Без вины виноватая (гет)

Гермиона стукнулась подошвами о камни топки, покачнулась вперед и впечаталась коленями в решетку. От резкой боли выступили слезы. Она сцепила зубы, на полусогнутых выползла из камина и бегло осмотрелась. В этом пустом и мрачном зале она не бывала. Отсутствие золы говорило о том, что камином давно не пользовались. Грейнджер выждала с полминуты, Министр за ней так и не последовал. Что и требовалось доказать…

Она похромала в сторону двери, мысленно прикидывая, как выйти к знакомым комнатам или найти кого-то живого.

— Мисс Гермиона! Чем Пикс может услужить молодой хозяйке? — от визгливого голоса домовика, совершенно бесшумно появившегося рядом, ее передернуло. В другой ситуации она бы возмутилась его обращению и раболепной угодливости, но сейчас обрадовалась как родному.

— Пикс не подготовил камин, Пикс виноват, он не знал, что молодая хозяйка прибудет камином, и мисс Гермиона поранилась! — причитал эльф, вцепившись пальцами в уши и мерно раскачиваясь, а затем прервал самоуничижительную тираду робким «Можно Пиксу вылечить раны мисс?».

Не представляя, как утешить его иначе, Гермиона смущенно кивнула. Домовик направил ладони к ее разбитым коленям. В считаные секунды боль отступила, на месте ранок появилась розовая тонкая кожица, затем с джинсов исчезли следы крови и дыры на них затянулись. Невероятная магия.

— Спасибо.

Пикс просиял. Внезапно стало интересно, залечивал ли он детские травмы Малфоя.

Теперь, когда домовик прекратил терзать свои уши и повеселел, Грейнджер решилась на вопрос:

— Северус тут?

— Мистер Снейп не появлялся очень давно, — охотно, даже будто бы слегка заигрывая, ответил Пикс.

— А Драко?

По-хорошему с этого нужно было начинать. Она здесь, ее пропустили чары Малфой-мэнора, значит, либо кто-то смог перенастроить защиту в обход владельца, либо… Гермиона даже не знала, какой из вариантов хуже.

— Хозяин в беседке, — благоговейно пропищал эльф. — Спит.

Спит? То есть как — спит? Зачем он вернулся? Как он вернулся? Вернулся он сам или его заставил Морис? Облегчение от того, что он тут, рядом, что она больше не одна, смешалось с удивлением, страхом и немножко с обидой (почему сразу не дал знать о своем возвращении?!).

— Можешь перенести меня к нему?

Пикс молча поклонился, согнувшись практически пополам, протянул тонкую ручку и аппарировал. Гермиона оказалась в спальне, которую месяц назад уже начинала считать своей. Было неожиданно приятно снова оказаться тут, словно действительно вернулась домой.

Она автоматически поблагодарила и отпустила домовика, не сводя взгляда с фигуры на кровати. Драко лежал на боку, подперев голову руками. На его бедре, вытянувшись во всю свою небольшую длину и растопырив пальчики на лапах, спал Кру, оба выглядели абсолютно умиротворенными. Мерлин, они не виделись чуть больше половины суток, а она так соскучилась! Ей хотелось понаблюдать подольше, но на это не было времени. Ни на что не было времени.

Грейнджер тихонько позвала:

— Драко.

Тот даже не шелохнулся. Она подошла ближе и тронула его за плечо.

— Драко! — Никакой реакции, ровное дыхание, бегающие белки глаз под веками.

Гермиона потрясла его сильнее, зовя по фамилии, но Малфой даже позы не поменял. Переборщил с зельем Мориса?

Она вспомнила безотказный способ побудки, как-то продемонстрированный Снейпом в палатке. Палочка скользнула в руку, из нее вырвался мощный фонтан (нервы ни к черту!). Вода окатила Драко с головы до ног, шерсть на Кру намокла, но котенок и его хозяин продолжали мирно спать, не меняя позы, словно ничего не произошло. Ладно Малфой, но почему на ее возню никак не реагирует Круассан? Вот уж кто просыпается от малейшего движения и звука, а тут ненавистная вода залилась в уши. Развеялись последние сомнения, что сон обоих не был естественным, и она ни на секунду не усомнилась, кто «автор» чар. Паника, отступившая от мысли, что она больше не должна противостоять неясной угрозе в одиночку, накатила снова. Гермиона зажмурилась и сжала руки в кулаки, впиваясь чуть отросшими ногтями в кожу ладоней. Боль отрезвила.

Нельзя отвлекаться, нельзя допускать дезориентирующие эмоции. Думай, Гермиона, думай!

На повестке было два вопроса: зачем Кингсли отправил ее в Малфой-мэнор и как разбудить Драко. Ответ на первый вопрос она предпочла бы искать в компании, значит, сосредоточиться следовало на втором. Чтобы разбудить, нужно было понять причину глубокого сна. Гермиона высушила постель, Малфоя и котенка и применила к ним все известные ей виды выявляющих заклинаний. Ничего! Ничегошеньки. Она наклонилась и принюхалась — чистое, без характерных для снотворных зелий запахов дыхание.

Зелья. «Удача под драконом». Где-то здесь спрятан «Феликс Фелицис»!

Бросив через плечо взгляд на Драко, она вошла в ванную и применила манящие чары. Результата не последовало, но Грейнджер и не ожидала, что все будет так просто. Под драконом... Восемь ощеренных морд-кранов смотрели на нее с вызовом и насмешкой. Заклинания не нашли дополнительных полостей ни под одной из фигурок. Гермиона выбежала из дома к фонтану и спрыгнула внутрь. Разом нахлынули воспоминания о времени, проведенном здесь, — вроде бы всего ничего этих воспоминаний, а вот же! Она решительно отогнала все — не сейчас.

Каменные драконы внутри чаши ничуть не изменились, ни новой трещинки, ни зарубки, подтверждающей, что в этом месте кто-то был и что-то прятал. Гермиона снова начала с Акцио. Когда ничего не вышло, проверила Специалис Ревелио. Безуспешно. Не позволяя себе раскисать, Грейнджер вернулась в спальню проведать Драко, вдруг он проснулся и понятия не имеет, что она тут. Но и в спальне ничего не изменилось — хозяин и котенок безмятежно спали. Гермиона бросила взгляд на светильник в форме жутковатой твари. Тварь не была похожа ни на один известный магозоологам вид драконов, но в записке Нарциссы и не упоминался вид. Грейнджер решила рассмотреть чудище внимательнее. Обладатель длинной морды с вывернутыми ноздрями походил разве что на символ магловского Китая, но она все равно навела на него палочку. Выяснилось, что в основании светильника есть полость. Для совершенно не рассчитывавшей на успех ведьмы этого оказалось достаточно, чтобы заняться им вплотную. Гермиона в третий раз за четверть часа произнесла: «Акцио "Феликс Фелицис"», и светильник сдвинулся с места. Воодушевившись, она перепробовала несколько отпирающих чар, но тщетно.

Пузырек с зельем оставила Нарцисса... Как она могла его защитить? Грейнджер недостаточно хорошо знала миссис Малфой, но в первую очередь подумалось про кровь. Устраивать кровопускание спящему Драко было бы неэтично, поэтому Гермиона надсекла собственный палец и дотронулась до носа дивной твари. Вряд ли конечно ее грязная, по мнению урожденной Блэк, кровь… не успела она сформулировать мысль целиком, как на основании светильника появились светящиеся точки: сначала четыре ярких, образующие вершины перекошенной трапеции, а за ними целая россыпь точек потусклее, формирующих ломанную извивающуюся линию. Созвездие дракона. Она была на правильном пути! По наитию Гермиона нажала на самые яркие звезды: Этамин, Растабан, Тубан. Что-то щелкнуло, и в том месте, где только что светились Верблюдицы⁽¹⁾, откинулась крышка. Внутри полости лежал небольшой флакончик с золотистой жидкостью. Оно!

Гермиона посмотрела на зелье и перевела взгляд на Малфоя. Использовать самой или влить в рот ему?

Ее задумчивость нарушил Пикс.

— Хозяйка Нарцисса приказала перенести мисс к ней, — он таращился испуганными глазами и вертел левое ухо.

Гермиона и не представляла, что когда-нибудь обрадуется упоминанию этой женщины. Она уже тянула руку к эльфу, когда что-то заставило ее притормозить и с опаской переспросить:

— Миссис Малфой в доме?

— Да, — ответил Пикс и кивнул в подтверждение сказанного.

— Она одна?

Домовик покачал головой и вцепился во второе ухо.

— Кто с ней?

— Незнакомый Пиксу волшебник, знакомые Пиксу волшебники. Пикс не должен говорить о волшебниках плохо, но Пикс… Пикс не должен говорить о волшебниках плохо, мисс Гермиона.

Может, Нарцисса в беде и ей нужна помощь? Может, она знает, что с Драко и как помочь ему?

Грейнджер открутила крышечку и сделала большой глоток. Как и в конце шестого курса, когда они поделили между собой остатки поттеровского «Феликса», внутри разлилось тепло, возникло забытое ощущение легкой эйфории и мягкого перехвата контроля над действиями. Как и в прошлый раз, Гермионе сложно было отпустить себя и довериться зелью.

Рука сама собой потянулась оставить пузырек на подушке рядом с Малфоем, это поползновение не встретило сопротивления разума — когда (не если!) Драко проснется, ему понадобится удача, чтобы найти ее и мать и не попасться аврорам и остальным желающим с ним поквитаться.

Еще раз взглянув на него, Грейнджер глубоко вдохнула, медленно выдохнула и попросила:

— Перенеси меня к своей хозяйке, Пикс!

Она почти не удивилась, появившись в коридоре напротив стены, открывающей тайный проход. «Нам сюда и надо», — воодушевилось что-то внутри нее, подвластное влиянию зелья. Гермиона задумалась, разумно ли поступила, сделав такой большой глоток, потому что объективных причин для радости не наблюдалось: около стены стояло шесть человек, и она не была рада видеть никого из них, возможно, кроме Нарциссы. Успеют ли они с миссис Малфой проскользнуть за стену, чтобы за ними никто не увязался? В прошлый раз трюк не удался, хоть они с Драко находились гораздо ближе друг к другу и действовали слаженнее. Не упрощал ситуацию находящийся по ту сторону стены труп Теодора. Коридор длинный, но пространство замкнутое, прошло время и... Есть ли шанс наколдовать пузыри раньше, чем они с Нарциссой задохнутся от вони?

— Миссис Малфой, мистер Голдштейн, — кивнула Гермиона тем, с кем была знакома, пытаясь осмыслить, для чего вся эта разношерстная компания здесь собралась.

Хозяйка дома, едва скользнув по ней взглядом, повернулась к одному из мужчин. Если бы Грейнджер не знала, что Рудольфус арестован, подумала бы, что это он.

— Ну что, Раби? — промурлыкала Нарцисса, приводя в замешательство нехарактерными модуляциями голоса. — Вот дверь и вот ключ, — она плавными движениями головы указала сначала на стену, а затем на Гермиону. — Дело за тобой. Я жду список.

— Но-но-но, крошка Цисс, — перебил второй, чье лицо скрывал капюшон, хриплый неприятный голос не вызывал желания заглянуть под него и познакомиться лично. — Где доказательства? Дверь, ключ... Как этим пользоваться?

— Я не обещала инструкции, только место и проводника.

Проводника? Нарцисса пытается передать Гермиону сторонникам Волдеморта? Как это вяжется с клятвой Малфоев оберегать ее от опасностей и теми бумагами, которые Гермиона заставила их подписать?

— Что здесь происходит? — вклинилась она в разговор.

— Закрой рот, грязнокровка! — рявкнул тот, кто очевидно был Рудольфусу братом, а третий, не издававший пока ни звука, дернулся к ней.

«Обойдемся без оскорблений!» Мориса прозвучало одновременно с Нарциссиным «Не смей, Раби!». Ринувшийся в ее сторону человек застыл, обездвиженный кем-то из присутствующих.

— Я не нуждаюсь в защитниках, мистер Голдштейн, — едко бросила Грейнджер, преодолевая «инструкции» зелья, нашептывающего, что нужно вести себя тихо. Морис сверкнул глазами, вызывая привычное уже раздражение.

— Список, дорогой, — улыбнулась Нарцисса дальнему родственнику, Гермионе подумалось, что именно такую улыбку видели жертвы Медузы-Горгоны, прежде чем обратиться в камень.

— Но всех… никто не знает всех, — замямлил Лестрейндж, а затем... захрипел, схватился за горло и медленно сполз по стене.

— Корбан? — обратилась ко второму мужчине миссис Малфой, более не обращая внимания на осевшего на пол Рабастана и игнорируя страшные булькающие звуки, которые тот издавал. Ну, точно Горгона!

— Получишь список, когда я попаду туда, куда мне нужно.

— Уверен, что вернешься? — вздернула она бровь.

У Гермионы перехватило дыхание. До нее наконец дошло, с кем в сговоре Нарцисса на самом деле и зачем здесь оставшиеся двое.

— Не запугивай меня, Цисс! — рыкнул Яксли.

— Что ты! — мать Драко одарила обреченного еще одной «улыбкой Горгоны» и… аппарировала. Какого черта!

— Прирежем грязнокровную дрянь, — предложил самый молчаливый из Упивающихся.

Голдштейн сделал шаг вперед и встал между нею и прихвостнями Волдеморта.

— Прекратите, мистер… не знаю как вас зовут.

— И не нужно, — буркнул тот.

— При всем уважении, мистер Голдштейн, — Яксли оттянул внимание на себя, — эта девчонка…

— ...с удовольствием проведет вас внутрь, — просиял Морис.

Разумная часть Гермионы протестовала: нельзя обрекать на смерть еще двоих, кем бы они ни были, нельзя впускать в логово Волдеморта такого опасного человека, как Голдштейн — мало ли зачем ему туда нужно, но «Феликс Фелицис» устроил настоящий бунт. Она хотела — действительно хотела — поставить всех перед фактом, что никого и никуда не поведет, и… в общем, дальше действовать по обстоятельствам, но ее артикуляционный аппарат заартачился, а после отказали и мышцы лица. Гермиона хлопнула глазами, улыбнулась, с придыханием сказала:

— Конечно!

Как же стыдно!

— Он… Что он с ней сделал? — в грубом голосе человека без имени пробились панические нотки.

— Мистер Голдштейн — один из лучших менталистов в мире, — пояснил напарнику Яксли.

— Империус?

— Ни в коем случае! Охранная магия не пропустит ее под Непростительным. Здесь нужна тонкая работа. Очень тонкая.

Гермиона была уверена, что Морис не заставлял ее устраивать это представление, в конце концов, их связывает Обет о непричинении вреда. Вот только не делиться же своими выводами с двумя Упивающимися?

— Мисс Грейнджер — наследница, — веско уронил Голдштейн.

— Бред, гря… — попытался перебить нонейм, но слова застряли у него в глотке под обжигающе холодным (внезапно!) взглядом голубых глаз волшебника, который как ни в чем не бывало продолжил:

— Чтобы открыть проход, недостаточно ее крови. Пересечь границу защитных чар Темного Лорда может либо сама мисс Грейнджер, либо те, кому она любезно позволит себя сопровождать.

«Феликс Фелицис» снова погасил ее порыв высказаться, но купировать гнев не смог, и брошенный на Голдштейна взгляд говорил обо всем том, что не облекалось в слова. Впрочем, это только подтверждало легенду о ментальном воздействии, проданную Морисом этим двоим.

— Мистер Яксли и мистер не знаю, как зовут, придержите мисс Грейнджер за плечо.

— Я не прикоснусь к грязнокровке! — Упивающийся сплюнул на пол.

Будто она жаждет его прикосновения...

— Вы можете остаться тут, — Гермиона пожала плечами и буквально через секунду ощутила на своей левой руке три чужих ладони. Как же хотелось их сбросить! «Противно, но так надо», — говорило в ней зелье.

Она не стала оглядываться и выяснять, кто держит ее за запястье, кто за локоть, а кто за плечо, вместо этого создала для себя головной пузырь, проколола заклинанием палец и шагнула в открывшийся после кровавой жертвы проход. За ее спиной раздался шепот Мориса, тот спешно наколдовывал пузырь и себе. Приспешники покойного Темного Лорда, посмотрев на них, сделали то же самое. Удивительно, что они сдержали реакцию на запах, пока были без пузырей. Этим товарищам такое привычно? Гермиона решила не зацикливаться на вопросе и, не глядя по сторонам, чтобы случайно не встретиться глазами с головой-светильником, двинулась вперед. Искаженные подсвеченные лица, судя по звукам за спиной, произвели на эскорт впечатление, но их реакция занимала ее в последнюю очередь, она старалась подготовиться к тому, что ждет впереди. Грейнджер никогда не видела настоящее разлагающееся тело, но школьных знаний по биологии хватало на то, чтобы представить, как это должно быть ужасно. Преграда возникла перед ними неожиданно, и рядом с ней не было трупа.

— Так и думал, — восхищенно прошептал Морис, а Гермиона застыла. Что делать дальше? Провести их в верхнее помещение, в кабинет-обманку? Тепло, притаившееся в груди после глотка жидкой удачи, почему-то молчало.

— Ну! — ее больно ткнули палочкой в спину, и сразу же прозвучало «Авада Кедавра!», ее шумный выдох был поглощен звуком удара тела о пол, а Морис бесстрастно повторил: «Авада Кедавра!».

В голове промелькнула идиотская мысль: раз она все еще слышит, убили не ее. Единственной заполняющей сознание эмоцией, пока они с Голдштейном медленно планировали в нижний зал, было удивление. Сначала абстрактное, а затем конкретное. Но как же… жертва за выход? Гермиона была уверена, что ею станет один из последователей Темного Лорда. Морис все-таки убьет ее? Зелье удачи привело на смерть?

— Ну же, мисс Грейнджер, к чему так драматизировать? Я не могу навредить вам. Обет, — укоризненно сообщил ей человек, только что без тени сомнения уложивший двоих Упивающихся ближнего круга раньше, чем они успели понять, что происходит.

Они мягко приземлились в клубящийся туман. Голдштейн произвел несколько плавных пассов палочкой, накладывая защиту сначала на нее, затем на себя, видимо, это было что-то ограждающее от темной магии, потому что давило теперь меньше, а дышалось — легче. Гермиона посмотрела туда, где умер Пайк, — трупа не было, второй взгляд достался Рокки — тот оставался на месте, все так же сидел на своем пыточном стуле, открыв рот в вечном крике. Затем она обернулась. Портрет, на который они с Драко наложили Силенцио, возмущенно жестикулировал. Неужели заклинание продержалось несколько недель? Сейчас Волдеморт выглядел так, как во времена своего подъема — роскошным мужчиной среднего возраста с легкой безуминкой в красноватых глазах.

— Державный Цезарь, обращенный в тлен⁽²⁾, — продекламировал Морис дамблдоровским тоном, останавливаясь под портретом, и задумчиво добавил: — Этот Томми помнит, наверное, только начало нашего общего пути.

Портрет не завладел его вниманием надолго. Голдштейн окинул изображение взглядом искушенного ценителя, отвернулся и отправился на экскурсию по залу. Он медленно вышагивал вдоль нагромождений темномагического хлама, подхватывал и листал интересующие его книги, разворачивал свитки, а затем отбрасывал их в сторону, то замирая восхищенным туристом, то объясняя что-то с куражом бывалого гида, то осматриваясь с вальяжностью владельца зловещего музея, и облачка серого тумана разлетались из-под его ног.

— Я так и знал, они все здесь! — возликовал Морис из угла, куда Волдеморт отсоветовал ей соваться. — Трупы, — уточнил, словно она потребовала разъяснений. — Магия собирает их в одном месте, вероятно, тут оба ваших… однокурсника. Полагаю, проекции голов умерших в этих стенах, оказываются в верхнем коридоре, удлиняя его, а остальное…

О боже!

— Зачем здесь мы? — резко оборвала его спич Гермиона.

— Э-э, милая, — начал Голдштейн, как водится, неуверенно, и она закатила глаза, — дело в том, что этого места не должно быть.

— Неоспоримо, — согласилась Грейнджер.

— Вот видите, как быстро мы пришли к консенсусу, — Гермиона поморщилась, когда он подмигнул ей. — Осталось только воплотить все в жизнь.

— И как вы собираетесь это воплощать? Мы с вами умрем…

— Нам не обязательно умирать вдвоем, юная леди, — напевно произнес Морис. — Даже наоборот.

Ну конечно, наследнице Волдеморта нет места в этом мире. Ее удача закончилась, или именно в этом ее удача и заключается? Не то чтобы она цеплялась за жизнь, но стало тоскливо. И Драко будет убиваться, и Гарри, может, даже Рон...

— Нет, вы неправильно поняли. Как раз у вас вся жизнь впереди.

Что?

— Что? — повторила она вопрос вслух, а потом, резко выбросив палочку вперед, приставила ее к горлу Голдштейна и задала вопрос, который должна была задать еще в коридоре: — Что вы сделали с Драко?

— Так, маленькая шалость, — кокетливо отмахнулся пожилой волшебник. — Мама в детстве накладывала на меня такие чары, чтобы я не мешал ей. Ваш супруг находится в светлом сне вместе со своим котенком, им там хорошо и весело.

— Как он оказался здесь?

— Так же как и вы. Каминной сетью. Мистер Малфой даже не раздумывал возвращаться ли, когда я сказал, что вам нужно надежное убежище.

Драко рискнул свободой ради нее, а она...

— Как его расколдовать?

— Чары сами спадут, когда я умру, — Голдштейн растянул губы в совершенно безмятежной улыбке.

Гермиона отшатнулась назад, рука с палочкой безвольно повисла вдоль туловища. Она наедине с сумасшедшим? Захотелось снять Силенцио с портрета, поскольку тот, казался разумнее волшебника рядом с ней.

— Не волнуйтесь так, я готов: привел все свои дела в порядок, передал преемникам, позакрывал гештальты. Да кстати! Это вам, — он полез во внутренний карман и достал оттуда магически уменьшенные картонные папки и несколько дисков.

— Исследования Миланы Спок. Вы — эксперимент 56/6.

Гермиона механически взяла предложенное и спрятала в сумочку.

— К сожалению, наша общая знакомая погибла при пожаре в учреждении, где она работала.

Детройт. Он говорил, что Милли работала там. В голове зазвучал голос диктора «Здание центра развития семьи в Детройте выгорело до несущих конструкций». Позакрывал гештальты… Из горла вырвалось сухое рыдание.

— Вы…

Голдштейн проигнорировал ее попытку что-то сказать и продолжил тем же благожелательным тоном:

— Как и обещал Северусу, закончил работу с вашей мамой. У доктора-магла осталась схема лечения, и он будет, — на этом слове Морис сделал ударение, — ее придерживаться. Зелья я таблетировал, проблем не возникнет.

Язык не повернулся его поблагодарить. Этот человек — убийца. Гермиона не понимала, работает «Феликс» до сих пор или у нее начался отходняк. Ее реакции были притуплены, информацию она воспринимала отстраненно: Голдштейн убил Упивающихся, устроил пожар, в котором погибла Милана, а теперь говорит о собственной смерти. Это ужасно, это омерзительно, она понимала умом, но не ощущала в полной мере.

— У меня во внутренних карманах заключенный в защитную сферу Адский огонь, когда я умру, сфера разрушится и он пожрет тут все.

Спокойный голос контрастировал с мстительным удовольствием во взгляде. Проговаривая это, Морис не сводил глаз с обитателя портрета. Сейчас на нем ярился юный Волдеморт, Голдштейн наслаждался каждым его ударом о холст. Наслаждался его бессилием.

Адский огонь высвободится, когда он умрет… С чего он взял, что умрет? Голдштейн считает, что признаний в преступлениях достаточно для того, чтобы она его убила? За кого он ее принимает? Да и Непреложный обет… Гермиона прочувствовала давление клятвы, как только вспомнила о ней.

— Нет, нет. Все будет иначе, милочка, — оживился Морис. — Мы подошли к самой неприятной части. Я удалю вам некоторые воспоминания, магия Обета сочтет это вредом, и я умру.

— Что? — Грейнджер снова подняла палочку, но сделала это на долю секунды позже Голдштейна. Кончик его палочки смотрел ей прямо в лоб.

— Вы забудете обо всей этой истории с наследницей, — сказал он другим жестким тоном.

Забудет? Как? Вопрос был глупым, уж кто-кто, а Гермиона Грейнджер знала, каким образом это делается. Но дело не только в ней самой.

— Но ведь… есть посвященные, кроме меня.

— Они будут молчать.

Молчать? Почему?

— Не в интересах посвященных напоминать вам об этом. Да и поверите ли вы без доказательств? Это место будет уничтожено. Второго письма от Волдеморта у Северуса нет.

Северус. Она не знала этого сложного мрачного человека до «истории с наследницей». От мысли, что потеряет воспоминания о нем, о том, каков он за пределами школьного класса, сделалось тоскливо. А Драко? Они сблизились, подружились, по... полюбили друг друга, заключили помолвку и брак из-за того, кто она есть. Если Голдштейн сотрет из памяти все, что связывает ее с Волдемортом и этим местом, она забудет, что замужем! Этого нельзя допустить!

— Можно.

Драко обязательно сообщит ей, что они женаты. Вот только… Гермиона слишком хорошо себя знала: она не поверит, даже если он укажет на одинаковые браслеты. Она совсем недавно узнала о том, что символом помолвки и брака у ортодоксальных волшебников является браслет, если она забудет о том, что касается соглашения Волдеморта с Люциусом, то не вспомнит и о браке. И когда-нибудь может выйти замуж за другого. Что тогда будет с Малфоем?

— Тогда он умрет, но Драко — умный юноша, он найдет способ расположить вас к себе снова, тем более, что сердцем вы к нему потянетесь.

Подпустит ли она его к себе второй раз? А Снейпа? Расскажут ли они ей о забытом? Покажут ли свои воспоминания? Она не поверит, и Драко заплатит жизнью.

— Морис, не нужно этого делать, — начала Грейнджер, настороженно глядя на вооруженного волшебника напротив. — Мы найдем другой способ все тут уничтожить. Я дам вам еще один Непреложный обет. Никто никогда не узнает о том, что к моему появлению на свет причастен Волдеморт.

— Это условие Министра. Вы забываете обо всем, что касается вашего так называемого родства с Томми, и живете дальше обычной жизнью Гермионы Грейнджер, подруги Гарри Поттера, героини войны.

— Нет!

Голдштейн начал выводить палочкой сложный узор заклинания.

«Что это, если не карма? — подумалось ей. — Я сделала это со своими родителями и теперь…»

— Неужели вы не желаете забыть мистера Пайка и мистера Нотта? — полился в уши завораживающий голос. — Не хотите забыть это место? Не хотите забыть о своих… способностях?

Гермиона затаила дыхание. Жидкая удача привела ее в этот момент, чтобы она жила дальше без балласта? Растерянность и покорность судьбе сменились злостью: это опыт, ее опыт, чертов пережитый опыт! Она не желает забывать ничего! Не может!

— Не делайте трагедии, милочка. Ваши воспоминания не предмет торга.

Морис болтлив, можно хотя бы потянуть время...

— Именно ради этого Шеклболт позвал меня назад в Британию?

— Скажем так, и ради этого тоже. Но Кингсли искренне рассчитывает на вас в будущем.

— Вы внушили мне желание вернуться и заняться политикой?

— Что вы! Слишком топорно. Просто сместил некоторые акценты. Желание уже жило в вашем сознании, глубоко внутри, я вытащил его наружу и заставил вас… ну, скажем, немного зациклиться. Притупил чрезмерное недоверие к окружающим, микшировал склонность к анализу. Я умру, это место канет в Лету, вы забудете, и все вернется на круги своя.

Он умрет. Она забудет. Нет, так нельзя. Записи Миланы… У нее в сумочке документы!

— Из них вы сможете узнать только о комбинации генов. Просвещайтесь на здоровье, о магической составляющей там ни слова. Я проверял.

Тем не менее, это поможет ей поверить Северусу, если тот расскажет о происходившем за последние месяцы, поверить Драко, если он покажет ей книгу о магических браках. Вот только... Морис сказал: «Не в интересах посвященных напоминать вам об этом», почему не в их интересах? Потому что из посвященных останутся Кингсли и Уотсон! Было это влиянием зелья, или озарением — неважно. Гермиона четко осознала: историю о Гермионе Грейнджер, наследнице Тома Риддла, похоронят вместе со всеми вовлеченными. Выживет только Гермиона Грейнджер, подруга Гарри Поттера и героиня войны. Беспамятная виновница нескольких смертей. Свидетелей, которые захотели бы рассказать ей, не будет, потому что Драко, Северус и Нарцисса умрут, что бы только что ни говорил о них Морис Голдштейн. Он и это просчитал. Вмешательство в ее память — необратимое воздействие, от которого ее не смогли защитить те, кто дал клятву защищать. А если магия оплошает, что всем им помогут уйти из мира иначе, чтобы тайна осталась тайной. Она не допустит этого! Из-за нее не должны погибнуть еще три человека — три человека, к которым она успела привязаться. Не давая себе и мига на раздумья, Гермиона сконцентрировалась на намерении и направила палочку в висок.

Примечания:

https://t.me/Velena_d

1) астеризм в созвездии Дракона, описанный древними арабскими кочевыми племенами как кольцо матерей-верблюдиц: Бета Дракона (Растабан), Гамма Дракона (Этамин), Ню Дракона (Кума) и Кси Дракона (Грумиум) — окружающий верблюжонка (слабую звезду Аль Рубу).

Вернуться к тексту

2) цитата из "Гамлета"

Вернуться к тексту