Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Это оказалась небольшая спальня, центр которой занимала кровать. Не такая уж большая, она была рассчитана на одного — да и лежал на ней один… или лежала? — человек. Гарри бы не взялся определить пол, но почему-то ему казалось, что это скорее мужчина, нежели женщина.

Лица у лежащего не было. Так же, впрочем, как и волос, и ушей — была просто голова с… с отверстиями примерно в тех местах, где у людей обычно бывает рот и нос. И уши — на их, вернее, на его, потому что голову он видел только справа… на месте уха виднелась небольшая дырочка не очень правильной формы. На месте рта у… у головы лежало что-то белое — платок? Салфетка? Чуть выше был провал, не очень большой, однако выглядело это жутко. Глаз не было вообще: выше того места, где должен был бы находиться нос, была только какая-то слишком белая и, кажется, довольно толстая кожа, обтягивающая череп.

Прямо под подбородком, маленьким и сглаженным, начиналось одеяло, закрывающее, видимо, тело. Если Гарри верно понял, ни рук, ни ног у тела не было.

Они с Лестрейнджем молча остановились на пороге, а затем он сделал Гарри знак, и они так же тихо вышли, как вошли, а затем спустились вниз и покинули дом, аккуратно закрыв дверь.

— Я сейчас поступил крайне неэтично, — сказал Лестрейндж. — Но я думаю, ты должен был увидеть это — и у меня есть разрешение его матери.

— Кто это? — глухо спросил Гарри.

— Первая выжившая жертва тех зеркал, — ответил Лестрейндж. — Миллисенте очень повезло. Я ожидал что-то такое, но мы с тобой тогда всё сделали чрезвычайно быстро.

— Он… кто он? — горло у Гарри пересохло, и поэтому голос звучал хрипловато.

— Взрослый мужчина, — ответил Лестрейндж. — Тридцать ему было, кажется, или тридцать один. Зеркало купили дочке, но он сам его открыл — она пальчик поранила, и он решил помочь. И первым заглянул. И всё.

— Ты сказал «у матери», — помолчав, проговорил Гарри. — Почему ты получил разрешение у матери?

— Я не хочу судить его жену, — сказал Лестрейндж. — Она старалась поначалу… но не выдержала. У неё дочь, в конце концов… и теперь уже новая семья. И дети там. Да, это скверно, но… ей было лет, по-моему, двадцать семь. И вот так перечеркнуть всю жизнь мало кто решится. Многие решили бы это по-другому, но я могу её понять.

— А я… — начал было Гарри, но Лестрейндж его остановил:

— Я привёл тебя сюда не для того, чтобы судить кого-то.

— И поэтому и имя не назвал? — буркнул Гарри.

— Если ты очень этого захочешь, ты найдёшь дело в архиве, — сказал Лестрейндж. — Но ты прав.

— И ему нельзя помочь? — хмуро спросил Гарри.

— Нельзя, — ответил Лестрейндж. — Целители сделали всё, что возможно — и я до сих пор не могу ответить себе на вопрос, зачем я его спас и не лучше было бы немного подождать. У него нет рук и ног, нет глаз и носа, он очень плохо слышит и не может говорить — языка нет, да и нёба, и зубов. Мозг тоже пострадал — целители утверждают, что не слишком сильно, но из-за других травм оценить степень сложно.

— А с ним нельзя общаться мысленно? — тут же спросил Гарри.

— Мысленно? — переспросил Лестрейндж.

— Ну легиллименцией, — оживлённо пояснил Гарри. — Да, я знаю, что это не настоящий разговор, но это же лучше, чем ничего! Если вдруг получится.

— Нет, — медленно проговорил Лестрейндж, глядя на Гарри так внимательно, что тот смутился. — Нет, никто не пробовал. В голову не приходило.

— Ну вот вдруг получится, — с надеждой сказал Гарри, и Лестрейндж кивнул:

— Я поговорю с целителями. Спасибо, — он протянул ему руку и кивнул, и Гарри, пожимая её в ответ, проговорил скороговоркой:

— Да я просто подумал.

Он ужасно смутился: Лестрейндж так всерьёз его благодарил, а ведь мысль была такой простой! Гарри очень хотелось как-то сгладить эту неожиданную серьёзность, и он спросил просто чтобы перебить её:

— Ты же не передумал сходить со мной к МакНейру? Я понимаю, мы отвлеклись, и столько всего случилось, но ещё не очень поздно.

— Да, идём, конечно, — согласился Лестрейндж. — Как хорошо, что я тебя сюда привёл, — добавил он с улыбкой, и Гарри просто взял его за локоть и аппарировал к министерству.

К счастью, на сей раз им никто не помешали ни коробки, ни старушки, и они спокойно взяли веритасерум и, забрав МакНейра из камеры, устроились в допросной в почти опустевшем уже по причине окончания рабочего дня аврорате и начали допрос:

— Шестое сентября две тысячи четвёртого года, восемнадцать часов сорок шесть минут. Британский Аврорат, младший аврор Гарри Поттер. Допрос с применением веритасерума. Допрашиваемый — Уолден МакНейр. Присутствует старший аврор Радольфус Лестрейндж.

Гарри наколдовал стакан, наполнил его водой из палочки и, достав подписанный флакон с веритасерумом, демостративно вылил его в воду.

— Выпьете сами? — спросил Гарри у МакНейра. — Или…

— Выпью, — согласился тот. — Но тут или руку мне освободите, или напоите сами.

Гарри заколебался. Однако Лестрейндж сидел молча, и Гарри решился и отстегнул левую руку МакНейра от скобы, а затем, настороженно держа его на прицеле, придвинул ему стакан. МакНейр неторопливо и спокойно взял стакан и так же неспешно и плавно поднёс его к губам и мерно осушил до дна, а затем так же медленно вернул его на стол. И руку положил к скобе, словно бы напоминая пристегнуть её обратно.

— Мистер МакНейр, — заговорил Гарри, развеяв стакан и пристёгивая руку МакНейра. — Расскажите о вашей последней встречей с Эндрю Беннетом.

— Это было, кажется, седьмого, — подумав, заговорил МакНейр. — Седьмого августа, по-моему. Но точно я не помню. Я зашёл к нему утром и рассказал о новом законе о краже магии и о комиссии по маггловским выродкам… извините, — он вежливо кивнул Гарри. — Сказал, что закон опубликуют завтра, и что завтра же его, скорее всего, и арестуют. И что ему нужно исчезнуть, желательно вместе со своей маггловской семьёй, потому что когда он исчезнет, туда отправят… кого-нибудь. Авроров, если повезёт, а если нет — то нас. Мы с ним довольно долго говорили.

— И что? — спросил Гарри, когда Мальсибер замолчал.

— Он признался, что денег у него сейчас… не помню. Галлеонов пятьдесят. Какой тут переезд с семьёй? Билеты, снять квартиру надо… всю жизнь же поломать. Я дал ему портал и деньги — мы договорились, что он их вернёт, как сможет. Он ушёл. Всё.

— Где вы портал взяли?

— В кармане, — ни капли не смутившись и даже не задумавшись сказал МакНейр.

Ладно. Гарри был готов и поиграть.

— Как он попал туда?

— Я думаю, что положили, — в серо-зелёных глазах МакНейра мелькнула откровенная ирония.

— Кто положил? — нет, Гарри не собирался уступать.

— Не знаю.

— Как это может быть? — показно удивился Гарри. Краем глаза он взглянул на Лестрейнджа, но тот сидел с совершенно непроницаемым выражением лица. Ну, хотя бы не смеялся.

— Не знаю, — снова ответил МакНейр. — Я думаю, кто-то подошёл и положил. Но, может, и отлевитировал.

— Назовите тех, кто это мог бы быть, — потребовал Гарри — и уже договаривая понял, что сморозил глупость.

— Да кто угодно, — пожал МакНейр плечами. — Хоть сам Тёмный Лорд. Или вот твоя невестка, — он кивнул Лестрейнджу, и тот ответил таким же насмешливым кивком. — Или кто-то из моих коллег. Да вообще любой из министерских — я же куртку оставляю... оставлял. В кабинете. Кто угодно мог.

Нет, так не пойдёт. Но как же это сформулировать?

— Когда это могло произойти?

Нет, кажется, тоже не то…

— Я не знаю, — уже знакомо ответил МакНейр.

Ладно…

— Вспомните, когда в последний раз портала не было в кармане.

— Я думаю, второго мая, — подумав, сказал МакНейр. — Но не поручусь. Девяносто восьмого.

— Когда в последний раз портала не было в кармане до того, как вы его там обнаружили?

На самом деле, Гарри сам толком не знал, чего он привязался к этому порталу. Ну в самом деле, какая разница? Сейчас-то? Это преступление, конечно, незарегистрированный международный портал, но в тех обстоятельствах… даже если он узнает, что это был тот же Малфой — что он сделает? Заведёт дело на него?

— Я не знаю, — опять сказал МакНейр.

— Когда вы в последний раз не находили его там — до того, как вы его там обнаружили?

На сей раз МакНейру пришлось подумать — но недолго:

— Да никогда.

— В каком смысле? — ответ поставил Гарри в тупик: он не мог сообразить, как так МакНейру удалось развернуть вопрос.

— Я никогда его не находил там, — повторил МакНейр — и тут Лестрейндж, не сдержавшись, рассмеялся.

И Гарри очень бы хотел знать, зачем он это сделал.

— Вы сказали, вы отдали портал седьмого августа одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года, — сказал Гарри. МакНейр кивнул. — Скажите, был ли этот портал в вашем кармане накануне, шестого августа одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года?

— Я не знаю, — ответил МакНейр.

— Вы его там не находили? — спросил Гарри, и МакНейр ответил:

— Нет.

Вот у кого нужно учиться общаться с бюрократией, вдруг понял Гарри. МакНейр бы переиграл даже Долиша! Вот кого нужно было взять с собой…

Гарри, разумеется, не сдался, но сколько он ни бился, сколько не переформулировал вопросы, он получал одно: «не знаю». Или разъяснения вроде уже полученных. Час действия веритасерума закончился, и Гарри проиграл — а МакНейр так и смотрел на него с чрезвычайно вежливым выражением лица и насмешкой во взгляде.

— Почему вы скрываете имя человека, который дал вам этот портал? — спросил Гарри наконец, уже без всякого веритасерума. — Почему не называете его?

— Не хочу, — МакНейр улыбнулся иронично, но не зло. — Я всё вам рассказал про Беннета — какая разница, откуда у меня портал?

— Да никакой, — сказал со вздохом Гарри. — Если вы сказали правду, вы, возможно, спасли жизнь и Беннету, и его семье. И тот человек тоже. Это ведь хороший поступок.

— Это что-нибудь изменит для меня? — вежливо осведомился МакНейр, и Гарри честно сказал:

— Нет.

— Тогда зачем? — спросил МакНейр — и откинулся на спинку своего неудобного стула.