Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Однако новостей всё не было — по крайней мере тех, что Гарри ждал — ни в этот день, ни в пятницу. А выходные Гарри почти не заметил: ему показалось, что он только вернулся домой в пятницу, и вот уже был понедельник. Не помешали этому ощущению даже проработавшие всю субботу и всё воскресенье в их библиотеке Лестрейндж и два незнакомых Гарри волшебника — впрочем, они с Джинни их почти не видели: они даже от обеда отказались. Так что выходные Гарри с Джинни провели втроём с Джеймсом — а потом наступил понедельник.

И не просто понедельник, а день, когда они с Причардом должны были идти к Карасе. Иди к нему Гарри не хотел, но и Причарда подводить не хотел тоже, да и в отделе пока было вроде бы довольно тихо, так что в шесть часов они с Причардом вышли из камина дома Карасе… незнамо где, потому что всё, что они знали — это каминный пароль.

Они оказались в небольшой пустой комнате с каменными неоштукатуренными стенами и каменным же полом. Кроме трёх стульев и отодвинутого сейчас в сторону экрана для камина, здесь ничего не было. В обоих окнах — их здесь было два — были вставлены матовые стёкла, наверное, днём пропускающие довольно света, но сейчас, вечером, в комнате было, пожалуй, темновато.

Все три стула смотрели друг на друга, и на сиденье одного из них лежала палочка, но не волшебная, а самая обычная, не слишком длинная, дюймов, наверное, двенадцати длиной, довольно тонкая, но не острая.

— Здравствуйте, господа, — раздался неожиданно высокий мужской голос, и рядом с этим стулом из воздуха соткался невысокий… даже маленький худой мужчина лет, наверное… пожалуй, Гарри дал бы ему, на первый взгляд, лет сорок, но, учитывая, что у него учился ещё Лестрейндж, ему вполне могло быть и все шестьдесят. А может быть, и больше… У него было приятное лицо с чёткими некрупными чертами, коротко остриженные тёмные волосы и очень внимательные серые глаза. На нём был тёмно-синий бархатный пиджак с серебряными пуговицами и шёлковая, кажется, светло-голубая рубашка, под которой был повязан шёлковый же, кажется, пёстрый шейный платок. Брюки, впрочем, были чёрные и, кажется, обычные, а вот туфли — тоже чёрные — замшевые, с серебряными пряжками и, кажется, на не таких уж маленьких каблуках. — Начнём наши занятия. Меня зовут Эдмунд, мы все будем называть друг друга по именам. Садитесь, — он взял палочку со стула и уселся на него.

— Здравствуйте, — вежливо сказали Гарри с Причардом. Друг с другом они едва успели сегодня перекинуться парой слов возле камина в Артиуме: обоих отпустили без пяти шесть, и им было не до разговоров, и Причард лишь успел сказать: «Я всё придумал!» и зачем-то забрать у Гарри подписанный им договор — тот отдал, поскольку спорить времени не было, но был донельзя заинригован.

Они сели — Гарри слева от Карасе, Причард — справа.

— Начнём с подписания договоров, — сказал Карасе и протянул руку.

Причард отдал ему подписанные договоры — полученные ещё на этапе переговоров о занятиях — и явно тяжёлый кожаный кошель:

— Наши договоры, сэр, — сказал он. — И оплата. За нас обоих, мы сложили вместе.

Карасе глянул на него пронзительно и коротко — Причард взгляд выдержал невозмутимо — а затем перевёл взгляд на Гарри, который с некоторым трудом сдержал улыбку. Сам он, независимо от Причарда, пришёл к такому же решению, и сейчас у него в кармане лежал кошель со ста восьмьюдесятью девятью галлеонами. И ведь они даже ни разу не обсуждали это!

— Вы оба уже знакомы с основами окклюменции, — сказал Карасе, рассеивая и бумаги, и кошель, в который он даже не заглянул, в воздухе — судя по всему, тратить время на вежливость и на вопросы он считал излишним. — Многие считают, что легиллименция — её противоположность, однако это заблуждение: эти два искусства друг друга дополняют, а не противоречат. Сегодня вы покажете мне ваши навыки — начнём с вас, — он указал палочкой, той самой, обыкновенной, кажется, сосновой палочкой, на Причарда и без всякого предисловия сказал: — Легиллименс.

Так это что, волшебная палочка у него такая? Гарри никогда таких не видел: тонкая, от силы в палец, причём женский, толщиной, без каких-либо изгибов и узоров. Просто палочка — такую легко получить, содрав кору с обычной ветки и сострогав с ней сучки. Последних, кстати, на ровной светлой поверхности с тонкими, едва заметными полосками годовых колец заметно не было.

Причард, тем временем, выдержал секунд, наверное, десять, а потом заморгал и резко отвернулся.

— Хорошо, — сказал Карасе и опять без перерыва навёл палочку на Гарри: — Легиллименс.

До этого момента Гарри полагал уроки окклюменции со Снейпом худшим, что случалось с ним в учёбе. Как он ошибался! Снейпа был, оказывается, даже деликатен — потому что первым, что увидел Карасе, была первая ночь Гарри и Джинни, и он бы мог поклясться, что это не было случайностью. Гарри попытался было вытолкнуть его, но с тем же успехом он мог бы сопротивляться, кажется, самому себе — потому что если внимание Снейпа он ощущал так, словно видел, как тот смотрит на него, то Карасе просто был везде. Всё, что смог сделать Гарри — закрыть глаза и отвернуться, и очень, изо всех сил постараться сдержаться и не сказать чего-то резкого.

— Плохо, — сказал Карасе на сей раз. — Ваша проблема, — он указал на Причарда, — в самоуверенности. У вас хорошие задатки, но вы их переоцениваете. Ваша проблема, — он указал на Гарри, — неверие в себя и страх. Сегодня мы будем это изживать. Встаньте, — велел он Причарду и бросил ему что-то. Тот поймал. Это оказалась колода карт — и Карасе велел: — Достаньте одну, запомните и спрячьте отдайте Гарри. Посмотрите тоже и запомните, спрячьте. Я смотрю, что вы загадали, вы закрываетесь. Если я увижу — вы добавите к моему гонорару галлеон, если ошибусь или не увижу в течении пяти минут — я отдам галлеон вам. Начали. Легиллименс, — он указал палочкой на Причарда.

Тот продержался секунд, наверное, десять, и когда Карасе сказал: «четвёрка пик», шумно выдохнул:

— Да.

— Отдайте ему колоду, — велел он, указав на Гарри. — Выньте карту и запомните её — не забудьте вернуть ту, что он вам дал. Отдайте карту Грэхему. Если я увижу — вы добавите к моему гонорару галлеон, если ошибусь или не увижу в течении пяти минут — я отдам галлеон вам. Начали. Легиллименс.

За следующие несколько минут Карасе обогатился на двенадцать галлеонов и, кажется, здорово разозлил Причарда. Впрочем, тот держался вполне достойно, но Гарри знал его достаточно, чтобы видеть чуть сощуренные глаза и иногда чересчур сильно сжатые губы. Гарри, впрочем, и сам был раздосадован донельзя — так, что совершенно забыл о чём бы то ни было ещё.

— Вы составите хорошую пару, — вдруг вместо очередного «выньте карту» сказал Карасе. — Вы сами выбрали партнёра? — спросил он… непонятно кого — настолько обще прозвучал вопрос. Как Карасе умудряется смотреть разом на них обоих?

— Нет, так вышло, — ответил Гарри. — Мы оба искали учителя — и оба лучшего. Мистер Лестрейндж помог нам обоим.

— Мы начнём занятия легиллименцией когда я не смогу узнать вашу карту, — сообщил им Карасе. — С этого момента попытки для вас бесплатны. Грэхем, сосредоточьтесь и напомните себе, что вы не умеете ничего и начинаете с нуля. Гарри, вспомните, что вы пришли учиться, и в вашем неумении нет ничего стыдного, и поверьте, что закрыть сознание уж точно не сложнее, чем угнать из Гринготтса дракона. Если вы справились с гоблинами, то и со мной сладите. Грэхем, колода у вас.

До легиллименции сегодня дело не дошло. Ровно в семь раздался бой часов, и Карасе, закончив занятие, попрощался и растворился в воздухе — на сей раз вместе с палочкой, оставив Причарда и Гарри в комнате одних.

— До свидания, сэр, и спасибо! — громко сказал Причард и потащил Гарри к камину.

— Спасибо, сэр, — повторил Гарри. — До свидания!

Вывалились они в холле Совятни: подключённых каминов в комнатах не было, и все жители пользовались общим, на первом этаже.

— К следующему разу я подготовлюсь, — пообещал Причард. — Значит, вот как он работает. Отлично. Как ты?

— Я тебе должен деньги, — сказал Гарри, доставая из кармана кошель. — И тут ровно сто восемьдесят девять, — добавил он, и они рассмеялись.

— Ну это логично, — сказал Причард. — Поднимешься?

— Нет, я домой, — Гарри огляделся и, подойдя к старому дивану, сел и вытряхнул на него золото.

— Скажи, если чем помочь, — сказал Причард, подходя поближе и на всякий случай загораживая золото от того, кто мог бы войти в холл. — В любое время.

— Если бы хоть кто-то это знал, — вздохнул Гарри и принялся отсчитывать монеты.

— Если надо будет подменить тебя — на выходных, к примеру — скажи.

— Спасибо, — Гарри глянул на него, кивнул и вернулся к золоту. — Как быть с половиной кната, я не знаю, и поэтому считаю в твою пользу, — сказал он, отсчитывая медяки.

Причард, к счастью, не стал спорить — сгрёб монеты и сунул их в карман и заявил:

— А ещё у меня младшие сестра и брат, и я всё детство был их нянькой. Могу вспомнить, если что, — он подмигнул Гарри, и тот чуть-чуть улыбнулся:

— А ты знаешь, может быть. Я запомню, если что, спасибо.

Они попрощались и разошлись — и следующие несколько часов и ночь за ними снова пролетели словно пять минут. И хотя проснулся Гарри рано, он даже опоздал, потому что лежал, обнимая Джинни и слушал и всем собой ощущал её дыхание. Он ни о чём не думал — просто лежал и чувствовал её, и даже, кажется, так задремал… а поскольку про будильник он забыл, конечно, то разбудил их обоих Джеймс в начале десятого.

Так что Гарри опоздал, но никто ему ни слова не сказал. А ближе к вечеру в отделе появился посетитель — и, поскольку все остальные были заняты, Сэвидж отправил его к Гарри.

— Вы знаете, моя жена пропала, — грустно сообщил он. Это был большой грузный, даже скорее толстый мужчина, в не слишком свежей мантии, от которого пахло старым потом и грязной одеждой. — Уже четвёртый день нет. И не еды, и ничего.

— Прошу вас, — Гарри увеличил для него стул и поставил его у своего стола, затем подумал — и ещё расширил его сиденье. Мужчина подошёл и плюхнулся на стул — тот скрипнул жалобно, но выстоял. — Скажите для начала, как вас зовут, попросил он, открывая протокол.

— Чарлсон я, — сказал мужчина. — Сесил Чарлсон.

— Как зовут вашу жену?

— Катрайона, — он шумно вздохнул.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Так четыре дня назад, — ответил Чарлсон. — Вот, значит, в пятницу.

— Расскажите поподробнее, пожалуйста. Что вы с ней делали?

— Ну, мы позавтракали. Как обычно. И она ушла — и всё. И не вернулась. А еда уже закончилась! — добавил он как-то обиженно. — И дома бардак. Ушла — и всё, ни слова не сказала.