Без вины виноватая (гет)

Гермиона пересекала внутренний дворик школы. Шла без цели, без задачи, без единой мысли в голове.

Где-то там, в стороне, остались мертвые и едва живые. Где-то там плакали, кричали, разговаривали, а здесь было тихо. Здесь было пусто, как у нее на душе. Радость и горе сейчас казались просто словами — понятиями. На эмоции не было сил. Даже на страх.

Разумом Гермиона понимала, что территория, на которой шла битва, небезопасна (антиаппарационный купол разбит, здесь могут находиться опасные существа или недобитые и непойманные Упивающиеся смертью), но не боялась. Навалились усталость и апатия. Даже физический дискомфорт казался несущественным, она знала, что царапины саднят, синяки болят, мышцы ноют и протестуют против любого движения, но все это почти не трогало. Потом будет боль — физическая и душевная. Возможно, радость тоже будет, но потом. Не сейчас. Где-то на задворках сознания ютилось единственное желание — забиться в щель и просидеть там до… да хоть до скончания веков.

Она увидела обрушенную стену, открывающую вход в подземелья, углубилась на несколько футов и устроилась в каменной нише, позволив оцепенению овладеть собой. Завалит — так тому и быть.

Отключиться не получилось, тишину нарушил хлопок аппарации, и холодный, смутно знакомый голос, манерно растягивающий слова, произнес:

— Мисс Грейнджер, вы нужны одному человеку. Это вопрос жизни и смерти.

Слова едва пробивались сквозь скорлупу безразличия. Стоило бы испугаться, но для этого требовалось разбудить спящие эмоции. Гермиона усилием воли открыла глаза и взглянула на внушительную мужскую фигуру, замершую в полумраке.

«Уйди, растворились, сгинь!» — кричало измученное сознание.

— Кто? — разыскался в его недрах короткий вопрос.

— Слишком долго объяснять, сейчас все увидите сами.

Человек наклонился, схватил ее за руку и аппарировал.

Гермиона приземлилась на ноги. Удержать равновесие помог партнер по аппарации. Миг, и налитые свинцом мышцы рефлекторно сработали — она застыла в боевой позиции с палочкой наперевес. Заряд адреналина пробежался по венам, онемение слетело, словно его не было, Гермиона готова была сражаться за свою жизнь и свободу. Она осмотрелась. Кроме нее в комнате находилось еще четверо. Мужской силуэт угадывался у дальней стены, два человека находились на полу, и еще один стоял почти рядом, не нацеливая на нее палочку, но и не опуская, в напряженной позе читалась готовность немедленно пустить в ход оружие при попытке атаки. Адски пахло кровью.

Гермиона осмотрелась еще раз и узнала место. Она оказалась в Визжащей хижине. На полу лежал Северус Снейп (или труп Северуса Снейпа?). Нарцисса Малфой, не брезгуя, нежно поддерживала голову профессора (или голову трупа профессора? — Гермиона очень хорошо помнила момент его смерти).

Фигура с палочкой — Люциус Малфой, растерявший весь свой лоск, с одутловатым лицом и страшными синяками под глазами, похожий на тень себя прошлого. У стены стоял Малфой-младший, совершенно отрешенный от происходящего, похоже, пребывающий в том же состоянии, в котором еще несколько минут назад находилась она сама.

— Мисс Грейнджер, никто из присутствующих не причинит вам вреда, — Люциус медленно и демонстративно опустил палочку, не сводя с Гермионы напряженного взгляда.

— Что все это значит? — резко спросила она, стараясь казаться бодрее, чем была на самом деле. Нельзя показывать врагу, что ты вымотан до предела.

— Он зовет вас, — сказал Люциус, указывая на Снейпа.

— Но он…

— Нет, он жив. Невероятно, но факт. Мы хотели забрать… тело. А оказалось...

Гермиона осторожно сделала два шага вглубь комнаты и наклонилась над Снейпом.

— Но как он может звать меня? — вторым вопросом был «зачем?», но его Гермиона решила не задавать.

— Наклонитесь ниже, — сказал Малфой.

Гермиона послушно приблизила лицо к своему бывшему профессору и тут же отпрянула из-за неожиданного эффекта. Это не было попыткой говорить мысленно, это вообще не было чем-то оформленным, просто… тело… нет — человек перед ней транслировал потребность. И по какой-то совершенно невероятной причине ему требовалась она — Гермиона Грейнджер. Слово «дико» наиболее полно передавало ее ощущения, но все равно не было совсем точным.

— Ничего, — разочарованно выдохнул Люциус, — я надеялся, что ваше присутствие...

Она проигнорировала незаконченную фразу, занимало ее иное:

— Почему я?

— У меня есть одна теория, но пока что я не могу ею поделиться, — задумчиво проговорил Малфой, потирая подбородок, и посмотрел на Гермиону пристально и оценивающе.

— Ему нужно в замок, к Помфри, — решительно заявила Грейнджер.

— Вот она обрадуется Упивающемуся, да еще и убийце Дамблдора! — насмешливо прозвучало из угла, где стоял Драко.

— Но мы знаем, что он был на нашей стороне.

— Не думаю, что об этом знают все. А верят и вовсе единицы, — дипломатично сказал Люциус.

— Все, кто был в зале во время поединка Гарри с Волдемортом, слышали...

— Его нельзя трогать! — холодный голос Нарциссы Малфой пресек пылкую тираду Гермионы. — Я наложила стазис, но этого недостаточно. Нитевидный пульс, дыхание можно уловить только зеркальцем...

— Ему нужно кроветворное, — было странно вступать в диалог с женщиной, бесстрастно наблюдавшей за ее пыткой чуть больше месяца назад, равнодушно собиравшейся выдать их всех Волдеморту.

— Позже. У меня было кровоостанавливающее, а…

— Его нежелательно давать вместе с крововосполняющим.

Нарцисса не отреагировала на то, что ее перебили, и продолжила с того же места:

— Но основная проблема не в малокровии. Его убивает токсин. Чем нейтрализовать яд На... Нагайны, я не знаю. Еще никому это не удавалось.

Мозг Гермионы заработал, перебирая варианты. Где-то на краю сознания крутился какой-то схожий случай. Огромное пресмыкающееся с ядовитыми зубами. Не совсем змея, скорее магическое существо. Змея... Король змей! Укус, который должен был привести к неминуемой смерти, но не привел. Тогда помог Фоукс, что же делать сейчас? Где взять феникса, когда счет идет на минуты?

— Я знаю, что нужно, но… где достать…

— Что именно, мисс Грейнджер? — сдержанно и вежливо (какой абсурд!) спросил Люциус Малфой.

— Слезы феникса, — она скользнула глазами по волшебнику и вспомнила о его роли в той истории. Взгляд Гермионы стал острым, даже колючим. — На втором курсе, когда василиск укусил Гарри, его спас Фоукс, но Фоукс улетел после смерти Дамблдора.

О, и в этом тоже замешаны присутствующие здесь маги... Странное дело, Гермионе стало смешно. Так и до истерики недалеко. Нужно было взять себя в руки. Сегодня оборвалось много жизней. Если есть шанс спасти хотя бы одну, она сделает это и воспользуется помощью тех, кто ее предлагает. Похоже, Снейп был близок с этой семьей. Нет, не был — он все еще близок.

— В личной кладовой крестного они есть, — лениво проговорил Драко.

Вот даже как! Значит, Снейп для Драко — что-то вроде Сириуса для Гарри? Господи, о чем она только думает! Тут человек при смерти.

— Где это? — Гермиона нетерпеливо посмотрела на однокурсника.

— Драко, сходите с мисс Грейнджер в школу, я не уверен… что у нас остался запас, не помешают кроветворное и кровоостанавливающее.

— Там меня загребут авроры. Грейнджер меня и сдаст, — младший Малфой посмотрел на старшего как на идиота. Интересная тенденция. Почему-то вспомнился второй курс, когда Драко считал отца кем-то вроде небожителя.

Мысли снова разбрелись. А ведь правда. Гермионе следовало давно дать сигнал о том, что некие Упивающиеся скрываются в Визжащей хижине. Но… почему-то этого делать не хотелось. Что-то в этих людях, в их действиях в сложившейся ситуации вызывало расположение. Возможно, все дело в зверском переутомлении.

— Не сдам я тебя, не переживай, — в ответ на недоверчивый взгляд она просто пожала плечами. Не хочет верить — не надо, клясться магией (или чем там у них принято?) она точно не станет. — Сама я не найду его личную кладовую.

— Лучше наложите на себя дезиллюминационное. Мало ли кто может встретиться в коридорах, — в интонациях миссис Малфой звенела тревога. — Люциус, может, ты…

— Я пойду, — вскинулся Драко. — Только дай палочку.

Гермиона осознала, что у Малфоев на троих одна палочка. И что ее палочка из орехового дерева им всем знакома.

Она почти с вызовом взмахнула древком над собой и… слилась с интерьером.

— Эй, Грейнджер, погоди, — Малфой успел ухватить ее за рукав, проигнорировав начисто теткину палочку. Гермионе даже стало обидно из-за отсутствия реакции.

Малфой и сам стал невидимым, но за рукав ее держал крепко. Кажется, это был первый раз, когда он прикасался к ней без отвращения.

— Антиаппарационного купола нет? — спросил он.

— Нет, — коротко подтвердила Гермиона.

— Тогда я аппарирую нас в коридор, ведущий в кладовую.

— Нельзя, — Грейнджер едва не выдернула свой рукав из его пальцев. — Там завалы. Я могу переместиться во внутренний дворик, оттуда пройдемся.

— Аппарируй, — по движению тени она предположила, что Малфой пожал плечами. Невыносимый, высокомерный гад!

Неприятное сдавливание, и они оказались неподалеку от того места, где стоял Люциус, когда выковыривал ее из норки. А ведь она была искренне уверена, что ее не поднимет и атомная война. Даже удивительно, что она еще способна функционировать.

Малфой все так же цеплялся за рукав, это было странно и неудобно. Старается свести до минимума контакт своей чистокровной кожи с грязнокровкой?

— Можно взять тебя за руку? — разрушил стройную теорию Гермионы он. — А то выпущу твою кофту и потеряемся.

— Конечно! — поспешно согласилась Грейнджер, злясь на себя, и нащупала кисть слизеринца. Почему она почувствовала себя виноватой за предположение? Этот тип был предвзятым уродом все годы, что они учились вместе, он стал Упивающимся. У нее есть все основания для подозрений. Так нет же! Это все из-за Снейпа, объяснила себе Гермиона. Из-за того, что час назад рассказал Гарри.

Они медленно двигались по засыпанному камнями коридору. Во дворе было уже светло, а здесь царил полумрак. Завал возник на пути словно из ниоткуда. В свете Люмоса Гермиона обнаружила перед собой огромные валуны древней кладки и брешь в потолке, сквозь которую тянулся очень тонкий робкий лучик. Она водила палочкой из стороны в сторону, чтобы понять, удастся ли обойти нагромождение, пока справа не заметила лаз, в который и она, и Малфой должны были бы пролезть. От осмотра ее отвлек странный сдавленный вскрик и звук рвоты. Малфоя стошнило где-то рядом с ней. Гермиона отпрыгнула, теряя контакт со своим невидимым спутником, и… наконец увидела. Ей едва удалось сдержать собственный вопль. Между камнями было зажато тело девушки. Даже девочки. Ее лицо, на котором застыл испуг, было откинуто назад, а туловище… очевидно полностью раздавлено каменными глыбами. Гермиона замерла, будто на нее уставился василиск, а не остекленевшие глаза незнакомки. Она физически не могла отвести взгляд от запрокинутого лица, присыпанного пылью словно пудрой. Гримасы боли на нем не было — только страх. Грейнджер успокаивала себя, что девочка умерла мгновенно, что она не страдала, постепенно задыхаясь под невероятной тяжестью. Каштановые волнистые волосы разметались в пыли, в поле видимости находилось лицо, рука, шея и… маленький кусочек слизеринского галстука.

Слизеринка? Она не показалась Гермионе знакомой. Младшекурсница?

— Тори, — всхлипнул невидимый Малфой. — Астория, ты жива? — в его голосе пробились просительные интонации, а на последнем слоге он поднялся где-то на регистр. Это было так... по-человечески.

Сочувствие шевельнулось в груди, уже распираемой болью за несчастную ученицу. Слишком юную. Ее вообще не должно было быть в школе!

— Малфой, Астория умерла, — Гермиона озвучила то, что Драко знал и без нее, просто… наверное, не мог принять. Она нащупала его руку и легонько сжала. — Ты знал ее? — Воздух рядом шевельнулся, наверное, это был кивок. — Какой курс?..

— Пятый, — мертвым голосом ответил Малфой. Гермиона не ожидала продолжения, но оно последовало: — Она вполне могла сбежать, чтобы найти Дафну.

Гермиона не знала, что еще можно сказать. Она снова сжала совершенно холодную руку однокурсника, уничтожила Эванеско следы его слабости и осторожно дернула в сторону лаза.

— Пойдем, ее уже не спасти, я дам знать, что здесь… — проговаривать слово «труп» казалось кощунством, — что здесь человек. И чтобы его забрать, понадобится помощь. А нам нужно идти, мы должны спасти того, кого еще можно спасти.

«Если не поздно», — вдруг подумала она. С другой стороны, раз Снейп продержался эти часы… Нет, он не должен погибнуть. Но нужно торопиться.

Она отправила в брешь синие искры — сигнал, принятый для вызова одной из «похоронных команд» — групп, объединившихся, чтобы найти и перенести в Большой зал мертвецов. И повторила его еще два раза, пусть сочтут, что тут три тела и придут в соответствующем количестве.

Малфой уже пролез в отверстие и ждал ее с другой стороны. Неожиданно он подставил локоть и удержал ее на ногах. Удивительная галантность со стороны того, кто ее за человека не считал. Впрочем, было не до анализа странностей, да и этой ночью произошло много гораздо более странного.

— Тут, — без интонации сообщил он и повернулся к холсту, на котором была изображена уродливая длинноносая старуха:

— Миртос!

Старуха кивнула, и проем открылся.

Гермиона дернулась, но за портретом оказалась еще одна дверь. Малфой вскинул палочку и стал колдовать. То, что ему были известны охранные чары Снейпа, только слегка всколыхнуло любопытство. Адреналин схлынул, и Гермиона снова сгибалась под грузом усталости. Сказывались сутки без сна. И какие сутки! Сложно было представить, что от ограбления сейфа Лестрейнджей их отделяло менее двадцати четырех часов.

Они вошли в просторное помещение, совсем не похожее на то, что Гермиона ожидала увидеть. Скорее погреб, чем кладовка.

— Акцио Слезы феникса! — скомандовал Малфой.

— Акцио кроветворное зелье, Акцио кровоостанавливающее зелье! — едва шевеля губами, прошептала Гермиона.

Ни один пузырек не сдвинулся с места. Похоже, зря она вспомнила «Гринготтс», где им тоже не удалось применить манящие чары. Было лень проговаривать вслух, что, похоже, здесь не работают заклинания.

— Никогда так не выматывался, — пробормотал Малфой с паническими нотками в голосе. — Ты, наверное, тоже, — добавил он и пошел к полкам.

— Держи, — Малфой протянул какую-то склянку. Гермиона с трудом сфокусировала взгляд на этикетке. «Животворящий эликсир» — было написано небрежным почерком Снейпа. Принимать зелье из рук Малфоя? Она устала, а не выжила из ума. Драко закатил глаза, отвинтил крышечку и сделал жадный глоток, затем второй, после чего снова предложил зелье ей. Смесь ароматов полыни и мяты ударила в нос, и Гермиона решилась аккуратно поднести флакончик ко рту. Да, в нем плескалось именно то, что написано на этикетке. Прилив сил был мгновенным. После секундного промедления Грейнджер проглотила еще немного зелья и вернула его Малфою. — Возьми, это может понадобиться.

Он молча положил остатки зелья в карман и добавил туда же еще пару пузырьков, а затем снова попытался призвать Слезы феникса. Маленький хрустальный фиал приземлился ему в руку. За ним последовали кроветворное и кровоостанавливающее, Грейнджер задумалась, насколько бестактно будет попросить Малфоя оставить кладовую доступной. Помфри левую руку отдаст за качественные снейповские зелья. Тем временем Малфой продолжал потрошить запасники своего крестного: призвал Костерост, Бадьян и Настойку растопырника. Его действия вызвали приступ раздражения. Она должна была подумать об этих зельях первой!

Флаконов было много, Малфой заозирался в поисках мешка или сумки. Гермиона рискнула и предложила свою бисерную. Он был сволочью, а не идиотом, потому совершенно точно понял, что на сумочке заклятие незримого расширения, но промолчал.

Молчал Малфой и позже, когда они выбрались из помещения и снова скрылись под дезиллюминационными, по дороге назад он тоже молчал, только дернул ее за руку в другую сторону, Гермиона не стала возражать — сама не хотела видеть завал с придавленной девушкой.

Гермиона вроде как и не собиралась возвращаться в хижину, но в ее сумочке лежали необходимые зелья. И… Снейп почему-то хотел видеть ее. Что-то похожее на любопытство зашевелилось в глубине сознания, а за любопытством поднял голову и страх. Гермионой овладело неприятное предчувствие. Не то чтобы беды, скорее перемен. И всё ее естество противилось этим переменам, не желало их. Грейнджер тряхнула головой и фыркнула — подумать только, какие глупости в голову от усталости приходят. Трелони она никогда не была и не верила в подобное.