Посмотри в глаза чудовищ (джен)

— Привет, — сказал Гарри, когда в ответ на его стук голос Гермионы за дверью проговорил: «Войдите!».

— Привет, — ответила она, поднимая на него несколько затуманенный взгляд. — Ты же не по делу? Да? Скажи мне «да»! — потребовала Гермиона, и он честно подтвердил:

— Да. Не по делу. Верней, по делу, но по личному. Это тебе, — он снял дезиллюминационные чары со свёртка, что держал в руках, и водрузил его на стол прямо на разложенные на нём бумаги перед Гермионой. — С днём рождения!

— Спасибо! — она радостно заулыбалась и принялась разворачивать подарок. И, размотав длинный шёлковый белый шарф с нарисованными на нём ирисами, озадаченно уставилась на солидную кожаную обложку с надписью «Священные двадцать восемь» с вытесненными на ней многочисленными гербами. — Гарри? — спросила она, наконец, недоумённо на него глядя.

Тот закивал уверенно:

— Открой. Только не закрывай.

— Так, — проговорила она, откидывая бронзовые застёжки и поднимая обложку… оказавшуюся крышкой шкатулки, в которой лежала… в точности такая же книга. С точно такой же обложкой. — Гарри? — спросила Гермиона, указывая на книгу. — Я боюсь спросить, что там внутри?

— А ты вытащи, — сдерживая смех, предложил Гарри. — Это подарочное, юбилейное издание. Самое известное и полное.

Гермиона, то и дело продолжая поглядывать на Гарри, вытащила книгу и, оставив шкатулку открытой, развернула. Её взгляд стал ещё более недоумённым, потому что это в самом деле оказалась книга — та, что и была заявлена.

— Я подумал, — стараясь говорить серьёзно, сказал Гарри, — что тебе это может пригодиться. Здесь собраны все родословные — по сути, это справочник о половине британских семей. Ну, может, трети. Кто кем кому приходится и всё такое. Они-то это знают, а мы нет.

— Ну ты даёшь, — сказала Гермиона. — Вообще, это логично, — добавила она, подумав — и заулыбалась, наконец. — Ты сам придумал?

— Нет, — честно признался Гарри. — Мне подсказали. Но я сам одобрил!

Они рассмеялись, и она пообещала:

— Ну, не буду спрашивать. Вы с Джинни вечером зайдёте?

— А вы зовёте? — улыбнулся Гарри, и она кивнула:

— Я думала, это само собой разумеется. Все придут… а тебе Джинни не напомнила, — констатировала Гермиона, и Гарри отшутился:

— Я, может быть, официальное приглашение хочу! Так ты сегодня празднуешь? Не в выходные?

— В выходные праздник сидра, — радостно сказала Гермиона, — так что мы с Роном пойдём туда, и мы решили считать, что это в мою честь. А отпраздновали мы вчера, — добавила она с хитрой улыбкой, и Гарри спросил:

— Заранее? А говорят, что это плохая примета.

— Почему заранее? — засмеялась Гермиона. — Гарри, у меня день рождения девятнадцатого сентября, а не двадцатого.

— Ну да, — ответил он. — Так ведь сейчас же… ох, — он зажмурился, краснея от стыда, и закрыл лицо ладонями. — Я думал, что сегодня девятнадцатое!

Ему было очень неловко, и не только за то, что он сперва забыл, а после ещё и перепутал день рождения Гермионы, так ещё и умудрился отстать на целый день от календаря.

— Да брось, — смеясь, сказала Гермиона. — Зато я выиграла целый галлеон!

— Галлеон? — переспросил Гарри, раздвинув пальцы и глядя на неё в образовавшуюся щель.

— У Рона, да, — она, по-прежнему смеясь, подошла и обняла его и даже чмокнула в слегка раздвинутые пальцы. -Мы с ним поспорили, что вы с Джинни забыли и не вспомните — и я выиграла! Ну прекращай, — она взяла его за запястья и развела руки Гарри в стороны. — Ну Гарри, что за ерунда. Забыли и забыли. Мы всё равно сбежали ото всех — ты знаешь, я не большой любитель таких праздников. Избавиться от Молли с Артуром было сложней всего, но мы молодцы и справились.

— Я невероятный идиот, — покаянно проговорил Гарри, виновато улыбаясь. — А Джинни сейчас…

— …занята самым энергичным мальчиком на свете и вряд ли часто глядит на календарь, — закончила Гермиона за него. — Дай лучше досмотреть подарок! Что за шкатулка?

— Это сейф, — пояснил Гарри. — Там внутри инструкция, ты заколдуешь, и его будет очень сложно вскрыть. Говорят, что невозможно, — добавил он, — но я как аврор думаю, что сложно.

— О, это очень кстати, — она обрадовалась. — Мне как раз тут не хватало чего-нибудь такого… а её же вполне можно тут хранить: никто не удивится и не заинтересуется. Спасибо! — она обошла стол, обняла Гарри и поцеловала в щёку. — А вы заходите вечером, — предложила она. — Вина выпьем и поужинаем. Например, в семь?

— Придём! — заверил её всё ещё розовый от стыда Гарри. — Дольф обещал меня сегодня отпустить пораньше! Если не случится… что-нибудь, — добавил он на всякий случай.

Но, кажется, ему везло: время шло, а никаких внезапных сложных дел не сваливалось. Гарри спокойно написал обоснование для отмены временной инструкции и вместе с ней отнёс всё Робардсу. Пришлось, конечно, подождать, но тот обрадовался и… отправил Гарри к Шеклболту, выдав официальное направление:

— Это его компетенция. Сходи, он сейчас на месте.

Пришлось идти, хотя перед министром Гарри испытывал некоторый… ну, не то что трепет, но всё же так свободно, как с тем же Робардсом, общаться с ним он не мог. Но этого не требовалось: нужно было просто передать бумаги и изложить позицию. И всё.

А вот кого Гарри действительно робел — так это секретаря министра, хотя тот был всегда вежлив, а с Гарри даже и любезен. Это был высокий мужчина, всегда в элегантной, идеально сидящей на нём и выглаженной мантии с такой же идеальной, волосок к волоску, причёской, безупречными манерами и взглядом, который Гарри доводилось видеть у Лестрейнджа во время сложного допроса. К Гарри мистер Дэвис Уайти относился с явной симпатией… по крайней мере, он её открыто демонстрировал, а уж что там было под ней, Гарри не знал.

Вот и сейчас, увидев Гарри и узнав, что тому нужно видеть министра по служебной надобности, Уайти пообещал устроить это и, постучав, вошёл в кабинет, оставив Гарри ждать в приёмной. Тот даже устроиться не успел толком, когда секретарь вернулся и остановился на пороге кабинета министра, оставляя дверь открытой:

— Мистер Поттер, министр ждёт вас.

Шеклболт встретил Гарри за огромным вроде бы пустым столом, но Гарри то заклятье Гермионы помнил и знал, что это может быть иллюзией. Впрочем, его это не касалось, так что он после крепкого рукопожатия сразу же перешёл к делу и, вручив министру документы, кратко объяснил причину своего визита.

— Да, давно пора, — согласился Шеклболт, читая ту самую инструкцию. — Но почему ко мне-то? — удивился он. — Здесь вообще подпись начальника транспортного отдела — им и отменять.

— Сэр! — взмолился Гарри. — Но ведь вы можете, а они наверняка затянут! Это же им всё заново настраивать и открывать!

— Тоже верно, — подумав, согласился Шеклболт. — Ну хорошо, оставь. Не только вас достало прыгать по утрам, — признался он и спросил: — Как у тебя дела?

— Отлично! — заверил его Гарри, и Шеклболт пообещал:

— Увидимся тогда в субботу. Может, к тому времени всё и решим — будет, что отпраздновать.

Гарри ему не поверил — и напрасно: уже в среду, аккурат на равноденствие, их всех ждало такое долгожданное решение. Объявили им об этом в полдень: внезапно всех почти оглушил звон колокольчиков, а затем громкий голос Шеклболта сообщил, что с сегодняшнего дня, с этого момента временная инструкция по пользованию каминами от тридцатого сентября одна тысяча девятьсот девяносто седьмого года прекращает своё действие, и уже сегодня вечером домой можно будет вернуться через них.

Собственно, рабочий день на этом был закончен — благо, никаких срочных дел именно в отделе особо тяжких преступлений не имелось, да и большинство других сотрудников явно потеряли настроение работать. И Лестрейндж, махнув рукой, вдруг отпустил их всех домой, сказав, что сам останется дежурить — у него здесь всё равно дела, и торчать всем здесь без дела и портить нормальную рабочую атмосферу счастливой болтовнёй бессмысленно и даже вредно.

— Если вдруг понадобится, я вас вызову, — предупредил он, — так что постарайтесь до конца рабочего дня не забираться в горы и в пещеры.

На чём все и разошлись — и, к некоторому недоверчивому удивлению Гарри, в этот день его никто и никуда не вызывал.