Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Гарри стоял и смотрел на сидящую в кресле Гор Джинни, и у него внутри всё дрожало от того, насколько она юная. Ей же всего двадцать три! Мерлин, ей всего двадцать три года, и она… она…

Она умрёт, сказал Лестрейндж. Если он сказал так, значит, так и будет… если они не найдут секрет. Разгадку, над которой и авроры, и эксперты бились уже… сколько лет? И ничего… но ведь Джервис знает! Должен знать, как снять это проклятье! Раз он делал их.

— Мне самому, наверное, в Азкабан нельзя, — сказал Гарри. — И с Джервисом не стоит говорить. Ты слетаешь? — попросил он Лестрейнджа, но тот медленно покачал головой. — Почему?

— Нет смысла, — в голосе Лестрейнджа слышалась горечь. — Они покончили с собой на Рождество. Оба. Нам некого спросить — придётся справиться самим.

— Покончили с собой, — повторил Гарри. — Я не знал.

— Да не до того всем было, — сказал Лестрейндж. — Нам сообщили, но это затерялось за делами. Я бы тоже пропустил, не сообщай я этого мисс Джервис.

— Я действительно умру? — спросила Джинни, и Лестрейндж, придвинув себе кресло, сел с ней рядом.

— Если мы не сможем вас расколдовать — то да. Не именно мы, конечно, и не только мы — возможно, в Мунго смогут что-то сделать. Да и в мире есть специалисты… мы поищем. Я считаю, что не всё так безнадёжно, но я не хотел бы лгать и утешать вас.

— Да, не нужно, — она кивнула. Такая юная и храбрая… Гарри просто не мог больше там стоять и на неё смотреть — он подошёл к ней и, опустившись на колени рядом, обнял, и Джинни, обвив его шею руками, уткнулась лицом в его шею и шепнула:

— Ты же позаботишься о Джейми, да?

— Да, — ответил он. — Но ты не умрёшь.

— Что это вообще такое? — она подняла голову и посмотрела на Лестрейнджа. — Этот ларец смерти? И сколько у меня осталось времени?

— Хотел бы я ответить вам, — сказал Лестрейндж. — Но я не знаю, сколько. Зависит от той смерти, что была в нём спрятана. Мы сейчас возьмём ваши воспоминания, а затем проводим вас с Гарри в Мунго — может быть, Уингер что-то выяснит. А мы пока поговорим с нашими экспертами — возможно, они тоже смогут что-то сделать. И поднимем всех знакомых. А что это такое… Я не знаю самого заклятья — чертежи мы отыскали, но это только чертежи. Заклятья в бумагах не было, а от автора мы не добились ничего… можно попробовать ещё раз обыскать их дом — я полагаю, что мисс Джервис даст согласие, хотя и ордер будет получить несложно.

— А это можно определить? — спросила Джинни. — Какая смерть теперь моя?

— Да, это можно, — кивнул Лестрейндж. — В Мунго это сделают — мы пришлём экспертов, они вместе и определят. Не сразу, но довольно быстро.

— Это… — Джинни вдруг смутилась и сжала плечи Гарри, — я не знаю, как сказать… это опасно для кого-нибудь ещё, кроме меня? Я могу кого-то… заразить?

— Нет, насколько мне известно, — ответил Лестрейндж. — Думаю, эксперты и целители ответят вам точнее. Но непохоже, чтобы это можно было передать — никто из родственников жертв не пострадал. Я понимаю ваши опасения.

— Ну, я пока что всё равно останусь в Мунго, да? — спросила Джинни и попросила Гарри: — Ты можешь пока Джеймса отдать маме — только не пугай её пока. Надо придумать, что сказать ей.

— Это не моё дело, — заметил Лестрейндж. — И сам я, разумеется, не стану это с ними обсуждать. Но, насколько я знаю Молли и Артура — я не стал бы лгать.

— Мама с ума сойдёт ещё до того, как я умру, — Джинни неуверенно посмотрела на Гарри.

— Я не знаю, — сказал тот. — Если бы такое случилось с Джейми, я бы хотел знать. Но я правда не знаю… я думаю, решать тебе. Хочешь, — предложил он, стремясь хоть что-то сделать, — я сам им могу сказать.

Он не представлял, как это сделает, он просто не представлял! Но если он мог хотя бы это сделать для неё, он сделает.

— Это неправильно, — сказала Джинни наконец. — Давай расскажем вместе.

— Ты будешь в Мунго, — Гарри не заметил, в какой момент Лестрейндж исчез куда-то, просто обнаружил, что его больше рядом с ними нет. — А я скажу.

— А ты со мной не будешь? — спросила она — и тут же сама себя перебила: — Нет, конечно. Но ты заходи, — она улыбнулась чуть-чуть вымученно.

— Я там буду жить, — просто ответил он. — Даже если меня не пустят.

Джинни снова обняла его и уткнулась носом в ямку между его плечом и шеей. Гарри обнимал её и умирал от мысли, что ничего, вообще ничего не может сделать. Он не разбирался в таких проклятьях, он не знал специалистов, умеющих в них разобраться, он вообще ничем не мог помочь — он даже умереть вместо неё не мог… хотя, возможно, проклятье можно перекинуть? Только вот она не согласится, с отчаянием понимал Гарри. Ни за что не согласится на такое. И он понимал её, и сам бы тоже ни за что не согласился, окажись он на её месте… почему он не на нём? Вряд ли это было совпадение, думал Гарри, прижимая к себе тёплую и такую хрупкую Джинни — они всё сейчас увидят, да, но вряд ли это было совпадение!

Кто-то рядом кашлянул, и Гарри, подняв взгляд, увидел Сэвиджа и Лестрейнджа — у первого в руках был Омут.

— Я вам покажу, как извлекать воспоминания, — сказал Лестрейндж. — Это не слишком сложно — у вас палочка с собой?

Они принялись за дело, и работа немного привела всех в чувство — хотя Джинни всё равно продолжала время от времени сжимать руку Гарри. Сэвидж, между тем, куда-то унёс шкатулку, а затем, вернувшись без неё, сел оформлять бумаги, попутно коротко вводя в курс дела приходящих коллег. Он и Робардсу наверняка уже сказал… а ведь Джеймс дома один, вспомнил Гарри. Верней, конечно, с Кричером, но надо передать его Артуру с Молли — эльф уже немолод, и ему с ним тяжело. Но не сейчас же…

Когда Джинни наконец вытянула из виска серебряную нить и опустила её в Омут, Гарри, пока все собирались вокруг, шепнул Лестрейнджу:

— Ты не мог бы прислать к нам домой кого-нибудь? Кричер там один — и Джейми…

— Да, конечно, — пообещал Лестрейндж. — Я сейчас посмотрю воспоминание — и схожу, пришлю эльфийку. Кричер её впустит?

— Нет, — вздохнул Гарри. — Я тогда с тобой и провожу.

— Смотрим! — громко сказал Сэвидж — и коснулся палочкой поверхности Омута.

Над омутом поднялся туман и сложился в деревянные ярмарочные павильоны и людей, среди которых шла и Джинни. Сейчас она переходила от павильона с разными вязанными вещами к соседнему, с массой разных шкатулок и ларцов, от совсем крохотных, для одного кольца, до больших, которым место было, скорее, на полу, чем на комоде. Она остановилась, разглядывая их, потом взяла шкатулку — не ту, что видел Гарри, а попроще — покрутила в руках, открыла, поставила на место, затем взяла вторую… Джин, ну почему, почему, почему ты не купила эту, хотелось крикнуть Гарри каждый раз, когда она брала в руки новую. Но Джинни всё стояла и перебирала, и тут продавщица — милая пожилая дама неопределённых лет с седеющими кудряшками, спросила:

— Может, вам помочь? Что вы хотели бы?

— Да я даже не знаю, — сказала Джинни. — Просто что-нибудь. Такое… интересное.

— С рисунком? Без? Из дерева? Из камня? Из металла?

— Не знаю, — Джинни улыбнулась. — Я просто что-нибудь ищу, что мне понравится. Не очень дорогое.

— Не очень — это как? — продавщица тоже улыбнулась.

— Ну, сикля три-четыре… может, пять, — сказала Джинни. — Сейчас такое время — деньги просто утекают.

— А вот смотрите, — продавщица наклонилась куда-то под прилавок и, выпрямившись, протянула Джинни ту самую шкатулку. Маленький ларец смерти. Пять сиклей? Она знала! Она точно знала, кому отдаёт её — и Гарри был уверен, что до самой смерти не забудет это милое улыбчивое пожилое лицо. Теперь он, кажется, даже смог бы её нарисовать — и если бы он только её встретил, она сказала бы ему всё, что знает. Вообще всё. Даже если бы после этого ему, Гарри, пришлось навечно переехать в Азкабан. — Только привезла, — сказала продавщица, — даже не успела выставить. — Недорого — два сикля, десять кнатов!

Джинни взяла шкатулку и, повертев её в руках, попробовала открыть — но не сумела:

— А она не открывается? — спросила она с некоторым разочарованием.

— Конечно, открывается, — продавщица удивлённо вскинула брови. — Там есть ключ… ой, выпал, видимо, — она вновь полезла под прилавок и крикнула оттуда: — Сейчас найду! Вот, — она выпрямилась и протянула Джинни небольшой ключик. — Вот, пожалуйста. Смотрите.

Джинни вставила его в маленькую скважину — и откинула крышку шкатулки.

Вот и всё.

Даже если бы Гарри пришёл домой в тот день, даже если бы он сразу же увидел эту вещь — он опоздал бы. Всё свершилось ещё раньше — когда его просто не могло быть рядом.

Однако внешне ничего не произошло: шкатулка просто открылась, и оттуда ничего не вылетело. Не было ни вспышки, ни какого-то дымка, ни звука — ничего. Просто пустая симпатичная шкатулка с зеркальцем.

— Вам нравится? — спросила продавщица.

— Да, пожалуй, — с некоторым сомнением проговорила Джинни. Она ещё немного подержала её в руках, закрыла крышку, заперла, опять открыла — и решила: — Да, мне нравится. Я её куплю.

— Вам завернуть её? — любезно предложила продавщица, и Джинни, чуть подумав, согласилась.

А потом ушла с красиво упакованной в блестящую бумагу со звёздами и бантом шкатулкой, сунув её в сумку.

Вот так просто.

— Хорошо, что вы её купили, — сказал Лестрейндж, когда изображение развеялось.

— Хорошо? — переспросила Джинни.

— Вы выпустили проклятье в тот момент, когда открыли крышку, — пояснил он. — Дальше, в общем-то, шкатулка не была необходима — и та, что вам её дала, отлично знала, что творит. Такие вещи стоят баснословно дорого — их осталось всего несколько штук и других, надеюсь, уже не будет.

— У нас ведь есть их описание? — почти воскликнул Гарри. — Джервис ведь рассказывал!

— Да, мы проверим, разумеется, — тон Лестрейнджа убил вспыхнувшую было надежду. — Но я такой не помню в описании. Возможно… — он вдруг замолчал. — Возможно, он сказал не всё.

— А значит, — очень зло продолжил Сэвидж, — на самом деле мы не знаем, сколько их. — Мы идиоты, что ему поверили!

— Мы не поверили, — напомнил Праудфут, но Сэвидж только выругался.

— Я предлагаю, — сказал Лестрейндж, — проводить Гарри и Джинни в Мунго. А вы пришлёте туда экспертов и, может, описания.

— Да, идите, — ответил Сэвидж. — И, Гарри, если хочешь, возьми отпуск — у тебя…

— Нет, — перебил Гарри. — Я должен…

— Ну, или не отпуск, — непонятно сказал Сэвидж. — Разберёмся. Всё, идите.