Куда вас, сударь... (джен)

— Символ Элеидона — здесь, в Морровинде? — Элемар даже зажмурился, не веря тому, что видит. — Да быть того не может…

Сидевший напротив Ринар любопытно заерзал, украдкой поглядывая на письмо в руке альтмера. Элемар покосился на него, но мальчишка тут же сделал вид, что всецело занят поглощением пирожков с муском, а всякие там письма его нисколечко не интересуют. Тихонько хмыкнув, альтмер перевел взгляд обратно. Однако текст письма остался прежним: на отбеленном листе дорогой рисовой бумаги четким почерком Лалатии Вариан сообщалось об очередном посетившем её видении.

Ринар, принесший письмо — и с этим тоже еще предстояло разобраться — отпихнул пустую тарелку и снова заерзал на стуле, любопытно блестя глазами.

— А что такое этот символ Эле… Элеи… Элеи-дона? — не утерпел он.

— Это щит, — не задумываясь, ответил Элемар.

Тряхнул головой, выныривая из своих мыслей и повторил:

— Это щит. Очень древний и могущественный артефакт.

— Есть старая бретонская легенда, — продолжил он, увидев вспыхнувшие интересом глаза Ринара. — Даже несколько легенд. В Хай Роке, на другом краю Тамриэля, по ним сложено немало песен. Но если вкратце, то… жил когда-то благородный рыцарь, которого звали Элеидоном. Славен он был тем, что боролся со злом, где и в каком обличье его бы не встретил…

— Как ты? — перебил Ринар.

Элемар поперхнулся. Второй где-то в затылке захихикал.

— Э-э… Ну, я-то не легендарный рыцарь… Так вот, однажды этот рыцарь Элеидон спас от разбойников дочь одного барона. И в награду получил волшебный щит. По легенде, барон был так благодарен за спасение дочери, что распродал все свое имущество, чтобы заплатить самому искусному кузнецу и самому могучему зачарователю за изготовление щита, который позволял бы своему владельцу мгновенно исцелять даже самые тяжелые ранения.

— Здорово, — благоговейным полушепотом протянул Ринар. — И этот щит сейчас где-то здесь?

— Человек, который написал это письмо, уверен, что да, — вздохнул Элемар. — Хотя я с трудом понимаю, каким образом этот щит мог оказаться на другом краю Тамриэля…

— Может, это Элеидон приехал сюда? И здесь его… ну… — Ринар замялся.

— Может быть, — снова вздохнул Элемар. — Легенды о таком, сам понимаешь, не рассказывают.

Он сложил письмо, собираясь спрятать его в сумку… и вдруг вперил в Ринара испытывающий взгляд:

— А скажи-ка мне, милый ребенок, кто додумался отправить в Гнисис вместо курьера тебя?

— Я не ребенок! — немедленно надулся Ринар.

— Ладно, не ребенок. Но все-таки? Сколько ты уже тут ждешь? И как ты собирался возвращаться в поместье?

Все еще насупленный Ринар вытащил из-за пазухи амулет: вываренную клешню мелкого грязекраба.

— С середины утра я тут, — обиженно проворчал он. — И вот. Сэра Берандас наколдовал мамке свиток и научил меня, как правильно его прочитать. И амулетом пользоваться тоже. Я пробовал. Так что теперь могу вернуться домой, когда захочу и откуда угодно, — гордо сообщил он.

И показал язык.

Элемар от неожиданности по-лошадиному фыркнул в ответ и незаметно перевел дыхание: что ж, кто бы ни отправил мальчишку в Гнисис, он позаботился о том, чтобы тот смог без проблем вернуться. Кстати…

— А в Гнисисе-то ты как оказался? И почему один?

— А чего сложного? — снова надулся Ринар. — Свитки я теперь читать умею — мамка дала один… который к храму в Альд'Руне переносит. У нее их много…

Второй в голове тихонько фыркнул. А Элемар вспомнил, что у него как-то был на эту тему разговор с Индрель. И свитки с Вмешательством Альмсиви предназначались на случай, если кому-то из жителей или гостей поместья срочно понадобится помощь целителя. Или же придется спасаться бегством — кочующие в окрестностях Бал Исры племена эшлендеров пока не делали попыток напасть, но рассчитывать, что это будет продолжаться вечно, было бы глупо.

— Мамка дала? Или сам спёр? — подначил он Ринара.

— Мамка, — сердито пропыхтел тот, надуваясь еще сильнее. — Её сэра Гульс уговорил. Он тоже с рассветом в Альд'Рун собирался. И даже на силт страйдера меня посадил. Как будто я бы сам не справился… — обиженно нахохлился он.

Элемар подавил смешок.

— Ничуть не сомневаюсь. Но гетман Гульс взрослый и считает, что он за тебя в ответе. Посмотри на это с другой стороны: в Гнисис-то он отправил тебя одного. Значит, счел тебя достаточно взрослым и самостоятельным, — мягко проговорил он. — А что на силт страйдера посадил… подумай об этом, как о попытке немного облегчить тебе выполнение поручения.

Ринар нахмурился.

— Н-ну-у… может, и так, — неохотно согласился он.

— Что ж… что-нибудь, кроме вручения письма, тебе было поручено?

— Ничего, — мгновенно скис Ринар, сообразив, что его сейчас отправят домой.

Элемар задавил улыбку, прекрасно понимая, что тот чувствует: в Бал Исре он оказался единственным ребенком, а потому отчаянно скучал без компании сверстников. И вырвавшись на свободу, домой совершенно не рвался. К тому же, если Элемар хоть что-то понимал, Ринару до дрожи хотелось напроситься в компанию «дяде Тано»… Однако отправить мальчишку домой все же следовало. И чем скорее, тем лучше.

Ринар ожидаемо воспротивился. Но Элемар был неумолим.

— Мать пожалей, — укоризненно вздохнул он. — Сбежал с письмом и пропал.

— И ничего не пропал, — скуксился Ринар, сдаваясь.

Возвращаться домой он по-прежнему не хотел, но огорчать мать не хотел явно больше. Так что помявшись и повздыхав, он сжал в кулаке вытащенный из-за пазухи амулет-клешню, нахмурился, сосредоточиваясь, и исчез.

Элемар с облегчением вздохнул — одной заботой меньше. Ринару он, конечно искренне сочувствовал, но лучше уж парнишка посидит дома, целее будет. Пусть сначала подрастет немного.

«Видимо, ты уже забыл, каким был в его возрасте», — хмыкнул Второй.

«Не забыл. Потому и отправил, что не забыл. Наставник Жоффрей лишился половины волос, пока меня воспитывал, — ответно хмыкнул Элемар. — Хотя он лично моим воспитанием занимался недолго. Не хочу облысеть так рано».

Оставалось разобраться с письмом от Лалатии. Элемар так и не смог представить, как артефакт из Хай Рока мог оказаться в Морровинде, да еще и, если верить письму, попал в некий «Чертог Мертвеца». Упоминание этого самого «Чертога» Элемару страшно не нравилось, поскольку подразумевало, что ради получения легендарного артефакта придется разорить чью-то усыпальницу. Опять…

Лалатия, разумеется, постаралась дать как можно больше сведений, но толку от её усилий было, мягко говоря, немного. Элемар, конечно, сообразил, что фраза «залы древнего нечестивого храма» означает даэдрическое святилище, но что означало упоминание какой-то «чаши великого предательства», испитой в этих самых залах, было решительно непонятно. Второй тоже ничем помочь не мог, пробубнив только, что упоминание чего-то подобного они недавно встречали, и погрузившись в напряженные раздумья.

Элемару же постоянно вспоминалась Горькая Чаша — артефакт Клавикуса Вайла — но, насколько он помнил, предательство среди привычек этого Принца Даэдра никогда не числилось. Вайл был виртуозом заключения невыгодных сделок, беззастенчиво пользуясь тем, что смертные редко обращают внимание на точность формулировок при заключении договора. Но свою часть обязательств всегда выполнял предельно честно… так, как он это понимал. Предательство было совсем не в его стиле. А значит, Лалатия имела в виду нечто иное…

Впрочем, поиск щита мог и подождать. Сейчас же стоило вернуться в Альд'Рун: пусть Ремасу Морвейну наверняка уже доложили, что яичная шахта Хайрат-Вассамси снова работает, личный разговор не помешает. К тому же следовало написать Каю Косадесу. И отправлять письмо опять же лучше было из Альд'Руна — своего поста курьерской службы в Гнисисе не было, так что письма передавались Фенасу Мадачу, владельцу трактира «Мадач», который, в свою очередь вручал их заезжему курьеру. Или же раз в неделю гетман Абельмавия отвозил их в Альд'Рун. Элемара это, само собой, не устраивало.

«Я бы хотел еще пообщаться с Ллоросом Сарано, - подал вдруг голос Второй. - Но это пока не срочно».

«Лично?»

«Желательно. И кстати, будь готов к тому, что советник Сарети захочет пообщаться с тобой».

«Мог бы не напоминать, — поморщился Элемар. — К слову, может, ты и с ним тоже пообщаешься вместо меня?»

«Ты что-то хочешь от него скрыть?» — озадачился Второй.

«Нет. Просто у тебя все же лучше получается играть словами. Сарети редоранец и последователь Трибунала. Как он, по-твоему отреагирует на то, что его протеже собирается исполнить Пророчество о Нереварине?»

«Ну, он ко всему прочему умный и дальновидный мер».

«Вот поэтому я предпочел бы, чтобы разговаривал именно ты», — Элемар встал и, оставив на столе несколько медных «шлемов», вышел из трактира.

Несколько часов спустя он сошел с силта в Альд'Руне. И озадаченно нахмурился, оглядываясь по сторонам. Город вроде бы привычно отряхивался после очередной моровой бури, но был необычно тих и насторожен. Это чувствовалось в поступи редоранских стражников, патрулирующих улицы, мелькало во взглядах редких прохожих и горькой пепельной горечью витало в вечернем воздухе.

Час был еще не поздний, но для деловых визитов уже не подходил: навестив купальню — не столько следуя традициям, сколько из желания привести себя в порядок после Эшленда, даром, что уже отмывался до скрипа в Гнисисе — Элемар не заметил, как задержался там, разомлев под руками умелых банщиков. А потому встречу с советником Морвейном было решено перенести на утро. Сам же он отправился к Гилдан, рассудив, что наблюдатель от Клинков уж точно будет в курсе местных новостей. Да и письмо «дядюшке Каю» безопаснее было отправить с её помощью.

Гилдан его визиту обрадовалась. Элемар только усмехнулся, подхватив повисшую на нем боссмерку и неся её вниз. На самом деле, аправляясь сюда, он втайне рассчитывал именно на такой прием… С Гилдан было почти так же просто, как некогда с Улени Хелеран: обе отлично знали, чего хотят, и желаний своих ничуть не стеснялись.

Много позже, Гилдан, раскинувшаяся на ковре среди подушек после неоднократного выражения взаимной радости от встречи — хлипкую кровать они уже привычно проигнорировали — небрежно поинтересовалась, что привело Элемара в Альд'Рун.

— Встреча с советником Морвейном, — лениво пожал плечами он.

Скрывать это не имело смысла — о том, что Атин Сарети собирается ввести Элемара в Совет Дома, тому же Каю было давно известно. Как и то, что ему для этого нужна поддержка всех советников. Примерно та же ситуация была с Ллотисом в Доме Хлаалу — конкурирующие Дома старательно усиливались. Неясной, правда, была обстановка в Доме Телванни, но Второй — а с ним и Элемар — был уверен, что и там происходит нечто подобное.

Расслабленно потягивавшаяся Гилдан мгновенно подобралась:

— У меня для тебя плохие новости, Суротано.

«Блядь!» — коротко прошипел Второй.

Элемар напрягся — следуя негласному уговору не мешать друг другу развлекаться, дух, как обычно, закуклился где-то глубоко внутри, вынырнув только когда они с Гилдан угомонились. И что-то в его интонациях подсказывало Элемару, что он знает, о чем речь. Или хотя бы догадывается.

— Советник Ремас Морвейн погиб этой ночью, — хмурясь, сообщила Гилдан.

Второй снова выругался и Элемар окончательно убедился — дух знал.

— Как?

— По словам госпожи Брары, ночью в их поместье проникли корпрусные твари Дагота Ура, пробравшиеся в город под покровом бури. Вероятно, их впустил кто-то из слуг. Советник Морвейн отправил супругу с сыном в Скар под охраной двоих телохранителей, а сам, раненый, остался прикрывать их бегство и сдерживать нападающих. Но прибывшие к нему на помощь стражи Дома Редоран не смогли войти — двери в поместье Морвейн оказались заперты. И ни на стук, ни позднее никто не вышел. И, по словам магов из Гильдии, в ближайших ко входу в поместье комнатах никого живого нет.

— Паршиво, — помрачнел Элемар. — В лучшем случае, советника уволокли на нижний этаж, куда заклинания обнаружения жизни не достают, а в худшем… Хотя еще неизвестно, что считать худшим — честную и быструю смерть в бою или медленное умирание от корпруса…

Гилдан передернуло.

— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — попросила она.

Шаловливо улыбнулась и поерзала, приглашающе разводя бедра.

— Давай, — согласился Элемар.

Перекатился и навис над ней, опираясь на локти.

— Например, о том, что мне еще надо написать и отправить письмо Каю. И мне будет нужна твоя помощь.

— В чем? — Гилдан удивилась.

— В отправке. Не хочу светить свою физиономию у поста курьерской службы. Ты ведь поможешь мне, м-м? — вкрадчиво прошептал он ей в шею под ухом, щекоча кожу губами.

— Даже не знаю, — мурлыкнула Гилдан, выгнувшись и потеревшись об него грудью. — Стоит ли…

«Ёбаные кролики!» — проворчал Второй, поспешно убираясь «внутрь».

* * *

«Ты знал», — проговорил Элемар.

Было еще рано, утомившаяся за ночь Гилдан тихонько посапывала рядом, трогательно и одновременно уморительно пуская слюни в подушку, а он вел беседу с «соседом по черепу».

«Знал», — не стал отпираться тот.

«И чем нам теперь грозит случившееся?»

«Помимо того, что прежняя договоренность улетела даэдроту под хвост? Ничем хорошим», — мрачно буркнул Второй.

«А конкретнее?»

Второй помолчал.

«Видишь ли, Брара Морвейн, конечно, в хороших отношениях с Атином Сарети и голос в твою поддержку отдаст без колебаний. Но услуга, которую ты оказал её покойному мужу в Маар Гане, тебе не зачтется. О, госпожа Брара наверняка будет горячо и искренне тебе благодарна, но… договариваться с ней придется заново. Догадываешься, чего она в сложившейся ситуации попросит от "лучшего бойца Дома Редоран" или подсказать?»

Элемар с чувством выругался — беззвучно, чтобы не разбудить спящую рядом Гилдан. Второй непрозрачно намекал, что от них могут потребовать… то есть попросить, конечно же, очистить поместье Морвейн от запертых в нем корпрусных тварей. Хуже того, навеняка попросят. Не предполагая отказа.

Встречаться с корпрусными тварями Элемар совершенно не желал. И дело было отнюдь не в том, что предыдущие встречи с ними оставили о себе не самые приятные воспоминания. В конце концов он их пережил, а его противники нет. Нет, причина крылась в осторожных умолчаниях Второго. Их, этих умолчаний скопилось достаточно много, чтобы можно было сделать определенные выводы.

«Мне стоит опасаться заражений?» — рискнул спросить Элемар.

«Разумеется, - тут же ответил тот. — Как и при любой встрече с его носителями».

«Ла-адно, — протянул Элемар. — Спрошу иначе…»

«Нет, — перебил Второй. — Не в этот раз. Только если совсем уж не повезет. Так что можешь успокоиться на этот счет. Но не слишком расслабляйся».

Элемар помолчал.

«Я так понимаю, если мы попадем в… в ситуацию, которой ты опасаешься, ты не станешь меня предупреждать», — с горечью вздохнул он.

Второй помолчал.

«Прости, братишка, но… нет, не стану, — так же горько признался он. — Потому что предупреждение в данном случае будет прямым путем к поражению. Я всей душой надеюсь, что нам удастся этого избежать и всеми силами буду стараться предотвратить это. Но… это часть Пророчества и коль скоро мы встали на этот путь, нам её не обойти. Поэтому… поэтому, если тебе придется сражаться с корпрусными тварями, просто помни, что судьба уже изготовилась засадить тебе копье в задницу… чтобы хоть попытаться увернуться. Я не жду подвоха в поместье Морвейн, но это не значит, что его гарантированно не будет».

Беседа с Брарой Морвейн прошла именно так, как предсказывал Второй. Элемару было мягко дано понять, что его заслуг перед семьей Морвейн никто не умаляет, но прежние договоренности утратили силу со смертью того, с кем они были заключены. Тем не менее госпожа Брара будет счастлива поддержать его кандидатуру в Совете, если «серджо Суротано» окажет ей услугу… Которая, как они и предполагали, заключалась в уничтожении запертых в поместье Морвейн корпрусных тварей.

«Это не просьба! — возмущался немного погодя Элемар. — Это шантаж в чистом виде!»

«Ты знал, что так будет, — меланхолично отозвался Второй, со времени утренней беседы пребывавший в отвратительном настроении. — Лучше подумай, кого ты возмешь прикрывать тебе спину. Потому что соваться туда в одиночку… я бы не советовал».

Элемар задумался. И чем дольше думал, тем отчетливее понимал, что зачищать поместье Морвейн ему придется именно в одиночку. Если не случится чудо.

Чудо случилось, хотя его, большому счету, никто не ждал. Поняв, что в Альд'Руне придется задержаться — Брара Морвейн в числе прочего намекала, что с зачисткой поместья стоило бы поторопиться — Элемар решил задержаться в гостях у Гилдан. Точнее, та сама предложила, а он согласился. Не в последнюю очередь по личным причинам. Да и ожидать ответа от Косадеса — хотя, скорее, визита — удобнее было здесь. Вот только с запасами у неё было не слишком хорошо. Нет, еды было запасено вдоволь, проблема крылась в ином: Гилдан была босмеркой. Нет, как и многие босмеры, живущие за пределами лесов Валенвуда, она с удовольствием разнообразила свой рацион овощами — пресловутый Зеленый Пакт запрещал сбор и любое использование именно валенвудских растений. Но, в основном, предпочитала питаться мясом — «память крови», сформированная многими поколениями…

Элемар босмером не был и одним мясом питаться не мог. Да и объедать гостеприимную хозяйку не хотел, тем более что плату «за постой» Гилдан брать отказалась. А потому на следующее после встречи с госпожой Морвейн утро отправился на площадь, располагавшуюся к югу от храма — одну из трех, где велась торговля в Альд'Руне. На площади перед входом в Скар торговали одеждой, книгами, оружием и амуницией. И предметами роскоши. Разнообразную живность — гуаров, вьючных и верховых, прирученных никс-гончих, сторожевых и на убой, крыс, дрессированных и бойцовых — и, изредка, рабов продавали в Нижнем Альд'Руне, неподалеку от порта силт страйдеров, на большом пустыре между сторожевыми башнями и Гильдией Бойцов. Возле храма же можно было разжиться всяческой снедью.

Уже возвращаясь обратно с корзиной овощей и еще горячих, одуряюще пахнущих лепешек из виквита, Элемар почти у самого дома Гилдан едва не столкнулся с красивой данмеркой. И отшатнулся от неожиданности, когда та вдруг распахнула глаза и подалась к нему.

Впрочем, Вельса Орети — а это была именно она — и не думала нападать. Сбивчиво извинившись, она впилась в него умоляющим взглядом и торопливо зашептала:

— Прошу вас, серджо, уделите мне немного своего времени.

— Слушаю вас…

— Не здесь, — замотала головой Вельса. — В доме Арини… Или… Клянусь, серджо, что ничего не замышляю, — перебив сама себя, взмолилась она, — мне просто нужно с вами поговорить!

Элемара её обещания не слишком успокоили, но придумать причину для вежливого отказа он сходу не сумел. А отказывать грубо не хотелось. И отнюдь не из-за поселившейся в Бал Исре Арини. Тащиться в дом, где теперь, по-видимому, жила Вельса, было лень, а приглашать её для беседы в жилище Гилдан — попросту неприлично. Не говоря о том, что он понятия не имел, о чем хочет поговорить данмерка, и соответственно, стоит ли слышать их разговор агенту Клинков.

Впрочем, решение нашлось быстро — дом Ханарай Ассутланипал, возле которого они встретились, после похорон хозяйки оказался заброшенным: наследников у «эшлендерки-изгоя» не было, а набожные редоранцы не горели желанием селиться там, где совсем недавно прославляли Дагота Ура. У Элемара до сих пор по спине ползли мурашки при воспоминании о запертой комнатке внизу. А вот для недолгой беседы «с глазу на глаз» дом вполне подходил…

Внутри все было так, как он помнил. Разве что тело Ханарай отсутствовало, да плетеная циновка, на которой оно лежало, остальное таки осталось а своих местах — если после служителей храма сюда кто-то и заходил, он ничего не тронул.

— Так о чем вы хотели поговорить, сэра? — прикрыв входную дверь, чтобы не привлекать внимания, поинтересовался Элемар.

— Я прошу вашей защиты, Отец Дома, — выдохнула Вельса.

— Защиты? Неужели Архимастер Веним так и не оставил вас в покое? — нахмурился он.

Вельса покачала головой:

— Напротив, серджо, он словно забыл о моем существовании. Но… но я так больше не могу. Каждый день, каждую минуту я боюсь, что он снова вспомнит… и велит своей Страже привести меня к себе, чтобы… — она всхлипнула. — Он называл это «преподать урок». Но если раньше от… некоторых вещей — не спрашивайте, серджо, прошу! — меня защищал статус такого же Стража Крови, то теперь… теперь я боюсь даже думать, что он может…

Голос Вельсы сорвался, а сама она торопливо отвернулась, с каким-то остервенением стирая со щёк дорожки слёз. А Элемар задумался. С одной стороны, верить словам Вельсы причин у него по-прежнему не было. С другой — подстава, если она все же имела место, получалась какой-то уж слишком изощрённой. Ну а с третьей — ему все ещё требовался кто-то, кто прикроет ему спину во время вылазки в поместье Морвейн…

* * *

Пробираясь сквозь пепельную круговерть налетевшей бури с прижатым к забралу шлема тканевым шарфом, Элемар понял, почему случившееся в поместье Морвейн оказалось возможным. Дело было в его удаленности — считаясь городским, оно фактически находилось за пределами Альд'Руна, отделенное от ближайших кварталов большим пустырем, усеянным скальными останцами. Слишком далеко, чтобы стражники Редорана могли вовремя прийти на помощь… особенно во время бури.

Вельса Орети уже была на месте, когда он наконец добрался до поместья. Элемар с трудом заставил себя не отшатнуться, когда навстречу ему из пепельной пелены шагнула закованная в двемерит фигура, похожая на ожившего парового центуриона. Впрочем, ошибку свою он понял почти сразу, поприветствовав Вельсу коротким кивком.

Ключ в замке провернулся с отчетливым хрустом, напомнив Элемару о жалобах Гилдан на то, что на замки в Альд'Руне в последнее время уходит очень много масла. А этот замок после нападения смазывать было и вовсе некому.

Элемар уже собрался было шагнуть внутрь — насколько он помнил с прошлого, единственного визита сюда, планировка наземного этажа поместья Морвейн была такой же, как и в поместье Элемара в Бал Исре, отличаясь разве что обстановкой — когда мимо него протиснулась Вельса, на ходу вынимая из ножен меч. Мысленно выругавшись, он последовал за ней.

Внутри все было так, как он помнил — просторный зал-столовая, погруженный в полумрак, с потухшим очагом у дальней стены и двумя дверями. Одна была заперта — и рядом с ней почему-то пахло сгоревшим воском и чем-то едва уловимым, напомнившим почему-то о чанах с выделываемыми кожами — а вторая, как тут же выяснилось, вела в комнату прислуги и была пуста. Облегченно выдохнув, Элемар размотал шарф и снял шлем, отряхиваясь от набившегося в складки пепла. После чего взял с обеденного стола свечу, зажег её заклинанием и принялся осматриваться внимательнее, провожаемый заинтересованным взглядом Вельсы, тоже снявшей свой шлем. Впрочем, даже без этого было понятно, что трагедия произошла не здесь. Да и сам осмотр ему был нужен не для этого, а просто чтобы собраться с духом. Элемару было страшно и он не стеснялся это признавать — наполовину неозвученное признание Второго его подкосило. И хотя дух твердо заявил, что в этот раз ничего не предопределено и все зависит только от его собственных действий, справиться со страхом это помогало плохо…

В комнате прислуги тоже не обнаружилось ничего подозрительного — чистота и порядок. Даже постель была аккуратно застелена, словно её хозяин в ночь нападения ек ложился спать. Хотя, возможно, так оно и было — кошмары, насколько понял Элемар, послушав разговоры на овощном рынке, с каждым днем донимали все больше жертв. Об этом не говорили открыто, опасаясь внимания стражи и жрецов Храма, но даже тихих обрывков разговоров вполголоса было довольно, чтобы это понять. Возможно, тот, кто спал на этой постели, в ту ночь и впустил в дом корпрусных тварей…

Погасив свечу и снова надев шлем, Элемар направился к другой двери — той, что должна была весть на нижний этаж поместья. Но уже достав ключ, повернулся к Вельсе:

— Я иду впереди. Ты — за мной, немного погодя. И без самодеятельности, будь добра.

Та качнула головой:

— Ваша жизнь ценнее, Отец Дома. Я пойду впереди.

— Дело не в этом. Ты не умеешь скрываться, а потому на звук твоих шагов сбегутся все, кто там есть. Ты уверена, что сумеешь справиться со всеми? Мы ведь не знаем, сколько тварей там... — Элемар вздрогнул и осекся — из-за двери донесся чей-то протяжный крик.

Голос кричавшего доносился явно издалека, но даже расстояние и плотно пригнанная дверь не заглушили звучащей в нем нестерпимой боли. Казалось, там, в глубине поместья, кого пытают или медленно убивают — неторопливо, со знанием дела причиняя в процессе как можно больше мучений… К первому голосу присоединился второй, за ним третий…

Вельса сдернула с головы шлем и часто, тяжело задышала, уставившись на Элемара расширившимися и почерневшими от ужаса глазами. Он тоже длинно выдохнул, цедя воздух сквозь ерепко стиснутые зубы и мимолетно порадовавшись тому, что его собственное лицо по-прежнему скрыто под шлемом, а дрожь пальцев незаметна в густом сумраке. И тихо произнес, глядя на почти белое лицо:

— Ты можешь вернуться, если хочешь. Я не стану тебя осуждать.

— Н-нет, серджо, — данмерка сделала несколько длинных дрожащих вдохов и нахлобучила шлем. — Я… я справлюсь. П-простите.

— Не извиняйся, — качнул он головой. — И помни — я впереди, ты — за мной и чуть поодаль… И еще, — вспомнил вдруг он, — ни в коем случае не позволяй попасть на себя их крови. Если не хочешь вскорости превратиться в их подобие. Я не уверен, что корпрусом можно заразиться таким способом, но лучше перестраховаться.

Вельса судорожно втянула воздух и резко кивнула в ответ.

Замок пришлось взламывать: Ремас Морвейн, как оказалось, не только запер дверь после бегства жены, но и сломал ключ, оставив обломок в замочной скважине. Обнаружив это, Элемар мысленно посетовал, что не запасся свитком «Разбивателя замков». Похожее по действию заклинание он, конечно, знал, благодаря Оренту Геонтину — тому самому магу из альдрунской Гильдии, который при первой встрече его разыграл, предложив «много чего показать» — но до сих пор ни разу не применял, предпочитая пользоваться отмычками. А отмычки сейчас были бесполезны.

Механизм замка тихо хрустнул под пальцами только с четвертой попытки. Элемар, присев перед дверью и просунув в щель лезвие танто, осторожно надавил на крошащийся засов, не забывая чутко прислушиваться к звукам за дверью. Однако крики не повторялись, только время от времени слышались тяжелые неровные шаги, сопровождавшиеся протяжными стонами. Но, кто бы их ни издавал, к двери он не приближался. Можно было, конечно, просто надавить на дверь, но тогда хруст крошащегося металла был бы гораздо громче, а Элемар не стремился проверять, насколько чувствителен слух у корпрусных тварей, и без того замирая всякий раз, когда шаги внизу становились громче.

Наконец, засов с сухим щелчком переломился. Элемар пару раз качнул танто из стороны в сторону, загоняя один обломок внутрь замка, и, придерживая лезвием второй, осторожно толкнул дверь. И тут же невольно сморщился в отвращении, резко выдохнув — с той стороны накатило густым смрадом разложения… За спиной глухо кашлянула Вельса.

Вытащив из паза второй обломок засова, Элемар отложил его на пол у самой стены и всмотрелся в сгущающуюся над лестницей темноту, одновременно вкладывая танто в ножны. Тихо выругался и снова прикрыл дверь.

— Это будет сложнее, чем я предполагал, — признался он. — Судя по всему, внизу темно, как… в общем, темно. Я-то могу наложить заклинание «ночного глаза», но только на себя. А вот ты…

— Я могу взять свечу, — тут же сказала Вельса.

— И привлечь её светом всех, кто окажется рядом, — едко ответил Элемар. — А кто не увидит свет свечи, примчится на звуки драки… Не пойдет.

Он задумался.

— Значит, так… — проговорил он наконец. — Я иду вниз и стараюсь разобраться со всеми, до кого доберусь. Я, не в обиду тебе, умею быть незаметным, так что у меня есть шанс. Твоей задачей будет охранять лестницу и, если меня все-таки обнаружат, прикрыть мой отход. В худшем случае — выволочь меня. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет… Никакого геройства, слышишь?

Вельса неохотно кивнула.

Ремас Морвейн обнаружился у подножия лестницы, и то, что у него было оружие, ему не слишком помогло — у Элемара создалось впечатление, что его просто рвали голыми руками. По крайней мере множественные царапины, подозрительно похожие на следы от ногтей, намекали именно на это. На руках, на лице, на горле… точнее, на том, что от него осталось. Подумав, Элемар вернулся наверх и, сдернув с постели покрывало, спустился обратно — если Вельса пойдет за ним, а в том, что она пойдет, он был уверен, не стоит ей видеть изуродованное тело советника.

Внизу царила тьма. Только в дальнем конце просторного — гораздо просторнее, чем в поместье в Бал Исре — зала виднелся красноватый отблеск свечи или лампы. Укрывшись под чарами Амулета Теней, Элемар наложил на себя зрение «ночного глаза».

Разгром — вот что открылось его взгляду. Не тот разгром, что возникает вследствие ожесточенной схватки, нет. Казалось, что кто-то просто бродил по залу, ломая и разбрасывая все, что оказывалось на пути. Или в поле зрения. Особенно это было заметно по книжному стеллажу, под которым были веером рассыпаны книги — словно кто-то одним взмахом сбросил их с полок…

Откуда-то сбоку послышалось тихое утробное поскуливание. Стараясь не шуметь, Элемар вынул меч из ножен и прокрался туда. От увиденного его едва не стошнило: рядом с небольшим, изящным столиком, каким-то чудом оставшимся не перевернутым и не разломанным, стояло, покачиваясь, поистине кошмарное существо — огромное, сутулое… нет, скорее, горбатое, с непропорционально большой бугристой головой, обряженное в покрытые грязью и кровью лохмотья. Левая рука его была худой и неестественно длинной, свешиваясь ниже распухших колен, а правая походила на колоду. Бледную морщинистую кожу усеивали нарывы и сочащиеся язвы. Стоящий рядом с существом ловчий на его фоне почти терялся.

«Калека корпруса, — проронил Второй. — Странно…»

Калека снова заскулил и напрягся, поднимая к тому, что прежде было лицом, левую, вытянутую руку… и Элемар содрогнулся, видя, как, прямо на глазах, распухают и увеличиваются пальцы несчастного, одновременно искривляясь под совершенно немыслимыми углами. В то же время ловчий глухо взвыл и схватился за голову. Помотал ей, качнулся раз, другой… и медленно, рывками, поковылял вглубь зала — туда, где виднелся отблеск света. Время от времени он останавливался, мотая головой, но тут же жалобно вскрикивал и снова шел — неровно, словно подгоняемый пинками или ударами. И что-то Элемару подсказывало, что удары все-таки были… только наносились они не по телу, а по разуму несчастного. Или по душе…

«Слишком быстро, — пробормотал Второй. — В считанные дни…»

Он не договорил, но Элемар понял, что он имел в виду: со дня, точнее, с ночи нападения не минуло и недели. В то время как Дралвал Андрано говорил, что на развитие болезни требуется значительно больше времени. Впрочем, размышления не помешали Элемару подобраться поближе и вонзить меч в грудь калеке корпруса — туда, где под истончившимися ребрами зримо билось сердце. Тот вздрогнул — и мягко, как-то бескостно осел на пол.

Еще один ловчий вынырнул из темного проема в боковой стене зала. Замер, медленно водя головой из стороны в сторону. Элемара он не видел — взгляд белесых, точно подернутых пеплом буркал несколько раз слепо мазнул по нему — но о его присутствии явно каким-то образом догадывался. Давать ему возможность присмотреться альтмер не стал.

Как оказалось, ловчий прятался в небольшой необставленной комнатке. Элемар последовал его примеру — время действия «ночного глаза» должно было вот-вот закончиться, а рисковать привлечь внимание вспышкой творимого заклинания он опасался. А так был шанс остаться незамеченным.

Еще трое ловчих проблем не доставили, хотя то ли смерть «собратьев», то ли присутствие чужака они как-то чувствовали. За час, пока не иссякло действие маскировочных чар, Элемар успел расправиться со всеми, кого сумел найти. После чего зажег одну из ламп — от постоянного применения «ночного глаза» под веками уже начало жечь — вернулся к Вельсе, какон и предполагал, не утерпевшей и спустившейся вниз.

— Вроде бы все… — сказал он… и шарахнулся в сторону, роняя лампу и вскидывая щит.

Потому что Вельса вдруг бросилась на него, занося меч для удара…

И пронеслась мимо, не обратив внимания ни на Элемара, ни на вспыхнувшую лужу масла у нее на пути. Навстречу калеке корпруса, оказавшемуся у него за спиной. Как тот ухитрился себя не выдать, Элемар гадать не стал, бросаясь на подмогу данмерке. Впрочем, та в помощи не нуждалась — посеребренное лезвие коротко свистнуло и вгрызлось в дряблую плоть существа, еще какую-то неделю назад бывшего обычным мером. А сама Вельса мгновенно отскочила назад, уворачиваясь от брызнувшей крови — легко и даже по-своему изящно. Словно не была облачена в тяжклые двемерские доспехи.

— Однако, — только и смог выдохнуть Элемар.

— Простите, серджо, — виновато склонила голову Вельса. — Я боялась не успеть.

— Замяли, — отмахнулся он.

Посмотрел на горящее масло, огляделся… и вздрогнул, упершись взглядом в намалеванного на стене шалка — эмблему Дома Дагот. Ему на миг показалось, что символ светится…

— Что теперь? — выдернул его из оцепенения голос Вельсы.

— Теперь? — переспрочил Элемар.

Снова невольно покосился на рисунок… и тряхнул головой.

— Теперь нам нужно найти ту дрянь, которая приманила этих тварей сюда. Госпожа Морвейн говорила, что…

— Тварей? — странным голосом переспросила Вельса. — Это не твари, сэра! — рявкнула вдруг она.

— Это, — она ткнула мечом в сторону одного из ловчих, — Анис, кухарка Морвейнов. Это — Ралис, управитель, — меч повернулся, указывая на следующего — того самого, что будто бы пытался сопротивляться некоему принуждению. — Это… — голос Вельсы сорвался и она замотала головой.

В точности, как несчастный управитель поместья Морвейн почти часом ранее…

— Не вам, н'ваху, называть их тварями, — хрипло прошептала она.

— А я говорил не об этих несчастных, — мягко проговорил Элемар. — Твари, о которых мне рассказала госпожа Брара Морвейн и которых имел в виду я, были бестелесными…

* * *

Ллорос Сарано изумленно вскинул брови, принимая у Второго тканевый сверток. Развернул… и тихо хмыкнул:

— Еще одна статуэтка… Из поместья Морвейн, я полагаю?

Второй кивнул.

— Советница Морвейн сообщила, что серджо Ремас, её муж, принес откуда-то эту статуэтку за несколько недель до нападения.

— Вот как, — нахмурился Сарано. — Видимо, — едва слышно добавил он, — после смерти Ханарай Ассутланипал распространением этой мерзости занялся кто-то еще…

Второй притворился глухим. Элемар, наблюдавший за беседой «изнутри», хмыкнул.

— Кстати, — спросил вдруг Сарано, — вам удалось узнать судьбу советника Морвейна?

— Да, — просто кивнул Второй. — Он погиб в ту самую ночь. Его… просто разорвали.

— Страшная смерть, — прошептал Сарано, прикрыв глаза и покачивая головой. — Но… лучше страшно умереть, сохранив чистоту тела и духа, чем страшно жить в скверне, покорившись зову Дагота Ура.

«Однако, — неожиданно заметил Второй мысленно. — Значит, корпрус действует не только на тело, но и на душу».

«Ты уверен, что не обычная жреческая болтовня о душе? Я про чистоту души еще в приюте успел вдосталь наслушаться».

«Вряд ли. Сарано был слишком потрясен, чтобы вещать на публику. Вряд ли он осознавал, что мы все слышим».

— Что остальные? — спросил пришедший в себя Сарано.

— Обратились, — коротко ответил Второй.

И едва заметно поморщился, увидев, как собеседник медленно кивает, не проявив ни капли удивления. Словно ничего другого и не ждал.

— Но меня другое волнует, — решился он. — В доме мы с сэрой Орети, — он кивнул в сторону застывшей поодаль Вельсы, — обнаружили только слуг семьи Морвейн. Сэра Орети сумела их опознать. Выйти наружу никто не мог — серджо Морвейн перед гибелью не только запер дверь, но и сломал ключ в замке. Возможно, случайно, но я полагаю, что намеренно. И тем не менее, никого постороннего мы там ене обнаружили.

Внимательно слушавший Сарано неожиданно снисходительно усмехнулся.

— Не ожидал от вас, серджо… — проговорил он. — Не вы ли частенько пользуетесь заклинаниями, чтобы оказаться в городе, не тратя времени на дорогу? Магия, серджо. Приближенные Дагота Ура — весьма искусные чародеи, в чем не раз убеждались ординаторы и Вечные Стражи, сдерживающие натиск его орд. Вы не встретили никого, кроме слуг, потому что тот, кто посетил той ночью поместье Морвейн под покровом бури, просто вернулся на Красную Гору, сделав свое дело.

Второй кивнул, словно бы признавая свою ошибку.

— Еще госпожа Брара упоминала неких «бесплотных» тварей…

— Госпожа Советница Морвейн, бесспорно, очень разумна, — перебил его Ллорос Сарано, — но не следует забывать, что она не так давно стала матерью… А, как известно, разум женщины, что кормит грудью дитя, затуманен и ослаблен млечными соками, и не способен мыслить ясно, порождая порой весьма причудливые фантазии.

«Я что-то не понял, — не выдержал Элемар, когда они вышли из храма и, пользуясь отсутствием свидетелей, поменялись местами. — Это он Брару Морвейн так… изысканно дурой назвал?»

Второй хрюкнул.

«Вроде того. Нет, может быть, она и дура — хотя я лично в этом очень сомневаюсь — но уж с материнством это точно никак не связано».

«То есть алхимия тела тут ни при чем?» — уточнил Элемар, направляясь в сторону Скара.

«Абсолютно. Человек… ну, или мер… либо дурак, либо нет. Либо неверно информирован изначально. А материнство… знаешь, когда под боком у тебя круглосуточно орет младенец, потому что усрался, уссался, хочет жрать или просто потому что хочет орать, а ты не можешь его заткнуть, потому что он тупой, как фуражир квама… Тут кто угодно начнет сам тупить безо всяких там «внутренних соков». Просто от усталости».

«У тебя были дети?»

«Нет. Лекса детей не хотела. Но я работал с теми, у кого они были. Молодые здоровые мужики отличались от покойников, на которых мы нередко выезжали, только тем, что кое-как шевелились. Притом что они, в отличие от их жен, не терпели все это ежечасно и ежедневно в течение нескольких лет. Так что, когда Лекса заявила, что детей не хочет, я только порадовался — насмотрелся на синие от недосыпа рожи сослуживцев. Хотя, должен признать, некоторую зависть к тем же сослуживцам все же испытывал. Но позже, когда их спиногрызы немного подросли и перестали напоминать фуражиров квама внешне и внутренне».

Элемар хмыкнул.

«Так вот, возвращаясь к Сарано. Говоря о Браре Морвейн, он вряд ли подразумевал, что она дура. Даже напротив, подчеркнул заранее, что она весьма неглупа. На самом деле он всеми силами пытался дать понять кое-что другое. И как только до меня дошло, что именно, я от него отстал».

«И что же он пытался сказать таким изощренным способом?»

«Что некоторым н'вахам не стоит совать нос во всякие… темные материи. Сказать прямо: «Сэра Суротано вы задаете слишком опасные вопросы» он по какой-то причине не мог, поэтому всячески давал понять, что ты… мы, если уж на то пошло… занимаешься херней».

«Вот только это не херня», — мрачно пробурчал Элемар.

«К сожалению. Зато теперь мы знаем, что это закрытая информация. Если уж Сарано, который явно к тебе расположен, вот так замысловато послал нас в дальние дали, то другой жрец просто доложит о твоем интересе Ордену Дозора».

«И что теперь делать?»

«Думать. Желательно о чем-нибудь другом. Например, о том, что делать с нашей страдалицей».

Вельса Орети, немного придя в себя и осознав, кому и что сказала, погрузилась в уныние. От Элемара она не отходила, держась в паре шагов позади, но не произнесла с той минуты ни слова, следуя за ним скорбным двемерским анимункулом. Самого его сказанное не слишком задело, точнее, вовсе не задело — против правды не попрёшь — но ситуацию усложняло то, что Вельса, забывшись, проявила неуважение к знатному члену Дома Редоран. Хуже того — к меру, чьего покровительства добивалась. И оставлять это без последствий, по идее, было нельзя. А как разрешить возникшую проблему с наименьшими потерями, Элемар не знал. И Второй ничем не мог ему помочь, будучи воспитанным в обществе с совсем иными правилами.

В конечном итоге было решено отправить Вельсу в Бал Исру и сдать её там Бродеру Гарилу. С испытательным сроком в год. Таким образом Вельса, с одной стороны, получала желанную защиту, а с другой — её положение оставалось весьма шатким, как наказание за проявленную непочтительность. Вернее, отправиться в поместье собирался сам Элемар, а Вельсе предстояло его сопровождать, чтобы уже там перейти под начало Бродера. Второй по какой-то ему одному ведомой причине настаивал на том, чтобы в ближайшие дни он ночевал не у Гилдан.

В принципе — и прошлый ночной визит это доказал — Кай Косадес вполне мог навестить его и в поместье, возникни у него такое желание… Поэтому Элемар не слишком возражал.

Гилдан его отъезду не обрадовалась. Впрочем, вестей от координатора Клинков пока не появилось, а где искать Элемара в случае нужды было известно, так что вскоре после полудня альтмер покинул Альд'Рун, направляясь в принадлежащее ему поместье. Вельса Орети все так же молчаливо следовала за ним…