Без вины виноватая (гет)

Задним числом Гермиона поздравила себя с тем, что оказалась самым здравомыслящим человеком в подобравшейся компании. После того как смолк голос, знакомый каждому, кто находился на территории Хогвартса с первого на второе мая, и одновременно совсем не такой, как тот, что сотрясал стены и проникал в голову, произошло сразу несколько событий: их всех ослепил совершенно неуместный Люмос Максима; кто-то попытался оттолкнуть ее от проема; прозвучало подобострастное «мой Лорд», один из спутников неосмотрительно отпустил ее руку, и раздался крик, который вскоре заглох в другом конце коридора; и только она кинула совершенно логичное в этой ситуации Гоменум Ревелио, а когда заклинание никого не обнаружило, еще несколько разновидностей выявляющих чар.

Чем бы ни был голос, живые существа в комнате отсутствовали.

— Она настоящая, — восторженно зашипели из темноты. — Ты настоящая? — шипение приобрело вопросительную интонацию.

Бесплотный голос и густая темнота — ничего такого по сравнению с недавно пережитым, но ужас пробирал Гермиону до костей, и сдержать порыв убежать помогали только три руки, больно впившиеся в плечо и предплечье. Боль помогала сохранить связь с реальностью и не поддаться инстинкту.

— Зайди, я хочу увидеть, — будто околдованная словами, Гермиона пошла на голос и потянула за собой остальных.

Как только они переступили условный порог, зажглись несколько светильников-сфер, висящих на стенах, и паника немного улеглась. Сферы горели тускло и не разгорались, но свет постепенно вытеснял темноту. Мрак отступал медленно, словно нехотя, клубясь черным туманом. Черным туманом... Гермиона не успела подумать, что в воздухе присутствует инородное соединение, как обнаружила, что кто-то (видимо, Снейп) наложил на нее заклинание головного пузыря. Совсем поглупела, как можно было войти без защиты?! Но времени для анализа ошибок не было, ситуация требовала предельной собранности.

Гермиона уговорила себя расслабить сведенные мышцы и осмотреться. Комната была завалена книгами, пергаментами, стопками бумаги, припорошенными пылью, под которыми угадывались какие-то предметы мебели, но ни один из них не был свободен настолько, чтоб его можно было идентифицировать. И пыль… пыль была странной…

— Не смей! — тихо, но резко бросил Снейп за спиной у Гермионы, заставив ее обернуться. Реплика была адресована Нарциссе Малфой, которая целилась палочкой в ближайшую стопку книг.

— Прости, машинально. Естественная реакция, — стала оправдываться та.

Хозяйка увидела грязь в своем доме. Ужас-ужас! Гермиона фыркнула, начисто позабыв, что минуту назад вошла в потенциально опасное помещение, не задумываясь о последствиях. Но с другой стороны, она же не потеряла голову при виде такого скопления книг. Книги и рукописи манили, но это могло подождать. Начать следовало с другого: нужно было разыскать источник голоса.

— Никаких имен, — шепнул Снейп всем и обратился конкретно к Нарциссе: — Подстрахуй.

Та вскинула вооруженную руку, второй вцепившись в плечо Гермионы.

Свет, наколдованный невербальным Люмосом Северуса, медленно пополз по комнате, не пересекаясь с тусклым рассеянным светом, который давали светильники, существуя автономно от него. Интересная магия. Включало ли помещение лишние измерения?

— Не двигайтесь, — шикнул Снейп, Гермиона поняла, что он подумал о том же, о чем она.

— Зеркало, — испуганно вскрикнул Драко, когда Снейп вел палочкой вдоль стены, где и вправду что-то блеснуло.

Длинный снейповский нос приблизился к освещаемому месту. Подсвеченный кончик выглядел забавно, да и все они в головных пузырях посреди слабо освещенного бардака, должно быть, казались участниками какого-то артхаусного комик-шоу, но было не до смеха, в воздухе висело густое напряжение.

— Фрагмент сквозного зеркала, — прокомментировал увиденное Снейп.

— Кто ты? — зашипели из зазеркалья.

Этого не могло быть.

Просто не могло!

Мысли заметались в голове Гермионы как птицы, сотворенные Ависом. Если голос Волдеморта звучит из зеркала, значит, где-то, где находится вторая часть артефакта, обитает… уцелевший фрагмент его души? Новая реинкарнация? А она расслабилась, не обнаружив никого живого в этой комнате!

Паника висела в воздухе, Гермиона физически чувствовала дрожь обоих Малфоев. Снейп, сохраняя видимость спокойствия, поднес палочку к самому осколку. Из зазеркалья на них смотрел темный глаз, отсвечивающий красным.

— Падите ниц перед лордом Волдемортом, — неразборчиво забормотало зеркало. То есть таинственный обитатель зазеркалья. Это не было похоже на голос, который встретил их, приняв за… Стоп! Если в зеркале Волдеморт, то кто такой Том, за которого их приняли?

— Северус, уходим, — страх сделал голос Нарциссы пронзительным, но Снейп не отреагировал, продолжая с интересом разглядывать что-то в бликующей глубине.

— Мазки…Точно мазки… Краска… — промычал профессор себе под нос. — Портрет?

— Портрет? — в голосе Драко смешались ужас и облегчение, он звучал до смешного визгливо, почти как на первом-втором курсах.

— Портрет? — переспросила Гермиона, приближаясь к осколку.

— Ты выглядишь совсем не так, как мы предполагали, — сообщили из него, и Грейнджер почувствовала, как страх уступает место любопытству.

— Мы? — решилась она обратиться к… глазу.

— Я, мы — какая разница? Я это он. Отпечаток его гениальности. Мы не знали, есть ли ты, но раз ты тут, а Том нет, то он мертв.

— Том? — снова переспросила она. — Вы — Том Риддл?

— Я Волдеморт. Мы Волдеморт. А он… он не смог нами стать.

Каждая фраза рождала новые вопросы.

— …не смог даже попасть сюда. Я тоже не всегда мог перед... не всегда мог в конце… Но жертва должна была это изменить. Я принес жертву?

Никто не спешил отвечать портрету, все, словно сговорившись, давали ей возможность выкрутиться.

— Скажите, где вы находитесь, и я, может быть, отвечу на ваши вопросы, — дерзко выпалила Гермиона.

— Я не знаю, где я, он тоже не знал, он заставил себя забыть об этом, — зашипел портрет сбивчиво.

Снейп охарактеризовал ситуацию емким нецензурным словом, и Гермиона мысленно с ним согласилась.

— Вас посещает кто-нибудь из живых? — обратился он непосредственно в осколок.

— Недостойный, — шипение проникло в голову, Гермиону сковало ужасом, она почувствовала, как кого-то за ее спиной передернуло, но Снейп даже бровью не повел.

Было нелепо спорить с картиной, даже обладающей такой невероятной для портрета магией, поэтому она повторила вопрос Снейпа сама, оставив на потом размышления, что именно ее сочли достойной в этом коллективе.

— Мы смотрим только в рабочую комнату, мы никого, кроме себя… кроме него, не видели никогда.

Умеют ли портреты лгать? Может ли лгать портрет Волдеморта? Это ведь точно портрет Волдеморта, а не… что-нибудь другое?

Об этом Гермиона пообещала себе подумать потом, сейчас, пока адреналин еще бурлил в венах, нужно было выведать как можно больше.

— Что вы знаете… обо мне?

— Он хотел тебя. Много лет хотел. Я хотел. Мы хотели. Но не получалось. Он нашел их, они подходили идеально, но не могли... — бормотание стало неразборчивым, а затем прервалось властным напоминанием: — Ты обещала ответить на вопросы.

Она увидела, что Снейп качает головой и показывает на дверь. Гермиона была рада, что инициатива покинуть помещение исходит не от нее, сама боролась с этим желанием из последних сил. И вовсе это не бегство, просто стратегическое отступление: нужно уложить в голове то, что удалось узнать.

— В следующий раз, — улыбнулась она в сторону плохо видимого собеседника. — Постарайтесь вспомнить что-нибудь еще, если любопытно, что стало с… вами.

Наглый ответ дался не так легко, как прозвучал. Вместе с мыслями о том, чтобы уйти отсюда, снова накатил беспричинный страх. Тело само собой развернулось к выходу. Не хватало еще пуститься наутек.

Снейп медленно обогнул ее, продолжая удерживать за предплечье (наверное, со стороны это смотрелось фигурой танца), а затем резко дернул на себя.

Стоило пересечь невидимую границу, как пыльную комнату скрыла стена. Грейнджер едва удержалась на дрожащих ногах, она и не удержалась бы, если бы не Малфои. Обратно вдоль длинного коридора они вчетвером практически бежали, и темнота гналась за ними — свет в светильниках-лицах гас, как только их группа проносилась мимо.

Это даже звучало смешно, но, оказавшись в основном коридоре мэнора, Гермиона почувствовала себя в безопасности.

— Драко, отведи мисс Грейнджер в библиотеку, я приду, когда закончу. Нужно понять, что это, — между длинными мосластыми пальцами профессора были зажаты два флакона, в одном угадывалась пыль, покрывающая поверхности в комнате с зеркалом, во второй клубилось что-то вроде тумана. Когда только успел собрать образцы?

— Идем, — сухо бросил Малфой, и Гермиона пошла за ним, не особо отдавая себе отчет в том, что делает, пытаясь осмыслить произошедшее.

Она все-таки смогла открыть вход в треклятый кабинет Волдеморта, она открыла его своей кровью, если это, конечно, не было подстроено. Недоверчивый голосок нашептывал, что, возможно, им просто нужна была кровь маглорожденной, но количество телодвижений, проделанных ради того, чтобы выдавить из нее пару капель крови, казалось чрезмерным. Было омерзительно даже допускать мысль, что у нее есть какая-либо связь (не приведи Мерлин, родство!) с тем, кто вызывал такой ужас, будучи просто изображением на холсте.

Малфой шел быстро, она едва за ним поспевала. От него исходила странная энергетика то ли злости, то ли страха. Гермионе были неприятны эти флюиды, поэтому она в очередной раз сконцентрировалась на шагах.

Удар по дереву и скрип сопровождались резким «Наслаждайся!».

Она вскинула глаза. Малфой стоял в проеме огромной деревянной резной двери, придерживая ее для Гермионы и пропуская вперед себя.

Все, о чем она думала, вылетело из головы, когда ее взору предстал огромный зал, заставленный стеллажами с книгами. Гермиона вдохнула полной грудью их запах.

— Если собираешься снимать с полок что-либо темное или древнее, наколдуй себе перчатки и пузырь, — на заботу этот тон не походил.

— Я умею обращаться с книгами, — огрызнулась она.

Малфой пожал плечами и отвернулся. Юный чистокровный сноб исчерпал запас вежливости для маглорожденной? Вспомнился вчерашний разговор, вспомнилось, что он уже не один раз говорил, что не менял своего отношения к таким, как она. Ну и черт с ним!

Гермиона фыркнула и попыталась отвлечься на книги, но раздражение не унималось. Было обидно, потому что хотелось задать миллион вопросов, обсудить комнату и ее… обитателя, просто проговорить вслух то, что кипело внутри, а единственные доступные уши принадлежали тому, кто, хоть еще пару часов назад демонстрировал напускное (теперь это очевидно) дружелюбие, теперь вел себя так… ну как всегда.

С агрессивным «Малфой!» она вывернула в ряд, где оставила Драко. Тот, похоже, за все время, что она провела, рассматривая сокровища библиотеки, не сдвинулся с места — так и стоял, подпирая стеллаж, скрестив руки на груди.

Холодный взгляд серых глаз остановился на Гермионе. Она отметила сжатые челюсти, перекатывающиеся желваки и просто не смогла смолчать:

— Что? Вспомнил, как людям твоего происхождения надлежит общаться с грязнокровкой? Лимит терпимости закончился?

— Мы только что получили подтверждение, что ты не… из них, — процедил он сквозь зубы, продолжая буравить ее взглядом, к которому она привыкла за годы учебы. Гермиона не позволяла себе обдумать, что нескольких разговоров хватило, чтоб отвыкнуть от такого.

— Это еще ничего не доказывает… — начала она, не зная, как продолжить тираду. Но ее прервал издевательский смешок.

И Гермиону прорвало. Напряжение последнего часа вылилось в крик:

— Ну давай же, давай, не сдерживайся, выскажи все, что ты думаешь. Как же, такая, как я, и смеет прикасаться к книгам в вашей библиотеке!

— С чего ты взяла, что я думаю о тебе в нашей библиотеке?! — выплюнул Малфой в ответ, морща нос в отвращении. — Заткнись, Грейнджер, а то я сейчас скажу много того, чего говорить не хочу.

— Хочешь! Вперед, Малфой, говори! Незачем сдерживаться! Не думаешь же ты, что можешь пасть в моих глазах еще ниже.

— Высокомерная выскочка! Ты уверена, что мне интересно, какое место я занимаю в твоем списке людей, что мне не плевать на твое мнение?! Я…

— Мистер Малфой, мисс Грейнджер, а я-то подумал, что вы взрослые люди! — Снейп вырос между ними, будто умел аппарировать беззвучно. Это было настолько похоже на то, что он делал в школе, что Гермионе на секунду показалось, что сейчас с нее снимут баллы.

— Северус, не начинай!

— Если тебе интересно, то твой отец жив и почти здоров, отделался выбитым плечом. Я вправил.

— Неинтересно, — процедил Малфой, раздувая ноздри, и Гермиона начала понимать причину его настроения. Стало ужасно стыдно, что отнесла его злость на свой счет. И ведь эгоцентризм скорее присущ Малфою, чем ей.

— Ведешь себя как избалованный засранец! — не стал жалеть самолюбие крестника Снейп.

Гермиона даже зажмурилась, такое унижение и при свидетеле, да он сейчас…

— Я избалованный засранец?! — Драко захлебнулся вопросом и перешел на крик: — Ты был там, ты слышал это! «Мой Лорд», — передразнил отца. — Он готов был снова стелиться, ползать перед... этим на коленях, подать всех нас на блюде! Ему в голову не пришло бежать оттуда, скрыть гребаный коридор и никогда больше не смотреть в ту сторону! Никому не пришло! Хреновы исследователи! Какого черта мы туда полезли?! Какого черта вы просто не разнесли эту комнату Бомбардой?! Я не хочу! Никогда больше не хочу!

Малфой нецензурно ругнулся, стукнул кулаком по стеллажу и ругнулся еще более красочно.

— Ты не пил свои зелья, — констатировал Снейп.

— Не пил, — с вызовом бросил Малфой. — Думал, нужно быть более собранным, сконцентрироваться, чтобы… а вот… — по-детски закончил он.

— Гермиона, надеюсь, несдержанность Драко не повлияет…

— Я не собираюсь убивать его из-за того, что он тот, кто есть, — Гермиона скривилась от того, какой пафосной вышла формулировка, особенно когда после ее фразы прозвучал нервный смешок. — Всё в силе, мне надоело повторять. Хотя я уже начала читать книги, которые порекомендовал Малфой. Пока просмотрела две трети одной из них, но там довольно обтекаемые конструкции, некоторые места можно трактовать по-разному, еще и смесь языков…

— Обсудите это с Драко.

Он издевается.

— Драко, прими зелья и извинись.

— Я не хочу его извинений, — вздернула нос Гермиона.

— У меня нет времени на ваши «хочу — не хочу», — отрезал Снейп. — Я не уверен, что чтение о ритуалах — то, на что вам стоит обратить внимание, но дело ваше. Разумнее приступить к изучению окклюменции. По этой теме Драко тоже в состоянии подобрать литературу, кое-что есть в тех книгах, которые вы уже изучали во… во время нашего путешествия. Более того, Драко способен объяснить азы.

— Ладно, — буркнул Малфой, Гермиона дала себе слово не напоминать ему об этом. Предложит — она согласится. Наверное.

Снейп не отреагировал на условное согласие крестника и продолжил с того же места:

— Я пришел сообщить, что в веществе, собранном в комнате, есть соединение, которое способно вмешиваться в нервные импульсы. Действует как антагонист серотонина. Соединение химическое, не магическое. И это же вещество поднималось туманом.

Волдеморт использовал магловские технологии?

— Да. Я уже упоминал об этом, — снова ответил Снейп на ее мысли. — Видимо, мы успели вдохнуть до того, как я наколдовал пузыри. Оно действует на центральный и периферический отделы нервной системы. Минут через десять после вдыхания происходит высвобождение адреналина и норадреналина, как следствие возникает реакция «бей или беги».

У Грейнджер немного отлегло от сердца. Значит, ее желанию… очень быстро покинуть комнату с таинственным глазом нашлось совершенно нормальное научное объяснение, значит, она не превратилась в ужасную трусиху. Но… как профессор так быстро разобрался в принципе действия?

— Провел эксперимент на крысе. Не нужно так на меня смотреть.

Гермиона на самом деле и не смотрела, она и не почувствовала ничего такого. Конечно, в глубине души шевельнулась жалость к пострадавшему зверьку, но это была совсем не та жалость, которую она испытала бы раньше.

— Скорее всего, тот же препарат имеет галлюциногенные свойства, потому помещение казалось нам многомерным. Либо, повисая в воздухе, он искажал пространство. Это еще предстоит проверить. А потом придумать, как нейтрализовать.

— То есть портрета не было? — пискнула Гермиона.

— При чем здесь портрет? — удивился профессор. — Стена и осколок зеркала несомненно реальны. Забавная вещица. Нарисованный Лорд владеет частью магии прототипа, портрет совершенно точно был живым уже при жизни Волдеморта. Никогда не слышал о таких свойствах портретов. Похоже, с его помощью Волдеморт обеспечил себя собеседником. Нужно вытянуть из него максимум информации, отдавая минимум. Потом мы с вами сядем и продумаем стратегию… Временами он казался невменяемым. Но доверять этому… существу мы не можем, как и не можем быть уверены, что он не на связи с кем-то еще.

Гермиона кивнула под очередное цоканье малфоевского языка.

— Полезная информация может быть среди записей, но, пока мы не будем уверены, что они не прокляты, прикасаться к ним нельзя. Если мистер Малфой, — Снейп окинул крестника одним из лучших презрительных взглядов, — так боится, предлагаю повторить этот… визит вдвоем через несколько дней.

— Мистер Малфой, в отличие от вас, хочет навсегда забыть об… об этом… о Темном Лорде.

— Малфой, — Гермиона свела брови к переносице. — Однажды на очевидные признаки того, что он не умер, закрыли глаза. Ты знаешь, во что это вылилось. Выдохнуть можно будет только тогда, когда мы уверимся, что Волдеморт не продумал никаких путей воскрешения.

— Мисс Грейнджер права, Драко. Гермиона, у меня к вам еще один вопрос. Я встречаюсь с вашим другом…

— Роном?

— Нет. Вторым. Кингсли рассказал ему о моем воскрешении. Мистер Поттер попросил о срочной встрече.

А ее не попросил! Обида защипала слезами в носу. Возникла идея навязаться в сопровождающие Снейпу.

— Нет, в следующий раз — возможно, но он хочет встретиться наедине. Нет идей, что он желает обсудить?

Гермиона предполагала, что Гарри грызет чувство вины. Но теперь, когда он знает, что Снейп жив, оно должно отступить. Коротко кивнув, Снейп развернулся и пошел к выходу из библиотеки.

— Привыкла к разговору, часть которого происходит в мыслях? — спросил Малфой нейтрально.

Гермиона повела плечом, все еще изображая обиду. На самом деле вроде как повода злиться не было, они оба выпустили негативные эмоции, оба остались не внакладе. Да и весь этот… инцидент мог быть последствием влияния мерзости, распыленной в кабинете Волдеморта. И… внутренний борец за справедливость в Гермионе шептал, что Драко прав: она сразу отнесла его состояние на свой счет, не задумываясь, как недавнее приключение отразилось на нем.

— Он вроде как просил тебя научить меня закрываться от подобных вторжений, но я пойму, если ты откажешься.

— Не откажусь, — коротко сообщил Малфой и выдавил из себя неуверенное «Прости».

Выдавить из себя встречное извинение было ровно настолько же сложно:

— Ты тоже.

Малфой фыркнул и недоверчиво на нее посмотрел, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но уперся в ее острый взгляд и промолчал. Затем достал из кармана флакончик, поднес к губам, снова посмотрел на нее и, прежде чем пригубить, протянул ей.

Умиротворяющий бальзам в качестве трубки мира? Она кивнула и сделала глоток. Малфой присосался к флакончику, как пиявка. Гермиона смотрела на дергающийся кадык и считала глотки.

— Я подавлюсь под твоим взглядом, — Малфой небрежно вытер рот и хмыкнул, вздернув бровь.

— Не хочу тебя куда-то левитировать, если ты вырубишься.

— Умиротворяющий бальзам так не действует, он...

— Знаю, — оборвала она.

— Но позволю себе напомнить, что ты в любом случае можешь позвать Пикса.

Верно. Она выдохнула и проглотила реплику об эльфах, которая могла бы спровоцировать новый виток конфликта. Бальзам действовал, конфликта не хотелось.

— Ты что-то прочла о ритуале? — изобразил отсутствие интереса Драко.

И Гермиону прорвало. Она прошлась и по формулировкам, призванным ничего не пояснить, а напустить еще больше тумана, и про совмещение нескольких языков в одной книге, и про выводы под главами, которые были написаны невидимыми чернилами и открывались только подобравшему правильное заклинание, зашифрованное в тексте самой главы. Затем вспомнила один возмутивший ее больше других раздел, поясняющий, для чего нужны эти сговоры-помолвки (хоть и так понятно, что речь идет о финансовых и земельных выгодах), который представлял собой что-то вроде экскурса в магическую евгенику.

— Глупо считать, что склонности к определенной магии обусловлены родом! И что за чушь про Шляпу?! Как магический артефакт может определить, к чему у студента будет талант, когда тот еще ничему не обучался?!

— Это связано именно с родовыми склонностями. И не смотри на меня так, этому талмуду веков пять, если не шесть. С тех пор, конечно же, все перемешалось.

— Подбирать пары по склонностям — это… это… — у Гермионы сперло дыхание. Кажется, вчера она была слишком сонной, чтобы в полной мере прочувствовать отвращение к прочитанному. — Брать жен или мужей из маглов, чтобы закрепить определенную особенность! У меня слов нет!

— Это наша история, Грейнджер. Общую мысль ты уловила: грубо говоря, кому-то давалась лучше темная магия, кто-то умел говорить со змеями, кто-то интуитивно распознавал руны и умел создавать заклинания. Даже сейчас, когда вся эта хрень не культивируется несколько веков, каждый из нас проявляет к чему-то больше склонности….

— Это нормально! Это человеческая природа. И мы тут совершенно не отличаемся от маглов. Это все равно, что гуманитариев скрещивать с гуманитариями, а математиков с математиками. Ай, — она махнула рукой на ухмыляющегося Малфоя.

— Еще я не до конца поняла про… невинность жениха и невесты.

— А, дошла до этого. Ты быстро читаешь. Учитывая запутанность текста, это почти гениально, — признал Драко, и отличница в Гермионе растеклась лужицей от похвалы. — Что непонятного?

— Все эти преобладающие силы одного или второго рода… — она снова скривилась, пытаясь скрыть искру любопытства.

— Это, скорее всего, красивая легенда. Или не очень красивая. Концепция несложная: если потенциальные жених и невеста лишались невинности раньше, чем обручались, то дети не наследовали родовых качеств, поэтому «нечистые» не ценились; если они вступали в связь между помолвкой и свадьбой, причем друг с другом — дети могли унаследовать характеристики обеих семей, но так же считалось, что это может спровоцировать рождение сквиба; если же оба тянули до свадьбы, то брал верх геном того, чья магия сильнее.

— Ересь какая-то.

— Возможно. Говорю же, что это на уровне мифов и сказок.

Гермиона выпалила следующую фразу, не обдумав ее как следует.

— Прямо уж и не знаю, какой из всех этих вариантов был бы приемлемым для нас. Прости, но что твой род... что… если предположить мое какое-то… даже очень дальнее родство с Ним.

— Ага, — хихикнул Драко, — пожалуй, даже хорошо, что ты точно не…

Гермиона почувствовала, что краснеет.

— Что? — брови Малфоя взметнулись под челку. — Но ты же вроде как встречалась с Уизли?

— У нас ничего не было, — шикнула Гермиона и… ее передернуло. Она вспомнила свои фантазии о себе и Роне на шестом курсе и сравнила с ощущениями сейчас. Не стоило отвлекаться на обдумывание, куда все делось, пока она ведет этот неудобный разговор с последним человеком из тех, с кем можно было бы обсудить ее… отсутствующую личную жизнь.

— То есть ты не… — не проявил ни капли эмпатии Малфой.

— Не твое дело, вообще-то, — огрызнулась Гермиона. — Может, тебе зелья всю память отшибли, но мы только что войну пережили. Мне было немного не до... всякого такого.

Малфой смотрел на нее странно, в его глазах промелькнули эмоции, которые Гермионе не удалось идентифицировать. А потом он жутко покраснел, видимо, осознав, что и с кем обсуждает.

Гермиона отвела взгляд.

— Да ладно тебе, ты ведешь себя так, словно это что-то порочное, — пробормотал он.

— Мне почти девятнадцать, — вырвалось у нее. Эту мысль она и во внутренних монологах старалась не оформлять.

— И что? Мне почти восемнадцать, — пожал плечами Драко.

Стоп! Значит ли это…

— У тебя что, тоже еще никого не было?

Он отвернулся, не отвечая. Гермиона обошла его и, скрестив руки под грудью, посмотрела в лицо.

— Нет уж! Ты вытащил из меня… Теперь ты сам должен…

— Если ты не помнишь, — процитировал Малфой ее же, — мы только что пережили войну, мне было несколько не до того — ни на седьмом курсе, ни на шестом.

— Но ты и Паркинсон…

— Пэнс когда-то пыталась соблазнить меня на… кое-что. Но нас спугнул Снейп. Повторить она постеснялась, а я и не настаивал.

Гермионе стало интересно, что едва не состоялось между ним и Пэнси. Но эти темы ей даже с мамой и Джинни было не очень удобно обсуждать, что уж говорить о Малфое!

— Слушай, прости, все жутко неудобно, — скороговоркой выпалила она.

— А я только настроился вытянуть из тебя, почему ты, которая столько лет тусовалась с парнями, встречалась с Крамом…

— И с Виктором, и с Гарри, и с Роном я дружила…

— Но с Рыжим-то ты что-то стала мутить…

Гермионе ведь почудились ревнивые нотки? С чего бы им возникать в голосе Малфоя?

— Это…

— Не мое дело. Знаю. Ты уже упоминала.

Она вообще-то собиралась сказать другое, но эта концепция тоже устраивала ее. Разговор увял, Гермиона судорожно перебирала в голове, что еще сказать, когда в библиотеке появилась сияющая лань и заговорила голосом Снейпа:

— Драко, покажи мисс Грейнджер «Каталог артефактов Розмари Беркс. Том об ирландской школе». Мисс Грейнджер, почитайте об Улавливателе темной силы Патрика Мудрейшего. Сейчас же.

Тонконогое изящное животное, отдающее распоряжение резким баритоном профессора, являло собой…

— Когнитивный диссонанс, — фыркнул Малфой.

Гермиона кивнула и в очередной раз подумала, что он читает ее мысли. Она отдавала себе отчет, что ее подозрительность временами похожа на паранойю, но ничего поделать с собой не могла.

— Ты легилимент? — задала вопрос в лоб.

— С чего ты взяла? — с удивлением спросил Малфой.

Вот объяснять свои подозрения не было желания.

— Забудь, — махнула она рукой.

— Нет, — вцепился в тему Малфой. — Давай разбираться. Тем более что Снейп этого хотел. Энциклопедия подождет.

Гермиона согласилась. Очень ей не понравилось, что Северус позволил себе распоряжаться ее временем.

— Смотри, это то, о чем мы говорили. Склонность, талант, что ли. Ты явно имеешь задатки. Я тоже, но мне проще дается окклюменция, ты же… иногда просто транслируешь свои мысли, навязываешь их, агрессивно бросаешь в собеседника. Не все время, не все, о чем думаешь, но такое бывает. Не знаю, все ли слышат. Наверняка не все. Иначе твои мысленные формулировки ответов на вопросы учителей мог бы озвучить каждый, кто был на уроке.

— То есть ты сейчас услышал мою мысль?

— Сейчас? Вроде нет. А о чем ты думала?

Она махнула рукой, мол, не важно. Малфой сначала открыл рот, затем решил не усугублять.

— Такие вещи довольно легко взять под контроль. Это основа. Научиться отделять и прятать эмоции…

Иногда Гермионе казалось, что она умеет прятать свои эмоции, а потом… они выходили из-под контроля.

— Это ты научился не показывать неприязни ко мне?

— Я не буду каждый день тебе повторять одно и то же. Я не испытываю к тебе неприязни. Страх — да. И сегодня он стал сильнее, сама понимаешь отчего. Твое высокомерие бесит, недоверие раздражает, но с этим можно жить. А зверушка ты интересная.

Гермиона проигнорировала часть про страх.

— Зверушка? Даже человеком меня не считаешь?

— Мерлин, дай сил, — закатил глаза Драко. — Просто фигура речи. Размышлял, говорить ли тебе о восхищении, потому что сориентироваться и бросить Гоменум Ревелио, когда оно… он... прямо в уши… мороз по коже…

— И почему я решил, что патронус сэкономит нам время? — Снейп снова возник рядом совершенно неожиданно и навис над ними статуей молчаливого укора.

Малфой пожал плечами и попросил эльфа принести интересующий их том каталога.

— Ты употребляешь слишком много Умиротворяющего бальзама, — сварливо проговорил Северус.

— Не веди себя как заботливая мамочка, — фыркнул Драко. — Мне одной хватает.

Снейп посмотрел на крестника долгим нечитаемым взглядом, выдергивая фолиант из лапок услужливого домовика.

— Читайте, — ей под нос сунули открытый на нужной странице том. Гермиона безропотно приступила к чтению, понятия не имея, с чего вдруг Снейпу понадобилось просвещать ее по поводу средневековых артефактов.

Улавливатель темной силы.

Распространенность: известно про 250 копий в частных коллекциях.

Стоимость: от 500 галлеонов и выше (обусловлена тем, что для изготовления используются редкие компоненты).

История: Создан в XVI веке Патриком, прозванным Мудрейшим. Изначально использовался в целительстве для идентификации темной магии на пациенте. В восемнадцатом веке был запрещен из-за ритуала, активирующего артефакт, в начале двадцатого признан вне закона, ибо для последнего этапа изгтовления Улавливателя необходима кровь единорога.

Внешний вид, состав и применение:

Улавливатель темной силы представляет собой медальон круглой формы на вервии из паутины акромантула, кулон — два серебряных кольца разного размера, сплетенных между собой волосом годовалого единорога (в подделках используется волос вейлы, в отличие от волоса единорога легко рвется). Промежуток между кольцами заполнен порошком из зуба Валлийского зеленого дракона (в подделках используется порошок из зуба гадюки, реже, зуба других видов драконов, зуб гадюки остается матовым, если светить на него прямым Люмосом, зубы остальных видов драконов имеют желтоватый оттенок).

Настоящий медальон вымачивается три лунных цикла в крови единорога, что придает серебру несвойственный обычному металлу яркий блеск.

Для активации надеть медальон на шею волшебника, во внутреннее отверстие вложить перо феникса и сжечь его обычным Инсендио. Носить на шее семь дней, не снимая. По прошествии этого времени с помощью заклинания Приори Инкантатем вытянуть накопившуюся магию из амулета. Выявить ее суть с помощью Ревелио.

Сходств с другими артефактами не имеет.

— Это, конечно, увлекательно, но… зачем я это читаю? — Гермиона оторвалась от книги, изо всех сил отвергая желание хотя бы увидеть такую необычную вещицу.

— Я хотел бы, чтобы вы надели на шею Улавливатель темной силы. На неделю, — ровным тоном сообщил Снейп.