Посмотри в глаза чудовищ (джен)

С этого анекдотичного, в общем-то, дела Чарлсонов жизнь, казалось, вернулась в обычное русло: дела в аврорате появлялись, расследовались и закрывались — Сандейл отправился навечно в Азкабан, а забавное дело Мерсера выросло в крупное дело о незаконных крапповых бегах, — уроки Карасе шли своим ходом, Джинни чувствовала себе прекрасно, как будто ничего с ней не случилось, Джеймс рос… и только поиски способа снять заклятья так и оставались поисками. Гарри знал, что к ним привлекли разных волшебников, и знал, что не все из них жили в Британии — но толку не было. Так же, как не было и ответа от мисс Джервис — чьи братья то ли не слишком старались, то ли в самом деле не смогли открыть её дом — пока однажды утром в начале февраля она сама не вошла в отдел Особо тяжких.

— Доброе утро, — сказала она, останавливаясь возле двери. — Вы написали, что вам нужно попасть ко мне домой. Я готова вас впустить.

На ней было длинное, почти в пол, тёмно-вишнёвое пальто с отороченным густым чёрным мехом капюшоном, и чёрная же меховая шапочка, из-под которой выглядывали золотые волоски. За то время, что Гарри её не видел, Эннора Джервис стала, кажется, ещё прекрасней — возможно, потому, что теперь её лицо было совсем живым, а не таким бесстрастным, как прежде.

— Доброе утро, мисс Джервис, — Лестрейндж поднялся из-за стола. — Благодарю вас, вы очень любезны. Вы не подождёте — я сейчас соберу всех? Присядьте, прошу вас, — он указал на своё кресло.

— Спасибо, — Эннора вежливо ему кивнула, потом кивнула Гарри и, подойдя к креслу, опустилась в него.

— Гарри, — позвал Лестрейндж, и тот неохотно вышел. Да, он понимал, что ему сейчас не стоит оставаться с мисс Джервис наедине, но он ведь не собирался её спрашивать о чём-то. — Извини, — сказал Лестрейндж примирительно. — Но дело сложное и…

— Да я понимаю, — вздохнул Гарри. — Ты пойдёшь с ней?

— Да, конечно, — это Гарри слегка успокоило. — Сходи, пожалуйста, к Гавейну — я соберу сейчас всех остальных.

— А я останусь пока в отделе, и если в этот момент к нам придёт какой-нибудь маньяк, поедающий детские сердца на ужин, я не виноват, — пошутил Гарри.

Он бы в самом деле предпочёл хоть маньяка, хоть даже ещё одного Чарлсона — только бы не сидеть в одиночку в пустой комнате и не ждать известий. Вдруг они не смогут чертежи найти? О том, что это может ничему и не помочь, Гарри себе думать запретил. Вот сейчас он понимал, почему надежду иногда называют самым страшным проклятьем.

К вечеру, в шестом часу, вернулся Сэвидж.

— Иди домой, — велел он Гарри с порога, и тот замер, не дыша.

— Почему? — кажется, это вышло слишком тихо.

— Чертежи нашли, — скупо улыбнулся Сэвидж. — Не знаю уж, поможет это или нет. Сейчас сюда вернутся Дольф с мисс Джервис — нужно всё оформить. Тебе лучше не быть здесь.

— Я просто посижу! — взмолился Гарри. — Молча! Я клянусь!

— Иди домой, — с нажимом сказал Сэвидж. — Гарри, мы не знаем, кто будет обвиняемым — если вообще будет — и я рисковать не буду. Домой. Немедленно.

— Можно я хотя бы подожду? — попросил он. — В какой-нибудь допросной. А потом вы мне расскажете подробности.

— Завтра расскажу, — чуть смилостивился Сэвидж. — Всё, иди!

— Сэр! — воскликнул Гарри, и Сэвидж буквально прошипел:

— Ладно. Вон туда, — он указал палочкой один из шкафов, и тот вдруг отошёл от стены наподобие двери, открыв проход в неизвестную Гарри прежде комнату. — Пикнешь — там оставлю навсегда, — пригрозил Сэвидж, и Гарри, ни о чём не спрашивая — хотя вопросов у него в голове роилось много — почти вбежал в этот проём. Шкаф закрылся, и Гарри оказался в маленькой комнатке, где не было ничего, кроме пары стульев и небольшого столика, на котором лежало несколько простых карандашей и листов бумаги. Та стена, через которую вошёл Гарри, была прозрачной, так же как и шкаф, чей силуэт был прекрасно виден, но смотреть, в целом, не мешал.

Пока что Сэвидж в кабинете был один, и Гарри ломал голову, откуда здесь взялась эта комната, зачем она и кто и как ей пользуется? И почему ему о ней до сих пор не сказали? И знает ли о ней хоть кто-нибудь ещё кроме него и Сэвиджа? И, кстати, почему нельзя шуметь? В отделе слышно всё, что здесь происходит? Но почему? Ведь это неудобно?

Додумать Гарри не успел: в отдел вошли Лестрейндж, Гор и Эннора Джервис.

— Прошу вас, — Лестрейндж обогнал их обеих и поставил стулья перед столом Сэвиджа.

— Благодарю за помощь, — сказал Сэвидж, когда Эннора и Гор сели.

— Чаю, может быть? — предложила Гор, но Эннора покачала головой:

— Нет, спасибо. Я бы предпочла быстрей закончить.

— Понимаю, вы устали, — сказал Сэвидж, открывая протокол. — Остались лишь формальности. Ещё раз благодарю вас за помощь и за неформальное отношение к нашей просьбе.

— Не думаю, что вы искали эти бумаги из пустого любопытства, — ответила она. — Если это вам поможет, я буду рада.

— Я надеюсь, — сказал Сэвидж. — Мы уже боялись, что вы нам не ответите.

— Простите, — в голосе Энноры отчётливо прозвучало сожаление… может быть, слишком отчётливо. Или Гарри показалось. — Я была в горах, там зимой ужасная погода. Я получила ваших сов, но выпускать их в ответ было просто опасно.

— Как и аппарировать? — очень, очень понимающе спросил Сэвидж.

— Я не сразу поняла, насколько это срочно, — ответила Эннора. — И пришла, как только вы мне это объяснили. Прошу меня простить.

— Не страшно, — любезно произнёс сидящий рядом с Сэвиджем Лестрейндж. — Главное, что вы пришли.

— Я действительно не знала, что вы торопитесь, — сказала Эннора уже мягче. — Я могу спросить, что это за бумаги?

Лестрейндж с Сэвиджем переглянулись.

— Полагаю, да, — сказал тот после короткой паузы. — Это чертежи некоего артефакта.

— Это я поняла, — ответила ему Эннора. — Я могу узнать, какого?

— Это некая шкатулка, — сказал Лестрейндж. — Нам нужно понять, как она устроена. И мы рады, что нашли их.

— Прочитайте, пожалуйста, — попросил Сэвидж, протягивая Энноре пергамент. — И, если у вас нет возражений, подпишите.

Эннора молча взяла пергамент и углубилась в чтение. Кажется, читала она довольно бегло, потому что вскоре опустила пергамент и сказала:

— Да, конечно. Я подпишу.

Лестрейндж придвинул ей чернильницу, и она поставила свою подпись. А потом спросила:

— Вы закончили сегодня поиски?

— Да, спасибо, — кажется, это прозвучало у Сэвиджа довольно искренне.

— Я могу ещё помочь вам? — вновь спросила Эннора.

— Полагаю, нет, — ответил Сэвидж. — Вы собираетесь вернуться в горы?

— Я могу пока что подождать, — любезно ответила она. — И провести несколько дней здесь.

— Это было бы крайне любезно с вашей стороны, — Сэвидж, оказывается, вполне умел быть обходительным.

— Эльфы мне сказали, что ко мне пытался кто-то войти, — Эннора, кажется, нахмурилась — Гарри видел её почти в профиль. — Они не смогли, но я, наверное, должна подать заявление?

В кабинете стало очень, очень тихо.

— Сказать по правде, — наконец, произнёс Сэвидж, — в этом нет нужды. Мы не могли найти вас и попросили ваших братьев помочь нам. Но у них не получилось. Я, видимо, должен принести вам извинения.

— Почему? — спросила Эннора, и её голос прозвучал действительно удивлённо. — Вы действовали незаконно?

— Нет, конечно, — вздохнул Сэвидж. — Но для вас это действительно должно выглядеть как попытка взлома дома.

— Но это им не было, — возразила Эннора. — Значит, всё в порядке. Я могу узнать, что это была за шкатулка? — спросила она вдруг.

— Полагаю, да? — полувопросительно проговорил Лестрейндж, взглянув на Сэвиджа. Тот кивнул, и Лестрейндж встал: — Я принесу сейчас. А пока я хожу, может быть, вам чаю предложить? — повторил он, и на сей раз Эннора согласилась:

— Да, спасибо.

Лестрейндж вышел, чаем же занялась Гор — а Гарри просто сидел и смотрел на всё это, чувствуя себя довольно глупо. Вот зачем он настоял? Что он увидел? Что новое узнал? Что они отыскали чертежи? И что? Всё равно ведь сейчас непонятно, даст это им что-то или нет — и об этом вот так сразу не узнать. Пока эти чертежи попадут к специалистам. Пока они их разберут, пока выяснят, есть ли там нужная шкатулка, или, может быть, это вообще некие общие чертежи, основа, шаблон, по которым делаются все шкатулки? Или нет?

Он просто устал жить в ожидании катастрофы. Джинни не желала обсуждать проклятье — просто заявила, что не хочет об этом думать, потому что это бессмысленно.

— Ни я, ни ты всё равно с этим ничего не можем сделать. От того, что мы будем говорить об этом, ни тебе, ни мне легче не станет. Если они там сумеют снять заклятье, нам вообще не нужно волноваться, если нет — мне лично волноваться тоже глупо, потому что я умру, и страдать ты будешь тут один, — при этих словах она его поцеловала. — Мама с малышом тебе поможет, и с Джеймсом поможет, разумеется, и мне будет тебя ужасно жалко, но если это мои последние месяцы, я не хочу их провести, страдая в ожидании. Давай, пожалуйста, будем просто жить. И всё.

Как мог он отказать ей? И, как ни странно, у Гарри даже получалось исполнять её просьбу — почти всегда. Но вот сейчас, когда ему на миг почудилось, что они вот-вот получат, наконец, разгадку, он почти сорвался… и его, конечно, поняли, и даже поддержали. Вот только чертежи — это ведь пока что вовсе не ответ. Хорошо, если это его возможность…

В кабинете же, меж тем, Гор уже разливала чай, оставив одну чашку для Лестнейнджа. Сэвидж же достал печенье — на сей раз с изюмом, в прямоугольной жестяной банке — и Эннора вдруг спросила:

— Где я могу помыть руки?

— Я вас провожу, пойдёмте, — предложила Гор, и они вышли.

Едва они ушли, Сэвидж подошёл к шкафу, приоткрыл его и, заглянув к Гарри, поинтересовался:

— Всё увидел?

— Да, — Гарри виновато встал. — Спасибо. Правда. И зря я настаивал, и…

Дверь в кабинет открылась, и Сэвидж тут же захлопнул шкаф — так быстро, что вошедший Лестрейндж, кажется, не успел понять, что происходит. Или же успел? На шкаф он посмотрел, хотя и мельком, и Гарри показалось даже, что Лестрейндж его видит — но так точно не могло быть!

Лестрейндж же, тем временем, поставил на стол две небольших шкатулки. Они были больше, чем та, что могла погубить Джинни, и хотя давно были пусты, Гарри стало не по себе. А ведь где-то есть ещё…

Вернулись Гор с Эннорой, и когда они подошли к столу, Сэвидж указал на шкатулки и сказал:

— Вот эти шкатулки. Они бывают разными, но…

— Да, я знаю, — легко ответила Эннора, и Гарри показалось, что его то ли оглушили, то ли ударили под дых.

— Знаете? — быстро и хищно переспросил Сэвидж.

— Да, конечно, — Эннора протянула руку, закрыла глаза и провела по одной из шкатулок пальцами. — Да, это они.

— Они? — переспросил Лестрейндж. — Вы их знаете? И нам расскажете о них?

— Конечно, — Эннора открыла глаза — и Гарри наконец смог выдохнуть, и только сейчас понял, что всё это время даже не дышал. Он нащупал сзади стул и сел, потому что ноги у него вдруг стали ватными и больше его не держали. — В них можно поймать болезнь или проклятье и так вылечить кого-нибудь, — ответила Эннора.

— Это так, — медленно проговорил Лестрейндж. — А как помочь тому, кто потом её откроет?

— Зачем? — удивилась Эннора. — Их не нужно открывать.

— Случайно, — мягко спросил Лестрейндж. — Допустим, что случайно.

— Их не нужно открывать, — повторила Эннора. — Их нужно сжигать. Адским пламенем. Но я его делать не умею.

— Но если её всё-таки открыли? — настойчиво спросил Лестрейндж, и Гарри понял, что ещё немного — и, наверное, сломает себе пальцы, с такой силой он сейчас их сжал. — Можно что-то сделать?

— Да, конечно, — ответила Эннора с лёгкостью — и Гарри вдруг услышал, как колотится в его висках, кажется, вскипевшая мгновенно кровь.