Дневники Семьи Малфой. Скорпиус (гет)

Тема гражданских войн в Магической Британии очень заинтересовала меня, и я намеревался узнать все что можно. Однако буквально со следующей учебной недели в моей относительно безоблачной жизни появилась червоточина.

Имя этой червоточине, лишавшей меня душевного покоя, было Стивен Тайлер. Он приехал откуда-то из Тенесси и сразу стал выпендриваться. Его появление в моем классе лишило меня спокойствия и заставило сначала отложить до лучших времен, а затем и вовсе забыть про войны в Британии.

С первого же дня, как он появился в понедельник в моем классе, этот парень вывел меня из себя своими пижонскими ответами на уроках. Это совершенно выбило меня из привычной колеи.

Но дальше стало только хуже.

Он бесил меня до чертиков. Своим невыносимым всезнайством. Тем, что поднимал руку на уроках также часто, как и я сам. Этот деревенщина оспаривал у меня первенство в учебе, и я терпеть его не мог. Я полгода был единственным любимчиком у учителей и самым лучшим учеником, но придурок Стив портил мне всю радость пребывания в школе. Особенно меня раздражала его довольная рожа после того, как он справлялся с заданием раньше меня.

Родители, по-видимому, обеспокоенные моим состоянием, часто спрашивали меня о причинах плохого настроения. Я объяснял им, но они не понимали меня. И это раздражало еще больше. И мама, и отец говорили, что для них не важно: буду я лучшим или нет — они все равно любят меня и гордятся мной.

Я злился, когда они так говорили. Ведь это было важно для меня. Я не мог смириться с тем, что какой-то ковбой обставляет меня — меня! — в учебе. И хоть я всегда сохранял лицо и частенько показывал этому выскочке и идиоту его место, которое было вторым или даже третьим, — мне все равно было тяжело.

Меня до боли возмущало его присутствие в моей школе и в моем классе. Иногда если он чего-то не знал, я пояснял ему это так как он того и заслуживал: с чувством явного превосходства. Впрочем, он не отставал и платил мне той же монетой. Мы со Стивом никогда не проявляли агрессии открыто, лишь поддевая друг друга заносчивым тоном, держась друг с другом так высокомерно, как могли. И надо заметить, что неприязненное напряжение между нами замечали абсолютно все.

Мои друзья реагировали на нашу скрытую борьбу по-разному. Том говорил, что верит в меня и что Стив просто выделывается и, на самом деле, он ничего не знает. А Дэн без всякого зазрения совести смеялся и шутил над ситуацией. Однажды он назвал наше противостояние «Холодной войной».

Как-то раз, я, не понимая, что он имеет ввиду, спросил:

— Чего?

— Холодная война, чувак, — ухмыляясь, пояснил мне Дэн. — Это история не-волшебного мира. Политическое противостояние на грани войны между США и Советским Союзом в прошлом веке. Его называли «Холодной войной». Ну, прямо как у вас с Тайлером. Ржака просто!

— Вообще не ржака, — раздраженно ответил я.

— А мне — ржака. Я будто внутри сериала нахожусь, — хохотнул Дэн. — Слушай, чел, тебе надо расслабиться.

— Расслабиться? — вспылил я. — Да ты издеваешься?!

— Ну, как хочешь, — меланхолично пожал плечами Дэн. — Но на фига тебе это первенство? Не понимаю.

— Потому что я хочу быть лучшим! — в который раз, пояснил я.

Дэну этого, конечно же, не понять. Он делал то, что от него требовали учителя и не пытался стать хоть сколько-нибудь выдающимся.

* * *

Однажды перед сном, наблюдая мое раздражение Стивом, моя мама завела свою любимую песню про то, что бы я попробовал подружиться с ним.

— Да не буду я с ним дружить! — сразу завелся я.

— Но почему, дорогой? — недоуменно спросила она меня.

— Потому, мне не нужен идиот среди друзей. И знаете, — обратился я к обоим родителям, находившимся в данный момент у меня в спальне: — Мне все равно, из какой дыры с навозом этот субъект выполз! Я его уделаю в учебе, потому что из нас двоих только один настоящий умник — и это я! А не какой-то там провинциальный ковбой, недавно слезший с коровы.

Мама открыла рот от удивления, а отец странно посмотрел на меня.

— Дорогой, нельзя так, — укоризненно произнесла она. — То, что…

— Нет, можно! — оборвал я ее. — Про него — так можно!

— Дорогой, ты ведь не обзываешь его, правда? — странно озабоченным тоном поинтересовалась она.

— Очень мне надо! — оскорбился я. Вот, правда, моя мама странная, если считает, что я опущусь до того, чтобы прямо и откровенно высказать Стиву свое призрение. — Он не стоит того, чтобы я даже смотрел на него! — заявил я и вздернул подбородок вверх.

Мама издала возмущенный вздох и тут же собралась что-то сказать, как отец взял ее за руку и многозначительно посмотрел ей в глаза.

— Уже поздно, ложись спать, — тяжело вздохнув, проговорила она.

— Дочитаю главу и лягу, — ответил я.

Она кивнула, грустно улыбнулась, поцеловала меня в лоб и они с отцом удалились.

* * *

В конце апреля в нашей школе должна была состояться Большая Научная выставка. Это было большое событие в жизни нашей школы. Учащиеся должны были выбрать проект, который представлялся на этой выставке. На проработку проекта давалось два месяца. Но самое главное — у нас должен был быть победитель. Тот, кому вручался кубок и куча призовых баллов, которые помогут оторваться в учебной гонке от одноклассников.

Я возлагал большие надежды и на свою работу, и на само мероприятие; особенно в свете того, что деревенщина Стив немного обошел меня за последнюю неделю. И если я выиграю, то смогу оторваться от него настолько, что к концу учебного года он уже не догонит меня.

Поскольку магию нам было еще запрещено использовать, то проект не был связан с волшебством.

Я обратился за помощью к своим родителям, которых я считал самыми умными людьми на земле. Я объяснил им, что мне важно именно победить и никак не меньше.

Они пообещали помочь, и, кажется, даже сами заинтересовались. Через несколько дней они предложили мне вариант с моделью водяной мельницы. У меня к тому времени тоже была идея. Я решил сделать вулкан. И когда я поделился с ними своей мыслью, они оба сказали, что вулкан — слишком банально. Почти все школьники делают их. И если я хочу удивить школьную комиссию, то мне необходимо что-то оригинальное. Например, водяная мельница. Впрочем, это мой проект и последнее слово за мной.

Я подумал несколько минут и согласился на их идею.

Школьные правила запрещали родителям помогать с проектами к выставке, но я точно знал, что это правило будет нарушено всеми без исключения и решил для себя — чем я хуже? Пусть и мои родители помогут мне получить победу в конкурсе.

В течение двух месяцев мы втроем активно работали над мельницей, и для меня это было прекрасное время. Мне очень сильно нравилось делать что-то общее с отцом и матерью. И даже, несмотря на то, что мои родители много времени уделяли младшему брату, у которого резались зубы, они все равно находили время для помощи мне.

Я с воодушевлением работал над мельницей, предвкушая свою победу. Единственное, что меня печалило, так это то, что в проекте свершено нельзя было использовать магию. Тем не менее, мы сделали замечательную мельницу, и я не сомневался в своей победе. Ведь мы трое вылизали мою работу, как могли.

* * *

Научная выставка была назначена на двадцать девятое апреля. Это была пятница. По такому случаю были отменены все занятия, и весь день был отдан предстоящему мероприятию.

Я многого ждал от выставки. Особенно потому, что придурок Стив своими шутовскими выходками смог вырваться вперед, что очень сильно злило меня.

Поэтому накануне мероприятия я не спал полночи, волнуясь и предвкушая это событие. А с первым звоном будильника, вскочил и поспешно стал собираться в школу.

Несмотря на обуревавшее меня волнение, я был уверен, что стану победителем. И мне до смерти хотелось натянуть нос Стиву на глазах у его и у своих родителей; и наконец-то вернуть себе лидерство в общем школьном зачете.

Я оделся в свой лучший костюм. Белоснежная рубашка самого высокого качества, темно-синие брюки и пиджак. Я даже попытался сам завязать галстук, но это было сложно. Пытаясь в который раз сделать все правильно, я с досады топнул ногой. В конце концов, я решил бросить это занятие и идти без галстука. Я все равно выглядел шикарно, уж куда лучше, чем Стив.

За этими размышлениями меня и застал отец, когда вошел в мою комнату.

— Волнуешься? — нарушил он молчание, едва показавшись в дверном проеме.

— Наверное, — честно признался я. — Сегодня на выставке я должен побить этого навозного ковбоя из чертового Тенесси.

Отец рассмеялся, затем его лицо приобрело серьезное выражение.

— Но ты ведь знаешь…

— Давай не сейчас! — нервно прервал я его, и в следующую секунду выбежал из своей комнаты.

Не стоит и говорить, что за завтраком мне кусок в горло не лез. Я видел, что мама то и дело с тревогой смотрит на меня, мягко уговаривая съесть что-нибудь. А я смотрел и говорил, что не могу есть.

Этот день должен стать для меня триумфом. Потому что со мной на выставке будут и мама, и папа. Я не могу показаться им и всей школе неудачником.

От мысли, что я не получу первое место, мне становилось плохо; и я пытался себя убедить, что все обойдется, ведь мой проект — самый лучший. Он собран умами трех самых умных людей на планете, он просто не может проиграть.

Когда мы пришли в школу, в зале, который назывался выставочным, стоял шум и гам. Весь наш класс был здесь. Мои одноклассники распаковывали свои проекты.

Я почти сразу увидел своих друзей, быстро поздоровался с ними и принялся за дело.

Я занял один из столов и стал готовить свой проект к демонстрации.

У меня тряслись руки, но я все-таки собрал мельницу как надо. Тут мама и папа не могли помочь мне, они же не должны были знать, как она вообще собирается.

Когда все было готово, я с замиранием сердца ждал того момента, когда школьная комиссия подойдет ко мне, чтобы оценить мою работу.

Сердце бешено колотилось у меня в груди.

И вот, наконец, эта минута настала. Школьные судьи подошли к моему столу. Мои родители были рядом. Я с гордостью продемонстрировал свое детище. Члены комиссии мило улыбнулись мне и похвалили за отлично проделанную работу. На душе от их похвалы полегчало. Я был почти уверен, что получу первый приз. Осталось только дождаться, когда они посмотрят работы других учеников, посовещаются и вынесут свой вердикт.

Я нервничал и ждал, когда же объявят победителя. На идиота Стива я даже не смотрел, и мне было не интересно, какую посредственность тот сконструировал.

Я просто ждал.

И вот, наконец, самая грандиозная минута настала.

За трибуну в центре зала поднялась директриса с листком бумаги. Я знал, что именно сейчас будет объявлен победитель.

Все во мне сжалось.

Мои родители, должно быть, почувствовали мое настроение или же увидели мое лицо, потому что отец ободряюще взял меня за плечо, а мама нежно погладила по голове.

Раз, два, три…

Я плохо слушал вступительную речь директрисы, но эти слова, возможно, запомню на всю жизнь.

«И победителем научной выставки этого года объявляется…Стивен Тайлер!»

Очень сложно описать то, что я почувствовал в ту секунду, как услышал это.

Почва просто ушла у меня из-под ног. Возможно, я пошатнулся, так как в какой-то момент ощутил на своей спине крепкие руки.

Что?! Как?! Какой еще чертов Тайлер?!

Я же должен стать победителем!

Непонятно откуда у меня вдруг появились силы, чтобы не заплакать прямо здесь, на глазах у всех. Я был опустошен и не мог поверить в происходящее. Краем уха я каким-то образом уловил, что Тайлеру дали приз за изготовление вулкана.

Вулкана?!

Да как же так?!

Я повернулся к родителям.

— Идемте отсюда, — не своим голосом изрек я.

Мы ушли.

Смятение в моей душе сменилось гневом, пожирающим меня изнутри. Яростным гневом, как кипящая лава в жерле вулкана. Ведь если бы мои родители согласились с моей идеей, я бы сейчас выиграл. Совершенно очевидно, что мой вулкан был бы лучше, чем вулкан чертового Тайлера. Но они оба зачем-то сбили меня с правильной идеи, и теперь я проиграл.

Это все из-за них. Этот позор и это поражение.

Мысль о том, что не придумай мои родители дурацкую идею мельницы, все было бы иначе, — поднимала в моей душе жгучую волну ярости.

Я весь кипел и готов был взорваться, когда мы трое оказались в нашей гостиной.

— Дорогой, не расс… — начала моя мама.

И тут меня прорвало.

— Это вы во всем виноваты! — вспылил я.

— Мы? — недоверчиво переспросил отец.

— Да! Вы! Вы плохие родители! Я больше никогда не буду доверять вам! — кричал я.

Оба моих родителя оторопели. Они смотрели на меня с широко открытыми глазами. А я, лишь мельком заметив это, распалялся еще больше. Я просто не мог поверить, что чертов Стив Тайлер со своим чертовым вулканом победил меня. И это после того, как я два месяца трудился над своим проектом, не покладая рук!

Я с силой пнул диван.

— Все это из-за вас! — продолжал истерить я. — Это поражение! Это чудовищное поражение — из-за вас! Если бы вы не сбили меня с идеи! Терпеть вас не могу! Вы — плохие!

Они оба обмерли от шока, неподвижно застыв с широко открытыми глазами.

А я, выплеснув свой гнев, молниеносно рванул в свою комнату. Влетев в нее, я громко хлопнул дверью и снова с силой пнул мебель. На этот раз кровать.

Внутри меня все взрывалось от гнева, разочарования и боли. Подгоняемый этими эмоциями, я метался по периметру спальни, как дикое животное в клетке, не в силах обуздать обуревавшую меня злость.

Я не знал, сколько прошло времени, прежде чем я, обессиленный, сел на пол; подтянул ноги и, обняв их, заплакал от досады. Я сидел так какое-то время, прежде чем в дверь постучали.

Я не ответил. Затем стук повторился. Я снова проигнорировал его. Постучали в третий раз — никакой реакции. Затем все стихло. Видимо, тот, кто стоял по ту сторону двери, оставил попытки поговорить со мной.

Я сидел на полу, жалея себя и ярясь, обливаясь слезами досады и разочарования. Больше всего на свете я хотел, чтобы этого дня — не было; чтобы этого сраного Стива — не было, чтобы той глупой ситуации, в которой я оказался, — не было. Наверняка, в понедельник я стану официальным посмешищем всей школы. Скорпиус Малфой опять проиграл конкуренцию! Все только об этом и будут судачить. Перспектива услышать насмешки не только одноклассников, но и учеников других классов, — казалась убийственной. Хотелось прямо сейчас взять и сбежать куда-нибудь, и больше никогда не видеть всех тех, кто вскоре будет издеваться надо мной и моим провалом.

Обессиленный этими душевными терзаниями, я прилег прямо на пол. Глубоко вздохнув, я закрыл глаза. Я лежал так какое-то время, но затем в мою комнату снова постучали. Я открыл глаза, разлепил губы и хрипло выдавил:

— Войдите.

В комнату вошли отец и мама. Эмоции в их глазах были схожими: печаль, разочарование, обида. Что-то внутри меня сжалось, заявив о себе неприятным чувством вины.

Они смотрели на меня, а я — на них. Мама молча подошла и присела на пол рядом со мной. Отец остался стоять на ногах, скрестив руки на груди. Его губы были плотно сжаты, но я знал его. Он казался собранным и спокойным, но я видел его глаза и эмоции, полыхающие в них.

Моя мать глубоко вздохнула и заговорила первой:

— Сынок, я понимаю, что ты расстроен, — грустно начала она, — Но нельзя так… мы с папой так сильно любим тебя, а ты бросаешься такими словами. Ты сделал нам очень больно.

И тут я увидел слезу, нагло сорвавшуюся и едва успевшую покатиться по щеке, как она быстро поймала ее, смущенно сглотнув.

— Так нельзя… — тихо повторила она.

Я не произносил ничего. Ее слова поразили меня, уколов в самое сердце. Со всем своим гневом я забыл, что мои родители хотели мне помочь и сделали все, что смогли. И предложив в качестве проекта мельницу, — они хотели как лучше.

А теперь я сильно обидел их. Раскаяние скрутило мой живот, больно ударив в сердце. Моя мать говорила спокойно, но ее слова больно задели меня. Я смотрел в их печальные глаза и не знал, что ответить. Мне стало больно от осознания сделанного.

— Я… — хрипло начал я, спустя несколько минут. — Мне жаль, что я… что я сказал такое. Простите меня, я больше не буду, — пораженно пролепетал я.

Мама грустно улыбнулась, отец вздохнул.

— Больше так не делай, — устало сказал он. — У нас с матерью тоже есть чувства, знаешь ли.

— Простите меня… — снова обронил я, не зная, что еще можно сделать или сказать.

Мой отец глубоко вздохнул, дотронулся до моей головы своей рукой. Я немного расслабился.

— Дорогой, мы понимаем, что ты хотел победить, но второе место — это тоже очень здорово, это большое достижение, — вновь заговорила мать.

— Второе место? — переспросил я.

— Да, милый, тебе присудили второе место.

— Да все равно! — махнул я рукой. — Второе или третье — все это провал и поражение.

— Но… — неуверенно начала она.

Я вскинул голову, посмотрел ей в глаза. Она замолчала, так и не продолжив свою фразу.

Отец прокашлялся и, присев здесь же рядом, проговорил:

— Слушай, сын, я понимаю, второе место — это тяжело. Очень тяжело. Хочется прибить всех и вся, а особенно того, кто в данный момент оказался первым.

Это странно, но от его слов мне стало чуточку легче.

— Ты, правда, понимаешь? — спросил я его.

— Правда, — ответил он. — Ты, наверное, чувствуешь сейчас себя самым большим неудачником. Чувствуешь, что мир не справедлив, раз тебе приходится быть вторым, особенно после того, как ты приложил столько сил и сделал отличный проект.

Я кивнул, а затем, осознав что он сказал, спросил с недоверием:

— Отличный проект?

— Да, просто превосходный, — подтвердил отец. — Если хочешь знать мое мнение — эти судьи идиоты. Вручать первую награду за банальную идею. Но, как бы там ни было, ты отлично справился, и мы с мамой гордимся тобой. А по поводу победы… очень жаль, что так вышло, — продолжил папа. — Но иногда жизнь выкидывает такое…

Он хотел сказать что-то еще, но тут я перебил его, высказав то, что тяготило меня:

— Как я приду в школу в понедельник? — обреченно спросил я, чувствуя, как по моей щеке против воли стекает нечто мокрое и соленое. — Как? Все же будут моим провалом тыкать в меня! Я стал неудачником и посмешищем всей школы!

От этой мысли все во мне холодело, стоило только представить, как, скорее всего, будут измываться одноклассники, особенно те, кто дружил со Стивом.

— Неужели ребята в вашей школе правда так делают? — изумилась мама.

— Да, — ответил я, — пока учитель не видит. Ну и вообще, они все равно будут смотреть на меня как на неудачника.

— Против этого как раз есть отличное средство, — уверенно сказал отец.

— Какое?

— Когда придешь в понедельник в школу, подними голову повыше так, будто это тебе отдали первое место. А если кто-то начнет издеваться по поводу того, что ты второй, скажи, что подобное присуждение первого места — вещь весьма субъективная, и твой проект не хуже, чем у того парня, а то и лучше. Говори это уверенным тоном, и они отстанут. Если сам во что-то веришь — то сможешь убедить в этом и остальных. Ты знаешь, Скорпиус, что далеко не всегда победителями в жизни являются самые умные?

Я замотал головой. Это было что-то новое.

— Иногда хотя нет — почти всегда, — выигрывает тот, в ком больше всего уверенности в себе. Такой человек не сомневается в своей исключительности, и другие верят ему. Они чувствуют эту мощную харизму.

Я слушал слова отца с открытым ртом и удивлением, потому что подобное он говорил мне впервые.

— А если, вдруг, твои одноклассники будут сильно наседать, — продолжал отец, — поинтересуйся, какое место они сами заняли.

— Папа прав, — согласилась мама. — Голосование жюри совершенно субъективно. Кроме того, уверенность, и правда, творит чудеса. Не показывай им свою уязвимость, и они не смогут воспользоваться этим.

И я, также, полностью согласна с папой, что именно твоя водяная мельница была лучшей.

— Да, — подтвердил отец. — Мельница — отличная, и ты должен гордиться своей работой, как и учебой в этом году. А учителя? Да они могут быть пристрастны и не оценивать объективно, так что не стоит считать их мнение эталоном.

— Но у наших учителей нет любимчиков, — запротестовал я.

— Может они просто этого не показывают, — пожала плечами мама. — И, дорогой, нам с папой не нужно, чтобы ты был лучшим учеником. Мы любим тебя и считаем лучшим вне зависимости от твоих достижений в учебе. Конечно, полностью забрасывать учебу тоже не надо…

— Дело не в вас, — прервал я ее. — Я сам хочу быть лучшим.

— Хорошо, милый, раз ты этого хочешь, — примирительно согласилась мама.

— И вообще, — продолжил я, — вы же тоже были лучшими в своей школе, я не могу быть хуже вас.

— Откуда ты это знаешь? — изумился отец.

— Мне дядя Невилл сказал.

— У дяди Невилла слишком длинный язык, — недовольно проворчала мать.

— Я не хочу быть вторым, — обреченно вздохнул я. — Но теперь уже ничего не поделаешь. До конца учебного года остался один месяц, и я не смогу набрать нужное количество баллов, чтобы обогнать Стива, даже если буду учиться день и ночь. Я в любом случае буду только вторым по итогу года.

Они с сочувствием посмотрели на меня.

— Мне очень жаль, — сказал отец. — Но ты можешь стать первым в следующем году. Знаешь, в жизни так случается, что не всегда и не везде удается достичь победы с первого раза. Иногда на это нужно больше времени и усилий. Ничто хорошее просто так не дается без усилий. И зачастую что бы стать лучшим, нужно трудиться больше всех.

Я удрученно пожал плечами. Он был прав. Хотя вот сейчас мне это вообще никак не могло помочь — место лучшего ученика в моем первом учебном году все равно уже потеряно.

— Лучше бы этот навозник Стив вообще никогда не появлялся в нашей школе!

— Дорогой, не нужно так называть его, — с укоризной в голосе произнесла мать.

— Почему это? Он, и, правда, из Тенесси. Вот если бы он был из Лос-Анджелеса, я бы его так не называл, — парировал я.

— Милый, я понимаю, что у вас жесткое соперничество, но… — она не закончила, словно обдумывая что-то. Затем, вздохнула и проговорила иное: — Хорошо, обсудим это позже.

— Я помогу тебе с учебой, — вдруг сказал отец. — Я же все-таки зельевар, могу подготовить тебя по зельям. Или помочь составить доклад на занятие. Такой доклад, который в жизни не сделает этот твой Стив.

— Ты будешь учить меня зельям? — с восторгом спросил я.

Зельеварение было желанным и интересным для меня, кроме того, — я точно смогу уделать в этой области Стива, ведь я буду знать много того, чего он не узнает никогда.

Несмотря на свой юный возраст, я уже тогда понимал, что существуют эксклюзивные знания. Нечто такое, что нельзя просто найти в книге. И если я буду знать что-то из серии «не для всех», то уж точно буду круче Стива.

— Да, сынок я буду тебя учить, — голос отца вырвал меня из блаженной мечтательности, — Но с условием, что ты будешь соблюдать все необходимые правила. А особенно — правила безопасности при варке зелий.

— Я буду! — тут же пообещал я. — Начинаем завтра?

Отец рассмеялся.

— Нет, прости, не завтра. Наверное, летом, — задумчиво ответил он. — Да, летом, — тут же подтвердил он более уверенным тоном. — Скорее всего, после отпуска.

— А почему не сейчас?

— Сейчас много дел, лето — более подходящее время.

— Ну, хорошо, — пожал я плечами.

Мне стало легче. Я знал, что со следующего года у нас начнется несколько предметов, которые условно можно было назвать «Введение в магические науки». Использовать магию нам пока не дадут, но мы будем изучать теорию. И «Введение в Зельеварение» там тоже будет. Без сомнения, на нем я буду лучшим.

— Я тоже могу помочь с учебой, — добавила с улыбкой мать, прерывая мои размышления.

— Хорошо, хотя трансфигурацию мы не будем проходить на следующий год, наверное, — с сомнением сказал я.

— Твоя мама не только в трансфигурации соображает, знаешь ли, — заявила она с улыбкой.

— Спасибо, — я подался вперед, и тут же почувствовал, как оба моих родителя крепко обняли меня.

Потом они поцеловали меня, и удалились из моей спальни, оставив меня одного.

Я просидел остаток дня один. Даже на ужин не спустился. Я старался подбодрить себя и избавиться от остатков чувства сожаления за свои слова. Пробовал отвлечься, развлекая себя очередной книгой, но мне все равно было нестерпимо грустно. Хотя после разговора с родителями меня появился живительный луч надежды, что, возможно, в будущем мне удастся то, чего я не достиг сейчас.

А затем я лег спать.

Ночью, ворочаясь в своей постели, я услышал, как дверь моей спальни открывается. Я не стал поднимать голову и смотреть, кто пришел.

Между тем посетитель подошел к моей кровати и присел на нее. Я почувствовал, как маленькая ручка касается моего плеча, а затем трясет его.

— Скорпиус! Скорпиус проснись! — взывала моя младшая сестра своим тонким голосом.

Я открыл глаза, спрашивая ее:

— Чего?

— Тебе грустно? — озабоченным тоном спросила она меня.

— Да, а что?

— Я принесла тебе конфету, — и она протянула мне лакомство.

— Спасибо, — ответил я, забирая конфету из ее руки.

— Пусть тебе не будет грустно, — пролепетала она.

— Спасибо, — кратко ответил я.

— Хочешь, я полежу с тобой? Мама или папа так делают, когда мне совсем грустно.

— Нет, — усмехнулся я. — Со мной все в порядке. Спокойной ночи.

Она хмыкнула и вышла из моей комнаты.

* * *

На следующее утро, я поступил так, как советовал мне мой отец.

Я преисполнился уверенности в себе.

Перед тем, как пойти в школу, утром перед зеркалом я тренировал особый надменный взгляд и самодовольную улыбку. Отец показал мне их накануне, и я старался, чтобы все выглядело естественно.

Когда я пришел в школу, то вскинул голову и напустил на себя как можно более самоуверенный вид. Я улыбался и величаво ступал, так, будто это я в пятницу стал победителем. Встречавшиеся мне одноклассники и те, кто учился в других классах, удивлялись. Но я лишь лучезарно улыбался и чопорно кивал им. И, надо заметить, мне нравилось видеть их смущение и лица, полные обманутого ожидания. Они ведь собрались лицезреть надломленного и разочарованного Скорпиуса, но им явился я — уверенный в себе и неуязвимый.

Я прошел в кабинет директрисы и извинился, что не смог забрать свою награду за второе место. Я сказал, что мне стало плохо, и надо было срочно домой.

Получив кубок за второе место, который будто жег мои руки, я прошел в свой класс и поставил его прямо на свою парту на виду у всех. На лицах, сидящих рядом Тома и Дэна, появилось неподдельное изумление. Знал бы кто-нибудь, как больно мне было смотреть на эту маленькую статуэтку. Однако я изобразил на своем лице радостную улыбку, которую не мог не заметить Стив.

Я уловил боковым зрением, что он удивленно смотрит на меня. Затем я повернулся к нему и сказал, все также солнечно улыбаясь:

— Поздравляю с победой, ты молодец.

У всех присутствующих, да и у самого Стива, отвисли челюсти. Это позабавило и воодушевило меня даже больше, чем удивленные ребята из других классов, встретившиеся мне сегодня в коридоре.

— Ты молодец, хорошо поработал, — одобрительно сказал я. — Но я немного удивлен, что ты выбрал именно вулкан в качестве проекта.

— Почему? — растерянно спросил меня Стив. Видимо моя улыбка и довольное лицо совершенно выбили его из колеи.

— Банально, — непринужденно пожал я плечами. Этот жест я тоже тренировал у зеркала. — Но все равно, ты большой молодец, хорошо поработал: и к конкурсу подготовился, и в целом в учебе преуспел. Особенно в свете того, что ты с нами всего полгода и непонятно какую подготовку получил до этого в этом твоем… Вайоминге?

— Тенесси, — поправил он.

— Точно, Тенесси! Хотя — один черт. В общем, молодец, отлично умеешь учить и запоминать что выучил, а также, хорошо справляешься с банальными… ой, то есть, классическими проектами. Поздравляю.

Я говорил все это с улыбкой на лице и невероятно гордился собой. Нахамить человеку под видом похвалы — это же надо уметь!

Я читал о том, как это делается в одной из книг и уже тогда поразился мастерству того, кто это умеет. И вот сейчас это искусство пригодилось и мне.

— И я тебя поздравляю, Малфой, со вторым местом, — ввернул свое Стив, попытавшись, разумеется, меня уколоть.

— Спасибо, Тайлер, — я придал своему голосу искренность. — Учитывая то, сколько я потратил времени на подготовку проекта, второе место — это действительно успех. Вообще не ожидал, что меня так оценят.

— Чем же ты занимался? — подал голос Джейк, сидевший рядом и с любопытством наблюдающий нашу перепалку.

— Изучал Зельеварение, — не моргнув глазом, соврал я. — Мой отец — крутой зельевар, и он начал меня учить зельям. И это так интересно! В общем, я немного пошел против правил и изучал зелья, вместо того, чтобы посвятить больше времени научному проекту. Но оно стоит того, поверьте, — влюбленным тоном произнес я последнюю фразу.

— Нам на следующий год дадут учебники, среди них будет «Введение в зельеварение» — вступила в разговор Сара.

— Конечно, — согласился я. — Однако есть такие знания и сведения, которых нет и никогда не будет в учебниках. Их можно узнать только у мастеров своего дела. Одним из которых является мой отец.

— Но ведь это незаконно, — пробормотал Стив.

— Незаконно, если зелье серьезное и то только до определенного возраста, — парировал я, с радостью наблюдая его продолжительное замешательство. — Но если это феерверк, например, или что-то такое же простое и безобидное — тогда нет, это не является незаконным. Зато для меня огромная польза. Я буду знать то, чего не знает никто, — расплылся я теперь уже в искренней улыбке.

— Тебе все это нужно только для того, что бы приготовить зелье-феерверк? — спросил Джейк.

— Нет, — ответил я. — Тут важны принципы. Очень важно научиться нестандартно мыслить, и чем раньше этому научишься — тем более успешным и талантливым ты станешь в будущем, — произнес я тоном эксперта.

Я мог поспорить, что именно в этот момент Стиву стало неприятно, хотя виду он не подавал. Я был уверен, что он позавидовал, хотя держался неплохо.

— А почему ты так быстро ушел вчера? — спросил меня Джейк.

— Живот заболел, — снова соврал я. — Пришлось уйти.

Стив хотел что-то сказать, но не смог, потому что в класс вошла учительница, и наш урок начался.

Я был доволен. Я смог преподнести себя в выгодном свете и скрыть свою злость и боль.

Я наблюдал сконфуженность Стива, и это радовало меня. Я был полностью уверен, что он завидует тому, что именно у меня, а не у него есть возможность обучаться у лучшего зельевара.

И это было забавно. Победитель, который себя таковым не чувствует. А я — молодец. Так переломить ситуацию и показать себя достойно. И именно это, а не чертова победа в конкурсе является истинной гениальностью.

Я продержался в своей броне неуязвимости весь день, с удовольствием подмечая изумление окружающих. Морального поражения они не дождутся. Я — Скорпиус Малфой, и я умею держать лицо.

В тот день именно я был победителем, а не Стив.