О воспитании (гет)

Снейп отправился немного отдохнуть к себе в класс. Спать не хотелось. Он просто сидел в своем кресле и размышлял. По правилам, надо бы всыпать всему факультету по первое число. А Крис повторно выпороть на прощание. С другой стороны, что, собственно, она сделала плохого? Студенты никогда не отличались спокойным нравом. Перед буйством их празднеств отступали даже регулярные войска. Они действительно хотели доставить ему удовольствие. Правда, для этого нужно было всего лишь остаться с Крис на одну ночь. И всё же они его здорово разыграли. Подумать только! Весь курс принимал участие в заговоре, а ему об этом ничего неизвестно. Хороши! Кого действительно стоило бы наказать, так это осведомителей. Раньше они всегда исправно снабжали его сведениями о малейших нарушениях. Они своё ещё получат! Снейп тихо рассмеялся. Она в таких случаях говорит «ножкой от стула в противоестественной позе». В его голове завертелись позы, которые она могла бы считать противоестественными. Хотя, он оказывается, совсем её не знал.

— Твою мать!

Снейп открыл глаза и вскочил. Он и не заметил, что задремал. За стеной в лаборатории что-то разбилось. Он всегда отличался тонким слухом и сейчас отлично слышал хруст собираемого стекла. Кого принесло ночью в лабораторию?

Ну, конечно! Разве были варианты? Стипендиатка Мерлина, сидя на полу, осторожно выбирала пинцетом из осколков шарики ртути, даже не пытаясь использовать магию.

— Отлично! — Снейп присел рядом. — Решила напоследок разгромить мой кабинет?

— Я нечаянно, — она подняла на декана глаза. Он заметил, что зрачки слегка расширены. Разумеется, она вместе со всеми приняла немного наркотика перед балом.

— Почему не спишь?

— До экзамена три часа. Жаль тратить время на сон. Это мои последние дни здесь, — она сделала ударение на слове «последние».

— Ты не перестаешь меня шокировать. Есть ещё что-то, чего я о тебе не знаю?

— В смысле?

— Бальные увеселения твоих рук дело? Я узнаю эту тяжелую когтистую лапу из тысячи! Ты ругаешься, ширяешься, поёшь-танцуешь. Я что-то ещё пропустил?

— Я ещё заработала две тысячи на распродаже ваших учеников.

— Отлично. Если не найдешь работу, будешь пробавляться сутенерством. Вполне достойное занятие для выпускника Слизерина.

Она резко поднялась. Теперь декан видел только подол её платья. Девушка, надувшись, отвернулась к котлу, где на медленном огне варила свое зелье. Они, как и задумывалось, было почти готово к экзаменам. Продолжая собирать ртуть, Снейп решил, что она и сейчас самозабвенно любуется на деяние рук своих. Но, поднявшись, он обнаружил свою строптивую ученицу в ЕГО кресле. Обычно на «трон» он никого не пускал. Она равнодушно перебирала маленькие кусочки бумаги, которых перед ней лежала целая гора. Осмотревшись, он заметил, что корзина для бумаг полна точно такими же. С трудом сдерживаясь, чтобы не спихнуть девушку на пол и наброситься на неё, он сел на табурет для студентов и призвал к себе один из огрызков.

«Дорогая мисс Гласс. Я никагда не думал, что вы можите быть такой. Преглашаю вас на чашку кофе зафтра после экзамина. С уважением Фан Тофу».

«Я убью этого узкоглазого ботаника», — Снейп яростно скомкал листок и отправил в корзину.

— Ну, и кого ты выбрала? — осведомился он, стараясь казаться равнодушным.

Она удивленно подняла глаза.

— Неужели никто из авторов этих почеркушек не вызвал у тебя даже сочувствия?

— Вызвал. Очень много грамматических ошибок, — она рассмеялась, — вы ведь видели, какие они идиоты.

— Кстати, об идиотах, чего ради весь этот фейерверк и стриптиз в Большом зале?

— Мы хотели вам запомниться, — она виновато улыбнулась, — я только год тут училась. И это был самый лучший мой учебный год. Я просто не знала, как ещё вас отблагодарить.

— Годы ВАШЕЙ учебы я ещё долго буду видет в кошмарах, — он многозначительно поднял бровь.

— И как прикажете вас благодарить?

— А почему бы не спросить об этом у меня? Или простые решения — не твоя стезя?

— Так я и спрашивала, а вы бы признались! — она приподнялась в кресле.

Повисло молчание.

— Ванильное мороженое.

— Что?

— Я давно не пробовал ванильного мороженого.

С минуту она тупо смотрела на него, потом неуверенно повела рукой, и перед профессором появилась большая ваза красиво украшенного Ванильного Сандея. И долго удивленно наблюдала, как Снейп довольно вылизывает ложку.

— Как экзамены?

— Если вы меня завтра не «завалите», то нормально.

— Завалить тебя? Звучит как приглашение, — он улыбнулся.

— Если серьезно, то хреново, — она помахала перед ним желтым конвертом. — Мак Гонагалл что ни сделай, всё «В». А кому-то стоит превратить воду в вино или стул в табурет, и все аплодируют. Трелони вконец сошла с ума, либо, не читая, подписала мой гороскоп.

— Предупреждаю, ты неуважительно отзываешься о своих преподавателях.

— Посмотрите сами, — она протянула ему исчерченные свитки, — меня ожидает сначала мучительная смерть, а затем радикальные перемены в жизни. Причем, умру я сегодня. А моя жизнь изменится через две недели.

— Действительно, бред. Не страшно?

— Если так пойдут дела, я ещё успею устроить прекрасную посмертную личную жизнь, — она скомкала гороскоп и отчет и бросила в корзину.

— Так кто же этот счастливчик? — не унимался Снейп, аккуратно уничтожая мороженное.

— Да, походу, аврорат всех порвал,— задумчиво произнесл она, — там стаж идет год за два. Бумаги на Мастерскую мантию в первый месяц можно подать. И престижно до жопы.

Он сунул руку в карман, нащупал коробочку с кольцом.

— Замужество вообще не рассматриваешь? Норман больше не предлагал?

Она отрицательно покачала головой.

— А что ты его отцу такое сказала?

— Рассказала, как мой батя мне в Слизерине учиться не разрешал, а потом проклял, когда сама перевелась. Как я психанула и развелась с ним через Министерство. Из-за этого на меня перестала действовать семейная защита, и Малфой тут же меня выцепил. Родительская любовь иногда бывает как тюрьма. Надо учиться любить, не порабощая.

— А он что?

— Сказал: «Молодец девка, богатырь!»

— Норманн, кстати, поблагодарил тебя за спасение своей задницы?

— Только Ивар. Норм погружен в учебу.

— То-то я смотрю, Милашка везде красуется в обручальном кольце, — усмехнулся Снейп, — подумать только! Два пацана могут пожениться а…

— Стоп. Не нужно сейчас об этом думать. Сегодня праздник. Грустить нельзя.

— А что можно?

— Всё, что вас порадует, — она почти весело улыбнулась.

— Сделаешь, «как тогда»? Только без наркотиков? В этот раз я хочу все видеть.

Невилл точно знал, что сейчас Крис сидит рядом со своим зельем в лаборатории. Он специально встал пораньше, чтобы встретиться с ней. Нечего было и думать о том, чтобы поговорить с префектом перед балом, куда вход учащимся младших курсов был запрещен. А дело не терпело отлагательств.

Уже в коридоре он услышал тихие женские то ли стоны, то ли вздохи. А потом и мужской голос, весьма довольный. Говорили на латыни, но довольно простыми словами. Он отлично всё понимал:

— У нас ещё три дня, — говорил мужчина, — у тебя будет полно свободного времени. Поживем у меня. Я не прошу лето. Три дня!

— Исключено, — шептала женщина, — пойдут разговоры. Все узнают. И у меня потом не будет сил от тебя уехать.

— Но кто-то должен уйти первым. Я не могу.

Мальчик смотрел как завороженный на декана, ласкающего Крис. Он никогда не видел обнаженной женщины, и сейчас густо покраснел. Снейп избавился от мантии и сюртука и стоял сейчас над ней в жилете и полурасстегнутой рубашке. Волосы его были сильно растрепаны, глаза сияли. Он улыбался. Невилл ни разу не видел его таким. Девушка полулежала на столе, потягиваясь, как кошка. Забыв об осторожности, он и не думал прятаться. Так и стоял с открытым ртом в дверях. И первой его заметила Крис:

— Невилл?!

— Лонгботтом!

Эти два окрика вывели мальчика из состояния оцепенения. Он резко развернулся и бросился вверх по лестнице.

— Я его остановлю, — она быстро наколдовала себе временную одежду и помчалась догонять невольного свидетеля. Мастер зелий остался в кабинете. Он боролся с желанием обогнать ее, и побрел к себе — принять душ и немного поспать. Светало. Хогвартс наконец угомонился.

— Невилл, стой! — одно движение руки, и путь мальчику преградила каменная стена. Он остановился. Крис, переводя дух, притормозила чуть поодаль. — Тебе стереть память или по-хорошему всё забудешь?

— Я никому не скажу, — пропищал несчастный, вжимаясь в стену.

— Кроме тебя ещё кто-то знает?

— Нет, — он быстро замотал головой, — я и сам тут случайно. Вру. Я знал, что ты здесь, но я не знал, с кем, — и, немного помолчав, добавил: — Почему?

— Что именно?

— Снейп такой противный! — НевИЛЛ скривился. — а ты такая необыкновенная. Можешь найти в тысячу раз лучше. Почему он?

— Он не противный. Ты даже не представляешь, какой он, — она горько улыбнулась, — ПОТРЯСАЮЩИЙ!

— Сердишься? — он опустил голову и уставился на свои ботинки.

— Да ладно, — она расколдовала стену и медленно пошла вперед, — всё равно у нас бы ничего не вышло.

— Почему? — Невилл засеменил следом.

Крис пожала плечами:

— Хорошо долго не бывает. Слизерин не будет таким офигительным без Северуса. И я не представляю, что будет, если мои родители об этом узнают. Я слишком люблю их обоих, чтобы так ошарашить. Они всем ради меня пожертвовали. И как я приду и скажу им, что люблю Пожирателя Смерти?

— Я понимаю, — он вздохнул. Он сам готов был обменять всё отпущенное ему в жизни счастье на крошечную надежду вернуть своих родителей. В молчании дошли до лестницы в гриффиндорскую башню.

— Пришли, — она плотнее закуталась в импровизированную мантию, — дуй к себе.

— А как же Снейп?

— Никуда не денется. Вы увидитесь в следующем году.

— Он меня отравит, — заныл Невилл, но девушка только рассмеялась:

— А ты не ешь у него из рук! Я с ним поговорю. Он тебя не тронет, если будет уверен, что ты не будешь трепать языком на каждом углу.

— Я не буду.

— Вот и славно. Зачем приходил-то?

— Я тебе принес Дневной Хмель. Отвар из его листьев защищает от солнечных ожогов. Я нашел его семена в старинном гербарии и оживил, а потом вырастил в теплицах.

— Это действительно сказочный подарок, — он осторожно взяла протянутый сверток. — За что?

— Ты мне так здорово помогла с зельеварением! Я хотел сделать тебе что-то хорошее. Но ничего не смог придумать. А потом решил, что тебе, наверное, понравится гулять днём. Отвара хватает на двенадцать часов.