Посмотри в глаза чудовищ (джен)

— На ком? — спросил Робардс. — Помимо тех, что вы уже назвали.

Кто? Кто был тем вторым? Гарри даже пытался спрашивать у Лестрейнджа, но тот, конечно, не ответил — а подходить с таким вопросом к Робардсу было, во-первых, не по чину, а во-вторых, они были не настолько хорошо знакомы.

— Сперва на магглах, разумеется, — Мальсибер отложил ложку и сложил руки на груди, обхватив себя за локти. — Предвосхищу вопрос: Лорд их всех убил. Как и волшебников — обычных — на которых проверяли после. Но толку не добился и в конце концов оставил это.

— На каких волшебниках? — спросил Робардс.

На сей раз Мальсибер ответил не сразу. Он молчал довольно долго, а когда ответил, почему-то посмотрел на Лестрейнджа:

— Магглорождённых. Поначалу. Потом на полукровках. И на чистокровных. Он хотел сравнить. Я вам покажу их, — пообещал он, — но попозже. В Омуте. Если можно. Они тоже все мертвы.

— Где вы брали их? — спросил Лестрейндж.

— От егерей, — сказал Мальсибер. — Поначалу. Потом… сами находили, — он отвернулся и уставился в окно с каким-то ожесточением.

— Вы сами? — спросил Робардс.

— Нет, мне приводили, — Мальсибер сжал пальцы так, что ногти побелели. Потом вдруг резко обернулся и сказал, глядя на Робардса и Лестрейнджа: — Вы знали, кто я такой.

— Знали, — согласился Лестрейндж неожиданно мягко. — Если хочешь, мы можем закончить.

— Нет, — отрезал Мальсибер. — Не хочу. Давайте продолжать. Я вам отдам воспоминания со всеми — но чуть позже.

— Да теперь уже не к спеху, — сказал Робардс довольно дружелюбно. — Скажите, — он опустил локти на стол и сплёл пальцы. — Вы так ярко демонстрируете вашу неприязнь к Волдеморту — и вы даже объяснили её нам. И дементоры вам подчиняются. Почему же вы не натравили их на Волдеморта?

— Я не знаю, — устало проговорил Мальсибер. — Я сам задаю себе этот вопрос с тех пор, как… давно. Мне тогда это просто не пришло в голову. Мне вообще тогда не пришло в голову, что я мог бы, в самом деле, сам его убить. А я смог бы, — сказал он совсем тихо.

— Вряд ли, — не удержался Гарри, хотя, пожалуй, говорить этого не стоило.

— Да, я знаю, вы с ним были как-то связаны, — Мальсибер посмотрел на него, и Гарри едва успел перевести взгляд на ту точку меж бровей, взгляд в которую не позволяет поймать собственный. — И помню то пророчество. Но думаю, дементору бы было всё равно. Я мог поймать его, — в его чёрных глазах промелькнула тоска. — Мне это было не так сложно: он меня опасался меньше многих. Но я… — он потёр лицо ладонями. — Я был как заворожён. Я понимаю, это звучит как оправдание, — он чуть слышно хмыкнул и посмотрел на них, — но я не знаю, как это описать иначе. Мне ни разу просто в голову не пришло, что можно это сделать. Не из страха — просто не пришло, и всё. Я никогда, конечно, не отличался выдающимся интеллектом, но это всё же странно.

Наверное, потому что он произнёс это так буднично, прозвучало это действительно смешно — так, что Гарри тихо фыркнул. Мальсибер тоже в ответ улыбнулся — и вдруг посмотрел на Робардса:

— У меня есть просьба.

— Говорите, — кивнул тот.

— Я хочу посетить одну могилу, — сказал Мальсибер.

— В целом, я не вижу к этому препятствий, — чуть подумав, ответил Робардс. — Чью?

— Северуса Снейпа.

А ведь Гарри был на ней всего однажды — на похоронах, подумал он. И с тех пор ни разу не зашёл, хотя ведь собирался много раз. А они, значит, действительно дружили? Как с Эйвери? Или Мальсибер думал так… вряд ли Снейп бы стал всерьёз дружить с Пожирателем, подумал Гарри. Тем более, с таким. Да это просто было бы опасно для него — Мальсибер менталист, он мог раскрыть его.

— А вы знали, — спросил Гарри, пока Робардс думал, — что Снейп был верен Дамблдору?

— Это даже знать не нужно было, — мягко проговорил Мальсибер. — Лорд охотился за сыном Лили Эванс… Поттер. Только этого довольно было бы, чтобы предположить это.

— Лорд об этом знал, — напомнил ему Гарри. — Ему не помогло.

— Лорд… — Мальсибер усмехнулся. — Лорд не понимал таких вещей. Прозвучит довольно пафосно, но он действительно не понимал, что такое любовь. Любая — к женщине, к ребёнку, к другу… Он знал про неё, но не понимал и, в общем-то, не верил. Считал то ли дурацкой выдумкой, то ли таким пороком. Слабостью, отчасти стыдной, отчасти глупой. Вот и не учитывал обычно, особенно в применении к своим — он после возвращения уже не видел в нас собственно людей. Иначе он бы никогда не отправил к вам тогда в лесу Нарциссу.

— Почему? — вот это было неожиданно.

— Потому что понимал бы, чего она на самом деле хочет, — в какой момент Мальсибер вежливо отвёл взгляд и глядел теперь на Гарри в целом, тот не уловил, но теперь разговаривать ему было комфортнее. — Понимал бы, что её прежде всего волнует её сын. И муж. А не великий Лорд. Но ему это было недоступно. И без постоянных видимых проявлений любви он о ней просто забывал — а Нарцисса слишком умна и хорошо воспитана для этого. И точно так же Лорд ошибся в Северусе.

— То есть вы всё понимали и тогда? — настырно спросил Гарри.

— Да, конечно, — Мальсибер мягко улыбнулся. — Но Лорду не сказал, — предвосхитил он следующий вопрос.

— А почему? — спросил внезапно Лестрейндж.

— Зачем? — спросил в ответ Мальсибер. — Я не желал ему победы. Это раз. И два — мы дружили. Да, давно, и восстановить это после моего возвращения было невозможно, но мы раньше с ним дружили. Мы болтали… иногда. Довольно часто, — он улыбнулся, но его взгляд был грустным. — Я всякое ему рассказывал… что мог. Не знаю, помогло ли ему это — я надеюсь, да. И я хочу проститься, — он снова посмотрел на Робардса, и тот кивнул:

— Как я сказал, не вижу никаких препятствий. Дольф, ты проводишь?

— Разрешение нужно, — напомнил Лестрейндж, и Робардс пообещал:

— Я подпишу.

— Спасибо, — проговорил Мальсибер искренне. — Хотите меня ещё о чём-нибудь спросить?

— Дементоров при штурме школы было мало, — сказал Робардс, — и мы с ними легко справились. Сравнительно легко. Почему, не знаете?

— Меня там тоже не было, — напомнил Мальсибер. — А Лорд их опасался и сам старался с ними дела не иметь. Да они и не слишком его слушались. К тому же… все и всегда забывают о том, кто они такие, — Мальсибер усмехнулся и пояснил в ответ на вопросительные взгляды: — Охранники. Прежде всего. Об этом часто забывают, но это часть их сути.

— И что? — спросил Робардс, когда он замолчал.

— Однажды они уже охраняли школу, — проговорил Мальсибер вкрадчиво и неожиданно лукаво улыбнулся. — И тот приказ никто не отменял — их просто увели тогда. На вашем третьем курсе, если я не ошибаюсь, — он поглядел на Гарри. — И если б Лорд привёл туда всех тех, кто получил этот приказ, я бы не поручился за дементоров. Ни на секунду. Я думаю, он тоже рисковать не стал: он это понимал про них.

— Вы думаете, — недоверчиво поинтересовался Робардс, — они бы стали школу охранять?

— Уверен, — Мальсибер улыбнулся широко и весело. — Меня они послушали бы — но меня там, как я уже сказал, не было.

— А почему? — спросил Блейн.

— Я тоже думаю о том, почему он тогда меня не вызвал, — кивнул Мальсибер. — И я не знаю. Но он меня не вызывал — или же Каплан уже тогда сумел как-то этот вызов заблокировать. Не представляю, как, и не уверен, что это вообще было — но так или иначе, вызова в ту ночь я не получил. Иначе не застрял бы у Каплана…

— Жалеете? — негромко спросил Робардс.

— Теперь уже не знаю, — Мальсибер снова улыбнулся. — А тогда жалел, да. У Каплана. Очень.

— Ещё один вопрос. Последний, — пообещал Робардс, и Мальсибер кивнул. — Почему вы запретили использовать магию сразу после возвращения души? И приглашать целителей?

— Они бы непременно стали колдовать, — сказал Мальсибер. — А магия… Лорд сперва тоже пытался колдовать. Из, — он усмехнулся, — добрых чувств. И я до сих пор считаю, что тогда сошёл с ума. Ненадолго, — добавил он с некоторым скепсисом и беззвучно рассмеялся. — Я надеюсь. Магия… — он потёр висок кончиками пальцев. — Очень сложно постоянно контролировать себя. Держаться за собственную память. Магия мешает этому. Не знаю, почему, но даже если просто рядом колдовать, держаться невозможно — у меня, во всяком случае, не получалось. А уж если чары на тебя накладывают… и это больно, — он улыбнулся. — Дьявольски больно. Почти как после того, как извлечёшь чужую память. Лорд сам пытался несколько раз и пару раз просил других — в итоге стало ясно, что пока в моей голове две памяти, то даже рядом колдовать нельзя. После можно. Зелья так не действуют — но и не помогают толком, — он снова улыбнулся и опять потёр висок.

— Спасибо, что ответили на все наши вопросы. Я думаю, что на сегодня всё, — сказал Робардс. — Мне кажется, мы утомили вас.

— Пожалуй, — неожиданно легко согласился с ним Мальсибер. Он и вправду выглядел ещё хуже, чем в начале обеда. — Но это всё не важно — я благодарен вам, и обед, по-моему, был прекрасен.

— Я провожу тебя, — Лестрейндж поднялся, едва заметным жестом предложив Робардсу, Блейну и Гарри остаться на местах.

— Спасибо, да, — Мальсибер тоже встал. — Спасибо за прекрасную компанию, — он поклонился и, простившись вышел — может, слишком медленно, но вполне легко.

Когда они ушли, а на столе перед каждым снова появились тарелочки с десертом, Блейн спросил Робардса:

— А теперь скажи, зачем ты меня взял.

— Тебя Дольф пригласил, — возразил Робардс удивлённо, — при чём здесь я?

— Ты голову мне не морочь, — Блейн с удовольствием разбил ложкой карамельную корочку на десерте. — Я не в претензии хотя бы из-за этого, — он выразительно облизнулся, — мне просто любопытно.

— Ты здесь изображаешь Причарда, — сознался Робардс. — Раз ему нельзя здесь быть, кто-то должен представлять его.

— Так ведь Дольф его наставник, — напомнил Блейн, и Робардс отмахнулся:

— Лишь формально. А по факту — ты, я что, не вижу? Вы сошлись.

— Должен признать, да, — согласился Блейн. — Я, на самом деле, удивлён. Никогда в жизни не хотел наставничать — помню, был у меня опыт. Ужасный.

— Это ты просто своего ученика не нашёл, — ответил Робардс, тоже принимаясь за десерт. — А я был уверен, что вы с Грэхемом сработаетесь, и ты его остудишь лучше Дольфа.

— Почему так? — с интересом спросил Блейн, и Робардс объяснил:

— Они с ним слишком контрастны. А ты просто другой — и не вызываешь у него протеста. Дольф слишком, — он помедлил, подыскивая слово, — мощный. В людях вроде Грэхема это вызывает уважение и вместе с тем желание соревноваться. А ты кажешься таким… простым и безопасным, — он улыбнулся, и Блейн рассмеялся, хотя Гарри на секунду подумал, что он сейчас обидится. — Ты единственный, по-моему, умеешь усмирять, не усмиряя, — сказал Робардс, и Гарри вспомнил его «ну, значит, ты дежуришь». Да, это Блейн умел. — Мне никогда не удавалось. Дольф при нужде давит — ты никогда.

— Зачем? — пожал плечами Блейн. — Я всегда был мелким, — он рассмеялся. — Приходилось адаптироваться… Какое тут давить — намного эффективней вовремя сунуть зеркало под нос. Грэм станет прекрасным аврором… если доживёт, — он снова рассмеялся и с видимым удовольствием вернулся к своему десерту.