Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Гарри зажмурился и сжал голову руками, стараясь унять шум в ушах и всё-таки расслышать ответ Энноры. Она ведь может сейчас сказать что-то вроде: «можно, например, его похоронить». Кто знает, какое у неё чувство юмора. Или скажет, например, что можно перенести проклятье на кого-нибудь другого. Джинни ни за что не согласится. Никогда. Даже если это было бы проклятье, которое можно перенести и на мужчину. Гарри ни за что её не убедить.

— Нужно перебрать шкатулку, — продолжила Эннора. — Разобрать её и потом заново собрать рядом с тем, кто её открыл. А потом всё-таки сжечь.

— И всё? — напряжённо спросил Сэвидж.

— Да, и всё, — спокойно ответила Эннора.

— Проклятье будет снято? — снова спросил Сэвидж. — И никто не пострадает?

— Да, — подтвердила Эннора.

— Вы могли бы это сделать? — с удивительным спокойствием спросил Лестрейндж, и она слегка кивнула:

— Да, конечно. Одну из этих?

— Нет, — Лестрейндж посмотрел на Сэвиджа, но тот уже доставал из ящика колдографию и протянул её Энноре:

— Эту.

Сердце Гарри снова ухнуло — и потом ещё раз, когда Эннора просто опять сказала:

— Да. Я же её делала.

— Вы делали? — переспросил Сэвидж, а у Гарри вдруг резко заболела голова.

— Да, я, — Эннора забрала колдографию. — Я папе помогала. Маленькие у меня всегда получались лучше, чем у папы — у меня пальцы тоньше.

— Сила шкатулки от размера не зависит? — спросил Лестрейндж, и она покачала головой:

— Нет. Но маленькие лучше подходят для чего-нибудь короткого.

— Например, смерти при родах? — спросил Сэвидж, и она кивнула:

— Да.

— Значит, — возбуждённо повторила Гор, — вы можете перебрать эту шкатулку, и проклятье будет снято?

— Да, как я сказала, — в её голосе прозвучало лёгкое нетерпение.

— Когда вы смогли бы это сделать? — спросил Сэвидж, и она пожала плечами:

— Завтра, например. Это довольно долго, а я скоро захочу спать.

— Конечно, — согласился Сэвидж.

А Гарри...

Гарри сполз со стула, потому что сил сидеть на нём у него не было. Кажется, он плакал, и шептал беззвучно, зажимая себе рот: «Завтра. Завтра. Завтра!»

Завтра для них с Джинни всё закончится. Ей нужно только дожить до завтра — и всё кончится. И их нормальная жизнь вернётся.

— Вы уверены? — спросил Лестрейндж. — Что это поможет, и никто не пострадает?

— Да, конечно, — она посмотрела на него и положила колдографию на стол. — Это кто-то близкий вам?

— Да, — ответил Лестрейндж. — Но до завтра мы, конечно, можем подождать.

— Я рано встаю, — сказала Эннора, и её голос прозвучал немного мягче. — Сейчас светает поздно — мы можем начать в семь часов, если хотите. Или позже.

— Да, конечно, — согласился Лестрейндж. — Сколько времени это займёт примерно?

— Там детали подбирать не нужно, — сказала Эннора. — Только разобрать, собрать — и всё. Я думаю, на то, чтобы разобрать, мне хватит четырёх часов, и ещё четыре или пять — чтобы собрать. И в перерыве я бы хотела что-нибудь поесть. Но тому, с кого я буду забирать заклятье, лучше потерпеть — я не знаю, что будет, если он поест. Еда добавит в него что-то новое. Вы можете смотреть, если вам интересно, — добавила она, — только тихо. Звуки отвлекают.

— Мы можем наложить звукозащитное заклятье? — спросил Лестрейндж.

— На вас — да, — согласилась Эннора, — а на меня не нужно. И на того человека тоже. Он сможет сидеть тихо? Или лежать, мне всё равно. Но без заклятий.

— Конечно, — заверил её Лестрейндж.

— Вы рады, — как-то задумчиво проговорила Эннора, оглядывая их, пока Гарри стирал с лица всё ещё льющиеся из глаз слёзы. Его сердце уже почти пришло в норму, и хотя он всё ещё дышал тяжело и быстро, это всё было не важно. Неужели завтра правда всё закончится? Эннора улыбнулась и сказала: — Я рада вам помочь. Если бы вы мне сразу написали, насколько это важно, я бы вернулась раньше.

— Вы же сказали, что в горах была ужасная погода, — напомнил Сэвидж.

— Да, но я ведь выбралась, — ответила она. — Когда получила вашу третью сову. Если бы вы написали, что от этих шкатулок кто-то пострадал, и ему нужна помощь, я вернулась бы сразу. Я думала, вам просто что-то нужно в доме, и это не очень срочно.

— Нужно было написать как есть, — согласился Сэвидж — а Гарри даже на него не разозлился, хотя должен был бы, наверное. Впрочем, раз всё завтра кончится, какая разница?

— Нам нужно привести этого человека к вам? — спросил Лестрейндж.

— Всё равно, — ответила Эннора и добавила: — Мне кажется, ему будет удобнее у него дома — и я подумала, что он может читать, если будет тихо перелистывать страницы.

— Тогда я завтра зайду за вами в семь, — предложил Лестрейндж, и она кивнула.

Чай Эннора пить так и не стала и ушла — Лестрейндж вышел проводить, и едва они вышли, Сэвидж, к удивлению Гарри, открыл шкаф, ни капли не стесняясь Гор.

— О, Гарри, — воскликнула она — и почти подбежала к нему и обняла.

— Извини, — он тоже её обнял, и она прижала его к себе и вдруг чмокнула в щёку и шепнула:

— Всё будет хорошо!

— Я думаю, — сказал Сэвидж, подходя к ним, — лучше бы на всякий случай вам с Джинни эту ночь провести в Мунго. Мало ли что.

— Да, наверное, — Гарри счастливо кивнул. — Но мы же не можем просто так туда прийти.

— Иди домой, — решил Сэвидж. — И собирайтесь. Джеймса пристройте… я зайду за вами, или Дольф. Мы сейчас всё устроим. Если эта девица и вправду… — пробормотал он — но фразу не закончил.

— То что ты сделаешь? — спросила Гор весело.

— Смирюсь с тем, что эта тварь живёт в Италии, — буркнул Сэвидж.

— Какая тварь? — переспросила Гор, поднимаясь вместе с Гарри и выходя с ним в кабинет

— Мальсибер, — с отвращением скривился Сэвидж. — Если бы не он, мы бы о мисс Джервис не узнали.

— Почему? — спросила Гор, всовывая в руки Гарри чашку уже несколько остывшего чая. — Нам же о ней не он рассказал, а Эйве… а-а, — протянула она. — Ну да.

— Если она сейчас спасёт Джинни, я признаю, что во всём этом есть если и не справедливость, то хотя бы смысл, — твёрдо сказал он.

— И съешь наконец шляпу, — улыбнулась Гор.

— Шляпу? — переспросил Сэвидж.

— Да. Ты обещал! — воскликнула она. — Ещё когда мы ждали Моуди, ты помнишь? Ждали Моуди с Мальсибером у его дома. Ты тогда сказал, что они выйдут, оба, и Моуди правда жив, ты съешь свою шляпу.

— Да? — спросил Сэвидж, и Гор кивнула:

— Да!

— Я забыл, — ответил тот. — Ну, раз обещал — то съем… вот если завтра всё получится — даже прилюдно, — пообещал он.

А Гарри было не до шляпы Сэвиджа и вообще ни до чего. Тем более что Сэвидж всё равно прогнал его домой, куда он вбежал через камин и закричал, едва переступив порожек:

— Джин! Джин, Джин, всё в порядке?

— Да! — раздалось откуда-то сверху, и Гарри побежал к лестнице, и уже с неё опять позвал:

— Ты где?

— В детской, — голос Джинни звучал ближе. — Гарри, мы тут играем… ты чего? — спросила она, когда он вбежал в комнату и с разбега обнял её и закружил. Сидящий на полу перед горкой кубиков, некоторые из которых образовывали нечто вроде стены, Джеймс засмеялся, глядя на них, встал и, подбежав, тоже обнял их обоих.

— Собирайся, — сказал Гарри, целуя Джинни. — Мы идём в Мунго!

— Они что, нашли… да? Решили, как? — спросила она с такой надеждой, что Гарри стало стыдно.

— Эннора Джервис объявилась, — сказал он. — И она говорит, что шкатулку нужно просто перебрать: разобрать и потом собрать опять. Рядом с тобой. И всё! Она завтра это сделает — и всё!

— Так просто? — спросила Джинни недоверчиво.

— Она так говорит, — ответил Гарри. — И я ей верю. Мы все решили, что эту ночь на всякий случай нам лучше в Мунго провести — тебе и мне. А Джеймса Молли отнесём. Ты же не против?

— Нет, — Джинни сжала его плечи порывисто и сильно, а затем наклонилась и, подняв Джеймса на руки, расцеловала его. А потом вручила Гарри со словами: — Я сейчас соберу его, а потом нас. А ты займись с ним… чем-нибудь. Пока.

Она быстро собрала игрушки — раз и два, всего пара движений палочкой! — а затем одежду Джеймса. Потом переодела его и, сложив всё в сумку, отправилась в их с Гарри спальню — а он понёс туда же Джеймса. И сумку, разумеется.

Ему казалось, будто завтра будут разом Рождество и день рождения — его, её, их сына… всех. И новый год ещё. И отпуск.

Они с Джинни наверняка не спали бы всю ночь, если бы в Мунго им не выдали снотворное — вернее, зелье выдали ему, а Джинни та самая пожилая целительница-индианка усыпила чарами. Зелье пить Гарри не хотел, но целительница очень спокойно заявила, что в этом случае просит его покинуть палату — а если он не подчинится, ей придётся обратиться к его коллегам. Устраивать скандал на ровном месте он не стал, конечно, и поэтому проспал до пяти утра, когда их с Джинни разбудили для завтрака и её осмотра, впрочем, весьма короткого.

В шесть они все — с целителями, включая Уингера, конечно, и ту самую целительницу — были на Гриммо. Никто не знал, какого размера стол может понадобиться Энноре, и поэтому в бальном зале — который Кричер по его приказу намывал всю ночь, потому что это была самая большая комната в доме — Гарри отлевитировал четыре самых больших стола, что сумел найти. Туда же поставили удобный диван с подушками и пледом для Джинни и несколько разных стульев для Энноры — чтобы она выбрать лучший для себя. Оставался лишь вопрос с едой, но его Гарри собирался решить, когда она придёт — скажет же она, что ест? Конечно, нужно было бы спросить её об этом раньше, но никто об этом не подумал. Ничего, если она будет разбирать шкатулку четыре часа, Кричер за это время раздобудет и приготовит что угодно. Да и сам Гарри может это сделать. Да, конечно, он хотел бы быть рядом с Джинни и всё видеть, но если будет нужно, он готов был для Энноры Джервис даже торт испечь.

Без пяти семь все — даже целители зачем-то — собрались в гостиной у камина, ожидая авроров и Эннору. И когда большая стрелка каминных часов почти коснулась двенадцати, Гарри с ужасом представил вдруг, что она просто возьмёт — и не придёт.