Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Гарри так предвкушал субботу, что заданный Лестрейнджем вопрос в пятницу утром застал его врасплох:

— Ты сегодня с нами?

— В смысле? — Гарри оторвался от заполнения отчёта: время у него было, и он решил, просто для разнообразия, немного облегчить себе жизнь в конце года. — Куда?

— Покер, — напомнил Лестрейндж. — Я понимаю, занимать два вечера подряд может быть не слишком удобно.

— Я… не знаю, — Гарри запустил пальцы себе в волосы и взъерошил их. — Я, честно говоря, забыл.

— Я просто уточнил, — примирительно проговорил Лестрейндж и вернулся к работе.

А Гарри снова пришлось думать! Ему совершенно не хотелось никуда идти, но, с другой стороны, это ведь была не просто игра. Это была, в некотором смысле, и работа. Гарри понимал, что пойти должен — что же… он пойдёт.

И в тот момент, когда он принял, наконец, решение, дверь кабинета распахнулась, и в комнату ворвалась Джинни с Джеймсом на руках.

В кабинете тут же воцарился хаос: Джеймс, на котором была только пижама с кроликом и полосатые носки, отчаянно вопил, как, впрочем, и сама Джинни — то есть она не вопила, разумеется, а просто говорила что-то очень громко и эмоционально, однако за громким криком сына разобрать её слова было невозможно. Они оба раскраснелись и выглядели взбудораженными, но вполне целыми, и всё же все авроры повскакали с мест и окружили их — и Гарри первым делом забрал Джеймса и наложил на него Силенцио, потому что успокаиваться тот явно не намеревался, а ждать, похоже, времени у них не было.

— Миссис Поттер, что случилось? — Лестрейндж положил руки ей на плечи в успокаивающем жесте, и это помогло: она ответила хоть и взволнованно, но, в целом, вполне нормально:

— У нас в доме незнакомец. Прямо в комнате Джеймса. Я уложила его спать после обеда, а когда зашла проверить, он там сидел!

— Сидел? — переспросил Лестрейндж, и она кивнула:

— Да! Прямо в кроватке — не представляю, как он там поместился. Взрослый парень! Молодой. И посмотрел на меня так… странно — я его тут же обездвижила, потом связала, забрала Джеймса и пришла сюда. А с этим парнем Кричер — я сказала ему сидеть и глаз с него не спускать, и если что, снова обездвижить.

— Ничего себе, — Гор подошла к Джинни и приобняла её за плечи. Лестрейндж тут же убрал руки. — Вы в порядке? Вы и Джеймс?

— Да, мне кажется, — сказала Джинни. — Я точно в порядке, и он тоже, кажется… а орёт потому что я же его разбудила и, похоже, напугала. А потом ещё камин — он этого не любит.

Гарри только сейчас увидел, что на ногах у Джинни были мягкие домашние туфли. Он посмотрел на возмущённо вопящего Джеймса, отдельно недовольного тем, что его криков не слышно, и сказал немного извиняющимся тоном:

— Я сейчас сниму с него Силенцио, а то он никогда не успокоится.

— Могу его понять, — сказал Праудфут, подходя поближе. — Я бы тоже возмущался: орёшь-орёшь, а толку чуть.

Гарри снял заклятье, и комната наполнилась возмущённым детским криком.

— Эй, — сказал Лестрейндж, протягивая на ладони Джеймсу невесть откуда взявшуюся большую разноцветную бабочку. — Тише, а то улетит, — сказал он заговорщически. — Смотри, какая. Хочешь? — он придвинул ладонь поближе.

Джеймс замолчал, во все глаза глядя на медленно складывающую и раскладывающую крылья бабочку. Слёзы всё ещё текли по его красным от напряжения щекам, и на детском личике отразилось замешательство: с одной стороны, он ещё не закончил возмущаться, но с другой здесь было что-то интересное, красивое и непонятное.

— Красивая, — с улыбкой согласилась Джинни. — Смотри, какие крылышки.

— Дай руку, — предложил Лестрейндж, вытянув в его сторону вторую ладонь. — Хочешь её взять?

Джеймс посмотрел на бабочку, затем на маму, потом снова на бабочку, на Лестрейнджа — и громко решил:

— Дай!

— Давай руку, — сказал Лестрейндж.

Гарри взял сына за руку и протянул её Лестрейнджу, и тот аккуратно пересадил бабочку на запястье Джеймса. Тот заулыбался и, похоже, окончательно передумал плакать, заворожённо глядя на то, как она медленно складывает и раскладывает крылья.

— Спасибо, — искренне поблагодарила Джинни. — Он ещё в пижаме, — спохватилась она. — Мне было не до переодеваний.

— У нас тут тепло, — заверил её Лестрейндж. — Вы уверены, что не хотите, чтобы его осмотрел целитель? — спросил он.

— Разумеется, хочу, — даже удивилась Джинни. — Мы сначала пришли к вам, но потом, конечно, пойдём в Мунго.

— Я могу проверить на заклятья, — предложил Лестрейндж, и она кивнула оживлённо:

— Да, спасибо! Он ненавидит Мунго, — она вздохнула.

— Я могу его понять, — Лестрейндж с улыбкой достал палочку и передвинулся так, чтобы выпасть из поля зрения Джеймса. Впрочем, тому было не до него: он смотрел на бабочку и всё никак не мог решиться прикоснуться к её крыльям.

Пока Лестрейндж обследовал сидящего на руках у Гарри Джеймса, Гор спросила Джинни:

— Может быть, присядете? И чаю? У нас есть хороший.

— Сходите лучше к нам домой, — попросила Джинни. — А мы в Мунго — Джеймс там поорёт и всех распугает, и нас примут быстро.

— Мы, конечно, сходим, и дождёмся вас, — пообещал Лестрейндж. — Нужно будет, чтоб вы осмотрели комнату. Лисандра, ты сейчас сильно занята? — спросил он, и она пообещала тут же:

— Я вас провожу. Со мной будет даже быстрей, чем с Джеймсом. И мне даже не придётся там орать, — сказала она Джеймсу, который сейчас, растопырив пальцы, осторожно трогал указательным краешек бабочкиного крыла.

— Давайте так и сделаем, — решил Лестрейндж. — Мы с Гарри пойдём к вам домой, а вы позже приходите, — сказал он Джинни, и она, кивнув, подошла к Гарри и спросила сына:

— Пойдёшь ко мне?

Джеймс недовольно сдвинул брови, и тогда Лестрейндж указал на бабочку палочкой, и та плавно перепорхнула с руки мальчика на джиннино плечо. Джеймс тут же полез за ней, и Джинни без слёз и криков его перехватила, поблагодарив Лестрейнджа выразительным взглядом и кивком.

До каминов они добрались все вместе, но потом их пути разошлись — и Гарри показалось, провожая взглядом входящую в камин Джинни с Джеймсом на руках, что он слышит возмущённый вопль сына. Да, Джеймс Поттер терпеть не мог камины!

В доме на Гриммо же было тихо. Гарри с Лестрейнджем поднялись по лестнице и, приглушив шаги, подошли к комнате Джеймса. Гарри осторожно, стараясь, чтобы дверь даже не скрипнула, открыл её — и увидел замеревшего в детской кроватке совсем молодого парня, может быть, вообще ещё подростка. Светловолосый, коротко остриженный, с острым кадыком и носом, он выглядел мирным и беззащитным, но Гарри хотелось вытащить его за шкирку из кровати сына и надеть наручники. А разговаривать уже потом.

Напротив кроватки на стуле сидел Кричер, воинственно обернувшийся было на вошедших, но при виде Гарри успокоившийся и сказавший:

— Кричер сторожил пленника!

— Молодец, — похвалил его Гарри. — Теперь ступай — мы с ним разберёмся.

— Посмотри, пропало ли здесь что-нибудь, — попросил Лестрейндж, оглядываясь. — Я проверю на заклятья. Окно закрыто, — он подошёл к нему. — Скажи, оно обычно как — открыто? Нет?

— Я не знаю, — понимая, что краснеет от стыда, ответил Гарри. Но он действительно не знал, он никогда не обращал внимания на то, открыто ли окно в комнате Джеймса. Он знал, что оно зачаровано, и Джеймс даже если влезет на подоконник, не сможет выпасть из окна наружу, но больше ничего. — Надо спросить Джинни.

— Сейчас уже прохладно, — задумчиво проговорил Лестрейндж. — Могло быть и закрыто… странно. Ты не видишь, не пропало ли здесь что? Или появилось? — спросил он, водя палочкой вдоль контура окна.

— Вроде нет, — не слишком-то уверенно ответил Гарри. Он действительно так думал, но ведь если тут пропала — или появилась — какая-нибудь игрушка, вряд ли он бы это понял. Сгорая от стыда, Гарри признался: — Но я не уверен. Я не знаю.

— Ты не мог бы спросить эльфа? — спросил Лестрейндж так, как будто вполне понимал Гарри. В самом деле, что может быть нормальнее неспособного понять, есть ли что-нибудь лишнее или недостающее в комнате его ребёнка?

— Кричер! — почти с облегчением спросил Гарри топчущегося возле двери эльфа. — Посмотри внимательно вокруг и скажи мне, не пропало ли здесь что-нибудь. И не появилось ли.

Кричер заоглядывался, обводя внимательным и цепким взглядом комнату, и проскрипел:

— Кричер не видит синего дракона маленького хозяина.

— Синего дракона? — переспросил Гарри.

Он не помнил у Джеймса такой игрушки… или помнил? Вроде было что-то синее… но у него полно было игрушек — что не удивительно с таким количеством родни. Дракона, вероятно, Чарли подарил…

— Маленький хозяин его очень любит, — сообщил Кричер.

— Может, потеряли по дороге, — предположил Гарри. — Сходи, посмотри — не лежит он где-нибудь на лестнице или в гостиной?

— Я заклятий на окне не вижу, — сказал Лестрейндж наконец. — Но посмотрим на кроватку. Этого я бы пока не расколдовывал, — добавил он, кивнув на незнакомца. — Если ты не против, я переложу его пока что на пол. Думаю, разумнее всего будет его прямо в таком виде и забрать и расколдовать уже у нас.

— Согласен, — расстроенно ответил Гарри.

— Ты не можешь быть с ним постоянно, — сказал Лестрейндж, поворачиваясь к нему. — Для этого тебе пришлось бы уволиться. — Гарри молчал, и он продолжил: — Никому от этого не будет лучше. И твоему сыну в том числе. Каждый должен делать своё дело — он подрастёт, и вы будете общаться больше.

— Не знаю, — вздохнул Гарри. — Он как-то раз — и вырос.

— Дети растут быстро, — согласился Лестрейндж и добавил мягко: — Я думаю, тебе не стоит сегодня идти с нами. Игры ещё будут — на болотах или нет, не важно. Ещё поучишься. Побудь с семьёй. Я пойму, если вы и завтра не придёте.

— Меня тогда Джинни съест, — слабо улыбнулся Гарри. — Без всякого гарнира. Она очень ждёт этого праздника!

— Берите Джеймса, — предложил Лестрейндж. — Он уже большой и чужих, как я понимаю, не боится. Побегает там, а когда устанет, мы его где-нибудь уложим отдохнуть.

— Я думаю, он не устанет, — улыбнулся Гарри уже ярче. — Он, по-моему, вообще не устаёт.

— Тем более, — кивнул Лестрейндж. — Вы решайте сами, но я буду рад… а сейчас давай продолжим — я бы осмотрел камин. Как-то ведь этот господин сюда попал.