Без вины виноватая (гет)

Третью ночь — третью чертову ночь — Гермионе снилась какая-то чепуха.

Она села на постели, пытаясь избавиться от совершенно неуместного волнения и… возбуждения? Бросила взгляд в окно, вспомнив, что кто-то из сестер Патил говорил, будто это верный способ забыть сон. Мозг автоматически отметил абсолютную темень, но ни содержание сна, ни вызванные им эмоции не исчезли из головы.

Какого дракла ей уже второй раз приснился Снейп? Ладно Малфой (который приходил в ее сон накануне) — этот часто тёрся рядом, по поводу и без повода провоцируя тактильные контакты, но Северус… Он появлялся только к вечеру, мрачный, желчный и еще более резкий, чем обычно, сквозь зубы выдавливал короткую сводку новостей, раздавал задания и ретировался либо в библиотеку, либо в кабинет с документами Волдеморта. Но Снейп из снов не был похож на себя настоящего: в прошлом сне он закрывал ее телом от неясной угрозы, в свежем — пожертвовал собой, чтобы спасти. Искаженная версия Северуса порождала странную смесь чувств, как и весьма отличная от оригинала версия Малфоя, которая тревожила ее покой прошлой ночью. Сон не запомнился, но после него тоже осталось неясное томление. Это делало неловкими даже мимолетные дневные контакты с ними обоими.

Возможно, причиной стали тревожные новости, возможно, подсознание так защищалось от шоковой информации, показывая Гермионе, что она не одна. Ведь началось всё после сообщения Снейпа о том, что Упивающиеся готовят реванш. В тот момент Грейнджер почти услышала, как лопается мыльный пузырь, в котором они, как оказалось, жили после победы. Сценарий с реваншем рассматривался, да, но как сферический гиппогриф в вакууме, нечто размытое, теоретическое, с формулировкой «может быть когда-нибудь», в то время как разум генерировал бравурное «они не рискнут», «куда им лезть без своего Лорда?». Конечно, необходимо было убедиться, что Волдеморт не придумал альтернативного пути возвращения, а заодно разобраться с тем, какого рода кровная связь с ним у Гермионы, но для реализации задуманного не стояли временные рамки (она отдавала себе отчет, что прокрастинирует, но также понимала, что просто не имеет внутренних ресурсов на быстрые и решительные действия). Попытка же Упивающихся отыграться, вернуть свои позиции — что-то иное, реальное и пугающее здесь и сейчас, что-то снова пробуждающее не до конца улегшийся ужас, сопровождавший их весь прошлый год. Выходит, она неосознанно держалась за уверенность, что теперь ключевые позиции в Министерстве занимают условные «хорошие» (да, есть нюансы, но эти люди на стороне добра, равных прав для волшебников разного происхождения, а главное, против проволдемортовских сил). Что будет, если это изменится? Что, если путем подковерных манипуляций или открытого противостояния к власти снова придут те, кто вверг этот мир в хаос в прошлом году?

Вывалив на головы слушателей эту информацию, словно ушат холодной воды, Снейп повернулся к Нарциссе. Они как ни в чем не бывало перешли к обсуждению способов оградить «молодежь» от того, что может произойти. Их с Драко, по обыкновению, лишили права голоса (то есть не голоса, высказываться-то никто не запрещал — права на выбор), пришли к выводу, что Хогвартс в сложившихся обстоятельствах безопаснее мэнора, и отменять отправку туда не стали. Тем более что для Малфоя участие в реставрации школы — часть приговора, а просьба о пересмотре меры привлекла бы ненужное внимание. Затем сам собой возник вопрос, должен ли Драко примерить на себя роль шпиона и прощупать почву среди бывших софакультетников. Нарцисса высказалась категорически против, хоть понимала, что такая помощь Отделу магического правопорядка сразу бы обелила репутацию сына, конечно, Драко взбрыкнул и к консенсусу они не пришли.

Тот вечер закончился битвой взглядов. Миссис Малфой задумчиво смотрела на стол, Снейп — пронизывающе — на нее и на Драко, Драко — вызывающе — на Снейпа, на мать, та возвращала ему непреклонный взгляд и кидала понимающий Северусу. Гермионе казалось, что она улавливает ход мыслей каждого. Спровоцированы ли ее сны этими шпионскими настроениями, появившимися три дня назад? Был ли вызван сегодняшний сон последним взаимодействием со Снейпом?

За ужином Нарцисса торжественно вручила Гермионе сквозное зеркало Люциуса, а Снейп сухо уронил, что средство связи всегда должно быть под рукой. На ее попытку отказаться от артефакта и напомнить, что не нуждается в няньках, рявкнул, что шутки закончились и миндальничать он не намерен. А затем отозвал в сторону и дал задание. Весьма вероятно, из-за всего этого и приснилось черт-те что.

Она проверила время. Два часа ночи. Последней ее ночи в мэноре. В беседке. Гермиона накинула шаль, вытянутую из так и не перебранной кучи на ощупь, и, подсвечивая себе Люмосом, вышла к фонтану. Она почти не удивилась, увидев сидящего на бордюре Драко, удивилась лишь его спутнику или спутнице — обычно с ним ходили собаки, а сейчас рядом сидел низзл. Или полуниззл. Кажется, абсолютно белый.

— Грейнджер, — констатировал Драко, сдвигаясь, будто рядом не было полным-полно места. Гермиона кинула на камень согревающее и присела, с интересом разглядывая насторожившегося зверя, которого Малфой чесал за ухом.

— Нубби, — представил он питомца, хоть Гермиона не задавала вопроса. — Бедняга сейчас появляется только ночью. Иногда. Совсем одичал.

— Он низзл?

— Полукровка, — фыркнул Драко. — Когда-то…

— Отец подарил тебе пару элитных низзлов. Слыхала от Северуса.

— Да, он фанат моих экспериментов.

Воспаленный мозг подбросил мысль: Нубби — результат селекции, затеянной Малфоем, а она сама — результат селекции, затеянной Волдемортом. У Тома Риддла и Драко Малфоя одинаковые хобби… Гермиона помотала головой. Какая же чушь иногда приходит на ум!

— Почему не спишь? — светским тоном поинтересовался Драко.

— Могу вернуть вопрос.

— Я нормально сплю только после зелья, пробую отвыкать, поскольку в Хогвартсе это станет недопустимой роскошью. «Сон без сновидений» слишком глубоко вырубает, его можно принимать только там, где уверен в своей безопасности.

Гермиона задумалась про зелье сна без сновидений в контексте своей проблемы и решила, что оно того не стоит. Вот если ее начнут мучить кошмары — другое дело, теперешние сны кошмарами определенно не были.

— Хогвартс — самое безопасное место в Великобритании, — бездумно повторила она заученную когда-то фразу.

— Сама веришь в то, что говоришь?

Нет. Не верит. Безопасных мест не бывает.

— Кроме того, последняя ночь дома. Черт его знает, когда мы вернемся.

«Мы». Думает ли он... Неважно.

— Почему именно здесь? Этот фонтан какой-то особенный? — Гермиона с неудовольствием обнаружила в собственном голосе кокетливые нотки.

— Ты же в курсе, принцесса. Дракон должен тебя охранять, — ответил Малфой в тон.

— Дракон, — фыркнула она. — Ядозуб комнатный.

— Мэнорный, — Драко изобразил высокомерие, но сдался и прыснул. — Да расслабься. Здесь было одно из моих любимых мест для игр.

— Ты, наверное, везде играл, — она сделала Люмос поярче, чтобы рассмотреть каменных драконов внутри чаши.

— Убери, пожалуйста, свет, слепит и меня, и Нубби, — Драко отстранился от нее, картинно прикрывая рукой глаза.

Гермиона выполнила просьбу. На мгновение показалось, что кто-то рассыпал Перуанский порошок мгновенной тьмы. Темнота заставила ее бездумно придвинуться еще ближе к Драко. По ее ногам ощутимо пробежались маленькие лапки, и она с трудом сдержала крик. Дальнейшую траекторию движения зверька можно было отследить только по треску веток.

— Вот скотина неблагодарная! — проводил питомца Малфой.

Гермиона собиралась наколдовать банку с огнем, но Драко успел раньше. Он пробормотал неизвестное заклинание, и фонтан наполнился светом. Свет полился из пастей драконов как вода.

— Это…

— Надеялся, что успею тебе показать, — кивнул Драко, наблюдая больше за ее лицом, чем за плюющимися светом драконами. Выглядел он при этом таким гордым, будто сам спроектировал этот фонтан.

— …невероятно, — Гермиона встретилась с ним глазами.

— Чтобы ты не считала всех Малфоев злом во плоти.

— Я не считаю.

— Зря, наверное, — противореча себе самому, буркнул Драко и перевел взгляд на струящиеся по камню световые потоки. — Много думал в последние дни об отце. У меня язык не поворачивается сказать, что он заслужил, никто не заслужил, но…

— Прекрати! Снейп найдет способ…

— Грейнджер, не нужно меня обманывать. Северус уже два дня говорит о кислородном голодании и непредсказуемых последствиях для мозга. Подводит нас к мысли. Готовит почву. Даже если противоядие найдется, нет ни единого шанса, что отец останется… прежним.

— Ты…

— Он… ему уже не больно. Вроде бы. А вот мне жить с тем, что я не успел ему сказать. И я сам виноват.

Это… Это было очень по-взрослому, больше похоже на Драко из вчерашнего сна, чем на привычного капризного, манерного мальчишку. Накатила неловкость. Кроме неловкости ощущалось что-то еще — что-то плохо идентифицируемое.

— Ты не должен себя винить! — она схватила его за руку, застыдилась порыва, но отстраниться ей не позволили. Малфой переплел ее пальцы со своими и сильно сжал.

— Я не то чтобы виню…

— Винишь!

— Чей бы фестрал кричал!

— Это другое.

— Конечно. И еще одно хотел сказать: что бы там крестный и мать ни говорили, я попробую прощупать наших. А это значит… Прости, если мне для этого придется…

— Вести себя со мной как раньше?

— Что-то вроде того. «Как раньше» не выйдет, но… могу показаться недостаточно…

— Любезным? — Гермиона хмыкнула, вспоминая их взаимодействие в школе.

— Да. Я плохо представляю, как это совместить с защи…

— Я прекрасно могу защитить себя сама! Справлялась с этим без тебя и без Снейпа! — волевым усилием она затолкала поглубже отголоски сна и приятное ощущение сильной руки рядом.

— Как же! Напомнить, как часто ты оказывалась на волоске от смерти?

— Не драматизируй!

— Я не драматизирую. Я… мне важно, чтобы ты была в порядке. Ты и мама.

Заявление обескуражило. Как он может ставить ее в один ряд с матерью? Впрочем, жизнь Нарциссы Малфой напрямую зависит от того, жива ли Гермиона Грейнджер, поэтому Драко и сформулировал мысль таким образом. Разговор ушел куда-то не туда, она не знала, как вырулить обратно на безопасную почву.

— Если дело в Обете...

— Да как ты не понимаешь, я забочусь о тебе! — вспылил Малфой, соскакивая на приступок внутри фонтана прямо перед Гермионой. Поза вышла неловкая, он стоял между ее ногами, вцепившись в них руками, чтобы удержать равновесие. И даже когда обрел устойчивость, рук не убрал, разве что жесткая хватка сменилась смущающими поглаживаниями. Драко стоял почти против света, но блики отражались на скулах и шее, причудливо освещая лицо, а подсвеченные сзади волосы напоминали нимб, который совершенно точно не положен этому человеку. Он заглядывал ей в глаза, а Гермиона пыталась увернуться от его бушующего непонятными эмоциями взгляда.

Длинные пальцы легко пробежались по ее рукам до самых плеч, а затем сомкнулись сзади на шее под волосами, мягко побуждая не опускать голову. Гермиона замерла, как кролик перед удавом. Страх смешивался с предвкушением. Малфой шумно выдохнул, и этот звук почему-то отозвался покалыванием у нее за ребрами. А потом чужие губы мягко прижались к ее губам. Было ли это неожиданно? Да. Ожидала ли Гермиона подобного? Да. Даже предвкушала.

Драко не торопился ее целовать. Выжидал. Ее губы приоткрылись сами собой, наверное, это был выдох, но он расценил его как разрешение. Осторожно захватил верхнюю губу своими, затем переключился на нижнюю, даже не пытаясь углубить поцелуй, не форсируя события, словно боялся испугать. Его пальцы касались шеи и перебирали волосы, а губы нежно сминали ее губы, постепенно становясь увереннее. Гермиона робко следовала за его движениями. Ей и не думалось, что целоваться может быть так приятно. Пока она погружалась в свои ощущения, Малфой окончательно освоился, его язык огладил ее десны и зубы, скользнул по языку и нёбу. Пальцы спустились с шеи на плечи, очертили ключицы, затем коснулись скул и щек. Все это форменное сумасшествие отзывалось легкой и почему-то приятной болью внизу живота.

Осознание этого факта отрезвило. Гермиона оторвалась от обнаглевшего малфоевского рта. Ей казалось, что тирада родится сама, но, глядя в его горящие глаза и чувствуя его ласкающие руки на своем лице, она растеряла весь боевой настрой. Даже Крам не смотрел на нее так. А может, смотрел, но… подобных реакций его взгляды не вызывали.

Часть Гермионы купалась в восхищении, которое плескалось в серых глазах, растворялась в ласках Драко, но другая часть (рациональная) нашептывала, что все происходящее — следствие изоляции, неуместных снов, подмена понятий и чувств, расшалившиеся гормоны и прочие неподконтрольные разуму вещи.

— Пожалуйста, не сейчас, — шепнул Малфой прямо ей в губы.

— Зачем ты?.. — пролепетала она вместо всего передуманного.

— Потому что хочу, — он аккуратно заправил прядь волос ей за ухо, и возмущение, вызванное его ответом, угасло, не успев разгореться как следует. — Уже некоторое время хотел и не смог больше терпеть.

Мальчишка, привыкший получать желаемое! Умозаключение должно было быть окрашено гневом или презрением, откуда взялась нежность? Легкое поглаживание шеи между ухом и уголком челюсти нейтрализовало даже растерянность из-за неправильных чувств. Гермиона с ужасом отметила, что любые действия пальцев Драко да и сами эти пальцы… Нелепо так на них реагировать!

— Нельзя потакать сиюминутным желаниям, — наконец выдавила она, пытаясь сделать тон хотя бы назидательным.

— Грейнджер, пережитое не научило тебя жить сегодняшним днем? Завтра может не случиться.

Сказанное всколыхнуло то, что Гермиона привыкла прятать от себя. В голове снова зазвучало «Упивающиеся готовят реванш». Завтра может не случиться.

— Это не повод поступать так… Без всяких чувств.

— Конечно, тебе виднее, что я испытываю, — в голосе Драко прорезался гнев.

Не было сил объяснять ему, что он испытывает совсем не то, что ему кажется.

— Я просто не хочу жалеть сама и не хочу, чтобы ты пожалел…

— Я точно не пожалею.

— Это ты так сейчас говоришь.

Было невозможно доказывать свою точку зрения, когда он продолжал стоять между ее ногами и его руки все так же блуждали по ее коже.

— Я... я иду спать, — совершила стратегическое отступление Гермиона и попыталась выбраться из неудобного положения, наплевав на то, как это будет выглядеть.

Пока она дрыгала ногами, пытаясь упереться пятками в края чаши, Малфой в два прыжка оказался снаружи и подал ей руку. Не принять ее после… всего было бы очень по-детски. Естественно, Драко не отпустил ее ладонь, после того как вздернул на ноги. До двери беседки они шли в тишине. Нужно было прояснить, что ничего похожего на то, что произошло, не должно повториться, но все правильные слова и четкие формулировки куда-то разбежались.

У крыльца Гермиона собралась с духом пожелать Малфою спокойной ночи, но тот запечатал ее губы мягким поцелуем. Нужно было оттолкнуть нахала, возмутиться тем, что он себе позволяет... Вместо этого Гермиона снова растворилась в удовольствии.

— Знаешь, — зашептал он, прислонившись лбом к ее лбу, — рядом с тобой у меня получалось заснуть и без зелья.

Не предлагает же он…

— Ничего не будет. Я даже пальцем тебя не трону, если не позволишь, — предвосхитил ее вопрос он. — Просто лягу рядом. Можно?

Гермиона кивнула, чем официально засвидетельствовала съезд собственной крыши. Как добралась до спальни, Грейнджер не помнила: раз — она дает добро на то, чтобы он… лег в ее постель, два — Малфой валяется в этой самой постели, повернувшись на бок и опираясь на локоть, и с улыбкой рассматривает ее, сразу юркнувшую под одеяло.

— Я так не засну, — буркнула Гермиона. — Не смотри.

Драко хитро улыбнулся, придвинулся ближе и… тут же нарушил данное несколько минут назад слово, обнимая ее и привлекая к себе. А вот в том, что потянулась за поцелуем, она могла винить только собственную безмозглость.

Гермиона понятия не имела, сколько времени они целовались, выплыла из тумана эйфории, когда движения губ и языков стали совсем вольными. И обнаружила нечто, тут же вызвавшее желание провалиться на ровном месте, а заодно избить Малфоя. Оказывается, она, оттолкав в изножье кровати препятствие в виде одеяла, ногами пыталась придвинуть Малфоя к себе, пока тот всячески отстранялся и уворачивался. Гермиона толкнула его в грудь растопыренной пятерней.

— Зачем ты это делаешь, если тебе неприятно ко мне прикасаться? — зашипела она.

— С ума сошла? — в ответном шипении просквозило совершенно искреннее возмущение.

— Я вижу! — Гермиона красноречиво посмотрела на его тело, лежащее почти поперек кровати, только бы подальше от нее.

— Эм… Грейнджер, — Драко издал странный звук, возможно, это был смешок, которым он прикрывал собственное замешательство. — Ты большая девочка. Я просто не хотел, чтобы ты почувствовала… эм… мою реакцию. Я и руки-то стараюсь особо не распускать, если ты не заметила.

Не заметила. Что же тогда, по его мнению, «распускать руки»?

Гермиона не понимала, как вести себя дальше. Впрочем, под покровом темноты все казалось не совсем реальным, поэтому она позволила гриффиндорскому куражу охватить ее и с ехидцей выпалила:

— Вообще-то такая реакция должна была мне польстить.

— Да? Ну тогда я позволю тебе почувствовать себя польщенной, — Малфой перевернулся на спину и отчаянным рывком потянул ее на себя, плотно прижимая к своему телу. Охватившие ее эмоции были странными: откуда-то из глубины поднималась гордость, за которую было стыдно. Когда Гермиона случайно сдвинулась и Драко застонал, гордость превратилась в настоящую эйфорию.

— Хватит меня мучить, — прошептал Малфой, перекатывая их на бок и чуть отодвигаясь. Он провел носом по ее щеке, — давай спать.

«Мученик» некоторое время ерзал, укладываясь (видимо, пытался унять возбуждение), Гермиона отметила это краем сознания, уже засыпая. Проснулась она первой и некоторое время с интересом рассматривала спящего Малфоя. Во сне его черты утратили резкость, он даже казался… красивым. И еще немножко… будоражащим. Особенно когда взгляд падал на подпухшие яркие губы.

Зачем он полез целоваться на самом деле?

Действительно ли его тянуло к ней? Нет, в этом сомневаться глупо. Вот только к ней его тянуло или Драко в принципе нуждался в женском внимании? В конце концов, у большинства их ровесников… уже все случилось. Из этого вопроса рождался следующий. Тянуло ли ее к нему или это тоже гормональное? Ведь к Снейпу из сна тоже тянуло. Сыграли ли какую-то роль их браслеты? Мог ли Малфой уловить какие-то знаки, когда жался по поводу и без? Решил ли воспользоваться ее влечением? Хочет ли таким образом привязать ее к себе? Он же Малфой! А еще… буквально несколько дней назад он устроил отвратительную сцену ревности. Неужели она так размякла, что уже забыла об этом? Собственнического отношения Гермиона Грейнджер терпеть не намерена!

— Что за лицо, Грейнджер?

Называл ли он ее когда-нибудь по имени?

— Зачем ты сделал то, что сделал? — скомканно сформулировала она квинтэссенцию передуманного.

Малфой некоторое время молча пялился, то ли прогоняя остатки сна, то ли пытаясь прочитать ее мысли.

— Не доверяешь, — с горечью констатировал он.

Ха! А должна? Гермиона отстранилась, чувствуя иррациональную вину за то, что… не доверяет. То есть доверяет, но не до конца.

Она молча встала с постели и сорвала со стула полотенце и халат. Ей нужна была ванна, срочно.

— Потереть спинку? — губы Драко искривились в ухмылке, но глаза оставались холодными, а между бровями залегла складка.

Гермиона одарила его тяжелым взглядом и скрылась за дверью. Когда она вернулась, Малфой все еще лежал на ее постели на животе, подпирая лицо руками. Некоторое время он наблюдал, как она сушит заклинанием волосы.

— Грейнджер, ты ведь не станешь отрицать, что тебе понравилось? — начал он издалека.

Гермиона одарила мерзавца еще одним из своих лучших тяжелых взглядов, но Малфоя не проняло.

— Я вот запросто признаю, что хочу тебя.

Это он в каком смысле?

— Не только физически. Я мразь, эгоист et cetera, и я хочу тебя себе, потому что такой, как ты, больше не существует.

Как можно одной фразой сначала вызвать бурю негодования, а затем… было бы враньем отрицать приятное тепло, разливающееся в груди, от его слов.

— И я знаю, что не представляю собой ничего такого, что тебя могло бы заинтересовать. Тебе, по-хорошему, есть за что меня ненавидеть, — Гермиона собиралась опротестовать сказанное, но Драко поднял руку, — но ты не ненавидишь. Я уже говорил, что мне не постигнуть твоих реакций, и это одна из причин моего… моей… моих чувств.

Ей нет дела до его чувств и этого признания!

Мантра действовала плохо. То есть не действовала вообще.

— Было бы слишком самонадеянно просить тебя о шансе. Но будь честной гриффиндоркой и признай влечение между нами. Просто физическое влечение.

Она решила не отвечать.

— Почему бы нам не позволить себе… Вот это. И тебе и мне будет прок. Мы несколько отстали от наших сверстников.

Не намекает ли Малфой на ее неискушенность?

— Понимаю, что тебе, наверное, хотелось бы найти кого-то опытного…

На короткий миг в голове сложился образ Снейпа. Образ из сна тут же сменился образом реального Северуса, и ее передернуло. Даже мысль о каких-то… взаимодействиях физического характера с ним была неприятна, тогда как Драко… К Драко ее тянуло. Стоп! Полный стоп! Это расшалившиеся гормоны и избыток тактильных контактов. У нее же случались раньше «приступы» влечения даже к Гарри. Гермиона разозлилась на собственный вышедший из-под контроля организм и выплеснула гнев на Малфоя:

— Ты наплел столько патетической чуши ради… этого предложения? — она решительно двинулась в его сторону.

— Я был честен до последнего слова! — ее насторожил огонек, зажегшийся в малфоевском взгляде, но она уже была неспособна остановиться, первый удар пришелся ему по плечу, второй выбил воздух, Малфой поймал ее руки и опрокинул ее на себя.

— Сволочь ты, Малфой! — Гермиона яростно сдула распушившуюся от сушащего заклинания прядь и предприняла попытку пнуть Драко в голень, но он стратегически грамотно перекатил их так, что она оказалась под ним, и сжал ее ноги своими. А затем наклонился и, едва касаясь, провел носом вдоль ее лица. Гермиона со смятением поняла, что на эту нехитрую ласку тело отреагировало сильнее, чем на все ночные поцелуи. И поняла не она одна. Белобрысый мерзавец провел носом по ее шее и обдал ее горячим дыханием. Недопустимо так возбуждаться от вида Малфоя, от действий Малфоя, от... Малфоя! Недопустимо! Даже если заводится не только она.

— Что ты себе позволяешь? — вопрос получился бесцветным, ярость схлынула.

— Только то, что ты разрешаешь, принцесса, — подмигнул бессовестный враль. — Я не требую твоего ответа сейчас. Просто подумай.

Хлопок ознаменовал появление Пикса. Гермиона попыталась вывернуться из-под Малфоя, но тот удержал ее под собой.

— В чайной комнате мисс Гермиону и хозяина Драко ждет завтрак, — поклонился эльф, будто перед его глазами не происходило ничего странного. — Пока они кушают, Пикс соберет мантии мисс, чтобы она могла их уложить в свою сумочку. Пикс уже собрал вещи молодого хозяина.

— Пикс, не стоит, я сама потом, — просипела Гермиона из своего положения. — И мантии мне эти не нужны.

— У мисс не останется на это времени.

Она все еще пыталась отвоевать свободу. Малфой целомудренно чмокнул ее в щеку и резко откатился в сторону.

Гермиона пристыженно запахнула халат, съехавший с плеча во время их возни, и, покраснев, убежала в чайную комнату.

За завтраком Драко молчал, но даже молчаливый Драко ухитрялся ее мучить. Каждое движение его губ и языка приковывало внимание. Подлец заметил это и вовсю развлекался.

— Хозяйка и мистер Снейп ждут мисс Грейнджер и молодого хозяина в холле, — напомнил вездесущий домовик.

Гермиона снова вскочила как ужаленная и унеслась одеваться. Она извлекла из сумочки потрепанные постоянной трансфигурацией шорты и рубашку неопределенного цвета и быстро натянула на себя. Одежду от Нарциссы она вытащила из сумочки и оставила на кровати, убеждая себя, что делает это не из вредности, — подачек не хотелось.

Пикс появился снова. Он никак не прокомментировал оставленную груду одежды, всплеснул ручками и бросил на Гермиону печальный взгляд. Грейнджер, спешно накидывая ремешок сумочки на плечо, протянула эльфу руку. Хлопок, и она оказалась в холле рядом с изображающим безмятежность Драко. Северус окинул их откровенно злым взглядом, надолго задержавшись на губах. Гермиона запоздало подумала, что у нее губы, наверное, такие же распухшие и яркие, как у Малфоя, она ведь толком и не глядела на себя в зеркало. Вслух Снейп не возмутился, что уже было хорошо. А вот радостное выражение лица Нарциссы ей совсем не понравилось.

— Переправляетесь по одному, — процедил профессор. — Еще не хватает вам в таком виде появиться вместе. Он раздал им по завернутому в тряпицу предмету. Гермиона не увидела, что было порталом Драко, а ей досталась обычная калоша. Похоже, костылей были достойны только порталы, ведущие в Министерство.

Она оказалась у квиддичного поля, площадка гудела от окружающей ее магии, сквозь чары почти не удавалось разглядеть пейзаж за пределами защиты. Спустя мгновение рядом появился Снейп и с непроницаемым лицом направился к Макгонагалл. Гермиона заозиралась в поисках Драко, тот обнаружился в нескольких шагах. Выражение его лица сделалось таким же нечитаемым, как у крестного. Только губы напоминали о том молодом человеке, с которым она… проводила время совсем недавно.

— Драко!

Она обернулась на голос и увидела Панси Паркинсон, бросившуюся на шею… ее… то есть Малфою. Тот, впрочем, остался стоять истуканом. Ну не совсем истуканом, придержал Паркинсон за талию, чтобы сохранить равновесие, но тут же отдернул руку.

— Малфой, — слева к ним подошел один из слизеринцев их курса, парень настолько незаметный, что Гермиона не запомнила его за шесть лет обучения в одних и тех же классах. Кажется, Пайк. Или не Пайк? К группе присоединился Тео Нотт — этого не узнать было невозможно. Он немногим уступал Малфою в демонстрации презрения к окружающим. Драко почему-то вздрогнул, когда Нотт шепнул ему что-то из-за плеча. Дело в эффекте неожиданности или в самих словах? Она так увлеклась этой сценкой, что едва не заорала, когда кто-то тронул ее за плечо.

— Гермиона, — Симус Финниган придвинул ее к себе. — Наши там, он указал на группу в семи футах от того места, где она стояла.

Стоило ли отходить так далеко? В конце концов, Малфою предписано появиться со своими кураторами. Но они не должны вызывать подозрений. Не подозрительно ли топтаться так близко к группе слизеринцев?

— Я присоединюсь через пару минут, — растерянно улыбнулась Гермиона и направилась к Снейпу, который, кривясь, что-то втолковывал Макгонагалл.

— Мисс Грейнджер, — кивнула директриса, отмечая что-то в списке.

Люди появлялись по одному, по двое или целыми группами. Гермиона с удивлением увидела Чо Чанг и Оливера Вуда, Кэтти Бэлл с подругой, имя которой она забыла, и Анджелину Джонсон, чуть поодаль мелькнули рыжие волосы, заставив ее дернуться, но человек исчез из вида раньше, чем она успела его разглядеть. Похоже, здесь собиралась компания выпускников разных лет.

Гермиона снова посмотрела на Снейпа и перехватила его взгляд. Она головой сначала указала на кучку слизеринцев, а затем на кучку софакультетников, стоящих на максимально возможном от слизеринцев расстоянии. Снейп кивнул и скосил глаза на гриффиндорцев, что Грейнджер приняла за разрешение присоединиться к своим.

Ее встретили объятиями. Обниматься со столькими людьми было неприятно, хоть Гермиона и искренне радовалась каждому. Просто… их хотелось видеть по одному. Толпа сбивала с толку. У нее развивается охлофобия? Гермиона честно старалась вести себя естественно: кому-то улыбалась, кому-то отвечала, возможно, невпопад, пожимала чьи-то руки, но краем глаза продолжала следить за растущей кучкой слизеринцев, держащихся в стороне. И, чего греха таить, за одним конкретным представителем факультета, изображающим копию себя школьных времен.

Раздался еще один громкий хлопок, и на площадке появились двое. Первым был Кингсли Шеклболт, вторым… — Гермиона думала, что обозналась, надеялась, что обозналась. Не может же человек за месяц измениться так сильно. Тот, кто стоял рядом с Министром, больше походил на иссохшую мумию, на инфери, чем на себя самого.

— Гарри?!

Если бы Гермиона в этот момент не утратила способность говорить, в ее голосе тоже прозвучал бы такой первобытный ужас. Но голос был мужским. И очень знакомым. Она повернула голову вправо, чтобы убедиться в отсутствии слуховых галлюцинаций.

— Рон?