Посмотри в глаза чудовищ (джен)

— А вдруг вы мне врёте? — спросил Фейн после подробного разъяснения Лестрейнджа смысла принесённого тем обета и предложения отдать свои воспоминания об уроках и учителях.

— Но вы ведь теперь помните обет, — напомнил ему Лестрейндж. — Подумайте, что он подразумевает, и вы поймёте: то, что я вам предлагаю, безопасно.

— А вдруг это всё враньё? — спросил Фейн. — И это ненастоящее воспоминание? Вдруг этот ваш его придумал и засунул мне в башку? Нет, я так рисковать не буду!

— Да как скажете, — ответил ему Лестрейндж. — Послезавтра заседание Визенгамота, и мы получим разрешение на принудительное применение легиллименции. А вы пока что отдохните в камере.

— И тут уж что увидим — то увидим, — добавил Гарри. — Школу — значит, школу. Я только надеюсь, что до этого воспоминания наш легиллимент успеет посмотреть всех ваших учителей.

— Потому что школу вам показывать нельзя, — подхватил Лестрейндж. — Это нарушение обета.

— Думаю, его надо предупредить, — полувопросительно проговорил Гарри, глядя на Лестрейнджа, и тот кивнул:

— Согласен. Но легиллименция — это ведь не чтение. Нельзя знать заранее, что увидишь, особенно если тебе не показывают что-то добровольно.

— Это же убийство! — воскликнул Фейн. — Я же умру, если он там не то увидит!

— Не обязательно он, — заметил Лестрейндж. — Может, и она… да, не хотелось бы, — он покивал. — Вы нам нужны: без вас этих преступников не отыскать. Но раз вы не намерены сотрудничать, придётся рисковать.

— А вы мне можете гарантировать, что этот ваш легиллимент ничего не того не увидит, если я соглашусь? — спросил Фейн, подумав. — И ничего мне в голову не положит своего?

— Так вы же нам не верите, — напомнил ему Гарри. — Гарантировать-то мы вам можем, но раз вы не верите, какой в этом смысл?

Фейн засопел. Лестрейндж разглядывал его с каким-то скептическим интересом, и тот нервничал под этим взглядом и вертелся на своём стуле, на сей раз прикованный руками к скобе в столе.

— Я не знаю! — выкрикнул он наконец. — Что вы ко мне все пристали? Я не знаю! Мне после этого вашего потом такое снилось!

— Ну не знаете так не знаете, — было похоже, что Лестрейнджу всё это надоело. — Мы тут с вами целый день сидеть не будем — отправляйтесь в камеру и думайте, как надумаете — позовите. Или же мы сами к вам придём, когда получим разрешение. Вставайте! — он поднялся, и Фейн тут же вжался в кресло и замотал головой:

— Так не пойдёт! Вы мне просто мстите! — он дёрнул руками и подбородком указал на Гарри. — Вот он мстит, а вы ему помогаете! Я хочу других авроров!

— Других? — переспросил Лестрейндж — и вдруг, к удивлению Гарри, согласился. — Ну ладно… Идём, пусть Джон с ним поработает, — сказал он Гарри.

Они вышли, и Гарри спросил:

— Ты серьёзно?

— Ну раз он так хочет, — Лестрейндж подмигнул ему и, посмеиваясь, пошёл в отдел. — Жалко, Роберта сейчас нет — он бы лучше подошёл. Но Джон тоже хорош. Хочешь — посмотри, — предложил он. — Ты же с ним вместе не работал?

— Нет, — заинтригованно ответил Гарри.

— Понаблюдай, — повторил Лестрейндж. — Хотя я собирался взять показания у мисс Джервис.

Гарри даже остановился и с подчёркнутый возмущением воззрился на невозмутимого Лестрейнджа. И поскольку тот молчал, впрочем, тоже приостановившись, Гарри всё же выразил своё возмущение вслух:

— Это нечестно!

— Она в Мунго уже месяц, — сказал Лестрейндж. — Сегодня в полдень её выпишут. Я хочу её перехватить и поговорить официально.

Месяц?

Нельзя сказать, чтобы этот месяц не был насыщен событиями — как раз был. И всё равно Гарри удивился — неужели уже прошёл целый месяц?

— А с Фейном тянуть тоже нельзя, — продолжил Лестрейндж. — Надо бы его дожать сегодня и сейчас — пока он опять задумался. Так что тебе придётся выбрать, что тебе интереснее.

— Это нечестно, — повторил Гарри, и Лестрейндж чуть вскинул брови:

— Сожалею. Ну так что?

— Я буду думать, — Гарри с шутливой демонстративностью насупился, хотя ответ уже знал: конечно, он куда больше хотел поприсутствовать на допросе мисс Джервис. В конце концов, он может после и прочитать протокол допроса Фейна.

Пока Лестрейндж договаривался с Долишем, Гарри сидел с очень серьёзным выражением лица за своим столом. Когда же Долиш засобирался, Гарри встал и проговорил предельно серьёзно:

— Я хотел бы поучаствовать в допросе мисс Джервис.

— Вы можете это сделать, — не менее серьёзно ответил Лестрейндж.

Долиш же вздохнул и ушёл, посмотрев на них как на расшалившихся глупых детей.

— Идём, — сказал уже нормально Лестрейндж. — Послушаем, что она скажет и скажет ли хоть что-то. Она имеет право этого не делать: дочь вовсе не обязана свидетельствовать против родителей, а сестра — против братьев.

— Думаешь, она об этом знает? — спросил Гарри с сомнением.

— Мы ей расскажем, — ответил Лестрейндж.

В Мунго они отправились камином — и Гарри уже в который раз удивился, почему же никто до него даже не попытался вновь ввести их в работу. Всего-то нужно было отыскать приказ! И ведь не может быть, чтобы это в голову никому не приходило, думал он, идя рядом с Лестрейнджем к лифтам в Мунго. Так почему же никто ничего не делал?!

Эннору они застали в палате: она сидела за столом и что-то сосредоточенно выводила на листе бумаги. Буквы, разглядел Гарри, когда она встала.

Эннора уже училась писать и читать обычным шрифтом. На ней больше не было тёмных очков, и глаза её были нормальными — разве что очень красивыми и притягательными. Возможно, Гарри показалось, но её радужка стала ещё ярче и была сейчас такого же чистого голубого цвета, как и платье на Энноре.

Рыже-белый пёс при виде авроров вскочил со своей лежанкой и замер, вытянувшись и глядя на них так внимательно, что Гарри захотелось с ним поздороваться.

Эйвери сидел на своей кровати, но при появлении авроров тоже встал. Выглядел он сосредоточенным и грустным, и Гарри вспомнил свой разговор с Лестрейнджем о будущем Энноры. Видимо, Лестрейндж ошибся, и она не обнаружила желания менять свой дом на съёмный коттедж в Пьемонте.

— Доброе утро, мисс Джервис, — поздоровался Лестрейндж. — Маркус.

— Доброе утро, мистер Лестрейндж и мистер Поттер, — вежливо ответила Эннора.

— Целители утверждают, что вы здоровы, — сказал он. — И сегодня вы покидаете Мунго.

— Да, — ответила она и дважды легонько похлопала по своему левому бедру ладонью. Пёс тут же отмер и, повернувшись, потрусил к ней и сел слева от Энноры, прижимаясь к её ноге. — Мне сказали, что вы хотите со мной поговорить и позволили вас подождать здесь. Я готова.

— Оставь нас, пожалуйста, — попросил Лестрейндж Эйвери, и тот, кивнув, ушёл. Лестрейндж же сел на его кровать и, жестом пригласив Гарри сесть рядом, предложил Энноре: — Мисс Джервис, может быть, вы присядете? Это не обязательно, — добавил он, — если вам удобнее стоять — пожалуйста.

Вместо ответа Эннора села на свой стул и, аккуратно закрыв и тетрадь, и книгу, напоминающая помесь прописей и букваря, развернула стул так, чтобы сидеть лицом к аврорам, и замерла на нём, устроив руки на коленях. Её пёс уселся прямо на её ступни, прижавшись к ногам, и с настороженным интересом наблюдал за аврорами.

Лестрейндж неторопливо достал из воздуха сперва пергамент, затем Прытко пишущее перо и, подвесив их в воздухе, пояснил:

— Мисс Джервис, это перо будет вести протокол нашего с вами разговора, — она кивнула, и он продолжил. — Вы можете не обращать на них внимания — если вам интересно, я по окончании вам покажу перо.

Эннора вновь кивнула и сказала:

— Спасибо. Я знаю, что это — у меня есть такое перо. Спрашивайте.

— Мисс Джервис, — Лестрейндж говорил доброжелательно и мягко, — для начала я хочу предупредить вас, что вы не обязаны нам отвечать на вопросы о ваших братьях и родителях. И не должны, если не хотите, рассказывать нам то, что, по вашему мнению, может навредить им. Вы не знаете наших законов, и поэтому я…

— Я их знаю, — возразила Эннора. — Маркус прочитал мне.

— Эйвери вам прочитал наши законы? — уточнил Лестрейндж, и она кивнула:

— Да. Я должна знать правила того места, где живу. Я знаю, что держать в рабстве кого-либо из людей незаконно. Отдельно незаконно похищать и удерживать у себя магглов. Незаконно применять к ним волшебство, включая зелья, — перечислила она.

— Прекрасно, — сказал Лестрейндж. — В таком случае я должен вас спросить: готовы ли вы рассказать о ваших рабах?

— Зачем? — спросила она. — Вы сказали, что они все умерли, — тихо проговорила Эннора.

— Если мы сумеем, мы найдём их семьи, — ответил Лестрейндж, — и они узнают, что случилось с их родными. Без подробностей, конечно. Но они хотя бы будут знать, что они мертвы. Для этого нам нужно больше знать о них. Ваш отец нам рассказал, но далеко не всё.

— Вы будете судить их? — помолчав, спросила Эннора. — Из-за магглов? И из-за меня?

— Да, — сказал Лестрейндж. — Вне зависимости от того, дадите ли вы показания.

— Вы вызовете меня в суд? — Гарри показалось, что в её голосе прозвучало напряжение, но спокойное лицо Энноры этому противоречило.

— Да, — вновь ответил Лестрейндж. — Боюсь, вам там придётся быть даже если вы этого не захотите.

— Я не хочу, — уверенно ответила она. — Вы меня заставите?

— Мне это будет неприятно, — сказал Лестрейндж. — Во многих других случаях жертва может отказаться от выступления в суде, но боюсь, что в вашем случае Визенгамот проявит настойчивость. Вы принадлежите к двум очень известным семьям, — объяснил он. — Ваш дядя не так давно был министром магии. Ваш отец…

— Я понимаю, — оборвала она его. — Но ведь папе всё равно. Он осуждён пожизненно — какая разница, на сколько лет ещё его осудят?

— Никакой, — согласился с ней Лестрейндж. — Это просто будет справедливо. А вот для вашей матери и братьев разница есть.