Неправильная (джен)

— Привет, больной, — Лорна присела на стул около кровати Питера.

— Привет, — Максимофф поморщился, приподнимаясь на кровати, и выдавил из себя улыбку.

Настроения у него как-то не было, в голову беспрестанно лезли мысли о Ванде. Он то злился на нее, то у себя в голове оправдывал тысячей выдуманных причин. Оправдывать Ванду оказалось легко — от этого на секунду становилось не так тяжело на сердце, и эта ноющая боль в груди ослабевала, отдавая бразды правления физической — от ранения. Но никуда не девалась, затихала, чтобы нахлынуть с новой силой. Он не считал себя слабаком, но предательство — да, он так это назвал, невзирая на то, что предать могут лишь близкие друг другу люди — Ванды вызывало нестерпимое желание заплакать на плече у Эрика. Останавливало лишь то, что выглядеть заплаканным слюнтяем перед отцом он хотел меньше всего.

Питер не знал, что там думал про все это Эрик — Леншерр умудрился от темы увильнуть, но Максимофф был почему-то уверен, что Эрику больнее не меньше, чем ему самому, хоть он этого и не признает. Ртуть видел, каким взглядом Магнето смотрел на Ванду, и никак не мог понять, что сделать ему, чтобы Эрик так же на него смотрел. Оказалось, надо просто едва не умереть.

Но о прекращении поисков Ванды Эрик тоже не заикнулся, а Питер об этом даже помыслить не мог. Он ей не верил.

Не верил ни одному ее слову про семью, про него, про отца. И уж точно был далек от мысли, что Ванде плевать на них всех. Не могло быть такого. Ей не могло быть все равно на него. На Эрика, на Софи, маму или Лорну — все равно на кого, но не на него. И потому он раз за разом придумывал все новые отговорки, чтобы очистить ее — и свою — совесть.

Он не видел ее с тех пор, как узнал, что она его сестра. Девушку, что он видел всего однажды, звали Катрина, и она была прекрасна в своем яростном безумии. Сестру, что он видел тоже однажды, звали Вандой, и она была пугающе холодна. Кто она для него? Катрина с яростными всполохами алой магии или Ванда с холодными голубыми, как у Эрика, глазами? И кого он, Питер, хочет найти?

Разделяли ли Лорна с Эриком ее на двух разных людей, разделяла ли она сама, Питер не знал, но был уверен, что сможет докопаться до правды. Ему бы лишь найти сестру. Почему-то казалось, что вернись Ванда, и все сразу станет в порядке, какие бы проблемы их не настигли.

Забежавшие, а точнее, телепортировавшиеся к нему на перемене Курт и Скотт тоже настроение не подняли. Хэнк запретил им появляться во время учебного дня, зная, что это может затянуться, а школьная медсестра встала у палаты злым сторожевым псом и выгнала их, позабыв о том, что Вагнер все-таки телепорт. Но и их незапланированный визит от мыслей о сестре-близнеце отвлек ненадолго — школьники почти сразу же вернулись на занятия.

Почти перед обедом к нему зашла Рейвен. Питер чуть было не вскочил с постели, хоть и не знал, сможет ли вообще.

— Ты как? — спросила Даркхолм, дружески улыбаясь. Как-то почти по-матерински. Питер бы разозлился на нее за это, но на Рейвен он априори никогда не злился. Как на нее вообще можно было злиться? По крайней мере, долго злиться. — Ну и напугал ты нас.

— Да я в порядке. Хоть завтра в бой, — радостно сообщил он. — Ты цветы-то в вазу поставила?

— Так это от тебя? — удивленно спросила Мистик, застыв с нелепым выражением лица. — А зачем?

Максимофф бы никогда не назвал Рейвен глупой. Но именно такое выражение лица было у нее сейчас. Непонимающее, удивлённое. С ноткой паники и сожаления во взгляде. Но сожаление было не то, что было пару минут назад, когда она говорила о его состоянии, и Питер, уловивший все эмоции ее хорошенького личика до мелочей, принял это на свой счёт и тут же пробормотал что-то невнятное, забыв, какую речь уже заготовил для Мистик.

— Да подумал, что ты грустная такая, надо развеселить, — беззаботно пожал плечами он.

— А, — все так же тупо повторила Рейвен, но озадаченный взгляд никуда не исчез — не поверила.

А без того не особо радостный Питер поник. Рейвен могла догадываться, кто ей принес букет, но она на него даже не подумала, а сожаление в ее взгляде чуть ли не выбесило.

— Ладно, я пойду, мне там надо к Чарльзу. На минутку заскочила, — сказала Мистик, медленно встала и подошла к двери. — Выздоравливай, — напоследок добавила она.

Питер не поверил в ее срочные дела ни на секунду. Просто Рейвен такая симпатия оказалась особо не по нраву, и бесстрашная воительница решила трусливо сделать ноги. Все что-то от него последнее время уходят. Особенно особы женского пола.

Поняв, что опять начинает думать про Ванду, Питер со злобой позвал медсестру со вполне себе такой идиотской идеей поругаться насчет дико неудобной подушки. Зная вспыльчивый характер Сьюзен, он знал, что его сейчас обругают за то, что он такой «неженка», и растянется это как минимум на полчаса. Но она молча кивнула, сказав, что подушка просто слежалась, и поправила ее, предварительно встряхнув, при этом так по-доброму ему улыбаясь, что Питер вот вообще не знал, что ей предъявить, а других жертв на горизонте не маячило.

Ругаться с пришедшей к нему Лорной не хотелось, да и себе дороже, но в итоге настроение Дейн ему испортила окончательно и бесповоротно, хотя про Ванду он после ее визита и правда забыл.

— Прости, Сьюзен меня гоняла, сказала, что мне и так уроки наверстывать надо, поэтому я решила пожертвовать обедом.

— Да ничего, вы с отцом не обязаны круглые сутки сидеть около меня. Где он, кстати? Ушел куда-то с Джонсон и не вернулся. Он обещал мне принести кое-какие вещи, я сказал ему, что он может не торопиться, но его что-то уже пару часов нет.

— Он… — Лорна на секунду задумалась и Питер понял, что она ищет Эрика. — У профессора в кабинете.

— Променял меня на Чарли, все ясно, — скептически усмехнулся Питер. — А у вас что? Я заметил, что вы общаетесь. Правда, ты мне что-то об этом не рассказываешь, — впрочем, этому Максимофф не удивился. Дейн с самого начала твердила с упертостью самого же Эрика, что он — плохой человек, — и, видимо, признать свою неправоту перед ним ей было тяжеловато. Вот и молчала, думая, что так все само решится.

— Просто… Не то чтобы общаемся. Ну, его… Про него все сказано тем, что ночует он у одной... Обжимается в коридоре с подруженцией Ванды.

— Откуда ты знаешь, где ночует отец? — усмехнулся Питер. — Следишь за ним?

Максимофф бы никогда не признался, но именно этим он и занимался — до тех пор, пока Чарльз не сообщил Эрику о том, что Питер его сын. Ходил по школе, выискивая Леншерра в коридорах, наблюдал за ним исподтишка, все думая, что вот сейчас решится, подойдёт и скажет. А пока просто к нему присмотрится. По крайней мере, ему так казалось. Так что в интересе Лорны он не видел ничего криминального.

— Ну я… Иногда проверяю, где он бывает, — пожала плечами Лорна.

— Да ладно тебе, будто я не вижу, что ты с ним подружилась? Не то чтобы я не рад. Просто странно это, — продолжил издеваться над Дейн Питер. Она что-то особо шутки не поняла, задумалась и вся поникла. Питер решил, что пора бы заканчивать ее проучивать, — ему почему-то было обидно за Эрика, когда она про него в начале гадости говорила — но Дейн вдруг заговорила сама.

— Я сейчас уже ни чем не уверена. Просто… Он же убийца, Питер. Ванда всегда это видела, а я сама… Тогда я просто слушала ее и верила ей. Потом поверила тебе и ему. А сейчас… — Дейн запнулась. — Когда она так поступила, я думаю, что она единственная, кто видит его настоящего. И дело даже не в этой связи и эмоциях, что она ощущает. Просто она сама такая же и прекрасно понимает, кто он.

— Лорна, это не так, — резко сказал Питер. Отлично, убеждать себя, что Ванда не виновна, он уже научился. С другими, интересно, сработает? — Ты просто разочаровалась в Ванде и теперь думаешь, что нельзя никому верить.

На самом деле Питер бы тоже с радостью в ней разочаровался. Хотел бы, наверное, хотел. Не мог, не стал бы. Знал, что это неправильно.

— Дело-то не только в ней, — покачала головой Лорна. — Ты не был в тот момент в мире, — она вдруг вздрогнула, тяжело вздохнув. — Помнишь, я рассказывала, что проснулась тогда от ее крика. Мы уехали тогда через пару часов, не знаю, как она вела машину, но она плакала. Тихо так, беззвучно. Это потом уже я поняла, по ком… По нашей сестре, Нине, — Лорна снова закусила губу, а Питер затаил дыхание — она рассказывала про Ванду! Про его Ванду, с которой провела целых полгода! — Мы застряли в пробке на одном из мостов через Колорадо, а потом… Я почувствовала раньше других. Магнитное поле просто взбесилось, настолько, что я не просто его перестала ощущать, я… Дикий звон в ушах и металл вокруг, везде: машины, перекрытия, детали моста. Все вокруг — сплошное магнитное поле, что я не могла контролировать. Я достаточно сильна, чтобы это прочувствовать, но не достаточно сильна, чтобы что-то сделать. Ванда что-то кричала мне, а потом… Потом впереди нас рухнула конструкция моста, и часть машин упала в воду. Некоторым повезло меньше, они попадали на обломки еще не затонувшего моста. Я пыталась что-то сделать, но металл вокруг меня не слушался вообще. Такая сила, такая мощь, а вокруг просто осязаемая паника ничего не понимающих людей! Я чувствовала, что меня саму куда-то тянет. А потом вдруг пришло осознание, что такое мог делать только один человек — Магнето, — Лорна снова тяжело вздохнула. — Это делал он, Питер, только он, а не Апокалипсис. Как я могла это забыть?

— Я… — он и правда не знал, что сказать. — Он был в отчаянии, он все потерял. Он весь мир ненавидел. Он просто нуждался в помощи.

Слушать Лорну не хотелось. Хотелось, чтобы она замолчала и ушла. Первый раз в жизни захотелось, чтобы она просто исчезла сейчас куда-нибудь и не говорила всего этого. Эрик, его отец, человек, что вчера до самой больницы закрывал его рану, что ночевал подле его кровати, кто умудрялся молча терпеть капризы — его и Лорны, он ведь не мог быть плохим. Да, Питер не знал всего, что с ним происходило, не знал, что ему пришлось пережить, но он верил, что все ещё можно исправить, и надеялся, что его веры хватит на них всех. По крайней мере, раньше хватало. Раньше же Лорне хватало. И Чарльз Ксавьер верил в Леншерра, даже немного Хэнк, и Рейвен.

— Чарльз из-за него инвалид, но Ксавьер ему верит, помогает. Отец не нарочно это сделал. Мистик он вообще убить пытался, а ничего, сейчас вроде дружат, — попытался привести другие аргументы Питер. Те, что не на его мыслях были основаны, а на поведении других. Например, всезнающего телепата и национальной героини.

— Ксавьер всех хочет исправить! — вскинулась Лорна. — Посмотри, здесь полшколы поломанных «игрушек». И ты, и я, и даже Магнето! А Рейвен верит Чарльзу, а Эриком она всегда была ослеплена. Сложно, наверное, ненавидеть человека, с которым спишь! К тому же, он сейчас так быстро спелся с Джонсон, из-за дружка которой ты чуть не погиб! Между прочим.

— О чем ты? В смысле, про Рейвен? — резко спросил Питер. Нет, он явно не так ее понял. Не мог же он быть таким болваном, что не заметил этого. «Мог», — шепнуло подсознание.

— Ну он явно не просто так ночует у нее в комнате. Да какая разница, что они там думают? Речь не о них, а о нем!

— Он… Пытается быть другим, — вяло ответил Максимофф. — Он старается. Рейвен… — Питер запнулся. — В тот день, когда вы с ним ездили в Арлингтон, она сказала, что он стал другим. Я этого не понял, но она, видимо, хотела сказать, что в нем что-то изменилось.

Кого в добродетели Эрика сейчас убеждал Питер, было не ясно. Может, самого себя. Убеждал, что Эрик ни в чем не виноват, так твердили и чувства, и разум. Но оправданий чужих поступков на сегодня было слишком много, поэтому он больше не знал, что сказать. Ни себе, ни Лорне.

— Я не совсем дура! — почти крикнула на него Дейн. — Я вижу, что он пытается. Но как ты и сказал пару дней назад, ему просто больше ничего не остаётся. У него нет чего-то среднего. Добро или зло. И знаешь, он любит менять перчатки.

Он не нашелся, что ответить. Может, будь здесь отец, он бы возразил, вернул все на места, убедил в своей правоте и его, и Лорну, но Эрика что-то не было рядом. Эрика слишком долго не было рядом со всеми ними.

Лорна кинула что-то вроде «извини», когда зашедшая медсестра напомнила о времени и о том, что перерыв на обед не резиновый, и ушла из палаты. Сьюзен щебетала что-то, а он совершенно ее не слушал. Странное, никогда ранее так сильно не проявлявшееся ощущение наполняло его. Голова кружилась от трескающего звука, подобную «мелодию» издавала сила Лорны, но Питер поклясться был готов, что не умолкающая Сьюзен этого не чувствовала. По всему телу словно скапливался электрический разряд, что никак не мог сфокусироваться на кончиках пальцев. А Сьюзен продолжала бормотать, от чего шум в голове становился просто невыносимым.

— Замолчите! — резко крикнул он, чувствуя, что напряжение резко покидает его. Следом за этим заискрилась включенная лампочка, резко упала капельница и по всей палате вдруг разлетелись непонятно как оказавшиеся металлические детали.

Поправлявшая шторы Сьюзен отскочила от падающего карниза и застыла в немом испуге.