Посмотри в глаза чудовищ (джен)

— Такое было условие, — голос у парня был довольно высоким, но прозвучал хрипло.

— Условие чего? -спросил Лестрейндж.

— Учёбы, — парень опустил руку со стаканом на пол.

— Какой учёбы? — дружелюбно спросил Лестрейндж.

— Мы постигали тайны магии, — ответил тот, и Гарри удержал нервный смешок.

— Постигли? — осведомился Лестрейндж.

— Да! — парень вздёрнул подбородок, только вышло это у него как-то слишком медленно.

— Это хорошо, — одобрительно проговорил Лестрейндж. — Но давайте познакомимся. Меня зовут Радольфус Лестрейндж. Это — Гарри Поттер. А вы кто?

— Гарри Поттер? — переспросил парень и поглядел на Гарри. — Ух ты. Здорово.

— А вы кто? — повторил Лестрейндж.

— Патрик Фейн, — сказал, наконец, тот. — А мы где вообще?

— Мы в аврорате, — сообщил ему Лестрейндж. — Вам там удобно?

— А, ну да, — Фейн как будто только теперь обратил внимание на то, что сидит на полу. — А дайте руку?

Лестрейндж протянул ему руку, тот схватился за неё, но тому пришлось встать самому и фактически поднимать Фейн на руки, а затем тут же усаживать на стул.

— Отвыкли двигаться? — спросил Лестрейндж понимающе, и Фейн согласился:

— Ага. Но я вообще не думал, что так будет.

— Когда же вас заколдовали? — Лестрейндж обошёл стол, и они с Гарри сели, наконец, на свои привычные места.

— Так когда учебный год закончился, — ответил Фейн. — В конце июня.

— А где он закончился? — Лестрейндж казался просто воплощением дружелюбия.

— Так в нашей школе, — довольно сказал Фейн.

— В школе, — повторил Лестрейндж с искренним любопытством. — А что за школа?

— А это секрет, — заулыбался Фейн. — Просто школа.

— Жаль, — Лестрейндж вздохнул и посмотрел на Гарри. — Ну что же, оформляем, — он извлёк из воздуха какой-то лист и официально зачитал: — Мистер Фейн, вы обвиняетесь в незаконном проникновении в дом мистера и миссис Поттер, в слежке за аврором и в незаконной передаче секретных служебных сведений вашему хозяину — кем бы он ни был. Это от пяти до десяти лет Азкабана, — любезно сообщил он ошарашенному Фейну и поднялся. — Это всё, — проговорил он прежним благожелательным тоном. — Сейчас мы вас проводим в камеру — и вам повезло: заседание Визе…

— Каких сведений?! — буквально заорал Фейн. — Вы чего несёте?!

— Секретных, — повторил Лестрейндж. — Вы провели в доме моего коллеги несколько недель, — с внезапной жёсткостью проговорил он. — Думаете, я поверю в сказочку про школу? И в то, что вы оказались там случайно?

— Да! — Фейн даже вскочил, пусть и пошатываясь. — Я вообще должен был оказаться у маггловского ребёнка! Я не знаю, как я… — он выдохся и, кашляя, шлёпнулся на стул обратно, — как я туда попал вообще!

— Вы совершенно напрасно считаете меня идиотом, — отрезал Лестрейндж. — Не бывает таких случайностей и совпадений. Вот попасться вы и вправду не рассчитывали и легенду не придумали — что ж, это ваше право. Молчите. Мы вас отыскали — это главное. Идём, — велел он Гарри и, как будто бы забыв про протокол, пошёл к двери.

— Да стойте вы! — закричал Фейн, уже серьёзно испугавшись. — Да ну это бред, ну правда!

— Что за школа? — Лестрейндж развернулся и, шагнув к столу, опёрся о него, нависая над Фейном.

— Я не могу сказать! — в отчаянии воскликнул Фейн.

— Почему? — резко спросил Лестрейндж, и Фейн, почти плача, повторил:

— Ну не могу!

— Обет? — спросил Лестрейндж, и Фейн зажмурился. -Хорошо, — Лестрейндж снова сел за стол. -Вы учились в Хогвартсе?

— Да, — испуганно ответил Фейн.

— Факультет?

— Хаффлпафф, — Фейн сжал край стола. — Послушайте…

— Когда закончили?

— В девяносто… тьфу… три года назад! — воскликнул тот. — Но я только СОВы сдал!

— Почему? — жёстко спросил Лестрейндж, и Фейн замотал головой:

— Да потому что я не знаю! Это сложно! На третьем курсе меня вообще чуть не убили, и я в школу не поехал! — быстро-быстро заговорил он, иногда захлёбываясь словами. — Пропустил целый год, потом пошёл на третий курс — вы думаете, это просто? Я проболтался целый год незнамо где!

— Вы магглорождённый? — так же жёстко спросил Лестрейндж, и Фейн закивал:

— Ну да! Родители вообще отказались уезжать, меня какие-то люди непонятные спрятали, я жил в какой-то грёбанной глуши! Торчал там целый год! Попробуйте потом вернуться в вашу школу! Конечно, я учился плохо! Потом эту школу восстанавливали, потом вообще было непонятно что — ну я СОВы сдал да и ушёл в другую школу!

— Откуда вы о ней узнали? — продолжал наседать Лестрейндж, а Гарри…

Гарри было жалко Фейна. Он пытался представить себе, как тринадцатилетний магглорождённый мальчик должен был чувствовать себя. Его не так давно выдернули из привычной жизни, забрали в сказку — а сказка внезапно стала страшной и чуть мальчика не съела. А ведь он даже не мог вернуться обратно: он так и не пошёл в среднюю школу, пропустив целых два года, и вот что ему было делать? Ему ведь даже документы бы не сделали: вряд ли министерство Тикнесса бы этим озаботилось. Гарри мог понять и его родителей: они вообще не понимали, что в волшебном мире происходит, почему они должны были срываться и куда-то уезжать? Потеряв работу и жильё? А ведь дядя Вернон и тётя Петуния так сделали… но их хоть переселили Орденцы, да и они всё же знали кое-что о волшебном мире. Ну а Фейны?

— К нам в Хогсмите на третьем курсе ещё подходили, — ответил Фейн испуганно. — И потом. Рассказывали. Ну я и решил, что не хочу торчать в школе ещё два года — толку-то? Всё равно я СОВы сдал ужасно. А тут можно было уже жить самостоятельно и даже работать с ними — семнадцать-то мне уже было. Но кто бы меня взял? Я хотел нормально доучиться, и не всякой ерунде, а настоящему!

— Чему?

Такой Лестрейндж пугал даже Гарри — сейчас, глядя на него, он невольно вспоминал о его старшем брате и невестке. От него буквально веяло опасностью и холодом, настолько, что Гарри сам не заметил, как отодвинулся подальше.

— Всему! — воскликнул Фейн. — Настоящей магии, а не вот этому всему! Как превращать иголки в спички. Да зачем?! Зачем мне эти спички идиотские и навык различать ежей и этих… как их… нарглов? Я хочу быть настоящим волшебником! Настоящим, понимаете? А не как вы! Уметь превращать людей в лягушек и деревья в замки!

— Вас этому учили в этой школе? — спросил Лестрейндж, и Фейн воскликнул:

— Да! И многому другому! Но я только закончил первый трёхгодичный круг — и я же сдал экзамен! Сдал! Вы понимаете?!

— В чём состояла суть экзамена? — отрывисто спросил Лестрейндж.

— Так вот же! — воскликнул Фейн. -Я расколдовался! Вернее, оно само расколдовалось, когда меня тот мальчик полюбил! Вы понимаете? Он полюбил меня по-настоящему! И я ожил! Я смог, всё получилось, понимаете?

— Что получилось? — Гарри вздрогнул то ли от того тоном, которым был задан этот вопрос, то ли от понимания, каким будет ответ.

— Ну он полюбил меня, вы понимаете? — возбуждённо сказал Фейн. — Я смог его привязать к себе! Игрушкой! Как к живому существу! Это же подлинная любовная магия, вы понимаете?

— Чёрная, — Лестрейндж резко подался ещё вперёд, и Фейн отшатнулся. — Это подлинная чёрная магия, — медленно проговорил он. — Я знаю, что вы делали, Патрик. И я обещаю вам, что ближайшие лет двадцать вы проведёте в Азкабане — и это если целителям удастся ликвидировать её последствия. А вот если нет, вы там проведёте ближайшие полвека. Я за этим лично прослежу, я обещаю. Гарри, — он поднялся, — Джеймса нужно отвести к Уингеру. Я вас провожу с ним — долго объяснять, я лучше сам поговорю с ним. А этого пока что в камеру — и обездвижим для надёжности.

Гарри, бледный и испуганный, вскочил, уже не понимая, играет Лестрейндж или правду говорит. Интуиция Гарри вопила, что тот на сей раз искренен, но голова отказывалась в это верить — Джеймса ведь проверяли! Только что! Джинни ведь была с ни в Мунго!

— Да вы что, — залепетал насмерть перепуганный Фейн. — Какая чёрная… вы что? Это же просто заговор обычный… я вам не могу сказать его, но…

— Adstringo cor tuum, — вдругпродекламировал Лестрейндж, и глаза Фейна изумлённо расширились, — iter pono in… так? — спросил он тихо и так страшно, что Фейн зажмурился и только закивал, а у Гарри взмокли похолодевшие ладони. — Умеете молиться? — неожиданно спросил Лестрейндж, и когда Фейн помотал головой, уронил: — Жаль.

Больше он не произнёс ни слова. Они в молчании отвели потрясённого Фейна в камеру, где, усадив на койку, Лестрейндж наложил на него — всё так же молча — Петрификус. И только когда они заперли дверь и Лестрейндж пометил её красным — значком высшей опасности — Гарри спросил:

— Это всё правда? — отчаянно надеясь услышать: «Нет».

— Да, — серьёзно сказал Лестрейндж. — Впрочем, я не думаю, что он сумел причинить мальчику серьёзный вред: заклинанье страшное, но он молокосос и был игрушкой, неживым предметом. Чтобы в таком состоянии всерьёз воздействовать, нужно иметь силу и быть мастером. И даже в этом случае покуда объект жив, заклятье можно снять и даже без длительных последствий, — он сжал плечо Гарри, и тот стиснул его руку и требовательно переспросил:

— Правда?

— Я не стал бы тебе лгать. Идём. И не пугай без нужды Джинни — скорее всего, последствия если и есть, то минимальные, и Уингер всё поправит.

Они быстро пошли к лифтом, и покуда ждали их, Гарри пытался собраться и взять себя в руки. Получалось плохо: в голове стучала одна мысль — это ведь он, он сам, своими руками, лично принёс в дом эту дрянь. И мало что принёс — он ещё и позабыл об этом!

— Гарри? — спросил Лестрейндж, и тот понял, что двери лифта перед ними открыты. — Ты в порядке?

— Нет, — глухо ответил Гарри. — Это я его принёс!

— Это было глупо и неосторожно, — не стал утешать его Лестрейндж. — Но большой беды, я полагаю, не случилось.

— Но могло! — резко ответил Гарри.

— Могло, — согласился Лестрейндж. — Но не случилось. И не ты отдал игрушку сыну. Я бы эльфа за самоуправство наказал, — добавил он, нахмурясь. — Подобное недопустимо.

— Я не думаю, что он хотел что-то плохое, — заступился за Кричера Гарри.

— Да какая разница? — возразил Лестрейндж. — Эльф ни при каких обстоятельствах не должен даже мысли допускать о том, чтобы распоряжаться вещами своего хозяина и тем более кому-то их передавать. Особенно ребёнку и особенно его! Гарри, мало ли, что может быть в кармане у аврора! А если завтра он найдёт там тыквенный котелок с ядом?

— Я поговорю с ним, — тихо сказал Гарри.

Он чувствовал себя ужасно. Наверное, Лестрейндж был прав, и Кричер в самом деле провинился, но по сравнению с виною Гарри об этом было даже говорить смешно. Он, он принёс игрушку в дом — всё остальное просто следствие его беспечности.