Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Едва МакНейра Лестрейндж с Гарри вернули в камеру, как тот спросил:

— Зачем ты рассмеялся в середине допроса?

— Чтобы дать тебе возможность тоже посмеяться и свернуть всё это с честью, — улыбнулся Лестрейндж.

— Ты предупреждал, что он не скажет, — признал Гарри. — И он не сказал.

— Не только тебе, если тебя это утешит, — сказал Лестрейндж. — Посмотрим, что ответят французы.

— Но ты ему веришь, — утвердительно проговорил Гарри.

— Верю, — Лестрейндж уже говорил это, но Гарри его подтверждение всё равно не понравилось. Поэтому на вопрос Лестрейнджа: — Если ты сейчас не слишком занят, ты не займёшься заявкой на ремонт стены? — Гарри ответил без всякого энтузиазма:

— Да, займусь.

— Можно завтра, — добавил Лестрейндж, и Гарри в ответ только кивнул.

— Проигрывать всегда неприятно, — заметил Лестрейндж, и Гарри недовольно фыркнул:

— Меня никто не учил таким вещам. Почему этому не обучают в академии?

— Потому что этому невозможно научить, — примирительно проговорил Лестрейндж. — Только научиться самому.

— Как? — Гарри резко повернулся к нему — они неторопливо шли по коридору.

— Смотреть, как это делают другие, — ответил Лестрейндж. — Ещё помогает почитать философов… но у тебя нет времени на это. Так что просто наблюдай и думай — и научишься. Со временем. Впрочем, у меня в своё время тоже не получилось.

— Переиграть МакНейра?

— На предмет Малфоев — да, — Лестрейндж выглядел немного раздосадованным. — Мы пытались же после войны посадить его — не вышло. В том числе и из-за МакНейра. Он не скажет.

— Почему? — Гарри сложно было поверить в то, что кто-то может так близко дружить с Люциусом Малфоем. Что с ним вообще можно дружить!

— Во-первых, они с Люциусом друзья со школы. А во-вторых, ходили слухи, что он в школе был влюблён в Нарциссу.

— Что? — Гарри снова обернулся и уставился на посмеивающегося Лестрейнджа. — Но это же не логично! Если он в неё влюблён, как раз логично… — начал было Гарри — и остановился. Что логично, если сам МакНейр — в тюрьме пожизненно, а вот Люциус, наоборот, свободен?

— Что именно? — осведомился Лестрейндж, и Гарри вздохнул:

— Да нет. Ничего. Ты прав.

— Он не может разом и отправить друга в Азкабан, и оставить любимую женщину соломенной вдовой. Это очень сильная мотивация. Её чрезвычайно сложно перебить. У нас не получилось.

— Странно звучит «друга», — признался Гарри, помолчав. Они почти дошли до отдела и остановились возле двери.

— Почему у убийцы не может быть друзей? — с интересом спросил Лестрейндж. — Та же Амбридж, например, с лёгкостью умела создавать Патронуса, а Роули был нежнейшим мужем и отцом. Одно другому не всегда мешает… к сожалению. Даже брат мой старший был образцовым… даже слишком — мужем. Если бы мерзавцы были просто мерзавцами типа Джагсона, нам жилось бы проще, но увы, — он открыл дверь отдела, пропуская Гарри вперёд.

На этом рабочий день закончился, и Гарри отправился домой, очень надеясь, что назавтра получит ответ от французов — но не получил. Не получил он его и через день, и через два — тот пришёл только через неделю, в следующий понедельник. Зато с самого утра, но почему-то к Робардсу, который и вручил его Гарри в самом начале планёрки, гвоздём которой стало разрешение истории с козами.

— Мы получили четыре чумных камня, — отчиталась Гор. — Некоторые, правда, слегка размножились, но мы успели это прекратить. Заражений не было. Что до их владельцев, то они, похоже, не совсем виновны.

— Это как? — спросил Робардс.

— Они отвели коз на новый выпас, — объяснила Гор. — А потом увидели симптомы у ребёнка: первым заболел их младший сын как самый маленький. А родители помнили ещё ту эпидемию, перепугались и кинулись к нам и в Мунго. Мы изучили место выпаса — ничего особенного, полянка как полянка — и нашли там ещё несколько камней. Их покрыли глина и земля, и они лежали там себе, пока их козы не растревожили. Скорее всего, ещё с той эпидемии, но эксперты их сейчас сличают.

— Семью проверили? — уточнил Робардс, и Гор кивнула:

— Разумеется. Мы пока не делаем окончательного заключения, но похоже, что они не при чём. Но мы ещё проверим.

— Они коз-то заберут? — спросил Лестрейндж, и в ответ раздались смешки.

— Да, конечно, — заверила его Гор с улыбкой, и он кивнул под новые смешки.

Гарри еле досидел до конца планёрки: письмо жгло ему руки, и едва она закончилась, тут же кинулся к Лестрейнджу с просьбой:

— Переведёшь? Пожалуйста!

Тот молча взял вскрытый уже Гарри конверт и, пробежав его глазами, качнул головой.

— У них Беннета нет. Или он сменил имя — что, конечно, тоже возможно.

— Соврал, — с мрачной досадой констатировал Гарри. МакНейра ему пришлось отправить обратно ещё в среду — а значит, придётся снова вызывать.

— Не обязательно, — возразил Лестрейндж, возвращая конверт. Они шли к отделу, чуть отбившись от остальных авроров. — Если Беннет не знал французский, что ему там делать? И зачем, если в мире полно англоговорящих стран? Я бы на его месте просто уехал в одну из них. Но может и соврал, конечно.

— И что, — спросил Гарри, — теперь делать запросы во все эти страны?

— Я бы сделал, — согласился Лестрейндж. — Включая острова. Ждать придётся дольше, но куда спешить? Если МакНейр обманул нас и убил его, то трупу уже всё равно — неделей раньше или позже его всё-таки найдут. Если найдут — что весьма сомнительно.

— США, — начал считать Гарри, — Австралия, Новая Зеландия… а что за острова?

— Ирландия? — предположил Лестрейндж — и Гарри почувствовал себя редким идиотом. — А вообще их, кажется, шестьдесят семь, — добавил он, и у Гарри даже закружилась голова. Шестьдесят семь! Шестьдесят семь запросов! Нет, он точно начнёт с Ирландии — а там… — Я имею в виду, государств. Но это как посчитать, — добавил Лестрейндж. — И непонятно, как считать несуверенные… кхм… объекты — но там вообще такая путаница…

— Я начну с Ирландии, — решительно заявил Гарри.

— Тут неподалёку ещё Мальта есть, — сжалился над ним Лестрейндж. — И Джерси, но я бы на его месте не стал его выбирать — это слишком близко и слишком Британия. Всё остальное много дальше.

— Как это слишком Британия? — озадаченно переспросил Гарри.

— Нормандские острова — это очень сложно, — отмахнулся Лестрейндж. — Я не думаю, что Беннет стал бы там прятаться. То же справедливо и для Мэна. Да и попробуй спрячься там.

А ведь им что-то такое читали в Академии, вспомнил Гарри. Точно читали. Но Гарри не запомнил… зря. Нужно будет разобраться с этими островами.

— Но это как-то глупо, — подумав, сказал Гарри. — Сначала отправиться во Францию, а потом…

— Как раз наоборот, — возразил Лестрейндж. Они остановились возле отдела. — Вообще, Волдеморт Ирландию не трогал — даже нашу. Но границу они всё-таки тогда закрыли и отслеживали все пересечения — но только с нашей стороны. А как отследить перемещение из Франции? К тому же, Беннета и вовсе не спросили.

— Напишу ирландцем, — решил Гарри. — Спасибо.

— Кстати, — Лестрейндж взялся было за ручку двери, но передумал. — Чуть позже я собираюсь проведать мисс Джервис — хочешь присоединиться?

— Хочу! — обрадовался Гарри.

А пока он сел писать запрос в ирландский аврорат. По крайней мере, это можно было делать по-английски, думал он, прикидывая, сколько ему придётся ждать ответа — ещё неделю? Или всё же две? Дело срочным не было, а в таких случаях ирландцы не спешили — если бы речь шла о расследовании по горячим следам, они ответили бы сразу, а тут можно было ждать и месяц. А ему хотелось знать — но даже если бы Гарри сам пришёл в ирландский аврорат, делу бы это не помогло, а, может, даже помешало.

Около десяти утра Лестрейндж позвал его, и Гарри по дороге к лифтам оставил письмо у секретаря Робардса — как бы близко ни была Ирландия, но это была другая страна, и для запроса требовалась виза главного аврора. Гарри представил выражение лица Робардса, если ему придётся делать запросы во все англоговорящие страны и ухмыльнулся. Нет, он продолжал надеяться, конечно, что ему повезёт с Ирландией, но если нет, и ему придётся написать семь десятков таких запросов, ему будет весело представлять, как Робардс будет все их подписывать.

В Мунго было людно, и Гарри с Лестрейнджем пришлось ждать лифта. На пятом этаже народу тоже было много: видимо, началось время посещений, подумал Гарри, разглядывая посетителей. Некоторые были семьями, даже с маленькими детьми, кое-кому из которых было скучно, и они развлекали себя как могли — например, ковыряя обивку стоящих у стены кушеток.

У палаты Энноры Джервис всё ещё стоял пост — впрочем, дежурный сейчас несколько терялся среди посетителей. Впрочем, когда Лестрейндж с Гарри подошли к двери палаты, он поднялся — и Лестрейндж шепнул ему пароль. И только потом постучал в дверь.

— Заходите, — раздался уверенный голос Энноры, и они вошли.

Сейчас палата выглядела куда уютнее, чем когда Гарри видел её в последний раз: здесь появилась не только лежанка и миска для собаки, которой сейчас в палате не было, но и небольшой комод, а на нём — подсвечник со свечами и рядом ваза с персиками и клубникой. На кроватях теперь появились зелёный и голубой пледы, разделяющую кровати занавеску заменила красивая деревянная ширма с вырезанными животными и птицами, сейчас сложенная и сдвинутая к стене, а на окне повисла отодвинутая сейчас в сторону голубая штора.

А ещё на одной из стен появилась полка с книгами.

Эннора Джервис стояла посреди палаты, видимо, встречая посетителей. Тёмных очков на ней уже не было, и Гарри очень старался не слишком пялиться на неё, заворожённый её красотой. Эйвери же сидел на кровати с зелёным пледом — впрочем, он тоже поднялся при виде вошедших.

— Доброе утро, — любезно поздоровался Лестрейндж. — Мисс Джервис, как вы себя чувствуете?

— Доброе утро, — ответила она. — Странно. Я пока что не могу привыкнуть к этому, — она коснулась своих глаз. — Хотя мне нравится.

— Могу понять вас, — Лестрейндж улыбнулся.

— Целитель Уингер говорит, что я ещё вижу не совсем как вы. Не слишком хорошо. Но будет лучше.

— Я понимаю, вам не слишком здесь удобно, — сказал Лестрейндж. — Но пока что вам придётся здесь побыть.

— Мне здесь вполне удобно. И Мею нравится.

— Я говорил с Уингером, — сказал Лестрейндж. — Он говорит, вы замечательно справляетесь.

— Я думаю, да, — согласилась Эннора. Её лицо казалось теперь более живым, и хотя она по-прежнему не улыбалась, не поднимала брови, да и вообще не делала всего того, что называют мимикой, сейчас оно казалось просто спокойным, а не замороженным, как прежде. Или Гарри просто хотелось видеть его именно таким.

— Это замечательно, — тепло проговорил Лестрейндж, улыбнувшись. — Однако это делает пребывание здесь мистера Эйвери не необходимым — а значит, невозможным.

Прекрасное лицо Энноры исказилось: брови дрогнули, сдвигаясь к переносице, и между ними пролегла тонкая морщинка. И когда Эннора заговорила, в её голосе тоже прозвучала тревога:

— Но он нужен мне! Я не хочу, чтобы Маркус уже уходил! Маркус нужен мне, — повторила она с непонятной интонацией, которую Гарри, как ни старался, не сумел распознать. Это не была просто тревога или требование, это не была растерянность, это было что-то среднее — и что-то ещё.

Эйвери расстроенно сморгнул и проговорил:

— Может быть, я что-то могу сделать? Например, для вас? Я могу работать тут!

— Да, — подтвердила Эннора. — Он может. Я тоже могу помочь.

— У меня есть одна мысль, — к удивлению Гарри, сказал Лестрейндж. — Ты ведь знаешь Уилсмита? — спросил он у Эйвери

— Да, — тот слегка порозовел.

— Разговоришь его — останешься, — предложил Лестрейндж.

— Я?! — распахнул глаза Эйвери. — Но я же… я же не умею — я не Ойген… попроси его!

— Но ведь это же тебе нужно здесь остаться, — возразил Лестрейндж. — При чём здесь он?

— Но я… — Эйвери вздохнул и посмотрел на Эннору. — Я попробую, — без особенной уверенности сказал он. — Но я на самом деле не тот человек, что тебе нужен.

— Мальсибер тут не поможет, — сказал Лестрейндж. — Он не разбирается в таких вещах — а ты, возможно, сможешь что-то сделать. Но это долгий разговор — и если ты готов, идём, поговорим. Мисс Джервис, если мы с мистером Эйвери договоримся, он вернётся к вечеру. А если нет… я думаю, тоже вернётся — попрощаться. Выходи — мы ждём, — сказал он Эйвери и слегка поклонился: — Мисс Джервис.