Без вины виноватая (гет)

Гермиона пересекала внутренний дворик школы. Шла без цели, без задачи, без единой мысли в голове.

Где-то там, в стороне, остались мертвые и едва живые. Где-то там плакали, кричали, разговаривали, а здесь было тихо. Здесь было пусто, как у нее на душе. Радость и горе сейчас казались просто словами — понятиями. На эмоции не было сил. Даже на страх.

Разумом Гермиона понимала, что территория, на которой шла битва, небезопасна (антиаппарационный купол разбит, здесь могут находиться опасные существа или недобитые и непойманные Упивающиеся смертью), но не боялась. Навалились усталость и апатия. Даже физический дискомфорт казался несущественным, она знала, что царапины саднят, синяки болят, мышцы ноют и протестуют против любого движения, но все это почти не трогало. Потом будет боль — физическая и душевная. Возможно, радость тоже будет, но потом. Не сейчас. Где-то на задворках сознания ютилось единственное желание — забиться в щель и просидеть там до… да хоть до скончания веков.

Она увидела обрушенную стену, открывающую вход в подземелья, углубилась на несколько футов и устроилась в каменной нише, позволив оцепенению овладеть собой. Завалит — так тому и быть.

Отключиться не получилось, тишину нарушил хлопок аппарации, и холодный, смутно знакомый голос, манерно растягивающий слова, произнес:

— Мисс Грейнджер, вы нужны одному человеку. Это вопрос жизни и смерти.

Слова едва пробивались сквозь скорлупу безразличия. Стоило бы испугаться, но для этого требовалось разбудить спящие эмоции. Гермиона усилием воли открыла глаза и взглянула на внушительную мужскую фигуру, замершую в полумраке.

«Уйди, растворились, сгинь!» — кричало измученное сознание.

— Кто? — разыскался в его недрах короткий вопрос.

— Слишком долго объяснять, сейчас все увидите сами.

Человек наклонился, схватил ее за руку и аппарировал.

Гермиона приземлилась на ноги. Удержать равновесие помог партнер по аппарации. Миг, и налитые свинцом мышцы рефлекторно сработали — она застыла в боевой позиции с палочкой наперевес. Заряд адреналина пробежался по венам, онемение слетело, словно его не было, Гермиона готова была сражаться за свою жизнь и свободу. Она осмотрелась. Кроме нее в комнате находилось еще четверо. Мужской силуэт угадывался у дальней стены, два человека находились на полу, и еще один стоял почти рядом, не нацеливая на нее палочку, но и не опуская, в напряженной позе читалась готовность немедленно пустить в ход оружие при попытке атаки. Адски пахло кровью.

Гермиона осмотрелась еще раз и узнала место. Она оказалась в Визжащей хижине. На полу лежал Северус Снейп (или труп Северуса Снейпа?). Нарцисса Малфой, не брезгуя, нежно поддерживала голову профессора (или голову трупа профессора? — Гермиона очень хорошо помнила момент его смерти).

Фигура с палочкой — Люциус Малфой, растерявший весь свой лоск, с одутловатым лицом и страшными синяками под глазами, похожий на тень себя прошлого. У стены стоял Малфой-младший, совершенно отрешенный от происходящего, похоже, пребывающий в том же состоянии, в котором еще несколько минут назад находилась она сама.

— Мисс Грейнджер, никто из присутствующих не причинит вам вреда, — Люциус медленно и демонстративно опустил палочку, не сводя с Гермионы напряженного взгляда.

— Что все это значит? — резко спросила она, стараясь казаться бодрее, чем была на самом деле. Нельзя показывать врагу, что ты вымотан до предела.

— Он зовет вас, — сказал Люциус, указывая на Снейпа.

— Но он…

— Нет, он жив. Невероятно, но факт. Мы хотели забрать… тело. А оказалось...

Гермиона осторожно сделала два шага вглубь комнаты и наклонилась над Снейпом.

— Но как он может звать меня? — вторым вопросом был «зачем?», но его Гермиона решила не задавать.

— Наклонитесь ниже, — сказал Малфой.

Гермиона послушно приблизила лицо к своему бывшему профессору и тут же отпрянула из-за неожиданного эффекта. Это не было попыткой говорить мысленно, это вообще не было чем-то оформленным, просто… тело… нет — человек перед ней транслировал потребность. И по какой-то совершенно невероятной причине ему требовалась она — Гермиона Грейнджер. Слово «дико» наиболее полно передавало ее ощущения, но все равно не было совсем точным.

— Ничего, — разочарованно выдохнул Люциус, — я надеялся, что ваше присутствие...

Она проигнорировала незаконченную фразу, занимало ее иное:

— Почему я?

— У меня есть одна теория, но пока что я не могу ею поделиться, — задумчиво проговорил Малфой, потирая подбородок, и посмотрел на Гермиону пристально и оценивающе.

— Ему нужно в замок, к Помфри, — решительно заявила Грейнджер.

— Вот она обрадуется Упивающемуся, да еще и убийце Дамблдора! — насмешливо прозвучало из угла, где стоял Драко.

— Но мы знаем, что он был на нашей стороне.

— Не думаю, что об этом знают все. А верят и вовсе единицы, — дипломатично сказал Люциус.

— Все, кто был в зале во время поединка Гарри с Волдемортом, слышали...

— Его нельзя трогать! — холодный голос Нарциссы Малфой пресек пылкую тираду Гермионы. — Я наложила стазис, но этого недостаточно. Нитевидный пульс, дыхание можно уловить только зеркальцем...

— Ему нужно кроветворное, — было странно вступать в диалог с женщиной, бесстрастно наблюдавшей за ее пыткой чуть больше месяца назад, равнодушно собиравшейся выдать их всех Волдеморту.

— Позже. У меня было кровоостанавливающее, а…

— Его нежелательно давать вместе с крововосполняющим.

Нарцисса не отреагировала на то, что ее перебили, и продолжила с того же места:

— Но основная проблема не в малокровии. Его убивает токсин. Чем нейтрализовать яд На... Нагайны, я не знаю. Еще никому это не удавалось.

Мозг Гермионы заработал, перебирая варианты. Где-то на краю сознания крутился какой-то схожий случай. Огромное пресмыкающееся с ядовитыми зубами. Не совсем змея, скорее магическое существо. Змея... Король змей! Укус, который должен был привести к неминуемой смерти, но не привел. Тогда помог Фоукс, что же делать сейчас? Где взять феникса, когда счет идет на минуты?

— Я знаю, что нужно, но… где достать…

— Что именно, мисс Грейнджер? — сдержанно и вежливо (какой абсурд!) спросил Люциус Малфой.

— Слезы феникса, — она скользнула глазами по волшебнику и вспомнила о его роли в той истории. Взгляд Гермионы стал острым, даже колючим. — На втором курсе, когда василиск укусил Гарри, его спас Фоукс, но Фоукс улетел после смерти Дамблдора.

О, и в этом тоже замешаны присутствующие здесь маги... Странное дело, Гермионе стало смешно. Так и до истерики недалеко. Нужно было взять себя в руки. Сегодня оборвалось много жизней. Если есть шанс спасти хотя бы одну, она сделает это и воспользуется помощью тех, кто ее предлагает. Похоже, Снейп был близок с этой семьей. Нет, не был — он все еще близок.

— В личной кладовой крестного они есть, — лениво проговорил Драко.

Вот даже как! Значит, Снейп для Драко — что-то вроде Сириуса для Гарри? Господи, о чем она только думает! Тут человек при смерти.

— Где это? — Гермиона нетерпеливо посмотрела на однокурсника.

— Драко, сходите с мисс Грейнджер в школу, я не уверен… что у нас остался запас, не помешают кроветворное и кровоостанавливающее.

— Там меня загребут авроры. Грейнджер меня и сдаст, — младший Малфой посмотрел на старшего как на идиота. Интересная тенденция. Почему-то вспомнился второй курс, когда Драко считал отца кем-то вроде небожителя.

Мысли снова разбрелись. А ведь правда. Гермионе следовало давно дать сигнал о том, что некие Упивающиеся скрываются в Визжащей хижине. Но… почему-то этого делать не хотелось. Что-то в этих людях, в их действиях в сложившейся ситуации вызывало расположение. Возможно, все дело в зверском переутомлении.

— Не сдам я тебя, не переживай, — в ответ на недоверчивый взгляд она просто пожала плечами. Не хочет верить — не надо, клясться магией (или чем там у них принято?) она точно не станет. — Сама я не найду его личную кладовую.

— Лучше наложите на себя дезиллюминационное. Мало ли кто может встретиться в коридорах, — в интонациях миссис Малфой звенела тревога. — Люциус, может, ты…

— Я пойду, — вскинулся Драко. — Только дай палочку.

Гермиона осознала, что у Малфоев на троих одна палочка. И что ее палочка из орехового дерева им всем знакома.

Она почти с вызовом взмахнула древком над собой и… слилась с интерьером.

— Эй, Грейнджер, погоди, — Малфой успел ухватить ее за рукав, проигнорировав начисто теткину палочку. Гермионе даже стало обидно из-за отсутствия реакции.

Малфой и сам стал невидимым, но за рукав ее держал крепко. Кажется, это был первый раз, когда он прикасался к ней без отвращения.

— Антиаппарационного купола нет? — спросил он.

— Нет, — коротко подтвердила Гермиона.

— Тогда я аппарирую нас в коридор, ведущий в кладовую.

— Нельзя, — Грейнджер едва не выдернула свой рукав из его пальцев. — Там завалы. Я могу переместиться во внутренний дворик, оттуда пройдемся.

— Аппарируй, — по движению тени она предположила, что Малфой пожал плечами. Невыносимый, высокомерный гад!

Неприятное сдавливание, и они оказались неподалеку от того места, где стоял Люциус, когда выковыривал ее из норки. А ведь она была искренне уверена, что ее не поднимет и атомная война. Даже удивительно, что она еще способна функционировать.

Малфой все так же цеплялся за рукав, это было странно и неудобно. Старается свести до минимума контакт своей чистокровной кожи с грязнокровкой?

— Можно взять тебя за руку? — разрушил стройную теорию Гермионы он. — А то выпущу твою кофту и потеряемся.

— Конечно! — поспешно согласилась Грейнджер, злясь на себя, и нащупала кисть слизеринца. Почему она почувствовала себя виноватой за предположение? Этот тип был предвзятым уродом все годы, что они учились вместе, он стал Упивающимся. У нее есть все основания для подозрений. Так нет же! Это все из-за Снейпа, объяснила себе Гермиона. Из-за того, что час назад рассказал Гарри.

Они медленно двигались по засыпанному камнями коридору. Во дворе было уже светло, а здесь царил полумрак. Завал возник на пути словно из ниоткуда. В свете Люмоса Гермиона обнаружила перед собой огромные валуны древней кладки и брешь в потолке, сквозь которую тянулся очень тонкий робкий лучик. Она водила палочкой из стороны в сторону, чтобы понять, удастся ли обойти нагромождение, пока справа не заметила лаз, в который и она, и Малфой должны были бы пролезть. От осмотра ее отвлек странный сдавленный вскрик и звук рвоты. Малфоя стошнило где-то рядом с ней. Гермиона отпрыгнула, теряя контакт со своим невидимым спутником, и… наконец увидела. Ей едва удалось сдержать собственный вопль. Между камнями было зажато тело девушки. Даже девочки. Ее лицо, на котором застыл испуг, было откинуто назад, а туловище… очевидно полностью раздавлено каменными глыбами. Гермиона замерла, будто на нее уставился василиск, а не остекленевшие глаза незнакомки. Она физически не могла отвести взгляд от запрокинутого лица, присыпанного пылью словно пудрой. Гримасы боли на нем не было — только страх. Грейнджер успокаивала себя, что девочка умерла мгновенно, что она не страдала, постепенно задыхаясь под невероятной тяжестью. Каштановые волнистые волосы разметались в пыли, в поле видимости находилось лицо, рука, шея и… маленький кусочек слизеринского галстука.

Слизеринка? Она не показалась Гермионе знакомой. Младшекурсница?

— Тори, — всхлипнул невидимый Малфой. — Астория, ты жива? — в его голосе пробились просительные интонации, а на последнем слоге он поднялся где-то на регистр. Это было так... по-человечески.

Сочувствие шевельнулось в груди, уже распираемой болью за несчастную ученицу. Слишком юную. Ее вообще не должно было быть в школе!

— Малфой, Астория умерла, — Гермиона озвучила то, что Драко знал и без нее, просто… наверное, не мог принять. Она нащупала его руку и легонько сжала. — Ты знал ее? — Воздух рядом шевельнулся, наверное, это был кивок. — Какой курс?..

— Пятый, — мертвым голосом ответил Малфой. Гермиона не ожидала продолжения, но оно последовало: — Она вполне могла сбежать, чтобы найти Дафну.

Гермиона не знала, что еще можно сказать. Она снова сжала совершенно холодную руку однокурсника, уничтожила Эванеско следы его слабости и осторожно дернула в сторону лаза.

— Пойдем, ее уже не спасти, я дам знать, что здесь… — проговаривать слово «труп» казалось кощунством, — что здесь человек. И чтобы его забрать, понадобится помощь. А нам нужно идти, мы должны спасти того, кого еще можно спасти.

«Если не поздно», — вдруг подумала она. С другой стороны, раз Снейп продержался эти часы… Нет, он не должен погибнуть. Но нужно торопиться.

Она отправила в брешь синие искры — сигнал, принятый для вызова одной из «похоронных команд» — групп, объединившихся, чтобы найти и перенести в Большой зал мертвецов. И повторила его еще два раза, пусть сочтут, что тут три тела и придут в соответствующем количестве.

Малфой уже пролез в отверстие и ждал ее с другой стороны. Неожиданно он подставил локоть и удержал ее на ногах. Удивительная галантность со стороны того, кто ее за человека не считал. Впрочем, было не до анализа странностей, да и этой ночью произошло много гораздо более странного.

— Тут, — без интонации сообщил он и повернулся к холсту, на котором была изображена уродливая длинноносая старуха:

— Миртос!

Старуха кивнула, и проем открылся.

Гермиона дернулась, но за портретом оказалась еще одна дверь. Малфой вскинул палочку и стал колдовать. То, что ему были известны охранные чары Снейпа, только слегка всколыхнуло любопытство. Адреналин схлынул, и Гермиона снова сгибалась под грузом усталости. Сказывались сутки без сна. И какие сутки! Сложно было представить, что от ограбления сейфа Лестрейнджей их отделяло менее двадцати четырех часов.

Они вошли в просторное помещение, совсем не похожее на то, что Гермиона ожидала увидеть. Скорее погреб, чем кладовка.

— Акцио Слезы феникса! — скомандовал Малфой.

— Акцио кроветворное зелье, Акцио кровоостанавливающее зелье! — едва шевеля губами, прошептала Гермиона.

Ни один пузырек не сдвинулся с места. Похоже, зря она вспомнила «Гринготтс», где им тоже не удалось применить манящие чары. Было лень проговаривать вслух, что, похоже, здесь не работают заклинания.

— Никогда так не выматывался, — пробормотал Малфой с паническими нотками в голосе. — Ты, наверное, тоже, — добавил он и пошел к полкам.

— Держи, — Малфой протянул какую-то склянку. Гермиона с трудом сфокусировала взгляд на этикетке. «Животворящий эликсир» — было написано небрежным почерком Снейпа. Принимать зелье из рук Малфоя? Она устала, а не выжила из ума. Драко закатил глаза, отвинтил крышечку и сделал жадный глоток, затем второй, после чего снова предложил зелье ей. Смесь ароматов полыни и мяты ударила в нос, и Гермиона решилась аккуратно поднести флакончик ко рту. Да, в нем плескалось именно то, что написано на этикетке. Прилив сил был мгновенным. После секундного промедления Грейнджер проглотила еще немного зелья и вернула его Малфою. — Возьми, это может понадобиться.

Он молча положил остатки зелья в карман и добавил туда же еще пару пузырьков, а затем снова попытался призвать Слезы феникса. Маленький хрустальный фиал приземлился ему в руку. За ним последовали кроветворное и кровоостанавливающее, Грейнджер задумалась, насколько бестактно будет попросить Малфоя оставить кладовую доступной. Помфри левую руку отдаст за качественные снейповские зелья. Тем временем Малфой продолжал потрошить запасники своего крестного: призвал Костерост, Бадьян и Настойку растопырника. Его действия вызвали приступ раздражения. Она должна была подумать об этих зельях первой!

Флаконов было много, Малфой заозирался в поисках мешка или сумки. Гермиона рискнула и предложила свою бисерную. Он был сволочью, а не идиотом, потому совершенно точно понял, что на сумочке заклятие незримого расширения, но промолчал.

Молчал Малфой и позже, когда они выбрались из помещения и снова скрылись под дезиллюминационными, по дороге назад он тоже молчал, только дернул ее за руку в другую сторону, Гермиона не стала возражать — сама не хотела видеть завал с придавленной девушкой.

Гермиона вроде как и не собиралась возвращаться в хижину, но в ее сумочке лежали необходимые зелья. И… Снейп почему-то хотел видеть ее. Что-то похожее на любопытство зашевелилось в глубине сознания, а за любопытством поднял голову и страх. Гермионой овладело неприятное предчувствие. Не то чтобы беды, скорее перемен. И всё ее естество противилось этим переменам, не желало их. Грейнджер тряхнула головой и фыркнула — подумать только, какие глупости в голову от усталости приходят. Трелони она никогда не была и не верила в подобное.

Гермиона стояла и вертела в пальцах записку, сверля сову взглядом. Сова смотрела в ответ круглыми немигающими глазами и совершенно не помогала принять решение. «Аурум не улетит без ответа», — значилось в постскриптуме. Аурум, подтверждая написанное, переступил с лапы на лапу и стал смотреть еще пристальнее. Взгляд его золотистых глаз пробирал до мурашек и напоминал взгляды автора послания. Гермиона застонала и притопнула ногой. Будто мало ей проблем!

Недели после битвы оказались очень тяжелыми. Почти целый год до этого (да что год — больше!) каждое действие было подчинено достижению цели. Теперь же, когда цель достигнута, стало непонятно, к чему себя применить, куда двигаться и что делать со своей жизнью дальше. Гермиона чувствовала себя барахтающимся посреди озера щенком, не соображающим, к какому из берегов развернуться. Восстановления Хогвартса, которое начиналось в июне и куда она сразу же записалась волонтером, Гермиона ждала как первого сентября в прошлые годы. Оставалось потерпеть две-три недели… Потерпеть, потому что отсутствие устремлений было не единственной проблемой. Хотелось отвлечься от боли, занять себя так, чтобы не осталось времени думать и вспоминать.

Когда перестал действовать анестетик переутомления, горе накатило словно волна цунами, буквально дробя на части и разъедая изнутри. Грейнджер считала себя человеком рациональным, не то чтобы лишенным привязанностей, но привязанным к очень небольшому количеству людей и в меру: ее любовь к Гарри, Рону и родителям была безусловной, с остальными же она придерживалась позиции расположения или нерасположения. Ну… так Гермиона думала до недавнего времени. А оказалось… Оказалось, что смерть Люпина, Тонкс и Фреда (особенно Фреда) подкосила ее. Грудь разрывало, а горло сводило, стоило ей вспомнить улыбки близнецов, неуклюжесть Доры или тихий голос Ремуса.

Ситуацию с Фредом усугублял Джордж, и не только своей потерянностью и безжизненностью. Невероятно мучительно было смотреть на знакомые черты, но понимать, что человек не тот. Глянешь боковым зрением — он, а потом разум догоняет глаза... И будто бы ничего, кроме приятельских отношений, Гермиону с Фредом не связывало. Или связывало? Какие-то странные моменты, которым она вообще не придавала значения, пока он был жив, несформировавшиеся мысли… а теперь… Как же это сбивало с толку! Хотелось убраться из Норы к чертям собачьим, но взявший на себя обязанности главы временного правительства Шеклболт строго-настрого запретил ей покидать защищенное место.

Как ни удивительно, свою лепту в невыносимость жизни в Норе вносил Рон. Весь этот сумасшедший год между ними маячило что-то неопределенное. Они перешагнули то, что обычно подразумевается под понятием «дружба», но не достигли того, что можно было бы назвать отношениями. Ее необдуманный поцелуй в пылу битвы вроде бы поставил точку в этой неопределенности, но… В том-то и дело, что было «но». Когда адреналин схлынул, Гермиона со всей ясностью поняла, что совершила глупость. Сейчас она категорически не хотела близости Рона. Вот совсем. От его попыток приобнять становилось не просто неловко — неприятно. Гермиону передергивало, стоило Рону — родному, знакомому до последней веснушки Рону — положить руку ей на талию. Она непроизвольно сжималась, и… его рука соскальзывала, но Гермиона видела, что в глазах друга (друга ли теперь?) мелькает обида, иногда даже неприкрытая злость. Она привыкла находить всему логическое объяснение, но здесь терялась. И не было рядом Гарри, чтобы смягчать неудобные моменты — в день похорон он отозвал их с Роном в сторону и сообщил, что собирается некоторое время провести в одиночестве на Гриммо. Попросил не трогать. Ему ничего не угрожало — на дом наложили новый Фиделиус, и хранителем тайны стал сам Кингсли. Подруга очень хорошо понимала желание Гарри побыть наедине с собой. С удовольствием последовала бы примеру, только вот где? Она даже согласилась бы остаться в доме Блэков, благо он большой и можно не пересекаться, но Гарри не пригласил. Навязываться Гермиона не стала. Она уважала чужие желания и честно переживала свою внутреннюю драму самостоятельно. А теперь еще и письмо Снейпа.

Не то чтоб она жалела, что помогла его спасти, но что-то очень похожее на «если бы умер, не назначил бы встречу» промелькнуло в мыслях.

Конечно, она не стала бы ничего менять. В глубине души, где еще теплилось что-то от той Гермионы Грейнджер, которая умела принимать решения, действовала быстро и четко в критических ситуациях и знала цену своему умению, она гордилась собой. Потом, когда сумятица эмоций отступит, Гермиона и будет гордиться. Отступит же все это когда-нибудь?

Гермиона мысленно вернулась в раннее утро второго мая. В пропахшую кровью Визжащую хижину, куда они вместе с Драко Малфоем аппарировали с запасом зелий и где они вместе с Нарциссой Малфой колдовали над едва живым профессором.

В фиале оставалось пять капель Слез феникса. Этой дозы было совершенно недостаточно для обработки обширной раны на шее, а учитывая, сколько времени прошло с момента нападения Нагайны, надеяться на то, что яд локализирован в ране, не приходилось. Ей пришла в голову идея ввести «Слезы» магловским способом — в вену («Гениальное решение», — упомянул Снейп в письме, Гермиона перечитала это место четыре раза и признала, что пусть не так ярко, как обычно, но все-таки реагирует на похвалу), благо в сумочке был запас разовых шприцев на всякий случай. Когда Снейп вдохнул, она решила, что пора и честь знать. На самом деле, чем ближе они с Нарциссой были к успеху, тем сильнее становился страх перед «зовущим» ее Снейпом. Загадка влекла, но еще больше пугала.

Малфои сказали, что заберут его к себе, и попросили пока молчать о происшествии в хижине. Гермиона согласилась — нереабилитированному Упивающемуся нечего было показываться, пока обвинения не сняты (это если Гарри захочет их снять), да и факт его выживания оставался под вопросом.

И вот теперь он пишет, что хочет лично отблагодарить и поделиться важной информацией. Что-то внутри восставало против самой идеи встречи, а важную информацию Грейнджер готова была услышать… никогда. И куда подевалось хваленое гриффиндорское любопытство? Очевидно, спряталось рядом с гриффиндорской же отвагой.

Пока часть Гермионы паниковала, вторая, видимо, та, которая откликнулась на воззвание к Гриффиндору (некоторые именно ее звали слабоумием), выводила на клочке пергамента «Я готова встретиться» и привязывала записку к лапе Аурума.

Сова вернулась так быстро, что Грейнджер почти поверила в птичью аппарацию. Аурум сбросил мешочек получательнице и был таков. Руки дрожали, пока она развязывала тонкую веревку. Здравый смысл вопил, что нужно выбросить мешочек вместе с его содержимым и забыть о нем, здравый смысл вопил о том, что нужно позвать кого-нибудь и рассказать о письме и требующем встречи живом Снейпе, но пальцы упорно продолжали теребить завязку. Внутри оказалась всего лишь линза от очков, Гермиона коснулась ее опознавательными чарами. Как и ожидалось, это был обычный портал. Линза засветилась, и Гермиона механически сжала ее в руке. Миг — и невероятная сила потянула ее через пространство, словно подцепив за пупок.

Земля устремилась навстречу, но вовремя протянутая рука удержала от падения.

Гермиона автоматически кивнула поймавшему ее мужчине и подняла на него глаза.

— Грейнджер, — кивнул в ответ Драко Малфой, рассматривая ее со смесью плохо распознаваемых эмоций на лице, но среди прочих на нем совершенно точно присутствовал ужас.

— Мисс Грейнджер, — раздался за спиной еще один знакомый голос, и Гермиона обернулась.

— Профессор, — констатировала она, но тут же поправилась: — Директор.

Снейп презрительно фыркнул:

— Надеюсь, ни то и ни другое.

Гермиона позволила себе внимательно рассмотреть его. Выглядел Снейп откровенно неважно — был бледным и осунувшимся даже с учетом своих обычных бледности и нездоровой худобы.

— Простите, что сижу при даме, — явил он бывшей студентке никогда ранее невиданную сторону. — Присаживайтесь. Нам предстоит долгий разговор.

Когда после этого Драко Малфой молча отодвинул для нее стул, Гермиона с трудом сдержалась от того, чтоб ущипнуть себя. Кто эти люди? Она спит или попала в альтернативную реальность?

Малфой обошел стол, возле которого стояли три стула и одно кресло, остановился за плечом крестного и стал нервно постукивать пальцами по спинке кресла.

— Присядь, Драко, не мельтеши! — каркнул Снейп.

Грейнджер испытала радость узнавания, даже легкую ностальгию (правда, подобный тон профессор зельеварения обычно припасал для гриффиндорцев), а вот Малфой продолжил удивлять — не огрызнулся, не фыркнул даже, пожал плечами и сел.

— Ладно, начать, пожалуй, я должен с благодарности, — только сейчас Гермиона заметила, как медленно говорит Снейп и как хрипло звучит его голос. Он уверен, что не поторопился со встречей? Задать вопрос она не успела.

— Обязан вам жизнью, мисс Грейнджер, — сказал бывший профессор тоном, которым обычно проклинают, и добавил: — Благодарю, — что прозвучало и вовсе как «Авада Кедавра». Впрочем, и это не удивило.

Вежливо было бы в ответ рассыпаться в любезностях, выразить восхищение подпольной деятельностью, упомянуть его вклад в победу и подвести к тому, что дело благое — спасти жизнь такому человеку, как он, но сил и желания лицемерить не было.

— Право, не стоит, — ответила она сдержанно.

Снейп, похоже, оценил. Он неприятно усмехнулся и пробормотал на грани слышимости:

— Точно.

— Человек настроился, а ему не дали сд... отдохнуть, — подал наконец голос Малфой. Ну вот, и этот приходит в себя.

Выпад Драко был полностью проигнорирован крестным.

— На самом деле стоит. У меня перед вами долг жизни.

Гермиона замотала головой.

— Но я не хочу, зачем мне?

Снейп снова скривил губы, возможно, в подобие улыбки.

— Раньше думать нужно было. Что сделано, то сделано. Тем более не все сделанное вы… контролировали.

Странная фраза повисла в воздухе. Профессор то ли выдерживал паузу, то ли переводил дыхание.

— Покинуть бренное тело, — Гермиона искренне понадеялась, что Снейп не испытывает к себе того презрения, которое вложил в эти слова, — мне не позволил магический контракт, заключенный Мерлинову кучу лет назад. И, как оказалось, косвенно он касался вас, — продолжил «докладчик» после театральной паузы (а может, и не театральной, может, дело было в том, что ему тяжело говорить, Мерлин разберет этих слизеринцев). — Если честно, я еще в первое… исчезновение Темного Лорда понадеялся, что… это была фантазия больного. Но, судя по всему, нет.

— Темного Лорда? — переспросила Гермиона. — Какое отношение…

— Прямое, — перебил он и опустил руки в складки мантии. Грейнджер напряглась. Какая-то часть ее сознания не до конца верила в снейповскую лояльность светлой стороне. Присутствующий на встрече Малфой не добавлял доверия. На какой стороне выступал этот... тип, тайной не было. Пока Гермиона решала, слишком ли невежливо будет вытащить палочку, Снейп извлек из недр мантии сложенный вчетверо лист. Прежде чем взять в руки, Гермиона проверила его на предмет проклятий, на этот раз даже не задумываясь, сочтет ли кто-то ее действия оскорбительными. Она с вызовом посмотрела на бывшего учителя и однокурсника и… получила в ответ два одобрительных взгляда. Ладно...

Открываться лист не желал.

— Увы, придется отдать ему каплю крови, — прокомментировал ее потуги Снейп.

— Но зачем это мне? — вскинулась Гермиона. Все, что касалось кровавых обрядов, попахивало темной магией.

— Хм, — он растянул губы в мнимой улыбке. — Вам любопытно.

Это была правда. Чувство опасности отступило, а наверх вылезло бессовестное любопытство. Комната Снейпа (кстати, где она находится и почему раньше даже не задумалась об этом? Неужели так была шокирована приемом двух бывших слизеринцев?) навевала умиротворение. Не в магии ли причина? С них станется...

— Да, я распылил здесь концентрат Умиротворяющего бальзама, чтобы вы не запаниковали, — ответил Снейп на ее мысли. — Мы в палатке, которую мне любезно предоставил Люциус. Вы в безопасности, мисс Грейнджер. Долг жизни я упомянул не зря.

За время достаточно длинной тирады Гермиона успела и разозлиться, и испугаться, и успокоиться: сначала она возмутилась тем, что гад читает ее мысли, потом дернулась при имени старшего Малфоя, но страх сменило умиротворение — чертово зелье. Захотелось очистить воздух.

— Не нужно. Это безопасно, и зелье абсолютно точно понадобится вам, да и для нас с Драко не будет лишним, — снова прочел ее мысли… аморальный гад, ничего не знающий о личных границах («ничего удивительного — чего еще ждать от Упивающегося смертью», — мстительно подумала Гермиона), и закончил невозмутимо: — Если бы вы так громко не кричали, я бы их не слышал.

Вопрос, стоит ли ее любопытство кровавого ритуала, утратил актуальность. Гермиона нервно схватила сложенный лист и порезала палец его краем. Вопрос, было ли это подстроено, перестал занимать почти сразу, потому что желтоватая бумага (а это была именно бумага, не пергамент) развернулась и глазам Гермионы открылись слова, написанные самым странным почерком из когда-либо виденных ею — некоторые буквы наползали друг на друга, некоторые находились на таком расстоянии, что его можно было принять за пробел между словами, наклон менялся от знака к знаку — но еще больше, чем манера написания, шокировал сам текст:

«Почти исключено, что ты читаешь это, ведь я уверен, что никогда не перестану существовать, и не уверен, что существуешь ты, мое продолжение и мое создание. Вероятно, ты моя фантазия, возможно, нет — проработанную идею твоего появления на свет я видел воочию. Она сгорела у меня в руках.

Думаю, нам следует встретиться. Капля крови станет допуском в любой из моих кабинетов.

Там ты найдешь материалы о том, как приблизить нашу встречу.

Твой создатель»

— Что это за… — Гермиона проглотила нецензурное выражение. Произошло это вовсе не потому, что она застеснялась присутствующих, просто прочитанное взметнуло в голове целый вихрь мыслей и эмоций, ухватиться за что-то одно не получалось. Часть Гермионы рассчитывала, что сейчас оба слизеринца разразятся хохотом (хотя хохочущий Снейп — нечто вроде чупакабры) — ладно, всхохотнут и изойдут ядом, обсуждая легковерность грязнокровок или гриффиндорцев. А вторая часть даже желала, чтобы все так и случилось.

— Что там? — отрывисто спросил Снейп.

Неужели не знает? Гермиона автоматически протянула ему письмо, Малфой зашипел, а Снейп остановил ее резким:

— Держите в руке, я сейчас.

Он грузно поднялся и, опираясь на вскочившего Драко, медленно обошел стол.

— Черт, — лаконично выругался Малфой, не преминувший тоже прочесть из-за плеча Гермионы. Бывший профессор выразился гораздо более витиевато. Грейнджер отстраненно подумала, что Рон зауважал бы его.

— Что это значит? — мертвым голосом поинтересовалась она.

— Ты не дура, Грейнджер, — резко выпалил бывший однокурсник. — Все уже поняла.

Гермиона замотала головой в отрицании. Снейп прицокнул языком, еще раз пробежал глазами письмо и с помощью Драко добрался обратно до кресла, поминая Мерлина, Салазара, предписывая обоим нетрадиционную ориентацию и бурную совместную личную жизнь.

— Не вспомню точно, когда это произошло, — медленно и сухо начал он, успокоившись. — Раз я был в фаворе, вероятно, после пророчества Трелони. Лорд вызвал меня к себе. Когда я вошел, он говорил с собой. Что-то о том, что она есть, точно есть, он ее чувствует иногда, но о ней опасно даже думать, тут же переключаясь на то, что ее нужно обнаружить и уничтожить. Знаете, если искать аналогии в литературе, все это походило на диалог Голлума со Смеаголом. Правда, был он много опаснее мелкой твари, придуманной Толкиеном.

Гермионе подумалось, что Голлум был чрезвычайно опасен, но прервать самый длинный из слышанных ею монологов Снейпа, включая объяснения на уроках, не решилась.

— А потом Лорд взял с меня клятву, что, если он «перестанет существовать», я передам этой воображаемой «Ей» его послание, тут же сообщив, что такого никогда не произойдет. Он был патологическим перестраховщиком. Параноиком. Мечтой любого психиатра. Но тогда все еще оставался гением.

Гермионе совершенно не хотелось слушать дифирамбы Волдеморту.

— Вы полагаете, она — это я? — спросила Грейнджер недоверчиво, чтобы вернуть разговор в прежнее русло.

— Десять баллов Гриффиндору, — буркнул Драко, но в его голосе не было привычных интонаций, в его голосе вообще не было интонаций, разве что какое-то подобие обреченности.

Гермиона подняла глаза. Однокурсник стискивал кулаки и челюсти и был бледен как мел. На него не действует зелье или оно уже рассеивается?

— Но ведь это не может быть…

Автор письма взял со Снейпа Обет его передать, и письмо удержало Снейпа на краю жизни, что говорило о силе Обета. Ведь именно на это намекал Снейп, когда говорил о том, что не всё в процессе его спасения было им с Нарциссой подконтрольно. Но магия того, о ком не хотелось даже думать, умерла вместе с ним. Должна была!

— Не знаю, — еще суше отрезал Снейп. — Как только с вашей помощью проверим каби…

Страшный нечеловеческий крик, прозвучавший в этот момент, проехался смычком по натянутым нервам.

Все стихло так же быстро, как началось.

— Это был отцовский павлин, Грейнджер, не нужно хвататься за палочку, — снова подал голос Драко, Гермиона с изумлением расслышала в нем истеричные нотки. Ах да, он ведь теперь считает ее исчадием своего Лорда, которого боялся до трясущихся поджилок. Вызвать в себе презрение не удалось. На это не осталось ресурса. Всем своим существом она отвергала происходящее, но прочитанное в письме буквально отпечаталось на сетчатке. Как там было? «Приблизить нашу встречу»… Неужели он все еще может вернуться?

— Надеюсь, что нет, мисс Грейнджер, — тихо пробормотал Снейп и посмотрел куда-то за спину Гермионы.

— Нарцисса, — кивнул он. — Миссис Малфой вошла и разрушила полог тишины на палатке, — объяснил он причину появления звуков извне.

Отцовский павлин… павлин… палатка, которую предоставил Люциус, Драко и Нарцисса Малфой. Паззл сложился. Она снова в Малфой-мэноре! Гермиона сделала попытку глубоко вдохнуть, но воздух отказывался проталкиваться через горло.

— Гермиона, все хорошо! Вы в безопасности, Гермиона, — голос Снейпа раздавался откуда-то издалека, ему вторил голос Драко:

— Грейнджер, мы в парке мэнора. Мы не живем в доме, он опечатан, там работают министерские.

Слова разбивались об утес паники, обтекали его, не достигая сознания, раздражали звучанием. Воздух куда-то пропал, звон в ушах становился невыносимым. Во рту стало горько, а потом еще горше, когда на язык упало несколько капель незнакомого ей зелья. Ее отравили? Она умрет, прекратит свое бессмысленное, а теперь и вовсе опасное существование в палатке Люциуса Малфоя от рук человека, которому спасла жизнь. Может, это и к лучшему… Стоп! Долг жизни не позволит… Гермиона резко вздрогнула и поняла, что гул в ушах стих. Ее окутал легкий запах роз, нежные руки опустились на шею.

— Все в порядке, мисс Грейнджер, — проворковали над ее плечом почти что ласково, и Гермиона поняла, что спереди ее предплечья удерживает ненавидящий грязнокровок Драко Малфой, а чистокровная шовинистка Нарцисса Малфой нежно обнимает ее со спины, надавливая на какие-то точки на шее.

Чтобы стать предметом заботы Малфоев, всего-то нужно оказаться… кем-то Волдеморту. Нельзя было думать о том, кем именно она может оказаться. Тогда единственный путь — бежать и сдаваться в Аврорат.

— Письмо ей открылось, мама, — не отпуская Гермиониных рук, сжимая их почти до остановки кровообращения, резко выкрикнул Драко, глядя поверх ее плеча — на мать. Грейнджер проглотила возмущение разговором о ней в третьем лице и присмотрелась к бывшему однокурснику. Таким она не видела его даже в горящей Выручай-комнате: губы дрожат, по лицу бегает судорога. Казалось, он готов разрыдаться или начать биться в конвульсиях. Его голос взвился и задрожал на высокой ноте: — Можешь сообщить этому, что он таки нашел способ угробить наследника.

Шумный выдох Нарциссы прозвучал одновременно со снейповским насмешливым:

— Не драматизируй, Драко.

Гермиона переводила непонимающий взгляд с истерящего Малфоя на его встревоженную мать, с Нарциссы — на брезгливо кривящего губы Снейпа и снова возвращалась к Драко.

— О чем ты? — наконец спросила она у однокурсника. Тот вдохнул, открыл рот, зарылся пальцами в волосы и… промолчал.

— Я бы предпочел сначала обсудить наши дальнейшие действия, — заполнил паузу Снейп, — но, похоже, Драко не дает покоя одна деталь…

— Деталь? — взвизгнул помянутый. — То, что она, — Малфой невежливо ткнул пальцем в Гермиону, — не вымысел, вашу жизнь спасло, мою закончит. Конечно, это совершенно незначительная деталь, когда на кону… — голос сорвался, Драко нервно взмахнул рукой и вылетел из комнаты. Нарцисса, бросив на Снейпа нечитаемый взгляд, последовала за сыном.

— О чем он? — переадресовала вопрос единственному оставшемуся собеседнику Гермиона. — И что за дальнейшие действия мы, — она произнесла это «мы» с нескрываемым сарказмом, — по вашему мнению, должны предпринять? Вижу только один вариант развития событий: я рассказываю о письме Кингсли…

— И речи быть не может! Вас уничтожат, даже если все это… — он сделал неопределенное движение, — бред душевнобольного.

— Может, так будет лучше! — Гермиона сразу же устыдилась вылетевших слов. В конце концов, она уже не восторженный подросток, который делает пафосные заявления, не имея в виду сказанное, ведь не готова же она умереть только из-за вероятности, что имеет какое-то отношение к Волдеморту.

Снейп достал очередное зелье из своей, видимо, обладающей бездонным карманом мантии и, не стесняясь, опрокинул его в горло. Жестом попросил подождать. Легкий дымок взвился над его головой и рассеялся. Через минуту он снова заговорил. Теперь его голос звучал сильнее.

— Давайте не будем кружить вокруг гиппогрифа в загоне и проговорим то, к чему мы оба уже пришли, — по-гриффиндорски прямо начал он. — Если по существу, вы кровная родственница Темного Лорда или его проект с применением… собственной крови. Одно не противоречит другому. Яснее, пока мы не доберемся до его кабинета, не станет. Не утверждаю, что это непреложная истина, — заметил он попытку Гермионы спорить, — я говорю, что на данный момент нам стоит принять это за аксиому.

Дождавшись кивка, он продолжил:

— Я уже две недели обдумываю ситуацию, поэтому просто выдам факты, которыми мы располагаем, и выводы, которые сделал. Волдеморт в свои лучшие времена экспериментировал, совмещая магию с достижениями маглов, и некоторые его идеи были гениальными. Совершенно сумасшедшими (и вам лучше не знать, что изобретал человек, начисто лишенный морали и ограничителей), но гениальными. Не влеки его власть и бессмертие, кто знает, не обрела ли бы Магическая Британия в его лице… Но история не знает сослагательного наклонения и разговор не о том. Упомянул я это к тому, что Волдеморт вполне мог загореться идеей создать этакого эталонного волшебника. Волшебницу — не себе же конкуренцию плодить. Сильную, умную или с интересным ему набором генов. Нельзя исключать, что он пожелал оставить потомство раньше, чем его опыты над собой привели к необратимым и несовместимым с… продолжением рода последствиям. Решил, что недопустимо потерять такой генетический материал… Это теории, мисс Грейнджер. Мысли вслух, — уловил он очередной порыв перебить, но Гермиона все-таки вставила кнат:

— Зачем создавать потенциального соперника?

— Чтобы не было скучно, чтобы было с кем коротать бессмертие, чтобы посмотреть, удастся ли воплотить идею. Могу еще десяток причин выдумать, любая из них может оказаться правдой. Или не оказаться. Правды уже не узнать. К слову, очень на это надеюсь… Но мы подходим к следующему вопросу. Можете их не проговаривать, и нет, я не читаю ваши мысли, вы просто по-прежнему выкрикиваете их практически вслух.

Гермиона предпочла обиженно промолчать.

— Очевидно, часть его действительно рассуждала, как вы — боялась и желала уничтожить то, что создал. Поэтому он каким-то образом скрыл от себя… ваше существование.

— Как?

— К примеру, после написания письма и заключения контракта он на моих глазах наложил на себя Обливиэйт.

— Но тогда…

— Возможно, оставались триггеры… или что-то вещественное (наброски, расчеты). Он вспоминал, забывал, а пока помнил, мог дать знать о вас своему окружению.

— Прошу прощения, мы можем говорить об… об этом создании в третьем лице? Я уверена, что не имею никакого отношения к нему. Я магла, помните? Вряд ли книга Хогвартса ошиблась... Мы говорим о магии куда более сильной, чем потенциал отдельно взятого волшебника, пусть даже очень могущественного.

— Сильной. Но силу берут не силой, — снисходительно усмехаясь, пояснил Снейп. — Когда не можешь продавить, ищешь обходные пути. Он обманул себя. Почему бы ему не обмануть магию школы? И сейчас у нас слишком мало данных, чтобы зацикливаться на деталях. Это ваша беда, мисс Грейнджер.

Раздражение заскреблось песком в горле, Гермионе с трудом удалось подавить его и оставить шпильку без ответа.

— С опытом приходит мастерство. Научитесь смотреть шире, — не обратил внимания на ее внутреннюю борьбу собеседник. — Это не было попыткой обидеть. Поверьте, если бы хотел, обидел.

Тут спорить было не о чем. Обижать Снейп умел виртуозно и абсолютно точно не мучился при этом совестью.

— Я похожа на своих маму и папу, — беспомощно привела Гермиона еще один аргумент, опровергающий стройную теорию профессора.

— Кстати, где они? — между прочим спросил Снейп.

— Неважно! — ощетинилась Грейнджер и сделала неимоверную глупость — вскинула рассерженный взгляд. Она буквально провалилась в агатовую глубину глаз своего бывшего профессора.

— Смело, — проговорил он после паузы. — И очень… по-гриффиндорски.

— Это и есть смело, — приняла вызов Гермиона. Терять уже было нечего.

— Я бы использовал иной синоним, — пробубнил Снейп под нос, но тему развивать не стал. Проклятый легилимент абсолютно точно выведал, куда она спрятала своих родителей и что с ними сделала. Как быть теперь? Срываться в Австралию? Конкретного места их пребывания Гермиона не знала, то есть выведать его профессор не мог. Найти человека в пределах континента непросто, даже если ты сильный маг, Снейп же едва держится на ногах. В ближайшее время он точно не сможет причинить им вред. Если действовать быстро, есть шанс их перепрятать.

— Я не собираюсь, мисс Грейнджер. Долг жизни. Помните? — ответил Снейп на ее мысленные метания. Следовало бы опять разозлиться, но Гермиона почему-то не смогла и даже где-то в глубине души признала, что, если исключить нравственный аспект, чтение мыслей упрощает общение. А еще думать можно, не выбирая выражений. Правда, следующую мысль она воспроизвела вербально:

— Но если предположить, что они…

— Не ваши родители? Не имеет значения, — он стремительно достал палочку и приложил ее кончик к ладони левой руки. — Клянусь магией, что ни словом, ни делом, ни с помощью других людей не причиню вреда…

— Джин Элизабет Грейнджер и Тому Роберту Грейнджеру.

— Джин Элизабет Грейнджер и Тому Роберту Грейнджеру, — послушно повторил Снейп.

Вот только... сработает ли клятва сейчас?

— Теперь их зовут…

— Венделлу Уилкинсу и Монике Уилкинс, — закончил он, и импульс света, поглощенный кожей на запястье, подтвердил, что клятва принята.

Вот, значит, как это выглядит в действии… О магических контрактах, клятвах и договорах Гермиона читала на пятом курсе, когда искала способ защитить от предательства Отряд Дамблдора. Сейчас ей было недостаточно информации, которую она почерпнула в школьной библиотеке. Шутка ли, из-за подобного соглашения волшебник остался в живых вопреки всем законам природы!

— Как так вышло, что вас… задержал на этом свете контракт, хотя маг, с которым вы заключали его, был уже мертв? Разве его магия не… умерла вместе с ним?

— Его магия питала это, — Снейп резким движением закатал рукав, и испугавшаяся, что сейчас увидит знак Волдеморта, Гермиона воззрилась на чистое предплечье. — А мою клятву передать послание приняла изначальная магия. Скажем, магическая основа сущего. Контракт вступил в силу, это дает нам надежду на то, что Лорд умер окончательно.

— Но в письме...

— Письмо написано в восьмидесятом. После того как Волдеморт услышал о пророчестве. Не исключено, что в глубине души он допускал вариант своего ухода, но одновременно был уверен в своем возвращении. Сколько у него было якорей?

Снейп знает про хоркруксы? Гермиона едва не хлопнула себя рукой по лбу — кто принес меч Гриффиндора и отдал воспоминания?

— В Поттере был который? — уточнил он.

— Шестой, — тихо ответила Гермиона.

Снейп тихо выругался.

— Следовательно, к… моменту… вашего появления на свет их было минимум четыре, а то и все пять. Это сильно снижает вероятность, что вы… совсем близкая родственница.

Она даже не стала уточнять, что это не «ее появление», а чье-то появление. Пусть думает что хочет. Тему хоркруксов тоже поднимать не хотелось, у Гермионы до сих пор подкатывало к горлу при воспоминаниях об охоте за ними.

— Мисс Грейнджер, — устало прикрыл глаза бывший профессор. — Магия крови не дала бы никому, кроме адресата, открыть письмо. Глупо отрицать очевидное. Я не искал вас, не вычислял вашу личность — если это не удалось ему, то и мне было бы не под силу. Я вернулся к жизни уже со знанием, что вы — та, кому нужно передать послание.

— Скажите еще, что все эти годы таскали его с собой, — фыркнула Гермиона.

— Нет, с собой у меня его не было, оно лежало в защищенной шкатулке в моем доме в Паучьем тупике. Домовик Малфоев без всяких проблем проник туда и приволок мне ее целиком.

Она упрямо передернула плечами. Аргументы закончились, но не признаваться же в этом? Вообще встреча порядком утомила, хотелось остаться наедине с собой и разложить все по полочкам. Или не наедине с собой…

— Когда авроры закончат с мэнором, попробуем тем же методом доставить вас в его кабинет.

— Нет, — замотала головой Гермиона. Она никогда не переступит порог этого дома.

— Мисс Грейнджер, — каркнул Снейп раздраженно, и она подобралась, как всегда подбиралась на уроках после его окриков. — Не та ситуация, чтоб устраивать детский сад! Необходимо убедиться, что он действительно мертв, и уничтожить все, что может… даже навести кого-то на мысли о его возвращении. Вы, именно вы и больше никто, способны взломать защиту на его кабинете в этом доме. Скажу вам по секрету, комната не открылась его… последней сущности.

Гермиона, собиравшаяся снова напомнить, что всё это домыслы, подняла на него округлившиеся глаза.

— Что? — вскинул бровь Снейп. — Кровная защита. В нем его собственной крови не было.

— Вы все-таки…

— Проверим, — свернул дискуссию он. — Второй вопрос на повестке дня — выяснить, кому, кроме меня и Малфоев…

— Малфоев? — выдохнула Гермиона, и Снейп снова вскинул палец.

— …Волдеморт оставил распоряжения насчет вас. Я уверен, перестраховался он не единожды (с его-то паранойей!). По части раскладывания яиц по разным корзинам Лорд давал фору даже Альбусу... Памятуя, что он желал вас найти не меньше, чем боялся, распоряжения могут быть разнонаправленными: кому-то поручил защищать, кому-то уничтожить, а значит… кто-то еще из последователей знает или подозревает о вас.

От этих слов сердце забилось вдвое чаще.

— Малфои должны защищать вас ценой жизни. Такую клятву он взял с Люциуса.

— Это то, о чем говорил Драко? Почему тогда он считает, что умрет? Не верит, что я способна выжить сейчас? Я пережила войну без всяких… — емкого слова не нашлось, — телохранителей.

— Нет-нет, — он неприятно усмехнулся. — Конечно, было приятно видеть Малфоев в момент осознания как близко подошли к смерти, когда вас поймали егеря, но реакция Драко… Это другая история. О человеческом тщеславии и глупости.

Гермиона тоже неплохо владела искусством вскидывания брови.

— Думаю, мистер Малфой обязательно поделится с нами воспоминанием, если попросим, — хмыкнул Снейп. — На кону жизнь его сына, и что бы там ни думал об отце Драко, тот его любит.

Пронзительный взгляд устремился за плечо Гермионы, она машинально обернулась, но не обнаружила даже движения воздуха. От применения Гоменум Ревелио ее отвлек голос собеседника:

— Лорд придумал гениальный способ выяснить, существуете ли вы на самом деле. Он чертовски здорово умел находить и использовать человеческие слабости. Тот, прежний. Не это подобие.

Гермиона отметила, что уже второй раз Снейп высказался о последней реинкарнации Волдеморта уничижительно, а вот время от времени проскакивающие ностальгические, даже восхищенные нотки, когда он говорил о своем прежнем… хозяине, претили. И слегка пугали тоже.

— Темный Лорд рассказал Люцу про свою дочь (или Люц так интерпретировал рассказанное) и сосватал за нее на тот момент еще нерожденного наследника Малфоев.

— Что? — выдохнула Гермиона, все больше убеждаясь, что ей снится какой-то совершенно абсурдный сон или она оказалась в центре тупого розыгрыша.

— Люц проглотил даже то, что помолвку он должен заключить до магловского совершеннолетия наследника. Не магического. Волдеморт вещал что-то в духе: восьмерка — символ вечности, вот и союз детей тоже будет вечным. Издеваться над своими чистокровными приспешниками, тыкая их носами во что-нибудь магловское, он ой как любил. С другой стороны, благодаря этому плевку в чистокровное лицо Люциуса Драко до сих пор жив.

У Гермионы создавалось впечатление, что говорилось всё это не для нее.

— Гоменум Ревелио, — взмахнула она палочкой, но заклинание не выявило никого, кроме них двоих.

— Поверьте, он слушает, — прошептал одними губами Снейп. Сосредоточиться на способах, которыми можно услышать происходящее в помещении, скрытом пологом тишины, не дали другие мысли. Только что рассказанное не укладывалось в голове. Договоренность о помолвке до рождения? Сейчас не Средние века! Какой резон для Волдеморта? При чем тут…

— Но при чем тут жизнь Драко?

— Лорд всегда ставил на кон чью-то жизнь. А тут подвернулся такой обряд…

— Снова клятва? Как же это мерзко!

— Вы несколько минут назад позволили мне дать подобную.

Это нечестно!

— Я не настаивала, вы сами!..

— Какая разница, — пожал плечами Снейп. — Чаще всего это удобно и помогает сформировать доверительные отношения, когда о доверии речи быть не может.

— Но с Малфоями...

— Нет, в тот раз была не клятва. На самом деле соглашения такого рода канули в Лету века четыре назад. Когда еще принято было сговариваться о союзах, пока дети маленькие. В основе соглашения — жизнь того, о ком сговариваются, чтобы не было искушения увильнуть, если на горизонте замаячило более интересное предложение. Своеобразная страховка. Обычно такой стороной становилась девушка. Или оба. А Лорд развернул все наоборот. Малфой же проявил себя еще большим кретином, чем обычно. Как же… красивый древний обряд, который Их Темнейшество готов разделить с ним…

— Но зачем?

— Зачем это мистеру Павлину? — фыркнул Снейп якобы весело, но Гермиона почувствовала за словами острую злость. — Породниться с самим Лордом — это ли не честь? — выплюнул он. — Просто почувствовал себя избранным.

— Нет, с Малфоем все понятно, — она тоже позволила презрению просочиться в голос. — Зачем это Волдеморту?

— Разве не очевидно? — теперь ее одарили разочарованным взглядом. — Темный Лорд получил бы подтверждение тому, что вы не порождение его бреда, в день восемнадцатилетия Драко. Аккурат в момент смерти малфоевского наследника.

— Но… — Гермиона не до конца понимала, что собирается сказать. Что это бесчеловечно? Они же говорят о Волдеморте. Да и по правде, магловские средневековые традиции недалеко ушли, пусть в их основе и не лежала магия.

— Люди никогда не имели для него значения, о восемнадцати годах, которые заложил, Лорд тоже не думал. Что такое два десятка лет на фоне вечности?

— И что делать? Должен быть способ разорвать договор. Могу ли я… если это я… Нужно поискать в книгах…

— Скорее всего, вы ничего не можете, кроме как принять или не принять Драко — не вы заключали соглашение. А на изучение вопроса почти нет времени.

— Когда?

— Драко исполнится восемнадцать пятого июня.

— И он.. или я… — это даже не подлежало обдумыванию! Драко Малфой — чужой ей человек, не могла же она вот так вот взять и стать его — ха, даже звучало абсурдно! — невестой. Но не позволит же она умереть… Гермиона уверилась в необходимости попасть в любую доступную магическую библиотеку — должны быть способы разорвать… Но речь идет о силе, которая оставила в живых Снейпа, когда… когда его состояние было абсолютно точно несовместимым с жизнью.

— Их нет.

Если допустить, что все здесь рассказанное — правда... Гермиону разобрало истерическое хихиканье. Нет, это действительно забавно! Жизнь Драко Малфоя зависит от нее. Того самого Драко Малфоя, который портил ее собственную жизнь шесть лет, который получил от нее заслуженную затрещину на третьем курсе, который наблюдал, как его тетка пытает ее в его же доме, отец которого собирался выдать их своему хозяину, хозяину, готовому убить ее не задумываясь… Хихиканье превратилось в нездоровый смех.

Снейп устало откинулся на спинку кресла, закатил глаза и протянул пузырек с зельем.

— Три капли, — бесстрастно наблюдая за зарождающейся истерикой, сообщил он, выждал, пока Гермиона примет зелье и оно подействует, и подвел итог: — Думаю, на сегодня достаточно информации. И вы не сможете рассказать то, о чем мы здесь говорили. Никому. Даже не пытайтесь.

Черт! Она уже предвкушала, как поведает обо всем (а может, не обо всем) Рону. Да хоть Джинни! Или достанет Гарри из его «норки». Анализировать информацию гораздо удобнее, проговаривая вслух.

— Простите, перестраховался. Я дам сутки... хорошо, двое суток на осмысление ситуации. А потом пришлю новый портал. Не советую брать кого-либо с собой, вашего сопровождающего расплющит о защитные чары.

У Гермионы создавалось впечатление, что он распознавал ее намерения на мгновение раньше, чем те формировались в голове.

— Поверхностный осмотр авроры должны будут уже завершить, после этого мы сможем попасть в дом. Я дам вам Противоядие от истерики, если пожелаете. Не принимайте накануне зелье Сна без сновидений, как сегодня. Оно ослабляет влияние любого другого релаксанта.

Она буркнула «знаю» почти себе под нос.

— Мисс Грейнджер, мы на одной стороне. Все мы заинтересованы не дать Волдеморту ни единого шанса возродиться снова, — веско уронил Снейп.

— Все мы? Даже Малфои? — недоверчиво переспросила она.

— Думаю, Малфои в первую очередь, — будь это кто-то другой, Гермиона решила бы, что собеседник хохотнул. — Им довелось провести в обществе Волдеморта три незабываемых года.

— И это не попытка выслужиться перед новой властью? — не упустила шанс съехидничать Гермиона.

— Это — нет, но и попытка присутствует. Будь обстоятельства другими, Малфои укрылись бы в мэноре и никто не нашел бы их никогда, но они выбрали сотрудничать со следствием. И сейчас якобы под домашним арестом, как и некоторые другие прихвостни Лорда. В следующем месяце начнутся предварительные слушания. Люциус… не думаю, что ему удастся выкрутиться на этот раз, но он… наверное, и готов к худшему. Нарциссе вряд ли что-то грозит, она сориентировалась в… веяниях первая. Драко… постараюсь его вытащить, хоть ради этого придется воскреснуть для всех.

Вздох, последовавший за фразой, тянул на «Оскар». Но Гермиону не впечатлил, ее уже занимало другое. Раз Снейп готов «воскреснуть», значит, уверен в том, что Министерство не заинтересуется им самим. Гарри дал показания? То есть он стал появляться на людях?

— Вы не читаете «Пророк»? Там огромная статья, за которую я возненавидел вашего лучшего друга еще немного сильнее.

— Вы все еще ненавидите Гарри? — удивилась Гермиона, забыв, что собиралась выдать целую тираду, почему не читает газету, весь прошлый год размещавшую объявление о награде за ее голову и вообще никогда не отличавшуюся правдивостью.

Снейп в ответ лишь передернул плечами.

— То, что Поттер открыл некоторые слишком личные моменты из моего прошлого, дает зеленый свет возможности вытащить крестника. Вопрос в том, будет ли это иметь смысл? — он изогнул бровь и тяжелым взглядом уставился на Гермиону.

Теперь передернула плечами она. Прямо сейчас ответа у нее не было. Конечно, она не даст умереть кому-то даже такому противному, как Драко Малфой, если в ее силах спасти его, но… для этих «но» требовался пергамент длиной не менее пяти футов.

— Простите. Я выпил усовершенствованное Бодроперцовое, чтобы мы могли поговорить, но уже чувствую, что его действие сходит на нет, скоро наступит упадок. Я хотел бы к этому моменту оказаться в постели.

Он встал и протянул руку, Гермиона после секундного промедления вложила свои пальцы в его ладонь, и Снейп достаточно аккуратно их пожал.

Это что? Они теперь партнеры?

Снейп сделал пасс левой рукой, и в комнате с хлопком появился домовик.

— Раз хозяева позорно сбежали, Пикс перенесет вас за границу антиаппарационного барьера. Где вы остановились?

— В Норе, — сказала она, хватаясь за узловатые пальцы эльфа, и тут же пожалела о том, что выдала место.

Перед самым перемещением Гермиона услышала ворчливое:

— Вариант неплохой. Но и не лучший.

Ровно через сутки Гермиона была готова к следующей встрече со Снейпом. Она набросала с десяток вопросов и придумала способ не позволить умереть Малфою без всякого, боже упаси, обручения. Это оказалось элементарно! Ей до зуда под кожей захотелось поделиться идеей с бывшим профессором. И с хорьком тоже. Гермиона предвкушала выражение его лица, когда она расскажет о решении. Ему обязательно станет стыдно за свой драматизм.

Идея натолкнула ее на новый вопрос, и Гермиона записала его под номером одиннадцать. Непонятно, зачем Волдеморт создавал хоркруксы, когда все так просто!

Воспоминания о хоркруксах вернули мысли к Гарри. Грейнджер не выдержала и отправила ему письмо с просьбой о встрече (дожила!), не пытаясь разобраться, чем руководствуется в большей степени — желанием попасть в библиотеку на Гриммо или тоской по другу. Короткий ответ оставил неприятный осадок: «Тоже скучаю. Обязательно встретимся, дай мне еще немного времени».

Через тридцать часов после возвращения от профессора Гермиона уже остро чувствовала себя зверем в неволе, мечущимся по клетке. И зачем ей дали так много времени?

Дважды она чуть не сорвалась в Австралию (в конце концов, она в любом случае планировала уже во второй раз нарушить предписание Кингсли, отправившись на встречу со Снейпом), но… если бы не это самое «но». Дело в том, что еще на этапе разработки плана защиты родителей Гермиона подобрала заклинание, чтобы разыскать их, когда придет время (если такое время настанет и если будет кому их разыскивать). Она не была бы собой, кабы не продумала все до мелочей и не перестраховалась. Перестраховалась… Гермиона тряхнула головой, отгоняя неприятную мысль. Мало ли на свете обстоятельных волшебников.

Чары были не совсем безобидными — для активации требовалась капля крови заклинателя и частичка разыскиваемого (к примеру, волосы, которыми она запаслась заранее), но Гермиона договорилась с собой, что ничего страшного в этой капельке крови нет, когда на кону судьба близких. Таким образом — кровь к плоти — можно было отыскать только родственников. Гермиона еще раз встряхнулась. Нельзя позволять себе сомневаться. И срываться в Австралию без плана тоже нельзя. Поэтому она и не срывалась. Ну и немножко потому, что пугала перспектива неудачи с заклинанием.

Гермиона заметалась по комнате, на ближайшие недели ставшей ее личной. Вчера Молли отправила Джинни к Биллу и Флер. Гермиона сначала хотела поехать за компанию, а потом забеспокоилась, найдет ли ее Аурум. После этого ей пришлось признать, что тайна ее увлекла. Она впервые после… после победы ощущала такой подъем.

Грейнджер снова вытащила блокнот и вчиталась в записанное ранее. Некоторые вопросы были попыткой доказать себе и… всем, что она не может… что у нее точно нет точек пересечения с Волдемортом. Как такое возможно, если она не умеет говорить со змеями? Почему Шляпа не предлагала ей Слизерин? Почему дневник-хоркрукс не потянулся к ней? Подсознание голосом профессора сообщило: «Распыляетесь на детали, мисс Грейнджер». Другие вопросы были, пожалуй, слишком… личными. Сможет ли Гермиона, глядя в лицо Снейпу, спросить, что именно он ощущал, пребывая на грани миров, каким образом понял, что она это… ну, она, как ее нашел Люциус, каким способом проведенный Люциусом и Волдемортом ритуал (чего? Предварительной помолвки?) должен убить Драко? Четыре вопроса касались подобного типа магических взаимоотношений, но самым главным был одиннадцатый: если существует магия, способная на такое, почему волшебники не живут вечно? Зачем искать иные пути бессмертия?

Стук в дверь вернул из путешествия в мир непознанного в маленькую комнату Джинни.

Гермиона рефлекторно схватилась за палочку и настороженно спросила:

— Кто?

— Я!

Гермиону передернуло от короткого ответа. Почему голос Рона стал вызывать в ней неприятную смесь эмоций, тяжелым комом ворочающуюся в животе? Яркими нотками в этом букете ощущались чувство вины и раздражение.

— Заходи, — разрешила она, снимая запирающее и распахивая дверь движением палочки, наступая на горло желанию найти отговорку и не впустить.

— Не… я не за этим… не сюда то есть, — невнятно забубнил Рон, стоя в дверях и перекатываясь с пятки на носок и обратно. — Мне внизу твоя помощь нужна.

Легкое раздражение превратилось в… нелегкое. Плечи свело, и холодок побежал по спине. Всегда ли Рон был таким… таким? Почему раньше это не бесило, а если и бесило, то не настолько сильно?

Гермиона спрятала в карман блокнот и со вздохом оттолкнулась от стула.

— Что там? — стараясь, чтобы голос оставался нормальным, спросила она.

— Кто. Джордж. В хлам. Ты же можешь привести его в чувство, пока мама на огороде, чтоб он ей такой на глаза не попался? — умоляюще-заговорщическим тоном попросил Рон.

Прикрыть проделку близ… близнеца перед матерью, притворяясь, будто Молли все еще способна устроить трепку, а не смотрит на то, как опускается один из ее сыновей, с обреченностью и смирением, словно он тоже умер, было так… нормально. Так… по-старому. Просьба прозвучала звонком из прошлого, когда всё еще было хорошо, когда все еще были живы и попасться взрослым во время выходки было самым страшным из возможных происшествий за день. В горле образовался ком, глаза увлажнились. Гермиона быстро закивала, не доверяя голосу, протиснулась мимо Рона и сбежала вниз по лестнице.

Джордж лежал посреди гостиной, и только шумное дыхание открытым ртом выдавало в нем жизнь. Он был бледным, почти серым, и веснушки на этом фоне выглядели капельками грязи, он так напоминал…

Гермиона всхлипнула, больше не сдерживаясь.

— Что ты… — даже не отличающийся эмпатией Рон уловил ассоциацию, которую вызвал в подруге безжизненный вид его брата. Он поднял руку, собираясь приобнять, но беспомощно ее опустил и неловко утешил: — Он жив. Просто налакался.

Грейнджер устыдилась своей реакции, мысленно надавала себе по щекам и, судорожно вздохнув, приблизилась к Джорджу.

Странным показалось отсутствие запаха алкоголя. Не могло же ей так сильно заложить нос от подкативших слез? Гермиона прочистила его заклинанием и втянула воздух еще раз — запаха по-прежнему не было.

— Ро-о-он... — осторожно начала она. — Ты уверен, что Джордж пил?

— А он делает что-то еще? — пожал плечами Рональд.

— Если бы он был пьяным, от него несло бы спиртом или перегаром, но пахнет… — она снова принюхалась, не зная, что хочет уловить: какие-то ингредиенты зелий? Травы? — только по́том. Что он мог принять?

Мысли, не спрашивая разрешения, отправились в жуткую сторону. А что, если Джордж подсел на наркотики? Есть же аналоги наркотиков в волшебном мире?

— Я не стану накладывать Эннервейт, — безапелляционно заявила она. — Мало ли как заклинание подействует на то, что он принял.

Рон кивнул, продолжая смотреть в пол.

— Вингардиум Левиоса, — Гермиона осторожно повела палочкой, чтобы безвольное тело Джорджа вписалось в повороты и легко поднялось наверх, и скомандовала: — Открой дверь его спальни.

— Почему я сам не додумался просто его отлевитировать? — Рон посмотрел на подругу взглядом того типа, который она терпеть не могла еще в те времена, когда была рада любому вниманию младшего Уизли, — от этого взгляда без тени мысли в глазах угомонившееся раздражение заворочалось снова.

— Потому что не думал, — резко ответила она, и Джорджа тряхнуло. Гермиона сконцентрировалась на заклинании. Они молча поднялись в спальню близ… спальню близнеца.

— Пусть проснется сам. Заклинанием очищать его неизвестно от чего я тоже не рискну, а подходящего зелья у меня нет.

Она знала, у кого есть. Почему в ее мыслях так много Снейпа?

Дыхание Джорджа сделалось менее шумным. Уверенная, что его отпускает, Гермиона вышла, не зная, что превалирует в ее чувствах: жалость с толикой брезгливости или негодование. Фред умер, Джордж — нет, разве можно так поступать со своей жизнью?

Она захлопнула за собой дверь в комнату Джинни и уселась на продавленную кровать.

Наверное, было невежливо вот так убегать от Рона (Гермиона прекрасно слышала шаги за спиной), но они в своей дружбе давно перешагнули границы банальной вежливости — он должен понять ее желание побыть одной.

Аккуратный скрежет по стеклу привлек внимание. Позабыв обо всем, Гермиона ринулась к окну. Для портала было рановато.

Пестрое оперение Аурума и его желтый глаз словно соткались из воздуха, Гермиона почти поверила, что сова сбросила дезиллюминационное заклинание. Такого ведь не могло произойти?

Она распахнула окно, и гонец гордо переступил на подоконник сначала левой, а затем правой лапой, заставив Гермиону задуматься, не родственник ли он малфоевским павлинам, с достоинством сбросил ей на колени знакомый мешочек и был таков. Механически проводив сову взглядом, Грейнджер отметила, что она практически сразу исчезла из виду. Магия!

Кроме красивого темного камушка в мешке лежала записка.

«Можете использовать портал в любой момент, когда будете готовы. Крайний срок завтра три пополудни. Срабатывает на прикосновение.

PS: Ваше прикосновение.

РРS: Не делайте глупостей. Записку можете видеть только Вы».

Гермиона дернулась к двери, чтобы сообщить Рону… и задумалась, как она объяснит, куда и зачем отправляется, когда ей строго настрого запрещено покидать пределы Норы, как отговорит его от идеи сопровождать. Не давая себе времени передумать, она нащупала в кармане блокнот, схватила со стола бисерную сумочку и прикоснулась к порталу, переносясь к Снейпу, как была в домашней майке и поношенных бриджах.

Нормально приземляться после путешествия с помощью портала Гермиона так и не научилась, она больно стукнулась локтем о стол, подбородком о подлокотник и почти упала на колени перед сидящим в кресле Снейпом. Тот придержал ее за предплечье в последний момент.

Гермионе стало стыдно за свою неуклюжесть.

— Простите, сэр, — пролепетала она.

— Порталы, — выругался Снейп.

— Порталы, — согласилась Гермиона, все еще стесняясь встретиться глазами со своим бывшим преподавателем.

Она окинула взглядом уже знакомую комнату. На это раз Снейп был один. Не то чтоб она желала видеть кого-то из Малфоев, но легкое разочарование почему-то ощутила.

— Рад видеть вас так скоро, — явил образец напускного радушия профессор, а в Гермионе взбрыкнул строптивый подросток.

— Ведь не рады же, — выпалила она раньше, чем смогла сдержаться.

— Рад, — каркнул Снейп, и Грейнджер, подобравшаяся в ожидании заслуженного нагоняя, удивленно вскинула брови. — Чем быстрее вы пройдете стадию отрицания, тем быстрее мы начнем работать. Жаль, авроры тянут с домом, — он указал Гермионе на стул напротив, и она села. — Я планировал попасть туда сегодня-завтра, но по предварительным расчетам они задержатся еще на неделю.

Целую неделю! Да за это время команда умелых магов может дом по кирпичикам разобрать! Вместе с пресловутым кабинетом.

— Неужели авроры не взломают этот… кабинет?

— Они его даже не увидят.

— Но эманации…

— Мисс Грейнджер, есть некоторые нюансы… поведения — или повадок, если угодно — домов вроде Малфой-мэнора.

— И Хогвартса? — спросила Гермиона.

Снейп усмехнулся.

— И Хогвартса. Этот дом не то чтобы одушевлен… Он имеет набор инстинктов. Если Хогвартс защищает всех, кто просит его защиты, то родовое гнездо, — он кивнул в левую сторону, и Гермиона мысленно отметила, где располагается… особняк? Замок? — действует в интересах хозяев и тех, кого хозяева назвали гостями.

— Но зачем тогда авроры…

— У них предписание. Они знают, что ничего существенного здесь не найдут.

— Глупости какие! В такое время, вместо того чтобы делать что-то по-настоящему важное... — Гермиона знала, как окружающие не любят этот ее я-знаю-как-нужно тон, поэтому не без усилия прервала собственную тираду и задала только что появившийся вопрос:

— А вас авроры тоже не видят?

— Я гость хозяев, — обтекаемо ответил Снейп.

Слизеринцы! Гермиона про себя медленно сосчитала до пяти. Неужели все ответы придется тянуть клещами? Она неосознанно прикоснулась к заднему карману бриджей, где лежал блокнот, и поставила собеседника перед фактом:

— У меня появились вопросы.

Снейп закатил глаза и глубоко вздохнул, бормоча что-то о работе в одиночестве.

От обилия собственных вопросов у Гермионы разбежались глаза. С чего же начать? Она остановилась на последнем и, вместо того чтобы задать его, выпалила:

— Я знаю, как спасти Малфоя!

Профессор скептически поднял бровь, изображая (нет, даже не изображая) внимание, но Гермиона привыкла к снейповскому обесцениванию ее ума еще в школе и собранности не утратила.

— Кому-то нужно взять с него встречную клятву, выполнение которой оставит его в живых. И вообще я не понимаю…

Фырканье Снейпа прокатилось волной злости.

— Мисс Грейнджер, если бы все было так просто.

— Я вообще не понимаю, — она не дала сбить себя с мысли, — зачем эти страшные вещи, которые Волдеморт делал ради бессмертия, если магия способна…

— Магия способна на многое, но не всесильна, — сухо сообщил Снейп и спросил: — Вы видели мое состояние?

Грейнджер кивнула.

— Можно ли это было назвать жизнью? — он сделал паузу, которую Гермиона не заполнила, и продолжил: — При всем вашем высокомерии вы не можете предполагать, что первой задумались о пределах возможностей магии.

— Давайте без общих фраз, — стала заводиться Грейнджер.

— Давайте конкретный пример. Как вы любите, — усмехнулся бывший профессор на диво беззлобно. — Рассмотрим мой случай. Я умер. Не нужно охов-вздохов, это факт. Сила магии удержала меня на границе жизни. Если бы не вы с Нарциссой, я бы какое-то время еще находился в таком состоянии. Понятия не имею сколько, но рано или поздно магия истощилась бы и биология взяла бы свое. Умирал я, конечно, не из-за нарушения условий какого-то магического договора, а по самой обычной причине — интоксикация и увечья, несовместимые с жизнью. Или возьмем как пример гораздо более сильную и древнюю магию, призванную… матерью вашего друга. Мощь этой магии была невероятной, но тоже конечной.

Гермиона кусала губу, едва сдерживаясь. В голове теснились вопросы, наперебой требуя: «Задай меня!» Ладно, это подождет, а вот это… Пока здесь нет никого из Малфоев, можно попробовать удовлетворить любопытство.

— А как умирают, если не соблюдены условия того ритуала, что провели Люциус и Волдеморт? Что именно должно случиться с Драко? Он просто не проснется?

— Мисс Грейнджер, — губа Снейпа подергивалась то ли от раздражения, то ли от сдерживаемого веселья, что тоже вполне могло стать причиной его раздражения, — откуда мне знать. Подобные ритуалы безнадежно устарели, а когда они были в ходу, никто не рисковал их нарушать.

— То есть прецедентов…

— Есть ли разница, остановится у Драко сердце или с ним произойдет несчастный случай?

— В общем-то, никакой, но…

— Неуемное гриффиндорское любопытство! — выплюнул он.

— Это не просто любопытство, это связано с моей теорией… — Гермиону взбесило то, что Снейп заставил ее защищаться.

— Предположим, ваша… теория работает. Где гарантия, что новая договоренность будет более приоритетной? Готовы превратить Драко в подопытную зверушку? В полутруп, зависший между жизнью и смертью? Я в курсе истории вашей неприязни, но не ожидал…

— Вы прекрасно знаете, что я не дам ему погибнуть! Просто… Просто это так... — она снова пожала плечами. Конечно, на такую сырую теорию нельзя полагаться, но… очевидный вариант решения проблемы был почти неприемлемым, диким, а слова профессора звучали недостаточно убедительно. Нельзя вот так легко отвергать потенциально рабочую идею.

Гермиона краем глаза видела, что Снейп внимательно следит за ее мимикой, а скорее всего и вовсе читает мысли.

Ладно, раз ее уже обвинили в любопытстве, терять нечего:

— Что именно вы ощущали, когда… — на деле спрашивать оказалось сложнее. Она быстро перефразировала: — Как поняли, что я — это я?

— «Как?» — неправильный вопрос. Пришел в себя и знал, что должен отдать вам послание, и, кажется, я уже упоминал это при прошлой встрече.

— Тогда другой вопрос: каким образом меня нашел мистер Малфой? Я… — было жутко думать, что Снейп и Малфои каким-то образом «настроены» на нее.

— Увидел, как вы плелись по двору.

Облегчение смешалось с разочарованием и еще немножко с запоздалым страхом. Гермиону мог заметить кто угодно!

— А то, что мне нужны вы, Люциус…

— Знаю. Это я тоже… ощутила.

Снейп развел руками.

— Еще я хотела бы знать…

— Что-либо знать мы будем не раньше, чем доберемся до кабинета, а обмениваться предположениями нецелесообразно.

В его словах был резон, но как же хотелось сдвинуться с мертвой точки.

— Правда, у нас есть шанс прояснить кое-что, — профессор уперся взглядом в какую-то завитушку на столе и бездумно потер подбородок пальцами. — Пока дом недоступен, а я числюсь мертвым, мы с вами можем попробовать найти ваших родителей.

Гермиона дернулась, словно попавшая в силок птица. Она ведь имеет право отказаться?

— Я поклялся, что не причиню им вреда.

Он-то поклялся, но есть и другие люди. Где гарантия, что Снейп не передаст информацию кому-то, кто причинит? А что, если он передаст их адрес Малфоям и те станут шантажировать ее помолвкой с Драко?

— Вспомните формулировку, я не могу причинить им вреда и опосредованно — с помощью других людей.

Вопрос только, считается ли шантаж вредом…

— Я не назову им адреса. Можем позвать кого-то из Малфоев, и, если недостаточно прежней клятвы, я дам вам Нерушимый обет.

Вспомнилось замечание Снейпа о том, что она так запросто приняла его клятву. Нет, Гермиона Грейнджер не станет уподобляться темным волшебникам! Пытаясь взять себя в руки, она глубоко вздохнула, и страх отступил.

— Опять зелье? — спросила без интереса.

Собеседник пожал плечами.

— Отличное решение, когда приходится иметь дело с неуравновешенными подростками, — пробурчал себе под нос он и после паузы, видимо, превозмогая нежелание спрашивать, поинтересовался: — Вы в порядке?

Не то чтобы совсем в порядке… Гермиона коротко кивнула.

— Я не гарантирую, что сумею справиться с последствиями вашего Обливиэйта, но сами вы — точно не сможете.

Об этом она предпочитала не думать.

— Я, конечно, не опытный легилимент… — начала агрессивно.

— Вы вообще не легилимент. Ваши задатки к чарам разума совершенно не развиты.

Ну да, ну да, эту песню Грейнджер выучила еще на зельеварении.

— Несравнимо, — ответил Снейп, как водится, на ее мысли. «К этому можно привыкнуть», — отстраненно подумала Гермиона. — К зельям у вас нет способностей, хоть вы и выучили школьную программу со всеми нужными и ненужными дополнениями, а к ментальным наукам — есть, и я это признаю. Но знаний у вас чуть больше нуля…

Она прочла всю доступную литературу! Эта мысленная эскапада ответа не удостоилась.

— …поэтому сработали очень грубо, — продолжил он. — Обливиэйт для зачистки памяти — что-то вроде удаления зуба с помощью Бомбарды.

Но вся группа стирателей памяти в Министерстве…

— …бесталанные технари, которые совершенно не задумываются о последствиях своей деятельности.

— Какими могут быть последствия? — в душе возник страх за сотни, нет, тысячи маглов, которые подвергались такому воздействию со стороны обливиаторов.

Снейп кривовато улыбнулся. Гермиона моргнула. Нет, улыбка не исчезла, действительно улыбнулся.

— Гриффиндорки, — покачал головой он. — Разовое и короткое воздействие этого заклинания не опасно, но частое повторение или масштабное вмешательство способно ослабить память, а то и вовсе повредить мозг.

У Гермионы зашумело в ушах, ни в одной книге не было сказано, что правильно наложенный Обливиэйт может стать причиной проблем в будущем. Ошибки в работе с заклинанием — да, потому она провела дни, разучивая его, а потом тренируясь, один раз даже на Гарри использовала и один на Роне. Рон забыл, что оставил в кармане печенье, украденное с обеда, а Гарри — что хотел попросить у нее эссе по трансфигурации.

— О, в случае ваших друзей мозг точно не был задет.

Снейп — всегда Снейп… Нужно было возмутиться, что Гарри и Рон не безмозглые, но слишком важно было узнать другое.

— Я не могу сказать, не видя ваших родителей, что с ними произошло и произошло ли что-то плохое.

Это был изумруд в клепсидру идеи воспользоваться предложением Снейпа. Было страшно привлекать постороннего, но сама она точно не сможет теперь обратить заклинание. Когда узнала, что ее знания поверхностны…

— Ничего удивительного, вам негде было достать литературу о тонких настройках работы с разумом.

Может, она справится сама, если найдет такую? Как же ей сейчас не хватает библиотеки! Будет ли бессовестно нарушить уединение Гарри на Гриммо, когда он так… однозначно дал понять, что пока не хочет видеть ее? Впрочем, на Гриммо она пересмотрела тоже все, что было доступно.

— В местном книгохранилище есть целая секция, посвященная работе с разумум — от колдомедицинских трактатов до пособий по темной магии.

— А что толку? — фыркнула Гермиона. — Если даже у хозяев нет туда доступа.

— Кто вам такое сказал? — вскинул бровь Снейп.

— Но… авроры…

— Драко за последние дни пересмотрел томов двадцать по… истории брачных обычаев и обрядовой магии. Возможно, он способен удовлетворить ваше любопытство насчет нарушения ритуала.

— Как это?

— Еще удивитесь, что Драко умеет читать. Не будь он ленивым, как Малфою на роду написано, он легко подвинул бы вас в рейтинге.

Тема не стоила нового спора.

— Я имею в виду не это. Вы говорили, что никто из Малфоев не входил в дом.

— Я помню, что говорил. Малфои — волшебники или кто? Это их дом и библиотека.

Демонстрировать пробелы в знаниях о возможностях волшебников на своей территории Гермионе не нравилось.

— Можете попросить Драко достать любую книгу. Он не откажет, надеясь набрать хоть какие-то баллы в ваших глазах, а в библиотеке ориентируется хорошо. Я был бы благодарен, если бы вы поговорили с ним. Унылый, настраивающийся на смерть Драко Малфой — неприятный сосед.

Попросить у Драко Малфоя книги из его фамильной библиотеки? Поговорить с ним? О чем им разговаривать? Ах да…

— Если я скажу вам, что под слоем всего этого малфоизма и навязанных стереотипов он неплохой в принципе человек, вы сочтете меня свахой.

Сочтет. Наверное. Снейп, высказывающийся о ком-то менее чем уничижительно, и сам по себе не вписывался в картину мира Гермионы, «неплохой в принципе человек» Драко Малфой — тем более. Вспомнилась его реакция на… мертвую девушку в подземельях, и снова возник вопрос, что она на самом деле о нем (о них) знает.

— Заодно прогуляйтесь по парку и подумайте над моим предложением, — предложил Снейп. — Я пока не могу составить компанию, уж простите.

Скажи кому, что Снейп пригласил ее прогуляться по малфоевскому парку, и ее отправят в Мунго. Мысли метались в голове стайкой вспугнутых птичек, а рука уже толкала дверь, которая оказалась вовсе не дверью...

Она что, действительно собирается гулять по парку в поместье Малфоев?

С этой мыслью Гермиона вылетела наружу, словно пробка из бутылки. Дверь, выглядевшая изнутри обычной, оказалась брезентовым палаточным входом, но, попытавшись юркнуть обратно, Грейнджер уперлась в глухое деревянное полотно, и это полотно… растворялось прямо на глазах. За то время, пока она заносила руку, чтобы постучаться, на том месте, где по законам физики находилось временное пристанище Снейпа, ничего не осталось. Ощупывание воздуха не помогло, палатка, из которой она вышла, просто исчезла.

Гермиона осмотрелась по сторонам в поисках камня, не до конца уверенная, что рискнет запустить им в невидимую цель, и… оторопела. Она не ожидала от малфоевских угодий ничего конкретного, но то, что увидела, совершенно точно не вписывалось в ее представление об этой семье и о парках. Вековые деревья — дубы, тисы, сосны и незнакомые Гермионе виды (возможно, редкие магические) — росли на приличном расстоянии друг от друга, и никакая мелкая растительность не засоряла пространство между ними. Диссонанс в величественный пейзаж вносила разве что пасторально яркая трава вдоль вытоптанных тропинок. Ошеломлял не только масштаб. После тишины внутри палатки в уши ворвались птичий щебет, клекот, крики каких-то невидимых зверей. Гермиона, не отдавая себе отчета в своих действиях, отошла от того места, где стояла невидимая и неосязаемая палатка, на несколько десятков футов.

— Грейнджер?

Гермиона повернулась на голос и застыла столбом. Вроде бы не было в открывшейся картине ничего неординарного. Подумаешь, сидит себе Драко Малфой на корнях гигантского дуба, но… ее глазам предстал какой-то неправильный Драко Малфой: растрепанный, босой, рубашка, расстегнута наполовину и выбилась из закатанных до середины икры штанов, а кисть его руки утонула в шерсти приподнявшей голову собаки, слишком обычной для выпендрежника и сноба, коим Гермиона небезосновательно считала однокурсника.

— Ора, фу. Тихо, девочка, — похлопал он животину по мохнатому боку. А может, это и не собака вовсе, а какая-то редкая фантастическая тварь? Разновидность шишуги? Не то чтоб она боялась собак (Пушок не в счет), просто адекватность собаки, явно доверяющей Малфою, вызывала вопросы.

— Не бойся, Грейнджер, Ора не агрессивная. Она уже пожилая дама.

Никогда Гермиона не слышала, чтоб этот голос звучал так мягко и так… нежно? Было в малфоевской манере говорить и что-то еще более странное… Драко Малфой всегда цедил слова, словно снисходил до собеседника, но то, как он выдавливал их из себя сейчас, было медленно даже для него. Он пьян?

Малфой прикрыл глаза, откидываясь на ствол. Гермиона запаниковала. Как это произошло? Она наедине с Драко Малфоем, а тот в невменяемом состоянии.

— Ты пил? — вопрос-обвинение вырвался быстрее, чем Гермиона убедила себя, что никакого права его задавать не имеет.

— Я? — Малфой открыл один глаз и с трудом сфокусировался на ней. — Нет. Я не употребляю алкоголь, — членораздельно и торжественно сообщил он.

Стало еще страшнее. Неужели судьба столкнула ее с двумя наркоманами за один день?

Малфой открыл второй глаз, его взгляд сначала стал осмысленным, а затем испуганным.

— Это серьезно ты? Ты здесь? — встряхиваясь, спросил он и резко встал.

Грейнджер с трудом подавила желание убежать.

— Черт, я… погоди, — Малфой потянулся к карману, и она, не задумываясь, выхватила палочку. Малфой медленно выставил ладони вперед. — Эй, не нервничай! Я просто хочу достать зелье.

Зелье? Значит, она права!

— Какое? — с подозрением спросила Гермиона.

— Черт, — ругнулся он повторно. — Я, наверное, переборщил с Умиротворяющим бальзамом и Противоядием от истерики. Погоди немного. Выпью Тонизирующее. Минут через десять буду в норме.

Она чуть не спросила: «Зачем?» Нужно ли Гермионе, чтобы Драко Малфой оказался «в норме»? Разве что… Он ведь может вывести ее отсюда.

— Покажешь, откуда аппарировать?

— Грейнджер, пожалуйста. Десять минут — и покажу, что хочешь!

Почему-то Гермиона стремительно покраснела и резко перевела тему.

— Ты не слишком удивлен мне.

— Я… — Малфой явно безуспешно пытался собрать мысли в кучу. — Я не знаю. Садись, — указал он на соседний корень.

Видеть его таким растерянным было непривычно и даже будто бы неправильно. Гермиона чувствовала себя не в своей тарелке. Она послушно присела и постаралась незаметно спрятать палочку (какая разница, преуспела ли, главное, постаралась), а без палочки ей стало нечем занять руки. Собака (Ора, да) посмотрела на Гермиону мутными глазами и лениво хлопнула толстым хвостом по земле. Хвост был один, то есть все-таки не шишуга. Знания мисс Грейнджер о собаках ограничивались несколькими книгами, прочитанными в детстве, но их хватало, чтобы констатировать: «пожилая дама» перед ней — определенно дворняга.

— Можно погладить? — робко спросила она у однокурсника.

Тот расплылся в улыбке.

— Конечно. Ора не укусит.

К встрече с двумя улыбающимися слизеринцами за один день жизнь Гермиону не готовила. Она спрятала свое смущение, сконцентрировавшись на собаке. Шерсть у нее оказалась жесткой, зато спина широкой — гладь не хочу.

— Ора старушка, ее подобрали, когда мне было три или четыре, — охотно поведал Драко.

— Подобрали? — у Малфоев живет подобранная дворняга? В ее представлении у таких, как они, могли жить только элитные звери, самой-рассамой селекции.

— Удивлена? Тут недалеко магловское поселение. У них часто появляются лишние собаки или коты, мы периодически подбираем. Подбирали… Раньше. Здесь им раздолье. Места много, мама накладывала заклинание, чтобы не размножались, и жили себе. Конечно, за последние годы... — лицо Малфоя посуровело, — много животных погибло, и отцовских птиц, и всяких мелких зверей вроде низзлов, джарви, котов и собак. Те, что дикие, умеют спасаться, а ручные… слишком доверяли. Отцовские птицы почти… — видимо, длинная тирада истощила рассказчика, Малфой, не заканчивая предложение, неопределенно махнул рукой.

— Твой отец разводит птиц? — Гермиона сделала попытку поддержать первый нормальный разговор с однокурсником-слизеринцем.

— Да, есть у него такое хобби. Было… У него тут совы, павлины и мелкая живность.

— Никогда бы не подумала, — не сдержалась она.

— У каждого свои причуды, — пожал плечами Малфой. Постепенно он делался более собранным.

Гермиону осенило:

— Аурум из питомника твоего отца?

— Сова крестного? Конечно.

— Мне показалось, он даже аппарировать умеет.

— Ну… он магическая птица, точно. Но аппарировать — нет. Над яйцами колдуют эльфы, дракл разберет, что они вкладывают в птенцов.

— Эльфы? — Гермиона насупилась.

— Грейнджер, — Малфой опять махнул рукой, демонстрируя, что его состояние еще далеко от нормального, — это самые счастливые эльфы из тех, что я видел. Они в восторге от своего занятия.

После такого удивительно нормального разговора на отвлеченные темы Гермиона поняла, что может выполнить просьбу Снейпа и даже попросить книги. Но всё по порядку. Кое-что ей все еще казалось подозрительным. Она вернула разговор в прежнее русло:

— Ты совсем не удивился моему появлению. Почему?

Не могли же они со Снейпом продумать все вплоть до этой встречи? Попахивало паранойей. Портключ был настроен на прикосновение, а не на время, она могла явиться завтра. Не ждали же они на исходных позициях? Или были готовы ждать? Или рассчитывали на то, что она не станет тянуть низзла за хвост?

— Да, я… — Малфой покраснел и пробормотал что-то неразборчивое, а потом фыркнул: — А, к драклам! Фантазировал о тебе.

Гермиона не нашлась с ответом, только округлила рот.

— Ты бы видела себя! — хихикающий Малфой был бы милягой, если бы не так у… удивлял.

— В смысле фантазировал, будто ты приходишь и говоришь, что готова… Забудь!

— Малфой, — это, оказывается, будет совсем просто, только вот запомнит ли он? Его адекватность все еще была под сомнением, — ты же не думаешь всерьез, что я позволю тебе умереть?

— Я стараюсь не допускать мысли, что не позволишь. Так проще.

Честно.

— Конечно, то, что… ну… тот самый выход — он крайний… Я бы хотела почитать… Снейп сказал, что у тебя книги… возможно, есть что-то другое… — Мерлин, как стыдно, мямлит, как хаффлпаффская первокурсница на зельеварении.

— Если бы, — снова фыркнул Малфой.

Гермиона открыто посмотрела на него: лицо Драко все еще казалось расслабленным, мимика слушалась хуже, чем артикуляционный аппарат, но глаза уже смотрели осмысленно. — Целых полчаса радовался, что нашел способ... Думал, достаточно моего согласия. Потом перечитал внимательнее…

— Расскажи мне о ритуале.

— Зачем?

Действительно…

— Хочу понимать, во что придется ввязаться, если…

— Нет конкретного ритуала. То есть ритуал есть, но его провели отец и... Темный Лорд. От нас требуется только устное подтверждение в произвольной форме. Что мы согласны сделать это.

— Сделать это?

— Ну да, сделать это…

— Обручиться, или… ну… что-то другое?

Почему так неловко?

— Зависит от того, что обещают друг другу стороны. Я не смотрел отцовское воспоминание. Я с ним вообще… не разговариваю, — кто бы стал винить Драко? — Но крестный сказал, что там ничего, кроме самого обручения.

— Вполне вероятно, — кивнула Гермиона. По словам Снейпа, Волдеморт ни секунды не рассчитывал на помолвку, значит, скорее всего, и дальнейших планов не строил.

— А если мы не согласимся?

— Я умру.

Ну раз уж он заговорил…

— Ты не подумай, я точно такого не допущу… — ну вот опять приступ косноязычия, — но где-то описано, как это…

— Какой будет моя смерть? — нарочито легко спросил Малфой, и Гермиона услышала в его голосе истерические нотки. Значит ли это, что Умиротворяющий бальзам и Противоядие от истерики выветриваются и Драко скоро проводит ее до антиаппарационного барьера? Она хочет уйти сейчас? — Неа, просто что-то пафосное вроде «падет гнев магии на ослушника или ослушницу». Там старо-английский. Читаешь?

Ну как…

— Читаю, — не признаваться же в том, что плохо.

— Я тоже не очень, но если вчитаться, становится понятно.

Ладно.

Малфой опустил руку на собачью голову, и их пальцы случайно соприкоснулись. Он отдернул свои с поспешным извинением, но Гермиона не могла оставить это без внимания.

— И ты собираешься стать мне… — это даже произносить было нелепо, — женихом?

Он посмотрел, ожидая пояснения.

— Тебе прикасаться ко мне противно!

Вспомнился эпизод после битвы. Это было исключение из правил.

— Я думал, что это тебе неприятно, — пробубнил он и зарылся пальцами в свои волосы («Той самой рукой, которой чесал собаку», — отметила в Гермионе дочь медиков), а затем выпалил: — Слушай, я не буду врать, что полностью пересмотрел свои взгляды на… маглорожденных, а твое теперешнее вероятное происхождение меня пугает гораздо сильнее, чем прошлое, однако...

— Это не доказано! — вскинулась Гермиона, разом забывая все то, что собиралась сказать об отношении к таким, как она.

— Доказано, не доказано — какая разница. Ладно, чего уж терять. Либо мне осталось две с хвостом недели, либо мы… застрянем в каком-то древнем дерьме вместе, — он вскинул вопросительно-настороженные глаза.

Ну сказала же, что не даст умереть, сколько раз нужно это повторить, чтобы поверил?

— Попробую быть честным… — он опять взлохматил волосы, а потом сильно дернул их вниз. Ничего себе! Позволяющий видеть себя таким открытым слизеринец был удивительнее ручного дракона. — Ты, конечно, страшная…

Брови Гермионы взметнулись вверх. Вот это поворот! Это он так пытается (как там Снейп выразился?) набрать какие-то баллы в ее глазах? К Мерлину с Морганой такую честность!

— Дьявол, что я несу?! — снова дернул себя за волосы Малфой. — Я не про внешность. Ты хорошенькая. Вроде. То есть я не знаю. Никогда не смотрел на тебя в таком ключе, да и какая разница...

Малфой застонал, а Гермионе стало смешно. Губы предательски задергались, и она наклонилась, выглаживая что-то на голове блаженствующей Оры.

— Я хотел сказать, что всегда тебя опасался.

Ну еще бы, вряд ли его били другие девчонки. Не хмыкнуть не вышло. Драко это никак не прокомментировал.

— Ты же уже поняла, да? Я про то, что ты пугаешь. И магической мощью, и ты… ну прешь как громамонт. Агрессивная иногда… И человек сильный. Белла вот не сло… Черт! Нет, ты никогда не пойдешь на этот ритуал.

Гермиона с интересом вслушивалась в анализ собственной личности «от Драко Малфоя» и даже на упоминании им сумасшедшей тетки не дернулась. Все было хорошо, пока он не сделал этот нелепый вывод. Она терпеть не могла, когда за нее решают.

— Я же сказала: мы ищем другой способ, но если не находим, то… это же не навсегда, да? И… ну жениться-то мы не будем.

— Гипотетически мы можем… — снова опасливый взгляд, Гермиона ободряюще кивнула. Себе-то она могла признаться, что было очень приятно держать Драко Малфоя в страхе, — ну связать себя этим обрядом и жить каждый своей жизнью. Наверное. Я так понимаю. Если не было оговорено иначе.

Вот даже как… Что-то внутри восставало при мысли быть обрученной с одним, но жить с другим. Кроме общего ощущения неправильности, грызло то, что этому другому придется все рассказать. А поведать о таком можно не каждому. В роли другого она представила Рона и отринула идею, понимая с кристальной ясностью, что не хочет жить по этому сценарию. Не то чтобы Гермиона планировала заводить отношения (избавь Годрик!) с Драко Малфоем, но в голове сложилось что-то вроде обоснования тому, почему она не может быть с Роном. Обоснования, почему она не может быть с кем-либо — не просто не хочет, она занята. Удобно. Глупости какие в голову лезут! Они с Малфоем должны найти другой выход.

— Так ты покажешь книги, где упомянут ритуал?

— Да без проблем. Только… — Малфой запнулся, — ты же планируешь взять с собой, а эти нельзя выносить из поместья.

Разочарование отразилось на ее лице. Она могла бы еще чуть-чуть задержаться и почитать здесь, но важнее было раздобыть литературу о чарах памяти — важнее для нее лично. А в Норе ее скоро хватятся, если уже не хватились. Еще, не дай бог, дадут знать Кингсли об ее исчезновении. Гермиона пожалела, что не додумалась оставить хотя бы записку.

— Только эти? Другие книги можно выносить? — робко спросила она. К черту робость! Она та, кто оказывает услугу, разбираясь в каше, которую тут заварили. Поэтому имеет право просить то, что нужно именно ей.

— Смотря какие. Из магических ритуалистика, темная магия, артефакторика — точно нет. Зелья, чары, колдомедицина — запросто.

Колдомедицина!

— Мне бы книгу о работе с человеческим разумом.

— Сейчас подумаю… — Малфой прижал палец ко лбу, и Гермиона не смогла сдержать любопытство.

— Ты что, знаешь все книги наперечет?

— Салазар, конечно нет! — усмехнулся он. — Книгохранилище занимает два этажа. Но я недавно заглядывал в каталог, так что… Пикс!

Маленький тощий эльф возник из воздуха. Ора встретила его ленивым взмахом хвоста.

— Принеси каталог из моей палатки.

Гермиона ревниво следила за интонациями Малфоя. Говорил он не особо вежливо, но и не хамил.

Через несколько секунд Пикс принес огромный — больше себя самого — том.

— Он же надорвется, — не выдержала она, домовик посмотрел на нее обиженно.

— Пикс — эльф, Пикс умеет делать невесомое, — гордо вскинул головку он и схватил себя за уши, ожидая нагоняя.

— Свободен. Молодец, — отпустил его Драко.

Тот растворился без лишних слов.

— Не оскорбляй домовиков, Грейнджер, — назидательно поднял палец Малфой, скользя глазами по каталогу. — Вот это, думаю, подойдет, и вот это. Если хочешь, еще это, — он тыкал пальцем в определенные строчки, Гермионе пришлось наклониться к нему, чтобы видеть названия и авторов. Ни об одной из перечисленных книг она, к стыду своему, не слышала.

— И у Мунго есть трактат. Хороший. Он глубоко копает, но излагает мысли доступно, без нарочитой научности. Исследование немного устарело, но там самые основы.

Гермиона растерялась, не обсуждать же магию разума с Малфоем? Это было бы по меньшей мере странно. Он проигнорировал отсутствие ответа.

— Хватит для начала? — спросил по-деловому.

Четыре тома! Она уже предвкушала часы наедине с ними.

— Пикс!

Так вот как Малфой получает книги…

— Спасибо, — Гермиона поблагодарила Пикса, когда тот материализовался снова с двумя огромными книгами, манускриптом и тоненькой брошюркой, очень осторожно уложила добытые сокровища в свою сумочку и повторила, уже обращаясь к Малфою: — Спасибо...

— Не благодари. Это мелочи. Если ты… ну… станешь мне… — не одна она теряет способность связно говорить, когда речь заходит о том, что может произойти между ними, — то это я твой вечный должник.

— Ой, Снейп должник, ты должник, как я жила без вас! — хохотнула Грейнджер, сжалившись над незадачливым оратором.

— Спасибо. Честно. Я не верил, после всего, что…

— Какая разница, что было! Слишком много смертей! — вспылила она. — Если в моих силах предотвратить... Не то чтобы ты был персоной номер один в моем списке спасения, и конечно, мы должны найти другой способ, — у нее случился новый этап несогласованности языка с мозгом. Гермиона никогда не теряла способности связно говорить, краска залила лицо.

— Думал, и правда продолжу традицию нашего факультета… — Малфой снова опустил пальцы на спину собаки — длинные, просто нереально длинные и тонкие пальцы с парой колец. И еще очень ухоженные. Гермиона отметила это, когда он тыкал ими в книгу, а сейчас и вовсе засмотрелась. Она отвела руку и сжала ее в кулак, чтобы не сгореть со стыда за обгрызенные ногти и надорванные заусенцы. Ей всё не удавалось отделаться от нервной привычки, развившейся за последний год.

— Какую традицию? — рассеянно переспросила, снова ощущая себя неуютно.

— Винсу первого мая исполнилось восемнадцать, и он умер…

— Повтори.

Восемнадцать… Может ли быть такое, что Люциус Малфой не единственный, кому Волдеморт предложил невесту для сына? Слова Снейпа «кому-то защищать, кому-то уничтожить» пронеслись в голове. Крэбб же попытался ее уничтожить и умер. Возможно ли такое, что он должен был ее защищать? Глупости, что за чувство собственной значимости?! Но разум был глух к ее попытке пристыдить себя и крутил возникшее подозрение так и этак.

— Ты не думаешь… — Драко посмотрел на нее расширенными глазами. — Мы должны сказать крестному! — Он снова полез в карман и достал оттуда зеркало. — Одно дело — предполагать, что таких… как отец, как мы, много, другое — получить подтверждение.

— Это гипотеза, у нас нет подтверждений.

— Достаточно складная, чтоб ею поделиться.

Малфой провел наискосок по зеркальцу, и из него донесся голос Люциуса. Драко нецензурно ругнулся, приложил палец к губам и мотнул головой, призывая ее придвинуться еще ближе.

— Не сойди с ума этот мир, девушке такого происхождения польстила бы партия с Малфоем.

Волна возмущения готова была захлестнуть Гермиону с головой. Это ведь о ней?

— Ты шутишь, Люциус, — хмыкнул Снейп. — Ни в какой реальности мисс Грейнджер…

Точно о ней…

— Люц, твои фантазии о том, как и что должно быть или могло бы быть… по меньшей мере неуместны, — вклинился в разговор женский голос. И Нарцисса там.

— Нарси, не нервничай. Северус утрирует, у каждого человека есть слабости. Дело за малым — обнаружить и сыграть на них.

От интонаций в этом отвратительном голосе Гермиону практически затрясло.

— Не стал бы на это рассчитывать, Люциус, — в лучшей своей манере перебил собеседника Снейп. — Тебе не постигнуть душу гриффиндорца. И Нарцисса права, сегодня Малфои — ценная партия только в твоих фантазиях, а вот Гермиона Грейнджер, героиня войны, умная и сильная колдунья — ценный актив.

— Она общается с нищими Уизли, материально мы можем дать ей гораздо больше.

Гермиону затошнило. Как смеют они обсуждать ее, словно… Ну да, там ее нет.

— Она не мисс Паркинсон, чтобы добиваться партии с Драко ради твоего «материально», и не мисс Трэвис, чтобы вздыхать по нему в темном уголке гостиной, представляя себя миссис Малфой. Родители мисс Грейнджер — обеспеченные люди. Не удивлюсь, если Уизли для нее — экзотика: интересно посмотреть на тех, кто живет иначе, девочка всегда была любознательной.

Препарирование ее личности Снейпом задело меньше, чем слова старшего Малфоя.

Этот мерзкий человек серьезно рассчитывает купить ее? Как он смеет! Гермиона не собиралась отступаться от своего слова, и конечно, возможность спасти жизнь несравнима с возможностью преподать урок, но как же это было… Арррр… Она встретилась с перепуганным взглядом Драко и, не осознавая, что делает, сжала его руку, тут же отдернув, потому что порыв даже ей самой показался диким.

— Нужно что-то делать. Вы только говорить горазды, — голос миссис Малфой звенел беспокойством и возмущением. — Ты втянул нашего сына в это.

— Мы будем делать вид, что у меня был выбор?

— Мы будем делать вид, что ты пошел против воли?

Гермиона плохо знала Нарциссу Малфой, но почему-то очень живо представляла вскинутую бровь, так похожую на бровь человека, сидящего рядом с ней и снова жадно вслушивающегося в разговор.

— Драко — интересный юноша, видный и неплохо сложен, — продолжила размышлять вслух миссис Малфой, помянутый покраснел и мотнул головой, мол, не слушай. Собеседники Нарциссы хохотнули в два голоса, но ее это не остановило:

— А если надавить на то, что она скомпрометирована?

Гермиона едва сдержала шумный вздох.

— Я имею в виду, что девушка, почти год шатавшаяся по лесам с двумя парнями, жившая с ними в одной палатке… Репутация…

Злость обожгла огнем, внутри заклокотало что-то готовое взорваться и к драклам разнести все вокруг. Скитаться с двумя парнями равно чему-то предосудительному? Что эта ни в чем никогда не нуждавшаяся фифа знает о жизни в продуваемой ветрами палатке? Страшно захотелось, чтоб эти люди пожили впроголодь, замерзая и отчаиваясь.

— Мерлин, Нарцисса, ты же понимаешь, что подобное давным-давно не имеет ни малейшего значения.

Гермионе показалось, она чего-то недопонимает.

— Это лицемерно, Нарси, вспомни себя и своих ровесниц на старших курсах. Часто ты — то есть вы все — ночевали в своей спальне?

Такого поворота Гермиона не ожидала, даже прониклась чем-то вроде симпатии, нет, не к Люциусу, к этой его реплике. — Помнишь? Я был старостой и кое-что видел.

— Мисс Грейнджер сострадательна. Не нужно изобретать колесо. Дети поговорят. Нарси, не пори горячку! — снова Снейп.

— Не пороть горячку? Последние два года жизни были для Драко кошмаром, и только-только забрезжила надежда, как… как выяснилось… — странно, что такая женщина, как Нарцисса Малфой, способна на ярость — тихую, шипящую, но очень опасную ярость.

— Я виноват и не отрицаю этого, — сухо выплюнул Люциус.

Уже что-то…

— Еще бы ты отрицал! Но ты ничего не делаешь, чтоб изменить ситуацию. Вы оба должны понимать, я готова на все, чтобы Драко жил, — холодно отрезала Нарцисса, и Гермиона очень остро осознала, что в этих словах не было преувеличения. Как она могла так расслабиться, находясь на территории темных волшебников? В их доме ее пытали Круциатусом, парень, сидящий рядом, в шестнадцать держал под Империусом взрослую колдунью. Что уж говорить о старших? Что, если кто-то из них наложит на нее подчиняющее и заставит согласиться или силой напоит любовным зельем? Гермиона судорожно вдохнула, балансируя на грани. Холодная рука накрыла ее собственную, в глазах Драко тоже была паника, но эти глаза просили ее не издавать звуков. Будто она могла. Хотелось стряхнуть эту руку, и одновременно именно через нее держалась связь с реальностью.

— Ты же понимаешь, что ничего не сможешь сделать, — в тон миссис Малфой ответил Снейп. — И не будешь.

— Ты мне не указ.

— Нарси, я очень уважаю тебя и забочусь о Драко, — резко и холодно процедил Снейп. — Но если ты подорвешь доверие мисс Грейнджер, — Гермиона нервно хмыкнула, — доверие, которое только начинает формироваться… Я забуду, что твой должник. На кону гораздо больше, чем жизнь Драко!

— Нет большего, чем жизнь Драко!

— Нарцисса!

— Чего ты от меня ожидаешь? Не путай меня с сестрой, я в ладу со своей головой. Ни один из них не должен быть под влиянием сторонней магии, чтоб это сработало…

Малфой сжал ее руку, давая знать, что именно это имел в виду. Услышанное несколько... успокаивало.

— …но я знаю своего сына. Он превратил бы разговор в катастрофу, если бы…

— Что ты сделала, Нарси? — с праздным интересом спросил Люциус, а Драко подскочил как ужаленный и снова провел по зеркалу рукой.

— Грейнджер, я должен… Они же опять… — он глотал слова и торопился в несвойственной ему манере. — Это же из-за них. Из-за мамы! Прошу тебя, дождись. У меня нет палочки, я бы поклялся тебе, что не причиню вреда. Никто из нас не причинит. Не может быть речи о наложении магии на магию, если ты вдруг подумала, что мать… что мать или я пойдем на непростительное, — он очень серьезно посмотрел на нее.

— Но она же прямым текстом…

— Вот это я и собираюсь выяснить. Прошу тебя, дождись. Хочешь пока книгу о ритуалах, к которым относится наш?

Гермионе сейчас было плевать на книгу, плевать на ритуал — на всё, если чего и хотелось, так это убраться отсюда и забыть о Малфоях, о Снейпе и о Волдеморте, но рассудком она понимала — забыть не выйдет, да и сил на аппарацию не осталось.

— Пикс!

Драко распорядился, чтобы эльф принес книгу и выполнял ее поручения.

— Если захочешь уйти, пойму, но я бы просил… — он снова не закончил фразу и рванул в ту сторону, откуда пришла Гермиона, как был босой и в закатанных штанах, Ора потрусила следом, сделав несколько шагов, развернулась обратно и легла у ног Гермионы. Пока она наблюдала за метаниями собаки, Драко исчез из виду.

Гермиона некоторое время сидела, уставившись в одну точку, ни о чем не думая, а затем… словно прорвало плотину: мыслей и эмоций навалилось столько, что она не сразу смогла их систематизировать. В эмоциях доминировали обида на старших Малфоев и вспыхнувшее заново недоверие ко всему семейству, а заодно и к Снейпу.

В мыслях… Ох, что творилось в мыслях! В считанные секунды Гермиона сложила стройную теорию… заговора и обосновала несколько поводов для своего недоверия. Если у всех здесь сквозные зеркала для общения, то сегодняшнее представление становилось легко объяснимым. Малфой (Драко Малфой) мог подслушать ее разговор со Снейпом, а потом прикинуться… Но зачем ему прикидываться невменяемым и пороть всю эту чушь? Между чушью он выдавал информацию о ритуале, подбирал ей литературу и делал разумные замечания. И это тоже было совсем не похоже на того Малфоя, которого она знала. «Что ты о нем, собственно, знаешь?» — ехидно поинтересовался внутренний голос. О! Гермионе было что ответить, причем с примерами за каждый год обучения, вот только… предвзятый, напыщенный, трусливый и подловатый гад, с которым она знакома, не весь Драко Малфой, как и она не только раздражающая, агрессивная и магически одаренная маглорожденная заучка, которую знает он. Расположить ее своим отношением к животному, рассказать трогательную историю про подобранную дворнягу, показать, что не во всех вопросах он такая сволочь, как она думает, — это имело смысл в рамках концепции «набрать баллы в ее глазах». Но… изображать неадекватность-то зачем? И, если бы все было подстроено, он не показал бы зеркало, ведь зная об этом способе коммуникации (и подслушивания), легко прийти к тем выводам, к которым пришла Гермиона. Зачем показывать зеркало, наводя ее на мысли о спланированном спектакле? Не может же он настолько ее недооценивать. А что, если спектакль масштабнее и подслушанный разговор — один из его актов? А если инсценировка еще глобальнее? Вдруг все это, начиная с письма якобы Волдеморта (или с воскрешения Снейпа?), — большой-большой обман. Вот только с какой целью? Чтобы выдать ее замуж за Драко? Можно найти иные пути, гораздо менее извилистые. Гермиона не стала отвлекаться на прокладывание этих путей, потому что это не имело смысла — ни за какие коврижки помешанные на чистокровности Люциус и Нарцисса не захотели бы в невестки маглорожденную, если бы на кону не стояла жизнь их сына. Другой адекватной причины устраивать весь этот театр абсурда не придумывалось. И еще от теории на милю несло паранойей. Это пугало. Нельзя уподобляться… психам. Она и так… недостаточно стабильна после всего пережитого. Значит, придется принять на веру, что всё взаправду, что подслушанный разговор был просто подслушанным разговором, а проклятое письмо написано Волдемортом и адресовано действительно ей? Цитируя Снейпа, «слишком мало исходных данных для выводов».

Но чтобы двигаться дальше с этого места, чтобы разрешить загаданную профессором (или Волдемортом?) загадку, не оглядываясь через плечо каждые несколько минут, Гермионе следовало бы ответить себе на несколько вопросов.

Могут ли Малфои ей навредить? Она недостаточно знала их, чтобы делать такие заключения, но сейчас, успокоившись, почти с уверенностью ответила отрицательно. В конце концов, как заметила Нарцисса, они не безумны, а Гермиона им нужна, чтобы спасти Драко.

Какую игру ведет Снейп, кроме очевидной? Он сказал, что хочет завоевать ее доверие. Стоит ли он этого доверия? Его вклад в победу не подлежал сомнению. В том, что цели воскресить Волдеморта Снейп не преследует, Гермиона тоже была уверена. Скрытых мотивов вызнавать местонахождение ее родителей не придумывалось. Можно ли было поручить работу с их разумом темной лошадке? Не в его ли интересах еще сильнее разрушить их память? От человека, способного на убийство, всего можно ожидать. Это возвращало ее к теории об очень большом обмане, внутри которого она оказалась, и параноидальному страху. Усилием воли Гермиона заставила заткнуться паникующую часть себя. Размышления собирались пойти на новый виток, когда она обнаружила две пары глаз. Собака Ора и эльф Пикс с книгой в тонкопалых лапках смотрели на нее неотрывно и… с опасением. Очевидно, во время мозгового штурма Гермиона гримасничала и жестикулировала.

Со смущенным «спасибо» она резко выхватила гримуар у домовика. Неудобно-то как! Ладно Пикс, а вот чувствовать неловкость перед собакой… Мунго по ней плачет.

— Пикс не нужен? — пискляво спросил эльф.

Гермиона покачала головой, не зная, как правильно ему ответить, чтобы не задеть.

— Мисс может позвать Пикса, если что-то понадобится. Хозяин сказал слушать мисс. Мисс — почти семья.

Кто-то слишком забегает вперед…

От возмущения она кивнула так же бездумно, как только что качала головой. Пикс исчез, а Ора хлопнула хвостом. Хоть что-то в этом мире было стабильно.

Гермиона открыла книгу, но буквы никак не желали складываться в слова, и она снова погрузилась в размышления.

Снейп хочет посетить Австралию, пока ему не пришлось «воскреснуть»? Значит ли это, что можно сорваться туда вот прямо сейчас? Тоска по родителям, подавляемая почти целый год, за последние полтора дня стала просто невыносимой. Вот уже несколько лет как Гермиона почти полностью погрузилась в жизнь волшебного мира, и они с отцом и матерью очень отдалились. Да и в детстве она умела обходиться без них. Гермиону отправляли в лагеря и на детские научные конкурсы, а родители ездили на конференции, оставляя дочь под ненавязчивой опекой приятельницы и соседки. Просто никогда до прошлого лета она не расставалась с ними на такой срок, никогда не расставалась с ними, не рассчитывая увидеть снова. И теперь, когда — о чудо! — у нее появился шанс, заставить себя подождать еще было невозможно. Жутко хотелось хотя бы увидеть их и убедиться, что у них все в порядке.

Но Австралия далеко.

Как получают международный портключ в Министерстве?

Можно ли с помощью портключа преодолеть такое расстояние?

Обращаться за ним нужно в Отдел магического транспорта или в Отдел международного магического сотрудничества?

Эти отделы уже работают?

Портключ или камин?

Налажена ли каминная сеть между материками?

От перспективы ухнуть в камин и пролететь через половину планеты перехватывало дыхание. Наверное, предпочтительнее преодолеть это расстояние на самолете — медленнее, с пересадками, но не так страшно, да и внимания к путешествию меньше. Но для того чтобы приобрести билеты на самолет, придется снять деньги со своего фунтового счета. Пока у власти были Упивающиеся, Гермиона даже думать об этом боялась, а сейчас… Когда в разговоре с Кингсли она заикнулась о собственных средствах, не желая нахлебничать у Уизли (ей всего-то нужно было выбраться в банк и сделать карту взамен потерянной), тот категорически запретил светиться и создал для нее ячейку в «Гринготтсе», куда положил пятьсот галлеонов — небольшое, по его словам, вознаграждение за вклад в победу, и намекнул, что чуть позже ей будет переведена гораздо более значимая сумма. Обратись она в «Гринготтс», исполняющий обязанности Министра сможет отследить денежную операцию, а ей не хотелось афишировать нарушение предписания.

Гермиона с удивлением поняла, что обдумывает детали, а само решение уже принято. Со Снейпом или без, она собирается искать родителей. Запустив руку в сумочку, Грейнджер нашла пакетик, в который бережно уложила несколько волосков, снятых с расчесок в Тот Самый День, а затем, не давая себе времени передумать, вынула палочку и наколдовала патронуса:

— Рон, передай маме благодарность за гостеприимство. Я отправляюсь за родителями. Просто не могу больше ждать. Со мной все хорошо, не волнуйтесь.

Суть только что сделанного дошла до Гермионы, как только выдра исчезла из виду. Что она натворила? Уже обеденное время, а организовать за полдня поездку в Австралию даже магия не способна. Как после такого заявления вернуться в Нору? Ее же запрут до новых распоряжений Шеклболта! Снять на одну ночь комнату в Хогсмиде или в «Дырявом котле» не просто глупо, а очень глупо. Не просить же ночлега у Малфоев? Она скорее провалится под землю! Ко всему еще и палатку из сумочки вытащила, чтобы просушить, и оставила на заднем дворе Норы!

— Грейнджер.

Перед ней возник Драко Малфой. Он что, так тихо ходит? И собака-предательница вообще не отреагировала — дрыхла и в ус не дула. Теперь он выглядел несколько иначе: рубашка была свежей, выглаженной, застегнутой и заправленной в штаны как положено, а сами штаны были раскатаны обратно до щиколоток. Вот только... Вот только он по-прежнему оставался босым.

— Слушай, я должен извиниться, я… — он снова запустил руки в волосы, похоже, не у одной Гермионы развилась нервная привычка, — я… — снова сделал он попытку объясниться, но в это время стремительно приближающееся белое облачко превратилось в полупрозрачного терьера, который заорал на нее голосом Рона:

— Гермиона, ты с ума сошла?! Какие на хрен родители? На свободе куча Упивающихся! Я сейчас же дам знать Кингсли, что ты пропала. Куда ты вообще делась? Тебя взяли в плен? Я не верю, что моя девушка вот так вот сорвалась с места без меня и ничего мне не сказала!

— Патронус-кричалка? Сильно, — хмыкнул Малфой. Теперь он казался Гермионе больше похожим на себя самого. Правда, пока Рон разорялся, он успел сесть и теперь трепал пребывающую в нирване Ору за щеки, и это выпадало из концепции. Постановка? Собаку можно держать под Империусом? Этот человек был готов хладнокровно наблюдать за казнью гиппогрифа. Можно ли настолько по-разному относиться к животным? Или поглаживание — такое же нервное движение, как и выдергивание собственных волос? Но собака-то явно довольна... Ладно, с Малфоем она разберется чуть позже. Сначала Рон.

Словно в ответ на ее мысли, Малфой поинтересовался:

— Ты встречаешься с Уизли?

Гермионе нечего было на это ответить.

— Точно. Он что-то такое в Выручай-комнате вопил, когда Крэбб… Как же ты?.. если придется со мной… я не имею в виду, что нам придется что-то такое, но... — в интонации прорезалась тревога.

Гермиона закрыла глаза, Рон разозлил, а тут еще и Малфой лезет с ненужными вопросами. Патронус требует хорошей концентрации и контроля над эмоциями, как одно, так и другое проблематично, когда колдующий находится в таком взбешенном состоянии, а она не была готова показывать слизеринцу, что чего-то не может. Грейнджер сосредоточилась на счастливом воспоминании, и… из ее палочки вырвалось облачко серебристого пара. Не давая себе передохнуть, она повторила попытку, и пар все-таки превратился в выдру.

— Рон, — начала надиктовывать Гермиона своим лучшим менторским тоном замершему в ожидании распоряжений светящемуся зверьку. — Если бы меня, как ты предположил, удерживали силой, я не смогла бы вызвать патронуса, более того, подозреваю, меня лишили бы палочки. Думай, прежде чем делать предположения. Прости, но не помню, чтобы мы говорили о статусе наших отношений. Для справки: кем бы мы ни были друг другу, я не должна перед тобой отчитываться. Ни перед кем не должна.

Выдра умчалась, а Малфой снова хмыкнул. Гермиона резко развернулась к нему, готовая высказать все, что вертелось на языке.

— Не хотел бы я, чтобы моя девушка разговаривала со мной таким тоном. Может, у Уизли этот… Эдипов комплекс?

Яростное желание защитить друга и пройтись по тому, что Малфой не имеет права на такие высказывания, было отодвинуто ошеломлением.

— Откуда ты знаешь, что такое Эдипов комплекс?

— Почему я не должен об этом знать? Я, по-твоему, отсталый?

Уже второй раз она слышала о том, что считает Малфоя менее умным, чем он есть. Они со Снейпом что, оба притворяются?

— При чем здесь ум? Я про магловское понятие.

— Я думал, ты в первых рядах кричащих, что психика у магов и маглов устроена одинаково.

— Никогда не слышала, чтобы волшебники изучали психологию.

— Ты почитай книги, которые я тебе дал. Понимание устройства мозга и принципа его работы — основа. Ни к одной из ментальных практик нельзя приступать без этих знаний.

— Но Эдипов комплекс — это специфическая психология.

— Грейнджер… Ну что ты пристала? Интересно было. Начал читать что-то одно, зацепился за незнакомое понятие. Не про Эдипов комплекс. Не надо так на меня смотреть. Потом наткнулся на книгу Неоса Лавгуда. Это дед Полоумной.

— Луны! И что там?

— Он прошелся по основным магловским работам родоначальников психологии. Поверхностно, но достаточно интересно, чтобы захотелось с ними ознакомиться.

Гермиона скептически приподняла бровь. Обычно интерпретации волшебниками магловского наследия — как культурного, так и научного — оставляли желать лучшего.

— Интересно было бы взглянуть на труд этого Лавгуда… — снисходительно начала она.

— Могу послать Пикса и за этой книгой…

— Потом, — еще не хватало, чтоб авроры заметили шныряющего туда-сюда эльфа. Она вернулась к заинтересовавшей теме. — Ты читал маглов?

— Книги — всегда книги. Удивлю, если скажу, что две больших секции нашей библиотеки составляет исключительно магловская литература?

Удивил, но виду Гермиона не подала. Наверное.

— Врага нужно знать в лицо? — вскинула она бровь.

— Прадед был сумасшедшим библиофилом, скупал все, что представляло ценность.

Неужели когда-то на свете жил Малфой, способный вызвать искреннюю симпатию Гермионы?

— Считал, что маглам не дано сохранить бесценные фолианты.

Ну может, не совсем симпатию… Хотя Грейнджер пришлось признать, что у магов гораздо больше возможностей сохранения книг.

Малфой замолчал, посмотрел на том у нее на коленях и снова забеспокоился.

— Читала? — спросил нервно.

— Нет, думала. Обо всем этом…

— Я же извиниться хотел. Я не совсем осознавал… Я должен был сразу же прервать их разговор. Или отключиться, или заговорить со Снейпом. Прости, соображал плохо. Черт! Они меня… Черт, черт, черт, это так жалко!

Бедный маленький Малфой, которого не держат в курсе дела. Гермиона подавила вспыхнувшее презрение и посмотрела на ситуацию иначе. Будь она на месте Драко, не смогла бы терпеть, что за ее спиной строят планы, а ее даже не ставят в известность.

— Драклово зелье, — снова выругался Малфой. — Прости, я еще не совсем... Думал, безоар подействовал, но что-то еще не так.

— Безоар, смешиваясь со слюной, сорбирует то, что еще не разнесено по организму, а потом ослабляет действие отравы в крови. Хоть и называется универсальным противоядием, он не может полностью нейтрализовать любое вещество, — автоматически процитировала Гермиона «Справочник зельевара-любителя», а потом сосредоточилась на сказанном собеседником: — Подожди, зачем тебе безоар, если ты переборщил с Умиротворяющим бальзамом?

— Ты не поняла? Она что-то добавила в мое зелье!

— Она?

— Мать! — выпалил Драко и испуганно посмотрел на Гермиону. — Я… — он осекся, не зная, что сказать, пока она медленно осознавала.

— Твоя мать добавила...

— Забудь!

— Нет уж, — услышанное все еще не хотело укладываться в голове, — объясни.

Малфой открыл рот, закрыл, дернулся к волосам и беспомощно опустил руки. Нет, с ним все еще что-то было не так, Гермиона ощутила легкий пинок совести, но удержаться от расспросов было выше ее сил. Она собирается спасти Драко Малфою жизнь, печься о его чувствах — перебор.

— Что объяснить? Она не призналась, что это было.

— Но чем-то же мотивировала свой поступок.

— Хотела, чтобы мы с тобой поговорили, как выразилась, без моих дурацких ужимок. Черт!

Гермиона дернула губой. В голове мелькали догадки, чем могла оказаться добавка. Но… нет. Это слишком низко и действует иначе, так что… И это тоже нет.

— Я разложу по Голпалотту и найду. Все равно.

— Но зачем она?.. — никак не могла угомониться Гермиона.

— Грейнджер, — Малфой самым натуральным образом залился краской. Он выглядел так, словно собирался убежать, но убегать от нее ему скорее всего было страшно (вдруг передумает помогать?), а может, он счел, что это будет невежливо, — в конце концов сам попросил подождать. «Любое предположение — только предположение», — напомнила себе Гермиона. — Это такая дурость. Я тебе в глаза смотреть не смогу, если скажу.

Она проанализировала сказанное и застыла с открытым ртом.

— Не могла же она подумать, что ты… Что я…

Драко сквозь зубы помянул то ли застрявшего у него во рту черта, то ли какую-то магическую нечисть и посмотрел на нее открытым несчастным взглядом. А ведь точно, никогда раньше она не видела Хорька таким беззащитным.

— Очень даже могла. Нарцисса Малфой, урожденная Блэк, под всей этой своей… — он сделал неопределенный жест, — женщина, которая слушает Селестину Уорбек и читает Маглезию Торквуд, Керри Лавли и Риту Скитер.

Не то чтобы Гермиона хорошо ориентировалась в магической беллетристике, но два имени из четырех ей были знакомы.

— То есть она подумала…

— Видимо, сочла, что раз я тебя — условно — дергал за косички в школе, то тайно в тебя влюблен. На всякий случай проясняю — она ошиблась.

Не захихикать было совершенно невозможно. Малфой тоже несмело улыбнулся. А потом спрятал лицо в ладонях и пробормотал:

— Ты не расскажешь обо всем этом Уизли или Поттеру.

Это невозможно будет рассказать вне контекста, а в контексте она рассказать не может — спасибо Снейпу. Так что, как бы ни хотелось…

— Не скажу, живи.

— Благодетельница, — несчастно скривился Малфой.

— Ты ведь размышлял о том, что именно тебе могли подлить, да?

Малфой болтал и явно не мог оставить ее вопрос без ответа, но ответы формулировал не бездумно, значит, не…

— Не Веритасерум, не Болтушка для молчунов, не Дурманящая настойка. Есть совпадения со всеми тремя, я не могу смолчать, и я говорю… намного больше, чем привык. И веду себя совсем иначе.

— Да, твои жесты и мимика… — вступила Гермиона, отодвинув ненадолго мысль о матери, так поступившей с сыном. Сочувствие к Малфою было лишним и ненужным.

— Слетел окклюментный блок, и я не могу снова закрыться.

— Ты используешь окклюменцию?

— С начала шестого курса, — в голосе Малфоя зазвучали знакомые хвастливые нотки.

Гермиона восхитилась и почти зауважала его, окклюменция — наука, которую она собиралась освоить, да все не выпадало времени.

— Интересно, что за зелье могло сломать крепкий блок. Почему ты уверен, что добавлено что-то в бальзам, а не в Противоядие от истерики?

— Потому что Противоядие у меня в кармане, а Умиротворяющий бальзам закончился, и я просил домовика принести мне пузырек.

Вот что бывает, если используешь рабский труд. Интересно, почему Пикс предпочел пойти против Драко и выполнить указание Нарциссы?

— Эльф не сам это сделал, — странно, что Малфой заступился за него. — Просто взял из рук матери и принес мне.

В голове не укладывалось, что так можно было поступить со своим сыном.

— Что же это могло быть?

— Тот же вопрос.

— А Снейп не знает?

— Знает, естественно. Но за кого ты его принимаешь? Он меня учит. Если я хочу получить ответ, должен найти его сам.

Грейнджер захотела присоединиться к решению задачки, на время позабыв о своих наполеоновских планах, а потом очередной возникший вопрос снова включил ее подозрительность.

— Почему ты вернулся, если знал, что под влиянием зелья? — с обвинением спросила она.

— Не знал я. Безоар снял большую часть симптомов, Антипохмельное — заторможенность, почувствовал себя собой. Когда заговорил, понял, что еще не в норме, но… было бы невежливо оставить тебя тут одну, после того как попросил дождаться.

— Драко Малфой и вежливость, — с сарказмом выпалила Гермиона.

— Куда я теперь от тебя денусь, придется привыкать.

Ей привыкать или ему? Или им обоим? К чему привыкать — к вежливости или друг к другу? Идея привыкать к Драко Малфою, даже в вежливой ипостаси, откровенно не нравилась Гермионе.

— С чего бы? — резко спросила она. — Даже если… если не найдем другого способа. Сам сказал, что нам вовсе не обязательно... — она не знала, как закончить фразу: «быть вместе» — Мерлин упаси, «общаться» — тоже вроде как не совсем то слово.

— Отец и Снейп умирают от желания попасть в этот кабинет с первого исчезновения Лорда. Думаешь, они от тебя отстанут? А мать не отстанет от нас...

Планы матери Драко не интересовали ее ни капельки. Эта женщина вызывала еще большую неприязнь, чем раньше. Люциус тоже не состоял в списке любимых людей, Снейп… ну со Снейпом она решила смириться. В любом случае, даже если придется иметь дело со старшими, это не значит, что Гермиона будет иметь дело с Драко. И без него тошно.

Кабинет. Снейп… Черт! (ругань Малфоя заразна?) Нельзя отвлекаться.

— Слушай, — просить было неудобно, но не признаваться же, что не знает, как вернуться в палатку, — у тебя еще есть зеркальце? Можешь передать профессору, что я готова принять его предложение?

— Можешь и сама сказать, — изобразил любезность Малфой и потянулся к карману.

Ора, лишенная его внимания, недовольно подняла голову.

— Тихо, девочка, — Драко продолжил с усилием чесать ее за ухом свободной рукой.

— Это странно, — не выдержала Гермиона. Не то чтобы она хотела воспользоваться искусственно вызванными болтливостью и открытостью Драко Малфоя… Да ладно. Врать себе — последнее дело.

— Что именно?

— Ты и собака… Ты и это место, где полно зверья. Я помню тебя на уроках Хагрида, я помню, как ты жаждал казни Клювокрыла.

— Той заразы, которая распорола мне руку?

Как ожидаемо. Он даже имени не запомнил.

— Ну вот! — Гермиона всплеснула руками. Значит, все-таки это постановка?

Малфой замер и потер зеркальце о штанину.

— Грейнджер, — он заговорил медленно, подбирая слова, — жизнь животных мне интересна. Я действительно рос тут, где их много, и наблюдал за ними все детство, и на уроки по уходу пошел, если честно, потому что это легко. Некоторых, вот Ору, например, люблю, но безоглядной любовью ко всему живому, прости, не страдаю. Монстры вроде драконов, акромантулов, мантикор, фестралов и гиппогрифов мне неприятны. Прости еще раз, но то, что у нас было вместо уроков… Мне так часто хотелось прервать этого уро… профессора.

Гермиона почувствовала необходимость вступиться за Хагрида, но внутренний борец за справедливость не позволил. Как бы то ни было, педагогическим талантом лесник не отличался.

— Одно дело — не любить, другое — желать смерти.

— Грейнджер, — снова с опаской начал Драко, — ну что я знал про смерть в четырнадцать лет? Ни черта не знал.

— Жизнь у животных короче…

— Родители берегли меня от такого. Да, смейся, вот таким тепличным растением я рос, — в его голосе смешались злость и горечь. — До пятнадцати я не имел предметного представления. Пока дед не умер.

Слова соболезнования остались непроизнесенными, Гермиона не хотела сбить собеседника с мысли.

— Глупо отрицать, что я был злым подростком, подростки в большинстве своем злые, и ты не исключение, — Малфой потер щеку, а Гермиона пробормотала «заслужил», на что он... ухмыльнулся. — И того конкретного гиппогрифа я ненавидел.

— Бедный травмированный мальчик! — съехидничала Гермиона.

— Не только травмированный. Скотина меня унизил. Сейчас смешно вспоминать, но тогда казалось таким важным. А если совсем уж начистоту, мне еще и было интересно… — он поднял настороженные глаза, Гермиона закатила свои и помотала головой, подтверждая, что не собирается менять решение относительно ритуала, — увидеть гиппогрифа в разрезе.

Удивительно, но гнева не было. Эту мотивацию она могла понять. Не принять, но понять точно. Для него Крювокрыл не был Клювокрылом, а лишь абстрактной агрессивной зверюгой, экспонатом в анатомическом театре. Малфой пожал плечами, мол, вот и всё.

Гермиона признала, что ей есть о чем подумать. Малфой представлялся ей не любящим ничего живого, кроме себя. Может, еще родителей. В его мотивации оставалось много инфантильного, факт, но… прав он был насчет того, что с позиции «сейчас» все это казалось возней в песочнице.

— Прости. Отвлекся, — подал он ей зеркальце, проводя по нему рукой.

Вообще-то Гермиона отвлекла его сама, но почему бы не позволить Драко Малфою извиниться еще раз?

Через несколько секунд поверхность пошла рябью, а затем показала профессора. Он казался странно неуместным в зеркале. «Вампирам отражаться не положено», — съехидничал кто-то язвительный в голове Гермионы.

— Драко, что на этот раз? — раздраженно процедил Снейп, но увидел другое лицо и исправился: — Мисс Грейнджер?

— Я решила… — почему она не составила речь заранее, еще и отвлеклась? — принять ваше предложение. Думаю, нужно улететь в Австралию самолетом. Идеально было бы сделать это уже сегодня. Полет длинный, около двадцати часов. Я предупредила Уизли.

Зачем она проговорилась об этом? Мерлин! Вроде не принимала никаких туманящих разум зелий. Или здесь воздух такой?

— Думаю, могла бы снять деньги со счета, который родители открыли мне… Вот только билеты на ближайший рейс… я не знаю... Вы вообще уже способны?..

С этого следовало начать.

— Способен. Не предлагал бы, если бы не был.

Но ведь он отказался даже от прогулки! Вот… жук. Если Снейп и поймал мысль (это возможно через зеркало?), то оставил без внимания.

— Не нужно пока снимать деньги со счета. Мы не знаем, кто может наблюдать за ним.

Еще один Шеклболт? Неужели они считают, что волшебники, не умеющие подобрать комплект магловской одежды, могут следить за банковскими операциями? Тем более волшебники, находящиеся в бегах, вне закона? Это и есть настоящая паранойя.

— Не забивайте голову глупостями, об остальном позаботится Люциус.

Фраза кардинально перенаправила мысли. Она не возьмет у Малфоев и кната!

— Мисс Грейнджер, я вижу по лицу всё, что вы собираетесь сказать. Прекратите. Сосредоточьтесь на другом. Для Люциуса это даже не трата. Вы согласились сделать для этой семьи гораздо больше.

— Я не допущу, чтобы меня покупали!

— Мерлина ради, что за манера говорить лозунгами?

— Как он это сделает? При всем… — нет, уважением тут не пахнет, — Малфой и маглы…

Библиотека… Три секции…

— Понятия не имею, как именно он это сделает, но знаю, что у него гораздо больше возможностей, чем у нас с вами.

— Но я хочу знать!

— Грейнджер, — подал голос Малфой. Ее фамилию он произнес совсем как в школе — лениво растягивая гласные, — для этого существуют прикормленные сквибы.

— Прикормленные сквибы?! — Гермиона задохнулась от возмущения. Прикормленные? Прирученные? Сквибы не животные! А может, они и вовсе под Империусом? Отвратительный предвзятый мудак!

— Салазар помоги, зачем сразу предполагать худшее? — закатил глаза Драко. — Это что-то вроде устойчивого выражения. Оно не имеет уничижительного оттенка. Еще во времена моих прадеда и прабабки стало модно покровительствовать сквибам. Обеспечивать их. Помогать прижиться у маглов, те в свою очередь становились мостом между маглами и волшебниками. Семья брала под опеку несколько, и... Поверь, человек, которого магией скрыли от компании, тусовавшейся здесь недавно, сможет оказать любую возможную услугу.

Люциус Малфой содержит сквибов и покровительствует им, Люциус Малфой скрывает сквибов от Волдеморта и ближнего круга…

— У нас их вроде пять, — Драко посмотрел на свои ногти.

Он точно не врет?

— Это правда, мисс Грейнджер, — раздалось из зеркала, и Гермиона вспомнила о втором собеседнике. — Соседку родственников вашего друга, например, — было сложно сказать, в «родственников» или в «друга» Снейп впрыснул больше ненависти, — опекал Дамблдор. Об этом не принято говорить. Сквибы Люциуса, сами понимаете, крутятся в иных кругах и живут получше старушки Арабеллы. Наша маленькая просьба никому не будет в тягость.

Скрепя сердце она согласилась.

— Но я возмещу расходы, как только… как только смогу добраться до счета.

— Мисс Грейнджер, — зазеркальный Снейп с трудом сдерживал раздражение.

Она не станет спорить, просто потом все сделает по-своему.

— Раз уж вы сообщили о своих планах в уизлевскую дыру, возвращаться туда вам нельзя. Если за сегодня не удастся улететь, переночуете здесь, Драко уступит палатку и останется со мной.

— Нет. Я сниму…

— И речи быть не может!

Она взрослая совершеннолетняя ведьма, почему все пытаются решать за нее, как ей быть?

Мерный гул мотора, должно быть, звучал успокоительно, но не для Гермионы. В железной коробке на высоте десятков тысяч футов над землей она чувствовала себя неуверенно. И не только она. Снейп даже не скрывал дискомфорта, что было для него нехарактерно. Он нервно ерзал, то откидывался на спинку кресла, то опирался локтями в колени и постоянно теребил рукав, где была спрятана палочка. Выглядел он при этом как никогда по-человечески. Впрочем, снейповская непохожесть на себя этим не ограничивалась, ибо дело было не только в поведении. Магловская одежда, которой он заменил свою вечную черную мантию, превратила его в кого-то другого. Больше всего Гермиону удивило, что ничего черного Снейп на себе не оставил. Возможно, в целях конспирации. Если так, конспирация ему удалась на славу: переоденьте Северуса Снейпа в другие цвета — и вуаля — никто его не узнает. Вторым штрихом, полностью меняющим внешность, были собранные в хвост волосы. Мужчина в лилово-бежевой рубашке и меланжевых брюках, сидящий в кресле напротив Гермионы, выглядел гораздо менее мрачным и более молодым. С прежним Северусом Снейпом его роднила нездоровая худоба и неестественная бледность. Самолет тряхнуло, и Гермиона отвлеклась от своих наблюдений.

— Драклова кастрюля, будь проклят Люциус, — процедил профессор.

Со вторым высказыванием Гермиона внутренне согласилась, но назвать это чудо техники кастрюлей… Малфой-старший то ли решил продемонстрировать свои возможности, то ли действительно настолько не разбирался во всем магловском и абсолютно не задумывался о финансовой составляющей, о чем знал подключенный сквиб или сквибы (никто не делился с Гермионой подробностями), но когда они со Снейпом, выйдя за пределы мэнора, переместились с помощью портключа на небольшой аэродром, их ждал частный самолет. Как его организовали за два с половиной часа, Гермиона понятия не имела. Она все еще лелеяла идею вернуть Малфоям потраченное до кната, но сколько всё это стоило, даже боялась предположить. Выбор транспортного средства решил сразу несколько вопросов, в том числе и бюрократических. Если у Гермионы документы были в порядке, то о ситуации Снейпа она не знала и находилась не в тех отношениях с ним, чтобы спрашивать. Грейнджер снова вскинула взгляд на человека, с которым делила небольшой, минималистично, но очень дорого обставленный салон самолета.

— Проклятый павлин! — процедил сквозь зубы Снейп, когда очередная воздушная яма выбила дух из груди.

— На метле летала, на фестрале летала, на драконе летала, — запричитала Гермиона, ненавидя свою панику. — Но это...

Снейп с некоторым интересом посмотрел на нее, но вопросов задавать не стал, через несколько минут бросил в воздух:

— Вы полны сюрпризов, мисс Грейнджер.

Гермиона вздрогнула. От каждого снейповского «мисс Грейнджер» что-то неприятно сжималось внутри, обращение отбрасывало ее к не самым приятным школьным воспоминаниям.

— Вы могли бы называть меня Гермионой, сэр? — не то спросила, не то предложила она.

Взгляд бывшего профессора уперся в нее. Снейп о чем-то думал, что-то взвешивал в уме, глядя вроде бы и в упор, но мимо. Под этим невидящим взглядом сначала было просто неудобно, а затем очень неудобно. Она же не предложила ничего такого — хотел доверия, чем ни шаг в этом направлении?

— Я бы мог, — начал Снейп, и Гермиона на секунду представила, что он сейчас попросит звать его Северусом. От этой мысли кинуло в жар. Было что-то крамольное в том, чтоб обращаться так к своему профессору, пусть и бывшему. Черт, он же легилимент, а если он услышит, о чем она думает?! Стыдно-то как! Она отогнала нездоровую фантазию.

— Не имею ничего против того, чтобы вы обращались ко мне по имени, — спокойно ответил на ее мысленную истерику Снейп. — В моей жизни было достаточно неприятных… собеседников, зовущих меня и так, и этак.

Гермиона опешила. Не то чтоб она считала себя приятной собеседницей, но вот так вот прямо… Снейп закатил глаза и продолжил:

— Преврати я имя и фамилию в триггер, давно составлял бы компанию Локхарту и старшим Лонгботтомам.

Ах вот он о чем. Откровение было неожиданным.

— Можете попробовать, но некомфортно будет именно вам. Поверьте прошедшему через это.

Гермиона вспомнила, что Снейп был немногим старше ее, когда бывшие учителя стали его коллегами.

— Именно. Мне решительно все равно, как вы ко мне обращаетесь, — закрыл он тему, но тут же добавил: — Драко всю жизнь зовет меня Северусом. Вне школы, естественно.

Драко… Мысли перескочили со Снейпа на Малфоя-младшего. Гермиона провела с ним те два часа, что Люциус «поднимал свои связи». Правда, «с ним» было некоторым преувеличением — каждый занимался своим делом. Малфой, разложив костерок прямо рядом с дубом, под которым они сидели, вдохновенно разбирал на составляющие свое зелье. Она то читала, то делала вид, что читает, посматривая на работающего Малфоя: гоняющего Пикса туда-сюда, обложившегося книгами и ингредиентами, выдирающего из себя волосы и чертыхающегося. Тайный алхимический ингредиент не открылся, и он стал рассматривать иные варианты, терпел неудачу за неудачей и все равно продолжал искать. Это, пожалуй, заставило Гермиону почувствовать невольный прилив уважения. К тому моменту, когда домовик сообщил, что гость хозяев ждет ее, Драко так и не нашел ответа. Гермиона решила, что спросит его потом, и даже вполне искренне пожелала удачи. Малфой ответил таким же пожеланием. Об уровне его искренности оставалось только гадать.

— Вы знаете, что было добавлено в зелье? — неожиданно для себя спросила она у того, кто точно знал. Действительно, зачем ждать?

— Пф, — ответил Снейп, и Гермиона приняла ответ за утвердительный.

— Я не учусь у вас зельеварению, значит, мне можно сказать.

— Драко подошел не с той стороны, мать легко поймала его и увела по ложному следу.

Ну конечно, ответить прямо — корона с головы упадет. Но в эту игру Гермиона готова была поиграть:

— То есть она не желала, чтоб он проговорился о каких-то чувствах, которых на самом деле нет?

— Пф, — снова блеснул красноречием Снейп.

Значит, точно не Веритасерум или что-то из его компонентов, реагирующих с Умиротворяющим бальзамом…

— Мерлин правый, конечно нет. Нарцисса всего лишь предположила, что ее гордый до глупости отпрыск может встать в позу «лучше умру, чем…» и наговорить вам всякого…

Драко не был похож на человека, собирающегося «наговорить всякого», он скорее опасался ее, чем пытался оскорбить. Кстати, таким же он был и во время их маленького похода в кладовую Снейпа.

— Не думаю…

— Я тоже. Нарцисса хорошо знает ту версию своего сына, которая… Словом, она не учитывает, что последние годы отразились на всех. Всех изменили. Драко не исключение. Его жизнь оказывалась на кону слишком часто, он видел слишком много того, что в его — в вашем — возрасте не следовало бы. Не скажу, что он перестал быть высокомерным идиотом, а защищается от всех и вся он еще яростнее, чем раньше, но… — Снейп сделал сложное движение рукой, которое, видимо, должно было объяснить, что именно «но», — да и зелий он действительно принял много. Это в любом случае должно было сказаться на скорости и силе реакции.

— То есть просто усиленное зелье, чтобы он полностью опустил защиту?

— Не «просто усиленное». Нет такого понятия. Но направление мысли у вас правильное. Удивительно проницательно для человека, в зельях не разбирающегося.

Шпилька не задела. Почти.

— Вы будто бы поощряете употребление мощных релаксантов. Про поступок миссис Малфой вообще говорить не хочу — зелье и без того серьезное... Нельзя так…

— Ни усовершенствованное мной Противоядие от истерики, ни Умиротворяющий бальзам не вызывают привыкания, а Драко пока не готов встретиться с реальностью лицом к лицу. Никто из вас не готов.

Гермиона не стала портить редкий момент нормального разговора и швырять в лицо профессору, что она ни разу не пыталась так справиться. Вот только правда ли это? Сама того не желая, Гермиона причастилась к зельям этого самого Снейпа… А что, если он подольет ей что-то серьезнее того, что распылял в своей палатке.

— Мерлин с вами, я не Нарцисса, — ответил тот. — Предвосхищая вашу следующую истерику, вам она тоже никогда ничего не добавит. Во-первых, вы не Драко, которого она считает не то чтобы своей собственностью, но чем-то близким, во-вторых, ей не позволит клятва.

Грейнджер не стала подвергать сомнению существование этой клятвы, вместо этого спросила:

— Вы тоже?..

Снейп не стал переспрашивать, что именно:

— Сейчас — нет, но в восемьдесят первом полгода сидел на зельях.

Гермиона, затаив дыхание, внимала обычно застегнутому на все пуговицы человеку. Спросить, на каких именно, она постеснялась, а почему — вроде бы знала. Очередное упоминание зелий навело на мысль об еще одной личной заботе.

— Проф… Северус, — попробовала она более доверительное обращение, тот дернул губой и ничего не сказал. — Существуют ли магические аналоги магловских наркотиков?

Снейп очень внимательно посмотрел на нее, а затем спросил:

— Поттер или Уизли?

— Джордж, — она описала состояние и объяснила, почему сочла увиденное странным.

Снейп хмыкнул и отвернулся.

— Скорее всего, вы ошиблись с предпосылками его состояния. Пугать заранее не буду. Возможно, есть способ помочь, но обнадеживать тоже не буду, — ответил обтекаемо.

Гермиона поняла, что расспрашивать бесполезно.

— Вам, кстати, тоже сейчас не помешает кое-что. Вы боитесь летать и нервничаете, — пузырек возник перед ее лицом, словно кролик из шляпы фокусника. Гермиона почти возмутилась, что не собирается глушить эмоции искусственно, и хотела бестактно ляпнуть, что не одна она тут чувствует себя неуверенно, но Снейп закатил глаза и объяснил: — Зелье Сна без сновидений. Отдохните пару часов.

Отключаться в таком… ненадежном положении было неразумно. Сомнения совершенно точно отразились на ее мимике.

— Я буду бодрствовать с палочкой в руках, — ответил на ее гримасу спутник. — И разбужу, если понадобится вторая палочка.

А успеет?

— Вы еще слабы! — нашлась с менее оскорбительным аргументом Гермиона.

— Зато отоспался на пять лет вперед.

Она понюхала протянутое зелье. В сумочке ждали своего часа несколько книг, пальцы чесались прикоснуться к страницам, но… место не располагало к чтению.

— Вам понадобятся силы и ясная голова, — продолжил уговаривать Снейп. Гермиона засомневалась в «ясной голове» после снотворного, но «глоток доверия» сделала.

Если сперва, проснувшись после окончательного приземления (через шестнадцать часов — да она больше года не спала столько времени кряду!), Гермиона горела желанием убить Снейпа за обман, то спустя еще несколько часов была искренне благодарна за то, что ей позволили отдохнуть.

Волос не хватало катастрофически. Их пришлось смешать и разделить на несчастные пять кучек, каждая из которых содержала буквально по три-пять волосинок (Гермиона ела себя поедом, что не догадалась собрать с расчесок больше). Пяти попыток, учитывая радиус действия заклинания, было мало. В книге, где Гермиона нашла заклинание, значилось «расстояние, равное аппарации без усилий», что, как пояснил Снейп, соответствовало ста десяти милям для волшебника средних способностей. А ведь еще была вероятность, что чары не сработают, потому что… но об этом она старалась не думать. Родители — ее родные, и точка.

Начать решили с Нового Южного Уэльса. Во-первых, Грейнджеры были до мозга костей городскими жителями, а самая высокая концентрация городов в Австралии наблюдалась именно здесь, во-вторых… ну, во-вторых, именно об этом регионе думала Гермиона, внушая желание переехать. Не то чтобы она сильно верила в свои способности к внушению, да и концентрировала усилия больше на скорости переезда, чем на конечной точке, но нужно было от чего-то отталкиваться. Профессор и слова не сказал невольной подопечной о том, что поисковое заклинание относится к темным, лишь предупредил, что придется делать паузы в десять часов между попытками, так как любые ритуалы с участием крови требуют большого выброса магической энергии.

Но оказалось, что в этом нет надобности. Гермиона едва успела дочитать заклинание, как почувствовала знакомый рывок, только не в области пупка, а выше, словно вырывали само сердце, и за мгновение до того, как чары потащили ее сквозь пространство, судорожно схватила Снейпа за руку.

Первым, что она увидела в помещении, куда попала, была крупная надпись «Королевская больница северного побережья» над стеклом регистратуры. А дальше… дальше все стало как в дурном сне. Надпись отключила всякую рациональность, мир за пределами этих букв исчез. Гермиона едва заметила, как Снейп взмахнул палочкой, отводя от их внезапного появления внимание маглов, она не запомнила, как подходила к окошку и спрашивала про Монику и Венделла Уилкинсов раньше, чем успела придумать, как обосновать свой интерес.

Администратор оторвала взгляд от компьютера и посмотрела на посетительницу поверх очков, после чего прозвучал вопрос, на который в своем паническом состоянии Гермиона не могла найти ответа:

— Кем вы приходитесь?

В голове было пусто. Она открыла рот, закрыла, не к месту вспомнив, что именно так действовал Драко Малфой, теряясь, а рядом уже возник Северус Снейп и показывал даме в очках какие-то корочки.

Администратор, будто под Империусом, назвала отделение и номер палаты, где находилась... Моника Уилкинс.

Гермиона порывисто обернулась то ли в поисках лифта, то ли в поисках плана больницы, то ли ожидая увидеть прямо здесь в фойе названную палату, но костлявые пальцы схватили ее за плечо, больно впиваясь в кожу, и подтолкнули в сторону.

— Сохраняйте спокойствие, — прошипел Снейп ей в ухо и поволок куда-то вправо, Гермиона безропотно подчинилась, чувствуя одновременно адский прилив адреналина и полное отсутствие энергии. Тем временем ее аккуратно «упаковали» в пустой лифт. Не было сил интересоваться, сделал ли это Снейп с помощью магии (опасно в напичканном электроникой здании, особенно когда сам находишься в работающей от электричества коробке) или так совпало. Впрочем, второй вопрос касательно волшебства показался достаточно важным, чтобы стряхнуть с себя оцепенение и задать его.

— Что у вас за документы?

— Забавная штука, — неожиданно охотно ответил Снейп. — Магл видит на ней то, что поможет волшебнику добиться нужного результата.

«Забавная», — согласилась Гермиона мысленно. Находись она в другом состоянии, задала бы с десяток уточняющих вопросов и нашла бы столько же аргументов, почему использовать такую магию неэтично. Но тело и мозг были вялыми, только молоточком стучала мысль «мама в больнице».

Путь до палаты совсем не отложился в голове. Гермиона просто следовала за Снейпом, не уточняя, применяет ли он магию. Впрочем, это было очевидно. Как еще сориентироваться в совершенно незнакомом огромном комплексе? Она автоматически переставляла ноги, игнорируя шепот совести, бубнящий, что нельзя допустить, чтобы кто-то из больных пострадал из-за вызванных магическими потоками сбоев аппаратуры.

Апатия спала, словно покрывало, возле заветной двери. За матовым стеклом угадывались две фигуры. Гермиона могла сделать что-то глупое, например ворваться в палату, и, видимо почувствовав это, Снейп снова ухватил ее за предплечье и взмахнул палочкой, накладывая дезиллюминационное заклинание на них обоих. На этот раз Грейнджер не выдержала (в конце концов, в палате рядом лежала ее мать!) и гневно выпалила, глядя в то место, где должно было находиться лицо профессора:

— Что, если техника выйдет из строя!

— Не разводите драму! Я колдую вполсилы. Чары слабые, поэтому рекомендую не двигаться без причины.

Впрочем, и без напутствия Снейпа Гермиона застыла как кролик в свете фар. Дверь резко открылась, и из палаты вышел врач — крепкий невысокий мужчина средних лет, а следом… следом шел ее отец. Мрачный, заметно постаревший и осунувшийся, но знакомый до последней черточки.

— Я ничего не гарантирую, — подчеркнуто вежливо проговорил врач и рукой поманил посетителя за собой. Гермиона застыла истуканом, неспособная решить, последовать за ними или ворваться к маме. Выбор за нее опять сделал Снейп, жесткой рукой направив за удаляющимися мужчинами. Оба подошли к двери ординаторской и скрылись за ней.

Гермиона быстро извлекла из сумочки Удлинители ушей и протянула одно из приспособлений в сторону, где угадывались в полумраке коридора очертания Снейпа. Шнур скрылся под дверью.

— …сделаем все возможное, — голос врача был образцом терпения, — но вы же понимаете ситуацию. Слишком мало времени после прошлого выкидыша. Монике нельзя было беременеть, даже будь она лет на десять моложе. Организм не успел восстановиться… Вы взрослые люди, врачи…

— Я бы никогда не допустил, если бы знал… — перебил собеседника отец Гермионы.

— Это становится похоже на навязчивую идею. Настоятельно рекомендую вашей супруге пройти курс психотерапии, если мы не сможем… Впрочем, даже если сейчас мы спасем беременность, нет гарантии, что ей удастся доносить…

Гермиона забыла, как дышать… ее мать беременна. В сорок четыре, почти сорок пять, и у нее недавно был выкидыш, но она… Неужели из-за… гул крови в ушах и поток несвязных мыслей заставили ее выхватывать из сбивчивого монолога отца только часть:

— Счастливо прожили двадцать лет… давно смирились… год назад Монику будто подменили… смогли зачать, но… И вот теперь опять.

Гермиону начало трясти.

— Мисс Грейнджер, Гермиона, немедленно сделайте глоток!

Наверное, висящий в воздухе пузырек выглядел жутко, но она без всякого сопротивления пригубила зелье, даже не пытаясь выяснить, что это. В глубине души мечтая, чтоб это оказался яд.

— Не сомневайтесь. Мы приложим все усилия, но прогнозы более чем осторожные, — доктор приблизился к двери, и Гермиона выдернула из-под нее «Ухо». Прислонившись к стенке, она зажмурилась и целиком сконцентрировалась на том, чтоб удержать себя на месте, хоть больше всего желала броситься на шею отцу. Только после того как звук его шагов стих в другом конце коридора, стало безопасно открывать глаза.

Гермиона сползла по стенке. Взмах палочки Снейпа развеял чары.

— Вы можете помочь? — отбросив все лишнее, тускло спросила она.

— Я повесил маячок на вашего отца, мы его не потеряем. В остальном… не буду давать опрометчивых обещаний, — бросил Снейп резко. — Я должен полностью понимать механизм вашего Обливиэйта, знать обо всех дополнительных мерах и нюансах.

— Кроме Обливиэйта я применила зелье Забывчивости и чары внушения. Нашла их в той же книге, где детально описывалась работа министерских обливиаторов, но лучше... смотрите, — равнодушно махнула рукой она и сама первая охотно погрузилась в черноту глаз Снейпа.

— А вы не знаете, как… — Гермионе не хватало духу задать вопрос полностью.

— Я не целитель, — сухо уронил Снейп, не мучая ее проговариванием сложного. — Я зельевар. Я попробую кое-что сделать, но гарантий, как и этот врач, дать не могу. Магические методы ведения беременности тоже небезупречны. Драко — пятая попытка Нарциссы родить Люциусу наследника. Я варил ей зелья… — его взгляд прояснился и, бросив лаконичное «ждите!», Снейп отошел на несколько шагов, на ходу извлекая из кармана свое зеркало. Она не прислушивалась к разговору, даже желания не было, поймала одно слишком громкое «Мерлин с тобой, держи фантазию в узде!», несколько «да» и хитрое название то ли зелья, то ли заклинания, содержащее часть «зиромортис» или «зеромортиус».

Вернувшись к ней, Снейп позволил себе экспрессивно тронуть себя пальцами за нос. Гермиона подозревала, что их ждет тяжелый разговор, даже подозревала, что вот-вот услышит, поэтому не была шокирована заявлением:

— Вы понимаете, что то, для чего мы здесь, сейчас невозможно?

Она кивнула.

— Вы не учли эмоциональную связь матери с ребенком.

Еще один кивок, Гермиона и не думала спорить, виновата, теперь ей жить с этим чувством вины, а если с мамой что-то случится…

— Нет в этом вашей вины, вы действовали сообразно знаниям, которыми располагали.

Только кто-то буквально пару дней назад сказал, что их чуть больше нуля…

— Да. Но освоить целое направление магии вы не успели бы ни при каких обстоятельствах.

Она собиралась углубить эти знания во время полета, но ее обманом усыпили…

— Я веду к тому, что предпринимать какие-либо серьезные магические воздействия к мозгу вашей матери сейчас нельзя. С вашим отцом попробую поговорить, представлюсь специалистом, направленным лечащим врачом, заодно проведу внешний скрининг его и вашей матери. Нет, вы и близко не подойдете, мисс Грейнджер. Вы вероятный триггер. Не думаю, что возвращение воспоминаний в данной ситуации желательно. Сложить два и два мистер Грейнджер сможет.

И обвинит в происходящем с мамой ее. И будет прав. Она виновата.

— Прекратите это, — Гермиона не смотрела на Снейпа, но подозревала, что он скривился. — Невиновных людей нет, и иногда приходится выбирать. Я не буду вести с вами философскую беседу про меньшее и большее зло. Вы сработали топорно, — она почти с экстатическим удовольствием приняла эту словесную оплеуху, — но альтернатива у ваших близких была намного хуже. Совершенно очевидно, что родители подруги Гарри Поттера не пережили бы этот год в Англии, а вы распылялись бы между помощью дружку и тревогой за них, что отразилось бы на продуктивности. Следовательно, в заданных обстоятельствах вы сделали то, что должны были.

— Но я могла сделать лучше, я могла найти больше книг и…

— И... что? Человеческий разум — механизм, который ни маги, ни маглы не постигли до конца. Предвосхитить все возможные исходы не могу даже я, хоть изучаю ментальные науки двадцать лет. Ваши родители живы, благополучны, находятся… в своем уме. В своем, — отреагировал профессор на ее движение, — не в своем — Лонгботтомы.

— В какие бы слова вы ни заворачивали, я…

— Салазар, дай мне сил… Гермиона! — рявкнул Снейп. — Они живы. Всё! Иногда ценой ошибки становится жизнь.

Никакие зелья не могли сдержать лавину слез. Гермиона не знала, о ком плакала: о маме, пытающейся ужиться с глубинной тоской по потерянному ребенку, о своем неродившемся брате или сестре, об отце, которому приходится иметь дело с последствиями ее поступка, о Лили Поттер, чья жизнь стала ценой ошибки человека, находящегося где-то рядом, о самом этом человеке, почти двадцать лет сосуществующем с чувством вины, о Гарри, у которого без Обливиэйта не сохранилось ни одного осознанного воспоминания о родителях, обо всех, кто погиб в этот страшный год, и о тех, кто не погиб, но уже никогда больше не будет прежним. Слезы лились и лились, а облегчение не наступало.

На этот раз гул самолета почти не трогал, разгон и взлет и те не напугали ни капельки. Кажется, эмоции Гермионы были истощены настолько, что она не могла испытывать даже страх. Как называется состояние, когда самая яркая и неконтролируемая эмоция остается недоступной? Неужели она перешагнула черту нормальности?

Гермиона закусила губу и заставила себя сосредоточиться на книге, которую держала на коленях.

«Прежде чем вмешиваться в тот или иной когнитивный процесс, целитель должен убедиться в стабильном состоянии пациента. Любая форма нездоровья может отразиться на результате, усилить или ослабить воздействие». Черт побери, ну почему ничего подобного не писали в учебнике для обливиаторов, который она проштудировала?! Почему об этом не писали в книгах, которые она нашла на Гриммо? Чувство вины прострелило насквозь. Значит, некоторые эмоции остались при ней. За последние три дня Гермиона настолько срослась с ними, что перестала замечать — улавливала только самые яркие всплески.

«Нельзя применять чары внушения к волшебнику, у которого повышена температура тела». «Между приемом Бодроперцового зелья или его аналогов (см. приложение 2.1) и любой работой над воспоминаниями должно пройти минимум три часа». Глаза скользили по странице, в них привычно собирались слезы. «При повышенном давлении крови в сосудах пациента следует уменьшить на треть силу магического потока». Никто и никогда не учил их дозировать магию. Почему она читает об этом только сейчас? Почему она впервые услышала о том, что это возможно, когда они со Снейпом пробирались к палате ее матери?

— Потому что это высшая магия. Волшебник сначала должен научиться пользоваться своим потенциалом целиком, прочувствовать пределы возможностей. Каждый жизнеспособный новорожденный имеет хватательный рефлекс, а изменение результата в зависимости от силы хватки изучается уже в процессе развития. Или вот вам другой пример: сначала ребенок учится переставлять ноги, а понимание разницы в скорости передвижения приходит потом. Вы все в свои одиннадцать были детьми, делающими первые шаги.

— Но развития не произошло! — вот что страшно.

— Произошло. Только не всем достаточно такого развития. Интуитивно вы все давно умеете дозировать магию, для простой Левиосы нужно меньше энергии, чем для Бомбарды. А научиться подчинять этот процесс разуму можно и после школы. Если нужно. Большинству волшебников достаточно того, чему их обучили на уровень Ж.А.Б.А., а кое-кому хватает и уровня С.О.В. Сам я совершенно не одобряю облегченную и негибкую программу Хогвартса. Будь моя воля, курса с пятого распределял бы вас не по душевным, — слово прозвучало ровно настолько издевательски, насколько это было возможно, — качествам, а по способностям и наклонностям, и в головы магически одаренных и умных студентов вкладывал бы уже не азы, а более продвинутую магию. Но кто я такой…

В этом был смысл. Понятно, никто не позволил бы Снейпу самоуправства в тот год, когда он якобы руководил школой, но кто мешал ему донести свою точку зрения раньше? Подать концепцию на рассмотрение министерской комиссии или хотя бы директору. Да директор Дамблдор и сам мог до такого додуматься!

— А почему программа не составлена таким образом?

— Называлось много причин. Одна из них, к примеру, ересь о том, что на каждом факультете должны быть как сильные, так и те, кому сильные помогают развиваться, вторая — что объединенные сильные ученики станут слишком высокомерными. Будто бы нет иных поводов для высокомерия в магической среде. Альбус отвечал что-то вроде «вот и не нужно добавлять еще один».

Она позавидовала тому, как легко слетело с уст Снейпа имя человека, которого он убил. Ей даже думать о родителях было больно. Влага снова стала скапливаться в уголках глаз, и Гермиона зажмурилась, чтобы сконцентрироваться на теме разговора, не дать себе уплыть обратно в море сожалений о содеянном. Нет, лучше думать о Хогвартсе, о программе, о знаниях, которых не найти во всей библиотеке вместе с запретной секцией. Таких простых и нужных знаниях. Ведь речь не идет ни о чем темном или запрещенном… Неужели ради того, чтобы умники не зазнавались, нужно так урезать программу? Снейп явно что-то недоговаривал. Подумалось, что рейвенкловцы всегда смотрели на другие факультеты презрительно. Да и она сама (чего скрывать-то?), пусть и помогала всем, кто просил о помощи (и еще немножко тем, кто не просил), но в глубине души ощущала жалость с толикой брезгливости к непонимающим элементарное или неспособным на простейшее колдовство. Если бы студентов распределяли по способностям и интеллекту, возможно, она не попала бы в такую ситуацию, возможно, она уже несколько лет знала бы о том, о чем прочитала за последние три дня.

Когда Гермиона не занималась самоедством, она с ужасом думала обо всех тех, кто подпадал под министерский Обливиэйт. Ладно, две книги довольно новы, автор одной не был англичанином, но, черт побери, Мунго Бонам жил в шестнадцатом и семнадцатом веках и жил он в Британии! Почему ни одна сентенция из его монографии не перебралась в учебник для специалистов Министерства магии?!

— Потому что цель министерских обливиаторов — быстро и без лишних энергозатрат сделать свою работу. Если учитывать все нюансы, которые нужно учитывать, воздействуя на память, то минутная процедура превратилась бы в многочасовую (обследование в Мунго, сбор информации об объекте, прорабатывание всех юридических моментов). Проще опираться на теорию и верить, что ничто не может пойти не так. У нас же под палочкой идеальный мозг абсолютно здорового человека, — сарказм полился из голоса бывшего профессора.

Да. Именно так она и работала. Будто у нее под палочкой идеальный мозг абсолютно здорового человека, будто под палочкой предмет, будто решала задачу. Ответ казался правильным, а теперь выяснилось, что у нее не было трех четвертей условия и формула, которую она применяла, для решения подобных задач не используется.

Ужас снова сдавил горло. Как могла она быть настолько поверхностной? Мерлин, да ей повезло, что родители остались живы! Гермиона смахнула слезы и уставилась в книгу, пока ту не сдернули с ее колен.

— Прекратите, — в голосе Снейпа (Северуса, кажется, она стала привыкать к его имени) плавали арктические льды. — Прекратите упиваться своей виной, — выдал он более расширенную версию того, что, по его мнению, нужно было прекратить. Знать бы как.

Грейнджер впилась зубами в губу, прикусив ее до крови, и всхлипнула.

— Салазар, дай сил! Гермиона, оттого, что вы себя терзаете, ничего не изменится. Ваш отец в порядке, ваша мать стабильна, ее шансы доносить беременность неплохи.

При слове «беременность» дернуло. В книге, которую она пыталась читать вчера, целый раздел был посвящен особенностям памяти мужчин и женщин.

— Мисс Грейнджер, вы человек и не совершили ничего совсем ужасного.

Как сказать…

— Не совершили. Да — это не было аккуратно, да — это было радикально. Я не пытаюсь оправдывать непрофессионализм. Но последствия совсем не так страшны, как вы себе надраматизировали. И я еще называл драматичным Драко...

Ее мать ходила по самой границе нормальности, всегда логичная и рассудительная женщина зависла над пропастью из-за ее безалаберности. Гермионе очень хотелось верить, что Снейп поправил то, что она нарушила, но было рано делать выводы. Волна стыда накрыла с головой. Как она допустила подобную глупость? Почему, придумывая обоснование бездетности родителей, не нашла ничего лучше, чем внушить матери, что она не может забеременеть?

— Я удалил этот маркер, теперь, когда сознание не станет убеждать в обратном, она сможет выносить ребенка. Если… нет других... настоящих проблем.

Возраст… Кровотечение… Выкидыш два месяца назад…

— Зелье сняло тонус, заклинание, которое подсказала Нарцисса, укрепило матку. Мисс Грейнджер, если что-то и произойдет, в этом не будет вашей вины. Вы сделали всё, что могли.

— Неправда. Всё, что могли, сделали вы.

Гермионе в своем полубредовом состоянии, не удавалось даже уследить за всем, что провернул Северус за эти три дня.

— Детали, — махнул рукой он, а затем неожиданно рявкнул: — Вы должны отпустить ситуацию. Вы должны отпустить этих… людей.

— Они мои родители.

— Не факт.

Гермиона вскинула глаза на спутника. Это еще что за новости?

— Мне напомнить вам, что заклинание поиска сработало, или напомнить вам, в каком случае оно работает?

— Мне напомнить вам, что вы смешали волосы обоих родителей?

Да как он смеет!

— Мама не изменяла отцу!

— А я и не утверждаю, что изменяла.

— Еще скажите, что папа меня принес в подоле.

Или в чем там приносят детей отцы?

— Я не собираюсь с вами пререкаться ни по поводу родства, ни по поводу происхождения ваших родителей. Задам вам один вопрос, а потом перечислю факты. Будет информация к размышлению.

Манера Снейпа анонсировать свои последующие слова или действия, кажется, начала импонировать Гермионе.

— Зверюга, обитающая у них, — ваш фамильяр?

Снейп под видом приглашенного лечащим врачом узкого специалиста наносил визит в дом Уилкинсов.

— Да, Живоглота я отправила с ними. Не знаю… — стыдно рассказывать профессору, что надеялась, будто низзл-полукровка защитит от магических неприятностей. Очень глупо, если представить масштаб «магических неприятностей», угрожавших Грейнджерам. Такая концепция подошла бы Лаванде и Парвати, если не Трелони.

— Не так глупо, как кажется. Случись необходимость, он бы их защитил ценой жизни. Но лучше спросите у Драко, низзлы — его страсть. Одна из. Суть не в том. Волшебное существо, даже полукровное, не будет жить у маглов.

— Мы уже выяснили, что…

— Мы уже выяснили, что рукотворную магию можно перехитрить. В шляпе и в регистрационной книге детей-волшебников присутствует магия, сотворенная человеком, у вашего фамильяра магия в крови. Возможно, имеет место очень далекое родство с волшебниками. У обоих или у кого-то одного…

— Но Волдеморт…

— Вообще моей первой мыслью было, что ваша мать… и он как-то...

Небеса упали на землю и разлетелись вдребезги — Северус Снейп не находит слов.

— Что заставило вас передумать? — упоминание мамы больно кольнуло, но нужно было отдать должное — у профессора получилось переключить ее внимание. Она снова была готова спорить о том, что ее родители — это ее родители, и отстаивать то, что никаких магов в ее родословной в помине не было. Мерлин, да она гордилась своим магловским происхождением! Кажется, это последнее, чем она все еще могла гордиться.

— Я не уверен, что вы готовы к этой информации. Впрочем, вам ее все равно необходимо услышать, — Снейп сделал паузу, Гермиона переключилась на гул мотора. Он по-прежнему не пугал. Самолет летел ровно, не попадая в воздушные ямы, возможно, оттого страшно и не было. Ну или она действительно настолько морально истощена, что энергии на страх не осталось. Если Снейп хочет сообщить что-то… неприятное, сейчас самое время.

— Уверенность в бесплодии вашей матери внушили не вы. Я, конечно, слышал все это с подачи Люпина запущенное про «самую яркую ведьму», но уж простите, такое вам еще не под силу.

— Что вы хотите сказать?

— У нас мало данных, но, похоже, ваша попытка упала на плодородную почву, либо кто-то гораздо раньше приживил ей эту мысль, либо… так и есть. А если ваше рождение не было… естественным, если имело место суррогатное материнство, зачатие in vitro (да, я знаю, что методика была на стадии обкатки у маглов, но исключать вариант не стану), так вот, если имел место один из этих вариантов, то… генетический материал вашего отца или матери могли заменить. А может, я всё усложняю и вы действительно подкидыш дальним, лишенным магии родственникам семьи. Чтобы пролить свет на это, придется вернуться в Сидней, когда будет безопасно изучить разум вашей… матери, или разыскать ее медицинские документы в Британии. Есть еще вариант расспросить других ваших магловских родственников или друзей ваших родителей.

Ей хотелось бы оспорить все сказанное, но аргументов не было, они снова обменялись бы гипотезами, поэтому Гермиона просто покачала головой и дополнила жест словами:

— Никого нет. Папа осиротел в четырнадцать. Автомобильная авария. Мама рассорилась со своей семьей, когда уехала в медицинский колледж. Мы никогда не общались с бабушкой и дедом, даже открытками на праздники не обменивались. Нет, они не были волшебниками. Визит профессора Макгонагалл стал для мамы таким же шоком, как для меня и отца. Друзей как таковых у родителей не было. Подруга. Одна. Бывший их с отцом преподаватель биохимии. Они подружились, когда меня еще на свете не было. Папа и мама купили дом и переехали, а Милана приобрела коттедж напротив. Мне кажется, она стала кем-то вроде матери каждому из них, я ее считала крестной, хоть меня никогда и не крестили. Что-то вроде гражданской крестной… Когда родители куда-то уезжали или уходили, меня оставляли с мисс Мили.

— Вы не думаете, что она имеет какое-то отношение к волшебному миру? Сквиб или…

— Нет, — Гермиона даже улыбнулась, кажется, впервые за последние дни. — Милана Спок — ученый. Гениальный ученый. Она эталон человека науки. Думаю, если бы ей сказали, что я ведьма, если бы я при ней сотворила волшебство, Мили обосновала бы это с точки зрения биологии, химии и физики. Она находила объяснение каждому моему стихийному выбросу, и это звучало… В общем, это успокаивало и меня, и маму с папой. Милана была замечательной.

— Была?

— Нет-нет, Спок жива. Надеюсь.

— Хотелось бы с ней пообщаться. Если она знакома с вашими родителями с их юности…

— Увы, не получится. За полгода до того, как я поступила в Хогвартс, Милана переехала в Штаты. Ее пригласили в какой-то засекреченный научно-исследовательский центр. Еще несколько лет писала нам, а потом контакт сошел на нет. Увы.

— Таинственный переезд в никуда? Вы уверены, что она не волшебница, которая за вами приглядывала?

— Если бы вы послушали ее рассуждения, не сомневались бы в этом. Мне не приходилось встречать другого такого человека, она даже произведения искусства разбирала на составляющие.

— Ладно, поскольку мы все равно не знаем, где ее искать, отбой. Но этот контакт я буду держать в уме.

— Да пожалуйста, — пожала плечами Грейнджер.

Они замолчали, и Гермиона неуверенно потянулась к книге.

— Не советовал бы, опять себя накрутите.

— Предлагаете снова спать?

— Почему нет? — Снейп вскинул бровь. — После приземления у нас насыщенная программа.

— У нас? — повторила его гримасу Гермиона. Кажется, это был не первый подобный разговор.

— Да. Я рассчитываю, что вы проводите меня к Шеклболту.

— Но…

— Я не смог выяснить, какие заклинания сейчас применяются на входах в Министерство. Раз даже по каналам Люциуса ничего конкретного узнать не удается, там наконец задумались о чарах неразглашения для сотрудников, а значит, и защиту усилили. Ходят слухи, что исполняющий обязанности кланялся гоблинам и те установили что-то вроде своей «Гибели воров». Слухи или правда, в каком месте эта пакость находится — ничего не известно. Как бы то ни было, под дезиллюминационным заклинанием, Оборотным зельем или с трансфигурацией внешности идти не стоит. Вы знакомы с этой магией не понаслышке, не хотелось бы стать ее жертвой и взбудоражить авроров.

Гермиона кивнула.

— Вы героиня войны и в Министерство можете попасть в любой момент через любой из входов. Буду признателен, если организуете встречу и подтвердите мою личность.

Даже если бы хотела, она не смогла бы отказать — не после того, что он сделал для ее матери…

— Конечно проведу.

— Вот и славно, — Снейп натянул на лицо подобие улыбки, Гермиона зевнула. В Австралии ей ни разу не удалось нормально поспать, идея с зельем казалась все более привлекательной, но она провалилась в глубокий сон раньше, чем взвесила все за и против.

Участие в ее внезапном засыпании и сне почти до конца полета Снейп признавать отказался категорически. Сам он выглядел... краше в гроб кладут. Очевидно, не одна она мучилась бессонницей в Австралии, вот только в самолете Северус тоже не спал. Жалость и чувство вины перед ним быстро сошли на нет. С трапа спустился хорошо знакомый Гермионе сальноволосый неприятный профессор в развевающейся черной мантии, отпустивший несколько неприятных комментариев по поводу... всего.

Гермиона подавила раздражение и молча протянула ему руку, чтоб аппарировать бок о бок к министерскому входу для посетителей.

Снейп накинул капюшон, а Гермиона закуталась в кофту. С утра в Лондоне было не по-летнему прохладно. Механический голос поинтересовался целью посещения, они получили жетоны, после чего будка медленно спустилась под землю. Четверть часа назад она отправила Шеклболту патронуса с просьбой об аудиенции для знакомого сквиба, который располагает информацией об Упивающихся. Кингсли отправил ответ тем же способом и назначил время. Упивающийся, который находился в этот момент рядом с Гермионой, пробурчал что-то по поводу ошалевших от победы победителей. Она и сама не ожидала, что все получится так просто. Кингсли вел себя как настоящий параноик во время каждой их встречи после победы. Но все пока шло скорее по сценарию про ошалевших победителей, потому что проверяющий палочку Гермионы служитель просто поверил тому, что рядом сквиб, дежурные авроры приветливо улыбнулись и никто из них не потребовал подтвердить личность.

Все стало на свои места, когда, пройдя через еще не восстановленный атриум, они добрались до лифтов. Масса воды, как от сильного Аква Эрукто, хлынула сверху, и они оба едва устояли на ногах. Вода ударилась о пол и исчезла. Гермиона потянулась за палочкой, чтобы высушить их обоих, но ее отвлек подъехавший лифт, и в тот момент, когда они оба вошли в кабину, их обдало горячим воздухом.

Пока ехали до первого уровня, Снейп невнятно бубнил что-то не очень культурное про гриффиндорские методы. Там она еще краем уха слушала. А затем в вены хлынул адреналин и ее охватило ставшее знакомым (даже более чем знакомым) предвкушение опасной аферы.

Чем ближе они подходили к кабинету исполняющего обязанности Министра, тем более собранной и одновременно испуганной становилась Гермиона, нервы натягивались в струну.

— Расслабьтесь, — раздалось из-за спины. — Если полетят заклинания, то полетят они в меня.

Это ничуть не успокаивало, успокоить Гермиону в такие моменты могло только повторение продуманного до мелочей, структурированного плана, а его не было, поэтому до самого кабинета она репетировала свою речь.

— Здравствуйте, мистер Шеклболт! Прошу вас, выслушайте, — затараторила Грейнджер с порога и спиной почувствовала, как проскользнувший вслед на ней Снейп закатил глаза. — Прежде чем…

Кингсли сбил ее с мысли экспрессивным «Гермиона!». Пока она вспоминала, что собиралась говорить дальше, он стремительно пересек кабинет и фамильярно схватил ее за плечи, заглядывая в лицо. Снейп дернулся, чем привлек внимание будущего Министра.

— Кто вы?

— Я — это я, — Гермиона пожалела, что не видела жеста, которым мистер Летучая Мышь сбрасывал капюшон, зато в полной мере насладилась сменой эмоций на лице Кингсли Шеклболта. Вот только отследить, как его палочка вылетела из рукава, чтобы упереться Снейпу в кадык, не успела.

— Кингсли! — Гермиона бездумно заслонила Снейпа собой, что выглядело, наверное, глупо, ибо как Снейпу, так и Шеклболту она едва доставала до плеча. — Это профессор. То есть бывший профессор… то есть директор Снейп, — образчик красноречия, ничего не скажешь…

— По какому адресу располагался штаб Ордена Феникса? — прошипел бывалый аврор, не обращая на Гермиону ровным счетом никакого внимания, полностью концентрируясь на втором своем посетителе. Впрочем, тот совсем не выглядел испуганным.

— Площадь Гриммо, двенадцать. Плохо, Шеклболт, — губы Снейпа сложились в презрительную усмешку, и Гермионе подумалось, что это выражение лица идентифицирует его почти так же точно, как дактилоскопия. — Если бы мисс Грейнджер находилась под Империусом, она выдала бы мне и эту, и любую другую информацию.

— Мисс Грейнджер не была бы под Империусом после маленького сюрприза возле лифта, думаю, вы оценили его.

— Что помешало бы мне наложить на нее новый Империус во время поездки в лифте, желай я этого? — невозмутимо произнес Снейп. — Но я не желаю. Чтобы убедиться, что я — это я, ты мог бы спросить, с кем и как твой старший брат коротал время у теплиц в ночь моего последнего Ж.А.Б.А. Постой… он, кажется, тогда был на пятом курсе.

— Стоп!

— Ладно. Еще вопросы? Валяй, спрашивай.

— Как ты выжил?

Подозрительность не исчезла из глаз Шеклболта, а Гермиона наконец вспомнила о своей роли.

— Мы смогли нейтрализовать яд…

— Мы?

— Мисс Грейнджер с помощью мистера Малфоя-младшего спасла мне жизнь.

Снейп глазами дал понять, чтобы Гермиона не вмешивалась. Будто она собиралась. Хочет умолчать об участии Люциуса и Нарциссы, палочка ему в руки.

— Выходила меня уже Нарцисса…

Ага. Участие миссис Малфой не секрет. Ну и ладно, пусть рассказывает историю, как ему заблагорассудится.

— Но перед мисс Грейнджер у меня долг жизни.

А вот это уже лишнее!

— Не говорите глупостей, вы помогли мне…

— Снейп, минуту, — Кингсли сердито посмотрел на нее, и Гермиона пожалела, что привлекла к себе внимание, — Что ты себе позволяешь?! Куда тебя понесло в одиночестве, ты не знаешь…

Ее распекали как нашкодившего ребенка. Да ей почти девятнадцать лет!

— Я была…

— Гермиона была не одна. Мы обсудим это позже, а пока… Мисс Грейнджер, спасибо, что организовали встречу. Я хотел бы поговорить с Кингсли наедине.

Приехали! Ее выставляли из комнаты, где условные взрослые собираются вести серьезный разговор. Да она для них эту войну выиграла! Ну хорошо, не для них и не только она, но совершенно точно стояла в первых рядах, а теперь… За такие мысли было стыдно до жути. Откуда в ней эта инфантильность? Рядом со стыдом притаилась злая обида — Гермиона терпеть не могла, когда ее обесценивали. Состояние не годилось для того, чтоб отстаивать свое право на участие в... чем бы то ни было, поэтому она вскинула подбородок и спросила, стараясь не показывать, как дрожат губы:

— Могу я воспользоваться вашим камином?

Перед глазами снова всё расплывалось от слез. Когда Гермиона Грейнджер успела превратиться в такую плаксу? Еще не хватает разрыдаться прямо тут! Кингсли кивнул, она бросилась вперед и, схватив горстку пороха, юркнула в камин с полувсхлипом: «Нора».

— Гермиона, тебе не стоит…

Чего ей не стоит, она уже не услышала. Не стоит принимать близко к сердцу? Не стоит изображать из себя взрослую? Новая волна обиды, щедро приправленной гневом, растекалась под кожей, пока Гермиона отряхивала пепел.

В гостиной никого не было. Гермиона, подавив желание бежать в комнату Джинни (вдруг та вернулась?), чтобы наплакаться всласть, заставила себя плюхнуться на ближайший стул и сделать несколько глубоких вдохов. Не то чтоб это помогло, но слезы уже не стремились брызнуть из глаз и в носу почти перестало щипать. Можно было спокойно подняться в спальню и… что «и», Гермиона решила придумать потом. Были книги, которые все-таки следовало проштудировать, были мысли, которые требовалось разложить по полочкам, а еще были мысли, к которым пока что нельзя было возвращаться.

Она подошла к лестнице и едва не столкнулась со сбежавшим вниз Роном.

Его «Гермиона» прозвучало вопросительно, а вот «что ты здесь делаешь?» уже было пропитано холодом и обидой. Разбираться сейчас еще и с его обидами не было сил.

— Исполняющий обязанности Министра приказал мне быть здесь, если ты вдруг подзабыл, Рональд, — кажется, за дни, проведенные со Снейпом, она нахваталась его интонаций.

— Но... где ты собираешься спать? — Рон чесал затылок в самой раздражающей Гермиону манере. Злость росла, казалось, еще чуть-чуть, и она совсем выйдет из-под контроля.

— Что за шум? — из кухни выплыла Молли.

Гермиона развернулась к ней, наклеивая на лицо подобие вежливой улыбки, но миссис Уизли скользнула по ней абсолютно равнодушным взглядом.

— Привет, Молли, — растерянность все-таки просочилась в голос.

Вместо обычного радушного приветствия ее наградили сухим кивком. Неужели Гермионин патронус так расстроил Уизли?

— Передай Перси, чтоб они спускались к обеду, — попросила Рона мать и ушла обратно на кухню, продолжая игнорировать гостью и… не пригласив ее к столу.

— Что, дементор всех перецелуй, здесь происходит?! — сорвалась Гермиона, поворачиваясь к единственному оставшемуся собеседнику.

— Я как раз собирался сказать, что комнату Джинни заняла Одри, они с Перси помолвлены, приехали позавчера, чтоб известить.

Ее выгнали? Ей отказали от дома? Какого черта?!

— Это из-за того, что я отправилась за родителями? Из-за моего патронуса?! — видит Мерлин, она старалась не кричать.

— У нас мало места, — продолжал ломать комедию Рон. — И ты сказала, что не моя девушка. Так с чего бы…

Ах вот он про что! Но не могла же Молли из-за этого… ведь как минимум еще одна комната пустовала…

— Я останавливалась у вас много раз за эти годы и никогда, слышишь, никогда не была твоей девушкой! — теперь она практически визжала, визжала как сумасшедшая. — Я всегда была твоей подругой!

— Значит, времена меняются, — Рон медленно развернулся и пошел вверх по лестнице.

Что он имел в виду?

Гермиона собиралась отправиться на кухню и потребовать объяснений у Молли, но в последний момент остановила себя, в конце концов, у нее есть гордость и она не станет напрашиваться. И действительно, кто она им всем такая?

Повинуясь неясному порыву, Гермиона бросилась к двери, пересекла двор Норы, барьер, скрывающий дом от посторонних, и, не разбирая дороги, рванула в сторону холмов.

Заслужила.

Наверное, она это заслужила.

Потерять свою настоящую и приемную семью с разницей в три дня…

Так ей и надо.

Икры сводило, камушки, выскакивающие из-под подошвы, больно били по щиколоткам, но она все равно неслась вперед. В ушах шумело — то ли это был ветер, то ли кровь. Первые слова пантеры Кингсли, когда та нагнала ее, потонули в этом шуме. Там было что-то про Уизли и их нежелание опекать ее дальше, зато последние заставили ее остановиться как вкопанную: «Лучшей кандидатуры, чем Северус, я не найду. В конце концов, у него долг жизни перед тобой, он поклялся мне держать тебя в безопасности».

Зачем ей опекун? Она не маленькая! Она совершеннолетняя волшебница, полноценный член общества. Эта мысль должна была сопровождаться яростью, но ярости не осталось, эмоции и силы разом покинули Гермиону. Она даже не удивилась, когда буквально через несколько секунд после исчезновения патронуса Кингсли рядом с ней материализовался Пикс, и безропотно вложила руку в его протянутую лапку.

Приземлившись рядом со знакомым дубом, Гермиона некоторое время просидела в полном оцепенении, а потом на нее снова навалилось осознание: ее бросили все, кто любил и кого любила она. В мире больше не осталось никого близкого (даже Гарри отказался от встречи!), никому до нее не было дела, не до нее — героини войны, умной ведьмы, потенциальной невестки, кого-то там Волдеморту, ключа к спасению жизни, а до нее — Гермионы Грейнджер. Для Кингсли она стала балластом, который и выкинуть нельзя, и нести неудобно, вот он и забросил ее в логово холодных расчетливых слизеринцев, чужих, незнакомых, еще недавно отстраненно наблюдавших за тем, как ее пытали. Ощущая холод абсолютного одиночества в середине теплого уилтширского дня, Гермиона разрыдалась. На этот раз прекрасно сознавая, о чем ее слезы, ненавидя себя за жалость к себе и не имея никакой возможности успокоиться.

Она не знала, как это произошло, но в какой-то момент поняла, что ее обнимают незнакомые руки и сидит она не на траве, а у кого-то на коленях. И это было так… словно ее старая жизнь вернулась к ней. Новая волна рыданий сотрясла тело. Ладони гладили ее спину, смутно знакомый голос шептал что-то успокаивающе-увещевательное, одним только звучанием уговаривая поверить, что все еще может быть хорошо.

Первым осознанным ощущением Гермионы после истерики было облегчение, оно сопровождалось почти полным упадком сил, но все равно того стоило. Будто она носила внутри двадцатифунтовый камень, а со слезами и криками он весь вышел. Вторым было удивление, а после удивления накатила дикая неловкость — Гермиона почувствовала, что прижата к чужому телу. Осторожно обнимавшие ее руки не казались знакомыми, как и окутавший ее запах. То есть запах не был совсем незнакомым, в нем пробивались нотки зелий, что уменьшало количество подозреваемых ровно до двух человек, и оба варианта невероятно смущали. Чтобы определить, кто именно так… неожиданно заботливо предоставил себя в качестве жилетки, всего-то нужно открыть зажмуренные глаза, и откладывать это действие не было никакого смысла. Глаза распахнулись сами собой, когда над головой прозвучало тягучее:

— Успокоилась?

— Малфой?

— Ожидала кого-то другого?

Не то чтобы она ожидала… Скорее не ожидала проявления участия от него.

— Прости, — пискнула Гермиона, пытаясь подняться, но была остановлена движением руки.

— Сиди, мне не тяжело, ты весишь как полугодовалый низзл.

Снейп упоминал, что Драко интересуется низзлами… Захотелось спросить, правда ли, что эти животные чувствуют волшебную кровь и не будут держаться рядом с маглами, затем вспомнила, эээ… у кого на коленях сидит, и выпалила совсем другое:

— Не противно?

— Привык, — движение вверх и вниз возле уха подсказало, что Малфой пожал плечами, — но буду благодарен, если ты потом вычистишь и высушишь мою рубашку.

Гермиона возмутилась, смутилась, снова попробовала вскочить, но как и при прошлой попытке была прижата к мягкой влажной ткани.

— Погоди, посиди еще пару минут, приди в себя, колдовать пока не нужно, после истерики магия нестабильна.

Первым желанием было пройтись по нарочитому непониманию того, что она имела в виду, но любопытство пересилило злость.

— А у тебя такой богатый опыт по истерикам?

— Немалый, — сухо ответил Малфой, Гермиона благородно сдержала едкое замечание про истеричку Драко. В конце концов, что бы его к этому ни подтолкнуло, он с ней возился, а ведь мог поднять на смех. Драко тем временем развил мысль: — Думаешь, в этом году на Слизерине было мало истерящих девчонок?

Обозначение «истерящая девчонка» покоробило, хоть по сути своей было правдивым, затем в душе шевельнулось возмущение: да по сравнению с остальными слизеринцы при Кэрроу жили как у бога за пазухой.

— Если ты думаешь, что наблюдать за истязаниями других намного легче, чем сносить их… Стоп! — он видимо, почувствовал, как она набирает воздух в грудь для проникновенной тирады. — Я не хочу сравнивать, кому хуже. Суть в том, что плохо по обе стороны палочки, если ты не маньяк, получающий удовольствие от мучений… О черт! Прости.

До нее не сразу дошло, о чем он, а когда дошло… Гермиона с некоторым интересом прислушалась к своим ощущениям. Не было ни фантомной боли, ни ужаса, воспоминание было заключено в панцирь, отделяющий его от эмоций, словно страшное произошло не с ней. Связано ли это с тем, что все сильные эмоции покинули ее со слезами? Или таким образом работал защитный механизм? Разбираться не хотелось, похоже, со слезами ее покинуло и негасимое желание всегда докапываться до сути.

Слова о том, что плохо по обе стороны палочки, всколыхнули в памяти размытый образ Драко, находящегося в том же помещении, где ее пытали. Ей тогда было не до него и не до кого-либо другого из Малфоев. Да и после она не задумывалась, каково это — наблюдать за истязаниями в собственном доме. Было слишком много других действительно важных вопросов. Малфои сделали свой выбор, нести ответственность за его последствия — нормально. Но в голове завозилась непрошеная мысль, как бы она сама повела себя в такой ситуации, ведь утверждать, что не попала бы в подобную никогда, лицемерно… Нет. Просто нет. Она не была готова обдумывать это. Не сейчас.

— Грейнджер, эй, Грейнджер, всё в порядке? — ее аккуратно тронули за плечо, и она растерянно подняла голову. На малфоевском лице тоже застыла растерянность, она казалась странно неуместной.

— Порядок, — промямлила она и сделала то, что умела лучше всего — перешла к действиям. Палочка Беллатрикс привычно скользнула в руку, два заклинания — и рубашка Драко снова стала сухой и чистой. Гермиона краем глаза заметила, как в его глазах мелькнул испуг.

— Спасибо, — он сглотнул и прокашлялся, а Грейнджер недобро усмехнулась. За последние дни они обменялись рекордным количеством вежливых слов. Впрочем, любое положительное число больше нуля.

— Страшно? — хмыкнула она в попытке вернуться к чему-то привычному. Например, обмену оскорблениями. Малфой казался достаточно разумным, чтобы не оскорблять ту, от кого зависит его жизнь, однако не попробовать его спровоцировать она не могла. Нужно было нащупать почву под ногами, ощутить нормальность. — Понимаю, что ты привык к другим… людям, но информация на будущее: я не бросаюсь непростительными в тех, кто… — не заслуживает? Поддержал, когда было нужно? Начинал казаться не таким уж плохим? — ни в кого не бросаюсь.

Пытаться поссориться с парнем, на коленях у которого сидишь, — дурацкая затея. Гермиона резко встала и пошатнулась. Твердая рука помогла удержать равновесие. Малфой ухмыльнулся и покачал головой, а затем кивнул на место рядом. Гермиона вскинула палочку и сделала корень дерева мягким, заодно смягчая место под Малфоем. Тот снова напрягся, когда она колдовала. Это обидело.

— Необязательно использовать непростительные, чтобы причинить вред, — лаконично объяснил он.

— Тебе ли не знать, — фыркнула Гермиона.

— Ну да. Знаю, потому и дергаюсь. Я, если ты помнишь, без палочки, значит, не могу защититься. Когда захлестывают эмоции, магия может выйти из-под контроля. Однажды, пытаясь высушить мне рубашку в… похожих обстоятельствах, девушка подожгла ее. Не скажу, что был рад.

— Паркинсон? — она влила в голос пинту презрения, стараясь не препарировать мысль, что Малфой говорит так, будто утешение рыдающих девушек действительно было его рутинным занятием.

Когда ответа не последовало, Гермиона скосила глаза на собеседника. Он замер, уставившись в одну точку. Образ разметавшихся по камням волос и неподвижного, присыпанного пылью лица возник перед глазами.

— Это была она? Астория? — спросила тихо, не успев сдержать любопытства.

Малфой коротко кивнул, все еще глядя в никуда.

— Вы с ней встречались? — Грейнджер готова была отдать десять лет жизни за хроноворот немедленно. Кто ее тянул за язык?! Какое ее дело!

Малфой выпал из прострации и посмотрел на Гермиону так, словно она сморозила совершеннейшую глупость.

— С Тори?! Она же маленькая. Была.

Была. История о непрожитой жизни в одном слове. Они были. А теперь их нет. У них нет и не будет возможности выучиться и построить карьеру, влюбиться, расстаться, наделать ошибок, они не успели узнать, что весь этот кошмар закончился, что Волдеморт пал и его режим свергнут. Все они умерли, испытывая страх и отчаяние. От этого почему-то становилось особенно горько.

Разговор ушел не туда. Следовало признать, что попытка спровоцировать Малфоя на ссору сорвалась. Стоило извиниться. Пока Гермиона собиралась с духом, уже привычно гоня от себя образы умерших, привычно закрываясь от скорби, Драко заговорил:

— Мы росли рядом. Наши матери приятельствовали. До… всего этого. Тори — первый младенец, которого я увидел, — погрузившись в себя, Малфой перестал следить за выражением лица, и оно смягчилось. — Это одно из моих самых ранних осознанных воспоминаний. Мы с мамой встретили миссис Гринграсс в Косом переулке… а может, и не в Косом, могу путать. Она левитировала перед собой люльку, в которой что-то шевелилось. Мне стало безумно интересно, что там, и я заглянул внутрь. Там оказалось страшненькое существо с крошечными, хватающими воздух ручками и непрерывно двигающимися ногами. Миссис Гринграсс проворковала, что это девочка и ее зовут Асторией, и спросила, захочу ли я на ней жениться, когда мы вырастем. Помню свой ужас и недоумение (зачем давать имя такому чудовищу?). И еще хохот мам, когда отрицательно тряс головой.

Малфой уперся взглядом в землю, но Гермиона видела, что уголки его губ подрагивают, она и сама не сдержала улыбки, представляя себе маленького Драко, испугавшегося младенца.

— Не знаю, кто слил эту историю нашей компании, скорее всего, миссис Гринграсс рассказала Дафне, а у той всегда был язык без костей, но нас с Тори все детство дразнили женихом и невестой. Правда, Панс и сама Даф пытались отвоевать это звание.

Удивительно было понимать, что у Драко Малфоя было нормальное детство и… друзья? Подруги? Приятели?

— О да, быть невестой Драко Малфоя — предел мечтаний, — только проговорив это вслух, Гермиона поняла, что сказала. Собственно, если не найдется другого выхода, ей предстоит этот предел мечтаний испытать… Не то чтобы прямо сейчас эта перспектива ее пугала, но та маленькая часть сознания, которую не окутало депрессивное безразличие к собственной судьбе, шептала, что пора приступать к поискам выхода.

— Просто, когда мы собирались и играли вместе, я всегда назначал себя то королем, то Мерлином, то Министром магии, стать моей… половинкой было лестно.

Она фыркнула, но не злобно.

— Значит, это было в тебе всегда.

Он пожал плечами и сунул руки в карманы штанов, а Гермиона обрадовалась, что увела беседу от тяжелой темы, но поторопилась с выводами, потому что Малфой пробормотал:

— Мерлин, не верю, что ее нет…

Пожалуй, он относился к своей Тори гораздо серьезнее, чем признавал.

— И Винса…

Не только к ней.

— Мне сложно поверить, что их всех нет, — почему-то призналась в ответ Гермиона, прекратив попытки отогнать мысли о мертвых. Перед глазами стоял Фред, такой похожий на Джорджа. И Джордж, такой непохожий на себя.

Что-то было в этом моменте… Возможно, пресловутый эффект попутчика или какая-то из его разновидностей, потому что Малфой заговорил снова:

— С Винсом понятно, он почти всегда был рядом, а вот с Тори почти не разговаривали в последние годы. Разные курсы, всё такое... Знаешь же, как поначалу… а может, и не знаешь, грифы другие. У нас считалось неприличным показывать, что общаешься с малолетками. А потом, когда стали старше, у каждого уже была своя компания. Всего общения за пять лет — привет, пока, передай сок, да несколько недавних истерик, случайным свидетелем которых я стал. А вроде как… кого-то родного потерял.

Как он не понимает! Он и потерял родного. Человека, который пусть незримо, но всю его жизнь был на периферии. Неужели ее скорбь о Фреде имеет ту же природу, а ее мысли о том, имело ли место отрицаемое ею влечение, просто попытки разобраться в себе? Нельзя было анализировать всё это и подпускать близко к краю воспоминания о тех, кто умер.

— Как ты справляешься? — спросила с искренним участием (когда только успела им проникнуться?).

— Окклюменция… — Малфой постучал себя по макушке, — вот только после дракловых экспериментов матушки не могу полностью восстановить барьеры. И зелья, конечно.

Гермиона на секунду задумалась… но нет. Нет, нет и нет. Она сама никогда на это не пойдет.

С треском появился эльф. Гермиона стремительно отодвинулась от Драко, будто в том, чтобы сидеть рядом на корнях дерева, можно было узреть что-то предосудительное.

— Хозяйка Нарцисса просила предупредить молодого хозяина и мисс, что ждет их в столовой через полчаса на праздничный обед.

В столовой? Праздничный обед? В жизни Малфоев осталось место празднику? Как можно что-то праздновать, когда столько людей погибло?! Все вопросы легко читались по ее лицу, потому что сразу после исчезновения домовика Малфой на них ответил:

— Сегодня нам разрешили вернуться в дом.

В возвращении в этот дом Гермиона определенно не видела повода для торжества. И уж точно не видела на этом торжестве себя.

Что она вообще здесь делает?

Все, что произошло до истерики, казалось смазанным: просьба Снейпа оставить их с Кингсли наедине, странный прием в Норе, обида Рона и игнорирование Молли, идиотское решение Шеклболта. События были смазаны, но сделанные выводы обрели просто-таки болезненную четкость, ведь факты остались фактами: родители не помнят о ней и не вспомнят в ближайшем будущем, Гарри дал понять, что ему нужно пространство, Уизли практически отказали ей от дома, Шеклболт отмахнулся, как от надоедливой собачонки. Интерес тех, кто обитал в этом поместье, был корыстным, и иметь с ними что-то общее не хотелось. Для Снейпа она ключ от помещения, в которое тот желает попасть (что будет, если ключ не подойдет?), для Малфоев… ну для старших — способ спасти сына, для младшего — самого себя. Вон как заботится.

Праздничный обед. До чего же мерзко!

Никто, абсолютно никто не мог заставить ее здесь оставаться!

Она свободная совершеннолетняя ведьма, у нее есть деньги, в конце концов. Почему нужно прятаться? Гермиона не могла точно сказать, куда планирует податься и чем собирается заниматься. Она не отрицала, что нужно убедиться в окончательности смерти Волдеморта и в том, что нет никаких способов его снова воскресить, и даже призналась себе, что для исследований, которые требовалось провести, место было правильным, но это место душило, и поделать с этим она ничего не могла.

— Я не войду в ваш дом, — еще одна мысль, обретшая болезненную четкость.

— Я не тот, кто станет тебя от этого отговаривать, — Малфой состроил гримасу. — Сам туда не пошел. Вызвался встретить тебя, когда мама засуетилась с переездом из палаток.

— Обед! Лучше умереть с голоду, чем есть в том месте, где… — не видевший уже часов десять ни крошки желудок выбрал именно этот момент, чтобы издать непристойный звук.

— Твой организм с тобой не согласен, — фраза была гораздо менее едкой, чем то, что Грейнджер настроилась услышать. — Ты, учитывая обстоятельства, — Драко неопределенно махнул рукой, — на этом обеде почетный гость. Поэтому твое нежелание есть в столовой будет учтено. Поверь, входить в комнату, где… заседал… Он, никто не хочет, но остальные готовы смириться с желанием хозяйки сделать вид, что всё в порядке. Попросить перенести весь этот бедлам в парковую беседку?

Малфой предлагал компромисс… Она не была готова и к компромиссу.

Всё потом. Нужно привести мысли в порядок.

— Я…

Гермиона крутанулась на месте в попытке аппарировать, но ничего не произошло. Ее захлестнула паника. Ее удерживают силой? Будь она в себе, вспомнила бы про барьер и даже поблагодарила бы за него Мерлина, авроров или кого-то из древних Малфоев — нельзя перемещаться, не имея четко обозначенной конечной цели, но всем ее существом владел страх.

Цепкие пальцы впились в плечи у локтей, сквозь гул в ушах и накатывающие волны ужаса стал пробиваться малфоевский голос, утверждающий, что все хорошо.

Да ну?!

— Грейнджер, Грейнджер, вернись! Отсюда сейчас никто не может аппарировать, даже мы, Малфои, не могли бы. Если потребуется, Пикс перенесет тебя за пределы барьера. Хочешь, дам клятву, что перенесет? Только давай без глупостей. Ты гостья, а не пленница. Никто из нас не обидит тебя, клянусь.

Руки у Малфоя были ледяными. Его тоже трясло.

Контроль над разумом постепенно возвращался к Гермионе. Стало стыдно за свою вспышку. Она коротко кивнула.

— Можешь меня отпустить.

Он, продолжая испытующе смотреть, подчеркнуто медленно убрал свои руки.

Там, где ее сжимали пальцы, кожу пекло. Мысль о том, что скорее всего на плечах расцветут синяки, была неприятной: Гермионе не хотелось, чтобы кожа пестрела малфоевскими отпечатками.

— Давай тогда по-другому, — все еще не отводя взгляда, словно она была дикой лошадью, которая вот-вот взбрыкнет, заговорил Малфой. — Я попрошу принести нам что-нибудь из еды сюда.

Мог ли он ее отравить?

— Грейнджер, — Малфой закатил глаза.

Мог ли он читать мысли, как Снейп?

— Если леди желает, поделюсь безоаром, или буду надкусывать всё, что ты захочешь попробовать, — он усмехнулся (как только удалось так быстро прийти в себя?!), она скривилась. — Что? Просто перебираю варианты. Могу попросить Пикса притащить съестного из Косого переулка.

Это звучало наиболее приемлемо из всего предложенного. Она по-прежнему не имела желания есть в его обществе, но запутавшийся в часовых поясах организм настоятельно требовал пищи, а на акт неповиновения вроде аппарации в «Три метлы» или «Дырявый котел» (они вообще работают?) не хватало энергии. Гермиона испытующе посмотрела на Малфоя и кивнула.

Отправленный за провиантом эльф вернулся с настоящей корзиной для пикника. Попытки дать Пиксу денег успехом не увенчались — домовик молча исчез, состроив оскорбленную рожицу. Малфой наблюдал за сценой, не вмешиваясь. Он достал из кармана флягу и сделал короткий глоток, а Грейнджер в очередной раз задумалась, не стало ли бы ей проще пережить все это с зельями, но решительно затрясла головой, пытаясь выбросить мысль.

Малфой сполз со смягченного магией корня на траву и приглашающе взболтал содержимое фляги.

— Не хочешь пару капель Умиротворяющего бальзама? Сам варил, строго по рецепту, никакой самодеятельности. Знаю, что у тебя нет повода доверять мне, но в зельеварении… — демон-искуситель многозначительно замолчал.

Успокоить нервы… просто успокоить нервы. Гермиона протянула руку за флягой и поднесла ее к носу. Она внимательно понюхала зелье, наколдовала прозрачный стакан и налила в него немного жидкости. Выглядел бальзам идеально. Резким движением Грейнджер опрокинула порцию в себя. Малфой хохотнул. На секунду она замерла, ожидая признания, что во фляге был яд.

Молча спрятав зелье в карман штанов, Драко открыл корзину и пригласил ее к импровизированному столу — расстеленной Пиксом прямо на траве небольшой скатерти.

Гермиона вспомнила, что из них двоих только у нее есть палочка, и переместила продукты из корзины. От вида простой и сытной еды у нее потекли слюнки. Деля на порции восхитительно пахнущий пастуший пирог, надрывая пачку крекеров и тут же разрезая заклинанием свежайшую булочку, Гермиона чувствовала себя… Роном.

Глаза оказались более завидущими, чем желудок. Она едва осилила кусок пирога и скон. Но расправилась с ними очень быстро.

Гермиона смущенно подняла глаза на Малфоя. Она же не вела себя как варвар?

Тот меланхолично жевал яблоко.

Из ощущений остались удовлетворение и сонливость. Боль, горечь, страх и разочарование отступили. Гермиона попыталась еще раз проанализировать беспорядок, в который ее втянули. Мозг отказывался сотрудничать. Она презирала себя за то, что пошла на поводу у слабости и позволила себе крошечную дозу Умиротворяющего бальзама, но нехотя признавала, что ей это было нужно.

Лениво растянувшись на траве, Гермиона наблюдала, как Малфой подорвался, словно его оса ужалила, ощупал карман и отошел, доставая зеркало.

— Через двадцать минут нас будут ждать в беседке. Просто разговор и чай, — судя по интонации, он все еще ожидал от нее истерики или панической атаки. — Мое обещание в силе, я попрошу Пикса перенести тебя за барьер по первому требованию. И прошу прощения за приглашение на этот драклов обед. Понятия не имел, что мама собирается выкинуть такое.

Гермиона передернула плечами, стараясь подавить раздражение, которое вызвало в ней упоминание Нарциссы Малфой.

Они просидели в тишине еще несколько минут.

— Грейнджер, — она подняла голову. Бывший однокурсник смотрел на нее непонятным взглядом, словно что-то взвешивал. — Слушай, у маглов есть… — он указал на ее кофту и джинсы, — мужские аналоги такой одежды?

Гермиона кивнула и уставилась на Драко. Зелье сказывалось на силе ее эмоционального ответа. Вопрос вызвал всего лишь легкое удивление.

— Я знаю, что есть, но мне интересно, бывают ли… не такие обноски, как на Финнегане или Поттере…

Всколыхнувшееся раздражение тоже было мизерным.

— Спасибо, что мою одежду не называешь обносками, — проворчала для проформы.

Она еще не успела полностью сменить гардероб, это стояло первым пунктом в списке не самых важных, но желательных дел.

— Твои шмотки странные, но не такие страшные, — презрительно сощурился Малфой и на одном дыхании выпалил: — Ты могла бы трансфигурировать мою одежду во что-то похожее?

Ах вот оно всё к чему! Наблюдать за его внутренней борьбой было забавно.

— Хочешь вывести из себя отца?

Малфой вскинул бровь и хмыкнул, не подтверждая и не опровергая ее вывод. Что ж, если он будет продолжать навязывать ей свое общество, придется ему привыкнуть к прямоте.

Задуманный Драко детский акт неповиновения разбудил эмоцию, похожую на ту, что возникла, когда они с Роном пытались скрыть от Молли состояние Джорджа. Гермиона решила, что заслуживает хотя бы видимости чего-то нормального, и, взмахнув палочкой, превратила часть ствола ближайшего дерева в зеркало.

— Не уверена, что смогу удовлетворить высокие запросы вашего лордства, — хмыкнула она и окинула то, с чем придется работать, оценивающим взглядом: Малфой был одет в простые штаны и рубашку и сошел бы среди простецов за своего без дополнительных усилий. Умение самых рьяных маглоненавистников не выделяться в магловском мире всегда ее удивляло, тогда как более лояльные волшебники порой отчебучивали такое... Малфои, по крайней мере, носили брюки. Гермиона очень сомневалась в наличии штанов под мантией Дамблдора. Но цель, которой хотел добиться Драко Малфой, лежала в иной плоскости, чем простое подражание маглам, было забавно ему помочь.

Грейнджер взмахнула палочкой еще раз, и на целых пятнадцать минут они с Малфоем, подхихикивая, ехидничая и язвя, притворились, будто им совершенно комфортно взаимодействовать, будто такое взаимодействие — не что-то выходящее из ряда вон, будто они обычные беззаботные подростки, а не те… кем были. Это смахивало на игру в куклы, жаль, Гермиона никогда ею не увлекалась. Но одеть Драко Малфоя в широкую рубашку и шорты-бермуды и услышать его мнение о пляжном стиле было весело. Она заверила, что это элитная одежда, и ведь не соврала — воспроизвела по памяти шорты от Gucci, которые видела в показе мод по телевизору несколько лет назад. И еще заверила, что принт в цветущие антуриумы⁽¹⁾ вполне мужественный, антуриум вообще очень мужественный цветок. В безразмерной футболке с рваными джинсами Малфой выглядел смешно, в форме гвардейца тоже, а в кожаной косухе, пожалуй, даже эффектно. А еще Гермиона не отказала себе в удовольствии наколдовать ему непарные носки. Только ей было известно, что на левой ноге Драко Малфоя зеленый носок с узором из футбольных мячей по резинке (копия любимого носка Гарри), а на правой — скучный коричневый, как на ней.

В конце концов он одобрил нежно-голубую джинсовую пару, и это была, наверное, самая светлая одежда, которую она когда-либо видела на нем. Так же как в случае со Снейпом, одежда полностью преобразила Драко. Он выглядел мягче и вроде как человечнее. Впрочем, в человечности Драко Малфоя ей довелось убедиться несколько раньше. Или нет? И есть ли у нее право оценивать чью-то человечность?

---

1) Латинское название цветка образовано от древнегреческих слов, означающих «цветок» и «хвост». По ссылке можно на него посмотреть: https://trizio.ru/anturium-80-foto-822

Вернуться к тексту

Реальность начала просачиваться в искусственный пузырь из Умиротворяющего бальзама и головокружительной беззаботности, когда они двинулись в сторону беседки, то есть Драко повел, а Гермиона безропотно пошла за ним, постепенно осмысливая, что и с кем собирается делать. Не то чтобы она верила в бред о преломлении хлеба, которое может в корне изменить отношения между людьми, но… сама идея чаепития с Малфоями казалась абсурдной. Да они за стол с колдуньей ее происхождения не сели бы, кабы не… обстоятельства!

Шла Гермиона, опустив голову, автоматически что-то отвечая Драко. Она осознанно старалась не озираться по сторонам — достаточно было неконтролируемого восхищения той частью парка, которая напоминала древний лес, ей совсем не хотелось испытывать восторг от чего-то, что имело отношение к Малфоям.

Когда стали слышны голоса, Драко остановился, приложил палец к губам и указал на свои и ее ноги. В семье Малфоев подслушивание считалось хорошим тоном? Несмотря на пропитанную презрением мысль, Гермиона без споров наложила заглушающее шаги заклинание.

Они повернули за угол, и… Грейнджер ничего не смогла поделать со своей реакцией — замерла с открытым ртом.

Она знала Драко Малфоя мальчиком, склонным раздуть из мухи слона или, если угодно, дракона из чизпурфла, но касательно владений своей семьи он действовал с точностью до наоборот: то, что он назвал беседкой, определенно было минимум павильоном. Легким, ажурным, светлым павильоном, совсем непохожим по атмосфере на прячущийся где-то в хитросплетениях лесных лабиринтов мрачный и давящий дом (по крайней мере, таким помнился этот дом Гермионе).

Малфой дернул ее за руку, и они медленно пошли в сторону шедевра парковой архитектуры.

— Союз сейчас выгоден нам обоим, — голос Снейпа не был приглушен, да и Муффлиато не накладывали. Похоже, профессор не боялся быть услышанным кем не надо. — Шеклболт рассчитывает на мою признательность за обеление имени без проволочек и заседаний Визенгамота. Пусть. Поттер своим заявлением во время битвы и интервью «Пророку» отрезал для меня возможность снова занять теневую позицию, которая была бы гораздо более выгодна Шеклболту, — чего-чего, а сожаления в интонации бывшего двойного шпиона не прозвучало. — Что ж, придется признать, что всегда находился на их стороне, и работать на Министерство открыто. Таким образом, я буду держать руку на пульсе. Если все пойдет как надо, у меня появится доступ к протоколам допросов. Потом напомню, что владею легилименцией и могу предоставлять дополнительные услуги.

— Если Шеклболт узнает, где и с кем ты живешь…

— Где живу, его не касается. Не настолько ему доверяю. Впрочем, это взаимно, но рассказал он гораздо больше, чем я ожидал. И попросил о нескольких услугах с первой встречи, чего я ожидал еще меньше. Думал, он предпочтет ко мне присмотреться. Видимо, совсем с кадрами плохо.

— Нужно быстро решить проблему девочки с гоблинами, — в монолог бывшего профессора ворвался надменный голос Нарциссы. Гермиона переглянулась с Драко. Судя по его взгляду, он тоже понятия не имел, о чем речь. — Нет. Я сейчас не про создание долга, Северус. Нужно сделать это до того, как Лестрейндж… то есть… если Лестрейндж…

— Цисси! — от хриплого сдавленного голоса Люциуса у Гермионы побежали мурашки, секунду спустя возле проема, к которому прижимались они с Драко, появилась Нарцисса Малфой.

— Мисс Грейнджер, Драко, — при имени сына ее голос дрогнул, видимо, задумка с шокированием родителей сработала. Гермионе стало неожиданно приятно за него. Глупости какие!

Было бы странно продолжать изучать траву под ногами, она подняла голову и кивнула хозяйке.

— Миссис Малфой.

Нарцисса жестом пригласила их внутрь. Драко изобразил джентльмена, пропуская Грейнджер вперед. Гермиона автоматически отметила, что еще недавно он скорее плюнул бы ей в спину (образно говоря), чем пропустил. Но останавливаться на этой мысли не было желания, оставайся в нем эта брезгливость, вряд ли снизошел бы до… контактного утешения.

Она боялась того, что может ожидать внутри такого пафосного строения, поэтому удивилась небольшому круглому столу. Ну как небольшому? На шесть, а не на двадцать шесть персон. За столом сидели Люциус Малфой и Северус Снейп. Оба привстали при ее появлении и почти синхронно кивнули им с Драко. Гермиона забыла, что еще минуту назад планировала отследить реакцию Малфоя-старшего на внешний вид сына, ее внимание сконцентрировалось на втором сидящем человеке.

— Почему я здесь? — она опустилась на подставленный Драко стул, не сводя со Снейпа тяжелого взгляда.

— Мисс Грейнджер, Гермиона, — снова эти увещевательные, осторожные интонации. Будто с буйно помешанной разговаривает. — Хочу начать с извинений. Мне необходимо было поговорить с Шеклболтом наедине. Знаю, что вас коробит такое отношение, и не умаляю вашу роль в войне, но он… не продемонстрировал бы, что умеет договариваться, при ком-то из вчерашних школьников.

Та же обида, что накрыла ее в кабинете Министра, просочилась в кровь, пробежала огнем по сосудам. Гермиона сглотнула вязкую слюну и прикусила губу, чтобы не сорваться.

— Я не Шеклболт. И не Дамблдор. Вы с Драко могли зайти сразу же, так как скрывать от вас важную информацию никто не собирался. Это нецелесообразно. Нравится вам это или нет, но присутствующие здесь люди на одной стороне с вами. Я намерен быть, — он окинул взглядом сидящего Люциуса, стоящую у входа Нарциссу, замершего позади Гермионы Драко и ее саму пристальным взглядом, — честным. Но есть нюанс. Осторожность не бывает излишней. Все присутствующие, кроме вас, мисс Грейнджер, владеют окклюменцией, вам тоже стоит взять эту дисциплину к обучению.

Идея освоить окклюменцию нашла живейший отклик в ее душе, но вместе с тем она не могла избавиться от ощущения, что ей заговаривают зубы.

Снейп закатил глаза и резко выдохнул:

— Ладно. Давайте без экивоков. Вам претит то, что некоторое время нужно не высовываться, тогда как в вашем характере занять место в первом ряду, и то, что такой взрослой и героической девушке назначили опекуна.

Гермиона дернула плечом.

— Будьте разумны и не ведите себя как вздорный подросток. Вы правая рука победителя Темного Лорда, — Грейнджер уловила бормотание «скорее правое и левое полушарие мозга» за плечом и в глубине души была польщена, в чем никогда не призналась бы ни себе, ни тем более Драко Малфою. — У всех, кто был заметной персоной в этой войне — с обеих сторон, — сейчас мишень на груди. Многим приспешникам Волдеморта удалось скрыться. Сами понимаете, что Шеклболту несколько не до вашей безопасности. Не до безопасности всей воевавшей молодежи. Следовательно, самое полезное, что вы можете сейчас сделать, не попадать в ситуации, которые отвлекли бы исполняющего обязанности Министра от его первоочередных задач. Я подвернулся ему под руку очень удачно. Кингсли знает, что долг жизни не пустые слова и что я обеспечу вам защиту.

Гермиона открыла рот, чтобы возмутиться, но слова о том, что она не должна добавлять проблем, когда ситуация и без того сложная, нашли отклик внутри.

— Я не хочу здесь оставаться, — не стесняясь Малфоев, выпалила она. — За весь прошлый год нас с Гарри и Роном не обнаружили толпы Упивающихся, когда все карты были в их руках, черт побери!

— Так уж не обнаружили?

Серьезно? Ее будут стыдить этим здесь?

— Это была нелепая случайность!

— И у вас нет гарантии, что еще одна нелепая случайность не унесет вашу жизнь.

Да, прошлая едва не стоила ей жизни, и что теперь? Не будет же она объяснять, что ее вины в… той ситуации не было. Выгораживать себя, подставляя друзей — не в ее характере. В любом случае теперь друзей с ней рядом не будет.

— А жизнь Гермионы Грейнджер ценна не только присутствующим. Наши причины известны, — он даже не пытался утаить мотив! — но вы медийная персона, как бы ни желали обратного. То, что вы не читаете «Ежедневный пророк», не значит, что он прекратил писать о вас, вашем друге и... вашем друге. В каждом номере минимум один панегирик кому-то одному или сразу всем троим. Новость про смерть или похищение героини войны может всколыхнуть волну паники.

— Думаете, я не смогу защитить себя, скрыть свой дом?

— Какой дом?

Ей захотелось разбить это нарочито спокойное лицо.

— У меня есть деньги! Кингсли открыл счет, я найду квартиру…

— Боюсь, это невозможно.

Гермиона от возмущения забыла, как дышать. Ей будут диктовать, как обращаться с собственными средствами? Да кем себя возомнил этот человек?!

— Я не планировал говорить, думаю, мы, — он внимательно посмотрел на Люциуса, — сможем с этим разобраться, но гоблины наложили свои отвратительные лапы на ваш сейф. Они настроены назначить вас крайней в ограблении банка. Поганцы выставили счет за дракона и разгромленный зал.

— Что? Но Гарри и Рон…

— Гоблины изображают автономность от мира волшебников, но вовлечены в происходящее и ориентируются в тенденциях. Гарри Поттер в настоящее время самый знаменитый маг, они не настолько глупы, чтобы нарываться на неприятности с ним. Кроме этого, они не любят иметь дело с чистокровными, и вот тут как раз они не улавливают нюансов между родами и их положением, поэтому… их выбор и пал на вас.

— Это не было самоцелью… Было необходимо… Это… — Гермиона почувствовала, что захлебывается словами. Какого черта она вообще оправдывается?! Ей срочно нужна была еще одна доза Умиротворяющего бальзама. Или нет. Она хотела злиться. Хотела крушить все вокруг себя. Меняются люди у власти, меняется политика, а ее происхождение продолжает играть с ней злые шутки. Положение гоблинов при Волдеморте было немногим лучше положения маглорожденных волшебников, но вместо благодарности за освобождение от гнета они…

— …сопутствующий ущерб, — подал голос Драко, — она успела забыть, что здесь трое Малфоев. — Грейнджер, никто из тех, кто имеет мозг в голове, не станет осуждать тебя за то, что вы сделали. Я, например, готов признать, что это было лихо, даже если включало ограбление наших… родственников. А дракона, охранявшего нижний уровень, при всей неприязни к этим тварям, мне всегда было искренне жаль.

Откуда он знает подробности? Все ли в магическом мире их знают? Нет, Гермиона не стыдилась того, что произошло, но… Она растерянно посмотрела на Малфоя. Тот держал лицо вежливо-отстраненным. Если это попытка добиться ее расположения, то… честно говоря, удачная получилась попытка. Поддержка приятно согрела, слова пролились бальзамом на душу, даже не было желания препарировать их на предмет честности.

— Так мы сможем с этим разобраться? — повторил вопрос Снейп и, вскинув бровь, посмотрел на Люциуса, пытаясь передать ему какую-то мысль невербально. Тот сдержанно кивнул.

— Было бы проще, если бы девочка…

— Нарси!

Гермиону затрясло. Разобраться… Этим термином обычно обозначают не совсем честные методы. Почему нельзя доказать, что это был… как там Малфой сказал? — сопутствующий ущерб? Почему вообще такое происходит? Почему Кингсли… ах да, у него целая магическая Британия в разрухе, ему не до проблем гоблинов и отдельно взятой маглорожденной ведьмы. От несправедливости навернулись слезы.

— Мисс Грейнджер, чаю? — Нарцисса Малфой подала ей чашечку из тонкого фарфора с восхитительно пахнущим напитком — восхитительно и успокаивающе пахнущим... Она с подозрением посмотрела на Снейпа. Опять его штучки?

Гермиона выдавила из себя «спасибо», приняла чашку и тут же отставила в сторону.

Нельзя думать о гоблинах и несправедливости. Одной истерики было более чем достаточно для одного дня. Не думай о зеленых обезьянах…

Она медленно выдохнула.

До магловского счета работникам «Гринготтса» не добраться — руки коротки. Если перевести фунты в галлеоны… Чертовы гоблины! Но ведь можно поселиться среди маглов, затеряться в толпе.

Или…

«В Хогвартсе помогают всем, кто просит помощи».

— Я могу вернуться в школу! — выпалила Гермиона.

— Конечно можете. И вернетесь. Но не раньше, чем там поднимут защиту. Минерве понадобятся добровольцы для восстановления замка. И вам… всем будет предложено принять участие. Но пока об этом рано говорить, Кингсли предполагает, что этап наведения чар займет две-три недели, затем их будут тестировать. Приблизительно через месяц школа с радостью встретит волонтеров.

Хорошо. Это было хорошо. Не то чтобы она смирилась с тем, к чему ведет Снейп, но конечный срок своего пребывания здесь, если все же придется остаться (с чем она была категорически не согласна!), радовал.

— Почему я не могу переждать этот месяц у Гарри… или в Норе?

— Мистер Поттер… Шеклболт не вдавался в подробности. Просто сказал, что он тяжело переживает последствия войны.

Вот потому ему и нужны друзья рядом.

— Не тревожьте его, Гермиона. Не стоит разрушать годы дружбы конфронтацией, когда друг в неправильном настроении, — было в этой фразе что-то очень личное, будто Снейп делился опытом.

Друг в неправильном настроении…

— Что случилось у Уизли? — спрашивать при Малфоях не хотелось, но не похоже, чтобы ей давали выбор.

— Молли тяжело, — туманно ответил Снейп.

Черт побери, она знает, что Молли тяжело! Всем тяжело. Но они же… они же все поддерживали Молли. Гермиона попыталась вспомнить, что делала для этого сама, память подбрасывала какие-то незначительные моменты. Но ведь из таких мелочей и складывается жизнь!

— У нее погиб один сын, в тяжелом состоянии другой и непонятно что происходит с третьим.

Сердце Гермионы пропустило удар.

— Кто в тяжелом состоянии?

— Мисс Грейнджер, какая разница, вы все равно не сможете помочь.

— Это Джордж? Что случилось?

Она чаевничает, а у близких ей людей происходит какая-то чертовщина! Гермиона вскочила на ноги.

— Сядьте, — приказал Снейп, и она плюхнулась обратно на стул, словно была под Империусом.

— Он магический близнец? — в голосе Драко звучал холодный научный интерес. Это коробило.

— Похоже на то, — также безэмоционально ответил Снейп.

— Что это значит? — Гермиона ненавидела что-то недопонимать.

— Это значит, мисс Грейнджер, — ответила Нарцисса, — что у них с погибшим братом общая магия. Редкое явление.

— И если один умер, второму осталось недолго, — закончил Драко, а у Гермионы сперло дыхание.

— Но ведь вы говорили, что можете помочь…

— И не отказываюсь от своих слов, — перебил бывший профессор, — но гарантировать успех не могу.

— Зелье…

— Нет, не зелье, но метод есть. О магических близнецах я только читал. И читал давно. Нужно освежить знания. На это еще есть время. Процесс… умирания небыстрый. Оставшийся в живых близнец теряет силу, больше спит… Время бодрствования сокращается с каждым днем, пока он…. не уснет.

Гермиона почувствовала укол вины, ведь сочла внезапный крепкий сон Джорджа признаком зависимости, подумала о нем самое худшее, снова сделала ошибочный вывод из-за недостатка информации. Жизнь решила преподать ей очередной урок. «Магические близнецы» — мысленно записала она в свой блокнот. Еще одна тема, которую следует проштудировать как можно быстрее.

Снейп упомянул трех сыновей Молли — погибшего, умирающего и… почему-то сразу подумалось о Перси, который сошел с ума, раз решил жениться в такое время.

— С кем из сыновей Молли происходит «непонятно что»?

— Ее старший, Билл, — Гермиона возненавидела себя за облегчение, — почувствовал следы темной магии на вашем друге.

Облегчение сменилось ужасом. Темная магия на Роне? На ее лучшем друге проклятие, а она сначала отправила ему патронуса с резким сообщением, теперь разобижалась в ответ на его обиду? Нельзя потерять еще и его, Гермиона должна быть рядом, должна найти решение. Малфой обещал, что эльф перенесет ее, куда будет велено, по первому требованию... На этот раз ее стремительный подъем Снейп остановить не успел. Фарфор задребезжал по всему столу.

— Ты обещал! — прошипела, поворачиваясь к Драко. Тот выглядел страшно испуганным, но безропотно щелкнул пальцами. Гермиона вцепилась в появившегося Пикса с истерическим «перенеси меня за пределы антиаппарационного барьера, пожалуйста, побыстрее», эльф глянул на Драко, тот кивнул, хоть и неуверенно.

Не осматриваясь, просто быстро высвободив руку, она аппарировала в Нору. Привычное сдавливание закончилось ударом, и Гермиона обнаружила себя лежащей на траве. Вся передняя часть туловища болела так, будто она на бегу грохнулась на асфальт. Что произошло? Драко обманул? Она все еще в малфоеских владениях? Гермиона вскочила, готовая… ну… готовая с палочкой наперевес бороться за свою свободу, когда узнала место — мимо этой лужайки, вдоль тропинки, на которой парами росли кривоватые вязы, они раньше ходили из Норы в Оттери-Сент-Кэчпоул. Удивленная промахом она предприняла еще одну попытку аппарировать и… очнулась в том же месте с гораздо более сильной болью от удара. Ладно, отсюда до Норы не более пятидесяти ярдов, можно и пешком. С трудом поднявшись, Грейнджер повернулась в сторону дома Уизли, вот только… его не оказалось там, где он должен был стоять.

Громкий хлопок ознаменовал, что она здесь уже не одна. Ну конечно… Гермиона закатила глаза, поворачиваясь на звук.

— Прекратите стучаться в закрытую дверь, вас там не ждут, мисс Грейнджер, — рявкнул Снейп.

— Что всё это значит? Я была у Уизли сегодня днем! — Гермиона понимала, что неудачная аппарация и отсутствие Норы в поле зрения — аргументы в пользу версии Снейпа, но…

— Единственное место, из которого туда можно попасть, — камин в кабинете Шеклболта.

Гермиона обмякла и осела на траву с беспомощным «почему?».

Она не стала уточнять — не дурак же он, поймет, что вопрос совсем не о том, почему в Нору можно попасть только из камина Министра. Снейп внимательно смотрел на нее с минуту и протянул руку с сухим коротким «Вернемся, и все расскажу».

Сопротивляться не было сил. Мираж тепла и уюта манил, не то чтоб она ощущала тепло и уют в обществе Малфоев, но что-то… нет, она не была готова исследовать этот порыв. Гермиона вложила ладонь в руку Снейпа, тот взмахнул палочкой и осторожно переместил их… куда-то, где ждал эльф, еще один рывок — и они приземлились в беседке, откуда исчезли… несколько минут или вечность назад.

Гермиона пошатнулась, ощущая тупую боль во всем теле, а где-то глубже — острую, из-за понимания того, что означает боль тупая.

Снейп осторожно усадил ее. Резкий выдох сзади и ощущение человеческого тела неподалеку всколыхнул спектр тех же эмоций, что возникли перед аппарацией с лужайки у Норы. Не может же она сознательно искать что-то… похожее на тепло рядом с Драко Малфоем?

Она проигнорировала его натянутое «Ты как?», отмахнувшись от приятного ощущения, разлившегося от… проявления небезразличия, тут же напомнив себе о корыстности всех присутствующих. Ей нужны ответы, и они есть только у одного из них.

— Почему? — повторила она недавний вопрос.

— Молли вбила себе в голове, что к Рональду применили магию приворота и что это ваших рук дело.

Гермиону оглушило. Нет, слух остался при ней, она прекрасно слышала, как рядом хохочет Драко Малфой, даже предположила, что у него истерика, но между словами и восприятием сказанного висело что-то вроде воздушной подушки. Не могла же Молли после всего, через что они вместе прошли?.. Не мог же сам Рон поверить?.. Было неприятно, что о ней в принципе могли подумать такое, и «неприятно» — очень слабое слово, чтобы отразить то, что разъедает изнутри.

Вспомнился инцидент на четвертом курсе и маленькое пасхальное яйцо. Неужели Молли никогда не переставала верить худшему про нее? Темная приворотная магия — это совсем другой уровень! Это… уму непостижимо!

Плевать на то и другое, если Рон в опасности, она, конечно же, сможет доказать миссис Уизли свою непричастность, только нужно попасть в Нору.

— Зачем Грейнджер привораживать Уизли? Он с третьего курса за ней как ослик на веревочке. Грейнджер, ты владела магией приворота в четырнадцать?

Она читала об этом еще в одиннадцать. Перед Хогвартсом. Для общего развития, естественно, и в общих чертах. Но не малфоевского ума это дело. Рон, ее Рон...

— Драко, прекрати! — осадила сына Нарцисса Малфой.

— Кингсли попросил меня с этим разобраться, — продолжил Снейп светским тоном, — как... — он неприятно усмехнулся, — специалиста. Молли обратилась к нему с просьбой прислать целителя. Но целитель развел руками, мол, проблема не колдомедицинская, физическое здоровье мистера Уизли-младшего в полном порядке. Тот специалист по проклятиям, который у них в семье, оказался недостаточно квалифицированным, чтобы понять, что к чему, — и снова из снейповского голоса полилось презрение ко всему живому.

Из прозвучавшего в голове уложилось только «физическое здоровье мистера Уизли-младшего в полном порядке», Гермиона чуть-чуть расслабилась. До этой секунды она и не понимала, что ее нервы натянуты, как тетива спортивного лука.

— Я пообещал Кингсли оказать эту услугу. Вы очень поможете, если вспомните, где в своих скитаниях могли подвергаться длительному воздействию слабого потока темной магии. Что-то, что могло отразиться на магическом фоне.

Гермиона вырвалась из раздумий и подняла глаза.

— Хоркрукс, — сказала она.

Кто-то из Малфоев издал сдавленный звук.

Черт, она совсем потеряла разум! Как можно было при них говорить о таком!

— Который? — внезапно спросил Люциус.

— Не дневник, — дерзко ответила Гермиона.

— Я не знал, — отрезал тот.

Это не имеет значения. Он отдал проклятый предмет девочке… Проклятый! Проклятый предмет! Ей необходимо периодически напоминать себе, в какой банке со змеями оказалась.

— Медальон, — продолжила Гермиона.

— Играем в «Угадай ситуацию по слову»? — несмешно попытался пошутить Малфой-младший, впрочем, проигнорировали его абсолютно все.

— Мы носили его по очереди, но на Рона он действовал сильнее, чем на остальных.

— Носили?! — этот вопрос повторил каждый из ее собеседников.

— Ну да, — Грейнджер сосредоточилась на рассказе, стараясь не отвлекаться от накатывающего волнами беспокойства за друга. — Это не было приятным опытом, но Рон чувствовал себя хуже всех, он…

— Гермиона, зачем вы носили хоркрукс?

Она открыла рот. Закрыла, снова открыла. Хлопнула ресницами и посмотрела на задавшего вопрос. Зачем носили хоркрукс? Этот вопрос никогда не возникал.

Чтобы…

Чтобы не потерялся?

Чтобы…

Чтобы он оставался под контролем?

Но когда уставали, они снимали его и прятали в ее сумочку, а потом снова надевали.

Просто это казалось правильным.

— Мисс Грейнджер, — снова эти интонации психиатра с тридцатилетним стажем, — проклятый предмет… Кольцо едва не убило Дамблдора. Дневник едва не уничтожил мисс Уизли. Диадему по преданию прокляла Ровена Рэйвенкло. Нагайна была маледиктусом⁽¹⁾. Он выбирал не случайные вещи, проклятие — дополнительная защита. Почему эта мысль не пришла в вашу умную голову?

Гермиона не знала. Сейчас это казалось очевидным. Почему же она…

— Не запугивай ее, Северус, — Гермиона признала, что самым неприятным ей человеком в комнате был все-таки Люциус Малфой. Стоило ему открыть рот, как внутри поднималась волна гнева. — Мисс Грейнджер, кроме того, что медальон был хоркруксом, он был еще и фамильной реликвией Слизеринов. Такого рода украшения заколдовывают от кражи. Проще всего, конечно, использовать отталкивающую магию, но наказать вора гораздо интереснее, чем просто оттолкнуть. Так что непреодолимое желание носить украденную проклятую вещицу может быть частью ее защиты.

— Но я тоже носила его…

— Северус.

Гермиона и потянуться к собственной палочке не успела, как Снейп вынул свою и выписал над ней сложную руну.

— Значит, вы по крови имели это право, — Люциус продолжил, словно ничего и не произошло, но с интересом поглядывал на сферу, вызванную заклинанием Снейпа и зависшую у нее над головой, на саму Гермиону он не смотрел (пытался отгородиться от мысли, что говорит с грязнокровкой?). — Подозреваю, что связь мистера Поттера с Темным Лордом тоже стала своеобразной защитой, а вот мистер Уизли…

— На вас нет проклятий, есть отпечаток темной магии, которая не навредила вашей, — Снейп движением палочки уничтожил сферу. — Я взгляну на мистера Уизли. Целитель сказал, что нет никаких физических отклонений от нормы, но... Вы не улавливали никаких странных ощущений около него в последнее время?

Какой промежуток времени следует рассматривать? Можно ли свое нежелание физического контакта и раздражение, накатывающее рядом с другом, списать на воздействие темной магии? Если с Роном происходит что-то из-за хоркрукса, то нет, ведь само воздействие прекратилось несколько месяцев назад, а «странные ощущения» появились совсем недавно. Не попытка ли это переложить на магию ответственность за свои чувства, за отсутствие чувств, которые должна испытывать? Свою вину…

Она совершенно искренне переживала за друга, но вместе с тем по-прежнему не испытывала того трепета, который вызывал в ней Рон прошлым летом. Или осенью. Или во время битвы. А может, во время битвы был исключительно адреналин. Гермиона поняла, что слишком долго не отвечает.

Она подняла глаза на Снейпа и неохотно выдавила из себя:

— Не знаю. Я не уверена, не хочу уводить вас по ложному следу.

Снейп удовлетворился ответом, а может, и услышал ее внутренний монолог. В этой компании нельзя расслабляться. Тоска по друзьям, по тому простому и понятному, что было до войны, прошила тонкой иглой.

Ничего, все еще можно вернуть. Если дело в медальоне, то скоро Молли и остальные Уизли получат подтверждение, что никто к Рону магию приворота не применял. Что она не применяла такую магию! Руки зачесались вытолкать Снейпа из-за стола и заставить разобраться в ситуации уже сейчас.

— Почему вы не отправились сразу?

— Предпочитаю расставлять задачи в порядке приоритетности. Мистер Уизли не при смерти. У нас есть более срочные дела. Пожалуй, вернемся к тому, с чего начался этот разговор. Вам не нравится то, что вас сейчас отодвигают в сторону. Так?

Гермиона с вызовом кивнула. Не такая уж это тайная информация о ее личности. Да, она привыкла стоять на линии огня, привыкла применять свои ум и знания.

— Вот я и предлагаю применить ум и знания. С вашей помощью мы должны разобраться в том, что… хотел от вас Волдеморт.

Если он что-то от нее хотел.

— Я предпочла бы работать в открытую.

— Знаю. Сам сыт подковерными играми на три жизни вперед. Но, увы, выбирать не приходится.

Гермиона едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. Это выглядело бы слишком по-детски.

— Меня беспокоит один момент, — Снейп обхватил пальцами подбородок, от его нарочитой неторопливости трясло. — Когда я пришел в себя, я точно знал, кто мне нужен. Не испытали ли подобное… другие люди, которым были отданы распоряжения насчет вас.

Холодок пробежал по спине, даже раздражение куда-то исчезло.

Старший Малфой прокашлялся.

— Нет, ничего подобного я не ощутил, — признал он после паузы, очевидно тщательно проанализировав свои ощущения. — Догадался, сопоставив факты.

Гермиона выдохнула с облегчением, когда заговорил Драко:

— Крэбб. Винсент. Совсем забыл. Он… умер первого мая. В день своего восемнадцатилетия.

Нарцисса издала короткий высокий звук. Взвизг? Неожиданно для чопорной чистокровной леди.

— Это может быть просто совпадением, — не преминула вставить кнат Гермиона.

— Может, да, может, нет, — ответил Снейп. — Спасибо, Драко, буду иметь это в виду. Крэбб-старший арестован. — Затем он вернул внимание Гермионе: — За вечер мы с Люциусом постараемся нейтрализовать расставленные аврорами ловушки. С явными дом справился самостоятельно, но это не всё. Слишком просто. Нужно посмотреть глубже, завтра утром мы попробуем войти в комнаты Лорда.

Завтра… Завтра предполагает, что эту ночь она проведет тут? Она не станет ночевать там, где ее пытали, там, где Упивающиеся во главе со своим кошмарным предводителем чинили расправы…

— Если вы не желаете ночевать в доме, я могу предоставить палатку. Я уже вернулся в свою комнату.

Тренированный разум отложил информацию, что в Малфой-мэноре у Снейпа есть «своя комната».

— Я думала поселить девочку в крыле Драко, там пять спален, любая из них…

— Драко тоже не имеет намерения спать в доме, — помянул себя в третьем лице тот. — Я останусь в палатке, могу проводить Грейнджер до палатки крестного.

Палатка… Будь у Гермионы выбор, не проводила бы ни в одной из них ни ночи более до конца жизни. Даже в магической, даже в роскошной, как у Снейпа.

— Подожди, — Малфой посмотрел на нее в упор, но мыслями был явно где-то далеко. — Грейнджер, эта беседка, если судить по глазам, когда ты ее увидела, тебе нравится, — в ответе Драко не нуждался, его лицо стало одухотворенным, словно он придумал что-то гениальное. — Можешь остаться здесь.

Ей предлагают спать на стуле? Ну да, грязнокровки живут со свиньями...

— Кроме чайной, здесь есть маленький кабинет, спальня и ванная комната.

Гермиона в очередной раз убедилась, что понимание концепции беседки у нее и у Малфоев в корне отличаются.

— Вас устраивает такой вариант? — изобразил, что у нее есть право выбора, Снейп. Усталость навалилась кулем, хоть Гермиона и понимала, что время еще не позднее, а в самолете она проспала много часов, поэтому, прекратив спорить, просто пожала плечами.

— Тогда решено, — радушие у Нарциссы Малфой вышло еще более неестественным, чем интерес к ее мнению у Снейпа. — Пикс, — маленький эльф появился раньше, чем его имя прозвучало полностью. — Обустрой тут всё для мисс Грейнджер, выполняй любое ее поручение.

— Даже если я захочу уйти? — вскинула бровь Гермиона.

— Грейнджер, — Драко тронул ее за локоть, привлекая внимание. — Повторю еще раз, ты не пленница.

И почему Гермионе это казалось неправдой?

Ничего, завтра Снейп и Малфой убедятся, что она не может попасть в манящее их помещение, и утратят свой интерес. Отличный план.

---

1) женщина, чья кровь была проклята от рождения. Проклятие Маледиктуса превращает человека в животное.

Вернуться к тексту

Гермиона попыталась успокоиться.

Это ненадолго.

Она не пленница.

Просто нужно вести себя благоразумно и не добавлять проблем в тот момент, когда их и без ее участия много. Если станет невмоготу — уйдет. Она может.

После того как пародия на чаепитие закончилась, Малфои и Снейп оставили ее в обществе юркого домовика, щелчком пальцев удалившего всякое свидетельство застолья.

Кто-нибудь вообще пил чай?! Гермиону настолько поглотили переживания, что она почти не обращала внимания на происходящее в… с позволения сказать, беседке и под прицелом палочки не вспомнила бы, были ли на столе десерты, чаевничали ли сами хозяева, планировавшие сначала полноценный обед. Помнилась только чашка, которую подала ей Нарцисса.

Эльф аппарировал по своим эльфийским делам или по делам своих хозяев, и Гермиона осталась одна. Несмотря на усталость, она понимала, что не сможет уснуть. Поэтому медленно обошла свое временное (хотелось в это верить) пристанище, вдумчиво изучая. Просто чтобы чем-то заняться.

Спальня оказалась совсем небольшой и скудно обставленной: всей-то мебели кровать без балдахина, вешалка для одежды и тумбочка с магическим светильником в форме какого-то дивного зверя, возможно даже мифического. Окно располагалось на одной стене, вход из гостиной — по второй, возле третьей стояла кровать, а на четвертой было целых две двери. За одной скрывался маленький кабинет, едва вмещавший пустующий стеллаж для книг, массивный секретер и два стула, за второй — воистину огромная и роскошная ванная комната размером с половину хогвартской ванной старост. Соотношение размеров кабинета и ванной не оставляли сомнений в том, что «беседка» создана для отдыха, а не для работы. Несмотря на вычурность, в экстерьере и интерьере чувствовалась английская сдержанность, но при оформлении ванной комнаты она дизайнеру изменила. Там все было слишком: яркая роспись на потолке, иллюстрирующая какую-то неизвестную Гермионе историю, в которой фигурировали маг, волшебница и дракон, невысокие, увитые каменным плющом колонны по углам, а вода вытекала из ощеренных пастей драконов — периметр огромного резервуара украшали позолоченные и посеребренные скульптуры всех известных видов этих тварей. Сложно было определиться, бесила ее окружающая помпезность или просто раздражала. Несмотря на эти эмоции, перспектива принять ванну манила. Нужно было смыть с себя то, что налипло невидимым слоем за последние часы, дни, а может, и месяцы.

Гермиона открыла краны, и вода с разными ароматами стала наполнять резервуар. Она выбрала лаванду и вербену и начала небрежно сбрасывать одежду. Тело отозвалось болью, пробуждая память о синяках, которые оставила защита Норы. Гермиона не стала распыляться на жалость к себе, приложила усилие и переключилась на ликвидацию ущерба. Три заклинания — и никаких следов физической боли.

Она опустилась в идеально теплую воду и позволила себе расслабиться, абстрагировавшись от места, где расслаблялась. Ну как расслабиться? Палочка оставалась под рукой на бортике. На всякий случай.

Пока тело блаженствовало, мозг работал с удвоенной силой, раз за разом прокручивая разговор со Снейпом, то ли чтобы уловить ложь и найти нестыковки, то ли чтобы обнаружить ускользнувшее. И на пятый раз кое-что вспомнилось. Прежде чем поймать их на подслушивании и препроводить внутрь, Нарцисса упомянула Лестрейнджа. Что она имела в виду? Захотелось немедленно отправить Снейпу патронуса с вопросом, но в памяти всплыло, чем тот занят и рядом с кем находится. Мог ли об этом что-то знать Драко? Впрочем, какая разница. Он вернулся в палатку, а если та скрыта так же, как палатка Снейпа, ее не найти.

Случайно зацепившись, мозг никак не желал отпускать упоминание хозяина хранилища. Гермиона вылезла из ванны, накинула выцветший махровый халат, найденный в бездонной сумочке, и принялась мерить комнаты шагами, а когда длины двух комнат стало недостаточно для разгона, вышла наружу. Нет, не затем, чтоб отправиться на поиски Драко или Снейпа, просто проветриться, исследовать территорию вокруг своего временного дома, обойти его, подышать чистым вечерним воздухом. Тем более что через окно спальни увидела что-то вроде фонтана, украшенного такими же скульптурами драконов, как и ванна, только не вокруг резервуара, а в центре.

Гермиона почему-то совсем не удивилась, когда увидела Драко, свесившего ноги внутрь чаши. Рядом с ним сидела Ора. На звук шагов она обернулась и дважды хлопнула хвостом по земле.

— Стережешь, чтобы не сбежала? — спросила Гермиона, присаживаясь по другую сторону от собаки.

— Ага. Дракон, знаешь ли, обязан охранять принцессу.

Гермиона сама не могла объяснить, почему ей вдруг стало так смешно. Она прыснула в кулак и помотала головой.

— Драко-о-он, — протянула она издевательски, представляя маленького белого дракона с… острыми зубками и пушистым хвостом.

Драко взглянул на скульптуры в фонтане и пожал плечами:

— Ну, какая принцесса…

Гермиона напряглась:

— Что это должно значить?

— Расслабься, Грейнджер, я дразнюсь.

Расслабиться, когда Драко Малфой дразнится? Это что-то из альтернативной вселенной.

— Почему фонтан не работает? — сменила Гермиона тему.

— Брось Агуаменти, может, и заработает, — безразлично ответил он.

— Хм… — было в сухом фонтане что-то этакое… атмосферное, — потом.

Малфой снова пожал плечами, а она решила, что хватит с них праздных разговоров. Раз уж Магомед пришел к горе, грех не воспользоваться ситуацией.

— Лестрейндж. Нарцисса, когда мы вошли, говорила о нем. Ты не знаешь, что она имела в виду?

— Знаю. Только давай сразу условимся, что ты не будешь так яр… ярко реагировать, как… ммм… умеешь.

Гермиона собиралась возмутиться, но попридержать темперамент было в ее интересах. Она нуждалась в информации.

— Не спорю, что это абсурд, — Драко наклонился к ней через разлегшуюся между ними собаку, — но если Родольфус подаст заявление об ограблении своего сейфа в Отдел магического правопорядка, преступление обретет совсем другой статус. Пока что жадные твари всего лишь желают наложить лапы на твои деньги. Если же добавится заявление от волшебника, дело приобретет статус криминального.

— Это бред, я… — Гермиона не знала, что хочет сказать, аргументов было столько… В голове не укладывалось, что преступник уровня Лестрейнджей…

— Самое интересное, что без запроса от гоблинов это не сработало бы.

Странный магический мир и его архаичные и нелогичные законы.

А Малфой разливался как обученный связной речи джарви:

— На тебя работает то, что добавлять истории огласки не в интересах кривоносых, а появляться в досягаемости законников не в интересах Лестрейнджа. Но если… Снейп не параноит и ты действительно можешь понадобиться кому-то из… Упивающихся, если я не параною и Винс… — он сделал паузу, — умер не только из-за собственной дурости… В общем, вызвать тебя в Министерство — легкий способ выманить из укрытия.

Всякий раз, когда кто-то заговаривал о том, что другие Упивающиеся могут заинтересоваться ею, Гермиону пробирал озноб. В памяти мазками возникали битва в Отделе тайн, битва за Хогвартс, оскал Беллатрикс, холодные глаза Долохова в прорези маски, а может, и не Долохова...

— Эй, Грейнджер, — на ее скрещенные перед грудью руки легла большая теплая ладонь, стряхнуть бы, но она давала ложное ощущение неодиночества. — Знаю, что ты не веришь никому из нас, и совершенно не осуждаю. Я сам не верю ни себе, ни родителям, но Северус не даст тебе пропасть, раз уж взялся беречь. Он гениален, и это не преувеличение. Я был уверен, что Лорд уничтожит меня после… неудачи с Дамблдором, — Гермиона отметила, что Драко гораздо сложнее дается фамилия директора, чем Снейпу, — даже надеялся, что директор сам меня прихлопнет, но это неинтересные тебе детали, а крестный смог каким-то образом повернуть ситуацию так, что всё обошлось малой кровью.

Как там Снейп сказал? «Разобраться». Чувство несправедливости отдавалось пощипыванием в носу. Когда-то ее детские идеалистические представления об устройстве мира одной точной фразой сломала Милана, просто сообщив своим обычным поучительным тоном «в этом мире нет справедливости, деточка». Она до сих пор помнит свой шок. Вернуться бы сейчас к тому своему пятилетнему наивному я.

— Разобраться, — выпалила она ядовито.

— Будь ты уже моей… в смысле, если бы ты имела даже опосредованное отношение к семье, отец просто внес бы необходимую сумму. Гоблины приняли бы молча, они понимают такие… взаимоотношения и… не трындят. После этого подавай Лестрейнджи хоть сто исков, никто не станет их рассматривать. Даже устного «удовлетворены» от гоблинов будет достаточно, чтобы об этом вашем приключении с разгромом банка больше никогда не вспоминали.

От мысли, что ее мифический долг гоблинам заплатили бы Малфои, стало мерзко, от «опосредованного отношения к семье» — вдвойне.

— Брось, после всего, что было, это даже не часть компенсации, — видимо, ее мысли легко читались по лицу.

— И как они… Ведь мы не… — в этом плане ничего не менялось, Гермионе все еще сложно было говорить о том, что… может случиться с ней и Драко.

— Думаю, внесут что-то вроде благотворительного вклада, только никто не должен понять, откуда он пришел. Или Снейп сам внесет, когда его имя официально очистят.

Все равно это было ужасно. Ужасно несправедливо.

Гермиона поняла, что Малфой до сих пор придерживает ее предплечья. Она слегка повела ими, и рука исчезла.

Слизеринец внушал смутное беспокойство. Грейнджер, конечно, радовало, что кто-то терпеливо и охотно отвечает на ее вопросы, и невольно восхищало, как легко Драко ориентируется в происходящем, когда сама она чувствует себя неразумным третьекурсником на уроке подготовки к ЖАБА, но чрезмерное дружелюбие и открытость… смущали? Напрягали? Вызывали подозрение своей внезапностью.

— Слушай, я уже сказала, что не нужно меня стеречь, обхаживать или делать еще что-то вроде этого, — взяла она хвосторогу за рога, как гриффиндорцам и положено. — Я дала слово, что в случае… я готова…

Кстати, не пора ли приступить к поиску решения? Раз уж она здесь, самое время почитать книги, которые нельзя выносить за пределы мэнора.

— Мне интересно, — ровным тягучим голосом сообщил Малфой. — Жизнь дает мне шанс познакомиться поближе с самой Гермионой Грейнджер.

Ее размышления были не просто прерваны — после этой неожиданной фразы она не смогла вспомнить, о чем думала несколько секунд назад.

— Малфой, на тебя кто-то Обливиэйт наслал? — наконец нашлась она. — Мы с тобой учились на одном курсе шесть лет. Виделись почти каждый день и…

Конечно, тогда он считал ее пылью под своими ногами. Теперь ветер переменился, она — как там выразился Снейп и усовершенствовал сам Драко? — «правое и левое полушарие мозга победителя Волдеморта». Полезное знакомство при новых порядках?

— Проживание в одном замке и просиживание на одних уроках не делает нас хорошо знакомыми. Я знаю, что ты думаешь о моем отношении к тебе и волшебникам твоего происхождения в школе. Скажу больше. Я его не изменил. Стоп! — ее гнев поднял волоски по всему телу дыбом. — Есть много разных вещей, которые я сейчас не берусь увязывать, над которыми просто еще не готов размышлять, чтобы не сойти с ума. Это жутко, когда впитанное в детстве расходится с жизненным опытом, когда в некоторые постулаты ты веришь, но они противоречат другим, в которые тоже веришь. Мы… Нам рано вести такие разговоры.

На языке вертелось хлесткое «С чего ты взял, что я захочу вести с тобой такие разговоры?», но, поскольку в глубине зашевелилось желание показать этому высокомерному засранцу, в чем он не прав, Гермиона сдержала в себе резкие слова.

— Северус предложил мне присмотреться к тебе, даже приоткрыться. Сказал, что у нас хоть и разный опыт, но мы пережили войну, и это может немного помочь со всяким… знаешь…

Нет. Гермиона не знала, чем может помочь Малфою, у нее пока и себе помочь получалось не очень хорошо.

— Сначала я чуть на смех его не поднял — где ты и где я. Не в смысле, что я тебя выше. Черт! Не заводись раньше, чем я закончу фразу, ради Мерлина, — похоже, Малфой уже назначил себя ее личным психоаналитиком, а ее — своим, не спрашивая. Гермиона тихонько фыркнула. — А сегодня окончательно убедился, что мне интересно.

Гермиона снова опешила.

— Знаешь, сложно представить, как в одном человеке уживаются девушка, седлающая дракона и… не теряющая голову… в критических ситуациях, сильная колдунья, принципиальная гриффиндорка, правильная до тошноты, и… девушка, совершающая некоторые другие поступки, — это он инцидент с родителями так описал или вспомнил пощечину? Уточнять Гермиона не стала, слушая дальше, — рыдающая, когда… что-то очень не так. Буду внукам рассказывать, что на моем плече рыдала та, чей мозг сыграл главную роль в свержении… Темного Лорда.

Гермиона моргнула. Еще раз моргнула, не зная, что сказать. Не про потенциально общих внуков же? Этого никогда не будет. В ее планах не было места общению с Драко Малфоем. Конечно, она немного думала о несоответствии образа, укоренившегося в сознании, с человеком, которого она видит тут, и еще немножко… опиралась на него как на самого понятного из всех обитателей поместья, что ли. Разум подобрал слово «теплого», но внутри всё протестовало против применения этого определения к Малфою. Просто раньше роль опоры, поддерживающего присутствия за плечом выполняли родители, затем Гарри с Роном. Ощущать пустоту там, где всегда кто-то был, страшно, вот она и заполняет ее… тем, кто подвернулся.

— Грейнджер, — Малфой хохотнул, и Гермиона приготовилась услышать, что все сказанное только что — шутка, на которую она повелась как хаффлпаффка, однако он снова удивил: — Мне не нужно, чтобы ты из вежливости проявляла ответное внимание. Говорю исключительно за себя. Я просто приспосабливаюсь к обстоятельствам. Мать, отец, Северус будут подталкивать меня к тебе, не вижу смысла сопротивляться.

— То есть это неправда? Про интерес? — вскинула она бровь.

— Почему? — он казался уязвленным. — Я поделился своим отношением к… нашему взаимодействию, чтобы ты постоянно не искала подводных камней. Ты спросила о моих мотивах. Вот я и объясняю. На всякий случай уточню, чтобы ты ничего не надумывала, что в слово «интерес» я не вкладываю какого-либо романтического подтекста.

Слава Мерлину. Не то чтобы она интерпретировала сказанное именно таким образом, Гермиона вообще не очень хорошо понимала, как должна относиться к словам Драко, да и измерить уровень его искренности не могла. Не впервые она завела разговор, к которому оказалась совсем не готова.

— Ты всегда такой послушный? — спросила, чтобы просто что-то сказать.

Малфой поджал губы и обиженно промолчал. Впрочем, надолго его не хватило.

— Не всегда, — процедил он враждебно. — Стараюсь взвешивать, когда игра стоит свеч. Это отличает нас от вечно лезущих на рожон грифов.

Удивительно, но настроя на конфронтацию, подобного тому, который был днем, когда Гермиона сама провоцировала Малфоя, сейчас не было. Кажется, запал снова иссяк: не хотелось попрекать Драко тем, что он прогибается под обстоятельства, не хотелось вспоминать моменты, когда он прогнулся в прошлом. Последнее особенно. Она судорожно искала другую тему для разговора, бегая глазами по всему, что попадалось в поле зрения. Фонтан, беседка, спящая Ора, сам Драко… Драко, который все еще был одет в светлую джинсовую пару.

— Точно, не всегда, — хмыкнула она, указывая взглядом на одежду. Может, он захочет обсудить произведенное впечатление, которое сама Гермиона полностью упустила?

— Кстати, крутая трансфигурация, Грейнджер. Держится уже несколько часов.

Гермиона собиралась отговориться, что это пустяки (ну реально же курс третий-четвертый!), но дьявол дернул ее за язык, и она сказала совсем другое:

— Первая на курсе, помнишь?

Прозвучало до неприличия игриво, а Малфой еще и подхватил тон:

— Самая умная ведьма поколения, по версии профессора Люпина, и невыносимая всезнайка, по версии профессора Снейпа.

Один мертв, второй недавно был на волосок от гибели. Мысль сбила легкое настроение, причем сразу у обоих. Гермиона отметила для себя: нужно разузнать, владеет ли Драко легилименцией, а то ей не в первый раз за сегодня показалось, что владеет.

— Зачем Снейпу протоколы допросов? — вспомнила она еще об одной подслушанной части разговора «взрослых».

— Скорее всего, чтобы первым узнать, когда кто-то… упомянет о каких-то… альтернативных возможностях возвращения Лорда или продолжения его дела, или…

«…о тебе». Ей самой не чужда спонтанная легилименция. Гермиона сглотнула.

— Сейчас авроры работают с теми, кто сопротивлялся после смерти… Лорда. Самыми идейными. Добровольно сдавшиеся Упивающиеся… сотрудничающие, такие, как мы с отцом, под домашним арестом, а авроры копаются в наших домах. С начала следующего месяца и нас… — он сглотнул, — будут вызывать на допросы, будут выдвигать обвинения.

Гермиона рассеянно кивнула, а Малфой добавил с ноткой истеричного веселья в голосе:

— Так что… тебе придется мириться с моим обществом совсем недолго.

Сначала она подумала, что потеряла нить дискуссии и он опять заладил о своей потенциальной смерти, и взъярилась, а потом до нее стало доходить, что это была попытка пошутить про… Азкабан? Попытка вышла откровенно паршивой, малфоевский оскал совсем не тянул на усмешку, да и Гермиону передернуло. Не то чтоб она считала Малфоев невинными овечками, но на фоне других… Гермионе совершенно не нравилось, что она стала делить Упивающихся на условно своих и чужих. Нет, она согласна поставить особняком одного Драко. В конце концов, он не сделал ничего непоправимого, насколько ей было известно, но Люциус — другая история. Он был в Отделе тайн, он подложил дневник Джинни.

— Ты же веришь в силы крестного, — Гермиона не до конца понимала, зачем сказала это. Были ли ее слова попыткой поддержать?

— Не выступит же он против всего Визенгамота, — Малфой пожал плечами и отрезал: — Давай не будем о таком. Не хочу портить последние дни свободы.

— Не драматизируй.

— Прогуляемся? — спросил он, давая понять, что тема закрыта.

Гермиона поежилась. Пока они сидели у фонтана, вечер вступил в свои права и стало совсем прохладно.

— В другой раз, — вежливо отказалась она и выдавила подобие улыбки. — Я бы ознакомилась с литературой, где описываются ритуалы, подобные… Ты говорил…

— Да, конечно. Пикс, — Малфой щелкнул пальцами и перечислил названия трудов, которые эльф должен доставить Гермионе в кабинет.

Эльф глубоко поклонился.

— Что? — увидев поджатые губы, встрепенулся Драко. — Ему это нравится, не обманывайся.

Гермиона признала, что домовики выше ее понимания. Но не вслух.

— Кабинет такой маленький, в ванной резервуар с него размером, вы, Малфои, сибариты, — поделилась размышлениями она.

— Я бы сказал, все-таки гедонисты, а может, и эпикурейцы, — хмыкнул тот, и Гермиона ощутила трепет от интеллектуальной стимуляции. Ей довольно редко доводилось ощущать его вне чтения книг, общения с родителями и уроков. — Но не мы, а те Малфои, которые жили до нас. Последние события… не вписываются ни одну из этих концепций.

Избегать темы войны — это как пытаться игнорировать слона в кладовке с метлами.

— Я прятался тут все прошлое лето, — продолжил Драко.

— Прятался?

— Ну… когда был ему не нужен. Вся эта шваль в доме… Просто в эту часть парка доступ был несколько ограничен. Лес, который стал основой парка — первая земля, подаренная моим предкам. Здесь все пропитано родовой магией, и войти сюда может только Малфой или тот, кого кто-то из нас пригласил.

— В эту?

— Ну да, а ты думаешь, как мы… держались на расстоянии от авроров, ковыряющих дом, и прятали Северуса? Сейчас наши гости — ты и он.

Быть избранной в такой степени Гермионе не нравилось, но не это ее возмутило. Если у Малфоев была такая отличная возможность спрятаться, то почему… зачем всё это…

— Вы бы могли здесь укрыться от….

— Темного Лорда? — Малфой посмотрел на нее своим лучшим взглядом, то есть как на идиотку. Наконец она увидела его таким, каким он был всегда — высокомерным засранцем, считающим себя лучше остальных. Даже от сердца отлегло. — Лорд осведомлен, как устроены древние поместья магов, лучше половины владельцев таких поместий. Был. Первое, чего он потребовал от отца, пригласить его в мэнор… правильно. А затем потребовал такого же доступа для всей своей… свиты. Было бы здорово оградить что-то от… них. Звери остались бы живы. Я даже думал хоть часть территории скрыть, но не настолько хорошо разбираюсь в чарах, чтобы рискнуть вмешиваться в древнюю защитную магию.

Гермиона не собиралась восхищаться намерением или испытывать сочувствие, но сочувствие и восхищение не спрашивали ее разрешения. Только вот что-то не сходилось. Если здесь был проходной двор, тогда как он прятался?

— Большинство мелкой шушеры держалось от парка на расстоянии, кое-кто захаживал… Порезвиться. Но не часто. Здесь было не так страшно, как в доме. Тем более что беседка — центр парка, самое защищенное место. По легенде, если Малфою понадобится укрыться от врагов, сердце владений его спрячет.

Семейные предания... это было занимательно и волнующе, Гермиона почувствовала, что тянется в сторону Драко, чтобы не пропустить ни одного слова, и даже не стала себя одергивать, как не стала фыркать по поводу «врагов» — не он ли сам сказал, что отец пригласил всю эту шушеру в дом.

— Зимой тут холодно, а летом в самый раз. С начала восемнадцатого века никто не вносил изменений в это место и не обновлял согревающие чары. Они не были наложены сами по себе, существует целая вязь заклинаний, поддерживающих комфорт в беседке. Чтобы понять, как все было устроено, нужно воссоздать вязь полностью, а реставрацией такой древности уже никто в Британии не занимается. Отец когда-то узнавал. Есть один французский маг и два китайца. Специалист из Франции показался ему балаболом, а китайские отказались сюда ехать. Не везти же беседку, которая, вероятно, построена в месте силы, в Китай?

Вязь заклинаний… Место силы… То, о чем говорил Драко, было по-прежнему до чертиков интересно, но Гермиона не могла упустить шанса проехаться по теме беседки:

— Беседка, Малфой! Это целый дом.

— Что-то вроде. Строение в парке, значит, беседка.

Ну да, отличная логика.

— Раньше здесь жили, — он посмотрел на нее внимательно, а потом хохотнул, — невесты Малфоев перед свадьбой. Приглашенные в самое сердце мэнора, но не в дом, чтобы не быть скомпрометированными.

Гермиона скрыла смущение за покашливанием.

— И ты, конечно, не вспомнил об этом раньше, когда предлагал этот вариант.

— Клянусь Мерлином, нет. Зато теперь понимаю взгляд мамы, когда мы выходили.

Легкий ветерок забрался под одежду, Гермиона осознала, что все это время провела в халате рядом с таким пижоном, как Малфой, и он никак не прокомментировал ее внешний вид. Воистину чудеса. Но чудес с нее на сегодня было достаточно, ее ждали книги и сон.

— Прости, Малфой, только что вспомнила, что приняла ванну и сразу вышла сюда. Не хочу простудиться.

Драко совершенно неожиданно покраснел. Не подглядывал же он за ней? Да и кажется, в ванной нет окон. Отведя взгляд в сторону, Малфой вскочил и подал ей руку. От джентльменского порыва свело челюсть. До чего показушный тип!

Ора поднялась следом за хозяином и активно замахала хвостом. Он присвистнул собаке и направился к тропинке. А затем обернулся и практически провозгласил:

— Я варю отличное бодроперцовое. Улучшенное крестным. Обращайся.

Гермиона отмахнулась от странной ситуации и вернулась в дом. Эльф не подвел, в кабинете ее ждала стопка старинных фолиантов, маленькая книжица размером с две ее ладони и три манускрипта.

Она потянулась к верхнему томику, и тут же откуда-то появился Пикс с парой тонких перчаток в лапках.

— Если мисс собирается читать, нужно надеть, — залепетал он. — В книгах таится плохая магия, — пояснил раньше, чем она придумала свою версию про прикосновение грязнокровки к ценным страницам. — И еще мисс должна наколдовать защиту для дыхания и от попадания слюны, чтобы случайно не вдохнуть плохого и не позволить книгам впитать часть своей сущности, — закончил напутствие эльф и исчез.

Гермиона не стала фыркать, что прекрасно осведомлена об общепринятых мерах безопасности при работе с темными объектами, в конце концов, это не первые запрещенные книги, попавшие в ее руки. Можно было пофантазировать, что забота эльфа — искренняя, а не продиктованная желанием сохранить то, что представляет ценность для хозяев.

Она наколдовала пузырь, вытащила из сумки блокнот и погрузилась в книги и заметки, отгоняя мысли о пробелах в своем магическом образовании. Над книгой же и задремала несколько часов спустя, и в постель перебралась, почти не фиксируя своих действий.

Разбудил ее всеведущий Пикс вопросом о завтраке и безропотно принес еду в беседку. Гермиона не помнила, что ей снилось, но точно что-то нежное и легкое. Приятное. Спать со снами, но без кошмаров было в новинку. Она несколько минут размышляла, не распылил ли Снейп что-то в спальне, затем переключилась на вопросы дня сегодняшнего: может ли в ее утреннем соке быть яд или приворотное? Но сразу же накатило безразличие и что-то вроде саморазрушительного желания напороться на враждебную магию.

Грейнджер как раз закончила жевать, когда Драко Малфой, одетый снова в рубашку, застегнутую только на четыре нижних пуговицы, и в брюки, закатанные до середины икры, но обутый, постучался о притолоку двери чайной комнаты.

— Привет, — сказал он с порога, — меня послали забрать тебя в дом.

Гермиона напряглась.

— Снейп с отцом заканчивают проверку нужной нам части. Это совсем другая сторона, — она была благодарна за обтекаемую формулировку. — Ты готова?

Грейнджер не была готова, но разве кто-то давал ей выбор? Саморазрушительный настрой куда-то исчез. Соблазн остаться в ванной, куда она отправилась переодеться, забаррикадироваться и никуда не идти был велик, но это значило бы отступить перед вызовом. А Гермиона Грейнджер так не делает. В ней же еще живо что-то от себя самой? К тому же вдруг ничего не выйдет и… она сможет отвязаться от этих людей. Другой вопрос, куда идти дальше, но об этом можно подумать потом. Перспектива избавиться от не вызывающего доверия окружения придала решимости.

— Веди, — храбро сказала Гермиона.

Драко кивнул и повел ее сквозь хитросплетения дорожек и, в конце концов, вывел к месту, где воздух слегка вибрировал.

— Ухватись за мою руку, — попросил он.

Они пересекли… воздушный барьер и оказались в совершенно другом месте. Это было похоже на магию платформы девять и три четверти, только не пришлось проходить сквозь стену.

В нескольких футах от себя Гермиона увидела настоящую стену — темную, с кое-где обвалившейся штукатуркой, сквозь которую проглядывала кирпичная кладка… Она запрокинула голову, чтобы убедиться, что стоит рядом с малфоевским домом. Сердце застучало быстрее, горло свело спазмом.

— Идем? — неуверенно спросил Драко и посмотрел так, словно понимал, что у нее на душе, а затем добавил шепотом на ухо: — Я тоже еще не входил.

Крепче сцепив руки, они пошли вдоль мрачной громадины. Больше всего Гермиона боялась увидеть вход, через который ее втащили егеря.

— Мы с обратной стороны дома, — пробубнил под нос Малфой.

Привычно глядя под ноги (теперь под ними вместо травы была темная брусчатка), Гермиона шла вперед, пока не споткнулась о Драко. Тот остановился и приложил руку к малозаметной двери. На этот раз он не играл в джентльмена, войдя первым. Гермиона отметила это между прочим. Не то чтобы ей было до этого дело…

— Я Малфой, дом должен был узнать меня, — вроде как это был ответ на ее случайное наблюдение? — Заглуши шаги. Пожалуйста.

— Снова будем подслушивать? — спросила она с фырканьем.

— Если повезет, — пожал плечами «Я Малфой». — На самом деле просто слишком гулко. Мурашки по коже.

Но футов через пятьдесят они услышали голоса:

— Ты знаешь, что будет, Сев.

— Ты пессимист.

— Реалист, — отрезал Люциус. — Я не герой, не мученик, как только… я сделаю это. Поэтому прошу…

— Ты знаешь, что я буду с ними.

Гермиона переглянулась с Драко.

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, вам никогда не говорили, что подслушивать нехорошо? — сегодня Снейп был раздражен.

Гермиона вызывающе задрала подбородок и встретилась с черными глазами.

— Доброе утро, — поздоровался за всех Драко.

— Ждем Нарциссу и…

— Я здесь.

Миссис Малфой тоже подошла совершенно беззвучно, видимо, заглушать шаги — одна из малфоевских семейных традиций.

Снейп окинул собравшихся хмурым взглядом и сосредоточился на Гермионе.

— Мисс Грейнджер, я знаю, что это варварство, но нам нужна капля вашей крови.

Она догадалась. Резкая реплика осталась невысказанной, но не факт, что неуслышанной.

— Сюда, — показал профессор на абсолютно ровную стену.

Гермиона медленно выпустила воздух из легких. Сейчас это произойдет. То есть не произойдет, и она… Капля крови впиталась в стену, и та растворилась, как не было. Грейнджер по инерции потянулась вперед, туда, куда теперь вел узкий длинный коридор. Жесткая рука дернула ее на себя. Раньше, чем раздался его каркающий голос, Гермиона почему-то знала, что рука принадлежит Снейпу.

— Ждите, — он бросил через ее плечо несколько сканирующих заклинаний. — Простите, но на всякий случай нам всем придется держаться за вас.

Гермиона проигнорировала грубое обращение — все на взводе — и молча протянула левую руку. Темнота коридора манила ее. Две ладони легли ей на предплечье, две — на плечо. Ощущение было жутким.

Нет — жутким было всё.

Шаг за шагом странная процессия двинулась в темноту. По мере их продвижения на стенах зажигались светильники в виде искаженных человеческих лиц, подсвеченных снизу (Гермиона, единожды взглянув на рожу, постаралась больше не смотреть). Сколько времени длилось это мрачное путешествие, она не могла бы сказать, но в конце концов они уперлись в стену. Гермиона без указаний проколола палец и приложила его к камню. Как и предыдущая, эта стена растворилась, только не пустотой, а сизым дымом. Дым словно всасывался в темноту помещения, сгущая ее почти до твердого состояния. Даже Порошок мгновенной тьмы не делал воздух настолько плотным и непрозрачным. В тишину, нарушаемую дыханием пяти человек, ворвался свистяще-скрипучий голос:

— Ба, Том, я поражен. Ты смог обойти собственную защиту?

Задним числом Гермиона поздравила себя с тем, что оказалась самым здравомыслящим человеком в подобравшейся компании. После того как смолк голос, знакомый каждому, кто находился на территории Хогвартса с первого на второе мая, и одновременно совсем не такой, как тот, что сотрясал стены и проникал в голову, произошло сразу несколько событий: их всех ослепил совершенно неуместный Люмос Максима; кто-то попытался оттолкнуть ее от проема; прозвучало подобострастное «мой Лорд», один из спутников неосмотрительно отпустил ее руку, и раздался крик, который вскоре заглох в другом конце коридора; и только она кинула совершенно логичное в этой ситуации Гоменум Ревелио, а когда заклинание никого не обнаружило, еще несколько разновидностей выявляющих чар.

Чем бы ни был голос, живые существа в комнате отсутствовали.

— Она настоящая, — восторженно зашипели из темноты. — Ты настоящая? — шипение приобрело вопросительную интонацию.

Бесплотный голос и густая темнота — ничего такого по сравнению с недавно пережитым, но ужас пробирал Гермиону до костей, и сдержать порыв убежать помогали только три руки, больно впившиеся в плечо и предплечье. Боль помогала сохранить связь с реальностью и не поддаться инстинкту.

— Зайди, я хочу увидеть, — будто околдованная словами, Гермиона пошла на голос и потянула за собой остальных.

Как только они переступили условный порог, зажглись несколько светильников-сфер, висящих на стенах, и паника немного улеглась. Сферы горели тускло и не разгорались, но свет постепенно вытеснял темноту. Мрак отступал медленно, словно нехотя, клубясь черным туманом. Черным туманом... Гермиона не успела подумать, что в воздухе присутствует инородное соединение, как обнаружила, что кто-то (видимо, Снейп) наложил на нее заклинание головного пузыря. Совсем поглупела, как можно было войти без защиты?! Но времени для анализа ошибок не было, ситуация требовала предельной собранности.

Гермиона уговорила себя расслабить сведенные мышцы и осмотреться. Комната была завалена книгами, пергаментами, стопками бумаги, припорошенными пылью, под которыми угадывались какие-то предметы мебели, но ни один из них не был свободен настолько, чтоб его можно было идентифицировать. И пыль… пыль была странной…

— Не смей! — тихо, но резко бросил Снейп за спиной у Гермионы, заставив ее обернуться. Реплика была адресована Нарциссе Малфой, которая целилась палочкой в ближайшую стопку книг.

— Прости, машинально. Естественная реакция, — стала оправдываться та.

Хозяйка увидела грязь в своем доме. Ужас-ужас! Гермиона фыркнула, начисто позабыв, что минуту назад вошла в потенциально опасное помещение, не задумываясь о последствиях. Но с другой стороны, она же не потеряла голову при виде такого скопления книг. Книги и рукописи манили, но это могло подождать. Начать следовало с другого: нужно было разыскать источник голоса.

— Никаких имен, — шепнул Снейп всем и обратился конкретно к Нарциссе: — Подстрахуй.

Та вскинула вооруженную руку, второй вцепившись в плечо Гермионы.

Свет, наколдованный невербальным Люмосом Северуса, медленно пополз по комнате, не пересекаясь с тусклым рассеянным светом, который давали светильники, существуя автономно от него. Интересная магия. Включало ли помещение лишние измерения?

— Не двигайтесь, — шикнул Снейп, Гермиона поняла, что он подумал о том же, о чем она.

— Зеркало, — испуганно вскрикнул Драко, когда Снейп вел палочкой вдоль стены, где и вправду что-то блеснуло.

Длинный снейповский нос приблизился к освещаемому месту. Подсвеченный кончик выглядел забавно, да и все они в головных пузырях посреди слабо освещенного бардака, должно быть, казались участниками какого-то артхаусного комик-шоу, но было не до смеха, в воздухе висело густое напряжение.

— Фрагмент сквозного зеркала, — прокомментировал увиденное Снейп.

— Кто ты? — зашипели из зазеркалья.

Этого не могло быть.

Просто не могло!

Мысли заметались в голове Гермионы как птицы, сотворенные Ависом. Если голос Волдеморта звучит из зеркала, значит, где-то, где находится вторая часть артефакта, обитает… уцелевший фрагмент его души? Новая реинкарнация? А она расслабилась, не обнаружив никого живого в этой комнате!

Паника висела в воздухе, Гермиона физически чувствовала дрожь обоих Малфоев. Снейп, сохраняя видимость спокойствия, поднес палочку к самому осколку. Из зазеркалья на них смотрел темный глаз, отсвечивающий красным.

— Падите ниц перед лордом Волдемортом, — неразборчиво забормотало зеркало. То есть таинственный обитатель зазеркалья. Это не было похоже на голос, который встретил их, приняв за… Стоп! Если в зеркале Волдеморт, то кто такой Том, за которого их приняли?

— Северус, уходим, — страх сделал голос Нарциссы пронзительным, но Снейп не отреагировал, продолжая с интересом разглядывать что-то в бликующей глубине.

— Мазки…Точно мазки… Краска… — промычал профессор себе под нос. — Портрет?

— Портрет? — в голосе Драко смешались ужас и облегчение, он звучал до смешного визгливо, почти как на первом-втором курсах.

— Портрет? — переспросила Гермиона, приближаясь к осколку.

— Ты выглядишь совсем не так, как мы предполагали, — сообщили из него, и Грейнджер почувствовала, как страх уступает место любопытству.

— Мы? — решилась она обратиться к… глазу.

— Я, мы — какая разница? Я это он. Отпечаток его гениальности. Мы не знали, есть ли ты, но раз ты тут, а Том нет, то он мертв.

— Том? — снова переспросила она. — Вы — Том Риддл?

— Я Волдеморт. Мы Волдеморт. А он… он не смог нами стать.

Каждая фраза рождала новые вопросы.

— …не смог даже попасть сюда. Я тоже не всегда мог перед... не всегда мог в конце… Но жертва должна была это изменить. Я принес жертву?

Никто не спешил отвечать портрету, все, словно сговорившись, давали ей возможность выкрутиться.

— Скажите, где вы находитесь, и я, может быть, отвечу на ваши вопросы, — дерзко выпалила Гермиона.

— Я не знаю, где я, он тоже не знал, он заставил себя забыть об этом, — зашипел портрет сбивчиво.

Снейп охарактеризовал ситуацию емким нецензурным словом, и Гермиона мысленно с ним согласилась.

— Вас посещает кто-нибудь из живых? — обратился он непосредственно в осколок.

— Недостойный, — шипение проникло в голову, Гермиону сковало ужасом, она почувствовала, как кого-то за ее спиной передернуло, но Снейп даже бровью не повел.

Было нелепо спорить с картиной, даже обладающей такой невероятной для портрета магией, поэтому она повторила вопрос Снейпа сама, оставив на потом размышления, что именно ее сочли достойной в этом коллективе.

— Мы смотрим только в рабочую комнату, мы никого, кроме себя… кроме него, не видели никогда.

Умеют ли портреты лгать? Может ли лгать портрет Волдеморта? Это ведь точно портрет Волдеморта, а не… что-нибудь другое?

Об этом Гермиона пообещала себе подумать потом, сейчас, пока адреналин еще бурлил в венах, нужно было выведать как можно больше.

— Что вы знаете… обо мне?

— Он хотел тебя. Много лет хотел. Я хотел. Мы хотели. Но не получалось. Он нашел их, они подходили идеально, но не могли... — бормотание стало неразборчивым, а затем прервалось властным напоминанием: — Ты обещала ответить на вопросы.

Она увидела, что Снейп качает головой и показывает на дверь. Гермиона была рада, что инициатива покинуть помещение исходит не от нее, сама боролась с этим желанием из последних сил. И вовсе это не бегство, просто стратегическое отступление: нужно уложить в голове то, что удалось узнать.

— В следующий раз, — улыбнулась она в сторону плохо видимого собеседника. — Постарайтесь вспомнить что-нибудь еще, если любопытно, что стало с… вами.

Наглый ответ дался не так легко, как прозвучал. Вместе с мыслями о том, чтобы уйти отсюда, снова накатил беспричинный страх. Тело само собой развернулось к выходу. Не хватало еще пуститься наутек.

Снейп медленно обогнул ее, продолжая удерживать за предплечье (наверное, со стороны это смотрелось фигурой танца), а затем резко дернул на себя.

Стоило пересечь невидимую границу, как пыльную комнату скрыла стена. Грейнджер едва удержалась на дрожащих ногах, она и не удержалась бы, если бы не Малфои. Обратно вдоль длинного коридора они вчетвером практически бежали, и темнота гналась за ними — свет в светильниках-лицах гас, как только их группа проносилась мимо.

Это даже звучало смешно, но, оказавшись в основном коридоре мэнора, Гермиона почувствовала себя в безопасности.

— Драко, отведи мисс Грейнджер в библиотеку, я приду, когда закончу. Нужно понять, что это, — между длинными мосластыми пальцами профессора были зажаты два флакона, в одном угадывалась пыль, покрывающая поверхности в комнате с зеркалом, во второй клубилось что-то вроде тумана. Когда только успел собрать образцы?

— Идем, — сухо бросил Малфой, и Гермиона пошла за ним, не особо отдавая себе отчет в том, что делает, пытаясь осмыслить произошедшее.

Она все-таки смогла открыть вход в треклятый кабинет Волдеморта, она открыла его своей кровью, если это, конечно, не было подстроено. Недоверчивый голосок нашептывал, что, возможно, им просто нужна была кровь маглорожденной, но количество телодвижений, проделанных ради того, чтобы выдавить из нее пару капель крови, казалось чрезмерным. Было омерзительно даже допускать мысль, что у нее есть какая-либо связь (не приведи Мерлин, родство!) с тем, кто вызывал такой ужас, будучи просто изображением на холсте.

Малфой шел быстро, она едва за ним поспевала. От него исходила странная энергетика то ли злости, то ли страха. Гермионе были неприятны эти флюиды, поэтому она в очередной раз сконцентрировалась на шагах.

Удар по дереву и скрип сопровождались резким «Наслаждайся!».

Она вскинула глаза. Малфой стоял в проеме огромной деревянной резной двери, придерживая ее для Гермионы и пропуская вперед себя.

Все, о чем она думала, вылетело из головы, когда ее взору предстал огромный зал, заставленный стеллажами с книгами. Гермиона вдохнула полной грудью их запах.

— Если собираешься снимать с полок что-либо темное или древнее, наколдуй себе перчатки и пузырь, — на заботу этот тон не походил.

— Я умею обращаться с книгами, — огрызнулась она.

Малфой пожал плечами и отвернулся. Юный чистокровный сноб исчерпал запас вежливости для маглорожденной? Вспомнился вчерашний разговор, вспомнилось, что он уже не один раз говорил, что не менял своего отношения к таким, как она. Ну и черт с ним!

Гермиона фыркнула и попыталась отвлечься на книги, но раздражение не унималось. Было обидно, потому что хотелось задать миллион вопросов, обсудить комнату и ее… обитателя, просто проговорить вслух то, что кипело внутри, а единственные доступные уши принадлежали тому, кто, хоть еще пару часов назад демонстрировал напускное (теперь это очевидно) дружелюбие, теперь вел себя так… ну как всегда.

С агрессивным «Малфой!» она вывернула в ряд, где оставила Драко. Тот, похоже, за все время, что она провела, рассматривая сокровища библиотеки, не сдвинулся с места — так и стоял, подпирая стеллаж, скрестив руки на груди.

Холодный взгляд серых глаз остановился на Гермионе. Она отметила сжатые челюсти, перекатывающиеся желваки и просто не смогла смолчать:

— Что? Вспомнил, как людям твоего происхождения надлежит общаться с грязнокровкой? Лимит терпимости закончился?

— Мы только что получили подтверждение, что ты не… из них, — процедил он сквозь зубы, продолжая буравить ее взглядом, к которому она привыкла за годы учебы. Гермиона не позволяла себе обдумать, что нескольких разговоров хватило, чтоб отвыкнуть от такого.

— Это еще ничего не доказывает… — начала она, не зная, как продолжить тираду. Но ее прервал издевательский смешок.

И Гермиону прорвало. Напряжение последнего часа вылилось в крик:

— Ну давай же, давай, не сдерживайся, выскажи все, что ты думаешь. Как же, такая, как я, и смеет прикасаться к книгам в вашей библиотеке!

— С чего ты взяла, что я думаю о тебе в нашей библиотеке?! — выплюнул Малфой в ответ, морща нос в отвращении. — Заткнись, Грейнджер, а то я сейчас скажу много того, чего говорить не хочу.

— Хочешь! Вперед, Малфой, говори! Незачем сдерживаться! Не думаешь же ты, что можешь пасть в моих глазах еще ниже.

— Высокомерная выскочка! Ты уверена, что мне интересно, какое место я занимаю в твоем списке людей, что мне не плевать на твое мнение?! Я…

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, а я-то подумал, что вы взрослые люди! — Снейп вырос между ними, будто умел аппарировать беззвучно. Это было настолько похоже на то, что он делал в школе, что Гермионе на секунду показалось, что сейчас с нее снимут баллы.

— Северус, не начинай!

— Если тебе интересно, то твой отец жив и почти здоров, отделался выбитым плечом. Я вправил.

— Неинтересно, — процедил Малфой, раздувая ноздри, и Гермиона начала понимать причину его настроения. Стало ужасно стыдно, что отнесла его злость на свой счет. И ведь эгоцентризм скорее присущ Малфою, чем ей.

— Ведешь себя как избалованный засранец! — не стал жалеть самолюбие крестника Снейп.

Гермиона даже зажмурилась, такое унижение и при свидетеле, да он сейчас…

— Я избалованный засранец?! — Драко захлебнулся вопросом и перешел на крик: — Ты был там, ты слышал это! «Мой Лорд», — передразнил отца. — Он готов был снова стелиться, ползать перед... этим на коленях, подать всех нас на блюде! Ему в голову не пришло бежать оттуда, скрыть гребаный коридор и никогда больше не смотреть в ту сторону! Никому не пришло! Хреновы исследователи! Какого черта мы туда полезли?! Какого черта вы просто не разнесли эту комнату Бомбардой?! Я не хочу! Никогда больше не хочу!

Малфой нецензурно ругнулся, стукнул кулаком по стеллажу и ругнулся еще более красочно.

— Ты не пил свои зелья, — констатировал Снейп.

— Не пил, — с вызовом бросил Малфой. — Думал, нужно быть более собранным, сконцентрироваться, чтобы… а вот… — по-детски закончил он.

— Гермиона, надеюсь, несдержанность Драко не повлияет…

— Я не собираюсь убивать его из-за того, что он тот, кто есть, — Гермиона скривилась от того, какой пафосной вышла формулировка, особенно когда после ее фразы прозвучал нервный смешок. — Всё в силе, мне надоело повторять. Хотя я уже начала читать книги, которые порекомендовал Малфой. Пока просмотрела две трети одной из них, но там довольно обтекаемые конструкции, некоторые места можно трактовать по-разному, еще и смесь языков…

— Обсудите это с Драко.

Он издевается.

— Драко, прими зелья и извинись.

— Я не хочу его извинений, — вздернула нос Гермиона.

— У меня нет времени на ваши «хочу — не хочу», — отрезал Снейп. — Я не уверен, что чтение о ритуалах — то, на что вам стоит обратить внимание, но дело ваше. Разумнее приступить к изучению окклюменции. По этой теме Драко тоже в состоянии подобрать литературу, кое-что есть в тех книгах, которые вы уже изучали во… во время нашего путешествия. Более того, Драко способен объяснить азы.

— Ладно, — буркнул Малфой, Гермиона дала себе слово не напоминать ему об этом. Предложит — она согласится. Наверное.

Снейп не отреагировал на условное согласие крестника и продолжил с того же места:

— Я пришел сообщить, что в веществе, собранном в комнате, есть соединение, которое способно вмешиваться в нервные импульсы. Действует как антагонист серотонина. Соединение химическое, не магическое. И это же вещество поднималось туманом.

Волдеморт использовал магловские технологии?

— Да. Я уже упоминал об этом, — снова ответил Снейп на ее мысли. — Видимо, мы успели вдохнуть до того, как я наколдовал пузыри. Оно действует на центральный и периферический отделы нервной системы. Минут через десять после вдыхания происходит высвобождение адреналина и норадреналина, как следствие возникает реакция «бей или беги».

У Грейнджер немного отлегло от сердца. Значит, ее желанию… очень быстро покинуть комнату с таинственным глазом нашлось совершенно нормальное научное объяснение, значит, она не превратилась в ужасную трусиху. Но… как профессор так быстро разобрался в принципе действия?

— Провел эксперимент на крысе. Не нужно так на меня смотреть.

Гермиона на самом деле и не смотрела, она и не почувствовала ничего такого. Конечно, в глубине души шевельнулась жалость к пострадавшему зверьку, но это была совсем не та жалость, которую она испытала бы раньше.

— Скорее всего, тот же препарат имеет галлюциногенные свойства, потому помещение казалось нам многомерным. Либо, повисая в воздухе, он искажал пространство. Это еще предстоит проверить. А потом придумать, как нейтрализовать.

— То есть портрета не было? — пискнула Гермиона.

— При чем здесь портрет? — удивился профессор. — Стена и осколок зеркала несомненно реальны. Забавная вещица. Нарисованный Лорд владеет частью магии прототипа, портрет совершенно точно был живым уже при жизни Волдеморта. Никогда не слышал о таких свойствах портретов. Похоже, с его помощью Волдеморт обеспечил себя собеседником. Нужно вытянуть из него максимум информации, отдавая минимум. Потом мы с вами сядем и продумаем стратегию… Временами он казался невменяемым. Но доверять этому… существу мы не можем, как и не можем быть уверены, что он не на связи с кем-то еще.

Гермиона кивнула под очередное цоканье малфоевского языка.

— Полезная информация может быть среди записей, но, пока мы не будем уверены, что они не прокляты, прикасаться к ним нельзя. Если мистер Малфой, — Снейп окинул крестника одним из лучших презрительных взглядов, — так боится, предлагаю повторить этот… визит вдвоем через несколько дней.

— Мистер Малфой, в отличие от вас, хочет навсегда забыть об… об этом… о Темном Лорде.

— Малфой, — Гермиона свела брови к переносице. — Однажды на очевидные признаки того, что он не умер, закрыли глаза. Ты знаешь, во что это вылилось. Выдохнуть можно будет только тогда, когда мы уверимся, что Волдеморт не продумал никаких путей воскрешения.

— Мисс Грейнджер права, Драко. Гермиона, у меня к вам еще один вопрос. Я встречаюсь с вашим другом…

— Роном?

— Нет. Вторым. Кингсли рассказал ему о моем воскрешении. Мистер Поттер попросил о срочной встрече.

А ее не попросил! Обида защипала слезами в носу. Возникла идея навязаться в сопровождающие Снейпу.

— Нет, в следующий раз — возможно, но он хочет встретиться наедине. Нет идей, что он желает обсудить?

Гермиона предполагала, что Гарри грызет чувство вины. Но теперь, когда он знает, что Снейп жив, оно должно отступить. Коротко кивнув, Снейп развернулся и пошел к выходу из библиотеки.

— Привыкла к разговору, часть которого происходит в мыслях? — спросил Малфой нейтрально.

Гермиона повела плечом, все еще изображая обиду. На самом деле вроде как повода злиться не было, они оба выпустили негативные эмоции, оба остались не внакладе. Да и весь этот… инцидент мог быть последствием влияния мерзости, распыленной в кабинете Волдеморта. И… внутренний борец за справедливость в Гермионе шептал, что Драко прав: она сразу отнесла его состояние на свой счет, не задумываясь, как недавнее приключение отразилось на нем.

— Он вроде как просил тебя научить меня закрываться от подобных вторжений, но я пойму, если ты откажешься.

— Не откажусь, — коротко сообщил Малфой и выдавил из себя неуверенное «Прости».

Выдавить из себя встречное извинение было ровно настолько же сложно:

— Ты тоже.

Малфой фыркнул и недоверчиво на нее посмотрел, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но уперся в ее острый взгляд и промолчал. Затем достал из кармана флакончик, поднес к губам, снова посмотрел на нее и, прежде чем пригубить, протянул ей.

Умиротворяющий бальзам в качестве трубки мира? Она кивнула и сделала глоток. Малфой присосался к флакончику, как пиявка. Гермиона смотрела на дергающийся кадык и считала глотки.

— Я подавлюсь под твоим взглядом, — Малфой небрежно вытер рот и хмыкнул, вздернув бровь.

— Не хочу тебя куда-то левитировать, если ты вырубишься.

— Умиротворяющий бальзам так не действует, он...

— Знаю, — оборвала она.

— Но позволю себе напомнить, что ты в любом случае можешь позвать Пикса.

Верно. Она выдохнула и проглотила реплику об эльфах, которая могла бы спровоцировать новый виток конфликта. Бальзам действовал, конфликта не хотелось.

— Ты что-то прочла о ритуале? — изобразил отсутствие интереса Драко.

И Гермиону прорвало. Она прошлась и по формулировкам, призванным ничего не пояснить, а напустить еще больше тумана, и про совмещение нескольких языков в одной книге, и про выводы под главами, которые были написаны невидимыми чернилами и открывались только подобравшему правильное заклинание, зашифрованное в тексте самой главы. Затем вспомнила один возмутивший ее больше других раздел, поясняющий, для чего нужны эти сговоры-помолвки (хоть и так понятно, что речь идет о финансовых и земельных выгодах), который представлял собой что-то вроде экскурса в магическую евгенику.

— Глупо считать, что склонности к определенной магии обусловлены родом! И что за чушь про Шляпу?! Как магический артефакт может определить, к чему у студента будет талант, когда тот еще ничему не обучался?!

— Это связано именно с родовыми склонностями. И не смотри на меня так, этому талмуду веков пять, если не шесть. С тех пор, конечно же, все перемешалось.

— Подбирать пары по склонностям — это… это… — у Гермионы сперло дыхание. Кажется, вчера она была слишком сонной, чтобы в полной мере прочувствовать отвращение к прочитанному. — Брать жен или мужей из маглов, чтобы закрепить определенную особенность! У меня слов нет!

— Это наша история, Грейнджер. Общую мысль ты уловила: грубо говоря, кому-то давалась лучше темная магия, кто-то умел говорить со змеями, кто-то интуитивно распознавал руны и умел создавать заклинания. Даже сейчас, когда вся эта хрень не культивируется несколько веков, каждый из нас проявляет к чему-то больше склонности….

— Это нормально! Это человеческая природа. И мы тут совершенно не отличаемся от маглов. Это все равно, что гуманитариев скрещивать с гуманитариями, а математиков с математиками. Ай, — она махнула рукой на ухмыляющегося Малфоя.

— Еще я не до конца поняла про… невинность жениха и невесты.

— А, дошла до этого. Ты быстро читаешь. Учитывая запутанность текста, это почти гениально, — признал Драко, и отличница в Гермионе растеклась лужицей от похвалы. — Что непонятного?

— Все эти преобладающие силы одного или второго рода… — она снова скривилась, пытаясь скрыть искру любопытства.

— Это, скорее всего, красивая легенда. Или не очень красивая. Концепция несложная: если потенциальные жених и невеста лишались невинности раньше, чем обручались, то дети не наследовали родовых качеств, поэтому «нечистые» не ценились; если они вступали в связь между помолвкой и свадьбой, причем друг с другом — дети могли унаследовать характеристики обеих семей, но так же считалось, что это может спровоцировать рождение сквиба; если же оба тянули до свадьбы, то брал верх геном того, чья магия сильнее.

— Ересь какая-то.

— Возможно. Говорю же, что это на уровне мифов и сказок.

Гермиона выпалила следующую фразу, не обдумав ее как следует.

— Прямо уж и не знаю, какой из всех этих вариантов был бы приемлемым для нас. Прости, но что твой род... что… если предположить мое какое-то… даже очень дальнее родство с Ним.

— Ага, — хихикнул Драко, — пожалуй, даже хорошо, что ты точно не…

Гермиона почувствовала, что краснеет.

— Что? — брови Малфоя взметнулись под челку. — Но ты же вроде как встречалась с Уизли?

— У нас ничего не было, — шикнула Гермиона и… ее передернуло. Она вспомнила свои фантазии о себе и Роне на шестом курсе и сравнила с ощущениями сейчас. Не стоило отвлекаться на обдумывание, куда все делось, пока она ведет этот неудобный разговор с последним человеком из тех, с кем можно было бы обсудить ее… отсутствующую личную жизнь.

— То есть ты не… — не проявил ни капли эмпатии Малфой.

— Не твое дело, вообще-то, — огрызнулась Гермиона. — Может, тебе зелья всю память отшибли, но мы только что войну пережили. Мне было немного не до... всякого такого.

Малфой смотрел на нее странно, в его глазах промелькнули эмоции, которые Гермионе не удалось идентифицировать. А потом он жутко покраснел, видимо, осознав, что и с кем обсуждает.

Гермиона отвела взгляд.

— Да ладно тебе, ты ведешь себя так, словно это что-то порочное, — пробормотал он.

— Мне почти девятнадцать, — вырвалось у нее. Эту мысль она и во внутренних монологах старалась не оформлять.

— И что? Мне почти восемнадцать, — пожал плечами Драко.

Стоп! Значит ли это…

— У тебя что, тоже еще никого не было?

Он отвернулся, не отвечая. Гермиона обошла его и, скрестив руки под грудью, посмотрела в лицо.

— Нет уж! Ты вытащил из меня… Теперь ты сам должен…

— Если ты не помнишь, — процитировал Малфой ее же, — мы только что пережили войну, мне было несколько не до того — ни на седьмом курсе, ни на шестом.

— Но ты и Паркинсон…

— Пэнс когда-то пыталась соблазнить меня на… кое-что. Но нас спугнул Снейп. Повторить она постеснялась, а я и не настаивал.

Гермионе стало интересно, что едва не состоялось между ним и Пэнси. Но эти темы ей даже с мамой и Джинни было не очень удобно обсуждать, что уж говорить о Малфое!

— Слушай, прости, все жутко неудобно, — скороговоркой выпалила она.

— А я только настроился вытянуть из тебя, почему ты, которая столько лет тусовалась с парнями, встречалась с Крамом…

— И с Виктором, и с Гарри, и с Роном я дружила…

— Но с Рыжим-то ты что-то стала мутить…

Гермионе ведь почудились ревнивые нотки? С чего бы им возникать в голосе Малфоя?

— Это…

— Не мое дело. Знаю. Ты уже упоминала.

Она вообще-то собиралась сказать другое, но эта концепция тоже устраивала ее. Разговор увял, Гермиона судорожно перебирала в голове, что еще сказать, когда в библиотеке появилась сияющая лань и заговорила голосом Снейпа:

— Драко, покажи мисс Грейнджер «Каталог артефактов Розмари Беркс. Том об ирландской школе». Мисс Грейнджер, почитайте об Улавливателе темной силы Патрика Мудрейшего. Сейчас же.

Тонконогое изящное животное, отдающее распоряжение резким баритоном профессора, являло собой…

— Когнитивный диссонанс, — фыркнул Малфой.

Гермиона кивнула и в очередной раз подумала, что он читает ее мысли. Она отдавала себе отчет, что ее подозрительность временами похожа на паранойю, но ничего поделать с собой не могла.

— Ты легилимент? — задала вопрос в лоб.

— С чего ты взяла? — с удивлением спросил Малфой.

Вот объяснять свои подозрения не было желания.

— Забудь, — махнула она рукой.

— Нет, — вцепился в тему Малфой. — Давай разбираться. Тем более что Снейп этого хотел. Энциклопедия подождет.

Гермиона согласилась. Очень ей не понравилось, что Северус позволил себе распоряжаться ее временем.

— Смотри, это то, о чем мы говорили. Склонность, талант, что ли. Ты явно имеешь задатки. Я тоже, но мне проще дается окклюменция, ты же… иногда просто транслируешь свои мысли, навязываешь их, агрессивно бросаешь в собеседника. Не все время, не все, о чем думаешь, но такое бывает. Не знаю, все ли слышат. Наверняка не все. Иначе твои мысленные формулировки ответов на вопросы учителей мог бы озвучить каждый, кто был на уроке.

— То есть ты сейчас услышал мою мысль?

— Сейчас? Вроде нет. А о чем ты думала?

Она махнула рукой, мол, не важно. Малфой сначала открыл рот, затем решил не усугублять.

— Такие вещи довольно легко взять под контроль. Это основа. Научиться отделять и прятать эмоции…

Иногда Гермионе казалось, что она умеет прятать свои эмоции, а потом… они выходили из-под контроля.

— Это ты научился не показывать неприязни ко мне?

— Я не буду каждый день тебе повторять одно и то же. Я не испытываю к тебе неприязни. Страх — да. И сегодня он стал сильнее, сама понимаешь отчего. Твое высокомерие бесит, недоверие раздражает, но с этим можно жить. А зверушка ты интересная.

Гермиона проигнорировала часть про страх.

— Зверушка? Даже человеком меня не считаешь?

— Мерлин, дай сил, — закатил глаза Драко. — Просто фигура речи. Размышлял, говорить ли тебе о восхищении, потому что сориентироваться и бросить Гоменум Ревелио, когда оно… он... прямо в уши… мороз по коже…

— И почему я решил, что патронус сэкономит нам время? — Снейп снова возник рядом совершенно неожиданно и навис над ними статуей молчаливого укора.

Малфой пожал плечами и попросил эльфа принести интересующий их том каталога.

— Ты употребляешь слишком много Умиротворяющего бальзама, — сварливо проговорил Северус.

— Не веди себя как заботливая мамочка, — фыркнул Драко. — Мне одной хватает.

Снейп посмотрел на крестника долгим нечитаемым взглядом, выдергивая фолиант из лапок услужливого домовика.

— Читайте, — ей под нос сунули открытый на нужной странице том. Гермиона безропотно приступила к чтению, понятия не имея, с чего вдруг Снейпу понадобилось просвещать ее по поводу средневековых артефактов.

Улавливатель темной силы.

Распространенность: известно про 250 копий в частных коллекциях.

Стоимость: от 500 галлеонов и выше (обусловлена тем, что для изготовления используются редкие компоненты).

История: Создан в XVI веке Патриком, прозванным Мудрейшим. Изначально использовался в целительстве для идентификации темной магии на пациенте. В восемнадцатом веке был запрещен из-за ритуала, активирующего артефакт, в начале двадцатого признан вне закона, ибо для последнего этапа изгтовления Улавливателя необходима кровь единорога.

Внешний вид, состав и применение:

Улавливатель темной силы представляет собой медальон круглой формы на вервии из паутины акромантула, кулон — два серебряных кольца разного размера, сплетенных между собой волосом годовалого единорога (в подделках используется волос вейлы, в отличие от волоса единорога легко рвется). Промежуток между кольцами заполнен порошком из зуба Валлийского зеленого дракона (в подделках используется порошок из зуба гадюки, реже, зуба других видов драконов, зуб гадюки остается матовым, если светить на него прямым Люмосом, зубы остальных видов драконов имеют желтоватый оттенок).

Настоящий медальон вымачивается три лунных цикла в крови единорога, что придает серебру несвойственный обычному металлу яркий блеск.

Для активации надеть медальон на шею волшебника, во внутреннее отверстие вложить перо феникса и сжечь его обычным Инсендио. Носить на шее семь дней, не снимая. По прошествии этого времени с помощью заклинания Приори Инкантатем вытянуть накопившуюся магию из амулета. Выявить ее суть с помощью Ревелио.

Сходств с другими артефактами не имеет.

— Это, конечно, увлекательно, но… зачем я это читаю? — Гермиона оторвалась от книги, изо всех сил отвергая желание хотя бы увидеть такую необычную вещицу.

— Я хотел бы, чтобы вы надели на шею Улавливатель темной силы. На неделю, — ровным тоном сообщил Снейп.

Гермиона со смесью ошеломления и недоверия посмотрела на Снейпа. Неужели он на полном серьезе предлагает ей такое?

— Полагаю, одна из таких запрещенных вещиц находится в этом доме, — осторожно обозначила она очевидное.

— Полагайте, — Снейп скрестил на груди руки и посмотрел на нее сверху вниз.

Малфой неожиданно промолчал. Почему-то казалось, что он начнет рьяно отрицать. А молчаливое подтверждение походило на доверие. С чего бы Снейпу и Драко доверять ей? Где их гарантия, что она прямо сейчас не аппарирует с добытой информацией к Кингсли? Не то чтобы это было в планах… Но ведь не собиралась же она ввязываться в очередную авантюру?

Гермиона разумная должна была уже несколько минут назад совершенно безапелляционно заявить, что ничего подобного делать не станет (шутка ли, надеть на себя запрещенный артефакт в доме темных магов!), но Гермионе-исследовательнице мечталось хоть одним глазком взглянуть на этот улавливатель темной магии и разобраться, с чего профессор предложил такое…

— Ладно, — Снейп картинно вздохнул. — Объясняю. Кстати, делаете успехи, мисс... Гермиона. Раньше вы к этому моменту забросали бы меня вопросами и обвинениями.

Похвала разлилась приятным теплом за ребрами, оттесняя все остальные чувства. Неужели Северус Снейп подобрал к ней ключик?

— Я просканировал мистера Поттера заклинанием, которое использовал на вас, — Гермиона тут же попыталась перебить его, чтобы испортить впечатление о себе и таки задать десяток вопросов, но профессор остановил ее жестом, а затем и словами: — Потом. Не будем распыляться. Так вот, на нем тоже след темной магии, что говорит в пользу теории о влиянии медальона старины Салазара на трех идиотов, додумавшихся его носить. Но я не люблю делать поспешные выводы — слишком поверхностный анализ. Улавливатель покажет гораздо точнее. Надев его, вы поможете мне разобраться с тем, что происходит с мистером Уизли.

— Но… — Гермиона даже не стала проговаривать промелькнувшую мысль. Чтобы использовать артефакт на Роне, Северусу пришлось бы объяснить, откуда тот взялся, а такого уровня доверия между ним и семьей Уизли не было. Что возвращало к мысли: Снейп и Малфои доверяют ей достаточно, чтобы признать у себя наличие запрещенного предмета. Глупо было бы отрицать, что это льстило. Но весь вопрос в том, доверяет ли сама Гермиона Снейпу (и Малфоям!) настолько, чтобы рискнуть. Она абсолютный профан в артефакторике и отличить один магический предмет от другого не сможет. В каталоге написано: похожих не существует, но что, если специально ради того, чтобы… чтобы что? Ну… по какой-то причине на нее хотят надеть какой-нибудь проклятый медальон и пытаются убедить... Звучит как параноидальный бред, но кто может ее винить?

Снейп цокнул языком и снова вздохнул так, словно на его плечах лежал небесный свод.

— Позволю себе напомнить, что и я, и каждый из хозяев этого дома готовы поклясться вам в отсутствии злых намерений или дать Непреложный обет, если эта мера кажется вам более надежной.

Гермионе вспомнились слова этого же Снейпа о том, что она не гнушается темной магии, неприятно напоминающие об утреннем происшествии и о радости… портрета Волдеморта от встречи с ней. Грейнджер помотала головой.

Внезапно ее окликнул Драко, все это время клубившийся молчаливой темной тучей за плечом Северуса. Нотки в малфоевском голосе напомнили об уроках зельеварения, когда тот делился своими мыслями и обычно зарабатывал этим несколько баллов для Слизерина. Знала бы Гермиона в то время, что он приходился «Ужасу подземелий» крестником! С другой стороны, ну знала бы, и что?

Она подняла взгляд.

Лицо бывшего однокурсника было непроницаемым, только в глазах плескалось предвкушение.

— Не томи, Драко, — устало выдохнул профессор.

— Договор, — выпалил Малфой. — Зачарованный, как тот, благодаря которому у рейвенкловки остались шрамы от фурункулов. Зачаруешь сама, составишь его, мы все подпишем. Магия не самая безобидная, но ты сочла допустимым использовать ее на пятом курсе. Так что… — он развел руками.

— Иногда и ты генерируешь неплохие идеи, — снизошел до похвалы Снейп. Ничего нового, именно так он реагировал на замечания Драко на уроках, только делал это более официально. Сейчас речь шла не об этом. Идея… ну это была хорошая идея. Воодушевляющая. Пожалуй, для Малфоев фурункулы на лице сопоставимы с… последствиями нарушенного Непреложного обета. Гермиона поймала себя на том, что мысленно… нет, вовсе не примеряет слово «предатель» на высокие лбы хозяев дома, а продумывает текст договора. Вместо пергамента она возьмет лист бумаги из блокнота, а заклинание наложит… Гермиона с ужасом осознала, что оставила свою сумочку в ванной комнате беседки.

— Пикс принесет, — на этот раз на ее мысли отреагировал Малфой, и она вспомнила, что, по его мнению, агрессивно транслирует их.

— Драко не совсем прав, — теперь на промелькнувшее в ее голове откликнулся другой собеседник. Да что же это такое, никакой приватности! — ваша, скажем, трансляция слышна далеко не всем, только магам, имеющим сходные способности.

— Вы обещали рассказать про Гарри, — резко сменила она тему и вручила Снейпу следующую воображаемую медаль за самый душераздирающий вздох.

— Вам это не понравится, — вступление действительно не обрадовало Гермиону, вступления вообще были тем, что она не любила. — Не знаю, стала ли причиной того состояния, в котором я обнаружил вашего друга, предстоящая встреча, или он…. таким образом справляется… но к моменту, когда Кингсли поделился со мной тайной места и Кричер впустил меня в дом, Поттер был мертвецки пьян. И нет, это не последствие темной магии. Я проверил. На вашего друга она практически не влияла, так же как и на вас.

Гермиона пожалела, что подняла эту тему, потому что добывший с помощью Пикса ее сумочку и как раз подоспевший к горячей новости Малфой тут же встрял:

— Если бы ты так действовал на Поттера, он спился бы ко второму курсу.

— Малфой! — раздражение на Драко было фоновым, откуда ему знать, как изменилось поттеровское восприятие Снейпа и остальных окружавших его взрослых. В любом случае сейчас приоритетом было состояние Гарри. Как всегда в таких случаях, тело действовало без согласования с мозгом, Гермиона вскочила и развернулась в ту сторону, где, как ей казалось, должна располагаться дверь в библиотеку.

— Стоп! Я сообщил Шеклболту. Поттеру выделили одну из палат в охраняемом отделении Мунго, где долечиваются раненые в битве. Там охрана ненамного хуже, чем на Гриммо. И туда нельзя проникнуть без подписанного исполняющим обязанности Министра разрешения. Но сделать кое-что вы можете прямо сейчас. Придумайте, каким образом запретить эльфу поставлять Поттеру алкоголь и… другие вещества.

Гермиона замерла и плюхнулась обратно на стул.

— То есть это все-таки не было разовой акцией?

— В этом случае лучше перестраховаться, — буркнул Снейп.

Кричер… охотно повинуется Блэкам. Если Нарцисса его попросит... Но нужно ли давать такой козырь против Гарри в руки потенциальных врагов?

— Мисс Грейнджер, Нарцисса спасла вашему другу жизнь. Блэки не разбрасываются людьми, которые у них в долгу, уж поверьте. В любом случае вы можете включить безопасность Поттера в магический контракт, который собираетесь составить.

Гермиона кивнула и попробовала сосредоточиться. Получалось плохо. В голове вихрем кружились нерадостные думы. Ее худшие прогнозы насчет послевоенного времени начинают подтверждаться, только она подозревала в слабости Джорджа, могла бы поверить (мысль пахла предательством, но все же), что искать утешение в бутылке будет Рон, но не Гарри. Потому что Гарри всегда был… Каким был Гарри? Она думала о надежности, но надежность в нем соседствовала с импульсивностью. А человек, которого захлестывают эмоции… Почему она позволила другу отстраниться? Как могла отпустить одного в разобранных чувствах? Гермиона волевым усилием свернула подступающую истерику. Корить себя за уже упущенное было непродуктивно. Сейчас требовалось уделить внимание соглашению. Она таким образом поможет обоим своим друзьям.

— Поттер, к сожалению, абсолютно лишен способностей к ментальным искусствам. Ему просто не дано постичь культуру управления сознанием. Он не умеет того, что вы делаете интуитивно.

— Что я делаю интуитивно?

— Дифференцируете. Отделяете важное от неважного, воспоминания от эмоций. Не всегда. Но для волшебницы, которая никогда этому не обучалась, работа впечатляющая.

Гермиона встрепенулась было от похвалы, но вспомнила свое разбитое состояние в первые две с половиной недели после битвы, свои недавние срывы и скептически покачала головой.

— Уважаю перфекционизм, — сообщил профессор тоном, который меньше всего походил на уважение. — Но вы требуете от себя невозможного.

— Я должна научиться, — проговорила она раньше, чем мысль оформилась в голове. Как же иногда хотелось уметь… не чувствовать. Или хотя бы прятать эмоции. От себя.

— Прятать — научитесь, — пообещал Снейп и обеспечил ей уединение, выразительно посмотрев на Драко.

Тот, неохотно уходя за профессором, неловко обернулся и напомнил, что Пикс в ее распоряжении. Неужели вся библиотека Малфоев тоже? Но вместо того чтобы исследовать это воистину поразительное книгохранилище, вместо того чтобы насладиться обретенным одиночеством, Гермиона заставила себя усидеть на месте и заняться неотложным делом. Она достала из сумочки блокнот с шариковой ручкой и, развернув на пустой странице, задумалась. Сначала проанализировала и выписала в столбик свои страхи, затем подчеркнула те, что касались именно Малфоев и Снейпа. Визит в апартаменты Волдеморта почти убедил ее в том, что она не стала жертвой большого, непонятно зачем выдуманного заговора. Слишком масштабно для розыгрыша, да и эмоции Нарциссы и Драко там… такое сложно подделать. Впрочем, во все это было замешано химическое вещество… Не для того ли его распылили, чтоб она поверила? Стоп! Снова паранойя. Идея родилась молниеносно, и на отдельном листе появилась вся история, рассказанная ей профессором: от странной просьбы Волдеморта передать ей письмо до роли Люциуса и Драко во всем этом. «Все написанное выше правда», — вывела Гермиона и оставила место для подписей. Плевать, что это по сути своей признание в недоверии, тут совершенно нечего стесняться. Довольная, она отложила лист в сторону и приступила к договору. Гермиона старалась формулировать так, чтобы… не выглядеть перед теми, кто подпишет эту бумагу, слишком уязвимой, но не упустить ничего важного. Ей казалось, что получилось неплохо, она не оставила лазеек для магии приворота и любого магического воздействия на ее решения, здоровье и жизнь; запретила использовать на себе любые зелья, предварительно ею не одобренные; лгать и использовать ее для реализации каких-либо теневых схем, о которых ей неизвестно; наложила табу на причинение умышленного вреда родителям, указав и старые, и новые имена, ей и Гарри. Вписывать Рона не решилась, чтобы этот пункт не помешал Снейпу разобраться с темной магией, воздействию которой подвергся друг.

Получилось жестко, Гермиона была уверена, что Малфои начнут торговаться. Что ж, это станет подтверждением тому, что она права в своей предвзятости к ним.

Удивительно, но алгоритм наложения чар помнился во всех подробностях, будто делала это вчера. Сначала она заколдовала расписку, затем договор. Гермиона поежилась, когда задумалась о том, насколько допустимо применение проклятия, и убедила себя, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, а вся ее жизнь в последние семь лет отлично иллюстрирует словосочетание «отчаянные времена».

Снова отодвигая идею осмотра библиотеки, она позвала Пикса и попросила передать хозяевам и Снейпу, что… бумаги готовы.

Они явились вместе. Грейнджер не стала тратить время на размышления, чем они могли заниматься до этого. В конце концов, если внутренние часы ей не отказывают, то сейчас время обеда.

Никто из Малфоев не прокомментировал ее требования и сам факт расписки, Нарцисса, правда, позволила себе проверить обе бумаги на скрытые письмена. Что ж, концепция недоверия Гермионе была очень даже знакома.

Когда миссис Малфой призвала роскошное орлиное перо и чернильницу, Грейнджер с мстительным удовольствием подтолкнула к ней обычную шариковую ручку. Мало ли, вдруг это перо способно уберечь Малфоев от последствий, а в немагическом происхождении ручки она уверена. Нарцисса почти разочаровала ее, быстро поставив две подписи предложенным прибором для письма.

Люциус Малфой, прежде чем взять ручку, пронзительно посмотрел на Гермиону и, кажется, хотел что-то сказать, возможно поторговаться, но, судя по вздрагиванию, кто-то — супруга или профессор — пнул его по ноге. Это было… приятно.

Драко, подписывая бумаги, хмыкнул, Снейп вздохнул. Были ли его вздохи способом очистить легкие от пакости, которой они успели надышаться?

Небрежно подмахнув расписку, он углубился в договор и потребовал внести в пункты, касающиеся магии и зелий, уточнение про злонамеренность. Гермиона заартачилась — намерение можно трактовать по-разному. Сошлись на сноске, позволяющей использование зелий или чар, если она не сможет принимать решения, а от скорости и последовательности действий будет зависеть ее жизнь. В этом был резон.

Снейп поставил автограф, выждал минуту и окинул каждого Малфоя долгим взглядом, а затем прожег глазами Гермиону.

— Теперь, когда вы уверены, что не стали жертвой большого обмана, — так вот к чему был этот взгляд, он осматривал малфоевские лбы, — предлагаю перейти к делу.

— Улавливатель темной магии? — Гермиону снова охватила робость и неуверенность.

— Мисс Грейнджер… — начал Снейп, закатывая глаза.

— Нет, нет, всё в порядке, — она заставила вынырнуть наверх свою гриффиндорскую сущность. — Я готова.

Северус опустил руку в карман и достал оттуда сверток странного вида. Гермионе не удалось определить материал на глаз.

— Старая шкура камуфлори, — ответил на незаданный вопрос Драко. — Собственной магией уже не обладает, но если наложить на нее дезиллюминационное, будет невидима около месяца.

— Ах вот как вы скрываете от Министерства нелегальные вещицы! — едко выпалила она и осеклась. Одну такую запрещенную вещицу она как раз собиралась примерить.

— И так тоже, — что удивительно, ответил ей Люциус. — Способов множество, — фыркнул он.

И снова Гермиона почувствовала себя сопричастной.

Снейп осторожно извлек медальон из упаковки. Он был точь-в-точь таким, как на картинке в каталоге. Гермионе даже захотелось проверить на подлинность волос единорога. Блеск металла и вправду казался чрезмерным, как на начищенных столовых приборах, а порошкообразное вещество между кольцами было кипенно-белым. Гермиона едва сдержала желание посмотреть на него в свете Люмоса, не стоило демонстрировать слишком сильную заинтересованность. Сколько же лет этому артефакту?

— Он из первой партии, — с плохо скрываемой гордостью сказал Люциус.

Нарцисса хмыкнула, улыбнулась снисходительной улыбкой (такая возникала на лице Гермиониной матери, когда отец впадал в раж перед телевизором во время показа Уимблдонского турнира) и покачала головой. Грейнджер смутилась, она словно подсмотрела интимную сцену. Почему-то стало неловко от понимания, что в этом семействе существуют какие-то… отношения. Не то чтобы это было чем-то невероятным, просто Гермиона никогда не рассматривала Малфоев в таком свете.

Быстрым движением Снейп накинул шнурок (или как он там? — вервие) ей на шею. Артефакт под собственной тяжестью опустился почти до ложбинки на груди и тут же подтянулся на уровень яремной впадины.

— Свойство паутины акромантула, — прокомментировал Люциус, завороженно наблюдая за медальоном в действии. Не сводя с артефакта глаз, он вытянул руку назад, щелкнул пальцами и произнес что-то похожее на «Фурррс».

Со звуком ударившейся об откос створки в пространство между стеллажами, где замерли люди, ворвался порыв ветра, а спустя секунд десять раздалось хлопанье мощных крыльев. У Гермионы буквально отвисла челюсть, когда на локоть Люциуса опустился… крупный феникс. Не то чтобы она считала Фоукса единственным представителем вида, но фениксы обитали в других широтах, к тому же феникс и... Малфой?

С крупной птицей на руке, даже лишенный палочки, он выглядел представительно. В своем презрении Грейнджер и позабыла, что Люциус Малфой — сильный волшебник. Но выражение, с которым он взглянул на птицу, превратило его в совершенно другого человека. На породистом лице Малфоя смешались отцовские гордость и нежность. В этот момент ей почему-то стало очень обидно за Драко.

Люциус несколько раз цокнул языком и подставил ладонь второй руки. Феникс осторожно взмахнул крыльями, оставив в ладони маленькое покровное перышко. С нежным клекотом птица взмыла вверх и улетела обратно в окно, тут же захлопнувшееся после заклинания Нарциссы.

Гермиона оставалась под впечатлением еще некоторое время. Она и не задумывалась, как Снейп будет доставать перо феникса, казалось очевидным, что если у Малфоев нашелся такой небезопасный артефакт, то и редкие магические компоненты найдутся.

— Только что отделенное перо, да еще и отданное птицей добровольно, усилит эффективность улавливателя, — пояснил Северус, изящной Левиосой отправляя перо из ладони Люциуса в центр медальона.

— Инсендио, — бросил он вслед.

Гермиона ожидала ожога и последовавших бы за ним фурункулов на лице Снейпа, но ничего подобного не произошло. Перо вспыхнуло, и артефакт вобрал в себя его пепел.

Младший Малфой шумно выдохнул, Гермиона поняла, что тоже задерживала дыхание. Она прислушалась к себе. Никаких странных ощущений. Более того, даже дискомфорта от перепада температур не чувствовалось, вещица практически в момент нагрелась до температуры тела, и сгоревшее прямо на ней перо ничего не изменило.

— Вы этого не заметите, но он прямо сейчас настраивается на вашу магию. Никаких неудобств это не принесет, — сухо, будто врач, комментирующий назначение, сообщил профессор и добавил, взглянув на часы: — Час пополудни. Через неделю в это же время медальон можно будет снимать.

Драко не отводил глаз от артефакта, это слегка напрягло Гермиону. На всякий случай она окинула взглядом лбы присутствующих.

— Мисс Грейнджер, пообедаете с нами? — вежливо-безличным тоном спросила миссис Малфой.

Нет, к приему пищи в этом обществе Гермиона все еще не была готова.

— Я не голодна, — процедила она сквозь зубы и увидела, как Снейп качает головой, слегка тронув Нарциссу за руку.

— Я тоже, — поддержал ее Малфой-младший.

— Но…

— Мы с Драко составим мисс Грейнджер компанию, Нарси, — в отличие от предложившей выбор хозяйки, профессор просто поставил их обоих перед фактом. — Перекусим в малой гостиной и там же дождемся вас с Люциусом, чтобы продолжить то, чем занимались раньше. Присоединитесь, Гермиона? — все-таки снизошел до вопроса, и она в свою очередь вопросительно вскинула бровь. — Мы просматривали воспоминания об утреннем… визите. Было бы неплохо увидеть еще и ваше. Возможно, вы заметили что-то ускользнувшее от внимания остальных.

Гермиона не раздумывала ни секунды. Слишком интересным обещал быть опыт, чтобы испугаться момента, к которому предстояло вернуться.

Уже спустя десять минут они втроем сидели в скудно обставленной комнате, где на полу стояла большая каменная чаша.

Чаша манила гораздо сильнее столика, на котором ждали легкие закуски. Последние месяцы научили Гермиону игнорировать сигналы пустого желудка, переступить через собственное любопытство всегда было труднее.

— Домовики обидятся, если ты не оценишь их старания, — хмыкнул Малфой, и она сдалась, схватив картофельную палочку с блюда.

Эльфы расстарались на славу, перекус не тянул на полноценный обед, стол не ломился от лакомств, но закуски были плотными: фаршированные яйца, сквош, гренки и картофель, приготовленный разными способами. Снейп и Малфой молча жевали. Разглядывая их, Гермиона поймала себя на мысли, что, кажется, никогда осознанно не наблюдала ни за профессором, ни за Малфоем во время еды, хоть они и обедали в одном зале шесть лет и за последние дни у них были совместные трапезы. Стирание границ все еще напрягало.

Драко продолжал буравить взглядом медальон.

— Что? — не выдержала Гермиона.

— Ты же понимаешь, что твои понятия добра и зла размыты, да? — ответил он с вызовом и с хрустом раскусил сквош.

Гермиона пожала плечами, стараясь не показать интереса к разговору.

— Это… — он скривился, будто разгрыз лимон, а не тыкву, указывая в район ее шеи, — вымачивалось в крови единорога.

— Налицо разница в воспитании, Драко, — с поучающими нотками в голосе сообщил Северус и пожал плечами, а Гермиона вспыхнула. Удар был неожиданным и болезненным, а ведь она почти прониклась уважением к Снейпу! — Я тоже не вижу катастрофы. Я, как и мисс Грейнджер, не впитал с молоком матери сентенцию, что использование крови единорога сродни убийству невинного младенца. Как видишь… взросление среди маглов расширяет горизонты.

Гермиона решила запомнить выражение малфоевского лица и доставать из памяти всякий раз, когда испортится настроение.

Драко быстро взял себя в руки и фыркнул:

— Что не добавляет очков магловскому воспитанию.

Гермиона почувствовала, как перед глазами вспыхнуло красным.

— Какая избирательно чувствительная у тебя натура, Малфой! — прошипела она так, что сам Волдеморт обзавидовался бы. — Жалко бедного единорога, чью невинную кровь в небольшом количестве пролили, но плевать на сотни умирающих и истекающих кровью маглорожденных и маглов!

— Не делай выводов о том, на что мне плевать…

— Магловское воспитание дает гораздо больше, учит видеть мир таким, какой он есть, а не заглядывать через глазок, в который видна мизерная часть, как заведено в вашем чистокровном террариуме…

— Грейнджер!

— …смотреть и видеть, слушать и слышать. Видимо, тебя этому не научили!

— Прости, если я не готов взять и отбросить все, во что верил, в один момент. Тебе не понять, твой мир не рухнул…

— Ах не рухнул?! — голос охрип, но Гермиона не прекратила кричать. — Ты мне будешь рассказывать про рухнувший мир?! Ты не знаешь, каково это — прожить одиннадцать лет, зная, что на свете не существует магии, что драконы бывают только в сказках для маленьких, ощущая, что с тобой что-то не так, потому что ты иногда случайно вытворяешь такое, что не вписывается в рамки возможного. Каково бояться себя, стесняться себя, искать вместе с родителями разумные объяснения, посещать врачей, — голос подвел, пришлось откашляться, прежде чем продолжить, — а потом все, чем ты жил и во что верил, переворачивается с ног на голову после одного разговора. Ты ведь даже не задумывался — зачем тебе, — что испытывает вполне сформировавшийся человек, когда ему говорят, что он владеет магией, что существует другой мир, живущий по другим законам, где есть другие такие же…

— Успокойся, черт тебя возьми!

— И еще, тебе не понять, каково это — поверить, что твое место среди волшебников, что они готовы принять тебя, а потом выяснить, что и это неправда.

В комнате повисла звенящая тишина. Малфой сидел и ошалело смотрел на Гермиону, иногда моргая. Она же, выпалив все как на духу, сдулась, словно воздушный шарик. Нужно было рассказать еще о многом. И о том, как ее чурались другие дети, чувствуя ее инаковость, и какими тяжелыми взглядами смотрели врачи, предполагая психическое расстройство в начальной стадии, но запал прошел.

— Я знал о магии с самого детства и даже предупредил о том, что с нами происходит, свою маглорожденную подругу, — тихо добавил к ее рассказу Снейп. — Но в остальном Гермиона права. Таким, как мы, сложно найти свое место, независимо от способностей. Мы чужие везде.

— Видимо, поэтому именно от вас зависит судьба магической Британии, — вступил в разговор новый голос, выбивая всех из медитативного состояния. От льстивых ноток вспыхнуло новое раздражение, но быстро погасло. Очередной срыв, второй за сегодня, выбил Гермиону из колеи. Она чувствовала себя истощенной.

Люциус Малфой медленно прошествовал через комнату, подождал, пока усядется Нарцисса, и с видом монарха на приеме уселся на ближайший к чаше стул.

— Работаем? — Снейп сделал вид, будто только что в комнате не летали искры ярости.

Раньше о погружении в чужие воспоминания Гермиона только читала и слышала от Гарри. Ей думалось, что опыт будет неприятным, но оказалось не так. Прикоснуться к субстанции странной, ни на что не похожей консистенции, ни холодной, ни теплой, и плавно спуститься в другую реальность было интересно, как и ощущать тень эмоций, которыми охвачен человек в своем воспоминании. Брезгливость и ужас смешались в восприятии Нарциссы, а под паникой, охватившей Драко, таилось любопытство. Гермиона застыдилась своего страха, хоть никто его не прокомментировал. Самым интересным оказалось воспоминание Снейпа. Оно было структурированным и почти лишенным эмоций. Вот что такое дисциплинированный разум…

— Если сам воздух был пропитан какой-то мерзостью, мне просто страшно представить, какие проклятия лежат на его… бумагах, — подал голос Люциус, когда, просмотрев одно и то же с четырех ракурсов, все замерли над большой каменной чашей.

— Напротив, он мог счесть защиту достаточной, — холодно сказала Нарцисса, проигнорировав коллективное хмыканье. — Вряд ли туда мог проникнуть кто-то не обладающий магической кровью, поэтому он защитил комнату магловским методом, никто из волшебников не заподозрил бы…

— Маглы не варвары и не поступают так, как он, — не смогла сдержаться Гермиона, но, похоже, это никого не заинтересовало.

— Да без разницы, какой метод. Заклинание головного пузыря, и вот мы здесь, — высказался Драко.

— Было достаточно вдоха, — напомнила Нарцисса. — Страх появился не сразу после этого. Не найди Северус причину, кто бы рискнул вернуться туда?

— Но нам придется, — бросил профессор. Драко забормотал что-то себе под нос. — И самое паршивое, что под взглядом его портрета.

— Банальное «Затмись» — и уже не под взглядом.

— Прежде чем накладывать внутри комнаты заклинания, нужно убедиться, что там нет защиты от них, — Люциус закинул ногу на ногу и наклонился вперед, упираясь локтями в колено.

— Мы уже использовали Люмос, — напомнила Гермиона.

— Меня вот что интересует, — Драко смотрел только на крестного, избегая родителей. Гермиона отметила это между прочим, а вовсе не потому, что ей была интересна внутренняя драма семьи Малфой. — Разве можно накладывать чары забвения на самого себя?

Ее так и подмывало ответить, она же читала об этом совсем недавно!

— Это невозможно, мозг противится, следовательно…

— Вы говорите о мозге здорового человека, а не того, кто разделил душу и практиковал магию, от которой даже у весьма продвинутого колдуна случится аневризма. Кстати, вполне возможно, что и не в переносном смысле.

— В трактате Мунго написано: для того чтобы избавить себя самого от какого-либо воспоминания, нужно выйти за пределы собственного сознания, а это практически нереально, — Гермиона запнулась, обнаружив, что завоевала внимание всей аудитории. — Значит ли это… что в нем жило несколько субличностей?

— Это даже не вопрос, портрет сбивался с «мы» на «я», наш… гость почти всегда говорил о себе во множественном числе, — отмахнулась Нарцисса и обвела всех нетерпеливым взглядом. — Мы собираемся говорить о гиппогрифе в комнате? Ключ к тому, что осталось после Темного Лорда — мисс Грейнджер. Именно она смогла открыть дверь, именно с ней готов сотрудничать портрет. Но для того чтобы понять, можно ли использовать ее влияние, следует разобраться, как именно мисс Грейнджер связана с… Ним.

Гермиона вытаращилась на Нарциссу, будто увидела ее в первый раз. Не то чтобы она не думала о... связи, но это казалось таким незначительным на фоне всего остального.

— Ты права, Нарцисса, — неожиданно поддержал Снейп и тут же перешел к делу: — Начнем с очевидного: к моменту рождения… мисс Грейнджер Волдеморт, — Гермиона получила удовольствие от того, как вздрогнули все Малфои, — совершенно точно не был способен зачать ребенка естественным способом.

— Слава Мерлину, — пробормотал себе под нос Драко.

— Он нашел их, они подходили идеально, — повторила Нарцисса фразу, только что трижды услышанную в Омуте. — Не о… родителях ли мисс Грейнджер речь?

— Он коллекционер. Был коллекционером, — напомнил Малфой-старший. — Скорее всего, речь о каких-нибудь редких магических вещицах, которые помогли ему... Там было еще что-то про тщетные попытки…

Коллекционер, ага. Коллекционировал украденное. Причем украденное у тех, на ком, по словам Дамблдора, помешался.

— Он был одержим всем, что связано с основателями, — решила добавить Гермиона и, подняв глаза, обнаружила четыре пары глаз, вперившихся в нее с одинаково ошарашенным выражением.

— Что? — почти неслышно спросила Гермиона, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Мне нужно в библиотеку, — Нарцисса вскочила, будто юная девочка, и покинула комнату под веселое хмыканье Драко и Снейпа.

Нервно дергая медальон, Гермиона поглядывала на часы. Оставалось пятнадцать минут. Самые длинные пятнадцать минут за прошедшую неделю — одну из самых странных в ее жизни, хоть чего-чего, а странностей в жизни Гермионы Грейнджер происходило предостаточно. Случались недели напряженные, спокойные, счастливые, недели безысходности, но такой не было ни разу. Она усмехнулась мысли, что за свои неполные девятнадцать пережила столько, что удивляется чему-то ранее неиспытанному.

Это были семь дней комфортного одиночества, несмотря на то, что каждый день по несколько часов она проводила с другими людьми; это были семь дней, в которые не требовалось никуда бежать и никого спасать, хоть косвенно она занималась спасением обоих друзей, что примирило ее с действительностью; в эти семь дней она не ощущала такой потерянности от отсутствия цели в жизни, как в первые послевоенные недели, — целей было хоть отбавляй. Даже чувство вины перед родителями притупилось, свернулось клубком в районе сердца и ныло по вечерам.

Гермиона больше не пыталась примерить на себя роль жертвы заговора темных магов, лишенной воли, — зачем самообманываться? Она была вольна в своих передвижениях и действиях, вот только… ей не хотелось никуда двигаться и, если уж совсем честно, действовать тоже. Беседка с каждым днем казалась все более удобной, а дом — менее пугающим, правда, дом ограничивался для нее комнатой с Омутом и библиотекой. Впрочем, обзорную экскурсию ей никто и не предлагал. Разве что по парку, но она отказывалась.

Личного пространства хватало. Малфой-младший покушался на него, но с этим можно было жить. Навязывал он исключительно свое общество. Разговоры чаще инициировала сама Гермиона, и доверительных или душевыворачивающих они больше не вели. Негласно держались на расстоянии друг от друга. Она задавала вопросы, Малфой на них отвечал, но заметно замкнулся, своими наблюдениями и выводами больше не делился. Гермиона старалась не задумываться о причинах, положение вещей в данный момент ее устраивало. А что посматривал исподтишка, словно пытался раскусить как особо сложную арифмантическую задачку, так на здоровье.

Профессор чаще всего отсутствовал, пропадая в недрах Министерства, откуда приносил новости о внешнем мире. Продолжались аресты сторонников Волдеморта; объединенными силами авроров и преподавателей возводились защитные чары над Хогвартсом («подрядчики» обещали закончить в рекордные сроки); Гарри оставался в Мунго в стабильном состоянии; вступление Шеклболта в должность Министра магии ожидалось со дня на день. После этого полутеневая деятельность Снейпа должна была закончиться, Кингсли предложил ему место консультанта, и это по-прежнему казалось абсурдом. Слишком быстро все произошло. В условное позавчера Снейпа считали правой рукой Волдеморта, вчера — мутной личностью с шансом на посмертную реабилитацию, сегодня — живым героем, человеком-легендой.

На следующий день после короткой статьи о закрытом слушании Визенгамота, решением которого стало не только снять все обвинения с Северуса Тобиаса Снейпа, но и представить его к Ордену Мерлина первой степени (насколько Гермионе было известно, слушание вообще не созывалось, а решение принималось заочно несколькими старейшинами, на которых надавил Кингсли), вышла другая статья — на целых два разворота. Гермиона не удивилась бы, если бы после этой статьи профессор посвятил пару месяцев разработке медленно действующего, мучительно убивающего инсектицида против жуков-анимагов. В статье рассказывалась история трепетной детской дружбы-любви, которую тонкой души человек Северус пронес через всю жизнь. Гермиона искренне сочувствовала, хоть и не всегда сдерживала внутреннюю ехидность, а Малфои в открытую измывались над несчастным, цитируя особенно сахарные моменты. Не то чтобы очень добрые, но беззубые подзуживания Снейп пережил бы, но это было меньшее из зол. Большим злом оказалась популярность, которую он снискал среди… населения. На его имя стали приходить десятки писем в день, а поскольку часть охранных чар с мэнора сняли по распоряжению аврората, совы находили адресата без труда. Послания были в основном от восторженных поклонниц возрастом от двенадцати до ста десяти, каждая из которых испытывала уверенность, что именно она способна залечить душевные раны героя.

Из-за этого последние три дня приходить после завтрака в комнату с Омутом и сортировать вместе с Драко снейповскую корреспонденцию стало частью рутины. Гермиона занималась сканированием писем на чары и зелья, Драко наслаждался содержанием и раскладывал по стопочкам, руководствуясь какими-то своими принципами, потому что ни одного важного письма в этой горе макулатуры не было.

Закончив с письмами, она обычно уходила в библиотеку, где либо искала способ сохранить жизнь Малфоя без не нужной никому из них помолвки, либо взахлеб читала труды по менталистике. Эти книги она таскала и в беседку, чтобы продолжить чтение на сон грядущий. К практике пока не переходила, накапливая знания. Да и как к ней переходить, если разные авторы описывают разные подходы? Как выбрать тот самый? Оказалось, что даже в такой специфической области можно столкнуться с конфликтом методик. На пятый день чтения, когда голова стала пухнуть от попыток разобраться, кто прав: Мунго Бонам, Эвита Бессемейная, Джованни Бергамо или Лестат Конкур, она рискнула поднять тему с Малфоем. Тот охотно поддержал разговор и даже согласился помочь найти подходящую именно ей мето́ду, вот только сама Гермиона уже два дня не могла собраться и… рискнуть. Это был бы тот самый переход к действиям, готовности к которому пока не ощущалось.

Но необходимость действовать подкрадывалась все ближе. Оставалось десять минут до истечения недели с начала работы улавливателя темной магии, а на следующий день была назначена вторая вылазка в апартаменты Волдеморта.

В редкие моменты, когда Снейп находился… дома, они устраивали что-то вроде мозговых штурмов, планируя этот «крестовый поход». Несмотря на категорическое нежелание принимать в нем участие, Малфой-младший был единственным, кто присутствовал на всех шести вместе с ней и Снейпом. Люциус появился дважды, Нарцисса — четырежды.

Миссис Малфой все свободное время посвящала изучению родословных древних магических семей, зациклившись на идее, что в Гермионе должна течь кровь всех четырех основателей. Конечно, Гермиону эти потуги веселили (как легко чистокровная фифа забыла о ее происхождении!), но в глубине души она испытывала уважение к такому упорству.

В любом случае те мозговые штурмы, на которых они с Северусом обсуждали стратегию, а Малфой периодически вставлял саркастичные и иногда (очень редко) дельные замечания, были самыми комфортными. Работать в команде со всеми Малфоями было… странно. Даже нелепо. А наблюдать за отношениями Люциуса и Нарциссы и вовсе неудобно, словно подсматриваешь в замочную скважину чужой спальни. Нет, ничего такого, в основном они держались друг с другом холодно и отстраненно, но какие-то моменты вроде соприкосновения рук или переглядок казались непредназначенными для посторонних глаз. К тому же… когда они собирались впятером, разговор выходил натянутым, каждый (может, кроме Снейпа) чувствовал себя не в своей тарелке. А Драко усугублял все своей совершенно очевидной обидой на отца и мать, которая начинала раздражать Гермиону. Она всё понимала, но нельзя же так фиксироваться. Нет чтобы радоваться тому, что оба родителя рядом!

Однажды во время такого неудобного взаимодействия Северус отозвал ее в сторону и, сохраняя крайнюю невозмутимость, напомнил, что у нее единственной из присутствующих вообще есть опыт командной работы, в остальном же их группа — сборище одиночек. Только вот беда: Гермиона тоже привыкла полагаться на себя. И нести ответственность за других вовлеченных. Готова ли она была к ответственности за этих еще вчера чужих людей? Нет.

Об артефакте она почти не вспоминала, только когда принимала ванну, переодевалась или, вот как сейчас, хваталась за него — вещица оказалась незаменимой для нервных пальцев.

— Переживаешь?

Гермиона вздрогнула от раздавшегося из-за плеча голоса и решительно покачала головой.

Малфой фыркнул.

— Брось, бояться неизведанного — нормально. А всего, что даже косвенно связано с… этим психом, — тем более.

— Меня, например? — Гермиона с вызовом обернулась к собеседнику.

— Тебя, например, — согласился Драко, откидываясь на ближайший стеллаж с книгами и принимая позу трагического героя.

— Мама не учила тебя, что держать руки в карманах неприлично? — сменила тему Гермиона.

— Мама много чему учила меня, а теперь говорят, что это всё дерьмо, — не вытаскивая рук, пожал плечами Малфой.

— Ты просто королева драмы, — констатировала она факт, известный им обоим с первого курса.

Ответа не последовало. Ну и ладно. На правду не обижаются.

— Я не обижаюсь, Грейнджер. Просто не собираюсь тебе ничего доказывать.

Гермиона снова вцепилась в медальон. Малфой посмотрел на него почти без отвращения. Кажется, стал привыкать.

— Не трогай, осталось-то пару минут.

— При чем тут это! — она цокнула языком. — Не ты собираешься лезть…

— А, ты про завтра. Сама же считаешь, что это необходимо.

Не то чтобы Гермиона сейчас пеклась именно об этом, но показывать, что предстоящая процедура ее пугает, не хотелось. В страхе перед Волдемортом признаваться было не так стыдно.

— Да, — она попыталась изобразить храбрость, но ничего не вышло. — Просто я думала, что у нас больше времени на подготовку. Терпеть не могу быть неуверенной.

— Нет у нас времени, — сухо отрубил Драко. — То есть у вас есть, у нас с отцом нет. А он должен там побывать. Ты можешь его ненавидеть…

— Пф. Я не ненавижу его.

— Не ненавидишь, и ладно. Нет желания копаться в твоих мозгах. Глупо отрицать, что в темной магии он разбирается… хорошо. Точно лучше мамы и даже Снейпа. А через два дня нас с ним… здесь уже не будет.

— То есть? — Гермиона поняла, к чему он, но все еще считала, что кто-то тут излишне драматичен.

— В понедельник к полудню мы с отцом должны быть в аврорате. Не думаю, что у нас есть шанс вернуться после допроса и выдвинутых обвинений. Отец и собирается напоследок…

— Глупости говоришь, — по инерции ответила она. Такие скользкие угри, как Малфои, всегда выкручиваются. Гермиона вот нисколечко не сомневалась. Но Драко уже натянул личину страдальца, и ей было откровенно лень с ним спорить.

— Грейнджер, — растягивающий ее фамилию голос вывел ее из задумчивости. Она снова подняла глаза, хоть так и подмывало их закатить.

— Да?

Малфой внезапно покраснел и отвернулся.

— Слушай… Вы тут останетесь с мамой и Северусом… Я знаю, что тебе нас любить не за что. Мать особенно. Из-за сестры и…

— У твоей мамы есть чудесная сестра, — гневно выпалила Гермиона.

— Я с ней незнаком. Та, с которой довелось свести знакомство, заставила пожалеть, что мама не единственный ребенок в семье.

Он серьезно решил обсудить с ней Беллатрикс?

— Я просто хотел попросить тебя не отталкивать маму.

Спрятать удивление не удалось, брови непроизвольно поползли на лоб, а Малфой еще так не вовремя оглянулся.

— Ты ей интересна. Не спорь. Нет, не только из-за того, что от тебя зависит моя жизнь. Она к тебе присматривается все это время. Ее восхищает и твой ум, и мастерство, и то, что тебе подчинилась палочка... Беллы.

Да, да, только кто-то скромно умалчивает, что все это произошло после того, как Нарцисса убедила себя, что происхождение Гермионы соответствует ее запросам. Ведь прошлые их взаимодействия…

— Ты же не поверишь мне, если я скажу, что это и ради тебя. Ты амбициозная, а пробиться в нашем мире намного проще, если… — Малфой красноречиво замолчал.

Если иметь за спиной поколения чистокровных предков. Нет уж, в планы Гермионы Грейнджер входило прогрызть дорогу наверх своими силами — для себя и остальных маглорожденных. Показать загнившему чистокровному мирку, что способна на это.

— Я знаю, что ты не ищешь легкого пути. Но мама смотрит со своей колокольни. Просто хотел, чтобы ты понимала, это не только из-за того, чтобы… ну ты понимаешь. Нарцисса Малфой действует и в твоих интересах.

— Звучит знакомо, — это было подло, но Гермиона позволила себе напомнить: — Что-то вроде того, что она сделала с тобой.

— Что-то вроде, — Драко передернул плечами и уставился в пол. — Я не прошу тебя играть с ней в дочки-матери. Это было бы неуважением с моей стороны. Просто… не отталкивай. Ей будет одиноко без нас. Нарцисса… человек тонкой организации и способна на чувства, я знаю, что она любит меня, хоть и… по-своему.

Почему-то к горлу подкатил ком. Гермиона не стала разбираться в клубке эмоций, возникших после слов Малфоя. Не вступая в спор, что никуда он не денется, вернется домой с допроса, она просто кивнула.

— Готовы? — в проход между стеллажами влетел Снейп.

Даже без развевающейся мантии он сохранял знакомую с Хогвартса манеру крылатого ужаса. За ним, пытаясь сохранять равнодушное выражение на лице, шел Люциус. По подергиванию некоторых мышц Гермиона предположила, что он едва сдерживает предвкушение.

— И тебе здравствуй, крестный, мы живы-здоровы, у нас все хорошо, спасибо, что поинтересовался, — тут же проявилась детская обидчивость Драко, словно случившийся только что разговор ей почудился.

— Нет времени, — процедил Снейп.

Люциус коротко поклонился Гермионе и кивнул сыну, но тот предпочел проигнорировать знак внимания. Ну точно как маленький!

— Можно?

Она в свою очередь ответила Снейпу кивком, отмечая про себя, что общение с ним чаще всего начинается с коротких сухих фраз или вопросов, а затем уже он немного приоткрывается. Входит во вкус общения, что ли.

— Приори Инкантатем, — профессор сделал резкое движение палочкой, будто вытягивал что-то из улавливателя, и, не прерывая движения, отошел на пять-семь футов. Гермиона растерялась, ибо предполагала, что, прежде чем колдовать, артефакт снимут с ее шеи.

За палочкой тенью тянулось нечто серое, по консистенции напоминающее густой дым. Когда Северус остановился, субстанция стала расти вширь и светлеть. Нет, темнеть. Или все-таки светлеть? Луч достиг ширины в полфута и начал переливаться разными оттенками серого.

— Поздравляю, смертельных проклятий на тебе нет. Они образуют черный луч, — прокомментировал Драко (откуда только знает?). — Думаешь, характеристика «темная» возникла на пустом месте?

Ладно. В конце концов, он рос, окруженный такой магией.

Гермиона не отрывала глаз от дыма и испуганно ойкнула, когда после резкого движения палочкой (невербальное Ревелио?) аккурат по центру луча между нею и палочкой Снейпа сформировалась фигура. Лицо было размытым, но невозможно было не узнать сутулость, цвет волос и прическу Рона. Женский голос отрывисто выкрикнул короткое слово, и темный дым взметнулся в рост призрачной фигуры, отталкивая ее назад. Спустя мгновение и дымный барьер, и Уизли исчезли. Гермиона не понимала суть видения. Если медальон висел на ней, при чем здесь Рон?

От мыслей ее отвлекло новое бурление серой субстанции. Дымная муть вела себя как вода в горячем источнике, а мужской рокочущий голос проговаривал незнакомые резкие, неприятные по звучанию слова, изобилующие согласными. Обилие глухих согласных характерно…

— Это гэльский.

Гермиона с трудом отвела взгляд от магического представления и перевела его на заговорившего Люциуса, тоже завороженно смотрящего на действо. Крылья его тонкого носа подрагивали, он подался вперед и буквально пожирал глазами бурлящий дым.

Слова стали еще менее разборчивыми, из серой субстанции показался знакомый медальон Слизерина, только не настоящий, а словно сотканный из теней и света, и луч исчез — схлопнулся, втянулся в медальон, который растворился следом.

Повисло тяжелое молчание. Полминуты спустя его прервал Снейп:

— Ну, всё, как я и думал.

— Рон… Что там делал Рон? — перед ее глазами все еще стояла полупрозрачная серая фигура с неестественно рыжей шевелюрой.

— Не берите в голову, это не важно, — профессор махнул рукой и повернулся к старшему Малфою.

А младший Малфой что-то забормотал себе под нос. Гермиона перевела беспомощный взгляд на него и… отшатнулась. Мысли о Роне тут же вылетели у нее из головы, потому что прямо перед ней стоял совсем не тот расслабленный и вальяжный, нарочито томный Драко, с которым она говорила перед ритуалом. За несколько минут он изменился до неузнаваемости — осунулся, побледнел и стал походить на себя образца шестого курса. И еще… Малфой был зол. Гермиона давно не видела его настолько злым.

— Я должен идти, — процедил Драко сквозь зубы, рванул с места и помчался куда-то через библиотеку, задевая плечами стеллажи.

— Если желаете, можете присоединиться к нам в комнате памяти, — любезно предложил Люциус.

Гермиона, все еще немного шокированная ритуалом и озадаченная метаморфозами Драко, не сразу восприняла сказанное. Посмотрела на заговорившего, моргнула и только после этого сосредоточилась на словах. Неужели Малфоя не обеспокоило поведение сына?

— Спасибо, чуть позже, — пробормотала она и двинулась в ту сторону, где скрылась белая макушка, больше не обращая внимания на Люциуса и Снейпа. Впрочем, те тоже ее не окликали.

Звук шагов казался слишком гулким в потрескивающей магией тишине библиотеки. Гермиона набросила заглушающее на ноги, просто, чтобы не пугаться звуков — ничего такого. В легкий гул и треск защиты на опасных и древних фолиантах, хранящихся на верхних полках, влились другой гул и треск. Очень знакомые... характерные для Муффлиато.

Гермиона прошла вдоль нескольких рядов. В удобных креслах у столиков, стоящих в конце каждого третьего ряда, никого не оказалось. Грейнджер сама не знала, какую цель преследует, просто Драко… Сложно было объяснить, отчего ее так затронуло его состояние. И хлопка дверей библиотеки после того, как он устремился вперед, она не слышала. Значит, Малфой где-то здесь. Но у него нет палочки, и заклинание он наложить не мог. Следовательно, Драко рядом с Нарциссой.

Выглянув из-за очередного стеллажа, она обнаружила тех, кого искала.

Драко нависал над сидящей возле столика с виду абсолютно спокойной и расслабленной миссис Малфой, вокруг которой на разной высоте порхали и перелистывались книги. Волшебство, заставляющее книги парить, было почти бесполезным, но достаточно сложным и завораживающе красивым. Гермиона дала себе слово научиться трюку. Потом. Сейчас следовало сосредоточиться на другом. Грейнджер казалось важным узнать, о чем разговор, она сняла с плеча сумочку, сунула в нее кончик палочки и невербально призвала Удлинители ушей. Чтобы завести Ухо туда, где находились мать и сын, пришлось зайти за стеллаж и упустить их из виду.

— …даже оправдываться не стану, — услышала Гермиона холодный голос Нарциссы Малфой.

— Еще бы! Ты же так и не призналась, чем опоила меня.

— Мне не в чем признаваться. Ничем я тебя не опаивала.

— Какая разница, ты или эльфы по твоему приказу?!

— Драко! — в голосе прозвучало предостережение.

— Будто от этого изменится суть. Ты не лучше отца.

— Я не приказывала эльфам ничем тебя опаивать, — этой интонацией можно было заморозить Красное море.

— Вы с отцом начали вмешиваться в мою жизнь раньше, чем я родился! С тех пор только и делаете, что решаете за меня! А теперь еще и… Это вообще… Я даже слов подобрать не могу! — обычно глубокий голос Малфоя зазвенел по-мальчишески.

— Обвинение настолько нелепое, что я по-прежнему предпочту сделать вид, что не слышала его.

— Не заговаривай мне зубы…

— Смею тебе напомнить, что неделю назад поставила свою подпись на заколдованном магическом документе. Ты видишь что-то лишнее у меня на лице?

— Только твою… — Драко судорожно вдохнул и выдохнул. — Ты ведь прекрасно понимаешь, что договор вступил в силу после подписания, тогда как ты сделала это раньше. А ведь я просил ее дать тебе шанс!

— Пункта о том, что договор вступает в силу после подписания, твоя… однокурсница не вносила.

— Наверное, потому, что это очевидно, — Малфой дословно озвучил мысли Гермионы в этот момент. — Мама, не надо! Я в свое время попал в нее Дантисимусом, это заклинание никак нельзя назвать безобидным, и вот он я, перед тобой, и (как ты там сказала?) у меня на лице нет ничего лишнего.

— Ты же целился в другого, то есть не собирался причинить зла мисс Грейнджер.

— Мама!

— Что ты от меня хочешь? — на этот раз в интонациях Нарциссы превалировала усталость. — Я не собираюсь ни в чем признаваться. Меня оскорбляет сама мысль, что мой сын такого мнения…

— Если не ты, то кто?

— Возможно, тот, кто тоже не заинтересован в этом союзе.

— Тоже! То есть ты признаешь, что не заинтересована в нем.

— Мисс Грейнджер достойна лучшего, чем мистер Уизли.

Гермиона судорожно вдохнула, до этого момента она и не понимала, что задерживает дыхание. Витающие в голове подозрения сложились в стройную теорию. Гораздо позже, чем у Драко, но все же... Догадка оглушила.

— Не тебе решать! — прорычал он тем временем.

— Разве я спорю?

— Ты продолжаешь отрицать? — за одну короткую фразу Малфой перешел от рыка почти к визгу.

— Твои обвинения беспочвенны.

— Я еще не выжил из ума и знаю, что видел. А видел я след отворотного заклинания и слышал женский голос, которым оно было произнесено. Пойдем посмотрим вместе. Крестный с отцом как раз изучают Приори Инкантатем в Омуте.

— Я посмотрю потом, я занята, Драко.

— Прости, что отвлекаю от никому не нужных исследований.

— Крестный и твой отец не согласились бы с тобой…

— Плевать на мнение отца!

— Драко…

— Меня тошнит от вранья, которым вы меня опутывали всю мою жизнь. Я просил никогда больше не... А ты… еще и Грейнджер приплела. Она согласилась спасти мою жизнь, мама! Просто так согласилась! После всего, а ты…

А она наложила отворотное заклинание. Так вот откуда нежелание прикасаться к Рону и терпеть его прикосновения. Вот отчего все это…

Захотелось сейчас же аппарировать — куда угодно, только бы не оставаться в этих стенах ни секундой больше. К чертовой матери. К дракловой бабушке. Забыть об этих людях навсегда. Но… если Гермиона поддастся этому желанию, то Драко… тот самый, который сейчас отстаивает ее право выбора, умрет, и Гермиона понимала, что не может такого допустить. Даже если его мотивы эгоистичны и вся эта сцена происходит из-за того, что он провел параллели между этим… вмешательством и всем тем, что мать сделала ради него. Якобы ради него.

Вторым после желания аппарировать было желание выйти из-за стеллажа и высказать все, что думает, вот только… она с удивлением обнаружила, что спазм сдавил горло, ноги едва держат, а кровь гудит в ушах. Ответа Нарциссы Грейнджер не расслышала.

— Хочешь, расскажу, как все было? — ворвалось в уши шипение Драко. — Ты поняла, в чем дело, еще в хижине, когда мы пытались спасти Северуса, когда отец отправил меня с Грейнджер за ингредиентами, и наложила на нее это заклинание.

— Ты забыл, что мы с отцом должны защищать ее и не можем причинять ей вред.

— А в этом и суть. Вреда ей это заклинание не причинило.

— Так к чему эта истерика?

— Я не смогу объяснить, если ты не понимаешь.

— Знаешь, ты так спешишь обвинить меня, что не хочешь видеть другую вероятную подозреваемую. Нужна ли Молли Уизли такая… невестка?

— Какая «такая»?

— Сильная? Амбициозная? Своенравная? Да, происхождение я тоже подразумеваю, не смотри на меня так. Одно дело — ратовать за маглов на словах, другое — впустить в семью. Ни у Пруэттов, ни у Уизли лет триста не было смешанных браков.

Это инсинуации! Билл женился на внучке вейлы. Гермиона не позволила себе сомневаться в миссис Уизли. Молли всегда привечала ее, относилась почти как к дочери. Вот только теперь отказала от дома... Червячок сомнения поднял голову. Нет, нельзя. Нельзя подозревать друзей. Если никому не верить, можно с ума сойти. Сам факт, что на ней лежат такие чары, заставлял Гермиону чувствовать себя грязной. Даже магия медальона Слизерина не беспокоила так сильно. Нет, Молли точно не могла. Существует презумпция невиновности. Она должна распространяться и на Нарциссу, но Нарцисса — более вероятная подозреваемая.

Звук падающих на пол книг вернул Гермиону в реальность. Видимо, миссис Малфой перестала поддерживать чары левитации нескольких объектов. С другим, более глухим звуком книги опустились на стол.

— Ты волен думать что хочешь.

Гермиона услышала удаляющиеся твердые шаги.

Она сползла на пол и привалилась спиной к стеллажу, не зная, что с обратной стороны в такой же позе сидит Драко Малфой.

Гермиона не знала, сколько просидела в оцепенении, шторм в голове сменился полным штилем, возможно, она даже отключалась. Выдернули ее из этого состояния голоса по другую сторону стеллажа.

— Спешишь с выводами, Драко.

Неужели Малфой тоже провел здесь все это время? Когда сюда успел прийти профессор?

— Не дай тебе Мерлин пожалеть о резких словах и беспочвенных обвинениях, когда будет поздно, — голос Снейпа звучал на редкость человечно, даже грустно.

— Беспочвенных?! — искренне возмутился Малфой.

— И обидных.

— Еще скажи, что она не опаивала меня какой-то изменяющей сознание пакостью.

— Она не опаивала тебя какой-то изменяющей сознание пакостью.

— Северус…

— Вспомни, что чувствовал, — тон профессора стал приказным.

— Чувствовал себя гостем в собственной голове! Про передозировку и композицию зелий не ври, я после этого экспериментировал, ничего общего. И про усиленный состав тоже не ври. Удвой я меру, Умиротворяющий бальзам погрузил бы меня в сон. Возможно, летаргический, — Малфой забубнил что-то себе под нос, Гермиона не расслышала.

Перспектива отвлечься от не укладывающихся в голове новостей на так и не решенную задачку по зельям радовала. Интересно… Когда она предположила усиление стандартного состава, Снейп ее похвалил, а Драко говорит… и теперь ей действительно вспомнилась строчка из учебника про побочный эффект неправильно сваренного Умиротворяющего бальзама. Подумать только! А она так безалаберно повелась на уговоры Драко. И даже не раз…

— Мерлин, дай мне на вас, Малфоев, сил! — вернулся к привычной желчности Снейп. — Конечно, гораздо приятнее и проще упиваться ролью жертвы, чем пораскинуть мозгами. Что бы ни делала Нарцисса, она всегда действует в твоих интересах.

— Я не просил ее действовать в моих интересах, — агрессивно процедил Драко.

— Драму оставь для тех, кого это забавляет, а у меня нет времени с тобой цацкаться. Мать была уверена, что ты способен превратить встречу в катастрофу. И не тебе ее винить. Ты и при ней не выбирал выражений, общаясь с мисс Грейнджер.

— Когда?

До чего короткая память у Малфоя! Свару у мадам Малкин перед шестым курсом Гермиона помнила очень хорошо. Странно, что тогда оскорбление ее почти не задело, а сейчас застарелая обида вскипела в душе, будто свежая.

— Тебя там не было! — возмутился Драко.

— Зато Нарси была.

— Салазаровы мощи, Северус, да с тех пор… Неужели…

— Нарцисса не привыкла полагаться на авось. Если она не уверена в исходе, берет все в свои руки.

— И идет по головам.

— Кто бы говорил.

— Ты не понимаешь, о чем я! Грейнджер… Несмотря на то, что я столько лет вел себя как мудак, она… А мать… все испортила.

— Боишься, что Гермиона передумает?

— Да я не об этом, черт побери! Нарцисса не имеет права вмешиваться в ее жизнь. Она перешла все границы.

Даже если Драко всего лишь экстраполировал собственную ситуацию на нее, защита была приятна. И то, что он признает, что вел себя по отношению к ней как мудак, тоже.

— Ты обвиняешь человека без единого доказательства.

— Пф.

— Мотив есть, глупо спорить, только мотива недостаточно, чтобы строить такие теории. Но мы отвлеклись. Давай не будем смешивать флоббер-червей с чизпурфлами, разговор шел о другом твоем глупом обвинении. Итак, изменением состава ты свое основное успокоительное не усилил бы, раскладывание на компоненты ничего не дало, вычислить тайный элемент по Голпалотту не получилось, нейтрализовать безоаром тоже. Ну же! Не разочаровывай меня.

— Этого не может быть… — Гермиона не была уверена, но в голосе Драко ей чудился почти животный ужас. — Скажи, что она этого не делала. Неужели такой пустяк стоит…

— Чего именно не делала? Выражайся яснее, — представить себе взлетевшую бровь профессора и его цепкий взгляд, впившийся в собеседника, не составляло труда.

— Не варила зелье, проклятое своим создателем, — к концу фразы слова стали едва слышны.

Гермиона навострила уши. Что еще за зелье, проклятое создателем? Зачем?

— Она не варила, — ответил профессор, сделав акцент на слове «она».

— Ты сварил ей? Северус, семь лет невезения ради такой глупости, ты в своем уме?!

— Странно, но твоя мать не считает твою жизнь глупостью. И нет, не я. Зельевар может приготовить его единожды. Я варил его... в юности.

— Нарцисса считала, что от того разговора зависит моя жизнь?

Гермиона хорошо понимала его негодование. Если действительно существует зелье, проклятое зельеваром, и его сварили исключительно ради того, чтобы Драко не наговорил ей гадостей при встрече… Неужели миссис Малфой думала, что она способна стать причиной смерти однокурсника? Допустить гибель человека, когда и без того столько жизней оборвалось до срока? Впрочем, почему бы ей так не думать, если она была свидетельницей их с Драко… прежнего взаимодействия. Вспомнились его же слова про взгляд со своей колокольни.

— Пусть свой драматизм ты унаследовал от отца, но такое… длительное сосуществование с Люциусом не прошло для нее даром. Почему бы ей так не считать?

— Но варить зелье ради…

— Драко, я начинаю думать, что ты растерял свои мозги. Сколько времени уходит на приготовление?

— Шесть месяцев и один день.

— Шесть месяцев назад кто-то предполагал такое развитие событий?

— Но почему?.. Если уж мама пошла на… крайние меры, — голос снова подвел Малфоя, — почему не в то время, когда у меня было задание?

— Тогда она тоже пошла на… крайние меры. На Непреложный обет, если ты забыл. Проклятие не игрушки. Чтобы решиться на такое, нужно отчаяться. Впервые Нарцисса заговорила о зелье, когда Люциус остался без палочки и рухнули последние иллюзии, что чистота крови защитит вас от Его гнева, что для Него не все последователи — расходный материал. К ноябрю я достал ингредиенты. Зелье готовили для того, чтобы вы смогли… ускользнуть, если что-то пойдет не так.

— Мы?

— Вы с Нарциссой.

— Одно из условий, заложенных Баджем: зельевар не может использовать зелье собственного изготовления.

— Что в словосочетании «она не варила» тебе неясно? Твоей матери принадлежала идея и, возможно, финальное заклинание, и то не уверен. Скорее, она позволила воспользоваться своей палочкой. Я не уточнял.

— Воспользоваться своей палочкой? Его варил… отец?! Но…

Бадж… что-то крутилось в голове Гермионы и не давало себя поймать.

— Этого не может быть. Когда мать сказала вам с отцом, что что-то предприняла, он был заинтригован, — Малфой частил в несвойственной ему манере.

— Подслушивать нехорошо, Драко, — уронил Снейп без тени порицания в голосе. — Конечно, Люциус не знает. Надеюсь, он и не узнает, на какие мелочи супруга разбазаривает его семь лет невезения.

— Но… — Малфой замешкался, а потом в его голос вернулась высокомерная уверенность: — Мама ведь и правда так делает. Почему мы не воспользовались «Феликс Фелицисом»… когда шли в комнату этого… почему бы вам завтра не воспользоваться им…

Вот оно что! Зелье удачи. А ведь и правда, после его употребления появлялось ощущение, что ты не хозяин своему телу и сознанию, что тебя ведет какая-то сторонняя сила. Но… она сама после глотка «Феликса» сражалась с Упивающимися, тогда как состояние Малфоя вряд ли позволило бы ему принять участие в дуэли. И еще проклятие… Об этом в «Продвинутом курсе зельеварения» ничего не говорилось, как и о том, что сварить его можно лишь единожды. В заметке о зелье было написано, что его не следует применять из-за привыкания. Впрочем, удивляться нечему. Кого остановит привыкание, если на кону успех во всех начинаниях? Состав был… золотым, приготовление — сложным, но не будь «Феликс Фелицис» зельем с подковыкой, каждый более-менее состоятельный и опытный в зельеварении маг использовал бы его так и этак. Скорее всего, Зигмунд Бадж понял, что именно у него получилось, и сделал все, чтобы обезопасить магический мир от своего детища, а свое детище — от авантюристов.

Снейп варил его… Хм… Нужно будет расспросить.

— Использовать «Феликс» для тайника Волдеморта — все равно что бороться Бомбардами с докси. Вряд ли Лорд желал уничтожить существо, которому оставил доступ в святая святых. Теперь же всё еще проще, на мисс Грейнджер медальон, который защитит ее от темной магии.

— Улавливатель работает и с внешним воздействием?

— Эта часть неслучайно упущена в каталожном описании. Колдомедицинский прибор гораздо меньше интересует черных артефакторов, чем защитный медальон с функциями выявления темной магии. Каждый коллекционер стал бы мишенью.

Так вот для чего не нее надели улавливатель на самом деле, вот почему не сняли… Ну Снейп и жук! И ведь договор не нарушен, она дала согласие. Нужно было добавить пункт про утаивание части информации.

— Или… — Малфой перешел на шепот, — когда у нас будет допрос.

— Драко, даже не думай! — сварливо перебил его Снейп. — И мы говорим не только про Жидкую удачу. Ты прекращаешь пить свои зелья уже сегодня. Стоп! Я знаю, но перетерпишь. Тебя будут практически потрошить, и ты должен быть чист. Никаких следов зелий и чар. За сорок восемь часов из организма выйдет все. И закатай губу на «Феликс». Я смог достать твоим родителям только два яйца пеплозмея. Выход — стандартный флакон. Шансов обзавестись еще порцией не будет.

— И флакон уже не полон! Какой тогда смысл в «Феликсе»? Отец пожертвовал семью годами удачи ради того, чтобы я выставил себя перед Грейнджер полным идиотом?

— Вот и не повторяй маминых глупостей. Для чего его варил отец, я тебе уже объяснил.

— Но сейчас…

— Тебе правда не приходит в голову, что он чувствует вину перед тобой и Нарциссой?

— Если бы он не…

— Все мы порой принимаем неправильные решения. И несем за них ответственность. Люциус не исключение.

Кажется, у самой Гермионы уже был такой разговор со Снейпом.

— Но какой смысл! Ему же сейчас…

— Он знал, на что шел. Я начал это обсуждение с единственной целью, чтобы ты думал, прежде чем сыпать обвинениями и закатывать истерики. Пора прекращать быть капризным ребенком.

За стеллажом воцарилась тишина.

— Мне все равно непонятно, почему я чувствовал себя настолько… разболтанным. В чем здесь удача? — с вызовом спросил Драко.

— Видимо, ваше общение с мисс Грейнджер сложилось наилучшим образом. А что до разболтанности… нужно знать меру. Просто признай, что упился успокоительными до пятнистых джарви. «Феликс» усиливает действие зелий, с которыми вступает в контакт в организме, но не изменяет его. Побочный эффект.

Гермиона впитывала информацию как губка. Сколько же нюансов в зельеварении! Почему этому не учат в школе?

— Точно. Забыл. Что ты смотришь? Я думал о «Феликсе» на шестом курсе, когда Слагхорн дразнил им всю группу, будто было неясно, кого он выберет в любимчики. Но семь лет неудачи в свете того, что намечалось... Я не рискнул. Интересно, кто готовил зелье для старика?

— Дамблдор. Раз уж тебе интересно, — последнее слово Северус проговорил с изрядным количеством яда. — И он тоже… не беспокоился о семи годах неудачи. Слагхорн получил свой флакон с условием, что небольшая порция достанется лучшему ученику шестого курса. Расчет был на Грейнджер, а не на Поттера.

Если это была попытка уколоть крестника, которого сбросили со счетов, несмотря на успехи по предмету, то она провалилась.

— Тоже?! — с волнением переспросил Малфой.

— Переходим ко второму обвинению, которое ты бросил матери.

— Северус!

— Скажи мне, что превратит безобидный сглаз, которым обмениваются школьницы, в темномагическое заклинание?

— Крестный!

— Драко, мы не станем зацикливаться на моей оговорке.

— Это не оговорка. Ты сказал то, что хотел.

Повисла пауза, то ли Снейп пожал плечами, то ли одарил собеседника каким-то взглядом из своего арсенала.

— Хорошо, тогда я обговорю это с Люциусом!

Снова упал какой-то фолиант — никакого почтения к бесценным сокровищам!

После падения книги заскрипела обувь, а потом шаги стали удаляться. Гермиона прислушивалась к этим резким звукам — громким и чеканным, несвойственным обычной ленивой малфоевской походке — пока те не затихли в другом конце огромного зала.

Ей даже стало жалко Драко. Слишком много откровений для одного дня.

— А вы мне можете ответить, что способно превратить бестолковое девичье колдовство в темное?

Гермиона опешила. Неужели Снейп все это время знал, что она здесь?

— Вы громко думаете.

Драко тоже знал?

— Вряд ли. Он был слишком сконцентрирован на жалости к себе.

Гермиона спрятала Удлинители ушей, все еще валяющиеся рядом без необходимости — Драко и Северус говорили открыто, — и медленно обошла стеллаж.

— Так что? Ваша версия?

Она почувствовала, что нить дискуссии ускользнула, и неопределенно мотнула головой.

— Условие задачи: обычное отворотное заклинание стало необратимым и темным. Требуется найти, что поспособствовало перерождению.

— Я… — Грейнджер буквально задохнулась словами, когда до нее дошел смысл сказанного. Необратимое. Не то чтоб она планировала потребовать немедленно снять с нее сглаз, не то чтобы она жаждала отношений с другом, но… необратимое. Слово придавило своей окончательностью. Теперь всю жизнь предстоит мучиться вопросом, сколько в ее… нежелании быть девушкой Рона перегоревших подростковых чувств, а сколько магии.

— Не знаю, — наконец пролепетала она, слабо артикулируя.

— У вас тоже мозги начали атрофироваться? — едкость Снейпа обтекала ее, не задевая.

Гермиона подняла на профессора глаза, в которых плескалась растерянность.

— Поищите аналоги. Вспоминайте, — сделал попытку смягчить голос тот. — Вы совсем недавно столкнулись с результатами подобного волхования. Вашего близкого друга такая… магия защищала целых шестнадцать лет.

— Такая? — как можно сравнивать отворотную магию с сильнейшей защитной? — Гарри хранила сила материнской любви!

— Да, — каркнул Снейп, — светлая и бла-бла-бла. Но что придало ей такую чудовищную мощь? Что многократно усиливает волшебство, что делает его нерушимым? На самом деле у магии, призванной Лили, и магии, лежащей в основе создания хоркруксов, гораздо больше общего, чем принято признавать.

— Жертва? — прошептала Гермиона.

— Десять баллов Гриффиндору.

— То есть тот, кто накладывал заклинание, кого-то убил?

Почему-то подумалось о Беллатрикс. Могла ли она в своей ненависти к грязнокровке... Глупости, безумную сторонницу Лорда не интересовали человеческие чувства, она жаждала физической расправы. Лестрейндж была убита Молли Уизли. Нет, Гермиона просто отказывалась думать о таком.

— Или умер. Я бы ставил на это. Возможно, одна из… ваших ровесниц, погибшая в битве или позже скончавшаяся от ран.

— Не слишком ли глупо пытаться отвратить меня от Рона, когда уже умираешь? И именно меня от него, а не наоборот? Зачем? — Гермиона не скрывала недоверия. Даже версия про Молли казалась более логичной.

— Вы предлагаете мне забраться в дебри женской логики? Спасибо, у меня и без того есть чем заняться, — фыркнул Снейп, но теоретизировать не бросил: — Я бы не исключал расклад, при котором заклинание было произнесено раньше, а последняя мысль умирающей запустила процесс трансформации. Меньше всего меня занимают ваши подростковые влюбленности, но, если вас действительно интересует личность заклявшей, то подумайте о том, что закляли вас, а не мистера Уизли. Рональд очень далек от воплощения женских грез, потому я бы не стал сбрасывать со счетов, что девица была увлечена вами.

— Глупости какие!

Гермиона вполне толерантно относилась к меньшинствам, но была уверена, что не являлась предметом вожделения какой-то барышни. Да и насчет Рона неправда, просто Северус смотрит на него сквозь призму личной неприязни. Рон обаятелен, его простота и непосредственность нравится девушкам. Нравились же они когда-то ей самой. И Браун! Перед внутренним взором замелькали картинки. Падение Лаванды с верхней галереи, страшный оскал Сивого, профессор Трелони и она сама в попытке спасти жертву оборотня. «Позже скончавшаяся от ран», — зазвучал в голове голос Снейпа.

Теперь в версию верилось, не то чтоб она была безупречной, но имела право на существование. Об инциденте профессору знать неоткуда, чтоб отводить ее подозрения от настоящей виновной в эту сторону.

— Существует весьма забавный труд мага из Италии на эту тему, естественно, запрещенный в большинстве магических сообществ. Интересует?

Гермиона кивнула. Что за вопрос?

— Пикс, принеси мисс Грейнджер «Магическую печать жертвы» Проктуса Медичи.

— Медичи?

— Да. Вы удивлены, что они волшебники?

Вообще-то нет. Нисколечко. Просто никогда об этом не задумывалась. Прострелила другая мысль.

— Но Рон… Мог ли Билл почувствовать след этой магии?

— Нет. Кстати, об этом. Мы с Люциусом перевели заговор, которым Салазар защитил медальон. Нетривиальная идея. И ограниченное влияние на вас всех может иметь лишь одно объяснение: вы его очень дальние родственники.

— Я не…

— Это не было предположением. О том, что в жилах ваших родителей течет магическая кровь, мы уже говорили. Почему это не может быть кровь Слизеринов? В десятом веке не существовало безотказных контрацептивных чар, и то, что на свой факультет Салазар принимал только чистокровных магов, не значит, что он никогда не… укладывал маглу в постель. Да и семьи в те далекие времена были огромны, наверняка у него были сестры, братья, дядья, тетки и более дальние родственники, кто-то да и… влил свою кровь куда не следовало. Но изучением всей этой… генеалогии, — очевидно, профессор в последний момент заменил другое просящееся с языка слово, — занята Нарцисса. Ей нравится, пусть развлекается. Будет меньше кудахтать над Драко и над вами. Сейчас я не о том. Когда я говорю «вас всех», я имею в виду и мистера Уизли тоже.

Но разве… Гермиона опешила. Разве не считал себя Том Риддл последним потомком основателя своего факультета?

— Впервые обрадовался, что у Лорда есть волшебный портрет, не терпится сообщить ему радостные новости, — продолжил монолог Снейп. — Если с Поттером еще спорно, там хоркрукс мог не дать медальону свести его с ума и уничтожить, то в вашем случае и в случае Уизли... Только родство. Похоже, у Рональда оно самое дальнее, потому на него медальон повлиял сильнее, чем на вас двоих. Я посмотрю, как уменьшить остаточное воздействие.

— Уменьшить?

— Уменьшить. Магия, защищающая медальон, вплетается в магию того, кто его носил. Отделить ее спустя несколько месяцев практически невозможно. Только сдерживать, пока она не будет окончательно поглощена магией вашего друга.

— Насколько она опасна?

— Смотря кому. Она смертельно опасна для любого, в ком нет Салазаровой крови. Знаете, что такое аутоиммунная реакция?

— Конечно.

Еще бы не знать, ее вырастили врачи. И Милана.

— Под чарами медальона на магическом уровне в организме начинается нечто подобное аутоиммунному заболеванию. Чары запутывают и натравливают на вас вашу же магию, а собственная магия способна убить волшебника очень быстро, она часть нас, поэтому легко находит слабые места. Думаю, вам в некотором роде повезло, что основатель моего факультета был садистом и предпочитал помучить жертву, прежде чем убить. Первый удар пришелся на психику, и им вторжение ограничилось. Отсюда отчаяние, повышенная агрессия, неуверенность в себе. Магия вынимала на поверхность ваши слабости. Не будь вы потомками его хозяина, медальон свел бы вас с ума в два счета, а затем добил физически. Нет смысла тратить время на описание того, что могло бы быть, но не случилось. Вы уже почти оправились, Поттер, кажется, тоже. Полагаю, и действие на Уизли со временем сойдет на нет, до тех пор его состояние нужно корректировать зельями.

Гермиона стояла оглушенная, но какая-то мысль не давала принять объяснение профессора. Что-то не сходилось.

— Медальон с площади Гриммо украл Флетчер, у Флетчера его отобрала Амбридж, Амбридж совершенно точно носила его на шее.

— Хм… Долорес Амбридж в Мунго в палате Януса Тики. Шеклболт поручил заглянуть в ее сознание, а я все никак не найду времени. Принял к сведению, Гермиона, спасибо за информацию. Я был уверен, что она симулирует.

Но разве не должна она уже быть мертва, если все настолько серьезно, как рассказывает профессор? Не может же и Амбридж, пытавшаяся доказать свое происхождение от Селвинов, быть дальней родней Слизерина. Или весь магический мир Британии с ним в родстве? Это становится смешным.

— Разберусь, — сухо ответил на ее мысли Снейп и завершил разговор: — Всё. Вас в курс дела ввел, читайте, отдыхайте, набирайтесь сил перед завтрашней вылазкой.

Гермиона не сразу осознала, что эльф настойчиво сует тонкую книжицу в ее безвольную руку. Прихватив томик пальцами, она поблагодарила Пикса бледной улыбкой.

Домовик продолжал топтаться рядом. Грейнджер вообще-то не считала корректным пользоваться его услугами, но сейчас не чувствовала в себе сил идти. Мучаясь совестью, она попросила перенести ее в беседку, а там, собираясь углубиться в рекомендованную Снейпом книгу, совершенно неожиданно задремала. Проснулась она, когда солнце уже клонилось к горизонту, и, бросив взгляд в окно, увидела знакомую композицию: Малфой с книгой на коленях сидел на бортике фонтана, свесив ноги вниз, а рядом лежала верная Ора. Какое-то теплое чувство всколыхнулось в груди совсем неожиданно. Гермиона, не давая себе времени на раздумья, прихватила свою книгу, покрывало и вышла на улицу. Расстелив его чуть в стороне от фонтана, она наложила на ткань смягчающее и водонепроницаемое заклинания и нейтральным тоном окликнула Драко:

— Эй, иди сюда, здесь мягче.

Малфой вздрогнул от ее голоса, но если и удивился появлению, не подал вида. Растянул губы в подобие улыбки и пересел к ней.

— Что читаешь? — Гермиона предприняла еще одну попытку завязать беседу.

— Детскую книжку, — ответил тот, показывая обложку, где витиеватым шрифтом было написано «Занимательные рассказы о легендарных зельях», а выше — название серии «История чародейства для юных волшебников и волшебниц». — Северус помог понять, что со мной было... тогда.

Не присутствуй Гермиона при его разговоре с крестным, неконкретный ответ спровоцировал бы вопросы, но она присутствовала, и теперь мучилась дилеммой. Признаться, что слышала их, или нет? Если это всплывет позже, Малфой может обидеться. Впрочем, его и подслушивание разозлит, хоть сами виноваты — они с Северусом не набрасывали Муффлиато или Силенцио. Значит, ее случайное подслушивание и подслушиванием не было. А вот первый разговор… тот, который с Нарциссой. Нужно ли говорить, что слышала и его? Малфой точно взъярится, но ей не должно быть до этого дела. Ей же плевать, что он думает. Или нет? Если нет, то как давно и почему?

Видимо, она долго варилась в своих мыслях. Потому что Драко успел сам сделать вывод:

— Крестный рассказал тебе.

Гермиона втянула воздух. Гриффиндорка она или кто?

— Я была там. В библиотеке. Я вас услышала. Случайно, — и это даже ложью не являлось.

Малфой поджал губы и сморщил лоб. Вспоминал, о чем говорил?

— Значит, ты знаешь, — констатировал он, и Гермиона кивнула.

— Осуждаешь меня? — Драко вскинул бровь.

Ему тоже не плевать на ее мнение? Все-таки «тоже»?

— Нет, — Гермиона помотала головой для пущей убедительности.

— Хорошо? — было неясно, адресует он вопрос ей или себе. И… что именно «хорошо»? Хорошо, что она не осуждает, или хорошо, что она знает и Драко не нужно рассказывать ей про зелье? Переспрашивать Гермиона почему-то постеснялась. Малфой продолжал морщить лоб и кривить губы. Его поведение придало смелости. Сейчас или никогда!

— А еще я подслушала часть твоего разговора с мамой, — выпалила она, зажмурившись. Предложение выскользнуло так быстро, что прозвучало как одно очень длинное слово. Гермиона осторожно приоткрыла глаза. На лице Малфоя отражалась крайняя обескураженность. Он не вник в сказанное? Но на бис повторять она не собиралась, сосредоточившись на другом: — Прости, пожалуйста. Просто ты был такой после ритуала, что я испугалась… ты…

— Ты испугалась за меня? — уровень удивления Малфоя давно пересек все отпущенные представителям этой фамилии отметки.

Вопрос застал Гермиону врасплох. Получалось…

— Ну да, — честно ответила она, не менее Драко удивленная этим открытием, и снова повторила свое «прости».

Малфой за это время совладал с мимикой, только радость в глазах скрыть не смог — радость пополам с самодовольством.

— Будто меня можно удивить тем, что гриффиндорец полез не в свое дело, — нагнал он пафоса, но под конец тирады заметно сник: — Не скажу, что мне приятно, что ты… ну это грязное белье семьи, как ни крути.

Гермиона прервала его серьезным вопросом:

— Ты говорил с отцом?

Драко неопределенно повел плечами, но после паузы прокомментировал жест:

— Пока искал его, осознал, что понятия не имею, о чем нам говорить. Остыл. Передумал.

Они не были друзьями, чтобы обсуждать такие личные вопросы, Гермиона пожалела, что спросила, и кардинально сменила тему:

— Так это «Феликс»?

— Скорее всего. Описание сходится.

— Не знала, что Бадж его проклял.

— Почитай, — он протянул ей книгу. — В детстве был без ума от этой серии. История и легенды нашего мира в художественной форме.

Взгляд скользнул по имени автора. Кантанкерус Нотт. Неужели тот самый…

— …который составил список священных семей? Да. Только эти опусы гораздо занимательней.

Гермиону ждал другой «опус», но искушение было слишком велико. Она с тоской отодвинула «Печать жертвы», и Драко, пролистнув страниц десять назад, открыл свою книгу в начале рассказа «Правдивая и поучительная история о Жидкой удаче».

В общих чертах ей была знакома биография зельевара шестнадцатого века, прожившего большую часть жизни отшельником. Увлеченному зельями четырнадцатилетнему мальчонке из-за несовершеннолетия не дали побороться за «Золотой котел» в Чемпионате по зельеварению. После этого Зигмунт Бадж бросил школу и поселился на острове Герметрее в Шотландии, где очень долго жил в полном одиночестве, посвящая свое время экспериментам, выращиванию растений, изучению ингредиентов и созданию «Книги зелий». На этом знания Гермионы исчерпывались, но в рассказе было гораздо больше любопытных фактов о волшебнике-легенде.

Однажды, собирая травы, Бадж нашел на берегу своего острова бесчувственного юношу. Тертиус оказался волшебником, причем волшебником, которого выгнали из отчего дома братья-маглы. В этом месте Гермиона поморщилась, вспоминая, кто автор книги. Бадж, уж на что был недоверчив, проникся ситуацией, подлечил гостя, снабдил небольшим количеством денег, одеждой и лодкой. А потом… то ли расщедрился, то ли решил проверить действие экспериментальной разработки на ком-то живом — добавил к своим дарам порцию недавно придуманного зелья «Феликс Фелицис», после чего отправил обратно в Британию. Тертиус, благодаря зелью, смог устроиться в «Гринготтс» ликвидатором заклятий. И все бы хорошо, только он начал трепать языком, и на Герметрей зачастили охотники за удачей. Зигмунт не был с ними так щедр, как с первым своим подопытным. Какое-то время он продавал «Феликс Фелицис» за большие деньги, но желающих обрести везение становилось все больше: возвращались старые покупатели и приводили новых. Бадж начал замечать, что люди становятся зависимыми от его зелья. Дураком он не был, потому уничтожил любые письменные упоминания о Жидкой удаче и держал рецепт исключительно в голове, понимая, что когда-нибудь клиенты захотят большего — добыть не только само зелье, но и способ его приготовления. Постепенно эти мысли превратили зельевара в параноика, в каждом покупателе он видел своего убийцу или мучителя, но отказаться от денег и славы было выше его сил. И тогда Бадж наложил на зелье первое проклятие: любой волшебник, кроме него самого, мог сварить «Феликс Фелицис» всего лишь один раз в своей жизни, повторные же попытки были обречены на провал. Зигмунт почувствовал себя защищенным и обнародовал рецептуру вместе с предупреждением о проклятии и о том, что любая неточность в приготовлении способна превратить удачу в смерть. Но не все желающие испытать судьбу поверили его заявлению — вторая попытка сварить «Феликс Фелицис» стоила жизни юной волшебнице. Тут мнения разошлись: кто-то считал, что Зигмунт был влюблен в несчастную, кто-то — что она его друг по переписке, кто-то — что они и вовсе не были знакомы, просто Бадж не смог жить, зная, что стал косвенной причиной гибели человека, кто-то был уверен, что невезучего зельевара убили отец и жених жертвы «Феликса». Но факт оставался фактом — после смерти юной Фрейи Маклагген Бадж повторно проклял свое уникальное зелье, а затем взял и умер. И с тех пор любой, кто брался варить «Феликс Фелицис», был обречен на семь лет неудач.

В рассказе еще говорилось, что дух Баджа поселился в его «Книге зелий» и помогает юным дарованиям постигнуть сложную науку зельеделия, но это уже было неважно. Гермиона впилась глазами в строчку про смерть после того, как он наложил проклятие. Печать жертвы. Она посмотрела на вторую книгу, отложенную в сторону.

Малфой проследил за ее взглядом.

— А что у тебя?

Гермиона набрала воздух в легкие и выпалила:

— Это как раз о том, что вы с Северусом не успели обсудить. Он считает, что отворотное заклинание обрело такую силу из-за того, что ведьма, наложившая его, умерла. Что это произошло во время битвы.

— Печать жертвы, — даже в неровном вечернем свете было видно, как побледнел Драко. — Но ведь… жертву можно принести и… иначе.

— Убить? — не стала тратить время на экивоки Гермиона. — Продолжаешь подозревать маму? Не думаешь же ты, — даже произносить это было неприятно, — что она кого-то лишила жизни?

— Не сходится, — тут же ответил Малфой то ли ей, то ли себе. — Версия крестного стройнее. Я когда-то читал Проктуса Медичи. По-моему, он рассматривает спонтанное колдовство в третьей или четвертой главе.

Он осторожно взял книгу из Гермиониных рук и открыл ее на главе «Случайные печати».

— Будешь читать со мной? — Грейнджер не очень хорошо понимала, как себя повести. Приглашать Драко в беседку было отчего-то неудобно, а снаружи с каждой минутой становилось темнее.

— А что остается делать? — это и вопросом не было. — Ты слышала, что Снейп запретил мне пить зелья, а без них я не усну.

Гермиона приманила ближайший камешек, трансфигурировала его в сосуд и наполнила ярким светом, не Люмосом же себе подсвечивать? Краем глаза она наблюдала за впечатлением, которое ее волшебство производило на Драко. Впрочем, она и сама знала, что хороша в этом.

Малфой какое-то время бездумно пялился на огонек, а затем признал вслух:

— Красиво.

Гермиона зарделась, сама не понимая отчего. Молча положила книгу между ними, и они с Малфоем снова углубились в чтение. Глава не слишком сильно расширяла то, о чем рассказал Снейп. Способ подачи был неприятен, сквозь строчки чувствовалась циничная, несмотря на увлеченность темой, позиция автора. Позиция исследователя, для которого жизнь — ничто. Неприятно царапнуло упоминание необратимости.

— Мне жаль, — скупо прокомментировал Драко.

Она просто пожала плечами, а потом зябко поежилась и наложила невербальное согревающее.

Очнулась Гермиона оттого, что затек бок и замерзли руки. Несколько секунд ушло на осмысление того, где она и почему так жестко, а потом... рядом обнаружился Малфой. Вот кому было действительно неудобно. Драко кое-как изогнул свою тощую длинную фигуру, чтобы поместиться на покрывале и не мешать ей, и безмятежно спал. Она движением палочки обновила согревающее, снова сделала покрывало мягким, как перина, и высушила росу. Небо было еще блеклым, но уже светлым. Неужели они провели так всю ночь? Книгу, которую вчера читали вдвоем, пока не заснули, Малфой прижимал к себе, поэтому Грейнджер осторожно подвинулась к детским рассказам и, углубившись в историю создания Морочащей закваски, полную ведьмовских интриг, непонятно зачем уселась ожидать пробуждения Драко. Вскоре вернулась уходившая по своим собачьим делам Ора, а сзади завозился и закряхтел Малфой.

Гермиона не стала оборачиваться, чтобы не смущать его и не смущаться самой.

— Да, не так я себе представлял свою первую ночь наедине с девушкой, — раздался из-за спины лениво растягивающий слова голос.

— Всё помните? — жестко спросил Снейп, Гермиона кивнула, Люциус качнул головой.

— Удачи, — крикнул Драко вдогонку.

Он заметно нервничал. Видимо, сказывалось отсутствие зелий. Позабыв о манерах, раскачивался у стены: отталкивался, приваливался и снова отталкивался, но медитативное движение не вводило его в транс. Странно, но Гермиона почувствовала что-то вроде разочарования. Не то чтобы она ждала, что трус отправится с ними, да по-хорошему он там и не нужен в таком состоянии, но... то, что он не пошел, почему-то ощущалось как предательство.

Северус задал темп. Гермионе нравились скорость и точность. Выверенные действия, движение вперед. Длинный коридор после первого «кровавого» кордона пролетели, будто за ними нёсся дементор. Было почти не стыдно отгораживаться от светильников-голов двумя высокими мужчинами. Прежде чем надсечь руку, когда они остановились перед второй условной стеной, Гермиона наколдовала головной пузырь, то же самое сделал Снейп для себя и Малфоя.

— Раз, два, три!

Она не стала бы утверждать, что профессор считал вслух, но послушно занесла палочку над ладонью на счет «три». В тот момент, когда преграда превратилась в дым, Грейнджер точным Затмись нейтрализовала глаз, а Снейп бросил мудреное заклинание, очищающее воздух. Уверенности, что комната не ответит на применение магии какой-то мерзостью, не было, поэтому, прикрывшись Протего, выждали две минуты.

— Кто посмел… — зашипели со стены, Гермиона, не раздумывая, вслед за первым заклинанием бросила Силенцио и Муффлиато. Пока стратегия разговора с портретом не проработана, пока нет уверенности, что тот не может передать информацию третьим лицам, нужно было обеспечить себе некоторую конфиденциальность. Да и грохнувшийся на колени или в обморок Малфой тут совсем ни к чему.

— Люциус? — Снейп вопросительно вскинул брови.

Помянутый, крепко вцепившись в ее плечо, прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям.

— Похоже, ничего, кроме сквозного зеркала, — резюмировал он после минуты погружения в себя. — Либо пусто, либо волшебным образом спрятано, но это вряд ли, общий фон удивительно ровный.

Речь шла о магических предметах. Хозяин дома мог почувствовать флюиды концентрированных источников или поглотителей магии в своих владениях. Драко объяснил это защитой рода, но услышавший его версию Снейп фыркнул и сказал, что все намного проще: любой волшебник может настроить свои охранные чары так, чтобы улавливать сторонние флюиды, разница между обычным жилищем и фамильным особняком лишь в том, что маг создает защиту под себя, а в родовых гнездах навык передается по наследству.

В их конкретном случае были сомнения, распространяется ли эта способность на часть владений, доступа в которую владелец не имел, но раз зеркало обнаружилось, значит, способность осталась при Малфое. Попытки что-то скрыть давали бы помехи, Люциус же утверждал, что ничего не фонит. Да и Драко говорил, что вмешиваться в наслоение вековых оберегов сродни самоубийству. Впрочем, это не помешало планировавшему жить вечно Волдеморту поставить в чужом доме свой «кровавый» кордон.

Если артефактов здесь нет, значит, кабинет был предназначен исключительно для работы.

— План Б, — проинформировал профессор.

Они подошли к ближайшему завалу неуклюжим клином. На деле все оказалось еще более неудобно, чем предполагалось. Мало того, что Снейп и Малфой не могли отпустить ее плечо, что оставляло по одной руке для функционирования у каждого, так у них было еще и две палочки на троих: одна занята Люмосом, вторая — защитой. Надежда, что очищенный воздух будет пропускать больше света, не оправдалась. Неужели придется держать Люмос все время?

Гермиона едва не стукнула себя по лбу. Предупредив, что гасит свет, достала из заднего кармана блокнот, вырвала лист и быстро превратила в лампаду.

— Раньше нужно было об этом подумать, — проворчал профессор, но Гермиона распознала в голосе похвалу.

— Люциус, держи фонарь, Гермиона, перехватите щит, — продолжил раздавать указания Снейп, его лидерство и не оспаривали. Убедившись, что услышан, он рассек воздух и взмахнул палочкой. Несколько длинных свитков взмыли вверх.

— Руны? — Малфой подался вперед, близоруко прищуриваясь.

— Или шифр, — бросил профессор и осторожно отлевитировал свою добычу к проему. Один из пергаментов стал тлеть, два выплыли за пределы помещения.

— Скорее магическая подпись, я почуял бы серьезную защиту, — высказался Малфой.

Северус повел палочкой назад, поймал и бегло просмотрел пергамент, становясь все более задумчивым, словно что-то просчитывал.

— Потом кое-что проверим, — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь, и опустил свиток себе под ноги.

Люциус вскинул бровь, встретившись со Снейпом глазами.

— Или так, — хмыкнул он.

Было решено разобрать одну из центральных куч, но пергаменты, бумага, блоки, вырванные из книг, брошюры и даже обычные магловские тетради с формулами и расчетами и не думали заканчиваться. Часть скарба беспрепятственно проходила через условную дверь, часть начинала предупреждающе тлеть, один ветхий гримуар взорвался темной пылью (так ли безотказно работала малфоевская чуйка?).

Когда показалась поверхность стола, Снейп попросил Гермиону эксперимента ради пронести сквозь проем одну из заполненных таблицами тетрадей. План оказался рабочим. Группой они передислоцировались ближе к входу и подтянули к себе кипу «сопротивляющихся» документов. Еще часть была вынесена Гермионой, но далеко не всё.

Следующая идея спутников вызвала у нее живейшее отвращение. Оставшиеся бумаги преодолевали выход с капелькой ее крови на каждой.

В коридоре собралось несколько приличных стопок, и Гермиона стала задумываться, как они всё это собираются левитировать. Именно этот момент Снейп выбрал, чтоб объявить об окончании этапа мародерства.

«Тащили» скарб в две палочки. Необходимость поддерживать заклинание позволила не отвлекаться на жуткие светильники. Когда в коридоре мэнора они с облегчением отменили заклинания головных пузырей, Гермиона с трудом удержалась, чтобы не лечь звездой прямо на каменный пол.

Люциус что-то вещал о комнате, куда будет доступ исключительно Малфоям и мисс Грейнджер со Снейпом, и о способах идентификации на входе в нее, Гермиона почти не слушала, звуки долетали будто сквозь вату, в голове нарастал гул, в затылочной части накапливалось тепло и разливалось вниз и в стороны…

Очнулась она от резкого запаха — сладкого до приторности, но смутно знакомого. Поймать ассоциацию запах-человек не удалось. Ее висков коснулась мягкая рука, а напевный женский голос зашептал что-то, от чего в голове резко прояснилось.

Гермиона со смущением поняла, что ее голова покоится на коленях у матери Драко, а сладкий запах исходит от ее рук.

— Что вы делаете? — слова прозвучали невнятно и хрипло.

— Лежите смирно, — властно, но при этом довольно тихо произнесла миссис Малфой, надавливая на плечи.

— Но вы… договор…

— Ситуация угрожала вашей жизни, — она вскинула бровь и покачала головой, не прерывая массажа. — Северус вовремя внес коррективы. Хорошо, что у него есть опыт работы с гриффиндорцами.

Нарцисса вела себя так, словно в ситуации не было ничего абсурдного: продолжала поглаживать виски и лоб маглорожденной волшебницы, периодически надавливая в определенных точках, и что-то напевала. Глупая мыслишка о том, что при жизни сказала бы Нарциссе ныне покойная сестра, вызвала у Гермионы сухой смешок — первую ласточку подступающей истерики. Пришлось отвлекать себя осознанным дыханием, технику которого она подсмотрела в одной из книг по ментальным практикам.

— Мисс Грейнджер, вы казались мне более ответственной девушкой, — нотки неодобрения проникли в голос миссис Малфой. — Когда вы в последний раз ели?

Хороший вопрос. Гермиона задумалась и пришла к выводу, что правильный ответ на него — более суток назад. Знать бы еще, который час. От умственного усилия в висках застучали молоточки.

— Нельзя так с собой поступать. Выложились магически и физически, так и до истощения недалеко. Вы потеряли сознание из-за того, что резко упала глюкоза. Вам следует выпить сладкого чая и поспать, потом Несс подаст ланч.

Если в начале Нарциссиной тирады Гермионой овладело раздражение (надо же, какая забота от дамы, хладнокровно наблюдавшей за ее мучениями пару месяцев назад!), то к середине оно сменилось удивлением (откуда чистокровной волшебнице знать о гипогликемии⁽¹⁾), а к концу — усталым равнодушием. Даже всплески простых эмоций вымотали ее. Не демонстрируя характера, она с коротким «спасибо» приняла чашку чая и с удовольствием отхлебнула. Вообще-то она не пила чай с молоком и таким количеством сахара, но сейчас это было очень кстати.

— Зелье для сна?

Гермиона вяло покачала головой. Сонливость навалилась без всякого зелья, она подумала бы, что с чаем что-то не так, но знала, что без ее разрешения в него ничего не могли добавить. Нарцисса призвала подушку, подложила ее под голову «пациентке» и сжала плечо.

— Тогда отдыхайте.

Заснула Гермиона, кажется, раньше, чем коснулась подушки головой с мыслью о том, что нужно узнать хотя бы, где она находится, а проснулась то ли снова от запахов, то ли от заурчавшего живота. Пахло сдобой и шоколадом.

Сон отпускал медленно, Гермиона позволила себе еще на пару минут подрейфовать между ним и бодрствованием. Лежала она на чем-то невероятно удобном, волшебно подстраивающемся под ее положение. Мягкий плед согревал. Было уютно, хорошо, спокойно, и она почти заснула снова, когда повторное голодное бурчание окончательно ее разбудило. Потянувшись и сладко зевнув, Гермиона приняла сидячее положение. Тело затекло, и она потянулась еще раз, а потом еще. Поползновение осмотреться осталось нереализованным, потому что первое, что, то есть первый, кто попал в поле ее зрения, был Драко Малфой, сидящий в кресле напротив с чашкой чего-то горячего в руках.

— Ты наблюдал, как я сплю? — то ли вопросительно, то ли обвинительно выпалила она.

— Ты тоже наблюдала, как я сплю, так что не надо вот этого вот, — поморщился он. — Доброе утро, то есть добрый вечер.

— Который час?

— Два пополудни.

Ей казалось, что она и заснула позже... Драко Малфой — ни шагу без преувеличений!

— Тогда почему вечер?

Конечно, ответа у него не было…

— Ты проспала почти сутки.

Что?

— Сутки?

— Магическое истощение. Никогда не сталкивалась? С почином.

Это не укладывалось в голове. Как же… у нее было столько планов!

— Мама сказала, что тебе нужно хорошо поесть. Она уже поняла, что ты предпочитаешь нормальной еде такое. Так что... на вот, угощайся, — он кивнул на стол, ломящийся от закусок: были тут и круассаны с разными начинками, и сконы, и печенье. У Гермионы дух захватило и слюнки потекли. Кажется, миссис Малфой решила компенсировать недостаток сахара в ее крови в самом прямом смысле.

— Откуда твоя мама знает о… — Гермиона не сразу нашлась, как продолжить, — о том, какие процессы происходят в человеческом организме.

Память услужливо подбросила картину с Нарциссой, врачующей Снейпа в Визжащей хижине.

— Она тоже много читает, Грейнджер. И пережила две войны, — поджал губы Драко. — Знаешь, для человека, упрекающего меня и родителей в предвзятости, ты слишком подчеркнуто удивляешься любому проявлению интеллекта у чистокровных волшебников.

Оправдываться, что вовсе она не удивляется, было глупо, поэтому Гермиона зашла с другой стороны:

— И с чего бы мне считать вас предвзятыми, — она театрально всплеснула руками.

— Есть с чего. Я же не спорю. Просто напоминаю, что ты такая же.

Это совсем неправда, просто… просто ей встречались в основном волшебники, понятия не имеющие о… таких вещах.

— Ладно, проехали, — не стал давить дальше Малфой. — Извольте откушать. Чай, кофе, шоколад, какао? — с видом заправского официанта предложил он, указывая на ряд чайничков-кофейничков-кастрюлек.

— Какао, пожалуйста, — Гермиона решила проявить сговорчивость и приняла чашку у Драко. А потом с аппетитом вгрызлась в круассан с шоколадом. Удовольствие было почти оргазмическим. Может, пища и не особенно подходила после двух суток голодания, но организм никак своего неудовольствия не проявил. Магия? Волшебная сила сна?

— Где Снейп и твой отец?

— В комнате, которую выделили под макулатуру Лорда. Они теперь оттуда не выйдут до завтрашнего утра, да и выйдут-то исключительно потому, что у нас… допрос.

Гермиона так и не расспросила профессора о результате посещения Норы, но идти к нему и Малфою и иметь дело с тем, что вынесли из комнаты, не хотелось.

— Как я оказалась здесь и где это «здесь»? — спросила она первое, что пришло в голову.

— Крестный принес тебя. Это комната в крыле матушки.

Принес? То есть отлевитировал. Не мог же Снейп нести ее на руках. От этой мысли стало жутко неловко.

— Как мама орала, когда он рассказал о том, сколько магии вы потратили, и о том, что использовали твою кровь! Выгнала его в шею и долго колдовала над тобой.

Гермиону прошила дрожь.

— Черт. Грейнджер, ты же знаешь, что она не может навредить. Вот передала тонизирующее.

— Ладно.

— Я тоже перепугался, — сказал Малфой, глядя куда-то в сторону.

Гермиона закатила глаза. Еще бы! Случись с ней что-то, ему осталось бы жить шесть дней. Или не осталось бы даже их. Чего там Люциус наобещал своему Лорду, когда клялся ее оберегать? Интересно, убей ее в марте Лестрейндж, Малфои умерли бы на месте? Думалось отстраненно, отстраненно же стало смешно от представленной картинки — растерянная Беллатрикс над четырьмя трупами. Пришлось сделать еще несколько глубоких вдохов, чтобы отогнать то ли истерику, то ли паническую атаку. Будет удивительно, если сегодня удастся дожить день без одного или другого.

Видимо, Драко ждал ответа. Что на такое отвечать-то? Что не верит в искренность его заботы? Так он и сам в курсе.

— Не стоило, — выдавила она из себя.

Малфой хотел сказать что-то еще, но увидев выражение ее лица, стер со своего все эмоции и коротко кивнул.

— Грейнджер, — он замялся, — я знаю, что ты вечно отказываешься, но мама снова хочет устроить совместный ужин, говорит, что никакая сила, кроме твоего согласия, не заставит Снейпа с отцом бросить свои новые игрушки, — Гермиона вдохнула воздух, чтобы привычно отказать, но Драко поднял руку. — Дослушай. Это последняя такая возможность, завтра допрос, высока вероятность, что нас арестуют, и…

Теперь руку подняла Гермиона. Как же ей надоела эта песенка! Скользкие Малфои и не выкрутятся? Не верила она в это ни секундочки! Не верила, и всё тут.

— Ты не можешь отрицать возможность такого расклада, — упрямо давил Малфой.

Гермиона все так же искренне недоумевала, зачем Нарциссе видимость нормальности — нормальности того, что ненормально по своей сути. Участвовать в параде лицемерия не хотелось по-прежнему, но миссис Малфой ей помогла. Понятное дело, у нее был свой резон, но помогла же. И снова отказываться было бы невежливо.

— Ладно, — согласилась Гермиона и попробовала встать на ноги. Голова еще немного кружилась.

— Только заранее прошу прощения, мама, когда что-то такое устраивает, не видит берегов.

Гермиона прикусила язык и не высказалась в том смысле, что сама эта идея иллюстрирует понятие «не видит берегов».

Но уже через несколько часов она поняла, о чем говорил Драко.

Сервировка стола безусловно могла посоперничать с сервировкой во дворце королевы Елизаветы: скатерть придавала понятию «белый» новый, более точный смысл, приборы были начищены так, что в них как в зеркале отражались светильники-сферы (отсутствие люстры заставило Гермиону задуматься, ее ли одну периодически настигает память о том дне), она не отличала фарфор от фаянса, но нисколечко не сомневалась, что посуда стоит как пентхаус в элитном районе Лондона.

После того как ошеломление немного отступило, Гермиона с возмущением осознала, что это способ пустить пыль в глаза, показать такой, как она, ее место, но не успела она как следует обдумать концепцию (какой смысл так себя вести в их обстоятельствах?), как Драко весьма грубо пихнул ее под локоть и объяснил:

— Не надумывай лишнего. Это она оттого, что Снейп сказал, будто ты из богатой семьи. Решила показать, что и мы не хуже.

Смешно. У них несколько отличаются понятия о достатке.

Гермиона в очередной раз мысленно поблагодарила Милану за то, что в свое время, еще в начальной школе, убедила ее родителей отправить дочку на дополнительный курс по основам этикета. Он шел сразу же за курсом самообороны (за этот факультатив, который помог выработать быструю реакцию и умение принимать мгновенные решения, Гермиона мысленно благодарила родителей и крестную весь прошлый год). «Потому что в жизни может пригодиться все, милочка», — говаривала Милана. И оказалась права.

Впрочем, вспоминать уроки этикета не пришлось: порция появлялась сразу на тарелке и нужные приборы занимали места вплотную к ней, использованная посуда исчезала, а ее место занимал прибор под следующее блюдо. Если что-то и очаровало Гермиону, так это волшебная сервировка. Она почти не интересовалась содержимым тарелки, увлеченно наблюдая за магическим представлением. Даже раздражение показной роскошью притупилось.

Портило впечатление ощущение, будто она попала в магический эквивалент романа Остин или Бронте со светской вечеринкой, даром что здесь было всего пять человек. Ярмарка тщеславия. Театральная постановка. Снейп ел молча, Люциус, сидящий во главе стола, без интереса возил вилкой по тарелке, Драко, которого посадили рядом с ней, периодически бубнил или шептал ей в ухо какую-то муть, а Нарцисса деланно улыбалась им с места напротив, ловко управляясь с приборами.

Во время ужина почти не говорили, обменивались короткими репликами, разве что в начале «представления» миссис Малфой, не сумев скрыть удивления, похвалила манеры гостьи. Гермиона вспыхнула и нарочито громко подумала о предвзятости, на что сидящий рядом Драко прошипел ей на ухо: «Чей бы фестрал ржал». Пока она пылала гневом, Нарцисса со смешком вспомнила, как Панси уронила кокотницу с жюльеном прямо на платье, не разобравшись, с какой стороны ее подцепить. Это был гадкий ход, но он сработал. Нарисовав сценку в воображении, Гермиона... остыла.

Когда подали чай, хозяйка, как и подобает, завязала вежливую беседу ни о чем. То есть не совсем ни о чем. Гермиона не верила словам Драко, что у его матери в голове романтическая чушь и планы на них как пару, пока Нарцисса будто бы между прочим не стала вспоминать о свиданиях с Люциусом у фонтана, древнюю рощу, где тот сделал предложение, беседку и ванную комнату в ней. Малфой несколько раз хватал Гермиону за локоть из-под стола и делал извиняющееся лицо.

Сам он на время этого ужина решил отодвинуть свои распри с родителями. Явился пусть без мантии, но опрятно одетый и обутый, и даже почти не сквозь зубы отвечал на вопросы матери. Отец же его не спрашивал ни о чем. Они со Снейпом вообще изображали массовку, отгородившись от происходящего.

— Гермиона, — привлек ее внимание Снейп (легок на помине!), до этого тихо переговаривавшийся с Люциусом, — уже два дня забываю вам сообщить, есть вести из… Австралии.

Она напряглась и села очень прямо, на всякий случай приготовившись к худшему.

— Состояние вашей матери стабилизировалось. Беременность удалось сохранить. Пока.

Горло свело, Гермиона резко кивнула и попыталась смахнуть навернувшиеся слезы, причину которых не могла объяснить даже себе.

— Я не буду утверждать, что опасность миновала. Кроме психосоматики… — он замолчал, подбирая слова. Это было большое изменение в их динамике, обычно Снейп вываливал информацию как есть. — Один человек, которого я попросил присмотреть за ними, надежный и никакой информацией не располагающий, магл, врач, — сказал он, предвосхитив ее реакцию, — получил доступ ко всем медицинским материалам. Согласно заключению... женского доктора, там... есть какие-то давние, вовремя не выявленные проблемы с тканями… органа. Рубцы...

Гермиону бросило в жар. Вот чего она точно не планировала, так это обсуждать при Малфоях интимные подробности здоровья своей матери. Она потом выскажет Снейпу все, что думает о его неделикатности!

— Заговор должен с этим справиться, — улыбнулась Нарцисса. Ее улыбке не хватало искренности. Ну конечно, речь о какой-то презренной магле.

— Спасибо, — процедила Гермиона.

— Простите, мисс Грейнджер, — вернулся к официозу странный человек, только что свободно говоривший о физиологии ее мамы, — не знаю, когда в следующий раз удастся выбрать время для разговора.

Ладно. Тогда нужно выяснить и остальное.

— Как прошло… с Роном?

— Сложно, — лаконично ответил Снейп.

Подробностей, видимо, не будет.

— Ваш друг — упрямый баран, — удивил он продолжением. — Но я был прав. Ничего, кроме магии старины Салазара.

— То есть Молли теперь знает, что я не… — было унизительно даже просто проговаривать вслух версию про любовное зелье.

— Мы это не обсуждали, — пожал плечами Снейп.

Унизительно! Она будто милостыню выпрашивает информацию. Неужели профессор не понимает, как важно ей знать...

— Уизли... Никто из них не просил мне ничего передать?

— Не уверен, что они знают, что вы рядом со мной. Кингсли мог ограничиться упоминанием, что вы под надежной защитой того, с кем вас связывает долг жизни. Без подробностей.

Это имело смысл. Вокруг сплошные параноики. Впрочем, она и сама не лучше. Ладно… хорошо… Должна ли она поинтересоваться, как у них дела?

— Видел мистера Джорджа Уизли, — добавил Северус. — Я прав. Он магический близнец.

— То есть, — кровь застыла в жилах, стало все равно, что их слушают все Малфои, — он умрет?

— Гермиона, — поморщился Северус, — вы с Драко переобщались? Я же говорил, способ есть, и есть… время. У Джорджа. А вот у меня пока что его нет. Но я помню об этой проблеме.

— Мисс Грейнджер, — внезапно вмешался в разговор Люциус в своей ленивой манере. — Северус решил, что с вас пока достаточно материалов из апартаментов... Лорда. Но для меня это последняя возможность оставить напутствие, — и этот туда же! — Я подготовлю кое-какие заметки. Нам удалось разобрать по направлениям около трети записей. Они разбросаны хаотически. Рунические тексты можете попробовать расшифровать вместе с Драко. В библиотеке два стеллажа словников.

— Драко с завтрашнего дня здесь тоже не будет, — «из-за тебя» не прозвучало, но повисло в воздухе.

Что отец, что сын!

Люциус усмехнулся уголком рта и ничего не ответил.

— Можем справиться еще с таким же количеством, — Снейп вопросительно посмотрел на Малфоя.

Нарцисса нервно дернулась и закусила губу.

— Пожалуй, у меня есть другие незавершенные дела. Последнее желание приговоренного, — Люциус улыбнулся супруге и... та покраснела

Черт-те что! Гермиона покосилась на Драко, но он смотрел в пол и покусывал губы, избегая взглядов, Снейп же сидел с каменным выражением лица.

— Люциус, — театрально возмутилась Нарцисса, тот вскинул бровь и ухмыльнулся. Наблюдать за старшими Малфоями стало совсем неловко. Гермиона собиралась извиниться и сбежать, но миссис Малфой успела свернуть вечер раньше.

— Драко, проводи мисс Грейнджер до беседки, — распорядилась она и кивнула Снейпу: — Северус, увидимся завтра…

Миссис Малфой быстро удалилась, и за ней двинулся супруг, в дверях остановившись, чтобы кивнуть молодежи и обменяться нечитаемыми взглядами со Снейпом.

— Не хочу думать об этом, — застонал Драко.

Гермиона тоже не хотела.

— Слушай, — у нее пылали щеки, уйти вдвоем после старших Малфоев почему-то казалось чем-то предосудительным. — Не надо меня провожать, я попрошу Пикса перенести.

Она поспешно выскочила из столовой, оставляя младшего Малфоя с крестным.

* * *

От утреннего чтения ее отвлек домовик.

— Мисс Грейнджер, хозяин Драко хотел попрощаться с вами.

Не получилось.

Гермиона специально не казала нос из беседки, чтобы Малфои отправились на допрос (и вернулись с него!), не пересекаясь с ней. Сценка, завершившая вчерашний вечер, вызвала слишком много эмоций, от испанского стыда до неприятного холодка, когда слово «приговоренного» всплывало в голове. Ее не должна волновать судьба Люциуса, да и судьба Драко тоже, но почему-то волновала. Азкабан казался слишком жестокой мерой пресечения для них обоих.

— Минуту, — она накинула легкую кофту (в доме всегда было прохладно), и Пикс перенес ее в холл, где Нарцисса стояла, вытянувшись как тополь при дороге, и заламывала руки, а Драко нервно ходил, сцепив руки в замок за спиной. Три шага. Разворот. Снова три шага. Остановка.

— Решил, что должен попрощаться перед… арестом и поблагодарить, — Гермиона увидела почти животный страх в его глазах. Как в тот самый первый день, когда он узнал, что ее… действительно что-то связывает с Волдемортом. — Спасибо за намерение.

Черт. Серия Нотта про зелья и заклинания оказалась настолько увлекательной, что она позабыла о времени. Было так здорово почитать что-то для души, а не ради исследования, что как-то вылетело из головы: осталось меньше недели до дня рождения Драко.

— Прости, я сегодня же вернусь в библиотеку.

— Полно, Грейнджер, — он нервно улыбнулся, — все это уже не имеет значения.

— То есть?

— То есть сегодня меня упекут в Азкабан, где через пять дней я умру, — сорвался Драко.

Беда с этими мнительными Малфоями!

— Не говори глупостей, — привычно огрызнулась она, но набивший оскомину драматизм Малфоя сейчас больше пугал, чем раздражал, а его жалкое состояние вызывало вместо брезгливости сочувствие.

— Хочешь сказать, что такого расклада быть не может? — снова ввернул он любимую фразу. Его била крупная дрожь.

Это же нужно было так себя накрутить перед… серьезным испытанием! Следовало во что бы то ни стало успокоить неврастеника.

— Если вдруг, — она выделила «вдруг» интонацией, — тебя арестуют, я найду способ…

— Способ?

— ...избавить нас с тобой от этого. Сегодня же засяду за книги.

— Нас от этого не избавить, как ты не понимаешь?! — взвизгнул он. — Поэтому… всё.

Наконец до Гермионы дошла причина буйства.

— Ты боишься, что тебя арестуют и мы не сможем?.. Если не найду другого решения, я доберусь до тебя, не истери.

Малфой фыркнул.

— Всесильная Гермиона Грейнджер.

— Но я…

Что? Героиня войны?

— Ты мне никто. Как ты собираешься добиться встречи?

— Что-нибудь придумаю.

Ради Мерлина! Она пробралась в «Гринготтс», что ей Азкабан?

— А если не выйдет?

Если не выйдет…

В глубине души Гермиона допускала, что министерская бюрократия может оказаться ей не по зубам. Перед глазами запылала Выручай-комната. Крэбб. Восемнадцатилетие.

Совпадение?

О чем она только думает?

Гермиона, не желая того, заразилась нервозностью, витающей в холле.

— Что ты предлагаешь?

— Ничего не предлагаю. Всего лишь констатирую факт.

Должна ли она сама упомянуть очевидный выход? Стоит ли спокойствие Драко такого серьезного шага или это как Бомбардой колоть орехи? А что, если его и в самом деле арестуют? А что, если она не найдет обходного пути и не сможет добиться встречи до пятого числа?

«Хочешь сказать, что такого расклада быть не может?»...

— Мисс Грейнджер, Драко просто не хватает духу попросить вас...

— Мама!

— ...чтобы мы обручились прямо сейчас? — пролепетала Гермиона, терзаясь миллионом сомнений.

---

1) состояние, возникающее из-за пониженной концентрации глюкозы в крови

Вернуться к тексту

Что делать?

Она не была готова броситься, словно в омут, в ненужную ни ей, ни Драко помолвку, но чем дольше думала о том, что в книгах до сих пор не нашлось ничего об отмене договора об обручении (разве что теперь она знала, что такой тип пакта называется вассальным), о возможном задержании и о сложностях, сопряженных со свиданием и с самим ритуалом (как происходит обручение у чистокровных?), тем больше склонялась к мысли, что не готова рисковать. На кону была ни много ни мало жизнь.

— Но... если мы найдем способ… — Гермиону передернуло от звучания своего голоса — козье блеяние, а не голос!

— Мы разорвем помолвку.

Она должна поверить на слово?

— Я готов дать тебе Непреложный обет.

Ну хоть мяться перестал. Предметный разговор был предпочтительнее сцены в духе «Идущий на смерть приветствует тебя».

— Печать Обета найдут авроры. Тебе нельзя связываться с магией, которую власть имущие считают темной, — вмешалась Нарцисса.

— Мы можем заключить Обет с вами, вам не впервой, — Гермиона окинула мать Драко вызывающим взглядом.

— Мне — нет, а вам это совсем ни к чему в таком юном возрасте, — любое проявление заботы со стороны этой женщины заставляло Грейнджер ощетиниваться. — Обет ложится тяжелым бременем на обе стороны. Добавьте помолвку отдельным пунктом к нашему договору или оформите ее как расписку и прокляните.

«Прокляните». И вроде бы никакой фактической ошибки или неточности, но отчего-то стало неприятно. Интересно, почему она не подумала об этом варианте сама? Мозг тормозил и пробуксовывал. Гермиона вынула из кармана блокнот, непослушными руками вырвала лист и уселась на ступеньку лестницы. Какого черта пальцы так трясутся?

«Помолвка Драко Малфоя и Гермионы Грейнджер будет разорвана по обоюдному согласию, если найдется иной способ устранить угрозу жизни Драко Малфоя», — сформулировала она основную идею, быстро наложила фирменное… ээ... проклятие и подписала документ. Вслед за ней поставил подпись Драко, а затем Нарцисса. Гермионе очень не понравилось выражение, которое промелькнуло на лице матери ее... почти жениха, когда та пробегала глазами по криво написанным строчкам. С чего бы ей испытывать удовлетворение?

— Что делать теперь? — нервно спросила Грейнджер. — Вы же понимаете, что ни о каком кольце речи быть не может, если кто-нибудь увидит…

— Помолвка волшебников не требует колец. Драко сделает вам предложение, и вы согласитесь, остальное — дело магии, — объяснила такая же взволнованная, как они оба, Нарцисса и зашептала сыну: — Встань на колено.

— Не смей, — взвизгнула Гермиона и уже спокойнее добавила: — Не надо.

Имея в виду, что незачем превращать фарс в… еще больший фарс.

— Станешь моей невестой, Грейнджер? — спросил Малфой, немного замявшись при подборе определения. Он послушно остался стоять, но порывисто протянул к ней руку, силясь выдавить из себя улыбку.

— Стану, — отрубила она и вложила пальцы в его ладонь — быстро и резко, как срывают пластырь. От кончиков ногтей до шеи пробежал поток магии, а затем Гермиона ощутила что-то металлическое на запястье. Тонкий браслет изящного плетения появился будто бы из ниоткуда. Она покосилась на руку Драко — на его запястье красовался такой же.

Гермиону охватило неприятное ощущение, что ее поймали в ловушку.

— Что это?

— Всё в порядке. Магия приняла вашу помолвку, — миссис Малфой растянула губы в быстрой улыбке, которая не коснулась ее глаз. Глаз, в которых стояли слезы. — Теперь поцелуй невесту.

— Мама, не устраивай цирк! — процедил Драко сквозь зубы, громко вздохнул и потянул «невесту» на себя, видимо вспомнив о том, что смотрит в будущее с пессимизмом, а при неблагоприятном стечении обстоятельств не увидит мать очень долго. Гермиона, не ожидавшая движения, впечаталась в его живот ладонью, выбив воздух и громкое «ох».

Переведя дыхание, Малфой легко, почти невесомо коснулся сухими губами ее губ с едва различимым «спасибо». Гермиона отмахнулась от странного трепета — ничего романтичного и даже приятного не происходило. Напуганный, растрепанный и вспотевший Драко не вызывал никаких эмоций, кроме жалости. Совершенно точно не вызывал. И тем более никакого трепета. Никакого же?

Гермиона сосредоточилась на Малфое, запихнув подозрительные ощущения и ощущаемые подозрения поглубже. Всё это ждет, а Драко нужно привести в порядок уже сейчас, негоже в таком виде появляться перед аврорами.

Она вскинула палочку и наложила очищающие и освежающие чары, которые в совершенстве освоила во время жизни в палатке с плохоньким душем.

— Входишь в роль? — криво усмехнулся Малфой, но за бравадой прятались удивление и растерянность.

В этот момент Гермиона внезапно вспомнила, что Снейп запретил крестнику подвергаться воздействию магии. Черт! Она ведь не могла испортить шансы Драко на свободу? Бытовые чары — это же ничего страшного? Браслет вот тоже возник по волшебству, а Драко и Нарцисса не проявили никаких опасений.

Клубок из страха, раскаяния и надежды вызвал раздражение (ей не должно быть дела до всего этого!), раздражение выплеснулось на Малфоя резким «Глупостей не говори!», а клубок эмоций — внезапными объятиями, повергшими их обоих в шок. Не ожидая, пока ее обнимут в ответ, сделав неловкую ситуацию еще более неловкой, Гермиона отошла на несколько шагов и добавила:

— Все у тебя будет хорошо.

Она поблагодарила Мерлина, что именно в этот момент в холл вышел Люциус. Видом своим он больше напоминал ту версию себя, которая запомнилась Гермионе по ночи после битвы. Дрожащие руки, круги под глазами, разве что одет в чистое и спина ровная.

— Они… — Нарцисса не стала договаривать.

— Я знаю, — Малфой всем корпусом повернулся к Гермионе и коротко поклонился. — Спасибо вам, мисс Грейнджер.

Ей показалось, что он хочет добавить что-то еще, но продолжения не последовало. Внимание Люциуса переключилось на супругу и сосредоточилось исключительно на ней.

— Не игнорируй, когда он заговорит.

Гермиона сначала пропустила реплику мимо ушей, отмечая только необычно мягкие интонации, ну… у каждой пары, наверное, есть какие-то понятные только им двоим фразочки, а потом прокрутила сказанное еще раз и со смесью ужаса и удивления воззрилась на старшего Малфоя, замершего прижизненным памятником самому себе.

И она еще называла драматичным Драко!

Грейнджер ожидала, что Нарцисса осадит настроившегося Годрик знает на что мужа, но та приняла такой же торжественно-траурный вид...

Ну и семейка!

Люциус театральным движением достал из недр мантии завернутый в ткань казенный портал и повернулся к сыну. Спустя несколько секунд они оба исчезли с яркой вспышкой. Гермиона поймала себя на мысли, что сцена остро нуждалась в музыкальном сопровождении (что-нибудь патетическое) и титрах.

— Еще раз спасибо, мисс Грейнджер, вы не представляете…

Это уже было слишком!

— Что это? — невежливо перебила Гермиона, указывая на браслет.

— Свидетельство того, что магия приняла помолвку, — миссис Малфой встряхнула рукой и показала похожий на своем запястье.

Она глубоко ошибалась, если думала, что демонстрация такой же безделушки поможет успокоиться.

— Драко сделал предложение на территории мэнора, магия ро… семейная магия его зафиксировала. Ничего криминального или непоправимого не произошло, не нужно надумывать лишнего. Помолвочные браслеты неброские, никто не обратит внимания на нитку серебра.

Нитка серебра! Она видела это плетение?

— Я не ношу украшений, — процедила сквозь зубы Гермиона.

— Можете сделать его шире или уже, никто не запрещает поднять его до плеча и скрыть под рукавом.

— Но не снять? — задала она вопрос, который не давал покоя.

— Нет, пока помолвка… актуальна.

Вот! Именно это подозревалось, именно поэтому невесомый браслет ощущался кандалами. На что же она подписалась!

— Какие у браслета функции? — не особо рассчитывая на честный ответ, спросила Гермиона.

— Если я скажу, что никаких, что он внешнее проявление объединяющей магии, вы все равно мне не поверите, так ведь?

Наверное.

— Несс, — Нарцисса хлопнула в ладоши, и перед ней появилась эльфийка, на фоне которой Кричер выглядел бы бодрячком, — томик «Ритуалов на каждый день и любой случай», пожалуйста.

Нарцисса указала Гермионе на софу, та без вопросов села и молча подождала, пока вернулась Несс с книгой и пока Нарцисса, разыскав нужную страницу, передала маленький томик ей. «Браслет возникает на руке у помолвленного и исчезает, если помолвка расторгнута, после заключения брака плетение меняется», — прочитала она. Написанному Гермиона Грейнджер привыкла верить, но слова успокоили не до конца. Следовало выяснить, что собой представляет связующая магия, вот только под взглядом внимательных голубых глаз листать книгу не было желания.

— Могу я оставить у себя? — спросила она, стараясь умерить вызов в голосе.

— Конечно, мисс Грейнджер.

Захотелось внести ясность.

— Ваша радость во время подписания договора показалась мне странной.

Все правильно. Она не бросается обвинениями, как Драко, просто высказывает подозрения.

— Понравилась формулировка.

Гермиона призвала лист, оставшийся на лестнице вместе с блокнотом (какая беспечность!), и перечитала. Да, она формулировала впопыхах, но ведь ничего не упустила. Да и что упускать-то? Все предельно ясно.

— Чем именно?

— Вы написали про расторжение по обоюдному согласию.

Всего-то? Ей просто надоело, что Драко и его родители смотрят на нее как на палача с занесенным топором (не думать про Клювокрыла и Макнейра!), ощущение, будто в ее руках жизнь, забавляло… ну совсем недолго забавляло, а страх, который стоял за каждым действием Малфоев, начал бесить уже давно.

— Да, но как только мы найдем способ...

— Если найдете, — миссис Малфой сделала акцент на первом слове. — И если захотите искать.

Неужели Драко прав и его мама мечтает превратить этот нелепый союз в настоящий? Гермиона уже приготовилась пуститься в объяснения, почему это невозможно, с экскурсом в их совместное с Малфоем прошлое и не выбирая слов для его описания, но вспомнила, что сын и муж этой женщины сейчас на допросе. Какой бы неприятной ни была Нарцисса…

Мысль вернула в реальность, где Гермиона сидела с книгой в руке на диванчике в холле Малфой-мэнора, а хозяйка дома парадной скульптурой замерла в двух шагах. Чувство вины заскребло под ложечкой. Нарциссе нелегко, не стоило на нее набрасываться. Нельзя так с людьми обходиться.

Гермиона вскочила на ноги, но миссис Малфой махнула рукой — мол, сидите. Жест получился дерганым, нехарактерным для скупой на эмоции леди.

Грейнджер выдохнула, еще недавно ей и в страшном сне не приснилось бы, что она будет отвлекать кого-то из хозяев этого дома от паники.

— Не знаю, почему вы считаете, что между мной и вашим сыном…

Миссис Малфой подняла руку, останавливая, а затем покачала головой и рассеянно улыбнулась. Гермиона замолчала, заинтригованная пантомимой.

— Буду откровенна, — Нарцисса смерила свою гостью непонятным взглядом, — я не знаю, сколько времени понадобится Драко, чтобы снова начать мне доверять, и произойдет ли это когда-нибудь. Не желаю даже делать предположений об этом. Не нужно так смотреть. Да, у него есть все предпосылки для недоверия к нам с… ко мне. Мы его подвели. Не раз. И так уж вышло, что прошлый год испортил и… его отношения с одноклассниками. Я не знаю, что случилось, возникли ли проблемы на уровне подростковых увлечений, или дело в том, что… происходило в школе, но он остался один. А он… он не из тех, кто может один. Так уж вышло, что сейчас вы ему ближе всех. У Северуса нет на него времени, мне он не верит, отцу тем более, приятели даже не пишут. Впрочем, у них тоже тяжелый период.

Гермиона, не пытаясь вставить слова, слушала монолог. Ей было что возразить, но она не стала. Если судить по тому, что говорил Малфой, они с… одноклассниками наоборот сплотились, но он действительно мало рассказывал о Хогвартсе, больше говорил о дошкольном времени. А уж про «ближе всех»… даже комментировать не хотелось. Ближе всех Драко была Ора. Кстати, где она и что с ней будет, если Малфой не вернется с допроса? Глупости. Он вернется, даже думать об ином исходе не стоит. Наверное, уже скоро… Или нет? Сколько времени допрашивают в аврорате? Ожидание — это ужасно.

— Не присоединитесь ко мне в библиотеке? Не буду отвлекать вас, сама попробую поработать, чтобы… не думать, как там, но… не хочу быть одна.

Гермиона заразилась витающей в воздухе нервозностью, поэтому согласно кивнула и подошла, повинуясь жесту миссис Малфой.

Нарцисса легко взяла ее за предплечье и аппарировала в библиотеку.

— Присаживайтесь, — указала она на одно из роскошных кресел, стоящих возле вычурного столика. В эту часть библиотеки Гермионе еще не доводилось забредать.

Вернувшиеся к хозяйке дома мягкие и грациозные манеры свидетельствовали, что та взяла себя в руки. Спустя несколько минут вокруг нее снова запорхали книги, она же, подхватывая то одну, то другую, что-то высматривала и делала пометки в дорогом блокноте, лежащем на столике. Гермиона соврала бы, если бы сказала, что ей нисколечко не любопытно, что в нем фиксируется, но старалась не проявлять заинтересованности, прикрываясь томиком о ритуалах, который удостоился лишь беглого просмотра. Грейнджер чувствовала, что после такого насыщенного утра просто неспособна сосредоточиться на серьезном исследовании.

В книгу входило несколько разделов, один был посвящен ритуалам, связанным с рождением ребенка, второй — свадебным, третий — похоронным, четвертый — повседневным (оказывается, есть и такие). Заклинанием найти информацию о связующей магии не удалось, и Гермиона вернулась к наблюдению за Нарциссой.

Она не сдержала удивленного вздоха, когда на столик опустился рукотворный альбом из переплетенных листов пергамента, на первом из них было выведено «Реферат по теории магии Септимуса Кастора Малфоя. Виды магических связей», чуть выше были расположены римская семерка, которую Гермиона интерпретировала как номер курса, и витиеватая буква S, скорее всего определяющая факультет.

— В Хогвартсе изучали теорию магии? — удивилась она.

— До тридцатых годов. Пока программу не упростили.

Ну конечно, просто необходимо ткнуть ее носом в происхождение! Теперь, когда она добровольно отложила дамоклов меч, ничто не мешало Нарциссе проявить свое настоящее отношение.

— Не только ради маглорожденных, мисс Грейнджер, хотя и из-за них тоже, — теперь Нарцисса посмотрела на нее, движением руки заставив книги мягко опуститься на стол. — Забирая детей из магловских семей, профессора не предлагают альтернативы обучению в Хогвартсе. Насколько мне известно, простецам-родителям объясняют, что сила, живущая внутри волшебника, способна разрушать, если ее вовремя не взять под контроль. К особо несговорчивым применяют чары убеждения.

Возможно, Нарцисса ждала вспышки праведного гнева, но вместо того, чтобы взорваться, Гермиона почувствовала удовлетворение. Она подозревала что-то такое с самого начала. Ее всегда удивляло, как родители, материалисты до мозга костей, просто и быстро смирились с положением вещей и отпустили ее учиться в Шотландию.

— Но есть и потомственные волшебники, не желающие отдавать детей в школу из-за сложности программы или ее несоответствия ожиданиям.

— Как Гонты.

— Как Гонты, — согласилась миссис Малфой и продолжила: — Со вторым бороться невозможно, а вот упростили ее чуть ли не вполовину. Качество образования упало, чем возмущались такие семьи, как моя, зато количество обученных магов выросло.

— Чем тоже возмущались такие семьи, как ваша, — вскинула бровь Гермиона.

Нарцисса улыбнулась. Кажется, у этой женщины был целый арсенал улыбок на все случаи жизни, но такой теплой и светлой улыбки Гермионе еще не доводилось видеть.

— Вы мне нравитесь, мисс Грейнджер.

Гермиона проглотила первые из пришедших в голову ответов вроде «А вы мне нет», «Не верю» и позволила скопившейся желчи вылиться едким замечанием:

— Вам не может нравиться грязнокровка, а мои родители, что бы вы себе ни придумали...

— Вы будете удивлены, но в школе мы с Медой пытались воплотить проект в поддержку маглорожденных.

Это даже звучало абсурдно.

— Да ну!

— Мы воспитывались с пониманием концепции превосходства крови. Нам рассказывали, что маглорожденные волшебники невежественны и интеллектуально ущербны, что они прямая угроза нашему миру. Наши детские представления оказались очень далеки от реальности. Дети людей, не владеющих магией, совсем не отличались от нас по уровню развития. Вот мы и заподозрили здесь что-то не то. Раз они такие, как мы, значит, они и есть такие, как мы.

— То есть?

— Мы пытались собрать материал, чтобы доказать, что в каждом маглорожденном течет волшебная кровь. Что они — вы — тоже потомки магов. Внебрачные дети от случайных связей с маглами или потомки сквибов, полностью ассимилировавшихся среди простецов и утративших корни.

Как удобно! Вот только это не поддержка маглорожденных, это попытка истребить вид, притвориться, что таких волшебников не существует. Гнев начал расправлять крылья в груди Гермионы.

— Такие, как вы, и вправду причина бреши между нами и маглами. Бреши, которая не позволяет отделить волшебный мир от неволшебного. Маглорожденные маги — вечная угроза Статуту о секретности.

— А как же смешанные браки? Полукровки?

Неудобное попадает в слепое пятно?

— Поверьте, не будь необходимости во взаимопроникновении миров, не было бы и их.

— И что же случилось с вашим проектом? — нескрываемое презрение сочилось из Гермиониного голоса.

— Взрослая жизнь случилась. Меда ушла из семьи, после этого я… не могла себе позволить показать хоть какой-то интерес к маглам. А затем он угас. Зато теперь пригодились мои старые наработки.

Стало интересно, верит ли взрослая Нарцисса в свою детскую теорию.

— Вы всё еще...

— Как и любая другая, моя теория имеет право на существование. И она гораздо правдоподобнее иных. К примеру, последней официальной, одобренной правительством. Прошлым составом правительства. Про кражу волшебства. Используя бритву Оккама...⁽¹⁾ — Нарцисса не стала договаривать, пожав плечами.

Приподнять завесу над обратной стороной проблемы, услышать мнение другого «лагеря» было интересно, но Гермиона не чувствовала себя способной рассмотреть эту точку зрения непредвзято. Между тем, подумать было о чем.

Громкий хлопок двери ознаменовал конец женского уединения. Они рядом с дверью или в библиотеке несколько входов? Ничего удивительного, если несколько, зал огромен.

— Нарцисса, — раздался непривычно взволнованный голос Снейпа, прервав размышления Гермионы о размерах малфоевского книгохранилища, — на пару минут сюда. Быстро. Гермиона, позаботьтесь о Драко.

Прилив раздражения от командного голоса и самой команды не успел толком и оформиться. Сознание заполнил ужас. Из-за стеллажа вывалился бледный и дрожащий Малфой. Под глазами у него чернели синяки, нос был раздут на пол-лица, губа, кажется, кровоточила, но под слоем запекшейся крови и того, что продолжало сочиться из носу, рассмотреть не получалось.

На одних рефлексах Гермиона подхватила его магией, левитировала в кресло, наложила очищающее, охлаждающее и залечила мелкие царапины. Лоб пересекала довольно крупная, которую заклинание могло не взять. Но царапина могла подождать, сначала нужно было вправить и срастить хрящи носа. Стон, последовавший за Эпискеи, пробудил в ее душе что-то темное, она даже встревожилась, не кроется ли глубоко внутри нее такая же садистка, как... нет, не кроется. От вида избитого Малфоя сердце сжималось. Садисты такого не испытывают, особенно по отношению к людям, которые им безразличны. Может, конечно, не совсем безразличны (Драко не чужой человек, как ни крути), но близко к этому.

— Пикс, принеси бадьян, — истерично скомандовала она, костеря себя на чем свет стоит за то, что опять оставила сумочку в беседке.

Тощий эльф вернулся с флакончиком в считанные секунды. Его сморщенная мордашка скривилась еще больше, когда он увидел состояние хозяина. Он дернулся к Малфою, но тот махнул рукой с хриплым «Сгинь». Пикс послушно исчез.

— Говорю же, входишь в роль, — невнятно промямлил Драко и добавил вполне искреннее «Спасибо».

— Второй раз за день. И как язык не отсох, — нервно съехидничала Гермиона, обрабатывая малфоевский лоб бадьяном, и внезапно вспомнила, кем они теперь друг другу приходятся. А впрочем, что между ними изменилось? Ничего ведь...

Следующих слов она не разобрала. Драко нервно передернул плечами и застонал.

— Пострадало не только лицо? — встрепенулась Гермиона.

— Хочешь меня раздеть?

Она глубоко вздохнула.

— Нет, только лицо, еще упал неудачно, но там ты точно не станешь меня лечить.

Уточнять, где именно находится это «там», не было нужды.

Драко прикрыл глаза и улегся поперек кресла, картинно свесив ноги через один из подлокотников. Гермиона устало присела на второй и наконец позволила себе задать вопрос:

— Что случилось?

— Долго рассказывать, а говорить еще больно, — выкрутился Малфой.

— А ты коротко, — не прониклась сочувствием Гермиона.

— Пришлось действовать по плану Б, — объяснил он, ничего не объясняя, вот только не на ту напал. Изогнутая девичья бровь побуждала к продолжению рассказа. Гермиона натренировала это выражение лица на Роне, отказывавшемся готовиться к экзаменам, и могла сохранять его приличное количество времени.

Через минуту, посвященную борьбе взглядов, Малфой дал более развернутый ответ:

— Мы со Снейпом прикинули несколько вариантов развития... событий.

— И?

— И на меня набросился один из ведущих допрос стажеров, наглядно подтверждая, что мое задержание может закончиться... плачевно. Маккошка вступилась, меня отпустили. Всё.

— А если без экивоков? Ты спровоцировал стажера?

Слизерин! Гермиона одновременно была возмущена и восхищена этим ходом.

— Сразу думаешь худшее.

— Будто бы нет предпосылок.

— Есть. Не спорю, — пробубнил Малфой, шмыгнул носом и нарочито сморщился, вдруг вспомнив, что можно разыграть карту покалеченного. — Не провоцировал я, пару раз посмотрел и пару раз промолчал в ответ на откровенно некорректный вопрос.

И все еще не признает манипуляцию...

— Даже удивительно, — проговорил тихо. — Макко... Макгонагалл разве что не зубами вгрызалась за каждого из нас.

Значит, на допросе присутствовала директор Хогвартса? Разумно. Драко ведь еще не сдал экзаменов, значит, теоретически является студентом.

— Из нас? — Гермиона повторила мимическое упражнение со вскидыванием брови.

— Вызывали меня, Паркинсон, Пайка, Гойла и Нотта.

Гойл... Крэбб. Образ малфоевских прихвостней теперь был намертво спаян у нее с непростительным и с Адским пламенем. Драко поерзал, слегка приподнимаясь в кресле, и прислонил голову к ее бедру. Пока Гермиона размышляла, поступил ли он так нарочно, или это вышло случайно из-за смены позы, Малфой с чувством произнес:

— Кажется, у меня жар!

Он бесцеремонно схватил ее руку и положил себе на лоб, лоб действительно был горячим, а может, это руки Гермионы замерзли в прохладном помещении или от нервов. Из размышлений о разнице температур ее вырвал протяжный стон. Грейнджер даже смутилась, а Драко передвинул ее левую ладонь себе на щеку, шаря по ее ноге в поиске правой. Гермиона сочла разумным подать ему руку, чтобы он прекратил лапать ее бедро.

Вторую ладонь Малфой положил на вторую щеку и огласил библиотеку еще более проникновенным стоном. Мерлин знает что!

— Не радуй мать раньше времени и не отвращай от себя девушку, — реплика Снейпа предвосхитила его появление, но Гермиона не успела освободить ладони из малфоевской хватки (до чего цепкий тип!).

— Что? — Драко непонимающе воззрился на крестного.

— Ну матушка может предположить, что тебе повезло, а вот мисс Грейнджер — вынести за пределы списка потенциальных партнеров. Девушкам редко нравятся слишком громкие и сверхчувствительные мужчины.

Гермионе захотелось одновременно ущипнуть себя и провалиться сквозь пол. После вчерашней вечерней сцены между старшими Малфоями еще только Снейпа, теоретизирующего о сексе, не хватало. Поправочка: теоретизирующего о возможном сексе между нею и Драко. В мэноре кто-то разлил возбуждающее зелье, которое воздействовало исключительно на старшее поколение? Или не только на старшее? Она покосилась на упирающегося головой ей в ногу представителя младшего поколения, крепко, но довольно нежно сжимающего кисти ее рук, и снова дернулась. На этот раз ей удалось отвоевать свои конечности. Видимо, Драко был настолько же ошеломлен Снейпом, как и она. Вот только отреагировал несколько иначе.

— Крестный, ты решил поговорить со мной о пчелках и птичках? Не поздно ли?

— Кажется, именно сегодня ты обручился, в самый раз.

Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет! Кто, как не Снейп, должен знать, что все это видимость…

— Ладно, повеселились — и будет.

Гермиона поспорила бы, что это всё называется «повеселились».

— Мисс Грейнджер, у меня к вам серьезный разговор.

---

1) принцип, который сводится к тому, что если существует несколько объяснений явлению, следует выбрать самое простое из них. Получил название от имени английского монаха-францисканца Уильяма из Оккама, в его интерпретации звучал: «Не следует привлекать новые сущности без крайней необходимости».

Вернуться к тексту

— Драко, покажись матери.

— Позже, — Малфой скинул ноги с подлокотника и сел в кресло как положено. Гермиона вскочила со второго подлокотника, словно тот загорелся.

— Драко! — Снейп одарил крестника тяжелым взглядом.

— А что, если я хочу присутствовать при вашем разговоре? — с вызовом, даже неожиданно резко бросил Малфой, напоминая себя образца первых пяти курсов.

— А что, если это конфиденциальный разговор? — ощетинилась Гермиона почти автоматически. Уж кто-кто, а Северус Снейп точно не нуждался в адвокатах для пикировки с Драко.

— Грейнджер, я знаю, о чем он хочет с тобой говорить. Меня это касается не меньше, чем тебя.

Вот как?

— Разговор небыстрый, найди Нарциссу, дай ей знать, что с тобой все в порядке, и возвращайся. Не изображай сухаря и идиота, ей нужна твоя поддержка.

Значило ли это…

Драко вскочил, вскрикнул, схватившись за место пониже спины, покраснел до цвета бедра испуганной нимфы, выругался сквозь зубы и, прихрамывая, удалился.

— Малфои, — Снейп закатил глаза, вздохнул, а затем уронил голову на подставленную руку.

— Малфои, — повторила Гермиона.

Только сейчас, окинув взглядом ссутулившегося напротив нее профессора, она обратила внимание, насколько он был вымотанным. Поникшие плечи, почти серая кожа, даже обычный жирный блеск на волосах отсутствовал, волосы будто поглощали свет вокруг, как черная дыра. В прошлый раз в таком состоянии он находился через две недели после смертельного ранения.

— Вам нужно выспаться, — слова сорвались с языка раньше, чем она успела осмыслить, что и кому говорит, и удержать в себе. Гермиона зажмурилась в ожидании резкой отповеди, но Снейп удивил.

— Нужно, — покладисто согласился он, но тут же исправился, буркнув: — На том свете отосплюсь.

Гермионе послышался в его словах укор. Словно она лишила его этой возможности. Но если задуматься, где-то так всё и было.

— Секунду! — Снейп извлек из потайного кармана фляжку с зельем и отхлебнул.

Гермиону накрыло дежавю.

Легкий дымок и резкий запах указывали на то, что во фляге плещется какая-то вариация Бодроперцового. Во втором пузырьке оказался Умиротворяющий бальзам. Гермиона со смущением осознала, что этот запах ассоциируется с младшим Малфоем. С каких пор Драко стал у нее с чем-то ассоциироваться?

Младший Малфой... Нарцисса, которая нуждается в утешении сына…

— Люциуса арестовали?

— Два балла Гриффиндору.

— И что его ждет?

Это не должно ее волновать. Ну какое дело Гермионе Грейнджер до ареста Люциуса Малфоя? Как это отразится на ней? Люциус никогда не был кем-то в ее жизни. Хотя… можно ли назвать никем человека, когда-то вполне способного ее убить, предложившего ей кров, пообещавшего отдать за нее своего сына еще до рождения, человека, последние несколько дней вызывавшего замешательство с проблесками интереса?

— Скорее всего, его ждет именно то, на что он настроился, — неконкретно ответил Снейп, а Гермионе стало не по себе, ибо настроился Малфой, если она правильно расшифровала все эти завуалированные намеки, на самое худшее. Слизеринцы! Почему нельзя говорить как нормальные люди?

— И что теперь? — вопрос получился куцым, но именно так он и звучал в ее голове. Странный нелепый вопрос непонятно о чем.

Северус издал звук, который мог быть смазанным хмыканьем.

— Что теперь? Теперь… Мерлин, я в шаге от того, чтобы начать жаловаться вам на количество навалившегося на мои плечи. Давайте сделаем вид, что этого момента не было.

— Могу чем-нибудь помочь? — слетело с губ почти против воли.

Снейп резко открыл глаза и буквально впился в нее цепким взглядом.

— Можете, — констатировал он, искусно изображая василиска.

Гермионе в очередной раз за этот день показалось, что она ступила прямо в центр расставленного для нее капкана.

— Но можете и отказаться, я не буду настаивать на вашем участии, хотя оно серьезно упростило бы мне жизнь. И не мне одному.

— Я еще не услышала предложения, — она заняла кресло, поперек которого недавно возлежал Драко, оперлась о подлокотники и уставилась на бывшего профессора так же пристально.

— Как минимум одно ты точно сегодня слышала, — громкий шепот Драко раздался прямо около ее уха, и Гермиона взвизгнула.

Виновник ее казуса — когда только успел подойти? — зачем-то похлопал ее по плечу и уселся на многострадальную боковину кресла. На этот раз ошибки быть не могло, Малфой совершенно точно инициировал тактильный контакт. Что с ним происходит? Не действует ли таким образом связующая магия? Гермиона с опаской покосилась на него и отодвинулась ровно настолько, насколько позволило кресло.

— Так быстро? — Северус с подозрением посмотрел на крестника, и тот вызывающе уставился в ответ.

— Ты просил показаться, я показался, — Драко подчеркнуто безразлично пожал плечами.

— Дело твое. Не кусай потом локти, — Снейп сбросил с себя остатки расслабленности и сосредоточился на Гермионе: — Понимаю, что вы уже много сделали для Драко, и после этого просить еще о чем-то — верх наглости, — зашел он издалека, и Грейнджер снова почувствовала, как ее оплетают слизеринскими формулировками, словно дьявольскими силками.

— Мы можем опустить вступление? — перебила она.

— Можем, — повторно проявил покладистость Снейп. Не к добру это. — Просто обозначил, что отдаю себе отчет в неуместности просьбы.

Гермиона вскинула бровь, давая понять, что ждет продолжения.

— Решено частично амнистировать моих студентов, которым приходилось потворствовать режиму Кэрроу.

Она не стала давить хмыканье, приблизительно представляя этот дивертисмент в стиле «их заставили».

— Но это правда, — пробормотал Драко. Пришлось сдерживаться, чтобы не начать конфликт, чтобы не рассказать, что тот же Лонгботтом...

— Ты забываешь, что наши родители тоже были заложниками обстоятельств, — прошипели сбоку.

…чтобы не рассказать, что тот же Лонгботтом, бабушка которого могла стать заложницей...

— Но, насколько мне известно, не стала.

Поток злости обещал пробить все построенные барьеры, а Драко еще и не отступал.

— Твой метод защиты родителей тоже находится в серой зоне, — с обидой в голосе напомнил он.

Да как он смеет сравнивать! С языка рвались аргументы, объясняющие разницу между тем, что он с однокурсниками делал по указке Упивающихся, и желанием спрятать маглов от этой войны, но мерзкий внутренний голосок спросил, как повела бы себя она, если бы обстоятельства были другими, этот же мерзкий внутренний голосок напомнил, какие последствия возымели ее действия, и вместо всего заготовленного Грейнджер выкрикнула банальное девчачье «Ой, всё!».

— Драко, не усложняй, — сухо уронил Снейп и вернул внимание Гермионе. — Думаю, вы понимаете, если сейчас сделать мой факультет крайним, произойдет то, что было, только с обратным вектором.

Она понимала, но темная часть ее натуры упивалась мыслью о возмездии.

— Поскольку помощь в восстановлении школы — половина их наказания, Минерва хочет гарантий, что среди добровольцев и подневольных помощников не будет конфликтов. Для этого они с Кингсли разработали схему. Несовершенную, с наивным предположением, что со «светлой», — это настоящий талант интонировать так, чтобы вполне нормальное слово становилось ругательством, — стороны не будет злоупотреблений властью, но, готов признать, в самой задумке есть толика разумного.

— В какой задумке?

— За каждым неблагонадежным студентом будет закреплен куратор из «благонадежных», — выплюнул Снейп еще одно ругательство-неругательство, — и один из преподавателей, палочки моим слизеринцам будут выдавать исключительно на рабочий день, и каждая будет связана модифицированным заклинанием, созданным из компонентов нескольких видов чар, с палочками кураторов, куратор сможет в любой момент заблокировать ее и призвать.

— Вы хотите, чтобы я стала куратором Драко, — сделала Гермиона очевидный вывод. Малфой со своей стороны кресла завозился, Гермиона видела его боковым зрением, уделяя основное внимание профессору.

— Да, со мной вместе.

— Не будет ли это слишком странно?

— Нет, Кингсли, Минерва и друг Шеклболта из Штатов, исполняющий обязанности начальника аврората, знают, что вы спасли мне жизнь и что я сейчас… опекаю вас. Простите за формулировку.

Гермиона фыркнула. Он просит прощения исключительно за формулировку?

— Грейнджер, если мне будет позволено взять слово, то это чересчур, ты и так…

— Толку будет с этого «ты и так», — прервал крестника профессор, — если тебя какой-нибудь Финниган, Лонгботтом или Уизли в память о том, каким ты был засранцем, во имя возмездия за погибших или еще по какой-то дикой причине покалечит или убьет. Я уже молчу об авроре, который к тебе приставлен.

Малфой присмирел, но в глазах все равно билась смесь затравленности и вызова.

— Поскольку я вас опекаю, работа в паре не будет выглядеть странно. К тому же вас никто не заподозрит в симпатии к мистеру Малфою.

Будто она эту симпатию испытывает…

— И я доверяю вам, — что ж, это было лестно. — Если из студентов выберут кого-то другого, я не смогу концентрироваться на остальных задачах, а восстановление школы не должно стать моим приоритетом.

Если вдуматься, то на фоне помолвки эта просьба и просьбой не была. Тем более что она сама предложила помощь.

— Конечно, если это не вызовет вопросов. Но, помнится, вы опасались… — Гермиона даже сформулировать это нормально не могла. Ей и думать не хотелось, что маг с любой стороны конфликта может заподозрить и использовать ее непонятную связь с Волдемортом. Ровно так же неприятно было размышлять о том, где она... гостит, о том, что любезничает с людьми, которые ведьм ее происхождения ни в кнат не ставили, а одному из таких людей стала… невестой.

Но не одну ее связывает с Малфоем нечто большее, чем ничего.

— Вы же крестный Драко?

— И? Шеклболт и Минерва в курсе. Скорее всего, протеже Министра — тоже, — жесткая ухмылка исказила его черты. — Вы же понимаете, что тут дело…

— Почему американский аврор возглавляет наш аврорат?

— Кингсли не знает, кому может доверять, зато прекрасно знает, кому не может. Практически все авроры работали под марионеточным правительством Волдеморта и в ус не дули. Уотсон — его друг времен высшей школы аврората.

— Это его… довел Драко?

— Нет, что вы. Начальник аврората не занимался молодежью, присоединился уже под конец. Нам с Минервой дали двух бывалых авроров и двух новичков.

— Зачем было устраивать провокацию?

— Юнцы из кожи вон лезли, чтобы выслужиться, старшие не скрывали пристрастности. Все знают, где жил Темный Лорд, на Драко давили сильнее, чем на остальных. Намерения задержать, довести дело до суда даже не маскировали. Не было ни единого шанса, что они не превысят полномочия, попади в их руки Малфой. Поскольку метки исчезли, доказать, что он был Упивающимся, невозможно, если не выбить чистосердечное признание…

— Так можно говорить о каждом. Даже о Лестрейнджах или Нотте-старшем.

— Для этого им я. Конечно, каждый пытается выкрутиться, но воспоминания такая штука…

— Значит, вы покрываете Драко.

— Мы договорились с Кингсли этот вопрос не поднимать, — увильнул Снейп от прямого ответа, — но, видимо, не так широко его влияние, как он думает. Наглядная демонстрация, что ждет моих студентов по ту сторону решетки, для зашедшего посмотреть, как дела у молодежи, начальника оказалась к месту. Усложнять обстановку случайным убийством или увечьем арестованного подростка никому не нужно.

— Но ведь помимо исполнения приказов Кэрроу и метки… Драко… он виноват и в других вещах…

— Вообще-то я здесь.

— Я просто пытаюсь понять, — отмахнулась от него Гермиона. Масштаб авантюры по отмыванию малфоевской репутации поражал.

— Проникновение Упивающихся Смертью в школу случилось с одобрения Дамблдора. Происшествию на Астрономической башне нужны были свидетели с той стороны. Я это подтвердил, и директор — тоже. Вернее, портрет. Покушение на Дамблдора и его смерть — часть большой многоходовки, которая привела к победе, но это не афишируется, ибо бросит тень на светлейшего из светлых. Те, кто посвящен в тонкости всей партии, понимают, что эту часть нужно похоронить. Тут если посеешь ветер, пожнешь бурю. Притвориться, что ничего такого никогда не было, целесообразнее. Остаются сами попытки покушений на студентов и использование Империуса на Розмерте и Белл.

Ничего себе «остаются»! Два покушения, использование проклятого предмета, отравление и применение Непростительного к двум людям. Гермиона злилась на себя, потому что вместо ужаса, что сидит на одном кресле с человеком, все это совершившим, почувствовала ужас оттого, что он может не выкрутиться. Конечно, Драко тогда еще не был совершеннолетним, это станет смягчающим обстоятельством, но всё же, всё же…

— Шеклболт провел через Визенгамот несколько поправок к постановлению о Непростительных. Срок подачи заявления пострадавшими от Круциатуса и Империуса — год. Поправка обоснована техническими причинами: обычно за год волшебник колдует столько, что более ранние заклинания практически невозможно выявить Приори Инкантатем. Случаи применения Круцио и Империо под давлением рассматриваются в индивидуальном порядке. Опять же при наличии заявления от пострадавшего.

А что? Удобно. Попавший под Аваду вообще неспособен обвинить своего убийцу.

— Случаи применения Непростительных и прочие действия, угрожающие жизни и рассудку волшебника, совершенные несовершеннолетними под давлением, также рассматриваются в индивидуальном порядке при наличии заявления от пострадавшего.

Эти поправки прямо под Малфоя писаны? Гермиона задохнулась от возмущения. Черт-те что, а не справедливость! Она чувствовала себя человеком с диссоциативным расстройством, совершенно точно не желая для Драко Азкабана или чего-то такого (она уже даже высчитала, сколько осталось выждать, чтобы обвинения не были выдвинуты), но ощущая подступающую тошноту от понимания того, что новые лица политического бомонда снова подстраивают законы под текущие задачи. Под свои личные интересы.

— Кингсли вертит Визенгамотом как хочет, — высказала Гермиона малую часть своего разочарования.

Снейп громко и многозначительно хмыкнул, но затем все-таки ответил развернуто:

— Шеклболт — чистокровный, выступавший на стороне победителей. Большинство уродцев, занимающих места в Визенгамоте, тоже чистокровны, и поддержать его решения — меньшее, что они могут сделать, чтобы изобразить, будто все время, пока грели своими задницами лавки при Волдеморте, мысленно поддерживали ту же позицию, что и Кингсли. Найти пути отступления для некоторых лиц, прогнувшихся под прошлую власть, тоже в их интересах, иметь должников среди богатых и влиятельных всегда полезно. Тех, кто замарался по самые… плечи, сделают козлами отпущения, но восемьдесят первый показал, какими нестойкими в убеждениях могут быть законотворцы.

Гермиона заметила, что Малфой совсем притих. Задумываться о причинах этой тишины ей не хотелось. Слишком раздражало… раздражало всё: и то, что Драко, вероятно, выйдет сухим из воды, и то, что она действительно ему этого желает, и то, что вовсю строит планы, как помочь ему избежать обвинений от Кэти, мадам Розмерты и Рона, хоть не считает безнаказанность верным решением.

— О том, как быть с потенциальными обвинителями, я подумаю позже. Если вопросов больше нет, я пойду.

Снейп не стал ждать ответа и оставил Драко с Гермионой наедине. Грейнджер, ненавидя себя, подбирала аргументы, чтоб уговорить Рона не припоминать Малфою покушение. Они расстались не на хорошей ноте, и по поводу отношений между Роном и Драко она не питала иллюзий… но что-то же здесь сделать можно. Рон — ее друг, а Драко… тоже не чужой.

— Спасибо, я реально скоро утону в долге тебе, — Малфой обошел кресло, сжал ее пальцы и заглянул в глаза.

Так. Были и другие вопросы, нуждающиеся в срочном рассмотрении. Сегодняшняя потребность Драко хватать ее, ну… в основном за руки, казалась подозрительной. Это не было похоже на те самые прикосновения Рона — прикосновения с… подтекстом, которые вызывали желание резко отстраниться и долго тереть кожу мочалкой. Впрочем, ее реакции нашлась причина — волшебная причина, — но в этом ли дело? Воспоминание об осторожно ползущей вдоль талии руке друга вызвало дрожь отвращения… Стоп! Мысли увели Гермиону куда-то в сторону. Итак, Малфой. Малфой, который до сих пор нервно дергал и сжимал ее ладонь. Надо выяснить… Вот только как?

Гермиона мотнула головой. Как-как, словами.

— Что-то ты целый день за меня цепляешься, — ровный голос. Молодец, Гермиона! Обычное наблюдение, которым она сочла нужным поделиться. Нечего раньше времени высказывать подозрения.

— Что? Извини, просто… — бледная малфоевская кисть с длинными тонкими пальцами метнулась в сторону, блеснув металлом колец. Три кольца на одной руке, да она в жизни столько не носила! Не то чтобы это плохо смотрелось. Черт. Нужно сосредоточиться.

— Просто — что?

— Так и скажи, что тебе противно, — сменил тактику Малфой, отказавшись отвечать прямо. — Больше не буду тебя трогать.

При чем тут «противно»? И вовсе ей не… Стоп. Речь не об ощущениях, речь о том, что после ритуала он… (Мерлин, звучит-то как глупо!) рук от нее оторвать не может.

— Я не об этом. Раньше ты себе не позволял такого, а сегодня…

— Это не из-за того, что я заявляю на тебя какие-то права. Салазар, нет! — удивительно, но Гермиона даже не рассматривала ситуацию в этом ключе. — Но сегодня утром… ты меня обняла, вот я и решил…

Говорить о спонтанном объятии было неловко, и Гермиона сомневалась, что желает знать, что он там себе решил.

— Решил?.. — не согласился язык с мозгом.

— Что тебе не хватает тактильных контактов, — Малфой уткнулся взглядом в пол.

— Что?

— Я замечал, что вы с Поттером и Уизли часто висели друг на друге, — продолжил Драко рассказывать полу, кажется, на ходу придумываемую историю. Солнце сдвинулось, и в этом уголке библиотеки стало меньше света, потому выражение лица своего собеседника, усевшегося на низкий журнальный столик, Гермиона видела плохо.

— И?

— Подумал, может, тебе такого не хватает. Уизли с Поттером я сюда не доставлю… Ладно, раз не гожусь даже для такого и тебе противно…

Заладил! Гермионе сложно было бы объяснить, что ее больше возмутило: не вызывающая доверия версия или абсурдные выводы.

— Я не говорила, что мне противно, — выкрикнула она. — Дело не в этом! Давай я попробую обобщить: на основании школьных наблюдений ты пришел к выводу, что я кинестетик и мне нужно физическое взаимодействие, и, несмотря на то, что я презираемая тобой грязнокровка, решил, самоотверженно преодолевая гадливость, обеспечить мне это взаимодействие? В счет придуманного тобой долга передо мной или как?

Стало обидно почти до слез.

— Слушай, прекрати это. Ты прекрасно знаешь, что не гр… что с твоим рождением не все так просто.

— Мои родители маглы, те, кого ты…

— Грейнджер, ну вот честно… И это вы все время упрекаете меня в излишней драматичности! Я не презираю тебя — это раз, я ничего не делал самоотверженно, тем более преодолевая гадливость — это два. Когда ты меня обняла, вспомнил, как ты рыдала у меня на руках. Ну я тоже… кинестетик, наверное. И вывод сделал по себе.

— Никогда не замечала.

Малфой пожал плечами.

— Мы не такие очевидные, как вы, Грейнджер.

Этот человек совсем не вписывался в ее представление о Малфое и слизеринцах. Она чуяла двойное дно, но не могла нащупать где.

— Считай, решил, раз мне было приятно тебя обнимать, то тебе тоже может быть приятно, но если нет…

И снова по кругу! Неужели неясно, что речь не об ощущениях, а о предпосылках!

— Это точно не связано с браслетом?

— С браслетом? — Малфой удивленно вскинул брови, пытаясь угнаться за ее мыслью. — А-а-а, с браслетом. Нет. Я почему-то не задумывался, что он появится, если мы... Честно говоря, я тогда вообще не о том думал, — он хмыкнул и шевельнул запястьем, на котором блеснула полоска серебра. — Вообще это… круто, я читал о такой магии и видел браслеты родителей, но никогда не представлял, что у меня тоже будет. Даже в контексте нашей ситуации не вспоминал об этом. Серьезно. Ты боишься, что в нем нечто большее, чем частицы серебра, собранные из пространства вокруг? Черт. Ты думала, я… Что какие-то силы начнут толкать меня к тебе или нас друг к другу.

Ну вот, на этот раз объяснять не пришлось.

— Да ну, глупости, это визуальное проявление магии, где-то было...

— Книгу о ритуалах мне дала твоя мама, но я… — не говорить же ему, что переживала о том, как пройдет допрос, потому не успела изучить, — еще не читала внимательно, а потом твоя мама призвала еще вот это, — она кивнула на старый реферат, который, кстати, оказался у Драко под задницей. — Ай-ай, какое непочтительное отношение к предкам!

Малфой фыркнул, но рукопись прадеда (или кем там ему приходится именно этот Малфой?) из-под себя достал.

— Слушай, ты же была на уроке у Слагги, когда он фвупером разливался, что не может быть магического эквивалента…

— Но Амортенция-то существует! Что бы она ни творила… это очень неприятная магия.

— Ты видела ее в действии?

— Рассказывали, — увернулась от ответа Гермиона. Ибо ответ унес бы их к одному из… преступлений, совершенных Драко.

— В любом случае, если ты боишься, что я… ну что-то такое из-за браслета, то нет. Я все еще вижу в тебе… тебя. Не то чтобы ты совсем мне не нравилась, но… нет, я точно не собираюсь петь тебе серенады.

— Ладно, — приехали, теперь она была смущена тем, куда завел этот разговор, но все равно нервно выпалила то, о чем думала и раньше: — Неужели тебя совсем не смущает, что… ну это я?

— Согласись, ты не худший вариант, — неожиданно спокойно сообщил Малфой тоном человека, озвучивающего вывод, к которому пришел давно. — Ты умная и симпатичная.

Гермионе вспомнилось его «Ты страшная» при первом разговоре, и она нервно хихикнула.

— Говоришь так, словно у тебя и не было бы особого выбора.

— Особого и не было, — ну да, будущая миссис Малфой должна происходить из хорошей магической семьи и все дела. И если бы не ирония гребаной судьбы в лице одного безумца и одного гордеца, они с Драко и на пушечный выстрел друг к другу не приблизились бы.

— На фоне… других ты очень даже ничего, — резюмировал Драко.

— Ну спасибо, Малфой.

— Ну пожалуйста, Грейнджер.

И снова они ушли в какие-то дебри. Худший она вариант или нет, вообще не имеет никакого значения, потому что нужно искать выход, способ сохранить жизнь Драко без этой помолвки, найти его, разорвать договор к дракловой бабушке и…

— Чтобы закрыть тему… Черт... Еще раз прости, что сделал неправильный вывод. Естественно, принуждать тебя к физическому контакту я не буду. Черт, — Гермиона снова вспомнила первый разговор в парке и опять хихикнула. Когда Малфой сильно нервничал, он начинал чертыхаться через слово. — Звучит-то как. Но ты поняла, что я имел в виду, и что я не имел в виду ничего такого…

Гермиона фыркнула, потому что хихикнуть третий раз подряд ей не позволила гордость. Дополнительные усилия потребовались, чтоб отогнать возникшее в сознании слово «мило».

— Просто я думал, это будет еще один штрих к нашим постоянным попыткам притворяться нормальными, — добавил Драко.

Притворяться нормальными? Формулировка поразила. Ведь вправду, то, что они делают изо дня в день, чистой воды притворство. Почему же эта мысль, облаченная в слова, упала как снег на голову?

— Ну да. Или ты станешь утверждать, что в твоей жизни все на самом деле в порядке и это не понарошку?

Понарошку…

— Ты делаешь вид, что не разбита, я делаю вид, что не разбит, мы делаем вид, что те, кого никогда больше не увидим, отсутствуют временно… Что прошлый год... приснился. Чтобы остаться в своем уме и выжить, приходится притворяться.

Похоже, он много об этом думал.

— Или делаю вид, что нормально принимать твою помощь. Раз, второй, третий, что не увязаю в долгах, что все так и должно быть, что достоин. Забудь.

— Или притворяешься, что я не раздражаю тебя? — она свернула со скользкой дорожки на проторенную.

— Нет, тут вроде не притворяюсь, иногда раздражаешь.

Ну хоть в этом он честен.

— Так что, — Малфой протянул руку, — попробуем притворяться лучше или оставим как раньше?

Гермиона посмотрела на него внимательно. Она выдавала желаемое за действительное или именно сейчас Малфой не притворялся? Стало интересно выяснить, в чем он притворяется, а в чем нет. Притворяется хорошим парнем? Не то чтобы у него выходило… Прямо сейчас Драко казался уязвимым. Подумалось, что без зелий и окклюменции он, должно быть, чувствует себя как черепаха без панциря. Было дико, что ей позволялось видеть эту уязвимость.

Он все еще стоял рядом, протягивая руку открытой ладонью вверх.

Что будет, если вложить в его руку свою?

Жест ознаменует начало дружбы?

Станет ее согласием на… прикосновения?

Что значит «попробуем притворяться лучше»?

Вложить руку или нет?

Браслет оказался проблемой.

Проштудировав соответствующий раздел реферата Септимуса Кастора Малфоя и книги, на которые тот ссылался, Гермиона уверилась, что связующая магия не представляет дополнительной угрозы, но это совершенно не отменяло того, что взгляд то и дело останавливался на тонкой серебряной полоске, охватывающей запястье (а когда Драко торчал рядом, то на его запястье тоже), и вызывал какие-то сложные, плохо обозначаемые эмоции, в которых совершенно не хотелось разбираться.

Она отвела глаза от браслета и вернулась к чтению третьей работы Септимуса по теории магии. Способность предка Малфоев к подаче и структурированию информации безмерно восхищала.

«Аксиома Фраксия гласит: магию, живущую внутри волшебника, нельзя купить, нельзя продать, нельзя отобрать или передать другому человеку»…

Гермиона пробежала глазами по аккуратно выведенным строчкам три раза.

Что?! Черт возьми! Неужели существует подобное утверждение? Вот прямо в такой формулировке и в самих основах теории магии?

В рефератах Малфоя всегда указывались ссылки на источники и список использованной литературы, здесь и вовсе упоминалось имя автора аксиомы… Труды по теории магии имелись в каждой мало-мальски приличной коллекции книг. Из этого следовало, что образованная часть магического мира вполне осознавала лживость концепции кражи волшебства маглорожденными. Осознавала лживость, но поддерживала... Грейнджер не знала, как относиться к полученной информации. После размышлений о двуличности такого уровня хотелось вымыть голову изнутри. С мылом.

Она резко перевернула три страницы, стараясь игнорировать возникшую горечь. Проще было притвориться, что не читала этой части.

Притвориться…

Мысли переметнулись на Драко, и взгляд предательски соскользнул на браслет. Удалось поймать что-то зыбкое, неприятно походящее на чувство собственничества: ее Малфой. Гермиона яростно замотала головой. Что за глупость? Он абсолютно точно не ее и ей не нужен. Помолвка — фикция, Драко принадлежит себе самому и никому больше, а то, что его стало слишком много в ее голове, — следствие постоянного мельтешения перед глазами. И он бывает забавным. Временами. Губы растянулись в улыбке. Гермиона словила себя на этом и не без усилия вернула лицу серьезное выражение.

Было в теперешнем Малфое что-то, что не позволяло соединить его с тем, с кем проучилась рядом шесть лет. На младших курсах вокруг него клубились волны агрессии. Флюиды злобы ощущались почти физически, даже когда он просто проходил мимо. Теперь рядом с ним воздух не потрескивал от отрицательных эмоций. Было ли дело в том, что Драко находится дома в окружении привычных вещей? Или эта аура исчезла давно? Можно ли притворяться неагрессивным?

Нет, она не жалела, что три дня назад вложила свою руку в его ладонь. Это каким-то странным образом сблизило их. То есть пару недель плотного общения уже сделали их ближе, но рукопожатие словно скрепило пакт. Правда, действие открыло ящик Пандоры. У Гермионы определенно наблюдалась передозировка Малфоя. Малфоев. Драко ходил за ней как ослик на веревочке, а Нарцисса уговорила ее на совместный файф-о-клок, жалуясь на свое тотальное одиночество: Северус как белка в колесе мечется между Министерством, Хогвартсом и где там его еще носит, Люциус в камере предварительного заключения, сын ее игнорирует. Устраивать сцену из-за нехитрой просьбы было нелепо, поэтому Гермиона согласилась и уже трижды пила чай в небольшой комнатке, убранной в викторианском стиле, атмосфера которой немного давила вычурностью и раздражала эклектичностью, но приятно отличалась от темноты и холода коридоров мэнора.

В сравнении с ужином чаепития проходили вполне уютно. Первые два. Вчерашнее стало катастрофой. Гермиона сочла разумным поставить миссис Малфой в известность, что собирается посетить магловский Лондон, чтоб обновить гардероб. Ей действительно надоело ежедневно трансфигурировать в сезонную одежду те вещи, что были уложены в сумочку, да и воспоминания они вызывали не самые приятные, но вояж имел дополнительную причину. Кем бы они с Малфоем друг другу ни приходились, Гермиона не могла оставить без нормального подарка человека, которого совершенно точно увидит в день его рождения.

Нарцисса, услышав о ее планах, пришла в ужас и поступила по-слизерински подло: вызвала Северуса с помощью зеркала. Тот тоже решил проблему в лучших традициях своего факультета: передал свое зеркало Кингсли, инициируя разговор Министра с мисс Грейнджер. Ну как разговор… Это было больше похоже на взбучку и содержало напоминание, что один раз она уже подвергла себя опасности. Задавив гнев и пообещав сквозь зубы, что не будет делать ничего подобного впредь, Гермиона приуныла. Хотелось сменить обстановку, заняться чем-то более существенным, чем чтение книг и прогулки по парку. В качестве альтернативы вылазке сгодилось бы практическое занятие по окклюменции, но и тут не везло. Малфой очень доступно объяснял основы разных методов, но отсутствие у него палочки не позволяло приступить к практике, Снейп не имел времени, а Нарциссе… Нарциссе Гермиона не доверяла. А после истории с Лондоном и подавно.

Гермиона снова сосредоточилась на пергаменте, исписанном красивым почерком Септимуса Малфоя. Нужно насладиться одиночеством, пока есть возможность. Она не сомневалась, что скоро опять появится именинник. Он уже забегал утром и получил от нее дежурный набор шариковых и перьевых ручек, завалявшийся в недрах сумочки, но реакцию на подарок считать не удалось. То есть Малфой смутился, промямлил, что ничего не нужно было, что она дала ему больше, чем он мог рассчитывать, и сбежал, бормоча что-то о подготовке. Даже не позволил ей показать, как пользоваться самопишущей ручкой и заправлять чернильную. Она давно пришла к выводу, что такой набор — лучший сувенир, который только можно презентовать не избалованному магловскими чудесами магу, дешевый и имеющий практическое применение, поэтому дарила их знакомым волшебникам на протяжении нескольких лет. Из-за частой практики подношения дар теперь казался слишком банальным. Ну и ладно. Придется избалованному богатенькому мальчику обойтись без марципанов. Чем еще она могла порадовать… приятеля на восемнадцатилетие, не имея при себе ничего, кроме скарба, с которым путешествовала по Англии? Гермиона разозлилась. Что за глупые мысли? Она уже подарила Драко жизнь (именинник не просто признал это сам, но и напомнил ей!), неужели этого недостаточно?

А может…

Идея пришла в голову спонтанно, когда подумалось про перспективу именинника провести лучшие годы этой дареной жизни в Азкабане.

Гермиона потянулась к блокноту, вырвала лист и углубилась в написание письма.

— Хозяйка Нарцисса попросила доставить в апартаменты мисс платья и мантии. Хозяйка Нарцисса велела передать, что мисс вольна делать с ними все, что пожелает.

Гермиона стала привыкать к неожиданным появлениям Пикса. На ворох тряпок даже смотреть не хотелось. Какая наглость! Она же вчера совершенно ясно дала понять, что не нуждается в подачках. Глаза проигнорировали бойкот, объявленный разумом, выхватили ткани совершенно умопомрачительных расцветок и фактуры. Но нет. Нет и нет. Потом. Может быть. Она зажмурилась.

— Пикс, — обратилась Гермиона к эльфу, не открывая глаз. — Могу я воспользоваться совой?

— Кому пишете, мисс Грейнджер?

Гермиона, кажется, перестала внутренне съеживаться, когда Снейп обращался к ней официально, как в школе, но вот привыкнуть к тому, что этот человек появляется как черт из табакерки, никак не могла. С трудом она удержалась от глупой шутки насчет того, как изменился Пикс, или еще более глупой, что скоро хозяева и гости Малфой-мэнора совсем разленятся и будут передвигаться исключительно с эльфами, но вместо шутки у нее вырвалось агрессивное:

— Что, мою почту тоже проверяют?

— Не драматизируйте. Я спросил, чтобы знать, куда отправлять Аурума.

— Простите, — выдавила из себя Грейнджер не совсем искренне — обида за выговор от Шеклболта была еще свежей. — Рону Уизли.

— Пикс, открой окно, — приказал Снейп замершему эльфу, и тот ринулся выполнять распоряжение. Профессор присвистнул, и спустя минуту на его руку села великолепная пестрая сова с золотистыми глазами.

Гермиона привязала письмо к протянутой лапе и после кивка хозяина птицы назвала адрес и получателя. Аурум, как обычно, буквально растворился в воздухе.

— Что-то хотели? — Гермиона поморщилась. Ведет себя как Элиза Дулиттл: не поздоровалась, напустилась с обвинениями, теперь вот это.

— Хотел, да, — подхватил ее вредный тон профессор. — Есть новости из Австралии.

Все до единой мысли вышибло из головы как по волшебству, их место занял страх. Почему-то даже не пришло в голову, что новости могут быть хорошими.

— Ваша мать чувствует себя неплохо. Физически. Беременность все еще удается сохранить, — скороговоркой пробормотал Снейп. Видимо, выражение лица Гермионы побуждало сообщить что-то жизнеутверждающее.

— Но? — не дала она сбить себя с мысли.

— Но… Ммм… Ваши родители никогда не обсуждали при вас… другие попытки завести детей? — осторожно стал прощупывать почву собеседник, разжигая в Грейнджер гнев.

— Нет! — резко ответила она и, проигнорировав вздернутую бровь, не стала развивать мысль.

— Согласно заключению доктора-магла, про которого я говорил, — снова стал мяться этот обычно не подбирающий слов человек, — ваша мама прошла через много попыток родить. Неудачных. Причем речь не о последних, рубцы застаревшие, скорее всего, это было еще до вас.

Гермиона выдохнула, стараясь отогнать подозрения, навязчиво лезущие в голову.

— Сегодня мы с одним моим старым знакомым навестили ваших родителей, — он вскинул руку, — прежде чем начинать орать, выслушайте.

Гермиона, наверное, и не могла бы сейчас «орать», даже высказать что-либо из того, что вертелось на языке, не смогла бы. Гнев сковал мышцы гортани. Снейп же обещал не предпринимать ничего касательно ее родителей без согласования!

— Морис Голдштейн (не из наших Голдштейнов — из американских), один из лучших природных легилиментов в мире. Наверное, он единственный, кто смог заглянуть в головы ваших родителей, ничего не повредив. Мы с ним когда-то не сошлись по некоторым вопросам, что сделало мое непосредственное обращение к нему невозможным. Удалось добиться его внимания через аврора Уотсона и Кингсли. Нет! Они знают только, что на кону здоровье Грейнджеров, никаких подробностей, адресов и так далее. Голдштейн дал магическую клятву о неразглашении. В общем, вы понимаете, что ставить дополнительные условия сверх этого и назначать время я не мог. Он дал знать о двух свободных часах, ими мы и воспользовались.

Гермиона несколько опешила. Сказал бы ей кто-то год назад, что Снейп будет перед ней оправдываться... Было ясно, что он недоговаривал и скорее всего ее сочли лишней на этом празднике жизни, но все это терялось на фоне действительно важного.

— Что он узнал?

— Вам с хорошего или с плохого?

Гермиона окинула собеседника тяжелым взглядом.

— Ваш Обливиэйт не усугубил ситуацию, что удивительно, учитывая, сколько вмешательств в память и внушений они пережили в далеком прошлом. Но внушение, что ваша мама не может иметь детей, действительно вскрыло старую ментальную травму.

— То есть…

— Да. Видимо, мы правы, кто-то… курировал ваше рождение. И… у миссис Грейнджер были проблемы. Я убрал маркер, Голдштейн приглушил память о былых неудачах. Мы оставили вашему отцу два таблетированных зелья, если миссис Гр... Уилкинс будет их принимать как положено (о чем тоже мы позаботились), шансы на успех… есть. Вы не любите, когда я упоминаю об этом, но слава Салазару, что ваши родители в родстве с волшебниками.

О, как завернул, чтобы не вызвать очередную волну ее недовольства на себя.

Но гнев нашел точку приложения. «Видимо, кто-то… курировал ваше рождение». Гермиона знала, кто это был. Карты сошлись. Он мертв, но это не помешает…

— Отведите меня в его кабинет! — рявкнула она грубо.

— Пикс, перенеси нас к скрытому крылу, — перенаправил приказ Снейп, а когда они оказались на месте, предостерегающе вскинул палец и вызвал с помощью зеркала Драко и Нарциссу.

Гермиона плохо запомнила время ожидания Малфоев. Снейп вел себя тихо, посматривал странно, но отговаривать не пытался. Возможно, ответы интересовали его не меньше, чем ее. На размышления о предпосылках поведения бывшего профессора Гермионы уже не хватало, все существо заполняла ярость. Когда Малфои появились (почти одновременно, но с разных сторон), Грейнджер, не ожидая более ни мгновения, надсекла руку, приложила к указанному Северусом месту и двинулась вперед, на ходу заживляя ранку, даже не ожидая, пока все схватятся за нее. Впрочем, руки на себе она почувствовала, а затем и головной пузырь, созданный Снейпом невербально. Остановилась только около второго кордона: выдохнуть, перевести дух, сформулировать то, что в голове звучало потоком брани. Именно тогда Гермиона со смятением осознала: если пальцы Снейпа сжимают ее плечо, а Нарцисса держится за локоть с другой стороны, то ладони Драко лежат у нее на талии. Он ощутил ее напряжение и шепнул на ухо:

— Извини. Не хочу стеснять тебя в движениях.

Она кивнула. Глупо заострять на таком внимание, впереди большое дело.

Новый надрез получился слишком глубоким, да еще и лег поверх прошлого, плохо залеченного. Но именно это и было нужно. Резкая боль вернула способность рассуждать здраво. Гермиона глубоко вдохнула и приложила ладонь к условному входу.

— Кто посмел нарушить покой… — раздалось шипение со стены. — А, это ты… Явила-а-ась, неблагодарная.

Неблагодарная? А должна быть благодарной? Укрощенная только что злость взорвалась адским фонтаном.

— Какого черта ты сделал с моими родителями?! — закричала она, глядя прямо в поблескивающий в тусклом освещении и отливающий красноватым глаз.

— Я? Я ничего не делал с ними. Я создан раньше, чем нам пришла в голову гениальная идея использовать последствия слабости сильных магов. Он после изучал наследственность и предрасположжжженность маглов к принятию магии. Нам нужно было найти причину своей силы. Источник. Проверить. Чтобы не допустить повторения. И взять под контроль. Я один такой. Мы же не хотим, чтобы кто-то еще обладал нашим умом и магией.

Из путаной речи уже можно было вычленить: Волдеморт осознавал свою мощь и интеллект, знал, что был полукровкой, и хотел понять, как так вышло. И чтобы понять, проводил эксперименты над людьми. Мерзость.

— А как же концепция превосходства крови?

— Гениальное решение, — ну да, сам себя не похвалишь… Гермиона сдержала раздражение, настроенная вытянуть максимум информации у… чем бы ни было это воплощение Темного Лорда. Она потом посчитает, сколько раз портрет — или что оно такое — назвал себя гением.

— Пусссть. Пусссть доводят себя до вырождения. Десять-пятнадцать поколений магического скрещивания, в зависимости от сочетания генов, и у одного магия выест разум, у другого магию отринет тело, а еще через два-три поколения случится и то и другое, — охотно поделился портрет, в высоком голосе звенело ликование. — Они вымрут. Все вымрут, и мы останемся единственным.

Пальцы Драко крепче впились в ее бока, а ногти Нарциссы оцарапали кожу под рукавом. Один Снейп не выказывал никаких эмоций. Она была рада, что, несмотря на шокирующую информацию, ее спутники помалкивали, а скрытый собеседник будто их и не замечал, увлекшись разговором. Когда картинка сложилась, ей самой захотелось заорать от ужаса.

— То есть, — она сглотнула и заставила голос звучать холодно и ровно, — план был в том, чтобы уничтожить маглорожденных и полукровок руками чистокровных, подмять с их помощью под себя магловский мир и рано или поздно остаться в нем… последним волшебником.

— Один. Один из планов. Полукровки не помеха, обычные полукровки слабы магически, магловская кровь гасит магию.

— Ты один из них, — зло процедила Грейнджер.

— Не-ет, девочка, не-е-ет, — теперь в голосе со стены звучало безумие. — Мы всегда знали, что тут что-то есть. Что-то большее. Феномен появления маглорожденных навел на мысль, что не так все просто с магией и маглами. Не все маглы совершенно бесполезны. Риддлы оказались годными, жаль, мы убили их слишком рано. Раньше, чем стали об этом думать. Нужно было понять, кто подходит и почему. Кажется, он нашел ответ. Но мы не помним. Нет. Не помним. Я знаю, ты украла часть его работы. Он что-то записывал, но не всё. Нельзя всё доверять пергаменту, нельзя доверять себе. Нельзя доверять никому, — под конец монолога портрет сбился на шепот, а затем резко замолчал.

— Ты использовал людей как разменную монету в своих безумных опытах!

— Я? — искренне удивился собеседник. — Я нет. Он — да. Потом. Мы должны были понять, как все устроено.

— Мои родители…

— …лучшие из отобранных, полагаю! Восприимчивость к магии, происхождение, интеллект… Высссочайшие показатели. Лучшие. Но природа — сссука. Им не дано было зачать жизнеспособный плод. Женщина беременела, впитывала магию как губка, не отторгала кровь, плод ее получал, плод делался сильным, но потом… она теряла его. И теряла, и теряла, и теряла! Слабые маглы! Ничтожные! А потом… мы передумали. Вдруг она станет слишком сильной? Наша идеальная волшебница. Выйдет из-под контроля. Мы закончили эксперимент? Он решил уничтожить ее потом? Не помню. Но раз ты есть, он не избавился от тебя. Нас стал занимать другой дивный младенец. Он не должен был родиться мощным магом. Мать дикой неокультуренной магической мощи, но отец — почти выродившийся чистокровный. Этот расклад мы еще не изучали, но…

Драко издал странный сдавленный звук, Гермиона спустя секунду поняла, о чем он подумал. Их… союз. Не был ли он результатом спонтанного желания Темного Лорда выяснить, что будет, если объединить такие виды магии? Переключившись на тактильное восприятие, Гермиона поняла, что теперь хладнокровие изменило Снейпу — он сжимал ее плечо словно в тисках.

— Ты есть, — будто очнулся портрет. — Ты есть. Значит, все вышло. Он смог влить силу в подходящий сосуд…

Желание испепелить портрет оказалось настолько всеобъемлющим, что удержало исключительно осознание бессмысленности применения Инсендио. Можно было разбить осколок Бомбардой, но это не освободило бы мир от последнего (как же она надеялась на это!) ошметка сознания Волдеморта, а только лишило бы их возможности наблюдать за ним.

Родители.

Слезы выступили на глазах и покатились вниз крупными каплями. Чувство вины перед матерью и отцом вспыхнуло с новой силой. Ради ее появления, ради гнусных экспериментов сумасшедшего Грейнджеров лишили нормальной жизни, их жизни, заставили прожить чужую, использовали как бездушный материал… И она сама тоже приложила руку, тоже приняла решение за них.

— Мисс Грейнджер, пойдемте, — рука Нарциссы обняла ее за второе плечо и легонько подтолкнула из комнаты наружу.

Шли медленно. Никто вообще не обращал внимания на мрачные головы-светильники, каждый был погружен в свои мысли. В основном коридоре мэнора остановились, не глядя друг на друга. Никто не спешил уходить, никто не пытался что-то обсуждать. Из оцепенения выбил стук по стеклу, Нарцисса щелкнула пальцами, и Аурум изящно влетел в коридор. Он сделал небольшой круг и уселся на плечо Снейпа, протягивая Гермионе лапу.

Наклоняясь к сове, она краем глаза заметила, что кислая мина на лице Малфоя сменилась острым любопытством.

— Спасибо, — поблагодарила сову Грейнджер и подняла глаза на профессора: — Спасибо. Мне нужно обдумать то, что мы узнали. Потом поговорим.

Снейп наклонил голову в согласии и красноречиво посмотрел в глаза Нарциссе. Они обменялись едва заметными кивками и удалились.

— Спасибо за мантии, миссис Малфой, — неохотно кинула вслед Гермиона.

— Провожу? — не то сообщил, не то спросил Драко, Грейнджер неопределенно повела плечами, и он добавил еще один аргумент: — Покажешь мне, как пользоваться второй штукой. С одной я разобрался.

Не этого ли хотелось еще час назад? Она снова повторила неопределенный жест и повернулась в сторону, обратную той, куда ушли Нарцисса с Северусом.

— Нам не туда, — сориентировал ее Малфой и осторожно взял за локоть.

Гермиона погрузилась в размышления и почти не замечала, куда они идут, пока Драко не остановил ее возле перехода в парк.

— Подумал, что теперь ты можешь пересекать эту границу сама. Попробуй, — сказал он, отпуская ее локоть.

Гермиона бездумно сделала шаг вперед, пейзаж поменялся.

— Получилось, — констатировал присоединившийся через мгновение Малфой. — Так я и предполагал. Ты теперь часть семьи.

Первым порывом, как обычно, было всё отрицать, но Гермиона пожалела сил. Молча окинула спутника тяжелым взглядом.

— Не хочешь обсудить услышанное? — продолжил напирать неугомонный тип.

Нет. Она абсолютно точно не хотела обсуждать услышанное. Сначала нужно уложить информацию в собственной голове, но вопрос был риторическим.

— Лорд намеревался истребить чистокровных! — высказал свое возмущение Драко.

Грейнджер невесело рассмеялась. Это всё, что он вынес?

— Посмею напомнить, что чистокровным он позволил выродиться естественным путем, всего лишь побуждая делать то, что они — вы — делали и до него, — трястись над чистотой крови, тогда как… остальных без всяких угрызений совести уничтожал.

— Он врал, обещал нам…

— Боже, какой ты идиот! Ему нет дела ни до кого, кроме себя!

— Да понимаю я это, понимаю. Не дурак ведь. Просто гнал от себя такие мысли. Без того тошно. А тут… просто мордой во всё это…

Да. Именно. Во всё это мордой.

Гермиона кивнула и пошла вперед, глядя под ноги, прокручивая в голове в такт шагам: «Женщина беременела, впитывала магию как губка, не отторгала кровь, плод ее получал, плод делался сильным, но потом… она теряла его», «женщина беременела, впитывала магию как губка, не отторгала кровь, плод ее получал, плод делался сильным, но потом… она теряла его». Впитывала магию как губка. Подходящий сосуд. Но как же… «Аксиома Фраксия гласит: магию, живущую внутри волшебника, нельзя купить, нельзя продать или передать другому человеку».

Она остановилась как вкопанная. Желание вернуться назад и обсудить это с портретом было равно желанию больше никогда не входить в обитель Волдеморта. Нет! Никаких разговоров в ближайшем будущем. Придется пересилить себя и заняться разбором бумаг, вынесенных из кабинета.

Да. Так она и поступит. Завтра. С трудом Гермиона переключилась на другое. Каким глупым и детским сейчас казался ее утренний порыв сделать еще один подарок Драко. Зачем всё это, когда… Грейнджер, помотав головой, снова двинулась в сторону беседки.

— Что за письмо? — зашел с другой стороны желающий общения именинник.

— Ответ Рона, — равнодушно сообщила Гермиона и опешила от едкого «Соскучилась по дружку?».

Клубок обиды сформировался в животе и пополз вверх. Она, черт побери, ради этого неблагодарного змееныша переступила через свою гордость, написала другу первая, надавила на Роново чувство вины, и что взамен? Обвинения бог весть в чем?

— Конечно соскучилась! Я скучаю по друзьям! — агрессивно швырнула Гермиона, присела на крыльцо своего временного жилища и, нарочито игнорируя компанию, развернула письмо.

Пробежав по строчкам, выведенным небрежным почерком, она снова вскипела. Да кем они все себя возомнили?!

— Малфой, можно сову? — попросила сквозь зубы.

— А крестный знает, что ты готовишься к свиданию?

— К свиданию? — это было бы смешно, но в данных обстоятельствах дико бесило. — Ревнуешь?

Малфой фыркнул и небрежным движением вытащил листок из ее пальцев.

— Собираешься читать чужую почту? — голос сорвался от возмущения.

— Почему нет? — сейчас Малфой напоминал себя времен Хогвартса: холодные глаза, растянутые в ухмылке губы. — Приоритет — твоя безопасность, если ты решила пожертвовать ею ради…

— Читай на здоровье! — выкрикнула она и скрестила руки под грудью.

— «С твоей стороны нечестно использовать мое обещание на такое, — начал декламировать тот нараспев, — но если ты решила потратить его на хорька, — Гермиона с мстительной радостью отметила, как упал малфоевский голос в этом месте, — или там спокойствие Снейпа (когда тебе до него было дело, Гермиона, я не узнаю тебя)». Он уверен, что хорошо тебя знает? — вставил Малфой ремарку. — Тебе всегда есть дело до всего.

— Получше тебя, — прошипела она, испытывая иррациональную обиду за Рона, который и вправду предпочитал игнорировать определенные части ее натуры.

— «Но ты должна мне кое-что взамен, — вернулся Малфой к чтению. — После того, что между нами произошло, это было бы правильно. А ты всегда поступаешь правильно». Ты же говорила, что у тебя еще не было… Что между вами произошло?

— Ничего, о чем ты подумал. И вообще не твое дело!

Это уже не лезло ни в какие ворота. Да что с ним не так сегодня? Хочешь сделать человеку хорошее, а получаешь… Инициатива наказуема, Гермиона.

— Ну, насколько я вижу, это касается меня.

— Да! — крикнула она. — Думала, обещание Рона не подавать на тебя в аврорат за попытку убийства будет приятным бонусом к подарку. Не знаю, с чего озаботилась. Но раз я начала это, то закончу. Подавись!

— Охренеть бонус! Моя невеста собирается прыгнуть в постель к своему… бывшему из-за…

— Что?!

— А может, это просто повод.

— Что?! — Гермиона не предполагала, что ее голос может звучать так высоко.

— Впрочем. Почему нет. Вперед! Кому нужна перезрелая девственница? Пачкаться в крови…

— Грязной, — процедила Гермиона, от злости теряя связь с реальностью.

— Не суть! Можешь ложиться под своего Уизли, но меня не приплетай!

— Ложиться под Уизли?! Ты в своем уме, Малфой?

— Нахрен мне сдалось быть в долгу перед…

Шлепок пришелся прямо по губам. Когда-то с Гермионой уже происходило такое: вся злость ушла в удар и разом схлынула, а ее место заняло удовлетворение. Глядя на разбитую, с каждой секундой все больше опухающую малфоевскую губу, она выдала, чеканя каждое слово:

— Я не знаю, какого дьявола с тобой происходит, Малфой, но можешь делать все, чего пожелает твоя подлая душонка: жалуйся матери, Снейпу, хоть самому Мерлину, только уйди прочь.

Она перевела взгляд с губ на глаза Драко именно в тот момент, когда в них вспыхнуло осознание произошедшего.

— Грейнджер, Грейнджер, я не… Я не знаю, что на меня нашло… Прости, я не хотел, — залепетал он.

Ужас в голосе ласкал слух. Пусть боится. Гермиона отвернулась и, прежде чем скрыться в беседке, бросила через плечо:

— Пошел вон!

Гермиона мерила шагами гостиную с Омутом памяти, настраиваясь на посещение «комнаты с ограниченным доступом» и третью попытку перебрать добытое в кабинете. Первые две успехом не увенчались. От «работ» Волдеморта трещала голова. Снейп и старший Малфой сделали частичную опись, но легче не стало: руны, используемые как шифр для других рун, текст на латыни, записанный алфавитом гоблинов в зеркальном отображении, гоббледук, транслитерированный кириллицей, ряды числовых кодов... Не было шансов разобраться во всем этом даже с помощью гениального криптографа, ведь она знала наверняка, что шифровальщик — сумасшедший параноик. Самой понятной оказалась тетрадь, исписанная формулами, но Гермионе не хватало знаний, чтобы разобраться в них. Сюда бы Милану Спок! Но Миланы не было. Не было никого (наконец-то!), и, пользуясь передышкой от любого общества, Грейнджер раз за разом просматривала свое воспоминание о последнем разговоре с «глазом».

Возле Омута лежал раскрытый блокнот, где в столбик были выписаны ключевые моменты:

Использовать последствия слабости сильных магов.

Риддлы оказались годными.

Феномен появления маглорожденных навел на мысль.

Впитывала магию как губка, не отторгала кровь, плод ее получал, плод делался сильным.

Лучшие из отобранных.

Он смог влить силу в подходящий сосуд.

А ниже — размышления об этом:

Слабости сильных магов — связь с маглянками? Рождение бастардов?

Наличие волшебников в родословной маглов делает их восприимчивыми к магии (?)

Были ли волшебники в предках Риддлов? (Попросить Нарциссу поискать).

Зерно истины в теории Нарциссы о происхождении маглорожденных (?)

Восприимчивость маглов к магии и аксиома Фраксия. Как коррелируют?

Раздался дежурный стук, и в комнату без приглашения стремительно влетел Снейп.

— Если вы снова в качестве адвоката своего крестника…

Паломничество Снейпа, Нарциссы и самого Драко порядком утомило. Ей было совершенно не до того.

— Нет, — уронил он и ткнул длинным пальцем в последнюю заметку. — Фраксий говорил только о волшебниках. Вряд ли он интересовался влиянием магии на маглов, в его времена это было моветоном.

— Но маглорожденные…

— Маглорожденные были. Тогда их внедрение в магический мир проходило просто и гладко. Не всегда гладко, но это детали. Ребенка забирали из родительской семьи, корректировали память и поселяли к магам — в семью или в услужение. Его родителям тоже корректировали память. Если утруждались.

Глупо было ужасаться средневековым реалиям, когда до сих пор — в развитом двадцатом веке — происходило черт знает что и ценность человеческой жизни и личности оставалась пустым звуком для тех, кто считал себя выше. Гермиона и сама не была чиста на руку. На душе заскребли кошки. И еще не получалось не проводить параллелей со своим теперешним положением.

— Я снял копии с приходских книг в Литтл-Хэнглтоне и попросил Нарциссу поискать, были ли у Риддлов союзы с волшебниками. Конечно, нельзя исключать адюльтеры и их последствия, но начнем с простого. Думаю, мы правы, предполагая, что он нашел закономерность в рождении детей с магическим ядром у родителей-маглов. Скорее всего, имело место появление магов в родословной, ген передавался, оставаясь рецессивным, пока… Возможно, именно наличие такого гена делает магла восприимчивым к магии, или как он там говорил.

— Да, я размышляла в том же ключе, — Гермиона в задумчивости закусила губу.

— Но вы меня отвлекли от темы визита. Зашел сказать, что ваша проблема с гоблинами окончательно решится на днях.

Ах да, гоблины. Гермиона и думать о них забыла.

— И о том, что был в Мунго. Поттеру лучше, но колдомедики к нему все еще никого не пускают. Навещал его только Министр.

Она не удержалась от фырканья. Очередное «Quod licet Iovi, non licet bovi»⁽¹⁾. Снейп пожал плечами.

— Поттер планирует участвовать в восстановлении Хогвартса.

— Хорошо, — вероятная встреча с другом была гораздо лучше, чем просто «хорошо», но Гермиона позволила себе только робкую надежду, чтобы не разочароваться, если что-то опять пойдет не так.

— Завтра буду в Норе, чтобы навестить вашего второго друга. Нужно что-то передать? Присоединиться ко мне не предлагаю, нет времени на длинный визит.

Гермиона покраснела.

— Вы же понимаете, что фантазии Малфоя не имеют…

— Увольте, мне есть чем заняться и без погружения в подростковые страстишки.

— Какие еще…

— Вашу инициативу я одобрить не могу. Следовало сначала обговорить это со мной. Зная упрямство мистера Уизли, вы могли добиться результата, обратного запланированному.

Знаток человеческих душ выискался! Снейп вообще не признает спонтанных решений?

— До вашего вмешательства Уизли был наименьшей из проблем Драко. Я всё держал под контролем.

— Что?

— Я помогаю Рональду освободиться от довлеющей над ним темной магии, неужели вы думаете, что я постесняюсь в качестве благодарности попросить не усложнять судьбу моего студента?

— Но…

Гермионе вспомнилась вчерашняя беседа с Нарциссой, отчего-то легко поверившей мерзкой теории Драко и призывающей ее воспользоваться ситуацией, разыграть карту «я сделаю вид, что ты не склонял меня к близости, если ты забудешь об истории с медовухой». Пакость! Северус не поделился своими планами на Уизли с миссис Малфой?

— Но? Если ваш Уизли, — Гермиону передернуло, — не способен на благодарность, есть еще умирающий магический близнец, которому я могу помочь.

Снейп намекает на ограниченность семьи Уизли? Значит, он очень плохо их знает. Билл Уизли, к примеру, был отличным ликвидатором проклятий, весьма эрудированным и умеющим находить информацию и пользоваться ею.

— Упаси меня Салазар недооценивать людей. Я уверен, что все Уизли понимают, что именно происходит (может, за вычетом младших), и говорю исключительно о возможностях. Знать, в чем проблема и как она решается, и иметь ресурсы справиться с ней на практике — разные вещи. Нет времени разъяснять механизм того, что придется сделать, но у меня все готово. Я помогу, когда потребуется помощь. И не побрезгую поставить условия. Так что, повторюсь, Уизли — наименьшая проблема, ежели Рональд не встанет в позу. Розмерту Нарцисса возьмет на себя. Если уж вам хотелось внести свою лепту в это дело, следовало взять на себя гриффиндорку, попавшую под проклятие.

Сейчас Гермионе точно не хотелось вносить свою лепту и о том, что ввязалась в это, она жалела. То есть как жалела… Мироздание напомнило, что скорее земля сойдет с оси, чем Малфой в самом деле изменится, и это было к лучшему.

— Будет вам. Словно вы не знали, что Драко — капризный, вспыльчивый и избалованный ребенок.

Знала, да. Но думала, что пережитое вытравило из него большую часть этого.

— Это основа его натуры. А еще он упрям, остер на язык, предан тем, кого считает близким, умен и имеет проблемы с адекватным выражением эмоций. Как многие из нас. Драко сложный и интересный, — пожал плечами Снейп, а Гермиона часто-часто заморгала. Что это за… сватовство такое?

— Зачем мне эта информация? Вы, кажется, утверждали, что здесь не из-за него.

— Я и не из-за него. На Драко разговор перевели вы.

Гермиона прокрутила в голове недавний обмен репликами, чтобы отследить момент, когда произошел поворот, и с удивлением констатировала справедливость замечания.

Что не меняло того факта, что она устала от обмусоливания вчерашней безобразной сцены. Это была пятая попытка оправдать Малфоя в ее глазах.

Снейп, сам Драко, Нарцисса, снова Драко и вот опять Снейп.

«Он всегда был собственником и не умел делиться. Не берите в голову».

«Грейнджер, прости, не знаю, что на меня нашло».

«Драко раскаивается. Выслушайте его, он не желал говорить все эти гнусности... Вы же не станете отменять помолвку?»

«Грейнджер, я не имел в виду то, что сказал».

Северусу она сообщила, что это так себе оправдание; Нарциссе напомнила, что лишила себя возможности разорвать договор в одностороннем порядке, если уж та считала ее монстром, способным обречь человека на смерть из-за грязного языка и извращенной фантазии; Драко дважды отправила восвояси. Право слово, не младенец же он! Взрослый человек должен отвечать за свои слова и поступки, вместо того чтобы искать себе оправдание. Смолол чушь — признай вину. Всё!

Да и не до Малфоя с его рефлексией! Приоритетом оставались родители. Она должна была разобраться, что же произошло с ними в далеком прошлом.

— Но раз уж мы говорим о моем крестнике, то он торчит под дверью и спрашивает, чем может быть полезен.

Сначала появилось желание выпалить: «Не мешать и исчезнуть с радаров», но ему на смену пришло другое.

— Пусть переберет верхние манускрипты и выпишет алфавиты, к которым относятся использованные руны.

Не то чтобы она верила, что это поможет, но занять Малфоя, убрав его из поля видимости на какое-то время, показалось отличным решением.

— И… я хотела бы почитать про феномен магических близнецов, чтобы ненадолго переключиться.

Снейп коротко кивнул и быстро вышел. Пять минут спустя появился Пикс с книгой в одной руке-лапке и подносом с закусками в другой.

Гермиона закатила глаза, но поблагодарила и даже на ходу сжевала скон. На нормальный прием пищи не хватило терпения, новые знания ждали и манили.

Книга полностью завладела ее вниманием.

Гор Ландлер в «Магических близнецах» косвенно касался того, что сейчас занимало Гермиону. Рассказывая про неделимую общую силу, свойственную только некоторым парам однояйцевых близнецов, автор доказывал, что это не противоречит аксиоме Фраксия, так как сила изначально одна на двоих. По мере необходимости каждый из близнецов может пользоваться общей магией в полном объеме, что делает таких волшебников по-настоящему могущественными. Но явление слишком редкое, чтобы угрожать стабильности магических сообществ. По статистике, которая приводилась автором, лишь одни близнецы на тридцать пар обладали общей магией, и рождались такие только в союзах чистокровных магов (Гермиона сморщила нос, а затем недоверчиво вскинула бровь), и это вдобавок к тому, что в семьях волшебников появление на свет близнецов — редкость.

Гермиона опять скептически скривилась: Патил, Уизли, были еще две девочки на Слизерине, и это только их поколение!

Следующая глава начиналась с пространных рассуждений про равновесие. Ведь расплатой за волшебную мощь стала невозможность существования одного без другого. Если один близнец умирал, разрывалась замкнутая магическая система. Автор привел в качестве аналогии внутреннее кровотечение, силы медленно покидали выжившего вместе с волей к жизни и желанием жить. Гермиона стала судорожно листать страницы в поисках рецепта выживания, ведь Снейп сказал, что всё под контролем, а в разделе не было описано иного исхода, кроме смерти.

Попытка найти способ спасти Джорджа успехом не увенчалась, и Гермиона вернулась к планомерному штудированию книги. Ответ обнаружился в самом конце, где приводились исторические заметки об известных магических близнецах, первыми из которых, что неудивительно, были Кастор и Поллукс, он прятался в рассказе о неких Жане, Пауле, Жюли и Лили Монро. Беспрецедентный случай: магические близнецы в браке с магическими близнецами. Обе пары посвятили себя целительству и лечили такие хвори, которые никому больше не поддавались. Слава бежала впереди них, от желающих получить помощь не было отбоя, жили они счастливо и работали не покладая рук, пока одно доброе дело не разрушило их идеальный мир. Однажды обратился к ним за помощью беглый преступник, и в процессе врачевания с него спала личина. Боясь раскрытия, он убил обоих целителей, лечивших его. Жан и Жюли остались без супругов и магических половинок и в горе своем без борьбы последовали бы за ними за грань, кабы Жюли не была в положении. Жюли не хотела умирать раньше, чем младенец родится, как и оставить его круглым сиротой. Зная об особенностях своей ситуации, они с Жаном разработали и провели ритуал, объединивший их силы, сшивший между собой ошметки общей магии разных пар близнецов. Жюли родила девочку, которая стала одной из знаменитейших целительниц своего времени. Ее мать и дядя жили долго, продолжая помогать людям, хоть черная человеческая неблагодарность лишила их самых близких людей.

История, несмотря на позитивный финал, навела на Гермиону тоску. Черная неблагодарность. Как знакомо! Гоблины. Малфой. Она помотала головой, избавляясь от угнетающих мыслей. Нужно было отделить факты от художественного вымысла. Впрочем, автор и сам с этим справился, под рассказом тезисно был подан «рецепт выживания»: чтобы продлить жизнь магическому близнецу, нужно привязать его силу к силе такого же близнеца, оставшегося без брата или сестры; привязать «осиротевшего» близнеца к функционирующей паре невозможно, замкнутая система не пустит чужака, и поэтому случаи продолжения жизни после смерти магической половинки редки. Но раз Снейп говорит, что знает, как помочь Джорджу, есть еще одна пара, разделенная смертью. Патил? Нет, Патил живы, да и волшебницы они весьма посредственные, так что вряд ли владеют общей мощной силой. Оставались сестры Кэрроу. Гермиона понятия не имела, что с ними стало, она вообще мало знала о них и видела только у Слагхорна. А может… — от предположения на голове зашевелились волосы — речь о ком-то из Кэрроу-старших? Согласятся ли Уизли на то, чтобы жизнь Джорджа поддерживалась с помощью такого человека?

— Грейнджер, — в приоткрытой двери показалась белобрысая макушка Малфоя.

Кстати, о спасенных жизнях…

Она медленно развернулась к нему всем корпусом и постаралась придать лицу каменное выражение.

— Там вообще нет никакой закономерности. Есть руны старшего футарка, славянские, скандинавские, германские, но даже сочетания знакомых рун не имеют смысла.

— Можешь отложить. Я не заставляю тебя этим заниматься, — сказала Гермиона ледяным голосом.

— Я не в том смысле. Я просто хотел…

— Чего ты хотел?

— Извиниться.

Она как бы и не сомневалась, что руны — предлог.

— Я не имел права говорить то, что сказал.

Гермиона просто кивнула. Не имел. Но сказал. Слово не воробей.

— Что мне сделать, чтобы ты простила?

— Зачем? — она устало посмотрела на взъерошенного, перепуганного Малфоя. — Я не собираюсь предпринимать ничего, что может угрожать твоей жизни.

— Я… Мне не нравится, что между нами стоит этот инцидент.

Инцидент. Мда. На пустом месте произошел, а не оттого, что у кого-то нездоровое воображение и уверенность, что плохое настроение — повод испортить его окружающим. Но свое мнение о том, что (то есть кто) стало причиной инцидента, Гермиона сдержала.

— Я вчера целый день был на взводе. Ждал… когда это случится. Отгонял мысли, что Снейп и отец ошиблись насчет тебя.

Не то чтоб это его оправдывало, но Гермионе и в голову не приходило, что Драко может продолжать бояться смерти.

— Хотел устроить нам пикник у озера, чтоб отвлечься от паники. Ты там еще не была. А тут это письмо. Думал, ты сразу сбежишь… к Уизли.

— Я свободный человек и имею полное право общаться, с кем считаю нужным, — все-таки вступила в диалог, который не хотела вести, Гермиона.

По лицу Малфоя снова пробежало неприятное выражение, похожее на вчерашнее. Стоило ли так перед ней унижаться, чтобы повторить неприятную сцену на бис?

— Конечно, — процедил он и сжал кулаки.

— Что-то еще? — спросила Гермиона тоном не-мог-бы-ты-наконец-оставить-меня-одну.

— Да, — он извлек из кармана брюк сложенный вчетверо листок и протянул ей. — Только что принесла сова.

Гермиона неуверенно повертела пергамент в руках.

— Читай, — подбодрил Драко.

— Мистер Малфой, настоящим письмом уведомляем вас, что десятого июня тысяча девятьсот девяносто восьмого года начинаются восстановительные работы в Хогвартсе. Вам надлежит прибыть к девяти утра в сопровождении кураторов. Место встречи: поле для квиддича. Директор школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Минерва Макгонагалл. Секретарь Министерства магии Муфалда Хмелкирк.

Всего через четыре дня… Кажется, команде, работающей над безопасностью школы, удалось невозможное.

Перспектива снова оказаться на территории Хогвартса пугала ровно настолько же, насколько будоражила. Стала ясна причина малфоевской нервозности. Ну что за человек, почему нельзя спросить прямо?

— Я не отказываюсь быть твоим куратором, — сохраняя сухой тон, сказала она.

Хлопок двери возвестил о том, что в комнате появился новый человек.

— Драко, хорошо, что ты здесь, — грубо бросил Снейп, влетая внутрь. За ним семенила Нарцисса, не скрывающая испуга на лице. — Гермиона, вы не передумали помогать мне курировать Драко?

— Нет, только что это обсуждали, — Гермиона встала и скрестила руки под грудью, надеясь, что достаточно красноречиво дает понять, что не рада собравшемуся здесь обществу. Отдельно бесило облегчение на лицах Малфоев. Да что она, чудовище, что ли?

— Тогда нас ждут в аврорате, — Гермиона даже позавидовала снейповскому умению делать голос настолько механическим.

— Сейчас? — удивился Драко. — Но уже шесть вечера.

— Можем отложить на завтра, если вы желаете стать развлечением доброй половины аврората и встретиться на несколько дней раньше с большинством одногруппников.

— Я не против, — примирительно поднял руку Драко, — но Грейнджер…

— Идем.

Какая-никакая смена обстановки…

Не ожидая более ни секунды, Снейп развернулся, взметнув полы мантии и исчез за поворотом.

— У Северуса портключ, нужно выйти в холл, — теребя шаль, проинформировала Нарцисса.

Гермиона сделала вид, что не заметила ни придержанной Малфоем двери, ни подставленной руки. Вывернув в коридор, она зашагала быстрее и вскоре нагнала Снейпа. Впрочем, Драко не отставал.

— Хватайтесь, — Северус продолжал играть роль грозного профессора. Вместе со Снейпом они взялись за странную металлическую штуковину, напоминающую железнодорожный костыль.

— Портус, — запустил тот настроенный на заклинание портал, и холл мэнора исчез.

Перемещение прошло отлично, даже ощущение, что тебя, подцепив за пупок, протягивают сквозь игольное ушко, не успело охватить в полной мере, но надежда, что в своем теперешнем качестве Северус обладает полномочиями попадать сразу в нужный отдел, не оправдалась. Приземлились они неподалеку от фонтана в Атриуме. Пришлось пройти через все тот же аналог «Гибели воров» и все то же высушивание в лифте.

Механический голос объявил о прибытии на второй уровень, и они с Драко двинулись за устремившимся по коридору Снейпом, как нашкодившие студенты-первогодки за грозным преподавателем.

— Минуту, — обернулся он перед кабинетом, табличка на котором была замазана зеленой краской.

Гермиона отметила, что Малфой приблизился к ней почти вплотную, и поймала себя на том, что и сама неосознанно придвинулась к нему. Что за детский сад? Жмутся как цыплята. Они взрослые волшебники, полноправные граждане этой страны. Возможно, шаг в сторону получился слишком широким.

Мимо прошли два молодых человека в аврорской форме. Гермиона успела начать прикидывать последствия того, что либо ее, либо Драко, либо обоих узнают, но их не заметили. До слуха долетело:

— …Мунго. Еще и вип-палата. Мерзавец даже на краю жизни пользуется…

— Сдохнет.

Малфоя передернуло, и Гермионе снова пришлось бороться с желанием подойти ближе.

— Поднимите браслет выше локтя, — Северус возник между ними внезапно — в лучших своих традициях. — Не нужно, чтобы здесь на вас увидели такое.

И вправду не нужно. Гермиона подняла «украшение» на плечо и прикрыла рукавом под нечитаемыми взглядами обоих спутников. Снейп открыл дверь и подождал, пока Гермиона и Драко войдут внутрь.

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, — им навстречу поднялся невысокий коренастый мужчина с небольшими залысинами, над которыми нависали неопрятные пасмы мышиного цвета. Одет он был в потертую кожаную жилетку поверх обычной футболки и казался совершенно неуместным за массивным старинным столом. Он жестом указал на стулья для посетителей, Малфой непонятно зачем придержал ее стул за спинку, прежде чем сесть рядом. Павлин недорезанный.

— Джон Уотсон, — представился мужчина и, поймав улыбку, которую Гермионе не удалось сдержать, добавил, сверкнув зубами: — Но не доктор.

— Мистер Уотсон — начальник аврората, — пробурчал Снейп.

— Не будем бежать впереди паровоза. Пока только исполняющий обязанности, — снова улыбнулся помянутый.

— Приятно познакомиться, сэр, — этот с первого взгляда совершенно невзрачный человек буквально заражал своей энергетикой.

— Мисс Грейнджер, полагаю, мистер Снейп объяснил вам суть, но не могу отступить от процедуры, ознакомьтесь и подпишите, — он протянул ей свернутый лист пергамента.

Согласно документу, ее функция называлась «поручитель», а задачей было наблюдение за Драко в процессе работы и блокировка его палочки после окончания трудового дня или в случае конфликта с другими волшебниками. Самое то, что ей нужно после вчерашнего… недоразумения. Но не отступать же сейчас?

— Надеюсь, вы не подведете прекрасных людей, согласившихся подстраховать вас, мистер Малфой, — Уотсон обратился к Драко серьезно, но без всякой враждебности.

— Я тоже, сэр, — коротко ответил тот. Гермиона с интересом посмотрела на него. Ровная спина, изящный поворот головы, вежливость, но не подобострастность. Все-таки воспитание не убить. Она почувствовала гордость и тут же рассердилась на себя: Гермиона Грейнджер не приходится Драко Малфою ни сестрой, ни матерью, никем, а сам Драко Малфой — тот еще засранец, несмотря на манеры.

Гермиона передала документ обратно Уотсону, кивнув. Аврор тут же сделал четыре копии и попросил ее и Снейпа поставить подписи на каждой, после чего достал из стола ключ и жестом попросил Драко следовать за ним.

— Надеюсь, вы понимаете, молодой человек, что о возвращении вашей палочки, той самой, которая сыграла важную роль в уничтожении Волдеморта, не может быть речи, — проговорил он на ходу. — Заходите.

— Они подберут Драко палочку из хранилища, Уотсон проведет короткий связующий ритуал, и вы свободны, — Снейп устало откинулся на спинку стула, а затем еще раз поблагодарил за согласие на авантюру.

Но Гермиона только отмахнулась. От возникшей мысли пересохло в горле, она с трудом составила простое предложение:

— В этом хранилище не может быть моей палочки?

Ее палочка была потеряна в мэноре. Почему-то казалось, что, оставайся она там до сих пор, кто-либо из Малфоев в попытке добиться расположения давно вернул бы ее.

— Уотсон, — крикнул Снейп в сторону закрытой двери. — Не против, если мисс Грейнджер присоединится к вам и попробует разыскать свою палочку?

— Заходите, мисс Грейнджер, — раздалось из каморки.

Гермиона на ватных ногах двинулась на голос.

Возможно, помещение, куда она попала, изначально и было небольшой каморкой, но магическое расширение превратило его в длинный узкий зал, где в три ряда на небольших подушечках лежали более сотни палочек.

— Это…

— Здесь только те, что изъяты из домов Упивающихся, — предвосхитил ее вопрос главный аврор, цепким взглядом наблюдающий, как Драко перебирает магические инструменты, пытаясь найти подходящий. — Палочки погибших похоронены с ними, если вас интересует моральный аспект.

— Но хозяева этих палочек…

— …нам неизвестны. В «Ежедневном пророке» из номера в номер перепечатывают объявление, что можно взять письменную характеристику своей палочки в лавке у Олливандера и прийти с ней сюда. Толп желающих не наблюдается.

— А что будет, если сейчас мистер Малфой выберет палочку, хозяин которой обратится за ней завтра или послезавтра?

— Согласно отчету, с начала существования хранилища сюда приходили трижды, и два раза в попытке разжиться чужой вещью. Люди либо пытаются начать сначала с новой палочкой, либо…

— …не доверяют Министерству. Или не читают «Пророк».

Как она сама.

— Да. К тому же… не факт, что владельцы живы.

Яркий луч, вырвавшийся из палочки в руке Драко, отвлек их от разговора.

— Подходит? — Гермионе импонировало в Уотсоне искреннее внимание, которое тот уделял каждому собеседнику.

— Кажется, да.

— Наколдуйте что-нибудь простенькое, — попросил он.

Вместо того чтобы бросить банальную Левиосу, Малфой превратил нагрудный платок в бабочку и направил к Гермионе. Пижон.

— Сейчас оформим. Виноградная лоза и волос единорога, одиннадцать дюймов, — зачитал Уотсон характеристики с листа, лежавшего под палочкой. — Интересный выбор, мистер Малфой. И меня хотят заверить, что человек, который выбирает палочку с волосом единорога, то есть которого выбирает палочка с волосом единорога, едва не стал убийцей?

— Моя первая палочка имела… имеет такую же сердцевину, только…

— Сделана из боярышника. Десять дюймов. Интересный вы человек, мистер Малфой. Когда-то я интересовался психоартефакторикой. У вас этой науке даже будущих авроров не обучают, а зря, но это тема долгого разговора. Как-нибудь в другой раз, — улыбнулся он и, повернувшись к Гермионе, спросил: — Что мы ищем?

— Виноградная лоза, десять и три четверти дюйма, сердцевина из сердечной жилы дракона.

— Она точно должна быть здесь. При обыске забрали все палочки… пленников, — вставил кнат Малфой.

— Проще будет разыскать по каталогу.

Уотсон наколдовал патронуса и вызвал кого-то из подчиненных, и пока он сам оформлял палочку Драко, Гермиона со стажером Вайтом листала каталог.

— Ее здесь нет, — обратилась она в основном к Снейпу.

— Грейнджер, но я уверен… — начал Драко.

— Помолчите, мистер Малфой, — грубо оборвал Снейп и выразительно посмотрел на крестника, окинул тяжелым взглядом Гермиону и встретился глазами с Уотсоном. — Разберемся.

— Аврор Уотсон, — в кабинет без стука влетел еще один аврор, — арестованный Люциус Малфой размещен на первом этаже больницы святого Мунго, палата Ринии Игл. Палата одиночная. Все необходимые меры приняты. Вот отчет колдомедика Сметвика, — он размашистым шагом пересек кабинет и положил на стол перед Уотсоном тонкий лист пергамента.

— Аврор Томас-Линч! — проревел Снейп, и на месте этого самого аврора Гермиона предпочла бы аппарировать на северный полюс. За время учебы ей не раз доводилось видеть разъяренного профессора, но это ни в какое сравнение не шло с состоянием, в котором он пребывал сейчас.

— Что с моим отцом? — едва различимым шепотом спросил Драко, не обращаясь ни к кому конкретно.

— Потом, Драко! — рявкнул Снейп.

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, мистер Снейп, мне нужны ваши палочки, — ровным благожелательным голосом сказал Уотсон, словно последней сцены и не было.

Гермиона собиралась внимательно наблюдать за связующим колдовством, ей стало интересно еще тогда, когда Снейп рассказал об этом, но сейчас она едва замечала магические нити, сплетающие новую палочку Драко с ее палочкой и палочкой профессора.

— Мисс Грейнджер, могу я рассчитывать на то, что вы не будете делать глупостей? Воспользуйтесь выходом для посетителей, — обратился непосредственно к ней Северус. — Мне придется задержаться здесь.

— Конечно, — голос дрогнул.

— Мистер Малфой… — он долго молча смотрел на крестника. — Аппарируйте сразу домой.

До атриума ехали молча.

— Грейнджер, пожалуйста, — в серых глазах Малфоя тоска и растерянность смешались со страхом и мольбой.

— Я пообещала Северусу, — не очень уверенно ответила Гермиона, быстро идя в сторону старой телефонной будки.

— Мне… нам ведь никто не расскажет, что произошло. Мой вопрос просто проигнорировали. Крестный знал об этом, но ничего не сказал. А потом… потом мы уедем в Хогвартс. А что, если… Вдруг авроры говорили о нем. Вдруг он… Я должен знать, что с ним. Я бы сам, но ты не попадешь в мэнор без меня.

Напоминать сейчас, что еще несколько дней назад Драко демонстрировал острое нежелание иметь что-то общее с Люциусом, показалось неуместным.

— Ладно, — Гермиона вошла в телефонную будку, и Драко последовал за ней. Пока ехали наверх, она прикидывала за и против очередного нарушения правил. В конце концов, она совершеннолетняя ведьма и не собирается делать ничего предосудительного.

Драко открыл перед ней дверь будки, Гермиона вышла в переулок и за руку потащила спутника за мусорные баки. Сосредоточившись, она аппарировала их обоих к старому кирпичному зданию, где располагался неработающий универмаг «Чист и Лозоход лимитед».

---

1) Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Смысл крылатого выражения: нечто разрешенное избранному человеку или группе, не обязательно разрешено всем остальным.

Вернуться к тексту

«Фасад» больницы святого Мунго выглядел так, как описывал Гарри. В витринах запущенного здания стояли несколько видавших виды манекенов в выцветшей старой одежде и съехавших в сторону париках, а на дверях красовалась вывеска «Закрыто на ремонт». Гермиона нашла глазами манекен в зеленом фартучке и, небрежно кинув за спину маглоотталкивающее, кивнула ему. Обшарпанная пластмассовая кукла наклонилась.

— Посетители. Пришли навестить пациента Люциуса Малфоя, — прошептала Грейнджер в самое стекло.

— Что ты творишь?! — на ее плечо легли цепкие пальцы и дернули назад.

— Все нормально, — рявкнула она, оборачиваясь. — Это привратник. Я назвала имя пациента, который, как мы знаем, действительно находится в больнице, у нее нет повода нас не впустить. Местная система сродни той, что работает на входе для посетителей Министерства.

— Сказала бы, что я с травмой.

Как она могла забыть, что Малфой и чувство благодарности несовместимы! А вот устроить истерику на ровном месте…

— Если бы ты удосужился разобраться в механике работы больницы, то знал бы, что любое обращение с проблемой фиксируется. Уже сейчас в журнале привет-ведьмы появилась бы запись о новом пациенте. Посетителю легче затеряться, — сообщила Гермиона своим лучшим менторским тоном.

— Ладно, ладно, прости, — примирительно поднял руки Малфой.

Гермиона молча схватила его за запястье и нырнула сквозь стекло.

— Спасибо, — продолжил он в духе начиненной вежливыми словами шкатулки. Грейнджер закатила глаза: что за человек и как всё это в нем сочетается?!

Вот приемное отделение выглядело совсем не так, как рассказывал Гарри. Никакой суеты и криков, свет был приглушен, и почти все стулья для посетителей пустовали: на крайнем сидении, опираясь на трость, дремал пожилой волшебник, а в другом конце зала, склонившись друг к другу, шептались двое, привет-ведьма за стойкой отсутствовала.

Гермиона осмотрелась. Вход в левое крыло сторожили два аврора. Это наводило на мысль, что именно там находится палата Ринии Игл. Она решительно двинулась в их сторону, краем глаза отмечая замешательство на лице спутника. Тем не менее он нагнал ее и пошел рядом.

— Добрый вечер. Мы от аврора Уотсона. Я поручитель мистера Драко Малфоя, у нас разрешение на посещение мистера Люциуса Малфоя, — она вынула из кармана аккуратно сложенный экземпляр только что подписанного договора, и когда аврор склонился к пергаменту, сжав палочку под рукавом, послала невербальный Конфундус. Аврор нелепо дернулся, и напарник с подозрительным «Что?» повернулся к нему.

— Все в порядке, — первый аврор вернул ей бумагу.

Гермиона, не теряя времени, свернула за угол и потащила Драко за собой по коридору, читая названия палат.

— Вау! — шепнул тот ей на ухо.

— Рано расслабляться, — сурово осадила она.

Малфой молча кивнул. Гермиона была приятно удивлена: вместо того чтобы попытаться сразу войти в палату, он, осмотревшись, вынул палочку и, скрыв их обоих дезиллюминационным, бросил выявляющее скрытые чары заклинание, она в свою очередь присоединилась к нему и в две палочки они минут за пять разобрали на составляющие мудреную защиту. Еще столько же ушло на ее нейтрализацию. Несказанно повезло, что никто из целителей не зашел проверить пациентов в этом сегменте.

Гермиона перепроверила чары, подошла к двери и, чтобы лучше подготовиться к тому, что ждет внутри, внимательно прочитала надпись. «Палата Ринии Игл. Травмы, полученные немагическими методами, травмы, полученные под магическим воздействием, отравления волшебными и неволшебными ядами». Из-за обилия вариантов понятнее не стало. Задержав дыхание, она нажала на ручку. В конце концов, если что-то пойдет не так, ей будет проще выкрутиться: из них двоих она была героиней войны, а Драко — условно осужденным.

Двумя тенями они с Малфоем проскользнули внутрь и, не выпуская палочек из рук, осмотрелись.

Большую часть помещения занимала огромная кровать (ничего себе привилегии у заключенного!), на кровати лежал пациент, а около нее размещалось два незнакомых Гермионе колдомедицинских прибора.

Люциус спал и выглядел… выглядел, как объемный портрет самого себя в полный рост.

— Грейнджер, это обманка! — зашипел в ухо Драко. — Зачем на нем чары? Может, он… Может, его здесь и вовсе нет?

Не то чтобы эта мысль прямо сейчас не пронеслась в ее голове.

Люциусу помогли бежать, и…

Люциуса похитили, и…

Люциуса убили, и...

Но, прежде чем рассматривать эти версии, нужно было убедиться, что Малфоя здесь в самом деле нет.

Пока Гермиона обдумывала, как вычислить, какой морок наведен на кровать, чтобы навести его снова, когда они разберутся, что тот скрывает, Малфой взмахнул палочкой и бросил банальную Финиту. Кажется, рано она обрадовалась его смекалке!

Сразу произошло несколько вещей: свет в палате приобрел зеленоватый оттенок и замигал, из незамеченного прибора под потолком полился бьющий по ушам писк, а вместо безмятежно спящего пациента… нет, Люциус все-таки находился здесь.

Гермиона за последний год насмотрелась на такое, что врагу не пожелаешь, да и раньше доводилось видеть много ужасных вещей, однако это... Хотелось зажмурить глаза или отвернуться, но отвести взгляд от изломанного тела на кровати было невозможно физически. Даже моргнуть не получалось. Руки и ноги лежащего на кровати обнаженного мужчины были вывернуты под неестественными углами, область в районе паха представляла собой раскуроченную рану, но самым страшным было не это, самым страшным оставалось полностью лишенное кожи лицо в обрамлении иссохших лент кожи, свернувшихся под линией роста волос, — лицо, которое выглядело шаржем на маску Упивающегося. Синяки и ссадины, покрывающие всё тело, казались чем-то незначительным на фоне основных повреждений.

Она услышала крик и с удивлением узнала в нем свой. К горлу подкатила тошнота, Гермиона дернулась вперед, и ее вывернуло прямо на пол.

За спиной хлопнула дверь, загудели голоса, но все это воспринималось отстраненно. Мир замер: изувеченная фигура, еще более ужасающая в мигающем зеленом свете, вцепившиеся в плечи пальцы, мерные сполохи и писк прибора.

— Что тут происходит, кто…

— Фините Инкантатем…

Точно, они же под дезиллюминационным.

К реальности вернула оплеуха. Гермиона увидела перед собой встревоженное лицо Снейпа.

— Драко, — внезапно вспомнила она о спутнике и заозиралась. Тот обнаружился за плечом. Она схватила его за безвольно висящую руку и сквозь шум в ушах услышала снейповское командное «За мной!».

Перемещение запомнилось смутно. Гермиона осознала себя уже сидящей в кресле с чашкой, наполненной чем-то пахнущим лавандой и мятой, в руках. Перед ней был громоздкий стол, рядом сидели какие-то люди. Гермиона посмотрела на них без всякого интереса. Снейп, Уотсон, Кингсли… Кингсли!

Тело Люциуса Малфоя на огромной кровати...

— Как такое… Кто?! Он же!.. Мы не могли… Он заключенный, его же… — она повернулась в сторону Драко, слабо воспринимающего действительность, с ужасом осознавая, от чего его спасал Снейп, продумывая сценарий с провокацией аврора. Провокация аврора. Хотелось думать, что люди, боровшиеся на стороне... добра, не могут сделать такого, но факты — упрямая вещь. Лицо с полностью ободранной кожей как шарж на маску Упивающегося смертью… Безусловно, до Люциуса Малфоя могли добраться бывшие соратники, но стали ли бы они глумиться над ним в недрах Министерства? Конечно нет, похитили бы — и дело с концом, следовательно…

— Как мы можем называться светлыми волшебниками, если… если кто-то из нас творит такое?! — Гермиона автоматически сделала глоток из чашки, которую все это время держала в руках, и отставила ее в сторону.

— Вы юны и категоричны, поэтому не можете увидеть всей картины. Люди, потерявшие близких из-за действий таких, как…

— Шеклболт! — Уотсон просек ошибочность подхода Министра и предотвратил взрыв негодования Гермионы за считанные секунды до его начала. Вместо того чтобы прокричать это прямо в лицо первому человеку магической Британии, она прошептала: «А как же правосудие?»

— А как же правосудие? — повторила она громче, пытаясь высмотреть что-то на лицах собравшихся в кабинете мужчин, переводя взгляд с одного на другое. — Если допустить суды Линча…

— Никто не собирается допускать судов Линча, мисс Грейнджер, — мягко сказал Уотсон.

— А что это тогда такое?

— Недоразумение, — раскатился по кабинету бас Кингсли.

«Недоразумение».

Изломанная человеческая фигура на кровати.

«Недоразумение».

Лоскуты ссохшейся кожи на линии роста волос.

«Недоразумение»…

— Виновные…

— …будут наказаны по всей строгости закона, не сомневайтесь.

— Но…

— Они арестованы и ждут трибунала. Это внутреннее расследование Отдела магического правопорядка, — добродушное лицо Уотсона сделалось жестким.

— Не считайте других идиотами, мисс Грейнджер, попустительства не будет, — вступил в беседу Снейп.

— Ребята, вам стала известна конфиденциальная информация, — американский аврор снова нацепил личину рубахи-парня.

— Вы обманом пробрались в палату к охраняемому преступнику, — Шеклболт не стал утруждаться порицающими нотками. Просто констатировал факт.

— Не так это было и сложно, — фыркнула Гермиона и добавила, с вызовом глядя в глаза Министру: — Я готова понести наказание, — давая голосом понять, что наказание тут должна нести не она и не за проникновение в больницу. Но и в то, что они совершили, нужно было внести ясность: — И идея, и воплощение мои, Малфой ни при чем.

— И если мы проверим палочку мистера Малфоя?.. — вскинул бровь временный глава аврората. Гермиона с трудом подавила панику. Дезиллюминационное, выявляющее, нейтрализация охранных чар, Финита…

— Никто не собирается привлекать вас к ответственности, но вы оба должны понять, что распространение информации недопустимо.

— Конечно, — елейно улыбнулась Грейнджер. — Не приведи Мерлин, пресса узнает о превышениях полномочий аврорами…

— Не приведи Мерлин, жители магической Британии узнают об инциденте и задумаются, что так можно, — сухо отрезал Шеклболт.

— Почему бы не осветить происшествие и не показать, что закон — это закон, чтобы другим было неповадно?

— Потому что не исключено и другое развитие событий. Происшествие имеет шансы стать камушком, который спровоцирует сель, — объяснил Уотсон.

— Но семья мистера Малфоя... Почему не сказали им?! Если бы не случайность…

— Миссис Малфой в курсе, — бросил в воздух Снейп.

Гермиона снова посмотрела на Драко, продолжающего сидеть с отстраненным видом.

— Сын пострадавшего тоже имеет право знать. И преступники...

— Грейнджер, — устало поднял голову Драко, — не нужно.

— Ему сообщили бы после рассмотрения и тогда, когда прогнозы колдомедиков станут яснее.

Точно… Прогнозы. Увидев реальное состояние Люциуса, она почему-то решила, что шансов нет.

— И каковы прогнозы? — осторожно поинтересовалась Гермиона, косясь на Малфоя.

— Осторожные, — снова подхватил эстафету Уотсон. — Колдомедики умеют сращивать кости, залечивать раны и… внутренние повреждения, выращивать кожу.

— Чувствую «но», — Гермиона посмотрела на аврора, а затем повернулась к Снейпу, ожидая ответа от него.

— Да, есть «но», — оправдал ожидания тот и встретился с ней глазами. В голове сам собой возник недавний разговор: «Скорее всего, его ждет именно то, на что он настроился». Настроился. А Гермиона еще про себя хихикала, поражаясь драматичности старшего павлина. Люциус был готов к чему-то подобному, Снейп знал об этом. В памяти всплыл другой разговор, разговор перед первым посещением кабинета Волдеморта.

— Ты знаешь, что будет, Сев.

— Ты пессимист.

— Реалист. Я не герой, не мученик, как только… я сделаю это.

«Сделаю это».

— Он…

— Люциус Малфой принял яд. Даже два. Удивительно, что он до сих пор жив, — Снейп снова бросил на нее красноречивый взгляд.

— Господи! — последняя деталь встала на место. Клятва Волдеморту защищать ее. Неужели Люциус завис между жизнью и смертью, как Снейп после майской битвы?

— Мисс Грейнджер, мистер Малфой, — официальное обращение Министра не сулило ничего хорошего, — есть два варианта развития событий: либо, прежде чем покинуть этот кабинет, вы принесете магическую клятву о неразглашении, либо сегодняшний вечерний инцидент будет стерт из вашей памяти.

— Нет, — встрепенулся Драко.

— Вы же сказали, что семья мистера Малфоя…

— Но вы не семья. И семья будет проинформирована, в том объеме...

— Я поклянусь, — процедил Драко. Она встретилась с его просящим взглядом и сдалась.

— Ладно, — Гермиона отвернулась, зная, что мольба в серых глазах бывшего однокурсника вот-вот сменится благодарностью.

— Мисс Грейнджер, пока Министр и главный аврор работают с мистером Малфоем, можно вас на минуту?

Снейп сделал нечто совершенно для себя нехарактерное: осторожно взял ее за плечо чуть выше локтя. Она автоматически дернулась, и хватка сделалась сильнее. Северус отвел ее в сторону и загородил собой. Гермиона со смущением поняла, что со стороны это может выглядеть как… объятие.

— Очень плохо, Гермиона, — почти не разжимая губ, пробормотал он. — Этим людям совсем ни к чему информация о вашей близости с Драко.

Грейнджер открыла рот, чтобы отрицать, что их с Драко… отношения являются близостью, но передумала сотрясать воздух, уж кто-кто, а Северус знает, как обстоят дела.

— Демонстрация неравнодушия к судьбе человека, сражавшегося против таких, как вы, и вовсе несусветная глупость, — Снейп сдвинул брови. — Благо сомневаться в вашей эмпатии никто не станет. Придется напомнить про ваш крестовый поход за свободу эльфов.

На раздражение не осталось сил. Она понимала, к чему ведет профессор, но не была готова анализировать последствия своего импульсивного поведения сейчас.

— Все, что мы можем сделать, это запутать. Шеклболт и Уотсон знают, что Драко мой крестник и что я просил вас о сокураторстве. Придется изобразить, что ваш сегодняшний идиотизм продиктован симпатией ко мне.

Северус говорит о том, чтобы изобразить, будто между ними что-то… личное? Он же… он же немногим младше ее родителей! Видимо, на лице отразился ужас, Снейп невесело хмыкнул и, все так же по-джентльменски поддерживая за локоть, повел ее обратно к столу. Кажется, план не требовал одобрения, Гермиону просто поставили перед фактом.

Взгляд, которым полоснул их Драко, снова напомнил о безобразной сваре. Радость оттого, что на малфоевское лицо вернулись эмоции, затмилась злостью: да что это такое, какое у него право так смотреть! Гермиона заставила себя улыбнуться Снейпу, пока тот передавал ее Кингсли и Уотсону.

Клятву принял Шеклболт, американский аврор скрепил ее. Ничего неприятного Гермиона не почувствовала. Конечно, это не Непреложный обет, но понять, почему Нарцисса так отговаривала от магической клятвы, Гермиона не смогла.

— Я провожу молодежь, — процедил Снейп, жестом подзывая их обоих к себе.

Драко снова выглядел отстраненным, пальцы крестного, впившиеся ему в плечо, просто проигнорировал, Гермиона отметила призрачное присутствие второй руки Снейпа за спиной и усилием сдержала дрожь.

— Двигайтесь естественно, оба! — прошипел Северус.

— Ты! — поднял палец Драко, как только дверь за ними захлопнулась, то ли собираясь обвинительно указать им на крестного, то ли подчеркивая значимость того, что собирается сказать.

— Никаких истерик. У стен есть уши, — тем же шипящим шепотом пресек попытку ссоры Снейп. — Завтра поговорим.

Он вывел их на площадку за атриумом.

— Не разучился аппарировать? — спросил он крестника и, не реагируя на раздраженный рык в ответ, как ни в чем не бывало продолжил раздавать распоряжения: — Аппарируйте по очереди… — он на мгновение задумался, — куда-то, где вы не будете бросаться в глаза рядом. Затем Драко перенесет вас обоих в мэнор.

— Закуток, из которого мы переместились в Мунго? — повернулась она к Малфою.

Драко медленно моргнул, словно опять успел выпасть из реальности. Постепенно его взгляд обрел осмысленность. Гермиона дождалась кивка и сконцентрировалась на аппарации.

— До завтра, мисс Грейнджер, — донеслось ей в спину.

Она оказалась в знакомом месте за мусорными баками. Минуту спустя рядом возник Драко и, ничего не говоря, протянул ей руку. Тот факт, что близость помойки не была обозначена ни словом, ни гримасой, говорил о том, насколько он не в порядке. Несколько секунд сдавливания, и они оба очутились среди вековых деревьев. Дерево, под которым они впервые нормально говорили, Гермиона узнала по наитию.

Грейнджер категорически не знала, как себя вести с Малфоем в этот момент. Из головы вылетело, что совсем недавно этот невозможный человек снова довел ее до белого каления. Что бы она чувствовала, если бы ее отец?.. Нет, примерять на себя — на своих родителей — такое она не станет.

Драко судорожно вздохнул и со всей дури стукнул ладонью по стволу. Из его горла вырвался не то рев, не то рыдание. Он сорвал брошь, удерживающую мантию, и швырнул верхнюю одежду в сторону. За мантией последовали туфли, яростно отброшенные куда-то в летние сумерки, а затем он стал сдирать с себя носки, нелепо подпрыгивая на месте. Но смешно не было, Малфой был натянут как тетива лука, и Гермионе даже предполагать не хотелось, что случится, если тетива лопнет. И еще ее немного тревожило, на чем тот планирует остановить свой внезапный стриптиз. Тревожилась она зря. С нескрываемым удовольствием погрузив ступни в мягкую траву, Драко закатал рукава, расстегнул верхние пуговицы рубашки, отступил на два шага и тяжело упал на корень дерева. Грейнджер почувствовала себя случайной свидетельницей чего-то очень личного. Но уйти, оставив человека в таком состоянии, было бы кощунством. Она нашла компромисс: отвернувшись от сдавленно рыдающего Драко, уселась в мягкой траве и наложила согревающие чары на себя и на него.

Стараясь не прислушиваться к раздирающим душу звукам, Гермиона гнала от себя образы конечностей, выгнутых под неестественными углами, и обнажившихся лицевых мышц.

Разобраться в собственных эмоциях было сложно. Конечно, никто не заслужил такой участи, но почему она чувствует боль? Ведь это тот самый Люциус Малфой, который глумился над бедностью министерских клерков, нагло рассматривая покупки Артура Уизли во «Флориш и Блоттс», и подбросил первокурснице дневник-хоркрукс; тот самый Люциус Малфой, который мог убить ее в Отделе тайн. Хотелось бы верить, что он пытался разрулить дело миром и жестокие речи Беллатрикс ему претили, но память услужливо подбрасывала: «Прочих можете убить, если понадобится».

Правда, подбрасывала она и другое:

«Мисс Грейнджер, никто из присутствующих не причинит вам вреда», — в Визжащей хижине.

Ведь не побоялся же он подойти после майской битвы и попросить помощи, искренне заботясь о Снейпе.

«Не сойди с ума этот мир, девушке такого происхождения польстила бы партия с Малфоем», — подслушанное через зеркало.

Да, он ошибался на ее счет, но, как мог и умел, пытался исправить то, что наделал.

«Пожалуй, у меня есть другие незавершенные дела. Последнее желание приговоренного», — смутившее после неловкого ужина.

Можно ли простить человеку многие заблуждения, если он добровольно принес себя в жертву?

Фанатичный пурист, поклонник темной магии, трусливый подхалим и коварный интриган, сильный волшебник с фениксом на руке, артефактор-любитель, с блеском в глазах предвкушающий интересный эксперимент. Человек, сваривший «Феликс Фелицис», зная, чем это чревато. Зная, что у него скорее всего не будет впереди семи лет неудачи.

Хотя… попытка самоубийства ему не удалась. Но к чему лицемерить и обвинять в этом «Феликс»?

Если она вертит всё это в голове и не может понять своих эмоций, что же творится с Драко? С Драко, у которого гораздо больше воспоминаний об отце. Разных воспоминаний. С Драко, который в последнее время концентрировался на своей обиде, намеренно отрицал все хорошее. Что он сейчас чувствует?

Виновник нового раздрая, словно подслушав ее мысли, возник рядом и сел, прижимаясь к ней бедром. Гермиона скосила глаза, ожидая увидеть опухшее зареванное лицо, но следов слез не обнаружила. Малфоевские черты еще сильнее заострились, под глазами чернели круги. Ужасно не уметь выплакать свое горе.

Малфой поднял лицо вверх и надрывно закричал.

Крик длился и длился, хотелось закрыть уши, чтоб отгородиться от звучащей в нем безысходности.

Накричавшись, он уткнулся ей в плечо и снова зашелся сухими рыданиями. Гермиона нерешительно подняла руку и провела ею по волосам Драко. После нескольких робких движений осмелела и стала мерно гладить по голове как маленького мальчика. Каким-то образом он заполз в пространство между ее бедрами и обвил руки вокруг ее спины и шеи, тогда как она продолжала гладить его, придерживая за шею второй рукой и упираясь коленями в его бока.

Неясно, чьи слезы пролились первыми, они смешивались, стекая теплыми ручейками по ключицам и одежде. Малфой зарылся лицом в ее волосы, ткнулся носом в точку за ухом, а потом… Гермиона ощутила влажные поцелуи на шее. Излишне влажные от слез и сочащейся из носа жидкости, но думать об этом не было желания.

Поцелуи становились более жадными, от скольжения открытого рта, от мягких ласк языка по коже бежали мурашки и что-то теплое начинало мягко пульсировать внизу живота. Правильно было бы отстраниться, но она позволила этому продолжаться — все равно Малфой не запомнит. Точно не запомнит. Мало ли что делает человек в состоянии аффекта. А она? Она может это пережить. Не страшно.

Они сидели возле потухшего кострища чуть в стороне от дуба, накрывшись трансфигурированным из малфоевской мантии одеялом и прижавшись друг к другу, чтобы сохранить тепло.

В какой-то момент ночи Малфой заговорил. Он говорил, говорил, говорил, перемежая забавные случаи из детства ужасами из недавнего прошлого, и иногда его голос срывался. Гермиона слушала вполуха, отвлекаясь на размышления о другом (например, о том, что в Мунго ей почему-то даже в голову не пришло разделиться и отправиться на поиски палаты Гарри, пока Малфой искал бы отца), отключаясь и почти сразу выпадая из сна. Засыпать было страшно. Они по молчаливому согласию остались здесь вместе, понимая, что этой ночью нечего рассчитывать на нормальный сон, что стоит осознанно закрыть глаза, как под веками вспыхнет страшная картина, виденная в Мунго.

Когда забрезжил рассвет, Драко замолчал. Его трясло то ли от холода, то ли от нервного возбуждения. Гермиона тоже почувствовала, что стало свежо, наложила согревающие чары и, пожалуй, переборщила. Угревшись рядом, они оба наконец вырубились и проспали несколько часов, пока их не разбудил хлопок аппарации.

— Утренний чай для мастера Драко и мисс Гермионы, — зачем-то зашептал бессовестно разбудивший их Пикс, щелчком пальцев расстилая небольшую скатерть и методично расставляя на ней тарелки со свежайшей выпечкой.

От запаха сдобы потекли слюнки, а вчера ведь Гермионе казалось, что есть больше не захочется никогда. Под боком завозился Малфой, она яростно подавила возникшее чувство неловкости, уговаривая себя, что самую… нелепую часть их бдения Драко просто забыл. Но, если вчера это казалось единственно возможным вариантом развития событий, сегодня Гермиона не была так уверена. Она нервно схватила первое попавшееся угощение и откусила почти половину.

— Мистер Снейп просил передать мастеру Драко и мисс Гермионе, что будет ждать их после завтрака в чайной комнате беседки.

Круассан едва не встал ей поперек горла.

— Какие новости с самого утра, — недовольно пробубнил Малфой, а затем перешел на впечатляющую скороговорку, последовательно применяя целый каскад чар для утреннего туалета. Гермиона почувствовала себя неандертальцем — проснулась и тут же схватилась за еду. Нет, ночью она несколько раз накладывала очищающие и освежающие и на себя, и на Малфоя, чтобы убрать последствия рыданий и всего, что им сопутствовало, но начать день так, как положено нормальному человеку, не вышло. И теперь Драко станет считать ее... Мерлин бородатый, ей не должно быть дела до того, кем считает ее этот мерзавец! На фоне последнего потрясения его безобразное поведение в день рождения несколько потерялось, но несчастье, которое произошло с Люциусом, не повод прощать его сыну всё.

— Знала бы ты, Грейнджер, чего мне стоит смолчать о том, что за ночь у тебя на голове свили гнездо… ну… если судить по размеру этого гнезда, совы.

Она закатила глаза. Конечно, нельзя просто так взять и не пошутить про ее утреннюю прическу. Она будет выше этого и не станет проходиться ни по его босоногости, ни по выдернутой из штанов (хоть и идеально отглаженной чарами) рубашке.

— Совы не вьют гнезд.

— Во-первых, некоторые вьют, во-вторых, часто занимают пустующие. Одно такое… Ладно, ладно. Сделаем вид, что я не сломался и всего этого не говорил, — Малфой убрал с лица ухмылку. Гермионе стало неудобно под его серьезным, пристальным, немного испуганным взглядом. Он же не станет ворошить... — Спасибо, что была со мной в Мунго и… что прошла со мной через все это… вчера, хоть я повел себя как мудак.

Кивок получился нервным. Она дожевала круассан, отхлебнула чай и поспешно ретировалась за дерево, чтобы разгладить вчерашнюю одежду и привести в порядок волосы и зубы.

Когда она вышла обратно, Малфой с задумчивым лицом вертел в руках тост, осматривая три вида джемов, словно никак не мог определиться, какой из них удостоить своим сиятельным вниманием. Съязвить о буридановом осле не позволило отстраненное выражение, застывшее на его лице. Драко был сейчас не здесь. Мог ли банальный кусок подсушенного хлеба всколыхнуть новую волну воспоминаний? Почему нет, если в мыслях тот, кто был рядом с тобой каждый день на протяжении многих лет.

— Съешь еще что-нибудь, Грейнджер. А то ты такая костлявая, что после совместного сна у меня синяки по всему телу.

Совместного сна? Фактически, конечно, он прав, но…

— Ой, кто бы говорил! Твои локти — оружие массового поражения.

— Локти — это локти, а когда в колющий предмет превращается позвоночник…

Они что, серьезно обсуждают… ночь? Гермиона поборола смущение, вызывающе глядя на Малфоя, надрезала вдоль сдобную булочку и налила в разрез целую ложку вишневого джема. Малфой хмыкнул, одобрительно кивнул и отгрыз уголок сухого тоста со смачным хрустом.

Жевали молча. Ей хотелось некоторое время побыть в этом моменте, не думать о Волдеморте, безобразной сваре, изувеченном теле Люциуса на огромной кровати.

Она отставила чашку и промокнула губы салфеткой.

— Идем. Нужно узнать, чего хочет от нас Снейп.

Не то чтобы Гермиона желала появляться перед бывшим профессором в сопровождении Драко, но разделяться, чтобы оказаться потом в одной точке, было как-то совсем уж по-детски.

Стоило им встать, появился Пикс. Малфой, завидевший трусящую в их сторону Ору в сопровождении еще двух собак, едва успел подхватить с тарелки несколько тостов, как эльф щелчком пальцев уничтожил всякое свидетельство их завтрака на траве. Возможности эльфийской магии впечатляли, и лучше было думать об эльфийской магии, чем о подобном расточительстве.

Футов через двадцать они поравнялись со стайкой собак, подобострастно приседающих и метущих землю хвостами. Наблюдать за Драко в этот момент было сродни подглядыванию в замочную скважину. На его лице заиграла искренняя улыбка. Незнакомый изгиб губ, морщинки вокруг глаз — кем был этот человек? Даже не верилось, что эти самые губы кривились в мерзкой ухмылке, что с них слетали отвратительные слова, а глаза, сейчас блестящие задором, замораживали. Таким благостным и расслабленным он казался разве что в их первую встречу в парке, но тогда в нем плескался компот из зелий, а вчера вечером и сегодня Малфой точно ничего не принимал. Может, даже зря.

Он бросил собакам по кусочку подсушенного хлеба, наклонился к каждой по очереди, чтобы погладить, и присел перед Орой, бухнувшейся на спину и подставляющей под ласку пузо. Вторая собака, похожая на ирландского волкодава, к которому применили Редуцио, поставила лапы ему на спину, а третья (небольшая черная, с висящими ушками) подлезла под вторую руку.

— Ора, Ка-ай, Герда, хватит, — наигранно пожурил он псов, хихикая.

Гермиона решила не цепляться к кличкам. Ей ра́вно не хотелось высказывать свое… предубеждение, удивляясь, откуда Драко известны имена героев магловской сказки, и узнать, что Андерсен был магом.

До беседки шли в окружении свиты четырехлапых. Гермиона чувствовала себя скованно рядом с малознакомыми псами, тогда как Малфой, напротив, подпитывался от питомцев позитивной энергией. Она радовалась, что ему удалось переключиться, оставить в стороне сложный клубок эмоций, который испытывал со вчерашнего дня и даже не пытался пока что облечь в слова, ведь ночью он говорил только о событиях, тема чувств и его личного отношения к тому, о чем шла речь, осталась незатронутой.

Драко открыл дверь, придерживая ее, пока Гермиона проскользнет внутрь, и командным «Нельзя» пресек поползновение собак войти в ее временное жилище вслед за ней. Босоногий, в закатанных штанах, животные вокруг. Драко Малфой в образе Маугли. Или Тарзана. Гермиона улыбнулась, затем вспомнила, к кому на заклание они идут, и улыбка сползла с ее лица. Отодвинутая ненадолго реальность навалилась свинцовой гирей. Та самая реальность, в которой Люциус Малфой завис между жизнью и смертью в больнице, а ее родители…

— Явились, — не стал размениваться на пожелания доброго утра Снейп. Он окинул каждого из них взглядом, который обычно приберегал для Гарри и Невилла. Вот только эффекта это не возымело, Гермиона уже некоторое время нисколечко не боялась «грозного профессора». Она не смогла бы обозначить на временной шкале момент, когда стала воспринимать его почти на равных, как… соратника, наставника, что ли, когда дистанция между ними сократилась от совершенно чужих людей до вот этого.

Взгляд Снейпа задержался на лице Драко, на ее шее и сделался ироничным. Гермиона механически прикрыла место, куда тот был направлен.

— Совместная ночь, — хмыкнул некогда грозный профессор.

— Это не то…

— Ты же не думаешь...

Они с Драко остановились на полуслове, косясь друг на друга.

— Конечно не то, — Снейп снова мазнул глазами по ее шее. Гермиона была уверена, что там ничего нет. Ну… она ничего не ощущала, да и если вспомнить, как именно Малфой… Нет, нельзя вспоминать о таком при легилименте! — А думать мне есть о чем и без ваших… чем бы вы ни занимались, — он движением руки пресек новую волну протестов. — Не в последнюю очередь благодаря вам.

— Давай ты опустишь ту часть, где высказываешь нам свое возмущение, и тогда я тоже опущу свое, — предложил Драко скучающим тоном, сквозь который пробивалась злость. — Ты ничего не сказал мне! Только попробуй свести все к твоей любимой теме...

— Ты узнал бы, когда мне было бы что сказать по существу, — не пытаясь завуалировать гнев, прошипел Снейп в ответ. — В свете… происшествия моим приоритетом стало обеспечить тебя палочкой. Можешь не благодарить.

— Обеспечить…

— Палочка! Потом остальное. Думаю, ты догадался, что нашим присмотром дело не ограничивается. На ней следящее. На боевые заклинания у тебя вето, если не хочешь увидеть рядом с собой отряд бравых авроров. Но! Случись ситуация, когда тебе понадобится отряд бравых авроров рядом, считай это возможностью призвать на помощь. И бояться получить такую помощь не стоит. Следит за палочками молодежи, оказавшейся на стороне Волдеморта, сам Уотсон. Ему можно доверять. Но! — снова выделил голосом Снейп. — У доверия есть пределы. То, что вы учудили вчера...

— Крестный, я через три дня буду в школе, если я правильно понимаю, меня там собираются держать как раба и шансов покинуть территорию не будет. Я должен был убедиться…

— И нашел лучший способ! Да еще и мисс Грейнджер втянул.

— Она не смогла бы вернуться в мэнор без меня.

— На самом деле план был моим, — вступилась Гермиона за Малфоя.

— Определенно. От него за чейн разит Гриффиндором. Поздравляю вас с первыми недоброжелателями в аврорате.

Он серьезно решил попугать ее недоброжелателями? Да весь прошлый год недоброжелателями Гермионы Грейнджер, нежелательного лица номер два, маглорожденной подруги Гарри Поттера, была половина магической Британии.

— И кого мне добавить в этот длинный список?

— Оштрафованных на недельный оклад и переведенных на три месяца в отряд охраны Азкабана авроров, мимо которых вы легко проскользнули в Мунго.

— Мне жаль? — в голосе прозвучал вопрос. Гермиона прислушалась к себе. Нет, определенно не жаль. Всё, что она узнала вчера про порядки в Аврорате…

— Что-то мне страшно за покой мирных жителей, если охранять тюрьму отправляют магов, на которых восемнадцатилетняя девчонка легко наложила Конфундус, — лесть Малфоя была грубой, но, к чему лицемерить, приятной.

— Нападение на аврора — полгода в Азкабане. К сведению, — погасил запал крестника Северус. — Радуйтесь своим связям и нежеланию Министерства привлекать внимание ко всей этой ситуации. Но дело не только в ваших противоправных действиях, — он снова перешел на возмущенное шипение. — Как объяснить людям, которым совсем не следует знать о… наших обстоятельствах, какого дракла гриффиндорка, героиня светлой стороны и прочая, прочая помогла проникнуть в Мунго сыну одного из ближайших соратников Волдеморта (опустим его собственное приспешничество), чистокровному магу, все совместные годы учебы задиравшему ее и ее лучших друзей? С чего такое в принципе могло прийти в ее лохматую голову?! Или с чего бы Драко Малфою, адепту доктрины превосходства крови, не ставящему ведьм магловского происхождения ни в кнат, просить помощи у Гермионы Грейнджер? А?!

— Что такого… — начал Драко.

— А я вам объясню, что такого! — перебил его взбеленившийся Снейп. — Нам не нужно, чтобы кто-то, даже Уотсон, знал, что между вами что-то есть…

— Между нами не…

— Вы, черт побери, якобы впервые увиделись вчера после битвы за Хогвартс, где находились по разные стороны баррикад, и сразу, держась за руки, отправились вместе в разведывательную миссию?!

Гермионе сложно было вспомнить, держались ли они за руки, сначала она была сконцентрирована на задаче, а затем шокирована увиденным. Но вполне возможно. Привычка в напряженной ситуации хвататься за человека рядом у нее была.

— И такая забота друг о друге! Мало того, такая забота об Упивающемся смертью, который мог вас убить!

Крыть было нечем. Но неужели Снейп ожидал, что она сможет не отреагировать на увиденное?!

— Да, именно на это я и давил. На ваше чувство справедливости, жалость ко всему жалкому и тому подобное. И пришлось признать, что уже устраивал вам обоим встречу, чтобы обговорить перспективу поручительства, — он посмотрел на Гермиону и пояснил: — Чтобы вы могли решить, готовы ли. Для Шеклболта и Уотсона все, что у вас есть общего, — общение со мной.

У нее было замечание по существу:

— Вы при мне говорили Кингсли, что мы вместе с Драко спасли вас после майской битвы.

— Не слишком значительное взаимодействие, чтобы породить вот это вот всё.

Гермиона могла бы это оспорить, но не стала. Зачем? Если у Северуса Снейпа уже было Мнение.

— Не верю, что ты не можешь заглянуть им в головы и выяснить, насколько им можно доверять.

— Могу, но, во-первых, они достаточно сильные маги и обучены прятать мысли. Проникнуть незаметно не выйдет, а зафиксированная попытка взлома не лучшая основа для сотрудничества. Они надежны и блюдут интересы магического сообщества. Это факт. И это во-вторых. Неясная связь мисс Грейнджер с Волдемортом и все, что сопутствует ей, — информация, которая не должна быть доступной никому. Особенно тем, кто блюдет интересы магического сообщества. Ясно?

Гермиона кивнула, глядя в пол. Снейп выдержал паузу и продолжил монолог:

— Когда вы вернетесь в Хогвартс и вам придется взаимодействовать как поручителю и подопечному, имеет смысл инсценировать постепенное сближение. Это будет нормально. Мисс Гермиона Грейнджер давно зарекомендовала себя ответственным человеком, начать опекать вверенного однокурсника вполне естественно для нее, тем более что предполагается работа в одном секторе. Это еще на стадии обсуждения, причем не в последнюю очередь из-за вас, мисс. Минерва волнуется.

Малфой фыркнул.

— Я могла бы…

— Не могли бы. Никакой самодеятельности. Решение будет принято в пользу работы на одном участке, иначе сама идея кураторства потеряет смысл. Драко в свою очередь будет присматривать за вами. Нужно, Гермиона, — пресек он волну возмущения. — Если вы вдруг забыли, на него тоже распространяется клятва, данная его отцом. Защищать вас — прямая обязанность Малфоя.

— Жила я как-то восемнадцать лет без их защиты, — не сдержалась Грейнджер. Да, они с Драко вчера действительно облажались, но это не дает Снейпу права диктовать, как им развивать… диктовать, как им взаимодействовать в Хогвартсе. Он бы еще расписание по… их встреч составил!

— И еще: ваши браслеты. В школе никто не должен их увидеть. Думаю, комментировать не нужно. Там будет слишком много потомственных магов на акр. Последнее: на данном этапе недопустимо возникновение таких отметин, как красуется у вас на шее, Гермиона.

— У меня нет никаких отметин…

— Ты ревнуешь!

Они с Малфоем снова высказались одновременно.

— Серьезно, Драко? — Снейп удивленно вскинул бровь. — Поверь, ты мне не соперник.

Гермионе показалось, что она ослышалась. Это какой-то нелепый сюрреалистичный сон?

— Но, к твоему счастью, — он горько хмыкнул, — я тебе тоже. Кстати, об этом.

Она понимала, что смотрит на своего бывшего профессора совершенно круглыми глазами.

— Я не предлагаю вам, мисс Грейнджер, играть роман на публику, — Драко поперхнулся, Снейп мазнул по нему презрительным взглядом, — никаких явных личных контактов, но… ммм… что-то вроде доверительных отношений между нами стоит показать. К примеру, через двадцать минут мы отправимся на слушание по делу о нападении на Люциуса Малфоя, задержанного по подозрению в лояльности режиму Волдеморта.

— А я…

— А ты, Драко, останешься дома. Тебя не пригласили.

— Но зачем мне? — пролепетала Гермиона.

— Это, скажем, поощрение-наказание. Два в одном. Кингсли хочет продемонстрировать вам, как работает внутренняя машина Министерства. Считайте, готовит себе преемницу.

— Глупости!

— Может быть, — согласился Снейп. — А может, и нет. Ваш моральный компас импонирует ему. Так что… повторюсь, Министру совсем не нужно знать что-то лишнее о вас.

Малфой надулся как индюк. Гермиона даже задумалась, нет ли в снейповских запасниках Оборотного, она с удовольствием уступила бы свою «льготу» Драко. Но нельзя было сбрасывать со счетов, что он может повести себя неадекватно, если узнает подробности нападения.

— Нарцисса тоже приглашена.

— Ну конечно, только сыну ничего знать не положено!

— Драко, повзрослей! Я не собираюсь оправдываться за то, что в первую очередь занялся вопросом твоей безопасности. И я слишком устал для вежливости. Всю ночь, пока ты зажимался с девушкой...

Гермионы хватило только на сдавленный писк.

— Мисс Грейнджер, прекратите цирк, здесь есть эльфы, — фыркнул он и вернулся к предыдущей теме: — Так вот, пока ты зажимался с девушкой, я разбирался, какого хромого фестрала начудил твой отец. Дракл дери всех вас, Малфоев!

— И? — наглость Драко покоробила не меньше несправедливых обвинений, вылетающих из снейповского рта.

— И? И твой отец идиот. Впрочем, это не новость.

Гермиона резко вскинула глаза на Драко. Тот явно сначала собирался вступиться за Люциуса, но… передумал.

— Что произошло помимо?.. — рискнула обтекаемо спросить Гермиона.

— Люциус, как вы оба, полагаю, догадались, понимал, что его скорее всего линчуют раньше, чем он даже дождется вынесения обвинений. Понимал, что это будет жестоко. Он… плохо переносит боль. Воспитательные меры Лорда практически истощили его и без того небольшой лимит устойчивости. И он попросил меня обеспечить ему способ уйти быстро и безболезненно, — Северус сделал паузу, чтобы перевести дыхание. — Я собрал забавную штуку, которая просто отключает все системы организма. Из средств, входящих в арсенал магловских врачей-анестезиологов.

— Наркотиков? — спросила Гермиона.

— И наркотиков тоже. Но я сглупил.

— Сказал ему, что средства магловские?

— Да, Драко.

— Он отверг.

— Нет. Просто параноидальный придурок нацепил для надежности еще и один из древних перстней из своей коллекции. Моя смесь подействовала бы через три минуты. Знать не хочу, что успели сотворить с ним, пока он был в сознании, но Люциус для надежности вогнал себе в палец еще и шип кольца.

— Есть ли шанс?..

— Вы знаете, что его держит в живых, Гермиона, но магия конечна. Мы уже обсуждали это. Рано или поздно… если не найти противоядия… Яд древний, я не смог определить все составляющие.

— А магловское средство? — спросил Драко с явным недоверием в голосе.

— Уже полностью выведено из организма естественным путем. Поскольку смерть не наступила и системы продолжают работать, организм метаболизировал препараты, чего нельзя сказать о составе из перстня. Частицы яда... осели в каждой клетке. Более того, поразили каждую клетку. Я не уверен, что смогу обратить процесс. Слава Салазару, удалось вывести кураре, так как его наличие было чревато остановкой дыхания и сердца. Это не приблизило к цели, вам известен закон Голпалотта.

— Но не могли ли эти препараты вступить в реакцию с ядом, пока были внутри? — продолжил напирать Малфой, выделив голосом «препараты».

— Нет. Если хочешь быть полезным, разыщи в библиотеке книги, где упоминаются перстни Медичи и яды, содержащие кураре. Не только растительные. Зельеделы добавляли вытяжку из коры стрихноса в смеси с ингредиентами животного происхождения. Всё, что найдешь. Мисс Грейнджер, у нас десять минут до отбытия, советую переодеться или хотя бы трансфигурировать вчерашний наряд во что-нибудь иное. Желательно более официальное. Не стоит будоражить воображение министерских мужей несвежей одеждой и джинсовыми бриджами.

Это было унизительно! Но спор унизил бы ее еще больше. Гермиона резко встала и ушла в спальню, хлопнув дверью. Где справедливость? Как только разговор стал похож на научную дискуссию, а не на раздавание указов, ее попросили уйти!

Мантии и платья, переданные Нарциссой, лежали разноцветной кучей на кровати. Как бы Гермионе ни хотелось игнорировать их, простейшим способом побыстрее разделаться с неприятной частью сборов было выбрать наряд из этого многообразия. Времени ополоснуться не осталось, она снова наложила очищающее и из вредности оставила на себе весь вчерашний комплект одежды, выхватив из кучи первую бросившуюся в глаза летнюю мантию. Мантия глубокого ультрамаринового цвета напоминала обычный удлиненный женский блейзер свободного кроя с рукавами на три четверти. Самым главным ее достоинством была длина. Мантия доходила почти до половины икры, что позволило скрыть под ней майку и бриджи.

Гермиона как могла быстро вылетела в чайную комнату, но… к ее разочарованию, разговор закончился. Драко в комнате не было, а Снейп сидел в кресле, прикрыв глаза. Его лицо было крайне изможденным, под глазами лежали глубокие тени, носогубные складки углубились и добавляли добрый десяток лет.

— Надеюсь, вы понимаете, что делаете, Гермиона, — заговорил он, не открывая глаз. — Мой крестник без пяти минут влюблен в вас.

Будто мало было сегодня личных разговоров! В ней всколыхнулось безудержное желание защитить себя и Малфоя от нелепых умозаключений.

— Не говорите чепухи. Просто мы много времени проводили вместе из-за его нежелания общаться с родителями. Альтернативы…

— Избавьте меня от этого, Мерлина ради. Я знаю, что вы на стадии отрицания. Просто предупреждаю, — нет, она просто не собиралась верить его выводам! — Последний раз я видел его таким увлеченным в пятнадцать, когда ему подарили пару элитных низзлов.

Сравнение покоробило.

— Отец пытался таким образом заразить сына своей страстью к селекции.

— Заразил? — это направление разговора устраивало Грейнджер больше предыдущего. Да и слушать о хобби Драко было интересно. Ничего такого.

Снейп хохотнул.

— Заразил. Драко подошел к вопросу обстоятельно, перерыл библиотеку, заказал несколько журналов с последними исследованиями лучших низзловодов, обнаружил генетическую склонность к некоторым болезням, вычитал, что все чистокровные низзлы агрессивны, более того, агрессия культивируется как необходимое качество, пожалел местную фауну и… заселил часть парка котами и кошками из соседней деревни. Хромосомный набор у котов и низзлов совпадает. Через год парк пестрел полуниззлами, четвертьниззлами и черт его разберет на сколько процентов низзлами. Их стало так много, что если бы Нарцисса не применила стерилизационные чары абсолютно ко всем особям, то они вытеснили бы других животных исключительно своим количеством. Представьте себе лицо Люциуса. Приобретенная им пара стоила как половина сокровищ короны, результат поколений и поколений селекции, элита вида, а его сын… — Снейп вполне искренне рассмеялся воспоминанию.

Интересно, почему Драко никогда не упоминал низзлов? Она привыкла видеть его в окружении собак.

— Почти все погибли, вы знаете когда. Дьявол, я слишком расслабился, мы опаздываем! — Северус резко встал и подал Гермионе руку, попутно вызывая Пикса.

В холле мэнора, куда доставил их Пикс, Снейп снова активировал портключ в форме костыля. Работники Отдела магического транспорта разобрали железнодорожное полотно или это один и тот же портключ, рассчитанный на многоразовое использование?

— Но вы говорили, что Нарцисса тоже собирается быть на суде, — напомнила Гермиона, идя вслед за Снейпом с площадки для перемещения в сторону лифтов.

— Наше появление в компании миссис Малфой выглядело бы странно, — ответил тот, не оборачиваясь.

Будто их совместное появление без миссис Малфой выглядит нормально.

— Нарцисса добирается отдельно, думаю, она уже там. Но нам предстоит показаться здесь втроем в конце месяца.

Кажется, этот день можно назначить днем Оглашения Нелепой Информации.

— На праздновании победы. Мероприятие запланировано на тридцатое июня. Будут раздавать Ордена Мерлина, чествовать победителей, — Снейп скривился, словно ему под нос поставили стакан прокисшего тыквенного сока. — Вижу в этом возможность еще раз показаться вместе.

День. Нелепой. Информации.

— Не пытаетесь ли вы таким образом избавиться от толп поклонниц? — хмыкнула Гермиона. Письма продолжали приходить, пусть не в таких диких количествах, как в первые дни после статьи, но все же.

— О да, мне больше нечем заняться, — фыркнул он, но Грейнджер чувствовала его смущение. Это даже было милым.

Снейп подтолкнул ее к кабинке лифта, Гермиона сжалась, ожидая, когда сверху обрушится вода. Чертовы перестраховщики! Северус тоже ругался сквозь зубы, добавляя свое высушивающее заклинание к чарам в лифте. Механический голос сообщил о прибытии на девятый уровень. В тот единственный раз, когда она была здесь, коридоры и лестница показались ей дорогой в ад благодаря высасывающим все положительные эмоции дементорам. Но даже без дементоров темный и пустой коридор навевал всё те же безрадостные мысли. Может, у нее просто не осталось положительных эмоций? Войти в зал номер десять было сродни прыжку с обрыва.

— Гермиона! — поторопил придерживающий дверь Снейп.

Несколько голов обернулись на скрип. Грейнджер замерла как олень в свете фар. Профессор ограничился коротким кивком в сторону группы людей в нижней части амфитеатра. Вцепившись в плечо спутницы, он втащил ее внутрь и задал направление. Они поднялись по лестнице на несколько рядов и заняли места с краю.

— …тяжких телесных повреждений, сексуального насилия, заклинания свежевания, — человек в мантии сливового цвета продолжил ровным голосом с того места, на котором, видимо, остановился. Гермиону передернуло. И она еще хотела, чтобы вместо нее пошел Драко!

— Простите, — одними губами прошептал Снейп и пояснил мысль: — За то, что вам придется все это услышать.

Хоть обошелся без «Сами виноваты».

— Протестую, ваша честь! — раздался звонкий женский голос.

Грейнджер повернулась на звук и увидела их. Перед амфитеатром, где в первом ряду несколько мест было занято судьями, стояло четыре кресла, в которых сидели обвиняемые: трое мужчин и пухлощекая конопатая девушка, с виду немногим старше самой Гермионы, но значительно крупнее. Руки каждого были прикованы цепями к подлокотникам, что почти не мешало девушке жестикулировать.

— Слушаем вас, мисс Пирит, — благодушно отозвался судья, ведущий процесс.

— К мистеру Малфою не применялось заклинание свежевания. Магия использовалась только для зачистки огрехов. Я ножом отделяла кожу этого утырка от мышц и наслаждалась каждым его воплем, пока Гриффит ломал конечности, а Краветс потрошил гнилую мошо…

— Силенцио! — выкрикнул судья Визенгамота, сидящий рядом с человеком в форме аврора. Губы девушки продолжали двигаться, а мягкие черты лица исказила гримаса ярости.

— Пусть выскажется. Это чистосердечное признание. Фините! — спокойно сказал аврор. По акценту и голосу Гермиона узнала в заговорившем Уотсона.

— …и я повторила бы это еще тысячу раз, чтобы урод прочувствовал на себе все то, что пережила моя сестра в его подземелье.

— Внесите ясность, ваша сестра пострадала от рук мистера Малфоя? — манерно растягивая слова, спросил судья, недавно наложивший Силенцио.

В слушании принимало участие всего четыре человека: трое судей и главный аврор, даже секретаря не было, рядом с председателем лежал пергамент, над которым порхало Прытко пишущее перо, протоколируя заседание.

— Моя сестра пострадала в его доме.

— Это не значит, что непосредственно мистер Малфой принимал участие в том, что с ней произошло, — мягко вставил тот же член Визенгамота, вкрадчивым тоном напоминая самого Малфоя.

— Моя сестра находится в палате Януса Тики после того, как провела несколько месяцев в доме этого человека. Когда Мэри освободили, на ее теле не оставалось живого места. Она подвергалась насилию и…

— Что не дает вам права выступать в роли Немезиды, — перебил Уотсон. — Все материалы о пленниках приобщены к делу и были бы рассмотрены судом.

— Серьезно?! Не смешите мои панталоны, все мы знаем, что урод вышел бы на свободу и наслаждался бы жизнью, невзирая на то…

— Милочка, вы не привели ни единого доказательства того, что мистер Малфой как-то причастен к судьбе вашей сестры, — снова вступился за Люциуса судья, вместо того чтобы просто осадить обвиняемую.

— Что и требовалось доказать! — хохотнула та, а затем со сбивающей с ног злостью выпалила: — Жену Краветса пытали и убили в его доме! Гордон видел волосы Малфоя над маской, когда Упиванцы похищали его детей! Эти патлы сложно не узнать. Дочь, сына и жену Гриффита насмерть замучила невестка этого человека!

О, в это Гермиона готова была поверить, а вот в то, что Малфой был насильником — нет, все-таки у него были стандарты. Дети… К чему кривить душой? Люциус мог быть участником похищения детей, особенно, если на второй чаше весов находилась жизнь его собственного сына. Битва в Отделе тайн... Она сама была тогда пятикурсницей, а Джинни и Луна учились на четвертом курсе, но...

— Люциус Малфой не отвечает за действия Беллатрикс Лестрейндж — это раз, — высказал то, что Гермиона как раз собиралась сформулировать для себя, Уотсон. — Мы не рассматриваем преступления Люциуса Малфоя здесь и сейчас — это два.

— Правосудие! — выплюнул мужчина средних лет, прикованный к стулу слева от девушки. — Вот потому мы и взяли все в свои руки.

— Мистер Гриффит, мы все сочувствуем вашей утрате, однако…

— Однако... У таких, как вы, всегда заготовлено несколько «однако», — вскинулся третий обвиняемый.

Гермиона была удивлена, что никто из членов Визенгамота до сих пор не восстановил порядок. Суд постепенно превращался в балаган, и они действительно отклонились от темы. Как бы то ни было, Люциус заслуживал своего честного процесса.

— Тот факт, что пострадавший от ваших рук человек, возможно, был виновен в собственных преступлениях, не наделяет вас правом решать его судьбу, — раскатился по залу богатый бас Шеклболта. Его присутствие среди судей стало полным шоком. Грейнджер совершенно не ожидала увидеть его в униформе члена Визенгамота, она привыкла к его ярким экзотическим мантиям, да и то, что такие должности можно совмещать, казалось в корне неправильным.

— Но я не жалею о содеянном, — девушка (мисс Пирит, вспомнилось Гермионе) вызывающе посмотрела туда, где сидел Министр. — Единственное, о чем жалею, что гад оказался слабаком и потерял сознание раньше, чем мы успели толком начать, что не прочувствовал на своей шкуре всё то, что…

— …вы с ним сделали? — в мягком обволакивающем голосе главного аврора проскользнула угроза. — Это не дисциплинарное слушание, коих, если документы не врут, у вас за последний месяц было три, мисс Пирит. И каждое за превышение полномочий. Шутки закончились. Это не про признать или не признать свою вину, получить взыскание или штраф и уйти домой. Это трибунал. Я не мой предшественник и не позволю попирать правосудие, которому вы по окончании аврорской школы поклялись служить.

— Правосудие! — снова выплюнул кто-то из прикованных к креслам мужчин.

— А как же право на адвоката? Где полный состав Визенгамота? — глумливо всхохотнул другой.

— Ни один адвокат из тех, кто работает с нарушившими предписания аврорами, не захотел иметь дела с этой ситуацией. Для внутреннего разбирательства отдела Министерства достаточно трех членов Визенгамота, — легко парировал Кингсли и повернулся к девушке: — Вы просили слово исключительно для того, чтобы внести ясность относительно ваших… манипуляций?

— И объяснить мотивы. Вижу, это не имеет значения. Здесь все уже решено, заканчивайте свой фарс, — Пирит откинулась на спинку стула. Гермиона испытывала отвращение к ее действиям, но не могла не восхищаться тем, как она держится. Чем-то они были неуловимо похожи: поведением, отношением к тому, что кажется правильным, вот только... слишком по-разному понимали эту концепцию.

— Судья Берк, продолжайте, — повернулся Министр к председательствующему.

— …сексуального насилия, обезображивания путем нанесения увечий острым предметом и магией, — на ходу формулировал тот, — использования наркотических средств и ядов неизвестного происхождения.

— Каких… — заикнулся грузный мужчина средних лет, Гермиона со смятением заметила, как из рукава Снейпа выглянул кончик палочки. Ни один из обвиняемых более не возмутился этой частью речи судьи. Неужели профессор наложил на них Империус прямо здесь? Или Конфундус. Силенцио? Или колдовал не Снейп? Не только Снейп? В кабинете Кингсли он свободно говорил о том, что Люциус принял яд. Почему же тогда… Размышления отвлекли от монотонного голоса, продолжающего описывать зверства, учиненные над Малфоем. Грейнджер оглядела зал и в верхнем ряду увидела одинокую застывшую женскую фигуру в коричневой мантии. Она и забыла, что на процесс приглашена Нарцисса. Каково ей все это слышать? С желанием поддержать было почти невозможно бороться.

— Приструните своего внутреннего гриффиндорца, — зашипел Снейп.

— Признаете ли вы себя виновными? — донеслось снизу.

Четыре человека, прикованных цепями к креслам.

Один человек со страшными увечьями — в больничной палате.

— Да.

Грузный мужчина средних лет, мягкие черты лица и морщинки в уголках глаз. Такие возникают у смешливых людей. Почему-то легко представлялось, как он кому-то подмигивает и сверкает белозубой улыбкой.

Руки и ноги Люциуса, вывернутые под неестественными углами в не предназначенных природой для сгиба местах.

— Горжусь этим.

Тощий угловатый тип ростом чуть выше Флитвика с жестким, даже жестоким лицом. Не нужно быть гением, чтобы увидеть: горе и жажда мести выжгли его дотла.

Страшная раскуроченная рана в районе паха у пациента на огромной кровати.

— Признаю.

Пожилой человек с потухшими глазами. Возможно, не такой уж и пожилой, но абсолютно седая борода и глубокие морщины добавляли ему добрый десяток лет.

Синяки и ссадины, покрывающие всё тело старшего Малфоя.

— Да. Не раскаиваюсь.

Крупная девушка с суровым выражением на веснушчатом круглом лице.

Обнаженные мышцы в обрамлении иссохших лент кожи другого лица — удлиненного, породистого.

Гермиона не прекращала ставить себя на место Пирит. Пошла бы она на такое, если бы пострадавшими были ее близкие? Мог ли ее внутренний моральный компас, о котором говорил Снейп, настолько сбиться с курса? С теперешней позиции казалось, что никогда она не обвинила бы, а тем более не устроила бы расправу над человеком, в виновности которого не была бы уверена до конца. Но можно ли делать такие выводы, не имея соответствующего опыта?

Мучили ее и другие вопросы. Хотелось знать, представляло ли начальство, что близкие этих людей вынесли по вине тех, кто томится в камерах предварительного заключения. В единичный случай не верилось. Сколько таких же было рассмотрено и убрано в стол? Отдел магического правопорядка так тестирует своих работников на… стрессоустойчивость и психическую стабильность? Была ли проведена психологическая экспертиза обвиняемых? Ха! Аврорат и Отдел магического правопорядка (да что там — всё Министерство!) заинтересованы в том, чтобы замести дело под ковер.

Скрипнула дверь. Уотсон и трое судей заняли свои места, и не было в этом никакой торжественности, скорее суетливость. Гермиона так погрузилась в себя, что даже не заметила, как те уходили, не знала, что они со Снейпом и Нарциссой оставались наедине с... преступниками.

— Обвиняемых в жестокой самовольной расправе над помещенным в камеру предварительного заключения Министерства магии Британии Люциусом Абраксасом Малфоем Джона Барни Гордона, Анну Вирджинию Пирит, Александра Бенета Краветса, Аарона Кайла Гриффита, признавших свою вину в содеянном, разжаловать; навсегда вычеркнуть их имена из списка авроров, а заслуги предать забвению.

Звучало мрачно и неприятно, но… всего-то?

— Мера пресечения КС-2А. На основании договоренности 18/5 от восьмого января тысяча девятьсот тридцать пятого года передать американскому ведомству для приведения приговора в исполнение, — закончил Берк, и Гермиона увидела, как лица преступников, на которых в начале чтения застыли разнообразные выражения — от презрения до недоверчивого облегчения, под конец исказились паническим ужасом.

— Вы не имеете права! — выкрикнула Пирит.

Гермиона отвлеклась от представления на скрип двери, но заметила лишь край коричневой мантии. Нарцисса покинула зал.

— А мы? — с надеждой спросила она спутника, головой показывая на выход.

— К сожалению, нет. Кингсли хотел познакомить с вами этих… чудесных людей, — в лучших традициях Северуса «чудесных людей» прозвучало нецензурным ругательством.

— А что, если я не хочу с ними знакомиться?

— Об этом нужно было думать вчера, — сухо ответил Снейп.

За это время крики внизу стихли. Возможно, на преступников наложили Силенцио. Гермиона вспомнила о последней части приговора и полюбопытствовала:

— Как расшифровывается аббревиатура, которой обозначена… мера пресечения?

— Вы не желаете этого знать.

— Не желала, не спрашивала бы, — возмутилась она, краем глаза наблюдая, как в зал вернулся Уотсон (Гермиона снова не успела уследить за перемещениями) в сопровождении четырех магов в незнакомой форме.

— Американский корпус авроров, — прокомментировал Снейп.

— Почему Штаты? — удивилась Гермиона. — Что за договоренность?

— Потому что в британском Министерстве уже лет сто как нет Камеры смерти, а МАКУСА не держит дементоров. Взаимные услуги.

Гермиона задохнулась и еще раз посмотрела на преступников, которых выводили из зала. Тело Люциуса в Мунго. Переломанные конечности, содранная кожа, рубцы и ссадины, страшная рана в паху. Камера смерти…

— Я же говорил, не хотите знать.

Не хотела. Но даже могла понять логику решения. В Азкабане работают сослуживцы этих людей, вполне могут найтись желающие организовать побег, да и одобряющих их подход наберется немало. Чего стоят те авроры, разговор которых они с Драко слышали в коридоре? А это чревато зарождением бунта внутри Министерства. Но Пирит совсем юна. Живы ли ее родители? Что будет с ее сестрой? Какая судьба ждет детей Гордона, если их вдруг найдут живыми?

— Кингсли допустил меня сюда, не боится ли он, что я поделюсь…

— Уверен, что над залом полог конфиденциальности и поделиться тем, что услышали именно здесь, мы не сможем: ни мы, ни Шеклболт с Уотсоном, ни судьи, ни Нарцисса. А вчерашняя клятва гарантирует нераспространение вами иной информации. Более общей.

— Северус, Гермиона, спускайтесь к нам, — позвал их Шеклболт.

— Сама мисс Грейнджер, — залебезил Берк, напомнив Гермионе Слагхорна. — Не ожидал увидеть вас здесь.

— Мисс Грейнджер оказалась не вовремя в моем кабинете, — пояснил Уотсон, — услышала об инциденте и была поражена жестокостью, проявленной аврорами.

— Я решил показать ей, что закон един для всех, — подхватил Министр.

Един. Закон. Мерзость.

А Шеклболт тем временем продолжал, нацепив на лицо подобающее моменту выражение вежливой заинтересованности (как же власть меняет людей!):

— Мисс Грейнджер, это мистер Берк, исполняющий обязанности председателя Визенгамота. Мистер Берк, это мисс Грейнджер, думаю, она не нуждается в перечислении заслуг и, возможно, когда-нибудь будет баллотироваться на тот пост, который сейчас занимаю я.

О да, конечно! Неужели Кингсли думает, что участие в подобном мероприятии вдохновляет идти работать в эту структуру?

— Не сомневаюсь, что она будет отличным Министром, — вступил в разговор третий член Визенгамота.

— Самым лучшим.

— Гермиона, познакомьтесь, это судья Гринграсс. Парис, это мисс Гермиона Грейнджер.

Гринграсс. Астория. Застывшее в вечности девичье лицо, присыпанное штукатуркой. Отец? Дед?

— Очень приятно, сэр, — выдавила она из себя и повернулась к Шеклболту. Раз уж ее допустили сюда, не грех и спросить: — Почему вы уверены, что закрытое слушание поможет предотвратить такие же случаи в будущем?

— Потому что отряду авроров на завтрашней утренней планерке расскажут о судьбе их бывших сослуживцев.

— Так информация не настолько засекречена? — Гермиона очень по-снейповски изогнула бровь.

— Клятва аврора. Ни одно слово не вынесут за пределы зала собраний, — голос Уотсона, как обычно, излучал дружелюбие. — Пока я пребываю на посту начальника аврората, одной из приоритетных задач станет восстановление дисциплины. Воздержусь при даме от комментариев о текущем положении дел.

Сегодня даже Уотсон ее раздражал. Лицемерами казались все.

— Простите, я не очень хорошо себя чувствую, — она постаралась нацепить на лицо смущенную улыбку. Ей было плевать, выглядело ли это правдоподобно.

— Северус, проводишь мисс Грейнджер?

Снейп, все это время нависавший над ней немой громадой, молча пропустил ее вперед и, одарив остающихся еще одним кивком, вышел за дверь.

— Северус, — позвал его женский голос.

Гермиона увидела стоящую в конце коридора Нарциссу. Ее голос звучал совершенно безжизненно.

— Как ты? — участливо (он так умеет?) спросил Снейп.

Она неопределенно передернула плечами. До лифта шли молча, а когда приехали в атриум, миссис Малфой заговорила о другом.

— Я должна забрать мисс Грейнджер. Как это сделать, не привлекая внимания?

— Ты потому нас дожидалась? Не нужно было, я тоже в мэнор. Хочу посидеть в библиотеке над загадкой, которую… загадал твой муж.

— Уверен? — Нарцисса вздернула бровь, будто намекала на что-то конкретное.

— Да, — удивился Северус.

— Хорошо, тогда я к выходу для посетителей, — Нарцисса еще раз бросила на Снейпа недоумевающий взгляд, накинула капюшон мантии и быстро удалилась в сторону телефонной будки.

Они со Снейпом проводили ее взглядами. Стоило будке уехать вверх, как он чертыхнулся и с ужасом посмотрел на Гермиону.

— Кажется, Нарцисса знает мое расписание лучше меня. Я должен навестить вашего друга Рональда. Отдать ему новое зелье и проверить, как идет процесс.

Рон. Точно, и Гермиона сама должна была помнить, ведь Снейп рассказывал о своих планах. Готова ли она говорить с другом после почти бессонной ночи и пережитого вчера и сегодня стресса? Грейнджер решительно вскинула подбородок и поставила профессора перед фактом:

— Я иду с вами.

И пусть думает что хочет.

— Ладно, — неожиданно согласился он. — Это не займет много времени. Придется снова воспользоваться лифтом. В Нору можно попасть только из кабинета Кингсли.

Непрошеный душ дважды за утро разозлил. Неужели нельзя настроить водопад так, чтобы ранее прошедших под ним волшебников не окатывало по несколько раз в день?

— Министр у себя, но просил… — раздался им вслед голос секретаря.

Снейп дважды стукнул костяшками пальцев в дверь и сразу открыл ее. В кабинете рядом с переодевшимся в одну из своих обычных мантий Министром сидел судья Гринграсс, а с противоположной стороны стола — Уотсон.

— Северус, Гермиона, давно не виделись, — улыбнулся Кингсли во все тридцать два зуба.

— Вспомнил, что должен навестить… пациента. Мисс Грейнджер решила сопровождать меня, — процедил Снейп, явно раздосадованный, что должен отчитываться о своих передвижениях перед такой толпой.

— Вам лучше? — участливо спросил Гринграсс.

— Чуть-чуть, — скромно потупилась Гермиона. — Но не могу упустить эту возможность. Неизвестно, когда еще доведется увидеть… пациента про… мистера Снейпа.

— Из нее выйдет отличный политик, — Шеклболт неожиданно подмигнул.

— Вы бриллиант, мисс Грейнджер, и при должной огранке… — промурлыкал судья. Пришлось напоминать себе, что этот человек потерял не то дочь, не то внучку.

— Сдать ЖАБА, пройти ротацию в отделах, и лет через пятнадцать мисс Грейнджер будет готова встать за штурвал этого корабля.

Почему-то подумалось про «Титаник».

Снейп осторожно, как вчера, тронул ее за плечо, подтолкнул в камин и бросил ей под ноги горсть Летучего пороха.

— Нора! — крикнула Гермиона.

Уйти не попрощавшись было невежливо, но она готовилась сказать что-то гораздо более невежливое.

— Гермиона, откуда ты тут взялась? — встретил ее прибытие растерянный голос Молли. Каково отбытие, таков прием.

— Здравствуйте, миссис Уизли, я… — Гермиона быстро перешагнула каминную решетку, чтобы уступить место Снейпу.

— Привет-привет, — не слишком усердствуя, изобразила радушие хозяйка. — Но Джинни еще в «Ракушке», Рона тоже нет…

— Молли, — вышедший из камина вслед за Грейнджер профессор избавил миссис Уизли от придумывания, куда бы мог податься Рон, которому, как и Гермионе, было запрещено покидать защищенное место. Впрочем, появление Снейпа уличало ее во лжи.

— Северус.

Испуганный взгляд Молли Уизли заметался между ними двумя. Гермионе стало гадко. Почему-то казалось, стоит попасть в Нору еще раз, и выяснится, что в ее прошлый визит произошло какое-то недоразумение. Тем более Молли уже известно, что она не применяла к Рону темную магию.

«Отворотное заклинание», — услужливо напомнил внутренний голос. Не о нем ли речь?

Отворотное заклинание, превращенное в необратимое убийством или смертью. Могла ли Молли?.. Если раньше Гермиона была уверена, что нет, то теперь…

— Он у себя, — сообщила миссис Уизли Снейпу, наконец взяв себя в руки. — Гермиона, пока твой… спутник занят... я ведь правильно понимаю, что ты пришла с Северусом? — она дождалась кивка. — Мы поговорим.

За все время, что Гермиона провела в Норе в качестве гостьи, она никогда не разговаривала с Молли с глазу на глаз. Хозяйка дома либо была отстраненно добра к ней, либо Гермиону задевало раздражением, которое вызывали в миссис Уизли собственные дети, но… личный разговор был чем-то новым в динамике их отношений.

— Конечно, — согласилась она, будто ей предлагали выбор.

Гермиона не успела заметить, как Снейп пересек комнату и скрылся на лестнице. То, что его появление не померещилось, выдавали только скрипящие под ногами ступеньки.

Молли поманила ее за собой на кухню и указала на стул, усаживаясь напротив, не предлагая даже банального чая. Не то чтобы Гермиона была настроена на чаепитие, просто факт. Это было категорически не похоже на одержимую желанием накормить всех и каждого мать большого семейства.

Ожидая, пока собеседница соберется с мыслями и заговорит, Грейнджер, не скрываясь, рассматривала ее. Помогать, задавая вопросы, не хотелось. Миссис Уизли сильно осунулась, это сделало ее черты жестче, даже гусиные лапки у глаз не возвращали лицу доброту. Изменился и взгляд, в нем не осталось былого тепла и безмятежности. Сейчас ее родство с тетушкой Мюриэль было очевидным.

— Как ты устроилась? — вопрос был скорее данью вежливости, чем заботой.

— Спасибо, хорошо, — Гермиона тоже отделалась общей фразой.

Разговор двух абсолютно чужих людей.

— Северус помог? — со странной интонацией уточнила Молли.

— Да, — коротко и сухо. В духе беседы.

— Ты же не живешь с ним в одном доме? — на этот раз беспокойство было искренним, в голосе зазвучало знакомое кудахтанье. — Негоже молодой девушке жить с неженатым мужчиной.

А с женатым, значит, можно?

— Нет, я не живу с ним в одном доме, — технически это было правдой. Северус жил (по крайней мере, имел апартаменты) в особняке Малфоев, а она — в летнем домике в парке. В беседке. Идея сообщить Молли, что она живет в парковой беседке, казалась забавной секунд десять. Пока не накатило раздражение. Какого черта она должна отчитываться, где и с кем живет?! Какого черта все лезут в ее жизнь и рассказывают, что она должна и чего не должна делать?!

— Хорошо, — выдох облегчения усилил гнев.

— Но вы очевидно позвали меня не за тем, чтобы узнать, где и с кем я живу.

— Нет, — снова вернулась к несвойственной отстраненной холодности Молли, — я хотела просить тебя держаться подальше от Рона.

Слова прозвучали словно оплеуха. Как она смеет?!

— При всем уважении, миссис Уизли, Рон и я — совершеннолетние и сами будем решать… Указывать, с кем дружить, по меньшей мере… — в голове возник такой сумбур, что облекать в слова получалось только часть мыслей.

— Совершеннолетние. И давно перешагнувшие порог того возраста, когда между девочкой и мальчиком возможна дружба.

— Неправда!

— Правда. Пока ваши отношения развивались естественно, я наблюдала молча, хоть и видела, что у вас мало шансов создать крепкую семью.

Семью?! Им по восемнадцать лет! Что не так с волшебным миром?!

— Ты сильная колдунья и неплохой человек, Гермиона, — Молли выдавила почти искреннюю улыбку. — Я была бы рада видеть тебя частью клана Уизли. Но ты дала понять, что не заинтересована в Роне. Фреда… Фреда нет в живых.

Неужели от цепкого взгляда матери не укрылась непонятная химия между нею и Фредом? Гермиона так и не признала ее наличие, в глубине души считая, что эмоции, которые вызывает один из близнецов, обусловлены его вниманием. И тем, что ей всегда нравился рыжий цвет волос. Признать симпатию — значило предать Рона, а в тот период Гермиона была убеждена, что Рон — именно тот, кто ей нужен. Но если у нее были чувства… почему она сейчас… не то чтобы совсем не скорбит, но вполне способна контролировать горе, ловить на подлете воспоминания, которые могут его всколыхнуть, и переключать внимание?

Она снова взглянула на Молли, на этот раз неприятно пораженная мыслью, что та воспринимала ее как… ну, наверное, ценную племенную кобылу. Что-то вроде неплохой закладки на будущее. Это осознание было чуть ли не противнее всего остального разговора. Ее привечали не потому, что Уизли радушные и хорошие люди. Или не только поэтому. Их с Гарри. Черт! Не поэтому ли Молли, не верящая в дружбу между мальчиками и девочками, сквозь пальцы смотрела на их обреченный (по ее мнению) недороман с Роном, что это был способ держать Гарри подальше от нее? Для Джинни. Нет, просто нет! Она не станет об этом думать.

— Миссис Уизли, — начала она, собрав в кулак всю свою решимость, — я уважаю вас и безмерно благодарна за гостеприимство и доброту, но не позволю даже очень уважаемому мной человеку решать, с кем мне поддерживать отношения, а с кем нет. Я могу понять ваше нежелание видеть меня здесь и в гости набиваться не стану, но ваши дети — мои друзья, и я прекращу с ними общаться, только если они сами меня об этом попросят.

— Мы с тобой обе знаем, что у вас с Роном нет будущего, — жестко отрезала Молли и, не дав себя перебить, продолжила: — Позволь ему восстановить свою самооценку и…

— Он хотел поговорить.

— Не сейчас.

— Давайте внесем ясность. Мы слишком юны, чтобы строить серьезные планы на жизнь. Сейчас я не испытываю к Рону романтических чувств…

— И уже никогда не будешь.

Отворотное… Гермиона отогнала мысль, сосредоточившись на другом.

— Но я хочу сохранить нашу дружбу.

Миссис Уизли скептически покачала головой.

— Тогда дай ему время исцелиться и найти другой… романтический интерес.

— Но Рон хотел…

— …вернуть тебя.

И она туда же!

— Глупости!

— Мисс Грейнджер, вы готовы? — Снейп, по обыкновению, будто соткался из воздуха.

— Как он? — обеспокоенно спросила Молли.

— Динамика позитивная, но следи за приемом зелий. Отвернешься — прекратит пить. Упрямый как баран. В Хогвартс не отпускай, ему пока рано.

Почему за них до сих пор принимают решения? Они уничтожили сильнейшего темного мага столетия! Какого черта все эти люди считают, что имеют право диктовать им, как жить, с кем общаться, как одеваться и что делать?!

— Гермиона, держитесь за меня, — Снейп подставил левую руку, правой вынимая еще один железнодорожный костыль.

Решают за них даже в мелочах!

Это было не ново. Гермиона пыталась не зацикливаться на том, что слишком часто в последнее время оказывается в объятиях Драко Малфоя, и на том, что чувствует себя в них хорошо, хоть в макушку и впивается его острый подбородок.

На этот раз она отлично помнила, как попала в эти объятия. Они со Снейпом аппарировали к мэнору, где их встретил незнакомый Гермионе домовик и перенес к дому. Снейп кивнул и удалился в библиотеку, не предлагая присоединиться, а Гермиона, помня, что может теперь попасть в парк, пересекла магическую границу и поплелась к беседке, чувствуя себя настолько морально разбитой, что это ощущалось физическим недомоганием: тяжестью в груди, дискомфортом в животе и подергиванием в ногах.

Видимо, поэтому Драко, вывернувший прямо на нее и улыбнувшийся так, словно действительно рад видеть, заставил ее потерять голову и со всхлипом броситься ему на грудь. И теперь она рыдала в его рубашку, а он бережно ее обнимал. Наверное, они выглядели странно посреди дорожки, наверное, домовики опять доложат обо всем Снейпу и Нарциссе и те сделают неправильные выводы, но об этом Гермиона пообещала себе подумать потом.

Когда слезы утихли, закономерно накатило смущение. Гермиона совершенно не понимала, как объяснить временное помутнение рассудка, проблемой было даже правильно отстраниться. С Гарри происходящее закончилось бы естественно. С Роном — неловко, но все равно не настолько. Как вести себя с Драко после того, что произошло вчера, и после того, что сказал Снейп?

Гермиону беспокоила и собственная реакция. Гарри и Рон (даже в период увлечения) были ее мальчишками, а Малфой, как бы она ни старалась создать в голове правильный образ, воспринимать сейчас таким же мальчишкой почему-то не получалось. Что-то в ней отказывалось слушать разум, нашептывающий про его совсем невзрослое поведение и про то, что он почти на год младше ее… Тело реагировало на него иначе. Это пугало до чертиков.

— Все нормально, — почувствовал ее напряжение Малфой. — Ты не должна ничего говорить, если не хочешь.

Эмпатия тоже удивляла. Удивляла, потому что Гермиона считала маль… мужчин сравнительно толстокожими, а Драко Малфоя — предводителем тех, кому плевать на чужие чувства. «Каким бы эмпатичным Малфой ни проявлял себя сейчас, он все еще остается засранцем и собственником без всякого на то права», — напомнила она себе, но слова не достигли разума. День превратил ее в размякшее суфле.

— Слушай, как ты смотришь на то, чтобы развеяться? — Драко смешно приподнял брови и почесал затылок. Рон поступал точно так же, когда был в чем-то не уверен. Именно так он чесал затылок, когда они виделись в последний раз в Норе. Мимолетное воспоминание запустило цепочку образов: обиженный и растерянный Рон, Молли, поджимающая губы, Драко, утешающий ее впервые, Молли, заявляющая, что между парнем и девушкой не может быть дружбы, записка Рона, сцена, устроенная Малфоем, вчерашний вечер, сегодняшние рыдания. Чехарда картинок породила сумбур в мыслях, а на глаза непонятно отчего опять навернулись слезы.

— Ну-ну, Грейнджер, — Драко отстранился, удерживая ее за плечи. Она покачала головой и опустила взгляд. — Мне тоже нужно отвлечься. Я… поговорил с мамой.

Чужие проблемы всегда отлично переключали Гермиону со своих. Перед глазами пронеслось слушание.

— Ты молодец, ей очень нужна поддержка.

Малфой расплылся в самодовольной усмешке, только глаз она не коснулась, в глазах застыла тоска.

— Спасибо, — он наклонился и целомудренно чмокнул ее в лоб. Сердце испуганной птичкой забилось где-то в горле. Господи, сколько раз так делал Гарри, и ничего. Ничегошеньки! Нельзя реагировать на такие… невинные прикосновения. Откуда вообще взялись подобные реакции?

— И как же обычно отвлекается Драко Малфой? — нашла в себе силы для логичного вопроса Гермиона. Не собирается же он ее тащить в клуб или в кино. Он вообще знает, что это такое?

— У меня есть несколько способов, — подмигнул он. — Когда-нибудь покажу тебе их все. Но сейчас… Как ты относишься к пикнику на берегу озера? — скрыть звенящее напряжение в голосе ему не удалось.

Пикник? Идея пикника показалась Гермионе кощунственной. Все неуместные реакции исчезли сами собой от вскипевшего возмущения. В больнице святого Мунго Люциус завис между жизнью и смертью; люди, ответственные за это, вот-вот будут казнены (обычные люди, которые не попали бы в эту… ситуацию, если бы обстоятельства не сложились таким чудовищным образом!), а Малфой задумал пикник!

— Я планировал его позавчера, — напомнил Драко.

— Я не уверена, что это своевременно...

— Грейнджер, отличный день…

Только для кого-то последний. Трое мужчин и молодая девушка, прикованные к креслам...

— Погреешься на берегу или искупаешься. Я знаю, что позавчера сам все испортил.

Какая самокритичность! Гермиона фыркнула, попутно отгоняя образы из зала номер десять.

— Давай так, я отведу тебя к озеру, если тебе там не понравится, настаивать не буду, но вдруг… — Малфой, не теряя времени, направил ее влево и увел по едва заметной тропинке, приобняв за плечо. Сопротивляться не было сил, но из-под руки она выскользнула — слишком много тактильных контактов за день.

За следующим поворотом перед ними открылся такой вид, что слова отказа вылетели из Гермиониной головы. Озеро было небольшим, но сказочно красивым. Оно представляло собой овал правильной формы с поросшими ярко-зеленой травой берегами и несколькими ивами на дальнем от них берегу, нависающими над искрящейся под солнцем водой. Казалось, что даже вода заговоренная, что, впрочем, могло быть правдой — ни единого листика, ни травинки не плавало на чистой, как хрусталь, поверхности.

— Прошу любить, Глаз Малфой-мэнора, — «представил» Драко.

— Здесь можно плавать? — на всякий случай поинтересовалась Гермиона, памятуя, что парк изобилует… изобиловал магической живностью.

— Здесь — да, чуть дальше есть две запруды, в них отец разводит всяких тварей для зелий и для души… Разводил.

Черт. Ведь для него каждый куст в поместье ассоциируется с отцом.

— Драко… — она сжала малфоевскую руку в знак сочувствия. — Нашел что-нибудь?

— Честно? — он посмотрел на нее сверху вниз. Расстояние между ними показалось Гермионе слишком маленьким, и она отступила назад. — Я не знаю, что нашел. Побоялся читать. Подобрал около десятка книг, где упоминаются либо Медичи, либо кураре… несколько свитков... Оставил на столе. Пока я не знаю наверняка, есть надежда, но что, если…

Она понимала. Похожее чувство охватывало ее перед каждой новой книгой по ментальной магии. Каждая могла содержать неопровержимые доказательства вины перед родителями, описывать еще более ужасающие последствия ее действий. Иногда незнание — благо. Малодушно, да, но лучше не знать и надеяться.

— Давай попробуем отвлечься от всего этого мрака! — взмолился Малфой. Гермиона глубоко вдохнула, гася остатки раздражения его эгоизмом. В конце концов, передышка — меньшее, что можно позволить себе после уже пережитого за этот день. Почему бы не принять наконец собственное решение, не продиктованное «мудрыми» наставниками. Страшно подумать, сколько времени она не позволяла себе просто расслабиться и насладиться красотой природы, не отвлекаясь на страх быть обнаруженными и на разгадывание дамблдоровских загадок.

— Только никакого пикника. Просто отдохнем.

Из мантии, отданной Нарциссой, получилось отличное покрывало. Гермиона расстелила его и откинулась на руки. Было что-то этакое в том, чтобы лежать на ультрамариновом покрывале и смотреть в синее безоблачное небо. Релакс портила необходимость отгонять мысли о тех, кто такого неба больше не увидит.

Солнце стало припекать уже через несколько минут медитативного лежания. Грейнджер решила не потворствовать желанию трансфигурировать одежду в купальник: глупо, но остаться в купальном костюме наедине с Малфоем казалось чем-то предосудительным.

Тот, судя по громкому всплеску, гребкам и фырканью, подобными сомнениями не страдал. Гермиона упорно не смотрела в сторону воды, даже прикрыла веки, чтобы избежать случайного подсматривания, хоть ей и стало интересно, какова традиционная одежда магов для плавания. Рон, конечно, тоже происходил из семьи волшебников, но он, когда они выбирались на пруд неподалеку от Норы, обычно купался в старых выцветших шортах с эмблемой «Пушек Педдл». Было весело представлять Драко Малфоя в чем-то вроде полосатых подштанников на подтяжках или в панталонах с рюшами. И смотреть совсем необязательно — воображение на что? Стоило позволить мыслям уплыть в эту сторону, воображение распоясалось. Ему было гораздо интереснее представлять Малфоя в нормальных плавках и концентрироваться на вовсе не интересующих Гермиону-разумную деталях: степени оволосения малфоевского торса и ног, уровне его худобы, эммм… нет, о плавках все-таки лучше не думать. Что с ней происходит и почему?

Словно в замедленном кино, на лоб упала прохладная капля, а затем вторая, еще несколько намочили майку на груди, Гермиона резко распахнула глаза. Над ней, загораживая солнце, стоял Драко Малфой, и с мокрых кончиков его волос капало прямо на нее.

— Отойди немедленно! — завопила Грейнджер.

— Освежающий душ с доставкой, — ухмыльнулся негодник и потряс головой, Гермиона совсем по-девчачьи завизжала. — Око за око, или как там говорят маглы. Ты залила мою рубашку слезами.

— Ты…

— А я принес тебе немного озера, раз уж ты его игнорируешь. Позволишь присесть рядом? — Гермиона зависла, пытаясь придумать разумную причину отказать. Но мысли не генерировались, все усилия были сосредоточены на том, чтобы не разглядывать Малфоя. Когда пауза стала совсем нелепой, Гермиона молча сдвинулась на край.

— Купаться безопасно, здесь честно-честно не водятся русалки, келпи, гриндилоу или… кого ты там еще можешь бояться.

— Не хочу пока, — пробурчала она, рассматривая ивы на дальнем берегу поверх малфоевской головы, — как и ожидалось, наглец не просто уселся на покрывало, а улегся, еще и почти вплотную к ней. Сползать на траву с собственноручно сотворенной подстилки было ниже ее достоинства, отворачиваться — слишком по-детски. Еще не хватало, чтобы Драко Малфой заметил ее глупую реакцию! Поэтому Гермиона позволила себе открытый взгляд. Просто чтобы убедиться: тощий бледный безволосый торс в капельках воды — жалкое зрелище. Но чем дольше она смотрела, тем интереснее делалось увиденное: под кожей перекатывались мышцы — слабо развитые, но создающие приятный глазу рельеф, соски после прохладной воды были смущающе яркими и твердыми. Она украдкой скосила глаза ниже… Малфой плавал в закатанных штанах.

— Мог бы высушить, а не мочить здесь все, — пробурчала недовольно.

— Так я всё еще пытаюсь тебя соблазнить… — что? — на купание.

— Нет настроения, — быстро ответила Гермиона и добавила, стараясь не выказать ни осуждения, ни зависти: — Не умею так легко переключаться, как ты.

Правда, он не был на слушании и не знает подробностей того, что произошло с отцом. И судьбы его мучителей тоже не знает.

— Займешься окклюменцией, тоже научишься. Я, наоборот, стал совсем плох в этом. Может, из-за зелий, может, расслабился после… того, что было в прошлом году. Но пора восстанавливать стены.

— Ты сейчас с палочкой. Приступим? Ты обещал помочь.

Малфой гнусно хмыкнул, Гермиона нарочито закатила глаза, скрывая румянец.

— Да, но в контексте того, о чем говорил Северус, начать лучше уже в Хогвартсе, — вернулся к серьезному тону Драко.

Она вспомнила обо всем, что говорил Северус, и покраснела еще сильнее.

— Не знаю, насколько внимательно отслеживают заклинания с моей новой палочки. Я, конечно, рад забрасывать авроров бытовыми чарами, — Гермиона нахмурилась, ей не показалось забавным добавлять работы Отделу правопорядка (его лучшей половине) в такое время. — Но одно дело бытовые, другое — Легилименс. Мне его сейчас как бы не к кому применить. С чего бы мне ментально атаковать мать? Вдруг его отнесут к боевым, явятся и увидят тебя рядом.

— Разве сюда можно аппарировать?

— Я утрирую. Но если они окажутся у ворот, мы должны будем их впустить, а значит, придется тебя прятать. Шальное Гоменум Ревелио, и… В общем, безопаснее будет начать занятия в Хогвартсе, не скрываясь. В рамках программы сближения, которую придумал крестный.

Об этом Гермионе совсем не хотелось говорить.

— Научиться отвлекаться можно и до того, как займемся окклюменцией. Тот же принцип, только ты должна скрыть мысли от себя. То есть не скрыть, а отделить от эмоций. Для этого нужно позволить себе пережить все связанные с событием эмоции, а потом мысленно отсечь их (я так делаю) или сложить в воображаемую коробку, а саму коробку спрятать. Механизм сокрытия — любой удобный. Главное, не бежать от эмоций в первый раз, позволить себе прочувствовать все нюансы, осознать их.

Гермиона, почти уже начавшая упражнение, резко остановилась. Нет, она попробует завтра.

— Конечно, получится не сразу, хотя… ты же Гермиона Грейнджер. Кстати, у магов с талантом к менталистике этот процесс может запускаться без контроля разума. Диссоциация — часть защитного механизма.

Не потому ли она совсем не испытывала эмоций, когда вспоминала пытки и некоторые моменты битвы? Не потому ли научилась избегать мыслей о Фре… о погибших друзьях? Гермиона задумалась о том, как много у человеческого мозга скрытых и неизученных возможностей.

— Я в воду, спину припекает!

На этот раз Грейнджер без зазрения совести глядела, как Драко плавает. И ей удалось окончательно убедить себя, что его можно (и нужно!) отнести к категории «Мальчишки». Малфой так азартно плескался, что она с трудом поборола желание составить компанию.

В голове наконец начали формироваться достойные ответы на его просьбу поделиться покрывалом (ведь он маг, у него есть палочка, создать себе подстилку — трансфигурация уровня второго курса). Но, выбравшись из воды, он не стал повторно спрашивать разрешения, и Гермиона просто снова сдвинулась в сторону.

Малфой, сохраняя невозмутимый вид, откинул мокрую голову ей на плечо (вот что за человек?! Протянешь палец — откусит руку). Грейнджер из вредности не отреагировала визгом, как, видимо, было задумано, но что делать с наглецом, которой так и остался лежать на ее плече, решительно не знала. Любая реакция казалась неправильной. Поэтому она не отреагировала никак, в конце концов, волосы Драко приятно холодили разгоряченную солнцем кожу.

— О чем думаешь? — кое-кто белобрысый совсем не умел соблюдать созерцательную тишину.

— Старалась ни о чем, — проворчала Гермиона.

— Не расскажешь, что тебя расстроило?

Разговор с Молли вспоминать не хотелось, говорить про слушание она просто не могла. Не обиду же на то, что за них кто ни попадя принимает решения, обсуждать?

— Да всё вместе… Это было тяжело, — обтекаемо ответила Гермиона. — Но они… они действительно перешли границу и будут сурово наказаны.

— Мама тоже не смогла рассказать, только оговорилась, что приговором удовлетворена.

Она не осуждала Нарциссу, неудивительно, что та осталась довольна: теперь Драко и ей точно не грозит расправа от рук авроров, самой же Гермионе приговор показался жестоким. К страшному преступлению привела цепочка несправедливостей. Люди потеряли голову от жажды мести, этого не произошло бы, если бы беда не случилась с их близкими. Их близкие стали жертвами… войны, и они сами тоже в какой-то степени, а вместо… вместо реабилитации их ожидает смерть.

— Все сложно. Не оправдываю их действий, но каждый из них косвенно пострадал…

— От рук таких, как мой отец и я? — сложно было понять интонацию Драко.

— Ты не убивал! — пресекла… что бы то ни было Грейнджер.

— Нет, но ты знаешь, что, если бы все сложилось иначе…

— Иначе не сложилось! — еще категоричнее отрезала она.

Человек, отреагировавший на зверства так, как Драко вчера, не способен на подобное. Он не может этого не понимать. Развить тему — напомнить ему о состоянии отца, поэтому Гермиона неуклюже увела разговор в другое русло.

— Там был один судья, который всячески пытался… — горло свело, и продолжить она не смогла. — У него фамилия как у твоей... погибшей во время битвы подруги.

— Парис Гринграсс.

Гермиона кивнула.

— Дядя Дафны и… — Драко сглотнул комок, — Асти. Один из… прикормленных отцом людей в Визенгамоте. Подхалим страшный. И голубой на всю голову. Видела бы ты выражение лица Люциуса после встречи с ним.

Малфой ностальгически улыбнулся, Гермиона решила не говорить, что у нее, наверное, было такое же выражение лица. «Вы бриллиант, мисс Грейнджер, и при должной огранке…» Мерзкий человечишко!

— Знаешь, я почти рад, что мы попали в эту ситуацию, — задумчиво протянул Драко.

Гермиона подняла на него ошарашенный взгляд.

— Я имею в виду эту, — он коснулся браслета на запястье, и Грейнджер снова ощутила то, чего ощущать совершенно не хотела. Драко Малфой не принадлежит ей, напомнила она себе. А затем напомнила себе, что он ей совсем не нужен. Защитный механизм заставил с ехидством спросить:

— Нравится быть зависимым от кого-то?

— От кого-то? Нет. А от тебя… пожалуй.

— А вдруг я…

— Ты? Неа, — он перекатился на бок, отстранился и застыл, рассматривая ее почти в упор.

— О чем ты говорил с матерью? — поспешно спросила она, тушуясь под слишком серьезным для легкомысленной беседы взглядом.

— Вот прямо сейчас нарушаю один из ее, скажем, запретов.

— Что? Тебе запрещено купаться в озере? — еще не хватало, чтобы у Малфоя вылезла какая-нибудь жуткая аллергия на озерную воду или… — Ты белокожий! Конечно, тебе нельзя находиться на солнце! — Гермиона сначала накинула ему на плечи угол покрывала, а потом задумалась о том, как выглядят ее действия со стороны.

— Нет! То есть я сгораю, но для того, чтобы дозировать воздействие солнца, существует заклинание, его я научился применять раньше, чем Акцио. Спасибо за заботу, мне приятно, — он улыбнулся той своей улыбкой, от которой в уголках глаз появлялись морщинки. — Мама говорила о тебе.

Как бы Гермиона ни старалась уйти от обсуждения того, что обсуждать не хотела, ей не давали.

— Она попросила беречь свое сердце, а я…

— Драко, слушай, не нужно ничего такого говорить, — голос прозвучал до омерзения жалобно.

— Не бойся, я не собираюсь признаваться тебе в любви.

— Успокоил, — нервно фыркнула Гермиона.

— Уверена? — плутовская ухмылка, появившаяся на его лице теперь, заставила ее сердце сделать странный кульбит. — Но я обязан тебе сказать, что ты единственная в своем роде, вдруг ты не знаешь.

— Каждый человек — индивидуальность, — назидательно сообщила Грейнджер, надеясь, что удалось задать другой тон разговора, но кое-кто несся к понятной ему одному цели как Хогвартс-экспресс.

— Не сравнивай себя с другими. Ты неповторима. Каждым действием, каждой реакцией просто повергаешь в шок. Черт побери, да со вчерашнего дня я сбился со счету, сколько раз ты меня ошарашила!

— Что?

— Ты, после всего… после того, как я себя повел, помогла мне попасть в больницу, встала горой за отца, отца, который… и сейчас… ты… явно готова сочувствовать его мучителям, потому что они тоже пострадавшие.

— Хочешь сказать, что я сердобольная дура?

— Хотел, сказал бы, — Малфой поджал губы и отвернулся. Словно ракушка захлопнулась.

Никогда Гермиона еще не была настолько рада появлению Пикса.

— Мастер Драко, мистер Снейп зовет вас в библиотеку, а мисс хочет видеть хозяйка.

Нарцисса встретила ее в комнате с Омутом памяти. Разумный выбор места. Ее личную гостиную Грейнджер собиралась впредь обходить по большой дуге. Умом Гермиона понимала, как мелочно вспоминать о ябедничестве Нарциссы, когда с Люциусом случилось такое, но обида была слишком свежей, чтобы просто так отбросить ее.

— Мисс Грейнджер, спасибо, что пришли.

Будто приглашение подразумевало отказ! Пикс перенес ее быстрее, чем она успела кивнуть. Мантия-подстилка так и осталась у озера.

— Сочувствую… — начала Гермиона приличествующую моменту речь.

— Не нужно, это… не совсем неожиданно.

Следовало сохранять вежливое выражение лица и не закатывать глаза.

— Но в свете… в свете этого происшествия я… мне пришлось многое переосмыслить. То, что произошло, напомнило, как хрупка человеческая жизнь. Я хотела бы поговорить с вами о моем сыне.

У нее уже был сегодня неприятный разговор с матерью Рона о Роне, неужели сейчас Нарцисса Малфой в том же духе пройдется по ее… отно… взаимодействиям с Драко?

— Я знаю, что все происходит очень быстро, но мой сын сильно привязался к вам.

Все, что она хотела сказать Малфою в ответ на его последний панегирик, полилось плохо контролируемым потоком:

— Это благодарность. Он испытывает ко мне благодарность, возможно, еще любопытство. Всё! Ничего другого быть не может. Мы…

— Мисс Грейнджер, я знаю Драко. Он не был таким…

— …увлеченным с пятнадцати лет, когда ему подарили пару элитных низзлов.

Нарцисса хихикнула. К хихиканью высокомерной миссис Малфой было невозможно привыкнуть.

— Северус, — констатировала она, — про низзлов вам рассказал Северус. Его любимая байка. Нет, я хотела всего лишь сказать, что с тех пор, как… Темный Лорд возродился, я не видела своего сына таким воодушевленным и таким уязвимым эмоционально.

Но Гермиона-то при чем?

— Все правильно, теперь, когда Волдеморта больше нет…

— Вы же знаете, что расслабляться рано. И Драко тоже знает, но он снова стал открываться. Вам.

— Миссис Малфой…

— Дослушайте. Я понимаю, что у вас нет поводов для симпатии к нему, и понимаю, что он усугубил ситуацию своим… недостойным поведением. Но в свете того, что случилось с Люциусом и может произойти со мной…

— Се… Мистер Снейп найдет решение, а с вами…

— Насчет первого я сильно сомневаюсь…

— Семь лет неудачи, — прошептала Грейнджер.

— Вы и это знаете, — если Нарцисса и удивилась, то почти мгновенно взяла себя в руки. — Не важно. Я всего лишь хочу попросить не отталкивать Драко. И позаботиться о нем, если он останется один.

Мысль об излишней драматичности всех Малфоев столкнулась с мыслью, что не такой уж и излишней она оказалась.

Гермиона коротко кивнула и напомнила:

— У него еще есть Северус.

— И у вас тоже. И у половины магического мира, — усмехнулась миссис Малфой.

— Но вы все-таки неправильно интерпретируете интерес Драко….

— Вы не слышали, как он про вас говорит. Драко — Малфой, у Малфоев в крови тяга к уникальному. А вы уникальны, и я не пытаюсь льстить.

Что ответить на такое… честное и открытое заявление? На такое… унизительное заявление. Ее сравнили с коллекционным артефактом? С элитным низзлом? Но на ум почему-то пришли три самых обыкновенных дворняги и совершенно нехарактерное мягкое выражение на обычно надменном лице.

— И то, что счел достойным своего внимания, Малфой будет беречь, — Нарцисса светло улыбнулась чему-то своему, — как дракон сокровище.

Люциус, пожертвовавший удачей ради семьи…

Слова миссис Малфой задели струны, о наличии которых Гермиона не подозревала. Маленькой девочке, живущей глубоко внутри нее, оказывается, хотелось быть принцессой или сокровищем, которое охраняет дракон, даже если ее рациональная и эмансипированная часть отчаянно протестовала против подобной концепции.

— Не хочу, чтобы вы разбили ему сердце.

— Нарси, Гермиона, есть разговор, — Снейп без стука вошел в дверь. За ним просочился Драко, и по его лицу было невозможно прочитать, знает ли он, о чем пойдет речь, и что за новости их ждут, если знает.

— Чай! Время пить чай, — натянуто улыбнулась Нарцисса и щелкнула пальцами. Пожилая домовиха выслушала приказ и вернулась с помощниками. Спустя несколько минут на низком столике появилось столько угощений, сколько хватило бы для десятка проголодавшихся Ронов. Снейп отстраненно наблюдал за возней эльфов, потирая подбородок.

Миссис Малфой не стала задавать вопросов и взмахнула палочкой, наполняя чашки чаем, видимо пытаясь выплеснуть нервную энергию с магией.

— Коротко о Люциусе. За тем, какие коленца выбрасывает побочный эффект «Феликса», было бы любо-дорого наблюдать, если бы…

Если бы это не задевало человека, судьба которого Северусу небезразлична. Еще пару месяцев назад она ни за что не поверила бы, что у мрачного профессора зельеварения есть сердце.

— Не нужно вступлений, Северус, — голос Нарциссы должен был бы звучать ровно, но не сложилось.

— Яд в кольце тоже немагический. Из всех возможных вариантов Люциус выбрал кольцо Лоренцо Медичи, сквиба, свихнувшегося на идее создать вещество, к которому не существует противоядия. Естественно, закон Голпалотта неприменим к соединениям, созданным магловскими методами. Не знаю, как Медичи удалось достичь такого результата в начале шестнадцатого века, но…

— Северус!

— Яд трехступенчатого действия. Кураре должен спровоцировать спазм гладкой мускулатуры, остановку дыхания и сердца, мышьяк…

— Северус! Давай без подробностей.

— Прости, Нарси, я увлекся, — Снейп действительно выглядел пристыженным.

Гермиона не заметила, когда Драко успел подсесть к ней.

— Мне кажется, он пытается завуалированно сообщить, что шансов нет, — зашептал он на ухо.

— Если бы шансов не было, я бы так и сказал, — процедил Снейп. На что Малфой рассчитывал? У человека, полтора десятка лет проработавшего в школе, слух как у джарви. — Я вообще не собирался сейчас говорить об этом. Есть новость поважнее. Один из шпионов Шеклболта сообщил, что сторонники Волдеморта готовят реванш.

Третью ночь — третью чертову ночь — Гермионе снилась какая-то чепуха.

Она села на постели, пытаясь избавиться от совершенно неуместного волнения и… возбуждения? Бросила взгляд в окно, вспомнив, что кто-то из сестер Патил говорил, будто это верный способ забыть сон. Мозг автоматически отметил абсолютную темень, но ни содержание сна, ни вызванные им эмоции не исчезли из головы.

Какого дракла ей уже второй раз приснился Снейп? Ладно Малфой (который приходил в ее сон накануне) — этот часто тёрся рядом, по поводу и без повода провоцируя тактильные контакты, но Северус… Он появлялся только к вечеру, мрачный, желчный и еще более резкий, чем обычно, сквозь зубы выдавливал короткую сводку новостей, раздавал задания и ретировался либо в библиотеку, либо в кабинет с документами Волдеморта. Но Снейп из снов не был похож на себя настоящего: в прошлом сне он закрывал ее телом от неясной угрозы, в свежем — пожертвовал собой, чтобы спасти. Искаженная версия Северуса порождала странную смесь чувств, как и весьма отличная от оригинала версия Малфоя, которая тревожила ее покой прошлой ночью. Сон не запомнился, но после него тоже осталось неясное томление. Это делало неловкими даже мимолетные дневные контакты с ними обоими.

Возможно, причиной стали тревожные новости, возможно, подсознание так защищалось от шоковой информации, показывая Гермионе, что она не одна. Ведь началось всё после сообщения Снейпа о том, что Упивающиеся готовят реванш. В тот момент Грейнджер почти услышала, как лопается мыльный пузырь, в котором они, как оказалось, жили после победы. Сценарий с реваншем рассматривался, да, но как сферический гиппогриф в вакууме, нечто размытое, теоретическое, с формулировкой «может быть когда-нибудь», в то время как разум генерировал бравурное «они не рискнут», «куда им лезть без своего Лорда?». Конечно, необходимо было убедиться, что Волдеморт не придумал альтернативного пути возвращения, а заодно разобраться с тем, какого рода кровная связь с ним у Гермионы, но для реализации задуманного не стояли временные рамки (она отдавала себе отчет, что прокрастинирует, но также понимала, что просто не имеет внутренних ресурсов на быстрые и решительные действия). Попытка же Упивающихся отыграться, вернуть свои позиции — что-то иное, реальное и пугающее здесь и сейчас, что-то снова пробуждающее не до конца улегшийся ужас, сопровождавший их весь прошлый год. Выходит, она неосознанно держалась за уверенность, что теперь ключевые позиции в Министерстве занимают условные «хорошие» (да, есть нюансы, но эти люди на стороне добра, равных прав для волшебников разного происхождения, а главное, против проволдемортовских сил). Что будет, если это изменится? Что, если путем подковерных манипуляций или открытого противостояния к власти снова придут те, кто вверг этот мир в хаос в прошлом году?

Вывалив на головы слушателей эту информацию, словно ушат холодной воды, Снейп повернулся к Нарциссе. Они как ни в чем не бывало перешли к обсуждению способов оградить «молодежь» от того, что может произойти. Их с Драко, по обыкновению, лишили права голоса (то есть не голоса, высказываться-то никто не запрещал — права на выбор), пришли к выводу, что Хогвартс в сложившихся обстоятельствах безопаснее мэнора, и отменять отправку туда не стали. Тем более что для Малфоя участие в реставрации школы — часть приговора, а просьба о пересмотре меры привлекла бы ненужное внимание. Затем сам собой возник вопрос, должен ли Драко примерить на себя роль шпиона и прощупать почву среди бывших софакультетников. Нарцисса высказалась категорически против, хоть понимала, что такая помощь Отделу магического правопорядка сразу бы обелила репутацию сына, конечно, Драко взбрыкнул и к консенсусу они не пришли.

Тот вечер закончился битвой взглядов. Миссис Малфой задумчиво смотрела на стол, Снейп — пронизывающе — на нее и на Драко, Драко — вызывающе — на Снейпа, на мать, та возвращала ему непреклонный взгляд и кидала понимающий Северусу. Гермионе казалось, что она улавливает ход мыслей каждого. Спровоцированы ли ее сны этими шпионскими настроениями, появившимися три дня назад? Был ли вызван сегодняшний сон последним взаимодействием со Снейпом?

За ужином Нарцисса торжественно вручила Гермионе сквозное зеркало Люциуса, а Снейп сухо уронил, что средство связи всегда должно быть под рукой. На ее попытку отказаться от артефакта и напомнить, что не нуждается в няньках, рявкнул, что шутки закончились и миндальничать он не намерен. А затем отозвал в сторону и дал задание. Весьма вероятно, из-за всего этого и приснилось черт-те что.

Она проверила время. Два часа ночи. Последней ее ночи в мэноре. В беседке. Гермиона накинула шаль, вытянутую из так и не перебранной кучи на ощупь, и, подсвечивая себе Люмосом, вышла к фонтану. Она почти не удивилась, увидев сидящего на бордюре Драко, удивилась лишь его спутнику или спутнице — обычно с ним ходили собаки, а сейчас рядом сидел низзл. Или полуниззл. Кажется, абсолютно белый.

— Грейнджер, — констатировал Драко, сдвигаясь, будто рядом не было полным-полно места. Гермиона кинула на камень согревающее и присела, с интересом разглядывая насторожившегося зверя, которого Малфой чесал за ухом.

— Нубби, — представил он питомца, хоть Гермиона не задавала вопроса. — Бедняга сейчас появляется только ночью. Иногда. Совсем одичал.

— Он низзл?

— Полукровка, — фыркнул Драко. — Когда-то…

— Отец подарил тебе пару элитных низзлов. Слыхала от Северуса.

— Да, он фанат моих экспериментов.

Воспаленный мозг подбросил мысль: Нубби — результат селекции, затеянной Малфоем, а она сама — результат селекции, затеянной Волдемортом. У Тома Риддла и Драко Малфоя одинаковые хобби… Гермиона помотала головой. Какая же чушь иногда приходит на ум!

— Почему не спишь? — светским тоном поинтересовался Драко.

— Могу вернуть вопрос.

— Я нормально сплю только после зелья, пробую отвыкать, поскольку в Хогвартсе это станет недопустимой роскошью. «Сон без сновидений» слишком глубоко вырубает, его можно принимать только там, где уверен в своей безопасности.

Гермиона задумалась про зелье сна без сновидений в контексте своей проблемы и решила, что оно того не стоит. Вот если ее начнут мучить кошмары — другое дело, теперешние сны кошмарами определенно не были.

— Хогвартс — самое безопасное место в Великобритании, — бездумно повторила она заученную когда-то фразу.

— Сама веришь в то, что говоришь?

Нет. Не верит. Безопасных мест не бывает.

— Кроме того, последняя ночь дома. Черт его знает, когда мы вернемся.

«Мы». Думает ли он... Неважно.

— Почему именно здесь? Этот фонтан какой-то особенный? — Гермиона с неудовольствием обнаружила в собственном голосе кокетливые нотки.

— Ты же в курсе, принцесса. Дракон должен тебя охранять, — ответил Малфой в тон.

— Дракон, — фыркнула она. — Ядозуб комнатный.

— Мэнорный, — Драко изобразил высокомерие, но сдался и прыснул. — Да расслабься. Здесь было одно из моих любимых мест для игр.

— Ты, наверное, везде играл, — она сделала Люмос поярче, чтобы рассмотреть каменных драконов внутри чаши.

— Убери, пожалуйста, свет, слепит и меня, и Нубби, — Драко отстранился от нее, картинно прикрывая рукой глаза.

Гермиона выполнила просьбу. На мгновение показалось, что кто-то рассыпал Перуанский порошок мгновенной тьмы. Темнота заставила ее бездумно придвинуться еще ближе к Драко. По ее ногам ощутимо пробежались маленькие лапки, и она с трудом сдержала крик. Дальнейшую траекторию движения зверька можно было отследить только по треску веток.

— Вот скотина неблагодарная! — проводил питомца Малфой.

Гермиона собиралась наколдовать банку с огнем, но Драко успел раньше. Он пробормотал неизвестное заклинание, и фонтан наполнился светом. Свет полился из пастей драконов как вода.

— Это…

— Надеялся, что успею тебе показать, — кивнул Драко, наблюдая больше за ее лицом, чем за плюющимися светом драконами. Выглядел он при этом таким гордым, будто сам спроектировал этот фонтан.

— …невероятно, — Гермиона встретилась с ним глазами.

— Чтобы ты не считала всех Малфоев злом во плоти.

— Я не считаю.

— Зря, наверное, — противореча себе самому, буркнул Драко и перевел взгляд на струящиеся по камню световые потоки. — Много думал в последние дни об отце. У меня язык не поворачивается сказать, что он заслужил, никто не заслужил, но…

— Прекрати! Снейп найдет способ…

— Грейнджер, не нужно меня обманывать. Северус уже два дня говорит о кислородном голодании и непредсказуемых последствиях для мозга. Подводит нас к мысли. Готовит почву. Даже если противоядие найдется, нет ни единого шанса, что отец останется… прежним.

— Ты…

— Он… ему уже не больно. Вроде бы. А вот мне жить с тем, что я не успел ему сказать. И я сам виноват.

Это… Это было очень по-взрослому, больше похоже на Драко из вчерашнего сна, чем на привычного капризного, манерного мальчишку. Накатила неловкость. Кроме неловкости ощущалось что-то еще — что-то плохо идентифицируемое.

— Ты не должен себя винить! — она схватила его за руку, застыдилась порыва, но отстраниться ей не позволили. Малфой переплел ее пальцы со своими и сильно сжал.

— Я не то чтобы виню…

— Винишь!

— Чей бы фестрал кричал!

— Это другое.

— Конечно. И еще одно хотел сказать: что бы там крестный и мать ни говорили, я попробую прощупать наших. А это значит… Прости, если мне для этого придется…

— Вести себя со мной как раньше?

— Что-то вроде того. «Как раньше» не выйдет, но… могу показаться недостаточно…

— Любезным? — Гермиона хмыкнула, вспоминая их взаимодействие в школе.

— Да. Я плохо представляю, как это совместить с защи…

— Я прекрасно могу защитить себя сама! Справлялась с этим без тебя и без Снейпа! — волевым усилием она затолкала поглубже отголоски сна и приятное ощущение сильной руки рядом.

— Как же! Напомнить, как часто ты оказывалась на волоске от смерти?

— Не драматизируй!

— Я не драматизирую. Я… мне важно, чтобы ты была в порядке. Ты и мама.

Заявление обескуражило. Как он может ставить ее в один ряд с матерью? Впрочем, жизнь Нарциссы Малфой напрямую зависит от того, жива ли Гермиона Грейнджер, поэтому Драко и сформулировал мысль таким образом. Разговор ушел куда-то не туда, она не знала, как вырулить обратно на безопасную почву.

— Если дело в Обете...

— Да как ты не понимаешь, я забочусь о тебе! — вспылил Малфой, соскакивая на приступок внутри фонтана прямо перед Гермионой. Поза вышла неловкая, он стоял между ее ногами, вцепившись в них руками, чтобы удержать равновесие. И даже когда обрел устойчивость, рук не убрал, разве что жесткая хватка сменилась смущающими поглаживаниями. Драко стоял почти против света, но блики отражались на скулах и шее, причудливо освещая лицо, а подсвеченные сзади волосы напоминали нимб, который совершенно точно не положен этому человеку. Он заглядывал ей в глаза, а Гермиона пыталась увернуться от его бушующего непонятными эмоциями взгляда.

Длинные пальцы легко пробежались по ее рукам до самых плеч, а затем сомкнулись сзади на шее под волосами, мягко побуждая не опускать голову. Гермиона замерла, как кролик перед удавом. Страх смешивался с предвкушением. Малфой шумно выдохнул, и этот звук почему-то отозвался покалыванием у нее за ребрами. А потом чужие губы мягко прижались к ее губам. Было ли это неожиданно? Да. Ожидала ли Гермиона подобного? Да. Даже предвкушала.

Драко не торопился ее целовать. Выжидал. Ее губы приоткрылись сами собой, наверное, это был выдох, но он расценил его как разрешение. Осторожно захватил верхнюю губу своими, затем переключился на нижнюю, даже не пытаясь углубить поцелуй, не форсируя события, словно боялся испугать. Его пальцы касались шеи и перебирали волосы, а губы нежно сминали ее губы, постепенно становясь увереннее. Гермиона робко следовала за его движениями. Ей и не думалось, что целоваться может быть так приятно. Пока она погружалась в свои ощущения, Малфой окончательно освоился, его язык огладил ее десны и зубы, скользнул по языку и нёбу. Пальцы спустились с шеи на плечи, очертили ключицы, затем коснулись скул и щек. Все это форменное сумасшествие отзывалось легкой и почему-то приятной болью внизу живота.

Осознание этого факта отрезвило. Гермиона оторвалась от обнаглевшего малфоевского рта. Ей казалось, что тирада родится сама, но, глядя в его горящие глаза и чувствуя его ласкающие руки на своем лице, она растеряла весь боевой настрой. Даже Крам не смотрел на нее так. А может, смотрел, но… подобных реакций его взгляды не вызывали.

Часть Гермионы купалась в восхищении, которое плескалось в серых глазах, растворялась в ласках Драко, но другая часть (рациональная) нашептывала, что все происходящее — следствие изоляции, неуместных снов, подмена понятий и чувств, расшалившиеся гормоны и прочие неподконтрольные разуму вещи.

— Пожалуйста, не сейчас, — шепнул Малфой прямо ей в губы.

— Зачем ты?.. — пролепетала она вместо всего передуманного.

— Потому что хочу, — он аккуратно заправил прядь волос ей за ухо, и возмущение, вызванное его ответом, угасло, не успев разгореться как следует. — Уже некоторое время хотел и не смог больше терпеть.

Мальчишка, привыкший получать желаемое! Умозаключение должно было быть окрашено гневом или презрением, откуда взялась нежность? Легкое поглаживание шеи между ухом и уголком челюсти нейтрализовало даже растерянность из-за неправильных чувств. Гермиона с ужасом отметила, что любые действия пальцев Драко да и сами эти пальцы… Нелепо так на них реагировать!

— Нельзя потакать сиюминутным желаниям, — наконец выдавила она, пытаясь сделать тон хотя бы назидательным.

— Грейнджер, пережитое не научило тебя жить сегодняшним днем? Завтра может не случиться.

Сказанное всколыхнуло то, что Гермиона привыкла прятать от себя. В голове снова зазвучало «Упивающиеся готовят реванш». Завтра может не случиться.

— Это не повод поступать так… Без всяких чувств.

— Конечно, тебе виднее, что я испытываю, — в голосе Драко прорезался гнев.

Не было сил объяснять ему, что он испытывает совсем не то, что ему кажется.

— Я просто не хочу жалеть сама и не хочу, чтобы ты пожалел…

— Я точно не пожалею.

— Это ты так сейчас говоришь.

Было невозможно доказывать свою точку зрения, когда он продолжал стоять между ее ногами и его руки все так же блуждали по ее коже.

— Я... я иду спать, — совершила стратегическое отступление Гермиона и попыталась выбраться из неудобного положения, наплевав на то, как это будет выглядеть.

Пока она дрыгала ногами, пытаясь упереться пятками в края чаши, Малфой в два прыжка оказался снаружи и подал ей руку. Не принять ее после… всего было бы очень по-детски. Естественно, Драко не отпустил ее ладонь, после того как вздернул на ноги. До двери беседки они шли в тишине. Нужно было прояснить, что ничего похожего на то, что произошло, не должно повториться, но все правильные слова и четкие формулировки куда-то разбежались.

У крыльца Гермиона собралась с духом пожелать Малфою спокойной ночи, но тот запечатал ее губы мягким поцелуем. Нужно было оттолкнуть нахала, возмутиться тем, что он себе позволяет... Вместо этого Гермиона снова растворилась в удовольствии.

— Знаешь, — зашептал он, прислонившись лбом к ее лбу, — рядом с тобой у меня получалось заснуть и без зелья.

Не предлагает же он…

— Ничего не будет. Я даже пальцем тебя не трону, если не позволишь, — предвосхитил ее вопрос он. — Просто лягу рядом. Можно?

Гермиона кивнула, чем официально засвидетельствовала съезд собственной крыши. Как добралась до спальни, Грейнджер не помнила: раз — она дает добро на то, чтобы он… лег в ее постель, два — Малфой валяется в этой самой постели, повернувшись на бок и опираясь на локоть, и с улыбкой рассматривает ее, сразу юркнувшую под одеяло.

— Я так не засну, — буркнула Гермиона. — Не смотри.

Драко хитро улыбнулся, придвинулся ближе и… тут же нарушил данное несколько минут назад слово, обнимая ее и привлекая к себе. А вот в том, что потянулась за поцелуем, она могла винить только собственную безмозглость.

Гермиона понятия не имела, сколько времени они целовались, выплыла из тумана эйфории, когда движения губ и языков стали совсем вольными. И обнаружила нечто, тут же вызвавшее желание провалиться на ровном месте, а заодно избить Малфоя. Оказывается, она, оттолкав в изножье кровати препятствие в виде одеяла, ногами пыталась придвинуть Малфоя к себе, пока тот всячески отстранялся и уворачивался. Гермиона толкнула его в грудь растопыренной пятерней.

— Зачем ты это делаешь, если тебе неприятно ко мне прикасаться? — зашипела она.

— С ума сошла? — в ответном шипении просквозило совершенно искреннее возмущение.

— Я вижу! — Гермиона красноречиво посмотрела на его тело, лежащее почти поперек кровати, только бы подальше от нее.

— Эм… Грейнджер, — Драко издал странный звук, возможно, это был смешок, которым он прикрывал собственное замешательство. — Ты большая девочка. Я просто не хотел, чтобы ты почувствовала… эм… мою реакцию. Я и руки-то стараюсь особо не распускать, если ты не заметила.

Не заметила. Что же тогда, по его мнению, «распускать руки»?

Гермиона не понимала, как вести себя дальше. Впрочем, под покровом темноты все казалось не совсем реальным, поэтому она позволила гриффиндорскому куражу охватить ее и с ехидцей выпалила:

— Вообще-то такая реакция должна была мне польстить.

— Да? Ну тогда я позволю тебе почувствовать себя польщенной, — Малфой перевернулся на спину и отчаянным рывком потянул ее на себя, плотно прижимая к своему телу. Охватившие ее эмоции были странными: откуда-то из глубины поднималась гордость, за которую было стыдно. Когда Гермиона случайно сдвинулась и Драко застонал, гордость превратилась в настоящую эйфорию.

— Хватит меня мучить, — прошептал Малфой, перекатывая их на бок и чуть отодвигаясь. Он провел носом по ее щеке, — давай спать.

«Мученик» некоторое время ерзал, укладываясь (видимо, пытался унять возбуждение), Гермиона отметила это краем сознания, уже засыпая. Проснулась она первой и некоторое время с интересом рассматривала спящего Малфоя. Во сне его черты утратили резкость, он даже казался… красивым. И еще немножко… будоражащим. Особенно когда взгляд падал на подпухшие яркие губы.

Зачем он полез целоваться на самом деле?

Действительно ли его тянуло к ней? Нет, в этом сомневаться глупо. Вот только к ней его тянуло или Драко в принципе нуждался в женском внимании? В конце концов, у большинства их ровесников… уже все случилось. Из этого вопроса рождался следующий. Тянуло ли ее к нему или это тоже гормональное? Ведь к Снейпу из сна тоже тянуло. Сыграли ли какую-то роль их браслеты? Мог ли Малфой уловить какие-то знаки, когда жался по поводу и без? Решил ли воспользоваться ее влечением? Хочет ли таким образом привязать ее к себе? Он же Малфой! А еще… буквально несколько дней назад он устроил отвратительную сцену ревности. Неужели она так размякла, что уже забыла об этом? Собственнического отношения Гермиона Грейнджер терпеть не намерена!

— Что за лицо, Грейнджер?

Называл ли он ее когда-нибудь по имени?

— Зачем ты сделал то, что сделал? — скомканно сформулировала она квинтэссенцию передуманного.

Малфой некоторое время молча пялился, то ли прогоняя остатки сна, то ли пытаясь прочитать ее мысли.

— Не доверяешь, — с горечью констатировал он.

Ха! А должна? Гермиона отстранилась, чувствуя иррациональную вину за то, что… не доверяет. То есть доверяет, но не до конца.

Она молча встала с постели и сорвала со стула полотенце и халат. Ей нужна была ванна, срочно.

— Потереть спинку? — губы Драко искривились в ухмылке, но глаза оставались холодными, а между бровями залегла складка.

Гермиона одарила его тяжелым взглядом и скрылась за дверью. Когда она вернулась, Малфой все еще лежал на ее постели на животе, подпирая лицо руками. Некоторое время он наблюдал, как она сушит заклинанием волосы.

— Грейнджер, ты ведь не станешь отрицать, что тебе понравилось? — начал он издалека.

Гермиона одарила мерзавца еще одним из своих лучших тяжелых взглядов, но Малфоя не проняло.

— Я вот запросто признаю, что хочу тебя.

Это он в каком смысле?

— Не только физически. Я мразь, эгоист et cetera, и я хочу тебя себе, потому что такой, как ты, больше не существует.

Как можно одной фразой сначала вызвать бурю негодования, а затем… было бы враньем отрицать приятное тепло, разливающееся в груди, от его слов.

— И я знаю, что не представляю собой ничего такого, что тебя могло бы заинтересовать. Тебе, по-хорошему, есть за что меня ненавидеть, — Гермиона собиралась опротестовать сказанное, но Драко поднял руку, — но ты не ненавидишь. Я уже говорил, что мне не постигнуть твоих реакций, и это одна из причин моего… моей… моих чувств.

Ей нет дела до его чувств и этого признания!

Мантра действовала плохо. То есть не действовала вообще.

— Было бы слишком самонадеянно просить тебя о шансе. Но будь честной гриффиндоркой и признай влечение между нами. Просто физическое влечение.

Она решила не отвечать.

— Почему бы нам не позволить себе… Вот это. И тебе и мне будет прок. Мы несколько отстали от наших сверстников.

Не намекает ли Малфой на ее неискушенность?

— Понимаю, что тебе, наверное, хотелось бы найти кого-то опытного…

На короткий миг в голове сложился образ Снейпа. Образ из сна тут же сменился образом реального Северуса, и ее передернуло. Даже мысль о каких-то… взаимодействиях физического характера с ним была неприятна, тогда как Драко… К Драко ее тянуло. Стоп! Полный стоп! Это расшалившиеся гормоны и избыток тактильных контактов. У нее же случались раньше «приступы» влечения даже к Гарри. Гермиона разозлилась на собственный вышедший из-под контроля организм и выплеснула гнев на Малфоя:

— Ты наплел столько патетической чуши ради… этого предложения? — она решительно двинулась в его сторону.

— Я был честен до последнего слова! — ее насторожил огонек, зажегшийся в малфоевском взгляде, но она уже была неспособна остановиться, первый удар пришелся ему по плечу, второй выбил воздух, Малфой поймал ее руки и опрокинул ее на себя.

— Сволочь ты, Малфой! — Гермиона яростно сдула распушившуюся от сушащего заклинания прядь и предприняла попытку пнуть Драко в голень, но он стратегически грамотно перекатил их так, что она оказалась под ним, и сжал ее ноги своими. А затем наклонился и, едва касаясь, провел носом вдоль ее лица. Гермиона со смятением поняла, что на эту нехитрую ласку тело отреагировало сильнее, чем на все ночные поцелуи. И поняла не она одна. Белобрысый мерзавец провел носом по ее шее и обдал ее горячим дыханием. Недопустимо так возбуждаться от вида Малфоя, от действий Малфоя, от... Малфоя! Недопустимо! Даже если заводится не только она.

— Что ты себе позволяешь? — вопрос получился бесцветным, ярость схлынула.

— Только то, что ты разрешаешь, принцесса, — подмигнул бессовестный враль. — Я не требую твоего ответа сейчас. Просто подумай.

Хлопок ознаменовал появление Пикса. Гермиона попыталась вывернуться из-под Малфоя, но тот удержал ее под собой.

— В чайной комнате мисс Гермиону и хозяина Драко ждет завтрак, — поклонился эльф, будто перед его глазами не происходило ничего странного. — Пока они кушают, Пикс соберет мантии мисс, чтобы она могла их уложить в свою сумочку. Пикс уже собрал вещи молодого хозяина.

— Пикс, не стоит, я сама потом, — просипела Гермиона из своего положения. — И мантии мне эти не нужны.

— У мисс не останется на это времени.

Она все еще пыталась отвоевать свободу. Малфой целомудренно чмокнул ее в щеку и резко откатился в сторону.

Гермиона пристыженно запахнула халат, съехавший с плеча во время их возни, и, покраснев, убежала в чайную комнату.

За завтраком Драко молчал, но даже молчаливый Драко ухитрялся ее мучить. Каждое движение его губ и языка приковывало внимание. Подлец заметил это и вовсю развлекался.

— Хозяйка и мистер Снейп ждут мисс Грейнджер и молодого хозяина в холле, — напомнил вездесущий домовик.

Гермиона снова вскочила как ужаленная и унеслась одеваться. Она извлекла из сумочки потрепанные постоянной трансфигурацией шорты и рубашку неопределенного цвета и быстро натянула на себя. Одежду от Нарциссы она вытащила из сумочки и оставила на кровати, убеждая себя, что делает это не из вредности, — подачек не хотелось.

Пикс появился снова. Он никак не прокомментировал оставленную груду одежды, всплеснул ручками и бросил на Гермиону печальный взгляд. Грейнджер, спешно накидывая ремешок сумочки на плечо, протянула эльфу руку. Хлопок, и она оказалась в холле рядом с изображающим безмятежность Драко. Северус окинул их откровенно злым взглядом, надолго задержавшись на губах. Гермиона запоздало подумала, что у нее губы, наверное, такие же распухшие и яркие, как у Малфоя, она ведь толком и не глядела на себя в зеркало. Вслух Снейп не возмутился, что уже было хорошо. А вот радостное выражение лица Нарциссы ей совсем не понравилось.

— Переправляетесь по одному, — процедил профессор. — Еще не хватает вам в таком виде появиться вместе. Он раздал им по завернутому в тряпицу предмету. Гермиона не увидела, что было порталом Драко, а ей досталась обычная калоша. Похоже, костылей были достойны только порталы, ведущие в Министерство.

Она оказалась у квиддичного поля, площадка гудела от окружающей ее магии, сквозь чары почти не удавалось разглядеть пейзаж за пределами защиты. Спустя мгновение рядом появился Снейп и с непроницаемым лицом направился к Макгонагалл. Гермиона заозиралась в поисках Драко, тот обнаружился в нескольких шагах. Выражение его лица сделалось таким же нечитаемым, как у крестного. Только губы напоминали о том молодом человеке, с которым она… проводила время совсем недавно.

— Драко!

Она обернулась на голос и увидела Панси Паркинсон, бросившуюся на шею… ее… то есть Малфою. Тот, впрочем, остался стоять истуканом. Ну не совсем истуканом, придержал Паркинсон за талию, чтобы сохранить равновесие, но тут же отдернул руку.

— Малфой, — слева к ним подошел один из слизеринцев их курса, парень настолько незаметный, что Гермиона не запомнила его за шесть лет обучения в одних и тех же классах. Кажется, Пайк. Или не Пайк? К группе присоединился Тео Нотт — этого не узнать было невозможно. Он немногим уступал Малфою в демонстрации презрения к окружающим. Драко почему-то вздрогнул, когда Нотт шепнул ему что-то из-за плеча. Дело в эффекте неожиданности или в самих словах? Она так увлеклась этой сценкой, что едва не заорала, когда кто-то тронул ее за плечо.

— Гермиона, — Симус Финниган придвинул ее к себе. — Наши там, он указал на группу в семи футах от того места, где она стояла.

Стоило ли отходить так далеко? В конце концов, Малфою предписано появиться со своими кураторами. Но они не должны вызывать подозрений. Не подозрительно ли топтаться так близко к группе слизеринцев?

— Я присоединюсь через пару минут, — растерянно улыбнулась Гермиона и направилась к Снейпу, который, кривясь, что-то втолковывал Макгонагалл.

— Мисс Грейнджер, — кивнула директриса, отмечая что-то в списке.

Люди появлялись по одному, по двое или целыми группами. Гермиона с удивлением увидела Чо Чанг и Оливера Вуда, Кэтти Бэлл с подругой, имя которой она забыла, и Анджелину Джонсон, чуть поодаль мелькнули рыжие волосы, заставив ее дернуться, но человек исчез из вида раньше, чем она успела его разглядеть. Похоже, здесь собиралась компания выпускников разных лет.

Гермиона снова посмотрела на Снейпа и перехватила его взгляд. Она головой сначала указала на кучку слизеринцев, а затем на кучку софакультетников, стоящих на максимально возможном от слизеринцев расстоянии. Снейп кивнул и скосил глаза на гриффиндорцев, что Грейнджер приняла за разрешение присоединиться к своим.

Ее встретили объятиями. Обниматься со столькими людьми было неприятно, хоть Гермиона и искренне радовалась каждому. Просто… их хотелось видеть по одному. Толпа сбивала с толку. У нее развивается охлофобия? Гермиона честно старалась вести себя естественно: кому-то улыбалась, кому-то отвечала, возможно, невпопад, пожимала чьи-то руки, но краем глаза продолжала следить за растущей кучкой слизеринцев, держащихся в стороне. И, чего греха таить, за одним конкретным представителем факультета, изображающим копию себя школьных времен.

Раздался еще один громкий хлопок, и на площадке появились двое. Первым был Кингсли Шеклболт, вторым… — Гермиона думала, что обозналась, надеялась, что обозналась. Не может же человек за месяц измениться так сильно. Тот, кто стоял рядом с Министром, больше походил на иссохшую мумию, на инфери, чем на себя самого.

— Гарри?!

Если бы Гермиона в этот момент не утратила способность говорить, в ее голосе тоже прозвучал бы такой первобытный ужас. Но голос был мужским. И очень знакомым. Она повернула голову вправо, чтобы убедиться в отсутствии слуховых галлюцинаций.

— Рон?