День за днем - 2 (гет)

Несколько вечеров у меня уходит, так сказать, на изучение вопроса. По другому и нельзя — если после каждой банковской операции Антоше будут идти SMS-ки на мобильник, вся затея сразу закончится крахом. Так что сначала изучаю клиент — банки Зимовского и от кого ему идет самый большой навар мимо счетов издательства — только если с этих счетов буду трясти, обиженный воришка промолчит и не обратится в милицию. А с хакером приходиться еще разочек свидеться, но уже дома — сначала думала позвать, чтобы удалил все свои игрушки с моего ноута, а потом пришла другая идея — связаться с сервером, куда вывесили зеркало Антошкиного компа, чтобы можно было креативить прямо из дома, даже по ночам, когда в издательстве никого нет и все выключено.

Подозрительные клиент-банки на компьютере Антона Владимировича действительно находятся — и как только на счет ложится кругленькая сумма от прачечной со знакомым названием, я понимаю — пора. Поздно ночью перевожу всю сумму на наш обычный издательский счет, оставив горемыке 500 рублей, чтобы было не так пусто и грустно… Поразмышляв, звоню хакеру — с помощью специальной программки, он готов сгенерировать кучу затрат на междугородние разговоры с рабочего телефона Зимовского, а я, опять же, направляю все это хозяйство на банковский счет редакции — пусть Эльвира принесет Егорову радостную весть о говорливом заместителе главного редактора. Кстати о Мокрицкой, та еще гадюка — то, что я прочитала о ней в переписке между Антошей и Лазаревым весьма впечатляет — отправляю ей все это хозяйство для поднятия настроения.

Что примечательно — за всеми этими веселыми вечерними развлечениями, почти незаметно, относительно легко и без напряга:

проходит череда…,

женских дней календаря…

Стихи. Автор — Маргарита Реброва.

Набив рот шоколадными конфетами, резвлюсь и дальше, раз уж влезла на почту к Зиме, — отсылаю заказы: в музыкальный магазин на синтезатор для Кривошеина, девчонкам парфюмерию и другие подарки, Калугину покупаю фото принадлежности и немецкие фильтры — он плакался об них на оперативке. Глубокой ночью закрываю ноут и залезаю в кровать под одеяло — пора спать, завтра будет весело.

* * *

Утром, жду на работе праздника души — специально одеваюсь игриво, радостно и празднично: и темно-синее, без выреза и с узким поясом новое платье, с широкими рукавами до локтя, и яркий макияж с морковной помадой, и даже гладко зачесанные волосы, схваченные сзади заколкой в хвост — все так и шепчет о моем замечательном настроении. После десяти утра последствия вчерашней шаловливости начинают давать плоды — в кабинет врывается Зимовский и с кислой мордой тащится к окну:

— Доброе утро.

Он приподнимает створку жалюзи, выглядывая на улицу, а я ухмыляюсь — интересно, о чем Антоша начнет плакаться в первую очередь, чем угрожать и на какой минуте сдастся и поднимет лапки.

— Марго, скажи мне, пожалуйста. Это твоих рук дело, да?

Продолжаю делать вид деловой занятости и усердно чиркаю в ежедневнике планы на сегодня. Даже не поднимаю головы:

— Нет, эти жалюзи мы заказывали на фирме.

Зимовский подступает вплотную, упираясь одной рукой на спинку кресла позади меня, а другой на крышку стола, нависая злобным падальщиком, высматривающим добычу. Он цедит сквозь зубы:

— Очень смешно. Это ты мне, значит, так мстишь, да?

Сразу признаваться не хочется, и я продолжаю играть в кошки-мышки, не поднимая глаз и не глядя в его сторону.

— Ты о чем?

— Слышишь Марго, давай без этих экивоков! Ты хоть понимаешь, что операции с чужими банковскими счетами это статья?

Он еще сильнее пригибается вниз, рыча сквозь зубы. Неужели? Самое время лягнуть Антошу за ОМОН. Удивленно качаю головой:

— А что? Для человека, который похищает людей это так, детский лепет.

Кидаю косой взгляд в сторону Антона и снова утыкаюсь в бумаги. Тот тут же плюхается на край стола:

— Так это, значит, ты?

Сознаваться или нет? Если игра затянется, этот упырь действительно может начать ответные боевые действия на нашем информационном поле и ни к чему хорошему это не приведет. Бросаю на Антошу таинственный взгляд исподлобья, хлопая ресницами:

— А ты сейчас без диктофона?

— Мне что, карманы вывернуть?

Он злится в нетерпении и мне становится смешно:

— Да нет, не надо, мы же не в детском саду.

С довольной улыбкой откидываюсь на спинку кресла. Ничего, дружок, это еще цветочки, ягодки впереди. Зимовский нетерпеливо повторяет:

— Так это ты, да?

Наконец, перестаю мучить вредного мыша и, еле сдерживая смех, убираю коготки из его шерстки:

— Ну-у-у, глупо было бы отпираться…. Хэ.

Антоша злобно бьет по столу ладонью, беззвучно шевеля губами «сука...» и встает, будто выплевывая в мою сторону:

— Довольна, да?

Покачав головой и сдерживая смех, кручу в пальцах карандаш:

— Ну, я не сказала бы, что совсем, но некое удовлетворение есть.

Чуть развернувшись в сторону вышагивающего за спиной, вдоль окна, Антона, приподнимаю бровь:

— Кстати, ты бы хоть спасибо сказал, что ли…

— Чего-о-о-о….

Я же слышала радостный шум в холле, чай не глухая, да и Галина с Людмилой сплетничали на кухне за утренним кофе. Поднимаюсь из-за стола, уже без улыбки, хотя сарказма и язвительности мне не занимать:

— А что? Ты меня помоями, а я вон тебя каким красавцем сделала, весь офис шуршит, что Зимовский широченной души человек!

— Слушай, Реброва, может, хватит, а?

Антоша проходит за моей спиной, но я не оборачиваюсь, негромко переспрашиваю:

— Что, хватит?

Тон становится агрессивней и громче:

— Давай завязывай, покуражились и будет!

Молчу, опустив глаза, потом оглядываюсь. Наконец, решаю, чего я, как минимум, хочу. Настоящей войны мне не нужно, я же добрая и положительная, но за все издевательства Антоша должен ответить…. Этот петушок на палочке должен переломить свой гонор! Смириться перед женщиной — это ли не самое ужасное наказание для самовлюбленного придурка?

— Почему ты ко мне обращаешься?

Зима подступает вплотную, глядя с ненавистью:

— А к кому мне обращаться?

— Ну, ты сам в состоянии все это прекратить.

Вздернув головой, открыто смотрю в бешеные глаза.

— Я?

— Именно.

— Каким образом?

Какой недогадливый. Доктор Самойлов такой же был, однако быстро все понял и все сделал, как надо. Стоя возле кресла и сложив руки у живота, исподлобья кошусь на Антона:

— Тебе сказать?

Тот дергается, кривляясь:

— Сделай, милость!

Поджав в усмешке губы, смотрю в пол — вряд ли он, поддастся сразу. Может быть, вообще, упрется рогом, но попробовать стоит. Переступив с ноги на ногу и тяжко вздохнув, снова поднимаю глаза на Антона:

— Попроси прощения. Публично.

Мы снова меняем свои диспозиции — Зимовский, хихикая, отступает к окну и стоит там, таращась на улицу сквозь жалюзи и почесывая нос — видимо, просчитывая убытки от своего упрямства, а я усаживаюсь на край стола, боком к нему, одной рукой обхватив себя за талию, а другой продолжая крутить карандаш в пальцах. Снова слышу шаги и смешки, но не оборачиваюсь, добродушно улыбаясь и чувствуя за собой силу.

— Хе-хе-хе… Хм… Ха-ха-ха-ха.

Мечтательно поднимаю глаза к потолку, представляя будущую сцену. Пересудов будет на неделю. Антон продолжает заливаться смехом:

— Да-а-а, Реброва, молодец, раскатала губу.

А той! Опустив голову вниз, прячу улыбку — судя по реакции Зимовского, я попала в больную точку, так почему же мне не быть довольной такой замечательной выдумкой?

— А что? Вполне удобный вариант. Так мне кажется.

— Ты издеваешься, да?

Похоже, товарищ еще не дозрел. Моя улыбка сходит с лица:

— Издеваться Антон, это твое хобби.

В конце концов, у него есть выбор, и я развожу руками:

— А... Ты меня спросил, что надо сделать — я тебе сказала.

Поднявшись со стола, делаю вид, что навожу порядок — перекладываю с места на место блокноты и ежедневники.

— Ты хоть понимаешь, что я этого никогда не сделаю?!

Понимаю, что это тебе как кость в горле. У тебя же все вокруг уроды да безмозглые курицы и тут на тебе, нашла коса на камень. Но я тебя все равно дожму!

— Не зарекайся.

— Нет Марго, ты ей-богу… Цок, цок, цок…, чокнутая.

Чем он там щелкает и цокает за спиной, я не вижу и, прищурившись, оглядываюсь:

— Ну, с кем поведешься. А ты бы лучше не кипятился, а подумал над моим предложением.

Усмехаясь, Антон качает головой:

— А тут и думать нечего!

— То есть, сделаешь, да?

Он растягивает слова:

— Естественно — нет.

Цыкнув языком, с сожалением смотрю на упрямца:

— Зря! Все было в твоих руках.

Значит, бой продолжается? Опустив вниз глаза, усмехаюсь, уже предвкушая новые проделки.

— Хэ…, вот именно! Поэтому пойду ка я, лучше, руки помою.

Мне остается лишь кивнуть, не снимая усмешки с губ, а потом растянуть губы до ушей в ехидной усмешке, глядя в удаляющуюся спину — давай поерепенься, поерепенься, это даже интересно.

* * *

После работы, дома после ужина, переодевшись в синюю майку — борцовку и спортивные штаны, смыв макияж и распустив волосы, начинаю новый хакерский сеанс. На часах почти восемь и Вадик, племянник Филиппа Владимировича вероятно уже приступил к дополнительному приработку на информационной ниве. Устраиваюсь с ноутом на диване в гостиной, уперев ноги в тапках в стол. Раскрытый ежедневник, где прописаны все процедуры для прохода на сервер и зеркало Антошкиного компа кладу рядом — буду сюда записывать новые идеи и пути их реализации. Рядом с ноутом ставлю чашку с кофе — так сказать для будораженья мыслительных процессов. Кажется, все готово. Поправив врезавшуюся лямку бюстика, оглядываюсь на Анюту, возлежащую на придиванном модуле с журналом в руках и Фиону, взирающую на нее… Ну, что, поехали? Взяв со стола мобильник, набираю уже знакомый номер. Сомова, встрепенувшись, интересуется:

— Куда это ты там звонишь?

Прикладываю трубку к уху.

— По делам Анечка, по делам… Алло привет, это я.

— Привет. Нужна еще помощь?

— Слушай, а что еще такого веселого мы можем устроить через компьютер?

— А он включен или выключен?

— Думаю, еще работает.

— Можно, что-нибудь заказать — подарки какие-нибудь.

И мы погружаемся в разнообразные предложения интернета. Занятных идей здесь сколько угодно — цветы на свадьбу, шикарные скульптуры, разнообразная еда. Для дорогого Антоши мне ничего не жалко — выбираю ему два самых больших монумента для садовых фонтанов — одну русалку с дельфинами, другую с морской раковиной в руках, пусть любуется. Опять же закусить бедолаге на ночь — трех больших пицц, думаю, вполне хватит. Вадик отчитывается:

— Все в порядке, оплату подтвердил. Может ему еще спутниковую антенну на балкон заказать? Метра два в диаметре? Там у него на счетах еще много денег. Креатив меня раззадоривает, и я вскакиваю, возбужденно отправляясь вышагивать позади дивана. Одной рукой прихватив себя за талию, другой прижимая мобильник к уху:

— Ага, очень хорошо, молодец. Давай ему вообще на всю катушку!

В голосе хакера появляется сомнение:

— Только потом надо будет все подчистить, стереть мой софт.

Софт?

— Слушай, а может быть ему еще какой-нибудь вирус в комп запустить, а?

— Какой, вирус?

— Такой, чтобы сжирал все программы!

У меня даже глаза загораются от предвкушения.

— Ну-у-у… Надо подумать.

— Ты покумекай, если что, я дома. Ага, давай!

Захлопываю крышку мобильника, а потом обхожу вокруг дивана, чтобы плюхнуться рядом с Анькой. Та, с сомнением, тянет:

— Слушай, а вы не перебарщиваете, а?

Ну, с вирусами не знаю, пусть гуру решает, а во всем остальном…

— Не-е-е…, в самый раз я считаю.

Кладу трубу на стол рядом с ноутом и, подняв палец вверх, подвожу черту под Сомовскими сомнениями:

— Я этот ОМОН ему надолго запомню!

И снова утыкаюсь в комп отслеживать ситуацию и уже самостоятельно заказать для Люсеньки брошку. С гравировкой «На память от А.З.»

Ну, капец! Остаток вечера такой убойный, что разбредаемся спать только за полночь.