Без вины виноватая (гет)

Движение вниз было неотвратимым, но не стремительным. Гермиона медленно опускалась и приземлилась мягко, словно под действием Аресто Моментум. Там, где она очутилась, все было вязким и почти бесцветным, как на старой фотографии. Поверхность под ней казалась лишь немногим плотнее субстанции, которую приходилось вдыхать. Вдыхать? Зачем дышать, если умер? Происходящее — последние конвульсии умирающего мозга или это загробная жизнь? После смерти есть жизнь? Разве это не разрушает концепцию смерти?

В ушах звенело, легкие отказывались работать, каждый вдох отзывался болью внутри гортани. Гермионе вспомнилось, как ее душили. Что было потом? Шепот, крики, зеленая вспышка, падение.

Боковым зрением она уловила движение. Друг? Враг? Кто? На страх не осталось сил. Ее схватили за руку. Вывернуться бы… Но это тоже требовало энергии. Вокруг головы возник пузырь, и Гермиона судорожно втянула в себя воздух.

— Темная магия. Здесь адский темномагический фон, — донесся приглушенный пузырем голос Драко.

Живой. Облегчение не было и вполовину таким ярким, как должно было быть. И желание убедиться, что Малфой действительно жив, ощущалось… формальным. Поэтому Гермиона не стала на него смотреть. Она не отрывала глаз от своих ног, прикрытых платьем и утонувших в субстанции, клубящейся над полом, и старалась вообще ни о чем не думать — так было спокойнее.

— Попробую навести купол, — казалось, Драко говорил из-под толщи воды. Либо звуковые волны поглощались пузырем, либо, это было свойством атмосферы места, куда они свалились.

По мере проговаривания им сложных формул на напевной латыни неприятные ощущения гасли. Платье, которое только что выглядело темно-серым, снова обрело глубокий синий тон, туман отполз за границы купола.

— Отец накладывал такую защиту, когда работал с темной магией, — пояснил Малфой.

Почему же Люциус не пытался заключить их в такой же купол, когда они работали с бумагами Темного Лорда? Вопрос возник в голове, но особого интереса не вызвал. Может, Малфой струсил, может, не счел целесообразным — теперь-то какая разница.

Звон в ушах стал слабее, поэтому Гермиона разобрала в окружающем гуле шипение. Знакомое шипение, которое не хотелось слышать никогда. Глаз. Портрет Волдеморта. Но... они же не в комнате с зеркалом.

— Я вижжжу. Вижжу не только чертов огрызок зеркала. Жжжертва принята, ты нашла нас, нашла меня. Добро пожаловать домой, дорогая.

Слова достигли сознания. Это какое-то еще более ужасное логово Темного Лорда? Как они с Драко сюда попали? Гермионе стало жутко. Если бы на плечах не лежал многофунтовый груз усталости, она вскочила бы на ноги, но усталость придавливала к земле. Или не усталость? Здесь происходило что-то странное с земным притяжением. Сейчас, например, оно казалось сильнее, чем полагалось законами физики, а во время падения — будто бы... слабее. Впрочем, этим странности не ограничивались. Тут не было жарко или холодно, тут было никак, даже под созданной Малфоем защитой.

Грейнджер наконец заставила себя отвести взгляд от порванного подола и осмотреться. Границы огромного зала скрывались в тени, но кое-где пространство скрадывалось за счет вынесенных вперед ниш, заполненных хламом. Расстояние до потолка определить не получалось, он был скрыт туманом, как и пол. Повсюду на высоте около семи-восьми футов плавали светильники-шары, но света, который они давали, не хватало, и помещение тонуло в густом полумраке. Это из-за темной магии? Кое-где высвечивались очертания странных приборов и книжных стеллажей, кое-где — стопок книг и бумаг. Они все еще в мэноре? Но как… Люциус же не почувствовал ни одного артефакта?

Гермиона обдумывала нестыковку, ее глаза скользили по залу, ни на чем не останавливаясь, пока в одной из ниш она не увидела это. Грейнджер отшатнулась и тряхнула головой, чтобы отогнать страшный мираж, но взгляд словно под Империусом вернулся к тому месту, где находилось... На чем-то похожем на стул ведьмы⁽¹⁾ из музейной экспозиции про средневековые орудия пыток сидел человек. Защищающаяся часть мозга настаивала: сидящий — скульптура или чучело, но внутренний реалист нашептывал, что ответ неверный. Мерзкий волдемортовский голос упоминал жертву, не об этом ли несчастном шла речь? Есть ли шанс, что он жив?

— Неудачччный эксссперимент, — донеслось из-за спины.

Гермиона обернулась.

Почти за ней находилась полукруглая вогнутая ниша. В ее глубине висел… портрет, а с обратной стороны от портрета... Да! Осколок зеркала. Черт побери, они нашли его! Только вот испытывала Гермиона что угодно, только не радость.

На портрете был изображен до умопомрачения красивый темноволосый мужчина лет тридцати, диссонанс в его идеальный образ вносили только карие глаза, то и дело вспыхивающие красным. Грейнджер зажмурилась, она просто отказывалась рассматривать этого… этого волшебника.

— Где мы? — агрессивно поинтересовалась у изображения, почти забыв о страшном приспособлении в глубине зала.

— В моих покоях. Ты принесла жертву, и вот ты здесь.

Жертву? Принесла жертву? Она не делала этого! Вспышка зеленого. Нотт. Теодор душил ее, и Малфой… он ведь тоже не смог. Его «Авада Кедавра» звучала так беспомощно. Он… убил Нотта, когда Гермиона отключилась от недостатка кислорода? Она же помнит все, значит, не отключалась. Империус и зарево, отливающее зеленым. Но…

Грейнджер повернулась к Драко, чтобы задать вопрос, и закричала от ужаса. За его спиной лежало тело в тюремной робе. Пайк. Боже!

Ее охватил животный ужас, осталось только одно устремление: во что бы то ни стало выбраться отсюда.

— Где выход? — закричала она, обращаясь то ли к отпечатку души Волдеморта, то ли к самому залу, то ли к Драко.

— Жертва за вход и жертва за выход, — вкрадчивым голосом сообщил обитатель портрета, Гермиона случайно взглянула на него и отпрянула, красивый мужчина менялся на глазах, превращаясь в иссушенного старца.

— Ты умница, — пробормотал старец. — Взяла с собой никчемного мальчишку.

— Что ты?.. Что?..

У нее снова возникли проблемы с осознанием реальности.

Будет ли неминуемая паническая атака снова сопровождаться магическим выбросом?

Как уберечься самой и уберечь Драко?

— Тебе придется убить меня, чтобы выйти, — в голосе Малфоя не было страха, он просто констатировал факт, но в его глазах стоял ужас. Только ужасала его не собственная участь, с ужасом он смотрел на палочку.

— Что?

— Похоже, проход в настоящее тайное убежище открывается после человеческой жертвы и выйти можно так же.

Взгляд Гермионы невольно скользнул по лежащему лицом вниз Пайку, наполовину исчезнувшему в субстанции, покрывающей пол. Он умер от удара? Почему же ее опустило так бережно? И Драко не выглядел травмированным. Ну в смысле травмированным физически.

— Он умер? — спросила Гермиона с опаской.

— Не знаю, Тео точно.

— Что?

— Я…

Разрозненные детали сложились в картинку, будто кто-то невидимый повернул колесико калейдоскопа.

— Ты наложил на Пайка Империус и заставил его прикончить Теодора?

Малфой убито кивнул.

— Но как? У вас была одна палочка...

— И мы держались за нее вдвоем, я пытался вырвать ее из руки Пайка, тот не отпускал, — Драко говорил медленно, будто с трудом проталкивал слова сквозь гортань. — Смог направить палочку на Пайка, наверное, на секунду, может меньше, и сделал то, что умею... Он выполнил приказ. Я чувствовал, как это происходит… Как магия убивающего заклинания течет из его руки по моей в палочку… Я его убил.

— Нет… не ты, — Гермиона чувствовала необходимость отрицать, хоть понимала, что Малфой прав. Пожалуй, она была очень плохим человеком, потому что сейчас испытывала благодарность, а не отвращение к убийце и к убийству.

— Первое, что пришло в голову. Нужно было действовать, а Империус мне всегда удавался. Ты задыхалась! — продолжил оправдываться Драко, то ли перед ней, то ли перед самим собой.

Гермиона знала, что должна оказать сочувствие, поддержать Малфоя, пережившего такой страшный опыт, понимала, что ее равнодушие будет принято за отвращение, но не могла заставить себя действовать. Энергетика этого места снова погружала ее в оцепенение. Все человеческие реакции атрофировались: не было удовлетворения от факта смерти кого-то настолько омерзительного, исчез ужас, охвативший при виде трупа, притупились благодарность и что-то другое теплое, хоть и немного неуместное в этой ситуации. Темнота поглотила все, как дементор, не ограничивающий свою диету позитивными эмоциями.

Гермиона скользнула взглядом по раскинутым рукам мертвеца. В его руках не было палочки. Правильно, ведь теперь она принадлежала Драко. Оставалось непонятным, где беглый заключенный раздобыл ее. Наверняка палочку отобрали у Пайка при аресте, но, раз он смог… убить, оружие слушалось отлично. И этим же инструментом Малфой наложил сложное защитное заклинание. С чем связана покладистость палочки? Мысли двигались вяло, как сонные рыбины, как клецки в слабо кипящем бульоне, но почувствовав легкий интерес, Грейнджер стала искусственно его раздувать в себе. Лучше думать о мелочах, чем погружаться в апатию, тем более что мелочи не такие уж и мелочи — именно эта палочка должна помочь выбраться наружу. Нужно только понять как. О бредовой теории Драко речи не шло. Убить его. Скажет тоже! Глаза невольно скользнули к стулу ведьмы и… телу на нем.

— Забавное колдовство, присмотрисссь, я и забыл о Рокки, — вот только экскурсии ей не хватало. — Мы хотели превратить его в полтергейста и отправить в Хогвартс охранять нашшше сокровище, отводить самых любопытных. Старый дурак Дамби не стал бы выгонять мятущуюся душу. Но Он... я... не успел завершить задуманное.

Почему-то к горлу подступила тошнота. Гермиона не желала знать никаких подробностей.

— Не читала, как создать полтергейста?

Первым порывом было отобрать у Драко палочку и наложить на портрет Силенцио, а затем опять подумалось, что интерес лучше апатии, и она заставила себя отрицательно качнуть головой.

— Нашел рецепт в записях деда Салазара. Будущщщий полтергейст должен пройти через великую муку и захотеть нежизни. Наш образец был почти готов! Мы терзали его и держали на грани три года, но когда Он… Я… исчез, некому стало сохранять жизнь и причинять боль. Наш Рокки умер. Хоркрукс в школе так и остался без охраны, и кто-то…

Рецепт. Мука. Беспомощный человек, умерший тут в одиночестве. От ран? От голода? Гермиону крупно передернуло. Подумалось о Пивзе. Неужели его создал Слизерин? Неужели когда-то много веков назад какой-то другой человек тоже претерпел невыносимые страдания ради… ради чего? Зачем все это?

Рокки. Гермиона, не желая того, взглянула на страшный стул, теперь она видела, что перед ней мертвое тело, мумия, чей рот открыт в вечном крике.

— Он терпел достаточно долго, чтобы застрять в нежизни, чтоб остаться полуматериальным. Мы надеялись. Но он сдох.

Больше не было никаких позывов, это просто случилось: Гермиону стошнило прямо в головной пузырь. Драко поспешно убрал его. Кажется, попало на платье. Не важно, оно и без того уже не подлежало восстановлению. Ей бы сгорать от стыда из-за казуса, но стыд остался за дверью. Впрочем, Малфой и не подал виду, что шокирован, молча наложил простейшее освежающее и создал для нее новый пузырь.

Рвота не принесла облегчения, после нее накатила истерика. Что за чертовы чары тут, что ее бросает из крайности в крайность?! Гермиона осознала себя бьющейся в объятиях Драко и кричащей «Вытащи меня отсюда!». Магия бушевала под кожей. Его состояние было немногим лучше, но он, сцепив зубы, утешал ее, укачивал как ребенка, не боясь испачкаться в том, чем покрыта ее одежда. Она выхватила у него из руки палочку и предприняла попытку наколдовать патронуса, но темнота поглотила ее попытку. Малфой в свою очередь попробовал вызвать эльфа — с тем же результатом. Сущность на портрете мерзко хохотала, и Силенцио все-таки полетело в нее. Неужели все тщетно?

— Придумай что-нибудь! — Гермионе стало противно от умоляющих ноток в голосе.

Малфой напрягся. Ему в голову пришла какая-то идея? Драко уже один раз спас ее, спасет и второй.

— Только не смей говорить, что я должна убить тебя, — добавила поспешно.

— Это простейший способ, и я… заслужил.

Гермиона заставила себя собраться. Ей нужно быть сильной. Она развернула Малфоя к себе, осторожно обхватила руками его голову, деформируя пузырь, и серьезно посмотрела в глаза, напоминая себе и ему: он спас ей жизнь. Ценой другой жизни, но спас.

— Драко, ты сделал то, что должен был. Я благодарна тебе за это, — Грейнджер не дала себя перебить и с нажимом повторила: — Благодарна.

— Я даже понимаю, что они виновны, но… кто я такой, чтобы становиться палачом?

Определение «палач» напомнило о Макнейре. И убитых собаках. Выражение лица Малфоя изменилось. Его отвращение к себе притупилось, когда он осознал, что отомстил за питомцев, Пайк и Нотт определенно участвовали в бойне.

— И слышать ничего не хочу про жертву. Почему мы вообще верим Волдеморту?

— Мы провалились сюда после того, как наверху погиб человек.

— Это не доказательство! Мы ищем другой способ, — слава Мерлину, после истерики вернулась ясность мышления.

— Способ… — неуверенно начал Драко, — когда-то, когда был маленьким, я случайным выбросом магии сшиб все обереги мэнора. У вас с… ним есть связь, и она кровная, как ни крути. Значит, твоя магия может войти в резонанс с этой. Если бы ты смогла вызвать у себя стихийный выброс… Я видел его последствия в Хогвартсе, видел, как твоя магия искала выход перед тем, как тебя вырубил Долохов, и сейчас практически чувствовал ее под руками. В тебе колоссальная сила, есть шанс разрушить барьер, на котором держится вся эта варварская защита.

— И речи быть не может! Я не контролирую это, ты можешь погибнуть, мы можем вместе погибнуть. Здесь десятки магических приборов...

— Да! И они могут усилить воздействие.

— Или ослабить, или вступить с ним в конфликт, или сдетонировать.

— Что?

— Не бери в голову. Магловский термин. В любом случае нужно прощупать защиту, прежде чем делать что-то настолько безумное.

— Вероятно, она устроена так, чтобы убивать тех, кто взялся ее распутывать. Сниму Силенцио с портрета, спросишь.

Драко взмахнул палочкой. Волдеморт, который выглядел почти их ровесником, злобно зыркнул на него, а затем обратился к ней:

— Подумай, под силу ли тебе тягаться со мной в темной магии.

Гермиона поджала губы.

— Ты можешь остаться с ним тут навсегда, дорогая, — вкрадчиво продолжил портрет.

— И умереть от голода и жажды, — фыркнула она и решилась спросить: — Ты знаешь, почему моя магия сделалась мощнее, но стала нестабильной?

— Потому что ты ведьма. Он… я... были бы рады узнать, что у нас вышло и что твоя сила растет.

Манера много говорить, выдавая минимум полезной информации, дико бесила.

Портрет снова начал меняться.

Стараясь не содрогаться от происходящей метаморфозы, Гермиона задала вопрос в лоб:

— Ты знаешь, что со мной происходит?

Иссушенный старик с красными глазами и наполовину седыми волосами, занявший место юноши на портрете, искривил тонкие, обсыпанные какой-то заразой губы в глумливой гримасе.

— Может, знаю, может, нет. Многое зафиксировано, и записи где-то здесь, — он указал в сторону полутемного зала, издевательски хмыкнув.

— Попробуем поискать? — спросил Малфой, Гермиона пожала плечами. Что еще им оставалось делать. Если аккуратно снять защиту не выйдет, придется действовать грубой силой, а для этого нужно научиться контролировать ее.

Они синхронно встали и пошли к первому нагромождению нажитого Волдемортом добра. Наколдованный купол двигался вместе с ними. Драко обнимал ее со спины, расположив свою большую ладонь с длинными пальцами поверх платья на животе, она время от времени клала свои пальцы на его. Это давало ощущение якоря. Происходящее напоминало их работу со Снейпом и Люциусом в маленькой комнатке, только было… интимнее.

«Симбиоз стражей и заключенных», «Дементор снаружи и изнутри», — прочла она названия на небольших и не старых книжицах, прикасаться к которым совсем не хотелось, и почти потянулась к неожиданно безобидной для этого места монографии какого-то Мангуса Трента «Тайны гиппокампа⁽²⁾ или двадцать советов начинающему обливиатору». Нет, нельзя отвлекаться. Но все же... Драко, словно подслушав ее мысли, подхватил брошюру, уменьшил и запихнул в карман парадной мантии, теперь нелепо сидящей на его долговязой фигуре, вслед за брошюрой отправился пергамент, на котором красивым летящим почерком было выведено «Полный список артефактов для воздействия на память». Гермиона сомневалась, что все это можно вынести, но не попробуешь, не узнаешь. Сейчас у них были вопросы поважнее.

— Тебе нужны законы наследственности и опыты на магловских и магических суррогатах, а не вся эта беллетристика. Посмотри ближе к нашему Рокки. Я… Он работал там. Могли остаться магловские тетради с ремарками этой… этой… не помню.

— За угол не заглядывай, опять стошнит, — продолжил Темный Лорд аудио-экскурсию по своим владениям.

Боже! Неужели там тоже чьи-то останки? Если каждый визит в свою сокровищницу Волдеморт сопровождал убийством — двумя убийствами, — то… вполне вероятно. Или жертвы его посещений образовали скопление инферналов, о котором рассказывал Гарри? Она понимала, что не может чувствовать гнилостного запаха через пузырь и защиту, да и, сколько бы мертвецов тут ни было, они давно разложились или мумифицировались, но фантомная вонь стала забивать ноздри. А может, это была не вонь, а ужас от осознания, что творил при жизни бывший владелец апартаментов.

— Мы будем месяц разгребать все это, — шепнул Драко. — Несмотря на фон, здесь легко колдовать, попробуй заклятие призыва.

— Манящие чары? — недоверчиво покосилась на него Гермина.

— Тоньше. Формула невербального заклинания Quarere notitia⁽³⁾, концентрируешься на теме запроса, а затем добавляешь вслух Accio.

Гермиона всегда была хорошей ученицей, но ни с первого, ни с пятого раза у нее не получилось. То ли записей не было, то ли чары не работали.

— Думаю… нужна жертва, — Драко поджал губы.

— Что? — вскинулась Грейнджер. — Мы говорили...

— Не человеческая. Просто кровь. У нас так… работает доступ к некоторым разделам библиотеки и к отцовским тайникам.

— Поэтому авроры не нашли никакого компромата.

Драко пожал плечами, не подтверждая и не опровергая ее слова.

— Окропи, — он кивнул на стену ближайшей ниши.

Было мерзко, но результат того стоил, шестая попытка увенчалась успехом. Искомое клином потянулось в сторону Гермионы и Драко и медленно опустилось к их ногам. Среди десятка текстов на языках, к работе с которыми пришлось бы применить усилия (латынь, гоббледук, старо-английский, руны старшего футарка), выделялся названием и прочностью гримуар «Живая матка». На кожаной обложке с фотографической точностью был отрисован упомянутый орган, человеческая фигура, в которую он был вписан, выглядела блеклой, почти незаметной. Гермиона отшатнулась от книги, как от разложившегося флоббер-червя, и переключила внимание на нечто гораздо более невинное (с виду) — пожелтевший от времени журнал «Магический потенциал. Работа с исходными данными, методы регулирования».

Пока она пролистывала томик, Драко методично уменьшал и клал в карман остальную макулатуру, вызванную заклинанием. Грейнджер по-прежнему считала, что комната не даст ничего вынести, но не мешала ему. Пусть занимается.

Она услыхала бормотание «Quarere notitia», затем ее попросили еще раз пролить пару капель крови. Подумалось, как органично у них получалось использовать одну палочку на двоих, но остановиться на этой мысли Гермиона себе не позволила, вернувшись к чтению. Пролистнув раздел под названием «Мутации магического ядра, как извлечь пользу из патологии», она перешла к подробному изучению раздела «Особенности женской силы». Оказалось, что скачки магии могли наблюдаться у ведьмы в период созревания. Но Грейнджер помнила, что отлично справлялась, когда была подростком. Что-то не сходилось. На глаза попалась сноска: «Причины нестабильности магии ведьмы до конца не изучены, но могут быть связаны с помолвкой и конфликтом с магией рода жениха». Стоп, когда эту книгу писали, девочки в тринадцать-пятнадцать лет становились невестами...

— Мы знали об этом, — шепнул Драко, закончивший с набиванием карманов парадной мантии Гарри бумагами и читающий из-за плеча. — Помнишь, бредни про оптимальный период начала интимных отношений помолвленной пары. Там было о селекции, как проявить в общих детях свойства одного из родов или обоих.

Да, они что-то такое читали и обсуждали в библиотеке, поражаясь бредовости концепции. Но Нарцисса говорила о номинальности помолвки. Чему верить? Гермиона привыкла верить фактам, а факты были таковы: с одиннадцати лет и до недавнего времени у нее не происходило стихийных выбросов. После помолвки у нее случился один разрушительный выброс, и еще два она успела предотвратить. Неужели и правда из-за обручения? Почему? А главное, как вернуть контроль обратно? Гермиона механически покрутила браслет, под которым прятался второй — помолвочный. Видимо, платье исчерпало магию, цвет не менялся, но… когда она сдвинула украшение, из-под него вынырнул уголок бумаги. Как под браслетом оказался этот клочок? Она аккуратно потянула его на себя. На смятом крошечном листке было выведено мелким, но каллиграфическим почерком: «Парк доступен семье. Удача ждет под драконом».

— Это писала мама, — сообщил Малфой и смачно выругался.

— Видимо, Нарцисса была уверена, что нас так или иначе заманят в мэнор и подсказала пути отступления.

— Аппарируй мы в парк, обошлись бы без встречи с моим дражайшим родственником и его отморозками. Но я теперь исполняю обязанности хозяина, и магия переносит меня в дом. Она не учла?

Имеет ли он право обвинять мать, когда сам об этом забыл?

— Я не исключаю, что миссис Малфой пообещала экскурсию своим… новым старым друзьям. Ей же нужно было чем-то их заинтересовать.

— А для экскурсии нужен я. Дом сейчас так зачарован, что даже мама не может аппарировать, когда я не на территории поместья. То есть ей нужно было, чтобы я оказался в мэноре, но держался в стороне. Без тебя Руди все равно не нашел бы ничего интересного, а мы все испортили.

— Чтоб у нас получилось наверняка, она оставила Феликс. В ванной беседки или фонтане, — расшифровала Гермиона вторую фразу.

— Черт, как же мы облажались!

— Потом будем сожалеть, у нас есть задачи поважнее. Даже если причина моих выбросов в помолвке, мы не приблизились к решению.

Малфой испытующе смотрел на нее и молчал.

— Говори, что на уме, — понукнула Грейнджер.

— Еще… Правда, это уж точно не научно. Женская магия, ну...

У Гермионы пухла голова от информации, поэтому она устало попросила:

— Драко, давай без экивоков.

— Знаешь, о чем еще я подумал, когда ты почти засветилась изнутри там на ступеньках?

— О том, что ты меня боишься?

— Это мое перманентное состояние, так что нет. Просто ты была такой… такой дикой. Сама магия во плоти. Почему-то сразу вспомнились легенды. Ну... Те, согласно которым ведьма вступает в полную силу, когда… ну… становится женщиной.

Гермиона уже имела возможность убедиться, что в легендах и сказках волшебного мира всегда есть зерно истины, а в данном вопросе они не противоречили и мифам магловским.

— Мы с тобой… У нас кое-что было, — продолжил блеять Драко, — только не все. Могли мы…

Малфой силился сказать, что они вроде как разбудили ее сексуальность, но не довели дело до конца? И магия разболтана из-за этого? Звучало правдоподобно… И так же хорошо ложилось на временную шкалу возникновения выбросов, как и вариант с помолвкой. А еще ей почти девятнадцать. Нормально ли в девятнадцать оставаться нетронутой?

— Пожениться мы здесь не можем, чтобы проверить первую версию, — Малфой старался казаться равнодушным, но она-то видела, что его нервозность зашкаливает. — Да ты бы и не пошла на такое.

Наверное. Гермиона так хотела покинуть это место, что сделала бы что угодно. Почти что угодно. Убийство не вариант.

Краем глаза она уловила какое-то движение и повернула голову. Кажется, померещилось. Пайк лежал головой в тумане, туман клубился. Она использовала секундное отвлечение, чтобы набраться храбрости (или наглости?) и… внесла предложение, которое никак не решался озвучить Драко:

— Давай займемся сексом.

Лишиться девственности не по прихоти, а по необходимости, в комнате с трупами, выбрав в партнеры человека, час назад совершившего убийство. Отличное решение! В духе всей ее жизни. Нет, ведь правда, какой смысл беречь себя, когда они могут умереть тут, не найдя способа выйти? Они почти переспали. Ее влечет к Малфою. Какая разница, где, когда и почему.

Гермиона выхватила у Драко палочку и расчистила участок пола вне поля зрения нарисованного Волдеморта и подальше от Рокки и Пайка. Затем для надежности наложила на портрет Затмись. Подумала и использовала Спанджифай⁽⁴⁾ для пола, не к месту вспомнив, как размягчала под собой и Драко корень дерева, а затем решительно потянула Малфоя вниз. Черт, ведь у нее даже поцеловать его не получится! Было страшно дышать без пузыря.

— Обними меня крепче, — попросила Гермиона, но не нашла отклика. Тогда она попробовала действовать иначе: положила руки Драко на свою грудь и забралась к нему на колени. Он не отталкивал, но и не проявлял инициативы.

— Не хочешь меня?

Малфой прятал глаза.

Стало очень-очень стыдно. Неужели она, Гермиона Грейнджер, принуждает парня к близости?

Чего у Драко было не отнять, он отлично чувствовал ее настроение. Приподняв ее голову за подбородок (как, должно быть, нелепо она выглядит в пузыре с растрепавшейся прической и грязном платье!), он пристально посмотрел ей в глаза и очень серьезным тоном сказал:

— Дело не в том, чего я хочу. Ты заслужила лучшего. Не по такой причине, не здесь и не со мной. Первый раз должен быть с любимым человеком.

— Ты тоже заслужил лучшего, однако вот мы тут, — огрызнулась она, теряя последние крохи решимости.

— Да, мне этот антураж подходит, что уж, — усмехнулся Драко, — для меня и второе условие соблюдено.

Так он не против? Как понимать это заявление?

— Ты меня любишь? — вопрос оказался неожиданностью и для задавшей его Гермионы.

Малфой растерялся. Ей показалось, что он собирается закрыться, защититься, бросить какую-то колкость, но Драко покорно кивнул, а затем облек мысль в слова:

— Теперь мне можно об этом говорить? Помнится, ты запрещала. Люблю. Но ты-то нет.

Когда-то во время одного из неловких разговоров мама сказала Гермионе одну очень интересную фразу, врезавшуюся в память: «Лучше лишиться невинности с любящим, чем с любимым», Гермиона тогда возмутилась и пообещала себе, что обязательно будет любить своего первого (и единственного) партнера, но сейчас очень хорошо поняла, что мать имела в виду. Любящий — хороший выбор. Даже если Драко не совсем верно интерпретирует свои чувства, он будет осторожен. Впрочем, она ведь тоже не совсем равнодушна, просто, в отличие от него, не готова вешать на неравнодушие ярлык.

— Меня все устраивает, — ответила она твердо и подалась вперед.

— Нет, — снова отстранил ее невозможный тип.

Стыд сменился раздражением. Неизвестно, какую глупость Грейнджер совершила бы в следующую секунду, но от задуманного ее отвлек стон и движение, которое она заметила краем глаза. На голове встал дыбом каждый волос. Инфернал? Могла ли магия этого зала превратить Пайка в инфери? Или… Вдруг все это время он был жив? Палочка уже через мгновение целилась в него. Гермиона, забыв о своих недавних планах, вскочила на ноги, Драко сделал то же самое. А еще выхватил палочку у нее из руки. Как ни удивительно, она не стала протестовать.

С той стороны, где лежало тело, раздался хрип, и они, вместо того чтобы бежать от него как можно дальше, словно под гипнозом, двинулись к источнику звука.

— Я не снимал Империус. И сейчас снова чувствую его разум. Связь очень слабая, но есть, — шепнул Драко.

— Он жив? — переспросила Гермиона, а то мало ли… вдруг у Малфоя теперь свой личный инфернал.

— Встань! — приказал Драко Пайку, вместо того, чтоб ответить ей.

Когда труп (или не труп?) тяжело поднялся на колени, а затем с невероятным усилием подчиняя непослушные суставы, — в полный рост, Грейнджер не сдержала визга. Несмотря на расстояние между ними, она видела, что все его лицо изъедено какой-то заразой. Он был похож на прокаженного или на зомби из магловского фильма: серая полопавшаяся иссохшая кожа, страшные круги под глазами и яркий из-за сочащейся из десен крови рот. Неужели Драко, наколдовав пузыри и защиту, спас их от такой же участи?

— Не двигайся или я тебя убью, — Малфой будто бы забыл, что контролирует Пайка.

Сквозь израненные губы просочилось что-то вроде тихого «Пф». Гермиона тронула Драко за руку и потянула в сторону того, кого они еще несколько минут назад считали мертвым. Чтобы помочь или?.. Пайк был бессердечной тварью, но она-то нет. Не ей решать, кому жить, а кому умирать. Кроме внутреннего конфликта между тем, чего не хочется делать, и тем, что правильно, была объективная реальность: Грейнджер не знала, как помочь. Сумочка с бадьяном осталась у Нотта, а кожу Пайка разъедало на глазах. Наложить стазис? А дальше? Тащить его на себе? Стоит ли такой человек усилий? Они понятия не имеют, как выбраться самим, а тут еще и обуза.

Выбраться самим… Пайк может стать решением задачи. Жертва. У Драко не вышло наложить Аваду. Выйдет ли у нее?

— Ты тоже думаешь о том, что он наш билет отсюда? — дрожащим голосом спросил Малфой.

1) Приспособление для пыток, представляющее собой кресло, оснащённое шипами и наручниками, с блоками для фиксации положения жертвы и с железным сиденьем, которое могло раскаляться огнём.

Вернуться к тексту

2) Отдел головного мозга, участвует в механизмах формирования эмоций и консолидации памяти (то есть перехода кратковременной памяти в долговременную).

Вернуться к тексту

3) Поиск информации(лат)

Вернуться к тексту

4) Чары, которые делают предметы очень мягкими и упругими (ГП-вики)

Вернуться к тексту