Без вины виноватая (гет)

«Фасад» больницы святого Мунго выглядел так, как описывал Гарри. В витринах запущенного здания стояли несколько видавших виды манекенов в выцветшей старой одежде и съехавших в сторону париках, а на дверях красовалась вывеска «Закрыто на ремонт». Гермиона нашла глазами манекен в зеленом фартучке и, небрежно кинув за спину маглоотталкивающее, кивнула ему. Обшарпанная пластмассовая кукла наклонилась.

— Посетители. Пришли навестить пациента Люциуса Малфоя, — прошептала Грейнджер в самое стекло.

— Что ты творишь?! — на ее плечо легли цепкие пальцы и дернули назад.

— Все нормально, — рявкнула она, оборачиваясь. — Это привратник. Я назвала имя пациента, который, как мы знаем, действительно находится в больнице, у нее нет повода нас не впустить. Местная система сродни той, что работает на входе для посетителей Министерства.

— Сказала бы, что я с травмой.

Как она могла забыть, что Малфой и чувство благодарности несовместимы! А вот устроить истерику на ровном месте…

— Если бы ты удосужился разобраться в механике работы больницы, то знал бы, что любое обращение с проблемой фиксируется. Уже сейчас в журнале привет-ведьмы появилась бы запись о новом пациенте. Посетителю легче затеряться, — сообщила Гермиона своим лучшим менторским тоном.

— Ладно, ладно, прости, — примирительно поднял руки Малфой.

Гермиона молча схватила его за запястье и нырнула сквозь стекло.

— Спасибо, — продолжил он в духе начиненной вежливыми словами шкатулки. Грейнджер закатила глаза: что за человек и как всё это в нем сочетается?!

Вот приемное отделение выглядело совсем не так, как рассказывал Гарри. Никакой суеты и криков, свет был приглушен, и почти все стулья для посетителей пустовали: на крайнем сидении, опираясь на трость, дремал пожилой волшебник, а в другом конце зала, склонившись друг к другу, шептались двое, привет-ведьма за стойкой отсутствовала.

Гермиона осмотрелась. Вход в левое крыло сторожили два аврора. Это наводило на мысль, что именно там находится палата Ринии Игл. Она решительно двинулась в их сторону, краем глаза отмечая замешательство на лице спутника. Тем не менее он нагнал ее и пошел рядом.

— Добрый вечер. Мы от аврора Уотсона. Я поручитель мистера Драко Малфоя, у нас разрешение на посещение мистера Люциуса Малфоя, — она вынула из кармана аккуратно сложенный экземпляр только что подписанного договора, и когда аврор склонился к пергаменту, сжав палочку под рукавом, послала невербальный Конфундус. Аврор нелепо дернулся, и напарник с подозрительным «Что?» повернулся к нему.

— Все в порядке, — первый аврор вернул ей бумагу.

Гермиона, не теряя времени, свернула за угол и потащила Драко за собой по коридору, читая названия палат.

— Вау! — шепнул тот ей на ухо.

— Рано расслабляться, — сурово осадила она.

Малфой молча кивнул. Гермиона была приятно удивлена: вместо того чтобы попытаться сразу войти в палату, он, осмотревшись, вынул палочку и, скрыв их обоих дезиллюминационным, бросил выявляющее скрытые чары заклинание, она в свою очередь присоединилась к нему и в две палочки они минут за пять разобрали на составляющие мудреную защиту. Еще столько же ушло на ее нейтрализацию. Несказанно повезло, что никто из целителей не зашел проверить пациентов в этом сегменте.

Гермиона перепроверила чары, подошла к двери и, чтобы лучше подготовиться к тому, что ждет внутри, внимательно прочитала надпись. «Палата Ринии Игл. Травмы, полученные немагическими методами, травмы, полученные под магическим воздействием, отравления волшебными и неволшебными ядами». Из-за обилия вариантов понятнее не стало. Задержав дыхание, она нажала на ручку. В конце концов, если что-то пойдет не так, ей будет проще выкрутиться: из них двоих она была героиней войны, а Драко — условно осужденным.

Двумя тенями они с Малфоем проскользнули внутрь и, не выпуская палочек из рук, осмотрелись.

Большую часть помещения занимала огромная кровать (ничего себе привилегии у заключенного!), на кровати лежал пациент, а около нее размещалось два незнакомых Гермионе колдомедицинских прибора.

Люциус спал и выглядел… выглядел, как объемный портрет самого себя в полный рост.

— Грейнджер, это обманка! — зашипел в ухо Драко. — Зачем на нем чары? Может, он… Может, его здесь и вовсе нет?

Не то чтобы эта мысль прямо сейчас не пронеслась в ее голове.

Люциусу помогли бежать, и…

Люциуса похитили, и…

Люциуса убили, и...

Но, прежде чем рассматривать эти версии, нужно было убедиться, что Малфоя здесь в самом деле нет.

Пока Гермиона обдумывала, как вычислить, какой морок наведен на кровать, чтобы навести его снова, когда они разберутся, что тот скрывает, Малфой взмахнул палочкой и бросил банальную Финиту. Кажется, рано она обрадовалась его смекалке!

Сразу произошло несколько вещей: свет в палате приобрел зеленоватый оттенок и замигал, из незамеченного прибора под потолком полился бьющий по ушам писк, а вместо безмятежно спящего пациента… нет, Люциус все-таки находился здесь.

Гермиона за последний год насмотрелась на такое, что врагу не пожелаешь, да и раньше доводилось видеть много ужасных вещей, однако это... Хотелось зажмурить глаза или отвернуться, но отвести взгляд от изломанного тела на кровати было невозможно физически. Даже моргнуть не получалось. Руки и ноги лежащего на кровати обнаженного мужчины были вывернуты под неестественными углами, область в районе паха представляла собой раскуроченную рану, но самым страшным было не это, самым страшным оставалось полностью лишенное кожи лицо в обрамлении иссохших лент кожи, свернувшихся под линией роста волос, — лицо, которое выглядело шаржем на маску Упивающегося. Синяки и ссадины, покрывающие всё тело, казались чем-то незначительным на фоне основных повреждений.

Она услышала крик и с удивлением узнала в нем свой. К горлу подкатила тошнота, Гермиона дернулась вперед, и ее вывернуло прямо на пол.

За спиной хлопнула дверь, загудели голоса, но все это воспринималось отстраненно. Мир замер: изувеченная фигура, еще более ужасающая в мигающем зеленом свете, вцепившиеся в плечи пальцы, мерные сполохи и писк прибора.

— Что тут происходит, кто…

— Фините Инкантатем…

Точно, они же под дезиллюминационным.

К реальности вернула оплеуха. Гермиона увидела перед собой встревоженное лицо Снейпа.

— Драко, — внезапно вспомнила она о спутнике и заозиралась. Тот обнаружился за плечом. Она схватила его за безвольно висящую руку и сквозь шум в ушах услышала снейповское командное «За мной!».

Перемещение запомнилось смутно. Гермиона осознала себя уже сидящей в кресле с чашкой, наполненной чем-то пахнущим лавандой и мятой, в руках. Перед ней был громоздкий стол, рядом сидели какие-то люди. Гермиона посмотрела на них без всякого интереса. Снейп, Уотсон, Кингсли… Кингсли!

Тело Люциуса Малфоя на огромной кровати...

— Как такое… Кто?! Он же!.. Мы не могли… Он заключенный, его же… — она повернулась в сторону Драко, слабо воспринимающего действительность, с ужасом осознавая, от чего его спасал Снейп, продумывая сценарий с провокацией аврора. Провокация аврора. Хотелось думать, что люди, боровшиеся на стороне... добра, не могут сделать такого, но факты — упрямая вещь. Лицо с полностью ободранной кожей как шарж на маску Упивающегося смертью… Безусловно, до Люциуса Малфоя могли добраться бывшие соратники, но стали ли бы они глумиться над ним в недрах Министерства? Конечно нет, похитили бы — и дело с концом, следовательно…

— Как мы можем называться светлыми волшебниками, если… если кто-то из нас творит такое?! — Гермиона автоматически сделала глоток из чашки, которую все это время держала в руках, и отставила ее в сторону.

— Вы юны и категоричны, поэтому не можете увидеть всей картины. Люди, потерявшие близких из-за действий таких, как…

— Шеклболт! — Уотсон просек ошибочность подхода Министра и предотвратил взрыв негодования Гермионы за считанные секунды до его начала. Вместо того чтобы прокричать это прямо в лицо первому человеку магической Британии, она прошептала: «А как же правосудие?»

— А как же правосудие? — повторила она громче, пытаясь высмотреть что-то на лицах собравшихся в кабинете мужчин, переводя взгляд с одного на другое. — Если допустить суды Линча…

— Никто не собирается допускать судов Линча, мисс Грейнджер, — мягко сказал Уотсон.

— А что это тогда такое?

— Недоразумение, — раскатился по кабинету бас Кингсли.

«Недоразумение».

Изломанная человеческая фигура на кровати.

«Недоразумение».

Лоскуты ссохшейся кожи на линии роста волос.

«Недоразумение»…

— Виновные…

— …будут наказаны по всей строгости закона, не сомневайтесь.

— Но…

— Они арестованы и ждут трибунала. Это внутреннее расследование Отдела магического правопорядка, — добродушное лицо Уотсона сделалось жестким.

— Не считайте других идиотами, мисс Грейнджер, попустительства не будет, — вступил в беседу Снейп.

— Ребята, вам стала известна конфиденциальная информация, — американский аврор снова нацепил личину рубахи-парня.

— Вы обманом пробрались в палату к охраняемому преступнику, — Шеклболт не стал утруждаться порицающими нотками. Просто констатировал факт.

— Не так это было и сложно, — фыркнула Гермиона и добавила, с вызовом глядя в глаза Министру: — Я готова понести наказание, — давая голосом понять, что наказание тут должна нести не она и не за проникновение в больницу. Но и в то, что они совершили, нужно было внести ясность: — И идея, и воплощение мои, Малфой ни при чем.

— И если мы проверим палочку мистера Малфоя?.. — вскинул бровь временный глава аврората. Гермиона с трудом подавила панику. Дезиллюминационное, выявляющее, нейтрализация охранных чар, Финита…

— Никто не собирается привлекать вас к ответственности, но вы оба должны понять, что распространение информации недопустимо.

— Конечно, — елейно улыбнулась Грейнджер. — Не приведи Мерлин, пресса узнает о превышениях полномочий аврорами…

— Не приведи Мерлин, жители магической Британии узнают об инциденте и задумаются, что так можно, — сухо отрезал Шеклболт.

— Почему бы не осветить происшествие и не показать, что закон — это закон, чтобы другим было неповадно?

— Потому что не исключено и другое развитие событий. Происшествие имеет шансы стать камушком, который спровоцирует сель, — объяснил Уотсон.

— Но семья мистера Малфоя... Почему не сказали им?! Если бы не случайность…

— Миссис Малфой в курсе, — бросил в воздух Снейп.

Гермиона снова посмотрела на Драко, продолжающего сидеть с отстраненным видом.

— Сын пострадавшего тоже имеет право знать. И преступники...

— Грейнджер, — устало поднял голову Драко, — не нужно.

— Ему сообщили бы после рассмотрения и тогда, когда прогнозы колдомедиков станут яснее.

Точно… Прогнозы. Увидев реальное состояние Люциуса, она почему-то решила, что шансов нет.

— И каковы прогнозы? — осторожно поинтересовалась Гермиона, косясь на Малфоя.

— Осторожные, — снова подхватил эстафету Уотсон. — Колдомедики умеют сращивать кости, залечивать раны и… внутренние повреждения, выращивать кожу.

— Чувствую «но», — Гермиона посмотрела на аврора, а затем повернулась к Снейпу, ожидая ответа от него.

— Да, есть «но», — оправдал ожидания тот и встретился с ней глазами. В голове сам собой возник недавний разговор: «Скорее всего, его ждет именно то, на что он настроился». Настроился. А Гермиона еще про себя хихикала, поражаясь драматичности старшего павлина. Люциус был готов к чему-то подобному, Снейп знал об этом. В памяти всплыл другой разговор, разговор перед первым посещением кабинета Волдеморта.

— Ты знаешь, что будет, Сев.

— Ты пессимист.

— Реалист. Я не герой, не мученик, как только… я сделаю это.

«Сделаю это».

— Он…

— Люциус Малфой принял яд. Даже два. Удивительно, что он до сих пор жив, — Снейп снова бросил на нее красноречивый взгляд.

— Господи! — последняя деталь встала на место. Клятва Волдеморту защищать ее. Неужели Люциус завис между жизнью и смертью, как Снейп после майской битвы?

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — официальное обращение Министра не сулило ничего хорошего, — есть два варианта развития событий: либо, прежде чем покинуть этот кабинет, вы принесете магическую клятву о неразглашении, либо сегодняшний вечерний инцидент будет стерт из вашей памяти.

— Нет, — встрепенулся Драко.

— Вы же сказали, что семья мистера Малфоя…

— Но вы не семья. И семья будет проинформирована, в том объеме...

— Я поклянусь, — процедил Драко. Она встретилась с его просящим взглядом и сдалась.

— Ладно, — Гермиона отвернулась, зная, что мольба в серых глазах бывшего однокурсника вот-вот сменится благодарностью.

— Мисс Грейнджер, пока Министр и главный аврор работают с мистером Малфоем, можно вас на минуту?

Снейп сделал нечто совершенно для себя нехарактерное: осторожно взял ее за плечо чуть выше локтя. Она автоматически дернулась, и хватка сделалась сильнее. Северус отвел ее в сторону и загородил собой. Гермиона со смущением поняла, что со стороны это может выглядеть как… объятие.

— Очень плохо, Гермиона, — почти не разжимая губ, пробормотал он. — Этим людям совсем ни к чему информация о вашей близости с Драко.

Грейнджер открыла рот, чтобы отрицать, что их с Драко… отношения являются близостью, но передумала сотрясать воздух, уж кто-кто, а Северус знает, как обстоят дела.

— Демонстрация неравнодушия к судьбе человека, сражавшегося против таких, как вы, и вовсе несусветная глупость, — Снейп сдвинул брови. — Благо сомневаться в вашей эмпатии никто не станет. Придется напомнить про ваш крестовый поход за свободу эльфов.

На раздражение не осталось сил. Она понимала, к чему ведет профессор, но не была готова анализировать последствия своего импульсивного поведения сейчас.

— Все, что мы можем сделать, это запутать. Шеклболт и Уотсон знают, что Драко мой крестник и что я просил вас о сокураторстве. Придется изобразить, что ваш сегодняшний идиотизм продиктован симпатией ко мне.

Северус говорит о том, чтобы изобразить, будто между ними что-то… личное? Он же… он же немногим младше ее родителей! Видимо, на лице отразился ужас, Снейп невесело хмыкнул и, все так же по-джентльменски поддерживая за локоть, повел ее обратно к столу. Кажется, план не требовал одобрения, Гермиону просто поставили перед фактом.

Взгляд, которым полоснул их Драко, снова напомнил о безобразной сваре. Радость оттого, что на малфоевское лицо вернулись эмоции, затмилась злостью: да что это такое, какое у него право так смотреть! Гермиона заставила себя улыбнуться Снейпу, пока тот передавал ее Кингсли и Уотсону.

Клятву принял Шеклболт, американский аврор скрепил ее. Ничего неприятного Гермиона не почувствовала. Конечно, это не Непреложный обет, но понять, почему Нарцисса так отговаривала от магической клятвы, Гермиона не смогла.

— Я провожу молодежь, — процедил Снейп, жестом подзывая их обоих к себе.

Драко снова выглядел отстраненным, пальцы крестного, впившиеся ему в плечо, просто проигнорировал, Гермиона отметила призрачное присутствие второй руки Снейпа за спиной и усилием сдержала дрожь.

— Двигайтесь естественно, оба! — прошипел Северус.

— Ты! — поднял палец Драко, как только дверь за ними захлопнулась, то ли собираясь обвинительно указать им на крестного, то ли подчеркивая значимость того, что собирается сказать.

— Никаких истерик. У стен есть уши, — тем же шипящим шепотом пресек попытку ссоры Снейп. — Завтра поговорим.

Он вывел их на площадку за атриумом.

— Не разучился аппарировать? — спросил он крестника и, не реагируя на раздраженный рык в ответ, как ни в чем не бывало продолжил раздавать распоряжения: — Аппарируйте по очереди… — он на мгновение задумался, — куда-то, где вы не будете бросаться в глаза рядом. Затем Драко перенесет вас обоих в мэнор.

— Закуток, из которого мы переместились в Мунго? — повернулась она к Малфою.

Драко медленно моргнул, словно опять успел выпасть из реальности. Постепенно его взгляд обрел осмысленность. Гермиона дождалась кивка и сконцентрировалась на аппарации.

— До завтра, мисс Грейнджер, — донеслось ей в спину.

Она оказалась в знакомом месте за мусорными баками. Минуту спустя рядом возник Драко и, ничего не говоря, протянул ей руку. Тот факт, что близость помойки не была обозначена ни словом, ни гримасой, говорил о том, насколько он не в порядке. Несколько секунд сдавливания, и они оба очутились среди вековых деревьев. Дерево, под которым они впервые нормально говорили, Гермиона узнала по наитию.

Грейнджер категорически не знала, как себя вести с Малфоем в этот момент. Из головы вылетело, что совсем недавно этот невозможный человек снова довел ее до белого каления. Что бы она чувствовала, если бы ее отец?.. Нет, примерять на себя — на своих родителей — такое она не станет.

Драко судорожно вздохнул и со всей дури стукнул ладонью по стволу. Из его горла вырвался не то рев, не то рыдание. Он сорвал брошь, удерживающую мантию, и швырнул верхнюю одежду в сторону. За мантией последовали туфли, яростно отброшенные куда-то в летние сумерки, а затем он стал сдирать с себя носки, нелепо подпрыгивая на месте. Но смешно не было, Малфой был натянут как тетива лука, и Гермионе даже предполагать не хотелось, что случится, если тетива лопнет. И еще ее немного тревожило, на чем тот планирует остановить свой внезапный стриптиз. Тревожилась она зря. С нескрываемым удовольствием погрузив ступни в мягкую траву, Драко закатал рукава, расстегнул верхние пуговицы рубашки, отступил на два шага и тяжело упал на корень дерева. Грейнджер почувствовала себя случайной свидетельницей чего-то очень личного. Но уйти, оставив человека в таком состоянии, было бы кощунством. Она нашла компромисс: отвернувшись от сдавленно рыдающего Драко, уселась в мягкой траве и наложила согревающие чары на себя и на него.

Стараясь не прислушиваться к раздирающим душу звукам, Гермиона гнала от себя образы конечностей, выгнутых под неестественными углами, и обнажившихся лицевых мышц.

Разобраться в собственных эмоциях было сложно. Конечно, никто не заслужил такой участи, но почему она чувствует боль? Ведь это тот самый Люциус Малфой, который глумился над бедностью министерских клерков, нагло рассматривая покупки Артура Уизли во «Флориш и Блоттс», и подбросил первокурснице дневник-хоркрукс; тот самый Люциус Малфой, который мог убить ее в Отделе тайн. Хотелось бы верить, что он пытался разрулить дело миром и жестокие речи Беллатрикс ему претили, но память услужливо подбрасывала: «Прочих можете убить, если понадобится».

Правда, подбрасывала она и другое:

«Мисс Грейнджер, никто из присутствующих не причинит вам вреда», — в Визжащей хижине.

Ведь не побоялся же он подойти после майской битвы и попросить помощи, искренне заботясь о Снейпе.

«Не сойди с ума этот мир, девушке такого происхождения польстила бы партия с Малфоем», — подслушанное через зеркало.

Да, он ошибался на ее счет, но, как мог и умел, пытался исправить то, что наделал.

«Пожалуй, у меня есть другие незавершенные дела. Последнее желание приговоренного», — смутившее после неловкого ужина.

Можно ли простить человеку многие заблуждения, если он добровольно принес себя в жертву?

Фанатичный пурист, поклонник темной магии, трусливый подхалим и коварный интриган, сильный волшебник с фениксом на руке, артефактор-любитель, с блеском в глазах предвкушающий интересный эксперимент. Человек, сваривший «Феликс Фелицис», зная, чем это чревато. Зная, что у него скорее всего не будет впереди семи лет неудачи.

Хотя… попытка самоубийства ему не удалась. Но к чему лицемерить и обвинять в этом «Феликс»?

Если она вертит всё это в голове и не может понять своих эмоций, что же творится с Драко? С Драко, у которого гораздо больше воспоминаний об отце. Разных воспоминаний. С Драко, который в последнее время концентрировался на своей обиде, намеренно отрицал все хорошее. Что он сейчас чувствует?

Виновник нового раздрая, словно подслушав ее мысли, возник рядом и сел, прижимаясь к ней бедром. Гермиона скосила глаза, ожидая увидеть опухшее зареванное лицо, но следов слез не обнаружила. Малфоевские черты еще сильнее заострились, под глазами чернели круги. Ужасно не уметь выплакать свое горе.

Малфой поднял лицо вверх и надрывно закричал.

Крик длился и длился, хотелось закрыть уши, чтоб отгородиться от звучащей в нем безысходности.

Накричавшись, он уткнулся ей в плечо и снова зашелся сухими рыданиями. Гермиона нерешительно подняла руку и провела ею по волосам Драко. После нескольких робких движений осмелела и стала мерно гладить по голове как маленького мальчика. Каким-то образом он заполз в пространство между ее бедрами и обвил руки вокруг ее спины и шеи, тогда как она продолжала гладить его, придерживая за шею второй рукой и упираясь коленями в его бока.

Неясно, чьи слезы пролились первыми, они смешивались, стекая теплыми ручейками по ключицам и одежде. Малфой зарылся лицом в ее волосы, ткнулся носом в точку за ухом, а потом… Гермиона ощутила влажные поцелуи на шее. Излишне влажные от слез и сочащейся из носа жидкости, но думать об этом не было желания.

Поцелуи становились более жадными, от скольжения открытого рта, от мягких ласк языка по коже бежали мурашки и что-то теплое начинало мягко пульсировать внизу живота. Правильно было бы отстраниться, но она позволила этому продолжаться — все равно Малфой не запомнит. Точно не запомнит. Мало ли что делает человек в состоянии аффекта. А она? Она может это пережить. Не страшно.