Дневники Семьи Малфой. Скорпиус (гет)

Я был сбит с толку и ошарашен поведением Дэна. После разговора о том, что он не станет мне помогать в моих поисках истины, я ещё несколько раз пробовал уговорить его изменить своё решение, но он каждый раз отказывался и заводил свою волынку о том, что мне не стоит «тратить время на глупости»

Я злился. Во-первых, потому что поиски информации о семье — это не глупости. А, во-вторых, Дэн не хотел мне помогать. Что такого могло произойти летом, что он так изменился? Конечно, мы по-прежнему общались, проводили время в гостях друг у друга, но... Это было уже не так. Дэн из весёлого славного чувака превратился в вечно серьёзного, погруженного в себя парня.

Я не знал, что с этим делать и чувствовал себя отвергнутым. В то время мне казалось, будто наша дружба дала трещину. Однажды я даже отменил небольшую вечеринку у себя дома, потому что понял, что не хочу в ближайшее время видеть Дэна. Мама советовала мне поговорить с ним открыто. И я пробовал, но Дэн отнекивался, заявляя, что все нормально и я не при чем. Я не очень верил в это. Я поделился с матерью своими чувствами, она посочувствовала и сказала, что, может быть, в словах Дэна нет подвоха.

— Возможно, у твоего друга проблемы в семье, — сказала она, когда я изложил ей чуть изменённую суть разговора с Дэном.

Не мог же я ей сказать, что мы раскапывали тайну нашей семьи и, спрятавшись в её кабинете, подслушивали её.

— Какие проблемы в семье? — не понял я.

— Например, его родители стали сильно скандалить, и у них появились серьёзные проблемы во взаимоотношениях.

— Как это? — снова не понимая, переспросил я.

— Папа и мама могут ругаться, — она посмотрела на меня внимательно. — Дорогой, то, что я говорю должно остаться между нами, ты меня понимаешь?

Я кивнул.

— Иногда, когда у родителей бывают серьёзные проблемы в отношениях, дети это чувствуют и переживают. Возможно, твой друг так сильно погружён в семейные проблемы, что у него нет моральных сил на то, чтобы быть собой прежним. Так что, может быть, дело и правда не в тебе.

— Да, но...

— Просто дай ему время, не дави на него. Сейчас у него, скорее всего, сложный период и ему нужна твоя поддержка, а не претензии о том, почему он не такой как раньше. Когда-нибудь всё наладится.

Я так и старался, и иногда Дэн не казался задумчивым и мрачным. Правда, он всё равно отказывался помогать мне с поисками, но я надеялся, что со временем он оттает. И мы снова начнём искать ответы вместе. А в день рождения Тома я даже имел возможность лицезреть почти прежнего Дэна.

Это был замечательный сентябрьский день. Тому исполнялось десять лет, и его родители повели нас троих в милое кафе в волшебной части Манхэттена. В тот день Дэн был больше похож на того Дэна, которого я знал раньше. Да и всё остальное было прекрасно. Мы ели много всего вкусного, а затем пошли в большой, красивый магазин под названием «Шоколадный дворец».

Сам магазин представлял из себя чуть ли не волшебный замок из сказки, стены которого сделанные из марципана, а лестница — шоколадная. Я и все мои знакомые обожали это место. Когда мы вошли, Том сразу ускакал на второй этаж, а мы с Дэном остались на первом.

Мы стали рассматривать причудливые шоколадные фигурки. Подняв голову от очередного произведения шоколадного искусства, я увидел, что на меня в упор смотрит какой-то незнакомец. Он взирал на меня так, будто знал меня. В его взгляде была враждебность, словно я собственноручно убил его любимого пса.

— Почему вы так смотрите на меня? — спросил я, не выдержав.

— Ты похож на Малфоя, — пробормотал человек.

В его словах что-то показалось мне до боли странным, но в тот момент я ещё не понял, что именно, так как вся ситуация была настораживающее непонятной. Да и весь его вид мне не нравился.

— Я и есть Малфой, — просто ответил я.

Он недобро усмехнулся.

— Ясно.

— А в чем проблема? — с вызовом спросил я, уязвленный его неприязнью.

Незнакомец посмотрел на меня прожигающим взглядом, но ничего не ответил.

— Твой...

И тут меня кто-то резко потянул назад за плечо. Хватка была настолько сильной, что я пошатнулся и впечатался в стоящего сзади человека. Им оказался Дэн.

— Ты чего творишь? — опешил я.

— Это ты чего творишь? — требовательно переспросил Дэн, оттаскивая меня от того места где стоял я и тот странный тип.

Влекомый Дэном, я оказался чуть поодаль.

— Я разговаривал, этот странный тип откуда-то знает мою фамилию.

— Чего?! — брови Дэна поползли вверх, а глаза округлились. — Ты с ума сошёл?! Нельзя разговаривать с незнакомцами, особенно с теми, кто знает твоё имя! Тебе что, родители этого не говорили?!

Говорили. Они говорили мне об этом, только в тот момент я забыл их предостережения.

— Если с тобой заговаривает незнакомый чел, даёшь деру сразу же, — продолжал наставлять Дэн. — Или зовёшь копа, а если поблизости нет копа, можно позвать на помощь кого угодно. Ты что, хочешь, чтобы тебя похитили?

— Всё, Дэн, хватит. Я всё это знаю без тебя.

Дэн умолк.

— Говоришь, этот чел знает твою фамилию?

— Да. Он сказал, что я похож на Малфоя и...

— Ладно, пойдём отсюда, — оборвал меня Дэн и потащил искать Тома и его родителей.

Мы не рассказали ничего ни Тому, ни его родителям. Я не хотел, чтобы атмосфера праздника была нарушена тревогой. И мне было достаточно нотаций от Дэна, потому поднимать эту тему я не стал. Конечно, если я увижу этого типа ещё раз, тогда придётся рассказать родителям. А пока в этом не было никакой надобности. И я ничего не сказал отцу и матери, когда вернулся домой.

Однако когда я лежал в постели, то обдумывал инцидент в «Шоколадном дворце». Это было странно. Я никак не мог взять в толк, почему этот мужчина смотрел с такой неприязнью. А ещё его поведение озадачило меня. И было там еще что-то странное. Как бы в самой манере говорить... Ну конечно! Я понял, в чем дело, хотя сразу не уловил этого. Он говорил так же, как я и мои родители. С британским акцентом. В Нью-Йорке появился сумасшедший британец? Только откуда он мог знать, что я «похож на Малфоя»?

Странно все это. Очень странно.

Тем не менее, уже скоро этот эпизод моей жизни был выброшен из головы другими событиями. Учёбой и просто жизнью.

Я всё же прислушивался к совету матери и попробовал себя в театральном искусстве. Я записался в театральный клуб в нашей школе из желания сунуть свой нос ещё в одно неведомое мне дело и, к своему немалому удивлению, очень быстро втянулся. Актёрское искусство заворожило меня. Изобразить то, чего нет на самом деле так, чтобы всё остальные в это поверили — это стало для меня новой страстью.

Однако если в школьном театре я занимался с удовольствием, то с занятиями боксом, на которых моя мать настояла, все было несколько сложнее. Поначалу они мне не очень нравились. Я совершал много упражнений: приседал, отжимался и прыгал со скакалкой. Из всего перечисленного мне более или менее нравилось только последнее, да и то только в начале, а не тогда, когда упражнение начало надоедать. Но мама все равно заставляла сделать ещё какое-то количество прыжков, чтобы «выработать выносливость». Я любил двигаться, но не так. Мне не так уж нравилось выполнять отжимания, приседания и иные упражнения. Однако понравилось бить кулаком по груше. Я развлекался как мог, пока не подходила тренер и не начинала учить меня бить правильно.

Стоит заметить, что к моей физической форме родители подошли серьёзно. Теперь кто-нибудь из них будил меня на десять минут раньше обычного и заставлял делать утреннюю гимнастику и пару-тройку упражнений, которые я выполнял на тренировках. Мне не нравилась подобная муштра, но они убеждали меня, что это полезно для здоровья.

Мы с отцом снова стали заниматься зельями. И на этот раз все было серьезнее, чем раньше. Сейчас я должен был сначала выучить наизусть рецепт зелья, рассказать его отцу и только потом приступал к приготовлению. Если я ошибался, отец не допускал меня до практики до тех пор, пока я не выучу рецепт наизусть. Мне это не нравилось, но я понимал необходимость этой меры. Ведь именно сейчас моё обучение стало серьёзным.

Помимо этого, он стал заниматься со мной атакующими и защитными заклинаниями. Папа сказал, что они понадобятся мне в Англии. А мама учила меня трансфигурации. Трансфигурация мне не пришлась по вкусу, отчего она немного грустила.

Я узнал, что такое квиддич. Отец сказал мне, что если я хочу учиться в Англии, то должен знать об этой игре. Он достал откуда-то движущиеся миниатюры игроков и поле. Так я смог лицезреть матч по квиддичу.

Мне он не понравился.

Что хорошего в спорте, в котором игроки то и дело что-нибудь себе ломают. Да, конечно, есть Костерост, но всё равно переломы — это больно. И вредно для здоровья. А исход игры часто зависит от того, поймает ли ловец золотой мячик. Где тут дух соревнования и мотивация для остальных членов команды? Когда я высказал всё это отцу, он удивлённо уставился на меня и сказал, что в этом и смысл. Что накал игры в том и состоит — поймает ли ловец мяч.

— Тогда зачем вообще остальные члены команды?— спросил я. — Не проще ли выпустить на поле только ловцов, раз уж именно от них всё и зависит?

На это отец рассмеялся и заметил, что это традиции игры.

— Дурное дело эти ваши традиции.

Он снова засмеялся.

— А ты играл в эту дурацкую игру? — поинтересовался я.

Отец сморщился, видимо, ему не понравилось, что я назвал квиддич дурацким. Хотя это так и есть. В жизни не видел более глупого спорта.

— Да, я был ловцом, — сказал отец с ноткой ностальгии и гордости.

— И что, нравилось тебе гоняться за каким-то там золотым мячом?

— Он называется снитч, — поправил отец. — Мне всегда очень нравилось летать, а погоня за снитчем в матчах — это было для меня новым вызовом. Кроме того, защищать честь факультета в спортивных состязаниях — очень почётно.

— А часто ты побеждал?

— Да, на моём счету гораздо больше побед, чем поражений. Был только один соперник, которого я долгое время не мог одолеть, но это сейчас неважно.

Я вдруг вспомнил, как отец уже рассказывал мне об этом. Я тогда почему-то назвал Хогвартс дурацкой школой. А теперь вот сам собираюсь там учиться.

— Так ловец должен хорошо летать?

— Все игроки в квиддич должны хорошо летать. А ловец — особенно. От него многое зависит.

Мне вдруг вспомнился странный медальон, который я нашёл в доме дяди Джо летом. Там была надпись: «Лучшему ловцу».

Я решил спросить у отца:

— Пап, а в каких странах играют в квиддич?

— В Америке — не играют и, на мой взгляд, зря. Но в Европе он очень популярен.

— Ага, понятно.

Может, медальон папин?

— А тебе как игроку в квиддич, дарили когда-нибудь что-нибудь памятное? Ну там, браслеты или что-то ещё?

— Нет, не дарили. Наш декан не был склонен делать подарки студентам.

— Ясно.

Наверное, если бы отец получил такой подарок, то хранил бы его как память. А вот в доме дяди Джо такая штука просто лежит со старыми вещами в сундуке.

— Я мог бы научить тебя играть в квиддич, — с улыбкой сказал отец, вырвав меня из размышлений.

— Гоняться за дурацким золотым мячом? Уволь.

Отец разочарованно вздохнул.

— Смотри сам. Но там ведь не только снитч.

— А дядя Джо умеет играть в квиддич? — вдруг спросил я.

— Джо? — брови отца чуть приподнялись в изумлении. — Нет, он не играет. Но мог бы, он прекрасно летает.

* * *

Этот учебный год в школе был последним. И мы чувствовали себя очень взрослыми, ведь учились в выпускном классе, в конце которого должны были сдавать экзамены по некоторым предметам. Среди таковых были: чары, зельеварение, история Магической Америки, математика, английский язык и литература.

Среди новых предметов у нас были чары и зельеварение. Наверное, не стоит и упоминать, что по зельям я был впереди всего класса с большим отрывом, что не могло не восхищать преподавателя и не злить Стива. Но предмет для меня всё равно был очень скучным, так как я ничего нового не узнавал. Я почти ненавидел его. Повторять то, что я уже сам давным-давно изучил, стало для меня невыносимым.

И сейчас я даже не знал, как отнестись к реакции Стива. Годом ранее я, скорее всего, упивался бы подобным раскладом дел, но сейчас мне стало не так уж важно, что там думает и чувствует Стив и злится ли он. Разумеется, отчасти я был доволен тем, что он сгорает от зависти и недовольства, но сейчас мне это не приносило столько злорадного удовлетворения как раньше. Стив стал для меня скорее надоедливой мухой, от которой хочется избавиться. И мне иной раз даже было жаль внутренних сил, чтобы в очередной раз поставить его на место.

И все же, несмотря на мою незаинтересованность, наше противостояние вышло на новый уровень.

Во-первых, изменился сам Стив. Он стал как будто более жёстким. Я нередко замечал, как он часто, — чаще, чем раньше, — пытался задеть меня или навредить иным способом. Кроме того, Стив стал сильно ругаться с Дэном. Раньше они обходили друг друга стороной, не вступая в открытый конфликт, но на третьем году обучения всё изменилось. Эти двое отвешивали друг другу настолько витиеватые оскорбления, что даже я диву давался. Я мог бы ввязаться в их словесные баталии, но Дэн попросил этого не делать, и я молчал тем более, что он сам отлично справлялся со Стивом.

Однако при любом удобном случае, я старался сделать Стиву что-то неприятное. Так, например, под видом похвалы, я сказал ему, что у него посредственная палочка. Я тут же сообщил миф о том, что палочки сами выбирают себе хозяина. Дело было в классе, и все наши одноклассники должны были услышать, что сам он посредственный донельзя. На самом деле, я уже не имел особого желания унижать его, но он стал конфликтовать с моим другом, а этого я уже стерпеть не мог. И потому я считал, что он заслужил такое обращение с моей стороны.

Стив не оставался в долгу. Помимо своих неудачных попыток нас задеть, он постоянно шпионил за нами, что-то вынюхивал. Не надо было быть гением, чтобы понять, что он хочет нарыть компромат на меня или на Дэна. Он и так уже стал распространять о нас двоих лживые слухи. Мы отвечали ему тем же. А на всё то, что он иногда пытался инкриминировать нам открыто, мы отвечали своим коронным: «Докажи!»

Доказать он, разумеется, ничего не мог. Полагаю, наши одноклассники хорошо повеселились в тот период, наблюдая за войной между нами. Так прошло два с половиной месяца.

Но вот в одно странное ноябрьское утро Дэна вызвали в кабинет директрисы. Меня это озадачило, так как Дэн не был в числе хулиганов, постоянно приносящих проблемы преподавателям. Он вернулся спустя двадцать минут, погружённый в себя и странный.

— Что они хотели от тебя? — спросил я в перерыве между занятиями.

— Ничего особенного, — пожал плечами Дэн.

— Ничего особенного? — выплыл откуда-то насмешливый, неприятный голос. Это был Стив. — Ван дер Варт не ожидал от тебя такого, только малые дети откалывают подобное.

Дэн скрипнул зубами, посмотрел на него со смесью высокомерия и презрения.

— И зачем тебе понадобилось портить книгу?

— Тайлер, ты бы меньше дешёвых детективов читал, а то совсем уже перепутал вымысел с реальностью.

Стив хмыкнул.

— Ну ладно, но я знаю, что я видел. Что, в этой книге записаны тёмные делишки твоей семьи?

Дэн дёрнулся, затем, быстро взяв себя в руки, издал вздох, каким некоторые взрослые награждают глупых детей.

— Тайлер, выныривай из своих фантазий, а то двинешься кукухой. Мне-то в принципе все равно, но вот ты нормальным уже не будешь никогда. Впрочем, смотри сам, хочешь закончить свою жизнь в психиатрической лечебнице — твоё дело. А теперь, будь любезен, свали, мне надо закончить свои дела.

Стив отошёл, а я вцепился в Дэна.

— Ты правда испортил книгу? Но зачем?

Дэн устало вздохнул.

— Они предъявили мне то, что я выдрал целую главу из книги, но я им сказал, что не делал этого и понятия не имею, кто сделал.

— Ясно.

Мы занялись своими делами. Но тут к нам подошла миссис Аткинс и увела Дэна. Меня это встревожило.

Я был уверен, что всё это чуть собачья, Дэн не мог испортить книгу. Да и зачем ему это надо, он же не книжный вандал, но то, что его в этот день постоянно вызывали на разговор учителя, меня беспокоило.

Когда Дэн вновь вернулся, то сказал, что миссис Аткинс спрашивала его, готовится ли он к экзамену по ее предмету. Я выдохнул.

Следующую неделю Дэн был очень грустным, сосредоточенным и погружённым в себя. Он мало говорил и пребывал в каких-то своих мыслях.

Но вот настало восемнадцатое ноября, пятница. В этот день Стив пришёл в школу с торжествующей улыбкой. Он странно смотрел на меня, а всегда находившийся рядом Дэн бросал на него ненавидящие и яростные взгляды, бледнея лицом.

Первым уроком в тот день у нас были чары. Стив ухмылялся. У нас был урок практики, на котором нас по одному вызывали к трибуне и мы показывали, способны ли поднять лист бумаги в воздух. Это было заклинание Вингардиум Левиосса. И, конечно же, мы должны были отработать его дома.

Дэн был вызван первым. Он нервно встал из-за своего стола, прошёл к трибуне. Его лицо было таким бледным, что я подумал, что он не подготовился к практическому тесту. Я ощутил неприятный холодок от того, что сейчас увижу, как мой друг опозорится. Дэн взмахнул палочкой и...

— Ингире эт урере!⁽¹⁾ — звонким голосом произнёс он.

И тут же рюкзак Стива вспыхнул ярким факелом. Тайлер завопил что есть мочи.

— Аугуаменти! — быстро произнес мистер Лайт, преподаватель чар.

— Ты что творишь, ван дер Варт?! — голосил во все лёгкие Стив.

— Ой, извините, я не специально, — стал оправдываться Дэн. — Я не хотел, оно само так странно сработало...

— Ты всё специально! — голосил Стив, не унимаясь.

— Очень мне нужно! — в тон ему ответил Дэн.

— Что вы выучили? — строго спросил мистер Лайт у Дэна.

— Заклинание, которое поднимает в воздух предметы, — самым невинным тоном ответил Дэн.

Класс засмеялся.

— Леди и джентльмены! — строго оборвал нас учитель, а затем снова обратился к Дэну: — Мистер ван дер Варт, по-вашему, это заклинание должно поднять лист бумаги в воздух?

— Ну да, — немного неуверенно ответил Дэн.

— Правда? — пристальный взгляд учителя.

— Я понятие не имею, почему оно так сработало у меня.

— Да ты специально! — вновь взвился Стив.

— Мистер Тайлер!

— Я не специально это сделал, — спокойно сказал Дэн. — Если вещи Тайлера пострадали, моя семья всё возместит ему. Извини, Тайлер, я правда не хотел, — Дэн повернул голову к Стиву.

— Да там всё сгорело! — продолжал истерить Стив.

— Мистер Тайлер, успокойтесь. Вам всё вернут, — сказал учитель, а затем посмотрел на Дэна. — Мистер ван дер Варт, заклинание, поднимающее вверх предметы, называется Вингардиум Левиосса. Вы перепутали и выучили неправильно. Сдадите мне его в следующий раз.

— Хорошо, — сказал Дэн и прошёл к своей парте под смешки одноклассников.

Я был озадачен. Я точно знал, что Дэн ничего напутать не мог, мы ведь только вчера говорили об этом практическом тесте; что именно надо учить Дэн знал. Неужели он сжёг вещи Стива из чистой вражды? И завалил тест при этом? Странное решение. Неужели возможность насолить Стиву стоила того, чтобы провалить практику?

Как только этот урок подошёл к концу, Дэн схватил меня за руку и взволнованно сказал, что нам двоим надо пойти к нему домой. Я ничего не понял, а Том моментально обиделся. Дэн всегда приглашал к себе нас обоих. А тут он зовёт меня одного, да ещё на глазах у Тома.

— Прости, Том, я позже всё объясню, но сейчас надо, чтобы со мной пошёл только Скорп.

— Я понял, — понуро пробормотал Том. — У вас двоих там секреты.

— Том, объясню все позже, говорю же! Скорп, пожалуйста, пошли, прошу тебя, это важно!

Дэн был так возбуждён и взволнован, он почти умолял меня.

— Но у нас ещё два урока.

— На фиг эти уроки! Поверь, надо прямо сейчас!

— Хорошо, идём, — неуверенно согласился я. — Прости, Том.

Дэн потянул меня за собой к школьным каминам.

— Камин в твоём доме?..

— Да! Не спрашивай как!

Он толкнул меня к камину, не давая мне времени опомниться.

Мы переместились прямо к нему в комнаты, которые состояли из гостиной и спальни. Я тут же спросил:

— Ты позвал меня, чтобы обсудить Тайлера?

Дэн странно посмотрел на меня. И его взгляд мне совсем не понравился. Он не выглядел так, будто собирается посплетничать или позлословить о Стиве. Весь его облик говорил о чём-то более серьёзном.

— Да, это и его касается, — нервно ответил он мне. — Так, — распорядился он, — давай-ка, ты присядь, что ли.

Я сел в одно из кресел, предчувствуя нечто нехорошее. Дэн присел в кресло напротив.

— Слушай, я не хочу тебе рассказывать то, что сейчас расскажу, но иного выхода нет.

— Не томи! — выпалил я в нетерпении.

— Ладно, — вздохнул Дэн и нервно поднялся со своего кресла.

Он прошёл к книжной полке, взял книгу и вернулся ко мне, взирая на меня с сочувствием.

«Какого черта?» — тут же подумалось мне.

— Прости, чувак.

— Ты о чем вообще? — спросил я, теряя терпение.

— Эта книга о... О Первой гражданской войне в Магической Англии...

— И?

— В общем... Вот! — он сделал глубокий вздох, открыл книгу на одной из закладок и протянул мне.

Я взял книгу, посмотрел на открытую главу и не смог сдержать крик. Сказать, что я был в шоке от увиденного, это не сказать вообще ничего. Я был настолько ошарашен, что на несколько секунд потерял дар речи.

Прямо на меня со страницы смотрел человек. Он смотрел на меня холодным, высокомерным взглядом. Каждая черточка его лица говорила о властности и жестокости. Он обладал длинными светлыми волосами. И был так похож на отца.

Глава называлась: «Люциус Малфой». Раздел — «Пожиратели смерти».

1) Заклинание воспламенения, выведенное автором.

Вернуться к тексту