Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Гарри попытался вспомнить какие-нибудь удаляющие запах или ароматизирующие чары, потому что пахло от мистера Чарлсона отвратительно, но кроме головного пузыря, ему ничего не приходило в голову, но это точно был не выход.

— Давайте подробнее, — терпеливо попросил Гарри. — Итак, вы сели завтракать — во сколько это было?

— Ну, часов в двенадцать, — сказал Чарлсон. — Я не помню. Ну мы как проснулись, так и сели.

— Что вы ели на завтрак?

— Ну как, — Чарлсон задумался. — Фасоль с болтуньей… кажется, колбаски были… или сосиски… нет, не помню, — он вздохнул, сглотнув. — Пикшу ещё доели… ну тосты, джем… печенье было — невкусное совсем, кстати… Вот, — он облизнул полные губы. — Кофе ещё, со сливками. А сливки к сконам кончились, и сконы кончились, — добавил он недовольно. — Мы потому и поругались.

— Поругались?

— Ну, так, — Чарлсон почесал висок — грязные волосы встопорщились и так и остались торчать. — Не то чтобы. Но она вчера доела их одна! — добавил он возмущённо. — То есть не вчера пятницы. И не оставила мне ничего! Вот это как, по-вашему?

— Итак, вы поссорились в конце завтрака из-за сконов и сливок, — сказал Гарри. — Что сказала ваша жена перед тем, как уйти?

— Ну… ругалась, — он, кажется, смутился. — И дверями хлопала.

— Вы в первый раз так поругались?

— Да нет, — Чарлсон мотнул головой. — Она чуть что — хлоп и уходит! Но она же возвращается всегда. Ну, иногда на следующий день. А тут четыре! Я даже у её родителей спросил — они не знают.

— Ясно, — кивнул Гарри. — У неё есть братья или сёстры?

— Есть, — кажется, Чарлсон удивился. — Да не. Нет, она к ним точно не пойдёт.

— Почему?

— Они все нас не любят, — фыркнул он обиженно. — Мы им не такие.

— А подруги?

— Есть какие-то, — он недовольно сморщился. — Не знаю, я их не люблю.

— Вы с ними не знакомы? — уточнил Гари.

— Да я не хочу их знать! — воскликнул он так громко, что Сэвидж за своим столом поднял голову. — Я Катрайоне так и запретил их приводить к нам — нечего! Ходят, жопами своими крутят передо мной — а оно мне надо?

— Но вы знаете их имена? — терпеливо спросил Гарри.

— Думаете, она к ним пошла? — Чарлсон нахмурился. — К одной из этих стерв?

— Возможно, — кивнул Гарри. — Так вы знаете имена её подруг?

— Кого-то помню, — буркнул Чарлсон. — И что она там делает, по-вашему? Сейчас?

— Не знаю, — очень вежливо ответил Гарри. — Но если она там, узнаю. Если вы мне назовёте их имена.

— Постараюсь, — он поскрёб не слишком чисто выбритый подбородок. — Ну, в общем, вот. Ищите. А то четыре дня прошло, дома шаром покати и бардак!

— Я понимаю ваше возмущение, — Гарри положил перед ним бланк заявления и образец. — Напишите заявление, пожалуйста. И укажите в нём имена родителей вашей жены, её сестёр и братьев и подруг. И их адреса — те, что вам известны.

— Мне это всё писать? — возмутился Чарлсон. — А это ваше перо что, не работает? — он ткнул пальцем в Прытко Пишущее перо.

— Правила требуют лично написанного заявления, — вежливо ответил Гарри. — Иначе мы не сможем начать дело.

— Ну ничего себе! — возмутился Чарлсон. — Это мне вот это всё писать?

— Боюсь, что так, — вздохнул Гарри. — Иначе я просто не смогу принять у вас заявление.

— И адреса? — спросил Чарлсон, и Гарри сдался:

— Нет, адреса вы можете потом отдельно надиктовать перу. Но сначала нужно ваше заявление об исчезновении.

Чарлсон недовольно засопел, но за перо всё-таки взялся. Пока он пыхтел над заявлением, к столу Гарри подошла Гор и незаметно указала палочкой на Чарлсона — и, о магия, мерзкий запах пропал. Она подмигнула Гарри, взяла с его стола чистый лист пергамента и вернулась на своё место. Чарлсон проводил её недовольным взглядом и что-то пробурчал себе под нос.

— Простите, что вы сказали? — спросил Гарри.

— Ходит, жопой крутит тут под носом, — сказал Чарлсон громче. — Аврор, называется.

Гор удивлённо обернулась и, беззвучно рассмеявшись, сочувственно развела руками, глядя на Гарри.

— Как подруги вашей жены? — невозмутимо уточнил тот, хотя ему самому было смешно.

— Как все бабы, — буркнул Чарлсон. — Все одного хотят.

Гор так же беззвучно хохотала, выставив вверх большой палец, и Гарри стоило усилий не улыбаться.

Чарльсон наконец справился с заявлением — и Гарри решил не обращать внимание на грамматические ошибки: в конце концов, они же позволяли понять общий смысл — и чуть менее недовольно принялся надиктовывать письму имена и адреса, в основном, каминные, родных и подруг Катрайоны Чарлсон. А заодно и свой, конечно.

Закончив, Чарлсон откинулся на спинку стула и сказал:

— Вот. Теперь верните мне жену.

— Мы немедленно займёмся вашим делом, — заверил его Гарри.

— И когда она вернётся? — спросил Чарлсон. — Я говорю же: дома пусто и бардак, еды нет, тарелок чистых нет, везде свинарник — когда она дома будет?

— Если она жива, — наверное, это было не слишком хорошее чувство, но Гарри, произнося это, ощущал некоторое злорадство, — она вернётся к вам когда захочет. Даже если мы её найдём, мы не можем вынудить её вернуться к вам.

— Как это? — Чарлсон изумлённо на него вытаращился. — Она ж моя жена. Она должна быть дома!

— Ну вот так, — Гарри убрал и заявление, и протокол, и адреса в ящик стола. — Ваша жена вовсе не обязана жить с вами.

— Так это что, я к вам зря пришёл? — возмутился Чарлсон.

— Нет, почему же, — возразил Гарри. — Мы её найдём — вдруг с ней случилось что-нибудь. Вдруг её вообще убили.

— Я надеюсь, — буркнул Чарлсон, вставая и с грохотом отодвигая стул. — Как это вообще, она может не вернуться. Она жена моя! А мне что теперь делать? Вот что мне теперь делать?

Когда он наконец ушёл, ворча, Гор рассмеялась в голос наконец и сочувственно сказала:

— Да, Гарри. Ты попал. Добро пожаловать в большинство моих дел — у меня каждый второй такой.

— Спасибо, — Гарри вернул из ящика протокол и адреса на стол. — А что за заклинание? Научишь?

— Убирает запах от конкретного объекта, — пояснила Гор и спохватилась: — Ой, а я же не сняла его.

— Да выветрится, — успокоил её Праудфут. — К вечеру, я думаю. Считай, это была благотворительная акция для тех, к кому он сейчас пойдёт питаться.

— Выветрится, — согласилась Гор и взяла палочку. — Смотри, оно несложное. Держится обычно часа два.

Когда Гарри с Гор закончили, Праудфут сказал:

— Ставлю на то, что жена живая и сбежала. Может, даже с кем-то.

— Принимается, — Долиш извлёк из кармана свой блокнот. — Сколько?

— Сикль, — Праудфут потёр руки и добавил: — Гарри, а ты не играешь.

— Я бы тоже сикль на это поставил, — сказал Гарри. — Но я не играю.

— Да мы все на это сикль поставим! — согласилась Гор. — Это даже скучно — хотя всякое, конечно, может быть.

— Давайте я поставлю на что-нибудь другое, — сказал Сэвидж. — Что угодно, но не убежала. Может он её убил.

— И съел, — сказала Гор, и все рассмеялись.

— Время ещё есть, — посмотрел на часы Сэвидж. — Может, ты успеешь за сегодня закрыть дело.

— Начну с родителей, — решил Гарри. — Мало ли, что они сказали этому… Чарлсону.

Родители Катрайоны Чарлсон жили на краю болота. Место здесь было унылое, но уединённое — и это позволяло им держать, к примеру, кур, свободно расхаживавших по большому и почти пустому двору, огороженному хлипким деревянным заборчиком. Они оказались дома и даже впустили Гарри — и тот произвёл на него впечатление довольно неухоженного, хотя и большого. О местонахождении дочери родители Катрайоны, кажется, и вправду ничего не знали, однако слишком озабоченными не выглядели.

— Если она ушла, наконец, от этого урода, то и молодец! — заявила её мать, полная дама лет, наверное, шестидесяти. — Никогда он мне не нравился!

Обе сестры о Катрайоне тоже ничего не знали — но встревоженными тоже не выглядели.

— Да они всё время с ней ругались, — сказала старшая из них. — Я надеюсь, что она одумалась и всё-таки ушла.

Катрайона обнаружилась у одной из своих подруг — третьей из тех, к кому зашёл Гарри. То, что это она, он понял сразу, едва увидел стоящих в двери двух женщин — Катрайона показалась ему в первый момент ужасно похожей на супруга. Позже, когда Гарри лучше рассмотрел её, он понял, что сходство было не таким уж и большим — наверное, сказались общий неряшливый вид и полнота.

— Вспомнил! — воскликнула Катрайона, когда Гарри объяснил, зачем пришёл. Её подруга — тоже полная, но куда более ухоженная, возмущённо тряхнула своими длинными локонами и поддержала:

— А я говорила, он не вспомнит про тебя, пока еда не кончится!

— Пожалуй, — улыбнулся Гарри. На колдографиях, что показывали ему родители, Катрайона выглядела куда лучше, но это определённо была она — если, разумеется, исключить оборотное зелье и трансфигурацию.

— Что, кончилась, да? — спросила Катрайона. — А знаете, скажите-ка ему, что я не собираюсь возвращаться! — она гордо вздёрнула маленький округлый подбородок.

— Мы просто сообщим ему, что вас нашли, — ответил Гарри. — И что с вами всё в порядке. В остальном же…

— Нет уж, вы скажите! — потребовала Катрайона. — Передайте ему следующее: я к нему не собираюсь возвращаться, пока он не пообещает убирать за собой в ванной! И найдёт работу — почему я должна всё делать сама?

— Мэм, это не моя работа, — возразил Гарри, делая шаг к двери.

— Нет уж, извините! — возмутилась Катрайона, шагая к нему и отодвигая в сторону подругу. — Вы сюда явились, оторвали нас от дел — будьте уж тогда любезно сообщить моему мужу мои требования!

— А вы напишите ему, — серьёзно предложил Гарри. — И сову отправьте.

— Да я не собираюсь с ними даже разговаривать! — воскликнула она. — Ещё чего! Вы его видели? Видели, с кем я живу?

— Он вас удерживает силой, мэм? — озабоченно поинтересовался Гарри, и когда она воскликнула:

— Меня?! Ещё чего! — быстро проговорил:

— Отлично. Всего хорошего, мэм, — и, почти выбежав из дома, благо дальше коридора он и не прошёл, аппарировал.