Гарри Поттер и Ледяной Чертополох. Часть Вторая: Обретение (джен)

Утренняя встреча со Снейпом, "случайно прогуливавшимся" в том самом месте, где была назначена дуэль, прошла без жертв — Гарри вовремя заметил броскую мантию "ужаса подземелий", так что зельевар их с Шеймусом не нашел.

— Малфой таки выкрутился...

— Да, теперь его в трусости не обвинишь, — Гарри ритуально пнул дверь проклятого коридора, к которому его с Финниганом опять вывела лестница. — А что он Снейпу настучал — это и к гадалке не ходи, но фиг докажешь... Отмазался, гнида белобрысая.

Он пнул дверь ещё раз — и та, скрипя, отворилась. Громадный пес, занимающий весь коридор от пола до потолка и от стены до стены, лениво приоткрыл глаза одной головы. Одной из трех.

— Ах тыж... — пораженно выдохнул Шеймус. — Это ж Цербер!

Гарри грубо выругался и, медленно вытянув руку, захлопнул дверь.

— Они что, совсем одурели, такую жуть в школе держать, да ещё и дверь не запирать? — Финниган выглядел потрясенным. — Это ж пятый класс!

— Чего?

— Пятый класс опасности, самый высокий, — объяснил Шеймус. — Цербер — такая тварь, что его далеко не каждый взрослый волшебник одолеет. На них даже непростительные не действуют! Какого дьявола он тут делает?

Гарри догадывался, какого. Все одно к одному — сверток из сейфа, что забирал Хагрид, слова Хагрида о том, что "надежнее Гринготтса только Хоггвартс", вырезка из газеты у него на столе о попытке ограбления Гринготтса в тот же день, что они забирали сверток... И острое стремление замка направить его к этому проклятому коридору!

Мистер Дамблдор даже дверь предупредительно не запер на этот раз! Чтобы Гарри точно увидел песика. И сложил два и два.

"Интересно, как я, по мнению этого психа, должен Цербера уложить, если его не всякий взрослый одолеет?" — размышлял Гарри, пережевывая завтрак и совершенно не чувствуя вкуса роскошных блюд. На директора он не смотрел никогда, но сейчас очень хотелось — посмотреть и выразить все, что он о Дамблдоре думает.

* * *

Свободного времени у Гарри не стало совсем, потому что кроме Древних Рун они с Гермионой начали посещать ещё и Нумерологию. Как уверила их профессор Бабблинг, одно без другого теряет три четверти эффективности. Потому что без Нумерологии нет Начертания, а Древние Руны без Начертания... Ну, это как...

— Спасибо, мы поняли, — заверила преподавательницу Гермиона и побежала договариваться с профессором Септимой Вектор, преподавательницей Нумерологии.

Таким образом, кроме основных дисциплин, по которым задавали буквально горы домашней работы, они волокли ещё две дополнительных, и профессора Бабблинг и Вектор на первокурсность скидок делать не собирались.

Незаметно пролетели два месяца. Лестницы и коридоры после того, как Гарри с Шеймусом повидали страшнючую псину, перестали приводить Мальчика-Который-Выжил к дверям "коридора страшной смерти", и Гарри окончательно уверился в своей догадке о неслучайности происходящего. И если уж директор так его туда подводил, то и средства для одоления Цербера тоже будут предоставлены — в свой срок.

Поэтому Гарри учился... И пытался работать с засевшим во лбу паразитом. Который по какой-то странной причине очень ярко и болезненно реагировал на постоянно замотанный тюрбаном затылок профессора Квиррела. Может быть, то, что у Гарри сидело во лбу, у Квиррела оккупировало затылок?

Эх, вот бы поймать профессора и глянуть!..

* * *

Как ни странно, в Хогвартсе праздновали не Самайн, а День Всех Святых. Причем в самой дурацкой его разновидности, с тыквами, летучими мышами и прочей хеллоуиновской мишурой.

На уроке чар профессор Флитвик объявил, что они уже, пожалуй, готовы к тому, чтобы попробовать заставить какие-нибудь предметы полетать. Гарри в напарники достался Шеймус Финниган. Джастин, получивший Невилла, возвел очи горе с немой молитвой о благосклонности хоть кого-нибудь — Лонгботтом с его нервозной неуклюжестью был просто ходячим генератором неприятностей. Гермионе Грейнджер выпал тяжелый жребий работать с Роном Уизли. Непонятно было, кто разозлился от этого сильнее — Рон, недолюбливавший "заучку", или Гермиона, которая уже поняла, что этому рыжему надо любые вещи объяснять раза по три, чтобы он понял хоть что-то.

— Не забудьте, чему я вас учил — движение кисти лёгкое, плавное! — пищал профессор Флитвик, примостившись, как обычно, на стопке книг. — Раз — и два! Внимательнее! Раз — и два! И постарайтесь точнее произносить волшебные слова — помните чародея Баруффио, который как-то раз случайно заменил "с" на "з", и в результате оказался на полу, а сверху на нём сидел бизон.

Задача оказалась нелёгкая. Гарри и Шеймус делали и раз, и два, но перо, которому положено было взвиться под потолок, так и лежало перед ними на парте. Шеймус от нетерпения решил немного подтолкнуть его палочкой, и оно тут же вспыхнуло. Гарри пришлось сбивать огонь своей шляпой. У Рона за соседним столом дела шли не лучше.

— Wingardium Leviosa! — кричал он, размахивая руками, как ветряная мельница — крыльями.

— Ты всё неправильно говоришь! — услышал Гарри сердитый голос Гермионы. — Вин-гар-ди-ум Ле-ви-о-са, "гар" надо хорошенько потянуть!

— Вот и делай сама, раз ты такая умная! — прорычал младший Уизли.

Гермиона засучила рукава своей мантии, взмахнула палочкой и произнесла:

— Wingardium Leviosa!

Перо сорвалось с парты, взлетело и застыло метрах в полутора над её головой.

— Ах, умница! — вскричал профессор Флитвик, хлопая в ладоши. — Дети, смотрите все — у мисс Грейнджер чудесно получилось!

К концу урока напарник Гермионы был мрачнее тучи.

— Ну и ничего удивительного, что с ней никто не водится, — громко сказал он, выходя в переполненный коридор. — Это же не девочка, а кошмар какой-то, честное слово.

На Гарри кто-то налетел и, не останавливаясь, побежал дальше. Это была Гермиона. Гарри успел заметить, что всё лицо у неё было в слезах.

— Она, кажется, тебя слышала, Уизли.

— Да плевать, — отмахнулся тот. — Могла бы и сама заметить, что у неё друзей нет.

— Уизли, заткнись, а не то...

На следующий урок Гермиона не явилась. Не видно её было и весь остаток дня. По дороге в Большой Зал на пиршество в честь кануна Всех Святых Гарри поймал краем уха, как Парвати Патил говорила своей подружке Лаванде, что Гермиона рыдает в девчачьем туалете и просит всех от неё отстать.

Это было уже не очень хорошо. На Гермиону Грейнджер с её памятью и способностью к учебе у Гарри были большие планы. Поэтому он ухватил Парвати за локоть и очень вежливо спросил, в каком именно туалете рыдает Гермиона, после чего быстрым шагом отправился убеждать девочку в том, что по крайней мере один друг у неё есть.

Только у самой двери Гарри понял, что вламываться в девчачий туалет — это не лучшая в мире идея. Поэтому он начал просто стучать в дверь, призывая Гермиону выйти и...

Что именно "и", он сказать не успел — потому что за его спиной внезапно материализовался Снейп. Очень и очень злой Снейп.

— Что вы здесь делаете, Поттер? — буквально прорычал зельевар.

— Да так, профессор Снейп, сэр, ничего, сэр... А что случилось?

Вместо ответа откуда-то из-за поворота коридора донесся жуткий рев.

Снейп одним взмахом палочки распахнул дверь и попытался закинуть мальчика внутрь, но не преуспел — Гарри был достаточно ловок, чтобы увернутся и от руки зельевара, и от заклятия. Некоторое время они поиграли в салочки, причем Снейп, с каждой секундой наращивавший темп, выглядел НУ ОЧЕНЬ удивленным тем, что Гарри удавалось от него увернутся... И тут из-за того самого поворота шаркающей походкой выбрело четырехметровое страшилище, воняющее как тонна год не стиранных носков и никогда не мытый общественный туалет одновременно. Тело его было серого цвета и напоминало грубый, неотесанный булыжник, на который кто-то прицепил сверху маленькую, не больше кокосового ореха, головку. Коротенькие ноги, толстые, как дубовые стволы, заканчивались плоскими ороговевшими ступнями, а в свисавшей почти до пола руке оно держало огромную дубину, которая волочилась по земле.

Снейп выдал виртуозную матерную конструкцию и мгновенно переключился на... эта тварь не могла быть никем, кроме тролля. Тоже пятый класс опасности. Что-то многовато "пятерок" для такого "совершенно безопасного" места!

Снейп разобрался с троллем мгновенно. "Авада Кедавра!", луч зеленого света... и всё.

После того, как тролль рухнул, зельевар повернулся к Гарри:

— Мистер Поттер...

— Да, профессор Снейп, сэр! — Гарри вытянулся и преданно уставился на "ужас подземелий", по сравнению с троллем выглядевший нисколько не ужасно.

— Двадцать очков с Гриффиндора.

"Лучше бы меня тролль прикончил!" — подумал Гарри, уже представляя, что ему скажет профессор МакГонагалл.

* * *

Профессор МакГонагалл сказала все то, что Гарри ожидал, и ещё много чего. И это были не комплименты... Гермиона, которая, рыдая в туалете, даже не заметила появления тролля, была потрясена видом твари, с которой вполне могла бы столкнуться. Откуда по Хогвартсу поползли слухи о том, что на самом деле тролля уничтожил Гарри, а Снейп только присвоил чужую славу, Гарри не знал, но догадывался. Зельевара в школе откровенно не любили.

При этом профессор был действительно компетентным специалистом, может быть, даже гением. Но, как и говорил МакКиннон, преподавателем Северус Снейп был просто никаким. Учить детишек основам зельеварения ему не нравилось, сами школьники не нравились ему ещё больше, и своего мнения профессор не скрывал. Что этот тип забыл в школе, Гарри не понимал вообще. Если сопоставить манеру преподавания и способности... Университетская кафедра Снейпу подошла бы гораздо больше. Он бы терроризировал студентов, студенты бы гордились гениальностью своего преподавателя, и все были бы довольны. Ну, и совсем счастлив этот мизантроп был бы, наверное, в какой-нибудь лаборатории, разрабатывающей что-то "на переднем крае науки". Типичный же "безумный ученый", сразу видно!

* * *

Пришёл ноябрь, и вместе с ним пришли холода. Горы, окружавшие школу, стали серо-ледяными, а озеро блестело, как остывшая сталь. На земле каждое утро появлялась изморозь. Из окошек своей башни гриффиндорцы наблюдали, как Хагрид, в огромной дублёнке, кроличьих варежках и сапогах кротового меха, размораживал мётлы на поле для квиддича. Да, приближался квиддичный сезон, и этот безумный спорт занимал все больше места в головах учеников Хогвартса.

Гарри этого не понимал.

Ему нравилось летать — даже на школьных дровах.

Но спортивный квиддич?

Честно сказать, Гарри вообще не понимал спорта.

Тренировки — тут все ясно. Они повышают продолжительность жизни.

А спорт?

— Глупости это всё! — сказал он. — И отстань ты от меня со своими квафлями, догонялами и лупильниками, Мерлина ради! Иначе...

Рон Уизли, фанатичный поклонник идиотского времяпрепровождения, посмотрел на поднесенный ему под нос кулак, и пошел терроризировать своими квиддичными бреднями Невилла Лонгботтома.

Огама, футарк, Нумерология и Начертание — вот что занимало Гарри. Он пытался переложить знания Узумаки с языка чакры на язык волшебства. Пока что получалось не очень, однако... Однако перспективы были. Потому что общие принципы у наук двух миров имелись! Гарри это чувствовал, и это предчувствие подгоняло и без того немалый энтузиазм мальчика.

Его напарнице никаких подгонялок не требовалось. Гермиона Грейнджер обожала учиться! Правда, насколько Гарри разобрался, не потому, что ценила знания сами по себе. Потому что тогда она и в самом деле попала бы на Когтевран. Гермиона Грейнджер не была и амбициозна. Она хотела быть лучшей ученицей потому, что преподаватели ценят лучших учеников, и это ПРАВИЛЬНО — стремиться учиться лучше всех. А Гермиона стремилась делать все ПРАВИЛЬНО.

Ну, что ж. Гарри с удовольствием предоставлял Гермионе возможность быть лучшей и делать всё ПРАВИЛЬНО, слегка подсмеиваясь над этим её стремлением — но так, необидно. Потому что в паре с ней изучать науки, необходимые для того, чтобы стать здешним Мастером Печатей, было гораздо проще, чем стучаться лбом о стену одному.

* * *

— Гарри, не хочешь мне помочь? — спросил Хагрид мальчика во время их традиционного уже чаепития вскоре после квиддичного матча, который стоил Гриффиндору семидесяти очков — Гарри не собирался понимать, почему.

— Конечно, Хагрид, что надо сделать? — Мальчик-Который-Выжил мужественно отхлебнул дегтярно-черного крепкого чаю и откусил кусочек размоченной в чае лепешки. В неразмоченном виде эту штуку можно было употреблять в качестве метательного снаряда.

— Да тут, понимаешь, Пушок, собачка моя, я его Дамблдору одолжил, немного Снейпа покусал... И тот теперь отказывается Пушка кормить и убираться за ним...

"Ну, вот!" — подумал Гарри. И никакой интриги...

* * *

Дело наконец-то тронулось с места.

Правда, это было не совсем то дело, но... какая разница?

Среди примеров в одной из рекомендованных профессором Бабблинг книг попалась цепочка рун, которую Гарри уже видел. На клинке кинжала! Того самого, купленного в Париже.

К концу ноября ключ к заклятию был подобран, и оставалось только найти подопытный экземпляр.

Что оказалось неожиданно трудно.

Брюзга, ещё несколькими днями ранее так и вившийся вокруг первогодок, доставая их чуть ли не ежедневно, вдруг пропал куда-то. И Гарри, больше недели напрасно таскавший с собой кинжал, чуть было не отчаялся...

Но тут из-за поворота коридора, мимо которого он проходил, донеслись знакомые вопли, сопровождающиеся грохотом, дребезгом, звуком разлетающихся осколков стекла и сочным плюханием. Полтергейст опять изволил швыряться чернильницами. Где он их находил в таких количествах, не знал никто в Хогвартсе, но все узнать очень хотели — чтобы прийти в это место и раздолбать там всё вдребезги и пополам. Шутка с чернильницами была одной из самых любимых у Брюзги, не перечесть, сколько мантий и другой одежды было испачкано чернилами его "снарядов"...

За поворот Гарри выскочил уже на полной своей скорости и с кинжалом в руках. Спустя секунду в коридоре остались только две забрызганные чернилами второклашки с Хаффлпаффа, недоуменно рассматривающие потолок, по которому, кажется, только что кто-то пробежал.

А в нагревшемся кинжале сидел полтергейст по имени Брюзга.

Он ещё даже не подозревал, что его ждет...