Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Когда минут через пятнадцать Лестрейндж вошёл в допросную в сопровождении Мальсибера, Гарри на мгновенье потерял дар речи — а потом и обругал себя. Вот почему Лестрейндж ушёл таким спокойным: он точно знал, что если Маркс не будет, у него есть запасной вариант. А может быть, он вовсе не ходил к ней, а сразу же отправился к Мальсиберу.

— Это он, да? — с набитым ещё ртом спросил Фейн. — Ваш этот… как он называется?

— Легиллимент, — Лестрейндж вскользь коснулся остановленного перед уходом Прытко Пишущего Пера, снова запуская протокол. — К нам присоединяется Ойген Мальсибер — в качестве легиллимента. Я уже объяснил ему задачу — он готов, — Лестрейндж сел чуть наискосок от Фейна, ближе к Гарри, уступая место строго напротив Мальсиберу. — Вы готовы?

— Я… сейчас, — Фейн торопливо запихнул в рот половину бутерброда, что он ел. — Аеаоем, — пробормотал он, и Мальсибер улыбнулся обаятельно:

— Не торопитесь.

Он выглядел определённо лучше, чем когда Гарри видел его в последний раз: был уже не таким бледным и казался в целом куда более нормальным и живым, особенно когда, как сейчас, улыбался так легко и обаятельно. И всё же было нечто в его взгляде, от чего Гарри сразу ощутил себя ужасно неуютно.

К счастью, Фейн этого то ли не увидел, то ли не почувствовал. Он торопливо дожевал, сделал несколько глотков чая и, вернув чашку на стол, подтянул ноги к себе, поставив на стул пятки, обхватил колени руками и сказал:

— Ну, ладно. Я готов. А это больно?

— Нет, — Мальсибер снова ему улыбнулся очень располагающе. — Если вы не станете сопротивляться и поможете.

— Я такое не умею, — Фейн посильней прижал к себе колени.

— Думайте о том, как приносили обет, — сказал Мальсибер, беря в руки свою палочку. — Вы же, в целом, это помните, не так ли?

— Ну да, — согласился Фейн. — Помню. Но не помню слов.

— Ну вот и вспоминайте, — доброжелательно проговорил Мальсибер. — И глаза не закрывайте.

— Что, совсем? — испугался Фейн. — Даже не моргать?

— Нет, моргать можно, — весело улыбнулся Мальсибер. — Волноваться так не нужно: если что-нибудь пойдёт не так, я сразу прекращу. Не бойтесь.

— Хорошо вам говорить, — судорожно вздохнул Фейн. — Вдруг вы там меня с ума сведёте.

— Не сведу, — возразил Мальсибер. — У меня контракт. Это как обет, но больше, — пояснил он — и, как ни странно, Фейна это, похоже, успокоило:

— Если вы меня с ума сведёте, вы умрёте?

— Да, примерно так, — кивнул Мальсибер. — Так что этого не будет.

— Ладно, — Фейн поёрзал. — А мне как сесть?

— Лучше обычно, — попросил Мальсибер. — Ноги на пол, руки на стол… и смотрите мне в глаза. И вспоминайте, как обет давали. Ну, начнём? — спросил он, улыбаясь — и Фейн даже неуверенно улыбнулся ему в ответ и посмотрел в глаза.

Мальсибер указал на него палочкой, но молча, без всякого «Легиллименс» — и Гарри показалось, может быть, и зря, что он бы мог прекрасно обойтись и без волшебной палочки. И всё — они просто сидели, уставившись в глаза друг другу. Легиллименция — одно из самых незрелищных заклятий.

А потом Мальсибер мягко повёл рукой перед глазами Фейна и отвёл свой взгляд. И спросил:

— Есть у вас умеющие по губам читать?

— Есть, да? — возбуждённо спросил Лестрейндж, и Мальсибер кивнул:

— Собственно воспоминание обета подтёрли, но осталось отражение. Долго объяснять — я покажу. Хорошая работа, кстати, — добавил он. — Не каждый сможет.

— Дай я посмотрю, — Лестрейндж поднялся. — Может быть, пойму… когда-то я учился. А нет — найду специалиста. Идём. Гарри? — позвал он.

Они ушли втроём, зачаровав дверь допросной и поставив на неё сигнальные чары.

— Сходи к дежурному, — попросил Лестрейндж, — пусть приглядит за ним через стену. И приходи в отдел.

Дежурный поручению Гарри даже обрадовался: в воскресенье он, конечно, отчаянно скучал, а тут какое-никакое, а разнообразие. Так что он с энтузиазмом уселся возле сделанной прозрачной стенки, за которой Фейн продолжал свой прерванный обед, а Гарри побежал в отдел.

Где и застал Лестрейнджа и Мальсибера над Омутом, над которым поднималась призрачное… то ли зеркало, то ли окно, то ли ещё какое-то стекло, в котором отражалось мужское лицо с резкими незнакомыми чертами. Оно что-то говорило, однако видно было плохо — что через пару повторений Лестрейндж и констатировал.

— Я бы, может быть, и понял, но не так, — вздохнул он. — Что ж, попробуем иначе.

Он опустил голову в Омут.

Мальсибер же придвинул себе кресло и, усевшись, вытянул ноги и сказал Гарри:

— Жаль, что вас позавчера не было.

— Не получилось, — ответил осторожно Гарри, и Мальсибер кивнул:

— Я понимаю. Вам важно это дело? — неожиданно спросил он, и Гарри тут же отстранился:

— Я аврор. Мне все дела важны.

— Конечно, — тут же отступил и сам Мальсибер.

Лестрейндж поднял голову и покачал ей:

— Нет. Не понимаю. Специалист нужен.

— Эйва попроси, — предложил Мальсибер. — Он в детстве умел — сейчас не знаю.

— Эйвери умел в детстве по губам читать? — удивился Лестрейндж. — Зачем, не знаешь?

— Нашёл учебник как-то, — Мальсибер рассмеялся. — Ему стало интересно, вот и выучился. На пятом курсе в школе он так даже лекции писал за Биннсом — на спор. Помню, выиграл, — он снова засмеялся. — Попроси его, пускай посмотрит. Воскресенье же, а вы спешите.

— Да, такое дело неприятное, — к удивлению Гарри, признался Лестрейндж. — Не хотелось бы затягивать. Скажи, — он посмотрел на Мальсибера как-то оценивающе, и тот ответил вопросительно-невинной улыбкой, — а ты мог бы нам помочь ещё немного?

— Я весь ваш, — тот шутливо поклонился.

— Наш подозреваемый, как ты сам видел, очень нервничает и не доверяет нам, — сказал Лестрейндж. — Ты не мог бы его… успокоить? И расположить к нам?

— Успокоить — да, — Мальсибер склонил голову на бок. — А в остальном… ты понимаешь, о чём ты меня просишь?

— Ойген, — Лестрейндж присел на край стола. — Это отвратительное дело. Очень гадкое. Если очень коротко, есть люди, потенциально способные порабощать волшебников, а после превращать их в призраков. Привязанных к себе и верных призраков. И я хочу найти их. Помоги, пожалуйста. И сохрани в секрете.

Гарри во все глаза смотрел на Лестрейнджа. Тот, конечно, не нарушил ничего формально: контракт связывал Мальсибера лучше всяких обещаний, и тот никогда и ничего не смог бы передать кому-то из того, что здесь услышал. И всё-таки просить Мальсибера о помощи, раскрывая ему вот такие вещи…

— Давай попробуем, — ответил тот всё с той же лёгкой улыбкой. — Не обещаю, но сделаю всё, что смогу.

— Его сдерживает Непреложный обет, — сказал Лестрейндж. — Формулировку которого мы и пытаемся узнать.

— Я предложил бы поначалу попробовать восстановить всё стёртое, — сказал Мальсибер. — Там работа тонкая — но, знаешь ведь, чем тоньше — тем… тоньше, — он рассмеялся. — Их именно что стёрли, их не изымали — а значит, можно и восстановить. Идём, попробуем. Но лучше мы вдвоём — он вас боится, мистер Поттер, — Мальсибер посмотрел на Гарри. — Не знаю, почему. Боится и стыдится очень. Это помешает. Но если вы будете наблюдать за нами через стену, то мне не помешает, а он не узнает, — добавил он.

— Соседняя допросная свободна — оттуда лучше видно, — предложил Лестрейндж, и Гарри, разумеется, кивнул. — Стыдится, говоришь? — спросил он уже Мальсибера.

— Ага, — тот встал. — Стыдится даже больше, чем боится.

— Это хорошо, — Лестрейндж даже повеселел немного, кажется. — Идёмте.

Омут он убрал пока что в ящик своего стола и запер. Они ушли — и Гарри, отпустив дежурного, зашёл в соседнюю допросную, трансфигурировал себе один из стульев в кресло, сделал прозрачной стену и уселся поудобнее, разглядывая дообедавшего Фейна, сидевшего за столом уже нормально.

Мальсибер, войдя в допросную, обошёл стол и уселся рядом с ним, и дружески похлопал Фейна по запястью:

— Вы нам очень помогли, — сказал он ласково и дружелюбно. — Но у нас есть к вам ещё одна просьба. Можно я ещё немного посмотрю?

— Опять? — спросил Фейн. Гарри придвинулся к стене, вглядываясь в его лицо — но нет, вроде бы его взгляд оставался вполне ясным.

— Я хочу попробовать вернуть вам то, что у вас отняли, — сказал Мальсибер. — Восстановить затёртое воспоминание.

— Вы сможете? — недоверчиво округлил Фейн глаза.

— Я попытаюсь, — мягко и серьёзно ответил ему Мальсибер. — Это не так просто, но я тоже кое-что умею. И я обещаю, что не наврежу ничем — в крайнем случае всё останется как есть. Но если всё получится, вам будет легче жить — и безопаснее. Нехорошо не знать, о чём ты так поклялся.

— Я понимаю, — Фейн вздохнул. -Но мне страшно.

— Я вас понимаю, — Мальсибер вновь накрыл своей рукой его запястье, и Фейн сам стиснул его руку. — Я вам обещаю: я не наврежу. И буду настолько аккуратен, насколько это вообще возможно.

— Ладно, — снова вздохнул Фейн. — Но мне правда страшно. Но я ничего плохого не хотел, — он взглянул на Лестрейнджа.

— Все ошибаются, — утешающе проговорил Мальсибер. — Хотите — можете держать меня за руку, — предложил он, и Фейн благодарно закивал и сжал его руку. — Смотрите мне в глаза.

На сей раз Мальсибер в самом деле не стал пользоваться палочкой и просто поймал взгляд Фейна и внимательно вгляделся в его глаза. Впрочем, нет — через пару минут такого пристального взгляда Мальсибер медленно поднял правую руку со своей волшебной палочкой и, коснувшись её кончиком виска Фейна, замер так, время от времени слегка поворачивая её то в одну сторону, то в другую.

Это продолжалось долго. На верхней губе и на переносице Мальсибера выступили мелкие капельки пота, и в какой-то момент он слизнул их с губ каким-то кошачьим движением и снова замер.