Посмотри в глаза чудовищ (джен)

— Почему ты это сделал?

— В смысле? — на лице удобно устроившегося в постели с книгой Мальсибера ярко отразилось удивление.

— Ты ведь не обязан был, — продолжил Лестрейндж, подходя к кровати. — Контракт не обязывал тебя.

— При чём здесь контракт? — с ещё большим недоумением спросил Мальсибер, даже закрывая книгу.

— Контракт не обязывал тебя спасать Причарда, — упрямо повторил Лестрейндж, пристально глядя на Мальсибера. — И ты знал, на что идёшь. Так почему?

— Потому что он умер? — спросил Мальсибер, глядя на него с каким-то недоверием. — Этот мальчик? А я мог его вернуть? Я не понимаю, в чём вопрос?

— Всё ты понимаешь, — Лестрейндж вдруг улыбнулся и расслабленно подошёл к ярко горящему камину. — Но Мерлин с ним со всем. Ты отдыхай.

Он взял кочергу и поворошил дрова — что-то щёлкнуло, пламя ярче вспыхнуло, и Лестрейндж, оставив их в покое, отошёл к окну. Некоторое время в комнате было тихо, а затем раздался смешок.

— Я отвечу тебе, хотя ты мне не поверишь. Баланс. Всё дело в балансе.

Мальсибер умолк, и Лестрейндж, обернувшись, задал тот вопрос, который тот, по-видимому, от него ждал:

— Объяснишь?

— Мы все оставляем след, — почти сразу заговорил Мальсибер. — Одна жизнь — один след. Из них складывается мир. Каждая… одна жизнь — мелочь. Капля. В плюс или в минус… но из них складывается мир, — повторил он. — Мне он нравится. Не хочу его портить, — Мальсибер вновь усмехнулся и немного помолчал. — Я хочу выйти в ноль. Хотя бы. Ничего из сделанного я исправить не могу: людей воскресить нельзя. Но могу сделать что-то хорошее. Для баланса. И потом, мне это стоило недорого, — добавил он легко — в полутьме было плохо видно, но казалось, что он улыбнулся.

— Недорого? — переспросил Лестрейндж. — Ты до сих пор не в состоянии самостоятельно дойти до двери.

Мальсибер чуть слышно хмыкнул.

— Через несколько дней буду. Несколько дней боли — это немного. За целую жизнь. Согласись, — его голос звучал почти весело и легкомысленно. — К тому же, её оказалось куда меньше, чем я ожидал. И потом, мне понравилось летать в карете пассажиром, а не заключённым.

— Не все рассуждали бы так, как ты. И это не просто боль, — возразил с нажимом Лестрейндж.

— Не просто, — покладисто согласился Мальсибер. — Но это всего несколько дней. Моуди не верит в раскаяние, ты знаешь? — спросил он, и его глаза в темноте блеснули. — Ты согласен с ним?

— Нет, — спокойно ответил Лестрейндж. — Я видел всякое. Раскаяние в том числе.

— Не у таких, как я, — возразил Мальсибер. — И он прав, я думаю. Я не вижу в нём смысла. Зачем то, что ничего не исправляет? Но я хочу выйти в ноль, — повторил он.

— В ноль, — медленно повторил Лестрейндж, глядя на него с внезапным пониманием. — Вот почему ты до последнего кормил их сам.

— Я не думаю, что кто-то заслужил узнать, как это, — кивнул Мальсибер. -Я-то это и так знал, а вас мне хотелось от этого избавить. Но не получилось. Честно говоря, я тогда слегка слукавил, — признался он. — Я не знал наверняка, сколько раз у меня ещё выйдет создавать Патронуса — в том, что я смогу это сделать ещё три-четыре раза, я был убеждён, ну и… возможно, у меня бы вышло больше. Может быть, даже в разы, — он улыбнулся озорно и чуть-чуть виновато. — Но тогда так разговор сложился, что я попросту не удержался. Извини. Я тогда уже устал ужасно и перед соблазном устоять не смог. Мне так не хотелось дальше погружаться в эту серость.

— Серость?

— Мир теряет краски, — пояснил Мальсибер. — Запахи и звуки. Всё становится таким… однообразным. Серым и безвкусным. И холодным. Ничего уже не нужно, хочется просто исчезнуть и не быть… правда, тогда получаются такие вещи, которые сейчас я сделать просто не смогу. Но честное слово — это того не стоит.

— Скажи, — спросил Лестрейндж, — а что ты с ними делал, пока они поедали наши Патронусы?

— А, это, — Мальсибер поднял руки и посмотрел на свои ладони. — Я подумал, будет скверно, если они решат… поймут… осознают… я не знаю, как это верно обозначить, — признался он, — что Патронусов, вообще-то, можно есть. До того момента они… ну, скажем так, считали, что так можно только с моими именно потому что они мои, и я побоялся демонстрировать им возможность делать это и с другими. Так что я ваши Патронусы немного переделывал… если можно так сказать, фальсифицировал, — он тихо рассмеялся. — Я надеюсь, получилось.

— Тебе Шляпа Гриффиндор не предлагала? — пошутил вдруг Лестрейндж.

— Я её даже не до конца надел, когда она завопила: «Слизерин», — засмеялся Мальсибер. — Какой Гриффиндор, ну что ты.