Дневники Семьи Малфой. Скорпиус (гет)

Я нашёл для себя пустое купе в поезде. Решительность и авантюризм, которые ещё недавно били ключом, испарились, как только я обнял родителей в последний раз перед тем, как сделать тот самый шаг. Я прижимался к телам отца и матери, чувствуя себя защищённым и любимым, и во мне что-то заплакало. В последний момент мне даже расхотелось ехать.

Тогда на перроне я сдержал свои слезы. Но едва очутившись в поезде, сразу почувствовал, как тёплая влага покидает мои глаза, а сердце щемит тоской.

Окна моего купе выходили на платформу, где стояли мои родители. Я увидел, как мама спрятала свое лицо на груди у отца. Он крепко прижимал её к себе, положив свою голову на её макушку.

Плечи моей матери сотрясались, и я понял, что она плачет.

Мое и без того раненое сердце ещё больше пронзило болью. Моим родителям было тяжело со мною прощаться. Я уезжал далеко и надолго.

Я не знаю, сколько бы продлилась эта пытка, но поезд, издав ещё один омерзительный свист паровоза, тронулся. Я увидел, как мои родители вскинули свои головы. Во влажных глазах отца я заметил печаль, мама даже не пыталась заставить себя улыбнуться. Она прижала свои руки к груди и смотрела на меня с тоской. Она сделала несколько одиноких шагов, когда состав медленно покатился по рельсам.

Я помахал им из поезда, испытывая в тот момент боль.

Здания Лондона один за другим проносились мимо меня, заявляя, что моя новая жизнь началась. И я сам её для себя выбрал. Я знал это, но в тот момент я испытывал столько печали.

Пока я собирал свой чемодан в школу, я и представить себе не мог, что наше прощание будет таким тяжёлым.

Вытерев слезы, я достал из сумки коробку конфет, которые мама дала мне в дорогу. Я открыл ее и сунул себе в рот конфету, дабы скрасить печаль. А потом ещё одну. Я ехал так, поедая сладости и смотря на проплывающие мимо меня здания.

И тут дверь купе моего внезапно открылась.

На пороге стоял темноволосый мальчишка. Он нерешительно посмотрел на меня.

— А... Э... Здесь свободно?

— Привет, — улыбнулся я. — Да, свободно. Заходи.

Брюнет протиснулся в купе и сел напротив меня. Свою клетку, в которой чинно сидела серая сова, он поставил на сиденье.

— Знаешь, все остальные купе заняты…

— Да брось! Я — Скорпиус, — протянул я ему руку. — Скорпиус Малфой.

Парень пожал ее и представился:

— Альбус Поттер, очень приятно.

— И мне. Будешь конфеты? Мама дала мне их в дорогу.

— Да, спасибо, — он протянул руку, почему-то недоверчиво покосившись на меня.

Стесняется, что ли?

— Угощайся, — как можно более радушно сказал я.

— Спасибо, — ответил он и снова потянул свою руку к коробке.

— Ты вырос в Англии?

— Ну да, — как-то странно ответил он, будто не понял моего вопроса.

— Я спросил, потому что сам не совсем отсюда. Мои родители англичане, но я родился и вырос в Америке.

При упоминании об Америке, меня вдруг остро кольнуло болью.

Сегодня первое сентября. Обычно в этот день после школы мы с Дэном и Томом устраивали небольшой праздник. А сегодня их со мною нет. Да и не привык я к Англии. Лондон все ещё казался мне серым и совсем не привлекательным городом.

— Ух ты! — восхитился между тем мой собеседник, прожевывая конфету. — Это так интересно.

— Да, там было хорошо, — тоскливо добавил я, — но родители решили переехать жить в Лондон, так что...

— Ты ещё не привык? — понимающе спросил меня Альбус.

— Да.

— А вот я никуда не выезжал ни разу. Я даже не знаю, как там в других странах.

— Ни разу? — переспросил я.

— Да, отец очень много работает. Если мы и отправляемся в отпуск, то ненадолго и только в пределы Великобритании.

— Понятно, — ответил я.

— А какая у тебя палочка?

— Мореный дуб и волос единорога. А твоя?

— Ясень и тоже волос единорога, десять дюймов.

Я улыбнулся.

— Волос единорога — крутая сердцевина. Нам с тобой повезло.

— Почему крутая? — тут же оживился Альбус.

— Потому что малоизученная. Это отец сказал.

Мой собеседник чинно кивнул мне.

— Слушай, — начал я, — в «Истории Хогвартса» сказано, что распределять по факультетам будет доисторическая шляпа. Это что, правда?

— Да. Шляпа волшебная, она когда-то принадлежала Годрику Гриффиндору. Она определит тебя туда, где лучше всего раскроются твои таланты.

Ну да, в Хогвартсе же четыре факультета.

— А как она это определяет? И вообще, не может ли она ошибиться?

— Ну, она волшебная… — неуверенно повторился Альбус. — Я не знаю на счет ошибок. Вроде бы не было такого.

Я улыбнулся. Он был забавным, этот Альбом Поттер.

— Слушай, я, конечно, прочел про факультеты, но не совсем понял, зачем они вообще существуют, — поспешил я поделиться своими размышлениями, — если предметы все изучают одинаковые. Ну, то есть, в чем их смысл? Вот если бы студенты отбирались по склонностям к определенному предмету и впоследствии глубже изучали этот предмет, тогда смысл был бы. А так… Ну вот что это за размытые понятия про храбрость, хитрость или трудолюбие, о чем это вообще?

— О человеческих качествах. Мама говорила, что факультет вроде как должен способствовать развитию лучших качеств: той же храбрости или любви к учебе, как у когтевранцев.

— Но это же бред! — не выдержал я. — Это же все крайне непостоянные понятия.

— Почему?

— Ну, вот возьмем храбрость для примера: один и тот же человек может сегодня быть храбрым: например, выполнить какой-нибудь опасный трюк, а на следующий день — не решится рассказать матери о плохой отметке. И кем же тогда его считать? Храбрым или нет?

— Я как-то не думал об этом, — протянул Альбус. — Слушай, а на какой факультет ты хочешь пос...

Фраза Альбуса оборвалась, и дверь бесцеремонно открылась. На пороге стояла рыжая девчонка. Она сначала посмотрела на меня, удивлённо распахнула глаза, затем глянула на Альбуса.

— Вот ты где! А я тебя найти не могу.

— Я здесь, — недовольно ответил Альбус, поджав губы.

— Альбус, можно тебя на минуточку, — напряжённо потребовала незнакомка.

Альбус неохотно поднялся. Они вышли, закрыв дверь. Затем рыжая девочка стала громко говорить, очевидно, не подумав, что стены крайне тонки, и я могу все услышать.

— Ал, ты с ума сошёл! Ты знаешь, кто это с тобой сидит?! — взволнованно-недовольным тоном выпалила она.

— Он сказал, что его зовут Скорпиус.

— Он — Малфой! Я видела в «Пророке» фотку его отца. Мама сказала мне, чтобы я держалась от него подальше. Малфои — Пожиратели смерти! С ними нельзя водиться!

Приехали. А вот и первые предубеждения.

— Мне наплевать кто он и откуда! — запальчиво ответил ей Альбус. — Ты-то чего так переживаешь?

— Потому что с такими, как он, нельзя дружить!

На этой фразе я раздражённо скрипнул зубами.

С такими, как я?

Серьезно?! С такими, как я?!

— С чего ты взяла? — между тем услышал я возмущённый возглас моего нового знакомого.

— С того! Ты что не слышал, что я сказала? Он — Малфой, сын Пожирателя смерти.

— Всё, Роза, пока! — недовольно проворчал Альбус. — Я не указываю тебе с кем дружить, а ты не указывай мне.

— Ты же Поттер! Сын героя Войны, у тебя должны быть нормальные друзья, а не этот вот.

Я чуть не подскочил на месте.

Не этот вот!

Какого черта?!

Тут Альбус открыл дверь купе. Он внимательно посмотрел на меня, и я сразу же поспешил сделать равнодушное лицо. Но он все понял.

— Ты всё слышал, да? — спросил он смущенным тоном.

— Э-э-э... Ну да...

Я не видел смысла отпираться. Висевшая между нами неловкая тишина, была подобна чему-то тяжёлому и не удобному, как лишняя мебель в маленькой комнате.

— Извини, у меня сумасшедшая семейка, — наконец выдавил он.

Я продолжал молчать, пытаясь осмыслить то, что только что произошло. Меня отвергали и презирали только за мое происхождение, мою фамилию, мою семью. То, что я не выбирал. Но если бы и мог, то выбрал бы свою семью. Своего отца, каким бы он ни был раньше и чего бы ни натворил. Потому что он любил меня, а я любил его. Он всегда был рядом, когда со мной происходило что-то страшное. Утешал и успокаивал меня. И я любил маму, и раздражающую Кассию, и маленького Морти.

Моя семья самая лучшая.

Но такое обращение со стороны других людей ранило. Эта рыжая не красивая девчонка даже не знала меня лично. Она никогда не общалась со мной и с ходу выдает, что со мной не стоит дружить.

Альбус смотрел на меня извиняющимся взглядом, а я молчал.

— Мне очень жаль... — тихо произнёс он.

— Я знал, что так будет, — тихо ответил я.

— Ну, я не считаю, что с тобой нельзя дружить, — уверенно сказал он.

Мне стало чуть легче от его слов.

— Ты правда сын Гарри Поттера? — спросил я, чтобы как-то уйти от неприятной темы.

— Да, но говорить об этом не хочу! — категорично заявил Альбус. — Мне хватит рассказов о геройской юности моего отца, даже обсуждать не желаю!

— Так книги не врут, и твой отец правда герой?

— Да, но лучше бы он им не был.

— Почему? — полюбопытствовал я.

— Потому что все только об этом и говорят. А тебе вечно напоминают, что ты должен быть похожим на него, раз ты его сын. Быть Поттером просто ужасно, — продолжил он. — Честно говоря, хотел бы я родиться в другой семье.

— О! Даже так? — удивился я.

— Да. О чем мы там говорили до того, как моя чокнутая кузина сюда завалилась?

— Так это была твоя кузина?

— Да, Роза. Она жутко глупая и надоедливая. И я прошу за неё прощения.

«Оно и видно, что глупая», — подумал я.

— Мы говорили о факультетах, — напомнил я, старательно игнорируя навязчивые мысли о том, сколько ещё детей не захотят со мною общаться только из-за того, что я Малфой.

— А, точно! Так на какой факультет ты хочешь?

Этот вопрос был странным. Из тех скудных рассказов о Хогвартсе, что мне довелось услышать, отец с большой гордостью подчеркивал, что он выпускник Слизерина. А вот мама училась в Гриффиндоре, но я ни разу не слышал от неё слов гордости о своём факультете.

— Я не знаю, — просто ответил я. — Наверное, туда, где мне будет лучше.

— А я хочу куда угодно, только не в Гриффиндор.

— Почему?

— Мои родители там учились. Оба. И мой старший брат Джеймс тоже там учится. Не хочу я учиться там, где учился мой отец. Я еще даже до школы не доехал, а меня уже вовсю сравнивают с ним.

— Понятно, — ответил я.

— Отец хочет, чтобы я гордился тем, из какой я семьи, — недовольно проворчал Альбус. — Мои папа и мама до жути гордятся этим своим Гриффиндором. Настолько, что иногда хочется просто спрятаться от их восторгов. Не хочу туда! — упрямо воскликнул он.

— Почему ты думаешь, что попадешь туда? — спросил я и вспомнил, как отец говорил, что Гриффиндор — самое неподходящее место для меня, хоть дядя Невилл декан этого факультета.

— Потому что я Поттер, — со вздохом ответил Альбус. — А Поттеры все, — все! — он закатил глаза, — учатся в Гриффиндоре. Хотя уверен, если попаду куда-то ещё, мне за это светит целый год нотаций.

Выпалив все это, Альбус с любопытством уставился на меня.

— Надеюсь, ты окажешься там, где тебе будет хорошо. Ладно, предметы ведь все равно одни и те же, так что не стоит об этом переживать, — сказал я, размышляя о том, почему студентам Хогвартса не дают возможность выбирать самим.

Мы проговорили до конца пути. Общаться с Альбусом было легко и приятно. Он оказался скромным и даже немного застенчивым парнем. Чём-то напоминающим мне Тома. Я немного рассказал ему о своей жизни в Нью-Йорке: о своей школе, об учёбе и о том, что у меня там были друзья. За этими разговорами мы не заметили, как за окном стемнело, а поезд прибыл на станцию «Хогсмид». Дальше мы должны были идти пешком.

Однако едва нам стоило выйти из поезда и пройти пару метров, как над нашими головами раздался громкий бас:

— Первокурсники, сюда!

— Это за нами, — сказал Альбус, и мы ускорили шаг.

Я уже знал, кто нас звал, мама рассказывала мне о нем. Но как только я увидел его, то сразу обомлел.

Мистер Рубеус Хагрид был просто огромным. Я никогда раньше не видел таких высоких волшебников. Он в свою очередь тоже смотрел на нас во все глаза.

— Это... Того... — замялся он. — Знал я, что вы приедете. Ты это... — он пристально посмотрел на меня. — Вылитый отец! И ты тоже, — взгляд на Альбуса. — Ты тоже... того... на отца похож. Я будто в прошлое вернулся! — громыхнул он своим мощным басом. — Вы же вылитые отцы! Вот это… вообще…

И тут он присел, оказавшись почти лицом к лицу со мной. Я невольно поежился. Он все же был внушительным.

— Я твою маму знал, когда она была совсем маленькой, прямо как ты сейчас... Ой, а глаза-то от неё. Она мне фото твои посылала…

— Мистер Хагрид, — сказал я и протянул руку. — Очень приятно познакомиться с вами, я — Скорпиус Гиперион Малфой, слышал о вас много хорошего.

Он расплылся в сияющей улыбке и пожал мне руку. Альбус сделал тоже самое.

— Ага… это… ладно, давайте в лодки, что ли.

Мы забрались в одну из лодок, которые вскоре поплыли сами. Это удивило меня. Такого применения магии я еще не видел.

Мы молчали, зачарованные всем этим. Рассматривали причудливые фонарики, водружённые в носовой части лодки. Тёмное небо, тёмные воды озера, по которому мы плыли, мерцание огней, — все это несло в себе неповторимую атмосферу.

А затем я замер, открыв рот. Передо мной явился он, замок. Огромный замок с башнями. Он бы великолепен. Его вид действительно впечатлял. Когда мы причалили к берегу, нас ждал дядя Невилл. Я обрадовался, заметив друга моей семьи. Но я не должен был вести себя как обычно. Здесь он был «профессором Долгопупсом», а не «дядей Невиллом».

Он увидел меня сразу. Возможно, он даже специально искал меня. Мы подошли к нему ближе, и тут друг моей семьи открыл рот и захлопал глазами.

— Добрый вечер, профессор, — поздоровался я.

— Добрый, — промямлил он, во все глаза уставившись на нас. — Идемте, время позднее.

Вся наша группа, состоящая из первокурсников, последовала за ним.

Мы вошли в замок откуда-то сбоку. Из «Истории Хогвартса» я знал, что это помещение называется Большим залом. Как только я оказался внутри, то обомлел от удивления и восхищения. Тысячи свечей парили в воздухе. В полумраке тёмных сводов слышался гул сотен голосов. Очевидно это студенты, вернувшиеся с каникул.

Дядя Невилл провёл нас к тому месту, где одиноко стоял стул, а подле него на постаменте восседала, — по-другому не скажешь, — та самая Шляпа. Я посмотрел на неё. Она была старой, очень старой.

Невдалеке от нас находился преподавательский стол. Профессор Долгопупс взволнованным голосом объявил, что сейчас начнется распределение. Я заметил, что большинство прибывших с нами были напуганы. Интересно чем? Кому-то Шляпа сказала, что он не подходит ни для одного факультета, и его отправили домой? Вроде такого еще не было, так чего они так испугались?

Тем временем эта старая Шляпа стала петь. Пела она ужасно, к слову. Я посмотрел на Альбуса. Он выглядел как человек, за которого заранее все решено; подавленно вздыхал и хмурился. Когда Шляпа закончила свое вокальное издевательство над нами, профессор Долгопупс развернул пергамент и стал вызывать всех первокурсников по одному.

И если до этого я совсем не волновался, то вот сейчас начал. Может быть, эта чушь с факультетами все же имеет смысл, и я могу оказаться в месте совершенно не подходящим мне. Я стал переживать.

— Роза Уизли! — позвал дядя Невилл.

Мимо меня, высоко задрав нос, прошла та самая не приятная рыжая девчонка, кузина Альбуса. Она гордо уселась на табурет. Шляпа немного подумала, а затем выдала своё:

— Гриффиндор!

Откуда-то справа захлопали, и Рыжая ушла туда. Я знал, что после распределения студенту нужно пройти к столу своего факультета.

Иногда Шляпа сразу выкрикивала название факультета, иногда — думала какое-то время.

За наблюдениями и размышлениями я не заметил, как она назвала мое имя.

— Скорпиус Малфой! — неожиданно услышал я.

Я прошёл вперёд. Сел на стул.

— Хо-хо-хо! — веселым голосом выдал древний предмет гардероба. — Мистер Малфой, какой удивительный сюрприз!

«Я хочу туда, где мне будет самое место», — успел подумать я и тут же услышал название своего факультета.