Дневники Семьи Малфой. Скорпиус (гет)

Весной после моего дня рождения произошло несколько странных событий.

Я усиленно готовился к выпускным экзаменам ещё с марта. Это, конечно, рано, потому что почти никто в нашем классе ещё не налегал на учёбу, однако отец перестал заниматься со мной. Причина этого крылась не в какой-то ссоре; дело было в том, что отец, начиная с февраля, стал над чём-то усиленно работать. Он либо сильно задерживался на работе, либо надолго закрывался в домашней лаборатории.

Этот период взял свое начало с одного зимнего субботнего дня. Дядя Джо внезапно появился у нас дома, отец взволнованно уставился на него, едва крестный вышел из камина.

— Идём, — рассмеялся крестный в ответ на выражение лица отца.

Они спустились в его лабораторию, а затем поднялись в кабинет. Я не смог подслушать, о чем они говорили. После этого отец объяснил мне, что сейчас ему нужно работать над чём-то важным и что занятия зельями и заклинаниями придётся приостановить на какое-то время. Так я стал заниматься только с мамой.

А спустя три недели, таинственные беседы отца и дяди Джо в его кабинете или лаборатории участились. Мне, разумеется, было любопытно, о чем они говорят, но узнать не представлялось никакой возможности. Тогда я уже знал про заглушающее заклинание «Оглохни». Иногда в этих разговорах к ним присоединялась мама. И хоть наша семья все равно проводила время вместе, я скучал по занятиям с папой.

А, спустя неделю после моего дня рождения, произошли некоторые пугающие события. Всё началось с того, что в середине дня к нам заявился взволнованный и растрепанный дядя Том. Мать побледнела и тут же отправила меня вон из гостиной. Я понадеялся, что родители забудут наложить Оглохни, и мои надежды оправдались. Я мог их слушать. Из сбивчивой речи дяди Тома я узнал, что дядя Джо арестован. Едва дядя Том сказал об этом, как что-то сильно ёкнуло во мне страхом.

Арестован? Дядя Джо? За что?

Родители взволнованно заговорили вразнобой.

— Его можно посетить? — услышал я тревожный голос отца.

— Да, но... — замялся дядя Том.

— Я должен прийти к нему! — уже твёрже добавил он.

— Ты уверен, что тебе стоит? — возразил ему дядя Том с какой-то странной интонацией.

— Да, я, уверен, — со сталью в голосе подтвердил отец. — Я должен к нему пойти.

— Драко, ты... — обеспокоенным тоном начала мать.

— Всё хорошо, правда, — заверил её отец. — Я полностью уверен, что всё будет нормально.

— Хорошо, — печально добавила она. — Ты сейчас пойдешь?

— Да, э-э-э... Если к нему пустят… А когда еще?..

— Ладно…

Я услышал, как мама поднялась и двинулась в моем направлении. Я понял, что сейчас она пройдёт мимо моего укрытия. Потому я осторожно ретировался, дабы не быть пойманным.

Я зашёл в библиотеку, переваривая только что услышанное. Вся эта ситуация пугала меня. Тысячи вопросов вертелись в моей голове.

А через пару часов я узнал, что же конкретно случилось. Оказывается один из мракоборцев убил при задержании подозреваемого, в связи с чем по всем Соединённым Штатам тут же вспыхнули волны протестов. Люди требовали соблюдение гражданских прав и прекращения превышение власти сотрудников Департамента Мракоборчества.

Отец ушел проведать крестного, и какое-то время его не было. Я сильно волновался. Когда папа вернулся, я бросился к нему и сразу спросил у него всё ли хорошо с дядей Джо. Он хмуро посмотрел на меня и сказал:

— Да, с дядей Джо всё в порядке, но тебе не стоит подслушивать.

Позже родители объяснили мне, что Дядя Джо был арестован потому, что встал на защиту гражданских прав, которые были нарушены представителем закона, имеющим власть. Я, разумеется, знал историю, но я и представить не мог, что в современном мире борьба за гражданские права может носить столь ожесточённый характер.

Все то время, что крестный пребывал в заключении, я беспокоился за него. Однако в то же время я с интересом читал газеты, в которых публиковались фотографии протестующих.

«Нет мракоборческому беспределу!» — гласили надписи на их транспорантах.

Протесты длились около месяца. Дядя Джо провел в тюрьме неделю. В сложившейся ситуации он стал одним из символов борьбы за права и свободы и собирался подавать судебный иск на государство за незаконный арест.

В тот период мы перемещались в школу только с помощью камина. На прогулки в центре города мы не выбирались. Я мог гулять лишь поблизости от дома. Я, Том и Дэн добирались друг до друга тоже только через камин и в сопровождении взрослых.

В школе мы часто спорили о происходящем и обсуждали эти события. Кто-то ругал протестующих, — и я был зол на этих людей, — уверяя, что задержанный был ассоциальным элементом; кто-то ожесточённо доказывал, что доказательств какого-либо преступления со стороны жертвы не было. На уроке истории мы спросили миссис Аткинс, что она обо всём этом думает. На что она ответила примерно следующее: «В чем бы ни подозревался человек и что бы ни совершил, его права должны быть соблюдены. Права и свободы человека и гражданина — это самый главный фундамент, на котором строиться государство и общество. Без них всё превращается в ад». Примерно тоже самое о гражданских правах всегда говорили мама и дядя Джо.

Протесты закончились в начале июня, как и время моего обучения в школе. Я блестяще сдал экзамены, одним из лучших в истории всей школы. Мое фото повесили в школьном Зале Славы, что было для меня невероятно приятным. И было бы ещё приятнее, если бы фото Стива не висело там же. Мы разделили с ним первое место.

Я был преисполнен предвкушения лета и дальнейших перспектив. Однако в школе оставалось ещё одно не законченное дело. Я хотел попрощаться с миссис Аткинс. Она была особенным учителем для меня.

Подойдя к двери её кабинета, я постучался, и мне разрешили войти.

— Мистер Малфой? Чем обязана? — улыбнувшись, спросила она.

— Я зашёл попрощаться. Можно?

— Конечно, проходите, — радушно ответила миссис Аткинс.

Я широко улыбнулся и зашёл.

— Уже знаете, где продолжите учёбу? — первая спросила она меня.

— Да, — просто ответил я. — В Хогвартсе.

— Где?! — поперхнулась учительница истории.

— В Хогвартсе. Это волшебная школа. В Англии.

— Вы... — недоверчиво уточнила миссис Аткинс. — Поедите учиться в Хогвартс?

Выражение ее лица было странным. Я бы сказал, что ее сбили с толку.

И тут меня осенило.

— Да вы всё знали! Вы же всё знали о моей семье! — взволнованно воскликнул я.

Миссис Аткинс улыбнулась мне.

— Я — историк, мистер Малфой. Конечно, я знала, кем были ваши родители, когда вы поступили учиться к нам.

В моей памяти вдруг всплыло воспоминание, где миссис Аткинс не разрешила мне сделать доклад по теме Второй Магической войны в Британии.

— И вы поэтому не разрешили мне сделать тот доклад о войне?

— Да, мистер Малфой, именно поэтому, — добродушно улыбнулась учительница. — Я поняла, что вы в то время ещё ничего не знали, а такие сведения лучше не узнавать из книг. Но сейчас, как я погляжу, вам известна история вашей семьи.

— Да. И меня это даже больше не беспокоит.

— И не должно. Прошлое должно оставаться в прошлом.

— Можно я буду вам писать из Хогвартса? — неожиданно спросил я.

— Конечно, — улыбнулась она и написала свой адрес на листе бумаги.

— Спасибо, — я убрал лист бумаги в свой карман.

После чего мы ещё немного поболтали, и я попрощался с ней.

* * *

Почти сразу после получения мной диплома и праздника по этому поводу, мы стали собираться в отпуск на Гавайи. Наша семья намеревалась отдыхать так же, как и год назад в доме, который принадлежал дяде Джо.

Я планировал провести замечательные каникулы в этом дивном месте. И так как мне было уже одиннадцать, я собирал свой багаж сам. После того, как собрался, я решил выйти на улицу и прогуляться около дома.

Я зашел в библиотеку, чтобы убрать одну из книг, и тут моё внимание к себе приковали не волшебные фотографии на стене. Я засмотрелся на них. Вот мой молодой отец со мною на коленях; по виду, мне всего год или около того. А вот они с матерью сняты крупным планом зимой. Возможно, это рождественское время. А вот они двое совсем юные, в форме студентов Хогвартса, обнимаются и смотрят друг на друга влюблёнными взглядами.

Тогда я неожиданно понял, что всё, что нас окружает, — это истории. Истории, которые рассказываются нам. Истории мужества и силы духа, что рассказывали руки моего отца и рояль в гостиной. Истории, что рассказаны словами. Некоторые из них прекрасны, а некоторые просто ужасают. Истории, которые рассказаны художниками. И те истории, что хранят собой фотографии. Каждую из них я мог бы облечь в слова. Каждую из них я слышал. Но больше всего мне нравилась история любви моих родителей, рассказанная той самой фотографией, которую кто-то сделал на последнем курсе их обучения в Хогвартсе.

Самое странное то, что будь рядом со мной в тот час профессиональный фотограф, он бы сказал, что фото сделано не так уж хорошо; однако я находил его совершенством. Я мог подолгу стоять и смотреть на него. Оно рассказало мне самую удивительную историю любви, которую я когда-либо знал.

А фото, где мой отец был запечатлён один, поведало мне историю мужества. Я долго всматривался в него. Мой отец словно говорил, что он сильнее обстоятельств, что не стоит даже пытаться сломать его — это тщетно. Это фото словно горело силой духа и упрямством.

Здесь же мой младший брат Морти. Он был запечатлён, когда был ещё совсем малышом. Полгода — как гласила надпись внизу.

Странно...

Мой брат вырос, а я этого даже не заметил. Я ведь помнил то время, когда у него даже волос не было, а теперь ему три года, и он уже самостоятельно ест.

А вот кухня, утопающая в лучах заходящего солнца, скользящих по кухонным шкафам и стенам, говорила о другом. Она говорила мне, что она, — кухня, — удивительное место. Место уюта и покоя, место волшебства. И в то время, когда грушевый пирог стоял в печи, кухня рассказывала историю о сказочном фруктовом королевстве, в котором главной ценностью была выпечка и горячий какао.

Библиотека же сама по себе была самым большим хранилищем всех историй. И не только из-за книг, что находились здесь. Нет, она сама содержала в себе не одну историю. Часто она говорила мне, что нет места более уютного в мире, чем она. Нигде больше солнце не играет так своими бликами, как здесь. Нигде осень не становится настолько прекрасной, как здесь, когда томный луч солнца подсвечивает багряно-оранжевый букет.

А вот лаборатория отца интриговала меня историями о великих волшебных зельях, которые может сварить только выдающийся волшебник.

Я любил наш дом. У меня не могло быть дома лучше. Он был абсолютно идеален, и я любил каждый его дюйм, начиная от лаборатории отца и кончая своей спальней.

Тогда вечером я бродил от помещения к помещению, в который раз наслаждаясь самым лучшим местом для жизни и совершенно позабыв, что вообще-то собирался на улицу.

* * *

Если мы говорим о домах, то нельзя обойти вниманием дом на Гавайях, принадлежащий семье дяди Джо. Он был удивительным. Я помнил, насколько этот дом был особенным. Словно тайное пристанище пиратов. Я помнил, сколько удивительных часов провёл в нём, отыскивая различные безделушки. Помнил, как нашёл там очень странный медальон в старинном сундуке. И сейчас, когда мы прибыли на отдых в середине июля, я снова нашёл тот медальон там же, где он и был. И, не зная почему, я забрал его себе. Конечно, я понимал, что брать что-либо без спроса — нехорошо. Однако, пораскинув мозгами, пришёл к мысли, что дядя Джо не обидится, если я возьму его себе. Нет, правда, будь это чем-то важным, его бы не хранили вместе с хламом. Наверняка, он никому и не нужен. А мне так хотелось сохранить частичку нашего отдыха здесь! Кто знает, посетим ли мы этот остров на следующий год. Мне очень нравилось именно здесь, на этом острове и в этом доме, где я чувствовал себя таким свободным. И тёплый ветер будто был моим другом.

Через две недели после нашего приезда, к нам присоединился дядя Джо. Я был рад провести с ним время. И они с отцом и матерью снова вели свои странные разговоры, запираясь в кабинете. Кассия часто ловила меня за попытками подслушать и узнать о чем идёт речь. Однако ничего не выходило. Как же меня раздражало это заклинание «Оглохни»! Правда, стоит признать, что эти разговоры не длились долго. Кроме того случая, когда крестный сначала уехал на две недели, ко всеобщему разочарованию, а затем неожиданно вернулся на несколько дней раньше срока. Тогда они с родителями надолго заперлись в кабинете. Мы даже ужинали без них. За нами проглядывала Нора.

На следующее утро, которое запомнилось мне на всю жизнь, я встал непривычно рано. Оделся, провел утренний туалет и только хотел спуститься к завтраку на террасу, надеясь, что хотя бы завтрак мы проведём как семья. Но тут дверь моей комнаты резко распахнулась, и на пороге появилась мама.

— Милый, ты уже проснулся? Как здорово! — воскликнула она.

Ее голос показался мне странным.

— Да, как раз собираюсь на завтрак. Вы вчера...

— Здорово! — быстро оборвала она меня. — Но, родной, завтракать мы будем не дома. Сегодня мы летим в Англию, представляешь? — на её лице расцвела широкая улыбка. — Ты же всегда хотел там побывать. Так что, пускаемся в путешествие прямо сейчас. Перекусим в аэропорту.

— А... — только и смог промямлить я, обомлевший от внезапных планов. — Мы все едем?

— Конечно. Мы полетим на маггловском самолёте. Здорово, правда? Отправляемся прямо сейчас. ⁽¹⁾

1) Даже не предполагала, что выпущу главу так быстро. Первоначально двадцать восьмая и двадцать девятая глава должны были быть одной главой, но писалось все так долго и тяжело, что я решила разделить одну эту насыщенную событиями главу на две части и искренне думала, что "Запись 29" будет опубликована не раньше, чем через месяц. Но неожиданно глава как-то быстро дописалась.

Вернуться к тексту