Дом, период полураспада урана и я (джен)

Тут так и просятся семьсот шестьдесят пять страниц о том, как «я думала, что он меня не любит, а на самом деле он меня любил», про то, как мы разлучились и переживали всякие ужасные перипетии, чтобы наконец воссоединиться. И жили они долго и счастливо... Моей фантазии хватило бы на это с лихвой, pourquoi pas, но в жизни я не способна на такие треволнения. Потому мы с Ивом мило и скромно встречались после работы и по выходным полтора месяца. А потом он все так же мило и скромно продемонстрировал мне простенькое золотое колечко и испросил позволения называть меня своей женой...

Моя ответная речь была совершенно невразумительна. Я жутко испугалась перемен в своей жизни, и Иву пришлось выслушать пару минут разрозненных слов, звуков и восклицаний. В конце концов я все же промямлила что-то, напоминающее «да».

Ив невероятно обрадовался этому и сразу же сделал faux pas, объявив:

— Прекрасно! Я думаю, торжество мы можем устроить весной или летом, мои родители и сестра как раз смогут приехать, понимаешь, они...

— Твои родители и сестра? — перебила я его, чувствуя, что у меня холодеет в груди.

— Да, а что? — не понял Ив.

Я была потрясена. До сих пор в моих мыслях существовали только мы с Ивом, а уж никак не все его семейство. Я была совершенно не готова к новым родственникам.

— Они приедут сюда? — уточнила я глупо.

— Ну да... Разве твои родители не захотят приехать? — непонимающе смотрел на меня Ив и вдруг посерьезнел: — О, Рен... у тебя... у тебя с семьей... Прости, если я задел тебя...

Меня словно окатили ледяной водой. Я почти не знала этого человека, мне ещё нет и тридцати лет, зачем замуж, для чего, какие новые родственники?! Паника окончательно овладела мной.

— У меня чудеснейшая в мире семья, я обожаю своих родных, ты ничего, ничего не понимаешь! — я резко дернула чертово кольцо, не желавшее покидать мой палец, стянула его, чуть не содрав кожу, и сунула Иву:

— Прости, но у нас ничего не получится, — твёрдо сказала я, развернулась и ушла.

Он за мной не пошёл.

Этот последний факт задел меня куда больше, чем все произошедшее. «Стало быть, я не так ему и важна», — эгоистично подумала тогда я, забывая, что и Ив только что пережил эмоциональное потрясение.

Но мне было не до Ива. Я страдала и носилась со своим страданием. Я пыталась отвлечься работой, но и к ней у меня душа не лежала. Мои мозги усыхали, знания испарялись. Мне не хотелось ни читать, ни изучать, ни экспериментировать, ни преподавать, ничего. Я взяла больничный, сославшись на депрессию и выгорание. Я лежала на диване и смотрела в потолок. Я спала до умопомрачения. Понемногу на меня снизошло спокойствие и умиротворение, и кот Поль мурлыкал рядом и точил о меня когти, и все стало чудесно.

Я постепенно начала выходить из дома, гулять по февральским улицам и вдыхать прохладный воздух, разглядывая витрины магазинов и проезжающие мимо машины. Это был мой Рай. Спокойствие, мир, бездействие.

Все закончилось внезапно: вечером кто-то позвонил мне в дверь. Я думала, это вернулись из кино мои соседки, но нет: там стоял незнакомый мне темноволосый молодой человек. Я была в халате, в совершенно затрапезном виде.

— Что вам угодно? — холодно поинтересовалась я.

— Простите, я ищу мадам Лансо, — отозвался молодой человек, переминаясь с ноги на ногу.

— Это я, — намного более уверенно, чем он, ответила я.

Он обрадовался:

— Профессор Сен-Дени просил меня навестить вас. Он звонил вам несколько раз, но никто н отвечал, а у вас его журналы и...

— Ах, конечно, Даниэлю именно сейчас срочно понадобились эти журналы, — хмыкнула я. Молодой человек начал раздражать меня своим серьезным видом.

— Да, у профессора возникла очень интересная идея насчёт босонов. Знаете, если, — оживился было парень, но я перебила его:

— Не хочу ничего слышать о работе. Я на больничном.

— Да, я знаю, — кивнул молодой человек. — Вы преподаёте моему брату, Анри Лебо.

Я кивнула, хотя это имя мне ничего не говорило. Я пригласила парня в квартиру и отправилась в свою комнату за журналами. Они нашлись под диваном.

— Держите, — сунула я их парню.

— Меня зовут Даниэль, — внезапно сказал он.

Я бы прекрасно обошлась без этой информации.

— Даниэль, которого послал ко мне Даниэль, — сказала я вслух, впервые вглядываясь в него. Он оказался очень привлекательным и сероглазым. Я испугалась, что снова влюблюсь.

— Хотите что-то выпить? — предложила я из чистой вежливости. Больше всего мне хотелось, чтобы он ушёл.

Но он попросил воды, и мне пришлось пойти на кухню и принести ему стакан. Черты лица у него были тонкие, пальцы — длинные, музыкальные.

— Сколько вам лет, Даниэль? — спросила я.

Он удивленно округлил глаза:

— Двадцать три.

Я вздохнула:

— Когда же мне было двадцать три... Это прекрасное время.

— Вы ещё и сейчас не старая! — горячо, с юношеской беспардонностью возразил Даниэль.

Я рассмеялась. Мы разговорились. Я узнала о его страсти к науке — именно поэтому он помогал профессору Сен-Дени, о его семье — кроме брата у него была ещё сестра Анриетта. Он не курил и не пил, любил философию и вообще воплощал собой ходячий идеал молодого ученого. Я даже чуть не прослезилась.

Когда он наконец ушёл, профессор Лансо долго сидела на кухне, пила холодный чай и неумело, чуть ли не в первый раз в жизни, курила сигареты, задыхаясь и кашляя, а в сгущавшихся сумерках тонул ее любимый город. И только далеко за полночь профессор Лансо легла спать.

Профессор Лансо — это я. Хотя иногда мне хочется стать кем-то другим.