Дом, период полураспада урана и я (джен)

После того, как мы с Кактусом покинули дом родителей Ива, я какое-то время решительно шла «вперёд и только вперёд» — правда, пару раз все же свернув на незнакомые мне улицы. Кактус некоторое время молчал шёл рядом, а потом не выдержал:

— Мам, мне жа-а-арко, — заныл он.

Его нытьё вывело меня из странного состояния бездумной злости на всех и вся, в котором я находилась. Я поняла, что мне тоже жарко, а одежда вся промокла от пота. К счастью, неподалёку оказалось кафе. В помещении работал кондиционер и было прохладно. А ещё там продавали мороженое и лимонад. У меня с собой было немного денег. После двух порций мороженого мне стало совсем хорошо. Кактус тоже повеселел.

— Знаешь, — облизывая ложку, заявил внезапно он, — а я тоже не люблю, когда бабуля меня целует! — и чуть испуганно смелостью такого заявления покосился на меня.

Я рассмеялась. Кактус воодушевился:

— Правда-правда! Пусть она целует Анник, Сезара и Жоржи! — перечислил он своих кузенов.

— Ладно, разошёлся, — добродушно одернула я его. Прохлада кафе и прохлада мороженого в моем желудке охладили мой воинствующий пыл. Теперь моя выходка у старших Вотуров из разряда Великой Революции перешла в Глупые Капризы Нервной Особы. «Вонючие детишки», «тошнит»... Фу, это же вопли базарной торговки! Мне теперь очень хотелось, чтобы произошедшее никогда не случалось. И Кактус... Какого черта я потащила за собой ребёнка?! Почему не оставила с Ивом? Материнский инстинкт в действии? Тоже мне, нашла сокровище... Но было поздно сожалеть, сделанного не вернёшь. Можно было, конечно, вернуться и попросить прощения, но даже думать об этом было противно.

Кактус болтал ногами и пил лимонад. Я неумело закурила сигарету.

— Мам? Ты куришь?! — удивился Кактус.

Я неопределённо хмыкнула.

— Я не зна-ал, — по своей нервирующей меня привычке растянул гласную Кактус.

Я пожала плечами. Кактус насупился:

— Ма-ам?

— Что?

— Ма-ам... — задумчиво протянул Кактус.

Это начинало выводить меня снова из себя.

— Говори, чего тебе! — резко потребовала я.

Кактус ещё немного помялся.

— Мам... — «мамкнул» он в третий раз и решился: — Ты теперь разведешься с папой?

Я растерялась. Об этом я не думала.

— Что ты такое говоришь... — пробормотала я неуверенно.

— У Лулу мама с папой разошлись, потому что его папа алкоголик и дурак! — выдал Кактус. — А наш папа умный и почти не пьёт алкоголь, — испытующе уставился он на меня серыми глазами из-под длинной челки. — Он хороший у нас, да?

— Хороший, — кивнула я и улыбнулась. Поразительно, что в данной ситуации мне ещё хотелось улыбаться.

— Ладно, Кактус, допивай лимонад, — скомандовала я. — Мы идём в кино.

Кактус обрадовался и, кажется, забыл о нашем с Ивом потенциальном разводе:

— На мультфильм, да?

Я кивнула:

— На мультфильм, — сейчас я готова была пойти с ним на что угодно.

По дороге, правда, мы слегка с ним поругались: Кактус снова болтал без передышки, при этом избегая использовать слова со звуком «ш», а на мои требования все же не избегать этот звук он обиделся. Но сам мультфильм Кактусу очень понравился, да и мне было смешно.

Затем мы пошли в парк развлечений и катались до вечера на каруселях. Мне не хотелось возвращаться домой и видеть Ива, слушать его укоры. Но Кактус устал, да и не могла же я заночевать на улице! А на номер отеля у меня бы не хватило имевшихся при себе денег... Идти к знакомым было стыдно: что бы я им сказала?! Так что в конце концов мы направились к дому.

Ив встретил нас так, словно бы ничего не было. Ожидаемого мной страшного скандала не случилось. В принципе, Ив и ретривер Принц встретили нас одинаково приветливо — правда, Ив не махал хвостом.

— Наконец-то! Мы уже вас заждались, — сказал нам Ив, и радостный и усталый Кактус тут же вывалил на него все свои впечатления.

Ив уже накрыл на стол. После моих неумелых блюд из полуфабрикатов то, что приготовил он, выглядело и пахло потрясающе, но мы с Кактусом были сыты мороженым и пирожными и только слегка поковыряли вкуснейшие блюда.

Затем замученный Кактус отправился спать. А Ив убрал посуду в посудомойку и сказал, не глядя на меня:

— Рен, нам надо поговорить.

Это прозвучало одновременно ужасно и облегчающе. «Он наверняка предложит развестись, ну так тому и быть», — подумалось мне.

Но Ив предпочёл более сложный путь.

— Рен, — сказал он, — выслушай меня, пожалуйста, не перебивая!

Я кивнула. Он продолжил:

— Я думаю, ты и сама знаешь, что была сегодня не права и вела себя недостойно. Мои родители своеобразные люди, и ты не обязана их любить. Но почему тебе было просто не сказать мне, что ты не хочешь с ними общаться? Я никогда не принуждал тебя к этому... А так ты расстроила всех — мою мать, отца, сестру — а в ее положении нужно избегать негативных эмоций. Весь день они гадали, чем же обидели тебя, что сделали не так, чем расстроили... Рен, так же нельзя! Я понимаю, ты устаёшь на работе, нервы сдают... Но ты можешь больше времени проводить дома: денег нам хватит. И что это было: ты схватила Эрика и сбежала от меня, словно я — твой враг?! Мне было очень обидно и больно. И стыдно перед всеми.

Он сделал короткую паузу.

— Рен, тогда, когда я впервые предложил тебе выйти за меня замуж, ты отказалась, потому что не хотела знакомиться с моими родителями. И долго не хотела представить меня своим. Может, у тебя какие-то проблемы в семье были? Да, я знаю, ты говоришь, что у тебя прекрасная семья, но... Но это все очень странно, Рен. Поверь, мои родители не хотели ничего плохого. Они привыкли к нежностям, и моей маме просто не приходило в голову, что тебе это может быть неприятно.

Честно говоря, мне очень хотелось прервать Ива. Во-первых, чем читать эту нудную лекцию, ему стоило бы просто наорать на меня: «Дура! Если у тебя нервы ни к черту — ложись в психушку, а не устраивай безобразные сцены!»... Было бы короче и эффективнее. Во-вторых, при чем тут моя работа?! Что он имеет в виду под «больше времени проводить дома»? Это что же, мне бросить все, а ему, значит, можно и дальше заниматься интересным делом?! Он что, считает, что я всю жизнь мечтала о карьере домохозяйки?! О достижениях на кухне? О Великой Теории Генеральной Уборки?! Да плевать мне на дом, на Ива, на них всех!..

В третьих: что за проблемы в семье он постоянно имеет в виду? Да, мои родители не верили в то, что мое призвание — ядерная физика, что я добьюсь в ней чего-то важного, и я никогда не прощу им, что они не поддержали меня толком, когда я собиралась уезжать в столицу и поступать в Университет. Они видели меня врачом, требовали, чтобы я поступила на медицинский. Мы поскандалили и я уехала. И не поступила никуда. И пусть они высказали мне тогда по телефону такое, за что я их никогда не прощу, но и тогда они высылали мне ежемесячно энную сумму, чтобы я не голодала. А теперь они даже гордятся мной. И то, что мне не хотелось представлять им Ива, не имеет никакого значения. Просто я не люблю дурацких шуточек моего отца — которых мне все же не удалось избежать...

Но ничего этого я не произнесла вслух. Я только сказала:

— Извини. Я была не права. Передай мои извинения своим родителям. Я думаю, нам с ними лучше какое-то время не общаться.

Ив растерянно смотрел на меня — точь-в-точь Кактус.

— Но... — попытался он что-то сказать, но я встала и вышла из комнаты на балкон.

Сквозь стекло двери было видно, что он так и остался сидеть на диване. Затем включил телевизор.

Я закурила. Было такое чувство, что что-то закончилось. А может, и началось.