Проверено на грамотность 
Hac in horaSine moraCorde pulsum tangiteQuod per sortemSternit fortemMecum omnes plangite(1)
Era " The Mass"
В крошечном окошке кареты показалось лицо сопровождающего.
— Омейни, — тихо произнёс он.
Элемар в ответ нервно кивнул.
Омейни. Значит, они уже в Морровинде, в регионе Стоунфоллз, кажется — Элемар не слишком хорошо помнил географию востока Империи. К тому же события последних недель совершенно его вымотали, поэтому, когда карета проезжала через Врата Септима, отделяющие Морровинд от центральной имперской провинции, он спал, невзирая на немилосердную тряску — рессор у тюремной кареты не было, видимо, чтобы перевозимые в ней преступники не расслаблялись. А проснувшись, понял, что даже приблизительно не представляет, где находится, и с тех пор пребывал в состоянии, далёком от душевного спокойствия и довольства жизнью. И нельзя сказать, что тому не было никаких причин.
Началось все с вызова в Храм Грозового Когтя на короткий инструктаж, суть которого сводилась к немедленной отправке в Сиродиил для получения дальнейших указаний. Потом была двойная переброска из Вэйреста в столицу через Кватч и неприязненные физиономии магов, не прояснившиеся даже по предъявлении документов, подписанных главой Гильдии Магов. Возможно, потому что подпись принадлежала главе не сиродиильской Гильдии... И, наконец, короткая, ничего не прояснившая беседа с мастером-шпионом по прибытии в столицу: что-то про заключённого, место которого он, Элемар, должен был занять... Причём объяснения эти давались по пути в тюремные казематы. Прямо на ходу.
Идти, к слову, пришлось извилистыми подземными туннелями, тянущимися, по словам проводника, под всем городом — якобы для того, чтобы физиономию Элемара не увидели «те, кому не надо». Но сам Элемар подозревал, что дело тут совсем в другом — тяжёлый воздух коллектора, пропитанный зловонными миазмами нечистот, оказался почти ядовит для непривычного альтмера. Или же дело было в непонятном зелье, которое влил в него сопровождающий, когда он от непереносимой вони едва не потерял сознание? Неспроста же у него оставшиеся два дня до отправки отчаянно болела голова, да и общее состояние было далеко не бодрым. И, к слову, как он оказался в камере, вспоминалось слишком смутно. То подобие инструкций, которые ему сподобились дать, помнил хорошо, а все остальное… Так что у тюремной охраны хлопот с ним не было — Элемар был слишком болен. К тому же у него сложилось впечатление, что охранники то ли не заметили подмены, то ли точно о ней знали. По крайней мере, некоторые. И подслушанный во время пересмены разговор перед дверью его камеры его в этом не разубедил:
«О, этот остроухий ещё живой? Чего, кстати, башка у него замотана?»
«А что ему сделается? Этот придурок башкой об стену долбился, пока не вырубился. Мы уж было решили, что все, только самую малость подлечили, на всякий случай... сам, небось, слышал».
«Ну, кое-чего слыхал».
«Во-от. Подлечили, стало быть, мы его. Башку разбитую, опять же, замотали… кровищи было… думали, не жилец уже, до утра не дотянет. Нету в человеке столько крови, сколько с него натекло. И в эльфе нету. Даже в альтмере. Ан нет, вон он сидит... ну, сейчас-то лежит опять, но сидел — я видел. И молчит. Выорался, видать. И меня, знаешь ли, это вполне устраивает. Правда, не жрёт ничего… хотя с больной головой это бывает. Но ты жрачку ему давать все же не забывай, а то мало ли, уморишь ещё».
«А что за суета вокруг него вообще?»
«Не знаю и знать не хочу. И тебе любопытствовать не советую. А если им кто интересоваться будет — про его выкрутасы помалкивай. Так оно спокойнее будет. И это… не трогай его. А то ещё, чего доброго, опять Пелагия(2) справлять начнёт. А мы виноваты останемся, если даэдров эльф всё-таки сдохнет. Оно тебе надо?»
Элемар тогда поправил повязку на голове, скрывавшую приметные волосы, и отвернулся к стене. Ничего нового он, в общем-то, не услышал, но некоторые моменты все равно заставляли задуматься. Провожатый не рассказал о том, кого он должен был заменить — кем тот был, какого возраста... за что его заключили под стражу, в конце концов… только то, что умерший узник был альтмером, как и сам Элемар, да родился под тем же Знаком. Два дня назад внезапно сошёл с ума и разбил голову о стену, крича что-то вроде «Она здесь! Луна на челе и звезды в её глазах!.. Нет! Не надо, нет!!» А ночью, уже после того, как его утихомирили и подлечили, перегрыз зубами вены на руках и истёк кровью. С другой стороны — какая разница, кем был тот несчастный? Зачем он мог понадобиться, вот в чем суть. Но на этот счёт у Элемара не было никаких идей, а провожатый ничего об этом не сказал. Не для показательной же казни, в самом деле...
Да и кто такая эта «звездноглазая», тоже было неясно. Хотя чудилось в этом слове что-то…
Странно все это. В любом другом случае про спятившего и умершего заключённого забыли бы уже к утру следующего дня. Но из обмолвок мастера-шпиона Элемар знал, что именно этот бедолага чем-то привлёк внимание самого императора Уриэля. Из-за этого и понадобилась подмена.
В общем, когда за ним пришли, он был тих и задумчив. И задумчивость эта сохранялась до тех пор, пока один из провожатых на одной из коротких остановок «передохнуть и оправиться» не вручил ему сложенный в несколько раз лист бумаги. Вернувшись в карету, Элемар развернул его и с облегчением выдохнул.
«Ученик,
если ты это читаешь, значит, все удалось, и сейчас тебя везут в Морровинд, на Вварденфелл. Это не то, к чему тебя готовили, но обстоятельства диктуют свои правила.Теперь о задании. В Морровинде — где именно, не знаю — тебя встретят. Никаких сведений о тебе нет, документы заполнишь сам, но я бы рекомендовал Знак рождения написать, как есть — от этого многое зависит. Далее: в список выселенцев ты внесён, как Суротано из Даска, боевой маг — по приезде так и укажешь. Так что о «преступном прошлом» не беспокойся — по окончании задания ты сможешь вернуться на материк под собственным именем, если возникнет нужда. В Морровинде найдёшь человека по имени Кай, с этим тебе помогут. Его приказы выполнять беспрекословно. Это все. Большего я сообщить не могу. Ж.»
На следующей стоянке он без возражений вернул письмо тому же сопровождающему. Вопросов меньше не стало, но, по крайней мере, появилась хоть какая-то определённость. Наставник не стал бы умалчивать, если бы что-нибудь знал. Или… если бы неосведомлённость Элемара не была по какой-то причине необходима. Такая возможность, конечно, казалась ему маловероятной, но отмахиваться от неё он не спешил. Мало ли что... Да ещё и этот приказ притвориться боевым магом. Нет, подготовки, полученной у Клинков, на это вполне хватало — но, если именно притвориться для списка выселенцев. Не более того. Скопировать манеру поведения он мог, но Школа Юлианоса — не Баттлспайр, боевым заклинаниям, серьёзным боевым заклинаниям там не учили.
Морровинд. Действительно, к этому его не готовили. Предполагалось, что он переберётся в Валенвуд, куда-нибудь на побережье. Поближе к Саммерсету, где ещё во время Имперского Симулякра началось нехорошее шевеление, не прекратившееся по окончании войны Голубого Раздела(3). В Вудхарте, расположившемся на юго-западной оконечности Валенвуда, или к северу от него, в Диссе — крупных прибрежных городах — альтмеров хватало, что давало возможность затеряться среди населения. На сами же острова ему хода не было, кроме как с «гостевой грамотой», изрядно ограничивавшей передвижение и устройство: высокие эльфы Саммерсета чужаков не жаловали куда больше, чем данмеры Морровинда, относясь к людям и представителям других меретических рас с подчёркнутым высокомерием. Да и к таким же альтмерам, но рождённым или, как Элемар, воспитанным за пределами островов, ничуть не лучше. Если не хуже. А пытаться подделать документы… можно, конечно, но, как объяснил в своё время наставник, проще завербовать кого-то из местных. Они не проколются на мелочах, о которых прибывший с материка агент может даже не подозревать, несмотря ни на какую подготовку… Да и внешность Элемара не соответствовала островным «стандартам красоты» — среди похожих в большинстве своём друг на друга пшеничноволосых и янтарноглазых сородичей он, со своей гривой цвета красного дерева и тёмно-карими, почти чёрными, глазами, выглядел непонятным полукровкой.
Вот только полукровки-альтмеры, насколько он знал, на островах Саммерсета не рождались. За их пределами — возможно. В том же Валенвуде, к примеру. На самих же островах альтмерку, вынашивающую нечистокровное дитя — или хотя бы заподозренную в этом — неизменно преследовал злой рок. Несчастные травились собственноручно приготовленной пищей, падали с лестниц, тонули в ваннах, становились жертвами грабителей или заболевали. Как правило, смертельно. В отличие от матери самого Элемара. Иначе бы он просто не родился…
…Ровный цокот конских копыт по брусчатке начал постепенно замедляться. Значит, уже скоро. Скоро он выберется из распроклятой кареты на свежий воздух. Где только искать этого Кая... не спрашивать же у прохожих.
И тут Элемар вспомнил, что говорилось в переданной ему записке.
Где, во имя богов, были его глаза? И чем был занят его разум? Его отправляют на Вварденфелл, как и многих других, приговорённых имперским судом к ссылке на поселение. На остров, поглоти его Обливион!
Нет, против самого по себе пребывания на острове он ничего не имел, тем более что конкретно этот остров был довольно велик. Проблема была в том, как туда попасть. Способов было два: первый — стационарные порталы в крупных городах, вроде того, которым он добрался до столицы, второй — по воде. И Элемар совершенно точно знал, каким именно пользуются имперцы для доставки ссыльных на Вварденфелл.
Корабль.
Море Элемар не любил. И если запах соли с раннего детства вызывал в нем не настолько сильное беспокойство, чтобы лишить развлечений, привычных для большинства мальчишек, выросших на побережье, то с кораблями дело обстояло куда хуже. Их Элемар просто не выносил. Первое в его сознательной жизни посещение порта закончилось печально: едва учуяв характерный запах просоленной древесины, Элемар застыл напуганным кроликом, а потом рванул прочь. Нашли его не сразу, так что следующая неделя запомнилась ему жгучей болью в заднице — обозлённый воспитатель приюта выпорол его, не жалея розог — и несильным, но постоянным голодом, поскольку для лучшего усвоения урока его на несколько дней перевели на хлеб и воду. Да и потом, когда он стал подрабатывать, доставляя записки в разные концы города, как и многие другие мальчишки из приюта или Нижних кварталов, порт он старался обходить стороной. Торговцев, привыкших к исполнительности тощего рыжего альтмерёнка, это удивляло и порой раздражало, но тут он был твёрд. Пары вылазок, во время которых он едва не рехнулся от страха, ему хватило, чтобы убедиться — в порту ему делать нечего.
Причины этой своей неприязни Элемар узнал значительно позже, уже попав в Храм Грозового Когтя — мастер-шпион, учеником которого он стал, позаботился о том, чтобы выяснить о происхождении воспитанника всё, что можно, благо способы у него имелись. Оказалось, что в самом начале своей жизни Элемару довелось на довольно долгое время остаться с морем один на один. Тогда ему повезло, как, наверное, никому более — «Крыло удачи», торговый корабль из Вэйреста, направлявшийся в Фёстхолд, обнаружил неуправляемое судно с Саммерсета — корабли высоких эльфов значительно отличались своей конструкцией, а потому были легко узнаваемы. Чумного флага на мачте «Хрустального грифона» — именно такое название носил найденный корабль — моряки не обнаружили, поэтому рискнули отправить небольшую группу на разведку. Разведчики вернулись довольно скоро и не с пустыми руками, доставив на «Крыло» чуть живого от голода годовалого мальчишку-альтмера с рыжим, точно лисий мех, пухом на голове и весть о том, «Грифон» подвергся нападению пиратов. Как вышло, что они оставили хоть кого-то в живых и не затопили корабль, никто объяснить не смог и — по мнению Элемара, много лет спустя прочитавшего выписки из судового журнала «Крыла удачи» — не слишком об этом задумывался, списав на прошедший накануне шторм. Судя по записям, капитана куда больше волновало, как привести оба судна в Фёстхолд: за спасение «Хрустального грифона», не имевшего неустранимых повреждений, владелец, он же капитан «Крыла удачи» мог получить щедрое вознаграждение.
Корабль он, к слову, привёл. И награду за него получил... вместе с найдёнышем в качестве довеска, поскольку судьба последнего никого из его сородичей не интересовала. Альтмеры просто делали вид, что спасённого мальчишки не существует, а если и есть какой-то младенец, то к жителям Саммерсета он не имеет никакого отношения.
Весьма характерно для альтмерского общества, кстати. Особенно если учесть, что подавляющая часть «самого культурного из народов Нирна», как скромно величают себя сами альтмеры, пребывает в уверенности, что за пределами островов Саммерсета «жизни нет». Причём, похоже, что в самом прямом смысле. Ну да, ну да… а торговые и военные корабли Империи вываливаются прямиком из Обливиона, не иначе… И, по-видимому, туда же потом и возвращаются. С таким мировоззрением не удивляет практика высылки «неугодных» или же отбракованных, чтобы «не нарушать чистоты крови». Неизвестно, к какой категории относились погибшие от рук пиратов родители Элемара, но, возможно, покинуть острова их заставило именно нежелание избавляться от сына, чья нетипичная внешность наверняка вызывала пересуды соседей, если не открытые обвинения в адрес матери. Теперь уже правды не узнать, хоть и думать именно так было приятно. Однако Элемар был искренне благодарен островным сородичам за проявленное ими стойкое равнодушие и отсутствие фальшивого участия в его судьбе. В противном случае его жизнь окончилась бы через несколько минут после передачи в руки «обрадованных родственников». Обычная участь «ненужных» детей на островах Саммерсета...
Хотя капитана «Крыла удачи», по всей видимости, незнакомого с некоторыми особенностями альтмерского общества, такое отношение альтмеров к маленькому сироте возмутило до глубины души, что он не преминул отразить в судовом журнале. Элемар не мог сдержать усмешки, читая выписки оттуда — самыми безобидными эпитетами были «желтопузые остроухие мерзавцы» и «косоглазые надутые рожи»: разгневанный хаммерфеллец в выражениях не стеснялся. Несмотря на то, что сам Элемар был чистокровным альтмером, симпатии к народу, отказавшемуся от него, он не испытывал. Капитан же по возвращении в Вэйрест пристроил найдёныша в Королевский сиротский приют, назвав его Элемаром. Последняя запись гласила, что с именем он явно не угадал, но расслышать, как именно звали мальчишку, так и не сумел — на вопрос «как тебя зовут?» слишком маленький, чтобы суметь внятно произнести своё имя, зарёванный эльфёнок, давясь слезами, лопотал нечто, что хаммерфеллец записал как «Эле-ай» и «Эльвай». Элемар потом долго пытался вспомнить этот эпизод. В том числе и с использованием зелий, ненадолго проясняющих сознание, но обладающих неприятными побочными эффектами, а потому к употреблению не рекомендованных. Цели своей он не достиг, зато обеспечил себе красочные кошмары с участием какой-то рыжей эльфийки, с визгливым хохотом отрезающей ему обе стопы, и сильные головные боли на целую неделю, а впридачу — выговор от своего наставника в Школе Юлианоса в Вэйресте, где в то время жил и учился. Кошмары — точнее, один-единственный жуткий сон с вообразившей себя мясником безумной бабой — ему иногда снились до сих пор.
Вопреки ожиданиям и — как иногда ему казалось — стараниям воспитателей, Элемар выжил и относительно благополучно дотянул до того дня, когда ему повезло попасть на глаза тогда ещё молодому агенту Клинков по имени Жоффрей, его будущему наставнику, и перебраться из «жемчужины залива Илиак» в Храм Грозового Когтя. Несмотря на то, что довольно скоро — через каких-то полгода после окончания Имперского Симулякра, как потом назвали последние десять лет третьего столетия — Жоффрей уехал в Сиродиил и оставался там многие годы, Элемар остался искренне привязан к нему и чтил, как учителя и отца, несмотря на смешную по людским меркам разницу в возрасте. Наставник вернулся только семнадцать лет спустя, ненадолго приехав после странных событий, когда пространство и время во всем Хай Роке пустились в пляс(4). Храм Грозового Когтя, оказавшийся в стороне от эпицентра событий, не пострадал, но даже его обитатели заметили некоторые странности. Что именно произошло, ученикам не говорили, но по слухам, полноправные члены ордена Клинков всех рангов несколько месяцев выясняли малейшие подробности случившегося. Именно с помощью Жоффрея Элемар, несколько раз сопровождавший его в поездках по побережью залива Илиак, научился бороться со своим страхом. Беда в том, что окончательно победить этот страх он так и не сумел — даже недолгое пребывание на корабле по-прежнему было для него сродни пытке.
И теперь совершенно не представлял, как ему вынести предстоящее плавание через Внутреннее море из Старого Эбонхарта до Вварденфелла.
* * *
— Проснись... Почему ты дрожишь? Ты в порядке?
Тихий голос разорвал пелену тяжёлых видений. Элемар вскинулся и кубарем вывалился из гамака, ведомый единственной мыслью — «бежать!»
— Стой, куда ты? — цепкие пальцы ухватили за плечо, удерживая от столкновения лицом с переборкой.
«Джиуб», — вспомнил немного отошедший от сна Элемар, разглядев нежданного помощника — рослого жилистого данмера средних лет с лысым, как коленка, черепом и длинным неровным шрамом на пол-лица. Правый глаз тёмного эльфа затянула молочно-белая пелена, но левый был тревожно сощурен. Благодарно кивнув все ещё придерживающему его соседу, Элемар потряс головой и выпрямился, насколько позволял низкий потолок каморки — паника, выбросившая его из гамака, рассеялась без следа, сменившись лёгкой настороженностью.
«Что за?.. Какого хрена?» — мелькнула смутная мысль.
— Ну, ты и соня, — ухмыльнулся Джиуб, убедившись, что все в порядке. — Тебя даже вчерашний шторм не разбудил!
Шторм? Элемар невольно вздрогнул. Он не помнил, как вчера отключился.
— Да что там шторм, — Джиуб покачал головой, то ли осуждая, то ли восхищаясь, — ты не проснулся, даже когда тебя выбросило из гамака!
Что? Элемар немедленно потянулся к затылку, только сейчас ощутив ноющую боль в голове. И не слишком удивился, обнаружив у основания черепа немаленьких размеров шишку. Удивляться, скорее, следовало тому, что он при падении не сломал себе шею.
— А как... впрочем, понятно. Обратно меня ты уложил?
— Ага, — хохотнул Джиуб, — та ещё задачка: качка, болтающийся взбесившейся соплёй гамак и откормленный альтмер, которого в эту даэдра драную колыбель надо засунуть. Я упарился. Тебе, кстати, сильно повезло, парень, что я не жопник какой-нибудь. Такие, как ты, молоденькие да гладенькие, в тюрьме обычно заместо баб бывают. Кто другой на моем месте уже бы присунул, пока ты в отключке был. Но это не для меня, — он брезгливо поморщился.
Элемар кивнул, безмолвно благодаря.
Когда его вместе с остальными погрузили на тюремный шлюп, присутствие Джиуба помогло справиться с боязнью — разговоры с ним под хриплую ругань из-за тонких дощатых стен неплохо отвлекали внимание от страха перед плаванием и не давали расслабиться... особенно после рассказов данмера о его прошлом. В частности, Джиуб откровенно и с толикой юмора — типично данмерского, разумеется — поведал, как угодил на этот же корабль: его поймали на месте совершения убийства, которое было делом не его рук… Впрочем, жертвой правосудия матёрый убийца Джиуб не был: в этот раз он просто не успел — кто-то управился до него(5). В чем он немедленно признался прибывшей по вызову страже. Те, по его словам, настолько обалдели, что даже не стали его бить перед тем, как бросить в темницу. На вопрос Элемара «зачем?» он только пожал плечами «а хрен его знает… просто подумал — а почему нет?» Рассказывал Джиуб и о том, что хотел бы завязать с преступлениями, начать новую жизнь, только не знает, как. Совета он, впрочем, не просил.
Но чего Элемар совершенно не помнил — это когда он уснул. И почему-то боялся вспоминать, что ему снилось. В памяти крутились разрозненные обрывки: какая-то пустошь, багровая в лучах заходящего солнца, с обугленными остовами давно погибших деревьев... стегающий её злой ураган, поднимающий в воздух неисчислимое количество пепла... тонкий серп Секунды в тёмном ночном небе… стремительно несущаяся к земле луна... и отзвуки вкрадчивого женского шёпота: «Не бойся, я слежу за тобой. Ты был избран...»
Вспомнился рассказ мастера-шпиона из Имперского города о том, другом альтмере — сошедшем с ума в подземельях имперской тюрьмы. Перед тем как убить себя, он кричал что-то про «звездноглазую»... и, хотя Элемар вроде бы никого в этом своём сне не видел, в душе его крепла уверенность, что этот сон неспроста.
«В Обливион такие сны!» — зябко поёжился он.
Избранным Элемар быть не хотел. Внимание со стороны богов, судя по известным ему легендам, всегда обещало их избраннику множество неприятностей. В песнях и сказаниях это, конечно, называлось приключениями, но суть была именно такова. Героические подвиги — это здорово… но только тогда, когда их совершает кто-то другой. Он, а не ты, прорубается сквозь бесчисленные орды врагов, оказывается на краю гибели из-за предательства друзей, страдает от ран и насланных врагами проклятий и внезапно чудесно исцеляется... В общем, совершает все то, о чем потом сложат песни, которые ты удовольствием будешь слушать, сидя у горящего очага в тёплой таверне с кубком вина или кружкой пива в руке.
С другой стороны, это могло быть просто порождением уставшего от чрезмерной секретности разума. Слишком многое вокруг него в последние дни было скрыто завесой тайны. Элемар раздражённо поморщился — насколько он знал, внутри ордена разводить излишнюю секретность было не принято. Все необходимые для выполнения задания сведения предоставлялись, по возможности, в полном объёме. Но не в его случае: все, что он получил — это набор указаний «явиться-подчиняться» то одному, то другому резиденту да малоинформативную записку от наставника, переданную явно в тайне.
Радовало только одно — судя по всему, он уже на Вварденфелле.
— Нас скоро выпустят, — радостно сообщил Джиуб, — слышишь? Остальных уже выгоняют на палубу.
И действительно — за дверью явственно был слышен топот нескольких пар ног, сопровождаемый громкой забористой руганью:
— Быстрее, крысьи дети! Шевелите костями, Малаката вам в глотки!
— Парень, с тобой точно все хорошо? — Джиуб вдруг тревожно вгляделся в покрытое потом лицо Элемара. — Ты что-то неважно выглядишь...
— Нет, — выдавил он из себя слабую улыбку, хотя ему все больше хотелось высадить эту самую дверь и выскочить наружу — страх, почему-то внезапно исчезнувший в первые минуты после пробуждения, вернулся. — Все хорошо. Просто не могу... долго... тесно тут, — путано пояснил он.
— А-а, знаю, — понимающе кивнул Джиуб. — Бывает. Знавал я на материке одного бретонца. Он вообще тесноты не выносил — ему все казалось, что на него стены падают. Даже спать под крышей не мог. Чудной парень был... пока не пропал. М-да… Так что ты ещё молодца — вон сколько уже держишься.
Лязгнул засов, и дверь в их каморку распахнулась.
— Вы двое — на выход! И поживее!
Джиуб тут же как-то ссутулился и... не вышел — по-крысиному прошмыгнул сквозь дверь, тихо бросив напоследок:
— Нам лучше сделать, как он говорит…
Удивлённый Элемар последовал за ним.
Выбравшись из трюма, он ненадолго задержался на палубе, пытаясь отдышаться и жестом показав оглянувшемуся было Джиубу, чтобы тот его не ждал. На недовольные требования корабельной команды «быстрее шевелить костями» в сторону трапа и заявление одного из охранников «чем раньше ты свалишь, тем быстрее мы сможем отплыть» он предпочёл не обратить внимания, тяжело опустившись на свёрнутые в бухту канаты и закрыв глаза — переждать внезапно накатившее головокружение. Все равно, судя по ленивой возне корабельной команды, до отплытия ещё немало времени, так что, если он тут недолго посидит, ничего страшного не случится. Впрочем, Элемар не собирался испытывать чужое терпение слишком долго, да и задерживаться на шлюпе не испытывал ни малейшего желания. Все же не везёт ему — второй раз в жизни он путешествует на корабле и второй же раз выживает каким-то чудом. Нет, возвращаться с Вварденфелла на материк он будет только порталом...
На причале Элемара встретил один из младших офицеров Легиона, сердито напомнив, что, хотя по прибытию в Морровинд он формально уже считается свободным, в действительности станет таковым только после обязательной процедуры регистрации новоприбывших. И чем скорее он её пройдёт, тем лучше для него же. Более того, решив, видимо, лично проследить, чтобы ссыльный опять не застрял где-нибудь по дороге, легионер проводил его до самых дверей в здание имперской канцелярии.
Внутри Элемар увидел пожилого бретонца, о чем-то негромко беседующего с ещё одним офицером. При виде него тот заметно оживился, достал какой-то формуляр и начал его заполнять, время от времени задавая вопросы. Некоторые Элемара озадачили. Вопросы о чистокровности и роде занятий — он, как и было рекомендовано в записке, сказался Суротано, боевым магом — были вполне объяснимы: в Империи Тамриэль, объединившей практически все народы, проживающие на материке и вокруг него, иногда встречались потомки самых неожиданных союзов... И пусть облик и расовые способности они всегда наследовали от матери, от отцов им иногда доставались довольно неожиданные таланты(6). Да и его собственная внешность, опять же, была нетипичной для альтмеров, что тоже могло послужить причиной для вопросов. Но вот зачем понадобилось указывать Знак рождения, от его понимания ускользнуло. Однако, помня совет наставника из той же записки, Элемар честно сообщил, что родился под Знаком Ритуала, в месяц Утренней Звезды. По крайней мере, именно это было указано в его документах при оформлении в Королевский сиротский приют. Да и некоторые способности, о которых в официальной «Астрологии», составленной неким Ффулке, стыдливо упоминалось, как о «различных, в зависимости от положения их Лун и богов», указывали на правильность такого определения. По крайней мере, кошку, поднятую ещё в бытность приютским подростком, Элемар запомнил надолго. Тощий кособокий трупик с облезлой шкуркой, без нижней челюсти и с горящими жутким синим огнём глазами, таскался за ним следом целый час, прежде чем рассыпался горсткой сизого пепла. Веселье было уже много позднее — когда после одного из занятий в Школе Юлианоса, посвящённых заклинаниям Школы Колдовства, он рассказывал однокашникам, как пытался удрать от им же самим поднятого зомби. А тогда было просто страшно. К тому же об этой способности было не принято рассказывать — занятия некромантией в большинстве имперских провинций не поощрялись. А в Хаммерфелле и здесь, в Морровинде, вообще были объявлены незаконными. Так что продемонстрировать способность, пусть и врождённую, к поднятию мёртвых — верный способ изрядно и совершенно не добровольно облегчить кошелёк в пользу здешнего Храма и испортить репутацию в глазах местных. И настроение на долгое время тоже.
Но Знак, как он узнал много позднее, также давал способность к упокоению нежити и возможность исцелить тяжелейшие раны. Если вовремя догадаешься воззвать к этой способности, конечно.
Выданную после заполнения регистрационных формуляров справку об освобождении надлежало заверить у некоего капитана Селлуса Гравиуса. О человеке по имени Кай не было сказано ни слова. Зато Элемар с удивлением узнал, что ему полагается некоторое пособие. Первая радостная весть с тех пор, как он покинул Храм Грозового Когтя. Впрочем, размер пособия оказался неизвестным, и он мог побиться об заклад, что всех причитающихся денег ему не отдадут. Хорошо, если расщедрятся на половину суммы… Как частенько говорил наставник Жоффрей — «так работает Империя». Правда, он-то имел в виду нечто иное… С другой стороны, эту фразу он повторял достаточно часто и по разным причинам, так что применительно к процветающей в провинциях коррупции эта фраза подходила ничуть не хуже.
Почёсывающий зудящую шишку на затылке Элемар направился к капитану Гравиусу, находящемуся, как следовало из объяснений, в соседнем здании, напряжённо думая, где ему искать этого самого Кая — в чужой стане, без денег, то есть, почти без денег, без поддержки…
Из размышлений его вывело тихое звяканье под ногой. Машинально нагнувшийся за находкой Элемар обнаружил, что запнулся о выроненную кем-то связку отмычек. Ещё одной неожиданной находкой стало узкое кольцо с почти нечитаемой гравировкой, едва заметно кольнувшее пальцы, стоило его коснуться. Присмотревшись, он разглядел почти стёртый символ Школы Восстановления, указывающий на тип зачарования. Не самоделка, значит — в королевствах Хай Рока мастера-ювелиры ставили такой оттиск на кольцах и кулонах, если заказ был от Гильдии Магов, Элемар помнил это с занятий, посвящённых основам зачарования.
Подумав, что пренебрегать даром судьбы было бы глупо, он спрятал отмычки в пояс. Кольцо после неудачной примерки — пальцы бывшего владельца были заметно тоньше — тоже. Кроме того, оглядевшись, Элемар ненадолго задумался над возможностью поправить своё положение за счёт канцелярии… и отбросил эту мысль. Сейда Нин — да, он спросил о месте прибытия у легионера, встречавшего его на пристани — это маленький рыбацкий посёлок, где все всё обо всех знают. Единственное, что отличает его от множества других — это Имперская канцелярия береговой охраны. И если некий альтмер из только прибывших «новопоселенцев» притащит местным торговцам вещи из этой самой канцелярии… Элемар вздохнул и решил, что быть пойманным на продаже краденого ему совсем не хочется. Тем более, в первый же день. Следовательно, придётся рассчитывать на обещанные «подъёмные» и срочно искать возможность заработать относительно честным путём.
Нет, чтобы незаметно стянуть приглянувшуюся вещь, его умений как раз хватало: полуголодное приютское детство заставило научиться и тайному проникновению туда, где его не ждут, и незаметному изъятию того, что ему не принадлежит. А полученная у Клинков подготовка отточила эти навыки и помогла приобрести новые, в том числе на случай выполнения более грязной работы. На благо Империи, разумеется.
Ознакомившись с предъявленными документами, капитан Селлус Гравиус чему-то кивнул, удовлетворенно угукнул и открыл стоящий рядом со столом шкаф. На потемневшую от времени и не слишком чистую столешницу упал небольшой тихо звякнувший мешочек. Следом капитан положил плоский запечатанный пакет. Сверху лёг свиток, не скрепленный печатью. Закрыл шкаф и жестом предложил Элемару присесть.
Он удивился, но сел на ближайший стул, стараясь не ёжиться под внимательным жёстким взглядом капитана. А тот помолчал, откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, и негромко размеренно заговорил:
— Итак, господин Суротано, — уголок рта на имени собеседника едва заметно дёрнулся, — выйдя через дверь у меня за спиной, вы станете полностью свободным человеком. Ну… почти свободным — вернуться на материк вам вряд ли позволят. Впрочем, все решаемо и это зависит только от вас. Кстати, вы ведь не так долго пробыли в тюрьме, а? Говорят, что у вас были проблемы с головой… и что, когда вы сходили с корабля, вели себя странно… Но это так, к слову… Моё дело — поприветствовать нового «поселенца» на новой родине, в Морровинде, выдать пособие и на том распрощаться.
Элемар ненадолго задумался, воспринимать ли услышанное, как оскорбления… и решил не обращать внимания. Помогло то, что в приюте он слышал в свой адрес и не такое. Хотя это было уже очень давно, и он все же успел отвыкнуть.
— Однако, — капитан открыл глаза и в упор посмотрел на Элемара, — время от времени моей обязанностью являются… м-м… неофициальные беседы с определёнными людьми. Например, с вами, господин Суротано из… Даска, так?
Элемар невозмутимо кивнул. До окончания задания ему предстоит представляться именно так, если не будет особых указаний от руководства. Селлус Гравиус чуть слышно хмыкнул и продолжил:
— Предупреждая ваши вопросы… Я не могу сказать, почему вы здесь, или почему вас выпустили из тюрьмы. Но ваше освобождение, насколько мне известно, санкционировано лично императором Уриэлем, как и доставка сюда. Загадочно, не правда ли? Но… так работает Империя.
Усмехнулся, заметив округлившиеся глаза собеседника. И едва заметно кивнул. Элемар немного расслабился. Похоже, капитан Гравиус и есть обещанная помощь в поисках Кая. А сам он — лопух.
— Это, в общем-то, все, что мне нужно знать, — подытожил капитан. — Но в вашем случае вместе с информацией о вашем прибытии на Вварденфелл был доставлен и этот свёрток, — он указал на пакет. — Вам надлежит отнести его в Балмору и вручить человеку по имени Кай Косадес.
— Как мне его найти? — подобрался Элемар, пряча свёрток под рубашкой.
Мысленно он сделал себе пометку при первой же возможности купить заплечную сумку. Его собственные немногочисленные пожитки остались частью в Храме Грозового Когтя, частью в столице, Сиродииле. Включая такую вот сумку, в которую он сложил то немногое, что было ему дорого. Не деньги и не драгоценности — откуда они появятся у приютского сироты, жившего последние годы учеником-помощником при школе Юлианоса? Просто несколько памятных вещиц. Где они теперь — гниют в коллекторах имперской столицы вместе с сумкой, отданной сопровождавшему его агенту? Элемар не знал, но что-то подсказывало, что да.
— До самой Балморы доберёшься на силте, — заметив непонимающий взгляд Элемара, Гравиус пояснил, — силт страйдер — основной вид транспорта на Вварденфелле. Ездового гуара тебе все равно никто не продаст — да и без толку, обращаться с этими тварями только данмеры и умеют — а лошадей тут не сыщешь. Разве только в Эбонхарте есть парочка, привезённая столичными шишками с материка. И то, если и их втихую не свели и не сожрали — у данмеров, особенно здешних, конина считается деликатесом. Впрочем, ещё год-два на тутошних харчах и я, наверное, тоже так буду считать… — тихо добавил капитан.
— В общем — или ножками, или силт. А, ты ж не знаешь, наверно… Силт страйдер — это местное гигантское насекомое. Крупнее него я здесь тварей не встречал…
Элемар припомнил огромную бронированную тушу на высоких суставчатых ногах и кивнул. Перспектива путешествия на таком чудовище его не радовала, но за неимением других способов… Элемар был реалистом и трезво оценивал свои шансы добраться до Балморы пешком, не имея ни оружия, ни какой-либо защиты, ни хотя бы знаний о местных опасных тварях. Они, эти шансы, были настолько малы, что ими можно смело пренебречь. Но узнать, как идти, на всякий случай следовало. Неизвестно, сколько стоит поездка на этом силт страйдере…
— В самой Балморе найдёшь трактир «Южная Стена». Спросишь там, как найти Кая Косадеса, тебе подскажут, где его искать. Служи ему, как самому императору.
«Его приказы выполнять беспрекословно», — вспомнил Элемар записку наставника.
— Это, — мешочек с монетами снова звякнул, переместившись ближе к нему, — положенное пособие. А это, — из шкафа Гравиус вынул ещё один, побольше, — платёж на твоё имя, — понизив голос, сообщил он, протягивая ему и этот мешочек . — Отправитель, надо полагать, тебе известен.
Элемар кивнул, пряча деньги. Кто мог ему их отправить, он догадывался — в Тамриэле он был небезразличен только одному человеку. По крайней мере, ему хотелось на это надеяться.
— Все, парень, — капитан встал, — что мог — я сказал и сделал. Дальнейшее зависит только от тебя самого. Так что давай, проваливай. И… удачи тебе.
1) И сейчас, Без промедления Замедляй биение моего сердца, Которое с помощью моей судьбы Уничтожает мою силу, Плати за все вместе со мной
2) Пелагий или Безумный Пелагий — праздник, отмечаемый во 2-й день месяца Восхода Солнца. Назван по имени Пелагия III Септима, императора, чьи «эксцентричные выходки» вошли в историю Империи Тамриэль, и отмечается, в основном в королевствах Хай Рока. «Справлять Пелагия» — здесь: сходить с ума, буйствовать
3) Война Голубого Раздела (3Э, 396-397) — война, случившаяся во время Имперского Симулякра между островами Саммерсета и Валенвудом и закончившаяся поражением последнего и переходом под контроль альтмеров нескольких островов рядом с побережьем Валенвуда.
4) события известные, как «Чудо Мира» или «Деформация Запада»
5) подробнее эту историю рассказывает дух Джиуба, заточённый в Каирне Душ в TES-V: Dawnguard
6) источник: «Записки о расовом филогенезе»
Владельцем найденного в канцелярии кольца оказался не один из ссыльных, как изначально считал Элемар, а местный житель — маленький суетливый босмер по имени Фаргот, похожий на тощего встрёпанного воробья. Это и ещё целую кучу самой разнообразной информации — вроде неурочного прибытия корабля с материка и удивительно небольшого количества новых поселенцев — он вывалил на голову Элемара, стоило тому отойти от дверей на пару шагов и поравняться с нервно прохаживающимся неподалёку выходцем из Валенвуда. Отдавать кольцо было жаль — на материке зачарованные вещи ценились довольно высоко — но, как оказалось, он от этого только выиграл. Радостно тараторящий Фаргот немедленно ухватил опешившего от звуковой атаки Элемара за рукав тюремной робы и потащил прочь от здания канцелярии. Как вскоре выяснилось — к торговцу и держателю единственного в посёлке трактира.
Последний оказался альтмером, но, в отличие от Элемара, вполне вписывался в стандарты красоты высоких эльфов — такой же светловолосый и светлоглазый. И, само собой, он не мог не отреагировать на необычный облик сородича. Чем немедленно заслужил мрачный взгляд — вопросами чистокровности Элемара допекли ещё в Вэйресте. И если интерес бретонца из Имперской Канцелярии был чисто профессиональным, а потому почти не вызывал раздражения, то снобизм сородичей чем дальше, тем больше вызывал желание набить кому-нибудь… лицо. Просто и без затей. До полного несоответствия альтмерским представлениям о красоте. Благо, умение это делать, оставшееся ещё с приютских времён, не успело окончательно забыться.
Торговец дураком не был, так что только усмехнулся.
— Добро пожаловать в «Трактир Аррилла», путешественник, — произнёс он. — Я — Аррилл, владелец этого заведения и лавки при нем.
— И мой лучший друг, — встрял Фаргот. — Аррилл, это Суротано из новой партии… — он покосился на Элемара и, аккуратно отпустив рукав его рубашки, осторожно продолжил, — из новых поселенцев. Но он хороший! Он нашёл моё кольцо!
В подтверждение своих слов он продемонстрировал трактирщику то самое кольцо, которое несколькими минутами ранее получил от Элемара. И которое теперь красовалось на не слишком чистом пальце хозяина.
— Это отличная новость, — покивал тот. — Но я бы советовал тебе не показывать его всем подряд, а снять и спрятать в укромное место, пока его снова не отобрали.
Смотрел при этом Аррилл не на Фаргота, а куда-то вглубь зала. Глянув туда же, Элемар заметил крупного северянина-норда, стоящего на нижних ступеньках лестницы и неотрывно наблюдающего за радостным Фарготом. Впрочем, тот тоже его увидел, поскольку мгновенно увял и, стянув вновь обретённое кольцо с пальца, сжал его в кулаке. Скомканно попрощался с Арриллом и Элемаром и, напоследок испуганно оглянувшись на норда, умчался. Тот шагнул было с лестницы, но заметил наблюдающих за его действиями альтмеров и, досадливо сплюнув, двинулся обратно на второй этаж.
— Похоже, кольцо у парня надолго не задержится, — пробормотал Элемар.
— Боюсь, вы правы, сэра Суротано, — вздохнул услышавший его слова Аррилл. — Фаргот, несмотря на возраст, во многом так и остался ребёнком. Я, конечно, стараюсь опекать его по мере сил, но… вы сами видели. К тому же у Хрисскара — того норда, что вы видели на лестнице — проблемы с деньгами, и я опасаюсь, что он… Впрочем, хватит об этом. Простите мою бестактность, но вы не похожи на… э-э… обычного поселенца, милостью Империи отправленного на этот благословенный остров, — усмешка, сопровождавшая последние слова, яснее ясного давала понять, что именно думает Аррилл о «благословенности» Вварденфелла.
— В Империи, как видите, считали иначе, — пожал плечами Элемар.
Про себя он на все лады костерил агента из столицы, не удосужившегося сообщить ему, какое преступление совершил его предшественник. К расспросам о своём прошлом он был совсем не готов, так что оставалось уповать на альтмерскую тактичность.
Расчёт, к счастью, оказался верен — Аррилл не стал настаивать.
— У меня с имперцами разные взгляды на многие вещи, — он выразительно покосился на лестницу, где несколько минут назад стоял северянин, — да и ваш недавний поступок говорит сам за себя. Фаргот, конечно, весьма… своеобразен, но он мой друг. Вы поступили благородно, а добрые дела не должны оставаться без награды. Я сделаю вам скидку на выбранные вами товары.
— Скидка — это хорошо, — благодарно кивнул Элемар, — но меня больше интересует другое. Где здесь можно найти работу?
— Работу? — Аррилл задумался. — В Сейда Нин вы, пожалуй, ничего не найдёте. Вряд ли вам придётся по душе сбор муска…
— Я даже не знаю, что это такое, — хмыкнул Элемар.
— О… Но запах от общего мускового пруда в данмерской части поселения вы наверняка почувствовали, когда шли сюда. Его просто невозможно не ощутить, — Аррилл выразительно поморщился и пробормотал, — хотя местные его, похоже, даже не замечают.
Элемар тоже поморщился, вспомнив странную гнилостную вонь, которую и впрямь ощутил, пока Фаргот тащил его к трактиру. Как такое можно не замечать?
— Есть ещё… — Аррилл замялся, — работа. Но это скорее для… скажем, для бойцов. Интересует?
— Разумеется, — коль уж назвался боевым магом...
— В пещере недалеко от порта силт страйдеров засела банда контрабандистов. Местные зовут её Аддамасартус, что бы это ни значило.
— Банду? — изумлённо поднял брови Элемар.
— Пещеру, — недовольно буркнул Аррилл. — Так вот, жители Сейда Нин были бы благодарны, если бы кто-нибудь эту пещеру… зачистил. Расквартированные здесь легионеры как-то не торопятся это сделать, — поджал губы он. — Видимо, вытрясать последние монеты у местных жителей представляется им более важной задачей. Или же кто-то замазал Сокуциуса Эргаллу… ну, ты понимаешь, о чем я.
Элемар кивнул, вспомнив подпись на выданной ему справке об освобождении. Известие о продажности местных чиновников его не удивило — чего-то подобного он ожидал. О людской любви к серебру он знал ещё с детства, когда воспитатели приюта за некоторое вознаграждение продавали «достойным господам» с масляными глазами симпатичных подростков для утех. Элемара не предлагали — «костлявое остроухое пугало» никого не привлекало, и, как потом рассказывал Жоффрей, обошлось ему удивительно дёшево, когда Клинок, притворившись таким же «достойным господином», пришёл в приют за примеченным эльфёнком.
Кстати, о серебре…
— Вознаграждение?
— Никакого, если ты о деньгах, — вздохнул трактирщик. — Говорю же, похоже, кто-то приплатил Эргалле, чтобы он закрыл глаза на… некоторые вещи.
Элемар нахмурился. Если нет награды, то какой ему смысл рисковать головой? Да ещё, судя по всему, в обход местной администрации?
— Но я, — продолжил Аррилл, — дам справедливую цену за все те вещи, которые ты там добудешь. Не ту, по которой обычно покупаю товары у… новопоселенцев. Или обменяю на те вещи, которые будут тебе нужны.
— Буду иметь в виду. А пока покажи, что у тебя есть. Золота у меня немного…
— Извини, — быстро перебил Аррилл, — в долг я ничего не дам. Я здешнему-то сбро… гм, местным жителям кредитов не предоставляю, а ты здесь, уж извини, совсем недавно…
— Что? — удивился Элемар, — а, нет, не надо в долг. Просто подбери что-нибудь простое, но добротное. Может, я и впрямь схожу в ту пещеру… кстати, ты не подскажешь, как отсюда добраться до Балморы? Кроме как на силте, конечно…
В мешочке, переданном Гравиусом, оказалось восемьдесят семь серебряных(1) септимов. Почти девять золотых «драконов»(2), прикинул Элемар. Не так уж плохо, даже с учётом того, что имперская канцелярия по налогам и сборам содрала целого «дракона» за перевод, да три серебряных наверняка ушли в казну морровиндского наместника. Вернее, короля Морровинда, как его там... И ещё три золотых он получил, как пособие. Тоже серебром. Что ж, удобнее будет расплачиваться. Хотя вряд ли это можно считать проявлением заботы со стороны имперских чинов — Элемар краем уха слышал о каких-то махинациях с чеканкой серебряных монет, привёдших к их фактическому обесцениванию. Тем не менее, серебряные «башни» и медные «шлемы» имели в народе более широкое хождение, чем золотые «драконы», которых основная часть жителей Империи за всю свою жизнь могли ни разу не увидеть.
Полчаса спустя кошелёк Элемара почти опустел, но зато Аррилл подобрал ему сносного качества короткий железный меч и неполный комплект доспехов из хитина. Полного у него не оказалось, да и толку — денег и так хватило едва-едва. Крепкий и вместительный заплечный мешок стал подарком от трактирщика, тонко намекнувшего, что неплохо было бы заполнить его трофеями из Аддамасартуса. Две оставшиеся после покупки снаряжения «башни» Элемар, вспомнив, что не ел с прошлого вечера, потратил на сытный обед.
Лезть в пещеру не хотелось. Совершенно. Без подготовки, без зелий, без нормального снаряжения и оружия — купленное было непривычным и Элемару категорически не нравилось — предприятие было настоящей авантюрой, сулящей не столько прибыль, сколько неприятности. Но пустой кошелёк недвусмысленно давал понять, что в Балмору он в ближайшее время не попадёт. А ночевать будет где-нибудь под кустом, на радость местным хищникам — на вопрос о ночлеге Аррилл со вздохом указал на прибитый к стене возле стойки лист плотной бумаги. На нем был записан довольно длинный список запретов и ограничений, наложенных на владельца трактира, подписанный Советниками Дома Хлаалу. В числе прочего там был и запрет сдавать комнаты «бродягам, бездомным и иным подозрительным личностям» под угрозой закрытия «клуба», как был поименован в документе трактир. Учитывая, что сам Элемар прибыл на остров под видом такой вот «подозрительной личности», запрет касался его в полной мере.
* * *
Вопреки ожиданиям, зачистка пещеры оказалась проще, чем Элемар предполагал. Контрабандистов было всего пятеро, все данмеры, из них двое были в стельку пьяны. По крайней мере, казались таковыми — об этом свидетельствовали небольшие бутылочки из-под какого-то незнакомого ему, по-видимому, местного напитка, валявшиеся вокруг пребывающих в беспамятстве тел. Сложнее всего оказалось справиться с магом, заметившим неладное, но с ним Элемару помогла дверь, разделявшая «грузовую» и жилую части пещеры. Она-то и приняла на себя предназначенные ему огненные заклятья, прежде чем разъярённый вторжением чужака данмер рывком распахнул её и… с размаху нанизался на лезвие меча. Элемар тогда с облегчением вытер пот со лба, отлипая от стены — окажись противник чуть хладнокровнее…
С остальными справиться было не в пример проще. Девицу, швырявшуюся какой-то местной разновидностью метательных ножей, Элемар поймал на тот же приём, что и её приятеля-мага. Заодно проверил приобретённый доспех на прочность, не успев увернуться от одной из «звёзд», как он сам для себя назвал оружие, рассмотрев его получше. Хитин выдержал, но завязшую «звезду» он потом еле выдрал. Больше всего Элемар колебался, когда пришлось решать судьбу двух пропойц, но и они в конечном итоге отправились вслед за остальными членами шайки. Наградой ему стали несколько ящиков с выпивкой. В основном, это были тяжёлые расписные кувшины с местными напитками, о которых ему рассказывал Аррилл, но в одном ящике отыскалось несколько уже знакомых Элемару бутылочек, переложенных чем-то вроде соломы. Такая забота о товаре ясно говорила о высокой стоимости напитка, поэтому он забрал все, что нашёл. Зря, как оказалось — Аррилл, которому он наутро принёс добытое, резко помрачнел и потребовал немедленно избавиться от найденного, желательно, подальше от его заведения, коротко пояснив — «это скуума». Торговля скумой или, на местном наречии, скуумой, была запрещена на всей территории Империи. Однако, судя по реакции трактирщика, на территории Морровинда наказание за её распространение было явно суровее, чем в других провинциях. Пришлось подчиниться. Что не помешало Элемару хорошенько рассмотреть бутылочки и запомнить, как они выглядят, чтобы не повторять сегодняшней ошибки. Раньше ему как-то не доводилось сталкиваться со скумой, что и привело к досадному конфузу. Нет, что это такое, Элемар как раз знал, но исключительно понаслышке. Впрочем, за остальное Аррилл, как и обещал, заплатил очень неплохие деньги. Гораздо больше, чем Элемар мог бы выручить в другом месте. Правда, это он понял уже в Балморе.
Пещера контрабандистов преподнесла Элемару ещё один сюрприз — в одном из ответвлений пещеры обнаружился загон для рабов. Причём отнюдь не пустующий. Рабов — пару тощих каджитов обоих полов и полдесятка ящеров-аргониан — он, конечно, выпустил… но что-то подсказывало, что отпущенные рабы недолго будут наслаждаться свободой. Может, дело было в каком-то исступлённом урчании «О-о, лунный сахар-р!..» кого-то из кошколюдов, рывшихся в вещах бывших хозяев… Или в том, как пугливо втягивали головы в узкие плечи ящеры, напомнив Элемару поведение Джиуба в присутствии охранника на тюремном корабле. Как бы то ни было, изменить это он не мог и, в конце концов, решил прислушаться к тихому голосу, звучащему где-то внутри черепа и настойчиво советовавшему выбросить зверолюдов из головы.
В той же пещере он решил проблему с ночлегом. Конечно, выспаться, как следует, не удалось — эхо от падающих с потолка капель где-то в глубине пещеры иногда казалось пугающе похожим на чьи-то шаги, отчего Элемар всякий раз тревожно вскидывался на сооружённом ложе. Но даже такой сон был лучше, чем никакого вовсе. Сложнее всего при организации этого самого ночлега оказалось не сверзиться с узкого карниза, нависшего над рабским загоном, затаскивая выбранный тюфяк в случайно замеченный боковой проход. Ничего интересного там не оказалось, кроме пары очень крупных крыс и разбросанных костей какого-то бедолаги, среди которых Элемару попалось простое медное колечко со слабеньким, но довольно интересным зачарованием. Подумав, он решил приберечь его на будущее — мало ли, вдруг пригодится…
Тот же голос напомнил о спрятанном на дне заплечной сумки пакете, который следует доставить в Балмору. И чем раньше, тем лучше. К счастью, Элемар успел прийти в порт силт страйдеров до отправления очередной «блохи», за десяток «башен» получил место в грузовом «кармане» и компанию из трёх молчаливых данмеров — и через три часа созерцания проплывающих мимо верхушек деревьев на фоне затянутого лёгкими облаками неба был на месте.
Поначалу высота силт страйдера и вообще непривычность транспорта несколько нервировали, но к концу поездки он привык. В немалой степени этому поспособствовали лица попутчиков, похожие на маски из серого камня с узкими раскосыми прорезями глаз. В глубине души Элемар был уверен, что они мысленно потешаются над чужаком… но его это на удивление мало волновало. Из грузового кармана он выбрался вполне уверенно и, потянувшись, сбежал по ступенькам вниз. Оставалось только найти Кая Косадеса, отдать ему пакет и получить новые распоряжения. А если повезёт, то и разъяснения тоже.
Внутренний голос на это неожиданно внятно и чётко выдал ядовитое «Мечтай!» немало удивив… но Элемар списал это на разыгравшееся воображение и отсутствие реального собеседника, с которым можно было бы обсудить происходящее и испросить совета. Не с Арриллом же откровенничать… Впрочем, большую часть времени голос никак себя не проявлял, что позволяло игнорировать его — голоса в голове всегда были плохим знаком. Даже если говорили правильные вещи.
1) несмотря на то, что в играх фактически присутствуют только золотые монеты, в диалогах и репликах NPC есть упоминания о серебряных (TES-III: Morrowind) и медяках (TES-V: Skyrim). Название "септим" является общим для монет любого достоинства. Для большего правдоподобия цены на товары будут пересмотрены, а золотой септим авторской волей обесценен до серебряного — 1 клубень/корень пепельного батата стоимостью в 1 серебряную монету тоже перебор, но все же лучше, чем тот же батат, но за 1 золотой септим.
2) для золотых септимов есть простонародное название "дрейк" (от имперского дракона на реверсе). Для серебра и меди мной введены свои названия — "шлем" и "башня" соответственно (с рисунком шлема Клинков и башни Белого Золота на реверсе). Соотношение номиналов 1 з.м.=10 с.м.=1000 м.м.
Трактир «Южная Стена» нашёлся отнюдь не сразу. Не помогали даже подсказки горожан: тощего ящера неопределённого пола — Элемар так и не понял, был ли это «он» или всё-таки «она» — шатавшегося возле порта силт страйдеров, и немолодого орка, задумчиво плевавшего с моста в пересекавшую город реку. Главным образом, потому что оба упоминали какой-то «Рабочий район» и «улицу Труда», на которой и должен был отыскаться этот самый трактир. Вот только ни одного указателя с названиями улиц Элемар не увидел, а разобраться, где север, где юг, помешали все те же облака, на которые ему пришлось любоваться все время поездки на силте, только заметно сгустившиеся.
К счастью, обратившись к очередному прохожему — неброско одетому данмеру с взглядом профессионального убийцы — Элемар получил чёткий ответ: «На соседней улице». Ненавязчиво поинтересовавшись, зачем ему данное заведение, и удовлетворившись расплывчатым «Ищу одного человека», данмер не поленился указать точное направление и предупредить, что владелец данного заведения, некто Бакола Клосиус — скользкий тип, а завсегдатаи сплошь подозрительный сброд и тёмные личности. Но — да, если нужно кого-нибудь найти, лучшего места не сыскать: тамошний народ знает практически все и обо всех в Балморе и охотно поделится этим знанием с кем-нибудь щедрым… или обаятельным. А вот «если сэре чужестранцу понадобится стол и ночлег», лучше перейти через мост и подняться вверх, к Торговому району, где рядом с рыночной площадью, на Торговой же улице располагается намного более респектабельное заведение под названием «Восемь Тарелок»… Элемар сердечно поблагодарил его, чем, похоже, изрядно удивил. Во всяком случае, данмер, до этого, казалось, желавший освободиться от назойливого приезжего поскорее, неожиданно предложил ему помощь, проводив почти до дверей искомого трактира, после чего отбыл, напоследок выразив надежду на повторную встречу. А Элемар дал себе зарок выяснить как можно скорее, что означает обращение «сэра». И искренне понадеялся, что эта самая повторная встреча не произойдёт — если он верно определил, чем занимается его добровольный провожатый между прогулками по городу, ничем хорошим она, скорее всего, не кончится.
Слова данмера о завсегдатаях подтвердились буквально с порога. Будь у него выбор, Элемар держался бы от этого заведения подальше. Вот только выбора-то у него и не было — указания Гравиуса были совершенно недвусмысленными. К тому осторожные попытки расспросить прохожих о возможном местонахождении Кая Косадеса ничего не дали — будущий координатор Элемара широкой общественности был не известен.
Осторожно обойдя потасканного босмера, расплывшегося в фальшиво-радостной улыбке, и придерживая рукой кошелёк, Элемар спустился по лестнице, оказавшись в просторном зале. Проверил кошелёк ещё раз и со вздохом направился к стойке, за которой скучал пожилой манерный бретонец с масляным взглядом, знакомым Элемару по приютским временам. Задавать вопросы напрямую было, пожалуй, не лучшей идеей… поэтому придётся тренировать сопротивляемость местному алкоголю. Учитывая его платёжеспособность, это, скорее всего, будет какое-нибудь отвратное дешёвое пойло…
Пару часов спустя и несчётное — просто потому что никто не считал — количество кувшинов мацта Элемар получил-таки примерное описание нужного ему человека. И не только. Каджитка Чирранирр — он, кстати, всерьёз опасался, что после следующего кувшина просто не сумеет это выговорить — перед тем как сползти со стула под стол, выдала следующее:
— А, Чирранирр знает этого человека. Старый, седой, лопает сахар, как скаттл. Чирранирр удивляется, что он ещё ходить может. Хотя на него это не действует. Признак давнего привыкания… — поворчав ещё что-то невнятное, каджитка попыталась свернуться в клубок и засопела.
— Интересный старикан, — усмехнулся другой собутыльник Элемара — отставной легионер, — он в Балморе давно, жил тут ещё до реорганизации регионов. Ветеран. Кажется, у него какие-то друзья в форте Лунной Бабочки…
Про реорганизацию регионов Элемар не имел ни малейшего представления, но кивнул, стараясь казаться чуть пьянее, чем был на самом деле.
Имперец, в отличие от кошки, налакавшейся дармовой выпивкой по самые кончики мохнатых ушей, был не слишком пьян, не забывая закусывать каждую кружку кусочками скрибятины — вяленого волокнистого мяса неприятного серого цвета. Впрочем, на вкус, вопреки опасениям, оно оказалось весьма неплохим. В отличие от мацта — Элемар, привыкший к обычному пшеничному или ячменному бретонскому пиву, вкус «рисового пива» не оценил. Как и эффект, сравнимый с ударом дубины по черепу. По крайней мере, в голове после первой же кружки зазвенело точно так же. К счастью, его собутыльники ничуть не обижались на то, что в их кружках напитка оказывалось больше, чем у него.
Таппиус — фамилию имперца Элемар не вспомнил бы и под пытками — помолчал, прихлёбывая мерзкое пойло. Потом внезапно спросил:
— Сколько он тебе должен?
— Должен? Мне? — недоуменно нахмурился Элемар.
— Ну не мне же, — усмехнулся Таппиус в усы. — Старина Кай вечно по уши в долгах. Любитель скуумы, сам понимаешь. У старика были неприятности, но, судя по всему, у него есть связи, — он выразительно подкатил глаза. — Имей в виду. Как бы тебе объяснить… ты мне нравишься, понимаешь? И я хочу тебе помочь. Просто по-дружески.
— Вот ты про что, — пробормотал Элемар. — Нет, мне он точно ничего не должен. Скорее, я ему.
— Даже так? — Таппиус явно удивился. — Что ж, бывает. Не расскажешь, нет? С хорошим приятелем, вроде тебя, я бы с удовольствием обменялся парой сплетен…
«Грубо. Очень грубо работаете, господин Эсдрекус», — неожиданно пронеслось в голове.
Элемар вздрогнул. Фамилию имперца он забыл едва ли не сразу же после того, как она была произнесена, но теперь был уверен, что при знакомстве именно так она и звучала. Спохватившись, покачал головой, сосредоточенно разглядывая содержимое своей кружки:
— Извини. Пока что мне нужно его хотя бы найти, — он криво усмехнулся, — чтобы было, что рассказывать.
Мысленно он костерил себя последними словами за то, что не подумал о том, что его тоже захотят расспросить. А ведь это было логично и ожидаемо…
— Святая скуума… — неожиданно мурлыкнула из-под стола спящая Чирранирр, заставив его вздрогнуть от неожиданности.
— Ну и ладно, — не обиделся Таппиус, наливая себе в кружку ещё мацта. — Не знаю я, чем он зарабатывает себе на жизнь, с такими-то увлечениями, но не удивлюсь, если это что-то противозаконное — иногда он исчезает на какое-то время, но потом возвращается. Бывает, что даже с деньгами в количестве, достаточном, чтобы расплатиться с долгами.
— И где его найти?
— Ну, — с сомнением протянул Таппиус, — сам я не знаю, где он сейчас обретается. Кажется, в трущобах, где-то в северной части города… но где именно, я не знаю. Но точно по эту сторону Одай. Возможно, — решился он, явно сделав какие-то свои выводы насчёт Элемара, — Бакола сможет подсказать — я видел, как они со стариком шептались пару раз. Это здешний владелец. Если кто и знает — так это Бакола Клосиус. Спроси у Фейна Риэлля — это вон тот разодетый тип за стойкой — где он сейчас.
— Обязательно. Справишься тут без меня? — кивнул Элемар на два оставшихся кувшина с мацтом.
Давиться мерзким пойлом дальше у него не было никакого желания. К тому же принятое ранее начинало проситься наружу. Пока ещё робко, но неизвестно, когда его скрутит окончательно.
— Обижаешь, — ухмыльнулся Таппиус, подвигая кувшины поближе.
Элемар почти дошёл до выхода к лестнице — бретонец за стойкой посоветовал искать хозяина таверны на верхнем этаже — когда его придержали за рукав.
— Не зс-снаю, какое у тебя дело к нему, юнош-ша, — раздался у него за спиной тихий шелестящий голос, сбивающийся на шипение на некоторых согласных, — но лучш-ше будь поосторож-шнее. Кай мош-жет показ-саться ш-жалким с-стариком, но внеш-шность обманч-щива. Некоторые люди уш-же делали подобные ош-шибки… больш-ше их с-с нами нет.
Элемар обернулся — говоривший оказался немолодым аргонианином в простой тёмно-синей мантии, отрешённо глядящим куда-то в пространство. Кивком поблагодарив, Элемар вышел из зала, пытаясь разобраться, хотел тот его предостеречь, или это была завуалированная угроза. Впрочем, сам он имел веские основания быть уверенным, что ему-то со стороны Кая опасаться нечего.
Пять минут спустя Элемар торопливо выскочил на улицу, едва успев расспросить трактирщика, прежде чем его желудок окончательно взбунтовался. И теперь, тяжело опираясь на какие-то деревянные ящики, с мучениями извергал на глинобитные ступеньки «Южной Стены» все то, что было выпито и съедено в её стенах. Впрочем, судя по всему, он не первый, кого сегодня так выворачивает после посещения данного заведения.
Облагородив в меру сил и заполненности желудка окружающий пейзаж, Элемар сплюнул, вытер рот и, оглядевшись, заглянул за ящики. И улыбнулся — всё-таки не показалось. А потом осторожно, чтобы не измазаться в своей и чужой блевотине, вытащил из-за ящика короткий меч в простых ножнах. Лезвие тускло блеснуло серебром, вонзив тонкие иголочки холода в погладившие металл подушечки пальцев — зачарованное. Не теряя времени, Элемар снял с пояса свой железный меч и повесил найденный — меньше вопросов.
«Лачугой» Кая Косадеса, местоположение которой подробно и понятно разъяснил владелец «Южной Стены», оказался весьма неухоженный, но все ещё крепкий домик на самой окраине. Глиняная обмазка стен осыпалась, обнажая основу из необожженного кирпича, но сами стены стояли ровно, как и должно. Хотя, возможно, дело было в том, что их примерно на треть высоты подпирал, уберегая от перекоса, давний оползень… благодаря которому дом было легко отличить от остальных.
На стук в старую, но все ещё довольно крепкую дверь никто не отозвался, и Элемар постучал ещё раз, на этот раз позвав:
— Эй, тут кто-нибудь есть?
Из-за двери послышался шорох и слабый голос проскрипел:
— Уходите… Я не знаю, что вам от меня нужно и не хочу знать. Уходите!
— Кай? Кай Косадес? — спросил он.
— Проваливай, кто бы ты ни был! — заорали изнутри.
Элемар, вместо того, чтобы последовать требованию хозяина дома, оглянулся и медленно, осторожно потянул дверь на себя, надеясь, что в переносицу ему не прилетит метательный нож или другой подарок с похожими свойствами.
Хозяин дома обнаружился в единственной плохо освещённой комнатушке, сидящим на смятой постели. Элемар качнул головой: подслеповато щурящийся воспалёнными глазами полуголый имперец с помятым лицом и всклокоченным венчиком седых волос вокруг обширной лысины никак не походил ни на «человека со связями», ни на агента Клинков.
— Вы — Кай Косадес? — осторожно уточнил он.
— Да, Обливион тебя побери, я Кай Косадес. Ну вот чего тебе от меня надо, а? — голос у старика стал плаксивым. — Я стар, у меня проблемы со скуумой… и мне совершенно не нужны проблемы с чем-то ещё!
Трясущейся рукой он потянулся за уже знакомой узкогорлой бутылочкой, и у Элемара округлились глаза — на покрывале под его левой рукой обнаружилась перевязь с метательными ножами. Значит… Элемар облегчённо выдохнул и немного расслабился.
— Надо же, — пробормотал он, — а ведь я почти поверил…
Косадес мгновенно выпрямился, настороженно уставившись на него, и потянул один из ножей.
— Так что ты здесь забыл, парень? — с явственной угрозой в голосе произнёс он.
От былого образа опустившегося старика не осталось и следа. Ни дрожащих рук, ни плаксивых ноток в голосе. Просто немолодой и не слишком здоровый, но собранный и опасный человек.
Элемар посмотрел ему в глаза — все так же сощуренные, но уже не подслеповато, а настороженно.
— Меня зовут Суротано из Даска. Капитан Селлус Гравиус из канцелярии Береговой Охраны в Сейда Нин велел прибыть в Балмору и доложиться Каю Косадесу.
Про письмо наставника Жоффрея он решил пока умолчать. Точнее, изначально он хотел сказать и про это тоже, но в последний момент решил прислушаться к внутреннему голосу, который советовал этого не делать. По крайней мере, сразу.
— Что значит «велел доложиться Каю Косадесу»? — нахмурился Косадес. — Ты вообще о чем?
— Я бы тоже не отказался это узнать, — пробормотал Элемар. — Э-э, у меня для вас пакет… и указания поступить в ваше распоряжение.
— Пакет? Может, дашь мне на него взглянуть?
Элемар под внимательным взглядом осторожно снял с плеча сумку и достал оттуда вручённый Гравиусом пакет.
— Открой так, чтобы я видел, — скомандовал Косадес. — Давай сюда, — потребовал он, когда из пакета не высыпалось ничего, кроме нескольких листков бумаги. — И… присядь, что ли…
— Вот оно что… — пробормотал он несколько минут спустя, вкладывая бумаги обратно в пакет. — Ну, что ж…
Вздохнул и потёр глаза, положив пакет на колченогий столик рядом с кроватью, подвинув бутылочку из-под скумы. Та свалилась, выплеснув содержимое на грязный глиняный пол.
— Значит, так… Суротано. Здесь сказано, что император желает, чтобы я принял тебя в орден Клинков. Это значит, что тебе придётся…
— Минутку, — поднял руку Элемар, прерывая его. — Не надо меня никуда принимать. Я уже в ордене.
— Что? — опешил Косадес. — Так, стоп…
Он болезненно сморщился и с силой потёр глаза. Несколько раз зажмурился, поморгал, а потом, резко поднявшись, в два шага пересёк крошечную комнатушку и выглянул в овальное окно, застеклённое мутным зелёным стеклом. Тихо досадливо выругался и выглянул за дверь, после чего запер её на массивный засов и повернулся к гостю.
— Выкладывай. Только не шуми.
Элемар пожал плечами и принялся рассказывать.
— Вот как, — выслушав несколько сбивчивый доклад, задумчиво потёр щетинистый подбородок Косадес. — Значит, тот, кого назначил император, умер, а на его место засунули тебя? Что ж, бывает… Но раз уж ты Клинок, эльф, спрос с тебя будет совсем не такой, каким был бы с этого бродяги… или кем он там был.
— Боевой маг, — буркнул Элемар. — Мастер Кай, могу я хотя бы сейчас получить некоторые разъяснения происходящему?
— Не можешь, — отрезал тот, — нет у меня для тебя никаких разъяснений… и не будет, пока я не разберусь вот с этим, — он кивнул на принесённый Элемаром пакет. — Сейчас я и сам мало что понимаю, — признался он.
Элемар кивнул, безуспешно пытаясь скрыть разочарование.
— Для расшифровки мне понадобится время, — продолжил Косадес. — А пока что у меня есть указания помочь тебе влиться в здешнее общество. Пока что ты тут никто и звать тебя, соответственно, никак. Очередной назойливый чужеземец — вот кто ты для местных. И ты должен это изменить. Как — решай сам, способов много.
— Например? — Элемар против воли покосился на все ещё лежащую на полу бутылочку из-под скумы.
Косадес проследил его взгляд и с невозмутимым видом поднял её и поставил на место, криво усмехнувшись:
— Подслащённая водичка, парень. Вода и сахар. Лунный, конечно, как без этого, но если не увлекаться, то почти безопасно. Главное, чтобы запах соответствовал… Удобно, хоть и не… впрочем, привыкнуть можно ко всему.
Элемар с сомнением кивнул, наблюдая за ритуалом растирания и без того покрасневших глаз и гадая, не результат ли это употребления «безопасной подслащённой водички».
— Что до тебя… Ты можешь стать искателем приключений. Или вступить в одну из имперских организаций: Легион, Имперский культ, Гильдия Воров — да, есть и такая — Бойцов или Магов. Есть ещё местные организации — Великие Дома Морровинда, Мораг Тонг и Камонна Тонг. Впрочем, — тряхнул седой головой Косадес, — о последней можешь сразу забыть. Они ненавидят чужеземцев. В лучшем случае, тебя там просто обхамят, в худшем… не маленький, сам понимаешь.
— Почему? Ведь Морровинд уже давно является частью Империи…
Косадес вздохнул и почесал небритую щеку.
— Почему… видишь ли, парень, живя здесь, в Морровинде, я кое-что понял. То, что должен понять и ты, коль скоро застрял здесь неизвестно зачем и на сколько. То, что не понимают умники из Киродиила. Располагайся удобнее, разговор будет довольно долгий… — Косадес неожиданно зевнул во весь рот и с тоской посмотрел на подушку.
До Элемара, наконец, дошло, что тот просто не выспался. Косадес снова встал, подошёл к запертой двери и прислушался. Потом снова сел на постель.
— Там, в Сиродииле, — негромко начал он, — или Киродииле, как его здесь называют… привыкай, кстати, к местному наречию, не стоит выделяться, ничего хорошего из этого не выйдет… И вообще следи за речью и манерами — в Морровинде очень серьёзно относятся к манере одеваться, вести себя и к акценту. Особенно к акценту. От этого своего гунявого бретонского выговора избавляйся, как можно скорее, понял? Это в твоих же интересах. Чужестранцы для местных — это чужестранцы. Их здесь не любят. Так что запасайся терпением и будь вежлив. И все будет в порядке.
Элемар кивнул, про себя думая, что это, похоже, будет очень непросто.
— Так вот, в Киродииле не понимают, что данмеры с момента присоединения Морровинда к Империи воспринимают его, как оккупацию. Причины… не буду я тебе это рассказывать, сам узнаешь, — буркнул он. — Не знаю, чем занимается этот их данмерский «живой бог» Вивек, на которого они все молятся. И не знаю, о чем думает на материке король Хелсет… Если вкратце: здесь, на Вварденфелле, настоящие силы стоят за Советом Хлаалу — единственного проимперски настроенного данмерского Дома. Того самого, к которому относится новый король Морровинда.
Элемар внимательно слушал, не пытаясь перебить или переспрашивать. Вопросы, если они появятся, он задаст позже. И если вовремя поймёт, о чем нужно спрашивать.
— Но, — лицо Косадеса стало жёстким и мрачным, — несмотря на принадлежность к дружественному Империи Дому, сами эти силы настроены к ней отнюдь не дружелюбно. Это Орвас Дрен — ты ещё не раз услышишь эту фамилию, он младший брат герцога Вварденфелла, Ведама Дрена — и его синдикат Камонна Тонг. Да-да, я уже упоминал о нем — тот самый, в котором ненавидят чужаков. Сейчас они недостаточно сильны, чтобы бросить вызов имперскому правлению, но если стабильность Империи вдруг пошатнётся… если расквартированные на Вварденфелле части Легиона отзовут в связи с неурядицами по поводу престолонаследования — Дрен-младший и Тонг могут открыто выступить против Империи и вытеснить её из Морровинда. Из всей провинции, не только с острова, понимаешь? Эти красноглазые только и мечтают, как скинуть руку Империи...
— Будем надеяться, этого не случится, — пробормотал Элемар.
— Неверно, — качнул головой Косадес, — не надеяться будем, а работать, чтобы этого не случилось. Мы Клинки — глаза и уши Его Величества, парень.
— Или руки, если потребуется, — кивнул Элемар.
— Именно. Если будет нужда, ты можешь передохнуть у меня или оставить на хранение свои вещи, — видя сомнение на лице Элемара, Косадес усмехнулся, — не волнуйся, они дождутся тебя в целости. Кроме того, через пару домов отсюда живёт редгардка Ритлин и Тьермэйллин, твой соплеменник. За информацией к ним не лезь, но устроиться на ночлег можно, к тому же Тьермэйллин ещё и целитель. В Сейда Нин можешь обратиться к Элон. Тоже редгардка, живёт и работает в трактире некоего Аррилла. Я даже рекомендую это сделать — девочка облазила почти весь этот даэдра драный остров и может рассказать много полезного. И даже поднатаскать, если заплатишь. Есть ещё вопросы?
Элемар задумчиво кивнул.
— Пожалуй, есть… Что из перечисленного посоветовали бы мне вы, чтобы влиться в местное общество?
— Может, мне тебя ещё за ручку водить? — возмутился Косадес. — Впрочем, ладно. Посоветовать, да?.. Я бы предложил Гильдию Магов — раз уж ты сказался боевым магом, парень, — он ехидно усмехнулся, — стоило бы разучить пару-тройку неприятных заклинаний. Чтобы соответствовать. Свободная койка в любом отделении, а также личная неприязнь любого встреченного Телванни прилагается. Или Великий Дом Хлаалу. Почему именно они? Поясню — с одной стороны, это один из Великих Домов Морровинда, принадлежность к которым для чужеземца почётна и выгодна, потому что считается, что просто проходимцев с улицы они не принимают, — Кай неприятно усмехнулся, видимо, что-то вспомнив. — С другой стороны, именно Хлаалу, как я уже говорил, настроены к Империи наиболее благожелательно. Поэтому сделать карьеру в этом Доме тебе будет значительно проще. Редоранцы к чужеземцам куда менее дружелюбны, но умелых воинов они все же ценят. Дом Телванни… с ними вообще лучше не связываться, хотя волшебник при должном старании может влиться и в этот дом тоже. Впрочем, решать тебе. Выбирать прямо сейчас не обязательно, но и излишне мешкать тоже не стоит — чем быстрее ты здесь освоишься, тем лучше. Для тебя же лучше. Помни — тебе нужна легенда и знание Морровинда. В особенности, если ты всё-таки решишь примкнуть, к какому-нибудь из данмерских Великих Домов — без поручителя тебя не примут, а он будет смотреть на твою репутацию. Приказ ясен? Иди и выполняй, — Косадес красноречиво махнул рукой на дверь и со стоном облегчения улёгся на кровать, закрыв глаза. — Хотя… постой.
Успевший привстать Элемар сел обратно.
Не открывая глаз, Кай запустил руку куда-то под матрас и достал оттуда туго набитый кошель.
— Вот, — кошель полетел в Элемара, — купи себе нормальное снаряжение, что ли… или заклинание. Или что там тебе надо. Все, пшёл вон, — он повернулся спиной к Элемару и зашарил рукой, нащупывая, чем укрыться. — И не забудь отчитаться в своём выборе, чтобы не было сюрпризов.
Возвращение в Сейда Нин не составило особых проблем. Свободное место на силте, направляющемся в нужную сторону, имелось, и не одно, но отправление задерживалось — как пояснил данмер-погонщик, животному нужно было передохнуть. Поразмыслив, Элемар прошёлся по городу, старательно запоминая ориентиры, в поисках лавки оружейника. Таковую он нашёл довольно быстро, где продал старый меч прижимистому босмеру, оставшись глубоко неудовлетворённым итогами торга — проклятый коротышка не уступал ни на медяк от назначенной цены. Лишь присутствие в лавке охранника в экипировке стражи Дома Хлаалу и соображение, что несколько дополнительных монет пока нужнее увесистой и не слишком качественно откованной железки, и заставило его, стиснув зубы, согласиться на такую откровенно невыгодную сделку. Хотя желание треснуть несговорчивого лавочника промеж длинных ушей этим самым мечом — плашмя, разумеется — а потом развернуться и уйти, было очень велико.
Только оказавшись в самом посёлке, Элемар задумался, зачем его вообще понесло обратно в Сейда Нин? Причина задумчивости была проста и банальна: ко времени прибытия наступила ночь, и он, наконец, сообразил, что остановиться на ночлег ему негде — Элон была помощницей Аррилла, следовательно, жила в трактире, как и сам владелец. Вариант с кустами его по-прежнему не устраивал. В Аддамасартус лезть тоже не хотелось — даже если никого живого там не окажется, в пещере довольно тепло, так что мертвецы уже должны начать пованивать. К тому же возникает проблема с крысами, которые наверняка уже сбежались на дармовое мясо и которые не откажутся закусить живым мером — Элемар помнил виденных в детстве бродяг, рискнувших заночевать в старых коллекторах под Вэйрестом, и их обгрызенные носы, подбородки и уши. В общем, понадеявшись, что Аррилл позволит переночевать хотя бы в питейном зале на лавке, он направился в сторону трактира.
Перейдя мост, Элемар заметил уже знакомого норда, стоящего перед трактиром и что-то разъяснявшего босому, бедно одетому подростку-данмеру, благо, на освещённой факелами площади обоих было хорошо видно, в то время как сам Элемар находился в тени. Заинтересовавшись, он осторожно подобрался ближе.
-… найдёшь, получишь две «башни», — донеслось до него.
— Пять! — сверкнул красными глазами из-под тёмной, неровно остриженной чёлки мальчишка.
— Три, — возразил норд.
— Четыре, н'вах! Или я расскажу лопоухому, что ты ищешь его тайник.
— Ах ты, драугрова отрыжка!.. — Хрисскар — Элемар вспомнил, наконец, имя норда — потянулся было ухватить мальчишку за острое ухо, но тот ловко увернулся и отскочил на безопасное расстояние. — Ладно. Будут тебе четыре «башни».
— Тайник босмера спрятан в общем мусковом пруду, — быстро произнёс тот. — Гони монеты, н'вах. Ты обещал.
Хрисскар засопел.
— В пруду, говоришь? Знаешь, что... принеси мне все, что там отыщешь, и получишь ещё столько же...
— Ага, — недоверчиво кивнул мальчишка, — монеты гони. Тогда и принесу.
— Послушай, красноглазый, я сейчас на мели. Но Шором клянусь, чтоб мне пива не пить, если ты принесёшь...
Незамеченный обоими Элемар покачал головой и так же осторожно отступил назад. Мелкому данмеру в любом случае ничего не светило, кроме подзатыльника и угрозы поведать обворованному Фарготу о личности вора. Никаких денег мальчишке не видать. Босмера ему, пожалуй, было не жаль, но неожиданно захотелось проучить Хрисскара — подслушанный разговор напомнил Элемару кое-что из его собственного детства. А значит, следовало опередить мальчишку. С этими мыслями он направился в сторону данмерской части посёлка.
Отличие от заметно ухоженной «имперской половины» селения даже ночью было разительным. Вместо крепких каменных домов — покосившиеся дощатые лачуги, вместо уличных светильников — ночная темень, вместо патрулей легионеров — бесшумно крадущиеся тени. И запах — стойкий омерзительный запах сырой рыбы, гниющих водорослей... и чего-то гнилостно-грибного. Видимо, того самого муска, чем бы эта дрянь ни была. Элемар вспомнил рассказ Аррилла: Сейда Нин до возведения имперцами маяка и постройки канцелярии Береговой Охраны был обычным рыбацким посёлком, каких сотни по всему побережью Тамриэля. В том же Хай Роке они мало отличались от здешних. Разве что сами рыбаки были не мерами, а людьми.
Имперцы позаботились и об удобстве, построив крепкие дома для чиновников канцелярии и обслуги. И не только для них, но коренные жители поселения по-прежнему ютились в полуразвалившихся хибарах. Улучшать их быт имперцы, несмотря на громкие заявления, не торопились. Впрочем, Элемар их не осуждал — судя по всему, данмеров это устраивало, и менять что-либо они не желали. Насильно же пытаться сделать кого-то счастливым — занятие заведомо бесперспективное и неблагодарное. В конце концов, если кто-то хочет жить в грязи, это его личное дело.
Кстати, о грязи — с учётом основного занятия местных жителей, её было удивительно немного. Элемар помнил проходы в рыбных рядах Вэйреста, в которых ноги по щиколотку утопали в чешуе и всюду валялись клочья протухшей рыбьей требухи. Здесь же… он невольно восхитился, понимая, что у данмеров, похоже, не было привычки гадить себе под ноги.
Элемар почти дошёл до пруда — единственного, к слову, данмерская часть селения была невелика, даже меньше «имперской» — когда впереди мелькнула щуплая фигурка. Присела на берегу и завозилась. Что делал мальчишка, Элемар не понял — слишком близко подходить он поостерёгся, чтобы не быть обнаруженным, к тому же тот явно знал, где именно расположен тайник и как до него добраться. В отличие от него самого. Так что самым разумным вариантом было подождать и поймать воришку с поличным. А потом договориться... если получится.
Возня завершилась негромким плеском. Мальчишка тихо зашипел что-то невнятное и встревоженно завертел головой. Вжавшийся в стену ближайшей лачуги Элемар замер и на всякий случай затаил дыхание. А мальчишка почти бесшумно метнулся к середине пруда, где, словно нарочно, торчал покрытый плесенью пень. Так же бесшумно вернулся и снова завозился, пряча, как оказалось, длинную доску. И, едва распрямившись, был схвачен подкравшимся Элемаром за обтянутое старенькой рубашкой тощее плечо.
Пойманный, мальчишка попытался заверещать, но Элемар был начеку. Только зло зашипел, борясь с желанием отвесить мальчишке крепкий подзатыльник — такой, чтобы в голове звенело до утра — поганец не растерялся и цапнул прикрывшую рот ладонь. Не говоря уже о том, что из рук он выкручивался, извиваясь так, как не всякий червяк сумеет.
— Уймись, малец, — буркнул в острое ухо Элемар. — Уймись, не обижу.
Мальчишка замер и перестал вырываться, старательно вглядываясь в лицо старшего мера. Элемар заметил, что он по-прежнему прижимает к себе руку, в которой что-то было — выбросить украденное он не попытался.
— Дяденька, отпустите, — заныл он. — Я больше не буду! И… и вот, — в машинально подставленную ладонь опустился небольшой влажноватый мешочек, резко пахнущий прелым деревом и муском. — Это все Хрисскар виноват. Он меня заставил...
Если он рассчитывал, что успокоенный его покладистостью Элемар разжалобится и ослабит хватку, его ждало жестокое разочарование — в далёком прошлом тот сам поступал точно так же. Чужие тайники он не обчищал — просто потому что не знал ни одного, кроме своих собственных. Но вот спереть у булочника сладкий рулет или пару яблок у зазевавшейся торговки на рыночной площади доводилось не раз — голод заставлял. Как и попадаться на этом. И так же, как мальчишка-данмер сейчас, давить на жалость и ждать удобного момента, чтобы вырваться и задать стрекача. Да и раскаяния в красных глазищах не наблюдалось. Даже с поправкой на ночную темень.
— Ага. А я жрица Дибеллы, — хмыкнул Элемар. — Брось, мелкий, не на того напал. Идём, — он потянул мальчишку за собой, направляясь в трактир.
— Пусти, н'вах. Никуда я не пойду, — тут же окрысился тот, безуспешно упираясь босыми пятками во влажную землю.
— Есть хочешь? — в животе мальчишки немедленно булькнуло. — Хочешь. Тогда пошли.
— Куда? Хрисскару сдавать? Этот вонючий скриб все равно уже сменился и до утра будет в казарме храпеть... да и не заплатит он тебе.
— Вот и славно, что он в казарме, — отозвался Элемар, таща упирающегося мальчишку к трактиру Аррилла. — Тебе он, кстати, тоже не заплатил бы.
— Да знаю я, — уставший упираться мальчишка уныло шмыгнул носом и пошёл рядом. — Я и не собирался ему ничего отдавать.
— Себе бы оставил? — снова хмыкнул Элемар, по-прежнему не торопясь его отпускать. — Зря.
— Нет, — неожиданно смущённо пробурчал мальчишка. — Мамке бы отдал. Она бы нашла, кому продать.
— Кому? Аррилл, насколько я знаю, единственный торговец в этой дыре, а он не покупает краденое. И уж вещи Фаргота он узнал бы в любом случае, — Элемар был в этом не уверен, но главное было убедить мальчишку, что отдать трофей было правильно. — И тогда у твоей матери были бы неприятности.
Тот задушенно всхлипнул. Да, мать — это слабое место любого нормального человека. Или мера. Давить на это было подло, тем более что мальчишка явно не от хорошей жизни решился на воровство, но Элемар не видел другого способа воздействия.
Аррилл ничего не сказал. Только вопросительно поднял брови, принимая заказ на двоих. Зевающая Элон принесла две миски того, что она назвала мусковой похлёбкой, и по лепёшке с завёрнутыми в неё кусочками мяса и какой-то зеленью, небрежно смахнув запрошенные десяток «шлемов» в широкий карман передника. Запивать пришлось водой — соков не было, предложенный флин стоил дорого, а при виде уже знакомого расписного кувшина с мацтом Элемара мгновенно перекосило: пить «это» после утреннего возлияния в «Южной Стене» он был не готов. И без того голова от недосыпа начинала ощутимо побаливать. Особенно затылок. Мальчишка поначалу к еде не притрагивался, пришлось уговаривать. Заодно кое-что выяснилось о причинах, толкнувших его на глупую сделку с Хрисскаром.
Из живых родственников у него оказалась только мать, с которой он и жил неподалёку от того самого мускового пруда, где Фаргот устроил тайник. И, разумеется, он не раз видел босмера поблизости, но проследить до недавнего времени не решался — дураком мальчишка не был и то, что ему сказал по пути к трактиру Элемар, понимал и сам. Пока не увидел, как мать отдаёт сборщику налогов все деньги, что успела собрать с прошлого раза. Тогда-то он и решился на воровство, но ничего не нашёл. Сегодня была вторая попытка...
— Ты ведь понимаешь, что Хрисскар все равно бы тебе денег не дал? — произнёс Элемар, глядя на торопливо уминающего похлёбку мальчишку, и подвинул свою порцию ему — неаппетитное на вид слизистое месиво по вкусу оказалось немногим лучше.
Зато лепёшка с мясом оказалась выше всяких похвал. Но и стоила вчетверо дороже похлёбки. Элемар понимал, что с деньгами нужно что-то решать, того, что получено от Кая надолго не хватит, но не сумел отказать себе в удовольствии и заказать ещё одну.
— Угу, — тот в очередной раз покосился на лепёшку, но так и не притронулся к ней.
Да что такое?
— У меня к тебе предложение. Завтра ты идёшь к Хрисскару и говоришь ему, что тайник кто-то уже обчистил. Кто — ты не видел. Про меня тоже ни слова. За это получишь те самые четыре монеты, что он тебе обещал. На этот раз без обмана.
— Не врёшь? — недоверчиво протянул мальчишка, подвигая к себе вторую миску похлёбки.
— Нет, — качнул головой Элемар. — Честное магическое, — дурашливо приставив указательный и средний пальцы к переносице, пообещал он.
Зевнул и потёр глаза. Спать хотелось зверски, но в зале, даже если бы Аррилл позволил, примоститься было попросту негде — лавок не было, а устраиваться на стульях... Так что, поразмыслив, он утащил мальчишку из трактира, велев отправляться домой.
Тот же, что-то явно обдумав и оценив его платёжеспособность и щедрость — не съеденную лепёшку он, смущаясь, попросил разрешения забрать с собой «для мамки» и, получив разрешающий кивок, ухватил, как величайшее сокровище — предложил переночевать у них.
— Только вы, дяденька, денег мамке дайте, немного совсем. А то она ругаться начнёт, — пояснил он, таща Элемара за рукав в сторону данмерской части селения.
Элемар встряхнулся, держась настороже: что-то подсказывало ему, что расслабляться не стоит. Но все обошлось — мальчишка действительно привёл его к небольшому домику, хозяйка которого, данмерка с усталым взглядом, представившаяся, как Индрель Ратрион, отругала сына не столько за то, что он приволок среди ночи «какого-то н'ваха», сколько за полночные шатания неизвестно где. Элемару же велели укладываться в гамаке, при условии, что он немедленно заплатит пять серебряных монет и не станет доставлять хозяевам неудобств. Он кивнул и отсчитал требуемую сумму, думая о том, что дела этой семьи совсем плохи — впускать на ночь в дом совершенного незнакомца... Он-то и впрямь не собирался вредить приютившим его мерам, но... кошелёк, полученный от Кая, он надёжно припрятал ещё в Балморе, в его доме, расплачиваясь деньгами, вырученными за продажу трофеев из Аддамасартуса. И надеялся, что за несколько «башен» и «шлемов» его не прирежут во время сна, а нож, который хозяйка дома спрятала под подушкой, стараясь делать это незаметно, предназначен не для нападения на неожиданного постояльца, а для защиты и самоуспокоения.
* * *
Наутро Элемар поймал Фаргота на полпути к трактиру Аррилла. Тот, получив своё имущество, попытался было возмутиться тем, что наглый чужак залез в его тайник, но смягчился, узнав, что вором был кто-то другой, а его «новый друг» просто отобрал его вещи. А выяснив, что ничего не пропало, и все припрятанные вещи ему действительно вернули, окончательно успокоился и пообещал молчать об этом случае. Элемар в это, конечно, ни минуты не верил — Аррилл об этом точно услышит, Фаргот не утерпит, чтобы не поделиться с «лучшим другом». Впрочем, пусть его. Лишь бы никто другой не услышал.
Сам же Элемар за время беседы успел несколько раз проклясть тот час, когда решил помочь этому недоумку в расчёте закрепить хорошее впечатление о себе. Вряд ли после обнаружения пропажи отношение Аррилла к нему поменялось бы — рассказывать о своей «находке» Элемар не стал бы, а сбывать узнаваемые вещи поехал в Балмору: наверняка в той же «Южной Стене» нашлось бы кому подсказать, где найти неболтливого скупщика. Так что никто бы ничего не узнал. К тому же пришлось изворачиваться, чтобы не выдать Ринара — того самого мальчишку-данмера, который в это же время околачивался возле казарм в ожидании Хрисскара. И закруглиться, пока сам легионер не показался на улице: Элемар, выросший в окружении людей, знал их гораздо лучше, чем его островные сородичи, привыкшие относиться к остальным с пренебрежением, и понимал — для Хрисскара не составит труда разобраться в ситуации. Даже если Ринар честно скажет то, о чем они договорились ещё вчера: тайник опустошили до него, кто — он не видел.
К чести мальчишки, он свою часть соглашения выполнил — раздосадованный Хрисскар, крякнув, злобно покосился в сторону данмерской половины поселения, но тем и ограничился, видимо, опасаясь связываться с местными: Элемар уже слышал от несколько оттаявшей Индрель о недавней пропаже сборщика налогов. Да и Аррилл чуть позже кое-что добавил к её рассказу. Насколько понял Элемар, этот Процессус Вителлиус был ещё тем типом. Той же Индрель пришлось влезать в долги, чтобы выплатить затребованную сумму — после смерти мужа, погибшего во время шторма, как это нередко случается с рыбаками, она едва сводила концы с концами. Так что, уплаченные за ночлег пять серебряных септимов для них были большим подспорьем.
Приплясывающий от нетерпения Ринар дожидался его у маяка, как и было оговорено — сюда, по уверениям мальчишки, мало кто ходил, так что опасность оказаться замеченным была невелика. Элемар, как и обещал, вручил ему четыре «башни» и долго смотрел вслед умчавшемуся с зажатыми в кулаке монетами мальчишке, вспоминая себя в его возрасте и думая, что многое отдал бы за то, чтобы тогда, тридцать с лишним лет назад, оказаться на месте Ринара. Пусть таким же голодным и оборванным, но чтобы рядом была мать... а не жадные до денег воспитатели приюта, смотревшие на него, как на товар, который никто не купит...
Как он оказался у входа в тот склеп, Элемар потом так и не вспомнил. Смутно припоминалось только то, что он медленно брёл по берегу вдоль илистой кромки, размышляя над приказом Кая Косадеса «влиться в местное общество» и периодически отбиваясь от необычно крупных грязекрабов. Этих — или других, но похожих — тварей он помнил ещё с детства: укусы их довольно болезненны, но мясо вкусное — мелких тварюшек приютские мальчишки запекали на костре прямо в панцирях. Живьём, просто стукнув крепкой палкой, и перевернув на спину, чтобы не уполз в процессе запекания. И лопали так, что за ушами трещало — даже полусырое крабовое мясо было гораздо вкуснее приютской кормёжки. От крупных же крабов благоразумно держались подальше: остаться без пальцев не хотел никто. Здесь мелких крабов не было, зато крупные, способные отхватить не только пальцы, но и ногу или руку, попадались довольно часто. Большинство из них Элемар просто переворачивал метким пинком, чтобы не докучали, благо здешние грязекрабы, в отличие от материковых сородичей, имели короткие ножки. Правда и панцири у них были толще... Более вёрткие или упорные в своём желании полакомиться «альтмерятиной» твари служили источником мяса — Элемар рассудил, что Аррилл не откажется приобрести свежих припасов. Больших денег он, конечно, не заплатит... но не пропадать же добру? В какой-то момент он увлёкся охотой... поэтому незамеченная поначалу арка входа в некое рукотворное сооружение стала для него неожиданностью.
Ещё более неожиданной оказалась надпись: «Кард'рун Самарис» над входом. Элемар, как раз забросивший в море то, что осталось после разделки очередного грязекраба, хмыкнул и пожал плечами, намереваясь пройти мимо — грабить могильники он точно не хотел, а ни на что иное встреченное сооружение не походило. Дело было не столько в пиетете перед мёртвыми, сколько в понимании, что у окружающих такой способ заработать денег понимания точно не встретит: народ, люто ненавидящий некромантию, к расхитителю родовых гробниц, покушающемуся на покой и имущество предков, скорее всего, отнесётся с той же «теплотой». Однако в следующую минуту он напрягся и потянул из ножен меч — печать на двери была нарушена. И, судя по свежему слому, совсем недавно. А это значило, что тот или те, кто её сломал, могут быть до сих пор внутри. И свидетелю совершенно не обрадуются.
Проверить? Или не рисковать?
Решившись, Элемар приблизился к входу в склеп, тут же подметив ещё одну деталь, которая была незаметна с того места, откуда он увидел сломанную печать — дверь была приоткрыта. Не слишком широко, примерно на ладонь…
Но и этого хватило, чтобы заметить на светлом фоне глиняной обмазки стен бесформенную кучу тряпья в шаге от порога. Довольно слабый, но вполне различимый запах разложения и хорошо слышимое гудение множества мух — этого было более чем достаточно, чтобы сделать определённые выводы. Оставалось решить, что с этим делать.
Неожиданная находка оказалась имперцем — тёмные волосы, аккуратная бородка, недешёвая одежда... Мёртвым, разумеется, и довольно давно — с момента смерти явно минуло несколько дней. Впрочем, причина смерти все ещё легко угадывалась — рубашка на спине была залита почерневшей кровью из множества глубоких порезов. И, по меньшей мере, два из них, на взгляд Элемара, могли оказаться смертельными.
Внимание его привлекла небольшая кожаная сумка, лежащая рядом с трупом. Открыв её, Элемар вынул несколько монет и небольшой тубус, в каких обычно хранят документы. В этом был один-единственный свиток, прочитав который, Элемар досадливо поморщился и пробормотал:
— И что же мне теперь с вами делать, господин Процессус Вителлиус?..
Чертово перо. Почему в этом мире не придумали для письма ничего более функционального, чем выдранное из птичьей задницы перо? Ну, ладно, не из задницы, из крыла, но все равно — неудобно же… Особенно с непривычки. То чернила закончатся на полуслове, то макнёшь его слишком глубоко, и следующие полслова превращаются в маловразумительную кляксу. Но, как говорится, «жить захочешь — не так раскорячишься». А я очень хочу жить. И желательно, хорошо. Именно поэтому я торопливо записываю все, что ещё помню из прошлой жизни.
Своё будущее.
Не совсем своё, конечно. В первую очередь, этого бедолаги-эльфа, Элемара. Но и своё тоже. И в последнюю — этого странного мира, который там, откуда я родом, считали несуществующим.
Причин несколько. Во-первых, я с ним связан. С эльфом. Точнее, альтмером. Тесно, теснее просто некуда — в настоящее время я обитаю у него в голове. Или где-то рядом, что тоже возможно. Мне трудно судить. Во-вторых, я уже слишком многое забыл. А то, что я так старательно записываю, забывать мне никак нельзя. Я и так не знаю, кто я такой и кем я раньше был. Все воспоминания, касавшиеся моего прежнего пола, возраста, расы, социального статуса, в общем, всего того, что было основой моей личности, скрупулёзно подчищены. При этом знания остались. На кой, спрашивается? Большая часть этих знаний все равно неприменима в здешних реалиях. Например, я по-прежнему умею писать и читать на языке, который считаю родным, при этом совершенно не помня, какому народу этот язык принадлежит. Весело, а?
Обхохочешься...
К тому же я уверен, что и это сомнительное умение вскоре исчезнет, оставив мне на память стопку листов, исписанных закорючками, которые я не смогу прочесть...
Но обо всем по порядку.
Итак, я в Морровинде, восточной провинции империи Тамриэль. Сегодня восемнадцатое число месяца Последнего Зерна по имперскому календарю — или Урожая, как его ещё называют — четыреста двадцать седьмого года Третьей эры. И два дня с момента моего появления в этом якобы придуманном мире...
Тогда, очнувшись в трюме и увидев склонившуюся над собой сизую рожу с единственным красным глазом, я банально запаниковал, как-то мгновенно осознав сразу две вещи — это не дом и я в заднице. Счастье, что мой ушастый... пусть будет «сосед» ничего не понял, перехватив контроль над нашим общим телом до того, как я заорал или обделался от... от неожиданности.
Подробности глубины и содержимого этой самой задницы я выяснил буквально через несколько минут после пробуждения. Радостное сообщение одноглазого «Мы приплыли в Морровинд» повергло меня в глубочайший шок. Какой, на хрен, Морровинд?! Его не существует! Но мой гневный вопль не был никем услышан, происходящее вокруг не спешило рассеиваться, открывая привычную сознанию картину. Хотя каким должно быть окружение, чтобы быть мне привычным, я уже тогда помнил чрезвычайно смутно. Однако, по-видимому, этого было вполне достаточно, чтобы я не обеспокоился фактом потери воспоминаний о моем прошлом. И не задался вопросом «а какой, собственно, мир существует, если Морровинд — выдумка?» Не говоря уже о том, почему я в этом так уверен…
Так что я затаился, жадно впитывая в себя новую информацию в надежде прояснить, что, чёрт возьми, происходит и причём тут вообще я? Вопли раздражённой матросни меня мало задевали, ничего полезного они так и не сказали. Зато стоило нам оказаться в стенах местной администрации, как новая информация буквально хлынула потоком.
Мой сосед оказался альтмером, но каким-то нестандартным, иначе вопросов о его расовой принадлежности не возникло бы. А я с удивлением осознал, что само слово «альтмер» мне знакомо. И заодно — что одноглазый попутчик относится к данмерам, старый козёл, терзающий моего соседа вопросами, является бретонцем, а стоящий у двери охранник — имперец. То есть, просто человек. И вообще, происходящее вокруг мне знакомо. Как будто я уже через всё это проходил. Но… почему-то этого не помню. И не только это...
И как оказалось, действительно проходил. Только совсем не так, как мог предположить. Кольцо Фаргота, вручённое счастливому владельцу, стало той каплей, которая проточила ход в стене, отделяющей меня от моей памяти. Той её части, что была милостиво мне оставлена. Кем? Учитывая, куда и «в когда» меня занесло, вариантов не слишком много. Другое дело, что все они с равной вероятностью могут быть неверны...
Я был в мире компьютерной игры. А ушастый, в котором я теперь пребывал, судя по всему, последний кандидат в данмерские герои... или в смертники, если не повезёт.
Хотя... может быть, просто происходящее в этом мире послужило для неё основой, приснившись какому-нибудь парню, который занимается сценариями для таких игр? Но, так или иначе — причём тут я? Может, дело в том, что парень, если верить рассказу Джиуба, едва не свернул себе шею, вывалившись из гамака во время шторма? Или он её все же свернул? Наверное, иначе я бы здесь не оказался. Тогда почему он сам все ещё тут?
Что толку гадать? Я был здесь, в мире с мелодичным названием Нирн, и, насколько мне известно, способов вернуться домой, где бы этот самый дом ни находился, не существовало. Хотя бы потому, что для начала надо было вспомнить, куда возвращаться, а с этим у меня оказалось совсем плохо. Да и с самостоятельным существованием тоже, если уж на то пошло. Следовательно, нужно было обустраиваться тут. Желательно, с обретением собственного вместилища, благо, смутные воспоминания о том, что кто-то здесь нечто подобное уже проделал, имелись.
Но для этого надо было пообщаться с хозяином тела, в котором я пребывал сейчас. И вот тут-то я застрял. Мне было страшно. Я понимал, что моему присутствию он не обрадуется — на его месте я бы тоже был не рад нежданному «соседу», который, к тому же, способен не только зудеть над ухом, но и в некотором смысле успешно «тянуть одеяло на себя». Следовало ждать удобного случая для «знакомства» и приводить в порядок сохранившиеся воспоминания, чтобы хоть приблизительно знать, что меня — и его — ожидает. Хотя бы потому, что никаких иных преимуществ от моего пребывания у него в голове, кроме этих самых воспоминаний, я предложить не мог. Второе я без особых усилий проделал в ближайшие ночи, заодно проверив имеющиеся в моем распоряжении возможности, оказавшиеся, к слову, не слишком обширными. Копаться в его памяти я не мог, да и если бы смог, то не рискнул бы, боясь, что чужие личные воспоминания займут место утраченных моих. Но, даже просто анализируя то немногое, чему стал свидетелем, сразу же заметил несколько нестыковок. Мой альтмер не был неизвестным заключённым — тот умер ещё в столичной тюрьме. Денежная система тут тоже была иной. И дети. Немного, по крайней мере, я заметил всего двоих чумазых красноглазых мальчишек, один из которых старательно размазывал по дверной ручке какого-то дома нечто, подозрительно напоминающее свежее дерьмо, пока второй настороженно зыркал по сторонам, но они были. Хотя это, в общем-то, логично...
Особого внимания потребовал разговор с Косадесом — мне пришлось вмешиваться более активно, благо, когда альтмер не ожидал, я мог немного управлять телом. Старик, может быть, и неплохой мужик, хоть и грубоват... но выкладывать ему все, как на духу, по моему мнению, все же не стоило — интересы Ордена для него наверняка выше, чем жизнь и благополучие впервые увиденного альтмера. Мало ли какие там у них подковёрные интриги... тем, кому ты доверяешь свою спину, легче всего воткнуть в неё меч, если вдруг ты начнёшь мешать их планам. Чтобы потом приняться за тех, кому доверять действительно стоило... Так что все попытки ушастого приплести к разговору наставника — единственного человека, проявлявшего о нем некоторую заботу — пришлось аккуратно пресекать. Благо, поверхностные мысли своего «носителя» я слышал так, как если бы он обращался непосредственно ко мне. К счастью, альтмер так волновался, что моего вмешательства просто не заметил.
А потом мне, наконец, представилась возможность заявить о себе. Этот идиот нашёл Кольцо Учителя. А заодно едва не влез в рунную ловушку, в которой оно лежало...
Примечания:
1 — фраза из к/ф "Особенности национальной охоты"
Вечером того же дня Элемар, запершись в снятой в «Восьми Тарелках» комнате, задумчиво наблюдал, как его рука быстро выводит на специально купленной бумаге торопливые строчки каких-то незнакомых символов, не похожих ни на одну из известных ему письменностей: ни на колючие глифы даэдриса, ни на угловатые письмена исчезнувших двемеров... Некоторое сходство прослеживалось разве что с затейливыми завитушками альдмерской скорописи... но и только. При всем старании он не узнал ни одного знака.
Это пугало. Ничуть не меньше, чем невозможность управлять собственным телом, пусть и временная. И даже данное ему обещание не причинять вреда почти не успокаивало. Как и то, что выбора, по большому счёту, не было — ни у него, ни у неожиданно обнаружившегося «соседа». Того самого, которого Элемар считал внутренним голосом. Хорош голос... Впрочем, если бы не он, Элемар сейчас, наверно, составлял бы компанию в той треклятой гробнице убитому Процессусу Вителиусу.
Тогда он, уже собираясь уйти, просто краем глаза заметил какой-то фиолетовый высверк чуть дальше по коридору и, движимый любопытством, нашёл изящное зачарованное кольцо с крупным прозрачным аметистом. Тонкие, слабо светящиеся линии рунной ловушки вокруг находки он не заметил. Даже не понял, что произошло. Просто тело вдруг перестало ему подчиняться, с громкой виртуозной бранью бросившись к выходу и захлопнув за собой дверь, а мгновением позже дерево, к которому он — или не он — прижался спиной, явственно нагрелось… Когда же он решился открыть её снова, выяснил, что тело Процессуса Вителиуса обгорело почти до неузнаваемости, а стены гробницы несколько прокоптились. Что было бы с самим Элемаром, не выбеги он наружу, думать не хотелось. И, словно в насмешку, стоило ему немного отойти от увиденного, в голове раздался уже знакомый голос:
«Поговорим?»
Тот самый, который он уже не раз слышал с момента прибытия на Вварденфелл. И который считал голосом своего подсознания.
Однако прежде чем Элемар забился в истерике, его тело вновь перестало ему подчиняться, а сознание словно бы отодвинули куда-то в сторону. Страх от этого только усилился, но почему-то не захлёстывал разум, как этого можно было ожидать. Возможно, именно поэтому он довольно скоро сумел заметить и понять, что неизвестный, вопреки ожиданиям, не торопился куда-то идти, изгонять дух Элемара из тела окончательно или делать что-то ещё. Просто терпеливо ожидал, пока хозяин тела придёт в себя. И постепенно Элемар успокоился.
«Полегчало?»
— Кто ты? — вместо ответа спросил Элемар.
«Твой сосед по голове, — невесело хмыкнул голос. — Можешь называть меня Вторым. И нет, я не плод твоего воображения».
— А жаль, — нервно выдохнул он.
Последовавший за этим долгий разговор был непростым: перспектива делить тело и разум с кем-то непонятным Элемара совершенно не радовала.
Но им удалось договориться. За духом, признавшимся, что не помнит о себе ничего, закрепилось прозвище Второй — обращаться-то к нему как-то надо было. Тем более что он сам предложил... К тому же Второй мог оказаться полезен. Мало того, что он подчас замечал то, на что не обращал внимания сам Элемар — как с той рунной ловушкой в гробнице — так ещё, по его неохотному признанию, кое-что знал о том, что им предстояло. Немногое, в общих чертах, но для Элемара, уставшего от разводимой вокруг секретности, и это было подарком богов.
Ради этой цели он вновь уехал в Балмору, снял комнату в таверне и теперь нетерпеливо дожидался, пока вновь занявший его место Второй закончит делать свои записи. Мёртвый же сборщик налогов, как справедливо заметил нежданный сосед, мог подождать ещё пару деньков. Правда, с утверждением Второго, что труп, дескать, «не убежит» Элемар мог бы поспорить... с наглядной демонстрацией бредущего следом мертвеца, но последнее было верным способом навлечь на свою голову крупные неприятности. Тем более что вместе с бумагой для записей Второй настоял на приобретении сборника законов Империи, сообщив, что знать их необходимо. Хотя бы для того, чтобы уметь обойти. На гневное же заявление Элемара, что он не собирается тратить на книжку деньги, за которые можно безбедно жить неделю, был получен невозмутимый ответ, что каждый человек или мер хотя бы раз в жизни вольно или невольно оказывается по ту сторону закона. И если незнание оного от ответственности за его нарушение не освобождает, то вот знание как раз вполне может... В итоге сборник был все же куплен.
Наконец, Второй отложил перо в сторону и потянулся.
«Вроде все», — сообщил он, меняясь с Элемаром местами. — «По крайней мере, самое важное».
Тот пошевелил ноющими пальцами и выругался, разминая затёкшую шею:
— Твою мать, изверг... Оно хоть того стоило?
«Надеюсь, что да. Здесь все, что может произойти, что должно и чего стоило бы избежать, если будет хоть мизерный шанс сделать это. Но, в основном, то, над чем следовало бы хорошенько подумать, прежде чем совать голову под топор».
— Топор? Какой топор? — напрягся недослышавший Элемар.
«Уймись. Это просто фигура речи, означающая самоубийственный поступок».
— Ладно. Теперь не соизволишь ли поведать мне, о, злокозненный дух, что меня ожидает? — фыркнул Элемар.
«Попробую».
Второй перехватил контроль над левой рукой и начал перебирать исписанные им же листки.
«Значит, так. Хороших новостей у меня для тебя, пожалуй, нет. Не буду повторять то, что ты уже знаешь и без меня... Итак, первая плохая новость — ты в заднице. Неглубоко, но выбраться из неё ты сможешь разве что на тот свет. И я тут совершенно ни при чем. Просто тот парень, на место которого засунули тебя, должен был выполнить некое пророчество. Или сдохнуть в процессе, после чего все началось бы сначала. Пока это сраное пророчество не было бы исполнено».
— Что за пророчество?
«Не помню. Но не обольщайся — ты его ещё узнаешь. И его, и для чего оно. И вообще. Более того, хочешь ты или нет, некоторые неприятности тебя не минуют в любом случае. Я не могу тебе сказать, какие — некоторых вещей лучше заранее не знать», — Второй отложил записи и убрался куда-то в глубину разума.
Судя по ощущениям — в ту самую шишку на затылке.
— И что, подготовиться к ним нельзя? — Элемар пошевелил левой рукой, убеждаясь, что она вновь слушается.
«Разве что морально», — угрюмо буркнул в ответ Второй.
Тема ему была явно неприятна.
«И вообще — это дела далёкого будущего. До которого тебе ещё надо дожить».
— Ладно, — согласился Элемар, дав себе зарок вытрясти сведения о ждущих его неприятностях немного позже, — тогда я задам тебе тот же вопрос, что и Каю Косадесу — что мне посоветуешь ты?
«Не Хлаалу точно. Там, если я правильно помню, твоим рекомендателем будет советник Курио. Имперец. Меценат, литератор... и извращенец. Насколько мне известно, чтобы вступить в Дом Хлаалу, обращаться нужно именно к нему и, если верить моим воспоминаниям, он обычно просит соискателя раздеться».
— Раздеться? — неверяще переспросил Элемар. — За-зачем?
«А то ты не понял… — буркнул Второй. — Что-то мне подсказывает, что осмотром иногда дело не ограничивается. Так что, если не передумал, тренируй задницу на растяжимость. На всякий случай».
Элемар брезгливо сплюнул. Мелькнула смутная мысль о чистоте мотивов Косадеса, советовавшего именно этот Дом... и под безмолвное, но ясно ощущаемое одобрение «соседа» тихо осела где-то в глубине разума.
— Хорошо. Что тогда?
Второй надолго задумался.
«Есть, конечно, вариант с Телванни — магистры этого Дома почти все... гм... весьма своеобразные личности, так что ты со мной в голове отлично влился бы в эту тёплую компанию. Да и вообще там полная анархия и свобода выражения… для тех, кто может за себя постоять».
Элемар хмыкнул:
— Хочешь сказать, что ты со мной по воле Шеогората?
«Не исключено, — неожиданно мрачно отозвался Второй. — Кто знает, на что способны Принцы Даэдра?»
— А кроме Телванни? Что-то мне подсказывает, что для Дома Телванни мне недостанет эксцентричности даже с твоей посильной помощью. Да и анархия мне как-то не слишком по душе...
«Тогда я бы предложил Дом Редоран. Вот у этих порядок и дисциплина в приоритете. К тому же, таких традиционалистов ещё поискать, так что принятие в этот Дом поднимет твою репутацию у данмеров пусть не до небес, но повыше, чем Хлаалу или Телванни. Хуже только Индорилы, но они на материке и вообще к себе никого не принимают. По крайней мере, я об этом не знаю. Да и не нужно это — религиозный фанатизм хорош исключительно в аптечных дозах, а у индорильцев его можно грести лопатой. Навозной. Да и вообще…»
— То есть ты советуешь мне вступить в Дом Редоран... Имперские организации, как я понимаю, ты вообще не рассматриваешь?
«Имперские организации? Хм… да. Для начала, пожалуй, самое то. Ломиться к самой вершине иерархии все равно ни к чему, а к редоранцам лучше идти хоть сколько-то подготовленным».
— И какую из них ты мне посоветуешь?
«Имперский культ, — после непродолжительного раздумья сообщил Второй. — Организация по большей части мирная, вырезать в одиночку какую-нибудь банду головорезов не пошлёт. Хотя и у них могут быть опасные задания. Но новичка на них не отправят, а к тому времени, как до этого дойдёт, ты так или иначе успеешь обзавестись определенным опытом»...
— И о чем мне отчитаться Каю Косадесу?
«Что ты принял решение вступить в Имперский культ. После твоего рассказа об обучении при Школе Юлианоса такой выбор не станет для него большим сюрпризом. Можешь сделать это завтра утром, пока мы в Балморе. Потом — в Сейда Нин, сообщим о злосчастном мытаре, и — в Эбенгард. Не забудь, кстати, спросить у Кая, где находятся основные службы Имперского культа, чтобы он не удивлялся твоей осведомлённости. И вообще, лучше помалкивай обо всем необычном, что с тобой происходит».
— Зачем? Почему?
«Потому что я ему не доверяю. И ты не должен. Подожди, — остановил Второй собравшегося возмутиться Элемара. — Кай Косадес, возможно, неплохой человек. Но ты для него — просто новичок, которого, может быть, завтра же прирежут в глухом переулке за пяток медяков. К тому же ты мер, а это тоже влияет на его отношение. Даже если он этого сам не осознает, в его глазах ты всегда будешь уступать Клинку-человеку. Что бы ты ни сделал, он будет мысленно сравнивать тебя с кем-то из учеников-людей, и это сравнение всегда будет не в твою пользу. Всегда. Более того, если он вдруг решит, что с тобой что-то «сильно не так», он может сам отдать приказ о твоём устранении. И то, что ты тоже Клинок, его не остановит. Интересы Империи превыше остального».
— Не может быть, — недоверчиво протянул Элемар.
А в памяти немедленно всплыло воспоминание о путешествии через зловонные коллекторы имперской столицы, скупые, ничего не поясняющие реплики его провожатого и терпкий вкус странного зелья на языке. Того самого, после которого он напрочь забыл, как именно оказался в тюремной камере. И язвительные высказывания самого Косадеса в его адрес. Да, можно было списать их на недовольство из-за прерванного сна... но только ли в этом дело? Или Второй прав, и Косадес так отнёсся к нему из-за того, что он альтмер?
«Эй, — тихо позвал его тот, — я не призываю тебя замкнуться в недоверии ко всем, кто тебя окружает. Просто помни о том, что все эти люди... и меры... будут стремиться использовать тебя и твои слабости в собственных интересах. Но ведь ничто же не мешает тебе делать то же самое, верно?»
— Верно, — заставил себя улыбнуться Элемар. — Все верно. Просто... просто хотелось надеяться, что есть кто-то, на кого я могу безусловно положиться. В Храме Грозового Когтя меня учили, что Клинки — это не просто орден. Это братство. А послушать тебя, так это вовсе не так.
«Нет, разумеется. Но идея хороша. Иначе как удержать кучу людей, в особенности молодняк, в нужном настроении? Только мнимым противостоянием чужому враждебному миру или чем-то похожим. Тогда и управлять легче. Особенно бывшими сиротами вроде тебя, которым кажется, что они, наконец, обрели желанный дом и семью. Зато те, кто разобрался в подоплёке и сохранил способность критически относиться ко всему, быстрее оказываются наверху. На руководящих постах, откуда гораздо удобнее вещать о братстве и равенстве внутри ордена. И, если тебя это утешит, это касается не только Клинков».
— О, да, — с сарказмом отозвался Элемар, — это, безусловно, утешает.
«Тогда предлагаю отдохнуть. Завтра у нас весьма насыщенный день».
Последнее, о чем он подумал, прежде чем провалиться в сон, это то, что себя в качестве того, на кого можно безоговорочно положиться, Второй не предложил, сначала переведя тему, а потом и вовсе свернув беседу. Но к каким-нибудь выводам прийти не успел.
* * *
О том, что у «соседа по голове» паскудный характер, Элемар узнал уже на следующий день. Едва рассвело, Второй погнал его к Каю — отчитываться в принятом решении. Мастер-шпион на сей раз был куда бодрее. Задумчиво хмыкнув в ответ на сказанное, он кивнул и велел выметаться, пока никто его не увидел. Но на вопросы — о которых Элемар, к слову, едва не забыл — все же ответил.
Следующим пунктом назначения был Сейда Нин. А точнее, канцелярия Береговой Охраны. Второй предлагал отдать Эргалле ведомость, а деньги оставить себе, мотивируя это тем, что покойный мытарь наверняка грёб больше, чем должно. И наверняка делился с начальством. Так что недостачу они без труда восполнят из собственных кошелей. Но такой вариант развития событий Элемара совершенно не устраивал.
— И чем я тогда буду лучше их? И вообще, это воровство!
«Во-первых, закрой рот — я тебя и так отлично слышу. Незачем привлекать к себе внимание окружающих. А во-вторых...»
Второй вдруг осёкся и надолго замолчал.
«А вообще, поступай, как знаешь», — неожиданно выдал он.
Элемар задумался, не согласиться ли. Наверняка дух знал или предчувствовал что-то. Но вот так взять и прикарманить чужое золото... Да, найденные на теле двадцать «драконов» серебром это не слишком большая сумма для государства. Напротив, совсем незаметная. Однако применительно к нему самому...
Беседу с Сокуциусом Эргаллой Второй комментировать не стал, храня неодобрительное молчание. Только вздохнул, услышав, как тот «корит себя за бесчувственность». Потом ещё раз, когда Элемар согласился расследовать убийство. И посоветовал поговорить с местными.
Разговоры с жителями «имперской» части поселения ничего не дали. Большинство жителей только пожимали плечами, давая понять, что ничего особенного сообщить не могут. Аррилл сдержанно сообщил, что да, Процессус Вителлиус действительно недавно был в трактире и он, Аррилл, заплатил очередной налог. Высокий, но вполне подъёмный. Каких-либо вольностей покойный сборщик себе не позволял, дебошей не устраивал, ссор не провоцировал. Потягивавшая какой-то напиток за столиком возле двери седая данмерка, послушав рассказ трактирщика, только презрительно фыркнула:
— Туда ему и дорога!
— Тольвайз... — укоризненно протянул Аррилл.
— Что «Тольвайз»? — зло зыркнула та. — Так ему и надо, кровопийце проклятому! Старый тоже сверх должного брал, но хоть не наглел, меру знал... А этот без меры грёб, чтоб ему в Обливион провалиться. Все до последней монетки выцарапывал!
Осторожно покосившись в сторону трактирщика, Элемар заметил едва заметный мрачный кивок. Мелькнула малодушная мысль, что, возможно, стоило послушать Второго...
Когда же он перешёл к опросу данмеров, понимание, что, согласившись отыскать убийцу, он сильно ошибся, стало гораздо более явственным. Сейда Нин — поселение небольшое, обойти неполные полтора десятка лачуг можно за полчаса. Толку-то? Заподозрить можно было любого из рыбаков, которые, стоило задать им вопрос о сборщике налогов, молча плевали ему под ноги и уходили или просто отворачивались, давая понять, что говорить на эту тему не желают. Но к этому Элемар, как ни странно, отнёсся спокойно — странно было бы, будь все наоборот. В этом отношении тёмные эльфы Морровинда, пожалуй, ничем не отличались от бретонцев Хай Рока — сборщиков налогов не любили нигде. Так что приставляемая к мытарям охрана нужна была для защиты отнюдь не от грабителей...
Проблема была в том, что покойник, меньше года назад сменивший своего предшественника, оказался на редкость гнусным типом: те несколько данмеров, что всё же согласились поговорить об этом, спокойно, даже как-то монотонно рассказывали о многочисленных вымогательствах и злоупотреблениях — господина Вителлиуса обычно сопровождал один или двое крепких нордов в доспехах Имперского Легиона, чем он и пользовался. Так только за последние полгода Процессус Вителлиус уже дважды собирал «налоги». Элемар пожалел, что не изучил найденную налоговую ведомость внимательнее, прежде чем отдать её Сокуциусу Эргалле — той же Индрель Ратрион, чтобы выплатить затребованную сумму и оставить хоть немного на самое необходимое для себя и сына, пришлось взять заём под залог дома у кого-то из Хлаалу. Иначе тюрьма или, того хуже, рабские рынки Дрес или Телванни. Денег, чтобы погасить этот долг, у неё не было, так что, сколько им ещё тут жить, зависело от великодушия Советников Великого Дома… Ринар, конечно, после смерти отца пытался заработать, но он ещё мал. Да и сколько заплатят мальчишке?
Элемар против воли вспомнил обстоятельства знакомства с ним. Второй молчал, но это молчание было красноречивее некуда.
«Зря я в это ввязался. Может, ну его, этого убийцу», — с тоской подумал в какой-то момент он.
«Нет уж. Взялся, так доведи до конца», — немедленно отреагировал Второй.
Голос у него при этом был такой, что Элемар предпочёл не настаивать. Тем более, он не представлял, на что способен нежданный сосед, и потому опасался.
Именно Индрель рассказала ему о Тавер Ведрано, смотрительнице маяка и любовнице убитого мытаря, из-за которой, по мнению вдовы, все и началось. Слушая её злое шипение, Второй как-то меланхолично заметил, что нельзя обвинять женщину за желание устроиться с большим комфортом, чем у неё есть, если ради этого она не идёт на преступление. Ну а то, что сам сборщик оказался дураком, так кто ему виноват... А когда Элемар попытался возразить, сердито рыкнул, что некоторым стоило бы думать головой, а не головкой. И вообще, неплохо бы расспросить об этой Тавер Ведрано других жителей поселения. То есть снова обойти всю данмерскую часть поселения. Не сложно, но...
Вопреки ожиданиям Элемара, со слов вдовы Ратрион успевшего составить определённое мнение о любовнице убитого, большая часть опрошенных скорее жалела Тавер, нежели осуждала.
«Она казалась такой славной женщиной», — именно таким было общее мнение.
Тем не менее, о её связи с убитым все, без исключения, отзывались неодобрительно. Хотя и без той злости, с какой отзывалась о Тавер Индрель Ратрион. Второй только неопределённо хмыкал, но ничего не говорил.
Смотрительница маяка при непосредственном знакомстве и впрямь была хороша. Ладная фигурка, хорошенькое личико, крупные горошины слез в уголках глаз, налившиеся, едва Элемар сообщил о смерти господина Вителлиуса… Ему вдруг подумалось, что Тавер Ведрано, пожалуй, и впрямь любила убитого. И, похоже, не за подарки. Элемар, оглядевшись, вообще усомнился в том, что любовник хоть что-то ей дарил: убранство жилища роскошью не отличалось. Да и одежда дорогой не выглядела — простое платье из небелёной ткани. Ни вышивки, ни украшений… Помнится, наряд самого сборщика был заметно лучшего качества.
Второй, беззастенчиво подслушивавший его мысленные рассуждения, скептически фыркнул, однако от комментариев вновь воздержался.
От Тавер удалось узнать имя некоего Форина Гилнита, одного из рыбаков, жившего в полуразвалившейся лачуге напротив дома Индрель Ратрион, легко узнаваемой по перекошенному каменному фундаменту. По её словам, тот не раз угрожал Процессусу Вителлиусу расправой, если тот не умерит аппетиты. Сам же покойный сборщик налогов, по её словам, был добрейшим человеком, который никогда ни на кого не повысил голос, в то время как с Гилнитом только при ней дважды имел беседу на повышенных тонах. Элемар, подумав, припомнил, что данмера с таким именем он, опрашивая местных, не встречал. Означает ли это, что он и есть искомый убийца? С другой стороны, этот Форин Гилнит мог быть и вовсе ни при чем, спокойно ловя рыбу в заливе, пока Элемар бродил по Сейда Нин...
Что думал по этому поводу «сосед», выяснить не удалось — тот просто проигнорировал попытки к нему обратиться. Словно и не было никого.
Форин Гилнит не бросился в бега и не был в это время в море. Он пил. Пол его жилища был усеян пустыми кувшинами из-под мацта и черепками от них же. Стол, за которым он сидел, тоже был уставлен кувшинами, но ещё полными. При виде вошедшего через незапертую, как оказалось, дверь Элемара, хозяин лачуги, данмер со странно асимметричным лицом пьяно заморгал, пытаясь рассмотреть нежданного гостя:
— Э-э, ты кто? Чё прип-рсь? — невнятно пробубнил он.
— Я хотел бы поговорить, — проговорил в ответ Элемар.
— Н-ну? О ч-щем ж? — мотнул головой Гилнит и потянулся к одному из кувшинов перед ним.
— Об убийстве Процессуса Вителлиуса...
Тяжёлый кувшин со стуком опустился на столешницу, а мгновенно протрезвевший Гилнит медленно выпрямился, мрачно глядя на незваного гостя.
— Хочешь знать, не я ли его прикончил? — неприязненно поинтересовался он. — Верно? Да, это сделал я, и это был действительно хороший поступок. Этот имперский выблядок не заслужил иного. Вечно завышал налоги в несколько раз, а остаток забирал себе. Вся эта их канцелярия — просто жадные продажные твари. Спроси любого в этом проклятом городишке. Сомневаюсь, что найдётся хоть кто-нибудь, кто пожалеет эту имперскую мразь. Ну, кроме этого его подельника... как там его... Шлёп-Нога?.. Ластоног?.. не помню. Вечно крутится в трактире у Аррилла...
Второй встрепенулся было, но тут же затих.
— Найдётся, — покачал головой Элемар.
— Ах, да, — со вздохом кивнул Гилнит, — та девочка с маяка... Что ж, возможно, теперь она найдёт себе кого-нибудь более… достойного.
— Вроде тебя? — не выдержал Элемар.
— Меня? — переспросил Гилнит… и вдруг расхохотался.
Громко, взахлёб, навалившись на жалобно скрипнувший под его весом стол и хлопая по нему ладонью, отчего кувшины с мацтом дружно запрыгали по столешнице.
— Посмотри на меня, высокий эльф, — резко оборвав смех, произнёс он. — Внимательно посмотри… света тут достаточно…
И, нехорошо усмехаясь, выбрался из-за стола.
Несимметричным у Гилнита было не только лицо, но и тело — кто-то крепко избил его.И относительно недавно. Часть переломов срослась неправильно, отчего он стоял скособочившись, несмотря на попытки выпрямиться, вызывающе глядя на Элемара. Левое плечо было заметно короче правого и вообще выглядело так, словно там образовался дополнительный сустав. Да и тело под просторной рубахой выглядело... как-то странно.
— Хорош? — усмехнулся-оскалился он. — Пару месяцев назад... или чуть поболее… у меня случилась… беседа с этим ублюдком. Я отказался давать ему деньги, тем более что уже заплатил подати за этот год, и мы оба это знали. Но он требовал ещё. Ну, я и... пригрозил ему, если не уймётся. Двадцать с лишним «драконов», подумать только!..
Элемар невольно вытаращил глаза. Сумма и впрямь была огромна, тем более что он примерно представлял доходы рыбаков. И сильно сомневался, что в Морровинде они выше, чем в Хай Роке.
— А на следующий вечер задержался и слишком поздно вернулся с лова... — усмешка стала горькой, — тут-то меня и подстерёг его приятель-норд. Есть тут один… мразь. Ну, и «вразумил», как он это называл. Денег на целителя, как видишь, не нашлось, — Гилнит тяжело опустился обратно за стол. — Но я и без целителя выжил. Зачем только, непонятно. В море мне тоже больше делать нечего — первый же выход станет для меня последним. Если мне вообще удастся выйти. Так что мне терять нечего, беги, высокий эльф, докладывайся своему имперскому начальству, что это Форин Гилнит убил сборщика налогов Процессуса Вителлиуса. Подстерёг его одного… и оставил гнить в старой гробнице — она уже давно заброшена, никто туда не ходит... Только деньги не брал, пусть подавится...
Второй негромко хмыкнул.
«Ну, и каково это — быть вершителем правосудия?» — язвительно поинтересовался он.
«Отвратительно», — сердито отозвался Элемар.
«Неужели? Ты же так рвался вершить справедливый суд во имя Империи… Что тебя теперь останавливает? Вот он, убийца, прямо перед тобой. Он сам сознался в совершенном преступлении».
«Я не могу, — признался Элемар. — Если верить всему тому, что я сегодня тут услышал, казнить надо не Гилнита…»
«А твоего приятеля Хрисскара по прозвищу Плосконог и всю верхушку Имперской канцелярии в этом долбанном городишке. Дошло, наконец».
«Ты... знал? С самого начала знал?! И молчал?!»
«Почему же? Я пытался тебя переубедить. Но ты ведь решил, что лучше знаешь, как поступить, хотя о продажности имперских чиновников тебе известно не хуже, чем мне. Да и Аррилл про Эргаллу намекал… даже не намекал, а говорил практически в открытую. Впрочем, справедливости ради должен признать, что не был полностью уверен в своей правоте: этот Процессус Вителлиус ведь вполне мог оказаться славным парнем, а Форин Гилнит — головорезом из... из Камонна Тонг, к примеру. Хотя я в это все равно не верил».
«Но сейчас-то мне что делать?»
«Скажи, что сохранишь его секрет... если хочешь, конечно. И поинтересуйся кольцом убитого».
Элемар вздохнул.
— Знаешь, я ведь понимаю тебя, — он посмотрел на сидящего за столом Гилнита. — Не могу сказать, что одобряю то, что ты сделал, но... понимаю, почему. Так что никто не узнает. Не от меня.
— Спасибо, сэра, — тот как-то обмяк на стуле и, задумчиво посмотрев на зажатый в здоровой руке кухонный ножик, отложил его в сторону.
А потом неловко зашарил в кармане и достал изящное кольцо с крупным дымчатым топазом.
— Вот. Это единственное, что я забрал тогда с тела. Хотел отдать его той девочке, Тавер. Не мог бы ты передать это кольцо ей? Она-то ни в чем не виновата…
— Я передам, — серьёзно кивнул Элемар.
Элемар привычно разбирал, отмерял и смешивал высушенные травы. С тех пор, как он прибыл в Эбенгард, чтобы стать мирским членом Имперского культа, прошло уже около двух месяцев.
Почти сразу по прибытии выяснилось, что «мирской слуга» — то же самое, что и «мальчик на побегушках». Элемара, как недавно прибывшего на Вварденфелл и пока не слишком знакомого с местными реалиями, определили помощником к Целителю Мары Синнолиану Тунифусу — рослому, почти как сам Элемар, пожилому, рассеянному на вид имперцу. Работать с целителем ему нравилось: тот был спокойным и всегда терпеливо разъяснял непонятные моменты, будь то работа над зельем или, что бывало куда чаще, необходимость отправиться либо к поставщику за ингредиентами, либо с уже готовыми зельями к заказчику. Конечно, не слишком-то приятно, когда тебя то и дело гоняют куда-нибудь, попутно посоветовав тайком ободрать чужую клумбу. Или вообще посылают к даэдра на рога с заказом, к примеру, на муск... но с другой стороны, та клумба принадлежала «очень плохому парню», по выражению Второго, а поездка в Гнисис все же была оплачена Тунифусом, которому этот самый муск и понадобился. Как и остальные долгие поездки. Тем более что Второй посоветовал, по возможности, пользоваться не силтом, которого явно побаивался, а услугами проводника Гильдии Магов, что выходило значительно дешевле и быстрее. Кроме того, работа под началом целителя была относительно безопасной и даже по-своему прибыльной — Второй посоветовал во время путешествий собирать растущие вдоль дороги травы и ягоды. За некоторые из них алхимики из Квартала Чужеземцев в Вивеке очень неплохо платили, хотя поначалу большая часть собранного Элемаром оказывалась ничего не стоящим мусором. К тому же яркие, одуряюще пахнущие букеты золотого канета пользовались успехом у городских цветочников... жаль только, что было их не так уж много. Но что было важнее всего остального, Элемар, путешествуя мимо ферм, полей и пастбищ с неторопливо дрейфующими над ними нетчами, постепенно начинал узнавать Морровинд. Более того — иногда ему казалось, что он не узнает эту страну, он её… вспоминает. Словно когда-то давно уже был здесь и видел все это: парящих над землёй нетчей, кажущиеся золотыми в лучах Магнуса острые шпили далёких двемерских построек… и огромный, подпирающий небеса красновато-бурый конус Красной Горы.
Хотя не обошлось и без неприятных моментов, вроде случая в Гнисисе, когда Элемар неудачно облокотился на одну из мусковых «колонн», отчего та лопнула и с совершенно неприличным звуком окатила альтмера слизью, в сыром виде оказавшейся липкой, вонючей и, кроме всего прочего, довольно ядовитой. К тому же тогда пострадала ещё и его гордость, вынужденного терпеть не только специфический «аромат» — Второй по поводу запаха вообще высказывался исключительно непристойно — но и смешки данмеров, с которыми они указывали, где находится общественная купальня. А также неоднократные предложения подождать, пока забрызгавшая его с ног до головы вонючая слизь подсохнет и «оно само осыплется». На которые «сосед» также отвечал сложными бранными конструкциями. К счастью, слышать его мог только сам Элемар, а он передавать ответные пожелания советчикам разнообразить их жизнь — в основном, сексуальную — не собирался: за любое из этих высказываний можно было получить в глаз. Хотя, если быть честным, уже после второго предложения он был со Вторым полностью солидарен.
Вторым неприятным случаем стала встреча с данмером по имени Нельс Ллендо, считавшим себя «прославленным разбойником», в результате которой кошелёк Элемара полегчал на полсотни серебряных септимов. Второй тоже не казался счастливым, неохотно сообщая, что этот вымогатель на данный момент способен раскатать Элемара по дороге до самого Пелагиада, а потому лучше откупиться. И ещё более неохотно заметил, что он, возможно, окажется полезен в дальнейшем. Возможно…
Зелья из добытых ингредиентов тоже пришлось готовить ему, хоть и под руководством Синнолиана Тунифуса. Элемара, несмотря на то, что целитель щедро делился своими знаниями в изготовлении целебных зелий, это занятие не увлекало совершенно, а порой и вовсе тяготило, но Второй — тоже, как оказалось, не склонный к занятиям алхимией — честно делил с ним эту обязанность «мирского помощника целителя». Пока один из них сосредоточенно тёр, крошил или толок травы для зелий, другой отдыхал или размышлял над очередной прочитанной книгой: немалая часть заработанных денег по настоянию Второго тратилась именно на них, и цена при этом роли не играла. Как и недовольство хозяина тела, кровью и потом которого эти деньги зарабатывались. Впрочем, Второй иногда делал из прочитанного такие выводы… что оставалось только удивляться. Или ужасаться. Или ещё что-нибудь. Невозможно было только остаться равнодушным.
Некоторые вопросы Второго Элемар осторожно переадресовывал трудящемуся рядом Тунифусу. Правда, не слишком часто, чтобы не привлекать внимание слишком уж необычными интересами. Когда же в очередной раз подошёл его черёд «думать над своим поведением», как, посмеиваясь, называл их обмен «сосед», Элемар, к своему удивлению, заметил, что состояние «бесплотности» весьма способствует размышлениям. О поведении в том числе. Второй, с которым он поделился своим открытием, хмыкнул и, не отвлекаясь от растирания каких-то корешков для очередного зелья, разразился почти академической лекцией на тему влияния эмоций на чистоту мышления и влияния алхимии тела на зарождение этих самых эмоций. Мысленно, разумеется. Некоторые моменты этой лекции, излагаемой, впрочем, совсем не академическим языком, повергли Элемара в ступор, а заметивший это Второй посоветовал не размышлять на эту тему, когда они поменяются обратно.
Синнолиан Тунифус, услышав короткую выжимку — то, что Элемар сумел понять — из сказанного Вторым, надолго задумался, пощипывая свою короткую бородку, после чего неуверенно произнёс «спорно, юноша, очень спорно... но что-то в этом определённо есть». А Элемару потом пришлось срочно выдумывать сказку о подслушанной беседе незнакомых целителей, якобы недолго гостивших в Даске, чтобы объяснить, откуда он вообще взял эту теорию. Второй, вопреки ожиданиям, не обиделся, и на вопросы отвечать не перестал — как и прежде, полно и развёрнуто, не скупясь на объяснения. Только посоветовал в следующий раз заранее продумать, что именно он будет врать собеседнику об источнике новых знаний. В Даске-то он, к примеру, ни разу не был. К счастью, Тунифус тоже.
Иногда, когда у целителя не оказывалось заданий для Элемара, того отправляли к Иулусу Труптору, Учёному Стендарра — низенькому тучному имперцу лет сорока на вид с вечной хитроватой полуулыбочкой. Второму он не понравился с первого взгляда. Обязанности у его помощника были более неприятны — сбор пожертвований для бедняков. Умом Элемар понимал, что это необходимо, но радости понимание ему не прибавляло, тем более что припомнить что-либо похожее из своего приютского детства он не смог — Королевский сиротский приют содержался на средства, специально выделяемые из казны, и на пожертвования нескольких влиятельных горожан, в сборе которых Имперский культ участия не принимал.
Впрочем, поручиться за это Элемар не мог. Тем не менее, сейчас он бы с готовностью согласился выполнять свои прежние обязанности ученика-помощника при Школе Юлианоса, некогда заставлявшие его стыдиться сверстников. Особенно девушек. Даже подметание ступеней перед часовней казалось не таким унизительным, чем сбор подаяния. Когда их отправили собирать пожертвования в Аргонианскую Миссию, Второй не выдержал, предложив заплатить нужную сумму из собственных средств, чтобы, как он выразился, «не позориться, выклянчивая милостыню». Элемар его полностью поддерживал, но идти, тем не менее, пришлось — нужной суммы у них просто не оказалось. К счастью, он сразу наткнулся на Им-Килайю, главу отделения. Ящер высказал — прочувствованно и пространно — претензии к Имперскому Культу, вообще, и Элемару, как представителю оного, в частности, насчёт недостаточной поддержки борьбы с рабством в Морровинде, но деньги дал. А большего от него и не требовалось.
«В следующий раз нас отправят в Альд'Рун, столицу Дома Редоран, - мрачно предрёк Второй, когда они вышли. — Выбирай, обратиться к Труптору сейчас, пока тебя там никто не знает — и есть шанс, что потом не вспомнит — или не подходить к нему вовсе?»
«Это точно?» — насторожился Элемар.
«Примерно, как со сборщиком налогов», — тот изобразил что-то похожее на вздох.
Элемар помрачнел. Второй не слишком охотно делился с ним знаниями о будущем, объясняя это тем, что большая часть рассказанного может оказаться пустышкой, но о всяких неприятностях честно старался предупреждать. Куда не соваться, с кем не заговаривать, на что не соглашаться. Некоторые его советы Элемару не нравились — как в случае с Нельсом Ллендо — но воспоминания о расследовании убийства Процессуса Вителлиуса, когда он решил поступить по-своему, были ещё достаточно свежи. Разговоры с его бывшей любовницей и Сокуциусом Эргаллой тогда вёл именно Второй — Элемар не смог бы так гладко лгать, глядя собеседнику в глаза. Чиновник, расстроенный отсутствием результата, молча указал ему на дверь, но выйдя из канцелярии, Элемар тогда вздохнул с облегчением.
После этого к предупреждениям Второго он предпочитал хотя бы прислушиваться.
Впрочем, Труптор вскоре нашёл его сам. И, услышав отказ, пригрозил, что позаботится о том, чтобы с повышением для него не торопились — пусть походит в помощниках, поучится должному смирению. На что немедленно высунувшийся Второй в своей обычной манере заявил, что с этим и без его, Труптора, ходатайства не спешат, так что он уже привычный. Шокированный неожиданной наглостью обычно неконфликтного, хотя и несколько нелюдимого альтмера, тот ненадолго отстал. В Альд'Рун отправился кто-то другой, а Элемара, к его удивлению, произвели сразу в «служители»… и перевели в «сержанты алтаря» под начало жреца Зенитара — редгарда Кайе.
В процессе выполнения первого же из его заданий — вернуть украденную алебастровую чашу — Элемар научился браниться почти так же виртуозно, как и его «напарник», потому что простотой и лёгкостью оно не отличалось. И дело было даже не в том, что чашу пришлось попросту спереть — это было едва ли не самым простым. Нашлась она, кстати, в доме Кариареля, которого Кайе и подозревал в её похищении. Его самого отыскать было несложно — первый же альтмер, встреченный в доках Эбенгарда, со вздохом покачал головой, пробормотав что-то вроде «у этого неудачника опять неприятности… когда же это кончится», и посоветовал поискать воришку в Гнаар Моке. Сам Кариарель, едва услышав о чаше, тут же испуганно оглянулся на собственное жилище, потом едва не умоляюще уставился на Элемара и, пробормотав, «я ничего об этом не знаю и знать не хочу», сбежал. И успешно прятался до самого отплытия того из Гнаар Мока.
Чтобы избежать проблем, связанных с проникновением в чужое жилище, Второй довольно быстро столковался с неторопливо прохаживающимся поблизости данмером в броне стражи Дома Хлаалу, за небольшую — относительно — мзду согласившимся «перепутать» альтмеров, и «не заметить» что в лачугу входит совсем не её хозяин… и выходит тоже. Благо, Кариарель, если не особенно всматриваться, был схож с Элемаром: высокий, темноволосый… впрочем, в Морровинде альтмеров с подобной внешностью оказалось на удивление много. С деньгами Элемар расстался легко, зная, что в противном случае все равно пришлось бы заплатить ту же сумму в виде штрафа. Только после неприятного разбирательства и не предприимчивому стражнику лично, а в казну Дома Хлаалу. И хорошо, если не вместе с чашей. Так что, когда он вышел из чужого дома с чашей в руках, «бдительный» стражник демонстративно отвлёкся на «подозрительный шум» на противоположной стороне улочки. Даже Кариарель, объявившийся на пристани как раз в момент отплытия Элемара в Хла Оуд и радостно помахавший тому на прощание, не вызвал никаких эмоций, кроме мимолётного недоумения. Самая лёгкая, как потом оказалось, часть задания, была позади.
Гораздо сложнее было доставить проклятую посудину в Эбенгард в целости и сохранности. Чаша даже на вид была хрупкой, из-за чего всю дорогу пришлось сидеть с ней едва ли не в обнимку, а на море, как назло, началось сильное волнение. К счастью, далеко не шторм, но качка была достаточной. Любого толчка хватило бы, чтобы превратить изящную вещь в груду осколков... Да ещё и его собственный страх перед морскими путешествиями. Второй, конечно, помогал, как мог, отвлекая, подбрасывая пищу для размышлений, коль скоро при мысли о пище «для брюха» Элемара выворачивало едва не наизнанку… в общем, к Кайе он прибыл измотанный почти до невменяемости. А наутро, едва продрав глаза, увидел дожидающегося его пробуждения подозрительно довольного Иулуса Труптора.
А тот, судя по всему, твёрдо вознамерился отравить ему существование, с медовой улыбочкой сообщив, что Имперский Культ в скором времени организует благотворительный обед в форте Лунной Бабочки, для которого нужно добыть «киродиильский бренди». Причём не пять бутылок, как предположил Второй, а втрое больше. И выжать их из владельцев таверн и постоялых дворов предстоит «господину Суротано», поскольку остальные младшие члены Имперского Культа уже заняты.
«А рожи не треснут?» — коротко поинтересовался Второй.
— Не кажется ли вам, что это слишком роскошный напиток для благотворительного обеда? — в свою очередь спросил Элемар.
— Увы, — круглая лоснящаяся физиономия Труптора приняла благостно-скорбное выражение, — этот обед очень важен для Имперского культа. А господа, на него приглашённые, имеют утончённый вкус и ни за что не согласятся на грубый местный бренди из комуники, именуемый гриифом… Так что нужен именно киродиильский бренди.
«Готов поспорить, что этот жирный червяк все припрячет для себя, - зло буркнул Второй, поняв, что отвертеться от задания не получится, — а этим «утончённым господам» подсунет тот самый грииф под видом экзотики».
«И что будем делать? Я не намерен снабжать его выпивкой за св… за наш счёт!»
«Что-нибудь придумаем…»
Думал Второй довольно долго. Вытащенные сперва листки с его нечитаемыми записями, с которыми он иногда сверялся, почти сразу же со вздохом были убраны обратно в сумку. А следом убрался и он сам, неохотно сообщив, что в Балмору ехать все же придётся. Хотя бы для того, чтобы показаться Каю и сгрузить ему очередную стопку книг — продавать их, за исключением дубликатов, Второй категорически запретил. Впрочем, некоторые и показывать-то никому нельзя было из-за пометок, сделанных Вторым на полях. В отличие от личных записей, примечания к прочитанному тот делал даэдрическими глифами, немало, впрочем, удивившись, когда Элемар указал ему на этот факт. И… он не был в этом уверен, но ему показалось, что, кроме удивления, в голосе Второго звучали нотки испуга… хотя если учесть содержание этих пометок, книги эти вообще стоило сжечь. Во избежание.
Визит к Каю, при виде кожаного мешка с книгами — наглухо зашитого якобы от сырости, а на деле от чужого любопытства — обречённо кивнувшему в угол, где были сложены ещё два таких же, оказался полезен. Мастер-шпион, нахмурившийся при имени Иулуса Труптора, сначала был ошеломлён, но после недолгого раздумья предложил обратиться к владельцу «Южной Стены». Он, дескать, даже если откажется дать хотя бы одну бутылку, может дать дельный совет. Если вовремя сослаться на нужных людей. В данном случае, на него, Кая Косадеса.
Бакола одну бутылку дал, посоветовав употребить её самому, желательно, в компании «старого пройдохи Кая». А за другими наведаться в «Клуб Совета» — тамошний владелец, Банор Серан, откуда-то достал несколько ящиков киродиильского бренди. Однако не успел Элемар обрадоваться, как он добавил, что добром напиток не дадут ни при каких обстоятельствах — заведение принадлежит Камонна Тонг.
«Значит, придётся спереть, - меланхолично произнёс Второй. — Ну-ка, подвинься...»
Элемар только мысленно выругался, уже привычно уступая место. Камонна Тонг — это серьёзно. В том же Гнаар Моке ему пришлось уже с ними столкнуться. Тогда дело ограничилось только завуалированными угрозами и советом «не лезть не в своё дело». Сейчас же…
«Как думаешь, — обратился он ко Второму, подождав, когда тот выслушает наставления Баколы Клосиуса, где именно стоит поискать выпивку, — Труптор, давая нам это поручение, действительно собирался втравить нас в неприятности?»
«Вряд ли, - хмыкнул тот. — Скорее, он ждёт, что мы приползём к нему молить о снисхождении и признаваться в собственном ничтожестве. Даже если бы речь шла о пяти бутылках, как я предположил, достать их было бы непросто. А уж пятнадцать… таким количеством бренди можно упиться вусмерть, хотя я, конечно, преувеличиваю. Для чинного благотворительного банкета этого слишком много. Так что это, как мне кажется, просто попытка поставить на место одного наглого альтмера».
«Понятно. Так как всё-таки мы будем добывать этот даэдров бренди? Всё-таки воровать?»
«Ага. И знаешь, что я тебе скажу? Эти ребята — очень-очень плохие парни!»
Бренди они тогда достали без особых трудностей, хотя это заняло несколько дней и заставило Элемара изрядно понервничать. Четыре, если быть точным, в течение которых Второй просто по несколько раз за день таскал с собой в «Клуб Совета» раздутую заплечную сумку с бутылками, любезно подаренными Каем, подивившимся наглости замысла, игнорируя презрительно фыркающих в его сторону камонновцев. А когда тем надоело за ним следить, незаметно поменялся местами с Элемаром, который шмыгнул в подвал, где пустые бутылки были торопливо выгружены, а их место заняли уже полные. После чего вернулся на своё место. Вновь перехвативший управление Второй лениво, с таким видом, словно никуда и не отлучался, поковырял заказанную еду и, точно так же позвякивая бутылками, но уже с бренди, они спокойно вышли из «Клуба», направившись прямиком к порту силт страйдеров, сообща решив, что в Балморе задерживаться не стоит. И возвращаться туда в ближайшее время тоже.
Известие о резне в Рабочем квартале Балморы, произошедшей между Камонна Тонг и Гильдией Воров пришло в Эбенгард только через несколько дней. Но что было её причиной, никто доподлинно не знал. Сплетники сходились в одном: напряжённость между двумя преступными организациями нарастала уже давно, поэтому поводом могло послужить что угодно. Впрочем, угрызения совести умерли, не родившись, чему немало поспособствовало кислое выражение на лоснящемся лице Иулуса Труптора... после того, как он дважды пересчитал количество принесённых ему бутылок с киродиильским бренди.
Но больше так продолжаться не могло.
— Надо что-то делать, — пробормотал Элемар, неприязненно поглядывая на двух беснующихся под деревом алитов.
«Надо. Но что именно? Меч ты потерял, а без него остаётся только ждать, пока они догадаются начать жрать третьего, нажрутся и свалят, наконец, восвояси», — раздражённо проворчал Второй.
— Ну да, — сердито откликнулся Элемар, — во всем виноват я. Разумеется...
«Уймись. Никто тебя не обвиняет. Лучше пересядь на другую ветку, потолще».
— Да где же её взять, потолще? — Элемар скептически обозрел соседние ветки давшего им приют чахлого деревца неизвестной породы и решил остаться на месте.
Хотя похрустывание под задницей ему тоже не нравилось — ветки дерева оказались на редкость хрупкими, не выдерживая веса худого, если не сказать тощего, мера. Да и само оно… Впрочем, в тот момент, когда из зарослей удушайки на дорогу перед Элемаром выскочили сразу два алита, сгодилось бы что угодно. А уж когда к ним присоединился третий…
Сумка с пожитками так и осталась на дороге. Впрочем, для зверья в ней ничего интересного не было. Хотя все равно будет обидно, если её растреплют — смену одежды и белья, зачем-то втихую обкромсанного регочущим над «чудо-труселями» Вторым, было жалко: вещи были совсем новые и куда лучшего качества, чем Элемар носил раньше. Но вещи-то ладно — в сумке лежала стянутая у управляющего книга учёта, из-за которой им и пришлось тащиться через пустоши к шахтам Кальдеры.
До этого судьба всячески потакала им, храня от серьёзных опасностей. И даже подбрасывая некоторые приятные сюрпризы вроде случайно попавшегося Второму на глаза двемеритового клинка, зачарованного на парализацию противника. Стоил он недешево. Настолько недешево, что Элемар долго сомневался, стоит ли его вообще покупать, несмотря на твердо высказанную по этому поводу позицию Второго — у него сложилось впечатление, что будь у того возможность, он сплясал бы от радости. Смущало ещё и то, что клинок был именно двемерской работы — двемерит, золотистый металл, похожий на бронзу, но несколько легче и значительно прочнее, был легко узнаваем — а торговля двемерскими артефактами была запрещена специальным указом императора. И тем не менее… вот он, меч, свободно лежит на прилавке, а охраняющий оружейную лавку стражник из Хлаалу даже не чешется. Окончательно вопрос в пользу покупки решился после встречи с представителем Великого Дома Редоран, разгуливающим по Залу Совета в Эбенгарде в почти полном двемеритовом доспехе. Его можно было бы принять за ожившего анимункула, если бы не отсутствие шлема, открывающее взгляду типичную данмерскую физиономию. Второй предположил, что императора, скорее всего, интересуют не оружие и амуниция, а те самые анимункулы. Или, как их ещё называли, автоматоны.
В Кальдеру Элемара привело сразу несколько поручений. Сначала Кайе, увидев его разминку — меч, несмотря на сравнительно небольшую длину, оказался заметно тяжелее уже привычного серебряного, и Элемар не жалел усилий, чтобы приноровиться к весу обновки — попросил наведаться в шахтёрский город. Одного из жителей, по словам Кайе, донимал призрак, а из членов Имперского Культа не было никого, кто мог бы с ним справиться: желающих послужить Девяти на Вварденфелле было немного и почти все они были целителями. Пока он объяснял детали предстоящего задания, в помещение просочился явно обрадованный Труптор, сходу заявив, что коль скоро «служитель Суротано» направляется в Кальдеру, для него не составит труда напомнить об обещанном пожертвовании некоему Куниусу Пелелиусу и заодно зайти к тамошнему портному, альтмеру Фаланаамо, за его, Труптора, заказом к Празднику Урожая. На встречный вопрос, за кого его принимают, ведь праздник уже скоро два месяца как минул, толстяк благостно разулыбался и попросил напомнить мастеру Фаланаамо об этом «без всякого сомнения прискорбном факте».
Портной напоминанию не обрадовался. Выяснилось, что Труптор, давая поручение, забыл сообщить одну совершенно незначительную деталь: заказ не был оплачен. Фаланаамо честно выполнил свою часть сделки, но Труптор все это время под разными предлогами тянул с оплатой. Идею, как выполнить задание и заодно напакостить, предложил Второй, невзлюбивший скользкого, по его мнению, толстяка с первой встречи.
«Поинтересуйся, не может ли почтенный мастер перешить заказанную рубашку?» — предложил он.
«Сам у него спроси», — мысленно буркнул рассерженный Элемар, которому необходимость выслушивать гневные излияния сородича пришлась совсем не по вкусу.
Услышав предложение Второго, Фаланаамо сначала едва не выгнал их из своей лавки. Потом задумался. Заказ Труптора лежал мертвым грузом — других клиентов с похожими мерками у него не было, а сам заказчик платить явно не хотел. С другой стороны, портить собственную работу, а с ней, весьма вероятно, и репутацию ему тоже не хотелось. Впрочем, выслушав, что именно должно получиться, Фаланаамо… ухмыльнулся и согласился. Особенно после того, как Второй пообещал заплатить. После этого он попросил денёк-другой подождать и умчался к манекену, что-то негромко напевая себе под нос. Выражение его лица при этом не сулило незадачливому толстяку ничего хорошего. Элемар же отправился искать бедолагу, пострадавшего от призрака.
С призраком тоже особых проблем не возникло, хотя Второй сочно и зло высказался в адрес умника, не только додумавшегося построить дом над древней данмерской гробницей, но и умудрившегося пробудить её обитателя. Как это могло случиться, он не знал, но честно сообщил арендатору дома, босмеру по имени Неделас, что люк «в подвал» и впрямь лучше не открывать. Мало ли… Впрочем, тот, обрадованный новостями, горячо заверил в ответ, что и сам этого делать не собирался, неприятностей ему и так хватило с лихвой.
Оставался Куниус Пелелиус и давно обещанное им пожертвование в «фонд вдов и сирот». Но проклятый имперец упорно отказывался говорить на эту тему, отговариваясь сильной занятостью. Однако несколько бесед с «правильными» людьми — точнее, мерами — проведённых языкатым Вторым, и скрытное проникновение в покои Пелелиуса — и у Элемара на руках оказался неплохой инструмент для шантажа — тайная книга учёта. Правда, чтобы грамотно ею воспользоваться, пришлось отправиться непосредственно к шахтам, точнее, к посёлку горнодобытчиков — Элемар в коротких, полных сокращений заметках и столбиках каких-то цифр ничего не понял, а Второй, перелистнув несколько страниц, ненадолго задумался и, заявив, что стоит посмотреть на оригинальные книги, убрался, оставив после себя лёгкую головную боль.
И вот тут-то удача от них отвернулась. Едва островерхие крыши Кальдеры скрылись из виду, лопнула лямка заплечной сумки. Просто так, без видимой причины. По крайней мере, Элемар таковой не нашёл. Потом алиты и бегство к ближайшему сколько-нибудь высокому дереву. И напоследок, утрата оружия — Элемар попытался отбиться от самого шустрого из хищников. Алит, конечно, сдох, но застрявший в его пасти меч пришлось бросить, спасаясь от оставшихся двух тварей.
«Слушай, — обратился он ко Второму, ощупав пояс и достав полдесятка ранее припрятанных там хитиновых метательных звёзд, — у меня остались эти звёзды для метания!»
«Забудь, — буркнул тот, — с твоими умениями эта ассасинская хрень годится только против людей и только с близкого расстояния — какому-нибудь городскому раззяве тайком глотку перехватить(1). И то, если сильно повезёт. Против этих… от них толку не будет».
«А с твоими?»
«А с моими ты просто останешься без пальцев при первом же броске. Лучше бы эти… дарты(2)… в смысле, дротики купил, если уж так не хотел с луком таскаться — тоже, конечно, малополезная хрень, но с ними я хоть как-то управляться умею. Да и отравить не проблема».
Элемар вздохнул — при таком раскладе необычное оружие действительно оказывалось бесполезным. Надо будет продать их при первой же возможности, чтобы не занимали место. И купить дротиков, в самом деле. Или метательных ножей.
«А вообще, сколько раз тебе говорить, не хочешь таскать с собой лук — купи заклинание призыва оружия. Тот же лук, меч… Ничего не весит, но, когда надо — призвал и воюй. Не все же заклятьями костёр разжигать… тем более, ты тут боевым магом числишься».
«А деньги? — окрысился Элемар. — Хотя постой… заклинание!»
«Какое заклинание? Обещанное "божественное вмешательство" Синнолиан тебе так и не показал, а другие сейчас бесполезны».
«Помолчи, а? Какое "божественное вмешательство"? Без новых брэ(3) — какого Обливиона ты их укоротил, кстати — я как-нибудь проживу. А вот без документации Пелелиуса задание этого толстожоп… Труптора не выполнить, ты сам это сказал. Две сотни золотых "драконов" я даже во сне не видел. Хотя сны у меня всегда были яркие. Особенно до Симулякра, в далёком детстве, когда я мечтал, что меня из приюта богатые родичи заберут. Впрочем, там об этом все мечтали», — Элемар вздохнул.
«А на хрена тебе тут подштанники до колена? — ворчливо отозвался Второй. — Да ещё с завязками… Яйца варить, в собственном соку? Я-то ведь тоже все чувствую, а здесь не Скайрим, знаешь ли. Но книга учёта — м-да... Ладно, не буду мешать, раз ты что-то придумал».
Элемар наморщил лоб, вспоминая недавно изученное заклинание огненного шара. Осторожно пересел понадёжнее, чтобы не свалиться, и сосредоточился, уставившись на крутящихся под деревом алитов и стараясь не думать о раздражающей особенности морровиндских заклинаний срываться, когда магия уже вложена, а само заклятье ещё не сформировано до конца, из-за чего именно это заклинание у него ни разу ещё не получилось. Не говоря о том, что для формирования каждого задействовались обе руки. Впрочем, выбора не было — надежда-то на притихшего Второго и метательные звезды не оправдалась…
Псс… странное, ни на что не похожее шипение возвестило о саморазрушении полусформированного огненного шара. Сорвалось-таки, зараза…
Псс…
Алиты внизу замерли, явно заинтересовавшись новым звуком. Один присел — просто поднять голову тварь не могла, потому что затылок переходил практически прямиком в задницу, минуя отсутствующую шею и весьма условное туловище — и задрал вверх разинутую широченную пасть, усеянную кривыми острыми зубами длиной с палец.
Ещё раз…
Псс…
— Да чтоб тебя!.. — в сердцах прорычал Элемар.
Магии оставалось ровно на одну попытку. Если это проклятое заклинание сорвётся и сейчас, сидеть им на этом дереве, пока не свалятся от усталости или пока алиты не уйдут за другой добычей.
— Ну же, зар-раза… — пробормотал он, чувствуя, как на лбу и висках выступает пот, — ну…
Багрово-оранжевый шар огня вспух между ладонями и с рёвом устремился вниз, светлея и раздуваясь на глазах. Второй выругался и, запихнув Элемара «внутрь», споро полез вверх, ломая хрупкие ветви и обдирая ладони о жёсткую кору приютившего их дерева.
Громыхнуло так, что, наверно, было слышно в Кальдере. В задницу дохнуло жаром.
«Ты идиот, — мысленный голос Второго, когда они спустились вниз и рассмотрели выжженный круг с обгорелыми тушами алитов, распространяющими запах подгоревшей снеди, заметно подрагивал. — Но и молодец тоже. Только не используй это заклинание рядом с собой больше, ладно?»
Он помолчал, потом заставил Элемара оглядеться и добавил:
«И кстати, ты в курсе, что мы, похоже, шли в противоположную сторону?»
* * *
В посёлке шахтёров, расположившемся на дне древнего кратера-кальдеры было немноголюдно — из зевов шахт в склонах время от времени показывались рабы-аргониане с гружёными тачками, ссыпали породу в отвал и вновь скрывались внутри. Про кратер, давший название имперскому поселению, Элемару объяснил Второй, немного отошедший от приключения с алитами. И про то, что этих самых кратеров Красной Горы несколько. Кроме основного, того самого, который Дагот-Ур, есть ещё «боковые» — вот этот, по которому они сейчас идут, ещё один в Молаг Амуре и… на этом месте дух надолго замолчал, после чего неуверенно сообщил, что, возможно, их около пяти, но утверждать он не берётся. Лучше посмотреть детальную карту острова, если таковая существует.
«Это, что, получается, весь этот даэдра драный остров — один большой вулкан?» — поразился Элемар, медленно спускаясь вниз к посёлку.
«Ага. Один… как коровье вымя с кучей сисек, — хихикнул Второй. — Причём вымя не доенное. Так что ходим мы сейчас по здоровенному булькающему котлу с лавой, который может рвануть от любого толчка. Прямо у нас под задницей. Как тебе перспектива?»
— Отвратительно, — забывшись, сердито буркнул вслух Элемар. — На кой Обливион ты мне это рассказал?
«А что, — глумливо заржал Второй, — мне одному страдать, что ли? Кстати, обдери вон тот зелёный бочонок со щупальцами. Это горьколистник, если я не ошибаюсь».
— М-да, — хмыкнул Элемар, направляясь к указанному растению.
«И чего я ждал?» — мысленно добавил он, аккуратно пряча в сумку оборванные с длинных коленчатых побегов небольшие ярко-зелёные розетки.
Второй прав — деньги им нужны. Хотя это все вина сволочного духа, напросившегося к Каю Косадесу на несколько уроков рукопашного боя и боя без доспехов. Сволочного, потому что тот, во-первых, отказался давать уроки бесплатно, а во-вторых, все тумаки за время обучения так или иначе достались именно Элемару.
«На самом деле толчок должен быть не такой уж слабый, - голос Второго резко посерьёзнел. — Но вот если, к примеру, та хрень, что висит над Вивеком, шмякнется на землю, этого хватит, чтобы по всему Вварденфеллу фонтаны пепла и лавы взметнулись до самых небес».
«А она может?» — вновь забеспокоился Элемар.
«Я тебе больше скажу — лет этак через десять она обязательно это сделает, — получил он мрачный ответ. — Поэтому озаботься, чтобы к этому времени тебя не было не только на острове, но и вообще в Морровинде. И поблизости от него, желательно, тоже».
«А что насчёт других? Их же надо будет как-то предупредить…»
«Добрый ты… И это, в общем-то хорошо... Проблема в том, что, даже если я тебе сейчас выложу все, что об этом знаю — а у меня, поверь, очень веские причины молчать — и ты пойдёшь с этим знанием к… да хотя бы к тому же Каю — он тебе просто не поверит. А ты после этого, скорее всего тихо исчезнешь на полпути от Вивека в Эбенгард. Без следа, как водится».
«Почему?»
Нет, причин не верить Второму у Элемара не было — нежданный «сосед по голове», несмотря на то, что периодически доводил его своими шуточками и колкими замечаниями, ещё ни разу ему не солгал. Элемар помнил несколько случаев, когда тот просто отказывался отвечать на вопросы. В большинстве случаев, объяснение звучало, как «не хочу тебе врать». К тому же общение с ним поневоле заставило многое понять и над ещё большим из того, что раньше тоже казалось предельно понятным, задуматься. Так что о возможных причинах такого исхода Элемар догадывался. Однако хотел все же услышать версию Второго.
«Ну, во-первых, если ты попытаешься скрыть источник своих знаний, он тебе просто не поверит. Да что там, тебе несказанно повезёт, если старик тебя хотя бы выслушает! А во-вторых, мой невнимательный друг, вспомни, какие сплетни все чаще в последнее время гуляют среди местного населения? Подсказываю — все больше торговых лавок работают круглосуточно».
Элемар наморщил лоб. А ведь он действительно заметил, что… и слухи до него тоже доходили… Но вот связать их воедино он как-то не догадался.
«Лавки открыты, потому что хозяева не спят… из-за ночных кошмаров? Постой, разве это не единичные случаи?»
«Нет. Более того, это только начало, — угрюмо отозвался Второй. — Дальше будет ещё хуже».
«Но ты мне об этом, разумеется, не расскажешь», — саркастически хмыкнул Элемар.
«Почему же? Расскажу. Вернёмся в Эбенгард и расскажу. Раз уж ты, читая те же книжки, что и я, не можешь сделать выводы самостоятельно. И кстати, пока ты опять не надулся — мы уже пришли».
Элемар вскинулся, с изумлением рассматривая оказавшуюся неожиданно близко добротную дверь с аккуратной бронзовой табличкой «Горнодобывающая Компания Кальдеры». За разговором он и впрямь не заметил, как они дошли до посёлка.
Добыть нужную информацию оказалось проще простого. Скучающая за столом-конторкой данмерка, услышав, что он прибыл из Эбенгарда, равнодушно поинтересовалась «Тебе нужна информация, альтмер?» после чего спокойно показала, где лежат очиненные перья и чистые листы бумаги, и удалилась, оставив изумлённого Элемара наедине с книгой учёта.
— Это что такое сейчас было? — разинул рот он.
«Это называется "халатность", приятель, — хмыкнул Второй. — А ещё это Хлаалу, самый коррумпированный из Великих Домов Морровинда, взявший от Империи, за которой следует, все самое худшее. В понимании этой милой девушки альтмер из Эбенгарда, где находятся главные офисы имперских компаний Морровинда, просто не может быть проходимцем с улицы, каковым ты, безусловно, являешься. Или же, как вариант, даже работая на "н'вахов" она совсем не против того, чтобы им пакостили другие "н'вахи"».
Второй бесцеремонно спихнул его «внутрь» и, достав экземпляр Пелелиуса, принялся поспешно переписывать разнящиеся места, второпях разбрызгивая чернила по бумаге. Когда на листе появилась первая клякса, он зло выругался, но не остановился, буркнув «потом перепишем набело». К моменту возвращения данмерки Элемар неторопливо листал книгу, слушая мысленные пояснения Второго. Листки с записями уже давно были спрятаны в починенную сумку.
— Ну, — все так же равнодушно протянула та, — все в порядке, не так ли?
— В полном, — заверил её Элемар. — Один вопрос… где тут можно передохнуть?
Данмерка поджала губы.
— Гостиница для персонала рядом с рабскими бараками. Не ошибёшься.
— Благодарю, мутсэра, — слегка поклонился Элемар.
Гостиница отыскалась быстро. Если не считать башенки офиса «Горнодобывающей Компании», это было единственное двухэтажное здание во всем посёлке. На фоне длинных низких рабских бараков, напоминавших денники для лошадей, оно казалось даже выше, чем было.
«На кой Обливион тебе это понадобилось?» — поинтересовался Элемар, зайдя в снятую комнату и выкладывая на небольшой стол-конторку сделанные записи.
«Нам действительно нужно место для отдыха. В первую очередь, для того, чтобы переписать мои каракули. А во-вторых, нам стоит кое с кем переговорить».
«С кем и зачем?»
«Видишь ли, чтобы прижать этого дельца, выписок из книг учёта почти наверняка будет мало. Записи ведь можно подделать... а вот свидетельские показания — если мы их получим — уже совсем другое дело».
«И кто у нас будет свидетелем?»
«Рабы, конечно. Если кто-то что-то и видел, то это они. В Морровинде раб — это вещь, на которую обращают внимания, пока он не совершит какой-нибудь проступок или ещё что-либо. Поэтому они многое видят и слышат. Но самое забавное в том, что статус раба отнюдь не умаляет ценности его показаний, как свидетеля. И знаешь, почему?»
«Потому что раба можно выкупить и освободить», — фыркнул Элемар.
«Именно. И тогда те же показания будет давать уже свободный гражданин. Кроме того, официально рабство отменено на всей территории Империи. На всей, понимаешь?»
«А в Морровинде до сих пор процветает рабство...»
«Ага. Представляешь, какая шикарная возможность… для некоторых… ворочать законами в своих интересах? Надо — рабство в провинции Морровинд законно и правомерно. Надо — Морровинд является имперской провинцией и общеимперские законы преобладают над местными, а в Империи рабство отменено».
«С трудом, — признался Элемар. — Так, а это что за закорючка? Я, конечно, рад, что писал ты понятными мне глифами, но почерк у тебя просто... у меня слов нет!»
«А-а, ты добрался до предпоследнего месяца, — протянул Второй. — Да, я немного торопился с записями… Смотри, вот тут, во второй строке, есть отметка "4 Огня Очага. 38 ст. м. приход. Др. В. — 2 ст. м., Од. Х. — 1 ст. м. Итого — 35 ст. м." а в наших заметках только "1-я и 2-я верхние штольни — эбонит, 35 ст. м." Сокращение "ст. м.", это, надо думать, "стандартная мера", хотя я не имею ни малейшего понятия, как мерят эбонит. Иными словами, наш с тобой знакомый подворовывает эбонит. Книги учёта он, судя по почерку, заполняет сам, поэтому краденый эбонит нигде, кроме его личных записей, не фигурирует и вообще вроде как не добывался. И если бы не твоё умение работать отмычкой, хрен бы кто об этом узнал».
«А что это за "Др. В." и "Од. Х."?» — полюбопытствовал Элемар.
«Подельники, разумеется!» — фыркнул в ответ Второй.
«А, ну да. Так что это всё-таки за закорючка?» — Элемар, спохватившись, ткнул пером в не опознаваемую загогулину в окружении особо щедрой россыпи клякс.
«Где? А, это "хефед"», — Второй явственно смутился.
«"Хефед?" Вот это? В жизни бы не догадался. Может, стоит нанять тебе учителя по каллиграфии?»
«Лучше найми нам учителя по выбиванию дури».
«Из кого?» — мрачно поинтересовался Элемар.
«Из супостатов, само собой. Из тебя он выбьет дурь в процессе обучения, — незамедлительно ответствовал Второй. — По крайней мере, некоторую часть. И если тебя это утешит, я это все тоже прочувствую в полной мере».
«О, да. Это, безусловно, меня утешит», — с сарказмом отозвался Элемар.
В памяти были свежи занятия по кулачному бою с Каем Косадесом. Старик, несмотря на тщательно поддерживаемый образ опустившегося скумоеда, поколотил его так, что пришлось потом ползти «по стеночке» к Тьермэйллину — залечивать многочисленные ушибы. Самолюбие немного грело то, что Второго Кай отделал точно так же… Если не вспоминать, что тело-то у них общее.
Последний раз просмотрев переписанные заметки и убедившись, что все указано точно и разборчиво, Элемар отложил перо.
«Вроде все. Проверишь?»
«Уже. Теперь полчаса на отдых — и пойдём искать свидетелей».
Вблизи сходство рабских бараков с денниками для лошадей стало менее заметным — то, что издалека смотрелось едиными зданиями со множеством дверей, оказалось просто длинными рядами крошечных дощатых лачуг, стоящих почти впритык друг к другу. Зато стал ощутим смрад от общего отхожего места. Или нескольких, учитывая количество рудокопов.
Свидетель отыскался довольно скоро — внимание Элемара привлёк худой каджит-сутай, сидящий на циновке перед входом в одну из них. Свалявшаяся, побитая сединой шерсть и тяжёлое клокочущее дыхание, перемежающееся мучительными приступами кашля, ясно говорили о том, что кот тяжело болен. Но дело было не в этом — на лапе каджита отсутствовал рабский наруч. Причём снят он был совсем недавно — широкая полоса стёртой шерсти свидетельствовала об этом более чем явно. Видимо, хозяева решили освободить ставшего бесполезным раба в надежде, что он уйдёт умирать куда-нибудь за пределы посёлка и не придётся тратить на него еду. Но он почему-то не ушёл.
— У Ра'джирра нет для тебя слов, золотокожий, — просипел каджит и закашлялся.
— Жаль, — Второй, как всегда, когда предполагались переговоры, легко скользнул вперёд, принимая контроль над телом.
— Ра'джирр свободен. Болен, да, умирает… но он свободен, — верхняя губа каджита дёрнулась, обозначая ухмылку. — Добрые хозяева сказали, что этот хаджит стал бесполезен и должен уйти. Добрые хозяева сняли браслет, потому что он ценнее, чем больной и слабый Ра'джирр. Но другие кормят Ра'джирра, поэтому он не ушёл. Ты не можешь ничего предложить Ра'джирру, золотокожий. Уходи.
— Почему же, — усмехнулся Второй, присев рядом на корточки. — Ра'джирр уже свободен, так? А золотокожий может сделать так, что Ра'джирр будет ещё и здоров.
«Тьфу ты… Что за дурацкая манера изъясняться у этих кошаков», — донеслось при этом до Элемара.
— Ра'джирр слушает, — каджит снова прокашлялся и со слабым интересом посмотрел на альтмера.
— Вот это, — Второй достал из сумки небольшую бутылочку с буровато-зелёным зельем, — может стать твоим. Ты сможешь уйти отсюда, и твоим друзьям больше не придётся отказывать себе в пище, чтобы накормить тебя.
— Что золотокожий хочет от Ра'джирра? — каджит прикрыл вспыхнувшие надеждой глаза.
— Мне нужно знать, что ты можешь рассказать о человеке по имени Куниус Пелелиус, — негромко произнёс Второй.
— Ра'джирр расскажет… если золотокожий пообещает, что проводит Ра'джирра в место под названием «Аргонианская миссия». Ра'джирр слышал, что там помогают рабам вернуться на родину.
«Не вздумай! Слышишь?»
— Хорошо, — вздохнул Второй, не обращая внимания на гневные вопли Элемара. — Я провожу тебя в Аргонианскую миссию.
— Ра'джирр не будет обузой. У него есть это, — каджит сунул лапу в карман своих драных штанов и продемонстрировал несколько небольших — не больше ногтя — кусков эбонита. — Ра'джирру дали это друзья, чтобы он, уйдя на волю, мог продать или поменять на еду.
«Ещё и контрабанда? — ахнул Элемар. — Не смей соглашаться! Откажись немедленно!»
«Помолчи, а? Такой "контрабандой" можно разжиться в большинстве алхимических лавок. А с котом нам все равно по пути… так почему бы не помочь ему?»
«Но не за наш же счёт!»
«Тебе, что, зелья жалко?»
«Нет, мне жалко денег. За переправку каджита в Гильдии сдерут не меньше полновесного дрейка. А то и больше».
«Вообще-то, ты мог видеть, что этот кошак в состоянии сам за себя заплатить. Но… ладно. Значит, пойдём пешком».
«Пешком?! Через весь Вварденфелл? Да ты рехнулся! Мне сегодняшних алитов за глаза хватило!»
«Ничего-ничего. Давно пора познакомиться с островом поближе, я просто тебя жалел, опасаясь, что ты не готов. Но сегодня ты доказал обратное...»
«Жить захочешь — не так раскорячишься», — с ядом в мысленном голосе процитировал Элемар одно из запомнившихся ему выражений собеседника.
«…так что теперь мы будем, по возможности, передвигаться пешком, — невозмутимо, словно его и не перебивали, продолжил Второй. — Тебе, в конце концов, ещё в день прибытия советовали тренировать боевые навыки на тварях. Да и мне не помешало бы. А про заклинания переноса на случай чего-нибудь, с чем не сможем справиться, спросим в кальдерской Гильдии Магов — что-нибудь у них должно найтись».
Элемар обиженно умолк, мимоходом отметив, что, пока они препирались, каджит успел выпить предложенное зелье и теперь, содрогаясь всем телом, заходился кашлем, отхаркивая забившую лёгкие слизь, смешанную с кровью и рудничной пылью. Когда его, наконец, отпустило, Ра'джирр вытер подрагивающей лапой-рукой слезящиеся глаза и посмотрел на него.
— Ра'джирру легче. Это было неприятно, и Ра'джирр теперь стал ещё слабее, но он чувствует, что снова здоров. Ра'джирр благодарен тебе. Теперь слушай…
* * *
— …Я занят, неужели не ясно? Ваша наглость просто возмутительна!
— То есть я могу отвезти эти документы в Эбенгард, где ими обязательно заинтересуются? — неприятно улыбнулся Второй.
Элемар чувствовал эту улыбку, ощущал, как растягиваются, кривясь, губы, как его лицо принимает выражение, которое он не смог бы повторить. Просто не сумел бы. Помнится, когда они со Вторым проводили опыты с зеркалом, разница, как ему казалось, была заметна даже слепому. Когда их общее тело занимал «сосед», из зеркала на него смотрел чужак — с тяжёлым недоверчивым взглядом и жёстким ртом. Казалось, что даже сами черты лица слегка меняются, становясь резче и… словно бы старше. Опытнее. И увереннее. Это… задевало. Потому что сам он — Элемар был уверен — никогда так не сможет. Правда, когда он уязвлённо пожаловался на это Второму, тот почему-то заржал, как конь. И ржал долго — Элемар успел даже обидеться… пока не услышал неожиданное «ты ошибаешься».
Так что он внимательно прислушивался к словам, интонациям… и ощущениям. Делиться мыслями со Вторым он мог, но только если обращался непосредственно к нему. То, о чем тот думал, когда отмалчивался, по-прежнему было для Элемара тайной. С другой стороны, по словам Второго «это работало в обе стороны», следовательно, его собственные тайные мысли таковыми и оставались.
— И что же же это за «документы»? — интонации Куниуса Пелелиуса остались теми же раздражённо-пренебрежительными, но внимательно прислушивающийся Элемар различил нотки беспокойства.
— Ну, для начала, это, — на стол легла украденная книга учёта с вложенными в неё выписками. — Вы удивительно неаккуратно ведёте учёт, господин Пелелиус.
— Любопытная подделка, — тот небрежно пролистал книгу и откинулся на спинку своего кресла с интересом глядя на собеседника. — Очень любопытная. Но все же подделка. Вы ничего не докажете, даже если будете утверждать, что нашли… это, — Куниус Пелелиус приподнял книгу учёта над столом и бросил её обратно, — в моих собственных апартаментах. У меня слишком много недоброжелателей, способных на все, чтобы опорочить моё честное имя…
— И поэтому у меня есть кое-что ещё, — невозмутимо продолжил Второй. — Ознакомьтесь. Запись со слов свидетелей, — на стол легли ещё несколько листков, — о том, что руду воруете именно вы. Лично. И уже после заполняете учётную документацию… с учётом изъятого. Неосторожно, весьма неосторожно…
— Что… рабы? — Пелелиус презрительно усмехнулся, отбрасывая листки. — Это смешно. Использовать свидетельства рабов…
— Которые имеют ничуть не меньшую ценность, чем свидетельства остальных граждан, — по-прежнему невозмутимо перебил его Второй, аккуратно складывая разлетевшиеся по столу записи стопкой. — Вы слишком долго жили в Морровинде, господин Пелелиус, и забыли, что законы Империи преобладают над местными. А в Империи рабство отменено очень давно…
— Имена, — прохрипел шахтовладелец, оттягивая воротник изящной шелковой рубашки.
— Вы меня за дурака держите? Зачем бы мне давать вам возможность подобрать «концы», прикопав парочку болтливых рабов в отвале?
— Что вы хотите?
— Я сказал вам это при первой встрече. Только то, что было вами обещано Иулусу Труптору из Имперского Культа — сто золотых в фонд вдов и сирот. Никто не тянул вас за язык, заставляя давать такие обещания.
— Да кто же знал, что этот боров пришлёт… — Пелелиус осёкся.
Помолчал.
— Вот что, — угрюмо произнёс он после долгого раздумья. — Сейчас у меня нет денег, только эбонит...
Схватив перо, Пелелиус нервно макнул его в чернильницу и быстро зачёркал по листу пергамента, на котором что-то писал перед приходом Элемара, производя какие-то расчёты. Кивнув чему-то, отбросил перо и отпер стоящий рядом с его столом сундук.
— Так, — на стол опустился явно тяжёлый мешок с чем-то угловатым внутри, — этого должно хватить. Денег, как я уже сказал, у меня нет, только эбонит. Продав его, вы получите свою сотню дрейков и, надеюсь, оставите меня в покое…
— Не так быстро, — прервал его Второй. — Без письменного разрешения, подписанного лично вами и подтверждающего моё право на перемещение и продажу… вот этого, — он указал на мешок с эбонитом, — я отсюда не уйду.
— Вы с ума сошли? — побагровел Пелелиус.
— Отнюдь. Где гарантия, что на выходе меня с этим мешком в руках не арестуют, как контрабандиста… по вашей, господин Пелелиус, прямой наводке? А ваша роспись на разрешении удержит вас от совершения глупостей. Со своей стороны, обещаю после продажи эбонита уничтожить этот документ. Так, чтобы его было невозможно восстановить.
Тот смерил сидящего напротив Второго ненавидящим взглядом, что-то беззвучно шепча, потом потянулся к стопке листов пергамента.
— Пишите на бумаге, — любезно посоветовал Второй, — её проще будет уничтожить.
Куниус Пелелиус замер. Моргнул, осторожно кивнул и потянулся к другой стопке.
— Вы действительно собираетесь это сделать? — спросил он перед тем, как поставить на разрешении свою роспись.
— В отличие от вас, я свои обещания привык выполнять, — холодно процедил Второй. — Или же не давать их вовсе.
Внимательно изучив текст подписанного разрешения, он кивнул и, забрав мешок, вышел из кабинета Пелелиуса, на ходу уступая место хозяину тела. Тайная книга учёта и сделанные ими записи остались на столе.
«Все, приятель. Теперь идём к ростовщику и быстро обмениваем эту дрянь на золото. Надеюсь, этот жлоб не соврал и там действительно достаточно».
«Меня больше волнует, как мы с такими деньжищами будем тащиться через весь Вварденфелл в компании полудохлого каджита со следами от рабских наручей на лапах».
«Хм… Есть такое слово — "караван". Далеко не все путешествуют на силтах или с помощью магов Гильдии. А каджит… он же вольноотпущенный. Уверяю тебя, он не первый такой. А насчёт денег — если об этом не сказать, то никто не узнает».
«И все равно мне твоя затея не нравится!»
1) "Сюрикены действительно годны только для отвлечения внимания противника. Масса маленькая, возможен "эффект крыла". Пробивная способность низкая. Эффективность сюрикена в бою — это есть Голливуд, кина, и ничего больше" (цитата с форума http://vrazvedka.ru/forum/viewtopic.php?f=6&t=30&start=15)
2) в TES-III: Morrowind встречаются дротики именно этой разновидности, именуемые ещё "стрелками". Оригинальный дротик — это метательная разновидность копья с намного большей поражающей способностью
3) мужское нижнее белье в средневековой Европе. Изначально были до колена, но постепенно укоротились, став похожими на современные боксёры или даже плавки
Хлормар Пьянь дёрнулся в последний раз и затих.
— М-да, — хрипло протянул Второй, потирая помятое горло и стараясь не смотреть на раскроенный череп мертвеца, — перестарался ты, приятель…
Ра'джирр выронил крупный булыжник, которым только что от души приласкал взбесившегося норда, виновато прижал уши и ссутулился.
— Хаджит не хотел убить этого белокожего. Просто хаджит считал, что у него очень толстый череп… — забормотал он.
— Успокойся, Ра'джирр. Ты все сделал правильно. Иначе сейчас тут лежал бы я, а этот… урод переключился бы на даму. А вредить целителям… О, благодарю, — удивлённо коснувшись внезапно переставшего саднить горла, Второй слегка поклонился убравшей руку бретонке.
— Не за что, — Соша спрятала подрагивающие пальцы в рукава. — Это ведь, в некотором смысле из-за меня вы пострадали. Так что излечить полученные в этой… м-м… схватке ранения я просто обязана.
— Почему вы вообще связались этим типом? — полюбопытствовал Второй. — Даже по его прозванию можно было понять, что с ним не стоит иметь дела. Нормального человека Пьянью не назовут.
— Понадеялась на лучшее, — вздохнула та, — да и, как назло, через Альд'Рун в тот момент не проходил ни один караван, к которому можно было присоединиться…
Внимательно слушающий беседу Элемар понимающе хмыкнул: они тоже никого не дождались. Ра'джирр, на удивление, оказался совершенно необременительным спутником — не ныл, не жаловался, просто молча топал следом. Свой эбонит, кстати, он продал сам. Кому — Элемара не интересовало. Как и Второго — коту было обещано сопровождение до Эбенгарда и ничего больше. Остальное — его проблемы. С которыми Ра'джирр, впрочем, прекрасно справился сам. Конечно, если бы он попросил о помощи… но он не просил. А Элемар и Второй — не предлагали. И первый, откровенно говоря, до последнего надеялся, что Ра'джирр предпочтёт тихо исчезнуть. Но тот был у городских ворот точно в назначенное время.
Поскольку пешей дороги к Эбенгарду никто не знал, решено было двигаться до первого перекрёстка с указателем. А там будет видно, куда идти — прямо или свернуть. И надо же было на первом же перекрёстке натолкнуться на этого проклятого Хлормара по прозвищу Пьянь, стоящего посреди дороги в чем мать родила...
«Твоя доброта тебя погубит», — сказал тогда Второй, услышав, как Элемар соглашается помочь Хлормару отыскать соблазнившую его «гнойную ведьму» и забрать «фамильный топор Громобой».
И посоветовал внимательно выслушать обе версии случившегося, ведь может оказаться, что «соблазнение» имело место только в мыслях Хлормара, а на деле была неудачная попытка изнасилования. Наученный горьким опытом Элемар так и поступил. Тем более что история по дороге обросла некоторыми не стыкующимися с первоначальным рассказом подробностями и доверия к моменту встречи с «ведьмой» не внушала. Особенно после того, как Второй заметил, что Виндхельм, в котором, по его же словам, вырос их попутчик — это столица восточного скайримского холда Истмарк, «самая замороженная жопа Нирна», в окрестностях которой ничего не растёт по определению. Теплолюбивый болотный тростник и подавно. А уж никс-гончие и вовсе нигде, кроме Морровинда, не водятся. Так что рассказы о бурной и буйной юности их попутчика — явная выдумка, тем паче, что Хлормар, похоже, вообще любитель прихвастнуть и приврать. Следовательно, и история с ведьмой может оказаться столь же правдивой, как и уже выслушанные россказни. Вроде той, где «Ужас Квагмира» оказался всего лишь новорождённой никс-гончей.
Ведьма оказалась странствующей целительницей из Гильдии Магов, пухленькой миловидной бретонкой средних лет, представившейся, как Соша Саристиана. И история «соблазнённого и ограбленного» в её варианте звучала совсем не так, как это рассказывал Хлормар. Зато полностью подтверждала предположения Второго.
По её словам, норд, нанятый ею для охраны в пути и в качестве проводника заодно, в какой-то момент стал проявлять к ней интерес. Совершенно недвусмысленный интерес. Соше, как понял Элемар, это поначалу даже польстило, и грубоватые комплименты она выслушивала довольно охотно, но сдержанно, поскольку сближаться со своим провожатым все же не собиралась. Впрочем, как оказалось, Хлормар в поощрениях не нуждался и по мере удаления от поселений становился все более… назойлив. Но и когда внимание Хлормара стало тяготить целительницу, идти на открытый конфликт со здоровенным бугаём она вполне обоснованно побоялась. Пока на последнем привале тот не попытался её изнасиловать. Разделся он, кстати, совершенно самостоятельно, Соша просто, поддавшись женской мстительности, забрала его одежду. И Громобой, разумеется, которым он без конца хвастался — ей показалось, что это станет для него хорошим уроком. Чтобы обезопасить себя от погони и расправы, она и правда наслала на неудавшегося насильника заклинание, которое обычно использовала, когда требовалось, чтобы пациент был полностью неподвижен. После чего попыталась добраться до Кальдеры самостоятельно… но, похоже, заблудилась. Вернуться обратно и отдать имущество законному владельцу, к тому времени уже должному прийти в себя, было ещё страшнее — характер Хлормара за время совместного пути Соша успела изучить довольно неплохо и отлично понимала, чем это закончится. Оставалось ждать, когда мимо пройдёт караван из Альд'Руна в Балмору или Кальдеру. Или кто-нибудь, кого можно нанять для сопровождения.
«Бедная женщина. Могу себе представить, что она ощутила, когда вместо ожидаемого каравана увидела перекошенную рожу Хлормара на горизонте», — мысленно хмыкнул Второй.
Целительница тут же подтвердила его слова, нервно сообщив, что одежду Хлормару готова вернуть немедленно, но свой драгоценный Громобой он получит только в Альд'Руне, «когда остынет». Денька этак через три. Глядя, как у того от бешенства стремительно багровеет физиономия, Элемар был с ней полностью согласен — отдавать невменяемому бугаю оружие явно не стоило. Надежда была на то, что Второй сумеет его успокоить и уговорить подождать.
Однако удивительная способность Второго уговорить кого угодно неожиданно не сработала. Хлормар, выслушав, мотнул головой, словно бык, отгоняющий муху… а потом неожиданно шагнул вперёд, поднял руки и сомкнул их у него на горле.
Их спас Ра'джирр. Все это время тихо державшийся в сторонке, он подхватил с земли крупный, почти с голову Хлормара, булыжник и с размаха опустил его на череп норда.
Бывший раб недооценил собственную силу — шахтёр, привыкший дробить камень, по мнению Элемара просто обязан быть сильным, особенно после исцеления от рудничных хворей. Неудивительно, что толстый череп Хлормара от удара лопнул, как сиродиильский арбуз… Впрочем, его внезапная смерть Элемара ничуть не расстроила — взбесившийся бугай едва не раздавил ему гортань. И он, и Второй недооценили его упёртость. И его силу. Так что помощь Ра'джирра оказалась очень кстати…
— Вот, — Соша достала из висящей на плече сумки несколько разномастных бутылочек с зельями. — Это на всякий случай. Выпейте прямо сейчас, — протянув зелёный флакон с широким горлышком, сказала она.
Второй принюхался и покорно выпил — во флаконе было целительное зелье. Вылеченное магией горло уже не беспокоило, но целительница была права — лишним не будет.
— А это, — она вручила ему ещё два флакона — высоких, узкогорлых, с росписью цветными эмалями по персиковому фону, — мой дар. И не беспокойтесь об их стоимости — жизнь дороже зелий, какими бы редкими они ни были.
Подумав, Второй вручил один из флаконов Ра'джирру. Элемар не протестовал — всё-таки помощь каджита была неоценима.
Похоронив Хлормара — на этом настояла Соша — вся компания двинулась обратно в Кальдеру, поскольку выяснилось, что они опять пошли не в ту сторону.
«Это судьба», — фыркнул Второй, снова уступивший место законному владельцу тела.
Элемар хмыкнул:
«Ну, по крайней мере, мы пока не встретили ещё парочку алитов».
«Их успешно заменил придурок-нордлинг», — буркнул переживающий неудачу Второй.
С Сошей они расстались около Гильдии Магов Кальдеры. Та ещё раз поблагодарила их и предложила найти её, если понадобится. Второй на это только что-то невнятно буркнул, но пояснять Элемару свою реакцию отказался. А тот не стал настаивать.
Ра'джирр, кстати, в город заходить не стал — обошёл его снаружи. То ли боялся, что его снова отправят в шахты, то ли успел что-то натворить за те два дня, что Элемар разбирался со своими делами. Элемар не спрашивал, а Ра'джирр не спешил откровенничать. Впрочем, чем-то взбудораженные легионеры, несколько раз останавливавшие его на улицах, каджитом не интересовались. Судя по вопросам и редким обмолвкам, стражники искали какого-то орка. Выглядели и вели они себя при этом так, словно кто-то засунул каждому в подштанники пчелиное гнездо и постучал по нему палкой.
Апофеозом творящегося в городе безумия стало позорное бегство отряда городских стражников из трёхэтажного особняка в центральной части Кальдеры. Бравые легионеры, в количестве десятка рыл ворвавшиеся внутрь, менее чем через минуту ринулись обратно на улицу, подгоняемые молодой оркой — абсолютно голой, но с огромным клеймором в руках. Не скрытая ни единым клочком ткани фигура у орки была хороша, но, на вкус Элемара, излишне мускулиста. Да и лицо… морду… хотя, наверное, всё-таки лицо орки было сложно назвать хотя бы привлекательным. Одно только толстое золотое кольцо в носу чего стоило! Не говоря уже о том, что «красавице» откровенно не мешало помыться…
Хотя восхищенного Второго это явно не волновало — даэдров дух сочно, с наслаждением комментировал открывшееся им зрелище. Да так, что Элемар был вынужден поспешно удалиться, чувствуя, как кровь приливает к лицу… и к паху. Впрочем, «сосед» почти сразу заметил неладное и начал высказываться гораздо сдержаннее, мимоходом заметив, что стоит наведаться в Суран.
«Зачем? — поинтересовался Элемар. — Что там есть такое, чего нет в других городах?»
«Да, в общем-то, в других городах можно сыскать то же самое, — задумчиво ответствовал Второй. — Вопрос в том, какого качества…»
Элемар хмыкнул.
«Давай уже, не тяни».
«В Суране, мой наивный и невинный друг, — патетично начал дух, — находится лучший бордель Вварденфелла. Нет, подобные заведения можно найти и в Балморе, и в Альд'Руне, не говоря о возможности подцепить сговорчивую красотку в любой таверне… но в Суране… В Суране, насколько я знаю, заведение высокого класса. И девочки тоже».
«Угу, и цены», — мрачно фыркнул Элемар, вспоминая, во сколько ему обходились нечастые походы в бордель в Вэйресте.
Что поделать, бедного ученика-помощника при Школе Юлианоса девицы вниманием почти не одаривали, предпочитая более обеспеченных ухажёров. А ублажать старух он брезговал. Вот и приходилось довольствоваться продажной любовью.
«Зато куда меньший шанс заразиться какой-нибудь дрянью от мимолётной подружки, — парировал Второй. — Да и выбор больше».
«Тебе-то откуда знать? Мы там ещё ни разу не были!»
«Вот и повод побывать. Тем более что деньги у нас есть, спасибо щедрости некоего шахтовладельца. Кстати, кого бы ты выбрал?»
Элемар хмыкнул, вспоминая яростный торг с редгардом-ростовщиком, в результате которого за вручённый Пелелиусом эбонит они получили несколько больше двухсот золотых. Второй тогда твердо заявил, что выторгованное сверх суммы принадлежит им — как компенсация за беготню и потраченные нервы.
«Альтмерку, разумеется. Чистая гладкая кожа, изящная фигура, тонкие запястья…»
«Это ты намекаешь на ту зеленокожую красотку?» — хохотнул Второй.
«Да-да, на то немытое зелёное страшилище с кольцом в широченном носу, торчащими клыками и огромными мускулами, которым ты так восхищался», — с ядом в мысленном голосе подтвердил Элемар, скрывая смущение от воспоминания, как его мужское естество отреагировало на красочные описания Вторым тяжёлых грудей, широких бёдер и округлых ягодиц орки.
А вот запястья у неё были и впрямь широки. Ну, оно и понятно — вспомнить только, как она играючи орудовала тяжёлым клеймором.
«Тогда уж лучше босмерка — маленькая, гибкая…»
«Или бретонка».
«А почему не данмерка? Я слышал, что они более страстны, чем…»
Так, обсуждая со Вторым достоинства и недостатки женщин разных рас, Элемар дошёл до южных ворот, где их уже поджидал обеспокоенный Ра'джирр.
В этот раз, добравшись до развилки, они повстречали небольшой караван. Владелец, худой пожилой данмер с длинными волосами, начёсанными высокой копной — Элемар впервые видел мера с такой причёской — мрачно наблюдал, как двое погонщиков пытаются снять поклажу с бьющегося в конвульсиях гуара, не попав под удар мощных ног и не повредив упряжь и тюки с грузом. Но не вмешивался. Ещё три вьючных ящера то и дело отдёргивали тупоносые морды от придорожной травы — точнее, от палки, которой перед ними мерно помахивал третий погонщик. А чуть поодаль на обочине сидел десяток каджитов в уже знакомых браслетах, соединённых, к тому же, тонкой цепью — рабы.
Ра'джирр заворчал и попытался попятиться. Элемар тут же поймал его за рукав и велел не дёргаться.
— Ты его знаешь? — тихо поинтересовался он.
— Нет, Ра'джирр не знает этого данмера. Но Ра'джирр знает, кто он. Он из проклятого Дома Поработителей. В Тире Ра'джирр видел много таких — длинные пышные гривы, богатые одежды. И цепи… на знамёнах, на вывесках лавок и трактиров, на одежде… Ра'джирр не думал, что здесь, вдалеке от Тира, они тоже есть…
«Дрес, — тихо уронил Второй. — Видишь изображение кандалов на одежде? Это их знак. Как весы у Хлаалу. Или луна со звездой у Индорилов. У которых, как и у Дрес, здесь, на острове, нет владений — Вивек не в счёт, это, скорее, храмовый город. К тому же находящийся на землях, принадлежащих Дому Хлаалу. Но, как видишь, это не мешает предприимчивым одиночкам, вроде этого мера, успешно вести торговлю на Вварденфелле. В том числе рабами, которые все ещё являются одним из основных источников дохода, по крайней мере, для Дома Дрес».
«Чем нам грозит эта встреча?»
«Ничем. Даже Ра'джирру. Если он не начнёт делать глупости, конечно».
Элемару кота было искренне жаль, но Второй настоял на том, чтобы задержаться, пояснив, что поспешный уход как раз и может вызвать подозрения. Впрочем, все обошлось благополучно. Беседа началась с жалоб работорговца в адрес «проклятых аболиционистов» и Империи, закрывающей глаза на их деятельность, хотя по законам Морровинда её полагалось пресекать в корне. Элемар, не слишком понимавший, о чем ему толкуют, сочувственно покивал.
Заинтересовался работорговец и Ра'джирром, но, узнав, что каджит не беглый раб, а вольноотпущенный из-за болезни, мгновенно потерял к нему интерес, уточнив лишь, не является ли недуг заразным. Тем более что Ра'джирр, напуганный возможностью вновь потерять едва обретённую свободу, и впрямь выглядел не слишком здоровым. К радости Элемара, безопасная тема для беседы была найдена довольно быстро — работорговец оказался в курсе сплетен о призраке в доме Неделаса. Относительно безопасная, потому что, узнав о причине появления призрака, тот помрачнел. И следующие его вопросы ясно давали понять, что он заподозрил в собеседнике расхитителя гробниц. Впрочем, прислушивающемуся к подсказкам Второго Элемару довольно легко удалось развеять его подозрения.
— Редко встретишь чужестранца, уважительно относящегося к культуре нашего великого народа, — наконец, произнёс работорговец. — Особенно альтмера.
Элемар сделал вид, что не расслышал пренебрежительных ноток в голосе собеседника. К счастью, отравившегося какой-то дрянью гуара, наконец, развьючили и добили, груз перераспределили, и караван был снова готов двигаться. Так что Элемар, старательно скрывая облегчение, распрощался и, посоветовавшись со Вторым, зашагал вместе с Ра'джирром по дороге, ведущей, если верить указателю, к Пелагиаду.
Выглядела она менее ухоженной, чем путь на Балмору. С одной стороны, это даже радовало — меньше вероятность наткнуться на какую-нибудь банду, поскольку грабители предпочитали устраивать засады на более оживлённых дорогах. Но с другой — вероятность того, что эта дорога патрулируется Легионом или стражами Дома Хлаалу, так же уменьшалась. Впрочем, вопреки ожиданиям, никаких происшествий на их пути больше не встретилось и довольно скоро они вышли к имперскому форту. В котором Элемар с изумлением узнал форт Лунной Бабочки…
* * *
— Мы же договаривались, что я провожаю тебя до Аргонианской миссии, — возмутился Элемар.
— Ра'джирр помнит, — упрямо наклонил голову каджит, — но Ра'джирр вспомнил, что неподалёку живёт добрый друг-редгард, который помогает рабам спрятаться от бывших хозяев.
— Но тебе-то нет нужды прятаться! Ты ведь уже вольноотпущенник…
Бесполезно — никаких доводов Ра'джирр не желал слушать. Хорошо хоть в горло не вцеплялся по примеру недоброй памяти Хлормара…
«Что делать?»
«Вести его, куда пожелает, — меланхолично отозвался Второй. — Повторного удушения мы можем не пережить. Кажется, я понял, к кому он собрался в гости. Если я правильно помню, где-то на северном берегу озера Амайя находится маленькая ферма, хозяин которой — не помню, как его зовут, но что-то похоже на "штырь" — выращивает всякую овощную ерунду. И время от времени прячет у себя беглых рабов, за что с этим парнем очень хотят познакомиться ребятки Орваса Дрена. Да-да, того самого, главы Камонны Тонг и брата герцога Вварденфелла. А заодно крупнейшего рабовладельца на острове — у тебя ещё наверняка будет возможность оценить его владения. Так вот, ребятки эти из тех, кому он поручает грязные дела, если ты понимаешь, о чем я».
«Вполне, — хмыкнул Элемар, для которого подобные поручения некогда могли оказаться частью службы Клинкам. — Дорогу знаешь?»
«Нет, про него я вообще узнал случайно — делишки аболиционистов меня никогда не интересовали. Тебя, я надеюсь, они тоже не заинтересуют... Но вот наш хвостатый спутник должен знать, раз уж решил во что бы то ни стало навестить этого "друга-редгарда". Правда, что-то мне подсказывает, что тот нашему коту совсем не обрадуется и нам всё-таки придётся вести его до Эбенгарда».
«Замечательно», — мрачно подытожил Элемар, развернувшись в сторону дороги на Суран, пролегающей вдоль северного берега озера Амайя.
И добавил, уже обращаясь к Ра'джирру:
— Что ж, веди к своему… другу.
— Штердекан друг, да, но не Ра'джирра, — дёрнул усами тот. — Штердекан друг всех рабов. Ра'джирр слышал, что таких людей называют або-ли-цио-ни-ста-ми, — последнее слово он старательно произнёс по слогам
Элемар мысленно выругался.
Кто такие аболиционисты, он уже знал, вытряхнув из «соседа» нужную информацию сразу же после расставания с работорговцем. Впрочем, Второй не сопротивлялся. Отзывался он о них не слишком доброжелательно, при том, что рабовладельцев тоже не жаловал. Согласно законам Морровинда, деятельность аболиционистов считалась преступлением и многие местные жители, не только встреченный данмер из Дома Дрес, возмущались безразличием Империи в этом вопросе. Однако Элемар помнил о преобладании общеимперских законов над местными. Да и Второй не поленился разъяснить причины бездействия имперских чиновников. В том числе и то, что последние закрывали глаза не только на деятельность аболиционистов, но и на прямо противоположные случаи. В том числе и на то, что в рабстве оказывались не только зверолюди.
Каким образом? По словам Второго, все было очень просто — будущие рабы не-бетмеры выкупались у тюремных комендантов. Не у всех, понятное дело, но, тем не менее, желающие нажиться на подотчётных им преступниках — в основном, мелких воришках или жуликах — встречались и среди имперцев. Поэтому нарушать закон на территории Морровинда Второй категорически запретил. Ну, кроме случаев острой необходимости и без риска попасться. И настоятельно не рекомендовал связываться с организацией под названием «Две Лампы». Или, как их ещё называли, «Лампы-Близнецы» — возможные неприятности с Камонной Тонг не стоили эфемерной симпатии аболиционистов. Тем более что никакой поддержки в случае нужды эта организация своим добровольным помощникам, насколько он знал, не оказывала.
Иногда в рабстве оказывались данмеры — как правило, за долги. Элемар сразу вспомнил Индрель Ратрион и её опасения насчёт рабских рынков Дрес. И мальчишку Ринара, которому, в случае чего, эти самые рынки грозили в первую очередь...
Они миновали уже две давно заброшенные фермы, когда впереди послышался какой-то шум. Элемар переглянулся с Ра'джирром и на всякий случай проверил, легко ли выходит меч из ножен. Но тревога оказалась ложной — чуть дальше по дороге, возле храмового триолита с крупной надписью «Смирение» обнаружился старый знакомец Нельс Ллендо, с тоскливым видом выслушивающий нравоучения от какой-то пожилой данмерки. Откровенно затруднительное положение вымогателя Элемара, тут же вспомнившего утрату полусотни серебряных септимов, искренне порадовало, но задерживаться, чтобы понаблюдать за его мучениями он все же был не намерен.
— Мутсэра… — как-то безнадёжно протянул тот, когда Элемар с Ра'джирром приблизились к спорщикам, — мы же так не договаривались…
— Юноша, — вновь взвилась его собеседница, — вы же должны понять, что это очень важно! Более того, вам самому не мешало бы поклониться этому священному алтарю Вивека на Полях Кумму, как подобает достойному сыну нашего народа, истинно верующему в Альмсиви… Или вы желаете уподобиться этим беззаконным н'вахам? — сухой палец, только что мелькавший у Ллендо перед самым носом, с поразительной точностью указал на проходящего мимо Элемара.
Лицо Ллендо при этих словах отобразило некую очень сложную эмоцию, явственно намекая на то, что он с радостью поменялся бы с «беззаконным н'вахом» местами, лишь бы отделаться от назойливой соплеменницы. Видимо, то, что она от него требовала, было неприятно или унизительно. Сам Ллендо сделал, было, шаг в сторону остановившегося и напрягшегося Элемара… но отразившееся поначалу на подвижной пепельной физиономии обрадованно-просительное выражение почти сразу же сменилось узнаванием, а сама физиономия тоскливо вытянулась.
— Но, мутсэра… — почти простонал он.
— Юноша! — гневно перебила его данмерка. — Как вам не стыдно?! Проявлять упорство здесь, перед священным алтарём Смирения…
Элемар подумал, что в самой паломнице смирения тоже ничуть не наблюдается.
— Не стыдно! — почти истерически заорал в ответ Ллендо. — Сам Лорд Вивек не смог бы вынести ваши капризы, сэра! А я терпел! Всю дорогу терпел! Вы просили проводить вас туда — я проводил. Вот он, алтарь. А за вашим треклятым муском лезьте сами, — и шагнул прочь от собеседницы.
Элемар ускорил шаг, жестом велев Ра'джирру поторопиться. Раскошеливаться ещё на полсотни «башен» — или на сколько монет в этот раз хватит аппетитов Ллендо — он не собирался.
— «Благодарю тебя за смирение, Лорд Вивек. Я не буду ни задирать нос, ни раздуваться от тщеславия, но буду знать своё место в большом мире и довольствоваться им», — вдруг нараспев заголосила за их спинами данмерка, явно что-то или кого-то цитируя.
Второй, ощущаемый сидящим где-то в районе затылка, отчётливо хрюкнул. А потом захихикал. Но Элемару было немного не до того, чтобы выяснять причину его весёлости.
Однако далеко им уйти не удалось: вопли данмерки ещё были слышны в отдалении, когда им навстречу, размахивая руками, выкатился невысокий толстяк, оказавшийся босмером. Второй при виде него возмущенно буркнул, что нормальным эльфам положено быть стройными, а не соревноваться со свиньями в обрастании жиром. Элемар не совсем понял, к чему это было сказано, но спросить не успел — толстяк, наконец, отдышался и начал говорить.
Из его сбивчивой, торопливой почти до нечленораздельности болтовни удалось узнать — не без помощи множества уточняющих вопросов — что зовут его Торонор, а его друга Эдрас Орил и оба они учёные-натуралисты. Что на Вварденфелл они прибыли, чтобы «понаблюдать в естественной среде за животными-эндемиками(1) острова», и что Эдраса интересовали кагути, о поведении которых он пишет монографию… что у этих зверей сейчас период спаривания, и поэтому они сбиваются в небольшие стада, да к тому же ведут себя более агрессивно, нежели в другие периоды. И как завершение истории — что Эдраса Орила, неосторожно решившего понаблюдать за ними вблизи, эти твари загнали неведомо куда и его требуется срочно спасать.
«Ты что-нибудь понял?» — угрюмо поинтересовался Элемар у Второго, одновременно пытаясь вспомнить, от кого он ещё недавно слышал слово «эндемик».
«Только самое основное. Никакой конкретики — где этот Эдрас, сколько там кагути… так что надо будет ещё хорошенько расспросить этого колобка, чтобы знать, чего ждать», — не менее мрачно отозвался Второй.
О том, как выглядят эти самые кагути, ни тот, ни другой толком не знали — до сего дня встретить этих существ вживую им не доводилось — но шкуры, виденные ими у торговцев, позволяли предположить, что твари эти должны быть покрупнее алитов. И соответственно, опаснее. Каким местом думал господин Орил, когда лез наблюдать за ними в период повышенной агрессивности, Элемар решил не спрашивать: ему уже доводилось видеть учёных, начисто забывающих об осторожности, когда дело касалось их исследований. Вряд ли данмер-натуралист сильно от них отличался.
Ра'джирра было решено оставить с толстяком Торонором, чему тот неприкрыто обрадовался, тут же устроившись отдыхать на обочине. А сам Элемар приступил к выяснению подробностей. Торонор сначала пытался возмущаться тем, что его друга не бегут спасать, теряя подмётки, но Элемар пригрозил вообще отказаться помогать, и он несколько притих. Не успокоился, конечно, но хотя бы начал отвечать на вопросы.
Выяснив все, что было возможно — а это было немногим больше, чем Торонор протараторил в первый раз — Элемар задумчиво посмотрел на Ра'джирра. Тот дёрнул ушами и отрицательно покачал лобастой головой — спасать представителя расы «поработителей» бывший раб желанием не горел. Второй понятливо хмыкнул:
«Ну да, ты ж не голову ему проломить предлагаешь».
Эдраса Орила они нашли довольно быстро. Осторожно обойдя заросли комуники, в которых, судя по взвизгам, шумному сопению и треску ветвей, и выясняли свои непростые отношения пресловутые кагути, Элемар уже собирался подать голос, когда на голову ему свалилась небольшая книга. А следом откуда-то сверху донёсся чуть подрагивающий мужской голос:
— Простите великодушно, сэра, у вас случайно не найдётся зелья невидимости?
Схватившись за ушибленную макушку, Элемар задрал голову… чтобы встретиться взглядом с пожилым данмером в роскошном, хоть и изрядно потрёпанном, одеянии, крепко обнявшим толстый древесный ствол.
Переговоры, проводимые вполголоса, чтобы не привлекать внимание топчущихся где-то рядом кагути, провалились — спускаться с дерева без зелья незадачливый натуралист отказался наотрез. Даже ради той самой книги, оказавшейся его журналом наблюдений за повадками этих зверей. Только поинтересовался самочувствием своего компаньона-босмера и, убедившись, что тот пребывает в безопасности и добром здравии, успокоился, обняв дерево ещё крепче.
— Но, кэна(2), — возразил Элемар, — вы же не сможете сидеть тут до бесконечности!
— Разумеется, не смогу, — сварливо отозвался Орил, ёрзая тощим задом на ветке. — Но что ещё прикажете делать? Эти существа агрессивны и их довольно много, а я безоружен. К тому же, я не привык решать проблемы грубой силой. А вот у вас, юноша, я вижу меч. И более чем уверен, что вы умеете с ним обращаться. Так что для вас… устранение этих животных не должно составить труда, чтобы я смог, наконец, слезть с этого даэдрова дерева.
«Ты не охренел, старый сморчок? — возмутился Второй, пока Элемар пытался найти достойный ответ на это заявление. — Нет, я конечно, уже привык к вашей данмерской спеси, но это уже чересчур!»
Достойный ответ упорно не находился, потому что Элемар был полностью согласен с соседом. Но как-то отвечать было надо. В голове вертелась только фраза, которой он обычно отвечал таким же любителям покомандовать ещё будучи приютским мальчишкой. Её-то он и озвучил:
— А что я за это получу?
Ожидавший явно другого ответа Орил едва не свалился с ветки. Но удержался, прожигая Элемара сердитым взглядом.
«Жаль, — разочарованно буркнул Второй, вместе с ним наблюдавший, как Орил, держась одной рукой за ствол, другой нервно оправляет одежду, ворча нечто нелицеприятное о мелочных н'вахах. — Если бы он всё-таки свалился, можно было бы сгрести его в охапку и отволочь к его приятелю. А так…»
«Ну так пойдём к этому Торонору. Сообщим, что дружок его жив-здоров, сидит на дереве и спускаться не собирается, — хмыкнул Элемар. — Пусть сами разбираются».
«Мечтай! Он начнёт верещать, что его дружка просто жизненно необходимо снять, а мешающих воссоединению кагути — изничтожить. Хотя… с него можно что-нибудь стрясти. Главное, внимательно следить при этом за собственными карманами — у босмеров понятия "своё-чужое" трактуются совсем не так, как у остальных народов».
«Ты это мне рассказываешь?» — насмешливо поинтересовался Элемар, выбираясь на дорогу — тащиться обратно через заросли ему не улыбалось.
«А, ну да. Я забыл, что тебя предполагалось поселить там», — смутился Второй.
Торонор ожидаемо потребовал приятеля непременно с дерева снять. Правда, в отличие от Орила, по выражению Второго, рассчитывавшего «на халяву», пообещал за его спасение щедрую награду.
О том, что придурочный босмер попёрся за ним следом — то ли затем, чтобы проконтролировать процесс спасения лично, то ли просто, подобно своему приятелю, недооценивал опасность — Элемар узнал только подойдя к тому месту, где вышел на дорогу из зарослей комуники. Сам он рассчитывал тихонько прокрасться туда, откуда по-прежнему доносилось разноголосое фырканье и взвизги, и хотя бы прикинуть количество зверей, не говоря уже о том, чтобы просто рассмотреть их. Но…
— Эдрас!!!
От неожиданного вопля, раздавшегося из-за спины, Элемар выругался и развернулся на месте. И замер, обнаружив за спиной возбуждённо приплясывающего Торонора.
Сопение в кустах резко стихло.
«Бля-а…» — придушенно взвыл Второй.
А Торонор вытянул шею и снова заорал:
— Эдрас! Мы здесь! Мы…
Кусты комуники буквально взорвались, выпуская в облаке пыли, листьев и сломанных веток крупные — с медведя — массивные тела, покрытые коричневой чешуйчатой шкурой. Мощные когтистые лапы взрывали утоптанную до твёрдости камня землю, словно мягкий чернозём, оставляя глубокие борозды. Торонор по-бабьи взвизгнул и с прытью, какой было сложно ожидать при его сложении, откатился в сторону. Элемар же успел только инстинктивно вскинуть руки в тщетной попытке защититься…
…В себя он пришёл, сидя на земле и тупо разглядывая полуобгорелые кусты на противоположной стороне дороги. На самой дороге скрёб ногами в агонии самый крупный из кагути, передняя половина тела которого превратилась в обожжённое месиво. Остальные, судя по удаляющимся паническим визгам и треску ломаемых веток, предпочли спастись бегством. Впрочем, поодаль вяло шевелящейся бесформенной грудой валялся ещё один, значительно мельче первого — судя по всему, его затоптали удирающие сородичи. Торонор — живой и невредимый, хотя и заметно пропылившийся — все так же жизнерадостно приплясывал вокруг слезшего-таки с дерева и степенно оправляющего одежду Орила и что-то тараторил, тыкая поочерёдно в обе туши коротким пальцем.
«Надо же, — зазвучал в голове Элемара задумчивый и какой-то бесцветный голос Второго, — сработало... и с первого раза сработало. А я уж думал, нам крышка».
И, как апофеоз абсурда, с той стороны, где они оставили Ра'джирра, донёсся свист и вдохновенная ругань:
— Малакатовы яйца, так ты — боевой маг! Настоящий боевой маг!
Элемар повернулся на голос и едва удержался от стона — на него с каким-то детским восторгом смотрел неизвестно когда успевший объявиться Нельс Ллендо…
1) вид растений или животных, распространённый в относительно ограниченном ареале и не встречающийся в других местах. Почти все животные и растения Морровинда — эндемики
2) ученый, вежливое обращение у данмеров
— Так больно? — палец Тьермэйллина ткнул в не заживший до конца перелом на левой руке.
Второй дёрнулся, прошипев нечто забористо-некуртуазное. Элемар, пребывающий в бестелесном состоянии и отрезанный заботливым «соседом» от ощущений израненного тела, заинтересованно следил за лицом проводящего осмотр Тьермэйллина. Однако тот даже ухом не повёл. Выслушал комментарий, хмыкнул и продолжил своё дело. Теперь его внимание привлёк обширный ожог на груди, формой напоминающий пятерню — след от попавшего в Элемара огненного заклятья.
— Занятно… Ты что там — в костёр упал? — полюбопытствовал Тьермэйллин.
— Иди ты, — вяло огрызнулся Второй. — Костёр, как же… Ожог от простого огня Синнолиан уже бы вылечил. Да даэдрот тебя залюби, не тыкай же ты в меня пальцами! — взвыл он.
Элемар воспользовался тем, что управляющий их общим телом Второй прикрыл глаза, видимо, пережидая боль от неосторожного прикосновения к ожогу, и погрузился в воспоминания о том, как он оказался в таком плачевном состоянии.
…Распрощавшись с парочкой учёных-натуралистов, вручивших напоследок вычурный зачарованный кулон — Второй, покрутив его в руках, обозвал украшение «аляповатой цацкой» и посоветовал спрятать на «чёрный день» — Элемар имел беседу с Ллендо. Тот, обозрев «поле брани» с кагути, окончательно решил, что Элемар — боевой маг и что ему, Нельсу, в первую их встречу просто повезло. Второй, пришедший в себя немного раньше и взявший управление телом — и лицом — на себя, разубеждать не стал, одобрительно кивая в ответ на сочиняемую собеседником версию что, мол, «ясное дело, что ты предпочёл откупиться, с опустошённым резервом-то… а то бы мне несдобровать». Деньги, правда, Ллендо вернуть не предложил. Но Второй и не настаивал, предпочтя обойти этот скользкий вопрос и ненавязчиво переведя беседу на обсуждение самого Ллендо и его мастерство обращения с оружием. И, в конце концов, договорился, что тот по дружбе как-нибудь даст ему несколько уроков обращения с короткими клинками — чтобы не оказаться безоружным, если вдруг снова истратит всю магическую энергию. Дескать, не все же такие благородные, как Ллендо… Тот сарказма не заметил. Элемар же, мгновенно осознавший угрозу их общему кошельку, попытался возмутиться, но был невежливо заткнут напоминанием, что у каждого народа имеются свои боевые приёмы, знать которые никогда не помешает. Хотя бы в общих чертах. И заявлением, что бретонцам до данмерских ассасинов, как до Красной Горы на четвереньках. От Вэйреста. Что на это ответить, он не нашёлся. И только спустя какое-то время сообразил, что Второй собирался учиться у Ллендо сам.
Оставался Ра'джирр. Его, как и предсказывал Второй, пришлось провожать до самой Аргонианской Миссии — Штердекан, пожилой редгард с похожим на сушёную виноградину лицом и глубоко посаженными глазами, остро поблескивавшими недоверием к пришельцам, просьбе совершенно не обрадовался и вежливо, но твердо отправил их восвояси. Свою принадлежность к аболиционистам он яростно отрицал, заявив, что это все навет и клевета, что сам он просто небогатый фермер, а рабыня-каджитка, которую они видели в его доме, не беглая, а честно купленная в Садрит-Море, чтобы было кому помогать управляться с хозяйством. Договориться с ним не удалось. Возможно, все сложилось бы иначе, будь Ра'джирр один. Но тот был в сопровождении Элемара и хозяин маленькой фермы это видел. Элемар в ответ на виноватый взгляд Ра'джирра только устало пожал плечами — «я же предупреждал».
К слову, Ра'джирр прижился при Аргонианской Миссии и на родину, похоже, уже не торопился — Элемар неоднократно видел его в Вивеке в Квартале Чужеземцев. Отъевшегося, прилично одетого, с неизменно деловым выражением на седой усатой морде и парой-тройкой книг под мышкой — бывший раб крепко сдружился с тамошним книготорговцем Джобашей и, по его же словам, частенько выполнял для него курьерские поручения. Второй посоветовал не проявлять слишком сильного интереса как к самому книготорговцу, так и к его делишкам, непрозрачно намекнув, что Джобаша — ярый аболиционист от усов и до кончика хвоста. Но тут же добавил, что при случае у него можно купить довольно редкие и даже порой запрещённые издания. Главное, не поддаваться на провокации и не поддерживать разговоры на тему рабства и прочих несправедливых законов Морровинда.
Иулус Труптор привезённую ему рубашку надел один-единственный раз, но Элемар о потраченных деньгах не жалел — увиденное того стоило. Мастер Фаланаамо подошёл к предложению Второго со всей фантазией и мстительностью — рубашка была пошита на совесть и точно по фигуре тучного имперца… вот только вместо того, чтобы скрывать недостатки, она их ненавязчиво подчёркивала. И лошадиное ржание аптекаря Фрика — человека образованного, но, как и все норды, прямого и несдержанного в проявлении эмоций — увидевшего толстяка в обновке, на фоне старательно скрываемых усмешек остальных, включая даже вечно рассеянного Синнолиана Тунифуса, оказалось лучшей наградой. Второй даже не поленился отправить с курьером записку портному с выражением благодарности. А на претензии Труптора ответил, что, дескать, как оплачено, так и пошито. И вместо того, чтобы обвинять его и Фаланаамо в сговоре, нужно было не жмотничать, а оплатить заказ честь по чести, чтобы не было сюрпризов. И тем же вечером, перед тем как отбыть в Хла Оуд по новому поручению Кайе, завернул в таверну «Шесть рыб», где аккуратно распустил слух о жадности и склочности эбенгардского Учёного Стендарра, обидевшего известного мастера-портного из Кальдеры. Элемар, вынужденно присутствовавший при этом, молча дивился мстительности и фантазии своего «соседа по черепу» — он-то помнил, что Второй терпеть не может скользкого толстяка, но, как оказалось, даже не представлял, насколько. Немного успокоило его то, что в таверну частенько захаживали и другие члены Имперского Культа, присутствовавшие при ссоре Труптора и «служителя Суротано», также охотно поделившиеся впечатлениями, так что довольно быстро изначальный источник сплетни определить стало решительно невозможно. Похоже, Иулусу Труптору в скором времени предстоял вынужденный переезд в другую провинцию Империи Тамриэль. Во всяком случае, при последней встрече вечное благочестиво-хитроватое выражение на круглой лоснящейся физиономии толстяка отсутствовало, сменившись хмурой озабоченностью.
Задание в Хла Оуд — небольшой рыбацкой деревушке на Горьком Берегу — оказалось не слишком сложным. Как раз по умениям Элемара — подкрался-убил. Убить следовало четверых бандитов. Как выразилась аргонианка Окур, к которой его и направили, требовалось «покарать убийц несчастной Джулиэль Аумин» и принести амулет, снятый ими с тела убитой, чтобы её дух, являвшийся Окур во снах, смог обрести покой. Элемар тогда неосторожно пошутил над Вторым насчёт упокоения и был наказан прослушиванием дурацких куплетов про какого-то маленького мальчика, который находил смертельные приключения для себя и окружающих, всю дорогу до пещеры Ясамси. Куплеты, всякий раз начинавшиеся со слов «маленький мальчик нашёл», были довольно познавательны, но голос исполнителя… Для Элемара голос Второго поначалу звучал, как его собственный, отличались разве что интонации, но позже стал казаться чуть глуше и заметно ниже. Но не в этом случае — обиженный дух расстарался и завывал чудовищно немузыкальным фальцетом, ничуть не похожим на его обычный тембр. Бесило это пение преизрядно, но Элемар стиснул зубы и молча терпел, зная, что, во-первых, сам виноват, во-вторых, требование заткнуться ничего не даст, а в-третьих — как только они дойдут до места, Второй замолчит сам, чтобы не отвлекать. Ну и в-четвёртых, лучше пусть горланит свои дурацкие песни, чем обижается всерьёз и действительно пытается уйти. Элемар хорошо помнил, как они однажды, ещё в самом начале совместного существования, разругались, что называется, насмерть и как разъярённый дух на полном серьёзе попробовал разорвать их связь и освободиться. В результате чуть не погибли оба. Зато окончательно уяснили, что никуда им друг от друга не деться и, наконец, сумели договориться. Так что пусть поёт, хотя раздражает это вытьё неимоверно… Впрочем, Второй умолк немного раньше, чем ожидалось — когда на них набросился неведомо как залетевший под кроны деревьев скальник. Он вдруг оборвал своё кошмарное пение и гаркнул «Атас, птичка!», не утруждая себя произнесением правильного, но неудобно длинного в такой ситуации названия твари, и скомандовал бежать под дерево с низко расположенными ветками. В результате, с лишённой манёвра «птичкой» Элемар разделался без особых проблем: парализованный первым же ударом зачарованного клинка скальник, попутно лишившийся своего грозного хвоста с острым костяным жалом, камнем рухнул наземь, после чего его оставалось только добить. И ободрать ценные перья, разумеется — чего добру пропадать? С бандитами тоже особых трудностей не возникло, если не считать необходимости сменить штаны — один из них, коренастый норд, будучи застигнутым за справлением малой нужды, не стал тратить время на то, чтобы остановить процесс и убрать своё завидное хозяйство в штаны и, по выражению насмешника-духа, «разил кинжалом и струёй». Второй, конечно, преувеличивал, но штанину и сапоги альтмеру и впрямь оросили. Случайно. Тем не менее, штаны он потом всё-таки переодел, благо выбор различной одежды в логове бандитов оказался немалый — четвёрка, судя по всему, не брезговала снимать со своих жертв все мало-мальски ценное: одних амулетов было не меньше десятка. И как сказал Второй, когда отсмеялся, вспоминая этот эпизод, им очень повезло, что противник сразу схватился за оружие, а не додумался направить эту самую струю Элемару в лицо…
Потом было путешествие на гору Канд в поисках посоха Позора и злополучная поездка в Хуул… Знал ли Кайе, что его «ведьма из Ашалмавии» на самом деле телваннийская волшебница?..
Внезапно пространство вокруг Элемара залила тьма, а в шаге от него возникла человеческая фигура, озадаченно вертящая головой.
— Опаньки, — протянул пришелец, оказавшийся не человеком, а мером, — вот это номер…
— Ты кто такой? — подобрался Элемар. — И что ты тут делаешь?
Голос неизвестного был подозрительно знакомым. Да и интонации… Но незнакомая обстановка сбивала с толку, а черты незнакомца все время плыли, не давая его рассмотреть.
— Я-то? — хмыкнул тот.
Присмотрелся. И вдруг заржал, как жеребец.
— Ну, ты даёшь, сосед! Не признал, что ли?
— Второй? — неуверенно спросил Элемар.
— Он самый, — кивнул гость.
И словно бы проявился окончательно. На Элемара насмешливо глядел… он сам. Заматеревший, скалящий зубы в ехидной ухмылке и с дурацкой причёской-хохолком на бритой до затылка голове, напоминающим гребни на шлемах индорильских ординаторов Вивека. А в остальном — точно такой же, как в зеркале.
— А что я здесь делаю... — продолжил Второй. — Ответа «нахожусь» будет ведь недостаточно?
— Меня больше интересует, почему ты здесь находишься, — мрачно буркнул Элемар. — До этого мы как-то пребывали тут по очереди.
— Ну, с этим-то все просто. Наш общий знакомый целитель решил, что тыкать в наши болячки одним пальцем уже не интересно, и приложился всей пятернёй. К тому самому незаживающему ожогу. Скотина… Так что я заорал и отрубился. И теперь он безнаказанно измывается над нашим бессознательным телом, а я составляю тебе компанию.
— Так вот ты какой, обморок, — невесело усмехнулся Элемар.
— Сильно сомневаюсь, что у нормальных людей или меров все происходит так же, — покачал головой Второй. — Но где мы, а где норма?
— Да уж, — согласился Элемар. — Кстати, если уж ты решил выглядеть, как я, почему у тебя такая причёска?
Второй удивлённо воззрился на него:
— Какая «такая»?
Элемар объяснил, для наглядности приставив к своему темени ладонь с растопыренными пальцами. Второй ошалело выпучил глаза и разинул рот.
— Рыжий, с твоей мордой… и ирокезом, — медленно проговорил он, задумчиво повторив жест Элемара с приставлением пятерни к голове, а потом и ощупав саму голову. — Охренеть…
И недоверчиво спросил:
— Слушай… а ты меня не разыгрываешь?
— Зачем бы мне это? — удивился Элемар.
Второй замялся.
— А что, это что-то означает? — заинтересовался Элемар. — Что-то важное?
— Возможно, — уклончиво ответил тот. — Я тебе потом скажу, ладно? Когда сам разберусь...
— Ну а всё-таки?
— Потом, — отрезал Второй. — Если это не моя дурная фантазия, я тебе обязательно расскажу. Обещаю.
Возразить Элемар не успел — окружающее пространство неожиданно посветлело, и он обнаружил, что вновь лежит на постели, уставившись в физиономию Тьермэйллина, изготовившегося отвесить ему оплеуху. Явно не первую, судя по горящим щекам.
Левая рука немедленно заныла, но слабо, почти неощутимо. Обожжённая грудь тоже ещё болела, но от этой боли уже не хотелось орать, как это было, пока Второй не вышвырнул его из тела, отрезав от ощущений и взяв управление на себя. Кстати, а где он сам?
«Здесь», — тут же пришёл ответ.
— Очнулся? — заговорил Тьермэйллин. — Это хорошо. И зачем только Кай с тобой возится?
— Неужто ревнуешь? — немедленно высунулся Второй.
Тьермэйллин изумлённо вытаращил глаза, разом растеряв всю свою альтмерскую надменность. Элемар против воли почувствовал некоторое удовлетворение — рядом с сородичами он часто чувствовал себя… неполноценным. Словно подзаборная дворняжка рядом с ухоженными породистыми обитателями королевской псарни. Хотя, в сущности, так оно и было. Или нет?
— Хамишь, — удовлетворенно произнёс Тьермэйллин. — Значит, уже здоров. Не полностью, но вполне достаточно.
— Сколько я тебе должен? — поинтересовался Элемар, осторожно садясь.
— Кай заплатит.
— А с чего вдруг такая щедрость? — изумился Элемар. — Или он зажимает моё жалование?
Тьермэйллин досадливо поморщился.
— Ничего он не зажимает. Просто корона выделяет нашему ордену некоторую сумму. В том числе и для таких случаев, как твой. Сам-то ты заплатить наверняка не в состоянии.
«А старикан просаживает её на сахарок», — ядовито добавил Второй.
Элемар мысленно фыркнул. В то, что Косадес употребляет «подслащённую водичку» не только ради поддержания легенды, он не верил — слишком непрофессионально. Но даже если это все-таки было правдой, мастеру-шпиону пока удавалось держаться в рамках допустимого. Да и в любом случае, это были не его, Элемара, проблемы.
«Скорее, на услуги нашего дорогого целителя после очередного загула», — в тон внутреннему собеседнику ответил он.
— Вообще-то, я вполне платёжеспособен. Но ты ведь явился сюда не ради меня? — уже обращаясь к Тьермэйллину, произнёс Элемар.
— И да, и нет, — поджал губы тот. — В Эбенгард меня привели мои собственные дела, с твоим плачевным состоянием никак не связанные, но… Кай, узнав, что я направляюсь сюда, передал для тебя весточку. Он хочет тебя видеть. И как можно скорее.
— Я был у него неделю назад. Перед тем, как отправиться в Хуул. Он мне ничего не сказал.
— А сейчас ты ему понадобился. Советую не терять время попусту и, как долечишься, ехать в Балмору.
* * *
Балмора встретила Элемара холодным моросящим дождём. Он коротко ругнулся, вжал голову в плечи, и, спрятав пальцы в рукавах мантии, потрусил по скользкой брусчатке от Гильдии Магов к ближайшему мосту через Одай, с отвращением думая о том, во что сейчас превратились окраинные улочки Рабочего квартала, заселённые не-данмерами. Второй хмыкнул и аккуратно перехватил управление телом. И хотя изначально они договаривались, что тот сделает это перед тем как войти в жилище Косадеса, а не раньше, Элемар совершенно не возражал.
Дом Косадеса встретил их теплом очага и бранью хозяина, только-только стянувшего изгвазданную верхнюю одежду и стоящего посреди комнаты в одних заношенных брэ.
— Свиньи, скамповы свиньи, — бормотал Кай, яростно скомкав рубашку и швырнув её в угол, — неудивительно, что местные не любят чужестранцев — засрали полгорода, бля… А, явился, — буркнул он вошедшему Элемару, — кой хер тебя принёс сюда в такую погоду?
— Тьермэйллин настоятельно рекомендовал поторопиться, — невозмутимо ответил Второй, закрывая дверь на засов. — А в Вивеке сейчас погода вполне приличная. Не пляжи Саммерсета, конечно, но для начала зимы очень даже ничего.
— Ты про снег, что ли? — Косадес выудил из сундука смену одежды и теперь неторопливо переодевался. — Здесь его почти не бывает. Как мне сказали много лет назад «горячее дыхание Красной Горы согревает этот край даже в разгар зимы», — ядовито процитировал он. — Хотя как по мне, немного снега этому городу совсем бы не помешало — прикрыть жопные художества наших дорогих сограждан, чтоб их никсы сожрали…
Второй усмехнулся и, повесив промокшую мантию на торчащий из стены гвоздь, присел возле стола.
— Судя по вашему настроению, вы эти художества оценили лично, — поддел он.
— Не хами, остроухий, — донеслось из-под натягиваемой Косадесом рубашки, — я сейчас не в настроении.
— Как скажете, — покладисто отозвался Второй.
— Ты лучше скажи мне, — переодевшись, Косадес достал из-под кровати кувшин гриифа и плеснул в стоящий на столе стакан, — на хрена ты к телваннийской волшебнице сунулся? Сдохнуть решил раньше срока?
Подумав, поставил перед Вторым ещё один стакан и наполнил его на две трети. Элемар с удивлением отметил, что посудина, доставшаяся ему, была чистой. Хотя он бы, пожалуй, сейчас не побрезговал бы пить и из грязной.
Грииф обжёг горло и колючим комом упал в желудок. Второй непроизвольно скривился, но тут же благодарно кивнул, чувствуя, как отступает противный озноб.
— А я знал, что эта Тельза Драл — из Телванни? — буркнул он. — Мне было сказано, что Имперский Культ накрыл ковен даэдрапоклонников в руинах Ашалмавии, но одна из ведьм оказалась хитрее других — сбежала по дороге, теперь в яичной шахте прячется. Ашша-Аххе. Езжай, мол, служитель Суротано, в Хуул, разберись с ней…
— И ты поехал, — иронично хмыкнул Косадес, глядя на гостя поверх стакана из которого как раз делал глоток.
— Разумеется, — пожал плечами Второй. — Оказалось, что она там не одна, а с двумя лбами — то ли слугами, то ли телохранителями, которые и помогли ей бежать. В Ашалмавию, как я понял из её ругани, она приехала из-за некоего Гордола, но того на месте не оказалось. И того, что он должен был ей достать — она не упоминала, что это — тоже не было. А тут ещё и облава. Один из этих двоих ещё поинтересовался, мол, не стоит ли, госпожа Тельза, вернуться в Тель-куда-то там — я не разобрал куда — и договориться с другими даэдрапоклонниками, поближе… И вот тут у меня возникло подозрение, что все не так просто, и желание вернуться в Эбенгард и задать Кайе пару неприятных вопросов. Ни о каком убийстве я, разумеется, уже не помышлял — я не считал, что настолько крут, чтобы заломать телваннийскую волшебницу.
— Но заломал же, — хмыкнул Косадес.
— Жить захочешь — и не то сделаешь, — вздохнул Второй. — Меня просто обнаружили. И, естественно, атаковали. Эти трое да призванный телваннийкой дремора.
— Да ты крут, — Косадес ехидно осклабился.
— Нет, я дурак, — дёрнул уголком рта Второй. — Но везучий, пожалуй. Я с перепугу создал мощный огненный шар — это заклинание у меня на любую опасность едва ли не само собой слетает — в пещере. И выжег весь воздух в том отнорке, где мы все топтались. Ненадолго, но слуги умерли почти сразу. Сама Тельза Драл прикрылась от огня щитовым заклинанием, а вот дреморе ни ожоги, ни отсутствие воздуха ничем не помешали. Я только и успел от удара щитом прикрыться, — он потёр предплечье, — да только толку с того щита… с одного удара разлетелся. ещё и осколками хитина посекло… А тут ещё нагрудник хитиновой крошкой осыпался — телваннийка постаралась. Я её, конечно, достал, но и она меня «огненным кулаком» припечатала. Напоследок…
— И как же ты выбрался?
— У меня свиток Возврата был. Пометку я давно поставил. У Синнолиана, как раз на такой случай. Вот и пригодился.
Второй промолчал, что заставил Элемара купить свитки после того, как пришлось спускаться с вершины горы Канд, то и дело отгоняя огненными шарами настырного скальника. В конце концов, «птичка» попалась, но нервы успела потрепать изрядно.
— Понятно, — Кай допил свой грииф и поставил стакан на стол. — Судя по тому, что я вижу, ты вполне освоился и готов к выполнению уже моих распоряжений. В данном случае мне нужно, чтобы ты переговорил с человеком по имени Хасфат Антаболис. Ты найдёшь его здесь, в балморской Гильдии Бойцов. Спроси его, знает ли он что-нибудь о секретных культах Нереварина и Шестого Дома. Но будь готов к тому, что взамен он попросит тебя об услуге. Я не знаю, что это будет. Что-нибудь полезное. Или, возможно, неприятное. Что бы это ни было, сделай это для него. Когда он сообщит тебе интересующие сведения, вернёшься ко мне с отчётом.
Второй кивнул. Но Косадес, как выяснилось, сказал ещё не все.
— Кстати, Хасфат изучает историю Морровинда. Советую воспользоваться случаем и немного поучиться у него. Несколько полезных книг есть и у меня, а читать ты умеешь и любишь, судя по заваленному твоими книжками углу моего дома. Взгляни, может, что-то из этого ты ещё не читал. В конце концов, не имеет смысла становиться частью истории, если ты не можешь понять её, — криво усмехаясь, произнёс он.
— Думаете, у меня есть шанс стать частью истории? — полюбопытствовал Второй.
Элемар, внимательно слушавший каждое слово, ждал, что ему ответят. Он был почти уверен, что дух, хозяйничающий сейчас в его теле, может рассказать Косадесу об интересующих его культах куда больше, чем человек, к которому их посылают. Но по какой-то ему одному ведомой причине, не делится этими сведениями даже с ним, тем, кто неразрывно с ним связан, каждый раз обрывая разговор на эту тему резким «потом».
Кай так и не ответил, и Второй задал другой вопрос:
— Кто такой этот Хасфат Антаболис?
— Он Мастер Тренировок в Гильдии Бойцов Балморы, — помолчав, ответил Косадес. — Всю жизнь прожил в Морровинде, знает всех, кто здесь живёт и много общается с наёмниками из других краёв. Называет себя учёным... особенно его интересуют двемерские руины и артефакты.
Элемар хотел было спросить, как увлечения этого Антаболиса сочетаются с императорским запретом, но Второй коротко рыкнул «не сейчас», и он стал слушать дальше.
— Что такое Шестой Дом? — поставив пустой стакан, который до этого вертел в руках, спросил Второй.
А Элемар задумался, пытаясь вспомнить, где и когда он встречал это название. В том, что он слышит его не впервые, он не сомневался.
— Доверенный шпион сообщил, что существует некий тайный культ, связанный со странными событиями, произошедшими не так давно, — медленно проговорил Кай. — Но, что гораздо важнее, мой агент считает, что эти… беспорядки связаны ещё и с пророчествами о Нереварине.
— Что за пророчества?
Второй произнёс это спокойно, словно интересуясь сведениями полезными, но не необходимыми… однако Элемар ясно ощутил его напряжение. И невольно напрягся сам.
Косадес долго молчал, собираясь с мыслями.
— Эшлендеры не знают грамоты, — наконец, заговорил он, — поэтому свои предания и обычаи они хранят в устной поэтической форме. Различные пророческие видения и вещие сны в том числе. В частности, существует пророчество о приходе Нереварина. Суть его в том, что какой-то сирота и изгнанник, рождённый в определённый день неизвестными родителями, однажды объединит все племена данмеров, изгонит захватчиков из Морровинда и восстановит древние обычаи тёмных эльфов. Те, кто верит в это пророчество, называют этого сироту Нереварином и считают, что он будет воплощением давно погибшего данмерского полководца и Первого Советника, Лорда Индорила Неревара… Вот, собственно, и все, что мне об этом известно.
— Ясно, — Второй поднялся и снял мантию с гвоздя. — Что ж, как только что-то узнаю, появлюсь.
— Не затягивай, — буркнул в ответ Косадес. — Чем быстрее я пойму, что происходит, тем проще будет разобраться с этим делом.
«Мечтай», — зло прошипел Второй, открывая дверь.
Но услышал его только Элемар. Однако приставать с вопросами поостерёгся.
«И что мы здесь забыли?» — рискнул поинтересоваться он несколько минут спустя, когда Второй, дойдя до Торговой улицы, свернул не к Гильдиям, а в сторону «Восьми Тарелок».
«Кувшин гриифа, сухую чистую постель и уединённую комнату с крепким засовом», — ответил тот.
«Зачем?»
«Затем, что нам надо поговорить. Пришло время рассказать тебе часть того, что я знаю о происходящем. К тому же сейчас поздний вечер и нужный нам человек, скорее всего, уже спит».
«И какую именно часть своих тайн ты намерен мне раскрыть?»
Вопрос прозвучал ядовито, но Элемар ничего не мог с этим поделать — незнание его раздражало. А то, что Второй был явно расстроен и зол, заставляло подозревать, что раскрытие даже части секретов радости не принесёт.
«Ту, в истинности которой я уверен», — невозмутимо ответствовал Второй.
«А грииф зачем?»
«Он тебе пригодится, поверь. Да и я сейчас чувствую непреодолимое желание надраться».
Элемар притих, дожидаясь, пока Второй, забрав объёмистый кувшин с комуниковым бренди, запрётся в снятой на ночь комнате.
«Ну и?» — не утерпел он, когда тот, вместо того, чтобы начать рассказ, налил себе полный стакан гриифа и в несколько глотков осушил.
«Что ж… если вкратце, — тяжело, неохотно выдавливая из себя каждое слово, заговорил Второй, — то этот Нереварин…»
Элемар замер в ужасе, внезапно догадавшись, что именно сейчас услышит, и всем своим существом надеясь, что это не так.
«Это… скорее всего, Нереварин — это ты».
«Вот оно что», — с горечью произнёс он.
Ну, конечно… сирота, сын неизвестных родителей, изгнанник — с Саммерсета его, как ни крути, изгнали вместе с ними — да ещё и рождённый «под определенным Знаком», из-за чего его отправили заменить того несчастного самоубийцу… а Второй, получается…
«А ты, значит, тот самый «лорд Неревар», которому предстоит во мне воплотиться? — зло процедил он. — Потому-то ты так печёшься о моем здоровье?»
Хотелось напиться, разгромить все вокруг в мелкую щепу… и выдрать проклятого подселенца ко всем даэдра. Даже ценой собственной жизни, если уж иначе никак.
«Что молчишь? Сказать нечего?!»
«Я не знаю, кто я, — просто ответил Второй. — До сих пор не знаю».
Тихо, тоскливо… Элемар мгновенно остыл, как-то сразу догадавшись, что тот на самом деле чувствует себя ничуть не лучше, чем он. А может и хуже — он-то с самого начала знал, какое будущее их поджидает. И знал, что избежать этого не удастся. Он ведь сразу предупредил о пророчестве, под которое, видимо, подходил настоящий Суротано из Даска и — на свою беду — он сам.
«И что мы теперь будем делать?»
«Сейчас — напьёмся. Тебе погано, мне погано — надо нажраться до свинского визга, потому что... Какая всё-таки дрянь эти пророчества, оказывается… А завтра это знание будет воспринимать чуть-чуть легче и мы сможем, наконец, поговорить, как и собирались. И только потом пойдём к Антаболису. Как тебе такой план?»
«Неплохо, — подумав, согласился Элемар. — Но потом ты мне все расскажешь. Или хотя бы то, что сможешь».
«Разумеется. Я же обещал».
— Значит, это и есть те самые неприятности, которых не удастся избежать? — поинтересовался Элемар, налив себе суджаммы.
Голова уже не трещала так, что, казалось, вот-вот лопнет — всё-таки третий кувшин гриифа вчера был лишним — но все ещё гудела, как колокол. С другой стороны, как и обещал Второй, после пьянки будущее не казалось столь беспросветным. Даже в свете новых сведений: тот, как и обещал, рассказал все. Или — то, что счёл нужным. Впрочем, Элемару хватало услышанного.
«Нет, приятель, те неприятности все ещё впереди. А это так… Подумаешь, Избранный. Если бы ты не узнал, что тебе предстоит, сейчас от меня, то Кай сам бы тебе сказал, только немного позже. Просто у меня информации больше, и я все совпадения — или, наоборот, нестыковки — вижу уже сейчас. А твоему координатору эту информацию только предстоит собрать», — отозвался Второй.
«А передать ему эту информацию никак нельзя?» - спохватившись, Элемар перешёл на «внутреннюю» речь.
Мало ли… «Восемь Тарелок», конечно, заведение приличное, но кто знает…
«И как ты ему объяснишь, откуда эти сведения почерпнул? Я не запрещаю, но надо придумать удобоваримое объяснение этим знаниям. В тех книгах, что лежат у старика, именно этих сведений нет, так что сослаться на них не выйдет. А одной "Войны Первого Совета", которую он нам вчера показывал, мало. Кое-что должен подсказать Антаболис, но и он знает далеко не все».
«Кстати, раз уж ты мне это рассказал, стоит ли нам к нему вообще идти? И ещё — почему ты вчера так напрягся, когда про него расспрашивал?»
Второй помолчал.
«Кай… то ли сам не знает, то ли солгал, - неуверенно заговорил он. — Этот Антаболис на самом деле — член Совета Старейшин при императоре. Или станет им через пару лет. Я не уверен, но… его интерес к двемерским артефактам, как ты и сам знаешь, идёт вразрез с законом. При этом о его увлечении знают все. И если его до сих пор не привлекли за это к ответу — или привлекли, но отступились — значит, есть что-то, из-за чего к нему нельзя подходить с обычными мерками. Возможно, у него просто императорский патент на исследования, но то, что через несколько лет человек с таким именем будет полноправным членом Совета, я знаю точно — я, - он замялся, но неохотно договорил, - читал… копии документов с одного из заседаний(1)».
«А ты-то их откуда взял?» - изумился Элемар.
«Не спрашивай, пожалуйста. Это как раз то, что я не смогу тебе объяснить. Я и сам-то до конца так и не понял».
Элемар с разочарованием осознал, что это он так и не узнает — Второй рассказывал исключительно то, в чем был более-менее уверен. Больше того — он совершенно ясно ощутил, что тот сейчас сожалеет о том, что вообще об этом сказал.
Смыв с себя последствия вчерашних возлияний и с трудом затолкав в себя завтрак — мысль о еде вызывала протест у желудка, но Второй был неумолим, мотивируя своё требование тем, что позднее поесть, возможно, удастся не скоро — Элемар отправился в Гильдию Бойцов.
Хасфат Антаболис отыскался в самом дальнем зале и на момент появления Элемара проводил занятие по рукопашному бою. Заметив визитёра, инструктор — поджарый темноволосый имперец с угловатым костистым лицом — собрался прервать урок, но Элемар знаком показал, что может подождать, и присел на узкую скамейку у стены. Наблюдая за учебным боем, он не мог не отметить, насколько занятие у Антаболиса отличается от тех уроков, что давал Косадес ему самому. Ровный терпеливый тон инструктора, чёткие и понятные объяснения… Кай, напротив, во время своих уроков словно бы задавался целью вывести его из себя, подначивал и язвительно комментировал каждый промах. Элемар тихо вздохнул — хотел он того или нет, пока была возможность научиться чему-то у старика, следовало ей пользоваться.
Стараясь не слишком откровенно пялиться, Элемар мысленно произнёс:
«Что-то не похож он на члена Совета Старейшин».
«А ты рассчитывал увидеть здесь придворного аристократа?» - хмыкнул Второй.
«Нет, но…» - Элемар замялся, не зная, как объяснить, что именно он себе представлял.
«К тому же не факт, что он состоит в Совете уже сейчас. И вообще, может это будет другой человек».
«С тем же именем?» - усомнился Элемар.
«Почему бы нет? Маловероятно, конечно… но вдруг?»
«Доживём — увидим», — меланхолично подытожил Элемар и встал навстречу отпустившему ученика инструктору.
— Добрый день, — поздоровался Антаболис, — вы что-то хотели?
Элемар кивнул и, представившись, поведал о цели визита.
— Значит, вас прислал ко мне Кай… — задумчиво потёр подбородок тот. — И Каю нужна информация о культах Нереварина и Шестого Дома… Что ж, — кивнул он, — у меня есть кое-какие сведения. И я готов ими поделиться… при условии, что вы взамен окажете мне небольшую услугу.
Элемар молча кивнул, ожидая продолжения.
— А вот поделиться оценкой нынешней обстановки в Морровинде я могу совершенно безвозмездно, — вновь заговорил Антаболис. — Будем считать это авансом. Историческую справку, если пожелаете, вам даст Кай — все эти даты, события… Кстати, рекомендую вот эту книгу, — он взял с небольшого столика в углу небольшой томик в потрепанном переплёте, — берите-берите, у меня есть ещё один экземпляр.
Поблагодарив, Элемар взял протянутую книгу и, прочитав название «О Морровинде, имперской провинции», подумал, что Второй наверняка опять изрисует страницы своими заметками. Остаётся надеяться, что Кай ещё не сунул нос в принесённые ему на хранение мешки и не ознакомился с размышлизмами вселенца, неосторожно записанными на полях.
— Так вот, история историей, — продолжил Антаболис, — а куда важнее… м-м… чувство сопричастности происходящему. Кто кого ненавидит? Кто с кем в союзе? У кого проблемы со спиртным, — он с намёком посмотрел на Элемара, — или… ещё с чем-нибудь… Вот то, что действительно нужно знать чужестранцу вроде вас.
— И кто кого ненавидит?
— Великие Дома ненавидят друг друга — кражи, убийства, саботаж… все, как везде. Храм ловит жрецов-отступников. Кочевники-эшлендеры грабят торговые караваны и нападают на паломников. Тайный культ, — Антаболис сделал выразительную паузу, — убивает имперцев. В общем, все плохо, — он широко улыбнулся, словно сказанное было шуткой, и тут же посерьёзнел. — Но это все ерунда по сравнению с Мором. Монстры, болезни… Местные говорят, что они приходят с Красной Горы. Длится это уже довольно давно, но в последнее время, — он покачал головой, — все просто вышло из-под контроля.
— Ясно. И что за услугу вы от меня хотите? — спросил Элемар.
Хасфат Антаболис помолчал, потом заговорил:
— Недалеко от форта Лунной Бабочки есть двемерские развалины Аркнтанд. Мне нужно, чтобы вы сходили туда и принесли одну небольшую вещицу. Она называется «двемерская головоломка» и представляет собой кубик с круговым узором и символами на одной из сторон, размером с кулак или чуть больше. Принесите мне её, и я расскажу вам все, что вы хотите знать о названных вами культах.
Дотошно уточняя, как добраться до этих двемерских руин, Элемар задал ещё несколько вопросов и напоследок поинтересовался:
— Кстати, а почему вы так уверены, что нужная вам вещь находится именно в Аркнтанде?
— У меня свои источники, — уклончиво ответил Антаболис.
Элемар резко прищурился, глядя собеседнику прямо в глаза и медленно кивнул. Вопрос, почему этот «источник» не принёс артефакт сам, он задавать не стал.
«Ну, и что ты об этом думаешь?» - поинтересовался Второй, стоило им покинуть стены Гильдии.
«О, — ядовито отозвался Элемар, — я много чего думаю. Только пристойных эпитетов придумать не могу».
Второй одобрительно хмыкнул.
«Значит, все это время я старался не зря, — довольно произнёс он. - Ладно, отложим пока этот разговор — сейчас нам нужен новый доспех. И… пожалуй, шлем. Старый-то остался в той шахте. И знаешь… пойдём в "Порез Бритвы" — у меня что-то нет настроения сейчас собачиться с Мелдором ради крошечной скидки. Может, у Торека всё-таки найдётся что-нибудь подходящее».
Если босмер Мелдор торговал разнообразной амуницией, то у норда Торека основным товаром было не менее разнообразное оружие. Однако Элемар знал, что и тот, и другой не брезгуют перепродавать товары, относящиеся к ассортименту конкурента. Так что шанс приобрести броню в «Порезе Бритвы» был не так уж мал. И Элемар надеялся, что нужная им вещь у норда найдётся. Потому что идти в лавку к склочному прижимистому Мелдору он хотел ничуть не больше Второго.
Торек обрадовался покупателю, как родному, мгновенно забросив свои дела и выложив на прилавок три неплохих лёгких доспеха подходящих размеров. Элемар уже присматривался к новенькой бригантине из кожи нетча — лёгкой, не стесняющей движений и снабжённой множеством ремешков для подгонки по фигуре, когда Второй увидел это…
«Это» было кирасой, собранной из костяных пластин, пропитанных каким-то составом, придавшим кости желтоватый оттенок, и нашитых на основу из кожи все того же нетча.
— Гах-Джуланская броня, — любовно погладив пластину нагрудника, проговорил Торек. — Весь Дом Редоран в них ходит. Из таких вот, костяных, лучше только индорильская будет, но за её ношение любой встреченный индорилец без разговоров изрубит тебя на куски. Не любят они, индорильцы, когда кто-то чужой в их клановых доспехах разгуливает. Да и храмовые ординаторы не лучше. Пользуются тем, что… — он быстро взглянул на откровенно прислушивающегося к разговору охранника в доспехах Дома Хлаалу и осёкся. — Дома Редоран и Хлаалу к этому проще относятся. Да и стоят эти индорильские доспехи — мама дорогая… — Торек выразительно закатил глаза. — Можно целое поместье купить.
— Если серджо Ведам Дрен позволит, — иронично заметил подошедший поближе к прилавку охранник.
Редоранская кираса стоила, конечно, гораздо меньше поместья, но и немногим меньше, чем полный доспех из хитина, вызывая острое нежелание расставаться с деньгами. Да и весила вчетверо больше прежней, но проклятый Второй буквально взбесился, требуя купить её и только её. Впрочем, Элемар, согласившись на примерку и с помощью Торека затянув ремни, безропотно выложил запрошенную сумму, отстранённо порадовавшись значительной скидке, которую ему ни за что не сделал бы прижимистый босмер Мелдор. Куда важнее ему показалось странное ощущение, возникшее, стоило ему пошевелить плечами, приноравливаясь к покупке.
«Ты ничего необычного не чувствуешь?» - осторожно поинтересовался он у Второго.
«Смотря что», - не менее настороженно отозвался тот.
Элемар помедлил, прислушиваясь к ощущениям.
«Ты не поверишь… — неохотно проговорил он, — но у меня такое чувство, что я… уже носил похожую броню раньше. Хотя этого точно не может быть».
«Почему не поверю? Поверю. Ты ведь, по идее, будущий Нереварин, Неревар Возрождённый. Так что, кто знает, может, это тень памяти прошлой жизни? Гораздо больше меня волнует другое, — Второй помолчал, словно раздумывая, говорить или нет, - откуда это же ощущение возникло у меня?!»
* * *
Возле дорожного указателя с надписью «Молаг Мар» Элемар остановился на отдых. Плечи и ноги ощутимо ныли — что бы там ни говорила «память прошлой жизни», телу новый доспех был непривычен. Тем более что он, воодушевившись, полностью сменил старое снаряжение из хитина новым костяным, выложив за него две трети имевшихся у него сбережений.
К тому же путь до Аркнтанда оказался длиннее, чем говорил Антаболис.
«Как думаешь, долго нам ещё тащиться?» - спросил он.
«Трудно сказать, - задумчиво отозвался Второй. — Когда мы подошли к повороту на Кальдеру, шпили над фортом Лунной Бабочки были очень хорошо видны и казались довольно близкими. Буквально над головами патрульных на стенах форта. Но, поскольку нам приходится довольно сильно петлять, путь может затянуться».
Элемар, подумав, подтянул ближе заплечный мешок. Развязал, заглянул в него, размышляя, не стоит ли немного подкрепиться… и решительно завязал обратно.
«Кстати, — подал голос Второй, - я так и не услышал твои соображения по поводу нашего первого задания».
Выругавшись, Элемар раздражённо пнул деревянный столб указателя.
«Не нравится оно мне, — мрачно заявил он, глядя на раскачивающуюся табличку-стрелу с надписью "Молаг Мар". — Совершенно».
«Поясни».
«Попробую… В общем, то, что иногда ордену приходится нарушать законы Империи, которую он защищает, для меня давно не новость. Как и то, что мне лично предстояло заниматься чем-то подобным достаточно часто — на благо Империи, разумеется. Шпионаж, подлог и убийства — вот к такому будущему меня готовили. И до сегодняшнего дня меня это не беспокоило».
«Что заставило тебя усомниться?»
«Не знаю точно. Я просто чувствую, что это подстава. Антаболис вполне мог послать за этой вещицей того, кто ему о ней сообщил. Не думаю, что за эту услугу с него запросили бы неприличную сумму. Или же сообщивший мог сразу принести головоломку и получить за неё вознаграждение».
«Продолжай».
«А вместо этого, оказывается, что за этой штукой нужно идти именно мне. И нарушить закон, тем более что, как любезно просветил нас господин Антаболис, под императорский запрет попадают любые изделия двемеров. И если наличие у меня вот этого замечательного меча, — он похлопал по ножнам, — никого не волнует, поскольку купить такой можно в любой оружейной лавке, то с загадочной "головоломкой" ситуация наверняка иная. А как ты верно заметил, руины Аркнтанда находятся буквально над головами легионеров. И мне сейчас пришло в голову, что на выходе нас — или, точнее, меня — вполне могут встретить бравые парни в доспехах Имперского Легиона, явившиеся посмотреть, кто тут такой охреневший в своей наглости нарушает закон прямо на глазах у часовых».
«Интересная версия», - задумчиво произнёс Второй.
«Но хуже всего в этом то, что подставляют меня свои же. Свои, понимаешь?»
«Понимаю, — вздохнул Второй. - Думаю, смысл тут в другом, — продолжил он. - То, что это подстава, ты догадался совершенно правильно. Как и о том, кто тебя подставляет. По крайней мере, я подозреваю тех же людей. Только не Косадеса лично, а, скорее, тех, кто стоит над ним. Однако цель, скорее всего, другая: тебя хотят… м-м… запачкать. Например, чтобы получить возможность тобой управлять. Или — уничтожить, если ты выйдешь из-под контроля. Представь: ты — Нереварин. Герой — богатый, знаменитый, снискавший народную любовь и уважение власть имущих. Ставший реальной политической силой… помнишь, что рассказывал старикан о пророчестве?»
«Это ты про объединение данмерских племён и изгнание чужаков?» - угрюмо спросил Элемар.
«Именно. Как думаешь, некие… заинтересованные лица Империи, наложившие лапу на все богатства недр Вварденфелла, позволят себя так просто изгнать отсюда? Особенно, если будут знать заранее, что такой вариант событий вполне вероятен? Или что Империя, так или иначе подмявшая под себя весь Тамриэль, потерпит у себя под боком независимое государство?»
Элемар вздохнул.
«А как с этим соотносится, что они сами меня в это втравили?»
«А это не имеет значения. Власть, она, знаешь ли, развращает. Мало ли, что тебе в голову стукнет от данмерской народной любви? Вот и заботятся господа Косадес и Антаболис о том, чтобы у тебя был надёжный поводок. За который при случае можно дёрнуть и приказать "к ноге". Или удавить им же».
«И что делать?»
«Сейчас — ничего. В смысле смириться и терпеть — все равно другого выхода пока не предвидится, — мрачно посоветовал Второй. - А потом… Потом, возможно, что-нибудь удастся придумать».
Элемар не ответил, упорно пытаясь поймать мелькнувшую в процессе объяснений мысль. Что-то о нарушениях законов Морровинда… Что же… Вот оно!
«Мне сейчас пришло в голову, — заговорил он, спеша поделиться плодами озарения, — что в том варианте будущего, которое описал ты, намёков, да и прямых указаний на попрание законов Империи будет недостаточно. Если мне, как ты говорил, доведётся снискать любовь всего народа данмеров, им на мои прегрешения перед имперцами будет плевать с Красной Горы. Даже наоборот, учитывая их горячую симпатию к приезжим».
«Логично», — согласился Второй.
«А то. Зря ты меня, что ли, мордой в этот треклятый сборник законов тыкал? И вообще, если я не изрисовываю пометками каждую страницу прочитанной книги, это не значит, что я при надобности не вспомню её содержание… кстати, прекращай это делать — я только сегодня сообразил, что Кай наверняка сунул туда нос… и, вероятно, сделал соответствующие выводы. Так вот, должно быть что-то ещё. Ещё одно поручение, скрытой целью которого будет заставить меня нарушить законы Морровинда. Причём преступление должно быть таково, чтобы даже при отсутствии веских доказательств от меня отвернулись все».
«Угу, завести постоянного любовника, например, - поддел его Второй. - В Морровинде это как раз запрещено. "Тридцать Шесть Уроков Вивека", проповедь тридцать третья».
— Ни за что! — подпрыгнул Элемар, едва не стукнувшись головой о стрелку указателя.
И, спохватившись, перешёл обратно на мысленную речь:
«Чтоб ты знал, мне после приюта ещё года три кошмары снились, как меня одному из "постоянных спонсоров" продают! Я и от наставника Жоффрея чуть не сбежал, когда он пришёл меня забрать, потому что он прикинулся очередным "достойным господином", пришедшим купить себе мальчика под видом усыновления! Рваные жопы соседей по комнате, знаешь ли, очень быстро отучают верить в лучшее в людях».
«Что ж, мои поздравления твоим наставникам, — мрачно произнёс Второй. — Им почти удалось превратить недоверчивого приютского волчонка в преданного и послушного пса ордена. К счастью — только почти».
Элемар промолчал, понимая, что тот прав. Кто знает, как бы все обернулось, не появись Второй. И кто знает, как ещё обернётся… Однако вдумчиво заняться самокопанием ему не дали.
«Так что ты там всё-таки надумал?» - поинтересовался Второй.
«Что? — встрепенулся он. — А… о чем это я?.. Ага! Так вот, мне пришло в голову, что новое поручение должно нарушать законы Морровинда. Причём именно те, которые опираются на исконно данмерские традиции и ценности. Таковых я сходу могу назвать две — Трибунал и культ предков. Против Трибунала меня не погонят. А вот культ предков — достаточно поручить мне обнести пару данмерских гробниц. Да даже одной хватит за глаза, если она чем-то знаменита. Если об этом узнают — местные меня сами закопают. Или что они там делают с осквернителями».
Второй промолчал. И молчал так долго, что Элемар начал подозревать неладное.
«Эй… я что — угадал?» - осторожно спросил он.
«Охренеть… - наконец, выдал тот. — Что ж ты раньше-то мозгами не пользовался, умник? Или ты специально идиотом прикидывался?»
«Не без того, — признал Элемар. — До тебя мне, конечно, ещё далеко, но я учусь. А вытянуть из тебя что-нибудь интересное порой можно было, только прикинувшись идиотом».
Ответом ему стал поток отборной площадной брани... неожиданно перешедший в весёлый заливистый смех.
«Во имя всех богов, — все ещё посмеиваясь, произнёс, наконец, Второй, - а я ведь уже начал думать, что мне и впрямь достался инфантильный необучаемый идиот. Рад, что это оказалось не так».
«Если бы я сам старательно не убеждал в этом окружающих, я бы обиделся, — хмыкнул Элемар. — Но, как я уже сказал, до твоего уровня мне действительно далеко. И дело вовсе не в том, что ты наперёд знаешь, что нас может ожидать. Я давно понял, что ожидающее нас — да, именно нас — будущее ты знаешь, в лучшем случае, в общих чертах, а сведения о мире у тебя отрывочны и неточны. Важно другое — ты мыслишь совершенно иначе. Твои заметки на полях — это нечто, — хихикнул он. — Из них я узнал больше, чем из текстов, которые ты комментировал».
«Да, я заметил, что в разговоре с Антаболисом сегодня ты очень удачно копировал меня. Но не придал этому значения. Зря, оказывается. Но вообще-то я чувствую, что тело уже отдохнуло и можно двигаться дальше. К тому же мне очень не нравится вон то облачко, — Второй мягко повернул голову Элемара лицом к северу, туда, где над виднеющимся вдалеке бурым конусом Красной Горы висело небольшое облако необычного красного цвета, медленно увеличиваясь в размерах. - Потому что, если это то, о чем я думаю, то к тому времени, когда оно до нас доберётся, нам лучше находиться где-нибудь в укрытии. И… надень шлем. Прямо сейчас».
«И что это, по-твоему, может быть», — полюбопытствовал он, вынимая из заплечной сумки хитиновый шлем.
Короткий ответ Второго заставил его вздрогнуть:
«Мор».
* * *
Элемар лежал на скальном уступе недалеко от входа, прижимаясь животом к тёплому туфу, и наблюдал за парочкой контрабандистов, лениво ковырявшихся в куче двемерского хлама и время от времени перебрасывавшихся парой-тройкой коротких реплик, довольно ясно различимых даже сквозь неумолчный рокот работающих двемерских механизмов. Особенно его интересовал бретонец, то и дело беспокойно оглядывавшийся на пролом, ведущий к выходу.
— Где там даэдра носят этого придурка Граниуса? — наконец воскликнул тот, раздражённо бросив обратно в кучу помятый узорчатый кубок. — Сам же говорил, что будет буря, потому что над Красной Горой с утра клубится моровое облако, и сам же шляется неизвестно где!
Его напарник, широкоплечий редгард, мрачно проворчал:
— Вот пойди и проверь, если так неймётся. Хотя я бы не огорчился, если б оказалось, что этого плешивого труповода уволокли скальные наездники.
— Да ну его на хрен, пердуна старого, — отмахнулся бретонец, после предложения самому пойти и проверить, мгновенно растерявший весь запал. — Сам явится. А не явится… — он снова махнул рукой.
Упомянутый Граниус, если Элемар верно истолковал, о ком речь, к этому времени уже примерно полчаса никуда не собирался являться. Причиной тому стала его безвременная смерть. И Элемар имел к этому самое непосредственное отношение…
…Когда из-за разбитой бамбуковой тележки возле дальнего края моста встал всклокоченный, словно со сна, пожилой седовласый имперец, Элемару стоило некоторых усилий сдержать смех — очень уж комичным было выражение физиономии неизвестного. Впрочем, веселье закончилось, не успев начаться: старик — а незнакомец был заметно старше Косадеса, самого старшего из виденных альтмером в Морровинде имперцев — резко взмахнул руками и… послал заклинание куда-то в сторону. Причина такого странного поведения стала ясна почти сразу — имперец оказался некромантом и, как положено порядочному некроманту, держал материал для своих магических упражнений и изысканий при себе. В данном случае «материалом» оказался человеческий скелет, с сухим пощелкиванием встающих на место костей поднимавшийся из плоского широкого ящика, стоявшего у самого края моста(2).
«Опаньки, - изобразил удивленный присвист Второй, — некромант».
Элемар усмехнулся и встретил костяного воина простеньким заклинанием успокаивания немёртвых, относящимся к расформированной после событий «Деформации Запада» Тавматургической Школе(3) и выученным им ещё в Школе Юлианоса. Против более сильной нежити оно могло и не сработать, а вот для такого случая — в самый раз.
Скелет подпрыгнул, замер, словно в раздумье, и неторопливо заковылял в сторону сыплющего проклятиями хозяина, раздражённо упокоившего его молнией. Элемар двинулся следом, готовясь в случае чего отпрыгнуть в сторону с траектории следующего заклинания. Однако некромант снова поднял только-только упокоенного прислужника. С тем же успехом… правда, костяной вояка на сей раз, едва успев собрать себя, получил отпугивающее заклятие. И немедленно рванул прочь от «угостившего» его оным Элемара, закономерно получив от разъярённого повторной неудачей некроманта ещё одну молнию. Только на этот раз, вместо того, чтобы раскатиться набором костей, звонко простучав черепом о металл моста, бедолага осыпался кучкой сизого праха, вызвав тем самым новый шквал проклятий. А Элемар, пробежавший под его прикрытием почти две трети длины моста, не дожидаясь, пока некромант опомнится и придумает что-то ещё, запустил в него уже зарекомендовавшим себя огненным шаром и бросился вперёд, на ходу доставая меч.
Некромант оказался более вёртким, чем можно было ожидать от человека его возраста, и почти сумел увернуться. Почти. Лишившийся половины волос и покрытый ожогами некромант, сорвавший с себя загоревшуюся рубаху, был страшен. Вся левая сторона туловища, рука и часть лица были покрыты сочащейся сукровицей чёрно-красной коркой. Правый глаз его буквально светился от ненависти, а левый… на левую часть лица противника Элемар старался не смотреть. Чтобы не утратить боевой дух.
Взревев от смеси боли и ярости, некромант вновь вскинул руки, вокруг которых начало формироваться уже знакомое свечение. Элемар быстро, чтобы не терять противника из поля зрения покосился на стоящий неподалёку ящик, но тот оказался пуст. А некромант вынул из воздуха копьё. Чёрное, с цепочками горящих алым светом даэдрических глифов вдоль древка и на устрашающей формы зазубренном наконечнике, и окутанное едва заметной сиреневой дымкой.
«Дурак, — прокомментировал Второй его выбор оружия. — Кто же с покалеченной рукой копьё призывает?»
Элемар подумал, что некромант мог просто не знать других заклинаний призыва. В конце концов, Школу Колдовства, как отдельную ветвь магической науки, основали тогда же, когда расформировали Школу Тавматургии. А до того вошедшие в неё заклинания были разбросаны по всем остальным ветвям. Какие именно и где, он не знал, но это и не имело особого значения. Нацеленное в его сторону призванное копьё в ходящих ходуном руках обожжённого некроманта волновало его куда больше. Поэтому Элемар, изогнувшись и мысленно проклиная свой высокий рост, поднырнул под летящий в него наконечник и ухватился за неприятно тёплое, слабо вибрирующее под ладонью древко. И тут же резко дёрнул его к себе, заставив некроманта сделать пару торопливых шагов вперёд, чтобы не лишиться оружия.
То, что выпустить копьё из рук было бы, пожалуй, разумнее, тот понял только, когда увидел двемеритовое лезвие, торчащее в его собственной груди. Хотя Элемар допускал, что выражение изумления в смеси с обидой могло означать и что-то другое. Копьё с гулким звоном исчезло, а сам некромант завалился на спину и, слабо дёрнувшись, затих.
— Вот и все, — пробормотал Элемар, стянув с головы шлем и вытирая меч о валяющийся тут же драный камзол, принадлежащий, судя по всему, убитому некроманту.
Лёгкий ветерок вдруг бросил ему в лицо пригоршню колючей пыли. Элемар выругался и заморгал. Однако стоило ему протереть глаза, как новый порыв ветра несильно, но ощутимо толкнул его в бок. И ещё один. И ещё.
«Так, — мрачно протянул Второй, - а ну-ка бегом назад!»
«Куда — назад?»
«На ту сторону фояды, дубина! Шевели мослами!» - рявкнул чем-то встревоженный Второй.
Элемар повиновался, со всей скоростью, на которую был способен, прогрохотав сапогами по металлическому настилу на противоположный край моста. Однако стоило ему шагнуть на утоптанную землю старой дороги, как Второй остановил его и велел обернуться. Эльф послушно уставился, куда было сказано, и оторопел: противоположный край фояды и пространство за мостом скрыла красная песчаная круговерть…
«Это и есть моровая буря, о которой упоминал Антаболис?» - спросил он, торопливо надевая едва не позабытый шлем.
Видимость в нем резко упала, но перспектива опять отплёвываться от этого подозрительного песка была намного неприятнее.
«Она самая. И лучше в неё не соваться, если есть такая возможность».
«И чем она опасна? Не считая того, что песок будет не только в глазах и во рту, но даже в заднице?» - поинтересовался Элемар, наблюдая за вылетевшим из мутной красной пелены скальником и гадая, та ли это тварь, которую он приметил как раз перед схваткой с некромантом, или другая.
Птицеящер, чудом увернувшийся от столкновения с ограждением моста, заполошно махал крыльями, пытаясь убраться подальше. Наконец, это ему удалось и, поднырнув под мост, наездник с радостным воплем унёсся в сторону форта Лунной Бабочки.
«Зря смеёшься. Основная её опасность — это заражение так называемыми моровыми болезнями. Что это такое, расспросишь у местных целителей. Лучше всего, при храме — они с этим сталкиваются регулярно. В отличие от Синнолиана, который хорошо, если вспомнит хотя бы названия, данмерские лекари распишут тебе все подробности», - тон Второго по-прежнему был мрачен.
«И что, заражение происходит, если попасть в моровую бурю?»
«На практике — обычно нет. Точнее, не совсем. Как правило, переносчиками служат заражённые животные — крысы, наездники, фуражиры квама. А теоретически — я не знаю, но вполне возможно. Крысы-то тоже эту заразу как-то подцепляют».
«А о каких монстрах толковал наш любитель двемерских головоломок?» - Элемар прищурился, вглядываясь в пылевую завесу.
Показалось? Или край бури сейчас действительно сдвинулся на несколько шагов дальше, чем несколько минут назад? Значит ли это, что буря отступает?
«Корпрусные монстры. Люди и меры, которым очень не повезло подцепить самую страшную из болезней Морровинда. Несмотря на то, что моровые болезни не поддаются обычному лечению, их все же можно исцелить. Если знать, как. Корпрус — неизлечим. Он разрушает разум и уродует тело. Кто-то из заболевших держится дольше, кого-то корпрус сжирает сразу… но финал один — страдания, безумие и смерть. Но, к счастью, заразиться им весьма и весьма непросто. Я знаю только один способ, и моровые бури к нему не имеют никакого отношения».
Элемар подумал… и не стал допытываться, имеет ли этот загадочный способ отношение к нему самому. Второй был прав — некоторых вещей заранее лучше не знать, одних подозрений достаточно, чтобы потерять покой и сон. Хотя, если тот молчит, значит, в ближайшее время это им точно не угрожает. А вот ту трубу ещё минуту назад точно не было видно. И если Хасфат Антаболис не соврал, то где-то там как раз и должен быть рычаг, открывающий двери в Аркнтанд…
…Нервный бретонец вдруг вскочил на ноги.
— Пойду-ка я все же проверю, где там носит этого старого пердуна. Может, и вправду свалился?
— Ну-ну, — промычал редгард, не отрываясь от сортировки трофеев.
Элемар тихонько отполз назад и затаился за вулканическим выступом. Уцелевшие газовые светильники двемеров располагались слишком высоко, так что выбранное им место утопало в густых тенях.
Весело насвистывающего бретонца было слышно издалека — раздражающий скрежет двемерских машин здесь звучал гораздо тише, к тому же тот не думал скрываться. Доспехов на нем тоже не было — удивительная беспечность для того, кто промышляет в пустошах. Элемар аккуратно придержал заваливающееся тело. И запоздало подумал, что необходимости в этом не было — грохот, доносящийся откуда-то из толщи скал, заглушил бы звук падения даже в том случае, если бы бретонец был экипирован в стальной доспех. Точно так же, как заглушил скрежет несмазанной двери на входе, заставивший самого Элемара пережить несколько неприятных минут в ожидании явившихся на звук обитателей Аркнтанда.
А стальной танто, порекомендованный Тореком вместо привычного обоюдоострого кинжала, оказался неудобен. На результат это, конечно, не повлияло — бретонец не успел даже пикнуть, но все равно неприятно. Придётся, наверное, все же просить Нельса, чтобы дал пару уроков. Век бы его не видеть, вымогателя…
— …Ну и где её искать? — почти час спустя выругался Элемар, отворачиваясь от очередного двемерского стеллажа.
Все доступные помещения были осмотрены и обысканы, пополнив его заплечный мешок неплохими трофеями, вроде необычных шестиугольных монет из серебристого металла и драгоценных камней. Посуду он, поразмыслив, решил всё-таки не брать — тяжело. К тому же, по словам Второго, ничто не мешало им вернуться сюда ещё раз. А вот двемерской головоломки, за которой они сюда и явились, нигде не было. Правда, была ещё одна дверь — в отличие от прочих, запертая на замок с ловушкой — но Второй запретил её взламывать. Да и сам Элемар, услышав за ней сквозь бесконечный грохот и скрежет, резкое шипение и гулкие тяжёлые удары металла о металл, похожие на удаляющиеся шаги, решил отказаться от этой идеи.
«Есть ещё одно место, которое мы не осмотрели… — задумчиво отозвался Второй. - Возвращаемся».
«Как скажешь».
В первом зале все осталось по-прежнему — куча неразобранного двемерского хлама и валяющийся возле неё труп мародёра-редгарда. И верхняя площадка, о которой Элемар за беготней успел забыть. Её-то и имел в виду Второй. Точнее, небольшое помещение, которое к ней примыкало, отделённое уже привычной круглой дверью.
Находившийся за ней мародёр обернулся на звук.
— Я же сказал, чтобы меня… — начал он и осёкся. — А ты ещё кто та... а-ах... кой?.. — с трудом договорил он, неверяще уставившись на вонзившееся в грудь двемеритовое лезвие.
— Кто-кто, — буркнул Элемар, выдёргивая меч. — Ординатор Трибунала. Не видно, что ли?
И обрадованно добавил:
— О, а вот и кубик…
* * *
…А в Балморе бушевала пепельная буря. Красный песок мгновенно запорошил глаза, набился в волосы и за шиворот, царапая кожу под одеждой. Элемар пошатнулся, едва не сбитый с ног порывом ветра, и Второй торопливо перехватил контроль, в пару шагов оказавшись перед дверью в храм Трибунала, к которому его перенёс свиток с заклинанием Вмешательства Альмсиви.
— Во-он! — ударил в уши яростный вопль, стоило им войти. — Нечестивый н'вах! Как ты посмел?! — на них, путаясь в полах мантии, нёсся данмер-служитель.
И, не дойдя всего несколько шагов, замер, недоверчиво оглядывая его с ног до головы.
— Чужестранец… откуда на твоих плечах этот пепел?
— Пепельная буря, — осторожно произнёс Второй.
И добавил:
— Прямо за этой дверью.
Красные глаза жреца недоверчиво сузились:
— Ложь! В Балморе не бывает пепельных бурь! — выплюнул он.
— А ты выгляни! — вызверился в ответ тот.
Жрец с шумом втянул воздух, но подошёл к двери. Приоткрыл… и тут же захлопнул. Да так, что под сводом храма отозвалось эхо.
— Но… как? — совсем другим тоном выдавил он.
— А я знаю? — буркнул в ответ Второй, вытряхивая пепел из волос. — Лучше скажи мне, есть ли у храмового целителя лекарство от моровых болезней?
— Ты заражён Мором, чужестранец? — подозрительно спросил жрец, отступая на шаг.
— Насколько я знаю, нет. Но я не могу быть уверен, что меня не коснулась иная хворь.
— Что ж… — оценивающе прищурился тот. — Альмсиви милосердны к страждущим, вне зависимости от того, каким богам они молятся. За тридцать пять медных септимов ты можешь помолиться у алтаря, прося исцеления.
Второй молча достал из кошеля три «башни» и пять медных «шлемов» и вложил в протянутую ладонь.
«Ничего себе расценки!» - возмутился вынужденный наблюдать Элемар.
А ты как думал? Хочешь бесплатно — присоединяйся к Храму в качестве служителя», - ответствовал Второй, шагая вслед за жрецом к триолиту у дальней стены зала.
«Да-а? А ничего, что я уже являюсь служителем другого культа?»
«Я пошутил».
«Кто бы сомневался. И долго нам тут сидеть?»
«Понятия не имею. Как правило, пепельные бури скоротечны. Однако я считал, что в этом регионе их не бывает. И, тем не менее, нам не повезло перенестись из Аркнтанда прямиком в одну из них. Так что я теперь ни в чем не уверен».
«Чудесно», — с сарказмом подытожил Элемар.
Желтоватый камень храмового триолита, покрытый малопонятными рисунками, остался безучастен к прикосновению. Жрец, ожидавший поблизости, встрепенулся.
— Поздравляю, сэра. Зараза не коснулась вас, — церемонно произнёс он.
И добавил:
— Вы можете переждать бурю в стенах нашего храма.
— Я все же хотел бы пообщаться с целителем, — благодарно наклонив голову, ответил Второй. — Наверняка он может развеять моё невежество касательно моровых болезней.
1) в TES-III: Morrowind Хасфат Антаболис — один из информаторов Кая Косадеса, член Гильдии Бойцов в Балморе; после событий TES-III: Morrowind, но до Кризиса Обливиона — член Совета Старейшин (М. Киркбрайд "Перехват переговоров о Ну-Мантии", письмо 5). Возможно, это один и тот же человек
2) прим. автора: я помню, что в TES-III: Morrowind и в TES-IV: Oblivion скелеты и прочая нежить призываются из Обливиона подобно даэдра. Но некромантия — и в TES-V: Skyrim это наглядно реализовано — предполагает именно поднятие мертвецов. Так что мои некроманты будут вынуждены иметь при себе "необходимые материалы"
3) подраздел "Школа Колдовства" появился только в TES-III: Morrowind. В TES-II: Daggerfall была школа Тавматургии
Беседа с моим альтмером по пути в Аркнтанд заставила меня серьёзно задуматься над происходящим с нами. В частности о том, что события пока катятся по известному мне пути, невзирая на обилие мелких отклонений, наличие которых было вполне естественно в условиях реального мира. Хотя некоторые меня, чего уж скрывать, изрядно напугали. Например, тот факт, что ведьма, за которой нас отправили в яичную шахту Ашша-Аххе, оказалась волшебницей из Дома Телванни. В игре, насколько я помню, ничего подобного не было. Впрочем, я и игру-то уже не помню... С одной стороны, это, может, и неплохо — полагаться на куцые сведения, почерпнутые из придуманной — или все же подсмотренной — кем-то другим реальности может быть чревато. А с другой — хотелось бы знать, пусть и в общих чертах, что ждёт впереди. Мои записи, сделанные на третий день моего появления в этом мире, пока ещё вполне читаемы. Хотя у меня не раз возникала мысль переписать их так, чтобы Элемар тоже сумел их прочесть, есть кое-что, что меня останавливает.
Это страх. Эльф оказался значительно умнее, чем показывал. Я ещё дивился, как выросший в приюте мальчишка мог быть настолько наивным в некоторых вопросах, что ему требовались мои разъяснения. Наивным оказался я сам — ему не разъяснения были нужны, а взгляд со стороны. И информация, которую он не мог получить ни от кого больше.
Но хитёр, засранец — врать-то друг другу напрямую мы не могли. А я лопух. И почему-то теперь, когда я знаю, что он совсем не дурак, мне стало немного легче с ним общаться. Хотя первой реакцией была все же досада. Больше на себя, правда — сам ведь себе злобный дятел.
Беда в том, что есть в моих заметках несколько слов, читать которые ему просто противопоказано. Это "Илуниби" и "заражение корпрусом". То, чего нам — да, именно нам — никак не удастся избежать, если все будет идти так, как идет. Хотя я буду пытаться изо всех сил это предотвратить. Потому что вокруг — не игра, здесь каждая ошибка может стать последней. И переписывание моих записей на местном языке тоже является такой ошибкой. Ведь тогда их сможет прочесть не только Элемар. Который, как мне кажется, о чем-то догадывается — неспроста он резко свернул разговор, стоило мне упомянуть о способах заражения корпрусом. И вряд ли потому, что ему это неинтересно. Все ему интересно. Просто он не хочет, чтобы его догадки подтвердились. И я не хочу их подтверждать. Лучше буду бояться за двоих.
Встреча с Дралвалом Андрано, балморским храмовым аптекарем оказалась неожиданной. Элемар не зря посмеивался, что мои познания о Морровинде отрывочны и скудны — так оно и есть. По крайней мере, имя аптекаря я услышал впервые. И вспомнил второе задание, которое нам предстоит. Крайне неприятное задание, как ни крути. Учитывая, что предыдущим стала именно добыча двемерской головоломки и именно из руин Аркнтанда, а не каких-нибудь других, следующим должно стать осквернение родовой гробницы Андрано. За которое нас с Элемаром, если об этом станет известно, без разговоров удавят собственными внутренностями. Так что, пока альтмер подробно расспрашивал аптекаря о моровых болезнях, их симптомах и способах заразиться, я напряжённо размышлял, как добыть информацию и не подставиться. Или хотя бы избежать возможности разоблачения на случай, если таковое когда-нибудь будет нам угрожать.
Додумался только анонимно настучать на некромантку в Храм. И тут же озадачился тем, как это отразится на мне. Если заложить её до выдачи задания, неизвестно, какую подставу для меня ещё придумает "сластёна" Косадес — и уж там-то вывернуться точно никак не получится. А если позже, то она непременно заложит меня — точнее, Элемара — как соучастника. И опять возникает вопрос о внутренностях…
Следовательно, некромантку придётся убить.
Эта мысль мне не нравилась. Видимо, в прошлой жизни я был очень законопослушным человеком, поскольку пугала меня не необходимость отнять чужую жизнь — за прошедшие месяцы я это уже не раз успел проделать и особых угрызений совести не чувствовал… Нет, боялся я совсем другого — ответственности перед законом. Не в последнюю очередь из-за того, что в Морровинде по-прежнему процветало рабство, а в придачу к нему — подпольная продажа тюремных заключенных. К тому же у Элемара и так репутация ссыльного уголовника, к чему усугублять? Да и оказываться в долгу у того же Косадеса, который через третьи-четвертые руки будет вытаскивать — если будет, конечно — облажавшегося агента из тюрьмы, тоже не хотелось.
А за стенами храма царила паника. Десятки балморцев, застигнутых на улицах доселе небывалым в этих краях явлением и отчаянно боящихся заражения, штурмовали переполненные купальни и лавки городских алхимиков. Верхний Город был закрыт, все подступы к нему перекрывали посты поднятой по тревоге стражей Дома Хлаалу. Вооружены они были, в придачу к обычным мечам, стальными глефами и явно готовы были в любой момент пустить их в ход. Одни настороженно следили за торопливо проходящими мимо горожанами. Другие торопливо, но без излишней суеты перетаскивали тела самых безрассудных куда-то к храму. Элемар, успевший убедиться, что не подхватил заразу — дополнительную уверенность придавала бутылочка с зельем в заплечной сумке — спокойно добрался до Гильдии Бойцов, отдал Антаболису головоломку, и забрал подготовленные им для Косадеса бумаги.
На набережных в центре Балморы было и того хуже: те, кто не хотел дожидаться очереди на помывку в купальнях или не имел денег на внеочередное омовение, прыгали прямиком в Одай, то ли забыв, то ли наплевав на то, что за неимением канализации в реку со всего города сливались нечистоты. Некоторые прыгали вместе с детьми. Большинство из них были обитателями Рабочего Квартала, где проживала беднота — в основном, переселенцы с запада и бывшие рабы. Бедняков-данмеров, впрочем, тоже было немало. Ни о том, как они будут выбираться обратно по отвесным стенкам, ни о сомнительной чистоте воды, на поверхности которой сейчас, кроме обычного городского мусора и уже упомянутых нечистот, плавали бурые хлопья все того же пепла, они, похоже, не задумывались. Не обходилось без жертв и здесь — кто-то, в панике ринувшийся смывать с себя пепел, не умел плавать, кого-то затоптали. Желающие свести счёты с жизнью из страха тоже нашлись… Были, впрочем, и те, кому удалось остаться относительно хладнокровным на фоне всеобщего помешательства. Но, в основном, это были городские стражники.
Я не заметил, откуда вынырнул этот немолодой седовласый данмер, внезапно заступивший нам дорогу.
— Стой, называющий себя Суротано из Даска, — голос его был ровным и совершенно безэмоциональным. — Я — Спящий, один из тысяч. Я принёс тебе весть. Мой господин, Дагот Ур, призывает тебя, назвавшийся чужим именем…
Элемар задохнулся от ужаса, а я рванулся вперед, перехватывая управление деревенеющим телом. Пугаться будем потом, приятель, а сейчас некогда. Посиди внутри, пока я тут разберусь… очень уж интересные вещи выдаёт этот дяденька…
— …и ты не можешь противиться…
Меня так и подмывало сказать — "вообще-то — могу". Причем противным таким, козлиным голосом... Но вместо этого я внимательно выслушал все, что этот "Спящий" желал мне сказать. А заодно внимательно рассмотрел его самого, ища и запоминая нетипичные для нормальных данмеров особенности поведения и мимики. После чего вежливо распрощался и поторопился удалиться.
"Успокоился?" — поинтересовался я, подходя к мосту через Одай.
"Немного, — признался Элемар. — Но есть у меня подозрение, что по возвращении все начнётся заново. Откуда он узнал?"
Я вздохнул и начал объяснять:
"Это кукла. Живой анимункул. Он говорил не свои слова, а то, что в него было вложено. Если его расколдовать, он, скорее всего, даже не вспомнит, что говорил или делал".
"Кем? Даготом Уром, которого он упоминал?"
"Именно, — отозвался я. — Удивительное совпадение, не находишь? Ты начинаешь искать информацию о Нереварине, Доме Дагот и его лидере… не перебивай, я имею в виду, целенаправленно искать, а не просто собирать сплетни, как мы делали раньше. Так вот, ты начинаешь искать строго определённые сведения, и на тебя тут же выходит… ну, пусть будет слуга того, о ком ты эти сведения собираешь".
"Да ещё эта пепельная буря…" — согласился Элемар.
"Вот-вот. Как-то очень уж вовремя она налетела", — мрачно подтвердил я.
И уже про себя подумал о пещере к югу от форта Лунной Бабочки — не под прикрытием ли этой самой бури её занял кто-то из младших Даготов, чтобы насылать сны на балморцев? Ведь этот Спящий мне уже встречался и не раз — обычный обыватель с типичными для простого мера проблемами. До сегодняшнего дня.
Знать бы точно, что из себя представляет это местное пугало — Дагот Ур. И что же произошло тогда на Красной Горе...
— Эгей! — донеслось из-под моста. — С-суротано!
Склонившись на голос, я увидел Девятипалого, придерживающего рукой кашляющую данмерскую девочку-подростка.
— Подс-соби, — прошипел аргонианин, — с-сам не вытащ-щу.
Альтмер тут же оттеснил меня и торопливо подскочил к краю набережной, принимая мокрое худенькое тельце, содрогающееся в кашле. Кто-то тут же оказался рядом и буквально выхватил девочку из рук. Оглянувшись, мы увидели уже знакомого ассасина — того самого, что в первый приезд проводил Элемара до "Южной Стены". Тот коротко кивнул в приветствии и передал ребёнка заплаканной бедно одетой данмерке. Я отступил глубже, чтобы не мешать. К тому же у меня по-прежнему было над чем подумать. И делать это было лучше всего "внутри".
А Девятипалый уже поднимал над водой следующего ещё живого утопленника…
Кай почти сразу же выставил их из своего домишки, заявив, что ему надо несколько дней, чтобы подробно изучить принесенные документы. И Второй потребовал, чтобы они не задерживались в сошедшей с ума Балморе, а отправились в Эбенгард. Пешком, потому что духу надо было кое-что осмотреть.
Первое "кое-что" оказалось пещерой к югу от форта Лунной Бабочки. Впрочем, исследовать её Второй не рвался. Заставил альтмера полазить вокруг входа, высматривая нечто, ведомое ему одному, затем оттеснил вглубь и прошел несколько шагов внутрь. Некоторое время старательно принюхивался и прислушивался, а затем опрометью бросился наружу и бежал до самого поворота на Пелагиад, хотя, насколько Элемар успел заметить, за ними никто не гнался. На вопросы, вроде "что это было" и "зачем это нужно", он так и не ответил.
Другой раз они надолго застряли неподалёку от Пелагиада — Второму зачем-то понадобилась родовая гробница Андрано. В отличие от последнего пристанища Процессуса Вителлиуса — явно не заброшенная. Напротив, надпись над входом "Кард'рун Андрано" была явно не столь давно подновлена, пространство перед входом ухожено, а рядом чьи-то заботливые руки высадили молодой комуниковый кустик. И снова — внутрь дух лезть не стал. Потоптался возле входа, внимательно изучил сломанную — и тут тоже! — печать, едва не елозя по ней носом, о чем-то надолго задумался и… неожиданно передал управление обескураженному альтмеру, заявив, что ему надо хорошенько подумать.
Вопрос "о чем?" вновь остался без ответа.
Как следствие, вечер застал их аккурат на середине пути между Вивеком и Пелагиадом. А с ним и очередной зимний дождик — мелкий и холодный — вынудивший их срочно искать место для ночлега. Таковое, к радости обоих, нашлось довольно быстро — очередная крошечная ферма, брошенная явно не так давно. По крайней мере, грядки с пепельным бататом ещё не успели безнадёжно зарасти сорняками, а влаголюбивый тростник — засохнуть без должного полива.
"Как думаешь, — поинтересовался альтмер, пока Второй осматривал окна и двери, — почему на Вварденфелле столько брошенных ферм? За время пребывания здесь я успел насчитать не менее десятка только на Аскадианских островах. И, по меньшей мере, три из них брошены совсем недавно".
"Аскадианские острова принадлежат Дому Хлаалу, — отозвался тот. — Вот и думай. Рекомендую вспомнить Индрель Ратрион и ситуацию, в которой она оказалась. Или ты считал, что Процессус Вителлиус такой один? Кроме того, плантация Орваса Дрена отсюда совсем недалеко, а для выпаса нетчей… или как это называется правильно… нужны свободные территории".
"Это-то я уже понял. Но как ты объяснишь, к примеру, тот факт, что конкретно эта ферма выглядит так, словно её хозяева в один прекрасный день просто ушли по своим делам и забыли вернуться?"
"Версия с разбойниками тебя не устраивает?" — Второй сунул нос в котёл над очагом, но тут же отпрянул с возгласом отвращения, торопливо вернув на место снятую крышку и прижал к лицу рукав — из посудины нестерпимо разило протухшим мясным варевом…
"Разбойники устроили бы погром. Это если бы они напали непосредственно на ферму. А если бы хозяева ушли в тот же Пелагиад за… ну, за товарами, которые не могут сделать сами — мотыги там какие-нибудь — они бы наверняка прибрались".
"Логично", — внимание духа привлекло пятно буроватой засохшей слизи на дверном косяке, похожее на отпечаток ладони примерно на уровне локтя рослого альтмера.
"И это не объясняет, почему ты сейчас пялишься на какие-то сопли, едва не воткнувшись в них носом. Моим носом, между прочим! И — нет! — взвыл он. — Ради всех богов, не вздумай к ним прикасаться!!!"
"И не думал, — Второй опустил руку, зависшую возле пятна. — Но зато теперь я, пожалуй, знаю, куда подевались хозяева этой конкретной фермы. Как только их угораздило, интересно…" — пробормотал он.
Посмотрел на котел с тухлятиной. Смотрел долго, внимательно, явно что-то обдумывая. Вновь перевел взгляд на пятно слизи…
"Хм… А ведь возможно и так тоже…"
"Твою мать!" — охнул Элемар, мгновенно сообразив, что тот имеет в виду.
Общение с балморским аптекарем не прошло даром, к тому же про корпрус сэра Андрано рассказывал подробно, в деталях описывая симптомы заболевания. В том числе про слизистые выделения на коже заражённых — так называемые "слёзы корпруса". И про то, что одним из известных Храму способов заражения было поедание "корпрусного мяса" — разрастаний плоти на телах больных корпрусом данмеров — которое последователи культа Шестого Дома некоторое время назад продавали населению под видом обрезков после разделки туш…
"Спокойно, — процедил дух, сдерживая попытки альтмера перехватить контроль. — Не паникуй".
"Не паниковать? Да ты в своём уме?! Надо убираться отсюда!"
"И куда ты собрался? Там, снаружи, ливень начался, если ты не заметил. А сейчас зима. Да, Вварденфелл — это не Скайрим, и таких лютых морозов, тут не бывает. Но поверь мне, опасность заражения корпрусом здесь — ничтожна в сравнении с вероятностью заработать переохлаждение под холодным ливнем и скопытиться под одиноким императорским зонтом(1)".
Элемар прекратил тщетные попытки оттеснить Второго внутрь и уже более миролюбиво поинтересовался:
"Ладно, допустим, что ты прав и вероятность подхватить эту болезнь для нас ничтожна. Но может, тогда хотя бы расскажешь, что это вообще такое и откуда взялось? Версию храмовых целителей я уже знаю, теперь хотелось бы узнать то, о чем они умалчивают. Или то, о чем не знают".
"Видишь ли, — после долгого молчания заговорил дух, — чтобы говорить о корпрусе что-то определенное, у меня слишком мало сведений о нем. Тем не менее, я склонен считать, что это не болезнь".
"А что же?"
Второй опять долго молчал, явно пытаясь подобрать слова.
"Это проклятие, — наконец, проговорил он. — Точнее, благословение, ставшее проклятием".
"Сам-то понял, что сказал?" — буркнул альтмер.
"Я-то как раз отлично понимаю, что сказал. Дагот Ур, как бы он ни был безумен, вряд ли ставил целью изуродовать своих последователей. А вот оделить их своим благословением наверняка пытался".
"Хреновое у него в таком случае благословение получилось", — проворчал Элемар.
"Какой бог, такое и благословение, — хмыкнул в ответ Второй. — Хотя и мы не знаем, что оно должно было давать по замыслу Дагот Ура и что пошло не так".
"Дагот Ур — бог?!"- поразился альтмер.
Открытие, в свете уже известных сведений о собственном нереваринстве, было неприятным.
"А что тебя удивляет? Божественность свою он получил тогда же и оттуда же, откуда и троица местных живых идолов, именуемых Альмсиви. Так что — да, бог. Правда, если об источнике его могущества — скрытом в недрах Красной горы Сердце Лорхана — известно довольно многим, то вот тот факт, что Трибуны до недавнего времени, что называется, "пили из той же чаши" старательно замалчивается".
"Ты ему симпатизируешь".
Второй помолчал.
"Да, — наконец, признался он. — Симпатизирую. Официальная версия событий на Красной Горе просто-таки изобилует умолчаниями и нестыковками. А мое отношение к официальным версиям, если они не подкреплены доказательствами, ты знаешь. К тому же есть и неофициальная. Если верить ей, то Дагот Ур — жертва навета, а Трибуны… скажем так, предстают в не самом лучшем свете. И кстати, что примечательно, сам Дагот Ур к её возникновению не причастен".
"И что ты будешь делать, если официальная версия и впрямь ложна?"
"Это зависит от действий Дагота Ура. Даже если он был жертвой, сейчас он вполне может оказаться хищником. Бешеным хищником. А как должно поступать с бешеными тварями, ты знаешь не хуже меня. Но сначала я хочу во всем разобраться".
"Удачи тебе в этом безнадежном деле. За несколько тысячелетий от правды наверняка не осталось и следа".
"Это не повод заранее сдаваться, не находишь?"
"Согласен. Но я бы рекомендовал тебе прислушаться — мне кажется, я что-то слышу. И уже довольно давно".
Второй подобрался. Действительно, откуда-то — то ли снизу, то ли сбоку — доносились звуки какой-то непонятной возни. Медленно поворачивая голову из стороны в сторону в попытках определить направление, он одновременно методично обшаривал сумку.
"Погреб, — подсказал Элемар. — Там мы не смотрели".
"Угу. И знаешь, теперь я с тобой согласен — надо убираться отсюда нахрен, пока хозяева этой чудной фермы не вылезли познакомиться с нежданным гостем. Только не так, как собирался ты — без шапки в ночь холодную, а по-умному. Блядь, ну куда ты сунул этот блядский свиток Возврата?!" — рявкнул, наконец, он.
Как всегда, когда дух нервничал или злился, он начинал выражаться, как матрос-норд, обнаруживший, что случайная подружка сперла его кошелек.
"В боковом кармане, отдельно от остальных. Только он последний", — предупредил альтмер.
"Да пох… — Второй выудил свиток и облегченно выдохнул, оборвав очередное грязное ругательство, — плевать, купим еще. Или заклинание, наконец, выучим".
К звукам возни из-под пола добавилось шумное сопение. Дух выронил свиток, как назло, тут же покатившийся к люку в подвал, злобно выругался и шагнул следом, одновременно наклоняясь и протягивая руку...
Крышка люка приподнялась и в образовавшуюся щель просунулась человеческая кисть. Грязная, с бледной, словно бы выцветшей кожей, покрытой к тому же сочащимися розоватой полупрозрачной слизью язвами, и с распухшими шишковатыми суставами. Не дожидаясь, пока владелец изуродованной конечности явит себя во всем великолепии и полезет к нежданному гостю знакомиться поближе, Второй злобно и грязно выругался, поспешно цапнул свиток и, развернув его, гаркнул слово-ключ:
— Бататовый гриб!
Уже в Эбенгарде, махнув рукой приподнявшемуся с постели Синнолиану Тунифусу, в покоях которого они оказались, альтмер задумчиво отметил:
"Странная фантазия у этого зачарователя. Прошлый раз, кажется, тоже был какой-то гриб".
"Скудная у него фантазия", — отозвался Второй, стряхивая с пальцев пепел сгоревшего свитка. — Как говорится, "что вижу, о том и пою". Вот и он — сидел в своём грибе и жрал батат. Или зачаровывал свитки и хотел сожрать батат. Хотя задумка хороша — два несовместимых слова, как активатор. Случайно в беседе такое не ляпнешь".
"И куда теперь?"
"Теперь — спать. Тут точно обойдется без незапланированных знакомств", — буркнул дух, меняясь с Элемаром местами.
Альтмера передёрнуло.
Сон, вопреки ожиданиям пришел сразу. И был он мутен и тяжел…
* * *
"Проснись!" — проорал в ухо смутно знакомый голос.
Элемар подскочил на кровати, хватая ртом воздух. Мутные обрывки кошмара стремительно истаивали из памяти, оставляя только ужас.
"Оклемался?" — раздался мрачный голос Второго.
Альтмер со стоном повалился обратно на подушку, натягивая тонкое одеяло до подбородка. В голове — то ли от резкого пробуждения, то ли еще от чего — гулко бухало, словно под черепом заработал двемерский агрегат, памятный по вчерашним блужданиям в Аркнтанде.
— Все красное… — пробормотал он, — красное…
Поморгал и сел, потирая глаза.
"Что тебе снилось?"
"Не помню. Только какая-то красная муть в голове. И ужас", — неохотно ответил он, оглядываясь по сторонам.
Дортуар был пуст — служители часовни уже разошлись.
"Ясно".
"Что именно?"
"Что расспрашивать тебя бесполезно".
"А что, эта жуть должна что-то значить?" — Элемар встал и налил воды из стоящего на тумбочке кувшина.
"Может быть. А может, и нет. Вчера было достаточно поводов для плохих снов".
С этим утверждением было трудно не согласиться — одно только едва не состоявшееся знакомство с обитателями той заброшенной фермы чего стоило.
Пару часов спустя Элемар вошел в лабораторию Целителя Мары — перед Синнолианом все же следовало извиниться за неурочное вторжение. Собственно, он это планировал с самого утра, но на выходе из дортуара столкнулся с Кайе. Заскучавший в четырех стенах редгард предложил размяться и альтмер не стал отказывать, хотя для "разминки" пришлось идти в гарнизон Легиона — не в часовне же кулаками махать. Получив свою долю синяков, уставший, но довольный Кайе вернулся в часовню с помощью заклинания "божественного вмешательства", а Элемара Второй погнал к гарнизонному оружейнику — неугомонному духу зачем-то срочно потребовались дротики-дарты. Впрочем, альтмер не возражал: после Кальдеры Второй неоднократно напоминал о том, что им не помешало бы что-нибудь подобное, но… все никак руки не доходили. К тому же обращение с теми же дартами требовало некоторой сноровки, а чтобы ею обзавестись, нужно было свободное время для тренировок. А вот его-то как раз наблюдался острый недостаток. До вчерашнего дня. Не то, чтобы у них сейчас образовалось много свободного времени, но, как справедливо заметил дух, так можно откладывать до бесконечности.
Сам Элемар со "стрелками" обращаться не умел. Но тешил себя мыслью, что если уж Второй — который, как альтмер понял по его оговоркам, воином не был — умел их "довольно сносно" метать, то особой сложности это умение не представляет. Так что вскорости уже отсчитывал монеты за два десятка серебряных стрелок. Простых стальных у кузнеца не оказалось — легионерам "разная экзотика" не полагалась по уставу, к тому же для развлечения вполне годились самодельные, из сломанных стрел. А среди так называемых "искателей приключений" большей популярностью пользовались именно серебряные: за способность одинаково разить и живое и неживое. Второй тут же опробовал покупку, благо кузнец для самых привередливых клиентов поставил в углу мишень из мягкого пробочника. Три стрелки из десяти с негромким стуком вонзились около центра исколотого деревянного круга, две по краям, четыре не воткнулись вовсе, а один раз дух вообще промазал. Впрочем, у самого Элемара результат оказался не лучше — в мишень воткнулась только одна, остальные девять упали на пол. Радовало только то, что мимо все же не пролетел ни один дарт. Но, в целом, результат его устроил. И, попрощавшись с кузнецом, альтмер по примеру Кайе переместился заклинанием к дверям часовни.
Целитель Мары отыскался в зельеварне. И, узнав причину внезапного вторжения накануне, от извинений отмахнулся и посоветовал не забивать себе голову. Его помощник, темноволосый данмер немногим старше самого Элемара, смерил альтмера долгим нечитаемым взглядом, но от комментариев воздержался. Второй, заметив этот взгляд, ощутимо напрягся, но тоже ничего не сказал.
Только когда они вышли из зельеварни, альтмер поинтересовался:
"Что на этот раз?"
"Не нравится мне этот парень, — угрюмо ответил дух. — Вернее, его интерес к тебе".
"Чем? — немедленно подобрался Элемар. — Что за интерес?"
В людях — и мерах — Второй все ещё разбирался лучше, так что к его опасениям следовало прислушаться. Данмера, ассистировавшего Синнолиану, они уже встречали — он объявился в Эбенгарде через месяц после самого Элемара. Не запомнить его было сложно: левую сторону лица тёмного эльфа уродовал длинный, от виска до подбородка, белёсый шрам, а если приглядеться, то по обе стороны от него можно было рассмотреть две цепочки шрамиков-точек — следы от стежков. Альтмер, помнится, при первой встрече даже посочувствовал новичку. Мысленно, разумеется. Звали данмера Ллотис, но Второй был уверен, что это не его настоящее имя. И Элемар был с ним согласен — не вязалась, по выражению все того же Второго, "эта насквозь разбойничья рожа" с именем данмерского святого, известного своим благочестием. Как и тягучий "киродиильский" выговор, который распознал уже сам альтмер. Да и непонятно было, зачем этот Ллотис вообще примкнул к Имперскому Культу, пусть и как мирянин. В часовне он появлялся нечасто и, в моменты своего появления, обретался у Тунифуса. Ни с кем не общался и дружбу не водил. Алхимик Фрик его вообще на дух не переносил, но тут, по мнению альтмера, дело было, скорее, в неприязни норда к данмерам вообще, а не конкретно к Ллотису.
"Не знаю я, что у него за интерес к тебе, но изучал он тебя очень внимательно. Причём отнюдь не как потенциального союзника. И, как мне показалось, увиденным остался доволен. Не знаю, когда ты успел перебежать этому парню дорогу, но искренне советую не поворачиваться к нему спиной", — ответил дух.
Элемар, старательно припомнив взгляд и мимику данмера, прислушивавшегося к их беседе с Тунифусом, был вынужден согласиться. Другое дело, что он не мог припомнить ни одной ситуации, в которой им с Ллотисом пришлось бы соперничать. Но, так или иначе, предупреждение Второго было совсем не лишним.
— О-о, служитель Суротано! — по пустынному коридору навстречу альтмеру, торопливо перебирая короткими ногами, семенил Илус Труптор. — Как хорошо снова видеть тебя. Наслышан, наслышан о ваших… злоключениях.
Альтмер поморщился. В сочувствии он совершенно не нуждался. Особенно, если оно исходило от неприятного ему человека. От Илуса Труптора в первую очередь.
— Но я вижу, друг мой, что вы вновь здоровы и готовы служить Имперскому Культу в своей неподражаемой манере?
— Вполне, — вздохнул Элемар.
Меньше всего ему сейчас хотелось тащиться куда-то за пожертвованиями. Косадес, конечно, не ограничивал его в сроках, но вряд ли мастеру-шпиону понравится, что его агент шляется неизвестно где, вместо того, чтобы ждать следующих распоряжений. С другой стороны, он же сам рекомендовал альтмеру нарабатывать себе репутацию…
— Превосходно, — имперец довольно потер короткопалые ручки, — у меня как раз есть одно дело. И я очень надеюсь, что ты не откажешься выполнить его для меня. То есть, для Имперского Культа, конечно же…
— Что именно нужно сделать?
— О, сущий пустяк, — разулыбался Труптор. — Дело в том, что один мой хороший знакомый, досточтимый Цанктуниан Пониус… слышали о нем?
Альтмер отрицательно покачал головой. Имя он, конечно, слышал, но и только.
— О-о, — воодушевился толстяк, — это очень уважаемый человек. Господин Пониус служит главным управителем Восточно-Имперской Компании здесь, на Вварденфелле. Очень и очень влиятельный человек. Значительно влиятельнее известного вам господина Пелетиуса из Кальдеры, прискорбную скупость и необязательность которого вы, друг мой, столь виртуозно преодолели…
— И? — попытался поторопить его Элемар.
— Так вот, — продолжил имперец, — дело в том, что несколько дней назад… да, как раз тогда, когда с вами приключилось то досадное происшествие… господин Тунифус был весьма обеспокоен тем, что его превосходные зелья не дают нужного эффекта, даже, как я слышал, пришлось приглашать целителя-мага… К слову, простите за любопытство, но что это было, друг мой? Какое-то опасное проклятье? Нет? Очень… э-э, рад.
— Вы говорили о Пониусе, — прервал его альтмер.
— Ах, да-да. Простите, все время отвлекаюсь… так о чем это я? Ах, да! Так вот, несколько дней назад я имел с господином Пониусом беседу… Речь шла о важности миссионерской и просветительской деятельности среди местного населения. В частности, среди эшлендеров. Эти несчастные дикари до сих пор исповедуют свои примитивные верования, представляете?! А эти их варварские погребальные обряды? А поклонение даэдра, к которым взывают их шаманки? Нет, вы представьте только, какие-то полубезумные старухи, надышавшись ядовитых курений, выдают какие-то невнятные пророчества… К примеру, взять хоть это глупое пророчество о Нереварине, которое в последнее время у всех на слуху: "Господь Неревар явится снова и спасет Морровинд от Империи!" Большей чуши придумать нельзя. Империя уже давно в Морровинде, а этот их Неревар так и не появился…
— Я понял, — снова перебил его Элемар. — К делу, господин Труптор, к делу.
Толстяк запнулся, явно сбитый с мысли.
— Так вот, мы говорили о необходимости миссионерской деятельности, — собравшись с мыслями, продолжил он. — И господин Пониус в своей щедрости пообещал пожертвовать Имперскому Культу тысячу золотых…
Альтмер поперхнулся — сумма была просто гигантской.
* * *
Элемар со стоном вытянулся на длинной лавке и расслабился, подставив исцарапанную спину умелым рукам рабыни-банщицы.
— У господина была бурная ночь? — хихикнула та.
— Ты даже не представляешь, насколько, — вздохнул он. — И если бы только ночь…
Минувшие двое суток стали для альтмера нешуточным испытанием на терпение. А так же на выносливость. Ну и на кое-что ещё. Вот только рассказывать это банщице-аргонианке он не собирался. Не то место, не тот собеседник.
Нет, Цанктуниан Пониус оказался человеком куда более приятным в общении, нежели недоброй памяти Куниус Пелетиус. О своём обещании он помнил и от нежданного посетителя, в отличие от уже помянутого шахтовладельца, отделаться, прикрываясь крайней занятостью, не торопился. Да и занят был исключительно наполнением кубка дешёвым крепким гриифом и вливанием его содержимого в собственную утробу… но обещанных денег, тем не менее, не дал. Потому что, по его собственному признанию, при всем желании сделать этого не мог. В ближайшее время точно. А в более отдалённом и вовсе не был уверен в своей мало-мальской платёжеспособности.
Видимо, к приходу Элемара выпито было достаточно, поскольку управитель Восточно-Имперской Компании, в очередной раз смерив альтмера взглядом, вынул из массивного стола ещё один кубок и, щедро плеснув в него гриифа, предложил присоединяться. Понукаемый Вторым, тот отказываться не стал.
— …И ведь понима-ашь, — полубессвязно вещал полчаса спустя окончательно захмелевший имперец, подводя итог рассказу о том, как образцовый служащий Компании по имени Моссанон умыкнул всю кассу и шкатулку с векселями, — такх… такхим славным малым казалсь. Исполнительный, зараза… веж-жливый… Ик! Ой… Вот как ты. И тоже альтмер. А оказалсь… проходимьц!
Элемар медленно цедил свою порцию гриифа и кивал.
— И ты… как тя… Су-суротано. Ты тоже проходимьц!
Альтмер поперхнулся:
— С чего это?
— На тя Труптор жаловалсь… Он тя не любт…
— Сам он проходимец, — фыркнул Элемар. — А не любит, потому что я его послал. Нах… э, далеко, в общем.
— Послал? Эт пральна… — Пониус разлил по кубкам остатки гриифа. — Выпьем!
— Выпьем, — вздохнул альтмер, бросив тоскливый взгляд на стол управителя с двумя уже пустыми кувшинами из-под гриифа и без малейших признаков закуски.
В голове настойчиво шевелилось воспоминание о первом знакомстве с местными напитками…
Ещё полчаса спустя он кое-как добрался до "Шести Рыб", по пути едва не сверзившись с моста, когда выпитое внезапно запросилось наружу, снял комнату на остаток дня и, подперев стулом дверь, отключился. Проснулся на закате с больной головой, в которой, как две снулые рыбины, медленно плавали две мысли — "на хрена я столько выпил?" и "какого Обливиона я пообещал этому козлу вернуть деньги?"
Пойти отказаться, что ли? И к Труптору… только ножками. А то даэдра знает, что он в таком состоянии наколдует…
"Толстяк тебя с говном съест", — сообщил дух.
"Подавится", — огрызнулся альтмер, не открывая глаз.
"За такую сумму? Мечтай! Он за эту тысячу тебя удавит. А не сумеет, так в рабство продаст".
"Что, так рвётся к эшлендерам?" — язвительно поинтересовался Элемар.
"Скорее, с Вварденфелла, — задумчиво ответил Второй. — После того скандала, что он закатил из-за рубашки, я узнал о нем очень много интересного. Странно, что Пониус согласился профинансировать эту затею — у Труптора в Эбенгарде не слишком хорошая репутация".
"Ну, так ты же сам и постарался", — хмыкнул альтмер.
"Там и без моих усилий грязи хватило бы на небольшое болото. Я всего лишь, выражаясь образно, бросил в это болото большой камень. А брызнуло уже то, что успело накопиться".
"Вот интересно — уши у нас одни на двоих, да и те — мои. Как ты умудряешься слышать то, что не слышу я?"
"У нас и мозг — один на двоих. Но это не мешает мне знать больше тебя".
"Эй! Я ведь и обидеться могу! И вообще, кто из нас знает больше — можно поспорить. Особенно, если сравнивать полезность знаний".
"Уел. Штука в том, что каждый из нас вольно или невольно отслеживает ту информацию, которая ему чем-то важна, вычленяя её из общего потока. Так что в тот вечер, пока ты задавался вопросом, не отследит ли наш общий знакомый источник запущенной сплетни, я внимательно слушал, что об этом знакомом говорят окружающие. Слово тут, пара фраз там… поверь, сочинённый нами слушок — сущая мелочь, не достойная упоминания. У господина Труптора немало более серьёзных прегрешений".
"Например?"
"Ну… например то, что сей "почтенный" Учёный Стендарра присваивает большую часть пожертвований."
"Что, правда?" — Элемар приподнялся на кровати и тут же свалился обратно, борясь с головокружением и тошнотой.
"Так говорят. И я, кстати, склонен в это верить".
Второй оттеснил альтмера в сторону и, мысленно взвыв нечто бранно-нечленораздельное, торопливо принял сидячее положение, зажмурившись и плотно прижимая руку к сомкнутым губам.
"Уй, бля… — мысленный голос духа был полон неподдельного страдания. — И на кой хрен же ты так нажрался? Цедил бы потихоньку один кубок для вида, так нет же…"
"Да там и был один кубок!"
"В который тебе два раза доливали до краев, математик хренов… Уф, как погано-то!"
"Ну так без закуски же пить пришлось, — чуть виновато пробормотал Элемар. — А куда ты собрался?"
"Вниз. Сейчас вечер, народ попрёт в кабак за трудовой порцией. И в числе прочих — работники Восточно-Имперской компании, которых можно будет расспросить про этого парня, Моссанона".
Переждав приступ, Второй осторожно выдохнул и обмяк.
"Что-то я сомневаюсь, что с тобой кто-то будет разговаривать", — недоверчиво протянул Элемар.
"Поэтому я уже никуда не собираюсь, — ответствовал дух, осторожно укладываясь обратно в постель и бесцеремонно выпихивая альтмера "наружу". — А ты — страдай. Чтоб в следующий раз думал, прежде чем бухать на халяву. И думал головой, а не жопой".
Элемар гневно распахнул глаза и тут же зажмурился, чтобы не видеть медленно плывущие куда-то вбок стены, от вида которых его начало мгновенно тошнить.
В самом деле — ну, кто заставлял его так напиваться?
К утру последствия пьянки почти сошли на нет, но вид у альтмера все еще был помятый и больной. Да и запах, несмотря на посещение общественной купальни, он источал соответствующий. Неудивительно, что в приемную Цанктуниана Пониуса их поначалу не желали пускать. Пока не вмешался сам управитель Восточно-Имперской компании, узнавший в настойчивом посетителе своего вчерашнего собутыльника.
Договориться с ним оказалось одновременно и легко и сложно. Имперец с радостью ухватился за предложение помочь с поиском, но… настоял на том, чтобы Элемара сопровождал его человек. Альтмер с немалым трудом сумел убедить его в том, что при поиске сопровождающий будет больше мешать, нежели помогать. А вот когда настанет время поездки непосредственно за украденными ценностями, надежный охранник будет очень даже кстати…
Знакомство с предполагаемым охранником состоялось тут же — им оказался тот самый имперец, с которым не далее как полчаса назад произошло "столкновение интересов". Надо ли говорить, что перспективе совместной работы ни один не обрадовался? Впрочем, у альтмера под черепом обитал "сосед", чьи дипломатические навыки были значительно выше… на него-то Элемар и спихнул обязанность налаживать отношения с не слишком дружелюбным имперцем, чем Второй, вынужденный, ко всему прочему, терпеть последствия возлияний накануне, был весьма недоволен. Однако — дело есть дело…
"Насколько тебе кажется надежным этот охранник?" — полюбопытствовал дух, когда они вернулись обратно в "Шесть рыб".
"Опасаешься, не придется ли нам от него отбиваться?"
"Угу. Слишком большая сумма. И еще большее искушение", — Второй улёгся на постель и с явным облегчением убрался внутрь.
"Трудно сказать, — поморщился Элемар, вновь в полной мере ощутивший последствия вчерашней попойки. — Я, в сравнении с тобой, плохо разбираюсь в людях".
"А не в сравнении?"
"Ну, если не принимать во внимание его отношение к, э-э, нам лично, то… Хитрожопый, конечно, как и большинство имперцев, но при этом довольно порядочный. Не склонен к авантюрам. И советы, кого стоит расспросить, давал вроде дельные".
Дух помолчал, никак не комментируя выданную Элемаром характеристику. Видимо, она была точна, иначе он не преминул бы указать на ошибки.
"Итак, что мы имеем? — сказал он вместо этого. — По словам всех сотрудников, скромный альтмер по имени Моссанон — хороший служащий и неплохой парень — служил простым клерком в конторе Восточно-Имперской Компании. И до недавнего времени проявлял себя исключительно хорошо. Потом начались странности, вроде самовольных отлучек с рабочего места в разгар дня… и частых посещений Гильдии Магов".
"Предположение этого аргонианина, Окан-Шея, для тебя недостаточно правдоподобно?"
"Что у парня появилась женщина? Почему же, это вполне возможно. Но с той же вероятностью он мог начать играть… и здорово проигрался".
"Арена?"
"Не обязательно, есть еще и азартные игры. Те же "девять дырок". Я слышал, в квартале Хлаалу есть одно заведение…"
"Да даже не одно", — хмыкнул Элемар.
"Такое — все-таки одно. По крайней мере, в Вивеке. Место, где разрешено практически все — азартные игры, наркотики, однополый секс…"
"И, зная тебя, мы туда попрёмся", — мрачно подытожил альтмер.
"Не в этот раз. Сегодня у меня — у нас — в планах Гильдия Магов. Но сначала надо будет привести тебя в пристойный вид".
В Вивеке дух первым делом погнал альтмера по лавкам портных. К неудовольствию Элемара, надеявшегося, что готовой одежды его размера они не купят, таковая нашлась довольно скоро. В первой же лавке ему предложили изумительно красивую мантию из плотного голубовато-серого шелка, расшитую золотой канителью. Стоило это великолепие дорого, но при этом значительно дешевле, чем можно было ожидать. Объяснилось все просто — мантия была заказом от одного из храмовых ординаторов и половина стоимости уже была внесена. Но, в связи с последними событиями, портному доподлинно известно, что заказчик за ней уже не явится…
Оказалось, что достойный во всех отношениях покупатель совершенно не в курсе местных сплетен, главной из которых был слух о том, что кто-то уж несколько недель убивает чужеземцев… и ординаторов Вивека. И все они произошли здесь, в квартале Чужеземцев. Неизвестный заказчик, мер также во всех отношениях достойный, стал предпоследней жертвой таинственного убийцы. А мантия…
— Уникальный заказ, сами понимаете, — частил продавец, — людей и меров такого роста и сложения немного. Чтобы продать её по настоящей цене, придется перешивать и укорачивать…
Элемар с сомнением оглядел предлагаемую мантию. Наряд был хорош и, чего скрывать, ему очень понравился. Да и цена была весьма привлекательной. Не то чтобы он был склонен к щегольству, давно привыкнув одеваться, в первую очередь, практично… но иногда так хотелось чего-нибудь этакого…
"Да бери уже, — не выдержал Второй. — Новую такую же на твои мослы только на заказ шить. Или покупать снятую с трупа прежнего хозяина. Пользуйся возможностью, дурак, пока она есть".
В общем, из лавки он вышел с обновкой. И только одно слегка омрачало радость от покупки — в памяти, словно заноза, зудела и царапалась последняя реплика торговца:
"В этом наряде, сэра, вы похожи на высокородного мера из Дома Индорил".
Почему-то эта мысль была ему неприятна. Или... не ему?
Новая мантия пригодилась ему очень скоро, потому что следующим пунктом назначения Второй выбрал купальню. И не первую попавшуюся, благо, в квартале Чужеземцев таковая имелась, а заведение в квартале Хлаалу. Тот факт, что с утра они уже посещали мыльню в Эбенгарде, его не остановил. Впрочем, Элемар, давно на собственном опыте выяснивший разницу между — пользуясь словами того же Второго — "достойным данмерским заведением" и "имперским утилитарным убожеством", не особенно протестовал.
Так что в вивекское отделение Гильдии Магов вошел — опять же, по выражению неугомонного духа — не "замурзанный похмельный бродяга", а благоухающий канетом "молодой мер приличного вида". Возможно, поэтому Флакассия Фаузейус оказалась не только довольно общительной, рассказав, что действительно переправляла на днях некоего альтмера в Садрит Мору, но и весьма темпераментной особой. А единственным недостатком красавицы-бретонки, по мнению альтмера, были острые ноготки, в процессе близкого знакомства располосовавшие ему всю спину…
Жаль, что, как бы ни приятно было после действительно бурной ночи лежать на лавке, наслаждаясь умелым массажем после омовения, дела не ждали. Письмо, адресованное Цанктуниану Пониусу, — чтобы курьер пошевеливался — было отправлено еще утром, а сейчас уже время близилось к полудню. И навязанный управителем Восточно-Имперской компании охранник наверняка уже ожидал его в Гильдии Магов Вивека, чтобы отправиться в Садрит Мору на поиски сбежавшего клерка.
1) прим. автора: имеется в виду гигантский гриб, произрастающий на Вварденфелле и, после событий 5 г. 4Э, в юго-восточной части Солстхейма (TES-V: Dragonborn)
Садрит Мора встретила их недружелюбно. Сопровождавший Элемара охранник, представившийся, к слову, Суэттиусом Сертиусом, ухитрился получить множественные травмы различной тяжести, не успев выйти за ограждение «платформы переноса». Точнее, при попытке это сделать. Стала ли тому причиной внезапная гладкость каменных плит пола Волверин Холла, или дело было в собственной неуклюжести несчастного — итог был один. Особенно Элемара порадовало известие о сотрясении мозга. Второй только флегматично хмыкнул:
«Значит, было что сотрясать. Впрочем, если бы так загремел ты, то, скорее всего, раскроил бы себе череп».
И добавил:
«Радуйся. Теперь никто не будет нам мешать».
«Твои проделки?» — подозрительно поинтересовался Элемар.
Впрочем, в то, что тот, сидя «внутри», что-то сумел провернуть без его ведома, он не верил — до сих пор таких способностей Второй не демонстрировал. Не считая знакомства с Косадесом, когда Элемар даже не подозревал о наличии «соседа» и все странности в беседе списывал на дрянной мацт и взвинченные нервы.
«Как ты себе это представляешь?» — сердито буркнул тот.
«Никак. Но вдруг у тебя открылись новые способности?»
«Не открылись. Хотя я бы не отказался от возможности отвесить тебе пару-тройку подзатыльников».
Элемар хмыкнул:
«Я бы тоже не отказался. Ты иногда просто напрашиваешься, чтоб тебе слегка… отполировали челюсть».
Второй расхохотался в ответ:
«Будем надеяться, что я когда-нибудь все же обрету собственное тело, и такая возможность тебе представится. А пока давай займёмся нашим горе-попутчиком».
Из Гильдии Магов они направились в местную часовню Имперского культа — лечить пострадавшего. Пока целитель культа занимался охранником, Элемар, следуя его же совету, стряс с болезного пять «башен» — с запасом, чтоб из своего кармана не приплачивать — и отправился оформлять документы для обоих: в Садрит Море приезжие были обязаны регистрироваться.
Город… потрясал.
— Красота-то какая, — восхищенно протянул Элемар.
Ему, считавшему, что после гигантских императорских зонтов грибами его не удивить, пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не застыть перед мостом, разинув рот. Комментарии же Второго были односложными и исключительно непристойными — выражать свой восторг он предпочел почему-то отборной бранью.
И было отчего. Садрит Мора полностью оправдывала данное ей название — это действительно был лес. Целый лес исполинских грибов, острыми шляпками упиравшихся в прозрачно-синее небо, обитатели которого сновали меж корней: вездесущие мальчишки разных рас, рабы-аргониане, направляющиеся к берегу с корзинами белья, согнувшиеся под какими-то тюками или просто налегке, стражники с
символикой Дома Телванни на костяных наплечниках и в глухих шлемах из розоватого хитина…
Прихотливо извивающиеся улицы, то тут, то там перегороженные толстыми, похожими на щупальца корневищами, напоминали лабиринт, а чуждая архитектура — хотя Элемар сомневался, что это слово применимо к выращенным, а не построенным зданиям —
усиливала это впечатление в разы.
«Кажется, нам будет нужен проводник», — задумчиво проронил Второй, буквально на мгновение опередив Элемара, собиравшегося сказать то же самое.
«Впрочем, — добавил он, — до Привратного трактира мы можем добраться и самостоятельно».
Путь до означенного трактира действительно оказался простым и недолгим. Всего-то надо было пройтись от моста по широкой центральной улице до небольшого, но шумного рынка и повернуть налево. Массивная круглая дверь, выкрашенная в ярко-зелёный
цвет — единственная, наверное, в Садрит-Море — была видна издалека. При более близком рассмотрении она оказалась не крашеной, а вырезанной из цельного куска камня — Второй, разглядев её поближе, проворчал что-то про «малахитовую шкатулку» — и отделяла городские кварталы — или то, что их тут заменяло — от порта и доков. Там же, возле доков располагались жилища рабов-докеров и загоны для «живого товара». Впрочем, долго рассматривать местные «красоты» он Элемару не позволил, напомнив, что им всё ещё нужны документы.
Регистрировал приезжих немолодой данмер с усталым лицом — «префект гостеприимства» Ангаредэль, он же владелец трактира. Сообщение Элемара о том, что ему нужно два «Удостоверения» — второе на имя имперца Суэттиуса Сертиуса — вызвало закономерный вопрос, где же, собственно сам господин Сертиус. Пришлось вкратце пояснить ситуацию.
Префект как раз заканчивал заполнять второй документ, когда наверху раздался приглушенный вопль, хлопнула дверь, и послышался топот ног вперемешку с невнятными многоголосыми возгласами. Он вздрогнул и едва не посадил кляксу, тоскливо простонав себе под нос:
— О, боги… неужели опять?
Элемар на всякий случай притворился глухим.
По даже на вид неудобной лестнице, со скоростью и ловкостью, выдававшими немалый опыт подобных спусков и восхождений, ссыпалась невысокая, ладно скроенная редгардка.
— Ангаредэль… — начала она.
Тот страдальчески поморщился.
— Подожди минуту, Эри. Я сейчас освобожусь.
— Да можно и не спешить, — хмыкнула та. — Это опять оно. И как всегда, никаких следов.
— Вот, сэра Суротано, — префект Ангаредэль передал ему два скатанных в трубку документа. — Надеюсь, вы уже знаете, что посетителям Садрит Моры разрешено останавливаться на ночлег только здесь, в Привратном? Еще есть трактир Грязной Мюриэль, но… я
бы не рекомендовал — публика там очень уж специфическая.
— Притон? — понукаемый Вторым поинтересовался Элемар.
— Нет-нет! Просто… — Ангаредэль замялся, подбирая слова, — члены не самой почтенной организации, если вы понимаете, о чем я…
«Гильдия Воров, — буркнул Второй. — Телванни выгодно иметь с ними дело. Иногда. Но в целом отношение к гильдейцам такое же, как и ко всем остальным не-Телванни. Но он прав — останавливаться там на ночлег не стоит. К чему рисковать? Да и не факт, что они
сдают комнаты для не-своих».
Заплатив запрошенные за два Удостоверения пять башен, Элемар вернулся в Волверин-холл. Сертиуса уже должны были подлечить. Заодно стоило посоветоваться с ним насчёт поисков беглого клерка. Правда, Второй сомневался — и Элемар был полностью согласен с «соседом» — что тот сможет предложить что-нибудь дельное, но мало ли? В конце концов, Сертиус с Моссаноном был хотя бы знаком. В отличие от них.
Дельных идей у Сертиуса не оказалось. Зато сам он был относительно здоров и готов к поискам. Остаток денег после уплаты за Удостоверение Гостя был принят им с нескрываемым удивлением — и незамедлительно передан целителю. Но к самому Элемару отношение стало несколько теплее.
Расспросы в Гильдии Магов дали немного. Иниэль, проводник Гильдии, разумеется, вспомнила, что недавно в Садрит Мору прибыл какой-то альтмер, но ни его именем, ни им самим она не интересовалась. Совет спросить Ангаредэля в Привратном Второй посоветовал проигнорировать, напомнив, что префекту, судя по сцене, свидетелями которой они были, сейчас явно не до того, чтобы запоминать всех
встречных-поперечных. У него свои проблемы, с беглыми служащими Восточно-Имперской Компании никак не связанные. А вот к предложению порасспрашивать других альтмеров советовал прислушаться.
Алхимик Тусамиркиль — первый, не считая самой Иниэль, альтмер, к которому Элемар обратился с вопросом — задумчиво почесал испачканный каким-то порошком нос и предложил обратиться к некоему Синьярамену из все того же Привратного. Дескать, если кто и знает что-то, то это именно он. Второй на это только многозначительно хмыкнул.
Делать в Волверин Холле больше было нечего, зато есть хотелось невероятно. И спать — бессонная ночь давала о себе знать. Поэтому Элемар, сопровождаемый все ещё бледноватым Сертиусом, направился обратно в Привратный, прошагав мимо таверны «Грязного
Мюриэля», чья вывеска зазывно покачивалась возле самой дороги. На возражения Сертиуса, не желавшего тащиться неизвестно куда при наличии трактира совсем рядом, были озвучены объяснения Второго насчёт Гильдии Воров. Рисковать остатком наличности и имуществом тот не захотел и смирно потопал следом.
Ангаредэль при виде бледного в прозелень имперца, висящего у Элемара на плече и едва переставляющего ноги — то ли ушиб был сильнее, чем казалось, то ли целитель был не слишком хорош, но Сертиусу стало хуже на полдороги к Привратному и Элемару пришлось его буквально волочь на себе — только хмыкнул, но ничего не произнёс. А на вопрос о комнатах внаём отправил их к Эри — уже виденной Элемаром редгардке: вопросы с постояльцами решала именно она.
Свободные комнаты нашлись в так называемом «Южном крыле». Второй, услышав, где им предстоит разместиться, нечленораздельно булькнул где-то в районе затылка и посоветовал, ложась спать, положить меч так, чтобы его удобно было схватить. Элемар мысленно угукнул в ответ, подождал разъяснений и, не дождавшись, пообещал себе, что как только за ним закроется дверь снятой комнаты, он, прежде чем уснуть, вытрясет из «соседа» все, что только сможет.
Однако у тела на этот счет оказались свои планы. Едва Элемар — вспомнив об этом в самый последний момент — успел пристроить меч рядом с постелью, как перед глазами у него потемнело, а в следующий миг откуда-то сбоку раздался возглас:
— Ничего себе тебя вырубило! — и глазам Элемара предстал Второй — все так же похожий на него, как близнец, и все с тем же дурацким гребешком на бритой голове.
— Впрочем, — продолжил тот, — торопиться нам пока некуда. Так что, пока твоя-наша усталая и не выспавшаяся тушка отдыхает и набирается сил, можно побеседовать на интересующие тебя темы.
Элемар на миг задумался, прикидывая, что хотел бы узнать в первую очередь — и расплылся в хищной усмешке. У него было оч-чень много вопросов…
* * *
Элемар был зол. Пробуждение, как и обещал Второй, было… «весёлым». Не то чтобы призрак, который появился всё-таки именно в его комнате, сумел нанести какой-либо вред, да и немногочисленные пожитки в заплечной сумке явно никто не трогал — Элемара бесил сам факт, что, пока он спал, кто-то проник в его комнату. И не просто проник, а ещё и похозяйничал, призвав призрака.
Эри, только раз взглянув на выскочившего из комнаты разъярённого постояльца, чему-то кивнула и поставила перед ним большое блюдо с пирожками(1).
— Попробуйте, господин, свежие совсем, — защебетала она. — Горячие ещё, только-только испекли.
Второй во избежание скандала поспешно затолкал Элемара «внутрь», перехватывая управление над телом.
— А с чем они? — поинтересовался он, с интересом воззрившись на блюдо.
— Это — «гнисисские», с муском, — палец Эри завис над парой небольших круглых пирожков, — это — «грейзлендские», со скаттлом. А это «редоранские», с рисом и яйцами… Фара из «Дыры в Стене» их «мужскими» называет, — она коротко хихикнула, указывая на несколько продолговатых золотистых пирожков. — Кстати, она их и печёт, просто в нашем «Привратном» посетителей намного больше…
«Зато у Фары они наверняка стоят гораздо дешевле», — мрачно буркнул успокаивающийся Элемар.
«Разумеется, — подтвердил Второй, откусывая от «мужского» пирожка. - Но я думаю, что в качестве компенсации за доставленные неудобства, нам они достанутся со значительной скидкой… Вкусно, кстати. Да стой ты, хоть прожевать дай, скотина!» — возмутился он, когда Элемар вознамерился немедленно проверить его слова, отчего непрожёванный кусок едва не застрял в глотке их общего тела.
«Ну жуй. Только на мою долю оставь», — сдал назад Элемар, сообразив, что в некоторых случаях торопиться с «обменом» все же не следует.
«Непременно», — пообещал Второй, беря следующий пирожок.
Воздав по очереди должное кулинарному искусству пока незнакомой им Фары — «гнисисские» пирожки оказались неожиданно вкусными, хотя похлёбку из муска ни один, ни другой терпеть не могли — они направились к Ангаредэлю. Вопрос с призраком все-таки следовало решить, благо Эри, убедившись, что скандала не будет, охотно поведала всё, что знала.
Ангаредэль сообщению, что его помощница додумалась сдать «нехорошую» комнату, совсем не обрадовался. Более того, на скуластой физиономии ясно читалось желание немедленно рвануть наверх и устроить кое-кому выволочку с битьём посуды. Или хотя бы без оного. Но вместо этого он вздохнул и обречённо поинтересовался:
— Будете требовать компенсацию, сэра?
Элемар отрицательно мотнул головой. Желание устроить скандал давно утихло, благодаря вмешательству Второго и, как ни странно, вовремя подсунутому под нос блюду с пирожками. Умница Эри явно знала, что делала — менее получаса назад пребывавший в состоянии бешенства, сейчас он был спокоен и даже благодушен. Бушевать на полный желудок просто не хотелось.
— Пожалуй… нет, — проговорил он. — Не могу сказать, что призрак в номере меня обрадовал, но и вреда он мне не причинил. Ваша помощница — мудрая женщина, — решил он вступиться за Эри.
Ангаредэль в ответ растянул губы в вежливой улыбке и приподнял брови, предлагая продолжать. Впрочем, коситься в сторону лестницы он всё же перестал.
— В то же время мои дела наверняка вынудят меня задержаться в Садрит Море на несколько дней. Да и состояние моего спутника оказалось хуже, чем я предполагал… И перспектива воевать с призраками каждое утро меня всё же не прельщает. Но, — Элемар сделал паузу, — я слышал, что вы обещали награду тому, кто сумеет избавиться от этого призрака насовсем.
Ангаредэль вздохнул.
— Если бы это было так просто, сэра, — с отчётливым раздражением в голосе ответил он. — Трое свидетели, я бы очень хотел решить эту проблему. Из-за этого призрака мы не можем сдать комнату без эксцессов, а все наши гости в бешенстве, — Элемар медленно кивнул. — И не все из них столь… великодушны. Избавиться от призрака, конечно, несложно, но проблема в том, что он всегда возвращается. Всегда, что бы мы ни делали. Иногда через пару часов, иногда под утро…
Он снова вздохнул и с силой потёр ладонями лоб. А когда снова поднял глаза, на Элемара смотрел очень усталый, подавленный мер.
— Я обращался ко всем волшебникам города, но никто не сумел понять, почему это происходит, — произнёс он. — Даже госпожа Арара Увулас, Голос господина Нелота, приходила ознакомиться, но так и не смогла понять, как можно с ним покончить. Единственное предположение, которое она сделала — что это проделки какого-то нечестного колдуна, но… я уже просто не знаю. Сэра, я… я могу не слишком многое, но если ты поможешь прекратить это… этот кошмар, я, — он откашлялся, — порекомендую тебя у своего знакомого чародея из Телванни и… У меня есть несколько зачарованных вещей — я отдам тебе любую, какую ты выберешь.
Элемар кивнул.
— Договорились, мутсэра Ангаредэль.
Арара Увулас отыскалась в Зале Совета Телванни. Найти её там оказалось значительно проще, чем отыскать сам Зал — прихотливо извивающиеся между гигантских корней улицы все время выводили его не туда. В конце концов, осознав, что уже в третий раз наматывает круги мимо башни Тель Нага, он плюнул и, выудив из висящего на поясе кошеля пару медных «шлемов», свистом подозвал одного из шныряющих поблизости мальчишек. Подскочивший на свист мелкий чумазый босмерёныш нагло цыкнул слюной сквозь щель в зубах прямо под ноги Элемару, цепким взглядом прошелся по одежде, оценивая стоимость новенькой серо-голубой мантии, покосился на кошель, но согласился проводить «чужеземца» до Зала Совета за две монеты. Впрочем, откажись он, Элемар не расстроился бы — из зарослей креша, растущих вдоль улочки, выглядывало ещё с полдесятка кандидатов в проводники. А так, небрежным жестом заправив почти пустой кошель за пояс — потеря нескольких медных монет, отложенных как раз на такой случай, фатальной не была бы, но зачем вводить мальца в искушение? — он быстрым шагом двинулся вслед за мальчишкой и через несколько минут входил в Зал, на прощание бросив тому обещанную вторую монету.
Голосом Нелота оказалась похожая на фарфоровую куклу темноволосая данмерка.
— Я слушаю, говорите, — надменно промолвила она.
Элемар, сдержав желание досадливо поморщиться — возвышения для Голосов располагались так, что даже с его ростом приходилось сильно запрокидывать голову, чтобы разговаривать — вкратце объяснил ситуацию.
— Хм, — кукольное личико скривилось в пренебрежительно-задумчивой гримаске, — думаете, что сможете добиться успеха там, где отступились более… опытные маги? Впрочем, кому-то все равно, так или иначе, придётся разбираться с этим… казусом. Так почему бы и не вам?
На миг задумавшись, Арара Увулас взмахнула тонкими руками, выглядывавшими из широких рукавов богато расшитой мантии, творя какое-то заклинание, и шагнула с возвышения, мягко зависнув над полом так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу.
— Так нам будет удобнее общаться, — снисходительно пояснила она.
Элемар кивнул, помимо воли уставившись на завихрения магических потоков возле изящных туфель — о заклинании левитации он знал, но эффект от его применения видел впервые. Потом сообразил, что его интерес может быть истолкован неверно и перевел взгляд на лицо собеседницы. Впрочем, та, кажется, ничего не заметила. Или хотя бы не сочла его поведение оскорбительным.
— Значит, вы хотите знать мои предположения касательно призрака, поселившегося в Привратном трактире? Что ж, извольте. Я изучила все показатели в спальне Южной башни трактира. Я также тщательно исследовала само место. Но, — зависшая в воздухе Арара
слегка развела руками, — не нашла никаких свидетельств наличия не упокоенного духа или влияния предков. Сам дух тривиален и легко изгоняется, — она вновь состроила пренебрежительную гримаску, — но я не знаю, почему он появляется вновь.
Она ненадолго замолчала, слегка покачиваясь в воздухе. Потом вновь заговорила:
— Я не уверена… но мой опыт и интуиция говорят мне, что здесь замешан эксперт в колдовстве. А это, как вы, надеюсь, понимаете, не ученик чародея, с горем пополам выучивший достаточно простое заклинание. Это маг, имеющий значительный опыт в вызове духов и способный этим опытом поделиться. Если, конечно, захочет им делиться.
Внезапно Арара Увулас слегка дернулась и свернула разговор:
— И это, в общем-то, все, что я могу сказать. Всего вам доброго.
С последними словами она мягко взлетела обратно и приземлилась на свое возвышение, чуть качнувшись и звонко стукнув о дерево костяными каблучками туфель. Наблюдавший за ней Элемар заметил на кукольном личике мимолетную тень недовольства — видимо, заклинание развеялось на несколько мгновений раньше, чем она рассчитывала, поэтому приземление вышло жестче ожидаемого. Короткий взгляд ей под ноги подтвердил правильность его предположений.
«Ну и как тебе члены Великого Дома Телванни?» — с ехидцей полюбопытствовал Второй, когда они покинули Зал и отправились бродить по извилистым коридорам.
«Жаль, что заклинание не развеялось еще чуть-чуть раньше», — буркнул Элемар.
«Она и так едва успела, если ты не заметил. Молодая еще, не наигралась в великую волшебницу. Кто-то постарше не стал бы так явно хвастать своими магическими познаниями».
«А она хвастала?» — изумился Элемар.
«Ты не заметил? — развеселился Второй. — Эх, ты… Девчонка так старалась произвести на тебя впечатление».
«Эта надутая кукла? Зачем бы ей это понадобилось?»
Второй захохотал.
«Серьезно, не понимаешь, почему девчонка перед тобой начала выделываться? Ну, ты даешь!»
«Только не говори, что… — Элемар, не слишком следивший, куда они идут, резко остановился, сообразив, на что намекает «сосед». — Да ты шутишь!»
«Нет. Она Телванни, да не кто-то рядовой, а Голос одного из лордов-магов Телванни. И это в достаточно юном возрасте. А тут ты — весь из себя красивый, в новенькой одежке «похожий на высокородного мера из Дома Индорил», — передразнил он торговца, у
которого эта самая «одежка» и была куплена. - Но — н’вах. Будь ты членом Дома, твое происхождение не играло бы особой роли. По крайней мере, на пару перепихов ты вполне мог бы рассчитывать. А то и больше, если бы вытерпел высокомерие этой милашки».
«Благодарствую, — ядовито ответил Элемар, — но если мне захочется потрахаться, я надергаю канетов возле кантона Хлаалу и притащу их Флакассии. Или подкачу к Ритлин…»
«…и Тьермейллин тебе за это поменяет голову с жопой. В лечебных целях, — хмыкнул Второй и остановился. — О, кажется, здесь…»
«И что мы тут забыли?» — мрачно поинтересовался Элемар, разглядывая полки за спиной пожилого данмера в ярко-желтой мантии.
«Пару уроков зачаровывания предметов. Очень нужное умение, особенно нам с тобой».
Объяснения с мастером-зачарователем пришлось взять на себя Элемару, потому что Второй в теории магии был потрясающе невежественен. И то, что он успешно выполнял изученные Элемаром заклинания, дела не меняло: по его собственному признанию, он
просто тщательно повторял то, что делал сам альтмер. Теоретических знаний от этого, разумеется, не прибавлялось, да и арсенал заклинаний был невелик, ограничиваясь теми, что Элемар изучил уже здесь, в Морровинде. Знания, полученные им в Школе Юлианоса, но ещё ни разу не применявшиеся на Вварденфелле, были Второму недоступны.
Однако на сей раз Второму зачем-то понадобилась именно теория и он, похоже, твёрдо намерен был в ней разобраться. Почему только зачарование, а не, скажем, призыв? Хотя бы для того, чтобы разобраться, каким даэдрическим ветром его занесло в этот мир и в это тело. Хотя насчёт тела Второй когда-то пояснял возможную причину… и, если это было правдой, то Элемару крупно повезло, что он всего лишь
обзавёлся «соседом по черепу», а не отправился, по выражению этого самого соседа, «бороздить просторы Обливиона». И вдвойне, пожалуй, повезло, что подселенец оказался… вменяемым. К тому же сам по себе Второй тоже долго бы не прожил, даже вооружённый теми знаниями, которыми время от времени делился с Элемаром. И дело даже не в том, что он был плохо знаком со здешними реалиями — в Тамриэле найдётся множество людей и меров, имеющих крайне слабое представление о том, что происходит за пределами их посёлка или заимки — а в том, что он пришелец из другого мира. Чужак. Не спасла бы, пожалуй, ни удивительная гибкость мышления, ни репутация переселенца из другой провинции — есть вещи, общие для любого жителя этого мира, откуда бы он ни был родом. А Второй, воспитанный в иных традициях, мыслящий совершенно другими категориями, слишком выделялся бы из толпы своим незнанием именно этих вещей, естественных для всех остальных, чтобы не вызвать к себе пристального интереса…
Но вот почему именно зачарование? Элемар понимал, что Второй ничего не делает просто так, вот только делиться своими соображениями тот не торопился. Понятно было, что он все расскажет, но почему бы не сделать это заранее? Вот и в этот раз, уже привычно подавив раздражение, Элемар старательно запоминал пространные, изобилующие специфическими терминами ответы зачарователя, чтобы впоследствии разъяснить услышанное «соседу». И надеялся, что его мучения — а также заплаченные за «урок» пять золотых — окупятся раньше, чем он думает.
Из Зала Совета он вышел полчаса спустя, сжимая в руке объёмистый свиток — выписки из трактата «Книга Магии» некоего Трамала Ускорини(2). Узнав имя автора, Второй почему-то заржал, как возбудившийся жеребец, но причину веселья пояснять отказался, сославшись на ассоциации с «кое-чем из того мира(3)».
Искушение плюнуть на всё и запереться в снятой комнате со свитком было велико, но сначала надо было разобраться с призраком. Нет, где искать колдуна-вредителя Второй, а благодаря ему и сам Элемар, знал. Но его, точнее, её — Второй твёрдо заявил, что это женщина — следовало ещё вычислить, поскольку имени вредительницы он не помнил, а скандалить со всеми магами Гильдии было, по меньшей мере, неразумно. К тому же у подселенца вдруг взыграла паранойя — ничем иным его уверенность в том, что кому-то, в частности, Косадесу, может прийти в голову навести справки о том, чем альтмер тут занимался, Элемар объяснить не мог. Однако тут повлияла незаметно приобретённая привычка доверять суждениям Второго. Тот мог быть сварливым, саркастичным и выводящим из терпения разводимой временами таинственностью — и Элемар осознавал, что постепенно перенимает эти черты — но он всегда действовал в интересах «носителя». Ну и в своих, наверняка, тоже, но пока эти интересы вроде бы совпадали. Или, по крайней мере, не вступали в противоречие. Как с уроком зачарования — для Элемара эти знания необходимостью не являлись, но научиться чему-то новому он был не против. Да и к мастеру-шпиону после Аркнтанда у него имелись определённые вопросы — судя по напутствию, «старый
сластёна» если и не знал, то догадывался, какого рода поручение может дать Антаболис.
Так что отмахиваться от советов Второго Элемар не стал, что и вылилось в довольно утомительную беготню по городу. А ещё хотелось есть — съеденные утром пирожки, судя по ощущениям, пролетели мимо брюха как бы не прямиком в Обливион. Да и проведать Сертиуса не мешало бы — не то чтобы Элемар нуждался в его компании, скорее наоборот, но визит вежливости был желателен хотя бы ради поддержания ровных отношений. Им ещё, если повезёт, имущество Восточно-Имперской Компании в Эбенгард тащить. И если с тасканием проблем не предвиделось — самое ценное, по словам Цанктуниана Пониуса, находилось в небольшой, примерно в две трети локтя(4) в длину, шкатулке для бумаг — то вот что касается охраны…
1) взято отсюда http://tes.ag.ru/mw/pgv/SadrithMora/SadrithMora.shtml
2) полностью ознакомиться с этим любопытным текстом можно тут http://samlib.ru/s/sultanow_r_e/magia.shtml
3) трамал (трамадол) — психотропный опиоидный анальгетик. В некоторых странах включён в список наркотических средств
4) около 30 см. Локоть — в разных странах был от 40 (евреи) до 53,3 (Персия) см. Здесь, авторской волей — 47 см
— Эксперт в Колдовстве, говорите? — Ангаредэль задумчиво куснул зажатый в руке пирожок. — Здесь, в Садрит Море?
Элемар кивнул, следуя его примеру — он застал префекта за трапезой и, недолго думая, присоединился, чтобы обсудить дела, не откладывая. Правда, себе заказал не пирожки с грибами, которые с явным удовольствием уплетал Ангаредэль, а полюбившиеся с первого дня на Вварденфелле виквитовые лепёшки с никсятиной и горьколистником.
— Ну, — прожевав, продолжил Ангаредэль, — первый, кто приходит на ум — господин Нелот, хозяин Тель Наги. Он сильный волшебник и специализируется именно на колдовстве. Но… это бессмысленно — из-за призрака трактир приносит гораздо меньший доход. И городу, и лично господину Нелоту. А кроме него… — он покачал головой, — в Садрит Море я, пожалуй, не знаю никого, кто… Нет, — вдруг оборвал он сам себя, — подождите. Улени Хелеран из Гильдии Магов в Волверин Холле!
— Вы уверены? — переспросил Элемар.
— Уверен, — энергично кивнул Ангаредэль. — Улени Хелеран сильная волшебница и сильна она как раз в магии призыва. Вот только к её талантам прилагается вздорный характер. Да… — снова кивнул он, — это наверняка она.
Элемар степенно кивнул. С учётом полученных от Второго сведений выходило, что колдуна-хулигана они нашли. Осталось лишь добиться признаний от самой сэры Хелеран.
«Кстати, — вдруг вспомнил он. — Помнишь того чудика из Кальдеры, которого терроризировал призрак? У которого подвал сообщался с родовой гробницей? Если я правильно помню, там над входом была надпись "Кард'рун Хелеран". Не родственничка ли этой дамочки мы тогда упокоили?»
«Весьма вероятно, — отозвался Второй. — К тому же, что нам мешает спросить?»
«Кроме дурного настроения сэры Хелеран? Да ничего, в общем-то».
«Тогда дожёвывай свою лепёшку, и двигаем в Волверин Холл — сэра Ангаредэль уже сожрал свои пирожки и явно ждёт, когда ты свалишь. Подсказать быстрый способ?»
«Не надо».
Заклинание Божественного Вмешательства сработало с первой попытки. Давешний целитель, пользовавший Сертиуса, встрепенулся, но увидев, что прибывший вполне здоров, только приветственно кивнул и вернулся к возне с флаконами. Однако Второго вдруг озарила идея.
«Стоять! Ну-ка, поинтересуйся, не мелькала ли тут в последнее время наша дамочка?»
Оказалось, что госпожа Улени Хелеран действительно в последнее время зачастила в часовню Имперского культа, используя заклинание Божественного Вмешательства. На вопрос, когда именно начались эти её загадочные прибытия в часовню, целитель, подумав, сообщил, что примерно в то же время, что и безобразия в Привратном трактире. И что магичка, за что-то сильно невзлюбившая префекта Ангаредэля с первой их встречи, выглядела весьма довольной, слушая гуляющие по Садрит Море сплетни о призраке. Учитывая её «озорной», по выражению целителя, характер и немалые познания в магии Школы Призыва, вполне вероятно, что она имеет какое-то отношение к неприятностям префекта.
«Потрясающе, — проворчал Второй. — Все всё знают, но никто даже не почесался, чтобы просто сложить два и два».
«Я подозреваю, что некоторые давно сложили и просто развлекались бесплатным зрелищем», — хмыкнул Элемар.
«Ну да, — фыркнул Второй в ответ. — Всё, как и везде — нет ничего более интересного, чем злоключения соседа».
Сама Улени Хелеран — довольно молодая, хотя и заметно старше той же Арары Увулас, привлекательная данмерка с непослушной гривой огненно-рыжих волос, оттенком неприятно напомнившей Элемару про гостью его нечастых кошмаров — даже и не подумала отрицать свою причастность к беспорядкам в Привратном:
— Все верно, малыш, это действительно делала я, — она расхохоталась, с вызовом глядя на Элемара. — И что с того? Надеюсь, этот болван как следует прочувствовал все это, а? Проклятый зануда притащил меня в магистрат, когда я в первый раз приехала в Садрит Мору, потому что у меня не было этого их дурацкого Удостоверения Гостя. Меня протащили через полгорода под стражей, как какую-то мелкую мошенницу. И все из-за бумажки, непригодной даже на подтирку!
— Я понимаю ваше возмущение, кэна, но сам префект Ангаредэль терпит от вашей шутки, в основном, финансовый урон. А меня, к примеру, призванный вами призрак атаковал вполне физически, хотя я вам до этой минуты никакого ущерба не наносил, — на последних словах Элемар позволил себе добавить в интонацию немного укоризны.
Улени Хелеран медленно кивнула.
— Ты прав. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то пострадал от моей маленькой шутки. К тому же она явно теряет свежесть… Хорошо, можешь сказать Ангаредэлю, что привидений в трактире больше не будет. Только…
Она замолчала, ненадолго задумавшись, но почти сразу же пакостно ухмыльнулась. Элемар напрягся. А Улени, развернувшись к письменному столу, за которым сидела, схватила перо и принялась что-то торопливо строчить.
— Так… — просмотрев написанное, она скатала лист бумаги трубкой и протянула ему: — Окажи мне услугу, передай это Ангаредэлю и скажи, что это от меня.
— И что это? — поинтересовался Элемар, не торопясь брать записку в руки.
— О, ничего опасного для тебя, — вновь засмеялась она. — Небольшая шутка напоследок — «Свидетельство о Беспризрачности».
«Бери, куда деваться, — вздохнул Второй. — Без этой дурацкой бумажки префект вряд ли поверит в то, что призрак больше не появится».
«А как насчёт гонца, принёсшего дурную весть?» — недовольно отозвался Элемар.
«Будем надеяться, что его гнев будет обращён исключительно на магичку», — снова вздохнул Второй.
* * *
— Откуда мне знать, что ты не придумываешь? — скептически поднял брови Ангаредэль. — Ты можешь это как-то доказать? Больше, знаешь ли, похоже на то, что ты решил получить награду, ничего ровным счётом не сделав.
Элемар вздохнул и полез за писулькой, вручённой Улени Хелеран:
— Я-то могу — сэра Хелеран сама призналась, что призрака натравливала она. Кажется, она даже гордится устроенными вам неприятностями. И в качестве подтверждения, что призраки в трактире больше не появятся, попросила передать вам этот… хм, документ. Но я бы не рекомендовал его читать…
Ангаредэль нетерпеливо развернул протянутый ему свиток.
— Что-о?! — взревел он, вчитавшись.
Элемар обречённо прикрыл глаза, зная, что именно вызвало такую реакцию. Текст «свидетельства» он, разумеется, читал:
«…Госпожа Леди-Маг Данмер-Издалека, Высокий Инспектор Постоялых Дворов города Садрит Мора, объявляет Привратный Трактир свободным и чистым от всяких иномирных, враждебных и злобных существ, за исключением мощного и раздражающего запаха, который поднимается от Префекта Гостеприимства, именуемого Ангаредэлем, который, невзирая на противоестественную мощь своей отвратительности, может происходить и из совершенно более мирских источников. Подписано, Мутсера,
Госпожа Леди-Маг Данмер-Издалека от имени Супер-Сверх-Очень Суверенного Совета
Магов Без Пальцев в Прямой Кишке» (1).
Ангаредэль отшвырнул листок «свидетельства» на стол и потёр руками лицо.
— Нет, ну какова наглость этой чужеземки! — бормотал он. — Значит, она прокляла меня, когда ей не удалось её мошенничество с Удостоверением Гостя… Ну, что ж. Я ей этого так не оставлю.
Он поднял взгляд на Элемара.
— Что ж, сэра. Ты действительно заслужил свою награду. Как я и обещал, у меня есть несколько зачарованных вещиц. Любая из них твоя.
Ангаредэль полез в ящик своего письменного стола и выложил на столешницу несколько простеньких колец, попутно объясняя их свойства.
«Бери любое, — посоветовал Второй. — Всё равно это барахло только на продажу и пригодно».
Элемар выбрал «Кольцо Мага» — тоненькое серебряное колечко, незначительно увеличивавшее интеллект и силу воли владельца при активации. Действительно, барахло — найденный когда-то в гробнице аметистовый перстень, едва не стоивший ему жизни, прояснял мозги куда как лучше и без дополнительных телодвижений. Правда, Второй почему-то настоятельно не рекомендовал носить его постоянно… впрочем, Элемару обычно дополнительная стимуляция интеллекта и не требовалась.
— Замечательно, — одобрил Ангаредэль его выбор.
Впрочем, Элемар подозревал, что то же самое тот произнёс бы, выбери он любое другое кольцо. Но оказалось, Ангаредэль ещё не договорил:
— И… большое спасибо тебе за помощь. Я не забыл, что обещал порекомендовать тебя моему знакомому чародею из Телванни. При следующей нашей с ним беседе я обязательно упомяну тебя и твою помощь в этом неприятном деле.
«А вот эта награда значительно ценнее дурацкой побрякушки. Хорошая репутация всегда полезна», — оживился Второй.
— Вы меня очень обяжете, — наклонил голову Элемар.
Беготня по городу его довольно сильно утомила, да и Второй напомнил о лежащем в заплечной сумке свитке с выписками по зачарованию. Сертиус не показывался, не было видно и рыжей рабыни-разносчицы, но этот факт Элемар отметил почти безразлично. Ему самому, к счастью, претензий из-за поведения спутника никто не предъявлял.
Однако заняться после ужина теоретическими основами зачарования им было не суждено — в комнате дожидалась гостья. Расположившаяся в одном из кресел Улени Хелеран по-кошачьи улыбнулась оторопевшему Элемару и, обойдя его, уверенным жестом закрыла дверь на задвижку. Мысли же его самого упорно формулировались исключительно в одни и те же два слова:
«Какого Обливиона?»
Нет, как она попала в запертую на замок комнату, он догадывался. Но оставался вопрос «зачем?» Из личных вещей он оставлял тут разве что доспехи — покрой мантии предусматривал, конечно, ношение её поверх брони, но дело же ещё в производимом впечатлении… да и стражники косятся.
Тёплые женские руки легли ему на плечи, провели по спине…
Второй пробурчал что-то некуртуазное, буркнул чуть погромче «меня нет» и попытался затаиться. Однако Элемар был резко против — было у него ощущение, что нынешней ночью ему опять приснится истерически хохочущая эльфийка, заносящая над ним полыхающий синевой меч. И он не был уверен, что переживёт пробуждение, если, открыв глаза, увидит перед самым носом копну рыжих волос того же оттенка.
«Выстави её! — буквально взмолился Элемар, отчаянно выпихивая обалдевшего Второго «наружу». — Делай, что хочешь, но выстави эту… рыжую к дреморовой матери».
А та вновь обошла стоящего столбом альтмера и потянула к кровати. Второй моргнул и послушно шагнул следом.
— Кэна?
— Улени, малыш, — в её голосе зазвучала лёгкая усмешка. — Здесь и сейчас зови меня по имени.
«Не вздумай…» — начал было Элемар.
Но Второй коротко рыкнул:
«Сдристни. — И добавил: — Закуклись там, раз уж невмоготу…»
Следующий шаг он уже уверенно сделал сам, аккуратно высвободив рукав и приобняв не возражающую Улени…
* * *
…Он беспомощен и неподвижен, как туго спелёнатый младенец. От душного запаха благовоний, пропитавших одежды
(малый походный жреческий набор, мелькает в голове короткая мысль)
в голове мутится и тяжело дышать — приходится прилагать усилия для того, чтобы сделать очередной вдох. Какой-то частью разума он понимает, что это конец — его предали те, кому он верил больше всего. Предали его и всё, ради чего он сражался все эти годы.
— Предатели… — слышит он натужный малоразборчивый хрип
(странное дело, раньше он, кажется, не мог произнести ни звука, бессильно и безмолвно наблюдая происходящее со стороны — и в то же время остро чувствуя всё, с ним происходящее)
и понимает, что этот хрип — его.
Он не спрашивает «почему?» и «за что?» — последние силы ушли на то, чтобы протолкнуть сквозь неподвижные губы одно-единственное слово. К тому же он и так знает ответ. С самого начала он знал, что такое возможно. Слишком велик соблазн… Вот только не ожидал, что предателями окажутся именно они… Те, кто всегда стоял на шаг позади, надёжно прикрывая его спину. Те, кого он мнил частью себя. Те, от кого — он надеялся — можно было не ждать в эту самую спину удара…
Седой не от старости мудрец с вечным отрешённым взглядом наклоняется к нему и, что-то беззвучно говоря, расцеловывает его лицо точными касаниями эбонитового клинка, сняв затем кожу так же аккуратно, как делал и все остальное ранее, а он рад бы зайтись в крике, но не может даже сморгнуть кровь, затекающую в глаза…
(и снова странность — он не помнит этого в прошлых своих снах)
Бережно растянув снятую кожу на пальцах — он видит это даже сквозь алую кровавую муть — мудрец показывает её опершемуся на копье белоголовому юноше с яркими синими глазами на тонком лице, который уже давно не юноша, но муж… точнее, мог бы им стать, если бы меньше вожделел мужчин. Он сам некогда был объектом его вожделения. Не разделяя таких устремлений, он все же относился к ним снисходительно
(некая часть внутри него отчаянно протестует, однако часть эта — он-но-не-вполне)
Мудрец вновь обращается к юноше и тот отвечает, но рты говорящих безгласны и немы. Они ведут беседу между собой
(откуда-то он знает, кто они, знает-но-не-помнит их имена, знает-но-не-помнит, кто он сам, знает-все-но-не-помнит-ничего…)
однако единственный звук, который он слышит — его собственное хриплое дыхание.
Красная муть перед глазами становится гуще, скрывая безмолвных собеседников
(и его палачей — он уже давно знает наперед, чем это кончится)
мягко колышется и он понимает
(он видит это не в первый раз)
что это волосы. Длинные пушистые локоны медно-багряного цвета, обрамляющие треугольное женское лицо с высокими скулами и острым подбородком. На золотистой коже темнеют татуировки, а тонкогубый рот недовольно сжат. Тонкий палец касается освежёванного лица, порождая вспышку ослепляющей боли, но вместо вопля из глотки вырывается только беспомощный хрип.
Женщина наклоняется к нему, что-то тихо шепча
(он видит лишь шевеление губ, с которых не слетает ни звука)
и каждое слово вспарывает его разум так же болезненно, как эбонитовый кинжал немногим ранее вспарывал кожу, наполняя его горечью, а взгляд золотых с прозеленью глаз — он помнит их цвет, видит даже сквозь кровавую муть — почти обжигает торжеством и наконец не скрываемой ненавистью.
Женщина отодвигается, занося над головой пылающий синим колдовским огнём кривой клинок — парный подарок к его собственному, утраченному
(кто, когда и почему подарил эти мечи? Ответ где-то рядом, но он не может его найти)
Он снова сожалеет о невозможности прикрыть глаза — малодушно, да, но он не в силах больше смотреть на это почти ритуальное глумление — но меч, на миг зависнув над головой владелицы яркой звездой, мгновенным росчерком описывает невозможно-синий правильный полумесяц
(есть в этом действе какой-то скрытый символизм, и он знает, какой именно — знание это для него естественно и оттого так болезненна эта символизация… но смысл её по-прежнему ускользает от разума)
и на излёте с силой врезается в землю где-то возле его ног… Нет! Не возле… Но зачем?
(это тоже символ, но в этот раз он и не-вполне-он равно теряются в догадках, что это должно было значить)
Он не чувствует боли, он уже вообще почти ничего не чувствует — но боль души с успехом заменяет телесную. И копье белоголового, пронзившее его насквозь и вышедшее из спины, не делает эту боль сильнее. Только мелькает мимолётная мысль, что он о чем-то… о ком-то?.. забыл. Но обдумать её он не успевает — все вокруг заливает тьма…
…Он беспомощен и слаб, как новорожденный младенец. От душного запаха крови и испарений, поднимающихся из провалов в полу
(двемерские бассейны для Крови земли — мелькает мысль)
в голове мутится и тяжело дышать — приходится прилагать усилия для того, чтобы сделать очередной вдох. Какой-то частью разума он понимает, что это конец — его предал один из тех, кому он верил больше всего. Предал его и всё, ради чего он сражался все эти годы.
С самого начала он знал, что такое возможно. Слишком велик соблазн… Вот только надеялся, что предателем не окажется именно он… Тот, кто всегда стоял на шаг позади, надёжно прикрывая его спину. Тот, кого он мнил частью себя. Тот, от кого — он надеялся — можно было не ждать в эту самую спину удара…
Перед глазами, словно наяву, вновь встаёт лицо предателя, исказившееся от боли, гнева и непонимания, когда
(нет, безрадостно возражает что-то… кто-то?.. внутри, не когда — до того)
в тело его вошло лезвие меча, залив алые одежды алой же кровью. Его заботливость была лишь лживой маской стяжателя, внезапно получившего вожделенное сокровище и не желающего с ним расставаться вопреки данной клятве.
(некая часть его бессловесно протестует, но эта часть — не-вполне-он)
Седой не от старости мудрец с вечным отрешённым взглядом наклоняется к нему и, что-то беззвучно говоря,
(он почему-то со страхом ждёт боли от быстрых росчерков эбонитового клинка на пылающей жаром коже)
скорбно качает головой и поворачивается, обращаясь уже к опершемуся на копье белоголовому юноше с яркими синими глазами на тонком лице, который — он знает — больше, чем просто юноша… и тот отвечает, но рты говорящих безгласны и немы. Они ведут беседу между собой
(откуда-то он знает, кто они, знает-но-не-помнит их имена, знает-но-не-помнит, кто он сам, знает-все-но-не-помнит-ничего…)
однако единственный звук, который он слышит — его собственное хриплое дыхание.
Перед глазами вдруг расплывается красная муть. Мягко колышется и он вдруг понимает, что это волосы.
(часть его, которая не-вполне-он вдруг заходится ужасом и бессильной яростью)
Длинные пушистые локоны медно-багряного цвета, обрамляющие треугольное женское лицо с высокими скулами и острым подбородком. На золотистой коже темнеют татуировки, а небольшой тонкогубый рот изогнут в мягкой сострадающей улыбке. Тонкие пальцы касаются пылающего лица, даря облегчение своей прохладой, но вместо благодарного "моя богиня" из глотки вырывается только беспомощный хрип.
Женщина — богиня! живая, близкая, из восхитительной плоти и горячей крови — наклоняется к нему, что-то тихо шепча
(он видит лишь шевеление губ, с которых не слетает ни звука)
и каждое слово, как и множество раз прежде, наполняет его существо умиротворением и тихим восторгом
(но почему же где-то внутри по-прежнему нарастает ощущение неправильности происходящего, неколебимая уверенность в том, что это какой-то фарс?)
а взгляд золотых с прозеленью глаз — он помнит их цвет, видит даже сквозь предсмертную муть — сияет мягким теплом и бесконечной нежностью. Она спрашивает что-то, о чем-то просит — он уже не способен разобрать ни слова, но это важно — и ради своей богини и этой улыбки на её прекрасном лице он готов согласиться на что угодно, однако сил не хватает даже на слабый кивок и все вокруг заливает тьма…
…Тревожный багровый сумрак заполняет все вокруг
(снова красное… всё снова красное!)
Он лежит, распростёршись на каменной поверхности, подобной столу, нагой и слабый, ощущая, как от холода немеет тело.
Внезапно сумрак светлеет, пространство вокруг заливает сияние — такое же багровое и тревожащее.
Из света выступает высокий силуэт в золотой маске, протягивая ему руку, словно предлагая помощь…
(он не видит своей руки, но чувствует жар чужих пальцев на запястье и оказывается стоящим, не сделав ни единого движения)
Влекомый этой властной рукой, он следует за силуэтом, ступая по холодным камням босыми ногами — след в след… зачем? Он не знает, но это кажется правильным.
Из багровой тьмы вокруг выступают новые и новые фигуры. Пространство заполняется множеством голосов
(в их тихом шелесте он слышит своё имя… он слышит его, узнает, однако звук его же имени ускользает от него)
но губы пришедших безмолвны, лица неподвижны, а глаза закрыты. Силуэт в золотой маске заговаривает с ними, приветствуя, как старых друзей, но те по-прежнему безгласны и недвижимы.
Он вглядывается в лица — они знакомы ему, все они. Он помнит каждого, но не может вспомнить ни одного имени — вспышки узнавания слишком мимолётны — и понимает, что все они давно мертвы.
Крик ужаса рвётся изо рта, силуэт в золотой маске оборачивается — он чувствует чужие недоумение и тревогу, медленно сменяющиеся тяжёлым жарким гневом — но грудь его так же неподвижна и бездыханна, как и у остальных, и отчаянно напрягающееся горло не издаёт ни звука.
Одна из мёртвых фигур вдруг открывает глаза и, сделав длинный текучий шаг вперёд — багряный сумрак густеет и плащом ложится на её широкие плечи — поднимает руку. Мёртвые губы, покрытые отвратительными язвами, шевелятся…
— Проснись! — гремит смутно знакомый голос, а лицо внезапно обжигает хлёсткая пощёчина.
Он отшатывается…
Элемар вскочил на постели, жадно хватая ртом воздух. В ушах все ещё звучал чужой повелительный окрик, а сердце колотилось так, словно пыталось пробить ребра насквозь. Застонав и закрыв лицо ладонями, он повалился обратно на кровать.
Сон. Просто сон…
В следующее мгновение он едва не подскочил опять: «дыхания за спиной», как он ощущал всегда присутствие Второго, не было! Элемар изо всех сил давил подступающую панику — в конце концов, у него вчера имелся неплохой повод для плохих снов, а после ухода Улени Хелеран они здорово расплевались, отчего Второй психанул и… Элемар уже тогда перестал ощущать его присутствие! Уйти тот не мог, он знал это точно — что бы ни привязало духа к нему, освободиться от этой привязи он мог только со смертью носителя и процесс принудительного освобождения был бы крайне болезненным. Сейчас же Элемар не ощущал ничего, что указывало бы на новую попытку Второго разорвать эту связь… да и не настолько они вчера рассорились…
«Второй?» — осторожно позвал он.
«Я здесь».
Голос духа был слышен так же, как и обычно, но присутствия его по-прежнему не чувствовалось.
«Ты тут! — обрадованно выдохнул Элемар. — А я уж было…»
«Обрадовался? — в голосе Второго явственно прозвучала насмешка, но какая-то… добродушная и от того совсем необидная. — Мне надо было подумать».
«Я… видел сон».
Второй молчал так долго, что Элемар снова занервничал. Успокаивало лишь то, что он явно перестал закрываться — ощущение присутствия вернулось вновь.
«Я… тоже, — наконец, неохотно проговорил тот. — Даже три».
От этого признания Элемара так и подбросило — до этого Второй неоднократно утверждал, что не видит снов. По его словам, в часы, когда сам Элемар отдыхал, он или бдел — если спать приходилось где-нибудь за пределами поселений — благо, сам во сне не нуждался, или погружался в некое состояние «ничегонедуманья», как он это назвал. По мнению же Элемара — просто медитировал. В конце концов, даже бесплотный дух может время от времени нуждаться в отдыхе.
И вот теперь — это…
1) слегка переработанный текст игрового "Свидетельства о Беспризрачности"
В своей комнатушке Элемар проторчал почти до самого обеда. Вспоминал — по настоянию Второго — каждый из увиденных снов в деталях. Потом записывал все, что сумел вспомнить. И напоследок — вытряс из крайне задумчивого духа рассказ о его сновидениях. После чего озадаченно чесал затылок.
Самым загадочным моментом было то, что сон, который он изредка видел прежде, в этот раз значительно отличался. Не сюжетом — сюжет-то как раз повторился точь-в-точь до малейшей детали… если, конечно, не заострять внимание на полностью отсутствующих звуках, чего прежде не было. Главное отличие было в ощущениях — до того, как с удивлением осознал Элемар, он был все же не участником, а наблюдателем. В этот же раз он ощущал все — спазмы в груди, мешающие сделать вдох, скрежет эбонита по кости, отдающийся вибрацией по всему черепу…
Но при этом у него создалось отчетливое впечатление, что все это — несмотря на всю полноту ощущений — происходило все-таки не с ним. Не с ним, а с кем-то еще — с кем-то, кто разделил с ним это видение. И единственным кандидатом в эти «кто-то» был Второй. Тем более, что чувство раздвоенности во время второго сна было куда отчетливее — словно кто-то шептал в затылок, сомневаясь, опровергая, говоря, что все было совсем не так... Однако, когда Элемар поделился этим своим соображением, тот соглашаться не торопился, сначала плеснув в ответ молчаливым изумлением, а потом и вовсе погрузившись в раздумья. И единственные услышанные от него за полдня слова:
«Да ну, нахуй… быть такого не может!» — были адресованы отнюдь не изнывающему от любопытства Элемару.
Он же терпеливо молчал, ожидая, что скажет Второй, и гадая, насколько этого терпения ему хватит. Про третий сон он пока старался не думать — и так было понятно, что его наслал Дагот Ур. А если и там обнаружатся какие-то странности… Нет уж, для начала стоит с первой парой кошмаров разобраться — очевидно же, что между первым и вторым снами есть тесная взаимосвязь…
«И что это может значить?» — не выдержал, наконец, он.
«Не знаю», — угрюмо буркнул Второй.
«А если подумать? Мы увидели два варианта явно одного и того же события. Ты в свое время говорил о том, что…» — Элемар зажмурился, пытаясь вспомнить некогда рассказанную все тем же Вторым теорию — с одной стороны здорово отдающую безумием, а с другой удивительно логичную.
В ответ он услышал стон.
«Ты о двойственном прошлом? — как-то обреченно поинтересовался Второй. — Во-первых, я забыл хорошо, если половину того, что когда-то знал об этом — притом, что и знал-то я далеко не все. Во-вторых, то, что я знаю, и то, как оно было, может здорово различаться. Я еще не все "Проповеди" собрал, чтобы какие-то теории выдвигать».
Элемара перекосило — проклятые «Тридцать Шесть Проповедей Вивека» стоили столько, что за один том можно было удавиться. Или удавить кого-нибудь еще. За один даэдра драный том! А их тридцать шесть, по числу проповедей — или «уроков», как их еще называли.
«В Обливион теории! Ты мне скажи: эти сны — воспоминания?»
«Возможно», — неохотно отозвался Второй.
«Не увиливай! Ты знаешь — а я знаю, что ты знаешь — кто убил Неревара. Из книжек, из видений, из… да какая разница, откуда? Главное — тебе это известно. Так скажи мне — какое воспоминание из увиденных нами истинно?»
Второй тяжело вздохнул.
«Вообще-то — оба».
«Что?!»
«Я говорю — сейчас истинны оба варианта».
«Сейчас… — нахмурившись, медленно повторил Элемар. — А… э-э, изначально?»
«Да не знаю я! Думаешь, почему я так упёрся в эти долбаные "Проповеди"? Есть теория, что Вивек зашифровал в них тайное послание. Но чтобы прочесть его, нужны все тридцать шесть долбаных томов! И далеко не все тома есть в открытом доступе».
«А если никакого послания нет?»
«Тогда пиздец. Мне. У тебя будут все основания выскрести мне мозг ложечкой для специй… если, конечно, у меня к тому моменту будет собственный мозг».
«Слабое утешение», — хмыкнул Элемар.
«Меня больше волнует другое — кто был тот парень, который так вовремя съездил мне… нам… по морде, чтобы разбудить? Я ведь его узнал. И даже обрадоваться его роже успел, точно родной. А теперь…»
«Подожди… — опешил Элемар. — Какой еще парень? Я думал, это ты меня… гм, разбудил».
«Нет, — медленно и даже несколько настороженно ответил Второй. — Это совершенно точно был не я. Потому что навеянный сон мы, похоже, видели одновременно. И по морде получили, надо полагать, тоже одновременно…»
«Но… от кого?»
«Вот и я хотел бы это узнать».
«Мозговой штурм», как назвал их дальнейшие размышления все тот же Второй, ни к чему не привел. Элемар всерьез подозревал, что у «соседа по черепу» какие-то соображения имеются, но тот наотрез отказался с ними делиться. Как обычно.
«Когда-нибудь я набью тебе за это морду», — сдаваясь, тоскливо протянул он.
«Славная будет драка, — с мягким смешком отозвался Второй. — Ты же не рассчитываешь, что я дам себя безнаказанно отбуцкать?»
И, мягко отодвинув Элемара «внутрь», встал — пустой желудок недвусмысленно намекал, что идея пропустить завтрак была не самой удачной.
Пирожков Фары в этот раз не было, как и полюбившихся Элемару лепёшек с никсятиной. Да и вообще с едой было как-то невесело. До обеда было еще далеко, поэтому Эри без особой надежды предложила Элемару холодную мусковую похлёбку, но он торопливо отказался. Давешняя рыжая каджитка робко жалась в углу, явно стараясь не показываться никому на глаза, и периодически испуганно поглядывала на Эри. Сертиуса, напротив, вновь не было видно. Подумав, Элемар попросил бумагу и перо — искать Моссанона он, разумеется, пойдет сам, но вот потом, когда… или если шкатулка с векселями окажется у него, задерживаться в Садрит Море причин не останется. Если, конечно, бравый охранник опять не напьется. О чем он и решил того предупредить. С формулировкой, правда, возникли некоторые трудности — у Элемара, припомнившего вчерашние «пять минут позора», фразы получались исключительно издевательские, хотя формально они не выходили за рамки вежливости. Положение спас Второй, надиктовавший вполне нейтральный текст. Записка была вручена рабу-аргонианину, с просьбой передать её постояльцу по имени Суэттиус Сертиус. Тот прошипел что-то неприязненное на джеле, но записку забрал. А сам Элемар направился на рынок — где, как не там, лучше всего обмениваться сплетнями? А уж данмерская девушка, сожительствующая с иноземцем, не может не быть объектом для пересудов… Заодно там, возможно, удастся разжиться чем-нибудь съедобным.
* * *
— Высокий эльф, встречающийся с «привлекательной» женщиной Телванни? — хорошенькое личико босмерки Арангаэр, раскладывающей на широком прилавке овощи и специи, скривилось в презрительной гримасе, сделавшей её почти уродливой. — Не знаю таких. Впрочем, есть тут одна… Вольмини Драл её зовут. Племянница госпожи Тельзы. Подцепила недавно себе Элемара. Та-акой красавчик, — она мечтательно подкатила глаза. — И что он только в ней нашел? Она ведь совсем не красавица.
Элемар сочувственно покивал, давя усмешку. Плохо скрываемая неприязнь в голосе Арангаэр, тоже вполне миловидной, довольно ясно намекала, что нелестная характеристика, данная ею другой девушке, возможно, не соответствует действительности.
А вот Второму было не до смеха. Осторожно оттеснив Элемара, он заинтересованно переспросил:
— Госпожи Тельзы? Тельзы Драл?
Элемар мысленно охнул, мгновенно вспомнив нижний уровень шахты Ашша-Аххе так, словно это было вчера: огненную вспышку, выжегшую воздух — всего на несколько минут, но какими же долгими были эти минуты, — корчащиеся на полу тела, раздирающие одежду на груди, перебитую ударом дреморской булавы руку, с которой хитиновой пылью осыпалась перчатка и разбитый щит… и перекошенное болью и яростью лицо немолодой телваннийки, в последний момент успевшей впечатать окутанную раскаленной аурой узкую ладонь ему прямиком в «узелок Магнуса». И намеки Синьярамена на «высокопоставленную родственницу» девушки предстали совсем в другом свете.
«Бля», — прокомментировал он неожиданное открытие.
«Не ссы, прорвемся», — хмыкнул в ответ Второй, не отвлекаясь, впрочем, от беседы с Арангаэр.
— Ну да, — щебетала та, отчего-то пунцовея — изнывающий от любопытства Элемар многое отдал бы за возможность увидеть сейчас собственную физиономию со стороны, — госпожа Тельза в Великом Доме Телванни дослужилась до ранга Волшебницы и перебралась в Тель Арун…
«Нихуясе! — даже мысленный вопль Второго звучал придушенно. — Если я правильно понял, нам с тобой тогда, в Ашша-Аххе, невероятно, немыслимо, просто запредельно повезло. Так повезло, как просто не бывает в жизни. Только в сказках. Потому что эта тётка вполне способна была размазать десяток таких, как ты, и при этом даже не вспотеть».
Элемар снова вспомнил «огненный кулак» умирающей волшебницы — точнее, как оказалось, Волшебницы — прожегший ему шкуру с мясом почти до грудной кости — шрам от ожога остался, несмотря на то, что Тьермэйллин сделал все, что мог, и даже чуть-чуть больше — и, содрогнувшись, согласился, что везение действительно было запредельным. Хотя он бы совершенно не огорчился, если бы эта их встреча не состоялась вовсе. Правда, это теперь. А тогда кто же знал, что сбежавшая «ведьма из Ашалмавии» — на самом деле высокопоставленная волшебница из Дома Телванни? Пожалуй, сумей тогда Элемар вовремя смыться, «охота на ведьму» была бы отменена — позиции Имперского культа на Вварденфелле не настолько прочны, чтобы бодаться с самым одиозным из Великих Домов Морровинда. Да и с любым другим, впрочем, тоже.
— А где живет эта Вольмини? — спросил Второй.
Арангаэр сердито сверкнула глазами, но все же смягчилась:
— Я не знаю точно, сэра. Где-то неподалеку от Волверин Холла. Там живут… не самые, э-э, успешные горожане. Госпожа Тельза, как я слышала, даже хотела продать его, когда переехала в Тель Арун, но потом вдруг передумала и подарила домик своей племяннице. А у той нет ни денег, ни способностей, чтобы содержать его достойно. Неудачница, — презрительно фыркнула она.
«Да уж, ты был абсолютно прав: женская ревность — страшная штука», — не удержался от комментария Элемар.
Чтобы сгладить неудовольствие Арангаэр, на которую уже не действовали «умеренно пылкие» — как, посмеиваясь, назвал их Второй — взгляды, дух напоследок поинтересовался, где находится «Дыра в Стене», в котором пекут знаменитые пирожки и купил у нее небольшой бумажный фунтик с ягодами комуники — единственное из предлагаемого Арангаэр, что не требовало приготовления, потому что пустующий с вечера желудок выражал недовольство все сильнее. Радовало лишь то, что выражения эти были молчаливыми — развлекать прохожих, шатаясь по городу в поисках трактира под громогласный рёв пустой утробы, не хотелось. Можно было, конечно, переместиться в часовню Имперского Культа в Волверин Холле, а оттуда в таверну «Грязного Мюриэля», но само название трактира убивало всякое желание туда заходить. Даже при том, что на своей территории ребятки с ловкими пальцами из Гильдии Воров вряд ли гадят, обчищая карманы и пояса случайных посетителей. По крайней мере, в балморской «Южной Стене», также находящейся под своего рода патронажем Гильдии Воров, его ни разу не обокрали. Хотя Второй как-то обмолвился, что это могло быть из-за знакомства с Каем. И не только потому что старика там неплохо знали — тот же Бакола Клоссиус вполне мог быть агентом Клинков. Иначе с чего бы Селлус Гравиус отправлял только-только прибывшего в Морровинд Элемара узнавать адрес координатора именно у него, пусть и выразился тогда достаточно обтекаемо?
Сладковато-горькие, терпкие ягоды вкусом напомнили Элемару незрелый виноград, за которым он с другими мальчишками в детстве не раз лазил в чужие сады… но голод после них только усилился, преобразовавшись в натуральное желание жрать. В довершение ко всему он, похоже, заблудился в лабиринте кривых улочек… Поэтому, когда навстречу голодному и обозлившемуся Элемару вышли трое громил не самого мирного вида, он почти обрадовался возможности спустить на кого-то накопившееся раздражение.
«Оп-паньки», — странные интонации в голосе Второго заставили Элемара тут же подобраться, внимательно вглядываясь в неторопливо приближающихся бандитов.
А в том, что это бандиты, можно было почти не сомневаться — разномастная экипировка, исполосованные шрамами рожи. А уж выражение этих самых рож…
Шедший слева — крупный, массивный орк — сдернул с плеча мешок. Нет, тут же понял Элемар, не мешок — сеть. Довольно крупноячеистую, связанную из толстых веревок. Его подельники — двое почти таких же высоких, как сам Элемар, данмеров — сняли с поясов короткие дубинки, обмотанные тряпками.
Второй выругался.
«Ловцы рабов, — отрывисто сказал он. — Сеть не руби. Она наверняка усилена проволокой внутри. И ни в коем случае не дай её на себя набросить».
Элемар коротко выдохнул, радуясь, что сегодня не нарядился в мантию, и выдернул из ножен меч. Зачарованное лезвие тускло сверкнуло зеленью, заставив троицу притормозить и переглянуться. Элемар же мрачно ухмыльнулся, словно бы в предвкушении схватки, хотя желание подраться стремительно улетучивалось — одно дело схлестнуться с обычными грабителями, и совсем другое — противостоять слаженной команде охотников на людей. Тут не до азарта — отбиться бы… Над сложенной «чашкой» левой ладонью — щит некстати остался в снятой комнате в трактире — повинуясь воле Второго, заплясал небольшой оранжевый язычок пламени: зародыш будущего огненного шара.
Троица снова переглянулась. Элемар прищурился. Один из данмеров медленно качнул головой и спрятал дубинку обратно за пояс. Орк помедлил, недовольно раздувая ноздри широкого сплюснутого носа… Элемар напрягся, прикидывая, куда бросить приготовленное заклинание. Второй данмер отступил на шаг и тоже спрятал оружие…
— Хава! — отрывисто бросил первый. — Лурзук! Хава! Эль эдур морфиджин!(1)
Орк шумно выдохнул, свернул сеть и снова закинул её на плечо. Но Элемар не спешил расслабляться — он и без подсказок Второго прекрасно понимал, что это может оказаться не более чем уловкой.
Однако троица ловцов отступила на несколько шагов и медленно обошла провожающего их внимательным взглядом Элемара по широкой дуге. Только когда они отошли достаточно далеко, Элемар позволил себе развеять приготовленное заклинание, спрятать меч в ножны и, облегченно выдохнув, прислониться спиной к нагретой солнцем твёрдо-упругой грибной «стене».
«Поздравляю, — каким-то бесцветным голосом промолвил Второй. — Тебя и эти приняли за ассасина».
«С чего ты взял?» — вяло поинтересовался Элемар.
«А ты разве не слышал?» — так же вяло удивился тот.
«Слышал. Но половину не понял… — Элемар встрепенулся. — А ты, значит, разобрал, что он говорил?»
«Ну… да, — озадаченно ответил Второй. — Выговор у него, конечно, как у… даже не знаю, с чем сравнить, но вполне понятный».
«Как бы тебе сказать… — Элемар отлип от стены и задумчиво почесал нос. — Может, ты не заметил, но этот парень говорил не на тамриэлике. И если призыв сваливать мне знаком по балморским прогулкам, то вот последнюю фразу…»
«Да иди ты…» — Второй плеснул недоверием.
«Я-то пойду, — хмыкнул Элемар. — Но только если ты мне расскажешь, когда это ты успел изучить данмерис? Нет, я не против — это даже удобно, но тебе не кажется, что…»
Он осёкся — исходящее от Второго потрясение, казалось, вот-вот выплеснется наружу и затопит улицы Садрит Моры.
«Данмерис?» — очень-очень тихо и осторожно переспросил тот.
Ответить Элемар не успел — с той стороны, куда удалились ловчие, раздался испуганно-возмущённый вопль:
— Да как вы смеете?! Я служащий Восточно-Имперской Компании! — и тут же, без паузы: — Помогите!!!
Голос был мужским, молодым и отчётливо альтмерским. А альтмер и служащий Восточно-Имперской Компании в Садрит Море… мысль мелькнула и пропала, точно молния, а Элемар уже рванул на голос, на бегу вынимая меч.
— Бахнийир диру!(2) — рявкнул он, едва не заставив одного из ловчих-данмеров выронить свою дубину.
Троица подобралась, уставившись на него одинаково недружелюбными взглядами. Зато жертва ловчих — действительно молодой альтмер — старательно, пусть и не слишком успешно выпутывающаяся из сети, резко воспрянула духом и снова заорала во всю мощь своих легких:
— Помогите! Я служащий Восточно-Имперской Компании…
— Моссанон? — уточнил Элемар, не отводя взгляда от троицы.
Просто на всякий случай — мало ли…
— Да! Да! — обрадованно завопил тот.
Потом осёкся и настороженно спросил:
— А… откуда вы знаете?
— Ты-то мне и нужен, красавчик, — хищно ухмыльнулся в ответ Элемар.
— О'л хавайир, морфиджин, — подал голос один из ловчих — тот самый данмер, который несколькими минутами ранее скомандовал своим подельникам уходить. — Иск саличе — йам н'вах. Ер о'л каптунич оам булор — иск саличе синт бусад…(3) — криво ухмыльнувшись, он пожал плечами, давая понять, что ему безразлично, кого вязать.
— Обойдётесь, — отрезал Элемар.
Огненный шар с рёвом устремился под ноги ринувшимся вперед ловчим и взорвался, обдав нападающих волной жара. Орк мгновенно шарахнулся назад, данмеры же, известные своей стойкостью к огню, притормозили больше от неожиданности, чем из реального опасения. Лежащий на земле чуть поодаль Моссанон не растерялся и, пользуясь тем, что остальным временно не до него, утроил усилия по высвобождению из спеленавшей его сети. Элемар же, прикинув все за и против, метнулся навстречу одному из противников. Данмер — все тот же предводитель — успел отпрыгнуть в сторону, но Элемару достаточно было просто задеть его. Что и произошло — острие меча лишь слегка царапнуло кожу, на миг полыхнув яркой зеленью сработавших чар, и данмер повалился на землю, способный лишь моргать. Добивать поверженного противника Элемар не стал — на наплечнике у того красовалась уже знакомая эмблема Дома Дрес. Учитывая, что на вопли Моссанона должна была вот-вот подтянуться стража, оставить ловцов живыми было предпочтительнее — вряд ли Телванни порадует то, что на их территории промышляют ловчие команды из конкурирующего Дома...
Второй данмер оказался хитрее — понимая, что с небольшой дубинкой, пригодной только для оглушения связанных жертв, против мечника идти бессмысленно, он отступил в сторону. Однако Элемар не собирался оставлять за спиной боеспособного противника. Длинный прыжок, взмах — и ещё один нападающий оказывается парализованным. Впрочем, тот не стоял столбом, покорно ожидая своей участи. Да и дубинка оказалась не такой уж бесполезной, хотя желаемой цели он все же не достиг: выпад, направленный в незащищённую голову Элемара, пришёлся на плечо, заставив того зашипеть — не столько от боли, сколько с досады. Костяной наплечник смягчил силу удара, да и рука была левой, а не правой, рабочей, но все равно теперь ощущалась, как чужая.
Орк же — кажется, его имя было Лурзук — бешено выкатив глаза и оскалившись, развернулся к почти освободившемуся Моссанону, выхватывая кинжал, и Элемар без раздумий влепил ему в спину ещё один огненный шар — более слабую версию заклинания, словно бы в шутку названную «огромный» — досадливо подумав, что набор заклинаний надо бы расширить. И не только в сторону «тактически-отступательных» возвратов-вмешательств. Наградой ему стали два вопля: испуганный взвизг спасаемого и истошный, на одной высокой ноте, вой несостоявшегося убийцы, рухнувшего на колени и судорожно пытавшегося содрать с себя нагревшиеся доспехи. Не дожидаясь, пока его подельники освободятся от чар, Элемар направился к беглому клерку, успевшему отбросить сеть и принять сидячее положение.
И именно этот момент выбрали стражники Дома Телванни, чтобы появиться на месте стычки. Моссанон тут же подскочил:
— Это произвол! Эти люди… то есть меры… Они напали на нас! Они…
Капитан стражи, отличавшийся от прочих знаком различия на правом наплечнике и отсутствием шлема, позволявшим рассмотреть гладко выбритую угрюмую физиономию, резким жестом приказал ему заткнуться.
— Дрес килминт(4), — коротко отчитался один из рядовых стражников.
— Сишуиф(5), — мрачно поджал губы тот. — Ваше Удостоверение Гостя, чужестранец, — довольно вежливо, но с нажимом произнес капитан, обращаясь уже к Элемару.
Тот, помедлив, достал из заплечной сумки требуемый документ.
— Этих… господ интересовал не я, — счел нужным пояснить он.
Моссанон, не будь дурак, протянул стражникам свое Удостоверение без промедлений.
— Суротано из Даска, боевой маг, — капитан смерил мрачным взглядом Элемара, — и Моссанон, торговец.
— Я — служащий Восточно-Имперской Компании… — вновь залепетал тот.
— Иск саличе — йам н'вах, — вновь подал голос один из охотников — заклятие паралича было кратковременным и уже рассеялось.
— Ку'ор?(6) — сощурился капитан, поочерёдно смерив оценивающим взглядом обоих альтмеров.
— Ба'р альн (7), — не удержался от усмешки Элемар, встретившись с ним глазами.
— Кто вас знает? Кто может подтвердить, что вы те, за кого себя выдаете? — резко спросил капитан.
— Префект Гостеприимства Ангаредэль, мутсэра Улени Хелеран из Гильдии Магов Волверин Холла. И Суэттиус Секстиус из Восточно-Имперской Компании… если он не пьян, конечно. Найти его можно в Привратном Трактире, где он снимает комнату.
— Может ли последний подтвердить и его личность? — капитан кивнул на Моссанона.
— Думаю, да, — кивнул Элемар.
— Да, — неохотно кивнул тот. — Я знаком с господином Сертиусом. Хотя наши отношения с ним… нельзя назвать дружественными.
— Он всегда, как напьется, лапает каджиток? — полюбопытствовал Элемар.
Моссанон густо покраснел, лицо же телваннийского капитана сморщилось в гримасе отвращения. Впрочем, это не помешало ему внимательно прислушиваться к ответу Моссанона.
— Господин Сертиус — очень достойный человек, — чопорно произнес тот.
Но, видимо, честность, не позволила ему промолчать, и он добавил:
— Правда, только пока не… ну, не выпьет… Он… он просто очень тяжело переносит алкоголь.
— Я так и понял, — пробурчал Элемар, вызвав приглушенные шлемами смешки стражников.
Несмотря на то что он подспудно ожидал неприятностей, гостевые Удостоверения, дежурно напомнив о необходимости соблюдения законов, им вернули и отпустили восвояси, даже не удосужившись отправить кого-нибудь в Привратный, чтобы расспросить ожидающего там Сертиуса. А вот охотникам повезло меньше. Их без особых нежностей поволокли в сторону Тель Наги. Впрочем, обозначивший, наконец, свое присутствие Второй предположил, что дело не во внезапной симпатии капитана к парочке н'вахов, а, скорее, в том, что Телванни действительно вряд ли по душе тот факт, что ловчие Дрес шныряют по их территории. А н'вахи что… н'вахи отбились и при этом никого не прикончили — хватит с них на первый раз и предупреждения. Вот если ещё раз попадутся — тогда другое дело. А сейчас не до них.
Моссанон под шумок нацелился удрать, но Элемар пресек эти поползновения в зародыше — не хватало еще поганца опять полдня искать по всему городу. Ухватив того под локоток, он аккуратно отвёл того в сторону, одновременно обдумывая, как себя с ним вести. Беглый клерк был действительно очень молод, не старше его самого, но этим их сходство и ограничивалось: один — породистый «домашний» мальчик, а другой — бывший приютский волчонок…
— Благодарю вас, сэра, — нервно проговорил Моссанон, — если бы не ваша помощь…
—…То вы бы, сударь, уже примеряли бы пару стильных браслетов, которые так просто не снимешь, — криво усмехнулся в ответ Элемар. — В этом городе… да и вообще во всем Морровинде не стоит ходить по улицам с видом «я жертва, схватите меня кто-нибудь»…
Моссанон обиженно насупился.
— Не стоит обижаться на мои слова. Лучше примите их к сведению, — качнул головой Элемар, вкладывая в голос всю мягкость, на какую был способен.
— Обязательно, — все ещё обиженно процедил тот. — Вам, как морфиджину, должно быть…
И вдруг побледнел и осёкся.
— Вы… вы искали… — Моссанон покачнулся, с ужасом уставившись на Элемара.
Тот вздохнул, с лёгкостью пресекая слабую попытку вырваться.
— Для начала — я не ассасин, — терпеливо пояснил он. — Но да, я действительно вас искал, сэра.
— Это… из-за денег? — обречённо спросил Моссанон.
— Вы правы. Но не кажется ли вам, что такие вопросы не стоит обсуждать на улице, где любой желающий может нас подслушать?
— Д-да, конечно… Но, — Моссанон собрался с духом и решительно произнёс: — Пообещайте, что не тронете Вольмини.
— Что? — изумлённо переспросил Элемар. — Ах, это… Успокойтесь, если ваша возлюбленная не станет делать глупостей, ей ничто не угрожает. Как и вам, к слову. Не знаю, что вы там себе вообразили, но я намерен в первую очередь поговорить.
— А во вторую? — подозрительно осведомился слегка успокоившийся Моссанон.
— А это будет зависеть от итогов беседы, — отрезал Элемар. — Идём же. Обсудим наши дела там, где нас не смогут подслушать.
Дом Вольмини Драл действительно располагался недалеко от Волверин Холла, но сам Элемар при всем желании его бы вряд ли нашёл. Небольшой гриб почти ничем не отличался от других таких же, а весь этот городской район казался поражённым какой-то болезнью — лопнувшие «стены» в потёках сока и с шелушащимися бурыми пятнами мёртвой «древесины», покосившиеся и ссохшиеся шляпки-крыши — Элемар не увидел ни одного по-настоящему здорового грибного дома. Пользуясь выражением торговки Арангаэр, у здешних обитателей не было ни способностей, чтобы поддерживать свои жилища в порядке, ни денег, чтобы нанять специалиста со стороны. Впрочем, гриб-дом Вольмини Драл выглядел все же получше прочих — видимо, бывшая хозяйка время от времени все же помогала своей родственнице с уходом, если не магией, то деньгами.
«Грёбаные телваннийские выпендрёжники, — сердито прокомментировал Второй. — Почему бы не сложить нормальные дома, не требующие подпитки магией?»
«Сам сказал — телваннийские выпендрёжники, — фыркнул в ответ Элемар. — Какие же они будут тогда Телванни, если станут жить не в грибах?»
«Ну да. Хоть задом, но рядом», — хмыкнул, смягчаясь, Второй.
Вольмини Драл была очень красива. Элемар с первого взгляда понял, почему, говоря о ней, Арангаэр и Улени Хелеран старались подобрать наиболее нелестные характеристики. Воистину, женская зависть страшна в своей непримиримости. Арара Увулас со своей «кукольной» мордашкой и дорогущими нарядами и то, скорее всего, удостоилась бы меньшего количества ядовитых высказываний в свой адрес. И отнюдь не потому что была Голосом советника Нелота и не самой слабой волшебницей…
А ещё Вольмини удивительно походила на своего возлюбленного — та же виктимность и грация оленёнка. Ещё одна практически готовая жертва для охотников на людей. И да, Синьярамен был прав — эти двое были красивой парой. Глядя на девушку, Элемар даже ощутил что-то вроде лёгкой зависти.
Увидев, что Моссанон пришёл не один, Вольмини сначала робко улыбнулась гостю, а потом нахмурилась и испуганно прижала к груди тонкие руки.
— Вы… Вы за… Он не виноват! Это все из-за меня. Он из-за меня все это сделал! — выразительные раскосые глаза налились слезами, а сама она заметалась, не зная, то ли закрыть возлюбленного собой, то ли броситься на его обидчика.
Элемар замер, судорожно пытаясь сообразить, что предпринять. Первым порывом его было сгрести её в охапку — так, чтоб не вырвалась — и просто подождать, пока та устанет реветь. Но рядом стоял её… её приятель, который мог расценить это как нападение и полезть в драку. А драться с этими двумя перепуганными воробышками Элемар не хотел. Ему попросту было их жалко.
Вздохнув, он подтолкнул Моссанона вперёд.
— Успокой свою подругу. Она же сейчас решит, что я тебя убивать пришёл.
Вопреки ожиданиям Вольмини успокоилась довольно быстро. Впрочем, Элемара это только порадовало.
— Как тебе вообще такое в голову пришло? — спросил он. — Или ты рассчитывал, что тебя не найдут?
Моссанон поднял на него глаза.
— Сам не знаю. А найдут или нет… да я вообще об этом не думал. Как в первый раз её увидел… Тогда как-то получилось, что курьеров не хватало, и в Садрит Мору отправили меня. Вышел из Волверин Холла, а тут — она, — он чуть крепче прижал девушку к себе. — Познакомились, разговорились… Потом ещё часто встречались… Ну и выяснилось однажды, что её тётка — Волшебница Телванни. А я кто? «Принеси-отнеси-пшёл-вон-не-маячь» с пустыми карманами…
— И ты решил наполнить их из казны Компании, — иронично усмехнулся Элемар.
— Да, — обречённо вздохнул Моссанон. — Правда, не сразу… Но я бы все вернул! — тут же вскинулся он.
— Сильно сомневаюсь, — покачал головой Элемар, вспоминая сегодняшнее происшествие. — Где шкатулка?
— Наверху, — тот кивнул в сторону лестницы на второй этаж. — Я её не открывал даже.
— А брал зачем?
— Ну… так… — Моссанон недоуменно заморгал.
— Ладно, принеси её, чего тянуть.
Моссанон помедлил, переводя встревоженный взгляд с Элемара на Вольмини, но повиновался.
Сам Элемар с полминуты послушал, как тот чем-то гремит наверху, и повернулся к Вольмини. Причин жалости к этим двоим, внезапно охватившей его, он не понял, но… если так подумать, девчонке этой он изрядно подпортил жизнь. Пусть не намеренно, пусть защищаясь, но…
— Сэра? — негромко окликнул он.
Вольмини вздрогнула и подняла на него взгляд — тревожный, даже испуганный.
Элемар же замялся, не зная, как чётче сформулировать свой вопрос. Ничего не придумав, спросил прямо:
— Скажите, насколько вам дорог этот дом и?.. Нет, — оборвал он сам себя, — не так. Чем вы готовы пожертвовать, чтобы жить спокойно? И нет, — твердо качнул он головой, — я не о себе. Как только ваш друг отдаст мне то, за чем я пришел, я уйду. И не вернусь. Но я не могу гарантировать, что бывшего… что моего заказчика устроит мирный исход событий и он не захочет как-то наказать вашего друга.
Вольмини испуганно всхлипнула.
— Я собиралась попросить госпожу Тельзу о поручительстве… это моя родственница… возможно, когда она вернется из… — она замялась.
— Из своей поездки в Ашалмавию, верно? — слегка поторопил её Элемар.
— Откуда?.. — вскинулась Вольмини.
«Болван!» — одновременно с ней взвыл молчавший все это время Второй.
Действительно, болван, запоздало сообразил Элемар. Он вздохнул. Но раз уж сказал «айем», придётся сказать и «бедт». Сам виноват, никто за язык не тянул.
— Примерно две недели назад… может, чуть больше… мы с ней встретились неподалёку от Хуула. В общем… она не вернётся, — неохотно признался он. — Простите. У меня не было выбора, кроме как защищаться.
Лицо Вольмини помрачнело, однако бросаться на Элемара она не спешила.
— Расскажите, — помолчав, требовательно произнесла она.
Он прикрыл глаза, досадуя на собственную болтливость. Кто, ну кто его тянул за язык? Вольмини ждала, хмурясь все больше. Отказываться было бы неразумно, оставалось выбирать для повествования самые осторожные формулировки…
— Не могу сказать, что рада была это услышать, — вздохнула она, выслушав его рассказ, — но… как говорят у нас в Доме Телванни — «если ты победил, значит, твои аргументы были более весомыми». Да и тётушка Тельза всегда была… — Вольмини, не договорив, слегка шмыгнула носом и вытерла повлажневшие глаза. — Странное дело, — слегка срывающимся голосом добавила она, как-то виновато улыбаясь, — в последние годы мы с ней не слишком ладили, если не сказать хуже, но… мне почему-то больно знать, что она мертва.
— Вольмини! — раздался вдруг встревоженный голос Моссанона. — Что случилось? Он тебя обидел?!
— Что? Н-нет, — торопливо замотала головой она. — Нет-нет. Просто… тети Тельзы… Помнишь, я тебе о ней говорила? Госпожа Тельза умерла.
Тот нервно прижал к груди шкатулку, которую до этого просто держал в руках.
— И… что теперь? — растерянно спросил он, ни к кому не обращаясь.
— Не знаю, — пожала плечами Вольмини. — Я рассчитывала на неё, но теперь…
— Сэра, — вновь обратился к ней Элемар, — помните, я спрашивал, дорог ли вам этот дом?
— Не слишком, — покачала головой та, — я все равно не смогу содержать его должным образом. Раньше тетушка иногда присылала кого-нибудь из магов-Присягнувших, чтобы они обновили чары, или обращалась к госпоже Ллунеле Хлеран, а теперь… — Вольмини зябко обхватила себя руками. — Лучше действительно продать его, пока он еще в хорошем состоянии.
— Продать дом? Но… где тогда мы будем жить? — Моссанон, не заставший начало их беседы, непонимающе переводил взгляд с Элемара на свою возлюбленную.
— Где-нибудь, где рабство под запретом, — с намёком покосился на него тот. — Думаю, что после сегодняшнего происшествия вы согласитесь, что это важно.
Моссанон дернулся и крепче прижал к себе шкатулку, взгляд у него на миг стал затравленным. Вольмини же напротив, встрепенулась:
— Что за происшествие?
— Вашего друга сегодня едва не схватили охотники на людей из Дома Дрес, — ответил Элемар. — Судя по тому, что сначала они заинтересовались мной, а потом уже напали на него, они выполняли чей-то заказ.
Вольмини потрясенно распахнула глаза и в ужасе прижалась к своему возлюбленному.
— Какое удивительное совпадение, — невесело усмехнулась она, изо всех сил пытаясь унять крупную дрожь. — Отнять одного и спасти другого… И все это случайно, просто оказавшись не в том месте и не в то время. Или наоборот — там и тогда, где и когда было нужно…
— Сейчас с ловцами разбирается стража Садрит Моры, — продолжил Элемар, — но кто может гарантировать, что это не повторится — завтра, через неделю или через год? Ваш друг, уж простите за прямоту, отнюдь не выглядит способным за себя постоять. Сегодня ему, можно сказать, повезло. — Моссанон, услышав это, недовольно поморщился, но кивнул. — Но в следующий раз он, скорее всего, потеряет свободу. Не говоря о том, о чем мы говорили ранее.
— То есть вы считаете, что нам надо уехать? — прямо спросила Вольмини.
— Да. Ваш друг совершил ошибку, счет за которую могут предъявить в том числе и вам. А вы сами как раз лишились покровителя… Примите добрый совет, уезжайте из Садрит Моры, а лучше вообще покиньте Морровинд. Ты ведь не «поселенец»? — на всякий случай уточнил Элемар у Моссанона.
Тот отрицательно покачал головой. И вдруг, словно опомнившись, протянул шкатулку и довольно увесистый кошель:
— Вот. Я не открывал — ключ был у управляющего, а отмычкой я… не умею. Да и нет у меня отмычек. Я и взял-то её просто на всякий случай… И деньги. Правда, половину я потратил… — виновато пожал плечами он. — Но я все верну! Когда заработаю…
«Заработает он», — насмешливо фыркнул Второй.
Элемар рассеянно кивнул, изучая шкатулку. Следов от попыток вскрытия — уж это-то он мог определить — на поверхности не было. Он осторожно потряс её и прислушался: изнутри донёсся характерный шелест бумаги. Большего, не вскрывая шкатулку, узнать было нельзя. Впрочем, судя по выражению породистой физиономии Моссанона, внутри действительно были векселя. По крайней мере, тот явно верил в то, что это так.
«Что скажешь?» — пряча шкатулку и деньги в заплечную сумку, поинтересовался он у Второго.
«Думаю, он не врет», — отозвался тот.
«Замечательно», — резюмировал Элемар.
Парой коротких кивков попрощался с Вольмини Драл и её незадачливым приятелем и, выйдя из дома, быстрым шагом направился в сторону Привратного. Садрит Морой он был сыт уже по горло.
И только спустя два часа, торопливо поглощая запоздалый обед в «Шести Рыбах», он вспомнил, что «Дыру в Стене» с её знаменитыми пирожками так и не нашел…
1) "Уходим! Лурзук! Уходим! Это ассасин!" (данм.)
2) "Стоять!" (данм.)
3) "Тебе стоит уйти, ассасин. Этот альтмер — наш раб. Но ты можешь занять его место — этот альтмер или другой…" (данм.)
4) "Охотники Дрес" (данм.)
5) "Понятно" (данм.)
6) "Кто?" (данм.)
7) "Никто" (данм.)
Вечерний Вивек был дождлив и хмур. Залив Норвейн полностью скрылся за серой пеленой и даже очертания Министерства Правды, зависшего высоко над храмом Трибунала, угадывались с трудом. Вышедший из зрительской галереи Арены Элемар вздохнул и подавил желание двинуться в ближайший трактир за чем-нибудь «горячим» — сейчас он был согласен даже на мацт — но чек на тысячу септимов золотом, выписанный на имя Иулуса Труптора ещё только дожидался передачи в руки адресата. Обрадованный возвращением шкатулки с ценными бумагами Цанктуниан Пониус сначала хотел выписать его на имя Суротано из Даска, но Элемар с некоторым трудом отговорил его. Он помнил предположение Второго о том, что Труптор намерен бежать из Морровинда, пока его не прижали. И вставать между толстяком и деньгами, которые тот уже наверняка считал своими, совершенно не стремился. А посему, во избежание непредвиденных неприятностей, следовало блюсти трезвость.
Вообще-то, Элемар рассчитывал отдать проклятый чек сразу же, но Труптор, как оказалось, куда-то свинтил, пообещав вернуться только к вечеру. Поразмыслив, Элемар оставил чек у Синнолиана Тунифуса — вряд ли бы кому-то пришло в голову искать его у целителя, а сам Тунифус был слишком честен, чтобы его присвоить — и отправился развлекаться.
Где можно провести несколько часов кряду и не заскучать? В Эбенгарде таких мест не было, если не считать «Шести Рыб». Но там Элемар сегодня уже был, и возвращаться желанием не горел: несколько дней назад, ещё до отбытия в Садрит Мору, он хорошенько поцапался с Джослин, бретонкой-бардом, дававшей там выступления — девица обладала удивительно мерзким голосом и, как выяснилось, не менее мерзким характером. Пока она пела лирические песни, все было вполне терпимо, но стоило ей запеть какую-нибудь героическую балладу… «Соло скумного каджита с прищемлёнными дверью яйцами» — так назвал певческие потуги Джослин раздражённый Второй. А не менее раздражённый этими кошачьими воплями Элемар не нашёл ничего умнее, чем повторить эти слова вслух… В результате Джослин осталась без лютни — нечего было пытаться расколотить инструмент об чужую голову — завсегдатаи получили повод для разговоров на целую неделю, а Элемару тщетно пытающийся не ржать трактирщик Агнинг посоветовал временно не появляться, пока она не перебесится. Сегодня, конечно, Джослин не кинулась с порога выцарапывать ему глаза, но бренчала на лютне так, что не выдержал даже Агнинг, велев ей прекратить измываться над инструментом и его ушами — благо, больше никого из посетителей в таверне не было. И это при том, что обычно она играла просто великолепно…
Так что о том, чтобы провести несколько часов в «Шести рыбах», можно было смело забыть. Пересчитав имеющуюся наличность, Элемар решил отправиться в Вивек — ещё в Садрит Море он пообещал себе расширить список изученных заклинаний. Следующим пунктом в его плане было посещение бани — в Садрит Море он как-то не озаботился посещением данного заведения. Просто как-то не до того было. Ну и Арена — иметь в своём распоряжении несколько свободных часов, находиться в Вивеке и не побывать на Арене?
Впрочем, большинство схваток его не заинтересовали — крысиные, собачьи и петушиные бои он не любил. И Второй его в этом всецело поддерживал, называя происходящее в Яме извращением животной природы в угоду человеческой жестокости. Однако было две схватки, которые и Элемар, и наблюдающий его глазами Второй просмотрели с особым интересом. В обеих участвовал один и тот же боец — высокий рыжеволосый данмер в эбонитовой броне и с даэдрической дайкатаной. Он буквально играючи уложил в песок Ямы обоих своих противников: сперва не менее рослого норда, вооружённого, неожиданно, парными топорами, а после него коренастого имперца-«киродиила» с коротким легионерским гладием и тяжёлым стальным щитом.
«Мдя, — прокомментировал увиденное Второй. — Силен, однако».
А Элемар подумал, что совершенно не хотел бы сойтись с этим мером в бою. Для того чтобы победить противника такого уровня, нужна просто невероятная удача. А он свой запас, скорее всего, уже истратил. В Ашша-Аххе с Тельзой Драл…
Больше поединков не было, к тому же близился вечер. Элемар изначально намеревался прогуляться по городу к храму Трибунала, чтобы уже оттуда перенестись заклинанием в часовню Имперского культа — из квартала Чужеземцев «Божественное Вмешательство» однажды перенесло его вместо Эбенгарда в Пелагиад, поэтому теперь он предпочитал не рисковать. Конечно, теперь в его арсенале имелся ещё и «Возврат», но он-то рассчитывал заодно поглазеть на Министерство Правды — где ещё увидишь такое чудо? Однако дождь заставил скорректировать планы: вместо неспешной прогулки по набережным кантонов пришлось тренировать свежеизученное «Вмешательство Альмсиви». Получилось оно только с третьей попытки, но Элемар не расстроился, сочтя это неплохим результатом.
Спрятавшись от дождя под козырьком входа в храм, он некоторое время наблюдал, как взмывают вверх издалека кажущиеся крошечными фигурки ординаторов в их знаменитых доспехах и как другие фигурки возникают в розово-сиреневых вспышках прямо посреди площади перед храмом. А когда уже собрался уходить…
— Говорят, изначально она летела на городские кварталы, — раздался тихий женский голос за спиной. — Это уже потом Лорд Вивек повелел ей переместиться к Храму… хвала Лорду Вивеку…
Обернувшись, Элемар увидел старую, бедно одетую данмерку с усталым взглядом удивительно блёклых глаз.
— Тебе же было сказано проваливать отсюда! — рявкнул вдруг второй голос и рядом со старухой оказался ординатор. — Сколько ещё ты собираешься испытывать терпение Храма и подвергать опасности жителей Вивека, Танусея?
Второй вдруг икнул, плеснув ужасом. Элемар насторожился, но незнакомка вовсе не выглядела опасно или угрожающе. Просто старая женщина, очень бедная и явно больная …
«Больная…» — эхом отозвалась мысль где-то внутри черепа.
Элемар вздрогнул, вспомнив случайно подслушанный обрывок разговора:
«…У Танусеи Велот "божественная болезнь", но она отказывается покинуть город…»
«Божественной болезнью» в Морровинде называли только корпрус…
Данмерка понимающе улыбнулась, не разжимая губ.
— Да, сэра, да, — покивала она. — Я Танусея Велот. Та самая, о которой судачат во всех углах этого города. Вы, верно, искали меня, чтобы тоже предложить мне покинуть Вивек?
— Э-э, нет, — Элемар нервно переступил с ноги на ногу, одновременно делая короткий, почти незаметный — как ему казалось — шажок назад. — Я просто случайно оказался поблизости.
— В самом деле? — удивилась Танусея. — Надо же… Обычно никто не оказывается рядом со мной… случайно, — последнее слово она выделила голосом. — Только если что-то от меня надо. Бросить камень или гнилой батат… осыпать оскорблениями или потребовать, чтобы я убиралась прочь из города. Как будто я виновата в том, что больна…
— То есть все дело в том, что вы больны?
— Остерегайся, чужестранец, — голос ординатора был холоден и неприветлив под стать личине его шлема. — Эта женщина больна корпрусом. Ты ведь знаешь, что такое корпрус, чужестранец? Он превращает обычных существ в отвратительных чудовищ, а людей и меров — в безумные исковерканные куски плоти, исполненные ненависти и нечеловеческой силы.
Элемар помимо воли уставился на Танусею. Ни безумной, ни изуродованной она не выглядела, если не считать измождённого вида и этих её блеклых глаз, выглядевших, точно угли, подёрнутые слоем пепла. Но взгляд их был ясным.
А Танусея гордо выпрямилась.
— Благая Альмалексия оказала мне величайшую милость, — голос её зазвенел. — Благодаря её благословению я избавлена от телесных мук и разрушения разума.
— Ну, так прояви его и избавь, наконец, Вивек от своего присутствия! — рявкнул ординатор. — Скольких ты уже заразила, «святая»? — выплюнул он. — И скольких ещё ты намерена заразить?
Глядя на него чувствовалось, что от рукоприкладства его удерживает только боязнь заражения корпрусом. И хотя Элемар его понимал, было очевидно, что угрозами и оскорблениями ситуацию не разрешить.
— Постойте, — обратился он к ординатору. — Не нужно крика.
Тот гневно дёрнул плечом, но отступил на шаг, буквально излучая пренебрежение и раздражение. В воздухе повисло невысказанное: «Ну-ну, попробуй».
— Послушайте, — мягко обратился Элемар к настороженно глядящей на него Танусее. — Вы ведь понимаете, что он прав… Леди Альмалексия благословила вас, как вернейшую из верных, даровав возможность жить и дальше без мук и безумия… но другие лишены её милости. Они томятся в Корпрусариуме…
— И вы предлагаете мне отправиться туда же? — презрительно фыркнула та. — Как неоригинально.
— Предлагаю, — легко согласился Элемар. — Но не как одна из тех, кто был поражён этим страшным недугом и обречён на медленное умирание. А как та, что может оказать помощь тем несчастным — успокоить напуганных, утешить отчаявшихся…
«Что я несу?!» — мысленно возопил он.
«Нет-нет, все правильно, — торопливо поддакнул Второй. — Пусть старушка осознает свою возможную полезность там, где её не будут шпынять. Глядишь, примет правильное решение. И ей будет хорошо, и остальные вздохнут с облегчением».
Ординатор молчал, застыв в двух шагах от них, точно каменное изваяние, и всем своим видом демонстрируя непреклонность. Образ дополняли струйки воды, текущие по лакированному хитину доспехов.
— Там никто не попрекнёт вас вашей болезнью. Там вы сможете стать мостом между теми, кто болен и теми, кто здоров…
— Я подумаю, — упрямо поджала морщинистые губы Танусея. — Ты сладкоречив, как торгаш-киродиил, салиачи. И мне хотелось бы быть полезной… Но Вивек — мой дом. Я не могу так просто оставить его.
Ординатор зашевелился и угрожающе засопел. Танусея вздрогнула и непроизвольно шагнула к Элемару, словно ища защиты. Он столь же непроизвольно отшагнул назад, вздрогнув и поморщившись, когда холодные струйки потекли за шиворот.
— Лицемер, — горько обронила она.
— Отнюдь. Я не солгал ни единым словом. Но я, так же как и другие, страшусь оказаться поражённым «божественной болезнью». Поймите же, оставшись здесь, вы изо дня в день будете вынуждены наблюдать, как даже самые доброжелательно настроенные к вам меры будут сторониться вас и избегать ваших прикосновений. Как сочувствие в их глазах будет постепенно сменяться раздражением и неприязнью. Хотите ли вы этого?
— Ты прав, салиачи, — прошептала Танусея, шагнув из-под козырька и подставляя лицо плачущему небу, позволяя каплям дождя смыть слёзы с впалых щёк. — Ты прав…
— Хорошо, — твёрдо сказала она, повернувшись к ординатору. — Хорошо. Передай Сариони, что Танусея Велот уходит из Вивека в Корпрусариум.
Зябко передёрнув плечами, она сгорбилась и решительно зашагала сквозь дождь к кантону святого Олмса. Элемар тоже поёжился и потёр заледеневшие ладони, разогревая их.
— Да благословят тебя Трое, мутсэра, — услышал он тихое напутствие ординатора за миг до того, как заклинание Божественного Вмешательства перенесло его в Эбенгард.
* * *
В таверне было шумно и многолюдно — дождь загнал всех под крышу. Джослин вновь терзала уши посетителей своим пением, завывая что-то заунывно-лирическое. Старенькая расстроенная лютня, приобретённая взамен бесславно погибшего от руки собственной хозяйки инструмента, гудела и дребезжала так жалобно, что Элемар задумался о том, чтобы подарить ей другую. На Новую Жизнь, например — как раз три дня осталось, в Вэйресте его отмечают двадцать пятого Вечерней Звезды. В конце концов, в гибели прежней лютни была немалая доля его вины. Десять «башен» не такие уж большие деньги… Останавливало его только опасение, что свежеподаренный инструмент расколотят-таки о его голову. Потратить немного серебра на лютню, чтобы замириться с Джослин, было не жалко… а то выяснится вдруг, что эта стервоза ещё и стихи сочиняет. Ославит же на весь Морровинд! Жалко было бы получить по башке за свои же деньги…
«А ты посоветуй ей, когда подарок вручать будешь, побольше яиц есть, — ехидно посоветовал Второй. — Говорят, от них голос улучшается».
«Не смешно», — буркнул Элемар, мгновенно представив себе реакцию и без того недружелюбной ныне бретонки.
За такое можно не только по голове получить…
«А если серьёзно — поговори с Агнингом. Глядишь, посоветует что-нибудь дельное».
Означенный Агнинг возник рядом, словно почувствовав, что говорят о нем.
— Здорово, остроухий! Будешь пить, есть или разговоры разговаривать?
«И то, и другое, и можно без хлеба», — хохотнул Второй.
Элемар ухмыльнулся и повторил фразу вслух. Трактирщик расхохотался.
— Тебе как обычно или чего-то этакого?
«Этаким» оказалось пюре из печёного батата со скаттлом и никсятиной в яйце — Агнинг периодически пытался переиначить рецепты своей родины на местный лад. Результат не всегда был удачным, но сегодняшний эксперимент трактирщика явно увенчался успехом, о чем Элемар ему честно сообщил, сопроводив похвалу просьбой повторить и несколькими «шлемами». Одолев вторую порцию и сыто отдуваясь, он развернулся вполоборота к залу и теперь лениво потягивал шейн, разглядывая посетителей и прислушиваясь к разговорам. Не в открытую, конечно, но чтобы хоть немного знать, о чем народ судачит.
— …Один солдат сказал мне, что из-за всех этих беспорядков в столице могут отозвать расквартированные здесь легионы для защиты императора…
— …Говорят, что его наследник, Гелдалл Септим и младшие сыновья, Энманн и Эбел — просто двойники, помещённые на место настоящих принцев при Ягаре Тарне…
Элемар недоуменно моргнул, не сразу поняв, о ком речь — до того непривычно звучало имя вероломного первого советника императора, переиначенное на местный лад. А когда вновь прислушался, про столичные новости уже не говорили.
— …Организация побега раба — кража и преступление, потому что по законам Морровинда раб считается собственностью.
— И что? Думаешь, её это остановит? Или то, что её отец — герцог, добавит ей благоразумия? Не-ет…
— …Моровые бури в этом году были настолько сильными, что посевы и стада поселений в её окрестностях значительно пострадали. Теперь цены на все сильно вырастут…
— …Многие местные жалуются на усталость и дурные сны. Храм Трибунала все больше напирает на грехи и пороки, но они просто религиозные фанатики…
-…Ну, продажа и покупка двемерских артефактов, конечно, незаконны, — негромко вещал имперец в потёртой меховой броне, обращаясь к собеседнику-норду, — но пока ещё за это никого не сцапали. Так что есть у меня на примете одно местечко…
Тот молча кивал, цедя мацт прямо из кувшина.
«Заманчиво, — пробормотал Второй. — Наведаться в Аркнтанд, что ли? Да и монетки так и лежат без дела у Кая…»
«И кому мы их будем сбывать? — угрюмо поинтересовался Элемар. — И вообще — не ты ли советовал не связываться с контрабандой?»
«Было такое, — согласился Второй. — Но тут, как говорится, грех не воспользоваться возможностью. Деньги у нас, сам знаешь, не очень-то задерживаются».
«Про-оповеди Ви-ивека… — глумливо пропел в ответ Элемар, но тут же посерьёзнел: — Хотя не воспользоваться возможностью действительно глупо. Осталось придумать, как при этом не попасться, если сведения про "никого не сцапали" окажутся неверными».
«Ну, если твой замечательный клинок до сих пор никого не заинтересовал, то, думаю, этим слухам всё же можно верить. Помнишь мужика в двемеритовых доспехах в Зале Совета в Эбенгарде? У редоранцев в таких же едва ли не треть щеголяет. И что-то передавать броню и оружие в пользу имперцев никто не спешит».
«Так от них и не требуют, надо полагать».
«И не потребуют. Особенно теперь, когда половину легионов вывели. Но нам это и не надо — любители старины наверняка заинтересуются простыми вещицами, вроде тех же кубков и тарелок — у богатых, как говорится, свои причуды. А чтобы не подставляться — продавать их в той же Садрит Море. У Телванни можно сбыть практически все. И им наплевать на имперские запреты, так что бежать и доносить на нас там точно никто не будет. Как вариант, можно кое-что продать у Хлаалу — эти торгуют всем, что продаётся и покупается. Проблема в том, что информация к этой категории тоже вполне относится. А нам светиться пока крайне нежелательно — кроме Легиона есть ещё и Клинки».
Элемар не стал напоминать, что он вроде как тоже Клинок. Второй и сам об этом отлично помнил.
Вместо этого он повернулся к Агнингу и щёлкнул пальцем по пустому кубку, указав на кувшин с шейном.
— Вот скажи мне, — поинтересовался он у трактирщика. — Если я подарю Джослин новую лютню, она её примет? Или врежет этой самой лютней мне по роже?
Тот ухмыльнулся в бороду, подвигая к нему вновь наполненный кубок:
— Тебе — точно врежет. Очень уж она на тебя обижена. А что так? Неужто совесть замучила? Или подкатить к девчонке решил? Забудь — она хоть и бард, но, с какой стороны у меча рукоять, хорошо знает.
— Да просто сил нет слушать это бренчанье, — поморщился Элемар. — Играет она хорошо, но с плохим инструментом её отсюда погонят скоро. Раньше она хоть только пела ужасно…
Усмешка Агнинга стала шире.
— Подарок, значит… Давай так — ты притащишь лютню сюда, а я передам её Джослин. Меня она точно лупить не будет.
— Договорились, — ухмыльнулся в ответ Элемар. — А теперь расскажи мне, что тут происходило интересного, пока я торчал у Телванни?
— И что ты там забыл? — заинтересовался Агнинг.
— У меня там любовница, — ухмыльнулся Элемар.
Не то чтобы это было правдой, но Улени Хелеран при прощании непрозрачно намекала, что совсем не против новой встречи. Тогда это привело его в ужас, а сейчас… чем не повод? Особенно, если и впрямь придётся мотаться в Садрит Мору с двемерскими находками…
— А чего поближе не нашёл?
— И поближе тоже нашёл, — Элемар заухмылялся шире.
Надо бы и в самом деле принести Флакассии букет канетов…
Агнинг завистливо поцокал языком и отошёл, отвлёкшись на очередного посетителя. Элемар лениво ждал, пока тот освободится — торопиться ему было некуда. Чек, наконец, был передан Труптору в присутствии все того же Синнолиана Тунифуса и алхимика Фрика, зашедшего за списком зелий для лазарета при часовне. На передаче драгоценной бумажки при свидетелях настаивал Второй и неожиданному визиту алхимика очень обрадовался, заставив Элемара словно бы невзначай проговориться о том, что, дескать, управитель Восточно-Имперской Компании сделал щедрое пожертвование Имперскому культу…
А потом, на выходе из вотчины Синнолиана, за дверью обнаружился Ллотис. И лучащийся довольством Второй мгновенно помрачнел.
«У меня плохое предчувствие», — выдохнул он.
И посоветовал провести вечер — лучше вместе с ночью — в «Шести Рыбах». Или в Вивеке, в «Чёрном Шалке». Но Элемару перспектива тащиться к кварталу Чужеземцев под проливным дождём пришлась не по душе, поэтому было решено отправиться к Агнингу. И надеяться, что Джослин будет не до того, чтобы устраивать новую склоку.
— Значит, интересуешься, что тут было без тебя? — переспросил вернувшийся трактирщик.
— Ага, — небрежно отозвался Элемар, делая очередной небольшой глоток.
Покачал кубок в руке и поставил на стойку рядом с собой — снова напиваться до зелёных скампов в его планы не входило. Если мацт бил по мозгам не хуже кузнечного молота по наковальне, а грииф и суджамма обжигали нутро с первого глотка, то комуниковое вино было куда коварнее — пилось легко, как ягодный отвар, но в голову ударяло не хуже того же мацта. Разве что не так резко. Покосившись на Агнинга, Элемар поднял руку якобы потереть подбородок. Между указательным и средним пальцем мелькнула белая полоса гурта серебряной «башни». Тот понятливо усмехнулся и выставил на стойку тарелочку с вяленой скрибятиной, а монета исчезла в кармане засаленного передника, не успев коснуться деревянной столешницы.
— В порту уже второй день торчит «След Змеи». По словам капитана, корабль приписан аж к Анвилу, но в это трудно поверить, — понизив голос, заговорил Агнинг.
Элемар вопросительно хмыкнул.
— Не понимаешь? — снисходительно усмехнулся в бороду Агнинг. — Ты в порту нынче был? Не был, надо понимать, а то бы сразу это корыто заметил. Ну да я объясню, чего уж… Во-первых, это флейт — выкидыш бретонских корабелов. У бретонцев, сам знаешь, ещё десять лет назад этих королевств было… а ещё мелкие баронства, не говоря о вольных торговых городах. И чуть не в каждой занюханной дыре своя верфь — друг перед другом, значит, кто во что горазд выпендривались. То ли дело наши мастера — только предками проверенные драккары да кнорры, без закидонов всяких, от Виндхельма до Солитьюда… Вот и этот — дурацкий бочонок с парусами: на верхней палубе не развернёшься, зато в трюмах хоть коней води.
Элемар кивнул — в Вэйресте он не раз видел такие корабли. Не запомнить их было нельзя — выпуклые, словно бы вздувшиеся стенки трюма под узкой палубой вызывали стойкую ассоциацию с беременной змеёй...
— А теперь скажи мне, какого Обливиона этот бретонский бочонок занесло из Анвила аж в Морровинд, к Алдуину на рога? И вдвойне непонятно, какого драугра они припёрлись на Вварденфелл. Остров закрыт на карантин из-за Мора, проход разрешён только военным судам. То ли ребятки из Береговой Охраны спят, то ли…
Элемар покосился на шумную компанию в углу, где обычно сидела со своей лютней Джослин. Рожи у «морских волков» были такие, что меченый Ллотис вписался бы в их компанию, как родной, даром, что был бы в ней единственным данмером.
— Так вот, к чему я это, — Агнинг придвинулся ближе, слегка навалившись на стойку и ещё больше понизил голос. — Мне тут рассказывали, что этого вашего жирдяя из часовни видели в компании Хейнриха. И он явно не хотел, чтобы у этой встречи были свидетели.
«А ну-ка, спроси его, кто такой этот Хейнрих», — подобрался Второй.
Элемар тут же переадресовал вопрос трактирщику.
— Капитана «Следа Змеи» Хейнрихом Дубовая Кожа кличут, — уточнил тот. — Во-он он, как раз за стол к нашей певунье подсел…
Рядом с Джослин, прервавшейся на короткий отдых, обнаружился крепкий коренастый норд с нечёсаной гривой пшеничных волос. Элемар отметил, что капитан выглядел куда приличнее своей команды. По крайней мере, сходу заподозрить его в принадлежности к разбойному люду было никак нельзя. А вот трактирщик нахмурился.
— Однако, похоже, надо выручать девчонку. Язык у неё ого-го подвешен, но от пьяного нордлинга ей не отболтаться. А этот Хейнрих явно положил на неё глаз, — проворчал он, поспешно выбираясь в зал.
Маршрут к столу Джослин Агнинг выбрал на удивление сложный и извилистый. Но Элемар почти сразу сообразил, в чем причина: в трактире сегодня было довольно много легионеров из форта Хищной Бабочки, неторопливо цедящих мацт из больших оловянных кружек под нехитрую закуску из той же скрибятины. И, проходя мимо занятых ими столов, Агнинг тыкал кулаком в спину одного из сидящих и парой жестов, которые Элемар не сумел разглядеть, заставлял подобраться и уставиться на компанию веселящихся моряков.
«Умно, — одобрительно хмыкнул Второй. — Капитана наш добрый трактирщик вполне способен утихомирить сам, но если к спору подключатся другие морячки, доблестные вояки их просто вынесут».
Расчёт Агнинга оказался верен, и драки не получилось — повскакивавшие было с мест матросы, разгневанные «наездом» на их капитана, неожиданно для себя обнаружили вокруг множество недружелюбных лиц, большая часть которых взирала на них из-под легко узнаваемых шлемов Имперского Легиона. Мечей и щитов у легионеров не было — идущим в увольнительную полагалось сдавать оружие в арсенал — но их было заметно больше. Поэтому конфликт увял, не успев толком начаться — возглавляемые капитаном «Следа» матросы мрачно удалились, прихватив с собой недопитые кувшины с выпивкой. Джослин же спряталась за спиной у Агнинга и благоразумно помалкивала, пока за дверь не вышел последний моряк. Впрочем, позволять ей все-таки нарваться Агнинг не собирался — сгрёб за шиворот, как котёнка, и уволок наверх, несмотря на яростное сопротивление: Джослин шипела и брыкалась, словно напуганная кошка, невнятно грозя кому-то то ли отрезать, то ли оторвать яйца. Элемар едва успел спрятать улыбку в своевременно подхваченный со стойки кубок и сделать вид, что всецело увлечён дегустацией — рисковать яйцами и проверять на себе серьёзность намерений девицы, жаждущей мести хоть кому-нибудь, не хотелось. На Агнинга же можно было положиться: для Джослин он был вроде заботливого дядюшки, в самом невинном смысле этого слова, так что девичьей чести ничего не угрожало — запрёт до утра в комнате, давая перебеситься и выплакать пережитый испуг, и только.
И верно, всего несколько минут спустя Агнинг спустился вниз. Элемар успел сходить за забытой лютней, которую как раз перед его возвращением успел положить на стойку. К инструменту у него был свой интерес — самого его боги чувствительным слухом не наградили, но от чего-то отталкиваться при будущей покупке будет нужно. Не хватать же первый попавшийся на глаза инструмент… Так почему бы не пойти от противного и не выяснить, что покупать заведомо не стоит?
Колокол в порту прозвонил час пополуночи, когда последние загулявшиеся посетители, наконец, потянулись на выход. Элемар, в отличие от остальных, никуда не торопился — с Агнингом он с самого начала договорился, что снимет на ночь комнату. В голове едва слышно шумело — количество выпитого за вечер шейна, несмотря на предпринятые ухищрения, начало переходить в качество. Подумав, Элемар, тоже слегка пошатываясь, направился к выходу — от долгого сидения на жёстком стуле у стойки ноги затекли, а спина и задница начали выражать сдержанное недовольство. И не только они. Да, в комнате наверняка имеется ночная ваза, а дверь возле стойки скрывает за собой короткий коридорчик, ведущий, к отхожему месту… но нет уж. Элемар, знакомый с устройством здешней уборной, предпочёл не рисковать: в иные дни смельчака, решившегося воспользоваться сим «чудом инженерной мысли», поджидал сюрприз в виде только что излитых им «вод», летящих ему же в лицо. Строители, по замыслу которых нечистоты должны были сливаться по наклонной трубе за внешнюю стену, то ли ошиблись в расчётах, то ли решили сэкономить, и теперь в ветреные дни посещение нужника превращалось в лотерею. Да и просто хотелось немного проветриться перед сном.
«О, да, — с добродушной иронией хмыкнул куда-то в затылок Второй, — подышать условно-свежим воздухом зассаных окрестностей таверны, справляя естественные надобности — чем не повод размять ноги?»
«Завидуешь?» — так же добродушно фыркнул Элемар.
«А то как же! — заржал Второй. — Сколько в твоей башке торчу, все мечтаю поссать, любуясь на звёзды».
«Какие звезды? Там дождь с вечера льёт!»
«Думаешь, он все ещё не закончился?»
Как выяснилось меньше минуты спустя — дождь все-таки прекратился и, по-видимому, довольно давно, потому что камни мостовой успели просохнуть. Не полностью, но довольно заметно даже в отсветах масляных ламп, освещающих проход между башнями Хищной Бабочки. Затемнённый — свеча в фонаре возле входа в трактир успела догореть — и да, изрядно зассаный, угол принял его в свои объятия и позволил «облегчить душу признанием» на остатки давно погибших клумб — чью-то тщетную попытку слегка облагородить пейзаж.
Неторопливо затягивая завязки на штанах, Элемар запрокинул голову к небу. Никаких звёзд, конечно, было не видать за сплошной пеленой туч, да и воздух в гостеприимном углу было сложно назвать даже «условно-свежим», но удовольствие от испытываемого облегчения это ничуть не умаляло.
Со стороны ворот во двор гарнизона Хищной Бабочки послышались тихие торопливые шаги, сопровождаемые тяжёлым одышливым дыханием — идущий явно привык передвигаться значительно медленнее. Повинуясь какому-то наитию, Элемар метнулся к стене и затаился. И тут же пожалел об этом, запоздало подумав, что следовало не затаиваться, а прямым ходом сваливать обратно в трактир — к мосту, соединяющему замковую часть с портовой, пыхтя, как двемерский агрегат, и прижимая к груди не то тючок, не то маленький дорожный сундук, целенаправленно семенил Иулус Труптор.
Впрочем, свалить было ещё не поздно. Элемар успел сделать шаг к заветной двери, когда из тени южной башни Хищной Бабочки наперерез толстяку метнулась тень. Второй охнул, отчаянно взвыл «Валим!» и…
Свалить они не успели. Как оказалось, в уютной темноте возле входа в «Шесть Рыб» кроме них был кто-то ещё. Внезапный удар по затылку стал крайне неприятной неожиданностью для обоих. В себя Элемар пришёл почти сразу, обнаружив, что его волокут на плечах через мост к главной площади Эбенгарда под аккомпанемент негромкой прочувствованной нотации на тему «на хрена ты, сволочь, так нажрался?» Но куда именно, оставалось неизвестным — зрение стремительно расплывалось, и буквально через несколько шагов все вокруг залила чёрно-багровая, как в насланных Даготом снах, тьма. В ушах звенело, голова трещала так, что казалось, вот-вот взорвётся, особенно затылок — боль была такая, словно кто-то продолжал лупить со всей дури в то же самое место. А желудок, судя по ощущениям, подпрыгивал при каждом шаге и колотился о корень языка. Где-то на краю сознания бессильно изрыгал проклятия Второй, рыча, чтобы он не смел отключаться. Некстати вспомнилось, как тот ржал над статуей Акатоша, предположив, что скульптор, верно, был данмером — больше никому не пришло бы в голову изваять покровителя Империи, по выражению духа, «кверху жопой»… Элемар задёргался, безуспешно пытаясь освободиться — этот трюк с «пьяным приятелем» он знал. Чаще всего его применяли, когда хотели скрыть, что на самом деле «приятель» безнадёжно мёртв, чтобы, не привлекая внимания окружающих, отволочь труп куда-нибудь подальше от места убийства. Или к месту убийства — то, что он сам был всё ещё жив, дела почти не меняло. Ослепший, дезориентированный, плохо соображающий — сама попытка сосредоточиться стоила невероятных усилий — он был почти беспомощен в этой ситуации. Но облегчать своему похитителю работу не собирался. К сожалению, предпринятые попытки освободиться привели только к усилению тошноты и к тому, что он едва не рухнул лицом в мостовую. Ну, ещё и шёл теперь своими ногами. Точнее, волокся, придерживаемый неизвестным — похититель, по-видимому, был один — за талию.
«Ты-то хоть что-нибудь видишь?» — в отчаянии обратился он ко Второму.
«То же что и ты — большое нихуя, — напряжённо отозвался тот. — К счастью, это временно — максимум пара часов и все вернётся…»
«Если мы эту пару часов переживём», — мрачно подытожил Элемар.
Впрочем, довольно аккуратное обращение наводило на мысль о том, что он нужен был кому-то не только живым, но и как можно более в целости: неизвестный, если не считать того самого удара по затылку, обращался с ним так, как если бы Элемар действительно был его загулявшим приятелем. Даже поддерживал, не давая испачкаться, когда его вывернуло. Вопрос в том, кому он понадобился? И зачем? На ум приходили только встреченные в Садрит Море ловцы рабов из Дрес. Или их приятели — насколько он тогда понял из небрежно оборванной фразы предводителя, у них был заказ на поимку именно альтмера, а он им помешал. Могло ли быть таких групп несколько? Без сомнения…
Кажется, в какой-то момент он снова потерял сознание, но пообщаться со Вторым, как в предыдущие разы, не удалось — то ли беспамятство было слишком недолгим, то ли тот в этот момент был сосредоточен на управлении телом. Перед глазами было по-прежнему черным-черно, но спиной Элемар чувствовал, что сидит, прислонившись к дереву, а неизвестный нетерпеливо топчется рядом.
— Этот? — негромко осведомился вдруг тот.
В лицо дохнуло теплом и запахами нагретого металла и горящего масла, а перед незрячими глазами расплылось багровое марево. Элемар попытался отодвинуться, но тело ему не подчинилось.
— Что с ним? — прошипел тот, кому, по-видимому, адресовался вопрос.
Голос был знакомый, но Элемар не сумел вспомнить, где его раньше слышал. И когда.
— К утру будет в норме, — успокаивающе произнёс похититель.
— В норме? Ты на рыло его глянь — синяки вокруг глаз на полморды! — прошипел другой. — Тут самый тупой имперец сообразит, что дело нечисто.
— Так, может, и его тоже? — предложил первый. — Типа возмездие настигло, и все такое… храмовники любят такие истории. Обставить, как ограбление и…
Элемар напрягся, но тело так и осталось расслабленным. Но не успел он запаниковать, как от Второго пришло короткое «тихо!» — дух, похоже, что-то задумал. Оставалось довериться ему и надеяться, что затея не приведёт их обоих к безвременной гибели…
— Нет, — отрезал другой. — Он пока нужен живым и здоровым.
Что-то коротко звякнуло. Кошелёк?
— Держи.
Звяканье повторилось. Послышался смешок:
— Обращайся, если что, — и звук удаляющихся шагов.
«Любопытно, доживёт ли этот парень до рассвета?» — вновь подал голос Второй.
Элемар не стал говорить, что он прочёл его мысли. Это и так было ясно.
К губам вдруг прижалось холодное стекло, а в рот полилось какое-то зелье. И вряд ли целительное — уж его-то вкус Элемар узнал бы сразу. Глотать его было нельзя ни в коем случае, выплёвывать, выдавая, что он в полном сознании, — тоже. Впрочем, был ещё один способ… Впрочем, Второй это понимал не хуже него — он слабо дёрнул горлом, имитируя глоток, и отчаянно закашлял, мотая головой и старательно откашливаясь-отплёвываясь от неведомой отравы. Отравитель яростно выругался, ухватил его за волосы на затылке и резко влил остатки зелья, не заботясь о том, не захлебнётся ли жертва. От ослепляющей боли Второй взвыл и закашлялся уже по-настоящему, завалившись набок. Элемар же был готов рычать от бессильной злости — некоторая часть зелья все же попала в желудок. И то, что отрава явно не была смертельной — он помнил про «нужен живым и здоровым» — утешения не приносило.
— Ладно, — помолчав, произнёс неизвестный. — Хоть что-то… Глядишь, медноголовые окажутся ещё тупее, чем выглядят.
Второй кашлянул ещё пару раз и затих. Неизвестный же деловито ощупал его пояс, вытащив из ножен танто. При этом к кошельку он даже не притронулся. И напоследок оттянув ворот рубашки, сунул за пазуху Элемара не то конверт, не то сложенный лист плотной бумаги. Удовлетворённо хмыкнул, потоптался немного вокруг — его шаги еще какое-то время были слышны — и наконец, ушёл.
Похоже, зелье было какой-то разновидностью снотворного — на Элемара незаметно накатывала сонливость. Осознавший это первым Второй грязно выругался, но поделать пока ничего было нельзя — следовало выждать немного, на случай, если неизвестный все ещё где-то поблизости. С другой стороны, какой-то целительный эффект зелье тоже имело — головная боль слегка утихла. Подождав немного, Второй с трудом принял сидячее положение и уступил место законному хозяину общего тела, со стоном облегчения убравшись внутрь. Элемар же первым делом непослушными руками вытащил из-за пазухи бумажный свёрток и отбросил его в сторону — что бы это ни было, ему вовсе не хотелось, чтобы это обнаружили у него. А затем встал на четвереньки и медленно двинулся туда, где слышал звук плещущейся воды. Возможно, он утонет вместо того, чтобы взбодриться, но оставаться на месте было совершенно определённо нельзя — тому, кто вливал в него эту дрянь, явно нужно было, чтобы рассвет он встретил именно здесь. И Элемар совершенно не хотел знать, что ему было уготовано.
…Уже под утро мокрый, грязный, замёрзший и измученный, Элемар вернулся в таверну. А ещё через пару часов его разбудил громкий требовательный стук в дверь…
Разбирательство было не очень долгим, хотя и крайне утомительным. В основном, из-за того, что Второй настрого запретил Элемару лечиться или как-то облегчать своё состояние. Не из жестокости — он даже принял на себя управление телом — а потому что это самое состояние по его замыслу должно было послужить им защитой. Непрочной, но все же защитой. И пришедшие по его душу легионеры из гарнизона Хищной Бабочки сполна оценили открывшееся им зрелище.
В защиту Элемара выступил и Агнинг. Впрочем, он смог сказать немногое — постоялец был до самого закрытия, вышел, сказав, что пошёл отлить, но пропал и вернулся лишь под утро, мокрый и избитый…
Сам Элемар — точнее, занимающий его место Второй — придерживался той же, разве что чуть более расширенной версии. Да, вышел отлить перед сном. Почему на улицу? А то вы тамошний нужник не знаете… Что? Да, видел. И да, узнал. А что случилось-то? Ну, хорошо, хорошо!.. Дальше? А ничего дальше — получил по голове… да, прямо сразу, не отходя от выхода. Да, успел, спасибо, что поинтересова… хорошо, хорошо… Нет, не видел. Вообще никого не видел. Очнулся когда? Да откуда ему знать? Он и сейчас-то хрено… ой, простите, паршиво видит. Нет, не настолько. Тогда — да, настолько. И где — тоже не помнит. Совсем. Он не помнит, как до трактира добирался. Но думает, что где-то за городом — потому что под деревом очнулся. Можно подумать, оно там одно… Мокрый? В воду упал. Что? Да, это — помнит. Что пропало? Да ничего вроде… кошелёк точно на месте. Эй!.. Ну, хорошо, хорошо… Нож… ножа нет. Что? Стальной танто… Нет, самый обычный. Да в чем дело-то? Что-о?! Он? Да нахре… то есть, зачем бы ему это делать?! Что значит «в каких отношениях»?! Да ни в каких, совсем с ума!.. Ох, простите… Враждовали? Да нет, вроде бы… Ну да, поскандалил разок и что? Что? Ну, хорошо, дважды… Нет, не знал. И не интересовался. Почему-почему… потому что не его дело! Да, нелюбопытный, это преступление? Слава Девяти… Почему ушёл? Потому что аппетиты Труптора все росли, а клянчить деньги должен был он, вот и смылся, пока этот жлобяра что-нибудь ещё не придумал. Да, весь вечер сидел в таверне. Собирался в «Шалка» в Вивеке, но не захотел под дождём мокнуть. А заклинание на что? Что? Да — вышел отлить перед сном...
Вопросы множились, задавались снова и снова. Допрашивавший — высокий норд-альбинос — злился, пытаясь подловить их на неточностях, но Второй твёрдо стоял на своём. Альбинос разок схватил его за грудки, встряхнул — и Второй тут же вполне натурально охнул и изобразил потерю сознания, после чего его с руганью водрузили обратно на стул. Бить его все же поостереглись, хотя в злых блёкло-голубых глазах альбиноса ясно читалось желание врезать подозреваемому разок для острастки и пущей сговорчивости… Но всё, кроме потерянного ножа — который, по обмолвке альбиноса, нашли рядом с телом убитого — играло в пользу Элемара. Нашлись даже свидетели его печального возвращения в таверну из ночной смены патрульных и… даже те, кто видел, как его вели-тащили куда-то за южные склады Восточно-Имперской Компании. В общем, после очередного круга вопросов от них неохотно отступились. И даже не забрали деньги, чего Элемар резонно опасался.
Выйдя на подгибающихся ногах из гарнизона, Второй немедленно убрался внутрь. Элемар же, не ожидавший подвоха, едва не свалился со ступенек от слабости. Сил идти куда бы то ни было не было вообще. А идти было нужно — хотя бы добраться до часовни Имперского Культа. Тем более что теперь можно было, наконец, привести себя в относительный порядок. Он с тоской подумал о том, чтобы перенестись к входу в часовню с помощью заклинания… и с сожалением отверг эту мысль — в лучшем случае, он впустую растратит магический резерв и никуда не попадёт, а в худшем… что будет в худшем, он даже представить опасался. Кое-как собрав себя в кучу, Элемар двинулся покорять лестницу, ведущую к башне Совета Эбенгарда.
В часовне его приход вызвал немалое оживление. Элемар не удивлялся. Дивиться, скорее, следовало бы, если бы никакой реакции не последовало: служители Имперского Культа в Эбенгарде ничуть не меньше других людей и меров охочи до сплетен.
«Как думаешь, выгонят или нет?» — поинтересовался он у Второго.
«Да без разницы, — откликнулся тот. — Но если выгонят, то… Им же хуже. А мы сможем спокойно вступить в Дом Редоран и не мучиться, пытаясь одновременно усидеть на двух стульях… в смысле выполнять обязанности члена двух не слишком дружелюбно настроенных друг к другу фракций».
«А как насчёт подмоченной репутации?» — с лёгким ехидством поинтересовался Элемар.
«Редоранцы — ярые приверженцы Храма Трибунала. Поэтому внутренние склоки Имперского Культа им до звезды. Тем не менее, ты прав — подмоченная репутация нас не украсит. С другой стороны, тот факт, что нас все же не посадили за решётку, играет в нашу пользу».
Репутация оказалась действительно подмоченной. Нет, вслух — ни в глаза, ни за спиной — Элемара никто не обвинял. Но взгляды окружающих… Желание заорать во всю глотку «Да не убивал я его!» становилось все острее. Особенно после того, как целительная магия алтаря помогла справиться с последствиями ночного приключения, и он осмотрел главный зал часовни окончательно прояснившимся зрением. И возможность изгнания перестала казаться такой ужасной. Как сказал Второй — «им же хуже». Пусть им Ллотис пожертвования выпрашивает. Собрать вещи — было бы что собирать — и свалить к скампам. Из часовни, из Эбенгарда. Кстати, о Ллотисе — слышанный прошлой ночью голос неизвестного, того самого, что упёр танто и пытался напоить какой-то подозрительной бурдой, довольно сильно напоминал сипловатый баритон меченого данмера. С другой стороны, подозрения Элемара строились на слишком шатких основаниях — примерно на тех же, на каких пытались построить обвинение против него самого. Более чем достойная причина не рубить сплеча. Неприязнь неприязнью, но в открытую они не конфликтовали. В основном, потому что оба старались избегать общества друг друга — Ллотис не особо скрывал своё отношение, да и Элемар с предложениями дружбы не торопился. Для того, чтобы не испытывать нехватку общения, ему хватало компании Второго. А если у меченого к нему какие-то претензии — пусть подойдёт и выскажется. Не подходит? Ну и в Обливион урода, ему заскоков Второго с головой хватает… и вообще — он не золотой септим, чтобы нравиться всем и каждому…
К тому времени, когда из своих покоев показалась Лалатия Вариан — Оракул Имперского культа и его глава в Морровинде — Элемар успел накрутить себя почти до предела и ожидал сообщения о том, что он исключён из числа служителей, как избавления. Второй, конечно, пытался его урезонить, но тщетно. Возможно, потому что его самого тихие шепотки по углам и внимательные недоверчивые взгляды, словно бы говорящие «почему ты всё ещё не в тюрьме?» самого бесили преизрядно.
Однако Оракул преподнесла сюрприз. С минуту потаращившись на Элемара отсутствующим взглядом, она моргнула и сообщила:
— Видение было у меня — не виновен ты в том, обвиняют тебя в чём…
Второй, как всегда в присутствии Оракула забившийся поглубже, вдруг булькнул и захихикал.
«Магистр Йода детектед», — прохрюкал он сквозь хихиканье странную фразу.
И исчез, словно его и не было, оставив Элемара недоумевать, что он имел в виду. Впрочем, больше ничего Лалатия так и не сказала — с тем же отсутствующим видом постояла минуту и удалилась обратно в свои покои. Он пожал плечами и последовал её примеру — собирать свои немногочисленные пожитки. Выгонять его, судя по всему, не собирались, но ближайшую недельку-другую он все равно намеревался провести где-нибудь подальше от Эбенгарда и часовни Имперского культа. Пока, как метко выразился Второй, не уляжется «бурление говн» в связи с убийством Труптора и его невольной к тому причастностью.
Посовещавшись с Вторым, Элемар решил отправиться в Балмору. Нет, изначально тот почему-то предлагал Пелагиад, но потом передумал. К тому же стоило показаться на глаза Каю, хотя бы для очистки совести, да и Аркнтанд, который они все же решили «обнести», был как раз поблизости. Элемару, правда, показалось, что как раз именно к Каю наведываться Второй не хотел…
Кай их выставил. Без каких-либо объяснений. Мало того, Элемару показалось, что он был неприятно удивлён его появлением.
«Видимо, я пришёл не вовремя», — подумав, заключил он, когда они расположились в «Восьми Тарелках».
«Или вообще не должен был прийти», — откликнулся вновь преисполнившийся подозрений Второй.
«Ты опять за своё?» — устало поинтересовался Элемар.
«Если кто-то подстраивает тебе неприятности, стоит подумать, кому это выгодно, — назидательно ответил Второй. — Ты вроде бы не успел никому слишком уж сильно оттоптать ноги…»
«Иулус Труптор?» — предположил Элемар.
«Ну да, ты настолько его достал, что он взял и самоубился, — фыркнул Второй. — Причём, чтобы отомстить, подстроил так, чтобы подозревали именно тебя. Чушь не мели, а».
Элемар и сам понимал, что это его предположение — бессмысленное и даже идиотское. Просто убитый Учёный Стендарра был первым, кого он сумел припомнить.
«Хорошо. Камонна Тонг. Помнится, я… мы по наводке Баколы Клоссиуса выгребли их запас бренди».
«Эти бы тебя просто пришили. Но они, насколько я понял, решили, что это проделки Гильдии Воров. Помнишь ту резню в Балморе?»
Элемар почесал в затылке.
«Ну, остаются только подружка Моссанона и этот кошкоёб Сертиус».
«С которыми ты расстался вполне доброжелательно? Чепуха. Девица тебе прямо заявила, что претензий не имеет, а Сертиус… ты можешь себе представить его проворачивающим такую комбинацию?»
Элемар был вынужден признать, что нет. Для охранника Восточно-Имперской Компании такая подстава была слишком сложной. Даже при том, что о его неприязненных отношениях с Иулусом Труптором тому было наверняка известно.
«Постой! — вдруг осенило его. — Ллотис!»
Второй задумался.
«Этот мог — почему-то он с самого начала был настроен по отношению к тебе враждебно… — медленно проговорил он. — Правда,
я не понимаю его мотивов…» — добавил он и замолчал.
Молчал он довольно долго.
«Знаешь, я тут подумал… — заговорил, наконец, он. — Этот данмер неспроста проникся к тебе пылкой нелюбовью. Как будто его кто-то заранее накрутил. Например, представив, как конкурента. И если предположить, что я прав…»
«И в чем я могу с ним соперничать? В этой… "избранности"? — насмешливо перебил его Элемар. — Будем мериться с ним, кто больше подходит на роль Нерева?..»
И осёкся, внезапно поражённый своей догадкой. Данмер из Сиродиила, бывший бандит… то есть наверняка осуждённый преступник — как тот, чьё место он занял… Стараниями Второго, Элемар знал, из какого контингента выбирались кандидатуры на роль древнего данмерского героя. Логично, если подумать: сдохнет очередное «ложное воплощение» — не жалко, не сдохнет — у Империи заранее имеются причины ухватить оборзевшего «героя» за яйца покрепче. И Ллотиса за эти самые яйца наверняка держат так, что не вырвешься… И Аркнтанд… проклятый, даэдра его побери, Аркнтанд укладывался в эту схему, что называется, как влитой. Он ведь с самого начала понял, что это подстава! Да и Второй ещё по пути туда прямо говорил о том, что на него захотят набросить крепкий «поводок». «Замазать», так он, кажется, говорил. Жаль, что нельзя узнать точно, ждали ли его тогда на выходе из руин… Чтобы быть полностью уверенным…
А вот Ллотис наверняка имеет такой «хвост», что куда там головорезам Камонна Тонг… И возможность выбиться в «народные герои» Морровинда вполне может представляться ему способом сбросить накинутый на него поводок. И если, к примеру, Кай намекнул — или прямо сказал — ему о наличии соперника, попытка убрать его, Элемара…
«Нет, — вклинился в его мысленные рассуждения Второй. - Просто убирать тебя он не стал бы. Если Кай сообщил ему о сопернике, убивать тебя собственноручно — все равно, что заявить о своих намерениях открыто. Старик не идиот и наверняка обложил нашего меченого не-друга так, что действовать в собственных интересах тот может только исподволь. Но вот использовать его поручения к собственной выгоде…»
«Ты все-таки считаешь, что подставили меня по поручению Косадеса?» — угрюмо поинтересовался Элемар.
«Я почти уверен в этом. Как я уже говорил — ищи, кому выгодно. А наш старикан уже давал тебе задание "с душком", помнишь?»
«Только что об этом вспоминал».
«Вот. И если предположить, что Ллотис — только исполнитель, а сама идея подставы исходит от Косадеса, чтобы во что бы то ни стало упечь тебя за решётку, становится понятным и выбор "жертвы" и все остальное. Нам с тобой крупно повезло, что Ллотис с помощником — будем считать, что это все-таки он — сработал так топорно. Если бы Фральд Белый сумел посадить тебя в тюрьму, доказать впоследствии, что ты не преступник, уже было бы невозможно. Это был бы первый поводок на твоей шее. К тому же Кай, или кто-то из его агентов мог бы выкупить тебя… как раба».
«Что-о?!»
«Да-да. По законам Морровинда, осуждённый преступник может быть продан в рабство. И в твоём случае такое вполне возможно, причём с соблюдением всех формальностей. Включая заверенный по всем правилам договор купли-продажи, копию которого можно будет предоставить как доказательство твоего "вещевого" статуса, если ты в какой-то момент решишь взбрыкнуть. И не факт, что в том договоре будет стоять имя, под которым ты известен в Морровинде».
«Знаешь, мысль о самоубийстве до сего дня ещё ни разу не казалась мне настолько привлекательной, — попытался пошутить Элемар. — Заодно от тебя избавлюсь — подумать только, если бы не ты, я бы ни о чем таком даже не догадывался бы. Жил бы себе и жил, выполнял бы поручения координатора, не задумываясь, как это может в дальнейшем отразиться на мне самом, и надеясь, что по окончании этой "миссии" меня потихоньку переведут в другую провинцию…»
Ответом ему стало насмешливое фырканье.
«А вместо этого я барахтаюсь, как та лягушка, что угодила в горшок с молоком, изо всех сил пытаясь не утонуть», — мрачно подытожил он.
«Продолжай в том же духе и, в конце концов, собьёшь масло. И выпрыгнешь из горшка».
«Если не сдохну».
«Я помогу. Хотя, знаешь… поначалу, когда я понял, куда угодил, я даже не подозревал, насколько тут все сложнее, чем я когда-либо мог себе представить. И страшнее».
Элемар вдруг вскочил и засобирался.
«Как думаешь, что мог сделать Кай, когда выяснилось, что затея провалилась?»
«Накрутить хвост Ллотису».
«И где бы он его искал?»
«Думаю, тот сам к нему явится. Или… уже явился и отчитался, что все хорошо, перед твоим приходом».
Элемар же торопливо сунул в кошель ключ от комнаты и привычно сотворил заклинание Божественного Вмешательства.
«Альмсиви, идиот!» — взвыл Второй, но было уже поздно.
Прямо перед ними зияли ворота форта Лунной Бабочки…
Осознав свою ошибку, Элемар перенёсся из форта к балморскому храму и едва ли не бегом устремился в Рабочий квартал, до которого пришлось добираться кружным путём, через Торговую площадь — по набережной Одай, как раз между храмом и ближним мостом, заводным анимункулом вышагивал уже знакомый Спящий. Точнее, двое — те же признаки одержимости он заметил ещё у одного любителя ночных прогулок. Общаться с замороченными не хотелось, так что пришлось обходить чуть ли не через весь город…
Но, как оказалось, в Балмору можно было не торопиться — Кая дома не было. Его встретили тёмные окна и запертая на замок дверь. Замок-то, конечно, был простенький, и взломать его не составляло труда, но смысла в этом действе не было: целью Элемара был не дом, а его обитатель.
«Ну и куда он мог рвануть?» — не надеясь на ответ, вопросил он.
«В Эбенгард, — против его ожидания отозвался Второй. — Если он причастен к произошедшему, он наверняка отправится выяснять, что пошло не так. По крайней мере, я бы так и сделал. Причём я вижу сразу два варианта его поведения — он либо начнёт "выяснять", что случилось с его агентом, изображая заботливого начальника, либо устроит "разбор полётов" где-нибудь в уголке. Все зависит от того, является ли Фральд Белый одним из тех самых "связей" в Легионе».
«Значит, в Эбенгард», — решил Элемар.
* * *
Оказавшись перед дверью в часовню Имперского культа, Элемар торопливо огляделся. Перемещение с помощью магии всегда сопровождалось «светомузыкой», как назвал сопутствующие эффекты Второй, и не могло не привлечь внимания. А ему это самое внимание сейчас было совсем ни к чему. Отправляясь в Эбенгард, он не имел чёткого плана, где и как будет искать Косадеса, рассчитывая разобраться на месте. Второй тоже не смог придумать ничего внятного, неуверенно предложив заглянуть в гарнизон Хищной Бабочки. Правда, предложение перенестись Возвратом он мгновенно забраковал, ехидно поинтересовавшись, как он собирается объясняться с Тунифусом — магическая пометка ведь стоит в его покоях. Пришлось воспользоваться услугами гильдейского проводника, а потом колдовать самостоятельно, рискуя опустошить магический резерв и никуда в результате не попасть. Впрочем, все обошлось, даже заклинание Вмешательства Альмсиви, которое ещё не было отработано им так же хорошо, как Божественное, удалось уже со второй попытки…
Караульного легионера поблизости не было, и Элемар, облегчённо выдохнув, стремительно зашагал к входу в Зал Совета, надеясь, что там к этому времени тоже никого нет. В нервно сжавшихся пальцах чуть слышно хрустнул свиток с заклинанием Лабиринта Восприятия Голанара — один из двух, вручённых ему Кайе после задания в Кальдере — на всякий случай. Второй был резко против того, чтобы его использовать, но в помещениях гарнизона Хищной Бабочки укрыться было негде, а иного способа отвлечь от себя чужое внимание не имелось.
— Помолчи! Кого-то принесло посреди ночи… — громом прозвучал приглушённый рык откуда-то сверху.
«Стоять!» — тут же рявкнул Второй.
Элемар, успевший взяться за дверную ручку, замер.
«Открой дверь, но не заходи. Просто закрой. И затаись. Кажется, нам повезло — там, наверху, сейчас Фральд Белый. И, похоже, не один».
Медленно, осторожно выдохнув, он подчинился.
— Ложная тревога, кажется. Видимо, это кто-то к герцогу, — донеслось сверху.
А Элемар торопливо отступил от двери в тень часовни, под негромкое бормотание второго участника беседы. В отличие от альбиноса, чей голос был свеж в памяти Элемара, тот говорил тихо и узнать, кто это, не удавалось. Элемар осторожно посмотрел вверх. С того места, где он находился, беседующих не было видно — Фральд и его собеседник устроились на небольшом переходе между башнями Совета. Про себя он невольно одобрил выбранное ими место: увидеть их не могли, подслушать тихий разговор — тоже. А в башни Совета чужим хода не было. И не заговори Фральд именно в тот момент, когда Элемар оказался прямо под ними, ему бы и в голову не пришло искать их там.
— Мне эти ваши клинковские заморочки — до во-он той хрени, что над Вивеком висит! — продолжал шёпотом разоряться Фральд. — Пока тут орудует Имперская Комиссия, я ничего не могу сделать просто так!
Ответом вновь стало неразборчивое бормотание.
— Да они везде лезут, — уже тише, с каким-то усталым раздражением проговорил он. — Кай, я не понимаю — ты беспокоишься за своего агента или хочешь его упрятать?
«Вот так-то, — с мрачным удовлетворением протянул Второй. — Ладно, дальше можно не слушать…»
Элемар тихонько прокрался обратно — из-за одной из башен послышались неторопливые шаги караульного легионера. Встречаться с ним было нежелательно: предполагается, что он сейчас спокойно дрыхнет в Балморе. Слегка помятый свиток отправился в кошель на поясе, а сам Элемар сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви…
"Теперь-то ты убедился? — несколько сердито поинтересовался Второй, когда он, проигнорировав мрачный взгляд хозяйки «Восьми Тарелок", вновь заперся в снятой комнате. — Сколько можно сопли жевать?»
«Убедился, — вздохнул в ответ Элемар. — Кстати, не это ли ты имел в виду, когда в начале нашего знакомства, сообщил, что я… как ты там выразился… "в жопе"?»
«Нет, не это. О том, что твои товарищи тебе совсем не товарищи, я даже не подозревал, — явно кого-то или что-то цитируя, ответил Второй. — Я имел в виду вообще всю ситуацию с нереваринством. Подозревать, что с поручениями Кая не все чисто, я начал только тогда, когда вместе с тобой штудировал тот самый сборник законов. А после просьбы Антаболиса эти подозрения обрели реальную основу. И не удивлюсь, если окажется, что этот кубик-головоломка попал в Аркнтанд незадолго до того, как Кай дал тебе это задание — ты сам видел, что там ничего ценного нет, все выгребли как бы не до твоего рождения. По крайней мере, на верхних уровнях. Такую необычную вещь уж точно бы не пропустили».
Элемар вздохнул, соглашаясь.
«Впрочем, подтверждение моих подозрений нам ничего, по большому счёту не даёт — выйти из "системы" тебе так и так не позволили бы. Разве что теперь мне придётся ускориться с созданием задуманной вундервафли… Пусть, на всякий случай, будет под рукой».
«Что за вварден… фафля?» — заинтересовался Элемар.
«Вундервафля, — поправил Второй. — Если перевести на нормальный язык — "чудо-оружие". Вещь, наделённая исключительными свойствами».
Он перехватил контроль над левой рукой и выудил из сумки дротик-дарт.
«Вот из этой штуки я и намерен её сделать. Так что поутру идём в Аркнтанд, собираем там столько симпатичного барахла, сколько ты сумеешь уволочь… а потом займёмся теорией и практикой зачарования».
«А камни душ?» — въедливо поинтересовался Элемар.
«Насколько я понял из объяснений того парня, что дал тебе свиток, можно обойтись без них. От тебя потребуется только объяснить мне, как именно»
* * *
В Аркнтанде с момента их предыдущего визита ничего не изменилось — по-прежнему где-то в толще скалы грохотали колоссальные двемерские механизмы, горели светильники, да в центральном зале все так же высилась куча посуды. Разве что добавился запах разложения от трупов убитых Элемаром мародёров. Не слишком сильный — по словам Второго, загадочные механизмы обеспечивали, в числе прочего, постоянную вентиляцию помещений, иначе здесь и без мертвецов было бы нечем дышать — но достаточно явственный.
Подумав, Элемар решил далеко не ходить — похоже, мародёры стащили в эту кучу все более-менее целое и ценное, оставалось только выбрать. Преодолевая отвращение, он подтащил один из оказавшихся поблизости металлических стульев и, стараясь не мешкать, начал складывать в припасённый для этой цели кожаный мешок наиболее сохранившиеся вещи. Кубков различных форм и вместимости, кувшинов с чеканным узором или инкрустацией было много, но большая часть в той или иной степени пострадала от времени — металл потемнел, эмали растрескались и выкрошились, а часть камней выпала из гнёзд. Причём некоторые — относительно недавно и явно не без посторонней помощи. На некоторых кувшинах красовались вмятины. Второй на вопрос об их происхождении пояснил просто:
«Вварденфелл — это вулкан, как тебе известно. И достаточно активный вулкан. Знать не знаю, каким образом двемеры ухитрились его… скажем так, усмирить, но единственный известный в истории раз, когда он извергался, пришёлся на момент вскоре после их исчезновения. И если верить дошедшим до нынешних времён легендам, пепельные пустоши Эшленда и наводящие жуть пейзажи Молаг Амура появились именно тогда. Да и после того, вулкан наверняка время от времени встряхивал весь остров… А до того Молаг Амур был покрыт густыми лесами, а к западу от Красной Горы простирались зелёные равнины, усеянные цветущим канетом… про канет это цитата, кстати. Вроде бы».
Элемар недоуменно моргнул. Слова ли Второго тому причиной или нечто совершенно иное, но…
…Красная Гора, возвышающаяся над бескрайним зелёным морем, полыхала багрянцем в лучах закатного солнца. А шпили далёкого Бтанченда на её северо-западном склоне отсюда казались россыпью золотых звёзд. Или цветков канета, таких же, как те, что роняли пыльцу на его плащ. Наклонившись, он сорвал усеянную золотисто-жёлтыми цветками веточку и досадливо зашипел, оцарапавшись о колючие листья. Слизнул выступившую кровь и, поднеся цветок к носу, с наслаждением вдохнул одуряюще-сладкий аромат…
— Бинти, хла'джул… — обернулся он к юноше, стоящему за его левым плечом. — Ас син йаглан, ку'ельм иск мердех малат эан йам… (1)
— Ней, йи хан(2), — кивнул тот…
— Что это было? — пробормотал он.
Картинка, на миг возникшая в сознании, стремительно таяла и размывалась.
«Не знаю», — осторожно отозвался Второй.
«Ты тоже это видел?» — уже про себя обратился к нему Элемар.
«Да».
«Как думаешь, это связано с… теми снами? — не дождавшись пояснений, спросил он. — С теми, где… которые не насланы Даготом? Ну, вроде бы…»
«Возможно. Не знаю. — Второй вздохнул. — Для меня это такая же неожиданность, знаешь ли».
«Ты не договорил про Красную гору», — решил сменить тему Элемар.
«Учти, я не специалист по технике и могу только строить предположения. Насколько они соответствуют истине, я не знаю».
«Без разницы. Все лучше, чем сортировать эту кучу в молчании».
«Хорошо. Так вот, могу предположить, что двемерская… э-э… Короче, можно предположить, что машины, грохот которых мы слышим, работают на выделяемой вулканом силе — тепло, горючие газы для светильников… и прочие, так сказать, "дары" Красной Горы. Все это используется до сих пор, в том числе для поддержания более-менее комфортных условий для жизни под землёй. Но, судя по вот этому архитектурному излишеству посреди зала, — Второй на миг отвлёк Элемара от сортировки, заставив посмотреть на лавовый «язык», который они в прошлый раз использовали вместо лестницы на второй ярус, — эта самая двемерская автоматика иногда все же выходит из строя. Что, в общем-то, неудивительно — несколько тысячелетий без надлежащего ухода… Гораздо удивительнее то, что эти машины до сих пор не выработали свой ресурс и продолжают функционировать. Ну, большей своей частью… И не только они — тот же стул, что у тебя… у нас под задницей, за это время просто обязан был превратиться в горку рыжей колючей пыли, а он без протеста и особого напряжения удерживает нашу общую тушку в сидячем положении. И разваливаться не торопится…»
«Магия?» — предположил Элемар, помимо воли осторожно поёрзав на упомянутом стуле.
Стул даже не скрипнул.
«Ты можешь себе представить заклинание, способное самостоятельно поддерживаться тысячелетиями? Я — нет. Впрочем, это отнюдь не означает, что такое невозможно — есть у меня одна мысль… — Второй ненадолго замолчал. — Так вот, — продолжил он, — когда где-то что-то все-таки ломается — а чинить это "что-то" больше некому — Вварденфелл начинает потряхивать. Причём чем ближе к источнику — и я не о Красной горе, а о сломавшемся агрегате — тем сильнее трясёт. Пока не используемая более энергия или газ не найдут другой выход. Или, что гораздо вернее, пока не создадут его. Судя по тому, что мы можем видеть в этом зале, — он снова указал на лавовый «язык». — В Аркнтанде тоже что-то как минимум единожды выходило из строя. И трясло его знатно. Так что все, что не было привинчено или припаяно к полу и стенам, обрело способность летать. Кстати, — он на миг задумался, — если это был город, то он изначально должен был быть значительно больше…»
Взгляд Элемара помимо воли упёрся в лавовые натеки. Мелькнула мысль, что там, под слоями застывшей лавы, может скрываться вход в неисследованную часть руин. И неразграбленную тоже…
«Если только эта самая неисследованная часть — при условии, что она существует — не была в своё время залита расплавленным камнем, как литейная форма — оловом, — хмыкнул подслушавший его мысль Второй. — Но надо отдать двемерам должное: их творения не только создавались на века, но и сумели эти века пережить, пускай не без потерь».
Когда мешок раздулся и потяжелел от трофеев, Элемар встал и взвесил его на руке.
«Тяжеловато, однако… Как думаешь, на первый раз хватит?»
«С лихвой. Это бы продать. Ну, что — ищи место, где мы сможем передохнуть и потренироваться в зачаровании, не отвлекаясь на запах дохлятины…»
Подходящее место нашлось довольно скоро, правда, с запахом «дохлятины» пришлось временно смириться — наиболее удобной оказалась та самая комнатка, где в прошлый раз они нашли двемерскую головоломку. Элемар с помощью изогнутого куска какой-то трубы поддел труп главаря и выволок его наружу, в общий зал. К счастью, пресловутая вентиляция была исправна, и вскоре дышать стало значительно легче.
А вот с разъяснением теории магии вышел затык — Второй, дитя иного мира, мыслил совершенно иначе, чем требовалось для понимания. Элемар успел почти отчаяться, когда из-под пальцев Второго — для практики они поменялись местами и тот теперь пытался зачаровать один из дротиков на огненный урон — вдруг брызнули искры, а дротик заметно потеплел и окутался лёгким алым свечением. Мерцание медленно сползло к игле, на пару мгновений задержалось на острие, а затем погасло, словно втянувшись внутрь.
«Кажется, получилось, — облегчённо выдохнул Элемар. — Как бы теперь проверить…»
«Никак, — буркнул такой же вымотанный Второй, вытирая мокрый от пота лоб. — Из всех живых существ здесь только ты. Нет, можно, конечно, воткнуть эту штуку тебе в жопу и посмотреть, получишь ли ты, в придачу к уколу, ещё и ожог… Но я не думаю, что это хорошая идея».
«Нет, совсем не хорошая», — со смешком согласился Элемар.
По лежащему на металлической поверхности стола дротику время от времени проходили волны красноватого мерцания. Второй, подумав, вытащил из ножен меч и положил его рядом. По клинку тут же прошла такая же волна, только зеленоватого цвета.
«Ну, теоретически, у нас все получилось правильно», — резюмировал он, убирая меч обратно в ножны.
Потом неожиданно спросил:
«Ты, помнится, родился под Ритуалом, так?»
«Ну», — подозревая подвох, отозвался Элемар.
«Как насчёт того, чтобы поднять подопытный объект?»
«Спятил?»
«Ничуть. У нас есть один урождённый некромант, один дротик, нуждающийся в проверке и куча бесхозных мертвецов. Ты поднимаешь одного, я пуляю в него дротиком — и мы смотрим на эффект. На случай, если нашему подопытному не хватит дротика, у нас есть ещё зачарованный меч. Или то твоё заклинание, которым ты тогда на мосту кости отпугивал. Ну и, на самый крайний случай, наш любимый огненный шар».
«Точно спятил. Но ладно, будет тебе подопытный мертвец. Мне и самому любопытно, что у тебя вышло. Но учти, добивать или отпугивать будешь сам — заклинание, если я правильно помню, ты уже знаешь».
«Договорились».
Второй на миг задумался, вспоминая, а потом без особых усилий сотворил то самое заклинание отпугивания нежити. И ещё раз — для верности.
Поднимать мертвеца решили в Залах Колокольного Звона — идти было сравнительно недалеко, да и длинный коридор перед выбранным местом поднятия, тоже был на руку: если вдруг придётся удирать от разъярённого зомби, ничего не будет попадаться под ноги. Правда, тому тоже ничего мешать не будет, но они рассчитывали, что передвигаться он будет всё же немного медленнее, чем при жизни. И не сумеет открыть дверь, которую они на случай поспешной ретирады оставили открытой. К тому же врождённая способность, в отличие от «академических» заклинаний, действовала неизбирательно, и Элемару совсем не улыбалось оказаться в компании нескольких неупокойников. Мало ли, как остальные отреагируют на агрессивные действия в адрес одного из них…
Мертвец послушно встал и, не найдя поблизости врагов, неуверенно заковылял в сторону отходящего назад создателя. Второй же, поспешно обменявшись местами с Элемаром, сосредоточился и уверенным взмахом руки послал в него свежезачарованный дарт.
Сверкнула жёлто-оранжевая вспышка, и к уже почти привычному смраду гниющей плоти добавилась вонь палёной мертвечины, а на груди под ключицей мертвеца, в месте попадания дротика появилась тлеющая по краям дыра в одежде, под которой был хорошо виден глубокий ожог. Самого дротика нигде не было видно.
Зомби рассерженно засипел и ускорился. Второй тут же приголубил его отпугивающим заклинанием и, дав ему отойти, послал вдогонку огненный шар. Пламя с грохотом расплескалось по стенам коридора, а мертвец, превратившийся в факел, завертелся волчком и упал на металлический пол.
— Все, — торопливо выскакивая за дверь в центральный зал и захлопывая её за собой, вслух выдохнул Второй. — Больше мы туда не пойдём. Испытание чар прошло успешно, отсутствие ценностей мы ещё в прошлый раз заметили, так что делать нам там больше нечего.
«В ближайшее время уж точно», — согласился Элемар.
Вернувшись в комнатку на втором ярусе, Второй с помощью еще одного куска трубы заклинил дверь, чтобы её было невозможно открыть снаружи.
— Гостей мы не ждём, особенно незваных. Их, конечно, вроде бы не предвидится, но лучше перебдеть. Не хотелось бы, чтобы нас застали спящими. А будем уходить — уберём эту фигню сами.
«Перестраховщик», — хмыкнул Элемар, правда, скорее, одобрительно, чем укоризненно.
Постель, ранее принадлежавшую убитому главарю, Второй брезгливо перетряхнул и застелил какими-то тряпками, ранее бывшими чьей-то одеждой и выглядевшими почти чистыми. Сам Элемар был готов согласиться и на то, что было изначально: проведённая в беготне половина прошлой ночи и нервное истощение нескольких последних часов — его «сосед» оказался не самым лёгким учеником — давали о себе знать все сильнее. Да и Второй казался измученным — многочисленные попытки наложить заклинание, как тщетные, так и увенчавшиеся успехом, заметно его истощили.
Впрочем, несколько часов сна — определить, сколько именно, в подземной келье не представлялось возможным — хорошо взбодрили обоих. Однако Элемар ещё не успел толком проснуться, как обуреваемый жаждой действий Второй вновь занял его место и уселся за стол зачаровывать свою загадочную «вварденфафлю».
То, что происходит что-то нехорошее, Элемар сообразил только, когда Второй мучительно застонал и торопливо вытолкнул его «наружу», одновременно словно бы истончаясь и тая. Взгляд сразу выхватил пылающий тревожным багрянцем дарт в судорожно сжатых пальцах, лист бумаги на столе, а в ушах зазвучал тонкий противный звон, все усиливающийся с каждым мгновением. И в дополнение ко всему, едва восполнившийся магический резерв начал стремительно опустошаться.
«Второй?» — позвал он.
«Помоги», — едва слышно прозвучало в ответ.
Не шёпот даже — тень шёпота.
«Как?!»
Впрочем, ответ ему не требовался — разум сам, без подсказок со стороны начал вливать в вышедший из-под контроля конструкт магию. А тот жрал, точно не в себя… В закружившейся от магического истощения голове звонко щёлкнуло, по закушенным губам потекло что-то горячее и мокрое, и на покрытую рыжими пятнами ржавчины поверхность стола западали тяжёлые алые капли: вытянув магию, заклинание начало потихоньку вытягивать жизненные силы…
И вдруг все кончилось. Не веря своим ощущениям, Элемар дрожащей рукой вытер льющуюся из носа кровь и уставился на лежащий на столе дарт. Серебристый, похожий на остроносую рыбку, дротик тускло сверкнул багрянцем — но не алым, огненным, а более тёмным, тревожащим. Разрушение… Что же задумал этот бесплотный безумец, чья самоуверенность едва не отправила их обоих в Обливион? И, кстати, как там он сам?
«Второй?» — напряжённо, испытывая странную неуверенность, позвал он.
Тишина в ответ. И ощущение мёртвой ледяной пустоты там, где обычно чувствовалось присутствие духа…
1) "Смотри, дитя… Придёт день, когда эта прекрасная земля станет [полностью] нашей…" (ким./данм.)
2) "Да, мой господин/вождь" (ким./данм.)
Тишина. И темнота.
— Ну что, умник? Поколдовал?
От неожиданности я открыл глаза и вскочил. И замер, не веря тому, что вижу.
Каким-то образом я оказался в своей собственной квартире, точнее, в комнате, которую использовал, как кабинет — письменный стол, как всегда заваленный документами, книжные полки, под завязку набитые юридической литературой, вдоль стен, диванчик, на котором я обычно ночевал после скандалов с Лексой… фото самой Лексы на столе под лампой. И я сам в кресле возле компьютера — настоящий я, а не тот образ, что я принимал, если верить описанию моего «носителя»: мои родные метр девяносто шесть роста, упакованные в тёмный деловой костюм, мои тёмно-рыжие патлы, стянутые в хвост на затылке, высокий лоб с залысинами у висков… и моя фирменная паскудная улыбка на наглой роже успешного адвоката сорока трёх лет от роду, которую я часто видел в зеркале после каждого удачного дела. Я-который-не-я моим жестом пригладил рыжую шевелюру, за которую я в далёком детстве получил дурацкое прозвище Мандарин, а позднее, в армии, бил морды всяким козлам за попытки его сократить… понятно до чего. Кто же захочет откликаться на такую кличку?
Нахмурившись, я оглядел себя. Точно такой же костюм… и все остальное, наверное, тоже. Но если я — вот он, то кто тогда мой визави?
— Кто ты такой? — прищурился я.
Ясно, что не Элемар — тот бы вёл себя по-другому, хотя сходство между нами, как я теперь видел, потрясающее. Если не обращать внимания на «видовые» различия, вроде формы ушей, то примерно лет через сто — сто пятьдесят его лицо будет выглядеть почти в точности, как моё собственное сейчас. Вспомнив парня, я немедленно вспомнил и последние минуты пребывания в его теле. И устыдился: кажется, я замахнулся на то, что мне не по силам. Остаётся надеяться, что с ним все в порядке.
— С ним все хорошо. Твоя выходка доставила ему… некоторое неудобство, но ничего серьёзного и, тем паче, непоправимого с ним не случилось.
Губы моего двойника не шевельнулись, но сказанное я расслышал вполне отчётливо.
— Я рад. И все же — кто ты такой?
— Попробуй задать тот же вопрос себе, — предложил он.
Казалось, ситуация его забавляет.
— Ответь же — кто ты такой?
— Я? В прошлом — человек, — я решил не артачиться и ответить. — Ныне — дух, бестелесный и беспамятный, — то, что это место — совсем не то, чем мне видится, я уже понял.
Как и то, что мой собеседник — не моё отражение, а некто иной. Или нечто иное.
— Неверно.
— Однако, это все, что я могу о себе сказать. Все, что я о себе знаю.
— Ты знаешь больше. Значительно больше. Достаточно для того, чтобы дать ответ. Подсказок уже было достаточно.
— Однако это — то, в чем я полностью уверен. Твоя очередь отвечать на вопрос.
— Моя? — двойник перестал лыбиться и смерил меня таким взглядом, что я мгновенно задумался о бегстве.
И окончательно убедился, что мой визави — не такая же заблудившаяся душа, как я сам, а кто-то посерьёзнее. Кто? Кандидатов было достаточно, и все они относились к миру, в котором я в последнее время пребывал. И те из них, кто предпочитал мужской облик, добротой не отличались… в общем, радости мне это открытие не прибавило. Скорее, наоборот. Проблема в том, что возможности сбежать — хоть куда-нибудь! — мне не предоставили. Там, где в моем кабинете находилась дверь, была голая стена…
Мысли мои явно не были тайной для двойника, потому что ухмылка, вновь появившаяся на его-моей роже становилась все шире и шире… пока мне не стало казаться, что нацепленная им личина во-вот треснет.
Не треснула.
— Забавно. Такая работа мысли — и всё впустую.
— И все же?
Намёк на то, что он не является никем из тех, о ком я подумал, уверенности мне не прибавил — кроме них были ещё и парочка гермафродитов-транссексуалов…
— Не так быстро. Впрочем, ты и прежде временами был излишне горяч и нетерпелив. И да, прежде чем ты задашь очередной вопрос, я отвечу: да, мы встречались раньше. В некотором роде. Ты был моим… паладином. Нет, не так — ты был моей рукой. Моей вооружённой рукой. Или оружием в моей руке... Не в том, правда, смысле, о котором ты подумал. Слово «паладин» все же гораздо ближе к сути… хотя сознательно ты выбрал службу другому… другой. Но я не в обиде, — двойник ободряюще улыбнулся.
А я молчал, пришибленный этим известием. Разум буквально кипел, пытаясь переварить услышанное и родить хотя бы одну более-менее приемлемую версию. Лидировала та, согласно которой, я лежу в коме где-нибудь в больничке и ловлю глюки под воздействием очередного лекарства, должного разбудить моё сознание… Возможно, потому что была наиболее разочаровывающей.
От размышлений меня отвлёк негромкий смешок — двойник откровенно забавлялся, наблюдая за ходом моих мыслей.
— Удивительное постоянство во вкусах — жениться на рыжих шлюховатых стервах и терпеть их измены, — насмешливо проговорил он, держа в руках взятую со стола фотографию моей жены. - Хотя эта, хе-хе, Лекса — крашеная… И, в отличие от предыдущей, не причастна к твоей смерти. Да-да, ты действительно мёртв, а не лежишь в коме в больничке и ловишь, хм, глюки. Забавно, что это тебя обрадовало, кстати… Вот, смотри, — он протянул фото мне. - Оцени символизм…
Портрет Лексы в моих руках увеличился, рамка пропала, а изображение… В судебной фотографии такие именуются «узловыми фотоснимками». До того, как уйти в адвокатуру, я насмотрелся на подобные фото вдосталь… да и потом в рамках работы случалось. Но я никогда не думал, что однажды сам попаду в объектив судебного фотографа...
В кадр попала чья-то стопа в кроссовке в окружении целой россыпи разнокалиберных бетонных обломков и кусков арматуры, но я смотрел только на… центральный «объект». Пришпиленный куском арматуры к покрытой выщерблинами стене какого-то подвала истерзанный труп в изорванном и пропылённом тряпье, в котором едва угадывались остатки дорогого костюма. Вместо лица и верхней части грудной клетки — кровавая каша с торчащими из неё осколками костей и стекла, цементная пыль и крошки раствора запорошили волосы. На ногах ниже колен — массивный обломок бетонной колонны. Как ни странно, я почти ничего не чувствовал. Я знал это место. Не подвал, как я подумал вначале — подземная автопарковка, в которой я обычно оставлял свою машину. Если бы мне прямо не сказали, что на этом фото — я… но, даже зная это, я не мог соотнести себя с этим куском истерзанной плоти. И… возможно, это малодушие, но меня не слишком интересовало, что привело к такому исходу. То есть предположения, у меня, разумеется, были… но моё будущее меня волновало гораздо больше, чем прошлое.
— Символичная картинка, не находишь?
— Боюсь, я не понимаю, о каком символизме речь, — признался я, разжимая пальцы.
Фотография немедленно спланировала под стол, проскользила по паркету и исчезла. Я невольно хмыкнул, лишний раз убедившись в нереальности окружения.
— Ладно, — он казался слегка разочарованным. — У тебя ещё будет возможность это понять. Настанет момент, когда ты не сможешь игнорировать очевидное.
Очевидное? Только не для меня. Смутная догадка, на что все это время намекал мой визави, слабо забрезжила на самом краешке сознания, но для того, чтобы осмыслить её полностью, мне нужно было отвлечься от происходящего, а момент для этого был совершенно не подходящий.
— О. Кажется, ты все же начинаешь понимать. Зная твоё упорство, я ожидал, что тебе понадобится намного больше времени. Видимо, твоё пребывание в этом мире пошло на пользу твоему разуму. Жаль, что придётся кое-какие твои знания… м-м… спрятать. Временно, разумеется. Считай это наказанием за безрассудство. Хотя идея с, хе-хе, вундервафлей, — в отличие от Элемара, он это слово произнёс абсолютно правильно и без малейшей запинки, — действительно хороша. Поэтому ты не утратишь ничего по-настоящему ценного. Я все-таки заинтересован в твоём успехе… в чем бы он ни выразился. Просто теперь тебе придётся обходиться без костылей…
Я отшатнулся, но он был быстрее. Длинный палец ткнулся в мой лоб и… ничего не изменилось. Всё то, что казалось мне важным, осталось при мне, а нового вроде бы ничего не добавилось.
Двойник хмыкнул.
— Не понял? Ничего, ещё поймёшь. Тебе пора, мой бывший паладин.
— Постой, — я понимал, что прямого ответа мне, скорее всего не дадут, но не мог не попытаться. — Это ты забрал мою… меня из моего родного мира?
— Ошибаешься. Я вернул тебя в твой родной мир.
— Но кто ты? Не хочешь говорить, так хоть намекни!
— Намекнуть? Что ж… Я, так же, как и ты, считаюсь мёртвым. Вот тебе ещё один намёк, — он раскинул руки в стороны, точно распятый.
От резкого движения полы пиджака распахнулись и стало видно белую рубашку. На которой тут же расползлось яркое кровавое пятно — точно напротив сердца. Постояв так пару секунд, мой двойник невозмутимо опустил руки и поправил пиджак.
— Когда мы встретимся в следующий раз, мне будет любопытно узнать, к какому выводу ты пришёл, — усмехнулся он. — Не разочаруй меня.
Мой кабинет вдруг начал оплывать и размываться, одновременно темнея, словно рисунок, на который щедро плеснули чёрной туши, разведённой в воде.
— Ах, да… — Кожа от запястий до локтей вдруг вспыхнула болью, словно я сунул руки в огонь. — Может, тебе это и не пригодится, но я не привык отнимать сделанные когда-то подарки… — донёсся до меня затихающий голос.
Гаснущим зрением я успел увидеть только, как опадают пылающими клочьями рукава моего пиджака, оставляя черные полосы ожогов…
Тук. Тук. Тук. Тук…
Элемар, не глядя, нащупал еще один дротик. Небрежно прицелился…
Тук. Серебряная «стрелка» воткнулась Каю в нос. Повисела несколько мгновений и свалилась на пол, издав звонкое «блямс!» а Элемар, поморщившись, потянулся за следующим дротиком. Зачарованная Вторым «вварденфафля» была завернута в большой лоскут ткани и упрятана на самое дно заплечной сумки — с глаз подальше. Элемар не хотел лишний раз видеть или, тем более, брать в руки вещь, стоившую его… другу? да, пожалуй, именно другу… если не жизни — живым, строго говоря, Второй не был — то существования. Но при этом понимал, что раз тот озаботился созданием того, что он назвал «чудо-оружием», это самое «чудо-оружие» ему понадобится. И было бы неплохо научиться с ним обращаться.
Было, конечно, большое искушение показать «вварденфафлю» кому-нибудь из магов — той же Улени Хелеран, с которой он, прибыв в Садрит Мору, провел две очень… интересные ночи — она оказалась весьма изобретательной любовницей. Но паранойя исчезнувшего «соседа» явно была заразной: Элемар понимал, что случай для применения зачарованного дарта должен быть совсем не рядовым, к тому же, судя по обмолвкам Второго, как-то связанным с Клинками. И, показав его какому-нибудь магу… нет уж, лучше перетерпеть — саму Улени Хелеран он был не склонен подозревать, но кто знает, какие связи у того же Кая в Гильдии Магов? Нет, были, конечно, еще Телванни… но из них он знал только Арару Увулас и мага-зачарователя, к которому его в прошлый раз привел Второй. И то, последнего только в лицо. К безымянному магу он обращаться не хотел — тот мог заинтересоваться, как Элемар, не будучи мастером, сумел такое сделать. Правду рассказывать было нельзя ни в коем случае, а убедительное вранье не придумывалось. Хотя выяснить, что за чары Второй умудрился навертеть, очень хотелось: интересно же, что там такое, что выпило из него всю энергию, а потом едва не вогнало в могилу самого Элемара? В случае же с Арарой Увулас… если Второй был прав, и телваннийка действительно им заинтересовалась, стоило держаться от неё подальше — только «кошачьих боев» между волшебницами ему не хватало. Внимание со стороны сразу двух привлекательных женщин, безусловно, льстило его самолюбию, но опасение оказаться виноватым со всех сторон и получить трёпку от обеих разом — передравшись друг с дружкой, они наверняка объединятся против него — было сильнее. И это, если не считать того, что телваннийка также захочет узнать, как он сумел наложить на дротик такие чары…
Впрочем, в том, что Второго не привязало к даэдровому дротику, Элемар с горем пополам разобрался самостоятельно, благодаря выпискам из всё того же трактата Трамала Ускорини. Чары были на диво мощными, но явно одноразовыми, как и должно было получиться без привязки души. Оставалось выяснить, куда он тогда подевался: развоплотился окончательно, улетел куда-то в Обливион или все же остался здесь, просто лишен всех сил? Элемар, памятуя, чем обернулась попытка Второго разорвать связь между ними, склонялся к последнему варианту, старательно прогоняя мысли о том, что связь могла незаметно развеяться, если ей некого стало удерживать. И не раз ловил себя на том, что, обдумывая что-либо, невольно обращается к нему или просто прислушивается — не слышно ли где-то «за спиной» едва заметного ощущения «чужого дыхания»? Но нет — он по-прежнему оставался один.
Минул праздник Новой Жизни, в Вэйресте отмечаемый на несколько дней раньше, чем в остальном Тамриэле. Продав всё, что удалось вынести из Аркнтанда (получилась очень неплохая сумма), Элемар, как и собирался, купил для Джослин новую лютню взамен той, которую она пыталась разбить об его голову. Вручал инструмент, разумеется, Агнинг, иначе подарок наверняка постигла бы та же печальная участь, что и его предшественника. Но Джослин все равно каким-то образом догадалась, кто является истинным дарителем — осторожно проведя по запевшим под её пальцами струнам, она вдруг резко подняла голову и в упор посмотрела на Элемара. Он ни тогда, ни после не сумел понять, что заставило его едва заметно — самыми краешками рта — улыбнуться в ответ на этот взгляд и беззвучно прошептать: «С Новой Жизнью, девочка». Казалось, что именно это произнёс бы тот, кто всего несколько дней назад делил с ним тело… Потому что он умел подбирать именно те слова, которые были нужны.
А по ночам ему снились сны. Не обрывки памяти Неревара Индорила и не тяжкие кошмары, насылаемые Даготом Уром. По правде говоря, Элемар даже не помнил толком, что именно ему снилось. Кроме высокого, чуть хрипловатого голоса, полукриком-полуречитативом — он не мог назвать это пением — выводившего странные, врезавшиеся в самую душу строки:
"…Дрогнет в небе черно-белом
Флаг печали вечных снов.
Самый смелый путь к победе
Мы узнали из песни без слов..."(1)
Элемар даже попытался записать их, но тщетно — четкий ритм, который он явственно слышал во сне, мгновенно пропал, распавшись ворохом слов, которые не несли и половины той силы, какую он ощущал во сне. Не помогло ни знание бретика, ни даже неведомо откуда взявшееся знание данмериса — слова оставались мертвы и все так же не желали складываться в те самые ритмичные строки из сна. А единственная предпринятая им попытка зарифмовать их самостоятельно оставила жгучее чувство стыда и твердое понимание того, что боги при его рождении обделили его способностями не только к музицированию, но и к стихосложению тоже.
Элемару не понадобилось много времени, чтобы понять, осколок чьих воспоминаний остался в его разуме, бередя и тревожа, подобно вонзившейся в кожу занозе. Он даже, ведомый смутной надеждой неведомо на что, рискнул заглянуть в ранее ревниво оберегаемые Вторым записи. Но знаки языка чужого мира были по-прежнему ему непонятны…
Тук.
Дротик воткнулся Косадесу в середину высокого лба, расчерченного волнами морщин… и снова свалился, увлекая с собой исколотый несколькими десятками попаданий рисунок на пол. Элемар вздохнул и неохотно встал, чтобы поднять «мишень» и собрать раскатившиеся по полу дротики.
Вообще-то, портрет вварденфелльского координатора Клинков узнать в этой мешанине чернильных росчерков мог разве что автор рисунка. Но Элемар, изображая своего начальника, за сходством с оригиналом и не гнался — мало ли кто увидит его художества? Напротив, рисовал нарочито небрежно: пропорции лица соблюдены, глаза и нос на месте — и хорошо. Да и не считал он себя особо талантливым художником. Хотя Второй его рисунки хвалил и вроде бы даже искренне…
Сложив собранные дарты в сумку, он скомкал издырявленный рисунок и вышел из снятой комнаты: никуда идти ему, конечно, не хотелось, но желудок недвусмысленно намекал на то, что было бы неплохо подкрепиться. Да и новости узнать не мешало.
Внизу, в зале «Шести Рыб», стоял гул куда громче обычного. Озадаченный Элемар поинтересовался у трактирщика, что бы это значило.
Агнинг усмехнулся в бороду:
— Слух новый появился, — медленно проговорил он, наполняя шейном глиняный стакан. — Говорят, пропала Кольчуга Повелителя. Да-да, та самая, — кивнул он в ответ на изумленный взгляд Элемара. — Но я не хочу говорить об этом. Хочешь узнать больше — спрашивай у народа. А я больше ни словечка не скажу.
— Без вопросов, — пожал плечами Элемар, хлопнув об стойку парой медных монет. — Я просто удивился.
Агнинг смерил его недоверчивым взглядом, но монеты забрал.
— Неужто совсем неинтересно? — не выдержал он примерно полминуты спустя.
— Интересно, конечно, — кивнул Элемар, покатав на языке терпкое вино. — Но не настолько. Я всего несколько часов назад вернулся из Садрит Моры, поэтому просто переполнен впечатлениями. О Телванни, их, гм, архитектуре и отношении к приезжим. До сих пор в себя прийти не могу.
— Ты ж вроде недавно там уже был, — прищурился Агнинг.
Потом просветлел лицом:
— Али опять у бабы был? Ты вроде болтал, что с кем-то там закрутил…
— Ага, — не стал отпираться Элемар. — Только в прошлый раз мне не пришлось столько общаться с местными, — поморщился он, вспоминая яростный торг с ростовщиком за принесённые им двемерские находки.
— А-а, — глубокомысленно протянул Агнинг. — Ну дык, а чего ты хотел? Это ж Телванни! Они своих-то, темных эльфов в смысле, из других Домов не жалуют. А ты и вовсе чужак.
— Да знаю я, — Элемар прикрыл глаза и сделал небольшой глоток шейна. — Вот что… не убирай кувшин. И… сколько там тебе доплатить за комнату? Я вроде до вечера оплачивал… не хочу просто в часовню идти. После того случая…
— Выгнали? — сочувственно произнес Агнинг.
— Нет. Не выгнали. Но видеть тамошние рожи что-то не хочется. — Он подумал и добавил: — Хотя, наверное, лучше бы уж выгнали.
Агнинг помедлил, раздумывая.
— Был тут давеча один, — наконец, проговорил он, понизив голос. — Седой, с лысиной чуть не во весь череп. Я его пару раз до того с ребятишками из гарнизона видал. О тебе, кстати, справлялся — кто видел, что слышали…
— Занятно, — медленно произнес Элемар.
Агнинг красноречиво придвинул кувшин и указал на стакан. Элемар понимающе усмехнулся и полез за деньгами. Вино, разумеется, было оплачено, но у трактирщика, похоже, было что поведать.
На дерево стойки одна на другую легли две серебряные башни. Агнинг посопел, раздумывая, потом взял одну. Вторую легким щелчком отправил обратно Элемару. Перегнулся через стойку и зашептал:
— Держись от него подальше, парень. Ходят тут слухи, что не простой он человек. Сам хоть и в рванину одевается, зато с большими чинами дружбу водит. Им самим, кстати, тоже… интересовались. Темных эльфов тут мало бывает — герцогская свита из Хлаалу, да пара-тройка помощников при его Совете. Ну, ещё просители иногда появляются, но эти редко совсем и ненадолго. Так вот — этот, который седым интересовался, из храмовых. Их породу ни под каким платьем не спрятать, ординаторская выучка все равно наружу лезет. Так что ты осторожнее. Парень ты неплохой… для высокого эльфа. Вот нутром чую. Не хотелось бы… сам понимаешь…
— Спасибо, Агнинг, — со всей искренностью, на какую он был способен, поблагодарил его Элемар.
А про себя тоскливо подумал, что именно сейчас подсказка Второго была бы как нельзя более кстати. Если Каем Косадесом действительно заинтересовались ординаторы Храма Трибунала… ничего хорошего это не сулило. Поразительно, насколько он за последние месяцы успел привыкнуть к незримому присутствию Второго, его едким комментариям обо всем на свете… да и вообще к тому, что рядом есть кто-то, кому можно безоговорочно доверять. Ну… почти безоговорочно — Элемар накрепко запомнил сказанное тем однажды:
"Не торопись. Доверие — слишком хрупкий и ценный дар. А я не знаю, куда заведёт нас будущее… возможно, однажды мне придётся совершить нечто такое, что покажется тебе предательством".
Дураком Элемар не был и потому сразу догадался, что Второй опасается возможного конфликта интересов. Но тем не менее…
Ночь прошла на удивление спокойно. Только под утро приснился странный сон. В нем высокий рыжеволосый человек со смутно знакомым лицом, одетый в необычного покроя шерстяной темно-синий камзол с двумя пуговицами, из-под которого выглядывала окровавленная рубашка и такие же штаны с острыми складками впереди, без сомнения, сделанными намеренно, шагнул к нему навстречу из темноты и чувствительно ткнул твёрдым пальцем в лоб — прямо над переносицей. Неожиданно и молниеносно — Элемар не успел ни отшатнуться, ни испугаться. И коротко, лающе рыкнул:
— Вспомни!
«Что?», — хотел было спросить Элемар, но в этот миг рядом с ним оказался ещё кто-то. Кто-то, кто выглядел в точности так же, как странный незнакомец — но не был им. Те же длинные темно-рыжие волосы, стянутые на затылке в короткий хвост, тот же чуждый наряд, то же лицо… ах нет — не то же. Уши второго неизвестного, по-человечески закруглённые, вытянулись и заострились, а черты поплыли, складываясь в другое лицо. Очень хорошо знакомое Элемару лицо. Прежними остались только глаза — неприятно пустые и безжизненные.
Второй.
Или… нет?
— Вспомни! — палец вновь больно ткнул в лоб.
Второй — или кто-то похожий — вдруг бескостно осел, заваливаясь на Элемара. Тот от неожиданности подхватил падающее тело. Руки от кистей до локтей от прикосновения мгновенно обожгло нестерпимой болью, словно он сунул их в пламя, а неизвестный — оба неизвестных — исчез. От боли Элемар заорал и… проснулся. Сел на постели, протирая глаза, и хмуро уставился в мутное окошко, за которым едва-едва занимался рассвет. Осмотрел зудящие, как после крапивы, руки — ни малейших признаков ожога или раздражения, нормальная чистая кожа… да и зуд почти сразу стих, словно и не было ничего.
Вставать было откровенно лень. Да и дел, в общем-то, пока никаких не предвиделось.
«Ну и чего тогда было подскакивать? Ложись да дрыхни себе дальше», — мелькнула в голове недовольная мысль.
Элемару эта идея понравилась, и он снова откинулся на постель, повернувшись на бок и натягивая тонкое одеяло так, чтобы оно прикрывало затылок и уши — так почему-то удавалось заснуть быстрее. Почему бы действительно не поспать сегодня подольше? И, желательно, без сновидений. Совсем…
Но уже в следующий момент его глаза широко распахнулись, а сам он резким движением сел, спуская ноги на пол — до сонного сознания, наконец, дошла одна маленькая деталь: мысль была не его. За последние три дня Элемар, привыкший мысленно беседовать со своим бестелесным «спутником» не раз, забывшись, обращался к нему за советом и, не получив отклика, отвечал сам себе так, как это, по его мнению, сделал бы Второй. Разумом он понимал, что это неправильно и, раз уж Второго больше с ним нет, от этой привычки надо избавляться. И как можно скорее.
Однако в этот раз… Элемар замер, прислушиваясь к себе. Да! Знакомое ощущение чужого присутствия рядом, признаки которого он безуспешно пытался почувствовать все эти три дня, в этот раз несомненно присутствовало. Тот самый не-звук «дыхания за спиной» и ощущение сдержанного внимания.
«Ну, что на этот раз?» — тяжёлый вздох, полный сдержанного — и насквозь фальшивого — раздражения точно не был его собственной мыслью.
«Второй? — недоверчиво спросил Элемар, борясь с ощущением, что он все же начал сходить с ума. — Ты… вернулся?»
«Да, — после долгой паузы ответил тот. — Вернулся».
И добавил:
«Как ни удивительно».
«Я рад», — искренне ответил Элемар.
«Туго без меня пришлось?» — с лёгкой насмешкой в голосе полюбопытствовал Второй.
«Не то чтобы... Все же твои "сказки на ночь" не прошли впустую. Просто… я уже привык общаться с умным собеседником. Пусть и на редкость дурно воспитанным», — честно ответил Элемар.
Второй помолчал.
«Спасибо», — наконец проговорил он.
Момент «взаимной неловкости» миновал довольно быстро. Элемар отчитался о том, что происходило за время отсутствия Второго. Тот слушал невнимательно, явно занятый своими мыслями…
«А ещё я трахнул твою подружку», — вдруг произнёс Элемар.
«Угу, — отозвался Второй. — Постой… — после паузы обалдело выдохнул он. - Какую подружку?!»
«Все-таки не слушал», — удовлетворённо заметил Элемар.
«Засранец», — хмыкнул Второй в ответ, явно не испытывая ни малейшей вины.
«Может, все же поделишься тем, что настолько занимает твои мысли?»
Второй помолчал.
«Почему бы и нет? — наконец проговорил он. — Самому мне вряд ли удастся разобраться…»
«Ты что-то узнал?» — напрягся Элемар.
«Да… нет… Не уверен. Впрочем, слушай».
Рассказ Второго Элемара озадачил. В первую очередь тем, что он не мог отделаться от ощущения, что ответ лежит буквально на поверхности, что все необходимые знания у них есть и подсказки даны, но… головоломка не складывалась. Какая-то деталь, не осознаваемая пока, но явно присутствующая, не давала сложить цельную картину и получить внятный ответ. Промучившись в попытках разобраться все утро, они дружно пришли к выводу, что стоит подождать. Возможно, ответ найдётся сам собой.
А пока им предстояло вновь наведаться к Косадесу — Второй предположил, что тот мог «созреть» для выдачи следующего задания. А если не созрел, то стоило хотя бы забрать книги. Продавать их было нельзя из-за сделанных пометок — по крайней мере, большую часть точно — но и оставлять в доме координатора Клинков тоже было небезопасно. Даже несмотря на принятые меры предосторожности.
Вопрос был только в том, куда их потом девать.
* * *
Проблема с книгами решилась довольно просто — Элемар вспомнил про Индрель Ратрион. С одной стороны, пользоваться бедственным положением женщины было несколько непорядочно, но с другой — выгода была обоюдной: Элемар честно собирался заплатить ей за хранение своих вещей, благо, после продажи трофеев из Аркнтанда деньги у него имелись. Еще одним вариантом был Форин Гилнит, но и у Элемара, и у Второго были довольно серьезные сомнения в его надежности — спивающийся рыбак мог в какой-то момент просто забыть про их соглашение… в отличие от Индрель. Впрочем, долго держать у неё свое имущество Элемар не собирался — только до того момента, когда найдет или обустроит более надежный схрон.
Кай выносу вещей не препятствовал и вопросов не задавал, только проводил уносимое добро долгим взглядом. Заметив этот взгляд, Второй предположил, что до содержимого мешков тот добраться все-таки не успел и теперь явно сожалел об этом. О каких-либо поручениях разговора снова не было.
Самым сложным в этой затее оказалось допереть несколько увесистых мешков до порта силт-страйдеров. Причем вес был далеко не самой большой проблемой в процессе переноски — дреморовы мешки при переноске каким-то непостижимым образом поворачивались так, чтобы крепко ткнуть острыми, даже сквозь толстую кожу, углами фолиантов точно в щели между пластинами налядвенников. Элемар шипел сквозь зубы ругательства, подсчитывал предполагаемые синяки, но упорно волок книги, хотя больше всего ему хотелось зашвырнуть их в Одай.
С Индрель тоже удалось договориться довольно легко: цену за хранение она назвала довольно серьёзную, но для Элемара вполне посильную. Некоторой проблемой, конечно, мог стать любопытный Ринар, но, к счастью, мальчишка книгами не интересовался. К тому же его вниманием полностью завладел подаренный Элемаром хитиновый кинжал, увидев который, он просиял и, едва успев оттарабанить положенные слова благодарности, умчался хвастаться перед приятелями «подарком дяди Тано».
Элемар тоже уже собрался было уходить, но неожиданно Индрель попросила его задержаться. Заинтригованный, он выжидательно уставился на неё.
— Мутсэра… — Индрель опустила взгляд и нервно сжала худыми руками подол старенького платья. — Зачем вы сделали ему этот подарок?
Элемар моргнул.
— Мне это почти ничего не стоило, а ему в радость, — пожал плечами он. — К тому же, — он слегка сжал пальцами переносицу, — в свое время мальчик сильно помог мне. Если бы он тогда не привел меня сюда…
— Он привязался к вам, вы знаете? — перебила его Индрель.
Элемар нахмурился.
— К чему вы клоните?
Она глубоко и как-то рвано вздохнула.
— Мутсэра, вы… Вы кажетесь мне достойным мером. И я смею надеяться, что вы не… не обидите моего мальчика.
— И в мыслях не держал, — озадаченно пробормотал Элемар, не понимая, к чему Индрель затеяла этот разговор.
А та вдруг подняла голову и четко произнесла:
— Купите моего сына.
В первую секунду Элемар решил, что он ослышался.
— Что?!
— Купите моего сына Ринара, — так же четко, глядя ему в глаза, повторила Индрель.
— Вы… понимаете, о чем просите? — мягко проговорил он.
— Лучше, чем вы думаете, мутсэра, — горько усмехнулась она. — Вы знаете о нашем… положении. Чтобы заплатить подати этому жадному ублюдку Процессусу… да и после как-то сводить концы с концами, мне пришлось заложить наш дом. Сейчас же мне удалось собрать нужную сумму — с трудом и не без вашей помощи — но советница Веланда Омани отказалась… её не интересуют деньги. Ей нужен Ринар.
— Вы хотите сказать, что эта лачуга стоит тысячу золотых? — недоверчиво спросил Элемар.
— Меньше, — покачала головой Индрель. — Намного меньше. Я поняла, что вы имеете в виду. Нет, тысяча золотых — это стоимость взрослого раба. Дети стоят меньше. А Ринар… Он красивый мальчик. Советница Омани даже предлагала мне заплатить за него, как за взрослого, в придачу к купчей на дом — только бы я согласилась… Если бы не обстоятельства, я бы гордилась тем, что родила такого сына. Сейчас же это лишь причиняет мне боль…
«Курио, — вдруг мрачно подал голос Второй. — Или кто-то с теми же... предпочтениями».
«Я догадался», — огрызнулся Элемар.
Он вновь потер пальцами переносицу, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию и ища пути безболезненного выхода из неё.
— Госпожа Ратрион, — медленно проговорил он. — Вы понимаете, что, даже если я соглашусь, я все равно не смогу забрать Ринара с собой? Будь у меня свой дом, мне не пришлось бы просить вас сохранить у себя мои вещи. И каково будет мальчику, когда он узнает о своем изменившемся… статусе? Не говоря о том, как к нему после этого будут относиться окружающие.
— Это неважно, — помотала головой Индрель. — Для меня главное, что он будет защищен. А то, что он будет рабом… Вы чужеземец, вам это непонятно… Но Сейда Нин — владение Хлаалу. Имперцы могут сколько угодно надувать щеки и заявлять, что здесь действуют их имперские законы, но на деле за пределами их канцелярии порядки устанавливает именно Совет Великого Дома Хлаалу. Здесь, в Сейда Нин, многие дети давно кому-то обещаны.
— У меня все равно нет таких денег, — Элемар благоразумно опустил в своем ответе часть «даже если бы я вдруг захотел». — А другого выхода нет?
— Советница Омани не отдаст купчую. А я не отдам ей моего сына. Я бы бросила этот проклятый дом… но нам с моим мальчиком некуда идти.
— Я… подумаю над вашим предложением, — обтекаемо проговорил он.
Грубо отказывать отчаявшейся женщине он не хотел, а обещание «подумать» его, к счастью, не обязывало в будущем непременно соглашаться. Должен быть какой-то другой выход.
— Подумайте, мутсэра, — услышал он перед тем, как за ним захлопнулась дверь лачуги. — Только не слишком долго.
1) Pushking "Песня без слов"
В трактире Аррилла было пустынно, что, в общем-то, имело очень простое объяснение: утро — рыбаки еще не вернулись с рассветного лова, пропойцы еще не продрали глаза после возлияний накануне… Сам владелец трактира, увидев входящего Элемара, засиял, точно свежеотчеканенный золотой "дракон" и быстро — насколько это было возможно сделать, не теряя достоинства — вышел из-за своей стойки.
— Приветствую, друг мой! — воскликнул он. — Рад тебя видеть.
Огляделся и, понизив голос, добавил:
— Прости, что так сразу, но мне снова нужна твоя помощь.
— Что, даже не накормишь? — усмехнувшись, поинтересовался Элемар.
Аррилл тихонько фыркнул:
— Обязательно накормлю. Причем вкусно, дешево и досыта. Элон! — повернувшись к лестнице, вдруг гаркнул он.
Та неторопливо спустилась, выслушала наставления Аррилла и, смерив Элемара долгим внимательным взглядом, удалилась.
— Видно, крепко тебя прижало, — покачал головой Элемар.
— Не то слово, — вздохнул Аррилл. — Когда ты… зачистил Аддамасартус, стало на какое-то время полегче. Никаких перебоев с поставками, никаких вымогательств и пьяных дебошей. Правда, сразу после был один случай воровства, но и тот был больше похож на анекдот: воришками оказались пара каджитов-сутаев, обожравшихся лунного сахара так, что они едва соображали. Один при задержании подбил Хрисскару глаз и обозвал его Дро-м'Атра(1)…
Элемар не удержался и захохотал в голос, слыша, как внутри ему вторит веселящийся Второй. Вернувшаяся с подносом Элон вновь подарила ему долгий многозначительный взгляд, явно намекая на необходимость поговорить, но он этот взгляд проигнорировал. Сначала следовало выяснить, что от него понадобилось Арриллу.
— Хлипковат он для приличного злого духа, — отсмеявшись, проговорил он. — Хотя мерзавец, конечно, первостатейный. Что с этими бедолагами сделали-то?
— Да ничего, — отмахнулся Аррилл. — Посмеялись, посадили под замок, пока в себя не придут, а потом отправили в Эбенгард — каджиты оказались бывшими рабами. Но кто их освободил, говорят, так и не дознались — как этих двоих ни допрашивали, они все время твердили, что это сделал Баан Дар(2), — он со значением посмотрел на Элемара.
— Ну, надо же, — пробормотал тот, радуясь, что успел проглотить то, что было во рту.
— Я-то догадался, кто был этим Баан Даром, — усмехнулся Аррилл. — Но меня никто не спросил. Ну, а теперь это и подавно никому не надобно.
— Ну, хорошо, а теперь-то у тебя что за беда?
— Да, в принципе, то же, что и в прошлый раз, — помрачнел тот. — Часть товара — в основном, выпивку — мне привозят из Хла Оуд. Это рыбацкая деревушка к северо-западу отсюда…
«Рыбацкая, как же, — подал голос Второй. - Это одна из баз Камонна Тонг».
«Это многое объясняет».
— А теперь часть товара просто пропадает на полпути, — покачал головой Аррилл.
— И у тебя есть предположение, где именно? — Элемар отодвинул опустевшую тарелку и, сыто выдохнув, откинулся на спинку стула.
— Есть, как не быть, — кивнул Аррилл. — Между Хла Оуд и Сейда Нином есть две пещеры — Ясамси и Зайнсипилу. Думаю, те, кто грабит караваны с товарами, засели в одной из них.
«Ясамси… Это не там, где тебе штаны обоссали? Нам ещё надо было какой-то амулет добыть для этой… как там звали эту чудную ящерицу — Укур?»
«Окур её звали, если я правильно помню. А ещё я не забыл те жуткие куплеты, что ты горланил, пока мы к этой пещере шли», — мысленно усмехнулся Элемар, припомнив и случай со штанами и целую связку различных кулонов и амулетов, которую они предъявили потом аргонианке Окур в Хла Оуд.
«А нехрен было меня упокоением стращать», — хмыкнул Второй.
— В Ясамси я недавно… побывал, — медленно произнёс вслух Элемар. — Вряд ли её успели заново… хм, обжить, хотя… Кстати, что с оплатой?
Аррилл помялся.
— Я потерял деньги за две последние партии, так что… Схема расчёта наподобие прошлой тебя устроит? Я понимаю, что, возможно, хочу слишком многого, но мне действительно нужна помощь…
Элемар помолчал:
«Что скажешь?» — обратился он ко Второму.
«С одной стороны — это чистая благотворительность, — медленно ответил тот. - С другой — это репутация…»
«Угу. Репутация парня, который решит чужие проблемы за спасибо», — мрачно фыркнул Элемар.
«Ну, Аррилл упирает всё-таки на то, что у вас вроде как дружеские отношения. С другими этот фокус не пройдёт. И опять же, дружить с ним тебе на данный момент выгодно — никто другой на данный момент не даст тебе справедливой цены за твои трофеи. Вспомни хотя бы Мелдора».
Элемар поморщился. Балморский бронник в его глазах был худшим из торговцев — склочный и скаредный, жадный и неуступчивый. Из тех, кто за ржавую монету удавится. И обращаться к нему Элемар оч-чень не любил: за собственные изделия — качественные, кто ж спорит, но отнюдь не выдающиеся — Мелдор драл просто неприличные деньги. За выкупленные у других мастеров-бронников или у таких же, как Элемар, «искателей приключений», впрочем, не меньшие. А за принесённые ему трофеи неизменно назначал самую минимальную цену, отказываясь поднять её хоть на жалкий медный септим. Так что хорошие отношения с Арриллом были, безусловно, выгодны.
Но как же не хотелось соваться в очередное бандитское логово…
— Хорошо, — произнёс, наконец, он. — Где, говоришь, находится эта пещера… как ты там её назвал?
* * *
«Крестовый поход сознательного гражданина против организованной преступности» — пафосное название их авантюре, давясь хохотом, дал Второй — начался с неожиданности. Элемар бодро топал к длинному ущелью — остаткам древней фояды, в склонах которой и предстояло искать пещеру с очередным непроизносимым названием, звучащим на этот раз как Зайнсипилу — когда на дорогу в нескольких шагах от него откуда-то сверху упал здоровенный фолиант. Выбив в утоптанной до почти каменной твердости земле заметную ямку и раскрывшись от удара, книга отлетела в сторону, шелестя страницами… а следом за ней, оглашая окрестности истошным воем, обрушилось тело в дорогой бирюзовой мантии. Глухой удар, влажный хруст ломающихся костей и чавканье рвущейся плоти… и тишина. Успевший зажмуриться Элемар осторожно приоткрыл один глаз — чтобы увидеть, как рядом с изломанным телом мягко шлёпается высокая щегольская шапка с меховой оторочкой — и тут же прижал руку ко рту, чувствуя подкатывающий жгучий ком и мысленно проклиная злосчастный головной убор, по какой-то неясной причине вызвавший столь острую реакцию…
«Ну-ка, подвинься», — встрепенулся Второй, спихнув его «внутрь» и волевым усилием подавляя позывы к рвоте.
Постоял с полминуты, закрыв глаза и медленно цедя воздух сквозь крепко сжатые зубы и пережидая, пока успокоится содрогающийся в спазмах желудок. Выдохнул.
«Лихо ты», — с лёгкой завистью протянул Элемар.
«В той… прошлой жизни я был… законником. Так что я и не такое видел. Да и моё… — Второй со свистом втянул воздух, — моё прежнее тело выглядело куда хуже. Видеть вместо собственной ро… своего лица кровавую кашу с кусками стекла — это… знаешь ли, пронимает. Хоть иногда и не сразу. Тут-то все ещё вполне безобидно выглядит. А в подробностях я этого бедолагу рассматривать не собираюсь».
«Так ты вспомнил, кем был прежде?»
«Не вспомнил. Точнее, вспомнил, но только это. И то просто, как факт — я был законником и видел ещё более растерзанных мертвецов».
«Жаль».
«Мне тоже, — вздохнул Второй. — Но ничего не поделаешь. Хотя, может быть, это и к лучшему. Ладно, давай займёмся этим парнем».
«Ты знаешь, кто это?» — поинтересовался Элемар.
«Догадываюсь. Удивительно, что только сейчас… мы ведь уже… а, неважно», — оборвал Второй сам себя, но Элемар понял — тот, как и во многих других случаях, знал о том, что произойдет заранее, но по какой-то причине ожидал этого раньше.
Интересно только, когда — добывая алхимические ингредиенты для Синнолиана Тунифуса, Элемар успел обшарить окрестности Сейда Нин не раз и не дважды, и Второй ни разу ни о чем подобном не обмолвился. При воспоминании о здешних пиявках — жирно лоснящихся черных тварях длиной с мужскую ладонь — ему вновь сделалось нехорошо. Радовало только то, что реакция его «соседа» на этих тварей, помнится, была значительно более… нервной.
Второй же решительно направился к мертвецу — светловолосому и светлобородому меру. Аккуратно обойдя расползающуюся лужу крови, он достал танто — новый, сменивший тот, что у них забрали в Эбенгарде — и, наклонившись, аккуратно поддел им небольшой кошель. Развязав шнурок на горловине и вытащив его содержимое — три каких-то свитка и несколько золотых и серебряных монет — удовлетворённо хмыкнул. Монеты отправились в их общий кошелёк, а свитки Второй, предварительно развернув один и снова довольно хмыкнув, убрал в рюкзак. Осмотрев труп ещё раз и примерившись, отстегнул ножны с коротким мечом. Остальное же, брезгливо поморщившись, трогать не стал. Даже вычурные туфли с загнутыми носками, при ударе о землю слетевшие с ног владельца и потому не испачканные в крови. Только парой пинков подбросил их ближе к телу.
«Ну и зачем?» — недовольно спросил Элемар.
«Эти дурацкие чувяки на твои лапы все равно не налезут. Даже если ты себе пятку откромсаешь, как та девица из сказки…»
«Ещё чего!» — о какой сказке речь, Элемар не понял, видимо, это было что-то из преданий другого мира, но необходимость калечить себя только ради того, чтобы влезть в обувь, казалась ему идиотизмом.
«Замуж за принца захочешь — не так раскорячишься», — насмешливо фыркнул Второй.
Элемар прокрутил в голове все сказанное и понял, что он ничего не понимает. Но проснувшееся любопытство не давало просто выбросить историю с отрубленной пяткой из головы — должен же быть в ней какой-то смысл?!
«Расскажешь», — он не спрашивал.
«Да легко… Ладно, возвращаемся, — подумав, решил Второй. — Пещера от нас никуда не убежит, а о случившемся следует сообщить в канцелярию».
С этим нельзя было не согласиться.
Второй забрал валяющуюся на обочине книгу. И напоследок — завязал обратно опустошённый кошель мертвеца, скрывая следы своего интереса.
«Ну, слушай…» — начал дух, когда они двинулись обратно к Сейда Нину.
«Все — идиоты, — дослушав, резюмировал Элемар. — Причем поголовно».
«На первый взгляд — несомненно. Но смысл-то в другом…»
«Да и на второй… хм, — Элемар задумался. — Мечта бедных девиц о том, чтобы занять более высокое положение, чем их нынешние обидчики, верно? Неважно, каким образом… Ну, и о том, чтобы эти самые обидчики попутно огребли неприятностей. Желательно, "по велению богов", так сказать».
«Вообще-то, предполагалось, что выводом должно стать что-то типа "Терпение и трудолюбие вознаграждается", — несколько озадаченно проговорил Второй. — Но, знаешь… твой вывод мне кажется более правдоподобным».
«Награда за терпение и труд — это "История мастера Зоурайма", — проворчал Элемар. — Там как раз про это — Тарен Омотан годами терпеливо тренировался, прежде чем сам стал учителем. А в твоей сказке девица получила награду за просто так, повертев задницей перед принцем. Приятно, конечно, что суки-сестрички, по сути, сами себя наказали, но ведь они это так и не поняли… Разве что Золушка порадовалась их несчастью… О, мы пришли».
В канцелярии новости закономерно не обрадовались. Второй дисциплинированно сдал фолиант, оказавшийся дневником покойного — не забыв, впрочем, предварительно сунуть туда нос. Полезной информации там оказалось немного и, в основном, она касалась тех самых свитков, о находке которых ушлый дух умолчал. В остальном это были какие-то расчёты — от которых даже у Элемара, понимавшего в теории магии значительно больше, чем его «сосед», глаза едва не сбежались к переносице — да пространные жалобы владельца, босмера-зачарователя по имени Тархиэль, из Дома Телванни, на несправедливость бытия и происки завистников и конкурентов — других телваннийских магов. Поэтому они расстались с дневником без тени сожаления. Меч Тархиэля — неухоженная железяка со слабенькими огненными чарами — ещё до посещения канцелярии отправился под прилавок к удивлённому их столь ранним возвращением Арриллу.
Обратно Элемара сопровождал отряд легионеров, возглавляемый уже знакомым капитаном Гравиусом. Четыре угрюмых рыла — если не считать самого капитана — следящие за каждым движением и явно готовые сначала рубить, потом допрашивать, настроения не улучшали, но Второй советовал потерпеть.
Тело неудачливого летуна лежало там же, где и было оставлено, и даже в той же позе. Разве что лужа крови — успевшей слегка загустеть и оттого вызывающе-яркой на фоне серой утоптанной земли — стала больше. Да мухи слетелись.
— Бля-а… — с отвращением протянул кто-то из легионеров. — Когда в Пелагиаде один придурок, перебрав гриифа, упал со стены, он примерно так же выглядел. Потом его тупые мозги из шлема ложкой выскреба… — поймав неодобрительный взгляд капитана, он торопливо умолк.
— Да уж, — вздохнул Гравиус. — На убийство это совсем не похоже.
— Ну, так я сразу рассказал, что произошло, — пожал плечами Элемар.
— Тогда для тебя не составит проблем повторить свой рассказ, — намекающе проговорил капитан.
— Да пожалуйста, — Элемар вновь пожал плечами и послушно рассказал, что случилось.
— Мда, — выслушав, повторил Гравиус. — Что ж... Благодарим за содействие, гражданин, — затверженно проговорил он, жестом давая понять, что означенный «гражданин» может проваливать.
Элемар не стал задерживаться. Свой «гражданский долг» — опять-таки по выражению Второго — он выполнил, а остальное его не касалось.
«В следующий раз, когда мне на голову свалится какой-нибудь придурок, стражу уведомлять не будем, — мысленно рыкнул он, на всякий случай отойдя подальше. — В Обливион такую сознательность…»
1) здесь: злой дух, враг каджитов
2) дух воров и нищих; у каджитов — бог отчаяния и покровитель пострадавших, что приходит на помощь в последнюю минуту
— Кай хотел тебя видеть, — проговорила Элон.
— Это уже становится традицией, — пробормотал Элемар, с отвращением выплюнув свой изрядно пожёванный ремень.
— Что именно?
— То, что он требует моего присутствия ровно на следующий день после того, как сам же послал меня… куда-нибудь, — криво усмехнулся он, осторожно пошевелив забинтованным плечом.
Хотя хотелось ему совершенно иного — выcказаться, что называется, от души. И насчёт Кая, и вообще. Так, чтобы со стен обмазка посыпалась, благо общение со Вторым изрядно пополнило его запас бранных слов. Но Элон вряд ли согласится с его претензиями, так что приходилось быть весьма умеренным в своих желаниях и аккуратным в высказываниях.
— Куда например? — заинтересованно подняла брови Элон.
— Например? Заниматься своими делами. И на следующий же день присылает кого-нибудь с сообщением, что мне надлежит явиться к нему сию минуту и прямо сейчас. Спрашивается, почему нельзя было дать то же самое задание накануне?
Элон тихо фыркнула.
Убедившись в том, что повязка не слишком сковывает движения, Элемар осторожно потянулся за мантией. Редоранская кираса после зачистки Зайнсипилу нуждалась в серьёзной починке, а рубашку и вовсе оставалось только выкинуть: кинжал главаря бандитов взрезал кожаную основу доспеха вместе с застёжками и оставил длинную — от плеча до нижних рёбер — глубокую царапину возле левой лопатки, когда Элемар неосмотрительно повернулся к нему спиной, прикрываясь щитом от атак его любовницы с луком. Из-за чего пришлось бросить щит, надеясь на то, что кираса выдержит попадания хитиновых стрел, и, по возможности, беречь оказавшуюся беззащитной левую сторону. А по возвращении в Сейда Нин — сидеть в комнате Аррилла, жуя собственный ремень, пока Элон явно привычными движениями промывала и стягивала стежками полученные им ранения — даэдров главарь успел нанести не один удар. Радовало лишь то, что все они были скользящими. Жаль только, что кружка гриифа в качестве обезболивающего действовала слабо, а ничего другого у Аррилла, время от времени обеспокоенно заглядывавшего в комнату, не нашлось. Собственный же невеликий запас зелий Элемар извёл ещё в Зайнсипилу — зелья, чтобы остановить кровотечение и хоть немного уменьшить боль, приходилось плескать на разрезы почти вслепую.
В целом, зачистка бандитского логова не составила особых трудностей. Темнота — Элемар старался гасить факелы на своём пути, оставляя лишь малую часть — новый танто, купленный взамен украденного в Эбенгарде, и много терпения помогли ему справиться с большей частью этой разношёрстной банды. Неприятности доставила только данмерка-лучница, зачем-то отправившаяся в обход пещеры, едва озаботившись стереть с бёдер сперму своего любовника-главаря перед тем как натянуть штаны, да сам главарь, попёршийся за подружкой то ли в расчёте на второй заход, то ли почуяв неладное. В итоге Элемару пришлось отбиваться сразу от обоих. И если бы не погашенные факелы, исход схватки мог оказаться намного печальнее для него. А так лучница, не разглядев в полутьме, угостила стрелой собственного приятеля — не насмерть, только в плечо — но этого хватило, чтобы Элемар сначала разобрался с ошеломлённым главарем, а потом и с его подружкой.
Трофеев тоже оказалось негусто. Тащить все, что стоит хотя бы пару медных «шлемов», смысла не было. Да и сил тоже — полноценно пользоваться Элемар мог только правой рукой, а в одной руке много не утянешь. Самой дорогой находкой — не считая нескольких рабов, которых он, как и в предыдущий раз, отпустил на семь ветров — оказалась очередная книга, но её-то продавать Второй сразу запретил. По крайней мере, до тех пор, пока не ознакомится с её содержимым. А самой необычной — флакон телваннийского жучиного мускуса. Порадовало — хоть и озадачило — обилие свитков с заклинаниями. Второй предположил, что у бандитов был договор с каким-нибудь зачарователем, потому что чары были самые что ни есть воровские — открывание замков. А вот зачем им могли понадобиться свитки с чарами поимки душ, оба так и не поняли. Ну и выпивка: несколько бочонков с суджаммой, гриифом и мацтом — видимо, тот самый заказ, о котором говорил Аррилл. Забрать их в одиночку Элемар не смог бы, даже если бы имел такое желание. Впрочем, теперь, когда банда грабителей была уничтожена, Аррилл мог заняться этим и сам — в данмерской части поселения наверняка нашлись бы желающие немного подзаработать.
Элемар успел спуститься вниз, когда окна вдруг задребезжали от раздавшегося буквально под стенами таверны вопля силт страйдера, а в распахнувшуюся во всю ширину дверь неловко ввалился смутно знакомый данмер и проорал:
— Эгей, Аррилл! Где тебя скампы носят, Шармата тебе под одеяло? Иди скорее, принимай своё барахло, пока не растащили!
— Чего орёшь? — неласково отозвался тот, но выскочил из-за стойки и поспешил на улицу, где, судя по крикам, торопливо выгружали те самые бочонки с выпивкой.
А данмер заметил Элемара и… неожиданно поклонился. Тот моргнул… а в следующий миг кивнул в ответ.
— Вы выглядите гораздо лучше с нашей прошлой встречи, сэра, — заметил он.
Форин Гилнит — а это был именно он — криво усмехнулся:
— Должен признать, сэра, от имперцев бывают не только неприятности. Любить их мне по-прежнему не за что, но целители этого их Имперского Культа весьма неплохи. На лов мне, конечно, ещё долго не выйти, но на кое-какую несложную работёнку я уже способен. А то пришлось бы, как Индрель…
Он вдруг нахмурился, оглянулся на выход и подошёл ближе.
— Она рассказывала о вас, — понизив голос, проговорил он. — Мы, сэра, тут стараемся поддерживать друг друга, ну, как можем, конечно, поэтому про вашу помощь ей многие знают. В общем, если вам что нужно… переночевать, али спрятать что — мы подсобим, так и знайте.
Элемар задумался. Прятать ему было пока…
«Книги, — подал голос Второй. — О том, что ты навещаешь Индрель Ратрион, наверняка всем известно. Элон в том числе. А что знает Элон, наверняка знает и Косадес. Так что есть ненулевая вероятность, что, как только ты отсюда уберёшься, к ней в дом обязательно залезут».
Элемар мысленно выругался.
«И надо же было тебе их изрисовать своими заметками…»
«Думаю, — медленно проговорил Второй, - можно их перебрать. Тогда то, что побезобиднее, можно оставить у Индрель — только предупредить её, что к ней в дом могут забраться — или продать. А вот то, что другим видеть не следует… вот это стоит перепрятать. Только я думаю, пользоваться услугами нашего знакомого мы все-таки не будем».
«Почему?» — не то чтобы Элемару нравилась эта идея, но выслушать резоны Второго он считал нелишним.
«Потому что есть ещё Ллотис. А он, в отличие от тебя — данмер. То есть по умолчанию — свой. По крайней мере, пока не раскроет рот... И он наверняка будет старательно "встраиваться" в местное общество. Кроме того, ничто не мешает ему представиться твоим приятелем и забрать твои манатки якобы по твоему же поручению. Обман, разумеется, вскроется… но потом».
«И нам от этого будет ничуть не легче», — согласился Элемар.
Разборка и переупаковывание имущества заняли весь день. После чего большая часть книг отправилась к Арриллу. Ни Элемар, ни Второй не удивились, когда Элон оказалась поблизости, предложив перенести выкупленные трактирщиком фолианты в подсобку к другим товарам. Оба ни минуты не сомневались, что она непременно сунет туда нос. Элемар даже обмолвился, что ради хорошей выручки стоило надрываться, притаскивая это добро в Сейда Нин. Дескать, в Балморе предлагали совсем смешную цену из-за пары пометок на полях. И показал сборник даггерфолльских анекдотов, невесть как оказавшийся в одном из мешков — Элемар точно помнил, что не покупал его, потому что тратить деньги на такую ерунду не стал бы даже Второй с его маниакальной страстью к печатному слову.
Последний, к слову, не поленился «накалякать» несколько заметок на широких полях. Так, на свободном клочке под анекдотом про норда с четырьмя сотнями золотых в ботинке(1), он записал похабный стишок про истинно нордские отношения, традицию полировки копья лучшему другу и взаимную чистку печей долгими скайримскими ночами. Посредством предварительно отполированных копий, естественно. Элемар, читая этот шедевр стихосложения, изрядно повеселился, осознав, что боги обделили даром к стихосложению не только его: стихи Второго, даже на его взгляд, были ужасны. Возле анекдота про данмера, решившего, что проще избавиться от жены, чем каждую неделю убивать её любовников(1), Второй крупно приписал: «Скамповы бабы! Все беды от вас!»(3) Потом, подумав, намалевал возле последнего слова какую-то закорючку в кружке и, гнусно посмеиваясь, подписал: «Неревар». Там же, к слову, была ещё одна заметка, видимо, сделанная кем-то из прежних владельцев книги: строчки из бретонской «Грубой Песни» про супругу короля Эдвира, нынешнюю королеву-мать Морровинда Барензию Хлаалу. В общем, ничего особо крамольного… Тем не менее, проданным сборником сразу же завладела Элон. И унеслась в подсобку, как выразился Второй, «со скоростью хорошего поджопника». Элемару стоило довольно серьёзных усилий сдержать смешок.
А за ужином к нему подсел имперец средних лет, отрекомендовавшийся Альбециусом Кололлиусом, боевым магом Легиона. Был он пьян и оттого словоохотлив, поведав, в числе прочего, о том, что недавно, устанавливая ловушку против грабителей могил, потерял легендарное кольцо Учителя, о котором очень сожалел.
«Молчи, — прорычал Второй. — Молчи и не дёргайся. Ты за эту цацку чуть жизнью не расплатился! И я заодно. А этот… все равно бы его пропил».
Элемар, подавив первый порыв схватиться за то самое кольцо, висящее на цепочке у него на шее, мысленно согласился. Что осталось от тела сборщика налогов, он до сих пор неплохо помнил. Поэтому на предложение помочь «собрату по ремеслу» и за скромное вознаграждение отыскать пропажу ответил мягким отказом. Поскольку прекрасно понимал, что возомнивший себя самым умным имперец рассчитывал разрядить установленную ловушку на него, а потом просто забрать кольцо. И то, что ловушка была давным-давно разряжена — вспомнив, как это было, он вновь поблагодарил Второго за наблюдательность и своевременную реакцию — а само кольцо Учителя висело сейчас у него на шее, дела не меняло. Да и тянуть с визитом к Косадесу не следовало. И так позволили себе задержаться на целые сутки.
Кололлиус отвалил разочарованный, а на его место тут же уселась Элон. Элемар огляделся — зал был пуст, даже заезжий бард-данмер, тихонько тренькавший на лютне весь вечер, куда-то делся.
— Мы закрываемся, — тихонько обронила та. — Подожди, — остановила она привставшего Элемара, — надо поговорить.
— О чем? — он вопросительно поднял брови, усаживаясь обратно.
— Кай поручил мне ответить на все твои вопросы. Во многом ты наверняка уже разобрался сам, но наверняка есть что-то… неразъяснённое.
Элемар задумался.
«А ещё по задаваемым тобой вопросам можно кое-что узнать о тебе самом, — сообщил Второй. — Так что думай хорошо, о чем собираешься спрашивать».
«Мог бы не напоминать», — хмыкнул Элемар.
— А Аррилл?
— Он подсчитывает дневную выручку, так что ему не до нас. К тому же, к тебе у него особое отношение. Цени, кстати — этот торгаш мало кого одаривает своей дружбой.
— А к тебе? — намекающе прищурился Элемар.
— А вот это, дорогой, — совершенно по-кошачьи усмехнулась Элон, — не твоего ума дело.
Он понимающе усмехнулся в ответ, но тут же посерьёзнел:
— Что ты скажешь насчёт этого парня — Альбециуса Кололлиуса?
— Держись от него подальше, Суротано, — мгновенно подобралась Элон. — Ты читал «Ужасы замка Ксир»? — Дождавшись кивка, она продолжила. — Альбециус вылеплен из той же глины. До того, как его перевели на Вварденфелл, он служил в Винтерхолде и кое-чего, по его словам, понабрался в тамошней Коллегии. Его страсть — рунные ловушки. Огненные, морозные… Наступишь на такую — а их очень непросто заметить — и всё. Если сразу не сдохнешь — пожалеешь о том, что выжил. Впрочем, Альбециус наверняка заботился о том, чтобы…
Она осеклась. Помолчала.
— Сюда часто привозят… определённый контингент, — Элон бросила острый взгляд из-под ресниц, но Элемар сделал вид, что не заметил. — Так вот Альбециус подкатывал к некоторым… вот так же, как сегодня к тебе. Заливал им про какое-нибудь потерянное сокровище — в гробнице на берегу, в пещере, в гроте или ещё где… остров вулканический, полостей и каверн тьма тьмущая. Ни один из тех, кто согласился с ним… хм… прогуляться, не вернулся потом в Сейда Нин. Надеюсь, объяснять, что с ними стало, не нужно?
Элемар покачал головой.
— А что насчёт кольца? — спросил он. — Это тоже байка?
— Кольцо? — Элон задумалась. — Знаешь, а ведь был у него какой-то перстень. Массивный такой, с крупным продолговатым аметистом. Явно старинной работы. Альбециус им очень дорожил, это было видно. На палец, правда, надевал нечасто, все больше в руках крутил… А потом вещица пропала. Да, — медленно кивнула она каким-то своим мыслям, — уже, наверное, с полгода я эту цацку не видела. Хрисскар, помнится, все на это колечко облизывался… Ну да Альбециус не только в рунных ловушках поднаторел, окоротил идиота так, что тот даже взглянуть теперь в его сторону опасается. Не связывайся с ним, Суротано, искренне тебе советую.
— Да я и не собирался, — хмыкнул Элемар. — Но за информацию все равно благодарен. Кстати, о вопросах… Со времени моего прибытия я то и дело слышу о каком-то пророчестве…
— Пророчество о Нереварине, — кивнула Элон. — Действительно, сейчас многие об этом говорят… Содержание пророчества тебе, думаю, известно — Нереварин, воплощение древнего данмерского полководца, объединит народ данмеров и изгонит из Морровинда всех остальных… И так далее, и тому подобное.
Элемар кивнул. Благодаря Второму, он действительно знал содержание пророчества — в том виде, в каком его знали местные. Второй называл это «официальной версией», но чем она отличается от реальной, не говорил. По его словам — просто не помнил. Но был уверен, что, когда придёт время, Элемар сам все узнает. И что это самое пророчество до сих пор толковали неправильно.
Сейчас же его интересовало, как это самое пророчество трактуют Клинки. Версию Храма он слышал неоднократно, телваннийское толкование пророчества озвучил Ангаредэль за совместной трапезой во время последнего визита Элемара в Садрит Мору. Раз уж ему не повезло «влипнуть в историю», стоило поинтересоваться настроением окружающих. В первую очередь, в целях собственной безопасности.
— Так вот, — продолжила Элон. — Это пророчество придумано эшлендерами. И выражает, в первую очередь, интересы эшлендеров. Морровинд… спроси любого местного, как он относится к Империи — и он вежливо процедит тебе сквозь зубы, что он-де гражданин и выполняет законы. И добавит, что-де другого-то ничего не остаётся. А вот если ты задашь этот же вопрос кому-нибудь из здешних кочевников, он тут же покажет тебе лезвие своего кинжала. И тебе очень повезёт, если он не продемонстрирует его остроту на твоих кишках.
Элемар недоверчиво хмыкнул.
— Все так плохо?
— Я утрирую, конечно, — криво усмехнулась Элон. — Но, в общем и целом, дело обстоит именно так. Если очень упрощать, то эшлендеры — враги Империи. И соответственно, враги Клинков. То есть мои и твои. А Нереварин — это символ. Символ героя, вождя-освободителя, который поднимет весь народ данмеров на борьбу с чужеземными захватчиками и поведёт их к победе и дальше, к возрождению былого величия народа данмеров. Пророчество, как я уже сказала, придумано эшлендерами, а они больше всего мечтают, чтобы все «н'вахи» исчезли из Морровинда навсегда. Как угодно — уехали в другие провинции, погибли или провалились в Обливион… Собственно, больше всего они хотят, чтобы их просто оставили в покое.
— Ясно, — невозмутимо кивнул Элемар. — А что ты можешь рассказать о тайном культе Шестого Дома?
Элон задумалась.
— Ничего, кроме базарных толков, — с некоторым сожалением созналась она. — Но их-то ты наверняка и сам слышал.
— Про то, как они собираются в пещере в кружок и?.. — поинтересовался Элемар.
— Не надо, — торопливо перебила Элон. — Я это тоже слышала. Кстати, — она нахмурилась, — я только сейчас сообразила… Здесь всегда крутились какие-то мутные личности — контрабандисты, преступники всех мастей, даэдрапоклонники… но в последнее время что-то изменилось. Почти незаметно, но в то же время ощутимо. Как будто здесь появилась какая-то новая сила… Сила, о которой никто ничего толком не знает, но чувствуют её присутствие и оттого держатся настороженно. И что-то мне подсказывает, что к упомянутому тобой культу Шестого Дома эта новая сила имеет самое непосредственное отношение…
Она моргнула и посмотрела на Элемара.
— Нужно сообщить Каю. Ты…
— Завтра с утра я еду в Балмору, — кивнул он. — Перед отъездом зайду сюда. А сейчас, извини, я отправлюсь спать. Прошлой ночью мне было не до того.
* * *
— Я просмотрел источники, предлагаемые Хасфатом Антаболисом, — проговорил Кай Косадес. — Они не полны. — И замолчал.
Элемар терпеливо ждал.
— Вот, держи, — Косадес небрежно бросил ему уже знакомый лист бумаги. — Пригодится. Хотя тут далеко не все. Точнее, тут только сведения о Шестом Доме. А о культе Нереварина ничего нет. Но и это куда лучше, чем ничего вовсе. Зайдешь к Дорисе Дарвел, что держит книжную лавку на Торговой улице — напротив Гильдии Бойцов, там увидишь вывеску — у нее есть книги из этого списка.
— Господин Антаболис, отдавая мне этот документ, обмолвился, что информацией на интересующую вас тему, владеет некая Шарн гра-Музгоб, — неохотно напомнил Элемар, убирая лист с записями Антаболиса в кошель на поясе.
— Не «вас», а тебя, дурила, — беззлобно ругнулся Кай. — Все эти сведения нужны, в первую очередь тебе, новичок. Значит, Шарн, говоришь? — он в задумчивости потер небритый подбородок. — Шарн гра-Музгоб… Я знаю, кто это. Это целительница из Гильдии магов тут, в Балморе. Так себе целитель, между нами говоря. Слишком увлечена запретными искусствами. Слишком. Мой тебе совет, Суротано — не попадай к ней в руки. Что-нибудь нужное она тебе не отрежет, конечно, но вряд ли тебе захочется испытать на себе что-нибудь из запретных практик. Они обычно не слишком хорошо сказываются на здоровье исцеляемого.
— Ну, к счастью, она не единственный целитель в Балморе, — хмыкнул Элемар.
— Вот и молодец, — с едва уловимой иронией проговорил Кай. — Объяснять, что делать, нужно? А, впрочем, не повредит… Добейся от Шарн нужной информации, Суротано. Но «добейся» не означает приставить ей нож к горлу, — взгляд его, устремленный на Элемара, потяжелел. — Очаруй её, стань ей, если не другом, то хорошим знакомым. Сделай так, чтобы она сама рассказала тебе все, что нужно. Ну, в крайнем случае, окажи ей услугу. Учитывая интересы Шарн, поручение наверняка будет… деликатного характера.
— Не проще ли заплатить за информацию? — проговорил Элемар.
— Проще, если у тебя есть большие деньги — достоверная информация стоит дорого, — фальшиво-равнодушно отозвался Косадес. — Но оказывать услуги гораздо выгоднее. Отнесись к этому, как к уроку, новичок Суротано. Или как к возможности завязать полезные знакомства. И не беспокойся — у нас, Клинков, немного другие отношения с законом, нежели у остальных.
Элемар кивнул, опустив голову так, чтобы Косадес не заметил мгновенно вспыхнувший гневом взгляд: другие — это уж точно, особенно…
«СПОКОЙНО!» — мысленный рык Второго буквально задавил клокочущую где-то в груди ярость.
Элемар помедлил, раздумывая, стоит ли говорить Косадесу о том, что тем заинтересовались в Храме… и решил пока промолчать. Нет, он прекрасно понимал, что возможный арест Кая скажется на всех, кто с ним связан, вплоть до сворачивания и консервации агентурной сети, и замалчивать информацию не собирался. Просто придержать сведения, пока не посоветуется со Вторым.
— Кстати, — окликнул его Кай. — Совсем забыл — Хасфат Антаболис прислал записку для тебя с предложением встречи. По его словам, у него есть что-то, что тебя может заинтересовать. Ты не знаешь, о чем речь?
Элемару, уже взявшемуся за ручку двери, даже не пришлось изображать изумление.
— Понятия не имею, — честно ответил он.
«Куда теперь?» — оказавшись на улице, спросил он.
«К Шарн, разумеется, — ответил Второй. — Хотя, знаешь, — подумав, поправился он, — давай-ка заглянем к господину Антаболису. Вряд ли общение с ним займёт очень уж много времени».
Хасфат Антаболис, как и в предыдущий раз, отыскался в тренировочном зале балморской Гильдии бойцов. Увидев Элемара, он сначала недоуменно нахмурился, но тут же просветлел лицом:
— Значит, Кай передал вам мою просьбу о встрече? — поинтересовался он сразу после обмена приветствиями. — Благодарю вас за то, что вы столь быстро откликнулись. Надеюсь, полученная им информация его удовлетворила?
— Он… не выглядел недовольным, — дипломатично ответил Элемар.
«Правильно, — подал голос Второй. — Пусть сами между собой разбираются. А ты — просто новичок. Тупой, ненаблюдательный, но оч-чень исполнительный».
«Ос лейшад, йи хан»(4), — иронично фыркнул Элемар.
Почему он решил, пусть и мысленно, произнести эту фразу на данмерском, он и сам не понял, но на Второго она произвела неожиданное впечатление — тот вдруг хрюкнул… и смылся куда-то вглубь, плеснув напоследок весельем.
— Это радует, — одновременно с этим кивнул Антаболис. — Что ж, я не задержу вас надолго. Двемерская головоломка, которую вы для меня раздобыли в Аркнтанде, оказалась весьма любопытным артефактом… Впрочем, не буду загружать вас утомительными подробностями, интересными разве что специалистам… В общем, вот, — он полез в карман и достал… ключ. — Я сделал этот ключ по инструкциям, которые нашел на поверхностях той самой головоломки. Понятия не имею, зачем он нужен, но могу предположить, что в Аркнтанде наверняка найдется замок, который можно будет открыть этим ключом.
Элемар взял протянутый ему ключ, подивившись его вычурной форме — больше всего он напоминал обглоданный скелет какой-то рыбины — и, повертев в руках, сунул в кармашек заплечной сумки.
— Может быть, там, за этим замком, отыщется что-нибудь… необычное. Вроде той же головоломки. И я буду рад, если такая находка окажется… если вы сочтете возможным принести подобную вещь мне. О цене мы договоримся, — многозначительно улыбнулся Антаболис.
— Буду иметь это в виду, — вежливо кивнул Элемар.
— В таком случае — не смею больше вас задерживать.
«В Аркнтанд я не полезу», — заявил Элемар, едва они покинули здание Гильдии.
«Ну, я тоже не горю желанием туда соваться, — хмыкнул Второй. — По крайней мере, в ближайшее время. Ладно, давай навестим госпожу гра-Музгоб, выясним, что она знает и что надо сделать, чтобы она поделилась своими знаниями. А потом отнесем ключик Каю — пусть полежит у него».
* * *
В здании Гильдии Магов Балморы воняло. Воняло настолько сильно и настолько отвратительно, что Элемар даже задумался о бегстве, чему изрядно способствовал вид главы балморского отделения Гильдии, Ранис Атрис, со страдальческой гримасой на лице зажимающей рукавом мантии нос. Задание заданием, но… может, стоит зайти завтра?
Наверху скрипнула дверь, и налетевший сквозняк слегка разбавил удушающую вонь, от которой начали слезиться глаза, а желудок Элемара подпрыгнул и забултыхался где-то в районе кадыка.
— Э-э… что-то сдохло? — осторожно поинтересовался он, приоткрывая дверь, через которую только что вошел.
Дышать стало еще немного легче, да и внутренности неохотно вернулись в положенное от природы положение… но с улицы тут же донесся вопль, полный гнева и отвращения:
— Б'век! Ну и вонища! — и торопливо удаляющиеся шаги.
«Как я его понимаю», — вздохнул Второй, явно сочувствуя неизвестному бедолаге.
«А уж как я его понимаю», — ядовито отозвался Элемар.
— Дверь закрой, пока стража не набежала, — хмуро прогундосила сквозь рукав Ранис, и он, кивнув, подчинился. — Ничего не сдохло. Пока что, — как-то зловеще уточнила она, оглядываясь на лестницу, ведущую в нижний зал. — Но, чувствую, если Шарн не прекратит свои, с позволения сказать, эксперименты, в нашем отделении станет на одного члена Гильдии меньше. И я не уверена, что сумею найти того, кто в этом будет повинен, — отняв рукав от лица и сделав осторожный вдох, пробормотала она.
И тут же набрав полную грудь воздуха, заорала:
— Гальбедир! Закрой эту дреморову дверь! Я не желаю объясняться с Советом Хлаалу, если на нашу Гильдию поступят жалобы от горожан!
— Скампа с два я это сделаю, Ранис! — донесся сверху звонкий голосок зачаровательницы Гальбедир. — Лучше потерпеть жалобы от горожан, чем сдохнуть от этой вони!
Элемар сделал вид, что внезапно оглох и вообще тут не присутствует. Ранис он понимал, но позиция Гальбедир в этом вопросе была ему гораздо ближе. В Эбенгарде зельеварня находилась в отдельном помещении с хорошей вентиляцией, удаленном от основных служб часовни, чтобы не досаждать остальным служителям Имперского культа и прихожанам — некоторые ингредиенты еще до попадания в готовящееся зелье издавали такое амбре, что им с Синнолианом Тунифусом приходилось плотно закрывать дверь в зельеварню и обвязывать лица платками на манер пустынников-алик'рцев. Или эшлендеров. Но ни одно из приготавливаемых Тунифусом зелий не воняло так омерзительно. Элемар с радостью развернулся бы и ушел, чтобы действительно вернуться через денек-другой, но очень уж сильно слова Ранис Атрис походили на завуалированную угрозу. Поэтому он вздохнул, набирая в легкие более-менее чистый воздух — Гальбедир верхнюю дверь так и не закрыла — и направился к лестнице, ведущей на нижний этаж.
Вниз поток свежего воздуха с улицы не доходил, поэтому дышать в зале было решительно невозможно. Масалини Мериан, гильдейская телепортистка, и альтмерка Эстирдалин сидели едва не в обнимку, поочередно поднося к носу крошечный флакон с телваннийскими мускусными духами и делая один-два осторожных вдоха. Марайн Дрен сидел за столом на своем обычном месте, обвязавшись платком и уткнувшись в книгу. Рядом, спрятав чувствительный нос в сгибе локтя, дремала — или пыталась дремать — каджитка Ажира, подергивая ушами и поминутно пытаясь закопать морду в ткань рукава поглубже.
Источник зловония обнаружился в углу, а вместе с ним — искомая Шарн гра-Музгоб. Орка, поводя приплюснутым носом, нависла над разожженным кальцинатором, в чаше которого шипела и пузырилась какая-то неидентифицируемая дрянь, похожая на бурые сопли. Элемар помимо воли подумал, что после такого издевательства устройство не поддастся никакой чистке: кальцинатор не предназначен для обработки мягких ингредиентов. А для обработки слизистых — тем более.
Приблизившись, он деликатно прокашлялся, чтобы обратить на себя внимание…
— Нет! НЕ МЕШАТЬ!!! — рявкнула Шарн.
С потолка посыпалась глина, Эстирдалин с взвизгом выронила флакон с драгоценными духами, а Марайн Дрен от неожиданности подпрыгнул на стуле, наступил на хвост Ажире и с грохотом рухнул на пол, получив напоследок собственной книгой под дых. Каджитка, от боли и неожиданности завопив не менее громогласно, чем Шарн, спросонья вцепилась в столешницу, прочертив когтями устрашающе глубокие борозды. Неведомо когда успевший отскочить к ближайшей стене Элемар обалдело взирал на творящийся вокруг хаос.
— ШАРН ГРА-МУЗГОБ!!! — прогремел на весь зал голос Ранис Атрис.
И все стихло. Замолчала Ажира, перестал стонать Дрен. Масалини и Эстирдалин, явно собравшиеся закатить хоровую истерику, мгновенно успокоились…
Разъяренная Ранис пронеслась в угол, где обосновалась целительница Гильдии. Элемар благоразумно убрался с её пути, по примеру остальных пытаясь казаться менее заметным. Впрочем, ей было явно не до него.
— Прекратить. Это. Немедленно. Навсегда. Ясно? — Ранис была почти на голову ниже Шарн, но почти видимо хлещущая из нее ярость словно бы прибавила ей недостающие пяди роста, от чего она, казалось, нависала над съежившейся целительницей.
— Но… — попыталась возразить та.
— ЯСНО? — прошипела Ранис.
Шарн осторожно кивнула.
— Это. Убрать. Сейчас же, — резким движением, таким же рубленым, как выдыхаемые ею фразы, Ранис указала на все еще тлеющий кальцинатор. — И больше чтобы никаких сомнительных опытов вне зачарованной лаборатории!
— Но… в этом здании нет…
— Тогда — тем более, — припечатала Ранис. — Исполнять.
И, еще раз указав на злополучный кальцинатор, удалилась.
После её ухода Шарн встряхнулась, погасила огонь и неприязненно посмотрела на Элемара.
— Важные исследования, — проворчала она. — Уникальный ингредиент… нетрадиционная обработка… Ходят тут… А теперь они говорят — «убрать»! — Шарн с тоской посмотрела на пузырящееся в раскаленной чаше месиво.
— Дур-ра, — сердито проворчала Ажира, осторожно ощупывая пострадавший кончик пушистого хвоста и нервно дергая усами. — Кальцинатор-р пр-редназначен для минер-ральных ингр-редиентов…
Марайн Дрен тихо пробормотал что-то, но Элемар расслышал — тот извинялся перед Ажирой за досадную случайность. Кошка смущенно пряднула ушами, промурлыкав в ответ что-то вроде «не стоит беспокойства, мутсэр-ра». Эстирдалин вздыхала над разлитыми духами. На Шарн подчеркнуто не обращали внимания.
Элемар же раздумывал над тем, как бы ему теперь начать разговор. После такого знакомства будет большой удачей, если его попросят прийти со своими вопросами попозже, а не пошлют в Обливион, не дав и рта раскрыть.
Впрочем, Шарн гра-Музгоб, похоже, решила, что проще будет один раз выслушать непонятного — и не слишком приятного, учитывая случившуюся катастрофу — визитера. Сунув испорченный кальцинатор в какой-то ящик, она смерила Элемара тяжелым взглядом и коротко прорычала:
— Ну?
— Я от Кая Косадеса, — ни на что особо не рассчитывая, вздохнул он.
Хмурое лицо Шарн мгновенно просветлело:
— Вы друг Кая? Это меняет дело. У нас с Каем есть очень разумное соглашение. И мы с вами можем прийти к такому же, — подхватив ящик, она бесцеремонно сунула его в руки Элемару. — Идём.
Он недоуменно посмотрел на неожиданную ношу, хмыкнул, перехватил её поудобнее и двинулся следом за идущей к выходу Шарн. Если уж для того, чтобы выполнить задание Кая, ему придется потаскаться с испорченным кальцинатором — он потерпит.
На улице Шарн отобрала у Элемара ящик и небрежно поставила его возле нескольких таких же — разве что значительно больших размеров.
— Всё, эльф, — разогнувшись, сообщила она. — Говори быстрее, чего нужно Каю.
— Информация, — пожал плечами Элемар.
— Информация… — протянула Шарн. — Угу… Какого рода? — чуть понизив голос, уточнила она.
— О культе Нереварина.
— Старая ленивая задница, — раздраженно пробормотала Шарн, видимо, имея в виду Кая Косадеса. — Хитрая старая ленивая задница, — уточнила она.
Смерила Элемара взглядом. Прищурилась.
— Идем, — сказала она наконец. — Здесь не место для таких разговоров.
«Место для разговоров» отыскалось очень быстро. Нырнув в узкий проход между зданием Гильдии Магов и лавкой Ра'вирра и немного пропетляв по узким проулкам, Шарн остановилась у обшарпанной стены здания, похожего не то на разгромленную таверну нижайшего пошиба, не то на ночлежку для бездомных, из-за перекосившейся двери которой доносился явственный запашок скумных испарений.
— Вот. Здесь нас никто не подслушает.
Шедший за ней Элемар с удивлением осознал, что Рабочий Квартал отнюдь не единственный район Балморы, претендующий на гордый титул «трущобы»… Впрочем, случись соревнование между городскими районами за этот самый титул, Рабочий Квартал все равно лидировал бы с большим отрывом. Однако и здесь следовало внимательно смотреть, куда наступаешь, и не забывать почаще оглядываться. Впрочем, улочка действительно была на удивление пустынна, а вероятные обитатели ближайшего дома — той самой не то таверны, не то ночлежки — судя по запаху, не отличат реальность от собственного бреда. Кто-то внутри курил «трубку скуума». И, похоже, уже далеко не первую: даже не будучи каджитом, с их более острым, чем у людей или меров, обонянием, Элемар чувствовал этот приторно сладкий карамельный запашок, с характерным привкусом и легкой примесью горелого.
Удобно…
— Итак, — заговорила Шарн, — хитрый старый пройдоха Кай хочет знать о культе Нереварина и прислал тебя, чтобы ты для него все разузнал.
— Примерно так, — осторожно кивнул Элемар.
Шарн задумчиво уставилась на него, закусив верхнюю губу так, что крупные нижние клыки, как у всех взрослых орсимеров торчащие наружу, стали казаться еще больше.
— Кай предупредил тебя? — спросила наконец она. — Услуга за услугу. Я тебе — записи о культе Нереварина для Кая, ты… выполнишь для меня одно небольшое дельце.
— Какое? — сдержанно поинтересовался Элемар.
Второй, с того момента, как они вошли в здание Гильдии Магов, почти не проявлявший своего присутствия, вдруг встрепенулся и замер в напряжении, плеснув нетерпением и какой-то странной смесью обреченности и азартного предвкушения. Элемар невольно подобрался — реакция духа недвусмысленно давала понять, что он почти уверен в том, о чем именно попросит Шарн. Значит, стоит быть внимательным. И не забыть потом его расспросить.
— О, — небрежно махнула рукой Шарн, — ничего сложного. Довольно простое поручение, — она смерила Элемара оценивающим взглядом и кивнула, — да, простое.
Огляделась. Не воровато, но с явной опаской, не доверяя очевидной безлюдности проулка. Шагнула ближе и негромко прошептала:
— Мне нужен череп Ллевула Андрано.
— Зачем? — не удержался от изумленного вопроса Элемар.
— Какая тебе разница? — набычилась Шарн.
— Да никакой, в общем-то, — справившись с эмоциями, пробормотал он. — Просто любопытно — зачем может понадобиться нечто подобное? Это разве что некромантам…
— Нет, — перебила его Шарн. — Я не некромант. Мне это нужно для… исследований. Да, исследований, — закивала она. — Я изучаю погребальные обряды данмеров.
Резко, слишком резко, чтобы не обратить на это внимание. Она явно лгала, но пытаться вывести её на чистую воду…
«Бессмысленно и опасно, — подал голос подслушивающий его мысли Второй. — Сначала нам надо получить необходимые сведения, а потом уже уличать её в… чем бы то ни было».
«А есть в чем?»" — полюбопытствовал Элемар.
Хотя Кай ведь намекал на интерес к неким запретным практикам…
«Уж будь уверен. Но это потом. Не отвлекайся».
— Ясно, — кивнул он Шарн. — И где мне предстоит его отыскать?
— В родовой гробнице Андрано, конечно, — пожала плечами та.
— Однако, — крякнул Элемар. — Может, договоримся насчет денежного возмещения? — предложил он, выслушав подсказку Второго.
Денег было жаль, но… ну их в Обливион, такие поручения. Да и не побоку ли Косадесу, каким образом он достанет необходимую информацию? Главное ведь — результат.
— Деньги я и на зельях неплохо зарабатываю, — презрительно поморщилась Шарн.
Элемар помедлил.
«Соглашайся», — вздохнул Второй.
— Ладно, — неохотно процедил Элемар. — Ладно. Но мне нужна полная информация: что особенного в этом черепе и где искать эту дреморову гробницу? Должен же я хоть немного представлять ради чего рискую своей шеей…
Шарн довольно заухмылялась.
— Разумеется. Гробницу ты найдешь к югу от Пелагиада. Прямо у дороги, перед самой развилкой на Сейда Нин и на Вивек. Только не попадись на глаза местным — посещение родовых склепов не-родственниками у них строго запрещено. У данмеров, знаешь ли, очень… старомодное отношение к мертвецам. И к некромантии…
Элемар замер. Внутри неуклонно зрело ощущение, что он только что вляпался в нечто крайне дурно пахнущее и теперь стремительно погружается в это «нечто»…
— Вот в Империи некромантия — вполне законная научная дисциплина… хотя… и там есть некоторые юридические тонкости, — продолжала Шарн.
«Скажи это Ганнибалу Травену годика через три», — ядовито проронил Второй.
— А в Морровинде данмеры в угоду своим замшелым традициям и заблуждениям приговаривают ученых-некромантов к смертной казни. И в то же самое время сами же призывают собственных мертвецов для охраны и защиты семей. Абсурд! «Священная» некромантия, видите ли, суть добро, а классическая философская — суть зло! Абсурд и примитивные суеверия!
Распалившись, Шарн повысила голос, но, к счастью, проулок по-прежнему оставался пустынным. Только где-то в глубине таверны-ночлежки что-то грохнуло, словно при падении, раздалось глухое невнятное ворчание, какая-то возня — и вновь все стихло. А сквозь перекошенную дверь с новой силой потянуло скумой.
— Вы так рассуждаете, словно эти запреты и суеверия мешают вам лично, — не удержался от шпильки Элемар.
— Ты намекаешь, не некромант ли я? — мгновенно взвилась Шарн. — Так вот, — с некоторым усилием взяв себя в руки, она продолжила, — я не некромант. Но я против деления магов на «хороших» и «плохих» только потому, что последние занимаются философской некромантией, — напористо проговорила она.
— Что ж, понимаю, — оттеснив Элемара, покивал Второй. — И сам я не против некромантии, как дисциплины. Каждому свое, как говорится. Но в то же время я легко могу понять запретителей... и говоря откровенно, их позиция мне все-таки ближе. Иными словами, я не против некромантии, как ветви магической науки… но только до тех пор, пока её адепты не демонстрируют свои магические умения и результаты некромантических практик направо и налево. В конце концов для большинства… непричастных… это все же неприемлемо. По множеству разных причин. Даже для тех, кто на словах демонстрирует терпимость. Они просто не сталкивались с этим лицом к лицу. Когда объектом некромантии становится кто-то очень близкий — ребенок, родственник, возлюбленный — отношение к ней у них обычно меняется. И не в лучшую сторону.
— Что ж, — ровно проговорила Шарн. — В таком случае… хорошо, что я — не некромант.
— Действительно, — с едва уловимой иронией ответил Второй. — Но мы отвлеклись. Что вы можете рассказать о Ллевуле Андрано?
— Ничего особенного, — пожала плечами орка. — Он не был кем-то выдающимся. Просто путешествующий чародей, не более того. Если бы не ритуальные метки на его черепе… кстати, в гробнице Андрано черепов немало, но череп Ллевула отличается именно этими самыми метками. Он легко узнаваем.
— Вы хорошо осведомлены, — намекающе проронил Второй.
— Разумеется, — не поддалась Шарн. — Это ведь часть моей… моего исследования.
— Хорошо, я запомню. Что-нибудь еще?
Шарн задумалась.
— Пожалуй… Имей в виду, некоторые духи невосприимчивы к ударам обычного оружия. Тебе понадобится либо посеребренное, либо зачарованное оружие, чтобы справиться с ними. Или магия. Старая добрая магия Разрушения или Колдовства. Набери с собой побольше свитков, Суротано…
Распрощавшись с Шарн гра-Музгоб, Элемар дождался, пока она скроется из виду… а потом решительно толкнул дверь в ночлежку. Шарн может быть сколько угодно уверена в том, что здесь их не подслушают… Впрочем, из той троицы, что растянулась прямо на полу единственной комнаты, этого сделать точно никто не смог бы: двое — данмер и каджитка-сутай — даже не заметили появления в комнате кого-то постороннего, несмотря на то, что он не особо скрывался. Третий же вовсе был безнадежно мертв и плавал в луже собственной блевотины.
«Может быть и ничего, — задумчиво протянул Второй, с уходом Шарн вновь занявший "зрительское место". — Ладно, пойдем отсюда. Нам еще Каю насчет Антаболиса отчитываться».
Косадес, которому был вручен «на хранение» выданный Антаболисом ключ, недоуменно хмыкнул.
— На рыбий скелет похож.
— Я тоже так подумал, — слегка улыбнулся Элемар.
— Значит, ты не собираешься идти в Аркнтанд? — зачем-то уточнил Косадес.
— Не сейчас, — покачал головой Элемар. — Мне прошлого похода туда хватило, — добавил он, не уточняя, впрочем, причин.
Учитывая вскрывшиеся обстоятельства, информировать начальство о делах, непосредственно не связанных с поручениями, не следовало. Особенно, если дела эти, мягко говоря, не совсем законны.
— Как знаешь, — не стал настаивать Кай. — Но позволь дать тебе совет — Хасфат Антаболис не из тех… скажем так — его просьбы игнорировать нежелательно. Весьма и весьма нежелательно, — намекающе проговорил он.
— Ну так я и не отказываюсь наотрез, — пожал плечами Элемар.
Развивать тему, поясняя, что сейчас ему важнее разобраться с поручением Шарн гра-Музгоб, он не стал, чтобы не давать Косадесу повода поинтересоваться, в чем оно заключается. Если старику понадобится, он и сам все узнает — при условии, разумеется, что он не сам же организовал это «поручение». Ни к чему облегчать ему задачу.
— А что насчет информации от гра-Музгоб?
Элемар мысленно поморщился, постаравшись, впрочем, чтобы на лице ничего не отразилось. Где-то в затылке досадливо ругнулся Второй. Хотя, если вдуматься, было бы наивно рассчитывать, что Кай об этом не спросит.
— Я… работаю над этим, — уклончиво ответил он — так, словно обиняками признавался в постигшей его неудаче, одновременно заверяя, что это временно. — Сегодня у нее, похоже, не слишком удачный день для приема визитёров…
Кай недовольно нахмурился.
— Когда-нибудь эта дура нарвётся, — пробормотал он себе под нос.
И добавил, вперившись в Элемара тяжелым взглядом:
— Работай, Суротано, работай. Мне нужна эта информация. И, желательно, побыстрее.
Выйдя из домишки Косадеса, Элемар, как и после получения прошлого задания, направился прямиком в «Восемь Тарелок» — день клонился к вечеру, пора было задуматься о ночлеге. И об ужине — предыдущая трапеза случилась рано утром еще в Сейда Нин, а по приезде в Балмору поесть за беготней по городу оказалось просто некогда.
Таверна встретила его непривычной суетой. Хозяйка, Дульнея Ралаал, металась по залу, покрикивая то на двух данмерок, развешивавших на стенах венки из веточек комуники, с вплетенными цветами вереска и ивопыльника, то на грузчиков — тоже данмеров — перетаскивавших куда-то наверх мешки и ящики, по-видимому, с провизией.
— А по какому поводу суматоха? — поинтересовался Элемар, когда та ненадолго отвлеклась от этих непонятных приготовлений, чтобы принять заказ у неожиданного посетителя.
Глаза Дульнеи изумленно распахнулись, а потом часто-часто заморгали.
— Неужто вы совсем потерялись во времени, бродя по пустошам, сэра наемник? Завтра же Проводы Старой Жизни! — воскликнула она.
Настала очередь Элемара сидеть с разинутым ртом и вытаращенными глазами. За всеми неурядицами последних дней — подставой с убийством Труптора и последующим разбирательством, кошмарным экспериментом по зачарованию и прочими, более мелкими неприятностями — он напрочь забыл о том, что впереди целая череда праздников: Проводы Старой Жизни, Фестиваль Новой Жизни и Очищение. А потом, через две с небольшим недели — праздник Молитвы Южному ветру и… и его день рождения. Именно пятнадцатое Утренней Звезды официально считалось днем его появления на свет. Да и, собственно, почему бы нет? Настоящую, правильную дату он все равно не знал…
Получив свой ужин, Элемар заперся в уже знакомой комнате.
«Рассказывай, — устроившись на кровати, велел он. — Ты ведь наверняка и об этом задании знал заранее. И не только о нем».
«Да пожалуйста, — не стал противиться Второй. — Итак, Шарн гра-Музгоб. Официально — целитель Гильдии Магов. Неофициально — некромант. Да-да, именно так, хоть она это отрицает. Слишком рьяно отрицает, я бы сказал. По крайней мере, если бы я не знал этого точно, все равно бы заподозрил, что дело нечисто. Та же Улени Хелеран при упоминании некромантии не подпрыгивала, словно ей воткнули иглу в её прелестную задницу».
Элемар невольно хмыкнул, внутренне соглашаясь — филейная часть Улени Хелеран действительно была хороша. Особенно, если смотреть на нее, не скрытую просторным балахоном гильдейского мага. И не только смотреть — упругие полушария ягодиц ложились в ладони очень даже приятным грузом, когда…
«И, судя по обмолвкам и намекам Косадеса, об этой стороне жизни Шарн ему тоже прекрасно известно, — выдернул его из приятных грёз-воспоминаний невозмутимый голос Второго; Элемар вздохнул и заставил себя сосредоточиться. - Про задание я действительно… ну, не знал, повернуться могло по-всякому, но догадывался. Вот тебе, кстати, повод прижать тебя за нарушение законов уже самого Морровинда — якшание с некромантами и осквернение данмерских гробниц. Правда, почему именно череп Ллевула Андрано, я даже приблизительно не представляю. Возможно, наша новая знакомая темнит и на самом деле все далеко не так просто. Даже я, при всем своем невежестве в данном вопросе, понимаю, что наносить на череп колдуна какие-либо метки никто просто так не будет».
«Думаешь, будут какие-то неприятности?» — подобрался Элемар.
«Честно? Понятия не имею, — сознался Второй. — По идее, не больше тех, что сваливаются на нас обычно, но… в случае с Тельзой Драл я тоже никакой особой опасности не предвидел».
Элемар невольно скривился и потер скрытый под одеждой шрам — память об убитой им телваннийке.
«Ясно, — вздохнул он. — Хотя постой… Может в твоих записях что-то найдется?»
«Вряд ли, — задумчиво ответил Второй. — Насчет задания там, пожалуй, ничего полезного нет. Разве что насчет самой Шарн… Так что корпорации "Расхитители гробниц" в твоем лице и моем… присутствии придется действовать на свой страх и риск».
«Корпорация "Расхитители гробниц", говоришь?» — хмыкнул Элемар.
«Ну надо же как-то обозвать эту авантюру», — ничуть не смутился Второй.
«Ладно, что там насчет Шарн?»
«Сейчас гляну, - Второй привычно оттеснил его вглубь, сел на кровати и зашарил в заплечной сумке. — Заодно освежу свои знания насчет того, чего нам ожидать дальше. А то я что-то забывать начал».
Выудив свернутые трубкой листы со своими записками, Второй развернул их, привычно отложил первые страницы, на которых, по-видимому, было записано то, что уже случилось — или не случилось… и вдруг выронил их, издав какой-то не то вздох, не то всхлип.
— Блядь, — как-то обреченно уронил он вслух, закрыв глаза. — Вот же… блядь.
«Что? — всполошился Элемар. — Что случилось?»
«Случилось, — перейдя обратно на мысленную речь, мрачно согласился Второй. — Я не могу их прочесть».
И вяло махнул рукой в сторону рассыпавшихся по полу исписанных листков.
1) "Анекдоты", TES-II: Daggerfall
2) "Анекдоты", TES-II: Daggerfall
3) перефразированная реплика главного героя к/ф "Веселая хроника опасного путешествия" (1986 г.)
4) "Слушаюсь, мой вождь" (данм.). По сути, Элемар, сам того не зная, скопировал земное "jawohl mein Fuhrer"
В первое мгновение Элемар даже не понял, о чем речь.
«В смысле — не можешь?» — переспросил он.
«В прямом смысле не могу! — на удивление злобно процедил Второй. — Я не понимаю ни слова из написанного на этих долбанных листках. Ни единого слова!»
Элемар замер, растерянно глядя на валяющиеся на полу записи. Выходило, что эти листки, до сих пор бережно хранимые Вторым, теперь полностью бесполезны… А сам он… сам дух на самом деле вовсе не зол — то, что ему сначала показалось беспричинной злобой, на самом деле было сдерживаемой из последних сил паникой. И Элемар рванулся «наружу», делая для Второго то, что тот много раз делал для него в подобных ситуациях ранее: резко оттеснил его, хлещущего во все стороны ужасом и отчаянием, «внутрь», перехватывая управление телом и отрезая от внешних ощущений, чтобы тот смог справиться с захлестывающими его разум эмоциями.
Сердце, еще мгновение назад выламывавшее грудину, начало успокаиваться, а вместе с ним начал стихать и шум в ушах и постепенно перестали плыть стены комнаты перед глазами. Элемар медленно выдохнул и потянулся к кувшину с шейном — во рту было сухо, точно в пустыне Алик'р... Где-то в глубине сознания не желающий успокаиваться Второй до сих пор фонтанировал эмоциями. Правда, если поначалу до Элемара доносились волны ужаса и обреченности, то после короткой передышки им на смену пришли потрясение, злость и… что-то еще, чему Элемар не мог дать внятного определения. Впрочем, нотки опасения тоже присутствовали. Похоже было на то, что, как только истерика духа была лишена материальной подпитки — Элемар хорошо запомнил ту лекцию о тайных телесных соках и их влиянии на разум — Второй сумел взять себя в руки и обдумать случившееся. Более того, прийти к какому-то не слишком приятному выводу…
Элемар неторопливо допил шейн и, поставив стакан на столик, вновь улегся на кровать. Теребить и расспрашивать Второго он не собирался — когда тот успокоится и соберется с мыслями, он сам предложит пообщаться. Торопиться им все равно некуда — завтра праздник, послезавтра тоже… Элемар не знал, празднуют ли Очищение за пределами Хай Рока, но предполагал, что вряд ли. Тем не менее два дня на отдых, прояснение вновь открывшихся обстоятельств и составление новых планов у них есть. И даже больше — он вдруг вспомнил, что хотел занести кирасу на починку Тореку. Теперь придется ждать окончания праздников. Ну да ладно. С такими мыслями он незаметно уснул.
Нормально выспаться не удалось. Во сне он метался в каком-то странном дымно-черном мареве без верха и низа, пытаясь найти выход в нормальный, привычный мир. Потом перед ним вдруг возник уже виденный — в другом сне — незнакомец в залитой кровью одежде и, паскудно ухмыльнувшись, хлопнул его по лбу раскрытой ладонью. Это действие его жутко разозлило — не само по себе, а потому что оно что-то значило… правда, он не помнил, что именно — и он уже хотел было дать гаду в морду, но тот уже исчез, оставив его в одиночестве…
Проснувшись, Элемар долго пялился в потолок. Настроение было совершенно не праздничным — хотелось, как в далеком детстве, замотаться с головой в одеяло, свернуться клубком и тихо страдать. Желательно, под кроватью, чтоб никто не нашел… по крайней мере, сразу.
Потом до него дошло.
«Прекрати».
Второй, чье присутствие после вчерашнего ощущалось с трудом, не ответил. Если бы не тонкая нотка настороженности, на миг кольнувшая сознание, Элемар мог бы решить, что дух снова куда-то исчез, как несколько дней назад.
«Извини, — после длительного молчания все же подал он голос. — Кажется, моя… полезность, как твоего спутника, сильно уменьшилась».
Элемар поморщился.
«О какой полезности ты говоришь?» — уточнил он.
В ответ от Второго пришла волна обреченности, тут же, впрочем, сменившейся мрачной решимостью. А следом он заговорил:
«Действительно, стоит расставить точки над "и". Или, как говорят у вас… в "ойт"? — он вновь замолчал, но почти сразу же продолжил: — Видишь ли… когда я — еще до нашего знакомства — обнаружил, где и в каком состоянии оказался…»
«Ты решил предложить мне свои знания, я помню», — перебил его Элемар.
«Именно. Но теперь, когда мои записи стали нечитабельны…»
Вот оно что…
«Забудь, понял?» — рубанул Элемар.
«Но…»
«Забудь, я сказал! — он наклонился за листками записей Второго, так и валявшимися с вечера на полу и, собрав их, разорвал всю тонкую стопку надвое. — Если эти бумажки стали бесполезны, то и бездна с ними — место в сумке занимать не будут. А их содержимое… ты хоть помнишь, что ты их вообще-то при мне писал — здесь, в этой самой комнате? Не припёр с собой, откуда бы ты ни явился, а строчил прямо тут, вот этой вот рукой, — он помахал кистью перед лицом, — опираясь на собственную память? Помнишь?»
И, не давая ошеломленному духу опомниться, припечатал:
«Так что вся твоя "полезность" на самом деле никуда не делась, если для тебя это так уж важно. А это, — он ткнул рукой в валяющиеся на полу обрывки бумаги, — просто костыли, которые…»
«ЧТО ТЫ СКАЗАЛ? — переход от обреченной покорности к обжигающему гневу был настолько резок, что Элемар потрясенно замер, забыв как дышать. - Костыли?!»
Впрочем, в следующий миг до него дошло, что весь этот гнев направлен вовсе не на него.
«Спасибо, братишка, — благодарно выдохнул Второй, вновь ставший бодрым и злым. — Костыли, значит… Ну, гад, ну, сука бессердечная… На прочность испытывать решил, да?»
«Почему бессердечная?» — удивился Элемар.
«Да этот мудак — помнишь, я рассказывал? — перед тем как меня сюда опять выпинать, заявил, что он-де тоже считается мертвецом, как и я. И этак пиджак распахнул — а под ним рубашка вся в кровище: сначала такое пятно с кулак примерно появилось, а потом, почти сразу же, расползлось на все пузо. Так вот рубашка к пузу прилипла и… ну, типа провалилась слегка — как раз напротив сердца. Как будто там дырка у него. Причем такая, что как раз кулак и поместится. Я настолько охренел тогда от… ну, от всего, что даже и внимания сразу не обратил. А сейчас вот вспомнил».
Элемар потрясенно молчал. Больше всего ему сейчас хотелось одновременно расхохотаться во весь голос… и побиться головой об стену. Не выдержав, он торопливо уткнулся лицом в подушку — мер, внезапно разражающийся хохотом, будучи в одиночестве, не может не привлечь нездоровое внимание окружающих — и заржал.
«Ты… — немного успокоившись, начал он, но новый приступ истерического смеха заставил его прерваться — говорить, даже мысленно, сквозь смех было решительно невозможно. — Ты хоть понял, кого мудаком назвал… чу… ха-ха… чудик?» — кое-как просмеявшись, сказал он.
«Э-э…» — несколько озадаченно протянул Второй.
«Легенду про Лорхана помнишь?»
«Во бля, — после недолгой паузы охнул Второй. — И что он за это со мной сделает? Боги, они ведь обидчивые... Хотя он что-то говорил… что-то про службу другому… или другой… тоже богине, видимо. И что он не в обиде за это».
«Хм… ну, может, и в этот раз не слишком рассердится. Хотя я бы на это не рассчитывал».
* * *
Праздники прошли… в праздности. Два дня Элемар только тем и занимался, что спал, ел-пил и читал книги из предоставленного Антаболисом для Кая списка — благо, книжная лавка Дорисы Дарвел в утро Проводов Старой Жизни работала. Из всего списка, правда, у нее нашлось только две книги, но и это было лучше, чем совсем ничего. Единственным отступлением от праздного времяпровождения был визит к Тьермэйллину — повязки после Зайнсипилу нужно было менять. Впрочем, целителю Клинков явно не улыбалось видеть физиономию Элемара все праздники, поэтому Тьермэйллин в несколько минут залечил все ранения магически, содрал за это полновесного золотого «дракона» и отправил его восвояси, на прощание посоветовав ближайшие пару дней питаться обильнее и пожирнее. Второй был уверен, что насчет «пожирнее» целитель явно поиздевался, объяснив свою точку зрения тем, что фауна Морровинда была представлена либо насекомыми, либо рептилиями, а ни у тех, ни у тех жира нет. Разве что у личинок, но от мысли питаться личинками Элемара сразу же замутило. А вот с пунктом «обильнее» он был полностью согласен — ускоренное заживление это здорово, но ресурсы-то для него брались из организма исцеляемого. И их надо было срочно восполнять. Желудок яростно поддерживал точку зрения Второго, недвусмысленно давая понять, что если его не заполнят прямо сейчас и желательно, чем-нибудь мясным, он начнет глодать сам себя… К счастью, они вполне могли себе это позволить.
А еще Элемар по несколько часов проводил, бросая дротики в мишень. Во-первых, это занятие неплохо успокаивало — намалевал рожу обидчика и пуляй в нее острыми стрелками, представляя, что это не рисунок, а настоящее лицо врага. А во-вторых… во-вторых, он по-прежнему помнил о спрятанной на дне заплечной сумки «вварденфафле» — произносить странное слово правильно он так и не научился — и чувствовал, что умение метко бросать дарты в цель ему очень скоро понадобится. Чувствовал спиной — между лопаток все время ощущался легкий зуд, точно от взгляда в спину, странным образом ассоциирующийся с необходимостью усердно тренироваться. Разве что теперь вместо физиономии Кая мишенями служили рисунки других людей и меров, с преобладанием среди них клыкастых орочьих морд или остроскулых эльфийских лиц с характерными данмерскими чертами и прорисованными на них грубыми шрамами. Мишени рисовал Второй — и получались они у него ничуть не хуже, чем у самого Элемара. Впрочем, скучающий дух вообще много рисовал, утверждая, что это помогает ему думать. Элемар, правда, не сразу проникся идеей нарочито гротескных изображений, с подчеркиванием каких-то недостатков или просто характерных черт — портрет Шарн гра-Музгоб, к примеру, красовался клыками как у матерого кабана-секача, а нарисованный Хрисскар щеголял огромными, втрое больше настоящих, ступнями, похожими на лягушачьи лапы и имел удивительно глупую физиономию — но вскоре признал, что свое очарование в таком стиле рисования все же имеется. Восстанавливать утраченные записи Второй отказался наотрез, пояснив свое нежелание опасением, что они могут попасть не в те руки. Элемар, надеявшийся в процессе заглянуть в них хоть одним глазом — а кому бы не хотелось узнать будущее, пусть и в общих чертах? — был разочарован, но не признать правоту Второго не мог.
Впрочем, умение бросать дротики действительно оказалось совсем несложным. За недолгое время отсутствия Второго Элемар успел неплохо наловчиться обращаться с дартами и теперь просто оттачивал навык, попутно размышляя над тем, чтобы прикупить метательных ножей и потренироваться уже с ними — Второй после короткого размышления признал, что ножи будут полезнее дротиков: оружие дистанционного поражения им так и так необходимо, а покупать лук или заклинание призыва оного Элемар категорически отказывался.
Единственное, чего не хватало для полного счастья — общества хорошенькой женщины. Но тащиться в Садрит Мору, чтобы повидаться с Улени Хелеран, было лень — к тому же с возвращением Второго подкатывать к ней было как-то неудобно — а красавица Флакассия из вивекского отделения Гильдии Магов при их последней встрече вела себя настораживающе холодно. Никакой вины за собой Элемар не ощущал, а спрашивать напрямую — если верить все тому же Второму — означало гарантированно нарываться на выяснение отношений. Оно ему надо? А в Суране, куда они никак не могли добраться, наверняка в связи с праздниками был наплыв посетителей… В итоге пришлось блюсти целомудрие. И не сказать, что это Элемара обрадовало.
На третий день — второй день нового года — праздники кончились. Очищение, как и предполагал Элемар, в Морровинде не праздновали. Страдающий похмельем Торек принял заказ на починку кирасы, попутно пожаловавшись на коварство морровиндских напитков. Сообразивший, что к чему — уж о коварстве и крепости местных напитков он знал не понаслышке — Элемар согласился подождать денек. Немалую роль, впрочем, сыграло то, что в противном случае пришлось бы обращаться к Мелдору…
И наконец, настал тот день, когда откладывать уже было попросту нельзя. Элемар сам не знал, что именно ему не нравится в предстоящем предприятии — за исключением, разумеется, уже очевидных моментов — но отправляться в гробницу Андрано за черепом не хотелось до тошноты. И Второй, по его собственному признанию, испытывал те же чувства. Нежити ни один, ни другой не боялись, попасться кому-нибудь на глаза — тоже. В крайнем случае, при приближении кого-то недружелюбного — вроде прознавших о попытке осквернения родовой гробницы и жаждущих отмщения живых членов рода Андрано — можно было удрать с помощью заклинания, не дожидаясь, пока кто-то особенно глазастый разглядит нарушителя покоя предков настолько, чтобы разослать приметы. К счастью, такой вариант был маловероятен. Вообще, по словам Второго, в этом задании основной проблемой должны были стать неживые охранники гробницы, а не что-то иное.
Тем не менее, Элемар в какой-то момент поймал себя на том, что просто сидит и тупо пялится в стену, оттягивая выход. Обозлившись на собственное малодушие, он затянул тесемки давно уже полностью снаряженной и неоднократно проверенной сумки, отдал Дульнее Ралаал ключ от снимаемой комнаты, купил у неё же немного снеди в дорогу и направился в порт силт страйдеров: если верить карте, от Сейда Нина путь к гробнице был значительно короче, чем от форта Лунной бабочки.
Сама гробница показалась ему смутно знакомой. Порывшись в памяти, Элемар припомнил, что уже видел это место — в тот самый день, когда на Балмору неожиданно для всех налетела пепельная буря. Так что, когда на двери обнаружилась сломанная печать, он даже не удивился — он помнил, что в прошлый раз так уже и было. Естественно, он не полез сходу вскрывать или исследовать гробницу, решив сперва внимательно изучить окрестности. И дело было даже не в том, что ему надо было незаметно попасть внутрь — с этим-то как раз особых хлопот не ожидалось: несмотря на близость Пелагиада, дорога не отличалась оживленностью. За два часа наблюдений мимо Элемара, усевшегося на обочине с лепешкой в руке и видом отдыхающего путешественника, промчался имперский курьер, направлявшийся, судя по всему, в Эбенгард, прошёл торговец с навьюченными гуарами и четверо оживленно переговаривавшихся данмеров, из обрывков беседы которых он понял, что все они совершают паломничество к святыням Трибунала. Причем все — в течение второго получаса, так что еще час Элемар наблюдал за дорогой ради собственного успокоения. Ну и чтобы снова потянуть время — предстоящая авантюра по прибытии на место, нравилась ему еще меньше, чем раньше. Тем не менее за скрытность проникновения можно было не опасаться. Гораздо важнее было суметь незаметно выйти… Впрочем, поразмыслив, Элемар нашел отличный выход из положения, удивившись, как это не пришло ему в голову раньше: заклинание Вмешательства Альмсиви. В случае удачи, он сразу окажется в Балморе. Останется только спуститься из Верхнего Города к Торговой площади. Если же не повезет, то заклинание отправит его в Вивек. В этом случае, пробежка окажется значительно длиннее — кантон Квартал Чужеземцев находится довольно далеко от Храма. К тому же придется иметь дело с Флакассией Фаузейус, а прекрасная бретонка в последние несколько дней настроена по отношению к нему довольно холодно. Вредить ему она, конечно, не станет, хотя бы ради того, чтобы не подрывать репутацию Гильдии Магов, но объясняться с ней Элемар не имел никакого желания. Вернее, он-то как раз был не против узнать, в чем он все-таки перед ней виноват, но что-то подсказывало, что идея эта заведомо провальная — Флакассия просто откажется с ним разговаривать, предоставляя ему самому доискиваться причин. Если только она не узнала о его связи с Улени Хелеран из отделения Гильдии в Волверин Холле. Хотя… в этом случае бретонка предъявила бы ему претензии еще при прошлой встрече.
«Ты на ней жениться собираешься?» — насмешливо поинтересовался Второй, с которым он поделился своей проблемой.
«Нет!» — совершенно искренне испугался Элемар.
Огляделся — до заката еще было довольно много времени, но дорога пустовала. Впрочем, они с духом решили, что войдут в гробницу в сумерках — в самое противное время суток, когда еще вроде бы достаточно светло, чтобы видеть то, что вокруг, но при этом ничего толком не видно. Самый что ни есть воровской час…
«Тогда в чем проблемы? — удивился Второй. — Если ты ей нужен, то она сама прекратит маяться этой их бабской дурью — сама придумала, сама обиделась. Если же ты ей не нужен, то это может быть такой способ удержать тебя на расстоянии. Советовать, как тебе поступить, я не буду — логика у женщин настолько вывернутая, что любое твое действие будет заведомо неверным. Любое. Придешь мириться с цветами — получишь ими же по роже. Придешь без цветов — просто получишь по роже, потому что "козел, мог бы хоть какой-нибудь цветочек принести". Не придешь — все равно козел. Разве что в последнем случае по роже не получишь».
«Оригинально. Но если ты говоришь, что и пытаться помириться и игнорировать равно неправильно, то что вообще делать? Мне как-то неохота проверять, возобладает ли здравый смысл и профессиональная гордость мага-телепортиста над женской мстительностью, или в один далеко не прекрасный момент меня выкинет где-нибудь в Обливионе?»
«Понятия не имею, что делать — этого вообще никто не знает. Даже сами женщины. Но…» — Второй вдруг осекся, а Элемар ощутил изумление, охватившее духа.
«Но — что?»
«А? — Второй словно очнулся. — А-а… Так вот, чего хотят женщины, не знают даже они сами. Но мне как-то пришло в голову… еще когда она у меня была своя… что основная цель их ужимок и истерик — заставить мужчину страдать».
«Страдать?»
«Именно. Страдать и унижаться, вымаливая прощение. Даже если на самом деле не виноват ни в чем — в смысле, объективно не виноват. Женщине достаточно того, что ты виноват у нее в голове. Всё. Она обижена, она страдает — и она жаждет, чтобы страдал ты. Чтобы ощутил свою ничтожность, осознал, какой ты грубый, нечуткий, жестокий скот, злостно надругавшийся над трепетной феей — даже если в реальности она по грубости и жестокости переплюнет всех известных тебе портовых грузчиков и палачей. Она хочет целиком занимать твои мысли, хочет быть твоим смыслом существовать… вернее, не так — женщина хочет, чтобы ты постоянно добивался её… и добивался безуспешно».
«Дурь, какая-то. На кой добиваться чего-то — или кого-то, если все равно этого не получишь? К тому же, если я её уже трахнул, то чего мне дальше-то добиваться — я как бы уже получил, что хотел».
«Ты у меня спрашиваешь? Я рассказал только то, в чем кое-как разобрался сам, когда мне надоело быть вечно виноватым перед женой ни за что и спать в кабинете вместо супружеской постели».
«Еще одно озарение?» — поинтересовался Элемар.
«Вроде того, — иронично хмыкнул в ответ Второй. - Очень… своеобразное ощущение — внезапно вспомнить что-то, довольно тесно связанное с прошлым… но при этом… как бы это объяснить… К этому знанию-выводу у меня не было доступа, потому что оно тесно завязано на личные воспоминания, а с ними у меня… я уже говорил как. А тут твое упоминание странных обид Флакассии, попытки разобраться… в общем, я вдруг осознал, что не просто имею некоторые предположения на этот счет, а уже думал об этом раньше, анализируя поведение собственной жены в похожих ситуациях».
«Ты её помнишь?» — с каким-то болезненным любопытством спросил Элемар.
«Очень смутно. Длинные рыжие волосы… крашеные, правда, на самом деле она была… — Второй вновь замолчал. — Странно, — наконец опять заговорил он, - я прекрасно помню цвет её волос — у Улени Хелеран точно такой же оттенок — помню, что он не настоящий… краска называлась по имени какого-то знаменитого художника… а вот была ли она на самом деле блондинкой или брюнеткой — глухо. И неприятно. Вроде бы маячит что-то на краю осознания, но как только пытаешься это "что-то" уловить — сразу же будто в стену упираешься».
Элемар не стал отвечать, подумав о том, что рыжая грива Улени Хелеран в свое время неприятно напомнила ему другую женщину — ту, которую он никогда не встречал наяву. И не хотел бы встретить, если она на самом деле существовала.
«Знаешь, — неуверенно проговорил вдруг Второй. — Мне почему-то кажется, что у нее было бы много общего с той бешеной бабой… помнишь, тот странный сон, когда мы видели как бы два варианта одного и того же события?»
Элемар вздрогнул.
«Тебе не кажется, что такое совпадение… неспроста?» — осторожно спросил он.
«Если и так, я все равно пока не вижу связи», — вздохнул Второй.
Элемар огляделся.
«Темнеет. И на дороге никого. Идем?»
«Идем, — согласился Второй. — Сколько уже можно откладывать…»
* * *
Шепот. Настойчивый многоголосый шепот. Он вился призрачной мошкарой вокруг тихо потрескивающих светильников, пробирался под одежду, царапая кожу тысячами крошечных насекомьих лапок, и лился в уши нескончаемым потоком, пробираясь, казалось в самый мозг и лишая не только способности слышать хоть что-то, но даже мыслить.
«Кажется, это была плохая идея», — пробормотал Второй.
«Ты тоже это слышишь?» — встрепенулся Элемар.
«Их. И не только слышу, я их вижу. И, — Второй помедлил, прежде чем договорить, — похоже, что они тоже меня видят».
«Валим?» — с надеждой поинтересовался Элемар.
Но Второй только мрачно буркнул:
«Не получится».
И, точно подтверждая его слова, в спину Элемара дохнуло холодом, а в поясницу, казалось, впились тонкие ледяные иглы. Придушенно взвыв от боли и неожиданности, он сиганул вперед, неудачно приземлился на ступеньки и, кубарем прокатившись вниз по лестнице, вылетел в небольшой зал.
Приземление было жёстким. Болело решительно все, к тому же, кувыркаясь по ступенькам, Элемар несколько раз чувствительно приложился головой. Не потому ли ему теперь казалось, что вокруг неспешным шагом сытых хищников прогуливаются призраки давно умерших данмеров? Нет, напрямую он по-прежнему никого не видел, но вот боковым зрением… Множество мужчин и женщин в костяной броне со знаками Дома Редоран и еще больше — в индорильских доспехах с изображением ладони — воины Храма Трибунала… Оглянувшись, Элемар увидел заполнившую верхний коридор завесу, похожую на густой темный дым. И что-то ему подсказывало, что попытка пройти сквозь неё ни к чему хорошему не приведет. А взгляд искоса показал, что там расположился целый отряд, ощетинившийся настоящим лесом копий. Уж не жалами ли этих самых копий ему придали ускорение?
«Знаешь, — заявил он, медленно и осторожно приняв сидячее положение, — это была ну очень плохая идея!»
«Теперь знаю, — отозвался Второй. — Проблема в том, что выбора у нас все равно не было».
«И что будем делать?»
«Договариваться, — отстраненно, словно о чем-то напряженно размышляя, проговорил Второй. — Раз уж нас не убили сразу, есть крошечный шанс на то, что мы отсюда все-таки выберемся. Живыми и, возможно, даже здоровыми».
Элемар оторвал взгляд от закрывшей выход призрачной завесы… и судорожно икнул, увидев в паре шагов от себя то, на что, занятый разговором и оценкой того бедственного положения, в котором они умудрились оказаться, поначалу даже не обратил внимания. В какой-то паре шагов от него лежал мертвец. И лежал, судя по всему, довольно давно. Воздух в гробнице был сухой, доступа насекомым не было, поэтому тело довольно неплохо сохранилось.
— Что-то я сильно сомневаюсь, что с нами кто-то будет договариваться, — пробормотал он себе под нос. — С этим парнем они явно не церемонились.
«Не попробуем — не узнаем, — произнес Второй. - В худшем случае, развлечем почтенное общество», — без обычной иронии добавил он.
«И как ты намерен это делать?»
«Ну-ка, подвинься», — вместо ответа сказал тот, оттесняя Элемара внутрь.
Встал, огляделся… и решительно пошел вперед. Элемар же с трудом подавил приступ паники, разглядев, наконец, сколько на самом деле призраков рода Андрано их окружало. И дружелюбным выражением лица не отличался ни один.
«Нет, — проговорил он. — Давай меняться обратно. Я буду идти, а ты — подсказывать, куда».
«Как скажешь», — на удивление спокойно согласился Второй.
Повинуясь его подсказкам, Элемар, сопровождаемый призраками, прошел вниз по длинному, закручивающемуся широкой спиралью проходу и вошел в небольшой зал с двумя округлыми бассейнами у дальней стены, почти до краев наполненными пеплом. Охранявший помещение страж-скелет при виде наглого вторженца сделал шаг вперед, занося крепкую на вид дубину с устрашающими шипами… но тут же замер и опустил оружие. Однако вовсе не потому что потерял интерес — об этом говорил почти физически осязаемый взгляд пустых глазниц, неотрывно следящих за каждым его движением. Одно неверное действие — и дубина вновь взмоет в воздух, чтобы опуститься на череп чужака. Знать бы еще, какое действие хозяева гробницы сочтут неверным…
А Элемар опустился на низенькую скамеечку перед бассейном, скрестив ноги на каджитский манер — и замер. Марево над бассейнами, такое же, как то, что перекрыло выход из гробницы, заволновалось и сгустилось, приобретя очертания немолодого рыжеволосого данмера, одетого, в отличие от остальных, в мантию жреца или волшебника. Элемар, прислушавшись к совету Второго, достал из сумки свиток с заклинанием Божественного Вмешательства и аккуратно положил его на бортик бассейна. Губы призрака едва заметно изогнулись в намеке на одобрительную улыбку. А Элемар подумал, что они со Вторым — идиоты и давно могли удрать, воспользовавшись тем самым заклинанием. С другой стороны, это и сейчас будет не поздно сделать…
— Говори, чужак.
— Э-э… — поперхнувшись от неожиданности, глубокомысленно ответил он.
— Не ты. И не словами, — с легкой досадой поморщился призрак. — Дом неушедших смотрителей рода не место для разговоров. Если только эти разговоры не ведутся сердцем. Пусть говорит другой — тот, кого ты называешь Вторым. Говори, пришедший издалека. Ты сумел нас заинтересовать и ты знаешь обычаи. Поведай нам, что толкнуло тебя на преступление?
Что ответил Второй, Элемар, к своему удивлению, не услышал, но призрак недовольно нахмурился. Однако присутствующий в зале страж не двинулся с места, значит, поводов для немедленного бегства пока не было. Чтобы не помешать или — не приведи боги — не навредить — он добросовестно сидел, чувствуя, как в непривычной позе затекают ноги и спина, и сторожко наблюдал за выражением лица зависшего над пепельным бассейном призрака. А тот гневно хмурился, мрачнея все больше и больше. В какой-то момент его лицо исказилось от ярости, и Элемар едва не вскинул руки, чтобы сотворить спасительное заклинание бегства… Но призрачные черты почти тут же разгладились и гнев вновь уступил место интересу — сначала вежливому, а затем все более живому — к которому под конец неслышной беседы явственно примешивалось мрачное торжество.
— Что ж, Второй… Хотя правильнее было бы сказать "Первый". Да, я знаю, кто ты и кто твой… "второй" — нам, неушедшим смотрителям рода ведомо гораздо больше, чем живым. Именно поэтому мы и не убили вас сразу. И нет, не проси меня открыть эту тайну — её разгадка суть часть вашего общего пути.
Он помолчал.
— Теперь о твоей просьбе. Ты был честен и говорил, не утаивая. Я позволяю тебе взять мой череп. Но ты должен будешь вернуть его, как только получишь от некромантки то, что тебе нужно. Стражи пропустят вас внутрь и выпустят обратно. Если ты этого не сделаешь, — призрак сурово нахмурился, — живые узнают о твоем преступлении и проклянут вас обоих. Поверь, это вполне в наших силах.
«А если это произойдет не по нашей вине?» — осторожно уточнил Элемар — мысленно, вовремя вспомнив про "не словами".
Требование вернуть останки ему казалось вполне справедливым — к тому же это задание с самого начала было ему не по душе — но следовало учитывать все возможности. И невозможности тоже.
Призрак помедлил, смерив его задумчивым взглядом.
— Мы учтем это. Но в ваших же интересах, чтобы этого не произошло.
Скелет-страж шевельнулся и махнул костлявой рукой в недвусмысленном жесте. Элемар с некоторым трудом — ноги затекли и ощущались отвратительно ватными — встал, безмолвно поблагодарив неизвестного... или все же Ллевула Андрано?.. за помощь, и, хромая на каждом шагу, поковылял следом за проводником.
Череп отыскался в самом низу, в боковом зале. Рядом на постаменте лежала книга, увидев которую, Элемар стиснул зубы, предчувствуя неприятности. Аккуратно упаковав череп, он развернулся было к выходу, но неугомонный Второй его остановил:
«Куда это ты собрался? Ставь пометку. Или ты собираешься в следующий визит плутать по гробнице с черепом наперевес?»
Идея насчет магической пометки была здравой. В Эбенгарде им все равно в ближайшее время появляться не стоило. Хотя лишаться возможности мгновенно перенестись к целителю было… тревожно. Но сейчас это было важнее.
Однако, как оказалось, пометкой сволочной дух ограничиваться не собирался. Едва магические потоки успокоились, как он снова принялся раздавать указания, потребовав достать из заплечной сумки «Запертую комнату» и поменять её на лежащий на постаменте возле урн с прахом томик «Уроков Вивека».
«Ты сдурел?!»- в ужасе взвыл Элемар.
«Ничуть, — отозвался Второй. — Мы ведь не воруем эту книгу, а обмениваем на равноценную».
«И как на этот обмен смотрит владелец книги?» — язвительно поинтересовался Элемар.
— Владелец не против, — рядом возник уже знакомый призрак. — Из твоего рассказа, пришедший издалека, ясно, что вам эта книга нужнее, чем нам. Забирайте. И можете даже не возвращать.
Тяжело вздохнув, Элемар поблагодарил его за щедрость и взял томик «Уроков». Но «Запертую комнату» все же достал и положил на освободившееся место — подарок подарком, но отдариться стоило. Хотя бы из вежливости.
Напряжение постепенно отступало — странное соглашение с предками рода Андрано, подробности которого еще предстояло вытрясти из Второго, состоялось. Они все еще были живы и даже достигли поставленной цели. Правда, череп потом все равно предстояло вернуть, но Элемар почему-то был уверен, что Второй уже придумал, как это сделать.
Заклинание Вмешательства Альмсиви перенесло их в Балмору. Элемар с трудом подавил зевок и с удивлением уставился на розовеющее небо на востоке.
Они провели в гробнице целую ночь.
Примечания:
Прим. авт.: тринадцать шагов — это приблизительно 7-9 метров: максимальное расстояние для эффективного броска дротика-дарта или метательного ножа
Лицо регионального координатора Клинков, узревшего в неурочно-ранний час на пороге своего жилища изгвазданную в пыли и паутине физиономию самого "любимого" из подчиненных ему агентов было неописуемо — изумление, гнев, досада и что-то еще, чему Элемар не смог бы дать определения, даже находясь в ясном уме. Но, пребывая в полуневменяемом состоянии, отреагировать на гримасы начальства должным образом не смог бы, даже если бы очень хотел. Так что, с трудом промычав непереводимое "мжномнвспзватьсьшкрвть?" вместо приветствия, он просто ввалился в дом и рухнул на хозяйскую постель, напоследок притянув к себе сумку с добытым черепом и обняв её, как подушку — остатков сознания едва хватило на попытку уберечь от начальственного любопытства её компрометирующее содержимое. После чего отрубился, едва успев смутно ощутить, как Кай, бормоча что-то о "жопоголовых идиотах", без особой нежности стаскивает с него сапоги.
Идея завалиться — как оказалось на практике, в самом прямом смысле слова — к координатору принадлежала Второму: после экстренного спуска и прогулки по гробнице Андрано Элемар был грязен и пропылён, а общественная купальня, в последнее время работающая почти круглосуточно, внезапно оказалась закрыта. Пытаться же снять комнату в каком-нибудь трактире в таком виде нечего было и думать: к тем, кто не следил за личной гигиеной, отношение было неласковым — любой неопрятный грязнуля заведомо считался разносчиком болезней. Что было, в общем-то, вполне объяснимо: помимо корпруса, заразиться которым было не так-то просто, и так называемых "обычных" болезней, в Морровинде имелся целый ряд "местных" заболеваний, в других провинциях Тамриэля не встречающихся и получивших название "моровые". Заразиться ими было так же легко, как и обычными, а вот вылечить... обычные зелья исцеления болезней просто не действовали, а специальные были недешевы и продавались не в каждой лавке алхимика. Поэтому посещение купальни сразу по прибытии в город или более-менее крупное селение считалось хорошим тоном, даже если ты приехал в Балмору или Вивек из Сейда Нина или, к примеру, Тель Аруна, где моровых бурь не бывает. В противном случае торговцы и трактирщики вполне могли отказаться вести с новоприбывшим дела. К тому же, как показали недавние события в той же Балморе — все когда-нибудь случается впервые. На счастье, Второй вспомнил, что Кай при первой встрече говорил, что при необходимости можно передохнуть у него, а Элемару было без разницы — он едва мог заставить себя держать глаза открытыми, а тело — в вертикальном положении. К тому моменту, как координатор отворил дверь, он уже наполовину спал. И Второй, как ни удивительно, пребывал в ненамного лучшем состоянии…
Проснулся Элемар только к вечеру. И первым, что он увидел, был сидящий на табуретке возле кровати хозяин дома — трезвый, чисто выбритый, вопреки выбранному образу… и очень сердитый.
— Ты охренел, новичок, — вместо приветствия сообщил он.
Элемар поморгал и принял сидячее положение. Других стульев или табуретов в доме Косадеса не имелось, поэтому вскакивать и пересаживаться было попросту некуда. Поэтому он просто подтянул валявшиеся тут же сапоги и принялся обуваться.
— Что с информацией от гра-Музгоб? — не дождавшись реакции на первую реплику, спросил Кай.
— Будет… — Элемар попытался определить, сколько он проспал, глянув на окно, но потерпел неудачу — толстое зеленое стекло не знало тряпки и воды, наверное, с момента установки в раму. — Будет, как только я с ней встречусь и поговорю.
— Отчет должен быть завтра к полудню, — жестко проговорил Косадес. — Мне и так из-за тебя пришлось отменить… — он осекся. — Неважно. Если ты выспался, новичок, то собирай манатки и проваливай. И на будущее — в городе есть общественные купальни. Дешевле всего та, что у порта силт страйдеров. Так, на всякий случай.
Элемар на шпильку не отреагировал. Молча заглянул в сумку, ощупал сквозь ткань череп, проверяя его целостность — не хватало еще раздавить во сне.
"Не переживай, — хмыкнул Второй. — Ты так нежно прижимал его к груди, что мутсэра Андрано даже умилился. Хотя как я понял, умиление этому достойному меру вовсе не свойственно, несмотря на некоторую мягкость характера".
Элемар тихонько фыркнул, затягивая завязки на горловине сумки — и тут же поймал внимательный взгляд Косадеса.
— Я сказал что-то смешное? — обманчиво спокойно поинтересовался тот.
"Зря мы сборник анекдотов продали, — задумчиво проговорил Второй. — Была бы шикарная отговорка как раз на такой случай".
— Нет, — качнул головой Элемар. — Просто сон вспомнил. Хороший сон… впервые с тех пор, как я сюда приехал.
— А что, — подобрался Косадес, — остальные сны были плохими?
"Молчи!" — едва ли не взвыл Второй.
Впрочем, Элемар и сам не собирался откровенничать. Не после подслушанной беседы в Эбенгарде.
— Обычно я выматываюсь настолько, что никаких снов не вижу, — проговорил он. — Впрочем, было пару раз… но, — он постарался, чтобы его голос звучал легкомысленно, — я полагаю, что это было от непривычной пищи. Кажется, это были пирожки с грибами в Садрит Море…
Кай медленно кивнул и жестом велел привставшему Элемару сесть.
— Вот что, Суротано, — медленно проговорил он. — Раз уж у нас зашел разговор о снах… Если верить слухам, сейчас многих мучают кошмары…
— Да, я тоже это слышал, — кивнул Элемар.
— Не перебивай! Итак, участились слухи о дурных снах, злых предзнаменованиях… Да и ты наверняка видел, что на улицах слишком много гуляющих, а некоторые лавки открыты не только днем, но и ночью. Купальни, кстати, тоже, — ввернул Косадес еще одну шпильку, но Элемар её вновь проигнорировал. — Словно их владельцы не могут уснуть. Или боятся. Может, что-то тревожит их во сне…
"И мы даже знаем, что", — проронил Второй.
— И я просто обязан тебя предупредить. Даже если ты не обманываешь, и плохие сны тебя не беспокоят… В Морровинде, если ты видишь тревожные сны, Храм говорит, что ты ненормальный и они запирают тебя в лечебницу для умалишённых. А если тебе не только снятся дурные сны, но и ты думаешь, что они могут что-то значить… Тогда Храм заявляет, что ты либо пророк, либо еретик. И они все равно запирают тебя в лечебницу для умалишённых. Так что послушай доброго совета — помалкивай… если вдруг что.
— Я запомню, — кивнул Элемар.
— Вот и молодец, — удовлетворенно качнул головой Кай. — А теперь проваливай. И не забудь про купальню!
В купальню он все-таки пошел, хотя и не потому, что его туда настойчиво посылали. После чего, отмытый и переодевшийся, уже привычно засел в "Восьми Тарелках".
"Еще немного — и Дульнея выделит эту комнату персонально для тебя", — дождавшись, когда за ними закроется дверь и шаги хозяйки трактира стихнут в конце коридора, проворчал Второй.
"Ты еще скажи, что мне придется на ней жениться", — фыркнул в ответ Элемар.
"А вот это вряд ли. Скорее, она назначит тебе помесячную плату — и комната будет в твоем распоряжении в любой момент. Хочешь, каждый день ночуй, хочешь — раз в месяц заваливайся".
"Обойдется, — отрезал Элемар, прикинув сумму. — Ночевать два-три дня, а платить за месяц? Нет уж. Ты лучше скажи мне, как мы будем череп возвращать? Отдать-то легко, а вот вернуть…"
Проблема эта его действительно волновала.
"Если все пойдет, как надо, — Второй мягко оттеснил его и принялся копаться в сумке, — то череп уже к утру послезавтра будет лежать на положенном ему месте. А госпоже гра-Музгоб станет резко не до поисков пропажи. Да и не факт, что она успеет о ней узнать".
С последними словами он вытащил из сумки небольшой сверток и, развернув его, положил на столик перед Элемаром поблескивающий тревожным багрянцем серебряный дротик.
"Ты собираешься… убить её?" — осторожно уточнил Элемар.
В наложенном Вторым — пусть и с его посильной помощью — зачаровании он так и не разобрался, но, припомнив, сколько магической энергии оно потребовало, без труда вычислил, насколько убойной мощью тот наделил слабосильную, в общем-то, стрелку. Заодно понял, почему дух так настаивал на тренировках с дартами.
"Увы — да, — с сожалением — и вроде бы даже неподдельным — признался тот. — И дело вовсе не в черепе. Просто…"
"Не объясняй, я помню, — прервал его Элемар. — Как давно ты это задумал?"
"После головоломки".
"Ясно. А что насчет гробницы? Ты ведь говорил, что основной проблемой в гробнице станут стражи…"
"Говорил, — не стал отпираться Второй. — Но я имел в виду совсем не то, с чем мы там столкнулись. К встрече с "неушедшими смотрителями" я был готов ничуть не больше тебя. И, признаться, я вообще не понимаю, как так вышло".
"Ладно", — Элемар с силой потер лицо.
Вроде и спал весь день, а усталость все равно чувствуется…
"Сегодня нам предстоит бессонная ночь. И понадобятся твои шпионские таланты".
* * *
Ночь, как и сулился Второй, оказалась бессонной. Хотя поначалу Элемар думал, что это будет не так. Подумаешь, пробраться в уже знакомый заброшенный не то дом, не то трактир — тот самый, возле которого Шарн гра-Музгоб и давала несколькими днями ранее своё распроклятое поручение. Почему-то Второй решил, что там можно будет найти какие-нибудь свидетельства проводимых некроманткой запрещённых экспериментов.
Логика в его предположениях была — район был откровенно неблагополучным, это Элемар отметил ещё в прошлый раз, а обитатели того самого дома наверняка большую часть времени были неспособны отличить реальность от навеянных скумными парами видений — однако эта самая реальность не пожелала идти им навстречу. Никаких следов запретной ворожбы они не нашли. Как и никаких тайников, хотя и проверили все сколько-нибудь вероятные места их нахождения, пользуясь тем, что виденные в прошлый визит скумоеды в этот раз отсутствовали.
"И что теперь?" — поинтересовался Элемар, когда они вышли на Торговую площадь.
"Теперь мы отправимся в Гильдию Магов".
"Там же все спят. Наверняка закрыто все".
"Ошибаешься. Даже если Масалини Мериан спит, то кто-то наверняка бодрствует — на случай, если кому-то понадобятся услуги мага-телепортиста. Или для того, чтобы встретить прибывшего из других отделений Гильдии Магов. Например, курьера с секретным донесением для кого-нибудь из проживающих в Верхнем Городе Хлаалу. Я только надеюсь, что этим везунчиком окажется не Шарн. И что наша любезная некромантка сейчас дрыхнет крепким сном человека — или мера — с начисто отсутствующей совестью".
"Значит, ты собираешься пошарить у неё в вещах?" — уточнил Элемар.
"Именно. Если мне не изменяет память, там можно найти кое-что интересное. Правда, я рассчитывал, что у неё хватит осторожности не хранить это в стенах Гильдии… но — увы. Тебе это, по идее, без надобности, ты в Гильдии Магов не числишься, а вот дознавателям из Храма будет о-очень интересно…"
"Везунчиком" оказалась глава балморского отделения Гильдии Ранис Атрис. И судя по её отчаянным попыткам бороться со сном сидя за столом-конторкой, дежурство было совсем не главной причиной бодрствования. Второй немедленно поменялся с Элемаром и завёл с удивлённой его появлением Ранис негромкую беседу про бессонницу, ночные прогулки и хорошую компанию вкрадчивым, убаюкивающим тоном.
Не ожидавшая подвоха данмерка — Элемар появлялся в стенах Гильдии Магов достаточно часто, то договариваясь с Дреном или Эстирдалин об обучении, то прося Масалини перебросить его в Вивек, поэтому Ранис его знала, пусть и не слишком хорошо — с каким-то облегчением призналась, что не спит уже несколько суток из-за одолевающих кошмаров.
— Так нельзя, — укоризненно-сочуствующе покачал головой Второй. — Это может кончиться тем, что вы просто свалитесь с жесточайшим истощением.
— Зато вымотаюсь настолько, что не буду видеть эту дреморову муть, — поморщилась Ранис и широко зевнула, едва успев прикрыть рот ладонью. — Извините.
— Ничего страшного, — проговорил тот, безуспешно подавляя зевок — пример оказался на диво заразительным.
Впрочем, та его не услышала — вымотанная несколькими сутками непрерывного бодрствования и убаюканная тихим вкрадчивым голосом собеседника Ранис просто отключилась и теперь крепко спала, уронив голову на сложенные руки.
"Замечательно, — проговорил Второй мысленно. — Будем надеяться, что она не вспомнит нашу беседу. Или решит, будто мой визит ей приснился".
Элемар был настроен более скептично, но спорить и возражать не стал — это и впрямь было бы хорошим выходом.
Подождав немного, Второй вновь поменялся с Элемаром, и тот, стараясь не шуметь, прокрался вниз, в общий зал. Там, как и ожидалось, было пусто — видимо, кошмары мучили только Ранис Атрис, остальные спали: из-за ширм, отгораживающих "спальный" угол зала доносилось негромкое многоголосое посапывание, время от времени перекрываемое чьим-то раскатистым храпом. И почему-то Элемар был уверен, что источник этого звука — не Дрен, единственный мужчина в балморском отделении Гильдии. На всякий случай внимательно оглядевшись — не хватало ещё оказаться застигнутым на взломе и потрошении чужого имущества каким-нибудь незамеченным в сумраке полуночником — он прокрался мимо, направившись прямиком к углу, где в прошлые посещения Гильдии видел Шарн гра-Музгоб.
Колбы, реторты и перегонный куб — простой, ученический — Второго не заинтересовали, в ящиках пожилого письменного стола, покрытого въевшимися пятнами реагентов, тоже не обнаружилось ничего компрометирующего. И, к разочарованию Элемара, ничего похожего на записи о Нереварине для Кая Косадеса — то ли Шарн хранила их в другом месте, то ли собиралась сообщать необходимую информацию устно…
Оставался сундук, задвинутый в самый угол и накрытый какой-то замусоленной тряпкой. Запомнив, как она лежала, чтобы потом вернуть все на место — незачем наводить хозяйку на подозрения — Элемар аккуратно откинул её и принялся изучать замок.
Замок оказался непростым, хотя и без неприятных сюрпризов в виде ловушек или чар "на ключ". Элемар сломал несколько отмычек, прежде чем механизм издал долгожданный щелчок, знаменующий открытие. Он тщательно собрал обломки отмычек, скрывая следы своего присутствия, и с неудовольствием подумал, что управился бы быстрее, будь у него возможность воспользоваться факелом или хотя бы свечой, чтобы нагреть замок. Но свет неизбежно привлёк бы внимание — пока Элемар возился с замком, из спального закутка, зевая во весь рот, выбрался Марайн Дрен.
— Даэдровы кошмары, — услышал Элемар приглушенное бормотание, пока тот, спотыкаясь спросонья на каждом шагу, брёл к своему обычному месту за столом в центре зала. — Хоть бы одну ночь поспать спокойно…
"Хм, а остальные, похоже, спят без кошмаров", — заметил Второй.
"Думаешь, тревожные сны снятся только данмерам?" — заинтересовался Элемар, как раз собиравший обломки отмычек.
"Вряд ли. Если уж пугать, то в первую очередь именно чужаков. Другое дело, что данмеры, в силу некоторого родства с Даготом Уром, могут быть более чувствительны к воздействию через сны".
"Разве что как потомки кимеров", — беззвучно фыркнул Элемар, ссыпая собранный мусор в карман.
"Потомки…" — эхом отозвался Второй, неожиданно впавший в глубокую задумчивость.
Но тут же встряхнулся и потребовал открывать сундук.
Глазам Элемара предстал набор инструментов хирурга в истрепанном и растрескавшемся кожаном футляре, стопка книг по колдовству и мистицизму — большую часть их он читал в вэйрестской Школе Джулианоса ещё до упразднения Школы Тавматургии и формирования Школы Колдовства, как отдельной ветви магической науки — но внимание Второго привлёк томик, обложка которого, в отличие от остальных, была старательно обёрнута бумагой и небольшой мешочек, при виде которого дух явственно занервничал.
"Что такое?" — встревожился Элемар — до этого, если не считать случая с записками, Второй никогда не паниковал без видимой причины.
"Не знаю, — признался тот. — Но от этого кошеля просто веет какой-то жутью. Пожалуйста, будь предельно осторожен, когда будешь смотреть, что там такое, хорошо?"
У Элемара создалось впечатление, что будь у Второго возможность, он бы сейчас дрожал и стучал зубами от страха. А так просто перестал имитировать выражение интонаций, что делал обычно. И от этой безэмоциональности его голоса Элемару стало страшнее, чем было бы, если бы тот орал и бесновался.
"Буду", — пообещал он.
Проверил, чем занят Дрен — тот, к счастью, по своему обыкновению, уткнулся в очередной трактат и не замечал ничего вокруг, полностью поглощённый чтением — и потянулся к загадочной книжке, благо, Второй на неё отреагировал сдержанным любопытством.
Книга называлась "Легионы мертвецов". Ничего крамольного на взгляд Элемара, просто неплохой классификатор нежити, обладать которым он и сам бы, пожалуй, не отказался. Крамольной была дарственная надпись на форзаце под обложкой:
"Шарн, преданной адептке Ордена Червя в знак нашей дружбы. Пусть эта книга послужит тебе в познании тонкостей нашего Искусства. Мариэтта Р."
Орден Червя. Точнее, Орден Чёрного Червя. Тайная организация некромантов Тамриэля. Несмотря на отсутствие официального запрета, рассуждать о ней было не принято, поэтому большая часть известных Элемару сведений относилась к категории "одна ворожея нашептала". Хотя наставники Школы с неодобрением относились к подобным разговорам среди учеников и время от времени устраивали лекции, призванные развенчать возникающую в юных умах атмосферу таинственности и романтизма, связанных с Орденом Чёрного Червя и образом его основателя Маннимарко. К сожалению, крайне малоинформативные, зато чуть менее чем полностью состоящие из пропаганды, как теперь, после общения со Вторым, он отчётливо понимал. И с особым вниманием присматривали за теми, кто стремился получать знания в области Колдовства и Мистицизма. А также за теми, кто, как Элемар, родился под знаком Ритуала, в числе прочих даров дающего способности к управлению нежитью.
Прочитав надпись, Второй изобразил изумлённый присвист.
"Книгу заберём с собой", — твёрдо заявил он.
Элемар вместо ответа потянулся к мешочку, желая узнать, что могло вызвать такой страх у обычно спокойного духа. Раскрыл его — и обомлел, едва не выронив: внутри тускло мерцали три темно-фиолетовых кристалла. До этого дня он только слышал о таких, но, тем не менее, сразу понял, что именно держит в руках. Черные камни душ. Те самые, в которые можно поместить душу разумного существа — человека, мера или зверолюда-бетмера. И два из трех были заполнены — в темно-фиолетовой глубине мерцали яркие искорки душ…
"Убери!" — почти в тот же миг панически взвыл Второй.
Элемар торопливо затянул завязки мешочка и вернул жуткую находку на место. Томик "Легионов" он засунул за пояс под рубашку — переложить его в сумку можно будет и позже, когда выберется. Закрыл крышку сундука и аккуратно накрыл его тряпицей, позаботившись, чтобы было незаметно, что кто-то к ней прикасался. Оглянулся на Дрена — тот по-прежнему клевал носом над трактатом — и тихо прокрался к выходу: сначала из зала, а потом и из Гильдии мимо все ещё спящей Ранис. И, только оказавшись на улице, позволил себе облегчённо выдохнуть.
"Уф, — подал голос Второй. — Знаешь, ещё ничто меня так не пугало, как эти долбаные камушки".
"А зачарование этой твоей вварденфафли?"
"Не-е, тогда я просто чувствовал, что подыхаю. И, наверное, сдох бы, если бы не вмешательство нашего бессердечного знакомца. Да и ощущения были другие — с меня словно бы шкуру сдирали. Слой за слоем, как с луковицы. А тут… знаешь, как во сне бывает: когда идёшь или летишь куда-то, чётко осознавая — впереди тебя ждёт такая жуть, что просто пиздец, а ни рвануть в противоположную сторону, ни хотя бы остановиться не можешь? Вот и тут — когда ты сунул нос в этот хренов мешок с камнями душ, я прямо ощутил, что меня начинает туда затягивать… слабо, едва-едва ощутимо, но я тебе честно скажу — напугался я просто до усрачки. В том числе и того, что ты захочешь их подержать".
Украденная книжка почти физически жгла кожу живота, и Элемар, укрывшись в тёмном углу возле двери соседней Гильдии Бойцов, торопливо переложил её в сумку. Руки ощутимо дрожали, поэтому он сумел сунуть её в горловину не с первого раза, но все же справился. После чего со всей возможной в рамках приличий скоростью — чтобы не показаться убегающим и, соответственно, не вызвать к себе интереса со стороны стражи — направился в "Восемь Тарелок".
Оказавшись в своей комнате, Элемар уже предвкушал, как завалится на постель и проспит до позднего утра — благо, полночь миновала сравнительно недавно и времени на сон было довольно. Однако у Второго на этот счет имелось свое мнение. Бесцеремонно отпихнув законного хозяина их общего тела внутрь, он сел за стол, вытащил из сумки украденную книгу и — Элемар сначала не поверил в то, что он видит — принялся сочинять донос! Донос в Орден Дозора на "некромантку из Гильдии Магов города Балморы, известную, как Шарн гра-Музгоб".
"И как ты собираешься этот донос довести до адресата, чтобы не подставиться?" — справившись с первоначальным удивлением, язвительно поинтересовался Элемар.
"У нас тут целый живой член рода Андрано имеется", — невозмутимо ответил дух.
Помедлил — и завернул такой зубодробительный словесный оборот, словно всю свою жизнь служил в имперской канцелярии. Простому обывателю такие словеса не то, что произнести — понять не удастся… Впрочем, Элемар тут же вспомнил, что Второй, по его словам, в прошлой своей, иномирной, жизни был законником, а потому закручивать такие неудобосказуемые словесные обороты был обучен. И почерк… присмотревшись, Элемар понял, что не ошибся: Второй умудрился изменить свой почерк. Колючие глифы даэдрического айембедта(1) приобрели небрежность, граничащую с изяществом и совершенно не присущую обычно выходившим из-под пера духа каракулям.
"Как у тебя это получается?" — не выдержав, полюбопытствовал он.
"Почерк? А я, если подумать, не пишу, — отозвался Второй. — Я рисую. Учитывая, что образец моего… да и твоего почерка у Кая имеется благодаря Элон — вот не верю я, что проданные нами Арриллу книжки старик не видел — как и, если мне не изменяет память, доступ к архивам Храма, светить его было бы неразумно. Поэтому я эти закорючки вырисовываю — этакий "комик санс" на тамриэльский лад".
"Что за комик… ну, ты понял?"
"Печатный шрифт. Обычно использовался для шуточных надписей".
"Хороша шутка", — протянул Элемар, имея в виду последствия доноса для Шарн.
"Как пошутили, так и отшучиваюсь, — неожиданно зло отозвался Второй. — Наша зеленая подружка нам соврала, чтобы ты знал: Ллевул Андрано не был странствующим чародеем. Он был служителем Храма Трибунала. И не из последних(2)".
"Откуда ты знаешь?"
"От него самого. Покуда ты дрых в обнимку с его черепом, я имел с ним весьма увлекательную беседу".
"О, боги! Еще один дух мертвеца в моей многострадальной голове?" — притворно ужаснулся Элемар.
"Неа, — с ясно различимым весельем проговорил Второй. - На кой ему твоя черепушка, к тому же занятая мной, когда ты трепетно притискивал к себе его собственную?"
Элемар тихонько фыркнул, скрывая, впрочем, охватившее его облегчение — ему и Второго иногда хватало с избытком.
А тот поставил последнюю точку в написанной — или нарисованной — кляузе, подождал, пока просохнут чернила и решительно сложил лист вчетверо. Упаковал украденную книгу в кусок тряпицы, вложил в сверток свеженаписанный донос, спрятал его в сумку и довольно потянулся:
"Все. Теперь можно и поспать немного. Завтра будет тяжелый день".
И улегся на кровать, одновременно меняясь местами с Элемаром.
Однако тому было не до сна. Известие о том, что их ввели в заблуждение — неважно, случайно или намеренно — оказалось неприятным. Идея осквернить чью-то гробницу в стране, где это было одним из тягчайших злодеяний, ему претила с самого начала. Теперь же оказалось, что осквернить требовалось останки одного из служителей Храма, что по местным законам значительно усугубляло тяжесть совершённого преступления.
"Вот скажи мне, как самый информированный — зачем этой… — Элемар проглотил грубое ругательство, — зачем Шарн череп священнослужителя?"
"Кто знает? — задумчиво ответил Второй. — Я лично уже просто не знаю, что думать. С одной стороны — Шарн могла действительно не знать, кем был Ллевул. А с другой… нет, вот почему-то не верится мне, что она сговорилась с Косадесом".
"Почему?"
"Суди сам — когда ты с Каем говорил об Антаболисе и его хотелках, он был готов надавить на тебя авторитетом руководителя, если ты вдруг решишь взбрыкнуть. И довольно непрозрачно намекал на то, что с этим человеком лучше не ссориться. Собственно, он и уступил тебе только потому, что информация от Шарн ему была нужна срочно, а хотелки Антаболиса явно могли подождать".
"Пожалуй", — согласился Элемар.
"А Шарн он… ну, не презирает, наверное, но все равно относится к ней… достаточно пренебрежительно. Вспомни, как он о ней отзывался. И это имперец! Не данмер, с их "понаехали тут!" не альтмер с Саммерсета, с детства воспитанный в презрении ко всем не-альтмерам и к альтмерам не-саммерсетцам — имперец! — Второй ненадолго замолчал. — С другой стороны я сомневаюсь, что Кай может отдавать ей приказы. Хотя… он же мог вызнать что-то о её проделках — ведь о том, что орка некромант, он тебе только что прямым текстом не сообщил. А прознав — пользоваться этой информацией в своих целях".
"Логично. Но все равно не объясняет, на кой ей понадобился именно этот череп".
"Да какая нам разница? Все равно он у неё долго не пробудет. Вот только, — Второй вновь ненадолго умолк, раздумывая, — череп должен вернуться в гробницу до того, как за Шарн придут ординаторы".
"Почему?"
"Чтобы оставить дознавателям как можно меньше шансов связать её с тобой. Не знаю, как обстоит с этим дело тут, а… там… проверяли, где в последние дни был и с кем встречался преступник перед арестом, чтобы выявить возможных сообщников".
С этой точки зрения Элемар ситуацию не рассматривал. К тому же ему внезапно пришло в голову, что выцарапать череп у ординаторов будет значительно сложнее и опаснее, чем украсть его из всё того же сундука Шарн. Если вообще возможно.
"Ладно, — зевнул он. — Тогда объясни мне, как ты рассчитываешь все это провернуть и не попасться?"
"Хорошо, — не стал упорствовать дух. — Тем более, для успеха в этой авантюре понадобится твое деятельное участие. Сначала мы отдадим череп Шарн и заберем у нее записи для Кая…"
* * *
— Превосходно. Просто замечательно! — довольно проговорила Шарн, едва не вырвав из рук Элемара сверток с черепом.
Откинула край ткани, обнажая небольшой участок лобной кости с нанесенными метками, царапнула одну из них коротким, обкусанным ногтем и, завернув добычу обратно, положила сверток в свой сундук. Тот самый, в углу, накрытый какой-то тряпкой. При этом она старательно держалась так, чтобы содержимое сундука было невозможно увидеть.
Элемар и не пытался. Все, что ему было нужно увидеть — как и то, без лицезрения чего он бы вполне обошелся — он увидел еще минувшей ночью. К тому же интерес к её имуществу мог насторожить Шарн.
— Что ж, теперь можно говорить об информации для Кая, — произнесла она. — Вот, — сунув руку в карман своей мантии, вытащила скатанные в трубку листки бумаги, перевязанные обрывком какой-то бечевки. — Это для Кая.
Элемар без тени сомнения развернул записи, бегло просматривая их, и почти тут же скатал обратно.
— Думаю, старик будет доволен, — едва удержавшись от ухмылки — почерк у Шарн оказался еще ужаснее, чем у Второго — проговорил он.
— Замечательно. Тогда почему бы нам не вернуться каждому к своим делам, раз уж с общими мы закончили? — намекающе склонила голову к плечу Шарн. — У меня, понимаете ли, не так уж много свободного времени, чтобы тратить его на праздные разговоры.
— Понимаю. Разве что вы захотите что-нибудь передать на словах, — кивнул Элемар.
— Нет-нет, — замотала головой та. — Все, что есть — все в записях.
— В таком случае — не смею отнимать у вас время, — светски, на бретонский манер поклонился он.
Впрочем, распрощавшись с Шарн, Элемар не покинул стен Гильдии Магов, предпочтя сперва направиться к Ажире. Зельеварческим навыкам орки-целительницы он не доверял — не после того, как наблюдал "нетрадиционную обработку" в кальцинаторе соплеобразного "уникального ингредиента". А вот у каджитки зелья получались очень даже приличные, и продавала она их по вполне доступным ценам. Пополнив же запас лекарств — а заодно убедившись, что Шарн не собирается никуда срываться с полученным черепом — Элемар отправился к Каю: до полудня, назначенного координатором крайним сроком, оставалось не так много времени… Отдельно его — и Второго — порадовало то, что Ранис все-таки пришла к выводу, что ночной визит ей приснился. Она, разумеется, попыталась намекнуть на ночную беседу, но Элемар очень натурально изобразил недоумение, и та мгновенно свернула расспросы, сославшись на то, что видимо, слишком устала накануне и от усталости перепутала сон с явью.
Кай был доволен. Так же бегло, как и сам Элемар получасом ранее, просмотрев принесенные записи, координатор торжественно заявил, что присваивает ему ранг Начинающего. После чего, разом покончив с официозом, уже привычно едва ли не пинками выставил Элемара за порог, заявив, что ему нужно время на ознакомление с новыми сведениями. Впрочем, тот ничуть не огорчился. Задание он выполнил, новый ранг в организации… не волновал его этот новый ранг. Не после всего, что он узнал об организации, заменившей ему дом и семью после детства в приюте. Да и никаких преимуществ перед прежним "новичковым" рангом Элемар не заметил.
Куда интереснее было общаться с Омавелем, как раз вышедшим из своего дома. Любитель многочасовых прогулок по набережной Одай или просто по городским улицам, философ и, как оказалось, немного романтик, ассасин был Элемару чем-то симпатичен. Возможно, неукротимым жизнелюбием и оптимизмом, то и дело прорывающимся сквозь обычную для данмеров маску невозмутимости. А еще Омавель непостижимым образом всегда оказывался в курсе последних городских новостей и щедро делился узнанным с теми, кого считал своим другом. И Элемару посчастливилось оказаться в их небольшом числе.
Вот и сейчас, заметив его, Балин Омавель широко — по-данмерски широко, то есть, почти не открывая зубов — улыбнулся и приветственно помахал рукой. Элемар не менее широко улыбнулся в ответ и направился к нему, рассчитывая на очередную порцию городских новостей.
— Слышал последнюю новость? — проговорил Омавель, стоило ему подойти поближе.
— Смотря какую, — неопределенно ответил Элемар. — Последнее, что я слышал — это то, что какой-то парень из Телванни заперся в своей башне, опасаясь Мораг Тонг.
— А, Мавон Дреним, — кивнул тот. — Это уже не совсем новость. И он не просто заперся, как говорят, а устроил засаду.
— Не завидую я тому, кому придется выполнять контракт на него, — покачал головой Элемар.
— Я тоже, — серьезно кивнул Омавель. — Но это, к счастью, не моя забота. Я про другое — странно, что ты не слышал, вся Балмора только об это и судачит.
— Ты про что? — подобрался Элемар — тон голоса и выражение лица ассасина намекали на что-то неприятное.
— Ралена Хлаало убили. В собственном доме.
— И? — поторопил его Элемар.
— И ходят слухи, что это кое-кто из ваших, — наклонившись к нему и понизив голос, проговорил Омавель. — Точнее — Девятипалый. И не надо мне сейчас втирать, что не понимаешь, о чем речь, — резко добавил он. — Мне плевать, какие у тебя дела с пройдохой Каем, но не надо держать меня за идиота.
— И не думал, — помедлив, ответил Элемар.
То, что потрясающая осведомленность данмера-ассасина обо всем на свете однажды может обернуться против него самого, стало для него неприятной неожиданностью. И судя по досадливой ругани Второго, для духа тоже.
Они помолчали. Что думал Омавель, Элемар предположить не брался, а вот самого его одолевали весьма невеселые размышления. Убивать мера, ставшего ему одним из немногих достаточно близких приятелей, не хотелось. Но вот как выяснить, что он захочет за свое молчание, Элемар не представлял.
— Что? — вдруг усмехнулся тот. — Прикидываешь, как бы половчее меня убрать?
— Представь себе — нет, — задумчиво отозвался Элемар, рассматривая стену над плечом собеседника. — Скорее, пытаюсь понять, какую выгоду ты хочешь из этого извлечь.
— Не все в этом мире измеряется выгодой, саличе, — покачал головой Омавель.
— Не все, — вздохнул Элемар. — Но, к сожалению, слишком многое.
Из-за угла вывернул Кай. Увидев Элемара, старик не подал виду, что знаком с ним или удивлен его присутствию. Мазнул незаинтересованным взглядом — и бодро прошагал мимо, направляясь в сторону порта силт страйдеров.
— Загадочный человек, — тихо проронил Омавель, когда Кай отошел достаточно далеко, чтобы не слышать их разговор. — Никто не задумывается, на что он живет и покупает скууму. И почему он, употребляя эту самую скууму, живет так долго… Я не буду задавать тебе вопросов, — перевел он взгляд на Элемара. — И шантажировать тебя не буду. Но имей в виду — кто-то успел заинтересоваться вашей вознёй. Кто-то влиятельный. Я слышал… кое-что. Ничего определенного, но если ты можешь порвать с этой компанией — сделай это как можно быстрее, Суротано. Потом может оказаться поздно — не я один способен заметить странное.
Элемар помолчал, прислушиваясь к тому, что торопливо говорил Второй.
"Думаешь, стоит?" — усомнился он.
"Думаю, он оценит", — усмехнулся тот.
— Совет за совет, Балин, — негромко проговорил он.
Данмер напрягся, впившись взглядом в лицо Элемара.
— Точнее, два по цене одного. — Он наклонился к собеседнику и прошептал ему в ухо. — Не вздумай брать "серые" приказы. И откажись от блюд с горьколистником. Особенно, если не сможешь вспомнить, когда и как он попал к тебе в котел.
Мгновенно побелевшее, словно присыпанное виквитовой мукой, и покрывшееся испариной лицо данмера яснее ясного дало Элемару понять, что с советом он опоздал.
— Кто — знаешь? — кое-как отдышавшись, выдавил Омавель.
— Не я, — качнул головой Элемар. — Даю слово. Это… твоя компания, — выделив голосом последнее слово, произнес он.
Глаза Омавеля расширились — он понял.
— Срань гуарья, — простонал он. — Благослови тебя Предки, Суротано. Я не забуду твое предупреждение. Жаль, что оно запоздало…
— И я, Балин. Жаль, что твоё тоже… — криво усмехнулся в спину уходящему ассасину Элемар.
"Ты уверен, что мы не зря его предупредили?" — спросил он Второго.
"Уверен. Вот только, кроме яда есть еще кинжал. Или кирпич на голову. Рано или поздно, парня достанут..." — мрачно ответил тот.
"Думаешь, он будет молчать?"
"Думаю, мы недооценили его расположенность к тебе. А теперь поздно — парень явно влип в дерьмо не вчера. Как и мы — и глубина задницы, в которую мы с тобой попали, все увеличивается. Если уже второй человек — в данном случае, мер — сообщает, что Каем кто-то интересуется, это значит, что Клинки непозволительно расслабились и кому-то очень неосторожно перешли дорогу. Закончим с этим делом и при следующей же встрече ты скажешь Каю, что им интересовались ординаторы. И что за его халупой вот-вот установят наблюдение".
* * *
Украсть череп оказалось ничуть не сложнее, чем книгу. Для этого, правда, пришлось сначала переместиться телепортом в Альд'рун. В Вивеке, конечно, было бы привычнее, но тогда пришлось бы столкнуться лицом к лицу с Флакассией, а к этому Элемар был все еще не готов. Впрочем, о путешествии в Альд'рун он ничуть не жалел — особенная редоранская архитектура ему нравилась, и он с удовольствием прогулялся по городу, благо, погода была дивно хороша, вопреки слухам, утверждавшим, что Эшленд чуть не ежедневно накрывают моровые бури. Цены в торговых лавках, правда, были, по выражению возмущенного Второго, "конские", но это, пожалуй, было единственным, что его не обрадовало.
Настроения не испортила даже дурацкая шутка одного из альд'рунских магов — едва войдя в холл Гильдии после прогулки Элемар оторопел, услышав откуда-то сбоку высокий манерный тенор с характерным бретонским выговором:
— Не хотите немного потратиться? Я вам мно-ого чего… покажу…
Второй в первую секунду плеснул сложной смесью смятения и веселости, а потом жизнерадостно заржал. Недоумевающий Элемар повернулся на голос и уткнулся взглядом в молодого смазливого бретонца в дорогой мантии. На лице последнего тут же расплылась довольная улыбка.
— Хиим-Ла! — радостно заорал он. — Я снова это сделал! Ха! Обожаю эту шутку!
Сбоку открылась дверь и в щель просунулась голова немолодого аргонианина — видимо, того самого Хиим-Ла.
— Я удивлен, ш-што ты вс-сё ещ-щё ш-жив, — неодобрительно прошипел он. — Ког-хда-нибудь ты нарвёш-шься, дурная баш-шка!
— Да ладно, — сообразив, что над ним просто пошутили, ухмыльнулся Элемар. — Предложение, конечно, несколько неожиданное, но… — он по-хозяйски оглядел бретонца, — весьма заманчивое.
Тот оторопел, изумленно заморгав. Широкая довольная улыбка медленно таяла по мере того, как до мага доходило, что он, похоже, вляпался…
— Э-э… Заклинания… заклинания любой Школы и любой сложности, — проблеял бретонец. — Только и всего.
Элемар, не выдержав, рассмеялся и покачал головой — пока что ему хватало имеющегося набора заклинаний — направившись к лестнице в основные помещения Гильдии.
— Вот зараза, — донесся до него тихий возглас, которому вторил свистящий смех аргонианина и негромкое злорадное шипение:
— А я предупреш-ждал, дурная баш-шка, ш-што ты однаж-шды нарвёш-шься!
Шутка эта привела Второго в превосходное настроение, да и сам Элемар ощутил, что нервозность в связи с предстоящей кражей отступила. По крайней мере, в балморское отделение Гильдии Магов он так и перенесся, улыбаясь от уха до уха. И с удовольствием пересказал эту историю встретившей его Ажире — сегодня очередь дежурить у площадки перемещений выпала ей. Посмеявшись вместе с ней над незадачливым шутником, Элемар попрощался и направился якобы к выходу. Ажира провожать его не пошла, уткнувшись в свои алхимические записи. Впрочем, помня о тонком слухе каджитов, Элемар возвращался обратно, соблюдая утроенную осторожность. Так же, как и накануне отперев сундук, он аккуратно достал сверток с черепом.
Прислушался. Ажира, видимо, увлекшись — насколько Элемар помнил её объяснения, она занималась классификацией растений Морровинда, готовясь к испытаниям на получение нового ранга — то ли не слышала его возню, то ли не обращала на неё внимания. Наскоро проверил содержимое свертка — внутри действительно был череп с чернеющими в сумраке ритуальными метками, выжженными на белой кости — и засунул его в заплечную сумку. После чего поспешил к выходу из здания Гильдии, стараясь передвигаться настолько быстро, насколько возможно, не создавая шума. Метнувшись на второй этаж, во владения Гальбедир — подальше от чувствительного кошачьего слуха Ажиры — он сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви… и облегченно выдохнул, обнаружив себя в небольшом дворике перед входом в балморский храм.
"Что теперь?" — спросил он.
"Теперь ты прячешь череп где-нибудь поблизости — не хватало еще, чтобы его обнаружили у нас в вещах — и идешь в храм искать аптекаря, с которым в прошлый раз беседовал о моровых болезнях. Сейчас поздняя ночь, в молельном зале никого не должно быть… хотя кто знает, как оно будет на самом деле? Подкладываешь ему на тумбочку книжку Шарн и быстро-быстро сваливаешь, стараясь, чтобы никто тебя не видел".
"Ясно", — вздохнул Элемар.
Спрятав череп в зарослях креша неподалеку от храмовой ограды, он осторожно приоткрыл дверь. Хорошо смазанные петли не издали ни звука и Элемар бесшумно проскользнул внутрь.
Зал на первый взгляд казался пустым, но, присмотревшись, он заметил возле алтарей у дальней стены фигуру уже знакомого жреца — того самого, что в прошлый раз попытался выставить его из храма прямо в моровую бурю. Оглядевшись внимательнее, Элемар мысленно досадливо выругался — о том, чтобы проскользнуть мимо жреца, не могло быть и речи — светлые желтоватые стены и большое количество разнообразных светильников не оставляли ни малейшего шанса укрыться в тенях без помощи маскирующих заклинаний. К счастью, жрец проторчал у алтаря относительно недолго: закончив молиться — или чем он там занимался — он неторопливо удалился в сторону, противоположную той, где находились апартаменты храмового аптекаря. Дождавшись, пока неторопливые шаги затихнут в глубине коридоров, Элемар осторожно отлепился от стены у входа, к которой прижимался спиной… и едва сдержал стон: от сидения в неподвижности в неудобной позе тело затекло и слушалось неохотно. Поминутно прислушиваясь — не идет ли кто-нибудь в молельный зал — он едва ли не на четвереньках прокрался вдоль стены к нужному дверному проему. Заглянул в комнату…
В тусклом свете лампы от насекомых — вдохнув специфический запах, Элемар мгновенно ощутил непреодолимое желание чихнуть — на узкой койке возле стены угадывались очертания спящего. Аптекарь — он вдруг вспомнил, что его зовут Дралвал Андрано — лежал лицом к стене. Так что пробраться и положить книгу с приложенным к ней доносом на тумбочку возле кровати при известной ловкости не составляло труда. Достав сверток с книгой, Элемар тихо прокрался мимо кровати и опустил его на деревянную поверхность…
Дыхание спящего вдруг изменилось. Элемар дернулся было, вскидывая руки, чтобы сотворить заклинание переноса, но аптекарь сквозь сон пробормотал что-то неразборчивое и снова размеренно засопел.
Элемар осторожно выдохнул. Так же тихо, соблюдая все предосторожности, он покинул покои мутсэры Андрано и едва ли не бегом — насколько возможно было бежать крадучись — устремился к выходу из храма.
"Слава богам!" — мысленно простонал он, оказавшись на улице.
Припрятанный череп вновь отправился в сумку.
"Ещё не всё, — сочувственно вздохнул Второй. — Теперь надо вернуть на место останки мутсэры Ллевула. А потом уже можно будет немного отдохнуть".
Элемар вздохнул… но, сосредоточившись, послушно сотворил заклинание Возврата.
Призрак Ллевула Андрано встретил их в той самой комнате, где они в последний раз беседовали. Одобрительно кивнул, наблюдая, как Элемар бережно укладывает череп на положенное место и проговорил:
— Ты сдержал данное тобой слово, пришедший издалека. Мы сдержим свое — никто из живых не узнает от нас о том, что тебе пришлось совершить. Что до некромантки… Твой "второй", как я понял, не носит шлема. Это означает, что его непременно запомнят и будут узнавать. Пусть возьмет этот,— он указал на лежащий возле одной из урн с прахом Гах-Джуланский костяной шлем. — Не благодари нас, юноша, — нетерпеливо махнул он рукой, и Элемар послушно захлопнул рот, так и не произнеся ни звука.
А призрак Андрано продолжил:
— Надеюсь, шлем вы вернете, как вернули доверенные вам останки. Его владелец дорожил им и будет очень… расстроен, — с намёком проговорил он.
"Приложим все усилия", — пообещал Второй.
— Хорошо. Вам будет дозволено еще единожды посетить наш кард'рун.
"Куда теперь?" — поинтересовался Элемар, когда они вернулись в Балмору.
"Теперь — в Гильдию Магов. А оттуда — в Садрит Мору".
"Туда-то зачем?"
"Нам нужно оказаться в Вивеке, но… в общем, все должны думать, что мы — ты — в это время в другом месте".
"Почему Вивек?" — озадачился Элемар.
Но тут же хлопнул себя по лбу — Министерство Правды! Это обычных преступников — воров, убийц и дебоширов — местные власти обычно передавали имперским службам. А вот еретики, даэдропоклонники и некроманты оставались в ведении Ордена Дозора. И отправлялись прямиком в Вивек.
"А маги не станут препятствовать аресту? Все-таки Шарн — член Гильдии".
"Не станут. Иначе рискуют занять соседние с ней камеры, а впоследствии — составить ей компанию на костре. Жестоко и несправедливо, конечно, но я могу понять, почему Храм назначил такое наказание: терпимость в некоторых… животрепещущих вопросах сродни одобрению. И может стать орудием скрытой пропаганды", — Второй осёкся, явно имея, что сказать по этому вопросу, но не желая развивать тему.
"Ладно. Тогда у меня другой вопрос — каким образом мы попадём в Вивек, минуя Гильдию?"
"А мы не будем её миновать. Я бы мог предложить тебе воспользоваться заклинаниями Вмешательства, но… я не уверен, что они сработают, как нам надо. У нас как-то не было возможности проверить, куда нас перенесёт. Так что будем уповать на то, что перемещение отряда Ординаторов с арестованной некроманткой станет настолько ярким событием, что на остальных визитёров просто не обратят внимания".
"Флакассия — и не обратит?" — усомнился Элемар.
"Заодно выяснишь, наконец, отношения. Даже если ординаторы появятся в Гильдии посреди вашего спора, у нас все равно будет время, чтобы встретить их под Министерством. Грузовых амулетов переноса, на наше счастье, не придумали. А колдовать Шарн никто не позволит — где гарантия, что вместо требуемого Вмешательства она не наколдует паралич на сопровождающих? Или Возврат, если у неё где-то в ухоронке Пометка стоит на такой случай… Так что от Квартала Чужеземцев до Собора её будут либо вести пешком, либо погрузят на лодку".
"Второе вероятнее, — подумав, сообщил Элемар. — И вообще — к чему такие сложности? Перенесёмся сразу в Вивек. Если повезёт — Флакассия ещё спит, а кроме неё, до меня там никому дела нет. Если не повезёт… будет, как ты говоришь, отмазка — мол, я специально прибыл к ней поговорить".
"Действительно, — хмыкнул Второй после короткой паузы, - зачем городить сложные планы, когда можно ограничиться самым простым?"
К счастью, выяснения отношений с Флакассией не случилось. Встретивший Элемара незнакомый сонный данмер только высокомерно поинтересовался, найдёт ли тот выход самостоятельно. И, получив утвердительный ответ, снова устроился в неудобном кресле у лестницы, пробормотав себе под нос:
— Достали… Шармат приносит этих тупоголовых н'вахов до рассвета…
Элемар благоразумно предпочёл сделать вид, что данмерского не понимает. И покинул стены Гильдии Магов Вивека так быстро, как только мог, задержавшись только для того, чтобы надеть одолженный в кард'руне Андрано шлем. Неизвестно, сколько у них было времени в запасе…
Ждать пришлось недолго. Элемар успел осмотреть статую Вивека-с-шалком — не столько потому что действительно заинтересовался, сколько ради того, чтобы привыкнуть к шлему — когда из Зала Справедливости на площадь высыпал отряд ординаторов, торопливо зашагавших к мосту. Он прикинул, сколько у них уйдёт времени на то, чтобы добраться до Квартала Чужеземцев и на выяснение отношений с Ранис Атрис… хотя та вряд ли будет слишком упорствовать… и неторопливо-вальяжно зашагал в ту же сторону.
Внутри же он был напряжён и собран. Дротик — та самая "вварденфафля" — уже был наготове в поясном кармашке, оба свитка с маскировочным заклинанием "Лабиринт Восприятия Голанара" тоже под рукой — один в рукаве, другой в боковом кармане заплечной сумки. Каждый свиток — примерно час(3) невнимания со стороны окружающих… Лучше всего была бы невидимость, но у торговцев заклинание стоило больше, чем он мог себе позволить, а срок действия у него был гораздо короче…
Оказавшись в квартале Святого Олмса, Элемар огляделся — постороннее внимание ему было совсем не нужно — и, убедившись в отсутствии возможных наблюдателей — нырнув в ближайший проход на верхние ярусы, развернул вытащенный из рукава свиток. Фразу-ключ он выговорил негромко, но старательно. После чего, подождав, пока стихнут светошумовые эффекты сработавшего заклинания, так же неторопливо двинулся обратно: обитатели квартала начали просыпаться, и вскорости никакое заклинание не смогло бы уберечь его от чужого внимания. А возле входа в Зал Мудрости можно было долго оставаться незамеченным. Главное — не привлечь к себе внимания до того…
Устроившись в облюбованной немногим ранее нише — пришлось постараться, потому что, кроме ординаторов, патрулировавших территорию вокруг Собора, приходилось учитывать ещё и тех, кто охранял вход в Министерство Правды наверху. К счастью, чары получились достаточно мощными — взгляды всех встречных, включая все тех же ординаторов, скользили по нему, не задерживаясь, точно по пустому месту, а в глазах не возникало ни малейшего проблеска интереса. Потом, конечно, кто-нибудь обязательно вспомнит, что кто-то разгуливал возле Собора, завернувшись в маскировочные чары, но и только. В лучшем случае — точнее, в худшем — кто-то наиболее наблюдательный припомнит Гах-Джуланскую броню и такой же шлем. Да только такую броню при желании можно было купить у бронника в любом крупном городе — как это сделал сам Элемар — а шлем он собирался вернуть туда, где взял… После чего никто не сможет связать убийство Шарн гра-Музгоб именно с ним.
Возвращение отправившегося за некроманткой отряда он едва не пропустил: как они предполагал изначально, ординаторы загрузились в лодки. Это он сам после их марша к кварталу Чужеземцев с чего-то решил, что и обратно они захотят прошествовать по городским улицам, демонстрируя пойманную преступницу... Поэтому, когда топот ног и постукивание хитиновых доспехов раздались не со стороны моста, а откуда-то из-за стены Собора, Элемар на короткий миг растерялся. Но тут же взял себя в руки и вынул из поясного кармашка приготовленный дротик. Прикинув расстояние до приближающихся ординаторов, среди позолоченных шлемов которых мелькало бледное лицо Шарн гра-Музгоб, он неожиданно остро пожалел о том, что Второй зачаровал именно дарт, а не обычную стрелу. Но с другой стороны… он ведь сам упорно отказывался иметь дело с луком, хотя настырный дух не раз и не дважды сравнивал эффективную дальность полёта стрелы, пущенной из лука, и брошенного дротика. Что толку жалеть теперь — сам виноват…
Примерно тридцать шагов…
Храмовые стражи шли неторопливо и даже несколько расслабленно — видимо, Ранис не стала препятствовать аресту, а здесь, что называется, на пороге Министерства, они не ждали опасности. Элемар сосредоточился, отбрасывая посторонние мысли, и выпрямился, не отрывая взгляд от серо-зелёного лица Шарн, на котором сверкали вытаращенные от ужаса глаза. Он не имеет права промахнуться, ведь от этого зависит его жизнь и свобода — не только сейчас, но и в будущем, каким бы оно ни оказалось.
Двадцать шагов…
Идущие первыми замедлились. Шарн вдруг всхлипнула и покачнулась, но была подхвачена шедшими по обе стороны от неё стражами — похоже, у неё от ужаса просто подкосились ноги. Элемар, до сих пор никем не замечаемый, сделал шаг вперёд…
Пятнадцать…
Первые двое ординаторов синхронно — вряд ли это было намеренно, но он не смог не отметить зрелищность этого действия — вскинули правые руки, сжав висящие на груди амулеты, и плавно взмыли в воздух.
Четырнадцать…
Двое, что то ли поддерживали, то ли волокли Шарн, замешкались. Элемар занёс руку с зажатым в ней дротиком и сделал ещё один шаг навстречу идущим. Время словно бы замедлилось вдвое и ординаторы, обратившие наконец, внимание на неожиданно возникшего рядом неизвестного, все еще скрытого под довольно мощными маскировочными чарами, казалось, поворачиваются к нему бесконечно медленно…
Еще шаг…
Тринадцать шагов.
Элемар взмахнул рукой и разжал пальцы — так же, как делал это множество раз до того. Еще до броска он был уверен, что попадет в цель, более того, точно туда, куда нужно. Долгие часы тренировок не могли пройти даром… А заклинание сделает то, ради чего и было наложено с таким трудом…
Наполненный под завязку смертоносными чарами дротик серебристой рыбкой мелькнул в воздухе — и, глубоко воткнувшись Шарн в переносицу, исчез в багровой вспышке. Некромантка дёрнулась всем телом, выгнулась, запрокидывая голову... из её носа и ушей хлынула тёмная кровь, она же залила белки закатывающихся глаз, и Шарн обвисла на руках все ещё удерживающих её ординаторов.
А Элемар сделал шаг назад и вбок, уходя от посланных в него заклинаний развеивания чар и немоты, и сотворил заклинание Возврата…
1) по аналогии с "алфавит", образованным по первым двум буквам ("альфа" и "вита" (бета), или "азбука" ("аз" и "буки")
2) http://tiarum.com/wiki/TESOnline:Canon_Llevule
3) действие заклинания длится 60 секунд — реальных. И игровой час равен реальной минуте. Т.е длится те же 60 секунд
— Великолепно сработано, — встретил Элемара призрак Ллевула Андрано. — Некромантка мертва, а тебя никто не заподозрил.
— Если так, то это просто замечательно, — выдохнул он.
И осел на глинобитный пол — ноги внезапно отказались его держать. Сняв с головы шлем, он предельно аккуратно — руки тоже тряслись, как у скумоеда, увидавшего перед носом вожделенную бутылочку — положил его на постамент, с которого и взял его несколькими часами ранее.
— Это действительно так, — кивнул призрак. — Но вы прошли по очень тонкой грани. Верно, Предки в этот момент присматривали за тобой.
"Странно слышать такие слова от служителя Трибунала, — хмыкнул Второй. — Пусть и от бывшего".
— АльмСиВи не отрицают Предчувствий и их роли в судьбах нашего народа, Незнакомец. Тебе ещё многое предстоит узнать и не меньшее вспомнить, чтобы исполнить пророчество наилучшим образом. Не принимай на веру все, что услышишь. Слушай сердце — оно подскажет.
Элемар не прислушивался к их беседе дальше. Больше всего ему хотелось свернуться в клубок где-нибудь в уголке — теперь, когда всё благополучно закончилось, когда можно было ослабить контроль над эмоциями, он очень отчётливо осознал, насколько им повезло. Невероятно, непредставимо… Да, чудо-дротик был подготовлен сильно заранее, а Второй заранее же знал, кому он предназначен… Да, Второй очень тщательно проработал детали своего плана, настолько, что ему, Элемару, оставалось только следовать ему… Да, его собственные умения сыграли не последнюю роль…
Но все это не отменяло того простого факта, что весь этот продуманный и, если верить словам Андрано, блестяще исполненный план великое множество раз мог оказаться под угрозой срыва: если бы Ранис была чуть менее вымотана… если бы Шарн все-таки перепрятала череп… если бы вместо Ажиры дежурила Эстирдалин — уж она-то не поленилась бы проводить позднего посетителя до порога и убедиться, что он ушёл…
Если бы он промахнулся… Маловероятно — зря он, что ли, тренировался до тошноты — но вдруг?..
Если бы был чуть менее расторопен и не успел увернуться от заклятий ординаторов…
Осознание того, каких неприятностей ему едва удалось избежать, было болезненным, но слишком долго переживать ему не позволили: Ллевул Андрано — так и оставшийся, к слову единственным снизошедшим до общения призраком рода — сообщил, что к кард'руну Андрано направляются живые члены рода. Маскировочное заклинание к этому времени развеялось, поэтому, торопливо приведя себя в порядок — пыль и паутину, он, к счастью, собрал на себя при прошлом посещении, так что много усилий для возвращения пристойного вида не потребовалось — Элемар поблагодарил призрака за помощь и терпение и перенёсся в Пелагиад. В Балморе в ближайшие пару дней было лучше не появляться.
Встреча со старым знакомцем Нельсом Ллендо стала для Элемара неприятным сюрпризом. Впрочем, денег тот больше не вымогал и вообще вёл себя… Элемар некоторое время терялся в догадках, насколько наигранной была радость данмера, стоило тому его увидеть в таверне "Полпути". С другой стороны, занявший его место Второй этим вопросом явно вовсе не задавался. Подвыпивший Ллендо оказался ценным источником информации — без тени сомнения он отвечал на все задаваемые вопросы, чего бы они ни касались: история появления поселения, дурные сны, мучающие жителей Пелагиада, даже то, что к западу от Альд'руна пастухи гуаров пострадали от разбойничьего налёта… Обо всем он говорил одинаково охотно и одинаково многословно.
Вопрос о "пророчестве о Нереварине" Второй задал явно наудачу, но Нельс неожиданно выдал несколько больше, чем те, кого Элемар рисковал спрашивать об этом ранее:
— Пророчество Нереварина? — переспросил он. — Эта байка и до тебя дошла? Хотя неудивительно — сейчас все только об этом и толкуют. Я даже слышал, что появилось очередное Воплощение. В Суране, вроде бы. До этого, лет так… лет тридцать, пожалуй, ходили слухи о какой-то Пикстар. Вроде бы её нашли и вырастили эшлендеры… Но о ней уже давно ничего не слышно. Ходят слухи, что её поймали и убили ординаторы и теперь прячут её тело. Непонятно, правда, зачем, ну да скамп с ними… — Нельс сделал большой глоток из своей кружки. — Теперь этот парень из Сурана… как там его… Эльвил Видрон, кажется. Он тоже утверждает, что является Воплощением Неревара. Кто знает? Храм пока на это никак не прореагировал…
* * *
…Багровая тьма вокруг. Снова…
(снова-снова-снова-о-боги-нет!..)
Он лежит, распростёршись на каменной поверхности, нагой и слабый. Он лежит… не он… В зыбком сиянии горящих вокруг сотен свечей черты лица того, кто лежит на каменном столе медленно текут и плавятся, но он уверен, абсолютно уверен, что это тело — нагое и беспомощно-неподвижное
(мёртвое-мёртвое)
— его тело?
Пламя свечей колеблется, заставляя биться в конвульсиях изломанные тени на стенах, когда в круг их сияния вступает высокий силуэт в золотой маске
(он смотрит на него снизу вверх, хотя — точно знает — глаза его плотно закрыты)
(его глаза мертвы-мертвы-мертвы, как и сам он — давно-давно мертвы!..)
Силуэт слегка склоняется над ним и протягивает руку, словно предлагая помощь, а в ушах звучат слова:
"В доме Повелителя множество комнат
(голос говорящего дрожит и дробится, разделяясь на несколько: густой хрипловатый бас, язвительно-нервный чуть дребезжащий тенор и — самый тихий — звучный, но какой-то устало-безэмоциональный баритон)
Не волнуйся, ибо из рук врагов освободил я тебя", — но
(ложь-ложь-ложь, не свобода, но плен, не от врагов, но у врагов)
губы силуэта в золотой маске безмолвны и неподвижны.
Он видит, как его собственная рука медленно поднимается, и чужие пальцы — длинные сухие пальцы мага или учёного — крепко обхватывают его запястье
(жар прикосновения опаляет кожу — ледяную, стылую, мёртвую-мёртвую-мёртвую)
И оказывается стоящим, не сделав ни единого движения.
Влекомый чужой властной рукой, он следует за силуэтом в золотой маске, ступая по холодным камням босыми ногами — след в след… Зачем? Он не знает, не помнит… но это кажется правильным.
Из багровой тьмы вокруг выступают другие фигуры — все новые и новые. На них праздничные одежды и украшения — такие же, как на нем самом, богато расшитое золотом и от того тяжёлое, пригибающее плечи к земле, — они выстраиваются по обе стороны, держа в руках цветы
(это было, это уже было — давно-давно-давно…)
но губы пришедших безмолвны, лица неподвижны, а глаза закрыты.
Пространство заполняется множеством голосов
(в их тихом шелесте он слышит своё имя… он слышит его, узнает, однако звук его же имени ускользает от него)
Силуэт в золотой маске заговаривает с ними, приветствуя, как старых друзей, но те по-прежнему безгласны и недвижимы.
Он вглядывается в лица — они знакомы ему, все они.
(это было уже, давным-давно такое происходило — брачная церемония, а вокруг — приглашённые гости)
Он помнит каждого
(призраки ушедших времен… все они — призраки давно ушедших времен)
но не может вспомнить ни одного имени — вспышки узнавания слишком мимолётны — и понимает, что все они давно мертвы.
(и он тоже мёртв, давно-давно мёртв. Мёртв-мёртв-мёртв-о-боги-за-что?!)
Крик ужаса рвётся изо рта, силуэт в золотой маске оборачивается — он чувствует чужие недоумение и тревогу, медленно сменяющиеся тяжёлым жарким гневом… чужая рука на запястье — широкая, мощная, облачённая в тяжёлую латную перчатку — начинает сжиматься…
Одна из мёртвых фигур вдруг открывает глаза и, сделав длинный текучий шаг вперёд — багряный сумрак густеет и плащом ложится на её широкие плечи — поднимает руку. Мёртвые губы, покрытые отвратительными язвами, шевелятся…
— Проснись! — уже знакомый баритон гремит в ушах, раскалывая голову звучащим в нем гневом, а лицо внезапно обжигает хлёсткая пощёчина.
Он отшатывается…
…Он медленно, не торопясь, идет мимо почтительно расступающихся гостей — туда, где его ждет самая прекрасная женщина во всем Нирне. Мог ли он когда-нибудь надеяться на то, что она, богиня,
(ты еще слюни пусти от счастья, кретин)
снизойдет до него, ответит на чувства, давно пылающие в его сердце?.. Однако вот она, у алтаря, встречает его нежной
(лживой, насквозь лживой, как её черное сердце)
Улыбкой. Седой не от старости мудрец — дорогой друг
(проклятый предатель)
и наставник — глядит со снисходительным одобрением, мягким жестом веля поторопиться: самое время начинать…
Сопровождающий его чернобородый крепыш ободряюще хлопает его по плечу широкой ладонью, унизанной массивными перстнями. Так, что приходится прилагать усилия, чтобы удержать равновесие — хорош бы он был, растянувшись во весь рост на глазах у гостей!
(никогда не умел соразмерять силу, молотобоец скампов)
Крепыш что-то говорит, понимающе и чуть скабрёзно ухмыляясь сквозь черные, тщательно завитые кольца бороды и усов, но он не слышит ни слова. Однако существо его все наполняется гневом: как посмел этот… говорить такое о ней? Как посмел?..
(а что — всё правда)
(и совет дельный)
Если бы не необходимость единения всех Домов, он бы…
Он вновь находит взглядом свою невесту — свою богиню — и чувствует, как губы неудержимо расплываются в улыбке. Счастливой, и от того, наверное, немного глупой.
Но ему все равно. Он действительно счастлив, настолько, что готов кричать об этом на весь Нирн. Взгляд скользит по лицам окружающих, предлагая разделить с ним переполняющую его радость… Давешний крепыш сверкает зубами в ухмылке, поглаживая завитую бороду, и о чем-то переговаривается вполголоса со своим советником — таким же чернобородым, но, словно в противоположность своему господину, сухим, как палка…
Улыбка медленно сползает с его лица при виде ещё одного гостя. Того, кого здесь не должно было быть…
(его и не было на самом деле тогда)
Того, чьи багряные одеяния — цвета его Дома — в окружении праздничных цветных одежд всех остальных кажутся кровавым пятном, разверстой раной. Чьё бледное остроскулое лицо, холодное и замкнуто-отрешённое, резко выделяется на фоне других — радостных, сияющих…
А тот вдруг поворачивает голову и смотрит в упор…
Окружающее застывает, словно картинка — и вдруг взрывается сотнями острых осколков, словно зеркало, по которому кто-то ударил тяжёлым молотом…
…Он неторопливо идёт мимо почтительно расступающихся в стороны гостей — туда, где ждёт его та, что сегодня станет его женой. Прекрасная, как рассветная заря… и коварная, как истинная дочь Боэты.
(это было, уже было, было-было-было)
Он смотрит на неё, скромно, как и подобает невесте, опустившую взгляд золотых с прозеленью глаз — и вспоминает, как она пришла к нему. Ночью. Тайно. С жаркой страстью в глазах и с холодной сталью в складках одежды. Такой же холодной, как и расчет в её сердце. И такой же острой, как её разум
(не стоило забывать об этом)
Он на миг прикрывает глаза, прогоняя воспоминания о той встрече. Не ко времени. И переводит взгляд на того, кто его сопровождает сегодня — рослый чернобородый крепыш грузно шагает рядом, словно врастая стопами в землю. Тот ободряюще хлопает его по плечу широкой, унизанной дорогими перстнями лапищей — так, что приходится прилагать усилия, чтобы удержать равновесие — хорош бы он был, растянувшись во весь рост на глазах у гостей!
(никогда не умел соразмерять силу, молотобоец скампов)
— и что-то негромко говорит, ухмыляясь сквозь черные завитки усов и бороды. Он не слышит ни слова, однако все его существо затапливает весельем, а рот неудержимо растягивается в ответной ухмылке: шутка хороша, хоть и грубовата.
Он почти счастлив.
Лишь где-то глубоко внутри копошится червячок сомнения… Но он решительно отмахивается. Какими бы недостатками не обладала его почти-жена, те преимущества, что принесёт племенам их союз, с лихвой перекроют эти недостатки. А между собой они договорятся. Она, та, что сейчас ожидает его у алтаря, станет ему хорошей женой…
(мечтай-мечтай)
Взгляд скользит по лицам окружающих. Лучший друг и верный союзник сверкает зубами в усмешке, поглаживая завитую бороду, и о чем-то переговаривается вполголоса со своим советником — таким же чернобородым, но, словно в противоположность своему господину, сухим, как палка…
И — самый близкий, самый преданный… Не просто друг — почти брат, пусть не по крови, но по духу. Багряные одеяния — цвета его Дома — в окружении праздничных цветных одежд всех остальных кажутся кровавым пятном, разверстой раной. Остроскулое лицо бледно, губы растянуты в неискренней улыбке — единственный, кто не рад происходящему, искренне уверенный, что он делает ошибку. И отнюдь не потому, о чем болтают злые
(мелочный двуличный ублюдок)
языки — уж он-то знает. Ему есть с чем — с кем — сравнивать. И, к сожалению, его выбор — лучший из возможных. Слишком многое зависит от…
(куда больше, чем можно было предположить)
А тот вдруг поворачивает голову и смотрит в упор…
Всё вокруг застывает, словно картинка — и вдруг взрывается сотнями острых осколков, словно зеркало, по которому кто-то ударил тяжёлым молотом…
* * *
Вторую серию странных снов Второй обсуждать отказался. Хотя и без того Элемар понимал, что, как и в предыдущий раз, это был сон, навеянный Даготом Уром, и два варианта воспоминаний об одном и том же событии. Разве что последовательность в этот раз оказалась другой, и он не пытался даже предположить, почему — отчаянно не хватало информации. А Второй, даже если и имел какие— то соображения, делиться ими не торопился, закуклившись где-то в глубине и погрузившись в размышления. Впрочем, судя по время от времени прорывавшимся у того полубессвязным обмолвкам, с предположениями было туго и у него.
Заняться было особенно нечем — того же Кая Элемар обеспечил информацией для размышления на несколько дней вперёд — соваться в Вивек было небезопасно. Оставалось прогуливаться по Пелагиаду или пить с Нельсом Ллендо, попутно заводя знакомства среди местных и обмениваясь последними новостями. Впрочем, местных больше интересовали "эбонитовые войны" между Великими Домами Морровинда и Восточно-Имперской Компанией, нежели новости из других регионов Вварденфелла. Некоторые, правда, сдержанно упоминали ночные кошмары, но откровенничать не торопились, аккуратно сворачивая беседу. Более охотно обсуждали визит в таверну отряда храмовой стражи с Дралвалом Андрано во главе и наложение новой печати на потревоженный кард'рун. Общее недоумение выразил только один человек — норд по имени Кунтар:
— Мне вот интересно — данмеры заявляют, что ненавидят некромантов, вампиров и нежить, — громогласно заявил он, не забывая, впрочем, опасливо коситься на владелицу таверны. — А сами призывают своих предков и поднимают… эти… ходячие трупы, чтобы те охраняли их гробницы. Нежить, значится, делают… Как те самые некроманты. Так в чем тогда разница между ними?
— Да уж куда тебе, — бухнув об стол кружкой — так, что её содержимое выплеснулось на натёртую столешницу — рыкнул Ллендо. — Варвар…
— Да, варвар, — огрызнулся Кунтар. — И горжусь этим.
Однако развивать тему не стал. А через полчаса и вовсе ушёл.
Самым интересным знакомцем Элемара стал эшлендер, работавший в трактире вышибалой. Здоровенный, на голову выше большинства сородичей, данмер с буйной чёрной гривой — с заметной проседью, несмотря на явную молодость её владельца — и лицом, так густо покрытым татуировками, что не разобрать черт, не мог не привлечь внимание. Йакум Хайршашиши — так его звали — к чужому любопытству был явно привычен. А ещё он был очень неглуп и вовсю пользовался тем, что его сходу принимали за "тупого дикаря". Более того, старательно этот образ поддерживал.
— Моя — Йакум, — пафосно пробасил он на ломаном сиродиильском, заметив интерес Элемара к себе, и картинно выпятил грудь. — Йакум Хайршашиши звать. Моя эшлендер. Моя не говорить хорошо старый эльф. Извините. Но моя понимать старый эльф. Хорошо понимать.
Вот только Элемар отлично видел выражение его глаз. Пускай татуировки не позволяли рассмотреть мимику, взгляд замаскировать они никак не могли. И взгляд этот светился иронией пополам с лёгкой насмешкой — Йакум откровенно поддразнивал очередного н'ваха, решившего поглазеть на "дикаря".
— Моя тоже плохо говорить угрюмый эльф, — проговорил он на данмерском, позволив себе едва заметно усмехнуться. — Плохо говорить, но хорошо понимать.
Йакум на миг нахмурился… и тут же ухмыльнулся во весь рот, отчего его татуированная физиономия приобрела вид жутковатый и угрожающий.
— Хорошая шутка, саличе, — улыбаясь, проговорил он на сиродиильском.
Акцент никуда не делся, но теперь, когда он не изображал "моя тупой дикарь", произношение стало куда чище и понятнее.
— Ты тоже не так прост, как хочешь казаться, Йакум, — тоже улыбнувшись, ответил Элемар на данмерисе. — Суротано из Даска. И кстати, мы вполне можем общаться на этом языке, — добавил он.
— Ты первый, кто сразу понял, — хмыкнул тот, без церемоний присаживаясь напротив; впрочем, Элемар совершенно не возражал. — Другие думать, я бревно. Глазами хлоп-хлоп, а голова деревянный… деревянная. Или этот… учёный гуар. Зверушка. А язык… будем говорить общий, хорошо? Надо прак-ти-ко-ваться.
— Как скажешь, — согласился Элемар.
Как выяснилось, словарный запас Йакума был достаточно обширен, чтобы поддерживать беседу почти на любую тему, но ему откровенно не хватало практики. А потому в доброжелательно настроенного собеседника он вцепился на зависть любому клещу. И за три дня их пребывания в Пелагиаде, успел изрядно утомить. Впрочем, Элемар от их бесед имел свою выгоду — пророчество о пришествии Нереварина, из-за которого он и оказался в Морровинде, по словам Элон, было придумано эшлендерами. И он не собирался упускать шанс обсудить его с одним из них. А заодно узнать больше о самих эшлендерах. Хотя… учитывая, что Йакум Хайршашиши был его сверстником, на многое рассчитывать не стоило.
— Мы — Народ Пустыни, — с заметной гордостью рассказывал тот, когда Элемар все рискнул начать его расспрашивать. — Мы охотимся и пасём гуаров, живём по закону Предков и почитаем их. Никаких ложных богов. Никаких домов, только юрты. Тяжело, но мы так привыкли и не хотим иного.
— И ты тоже пас стада?
— Конечно, как и прочие мужчины племени, — степенно кивнул Йакум.
— Ты говоришь, что вы привыкли к такой своей жизни и не хотите другой, — осторожно проговорил Элемар. — Но ты здесь. Почему? Что заставляет тебя жить вдали от своих и каждый день терпеть любопытство окружающих?
Йакум помрачнел.
— Любопытство… Это забавно. Глупые н'вахи думают, что я тупой — потому что большой, потому что эшлендер... и попадают в ловушку своей глупости. Смешно наблюдать, как они понимают, что ошиблись. — Он вздохнул. — Просто Йакум Хайршашиши — слабый мер…
— Тебя… изгнали? — неуверенно предположил Элемар, чувствуя вспышку заинтересованности — Второй, по-видимому, отвлёкся от своих размышлений и тоже прислушивался к беседе.
— Нет, — качнул головой Йакум. — Я сам ушёл. Сильные моровые бури в Эшленде. Дурные сны одолевали. Звали каждую ночь… Я не мог больше терпеть. И ушёл из племени. Ушёл из Эшленда, подальше от дурных снов. Поселился тут, в Пелагиаде. Сначала было сложно — непонятно, странно… Кругом н'вахи и рабы, которые не рабы. К тому же "Йакум плохо знать языка", — мрачно спародировал он сам себя.
— Ну, сейчас-то проще?
— Да, проще. Я привык к новой жизни. Работаю на мера, что платит золотыми монетами, живу в городе, в большом крепком доме. И никаких дурных снов, — на последних словах лицо Йакума дрогнуло — едва-едва, но Элемар заметил.
— Что за дурные сны? — спросил он. — Я слышал, что многие сейчас от них страдают, но так и не понял, в чем причина.
— Потому что ты н'вах, — ответил эшлендер и по тону было понятно, что это не оскорбление, а простая констатация факта; впрочем, он тут же пояснил: — Ты чужеземец, ты не родился здесь и не знаешь того, что знают только данмеры. Даже те, что из Домов, хотя они многое позабыли, пойдя за ложными богами… Пыль с Красной Горы обладает злой магией. Шармат Дагот Ур посылает с моровыми бурями кошмары. Страшно засыпать, страшно увидеть это вновь. Многие сходят с ума. Там, в Эшленде, у меня постоянно были кошмары. А здесь, в Пелагиаде, я сплю, как младенец. До… — он осёкся
Элемар помолчал.
— Они вернулись, так? Кошмары?
Йакум смерил его острым взглядом. Потом резко кивнул:
— Да. Шармат в золотой маске вновь зовёт меня…
— Зовёт? Никому не говори об этом, Йакум. И я забуду, что ты сказал, — внезапно проговорил Второй.
Дух настолько резко и неожиданно перехватил управление телом, что Элемар оказался "внутри" быстрее, чем успел осознать, что вообще произошло.
— Никому не рассказывай, — повторил он. — Я слышал, что ординаторы Храма Трибунала приходят за теми, кто… Ты хороший мер, Йакум Хайршашиши, и мне не хотелось бы, чтобы с тобой произошло что-то плохое. И, — Второй помолчал, но договорил, — не поддавайся на зов. Я видел тех, кто поддался — их воля принадлежит Шармату. Я говорил с ними — он говорит их языками… Не поддавайся.
— Благословение и будь благословен, Суротано, — серьёзно кивнул Йакум. — Я запомню твой совет.
"Ну и на кой?" — недовольно поинтересовался Элемар, когда они отправились в снятую комнату.
"Предупрежден, значит, вооружен. К тому же этот парень, сам того не подозревая, сообщил нечто очень важное. Такое, что я не мог его не предупредить".
"И что же это?"
Второй не ответил. Молча улёгся на постель и убрался внутрь.
"Я просто кое-что понял. Но… это не то чтобы не имеет смысла. Наверняка есть какое-то объяснение, но… видимо я чего-то не знаю, раз у меня концы с концами не сходятся", — медленно произнёс наконец он.
"О, ты созрел поделиться со мной плодами твоих раздумий?" — ядовито хмыкнул Элемар.
"Скорее уж, созрел сам плод, — хмыкнул в ответ Второй. — Чтобы делиться с тобой, мне нужно было сначала самому хоть что-то понять. Видишь ли, кое-какие моменты из последнего нашего кошмара вызывают вопросы…".
"И как?"
"Как я уже сказал, у меня что-то не сходится. Да все не сходится!" — раздражённо рыкнул он. — Все упирается в эту долбаную Красную Гору. Точнее… а, сейчас расскажу и ты сам поймёшь. Может, у тебя возникнут какие-то мысли на этот счет?"
"Излагай", — вздохнул Элемар.
Взбил тощую подушку и приготовился слушать.
"Да нечего особо излагать, — в голосе Второго явственно прозвучали нотки досады. — Чем больше обо всем об этом думаю, тем больше понимаю, что ни хрена не понимаю… Единственное, в чем я уверен… то есть почти уверен, — поправился он, — это личность того парня в красном, что всякий раз столь любезно будит нас крепкой оплеухой. Но если я прав — а исходя из того, что я уже знаю, я, скорее всего, действительно прав — все остальные мои предположения с лихим свистом улетают в трубу".
"И кто же он?" — насторожился Элемар.
Что-то подсказывало ему, что ответ будет… по меньшей мере неожиданным. И не факт, что приятным.
"Ворин Дагот".
"Во… Кто-о?! — Элемар рывком сел на постели, разинув от неожиданности рот и ошеломленно пялясь в стену перед собой. — Ты… ты рехнулся?"
"Возможно, — не стал возражать Второй. — Но это самый логичный вывод".
И он не торопясь начал пояснять, что именно привело его к такому заключению. Причем опираясь строго на те сведения о Доме Дагот и его главе, что были известны им обоим.
"Хорошо, — выслушав, согласился Элемар. — Но тогда у меня такой вопрос — если это и вправду Ворин Дагот всякий раз помогал нам очнуться от навеянных кошмаров, то кто тогда Дагот Ур?"
"Я бы тоже хотел это знать", — вздохнул Второй.
"А что ты сам думаешь по этому поводу? Ни за что не поверю, что у тебя не найдется хоть завалящего объяснения!"
"Что я думаю? — Второй помолчал. — На самом деле предполагать можно все, что угодно. Он может быть безумен. С раздвоением личности — одна субличность насылает кошмары, другая от них спасает".
"Не слишком ли самостоятельна эта… субличность?"
"Не слишком. Я знаю историю о парне, у которого их было двадцать пять(1). При этом настоящая его личность пребывала в состоянии сна почти всю его жизнь, а телом в различных ситуациях управляли именно альтер-эго. Причем среди них были как мужчины, так и женщины".
"Однако", — только и смог сказать Элемар.
"Ага. Когда этот парень приходил в себя, он, осознав, что с ним происходит, всякий раз пытался покончить с собой. Поэтому остальные личности старались держать его истинное "я" в состоянии сна. Или комы. Так что вероятность того, что Дагот Ур безумен и противостоит сам себе, вполне имеет право на существование".
"А если он не безумен? Если… — Элемар помолчал, мучительно пытаясь поймать "за хвост" мелькнувшую мысль. — Если их на самом деле двое — по одному на каждую ветвь прошлого?"
"Я думал и об этом, — проговорил Второй. — Такое тоже возможно. Но для нашего же блага разумнее будет держаться именно первой версии. Пока мы не узнаем что-то, что сможет её опровергнуть".
"Но ведь это наверняка не все?"
Второй помедлил.
"Да, — неохотно проговорил он. — У меня есть еще одно предположение".
"И?"
"Дагот Ур — не Ворин Дагот. Или… не совсем".
1) Второй имеет в виду случай Билли Миллигана (Уильям Стэнли Миллиган), у которого помимо основной личности имелось еще 23 полноценных альтер-эго. И да — их 24, а не 25
Сообщение от Кая с требованием явиться пред ясны очи руководства нашло Элемара в Садрит Море, куда он сбежал из Пелагиада. Не то чтобы ему там не понравилось… но там было попросту скучно — единственный на всю округу трактир, одни и те же лица каждый вечер и одни и те же сплетни, давно успевшие безнадёжно устареть... Положение не спасали даже тренировки с Ллендо — данмер оказался верным своему слову и показал несколько приёмов работы с танто, взяв за обучение относительно небольшую плату.
А ещё там был Йакум. Нет, Элемар ничего не имел против эшлендера, но тот в своём стремлении освоить общий язык как можно скорее начал утомлять. Альтмер искренне сочувствовал ему — бедолага явно намолчался на годы вперёд, оттого и был нехарактерно болтлив, отыскав, наконец, свободные уши… но его бесконечная трескотня обо всём на свете и ни о чём под конец начала действовать на нервы. Поэтому отоспавшись после странного разговора о Даготе, Элемар неспешно собрал вещи и отбыл в Сейда Нин. Пешком, поскольку заклинанием его перенесло бы или в Балмору — а там он появляться не хотел, потому что о его появлении немедленно доложили бы Косадесу — или в гробницу Андрано, куда он хотел ещё меньше. К чему портить добрые отношения с духами умерших данмеров?
В Сейда Нине он не задерживался — перекусил у Аррилла, дожидаясь отбытия очередного силт страйдера, пообщался с Элон… а заодно узнал от Ринара, что в их дом кто-то пробрался и шарил в мешках с оставленными на хранение книгами, но ничего не взял. Второй только хмыкнул — этого они и ожидали, оставив у Индрель достаточно дорогие инкунабулы, чьи страницы не были исчёрканы крамольными заметками. Тома же, которые ни в коем случае не следовало никому показывать — безопаснее всего, конечно, было бы сжечь от греха подальше, но они ещё могли пригодиться — были надёжно зашиты в несколько слоёв кожи нетча и спрятаны в неприметной расщелине неподалёку от пещеры Зайнсипилу. Передав через мальчишку ещё несколько "башен" Индрель за беспокойство, Элемар отправился в Молаг Мар — по расчётам Второго, оттуда проще всего было добраться до Садрит Моры, минуя Вивек и Балмору.
Знал бы он, каким именно образом дух рассчитывал туда добираться…
Небольшой юркий парусник под наводящим на размышления названием "Доносчик" был всем хорош и по-своему красив… если бы не одно но — Элемар по-прежнему ненавидел путешествовать по воде. Высказав Второму все, что он думает о его выборе средств передвижения, он раздражённо убрался "внутрь", проигнорировав встречное "ну я же не вякаю, когда ты на этих кошмарных блохах катаешься!" К счастью, капитан не требовал от пассажиров безвылазно сидеть в трюме, так что это путешествие — весьма недолгое, к величайшей радости Элемара — можно было даже назвать сносным. Пользуясь этим обстоятельством, Второй почти всю дорогу торчал на палубе, обозревая окрестности. Он-то страха перед водными путешествиями не испытывал…
Ещё одним неприятным открытием стало то, что "Доносчик" не шёл в Садрит Мору. И уговорить капитана не удалось даже Второму — жуликоватый данмер заломил такую цену, что дух, справившись с негодованием, только плюнул ему под ноги. И сошёл в Тель Браноре.
Выяснив в местном трактире — вопреки ожиданиям, он тут имелся — что из Эбенгарда пару часов назад пришёл корабль под названием "Весна", альтмер помчался к пристани. Капитан "Весны" — на этот раз им оказалась женщина — согласилась принять на борт неожиданного пассажира, назначив вполне умеренную плату. Ветер, к счастью, был попутный, кораблик шустрый, так что незадолго до полуночи Элемар оказался в Садрит Море.
Самым несомненным достоинством Улени Хелеран в глазах Элемара было отнюдь не то, что она умопомрачительно трахалась — будь дело только в этом, он давно бы "протоптал дорожку" в гостеприимный Суран. Где, к слову, так до сих пор не побывал. Да и зачем? Девки? Доступные девки для не слишком притязательных были в любой таверне, барышню более высокого "качества" тоже было не так уж сложно сыскать — было бы желание и, разумеется, способность оплатить её услуги. Разве что суранский "Дом земных наслаждений" считался лучшим заведением такого толка во всем Вварденфелле… А больше ничего интересного там, с точки зрения альтмера, не было. Святыни Храма Трибунала? Будь у Элемара больше свободного времени, он, возможно, посетил бы какую-нибудь данмерскую святыню… Но уж точно не от избытка религиозности. Рынок рабов? Из разговоров в трактирах Элемар знал, что в том же Тель Аруне выбор обученной домашней прислуги гораздо шире, а для работы на плантациях или шахтах лучше брать рабов в Тире… Но даже будь у него возможность купить себе раба — что бы он с ним делал? Он ещё помнил, как его потрясло предложение Индрель Ратрион. И пусть сделка предполагалась больше фиктивная — данмерка просто пыталась дать сыну защиту от куда худшей, по её мнению, судьбы — она все равно предполагала, что Элемар, так или иначе, возьмёт на себя ответственность за благополучие Ринара. Нет, альтмер ничего не имел против мальчишки — но для начала стоило разобраться с собственной жизнью. А уже потом взваливать на себя ответственность за кого-то ещё…
Так вот главным достоинством Улени Хелеран было не то, что она умопомрачительно трахалась — а то, что она не задавала вопросов, принимая своего любовника таким, каким он был. Или казался. Если у неё и были какие-то соображения на его счёт, она держала их при себе. А их не могло не быть: Улени Хелеран имела множество недостатков — была вздорной, легкомысленной, с отвратительным чувством юмора… но вот недостаток ума и отсутствие наблюдательности к их числу не относились. Да и легкомыслие её было достаточно избирательным. Так, на вопрос Элемара — которому накрутил хвост осторожничающий Второй — не нужно ли ей специальное зелье для предотвращение нежелательной беременности, данмерка покачала перед носом альтмера кулоном в виде какого-то цветка.
— Амулет Дибеллы, малыш, — насмешливо проговорила она. — Не волнуйся, с этой штукой стать папашей тебе не грозит. Но спасибо, что поинтересовался.
Вопрос о "дурных болезнях", про которые неоднократно упоминал Второй, к счастью, разъяснился гораздо раньше и без её участия. Альтмер все-таки вытряс из духа, что именно тот подразумевает под этим названием. После чего сначала долго веселился, а потом призадумался… и порадовался тому, что в Нирне ничего подобного не существовало. О чем и сообщил. Нет, возможность "подцепить какую-нибудь дрянь" от случайной подружки имелась… но большую часть этой дряни можно было подхватить и другим, не столь экзотическим способом. Да и вылечивалось это достаточно просто… При наличии денег на лечение, конечно.
Поэтому когда Улени Хелеран — после того, как они взаимно продемонстрировали друг другу радость от новой встречи — рассказала, что на рыночной площади возле Привратного второй день крутится какой-то странный аргонианин, Элемар не мог не заинтересоваться.
— Не знаю, — пожала плечами она, когда он спросил, что именно ей показалось странным. — Вроде бы обычный раб — полуголый, с наручем на лапе, как полагается… грузчик из порта, наверное. Тут таких много — это же территория Телванни, им на имперские законы начхать, как ты понимаешь. Но… не знаю. Не похож он на раба.
— А на кого тогда? — лениво полюбопытствовал Элемар.
После бурного и продолжительного секса его неудержимо клонило ко сну, но бдительный Второй — не иначе, мстя за то, что пришлось ограничиться ролью наблюдателя — не давал ему блаженно отрубиться. Впрочем, доводы против "посткоитальной отключки" он приводил довольно серьёзные.
— На убийцу, — неожиданно заявила она. — Похоже, на Советника Нелота скоро произойдёт очередное покушение…
— Отобьётся, — благодушно отозвался Элемар, чувствуя, что вот-вот проиграет битву с одолевающей его сонливостью.
— Конечно, — протяжно зевнула Улени, устраивая голову у него на плече. — В первый раз, что ли? Да и название башни(49) как бы намекает… Хотя мне показалось, что он наблюдал и за мной тоже. Наверное, он… — данмерка не договорила, а через минуту Элемар услышал тихое посапывание.
С него же самого сон, наоборот слетел, как не было. Поэтому, дождавшись, пока Улени заснёт крепче, он осторожно выпутался из её объятий, взял одежду, меч и тихонько вышел из комнаты. Торопливо одевшись в коридоре перед комнатой, поставил пометку и отправился искать "странного" аргонианина — были у него подозрения, кем тот мог оказаться…
Искать, впрочем, никого не пришлось. Стоило Элемару отойти от малахитовой двери, отделявшей портовый район Садрит Моры от жилого, как из-под корней ближайшего дома-гриба раздался негромкий свистящий оклик:
— Эй, С-суротано!..
Голос, несомненно, принадлежал аргонианину — характерный присвист не позволял ошибиться. К тому же этот голос Элемар уже слышал, более того, неплохо знал его обладателя. Поэтому он совсем не удивился, когда, повернувшись, увидел стоящего в нескольких шагах от него Девятипалого.
Маскировка у того была безупречной: жители Садрит Моры, привыкшие видеть на улицах постоянно снующих туда-сюда рабов, на ещё одного аргонианина попросту не обращали внимания — надетый Девятипалым рабский наруч действовал не хуже чар хамелеона. А взгляд он благоразумно прятал…
Хотя Улени Хелеран, давно и довольно тесно общавшуюся с Сцинком-в-Тени-Дерева, фактическим главой Гильдии Магов Волверин Холла, его уловки не обманули…
Элемар присмотрелся — зрачки аргонианина в темноте явственно мерцали фиолетовыми огоньками. Тусклыми, но достаточно заметными, если знать, на что обращать внимание. Зелье "ночного глаза"… Синнолиан Тунифус несколько раз готовил его для ночных караулов Эбенгарда. Неудивительно, что Девятипалый разглядел его раньше, чем он успел хотя бы осмотреться.
Жестом пригласив ящера идти следом, Элемар зашагал к берегу. Пройдя несколько десятков шагов вдоль уреза воды в сторону Зала Совета, альтмер остановился возле небольшой группы валунов. Узкая светлая тень скользнула сверху, свет Массера отразился от блестящей чешуи.
— Кай Кос-садес-с передавал привет, — прошипел Девятипалый, одобрительно покивав на выбор места для разговора и устроившись в расщелине между двумя валунами.
— Он уже разобрался с теми документами?
— Почти с-срас-зу, — задумчиво ответил ящер. — Ис-сторию он и без-с них хорош-шо з-снает. Но ты принёс-с больш-ше сведений, ч-щем… — он запнулся, но продолжил, — другие ос-сведомители.
Элемар промолчал, хотя заминку отметил. Только подумал, что Ллотису, видимо, тоже поручают сбор сведений…
"Интересно было бы узнать, какое задание было дано шрамомордому?" — хмыкнул Второй.
"Не интересно", — мысленно проворчал в ответ альтмер.
"И напрасно. Я бы сравнил, насколько компрометирующие задания получил он", — ответил дух.
"Ну, если только с этой точки зрения…"
— Насколько срочно мне следует прибыть? — спросил Элемар, уже обращаясь к Девятипалому.
— Я бы пос-советовал поторопитьс-ся, — прошипел тот. — Кай з-зол. Оч-щень з-зол. Не с-стоит з-слить его ещ-щё больш-ше.
— Тоже мне новость, — буркнул альтмер. — Я его вообще в хорошем настроении ещё ни разу не видел.
— Ты не с-снаешь? — изумлённо присвистнул Девятипалый.
— Что?
На самом деле он догадывался… Шарн гра-Музгоб. Видимо, Второй был прав в своих подозрениях… Хотя дело могло быть ещё и в том самом "интересе", о котором Элемара предупреждал Омавель. А до него — Агнинг, трактирщик из "Шести Рыб"… Но все ещё светящиеся фиолетовым зрачки изучающе и неотрывно смотрели на него. А потому следовало демонстрировать полнейшую неинформированность.
— Я все это время торчал в Пелагиаде, — проговорил Элемар. — Так что не в курсе последних новостей. Кроме того, что кто-то нарушил печати на одной из гробниц неподалёку, а разбираться с этим припёрся целый отряд ординаторов. Это если не считать того, что тамошние жители хрен знает по какому кругу обсуждают получение концессии на разработки эбонита в Кальдере Домом Хлаалу в обход редоранцев.
Девятипалый свистяще фыркнул.
— Яс-сно. А почему Пелагиад?
— Ностальгия, — пожал плечами Элемар. — Я ведь до приезда сюда на западе жил. А там… ну, не совсем так же, но хоть какой-то отдых от… морровиндского колорита.
На самом деле, по мнению выросшего в Вэйресте альтмера, Пелагиад с поселениями запада — в особенности с тем самым Вэйрестом, с которым его почему-то упорно сравнивали — не имел ничего общего. Но ведь по легенде он вообще там никогда не был… а значит, не должен видеть несоответствий, радуясь "имперскому колориту".
— Яс-сно, — вновь прошелестел ящер. — А в С-садрит Море у тебя…
— А вот это не твоё дело, — резко окрысился Элемар.
"Плохо, — задумчиво проронил Второй. — С Улени Хелеран придётся расстаться".
"Думаешь?" — тоскливо поинтересовался Элемар.
"Уверен", — вздохнул дух.
— Так что я должен был знать? — поинтересовался альтмер у Девятипалого.
— У Кая убили ос-сведомителя. Ш-шарн гра-Муз-сгоб.
— Целительницу из Гильдии Магов?
— Ну, она была не только ц-селительницей… Говорят, кто-то с-сдал её Ордену Доз-сора…
— Да, Кай упоминал о каких-то "запретных искусствах"— кивнул Элемар. — Ещё обмолвился, что, мол, "эта дура" однажды нарвётся. Возможно, он что-то предвидел… Но… подожди, ты сказал, что её убил Орден Дозора?..
— Нет, — мотнул головой Девятипалый. — Её убил кто-то ещ-щё.
— Не расскажешь? А то я что-то ничего не понимаю.
Аргонианин задумался.
— Думаю, с-стоит… Воз-смож-шно, ты вспомниш-шь что-то… что-то необыч-щное. Вс-сё-таки нечасто… — Девятипалый осёкся.
Альтмер ждал.
— Ладно, с-слуш-шай. Кто-то донёс-с на Шарн Ордену Доз-зора. Кай был в отъез-сде… а у меня были с-свои с-сложности, — уклончиво проговорил ящер.
— Наслышан, — коротко кивнул Элемар.
— Омавель рас-стрепал? — прошипел Девятипалый. — Веч-щно он с-суётся не в с-своё дело…
— Омавель, — не стал отрицать Элемар. — Хотя о том, что тебя подозревают в убийстве Ралена Хлаало, вся Балмора судачит.
— Ну да не с-суть… В общем, о донос-се стало известно слишком поз-здно — Ш-шарн уж-же з-сабрали в Министерство Правды. Вытащ-щить её оттуда было бы… воз-смож-шно. Но вмеш-шался кто-то ещ-щё.
— Кто же?
— Неиз-свес-стно. Убийц-са хорошо с-замас-скировалс-ся.
Элемар задумался. Девятипалый солгал или сам не знал всех подробностей… значит, следует сказать…
— Её успели допросить?
— Нет. Убийц-са подстерёг её на ступенях Храма в Вивеке.
— Прямо на ступенях? И при этом сумел уйти? — восхитился альтмер.
Девятипалый в ответ раздражённо зашипел:
— Повез-сло…
— Но вообще… Может, и к лучшему? Если Шарн была осведомителем Кая, она могла вывести Орден на него — про тамошних дознавателей ходят слухи, что они могут развязать язык кому угодно. Так что… я не слишком долго общался с Шарн гра-Музгоб, но мне кажется, она молчать не стала бы. Заложила бы того же Кая в обмен на какие-нибудь послабления… А уж через него уже вышли на всех остальных.
— Воз-смож-шно. Но это тебе лучш-ше обс-судить с-с с-самим Каем. Его интерес-сует, какое с-задание ты выполнял для Ш-шарн.
"А рожа не треснет?!" — мысленно возмутился альтмер.
— Вот ему и отчитаюсь тогда, — ответил он выжидательно прищурившемуся ящеру.
* * *
— В принципе, это действительно нам на руку, — потёр Кай щетинистый подбородок. — Но если отрешиться от этой очевидной выгоды… получается очень нехорошо. В последнее время я замечаю вокруг какое-то… шевеление. И оно мне совсем не нравится.
— Насчёт шевеления, — неуверенно начал Элемар.
И ненадолго умолк, заставляя Кая обратить на него внимание.
— Не так давно у меня был… приватный разговор с Агнингом. Это…
— Я знаю, кто это, — оборвал его пояснения Косадес. — Давай к делу.
— Он не из… наших? — осторожно уточнил альтмер. — Или он вроде Шарн?
— Нет, он не имеет к нам никакого отношения, — нетерпеливо ответил Косадес. — Говори уже, не затягивай.
Элемар пожал плечами, прикрыл глаза, вспоминая… и, как сумел, воспроизвёл слова трактирщика о том, что Каем интересовался кто-то из храмовников. Само собой, не все — чтобы не наводить проницательного координатора на разного рода ненужные выводы.
— Вот как, — напряжённо проговорил Кай. — Так и сказал?
— Не поручусь, что дословно... но очень близко к тому. По крайней мере, я понял его предупреждение именно таким образом.
— Ясно, — Кай задумался.
— Это ещё не все, — вновь подал голос Элемар.
— Не все?
— Не все. В день нашей предыдущей встречи я говорил с Балином Омавелем. Я с ним часто беседую — у него удивительная способность всегда быть в курсе последних сплетен…
— Которыми он щедро делится с тобой. Я понял, Суротано, — нетерпеливо поторопил его Кай.
— Так вот, он рассказал, о подозрениях в адрес Девятипалого… в связи с убийством Ралена Хлаало. И о том, что вами — лично вами, — для наглядности Элемар ткнул пальцем в сторону координатора, — интересовались. Кто — он не уточнил. Возможно, он просто не знает. Но по его словам, это кто-то серьёзный, что бы это ни значило.
— Почему сразу не сообщил? — нахмурился Кай. — Или… А-а, я понял, не продолжай — этот болтун увидел меня, когда вы трепались на набережной, и тут же вывалил тебе все, что ему было известно.
— Примерно так, — согласился Элемар.
Кай вновь надолго задумался.
— Что ж… — проговорил наконец он. — Я поинтересуюсь насчёт этой слежки… Если это так, то все очень-очень плохо… Тогда понятна и смерть Шарн, и попытка подставить тебя…
— Подста?.. О-о, — Элемар осёкся, одёрнутый спохватившимся Вторым.
— Ого-о, — едко передразнил его старик. — Забыл уже, как тебя чуть за убийство эбенгардского жреца не закрыли? Как там его — Илус Труптор?
Альтмер уставился на Кая, разинув от удивления рот — он-то точно знал, что… Но почти тут же, понукаемый яростным шипением Второго, сориентировался:
— Думаете, это как-то связано?
— Очень даже может быть, — резко кивнул Кай, пристально глядя на него.
"Хитро, — уважительно протянул Второй. — Не знай мы о том его ночном разговоре с Фральдом Белым, мотивация была бы мощной".
"Она и так мощная, — ответил Элемар. — Всего несколько слов — и я уже сомневаюсь, то ли я расслышал тогда и так ли интерпретировал".
"Хм… Неужто "Голос Императора"? — задумчиво протянул дух. — Есть у имперцев такая способность… В зависимости от ситуации они могут либо успокоить парой слов разъярённого противника, либо убедить собеседника в чем-то… сродни очарованию, но не совсем. Просто повышает доверие к говорящему и снижает критичность восприятия услышанного от него. Противостоять очень непросто. Но вполне возможно".
— И что теперь делать?
— Тебе — пока ничего, — покачал головой Кай. — Пока я выясняю, кто там… интересуется и с какой целью, тебе лучше не появляться здесь. И под "здесь" я имею в виду не только этот дом, но и Балмору в целом. Погуляй по Вварденфеллу, загляни в Садрит Мору к своей телваннийской подружке… наведайся в Эбенгард, в конце концов — там уже наверняка все остыли и разобрались…
Элемар поморщился. Наведаться к Тунифусу было бы не лишним — хотя бы ради того, чтобы снова поставить Пометку — но… возвращаться он не хотел.
— Не хочешь? — правильно понял его гримасу Кай. — Злопамятный, да?
— А что бы вы чувствовали на моем месте? — мрачно отозвался Элемар.
Старик хмыкнул.
— Да, пожалуй, то же самое. Так что я тебя не осуждаю. Но искренне советую связи с Культом не терять. Мало ли, как обернётся? Кстати, — он вдруг встал и достал из шкатулки на полке уже знакомый Элемару ключ, похожий на рыбий скелет, — ты не забыл о просьбе Антаболиса?
Альтмер вздохнул. Возвращаться в Аркнтанд ему не хотелось даже больше, чем в Эбенгард, но ссориться с координатором было себе дороже.
— Нет, не забыл, — он взял ключ и спрятал его в сумку.
— Вот и славно, — подытожил Кай. — Когда я разберусь, что происходит, я тебя вызову. А пока — свободен.
Полчаса спустя Элемар валялся на постели в уже почти родной комнате в "Восьми Тарелках" и задумчиво вертел в руках ключ от Аркнтанда. Идти туда по-прежнему не хотелось. Но приказ Кая — завуалированный, но всё же именно приказ — был достаточно однозначен. И тянуть с этим дальше явно не стоило.
"Завтра пойдём, — вздохнул Второй. — Живых там быть не должно… если кто-то не обжил подземелья заново. Посмотрим, к какой двери подойдёт этот ключик…"
"Мы не открывали только одну, с ловушкой — припомнил Элемар. — Ты ещё запретил к ней соваться, помнишь?"
"Смутно, — признался дух. — Я вообще это место стараюсь не вспоминать, если честно".
Альтмер понимающе фыркнул — у него и самого воспоминания об Аркнтанде остались не самые радостные.
"Как думаешь, мы там что-нибудь найдём?" — помолчав, поинтересовался он.
"Что-нибудь наверняка найдём, если никто не забрался туда до нас. Но я искренне надеюсь, что ничего, пригодного в подарок Антаболису, там не окажется. И, — Второй помолчал, — что у нас с деньгами? Надо бы запастись зельями левитации. На всякий случай".
"Думаешь, они понадобятся?" — заинтересовался Элемар.
"Честно? Понятия не имею. Но лучше пусть будут — мало ли?"
* * *
Выпитое зелье левитации, вызвав короткий приступ головокружения, наполнило тело невероятной лёгкостью. Элемар не стал противиться этому чувству — чуть согнул ноги, как перед прыжком, резко оттолкнулся… и взвыл от боли, поминая всех богов и даэдра разом, пытаясь потереть ушибленную о каменный свод тоннеля макушку через шлем. Второй хрюкнул и истерически заржал.
— Больно вообще-то! — возмутился альтмер, но не удержался и сам захихикал.
"Лётчик-залётчик, — прохрюкал Второй. — Лети-ка вон к тому уступу. Только осторожно — кажется, там ещё один паук топчется".
"Может, ты сам?" — полюбопытствовал Элемар, раздумывая, снять шлем или потерпеть.
"Не-е, — тут же отказался дух. — Я предпочту тренироваться на открытом пространстве. И вообще — я… не слишком люблю высоту. Так что давай-ка сам".
Механический паук там действительно был, но на висящего в воздухе альтмера не отреагировал, предпочитая методично долбить стену. С одной стороны, это было неплохо — Элемар, ценой нескольких весьма болезненных ранений, успел выяснить, что двемерские пауки "видят" цель, только если она находится спереди или сбоку-спереди. Но с другой — уязвимое место, точный удар в которое позволял почти мгновенно вывести паука из строя, тоже располагалось в передней части, чуть ниже стеклянных выпуклых "глаз", которые Второй назвал "сенсорами". И для того, чтобы сломать паука, нужно было оказаться перед ним и дождаться, когда он приподнимется для атаки. Чтобы ударить точно под эти самые "сенсоры" — в узкую щель между подвижными пластинами металлического панциря.
В первый раз альтмер просто обездвижил паука, повредив ему половину ног в сочленениях… и уже собирался рассмотреть его поближе, когда мягкое "брюшко" паука вдруг вздулось и опало, выпуская в воздух густой клуб зеленоватого тумана с резким запахом, от которого мгновенно заслезились глаза и запершило в горле. Второй с нечленораздельным воем буквально вышиб его "внутрь" и рванул вверх по лестнице, ведущей в Небесную Галерею, с грохотом захлопнув тяжёлую дверь. А альтмер, вернувшись через полчаса, когда ядовитая не то пыльца, не то взвесь мельчайших капель осела, и, изучив странный, похожий одновременно на смолу и на кожу материал мешка, в котором содержался яд, искренне порадовался тому, что не додумался рубануть именно по нему. Испытывать на себе действие неизвестной отравы ему совершенно не улыбалось. Зато, внимательно рассмотрев паука, он, не без помощи Второго — по-прежнему мало что смыслящего в зачаровании, но куда лучше Элемара соображавшего в какой-то загадочной "электрике" — выяснил, как "эту пакость" сподручнее сломать. При этом, альтмеру показалось, что дух был бы не прочь задержаться и разобраться в устройстве паука более тщательно, и останавливало его лишь то, что обстановка изысканиям совершенно не способствовала.
А ведь кроме двемерских механических пауков в подземных переходах им несколько раз встречались призраки самих двемеров, приведшие Второго с искренний восторг. Впрочем, они его радости от встречи совершенно не разделяли…
"И что делать будем?" — Элемар, осторожно придерживаясь рукой за свод тоннеля, завис над уступом — так, чтобы одновременно оставаться за пределами досягаемости лап паука, если тот вдруг обнаружит его присутствие и не сверзиться со слишком большой высоты, если зелье вдруг прекратит своё действие.
"Телекинезом ты не владеешь, — вздохнул Второй. — А то бы можно было попробовать уцепить эту скотину за лапу и скинуть вниз".
"Упущение, да, — согласился альтмер. — Но кто же знал, что оно может понадобиться?"
"То-то и оно, — снова вздохнул дух. — Можно, конечно, попробовать привлечь его внимание и, — он задумался. — Может не сработать — мало ли, как эта железяка запрограммирована — но есть шанс заставить его атаковать и выманить за пределы уступа".
"Что-то я сомневаюсь в успехе", — проворчал Элемар.
Он осмотрелся — то, что он принял за тоннель, на самом деле было большой неровной трещиной, образовавшейся, по-видимому, во время очередного землетрясения и частично залитой лавой. А уступ, судя по сохранившемуся участку металлического покрытия, изначально был отрезком какого-то подземного коридора. Та его часть, в которую долбился механический паук, обрушилась, а затем оплавилась от жара, образовав прочную каменную пробку — в оплывшей стене с торчащими из неё остатками конструкция угадывались очертания спёкшихся между собой кусков породы с застывшими кое-где натёками лавы. А вот продолжение коридора с другой стороны можно было угадать только по торчащим из стены обломкам труб.
Вздохнув, Элемар решил пожертвовать одним из оставшихся дартов — времени до окончания действия зелья оставалось все меньше, а фиалов с ним удалось купить всего три. И то, пришлось заглядывать не только к Ажире, но и топать в Верхний Город к Налькарии. А Верхний Город — это Верхний Город: цены там откровенно кусались хуже алитов. И пока Элемар не нашёл в Аркнтанде ничего такого, что могло бы окупить случившиеся траты.
Серебряный дротик звонко стукнул по двемеритовому панцирю механического паука и, отскочив, стукнул ещё раз — по стене прямо перед выпуклыми стёклами "сенсоров". Паук замер, мелко перебрал передними ногами, перекатывая оказавшийся перед ним предмет… и развернулся. Элемар, по совету Второго, помахал ему рукой. Чувствовал себя он при этом дурак-дураком, но дух тут же пояснил, что это нужно для того, чтобы "сенсоры" паука зафиксировали движение. Если зависнуть, не шевелясь, то он может не заметить цель, а им сейчас как раз очень надо быть замеченными.
Паук приподнялся, покачался из стороны в сторону, словно в задумчивости… и торопливо засеменил в сторону альтмера. Тот медленно отлетел назад, стараясь держаться так, словно под ногами у него продолжалась поверхность уступа.
Обмануть паука им не удалось — край площадки тот все же заметил. Но, на их счастье, изношенный за века механизм не сумел сработать с изначально заданной точностью — взявший слишком большой разгон паук на несколько долгих мгновений застыл на самом краю, раскачиваясь и с режущим уши металлическим визгом, идущим откуда-то из-под брюха, мелко-мелко перебирая ногами в попытке удержать ускользающее равновесие… и с громким лязгом рухнул вниз. А Элемар торопливо подлетел обратно к площадке — время действия зелья вот-вот должно было подойти к концу. Он успел пролететь всего лишь на шаг от края, когда металлический пол площадки, показалось, резко вздыбился и чувствительно ударил его по пяткам. Качнувшись вперёд, Элемар выбросил перед собой руки и выругался, приземлившись на четвереньки.
"Могло быть и хуже", — философски заметил Второй.
"Ага", — согласился альтмер.
Отошёл от края к стене и присел, отдыхая — полёт оказался неожиданно выматывающим. Не столько физически, впрочем, сколько психологически.
"Нет, все-таки летать — не для меня, — заявил вдруг Второй. — Неуютно как-то — не чувствовать под ногами надёжной опоры".
"Так и скажи, что боишься высоты", — фыркнул Элемар.
"Не боюсь, а опасаюсь", — сварливо поправил дух. — Это немного разные вещи".
"Ну да, ну да", — хмыкнул Элемар, но дразнить соседа дальше не стал.
В конце концов, могут же быть даже у бесплотного духа какие-то слабости?
Уступ преподнёс сюрприз — возле завала обнаружилась небольшая двемеритовая шкатулка. Причём, насколько он — и Второй — могли судить, рассмотрев повреждения, лежала она там давно, ещё до уничтожившего коридор землетрясения: угол шкатулки оказался вплавленным в породу. Пришлось спускаться вниз и отламывать ноги у разбившегося паука — лома и кирки у альтмера, разумеется, не было, а оставлять находку не изученной не позволяли любопытство пополам с внезапно проснувшейся жадностью. А потом снова пить зелье, чтобы вернуться обратно наверх…
Высвободив шкатулку и сбив с неё крышку — замочная скважина оказалась наглухо забита спёкшейся каменной крошкой — альтмер, порывшись в заполнявшем нутро шкатулки чёрном порошке, похожем на сажу, стал обладателем крупного массивного перстня с рубином и… ключа со сложной бородкой.
"Как думаешь, от чего он может быть?"
"Да кто ж его знает", — равнодушно отозвался Второй. — Сдадим Антаболису, пусть он думает".
"А он его нам опять не вручит с предложением опять пойти туда, даэдра знают, куда и принести что-то интересное?" — опасливо поинтересовался Элемар.
"Если сумеет выяснить, от какой двери этот ключик. Здесь замков, к которым он мог бы подойти, я не увидел".
"Может, он там? — альтмер устало мотнул головой в сторону торчащих из стены над ним обломков труб. — Или там? — ещё один кивок, но уже на уступ. — За завалом".
"Все может быть", — философски произнёс дух. — Хотя если что-то сохранилось, то вероятнее, что именно за завалом. И то не факт — землетрясений за несколько тысяч лет наверняка было достаточно. А вот с этой стороны, если что-то и было, оно полностью уничтожено лавой. А если и не уничтожено, то вплавлено в неё насмерть. Смотри — трубы и те оплавились. А ведь они не металлические, металл бы вовсе потёк, а явно из чего-то более стойкого".
"А интересно было бы узнать, что там", — вздохнул Элемар.
"Ещё бы. Но для этого нужна полноценная исследовательская экспедиция. А снаряжать её бессмысленно — по всему Вварденфеллу немало двемерских городов, сохранившихся куда лучше, чем этот… или хуже, да, но упомянутых в легендах или исторических документах. Вот если бы где-нибудь было упоминание, что в глубинах Аркнтанда хранилось или создавалось что-то этакое… тогда да. Нашли бы то самое "этакое" или нет — уже другой вопрос, но в процессе расковыряли бы все по камушку. А так — никому оно не надо".
"Даже не знаю, к лучшему ли", — снова вздохнул альтмер.
Передохнув и спрятав в сумку найденные в шкатулке ключ и перстень, Элемар двинулся дальше — хотелось уже разобраться с Аркнтандом и покинуть его. Желательно, навсегда, а там как сложится. Неумолчный шум двемерских механизмов, поддерживающих освещение, вентиляцию воздуха и даэдра знают, что ещё, с каждой минутой раздражал все сильнее. Хотелось не просто отдохнуть, а поспать хотя бы пару часов, но расслабляться было опасно. И дело было даже не в том, что грохот из-за скалы помешал бы уснуть — прошлый визит в Аркнтанд показал, что это не проблема — а в том, что за ним было легко не услышать приближение того же паука или очередного призрака.
Впрочем, оказалось, что и сражаться больше не с кем, и исследовать особо нечего — тоннель-трещина заканчивался в просторном многоярусном зале. Наверное, в дни, когда Аркнтанд был заселён, это была жилая зона. Во всяком случае, изучив остатки мебели, Элемар пришёл именно к такому выводу и Второй был с ним полностью согласен. Время уничтожило все неметаллические материалы — ткани, кожу и дерево — превратив их труху, но даже то, что осталось, производило вполне определённое впечатление. Металлические столы с расставленными вокруг них стульями — не те, тяжёлые, оборудованные полками и ящиками для инструментов, которые Элемар видел в залах "Галереи Крови Земли", а простые, круглые, со стоящими или лежащими на них предметами обихода. Массивные остовы кроватей, сильно попорченные ржавчиной из-за близости воды — нижние уровни зала были затоплены. Впрочем, и от верхних осталось немногое.
Зелий водного дыхания для вдумчивого изучения затопленных уровней у них не было. Второй, чей совет насчёт зелий левитации оказался очень кстати, при виде заполненной водой каверны неизвестной глубины смущённо крякнул и сообщил, что не подумал об этом. Впрочем, даже поверхностный осмотр — благо, в зале сохранилось достаточно все ещё работающих светильников, а вода была совершенно прозрачной — показал, что ничего достойного внимания на нижних уровнях нет, если не считать остатков искореженных металлических конструкций и труб, торчащих из стен провала.
Перебравшись по остаткам перекрытий в дальнюю часть зала — каждое движение сопровождалось оглушительным лязгом и скрежетом, а опора под руками и ногами то и дело грозила обрушиться вниз — и переведя дух, Элемар обошёл самый нижний из "надводных" ярусов. На что-то особенное он не рассчитывал, но уйти с совсем уж пустыми руками было обидно. Поэтому в сумку отправились два тяжёлых кувшина с потускневшей эмалевой инкрустацией, несколько кубков, оправа ручного зеркала с характерным угловатым узором, из которой он тщательно вытряхнул все осколки стекла, и двемеритовый гребень.
"Дамские безделушки, — прокомментировал находки Второй. — У торговцев всякой дребеденью я поделок "под двемеров" не видел. Нечастая, видимо, находка. Хотя мастер с руками из нужного места мог бы озолотиться на копиях — в условиях запрета на торговлю настоящими двемерскими изделиями интерес к копиям-новоделам должен быть высок".
"Вот и вручу их Антаболису, раз они такие редкие — буркнул Элемар. — Чем не артефакты?"
Дух хмыкнул:
"Он, как я подозреваю, больше всякими механизмами интересуется. Или чем-то… этаким. Позагадочнее. Ну и чтоб на пользу Империи можно было применить. Головоломка эта, что мы приперли — так, игрушка".
"Кстати, о головоломке, — встрепенулся альтмер. — Тебе не кажется странным, что господин "тренер из Гильдии Бойцов" как-то уж очень быстро разобрался с ней?"
"Не кажется. Он наверняка встречал такие штуки и раньше", — без особого интереса отозвался дух.
"Тогда у меня другой вопрос — почему эта штуковина спокойно дожидалась нас тут, а не… ну, ты понял".
"Возможно, потому что она выглядела, как неведомая хрень, с которой непонятно, что вообще делать? — хмыкнул дух. — Не все же такие образованные, как Антаболис… Вспомни, сколько всяких непонятных фиговин мы видели даже на верхних уровнях, где до нас порезвилась эта банда — а они сгребли только посуду, оружие и элементы доспехов. То есть то, что понятно и можно легко продать. А головоломка… занятная, в общем, штуковина, но что это и зачем — определит разве что профессионал".
"Понятно", — вздохнул альтмер.
Осмотрелся — и потянулся к поясу, к кармашку с оставшимся зельем левитации.
Верхние уровни — точнее, то, что от них осталось — тоже не порадовали ничем интересным. Кучка уже знакомых шестиугольных двемерских монет из странного белого металла, похожего на серебро, но при этом без малейших признаков патины.
"Электрум, — подумав, опознал металл Второй. — Или белое золото".
"А почему оно тогда выглядит, как серебро?"
"Потому что это и есть серебро. Точнее, сплав серебра и золота. Пропорции не скажу, никогда не интересовался, но, скорее всего, это именно электрум. Если только в Нирне нет других драгоценных металлов с такими же свойствами, как у золота".
Элемар молча собрал монеты. Находка не уникальная, но достаточно редкая и ценная: за каждую такую монету при удаче — и если хорошенько поторговаться — можно было выручить до четырёх полновесных дрейков. А то и больше, если сбывать хорошо знакомому скупщику. Таких знакомств у Элемара не было, но даже так находки с прошлого раза ему удалось сбыть по два с половиной — три дрейка за штуку: продавать все монеты разом было небезопасно, а разные скупщики давали разную цену.
Уже собираясь возвращаться, он заметил еще кое-что. Сама по себе находка не представляла из себя ничего необычного — двемерская кираса, пара наплечников и двемерская же глефа, похожая на крабовую клешню на длинном древке, лежащие на металлическом полу возле оплывшей, покрытой уже хорошо знакомыми лавовыми натёками стены. Необычным было то, как они лежали. Словно… Элемар огляделся и заметил откатившийся в сторону помятый шлем.
"Кажется, мы все-таки нашли кое-что интересное, — задумчиво проронил Второй. — Смотри-ка, похоже, этот парень стоял возле какой-то двери. И, как стоял, так и упал".
"Умер?"
"Возможно. Или…"
…Удар приходится на щит, заставляя сделать шаг назад. Рывок, рука с мечом летит вперёд, в открывшуюся брешь в защите противника… и сама собой, без участия воли напрягается, сдерживая удар в последнее мгновение. В груди пусто и холодно… но он не хочет убивать. Все ещё — не хочет. Пока они оба живы, ещё можно попытаться всё… не исправить, нет — поздно уже что-либо исправлять — но хотя бы остановить…
Противник отшатывается, запоздало прикрываясь щитом… в тёмных глазах — замешательство… но тут же его лицо вновь искажается в гримасе ярости, ещё более жуткой в свете коротких вспышек заклятий — там, где сошлись…
Не отвлекаться!
— Остановись! — кричит он. — Прошу, прекрати это! Всё ещё…
— Поздно! — гулкий бас в ответ громом отражается от сводов тайной лаборатории. — Не бывать миру между…
Щит вновь принимает на себя тяжёлый удар. Он стискивает зубы, силясь удержаться на ногах.
"Никогда не умел соразмерять силу…" — мелькает обрывок мысли.
Но в этот раз вместо привычной теплоты его окрашивает горечь…
Тяжкий гул вдруг заполняет пространство, дробится на множество тонов… от этого звука замирает сердце…
Он с трудом отскакивает назад — уходить от атак сложнее с каждой минутой — с горечью осознавая — всё. Действительно всё…
И кричит, срывая голос, кричит, надеясь, что не напрасно:
— Сбей ритм! Вор-рин!! Сбей ритм!!!
Следующий удар приходится принять на лезвие меча… С коротким, каким-то жалобным хрустом зачарованный металл лопается… и вместе с ним словно бы лопается что-то в душе. Он делает шаг назад, так и не выпустив из руки бесполезную рукоять… а пространство взрывается чудовищным визгом и скрежетом, заглушающим все остальные звуки.
Его противник делает шаг вперёд, занося клинок в последнем, добивающем ударе… и вдруг замирает. Он успевает увидеть расширившиеся глаза… а в следующий миг на металлические плиты пола с грохотом падают пустые доспехи…
— Что… что это было, Обливион подери? — прохрипел Элемар, придя в себя и обнаружив, что стоит на четвереньках.
Второй промолчал. Альтмер подождал, приняв более удобное положение — попросту усевшись на металлический пол и прислонившись спиной к уцелевшей колонне — и одновременно успокаивая дыхание: складывалось такое ощущение, будто он только что пробежал от Балморы до Вивека…
…Или дрался с превосходящим по силе и массе противником…
И не было нужды гадать, кто был этим противником — не после того, что они узнали из рассказов того же Антаболиса и Шарн-гра-Музгоб. Не после рекомендованных Каем Косадесом книг. И главное — не после снов, сопровождавших видения, насланные Дагот Уром…
Думак. Думалакат Гномо-Орк, последний король двемеров. Видение, накрывшее их после невысказанного предположения Второго, было очередным эпизодом из жизни Индорила Неревара. Того, чьим воплощением, по словам все того же Второго, был — или мог быть — Элемар. Хотя, наверное, все же был — не просто же так ему являются эти видения?
Вот только, если вспомнить, что Второй упоминал о том, что прошлое Морровинда и события, предшествующие гибели Неревара и исчезновению двемеров, каким-то образом разделены на две равно истинные ветви — и сны, его — их, их обоих! — собственные сны-воспоминания это подтверждают — возникает вопрос: к какой именно ветви прошлого относится это воспоминание?
В Зале Совета было шумно. Обмениваясь приветственными кивками со знакомыми стражниками, Элемар неторопливо шел к Неминде. Редгардка обнаружилась в углу, занятая беседой с каким-то данмером, и по её лицу было видно, что беседа эта не из тех, что следует прерывать. Лицо её собеседника скрывал глухой костяной шлем, странно смотревшийся в сочетании с обычной одеждой. Очень добротной, даже изысканной, но обычной.
Элемар присел на одну из скамей неподалеку от входа, ожидая, пока Неминда освободится, и с осторожным любопытством принялся изучать незнакомца.
"Как думаешь, не вампир ли это? — вспомнив один разговор, поинтересовался он у Второго. — Данмер в костяном шлеме. Вон, рядом с Неминдой".
Обсуждаемый данмер как раз получил от редгардки какой-то запечатанный пакет и, кивнув ей на прощание, быстрым шагом направился к выходу из Зала Совета, на ходу пряча пакет за пазуху.
Второй напрягся, торопливо оттесняя альтмера "внутрь", и встал со скамьи. Движение привлекло внимание неизвестного. Скрытое костяным шлемом лицо повернулось к нему и… незнакомец на миг сбился с шага. Но тут же двинулся дальше — только в движениях возникла заметная напряженность. Второй шагнул вперед…
"Блядство… — услышал Элемар полное бессильной злости рычание. — Вот же… блядство!"
"В чем дело?" — осторожно спросил он.
"Это наш старый знакомый, — зло процедил в ответ дух, отвернувшись от неизвестного и проходя мимо. — Ллотис".
"С чего ты взял?"
"Я егоузнал. А он узнал тебя. А пакет, что передала ему Неминда… его должен был забрать кто-то другой. Но он мёртв. В Доме Редоран этого пока не знают, поэтому Неминда и отдала нашему шрамомордому не-приятелю этот пакет, считая, что все нормально".
"А шлем?"
"Погибший… в последней войне с Чернотопьем ему вроде бы сильно изуродовали лицо. Поэтому на публике он уже много лет появлялся исключительно в закрытом шлеме. Думаю, том самом, что сейчас был на Ллотисе".
"Тогда почему ты его не остановил?"
"Меня — тебя — не поняли бы, это первое. Сочли бы, что я — ты — прицепился к почтенному члену Совета на пустом месте. До изгнания могло и не дойти… но репутацию этот случай тебе изрядно подпортил бы, ведь внятного объяснения, откуда ты знаешь этого парня — раз и откуда знаешь о смерти настоящего советника — два, у тебя нет. И у меня нет. К тому же эта паскуда — Клинок. Это второе. Хотя… ты ведь об этом не знаешь, верно? Значит, ничто не мешает тебе…"
"…Напакостить "родной" организации? — хмыкнул Элемар. — Не могу сказать, что идея приводит меня в восторг, но если ты соизволишь пояснить свою мысль, возможно, я соглашусь на это с большей охотой".
"Нет, родной организации пакостить мы не будем, — в интонациях Второго ясно слышалось многообещающее "пока". — Но вот самому Ллотису... И, возможно, еще Дому Хлаалу. Но это вряд ли — шрамомордый уже ушел и, если не дурак, уже в Балморе. Или в Вивеке — в зависимости от того, кому он должен отнести полученный у Неминды пакет. Дом Хлаалу — не старуха-Дрес с её дохлыми гуарами, платит своим агентам не вялым хальклоу, а полновесным золотом… Так что денег на телепортиста Гильдии Магов у нашего знакомца наверняка достаточно, тем более что задерживаться в Альд'Руне ему никак нельзя".
"Ему и возвращаться, если по уму, не стоит. По крайней мере, в ближайшее время".
"В общем, твоя задача — аккуратно и словно бы невзначай намекнуть Неминде, что возможно — только возможно — переданный ею пакет попал совсем не в те руки и уйдёт совершенно не по тому адресу, что предполагалось. Если она не прислушается — это будут уже её проблемы".
"А если прислушается — проблемы будут у нас, — со смешком подытожил Элемар. — Я всё ещё не в восторге, но намекнуть Неминде о нашем меченом знакомце, пожалуй, действительно стоит".
Неминда выслушала отчёт о доставке лекарственных зелий в Альд Велоти и поинтересовалась причинами задержки — Элемар, по её словам, должен был вернуться еще несколько дней назад. Альтмер невозмутимо объяснил, что у Тельдина Вирита было несколько просьб к нему, а поскольку тот представляет интересы Дома Редоран, он не счел возможным отказать. Про то, что он, задержавшись в Альд Велоти переждать бушевавшую накануне моровую бурю, попал на празднование избавления рыбаков от Старика-Синего Плавника, на котором упомянутую рыбину торжественно слопали всей деревней, альтмер уточнять не стал. Тем более что Неминду такие подробности не интересовали.
Впрочем, она осталась довольна отчетом — Элемар получил похвалу за усердную службу и поздравление с повышением. Пользуясь тем, что редгардка явно пребывала в хорошем настроении, альтмер осторожно поинтересовался, с кем она разговаривала недавно. Однако Неминда тут же насторожилась:
— С чего вдруг такие вопросы, Суротано?
Элемар замялся, думая, как сообщить о своих — и Второго — подозрениях.
— Меня удивило, что ваш собеседник был в шлеме. Насколько я успел понять, данмеры — а редоранцы в особенности — очень… неприязненно относятся к тем, кто скрывает своё лицо.
Это было правдой — самому Элемару ещё в первое посещение "района поместий" очень подробно разъяснили, почему не стоит разгуливать по Альд'Руну в закрытом шлеме без особой на то нужды.
— А-а, ты об этом, — хмыкнула Неминда, немного расслабившись. — Все просто — Фелсен Сетандус был одним из участников Арнезианской войны. В одном из сражений он… — редгардка нервно лизнула нижнюю губу, — он получил увечья, обезобразившие его лицо. Поэтому он никогда не снимает свой шлем на людях. К этому все давно привыкли, поэтому я и не подумала, что новичку вроде тебя это может быть неизвестно.
Элемар моргнул, словно в замешательстве.
— Понятно… А мне-то показалось… — пробормотал он как бы в задумчивости.
— Что он вампир? — с лёгкой насмешкой в голосе поинтересовалась Неминда, явно не хуже других осведомлённая о причинах неприязни местных к любителям закрытых шлемов.
— Нет, — по-прежнему изображая задумчивость, медленно покачал головой Элемар. — Что я его знаю… я ещё удивился…
— Ты ошибаешься, Суротано, — покачала головой Неминда. — Я знаю Фелсена и я бы по голосу поняла… — она замолчала и нахмурилась.
"Отлично, — довольно проговорил Второй. — Она засомневалась. Вряд ли это что-нибудь изменит, но твоя попытка принести пользу будет замечена".
"Что-то мне подсказывает, что я об этом ещё пожалею", — мрачно буркнул Элемар, кивком попрощавшись с впавшей в задумчивость Неминдой и направляясь к выходу.
"Возможно и такое, — согласился дух. — Доживём — увидим".
А наутро их разбудил требовательный стук в дверь снятой в "Альд Скаре" комнаты.
— Присягнувший Суротано из Даска? Вас ждут в Зале Совета, — рыкнул обнаружившийся за дверью стражник, протягивая запечатанный свиток.
Свиток оказался запиской от Неминды с приказом явиться как можно скорее. Стражник сообщил, что ему приказано проводить альтмера, так что задерживаться не стоило.
Редгардка встретила Элемара не на привычном уже рабочем месте — в дальнем углу приемной Зала Совета — а в небольшой комнатке глубоко "под Скаром", хоть и по-прежнему в апартаментах Совета. Вид у неё был помятый и невыспавшийся. Кроме неё в комнатке обнаружился данмер средних лет с тёмными волосами, уложенными в сложную прическу. Элемар невольно засмотрелся на это диво парикмахерского искусства, но бдительный Второй всё же сумел отвлечь его до того, как разглядывание незнакомца стало выглядеть откровенно неприлично. Неизвестный сидел в кресле у стены, вертя в пальцах перо и без видимого интереса рассматривая шпалеру с изображением пророка Велота.
"Та-ак, — протянул Второй. — Ну-ка, меняемся".
Элемар отстраненно подумал, что помощь духа требуется ему чем дальше, тем реже — в последнее время такие "замены" случались только когда Второму хотелось "прогуляться". По его же словам — "чтобы не забыть, каково это, быть живым". С переговорами и прочим Элемар уже довольно уверенно справлялся сам.
"Ты знаешь, кто это?" — полюбопытствовал он.
"Нет, но предполагаю, что это кто-то из советников. Надо думать, Неминда всё же решила прислушаться к твоим словам — и что-то у неё не срослось".
"Чем это нам грозит?"
"В идеале — ничем. Разве что расспрашивать будут долго и упорно".
Однако, вопреки прогнозам Второго расспрашивали их недолго. Вопросы задавала, в основном, Неминда, неизвестный "советник" не удостоил их даже взглядом, предпочитая таращиться на шпалеру — но от его редких реплик сам Элемар уже бы взмок. Второй же был спокоен и невозмутим. Знал он о Ллотисе не слишком много — хотя и больше, чем представлял Элемар — но советника интересовала вся информация, которую дух мог предоставить. В том числе и их взаимоотношения с шрамоносцем. Впрочем, Второй и не запирался. На первый взгляд. Элемар невольно вспомнил допрос в Эбенгарде — тогда дух как-то умудрялся отвечать на вопросы альбиноса Фральда точно так же. Вроде бы прямо, но при этом не отвечая. И сейчас он за этой кажущейся прямотой старательно скрывал как свою связь с Клинками, так и свои догадки насчет того, что Ллотис тоже с ними связан… К счастью, и Неминду и оставшегося безымянным "советника" интересовало другое. Когда же дело дошло до непосредственного описания физиономии шрамоносца, Второй просто потребовал бумагу, кусочек угля и чёрствую хлебную горбушку, сообщив, что так будет проще. Получив от "советника" подтверждающий кивок, Неминда велела кому-то за дверью принести испрошенное. Второй же тем временем осмотрелся и поставил на стол дополнительную свечу.
— Скажите, сэра, сколько примерно времени у вас отнимет этот рисунок? — подал вдруг голос "советник".
Второй задумался…
— Не более получаса, — твердо сказал он. — Это не парадный портрет, но я постараюсь сделать его достаточно детальным. Только… у вас есть художник, который сможет сделать копию? Уголь нестоек…
— Отыщем, — медленно склонил голову "советник". — Неминда, девочка… — обратился он к вернувшейся редгардке, — Пошли кого-нибудь за Варвуром… скажи, пусть прихватит свои рисовальные принадлежности. Хотя нет, пусть просто принесут что нужно. И пусть разыщут… — он понизил голос.
Элемар попытался расслышать произносимое, пользуясь своим положением "наблюдателя"… но не преуспел: Неминда почти сразу же кивнула и вышла. Второй же, кажется, и вовсе не пытался — откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза, видимо, вспоминая, как именно выглядел Ллотис. Получалось у него явно не очень, потому что сунувшийся было к нему альтмер, получил в ответ резкое "Отъебись!" и предпочел послушаться, от неожиданности забыв, о чем вообще хотел спросить.
— Сделано, — коротко отчиталась вернувшаяся наконец Неминда, и тут же в дверь постучали. — Это, наверное, принесли бумагу…
Второй открыл глаза, возвращая заодно возможность видеть и Элемару тоже, и выпрямился на своем стуле. Неминда оказалась права — принесли рисовальные принадлежности. Сама редгардка, вручив принесенное Второму, снова вышла.
Дух покрутил в пальцах пачкающуюся темно-серую палочку, провел на верхнем листе черту, всмотрелся… и изумленно присвистнул.
— Это… не уголь! Серджо, — он повернулся к наблюдавшему за ними "советнику". — Мне, пожалуй, понадобится несколько больше времени… ненамного.
Впрочем, Второй поскромничал — в изначально озвученные полчаса он уложился. Рисунок, на взгляд Элемара, получился на диво точным — альтмер с легкой завистью осознал, что сам справился бы хуже. И намного — с рисовальным минералом, который Второй, соизволив отвлечься, назвал графитом, он прежде дела не имел. Прежние "потешные" рисунки Второго, на которых Элемар перед Новой Жизнью тренировался бросать дарты, не шли с этим портретом ни в какое сравнение. С листа плотной рисовой бумаги недобрым взглядом смотрел темноволосый данмер с располосованной щекой, казавшийся, несмотря на однотонность и некоторую грубость прорисовки, почти живым. И Элемар этого данмера знал… Ллотис — или как там его звали на самом деле — был узнаваем с первого взгляда. И отнюдь не из-за шрама.
— У вас явный талант, сэра, — в голосе "советника" было слышно сдержанное одобрение. — Посмотрим, кому служит этот ваш… Ллотис. Есть у меня одна догадка…
Второй равнодушно-вежливо кивнул, принимая похвалу и сосредоточенно вытирая испачканные пальцы об остатки хлебной корки.
— Благодарю, серджо. Надеюсь, рисунок будет полезен.
— Думаю, что будет, — обозначив улыбку краешками губ, произнес тот.
В дверь постучали снова. Вошедший скрывал свое лицо под шлемом, но ни сопровождавшую его Неминду, ни "советника" это не обеспокоило.
— Друг мой, — имя "советник" также не назвал, — взгляните-ка на этот портрет и скажите — известен ли вам тот, кто на нем изображен?
Неизвестный подошел к столу с рисунком. Из-под шлема раздался изумленный присвист.
— Надо же, как живой… Да, серджо, я знаю этого мера.
Неизвестный покосился на альтмера, но "советник" кивком велел продолжать.
— Это Ллотис Селвило, новый член Великого Дома Хлаалу. Очень… деятельный мер, не так давно получивший звание Законник, — сообщил тот.
— Значит, всё-таки Хлаалу… — задумчиво протянул "советник". — Есть ли о нём что-то еще?
Неизвестный кивнул.
— Да, я взял на себя смелость собрать как можно больше информации об этом мере, — проговорил он. — Ллотис Селвило, если это его настоящее имя, — преступник, сосланный в Морровинд указом императора…
Голова в шлеме красноречиво качнулась в сторону альтмера. Второй мысленно хмыкнул, но внешне не отреагировал. Элемар ответил таким же хмыканьем — к тому, что кто-то будет копаться в его прошлом, он был готов давно, предупрежденный об этом всё тем же Вторым. И судя по тому, что его сегодня не выставили за дверь после того, как он выложил всё, что знал…
— Прибыл на Вварденфелл в середине месяца Начала Морозов минувшего года, — продолжил тем временем неизвестный осведомитель. — Некоторое время числился мирским служителем Имперского Культа, но был изгнан по велению Оракула. К слову, сразу после загадочного убийства Ученого Стендарра. Совпадение или нет, но это не может не наводить на мысли… После этого он и примкнул к Хлаалу. Любимец Нилено Дорвайн, в остальной Балморе не сказать чтобы любим, но неплохо известен — сумел разобраться в деле об убийстве некоего Ралена Хлаало… и заодно вырезал всех балморских камонновцев. Орвас Дрен скрежещет зубами, но почему-то помалкивает, зато Ларриус Варро из форта Лунной Бабочки сияет, как начищенный медный та… э-э, прошу прощения, серджо… Ларриус Варро крайне доволен. В последнее время поименованный Ллотис Селвило был неоднократно замечен в Вивеке, в кантоне Арены, но на боях ни разу не присутствовал — ни как зритель, ни как участник. Однако там, на нижних уровнях кантона, по непроверенным сведениям, расположена штаб-квартира Мораг Тонг, так что, возможно, наряду с членством в Доме Хлаалу, он является членом и гильдии…
— Действительно, очень деятельный мер, — качнул головой "советник".
Вздохнул, погладил шпалеру.
— С одной стороны, хорошо, что этот… Ллотис Селвило не примкнул к нашему Дому, — негромко и словно бы в задумчивости проговорил он. — С другой — плохо, что он примкнул к Хлаалу. Хуже, чем если бы он присоединился к Телванни…
Обернулся. Смерил альтмера взглядом, прищурился, словно оценивая. Всё ещё находящийся "внутри" Элемар невольно подобрался, Второй же снова остался невозмутим.
— С третьей… — все так же задумчиво проговорил "советник"… и замолчал.
Минуты шли, но он так и продолжал молчать. И не отрывал взгляда от Второго. Неминда попеременно смотрела то на "советника", то на альтмера, выглядя все более озадаченной.
— Вам еще что-нибудь нужно, серджо? — поинтересовался в конце концов Второй.
Вопрос прозвучал мягко, но без угодливости. Скорее, вкрадчиво. "Советник" моргнул и покачал головой.
— Возможно, позже, присягнувший Суротано, — с такими же мягкими интонациями в голосе ответил он.
Но за этой мягкостью Элемару почудилось предостережение. Хотя… Вставший со стула Второй на миг прикрыл глаза и едва заметно наклонил голову. Значит, всё же не послышалось…
* * *
В Маар Гане Элемар был впервые. И возвращаться сюда впредь не собирался. Собственно, он и в этот-то раз оказался тут исключительно по поручению Неминды — не успел он покинуть Зал Совета под Скаром, как в приёмную ввалился курьер от кого-то по имени Сален Рэйвел со срочным посланием. Что происходило дальше, Элемар не видел, отправившись обратно в "Альд Скар" — дело близилось к полудню и пустой желудок напоминал об этом всё настойчивее. Однако спокойно поесть ему не удалось — снова явился посыльный от Неминды.
Оказалось, что пропал некто Матис Далобар. Пропавший был торговцем, вот уже несколько лет обеспечивавшим малые поселения Эшленда и Западного Нагорья товарами первой необходимости — занятие, сулившее прибыль небольшую, но постоянную. Доставлял он товары и под заказ, поэтому его появления всегда ожидали. По словам Неминды, сэра Далобар всегда был удивительно пунктуален, появляясь в том или ином поселении строго в определенный день месяца — для каждого поселения свой — так что неудивительно, что, когда он не появился в Маар Гане в обычное время, жители обеспокоились. Тем более, что как раз накануне урочного дня разыгралась очередная пепельная буря… а с той поры минуло уже трое суток — немалый срок для того, кто почти наверняка попал в беду…
Неминда, конечно, предположила, что сэра Далобар, предвидя непогоду — в отличие от Балморы, здесь к пепельным бурям были привычны и научились предугадывать их возникновение с довольно большой точностью — мог задержаться в Гнисисе… но для поездки в первую очередь именно в Маар Ган у Элемара была дополнительная причина. Причина была тщательно упакована в плотную рисовую бумагу и не менее тщательно запечатана, скрывая содержимое от любопытных глаз. Оную причину надлежало как можно скорее доставить на аванпост Маар Гана. Элемар предположил было, что это копия распоряжений, которые должен был доставить пропавший Фелсен Сетандус, но Второй был уверен, что тот ошибается — по его словам, подобное не имело смысла. По крайней мере, пока не станет доподлинно известно, что предыдущая посылка до адресата не дошла. Если они ошиблись и с Неминдой разговаривал именно Сетандус, то повторять распоряжения незачем. А если они правы — то попросту опасно. И глупо. Зачем действовать на руку конкурентам?
В маарганском порту меланхолично раскачивался еще один силт, и Элемар невольно засмотрелся. Причина была проста — зверюга была почти вдвое мельче и не имела в панцире привычного "пассажирского кармана". Только место для погонщика. При приближении более крупного собрата силт угрожающе затрубил и вскинул передние лапы, но погонщик — показавшийся Элемару смутно знакомым лысый данмер — небрежно повёл рукой и силт тут же успокоился, потереяв интерес ко всему на свете.
Присмотревшись, альтмер увидел что-то вроде коротких палочек, торчащих из-под обреза панциря. Заинтересовавшись — ему раньше не приходило в голову, каким образом данмеры умудряются управляться с такими огромными тварями — он перевел взгляд на "своего" силта. Погонщик, Навам Веран, как раз подводил тварь к порту, управляя ею легкими прикосновениями к тонким хитиновым стержням, торчащим из мягкой плоти возле самого обреза панциря. Повинуясь отдаваемым таким образом командам, силт страйдер подошел к трапу порта вплотную и замер. А погонщик, привычно перепрыгнув с силта на крошечную площадку — при виде этого Второй, как обычно во время поездок на силт страйдере, сидящий глубоко внутри, издал почти болезненный стон — подхватил широкую дощатую сходню с парными крючьями на торцах. Зацепив край "кармана" одной парой крючьев, он явно отработанным движением опустил второй край сходни — так, что вторая пара вошла как раз в предназначенные для нее пазы — и, посмотрев на Элемара, ухмыльнулся:
— С прибытием в Маар Ган, мутсэра!
Альтмер ухмыльнулся в ответ и, игнорируя и сходню, и протестующий вопль соседа, лихо выскочил на площадку. И так же лихо сбежал вниз.
"С-скотина", — злобно прошипел дух, когда он оказался внизу.
"Да ладно тебе! Самое страшное, что мне грозило — съехать вниз на жопе", — фыркнул Элемар, не разделявший страхов соседа.
"Жаль, что Маар Ган не расположен на побережье", — сердито, но уже успокаиваясь, буркнул Второй.
Передав пакет, альтмер задумался, как ему поступить дальше — и направился к трактиру Андуса. По-хорошему, стоило бы сначала наведаться в местный храм… Но трактир был ближе, к тому же местные новости проще узнавать было там.
В трактире, точно по заказу, вовсю обсуждали недавнюю бурю. Говорили разное, но все так или иначе сводили к одному и тому же выводу — "буря была неожиданной и удивительно сильной, но хорошо, что у меня всё в порядке". Про Матиса Далобара никто ничего толком сказать не смог, кроме того, что торговец должен был появиться еще три дня назад.
Хозяйка трактира, Манс Андус, устало облокотилась о стойку перед Элемаром:
— Заказывать будешь или только разговоры разговаривать?
— Я могу и совместить, — криво улыбнулся альтмер.
— Есть мусковая похлебка, печёные яйца квама, суп из никсы с горьколистником и солёным рисом, — начала перечислять она. — Еще с вечера осталась запечённая никсятина с бататом и скаттлом…
— Суп, — решил Элемар. — Насчет никсятины я еще подумаю.
— Чем запивать будете? Есть мацт, суджамма…
— Чай, — с полудня миновало чуть больше двух часов, так что с алкоголем стоило повременить — особенно в свете того, что альтмеру еще предстоял визит в храм.
Точнее, к Салену Рэйвелу — тому самому жрецу, что отправил курьера к Неминде. Больших надежд на беседу с ним Элемар не возлагал — знай жрец что-нибудь дельное, сообщил бы это еще в письме — но повидаться с ним стоило хотя бы из вежливости. К тому же за прошедшие часы какие-нибудь новости могли и появиться. Впрочем, вероятность этого была невелика. Сделав заказ, альтмер огляделся и присел за единственный свободный стол — рядом с лестницей, ведущей на кухню. А заодно — подальше от довольно шумной компании из нескольких орков, тщедушной босмерки в коричневой робе и статного имперца в кирасе Легиона. Нет, те вели себя вполне пристойно… но слишком уж шумно.
— О чем в последнее время тут народ судачит? — поинтересовался он, когда Манс принесла миску с заказанным супом.
Данмерка неопределенно дернула плечиком и удалилась, не ответив. Элемар хмыкнул, пожал плечами и принялся за суп, лениво раздумывая, не сдобрено ли кушанье плевком от доброй хозяюшки.
— Не помешаю? — раздался вдруг рядом низкий мужской голос.
Смутно знакомый голос.
Элемар поднял голову. Возле столика стоял рослый жилистый данмер средних лет с лысым, как коленка, черепом и длинным неровным шрамом на пол-лица. Правый глаз тёмного эльфа затянула молочно-белая пелена, но левый смотрел вопросительно и слегка настороженно.
"Ба! — встрепенулся вдруг Второй. — Старый знакомец!"
Впрочем, Элемар данмера узнал и без подсказки. Такую колоритную внешность было трудно не запомнить. Особенно с учетом обстоятельств, сопутствовавших знакомству.
— Нет, конечно, — приветливо кивнул он. — Присаживайся, Джиуб.
— Мы знакомы? — Джиуб прищурил зрячий глаз, всматриваясь.
Миску с едой — точно таким же супом — он все же на стол поставил. Возможно, для того, чтобы освободить руки. Впрочем, данмер тут же кивнул, слегка расслабляясь:
— Тюремный корабль. Сейда Нин. Ты — Суротано. Забыл, как там дальше.
— Верно, — кивнул Элемар. — Суротано. Забыл — и хрен с ним, не при дворе все-таки. Судя по тому, что я вижу, ты сумел устроиться?
Выглядел бывший попутчик по каморе тюремного шлюпа и впрямь неплохо: полный доспех из хитина, добротный и подогнанный по фигуре, простая, но такая же добротная одежда. Да и вместо меди в ушах поблескивало серебро, а пара колец и вовсе были золотыми. Бывший убийца не шиковал, но и явно не бедствовал.
— Да, — кивнул Джиуб. — Охочусь помаленьку… не на людей, не думай, — быстро добавил он.
— На скальных наездников? — поинтересовался альтмер, выслушав подсказку Второго.
— На них, — еще один кивок. — Откуда знаешь-то?
— Просто предположил, — фыркнул Элемар. — В Сиродииле вон, на волков охотятся, если расплодятся слишком. А в Морровинде от этих… птицеящериц… спасу нет. На силты они как-то не слишком нападают, а вот если пешком — только и успевай отбиваться. Так почему бы кому-нибудь этим не заняться?
— Вот я и решил истребить этих крылатых тварей. Ну, сколько сумею… Я ведь не умею-то ничего… только убивать,— Джиуб дёрнул щекой. — А тут — хоть на пользу пойдет…
— Ты хоть перья-то собираешь? Или просто птичек бьёшь?
— А то как же, — усмехнулся в ответ данмер. — Жить-то на что-то надо. А за них неплохие деньги дают. Вот только сейчас промашка вышла — думал я последние трофеи заезжему торговцу сдать, а он возьми да не явись.
— Это Далобару, что ли? — встрепенулся Элемар.
— Ему, — кивнул Джиуб, не забывая подчищать свою тарелку.
Копания в противоположном конце зала неожиданно грохнула хохотом. Джиуб покосился в их сторону, неодобрительно поморщился.
— Охотнички, бля… — чуть слышно пробурчал он.
— Конкуренты? — сочувственно спросил Элемар.
— Эти-то? — Джиуб снова поморщился. — Нет. В Маар Гане в последнее время участились нападения корпрусных тварей. Вроде бы Призрачный Предел должен их удерживать, не выпуская за пределы окрестностей Красной Горы… а вот поди ж ты. Лезут откуда-то.
"Когорун, — негромко проговорил Второй. — Бывшая крепость Дома Дагот. А может, и еще где-то щель в барьере имеется".
— Вот местные и наняли этих… "охотников на чудовищ" для защиты поселка, — продолжал тем временем Джиуб. — Правда, со своей задачей они справляются, этого не отнять. С тех пор как они тут обосновались, в округе стало поспокойнее.
Помолчали. Благо, к столику подошла Манс — принесла два кувшина с чаем и чашки.
— Сам-то как? — спросил вдруг Джиуб. — Тоже, смотрю, не бедствуешь.
— Да, — кивнул Элемар, отставив пустую миску и наливая себе чая. — Меня приняли в Великий Дом… — он замялся, вспомнив, какие обстоятельства привели на Вварденфелл его собеседника.
— К редоранцам, что ли? — правильно расценил его заминку Джиуб, возясь со своим кувшином. — Хороший Дом, достойный. Редоранцы, конечно, порой твердолобые, но с ними надежнее, чем с другими.
"Кто имеет медный щит, тот имеет медный лоб", — проговорил Второй, явно что-то цитируя.
— Во-во, — усмехнулся Джиуб, когда Элемар повторил эти слова вслух. — Но уж лучше они, чем те же Телванни. У меня от этих проклятых чародеев мороз по коже…
Элемара подмывало спросить еще и про Хлаалу — но он сдержался. Мнение Джиуба ему, конечно, было интересно, но их знакомство было всё же не настолько близким.
— Чай из трамы, — проговорил вдруг Джиуб, отпив из своей чашки. — Любимый напиток редоранцев.
— Ну, с ягодами в Эшленде туго, — пожал плечами Элемар, доливая себе еще. — В Западном Нагорье тоже, хотя с растительностью там куда веселее. А трама — вот она, только руку протяни. Да и не так уж он плох, этот чай… Ладно, рад был тебя повидать, но оттягивать визит к местному жрецу уже становится неприлично.
Он покачал кувшин, убеждаясь, что тот пуст — и когда только успел всё выдуть? — и с сожалением допил то, что еще оставалось в чашке.
— Бывай, — кивнул Джиуб.
Встреча с Саленом Рэйвелом ничего нового не принесла — если не считать испорченного настроения: снобизма индорильца хватило бы на десятерых. К счастью, в храме был не только он — порасспросив служителей и нескольких паломников, Элемару удалось узнать, что кого-то видели в самом начале бури, ведущим одного или нескольких вьючных гуаров к кард'руну Ротанов. Но после бури ни человек, ни мер с гуарами в Маар Гане так и не объявился.
Еще некоторое время ушло на то, чтобы выяснить, где — хотя бы приблизительно — находится этот самый кард'рун. На то, что пропавший Матис Далобар отыщется там — хоть живым, хоть мертвым — Элемар не верил, но стоило проверить его, хотя бы для того, чтобы убедиться, что его там нет и нужно искать дальше…
* * *
Стены посёлка еще не скрылись из вида, как на Элемара, издав, как метко выразился однажды Второй, боевое "кукареку", спикировал скальный наездник. Альтмер, не успев задуматься, приголубил его огненным шаром. Покачал головой, с сожалением обходя изломанную падением тушку, распространяющую вонь паленых перьев… И тут же услышал сзади еще один пронзительный птичий вопль.
Впрочем, обернувшись с вновь готовым сорваться с ладоней заклятием, Элемар увидел, как скальный наездник, кувыркнувшись в воздухе, камнем падает на дорогу, а к нему обманчиво медленно приближается силт страйдер — тот самый недомерок, которого он видел в маарганском порту. Сидящий на месте погонщика с длинным луком на коленях Джиуб помахал ему рукой.
— Куда путь держишь? — остановив своего "скакуна" рядом и свесившись с его спины, проорал данмер.
— К кард'руну Ротанов! — завопил в ответ Элемар. — Там, говорят, перед бурей видели кого-то с вьючными гуарами… Надо проверить!
— Так он в другой стороне! — удивился Джиуб. — Точнее, идешь-то ты в нужную сторону, но не по той дороге. Это тебе от развилки нужно было к северу повернуть, — он махнул рукой, показывая.
Альтмер в ответ выругался:
— Ну мать же его так! Есть на этом трижды даэдра переёбанном острове хоть один, сука, человек или мер, которым способен объяснить, как пройти туда, куда хочешь дойти, так, чтобы туда действительно дойти? — взвыл он.
Джиуб заржал. А отсмеявшись, огляделся и махнул рукой на невысокий скальный осколок:
— Лезь туда, подвезу. Мне как раз туда самому надо — в той стороне, говорят, в последнее время развелось много этих крылатых тварей …
Второй выругался и убрался куда-то совсем глубоко — силтов он не любил почти так же, как высоту. А Элемар направился к указанной скале — отказываться от неожиданного предложения помощи было глупо.
Из-за отсутствия пассажирского кармана, устраиваться пришлось прямо на панцире, свесив ноги в вырез за спиной Джиуба и придерживаясь обеими руками за край. Впрочем, Элемар, в отличие от Второго, высоты не боялся и чувствовал себя вполне комфортно, несмотря на довольно тряский ход силта.
— Кстати, почему он такой мелкий? — поинтересовался он.
— Так молодой еще, — откликнулся Джиуб. — Как мне объяснили, ему до нормального роста еще как минимум десяток линек(1). А то и больше. Тогда уже можно будет и панцирь формировать, как положено… О, почти приехали… вон он, кард'рун Ротанов, видишь? А крылатых тварей-то…
Он завертел головой и вдруг присвистнул, указывая куда-то в сторону:
— Смотри-ка — мне кажется, или это дохлый гуар там валяется?
Элемар посмотрел. Полурастерзанная падальщиками туша вне всякого сомнения принадлежала гуару. Но определить на таком расстоянии, дикий ли это гуар или прирученный, не представлялось возможным. Впрочем, заинтересовавшийся Джиуб не стал тратить время на бессмысленные гадания и просто подъехал ближе.
Вблизи стало ясно, что гуар был все-таки диким.
— А вон и еще один, — вздохнул Элемар, указывая на вход в гробницу.
Распухшая туша лежала под самой дверью. Этот гуар, в отличие от первого, был как раз домашним — на туше сохранились остатки упряжи, а рядом валялись испорченные товары из разодранных вьюков.
Альтмер вздохнул — подходить к падали близко у него не было ни малейшего желания. Но деваться было некуда — гуар, конечно, погиб, но вот его хозяин вполне мог выжить, если использовал кард'рун в качестве укрытия от непогоды. И если это было так, то выйти у него не было ни малейшей возможности…
— Мне надо проверить печати, — вздохнул Элемар, тронув Джиуба за плечо, чтобы привлечь его внимание. — И, возможно, придётся оттащить эту тушу от входа. Поможешь?
Данмер, сосредоточенно осматривавший окрестности, кивнул и направил силта к входу в кард'рун. Точнее, к утесу над ним. Элемар с грустью вспомнил оставленный у Косадеса амулет — ту самую "аляповатую цацку", которую он когда-то получил от толстого босмера-ученого в благодарность за спасение его приятеля от кагути. Не потому что опасался за сохранность побрякушки — это не книги с крамольными пометками — просто чары замедления падения, наложенные на неё сейчас были бы очень кстати. Не пришлось бы выискивать подходящее место для того, чтобы слезть с силта — достаточно было бы активировать амулет и просто спрыгнуть…
Перебраться на скалу оказалось несложно, куда труднее было спуститься уже с неё. Однако Элемар, вопреки собственным ожиданиям и мрачным прогнозам уставшего молчать Второго, благополучно справился, сорвавшись только в самом низу. Но там это уже было не опасно.
Печать на двери была нарушена.
— Это уже становится традицией, — вздохнул альтмер. — Гробница, сломанная печать на двери… и какая-нибудь пакость за дверью.
"В первой гробнице, — продолжил он уже мысленно — Джиуб оказался славным малым, но делиться с ним такими подробностями биографии было бы опрометчиво, — я нашел труп мытаря, познакомился с тобой и чуть не сдох. Во второй я едва не свалился на труп какого-то бедолаги, познакомился с Ллевулом Андрано и, подозреваю, тоже рисковал сдохнуть. А теперь третья гробница…"
"Думаешь, хозяин этой несчастной зверушки внутри и тоже в виде трупа? — полюбопытствовал Второй. — Где же твоя вера в лучшее?"
"Сдохла в корчах", — угрюмо буркнул альтмер.
Мысленно, разумеется.
— Ну, что там? — заорал сверху Джиуб.
— Печать сорвана! — проорал в ответ Элемар. — У тебя есть верёвка?
— Думаешь, там кто-то есть?
Словно в ответ на вопль Джиуба, в дверь кард'руна отчаянно заколотили.
Изнутри.
С помощью силт страйдера отволочь загромоздившую дверь в кард'рун гуарью тушу было делом пары минут — на то, чтобы найти веревку и привязать её, и то понадобилось больше времени… Заодно выяснилось, что гуар, оказывается, был привязан к одной из петель, на которую вешалась печать.
А за дверью обнаружился данмер. Осунувшийся, помятый, запылённый, с диковатым взглядом раскосых глаз, но вполне живой. Сначала он даже не поверил, что освобождение ему не причудилось. Однако фляга с водой быстро убедила его в реальности происходящего. Флягу Элемару пришлось отнимать. Воды ему было не жаль, но почти позабытый уже приютский опыт вынужденных голодовок недвусмысленно намекал, что будет в противном случае. Впрочем, данмер не возражал.
— Благослови вам Трое, мутсэра, — отдышавшись, проговорил он. — Моя вода закончилась еще вчера, хотя я пытался экономить, как только мог, едва понял, что не могу выйти. Я уж думал, что так тут и останусь… О, простите мои манеры — Матис Далобар, к вашим услугам.
— Как же вы тут оказались, сэра? — выводя его наружу, поинтересовался Элемар.
Силт страйдера снаружи не оказалось — Джиуб, видимо, посчитал, что уже достаточно помог, и свалил, не прощаясь. Впрочем, альтмер всё равно был ему искренне благодарен — без помощи одноглазого данмера, он добрался бы сюда гораздо позже. И неизвестно сколько провозился бы, пытаясь хотя бы частично освободить проход от загромоздившей его гуарьей туши. Каким образом пришлось бы это делать, он предпочел не думать…
— Я направлялся в Маар Ган, но, когда началась пепельная буря, был от него все еще слишком далеко, — рассказывал спасённый торговец по дороге в посёлок. — Можно было рискнуть и попытаться дойти, пока буря не разыгралась в полную силу, но с каждой минутой видимость была все хуже, и я побоялся сбиться с дороги… До кард'руна Ротанов было гораздо ближе, поэтому я и укрылся в нём, надеясь переждать. А потом, когда звуки бури снаружи стихли, попытался выйти… но не смог, — голос его дрогнул. — Дверь не открывалась — видимо, что-то её заклинило… Что-то, — данмер осекся, вспомнив, что именно преграждало путь, когда он выходил.
— Вам повезло, сэра, — проговорил Элемар, не давая ему погрузиться в уныние. — Ваша пунктуальность спасла вам жизнь. Когда вы не появились в обычное время в Маар Гане, нашлись те, кто сумел связать ваше отсутствие с разыгравшейся накануне сильнейшей непогодой и вовремя обеспокоиться вашей судьбой.
— Хвала Трибуналу, — с чувством отозвался Далобар. — Что ж… Гуара и товары я потерял, но сам я остался жив. А это уже немало. Давайте же поспешим, мутсэра — чем быстрее я окажусь в Маар Гане, тем раньше смогу вернуться к делам.
* * *
Неминда была довольна.
— Значит, он жив? — уточнила она.
— Жив и здоров, — подтвердил Элемар. — Во всяком случае настолько, насколько это возможно, просидев трое суток без еды и практически без воды.
— Очень хорошо, — резюмировала она, выслушав отчет. — Что ж, принимая во внимание твои успехи… и некоторые нюансы твоей поездки в Маар Ган, я присваиваю тебе звание Законника Дома. Поздравляю.
— Благодарю, — вежливо отозвался Элемар.
Для того, чтобы понять, что новый статус присвоен ему авансом, не обязательно было советоваться со Вторым. А еще его не оставляло ощущение, что он снова вляпался… и всерьёз.
— Не за что, — улыбнулась одними губами редгарка. — Но позволь дать тебе совет, Суротано… В Доме Редоран твой статус определяется не только верной службой, но и твоими умениями. Слабый и неумелый воин никогда не сумеет подняться высоко… Запомни это на будущее…
Ощущение надвигающихся неприятностей после этих слов резко усилилось. Элемар ощутил, что ему просто-таки жизненно необходимо пообщаться со Вторым. И чем скорее, тем лучше.
1) авторский произвол: учитывая размеры силт страйдеров (согласно Теспедии (http://tespedia.ru/silt_strider) — до 18 метров в высоту; для сравнения — высота советского 5-этажного дома-хрущевки, в зависимости от проекта — 14-17 м), развитие полноценной особи, вероятно, должно происходить примерно по тому же принципу, что и у высших ракообразных (включая либо исключая личиночные стадии). В связи с этим, автором за основу взят вид Astacus astacus (https://clck.ru/DR9Be)
— Пятьсот.
— Ско-олько?! Тысяча дрейков и ни золотым меньше!
— Пятьсот. И я не спрашиваю, где ты его взял.
— Ты-ся-ча. И я тебя туда за руку отведу.
— Шестьсот. Цени мою доброту, саличе.
— Нет уж, меньше, чем на девятьсот я не согласен.
— За неизвестно откуда принесённый меч без ножен? Семь сотен и ни дрейком больше! Кстати, куда ты их дел? Или на них было имя владельца?
— Выбросил. То, что ими когда-то было, рассыпалось в говно, простите мой бретонский. Это эбониту ржа не страшна… почти. Так что этот кусок гуарьего кала вряд ли сыграл бы какую-нибудь роль. Но ладно — восемьсот. Потому что без ножен. Восемь сотен золотых "драконов" и этот замечательный клинок — твой.
— Больше семи с половиной сотен тебе никто не даст.
— Семь с половиной? Согласен!
Тувесо Белет вздохнула и махнула рукой, веля сыну принести сундучок с золотом. Девал, крепкий детинушка всего на полголовы ниже Элемара и с плечами потомственного кузнеца, тяжко отдуваясь, принёс запрошенное, попутно приветственно кивнув — с альтмером они были неплохо знакомы по совместному походу к пещере Коала. Точнее, Девал совершал паломничество к тамошнему алтарю, а Элемар был его сопровождающим. Не по собственному почину, разумеется, а по просьбе отсчитывающей сейчас деньги Тувесо.
— И все-таки, — выкладывая мешочки с золотом на прилавок, поинтересовалась Тувесо, — где ты его взял?
— Нашёл, — пожал плечами Элемар.
— Нашёл. Эбонитовый меч в прекрасном состоянии, — взгляд Тувесо потяжелел, а руки замерли, не коснувшись очередной пары мешочков.
Стражник в углу зашевелился…
— Нашёл, — все так же спокойно повторил Элемар. — И предложение показать место все ещё в силе. Да и насчёт прекрасного состояния ты мне льстишь. Я, конечно, приложил немало усилий, чтобы привести его в сколько-нибудь пристойный вид, но…
— Даже так? — недоверчиво протянула она. — И где это было? Хотя бы примерно.
— На плато Одай. Кто-то засунул его между валунов. И, судя по состоянию ножен, было это очень давно. Так что вряд ли хозяин явится к тебе, чтобы предъявить претензии.
— Это же территория Хлаалу? — вопросительно прогудел из-под шлема неслышно подошедший стражник. — Как тебя туда занесло?
— У меня были дела в Сейда Нине, — не стал скрывать Элемар. — Личные.
— Баба у тебя там, что ли? — уже добродушнее поинтересовался стражник.
Элемар замялся, лихорадочно размышляя, как поточнее и при этом наиболее обтекаемо охарактеризовать их отношения с Индрель Ратрион. За небольшую плату она хранила его вещи и время от времени пускала его на ночлег… но этим-то их отношения и ограничивались! Правда, был ещё Ринар…
— Скорее, пацан, — неуверенно проговорил он. — Нет, он не мой, просто так получилось, что я принял на себя некоторую ответственность за него…
— Что значит, "не твой"? — нахмурилась Тувесо.
— Тувесо, — вздохнул Элемар. — Парню тринадцать и его родной отец год назад погиб в море. В своё время они с матерью очень мне помогли, хотя, будь на моем месте кто-то другой, это могло обернуться для них обоих большой бедой. Теперь я, по возможности, помогаю им. Только и всего.
Данмерка, отсчитывавшая золото из последнего мешочка, смерила его долгим внимательным взглядом.
— Умеешь ты удивлять, Суротано, — после долгого молчания сказала она.
Элемар не нашёлся с ответом. Поэтому просто пожал плечами и сложил золото в заплечную сумку.
— И куда ты теперь?
— Раздам долги и поеду в Вивек. — Альтмер устало вздохнул. — Неминда говорит, что… в общем, все как всегда, — махнул рукой он.
Смысла это скрывать от Тувесо он не видел. Как и вечно подозрительный Второй.
Данмерка расстроено закусила нижнюю губу.
— А в чем дело-то? — после длительного молчания не выдержал Элемар.
— Понимаешь… — неохотно заговорила Тувесо. — В общем, я недавно отремонтировала доспехи одному меру. Он служит в Вечной Страже в Молаг Маре… А теперь этот с'вит отказывается оплачивать мою работу! И я хотела попросить тебя… поговорить с ним. Убедить, чтобы он вернул долг… Ты поможешь мне? Я… я в долгу не останусь.
Элемар вздохнул. Вопрос денег для него в последние месяцы был крайне актуален. Редоранский инструктор Вонден Мано, против ожиданий — альтмера предупредили, что он сам выбирает, кого обучать, отказывая большинству претендентов — взявшийся подтянуть нового Законника в обращении с длинными мечами, конечно, не в пример Косадесу, издеваться над неудачами альтмера себе не позволял… Но на тренировках выжимал из него все, что только было возможно, и даже немного больше, полностью оправдывая цену, которую запрашивал за обучение. Но и за уроки брал немало, а задания Дома пока особого дохода не приносили. Зато отнимали довольно много времени. Если бы не найденный по счастливой случайности меч — по очень счастливой случайности! — он бы просто не знал, что делать.
Но репутация, как не уставал повторять настырный Второй, стоила дороже. И хорошее отношение лучшего редоранского оружейника — а Тувесо Белет считалась именно лучшей, уступая только Гаротмуку гро-Музгубу из Сурана и Сироллусу Саккусу из Эбенгарда, по слухам, унаследовавшему талант его легендарного предка(1) — тоже.
— Мутсэра…— он помял пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться. — Насколько это… срочно?
Тувесо, видимо, обрадованная тем, что ей не отказали сразу, покачала головой:
— Не слишком. То есть, я бы, конечно, хотела получить свои деньги чем раньше, тем лучше, но… вряд ли Гирас Индарам заплатит мне сам. Двести золотых, которые он мне задолжал — сумма очень большая, а он, как я слышала, весьма неохотно расстаётся с деньгами. Да ещё и имеет гнусную привычку обесценивать чужой труд, выискивая в нем недостатки. Жаль, что я не знала об этом, когда бралась за эту работу…
— Это хорошо, — вздохнул Элемар. — Проблема в том, что я не имею ни малейшего представления, когда у меня будет возможность отправиться в Молаг Мар.
— О, я вполне могу подождать, — улыбнулась Тувесо. — Только не слишком долго.
Элемар подавил желание выругаться.
— Давай сделаем так, — сказал наконец он. — Если вдруг меня направят в Молаг Мар, я переговорю с этим… как его зовут?
— Гирас Индарам, — подсказала Тувесо.
Альтмер кивнул, запоминая.
— Благодарю. Так вот, я поговорю с ним и, в случае удачи, привезу тебе деньги. Если же этого не случится в ближайшее время… В общем, там будет видно. Я, как ты понимаешь, в своих перемещениях не слишком волен — куда пошлют, туда и еду. Но я буду помнить о твоей просьбе в любом случае.
— Да… — после недолгой паузы согласилась данмерка, — так, пожалуй, будет лучше всего.
Простившись с Тувесо Белет и покинув Зал Совета Редорана, Элемар задумался. Шесть сотен золотых "драконов" — то, что осталось после уплаты всех накопившихся долгов — сумма оч-чень немалая. Год назад он и помыслить не мог, что когда-нибудь будет держать в руках такие деньги. Таскать их с собой было неразумно — золото ощутимо оттягивало лямки — да и опасно. О банках же Элемар только слышал краем уха. И то — в Вэйресте.
Будь у него возможность связаться с Косадесом, деньги можно было бы оставить у него — в этом вопросе на мастера-шпиона можно было бы положиться. Да и золото — не книги с компрометирующими пометками… Но Кай ясно дал понять — пока он не вызовет альтмера сам, соваться к нему не следует. А Индрель Ратрион альтмер до такой степени не доверял — слишком большая сумма, слишком стеснённые у данмерки обстоятельства… слишком большой соблазн.
Ещё одним возможным вариантом было спрятать деньги там же, где уже были спрятаны наиболее компрометирующие книги… но этот тайник не казался Элемару достаточно надежным.
"Гилдан, балбес, — неожиданно подал голос Второй. — Вряд ли кому-то придёт в голову искать эти деньги у неё".
В предложении Второго был смысл — Гилдан тоже была агентом Клинков. Элемар старался часто с ней не контактировать — отношения с босмеркой у него как-то сразу не сложились. Нет, общались они вполне ровно, но… исключительно по делу. В какой-то момент, правда, Гилдан начала делать все более непрозрачные намёки на то, что не против сделать их отношения более близкими и доверительными… однако тут уже упёрся сам альтмер. Не потому что Гилдан была некрасива — с внешностью у неё как раз все было в порядке, и в других обстоятельствах он её предложения, становящиеся всё более откровенными, непременно бы принял. Однако Элемар, накрученный Вторым, подозревал, что, при случае излишняя откровенность выйдет ему боком — сама-то Гилдан откровенничать с ним не спешила. Хотя "не понимать" намёки босмерки становилось все сложнее. Навестить же Улени Хелеран за прошедшие месяцы не удалось ни разу. А теперь, наверное, и вовсе не стоило. Элемар, конечно, изрядно скучал по любовнице, причём не только из-за затянувшегося воздержания — с Улени Хелеран не нужно было осторожничать, она принимала его таким, как есть, не проявляя неуместного любопытства. Но, успев неплохо разобраться в её характере, ситуацию он оценивал достаточно здраво: после столь долгого отсутствия ему вряд ли будут рады — слова Второго насчёт "букетом по роже" Элемар хорошо запомнил. Хотя в случае с Улени это, пожалуй, было бы меньшим из зол. Оставалось надеяться, что при встрече она будет в достаточно благодушном настроении, чтобы не натравить на него очередного призрака или "подшутить" еще как-нибудь. И что эта встреча состоится не в ближайшее время — коварства и изощрённой жестокости Улени Хелеран хватило бы на троих, и Элемар вовсе не хотел стать их мишенью.
Оставив золото у Гилдан и в очередной раз "не поняв" намёков, Элемар направился к зданию Гильдии Магов. Он как раз миновал вход в "Крысу в Котелке", когда со стороны порта силт страйдеров донёсся гул голосов и мычание гуаров. Шум нарастал и вскоре Элемар начал различать отдельные встревоженные крики, призывавшие кого-то ловить и держать. А в следующий миг из собравшейся у гуарьих загонов толпы, сбив кого-то с ног, вылетел гуар с болтающимся на спине вьюком, а в небо взвился отчаянный женский крик:
— Алли-и-и!
Взбесившийся ящер нёсся прямо на Элемара, явно не собираясь никуда сворачивать. Альтмер инстинктивно шарахнулся в сторону, сплетая огненный шар… и в этот момент увидел, что на спине гуара — не вьюк. А всадник — мальчишка-данмер лет десяти…
…Взбесившийся гуар мчался прямо на него, сбивая с ног и калеча разбегающихся велотов. А где-то там, позади отчаянно голосила женщина…
Кто-то из воинов вскинул лук… и опустил, болезненно изменившись в лице — на спине ящера, вцепившись в сбрую, сидел мальчишка. Вытаращенные от ужаса глаза на побелевшей мордашке, мотающийся куцый хвостик тёмных волос…
Аландро!
Нахлынувшие было эмоции на какой-то миг отступили, и разум заработал холодно и бесстрастно, точно двемерский механизм просчитывая, что сделать, как и когда…
— Прыгай, Алли! — заорал он, ловя взгляд мальчишки. — Слышишь? Когда я скажу — прыгай!!!
Только бы он послушался… Кивнул? Или просто голова мотнулась от очередного скачка?
Только бы не промахнуться… Ноги споро несут его назад, выигрывая немного времени для маневра. А гуар все ближе…
Далеко… далеко… Сейчас! Тело словно бы само прянуло вперёд, навстречу несущемуся ящеру…А в ушах забился собственный отчаянный рык:
— Прыгай, Аландро!!!
Резким, рвущим жилы прыжком он оказался рядом с тварью и, буквально сдёрнув подавшегося к нему мальчишку с гуарьей спины, отпрянул назад, чтобы не попасть под когтистые лапы...
Мир закрутился волчком, земля оглушительно ударила в лопатки… На груди зашевелилось дрожащее от сдерживаемого плача худенькое тело, и он спросил:
— Все хорошо?
И, получив в ответ еле слышный всхлип "Да", прошептал, скрывая облегчение:
— Ты молодец, Алли…
…Кто-то помог ему подняться на ноги, ещё кто-то забрал бьющегося в молчаливой истерике мальчишку. Элемар растерянно огляделся, узнавая и не узнавая окружающее — и ошеломленно заморгал, видя вместо велотийских юрт ракушкообразные редоранские здания.
Очередное видение, значит…
— С мальчиком все хорошо? — наконец хрипло спросил он.
Редоранский стражник, все ещё поддерживавший его за плечо, кивнул:
— Да, серджо.
— Это замечательно, — слабо улыбнулся Элемар.
Ноги подкашивались, ушибленная спина ныла… каждая частица тела его, казалось, тряслась, точно в лихорадке. Хотелось просто присесть где-нибудь в уголке и отрубиться. Второй без разговоров вытолкал альтмера "внутрь" и, поблагодарив так и не представившегося редоранца, медленно направился к входу в "Крысу в Котелке". Поездка в Вивек откладывалась — после случившегося надо было оценить ущерб и привести себя в порядок…
* * *
Балмора встретила Элемара проливным дождём.
— Словно и не уезжал никуда, — вздохнул он, стоя под козырьком у входа в Гильдию магов и уныло глядя на сплошную стену ливня в паре шагов от себя.
"Да уж, какое счастье, что Гильдия Магов предоставляет услуги по перемещению", — вздохнул Второй.
Перспектива шлёпать по лужам под дождём не прельщала и его. Радовало только то, что идти нужно было недалеко — в "Восемь Тарелок".
…После происшествия с гуаром альтмеру пришлось задержаться в Альд'Руне ещё на два дня: ушибленную падением спину пришлось лечить — наутро после случившегося он с трудом мог шевелиться. К счастью, жёстких сроков отправки Неминда не называла… Ещё одним неприятным последствием была утрата "индорильской" тоги — дорогое и нарядное одеяние превратилось в изодранную и замызганную тряпку, не подлежащую восстановлению. Соваться в Вивек в редоранских доспехах было бы неразумно — Орден Дозора наверняка до сих пор искал наглеца, умудрившегося прикончить пленную некромантку буквально на пороге Министерства Правды и удрать прямо из-под носа разъярённых ординаторов. Наброшенная поверх доспеха тога, конечно, так себе маскировка… но дорогая вещь придавала облику альтмера оттенок респектабельности. К тому же Элемару она просто нравилась. В результате альтмер приобрёл у Бевен Релет сразу две тоги — дорогую серо-голубую, похожую на прежнюю, и экстравагантную мантию цвета "морской волны". Второй, правда, намекал на опасность пристрастия к ношению платьев, особенно определённых цветов, и насмешливо предлагал купить ещё и юбку — мол, следовать редоранской моде, так до конца, но Элемар его проигнорировал. Редоранцы, возможно, и не видели ничего предосудительного в ношении мужчинами юбок, но… видимо, он был не настолько редоранцем.
В Вивеке он тоже надолго не задержался — хранительница сокровищницы Дома Редоран, Фарал Ретеран вручила ему письмо от Неминды, отправленное, видимо, сразу же после его отъезда. Советник Сарети велел отыскать некоего Ондреса Нерано из Балморы, распускающего слухи об Архимастере Дома Болвине Вениме, и заткнуть ему рот. От самой Неминды в том же письме была просьба вернуть "шлем Основателя Редоран", похищенного из родовой гробницы стражником Хлаалу, ныне обретавшимся, там же, в Балморе. И, стоило ему дочитать письма, как Фарал Ретеран огорошила его просьбой поехать… в Балмору. Чтобы опять же заткнуть рот очередному Хлаалу, распространяющему грязные слухи о Доме Редоран.
Больше всего альтмера смущала приписка от Неминды насчёт "не опозорить Дом Редоран". Фарал, конечно, объяснила, что это означает… но легче Элемару от этого не стало — вариант с "набить морду, воспользовавшись наукой Кая и тупо отобрать" дреморов "котелок" был неприемлем. Спереть тоже вряд ли получилось бы. В случае поимки его на воровстве, вой наверняка поднялся бы до небес. Да и воровство вряд ли является исключением в списке деяний, позорящих Дом Редоран. Оставалось только попытаться договориться по-хорошему.
После полуночи напряжённых размышлений, альтмер перебрал свои невеликие запасы зелий и амулетов. Самым перспективным казалось применение амулета с мистическим наименованием "Шёпот Зенитара", полученного от недоброй памяти Илуса Труптора как раз накануне его убийства. Элемару уже доводилось пользоваться этим амулетом при общении с торговцами. Злоупотреблять им он не рисковал — торговцы тоже не идиоты — но пару раз благодаря этой вещице ему удавалось получить изрядную скидку. Проблема была в том, что действовали чары амулета очень недолго — какие-то пять минут.
"Где бы взять индорильский шлем? — тоскливо протянул Элемар. — Напялил бы шлем, тогу… Можно было бы сыграть на том, что в Вивеке ищут парня в редоранском шлеме. Необычном редоранском шлеме. Припугнуть ублюдка так, чтобы он сам его отдал".
"Не вышло бы, — отозвался Второй. — Во-первых, к шлему нужны, как минимум, наплечники. Во-вторых, шея и руки — индорильцы вообще к себе не-данмеров не принимают, насколько я знаю. И, в-третьих, голос — даже если в тебе каким-то чудом сходу не признают самозванца, это выяснится, едва ты откроешь рот. Твой данмерский хорош, но голос тебя тут же выдаст. Вспомни Синьярамена из Садрит Моры — он говорит по-данмерски с рождения, но никто и никогда не перепутает его с данмером. Да и эшлендский выговор отличается от произношения уроженцев Дешаана и Стоунфоллза".
Элемар припомнил беседы с Друлен Фален и её помощниками — и то, как Второй потом истерически ржал полдня, то и дело повторяя "слющий, грязекрабы заибали, да, бандыты заибали, савсэм в Тир уеду", перекривляя акцент одного из пастухов, пытавшегося объясняться на сиродиилике — и с сожалением признал правоту "соседа". Впрочем, у индорильцев выговор был другой… Да и шлем с наплечниками взять было негде — разве что прирезать в подворотне какого-нибудь ординатора. Вот только вряд ли шлем, сколь бы раритетным он ни был, стоил всех тех неприятностей, которые за этим последуют. А они будут, непременно будут — Орден Дозора, действительно до сих пор, по слухам, ищущий удачливого ассасина, окончательно встанет на уши. Впрочем, убийцу чужеземцев, к примеру, ординаторы ищут, но как-то без особого энтузиазма, несмотря на то, что счёт зарезанных "н'вахов" успел перевалить за десяток, а ординаторов погибло уже четверо…
"И что нам делать?"
"Вообще-то идея с запугиванием хороша, — задумчиво протянул Второй. — Только надо будет сначала обаять этого парня, чтобы он отнёсся к твоим словам с большим доверием. Ну и запугивать следует грамотно".
"Вот ты этим и займёшься, раз такой умный", — хмыкнул Элемар.
"В таком случае, начнём с того, что завтра наведаемся в кантон Телванни. У кого-нибудь из тамошних алхимиков наверняка найдётся жучиный мускус. Одной этой цацки", — перехватив управление левой рукой, дух приподнял амулет и покачал его в воздухе, — чувствую, будет недостаточно".
Жучиный мускус они достали. А заодно обогатились странной историей про Ольмгерда Отверженного, поведанной пьяным нордом, и прилагавшимся к истории ржавым ключом, лежавшим теперь на дне заплечной сумки…
* * *
— Ты меня разыгрываешь, — недоверчиво протянул Альвис Тери. — Ты это специально для того, чтобы я отдал тебе этот дреморов шлем, так? — голос его едва различимо дрогнул.
— Я бы, конечно, обрадовался, если бы ты мне его отдал, — не стал скрывать Второй, незаметно обновляя чары очарования.
Благо, манипуляций под столом не видно, а опытным путём было выяснено, что амулет не обязательно носить именно на шее. Рука подходила ничуть не хуже — аккуратно прибинтованная к предплечью цацка все равно действовала, как полагается.
— Но, — продолжил он, — специально я ничего не придумывал. Спроси у хозяйки таверны. Кажется, вон та бумажка над стойкой — объявление о розыске?
Объявление над стойкой действительно висело и Элемар со Вторым его даже прочитали, прежде чем идти "окучивать" наглого воришку. Более того, читая список примет, альтмер был неприятно поражён тем, насколько наблюдательными оказались ординаторы, сопровождавшие Шарн гра-Музгоб. К счастью, ничего такого, что указывало бы именно на него, в списке не было.
Хлааловец стянул с головы шлем — тот самый "шлем основателя" — и с сомнением покосился в сторону стойки. Подумал. И вдруг брякнул шлем на столешницу и подпихнул его к альтмеру.
— Хрен с тобой, саличе, — сердито процедил он. — Забирай свой дурацкий шлем. Я тебе, конечно, не верю… но вертел я на хую эти разборки с Орденом Дозора. Не из-за такой рухляди.
Второй неторопливо забрал шлем и с достоинством поклонился:
— АльмСиВи, сэра.
Всё так же, сохраняя достоинство, он удалился в уже почти родную комнатку в полуподвале "Восьми Тарелок" — и только когда за ним закрылась дверь, позволил себе расслабиться.
"Ф-фу-у-ух… Крепкий же орешек оказался! — Дух принюхался. — Мне кажется или запах мускуса уже почти выветрился?"
"Не кажется, я думаю. Ты чары обновлял четыре раза. Продержись этот урод ещё пару минут и тебя ожидал бы неслабый конфуз — амулет-то разряжен вчистую. И мускус почти выдохся", — отозвался Элемар.
"Повезло", — признал Второй, уступая место хозяину тела.
"Да уж, — альтмер повёл затёкшими плечами. — С теми двумя было не в пример легче".
Проще всего оказалось разобраться с Мерилом Хлаано. Убедить болтуна не трепать попусту имя Дома Редоран удалось без особых усилий — добрым словом и танто, приставленным к печени болтуна. На самом деле добрых слов было два, произнесены они были уже в конце задушевной беседы и звучали, как "Я вернусь" — в случае, если седура Хлаано решит продолжить в том же духе. На что седура Хлаано многословно заверил, что он "больше никогда и ни за что" и был милостиво отпущен.
А вот "беседуя" с Ондресом Нерано, Элемар неоднократно в мыслях вознёс хвалу Вондену Мано, на тренировках выжимавшему из него все соки. Если бы не эти уроки, ему пришлось бы несладко — проклятый хлааловец оказался опытным фехтовальщиком и, чтобы победить его, не убив и не покалечив, как того потребовал в письме советник Сарети, пришлось приложить все усилия. Из особняка Нерано, где и проходила дуэль, Элемар практически выполз, отправившись прямиком к Тьермэйллину — лечиться. Радовало его только то, что хозяину особняка досталось все-таки сильнее: отправлять слуг за целителем для противника пришлось тоже ему — сам Нерано к тому времени потерял сознание. Но выжать из него обещание прекратить распускать сплетни о Болвине Вениме Элемар всё же успел.
Альвиса Тери — того самого стражника, укравшего из какой-то родовой гробницы шлем Основателя — Второй советовал оставить на потом. И, как и обычно, оказался прав — дух, которому и пришлось уламывать несговорчивого вора, едва не вывернулся наизнанку. В ход пошло все: внешний вид — по словам всё того же Второго, первое впечатление можно было произвести только однажды, к тому же хлааловцу должно было польстить, что уговаривать его пришёл явно не последний мер Дома Редоран — найденный с немалым трудом жучиный мускус и примотанный к запястью под рукавом "Шёпот Зенитара". Вешать амулет на шею дух отказался — Тери мог определить зачарованную вещицу и насторожиться. Что не замедлило бы сказаться на действенности чар. И все равно, несмотря на все сделанные приготовления, разговор оказался невероятно трудным — сам шлем, старый и изрядно побитый, был хлааловцу без надобности, его просто грела мысль о том, как ловко он напакостил редоранцам. И доставляло удовольствие безнаказанно издеваться над собеседником. Если бы не его боязнь — а за напускной бравадой скрывалась именно она — разбирательств с Орденом Дозора, ищущим убийцу Шарн, весьма вероятно, что шлем пришлось бы выкрадывать. И не лично, а идти на поклон к Гильдии Воров. Чего ни Второму, ни Элемару делать абсолютно не хотелось.
Проверив запор на дверях — не хватало ещё, чтобы с таким трудом возвращённый шлем спёрли уже у него — Элемар повалился на кровать. При том, что сам он в беседе не участвовал, присутствуя исключительно как наблюдатель, чувствовал он себя так, словно как минимум полдня таскал мешки с эбонитом…
Наутро, неторопливо шагая по Торговой площади к Гильдии Магов, они мысленно обсуждали, куда стоит направиться: в Вивек, отчитаться перед Фарал Ретеран и сгрузить ей же возвращённый шлем — пусть сама переправляет его Неминде или запихивает в сокровищницу, а к редгардке отправляет курьера — или все-таки в Альд'Рун, чтобы отчитаться в выполнении заданий перед Неминдой и советником Сарети лично. Элемар, которому и Альд'Рун, при всей его любви к этому необычному городу, и Эшленд успели остодаэдреть, ратовал за Вивек. Второй, которому тамошние пейзажи, пепельные бури — и даже некоторые жители — остодаэдрели ничуть не меньше, был не против, но утверждал, что в Альд'Рун поехать все-таки придётся, заявляя, что Фарал почти наверняка это им же и поручит. При этом дух не забывал следить за окружением. Поэтому неудивительно, что Девятипалого, торчащего в уже знакомом проулке, заметил именно он.
Аргонианин, убедившись, что его заметили, уронил на брусчатку какую-то бумажку и уковылял куда-то вглубь проулка. Элемар же огляделся — никого, даже стражники, топчущиеся возле лестницы, ведущей в Верхний Город, куда-то подевались.
"Подозрительно, — хмыкнул Второй. — Не готовят ли нам горячую встречу?"
"С чего вдруг?
"Ну а вдруг Кай узнал о наших художествах?"
"Иди ты!"
"Шучу, — Второй снова хмыкнул. — Просто обычно стража куда-то исчезает, когда кого-то собираются убрать. Если, конечно, это не индорильская стража. Но в нашем случае это, скорее всего, просто совпадение".
"Умеешь же ты утешить", — ядовито хмыкнул в ответ Элемар, направляясь к входу в проулок.
Бумажка, предсказуемо, оказалась запиской, которую альтмер, прочитав, немедленно разодрал на мелкие клочки и выкинул в ближайшую выгребную яму. Не от злости — просто на всякий случай: Девятипалый назначал встречу к северу от города, за мостом, и свидетелям — хоть случайно любопытствующим, хоть намеренно следящим, если таковые существуют — там было не место. Хотя в последнем случае предосторожности были бы бесполезны, не будь у альтмера сапфирового амулета с интересными чарами, честно добытого, к слову, неподалеку от Гнисиса.
Тогда только помощь Второго помогла ему выжить — заподозривший неладное дух сумел углядеть подкрадывающуюся ближе данмерку с луком, скрытую маскировочными чарами, пока её подельница вешала ему виквит на уши, рассказывая о том, как потеряла в пруду кольцо… Кольцо они, к слову, выловили и продали в том самом Гнисисе. Амулет же, снятый с данмерки-лучницы, Второй продавать настрого запретил, как бы ни было плохо с деньгами…
Так что, выйдя за пределы города, Элемар спокойно наложил на себя чары маскировки в первых же кустах удушайки и отправился на встречу. "Хвоста" он за собой не заметил, но, по словам подозрительного Второго, это ничего не значило — соглядатай мог проследить за Девятипалым. Был, впрочем, у альтмера и дополнительный интерес в том, чтобы подобраться к месту встречи незамеченным — аргонианину он просто не доверял. Было в нем что-то, что заставляло держаться настороже…
Сюрпризов, впрочем, никаких не обнаружилось. Да и беседа с Девятипалым ничего нового почти не принесла, если не считать известия о смерти Балина Омавеля — по словам аргонианина, тот застал в своём доме незваного гостя, то ли вора, то ли убийцу. Элемар склонялся ко второму варианту — он-то помнил, как Омавель отреагировал на переданное им предупреждение Второго насчёт каких-то "серых приказов" и горьколистника. К тому же, как уверял Девятипалый, видевший тело, убийца был профессионалом.
— Жаль, — вздохнул Элемар, когда аргонианин закончил рассказ. — Мне он… казался неплохим мером.
— Да уж-ш, — свистяще фыркнул тот. — Кто ещ-щё тебе будет теперь с-сливать вс-се городс-ские с-сплетни…
— Да не в этом дело. — Элемар поморщился. — Кстати, о сплетнях — перед тем, как Кай велел мне сидеть на жопе ровно, Балин говорил, что тебя подозревали в убийстве какого-то Хлаалу…
— Рален Х-хлаало, — кивнул ящер. — Это уж-ше в прош-шлом. Наш-шёлся один парниш-шка, разобралс-ся…
— Из наших? — заинтересованно поднял брови Элемар, точно знающий имя "парнишки".
— Воз-смож-шно, — Девятипалый равнодушно пожал плечами. — Я не вс-сех з-снаю.
"Врёт?" — поинтересовался альтмер у внимательно слушающего Второго.
"Да хрен его знает, — досадливо отозвался тот. — По его рыбьей морде поди определи…"
— Что ж, поздравляю всё равно. По себе знаю, каково это — быть обвиняемым в том, чего не делал, — хмыкнул Элемар.
Ящер в ответ зубасто ухмыльнулся.
— Да, ж-жить с-стало с-спокойнее, — прошипел в ответ он. — Ес-сть ещ-щё какие-нибудь новос-сти?
— Никаких, — мотнул головой альтмер. — Я ж говорю — Кай велел сидеть на жопе ровно, ни с кем не связываться и никуда не лезть, покуда не прикажут. Вот я и не лезу. Редоранско-хлааловские тёрки и альдрунские новости отслеживает Гилдан, а я так… принесь-отнесь-пшел вон, — он криво усмехнулся. — Только Сйорвара как-то встретил… он там с ума уже сходит на побережье. Жаловался мне, что камонновцы контрабанду в узелках носят, поди отследи. Но это, я думаю, Каю и без меня давно хорошо известно. В Кальдере я не был, в Сейда Нин недавно заезжал, но с Элон не общался. Аррилл еще взревнует, — снова усмехнувшись, пояснил он.
Девятипалый в ответ свистяще рассмеялся.
— Элон молодец-с. Но у тебя ж-же та девч-щонка из С-садрит Моры была? — небрежно поинтересовался он.
— Мы расстались, — коротко процедил Элемар.
Разговор увял. Обменявшись ещё парой ничего не значащих фраз, они разошлись. Элемар все же отправился в Вивек — сообщить Фарал о том, что Мерил Хлаано больше не будет распространять сплетни о Доме Редоран. После чего — Второй оказался прав, и шлем Основателя Неминде пришлось везти лично — поехал в Альд'Рун.
Самое смешное — с точки зрения Второго, сам Элемар просто тихо бесился, не имея возможности беситься открыто — что этот самый шлем, будь он неладен, редгардка приказала отвезти обратно в Вивек. В сокровищницу Дома Редоран. Больше всего альтмера возмущало то, что это вполне можно было сделать изначально, не таская злосчастный "котелок" туда-сюда.
И, словно мало было случившегося, стоило ему появиться в стенах "Альд Скара", как Бодери Фарано, владелица таверны, вместе с ключом от комнаты вручила ему письмо за подписью Лалатии Вариан — после почти полугода молчания и игнорирования Имперский Культ вспомнил о том, что в его рядах всё ещё числится некий "служитель Суротано"…
1) изначально предполагалось, что Сироллус Саккус из гарнизона Хищной Бабочки в Эбенгарде и Сироллус Саккус из внутриигровой книги "Соревнование оружейников" — один и тот же человек. Но события книги происходят за 300 лет до событий самой игры, поэтому авторским произволом здесь — это два разных человека
Лалатия Вариан снова встретила его в своей неподражаемой манере:
— Пришёл ты, служить Оракулу чтобы? Готовым ты чувствуешь ли себя?
Элемар в ответ смог только неопределённо пожать плечами. Готовым к чему-то пока неведомому он себя не чувствовал, но подозревал, что его согласия особо и не требуется.
— Дар Видения Девятью дан мне, но не Деяния, — продолжила Лалатия, видимо, решив удовлетвориться отсутствием явного протеста. — Отважен и готов на подвиги ты если, посвяти себя заданиям Оракула, прошу. И награда твоя возвысит тебя в глазах Девяти. Клятву священную тебя дать попрошу я, что помогать мне ты разгадывать загадки видений будешь, что посещают меня милости Девяти благодаря.
Элемар нахмурился, пытаясь вычленить суть этого пронизанного пафосом путаного словоизвержения. Где-то глубоко внутри шипел ругательства Второй, занятый, судя по всему тем же самым.
— В чем именно я должен поклясться? — наконец осторожно поинтересовался альтмер.
— Поклясться ты должен служить преданно и делать то, попрошу я о чем, не сомневаясь и вопросов не задавая. Только тому, клятвой такой связан кто, тайны могу я доверить видений, мне девятью ниспосланных.
— А поклясться, что женюсь на Оракуле после всего, что между нами было, я не должен? — возмутился Элемар.
Против ожидания, Лалатия негромко рассмеялась. И неожиданно ответила нормально:
— Нет, этого точно не требуется. Хотя в истории бывали и такие случаи. Пойми, — вздохнула она, — я не могу просто рассказать суть своих видений любому, кто пожелает выслушать. А клятва — это гарантия...
Элемар помолчал.
— У меня… есть и другие обязательства, — неохотно проговорил он.
— О, — Лалатия улыбнулась, — членство в Великом Доме Редоран, верно? Да, я знаю об этом. Не настолько я погружена в видения, чтобы не интересоваться происходящим на Вварденфелле. Как и наиболее заметными служителями. Не волнуйся, никакого ущерба твоим обязанностям в Доме Редоран не будет. И никаким прочим, — добавила она.
Альтмер задумался.
— Хорошо, — резко кивнул наконец он. — Я дам клятву. Но сначала у меня есть один вопрос…
— Только один? — Лалатия в нарочитом изумлении приподняла тонкие брови. — Что ж, задавай.
— Почему… нет, не так… зачем вы переставляете слова, когда говорите?
Лалатия ответила не сразу.
— Зачем… Очень правильно ты задал этот вопрос, Суротано, — заговорила наконец она. — Именно зачем… Ты ведь заметил, что тебе пришлось задуматься над смыслом того, что я говорила?
Элемара так и подмывало высказать, что пока он расшифровывал услышанное, у него едва мозги в узел не завязались, но он сдержался. Впрочем, нейтральное выражение лица он сохранить, по-видимому, не сумел, потому что Лалатия понимающе улыбнулась и кивнула.
— Именно. Тебе пришлось выслушать, запомнить… и проанализировать. Такой способ не дать отмахнуться от своих слов и привлечь внимание. Не беспокойся, сообщать о своих видениях таким способом я не буду — они и без того достаточно туманны, чтобы усложнять тебе задачу.
После того, как клятва была принесена, Лалатия заговорила вновь:
— Теперь я могу рассказать себе о своём видении. Я называю его видением "Кольца во Тьме". Итак, — продолжила она, — я видела кольцо, Кольцо Ветра, легендарное сокровище Эльсвейра, посвящённое Кинарет…
Голос её приобрёл отчётливо "нездешние" интонации, вызвавшие у Второго насмешливый хмык. Впрочем, альтмер не сомневался, что дух слушает очень внимательно.
— Я видела ветер на руке тёмного эльфа, — отрешённо говорила Лалатия. — Я видела отблеск огня на лице гнома. Я видела тьму в кольце воды. И каменный вход оставался безымянным…
Второй снова хмыкнул, но уже не насмешливо, а, скорее, задумчиво. Элемар подумал и, цапнув с ближайшего стола перо и бумагу, торопливо записал услышанное.
— Ветер на руке тёмного эльфа… — медленно проговорил он. — Надо полагать, имеется в виду нынешний владелец кольца…
Лалатия вздрогнула.
— Тень братьев на его челе — брата тёмного, брата светлого. За темным братом следует он, с Тьмою договор заключившим. И сам шаг за шагом во тьму ступает. Возьми у него Кольцо Ветра, Суротано, принеси его мне…
Она встряхнулась и часто-часто заморгала, словно придя в себя.
— Взять у него кольцо, — все так же медленно повторил за ней Элемар. — Вопрос в том, где его найти…
Каким образом предстояло "взять" кольцо у неизвестного тёмного эльфа, "ступающего во тьму за темным братом", он примерно догадывался.
— Я не могу сказать тебе больше, Суротано, — удручённо вздохнула Лалатия. — я вижу место, но я не имею представления, где оно находится. Могу сказать одно — это где-то на побережье или рядом. Возможно, тебе сможет помочь Наласа Саротрен — она знает Вварденфелл лучше, чем кто бы то ни было. Насколько я знаю, найти её можно в Вивеке, в клубе "Эльфийские Народы"… когда она отдыхает между своими… походами. Если же её не окажется в Вивеке, некоторую полезную информацию может дать мой хороший знакомый. Его имя Ллаалам Дредил. Очень образованный мер, — она покачала головой, — его знания просто поражают… Знакомство с ним может быть полезно в твоих поисках, Суротано.
— И где его можно найти? — полюбопытствовал Элемар.
— Ллаалам Дредил входит в свиту герцога Ведама Дрена. Так что большую часть времени он проводит в покоях Верховного Совета.
Больше никакой полезной информации Лалатия дать не смогла, и Элемар покинул часовню. Впрочем, кое-что полезное у неё все же нашлось — несколько свитков с полезными чарами теперь лежали в заплечной сумке. Тем не менее, задерживаться здесь у него не было ни малейшего желания. Если Лалатия Вариан встретила его вполне радушно, то остальные появление Элемара в часовне восприняли… своеобразно. Создавалось впечатление, что все то ли забыли об обвинениях в его адрес, то ли никогда в них не верили. Аптекарь Фрик так и вовсе прямо заявил, что никогда не верил в то, что болтали "некоторые". Мол, "не такого ты склада, парень, это же видно". Вот только Элемар отлично помнил и тяжёлые взгляды того же Фрика, словно вопрошающие, почему он, Элемар, все ещё не за решёткой, и его же высказывания на ту же тему. И не только его. В отличие от всё той же Лалатии, ещё тогда прямо заявившей, что не верит в состоятельность обвинений в его адрес. Да ещё Синнолиана Тунифуса. Такое лицемерие… раздражало. Но Второй заранее предупреждал, что примерно так и будет, и советовал улыбаться и делать вид, что верит каждому слову. Не забывать и не прощать, но обдумать все хорошенько — и сделать выводы.
Неудивительно, что альтмер испытывал непреодолимое желание хлопнуть дверью погромче и набить кому-нибудь морду. Ближе всего был Второй, но именно с ним-то подраться не было никакой возможности. Не бить же по физиономии себя самого в надежде, что дух тоже все на себе прочувствует?
Найти Ллаалама Дредила оказалось проще не только в теории, но и на практике — означенный мер обретался в приёмной герцога. Правда, с получением сведений от него вышло не так гладко — кэна Дредил отвечать на вопросы по существу не торопился и всячески демонстрировал крайнюю занятость и озабоченность, явно на что-то намекая. Но альтмер после посещения часовни Имперского культа был не в настроении выяснять окольными путями, чего понадобилось хитрожопому данмеру. В итоге он плюнул и отправился в Вивек, искать разведчицу. В голове у него при этом крутились давние слова Кая насчёт Элон, облазившей "почти весь этот даэдра драный остров" и могущей рассказать "много полезного". Но, как он успел понять из бесед с самой редгардкой, больше всего она могла рассказать о Западном Нагорье. А этого могло оказаться недостаточно. К тому же для того, чтобы просто поговорить с Элон, нужно было тащиться в Сейда Нин. А Вивек — вот он, посреди залива Норвейн…
Однако в "Эльфийских Народах" Наласы Саротрен не оказалось. Трактирщица на вопрос Элемара только пожала плечами и сообщила, что Наласа может вернуться и нынешним вечером, и через месяц. И она не имеет ни малейшего представления, куда та направилась в этот раз. Делать было нечего, пришлось возвращаться в Эбенгард. Возможно, в этот раз Дредил соизволит прямо сказать, что ему нужно…
* * *
Когда Элемар узнал, на руке какого такого тёмного эльфа находится Кольцо Ветра, он едва не плюнул на эту затею. Вот только отступать, к сожалению, было уже поздно.
С какой организацией может быть связан данмер, носящий фамилию Дрен? Практически любой, кто живёт на Вварденфелле, ответил бы на этот вопрос предельно однозначно. Особенно, если бы узнал, что этот данмер занимается контрабандой и, при случае, не брезгует работорговлей… Кольценосца из пещеры Намму — Ллаалам Дредил на основе невнятных видений Лалатии Вариан пришёл к выводу, что под имеющееся описание подходит именно она, а всё же отыскавшаяся Наласа Саротрен подтвердила его слова — звали Гальмис Дрен. Это Элемар узнал, подслушивая разговоры рядовых контрабандистов. Не то, чтобы эти разговоры были очень уж интересны или содержательны… но у альтмера был Амулет Теней и тренированное терпение. Так что кое-какую полезную информацию он получил. В том числе и объяснение словам Оракула насчёт "тени братьев на его челе" — Элемар не брался судить, был ли герцог Ведам Дрен действительно "светлым", но то, что он успел выяснить о его младшем братце Орвасе… при том, что имя главаря Камонны Тонг старались особенно не трепать, слава у него была ну очень нехорошая. А Гальмис Дрен, судя по всему, поддерживал именно младшего из братьев Дрен. А пещера Намму, соответственно, была не просто базой для очередной шайки контрабандистов, а одним из перевалочных пунктов Камонны Тонг…
Одного этого могло хватить, чтобы впасть в уныние. И все равно, всю глубину попадалова он осознал только когда, скрытый чарами амулета, взлетел с помощью зелья на верхнюю площадку и услышал часть беседы:
— …ваш уважаемый родич заключил договор… — негромко вещал по-данмерски кто-то неизвестный, наглухо закутанный в плащ с капюшоном.
Мало того, помимо капюшона, его лицо скрывал хитиновый шлем-маска, а кисти рук — тонкие кожаные перчатки. Сказать, к какому народу он относится, было решительно невозможно: незнакомец — или незнакомка, поскольку пол тоже не определялся — говорил тихо, а хриплый, точно сорванный, голос мог принадлежать, как мужчине, так и женщине. Двигался он — или все же она? — скованно и как будто неохотно, явно стараясь совершать минимум движений. Гальмис Дрен был откровенно недоволен и беседой явно тяготился, хотя сказать что-либо по его лицу так же не представлялось возможным — как и его собеседник, он носил закрытый шлем, но не дешёвый хитиновый, а двемерский. Но очень уж заметно — Элемару казалось, что делает он это почти демонстративно — он старался держаться от собеседника на расстоянии. Словно опасался нападения…
— Я и не отказываюсь от принятых обязательств. Если уж серджо Орвас Дрен счёл приемлемым иметь дело с Врагом и его слугами… Короче, куда и по сколько?
— Решайте сами… мутсэра Дрен. Ретрансляторы… точнее, вот эти милые статуэтки, — неизвестный погладил крышку одного из ящиков, — следует распределить по…
Дальше Элемар не расслышал, поскольку время действия зелья левитации подходило к концу и нужно было срочно озаботиться площадкой для приземления. В противном случае лететь вниз пришлось бы долго, а амулет с чарами замедления падения по-прежнему оставался у Кая Косадеса. Да ещё и Второй неожиданно пришёл в какое-то нездоровое возбуждение… так что альтмер, укрывшись в крошечном закутке среди урн и ящиков, увидел только, как неизвестный исчез во вспышке заклинания. А оставшийся в одиночестве Гальмис Дрен со звериным рычанием саданул кулаком по деревянному столбу и пробормотал:
— Что н'вахи, что эти… Тьфу! Эх, Орвас…
Кто такие "эти", Элемар тогда не понял, в отличие от резко помрачневшего Второго. Но поинтересоваться резкой сменой настроения у "соседа по черепу" он не успел — данмер вдруг повернул голову и проорал:
— Эй, черномазый! Тащи сюда свою вонючую задницу! Живо!
Развязал плетёный узорчатый пояс и, обмотав его конец вокруг кисти, пару раз резко взмахнул им, точно плетью. Прислушался к хлопкам и удовлетворённо похмыкал.
Второй грязно выругался. Смотреть, как один… разумный, срывая злость, измывается над другим, у духа явно не было ни малейшего желания. У Элемара, впрочем, тоже, но он отреагировать не успел — Второй резко оттеснил его "внутрь", таким же движением, как и данмер минутой ранее, сдёрнул с талии пояс Стендарран и, в несколько шагов оказавшись рядом с ним, захлестнул поясом виднеющуюся из-под шлема шею.
Гальмис Дрен, хоть и не ожидал нападения, все же успел отреагировать: выхватил кинжал и извернулся в затягивающейся петле так, словно в его скелете недоставало половины костей — ровно тех, что сейчас были бы лишними, мешая изогнуться самым немыслимым образом. Что, разумеется, было не так. Просто чары на Кольце Ветра, блеснувшем на его руке синими искрами, придавали владельцу кольца поистине необычайную ловкость, повышая его собственные способности в разы.
Однако судьба — или боги, которым он давно забыл, как молиться — была явно на стороне Элемара: хитиновый кинжал бессильно чиркнул по нагруднику и застрял в просмолённом шве между двумя костяными пластинами. На то, чтобы высвободить его и попытаться ударить снова, данмеру уже не хватило сил. Несколько минут отчаянной борьбы… и Второй медленно опустил обмякшее тело на деревянный настил площадки. Выронил пояс, закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул — резко, со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы…
— Прошу простить, — прозвучал рядом чей-то голос, — мне крайне неловко… но у вас не найдётся лишнего свитка с заклинанием Божественного вмешательства?
Голос был мужским и довольно приятным, но альтмер все равно напрягся. Как и мгновенно распахнувший глаза Второй.
В нескольких шагах от них — на расстоянии, достаточном для того, чтобы не опасаться неожиданного удара, но не настолько большом, чтобы для разговора нужно было повышать голос — стоял редгард. Из одежды на нем были только заношенные простые штаны да пара перчаток из тонкой кожи, а красивое выразительное лицо "украшали" разбитая губа и заплывший глаз — но даже в таком непрезентабельном виде он почему-то вызывал симпатию.
— Да, конечно, есть, — кивнул Второй, и альтмер понял, что странное очарование действует и на духа тоже.
Не то чтобы ему было жалко свиток — Лалатия вручила таких даже два, словно предчувствовала, что они ему пригодятся. Хотя она же Оракул… наверняка предчувствовала. Просто такая внезапная симпатия к только что встреченному незнакомцу была… настораживающей. Но видимо, какие-то остатки осторожности у духа сохранились, потому что в сумку за свитком Второй полез, изо всех сил стараясь не терять подозрительного редгарда из виду, так что у альтмера была неплохая возможность понаблюдать за ним. Пусть и с неудобного ракурса.
— Да, — спохватился Второй, перебирая свитки, — ты вообще кто такой?
— Я? — Элемар заметил мимолётное изумление, мелькнувшее на лице редгарда. — Я Йон. Йон Лоточник(1). Торговец… и мирянин Имперского Культа.
Второй на миг удивлённо уставился на него. Элемар тоже — не то, чтобы они знали всех мирских служителей при культе, но такого колоритного персонажа оба бы запомнили. Хотя он мог быть из новичков…
— А как ты оказался здесь, Йон Лоточник? — Второй нашёл нужный свиток и теперь пытался аккуратно его вытащить.
— Как-как, — Йон пожал могучими плечами. — Я же лоточник. У меня весь товар в коробке унести можно. В большой, правда, коробке… Или в заплечном мешке. С ним и ходил… эх. В этот раз собирался торговать с Эрабенимсун — прослышал, что они откочевали к долине Сунна Гурадан. Переправился из Тель Аруна на побережье. Тут-то меня и поймали. Телохранителя моего сразу окружили, а я укрылся в этой пещере. А тут… Гальмис Дрен, даром что боевой маг, просто засветил мне кулаком в глаз, — он криво, невесело ухмыльнулся и осторожно потрогал опухшие темно-фиолетовые веки.
— Ясно. Держи, — Второй протянул Йону свиток.
Тот благодарно кивнул и, неожиданно стянув с рук перчатки, протянул их опешившему Второму:
— Возьми. Они тебе могут пригодиться.
— Да ладно…
— Возьми-возьми. Это меньшее, чем я могу отплатить тебе за помощь. Если бы не твоё появление, меня не сегодня-завтра продали бы в рабство.
Второй, видимо, решил не спорить. Йон улыбнулся и развернул свиток:
— Да благословят вас боги, — вдруг проговорил он. — Обоих.
И исчез. Просто исчез. Без обычной, как это называл Второй, "светомузыки"…
"Что-то мне подсказывает, что он не ключ к заклинанию произносил", — нервно проговорил Элемар.
— Ты не поверишь, — так же нервно хохотнул Второй, — но мне тоже. Ладно, раз уж так вышло, давай поглядим, что можно отсюда упереть такого, чтобы не попасться на перепродаже…
Час спустя верная заплечная сумка раздулась от уложенных в неё свитков, книг, камней душ и зачарованных побрякушек. Оружие и амуницию пришлось разделить на несколько частей — утащить все за один раз не представлялось возможным — и перепрятать. Возвращаться было опасно. Да и сбывать трофеи следовало постепенно и с оглядкой: на территории Телванни продать, конечно, можно было всё, что угодно, но Гальмиса Дрена в той же Садрит Море знали — альтмер припомнил, что, навещая Улени Хелеран, неоднократно слышал это имя. Чаще в "Дыре Фары", куда он заходил за знаменитыми пирожками, но посетители Привратного тоже его упоминали. Элемара там знали тоже. Так что соваться с трофеями в Садрит Мору было небезопасно. Впрочем, кое-что продать, не привлекая внимания можно было и там…
Однако, даже разобравшись с добычей, дух не спешил покинуть пещеру. Вместо этого он обратил внимание на пепельные статуи. Благо этого добра обнаружилось целых два ящика. Дух отчего-то твёрдо решил разобраться с назначением пепельных статуй. И что-то эти штуки действительно транслировали: легкомысленно схватившись за одну из таких статуй — точнее, небольших, меньше локтя в высоту, уродливых статуэток из серо-красного туфа — они оба были наказаны за неосторожность низким гулом в ушах, от которого немедленно разболелась голова, и замелькавшими не то перед глазами, не то под черепом невнятными картинками в уже знакомых багровых тонах.
— Вот скажи мне, — Второй ощерился, с усилием отламывая кузнечными клещами головку очередной статуе. — Что ты знаешь о ретрансляторах? В первую очередь, магических?
"Что они есть", — буркнул Элемар.
Не признаваться же, что это слово он впервые услышал несколько часов назад? Да и занятие Второго ему откровенно не нравилось.
А тот отложил клещи, перехватил поудобнее замотанную в какую-то тряпку статуэтку — убедившись, что голыми руками хватать эти вещи не стоит, он озаботился мерами безопасности — и уставился на слом.
— Странно, — пробормотал он, вертя её из стороны в сторону.
И вдруг, размахнувшись, ахнул её об пол пещеры. Мягкий туф такого обращения, разумеется, не выдержал. А Второй, отбросив тряпку на ящик с оставшимися статуэтками, присел на корточки и принялся копаться в обломках чьим-то кинжалом.
— Никаких полостей, никаких кристаллов… ни-че-го, — заключил он, уронив кинжал на обломки. — Ну и как тогда она работает? Следов чар на ней ты не увидел, а я и подавно не знаю, на что обращать внимание…
Помедлив, он сдёрнул с ящика тряпку и, обмотав её вокруг пальцев, принялся рассматривать отколотую головку статуэтки.
— Ну, что ж ты страшная такая, — нараспев пробормотал он, поворачивая её то так, то этак, — ты такая страшная…
Пироповые(2) глазёнки статуэтки тускло отблёскивали в свете факела. Словно помаргивали… Второй глубоко вздохнул и… переложил отколотую головку в другую руку. Элемар в ужасе рванулся "наружу"…
Ничего не случилось.
— Хм, не работает, — протянул Второй.
Снова повертел в руках головку статуэтки.
— Как думаешь, стоит выковырять камушки? — поинтересовался он. — Мелкие, конечно, но… Или ну их на хуй?
"На хуй, — твёрдо ответил Элемар. — Нам и без них хватит добра на продажу".
— Пожалуй, ты прав. Да и мало ли… Раз уж мы так и не поняли, как эти штуковины работают, лучше не связываться.
"Именно, — проворчал Элемар. — Ты мне лучше вот что скажи — откуда ты знаешь, как нужно обращаться с незнакомыми артефактами?"
— Ниоткуда, — буркнул в ответ дух. — Я просто вспомнил технику безопасности при нахождении подозрительных предметов. Там… взрывчатку даже в детские игрушки засовывали. Взрывчатка, отрав… яды, в общем. Или ради… э-э… смертельное излучение… — он осёкся и уставился на ящик со статуэтками.
— Излучение… ретрансляторы… — очень медленно проговорил Второй. — А ведь эти штуки из вулканической породы… Бля-а…
Дух торопливо прикрыл ящик снятой ранее крышкой и попятился. А Элемар порадовался, что находится "внутри" — это очень сильно помогало не запаниковать.
— Излучение, — повторил Второй, отойдя на показавшееся ему безопасным расстояние. — Только не убивающее, а… хм… Ладно, — помолчав, встряхнулся он, — что могли, мы уже отобрали, задерживаться здесь больше не только бессмысленно, но и опасно…
"Рад, что ты об этом наконец вспомнил", — ядовито прошипел Элемар.
— ...короче, валим. А об этих фиговинах я подумаю позже. Есть у меня кое-какие соображения…
1) в игре этот персонаж назван Йон Хокер (Hawker (англ.) — лоточник, уличный торговец). Я сочла правильным перевести прозвище
2) пироп — драгоценный камень из группы гранатов. Цвет тёмно-красный или кровяно-красный, без фиолетового отлива, характерного для гранатов-альмандинов (https://cuu.su/g9B/)
Привязанная к поясу тушка фуражира квама при каждом шаге чувствительно наподдавала под зад, рядом сосредоточенно пыхтел Ашу-Дан — молодой эшлендер из племени Коштабаби — а за спиной все ближе звучало возбужденное стрекотание пары нагоняющих никс-гончих. И то, что эти никс-гончие были не дикими, а прирученными, настроения ничуть не улучшало. И не мешало Элемару мысленно проклинать тот час, когда он имел глупость согласиться на эту авантюру. А несомненная польза от нее казалась несущественной мелочью…
Ашу-Дан чуть вырвался вперед и махнул рукой, привлекая внимание. А потом указал вперед — оказывается, скальный выступ с плоской, как стол, вершиной, бывший целью забега, был уже довольно близко. Забраться на него — и они спасены.
Стрекотание гончей раздалось, как показалось, у самой задницы. Элемар резко выдохнул, чудом не сбив дыхание, и поднажал, обогнав так же припустившего быстрее собрата по несчастью.
Добежав до скального выступа, альтмер торопливо вскарабкался на него и тут же плюхнулся на живот, втаскивая наверх подбежавшего эшлендера, благо, по условиям забега, помогать друг другу не возбранялось. После чего, со стоном облегчения вытянулся, уронив голову на скрещенные руки. Рядом выброшенной на берег медузой распластался Ашу-Дан.
— Осу'н аради'ат(1), — чуть отдышавшись, пробубнил эшлендер.
Сегодняшний забег был своего рода экзаменом для обоих. В предыдущие дни бегать приходилось и просто так и под градом стрел — учебных, со специальными смоляными нашлепками вместо наконечников, к тому же пускаемых не в полную силу. К слову, попытки подростков поизгаляться над н'вахом были немедленно пресечены старшими членами племени. Да, собственно, и попытки эти были символические — маленький клан Коштабаби, кочевавший к югу от Молаг Мара, давно научился извлекать выгоду из эпизодического общения с чужеземцами. Другом Племени Элемара, конечно, не назвали, но жилось среди эшлендеров ему, как временному ученику Ашшурдана Сердимапала, вполне комфортно, несмотря на "зверские" методы обучения последнего. Стрелы ладно, тем более Ашшурдан под обстрелом бегал практически наравне с ними, подсказывая обоим, как правильно дышать, чтобы не задыхаться и не сбивать дыхание при резких поворотах и уклонениях. Но привязать к заднице родного сына приманку — тушку фуражира квама — и спустить на него не кормленных с утра никс-гончих… С другой стороны, вряд ли он это сделал бы, не будь он уверен в том, что Ашу-Дан способен он них удрать.
Вспомнив о тушке, Элемар завозился, нащупывая узел на поясе. Испытание пройдено — хорошо ли, плохо ли — так что необходимости таскать на жопе бешеного червяка, пусть и дохлого, больше нет. Рядом зашевелился занятый тем же Ашу-Дан.
Крутившиеся вокруг скалы никсы, получив вожделенную приманку, сначала сердито застрекотали друг на друга, приняв угрожающие позы, но почти сразу же занялись каждая доставшейся ей тушкой.
— Лакор осу'н дева'рокадан?(2) — вяло поинтересовался Элемар, наблюдая за кормящимися никсами.
Сиродиильским Ашу-Дан почти не владел, в отличие от отца или Йакума Хайршашиши из Пелагиада, поэтому общаться с ним приходилось исключительно по-данмерски. И не только с ним — худо-бедно объясниться "на старый эльф" можно было практически с любым из клана, но вот вести более-менее содержательную беседу получалось только на данмерисе. Впрочем, для Элемара это проблемой не было — данмерским он, как оказалось, владел достаточно свободно, к тому же, в какой-то момент он обнаружил, что общаться с эшлендерами по-данмерски ему… комфортнее, чем на общем. Словно он говорил на слегка подзабытом, но родном языке. Еще одно открытие в копилку странностей, которые Второй связывал с его предполагаемым нереваринством…
— Ата каптун асу'л… нейба'ри, — так же вяло отозвался Ашу-Дан. — Осу'н хильетар(3)…
— Осу'н хилье'ан(4), — вздохнул Элемар, укладываясь поудобнее.
Не столько заметив, сколько почувствовав, как напрягся Ашу-Дан, он вновь поднял голову — со стороны лагеря неторопливо шел Ашшурдан Сердимапал. По его лицу сложно было что-либо понять, так что Элемар на всякий случай тоже приготовился к разносу, которого, похоже, ожидал Ашу-Дан.
— Ба'р маэб сут н'вах, — сообщил Элемару Ашшурдан, взобравшись на скальный выступ. — Фут эн сут ба'р н'вах(5).
Ашу-Дан слегка сжался под строгим взглядом отца.
— Джули, — помолчав, проговорил тот. — Ней, джулекил, джули(6).
И улыбнулся, хлопнув просиявшего сына по плечу:
— Дева'рока г'ер тос. Асу'н, — он кивнул на присосавшихся к приманке никс-гончих, — ба'р мугад'ат оху'л хидж(7).
Вечером у Элемара состоялся разговор с Ашшурданом.
— Мы договаривались о пяти днях. Пять дней я учил тебя правильно двигаться и правильно дышать, — размеренно говорил эшлендер. — Это не все, что тебе нужно уметь, но это все, о чем между нами был уговор. Так?
— Да.
— Что ты будешь делать завтра? Пойдешь в тот кард'рун на краю долины? — поинтересовался он, имея в виду родовую гробницу Редасов.
— Завтра — нет, — покачал головой Элемар. — Завтра я дам отдых телу. А вот послезавтра — да, пойду. Меня послали за тремя вещами, а я сумел достать только две… так что, хочу я того или нет, придется лезть за третьей.
— Тебя послали за смертью, глупый саличе, — покачал головой Ашшурдан.
— Я знаю, — кивнул Элемар. — Из бассейна не выбраться незаметно. Даже если я спрячусь под заклятием невидимости, мокрые следы все равно выдадут меня…
— Я не о том, — прервал его эшлендер. — Тот, кто послал тебя, желал тебе смерти.
— А… об этом я тоже догадался, — снова кивнул Элемар. — Но я намерен не доставить своим врагам этого удовольствия.
— Да хранят тебя Предки. Надеюсь, ты выживешь и придешь к нам снова, чтобы я мог тебя еще чему-то научить, - Ашшурдан хлопнул альтмера по колену и ушел.
А Элемар еще какое-то время сидел у почти погасшего костра, прокручивая в голове только что состоявшийся разговор и события последних дней. Думать о том, как он будет справляться с трудностями, ожидающими его в кард'руне Редасов, не хотелось. К тому же в голову настырно лезли воспоминания о том, что происходило после возвращения в Эбенгард с добытым Кольцом Ветра…
Тогда, предъявив Кольцо, Элемар без всякой задней мысли рассказал о встрече со странным торговцем по прозвищу Йон Лоточник. И показал полученные от него перчатки. На вид, кстати, самые обычные, ничем не украшенные перчатки из тонкой кожи… но они были зачарованы, причем чары на них были удивительно мощные и практически противоположные друг другу: с помощью правой перчатки можно было привлечь кого-то и очаровать его, а вот чары на левой, напротив, служили для отпугивания.
Каково же было его удивление, когда Лалатия Вариан, едва коснувшись одной из перчаток, громко ахнула и потеряла сознание. Перепугавшийся альтмер едва успел подхватить её, не давая расшибиться о каменный пол, и позвать на помощь. Впрочем, Лалатия пришла в себя почти сразу — они с подскочившим на возглас Кайе только успели отнести её к ближайшей скамье. Перчатки она наказала хранить и беречь — дарителем, по её словам оказался не кто иной, как Зенитар, один из Девяти. Редгарда же, прозванного Лоточником, среди служителей Имперского Культа никогда не было…
Услышав это, Элемар просто сбежал из часовни — подальше от впавшего в религиозный экстаз Кайе — и ещё два дня после того ходил пришибленным. В пользу правдивости высказанной Лалатией версии говорило то, что этот Йон, кем бы он ни был, явно знал, что их на самом деле двое, и то, что исчез он из Намму явно не с помощью заклинания, как это сделал неизвестный культист Шестого Дома за некоторое время до того. Против этой версии было то, что ни Элемар, ни Второй не могли себе представить, чтобы аэдра, один из Девяти, позволил кому-то вроде Гальмиса Дрена подбить себе глаз, да так, чтобы фингал расплылся на полфизиономии… и это если не вспоминать, что Дрен перед смертью явно намеревался этого Йона выпороть. Выпороть. Зенитара. В голове такое просто не укладывалось…
Что, впрочем, совершенно не помешало ему выполнить просьбу Фарал Ретеран отыскать некоего Ротиса Нетана и убедить его явиться на "поединок чести" с дворянином из Хлаалу, неким Бретасом Дерасом. Выяснив подробности, Элемар немедленно обозлился, изготовившись тащить дреморова труса, послужившего источником сплетен о редоранцах, из-за которых ему пришлось запугивать Мерила Хлаано, на Арену за шиворот. Ротис Нетан, к счастью для себя, верно оценил настрой явившегося за ним альтмера и согласился, клятвенно пообещав, что явится на поединок, если Элемар принесёт ему пояс с целительными зельями. Правила поединков этого не запрещали, а без зелий горе-дуэлянт отказывался не то что приближаться к Арене, но даже выходить за порог клуба "Золотые Цветы", к вящему неудовольствию его хозяйки и завсегдатаев, дружно считающих, что он позорит своим поведением Дом Редоран…
Обещание своё Ротис Нетан выполнил и на "поединок чести" в назначенное время явился, но Второй, видя, как он деревянно шагает навстречу противнику, обречённо вздохнул:
"Пиздец котёнку".
И оказался прав. Впрочем, с точки зрения Элемара, такой исход легко можно было предугадать ещё при первой встрече с Нетаном, когда тот орал на весь зал таверны "Золотые Цветы", что Бретас Дерас — известный на весь Вивек бретёр и с лёгкостью изрубит его в капусту... И все же было неприятно осознавать, что сам приволок кого-то на верную смерть. Пусть и не за шиворот, как поначалу собирался, но тем не менее… К счастью, Фарал заранее дала понять, что её устроит любой исход поединка, лишь бы он вообще состоялся.
Вестей от Кая по-прежнему не было, в Альд'Рун Элемара тоже никто не вызывал, а у Лалатии Вариан, по выражению Второго, "сломался внутренний глаз". По его же предположению — после рассказа о встрече с якобы Зенитаром. Распродавать оставшиеся трофеи из Намму пока было небезопасно — свитки и зачарованные драгоценности осели в Садрит Море и в Молаг Маре, остальное было надёжно спрятано. Да и появляться в окрестностях пещеры не стоило. Книги Элемар оставил у Гилдан, когда заезжал в Альд'Рун передать Тувесо Белет деньги, полученные от Гираса Индарама — оказавшись в Молаг Маре, он вспомнил о её просьбе. Заметок на страницах они теперь не делали, и Элемар, передавая Гилдан тяжёлые фолианты, с трудом удерживался от злорадной ухмылки, представляя, как она будет искать в них то, чего там нет. Кольцо Ветра, кстати, тоже осталось у Элемара и что с этим делать он пока не знал. С одной стороны, продавать его было бы верхом глупости: даже если не брать в расчёт уникальное зачарование, вещь была весьма узнаваемой. И семейка Дрен в лице Орваса очень быстро выяснила бы личность продавца. По этой же причине Второй крайне не рекомендовал носить его открыто. С другой стороны, оставлять его на хранение той же Гилдан… Клинки с Камонной Тонг, конечно, не сотрудничали, но Элемар уже давно убедился, что всецело полагаться на них не стоит. Да, сейчас он им нужен, но, как только нужда в нем отпадёт или потенциальный — только потенциальный — вред от его существования перевесит выгоду… как однажды высказался на эту тему Второй, "все, что вы скажете, может быть использовано против вас". И непременно будет использовано. В результате Кольцо Ветра оказалось на том же шнурке, что и Кольцо Учителя: всегда под рукой, точнее, на шее, и никто не видит — раздевался Элемар только в купальнях. Правда, чтобы воспользоваться наложенными чарами, кольцо все же следовало надеть как положено, но это альтмера не слишком беспокоило. Хотя, если так пойдёт и дальше, он станет похож на эшлендерскую шаманку, увешанную сотней разнообразных висюлек…
Он уже нацелился, пользуясь неожиданной свободой, поискать Тукушапал — ту самую гробницу, о которой услышал от пьяного норда. Не то чтобы он собирался её грабить… просто было любопытно. Хотя отказываться от добычи, если там вдруг найдется что-нибудь интересное, он был не намерен. Однако, едва он вернулся в Вивек, его нашел курьер от Фарал Ретеран. Нужно было изъять из кард'руна Редасов ценности, завещанные Дому Редоран последним из рода…
О том, что гробница Редасов подозрительно похожа на довольно грамотно устроенную ловушку, он догадался. Не без помощи Второго, разумеется. Дух просто последовательно сложил всё, что им было известно. Дошли они до этого, понятное дело, не сразу. Мантию и кубок Редасов удалось забрать почти сразу, а вот попыток изъять топор — последний указанный в завещании предмет — они предприняли не меньше полудесятка, прежде чем невозможность это сделать стала очевидной. И нет, в отличие от кард'руна Андрано дело было не в духах покойных членов рода. За все время, что Элемар провел в кард'руне, он не увидел никого. Как и Второй. Возможно, дело было в том, что они ещё в первое посещение озаботились оставить "дар вежливости" — один из свитков с целительскими чарами — и откровенно сообщили о цели визита и его причинах. "Сердцем", как в своё время советовал Ллевул Андрано. Неизвестно, услышал ли их кто-нибудь или нет, но ни одного покойного Редаса в кард'руне они так и не встретили. А с даэдра договариваться было бессмысленно — даже вполне разумные дремора предпочитали сразу атаковать, а не разговаривать.
Главным препятствием стал резервуар с водой, сделанный явно намеренно. Преодолеть его незаметно — а именно незаметность была главным преимуществом Элемара — не было никакой возможности. Осушить тоже — никаких признаков устройств, позволяющих быстро слить из резервуара воду, чтобы получить доступ в дальние помещения гробницы, он не нашёл. Сливные отверстия, конечно имелись, но находились они на четыре локтя выше дна, служа исключительно для того, чтобы вода в резервуаре не застаивалась и, вероятно, не поднималась выше определённого уровня. Можно было запастись зельями водного дыхания, можно было изловчиться и вынырнуть из воды без всплеска, заблаговременно прикрывшись маскировочными чарами… но оставалась проблема следов — даже не видя Элемара, стерегущие топор дремора неизменно обращали внимание на лужу воды, растекающуюся вокруг, казалось бы, пустого места. Идиотами рогатые не были и о том, что это значит, догадались быстро…
Тогда-то Второй, обдумав все как следует, и пришёл к выводу, что это ловушка: мантия и кубок, нашедшиеся очень быстро, наверняка должны были стать приманкой, внушающей ложное ощущение лёгкости поручения. А вот третья реликвия рода, по вероятному замыслу тех, кто это устроил, укрывалась так, чтобы тот, кто попытается до неё добраться, так или иначе погиб... Кто мог такое устроить? Только тот, у кого есть безопасный доступ. А есть такой доступ только у членов рода. Единственным же живущим ныне членом рода Редасов является некто Нидрайн — протеже и телохранитель… Болвина Венима, Архимастера дома Редоран. А Болвин Веним, ненавидит н'вахов. И Атина Сарети, который некоторым из этих н'вахов покровительствует… не без оснований опасаясь растущего влияния последнего внутри Дома и того, что Совету Дома в какой-то момент надоест терпеть его, Болвина Венима, выкрутасы… А главный претендент на его место кто? Правильно, все тот же Атин Сарети, именуемый "Надеждой Редорана". А тут словно по заказу — н'вах-альтмер, да ещё и явный любимчик Сарети: взлетает в иерархии Дома Редоран, словно вымоченный в зелье левитации…
Не утешало даже то, что Второй предупреждал об этом ещё тогда, когда Элемару только-только присвоили звание Законника Дома. В том, что Атин Сарети по какой-то причине вознамерился поднять его как можно выше — и как можно быстрее — дух не сомневался. Как и в том, что кому-то это наверняка придётся не по нутру…
В кард'руне Редасов Элемар был ещё до рассвета. Неторопливо поставил пометку, разделся, оставив только брэ, амулет Теней и пояс с зельями и ножнами с танто — попытки плавать в броне пришлось признать одним из способов изощрённого самоубийства. Надел Кольцо Ветра — ловкость ему понадобится — и взял меч. Новый, подаренный Тувесо Белет в благодарность за взысканный с Гираса Индарама долг. Учитывая, что стоимость меча — стеклянного, с чарами заморозки — превышала этот самый долг почти вдесятеро, Элемар подозревал, что даритель — совсем не Тувесо… Впрочем, отказываться от подарка было бы глупо, чьим бы он на самом деле ни был. Сам он, конечно, предпочёл бы "чистый" клинок или с уже привычными парализующими чарами, но тут уж, как говорится, дарёному гуару в пасть не заглядывают.
Выбраться из бассейна получилось легко — дремора, карауливший возле него, стоял спиной, а сам Элемар, проплывая через затопленный коридор, ненадолго задержался, переводя дыхание и накладывая маскировочные чары — коридор, как он выяснил ещё раньше, был затоплен не полностью и в верхней его части оставался небольшой воздушный карман. Самым сложным оказалось, как он и предполагал, вынырнуть без всплеска, который неизбежно привлёк бы внимание стража гробницы. Бесшумно проплыв до верхних ступеней лестницы, Элемар едва не ползком на животе выбрался из воды, осторожно вынул из ножен танто — длинный меч для задуманного не годился и его пришлось оставить на ступенях — и плавно выпрямился. Времени у него было достаточно, чтобы не торопиться, главное было — не шуметь. Мелькнула мысль, что без Кольца Ветра такой плавности движений у него никогда бы не получилось, но он её отогнал — не время отвлекаться.
Тело дреморы с грохотом рухнуло на пол — даже вздумай Элемар пытаться его удержать, ничего бы не вышло: рогатый был гораздо массивнее сухощавого альтмера даже без доспехов. Его сородич, выскочивший на шум, в несколько шагов оказался рядом с краем бассейна, но Элемар не стал его дожидаться и, не заботясь о скрытности, нырнул обратно. Преследования он не опасался — по какой-то только им ведомой причине дремора никогда не заходили в воду.
Вторую попытку он предпринял несколько часов спустя, рассчитывая на то, что рогатому надоест караулить. Расчёт оказался отчасти верен — дремора действительно не торчал у лестницы. Но и далеко не отошёл, расположившись в нескольких шагах далее — так, чтобы его нельзя было достать, не выходя из воды. И, в отличие от сородича, стоял к лестнице лицом. Оценив обстановку, Элемар так же осторожно нырнул обратно — подкрасться к нему, даже под чарами, было невозможно. А драться с тяжеловооруженным бойцом в открытую, будучи экипированным исключительно в брэ и пояс с зельями — самоубийственно.
Прикончить оставшегося стража получилось только с четвертой попытки, когда дремора, видимо, устал стоять столбом и начал прохаживаться. Сначала вдоль коридора, а затем и выходя из него. Пользуясь его отлучками, Элемар сперва выбрался из бассейна — благо, после его стремительной ретирады пол коридора на пару локтей от края оказался залит водой, и натёкшая с альтмера лужа была не видна — а затем постепенно, держась вдоль стены слева, пробрался к входу в очередной, как позднее стало понятно — последний, зал. На пороге которого и снёс дреморе голову, чудом не угробив при этом меч: привычка сражаться более коротким клинком, ещё не успевшая себя изжить, сыграла с ним злую шутку.
Второй всё это время отмалчивался, подав голос лишь однажды, чтобы напомнить о необходимости обновить маскировку — спрятаться в небольшом коридоре, чтобы это сделать незаметно, было негде, поэтому на духа была возложена задача следить за временем. И за состоянием чар на амулете — обновление маскировки было очень затратным, а имевшиеся у Элемара заполненные камни душ кончились перед третьим "заплывом"…
Дальше все было просто — неприятная, но сулящая немалую — целых пятьдесят золотых — прибыль процедура вырезания сердец у убитых дремор, Возврат в погребальный зал перед бассейном, чтобы одеться и собрать вещи. Топор Редаса отправился в сумку с остальными семейными реликвиями. Затем заклинание Божественного Вмешательства и визит к Синнолиану Тунифусу, с радостью выкупившему дорогостоящие ингредиенты. Ещё одно Вмешательство, но уже Альмсиви, перенесло Элемара из Эбенгарда к подножию Храма Трибунала в Вивеке. А там уже было недолгое и неспешное путешествие на легкой хитиновой лодке к кантону Дома Редоран и купальня, в которой он задержался надолго. Не столько ради того, чтобы отмыться от грязи — не после многократных заплывов в бассейне кард'руна Редасов — сколько для того, чтобы смыть усталость и хотя бы немного взбодриться, чему, как он давно убедился на собственном опыте, отлично способствовали умелые руки банщиков, за щедрое вознаграждение способных поднять на ноги кого угодно...
А в сокровищнице Дома Элемара ждало очередное письмо — Неминда требовала срочно вернуться в Альд'Рун…
1) "Удрали" (данм.)
2) "Возвращаться-то как будем?" (данм.)
3) "Отец их уведёт... наверное. Надо подождать" (данм.)
4) "Подождем" (данм.)
5) "Неплохо для чужеземца. Как и для не-чужеземца" (данм.)
6) "Хорошо. Да, сын, хорошо" (данм.)
7) "Возвращайтесь в лагерь. Им сейчас не до вас" (данм.)
Едва Элемар явился в Альд'Рун, Неминда едва не пинками погнала его в поместье Сарети, вводя в курс дела буквально на бегу. Оказалось, что, пока альтмер плескался в бассейне кард'руна Редасов и бегал с никс-гончими наперегонки, Альд'Рун трясло и лихорадило. В особенности Альд'Рун-под-Скаром, где располагались поместья советников Дома Редоран. И началось это с того, что кто-то нашёл тело Бралена Карварена. Бедняга, по словам Неминды, был убит с особой жестокостью, но в подробности она не вдавалась — времени не было. Хотя содрогнулась она, говоря об этом, достаточно красноречиво. Второй тут же заикнулся о том, что было бы неплохо самим увидеть тело, но… просьбу об этом пришлось отложить — Неминде было явно не до того.
И ладно бы убийство — это само по себе не было ничем хорошим, хотя Бралена Карварена Элемар не знал. Но кто-то растрепал, что незадолго до того беднягу видели в компании Варвура Сарети, сына советника. С одной стороны, казалось бы, ничего удивительного — Брален считался лучшим другом Варвура и часто позировал тому для его картин. С другой — после этого Бралена никто живым уже не видел. А Варвур, по слухам, вёл себя как-то странно…
Об увлечении Варвура Сарети живописью Элемар знал — в конце концов, для изображения портрета Ллотиса Селвило, второго, по мнению духа, подопечного Кая Косадеса, они воспользовались рисовальными принадлежностями, принадлежащими именно Варвуру. Да и после, пару раз они встречались лично. Не приятельствовали, нет — у сына советника и у Кровника Дома, пусть и протеже того же советника, общего было немного — но общались. В основном, на тему рисования, конечно — парнишка был увлечён всерьёз, более того, при рисовании портретов и пейзажей придерживался "западного", сиродиильского стиля, отличавшегося большей реалистичностью в сравнении с морровиндским, и мечтал стать учеником какого-нибудь известного художника. Представить его убийцей у Элемара не получалось, но Второй был настроен более скептически, пробормотав, что иной раз подобные мальчики-одуванчики такое отмачивают, что только диву даёшься. И повторил, что неплохо было бы самим осмотреть тело убитого… но кто им даст?
Узнав об этих обвинениях, советник Сарети запер сына в поместье, опасаясь самосуда: Бралена многие любили и заподозренному — только заподозренному! — в его гибели Варвуру грозила нешуточная опасность. Советник, по словам Неминды, очень рассчитывал на помощь Кровника "Суротано" в предполагаемом расследовании… но того так не вовремя услали куда-то к дреморам на рога. А сегодня утром, примерно за час до приезда Элемара, в поместье Сарети явился сам Архимастер Дома Редоран Болвин Веним и поместил Варвура под стражу… в собственном поместье. Причём сделано это было довольно камерно, и о том, что сын советника находится в руках Архимастера Дома Редоран, было известно очень немногим.
— То есть, доказательств причастности Варвура у него нет? И обвинение ему не было предъявлено, как полагается в таких случаях? — подал голос Второй, поменявшийся с Элемаром местами, когда речь зашла об участии в расследовании — в отличие от альтмера он явно знал, какие вопросы следует задавать, что и продемонстрировал.
— Нет, — мрачно ответила Неминда. — Но и доказать свою невиновность Варвур не может. По его словам, он даже не помнит, что было в тот вечер.
— Плохо, — вздохнул Второй. — Очень-очень плохо…
— Не то слово, — выплюнула Неминда. — Тем более что Архимастеру Вениму не нужны доказательства. Ему без разницы, убийца Варвур или нет. Ему просто нужен был повод прижать серджо Атина…
— И он его получил, — угрюмо закончил вместо неё Второй. — Сын серджо Сарети нужен ему, как заложник… и он всячески будет препятствовать расследованию.
— Именно, — резко кивнула Неминда. — А серджо Атин может доверять только мне и… — она буквально впилась взглядом в лицо Элемара-Второго, — вероятно, тебе. Он рассчитывает на твою помощь, Суротано. Не подведи его, прошу… — после чего почти втолкнула его в двери поместья Сарети.
Одного.
Предполагалось, что более подробные сведения и распоряжения Элемар получит лично от советника… но все пошло наперекосяк едва ли не с первой же минуты. Стражник, который должен был охранять вход, обнаружился в одном из кресел в дальнем углу и казался спящим. Второй мгновенно напрягся — хотя почему, Элемар мог только гадать, а сам дух не мог объяснить — и торопливо направился к нему. И, как оказалось, обеспокоился он не напрасно — "спящий" редоранец был мёртв, о чем недвусмысленно говорила торчащая из-под шлема рукоять ножа. Издалека она была не заметна, да и свесившаяся, словно во сне, голова мертвеца её почти скрывала, но дух, видимо, что-то такое предполагал, несмотря на вполне естественное на первый взгляд положение тела и отсутствие крови. Элемар охнул — он знал этот удар, единственный, вызывающий мгновенную смерть без обычного для ранений в шею "фонтана"… Второй явно тоже, потому что мгновенно рванул к кабинету советника, не тратя времени на дальнейший осмотр. Впрочем, перед приёмной советника он всё же перешёл на шаг… А там их встретил незнакомый данмер, сходу сообщивший, что советник Сарети не принимает посетителей. На секретаря он не походил, на просителя — тем более… Элемар успел озадачиться, кем может быть этот тип, когда Второй начал было разворачиваться, словно собираясь уйти… и вдруг крутанулся, резким движением наклоняясь и выбрасывая ногу. Усиленный костяной накладкой носок сапога с хрустом врезался незнакомцу в челюсть возле уха, так, что тот не удержался на ногах, влетев головой в закрытую дверь. Элемар только успел воскликнуть:
"Что ты де?.." — когда дверь от удара распахнулась.
И сразу стала ясна причина поступка Второго: в кабинете советника шёл бой.
Выведя противника из строя — как оказалось позднее, навсегда — Второй переступил лежащее на пороге тело, одновременно меняясь местами с Элемаром — из них двоих альтмер был лучшим мечником…
Атин Сарети обнаружился в углу, правая рука его уже висела плетью, роняя на ковёр частые алые капли… но это не мешало ему уверенно сдерживать нападавших — двоих таких же молодчиков, как тот, что встретил Элемара-Второго в приёмной. Тяжёлая даэдрическая булава взлетала и падала, надёжно блокируя атаки, направляемая уверенной рукой… Левой рукой. В то время как весь Альд'Рун точно знал: серджо Атин Сарети — правша.
"Амбидекстр!" — с восторгом выдохнул Второй где-то в районе затылка.
Элемар не стал отвлекаться на реплику духа. Стеклянное лезвие со звуком, от которого мгновенно заныли зубы, покинуло ножны и тут же наискось перечеркнуло торс одного из нападавших — того, кто решил разобраться с неожиданным помощником жертвы. А пару мгновений спустя на пол с размозжённой головой рухнуло тело второго — Атин Сарети тоже не стал церемониться с противником…
* * *
Лекарь, хлопотавший возле Атина Сарети, распрямился и отошёл.
— Всё, серджо, — устало вымолвил он. — Постарайтесь не нагружать руку в ближайшие дни. Ткани я срастил, но лучше дать им укрепиться естественным образом.
Сарети молча кивнул, слушая наставления целителя. Серое лицо его казалось припорошённым виквитовой мукой, но это была естественная реакция на кровопотерю, а в остальном он был так же собран и деловит, как и обычно. Если бы не бледность и не распоротый и окровавленный рукав одеяния, ничто не могло бы сказать стороннему наблюдателю, что не более получаса назад советник пережил очередное покушение на свою жизнь. Разве что кровавые пятна на ковре, но и тот уже приготовились заменить — в дверь кабинета как раз протиснулся слуга с новым ковром на плече. А с пола и стен кровь уже отмыли — ещё один слуга как раз разогнулся и с поклоном торопливо удалился.
Дверь закрылась и Элемар с советником остались наедине. Атин Сарети вздохнул и тяжело опустился в кресло.
— Скажите, Кузен Суротано… Да-да, — слабо улыбнулся он, заметив удивлённо вскинутые брови собеседника, — отныне вы Кузен Дома Редоран, друг мой. Вы показали, что как никто другой достойны этого звания… а может, даже большего. Думаю, это вопрос времени. Я распоряжусь, чтобы до всех довели изменения вашего статуса.
Элемар поклонился в ответ, демонстрируя признательность.
— Так вот, Кузен Суротано, — снова заговорил Сарети, — я хотел бы знать, где вы пропадали всё это время… если это не тайна, разумеется.
Элемар ненадолго задумался… и выпихнул наружу Второго — у духа объяснение выйдет всяко лучше. Тот, разумеется, не обрадовался, но кочевряжиться не стал, подробно и откровенно рассказав советнику, какое поручение ему было дано, кем и на какие мысли его навели некоторые… обстоятельства его выполнения.
— Вот как, — негромко проговорил Сарети, когда он закончил. — Что ж… Это многое объясняет.
— Позволено ли мне будет узнать, что именно? — осторожно поинтересовался Второй.
— Я не скрывал, что жду вашего возвращения, Кузен Суротано, — ответил тот. — И что намерен привлечь вас к расследованию обстоятельств гибели юного Бралена Карварена. Кстати, позвольте уточнить — вы ведь не сразу отправились к седуре Ретеран?
— Не сразу, — медленно кивнул Второй. — Сначала я озаботился… м-м, приведением себя в достойный вид и посетил купальню в вивекском кантоне Дома. Традиция ведь предписывает совершить омовение по возвращении из путешествия… тем более я прибыл из местности, граничащей с Молаг Амуром.
— И кто-то этим сполна воспользовался, — мрачно кивнул Сарети. — Впрочем, не казнитесь, друг мой, предугадать, что кто-то будет отслеживать ваше возвращение, вы не могли. Я всё же не думаю, что Архимастер Веним создал эту ситуацию… пока что не думаю. Да, ловушка в кард'руне Редасов — тут я склонен с вами согласиться — возможно, была устроена по его велению. Но вот убийство юного Бралена Карварена… тут мне кажется, он просто воспользовался стечением обстоятельств. Сначала, пока у него не было уверенности, в том, что его план с кард'руном Редасов удался, он выжидал, заодно давая мне надежду на благополучное разрешение этого дела… но вот вы появились в Вивеке и он понял, что нейтрализовать вас не вышло, и переключился на Варвура.
— Значит, вы хотите, чтобы я расследовал гибель Бралена Карварена? — осторожно поинтересовался Второй.
— Это само собой, — кивнул советник. — Но сначала нужно вызволить моего сына из поместья Веним. Он — слишком удобный рычаг для давления на меня. Кроме того, я опасаюсь за его жизнь…
— Да уж, — угрюмо согласился Второй. — Посмертное оправдание совсем не то, что прижизненное.
— Именно, друг мой, — сверкнул глазами Сарети. — Именно. Поэтому у меня к вам просьба… Болвин Веним вряд ли ожидает, что я буду действовать сейчас… и в этом наш шанс. Потом может быть поздно.
Второй задумался.
— Нужен повод для посещения поместья. Причём такой, чтобы его нельзя было связать с вами, серджо.
Атин Сарети улыбнулся. И улыбка эта не предвещала ничего хорошего.
— Побеседуйте с Нидрайном, — сказал он. — Скажите, что воля его родича выполнена, и реликвии рода Редас помещены в сокровищницу Дома. Напомните о необходимости восстановления печатей, если хотите.
Второй нахмурился… и вдруг медленно оскалился в такой же паскудной ухмылке.
— Благодарю за идею, серджо. Насчёт печати я, конечно, сообщил седуре Ретеран… но напомнить члену рода о его обязанностях будет не лишним. И… — он ухмыльнулся шире, — поскольку я в поместье Веним буду впервые, никто не удивится, если я в поисках сэры Редаса немного заплутаю…
Сарети медленно прикрыл глаза.
— Будьте осторожны там, Кузен Суротано. Кроме вас и Неминды мне не на кого положиться. И прошу вас, верните мне сына… живым.
— Приложу все усилия, серджо, — поклонился Второй.
* * *
После недолгой, но тщательной подготовки Элемар без особых проблем проник в поместье Веним, сообщив стражу у входа, что ищет Нидрайна Редаса. Проплутав по коридорам — на него косились, но он всякий раз пояснял, что просто заблудился — он сумел выяснить, что Варвура, судя по некоторым признакам, держат где-то в правом крыле поместья. Это было единственное место, откуда альтмера выставили, довольно грубо сообщив, что ему тут нечего делать.
Впрочем, вопрос о местонахождении Нидрайна Редаса отлично сработал и тут. Рослая данмерка в полном, за исключением шлема, двемерском доспехе, слегка смягчилась и, хоть и не убрала руки с рукояти меча, довольно толково объяснила, куда идти. Элемар вежливо и довольно многословно поблагодарил её за помощь и удалился. Примерное место он определил, даже немного осмотрелся, делая вид, что пытается понять, куда он попал. Хотя осматривался, в основном, Второй — дух, вернувший ему управление телом, стоило им покинуть поместье Сарети, имел больше возможностей заметить что-то необычное, пока сам Элемар общался со слугами и охраной. И он заметил, рассказав альтмеру о ключе и листе бумаги. Пройти в открытую мимо бдительной охранницы не представлялось возможным, следовательно, действовать нужно было тоньше. Поэтому Элемар отошёл подальше, не покидая крыла, и сотворил заклинание Лабиринта Восприятия Голанара, с грустью вспоминая о давно использованных свитках с ним же.
"Слабо. Ещё раз", — буркнул Второй.
Альтмер беззвучно ругнулся и повторил попытку. В этот раз, к его удовлетворению, заклинание вышло что надо.
"У тебя десять минут", — напряжённо напомнил дух.
"Угу", — дал понять, что услышал, альтмер и крадучись вернулся в зал.
Данмерка, на их удачу, стояла спиной, поводя плечами — видимо, разминала затёкшие мышцы. Элемар быстро подобрался к скамье с запиской и мысленно возликовал — это оказалось именно то, что они со Вторым и предполагали.
Ключ он трогать не стал — его пропажу могли быстро заметить, а переполох Элемару был совершенно не нужен. Гобеленов в зале было всего два — напротив лестницы в холл поместья и в конце небольшого коридора с правой стороны. И этот второй казался там совсем не к месту, да к тому же, в отличие от первого, свисал практически до самого пола.
"Пять минут", — напомнил Второй, отсчитывавший время до рассеивания чар.
Элемар все так же крадучись метнулся к гобелену в коридоре. Обернулся — охранница, чьё имя он теперь знал из записки, всё ещё не появлялась — и нырнул за гобелен. Благо, места за ним хватало, чтобы разместиться с некоторым комфортом.
Дверь открылась с третьей попытки. А за ней со стулом в руке Элемара поджидал избитый и напуганный Варвур Сарети.
Впрочем, способности рассуждать здраво он не утратил. А Элемару искренне обрадовался. Оставалось вывести его наружу. Впрочем, Элемар знал, как поступить — сняв с себя Амулет Теней, он вручил его удивлённому Варвуру, объяснив, что тот должен делать.
Из-за гобелена они выбрались вместе. Элемар, вновь укрывшийся под чарами хамелеона, крепко держал так же замаскированного Варвура за руку. Красться так же бесшумно, как и альтмер, тот не умел, но более сильные чары, к счастью это компенсировали. К тому же он был бос, в отличие от обутого в тяжёлые сапоги Элемара. В других обстоятельствах это могло быть помехой, но сейчас сыграло им на руку — шелест его шагов был почти не слышен.
Осторожно обогнув вернувшуюся к скамье охранницу, они, стараясь не шуметь, поднялись по лестнице и вышли в холл поместья. Дальше их пути расходились — Варвур, все так же крадучись, направился к выходу из поместья, а Элемар задержался, пережидая, пока спадут чары. Ему ещё надо было найти Нидрайна Редаса. В том, что побег Варвура Сарети свяжут с его визитом в поместье Веним, Элемар не сомневался, но доказать это вряд ли смогут. Та же Малза Улес, которая охраняла заложника, подтвердит, что он зашёл в правое крыло только один раз и о Варвуре Сарети не расспрашивал. И Нидрайн Редас тоже.
Последний, к слову, визиту Элемара совершенно не обрадовался, соблюдая вежливость в беседе явно через силу. Сдержанно процедил слова благодарности за выполнение воли родича, после чего дал понять, что на разговоры с "таким, как вы" у него нет времени. Элемар и не настаивал. Разговор состоялся, свидетели тому имелись в лице ещё пары телохранителей Архимастера, а больше ему ничего не было нужно.
В поместье Сарети его встретил сам советник.
— Вы вернули мне сына, друг мой, — с гораздо большей теплотой в голосе, нежели прежде, проговорил он, протягивая Элемару Амулет Теней. — Я в долгу перед вами. Мы оба в долгу перед вами.
— Как он? — поинтересовался альтмер.
— Целитель осмотрел его. Моего сына явно пытались… склонить к сотрудничеству, если пользоваться выражением Хлаалу, — губы советника на миг презрительно искривились, — но не слишком усердно, так что он почти в порядке. Хотя и чувствует себя неважно. Однако теперь перед нами стоит задача по очищению его доброго имени. И сделать это нужно как можно скорее, потому что Болвин Веним этого так просто не оставит. Нам нужно опередить его.
— Я в вашем распоряжении, серджо, — слегка поклонился Элемар.
— Поговорите с моим сыном, мутсэра. Мне кажется, ему есть, что рассказать, но Варвур не захотел мне открыться. Мне кажется, он чего-то опасается. Возможно, с вами, друг мой, он будет откровеннее.
* * *
— Я не убивал Бралена! — едва не плача, воскликнул Варвур. — Не убивал… Да, меня нашли рядом с его телом, но это не я! Как бы я мог? Ведь он мой… он был моим другом!
— Я верю вам, сэра, — мягко ответил Элемар. — Но Архимастеру Вениму нужны будут веские доказательства. Вряд ли он удовлетворится одними словами. Точнее, слова его уже не удовлетворили.
— Я не убивал, — упрямо повторил тот. — Да, мне снилось…
Варвур осёкся и в ужасе уставился на альтмера.
— Нет… нет! — отчаянно замотал головой он. — Нет, это не может быть правдой!
Элемар ждал.
— Нет… — повторил Варвур.
— Расскажи мне, — мягко проговорил Элемар. — Что тебе снилось? Это ведь сон… просто сон…
— Я… я боюсь, сэра, — почти прошептал Варвур. — Боюсь, что… что это не просто сон.
Он надолго замолчал, опустив голову. А когда выпрямился, глаза его горели какой-то лихорадочной решимостью.
— Хорошо. Я расскажу. Иногда мне снятся сны… плохие сны. В них все… всё как будто бы в тумане… красном тумане…
Второй внутри явственно подобрался. Элемар тоже напрягся, уже предполагая, что услышит.
— И в этих снах я видел, как убиваю Бралена, — обречённо прикрыв глаза, договорил Варвур.
Второй бесцеремонно отпихнул Элемара "внутрь".
— Спасибо, что доверился мне, — мягко вымолвил он. — Но, Варвур… ты простишь меня, если я задам тебе несколько вопросов об этих снах? Я понимаю, тебе больно и страшно вспоминать их, но… мне нужно знать больше.
Варвур, успевший в ужасе распахнуть глаза и вскочить на ноги, обессиленно осел обратно на стул.
— Спрашивайте, сэра, — глухо пробормотал он, пряча лицо в ладонях. — Я отвечу… если сумею.
— Ты видел именно то, как убиваешь Бралена? — все так же мягко спросил Второй. — Или, как это было в жизни, уже видел его мёртвым?
— Убиваю, — не поднимая головы, проговорил Варвур. — Это ужасно, сэра… неужели это правда?
— А почему ты это делал во сне? Он как-то оскорблял тебя? Или что-то делал такое…
Варвур задумался.
— Я не помню. Я… я как будто делаю то, что мне приказали. То, что должен делать, чтобы… чтобы… не знаю.
— И давно у тебя эти сны?
— Нет, — покачал головой Варвур. — Не очень. Они начались недавно… но ещё до смерти Бралена. Они… они начались после того как у меня появилась эта пепельная статуя, — он махнул рукой в сторону.
Второй невольно посмотрел в указанную сторону…
"Как мы эту дрянь сразу не заметили?" — ахнул он.
"А мы предполагали, что что-то подобное увидим?"— резонно заметил Элемар.
"Не аргумент, братишка", — мысленно вздохнул дух.
— Откуда… — голос Второго помимо воли сорвался на хрип и он, кашлянув, начал заново: — Откуда у тебя эта… эта вещь?
— Я… Я не помню, — растерянно помотал головой Варвур. — Это что-то значит? Эта статуя что-то значит?
— Ох, сэра, — покачал головой Второй. — Ты даже не представляешь, как много значит эта дрянь…
— Вы знаете, что это, да? — тут же вскинулся Варвур. — Заберите её, заберите её, пожалуйста! С тех пор как она у меня появилась, я ни одной ночи не спал спокойно. Даже когда… когда мне не снился тот сон… про Бралена.
Он вскочил, схватил с полки статуэтку и буквально всунул её опешившему Второму в руки.
Тьма… вспышка!… Красный туман вокруг… и эхом в голове далёкое "бомм… бомм…" Колокол! По ком он звонит? И чей-то хохот в ответ: "Он звонит по тебе!"
Дух стиснул зубы до скрипа и очень аккуратно поставил статуэтку на ближайший столик, борясь с желанием со всей силы шарахнуть её об пол. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. И наконец тяжело посмотрел на нервно сжимающего кулаки Варвура, глядящего на него с ужасом.
— Дай мне какую-нибудь тряпицу. Эту вещь нельзя трогать голыми руками.
— Д-да, конечно, — Варвур метнулся к сундуку.
Брошенная Элемару скомканная тряпка в полете развернулась и оказалась расшитой рубашкой. Впрочем, ему было без разницы. Аккуратно, стараясь не коснуться статуэтки голыми руками, Элемар завернул её в рубашку и направился к выходу. Но на пороге задержался и сказал:
— Спасибо, сэра. Вы очень помогли.
Атин Сарети, которому была предъявлена злополучная статуэтка, нахмурился.
— Вы уверены, Кузен Суротано?
— Более чем, — мрачно кивнул Второй. — Когда ваш сын буквально всучил мне её… в общем, эта статуя как-то воздействует на разум.
— Вот как? — глаза советника сузились. — Хотите сказать, что эта вещь зачарована?
Второй вздохнул.
— Я не уверен, серджо. Как вы, должно быть, знаете, я немного смыслю в теоретических вопросах магии. И когда впервые столкнулся с воздействием подобной вещи, я… попытался разобраться, что она делает и как. Скажу вам откровенно, серджо — я не мастер и даже не эксперт Школы Зачарования, но если бы на статуэтке были чары, я бы их заметил. Не факт, что сумел бы разобраться, но заметил. Но их нет. И, тем не менее, эти статуэтки как-то влияют на разум.
Вместо ответа Сарети быстрым движением прикоснулся к статуе. И тут же побледнел и отдёрнул руку, каким-то судорожным жестом прижав её к груди.
— Боюсь, вы правы, друг мой. Магу определить эти чары не под силу. Но… возможно, жрец сможет это сделать. Отнесите эту… мерзость в Храм. Найдите там Ллороса Сарано — возможно, он сможет что-то подсказать. Если я прав, то он о таких вещах знает больше других.
Передав статуэтку Ллоросу Сарано, Элемар вернулся в поместье Сарети — особых новостей у него не было, но нужно было передать приглашение жреца Варвуру. А заодно попытаться выяснить, откуда тот взял эту вещь — Сарано очень интересовал этот вопрос.
Впрочем, спрашивать ни о чем не пришлось — увидев Элемара, Варвур сам заговорил об этом:
— Я вспомнил — вы спрашивали у меня, откуда у меня появилась эта статуя. Тогда я не помнил, а сейчас припоминаю, что мне её дал Галтис Гуврон. Мы с Браленом ужинали в "Крысе и Котелке", когда он подошёл к нам. Я… я не помню точно, как так вышло, — виновато проговорил он. — Но мы продолжили наш ужин уже втроём… и в какой-то момент он предложил сыграть… В "девять дырок", — стыдливо уточнил он. — А на кон поставил... это. Мы сыграли раз, другой. Нам с Браленом поначалу не очень везло, а потом… я выиграл… эту вещь. И… и все. Он не захотел отыгрываться и ушёл.
— Ясно, — вздохнул альтмер. — То есть, он там часто бывает?
— Да, часто, — закивал Варвур. — Я его там и раньше видел. Но не говорил до того вечера никогда.
— Благодарю, сэра, Вы снова мне очень помогли. Но я пришёл не только за этим — Ллорос Сарано сказал, что готов очистить ваше имя от обвинения в убийстве. Но для этого ему нужно сначала побеседовать с вами — он предполагает, что вы находились под влиянием чар этой статуи… и продолжаете находиться.
— Что?! Что?.. Да, конечно, я обязательно навещу его в Храме. Не хочу… не хочу, чтобы эта… мерзость на меня влияла.
Не волнуйтесь, сэра. Как я понял, сэра Сарано на вашей стороне. И он хочет вам помочь…
* * *
Ллорос Сарано молча ожидал, пока целитель закончит. Элемар тоже, мысленно костеря себя на все лады. Второй сконфуженно отмалчивался — то, что никто им так просто ничего не расскажет, было понятно, но то, что мирный разговор окончится попыткой вонзить им кинжал под рёбра, он тоже не ожидал. Хотя, оглядываясь назад, следовало бы — они ведь предполагали, с кем могут столкнуться.
Впрочем, с Галтисом Гувроном они справились, сил хватило даже на то, чтобы обыскать его… едва-едва. Хорошо хоть в сумке свиток с Вмешательством Альмсиви был — на заклинание ни Элемару, ни Второму силы воли не хватило бы. Её едва достало на то, чтобы ввалиться в Храм после переноса, прежде чем окончательно выпасть из реальности. Как его доставляли в лечебницу, альтмер уже не помнил. И сколько времени прошло, прежде чем его нашли служители Храма — тоже.
— Вам повезло, сэра, — промолвил целитель. — Вонзись клинок чуть выше — и я бы ничем не смог вам помочь. А так… все, что мог, я сделал. Теперь вам нужен только отдых.
— Как долго мне следует воздерживаться от… активной деятельности? — поинтересовался Элемар, протягивая руку к сваленной на полу одежде, что бы расплатиться — храмовые целители, торопясь удержать его в мире живых, не особо утруждались аккуратностью, стащив то, что можно было быстро снять, и разрезав одежду, с которой нужно было возиться.
— Не беспокойтесь об оплате, сэра, — подал голос Сарано. — Я известил Советника Сарети. Ваше лечение уже оплачено.
Альтмер кивнул жрецу, снова откинулся на подушку и вопросительно уставился на целителя. Тот недовольно поджал губы:
— Это зависит от того, насколько вам дорого ваше здоровье, сэра. В идеале — не менее недели.
— Сомневаюсь, что мне дадут столько времени, — вздохнул альтмер.
— В таком случае, обратитесь в Гильдию Магов. Там есть неплохие целители. Но я бы не рекомендовал — для полноценного заживления таких ранений нужно время.
Целитель забрал деньги и удалился, а Ллорос Сарано подсел ближе к постели, на которой устроили Элемара.
— Вам удалось ещё что-нибудь узнать?
Альтмер кивнул и снова потянулся к сваленным возле койки вещам. Пошарив в кармане мантии, вынул смятый и окровавленный листок бумаги и протянул его Сарано. Тот поморщился, но взял.
— Вы его читали, сэра, — посмотрел он на Элемара.
— Мельком, — качнул головой тот. — Ситуация, как вы понимаете, не слишком способствовала.
Сарано кивнул.
— Прошу прощения, — он передал записку Элемару. — Я, кажется, знаю, кто эта Ханарай. Её полное имя Ханарай Ассутланипал, она называет себя эшлендеркой-изгоем. Живёт совсем рядом с Храмом: её жилище — первое от лестницы, по правой стороне, если спускаться. Думаю, вам стоит навестить её.
Он помолчал.
— Я понимаю вашу ситуацию, сэра Суротано, и не настаиваю, чтобы вы переговорили с ней прямо сейчас. Но сделать это необходимо как можно скорее.
Элемар осторожно ощупал ребра под повязкой, попробовал встать и со стоном опустился обратно. Целителей упрекнуть было не в чем, они сделали все, что было в их силах, но замечание о времени явно имело под собой веские основания.
— Дайте мне сутки, сэра, — выдохнул он. — Думаю, до завтрашнего вечера эта Ханарай никуда не денется. Вряд ли она предположит, что её подельник не уничтожил её записку, как ему было велено, а без записки её невозможно заподозрить. Но на всякий случай я бы попросил приставить к её дому наблюдателя. Если вас не затруднит… известите Советника Сарети о моей просьбе.
— Думаю, мы обойдёмся без привлечения серджо Сарети, — подумав, качнул головой Ллорос Сарано. — Эта ситуация затрагивает Храм даже в большей степени, чем его семью. Если вам, как чужеземцу и мирянину Имперского Культа — да, мне известно об этом — не претит оказание помощи Храму Трибунала…
Элемар криво улыбнулся.
— Нисколько. Если, в свою очередь, вам не претит помощь н'ваха в этом вопросе.
— Абсолютно, — скупо улыбнулся Сарано. — Я, как и многие в Доме Редоран — и за его пределами — давно наблюдаю за вами. И должен сказать, что всё это время вы показывали себя достойно, Кузен Дома Редоран. Ваша помощь Федрису Тарену была неоценима.
Элемар нахмурился, вспоминая…
— Вы встретили его, когда сопровождали юного Девала Белета в его паломничестве к пещере Коала.
— Теперь припоминаю, — медленно кивнул альтмер. — Я тогда извёл на этого бедолагу все имевшиеся у меня зелья. Мало того, что он был болен, так ещё и ухитрился нарваться на моровую никс-гончую. Тварь я тогда уничтожил, но с этим мером мне пришлось изрядно повозиться. Как он, кстати? — поинтересовался Элемар.
— С ним все в порядке, — снова так же скупо улыбнулся Сарано. — Он выздоровел, завершил своё паломничество и очень благодарен вам.
— Я рад, — искренне ответил Элемар. — Я смутно помню этого мера, но я действительно рад, что сумел ему помочь.
Ллорос Сарано поднялся.
— Отдыхайте, сэра. Я распоряжусь, чтобы вам принесли обильный ужин. Вам это явно необходимо.
Элемар благодарно кивнул. Сам он вряд ли решился бы просить, но голод, как обычно бывало после зелий и магического заживления ранений, был почти непереносим.
Ужин ему принесли почти сразу после ухода Сарано. Маленькие печёные яйца квама и печёный же пепельный батат в объёме, предположительно способном накормить несколько человек. Мяса, хоть какого-нибудь, к разочарованию Элемара, не было. Впрочем, расправляясь с предпоследним яйцом, он был благодарен служителям Храма за предусмотрительность — съеденное, казалось, исчезало, не успев добраться до желудка. Только когда вся принесённая посуда опустела, альтмер почувствовал некоторую сытость.
Следующим вечером Элемар почувствовал себя достаточно здоровым, чтобы рискнуть встретиться с Ханарай Ассутланипал. В том, что эта встреча закончится схваткой, он был полностью уверен. В том, что ему удастся выйти из этой схватки без новых ранений — не очень. Но деваться было некуда. Одежду взамен испорченной, а так же снаряжение — его собственное, к слову, оставленное в "Альд Скаре" ещё перед разговором с Неминдой — принёс стражник-редоранец с эмблемой рода Сарети.
Дом Ханарай Ассутланипал внешне ничем не отличался от жилища той же Гилдан. Дверь была не заперта, хозяйка встретила Элемара не слишком приветливо, но и не откровенно враждебно, стоя к нему спиной и готовя, судя по ароматам в жилище, поздний ужин.
— Что бы вы ни хотели, я не смогу вам в этом помочь, — не поворачиваясь, проговорила она.
— На самом деле можете, — ответил альтмер, закрывая за собой дверь.
— Как интересно… — Ханарай соизволила оторваться от своего занятия, чтобы посмотреть на неожиданного гостя.
В следующий миг её лицо исказилось в гримасе, отражая целую гамму эмоций — изумление, страх, ярость — а в руке, словно по волшебству, возник хитиновый кинжал.
— Ты-ы… — низко, скрежещуще прорычала она. — Умри, предатель!
Но в этот раз Элемар был готов к такому повороту. Так что Ханарай Ассутланипал успев сделать два шага к нему, тут же отлетела назад, выронив оружие и смахнув с полки у очага несколько расписных горшков. Из рассечённой груди широкой струёй плеснула кровь.
— Предатель… — снова прошептала она.
Вздрогнула всем телом — раз, другой… и затихла.
Однако Элемар не торопился к ней подходить. Всё потому что Второй успел предупредить его, что это небезопасно.
"Не прикасайся к ней", — снова проговорил дух, когда альтмер, убедившись, что Ханарай мертва, сделал шаг вперёд.
"Думаешь, она уже заражена?" — тут же замер Элемар.
"Не обязательно, но вполне возможно. Я бы не рисковал".
Острием меча распоров одежду убитой, альтмер обнаружил еще одну пепельную статуэтку.
"Интересно, зачем она таскала её с собой? — озадачился он. — "Вещица, конечно, лёгкая, но ведь не маленькая!"
"Я подозреваю, что с помощью этой статуи кто-то управлял самой Ханарай", — задумчиво отозвался Второй. — Ладно, давай осмотрим дом. Полагаю, Ллоросу Сарано нужны будут какие-то свидетельства её деятельности. А если она распространяла эти статуэтки, она должна была их где-то хранить. Только будь осторожен".
Внутри дом Ханарай тоже казался таким же, как дом Гилдан — верхний этаж занимала кухня-столовая, на нижнем этаже располагались спальня, кладовая и что-то вроде места для отдыха или приёма гостей там, где у Гилдан располагалось подобие кабинета. Но главным отличием была запертая дверь на нижнем этаже — прямо напротив лестницы. Причём, судя по сложности замка и установленной ловушке, спрятано за ней было что-то очень важное.
А за дверью — ключ от двери нашёлся не сразу, но Элемару совершенно не хотелось возиться с обезвреживанием ловушки — обнаружилось ещё одно помещение. И о его назначении гадать не приходилось: приглушенный багровый свет — такой же, как в виденных Элемаром снах! — терпкий аромат незнакомых благовоний, с примешивающимся к нему тошнотворно-сладковатым запахом крови, гобелен от потолка до пола с символикой Дома Дагот, со стоящим под ним блюдом для подношений, на котором были разложены куски мяса. Мух, к удивлению Элемара, не было.
"Даже мухи не рискуют есть корпрусную плоть", — мрачно хмыкнул Второй, с которым альтмер поделился этим наблюдением.
Очередная партия пепельных статуэток обнаружилась в большом ящике справа от двери. Ещё одна статуя — гораздо большая, чем остальные — стояла на самом ящике. Пироповые глазки тускло поблёскивали, отражая свет ламп, и, казалось, следили за каждым движением Элемара. Не выдержав, альтмер резким движением смахнул статую с ящика. Стало легче.
"Уходим, — скомандовал Второй. — Всё, что нужно, мы уже нашли".
Действительно, задерживаться больше было незачем, так что Элемар с облегчением покинул дом. Оставалось рассказать о своих находках Ллоросу Сарано.
Элемар вздохнул, огляделся и присвистнул:
— А неплохо живут некроманты в Морровинде.
"Поправочка: телваннийские некроманты. Но ты прав — это вам не орка-"целительница" из Гильдии Магов".
Реакция Элемара была объяснима: прежний хозяин велотийской башни Мавия явно ценил комфорт и роскошь, о чем недвусмысленно говорило внутренней убранство верхнего зала. Точнее, его жилой половины. Вторая часть огромного "овала" была рабочей. Впрочем, предпочтения владельца были заметны и там.
"А ещё он был явно не дурак заложить за воротник", — добавил Второй.
Это тоже было правдой — Элемар нашёл два кувшина с дорогим — пятьдесят дрейков за бутылку! — винтажным бренди и наглухо запечатанную глиняную бутыль с коллекционным "Древним бренди Дагот". По слухам, этот напиток делался умельцами-виноделами Великого Дома Дагот ещё до Войны Первого Совета. А с уничтожением Дома рецепт его оказался утерян. Так что "бренди Дагот" не пили — его за бешеные деньги выкупали ценители и коллекционеры, чтобы демонстрировать и хвастаться другим, менее богатым и удачливым ценителям и коллекционерам. Или, как прежний хозяин Мавии, поставить на видное место и любоваться самостоятельно. Второй так и вовсе считал, что алкоголь такой выдержки вообще пить нельзя: в лучшем случае отправишься в гости к самому Сангвину, повеселить Князя Разгула своим идиотизмом, а в худшем — прямиком в Этериус. Хотя ещё неизвестно, что считать худшим…
Книжная полка, стоящая напротив входа, так же, как и весь зал, подверглась разделению: "жилую" часть занимала художественные книги. Причём вполне определённой тематики, вроде "Похотливой Аргонианки", "Похитителя Целомудрия" или "Подлинной Барензии". Элемар по просьбе Второго достал второй том и, пролистав, изумлённо присвистнул: издание было явно контрабандным, поскольку книги, выпущенные в самом Морровинде, были подвергнуты жёсткой цензуре. Альтмер торопливо захлопнул книгу и выругался, думая о том, что воздержание явно затянулось…
А вот на "рабочей" стороне стеллажа книги были совсем иными. "Темнейшая Тьма", "Об Обливионе", уже знакомый обоим классификатор "Легионы Мертвецов" — на сей раз без дарственных надписей — и трёхтомник "О подготовке тел". Причём, судя по состоянию книг, пользовались ими давно и часто, не всегда утруждая себя заботой об их сохранности. На подставке возле рабочего стола некроманта обнаружился здоровенный фолиант на неизвестном обоим языке. Разобрать удалось только имя автора — Н'Гаста. После чего Элемар, как более образованный, вспомнил, что такое имя носил весьма знаменитый некромант из народа слоадов, разумных слизней с архипелага Трас. Книгу было решено оставить на месте, хотя переплёт был довольно богато украшен — слишком уж специфическая тематика…
Зато найденные на столе "Легендарные Артефакты Тамриэля" единогласно было решено забрать себе. Именно себе, а не на продажу. Все дело было в зачарованном перстне, изображение которого Элемар неожиданно нашёл в книге. Сам перстень — тяжёлый и массивный, с темным продолговатым рубином, напоминающим застывшую кровь, и надписью "Денстагмер" на внутренней стороне ободка — вот уже месяц украшал его левую руку. И не просто украшал — защитные чары, наложенные на перстень его создателем, частично компенсировали природную альтмерскую уязвимость к стихийной магии.
"А я-то считал, что Денстагмер — ну и имечко! Язык сломать можно — это имя того бедолаги, что валялся в бассейне с пеплом", — мысленно протянул Элемар, сравнивая изображение перстня в книге с поблёскивающем в свете свечи оригиналом.
Найден был перстень в заброшенном кард'руне Фалас, к югу от Гнисиса. После расследования обстоятельств убийства Бралена Карварена советник Сарети посоветовал Элемару на некоторое время покинуть Альд'Рун, чтобы избежать внимания Архимастера Дома Редоран Болвина Венима, и письмо Тельдина Вирита, снова запрашивавшего помощь, пришлось как нельзя более кстати. Там, в Альд Велоти, его и нашло послание от Лалатии Вариан. Вирит, получив рапорт из Шиши, лично вручил ему запечатанный свиток.
Оракул на сей раз не стала вызывать его в Эбенгард, изложив своё видение и расшифровку оного, сделанную Ллааламом Дредилом, в том самом письме: Элемару предписывалось отправиться в кимерскую крепость Берандас и отыскать там легендарные "Ботинки Апостола", некогда якобы подаренные самому Тайберу Септиму таинственными Седобородыми. Ботинки он нашёл. И там же встретил бретонку по имени Ама Нин, по её словам, унесённую в подземелья крепости крылатыми сумраками. Сумраки тоже были — несколько крылатых дев разгуливали вокруг тела последнего владельца Ботинок и бой с ними Элемара изрядно измотал. Настолько, что на крики и призывы о помощи откуда-то из-под потолка он даже не сразу обратил внимание. Да и не ожидал он встретить там кого-то живого и не враждебного. Но проигнорировать просьбу о помощи он не смог.
Ама Нин на первый взгляд казалась самой обычной. Бретонка средних лет с абсолютно незапоминающимся лицом… чем-то она напомнила Элемару Сошу Саристиану, целительницу, некогда встреченную им по дороге из Кальдеры в Альд'Рун. Ту самую, из-за которой его едва не задушил озверевший норд по имени Хлормар Пьянь. Но куда больше она напомнила альтмеру другого человека. Или не совсем человека… Йона Лоточника, торговца-редгарда, спасённого им от избиения в пещере Намму и оказавшегося совсем не тем, за кого он себя выдавал. Ама Нин обладала тем же удивительным очарованием, от чего помощь совершеннейшей незнакомке казалась самым естественным и само собой разумеющимся деянием. Тот же проницательный взгляд и обращение "вы", произносимое с совершенно особой интонацией — к ним обоим разом. И точно такое же исчезновение — был человек и нет человека… словно привиделся он. И только дары — сорочка и юбка — убеждали в реальности встречи. Так что позднее, когда Элемар добрался до Эбенгарда, сообщение Лалатии Вариан, что в Берандасе ему довелось повстречаться с воплощением аэдра Мары… он даже не удивился. Чего-то подобного они со Вторым и ожидали.
Но вот чего он так и не смог вспомнить, так это того, что побудило его изменить привычке и, вместо того, чтобы покинуть Берандас с помощью заклинания Вмешательства, как это он делал обычно, сокращая время и силы, затраченные на путь к ближайшему поселению, отправиться в Гнисис пешком… Он, правда, подозревал — и Второй с ним был полностью согласен — что дело в той самой встрече… Нет, сама Ама Нин — или Мара, если верить словам Лалатии — была ни при чём… если не считать того, что встреча с ней, а точнее, некоторые моменты этой встречи, изрядно выбили и Элемара, и Второго из состояния душевного равновесия. Видимо, восстановить его и была призвана та прогулка…
Элемар вспомнил дождик, сопровождавший их от самого Берандаса почти до Гнисиса. Тогда он не казался чем-то раздражающим, напротив, мелкая морось дарила прохладу, особенно приятную в сравнении с духотой предыдущих дней… Вот только когда им оставалось пройти совсем немного до переправы через реку Самси, лёгкий дождик внезапно сменился проливным ливнем с грозой. Словно кто-то там, на небесах, вдруг опрокинул гигантское ведро с ледяной водой… Мгновенно вымокший до исподнего Элемар решил не геройствовать — ливень сопровождался шквалистыми порывами ветра, грозящими сбить с ног неосторожного путешественника, и грозовыми разрядами, бьющими, казалось в самую землю. Вот только в тот момент, когда он уже поднял руки, чтобы сотворить заклинание Вмешательства Альмсиви, очередная молния ударила совсем близко. А громовой раскат, казалось, сотряс саму землю, бросив оглушённого альтмера на колени… Впрочем, земная дрожь оказалась вполне реальной — целый пласт земли с участком тракта и стоявшим на нем Элемаром с шумом сполз в воду.
Ему повезло — тракт был утоптан, что называется, до каменной твёрдости, а потому съехал в реку одним большим куском. Альтмера при приземлении сбросило в воду — но и только. А вот выбраться оказалось не так-то просто — оползень превратил прибрежную часть речного русла в вязкую топь. Жидкая грязь почти мгновенно заполнила сапоги, облепила доспех и пропитала одежду, так что выбравшийся, в конце концов, на берег Элемар был истощён и физически, и душевно. А потому до обнаруженного в каком-то десятке шагов входа в кард'рун с символом Дома Хлаалу на перекошенной двери без малейших признаков печати он полз практически на одном упрямстве, восприняв его, как дар богов. В голове, конечно, мелькали мысли о том, как он сам вызволял бедолагу, точно так же решившего укрыться от непогоды в оказавшемся поблизости кард'руне… но Элемар их отогнал: ему нужно было сухое тихое место, где он мог бы передохнуть и прийти в себя. Если, волей богов, таким местом окажется чья-то гробница — так тому и быть. С её обитателями, как показывал опыт, вполне можно договориться. Если же кард'рун вдруг накроет ещё один оползень… заклинание Вмешательства ему на что? На самый крайний случай у него есть ещё один свиток… Выберется.
Кард'рун оказался обитаем — дальние погребальные покои и нижний ярус гробницы облюбовали даэдра. Выяснилось это, к счастью, уже после того как Элемар немного оклемался, отчистил снаряжение и переоделся. То, что он устроился недалеко от входа, и привычка по возможности не шуметь сослужили ему добрую службу — обитатели кард'руна не заметили присутствия чужака. Впрочем, Элемар об их присутствии тоже не догадывался.
Что гробница основательно разграблена, можно было понять уже по центральному залу — по всему полу были разбросаны кости, осколки погребальных урн и остатки даров. А первая же дверь преподнесла сюрприз. Точнее, крошечное помещение за ней: взломавший несложный замок Элемар какое-то время оторопело пялился на скелет в окружении свечных огарков, пытаясь понять, что это может значить. Загадку, впрочем, разгадал Второй. Дух бесцеремонно перехватил управление телом и подобрался ближе, прикрыв за собой дверь и накладывая заклинание "кошачьего глаза". Вблизи стало ясно, что скелет был кем-то педантично сложен из отдельных костей, видимо, собранных в центральном зале — мелких костей, вроде фаланг пальцев и коленных чашечек, не было, а крупные явно принадлежали разным… мерам. Рядом с черепом обнаружились несколько засохших цветков какого-то растения, а поверх рёбер лежали бесформенные куски чего-то непонятного, в меньший из которых был воткнут ржавый железный кинжал. Присмотревшись, Элемар с отвращением опознал в этом бесформенном комке человеческое сердце.
"Чёрное Таинство, — с нескрываемой гадливостью мысленно проговорил Второй, уступая тело Элемару. — Не ожидал я, что увижу здесь что-то подобное".
Заинтересовавшемуся альтмеру была прочитана небольшая лекция о самом Чёрном Таинстве, Матери Ночи и Тёмном Братстве, по окончании которой он целиком и полностью разделял отношение "соседа".
Дальнейшее исследование оказалось намного менее интересным и намного более опасным, поскольку тогда и выяснилось, что кард'рун обитаем. И только вернувшись в центральный зал, оставленный напоследок, Элемар обнаружил то самое Кольцо Денстагмера. Точнее, сначала он заинтересовался ржавым двуручным мечом, зачем-то воткнутым в середину пепельного бассейна, располагавшегося в самом центре зала. Вблизи стало ясно, что меч был воткнут не в пепел, а в тело какого-то бедолаги, причём случилось это настолько давно, что иссохшие останки у нынешних обитателей кард'руна, несмотря на их пристрастие к человечине, не вызвали ни малейшего интереса. Элемар уже разочарованно разворачивался к выходу — ничего интересного у столь давнего мертвеца, по его мнению, быть не могло, кроме нескольких клочков ветхих тряпок да кинжала, ещё более ржавого, чем проткнувший его меч, когда в пепле что-то блеснуло. "Что-то" оказалось массивным зачарованным перстнем, легко соскользнувшим с костлявого пальца(1) прежнего обладателя…
Кроме Кольца Денстагмера в книге обнаружились и другие знакомые Элемару артефакты. Два из них — Кольцо Учителя и Кольцо Ветра — в настоящее время висели у него на шее, на тонком шнурке, а ещё один — Ботинки Апостола — Тувесо Белет обещала со всей тщательностью подогнать ему по ноге, заодно починив и отчистив, благо, по её уверениям, её мастерства хватало на то, чтобы справиться с этой работой, не нарушив чар. Правда, Элемар не слишком-то верил в то, что найденные им по наводке Оракула сапоги на самом деле являются тем самым легендарным артефактом, что некогда принадлежал не менее легендарному Тайберу Септиму… но объявлять о своих сомнениях во всеуслышание тоже не спешил.
"М-да, — пробормотал он, захлопывая книгу. — Легендарные артефакты это, конечно, здорово. Но то, что они едва ли не сами валятся мне в руки, начинает беспокоить. Такое везение наверняка предшествует крупным неприятностям".
Второй промолчал, хотя Элемар был убеждён, что тому есть что сказать по этому поводу.
Само нахождение альтмера в древней велотийской башне под названием Мавия было, в общем-то, случайным. После передачи Тельдину Вириту рапорта из Шиши и предъявления Лалатии Вариан найденных в Берандасе Ботинок Апостола, Элемар неожиданно обнаружил, что… ему совершенно нечем заняться. И он… растерялся. В Балморе ему делать было нечего — вестей от Кая Косадеса по-прежнему не было, в Альд'Руне тоже в ближайшее время появляться не стоило… Впрочем, в столицу Дома Редоран он все же наведался. Ненадолго — отдать Тувесо Белет переданные ему Ботинки Апостола. Оговаривать конкретные сроки он не стал, удовлетворившись обещанием данмерки сделать всё как можно быстрее и в лучшем виде. Задерживаться тоже — предупреждение покровителя альтмер даже без советов "соседа" воспринял со всей серьёзностью. Образовавшееся у него свободное время он потратил на поправку своего финансового положения, наведавшись в окрестности Намму и опустошив один из тайников с трофеями, которые продал в близком Тель Аруне, где в очередной раз убедился в том, что Телванни ни до кого нет ни малейшего дела. Во всяком случае, торговца, которому он сбыл двемерское снаряжение из Намму — в том числе доспехи, снятые с Гальмиса Дрена — происхождение вещей не интересовало. Правда, и цену он предложил не самую справедливую — тот же Аррилл предложил бы как минимум на четверть больше… но тут уж пришлось уступить. Разборки с камонновцами не стоили лишнего десятка золотых.
Там же, в Тель Аруне, разбирая заплечную сумку, где, к удивлению Элемара, скопилось изрядное количество откровенного мусора, ему и попался на глаза ржавый железный ключ грубой ковки, завёрнутый в лист бумаги, на котором его же собственной рукой было нацарапано следующее:
"Тукушапал, усыпальница Ольмгерда Отверженного
вход в данмерской гробнице — островок в Бухте Кораблекрушения, к югу от длинного мыса западнее Тель Браноры".
С некоторым трудом — и с помощью Второго — Элемар вспомнил, что ключ он получил от пожилого норда, которого встретил в кантоне Телванни, в обмен на кувшин мацта. Он тогда готовился к "беседам" с излишне болтливыми Хлаалу и метался по всему Вивеку, ища телваннийский жучиный мускус…
Раздобыть карту оказалось несложно. А вот найти на ней безымянный "длинный мыс" и Бухту Кораблекрушения… Дешёвые карты, предназначенные для искателей приключений и наёмников, не отличались детальностью — предполагалось, что владелец такой карты сам будет ставить на ней необходимые ему отметки. Более же дорогие были редким товаром и изготавливались, как правило, на заказ. Пришлось отправляться в Вивек и беспокоить Джобашу, потому что, если кому и под силу было достать такую редкость, так это ушлому каджиту. Впрочем, с самим Джобашей Элемар не разговаривал, ограничившись задушевным разговором с Ра'джирром. Бывший раб не подвёл и через пару дней приволок в "Золотые Цветы", где Элемар снимал комнату, целую охапку тубусов со старыми портуланами(2). Стоило это "удовольствие" даэдрически дорого, особенно с учётом того, что портуланы не продавались, а были получены Ра'джирром для ознакомления всего на несколько дней, по истечении которых должны были быть возвращены обратно в полной сохранности. Причина была проста — некоторые из принесённых Ра'джирром морских карт, по его же словам, были копиями ещё более ранних, начертанных как бы не во времена Ремановских экспедиций(3), и были… позаимствованы из Тайной Библиотеки Зала Справедливости. И большая часть заплаченных денег пошла на подкуп хранителя, согласившегося некоторое время "не замечать" пропажи некоторого количества тубусов со "старыми морскими картами". Впрочем, потраченные деньги окупились сполна: за те двое суток, что Элемар со Вторым провели над портуланами под бдительным присмотром Ра'джирра, они узнали о географии Морровинда больше, чем все за предыдущие месяцы. Нашли они и Тукушапал, из-за которого всё и затевалось, а заодно выяснили название данмерского кард'руна, в котором и был скрыт вход в усыпальницу Ольмгерда Отверженного. Оставалось немногое — отыскать этот кард'рун на местности. Что тоже могло быть не самым простым делом — на картах разных эпох было отчётливо видно, как в течение тысячелетий менялась береговая линия, когда огромные территории то обнажались, то уходили под воду.
Как известно, "гладко было на бумаге"… Покинув Тель Бранору, выбранную в качестве отправной точки поисков, Элемар довольно быстро заблудился в россыпи мелких островов и скалистых рифов и в какой-то момент повернул на север. В немалой степени этому поспособствовал густой туман, затянувший всю южную часть Побережья Азуры и е единожды помянутый Вторым "топографический кретинизм" альтмера, давно, казалось бы, изжитый. Выяснилось это довольно поздно — когда Элемар, перебравшись на очередной островок и обойдя его, неожиданно увидел неподалёку узнаваемый силуэт велотийской башни.
Башня, как и предполагалось, была обжита, а отношение её хозяина к незваным гостям было ясно с первой же минуты: вошедшего встречали два ряда деревянных кольев с насаженными на специальные крюки черепами — человеческими, орочьими, аргонианскими и каджитскими, расположенными в своеобразном порядке. Но Элемару очень нужна была информация. Так что, укрывшись под маскировочными чарами, он спокойно миновал немёртвую охрану и поднялся на самый верх башни, где и отыскался её хозяин — телваннийский волшебник-некромант Дельвам Андарис. Неожиданному визитёру, к тому же скрытому чарами тот, само собой не обрадовался, со сдержанным недовольством предположив, что ему, видимо, понадобится новая охрана. Однако, узнав, что все его охранники целы, удивился и даже смягчился. Немного. Тем более что маскировка у Элемара благодаря амулету была качественной. Дельвам Андарис её оценил, а потому даже не пытался напасть на "гостя", мирно и с видимым удовольствием отвечая на его вопросы. И, разумеется, выжидая, когда маскировочные чары спадут.
Старые захоронения некроманта, как оказалось, не интересовали, но кое-что любопытное у него удалось узнать. Но когда до окончания действия чар оставались считанные минуты, Элемар начал всерьёз задумываться о том, как бы повежливее свернуть увлекательную беседу. В том, что некромант непременно атакует, как только получит возможность рассмотреть собеседника, он не сомневался.
Однако помериться силой и скоростью плетения заклинаний им не довелось. В какой-то момент хозяин башни вдруг странно дёрнулся… и повалился на пол, продемонстрировав ошарашенному Элемару торчащий в спине кинжал. И неизвестного, который этот кинжал вонзил…
Элемар выхватил меч, заставив неизвестного отскочить и схватиться за свой — кинжал-то так и остался в трупе некроманта. И в этот момент чары маскировки развеялись.
— А ты ещё кто такой? — рыкнул неизвестный.
И Элемар его сразу узнал. Этот голос он хорошо помнил, хоть и слышал его последний раз довольно давно.
— Ллотис Селвило, — проговорил он, — Кузен Дома Хлаалу.
Тот дёрнулся… помедлил… И немного опустил меч, делая шаг вправо.
— Суротано из Даска, — раздалось из-под шлема. — Кузен Дома Редоран.
— Верно, — Элемар так же слегка опустил меч.
Ровно настолько же, насколько и Ллотис. И точно так же шагнул вправо. Некоторое время они медленно кружили по залу, не спеша нападать, но и не торопясь убирать оружие.
— Наши Дома… соперничают, — наконец медленно проговорил Ллотис.
— Верно. Но… мы не можем вредить друг другу.
— Пока что, — нехорошо хмыкнул тот.
— Пока что, — так же нехорошо ухмыльнувшись под шлемом, согласился альтмер. — Без прика-аза… — он чуть протянул последнее слово.
Ллотис дёрнулся… и выругался. Улыбка Элемара под шлемом стала шире — всё-таки Второй был прав тогда в своих подозрениях. Попытка подставить его не была инициативой самого Ллотиса. А тот убрал меч в ножны и отступил на шаг назад.
— Ладно, мне пора, — проговорил он, протягивая руку к висящему на шее амулету. — Не могу сказать, что был рад с тобой повидаться…
Элемар замер, прикидывая, какую подлость можно ожидать напоследок — в порядочность соперника он не верил… Но Ллотис Селвило просто исчез в сполохах заклинания Вмешательства Альмсиви.
А альтмер, убедившись в том, что хозяин башни мёртв, принялся исследовать его владения, начав с того самого зала, где находился. Самому-то Андарису всё это было уже без надобности. Общаясь с некромантом, он не особо вертел головой, сосредоточившись на собеседнике — обратное было, во-первых, невежливо, а во-вторых, небезопасно. Теперь же его ничего не ограничивало.
Вздохнув, он огляделся и присвистнул:
— А неплохо живут некроманты в Морровинде…
* * *
Вход в гробницу Марвани — а именно под ней, если верить картам, находился Тукушапал — пришлось откапывать. То ли живых представителей рода Марвани на Вварденфелле не осталось… то ли им было плевать. И уже очень давно. Печать на двери сохранилась, но время, приливы и непогода почти ничего от неё не оставили. Саму дверь почти до половины затянуло песком и илом. Лопаты у Элемара, не ожидавшего такого поворота, разумеется, не было. Пришлось изощряться. К счастью, поблизости водилось достаточное количество грязекрабов, панцири которых и заменили отсутствующий инструмент. Мясо тоже не пропало.
Внутри же Элемара встретил скелет-страж — такой же, как тот, что некогда сопровождал его в кард'руне Андрано. Но на этот раз альтмер заранее прикрылся чарами маскировки, так что атаки не последовало.
Впрочем, как оказалось, скелет был не один. Стоило им войти в первый же погребальный зал, как Второй удовлетворённо угукнул и приказал остановиться и выпрямиться. Сам Элемар ничего не заметил, но предпочёл послушаться. И через некоторое время — не слишком долгое, потому что чары еще держались — дух снова подал голос:
"Все. Можно идти дальше. Стражи нас пропустят".
"Ты что-то узнал?"
"Да, — Второй вздохнул. — Живых членов рода Марвани уже давно нет, потому кард'рун и оказался заброшен. Причём род прервался задолго до воцарения Тайбера. Так что… нельзя сказать, что "неушедшие смотрители рода" рады нашему визиту, но препятствовать нам они не будут, если мы сами их не спровоцируем".
Что стражи кард'руна могут счесть провокацией, объяснять не требовалось.
"Они тоже что-то о тебе знают?" — поинтересовался Элемар, вспомнив кое что-то из речей Ллевула Андрано.
"Знают, — с некоторым неудовольствием ответил Второй. — Судя по всему, все покойники… то есть духи данмеров "что-то" обо мне знают. Но молчат. И пока мы не опускаемся до разграбления данмерских захоронений, они нам не враги. Но и испытывать их терпение тоже не следует".
"А нордские захоронения?"
"На чужаков им плевать. К тому же, — дух хмыкнул и проговорил, холодно и слегка брезгливо, видимо, кого-то цитируя: - "Если нордлингов разрешают грабить сами нордлинги, почему это должно волновать нас?" Вот так-то, братишка… Да и тот доходяга, который дал тебе ключ от склепа, скорее всего, изначально собирался пошуровать там сам…"
Скелет-страж вдруг шевельнулся и направился к двери, находящейся почти в противоположном конце зала. Махнул костлявой рукой, предлагая следовать за ним. Альтмер подчинился. За дверью оказался короткий коридор, из которого вели три двери, и еще один скелетообразный страж. Последний указал на дверь в правой стене, заметно, к слову, отличающуюся от двух других, и отошел в сторону. Элемар не заставил себя упрашивать.
Ключ повернулся в замочной скважине с большим трудом и под недвусмысленный хруст крошащегося металла — с момента, когда этот замок последний раз поили маслом, прошло не менее полутысячи лет… если такое вообще имело место после установки двери. С чего бы данмерам заботиться о последнем пристанище врага их предков? Элемар успел подумать о том, что дверь, скорее всего, придется выбивать, но… замок протестующе скрежетнул в последний раз и дверь открылась. Ну… как открылась — петли, как оказалось, тоже были железными. И, разумеется, тоже ржавыми…
"Как думаешь, насколько глубоко мы сейчас находимся?" — поинтересовался альтмер, доставая отмычки и щуп.
Ключ остался в первой двери — там, далеко наверху, под бдительным присмотром стража кард'руна Марвани. Тогда, вытащив его из замочной скважины, Элемар разочарованно вставил его обратно — проржавевшая бородка не выдержала испытания на прочность и раскрошилась, так что для дальнейшего использования он был непригоден.
"Даже не представляю. Я, конечно, пытался прикинуть, считая витки коридора, но, честно говоря, сбился уже после третьего", — признался Второй.
Элемар, занимавшийся тем же самым и с примерно тем же результатом, невесело хмыкнул.
"Зачем вообще нужно было упрятывать склеп на такую глубину?"
"Я думаю, что те, кто хоронил этого Ольмгерда, просто нашли подходящую каверну. А проход в кард'рун Марвани… подозреваю, кто-то просто нашел след от лавового потока, верхняя часть которого была заложена… ну, допустим, кирпичом… и выломал стену, чтобы посмотреть, что там такое. А потом просто поставили там дверь, сделав что-то вроде запасного выхода".
"Но тогда должен быть и основной".
"А он, насколько я помню обозначения на картах, и был. А потом… — Второй помолчал. — Его могло завалить при землетрясении, могло залить лавой — остров-то вулканический, лава… точнее, магма, буквально под ногами. Вспомни тот же Аркнтанд. Что-то подобное могло быть и тут".
Пещера Тукушапал была огромна. Проморгавшись после обновления заклинания "кошачьего глаза", Элемар огляделся. Перед ним простирался рукотворный лабиринт, залитый водой, а каменный свод скрывался в густой пелене пара, струи которого с шипением били из множества мест. Отчего воздух, хоть и был достаточно свеж — видимо, где-то были трещины или промоины, достигающие поверхности — был душным и влажным. Альтмер осторожно потянул носом, но запахов, присущих ядовитым источникам — на пути от Маар Гана до фояды Бани-Дад, точнее, до башни Шиши, ему встречались и такие — не ощутил. Постоял, привыкая к влажной духоте, обновил заклинание "кошачьего глаза" и медленно двинулся вперед…
Полчаса спустя, он, взломав замок на очередной двери, злобно цедил проклятия, выливая воду из сапог и перематывая промокшие портянки. Этот зал — точнее, небольшая каверна — в отличие от предыдущего был освещен: Элемар насчитал пять грубо вырезанных каменных чаш, над которым подрагивали зеленовато-голубые язычки колдовского огня. Две из них находились по обе стороны от каменной лестницы, еще два располагались на скальных уступах, освещая ветхий кнорр, застывший в водах подземного озера. Последний же светильник альтмер заметил совершенно случайно — тот находился у самого входа в пещеру, но почему-то гораздо выше, чем остальные. Элемар невольно заинтересовался, что он мог там освещать. Благо, зелий левитации у него было достаточно.
Рассчитывать на то, что трехтысячелетний — по подсчетам Второго, с момента постройки склепа прошло примерно столько времени — деревянный кнорр выдержит его вес, Элемар не стал, выпив зелье левитации. Еще три заняли место в кармашках на поясе. Этого, по его прикидкам должно было хватить на то, чтобы продержаться в воздухе около часа. Но… времени на сбор трофеев понадобилось значительно меньше. Добычей Элемара стала пара наручей, выкованных из эбонита и поэтому неплохо сохранившихся, зачарованный нордский топор и горсть потускневших драгоценных камней из сундуков, с которых альтмер, не мудрствуя лукаво, по-варварски сбил крышки — это было проще и быстрее, чем пытаться взломать проржавевшие замки. Большая же часть снаряжения — шлем, кираса и ростовой щит из чешуи какой-то очень крупной рептилии — и погребальных даров попросту истлела и не представляла никакой ценности.
Последнее из взятых из сумки зелий Элемар потратил на то, чтобы удовлетворить проснувшееся любопытство. И, как оказалось, не зря — в крошечном отнорке под сводом пещеры обнаружился тайник. Добраться до него оказалось не так-то просто — худощавый альтмер едва протиснулся в узкий проход — но оно того стоило: найденные там сокровища полностью окупили бы все затраты на подготовку этого путешествия и изрядно обременили бы кошелек Элемара полновесными "драконами"… если бы удалось найти покупателя на это богатство. Даэдрический шлем и даэдрический же боевой молот по карману далеко не всякому — выкупить их по силам разве что кому-нибудь из Советников Великих Домов… и то, скорее всего, не каждому. Впрочем, Элемар знал, к кому обратится. Тувесо Белет наверняка знала, кому можно предложить такой товар…
1) в игре кольцо находится в погребальной урне с надписью "Урна с прахом Д. Бриянта", являющейся пасхалкой от разработчиков. Поэтому авторским произволом место нахождения кольца Денстагмера слегка изменено
2) — морская навигационная карта с детальным изображением береговой линии и компасными координатными сетками, употреблявшаяся с XIII по XVI в. для каботажного торгового мореплавания
3) попытки Империи времен Ремана I Сиродила достичь Этериуса и колонизировать Секунду (Источник: М. Киркбрайд "Татердемалион: Лунная провинция Секунды")
Кай Косадес за прошедшие с последней их встречи полгода заметно изменился. Нет, на первый взгляд это был все тот же безобидный старик-скумоед, но… Элемар затруднялся сказать, в чем именно заключались перемены, однако находиться рядом с координатором было почему-то неуютно.
Записку от Косадеса передала Гилдан, когда Элемар явился к ней за деньгами. Для дальнейшего продвижения в Доме Редоран нужно было заручиться поддержкой еще двоих Советников и построить поместье. Идея обзавестись собственным жильем ему нравилась, а вот дальнейшее продвижение... с другой стороны, у Второго на этот счет было свое мнение и какие-то свои планы, которыми зловредный дух делиться отказался, упирая на то, что до них, планов, надо еще дожить, а репутацию надо зарабатывать сейчас. С деньгами проблем не было, за разрешением тоже дело не стало — герцог Ведам Дрен возражений не имел и, взяв с альтмера клятву служить на благо "новой родины", оное милостиво предоставил. Оставалось только заручиться поддержкой двоих Советников, благо, серджо Сарети любезно назвал имена тех, к кому лучше всего обратиться… и Элемар даже успел переговорить с советником Хлареном Рамораном. А тут эта записка.
Кроме самого Косадеса изменился и его дом. Судя по всему, старик тут и не бывал почти. Не жил точно — в воздухе явственно чувствовался запах прели и сырости, не свойственный обитаемому жилищу. Но и следов взлома или обыска тоже не было заметно — либо работали профессионалы, умеющие не оставлять следов, либо лачугу никто не обыскивал. И сам Кай явился сюда только ради встречи с ним…
— Стоило ли так рисковать? — первым делом спросил альтмер, когда зашел и запер за собой дверь.
— Ничего не поделаешь, — хрипло отозвался хозяин дома, откладывая заряженный двемерский арбалет. — Дело нужно делать, мы и так много времени потеряли.
— Спрашивать вас о чем-либо бесполезно, ведь так? — Элемар достал из сумки бутылку флина и, выбрав на столе пару стаканов почище, разлил в них напиток — Балморская погода в очередной раз "радовала" холодным ливнем, а очаг Косадес не разжег.
Изначально, конечно, у него на этот флин были совсем другие планы — Второй обмолвился насчет годовщины своего попадания, и Элемар собирался отметить её, а заодно и годовщину своего приезда в Морровинд — но не мерзнуть же теперь…
— Нечего рассказывать, — Кай смерил альтмера подозрительным взглядом, но стакан с флином принял. — Хотя от храмовников я бы посоветовал тебе держаться подальше.
— Это и так понятно, — пожал плечами Элемар и с удовольствием сделал несколько глотков флина. — До присоединения к Империи Морровинд был теократическим государством, а теперь имперская администрация все больше и больше перехватывает бразды правления — где напрямую, где опосредованно, но лица заинтересованные давно заметили тенденцию.
Кай хмыкнул и в несколько глотков ополовинил свой стакан.
— Умный мальчик. Не зря тебя Сарети так старательно протаскивает наверх.
— О, да, — фыркнул Элемар. — Так старательно, что даже я это понял. Так что приходится… соответствовать.
— Давай, соответствуй. Нам нужны свои люди внутри Домов.
Элемар внешне никак не отреагировал, но сказанное координатором его покоробило. За то время, пока он занимался делами Дома Редоран, он как-то незаметно… сроднился с ним. Естественно, он понимал, что Атин Сарети намерен его использовать в своих целях, более того, с самого начала использовал, но и отдача была не меньшей: знакомства с нужными людьми и мерами — Вонден Мано все же признался как-то, что взялся его учить именно по просьбе Атина Сарети, вовремя замолвленное слово… да даже оружие — стеклянный меч, полученный Элемаром от Тувесо Белет, был передан ей из оружейной Сарети. Хитроумный Советник умело привязывал чужеземца к Дому — и к себе. Альтмер это понимал — для этого ему не понадобились разъяснения Второго — но его это устраивало. По крайней мере, на данный момент. Хотя он достаточно слабо представлял себе, какую пользу сможет принести Дому Редоран в качестве еще одного Советника… кроме поддержки Атина Сарети в Совете.
— Что, и в Телванни тоже? — поинтересовался он, чтобы не затягивать паузу.
— Про Хлаалу не спрашиваешь?
— Встречались, — криво усмехнулся Элемар.
Потянулся к бутылке и разлил остатки флина — одного стакана явно было недостаточно, чтобы согреться.
— Ясно, — довольным Кай не выглядел. — Что ж, этого следовало ожидать. Нет, в Дом Телванни нам внедрить своего человека не удалось. Но давай к делу — ночь не так длинна, как мне бы хотелось, а мне нужно убраться из этого проклятого городишки еще до рассвета. Перед нашей последней встречей ты получил некоторую информацию… и я надеюсь, что с тех пор ты не забывал пополнять уже известное тебе новыми сведениями. Сейчас же нам нужна не историческая справка, вроде тех, что ты получил от Антаболиса и гра-Музгоб, а влияние этих слухов, воззрений или верований — чем бы это ни было — на текущую ситуацию. Видел этого болванчика на набережной? История не слишком объясняет, что с ним произошло, а? Хотя и она не будет лишней…
— Я понял, — спокойно ответил Элемар. — С кем мне надо будет переговорить?
Кай на миг прикрыл глаза…
— Итак… Аддхиранирр, хаджитка. Хулейя, аргонианин. И Мехра Мило, данмерка. Подробности — вот, — он взял с хромого столика у кровати несколько листов бумаги и протянул Элемару, — так что забыть или запутаться ты вроде бы не должен. В других обстоятельствах я бы посылал тебя к каждому по отдельности, но… В нынешних приходится поступать иначе. Кстати… — Кай отвернулся и зашарил под подушкой.
Элемар даже не удивился, когда координатор бросил ему на колени небольшой кожаный мешочек, негромко звякнувший при приземлении. В то, что тот хранит под подушкой свои сбережения, он ни на секунду не верил, но сунуть туда пару таких вот мешочков на расходы — свои или агентов — вполне мог.
— Тут две сотни серебром, — сообщил Кай, наблюдая, как альтмер убирает мешочек в сумку. — На расходы, взятки… и прочее. Трать и не жмись, понял?
Элемар кивнул. Просмотрел перед тем, как убрать, листы с информацией на осведомителей и вопросительно уставился на Косадеса.
— Где мне их искать? Хотя бы ориентировочно.
— Ориентировочно? — Кай вновь привычным жестом потёр небритый подбородок. — Так… Аддхиранирр… В Гильдии Воров не состоишь?
Альтмер покачал головой. Второй в своё время очень подробно разъяснил ему, почему не стоит с ними связываться. Особенно, с учетом его службы Дому Редоран. Да и рожи завсегдатаев "Южной Стены" как-то не располагали…
— Жаль, — вздохнул Кай. — Было бы проще — хаджитка является членом Гильдии и с собратом по ремеслу наверняка общалась бы охотнее… Впрочем, — он бросил на альтмера оценивающий взгляд, — ты, пожалуй, справишься и так. Тот же покойник Омавель далеко не со всеми секретничал, а тебе все сплетни-слухи сливал только так… Так вот об Аддхиранирр — обычно её можно найти в кантоне Святого Олмса. Там она ошивается чаще всего. Где именно, узнавать будешь сам, уже на месте. Только будь осторожнее в разговорах с тамошними обитателями — они не слишком жалуют чужеземцев. Так что тебе, чтобы выяснить нужные сведения, придётся сначала завоевать их доверие. Или, — Кай с намёком кивнул на сумку альтмера, — купить это доверие.
Элемар понятливо кивнул.
— Хулейя, — назвал имя следующего осведомителя координатор. — Аргонианин. Наёмный убийца из Мораг Тонг. Обычно ошивается в трактире "Чёрный Шалк"…
Альтмер прищурился, вспоминая… В "Чёрном Шалке" ему приходилось бывать, и аргонианина он там видел. И не единожды. Того или нет — будет ясно на месте, но, по крайней мере, есть с чего начинать.
— Известен тем, — продолжал тем временем Кай, — что изучает историю. И, — он бросил короткий взгляд на Элемара, — большой любитель книг. Ну, ещё старых вещей. Считается неплохим знатоком истории. Что в нашей ситуации будет довольно полезно… Кто там остался? Мехра Мило? Милая девочка и хороший друг… Так что будь очень осторожен, Суротано, и не навлеки на неё беду — Храм, знаешь ли, не слишком доброжелательно относится к "н'вахам". Так что они наверняка не одобрят беседу Мехры с чужаком на религиозные темы, если увидят… Найти Мехру можно в библиотеке Зала Мудрости при Храме. Узнать её легко: такой цвет волос у данмеров встречается нечасто…
— Какой? — переспросил Элемар.
— Рыжий. Так называемый "индорильский" рыжий. Как у этой их "благой" Альмалексии. Или… — Кай неприятно усмехнулся, — как у тебя самого. Не знай я, что ты родом с Островов, предложил бы тебе поискать родню среди индорильцев — для альтмеров твоя масть тоже не слишком характерна, знаешь ли…
Элемар только равнодушно пожал плечами — его статус крови и магии был неоднократно проверен. Была у Клинков такая возможность… Родство определить таким образом было нельзя, только отсутствие — или наличие — среди предков не-альтмеров. У Элемара примесей чужой крови не обнаружили…
* * *
Флакассия Фаузейус, к огорчению альтмера, в этот раз была на месте, любезничая с каким-то коротышкой-бретонцем. Незнакомец был лыс и невероятно толст, отчего мгновенно напомнил Элемару слоада, некогда виденного на картинке. А от навешанных на руки и шею украшений просто рябило в глазах…
Атмосфера накалилась мгновенно, стоило бретонке заметить бывшего ухажёра. Несколько слов, сказанных вполголоса — и коротышка, смерив Элемара пренебрежительным взглядом, с насквозь фальшивой доброжелательностью поинтересовался:
— Претензии, альтмер?
— У меня — никаких, — равнодушно пожал плечами тот. — Но, видимо, у вас имеются претензии ко мне?
— Правильное решение, — снисходительно одобрил коротышка, словно не услышав встречный вопрос. — Это хорошо, что вы верно оцениваете ваши способности, юноша… — с мерзкой улыбочкой продолжил он, явно красуясь перед дамой. — Но если вы решите, что я вас недооцениваю, мы можем выяснить это на Арене. В любое удобное для вас время.
Короткий взгляд, брошенный Элемаром на Флакассию, вцепившуюся кавалеру в плечо и что-то нашёптывающую ему в ухо, ясно дал понять, кого следует благодарить за такую настойчивость.
— На Арене? — все так же незаинтересованно отозвался он. — Видимо, какие-то претензии все же имеют место, сэра. Только не у меня к вам, а у вас ко мне. Иначе с чего бы вам так настаивать?
— О, что вы, я не настаиваю, — всё так же снисходительно ухмыляясь, заявил коротышка. — мне казалось, что это было именно ваше желание. Но, — он демонстративно полюбовался на унизанную перстнями руку, — я понимаю ваше желание не связываться с превосходящим противником.
"А вот это уже спускать нельзя", — подал голос отмалчивавшийся Второй.
Элемар был того же мнения.
— Превосходящим? — презрительно переспросил он, глянув на собеседника сверху вниз — из-за разницы в росте это вышло особенно впечатляюще. — Сильно сомневаюсь, что вы сможете меня чем-то удивить.
Ухмылка коротышки стала чуть напряженнее.
— Кажется, я забыл представиться. Арнанд Квилл, маг. Член Гильдии Магов в ранге "Мистик", — проговорил тот, чуть сузив глаза.
Элемар презрительно фыркнул: благодаря Улени Хелеран, он разбирался во внутригильдейских рангах и мог оценить уровень подготовки предполагаемого противника. Говоря по правде, некоторые основания для бравады у того имелись. Но… исходя из некогда озвученных Улени требований к претендентам на очередной ранг, сам Элемар, будь он членом Гильдии, занимал бы куда более высокий статус.
— Не могу сказать, что рад знакомству, — все так же презрительно проговорил он, небрежно демонстрируя наглецу огненный шар на раскрытой ладони. — Но вежливость требует от меня представиться в ответ. Редоран Суротано из Даска, Брат Дома. Боевой маг. Будь я членом вашей Гильдии, имел бы право претендовать на ранг "Чернокнижник"...
И так же небрежно развеял заклинание.
Квилл поперхнулся и поскучнел. Возможно — и скорее всего — он превосходил Элемара и в знании теоретических основ, и в количестве изученных заклинаний: Элемар все же слегка покривил душой, говоря о праве претендовать на ранг "Чернокнижника". Совсем немного, но тем не менее. Но коротышка явно оценил и скорость сотворения заклинания, и его потенциальную мощность, и ту привычную небрежность, с которой альтмер погасил ненужный огнешар, эффектно "втянув" его, вместо того, чтобы запустить в ближайшую стену, как это сделал бы менее опытный маг. И, разумеется, высокий статус Элемара.
— Если вы все еще желаете встретиться со мной на Арене, чтобы решить возникшие разногласия, я к вашим услугам, — все так же презрительно сообщил Элемар.
— О нет-нет, что вы, — зачастил коротышка. — Я искренне прошу прощения за это маленькое недоразумение.
Насколько прежде он был снисходителен, настолько теперь стал подобострастен.
— Вот и славно, — буркнул в ответ Элемар и торопливо удалился.
"Жаль, что ты не обратил внимания на личико своей бывшей подружки", — с откровенным злорадством сообщил Второй, едва они вышли из Гильдии.
Элемар поморщился — думать о Флакассии было неприятно. До этого им как-то удавалось оставаться в рамках деловых отношений — Элемар давно смирился с тем, что причина внезапного к нему охлаждения со стороны вивекской телепортистки так и останется для него тайной — и сегодняшний внезапный демарш его сильно удивил. Очень неприятно удивил.
"Так вот, я, кажется, понял, почему она тебя отшила, — продолжил дух. — И могу предположить, что при следующей вашей встрече она попытается возобновить общение".
"И почему же?" — помимо воли заинтересовался Элемар.
"Дамочка искала богатого… пусть будет "кавалера". Чтобы подарки делал дорогие… ну, и похвастать можно было перед подругами-соперницами. Причем внешние… э-э, атрибуты богатства и знатности должны присутствовать — чтобы все эти самые "атрибуты успешности" сразу видели. И, разумеется, завидовали. Вспомни, какой ты пришел первых раз в вивекскую гильдию — весь из себя культурный, одетый с иголочки, благоухающий канетом, с флером тайного страдания в очах. Наследный принц в изгнании, да и только. Откуда ей было знать, что шмотье тебе досталось со скидкой, а "флер тайного страдания" объяснялся лютым похмельем? Дамочка на тебя и клюнула. А оказалось, что ты проходимец с улицы. Просто сосланный преступник без связей и имени".
"Ага, а теперь эта сука узнала, что я, оказывается крут, как вареное яйцо, и попытается снова ко мне подольститься? На хрен. Пусть этого… как там его, Квир, что ли? Пусть, короче, этого недослоада окучивает!"
"Нельзя порицать женщину за желание устроиться с большим комфортом, чем у неё есть", — наставительно, но при этом со смехом в голосе изрек Второй.
"Не буду. Вот пошлю эту тварь подальше с её аппетитами и порицать не буду ", — сердито отозвался Элемар.
Попетляв по коридорам и переходам между Плазой и поясами кантона, Элемар добрался до "Чёрного Шалка". Однако в "Шалке" их ожидало разочарование — клуб был пуст, если не считать самого хозяина и регочущей компании за дальним столиком.
— Хулейя? — переспросил владелец клуба. — Да, он тут часто бывает. Неплохой парень. Очень вежливый и культурный, особенно для аргонианина. Но в последнее время он заходит реже, чем раньше — с тех пор как тут обосновалась компашка Фавела Гобора.
— Фавел Гобор? — переспросил альтмер.
Владелец клуба качнул головой в сторону веселящейся компании:
— Вон они сидят, с'виты. Как ни появятся — считай, день гуару под хвост. Хитрые, скриба им… сами первыми в драку не лезут, но своими подначками способны вывести из себя даже святую Мерис Примирительницу, — данмер осуждающе покачал головой. — Цепляются ко всем подряд — это же Квартал Чужеземцев, данмеров-то раз-два и обчёлся, н'вахи в основном… Простите, серджо. Но Хулейя… его они достают с особым упорством.
— А выгнать? — поинтересовался Элемар, покосившись на замершего в углу зала костяным изваянием ординатора.
— А за что? — вздохнул владелец клуба. — Эти с'виты достаточно хитры, чтобы подстроить все так, чтобы при случае их не в чем было упрекнуть. Все, понятное дело, всё понимают, но формально им обычно нечего предъявить.
На том разговор и увял. Настроившись на долгое ожидание, Элемар договорился насчёт комнаты на ночь — даже при самых оптимистичных подсчётах выходило, что в Вивеке придётся задержаться — и заказал обед. Благо, кормили в "Шалке" ничуть не хуже, чем в других местах. Фавел Гобор с приятелями цепляться к Элемару не пытался, но альтмер несколько раз поймал на себе нехорошие взгляды с их стороны. К счастью, взглядами все и ограничилось. Впрочем, начинать драку Элемар все равно не собирался, рассчитывая на языкатого Второго — дух умел не только виртуозно договариваться с кем угодно… ну, почти, если быть совсем точным… но и не менее виртуозно вывести противника из себя всего парой слов.
Увы, ожидание успехом не увенчалось — Хулейя так и не появился. Владелец клуба был мрачнее тучи — кроме Элемара и компании того самого Фавела Гобора, за полдня так никто и не пришёл, а дверь в клуб открывалась лишь дважды. И то лишь для того, чтобы впустить очередного ординатора, заступающего на смену.
А наутро, посовещавшись со Вторым, Элемар отправился в округ святого Олмса, надеясь попытать счастья в поисках каджитки Аддхиранирр. Первым, кто встретился Элемару в коридорах Пояса кантона, был представительного вида имперец. Альтмер как раз заворачивал за угол, когда навстречу ему выскочил этот незнакомец…
"Наше счастье, что этот парень заметно ниже тебя ростом", — хмыкнул Второй, когда Элемар, сбитый с ног, отскрёб себя от пола.
Альтмер мысленно фыркнул в ответ, соглашаясь. Привалившись плечом к стене, он наблюдал, как неизвестный, потирая лоб, ушибленный о костяной редоранский нагрудник, с тихими стонами пополам с бранью пытается принять хотя бы сидячее положение. Проходивший мимо них в момент столкновения ординатор остановился чуть поодаль, взирая на происходящее со всей невозмутимой надменностью, которую только могла выразить лакированная личинаиндорильского шлема. Но Элемар, находившийся к нему чуть ближе, чем его визави, явственно слышал старательно подавляемые смешки: индорилец явно наслаждался бесплатным зрелищем, пользуясь тем, что глухой шлем полностью скрывает выражение его лица.
— Простите великодушно мою неловкость, — проговорил тем временем немного пришедший в себя имперец. — Дувианус Платориус, сборщик податей Имперской Канцелярии по Налогам и Сборам, к вашим услугам.
— Суротано из Даска, боевой маг, — в свою очередь представился Элемар, вставая. — Это было… неожиданно.
— Ещё раз приношу свои извинения. Я был полностью погружен в свои мысли…
— Как и я, — хмыкнул альтмер, разрешая возникшую неловкость, и протянул Платориусу руку, помогая подняться.
Тот с благодарностью ухватился и, встав, принялся старательно отряхиваться.
— Где же ваше сопровождение? — полюбопытствовал Элемар. — Или вы сейчас… не при исполнении обязанностей?
— Нет-нет, сейчас нет, — торопливо, даже слишком торопливо, отмахнулся тот.
Последний раз поправил рукава и вздохнул.
— У меня была назначена встреча с моей давней знакомой… — неуверенно проговорил он. — Но вот беда — о точном месте встречи мы не условились, а этот квартал… он слишком велик. И теперь я в затруднении — сроки поджимают, а разузнать что-то у местных, — Платориус удручённо махнул рукой. — Здешние данмеры не слишком жалуют чужеземцев. А уж имперцев и вовсе менее всех.
— Ну, альтмеров, допустим, они любят ничуть не больше, — фыркнул Элемар.
— И это весьма прискорбно, — покивал Платориус. — Однако я буду вам безмерно признателен, если вам удастся — при случае, разумеется — разузнать что-нибудь о том, где я мог бы встретиться с моей знакомой без помех.
— Ну, — иронично усмехнулся в ответ Элемар, — для этого я должен хотя бы примерно знать, о ком вообще речь.
— О, простите, — улыбнулся в ответ Платориус, не выглядя, впрочем, ни виноватым, ни смущённым. — Это хаджитка-сутай по имени Аддхиранирр.
Элемар не сдержался — вздрогнул, бросил быстрый взгляд на собеседника. Платориус мгновенно подобрался:
— Вам что-то известно?
"Чирранирр, — поспешно выдохнул Второй. — Каджитка из "Южной Стены", помнишь?"
— Как, простите, вы сказали, её зовут? — переспросил Элемар.
— Аддхиранирр, — внятно повторил Платориус, не сводя с лица альтмера пристального взгляда.
— О, простите, я просто ослышался, — извиняющимся тоном проговорил Элемар. — Мне показалось, что вы сказали "Чирранирр". С этой… хм, дамой я действительно немного знаком. Она тоже хаджитка-сутай, но… она живёт в Балморе и в Вивек, насколько мне известно, не выбирается. И, — он помолчал, словно бы замявшись, — эта… женщина не из тех, кого можно было бы назвать подходящим знакомством. Проще говоря, — пояснил он в ответ на вопросительно поднятые брови собеседника, — она любительница скуумы. Не совсем опустившаяся, но…
— Чирранирр, говорите? — не скрывая разочарования, протянул Платориус. — Нет, это не она… не моя знакомая. Но если вам вдруг посчастливится — не сочтите за труд…
— Если посчастливится — непременно, — кивнул альтмер.
* * *
Осторожные расспросы ничего не дали. Все, с кем ни заговаривал Элемар, на вопрос об Аддхиранирр только разводили руками — мол, всё верно, бродит тут временами такая. Но сейчас её тут нет. И даэдра знают, где её искать… а единственный раз, когда Элемар, вспомнив совет Косадеса, попробовал подкупить собеседника, окончился неудачей. Данмер, которому он предложил денег за сведения о каджитке, сначала долго смотрел на столбик серебряных "башен" на столе между ним и Элемаром, а потом перевел взгляд на альтмера.
— Деньги мне бы не помешали, — медленно проговорил он. — Но моя совесть мне дороже. Как бы я ни относился к таким, как эта прохвостка, она здесь все-таки своя. А ты — чужак, саличе. Не такой настырный, как тот надутый имперец, что караулит кошку в атриуме, но чужак. А мы тут не слишком жалуем чужаков. Так что забери свое серебро, пока я не затолкал его тебе в глотку. И проваливай. Не все в этом мире можно купить за деньги.
Эта неудача Элемара больше разозлила, чем расстроила. Набегавшись по верхним ярусам кантона святого Олмса, он уже собирался бежать и обшаривать подземные уровни, но Второй — пусть и с немалым трудом — сумел его отговорить.
"Не горячись. Тебе ведь ясно сказали, что она тут своя. Так что ты не успеешь добраться до ближайшего люка на уровень Каналов, как её и след простынет".
"С чего ты так решил?"
"С того, что ты сам бы давно заметил, если бы не был так взвинчен, — мягко ответил дух. — Пока ты бесцельно бегал по переходам и коридорам, выпуская злость, я успел кое-что заметить. А именно то, что рядом с нами постоянно крутится несколько мальчишек. Они держатся в стороне и часто меняются… но при этом ни на минуту не выпускают тебя из виду".
"Дерьмо", — ругнулся Элемар.
Ему на какое-то мгновение стало стыдно. Мальчишки… это ведь так очевидно! Кто обратит внимание на стайку детей, если они не настроены агрессивно? Да никто! И он, как ни стыдно это признавать, в том числе… при том, что сам при случае пользовался услугами таких вот мальчишек.
Немного успокоившись, он задумался. Безуспешные поиски отняли у него уже больше половины дня и, если не найти выход из этого положения, отнимут ещё больше. К тому же чем дальше, тем сильнее хотелось есть.
"Как думаешь, если я спрошу, где тут можно пожрать и не отравиться, кто-нибудь из местных сподобится ответить прямо и честно?" — поинтересовался он.
"Думаю, это зависит от формулировки, — задумчиво ответил Второй. — Про "не отравиться" я бы, например, не спрашивал. Во избежание".
В небольшой таверне при Зале Пивоваров и Торговцев Рыбой стоял тошнотворный смрад перекисшего мацта, смешанный с гнилостной вонью рыбной требухи. И Элемар даже думать не хотел, каково дышать там, в самой пивоварне — или мацтоварне? — и находящейся через стену от неё солильне. Зато здесь, помимо привычного набора блюд можно было задёшево купить немаленький ломоть жареной рыбы-убийцы, тарелку серебристых окуньков или большую — две пригоршни — миску с ртутно-блестящей солёной мелочью…
"Килька!" — увидев эту самую мелочь, плавающую в мутном рассоле, возликовал вдруг Второй.
И, как оказалось, радость его имела основания — эта самая мелочь оказалась неожиданно вкусной. Особенно в сочетании с варёным бататом и мацтом, взятым по настоянию всё того же Второго. Настолько, что Элемар, сам того не заметив, опустошил принесённую миску и даже собирался взять ещё одну, прежде чем до организма дошло, что больше в него при всём желании не влезет. Мацт, знакомство с которым в своё время началось и закончилось в "Южной Стене", тоже оказался вполне приличным и, вопреки опасениям альтмера, помнящего первое неудачное знакомство с этим напитком, проситься на волю не торопился. Напротив, навалилась приятная сытая истома…
Возможно, именно поэтому заплаканные глаза молодой данмерки за стойкой привлекли его внимание…
— Извините, сэра, — покачала она головой, стоило только Элемару попытаться с ней заговорить. — Но мне сейчас не до праздных разговоров.
Альтмер огляделся, но в таверне никого не было. Только служанка собирала посуду с дальнего стола, за которым еще пять минут назад сидели несколько кожевенников.
— Не лезь, к Морони, чужак, — мимо, чувствительно толкнув его бедром, прошла ещё одна данмерка, неся в руках пустой поднос. — Горе у неё, понял? Не до приставаний ей сейчас.
— Да я и не думал приставать, — невольно стушевался Элемар. — Просто увидел, что… ну… вдруг ей помощь нужна?
— Да чем тут поможешь? — данмерка, положила поднос на стойку и оперлась на нее локтями, прогнувшись в спине и едва слышно застонав от облегчения и удовольствия. — Муж у неё пропал.
Морони отвернулась и тихонько всхлипнула. Служанка покачала головой и погладила её по плечу:
— Не плачь, глупая, — сказала она по-данмерски. — Ладно бы мужик был стоящий, а то ж… тьфу. Радоваться надо, дурочка…
— Не могу, — так же по-данмерски ответила та.
Элемар на всякий случай сделал вид, что ни слова не понимает.
— Муж у неё пропал, — перейдя на сиродиильский, проговорила служанка, — Данар Увелас, любитель скуумы. Причём пропащий совсем — ничто ему не мило, кроме скуумы этой окаянной… Наши-то поначалу пытались его вразумлять — да толку с того… Отлежится да снова к торговцу дрянью этой тащится. Да ещё прятаться начал — Налис Гальс, торговец с нижнего атриума как-то говорил, что Севиза Теран видела Данара с его дружками — такими же кончеными, как и он сам — на нижнем уровне, возле люка, ведущего в подземелья.
— Все, что было ценного в доме у них — всё вытянул, чтобы дряни своей купить, — продолжала она. — Подворовывать начал — наши ему уже несколько раз рёбра да зубы считали… А эта дурочка до сих пор его любит и думает, что его можно вернуть к нормальной жизни. Хотя там возвращать уже попросту нечего, — данмерка махнула рукой.
Морони снова всхлипнула. И вдруг повернулась к Элемару, глядя на него пристально и умоляюще:
— Вы… вы говорили, что хотели предложить мне свою помощь…
Тот медленно кивнул.
— Я… мне нечем вам заплатить, — Морони нервным жестом скомкала передник, — и я понимаю, что… что вам нет резона искать нищего опустившегося мера… спускаться в подземелья… Но если вы вдруг что-то узнаете… Или… встретите его…
Альтмер вздохнул. С одной стороны, разыскивать опустившегося невменяемого наркомана у него не было ни малейшего желания… но с другой — сам ведь напросился. Никто за язык не тянул…
— Как я узнаю, что это именно он?
Обе данмерки наперебой стали описывать пропавшего. И чем дольше Элемар их слушал, тем отчётливее понимал, что с таким описанием никого не отыщет.
— Хорошо, я понял. Но это если он будет в состоянии назвать своё имя. А если нет? Есть что-то, по чему я смогу определить, что это именно он, даже если он будет… — альтмер замялся, подбирая щадящую замену к слову "мёртв", — неузнаваем?
Данмерки переглянулись. Морони вздохнула и решительно стянула с руки кольцо.
— Вот, — проговорила она. — На руке у Данара будет точно такое же кольцо.
Элемар присмотрелся — тонкая серебряная полоска с неумело вычеканенным узором в виде листочков вереска и цветов чего-то похожего на ивопыльник. На внутренней стороне неровная надпись "Морони и Данар".
— Эти кольца, — Морони вновь всхлипнула. — Их всего два. Данар сделал их сам, на нашу свадьбу. Тогда он работал помощником ювелира и… и ещё не пристрастился к скууме.
Она ненадолго прикрыла глаза и глубоко, рвано вздохнула. Потом посмотрела Элемару прямо в глаза.
— Если, — тихо, но твёрдо проговорила она, — вы найдёте моего мужа мёртвым — принесите мне его кольцо. Если он будет жив, но… но лучше бы был мёртв — прекратите его страдания.
— Что значит "лучше бы был мёртв"? — подозрительно переспросил Элемар.
Морони помолчала, взгляд её стал тревожным.
— Говорят, — неуверенно и неохотно заговорила она, — что на нижних уровнях видели корпрусного монстра. Недавно. Уже после… после того, как Данар пропал. И один из его дружков незадолго до того где-то подхватил эту заразу. Я боюсь…
— Я понял, — медленно кивнул Элемар. — Не могу вам обещать, что буду искать вашего мужа — целенаправленно искать — но, если обстоятельства нас с ним сведут, то… о его судьбе вы непременно узнаете.
— О большем я не смею просить, сэра, — покачала головой Морони.
Разговор увял. Но Элемар, пользуясь моментом, попытался выяснить что-нибудь об Аддхиранирр. В конце концов, он ничего не потеряет, если ему не ответят. Однако так и не представившаяся данмерка-подавальщица его удивила:
— Эта проныра? Да, обычно она где-то здесь, в Олмсе, — небрежно фыркнула она. — Но когда тут становится слишком жарко от присутствия имперских гостей, — она со значением посмотрела на Элемара, — она может спрятаться. Поспрашивайте в Поясе Адавеса Терайна — этот жулик наверняка что-то знает. Ай, да вы его и сами узнаете, сэра — он вечно крутится на верхнем ярусе атриума.
На этот раз словесный портрет был удивительно точен — Элемар почти мгновенно припомнил, что видел данмера, полностью подходящего под описание. Поблагодарив за подсказку, он вернулся в атриум Пояса.
Дувианус Платориус все так же расхаживал по кольцу верхнего яруса. Только теперь его сопровождали, изо всех сил пытаясь изобразить незаметность, двое крепких имперцев, чья принадлежность к Легиону была видна невооружённым глазом, несмотря на то, что они были одеты в гражданское. Но интересовали Элемара не они, а тощий низкорослый данмер, со скучающим видом отиравшийся в дальнем углу. Вспомнив слова Второго о мальчишках, альтмер огляделся — но никого вокруг не увидел.
Ухватив Терайна за шиворот, Элемар затащил его на лестницу, ведущую к входу на уровень Каналов. От неожиданности тот не сопротивлялся, но едва альтмер выпустил его ворот, немедленно возмутился:
— Эй-эй, чего такой резкий, саличе? Хватаешь, пугаешь…
— Денег хочешь? — оборвал его Элемар.
— Кто ж не хочет? — ухмыльнулся Терайн. — К кому провести, за кем проследить? Учти, саличе, я рыбка малая, глубоко не плаваю. Спереть что или на мокруху не подпишусь, так и знай, за этим — к Камонне… если не пошлют.
— Камонна мне без нужды, — Элемар криво усмехнулся. — А вот ты, мне сказали, можешь оказаться полезен. Говорят, ты знаешь много интересного…
— Кто тебе нужен? — подобрался тот.
— Аддхиранирр, хаджитка-сутай. Слышал о такой? — Элемар поднял руку на уровень глаз данмера, показывая край зажатой между пальцами серебряной монеты.
Терайн алчно проводил его руку глазами.
— Аддхиранирр? — протянул он. — Никогда не приходилось слышать. Нет, абсолютно точно. В первый раз слышу это имя.
— А если подумать? — рядом с первой монетой блеснула ещё одна.
Немалые деньги для мера вроде этого…
— Хм, Аддхиранирр… — Терайн перевел горящий взгляд с монет на лицо Элемара. — Кажется, я что-то припоминаю, но… смутно, очень смутно.
— А ты подумай, ф'лах, — мягко посоветовал он, добавляя к монетам ещё одну. — Хорошо подумай.
— Нет, — нагло осклабился данмер. — Не вспоминается.
— Очень жаль, — вздохнул Элемар. — Очень, очень жаль…
И, словно невзначай, тронул рукоять висящего на поясе танто.
— Эй, саличе, зачем так резко-то? — деланно возмутился Терайн, заметив его жест. — Я же по-хорошему…
— Вот и я хотел по-хорошему… а ты, видно, не хочешь. Нельзя так, ф'лах. Как думаешь, что будет, если я сейчас подойду к тем имперцам, что топчутся сейчас в атриуме, и скажу им, что ты явно что-то знаешь?..
— Не надо… — вероятность "беседы" с имперцами данмера испугала заметно сильнее.
— Тогда не молчи.
Данмер насупился. Элемар потряс рукой с зажатыми в ней "башнями".
— Ну? Сдавать тебя имперцам мне выгоды нет — мне эта кошка самому нужна — но если ты будешь молчать… мне ничего не останется, кроме…
— Четыре Столпа тебе… ладно, саличе, — сдался Терайн. — Да, я знаю Аддхиранирр. Она сейчас прячется. И будет прятаться до тех пор, пока тут шныряет этот лощёный ублюдок из Канцелярии по Налогам. Ищи её в подземельях, саличе, если она тебе так уж нужна. Очень милое место, — усмешка данмера сделалась на редкость гнусной. — Да, милое. Это точно. Канализация, саличе, — буквально пропел он. — Имперские мытари не любят плавать в зловонных водах…
Монеты перекочевали в подставленную ладонь Терайна. Тот взвесил их в руке и спрятал в карман рваных штанов.
— Бывай, саличе. Удачного купания, — злорадно пожелал он, прежде чем затеряться в коридорах Пояса.
Элемар только выругался ему вслед.
"Уксус? — ужаснулся Элемар. — Да ты обалдел! Как я им дышать буду?"
"А ссаниной ты как дышать собрался?" — возмутился в ответ Второй. — Или ты думаешь, в канализации тебе будет пахнуть канетом и вереском? Хрена тебе! Там такая концентрация аммиака будет, что ты через пару шагов на слёзы-сопли-слюни изойдёшь, а ещё через десяток задохнёшься к хренам от отёка лёгких!"
Элемар припомнил своё состояние во время путешествия по коллекторам Имперского города и остыл. Очень кстати вспомнилось, что у сопровождающего на шее болталась тканевая повязка, которую он время от времени натягивал на лицо. Как и то, что ему такую повязку даже не предложили…
"Но все равно…" — сдаваясь, проворчал он.
"Потерпишь, — буркнул дух. — Зато он, насколько я знаю, неплохо нейтрализует воздействие аммиака. Правда, там, кроме него, наверняка будет присутствовать сероводород… а как не отравиться ещё и им, я не помню… Кстати, не вздумай там швыряться огненными шарами, если не хочешь, чтобы весь кантон сначала взлетел на воздух, а потом приземлился нам на голову. Вероятность этого, конечно, мала… но лучше перестраховаться ".
Элемар только вздохнул. А в следующий миг напрочь забыл и про уксус, и про предстоящий с утра поход в тоннели канализации под кантоном святого Олмса. Потому что, открыв дверь "Чёрного Шалка" увидел аргонианина, окружённого уже знакомой троицей изрядно поддатых данмеров — Фавела Гобора с приятелями.
— Ящерка-ящерка, — пьяно тянул один, — протяни-ка лапку — я тебе красивый браслет подарю. Волшебный браслет, специально для ящерки…
Двое оставшихся дружно загоготали, а тот помахал перед носом невозмутимого ящера расстёгнутым рабским наручем. Хулейя — а Элемар почему-то был уверен, что это был именно он — даже не шелохнулся. Альтмер покосился в угол, где в прошлый раз обретался ординатор, призванный следить за порядком в заведении, но страж порядка, как и тогда, предпочёл изображать костяную статую.
"Подвинься", — подал вдруг голос Второй.
А в следующий момент альтмер оказался оттеснённым "внутрь". Дух же, занявший его место, слегка повёл плечами… и вдруг радостно заорал:
— Хулейя! Негодяй ты чешуйчатый, где тебя носило? Я обыскался! Хорошо, хоть Кай подсказал, где тебя найти можно, книжная ты душа!
Аргонианин вздрогнул, услышав своё имя от незнакомца, вздрогнул ещё раз, когда прозвучало имя Косадеса, но на невыразительной рептильной морде тут же возникло такое же радостное выражение, как и — Элемар был в этом полностью уверен — у занявшего его тело Второго. Ни дать, ни взять — встреча старых добрых знакомых. И поди докажи, что они друг друга впервые видят.
— З-сдравс-ствуй, дорогой друг, — прошелестел Хулейя, разевая пасть в зубастой улыбке. — Очень рад вс-стрече с-с тобой. Из-свини, но с-сейчас мне, — он выразительно покосился на настороженно переглядывающихся данмеров, — немного не до бес-сед. Да и мес-сто тут не с-самое подходящее.
— Так за чем дело стало? — изобразил изумление Второй. — Пойдём, я знаю отличное местечко, где можно посидеть и поболтать без помех. Заодно и встречу отметим…
— Эй, — вклинился данмер, всё ещё вертящий в руках рабский наруч. — Не так быстро, саличе!
Может быть, сам Фавел Гобор, может, кто-то из его сотоварищей... В прошлый раз, беседуя с владельцем "Шалка", Элемар как-то не удосужился прояснить, кто из этих троих кто. Впрочем, по большому счёту, ему было плевать, кто из этой троицы раззявил пасть. Второму, судя по всему, тоже.
— Мы ещё не закончили наш разговор с этой грязной ящерицей, — продолжил между тем данмер.
Второй медленно повернул к нему голову и мрачно уставился на него в упор. Элемар многое отдал бы за возможность увидеть сейчас своё лицо со стороны… потому что троица мгновенно подобралась и как-то нервно заёрзала. Видно было, что только упрямство не позволяет им сходу сдаться.
— Это не значит, что вы можете прерывать наш разговор, — холодно процедил дух, продолжая буравить оратора тяжёлым взглядом.
— Не пытайся нас запугать, саличе! — неожиданно ломким голосом выкрикнул тот. — Думаешь, как напялил Гах-Джуланскую броню, так сможешь за редоранца сойти?
— А зачем мне походить на редоранца? — лениво-презрительно отозвался Второй.
Один из двоих, благоразумно хранивших молчание, внезапно уставился на Элемара так, словно в первый раз его увидел. А потом метнулся к приятелю и, ухватив того за рукав, принялся что-то торопливо шептать ему на ухо. Собиравшийся добавить что-то едкое Второй криво усмехнулся, наблюдая за тем, как у того меняется выражение лица.
"Кажется, нам все же удастся обойтись без драки", — мысленно проговорил он.
"Откуда такая уверенность?" — скептически отозвался Элемар.
Не то чтобы ему так уж хотелось подраться… просто в мирное разрешение ситуации он не очень-то верил.
"Судя по всему, этот парень сообразил, кто ты такой. Сам подумай — много ли ты видел своих сородичей среди редоранцев? А слухи в Морровинде распространяются быстро".
Элемар был вынужден признать, что ни одного. Альтмеры, по самой своей природе склонные к занятиям магией, в Морровинде предпочитали строить карьеру в Доме Телванни, Доме волшебников. Или в Гильдии Магов. Впрочем, воинов тоже ему встречалось немало. Но все они были членами Гильдии Бойцов. В Доме же Редоран он в настоящее время был единственным представителем своего народа, а потому вряд ли стоило удивляться тому, что его сумели опознать. Пусть и не сразу.
— Да мне плевать! — заводила — видимо, все-таки сам Гобор — выдернул рукав из хватки приятеля. — Будь он хоть сам…
Договорить он не успел — приятель резко выдохнул сквозь зубы и коротко, почти без замаха, двинул ему в висок. Третий из компании только приглушённо ахнул, прежде чем дёрнуться вперёд, чтобы подхватить бессознательное тело.
— Прощения просим, благородный серджо, — негромко проговорил данмер, так ловко вырубивший своего дружка. — Фавел ничего не хотел такого… если вам, благородный серджо так надо поговорить с… с этой ящерицей, то мы не вправе препятствовать.
— Да-да, — поддакнул третий, — мы ничего не хотели… если вам нужна эта гряз… — он осёкся, получив пинок от товарища, — если вам так хочется пообщать… — еще один пинок, — в общем, мы не смеем вам мешать.
Второй выдержал паузу, посверлив обоих взглядом, хмыкнул, покосившись на слабо ворочающегося на полу заводилу, а потом ещё раз, глянув на так и не пошевелившегося ординатора возле стойки, и проговорил:
— Вот и славно.
Обернулся к Хулейе:
— Так что, дружище? Пойдем?
— С-с радос-стью, друг мой, — прошелестел тот, снова оскалившись в дружелюбной улыбке. — Пош-шли, я знаю поблизос-сти тихое мес-стечко…
Однако стоило им покинуть стены "Черного Шалка", оказавшись вне поля зрения возможных свидетелей, как вся напускная радость стекла с Хулейи, как капли воды стекли бы с его гладкой чешуи.
— Я ожидал с-самого Кая, — сухо проговорил он.
— Каю сейчас немного не до того, — обтекаемо ответил Элемар, которому Второй как раз вернул управление телом.
— Он жив? — ящер напрягся.
— Жив и здоров, — альтмер пожал плечами. — По крайней мере, был таковым во время нашей последней встречи. Просто, насколько я понял, в Вивеке ему в ближайшее время появляться крайне нежелательно, поэтому он поручил это мне.
— Яс-сно, — Хулейя слегка — только слегка — расслабился. — В таком с-случае предлагаю навес-стить книжную лавку Джобаш-ши. Там нас-с никто не побес-спокоит.
* * *
Предположения Второго насчёт нижних уровней Вивека, как и собственные опасения Элемара, навеянные воспоминаниями о канализации имперской столицы, не оправдались. Воняло там, конечно, изрядно, но вполне терпимо — через вентиляционные шахты в подземелья проникал свежий воздух. И даже некоторое количество света — совсем немного, но достаточно, чтобы не сверзиться в канал со сточными водами. А ещё было удивительно чисто, учитывая назначение этих тоннелей. Потоки нечистот с верхних уровней струились по желобам, способным выполнить свою задачу даже в том случае, если всех обитателей кантона поразит эпидемия расстройства желудка. Объяснение нашлось быстро: едва спустившись в подземелья, альтмер столкнулся с группой рабов-аргониан, сопровождаемых парой хмурых надсмотрщиков-данмеров с тканевыми повязками на лицах и занятых чисткой шлюза.
Его появление вызвало у последних некоторый интерес, но причина его оказалась проста до изумления:
— Странно видеть высокого эльфа в таком месте, как это, — нейтрально обронил один из надсмотрщиков после обмена вежливыми приветствиями.
Второй, ограничившийся кивком, всё это время продолжал наблюдать за рабами. Но к разговору явно прислушивался.
— Необходимость, — пожал плечами Элемар.
После еще нескольких минут взаимовежливой и почти дружеской — чему неплохо поспособствовал незаметно использованный "Шёпот Зенитара" — беседы на нейтральные темы, он наконец решил спросить о том, что его интересовало.
— Вы здесь кошку не видели? Каджитка-сутай, зовут Аддхиранирр.
— А, эта прохвостка? — ухмыльнулся — это было заметно даже под повязкой — надсмотрщик. — Ну, время от времени она тут действительно шастает. Обычно, когда наверху для неё становится жарковато. Как, например, сейчас. Тот с'вит из Имперской Канцелярии по Налогам и Сборам уже всем в Олмсе глаза намозолил. Да и про альтмера, который ею интересовался, до наших, хе-хе, глубин слухи доходили.
Элемар хмыкнул.
— Но ты ведь не для имперца эту хвостатую ищешь?
— Обойдется имперец, — Элемар криво ухмыльнулся. — Самому надо.
Данмер понимающе хмыкнул и переглянулся с напарником. Тот пожал плечами и кивнул.
— Ладно, саличе. Поищи её в северо-восточных тоннелях. Там у неё ухоронка. Только прими совет: иди туда через Каналы. Не напрямик. Неохота потом твой труп из дерьма вылавливать.
Элемар вопросительно поднял брови.
— Учти, я этого не говорил, — предупредил данмер. — Здесь, в подземельях есть тайное святилище одного из Четырёх Столпов. Ассернерайран называется. Кого именно там прославляют — не знаю и знать не хочу. И тебе узнавать не советую. Целее будешь — тамошние культисты совсем отбитые. Поэтому мы стараемся там лишний раз не маячить. Во избежание… недоразумений. Хотя вообще-то нас они не трогают, — он как-то странно покосился на занятых чисткой шлюза рабов и поправился, — почти не трогают. Но это тебя уже не касается.
Альтмер равнодушно пожал плечами:
— Это ваши дела.
— Я рад, что мы друг друга поняли, — хмыкнул в повязку данмер. — В общем, иди через Каналы и будет тебе счастье. Общество там, конечно, не самое изысканное — скуумоеды — но всё же получше даэдрапоклонников. Хотя… — он на миг нахмурился, явно что-то вспомнив. — Ещё одно. Там, куда ты собрался, видели корпрусную тварь. Судя по всему, ты знаешь, с какой стороны браться за меч, но тем не менее.
— Спасибо за предупреждение, — благодарно поклонился Элемар.
И, так же вежливо распрощавшись со своими новыми знакомыми, удалился — за время беседы с надсмотрщиками "Шёпот Зенитара" полностью исчерпался, и действие чар с минуты на минуту должно было иссякнуть. Вряд ли его невольные осведомители, вернув себе обычную критичность мышления, обрадуются своей откровенности. Так что для него лучше в ближайшее время с ними не встречаться.
Аддхиранирр в северо-восточных тоннелях не оказалось. Но Элемар даже расстроиться не успел — ему почти сразу стало совсем не до переживаний. Не успел он отойти от "ухоронки", представлявшей собой просто засаленный спальник, укрытый за импровизированной стенкой из нескольких разбитых ящиков, как из ближайшего тоннеля вышел полуголый данмер. Он шатался, точно пьяный или одурманенный, свесив голову и что-то бессвязно бормоча себе под нос, но при этом упрямо шагал прямо к ящикам.
Элемар замер, лихорадочно соображая, как ему поступить. Удирать с помощью заклинания Вмешательства ему совершенно не хотелось — потому что потом пришлось бы возвращаться, а он подземельями кантона Святого Олмса был уже сыт по горло. Тем более что впереди маячила перспектива знакомства с канализационными тоннелями остальных районов Вивека. К тому же неизвестный был явно безоружен и не казался опасным. Однако что-то его облике и поведении настораживало Элемара…
Альтмер уже открыл было рот, чтобы заговорить, но в этот момент неизвестный сделал очередной неуверенный шаг — и оказался в косом столбе света, проникающего в тоннель через очередную вентиляционную шахту… Увиденное заставило Элемара резко втянуть воздух сквозь крепко стиснутые зубы — все тело незнакомца было покрыто мокнущими багровыми язвами. И, словно этого было мало, он остановился, покачиваясь, и почесал уродливую опухоль под ключицей. Бледная, словно бы выцветшая кожа, густо покрытая каким-то налётом, лопнула, разбрызгивая густую розоватую слизь.
"Блядь! — охнул Второй. — Ловчий корпруса!"
Подсказка духа была лишней — Элемар и сам успел вспомнить название существа. Именно существа, потому что мером оно уже не было и довольно давно: беседы сначала с Дралвалом Андрано, а потом и с Ллоросом Сарано не прошли даром, и Элемар знал — корпрус изменяет заражённых не мгновенно. Этот несчастный был болен уже давно…
Видимо, он себя как-то выдал, потому что ловчий вдруг замер, перестав чесаться, и поднял голову, уставившись прямо на Элемара. Взгляд не по-данмерски белёсых выпученных буркал встретился со взглядом альтмера… а в следующий момент ловчий оскалился и бросился в атаку.
"Не подпускай его к себе!" — рявкнул Второй.
"Сам знаю!" — огрызнулся Элемар.
Шар огня ударил в каменную кладку прямо под ногами ловчего, заставив того отшатнуться. Но это его только разъярило — издав сиплый рёв, существо снова бросилось вперед. Следующий огнешар врезался ловчему в грудь. И следующий. И еще… Ловчий рычал от боли, но продолжал упорно рваться вперед, вытянув перед собой руки со скрюченными пальцами. Стенка из ящиков его слегка замедлила, но остатков разума ему хватило, чтобы попытаться её обойти. Чувствуя подступающее головокружение, свидетельствующее о том, что запас магических сил почти исчерпан, Элемар отчаянно пожалел, что не захотел убраться из подземелий сразу, как только стало понятно, что Аддхиранирр здесь нет. Или, как только понял, что — кто — её спугнуло… А в следующий момент всё исчезло. Головокружение, усталость… перед глазами по-прежнему расцветали огненные вспышки, а в ушах стоял яростный рёв ловчего — но теперь он словно наблюдал за происходящим со стороны. Впрочем он тут же понял, что так оно и есть — в дело вмешался Второй, оттеснив выдохшегося "напарника" внутрь. И теперь, изрыгая проклятия между заклинаниями, добивал живучую тварь.
— Всё, — выдохнул дух, снова убираясь внутрь.
"Живучий, сволочь" — протянул Элемар.
Второй фыркнул.
"Ну, во-первых, это данмер. Жар огня для них гораздо менее опасен, чем для прочих народов Тамриэля. Иначе их предки не выжили бы в этом краю лавы и пепла."
"Полезная особенность", — с лёгкой завистью вздохнул Элемар, невольно потянувшись потереть через нагрудник шрам на груди, оставленный Тельзой Драл.
" Да-да, — хмыкнул Второй, верно расценив его жест. — Окажись тогда вместо тебя в Ашша-Аххе данмер, после заклинания старой ведьмы он бы разве что волдыри на пузе расчесывал. Ну и во-вторых, если бы ты не запаниковал и не начал садить заклинаниями в белый свет, то справился бы сам. И не спорь — я от твоего коктейля эмоций в первое мгновение чуть умом не двинулся".
"Я не…" — начал было возмущаться Элемар и осёкся, признавая правоту "соседа".
В душе заворочалась глухая обида, щедро приправленная стыдом.
"И не психуй. Я кому в свое время про алхимию тела рассказывал?"
"Да помню я. Только от этого не намного легче, знаешь ли".
"Ну, можешь считать, что я сейчас отыгрался на тебе за… — Второй на миг задумался и продолжил: — Скажем, за твои показушные прыжки на площадку силт страйдера. Знаешь же, что я этого не люблю".
"Мудак", — успокаиваясь, фыркнул Элемар.
"От мудака слышу, — жизнерадостно отозвался дух. — Запиши там себе на мой счёт еще один хук левой и пойдем смотреть, кого это мы повстречали. Есть у меня кое-какие подозрения насчет этого бедолаги".
К подозрениям Второго Элемар привык относиться со всей серьезностью, потому что они имели препаскуднейшее обыкновение оправдываться. Так вышло и на этот раз — при внимательном осмотре убитого ловчего альтмер заметил на его руке тонкий ободок серебряного кольца.
"Меня терзают странные подозрения…" — пробормотал Элемар, прикидывая, как стянуть кольцо с обгорелого пальца, не прикасаясь ни к первому, ни ко второму.
Задача казалась невыполнимой…
Второй странно хрюкнул, но тут же посерьёзнел и посоветовал взять тряпку. Благо в ухоронке разнообразного тряпья было в достатке. Сняв, отчистив и обеззаразив — сначала огнём, а потом зельем лечения моровых недугов — найденное кольцо, Элемар покрутил его в руках, разглядывая. И вздохнул, вспомнив, где и когда он видел точно такое же: тонкая серебряная полоска с неумело вычеканенным узором в виде листочков вереска и цветов чего-то похожего на ивопыльник. На внутренней стороне темнела неровная надпись: "Данар и Морони".
"Что ж, по крайней мере, мы теперь можем выполнить обещание, данное Морони Увелас", — задумчиво протянул Второй.
"Не могу сказать, что я этому хоть сколько-нибудь рад", — отозвался Элемар.
"Ладно, пойдем отсюда, — проговорил Второй. — Кошки тут нет и вряд ли она в ближайшее время появится. Надо будет хорошенько подумать, где она может быть — мне что-то не улыбается бродить по канализации всего Вивека. Мне и тутошних красот хватило".
Вместо ответа Элемар сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви — шляться по коллекторам Святого Олмса ему надоело ничуть не меньше.
После прогулки под Святым Олмсом прочёсывать коллекторы всего города Элемар не имел ни сил, ни желания — и Второй его в этом всецело поддержал — так что после короткого обсуждения было решено исключить из поисков кантоны Телванни, Хлаалу и Арену. В первый, по мнению духа, Аддхиранирр не сунулась бы потому что Телванни относились к имперским законам еще более наплевательски, чем она. Так что прячущаяся от кого бы то ни было каджитка стала бы отличным подарком телваннийским ловцам рабов. И Аддхиранирр не могла этого не понимать. В подземельях кантона Хлаалу её бы тоже вряд ли ждал бы теплый приём — там наверняка ошивались контрабандисты, ходившие под рукой Камонны Тонг. Учитывая невольно спровоцированную Элемаром резню в Балморе, которую тамошней Гильдии Воров устроили камонновцы почти год назад, соваться на их территорию было бы глупостью. А глупой Аддхиранирр явно не была. Примерно по той же причине они исключили Арену — там, где-то на нижних ярусах, располагалась штаб-квартира Мораг Тонг. Но если представительства в Альд'руне, Балморе или Садрит Море располагались в престижных районах и были открыты для всех, то местонахождение штаб-квартиры ассасины предпочитали держать в секрете, помня о гонениях, едва не уничтоживших Мораг Тонг после убийства потентата Версидью-Шайе. О чем Элемару когда-то давно рассказал Балин Омавель. Он же тогда посоветовал прогуляться по нижним ярусам Арены, многозначительно предупредив о необходимости внимательно смотреть под ноги. Элемар предложением не заинтересовался, но сказанное запомнил. И в свете услышанного от Омавеля выходило, что ассасины вряд ли потерпели бы явно таящихся от кого-то чужаков неподалёку... Таким образом, оставались только кантон Святого Делина, Поселение Редоран и Квартал Чужеземцев.
Первой стала прогулка под Святым Делином. Аддхиранирр там, разумеется, не было, хотя Элемар нашел там еще один схрон, причем оборудованный куда как лучше, чем кошкина лёжка, в которой его почти поймал ловчий корпруса: в одном из тоннелей некогда обрушилась часть каменной кладки, за которой оказалась небольшая каверна. И кто-то предприимчивый не поленился эту каверну обустроить, укрепив стены и потолок, сложив простенький очаг и набросав то ли травы, то ли высушенных водорослей в дальний угол. А заодно и стенку тоннеля подремонтировал, уберегая её от дальнейшего обрушения и дополнив загородкой из плотно сколоченных досок. Причем сделано было хитро — доски явно подбирались по размерам каменных блоков, из которых были сложены стены тоннелей. И, как предположил Второй, так же подивившийся смекалке неизвестных строителей, скорее всего, изначально были обмазаны здешней же грязью для маскировки. А время и сырость доделали остальное — потемневшие и покрытые слоем плесени доски на вид теперь почти не отличались от камней. Во всяком случае, Элемар разницу заметил только с помощью заклинания, когда проходил рядом. И то сначала не понял, что ему показалось неправильным.
Ещё там обнаружилось разорённое святилище Ихинипалит. Причём разорённое буквально перед самым его появлением — более опытный Второй, перехватив управление, подёргал труп охранника-норда за руки, помял пальцами восковеющее лицо и заявил, что убили его не более пары часов назад. Внутри же их встретили ещё несколько мертвецов-культистов, словно нарочно сваленных в кучу, и один аккуратно вскрытый труп дреморы, лежащий прямо под ногами статуи Шеогората. Эта аккуратность, вкупе с явными следами обыска вроде распахнутого шкафа с грудой вываленного тряпья перед ним и сундуков с откинутыми крышками, наводила на неприятную мысль, что с тем, кто устроил в святилище резню, Элемар разминулся буквально на несколько минут. Встречаться с ним альтмер ничуть не желал, а потому утроил осторожность и покинул тоннели под Кантоном Святого Делина, едва убедился, что Аддхиранирр там нет и, вероятнее всего, никогда и не было.
В редоранском кантоне сюрпризы начались еще на уровне Каналов. Элемар только успел подойти к люку, ведущему в подземелья, когда услышал отчаянный женский крик:
— На помощь!
Единственным местом на этом ярусе, где сейчас кто-то мог находиться, были Своды Предков — общий кард'рун Поселения Редоран. И именно перед входом в него Элемар едва не столкнулся с патрульным ординатором — тот явно тоже услышал этот крик. А в следующий момент из кард'руна стрелой вылетела перепуганная данмерка и вцепилась сразу в обоих:
— Пожалуйста, убейте это! Убейте его!
Что такое "это", стало известно почти сразу же — вслед за данмеркой из кард'руна выбралось и… оно. Сутулая фигура в лохмотьях, словно вылепленная из пепла, двигалась скованно и неловко, словно разучившись ходить. Жидкие выцветшие пряди волос завешивали лицо, но Элемар видел сквозь эту завесу глаза существа — блёклые, пустые…
Раб пепла. Не ловчий корпруса, как Данар Увелас, ставший жертвой собственной невезучести и встреченный Элемаром в подземельях Святого Олмса. Нет, у этого несчастного развитие болезни пошло по иному пути. Элемару на какое-то мгновение отчаянно захотелось узнать — или хотя бы попытаться узнать — причину… Но только на миг — испуганный всхлип и вторящее ему нечленораздельное ругательство вымели из разума альтмера эту мысль прежде чем она успела оформиться. А потом раздумывать и вовсе стало некогда.
Элемар, аккуратно высвободив наруч из пальцев данмерки, подтолкнул её к так же замершему ординатору и шагнул навстречу рабу пепла, одновременно доставая меч. Не то чтобы он так уж рвался в герои… просто он стоял ближе к входу в кард'рун.
Паники не было. Возможно, потому что в этот раз вокруг Элемара было некоторое пространство… а может, потому что раб пепла, в отличие от ловчего, не стремился подобраться поближе, предпочтя поливать его заклинаниями издалека.
Несмотря на то, что существо казалось слепленным из пепла, кровь у него была. Алый фонтан плеснул из разрубленной шеи, едва не окатив Элемара с головы до ног — тот едва успел увернуться. Осмотрел себя… и тихонько с облегчением выдохнул. Конечно, на вид кровь этого существа ничуть не отличалась от той, что текла в жилах нормальных меров, но это не значило, что в ней не таилась зараза. Проверять её безвредность на себе Элемар не хотел.
Больше никаких чудовищ в Сводах Предков не оказалось, если не считать тамошних стражей, но они, хоть и отреагировали на Элемара настороженно, нападать не торопились. Видимо, он все-таки относился к числу "своих". Или же причина была в том же, что и в кард'рунах Андрано и Редасов — он вошел в гробницу без злого умысла. Да и подношение оставить не забыл… С подношением помогла та самая данмерка: она показала, как собрать "соль пепла" — довольно ценный и редкий алхимический ингредиент. Второй внутри тихо посмеивался, призывая оценить иронию момента…
А в подземельях нашлось еще кое-что неожиданное. Причем неожиданное настолько, что оба с радостью это "кое-что" не нашли бы, будь у них такая возможность.
— Ну почему именно тут? — вздохнул Элемар, угрюмо разглядывая святилище Шестого Дома.
Красный шалк — эмблема Дома Дагот — на свисающем со стены парчовом полотнище, казалось, слабо светился в густом сумраке. Да и само полотно ничуть не казалось обветшавшим, несмотря на то, что святилище было заброшено давным-давно — скелет какого-то бедолаги, умершего в обнимку с хорошо знакомой обоим пепельной статуей, намекал на это довольно непрозрачно. И дело было не в отсутствии плоти на костях — крысы, в отличие от мух, корпрусной плотью не брезговали — а в состоянии этих самых костей.
Второй перехватил контроль над левой рукой и осторожно коснулся полотнища.
"Да тут же металла больше, чем шёлка!" — изумился он.
Элемар тоже удивился — через перчатку, которую Второй не стал снимать из осторожности, прощупать что-то определенное было довольно сложно, но ткань действительно ощущалась необычно: она была жестче и тяжелее знакомой ему парчи, да и любой другой когда-либо бывавшей у него в руках ткани. Когда он заказывал замену утраченной "индорильской" тоге, альдрунская портниха, Биваль Тенеран, заставила его перещупать столько лоскутов, сопровождая каждый многословным комментарием, что он вышел из лавки в состоянии, близком к невменяемости, и навсегда зарёкся заказывать у Биваль одежду впредь. Откуда ему было знать, что её пояснения, которые он постарался поскорее забыть, как страшный сон, ему когда-нибудь пригодятся?
"Как думаешь, что будет, если мы… попробуем откромсать клочок этой ткани?" — нерешительно поинтересовался он.
"Ты тоже вспомнил Биваль и её нескончаемую трескотню? — нервно хохотнул Второй. — Не знаю, что будет… И, честно сказать… мне эта идея не по душе".
"Мне, надо признаться, тоже", — вздохнул Элемар. — Но где-то я уже нечто похожее видел. Давно, еще до приезда в Морровинд. Но вот где…"
"Я тоже, — глухо и неохотно проговорил дух. — Там… в том мире. Из такой ткани шили защитную одежду для тех, кто работает с огнем или… тем самым смертельным излучением. Но… это стало возможным благодаря развитым технологиям того мира. Здесь таких технологий я не встре…"
"Стоп! — прервал его Элемар. — Повтори, что ты сказал?"
"Здесь я таких тех…"
"Не то. Раньше. Сначала", — торопливо проговорил альтмер, боясь, что мелькнувшая догадка — смутный образ, возникший в сознании на крошечную долю мгновения — исчезнет, не успев хоть сколько-то сформироваться.
"В том мире из такой ткани шили защитную одежду для тех, кто работал с огнем или излучением, — послушно повторил Второй. — Но это стало возможным благодаря развитым техно…" — он осёкся.
…Думак сверкает зубами в ухмылке, поглаживая завитую бороду, и о чем-то переговаривается вполголоса со своим советником — таким же чернобородым, но, словно в противоположность своему господину, сухим, как палка…
В своих роскошных облачениях оба кажутся статуями, отлитыми из золота. Вот только он знает, что для их соседей такая ткань не роскошь, а необходимость — одежду из нее носят те, кто работает с кровью земли. И способ её изготовления соседи и союзники держат в строжайшем секрете, отговариваясь тем, что на обычном станке её не соткать…
"Вот оно что", — глухо проговорил Второй.
"Ты тоже понял, да? — придя в себя, тихо спросил Элемар. — Излучение… металлическая ткань… Культ Шестого Дома использует технологии двемеров для своих нужд. Или то, что осталось после них".
* * *
Элемар неторопливо дошагал до середины моста, соединяющего верхние ярусы кантона Редоран и Квартала Чужеземцев, и остановился. Проходивший мимо ординатор шумно, с явным намёком, потянул носом воздух, но альтмер даже не обернулся. То, что от него разит, как… как оттуда, откуда он не так давно выбрался, он знал и без напоминаний. Стоило бы, конечно, сходить в купальню — да и чего от себя таиться, очень хотелось — но в свете предстоящего ему очередного забега по тоннелям канализации Квартала Чужеземцев это было бы бессмысленной тратой денег и времени. Хотя и желанной… Но Элемар опасался, что после купальни просто не сможет заставить себя продолжить поиски.
"Как думаешь, они действительно не подозревали о том, что в коллекторах кантона находится святилище Культа Шестого Дома?" — спросил он.
"Ты сам видел, какое лицо сделалось у Фарал, когда ты ей об этом сообщил, — хмыкнул в ответ тот. — К тому же вспомни, как все забегали, когда до неё дошло, что ты это говоришь всерьёз".
Да уж, реакция Фарал Ретеран на весть о святилище Шестого Дома в тоннелях под Поселением Редоран была очень показательной. Нет, сначала она просто не поверила, но потом… шок, ужас, отвращение и гнев — в той смеси эмоций, что отразились на её лице, Элемар смог распознать только эти, но на самом деле их было куда больше. И ни одна из них не была хоть сколько-нибудь радостной. Само собой, Фарал заинтересовалась, какого, собственно, гуара альтмера понесло шататься по коллекторам канализации. Но тот вежливо ответил, что это — его личное дело, никоим образом к Дому Редоран не относящееся и никак ему не вредящее. Даже напротив, как оказалось. Фарал, конечно, не выглядела довольной, но вынуждена была отступиться.
Альтмер медленно вздохнул. Стоять вот так, облокотившись о перила моста, было хорошо и куда-то идти совершенно не хотелось. Да и не стоило, пожалуй — день уже клонился к вечеру, а шататься по подземельям впотьмах было не самой умной идеей. Нет, можно, конечно, было воспользоваться заклинанием "кошачьего глаза", но его требовалось постоянно обновлять, рискуя прозевать нападение, когда оно в очередной раз развеется. Под кантоном Святого Делина Элемар так едва не стал добычей стаи крыс — заклинание в очередной раз развеялось и ему пришлось остановиться, чтобы наложить его снова. И если бы не Второй, услышавший приближающийся шорох и многоголосый писк, неизвестно, чем бы для него эта остановка обернулась. К счастью, направление дух определил верно — брошенное вслепую заклинание с поэтическим названием "Жестокий огненный цветок" ударило в середину крысиной стаи, расплескавшись по каменной набережной сточного канала на добрый десяток шагов в обе стороны и облизав стену почти до середины высоты. Элемар потом искренне порадовался тому, что применил это заклинание: стая была не очень большой — он насчитал меньше полусотни обгорелых крысиных тушек — но размер некоторых зверьков внушал, по меньшей мере, уважение. Самые крупные доросли до локтя от кончика носа до корня хвоста и при встрече с никс-гончей наверняка могли бы схлестнуться с нею на равных даже без помощи более мелких сородичей.
Элемар как раз наблюдал за двумя ватагами мальчишек, сошедшихся на одном из нижних мостов между кантонами Редоран и Хлаалу и увлеченно мутузивших друг дружку, когда за спиной раздалось деликатное покашливание. Обернувшись, он увидел молодого — почти подростка — данмера с сумкой курьера.
— С-сэра Суротано? — чуть запнувшись, спросил тот.
— Да, — медленно кивнул Элемар.
Курьер с облегчением вздохнул и зашарил в своей сумке.
— Хорошо, что я вас нашел. Вот. Вам письмо от седуры Ретеран, — он протянул Элемару запечатанный красным воском свиток рисовой бумаги.
Дождавшись ухода курьера, Элемар сломал печать и развернул свиток.
"Неожиданно", — прокомментировал прочитанное Второй.
Элемар же просто тихо выругался. И, вздохнув, побрел обратно в редоранский кантон. Поход в коллекторы Квартала Чужеземцев временно откладывался: Фарал Ретеран зачем-то просила его зайти в канцелярию Ордена Дозора в Зале Справедливости под Храмом. И довольно настойчиво просила. Элемара эта настойчивость изрядно тревожила — в конце концов, Орден Дозора, насколько ему было известно, всё ещё не оставил поиски убийцы Шарн гра-Музгоб — розыскные листы с приметами по-прежнему висели в большинстве таверн и клубов Вивека и Балморы. И пусть после того дня альтмер старался не демонстрировать свое умение метать дротики, тренироваться он не прекратил: несколько "стрелок", спрятанных на дне сумки были зачарованы на парализацию противника. Накладывать что-то более мощное после истории "вварденфафлей" они — и он, и Второй — опасались, а без чар, сами по себе, дротики были мало на что пригодны. А вот с чарами паралича их полезность изрядно возрастала, несмотря даже на то, что запас приходилось постоянно пополнять — после срабатывания чар они просто рассыпались в пыль…
Но деваться было некуда — явиться в канцелярию Ордена Дозора следовало хотя бы ради того, чтобы не вызвать подозрений в свой адрес. Ведь "законопослушному Суротано из Даска, Брату Дома Редоран" по идее, должно быть нечего опасаться. К тому же Второй обещал заменить его, а он, по его же словам, "технически" Шарн не убивал и мог в этом поклясться чем угодно. Главное, по словам духа, было грамотно сформулировать эту клятву — а это он хорошо умел. Так что Элемар направился в купальню — перед визитом в Зал Справедливости следовало привести себя в порядок. Благо, времени было более чем достаточно.
Опасения Элемара оказались напрасны — глава Ордена Дозора, Элам Андас, заинтересовался им по совершенно иному поводу. Правда, когда тот поведал о причинах своего интереса, поводов для радости тоже не прибавилось — сэра Андас рассчитывал с его помощью отыскать неуловимого убийцу, уже почти год терроризирующего Вивек:
— Вы наверняка слышали об этих убийствах, мутсэра, — размеренно говорил Андас, прикрыв глаза и поглаживая короткую бородку, остриженную на бретонский манер — клинышком. — Четверо ординаторов и уже более полутора десятков… э-э, чужеземцев. Все зарезаны, причем характер ран совершенно одинаков. В том числе и у моих людей — они были вооружены и находились при исполнении обязанностей, но при этом погибли точно так же как и прочие жертвы. Более того, их оружие так и осталось в ножнах и не было ни малейшего признака того, что перед смертью они пытались как-то защититься. То, что я вам рассказываю — не секрет, — скупо улыбнулся он, заметив недоуменно поднятые брови Элемара, — об этом уже который месяц судачит весь Вивек. Я всего лишь решил не тратить время, выясняя, известно ли что-то об этом вам. Нам нужна помощь, мутсэра Суротано, а у вас, по словам седуры Ретеран, уже сложилась определенная репутация…
Элемар ощутил, как у него вытягивается лицо.
— Какая еще репутация? — нахмурившись, невольно переспросил он.
Андас помолчал, бросив на него оценивающий взгляд из-под полуприкрытых век.
— Хм… От мера, который меньше чем за год сумел достичь положения в Доме, которого многие не могут добиться в течение десятилетий, я ожидал иной реакции, — проговорил он с легким недоумением, к которому примешивались едва заметные нотки разочарования.
"Закрой глаза и — меняемся", — проговорил Второй.
Альтмер послушно смежил веки и даже опустил голову. Маневр был рискованным — глава Ордена Дозора наверняка был очень наблюдательным мером, но они уговорились заранее, как будут действовать, так что подмена должна была остаться незамеченной
— Ах вот вы о чем… — медленно проговорил занявший его место дух, выпрямляясь и открывая глаза.
— Впечатляюще, — все так же скупо, но с явным удовлетворением, улыбнулся Андас. — Теперь я понимаю, что разглядел Советник Сарети в ничем, казалось бы, не примечательном н'вахе, явившемся проситься под руку Дома Редоран. И теперь я убежден, что вы, мутсэра — именно тот, кто нам нужен.
— И все же — что побудило вас сделать такие выводы?
— Назовите это чутьем, — Андас явно решил уйти от ответа. — Ну и… я склонен доверять суждениям седуры Ретеран, которая мне вас рекомендовала. Жаль, что… ряд обстоятельств не позволяет мне принять вас в ряды Дозора. Главным образом, потому что право служить в Ордене дано только ординаторам. Я могу лишь пообещать вам щедрую награду за помощь. И даже не вправе требовать от вас этой самой помощи, — он поморщился — роль просителя ему была явно непривычна и откровенно неприятна. — Но я надеюсь заинтересовать вас, потому что некоторая часть убийств произошла на территории Поселения Редоран, а значит, это дело в какой-то мере затрагивает и Дом, которому вы служите.
— Допустим, вы меня заинтересовали, — интонации Второго демонстрировали, скорее, обратное, но Элемар, в отличие от главы Дозора, имел возможность ощущать его истинные эмоции — духа переполнял азарт и предвкушение, словно он, наконец, оказался в своей стихии.
Ах, да — он же упоминал…
— Если вы действительно заинтересованы, я могу предоставить вам всю информацию о жертвах и обстоятельствах их обнаружения.
— Всю? — хищно прищурился Второй.
Элам Андас растянул губы в жесткой усмешке.
— Всю известную мне информацию, — с расстановкой, подчеркивая каждое слово, проговорил он. — В том числе, где в последний раз была замечена каджитка-сутай с рыжей шерстью, пообщаться с которой жаждет некий господин Платориус из имперской Канцелярии по Налогам и Сборам.
И уже совсем другим тоном добавил:
— Поверьте, серджо, я очень заинтересован в том, чтобы эти убийства наконец прекратились.
* * *
Обещание свое Элам Андас выполнил в полной мере. В том числе и насчет последнего местопребывания рыжей каджитки "похожей на воровку, рекомую Аддхиранирр" — нужные сведения оказались в одном из докладов. Или, как назвал их Второй, протоколов. Впрочем, ничего нового Элемар со Вторым не узнали — как они и предполагали, кошка была замечена в районе Каналов Квартала Чужеземцев. Оставалось только выяснить, та это кошка или все же другая, просто подходящая под описание. К тому же сэра Андас проявил деликатность, оставив их наедине с "материалами по делу". Правда, звуки с той стороны двери недвусмысленно подсказали, что без присмотра не обошлось — видимо, чтобы "приглашенный специалист" не свалил по-каджитски. То есть, не попрощавшись и прихватив с собой на память что-нибудь дорогое сердцу владельца оставленного кабинета. Впрочем, Второго эта мысль только развеселила.
А вот сами доклады изрядно удивили. Во-первых, из семнадцати жертв, исключая ординаторов, только четыре были женщинами: две нордки, редгардка и орка. Три наемницы и легионер из форта Хищной Бабочки. Последнее обстоятельство объясняло, почему сэра Андас так отчаянно желал отыскать убийцу — Орден Дозора, в отличие от Дома Редоран, с Легионом был не в лучших отношениях. И гибель легионера от кинжала убийцы, которого Дозор безрезультатно ищет уже без малого год, только добавила напряженности
Во-вторых, духа заинтересовали еще два доклада: один описывал жертву, найденную в кантоне Хлаалу, другой — в редоранском кантоне. Оба заставили Второго хорошенько задуматься. В кантоне Редоран была найдена всего одна жертва — молодой альтмер, сравнительно недавно принятый на службу в Великий Дом Телванни. Какого Обливиона его носило ночью по территории конкурирующего Дома, выяснить не удалось. А ознакомившись с описанием внешности убитого, Элемар заподозрил, что именно это убийство каким-то образом имеет отношение к нему лично — телванниец был рыжим. Правда, не той лисьей или "индорильской" масти, как у самого Элемара, но все же…
Удивительно, но Второй с его подозрениями был согласен. Но при этом напрочь отверг напрашивавшуюся версию, что "под убийцу" сработал кто-то из Дома.
"В чем-то ты, конечно, прав, — задумчиво говорил он. — У твоего… нашего патрона достаточно недоброжелателей. И подложить ему большую кучу гуарьего дерьма, прихлопнув тебя, как его протеже, наверняка желающие нашлись бы. Но, видишь ли… будь это кто-то из них, этот телванниец сейчас сидел бы на Плазе кантона Телванни или в "Голове Ящерицы", живой и здоровый. Потому что "свои", если не знают тебя в лицо, то наслышаны достаточно, чтобы не обознаться при встрече. Так что это кто-то чужой…"
"Ты еще скажи, что это вообще совпадение!" — не удержавшись, обиженно буркнул Элемар.
"Не скажу, — отозвался Второй. — Потому что мне тоже кажется, что это не так".
Подозрения в том, что это все-таки не совпадение, усилились после прочтения доклада из кантона Хлаалу. На первый взгляд, необычным в нем был выбор жертвы — ей оказался не очередной "н'вах", а вполне себе коренной житель. Данмер, член Дома Хлаалу в ранге Наемника… Но когда Элемар прочитал описание внешности, у него возникло стойкое ощущение, что этого данмера он где-то встречал. И не раз, причем не в самой дружественной обстановке…
"Ллотис Селвило, — прервал его размышления голос Второго. — Если верить описанию, этот бедолага удивительно похож на нашего с тобой не-друга из Хлаалу, не находишь?"
Элемар был согласен — теперь, когда Второй назвал имя, он понял, кого именно ему напомнило описание убитого.
"Вот теперь я уже почти уверен, что эти два убийства имеют как-то с тобой связаны, — мрачно изрек Второй. — Заметь: есть два мера — альтмер и данмер. Оба прибыли на Вварденфелл с континента, оба завербованы Клинками… И оба — если я не ошибся в своих предположениях насчет Ллотиса — вероятные кандидаты в Нереварины. Осталось выяснить, что из перечисленного стало причиной для убийства".
"А что, кто-то может пытаться убрать кандидатов в Нереварины? — озадачился Элемар. — Я-то помню, что Храм считает пророчество ересью, но в их духе, скорее, изловить такого претендента и отправить в Министерство Правды. И то, этого чудака из Сурана — как там его? — они вроде не тронули. Иначе об этом уже весь Вварденфелл судачил бы".
"Это просто предположение. С той же вероятностью кто-то может убирать агентуру Клинков. Не зря же Кай куда-то исчез, едва узнал, что им интересуются. Кстати, о Кае, — Второй взял перо и придвинул чернильницу. — Надо будет показать ему этот список — на всякий случай".
Быстро выписав имена жертв, он спрятал список в заплечную сумку. Элемар сделал себе заметку, что надо будет переписать его: его почерк Каю знаком, и список, сделанный другой рукой, наверняка вызовет вопросы. И, если Кай вспомнит, где он видел эту "другую руку", просьбу организовать встречу с её обладателем. Чего допускать категорически нельзя.
Больше ничего необычного, на их взгляд, в предоставленных Андасом документах не нашлось. Отчеты о найденных телах ординаторов Второй посмотрел не менее внимательно, но в них, по его словам, не было ничего, что вызывало бы дополнительные вопросы.
Лезть в подземелья Квартала Чужеземцев после ознакомления с документами обоим не хотелось еще сильнее, чем раньше. Но по всему выходило, что искать убийцу — и Аддхиранирр, чтоб её квам-блохи загрызли — придется именно там. В самом большом и густонаселенном из округов Вивека. Элемару даже представлять было страшно, в какой лабиринт могли превратиться неоднократно расширявшиеся и перестраивавшиеся канализационные коллекторы.
"Придется обрадовать Гальбедир, — вздохнул Второй. — Без амулета Теней я туда лезть не намерен. И тебя не пущу".
Элемар безмолвно согласился. Камень с душой крылатого сумрака, на покупку которого намекал Второй, стоил возмутительно дорого… даже сейчас, когда им не нужно было экономить каждый медный септим, его приобретение грозило болезненно ударить по их общему кошельку. Но жизнь и здоровье все же были Элемару дороже. Так что, если дух считал, эту покупку оправданной, значит, так оно и было. И вообще, пожалуй, следовало хорошенько подготовиться…
"Будем надеяться, что она обрадуется настолько, что сделает приличную скидку", — хмыкнул он.
Сказано — сделано. Сообщив через одного из мнущихся под дверью ординаторов о том, что он закончил, и вернув все документы примчавшемуся лично попрощаться с "дорогим гостем" Эламу Андасу, Второй покинул стены Зала Справедливости. И вернул тело Элемару только перед входом в вивекскую Гильдию Магов. Подготовка, правда, едва не оказалась под угрозой срыва, когда альтмер вспомнил про Флакассию Фаузейус и чуть не повернул обратно… но та, к счастью, была слишком занята беседой с Требониусом. Так что, оказавшись в Балморе, Элемар первым делом мысленно призвал благословение Джулианоса на голову главы вивекской Гильдии.
Гальбедир увлеченно строчила что-то в толстой тетради, полностью поглощенная этим занятием, когда Элемар обнял её со спины. Только укоризненно протянула:
— Суротано! Ты опять?
— Я все не теряю надежды добиться твоей благосклонности, о, неприступная, — патетически возгласил в ответ он. — Но в этот раз только объятия. Никакой магии. Что ж я, совсем дурак?
Они рассмеялись. В один из предыдущих визитов Гальбедир поймала Элемара на использовании Шепота Зенитара. Пришлось заглаживать вину. Впрочем, босмерка оказалась не злопамятной, да и вообще, случившееся странным образом их сдружило. Так что теперь попытки соблазнения носили исключительно шуточный характер.
— Но вообще я по делу, — отсмеявшись, признался Элемар. — Ты сумрака еще не продала?
Гальбедир покачала головой:
— Нет. Слишком… специфический товар, сам понимаешь. И дорогой. Не каждый может позволить себе выложить за него сумму, которую он стоит. А те, кто может, как правило, справляются сами или пользуются услугами наемников.
— Тогда я тебя обрадую — я пришел за ним.
Гальбедир тут же окинула его профессиональным взглядом.
— Что ты хочешь зачаровать?
— Ничего, — вздохнул Элемар. — Мне просто нужна подстраховка в одном деле.
И добавил, увидев заинтересованно приподнятую бровь:
— Извини, не могу сказать. Оно связано с Домом, которому я служу, и… с Орденом Дозора.
Гальбедир тут же помрачнела. После ареста Шарн гра-Музгоб Орден Дозора в балморском отделении Гильдии магов, мягко говоря, не жаловали. Не потому что оказавшуюся некроманткой орку так уж любили. Просто никому не нравится чувствовать себя беспомощным — а ординаторы, проверяя благонадежность остальных членов балморской Гильдии, наверняка не церемонились.
Впрочем, хмурилась она недолго — Гальбедир вообще, похоже, не умела долго сердиться. Так что камень душ с плененным внутри сумраком вскоре перекочевал в заплечную сумку Элемара. И заплатить за него пришлось даже меньше, чем альтмер предполагал.
* * *
Лабиринт катакомб под Кварталом Чужеземцев превзошел самые мрачные опасения. Элемар то и дело забредал в тупики и несколько раз был вынужден уворачиваться от нечистот, струи которых внезапно обрушивались из треснувших желобов на потолке.
"Слушай, — не выдержал наконец он. — Если город считается принадлежащим Храму, почему Храм не озаботится благоустройством кантона?"
"Потому что Храму нет дела до того, как живут н’вахи, — невесело хмыкнул Второй. — Если их не устраивает такое существование, это их проблемы: пусть или терпят, или сваливают туда, откуда прибыли. К тому же на фоне Квартала Чужеземцев кантоны, действительно подчиненные Храму, выглядят более выигрышно."
"А сделать что-нибудь самим жителям кантона Храм дозволяет? "
"Понятия не имею. Но даже если и дозволяет — кто этим будет заниматься? Гильдии и зажиточные торговцы, которые могли бы проспонсировать очистные и ремонтные работы под кантоном, живут на верхних ярусах и их это не задевает вообще никак. А бедняки, которые живут чуть ли не среди вот этого всего, может и рады были бы, но им хорошо если на прокорм хватает. И опять же, даже если бы кто-то из них согласился работать в очистной команде — кто будет оплачивать её работу? "
"Понятно", — вздохнул Элемар, заворачивая за угол.
— У-уф! — сдавленно просипел он, тут же шарахнувшись обратно и накладывая на себя заклинание невидимости.
"Мда… туда нам точно не надо", — сдержанно согласился Второй.
Пролом в стене с жаровнями по обе стороны от него и стоящего вполоборота к пролому орка с двуручным молотом за спиной он тоже успел рассмотреть. Оставалось надеяться, что орк — что бы он там ни охранял — не успел заметить их.
"А если это контрабандист?"
"Для контрабандиста у него слишком честная рожа. Да и место тут неподходящее — шлюзы, через которые можно протащить лодку, слишком далеко. А вот для святилища, например, Малаката — вполне нормально".
"Почему именно Малаката? Потому что орк?"
"Угу. Не факт, конечно…"
"А я надеюсь, что это все-таки не святилище. И что Аддхиранирр не встретилась с этим парнем и его приятелями, кем бы они ни были".
"Будем надеяться. Правда, я сильно подозреваю, что ничего нового для тебя лично она не скажет — кое-что мы видели своими… твоими глазами. Но лучше все-таки в этом убедиться".
"Где и что мы видели?" — подозрительно осведомился Элемар, не забывая, впрочем, удаляться от загадочного пролома и его охранника так быстро, как только было можно, не поднимая при этом шума.
"Намму. Шуринбаал. Андасрет", — коротко ответил Второй.
И добавил:
"Пепельные статуи".
"Думаешь, Кай об этом не знает?" — иронично осведомился Элемар, с легкостью понявший, о чем речь.
"Напротив, я уверен, что как раз ему-то это отлично известно. И что его целью является довести эту информацию до тебя — в виде короткой, легко усваиваемой выжимки. Ткнуть носом, так сказать. А то вдруг у тебя избирательная слепота, отягощенная врожденным слабоумием".
"Обидеться, что ли?" — хмыкнул альтмер.
"Ну, он же не рассчитывал на то, что у тебя имеется такой замечательный я, — если бы Второй мог, он бы наверняка сейчас паскудно ухмылялся, — который обращает твое внимание на всяческие странности".
"Да, умер ты явно не от скромности", — хмыкнул Элемар.
"Я бы сказал, что это было невезение, — посерьезнев, проговорил дух. — Но, если учитывать мою беседу с… неким бессердечным… э-э… моим знакомцем, это явно было проявлением его воли. Я ведь помню его слова насчет "вернул в родной мир". И не только их. Хотя какой символизм он предлагал оценить, я пока так и не понял. Нет, я догадываюсь… не настолько я тупой, чтобы не понять такие намеки. Но…"
Элемар тоже догадывался. И о символизме. И о том, кем, вероятно, был его "сосед по черепу" тоже, несмотря на то что тот упорно отметал такую вероятность. Но развивать тему не стал. Рано или поздно "бессердечному знакомцу", кем бы он на самом деле ни был, надоест баранье упрямство Второго. И тогда его просто и без затей ткнут носом в то, что он сейчас так упорно отрицает.
"О, кажется, мы почти пришли", — едва ли не с облегчением сообщил Второй.
Действительно, откуда-то неподалеку было слышно визг и вопли. Кричали женщины. И довольно скоро стало ясно, что одна из них определенно является каджиткой — гуляющее в тоннелях эхо не смогло полностью заглушить характерные мяукающие нотки.
"Так, — подал голос Второй. — Кажется, Аддхиранирр мы наконец-то нашли".
"Что-то мне подсказывает, что убийцу тоже", — мрачно отозвался Элемар.
"Очень даже может быть, — согласился дух. — Так что стоит поторопиться".
Элемар хмыкнул в ответ и аккуратно достал из кармашка на поясе зачарованный дротик-дарт.
Дерущимся, впрочем, было не до него: обе участницы схватки были слишком заняты друг другом. Данмерка, чья внешность соответствовала описанию убийцы из предоставленных Эламом Андасом докладов, яростно наседала на безоружную каджитку-сутай, чей облик был не менее узнаваем. Как по описанию, данному искавшим её Платориусом, так и из все тех же документов Андаса. Каджитка была достаточно ловка, чтобы успешно уворачиваться от ударов хитинового кинжала, но недостаточно быстра, чтобы оторваться от противницы и попытаться спастись бегством. Её рыжий мех уже потемнел от пота, в то время как данмерка не проявляла заметных признаков усталости. Впрочем, каджитке вполне хватало сил на то, чтобы почти непрерывно поливать свою противницу отборной бранью. Элемар отстраненно подумал, что таких словес он даже от Второго не слышал.
"Бери два, — посоветовал Второй. — Если ты остановишь данмерку, кошка однозначно удерет. И хрен мы эту стерву потом выловим. А так есть шанс".
Элемар, которому повторная прогулка по канализационным туннелям Вивека совершенно не улыбалась, молча достал второй дарт.
Впрочем, он не понадобился: брошенный в данмерку дротик воткнулся ей в шею в тот самый момент, когда зачарованный кинжал, сверкнув наложенными чарами, чиркнул по вскинутой кошкой в защитном жесте руке. Так что на каменные плиты пола обе рухнули одновременно. Но если данмерка была совершенно точно парализована — Элемар сам накладывал чары на дротики — то бранящаяся и слабо подергивающаяся каджитка явно находилась под действием другого заклинания. Времени было мало — паралич должен был удерживать данмерку не более пяти минут — так что Элемар торопливо спрятал не пригодившийся дарт, взвалил осыпавшую его новой порцией ругательств кошку на плечо и поспешил убраться подальше, оставив данмерку лежать там, где она упала. Стоило её добить, раз уж выпала такая возможность, но Второй был решительно против. Дух почему-то был абсолютно уверен, что та никуда от них не денется… Элемар, конечно, сильно сомневался, но спорить было некогда. Хотя, учитывая, что Аддхиранирр не затыкалась ни на миг и не считала нужным хоть немного понизить голос, убийце, если она все же решится закончить начатое, не придется их долго искать.
Далеко отойти не получилось — Аддхиранирр начала извиваться так, что Элемар едва не свалился вместе с ней. Так что ему пришлось остановиться и без особых нежностей сгрузить шипящую и плюющуюся кошку на пол. К счастью, та явно переоценила свои возможности и, убедившись, что удрать не получится, заткнулась и уставилась на него, сощурив глаза и прижав к голове уши.
— Ну, здравствуй, Аддхиранирр, — проговорил он, создавая заклинание света. — Кай Косадес передавал привет.
— А… дружок Кая, — ощерилась в ответ та. — Иди в жопу, голокожий, Аддхиранирр тебе ничего не скажет.
В следующий момент Элемара, точно пинком, отшвырнуло "внутрь", а Второй, занявший его место, криво оскалившись, наклонился над кошкой:
— Как мило… — дух был зол. — А я ведь только что спас твою жопу… придется, наверное, сопроводить тебя обратно к твоей подруге. Вы ведь так мило беседовали…
— Джекосиит(1), - сплюнула Аддхиранирр. — Вар вар вар, ренридж(2), рожденный не с той стороны гуара. Только что ты скажешь Каю?
— Думаешь, ты единственный его осведомитель? — голос Второго был холоден. — Должен тебя огорчить. А Каю я сообщу, что тебя на моих глазах прикончила та милая дама, с которой ты… общалась перед моим приходом.
— Ладно, ублюдок, эта пошутила — Аддхиранирр неловко повозилась, подбирая лапы. — Только… Окажи этой услугу, сделай так, чтобы агент Канцелярии убрался из Вивека, и эта расскажет тебе все-все.
Второй помолчал. Чуть повернул голову, словно прислушиваясь… Элемар насторожился, но ничего не услышал.
— Не слишком ли ты много хочешь за то, что я знаю и так — что Шестой Дом перекупил большую часть контрабандистов Горького Берега?
Глаза кошки потрясенно расширились… а в следующий момент она резко прыгнула на Второго, сбив его с ног, и метнулась в темноту тоннеля. Дух злобно выругался и начал вставать, но вдруг замер, стоя на одном колене, и прислушался.
— Ага, — удовлетворенно проговорил он и, быстро встав, достал из кармашка на поясе дротик.
Элемар хотел поинтересоваться, что его так обрадовало, но в этот момент Второй послал куда-то в темноту заклинание Очарования и вежливо произнес:
— Может, сначала побеседуем, сэра?
В ответ прозвучал женский смешок:
— Побеседовать? Почему бы и нет?
И из тоннеля выступила уже знакомая данмерка. Водя пальцами по окровавленному кинжалу, она задумчиво протянула:
— И о чем же ты хотел побеседовать, Предатель?
1) непереводимое каджитское ругательство
2) "Делай, что хочешь, мерзавец" (та’агра)
Женщина была красива. Пока еще — Элемар, пребывающий наблюдателем в собственном теле, ясно видел то, что не заметил бы, доведись общаться с ней непосредственно: женщина была больна. Больна корпрусом. Дралвал Андрано из храма Трибунала в Балморе в свое время не поскупился на подробности, описывая симптомы заболевания, которые Элемар сейчас отчетливо видел на лице их собеседницы. А ранее — у Танусеи Велот. Потускневшие глаза, напоминающие подернутые пеплом угли, начавшие оплывать черты — неравномерно, точно свечной воск под воздействием пламени — и темные припухлости на костяшках пальцев, как при подагре. Признаки болезни были пока почти незаметны… если не знать, на что следует обращать внимание. Элемар знал.
А еще он видел светящееся в глазах стоящей в двух шагах от них женщины яростное безумие, которого не было во взгляде Танусеи. Не было ни малейших сомнений, что она нападет, как только насланное Вторым заклинание Очарования начнет спадать. И, судя по тому, насколько быстро она оправилась от паралича, произойдет это намного раньше, чем им бы хотелось. Заклинание Второго не уняло её ярость и жажду убийства, только притушило ненадолго. Это было видно в каждом её движении: в том, как она стояла, слегка покачиваясь с ноги на ногу, как поглаживала лезвие кинжала, испачканное в засыхающей крови… в предвкушающей улыбке, почти незаметно изгибающей кончики губ…
Второй, по-видимому, тоже это прекрасно понимал, а потому продолжал обманчиво небрежно вертеть в пальцах зачарованный на паралич серебряный дротик. Ненадежная защита, по мнению Элемара — если чары не подействуют… Шепот Зенитара, вновь прибинтованный к предплечью — планировалось, что они используют его при разговоре с Аддхиранирр, но не вышло — пока оказался полезнее: нападать данмерка не спешила.
— Значит, побеседовать, — задумчиво протянула она. — Как интересно… Ты первый, кто попытался. Остальных я убивала без разговоров.
Не услышать угрозу в последних словах было невозможно.
— Прежде всего я хотел поблагодарить тебя, сэра, — учтиво проговорил Второй, одновременно задействуя Шепот Зенитара.
Ироничный хмык дал понять, что его действия не остались незамеченными, но данмерка, тем не менее, ощутимо расслабилась.
— Не старайся, салачи, — усмехнулась она. — Твои чары не спасут тебя от смерти.
— Я и не надеялся, — пожал плечами Второй. — Просто предположил, что так нам будет немного легче беседовать.
— Лжец, — с каким-то непонятным удовольствием мурлыкнула данмерка. — Но убедительный… Пожалуй, ты мог бы стать Истинным Воплощением…
Элемар обратился в слух. А Второй заинтересованно склонил голову к плечу:
— Ты из-за этого убила того парнишку из Телванни?
Данмерка на миг недоуменно нахмурилась, но тут же улыбнулась.
— Да. Жаль, конечно, что я ошиблась тогда… С другой стороны, одним н'вахом в Морровинде стало меньше. К тому же его смерть все равно привела тебя ко мне. Как и должно было быть. А эта хаджитка просто стала приятным дополнением… Два по цене одного, как говорят продажные Хлаалу, стелящиеся под захватчиков из Кирода. Останется лишь найти другого… — задумчиво добавила она.
— Другого? — переспросил Второй.
— Да! — взгляд данмерки полыхнул злобой. — Исчадье предателей и трусов, бежавших от родной земли и обычаев предков. Тот, кто прячется за именем верного прихлебателя ложных богов, но на самом деле не верен ни им, ни кому бы то ни было. Он — не Истинный, хотя и жаждет занять это место…
Она неприятно усмехнулась:
— Но наш Зов достиг его, и Господин читал в его сердце, как читает Он в сердцах каждого из нас. Многажды предававший, он вновь готовится укусить кормящую его руку…. Остерегайся его, ты, именующий себя Суротано, если переживешь эту ночь: я видела, как он вонзает тебе в спину акавирский клинок…
— Видела? — переспросил Второй, одновременно обновляя чары света и повторно накладывая на собеседницу заклинание Очарования.
Одной рукой — в пальцах другой по-прежнему был зажат дротик — это было не слишком удобно, но он справился. Элемар мысленно одобрил его действия — выпускать данмерку из вида хоть на мгновение было опасно, а Очарование рассеивалось быстрее, чем обычно. Гораздо быстрее. Да и действовало оно хорошо, если вполсилы.
— Видела, — кивнула данмерка. — Я сплю и вижу сны… видения… Шестого Дома душу… плоть Лорда Дагота…
Лицо её стало отрешенным, а в голосе прорезался странный лязгающий акцент, хотя говорила она по-прежнему на общем. Элемар напрягся — он уже слышал нечто похожее, причем не при самых приятных обстоятельствах. Оставалось вспомнить, где и когда это было. На ум приходил почему-то альдрунский храм и Ллорос Сарано…
— Я сплю и вижу сны, — повторила данмерка уже без акцента. — Что было, что будет, что должно произойти и чему нельзя позволить случиться никогда. Поэтому некоторые из нас назвали меня Грезящей Пророчицей, — она слегка — и явно неосознанно — приосанилась.
— То есть ты видишь сны не только о Шестом Доме? — полюбопытствовал Второй.
— Ты спрашиваешь о себе? Как предсказуемо… Да, ты понял верно, Предатель. Наш Господин многое показал мне… Ныне пробудился Он и восстали Спящие и Грезящие. Приди к господину твоему, Даготу Уру, именующий себя Суротано. Или уходи, пока можешь, или будешь убит.
Элемар невольно задумался о том, какой смысл Пророчица вкладывала в сказанное. Следовало ли понимать их, как позволение уйти здесь и сейчас, не опасаясь преследования и удара в спину? Или она просто повторила то, что было вложено в её разум Даготом Уром? На вопросы Второго она отвечала охотно, с готовностью и видимым удовольствием. Но это могло ничего не значить… и, скорее всего, ничего не значило.
— Почему ты называешь меня предателем? — задал тем временем Второй еще один осторожный вопрос.
Элемар тоже хотел бы это знать.
— Потому что… — начала Пророчица… и осеклась.
И вдруг резко подалась вперед. Второй мгновенно вскинул руку, готовясь воткнуть по-прежнему зажатый в пальцах дротик… но она, как тут же стало ясно, вовсе не собиралась нападать. Приблизившись, она только заглянула ему — или им? — в глаза.
— Как странно… — пробормотала она. — Господин показывал мне… Но ты — не он… и в то же время он. Но как?
Пользуясь её растерянностью, Второй немного отошел назад. Ровно настолько, чтобы до него нельзя было сразу дотянуться. Попутно он вновь обновил рассеивающееся Очарование — Элемар с беспокойством отметил, что запас магии в амулете почти иссяк — но Пророчица в этот раз не обратила на его действия ни малейшего внимания, полностью погрузившись в свои мысли. Впрочем, альтмер не сомневался, что на сотворение боевого заклинания она среагировала бы мгновенно.
— Я поняла… кажется, — пробормотала она. — Ложные боги Сломали Дракона. И Истина стала ложью, а Ложь — истиной… Преданный стал Предателем… Они хотели стереть память о прошлом, подменив её сотворенной ими фальшивкой и обвинив Дом Дагот в предательстве. Но не-ет, им не удалось. Ибо Дом Дагот не был уничтожен — он спал и ныне пробуждается. И с ним пробуждается память о прошлом…
Она заулыбалась — широко, радостно… и абсолютно безумно.
— Свершилось! — её голос снова изменился, утратив эмоциональность и приобретя странную, не вполне естественную мелодичность и ритм, а в речи снова прорезался уже знакомый акцент. — Пробужденья час настал! Он выйдет, окруженный славой! Возрадуются верные, а н’вахи пред Ним склонятся, рассыпаясь пеплом…
Пророчица замерла, словно впав в транс: выпрямившись и чуть запрокинув голову. Широко распахнутые глаза, казалось еще больше выцвели, снова напомнив Элемару об углях и пепле.
— Прими же с честью данную судьбу, — вещала тем временем она. — Склонись пред Ним, покорный Его воле, прими Его протянутую руку… Или умри, бессильный и безвестный.
Пророчество, если это оно и было, Элемару совершенно не понравилось. Но вопрос Второго, сейчас хозяйничающего в его теле, не понравился ему еще больше:
— И как это сделать?
— Был создан Мор, чтоб уничтожить н’вахов, — все тем же речитативом ответила Пророчица. — Чтоб отделить предателей от верных потомков Неоплаканного Дома. Прими в себя всесильное заклятье, отринь же путь предателей неверных. Взойди на Гору в Залы Бтуангтува, чтобы сорвать там проклятую кожу и разорвать наброшенные узы, являя миру Хортатора Воплощение.
"У нее к стихосложению талант еще хуже, чем у тебя", — не выдержал Элемар.
"Заткнись и слушай, — рыкнул в ответ дух. — И запоминай".
Пророчица вдруг схватилась за горло и закашлялась.
— Хватит вопросов, — хрипло проговорила она. — Пора покончить…
Второй без разговоров метнул в неё дротик. Вспышка сработавших чар…
— …с этим делом, — словно и не заметив укола, закончила Пророчица, бросаясь вперед.
Элемар, запертый внутри собственного тела, взвыл — меняться обратно времени не было, а в умения Второго он не верил… Но тот молниеносно вскинул левую руку, заблокировав удар, и выхватил из ножен танто. Коротко, зло рыкнул — Элемар ничего не чувствовал, но костяной хруст слышал довольно четко — и полоснул Пророчицу в ответ. Та зло зашипела и отскочила.
Наблюдая "изнутри", как Второй мягко переминается с ноги на ногу, одновременно рисуя перед собой лезвием танто неровные круги, переходящие в спирали и вновь обратно в круги, Элемар слегка успокоился — движения духа ему были незнакомы, но не отметить их… обдуманность он не мог. Ту, что возникает в результате работы многих поколений мастеров боя на ножах. В Храме Грозового Когтя такому не учили и Ллендо ничего подобного не показывал… значит, это умение только Второго. Только вот времени на то, чтобы так перетаптываться на месте у них нет — заклинание света в любой момент может рассеяться и тогда…
"Свет", — рискнул подать голос он.
Второй не ответил, но Элемар не сомневался, что тот услышал. А в следующий миг шарик света под потолком мигнул… и Пророчица прыгнула вновь.
Отрезанный от ощущений собственного тела он мог только видеть происходящее во вспышках рассеивающегося заклинания.
Вспышка… и Пророчица отскакивает назад, зажимая располосованное плечо.
Вспышка… левая рука взрывается болью — теперь уж точно кости сломаны — а в ушах гремит яростный рык Второго.
Вспышка-вспышка-вспышка… изумленно распахнутые глаза Пророчицы прямо перед лицом, её мгновенно расширившиеся зрачки… и кровь, в кашле плеснувшая у неё изо рта…
Тьма…Тяжесть чужого тела в руках… собственное, почему-то отказавшееся подчиняться… и ослепляющая боль в затылке.
Удар оказался недостаточно силен, чтобы лишить их сознания, но радости от этого не ощущал ни один — судя по всему, Пророчице перед смертью удалось их задеть. Царапина, совершенно не опасная сама по себе и почти безболезненная, но её хватило для срабатывания чар, наложенных на кинжал. Ни Элемар, ни Второй не знали, сколько они провалялись в темноте — в неудобной позе, с раскалывающейся головой, не имея возможности не то что прекратить мучения, но даже пошевелиться: тело ощущалось слабым, как после тяжелой болезни, а при малейшей попытке двинуть хоть пальцем каждая мышца буквально взрывалась болью. По ощущениям — немногим меньше вечности. Позднее, после изучения чар на кинжале Пророчицы оказалось, что минут десять…
Радовало только одно — никто не спешил их добить. Хотя с той стороны, где предположительно находилось тело Аддхиранирр, уже был слышен тихий топоток и многоголосое попискивание — вездесущие крысы, которых ненадолго отпугнул свет и возня, успели осмелеть и явно примеривались к добыче. К счастью, труп каджитки занял их на время, достаточное, чтобы сковавшее тело альтмера заклинание рассеялось.
Чтобы не сойти с ума от ощущения беспомощности, Элемар начал расспрашивать Второго. Тот поначалу отвечал неохотно, словно что-то его беспокоило, но потом немного разговорился. Основной темой беседы была, разумеется, Пророчица и то, что она успела сказать. И первый же вопрос Элемара был о сделанном ею пророчестве.
"Это было не пророчество, — мрачно ответил Второй. — Это была инструкция… руководство, что делать и куда идти. Просто высказанное в необычной форме".
"Но?.."
"Но мы ей следовать не будем, — быстро проговорил дух. — К тому же есть еще кое-что… И нас оно касается в первую очередь и самым непосредственным образом. Я был идиотом, что не подумал об этом раньше, но, надеюсь, еще никто не сумел догадаться, что к чему".
"Что именно"? — насторожился Элемар.
"Ты не заметил ничего необычного? Например, в её манере говорить?"
"Ну… Если не считать того, что её манера говорить сама по себе была странной… — альтмер задумался. — Акцент, — сказал вдруг он. — Где-то я уже что-то похожее слышал. Но, как ты обычно говоришь, убей меня бог палкой, если я помню, где. На ум приходит только альдрунский храм и Ллорос Сарано".
"Потому что именно там ты такое слышал в первый раз, — все так же мрачно подтвердил Второй. — И теперь до меня дошло, что это было".
Элемар вспомнил наконец случай, о котором упомянул Второй: когда он договаривался с Ллоросом Сарано о погребении стражников Редоран, убитых в Андасрете, в храм привели — хотя, скорее, приволокли — очередного Спящего. Несчастный, вяло перебиравший ногами между парой сопровождающих его крепких храмовников, при виде Элемара тогда словно взбесился. Скрутили его почти сразу — видимо, подобное случалось уже не в первый раз — но вот рот заткнуть никто не догадался. Все равно, по мнению окружающих, бедняга лопотал что-то совершенно бессмысленное… точнее, рычал и лязгал. Вот только Элемар, в отличие от остальных, знал, что вопли Спящего вполне осмысленны. И обращены непосредственно к нему. Он тогда понял едва ли пятую часть, но этого хватило, чтобы уловить общий смысл. И этот смысл ему совершенно не понравился. Тогда ему хватило выдержки не показать, что он что-то понимает… Но сегодня Пророчица говорила то же самое, только на общем… точнее, на альдмерисе. Словно не знала современного языка. Не то чтобы нынешний тамриэлик и "старый эльф" так уж сильно отличались, но… определенная разница была. И сейчас, прокрутив в памяти разговор с Пророчицей, Элемар замечал то, что тогда проскользнуло мимо его внимания.
Но ведь так не должно было быть? Даже эшлендеры знают общий достаточно, чтобы худо-бедно объясниться с чужеземцами — вспомнить того же Йакума из Пелагиада или эшлендеров Коштабаби… Причем именно современный общий, хоть и называют его "старый эльф" — то есть альдмерис
"Я вспомнил, — неохотно сознался альтмер. — И… я, кажется, догадываюсь, о чем ты".
"Одержимость, — тут же подтвердил его опасения Второй. — Только, в отличие от нашего с тобой случая, вряд ли добровольная".
Насчет добровольности Элемару, конечно, было что возразить, но он понял, что тот имел в виду: если они менялись ролями по взаимному согласию… по крайней мере, в большинстве случаев и по возможности для их общей пользы… то в случае с Пророчицей и — особенно — с тем беднягой Спящим налицо было насильственное замещение. И желания одержимого одержателем явно не учитывались…
"Именно, — согласился Второй, с которым он не замедлил поделиться своими мыслями. — А если учесть, что наша с тобой ситуация очень, я бы даже сказал, слишком, схожа с тем, что мы сегодня — и не только — имели возможность наблюдать со стороны, я вынужден попросить у тебя прощения. Я самоуверенный идиот, неоднократно рисковавший нашей — и твоей в первую очередь — жизнью…"
"Андас?" — догадался Элемар.
"И не только. Советник Сарети, Кай, Тьермэйллин… я был неосторожен. И искренне надеюсь, что никто из них пока не сумел разобраться, в чем дело, даже если заметил что-то странное. Но главную опасность для нас представляет именно Элам Андас — ведь именно Храм и, в частности, Орден Дозора имеет дело с культистами Шестого Дома".
"И что нам теперь делать?"
"Делать? Делать вид, что все в порядке. Я все же надеюсь, что он — хотя бы пока — не заметил, что с тобой… с нами… что-то не так. Все же мы стараемся дополнять друг друга, а не подавлять… и, разумеется, больше никаких "замен" при свидетелях".
Решение было разумным, хотя и запоздалым. Оставалось действительно надеяться, что никто не успел ничего заподозрить.
"Ладно. Но если у меня одержатель — ты, то у этих-то несчастных кто? Дагот Ур?"
Второй фыркнул.
"Что ты. На всех сразу его не хватит, даже если ему очень захочется. Ну… я так думаю. Я все-таки не бог и о божественных возможностях не особо осведомлен. Но меня беспокоит то, что, всякий раз, узнавая что-то новое о культе Шестого Дома, мы так или иначе сталкиваемся с чем-то, имеющим отношение к двемерам".
"Но ведь они исчезли, разве нет?"
"Именно. Но никто не знает доподлинно, почему. Известно, что Тональный Архитектор Кагренак использовал Инструменты на Сердце Лорхана, но… что именно стало с народом двемеров в результате его манипуляций, никто так и не сумел разобраться. И то, что мы все время натыкаемся на следы их присутствия, меня совершенно не радует. Хотя, — Второй осторожно пошевелился и сел, зашипев от боли в разбитом затылке, — возможно, что я просто пытаюсь найти в темной комнате черную кошку, которой там нет".
* * *
— Грезящий Пророк… Вот, значит, как, — пробормотал Элам Андас, задумчиво огладив свою щегольскую бородку.
Второй осторожно кивнул и тут же болезненно сморщился — любое движение головой немедленно отдавалось в затылке.
Выбравшись из коллекторов Квартала Чужеземцев, они первым делом направились к ближайшей купальне. Благо, таковая на уровне Каналов имелась: довольно убогое заведение, но они были рады и такому. Обслуживание, конечно, влетело им в солидную — пусть и по меркам нижних уровней сумму, зато удалось не только смыть с себя грязь, но и получить услуги целителя. Пожилой каджит деловито обработал рану на затылке и наложил повязку с какой-то мазью на левую руку, обрадовав Элемара сообщением, что перелома все-таки нет. Влив напоследок в "пациента" несколько зелий — альтмер сумел распознать только универсальную настойку против "обычных" болезней — и получив щедрую плату за труды, целитель удалился так же незаметно, как и пришел.
С одеждой дело обстояло хуже: та, что была на Элемаре, оказалась залита кровью Пророчицы, а та, что предлагалась в лавке при купальне — альтмер явно был не первым, кому срочно понадобилось переодеться — не подходила по размеру. Штаны были откровенно коротки, а рубашка болталась на нем, как на палке. Впрочем, даже такой наряд был предпочтительнее прогулки до лавки портного в одних брэ: старую одежду Второй потребовал сжечь и проследил, чтобы его требование было исполнено. Впрочем, госпожа Херенния все равно встретила их неласково. Однако в сообразительности ей отказать было нельзя: поняв, что посетитель, несмотря на непрезентабельный вид, достаточно обеспечен, она довольно быстро сумела подобрать все, что нужно, причем угадывая размер даже без примерок. Половину предложенного Второй мстительно забраковал: слишком дешево, слишком дорого, слишком вычурно, слишком просто… А за отобранное торговался так, что от их с портнихой криков дрожали стены. Справедливости ради надо было сказать, что названная изначально цена была изрядно завышена…
— Она больше ничего не говорила? — спросил вдруг Андас.
— Ну… если не считать поношения Храма и Трибунала и славословия Даготу Уру… ничего, — скривил губы Второй. — Кроме, пожалуй, угроз в адрес всех чужеземцев вообще и мой лично. И если позволите, я не буду повторять сказанное. Хотя и я приверженец Имперского Культа, как вам, должно быть, известно, мне не слишком приятно было это слышать.
Андас кивнул.
— Что ж, я нисколько не сомневаюсь в правдивости ваших слов, — проговорил он, — но все же следует соблюсти определенные формальности. Я пошлю отряд ординаторов осмотреть тело…
— Тогда вам стоит поторопиться с этим, — проворчал Второй. — Иначе рискуете ничего не найти: каджитку, которую эта… дама убила перед тем как попытаться прикончить меня, тамошние крысы успели наполовину сожрать за каких-то полчаса.
— Мы это учтем, — кивнул Андас. — Но у меня к вам еще один вопрос…
Он взял со стола кинжал Пророчицы, который Второй предъявил ему в качестве доказательства.
— Вам очень дорог этот… трофей?
— Не особо, — равнодушно пожал плечами Второй. — Я и взял-то его для того, чтобы предъявить вам. Голову-то я по уже известной вам причине трогать не рискнул… Ну и еще потому что оставил свой танто в глазнице у этой… дамы. Так что его утрата меня не расстроит. Хитин, при всем уважении к мастерству данмерских оружейников, все же не лучшая замена стали. Даже зачарованный.
— Очень хорошо, — одними губами улыбнулся Андас. — Осталось обсудить последнее: ваше вознаграждение.
Он махнул рукой в сторону стола у стены, с которого на них недружелюбно уставился провалами глазниц шлем ординатора. Рядом лежала ординаторская же кираса, но шлем почему-то привлекал намного больше внимания. Элемару даже послышалось знакомое шипение: "Мы следим, за тобой, ничтожество!"
— Эти доспехи принадлежали одному из погибших ординаторов. Думаю, будет справедливо, если они достанутся тому, кто сумел найти и остановить его убийцу. Только позвольте вас предупредить: не стоит надевать эти доспехи в Вивеке. Для ординаторов Храма Трибунала эти доспехи священны и ношение их не-данмером и не-индорильцем они могут воспринять, как тяжкое оскорбление.
Второй кивнул… протянул руку и бережно коснулся позолоченной личины шлема кончиками пальцев.
— Скажите, — спросил вдруг он. — Правда ли, что личины индорильских шлемов — это маски-копии лица полководца Неревара?
Элам Андас долго молчал, сверля его нечитаемым взглядом.
— Так говорят легенды, — тихо проговорил в конце концов он.
* * *
Найти Мехру Мило в библиотеке Зала Мудрости оказалось несложно. Со спины данмерка действительно напоминала Улени Хелеран… разве что прическа была другой. Увидев Элемара, она испуганно округлила глаза и торопливо ушла в дальнюю часть библиотеки. Немного выждав, альтмер направился за ней.
Разговор получился коротким — Мило явно чего-то опасалась и всем своим поведением давала понять, что не слишком рада визитеру. Но отвечала довольно подробно, хотя и несколько торопливо. Поэтому Элемар не стал настаивать, когда она, порекомендовав книгу "Продвижение Истины" и кратко пояснив, где её можно найти, поспешила удалиться.
Впрочем, библиотека сумела преподнести еще один сюрприз. Бродя между полок с книгами, Элемар заметил на одной из них свиток. Свитку этому там явно было не место, так что, поддавшись любопытству, альтмер развернул его… и изумленно разинул рот. А потом огляделся и, не заметив наблюдателей, тихонько сунул свиток в карман. После чего направился искать кого-нибудь из служителей библиотеки.
"Значит, в закрытой части библиотеки?" — прошипел он, покинув Зал Мудрости полчаса и один разговор с неприветливым храмовником-библиотекарем спустя.
"Логично же", — отозвался дух.
"Тогда почему мы нашли его в открытой части?"
"А ты не понял? — хмыкнул Второй. — Потому же, почему там указана сумма в три тысячи дрейков, хотя, по словам Индрель, советница Омани ссудила ей одну".
"То есть, это подделка?"
"Именно. Вспомни, Индрель говорила, что советница положила глаз на Ринара. Учитывая, что одинокой вдове рыбака даже тысячу дрейков никогда не собрать, итог был бы закономерен: мальца в рабство, мать… или в рабство, или в общественный кард'рун ближайшего храма, а дом с молотка. Хотя кто на такую халупу позарится?"
"Тогда я надеюсь, мы не зря сперли эту писульку".
"Думаю, не зря. Конечно, ничто не помешает советнице Омани изготовить при желании новую подделку, но для этого нужно сначала выяснить, что старая куда-то пропала. А я сильно сомневаюсь, что кто-то регулярно проверяет её наличие. Ну и в самом крайнем случае можно действительно купить пацана самим. Благо, теперь мы вполне можем себе это позволить".
"И куда его потом девать? С собой таскать?"
Второй помолчал.
"Есть у меня одна мысль, — сказал, наконец он. — И если все пойдет, как я думаю, у нас будет шанс помочь и Ринару, и его матери. А сейчас, я думаю, надо наведаться в кантон Святого Олмса".
"Зачем?"
"Во-первых, не знаю, как ты, а я хочу пива с рыбой. А здешние пивовары делают отличный мацт…"
"Я теперь тоже хочу", — хмыкнул альтмер.
Здешний мацт ему тоже пришелся по вкусу, хотя в любом другом заведении Вварденфелла он на этот напиток даже смотреть не мог. А при мысли о соленой рыбной мелочи с вареным бататом рот сам наполнился слюной. Да и вообще — за всей этой беготней он успел забыть, когда вообще в последний раз нормально ел…
"А во-вторых, мы обещали некоему Дувианусу Платориусу, что сообщим ему, если что-то узнаем о "его знакомой" по имени Аддхиранирр".
"А вот эта твоя идея мне совсем не нравится!"
Дувианус Платориус нашелся все там же, в атриуме Пояса кантона Святого Олмса. Собственно, он увидел Элемара раньше, чем тот его. И немедленно устремился навстречу.
— Ну что, удалось ли вам что-нибудь узнать о… моей давней знакомой, Аддхиранирр? — спросил он таким тоном, как будто Элемар был ему чем-то обязан.
— О, да, — холодно кивнул тот. — Но, боюсь, мне нечем вас порадовать.
— В чем дело? Где вы её встретили?
— В коллекторах под Кварталом Чужеземцев. И когда я видел её в последний раз, её наполовину объели крысы.
— Кры… Что?! — Платориус не побледнел — позеленел. — Но… как?
— Как и два десятка убитых до неё, — пожал плечами Элемар. — Вы ведь наверняка слышали гуляющие по Вивеку сплетни о том, что кто-то убивает чужеземцев и, изредка, ординаторов. Аддхиранирр не повезло встретиться с этим убийцей.
Платориус прищурился.
— Вы так об этом говорите…
— Я тоже с ним встретился. С убийцей. Точнее, с ней. Но мне повезло больше.
— Жаль, — проговорил Платориус таким тоном, что было непонятно — жалеет он о том, что Аддхиранирр была убита или о том, что Элемар выжил. — Что ж, думаю, мне следует поблагодарить вас за то, что вы избавили меня от дальнейшего бесплодного ожидания…
— Не стоит, — равнодушно покачал головой Элемар.
* * *
— То есть как "убита"?! — мгновенно взвился Кай.
— Кинжалом с символикой Дома Дагот, если вас интересуют подробности, — буркнул Второй.
Элемара к разговору с координатором после долго обсуждения было решено не допускать. Впрочем, тот не особо и рвался.
— А ты где был?!
— Пытался не выблевать свои кишки, после того как эта ненормальная саданула мне в живот обеими ногами, — Второй дернул рукой, словно пытаясь прикрыться от того удара.
Кай дернул бровью, явно заметив это движение.
— То есть поговорить с ней ты не успел, так?
— Успел, — поморщился дух. — Если в общих чертах, то культ Шестого Дома перекупил большую часть контрабандистов Горького Берега. Что и куда они перевозят, никто не знает, но по словам Аддхиранирр, платят им очень хорошо. В том числе, как я понял, и за молчание.
— Это все? — тяжело проронил Кай.
— Со слов Аддхиранирр — все, — кивнул Второй. — Но я могу к ним кое-что добавить из своих наблюдений…
Дождавшись нетерпеливого кивка, он продолжил:
— Так вот, контрабандисты перевозят некие "пепельные статуи" — относительно небольшие, — он показал, какие, — фигурки из красного туфа. Эти фигурки доставляются в города, а там агенты Шестого Дома под разными предлогами распространяют их среди населения. В Альд'Руне одну такую статуэтку под видом выигрыша в "девять дырок" получил сын советника Сарети. Во что это вылилось, вам, думаю, известно.
— Ты о том, что паренек прикончил дружка якобы под воздействием этой фигурки? — пренебрежительно усмехнулся Кай. — Да, мне докладывали.
— Не якобы, — вздохнул Второй. — Эти фигурки действительно оказывают некое воздействие. Действие конкретно той фигурки, что досталась Варвуру Сарети, я ощутил на себе. Всего на несколько мгновений, но ощутил. И сам советник тоже.
— Вот как… И в чем оно проявляется?
— Варвур Сарети жаловался на сны… а убийство совершил, видимо, галлюцинируя. Расспросить советника я не счел возможным, а у меня… в те несколько мгновений, что эта дрянь находилась в моих руках, у меня тоже были галлюцинации. Жуткие и совершенно безумные, — Второй передернул плечами, словно в ознобе и наблюдающий "изнутри" Элемар был больше чем уверен, что это не было игрой.
— Вот как, — тихо повторил Кай.
Раскрыл "Продвижение Истины", поправил вложенные между страниц записки Хулейи.
— Все это, конечно, интересно и важно, но мне бы хотелось знать, почему Аддхиранирр вообще на тебя напала.
— Я бы тоже не отказался это выяснить, — криво усмехнулся Второй. — Она с первой минуты нашей беседы была настроена агрессивно. Когда я упомянул, что искал её по вашему поручению, она оскалилась и сказала следующее: "А… дружок Кая… Иди в жопу, голокожий, Аддхиранирр тебе ничего не скажет", — он, как мог, воспроизвел интонации и выговор каджитки, заслужив в награду изумленный взгляд Косадеса.
— Потом, правда, мы все же побеседовали. Могу поклясться, что не выбивал из неё информацию силой, — торопливо добавил он.
"Ага, — хмыкнул Элемар. — Несчастной воровке просто нечего тебе было предложить: то, что она могла рассказать, ты, как оказалось, знал и сам".
"А вот нехуй было выёбываться", — мысленно ответствовал Второй.
— Ну а напоследок она вроде бы начала говорить о разыскивающем её имперском агенте из Канцелярии по Налогам и Сборам… и вдруг что есть силы пнула меня обеими ногами в живот и убежала. Я только взмяк и услышал перед тем как объявилась эта… Пророчица из Шестого Дома.
— Что за агент?
— Рыскал там один по Святому Олмсу. Некто Дувианус Платориус. Об Аддхиранирр он действительно расспрашивал, но представлялся её старым знакомым. О том, что он мытарь, я… — Второй наморщил лоб, — кажется, от местных узнал.
— Она не могла заподозрить тебя в сговоре с ним?
— Без понятия. Но я с ним и встречался-то всего дважды. И во вторую встречу сообщил о том, что хаджитка мертва. Хотя да, — медленно кивнул дух, — личная встреча не всегда обязательна… впрочем, записок ему я тоже не посылал.
— М-да… Странная история, — подытожил Кай.
— Может, у неё просто течка была? — предположил Второй. — У Аддхиранирр…
Не потому что действительно так думал, скорее, из озорства… но по откровенно обалдевшему взгляду собеседника неожиданно понял, что такое объяснение кажется тому достаточно правдоподобным.
— Это все? — справившись с удивлением, резко спросил Кай.
— Есть еще кое-что.
Второй проигнорировал мелькнувшее на лице имперца недовольство и вытащил из сумки список жертв Грезящей Пророчицы. Не тот, который второпях набрасывал он сам в кабинете Андаса, воспользовавшись отсутствием хозяина, а аккуратно переписанный Элемаром накануне. Элемар же вписал в конец списка имя Аддхиранирр и подчеркнул имена альтмера-телваннийца и данмера из Хлаалу.
— Это список жертв Пророчицы, скопированный мной из документов Элама Андаса. Возможно имена из него скажут вам больше, чем мне.
Кай неохотно принял свиток, но разворачивать не торопился.
— И глава Ордена Дозора просто взял и разрешил тебя снять копию? — недоверчиво поинтересовался он.
— Он просто дал мне полный доступ к документам по этому делу и не обозначил запретов. Кроме очевидных, вроде порчи и воровства. В частности, запрет на копирование озвучен не был… — тонко улыбнулся Второй.
Комментировать это Кай не захотел, но хмыкнул явно одобрительно. Но развернув список, почти сразу же изменился в лице...
— Вот как… — в который раз за вечер проговорил он, дочитав.
Перевел взгляд на Второго:
— Почему ты дописал сюда Аддхиранирр, я понял. Что с отмеченными именами?
Второй протянул руку.
— Этот бедолага, судя по описанию, был очень похож на меня, — он коснулся строчки с именем телваннийца. — а этот, — палец переместился на второе подчеркнутое имя, — по всем приметам удивительно похож на парня по имени Ллотис Селвило.
— Ллотис Селвило жив, — неохотно проворчал Кай.
То, что "Суротано" было известно о другом агенте, новостью для него не было, но, как и прежде, не радовало. И Второму, как и Элемару, было весьма интересно узнать, почему.
— Что ж, — Кай снова раскрыл "Продвижение Истины", вложил список жертв к запискам Хулейи и с шумом захлопнул книгу. — Пищу для размышления ты мне дал и, надеюсь, получил тоже… А теперь проваливай и дай мне все спокойно обдумать.
ОТ автора: глава, возможно(!), будет дополнена. Название тоже может измениться. Если есть желание, рассмотрю ваши варианты)))
— Может, лучше все-таки оставишь так? — поинтересовалась Неминда, неторопливо расправляя полотенце.
Элемар поморщился: с того момента, как он высказал свое пожелание, редгардка задала этот вопрос уже в шестой или седьмой раз. И вообще, кажется, старательно тянула время. А ведь ему еще предстояло отчитаться перед советником Гарисой Ллетри о проделанной работе. И хотелось сделать это, по возможности избавившись от облика манерного мужеложца, какового ему пришлось изображать в предыдущие дни. Точнее, не ему, а Второму, эту идею предложившему, но тело-то у них одно на двоих…
— Нет уж, брей, — мрачно скомандовал он, усаживаясь на подставленный стул.
— Ну и зря, — Неминда звучно хлопнула полотенцем. — Так хоть на чистокровного альтмера похож. Если, конечно, в глаза не заглядывать.
— Я и без покраски чистокровнее некуда, — сердито буркнул в ответ Элемар. — А что не похож… известных живых родственников у меня не имеется, так что спросить, в кого я такой рыжий уродился, мне не у кого. Проверки же, которыми меня в свое время просто затрахали, все, как одна показали, что на хрен знает сколько поколений назад у меня в родне одни альтмеры.
— Ну, как знаешь, — вздохнула Неминда, накрывая ему плечи полотенцем. — Но блондином ты куда симпатичнее.
— Да я и рыжий ничего, — ухмыльнулся он.
— Ну, в ближайшее время тебе это не грозит, — негромко рассмеялась в ответ Неминда.
Легонько надавила ладонью ему на лоб, вынуждая запрокинуть голову и, зачерпнув мягкого мыла, начала намыливать ему волосы. Элемар прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями женских пальцев.
— Стесняюсь спросить, но что ты делаешь сегодня вечером? — пробормотал он.
Неминда рассмеялась.
— Повтори свой вопрос, когда снова немного обрастешь, — проговорила она сквозь смех.
— Вот так и разбиваются мечты, — подчеркнуто огорченно вздохнул Элемар. — А счастье было так близко…
Ответом стал еще один смешок. Впрочем, на самом деле ни он, ни Неминда к сближению не стремились, ограничиваясь вот такими почти невинными заигрываниями.
— Ты знаешь, что серджо Атин собирается провести тебя в состав Совета? — спросила вдруг она.
Щелкнула, раскрываясь, бритва. Элемару пришлось приложить некоторые усилия, чтобы не открыть глаза и не отстраниться.
— Да, он мне об этом уже говорил, — сказал он. — Хотя я не считаю, что это… правильное решение. Я, как ни крути, чужак, а Дом Редоран — не Хлаалу с их демонстративной лояльностью Империи. Мой голос в Совете вряд ли будет иметь вес.
— Будет, — лезвие бритвы легонько скребнуло по коже над лбом. — Серджо Атину нужны те, на кого он сможет опереться, а ты пока не давал повода усомниться в своей лояльности.
— Я уже понял это, — Элемар чуть повернул голову, подставляя Неминде висок. — Потому он и тащит меня на самый верх. Не удивлюсь, если он однажды предложит мне занять место Архимастера. Ведь в этом случае мои действия будут диктоваться им.
— Тебя это… огорчает? — Неминда запнулась, явно проглотив другое слово.
— На данный момент — нисколько. Насколько я могу судить, серджо Сарети хочет многое изменить, как во внешней, так и во внутренней политике Дома. И те предполагаемые изменения, о которых он несколько раз обмолвился при мне, кажутся мне вполне оправданными. Ну, насколько я вообще могу об этом судить. Да, меня не особо радует мое вероятное вхождение в Совет, но это потому что я не политик и не настолько хорошо разбираюсь в делах Дома. И, следовательно, неизбежно буду делать ошибки. И эти ошибки будут считаться ошибками в первую очередь Атина Сарети, как моего покровителя. В общем, мне заранее не по себе от предстоящей ответственности, даже с учетом того, что мой голос в Совете будет в лучшем случае совещательным, — Элемар невольно повел плечами. — А насчет поста Архимастера… я бы предпочел, чтобы во главе Дома вместо меня встал он сам. И даже готов помочь ему в этом.
— Почему?
— Он лучше подходит для этого. Намного лучше. И ты это понимаешь наверняка даже лучше, чем я.
Что на это собиралась ответить Неминда, осталось неизвестным, потому что в этот момент дверь открылась, впуская в комнату хозяина поместья, Атина Сарети, в сопровождении советника Гарисы Ллетри. Последний по какой-то причине не стал дожидаться, пока Элемар сам явится к нему с докладом.
— Приветствую, почтенные серджо советники, — вежливо проговорил Элемар.
По-хорошему, стоило хотя бы обозначить поклон, но скребущая череп в опасной близости от шеи клинковая бритва намекала, что лучше не шевелиться. Впрочем, советников соблюдение условностей не волновало. Как и ситуация, в которой они застали своих подчиненных — не компрометирующая, отнюдь, но все же несколько неловкая… хотя Неминде явно неловко не было: движения бритвы даже не замедлились.
Приветственно кивнув в ответ, советники с комфортом расположились на стульях.
— Шахты Кальдеры встали, — проговорил Атин Сарети. — И это хорошая новость. Но есть некоторые моменты, которые мы с серджо Ллетри хотели бы прояснить. И, как вы, думаю, догадались, чем скорее, тем лучше.
Гариса Ллетри молча кивнул, смерив Элемара нечитаемым взглядом. Альтмер виду не подал, но напрягся, подозревая, что где-то напортачил…
— Извольте, — он подавил вздох и начал рассказывать.
Диверсия на шахтах Кальдеры должна была стать упреждающим ударом — Дом Хлаалу получил вместе с концессией на разработку крупнейшего на Вварденфелле месторождения эбонита возможность диктовать цены. А вот остальным поставщикам эбонитовой руды пришлось несладко. Ситуацию подогревало то, что это самое месторождение находилось на территории, подконтрольной Дому Редоран и, не вмешайся Империя, разрабатывалось бы им. Подоплека принятого имперской администрацией решения была понятна даже крайне далекому от политики Элемару. Впрочем, поведясь на демонстрируемую Домом Хлаалу лояльность, имперцы перехитрили сами себя…
Когда выяснилось, что Хлаалу не собираются выполнять требование снизить излишне завышенные цены на эбонитовую руду, представитель Восточно-Имперской компании Цанктуниан Пониус начал переговоры с Домом Редоран — вторым по значимости поставщиком эбонита на Вварденфелле — через Дарнса Тедалена. И остановка работ в шахтах Кальдеры должна была послужить дополнительным аргументом в пользу заключения соглашения с Домом Редоран. Еще одним аргументом была книга учета, незадолго до того выкраденная Элемаром из офиса одного из управляющих шахтами в Кальдере. По крайней мере, пролистав её, советник Ллетри чему-то заметно обрадовался.
Но, едва получив это поручение, Элемар столкнулся с Неминдой, огорошившей его новостью об убийстве Дарнса Телалена, как раз проводившего инспекцию в крупнейшей из принадлежащих Дому Редоран шахте Суданит. Заключение соглашения о поставках с Восточно-Имперской компанией застопорилось… И теперь остановка работы в щахтах Кальдеры из просто весомого аргумента в переговорах превратилась в необходимость: нужно было выиграть хоть немного времени, пока назначенный вместо убитого Тедалена управляющий будет разбираться с делами…
После кражи книги учета соваться в Кальдеру в своем обычном облике было, по мнению Второго, верхом глупости. Слишком уж запоминающаяся была у Элемара внешность. Нет, рыжие альтмеры ему встречались, хоть и нечасто, темноглазые тоже. Но чтобы одновременно рыжий и темноглазый… такой на всем Вварденфелле был, наверное, только он один. Следовательно, нужно было замаскироваться. Понятно, что причастность Дома Редоран к случившемуся тайной ни для кого не будет, но известно-то об этом станет уже после.
Способ маскировки тоже предложил Второй. И если перекраску приметной шевелюры Элемар посчитал оправданной, то вот со всем остальным он был категорически не согласен. В результате они едва не разругались вдрызг. До «хлопанья дверью», как в прошлый раз, не дошло, но разозлились оба друг на друга сильно. И если бы не то, что сосуществовать им по-прежнему как-то придется вместе, да и возникшую проблему нужно решать быстро, помирились бы очень нескоро. Впрочем, по словам Второго, они и так удивительно долго продержались без конфликтов. В итоге, предложение духа было все же с неохотой принято — при условии, что изображать то, что он предложил, он же и будет. Решающим аргументом стал пример Кая Косадеса, вынужденного ради маскировки изображать опустившегося любителя скумы. А желающим «большой и чистой любви в задницу» по выражению все того же Второго, всегда можно «настучать в бубен»…
В одежке экстравагантного фасона, купленной в лавке Дайнеса Редотрила — к Биваль Тенеран Второй идти отказался наотрез, напомнив, что портниха исправно «стучит» Дому Хлаалу — Элемар чувствовал себя по-дурацки. Но к выбранному образу наряд подходил идеально. Оставалось перекраситься… и тут без помощи было не обойтись. К Гилдан ни Элемар, ни Второй обращаться не хотели. Нет, босмерка бы охотно помогла, но попутно задала бы тысячу вопросов, на которые так или иначе пришлось бы отвечать… а оба не без оснований полагали, что все, известное ей, довольно быстро становится известно и Каю Косадесу, у которого к Элемару довольно странное отношение и — вот неожиданность! — имеется еще один «подопечный», служащий как раз Дому Хлаалу. Причем являющийся его высокопоставленным членом — разрешения на строительство поместья у герцога они получали практически одновременно…
Пришлось обращаться к Неминде, благо та была в курсе ситуации, а с Элемаром находилась в неплохих, можно сказать, дружеских отношениях. Та не подвела, раздобыв где-то едкую дрянь, высветлившую волосы альтмера почти до белизны. А заодно и изрядно отросшую щетину на подбородке, которая после колдовства все той же Неминды с клинковой бритвой превратилась во что-то похожее на щегольскую бородку. Все вместе изменило облик Элемара просто до неузнаваемости. И в итоге в Кальдеру на следующий день прибыл никому не знакомый альмер с то ли сонным, то ли томным взглядом из-под полуопущенных век и с повадками незабвенного Крассиуса Курио. Он весь день напролет шлялся по улицам, провожал заинтересованными взглядами всех встреченных молодых мужчин, включая легионеров, тянул слова на сиродиильский манер и манерно вздыхал, а при разговоре с женщинами в его голосе мелькали брезгливые нотки. Впрочем, открыто он никого не оскорблял и в целом вел себя в рамках приличий, так что его терпели. Хотя Шенк, владелец трактира «Лопата Шенка» настойчиво порекомендовал ему ужинать в своей комнате, пояснив, что народ вечерами приходит выпить и расслабиться. И еще выпить. А в Кальдере, хотя она и считается имперским поселением, отношение к некоторым — вполне определенным — вариантам отношений между людьми или мерами вполне морровиндское…
Второй тогда, дождавшись ухода трактирщика, просто осел на узкую койку в крошечной комнатке и, с приглушенным стоном потерев лицо, мысленно выдохнул:
«Это успех!»
«Это определенно успех. Я уже полдня мечтаю, как ты выразился, настучать в бубен собственному отражению в зеркале».
«Ты не поверишь, но я тоже. Или хотя бы наплевать в рожу той манерной членобляди, которая в нем отражается… Я в этом образе, сука, сам себе омерзителен! Брат, ты просто не представляешь, как мне хочется просто забить на все и… но нельзя».
«Тогда держись, — сочувственно вздохнул Элемар. — Иначе все наши предыдущие издевательства над собой окажутся бессмысленными».
«Только это меня и сдерживает. Но, когда вернемся в Альд'Рун, я, уж прости, попрошу Неминду нас обрить. Потому что лучше выглядеть, как лопоухий кабачок, чем как тот пиздец, который мы сейчас изображаем».
В образе манерного мужеложца им пришлось провести три дня, но план действий был составлен. В последнюю ночь они навестили офис Горнодобывающей компании Кальдеры, точнее, работавшего там Стленниуса Вибато, у которого, насколько сумел понять из скупых обмолвок горожан Второй, имелся ключ от невольничьих кандалов. Из давних разговоров с Ра'джирром они знали, что некая каджитка Далина имеет у рабов Кальдеры непререкаемый авторитет. Она-то и стала следующей, кому Второй нанес визит, благо, барак, в котором она обитала, был одним из ближайших к офису, а охрана, судя по отблескам факелов. К согласию с ней они пришли не сразу, но упоминание Ра'джирра и его дальнейшей судьбы сделало Далину заметно дружелюбнее. Но решил дело врученный ей невольничий ключ вместе с небольшой, но достаточной, чтобы без особых проблем добраться до Эбенгарда, горстью монет: каджитка обрадованно встопорщила уши и усы и пообещала сбежать, «когда луны встанут, как надо».
Последним, к кому они в эту ночь «заглянули в гости», стал Одрал Хельви. К удивлению и огорчению Второго он, в отличие от Вибато, не спал, самозабвенно ругаясь с уже знакомым им Куниусом Пелетиусом. Приятели-мошенники, судя по всему, только-только обнаружили пропажу книги учета — той самой, которую когда-то Элемар предъявлял Пелетиусу в качестве аргумента в переговорах и которую он же несколько дней назад выкрал для Гарисы Ллетри — и теперь вдохновенно орали друг на друга, выясняя, кто виноват и что делать. Пришлось дожидаться, пока Пелетиус наорется и уйдет. Его смерть ни на что не влияла, а убивать просто из неприязни… ни Элемару, ни Второму эта идея была не по душе. Обоим и так было несколько не по себе из-за того, что Стленниуса Вибато они закололи спящим. Впрочем, с Хельви особых проблем не возникло — его апартаменты занимали целый этаж в Зале Правительства Кальдеры, а толстые стены и перекрытия надежно заглушили бы любые звуки.
Наутро выглядящий еще более томно-сонным альтмер спокойно убыл в Садрит Мору, откуда с помощью свитка Вмешательства Альмсиви перенесся в Молаг Мар. Еще два свитка последовательно перенесли его в Эбенгард и Вивек, а уже оттуда он отправился в Альд'Рун…
— Замечательно, — хлопнул по коленям Гариса Ллетри, когда Элемар закончил. — С учетом все обстоятельств, работы в шахтах Кальдеры не возобновятся, по меньшей мере, в течение месяца. А то и дольше. В наше время очень непросто найти хороших рабов… а хорошего управляющего еще сложнее, — на последних словах он помрачнел.
— В целом я нахожу ваши действия оправданными, Брат Дома. Но все же предпочел бы, чтобы они были более… мягкими. Есть некоторые политические проблемы, связанные с… — сидевший с отсутствующим видом Атин Сарети вдруг тронул его за плечо, и он осекся.
— Не стоит, серджо, — мягко проговорил тот. — Дело сделано так, как сделано, и уже ничего не изменить.
— Вы правы, серджо Сарети, — резко выдохнул советник Ллетри. — Сейчас и впрямь не время для поучений. Что ж, Суротано, когда придет время — а я теперь уверен, что оно придет, — он покосился на вновь принявшего отсутствующий вид Атина Сарети, — я поддержу вашу кандидатуру на пост советника Дома Редоран. Но я рассчитываю, что ваш покровитель, — еще один косой взгляд в сторону Сарети, — к тому моменту сумеет донести до вас… некоторые тонкости. А сейчас, — он встал, — прошу меня извинить.
Дождавшись его ухода, Сарети произнес:
— Не волнуйтесь, друг мой. Ваши действия, конечно, несколько осложнили отношения Дома Редоран с Домом Хлаалу, но ничего непоправимого не произошло. Меня лично даже радует, что Хлаалу получили такой… чувствительный щелчок по носу. Пусть даже это чревато определенными сложностями. К тому же, я полагаю, вы выиграли для нас даже больше времени, чем ожидалось… Но мне все-таки любопытно, чем было продиктовано именно такое решение?
— Суданит, — Элемар выпрямился и погладил свежеобритый череп, прислушиваясь к непривычным ощущениям. — После убийства Дарнса Тедалена, ведшего переговоры с Цанктунианом Пониусом, мне показалось, что лишить Хлаалу обоих управляющих — ведь, в отличие от Тедалена, они вполне могли заменить друг друга при необходимости — будет логичным ходом. И наиболее результативным. Сейчас руководство шахтами перейдет к Куниусу Пелетиусу, а он организовать нормальную работу не сможет, поскольку управляющим, насколько я понял, является исключительно номинально. Кроме того, бунт рабов-шахтеров мог не дать необходимый результат.
Сарети вопросительно поднял брови и Элемар пояснил:
— Во-первых, из самой кальдеры выход только один и заканчивается он почти у ворот поселения. Так что увидев под стенами толпу оборванных бетмеров с кирками, охранники бы сразу поняли, кто это такие и что это значит. Так что бунт был бы быстро подавлен: кого-то из бунтовщиков перебили бы, кому-то все же удалось бы сбежать, но большая часть вероятнее всего просто сдалась бы. Потом привезли бы партию новых рабов, чью покорность обеспечили бы показательные казни нескольких участников бунта. Во-вторых, — продолжил он, — у Хлаалу достаточно ресурсов, чтобы просто купить новых рабов на замену сбежавшим. Так что они потеряли бы только то время, которое пришлось бы потратить на покупку и доставку этих новых рабов. А добыча эбонита в любом случае восстановилась бы в очень короткие сроки, хоть и поначалу не в прежнем объеме.
Сарети медленно кивнул, причем, похоже, не столько словам Элемара, сколько каким-то собственным мыслям.
— Действительно… — пробормотал он. — Ведь, если не принимать во внимание политические… моменты, о которых вас, мой друг, никто не догадался предупредить, такое решение не только кажется логичным, но и является наиболее эффективным…
Он встал.
— Как бы то ни было, вы великолепно справились с порученной задачей. Но теперь я рекомендовал бы вам заняться менее… резонансными хлопотами, пока мы с советником Ллетри будем урегулировать возникшую напряженность между Домами Редоран и Хлаалу. Насколько я помню, Гальса Гинду на днях упоминала, что строительство вашего поместья в Бал Исре уже почти завершено. Я взял на себя смелость отправить туда несколько работников для наведения порядка, но им нужна охрана. Бал Исра, конечно, не совсем уж дикое место, но безопасностью пренебрегать не стоит. Рекомендую переговорить с Перциусом Мерциусом из местного отделения Гильдии Бойцов… Неминда, девочка, — обратился он к молчащей все это время редгардке. — Проводи нашего мутсэру Суротано в гостевые покои — он явно нуждается в отдыхе. И зайди ко мне.
— Разумеется, серджо, — слегка поклонилась она.
Атин Сарети ушел, а Элемар расстроенно потер лицо. Усталость навалилась резко и сокрушительно…
— О чем я и говорил, — вздохнул он. — Напортачил я, а претензии советник Ллетри предъявил Сарети.
— Да ладно, — отозвалась она. — Не так уж сильно ты и напортачил. Отношения между Домами Редоран и Хлаалу и до того особой теплотой не отличались. Кстати, — она хлопнула себя по лбу и сунула руку в карман мантии. — Тут тебе очередное письмо из Эбенгарда пришло.
Элемар нахмурился — до этого все письма на свое имя он забирал у трактирщика в Альд Скаре.
— Серджо Атин распорядился, чтобы твою корреспонденцию забирали сюда, — пояснила Неминда. — Не беспокойся, это временная мера, до обустройства твоего поместья в Бал Исре.
Он кивнул, забирая протянутый свиток. И вздохнул, глянув на имя отправителя — кажется, Лалатия Вариан снова что-то увидела…
* * *
Украшенная жутковатым узором дверь святилища Ашалмимилкала отошла в сторону с почти неслышным рокотом трущихся друг о друга камней. И так же почти бесшумно встала на место за спиной Элемара, отсекая звуки вечернего Горького Берега — плеск воды и шелест листьев, стрекотание насекомых и крики скальных наездников. А заодно — тихое напутствие именем Аркея: там, снаружи остался Норионил, один из немногих инквизиторов на службе Имперского Культа.
Элемар встретился с ним к северу от Хла Оуд, там, где от дороги ответвлялась тонкая тропка, ведущая к кимерской крепости Хлормарен. И если бы не необходимость этой встречи, он точно свернул бы не туда: по пути к Хлормарену — и к Ашалмимилкале — он заметил еще одно даэдрическое святилище. Впрочем, Норионил, успевший освоиться в этой части Горького Берега, охотно пояснил, что второе святилище называется Ашурнибиби и поклоняются в нем Малакату. Орки, само собой. Правда, потом задумчиво добавил, что в последнее время там, наряду с орками обосновались ассасины из Мораг Тонг. Друг с дружкой у них вооруженный нейтралитет: орки крутятся неподалеку от входа в святилище, а тонговцы устроились возле остатков западной стены бывшего храмового комплекса. Большую часть времени они торчат в своем лагере, но Норионил несколько раз замечал кого-нибудь из них неподалеку от Ашалмимилкалы. К самому Норионилу они проявляли интерес только поначалу. Нехороший такой интерес... Пока в Ашалмимилкалу не заявились гости, от которых ему несколько дней приходилось таиться, проявляя буквально чудеса скрытности — повадки и ухватки этих самых гостей очень сильно напоминали временных постояльцев в Ашурнибиби, но при этом заметно отличались. Сами тонговцы, кстати, при появлении «гостей» как-то быстро и незаметно растворились. И не показывались до тех пор, пока те не убрались. После этого-то они — видимо, как-то разобравшись, что Норионил не связан ни с обитателями Ашалмимилкалы, ни с её гостями — и перестали обращать на него внимание. На контакт не шли, но и за оружие хвататься не спешили. Сам же он от такого времяпровождения начинал потихоньку звереть: припасы подходили к концу, а оставлять наблюдение надолго было нельзя. А потому известие о том, что Элемар явился, чтобы разобраться с Карекальмо, воспринял с нескрываемой радостью…
Впрочем, как Элемар довольно быстро узнал, за то время, что Норионил отсутствовал, встречая его и вводя в курс дела, один гость в Ашалмимилкалу все-таки прибыл. И, судя по воплям, которые он, пробираясь по руслу старого магматического протока, слышал откуда-то спереди, не слишком-то желанный…
Окончательно он в этом убедился, наткнувшись на труп альтмера в полном стальном доспехе, распластавшийся перед входом в наполовину затопленный зал со статуей Мерунеса Дагона. То, что это был именно зал, ныне только угадывалось — потоки магмы оплавили облицовку стен до неузнаваемости, каким-то чудом не задев статую.
Еще один мертвец — одетый исключительно в рабский наруч каджит с перерезанным горлом — плавал у ног статуи. Причем, в отличие от альтмера, плавал он там явно не первый день. Плескаться в озере с мертвецом Элемар не хотел, а потому осторожно прошел по покатому лавовому наплыву вдоль стены, попутно обнаружив еще один проход. Но оттуда тянуло стылой сыростью, и он решил, что обследует его позже, если будет возможность. Или необходимость — слабый, но хорошо различимый запах разложения не слишком вдохновлял...
Вопли тем временем перешли в рёв и грохот заклятий: кем бы ни был гость, с «хозяином» они явно не поладили. Но Элемар не торопился: ему уже доводилось сражаться с теми, кому буквально за несколько минут до того помогал отбиться от диких зверей или даэдра. Да и сам Карекальмо ему живым не особо был нужен. Точнее, совсем не нужен — Лалатию Вариан интересовал свиток Яростного Огня, а Карекальмо… Лалатия впервые за все время настолько откровенно потребовала от Элемара отнять чью-то жизнь. Две жизни: Мериаран, телохранитель Карекальмо и его сообщник тоже был в коротком списке жертв, но тот уже был мертв — именно его труп Элемар переступил, входя в зал со статуей Мерунеса Дагона.
Много времени на то, чтобы добраться до места схватки Элемару не потребовалось — коридор между залом со статуей и обиталищем Карекальмо был короток. Но к тому моменту, когда он осторожно заглянул в зал, «хозяин», точнее, жрец святилища был уже мертв, а неизвестный как раз деловито обшаривал его труп. Впрочем, сильно он не усердствовал, ограничившись выворачиванием карманов изначально дорогой, а ныне изодранной и окровавленной мантии и снятым поясом, который немедленно спрятал в такую же, как и у самого Элемара, заплечную сумку.
Вещи покойного Элемара не интересовали, к тому же незнакомец, по большому счету имел на них полное право. Но когда тот направился к грубо обтесанному каменному блоку, явно используемому в качестве стола, альтмер решил вмешаться: на этом самом «столе» лежали несколько свитков и среди них вполне мог оказаться именно тот, за которым его и послали сюда. Воспользовавшись тем, что неизвестный ненадолго замер, вчитываясь в пометки на одном из свитков, Элемар отработанным движением метнул зачарованный на паралич дротик. Незнакомец кулем осел на каменный пол, а Элемар, метнувшись к нему, стянул с его головы шлем, чтобы видеть лицо собеседника, пока будет с ним договариваться. И тут же отшатнулся, сердито прошипев сквозь стиснутые зубы:
— Опять ты?!
Судя по тому как сверкнули глаза… вполне себе знакомого Элемару Ллотиса Селвило, только чары паралича мешали ему задать тот же вопрос.
Ллотис освободился от чар ровно через пять минут, в течение которых Элемар успел его разоружить — просто вынул из ножен короткий эбонитовый меч, очень, к слову похожий на тот, что он некогда нашел на плато Одай и отложил его так, чтобы до него нельзя было быстро дотянуться — и просмотрел все валявшиеся на столе свитки. Нужного среди них не оказалось и это совсем не радовало.
— Какого хрена, Суротано? — первым делом прошипел очухавшийся данмер, садясь и растирая загривок, куда и пришелся укол дротика.
— Извини, но это был самый надежный способ обойтись без драки. Я ведь не подозревал, что это ты, — пожал плечами Элемар, мимолетно подивившись тому, что его узнали в шлеме — демонстрировать хлааловцу Ллотису только-только подёрнувшийся рыжей щетиной череп он не собирался.
Извинение далось ему нелегко — виноватым он себя совершенно не ощущал. Но чувства Ллотиса вполне мог понять: никому не понравится оказаться в такой ситуации. Хотя тот вряд ли ограничился бы одним параличом: здесь и сейчас они вдвоем и что бы ни произошло, никто ничего не смог бы доказать. Даже если бы и заподозрили. Элемар прекрасно осознавал, что, скорее всего, совершает огромную ошибку, оставляя Ллотиса в живых, но… не собирался её исправлять. Пока что. Что-то внутри подсказывало ему, что убивать данмера сейчас нельзя ни в коем случае, какими бы неприятностями это ни обернулось в будущем. А в том, что живой и обозленный Ллотис ему эти самые неприятности обязательно обеспечит, он был полностью уверен. Однако его гибель почти наверняка обернется еще большими неприятностями. Но вот потом…
«В конце останется только один», — непонятно хмыкнул Второй в унисон его мыслям.
— Я не о том, — рыкнул Ллотис. — Какого хрена ты тут забыл, Суротано?
Вставать он, впрочем, не торопился. Но то и дело косился в сторону ящиков с провизией, на один из которых Элемар ранее положил его меч.
— Карекальмо, — коротко буркнул в ответ альтмер. — Этот ублюдок убил, по меньшей мере, двоих целителей. Меня послали с ним разобраться. А заодно вернуть одну вещь, которая этим целителям принадлежала.
— Однако, — недоверчиво хмыкнул Ллотис. — И что это за вещь?
— Свиток с заклинанием, — Элемар криво усмехнулся, проследив за его взглядом, брошенным в этот раз не на ящики, а в сторону сумки. — Не попадался тебе тут какой-нибудь?
— Нет, — с явным облегчением выдохнул Ллотис. — Я только один из этих, — он дернул подбородком в сторону «стола», — развернуть успел.
— Хреново, — протянул Элемар.
Некоторое время оба молчали.
— Как будем хабар делить? — наконец осторожно поинтересовался Ллотис.
— Никак, — буркнул Элемар. — Ты этих ублюдков ушатал, твои и трофеи. Мне только свиток этот злоебанный нужен был… — он раздраженно хрястнул кулаком об «стол».
— Редоранец, — насмешливо хмыкнул Ллотис.
Медленно встал, собрал со «стола» свитки и немногие ценности — Элемар предусмотрительно отошел в сторону, не желая выяснять границы его миролюбия — и только потом забрал меч. Сделал несколько шагов к выходу… и обернулся:
— Восстание рабов в шахтах Кальдеры — твоя работа?
Элемар криво усмехнулся, радуясь, что под шлемом не видно его свежеприобретенной лысины:
— У меня встречный вопрос… насчет шахты Суданит и Дарнса Тедалена.
Ллотис гнусно оскалился, но не ответил.
— Понятно, — Элемар все так же усмехался. — Там, снаружи, ждет инквизитор. Альтмер. Будь так любезен, не убивай его.
— Запросто. Если он сам ко мне не полезет, — хмыкнул Ллотис.
— И еще один вопрос, — уже ему в спину бросил Элемар. — Балина Омавеля убил ты?
Ллотис замер. Медленно повернулся.
— Даже если и я, то что? — тихо, с нотками угрозы в голосе поинтересовался он, сверля альтмера настороженным взглядом.
— Ничего, — качнул тот головой, скривив губы в очередной усмешке. — Я так и думал.
«Пока ничего», — мысленно добавил он.
«…И с того года правлению Вулфхарта и сына его, великолепного, коим был Мордрин Ханин…"(1) слушай, а почему у сына Вулфхарта, который, если верить легендам, был нордом из нордов, явно данмерское имя?»
«Понятия не имею. Читай дальше».
«Ладно… "…и сына его, великолепного, коим был Мордрин Ханин, пришел конец в этом мире. Представители из Ашалмавии, Мелкашиши и Альд Соты собрались в великих залах Ассурнабиташпи. Даже Хильбонгарда…" Ага! "…и Дорах Гузала выманили из их кузницы и на время огни Ануднабии смолкли…" Значит, Ануднабия?» — Элемар с шумом захлопнул книгу, которую читал, заставив Индрель Ратрион, изучавшую при свете той же свечи купчую на дом, вздрогнуть от неожиданности.
«Ануднабия, - согласился Второй. — Теперь и я вспомнил. Это даэдрические развалины неподалеку от Садрит Моры, если я правильно помню. Где именно, можно будет поспрашивать уже там».
«Спросим у Ангаредэля, — решил Элемар. — Удачно ты вспомнил про эту книжку».
«Удачно нам её подарили, — возразил Второй. — А то хрен бы я про нее вспомнил».
«Это да. Интересно, Делайна вернулась к отцу?»
«Сомневаюсь, — хмыкнул Второй. — Судя по той скорости, с которой она рванула обратно в Тель Фир… хорошо хоть раздеваться на бегу не стала. Разве что Фир пресытился и сам её выгнал…»
Оба дружно фыркнули, вспомнив, какое лицо стало у Атина Сарети, когда до него дошло, как именно проводила время в Тель Фире «похищенная» дочь Аретана Мандаса. Элемару даже стало интересно, как советник потом объяснялся с безутешным отцом… сам-то он ограничился передачей медальона. А книгу обрадованный вестями о дочери аристократ подарил по собственному почину…
«Ладно, с этим разобрались. Подробности будем спрашивать в Садрит Море», — Элемар нахмурился, пытаясь вспомнить, что в словах Лалатии Вариан, давшей им очередное задание, насторожило его еще в Эбенгарде.
Не смог и, досадливо тряхнув головой, взглянул на Индрель.
— Что ты думаешь по этому поводу? — кивнул он на купчую.
— Подделка! — мгновенно ощерилась Индрель. — На этой бумажке стоит моя подпись, но я её не подписывала!
— Я знаю, что это подделка, — вздохнул Элемар. — И знаю по меньшей мере два способа, с помощью которых твоя подпись могла оказаться на этом документе. И для второго твое личное участие вовсе не требуется — у седуры Омани наверняка найдется талантливый писец, способный воспроизвести любой почерк. Был бы образец… а он, по твоим же словам, у седуры имелся, — он мрачно усмехнулся. — На оригинале. А ведь можно аккуратно подправить и сам оригинал — одна цифра, одна-единственная цифра…
Индрель закрыла глаза и сжала губы так, что они побелели.
— К чему ты ведешь? — процедила она сквозь стиснутые зубы.
— Когда советница Омани последний раз… интересовалась Ринаром?
— Довольно давно, — неуверенно проговорила Индрель. — Хм… С тех пор, как поползли слухи, что у советника Курио новый… компаньон.
«Значит, Ринара все-таки собирались подарить Курио», — злобно прошипел Элемар.
«Остынь, — посоветовал Второй. — Далеко не факт, что тот стал бы непременно растлевать мелкого. Репутация у него, конечно, еще та, но сдается мне, не все так просто».
«Да ну?» — остывать Элемар не собирался.
«Ну да. Дом Хлаалу прогибается под Империю, как может, но неприятности с Храмом ему не нужны. А Храм "практику Пронзания Второго Отверстия" резко не одобряет. Так что слухи про Хлаалу Крассиуса Курио — по большей части именно слухи».
«А по меньшей?» — уже спокойнее спросил Элемар.
«А по меньшей никто и ничего не докажет».
— Что за компаньон? — поинтересовался Элемар у Индрель.
— Вроде данмер. Из киродиильских, — пожала плечами та. — Мы в Сейда Нине, конечно, не совсем оторваны от новостей, но подробностями нас особо не балуют.
— А имя этого компаньона ты случайно не помнишь?
— Случайно нет, — иронично отозвалась Индрель. — Жизнь господ таких, как я, не слишком интересует, знаешь ли. Уши руками, конечно, никто не закрывает, но интересоваться… нет.
«Данмер-киродиилец и протеже Крассиуса Курио. Богатейший выбор кандидатов, не находишь?» — голос Второго был полон ехидства.
— Я был о нем лучшего мнения, — пробормотал Элемар, мгновенно предположив, кто это мог быть.
Выбор кандидатов действительно поражал. Своей скудостью.
«А мне вот кажется, что ты слишком рано его в жопники записал», — отозвался все еще веселящийся Второй. — Мне наш не-друг вовсе не показался любителем выгуливать чужих гуаров на своем заднем дворе».
«Можно подумать, ты в этом хорошо разбираешься», — парировал Элемар.
— Так к чему был твой вопрос, Суротано? — спросила Индрель, отвлекая его от перепалки в собственной голове.
И пояснила в ответ на вопросительный взгляд:
— Я знаю тебя уже достаточно давно, чтобы понять, что ты не склонен к бессмысленной жестокости. И любви к праздной болтовне за тобой до сих пор не водилось. Так что у тебя наверняка были какие-то причины, чтобы заговорить о… об опасности для моего сына. И это отнюдь не принесенная тобой бумажонка, — она бросила ненавидящий взгляд на лежащую на столе перед ней купчую.
Элемар вздохнул.
— Ты права. Но прежде чем давать тебе, возможно, ложную надежду, позволь узнать: что тебя связывает с Домом Хлаалу?
Индрель насмешливо приподняла тонкие брови:
— Не считая того, что я задолжала одной из Советниц Дома сумму, втрое большую, чем мне ссудили на самом деле? Ничего.
— Совсем ничего?
— Совсем. Мой муж был одним из арендаторов, только и всего. В Дом принимают далеко не всякого, кто пожелает присоединиться. Только тех, кто с большой вероятностью окажется полезен. Это только члены знатных семейств приняты в Дом с рождения. А бедняки вроде нас — нет.
— Очень хорошо, — довольно прищурился Элемар. — Тогда еще один вопрос: как ты относишься к тому, чтобы снова выйти замуж?
Индрель остолбенела.
— Не смешная шутка, Суротано, — резко бросила она.
— А я и не шучу, — покачал головой альтмер. — К тому же я не сказал, что замуж тебе предстоит выйти прямо сейчас. В будущем — возможно… если ты сама этого, конечно, захочешь.
— И как это связано с моими нынешними… трудностями?
— Скорее уж с их решением, — усмехнулся Элемар.
Индрель резко подалась вперед:
— Как?!
Элемар помолчал.
— В Бал Исре у меня есть… поместье, — произнес наконец он. — Мне нужны те, кто будет за ним присматривать, так как дела Дома не оставляют мне времени на ведение хозяйства.
Медленно кивнув, Индрель откинулась на спинку стула:
— Наслышана. Лестно сознавать, что нас время от времени посещает столь… влиятельный мер, — усмехнулась она.
Тон её был насмешлив, но Второй уверенно сообщил, что женщина напугана. И посоветовал не поддаваться на подначивание. Очень вовремя — Элемар уже готов был вспылить. Но даже зная, что Индрель просто пытается защититься, ему оказалось очень непросто сохранить спокойствие.
— Именно, — ровным голосом проговорил он. — И этот мер предлагает вам с сыном защиту Дома Редоран.
Индрель промолчала.
— Конечно, — продолжил Элемар, — там хватает своих трудностей. Бал Исра — пустынный пепельный край, моровые бури там не редки, особенно в последнее время, да и кочующие в тех местах племена эшлендеров не всегда будут обходить поместье стороной. Однако тебе не придется бояться, что в один не прекрасный день на твоего сына наденут рабские наручи, чтобы преподнести его в подарок престарелому мужеложцу. Ты действительно сможешь выйти замуж, если захочешь — холостяков в поместье немало, есть из кого выбрать. А Ринар… он может выбрать военную карьеру. Если дослужится до офицерского звания, станет Законником Дома. А может даже продвинется дальше. Если опять же...
— Достаточно, — перебила его Индрель. — Что я должна сделать? Поклясться в верности? Ты примешь мою клятву?..
Голос её дрожал, глаза пылали каким-то лихорадочным огнем. Элемар подался вперед и, взяв за плечи, легонько встряхнул.
— Индрель… Поклясться… присягнуть Дому Редоран, безусловно придется. Но ты уверена, что хочешь этого?
— Уверена ли я? — она негромко и как-то болезненно рассмеялась. — О, да! А вот понимаешь ли ты, что мне предлагаешь? Выбраться из прибрежной грязи и стать одним из кирпичиков Великого Дома… пусть и на самой нижней ступени. И ты еще спрашиваешь, уверена ли я?
— А Ринар? — уточнил Элемар. — Он, конечно, слишком юн, чтобы…
— Ринар? — с какой-то веселой злостью расхохоталась Индрель. — Мой сын сделает все, что ты скажешь, Суротано. Если ты попросишь его прыгнуть в зев Красной горы — он прыгнет, даже если я буду хватать его за ноги… все, что угодно, чтобы заслужить твое одобрение, Суротано…
— Не уверен, что меня это радует, — покачал головой ошеломленный Элемар.
Конечно, во время своих нечастых коротких визитов он не забывал уделить парнишке толику внимания, как-то незаметно для себя приняв ответственность за их с матерью благополучие. И, разумеется, замечал, что мальчишка в меру сил пытается его копировать. Но ни в каком сне ему не могло присниться, что тот воспринимает его чем-то большим, нежели просто образец для подражания…
Тем не менее, это решало возможную проблему еще до её возникновения.
— Хорошо, — вздохнул он. — Но, думаю, стоит сделать все по правилам. Подумай, что из вещей ты хотела бы забрать с собой? Только учти, что на новом месте наверняка придется покупать практически все. Деньги на обустройство у тебя будут, об этом я позабочусь.
Индрель огляделась.
— Пожалуй, ничего. Кроме того, что пригодится в дороге, — задумчиво проговорила она.
— Отлично. В таком случае, — Элемар взял со стола поддельную купчую, — нам стоит навестить Сокуциуса Эргаллу. Пусть зарегистрирует передачу права собственности. Седура Омани дала тебе ссуду под залог дома? Вот, значит, дом она и получит.
Сокуциус Эргалла визиту был очень удивлен, но необходимые документы оформил без проволочек и лишних расспросов. Элемар уплатил положенную пошлину, забрал принадлежащую Индрель копию договора и увел саму Индрель домой — собираться. Явившийся с рыбалки Ринар был послан сначала к Арриллу — сбыть улов, — а затем в порт силт страйдеров — узнать, куда отправляется следующий и когда ждать силта, идущего в Альд'Рун. Задерживаться в Сейда Нине никто не хотел.
Им повезло — уже через два часа они погрузились на силт страйдера, направляющегося в нужную сторону. Причем большую часть поклажи составляли книги, в разное время оставленные Элемаром у Индрель на хранение. Некоторые он отнес Арриллу и был немало удивлен, узнав, сколько на самом деле они стоят. Судя по всему, не украли их только потому что никто даже не предположить не мог, что в бедняцкой хижине может храниться такое богатство. А тот, кто, по словам Индрель, время от времени все же наведывался в дом в отсутствие хозяев — Элемар подозревал, что это была Элон — стоимостью книг явно не интересовался.
В Альд'Руне они оказались почти перед рассветом, проведя в дороге полдня и большую часть ночи. К счастью, небо было ясным — редкая удача в последнее время, так что спуск с посадочной площадки порта силт страйдеров не превратился в «аттракцион невиданной смелости», как это называл Второй. А мешки с книгами с помощью погонщика — разумеется, не безвозмездной — были спущены вниз в большой корзине.
Проследив за заселением Ратрионов в Альд Скаре, Элемар спросил у зевающей трактирщицы, когда ожидается следующий караван на Маар Ган и оплатил их проживание на несколько дней вперед, себе сняв отдельную комнату: до рассвета оставалось еще довольно много времени. Проснулся ближе к обеду и потащил Индрель к Неминде. Редгардка, конечно, изрядно удивилась, но решение Элемара одобрила. Тем более что об Индрель и её трудностях ей в общих чертах было известно.
Спровадив воодушевившуюся Индрель обратно в Альд Скар, Элемар поплелся к Гилдан: после того, как за Каем Косадесом кто-то установил слежку, он во время редких деловых визитов перетащил к Гилдан все, что сумел. Кроме книг, разумеется — книги оседали или в доме Индрель Ратрион, либо в тайнике неподалеку от Зайнсипилу. Теперь же, когда поместье было достроено, предстояло все накопленное добро перевезти в Бал Исру. Не дело это, захламлять чужие дома, когда есть собственный… Причем тащить все на собственном хребте не обязательно — можно просто нанять погонщика с гуарами.
Но это потом, а сейчас Элемар просто собирался взять у Гилдан немного золота на расходы: перед тем как сопроводить Индрель на встречу с Неминдой, он все, что звякало в кошельке, до последнего «шлема» отдал Ринару с наказом купить еды: проживание он оплатил, но вот пропитание в стоимость не входило. Да и место в охраняемом караване стоило денег.
Будь у него возможность, Элемар сам бы сопроводил Индрель с сыном до Бал Исры, но… стоило разобраться с поручением Оракула Имперского Культа до того, как Атин Сарети поинтересуется, почему он все еще не наведался в Альд Велоти. Советник явно решил убрать его из поля зрения основных конкурентов как внутри Дома, так и вовне. Не зря же он то настоятельно рекомендовал заняться обустройством поместья, то отправлял туда, где Вивек нетчам не проповедовал… И тому факту, что Элемар, вместо того, чтобы разбираться с очередными неприятностями в окрестностях Альд Велоти, заявился в Альд'Рун, он совершенно не обрадуется.
Гилдан тоже не порадовала, сообщив, что Кай в очередной раз желает его видеть. Выяснив, в какие ночи координатора Клинков можно будет застать в его домишке на окраине Балморы, Элемар едва не взвыл. Ради этой встречи ему или пришлось бы торчать в Балморе, привлекая к себе ненужное внимание — как он и предполагал, заинтересованные лица, в отличие от обывателей, прекрасно знали, кто повинен в остановке шахт в Кальдере, и наверняка не упустили бы возможность предъявить ему претензии… или он даже при самом удачном стечении обстоятельств не успевал вернуться с побережья Азуры.
Передав Каю просьбу об отсрочке, он взял деньги и вернулся в Альд Скар. Ему еще предстояло объяснять Индрель Ратрион, что до Бал Исры им придется добираться без него…
* * *
Развалины Ануднабии найти оказалось несложно. Частично это была заслуга Второго, указавшего примерный район поисков, частично помогла Улени Хелеран. Разговор с ней, так долго откладывавшийся, прошел гораздо легче, чем Элемар ожидал. Некоторую напряжённость создавал алхимик Тусамиркиль, с угрюмым видом топтавшийся неподалеку, но выяснять отношения он не спешил, а Элемар и вовсе не собирался. То, что ему нашлась замена, конечно, задевало… но и радовало тоже: о проявленном со стороны Косадеса интересе к Улени Элемар не забыл. Заботливо взращенное Вторым недоверие к Клинкам чем дальше, тем больше росло и крепло, щедро подпитанное рядом странностей, случившихся с ним не без участия членов ордена. За Улени Хелеран устроил слежку Девятипалый — не сразу, а когда стало ясно, что проведенная вместе ночь не была случайной и единственной. Балина Омавеля убил Ллотис Селвило. Второй, правда, считал, что именно в этом случае Клинки ни при чем, но уж больно вовремя это произошло — вскоре после того, как тот поведал, что за Каем Косадесом ведется наблюдение. А Индрель Ратрион как-то обмолвилась, что Ринара начала привечать Элон… впрочем, вопрос с Индрель вроде бы удалось решить. Да и разрыв с Улени Хелеран теперь стал свершившимся фактом… И Элемар надеялся, что этого окажется достаточно, чтобы Клинки утратили к ней интерес. Особенно, если он все же обратит внимание на заигрывания со стороны Гилдан: затянувшееся воздержание давало о себе знать, из-за чего игнорировать намеки босмерки становилось все сложнее.
Так что, когда не утерпевший алхимик подошел-таки к ним и вклинился в разговор, собственническим жестом притянув закатившую глаза Улени к себе, Элемар только позволил себе едва заметно улыбнуться. Хотя руки так и чесались дать удачливому сопернику в глаз.
— Развалины за грядой? Мерзкое местечко, от него мороз по коже.
— Обитатели? — поднял брови Элемар.
— Никого. То есть, даэдра-то постоянно там появляются. Наемники при Телванни туда частенько наведываются: во-первых, город, хоть и за грядой, но вот он, а там кого только не встретишь… сумраков в том числе. Им та гряда… а во-вторых, ни Ангаредэль, ни Фара в долг не наливают, а в Ануднабии всегда найдется с кого поживиться. Хотя и рискованно. Да, а тебе-то зачем? — спохватился Тусамиркиль. — Подзаработать решил?
— В том числе, — уклончиво ответил Элемар, в очередной раз подавив желание врезать алхимику по физиономии.
Слишком уж не понравился ему тон, которым был задан вопрос.
— Мне приноси, что добудешь, — тут же распорядился Тусамиркиль.
«Хер тебе!» — тут же мысленно окрысился Элемар, но внешне только невозмутимо кивнул.
Если бы алхимик хоть намекнул на то, что предложит лучшую цену, чем его телваннийские коллеги… Но нет, Тусамиркиль, видимо, вообразил, что он слишком нуждается в деньгах. Настолько, что согласится на любую цену.
Вот только Элемар в деньгах не нуждался. Покупка разрешения на строительство поместья и само его возведение, конечно, изрядно облегчили его кошелек… но все же не настолько, чтобы начать беспокоиться. Денег у него было много — Тувесо Белет сумела-таки продать его трофеи из Тукушапала. Кому — он не представлял, но догадывался, что кому-то из Советников. Простые меры, даже зажиточные, не расплачиваются стопкой векселей Восточно-Имперской компании, оформленных на предъявителя. Да и без нужды простым мерам даэдрическое оружие…
Тем не менее, как неоднократно напоминал Второй, наличность — это наличность. От векселя на тысячу золотых септимов не отщипнешь десяток серебрушек на ночлег. Это валюта для крупных сделок.
Но Элемар не поэтому не собирался отказываться от охоты на даэдрических тварей. Просто обследовать руины на предмет возможности проникнуть внутрь лучше после вдумчивой «зачистки» местности от врагов. А ценные потроха… учитывая их стоимость, глупо было бы оставлять их просто гнить. Золото лишним никогда не бывает.
— Странно, что руины пустуют, — нейтрально заметил он. — Обычно в таких местах кто-нибудь да обосновывается.
— Город близко, — пожала плечами помалкивавшая Улени, мягко вывернувшись из объятий Тусамиркиля. — Да и в святилище попасть невозможно. Носились тут некоторые с идеей несметных сокровищ — вход-то как бы не с Первой Эры завален… но не выгорело. Каменюка-то не просто вход завалила, она в него вплавилась, — последнее слово она подчеркнула особо.
— Однако… Откуда такие подробности?
— Некоторые наемники после пары кружек суджаммы становятся болтливы, — снова пожала плечами данмерка. — А я частенько бываю у Фары. В Привратном мне не слишком рады. А с некоторых пор мне и вовсе там появляться незачем, — она пакостливо заулыбалась, бросив на Элемара многозначительный взгляд.
Тусамиркиль немедленно облапил её снова. Желание дать алхимику в глаз, так до конца и не оставившее Элемара, вспыхнуло с новой силой, становясь почти нестерпимым. Поэтому он попрощался и покинул стены Гильдии Магов Волверин Холла, стараясь, чтобы это не выглядело бегством.
От Садрит Моры до Ануднабии Элемар добрался по неплохо утоптанной тропинке, огибавшей разделяющую их горную гряду с юга и заканчивающейся веерообразной площадкой в паре сотен от полуразрушенных стен. Видимо, дальше добытчики всякий раз шли разными путями…
Элемар их примеру следовать не собирался. Вынув из кармашка на поясе приготовленный загодя флакон с зельем левитации, он опрокинул его в рот, поморщился — и неторопливо зашагал по воздуху к примеченному шпилю за остатками стен. Не самому высокому, но для того чтобы осмотреться, должно было хватить и этого.
Была и еще одна причина для использования зелья. Оно позволяло не блуждать в лабиринте остатков улиц и стен, ежеминутно рискуя нос к носу столкнуться с кем-нибудь из местных обитателей. В отличие от скальных наездников, загодя предупреждающих о своем приближении пронзительным криком, даэдра нападали молча. Дремора так и вовсе умудрялись передвигаться практически бесшумно, будучи облаченными в тяжелые доспехи, и подавали голос только в самый последний момент, рявкая каждый раз какую-нибудь гадость, вроде: «На колени, мразь!»
К счастью, левитацией они по какой-то причине не пользовались, что позволяло не вступать в ближний бой, укрывшись где-нибудь повыше. Правда, спасало это отнюдь не всегда — лорды дремора неумение летать компенсировали знанием немалого числа огненных заклятий и способностью бросаться ими очень долго и очень метко. Впрочем, встречались они не так уж часто.
Зависнув над выбранным местом наблюдения, Элемар снизился, насколько позволяли вихрящиеся под ногами магические потоки, но приземление все равно вышло жестковатым. Он огляделся… и беззвучно выругался, потянув из ножен меч.
Возвышавшееся над остальными руинами монументальное строение, видимо, и было искомым святилищем. И вход в него действительно был запечатан — огромный, в рост человека, покрытый сетью трещин валун буквально вмялся в каменную дверь, намертво сплавившись с ней воедино, словно в момент падения был мягким внутри, как… яйцо, на мысль о котором наводила растрескавшаяся «скорлупа». Даже издалека было видно, что время к образованию большей части трещин на поверхности валуна не имеет никакого отношения.
А на расстоянии пары шагов от валуна по небольшому пустому пространству, бывшему, видимо, некогда площадью перед святилищем, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался дремора. Лорд дремора. Вверх он не смотрел, но Элемара он и не волновал. По крайней мере, прямо сейчас. А вот крылатый сумрак, вывернувшая из-за обломка стены — очень даже. Потому что, в отличие от дреморы, она его увидела. И летать умела.
С воинственным воплем крылатая пародия на женщину оттолкнулась от земли когтистыми лапами и сгибами крыльев и взмыла в воздух, явно намереваясь сбить его на землю. Элемар в ответ злобно выругался, торопливо глотая еще одно из приготовленных зелий левитации. И, перехватив меч, как копье, с силой метнул его в сумрака. Чуть выше ложбинки между острых грудей, прикрытой броней прочной чешуи…
Красивое лицо сумрака исказилось — не столько от боли, сколько от ярости. Заполошно хлопая крыльями, она закувыркалась в воздухе и рухнула на землю. Прямо под ноги дреморе.
Тот изумленно дернул рогатой головой и заозирался. Заметив зависшего над шпилем Элемара, он мерзко ухмыльнулся и вновь обратил внимание на бьющегося перед ним сумрака. Меч альтмера вонзился неглубоко и, хотя при падении сумрак переломала кости, умирать в ближайшее время она определенно не собиралась. Впрочем, у дреморы на этот счет было собственное мнение. Выдернув из груди закричавшей от боли сумрака меч Элемара, он с видом знатока окинул его взглядом, щелкнул по нему ногтем… и, крутанув рукоять — так, что лезвие размылось в воздухе гудящим зеленым кругом — четким движением отсек сумраку голову. А потом повернулся к Элемару и издевательски поманил его рукой.
Тот в ответ ухмыльнулся и показал ему «по локоть». И, разгибая руку, метнул зажатый в пальцах дротик.
Дремора был быстр. И почти сумел увернуться. Но именно, что почти — зачарованный дротик царапнул его по щеке, не причинив вреда. Однако этого оказалось достаточно, чтобы наложенные на него чары сработали. Дремора еще падал, а Элемар уже начал спускаться вниз — рассчитывать на то, что заклинание паралича будет сдерживать даэдрота столько же, сколько и человека, было глупо. Стоило радоваться тому, что оно вообще сработало.
Вынув свой меч из парализованных пальцев противника, он не удержался и проговорил, глядя в горящие бессильным гневом глаза:
— Я благодарен тебе за сумрака. Поэтому в родной Обливион отправлю быстро.
— Ты… просто… трус, — с трудом прохрипел дремора. — И… слабак.
— Возможно, — ответил Элемар, тем же движением, что и он сам несколько минут назад, снося ему голову.
«И дурак, ко всему прочему, — проворчал Второй. — На хрена ты с ним разговаривал?»
Элемар только пожал плечами, ничуть не считая себя виноватым, и снова взлетел, направляясь к шпилю замурованного святилища. Дремора и сумрак наверняка были не единственными обитателями развалин. Стоило разобраться с остальными, чтобы можно было спокойно заняться поисками возможностей пробраться внутрь. И сбором редких ингредиентов, разумеется…
Естественно, ничего они не нашли. Впрочем, Элемар, положа руку на сердце, на это особо и не надеялся. Но очень уж ему не хотелось лезть через упомянутые Лалатией Вариан «чертоги мертвых» — в отличие от неё, он прекрасно знал, что это значит.
Еще, конечно, оставалась надежда, что вход найдется не в самом кард'руне, а в какой-нибудь расщелине рядом с ним… но единственный обнаруженный поблизости кард'рун располагался на крошечном, регулярно затапливаемом островке, неприятно напомнив Элемару некоторые обстоятельства «экспедиции» в Тукушапал. Потому что дверь в кард'рун Омаренов, о чем поведала почти стершаяся от времени надпись над входом — такой же заброшенный, как и вспомнившаяся гробница Марвани — тоже пришлось откапывать. В процессе Элемар выкопал сидевшего под дверью скелета-охранника. В благодарность тот попытался открутить опешившему от неожиданности Элемару голову, за что был огрет отпугивающим нежить заклятьем и ломанулся в сторону Ануднабии. По дну, через пролив. Элемар только с чувством пожелал ему заблудиться и продолжил копать: отпугивание отпугиванием, но оно рано или поздно развеется и тогда магическая привязка вернет охранника обратно. И лучше к этому времени оказаться за дверью.
Охранника, конечно, можно было просто упокоить, но им еще предстояло договариваться с духами «неушедших смотрителей» Омаренов, которым это могло не понравиться.
Но оказалось, что договариваться не с кем — кард'рун оказался не только заброшенным, но и разграбленным. Причем очень и очень давно. А его залы облюбовали даэдра. Что, впрочем, было неудивительно — немного поплутав по залам, Элемар обнаружил здоровенный пролом в одной из стен, ведущий неизвестно куда. Хотя предположения имелись…
* * *
Даже полуразрушенная Ануднабия впечатляла.
«Как думаешь, кому здесь могли поклоняться?»
«Никому, — мрачно буркнул Второй. — По крайней мере, в этом зале не стояла ничья статуя. Хотя… если вспомнить, что в кард'руне Омаренов разгуливала целая толпа дремор — Мерунесу Дагону. Это его прислужники. Хотя и не очень верные, насколько я помню — пока их Принцу в очередной раз морду не набьют. Тогда они переходят под руку более сильного. Опять же, до тех пор, пока тот, в свою очередь, не получит по сопатке еще от кого-нибудь».
«Твои формулировки как всегда убийственны».
«В смысле, меня за них когда-нибудь убьют?»
«И это тоже».
«Пусть хотя бы воскресят для начала».
Элемар хмыкнул — определенный резон в словах духа был. Впрочем, стоило задуматься над более практическими вопросами.
«Я теперь понимаю, почему ты настоял на том, чтобы забрать у Тувесо Ботинки Апостола», — мысленно протянул он.
Второй не ответил. Только повеяло на миг мрачной решимостью. Ну да, полеты он терпеть не мог…
Спрашивать его, где искать дверь в следующий зал — потому что этот, даже с поправкой на разрушения, кузницей явно не был — Элемар не стал. Из пролома дверь была отлично видна даже сквозь падающие с потолка струи воды. Но тот сам подал голос, посоветовав исследовать остатки нижних ярусов на предмет чего-то интересного, а заодно приноровиться к Ботинкам — наложенные на них чары левитации быля заметно сильнее, позволяя лететь быстрее и лучше маневрировать. Что Элемар и продемонстрировал, не рассчитав резко возросшую скорость полета и едва не врезавшись в карниз над первой же площадкой. Но увернулся, в немыслимом развороте ухватившись за обломок колонны и буквально забросив себя на площадку.
«Мудак пиздоглазый», — с какой-то усталой злостью прошипел Второй.
Элемар не ответил, только в поисках опоры обхватил руками спасший его обломок и прижался к нему лбом, глубоко и часто вдыхая сырой воздух и пережидая, когда успокоится бешено колотящееся сердце. Дух был прав — ему и самому не хотелось бы выяснять, что могло случиться, если бы он потерял сознание от удара. Хотя чего там гадать — булькнул бы в воду…
«Продолжим?» — отдышавшись и успокоившись, спросил он.
Второй плеснул ужасом — ему, и без того боящемуся высоты, пируэты Элемара храбрости явно не добавили — но неохотно согласился. Деваться-то все равно было некуда: попытка пройтись по тоненьким лавовым перемычкам, по странному капризу судьбы пощаженным и последним землетрясением, и минувшим после него временем, стала бы оригинальным способом свести счеты с жизнью. Даже с предусмотрительно надетым Кольцом Ветра…
Впрочем ничего особо ценного в зале не отыскалось. Горсть жемчужин, от старости превратившихся в мел, потускневший рубин и пара фиалов с зельями, от которых на помутневшем стекле остались только грязные разводы, найденные в почти сгнившем сундуке, охранявшемся грозовым атронахом, да соли пустоты, собранные с самого атронаха — вот и все, что они нашли.
За дверью оказался крошечный — в сравнении с предыдущим — полузатопленный зал, у дальней стены которого топтался еще один атронах — инеевый. И топтался уже настолько долго, что пространство вокруг него покрылось толстым слоем льда. В том числе и дверь, очертания которой Элемар все-таки разглядел. Да и в самом зале было заметно холоднее, чем в первом, так что мысленно поблагодарив Второго еще раз за Ботинки, он взлетел, создавая огненный шар — соваться в воду на таком холоде было бы… не слишком умно. Как и сражаться с инеевым атронахом, вооружившись мечом с морозными чарами…
«Хренасе, почти два локтя», — оценил толщину ледовой корки Второй, когда они разобрались с атронахом и получили возможность спокойно осмотреться.
«Это будет нелегко», — согласился Элемар, глядя на скрытый за толщей льда дверной проем.
Стоило прикинуть, какое из известных им заклятий будет эффективнее…
…«Все, хватит. Иначе мы тут так и сдохнем».
Голос у духа звучал тише и слабее обычного — чтобы освободить дверь из ледяного плена им обоим пришлось изрядно потратиться на огненные заклинания. Слабые — «Жестокий огненный цветок», примененный Элемаром в надежде на быстрый результат, превратил пол в каток и едва не прожарил его самого, послужив поводом для еще одного нелестного комментария со стороны Второго. Так что пришлось растапливать лед потихоньку, время от времени меняясь, чтобы дать друг дружке хоть немного передохнуть. «Огненные кулаки» и «огненные укусы» что один, что другой теперь, наверное, сумеют применить даже будучи без сознания. Мысль о том, что можно было призвать для этого огненного атронаха, посетила обоих слишком поздно — когда ни у одного, ни у другого на это не осталось сил. Мысль о том что стоило бы запастись зельями, восполняющими магический резерв — тоже. И что с того, что раньше в них не возникало надобности?
Держась в сознании исключительно на силе воли, Элемар перелетел затопленную часть зала в обратном направлении и буквально вывалился на площадку по ту сторону двери. Где и распластался, уронив гудящую от магического истощения голову на заплечную сумку. И успев пробубнить:
— Надеюсь, пока мы тут, новое землетрясение не начнется, — отрубился.
Проснувшись, Элемар попытался встать и тут же придушенно взвыл от боли — от лежания на каменных плитах затекло все, что только могло. Но от истощения не осталось и следа, а значит, в отключке он пребывал не менее суток.
Второй немедленно спихнул его «внутрь» и принялся неторопливо разминать задеревеневшие мышцы, буркнув на возмущенный возглас:
«Когда ты там раскачаешься…»
Впрочем, едва закончив разминку, контроль над телом он вернул. Элемар охнул… и тут же полез в сумку за свертком с вяленой скрибятиной: взбодрившись, тело вспомнило, что последняя трапеза была… очень давно в Альд Скаре. И теперь истерически требовало жрать…
Прогрев заклинаниями контур двери в очередной раз, Элемар толкнул её… и ничего не произошло.
«Не до конца лед растопили?»
«Или просто заперто, — хмыкнул Второй. — Не забывай, Хильбонгард и его приятель уезжали на похороны Ханина, кем бы он ни был. Вряд ли они оставили свою кузницу незапертой».
«И, если верить легенде, они не вернулись. Ведь всех — или почти всех — гостей отравили на том поминальном пиру».
«Именно».
Элемар мрачно уставился на дверь.
«Тогда вряд ли мы её откроем».
«Отмычками — точно нет. Но разве ты все свитки продал? Я же просил!»
Альтмер хлопнул себя по лбу, вспомнив, как Второй когда-то настаивал на том, чтобы оставить хотя бы один из свитков-«отмычек». Тех, которые вскрывали даже самые хитрые замки, просто превращая их механизм в труху, за что заклинание и называлось соответственно — «разбивателем замков».
«Думаешь, сработает?» — усомнился он, но свиток все же достал.
«Должно. Вряд ли Лалатия стала бы поручать нам невыполнимое. Сложное — да, а невыполнимое — вряд ли. Так что эту дверь можно открыть. Главное, придумать как».
Элемар задумчиво уставился на останки атронаха, ловя ускользающую мысль. И торопливо, чтобы не усомниться и не передумать, сотворил заклинание поиска ключей… Не то чтобы он ждал отклика… но он пришел. Из-за двери.
«Логично, — хмыкнул почувствовавший то же самое Второй. — Думаю, это ключ от какого-то сундука в кузнице. А ключ от самой кузницы хозяева унесли с собой. Так что давай все-таки заклинание».
Кивнув, Элемар развернул свиток и, приложив ладонь к замку, проговорил слово-ключ. Что-то хрустнуло, дверь дрогнула и словно бы просела, заставив его нервно икнуть. Но неохотно приоткрылась, захрустев-заскрежетав проржавевшими петлями, стоило ему навалиться плечом.
Вода, постепенно затапливавшая Ануднабию, добралась и до кузницы. Хотя, возможно, она всегда там была — поверхность воды отчетливо парила. И возле стенок возвышавшегося в центре кузницы монументального колодца завитки пара над водой были заметно гуще. Да и багряное свечение над самим колодцем довольно недвусмысленно намекало, что плещется на его дне… если это дно вообще когда-либо было. Второй, заставив Элемара внимательно оглядеться, долго восхищался гением того, кому пришло в голову подвести в кузницу воду, чтобы она охлаждала основание колодца, не давая лаве внутри его расплавить. А неизбежно образовывающийся пар — пелена которого, в очередной раз напомнив Элемару о Тукушапале, плотно затягивала свод — явно отводился куда-то наружу.
Крушитель Черепов нашелся в колодце. И достать его без чар левитации не предсталялось возможным. К счастью, для Элемара это не было проблемой. К тому же, недалеко от входа на обломках не то полки, не то каменного стола нашелся покрытый патиной ключ и осклизлый свиток, зачарованный на полет и — непонятно, правда, зачем — на мощнейшую маскировку. Фраза-ключ, как ни удивительно, читалась, но написана была на столь старом диалекте бретика, что Элемар разобрал её только с третьей попытки. А разобрав, долго хихикал. Судя по ней, свиток был зачарован Дорахом Гузалом для его компаньона Хильбонгарда. Потому что ключом была фраза «мятые сиськи Кин».
Еще более удивительным оказалось то, что чары сработали, как должно, стоило Элемару произнести эту фразу вслух. Не воспользоваться этим было глупо… как, впрочем, и довериться полностью столь старому зачарованию. Так что, обследуя кузницу, Элемар стискивал в руке последний фиал с зельем левитации. Хотя ему все равно пришлось пережить несколько неприятных минут, открывая массивный сундук с Крушителем Черепов — ключ в замке провернулся неожиданно легко, но вот откинуть тяжелую крышку одной рукой не вышло и фиал пришлось убрать обратно в кармашек на поясе. И то, что сундук провисев над плещущимся на дне колодца озером лавы несколько тысячелетий, падать вроде бы не собирался, спокойствия совершенно не прибавляло. Второй так и вовсе забился настолько глубоко «внутрь», что, если бы не легкие уколы ужаса, Элемар мог решить, что вновь остался один.
Чары со свитка сослужили им еще одну добрую службу: вылетев из колодца и «приземлившись» на полуразрушенную площадку, где, видимо, было рабочее место Дораха Гузала — точнее, зависнув в полулокте над поверхностью — Элемар едва не столкнулся с очередным атронахом. На сей раз огненным. Впрочем, справиться с не подозревающим о присутствии противника даэдротом оказалось проще простого. И морозные чары на мече оказались на этот раз как нельзя более кстати…
Еще одним сюрпризом оказался человеческий скелет возле одного из столов.
«Скорченная поза, прижатые к животу руки… — заинтересовавшийся Второй немедленно отпихнул Элемара «внутрь» и склонился над мертвецом, внимательно его рассматривая. — И… ага! Ты говорил, что ключ на свитке был написан на бретике?»
«Угу».
Второй еще некоторое время изучал мертвеца, периодически задерживая взгляд то на черепе, то на руках — которые, по мнению Элемара, вовсе не были прижаты к животу, хотя бы из-за отсутствия оного — то на невнятных клочьях не то ткани не то кожи и время от времени чуть слышно хмыкая. Потом выпрямился — и едва не упал, забыв о все еще действующем заклинании левитации.
«Знаешь… - неуверенно проговорил он. — Похоже, мы нашли одного из хозяев кузницы».
«Да ну», — недоверчиво протянул Элемар.
«Ну… давай я расскажу тебе, что увидел, а ты сам решай», - не стал настаивать Второй.
«Ну, давай».
«Итак… начнем с мертвеца. Будь он… посвежее… сказать, наверное, можно было бы больше, но и так кое-что понятно. Во-первых, он не человек… то есть, человек, конечно, но с примесью эльфийской крови. Как там… а, манмер. Во-вторых, он маг… я не нашел ничего похожего на доспех — ни пластин брони, ни хотя бы заклепок. Только пара пряжек. Историк мог бы сказать, от чего они и зачем, и назвать, когда жил этот бедолага, с точностью до пары сотен лет… но я не историк. Но чтобы понять, что это не воин, мне достаточно моих знаний. И не вор — остатков снаряжения тоже нет. А они должны были сохраниться, если уж сохранились пряжки с одежды и даже обрывки ткани. Значит, это маг».
«Продолжай», — подбодрил заинтересовавшийся Элемар.
«В-третьих, умер он от чего-то, что вызывало нестерпимые боли в области живота. Настолько, что он от боли свернулся в позу… младенца и прижимал руки к животу так отчаянно, что они остались в таком положении и после смерти. Ты не поверишь, скольких преступников настигло правосудие от того, что жертва ухитрялась перед смертью зажать в кулаке пуговицу или клочок ткани от одежды своего убийцы так, что разжать пальцы убитого удавалось лишь через много часов после смерти… Здесь, в общем-то похожий случай. Понятное дело, по мере разложения тела положение рук изменялось, да и землетрясения внесли свой вклад… но не так уж сильно. Повезло».
Элемар хмыкнул — «повезло». Но ему по-прежнему было интересно. И даже больше, чем прежде.
«Так вот, умер он от болей в животе. Это может быть рана… а может быть и отравление».
«А все гости на поминальном пиру в честь Мордрина Ханина были отравлены…» — вспомнил Элемар.
«Именно! Хотя приведенный в книжке рецепт отравы — полное дерьмо, конечно. Дорах Гузал — а я считаю, что это он — то ли не пил отравленный напиток вместе с остальными гостями и получил полтора локтя стали в живот, то ли все же пил, но умереннее остальных… и когда окружающие, включая его приятеля Хильбонгарда, стали падать мордами в салат, сделал ноги. В единственное место, которое ему было в тот момент доступно — их кузницу. Где и умер».
«Складно. Но почему ты уверен, что это именно Дорах Гузал, а не какой-нибудь колдун Телванни?»
«Очень просто. Его череп не похож ни на один человеческий череп, который я когда-либо видел. Но и на эльфийский череп он тоже не похож — разрисованный котелок Ллевула Андрано я хорошо помню, как и «придворную»… или «придверную» коллекцию некроманта из Мавии. В общем, ни то, ни другое, но что-то между. Полуэльф. Или манмер, как их принято здесь называть. А кто у нас известные манмеры?»
«Бретонцы», — вздохнул Элемар.
«Бретонцы. Имя колдуна — Дорах. Дорах, Коснах, Энитах… в общем, понятно, да? И фраза-ключ на свитке была на старом бретике. Скорее всего, кстати, Хильбонгард даже не читал её, просто проговаривал, развернув свиток. Дорах писал её для себя. Для приятеля ему пришлось бы писать её либо на альдмерисе, либо на драконьем».
«Драконьем?» — удивился Элемар.
«Да. Если выживем и сумеем выбраться с Вварденфелла — махнем в Скайрим, там много мест, где можно полюбоваться на эти царапульки… Так вот, Дорах Гузал почти наверняка был бретонцем. И вот этот скелет принадлежит бретонцу. А почему не Телванни? Встречный вопрос — а как бы он сюда попал? Дверь-то в кузницу была заперта, а ключ остался у хозяина. И попасть сюда мог только другой хозяин — тот, которому ключ был не нужен. Потому что он и без ключа мог мгновенно вернуться домой из любого места в Вварденфелле. Что и проделал. Больше никто — вход в Ануднабию надежно завалило еще в Первую Эру. Подозреваю, что случилось это после войны Первого Совета — потому что такие «камушки», как тот, что запечатал вход, вылетают только из жерла вулкана и только в начале извержения. А такое извержение, чтобы могло добросить ком лавы такого размера через пол-Вварденфелла, в истории было только одно. И как раз в Первой Эре».
«Так вот почему Лалатия говорила об «огненном камне» посреди Ануднабии!»
«Возможно. Хотя с той же вероятностью она могла иметь в виду вот этот колодец с сундуком. Видения Оракула, как ты мог заметить, порой достаточно причудливы. Хотя насчет «чертогов мертвых» она угадала. Но опять же — гробница заброшена настолько давно, что о появившемся проломе никто не узнал. А если и узнал — все опять же упирается в запертую дверь в кузницу. Кто-то со стороны её бы просто взломал, как мы сегодня. Так что это лежит все-таки один из хозяев».
Элемар некоторое время молчал. На душе почему-то было паршиво. Словно он каким-то образом был причастен к той давней трагедии…
Второй же такими вопросами, казалось, не задавался — пока альтмер предавался странному унынию, занявший их общее тело дух бродил по площадке, собирая в кучу то, что привлекало его интерес. Книги, к их с Элемаром общему разочарованию, пришли в негодность — от постоянной сырости страницы слиплись намертво, превратив некогда ценные фолианты в осклизлые кирпичи. Под столом нашлись двемеритовые сапоги, опять же зачарованные на полет. На втором столе были разложены кузнечные инструменты, а рядом с ним лежало эбонитовое копье и двемерский меч с чарами паралича. Настоящий, не новодел, каким долго время пользовался сам Элемар. Забрать его хотелось до зуда в пальцах…
Собрав то, что имело ценность — последней неожиданной находкой стал закрытый шлем из даэдрика с поистине кошмарной личиной — Элемар поразмыслил и перенесся заклинанием в Молаг Мар. Тащиться в Гильдию Магов, чтобы в очередной раз увидеть, как Тусамиркиль демонстративно лапает Улени Хелеран — его, пусть и бывшую, Улени — у него не было ни малейшего желания…
1) «Пробуждение Ханина», TES-III: Morrowind
Холодное лезвие почти невесомо щекотнуло кожу шею под ухом… и сразу убралось прочь, повинуясь неодобрительному покашливанию из дальнего угла комнаты. Элемар — точнее, Второй, занявший его место, стоило им опознать визитеров — мгновенно распахнул глаза и, перехватив вооруженную кинжалом руку незваного гостя, крепким пинком в живот отправил его в стену, тут же перекатившись на другую сторону широкой постели. Вскочил, сжимая в каждой руке по метательному ножу… и, хмыкнув, бросил их на постель:
— Доброй ночи, господин Косадес.
Сидящий в кресле возле низкого столика координатор усмехнулся и несколько раз беззвучно свел вместе ладони, изобразив рукоплескания. Выглядел он, против обыкновения, вполне респектабельно: лицо чисто выбрито, седые волосы вокруг лысины по-военному коротко острижены, недешевая, хоть и заметно пропылившаяся одежда… ничего общего с привычным образом нищего опустившегося скумоеда. Не знай Элемар точно, кто перед ними, принял бы за странствующего географа. Или ученого-натуралиста, вроде некогда повстречавшейся ему недалеко от Полей Кумму парочки любителей кагути…
— Неплохо, — проговорил он. — Но в обычной ситуации тебя бы давно прирезали.
— В обычной ситуации вы оба получили бы по пяди посеребренной стали еще до того, как прикрыли дверь. Неужели вы думаете, что в поместье недостаточно масла, чтобы смазывать петли? — покосился на него Второй. — Так что я успел не только проснуться, но и вас узнать. И да, — перевел он потяжелевший взгляд на сидящего у стены Ллотиса Селвило, держащегося за живот, — в следующий раз я так и поступлю. Имейте в виду…
В дверь постучали, но, прежде чем она открылась, Второй, мгновенно оказавшись у входа, распахнул её сам, нимало не смутившись, что стоит в одних брэ. Заодно встав так, чтобы прикрыть сидящего в кресле координатора.
— Все в порядке, серджо? — встревоженно спросила стоявшая за ней Гарила Ведас. — Мне показалось, я слышала какой-то шум…
— Все хорошо, — зевнул он и прикрылся рукой, одновременно сплетя пальцы в жесте «незваные гости».
У данмерки расширились глаза.
— Мне все равно не спалось… — тон её стал игривым, но рука недвусмысленно потянулась к оружию.
— Не стоило беспокоиться, — Второй снова зевнул и помотал головой, словно прогоняя сонливость. — Хотя я не буду возражать, если ты придешь меня… разбудить утром, — не менее игриво ответил он.
— Утром я пришлю Бродера, — промурлыкала Гарила.
— Вот уж без кого я точно обойдусь, — хмыкнул Второй.
Гарила рассмеялась и, кивком показав, что все поняла, направилась к лестнице. Второй дождался, пока её шаги стихнут наверху, и закрыл дверь, облегченно вздохнув: можно надеяться, что теперь охрана не наделает глупостей.
— Ты не торопился на вызов, Суротано, — холодно проговорил Косадес, стоило двери закрыться. — Раньше ты не позволял себе такой… небрежности. Как мне следует это понимать?
Ллотис наконец поднялся, подобрал валяющийся кинжал и, так до конца не разогнувшись, доковылял до второго кресла, в котором и развалился. Второй проводил его внимательным взглядом — вряд ли тот в присутствии координатора позволил бы себе что-то лишнее, но все же…
— Мне казалось, что я довольно понятно пояснил причины в записке, которую должна была передать Гилдан. И, откровенно говоря, рассчитывал, что, если встреча по-настоящему необходима, вы найдете способ её организовать. Хотя и не ожидал, что это будет проделано таким образом, — поморщился он.
— Что тебя не устраивает?
— Ну, к примеру, служитель Имперского культа не привлек бы ничьего внимания вообще, в какое бы время ни явился, — укоризненно посмотрел на Косадеса Второй, присаживаясь на край постели и принявшись неторопливо одеваться. — Даже если бы он попросил о встрече с хозяином поместья. Ведь всем известно, что Суротано из Даска — последователь Имперского культа. И визит его собрата по вере никого не насторожит.
Тот нахмурился… и медленно кивнул.
— Это… не лишено смысла. Особенно, если в твоем поместье такие внимательные слуги, — он покосился на дверь.
— С подбором слуг содействовал серджо Атин Сарети. Вряд ли он бы позволил себе допустить небрежность в этом вопросе, — Второй приподнял уголок рта в намеке на улыбку.
— Дом Редоран в последнее время заметно усилился. Это может стать угрозой, — покачал головой Косадес.
— Если Архимастером Дома останется Болвин Веним — возможно. Но Атин Сарети придерживается других взглядов. Как я слышал, он предпринял ряд шагов к сближению Дома Редоран с Империей. И без него на лояльность Дома Редоран можно не рассчитывать. Другие советники не имеют ни такого политического влияния, ни заинтересованности.
— Я тебя услышал, — кивнул Косадес, недовольно поджав губы. — Но оставим до поры Сарети. Сейчас разговор пойдет о другом. О том, что является главной целью вашего пребывания на Вварденфелле.
Ллотис подобрался. Второй тоже.
— Собранные вами обоими сведения дают понять, что культ Шестого Дома представляет собой серьезную угрозу. Что он собой представляет, понять по-прежнему затруднительно, но то, что этот культ опасен, сомнений уже не вызывает. Во всяком случае, Храм Трибунала, — Косадес покосился на Ллотиса, — несмотря на предпринимаемые усилия, с его распространением не справляется.
Тот мрачно нахохлился.
— И мне, — продолжил Косадес, — начинает казаться, что и они не вполне понимают, с чем имеют дело. Хотя, боюсь, никто не понимает.
Элемар, внимавший «изнутри», подозревал, что кое-кто как раз-таки неплохо понимает… но делиться не спешит даже с ним. Да и Ллотис, с деланным безучастием рассматривавший носки своих сапог, дернул головой, точно собираясь что-то сказать… но промолчал.
— Самое паскудное, — Косадес нахмурился, — что возможность справиться с угрозой Шестого Дома якобы существует. Это некий Нереварин — герой, появление которого предсказано древним пророчеством.
Он сморщился, словно хлебнув крепкого уксуса. Помолчал.
— Его Императорское Величество очень серьезно относится к разного рода предсказаниям и пророчествам. Но я предпочитаю работаться с тем что можно доказать, опровергнуть, объяснить или создать самому — с привлечением магии или без. С фактами, сплетнями… Невнятные пророчества полурелигиозного толка — не та основа, на которую я привык опираться в своих действиях. Но ничего другого нам не остается — воля Его Величества превыше наших желаний. И если для того, чтобы уничтожить угрозу со стороны культа Шестого Дома нужен предсказанный пророчеством Нереварин — значит, нам надо найти этого Нереварина. Или… — Косадес помолчал, поочередно смерив обоих своих агентов давящим взглядом, — создать самим, если другого пути не будет. Но для этого нам нужно узнать о нем все, что только можно. Повторюсь — все возможное. Сейчас нам известно только это клятое пророчество. Да и то в общих чертах. Если исходить из того, что вам уже удалось узнать, самым разумным будет обратиться к эшлендерам. Именно среди них распространен так называемый «культ Нереварина».
— Эшлендера еще надо суметь разговорить, — хмыкнул Второй. — И то, кто поручится, что даже разговорив, удастся узнать от него то, что нужно?
Ллотис вдруг потер скулу и что-то невнятно пробормотал себе под нос. Второй — и Элемар — ясно расслышали только «Хайршашиши».
— Ты прав, Суротано, — усмехнулся Косадес. — К примеру, нашему другу не удалось столковаться с твоим приятелем Хайршашиши из Пелагиада.
— Он хоть жив? — нахмурился Второй.
Йакум Хайршашиши, конечно, за те три дня, что они отсиживались в Пелагиаде после убийства Шарн гра-Музгоб, успел их обоих изрядно достать, но зла ему ни один, ни второй не желали.
— Да что этому амбалу вольтанутому сделается? — мрачно огрызнулся насупленный Селвило. — Я с ним по-хорошему хотел, а он базлать начал, глиномес… Пришлось ему бестолковку отремонтировать… слегонца, даже лепилу звать не стали.
— Ну-ну, — недоверчиво пробормотал Второй.
«Надо будет навестить парня», — мысленно заметил он.
— В общем, пока ты гулял по даэдрическим храмам Вварденфелла, — не дал зародиться перепалке Косадес, — нам удалось разузнать, что больше всего о культе Нереварина может рассказать кто-то из эшлендеров Уршилаку. И — вот ведь совпадение! — один такой эшлендер уже много лет проживает в Альд'Руне, — усмехнулся он. — Хассур Зайнсубани, слышал о таком?
— Слышал, — коротко кивнул Второй. — Торговец. Тот еще пройдоха.
— Наш общий друг по вполне понятным причинам не может посетить Альд'Рун, — снова усмехнулся Косадес. — Слишком много ненужного внимания. А вот для тебя это не должно составить большого труда.
Второй невозмутимо кивнул. Выбора им все равно не оставляли.
— Вот тебе сотня дрейков, — Косадес положил на столик рядом с собой глухо звякнувший кожаный мешочек. — Выясни, что нравится Зайнсубани, сделай ему подарок — я слышал, эшлендеры любят получать подарки — очаруй его… и узнай как можно больше о племени Уршилаку и культе Нереварина. И, разумеется, не тяни с отчетом.
— И где мне вас искать? — Второй не стал скрывать иронии. — В Балморе мне, по вполне понятным причинам, появляться не стоит.
Косадес нахмурился.
— Я сам тебя найду. Или извещу, — сказал наконец он.
Из Бал Исры гости убрались с помощью свитков Вмешательства. Второй с облегчением выдохнул и уступил место изведшемуся Элемару. Тот с удовольствием потянулся и развязал тесемки оставленного Косадесом мешочка. В свете лампы тускло сверкнуло золото. И можно было не сомневаться, что монет ровно сто. Сто полновесных золотых «драконов».
«Крас-си-иво», — протянул Второй.
Тон его был на удивление мрачен.
«Да уж… На эти деньги можно Зайнсубани завалить подарками», — покачал головой Элемар.
«А они и не для Зайнсубани. Они для тебя. Как напоминание, что ты все еще на службе Империи, будущий карманный Нереварин», — едко проговорил Второй.
Элемар выругался. И резким движением затянул завязки мешочка обратно.
«Действительно красиво. Сотня полновесных дрейков проймет даже почти-Советника Великого Дома».
«Не только. Кнут и пряник, братишка. Тебе сначала дали понять, что ни охрана, ни замки не помогут тебе, если начнешь зарываться. А потом дали понять, что, если будешь себя хорошо вести, плата будет щедрой. Заодно напомнив, что, какое бы положение ты ни занимал в глазах окружающих, ты по-прежнему служишь ордену Клинков. И ты ведь понимаешь, что рано или поздно интересы Дома Редоран и Клинков столкнутся? - голос духа стал сочувствующим. — И тогда тебе придется открыто выбрать, на чьей ты стороне. Знаешь поговорку про двух кошек?».
«Знаю, — отозвался Элемар. — Меня сейчас интересует другое: как скоро Советник Сарети пожелает меня видеть?»
«Хочешь предупредить его?»
«Обязательно», — Элемар невольно оскалился.
«То есть, ты выбрал», — Второй не спрашивал.
«Нет, брат. Еще нет. Я слишком многим обязан и Клинкам, и Атину Сарети, чтобы так уж легко суметь сделать выбор. Но к Сарети и Дому Редоран у меня нет таких претензий, какие успели появиться к Клинкам. Пока нет».
«Советник не глуп. И может поинтересоваться, кому ты служишь на самом деле».
«На это я и рассчитываю», — хмыкнул Элемар, повергнув «соседа» в глубокий ступор.
* * *
— Я не знаю, как они проникли в поместье, Отец Дома, — Бродер Гарил, командующий охраной поместья, был мрачен, как грозовая туча. — Охранники никуда не отлучались и не пили…
— Следов взлома тоже нет, — добавила Гарила Ведас. — И тем не менее, — она развела руками.
Элемар задумался. Ключи от всех замков в поместье были у Индрель Ратрион, которую он сделал управительницей, но у неё не имелось никакого резона давать их кому бы то ни было. Впускать — тем более. А Ринара, памятуя о том, как мальчишку привечала Элон еще в Сейда Нине, Элемар на этот счет инструктировал лично, так что никаких «друзей Элон» или «серджо Суротано» он бы не впустил. Да и не было пацана ночью у ворот, это Элемар уточнил у Бродера особо. У гетмана Гульса находились ключи от ворот и внешних служб, но ключей от самого поместья у него не было. Охранники же… Элемар от неожиданной догадки резко втянул воздух. Хасфат Антаболис был инструктором в балморском отделении Гильдии Бойцов. И, судя по некоторым обмолвкам, довольно тесно общался с Каем Косадесом. Мог ли тот приятельствовать еще и с Перциусом Мерциусом из отделения Гильдии в Альд'Руне? Запросто — мелькало что-то такое в разговорах... Мог ли попросить его — по-дружески — направить охраной в Бал Исру конкретных бойцов? Вполне. Мог ли Мерциус — тоже по-дружески — выполнить эту просьбу? Шансы не слишком велики, но они есть. И отмахиваться от них не стоит.
— Кого прислали нам из Гильдии Бойцов? — посмотрел он наконец на Бродера. — Нет, не так… У кого из присланных из Гильдии контракт еще не закрыт?
Тот, на секунду задумавшись, перечислил три имени. И вдруг помрачнел, процедив сквозь зубы невнятное ругательство.
— Кто-то из них был в ночном карауле сегодня?
Два имени из трех. В одной смене. На Бродера стало страшно смотреть.
— А третий?
Третий на первый взгляд был непричастен — его смена была в первой половине минувшего дня. Но кто-то же впустил незваных гостей внутрь… Элемар задумался.
— Значит, так. Никаких мер к ним не применять, — он жестко посмотрел на Бродера. — Редоранцев же считают… недостаточно хитрыми, так? Вот и пусть думают, что мы ни о чем не догадались. Двойку не разбивать. Но… — Элемар усмехнулся. — В ночные смены их больше не ставить. Никого. И контракт не продлевать.
Повеселевший Бродер Гарил нехорошо усмехнулся.
— Будет сделано, Отец Дома. К слову, пара неплохих парней из Маар Гана уже интересовались, не нужны ли в поместье опытные охранники. Могу я их обрадовать?
— Если ты в них уверен — безусловно, — кивнул Элемар.
Бродер коротко поклонился и вышел. Гарила Ведас осталась.
— Есть еще кое-что, требующее вашего внимания, Отец Дома, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Элемара. — Арини Орети…
— Она внезапно решила выйти замуж? — удивленно поднял брови Элемар.
Ослепительная красавица — даже с точки зрения не-данмеров — Арини Орети еще в Альд'Руне прославилась тем, что неизменно отвечала решительным отказом на все предложения руки и сердца. По слухам, даже советник Хларен Раморан оказался в числе отвергнутых женихов… хотя Второй в это совершенно не верил. Да и сама Арини на этот счет предпочитала отмалчиваться.
— Нет, — покачала головой Гарила. — К ней приехала сестра. Вельса. Вельса Орети. Просит разрешения поселиться.
— А я-то тут причем? — удивился Элемар. — Привлечением новых поселенцев занимается Гульс…
— Видимо, вы не знаете, — нахмурилась данмерка. — Вельса Орети до недавнего времени была «стражем крови» в поместье Веним.
«Оп-па…» — выдохнул Второй.
— Та-ак… — протянул Элемар. — А теперь расскажи внятно, что там с Вельсой Орети.
Со слов Гарилы выходило, что Вельса Орети примерно час назад примчалась в Бал Исру, почти загнав верхового гуара, и попросила о встрече с сестрой. Выглядела она неважно и была одна, поэтому отказывать ей не стали. А перед тем, как Элемар вызвал Гарилу и Бродера к себе, Арини попросила позволения для сестры остаться в поместье.
— Приехали… — пробормотал альтмер.
«Что делать будешь?» — полюбопытствовал Второй.
«Для начала пообщаюсь с этой Вельсой. А там видно будет».
«Что-то мне подсказывает, что она все-таки останется».
«Посмотрим. Пока что у меня нет ни малейшего желания пригревать под боком кого-то из подручных Болвина Венима», — ответствовал Элемар и направился к выходу, желая разобраться с очередной незваной гостьей как можно скорее.
Вельса Орети красотой ничуть не уступала сестре. Хотя оценить эту саму красоту прямо сейчас было затруднительно: лицо данмерки опухло от побоев. Снятый двемерский доспех грудой металла валялся посреди комнаты, а вокруг Вельсы, раздетой до исподнего и усаженной на стул, металась плачущая Арини, бормоча между всхлипами «я ведь предупреждала». О чем она предупреждала сестру, осталось неизвестным, поскольку, стоило Элемару появиться в доме, Вельса попыталась вскочить, но не преуспела, со сдавленным стоном повалившись обратно на стул.
— Отец Дома, — сжав челюсти, он предприняла вторую попытку встать, — милости…
— Сядь, — жестко произнес Элемар. — И не дергайся.
«Что скажешь?» — обратился он ко Второму.
Тот какое-то время внимательно изучал покрытую синяками, как катай-рат пятнами, Вельсу…
— Ответь мне, Вельса Орети, — выслушав мнение духа, обратился он к данмерке. — Почему сюда? Вряд ли Арини, уезжая, не оставила тебе ключи от вашего дома…
— Я… Я испугалась, — выдавила та. — Я не могла оставаться в Альд'Руне. Слишком близко… слишком просто меня было бы вернуть.
— Допустим… Хотя вернуть в поместье Веним тебя при желании могут и отсюда. Я не смогу не подчиниться Архимастеру Дома, которому служу, если он потребует выдать одного из своих «стражей крови».
Вельса побледнела.
— Это было во-первых. А во-вторых, — Элемар уперся в данмерку тяжелым взглядом, — я не вижу причин не выставить тебя из моего поместья до заката. Твой внешний вид, конечно, впечатляет… и ощущения наверняка болезненные, но… одно качественное зелье лечения — и от всей этой «красоты» не останется и следа еще до полудня.
Арини открыла рот, явно набирая воздух для возмущенной тирады в защиту сестры, но Элемар взмахом руки велел ей молчать.
— Ты служишь Архимастеру Вениму, Вельса Орети, — продолжил он. — А серджо Веним с радостью увидел бы меня мертвым — ты ведь знаешь о его отношении к н'вахам. Я удивлен, что он все еще не вызвал меня на поединок… хотя, возможно все дело в том, что мне пока не довелось общаться с ним лично. Но теперь у него появился отличный повод это сделать, верно?
Вельса прикрыла глаза.
— Но даже если серджо Веним это не сделает… с моей стороны было бы огромной глупостью доверять той, кто ему служит, — жестко закончил Элемар.
— Служила, — глухо возразили ему. — Служила, не служит.
— Пусть так, — не стал спорить он. — Но поводов доверять тебе у меня по-прежнему нет. И желания воевать с твоим бывшим господином — тоже. Особенно без надежды на успех.
В глазах Вельсы заплескался ужас пополам с отчаянием — о привычке Болвина Венима оскорблять редоранцев не-данмеров, вынуждая их требовать сатисфакции на Арене, она прекрасно знала. Как и о том, что до сих пор он не проиграл ни одного поединка. Элемар своими глазами наблюдал два из них и отлично помнил, насколько легко Болвин Веним справился с обоими противниками, хотя один был двуруким бойцом... Арини, тоже наслышанная о «подвигах» Архимастера Дома Редоран, испуганно прикрыла рот рукой.
— Я… понимаю, — Вельса опустила голову. — И… обещаю не… обещаю, что не буду задерживаться.
— Хорошо. Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили все необходимое. И надеюсь, что ты поправишься до того, как серджо Веним догадается поискать тебя здесь.
Арини нагнала Элемара у самого выхода.
— Простите, Отец Дома, если я покажусь непочтительной, — начала она. — Но чем моя бедная сестра хуже той хлааловки, которую вы сделали управительницей?
— Я разве сказал, что она хуже? — он развернулся лицом к рассерженной данмерке. — Я сказал, что не могу ей доверять. И не хочу лезть на рожон.
— Вы просто не знаете, как Болвин Веним обращается с женщинами! — возмутилась Арини.
— Знаю, — спокойно ответил Элемар. — И заметь, я не спрашивал у твоей сестры, кто её так избил. Сбежать она могла только в том случае, если не могла по какой-то причине дать мучителю сдачи. И в Альд'Руне я знаю только одного мера, который мог поднять руку на стража или слугу семьи Веним, не опасаясь ни отпора от жертвы, ни недовольства главы этой семьи. Догадываешься, кто бы это мог быть? Вот и я догадался.
Арини слегка стушевалась, но все равно упрямо сжимала губы.
— И я действительно не смогу ничего ему противопоставить, если он пожелает вернуть её.
Выйдя во двор поместья, Элемар тяжело вздохнул и с силой потер лицо.
«Чувствую себя мудаком», — пожаловался он.
«Привыкай. "Из жалости ты должен быть жестоким", — ответил Второй, видимо, что-то или кого-то цитируя(1). — И время от времени поступать, как мудак, с точки зрения тех, кто тебя окружает. Главное, — добавил он, — чтобы цель таких поступков была оправдана. По-настоящему оправдана».
* * *
Письмо от Атина Сарети, привезенное курьером три дня спустя, было безупречно вежливым. Но обмануться этой вежливостью мог разве что тот, кто был плохо знаком с советником. Элемар не тешил себя мыслью, что знаком с ним достаточно хорошо, просто догадывался о подоплеке столь внезапного желания встретиться — в поместье были действительно очень внимательные слуги…
Мешкать не стоило: если догадка Элемара была верна, стоило объясниться с советником как можно быстрее — чем больше он будет тянуть, тем менее убедительными будут казаться его аргументы. Поэтому курьеру был вручен свиток Вмешательства Альмсмви, записка для советника и кошелек с платой за труды, а сам Элемар, проследив за его отбытием, отправился отдавать распоряжения. Если в разговоре с советником они достигнут какого-то понимания, то они будут как раз к месту. Если же нет… что ж, ему уже будет все равно.
Так что он ничуть не удивился, когда, прибыв тем же Вмешательством к альдрунскому храму, обнаружил встречающий его отряд редоранской стражи с эмблемами рода Сарети. Впрочем, те были исключительно вежливы и вели себя не как конвой, а как охрана. Однако Элемар не сомневался, что на случай, если он вдруг решит предпринять попытку к бегству, у них имеются вполне определенные указания. Желание сбежать у него, конечно, было… но что с того? Бегать бесконечно он не сможет, рассчитывать на то, что Клинки решат его вывезти на материк… Тамриэль, конечно, велик и обученными агентами вроде как разбрасываться не принято, но все зависит от того, насколько настойчиво его будут искать. Может оказаться так, что Клинкам будет проще «отработать» его самим, чтобы предъявить потом желающим молчаливый труп — некромантия-то в Морровинде под строжайшим запретом…
Вот просьба сдать все имеющееся оружие действительно стала для него неприятной неожиданностью. Логичной — советник Сарети, как ни крути, имел полное право усомниться в его лояльности — но все же неприятной. Впрочем, Элемар не стал артачиться и, не дожидаясь, повторной просьбы, спокойно выложил на стоящий тут же столик отстегнутые ножны с мечом, пояс с дартами и танто. После чего был приглашен в хорошо знакомый кабинет.
Атин Сарети сидел за столом, внимательно изучая шпалеру с изображением Капитана. Элемар дождался, когда за ним закроется дверь и прошел вперед, остановившись на почтительном расстоянии от стола. Где и замер, демонстрируя всем своим видом готовность стоять так столько, сколько потребуется.
— Вы не удивлены, — проговорил после довольно длительного молчания Сарети.
На Элемара он так и не взглянул.
— Нет, серджо, — ровно проговорил тот.
— Значит, вы, по меньшей мере, догадываетесь, о чем я хочу у вас спросить.
— Да, серджо.
— И тем не менее, вы здесь.
Элемар не стал отвечать — само его присутствие говорило за себя.
— Что это, сэра? — Сарети встал из-за стола и, уперевшись ладонями в столешницу, в первый раз посмотрел на него в упор. — Непонимание серьезности ситуации? Беспримерная наглость? Или у вас все же найдется что сказать? Просветите меня, сэра Суротано, пока еще Отец Дома Редоран.
— Пожалуй, — разлепил внезапно пересохшие губы Элемар, — все вместе.
— Очень интересно, — поднял брови Сарети. — Я прямо-таки заинтригован… Не буду скрывать, до недавнего времени у меня не было причин сомневаться в вашей… лояльности Дому. Но вот уже третий день я здаюсь вопросом — а не ошибся ли я? Надеюсь, вам действительно есть, что мне поведать. Присаживайтесь, — он кивнул на одно из стоящих кресел.
Элемар кивнул и повиновался, с трудом удержавшись от совершенно неуместной сейчас улыбки: с одной стороны, сидя ему будет сложнее атаковать советника, если беседа начнет развиваться в нежелательном для него ключе… но с другой стороны, это был все же добрый знак.
— Доводилось ли вам слышать фразу: «Служи Дому Редоран или не служи никому!» сэра? — снова заговорил Сарети, тоже усаживаясь в кресло.
— Неоднократно.
— В таком случае ответьте мне — кому вы служите?
— Дому Редоран, — твердо ответил Элемар.
— Хмм… — Сарети сузил глаза. — Задам вопрос иначе: кому еще вы служите? Оставим в стороне ваше служение Имперскому культу.
— Себе, серджо, — резко выдохнув, ответил Элемар. — Кроме Дома Редоран, я служу себе. Потому что «если не я за себя, то кто за меня?» Но вы совершенно правы — есть еще… кое-кто, с кем мне приходится сотрудничать.
— Например, Ллотис Селвило, — скривил уголок рта в полуусмешке Сарети, откинувшись на спинку своего кресла. — Его портрет должен быть вам очень хорошо знаком…
Еще бы, учитывая, что сам Элемар — точнее, Второй — этот портрет когда-то и нарисовал…
— В том числе, — не стал отпираться альтмер. — Мы вынуждены сотрудничать… и не можем вредить друг другу лично. Но в остальном…
— Суданит — его работа?
— Да.
— Ты знал?
— Нет, — твердо ответил Элемар. — Если вы о моих действиях в Кальдере, то нет. Тогда я действовал только из тех соображений, которые озвучивал вам и серджо Ллетри. Хотя, если бы знал… да нет, пожалуй, ничего бы не изменилось, — покачал он головой.
— Ты можешь вызвать его на дуэль?
— Нет. Вернее, могу и даже, вероятнее всего, выйду из нее победителем… но это будет означать прекращение… сотрудничества с… простите, я не могу назвать, с кем. Само мое признание сотрудничества с… ними — откровенность за гранью дозволенного.
— Даже здесь, где есть только вы и я?
— Они повсюду, — тонко улыбнулся Элемар, — но никто не знает, кто они.
Глаза Атина Сарети изумленно распахнулись, но он тут же взял себя в руки.
— Вот как… — едва слышно проговорил он.
«Ты все-таки выбрал, брат», — прошелестел Второй.
«Да, брат, пожалуй, так и есть», — вздохнул Элемар.
— Я должен изгнать тебя из Дома Редоран прямо сейчас, Суротано из Даска, — жестко проговорил Сарети. — Должен… но не стану. Не потому что мне жаль затраченных на тебя усилий. Не потому что о тебе я теперь знаю, а о том, кто придет на твое место, могу и не узнать… — он не договорил.
— Просто что-то мне подсказывает, что это решение — правильное, казалось бы, решение — будет ошибкой. Огромной ошибкой, — сказал он после длительной паузы.
Советник помолчал.
— Ответь — насколько необходимо это твое… сотрудничество?
Элемар задумался.
— Я не знаю. Учитывая… сферу их нынешнего интереса на Вварденфелле, сотрудничество с… ними может дать ряд преимуществ. И нет, Дом Редоран объектом особого интереса не является, — качнул он головой в ответ на вопросительный взгляд советника. — Не больше, чем другие Великие Дома. Хотя усиление Дома в последнее время им не слишком нравится…
— Мне стоит тебя опасаться? — поднял брови Сарети.
— Меня — вряд ли. Для… них я гораздо полезнее в нынешнем статусе, — поморщился Элемар. — Но других — безусловно стоит. Смертоносность вашей булавы неоспорима, но позаботьтесь о том, чтобы на вашей защите в нужный момент оказалась не только она. И, к слову, я не уверен, что в случае прекращения сотрудничества меня не попытаются убрать вместе с вами, чтобы заменить на кого-то более… управляемого.
— Учту. Ты упомянул, некую «сферу интереса». Можешь ли ты что-то сказать об этом? Или…
— Как ни удивительно, могу. Еретические культы на Вварденфелле. Точнее, культ Шестого Дома и культ Нереварина. Возникновение, распространение, влияние…
Советник Сарети недоуменно нахмурился.
— Неожиданно… и непонятно. Мне нужно это обдумать, — сказал наконец он. — А пока… пока что я считаю ваши объяснения… приемлемыми. Наш разговор не окончен, но на данный момент… приемлемо, да. Так что… Не сочтите за труд, мутсэра, попросите позвать Неминду. Мне кажется, пора вводить вас в Совет Дома. Да, друг мой, невзирая на… ситуацию, — кивнул он в ответ на вопросительный взгляд. — Голоса советников Раморана и Ллетри у нас есть, теперь вам необходимо заручиться поддержкой советников Морвейна и Аробара. Рекомендую сначала побеседовать с Майнером Аробаром — вход в его поместье находится здесь же, под Скаром. Хотя, если хотите, можете переговорить с Ремасом Морвейном. Его можно найти в усадьбе Морвейнов, между Скаром и храмом. В основном, советник сейчас находится именно там — предки после долгих лет брака наконец благословили его рождением сына, так что он предпочитает проводить с семьей как можно больше времени. И, — он внимательно посмотрел на уже собравшегося уходить Элемара, — надеюсь, когда наш разговор будет продолжен, ваши объяснения будут… удовлетворительными.
Элемар кивнул. Если сегодня Атин Сарети счел его объяснения приемлемыми, где гарантия, что он не изменит впоследствии свое мнение? Впрочем, свой выбор он все-таки сделал. Или, по крайней мере, обозначил. И хотя все обошлось благополучно, Элемар, покидая Скар, бесконечно задавался одним-единственным вопросом — а правильно ли он поступил?
Примечание к части
1 — в оригинале: «I must be cruel only to be kind» (Из жалости я должен быть жестоким) «Гамлет», У. Шекспир
— Хассур? — переспросила Бодери Фарано, хозяйка «Альд Скара». — Он в задней комнате, как обычно. Читает. Только…
— Что? — мягко подбодрил замявшуюся трактирщицу Элемар, словно невзначай подвинув к ней стопку медных «шлемов».
— Не в духе он. Сильно, — накрыв монеты тряпкой и словно невзначай смахнув их в передник, поморщилась та. — Ханнат, сынок его, как уехал, так с тех пор ни весточки не прислал — что да как. А уже ему срок вернуться подходит. Вот старик и беспокоится.
— Понятно.
— В общем, не слишком ему докучайте. Хассур хоть и ушел из Эшленда давно, да только Эшленд из него по сию пору не вышел… если вы понимаете, о чем я, — Бодери многозначительно посмотрела на Элемара.
— Вполне, — улыбнулся тот. — Но я слышал, старик любит книги? Может быть, своевременный подарок его немного… — он щелкнул пальцами, подбирая слова, — приведет его в хорошее расположение духа? Хотя бы ненадолго?
— Ох, серджо, — рассмеялась Бодери, — да где ж вы отыщете книжку такую, чтоб Хассур её еще не прочитал? У него этими книгами вся комната завалена, АльмСиВи свидетели! Эшлендер и книги, кто бы мог подумать, а?
Дверь в комнату Хассура Зайнсубани не запиралась. Совсем. То ли сказывалось прошлое её владельца — Элемар честно попытался представить себе запертую на замок эшлендерскую юрту и не преуспел — то ли у Хассура имелись какие-то основания не опасаться за сохранность своих вещей. Впрочем, ничего ценного там Элемар не заметил. По крайней мере, на виду, а шарить по сундукам в его планы изначально не входило. Его интересовали только книги. Вернее, их названия.
Книг действительно было множество. Навесная полка угрожающе прогибалась под их весом, стопки книг лежали на стульях, столе, крышке низкого платяного шкафа, громоздились у изголовья узкой кровати… Наконец Второй, на котором лежала задача хорошенько запомнить все увиденные названия книг, скомандовал: «Валим!» и Элемар немедленно сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви — выходить в общий зал, в котором топтался кто-то из постояльцев, он не захотел.
Книжный магазин Кодуса Каллонуса очень удачно располагался неподалеку от храма, так что выбранный способ покинуть чужие апартаменты сразу же приобрел дополнительный смысл. Сам Элемар в нем еще ни разу не был — книги, так или иначе попадавшие ему в руки, оказывались либо у Индрель, либо оседали у торговцев и ростовщиков попроще. Так что войдя, он не сумел удержаться от уважительного присвиста. Книг было много и книги были разные — от «Букваря для варваров», толщина которого легко могла посоперничать с толщиной черепа тех, кто по нему учился, и затрепанных до неузнаваемости безымянных томов, лишенных обложек и половины страниц, до богато изукрашенных подарочных жизнеописаний святых. Расстановка их тоже удивляла своей продуманностью: книги были рассортированы не только по цене и состоянию, но и по содержанию.
Сам книготорговец Элемару тоже понравился. Немолодой уже имперец излучал радушие и ту спокойную уверенность, приправленную толикой надменности, какую дает осознание собственного интеллектуального превосходства над окружающими. Впрочем, стоило Элемару рассеянно ответить на какой-то вопрос — книжные полки в тот момент полностью поглотили его внимание — как некоторое высокомерие, и без того едва ощутимое, исчезло из голоса и взгляда книготорговца совершенно.
— Хассур Зайнсубани? Это который эшлендер-торговец?
— Он самый, — кивнул Элемар, продолжая изучать книжные полки, но уже без первоначальной утраты связи с реальностью. — Хочу порадовать немного старика. А то с тех пор как его сын уехал, он сам не свой стал. Может быть, хоть новая книга его немного отвлечет.
— Да, — заулыбался книготорговец. — Старик Хассур частый гость в моей лавке. Большой знаток и любитель поэзии. Особенно ему нравятся эшлендерские поэтические сказания, видимо, как напоминание о юности… Кстати, — задумался он, — а ведь у меня даже есть кое-что.
Он пробежался взглядом по полкам, задумчиво потирая подбородок… а потом с тихим возгласом «Ага!» наклонился и вытащил с одной из нижних полок несколько небольших томиков в простых обложках.
— Вот, — отдуваясь, проговорил он, — извольте. Эшлендерская поэзия. Хотя что-то из этого у Хассура наверняка уже есть.
«Бери "Гимны Эшленда", не ошибешься», - подсказал Второй. — «Книгу "Пять далеких звезд" я у него точно видел. И "Слова ветра" тоже».
Впрочем, две забракованные Вторым книги Элемар тоже купил, но уже для себя. Благо, стоили они совсем недорого.
Хассур Зайнсубани, как и было сказано, нашелся в задней комнате. Строго говоря, это была кухня, совмещенная со столовой для работников таверны. И присутствие там постояльцев… не приветствовалось. Впрочем, Хассур, выкупивший у Бодери Фарано одну из комнат бессрочно, обычным постояльцем, наверное, не считался. Элемар, к примеру, хоть и проживал в «Альд Скаре» регулярно и временами подолгу, таких привилегий не имел. Так что не поленился озаботиться личным дозволением хозяйки. На всякий случай. Та, увидев на стойке серебряный «пропуск» и услышав уверения, что вздорному эшлендеру не будут слишком уж докучать, только улыбнулась и кивнула. «Пропуск», разумеется, мгновенно перекочевал со стойки в карман её передника…
При виде спускающегося по лестнице альтмера, Зайнсубани недовольно поджал сухие губы и демонстративно плеснул себе в кубок флина из стоящей на столике перед ним глиняной бутыли. Элемар чуть слышно хмыкнул — Бодери не врала, старик действительно был весьма не в духе. Впрочем, в этом состоянии он пребывал большую часть времени. Оттого и прятался от всех в «задней комнате». Работникам таверны было, как правило, не до него, да и характер Хассура они уже давно изучили, а докучливым н'вахам, желающим поглазеть на «настоящего эшлендера», сюда обычно хода не было: Бодери Фарано достаточно ревностно относилась к комфорту своего «особого» постояльца. А может быть, к своему — не просто же так она упомянула про то, что Эшленд из Хассура так не ушел…
Впрочем, в каком бы настроении ни пребывал Хассур Зайнсубани, на вежливый полупоклон Элемара, он ответил так же вежливо. Морщинистое лицо его, покрытое «поплывшими» от времени клановыми татуировками, выражало незаинтересованную готовность внимать, словно бы говоря: «Я выслушаю, но давай скорее». Но Элемар давно научился смотреть не только на лицо собеседника. И потому заметил, как излишне крепко сухие пальцы Хассура сжали сначала горлышко бутыли с флином, а потом и ножку кубка, качнув его, словно бы в мимолетном порыве выплеснуть его содержимое в лицо незваному гостю. Оставалось надеяться, что подарок все же приведет его в более благодушное настроение…
— Прошу простить меня за возможную неучтивость, — заговорил Хассур, стоило только Элемару приблизиться, — но, если у вас ко мне какое-то дело… потрудитесь изложить его побыстрее. У меня нечасто выпадает свободная минута, и мне хотелось бы провести это время наедине со своими мыслями. И с этим прекрасным бренди, — он слегка качнул кубком, который держал в руке.
На общем языке он говорил чисто, разве что чуть более гортанно, чем другие данмеры, с которыми Элемару доводилось общаться.
— Хотя… возможно, вас заинтересует небольшой рассказ о традициях эшлендеров, связанных с принесением даров? — с намеком проговорил он, снова качнув кубок и уставившись на вращающуюся вдоль стенок жидкость.
— Я слышал об этой традиции, сэра, — мягко усмехнулся Элемар. — Говорят, жители Эшленда ценят продуманные подарки…
Хассур оторвал взгляд от кубка и воззрился на него со смесью раздражения и любопытства. Видно было, что желание спровадить наглого н'ваха никуда не исчезло, но Элемару удалось его заинтересовать.
— Помня об этой славной традиции, я взял на себя смелость немного расспросить почтенную хозяйку этого заведения… а потом навестил не менее почтенного Кодуса Каллонуса, в надежде, что у него отыщется то, что могло бы прийтись вам по вкусу. И я искренне надеюсь, что я не ошибся, — говоря это, Элемар с еще одним вежливым полупоклоном протянул Хассуру «Гимны Эшленда».
Тот с некоторой настороженностью принял книгу. Аккуратно раскрыл… и изумленно вскинул брови.
— О, — тихо проговорил он. — Действительно продуманный подарок…
Закрыл книгу, бережно погладил корешок и вздохнул:
— Как жаль, что мои соплеменники не ценят такую простую, но такую сильную магию записанного слова. Благодарю вас за этот дар, мутсэра. Спрашивайте, я отвечу.
* * *
…Кромешная тьма вокруг. Душная, вязкая, пропитанная запахами пота и гари. И травами, но этот запах так же душит. Жар. И чей-то горячечный шепот, раз за разом повторяющий, словно в бреду:
— Йакеш… йи йакеш… (1)
Снова и снова.
Снова и снова.
Как заклинание:
— Йи йакеш… Йи йакеш…
Он втягивает вязкий воздух пересохшим ртом. И вдруг понимает, что этот шепот, этот хриплый, сорванный голос — его. Это он шепчет, раз за разом повторяя одно и то же:
— Йи йакеш…
Во тьме.
Охваченный паникой, он пытается вскочить, тянет руки к лицу… Но чьи-то ладони ложатся на сведенные судорогой плечи — и без усилия укладывают его обратно. А хорошо знакомый баритон, негромко произносит:
— Пишук, йи гахмердон… Пишук… (2) Все хорошо. Твои глаза целы.
— Насколько все плохо? — уже спокойнее спрашивает он.
— Бывает и хуже, — неохотно отвечает невидимый собеседник.
Насколько хуже? В памяти всплывает ослепляющая вспышка, треск сгорающих волос и нестерпимый жар от охватившего голову пламени. И собственный звериный вой, порожденный невыносимой болью…
Насколько хуже?
Он тянется на голос, вслепую нащупывает плотный шелк ткани — рукав? — и перехватывает узкое, в сравнении с его собственными, запястье. Запястье того, кто редко берет в руки меч, предпочитая сражаться иным оружием.
И повторяет вопрос:
— Насколько все плохо?
— Лекари сделали все, что могли, — слышит он уклончивый ответ. — Подожди, Массер возродится, и ты увидишь сам. Своими глазами.
… Он смотрит в зеркало — подарок глубинных соседей его блистательной супруге. Лицо не пострадало, а в остальном… лекари действительно сделали все, что могли.
— Два огненных шара… Они сожгли кожу почти до кости, — виновато — хотя именно его вины в случившемся и нет — говорит ему отражение того, кто стоит за спиной. — Кожу восстановили, но… волосы больше никогда не вырастут…
Он проводит по узкой — чуть более двух пальцев в ширину — полоске отрастающих волос. От лба до макушки. Ерошит не пострадавший затылок. Поворачивает голову и осторожно проводит пальцем по гладкой — неестественно гладкой — коже над правым ухом. Потом над левым. Мелькает мимолетное удивление — уши совсем не пострадали. Или же лекари и тут сделали все, что могли? Очерчивает контуры… чудно — следы ожогов совершенно одинаковы…
Волосы больше никогда не вырастут…
— Я похож на нордлингскую лошадь, — бурчит он. — Но знаешь… действительно — бывает и хуже…
…Он смотрит в зеркало — подарок умельцев Дома Двемер его божественной супруге.
Смотрит долго, внимательно вглядываясь в отражение.
Смотрит.
И смотрит…
И вдруг хватает ножницы — изящную вещицу, также принадлежащую его божественной супруге — оттягивает волосы на виске и начинает резать. Торопливо. Неаккуратно. Почти остервенело. А потом с другой стороны. Оставляя нетронутой только полосу от лба до макушки — узкую, шириной чуть более двух пальцев — и затылок. С каждой упавшей на пол прядью чувствуя, как расслабляется внутри что-то, при взгляде в зеркало вдруг натянувшееся, как тетива лука…
Окончив стричь, подзывает испуганного раба. Обводит пальцами выстриженные участки и жестко велит:
— Брей.
Немного погодя он снова изучает свое отражение в зеркале. Проводит по узкой — чуть более двух пальцев в ширину — полоске волос от лба до макушки, прислушиваясь к непривычным ощущениям. Ерошит затылок. Поворачивает голову и осторожно проводит пальцем по гладко выбритой коже над правым ухом. Потом над левым. Очерчивает контуры… чудно, раб постарался на славу.
И делает вид, что не слышит тихого голоса супруги:
— Что ж, бывает и хуже…
…Тревожный багровый сумрак заполняет все вокруг
(снова!)
Он лежит, распростёршись на каменной поверхности, нагой и слабый. Он?.. Или не он? В зыбком сиянии горящих вокруг сотен свечей черты лица того, кто лежит на каменном столе медленно текут и плавятся, но он уверен, абсолютно уверен, что это тело — нагое и беспомощно-неподвижное — его тело…
Внезапно сумрак светлеет, пространство вокруг заливает сияние — такое же багровое и тревожащее.
Пламя свечей колеблется, заставляя биться в конвульсиях изломанные тени на стенах, когда в круг их сияния вступает высокий силуэт в золотой маске
(он смотрит на него снизу вверх, хотя — точно знает — глаза его плотно закрыты)
протягивая ему руку, словно предлагая помощь…
Чужие пальцы — длинные сухие пальцы мага или учёного — крепко обхватывают его запястье
(он не видит своей руки, но чувствует жар чужих пальцев на запястье и оказывается стоящим, не сделав ни единого движения)
Влекомый этой властной рукой, он следует за силуэтом, ступая по холодным камням босыми ногами — след в след… зачем? Он не знает, но чувствует, что так надо.
Из багровой тьмы вокруг выступают новые и новые фигуры. Пространство заполняется множеством голосов
(в их тихом шелесте он слышит своё имя… он слышит его, узнает, однако звук его же имени ускользает от него)
но губы пришедших безмолвны, лица неподвижны, а глаза закрыты. Силуэт в золотой маске заговаривает с ними, приветствуя, как старых друзей, но те по-прежнему безгласны и недвижимы
(мертвы — подсказывает что-то внутри)
Он вглядывается в лица — они знакомы ему, все они.
(это было уже, давным-давно)
Он помнит каждого
но не может вспомнить ни одного имени — вспышки узнавания слишком мимолётны — и понимает, что все они давно мертвы.
Крик ужаса рвётся изо рта, силуэт в золотой маске оборачивается — он чувствует чужие недоумение и тревогу, медленно сменяющиеся тяжёлым жарким гневом…
но грудь его так же неподвижна и бездыханна, как и у остальных, и отчаянно напрягающееся горло не издаёт ни звука. Он отшатывается…
Чужая рука на запястье — широкая, мощная, облачённая в тяжёлую латную перчатку — начинает сжиматься…
Одна из мёртвых фигур вдруг открывает глаза и, сделав длинный текучий шаг вперёд — багряный сумрак густеет и плащом ложится на её широкие плечи — поднимает руку. Мёртвые губы, покрытые отвратительными язвами, шевелятся…
— Проснись! — хорошо знакомый баритон гремит в ушах, раскалывая голову звучащим в нем гневом, а лицо внезапно
(в который уже раз)
обжигает хлёсткая пощёчина…
* * *
— Отлично, — Кай бегло просмотрел переданные ему записи и вручил их сидящему в кресле Ллотису.
Элемар даже не дернулся, несмотря на то, что трудился над ними полночи, записывая под диктовку Второго все, что тот сумел запомнить — дух заранее предположил, что так и будет. Элемара это, само собой, не обрадовало — делиться информацией с соперником он совершенно не рвался — но, поразмыслив, он решил наплевать. В конце концов, он тоже пользовался собранными кем-то сведениями. Например, с тем же Зайнсубани — не с потолка же Кай взял, что именно этот мер знает то, что им нужно. А тот знал и ох как много знал. И довольно охотно поделился своими знаниями — Элемару в кои-то веки не понадобился «Шепот Зенитара», чтобы расположить собеседника к себе и развязать ему язык.
Записи пригодились буквально наутро — стоило ему, зевая, выползти из снятой комнаты в общий зал «Альд Скара», как его окликнули:
— Эй! Ты — Суротано?
Элемар огляделся — на него сквозь слюдяные окуляры закрытого шлема-маски смотрел облаченный в хитиновую броню с головы до ног данмер, стоявший, скрестив на груди руки и привалившись плечом к ближайшей колонне. Что-то в его голосе показалось знакомым…
— Возможно, — подобравшись и стряхнув с себя сонливость, ответил он.
— Мой наниматель хочет с тобой поговорить, — заявил данмер.
— С чего это вдруг? — прищурился Элемар. — Хотя… пойдем. Сам спрошу.
Он вспомнил, у кого уже не раз слышал этот тягучий «киродиильский» выговор. Хотя надо отдать должное Ллотису — тот явно старался его замаскировать под хлааловский: те тоже слегка тянули гласные, видимо, подражая имперцам, но… все же иначе.
Слух его не обманул: Ллотис — это действительно оказался он — привел его в такую же съемную комнату, где с удобством расположился Кай Косадес. В новом образе то ли странствующего ученого, то ли агента какой-нибудь имперской компании. Разве что одет он был заметно теплее, чем в прошлый раз, но оно и понятно — в Альд'Руне, подогреваемом Красной Горой, почти не ощущалось наступление месяца Начала Морозов, но в той же Балморе или Вивеке наверняка сейчас было холодно и дождливо.
Появление координатора в Альд'Руне Элемара удивило и насторожило, хотя он и постарался не подавать вида. То ли Кай что-то подозревал — все-таки половина Альд'Руна видела альтмера, идущего от храма в Скар в сопровождении стражи — то ли его что-то торопило. Элемар не стал гадать: на случай расспросов у него было что ответить…
Но Кай ничего расспрашивать не стал. Видимо, дело было все же не в подозрениях.
— Значит, эшлендеры, — пробормотал он. — Что ж, так тому и быть. Значит, — он поочередно смерил взглядом обоих «подопечных», — следующее, что вам придется сделать — это поговорить с ашханом Уршилаку и шаманкой. Обоим, ясно? Вместе или по очереди — как сумеете. Или как договоритесь. Расскажите им все, что они пожелают знать, но вы оба должны пройти испытания… или что там они для вас придумают.
— На кой? — подал голос Ллотис, подавшись вперед… и чуть слышно выругался, случайно пнув снятый с головы шлем, который сам же положил на пол, как только уселся.
Элемар просто кивнул. В отличие от соперника, он уже понял, о чем пойдет речь. И ждал этого момента еще с той ночи, когда услышал от Второго фразу: фразу: «скорее всего, Нереварин — это ты». Да и сны… ему стало интересно, видит ли такие сны его соперник. И что он в них видит. Но ведь не спросишь же… хотя Грезящая Пророчица высказалась вполне определенно: Ллотис не Истинный, хотя жаждет им стать. Она еще упоминала что-то про зов… или Зов, благодаря которому Дагот Ур «читал в его сердце». Понять бы еще, что это значило… может быть, все дело в том, что Ллотис — данмер, а потому более подвержен влиянию Дагот Ура?
— Я уже говорил вам, что его величество серьезно отнесся к этому пророчеству, — ответил Кай. — Что происходит, вы и сами видели своими глазами. Теперь, думаю, пришло время объяснить, какое это имеет отношение к вам. К обоим.
Он подтянул к себе сумку, похожую на те, что носили курьеры, достал из нее небольшой тубус и, открыв, вытащил из него два свернутых листа рисовой бумаги. Развернул один… и протянул его Ллотису. Второй достался Элемару.
— Это расшифрованные копии тех писем, что вы оба принесли мне в первую нашу встречу. Там все объясняется. Прочтете позже, сейчас слушайте меня, — рыкнул он на Ллотиса, развернувшего свое письмо.
Тот пожал плечами и, свернув письмо обратно, с независимым видом сложил руки на груди.
— Как вы потом прочтете в этих письмах, император и его советники считают, что «по ряду признаков» вы удовлетворяете условиям пророчества. Оба, — уточнил Кай.
Посмотрел на Элемара… и вдруг почти незаметно нахмурился.
— Но, — почти тут же как ни в чем не бывало продолжил он, — действительно ли один из вас — Нереварин? Действительно ли вы подходите под это пророчество?
Ллотис прищурился… и вдруг полоснул Элемара острым взглядом из-под ресниц. Тот не подал вида, что заметил, хотя внутренне напрягся. На ум пришла фраза Второго, насчет того, что в конце останется только один. И, судя по всему, Ллотис только что это понял. И приложит все усилия, чтобы этим одним остался именно он… Впрочем, тот, словно опомнившись, уставился на Кая, демонстрируя готовность слушать дальше.
«Ты хоть рожу удивленную сделай, что ли», - проворчал Второй.
«Отвали. У нас проблема — как добраться до этих Уршилаку и не оказаться прирезанным где-нибудь в пустошах».
«Я тебя еще когда предупреждал, — хмыкнул тот. — Он еще год назад понял, что ты его главный конкурент. И если бы Кай его не держал так крепко за яйца — хотел бы я знать, чем его так прихватили — он бы тебя давно прирезал. Просто для верности. А теперь, когда он узнал, в чем именно вам предстоит соперничать, он наизнанку вывернется, чтобы стать Нереварином поперед тебя. И да, если у него будет возможность прикончить тебя и остаться безнаказанным, его рука не дрогнет».
«Моя тоже», — мрачно буркнул Элемар.
«Но ты можешь пока расслабиться — относительно, конечно — пока не станет окончательно ясно, что он пролетел с нереваринством, тебе мало что грозит. Ну и если все же пролетишь ты, то и вовсе…»
«А ты уверен, что я пролечу?»
Ответить Второй не успел — Кай, вне всякого сомнения заметивший взгляд Ллотиса, нахмурился и заговорил вновь:
— Сначала я думал, что нам придется дать этот титул какому-нибудь убедительному самозванцу…
Смотрел он при этом на Элемара. Заметивший этот взгляд Ллотис довольно ухмыльнулся, но тут же вновь вернул себе невозмутимый вид. Причин он, разумеется, не знал, но отношение к сопернику уловил четко. Хотя Кай не особо и скрывался…
— Теперь я не знаю, что думать, — продолжал он. — Но в одном я уверен — его величество не считает это пророчество просто примитивным суеверием. А значит, мы обязаны отнестись к нему со всей серьезностью. Поэтому вы, как я уже сказал, отправитесь к Уршилаку, чтобы переговорить с главами культа Нереварина и пройти испытания, которым они вас решат подвергнуть. Пусть они рассудят, кто из вас подходит под условия пророчества о Нереварине.
— А если ни один не подойдет? — подал голос Элемар.
Ллотис напрягся, мрачнея. Кай смерил альтмера взглядом…
— Будем надеяться, этого не произойдет, — устало вздохнул он.
И тут же совсем другим тоном добавил:
— Вот, это вам на расходы, — в обоих полетели увесистые кожаные мешочки.
Элемар, поймав свой, невольно округлил глаза — попади этот мешочек ему в лицо, мало бы не показалось.
— Там по две сотни золотых, — уточнил Кай. — Снаряжение у вас свое, я так понимаю, но лучше подготовьтесь — в пустошах Эшленда вам придется рассчитывать только на себя. Кое-что из необходимого вы можете получить в форте Лунной Бабочки. Немного зелий и свитков за счет казны, — криво усмехнулся он. — Спросите Сомутиса Вунниуса и Круллиуса Понтаниана, скажете, что от меня. Остальное — особые зелья или свитки, ремонт снаряжения — за свой счет. Все. Суротано, задержись.
Ллотис нахмурился, но покорно нахлобучил на голову шлем, вытащил из-под нагрудника амулет из крабовой клешни и, сжав его, исчез. Кай покосился на его кресло, чему-то хмыкнул и посмотрел на Элемара.
— Прочти письмо.
Тот развернул свиток. Ничего нового там не было — все это он так или иначе слышал от Второго. И из записки наставника Жоффрея по пути в Морровинд — насчет Знака рождения.
— Что скажешь? — спросил Кай, когда тот свернул письмо. — Дело в том, что я почти забыл, что ты… заменил собой настоящего претендента, — чуть смущенно пояснил он. — И вспомнил только сейчас. Так что я хотел бы знать, насколько указанное в письме о твоем предшественнике, подходит тебе? Должен признаться… я, даже сейчас, вспомнив, кто ты есть, не могу доверять тебе полностью, Суротано… слишком много странностей вокруг тебя происходит. Нехороших странностей. И вроде бы ты ни при чем, но… Впрочем, к заданиям ты, надо признать, всегда относился ответственно и добивался результата. Если бы еще не эти странности… В общем, я хочу знать, насколько ты — именно ты, как бы там тебя на самом деле ни звали — удовлетворяешь указанным в письме условиям этого даэдра драного пророчества? Или мне лучше оставить тебя резидентом в Доме Редоран, а исполнение пророчества оставить Селвило? Он, конечно, нравится мне ничуть не больше, но, если ты не подходишь, у меня просто не останется выбора. Не хочу терять агента… Даже такого… скользкого.
— Полностью удовлетворяю, — пожал плечами Элемар. — Насколько я могу судить, замену моему предшественнику подбирали с учетом этих условий, потому что настолько полное совпадение вряд ли может быть случайным.
— Уже легче, — вздохнул Кай. — Но если все-таки Уршилаку не признают тебя Нереварином?
— Буду резидентом в Доме Редоран… если меня не раскроют, — снова пожал плечами Элемар.
— Хорошо. Тогда — свободен. Как вернешься из пустошей, отправь в «Южную Стену» письмо для «дядюшки Кая». Текст… любой, — он криво ухмыльнулся какой-то мысли. — Важен адрес — Балмора, «Южная Стена», дядюшке Каю. Никак иначе, запомнил?
Альтмер кивнул.
«Ты можешь называть меня дядюшкой Ка-аем, пышечка», — гнусно протянул Второй и захохотал.
Примечание к части
1 — «Глаза… мои глаза» (данм.)
2 — «Тихо, мой король/повелитель… Тихо…» (данм.)
Маар Ган встретил Элемара моровой бурей. По пандусу порта силт страйдеров пришлось спускаться едва не ползком — колючий ветер едва не снес его с площадки при высадке. Вытаскивать голову из задницы, где она непременно окажется, если его унесет к маарганскому аванпосту, Элемару не хотелось. И лечить сломанные при приземлении кости тоже. Второй предложил было съехать на щите — мол, так быстрее — но явно не всерьез. То, что они в этом случае опять-таки улетят к аванпосту и дело кончится сломанными костями, он понимал не хуже Элемара, наплевавшего на достоинство и спускавшегося практически на корточках. К счастью, свидетелей героического спуска — последний десяток локтей поскользнувшийся альтмер все-таки проехал на заднице, костеря в забрало шлема ветер, пандус и «дохуя гордых» редоранцев, не озаботившихся хотя бы веревочным поручнем на случай такого вот «погодного пиздеца» — не оказалось. А погонщик силта — уже знакомый Навам Веран — наверняка видал и не такое… если, конечно, сумел хоть что-то рассмотреть в пепельной круговерти.
Переговорив после инструктажа у Кая с Ллотисом Селвило — причем инициатором встречи был именно данмер — Элемар договорился встретиться с ним в устье фояды Бани-Дад: на стоянку Уршилаку они решили заявиться все-таки вдвоем. На случай, если рассказы о миролюбии этого племени окажутся преувеличены и придется отбиваться от разъяренных эшлендеров. Но вот до места встречи они, не сговариваясь, предпочли добираться в одиночку. Какими соображениями руководствовался Селвило, Элемар не знал, но вот ему самому попутчик, способный воткнуть нож в спину, которую ему было доверено прикрывать, был совершенно не нужен. К тому же фояду Бани-Дад — русло древнего лавового потока было самым удобным путем к северо-западному побережью — патрулировал гарнизон из Шиши, недавно отбитой у Телванни велотийской башни. И Элемар при всем желании не мог придумать достаточно убедительного объяснения необходимости совместного путешествия с представителем конкурирующего Дома…
До оговоренного дня встречи оставалась еще неделя — Ллотис отговорился, что ему, дескать, надо «утрясти кое-какие дела». Первоначальный срок был вдвое больше, но Элемар тоже не сидел сложа руки. Первым делом он навестил приятелей Кая в форте Лунной Бабочки, забрав обещанные зелья и свитки — неизвестно, сколько продлится его пребывание в пустошах Эшленда и с чем придется столкнуться. Особого восторга полученный набор не вызвал, но пренебрегать даже такой малостью не стоило. Пригодится все — не в Эшленде, так в поместье: моровые бури накрывали Бал Исру чем дальше, тем чаще… Кроме того, он все же навестил советников Морвейна и Аробара.
Майнер Аробар просто отказался с ним разговаривать. Вернее, разговор-то состоялся, но суть его сводилась к тому, что он, Майнер Аробар, мутсэру Суротано искренне уважает и высоко ценит, но на Совете в его поддержку выступить никак не может. При этом советник корчил такие рожи, явно пытаясь донести до Элемара какую-то мысль, что тот покивал, переваривая отказ, извинился за беспокойство… и рванул к Сарети.
Сарети удивился, засомневался, заставил Элемара в точности и в лицах пересказать весь разговор и вспомнить, кто при нем присутствовал. После чего задумался и, пообещав разобраться, отправил Элемара к Морвейну. Если у него и были какие-то еще вопросы, он их не задал…
А вот Ремас Морвейн, в отличие от Аробара, поддержать кандидатуру Элемара в Совете согласился сразу и без долгих раздумий. В обмен на услугу, разумеется.
Элемар уже выполнял подобную работу для Хларена Раморана в Гнисисе: нужно было вылечить матку квама в зараженной Мором яичной шахте. Ничего сложного в самом по себе процессе излечения не было — всего-то наслать на матку целительное заклинание, с чем, при наличии свитка с нужными чарами, мог справиться кто угодно. Но для этого до матки, чье лежбище всегда находится в самом низу шахты, надо было сначала добраться. И вот с этим как раз и были проблемы — зараженные квама становились агрессивны. Даже обычно безобидные рабочие, не говоря уже о воинах и фуражирах, которые и так-то миролюбием не отличались...
Отказываться Элемар не стал, хотя и он сам, и Морвейн прекрасно понимали, что сейчас эта работа ему… немного не по статусу. Но предыдущая попытка, по словам Морвейна, привела к гибели добровольца, а «серджо Суротано» после поединка с Ондресом Нерано загадочным образом умудрился заиметь славу лучшего воина Дома Редоран. Элемар на такую новость только вытаращил глаза. А потом осторожно поинтересовался, дошли ли эти слухи до Архимастера Венима, вызвав у Морвейна понимающую усмешку. Про себя же он искренне порадовался, что не стал связываться с Вельсой Орети, и решил по возможности держаться от поместья Веним как можно дальше. Да и поездка в Маар Ган стала казаться намного более привлекательной, чем в начале беседы… тем более что пренебрегать возможностью заранее проверить место предполагаемой встречи с Селвило — а то и поставить магическую пометку для быстрого перемещения где-нибудь поблизости — было бы глупо.
Вспомнив о том, как в прошлый раз искал гробницу Ротанов, Элемар не поленился отыскать проводника — бродить здесь в надежде, что кривая выведет его к шахте Хайрат-Вассамси, ему совсем не улыбалось. Стоило ему это полсотни медных «шлемов», зато проводников нашлось целых два: бывшие работники шахты, молчаливые и не особо приветливые, но отлично умеющие обращаться с короткими хитиновыми луками. Что и продемонстрировали, быстро и без суеты сняв парочку неосторожных скальных наездников прежде, чем те сумели приблизиться.
А вот в самой шахте Элемар застрял. В Гнисисе было значительно проще — гетман Абельмавия спохватился быстро, закрыв шахту и известив советника Раморана, как только выяснилось, что матка заражена Мором…
Так вот, в Гнисисе заражение не успело сильно распространиться, поэтому там дело обошлось уничтожением зараженных кладок и нескольких больных квама-рабочих. Здесь же, в Хайрат-Вассамси, из зараженных Мором яиц успели вылупиться новые квама. Изуродованные болезнью до неузнаваемости и очень, очень агрессивные. Нет, сам Элемар вполне мог пробраться мимо них почти незамеченным, но лечить больную матку, не избавившись от остальных носителей заразы не имело смысла. А их, этих самых носителей, было много — с закрытием шахты ограничивать численность рабочих и воинов стало некому… и Элемар совершенно не хотел знать, чем они все это время питались.
Два дня, долгие два дня укутанный в маскировочные чары Элемар спускался в шахту, уничтожая все, что оказывалось у него на пути, пока не добирался до очередной кладки. После чего возвращался обратно и после короткого отдыха спускался вновь — уже в сопровождении шахтеров с веревками и корзинами. Туши убитых квама выволакивались наружу, яйца складывались в корзины — быстро, методично, без суеты и лишних разговоров. Сам Элемар в этом не участвовал — его задачей было охранять работающих шахтеров от еще не уничтоженных квама. После чего шахтеры возвращались наверх, а он отправлялся дальше…
Когда все было кончено, Элемар оставил воодушевленных шахтеров нянчиться с вылеченной маткой квама и разбираться с последней кладкой, а сам вернулся Вмешательством в Маар Ган. Чувствовал он себя отвратительно. Не потому что подхватил заразу — в этом ему повезло — просто был крайне вымотан. Даже то, что храмовый триолит остался безучастен к его прикосновению, окончательно доказав, что заражения действительно не произошло, его не обрадовало — сил на эмоции попросту не осталось.
Заселение в трактир выпало из его памяти напрочь, но, по словам Второго, он здорово напугал Манс, хозяйку трактира. Учитывая, что на момент заселения он наверняка выглядел немногим лучше ожившего мертвеца — чувствовал он себя на тот момент, пожалуй, даже хуже — неудивительно. К счастью, проснулся он прежде, чем она решила проверить, не умер ли постоялец окончательно. Долгий сон оказался на пользу не только его самочувствию и аппетиту, но и внешнему виду. Еще больше последнему пошло на пользу запоздалое омовение — Маар Ган, как и другие поселения в Эшленде, был построен возле источника чистой воды. Точнее, источников было три, но в двух из них вода для питья не годилась. Хотя и совсем уж ядовитой не была.
Возвращаться в Альд'Рун не имело смысла — до условленного времени встречи оставалось всего три дня. А ведь до устья Бани-Дад надо было еще добраться. Благо, Второй такой вариант тоже предвидел, поэтому все, что предположительно могло понадобиться, у Элемара было с собой. Единственное, что его беспокоило — за время зачистки шахты Хайрат-Вассамси ему пришлось истратить запас магии амулета Теней подчистую. И восполнить его было негде и нечем. Впрочем, в его распоряжении оставалось еще заклинание Лабиринта Восприятия Голанара — для того, чтобы укрыться от тех же скальных наездников, его было вполне достаточно.
Помощь пришла, откуда не ждали — в порту обнаружился уже знакомый силт-недомерок. Вместе с хозяином, который, как и в прошлый раз предложил подвезти Элемара, куда ему надо. В разумных пределах, конечно. И не бесплатно, но этот момент альтмер счел несущественным.
— До Шиши довезешь? — поинтересовался Элемар.
Джиуб нахмурился и задумчиво почесал лысое темя.
— Шиши? — переспросил он. — Старая велотийская башня посреди Бани-Дад? Которую ваши у телваннийцев отбили?
— Она самая, — кивнул Элемар.
— Залезай, — ухмыльнулся Джиуб. — Да привяжись там — с ветерком поедем.
Привязаться как следует Элемар не успел. Когда Джиуб тронул силта с места, он как раз собирался затянуть узел. Качнувшись от рывка, он успел выдохнуть:
— Джиуб, подожди…
Но тот то ли не услышал, то ли не обратил внимания — силт рванул вперед, набирая скорость. Элемар вылетел из «кармана», вцепившись в спасительную веревку… и Маар Ган содрогнулся от истошного вопля:
— Джиуб, ебать твой лысый череп!!!
* * *
Щеку обожгло. Элемар распахнул глаза, вскакивая… и тут же зажмурился, повалившись обратно со сдавленным криком.
— Ага, живой, — раздался рядом сиплый — еще более сиплый, чем обычно — голос Ллотиса.
С третьей попытки Элемар все же смог открыть глаза — слабый свет восходящего солнца почему-то казался ослепительно ярким — и, подавляя желание зажмуриться вновь, посмотрел на сидящего рядом данмера.
— Паршиво выглядишь, — просипел он и закашлялся.
Горло саднило. Глаза пришлось снова закрыть — мало того, что свет немилосердно слепил, так еще и голова кружилась так, словно он накануне перебрал гриифа. А еще его не оставляла слабость — сесть удалось тоже далеко не с первой попытки, так еще и удерживаться в сидячем положении оказалось неимоверно трудно.
— На себя бы посмотрел, — буркнул в ответ Ллотис, зябко кутаясь в одеяло.
Был он бледен — серо-сизая кожа словно выцвела и стала почти белой — и вид имел подозрительно нездоровый. Только сощуренные до узких щелок глаза сверкали все так же угрюмо, как и обычно.
— Что случилось? — выдавил Элемар, борясь с желанием снова закашляться, и тоже завернулся в одеяло.
Завернуться как следует не удалось — для этого нужно было привстать, а первая, она же единственная, попытка едва не привела к падению лицом в землю. А собственные руки казались тяжелыми и неловкими. Так что кое-как натянув на себя край одеяла, он уставился на хмурого Ллотиса.
— Нас чуть не сожрали, — мрачно просипел он и отвернулся
Элемар охнул, тут же закашлявшись — на шее Ллотиса ярко выделялись две подживающие ранки. Вопрос «кто» умер, не родившись. Подняв руку, он потрогал собственную шею и ничуть не удивился, обнаружив точно такое же «украшение». Только у него ранки и не думали заживать.
Он все-таки завалился на бок, потянувшись за сумкой, но подумав, решил, что так даже проще — не нужно тратить и так невеликие силы на то, чтобы не упасть. Достать зелья можно и лежа. Универсальная настойка против обычных недугов отлично справлялась с заражением вампиризмом. Главное было успеть применить её в первые трое суток после заражения. А кое-что из того, что ему передали в форте Лунной Бабочки должно было помочь справиться со слабостью...
Выпив зелья, Элемар некоторое время лежал, закрыв глаза. Потом Ллотис зашевелился. Он тут же сел, покосившись на спутника, но тот даже не дернулся, увлеченно роясь в собственной сумке. Выудив какой-то мешочек, Ллотис запустил туда руку и принялся жевать. Элемар беззвучно хмыкнул и последовал его примеру — как и обычно после приема зелий, на него напал дикий жор. И судя по скорости, с которой Ллотис поглощал свои припасы, на него тоже.
Изо всех сил пытаясь не торопиться, набивая воющий от голода желудок вяленой скрибятиной, Элемар задумался, прокручивая в голове события вчерашнего дня в надежде понять, как их так угораздило.
Поездка до старой велотийской башни Шиши оказалась вполне приятной… после того как охреневший Джиуб, обнаружив орущего замысловатые гадости в его адрес пассажира болтающимся под брюхом у силта, проржался и втащил его обратно. Даже привязал самолично. Во избежание. И доехали быстро — все-таки ехать на силте, даже на таком мелком, совсем не то, что топать на своих двоих. И остаток пути это подтвердил в полной мере. Джиуб, получив оговоренную плату, остался возле Шиши, о чем-то воодушевленно споря с командующей гарнизоном башни смутно знакомой данмеркой, а Элемар потопал дальше.
Топать было неуютно. Та часть фояды Бани-Дад, что находилась между Шиши и Маар Ганом, регулярно патрулировалась редоранской стражей. Поэтому там даже хищников особо не было — часть перебили, часть распугали. Джиуб за время поездки только двух скальных наездников подстрелил, чему совершенно был не рад: «пернатых тварей» над фоядой летало множество, но лишь эти две оказались то ли слишком глупыми, то ли слишком наглыми, чтобы попытаться напасть. И кстати, вокруг самой Шиши Элемар не увидел ни одной «птички». Но стоило ему отойти от башни — Второй позднее сказал, что они успели пройти чуть больше пары сотен шагов — как «птички», которых тут уже никто не гонял, буквально посыпались на него с неба. Элемар сначала полностью просадил свой магический резерв, сбивая тварей огненными заклинаниями на подлете, потом плюнул и воспользовался амулетом Теней, благо запас магии успел частично восстановиться. Подпускать местных хищников к себе на расстояние рукопашной атаки он не собирался. Не после того, как отбившись от первого скального наездника, рассмотрел, что на него напало, и основательно проблевался практически на тушу «птички»…
Вокруг поселений зараженных Мором диких животных старательно уничтожали. Благо, обезумевшие звери не прятались, что изрядно помогало сдерживать распространение болезней. Хотя и было весьма небезопасным занятием. Здесь же, вдали от жилья, заниматься этим было некому. А потому попавшие в моровую бурю животные заболевали сами… и заражали других. Стая крыс, усыпанных гноящимися язвами настолько густо, что их можно было принять за освежеванные кем-то умертвия, кагути, покрытый уродливыми опухолями… здоровых животных Элемар не встретил вообще. И выяснять, какой дрянью наградит его укус подобравшегося слишком близко хищника, не хотел. Тем более что запас взятых с собой зелий был не так уж велик…
На месте встречи он оказался раньше, чем Селвило. Так что успел не только найти достаточно укромное место, чтобы поставить магическую пометку для перемещения, но и немного осмотреться, найдя заодно довольно удобный проход между скал. Точнее, заметил он этот проход раньше, еще когда шел к условленному месту, а в ожидании Ллотиса рискнул немного его исследовать. Проход, прорезающий северный склон фояды, вроде бы вел в нужном направлении, но отходить далеко от условленного места Элемар все же поопасался. Исследовать же брошенный остов корабля, возле которого и была назначена встреча, он и пытаться не стал, рассудив, что все мало-мальски ценное давно растащили эшлендеры, кочующие в этом регионе. Те же Уршилаку, к примеру. А что не растащили, наверняка успело прийти в негодность — корабль потерпел крушение явно не накануне.
Ллотис объявился ближе к вечеру следующего дня. И уже через час общения Элемар вознес благодарственную молитву всем богам, которых сумел вспомнить, за то, что надоумили назначить встречу здесь, буквально в десятке шагов от цели, а не тащиться вдвоем из того же Маар Гана — за вечер они успели вдрызг разругаться не менее десятка раз, причем в половине случаев по совершенно смехотворным поводам. Каким чудом ни один, ни второй умудрились ни разу не схватиться за нож, Элемар не представлял. Но факт оставался фактом — всякий раз в самый разгар очередной ссоры один из них неожиданно замолкал, зло сплевывал на землю и, перехватив заплечную сумку поудобнее, шагал дальше. После чего оставшийся догонял его и так же молча топал рядом. До следующей ссоры. Первые два раза Элемара останавливал Второй, в остальных случаях он уже справлялся самостоятельно. И его очень интересовало, что — или, может, кто — точно так же, порой на полуслове, заставляло заткнуться Ллотиса.
Они успели отойти от фояды не так уж далеко, когда с моря Призраков наполз густой туман, разом превратив густеющие сумерки в непроглядный багряно-фиолетовый кисель. Двигаться в нем куда-либо можно было разве что в обнимку — чтобы невзначай не потеряться — поэтому оба, отменно поскандалив в очередной раз, решили остановиться на ночлег, потому что заявляться в гости к эшлендерам посреди ночи было бы невежливо и неумно. Хотя настоящая причина была в том, что ни Элемар, ни Ллотис не представляли, в какую сторону им вообще следует двигаться — сориентироваться в окружавшей их белесой пелене не представлялось возможным.
А потом… Элемар напряг память: потом к их костру вышли двое нордов, по виду — наемники. Игна и Пельф… так они вроде представились. Они разговорились… а что было дальше, он вспомнить не смог. Да и не пытался — все было и так понятно.
Ощутив некоторую сытость, Элемар решительно спрятал остатки мяса в сумку — обжираться все-таки не стоило. Пусть и хотелось. Рядом нервным жестом затянул шнуровку своего мешка Ллотис.
— На восход сильно отканали, — оглядевшись, сообщил он. — Лагерь во-он там…
Помолчал и добавил:
— Но вообще мне сейчас очень хочется выстричь, откуда вылезли эти падлы батистовые… и приканать уже к ним в гости, а не к эшлендерам. Ты как?
Элемар задумался. Точнее, решил посоветоваться со Вторым. Духу, к слову, идея совсем не понравилась.
— Нас всего двое, — проговорил наконец Элемар. — И мы не доверяем друг другу. Это авантюра, ты понимаешь?
— В Галом Дэус я справился один, — небрежно усмехнулся Ллотис. — Весь ихний бамон в одиночку кокнул, — лицо его на миг стало почти мечтательным.
— Это где? — нахмурился Элемар.
— Это в Молаг Амуре. Остатки двемерского города. Очень, как сказал бы мой патрон, живописное местечко. А уж обитатели… — Ллотис вдруг растянул рот в мерзкой ухмылке. — Ссышь, а, Суротано?
— Да тут хоть ссы, хоть не ссы, — отмахнулся Элемар. — Если эти двое тут просто мимо проходили, то хрен мы их найдем. А если у них рядом гнездо…
— Ладно, хорош баланду травить — оборвал его Ллотис. — Ты в деле или как?
— Допустим.
— Тогда как насчет прошвырнуться к вон тем двемерским развалинам? — данмер махнул рукой, показывая. — Сдается мне, там они... Только оклемаемся сначала немного, — подумав, добавил он.
Предложение было здравым. Зелья и еда, конечно, сильно помогли, но кровопотерю они не восстановили. По-хорошему, стоило бы выждать еще хотя бы денек, но Ллотис явно закусил удила. К тому же существовала немалая вероятность, что следующей ночью к ним снова заявятся клыкастые гости…
Верхний уровень безымянной крепости они прошли вдвоем. И Элемар не сказал бы, что это было просто. По крайней мере, для него самого, вынужденного опасаться не только вампиров, но и новоприобретенного напарника. Не то чтобы он всерьез опасался удара в спину… но сбрасывать со счетов такую возможность не стоило.
Самым первым, кто им встретился, был полуголый норд с покрытой прокусами шеей. Он не удивился, увидев двоих вооруженных и явно недружелюбно настроенных незнакомцев, не попытался напасть… и не сопротивлялся, когда его в четыре руки выволокли в коридор, ведущий к внешней двери. Но расспросить его оказалось делом непростым. Не потому что он что-то умалчивал — бедолага, как быстро понял Элемар, просто искренне не понимал, чего от него хотят. Да что там — он даже имени своего назвать не смог, твердя, что «хозяева» называли его просто «скотиной». Услышав такое, альтмер просто вскипел:
— Но родители же тебя как-то называли? — спросил он под тихое хмыканье Ллотиса
— Ну… наверное, — неуверенно отозвался пленник.
— И как?
— Я не помню, — пожал он плечами и улыбнулся — какой-то по-детски застенчивой улыбкой.
Элемар стянул шлем и с силой потер ладонями лицо. Потом нахлобучил шлем обратно.
Им пришлось по несколько раз подряд спрашивать об одном и том же, но всякий раз другими словами. Все хоть сколько-то сложные вопросы ставили «скотину» в тупик, поэтому Элемар взмок, подбирая наиболее простые и понятные формулировки. Зато выяснилось, что они попали в логово вампирского клана Куарра. Еще некоторое время ушло на то, чтобы выяснить, сколько вампиров сейчас находится в гнезде… а потом Ллотис просто молча перерезал пленнику горло.
— Чего уставился? — хмуро буркнул он опешившему Элемару. — Сам видел, какие они… тупые. Милосерднее добить, чтобы не мучились.
Своя правда в его словах была — пойманный «скотина» выглядел, как зрелый мужчина, но вел себя, как трехлетний ребенок. Причем ребенок не слишком сообразительный. Так что, пожалуй, поступок Ллотиса и впрямь был своеобразным актом милосердия…
Первым им попался старый знакомец — Пельф. Противником он оказался слабым, полагаясь больше, видимо, на вампирское «обольщение». Следующий противник тоже особых хлопот не доставил — Элемар подловил его за поворотом одного из коридоров, сходу всадив кинжал под подбородок…
А вот третий вампир порвал Ллотиса. Точнее, помял. Не смертельно — все-таки доспех Хлаалу защищал не хуже редоранского — но довольно сильно. Элемару тоже досталось: вооруженный кузнечным молотом здоровяк — ростом вампир оказался как бы не выше него, да и в плечах раза в два шире — умудрился успешно отбиваться от них обоих разом, да и молот в его руке, хоть и не боевой, оказался грозным оружием. Но с ушибами, пусть и сильными, вполне могли справиться зелья. А вот Селвило нужен был лекарь — сломанные кости лучше было сращивать под надзором целителя. И кузнец-бронник — растрескавшиеся пластины нагрудника стоило заменить.
— Мне вот интересно, — Элемар сосредоточенно перетягивал Ллотису помятые ребра. — Как ты ухитрился вырезать в одиночку тот клан, о котором говорил?
— Сравнил, — поморщился тот. — То были Берне. А это Куарра.
— А есть разница?
— Что ты вообще знаешь о вампирах?
— Только то, что написано в «Бессмертной крови», — пожал плечами Элемар. — Ну и кое-что о кланах Хай Рока… Охота на вампиров в мои интересы не входила, да и поводов выяснять о них что-то не было… до вчерашнего дня.
— Ясно… Что ж, здесь, на Вварденфелле известны три вампирских клана: Берне, Куарра и Аунда. Берне предпочитают нападать скрытно, но в Галом Дэус они были, по сути, у себя дома, поэтому не прятались. Куарра, как ты мог заметить, типа твоих редоранцев — меч наголо и вперед, рубить все, что движется. Если бы эта падла нас не учуяла, сняли бы его без шума и пыли…
Элемар на характеристику редоранцев только хмыкнул.
— А есть еще Аунда. Маги, — Ллотис передернулся и тут же зашипел от боли. — Берне опасны тем, что затаиваются и нападают исподтишка. Мне повезло, что в Галом Дэус они не ждали нападения. Куарра страшны в открытой схватке, потому я и решил рискнуть, когда узнал, к кому мы заглянули. Но Аунда… их логово я не согласился бы зачищать ни за какие блага.
— Ясно. Что ж, что смог, я сделал, — Элемар разогнулся и бросил Ллотису его сумку. — Дальше только целитель поможет. Свитки-то у тебя есть?
— Само собой, — шипя от боли, тот зарылся в сумку. — Хабар жалко… — с тоской едва слышно протянул он.
Элемар сделал вид, что не слышит.
— Через неделю на старом месте, — вместо этого предложил он.
Ллотис задумался и кивнул. После чего развернул свиток и, выдохнув слово-ключ, исчез в яркой вспышке.
«Он ведь, как и ты, родился под Ритуалом?» — поинтересовался Второй.
«Думаю, да, раз уж Знак имел такое значение».
«Тогда странно, что он не воспользовался "Подарком Мары", не находишь?»
«Не нахожу, — буркнул Элемар. — Он мог просто не владеть этой способностью. "В зависимости от положения их Лун и богов", помнишь? Или просто забыл».
«А ты помнил?»
«Разумеется. А еще я помнил, что мы с ним соперники. Убивать его ты мне запретил, но он меня уже достал, так что несколько дней без его общества меня только радуют. Даже если провести их придется в пустошах Эшленда».
От автора: много мата. Очень много мата. Я предупредиль)))
Эшлендер появился неожиданно. Вот только что его не было — и вот он стоит в трех шагах от них, предупреждающе покачивая нацеленным в их сторону легким хитиновым копьем.
- Иск малат' — йат малат', — глухо прозвучало из-под хитинового шлема-маски. - Хурха! (1)
— Что он лопочет? — пробурчал Ллотис. — Ты понимаешь?
— А что тут понимать? — так же негромко ответил ему Элемар. — Нам сообщают, что мы впёрлись на чужую территорию. И предлагают свалить.
- Хурха! — повторил эшлендер. — Иск малат' Уршилаку. (2)
— Уршилаку? — тут же переспросил Ллотис. — Нам надо говорить с Уршилаку, — он сделал шаг вперед, — с Сул-Матуулом и Нибани Месой. Говорить, понимаешь?
Элемар, не успевший его остановить, вздохнул и приложил ладонь к личине шлема.
«Как думаешь, он действительно такой дурак или специально нарывается?» — уныло поинтересовался он у Второго.
«Думаю, ни то, ни другое, — помолчав, ответил тот. — Скорее, он прощупывает границы дозволенного. Если нахрапом получить желаемое не выйдет и его завернут, то отдуваться и задабривать обиженных эшлендеров придется тебе. Типа, у тебя же и раньше получалось с ними договориться».
«Вот мудак!» — обозлился Элемар.
У Ллотиса тем временем разговор с часовым — а кем еще мог быть встречающий? — не клеился.
— Нам говорить с Сул-Матуулом надо, понимаешь? Го-во-рить, — твердил он.
- Да'рдид? Говорить? — медленно произнес в ответ эшлендер. — Да'рдид Сул-Матуул? Да'рдид Нибани Меса? (3)
— Да! — почти рявкнул Ллотис.
- Ашхан Сул-Матуул тали'аг о'л, н'вах? Нибани Меса тали'аг о'л? Асу'н неси'аг о'л? Джу'ит ашхан Сул-Матуул да'рдитар о’л?(4) Зачем говорить? — уже на общем добавил он.
— Ну… э-э… — Ллотис задумался и, кажется, растерялся. — Глава культа Нереварина. Поговорить об этом. Любопытно же… и все такое…
— Идиот… — простонал Элемар.
- Ос шогахат эль. О'н адур хейгин джоуал н'вах. Хурха, (5) — эшлендер красноречиво повел копьем.
— Эй!..
— Уходи!
Элемар сцапал Селвило за шиворот, на ходу кивнув напрягшемуся эшлендеру, и оттащил немного назад.
— Ты что творишь, еблан? — зашипел он, тряся обалдевшего данмера за шиворот — благо, разница в росте вполне позволяла. — Ты, распиздятел злоебанный, совсем охуел? Нахуя ты нарываешься, Молаг Бал тебя в жопу рогами выеби? Я, блядь, нахуя рассказы Зайнсубани об обычаях эшлендеров записывал? Чтобы ты тут перед ними мудями тряс, как валенвудский имга, показывая, кто тут самый пиздатый самец? Так им похуй! Или ты в глазки долбился, когда про обычаи читал? Хочешь, чтобы нас отсюда поперли к хуям, стрелами в жопу подгоняя? Любопытно ему, бля…
Ллотис вырвался.
— А хули? — зло рыкнул он. — Вот так взять и все вывалить, бля? Не дохуя ли будет?
— Да, бля! — рявкнул Элемар. — Взять, бля, и все вывалить. Вежливо, бля, вывалить. И нет, не дохуя. Это мы к ним приперлись. Это нам от них какого-то хуя надо. Им — не надо. У них и без нас все заебись.
Ллотис шумно втянул воздух, мотнул головой… и вдруг резко выдохнул, глядя в сторону. Элемар покосился туда же…
Эшлендеров стало двое. В одинаковых доспехах, с лицами, скрытыми за личинами шлемов, они были бы неразличимы, если бы у второго было еще и копье. Но он, в отличие от уже соплеменника, был вооружен луком.
— О чем, интересно, они базарят? — пробормотал Ллотис.
— Наш новый знакомый делится впечатлениями, — хмыкнул Элемар, прислушавшись. — О том, как я тебя сейчас вымандил.
Словно подтверждая его слова новоприбывший негромко хохотнул.
— Очень смешно, — процедил Ллотис. — Постой… так ты и вправду понимаешь, о чем они там пиздят?
— Да.
— А хули ты тогда…
— Я?! Это ты ломанулся, как кагути в гон, требовать разговора с Сул-Матуулом. Да еще и выебнулся — любопытно, мол. Совсем охуевший — будет ашхан племени каждому еблану про Нереварина рассказывать. Ты бы еще к королю Ллетану во дворец вломился и про Альмсиви расспрашивать начал.
— Ну, ты сравнил… Король и этот…
— Заткнись! Заткнись, уебок, пока не допизделся до того, что нас тут на месте порубят, — Элемар настороженно покосился в сторону эшлендеров, но те вроде бы не расслышали. — Ты что, до сих пор не вдуплил, что они нас тоже понимают?
— Бля…
— Так что молчи и повторяй за мной. Я поклонюсь — и ты кланяйся. Я сниму шлем — и ты тоже. Только ебло попроще сделать не забудь… — он резко выдохнул. — Сука… надеюсь, ты не совсем их разозлил, и они меня все же выслушают… А ты стой тут и молчи, пока не позовут.
Стоило ему сделать шаг и эшлендеры тут же свернули беседу. Агрессии они, впрочем, не выказывали.
- Приветствую, достойных воинов Уршилаку, — осторожно начал Элемар, сразу перейдя на данмерский. - Меня зовут Суротано из Дома Редоран, и я пришел, чтобы поговорить…
- Что чужестранец хочет сказать Уршилаку? Или ты тоже хочешь говорить с ашханом? Ашхан не будет говорить с тобой, — качнул шлемом эшлендер-лучник. — Ашхан не говорит с чужестранцами.
- Я должен, — вздохнул Элемар. - Это касается пророчества о Нереварине.
- Что такой чужестранец, как ты, может знать о пророчестве Нереварина? — эшлендеры напряглись.
- Намного больше, чем я хотел бы знать. Намного больше.
Эшлендеры переглянулись. Видеть лица друг друга за шлемами они не могли, но это им, похоже не мешало. Элемар заметил едва уловимое пожатие плеч и такой же кивок куда-то в сторону.
- Хм… Ты вежлив, чужестранец, и, в отличие от твоего спутника, кажется неплохо воспитан, — снова заговорил лучник. - И я думаю, не хочешь оскорбить нас своей настойчивостью…
- Если бы не нужда, я не стал бы докучать вам, — покачал головой Элемар.
- Нужда? Какая нужда привела тебя к Уршилаку? И причем тут пророчества Нереварина?
Элемар вздохнул, собираясь с духом.
- Это прозвучит дико, но… Я узнал, что… что я подхожу под условия этого пророчества. И хотел бы знать, так ли это на самом деле. А кто может сказать это точнее, чем те, кто хранил это пророчество все это время?
- Я… я не могу поверить тому, что услышали мои уши, — после длительного потрясенного молчания проговорил лучник. - Ты думаешь, что ты — Нереварин и хочешь поговорить с Сул-Матуулом? Это звучит безумно… но ты не похож на безумца, Суротано из Дома Редоран. Но и на Нереварина ты не похож… Пожалуй, это и впрямь стоит прояснить.
- Есть еще одно, — неохотно добавил Элемар. — Мой спутник… Он, конечно, невежа, но… он так же подходит под пророчество.
Эшлендеры напряглись.
- Он твой друг? — неприязненно поинтересовался молчавший все это время копейщик.
- Нет. Он мой враг.
Копейщик изумленно дернулся.
- Странные гости… Очень… Что ж, передай своему спутнику, что он может поговорить с… Забамундом. Это гулахан Сул-Матуула. Пусть он решит, стоит ли вам беспокоить ашхана.
- Проводи их, - веско обронил лучник. - Проводи к юрте Забамунда. А ты, — он перевел взгляд на Элемара, — сними шлем. И твой… враг пусть снимет.
Элемар подчинился, сделав вид, что не заметил переглядывания эшлендеров, сделал несколько шагов назад и повернулся к терпеливо ждущему Селвило.
— Снимай шлем и пойдем, — перейдя на общий, сообщил он. — Нас проводят. И помни — вежливость. Ты — проситель. И не суетись, как с нашим провожатым — чай не суранская девка под клиентом…
Ллотис поперхнулся, но промолчал. И даже сумел не измениться в лице… или быстро опомнился. Во всяком случае, его меченая физиономия, когда он стянул шлем, ничего не выражала.
В самом стойбище их встретили… не слишком приветливо. Нет, нападать никто не спешил и оскорблениями не бросался… но женщины, заметив их, спешно хватали детей и загоняли их в юрты, скрываясь следом и сами. А мужчины, напротив, провожали внимательными взглядами...
Только когда их провожатый остановился на небольшой площадке перед юртой ашхана — самой большой и богато украшенной, установленной в кольце скальных останцов — и, велев ждать, скрылся внутри… соседней с ней, к изумлению Ллотиса, Элемар позволил себе оглядеться. И ничуть не удивился, обнаружив, что вокруг них, пусть и на некотором расстоянии — собрались все, или почти все, мужчины племени, словно бы невзначай перекрыв все пути к бегству. Ллотис тоже это заметил и напрягся.
— Уймись, — процедил сквозь зубы Элемар, хотя ему тоже было не по себе. — Приготовь Вмешательство, если невмоготу, но не выебывайся. И ебло попроще сделай, я кому говорил. Не хватало еще оскорбить кого-нибудь ненароком… Когда тебя позовут к гулахану — нет, не к ашхану, станет он со всяким левым уебаном лично беседы беседовать — просто предложи ему денег за право поговорить с Сул-Матуулом. Вежливо, сука, предложи. И не торгуйся, дай, сколько скажут. Чтоб не вышло, как с тем парнем, что нас сюда привел. И с ашханом говори так, словно тебя к самому императору пригласили, понял?
— Понял, — так же процедил в ответ Ллотис. — Заебал уже с поучениями…
— Потому что мне нахуй не всралось говно после тебя разгребать, — прошипел альтмер.
Их провожатый выглянул из юрты:
- Ты, — ткнул он пальцем в Ллотиса. — Иди к гулахану Забамунду. А ты, — палец нацелился на Элемара, — с ним — переводить.
Альтмер вздохнул. Этого, в принципе, стоило ожидать — гулахан племени эшлендеров не обязан знать общий язык. А Ллотис не знает данмерского. Прикидывается? Хотя он из Сиродила… Самому-то Элемару знание языка вообще лучше не думать, как досталось… Но это, пожалуй, к лучшему — может быть, ему удастся смягчить некоторые фразы, если Ллотис будет слишком резок…
Разговор получился коротким. Ллотис похвастался высоким положением в Доме Хлаалу и отсчитал деньги, немного скривившись от услышанной суммы, и Забамунд милостиво разрешил ему переговорить с Сул-Матуулом, отправив с ним все того же копейщика.
- А ты останься, — велел он Элемару. — Ашхан Сул-Матуул знает "старый эльф".
- Ты ведь тоже знаешь, достойный Забамунд, — проговорил Элемар, когда они остались одни.
- Да, — не стал отпираться Забамунд. — Твой спутник невежа. Он пришел не просить, а требовать. Его надо было проучить. Я бы не хотел, чтобы он стал Нереварином. Но это может решить только ашхан и Нибани Меса. И Азура.
- Он опасен. И он хочет стать Нереварином.
- А ты? Разве ты не хочешь? Ты саличе, чужестранец, какое тебе дело до пророчества Нереварина? Почему Сул-Матуул должен говорить с тобой?
- Я хочу знать правду. И приму её, какой бы она ни была.
- Ты смог меня удивить. Но все же — ты никто у нас, саличе. Намму (6). Но ты честен и говоришь с уважением. Это редкость. И я объясню. Ашхан не говорит с чужестранцами. Шаманка не говорит с чужестранцами. Это против обычая. К тому же Сул-Матуул не любит чужестранцев.
- У него наверняка есть на то причины, — пожал плечами Элемар.
- Есть, — подтвердил Забамунд. — Он может выслушать твоего спутника-врага, но тебе он откажет, едва увидит твое лицо. Лицо чужестранца-саличе. Поэтому тебе придется убедить меня в том, что этот разговор так необходим. Потому что он будет очень недоволен мной, если я позволю этому разговору состояться.
- Думаю, у меня есть что поведать тебе и ашхану Сул-Матуулу, достойный Забамунд. Но разговор будет долгий…
- Это ничего. У нас достаточно времени. Присаживайся, Суротано из Дома Редоран.
Устроившись на гостеприимно предложенной хозяином юрты подушке, Элемар начал рассказ. Точнее, начал его Второй, незаметно поменявшийся с ним местами. Это было рискованно, но они дружно сочли, что так будет лучше. Забамунд дураком не был и отсутствием наблюдательности наверняка не страдал, а потому вполне мог обратить внимание на странные паузы в рассказе, которые были бы неизбежны, если бы Элемару пришлось говорить под диктовку Второго.
Неторопливо и обстоятельно дух рассказывал все, что ему удалось увидеть, услышать и понять на основе увиденного. Многое из того, что он говорил, даже для Элемара стало открытием. Забамунд же… он хмурился, качал головой — сначала недоверчиво, потом, скорее, удрученно…
- Что ж, — медленно проговорил он, когда Второй замолчал. — Это не могло быть просто. Но это гораздо сложнее, чем я мог подумать. Ты действительно хорошо разбираешься в этих вопросах, Суротано из Дома Редоран. И многое из того, о чем ты рассказал, для меня ново…
- Когда неожиданно осознаешь, что куда-то вляпался, поневоле начинаешь выяснять, куда именно, и как из этого выбраться с наименьшими потерями, — криво и невесело усмехнулся Второй.
Забамунд чуть слышно фыркнул в ответ. Не насмешливо, скорее, понимающе.
- Что ж, — подытожил он. — Теперь я точно уверен, что Сул-Матуулу следует выслушать тебя. То, что ты рассказал мне, стоит того, чтобы вынести его гнев.
* * *
Какими соображениями руководствовался Сул-Матуул, отправляя их — вдвоем — в погребальные пещеры Уршилаку, Элемар не представлял. Но предчувствия у него были совершенно не радужные, поскольку опыт предыдущих посещений данмерских кард'рунов у него был… своеобразный. И демонстрировать это свое своеобразие кому бы то ни было — и в первую голову Ллотису Селвило — он не имел не малейшего желания. А потому всю дорогу от приметной пирамиды камней на побережье и до самого устья пещеры Элемар мучительно раздумывал, как ему половчее огреть навязанного напарника по голове, дабы тот не увидел в пещерах чего-нибудь лишнего. Второй, судя по время от времени доносящемуся откуда-то из затылка невнятному бухтежу, был занят тем же самым. О чем думал сам Ллотис, было неясно, но, судя по тому, что он старался держать Элемара в поле зрения, мысли у него были похожие.
К счастью, все оказалось не так уж и страшно. Стоило им оказаться в коридоре, ведущем вниз, к огромной полузатопленной пещере, как под сводами заметался шипящий крик, звучащий, казалось, сразу со всех сторон:
- Н'вахи-и! Во-оры-ы!
Ллотис икнул и шарахнулся назад.
— Ты это слышал? Голос?
— Слышал, — мрачно отозвался Элемар, так и не придумавший, как его вырубить и теперь мысленно готовящийся к худшему.
Что будет дальше, он неплохо представлял. Достаточно было вспомнить поход в гробницу Андрано. А вот что потом делать с Ллотисом…
— С-сиськи Ноктюрнал… что это? — придушенно взвыл вдруг тот.
И было от чего — в тусклом свете, исходящем от покрытых то ли мхом, то ли лишайником стен, в нескольких шагах от них заклубилось полупрозрачное марево. Элемар чуть повернул голову — и клуб дрожащего воздуха, как он и ожидал, распался на множество фигур, облаченных в хитиновые доспехи. Он обернулся к выходу… губы сами собой искривились в невеселой усмешке, которую, к счастью, под шлемом не было видно Ллотису — там было то же самое...
А тот выхватил меч и завертел головой, поводя клинком перед собой.
— Их тут десятки, — севшим голосом проговорил он. — Слышишь, Суротано, их тут десятки! Призраки…
— Не только слышу, но и вижу, — все так же мрачно сообщил Элемар, но внутри у него словно что-то отпустило. — Убери оружие.
— Видишь? — плечи Ллотиса слегка опустились. — Ты тоже их видишь? То есть мне все-таки не мерещится? Слышь, Суротано, давай валить отсюда. Нахуй этот лук, нахуй Кая с его приказами, нахуй это все… Я на такое не подписывался!
Элемар огляделся. Призраки не нападали, но и исчезать не спешили, надежно перекрывая дорогу как вперед, так и назад…
— Ты уверен, что нас отсюда выпустят? — поинтересовался он, незаметно достав зачарованный на паралич дротик — мало ли что от страха взбредет Ллотису в голову…
Тот проследил за его взглядом… и едва слышно застонал.
— А чо делать-то, Суротано, чо делать-то? — зачастил он. — Чо ты молчишь? А-а, я понял… — внезапно изменившимся тоном проговорил он и напружинился, подавшись вперед, словно готовясь атаковать. — Ты ж маг, ты с ними договорился… то-то ты спокойный такой…
— А что, — лениво, хотя внутри у него все натянулось от предчувствия угрозы, поинтересовался Элемар, вертя в пальцах дротик, — если я тоже начну истерить, это нам как-нибудь поможет? Радуйся, еблан, что на нас еще не напали… то ли ждут, когда мы прорываться начнем, то ли надеются, что мы тут друг друга порешим…
Некоторое время Ллотис молчал, сверля его взглядом из-под шлема. Потом медленно выпрямился.
— И что ты предлагаешь? — буквально выплюнул он.
— Можно свалить отсюда с помощью Вмешательства. Можно попытаться вырваться так… а можно попробовать договориться. Раз уж нас еще не попытались прикончить, им, по меньшей мере, любопытно, какого хрена мы сюда вперлись… ну, а если не получится договориться, можно опять же свалить Вмешательством. А потом, подготовившись, вернуться — что нас тут ждет, уже как бы понятно.
— И как с ними договариваться? Я же по-ихнему ни бум-бум… а на общем они вряд ли говорят — это же эшлендеры!
— Зато я бум-бум, если ты забыл, — неохотно напомнил Элемар.
Насчет незнания призраками языка он сильно сомневался… но надеялся, что никто из них не соизволит заговорить с чужаками на общем. Мало ли какие темы всплывут в разговоре?
— Ну, попробуй, — процедил Ллотис.
Элемар глубоко вздохнул… уверенности в том, что его выслушают, у него не было.
Говорить пришлось долго — призраки оказались внимательными слушателями. Хотя и молчаливыми. И как они относятся к тому, что он говорит, было не понять — лица были надежно скрыты шлемами, а позы за время рассказа не менялись. Но когда он закончил, перед ними соткался еще один призрак. Женщина. Шаманка, судя по расшитому лентами и бусами одеянию.
- Мы услышали тебя, салачи, - произнесла она. — Ты складно говоришь, хотя и не вполне искренен. Мы знаем, кто ты и чей могущественный дух тебя сопровождает. Но твой спутник… поручишься ли ты за него?
Выговор у неё был странный. Элемар уже слышал такой — из уст Грезящей Пророчицы. И это «салачи» вместо используемого всеми, даже эшлендерами «саличе»…
- Он мой враг, — покачал головой Элемар. - Я не могу за него ручаться. Я не знаю, почему ашхан Сул-Матуул отправил нас сюда вместе. Возможно, он хотел предоставить выбор достойного вам.
- Убей его. Убей своего врага.
- Не могу. Сейчас — не могу.
- Потом будет поздно. Потом он убьет тебя. И то, что мешает тебе, ему не помешает.
- Я знаю. Но — не могу.
- Что ж… Мы испытаем вас. А потом вы — или тот, кто останется — встретитесь с Сул-Сенипулом, — шаманка сделала какой-то знак и призраки, перекрывавшие путь вглубь пещер, расступились. - Идите.
— Идем, — повернулся к Ллотису Элемар. — Нас пообещали испытать и предоставить возможность пообщаться с Сул-Сенипулом.
— Он был такой крутой шишкой, что нас будут испытывать, прежде чем дать с ним побазарить? — нервно полюбопытствовал тот.
— Сомневаюсь. Но он был ашханом. А мы, как мне сказал Забамунд, намму. То есть, никто и звать никак. Вот чтобы решить, стоит ли с нами вообще о чем-то говорить, нас и будут испытывать. Ну, это я так думаю…
Ллотис что-то сердито пробурчал себе под нос. Элемар не стал переспрашивать, сделав вид, что ничего не расслышал.
Испытанием оказался ритуальный поединок с «непобедимыми» — немертвыми стражами погребальных пещер. Хотя для Элемара таковым стала необходимость удержать Ллотиса от грабежа: слишком уж роскошными были некоторые погребальные дары...
— Как ты меня заебал уже, — шипел он, едва не за шиворот оттаскивая Селвило от парящего бассейна, на бортике которого взблескивали багряными сполохами два даэдрических дротика.
— Сам заебал, — огрызнулся тот.
— Иди ты, — зло сплюнул Элемар. — Хочешь обнести захоронение — валяй. Только без меня.
— Харе уже понты бить, святоша! Сколько ты за мою долю хабара из кровососьего бамона поднял, а? — завелся Ллотис.
— Нисколько! — ответно взбесился Элемар. — Ждет тебя твой хабар, я его не смотрел даже!
— Да ну?
— А ты сходи да проверь! — Элемар стянул с головы шлем и, злобно сплюнув в воду под ногами, нахлобучил его обратно и зашлепал следом за успевшим отойти духом шаманки. — Заебал…
Нагнавший его несколько мгновений спустя Ллотис настроен был уже более мирно, но все же не смог удержаться от уточнения:
— Ты вправду все там оставил?
Элемар остановился.
— Я похож на ломового гуара? Нет? То-то же… После того, как ты опиздюлился и свалил, я пошел дальше. Решил, что лучше я этих уродов сразу, пока они не ждут, чем они меня потом. Так вот, обратно я не возвращался, тоже ушел Вмешательством. В Гнисис. И если никто не прознал, что вампиров там больше нет, твои трофеи там так и лежат.
Элемар лукавил: на самом деле он возвращался на верхний уровень двемерской крепости, разобравшись с оставшимися вампирами. Но ничего действительно не трогал. Правда, не из-за какого-то там глупого благородства — просто большая часть найденного была барахлом. По крайней мере, в сравнении с теми трофеями, что достались Элемару внизу... Но и обитатели нижнего уровня крепости были не просты — одна глава клана чего стоила…
Вот только Ллотису об этом даже вскользь упоминать не стоило. Если он, как хвалился, сам в одиночку сумел вырезать целое гнездо вампиров, то сообразит, что его трофеи Элемару были просто не интересны. Наверняка у старших клана Берне тоже имелось что-то особенное. Ну а если он врал… то тем более не стоит.
— Вот же… редоранец, — то ли досадливо, то ли восхищенно фыркнул тот.
А Элемар вспомнил, как Второй после их встречи в Ашалмимилкале пытался перевести какую-то песню из другого мира, утверждая, что она как раз про него — про Элемара. Но, поскольку со стихосложением у духа не ладилось, попытки эти быстро увяли. Однако кое-что все же запомнилось. И сейчас всплыло в памяти:
«…Но он противник — лучше не бывает:
Ты упадешь — а он не добивает.
Ударишь в спину и не ждешь ответ,
Ведь редоранцу от себя спасенья нет!»(7)
Вот и Ллотис Селвило наверняка воспринимает его так же. Впрочем, разве он сам — кстати, не без помощи Второго — не старался создать о себе именно такое впечатление? В том числе и для того, чтобы такие, как Ллотис не ждали удара в спину…
Поединок с «непобедимым», несмотря на всю его серьезность, показался Элемару до смешного легким, хотя Ллотис, которому пришлось попотеть, чтобы одолеть своего противника, его мыслей явно не разделял. Видимо, в Доме Хлаалу не нашлось инструктора по бою на мечах, подобного Вондену Мано, при каждом удобном случае гоняющему Элемара по тренировочной зале, как никсу…
- Что ж, - проговорила призрачная шаманка, когда Ллотис все же справился. — Сул-Сенипул ждет вас. Идите туда.
Она махнула рукой, указывая направление, и исчезла. Как и все остальные призраки, присутствовавшие при поединке молчаливыми свидетелями.
Если призрак Сул-Сенипула и ждал их, то уж точно не затем, чтобы торжественно вручить им лук Костегрыз, как прошедшим испытание. Более того, лук он им, похоже, отдавать и не собирался.
— Ну и где он? — недовольно поинтересовался Ллотис, оглядываясь.
Место, где они оказались, судя по всему, находилось совсем недалеко от поверхности — откуда-то из-под потолка сквозь то ли щели, то ли трещины слабо струился солнечный свет. И когда-то было частью древнего города, на что намекали остатки стен. Возможно, того самого Ассурнабиташпи, развалины которого они оба раза обошли на весьма почтительном расстоянии — определить под землей, в какую сторону они двигались, было совершенно невозможно.
— Самому интересно, — буркнул Элемар, стаскивая шлем, чтобы потереть воспаленные глаза — от постоянного применения заклинания «ночного глаза» под веки будто насыпали песка…
А в следующий миг осознал, что почему-то сидит на заднице с гудящей, как колокол, головой и мелькающими перед глазами искрами. Осторожное ощупывание лба порадовало обнаружением наливающейся шишки как раз посередине. А оглядевшись, Элемар нашел и то, что эту шишку наставило.
Камень душ. Небольшой. И, судя по мерцанию, не пустой.
Что-то стукнуло, звякнуло, точно разбившись… и рядом с придушенным ойканьем приземлился на четвереньки Ллотис. Постоял так, мотая головой, как гуар, отгоняющий мух, а потом осторожно сел на пятки, сняв шлем и потирая затылок.
— Что это было? — пробормотал он, разглядывая шлем.
Точнее, пятна какой-то жидкости на нем.
Элемар огляделся… и, протянув руку, подобрал и продемонстрировал ему горлышко стеклянного флакона. Порядочные алхимики разливают в такие зелья хорошего качества… а их непорядочные коллеги — испорченную бурду, которая в придачу к нужному эффекту в самом благоприятном случае обеспечит долгое пребывание в нужнике. Или сыпь по всей физиономии. Или еще что-нибудь не слишком приятное…
— Похоже, тебе прилетело вот этим, — сообщил он.
- Позорники! - раздался вдруг свистящий бесплотный голос, заставив обоих подпрыгнуть от неожиданности. - Жалкие отродья запаршивевшей гуарихи, покрытой дохлым алитом! Костегрыз захотели? Мой Костегрыз? А вот хрен вам! Все равно что у одного, что у другого руки из жопы растут…
— Это он? — встрепенулся Ллотис.
— Угу, — поморщился Элемар, слушая, как невидимый дух кроет их на чем свет стоит. — Милый старикан…
Тут же прямо перед ним — едва не нос к носу — возникло призрачное лицо немолодого эшлендера.
- Что ты забыл в месте моего упокоения, саличе? - прошипел он.
- Нас послал сюда Сул-Матуул, ашхан племени Уршилаку, - честно сообщил Элемар, подавив желание отодвинуться.
И то, что призрак Сул-Сенипула — а судя по ясно видимому сходству с ашханом, это он и был — наверняка это уже знал, значения не имело. На заданный вопрос следовало ответить. Честно и прямо.
- Зачем же? — небрежно поинтересовался дух.
- Он говорил об обряде инициации.
- И ты пошел, — в бесплотном голосе явственно зазвучала насмешка.
- А не должен был? - нахмурился Элемар.
Призрак Сул-Сенипула вопрос проигнорировал. Вместо этого он обратился к Ллотису:
- Ну а ты, позор своего народа?
— Э-э, что? — растерялся тот. — Что он говорит?
— Спрашивает, чего ты сюда приперся, — вздохнул Элемар.
Нелестные эпитеты, которыми щедро осыпал Ллотиса Сул-Сенипул, обнаружив, что тот его не понимает, он решил не переводить.
- Ты даже языка предков не знаешь? - ярился тот. — Какой-то чужак, саличе, владеет настоящей речью, а ты, кровь от крови данмеров — нет? Позорище, рожденное не с той стороны гуара…
— А теперь?
— Возмущается, что ты не удосужился выучить язык своих предков, — пожал плечами альтмер.
— Ну… я как-то привык, что все цивилизованные данмеры давно говорят на общем, — полусмущенно-полудосадливо пробурчал в ответ Ллотис.
Элемар беззвучно хмыкнул, вспомнив, сколько раз его выручало знание данмерского языка. Один случай с Моссаноном чего стоил…
— А пришел я… Скажи ему, что Сул-Матуул послал. Инициация и все такое. Ну, ты и сам знаешь — тебя-то это тоже касается…
Элемар пожал плечами и послушно перевел. Хотя по усмешке выслушавшего его призрака было понятно, что в переводе он не нуждается. Все-таки «неушедшие смотрители» племени — и призрак древней шаманки ясно дал это понять — знали гораздо больше, чем живые. Только делиться своим знанием не считали нужным. Хотя, возможно, Сул-Сенипул, как и его сын, знал общий язык, просто из каких-то своих соображений не желал это показывать.
- Ладно, — после долгого молчания проговорил призрак. — Держи, саличе.
На колени Элемару откуда-то — ему показалось, что просто из воздуха — шлепнулся короткий хитиновый лук, кое-как завернутый в прелый лоскут кожи нетча.
- Отдашь его Сул-Матуулу, моему сыну, - продолжил Сул-Сенипул. - И скажешь, что я велел его вернуть. Все равно мой Костегрыз после пребывания здесь ни на что не пригоден. Проще новый сделать и зачаровать. Да и вам без надобности: что ты, что твой соперник — не стрелки. Передай ему, пусть приходит сам или с этим его дружком, Забамундом.
- Сделаю, — кивнул Элемар.
- Тогда идите. Испытание вы прошли, лук Костегрыз у вас… и не забудь передать мой наказ Сул-Матуулу, саличе.
Элемар снова кивнул, вставая, перехватил поудобнее роняющий клочья сгнившей кожи сверток с луком и повернулся к Ллотису.
— Возвращаемся.
1) «Эта земля — наша земля. Уходите!» (данм.)
2) «Уходите! Это земля Уршилаку» (данм.)
3) «Говоритть с Сул-Матуулом? Говорить с Нибани Месой?» (данм.)
4) «Ашхан Сул-Матуул искал тебя, чужестранец? Нибани Меса искала тебя? Они посылали за тобой? Почему ашхан Сул-Матуул должен говорить с тобой?» (данм.)
5) «Я так и знал. Ты просто трусливый чужак. Уходи» (данм.)
6) «Безымянный» (данм.). Здесь: «Никто и звать никак»
7) в оригинале последняя строка припева: «Интеллигенту от себя спасенья нет!» песня «Интеллигент» из к/ф «Не бойся, я с тобой»
— Символ Элеидона — здесь, в Морровинде? — Элемар даже зажмурился, не веря тому, что видит. — Да быть того не может…
Сидевший напротив Ринар любопытно заерзал, украдкой поглядывая на письмо в руке альтмера. Элемар покосился на него, но мальчишка тут же сделал вид, что всецело занят поглощением пирожков с муском, а всякие там письма его нисколечко не интересуют. Тихонько хмыкнув, альтмер перевел взгляд обратно. Однако текст письма остался прежним: на отбеленном листе дорогой рисовой бумаги четким почерком Лалатии Вариан сообщалось об очередном посетившем её видении.
Ринар, принесший письмо — и с этим тоже еще предстояло разобраться — отпихнул пустую тарелку и снова заерзал на стуле, любопытно блестя глазами.
— А что такое этот символ Эле… Элеи… Элеи-дона? — не утерпел он.
— Это щит, — не задумываясь, ответил Элемар.
Тряхнул головой, выныривая из своих мыслей и повторил:
— Это щит. Очень древний и могущественный артефакт.
— Есть старая бретонская легенда, — продолжил он, увидев вспыхнувшие интересом глаза Ринара. — Даже несколько легенд. В Хай Роке, на другом краю Тамриэля, по ним сложено немало песен. Но если вкратце, то… жил когда-то благородный рыцарь, которого звали Элеидоном. Славен он был тем, что боролся со злом, где и в каком обличье его бы не встретил…
— Как ты? — перебил Ринар.
Элемар поперхнулся. Второй где-то в затылке захихикал.
— Э-э… Ну, я-то не легендарный рыцарь… Так вот, однажды этот рыцарь Элеидон спас от разбойников дочь одного барона. И в награду получил волшебный щит. По легенде, барон был так благодарен за спасение дочери, что распродал все свое имущество, чтобы заплатить самому искусному кузнецу и самому могучему зачарователю за изготовление щита, который позволял бы своему владельцу мгновенно исцелять даже самые тяжелые ранения.
— Здорово, — благоговейным полушепотом протянул Ринар. — И этот щит сейчас где-то здесь?
— Человек, который написал это письмо, уверен, что да, — вздохнул Элемар. — Хотя я с трудом понимаю, каким образом этот щит мог оказаться на другом краю Тамриэля…
— Может, это Элеидон приехал сюда? И здесь его… ну… — Ринар замялся.
— Может быть, — снова вздохнул Элемар. — Легенды о таком, сам понимаешь, не рассказывают.
Он сложил письмо, собираясь спрятать его в сумку… и вдруг вперил в Ринара испытывающий взгляд:
— А скажи-ка мне, милый ребенок, кто додумался отправить в Гнисис вместо курьера тебя?
— Я не ребенок! — немедленно надулся Ринар.
— Ладно, не ребенок. Но все-таки? Сколько ты уже тут ждешь? И как ты собирался возвращаться в поместье?
Все еще насупленный Ринар вытащил из-за пазухи амулет: вываренную клешню мелкого грязекраба.
— С середины утра я тут, — обиженно проворчал он. — И вот. Сэра Берандас наколдовал мамке свиток и научил меня, как правильно его прочитать. И амулетом пользоваться тоже. Я пробовал. Так что теперь могу вернуться домой, когда захочу и откуда угодно, — гордо сообщил он.
И показал язык.
Элемар от неожиданности по-лошадиному фыркнул в ответ и незаметно перевел дыхание: что ж, кто бы ни отправил мальчишку в Гнисис, он позаботился о том, чтобы тот смог без проблем вернуться. Кстати…
— А в Гнисисе-то ты как оказался? И почему один?
— А чего сложного? — снова надулся Ринар. — Свитки я теперь читать умею — мамка дала один… который к храму в Альд'Руне переносит. У нее их много…
Второй в голове тихонько фыркнул. А Элемар вспомнил, что у него как-то был на эту тему разговор с Индрель. И свитки с Вмешательством Альмсиви предназначались на случай, если кому-то из жителей или гостей поместья срочно понадобится помощь целителя. Или же придется спасаться бегством — кочующие в окрестностях Бал Исры племена эшлендеров пока не делали попыток напасть, но рассчитывать, что это будет продолжаться вечно, было бы глупо.
— Мамка дала? Или сам спёр? — подначил он Ринара.
— Мамка, — сердито пропыхтел тот, надуваясь еще сильнее. — Её сэра Гульс уговорил. Он тоже с рассветом в Альд'Рун собирался. И даже на силт страйдера меня посадил. Как будто я бы сам не справился… — обиженно нахохлился он.
Элемар подавил смешок.
— Ничуть не сомневаюсь. Но гетман Гульс взрослый и считает, что он за тебя в ответе. Посмотри на это с другой стороны: в Гнисис-то он отправил тебя одного. Значит, счел тебя достаточно взрослым и самостоятельным, — мягко проговорил он. — А что на силт страйдера посадил… подумай об этом, как о попытке немного облегчить тебе выполнение поручения.
Ринар нахмурился.
— Н-ну-у… может, и так, — неохотно согласился он.
— Что ж… что-нибудь, кроме вручения письма, тебе было поручено?
— Ничего, — мгновенно скис Ринар, сообразив, что его сейчас отправят домой.
Элемар задавил улыбку, прекрасно понимая, что тот чувствует: в Бал Исре он оказался единственным ребенком, а потому отчаянно скучал без компании сверстников. И вырвавшись на свободу, домой совершенно не рвался. К тому же, если Элемар хоть что-то понимал, Ринару до дрожи хотелось напроситься в компанию «дяде Тано»… Однако отправить мальчишку домой все же следовало. И чем скорее, тем лучше.
Ринар ожидаемо воспротивился. Но Элемар был неумолим.
— Мать пожалей, — укоризненно вздохнул он. — Сбежал с письмом и пропал.
— И ничего не пропал, — скуксился Ринар, сдаваясь.
Возвращаться домой он по-прежнему не хотел, но огорчать мать не хотел явно больше. Так что помявшись и повздыхав, он сжал в кулаке вытащенный из-за пазухи амулет-клешню, нахмурился, сосредоточиваясь, и исчез.
Элемар с облегчением вздохнул — одной заботой меньше. Ринару он, конечно искренне сочувствовал, но лучше уж парнишка посидит дома, целее будет. Пусть сначала подрастет немного.
«Видимо, ты уже забыл, каким был в его возрасте», — хмыкнул Второй.
«Не забыл. Потому и отправил, что не забыл. Наставник Жоффрей лишился половины волос, пока меня воспитывал, — ответно хмыкнул Элемар. — Хотя он лично моим воспитанием занимался недолго. Не хочу облысеть так рано».
Оставалось разобраться с письмом от Лалатии. Элемар так и не смог представить, как артефакт из Хай Рока мог оказаться в Морровинде, да еще и, если верить письму, попал в некий «Чертог Мертвеца». Упоминание этого самого «Чертога» Элемару страшно не нравилось, поскольку подразумевало, что ради получения легендарного артефакта придется разорить чью-то усыпальницу. Опять…
Лалатия, разумеется, постаралась дать как можно больше сведений, но толку от её усилий было, мягко говоря, немного. Элемар, конечно, сообразил, что фраза «залы древнего нечестивого храма» означает даэдрическое святилище, но что означало упоминание какой-то «чаши великого предательства», испитой в этих самых залах, было решительно непонятно. Второй тоже ничем помочь не мог, пробубнив только, что упоминание чего-то подобного они недавно встречали, и погрузившись в напряженные раздумья.
Элемару же постоянно вспоминалась Горькая Чаша — артефакт Клавикуса Вайла — но, насколько он помнил, предательство среди привычек этого Принца Даэдра никогда не числилось. Вайл был виртуозом заключения невыгодных сделок, беззастенчиво пользуясь тем, что смертные редко обращают внимание на точность формулировок при заключении договора. Но свою часть обязательств всегда выполнял предельно честно… так, как он это понимал. Предательство было совсем не в его стиле. А значит, Лалатия имела в виду нечто иное…
Впрочем, поиск щита мог и подождать. Сейчас же стоило вернуться в Альд'Рун: пусть Ремасу Морвейну наверняка уже доложили, что яичная шахта Хайрат-Вассамси снова работает, личный разговор не помешает. К тому же следовало написать Каю Косадесу. И отправлять письмо опять же лучше было из Альд'Руна — своего поста курьерской службы в Гнисисе не было, так что письма передавались Фенасу Мадачу, владельцу трактира «Мадач», который, в свою очередь вручал их заезжему курьеру. Или же раз в неделю гетман Абельмавия отвозил их в Альд'Рун. Элемара это, само собой, не устраивало.
«Я бы хотел еще пообщаться с Ллоросом Сарано, - подал вдруг голос Второй. - Но это пока не срочно».
«Лично?»
«Желательно. И кстати, будь готов к тому, что советник Сарети захочет пообщаться с тобой».
«Мог бы не напоминать, — поморщился Элемар. — К слову, может, ты и с ним тоже пообщаешься вместо меня?»
«Ты что-то хочешь от него скрыть?» — озадачился Второй.
«Нет. Просто у тебя все же лучше получается играть словами. Сарети редоранец и последователь Трибунала. Как он, по-твоему отреагирует на то, что его протеже собирается исполнить Пророчество о Нереварине?»
«Ну, он ко всему прочему умный и дальновидный мер».
«Вот поэтому я предпочел бы, чтобы разговаривал именно ты», — Элемар встал и, оставив на столе несколько медных «шлемов», вышел из трактира.
Несколько часов спустя он сошел с силта в Альд'Руне. И озадаченно нахмурился, оглядываясь по сторонам. Город вроде бы привычно отряхивался после очередной моровой бури, но был необычно тих и насторожен. Это чувствовалось в поступи редоранских стражников, патрулирующих улицы, мелькало во взглядах редких прохожих и горькой пепельной горечью витало в вечернем воздухе.
Час был еще не поздний, но для деловых визитов уже не подходил: навестив купальню — не столько следуя традициям, сколько из желания привести себя в порядок после Эшленда, даром, что уже отмывался до скрипа в Гнисисе — Элемар не заметил, как задержался там, разомлев под руками умелых банщиков. А потому встречу с советником Морвейном было решено перенести на утро. Сам же он отправился к Гилдан, рассудив, что наблюдатель от Клинков уж точно будет в курсе местных новостей. Да и письмо «дядюшке Каю» безопаснее было отправить с её помощью.
Гилдан его визиту обрадовалась. Элемар только усмехнулся, подхватив повисшую на нем боссмерку и неся её вниз. На самом деле, аправляясь сюда, он втайне рассчитывал именно на такой прием… С Гилдан было почти так же просто, как некогда с Улени Хелеран: обе отлично знали, чего хотят, и желаний своих ничуть не стеснялись.
Много позже, Гилдан, раскинувшаяся на ковре среди подушек после неоднократного выражения взаимной радости от встречи — хлипкую кровать они уже привычно проигнорировали — небрежно поинтересовалась, что привело Элемара в Альд'Рун.
— Встреча с советником Морвейном, — лениво пожал плечами он.
Скрывать это не имело смысла — о том, что Атин Сарети собирается ввести Элемара в Совет Дома, тому же Каю было давно известно. Как и то, что ему для этого нужна поддержка всех советников. Примерно та же ситуация была с Ллотисом в Доме Хлаалу — конкурирующие Дома старательно усиливались. Неясной, правда, была обстановка в Доме Телванни, но Второй — а с ним и Элемар — был уверен, что и там происходит нечто подобное.
Расслабленно потягивавшаяся Гилдан мгновенно подобралась:
— У меня для тебя плохие новости, Суротано.
«Блядь!» — коротко прошипел Второй.
Элемар напрягся — следуя негласному уговору не мешать друг другу развлекаться, дух, как обычно, закуклился где-то глубоко внутри, вынырнув только когда они с Гилдан угомонились. И что-то в его интонациях подсказывало Элемару, что он знает, о чем речь. Или хотя бы догадывается.
— Советник Ремас Морвейн погиб этой ночью, — хмурясь, сообщила Гилдан.
Второй снова выругался и Элемар окончательно убедился — дух знал.
— Как?
— По словам госпожи Брары, ночью в их поместье проникли корпрусные твари Дагота Ура, пробравшиеся в город под покровом бури. Вероятно, их впустил кто-то из слуг. Советник Морвейн отправил супругу с сыном в Скар под охраной двоих телохранителей, а сам, раненый, остался прикрывать их бегство и сдерживать нападающих. Но прибывшие к нему на помощь стражи Дома Редоран не смогли войти — двери в поместье Морвейн оказались заперты. И ни на стук, ни позднее никто не вышел. И, по словам магов из Гильдии, в ближайших ко входу в поместье комнатах никого живого нет.
— Паршиво, — помрачнел Элемар. — В лучшем случае, советника уволокли на нижний этаж, куда заклинания обнаружения жизни не достают, а в худшем… Хотя еще неизвестно, что считать худшим — честную и быструю смерть в бою или медленное умирание от корпруса…
Гилдан передернуло.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом, — попросила она.
Шаловливо улыбнулась и поерзала, приглашающе разводя бедра.
— Давай, — согласился Элемар.
Перекатился и навис над ней, опираясь на локти.
— Например, о том, что мне еще надо написать и отправить письмо Каю. И мне будет нужна твоя помощь.
— В чем? — Гилдан удивилась.
— В отправке. Не хочу светить свою физиономию у поста курьерской службы. Ты ведь поможешь мне, м-м? — вкрадчиво прошептал он ей в шею под ухом, щекоча кожу губами.
— Даже не знаю, — мурлыкнула Гилдан, выгнувшись и потеревшись об него грудью. — Стоит ли…
«Ёбаные кролики!» — проворчал Второй, поспешно убираясь «внутрь».
* * *
«Ты знал», — проговорил Элемар.
Было еще рано, утомившаяся за ночь Гилдан тихонько посапывала рядом, трогательно и одновременно уморительно пуская слюни в подушку, а он вел беседу с «соседом по черепу».
«Знал», — не стал отпираться тот.
«И чем нам теперь грозит случившееся?»
«Помимо того, что прежняя договоренность улетела даэдроту под хвост? Ничем хорошим», — мрачно буркнул Второй.
«А конкретнее?»
Второй помолчал.
«Видишь ли, Брара Морвейн, конечно, в хороших отношениях с Атином Сарети и голос в твою поддержку отдаст без колебаний. Но услуга, которую ты оказал её покойному мужу в Маар Гане, тебе не зачтется. О, госпожа Брара наверняка будет горячо и искренне тебе благодарна, но… договариваться с ней придется заново. Догадываешься, чего она в сложившейся ситуации попросит от "лучшего бойца Дома Редоран" или подсказать?»
Элемар с чувством выругался — беззвучно, чтобы не разбудить спящую рядом Гилдан. Второй непрозрачно намекал, что от них могут потребовать… то есть попросить, конечно же, очистить поместье Морвейн от запертых в нем корпрусных тварей. Хуже того, навеняка попросят. Не предполагая отказа.
Встречаться с корпрусными тварями Элемар совершенно не желал. И дело было отнюдь не в том, что предыдущие встречи с ними оставили о себе не самые приятные воспоминания. В конце концов он их пережил, а его противники нет. Нет, причина крылась в осторожных умолчаниях Второго. Их, этих умолчаний скопилось достаточно много, чтобы можно было сделать определенные выводы.
«Мне стоит опасаться заражений?» — рискнул спросить Элемар.
«Разумеется, - тут же ответил тот. — Как и при любой встрече с его носителями».
«Ла-адно, — протянул Элемар. — Спрошу иначе…»
«Нет, — перебил Второй. — Не в этот раз. Только если совсем уж не повезет. Так что можешь успокоиться на этот счет. Но не слишком расслабляйся».
Элемар помолчал.
«Я так понимаю, если мы попадем в… в ситуацию, которой ты опасаешься, ты не станешь меня предупреждать», — с горечью вздохнул он.
Второй помолчал.
«Прости, братишка, но… нет, не стану, — так же горько признался он. — Потому что предупреждение в данном случае будет прямым путем к поражению. Я всей душой надеюсь, что нам удастся этого избежать и всеми силами буду стараться предотвратить это. Но… это часть Пророчества и коль скоро мы встали на этот путь, нам её не обойти. Поэтому… поэтому, если тебе придется сражаться с корпрусными тварями, просто помни, что судьба уже изготовилась засадить тебе копье в задницу… чтобы хоть попытаться увернуться. Я не жду подвоха в поместье Морвейн, но это не значит, что его гарантированно не будет».
Беседа с Брарой Морвейн прошла именно так, как предсказывал Второй. Элемару было мягко дано понять, что его заслуг перед семьей Морвейн никто не умаляет, но прежние договоренности утратили силу со смертью того, с кем они были заключены. Тем не менее госпожа Брара будет счастлива поддержать его кандидатуру в Совете, если «серджо Суротано» окажет ей услугу… Которая, как они и предполагали, заключалась в уничтожении запертых в поместье Морвейн корпрусных тварей.
«Это не просьба! — возмущался немного погодя Элемар. — Это шантаж в чистом виде!»
«Ты знал, что так будет, — меланхолично отозвался Второй, со времени утренней беседы пребывавший в отвратительном настроении. — Лучше подумай, кого ты возмешь прикрывать тебе спину. Потому что соваться туда в одиночку… я бы не советовал».
Элемар задумался. И чем дольше думал, тем отчетливее понимал, что зачищать поместье Морвейн ему придется именно в одиночку. Если не случится чудо.
Чудо случилось, хотя его, большому счету, никто не ждал. Поняв, что в Альд'Руне придется задержаться — Брара Морвейн в числе прочего намекала, что с зачисткой поместья стоило бы поторопиться — Элемар решил задержаться в гостях у Гилдан. Точнее, та сама предложила, а он согласился. Не в последнюю очередь по личным причинам. Да и ожидать ответа от Косадеса — хотя, скорее, визита — удобнее было здесь. Вот только с запасами у неё было не слишком хорошо. Нет, еды было запасено вдоволь, проблема крылась в ином: Гилдан была босмеркой. Нет, как и многие босмеры, живущие за пределами лесов Валенвуда, она с удовольствием разнообразила свой рацион овощами — пресловутый Зеленый Пакт запрещал сбор и любое использование именно валенвудских растений. Но, в основном, предпочитала питаться мясом — «память крови», сформированная многими поколениями…
Элемар босмером не был и одним мясом питаться не мог. Да и объедать гостеприимную хозяйку не хотел, тем более что плату «за постой» Гилдан брать отказалась. А потому на следующее после встречи с госпожой Морвейн утро отправился на площадь, располагавшуюся к югу от храма — одну из трех, где велась торговля в Альд'Руне. На площади перед входом в Скар торговали одеждой, книгами, оружием и амуницией. И предметами роскоши. Разнообразную живность — гуаров, вьючных и верховых, прирученных никс-гончих, сторожевых и на убой, крыс, дрессированных и бойцовых — и, изредка, рабов продавали в Нижнем Альд'Руне, неподалеку от порта силт страйдеров, на большом пустыре между сторожевыми башнями и Гильдией Бойцов. Возле храма же можно было разжиться всяческой снедью.
Уже возвращаясь обратно с корзиной овощей и еще горячих, одуряюще пахнущих лепешек из виквита, Элемар почти у самого дома Гилдан едва не столкнулся с красивой данмеркой. И отшатнулся от неожиданности, когда та вдруг распахнула глаза и подалась к нему.
Впрочем, Вельса Орети — а это была именно она — и не думала нападать. Сбивчиво извинившись, она впилась в него умоляющим взглядом и торопливо зашептала:
— Прошу вас, серджо, уделите мне немного своего времени.
— Слушаю вас…
— Не здесь, — замотала головой Вельса. — В доме Арини… Или… Клянусь, серджо, что ничего не замышляю, — перебив сама себя, взмолилась она, — мне просто нужно с вами поговорить!
Элемара её обещания не слишком успокоили, но придумать причину для вежливого отказа он сходу не сумел. А отказывать грубо не хотелось. И отнюдь не из-за поселившейся в Бал Исре Арини. Тащиться в дом, где теперь, по-видимому, жила Вельса, было лень, а приглашать её для беседы в жилище Гилдан — попросту неприлично. Не говоря о том, что он понятия не имел, о чем хочет поговорить данмерка, и соответственно, стоит ли слышать их разговор агенту Клинков.
Впрочем, решение нашлось быстро — дом Ханарай Ассутланипал, возле которого они встретились, после похорон хозяйки оказался заброшенным: наследников у «эшлендерки-изгоя» не было, а набожные редоранцы не горели желанием селиться там, где совсем недавно прославляли Дагота Ура. У Элемара до сих пор по спине ползли мурашки при воспоминании о запертой комнатке внизу. А вот для недолгой беседы «с глазу на глаз» дом вполне подходил…
Внутри все было так, как он помнил. Разве что тело Ханарай отсутствовало, да плетеная циновка, на которой оно лежало, остальное таки осталось а своих местах — если после служителей храма сюда кто-то и заходил, он ничего не тронул.
— Так о чем вы хотели поговорить, сэра? — прикрыв входную дверь, чтобы не привлекать внимания, поинтересовался Элемар.
— Я прошу вашей защиты, Отец Дома, — выдохнула Вельса.
— Защиты? Неужели Архимастер Веним так и не оставил вас в покое? — нахмурился он.
Вельса покачала головой:
— Напротив, серджо, он словно забыл о моем существовании. Но… но я так больше не могу. Каждый день, каждую минуту я боюсь, что он снова вспомнит… и велит своей Страже привести меня к себе, чтобы… — она всхлипнула. — Он называл это «преподать урок». Но если раньше от… некоторых вещей — не спрашивайте, серджо, прошу! — меня защищал статус такого же Стража Крови, то теперь… теперь я боюсь даже думать, что он может…
Голос Вельсы сорвался, а сама она торопливо отвернулась, с каким-то остервенением стирая со щёк дорожки слёз. А Элемар задумался. С одной стороны, верить словам Вельсы причин у него по-прежнему не было. С другой — подстава, если она все же имела место, получалась какой-то уж слишком изощрённой. Ну а с третьей — ему все ещё требовался кто-то, кто прикроет ему спину во время вылазки в поместье Морвейн…
* * *
Пробираясь сквозь пепельную круговерть налетевшей бури с прижатым к забралу шлема тканевым шарфом, Элемар понял, почему случившееся в поместье Морвейн оказалось возможным. Дело было в его удаленности — считаясь городским, оно фактически находилось за пределами Альд'Руна, отделенное от ближайших кварталов большим пустырем, усеянным скальными останцами. Слишком далеко, чтобы стражники Редорана могли вовремя прийти на помощь… особенно во время бури.
Вельса Орети уже была на месте, когда он наконец добрался до поместья. Элемар с трудом заставил себя не отшатнуться, когда навстречу ему из пепельной пелены шагнула закованная в двемерит фигура, похожая на ожившего парового центуриона. Впрочем, ошибку свою он понял почти сразу, поприветствовав Вельсу коротким кивком.
Ключ в замке провернулся с отчетливым хрустом, напомнив Элемару о жалобах Гилдан на то, что на замки в Альд'Руне в последнее время уходит очень много масла. А этот замок после нападения смазывать было и вовсе некому.
Элемар уже собрался было шагнуть внутрь — насколько он помнил с прошлого, единственного визита сюда, планировка наземного этажа поместья Морвейн была такой же, как и в поместье Элемара в Бал Исре, отличаясь разве что обстановкой — когда мимо него протиснулась Вельса, на ходу вынимая из ножен меч. Мысленно выругавшись, он последовал за ней.
Внутри все было так, как он помнил — просторный зал-столовая, погруженный в полумрак, с потухшим очагом у дальней стены и двумя дверями. Одна была заперта — и рядом с ней почему-то пахло сгоревшим воском и чем-то едва уловимым, напомнившим почему-то о чанах с выделываемыми кожами — а вторая, как тут же выяснилось, вела в комнату прислуги и была пуста. Облегченно выдохнув, Элемар размотал шарф и снял шлем, отряхиваясь от набившегося в складки пепла. После чего взял с обеденного стола свечу, зажег её заклинанием и принялся осматриваться внимательнее, провожаемый заинтересованным взглядом Вельсы, тоже снявшей свой шлем. Впрочем, даже без этого было понятно, что трагедия произошла не здесь. Да и сам осмотр ему был нужен не для этого, а просто чтобы собраться с духом. Элемару было страшно и он не стеснялся это признавать — наполовину неозвученное признание Второго его подкосило. И хотя дух твердо заявил, что в этот раз ничего не предопределено и все зависит только от его собственных действий, справиться со страхом это помогало плохо…
В комнате прислуги тоже не обнаружилось ничего подозрительного — чистота и порядок. Даже постель была аккуратно застелена, словно её хозяин в ночь нападения ек ложился спать. Хотя, возможно, так оно и было — кошмары, насколько понял Элемар, послушав разговоры на овощном рынке, с каждым днем донимали все больше жертв. Об этом не говорили открыто, опасаясь внимания стражи и жрецов Храма, но даже тихих обрывков разговоров вполголоса было довольно, чтобы это понять. Возможно, тот, кто спал на этой постели, в ту ночь и впустил в дом корпрусных тварей…
Погасив свечу и снова надев шлем, Элемар направился к другой двери — той, что должна была весть на нижний этаж поместья. Но уже достав ключ, повернулся к Вельсе:
— Я иду впереди. Ты — за мной, немного погодя. И без самодеятельности, будь добра.
Та качнула головой:
— Ваша жизнь ценнее, Отец Дома. Я пойду впереди.
— Дело не в этом. Ты не умеешь скрываться, а потому на звук твоих шагов сбегутся все, кто там есть. Ты уверена, что сумеешь справиться со всеми? Мы ведь не знаем, сколько тварей там... — Элемар вздрогнул и осекся — из-за двери донесся чей-то протяжный крик.
Голос кричавшего доносился явно издалека, но даже расстояние и плотно пригнанная дверь не заглушили звучащей в нем нестерпимой боли. Казалось, там, в глубине поместья, кого пытают или медленно убивают — неторопливо, со знанием дела причиняя в процессе как можно больше мучений… К первому голосу присоединился второй, за ним третий…
Вельса сдернула с головы шлем и часто, тяжело задышала, уставившись на Элемара расширившимися и почерневшими от ужаса глазами. Он тоже длинно выдохнул, цедя воздух сквозь ерепко стиснутые зубы и мимолетно порадовавшись тому, что его собственное лицо по-прежнему скрыто под шлемом, а дрожь пальцев незаметна в густом сумраке. И тихо произнес, глядя на почти белое лицо:
— Ты можешь вернуться, если хочешь. Я не стану тебя осуждать.
— Н-нет, серджо, — данмерка сделала несколько длинных дрожащих вдохов и нахлобучила шлем. — Я… я справлюсь. П-простите.
— Не извиняйся, — качнул он головой. — И помни — я впереди, ты — за мной и чуть поодаль… И еще, — вспомнил вдруг он, — ни в коем случае не позволяй попасть на себя их крови. Если не хочешь вскорости превратиться в их подобие. Я не уверен, что корпрусом можно заразиться таким способом, но лучше перестраховаться.
Вельса судорожно втянула воздух и резко кивнула в ответ.
Замок пришлось взламывать: Ремас Морвейн, как оказалось, не только запер дверь после бегства жены, но и сломал ключ, оставив обломок в замочной скважине. Обнаружив это, Элемар мысленно посетовал, что не запасся свитком «Разбивателя замков». Похожее по действию заклинание он, конечно, знал, благодаря Оренту Геонтину — тому самому магу из альдрунской Гильдии, который при первой встрече его разыграл, предложив «много чего показать» — но до сих пор ни разу не применял, предпочитая пользоваться отмычками. А отмычки сейчас были бесполезны.
Механизм замка тихо хрустнул под пальцами только с четвертой попытки. Элемар, присев перед дверью и просунув в щель лезвие танто, осторожно надавил на крошащийся засов, не забывая чутко прислушиваться к звукам за дверью. Однако крики не повторялись, только время от времени слышались тяжелые неровные шаги, сопровождавшиеся протяжными стонами. Но, кто бы их ни издавал, к двери он не приближался. Можно было, конечно, просто надавить на дверь, но тогда хруст крошащегося металла был бы гораздо громче, а Элемар не стремился проверять, насколько чувствителен слух у корпрусных тварей, и без того замирая всякий раз, когда шаги внизу становились громче.
Наконец, засов с сухим щелчком переломился. Элемар пару раз качнул танто из стороны в сторону, загоняя один обломок внутрь замка, и, придерживая лезвием второй, осторожно толкнул дверь. И тут же невольно сморщился в отвращении, резко выдохнув — с той стороны накатило густым смрадом разложения… За спиной глухо кашлянула Вельса.
Вытащив из паза второй обломок засова, Элемар отложил его на пол у самой стены и всмотрелся в сгущающуюся над лестницей темноту, одновременно вкладывая танто в ножны. Тихо выругался и снова прикрыл дверь.
— Это будет сложнее, чем я предполагал, — признался он. — Судя по всему, внизу темно, как… в общем, темно. Я-то могу наложить заклинание «ночного глаза», но только на себя. А вот ты…
— Я могу взять свечу, — тут же сказала Вельса.
— И привлечь её светом всех, кто окажется рядом, — едко ответил Элемар. — А кто не увидит свет свечи, примчится на звуки драки… Не пойдет.
Он задумался.
— Значит, так… — проговорил он наконец. — Я иду вниз и стараюсь разобраться со всеми, до кого доберусь. Я, не в обиду тебе, умею быть незаметным, так что у меня есть шанс. Твоей задачей будет охранять лестницу и, если меня все-таки обнаружат, прикрыть мой отход. В худшем случае — выволочь меня. Хотя, надеюсь, до этого не дойдет… Никакого геройства, слышишь?
Вельса неохотно кивнула.
Ремас Морвейн обнаружился у подножия лестницы, и то, что у него было оружие, ему не слишком помогло — у Элемара создалось впечатление, что его просто рвали голыми руками. По крайней мере множественные царапины, подозрительно похожие на следы от ногтей, намекали именно на это. На руках, на лице, на горле… точнее, на том, что от него осталось. Подумав, Элемар вернулся наверх и, сдернув с постели покрывало, спустился обратно — если Вельса пойдет за ним, а в том, что она пойдет, он был уверен, не стоит ей видеть изуродованное тело советника.
Внизу царила тьма. Только в дальнем конце просторного — гораздо просторнее, чем в поместье в Бал Исре — зала виднелся красноватый отблеск свечи или лампы. Укрывшись под чарами Амулета Теней, Элемар наложил на себя зрение «ночного глаза».
Разгром — вот что открылось его взгляду. Не тот разгром, что возникает вследствие ожесточенной схватки, нет. Казалось, что кто-то просто бродил по залу, ломая и разбрасывая все, что оказывалось на пути. Или в поле зрения. Особенно это было заметно по книжному стеллажу, под которым были веером рассыпаны книги — словно кто-то одним взмахом сбросил их с полок…
Откуда-то сбоку послышалось тихое утробное поскуливание. Стараясь не шуметь, Элемар вынул меч из ножен и прокрался туда. От увиденного его едва не стошнило: рядом с небольшим, изящным столиком, каким-то чудом оставшимся не перевернутым и не разломанным, стояло, покачиваясь, поистине кошмарное существо — огромное, сутулое… нет, скорее, горбатое, с непропорционально большой бугристой головой, обряженное в покрытые грязью и кровью лохмотья. Левая рука его была худой и неестественно длинной, свешиваясь ниже распухших колен, а правая походила на колоду. Бледную морщинистую кожу усеивали нарывы и сочащиеся язвы. Стоящий рядом с существом ловчий на его фоне почти терялся.
«Калека корпруса, — проронил Второй. — Странно…»
Калека снова заскулил и напрягся, поднимая к тому, что прежде было лицом, левую, вытянутую руку… и Элемар содрогнулся, видя, как, прямо на глазах, распухают и увеличиваются пальцы несчастного, одновременно искривляясь под совершенно немыслимыми углами. В то же время ловчий глухо взвыл и схватился за голову. Помотал ей, качнулся раз, другой… и медленно, рывками, поковылял вглубь зала — туда, где виднелся отблеск света. Время от времени он останавливался, мотая головой, но тут же жалобно вскрикивал и снова шел — неровно, словно подгоняемый пинками или ударами. И что-то Элемару подсказывало, что удары все-таки были… только наносились они не по телу, а по разуму несчастного. Или по душе…
«Слишком быстро, — пробормотал Второй. — В считанные дни…»
Он не договорил, но Элемар понял, что он имел в виду: со дня, точнее, с ночи нападения не минуло и недели. В то время как Дралвал Андрано говорил, что на развитие болезни требуется значительно больше времени. Впрочем, размышления не помешали Элемару подобраться поближе и вонзить меч в грудь калеке корпруса — туда, где под истончившимися ребрами зримо билось сердце. Тот вздрогнул — и мягко, как-то бескостно осел на пол.
Еще один ловчий вынырнул из темного проема в боковой стене зала. Замер, медленно водя головой из стороны в сторону. Элемара он не видел — взгляд белесых, точно подернутых пеплом буркал несколько раз слепо мазнул по нему — но о его присутствии явно каким-то образом догадывался. Давать ему возможность присмотреться альтмер не стал.
Как оказалось, ловчий прятался в небольшой необставленной комнатке. Элемар последовал его примеру — время действия «ночного глаза» должно было вот-вот закончиться, а рисковать привлечь внимание вспышкой творимого заклинания он опасался. А так был шанс остаться незамеченным.
Еще трое ловчих проблем не доставили, хотя то ли смерть «собратьев», то ли присутствие чужака они как-то чувствовали. За час, пока не иссякло действие маскировочных чар, Элемар успел расправиться со всеми, кого сумел найти. После чего зажег одну из ламп — от постоянного применения «ночного глаза» под веками уже начало жечь — вернулся к Вельсе, какон и предполагал, не утерпевшей и спустившейся вниз.
— Вроде бы все… — сказал он… и шарахнулся в сторону, роняя лампу и вскидывая щит.
Потому что Вельса вдруг бросилась на него, занося меч для удара…
И пронеслась мимо, не обратив внимания ни на Элемара, ни на вспыхнувшую лужу масла у нее на пути. Навстречу калеке корпруса, оказавшемуся у него за спиной. Как тот ухитрился себя не выдать, Элемар гадать не стал, бросаясь на подмогу данмерке. Впрочем, та в помощи не нуждалась — посеребренное лезвие коротко свистнуло и вгрызлось в дряблую плоть существа, еще какую-то неделю назад бывшего обычным мером. А сама Вельса мгновенно отскочила назад, уворачиваясь от брызнувшей крови — легко и даже по-своему изящно. Словно не была облачена в тяжклые двемерские доспехи.
— Однако, — только и смог выдохнуть Элемар.
— Простите, серджо, — виновато склонила голову Вельса. — Я боялась не успеть.
— Замяли, — отмахнулся он.
Посмотрел на горящее масло, огляделся… и вздрогнул, упершись взглядом в намалеванного на стене шалка — эмблему Дома Дагот. Ему на миг показалось, что символ светится…
— Что теперь? — выдернул его из оцепенения голос Вельсы.
— Теперь? — переспрочил Элемар.
Снова невольно покосился на рисунок… и тряхнул головой.
— Теперь нам нужно найти ту дрянь, которая приманила этих тварей сюда. Госпожа Морвейн говорила, что…
— Тварей? — странным голосом переспросила Вельса. — Это не твари, сэра! — рявкнула вдруг она.
— Это, — она ткнула мечом в сторону одного из ловчих, — Анис, кухарка Морвейнов. Это — Ралис, управитель, — меч повернулся, указывая на следующего — того самого, что будто бы пытался сопротивляться некоему принуждению. — Это… — голос Вельсы сорвался и она замотала головой.
В точности, как несчастный управитель поместья Морвейн почти часом ранее…
— Не вам, н'ваху, называть их тварями, — хрипло прошептала она.
— А я говорил не об этих несчастных, — мягко проговорил Элемар. — Твари, о которых мне рассказала госпожа Брара Морвейн и которых имел в виду я, были бестелесными…
* * *
Ллорос Сарано изумленно вскинул брови, принимая у Второго тканевый сверток. Развернул… и тихо хмыкнул:
— Еще одна статуэтка… Из поместья Морвейн, я полагаю?
Второй кивнул.
— Советница Морвейн сообщила, что серджо Ремас, её муж, принес откуда-то эту статуэтку за несколько недель до нападения.
— Вот как, — нахмурился Сарано. — Видимо, — едва слышно добавил он, — после смерти Ханарай Ассутланипал распространением этой мерзости занялся кто-то еще…
Второй притворился глухим. Элемар, наблюдавший за беседой «изнутри», хмыкнул.
— Кстати, — спросил вдруг Сарано, — вам удалось узнать судьбу советника Морвейна?
— Да, — просто кивнул Второй. — Он погиб в ту самую ночь. Его… просто разорвали.
— Страшная смерть, — прошептал Сарано, прикрыв глаза и покачивая головой. — Но… лучше страшно умереть, сохранив чистоту тела и духа, чем страшно жить в скверне, покорившись зову Дагота Ура.
«Однако, — неожиданно заметил Второй мысленно. — Значит, корпрус действует не только на тело, но и на душу».
«Ты уверен, что не обычная жреческая болтовня о душе? Я про чистоту души еще в приюте успел вдосталь наслушаться».
«Вряд ли. Сарано был слишком потрясен, чтобы вещать на публику. Вряд ли он осознавал, что мы все слышим».
— Что остальные? — спросил пришедший в себя Сарано.
— Обратились, — коротко ответил Второй.
И едва заметно поморщился, увидев, как собеседник медленно кивает, не проявив ни капли удивления. Словно ничего другого и не ждал.
— Но меня другое волнует, — решился он. — В доме мы с сэрой Орети, — он кивнул в сторону застывшей поодаль Вельсы, — обнаружили только слуг семьи Морвейн. Сэра Орети сумела их опознать. Выйти наружу никто не мог — серджо Морвейн перед гибелью не только запер дверь, но и сломал ключ в замке. Возможно, случайно, но я полагаю, что намеренно. И тем не менее, никого постороннего мы там ене обнаружили.
Внимательно слушавший Сарано неожиданно снисходительно усмехнулся.
— Не ожидал от вас, серджо… — проговорил он. — Не вы ли частенько пользуетесь заклинаниями, чтобы оказаться в городе, не тратя времени на дорогу? Магия, серджо. Приближенные Дагота Ура — весьма искусные чародеи, в чем не раз убеждались ординаторы и Вечные Стражи, сдерживающие натиск его орд. Вы не встретили никого, кроме слуг, потому что тот, кто посетил той ночью поместье Морвейн под покровом бури, просто вернулся на Красную Гору, сделав свое дело.
Второй кивнул, словно бы признавая свою ошибку.
— Еще госпожа Брара упоминала неких «бесплотных» тварей…
— Госпожа Советница Морвейн, бесспорно, очень разумна, — перебил его Ллорос Сарано, — но не следует забывать, что она не так давно стала матерью… А, как известно, разум женщины, что кормит грудью дитя, затуманен и ослаблен млечными соками, и не способен мыслить ясно, порождая порой весьма причудливые фантазии.
«Я что-то не понял, — не выдержал Элемар, когда они вышли из храма и, пользуясь отсутствием свидетелей, поменялись местами. — Это он Брару Морвейн так… изысканно дурой назвал?»
Второй хрюкнул.
«Вроде того. Нет, может быть, она и дура — хотя я лично в этом очень сомневаюсь — но уж с материнством это точно никак не связано».
«То есть алхимия тела тут ни при чем?» — уточнил Элемар, направляясь в сторону Скара.
«Абсолютно. Человек… ну, или мер… либо дурак, либо нет. Либо неверно информирован изначально. А материнство… знаешь, когда под боком у тебя круглосуточно орет младенец, потому что усрался, уссался, хочет жрать или просто потому что хочет орать, а ты не можешь его заткнуть, потому что он тупой, как фуражир квама… Тут кто угодно начнет сам тупить безо всяких там «внутренних соков». Просто от усталости».
«У тебя были дети?»
«Нет. Лекса детей не хотела. Но я работал с теми, у кого они были. Молодые здоровые мужики отличались от покойников, на которых мы нередко выезжали, только тем, что кое-как шевелились. Притом что они, в отличие от их жен, не терпели все это ежечасно и ежедневно в течение нескольких лет. Так что, когда Лекса заявила, что детей не хочет, я только порадовался — насмотрелся на синие от недосыпа рожи сослуживцев. Хотя, должен признать, некоторую зависть к тем же сослуживцам все же испытывал. Но позже, когда их спиногрызы немного подросли и перестали напоминать фуражиров квама внешне и внутренне».
Элемар хмыкнул.
«Так вот, возвращаясь к Сарано. Говоря о Браре Морвейн, он вряд ли подразумевал, что она дура. Даже напротив, подчеркнул заранее, что она весьма неглупа. На самом деле он всеми силами пытался дать понять кое-что другое. И как только до меня дошло, что именно, я от него отстал».
«И что же он пытался сказать таким изощренным способом?»
«Что некоторым н'вахам не стоит совать нос во всякие… темные материи. Сказать прямо: «Сэра Суротано вы задаете слишком опасные вопросы» он по какой-то причине не мог, поэтому всячески давал понять, что ты… мы, если уж на то пошло… занимаешься херней».
«Вот только это не херня», — мрачно пробурчал Элемар.
«К сожалению. Зато теперь мы знаем, что это закрытая информация. Если уж Сарано, который явно к тебе расположен, вот так замысловато послал нас в дальние дали, то другой жрец просто доложит о твоем интересе Ордену Дозора».
«И что теперь делать?»
«Думать. Желательно о чем-нибудь другом. Например, о том, что делать с нашей страдалицей».
Вельса Орети, немного придя в себя и осознав, кому и что сказала, погрузилась в уныние. От Элемара она не отходила, держась в паре шагов позади, но не произнесла с той минуты ни слова, следуя за ним скорбным двемерским анимункулом. Самого его сказанное не слишком задело, точнее, вовсе не задело — против правды не попрёшь — но ситуацию усложняло то, что Вельса, забывшись, проявила неуважение к знатному члену Дома Редоран. Хуже того — к меру, чьего покровительства добивалась. И оставлять это без последствий, по идее, было нельзя. А как разрешить возникшую проблему с наименьшими потерями, Элемар не знал. И Второй ничем не мог ему помочь, будучи воспитанным в обществе с совсем иными правилами.
В конечном итоге было решено отправить Вельсу в Бал Исру и сдать её там Бродеру Гарилу. С испытательным сроком в год. Таким образом Вельса, с одной стороны, получала желанную защиту, а с другой — её положение оставалось весьма шатким, как наказание за проявленную непочтительность. Вернее, отправиться в поместье собирался сам Элемар, а Вельсе предстояло его сопровождать, чтобы уже там перейти под начало Бродера. Второй по какой-то ему одному ведомой причине настаивал на том, чтобы в ближайшие дни он ночевал не у Гилдан.
В принципе — и прошлый ночной визит это доказал — Кай Косадес вполне мог навестить его и в поместье, возникни у него такое желание… Поэтому Элемар не слишком возражал.
Гилдан его отъезду не обрадовалась. Впрочем, вестей от координатора Клинков пока не появилось, а где искать Элемара в случае нужды было известно, так что вскоре после полудня альтмер покинул Альд'Рун, направляясь в принадлежащее ему поместье. Вельса Орети все так же молчаливо следовала за ним…
…Он несется сквозь давший Дому имя лес, слыша за спиной приближающийся топот преследователей. Трое. Только трое… значит, остальные ждут его где-то впереди, устроив засаду.
Развернуться и дать бой? Но с троими ему не справиться. И взрослых, которые могли бы хоть попытаться предотвратить драку, рядом нет: все на Совете по случаю прибытия гостей из Дома Шалка(1), сильного северного Дома, что, говорят, состоит в родстве с глубинными соседями. А значит, сегодняшний день он рискует не пережить — становиться на колени перед давним неприятелем он не намерен. Впрочем, кому будет дело до его смерти? Его преследователи — сыновья уважаемых меров Лесного(2) Дома, а он — сирота, найденный младенцем на месте разграбленной стоянки торгового каравана и из сострадания взятый на воспитание жрицей Азуры. Лишний рот…
С этой мыслью он, проломившись через кусты, вылетает на небольшую поляну… и замирает, как вкопанный.
Его действительно гнали в засаду. Вот только тем, кто в ней ждал, не до него. Слишком увлечены другой жертвой — черноволосым кудрявым парнишкой, худым и болезненно бледным. И со знаками Дома Шалка на одежде. А тот затравленно озирается, стараясь держать противников в поле зрения. Выпавший из гнезда птенец скальника среди молодых, входящих в силу никсят, почуявших близкую и легкую победу…
На треск кустов оборачиваются все четверо. Но если чернявый резко выпрямляется, сжимая кулаки и надменно задрав подбородок, то остальные расплываются в предвкушающих усмешках. А за спиной снова слышен треск — те, кто гнал его сюда, тоже выбираются на поляну.
Он ловит взгляд чернявого. В темных глазах чужака — настороженность и опаска. И вызов — отчаянный, обреченный. И драться он явно не обучен — костлявые кулаки сжаты, но тело натянуто, как тетива — ни уклониться, ни атаковать… Он осторожно кивает и видит, как опасение сменяется удивлением… и благодарностью? И получает такой же осторожный кивок в ответ. Что ж, теперь их двое. Против шестерых. Они с чернявым одновременно поворачиваются друг к другу спинами… и он с веселой злостью улыбается окружающим их неприятелям.
Они бросаются разом, все шестеро. Всё, как всегда. Только теперь он не один против всех. И пусть его неожиданный напарник совсем не умеет драться, кулаками он машет очень старательно, иногда даже попадая по противнику. И так же старательно прикрывает его спину.
Впрочем, практически сразу над поляной разносится рык:
— Прекратить! — и из-за кустов и деревьев на поляну выступают множество воинов, лишая их всех возможности сбежать.
Часть из них носит знаки Дома Леса, но у других — и их не меньше — на щитах и наплечниках пылает багровый Шалк. И среди этих других выделяются трое: двое рослых мужчин, слишком молодых, чтобы участвовать в Совете — но уже начавших бриться, о чем говорит легкая синева на щеках. Тот, что помоложе, держит, обхватив поперек туловища, третьего. Мальчишку — такого же черноволосого и тоже слегка кудрявого, что лишний раз подтверждало родство с народом глубин. Тот отчаянно вырывается, но молчит. Только глаза сверкают бессильным гневом. Старший же просто смотрит. Но от его взгляда хочется убежать. И подальше. Поэтому он вздергивает подбородок и смотрит со всем вызовом, на который способен.
И с удивлением видит, как теплеют непроницаемо-темные глаза пугающего чужака, а тонкогубый рот на миг изгибается в едва заметной, но несомненно одобрительной усмешке…
…Высокий черноволосый юноша в одеянии ученика мага из Дома Шалка задумчиво крутит в пальцах неведомо откуда взятый цветок коды.
Цветок жалко — он красивый, а этот наверняка размышляет, в какую бурду его засунет. Волше-ебник…
Они оба гораздо старше: у чернявого над верхней губой темнеет намек на усы — и смотреть тошно, и брить толком нечего, а сам он то и дело почесывает такую же паскудно редкую поросль под скулами. Уже не мальчишки, но еще и не взрослые… Да и вокруг не леса владений Дома Мора, а поросшие вереском и рубрашем равнины Дома Дагот, раскинувшиеся по всей северной части Вварденфелла.
Цветок жалко. Дома он часто вечерами сбегал к ближайшему озерцу полюбоваться на светящиеся в сумерках цветы и бутоны грязнохвостника. Вот ведь… название дурацкое, а цветы красивые. Здесь он не растет, а дома…
А дома у него больше нет. Ушел он из дома… расплевался со всеми и ушел. Ему припомнили все: и неизвестное происхождение, и гордость… и дружбу с сыном главы Дома Шалка. Ведь подружиться с тем должен был другой… Но кто виноват в том, что не привыкший общаться с равными себе придурок первым делом высмеял болезненного и застенчивого, но гордого заику? А его приятели, не подозревая о планах старших и мудрых, выследили и загнали туда же их излюбленную жертву — безродного сироту, о которого так весело было чесать кулаки. И двое мальчишек объединились вокруг общего для обоих неприятеля…
Настроение портится и он, не удержавшись, поддевает друга:
— Ты похож на девчонку сейчас.
Тот в ответ смеряет его уничтожающим взглядом. Но ничего не говорит, только презрительно фыркает и отворачивается — от заикания он давно избавился, но по-прежнему предпочитает не сорить словами. Обиделся?
Вряд ли — они слишком давно и крепко дружат. Но раздражен — терпеть не может, когда на него нападает такой настрой, как сейчас: когда с языка сами собой сыплются колкие шуточки в адрес любого, кому не повезло оказаться рядом. Он и сам не рад, но остановиться почему-то не может.
И цветочек жалко…
- Локоны де-евичьи, — он ловит длинную смоляную прядь и, дразня, слегка дергает, получая в ответ сердитое шипение и еще один уничтожающий взгляд.
Волосы у его друга и впрямь всем девицам на зависть — не то что его рыжая щетка, торчащая во все стороны, как одуван. Детская курчавость с возрастом почти прошла — еще десяток-другой лет и они станут совсем прямыми — но именно что почти. Жены и дочери знатных кимеров всех без исключения Домов отчаянно завидуют вьющимся гривам средних сыновей главы Дома Дагот и идут на всевозможные ухищрения, чтобы повторить это — но уже на себе. Получается… по-разному.
- Платьишко де-евичье, — тянет он, теребя рукав багряного одеяния с вышитыми шалками вдоль орукавья.
— Прекрати, — почти беззвучно огрызается тот.
Он протягивает руку, чтобы шутливо хлопнуть приятеля по заднице, но тот, разъяренный, резко разворачивается… и его ладонь ложится точно на пах.
Долгое мгновение они потрясенно таращатся друг на друга, а потом…
…Он сидит на земле, медленно мотая головой, а его друг стоит над ним, нервно кривясь и разминая правую ладонь. Магу полагается беречь руки, так что драться тот не любит. Хотя и умеет. Научился. Он многому научился… Впрочем, нелюбовь к рукоприкладству не помешала ему отвесить такую затрещину, что теперь голова гудит, а перед глазами мелькают цветные круги.
А еще ему стыдно… Ну и что, что случайно? Что шутил? Дошутился, придурок… знал же, что тому из-за детской болезненности воинские науки плохо давались. И что по поводу мужественности не проходился только ленивый. Еще и он туда же… друг называется.
Стыдно…
А тот поднимает выроненный цветок и, отойдя на несколько шагов, садится на землю. Спиной к нему. Прямой и настороженный. Обиженный.
— Прости, — с трудом выдавливает он. — Я дурак.
Просить прощения, даже целиком осознавая свою вину, оказывается невероятно тяжело: слова словно бы цепляются за зубы, а язык едва ворочается во рту, разбухнув, как отсыревший сучок пробочника. Но он пересиливает себя и повторяет:
— Прости.
Застывшая идеально прямо спина друга вздрагивает и слегка обмякает. Он не поворачивается, но — словно бы нехотя — приподнимает руку и приглашающе похлопывает по земле рядом с собой.
Он усаживается на предложенное место — и, не удержавшись, коротко стискивает друга в объятьях. Тот мгновенно напрягается, но ненадолго. Понимает — это искренне. Без шуток и грязных намеков. Просто выражение радости от примирения. А потому почти незаметно улыбается и не отстраняется сразу.
А он говорит:
— Я скоро уйду.
— Почему? — улыбка медленно тает.
- Твои родичи вряд ли захотят терпеть меня долго. Да и мне не пристало у них на хребте сидеть… это поначалу я просто не знал, куда идти и что делать, вот и притащился в единственное место, откуда меня не выперли бы… сразу. И разве тебе не говорили, что приятельство с безродком, да еще и изгнанным, тебя порочит?
Отвернулся. Значит, говорили.
— И куда ты?
— Наймусь куда-нибудь, — пожимает он плечами.
Они долго молчат. Потом он задает вопрос — неловко, просто чтобы разбить тишину:
— Слушай… я все стеснялся спросить… Это правда, что вы в родстве с дви(3)?
- Правда, — слабо улыбнувшись и пожав плечами, откликается тот. — Этого не скроешь, — он демонстративно оттягивает длинную, слегка вьющуюся прядь. — Никто и не пытается. Может, много поколений спустя черты глубинных сотрутся и затеряются, разбавленные кимерской кровью, но сейчас… Так что все Дома и кланы знают, что Даготы в родстве с «глубинными соседями».
— Но как?!
В этом его вопросе — все непонимание, которое он не способен выразить словами, ведь кимеры и двемеры не соприкасаются, если не считать нечастых мелких стычек за спорные земли — поверхность «глубинных», за редким исключением, не интересует. Да и сами они другие. Непонятные. И живущие на этой поверхности тоже не интересны.
Хотя… вот оно, рядом сидит, доказательство обратного. Хмыкает насмешливо…
— Никто не знает. А если и знает кто-то, то не расскажет.
…Тревожный багровый сумрак вокруг…
(…)
Он светлеет, пространство заливает сияние — такое же багровое и тревожащее. Оно колеблется, заставляя биться в конвульсиях изломанные тени на стенах, когда из сумрака выступает высокий силуэт в золотой маске. Он улыбается — тепло и приветливо, точно старому доброму другу
(что-то внутри заходится в отчаянном крике ужаса от этой улыбки)
И протягивает руку, то ли предлагая помощь
(ладонь широкая и мощная, облачённая в тяжёлую латную перчатку)
то ли просто пытаясь прикоснуться
(от мысли, что эти длинные костляво-сухие пальцы вот-вот коснутся его кожи, его снова охватывает ужас)
Он пытается убежать или хотя бы отшатнуться, но не может даже пошевелиться, а силуэт в золотой маске вдруг оказывается рядом — близко, слишком близко! — и что-то говорит. Голос его дрожит и дробится, разделяясь на несколько: густой хрипловатый бас, язвительно-нервный чуть дребезжащий тенор и — самый тихий — звучный, но какой-то устало-безэмоциональный баритон
(он слушает, отчаянно пытаясь понять хотя бы одно слово)
и так же дрожит и колеблется его облик — пластины облачающей его брони матово бликуют, а длинные полы тяжелого золотого облачения скользят по его ногам темным багрянцем дорогих шелковых одежд со странно знакомой вышивкой по краю подола и вдоль орукавья
(он видел, видел этот узор совсем недавно!)
Хор голосов сливается в мерный речитатив, где каждый произносит свое, но все вместе — одно и то же, и он с ужасом осознает, что на него пытаются наложить какое-то заклятье… когда смысл слов, каждое из которых произносится другим голосом, внезапно делается понятен:
- Господин Неревар Индорил, Хай Ресдайния! Давно забытый, возрождённый вновь! Трое оклеветали тебя, трое предали тебя! Один, кого ты предал, был трижды прав! Господин Ворин Дагот, Дагот Ур, верный вассал, преданный друг, просит тебя прийти, и взобраться на Красную Гору. Под ней разорви свои узы, избавься от проклятой кожи и очисти Морровинд от н'вахов!
Он слушает, слушает внимательно, точно завороженный
И вдруг силуэт в золотой маске делает длинный текучий шаг вперёд
и стоит на месте
багряный сумрак густеет, дорогим шелковым плащом ложась на широкие плечи
поднимает руку
и, улыбаясь, остается неподвижен…
— Проснись! — звучный баритон гремит в ушах музыкой, одновременно раскалывая голову звучащим в нем гневом, а лицо обжигает хлёсткая пощёчина…
* * *
Элемар подпрыгнул и сел на постели, тяжело дыша и невидяще таращась в ночной сумрак, кое-как разгоняемый светом толстой свечи, стоящей на столике у дальней стены спальни. Потом со стоном облегчения рухнул обратно.
— Просто сон, — почти счастливо выдохнул он.
«Кабы просто, — тоскливо отозвался Второй. — Так ведь нет же».
«Ну, знаешь ли, — перешел на «внутреннюю речь» Элемар. — Вот без второго сна я бы прекрасно обошелся. Да и без третьего тоже».
«Ну и зря. Как раз именно этот сон о-очень интересен. И подтверждает кое-какие мои давние догадки. Хотя, надо признать, я тоже не в восторге от пережитого».
«Какие именно? — заинтересовался Элемар. — Догадки в смысле. Или опять не сможешь сказать?»
«А самому головой поработать?» - съехидничал Второй.
«Я еще не настолько проснулся», — парировал он.
«А по-моему, ты просто ленивая задница, - проворчал дух, вполне, впрочем беззлобно. — Но изволь: я понял, почему корпрус действует на тех, кто им заражен, так по-разному. И почему одни видят просто кошмары, а другие — как Йакум Хайршашиши, к примеру — слышат зов, а некоторые попадают под его власть».
«И почему же?»
«Помнишь, ты как-то сказал, что, всякий раз, всякий раз, узнавая что-то новое о культе Шестого Дома, мы так или иначе сталкиваемся с чем-то, имеющим отношение к двемерам?»
Элемар вдруг понял, что знает, о чем собирается сказать ему Второй. Разгадка действительно была проста, особенно после того, как его буквально ткнули в неё носом. Кто — тоже гадать нечего, ведь именно он всякий раз каким-то образом будит их от очередного кошмара…
И дух не замедлил оправдать его ожидания:
«Так вот, происходит это потому что Дом Дагот, как мы теперь знаем, был с ними в родстве. Кровь двемеров — вот то, чем потомки Шестого Дома отличаются от остальных. Сильно разбавленная, конечно, за минувшие поколения… но именно благодаря ей Дагот Ур берет под контроль тех, кто называет себя Спящими. И именно её наличие определяет, по какому пути начнет развиваться корпрус».
1) шалк — эмблема Дома Дагот. Использована за отсутствием перевода имени Дома
2) «Мора» (ким./данм.) — лес, лесной.
3) "Глубинными" — от «dwe-mer» — одного из вариантов внутриигрового написания слова
— Алчущий это был, алчущий!
— А я тебе говорю — дремора! Нечего выдумывать. Дремора это был, Тремя клянусь!
Заинтригованный, Элемар хотел было подойти поближе, но пожилые данмерки, расположившиеся под лестницей, ведущей к альдрунскому храму — и к рынку, с которого, похоже и возвращались — оказались не настолько увлечены спором. Дружно замолчав, они не менее дружно смерили Элемара подозрительными взглядами и, подхватив корзины с овощами, торопливо удалилсь, оставив его озадаченно глазеть им вслед.
Впрочем, через несколько минут он наткнулся на еще одну что-то жарко обсуждающую компанию — на этот раз мужскую. И еще одну чуть поодаль. Это уже было интересно…
«Кажется, мы все-таки не зря сюда притащились», — мысленно пробормотал он.
Второй только хмыкнул.
В Альд'Руне они оказались только потому, что отсюда было легко добраться до почти любого города на Вварденфелле. Во всяком случае, до тех, которые интересовали сейчас Элемара — точно. А все потому, что Второй буквально на следующий день после очередного насланного Даготом Уром сновидения сообщил, что искать Символ Элеидона надо в развалинах Ассурнабиташпи. Элемар даже не удивился: после того, как дух, не удосужившись предупредить, нагло затолкал его «внутрь» и полдня провел едва не в обнимку с подаренным Аретаном Мандасом «Пробуждением Мордрина Ханина», попутно то и дело перечитывая письмо Лалатии Вариан, он чего-то подобного и ожидал. А вот предложение отправиться за щитом как можно скорее все-таки застало его врасплох. Элемар, которому неожиданно понравилось праздное времяпровождение — условно праздное, конечно, поскольку Вирас Гульс и Индрель Ратрион без его одобрения могли решить далеко не все вопросы, и таких вопросов к каждому его приезду в поместье в Бал Исре накапливалось немало — упирался, не желая никуда тащиться, но дух уперся тоже. Дров в пламя назревающей ссоры добавили книги, перетащенные от Индрель и Гилдан и сложенные, за неимением другого, более подходящего места, в высокие башни возле кровати — по какой-то причине книжных полок в поместье не оказалось. Одна из этих «башен», разобранная и заново составленная Вторым в поисках нужного тома, ночью решила упасть. Элемару повезло, что он в тот момент не спал, успев только присесть на противоположный край кровати. Что было бы, рухни все это добро на него во время сна, Элемар даже представлять не хотел. Особенно, учитывая размер некоторых фолиантов и окованные медью уголки их переплетов. Во всяком случае, ощущения, когда тяжелый том «Продвижения Истины», падая, хорошенько приложил его по хребту, ему совершенно не понравились. Что он не замедлил высказать «соседу», которого счел виноватым в случившемся. Второй, впрочем, вины своей не отрицал, хотя и отметил, что это могло случиться и без его вмешательства. Тем не менее, после того как они всласть поругались, обвиняя друг друга во всех мыслимых прегрешениях и снова помирились, решено было как можно скорее отправиться в Альд'Рун и поискать там мастера-краснодеревщика — повторения истории с книгами ни один не хотел. В следующий раз может так не повезти.
Но когда Второй снова начал настаивать на том, чтобы отправиться в Эшленд — благо, где находятся развалины Ассурнабиташпи, им было известно — Элемар почувствовал, что снова звереет.
«Слушай, — старательно подавляя стремительно нарастающее раздражение — ругаться снова, едва успев помириться, ему не хотелось — спросил он, — ты можешь мне нормальным языком объяснить, какого Обливиона тебе не сидится дома? Этот проклятый щит от нас никуда не убежит, а у меня в кои-то веки появилась возможность пожить спокойно, как все нормальные люди. Так почему ты так упорно пытаешься не дать мне ею воспользоваться?»
Второй молчал так долго, что Элемар почти перестал надеяться, что ему ответят.
«Я не хочу встречаться с Каем», — неохотно признался он.
Элемар тогда опешил: Второй неоднократно давал понять, что уважает Кая Косадеса… Вообще дух относился к координатору Клинков весьма неоднозначно, воспринимая его то как союзника, то как противника — в зависимости от того, какими неприятностями грозило обернуться для них очередное поручение. Он с удовольствием водил Кая за нос. Он безжалостно и хладнокровно избавлялся от его осведомителей, если считал, что их существование угрожает его и Элемара благополучию. Но при всем при этом Кая Косадеса он искренне уважал и получал немалое удовольствие от встреч с ним независимо от того, кем считал его в тот или иной момент. И внезапное нежелание Второго встречаться с координатором Элемара крепко обеспокоило. К тому же, он вдруг с изумлением ощутил то, чего никак не ожидал. Дух… боялся. И боялся, похоже, так сильно, что не мог этого скрыть. Хотя наверняка пытался — обычно Элемар чувствовал его эмоции только тогда, когда тот их специально показывал. Исключение он смог вспомнить только одно — когда он, вскоре после того как едва не развоплотился в Аркнтанде, зачаровывая дротик для Шарн гра-Музгоб, обнаружил, что утратил возможность читать свои записи на языке другого мира… И вот опять.
«Хорошо. Я не буду спрашивать, почему ты так боишься предстоящей встречи с Каем. И, пожалуй, постараюсь об этом не думать. И да, раз ты так настаиваешь, мы отправимся в Ассурнабиташпи. Только подготовимся».
Второй почти неслышно, но прочувствованно выругался.
«Ты прав, — признал он. — Я дейсвительно до усрачки боюсь следующей встречи с Каем. Спасибо, что не спрашиваешь, почему».
Элемар вновь грустно усмехнулся:
«Просто я тоже боюсь. И сильно подозреваю, что боимся мы одного и того же».
— Патруль… возле Гнаар Мока… — донеслось до него, вырывая из воспоминаний.
Второй ощутимо напрягся.
«Не нравится мне это, - обеспокоенно пробормотал он. — Давай-ка заглянем в ближайший трактир. Наверняка хозяйка что-то знает».
Новость, услышанная в «Крысе в котелке», не порадовала. Хозяйка была занята, но невысокий босмер с ловкими подвижными пальцами профессионального карманника и козлиным голосом поведал о том, что патруль легиона, расквартированного в форте Пестрой Бабочки, отправленный на поиски баз контрабандистов, столкнулся с чем-то, что уложило весь отряд. Спастись, по его словам, удалось только одному из патрульных, но и тот по возвращении умер от ран.
— Вот только поговаривают, — многозначительным полушепотом добавил рассказчик, — что легионеров перебили поднятые некромантами мертвецы. И тот патрульный, что вернулся — тоже был мертвецом. Он на часовых кинулся, потому его быстренько того… зарубали, — он со значением усмехнулся.
— А я слышал, что это был призванный дремора под иллюзией, — с сомнением проговорил Элемар.
— Не-е, — уверенно проблеял босмер. — Зомби это был, точно тебе говорю. Колдунов у нас вон — целая Гильдия, — он мотнул головой, указывая куда-то вдаль. — А вот некромантия под запретом. Вот и сидели труповоды в болоте, пока их легионеры не нашли…
— А домой зомбака отправлять зачем? — озадаченно спросил Элемар.
— Кто ж знает, — пожал плечами босмер. — Может, поднять — подняли, а подчинить не успели. Он и потопал… домой.
Элемар еще со времен обучения в Вэйресте помнил, что подчинение даэдра вплетается в стуктуру заклинания призыва еще на стадии формирования. И, теоретически, заклинание поднятия мертвого от него в этом отношении отличаться не должно, хотя бы из соображений безопасности того, кто этого мертвого поднимает. Как оно было на практике, он не знал — некромантии в Школе Джулианоса не обучали, а его собственный дар… да даэдра знают, как он работает! К этой его стороне Элемар обращаться страшно не любил, поэтому не слишком интересовался. Поэтому спорить он не стал. Отблагодарил босмера кувшином мацта за рассказ и покинул «Крысу в котелке», не забыв проверить висящий на поясе кошелек — в Альд'Руне эта таверна имела ту же славу, что и «Южная Стена» в Балморе. Собственно, именно поэтому он никогда в ней не останавливался.
Выйдя из «Крысы», Элемар отправился на площадь перед Скаром. Там он зашел в лавку Кодуса Калонуса, чтобы поинтересоваться у владельца, не знает ли тот в Альд'Руне хорошего краснодеревщика, способного сработать приличные книжные полки. Адрес нужного мастера у книготорговца был, так что следующим пунктом назначения стала именно мастерская краснодеревщика.
Цена заказа оказалась довольно высокой, но оно и понятно — красивую и качественную мебель делали из привозных материалов. Правда, запрошенной сотни дрейков у Элемара при себе не оказалось, но мастер его успокоил, что окончательный расчет будет после доставки. А пока достаточно аванса и записки для управителя. Благо, разговор с Индрель на эту тему уже имел место.
И только после этого он направился в порт силт страйдеров.
В этот раз было решено добираться не через Маар Ган, а попробовать нанять лодку в Альд Велоти или Хууле. Тащиться вдоль Бани-Дад Элемар не хотел — Джиуба с его недомерком, согласного за довольно скромное вознаграждение довезти его до башни Шиши, стоящей ровно на полпути к устью фояды, там могло не оказаться, а преодолевать этот путь своим ходом, то и дело отбиваясь от зараженных Мором хищников… ему прошлого раза хватило с лихвой. Лодка, конечно тоже была не слишком желанным вариантом — но он надеялся, что, двигаясь вдоль берега, он сумеет совладать со своим страхом перед морскими путешествиями. Тем более, расстояние от Альд Велоти до устья Бани-Дад, где он планировал сойти, было, по примерным подсчетам, почти вдвое короче, чем от Маар Гана. От Хуула и того меньше. А если в Хууле ни с кем договориться не удастся, оттуда до Альд Велоти он вполне мог пройтись пешком. Там-то, если что, можно гетмана Вирита о помощи попросить — сам он, понятное дело, никуда Элемара не повезет, но хотя бы посоветует, к кому можно обратиться. А то и договориться поможет.
«Рассказывай, — потребовал он, с удобством разместившись в грузовом кармане силт страйдера, неторопливо движущегося на северо-запад — в Гнисис и дальше, в Хуул. — Ты ведь наверняка что-то знаешь».
«Знаю, конечно», - неохотно отозвался Второй.
«На кого натолкнулись легионеры под Гнаар Моком?»
Второй тоскливо вздохнул, но ответил:
«На последователей культа Шестого Дома».
Элемар, в голове которого все намеки, обмолвки и слухи вдруг сложились в единую картину, резко втянул сквозь зубы воздух.
«Понятно».
Второй промолчал. А потом и вовсе закуклился глубоко внутри, видимо, не желая дальше отвечать на вопросы. Впрочем, Элемар и не рвался их задавать, аккуратно прокручивая и складывая в голове в единое целое все услышанное за последние дни. Все, о чем Второй не хотел говорить и не сумел промолчать. Что-то в сложившейся картинке не давало ему покоя…
Анализ событий и разговоров последних дней ничего не дал. Кроме убежденности, что пиздец — а другого слова, чтобы охарактеризовать ожидающее их будущее, Элемар подобрать не смог, хотя и очень старался — случится в болотах под Гнаар Моком. Что Косадесу понадобится от культистов Шестого Дома, он не представлял. Да и не казалось это важным. Важнее было придумать, как уберечься от заражения. Хотя, как от него уберечься, если, по словам Второго, это часть пророчества? Кстати, о пророчестве — Нибани Меса как раз поручила им отыскать все существующие на сегодня записи, упомянув каких-то жрецов-отступников. Стоило заняться этим вместо валяния дурака в поместье. Сейчас не гадал бы, что о корпрусе говорится в пророчестве…
В Гнисисе к нему присоединилась семья рыбаков из Хуула. Глава семьи со сдержанным недовольством поведал Элемару, что жене его вздумалось поклониться маске Вивека и испросить у Альмсиви легких родов. А поскольку до этих самых родов осталось всего ничего, пришлось разориться на силт страйдера. А деньги-то не с неба падают. Элемар покивал, посмотрел на его жену — худую данмерку с огромным животом… И к приезду в Хуул сам не понял, как договорился с Ривамом Самандасом — именно так представился рыбак — о том, что тот доставит его к устью фояды Бани-Дад. За совершенно необременительную сумму…
* * *
Легкая хитиновая лодка под небольшим парусом неторопливо скользила по волнам на северо-восток. Ветер был совсем не попутный, но Ривама Самандаса это ничуть не смущало — сидя на корме, он ловко орудовал широким веслом, отчего лодка то и дело меняла направление, лавируя между торчащих тут и там из воды скал.
Сидящий на носу лодки Элемар нервничал, сдерживая побуждение подстраховать себя чарами левитации: как оказалось, его нелюбовь к морским путешествиям распространяется и на лодки тоже. Немного успокаивала относительная близость берега. И успевшие промокнуть Ботинки Апостола, которые помогли бы в случае чего, до этого берега добраться.
Сидеть было неудобно: ныли сложенные по-каджитски и затекшие от непривычной позы ноги, в поясницу, казалось, воткнули горячий гвоздь. И холодно: волны то и дело перехлестывали через борта, окатывая брызгами все, что ниже поясницы — развал бортов у лодки был такой, что, будь он еще хоть чуточку больше, её смело можно было переименовывать в плот. Утонуть им не грозило: как объяснил Самандас, хитин на воде держится лучше дерева, это на берегу он тяжел, а на случай, если воды станет много, рядом лежало небольшое кожаное ведро. Но приятного было мало.
«Чтоб я еще когда-нибудь на такое согласился?» — мысленно возмущался Элемар.
Впрочем, выходило неубедительно даже для него самого. Второй же только посмеивался — оба прекрасно понимали, что если возникнет нужда, он согласится.
Сидеть в молчании Самандасу довольно быстро наскучило. Элемар не возражал — болтовня рыбака ни о чем и обо всем на свете неплохо отвлекала от переживаний, а в полноценных ответах тот не нуждался.
— Ишь, задувает, — посетовал Самандас, в очередной раз мощным гребком заставляя лодку обогнуть торчащий из воды каменный «палец». — Зима… Летом-то легче было б… Зато обратно быстро будет — знай греблом(1) помахивай, чтоб на каменюку какую не напороться, да чтоб в море не унесло. Потонуть-то лодчонка моя не потонет, но опрокинется. Волна-то большая… А нам все едино — что потонет, что опрокинется. Дреуги, Четыре Столпа их… Их тут — тьма. Так-то лодки они не трогают — нитку костяных бус бросишь тому, что подплывет, и лови себе сколько хошь. А за стеклянные так всей деревней разом можно на лов выходить. Али на жемчуг сменять… А вот если кто в воду свалится — почитай, все. Нет, коли от дреуга бусами откупился, он, ежели поумнее других-то, может, и выволочет к берегу ближе — чтоб, значится, вдругорядь бус получить. Да толку с того — рыбы-убийцы на полдороги до косточек обглодают. Хотя сейчас-то полегче, без Старика Синего Плавника. Но он-то больше возле Альд Велоти озоровал…
Элемар помнил Старика Синего Плавника — здоровенную, почти втрое больше обычных сородичей, рыбину с потускневшей от возраста чешуей. Рыба-убийца — хищник-одиночка, но Старику каким-то образом удалось собрать целую стаю. И научиться опрокидывать рыбацкие лодки. Элемару тогда повезло заманить рыбину в маленькую бухту рядом с Альд Велоти, подгадав к отливу, превратившему её в мелкое озеро. А пара рыбаков растянули сети, отрезая бухту от моря. Не ради Старика — тот порвал бы их в одно мгновение — а ради его стаи, что тоже была не прочь полакомиться молодой никс-гончей, кровь и тушка которой послужили приманкой. Так что когда вода начала уходить из бухты, Старик был слишком увлечен добычей. Элемару оставалось только подобраться поближе и ткнуть его мечом — тогда еще старым, двемерским. А потом обезглавить, когда дождавшиеся своего часа рыбаки из Альд Велоти нанизали парализованную рыбину на полдюжины гарпунов разом.
Мясо у него, кстати, оказалось невкусным…
— И к берегу близко нам нельзя, — снова заговорил Самандас. — Места тут опасные, меж скал подводных не вдруг пройдешь. Зато контрабандистам тут самое раздолье — имперские корабли к берегу близко не подойдут, а да и на малой лодке можно, не знаючи безопасного прохода, на скалы сесть, если не в том месте к берегу подойдешь. А и дойдешь — не ровен час стрелу из зарослей удушайки кто пустит, ежели ухоронка разбойничья рядом. Все побережье пещерами да гротами изрыто… Есть и тут одна, Ашир-Дан называется. Вон там, — он махнул свободной рукой вправо и чуть назад, — на мысу. В ней-то какое-то ворье и обосновалось. Проходили давеча через Хуул. В трактире Тонгара ночь переночевали, а наутро на северо-восток двинулись. Куда двинулись? В Ашир-Дан, больше некуда…
Помолчали. Элемар невольно обратил внимание на остров, мимо которого они проплывали — такой же голый и каменистый, как и все остальные, только значительно их больше. Но основным его отличием была арка — правильной, почти идеальной формы. Словно камень в какой-то миг взметнулся струей — да так и застыл, коснувшись воды.
— Красиво… — невольно выдохнул он.
Ривам Самандас посмотрел в ту же сторону и равнодушно кивнул:
— Красиво, ага. Вот еще один островок минем и будем на месте. Вон, смотрите, сэра, вон она, родимая — фояда Бани-Дад. Рядом почти.
На берег Элемар сошел с почти нескрываемым облегчением, подавив порыв распластаться на земле — такой твердой, такой надежной… В борту выброшенного на берег корабля, запомнившегося еще с прошлого раза кто-то проделал здоровенную дыру и выволок наружу несколько размокших бочонков. Парочку поцелее Ривам Сарандас опорожнил, покрякивая от вони, прополоскал и хозяйственно загрузил в лодку. И теперь, что-то довольно напевая себе под нос, возился с парусом, готовясь в обратный путь. Элемар подумал…
— Эй, — окликнул он рыбака. — Лови!
— Да как же это… — почти испуганно пробормотал Сарандас, неверяще уставившись на пойманную в кулак золотую монету. — Сэра… мне ж никто не поверит, что я не украл!
— Бери-бери, не бойся, — подбодрил его Элемар.
Чуть наклонил голову, прислушиваясь к тому, что торопливо нашептывал Второй, и добавил:
— Скажешь, Суротано из Дома Редоран за помощь отблагодарил.
— Суротано? — Сарандас изумленно разинул рот. — Тот самый, что Старика Синего Плавника в Альд Велоти уходил?
Элемар улыбнулся, кивая:
— Тот самый. Бери, говорю. У тебя же жена родит скоро.
Несколько мгновений Сарандас стоял неподвижно, сжимая монету в кулаке. Затем вдруг просветлел лицом.
— Это что ж получается? Кабы не маска… Куплю жене бус! Стеклянных, с узором! Кабы она меня в Гнисис не потащила, благословения просить…
— Лучше уж повитуху хорошую найди. Она ведь, ты говорил, легких родов просить хотела.
— И то верно! Тройное благословение, сэра, удачного пути!
Махнув на прощание рукой, Элемар зашагал прочь от берега — к знакомому проходу в северном склоне фояды. Надо было найти место для привала — после «круиза по морю», как это назвал Второй, ему было просто необходимо просушиться. И хоть немного прийти в себя.
* * *
Развалины Ассурнабиташпи начинались почти от самой фояды Бани-Дад и тянулись до самого берега моря Призраков. Вблизи фояды от них, конечно, мало что осталось — так, встречались то тут, то там обломки блоков из узнаваемого буро-лилового порфира. Элемару вдруг вспомнилось, что в той части погребальных пещер Уршилаку, где они встретились с призраком Сул-Сенипула, свод поддерживали стены и колонны, сложенные из таких же блоков.
«Ничего удивительного, — заявил Второй, с которым он поделился этой мыслью. — Мы ведь стобой оба читали, что все эти Ассурнабиташпи, Ашалмимилкалы и Ануднабии — это, в сущности, крупные поселения. Какое-нибудь здание вполне могло провалиться во время очередного землетрясения — полностью или частично. А Уршилаку могли просто натолкнуться на полость, когда искали место для очередного погребения. И использовали для своих нужд».
«Может, и гробница Ханина там?»
Второй задумался.
«Вряд ли… Хотя кто знает? Вот что — давай сначала исследуем Ассурнабиташпи. И если ничего не найдем, полезем в погребальные пещеры. Идет? Не хочу я туда лезть, хоть ты тресни».
«Идет», — с облегчением согласился Элемар.
Снова спускаться в погребальные пещеры Уршилаку ему тоже ничуть не хотелось. С мертвецами, конечно, договориться было гораздо проще, чем с живыми — по крайней мере, с теми, кто сохранил разум, как данмерские «неушедшие смотрители рода». Но это не значило, что можно было тревожить их покой, когда вздумается. Однократный визит духи чужого рода могли стерпеть и даже помочь, как в гробнице Марвани, когда его просто проводили к входу в Тукушапал. Но сделают это не из человеколюбия, а ради того, чтобы незваный, хоть и вежливый, гость поскорее свалил из их обиталища. С духами рода Андрано Второй умудрился договориться — подробностей того разговора Элемар, к слову, так и не услышал — поэтому им помогли не единожды. И да, если бы не эта помощь, избежать подозрений, а то и обвинений в причастности к смерти Шарн гра-Музгоб было бы гораздо сложнее. Если бы вообще удалось.
Первый — впоследствии оказалось, что существуют еще два, кроме этого — незаваленный вход внутрь обнаружился на побережье. Правда, чтобы добраться до него, Элемару пришлось расправиться с парой огримов… или кем там были гороподобные твари, похожие на помесь огра, жабы и минотавра. Можно ли добыть из них что-нибудь ценящееся местными алхимиками, Элемар не знал, а потому две рогатые массивные туши остались нетронутыми.
Однако внутри его ожидало разочарование — просторный зал, в котором он оказался, преодолев недлинный коридор и расправившись с парой охранявших его даэдротов, служил, по-видимому, обитателям этого святилища жильем… хотя не в самом же святилище им отсыпаться? Один угол зала был отведен под подобие столовой и кухни — об этом говорил каменный блок с пятью камнями вокруг, видимо, служившими стульями и пятью же грязными тарелками на нем, несколько пустых бутылок да корзины с припасами. Другой предназначался для хранения вещей и, вероятно, трофеев. Спальных мест тоже оказалось пять: две лежанки в одном углу и три в другом. Причем две из трех были дополнительно отгорожены бамбуковой ширмой. А еще на них не спали уже как минимум недедю, в то время как третьим спальником продолжали пользоваться до сих пор. Как и теми двумя, что лежали в противоположном углу.
«Пятеро, значит. Может, конечно, и трое уже, но будем считать, что пятеро. И один из них определенно маг», — он покосился на лежащий рядом с одним из спальников учебник Школы Разрушения.
«Главное, чтобы не все в одном месте, — отозвался Второй. - А поодиночке справимся. Амулета хватит еще на три часа».
«Главное, чтобы они оказались не там, куда нам нужно попасть, — поправил его Элемар. — А в одном или не в одном — дело десятое».
Проходов куда-нибудь еще из зала не нашлось — ни внизу, ни в верхней части зала, которую Элемар не поленился обследовать. Тайников тоже. А вещи культистов — или кем были здешние обитатели — его не заинтересовали. Как и сами хозяева. На мирный исход встречи рассчитывать не стоило, но искать этой встречи целенаправленно он не собирался. Поэтому, вырезав у убитых даэдротов сердца, он покинул жилище культистов.
Второй вход нашелся в центре руин. Точнее, когда-то это, наверное, был самый центр города, но от южной его части к этому времени остались только разрозненные порфировые обломки. Двигаясь вдоль берега, Элемар прошел сильно в стороне от него, а потому сразу не увидел. А перед входом неспешно вышагивала статная альтмерка, облаченная в доспехи из золотистого металла. «Эльфийских» доспехов, сделанных на Саммерсете, Элемар никогда не видел, хотя и был наслышан об их существовании, но увиденное поразило его непрактичностью: открытая грудь, живот, на крутых бедрах вместо налядвенников или хотя бы пластинчатой юбки — что-то среднее между широким поясом и набедренной повязкой, собранное из ромбовидных чешуй… Незнакомка казалась сошедшей то ли с театральных подмостков, то ли с ума…
Сражаться с красавицей не хотелось. Элемар, надеясь договориться мирно, подошел ближе… и понял, что драться все же придется. Всерьез. Насмерть. Потому что незнакомка повернула увенчанную крылатым шлемом голову — и он невольно содрогнулся, встретив вспыхнувший убийственной яростью взгляд нечеловеческих золотых глаз. Потому что ни у одного альтмера не может быть вытянутых кошачьих зрачков. А значит, перед ним не альтмерка, а «золотой святой»… Даэдра.
— Умри! — лязгнул металлом женский, но абсолютно нечеловеческий голос.
Умирать Элемар не хотел. Даже от руки столь красивой женщины — и побоку, что это даэдра. Но и победить не получалось — «святоша» оказалась превосходным мечником и всех его умений хватало только на то, чтобы не дать ей достать себя, уйдя в оборону. О том, чтобы атаковать вообще речи не шло — оружием противница владела явно лучше… Но обороняясь, схватку не выиграть — рано или поздно он устанет. Уже начал.
Контратака едва не стоила ему руки — лезвие меча «золотого святого» скользнуло по подставленному в последний момент щиту и начисто срезало левый наплечник, каким-то чудом не вгрызшись в плоть. Однако в следующий миг лицо даэдры перекосилось в гримасе ненависти, а изо рта её вырвался яростный вскрик — меч Элемара вспорол ей незащищенное левое бедро над коленом, разрубив связки и чиркнув по кости, а удар щитом о щит сбил с ног. Сам же альтмер торопливо отшагнул назад — даже раненая и лежащая на земле, она оставалась опасным противником — и вскинул руки.
— Вернемся в поместье — скажу Увеле Берандасу спасибо за науку, — пробормотал Элемар, снося голову потерявшей сознание даэдра — как и большинство созданий Обливиона, она оказалась весьма восприимчива к шоковым заклинаниям.
«Обязательно, — отозвался Второй. - А сейчас давай-ка взлетим вон под тот купол — хочу посмотреть, кто примчится на треск разрядов полюбопытствовать».
«Думаешь, кто-то рискнет?»
«Почему нет? К тому же нам все равно надо передохнуть, а делать это лучше всего там, где до нас не доберутся».
Предложение было как нельзя более кстати — схватка со «святошей» была нелегкой. Устроившись в полуобрушенном куполе над входом в святилище, Элемар, как мог, осмотрел левое плечо.
«Мда, — констатировал он, выдергивая обрывки ремней, оставшихся от наплечника, — к противникам этим боком лучше не поворачиваться».
«А лучше всего — поставить здесь пометку и наведаться в Гнисис. И, желательно, там же и заночевать — уже вечереет».
«Хорошая мысль. Надо только забрать меч этой красотки. И щит. Где она их только взяла?»
«С трупа того, кого встретила до тебя», — проворчал Второй.
Опасения духа насчет любопытствующих оказались не напрасны. Осторожно выглянув из купола, Элемар обнаружил над трупом «золотого святого» озирающегося дремору. Вверх тот не смотрел, но частенько поглядывал в сторону двери в святилище, видимо, предположив, что убивший «святошу», скрылся внутри. Изощряться Элемар не стал — дротик с чарами паралича вонзился не ожидавшему подобного дреморе чуть ниже основания черепа, а меч отправил его в Обливион. Забрав оружие и вырезав сердца — вскрывая грудную клетку «золотому святому» он чувствовал себя едва ли не святотатцем — Элемар перенесся в Гнисис.
* * *
Расправившись с охранявшим коридор даэдротом, Элемар, не забывая об осторожности, прошел вперед и огляделся. И понял, что снова попал не туда — он находился в верхней галерее главного зала святилища. Вряд ли вход в гробницу Ханина находился здесь, хотя — кто знает? Чтобы в этом убедиться, предстояло спуститься вниз. Но сначала не мешало осмотреться.
Никого не встретив, Элемар, крадучись, обошел правую часть галереи. Проходов куда бы то ни было, ни целых, ни заваленных, с этой стороны он не увидел. Культистов или даэдра — тоже, если не считать статуи того, кому был посвящен храм. Впрочем, статуя тоже была внизу — через ограждавшую галерею зубчатую балюстраду была видна только лысая рогатая башка со зверски оскаленной рожей и занесенная над башкой огромная секира. Мерунес Дагон, Принц Разрушения.
Дальняя часть галереи казалась такой же пустынной. Но стоило Элемару сделать несколько шагов, как откуда-то спереди раздался негромкий голос:
— Кто здесь? — а возле стены вспыхнул неяркий шарик огненного заклинания. — Покажитесь.
Элемар замер. Неизвестный, кем бы он ни был, устроился довольно удачно — в самой затемненной части галереи. Даже сейчас, находясь всего в нескольких шагах, Элемар видел только высокую, не ниже его самого, стройную фигуру, почти слившуюся со стеной. Альтмер, судя по голосу. И уроженец Хай Рока — именно от этой манеры произносить слова слегка в нос Кай Косадес советовал избавиться самому Элемару при первой встрече.
— Чтобы вы угостили меня любезно приготовленным заклинанием? — хмыкнул он, отступив к стене — чары маскировки должны были продержаться еще несколько минут, но рисковать не стоило. — Благодарю покорно.
— Вежливый бандит. Или ассасин, — раздался ответный хмык. — Любопытно.
— Не более, чем вежливый последователь Мерунеса Дагона, — сухо отозвался Элемар. — Хотя ваша вежливость, подозреваю, иссякнет, как только вы меня увидите, — сравнение с ассасином его почему-то задело.
Незнакомец вновь хмыкнул… и отменил заклинание.
— Надеюсь, я об этом не пожалею, — донеслось до Элемара чуть слышное бормотание. — Осмелюсь спросить, — чуть громче продолжил незнакомец, — как там мой, э-э, компаньон? Такой… с головой рептилии и дурным нравом?
— Он был вам дорог? — светским тоном осведомился Элемар.
— Отнюдь. Его общество меня изрядно тяготило. И, ради Ауриэля, говорите потише — я, конечно, предполагаю, что хозяевам этого места, расположившимся в нижней части этого зала, наша беседа не слышна, но предпочел бы это не проверять.
— Хозяева? — переспросил Элемар, неслышно подходя ближе. — Так вы пленник?
— Не совсем, — незнакомец качнул головой. — По крайней мере, до вчерашнего вечера я таковым точно не был, хотя наши отношения с Эармилом изначально не были особенно теплыми. И это он еще не знал, кто я такой… — чуть тише пробормотал он.
— И кто же?
Незнакомец помолчал. Потом задумчиво проговорил:
— Я представлюсь…если вы окажете мне ответную любезность. Хотелось бы все же знать, с кем имею дело.
Элемар задумался.
— Суротано. Боевой маг и жрец Имперского культа в Эбенгарде, — неохотно сообщил он, с некоторым трудом вспомнив ранг, присвоенный ему Лалатией Вариан после вылазки а Ануднабию за Крушителем Черепов.
— О… Хиарнаренкар. Инквизитор и адепт Имперского культа в Эверморе. К вашим услугам.
Эвермор? Неудивительно, что произношение показалось ему знакомым — Хиарнаренкар оказался практически его земляком: Эвермор был ближайшим к Вэйресту крупным городом, а после событий десятилетней давности еще и находился под его протекторатом.
— И что инквизитор из Эвермора забыл на Вварденфелле? — недоверчиво поинтересовался Элемар. — Вы ведь не отправлены сюда Империей на «вечное поселение», не так ли?
Хиарнаренкар повел плечами.
— Долгая история, — неохотно проговорил он. — Впрочем… По поручению примаса Имперского культа в Эверморе я сопровождаю госпожу Эланте. Эланте Алинорскую. Не знаю, слышали ли вы о ней… она считается довольно известным исследователем культов даэдра и мест поклонения им. Очень увлеченным исследователем… даже слишком увлеченным, как я теперь вижу…
Он сокрушенно покачал головой.
— Её познания глубоки и обширны, но интерес к даэдра… избыточен.
По словам Хиарнаренкара выходило, что «госпожа Эланте» прибыв в Морнхолд из Эвермора, по-видимому, не имела четкого плана действий. Оный появился только после того, как она наткнулась в библиотеке морнхолдской гильдии магов на запись какой-то древней легенды. Члены гильдии отнеслись к её энтузиазму с изрядным пренебрежением — проще говоря, подняли её на смех. Поэтому Эланте поспешно покинула её стены, держа курс на Ассурнабиташпи и прихватив с собой одну из тамошних учениц, Бадаму Андарис — девушку, по словам Хиаренкара, амбициозную, но звезд с неба не хватающую. Как она сумела договориться с Эармилом, жрецом святилища Мерунеса Дагона в Ассуршабиташпи, Хиарнаренкар умолчал, ограничившись простым упоминанием. Но, словно бы невзначай добавил, что Эармил женщинами не интресуется, предпочитая имобщество своего помощника и телохранителя. Некоторое время они сосуществовали с «хозяевами» святилища довольно мирно, несмотря на не скрываемую неприязнь Эармила к нему. Хотя Хиарнаренкару не нравилось, то, что госпожа Эланте с энтузиазмом принимает участие в проводимых Эармилом обрядах, утверждая, что, мол, «теория без практики мертва». Однако ему пришлось смириться — Эланте знала, что он инквизитор, и пригрозила, что сообщит об этом Эармилу, если Хиаренкар вздумает мешать её «исследованиям». Впрочем, какие-то исследования, помимо участия в ритуалах поклонения, она действительно вела, потому что примерно неделю назад она сообщила, что они с Бадамой нашли еще один проход и намерены выяснить, куда он ведет.
— До вчерашнего… вечера я имел возможность навещать их в Ибар-Даде. Ведь возложенных на меня примасом обязанностей никто не отменял. Хотя госпожа Эланте была твердо уверена, что способна справиться с любым порождением Обливиона без посторонней помощи…
«Угу, - буркнул вдруг Второй. — А заодно старалась держать его по возможности подальше от объекта её исследований».
— К тому же к Эармилу время от времени прибывали гости, и мое присутствие было… нежелательно. Прошу простить, что принял вас за одного из них…
Элемар отмахнулся. В конце концов, Хиарнаренкар был далеко не первым, кто прнимал его за ассасина…
— Надеюсь, что теперь, когда я ответил на ваши вопросы, вы не откажетесь удовлетворить мое любопытство? Что привело вас сюда? — поинтересовался тот, почти незаметно насторожившись. — Насколько я сумел понять, борьбой с даэдрапоклонниками занимаются Ординаторы местного Храма Трибунала, а не жрецы Имперского культа.
— Так и есть, — кивнул Элемар. — У Имперского культа в Морровинде не так много бойцов. Я знаю только о двоих. С одним я работал возле Хла Оуд, когда тамошние даэдрапоклонники начали резать целителей. Да, — вздохнул он, отвечая на безмолвный вопрос, — иногда мы все-таки делаем работу Ордена Дозора. Например, когда начинают убивать наших целителей. Или когда без насилия не обойтись.
— То есть вы явились не затем, чтобы убить Эармила?
— Нет, конечно, — удивился Элемар. — Если мне придется это сделать, я не буду испытывать угрызений совести. Но сам по себе он моей целью не является. Оракулу было видение, что где-то в здешних развалинах скрыт некий артефакт, который будет полезен Имперскому культу в Морровинде.
— Артефакт? — заинтересовался Хиарнаренкар. — И какой? Если это не тайна…
— Символ Элеидона, — помолчав и не дождавшись возражений от Второго, ответил Элемар.
Даже в полумраке было видно, как округлились глаза Хиарнаренкара.
— Символ Элеидона? — переспросил он. — Здесь? В Морровинде? Но… как?
— Меня терзает тот же вопрос, — усмехнулся Элемар. — Но Оракул выразилась удивительно недвусмысленно. — Символ Элеидона…
Огненный шар, врезавшийся в потолок над их головами, заставил его осечься и развернуться на месте, ища взглядом напавшего. Рядом замер вскочивший Хиарнаренкар, над ладонями которого трепетали бледные язычки колдовского огня.
— Никого, — обеспокоенно пробормотал он.
Элемар нахмурился — укрывшийся под невидимостью противник, если он был достаточно ловок, мог спокойно подобраться к ним незамеченным. Однако еще один огненный шар, врезавшийся в каменную колонну сильно в стороне от них, показал ошибочность его опасений — кем бы ни был неизвестный маг, об их присутствии он вряд ли догадывался. Бой шел внизу. Осторожно приблизившись к балюстраде, Элемар попытался рассмотреть, что там происходит. И изумленно распахнул глаза, едва сдержав желание как следует выругаться.
— А вот и представитель Храма Трибунала пожаловал, — пробормотал он.
Короткий эбонитовый меч, броня Дома Хлаалу… и очень знакомая манера двигаться. Ллотис Селвило собственной персоной, Обливион его поглоти… Второй внутри прочувствованно высказался — и приличных слов в его речи Элемар почти не услышал. Но с каждым неприличным был искренне согласен.
— Вы знакомы? — спросил аккуратно приблизившийся Хиарнаренкар.
— Лучше, чем хотел бы, — мрачно буркнул Элемар. — Старый знакомый… Где находится место, которое исследует ваша подопечная? — спросил он.
Хиарнаренкар слегка нахмурился… потом изменился в лице:
— Думаете…
— Зависит от того, за каким скампом его сюда принесло, — качнул головой Элемар. — Мог пройти мимо. Но мог и не пройти.
— К югу отсюда. На самой границе развалин Ассурнабиташпи. Примерно в часе ходьбы от Бани-Дад, — неохотно проговорил Хиарнаренкар. — Глубокая расселина...
— Тогда предлагаю вам проведать вашу госпожу Эланте и убедиться, что с ней все в порядке. А я пока пообщаюсь с этим господином.
— Боитесь, что я услышу, что-то лишнее, — криво усмехнулся вдруг Хиарнаренкар.
Элемар удивленно уставился на него — об этом он как-то не задумывался. А ведь стоило бы, пожалуй… И пожал плечами.
— Как знаете.
Не выпихивать же его из святилища силком, в самом деле? Да и их с Ллотисом беседы задушевностью не отличались. Вряд ли в этот раз будет иначе… Элемар достал из кармашка на поясе зелье левитации — демонстрировать новому знакомому Ботинки Апостола не хотелось.
Ллотис тем временем успел разобраться со вторым противником — судя по всему, тем самым Эармилом, которого упоминал Хиарнаренкар. И сейчас был занят тем, что сосредоточенно стаскивал с руки мертвеца какое-то кольцо. Кольцо не снималось и данмер, потеряв терпение — каковым, по наблюдениям Элемара, никогда не отличался — достал из сапога нож. Этот нож и полетел в спустившегося с верхнего яруса альтмера, когда тот вежливо поинтересовался:
— Какого хрена ты тут делаешь?
На счастье Элемара, он находился на довольно значительном расстоянии, а брошенный Ллотисом нож не обладал нужным для метания балансом, лязгнув о подножие статуи Дагона сильно в стороне. Да и сам Селвило почти сразу же его узнал. Потому что он, смачно выругавшись, сердито рявкнул:
— Опять ты? Что, скажешь, опять выполняешь поручение Оракула?
— Представь себе. А ты, надо полагать, снова выполняешь поручение Эно Хлаалу? — парировал Элемар.
Ллотис дернулся — имя грандмастера Мораг Тонг знали немногие. Очень немногие.
— Отку… Да, конечно — Омавель разболтал, — процедил он.
Элемар хмыкнул. Ллотис заблуждался: имя грандмастера альтмеру сообщил отнюдь не давно мертвый Балин Омавель, упоминание которого в очередной раз болезненно отозвалось внутри. Это сделал Второй, причем буквально только что. Как и цель неожиданного появления здесь Ллотиса — то самое кольцо, которое данмер, цедя проклятия, снова начал упорно стаскивать с пальца прежнего хозяина.
— Не ожидал встретить тебя здесь, — почти миролюбиво проворчал данмер, когда его усилия увенчались успехом, пряча кольцо в кармашек на поясе и идя к статуе, возле которой валялся его нож.
— Да я как-то тоже не думал, что Вварденфелл окажется настолько тесен, — буркнул в ответ Элемар, следя за его действиями — мало ли, что у него на уме.
Но Ллотис, подобрав нож, просто сунул его обратно в сапог и направился в обход статуи. Постоял перед ней…
— Знаешь, Суротано, — медленно проговорил он. — Вварденфелл действительно тесен. Для нас с тобой.
И быстро наклонившись, подхватил со стоящей перед статуей тарелки с подношениями бриллиант, одновременно с этим другой рукой сжимая уже знакомый амулет-клешню…
1) прави′льное или рулевое весло
Ибар-Дад снаружи казалась полуосыпавшимся провалом в земле, источавшим тошнотворный запах. И только узкая стежка присыпанных пеплом следов намекала на то, что она все же обитаема. Хиарнаренкар фыркнул, скривился, но уверенно шагнул в провал, прямо на ходу небрежным жестом зажигая светляк. Элемар последовал за ним, правда, соблюдая куда большую осторожность. И искренне надеясь, что струящиеся из пещеры миазмы не ядовиты.
Они прошли десяток шагов, когда впереди разлилось неяркое голубоватое сияние. Хиарнаренкар притормозил и погасил ненужный светляк. А еще через десяток шагов, за поворотом, обнаружился и источник сияния — две друзы крупных бледно-сиреневых кристаллов, словно бы растущих из пола по обе стороны прохода.
Хиарнаренкар вдруг остановился — резко, точно налетел на стену. И снова двинулся вперед, но уже медленно, крадучись. Обеспокоенный Элемар последовал его примеру.
Настороженность инквизитора получила объяснение почти сразу: один из кристаллов был густо забрызган чем-то бурым. Чем именно, гадать не пришлось — несколькими шагами дальше возле стены скорчилось тело с развороченной спиной. Как оказалось — скамп.
— Это один из… работников, — облегченно выдохнул Хиарнаренкар. — Госпожа Эланте использовала их для ведения раскопок, утверждая, что они не слишком отличаются от гоблинов, а тех на Островах повсеместно используют как прислугу. Но вам-то об этом наверняка известно, — добавил он.
— Увы, нет, — признался Элемар. — И родину, и родителей я потерял в слишком юном возрасте. Так что узнать такие подробности культуры нашего народа мне было неоткуда.
— Ваши родители от вас… отказались? — осторожно полюбопытствовал Хиарнаренкар.
Элемар хмуро покосился на спутника, догадываясь, на каком основании тот сделал свое предположение: выбравшись из полутемного святилища Ассурнабиташпи, они оба получили возможность хорошенько рассмотреть друг друга. Еще ни один из встреченных им сородичей не преминул хотя бы намекнуть ему на его предполагаемую нечистокровность. Кроме, разве что, Моссанона… и то только потому, что бедолаге было попросту не до того. Впрочем, от нового знакомца, являвшего собой прямо-таки эталонный образец того, как должен выглядеть и вести себя высокий эльф — чем сам Элемар ни с какой стороны похвастать не мог — он чего-то подобного и ожидал.
— Нет, они погибли, — сухо отозвался он.
— О… — Хиарнаренкар заметно и, кажется, искренне смутился. — Прошу прощения, я был бестактен…
Элемар молча кивнул, принимая извинения, и снова обратил внимание на дохлого скампа.
— Его убили заклинанием, — заметил присевший над тушей Хиарнаренкар.
Элемар снова кивнул, посмотрел на положение тела, огляделся, прислушиваясь к тому, что торопливо подсказывал ему Второй, и произнес:
— Такое впечатление, что он пытался убежать и заклинание было послано ему вдогонку. И это явно не… мой знакомец — он предпочитает действовать исподтишка и магией, насколько я знаю, пользуется только для перемещения и маскировки.
Хиарнаренкар тоже огляделся, покивал и встал.
— Пожалуй, придется спросить у госпожи Эланте, что зставило её убить одного из призванных ею же работников, — пробормотал он.
Далеко идти не пришлось: тоннель снова вильнул и через два десятка шагов закончился огромной каверной, освещенной несколькими факелами. В их свете Элемар заметил небольшой помост, примыкающий к выходу из тоннеля с бесцельно топчущимся на краю скампом. Еще один помост виднелся в глубине каверны.
Большего он рассмотреть не успел, потому что скамп вдруг завизжал и бросился на него. Элемар отшатнулся, Хиарнаренкар ахнул… Заклинание «удара молнии», опробованное на «святоше», сорвалось с пальцев и, спеленав скампа, расплескалось по стенам тоннеля сияющей сетью — и погасло, так и не дотянувшись до пары застывших в проходе альтмеров. Пахнуло свежестью. Хиарнаренкар нервно кашлянул, косясь на Элемара одновременно с уважением и осуждением.
— Мне кажется, мощь заклинания была избыточна, — с легкой укоризной проговорил он.
— Не спорю, — отозвался Элемар. — Но я не ждал атаки. Не вы ли говорили, что они не должны напасть?
— Они и не должны были, — медленно кивнул Хиарнаренкар. — И мне непонятно, почему…
Договорить ему не дал еще один скамп, возникший на помосте и запустивший в их сторону огненный шар. Альтмеры снова дружно шарахнулись встороны, прижимаясь к стенам, но в этот раз не сплоховал Хиарнаренкар. Два огненных шара один за другим врезались скампу в грудь, сбросив его с помоста. Яростный визг смолк, прерванный негромким чавкающим хрустом, и сменился жалобным скулежом.
— Можно идти, — выдохнул Хиарнаренкар. — Госпожа Эланте призывала только двух скампов. Она не раз жаловалась на то, что Бадама не в состоянии удержать больше…
— А разве она пользовалась не стандартными заклинаниями призыва? — удивился Элемар, отлепляясь от стены.
Хиарнаренкар поморщился и зашагал к помосту.
— Нет, по её словам, известные заклинания призыва не соответствовали её нуждам. Слишком короткий срок призыва, слишком большая свобода воли у призванного существа… было еще что-то, но я, признаться, не припомню… Поэтому она каким-то образом изменила формулу заклинания и научила ей Бадаму. Дескать, чем объяснять раз за разом призванной твари, что от нее надо, проще вложить это ей прямо в разум. И не нужно беспокоиться, что через час она исчезнет и все придется повторять заново.
— И сделано это было за счет блока подчинения в формуле, — спускаясь за ним на дно каверны уточнил Элемар.
— Очевидно, да, — не оборачиваясь, подтвердил Хиарнаренкар.
Тошнотворный запах, к которому Элемар, как ему казалось, успел привыкнуть, здесь был гораздо сильнее, накатывая волнами из пролома в дальней стене, закрытого грубо сколоченной калиткой. Раненый скамп, как выяснилось, не лежал на месте падения, а непрерывно скуля полз в ту сторону, успев проползти половину расстояния до калитки. Увидев альтмеров, он остановился и замолчал. И только беззвучно щерился, неотрывно следя за ними.
— Не хочу, не хочу, не хочу! — заверещал вдруг он. — Копа-а-ать! Хозяйка!
Хиарнаренкар вздрогнул от неожиданности. Элемар выругался и хлопнул его по руке, не давая сотворить заклинание. Огненные шары инквизитора, конечно, были не такими сильными, как тот, которым он сам когда-то умудрился выжечь воздух в нижней полости шахты Ашша-Аххе, да и каверна эта была значительно просторнее, чем тот отнорок, но все же…
— Не советую, — покачал он головой на удивленно-разгневанный взгляд. — Кто знает, насколько горючи исходящие оттуда, — он мотнул головой в сторону пролома, — миазмы. Выше воздух все-таки чище, а здесь… я бы не рисковал.
Хиарнаренкар медленно кивнул. И снова повернулся к скалящемуся скампу.
— Где хозяйка?
— Спа-ать! — проверещал тот. — Спать! Мясо… еда-а! Копа-а-ать! Еда! Там… старшие. Копа-ать! К старшим! Хотеть! Хозяйка… спать! Еда-а-а! Копать! Не хочу, не хочу, не хочу! Мясо! Есть! Мясо! Мясо! Хозяйка спать! К старшим! Спа-а-а-ать!!
— Хозяйка спит? — уточнил Элемар.
— Да! Спать!
— А Бадама? Другая?
— Мясо! Копать! Не хочу! Есть! Еда! Мясо! — ощерился скамп.
— Понятно, — буркнул Элемар и отсек ему голову. — Вот и ответ. Думаю, — он огляделся, — помощницу вашей… госпожи Эланте мы найдем там, — он указал мечом на помост над их головами.
— Почему вы так думаете? — нахмурился Хиарнаренкар.
Поднял голову и ахнул:
— Ауриэль…
На досках помоста и на стене в свете факелов были отчетливо видны темные потеки. Их было много и большая часть успела засохнуть, но некоторые все еще жирно поблескивали.
— Необычно слышать это имя от служителя Девяти, — хмыкнул Элемар, идя к лестнице, ведущей на помост.
— Я еще и альтмер, — мягко напомнил ему вслед Хиарнаренкар. — И приобщился к культу Девяти уже в зрелом возрасте.
В то, что помощница Эланте еще жива, Элемар не верил — если кровь успела подсохнуть, значит, времени с момента нападения прошло достаточно много. Да и «настенная роспись» не внушала оптимизма. Но не убедиться он не мог.
— И как относятся к этому… Ох, ёб твою!.. — охнул он, увидев то, что осталось от Бадамы Андарис.
Висящий на стене факел услужливо осветил то, что осталось от несчастной во всех кошмарных подробностях, не давая ни на миг усомниться в том, что она мертва. И смерть её была страшна. Элемар рухнул на колени и торопливо сдернул с головы шлем, свесившись с помоста и часто-часто дыша и сглатывая в попытках справиться с подступившей тошнотой: растерзанное обезумевшими от корпруса слугами тело Ремаса Морвейна выглядело почти нетронутым в сравнении с тем, что сотворили с Бадамой сбросившие подчинение скампы. А потом боком, стараясь не смотреть в ту сторону, спустился вниз. И только там позволил себе осторожно выдохнуть.
— Судя по вашему лицу, зрелище не из приятных, — заметил Хиарнаренкар, подходя ближе.
Элемар немедленно вспомнил увиденное во всех тошнотворных подробностях и снова согнулся в приступе тошноты. На этот раз удержаться не удалось…
— Не то слово, — прохрипел он, выпрямляясь и делая пару шагов в сторону.
А в следующий миг сверху раздалось сдавленное восклицание и Хиарнаренкар буквально скатился по лестнице вниз, тут же рухнув на четвереньки и мучительно выгнувшись в приступе рвоты.
«Мда, — подал голос Второй. — Видимо, твоя реакция показалась ему недостаточно убедительной».
«Ну и сам дурак», — устало отозвался Элемар, сплевывая вязкую слюну.
Вынул из заплечной сумки флягу с водой и прополоскал рот, радуясь тому, что догадался пополнить её в жилище даэдрапоклонников. Они-то, благодаря Ллотису Селвило, в воде больше не нуждались. Но должок с меченого за подставу он взыщет при первой же возможности — судя по всему, тот решил подстраховаться и остаться единственным кандидатом в Нереварины. Интересно, а о корпрусе, как о части пророчества, он знает? Элемар мысленно досадливо сплюнул — не стоило об этом вспоминать…
«Кстати, — снова заговорил Второй. — Тебе не кажется, что «хозяйка» как-то подозрительно крепко спит? Если она вообще спит — что-то мне в слова этого огрызка плохо верится… Иначе почему она до сих пор не объявилась, услышав вашу возню?»
«Хороший вопрос».
Более-менее справившийся с желудком Хиарнаренкар даже в свете факелов, придающем всему оранжевый оттенок, явственно отливал нежной зеленью. Впрочем, Элемар не сомневался, что его собственная физиономия имеет тот же оттенок. К тому же это перестало иметь значение в тот момент, когда он озвучил опасения Второго. Хиарнаренкар мгновенно подобрался и рванул к еще одной калитке, сразу не замеченной. Элемар последовал за ним.
Калитка оказалась не заперта, что Элемара несколько удивило. Еще больше его удивило то, что женщина, находившаяся в скрытом за калиткой отнорке, была не только жива, но даже не ранена. То ли скампы насытились плотью Бадамы, то ли им попросту не хватило умишка открыть калитку. То ли они все еще считали Эланте хозяйкой… Но факт оставался фактом — нападению она явно не подвергалась… и тем не менее с ней определенно было не все в порядке. Правда, поняли они это не сразу.
Когда они вошли, Эланте сосредоточенно что-то писала в тонкой тетради. И была этим так увлечена, что не сразу отреагировала, когда Хиарнаренкар её окликнул. Потом вдруг замерла, склонила голову к плечу, точно к кому-то прислушиваясь. Медленно повернулась к ним… и вдруг вскочила, вскидывая ладони.
— Никто не украдет мое открытие! — прошипела она.
Пока Эланте, изрыгая ругательства пополам с проклятиями, атаковала заклинаниями опешившего и потому ушедшего в глухую оборону Хиарнаренкара, Элемар, удачно оказавшийся у того за спиной, сжал в пальцах Амулет Теней. И, достав зачарованный на паралич дротик, метнулся вдоль стены вперед.
Скованная чарами Эланте упала в подставленные руки. Элемар перехватил её поудобнее и заозирался, ища, чем можно её связать: встретившая их гарпия мало походила на ученую, которую описывал Хиарнаренкар.
— Паралич? — настороженно спросил тот, приблизившись.
— Да, — отозвался Элемар. — Поищите, чем можно её связать. У нас минут пять, прежде чем чары спадут и госпожа Эланте снова попытается сделать из нас жаркое.
— Думаете? — усомнился Хиарнаренкар, но послушно пошел искать что-то пригодное для связывания.
Элемара, пусть и скрытого чарами, он все же старался из поля зрения не выпускать. Хотя это явно давалось ему нелегко.
— Опасаюсь, — мрачно буркнул Элемар.
Переложил Эланте на её же постель и, уступив место Хиарнаренкару, подошедшему с ворохом каких-то тряпок, шагнул к столу… и замер, зацепившись взглядом за одну из последних строк в раскрытой тетради:
«Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени…»
Оглянулся на Хиарнаренкара, убеждаясь, что тот занят. И вернулся к тетради.
«Пагубное влияние этого места сказывается и на мне. Мне с трудом удалось приготовить несколько зелий, чтобы облегчить наши тяготы. Уже скоро мы войдём в палаты, и дело всей моей жизни осуществится. Хоть мы и нашли могилу, но без «Ключа Хранителя» она бесполезна. Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени. Это страх или преклонение?»
Элемар покосился на стоящую рядом тарелку, в которой лежало простое колечко и небольшой ключ. Самый обычный… И, перелистнув страницы, начал читать с первых записей:
«Наконец-то! После стольких лет поисков я уверена, что нашла нужное место. Кристаллы именно таковы, как их описывают легенды:
"...в кристальные объятия заключенные,
Пронзенные заклятым серебром,
Предателей главы обреченные
Оберегают вечно его сон…"
Это должно быть то самое место! Это, должно быть, могила Мордрина Ханина!»(1)
Элемар перелистал обратно и повернулся к Хиарнаренкару. Тот был мрачен:
— Почему заклинание не спадает?
— Спадет, — успокоил его Элемар. — Я не учел, что на альтмеров оно действует несколько дольше. Взгляните лучше на это, — он протянул инквизитору тетрадь, раскрытую на последних записях.
— Вот как, — прочитав, пробормотал тот.
Элемар забрал тетрадь и вернул её на место, надеясь, что это не выглядело демонстративно.
— Думаю, стоит передать госпожу Эланте в руки целителей Храма Трибунала, — нерешительно предложил он, опасливо наблюдая за зашевелившейся женщиной.
К счастью, Хиарнаренкар, видимо, оценив мощь и количество летевших в него заклинаний, связал её на совесть. Но расслабляться все же не следовало.
— Трибунала? — нахмурился Хиарнаренкар.
Тихо выдохнул, заметив, что чары с Эланте спали… и тут же снова нахмурился, встретившись с её яростным взглядом.
— Инквизитор… — буквально проскрежетала она сквозь зубы, ненавидяще уставившись на него.
Хиарнаренкара передернуло.
— Конечно, это небезопасно — Храм гораздо менее терпим к даэдрапоклонникам, нежели Культ Девяти, — вздохнул Элемар, покосившись на силящуюся освбодиться Эланте. — Но у них гораздо больший опыт лечения подобных случаев, насколько мне известно. И больше шансов достичь успеха. Думаю, — добавил он, — к госпоже Эланте не будет претензий, если вы объясните жрецам, что она не даэдрапоклонница, а ученая, попавшая под воздействие даэдричекой магии в ходе исследований. Главное, не упоминайте, что она с энтузиазмом участвовала в ритуалах, проводимых Эармилом в честь Мерунеса Дагона…
Хиарнаренкар криво усмехнулся.
— Думаю, я знаю, что можно сказать.
Вытащив Эланте наружу — покидать зловонную пещеру женщина не желала, сопротивляясь, насколько возможно, будучи связанной по рукам и ногам — они некоторое время сидели возле выхода, наслаждаясь чистым воздухом. Элемар привалился к стене, не обращая внимания на сыплющиеся за шиворот струйки не то песка, не то пепла — от свежего, не пропитанного зловонными и, похоже, ядовитыми миазмами воздуха у него поплыло перед глазами, а голова загудела, как колокол. Хиарнаренкар рядом тоже болезненно морщился, растирая виски. Даже усаженная ими на какой-то уступ Эланте притихла, морщась и беззвучно плача от боли.
Свитков Вмешательства Альмсиви у Хиарнаренкара не оказалось. Зато один такой нашелся в заплечной сумке у Элемара, хотя сам он так и не смог вспомнить, как он туда попал. Хотя, скорее, не как — это-то было понятно — а когда, учитывая, что Элемар для перемещения уже почти год свитки не использовал, выучив нужное заклинание. А в тубусе, переданном ему перед поездкой к Уршилаку приятелем Кая Косадеса из форта Лунной Бабочки, свитка с такими чарами точно не было.
— А сам как, если что? — нахмурился Хиарнаренкар, беря свиток.
— У меня амулет есть, — отмахнулся Элемар.
Амулет действительно был — такая же вываренная клешня грязекраба, как у Ринара и Селвило, зачарованная Элемаром от скуки незадолго до отъезда. Но он остался в спальне поместья в Бал Исре — по мнению Элемара, зачарованных колец и висюлек на нём и так было в избытке. Добавлять еще одну, да еще с и без того хорошо знакомым заклинанием, он считал глупостью.
Спрашивать, чем он намерен заняться дальше, Хиарнаренкар не стал. Хотя и явно хотел. То ли о чем-то догадывался, то ли… Элемар старался об этом не думать. И еще больше старался не дать ему понять, что собирается вернуться в Ибар-Дад, в которой, если верить записям немного пришедшей в себя Эланте, находится вход в гробницу Мордрина Ханина. В которой, если верить уже Второму, находится Символ Элеидона. Так что он помог Хиарнаренкару устроить Эланте на руках так, чтобы можно было при этом читать свиток, и отошел в сторону.
* * *
Хранителя ключа от гробницы, о котором упоминала Эланте в своих записях, Элемар нашел случайно. Да и кто это был, понял уже после. Просто, бултыхаясь в воде — не только зловонной, но и холодной — нырнул в первую увиденную промоину. Плыть, к счастью оказалось недалеко, главное было вовремя уворачиваться от то и дело возникающих на пути обломков колонн и огромных каменных блоков.
Огромный, крупнее всех, встречавшихся ему ранее, даэдрот не спешил нападать. Он просто равнодушно наблюдал за выбравшимся из воды и трясущимся от холода альтмером, после чего медленно переступил с лапы на лапу и… остался стоять на месте. Какое-то время они смотрели друг на друга: Элемар настороженно, даэдрот… Даэдроту, похоже, было… скучно? Прочесть эмоции по его уродливой крокодильей морде было невозможно, но весь вид его говорил об отсутствии интереса: оказавшийся вдруг поблизости смертный не будил в нем ни любопытства, ни ярости. Он просто стоял, почти не шевелясь, а редкие его движения были скупы и медлительны, словно каждое требовало от него огромных усилий.
Сколько они так смотрели друг на друга, Элемар не брался судить. Просто в какой-то момент даэдрот вдруг шумно вздохнул… и как-то устало махнул когтистой лапой, словно подзывая Элемара к себе. И одновременно отвернул уродливую башку, достаточно красноречиво подставляя шею.
Элемар опешил. Безмолвное приглашение даэдрота было понятно… непонятны были его причины. И это настораживало. А тот совершенно человеческим жестом хлопнул себя лапой по морде и, снова вздохнул — еще громче и тяжелее прежнего — и, смерив не двинувшегося с места Элемара укоризненным взглядом, повторил приглашение. На сей раз более нетерпеливо — дескать, давай уже, не тяни…
«Будь осторожен, — обеспокоенно подал голос Второй. — Я так понимаю, что этому чучелу уже настолько надоело тут торчать, что оно согласно даже на "удар милосердия". Но это не значит, что оно в последний момент не решит попытаться забрать тебя с собой».
Элемар не стал отвечать — высказанные Вторым опасения пришли в голову и ему. И они, как оказалось, были не напрасны — даэдрот действительно попытался его достать. Правда, делал он это так медленно и неохотно, что от замаха когтистой лапы Элемар увернулся без особого труда. Даэдрот осклабился в усмешке — в том, что это именно усмешка, не было никаких сомнений — и рухнул на покрытые илом и плесенью порфировые плиты.
«Странно, не находишь?» — поделился впечатлениями Элемар.
«Что странного? — невесело хмыкнул тот. — Если бы я хрен знает сколько просидел тут в темноте, сырости и одиночестве, не имея возможности свалить, или хотя бы сдохнуть, я бы ёбнулся. Или тоже захотел бы, чтобы меня прикончили».
Элемара передернуло — а ведь действительно…
Наградой им стал полуразвалившийся сундук, в котором среди сокровищ древности, за давностью лет превратившихся в осклизлый нераспознаваемый мусор, нашелся покрытый патиной древний ключ.
«Ну, если замок в таком же состоянии, то, может, и откроется», — неуверенно протянул Второй.
«Я свитки «Разбивателя» взял. Если замок не откроется, сломаем».
Осмотревшись и не найдя более ничего интересного, Элемар двинулся по промоине дальше — благо, отсюда она шла выше и не была затоплена — мимоходом отметив, что воздух здесь заметно чище, чем в предыдущей, хотя свежим его назвать все же нельзя. В Ибар-Даде — не в самой пещере, в туннеле, что к ней вел — воняло примерно так же…
Разгадка нашлась довольно быстро, когда Элемар увидел впереди отблески факельного огня, а подойдя ближе, обнаружил, что вышел обратно к пещере Ибар-Дад — той её части, где Эланте вела раскопки — и смотрит прямо на помост с растерзанным телом Бадамы Андарис, услужливо освещенным не успевшим догореть факелом.
Отшатнувшись, он присел на выступающий из стены обломок порфира и задумался. Получалось, что «Хранитель ключа», о котором сокрушалась в своих записях Эланте, все это время был у неё под боком — тот самый даэдрот, пожелавший умереть. Точнее, вернуться в Обливион... Зелья полета у неё имелись — Элемар своими глазами видел флаконы с печатью алхимика Гильдии и соответствующей надписью у неё на столе — но этот проход она почему-то не нашла. Не искала? Вероятнее всего, хотя, с точки зрения Элемара, это было не слишком дальновидно: мало ли, куда может вести необследованная дыра, пусть и под потолком? И кто поручится, что из неё никто не вылезет? Хотя… Хранитель-то — если, конечно, это все-таки он — не вылез…
Очнувшись от мыслей, Элемар осознал, что жутко продрог — воздух в пещере только поначалу, после купания в холодной воде, казался теплым. Стоило просушиться и отогреться перед повторным заплывом. Некоторое время он решал, остаться здесь или поставить магическую пометку и отправиться в Гнисис… и в итоге выбрал Гнисис. Точнее, тамошние купальни — после плескания в холодных пещерных водах, стоило прогреться как следует, чтобы не свалиться в горячке. Да и свежего воздуха глотнуть тоже хотелось — хотя откуда в провонявшем муском Гнисисе свежий воздух?
Наутро вода в подземном озере не стала ни теплее, ни чище. Выбравшись на воздух в первой же каверне и вскарабкавшись по рухнувшей колонне повыше, на какую-то удачно сохранившуюся площадку, Элемар потратил некоторое время на то, чтобы просушиться — вылить воду из сапог, отжать одежду. Причем производя при этом как можно меньше шума: внизу кто-то явно был. И не один — Элемар слышал шаги, по меньшей мере, двоих. Тяжелые шаги, сопровождаемые узнаваемым лязгом брони. К счастью, магической энергии в Амулете Теней было достаточно. Как и в Ботинках Апостола. Оставалось только отогреться после купания, чтобы не выдать себя на подлете громким стуком зубов, как с нервным смешком прокомментировал ситуацию Второй…
Справиться со стражей гробницы — а это действительно оказалась стража — особого труда не составило. Почти невидимый, Элемар сходу зарубил одного дремору, а следом и второго, успевшего только оглянуться на шум да наполовину вынуть меч из ножен. Найденный накануне ключ тоже выполнил возложенную на него задачу, сэкономив приготовленный свиток «Разбивателя замков». Действия маскировочных чар хватило даже на то, чтобы разобраться с «золотой святошей», обнаружившейся внутри гробницы.
Потерев глаза и проморгавшись, Элемар обновил заклинание «Ночного глаза»… и замер. «Святоша» была не единственным стражем внутри гробницы — вдоль стен почетным караулом замерли около десятка призраков, сверля его взглядами, которые дружелюбными назвать было сложно. Правда, атаковать они не торопились… Подумав, Элемар приготовил заклинание отпугивания нежити и шагнул вперед.
Призраки не шелохнулись. Элемар медленно прошел мимо, готовый в любой момент послать приготовленное заклятье, но… ничего не произошло. Сняв со стены щит — топтаться по костям альтмер не рискнул, пришлось взлетать — Элемар осмотрел убранство гробницы и задумался. Оставлять все это богатство — а ценных вещей даже на не слишком пристальный взгляд было немало — было жалко. Книги и свитки трогать, конечно, было опасно — в том плане, что можно было неосторожным движением просто уничтожить древние фолианты, не говоря уже о хрупких свитках — но вот оружие, после незначительного ремонта вполне могло кому-то послужить. Даэдрик, как успел заметить Элемар, вообще удивительно хорошо сохраняется, независимо от условий вокруг. Так что огромная секира, лежащая рядом с костями владельца, показалась бы недавно выкованной, если стереть с неё толстый слой пыли Но и забирать что-либо… что-то внутри противилось этому. И то, что из того же Тукушапала он некогда вынес все, что счел достаточно ценным, дела не меняло — там он, в некотором роде, получил вместе с ключом разрешение от сородича и, вполне вероятно, потомка погребенного. Здесь же он воспользовался плодами чужих трудов и изысканий. Так что забрать отсюда он вправе только щит, Символ Элеидона. Остальное же… он не беден. Уже не беден. А Эланте Алинорская наверняка, подлечившись, решит вернуться. Как с найденными богатствами поступит она — её дело. И её совести.
Один из призраков, безмолвно наблюдавших за его действиями, вдруг пошевелился. Он не сдвинулся с места ни на волос… просто поменял положение рук на рукояти боевого молота. Элемар, дернувшийся было на движение, присмотрелся… и охнул:
— Крушитель Черепов?
Точно такой же молот, только не призрачный, а вполне материальный, лежал сейчас на полке с оружием в его спальне, в поместье в Бал Исре. Тот самый молот, который он примерно полтора месяца назад вынес из Ануднабии…
Призрак — кряжистый бородатый норд средних лет — повернул голову. Бестелесные пальцы нервно сжались на рукояти молота.
- Значит, Дораху не удалось спастись, — произнес он. — Жаль… Вытащи кинжал из моего черепа, эльф, чтобы я смог достойно отблагодарить тебя за принесенную весть…
Элемар опустил глаза — и верно, возле ног призрака лежал человеческий череп с воткнутым в темя, аккурат в шов между костей, почерневшим от времени серебряным кинжалом, по головке которого время от времени пробегали багряные сполохи, намекая, что кинжал зачарован. Сдув пыль, Элемар обнаружил на черепе выжженные метки. На черепе Ллевула Андрано были совсем другие… хотя и похожие. В первую очередь способом нанесения.
«Не прикасайся, - подал голос Второй. — Иначе от благодарности не отмашешься».
«В смысле?» — Элемар, под ожидающим взглядом призрака потянувшийся было к рукояти кинжала, замер.
«Отпиздят тебя, — с ехидной любезностью сообщил Второй. — Может быть даже этим самым молотом. Оригинал, конечно, у тебя хранится, но я бы не ручался, что его призрачная копия окажется безобидной. Особенно будучи в рууках, как я понимаю, его создателя».
- Ты еще кто такой? — возмутился призрак, уставившись Элемару куда-то над ухом. — Хотя постой… я тебя знаю! Ты — хэрсир(2)…
Он вдруг осекся, словно оборванный резкой отповедью. Потом наклонил голову, точно прислушиваясь — Элемар опять невольно вспомнил приключения в гробнице Андрано и задумчиво воззрился на череп, подумав, что будет забавно, если выяснится, что и его понадобится куда-то отнести. Правда, насколько забавно, будет зависеть от того, куда, зачем и с кем придется…
Додумать он не успел, услышав:
«Выдергивай кинжал и забирай череп».
— Что? — не нашел ничего лучше, чем переспросить Элемар — нет, он, конечно, только что думал именно об этом, но не всерьёз же!
«Забирай череп, говорю, — повторил Второй. - И щит этот дурацкий прихватить не забудь».
«А череп нам зачем?»
«Нам — низачем. Его нужно отнести в Ануднабию».
«Зачем?»
Элемар чувствовал, что что-то упускает, некую мелочь, которая все объяснила бы и расставила по местам… но разум его словно превратился в сломанный двемерский механизм. Он почти наяву слышал натужный лязг и скрежет в своей голове.
- Видишь эти метки, мальчик? - призрак присел, наполовину утонув в стене, и провел пальцами над черепом. — Они привязывают меня к этому миру. И к моим останкам. А кинжал привязывает меня к этому месту. Примерно так, как хэрсир… — он осекся, бросив короткий взгляд куда-то Элемару за спину, но тут же продолжил: — Примерно, как твой сопровождающий привязан к тебе. Вынь кинжал, чтобы я мог последовать за тобой в Ануднабию, и уничтожь там мой череп, мальчик. Лучше будет, если ты бросишь его в колодец в кузнице.
Элемар наморщил лоб, вспоминая все, что они некогда узнали об Ануднабии. Единственный пригодный для задуманного колодец был… да, именно в кузнице Хильбонгарда, потому что наполнен был не водой, а магмой.
— Почему именно кузница, а не ближайший выход лавы? В Молаг Амуре их в избытке.
Призрак усмехнулся.
- Потому что это моя кузница.
Элемару понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное. Всё услышанное.
— Ты — Хильбонгард?
* * *
С того дня, как Элемар покинул кузницу Хильбонгарда, забрав Крушитель Черепов, в Ануднабии ничего не изменилось. По крайней мере, для него. Но не для призрака, помнившего совсем другую Ануднабию.
Спутником Хильбонгард оказался достаточно неудобным. Элемару пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить его стать невидимым — призрак не отличался покладистым нравом да к тому же презирал всяческие уловки. К каковым ничтоже сумняшеся отнес и необходимость скрываться от взглядов окружающих. Вот только ординаторы Трибунала, увидев призрак и найдя в сумке Элемара череп с ритуальными метками, разбираться не станут, а просто засунут его, как некроманта, в Министерство Правды. А там сначала вывернут наизнанку, а потом сожгут. За некромантию. Хильбонгарда, конечно, тоже упокоят… может быть. А может, засунут череп в какое-нибудь секретное хранилище — и будет он там кукарекать до пришествия «Пожирателя Мира», время от времени развлекая беседой храмовников. На Элемара Хильбонгарду было, по большому счету, плевать, но вот развлекать храмовников он не хотел, поэтому неохотно согласился на невидимость. И то, только в присутствии кого-то поблизости — таиться всю дорогу до Ануднабии он так и не пожелал. Элемар тут же прикинул возможный маршрут и едва удержался от ухмылки: желаниям призрака было почти не суждено осуществиться, поскольку единственным местом, где он мог не прятаться были… окрестности Ануднабии. И то, только в случае, если им не встретятся наемники Телванни, вышедшие на очередную охоту за ценными потрохами даэдра. Нет, как раз доноса в Орден Дозора с их стороны можно не опасаться — это же Телванни, плюющие на все запреты, кроме тех, которые сами для себя установили… но Хильбонгарду об этом знать не стоило. Сейчас-то древний призрак мечтал только об упокоении, но Элемар всерьез опасался, что он в любой момент передумает, возжелав совершить путешествие по Вварденфеллу, чтобы увидеть, насклько тот изменился за прошедшее с его гибели время. Еще альтмера интересовало, что означает загадочное слово «хэрсир», которым Хильбонгард время от времени называл Второго. Но спрашивать об этом было бесполезно — один раз он уже попытался. Призрак только покосился ему за плечо… и промолчал. Словно не услышал вопроса. Спрашивать у Второго Элемар не стал. К тому же он и сам догадывался. Слишком уж это «хэрсир» напоминало другое слово…
Хортатор.
Один из титулов легендарного Неревара. Вряд ли Второй не заметил этого созвучия. Да и древний кузнец, живший, как успел подсчитать Элемар, одновременно с Нереваром, его явно узнал. Но Второй по-прежнему отказывался признавать практически очевидное.
«А смысл? - вклинился вдруг в его размышления голос Второго. — Даже если бы это было правдой, я все равно этого не помню. А без памяти имя Неревар для меня такое же чужое, как и любое другое».
«Не слишком ли рискованно говорить об этом?» — Элемар не договорил.
«Ему не до нас», — в голосе Второго явственно прозвучало сочувствие.
Хильбонгарду действительно не было никакого дела до их беседы. Призрак, каким-то образом отставший от них еще на поверхности, слабо светящимся туманным вихрем пронесся через водопад… и замер на краю уцелевшей площадки — верхней, то, что вела к кузнице. Элемар подошел ближе… и остановился, услышав не то вздох, не то всхлип. Призрак повернулся к нему и взгляд его был совершенно безумный.
- Ничего не осталось, — почти неслышно прошептал он. — Ничего…
— Три тысячи лет, — так же тихо проговорил Элемар. — Время беспощадно.
- Кузницы… моя кузница была… - явно не услышав их, продолжил Хильбонгард. — Её называли сердцем Ануднабии…
«Возможно, так оно и было, — проговорил Второй. - Когда взорвалась Красная Гора, Ассурнабиташпи ушел под землю, Ануднабия оказалась под водой, а леса на юго-востоке Вварденфелла сгорели дотла и с тех пор там ничего не растет».
«Молаг Амур?»
«Молаг Амур, — подтвердил Второй. — Это место не просто так назвали Пожарищем(3)».
Он на миг замолча, а потом продолжил, снова обращаясь к Хильбонгарду:
«Извержение запечатало вход в Ануднабию. Но, вполне возможно, что умирать она начала гораздо раньше — когда стих звон и погасли огни кузницы. Да и кимеры наверняка не упустили возможность напасть на города, оставшиеся без правителей».
Взгляд призрака мгновенно сделался колючим, а лицо — враждебным. Ненадолго, впрочем — буквально через пару вздохов, его плечи вновь удрученно опустились.
- Да… Кому как не тебе это знать, хэрсир…
Второй только молча плеснул недовольством.
- Впрочем, это, — призрак повел рукой, указывая на разрушения, — явно не дело рук кимеров… Идемте. Я хочу увидеть свою кузницу.
Ледяной покров в зале перед кузницей заметно истончился, а перед входом и вокруг него и вовсе отсутствовал, растопленный её дыханием.
- Дорах призвал сюда атронаха, когда я сказал, что устал от незваных гостей, — бесплотный голос Хильбонгарда был печален. — Гребаный колдун! - вдруг рявкнул он, но прозвучало это не зло, а напротив, с теплотой и даже нежностью. — Он не мыслил жизни без своей проклятой волшбы. Кровь Диренни, говорил он…
Второй тихо присвистнул.
- Кровь, — сплюнул Хильбонгард. - Магия — для эльфов. И для баб. Хотя Дорах и одевался, как баба…
— В робу мага? — осторожно уточнил Элемар.
В ушах собственный голос противно пропел:
«Платьишко де-евичье…» — в точности, как в последнем сне с Даготом Уром.
Элемара передернуло.
- Да, - кивнул призрак. — Дорах называл эту тряпку робой мага.
И шагнул внутрь. Элемар замешкался, подумав, что хозяину кузницы будет больно видеть, во что её превратило безжалостное время. И вряд ли он обрадуется свидетелю его чувств.
Словно в ответ на его мысли, из-за двери донеслось изумленное восклицание:
- Мятые сиськи Кин! Дорах!
Хильбонгард нашелся стоящим на коленях над скелетом того, кого Второй счел Дорахом Гузалом. Догадка, судя по всему, оказалась правильной…
- Дорах, — вновь проговорил призрак. - Жар моего сердца…
Элемар застыл, с трудом удержавшись от потрясенного возгласа — мысль о том, что кузнеца с колдуном могло объединить не только общее дело или, как он думал прежде, дружба, а нечто иное, просто не приходила ему в голову. Этого просто не могло быть… Но это было: легендарный кузнец и его столь же легендарный напарник-колдун были любовниками. Герои древности оказались небезупречны… и от этого на душе было горько.
- Значит, — сказал призрак, выпрямляясь, — Дораху все же удалось спастись.
«Не удалось, — возразил Второй. — Когда гости на пиру начали умирать от яда, ему хватило сил только на то, чтобы перенестись сюда. И смерть его не была легка.
Лицо призрака страдальчески исказилось — действие яда он испытал на себе и мог представить, что чувствовал его любовник перед смертью.
- А молот? Крушитель Черепов? - вдруг встрепенулся он. — Ты ведь узнал его, я помню твои слова!
— Молот у меня, — неохотно сознался Элемар. — Когда я его отыскал, он был в сундуке. Там, над колодцем, — он махнул рукой, показывая.
- Здесь? - изумленно переспросил Хильбонгард.
Альтмер кивнул.
А в следующий миг под сводами кузницы заметалось эхо громкого хохота.
- Значит, ему удалось! — Хильбонгард широко улыбался. — Дораху удалось тогда упереть наш молот. Клянусь, ни о чем в жизни я так не жалел, как о том, что он достанется этим подлым ублюдкам…
— По легенде, молот был украден с праздничного пира… Но впоследствии нигде не появился, и все решили, что он заклят на возвращение в место, где он был выкован, — осторожно проговорил Элемар.
Хильбонгард снова оглушительно расхохотался.
- Легенды не врут, — отсмеявшись, ответил он. — И в то же время врут. М с Дорахом закончили работу над Крушителем Черепов как раз перед тем, как нас пригласили на проводы Мордрина Ханина Великолепного, — призрак зло сплюнул. — Кто же знал, что так обернется? Мы взяли Крушитель Черепов с собой и действительно показалти его гостям во время пира. Как раз перед тем, как гостям вынесли чашу с ядом. И если Крушитель Черепов тогда пропал и оказался здесь… значит, его забрал и принес сюда Дорах. Он умел быть незаметным, когда этого хотел.
Хильбонгард помолчал.
— Я помню, как он едва пригубил из той проклятой чаши, пиняв её у меня из рук. И как страшно изменился в лице… Ты ведь сразу все понял, верно? — обратился он к скелету у своих ног, словно тот слышал и мог ему ответить. — Меня ты спасти уже не мог, себя тоже, поэтому решил попытаться уберечь хотя бы наше последнее детище от чужих лап. И преуспел… Да благословят тебя за это боги, жар моего сердца…
Некоторое время они молчали. Элемар вспоминал слова Лалатии Вариан о том, что на молоте нет никакого проклятия и думал, что рассказ Хильбонгарда все объясняет. О чем думал призрак, знал только он сам. Но он вдруг встрепенулся и произнес:
- Вы привели меня в Ануднабию, как я и просил. Вы поведали мне о судьбе моего последнего творения и моего… друга. Крушитель Черепов ваш, владейте им с честью. И.. не откажите мне еще в одной просьбе. Последней.
Призрак посмотрел на кости Дораха Гузала, на Элемара…
- Похорони Дораха, мальчик. Это моя последняя просьба.
Альтмер подумал, что Второй, еще в Гнисисе неожиданно насевший на него с требованием купить мешок, заранее предполагал нечто подобное. В этот-то мешок и отправилось все, что осталось от Дораха Гузала — кости, пряжки ремней, чудом сохранившиеся обрывки робы… Напоследок он достал из сумки череп самого Хильбонгарда. Помедлил. И опустил его в мешок с костями.
- Благослови тебя боги, мальчик, — благодарно прошелестел призрак, неведомо как оказавшийся наверху, возле наковальни.
Мешок вспыхнул еще до того, как коснулся магмы в колодце. Элемар не стал смотреть, как горят кости — махнув на прощание призраку, он спустился вниз. А когда обернулся, возле наковальни уже никого не было…
1) перевод (и стилизация) этого фрагмента оригинального текста «Elante's Notes» (https://clck.ru/RT73X) выполнен автором фика, т.к. русскоязычный вариант неполон
2) вариант перевода (др-сканд.): военный вождь, главнокомандующий
3) дословно «Молаг Амур» и «Молаг Мар» переводятся одинаково — «место для огня». Т.е., пожарище, кострище…
Зайдя в «Шесть Рыб», Элемар едва удержал на лице невозмутимое выражение. Его ждали. Оставалось лишь догадываться, откуда Кай Косадес узнал, что он собирался посетить таверну, если даже сам Элемар задумался об этом, только покинув часовню после встречи с Лалатией Вариан, а до того ни о чем подобном не помышлял. А в том, что координатор дожидался именно его, можно было не сомневаться — неподалеку от него, старательно делая вид, что они не знакомы, расположился Ллотис Селвило.
Координатор Клинков был хмур. Элемар, конечно, ни разу не видел его чем-то по-настоящему довольным, но и настолько угрюмо-озабоченным, как сейчас, он никогда не выглядел. Мрачно взирающий куда-то в пустоту, время от времени прикладываясь к кубку, Кай удостоил Элемара лишь мимолетным взглядом. И продолжил пить, словно тут же забыл о его существовании. Что, разумеется, было совсем не так. Элемар подумал, не является ли причиной его раздумий близость Вивека с Орденом Дозора, желающим пригласить неуловимого координатора Клинков на беседу. Потом вспомнил, как те почти год безуспешно искали Грезящую Пророчицу, и понял, что разоблачение координатору вряд ли грозит. К тому же Кай явно решил совсем отказаться от личины опустившегося скумоеда каким его помнили жители Рабочего квартала Балморы, снова представ в образе обеспеченного негоцианта. Тем не менее, риск существовал и немалый. Ординаторы из ордена Дозора тем и отличались от обывателей, что были способны предположить возможность подобного перевоплощения и не полениться это проверить. И Косадес наверняка это понимал. Впрочем, даже они вряд ли могли предположить, что разыскиваемый ими координатор осмелится расположиться у них буквально под боком. Пусть и ненадолго.
Ллотис Селвило тоже не выглядел довольным жизнью. Что не помешало ему поприветствовать вошедшего в таверну Элемара гнусной ухмылкой, пользуясь тем, что, кроме адресата, её никто не видит.
«Что ж, — прокомментировал его выходку Второй. — Война объявлена, надо полагать».
Элемар придерживался того же мнения. Ллотис еще перед исчезновением из Ассурнабиташпи достаточно ясно заявил о своих намерениях. А дремора… просто мелкая пакость напоследок — вряд ли Ллотис всерьез рассчитывал таким образом избавиться от конкурента. Однако, несмотря на то, что справиться с дреморой оказалось несложно, ни забывать, ни прощать эту выходку Элемар не собирался. Во время короткой остановки в Альд'Руне — нужно было отправить письмо Хиарнаренкару и пополнить запасы перед визитом в Ануднабию — он не поленился навестить Ллороса Сарано. Собственно, ради этой встречи он и решил задержаться немного в Альд'Руне: сообщить Хиарнаренкару, что могила Ханина благополучно вскрыта, а её стража — временно, скорее всего — обезврежена, можно было еще в Гнисисе. Ведь госпожа Эланте Алинорская, подлечившись, наверняка захочет закончить свои исследования. В этом Элемар ни минуты не сомневался. Но в Гнисисе пришлось бы общаться с Хиарнаренкаром лично. И, как следствие, ответить на множество дополнительных вопросов. А Элемар был вовсе не уверен, что на каждый из них сможет дать ответы, которые удовлетворят опытного инквизитора. Расспросить же письмо тот никак бы не смог.
Встреча с Ллоросом Сарано оказалась довольно познавательной. Благодаря ей, он теперь знал о Ллотисе Селвило немного больше, чем раньше, но качество полученных сведений компенсировало их скудность. К примеру, Ллотис не врал, когда хвастал, что в одиночку перерезал вампирский клан Берне в Галом Дэусе. И в башне Мавия, убежище телваннийского некроманта, он оказался, в отличие от Элемара, совсем не случайно. После изгнания из рядов Имперского Культа, Ллотис, не теряя времени, примкнул к Храму Трибунала. И за прошедшее с той поры время успел дослужиться до ранга Куратора. И мог бы продвинуться дальше, но… по словам Сарано, для этого ему не хватало дипломатических навыков. Он виртуозно умел запугивать или бесить оппонентов, когда нужно было спровоцировать нападение… и совершенно не умел договариваться «по-хорошему». Поэтому дальнейшее продвижение в иерархии Храма было для Ллотиса Селвило недоступно. О чем Сарано сообщил, почти не скрывая злорадства. Даже будучи жрецом Храма, он оставался редоранцем, живо интересуясь делами родного Дома. А кроме того, водил довольно тесную дружбу с Атином Сарети. И о том, что Ллотис Селвило, служа Храму, служит еще и конкурирующему с Редоран Дому, разумеется, знал.
Исходя из этого, Элемар и предполагал о причинах мрачности Ллотиса: прознай ординаторы о нынешнем месте пребывания неуловимого координатора Клинков и о том, что служитель Храма бы в этом время рядом и не поспешил сообщить… к оному служителю наверняка возникнут вопросы. Вроде тех, что не так давно самому Элемару задавал Атин Сарети. А репутация «верного последователя Храма» окажется изрядно подмоченной…
Но репутация — проблема исключительно самого Ллотиса. А вот то, что он, спасая свою шкуру, способен заложить всех, кого сможет вспомнить — проблема куда серьезнее. Понимает ли Косадес, насколько рискует?
«Понимает, — проронил Второй. — Просто у него сейчас связаны руки. Пока один из вас не встанет окончательно на путь пророчества — который, подозреваю, потом просто потащит вставшего к его исполнению — он ничего не может сделать. Но вот потом…»
«Что?»
«Не знаю. Может быть и ничего. Но, скорее всего, агентов начнут под разными предлогами выводить из Морровинда».
«Всех? Не может быть. Кого-то наверняка оставят».
«Само собой. Останутся те, кого ни ты, ни Селвило не знаете. И, в случае чего не сдадите. Учитывая богатство провинции и умонастроения её жителей, нельзя оставлять её без присмотра. Такого, какой не сможет обеспечить Легион. Если ты понимаешь, о чем я».
Элемар понимал. Отлично понимал. Ведь именно к обеспечению такого «присмотра» его в свое время и готовили…
Подсаживаться ни к Косадесу, ни, тем более, к Селвило, он не собирался. Во-первых, до вечера было еще далеко и зал таверны был почти пуст, так что свободных мест хватало. А во-вторых, его здесь знали достаточно хорошо и могли заинтересоваться, с кем это он вдруг решил разделить трапезу. И речь вовсе не об Агнинге, который, судя по взглядам, время от времени украдкой бросаемым на Кая, узнал, по меньшей мере, одного посетителя.
— Давненько тебя здесь не видел, Суротано, — встретил его самого широкой улыбкой трактирщик. — Какими ветрами?
— Оракул, — хмыкнул в ответ Элемар, пристраивая возле стойки завернутый в кожу нетча Символ Элеидона.
— О-о, — многозначительно протянул Агнинг. — Заказывать-то что-нибудь будешь?
— Само собой. Иначе бы не зашел. Чем порадуешь? Я голоден, как алит.
— Есть, как обычно — батат со скаттлом и никсятиной. Есть рыба-убийца. Жареная. Рекомендую, кстати.
Элемар вспомнил Старика Синего Плавника… и покачал головой.
— Давай, как обычно.
— Зря. Наш, нордский рецепт. Местные рыбу так не готовят.
— Ну, мелочь они солят очень даже недурно, — возразил Элемар.
— Велика премудрость — накидать рыбы в крутой рассол! — фыркнул Агнинг. — Но как знаешь. Надумаешь — скажи.
Заняв один из свободных столиков, Элемар принялся дожидаться заказа. Кай все так же отрешенно потягивал свой напиток. Но едва Агнинг, отнеся поднос к столу Элемара, вернулся за стойку, он встал. Звякнули монеты, с негромким стуком на стойку лег ключ… Альтмер даже головы не повернул, зная, что Второй сейчас внимательно прислушивается к происходящему. Ллотис Селвило тоже встал, небрежно отпихнув к середине стола пустое блюдо, и, отмахнувшись от встрепенувшегося трактирщика, двинулся к выходу.
«Слушай», — предостерег Второй.
Дверь в трактир открылась… и снова захлопнулась. Элемар отметил, что это произошло не сразу, словно выходящий замешкался. Но с того места, где он сидел, ничего не было видно — все закрывал короткий простенок.
«Слушай», — повторил дух.
Элемар прислушался, перестав жевать… и услышал. Шаги. Медленные, крадущиеся. Почти неслышные, если не знать на что обращать внимание. Он осторожно скосил глаза в сторону лестницы на второй этаж, но никого не увидел, хотя невидимка как раз поднимался по ступеням.
«Умно, — хмыкнул Второй. — Хотя и рискованно. Но благодаря ему ты можешь не таиться, а спокойно снять комнату. В противном случае, красться, рискуя быть обнаруженным, пришлось бы тебе».
«Обойдется без благодарностей, — мысленно буркнул Элемар. — Он не о моем комфорте заботился, а о том, чтобы его не видели в компании человека, разыскиваемого Орденом Дозора».
Второй одобрительно хмыкнул.
Доев, Элемар направился к стойке.
— У тебя есть свободные комнаты? Что-то меня того… передремать бы, в общем, — он подавил зевок.
Агнинг понимающе ухмыльнулся и вынул из-под стойки ключ.
— Тебе повезло. Есть у меня комнатенка. Последняя.
Элемар отсчитал монеты и, снова зевнув, потряс головой.
— Эк тебя, — хмыкнул трактирщик. — Пойдем, покажу тебе комнату.
Простым показом нужной двери Агнинг не ограничился. Зашел следом за Элемаром в комнату, прикрыл дверь…
— Помнишь, я тебе говорил, что тобой интересовались после того случая с Илусом Труптором? — тихо проговорил он.
Элемар кивнул.
— Этот парень снова здесь. Седого имперца видел? Это он. Одет не в рванье, как прежде, да и повадки другие… но это он. Да и меченого я тоже раньше видел. И что-то мне говорит, что неспроста он так ломанулся вон, когда ты появился. Не нравится мне все это…
Элемар промолчал. Врать человеку, уже во второй раз проявившему о нем некоторую заботу, не хотелось. Но и правду говорить было опасно. В первую очередь для Агнинга, не подозревающего, что «удравший» едва расплатившись данмер на самом деле сейчас находится в одной из соседних комнат.
— Забудь о нем, Агнинг, — неохотно проговорил наконец он. — Ради себя самого — забудь.
Несколько секунд трактирщик пристально смотрел ему в глаза. Потом медленно кивнул.
Проводив Агнинга, Элемар несколько минут выждал. После чего осторожно выглянул в коридор этажа: в «Шести Рыбах» постоянно проживали один из инструкторов Легиона и пожилая наставница Имперского культа, адептка Лассиния Муссилиус, у которой он по совету Кайе когда-то брал уроки красноречия. Недолго, правда: за обучение основам Лассиния просила дорого, к тому обладала поистине даэдрическим любопытством, а её дотошность в процесс удовлетворения оного любого дознавателя заставила бы рыдать от зависти. Последнее объяснялось просто — Лассиния страдала от болезни суставов, из-за чего не покидала свою комнату, кроме как для посещения служб в часовне Эбенгарда, куда — как и обратно — переносилась с помощью свитка или амулета, а потому возможности пообщаться с кем-то и узнать последние и не очень новости почти не имела. Из-за чего и вцеплялась в собеседника крепче аскадианской пиявки. А вот второй постоялец «Шести Рыб» — тот самый имперец-инструктор, имени которого Элемар совершенно не помнил — имел странную привычку в свободное время разгуливать по коридору верхнего этажа. И встречаться с ним альтмер не имел ни малейшего желания.
Прогуливающийся по этажу имперец, судя по звуку шагов, остановился возле лестницы. А затем — Элемар не поверил своей удаче — начал спускаться вниз. Альтмер торопливо выскользнул из комнаты, запер её и крадучись направился к комнате, снятой Каем, мимолетно задумавшись, часто ли Агнингу доводится сдать сразу все комнаты.
Дверь была приоткрыта и в узкую, не толще мизинца, щель выглядывал настороженный красный глаз. При виде Элемара глаз исчез, а щель стала шире — как раз чтобы можно было протиснуться. И тут же почти беззвучно закрылась у него за спиной.
— Наконец-то, — негромко буркнул сидящий на кровати Косадес.
Впрочем, недовольным он не выглядел… более недовольным, чем прежде.
— Выкладывайте, — так же вполголоса велел он. — Что сказали Сул-Матуул и Нибани Меса?
Элемар переглянулся с оставшимся возле двери Ллотисом. Тот скривился и слегка мотнул головой, уступая право рассказывать.
— Пока рано говорить о чем-то определенном, — проговорил Элемар. — По словам ашхана Сул-Матуула чужеземец не может быть Нереварином…
Кай резко вскинул голову.
-…Если он не принят в клан. Но ашхан был весьма любезен и оказал нам эту честь, — невозмутимо договорил Элемар. — Теперь я и он, — он кивнул в сторону Селвило, — носим имя Друга клана Уршилаку.
— И кого из вас сочли достойным называться Нереварином?
— Никого, — коротко ответил альтмер. — Нибани Меса не стала нас испытывать.
Ллотис злобно скривился, видимо, вспомнив, как шаманка, ни разу не повысив голос, словесно размазала их по полу юрты, предельно доступно — несмотря на не слишком хорошее знание общего языка — разъяснив им, почему ни тот, ни другой не являются Нереварином. Для каждого претендента у неё нашлись свои доводы. Для обоих разные… но одинаково сокрушительные.
— Почему же?
— Если вкратце, — не стал испытывать терпение координатора Элемар. — То — да, мы оба подходим по начальным условиям пророчества: время и место рождения… Но ни один из нас, по словам шаманки, не отмечен знаком Неревара — Луной-и-Звездой, чем бы он, этот знак, на самом деле ни являлся. Таким образом, ни один из нас, по словам Нибани Меса, Нереварином не является. Но, — он сделал небольшую паузу, — один из нас может им стать. Но кто — она на данный момент сказать не может. Первое условие пророчества мы выполнили… если это можно так назвать. Проблема в том, что оно не единственное… и Нибани Меса не знает, каковы остальные условия. Пророчество говорит о них слишком туманно. Более того, в разное время и в разных кланах оно передавалось от шаманки к шаманке разными словами. Часть… э-э, вариантов ей известна. Но, если верить ей, этого может оказаться недостаточно. Поэтому нам поручено разыскать так называемые Утраченные Пророчества. К счастью, не все, но хотя бы те, которые со слов шаманок записывали некие Жрецы-Отступники…
Кай снова вскинулся.
— Что? Повтори.
Элемар повторил.
— Так, — протянул Кай, уронив лицо в ладони и начав энергично его растирать.
Элемар уже давно понял, что означает этот жест: так координатор обычно реагировал на информацию, ломающую ранее выстроенные им планы.
— Жаль, конечно, что… но никто и не обещал, что все будет просто. Ладно, — Кай снова с силой растер лицо, — с Пророчествами разберемся немного позже. Есть у меня… один знакомый. Возможно, он сумеет подсказать что-нибудь… дельное. А пока…
Он вдруг неуловимо подобрался и буквально пригвоздил их обоих посуровевшим взглядом.
— Пока, — продолжил он, — у меня есть для вас другое задание. И для того, чтобы его выполнить, вам, скорее всего, придется действовать сообща.
Второй, все это время старательно изображавший «наличие отсутствия», грязно выругался. Элемар хмуро покосился на Селвило. В ответном взгляде — так же, искоса — недовольство густо мешалось с досадой. Альтмер подавил усмешку — кажется, кто-то внезапно пожалел о своей выходке в Ассурнабиташпи…
— Это… обязательно? — тем временем осторожно поинтересовался Ллотис, не переставая коситься на Элемара.
Кай нахмурился, переводя взгляд с одного на другого. Сжал на мгновение челюсти…
— Это крайне желательно. В первую очередь, для вас самих. Так что если у вас вдруг возникли друг к другу какие-то претензии, настоятельно рекомендую до выполнения задания о них забыть. Ясно?
— Предельно, — невозмутимо ответил Элемар.
Ллотис тоже проворчал нечто утвердительное. Кай смерил его еще одним пристальным взглядом… и продолжил:
— Итак, задание… — но тут за дверью зазвучали шаги возвращающегося имперца-инструктора, и он осекся.
Беззвучно выругался — и жестом велел обом подойти ближе.
— Так вот, задание, — понизив голос почти до шепота, снова начал он. — Полагаю, оно будет очень сложным. Возможно, сложнее всего, с чем вам доводилось сталкиваться.
У Элемара нехорошо заныло под грудиной. Как раз там, где на коже отпечатался след от ладони Тельзы Драл. До этого дня Кая не волновала сложность даваемых им поручений.
— Когда пойдете на него, удостоверьтесь, что готовы ко всем… или хотя бы к большинству возможных неожиданностей. Зелья, свитки, экипировка… не мне вас учить. И если возникнут проблемы — не геройствуйте. Отступите, чтобы передохнуть и подлечиться перед следующей попыткой. Не рискуйте без необходимости.
За стеной вновь зазвучали шаги, и он замолчал, пережидая, пока они удалятся.
— Патруль из форта Пестрой Бабочки, — заговорил наконец он, — обнаружил под Гнаар Моком базу Шестого Дома.
Элемар вздрогнул. Стоящий рядом Ллотис со свистом втянул воздух.
— Внутри, — продолжил Кай, словно не заметив их реакции, — они обнаружили святилище Шестого Дома и жреца, Дагота Гареса. Вам надлежит побеседовать с Раесой Пуллией из форта Пестрой Бабочки; она знает значительно больше о найденной базе.
Он снова ненадолго замолчал, прислушиваясь к шагам за дверью.
— Но главная ваша задача — найти саму базу и убить Дагота Гареса. Скорее всего, это будет нелегко — как я слышал, этот жрец весьма опасен. Поэтому действуйте сообща. И вернитесь живыми. В Балмору.
— В Балмору? — переспросил Элемар. — Стоит ли рисковать?
— Придется, — поморщился Кай. — Обстоятельства складываются так, что безопаснее встретиться в моем балморском доме, чем искать, где вы объявитесь после Илуниби.
Он достал из сумки два увесистых кошеля.
— Других подарков от казны в этот раз не будет. Но это, я надеюсь, компенсирует их отсутствие.
Кошель оказался очень тяжелым…
* * *
— Ты не перестаешь меня удивлять, Суротано, — покачала головой Тувесо Белет. — Что ты принесешь мне в следующий раз? Кольчугу Повелителя? Истинное Пламя? Не отвечай, это просто мысли вслух. Символ Элеидона, надо же, — пробормотала она. — Интересно… нет, — замотала она головой, оборвав саму себя, — даже знать не хочу, где ты его откопал.
Элемар благоразумно промолчал. Кем бы на самом деле ни приходился Вулфхарту Мордрин Ханин, из гробницы которого он и вынес этот щит, имя его звучало слишком по-данмерски, чтобы рассказ об этом понравился Тувесо. Он вдруг вспомнил, что Второй, собиравшийся осмотреть череп Ханина, чтобы узнать, кем тот все-таки был при жизни, этого так и не сделал. Видимо, знакомство с Хильбонгардом произвело на него большее впечатление, чем казалось. Но возвращаться в Ибар-Дад, чтобы прояснить эту загадку, Элемара совершенно не тянуло. И судя по тому, что Второй об этом ни разу не заикнулся — его тоже.
Тувесо помолчала, с каким-то недоверием во взгляде рассматривая щит. Вначале-то она вовсе остолбенела, услышав, что это за вещь. Но справилась с потрясением, надо признать, довольно быстро.
— Это будет долго, Суротано, — произнесла наконец она.
— Я не тороплю, — пожал плечами альтмер.
— И дорого.
— Сколько?
Названная сумма заставила его изумленно присвистнуть.
— Пойми, у меня попросту нет нужных материалов, — ворчливо проговорила Тувесо. — Я просто кузнец… ладно, хороший кузнец. Но я не бог и не смогу восстановить этот щит щелчком пальцев.
— Эй, я ни в чем тебя не упрекаю, — Элемар выставил перед собой руки, словно защищаясь от сердитой данмерки. — И ничуть не сомневаюсь в твоей оценке — в конце концов, тебе лучше знать. Я просто удивился…
Тувесо Белет некоторое время хмуро смотрела на него, видимо, сомневаясь в его искренности, но все же смягчилась.
— Ладно. Я возьмусь, но мне, сам понимаешь, понадобится задаток.
— Сколько? — спросил Элемар, мысленно прикидывая, какой суммой располагает.
Вместо ответа Тувесо достала из-под прилавка длинный сверток. Элемар прищурился — именно в таком он в прошлый раз принес ей немногочисленные трофеи из Ассурнабиташпи. А она развернула ткань и продемонстрировала ему даэдрический гунто(1). Один из двух, взятых им с тел дремор, охранявших гробницу Мордрина Ханина.
— Я не возьму с тебя за эту работу ни монеты ни сейчас, ни потом… если ты отдашь мне этот клинок.
— Забирай, — не раздумывая, пожал плечами Элемар.
Даэдрическое оружие в силу своей редкости стоило, конечно, безумно дорого… но его еще нужно было продать. Стоимость гунто, насколько он мог судить, была заметно выше суммы, назначенной Тувесо за реставрацию Символа Элеидона… но хорошие отношения с одним из лучших оружейников Морровинда стоили еще дороже. Намного дороже.
Тувесо довольно улыбнулась.
— Вонден Мано будет счастлив, — заметила она. — В первый раз видела, чтобы у него тряслись руки. Кстати, — она нахмурилась, — он просил меня, чтобы я пока не продавала второй гунто. И хотел о чем-то с тобой поговорить.
Элемар кивнул.
— Хорошо. Придержи его, раз такое дело. Кстати, что там с моей броней?
— Меряй, — Тувесо с заметным усилием взгромоздила на прилавок еще один объемистый мешок.
Сверток с обоими гунто вновь отправился под прилавок, Символ Элеидона был унесен Девалом, сыном Тувесо, в кузницу, а сам Элемар, переоблачившись в подогнанные и починенные Тувесо стеклянные доспехи — трофей из логова вампиров Куарра — после короткого раздумья решил пока отложить запланированный визит в поместье Сарети. Начатый разговор, конечно, следовало закончить. Или хотя бы продолжить. А заодно прояснить еще кое-что. Но сначала Илуниби. Если старательно умалчиваемые опасения Второго окажутся верны, то продолжение прерванного разговора с советником утратит всякий смысл… А на остальные вопросы может ответить и Неминда: Элемар хотел убедиться, что, случись с ним что-либо, обитателям Бал Исры ничего не грозит. Понятно, что Сарети не даст в обиду тех, кого выбирал сам… но кроме них были еще Вельса Орети и Индрель Ратрион с сыном…
Впрочем, разговор с Неминдой его успокоил. Редгардка, правда, пару раз намекнула, что советник хотел его, Элемара, видеть, и было бы неплохо это его желание уважить. Пришлось пообещать ей сделать это, как только вернется — если вернется — из Гнаар Мока. Вопрос: «Какого даэдрота ты там забыл?» Элемар предпочел проигнорировать. И вообще побыстрее покинуть не только Зал Совета Редоран, но и Альд'Рун.
Ллотис Селвило присоединился к нему на развилке — там, где дорога, проложенная от Альд'Руна к форту Пестрой Бабочки, соединялась с одной из мелких фояд, исчертивших склоны и подножие Красной Горы. Южный отрезок фояды, насколько Элемар помнил, был совсем коротким и вел к остаткам даэдрического святилища Рамимилк, имеющим очень дурную славу. А вот северный, виляя то на восток, то вовсе на юг, вскарабкивался вверх по склону и соединялся с другим лавовым руслом, таким же узким и мелким, но выводящим в фояду Мамея, неподалеку от Призрачных Врат. Чем нередко пользовались желающие совершить паломничество к Алтарю Гордости…
Раесу Пуллию они нашли быстро. Точнее, она сама их нашла: статная высокая имперка буквально выросла за их спинами, стоило им только назвать свои имена и цель прибытия в форт стоящим у ворот легионерам. Видимо, она их ждала.
Окинув обоих взглядом, Раеса Пуллия покачала головой и жестом велела следовать за ней. Местом для беседы она выбрала… столовую, хотя определенная логика в этом все же имелась — час был неурочный, поэтому там никого, кроме дежурных, не было. Да и те находились довольно далеко. Жестом предложив им присесть за один из дальних столов, она отошла, почти сразу же вернувшись с кувшином гриифа и тремя помятыми оловянными кружками.
— Ну что, за знакомство? — плеснув в каждую кружку жидкости буквально на пару глотков, проговорила она. — Я, как вы уже, наверное, догадались, Раеса Пуллия. Вам тоже представляться не нужно — я знаю, кто вы такие и от кого прибыли.
Элемар и Ллотис невольно переглянулись. О чем подумал данмер, Элемар не знал, но сам ощутил некоторое удовлетворение от того, что в свое время настоял на том, чтобы встретиться с Пуллией вдвоем, хотя Селвило явно рассчитывал перепоручить сбор сведений ему, предлагая встретиться сразу в Гнаар Моке. Вот только Элемар отказался отдуваться за двоих. Не потому что ему это было сложно сделать. Из принципа. А теперь оказывается, что Кай и рассчитывал на то, что к Раесе Пуллии они явятся вдвоем. Непонятно только, какую цель он при этом преследовал…
— Вы пейте, пейте, — посоветовала Пуллия, небрежно, по-нордски, опрокидывая в рот содержимое своей кружки. — То, что вам нужно узнать, на трезвую голову лучше не слушать.
Она повертела кружку в руках и мрачно добавила:
— И не рассказывать тоже…
Элемар с Ллотисом снова переглянулись, но послушно выпили. Благо, в кружке Элемара гриифа действительно была пара глотков. После памятной пьянки с Цанктунианом Пониусом он относился к этому напитку с настороженностью — тем более, что на столе, как и тогда, не наблюдалось ничего, похожего на закуску — и надеялся, что напиваться в планы Раесы Пулли не входит. О принятых в Легионе порядках он имел весьма смутное представление, но вряд ли к любителям выпивки — даже среди высшего офицерского состава, к числу которого явно принадлежала Пуллия — здесь относились с пониманием.
— Итак, — вновь заговорила Пуллия, — Кай считает, что вы вдвоем сможете разобраться с возникшей проблемой. Убить Дагота Гареса и ликвидировать эту базу Шестого Дома…
С каждым словом она говорила все медленнее и голос её постепенно становился тише. И вдруг она вскинулась, оглушительно грохнув пустой кружкой по столу:
— Херня это все! Кай — идиот, если думает, что вы вдвоем справитесь там, где потерпел неудачу целый отряд не самых паршивых бойцов имперского Легиона. Даже напротив — очень и очень неплохих бойцов… Впрочем, это не мое дело. Если он так в вас уверен… значит, у него есть на то основания.
Помедлив, Пуллия снова плеснула на дно кружек гриифа.
— Пригодится, — буркнула она. — Итак, пещера… Единственный выживший из того патруля называл её «Илуниби»… когда еще мог отвечать на вопросы.
Её пальцы судорожно сжались на ручке кружки, но она сдержалась.
— Патруль наткнулся на эту пещеру возле Гнаар Мока. Вроде бы кто-то сообщил им о контрабандистах на побережье в том районе. Но вместо контрабандистов они наткнулись на служителей культа Шестого Дома. Так называемых Видящих. Ничего особенного, если верить его описанию — просто сумасшедшие голые данмеры с камнями и палками…
Элемар с трудом удержал невозмутимое выражение на лице, когда Второй мрачно подал голос:
«Неудивительно, что их там всех просто перебили. Нельзя так пренебрежительно относиться к противнику. Особенно, если плохо его знаешь».
Нельзя было с этим не согласиться…
— Но на их стороне были чудовища — уродливые и отвратительные твари, чей вид вселял ужас. Видимо, речь о корпрусных тварях — к этому моменту рассказ патрульного уже был… не совсем связным…
Раеса поджала губы, мотнула головой и продолжила:
— Охваченные ужасом патрульные бежали и заблудились. Где-то в глубине пещер они встретили… того, кто назвался Даготом Гаресом. Он перебил остатки патруля, оставив всего одного бойца. Выжившему он сказал, что пощадил его намеренно, дабы тот передал всем, что «Спящий просыпается», «Шестой Дом поднялся» и «Дагот Ур — бог, а я его священник». И еще «Все будут едины с Ним во плоти».
Каждую фразу она словно бы выплевывала сквозь кривящиеся губы, как нечто отвратительное. Выдохнула… и резким движением влила в себя грииф из кружки. И тут же, потянувшись к кувшину, сделала еще несколько жадных глотков прямо из горла. Впрочем, напиваться она вроде бы не собиралась, потому что почти сразу же отставила кувшин от себя подальше, заткнув его пробкой.
— Патрульный очнулся снаружи пещер и вернулся сюда, — продолжила она. — Он был неузнаваем, жутко обезображен и говорил сам с собой. Мы опознали его только по доспехам и одежде. Наш капеллан испробовал все имеющиеся у него заклинания и зелья, чтобы помочь несчастному, но… тщетно. Он никого не узнавал, хотя и сначала он мог более-менее связно отвечать на некоторые вопросы, но постепенно перестал реагировать. Просто бормотал… и бормотал все более бессвязно… пока не умер. И я даже врагу не пожелаю умирать так, как этот бедняга, — Раеса хмуро покосилась на кувшин… и отвернулась, добела сжав губы. — Я раньше только слышала о корпрусе, но не видела этого своими глазами… Плоть патрульного… она распухла и покрылась каими-то язвами и наростами, а кости перекрутились совершенно… неестественным образом. И… это не прекращалось до самой его смерти. Я и не думала, что корпрус так быстро убивает. Эти изменения… солдаты, те, кто это видел, просто в ужасе.
Она помолчала, гипнотизируя взглядом кувшин…
— И я, надо признаться, тоже.
* * *
Тоннель изогнулся влево. Элемар осторожно пробрался за поворот, осмотрелся и, никого не увидев, выглянул обратно и приглашающе махнул рукой. После чего обессиленно сполз по стене, вяло покосившись на так же устало опустившегося рядом Ллотиса. Они бродили по пещерам, если верить ощущениям, больше суток и успели вымотаться и физически, и душевно. Удивительнее всего было то, что, в отличие от их прошлого совместного похода в логово вампиров Куарра, за это время они ни разу не переругались. Селвило был тих, сдержан и сосредоточен, где-то растеряв свою обычную дерзость и хамство. То ли проникся серьезностью задания… то ли что-то задумал. Элемар, наученный прежним опытом встреч с ним, склонялся ко второму варианту. Тем более что момент был как нельзя более подходящий… если подойти к делу с умом. А Селвило дураком не был. И то, что он, стоило им спуститься под землю, вел себя, что называется, образцово, сходу передав Элемару руководство и ни звуком, ни жестом не давая ему укрепиться в своих подозрениях, не говорило ровным счетом ни о чем. И сейчас, когда они, предположительно, были в нескольких шагах от цели, можно было ожидать чего угодно. Потому что Элемар не верил в то, что Ллотис не попытается что-нибудь предпринять. Не сейчас, о, нет. Позже. Когда — и если — им удастся справиться с Даготом Гаресом. Сам же он… сам он собирался действовать по обстоятельствам.
На имперских картах Илуниби не было. Раеса Пуллия, сообщая это, посоветовала расспросить местных. Вот только расспрашивать-то как раз никого и не хотелось — насквозь разбойничьи рожи местных «рыбаков» отбивали малейшее желание с ними заговаривать. Впрочем, информатора они все равно нашли — им оказался уже знакомый Элемару Кариарель, из чьей лачуги он примерно год назад забрал украденную из часовни алебастровую чашу. Раговорить его правда, оказалось непросто и сделать это удалось только буквально приперев его к стенке. Причем не только в переносном смысле, но и в прямом — Кариарель с чего-то решил, что Элемара интересует та давняя история, и поначалу наотрез отказался что-либо говорить.
По его словам, Илуниби была целой сетью прибрежных пещер и гротов в окрестностях утеса Хартаг, объединенных общим названием. И сеть эта была настолько огромной, что для того, чтобы хоть как-то в ней ориентироваться, местные дали разным её частям отдельные названия. Раньше эти пещеры использовались контрабандистами Горького Берега в качестве одной из перевалочных баз, но потом по какой-то причине были заброшены. А в последнее время местные вообще старались к утесу Хартаг не приближаться, даже рыбаки на лов стали отходить южнее или, наоборот, севернее, к Андасрету. Только орки время от времени, как и прежде, забредали туда, чтобы спрыгнуть с самой вершины утеса в бухту. Вроде как паломничество такое у них, в память о каком-то орочьем герое Хартаге. Ничего хорошего из этого обычно не выходило, не считая неплохо растущей и жиреющей на орчатине рыбы-убийцы — на радость рыбакам. Но даже орки всегда держались северной части Хартага, в то время как пещеры Илуниби расположены под южной… Какого даэдрота туда понесло легионеров, никому в Гнаар Моке не известно. И хотя некоторые серьезные меры, заправляющие делами в Гнаар Моке, были рады, что имперцам хорошенько надрали задницы, имя победителя никто не знал и узнавать не торопился. Хотя сам Кариарель подозревал, что тем самым серьезным мерам оно отлично известно.
Им удалось даже заполучить от него некое подобие плана пещер — не всех, только первых трех: до того, как Кариарель, по его собственному признанию, примкнул к Гильдии Воров и той паскудной истории с чашей, ему доводилось в них бывать в качестве носильщика, когда «товара» бывало много и те самые серьезные меры вынуждены были привлечь на помощь местных. В дальние пускали только «своих», но в тех, что были ближе к поверхности, Кариарель бывал несколько раз и до сих пор кое-что помнил. И даже сумел худо-бедно зарисовать на песке.
И Элемар, и Ллотис прекрасно понимали — и так оно и оказалось — что цель их поисков, Дагот Гарес, наверняка окажется в одной из дальних пещер, тех, о глубине и разветвленности которых Кариарель ничего не смог поведать. Более того, когда они спустились в первую, Остов Святого, ничто не указывало ни на то, что здесь кто-то обитает, ни на то, что в этих переходах не так давно шло сражение. Темнота, тишина… не считая журчания воды, сочащейся из трещин в стенах и сводах. И никого. Единственный встреченный ими скелет разлетелся веером костей от выпущенного Элемаром заклинания упокоения еще до того, как сумел обнаружить присутствие посторонних.
Крошечный боковой отнорок, замеченный только благодаря следам от нескольких пар ног на покрытом тонким слоем подсохшего ила полу одного из тоннелей уже оказался обитаем, хотя и не теми, кого они ожидали встретить. Здесь, по-видимому, находились пленники… или кто-то вроде. Им встретились двое безучастных ко всему ловчих корпруса, один калека, чья плоть разрослась и оплыла настолько, что он только вяло подергивался на месте — огромный, похожий на бледного, покрытого сочащимися язвами жирного слизняка — и… довольно свежий труп. Женщина. Человек. Точнее определить, кем она была при жизни, не давали явственные признаки поражения корпрусом на лице — кожа выцвела, а черты поплыли, точно раплавленный воск. Руки покойницы были судорожно сжаты на рукояти кинжала, торчащего из груди: несчастная — судя по потрепанным, но довольно неплохим доспехам на ней, наемница или авантюристка — видимо, решила не дожидаться, когда смерть сжалится над ней, и убила себя сама. Причем случилось это день или два назад. Но это все выяснилось после того, как они расправились с обнаружившимся там же дреморой, с задумчивым и каким-то сожалеющим видом стоявшим над покойницей. Впрочем, по мнению Элемара, нелюдя, скорее всего, расстроило лишение очередной смертной игрушки, над страданиями которой можно было всласть поглумиться…
Следующая часть пещер встретила их светом свечей. Сотни, если не тысячи свечей — толстых, тонких, коротких и длинных — озаряли пространство чуть дрожащим багровым сиянием, неприятно напомнившем Элемару его сны.
Господин Неревар Индорил, Хай Ресдайния! Давно забытый, возрождённый вновь… - словно наяву услышал он тихий баритон, устало роняющий слова.
Второй, чье присутствие он все это время почти не ощущал, мгновенно встрепенулся:
«Не нагнетай. Тут и без твоих… фантазий обосраться со страху недолго».
«А это я?»
«Ты-ты», — едко проворчал дух.
Элемар неподдельно удивился, но после едкой отповеди Второго нарождавшееся ощущение потусторонего ужаса, сопровождавшее его в тех самых снах, внезапно исчезло. И голоса больше не звучали. Что подтверждало правоту духа. Хотя атмосфера по-прежнему оставалась гнетущей.
Это была самая просторная и разветвленная часть пещер Илуниби. Здесь был тепло и сухо, в отличие от предыдущей части и не было ни малейших признаков того, что в прилив или шторм эти тоннели затапливает водой. И здесь уже обитали настоящие слуги Шестого Дома — те, у кого корпрусные изменения пошли по иному пути, нежели у несчастных, отправленных в ранее исследованный ими двоими отнорок. «Пепельные зомби», выглядевшие так, словно они действительно были вылеплены из пепла, «рабы пепла» с жуткими провалами вместо лиц. В некоторых еще угадывались мужские или женские черты, но чем дальше заходили корпрусные изменения, тем более бесполыми казались их носители.
Больше всего было так называемых Видящих — обычных с виду данмеров, мужчин и женщин, порой совершенно не выглядящих больными. Как встреченная некогда Элемаром в подземельях Вивека Пророчица. С той лишь разницей, что неспешно, безмолвно и без видимой цели расхаживающие по тоннелям Илуниби или так же безучастно лежащие на жалких лежанках из охапок водорослей и тростника Видящие были полностью — или почти полностью — обнажены. Как и говорила Раеса Пуллия: «голые данмеры с камнями и палками». Ни один из них, казалось, не испытывал неудобств от своей наготы. И ни один не проявлял ни тени интереса к кому-то другому, хотя некоторые женщины, чьи тела еще не изуродовал корпрус, были очень привлекательны.
Большинство Видящих бродили с палками или пустыми руками, но у нескольких Элемар замечал куски сырого мяса, от вида которых он всякий раз едва сдерживал тошноту — ведь он, благодаря Второму, отлино знал, что это за мясо. И был искренне благодарен всем богам, которых сумел припомнить, за то, что никому из обитателей Илуниби, мимо которых они с Ллотисом, укрытые чарами, прокрадывались невидимыми и неслышными тенями, не пришло в голову попытаться откусить от зажатого в руке ломтя корпрусятины…
Подземные переходы следующей зоны тонули во тьме и были безлюдны, охраняясь только несколькими дреморами. Собственно, о том, что «Хребет Маровака» — так, по словам Кариареля, называлась самая обширная часть пещер Илуниби — остался позади, Элемар понял, когда свет последних свечей растворился во мраке, вынудив их с Ллотисом воспользоваться зельем и заклинанием «Ночного глаза». На рисунке Кариареля этого тоннеля точно не было, но они уже успели неоднократно убедиться в том, насколько этот рисунок неточен, даже если учесть, что они наверняка что-то пропустили, а что-то попросту не запомнили. Окончательно это стало ясно, когда обогнавший Элемара Ллотис едва не сверзился в здоровенную промоину в полу, каким-то чудом удержавшись на краю в последний момент. Впрочем, при более внимательном осмотре оказалось, что промоина эта является началом довольно крутого, но при этом вполне удобного спуска в просторный зал уровнем ниже. Зал оказался затоплен почти по колено, так что пришлось проявлять чудеса острожности, чтобы не выдать себя плеском воды патрулируюшим его дреморам, двигаясь на примеченные в дальней части зала слабые отблески света. Оставшуюся необследованной часть пещеры они, не сговариваясь, решили проверить позже, если понадобится.
Направление, впрочем, казалось верным — выйдя к короткой лестнице, с пылающими по обеим её сторонам парными жаровнями из даэдрика, на основании каждой из которых тревожно светился багрянцем стилизованный Шалк, охраняемой одиноким даэдротом, они оказались в следующей части пещер.
Здесь вместо сотен свечей горели точно такие же, как на лестнице, жаровни, создавая, тем не менее, все тот же тревожаще-багровый сумрак, а в воздухе витал вначале едва уловимый, но с каждым шагом вглубь пещеры становящийся все более густым и тяжелым, запах курений. Сомнений почти не осталось — они приближались к святилищу. И к Даготу Гаресу.
Отдыхать в самом центре вражеского логова было бы безумием, но короткая передышка им была необходима. Особенно Элемару — вынужденный не только таиться от обитателей Илуниби, но и быть настороже, ежесекундно ожидая подвоха от неожиданно, и оттого подозрительно, покладисто настроенного напарника, он был близок к нервному истощению. Что пока незаметно, но начало сказываться н его реакции и самочувствии. Именно поэтому, заметив, что дальше свет становится ярче, он, обменявшись с Ллотисом парой жестов — зелья и амулеты с чарами маскировки были на исходе, поэтому оба старались полагаться не на магию, а на собственные навыки скрытности — свернул в боковой тоннель, темный и тихий, а значит, предположительно, необитаемый....
Некоторое время они молча отдыхали. Измотанный Элемар, несмотря на все усилия остаться в сознании, едва не задремал, когда Ллотис вдруг подал голос:
— Как думаешь, завалим мы это чудовище?
Ответить — точнее, спросить, кого Ллотис имел в виду, называя чудовищем — Элемар не успел. В темноте тоннеля — действие «Ночного глаза» успело давно прекратиться — раздался негромкий смех.
— Убить меня? Ох, бедолага… — мягко, даже будто бы ласково, проговорил скрытый тьмой незнакомец.
Или незнакомка? Голос был необычным — слишком мелодичный для мужского, слишком низкий для женского (2). Хотя было в нем что-то, подсказывающее, что говорящий все же мужчина. Или — Элемар вспомнил почти лишенные признаков пола тела «рабов пепла» — считает себя таковым.
— Ты ведь так ничего и не понял, верно? Хочешь меня убить… — незнакомец снова негромко рассмеялся. — Неужели ты думаешь, что этим все кончится? Таы убьешь меня — и возьму и послушно умру? Бедняга… ты пытаешься бороться, не зная, за что, и сражаешься, не понимая, ради чего, подобно животному, влекомому страхом и желанием убивать… ты понятия не имеешь, что ты делаешь.
В голове Элемара влруг зашумело, а перед глазами мелькнула вспышка… и тьма вдруг рассеялась.
«Получилось», — выдохнул Второй, видимо, как-то ухитрившийся сотворить заклинание «Ночного глаза» изнутри.
Элемар не ответил, ошарашенно уставившись на того, кто медленно приближался к ним. Громоздкая туша, закутанная в роскошную, богато расшитую фиолетовую мантию, неторопливо плыла в паре ладоней над полом. От данмера в этом существе оставались только руки — худые, с тонкими пальцами, кажущиеся непропорционально короткими по сравнению со всем остальным телом. Остальное же корпрус — и, вероятно, магия Дагота Ура — изменил до неузнаваемости. Полускрытая широким капюшоном голова существа, казалось, не имела определенной формы — огромная, шишковато-бугристая, сильно вытянутая вперед. Серая кожа была расцвечена зеленоватыми пятнами, «лицо» покрывали множество парных отверстий — от огромных, в которые можно было просунуть кулак, до совсем маленьких, двумя рядами спускающимися вниз — а из «подбородка» росли пять длинных, лениво шевелящихся то ли щупалец, то ли хоботов…
«Поднявшийся Спящий», — вновь подал голос Второй.
«Это он? — спросил Элемар. — Гарес?»
«Нет. Дагот, безусловно. Но не тот».
— Неужели ты думаешь, что в твоих действиях есть какой-то смысл? Нет, дитя, — снова мягкий смешок, звук которого совершенно не вязался с чудовищным обликом существа, — это всего лишь сон и пробуждение, снова и снова… Одна внешность за другой, ничего настоящего…
«Одна внешность за другой, значит… я так и знал», — едва слышно пробормотал Второй.
Движение сбоку отвлекло Элемара: Ллотис, судя по всему, нашел фиал с нужным зельем и теперь, в точности, как он сам несколькими минутами ранее, во все глаза таращился на медленно приближающегося Поднявшегося Спящего.
— Ты еще что за тварь? — пробормотал он, судорожно выдергивая из ножен меч.
— А то, что ты делаешь, — словно не услышав его, проговорил тот, — ничего не значит.
Замер, словно в задумчивости шевеля щупальцами…
— И почему мы до сих пор тратим на тебя свое время и дыхание?
Поднявшийся Спящий сделал шумный вдох… и вдруг свел перед собой руки, а его щупальца взметнулись в воздух, извиваясь, подобно змеям. Пространство наполнилось звуком — низкой, тревожащей мелодией, чьи ноты звучали в такт их шевелениям, а между вытянутыми руками Поднявшегося Спящего с обращенными друг к другу ладонями начало разгораться сияние формирующегося заклинания.
Элемар не стал ждать, когда тот закончит, и резво откатился вбок, отчего одно из щупалец нервно дернулось в его сторону. Но основное внимание существа было по-прежнему направлено на Ллотиса, так же вскочившего и прыгнувшего в другую сторону. Как с запозданием сообразил Элемар, Поднявшийся Спящий был слеп и его, не шевелившегося и не издававшего ни звука, до этой минуты попросту не замечал. И вся его речь была адресована Ллотису. И только ему. Неизвестно, что он делал в этом тоннеле, но на них он явно наткнулся случайно. И не заговори Ллотис в самый неподходящий момент, вполне мог проплыть мимо, не заметив их присутствия.
Пользуясь тем, что противник полностью сосредоточился на Ллотисе, пытающемся маневрировать в узком жерле тоннеля, Элемар выхватил меч и метнулся ему за спину, опуская клинок на укрытый капюшоном затылок. Стеклянное лезвие дохнуло морозом, вгрызаясь в плоть, и скрежетнуло по кости… и вдруг Поднявшийся Спящий вздрогнул, вспыхнул ослепительно-золотым светом… и рассыпался облачком пепла, а на пол тоннеля, звонко стукнув о камень, упал череп. Элемар острожно приблизился, задержав дыхание, чтобы случайно не вдохнуть витающие в воздухе пепельные хлопья, и осторожно пошевелил его острием меча.
— Это было не так уж сложно, — с удивлением заметил Ллотис.
— Не обольщайся, — поморщился Элемар. — Он просто заметил нас слишком поздно. И до последнего не знал, что нас двое. Заметь он нас раньше, он бы нас уделал. Вблизи эти существа не так опасны, как издали.
— И что это за тварь?
— Поднявшийся Спящий, если тебе это о чем-то говорит.
— Говорит, конечно, — хмыкнул Ллотис. — Один из старых Даготов, тех, что были вырезаны сразу после битвы у Красной Горы. Но не из правящей семьи.
Он криво усмехнулся:
— Служение местному Храму Трибунала оказалось полезнее служения имперскому культу Девяти. Шестой Дом режет имперцев, как цыплят, а они никак не разберутся, что он из себя представляет. В отличие от храмовников.
— У храмовников просто очень большая фора по времени, — парировал Элемар с такой же кривой ухмылкой. — А вот у нас её нет. Эти… существа каким-то образом общаются между собой на расстоянии, — мрачно пояснил он, покосившись на череп. — Возможностей Поднявшихся Спящих я не знаю, но даже простые ловчие как-то чувствуют смерть одного из «своих» и приблизительно место, где это случилось. Так что нас, вероятнее всего, уже ждут. И, я подозреваю, вся та толпа, мимо которой мы пробрались ранее, сейчас дружно топает сюда. Так что времени у нас почти не осталось.
— То есть это — не Гарес? — помрачнел Ллотис.
— Сильно сомневаюсь. Священнику положено быть в святилище, а не шариться по темным коридорам.
— Что, и по нужде? — хмыкнул Ллотис.
— Судя по тому, что осталось от нашего знакомца, такая нужда у него вряд ли в последнее время возникала, — отфыркнулся Элемар. — По причине, э-э, недостаточной материальности.
— Эк завернул… Что ж, значит, не будем терять времени.
Выбравшись из бокового коридора, они осторожно, буквально стелясь по стенам и полу, чтобы не отбрасывать тени, пробрались дальше. Там центральный тоннель заканчивался небольшой каверной, в боковых стенах которой виднелись еще два прохода. Осторожно заглянув в правый проход, Элемар увидел длинную вереницу уходящих вглубь жаровен и неторопливо движущиеся в багровом мареве темные тени. А вот левый коридор был гораздо короче, ведя в гораздо более ярко освещенный и украшенный зал — даже со своего места Элемар видел часть угловатого постамента, в центре которого в окружении зажженных свечей стояла уже знакомая ему пепельная статуэтка… только эта была как минимум впятеро больше ранее виденных. Судя по ней, они были на месте.
Обернувшись к Селвило, Элемар жестом указал влево. Тот коротко кивнул и, потерев пальцы на левой руке, исчез. Элемар прислушался — мимо тихо прошуршали мелкие камушки под подошвами сапог — беззвучно хмыкнул:
«Будем надеяться, что ни один из нас не споткнется в самый неподходящий момент об другого», — и активировал Амулет Теней.
Второй промолчал.
Крадучись. Элемар подобрался ко входу в святилище. И застыл, услышав негромкий, но звучный голос:
— Шестой Дом приветствует тебя, Лорд Неревар. Или… — Элемар успел облиться ледяным потом, осознав, что прямо сейчас Гарес произнесет имя того, кого он — и Дагот Ур — считают воплощением Неревара Индорила… но тот неожиданнно коротко хохотнул:
-… как ты себя сейчас называешь.
Имя осталось непроизнесенным, но Элемар точно знал, кому оно должно было принадлежать — слишком уж непрозрачным был упрятанный между словами намек. Вспомнился Спящий из Балморы, встреченный им по возвращении из Аркнтанда и его слова: «Стой, Суротано, называющий себя чужим именем»… Хотя… имя «Ллотис Селвило» наверняка ничуть не более настоящее, чем «Суротано из Даска», но… каким-то внутренним чутьем Элемар ощущал, что Дагот Гарес, произнося слова приветствия, обращался именно к нему. Точно так же, как оставшийся безымянным Поднявшийся Спящий немногим ранее обращался именно к Ллотису.
— Приветствую тебя. Я известен, как Дагот Гарес, священник храма в Илуниби и главный над слугами Шестого Дома. Мой повелитель, Дагот Ур, известил меня о вашем приходе. И я надеюсь, Лорд Неревар, что в этот раз ты пришел, чтобы сохранить дружбу твоего господина, а не предать её…
«Мне кажется, или он заговаривается?» — не выдержав, обратился ко Второму Элемар.
«Позже, — коротко ответил тот. — Сейчас просто запоминай».
Стоять дальше на пороге святилища было глупо — Дагот Гарес недвусмысленно дал понять, что знает о его присутствии. Точнее, если принимать во внимание его оговорки, о присутствии их обоих.
«Где, интересно, Селвило? — мысленно поинтересовался Элемар, делая осторожный шаг вперед и вбок. — И где Гарес?»
«Не знаю. Гребаная невидимость… А Гарес — вон он, прямо. Там, где колокола, видишь?»
И Элемар увидел. Дагот Гарес стоял у дальней стены, почти невидимый в тусклом багровом сумраке. В отличие от ранее встреченного ими Поднявшегося Спящего, он еще оставался похожим на данмера… если не смотреть ему в лицо. И на руки — от корпруса пальцы вытянулись, став похожими на паучьи лапы, а деформированные ногти напоминали когти дикого хищника. Голова же… череп был лыс и гладок, как окатанный волнами камень, но все еще сохранял нормальную форму. По большей части. То же можно было сказать и о нижней части лица — острый, упрямый подбородок, также лишенный даже намека на растительность, тонкий, твердо очерченный рот… но выше, там где у обычных людей и меров располагаются нос, глаза и брови, у Дагота Гареса было… был короткий толстый, сужающийся к концу вырост, вызвавший у Элемара неприличные — и абсолютно несвоевременные — ассоциации. Облик Дагота Гареса мог бы показаться смешным… но Элемар вовремя вспомнил, что, по словам единственного выжившего — и то ненадолго — очевидца, именно это существо в расшитом золотом и пиропами паллии поверх буро-серой груботканой мантии в одиночку и без особых усилий уничтожило целый отряд легионеров. Желание смеяться сразу пропало.
Передвижения Элемара Дагот Гарес, похоже, не замечал, глядя, или, скорее, устремив свое внимание куда-то в сторону. Хотя его присутствие, несомненно чувствовал, что и дал понять свей приветственной речью. Зато местоположение укрытого более, казалось бы, надежной, чем маскировка Элемара, полной невидимостью Ллотиса Селвило для него явно не было тайной, несмотря на отсутствие глаз. В правильности своего предположения Элемар убедился, рискнув подобраться к Гаресу поближе и внимательно отслеживая при этом его реакцию. Реакции не последовало — Дагот Гарес никак не отреагировал на его перемещения, продолжая «смотреть» в другую сторону. Туда, где — Элемар теперь был полностью уверен — находился Ллотис. Это было заметно по тому, как Гарес чуть поворачивал голову, видимо, следя за перемещениями «невидимого» данмера. Такая избирательная чувствительность заставляла задуматься, к тому же где-то в памяти словно бы звякнул тревожный колокольчик — будь у Элемара время отрешиться от происходящего и подумать, он непременно понял бы, что она означает. Но времени на раздумья не было ни мгновения, нужно было действовать, пока есть возможность. Всего-то надо было воспользоваться сосредоточенностью Гареса на Ллотисе, подобраться к нему на расстояние удара — и нанести этот удар. Но… все его существо противилось этому. Значит… стоило действовать по-другому. Не можешь сам — предоставь тому, кто сможет. Кажущаяся легкость расправы с Поднявшимся Спящим должна придать Ллотису уверенности...
— Лорд Гарес, — преодолевая внутреннее сопротивление, позвал Элемар, обращая внимание на себя.
— Не лорд, — мягко отозвался тот, повернувшись на голос. — Я всего лишь скромный слуга нашего Лорда.
Теперь его «взгляд» был направлен на Элемара. Но если Ллотиса он каким-то загадочным образом «видел», то место, где укрывался Элемар, определял, ориентируясь на слух. Это было видно по изменившейся позе и по мелким движениям головы.
— Однако ваше имя говорит о принадлежности к правящей семье Дома… — снова заговорил Элемар, надеясь, что Ллотис сообразит, для чего он затеял эту беседу
— И тем не менее — нет, — все так же мягко прервал его Гарес. — Я надеюсь, ваш путь сюда не был труден, и прошу простить моих подопечных за возможную… невежливость, но если вы не представились, они обязаны были считать вас врагом. Спящие и Грезящие только недавно присоединились к нашему повелителю и еще не благословлены в полной мере Его силой, хотя, как дети Его Плоти, уже читают глубоко в сердце Его тайн, пока их тела наполняются Его славой, плодонося таинствами Его праздников. Мы — лишь самые ничтожные из Его слуг, тогда как Поэты Праха, Поднявшиеся Спящие и пепельные вампиры занимают положение много выше в благодати нашего Лорда. Ведь Шестой Дом не погиб. Он просто спал и теперь просыпается от долгого сна. И вместе со своим повелителем, Даготом Уром, восстает, чтобы освободить Морровинд от чужеземных правителей и ложных богов. А когда эта земля будет очищена от неверных друзей и жадных воров, дети Велота вновь вырастят цветущий сад в этой засыпанной пеплом пустыне, — с жаром закончил он.
— Как пожелаете, — не стал настаивать Элемар. — Наш путь не был труден… хотя и был долог. Не затруднит ли вас немного рассказать об этом месте? Возможно, ваш рассказ поможет мне… э-э, разобраться в увиденном… правильно.
— Стремление разобраться — похвально, — чуть склонил голову Гарес. — И я охотно ему посодействую. Храм Илуниби, в коем мы пребываем — это тихое… — он запнулся, но продолжил, — тихое место, уединенное пристанище для слуг Шестого Дома, где они размышляют о жизни и набираются мудрости в соответствии с волей нашего повелителя. Здесь мы разделяем таинство Плоти и Крови. Этот и еще несколько храмов скрыты от любопытных глаз. Но другие, великие храмы находятся на склонах Красной Горы, в цитаделях нашего повелителя и его близких. Там же ожидает вашего прихода и наш повелитель, Лорд Дагот Ур. И он предпочел бы видеть вас на своей стороне. Но должен предупредить — пока вы не придете к Нему и не явите покорность, слуги Шестого Дома будут относиться к вам, как к врагу, и всеми силами будут стараться вас уничтожить. Если же вы хотите вернуть дружбу нашего повелителя, вам надлежит отправиться к Лорду Даготу в его цитадель на Красной Горе и поговорить с Ним. Он приглашает вас на Красную Гору во имя былой дружбы. Он даст вам власть и Наставление, если вы поклянетесь в своей верности Ему. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы того достойны, вы обретете там мудрость, верного друга и силу, которая будет вам нужна, чтобы изменить все.
— Приглашает? — внезапно охрипнув, переспросил Элемар.
— Да. Лорд Дагот передает через меня свое приглашение прийти к Красной Горе. Ради дружбы и славы, которые вы когда-то делили, он наградит вас своей силой и даст место в своем совете, если вы захотите возродить былую дружбу. Лорд Дагот передал мне эти слова, чтобы я сказал их: "Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в мире и в войне. И под Красной Горой ты нанёс мне удар, хотя я охранял сокровище, которое ты просил меня охранять. Но, памятуя о нашей старой дружбе, я прощу тебя, и ты будешь близок ко мне у меня на службе". Я не Лорд Дагот, хотя я бы тоже сказал… «Придёшь ли ты с оружием, чтобы сокрушить меня? Или уберёшь ты оружие, чтобы присоединиться ко мне?»
Элемар открыл рот. Закрыл, не зная, что отвечать. И стоит ли отвечать вообще. Дагот Гарес то и дело сбивался с «ты» на «вы» и обратно, словно беседуя с обоими «гостями», но на самом деле обращался исключительно к нему… или… или вообще ко Второму. Ведь именно он…
Дагот Гарес вдруг молниеносно развернулся и в его вытянутой левой руке задергался мгновенно ставший видимым Ллотис, схваченный когтистыми пальцами за шею. Хватка была крепкой, несмотря на то, что данмер все же успел нанести удар — лезвие короткого эбонитового меча наискось рассекло и жесткий от вышивки паллий, и мантию… и самого Дагота Гареса от правой ключицы до левых нижних ребер. Из глубокого разреза толчком плеснула кровь, мгновенно окрасив светлую мантию Гареса и забрызгав висящего на его руке Ллотиса.
Элемар, не задумываясь, бросился к ним — добить жреца и освободить напарника. Но, неожиданно обнаружил, что тело ему не подчиняется, замерев буквально на полушаге и каждой крохотной частицей подрагивая от напряжения, а в каком-то полулокте перед лицом так же подрагивают когтистые пальцы Гареса. Сделай он еще хоть полшага — и висел бы точно так же схваченным за глотку.
— Да… — прокаркал Гарес и закашлялся, брызгая на извивающегося Ллотиса текущей изо рта кровью. — Наконец… дитя… Именно так, как желает… кх-ха… мой Повелитель, ты… придёшь к Нему — Его плотью… и в Его плоти.
Он снова закашлялся и Элемар, ощутив, что может двигаться, торопливо отшатнулся.
— И… вы, — чуть слышно просипел он. — Вы, — повторил он громче, — оба… к Нему придете. Кх-х… кх-х… Раньше… или позже. Ибо так… кхх-хх...- он не договорил, выпустив Ллотиса и повалившись ничком на пол.
Отчаянно ругающийся и кашляющий данмер торопливо отполз в сторону, отталкиваясь пятками и локтями. Распластался на полу и некоторое время просто лежал, не двигаясь, только хрипло дыша и постанывая. Элемар же с беспокойством прислушивался к себе… и ничего не находил. Только наваливающуюся с каждой минутой все сильнее усталость… Неужели?.. Неужели он?..
— Ох… — подал вдруг голос Ллотис, не дав додумать начавшую формироваться мысль. — Вот это я леща схлопотал…. Не, серьезно… как будто этот кругляк меня не даванул, а обручей набил. — Он с явным усилием сел. — Пиздец, все болит… Слышь, Суротано, сам-то как?
Мысль была важна, но… Она, точно вспугнутая рыба, вильнув хвостом, резко ушла куда-то в глубину сознания, оставив после себя болезненное чувство, что он упустил нечто важное. И желание поскорее покинуть это место. Куда угодно, лишь бы подальше.
— Ухайдакался, — на том же воровском жаргоне ответил он. -. Концы не отдам, но… Мотать, короче, надо отсюда по-рыхлому.
— И то, — вяло отозвался Ллотис. — Только осмотреться надо.
Он с трудом встал. Потянулся, помахал руками, словно зазминаясь, насколько позволяли доспехи… и довольно бодро направился к стене, возле которой смутно виднелся какой-то то ли короб, то ли саркофаг. И почти сразу Элемар услышал изумленный присвист.
— Слышь, Суротано? Как делить хабар будем?
— Никак. Гареса завалил ты, вот и бери все себе, — отозвался Элемар.
От одной только мысли прикоснуться здесь хоть к чему-нибудь его едва не вывернуло наизнанку. Нет уж, какие бы там богатства ни были, пусть их Селвило забирает, если не брезглив.
Тот неопрределенно хмыкнул, но возражать не стал, тут же по пояс нырнув в короб. Сам же Элемар, преодолевая страх и брезгливость, подошел к трупу Гареса и осторожно, двумя пальцами вытащил у него из кармана замеченный только что свернутый лист бумаги. Отошел. И так же аккуратно развернул, мимоходом отметив, что лист чудом не запачкался в крови…
«Нет! Только не сейчас! — зажмурившись до гула под черепом, взмолился он, сам не зная кому, ощутив, что погружается в очередное видение. — Не сейчас!»
Видение схлынуло, так и не сформировавшись, оставив после себя ощущение легкой грусти. Элемар же зябко повел плечами и, подойдя к ближайшей жаровне, начал читать.
«Лорд Неревар Индорил, Хай Ресдайния!
Мой господин, друг и спутник!
Когда-то мы были друзьями и братьями, Лорд Неревар, в войне и мире. Никто не служил вам лучше, никто не был так предан. Всё, что я делал, я делал по вашей воле, в ущерб мне и моей чести.
И всё же в шахтах Красной Горы, вы сразили меня, когда я охранял сокровища, хотя именно вы заставили меня дать клятву защищать их. Жестокий удар, горькое предательство с вашей стороны.
Но помня о нашей старой дружбе, я мог бы простить вас, и снова вознести вас. Шестой Дом не умер, он просто спал. Теперь пора очнуться от долгого сна и освободить Морроувинд от чужеземных правителей и лицемерных духовников. Когда страна будет очищена от лживых друзей и жадных воров, дети Велота разобьют новый сад изобилия в этой пустыне.
Вернитесь к Красной Горе, мой старый друг. Ради братства и чести, что объединяла нас когда-то, я дам вам былую власть, если только вы поклянётесь быть мне верным другом. Путь к Красной Горе неблизок и опасен, но если вы достойны, вы обретёте мудрость, верного друга и власть, достаточную для того, чтобы править миром.
Как всегда, ваш смиренный слуга и верный друг,
Лорд Ворин Дагот, Дагот Ур».(3)
Мелкие глифы даэдрического айембедта стелились по бумаге, сильно наклоняясь вправо. В памяти — своей ли? — возникли образы десятков листов, исписанных тем же почерком, залитый чернилами обшлаг багряного рукава с вышитыми шалками… Он знал этот почерк, знал, что принадлежит он именно тому, чьим именем подписано это письмо. Но… тон письма был чужим… Ворин Дагот, которого он знал, никогда не…
— Что читаешь? — раздался над ухом голос Ллотиса — и Элемар вздрогнул, осознав, что все же провалился в обрывки чужой памяти.
— Послание Дагота Ура Лорду Неревару Индорилу, — пожал плечами он, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. — Торчало у Гареса из кармана.
— А-а… И кто же там Неревар, — с ленцой поинтересовался Ллотис.
— Никто. Гарес, если ты забыл, тоже не удосужился уточнить, — все так же ранодушно ответил Элемар, жестом предложив ознакомиться с письмом самому.
Хотя отдавать его почему-то страшно не хотелось.
— Ну и ладно, — отмахнувшись, с плохо скрытым разочарованием протянул Ллотис. — Пора валить.
Элемар пожал плечами, спрятав письмо в кармашек заплечной сумки, и сотворил заклинание Вмешательства Альмсиви.
Заклинание перенесло его в Балмору, о чем сразу же сообщил хлынувший на непокрытую голову и на ворот холодный дождь. Впрочем, дождь сейчас был им только на руку — если за домом Косадеса по-прежнему следят, есть шанс проскочить незамеченными. И неузнанными, что еще важнее.
Рядом во вспышке заклинания возник Ллотис. Дернулся от хлестнувших по лицу ледяных струй, поежился… и болезненно застонал.
— Сука… Кажется, я простыл там, в этих сраных пещерах, — пожаловался он. — Все тело ломит…
Элемар похолодел. Ллотис действительно выглядел не слишком здоровым: кожа заметно побледнела, сам он мелко трясся, словно в лихорадке… Напоследок Элемар посмотрел ему в глаза… и едва сдержал себя, чтобы не отшатнуться.
Уголки глаз Ллотиса Селвило медленно затягивал серый пепел…
1) гунто (яп. — «военный меч») — здесь и далее: катана. Дабы не углубляться в дебри различий между тати, катаной и др. «дайто». Дайто — здесь то же, что и дайкатана, т.е. двуручный «акавирский» меч, гунто — одноручный длинный «акавирский» меч (катана,
)
2) за образец автором взяты голоса Нины Хаген (https://clck.ru/TUkbG и https://clck.ru/TUkrP) и Шуры (https://clck.ru/TV8CU)
3) слегка переработанный текст игрового «Послания от Дагот Ура»
Достав из-под кровати бутылку бренди — не местного гриифа, а недешевой «киродиилики», Кай среди наваленной на стол посуды отыскал три на удивление чистых стакана. Плеснув напитка на две трети в два из них, он замер, покосился на скособочившегося на лавке у стены Ллотиса… и протянул ему всю бутылку со словами:
— Тебе, пожалуй, нужнее…
Тот безучастно принял бутылку и начал бездумно баюкать между ладоней. Был он тих и казался безучастным, ошеломленный свалившейся на него ужасной новостью… и одновременно как будто вибрировал от внутреннего напряжения, готовый в любой момент вскочить и… Убежать? Напасть? Что может прийти ему в голову, Элемар даже примерно не представлял, а потому настроился на самый худший вариант и, взяв протянутый ему Каем стакан с напитком, прислонился к стене возле стола. Сам Кай, тоже что-то заметивший — отсутствием наблюдательности координатор определенно не страдал — и, видимо, пришедший к схожим выводам, поступил так же. Только место он выбрал возле кровати.
Тогда, рассмотрев в глазах Ллотиса признаки заражения корпрусом, Элемар поинтересовался, исцеляют ли храмовые триолиты такую банальщину, как простуда. И, получив уверенно утвердительный ответ, просто сгреб его за шкирку — крайне аккуратно и стараясь не думать, насколько рискует — и поволок его в храм, во двор которого их перенесло заклинанием Вмешательства.
План его был прост — внутри им обязательно должен был кто-нибудь встретиться. Хотя бы жрец, собирающий мзду с жаждущих благословения. Или присматривающий за порядком. В общем, кто-нибудь, способный опознать болезнь. И заодно тот, кто не замедлит сообщить о ней Ллотису. Узнать о заражении тот должен от кого угодно, только не от него. Пусть обстоятельства, приведшие к такому результату, сложились сами собой — мало ли к каким выводам может прийти мер такого склада, как Ллотис Селвило, узнав, что обречен? Пусть считает, что он ни о чем не догадывался. Тем более что Элемар ничуть не сожалел о, том, что так вышло. Пускай и случайно. Ллотис Селвило не был ему другом, напротив, при первой же удобной возможности воткнул бы кинжал в спину…
Расчет оказался верным. Все сложилось даже удачнее, чем надеялся Элемар — Ллотиса Селвило здесь, как выяснилось, неплохо знали и то, что с ним что-то не в порядке, заметили быстро. Смутно знакомый жрец, услышав о вероятной простуде, немедленно наслал на Ллотиса заклинание исцеления болезней. И мгновенно обеспокоился, когда оно не оказало должного эффекта, тут же наслав второе. С тем же результатом. Озадаченный жрец тогда заставил практически обвисшего на руке Элемара Ллотиса поднять голову и заглянул ему глаза…
— У тебя корпрус! — от истерического визга, казалось, подпрыгнул купол храма.
Элемару даже не пришлось притворяться — тело от источника звука шарахнулось само, выпустив воротник Селвило из мгновенно разжавшихся пальцев. Жрец, как оказалось, успел отскочить от них на добрый десяток шагов и теперь с ужасом и отвращением смотрел на Ллотиса, судорожно вытирая руки о собственное одеяние. Впрочем, оправился от испуга он быстро и начал их вежливо, но настойчиво выпроваживать из храма, мотивируя это тем, что перед корпрусом храмовые триолиты все равно бессильны. А на вопрос Элемара, что им в таком случае делать, посоветовал написать завещание, прежде чем выставить их из храма под дождь. Так что им ничего не оставалось, кроме как поспешить на встречу с координатором…
Ллотис, словно очнувшись, медленно повел головой, озираясь, несколько мгновений непонимающе смотрел на бутылку в руках… потом неловко встал с лавки и, как-то по-крысиному сгорбившись, подался вперед. Элемар невольно напрягся, но он просто взял со стола оставшийся стакан и вернулся на свое место. Кай проводил его нечитаемым взглядом — лишь едва заметно прищурился на мгновение — но ничего не сказал. Хотя терпеть не мог, когда без спроса трогали его вещи, о чем довольно резко сообщил Элемару в одну из первых встреч. Ллотису наверняка тоже…
С другой стороны, сосредоточенно наливающий себе «киродиилику» Ллотис сейчас был маловменяем и, рявкни на него Кай так же, как когда-то за сдвинутую от края стола тарелку рявкнул на Элемара, неизвестно, как отреагирует. Потому, видимо, и промолчал координатор… но альтмер бы уверен, что побывавший в руках больного корпрусом стакан сразу после их ухода в доме не задержится.
— Как это произошло?
Элемар не сразу понял, что координатор обращается к нему. Тряхнул головой, собираясь…
— Дагот Гарес оказался слишком живуч, — вздохнул он. — Он, — альтмер кивнул на по-прежнему безучастного Селвило, — разрубил его едва не до позвоночника. Гарес… Он словно не заметил. Так и стоял… Держал его за горло и говорил, что теперь тот придет к их лорду, как тот и хотел.
Он помолчал, потом все же сказал:
— Он сказал, что мы оба придем к Дагот Уру. Раньше или позже. И только тогда упал и умер.
— Ну, что ж, — потер лицо ладонями Кай. — Хоть одна хорошая новость… Что же до остального... Ты, — он посмотрел на Ллотиса, — сейчас отправишься к Масалини Мериан в здешнюю Гильдию Магов. Пусть она обучит тебя заклинанию сопротивления корпрусу…
— Я не маг, — угрюмо буркнул тот. — Мне бы амулет… или кольцо.
— Я о таких чарах не слышал, — посуровел Кай. — Обратись к Гальбедир, там же, где и Масалини Мериан. Она зачарует тебе, что захочешь и на что захочешь, только заплати. Если такое зачарование возможно в принципе… И поторопись, пока признаки корпруса еще незаметны, — жестко добавил он. — А затем отправляйся в свою усадьбу и сиди там, пока мы будем искать способ тебя вылечить.
— Да что ты мне фуфло загоняешь, начальник! — бешено вскинулся вдруг Ллотис, сжимая кулаки. — Искать способ… — передразнил он. — Какой, мать твою даэдра, способ, когда весь Морровинд знает, что от корпруса нельзя вылечиться? — хрипло заорал он, с ненавистью уставившись на Кая.
— Ну почему же? — подал голос Элемар, внимательно слушая то, что торопливо ему говорил Второй. — Я могу предложить пару вариантов прямо сейчас…
Горящий ненавистью и тоскливой злобой взгляд обратился на него. Элемар остался спокоен.
— Лечения действительно нет. Но эти варианты могли бы помочь дожить до его нахождения.
— Да что вы мне кружева тут на пару плетете? — снова начал заводиться Ллотис.
— Танусея Велот, — спокойно проговорил Элемар, и он осекся. — Слышал о такой?
— Слышал, — Ллотис успокоился так же резко, как ранее вскипел. — Мастер Ллетан был очень недоволен её нежеланием покидать Вивек. Крайне недоволен. Бабке повезло вовремя слинять, потому что мне было поручено настоятельно убедить её убраться из города.
Тон, которым были произнесены последние слова, дал понять, что Танусее действительно очень повезло…
— Жители нижних ярусов Вивека считали её святой странницей, — пояснил Элемар на вопросительный взгляд Кая, благо, историю Танусеи знал уже давно. — Она больна корпрусом, но болезнь не извратила ни её тело, ни разум. По её собственным словам — благодаря благословению Альмалексии. Сама Танусея считает, что богиня исцелила её, но… на самом деле она по-прежнему больна. И, насколько я понял из объяснений беседовавшего с ней ординатора, так же заразна, как и любой другой больной корпрусом.
— Было несколько случаев, — неохотно подтвердил Ллотис. — Как раз на нижних ярусах округа святого Делина. Храм проводил расследования и… в общем, пришли к выводу, что это она.
— Так что, как вариант, можно обратиться к архиканонику Сариони. Он, насколько я знаю, общается с Вивеком. Может, тот снизойдет к одному из своих служителей, — ровным голосом закончил Элемар. — Маловероятно, конечно, но ты ведь занимаешь в иерархии Храма далеко не последнее место…
По тому, как скривился Ллотис, стало понятно, что «маловероятно» — это слишком оптимистичное предположение. Впрочем, Второй и предлагал этот вариант, не скрывая скепсиса. Мол, «боги» Морровинда давно уже не снисходят до хоть какого-то общения со своими верующими…
— Мда… — проронил Кай. — А второй вариант?
— Дивайт Фир. Всем известно, что он давно занимается изучением корпруса. И даже сумел вырастить четырех… дочерей-жен из частиц собственной плоти с его помощью. Я видел двух из них — совершенно здоровые на вид данмерки. И, судя по тому, что они не только помощницы Фира, но и «жены» — ему как-то удалось устранить возможность заражения.
Внимательно слушающий Ллотис слегка оживился.
— Вот только есть два момента. Первое — Фир вряд ли будет заниматься благотворительностью… при этом деньги его не интересуют.
— Да уж, — усмехнулся Кай. — Вряд ли можно удивить деньгами чело… мера, который развлечения ради позволяет ворам забраться в свою сокровищницу и беспрепятственно утащить оттуда все, что они сумеют вынести… Правда, я не встречал ни одного счастливчика, которому это действительно удалось, но слухи такие ходят.
— И второе — неизвестно, каких именно результатов Фир достиг. Доподлинно никто ничего не знает. Не исключено, что тебе придется стать его подопытным, — сообщил он снова помрачневшему Ллотису. — Если, конечно, ты сумеешь его заинтересовать.
— Мда… — снова вздохнул Кай. — Осталось узнать, чем можно заинтересовать волшебника Телванни, у которого есть все и который видел все, потому что живет чуть ли не от начала времен. И еще неизвестно, каким будет лечение и к чему оно приведет…
Он посмотрел на поникшего Ллотиса.
— Но тем не менее, это шанс, парень. И куда более реальный, чем аудиенция у бога-затворника.
Тот уныло кивнул. А Кай вдруг прищелкнул пальцами.
— Кстати… я ведь что-то такое недавно слышал насчет Фира. Вспомнить бы от кого… Так, — он хлопнул себя по бедру и посмотрел на Ллотиса, — для тебя инструкции прежние. Идешь в Гильдию Магов, находишь Масалини Мериан и учишь это дреморово заклинание. Можешь потом зайти к Гальбедир и зачаровать какую-нибудь побрякушку, если это возможно. И если есть на что. Лишним точно не будет. И сидишь в своем поместье, пока я тебя не вызову, ясно?
Дождавшись кивка, он продолжил:
— А я пока расспрошу своих осведомителей насчет Дивайта Фира и его опытов с корпрусом. Ты тоже, — он покосился на Элемара, — займись. Хотя после ваших редоранско-телваннийских стычек в восточном Эшленде… мда… навести, что ли, свою бывшую подружку в Садрит Море, может, она что-то слышала — до Тель Фира оттуда рукой подать…
Элемар неохотно кивнул. Встречаться с Улени Хелеран он не собирался, что бы там Кай себе ни думал. Хотя бы потому что тогда непременно пришлось бы встретиться и с Тусамиркилем, а лицезреть рожу соперника — даже если тот успел надоесть Улени и получить у неё отставку — он желанием не горел. К тому же Второй был уверен, что ничего полезного Улени рассказать не сможет. С другой стороны, Садрит Мору все же стоило посетить — кроме Улени Хелеран там были еще Фара, Ангаредэль и его знакомый зачарователь, тот самый, что некогда поделился с ним выписками из трактата по зачарованию. В которые, кстати, после случившегося в Аркнтанде Элемар больше не заглядывал. Да и Второй, с его маниакальной тягой к написанному слову, не рвался продолжить чтение…
Задумавшись, он не заметил, как координатор выпроводил Селвило, и очнулся только от щелчка пальцами перед носом. Кай стоял перед ним, уперев руки в бока и слегка перекатываясь с пятки на носок.
— Очнулся, Клинок? О чем хоть думал?
— О задании, — почти честно ответил Элемар, удивившись неожиданному обращению — до этого координатор о его принадлежности к Ордену не вспоминал.
Да и когда вспомнил, вроде бы не придавал этому особого значения…
Кай удивленно вскинул седые брови, но комментировать не стал. Вместо этого он уселся на постель, с отвращением покосившись на стоящую рядом недопитую бутыль с «киродииликой», и вперил в Элемара тяжелый взгляд.
— А теперь рассказывай, что там произошло. В подробностях. А потом поведаешь мне, что вы успели не поделить. Хотя я догадываюсь, пожалуй… умники из Киродиила перемудрили сами себя, отправив сюда вас двоих одновременно.
— Вроде того, — скривил губы в невеселой усмешке Элемар.
Кай беззвучно выругался.
— Ладно, — вздохнул он, — это подождет… Рассказывай, что там было в Илуниби.
* * *
Оставаться в Балморе на ночь Элемар не стал, сразу же переместившись через Гильдию Магов в Альд'Рун. Прямиком в очередную пепельную бурю. Нахлобучив на голову шлем и выудив из сумки широкий редоранский шарф от старых доспехов, он замотался по самые глаза. Тащиться в такую погоду в «Альд Скар» не хотелось — слишком велик был шанс забрести куда-нибудь не туда, заблудившись в пепельной круговерти. «Крыса в Котелке» была ближе, но не могла похвастать ни уровнем обслуживания, ни приятным обществом…
Поймав себя на этой мысли, он хмыкнул — кажется, он становится снобом… С другой стороны, пришла неожиданная мысль, после многодневных блужданий по ебеням Вварденфелла, можно и побаловать себя нормальной едой и мягкой чистой постелью. В идеале — собственной, в Бал Исре. Подумав об этом, Элемар некоторое время пытался вспомнить, где в последний раз оставлял пометку для магического перемещения… а вспомнив, со вздохом поплелся в «Альд Скар» — в Ибар-Даде удобств было даже меньше, чем в «Крысе», особенно, учитывая, что труп Бадамы Андарис так и остался не захороненным…
Стоило ему показаться в верхнем зале, как хозяйка, Бодери Фарано, всплеснула руками:
— Вы прибыли, серджо? А вас тут парнишка один ждал-ждал…
— Какой парнишка? — вытаращился на неё Элемар.
— Мальчик, лет тринадцати-четырнадцати, — охотно пояснила та. — Хорошенький такой… Весь день тут крутился, только с закатом куда-то Возвратом ушел. Письмо для вас оставил, — она наклонилась и достала из-под стойки пакет, запечатанный красным воском с отттиском редоранского герба.
Элемар облегченно вздохнул, сообразив. Письма для него в последнее время приходили в Бал Исру… а значит, «хорошенький мальчик» — это Ринар, отправленный в Альд'Рун матерью или Гульсом. Скорее, матерью — Гульс все же заведовал внешними службами поместья. Расчет Индрель был тоже понятен — сумеет ли он попасть домой в ближайшее время, неизвестно, а в Альд'Рун так или иначе заедет…
Забрав письмо и поужинав, Элемар практически сбежал в предоставленную Бодери комнату — усталость, отступившая было на время разговора с координатором, стремительно возвращалась. Запершись, он со вздохом облегчения растянулся на кровати… и тут его затрясло так, словно он попал под заклинание молний. Измученный переживаниями последних даже не дней, а недель разум вдруг накрыло осознание, что некогда предсказанный Вторым и ожидаемый ими все эти дни «лютый пиздец» в Илуниби… не случился. Точнее, случился, но жертвой его стал другой. Каким-то немыслимым чудом, невероятным в своей удачности — для него, Элемара — стечением обстоятельств им удалось обойти расставленную для них в Илуниби ловушку судьбы… И то, что в эту ловушку попался Ллотис Селвило, Элемара ничуть не печалило. И дело было вовсе не в том, что тот был его конкурентом. Просто Элемар сознавал, что подвернись Ллотису Селвило такая возможность — он бы без тени сомнения подставил под проклятие Гареса его самого. Осознанно. Понимая, что обрекает соперника на, вероятно, худшую смерть из всех возможных. И не терзался бы угрызениями совести потом.
Хотя… он ведь тоже, если подумать, подставил соперника. В тот самый момент, когда принял решение предоставить тому убить Дагота Гареса, пока сам он будет отвлекать его беседой. Знал ли он, что в итоге получится? Нет, не знал. Догадывался где-то в глубине души, понимал, что тот смертельно рискует… но все же надеялся на то, что обойдется. Что расставленная судьбой ловушка настроена исключительно на него…
Не обошлось.
«Я знал, — подал вдруг голос Второй. — И когда ты, похоже, забыв об опасности, бросился ему на помощь… я не смог не вмешаться».
Элемар тут же вспомнил тот странный паралич, заставивший его застыть на месте в полушаге от нацеленных на его глотку когтистых пальцев.
«Знаешь, я… спасибо тебе», — искренне ответил он.
Дрожь постепенно уходила, возвращаясь недолгими приступами, которые становились все короче и реже. И Элемар сам не заметил, в какой момент провалился в глубокий сон…
«Что теперь будет?» — спросил он на следующий день, проснувшись сильно позже полудня.
«Не знаю, — помедлив, признался Второй. — Нам удалось пережить Илуниби без потерь, хотя я был уверен в обратном. Понимаешь, это действительно было… должно было стать непреодолимым. Но… вышло так, как вышло. И теперь я, честно говоря, не знаю, что будет дальше. Понимаешь, — он недолго помолчал, видимо, подбирая слова, — это как идти по дороге. Она может петлять и изгибаться, но будет вести строго в одном направлении. И пойди события в Илуниби так, как я ждал, направление осталось бы то же. Но я не выдержал и вмешался».
«И теперь не знаешь, куда дальше идти. Дорога кончилась?».
«Нет, конечно. Просто мы оказались на развилке. Дорога разделилась на множество других, но куда они ведут? Какую выбрать? С другой стороны, - продолжил Второй. - Ничего, если задуматься, не изменилось. Дорога перед нами, скорее всего, все та же, только этот её отрезок нам придется идти в тумане».
«И если быть осторожным, можно бегать от судьбы довольно долго», — невесело хмыкнул Элемар.
«Ну… по крайней мере, до тех пор, пока она не решит взяться за тебя всерьез».
А в том, что рано или поздно судьба за него действительно возьмется всерьез, сомневаться не приходилось. Слишком многое уже указало на то, что Воплощением предстоит стать именно ему — в этом были уверены и дух Ллевула Андрано, и Грезящая Пророчица… и даже Дагот Гарес. Да и догадки о личности Второго, как бы он ни отпирался, чем дальше, тем больше превращались в уверенность, оставляя все меньше надежды на ошибку. И оставалось лишь уповать на то, что терпение у судьбы лопнет не слишком скоро…
«Есть еще кое-что, — неожиданно вновь заговорил Второй. — Со всеми нашими приключениями я совсем забыл… и ты, как я понимаю, тоже. Но вчерашний разговор с Каем очень удачно напомнил».
«О чем?» — насторожился Элемар.
«Я — в твоей голове. И хотя такая ситуация стала для нас привычной и имеет свои преимущества… это неправильно. Мне все-таки нужно собственное тело».
Элемар задумался. Второй был прав — он уже настолько привык к его присутствию в своих мыслях, пусть только поверхностных, что почти не помнил, как было до появления «голоса в голове». И, за вычетом некоторых… деликатных моментов, от присутствия этого самого «голоса» он только выигрывал. Но… Второй был не просто голосом. Он был отдельной душой — неприятный эпизод с черными камнями душ, найденными в сундуке Шарн гра-Музгоб это подтверждал.
«И у тебя есть идея, как его получить?» — заинтересовался он.
«Дивайт Фир. И его… дочери».
«Хочешь большие сиськи? — хихикнул Элемар. — Фир же девиц клепал».
«Вынужден тебя огорчить — фировы девицы на самом деле совсем не девицы», - хмыкнул Второй.
«Ну, еще бы, после… э-э… общения с папашей-то…»
«Не в том дело. Фир делал их из частиц себя. А он мужик. Так что его «дочери» — на самом деле сыновья, хоть и выглядят, как женщины. И причиндалы у них женские. Снаружи. Вот внутри нет, так что забеременеть они не смогут. Но о том, что они не женщины, они даже не подозревают. И даже сам Фир, который что-то накрутил, пока их выращивал, может искренне считать, что сумел поменять им пол по-настоящему. Хотя, если он вскрывал один из "неудачных образцов" — а судя по именам "девиц", как минимум однажды что-то пошло не так — мог что-то заподозрить».
«А ты-то откуда знаешь?»
Второй помолчал.
«Случай один был, — сумрачно заговорил наконец он. — Девчонка из окна студенческой общаги выбросилась. Погибла, естественно — сигануть с высоты… полтора взрослых силта, наверное. Стали выяснять, сама ли, или помогли. Оказалось, сама. Стали выяснять причину… а её на первый взгляд нет. Все на удивление благополучно… с учебой все хорошо, ни с кем не ссорилась, ни в какие авантюры не влезала… разве что знакомые отметили, что в последние дни девчонка была сама не своя. Перед этим никуда не ходила, не ездила. Только к… к женскому врачу, короче. Та и рассказала, что девочка на самом деле оказалась мальчиком(1). А тут и от нашего… специалиста отчет пришел. С подтверждением — действительно, мальчик. А так и не догадаешься. Да выяснилось, что буквально за полчаса до прыжка девочка созванивалась с родителями. И разговор был долгим. Что они ей такого сказали, никто потом не вспомнил, видимо, тема была затронута вскользь, но девчонке, похоже, хватило, чтобы сделать какие-то свои выводы — она спокойно договорила с родными… а потом шагнула в окно».
«Дела-а».
«Я потом узнавал, как такое может быть. Оказалось, бывает, но очень редко. И, если бы не этот случай, я бы и не подозревал, что такое возможно. Да и вспомнил только когда задумался, как Фиру удалось им пол поменять. Так что девицу он при всем желании из меня не сделает. Если только донор не окажется девицей».
«К слову, о донорах…»
«Надо сначала узнать, какой материал ему понадобится. Если способ его получения не слишком травматичен… я бы попросил тебя. Если нет — лучше поискать кого-то другого. Какого-нибудь бандюка покрепче — его не жалко».
Элемар замер. «Я бы попросил тебя…» Понимает ли Второй, что, если он согласится и все пройдет, как нужно, они станут родственниками? Он попытался представить себе, каково это — иметь живого родича. Брата. С которым можно поговорить — не мысленно, а вслух, как с любым живым собеседником. Который поддержит и прикроет спину…
Которому можно надавать по шее, если совсем достанет своими шутеечками… ну, и получить сдачи, как же без этого…
«Знаешь, — медленно проговорил он, — давай оставим бандита на случай, если добыча "материала" окажется совсем уж калечащей».
«Договорились, — очень тихо ответил Второй. И совсем другим тоном добавил: — Кстати, ты письмо-то прочитать не хочешь? Вряд ли Индрель стала бы отправлять сына в Альд'Рун, если бы не считала, что оно должно попасть к тебе поскорее».
«Скамп, письмо!» — подхватился Элемар, мгновенно забыв все, что они только что обсуждали и зарывшись в заплечную сумку.
Красный воск и герб Дома Редоран, замеченные еще вчера, могли означать, что советник Сарети устал ждать, когда он соизволит нанести визит, и решил пригласить его на продолжение беседы…
Однако отправителем оказалась Фарал Ретеран, казначей Дома. А само письмо содержало очень вежливую и очень настойчивую просьбу как можно скорее прибыть в вивекский кантон Дома.
«Как думаешь, что ей понадобилось на этот раз?»
«Без понятия, — подумав, признался Второй. — Может, опять защитить честь Дома? Слухи вроде бы поутихли, но мало ли… Вдруг нашелся еще кто-то излишне языкатый?»
1) синдром Морриса; еще употребляется термин «ложный мужской гермафродитизм»
Четыре дня спустя Элемар запер дверь в крошечную комнату, снятую им в трактире у Манс Андус в Маар Гане, и устало опустился на узкий топчан.
— Я не хочу туда идти, — прошептал он, закрывая глаза. — Понимаю, что надо… но не хочу.
Новым поручением Фарал, ради которого она так настойчиво просила его прибыть поскорее в Вивек, было путешествие в Фаласмарион — еще одну кимерскую крепость, такую же, как снова занятый редоранским гарнизоном Андасрет или Берандас, где Элемар, если верить Лалатии Вариан, встретился с воплощением богини Мары. А конечной целью этого путешествия — убийство существа по имени Дагот Танис. Элемар, в памяти которого еще были свежи воспоминания о встрече с другим Даготом, с огромным трудом сумел удержать свою реакцию на это известие в рамках приличий. Особенно, когда услышал, что до него в Фаласмарион с той же целью был отправлен некто Ирер Нервион из Вечной Стражи. И не вернулся. А учитывая, что в Вечную Стражу брали только лучших из лучших… было о чем задуматься. И выводы получались отнюдь не радостные. Однако деваться было некуда. Оставалось лишь подготовиться как можно лучше.
В поместье в Бал Исре Элемар отправился через Балмору. Благо, нужный ему человек почти неотлучно находился в здании Гильдии. Масалини Мериан, конечно, заметно удивилась его просьбе, но обучила нужному заклинанию, задумчиво пробормотав, что в последнее время оно удивительно популярно. Элемар только усмехнулся, отсчитывая монеты, но про себя отметил, что Ллотис Селвило все же послушал совета Кая Косадеса. Спрашивать, обращался ли предыдущий покупатель заклинания к Гальбедир, он не рискнул, чтобы не вызвать встречных вопросов. Просто оплатил перенос в Альд'Рун. И уже через полчаса договаривался с караванщиком возле альдрунского порта силт страйдеров о сопровождении до Маар Гана с остановкой в Бал Исре. Караванщиком оказался старый знакомец Матис Далобар — тот самый, которого Элемар некогда вызволил из кард'руна Ротанов — так что договориться удалось без особого труда.
Оговоренная остановка оказалась как нельзя более кстати — стоило им добраться до поместья, как на Бал Исру обрушилась очередная пепельная буря, продлившаяся почти трое суток. Пока Далобар наслаждался гостеприимством постоялого двора, Элемар успел не только подготовиться к дальнейшему пути, насколько это было возможно, и разобраться в успевших снова накопиться вопросах, но и уделить некоторое время Ринару, который, по словам Индрель Ратрион, повадился сбегать в Альд'Рун. Впрочем, как оказалось, «сбегать» было слишком сильно сказано. На самом деле Бродер Гарил уговорил Индрель отпускать мальчишку учиться грамоте в альдрунском отделении Гильдии Магов и тренироваться в Гильдии Бойцов. Обвесив его амулетами для перемещения туда-обратно и со строгим наказом являться домой до заката или при первых признаках непогоды. Другое дело, что Ринар очень быстро нашел себе в Альд'Руне друзей и домой теперь являлся только на закате… Элемар, несмотря на сдержанное недовольство Индрель, инициативу Бродера одобрил, дополнив только предупреждением немедленно надувшемуся Ринару, что, если его прогулки с друзьями будут влиять на учебу… пусть не обижается. Бродер немедленно пообещал это проконтролировать. Впрочем, Ринар после этого выглядел скорее воодушевленным, чем обеспокоенным… Напоследок Элемар обрадовал Индрель повышением. А заодно, как оказалось, всё того же Бродера. Впрочем, то, что его начальник стражи положил на Индрель глаз, Элемар знал давно. И совершенно не возражал, особенно убедившись, что тот вполне ладит с её сыном.
Уходить не хотелось — за эти дни Элемар наконец почувствовал, что он дома. И что встречи с одним Даготом, Гаресом, для него на ближайшее время более чем достаточно. Но Фарал с самого начала уточнила, что дело не терпит отлагательств…
И сейчас, в Маар Гане, это отчаянное нежелание стало почти нестерпимым…
Второй тяжело вздохнул.
«Знаешь, я почти уверен, что это не случайное совпадение. Там… в том мире было… есть выражение "сильного судьба ведет, слабого — тащит". Там, в Илуниби, я проявил слабость. Струсил, да. Так что… неудивительно, что… что ситуация повторяется».
«О, да,- ядовито отозвался Элемар. — Я прямо сейчас почувствовал на загривке её пальцы. Или чьи они там… Предлагаешь смириться?»
«А ты сможешь? Я — нет. Уже не смог. С Гаресом. Ты ведь не данмер, в тебе нет ни капли крови Даготов и, соответственно, двемеров, чтобы обеспечить трансформацию в нечто кошмарное, но жизнеспособное. Корпрус просто убьет тебя и хорошо, если быстро».
Элемара передернуло.
«Нет уж, братишка, будем сопротивляться до последнего. Столько, сколько сможем».
Разговор на какое-то время прервался.
«Слушай, — встрепенулся вдруг Элемар. — А как же Селвило? Почему Гарес его просто не убил, как тех легионеров?»
Второй ответил не сразу.
«Потому что Гарес и не собирался его убивать. Он на самом деле был очень расчетливой сволочью. Вспомни, что сказала Пуллия — последний легионер поначалу мог даже отвечать на вопросы, хотя и никого уже не узнавал. Тех, кто был ему не нужен, Гарес сразу убил… и это, пожалуй, было даже милосердно с его стороны. Тому парню, которого он вроде как отпустил, на самом деле повезло меньше всех. Он стал живым предупреждением для остальных. Через него Гарес — а может, и не Гарес — сообщил о воскрешении Шестого Дома… и показал, что ожидает всех чужаков».
«А Селвило?» — напомнил Элемар.
«А Селвило — это совершенно иной случай. Его Гарес вообще не собирался убивать. Причем настолько не собирался, что даже позволил убить себя. Сейчас, наверное, осваивается в новом теле… — последнюю фразу Второй произнес заметно тише, но тут же снова продолжил разъяснения: — Его целью было передать Ллотису "благословение" Дагота Ура. А заодно — "пропуск" на Красную Гору. В идеале, конечно, тебе тоже… но основной целью, как я теперь понимаю, был все же именно он».
«Почему?»
«Потому что тебя, друг мой, рано или поздно притащит туда это злоебанное Пророчество. И Гарес это знал. А вот случай изловить не в меру прыткого потомка мог ему и не представиться».
«Потом… Что?!»
«Вот-вот. Как там Кай сазал: "Умники из Киродиила сами себя перемудрили"? Вот тебе, кстати, наглядный пример сказанного Нибани Месой про то, что не всякий, рожденный в нужное время — будущий герой. Некоторые, как видишь, совсем даже наоборот. Хотя и не по своей воле иногда. И не будь он таким мудаком, я бы ему посочувствовал. Вас ждали. И Селвило был тем маяком, по которому тот же Гарес определял ваше местонахождение. Ллотисово уж точно — вспомни, как ловко его сцапали, даром, что он до последнего был скрыт под невидимостью. Хотя Гаресу та невидимость в любом случае до пизды — он слепой… Ну… глаз у него точно нет. В любом случае, Ллотиса он "видел", а тебя — нет».
«Откуда он тогда знал, что я тоже там?»
«От Селвило и знал. Помнишь, Пророчица упоминала, что его достиг некий их "Зов" и благодаря ему Дагот Ур что-то там "читал в его сердце"? Я еще тогда заподозрил, что он является одним из далеких потомков Даготов… но убедился в этом только в Илуниби. Так вот, вероятнее всего, Гарес точно так же "прочитал" и то, что Селвило пришел не один, и то, с кем именно. Может даже, что-то видел его глазами. Но ты был под маскировочными чарами… Поэтому-то Гарес старательно и вызывал тебя на разговор».
«Чтобы убедиться, что я не удрал в последний момент?»
«В том числе, - усмехнулся Второй. — Но, в основном, я предполагаю, для того, чтобы хоть примерно понять, где ты находишься».
Элемар припомнил, как Гарес едва заметно покачивал головой, прислушиваясь к его голосу. Он ведь тоже еще тогда понял, что тот его не видит.
«Так вот, что я хочу тебе сказать, - неожиданно сказал совсем другим тоном Второй. — В этот раз с тобой не будет напарника-Дагота, одним своим присутствием сообщающего своим родичам, где ты и чем занят. Так что если сумеешь не попасться никому на глаза, никто и не заподозрит, что Таниса убил именно ты. В дальнейшем это может сыграть тебе на руку».
«Каким образом?»
«Просто поверь — будет лучше, если ты в случае чего будешь считаться обороняющейся стороной. Я очень смутно помню, что это как-то связано с некими вызовами, так что…» — Второй не договорил, удрученно вздохнув.
«Ладно, буду иметь в виду».
* * *
— Очень хорошо, — обрадовалась Фарал Ретеран, забирая протянутое кольцо. — Дагот Танис мертв, значит, в ближайшее время в окрестностях Маар Гана станет спокойнее… Жаль, конечно, что Ирер Нервион погиб… но вам хотя бы удалось отыскать его кольцо предков. И я могу теперь передать его семье.
Элемар вообще-то нашел не только кольцо, но и самого Нервиона. Более того, сумел умыкнуть его труп аж в Альд'Рун, передав для погребения Ллоросу Сарано. Так что семья Нервиона получит не только его кольцо, но и остальные вещи. Подумав, он сообщил это все Фарал.
Брови данмерки по мере рассказа поднимались все выше.
— Даже так? — медленно проговорила она. — Да снизойдет на вас тройное благословение, серджо, что не оставили тело на потребу корпрусным тварям. Я обязательно спишусь с Ллоросом Сарано, чтобы передать кольцо предков Нервиона вместе с остальными его вещами. Негоже, если его семью будут тревожить несколько раз…
Да, а вот в Фаласмарион пришлось возвращаться… Благо, пометку для возвращения он поставил в «арочном» зале, куда, судя по непотревоженному слою пыли, никто, кроме него в последнее время — и довольно долгое время — не заходил.
Пропажа тела Нервиона то ли осталась незамеченной, то ли никого не взволновала. Во всяком случае, ничего, хотя бы отдаленно похожего на тревогу, Элемар по возвращении не заметил. Обитатели Фаласмариона продолжали жить своей странной и жутковатой на сторонний взгляд жизнью, словно ничего не случилось. Хотя, возможно, в их представлении, ничего, достойного внимания, действительно не случилось…
Наблюдать за этой их жизнью было страшно… а временами еще и мерзко. Элемар не помнил, сколько раз ему, пусть и скрытому чарами маскировки, приходилось вжиматься в неровности ближайшей стены и замирать, задержав дыхание, чтоб ненароком не выдать себя неосторожным вздохом или движением, пока мимо, заняв полуматериальной тушей почти весь проем коридора, неторопливо проплывал Поднявшийся Спящий. Или боролся с тошнотой, когда оказавшегося поблизости калеку корпруса настигла очередная трансформация и весь коридор наполнился зловонными миазмами. Не выдать себя в такие моменты было сродни подвигу…
А вот убийство самого Таниса показалось на удивление простым. Когда укутанный в маскировочные чары Элемар тихонько пробрался в святилище Фаласмариона, там, кроме него были двое Видящих. Но те были погружены в какой-то транс, все время, пока Элемар осторожно подбирался к Танису, просидев без единого движения в одной позе и вперившись взглядами в сияющее тканым металлом полотнище с символом Дома Дагот. Точно такое же, как то, что Элемар некогда нашел в подземельях под редоранским кантоном. Он, помнится, еще отметил, что в Илуниби такой «роскоши» — а блестящее в свете свечей полотнище действительно создавало впечатление некой роскоши — не наблюдалось. Возможно, это что-то значило… а возможно — нет.
Сам Дагот Танис вряд ли что-то успел понять перед смертью — Элемар постарался, чтобы та была как можно более быстрой. Не из милосердия, а чтобы не получилось как у Селвило с Гаресом. Ну и чтобы его не успели разглядеть и опознать — к советам Второго Элемар предпочитал по-прежнему прислушиваться. Ничего не поняли и находившиеся при Танисе Видящие — когда Элемар уходил заклинанием, они только-только приходили в себя, вырванные из транса смертью Таниса…
— Кстати, а у вас есть собственное кольцо предков? — спросила вдруг Фарал, выдергивая его из воспоминаний, и тут же осеклась, заметно смутившись. — Простите, я забыла, что вы… вы из чужих краев, серджо… А знаете что… я подарю вам одно из своих семейных колец. Да, так будет правильно…
Фарал торопливо отошла к одному из заваленных свитками и гроссбухами столов — видимо, её собственному — и достала из запертого на ключ ящика небольшой сундучок. Элемару подошло изящное кольцо из эбонита с тонким золотым узором. Принимая его у Фарал, он невольно вздрогнул — точно такое же, или очень похожее, напяливал на палец Селвило, сняв его с мертвого дагонопоклонника в Ассурнабиташпи…
— Пусть Альмалексия будет милостива к вам и к вашим предкам, — напутствовала его Фарал.
Второй где-то «внутри» явственно поперхнулся.
Побродив по Вивеку — ставшие уже привычными и почти родными пейзажи Эшленда обоим все же изрядно надоели, да и возможностью никуда не торопиться грех было не воспользоваться — они вернулись в Альд'Рун, предвкушая, как с утра отправятся прямиком в Бал Исру. Где и засядут, никуда не высовываясь, покуда не надоест — или, что вернее, пока или Кай, или Сарети не даст воодушевляющего пинка, озадачив предварительно очередным поручением.
Однако стоило Элемару переступить порог «Альд Скара», как навстречу ему шагнул непривычно взъерошенный Хассур Зайнсубани.
— Ханнат пропал… Прошу, сэра, не откажите старику…
* * *
Сборы много времени не отняли — самую большую сложность представляла перезарядка Амулета Теней, почти досуха вычерпанного за время блуждания по Фаласмариону. Еще одной трудностью стал выбор маршрута — примерное расположение пещеры Мамея на карте Хассур указать сумел, но вот дороги туда он не знал, поскольку ни разу сам там не был, довольствуясь рассказами сына. Не знал её и Второй. Дух, правда, предложил один способ… но Элемар с негодованием его отверг. Слишком уж самоубийственной была предложенная Вторым затея: добраться до Бал Исры, хорошенько отдохнуть… а потом воспользоваться одним из свитков, стащенных им из сумки разбившегося неподалеку от Сейда Нина босмера-телваннийца — пещера Мамея, по словам духа, располагалась среди холмов строго на западе от поместья, за непроходимым горным хребтом, отделяющим Эшленд от Западного Нагорья. От Элемара же требовалось придумать, как не повторить судьбу незадачливого летуна. Точнее, прыгуна — чары на свитках не наделяли прочитавшего умением летать, как те же Ботинки Апостола. Зато на несколько минут увеличивали акробатические способности почти до божественного уровня.
Идея отдохнуть в поместье была очень заманчивой… но Элемар с сожалением отказался. Так что еще до полудня они оказались на дороге, ведущей на запад от Альд'Руна. Благо, погода на этот раз не препятствовала. Даже, скорее, наоборот — пепельная буря началась, когда Элемар дошел до ущелья, через которое можно было попасть из Эшленда в район Западного Нагорья, и, как уже неоднократно бывало ранее, остановилась на его границе, сыпанув на прощание резко сорвавшемуся на бег альтмеру несколькими горстями колкого пепла в спину.
— Уфф, — оглядевшись и не заметив чего-либо опасного — вроде бродящих среди зарослей удушайки никс-гончих — Элемар присел на камень, чтобы отдышаться. — Лишний раз убеждаюсь, что эти бури — явление не естественное. Ни одна нормальная буря так себя не ведет…
«По-моему, мы это давно уже выяснили, - хмыкнул Второй. — Правда, для меня по-прежнему загадка, как это делается».
«И на кой тебе это?»
«Просто интересно. Я примерно понимаю, зачем, пусть смутно, но догадываюсь, что… но я совершенно не представляю, как. Это… раздражает? Беспокоит?»
«Может, спросим у Дагота Ура?» — шутливо предложил Элемар.
И поперхнулся услышав в ответ:
«И спрошу!»
Второй помолчал, потом добавил, уже серьезно:
«Нет, я бы действительно спросил… Но сильно сомневаюсь, что это хорошая идея».
Прямой дороги к Мамее, по словам местных охотников, не было. Оно и неудивительно — пещера, насколько удалось выяснить, ничем полезным похвастаться не могла. К тому же неподалеку находились развалины древнего поселения Душариран, которые облюбовали орки, устроив там святилище Малаката. Хотя, возможно, оно там было задолго до их заселения — статуи Мерунеса Дагона в Ассурнабиташпи и Ашалмимилкале выглядели очень древними… Селиться рядом с такими соседями никто не отваживался, лишь изредка некоторые отчаянные смельчаки пригоняли туда гуаров на выпас. И то ненадолго: пастбища там были богатейшие, но потерять стадо — причем в большинстве случаев даже не свое — никто не хотел.
Дорога от ущелья вела на запад, выходя к северной стороне кратера Андасрет. Дальше она, предположительно, шла к Гнисису, но Элемар этим путем никогда не ходил. К тому же Андасрету он добирался мимо фермы Друлен Фален. Так что приходилось надеяться только на то, что найдется какая-нибудь пастушья тропа, ведущая в нужном направлении. Или, что Друлен Фален сумеет что-нибудь подсказать.
Первый перекресток Элемар прошел не замедлив шага — это место он помнил: поворот на юг вел на ферму Друлен Фален, а северная тропа изгибалась дугой к востоку и упиралась в пещеру Милк, ранее облюбованную Аретаном Мандасом, а ныне, когда его блудная дочь Делайна вернулась, наконец, из Тель Фира, заброшенную. Пикантной подробностью возвращения Делайны Мандас стал живот, размеры и характерную округлость которого не смогла скрыть очень просторная мантия и теперь альдрунские сплетники наперебой гадали, как серджо Мандас — не Аретан, а его отец Ллерар — поступит в сложившейся ситуации. То, что женить Фира — а его отцовство ни у кого не вызывало сомнений — на бестолковой девице не удастся, было ясно всем. В остальном предположения разнились…
Второй отвилок казался более многообещающим, но пройдя по нему. Элемар через час уперся в дверь кард'руна Салотранов. Полюбовавшись на свежую печать, он повернул обратно… и обнаружил обрадованную его появлением стаю никс-гончих. Выражением его радости от встречи стал отлично проявивший себя в подземельях Вивека «огненный цветок». Получилось, конечно, не так зрелищно, как в первый раз, но пять дымящихся тушек на дороге показались Элемару вполне достойным результатом. Правда, от мысли слегка сэкономить припасы и полакомиться никсятиной пришлось отказаться — животные оказались больны. Оставалось лишь утешать себя мыслью, что эта стая больше ни для кого не представляет опасности.
К вечеру он добрался до Ашиману, с облегчением обнаружив, что в этой местности он все-таки уже был, выполняя одно из поручений Тельдина Вирита. А знакомые лица шахтеров это только подтвердили. Обменявшись новостями и разделив с ними нехитрый ужин — Элемар не имел ничего против яиц квама, а шахтеры были рады любой пище, которая ими не являлась — он рискнул спросить их насчет Мамеи.
— Паршивое местечко, — мрачно сплюнул в костер один из шахтеров. — Четыре Столпа знают, что там творится… Нет, сэра, раньше все было спокойно. Орки из Душарирана, бывало, заходили, но не шкодили, нет. Редко бывали. И всегда расплачивались честь по чести. Пастухам местным гуаров неподалеку от Душарирана пасти позволяли, с условием, что близко к ним не совались. Ну и так, по мелочи… — он махнул рукой.
— А с месяц назад пепельная буря налетела, — нервно поежился другой. — Здесь их не бывало никогда, а за последний год уже вторая. Правда, эта слабее была — в прошлый раз, говорят, пепел аж до Гнисиса летел…
Он ненадолго замолчал, потом произнес:
— Вот после неё все и началось.
— Что именно? — осторожно поинтересовался Элемар.
Шахтер мрачно скривился.
— Да… всякое. То огни в холмах мелькали, то еще что-нибудь… Чудики какие-то шляться по окрестностям повадились. Совсем не в себе бывают. И все туда прутся, к Мамее, значит. Я одного такого близко видал — пылит по дороге, ноги в кровь сбиты, а рожа блаженная — ни дать ни взять, каджит, что весь лунный сахар сожрал. Я ему — стой, куда ты? Дай ноги перевяжу, загниют ведь… неужто сам не чувствуешь? А он мне — отстань, дескать, со мной мой лорд разговаривает. Какой такой лорд? Шигорат, вестимо. Такие придурки по его части, — он сердито махнул рукой.
Элемар вздохнул, но все же рискнул спросить:
— А Ханната Зайнсубани вы здесь не видели?
Шахтеры озадаченно переглянулись, потом один из них просветлел лицом:
— Ханнат Зайнсубани, говорите? Это Хассура-книжника сынок, что ли?
— Он самый, — кивнул Элемар.
— Был здесь пару дней назад, — покивал в ответ шахтер под удивленным взглядом напарника. — Без товаров, с одним только свертком в руках. Вот таким, — он показал раздвинутые примерно на локоть ладони, — примерно с младенца. Шел он как раз… — шахтер вдруг осекся и упавшим голосом закончил: — В сторону Мамеи.
«Что-то мне это совсем не нравится, — мрачно заключил Второй. — Вот совершенно не нравится».
«Потому что ты что-то вспомнил?» — поинтересовался Элемар.
«Скорее, потому что я, как назло, об этом месте вообще ничего не помню».
* * *
Спать шахтеры устраивались внутри, в деревянной пристройке у входа, дверь которой на ночь крепко запиралась. Там же определили на ночлег и Элемара. Укладываясь, он оценил удобство замысла — снизу, из шахты шел ровный поток теплого воздуха, снаружи — свежего. Но, несмотря на вполне комфортные условия, ночь прошла отвратительно. Рассказы ли шахтеров тому виной или мрачное настроение Второго… но только Элемару всю ночь казалось, что перед входом в шахту кто-то бродит. И этот кто-то ищет именно его.
Утром, разделив с шахтерами завтрак и разузнав дорогу — оказалось, что до Мамеи примерно два часа ходьбы на север — Элемар поблагодарил их за гостеприимство и направился прочь от Ашиману.
«Чудиков», о которых рассказывали шахтеры, Элемар не увидел ни одного. Что, впрочем, его совершенно не расстроило. Единственным, кто им встретился, не считая пары воинственно настроенных фуражиров квама, был выскочивший из зарослей рубраша имперец с мордой прожженного жулика, который сначала ломанулся к отбивающемуся от очередного «бешеного червяка» Элемару, а потом резко остановился, выругался — и с той же скоростью рванул обратно в кусты. Гнаться за ним Элемар не стал — имперец явно принял его за кого-то другого, да и не выглядел ни опасным, ни нуждающимся в помощи. Заросли, после недолгого раздумья, он тоже обошел стороной. Просто на всякий случай.
Вход в Мамею укрывался в глубокой складке между двух холмов и издали казался просто её продолжением. Но вблизи становилось понятно, что это расселина, ведущая куда-то внутрь. Насколько глубоко, предстояло выяснить…
Внутри же, как оказалось, Мамея была способна посоперничать размерами с Илуниби. Но, в отличие от последней, была удивительно безлюдна — во всяком случае, блуждая по подземным коридорам, пронизавшим гранитную толщу холмов, Элемар так никого и не встретил. Только редкие — стены из необычного светлого гранита хорошо отражали свет, позволяя обойтись малым числом — факелы давали понять, что место это все же обитаемо.
А потом он набрел на то, что выглядело, как рабский загон.
Рабство было одной из немногих вещей в Морровинде, которые он так и не смог принять. И искренне радовался тому, что в Доме Редоран наличие рабов не приветствовалось. Нет, редоранцы его точку зрения не разделяли — рабство было традицией, а традиции в их мировоззрении занимали особое место. Даже если какая-нибудь традиция была… как длинный член для мышонка — забавно, но пользы никакой, одно неудобство. Элемар их пиетета перед конкретно этой традицией не разделял, но благоразумно помалкивал. К тому же, как он с удивлением обнаружил, отнюдь не все рабы мечтали о свободе. Да, были такие, Ра'джирр и Далина… но он помнил и аргонианку Идущую-Следом, банщицу из Вивека, которую её зависимиое положение ничуть не тяготило: по её словам, ей не надо было думать о еде и крове — все это у неё было благодаря хозяину. А на воле всем этим — и не только — пришлось бы озаботиться ей самой. И таких, как Идущая-Следом — не ищущих свободы и не готовых за неё бороться — было не так уж и мало…
Если в Мамее обосновались контрабандисты, не брезгующие торговлей «живым товаром», и в загоне находились рабы… то выпустить их следовало хотя бы потому, что среди них мог оказаться и Ханнат Зайнсубани. Ловцы рабов, как успел убедиться Элемар, не гнушались надевать рабские наручи и на соплеменников-данмеров: Ассимуша Самси, выкупленная им в Тель Аруне в невесты, тому пример. Смущало, правда, отсутствие охранника, у которого при удаче можно было позаимствовать ключ…
Тем не менее, Элемар осторожно подобрался к калитке загона, заглянул внутрь сквозь широкую щель между досками, нащупывая отмычку в кармашке пояса… и застыл, уткнувшись взглядом в уже знакомый паллий, расшитый пиропами. Вмиг облившись холодным потом, он глянул выше… и быстро, но так же бесшумно прокрался обратно, не остановившись, пока «загон» не скрылся за поворотом. И только после этого выдохнул с облегчением.
«Вот это мы влипли!»
«Да уж. Наше счастье, что он был к нам спиной», — нервно отозвался Второй.
«Как думаешь, что он там делал?»
«На коленях и с воздетыми вверх руками? О ком-то другом я бы сказал, что молился. Но этот… я предполагаю, что у него был, э-э, сеанс связи с Даготом Уром».
«Почему?»
«Культ Шестого Дома слишком уж тесно связан с двемерами. А они были не религиозны. Зато у них был Зов, позволявший общаться на расстоянии. Я мог бы много чего рассказать, но сейчас не время для экскурсов в историю».
«Действительно».
Предчувствия, конечно, Элемара одолевали самые мрачные — прятками со слугами Шестого Дома он уже был сыт по горло. Немного радовало только то, что ему на этот раз не надо было искать очередного «жреца». Все, что от него требовалось — найти Ханната Зайнсубани и вручить ему заранее приготовленный свиток Вмешательства Альмсиви. Ну и не попасться никому на глаза. Но это, как показал Фаласмарион, ему вполне по силам. Если поиски затянутся — у него есть свитки Лабиринта Восприятия Голанара. Благодаря одному такому же он некогда убил Шарн гра-Музгоб прямо под носом у ординаторов, до последнего оставаясь незамеченным…
Спуск на следущий ярус пещер Элемар нашел быстро и без особого труда. Во-первых, это действительно был спуск и довольно крутой. А во-вторых, на стене каверны, в которой он начинался, кто-то коряво намалевал: «Святилище черных надежд».
«Остряки, забодай их кагути», — зло процедил Второй.
Элемар зябко повел плечами — при виде надписи ему стало как-то не по себе. Слабо верилось в то, что она была шуткой… Чары маскировки начали рассеиваться, он потянулся было к амулету на шее — обновить… и резко, с присвистом, втянул воздух сквозь судорожно сжавшиеся зубы: спину вдруг обожгло ощущение чужого взгляда. Внимательного… почти враждебного. Словно между лопаток гвоздь вбили. Торопливо наложив маскировку заново, Элемар снова повел плечами — «гвоздь в спине» пропал, но охвативший тело противный озноб отпускать не хотел — и огляделся.
Никого.
Но откуда тогда взялось это странное ощущение? Эта уверенность в том, что его присутствие — больше не тайна?
«Кажется, меня засекли», — нервно сообщил он.
«Кто?» - встревожился Второй.
«Не знаю. Я никого не увидел. Просто… предчувствие».
«Валим?»
«Нет!»
«Тогда поспешим».
В конце спуска им встретился Видящий. Прокрасться мимо него труда не составило — одетый в обрывки брэ и некогда щегольской рубашки данмер стоял, склонив набок голову и прижав к уху ладонь, точно внимательно прислушивался к чему-то. Смотрел он при этом куда-то вглубь правого тоннеля, так что Элемар без тени сомнения выбрал левый, тот, к которому Видящий стоял спиной. Зря, как выяснилось — тоннель закончился крошечной каверной, единственным обитателем которой был меланхоличный Поднявшийся Спящий. В левой стене каверны Элемар заметил узкую промоину, из которой тянуло сыростью и слышался стук капель по воде. Подземное озеро… такое же, как он видел ярусом выше.
Проверять догадку Элемар не стал, тихо вернувшись к перекрестку. Прокравшись за спиной все так же прислушивающегося к чему-то — или кому-то — Видящего, он торопливо нырнул в следующее ответвление коридора. Снова влево. Обновил заклинание маскировки, не дожидаясь, пока оно развеется — проверять, было ли то ощущение чужого взгляда плодом его воображения или его присутствие действительно обнаружили, как-то не тянуло… И осторожно двинулся вглубь тоннеля. Осторожность оказалась не лишней: тоннель извивался, как издыхающий червяк, и за очередным его изгибом Элемар едва не столкнулся нос к носу с очередным Видящим, буквально чудом успев убраться с дороги размашисто шагающего ему навстречу данмера и не оказаться замеченным. Тот, как и предыдущий, держал голову склоненной набок, прижав пальцы к уху… точнее, как оказалось, к виску — Видящий был немолод и абсолютно лыс. Дождавшись, когда он скроется за поворотом, Элемар тихонько перевел дух и двинулся дальше, готовый в любой момент вжаться в стену и затаиться. Однако больше в тоннеле никого не оказалось.
Грубо сколоченная дощатая калитка держалась, что называется, на честном слове. Но при этом была заперта! Правда, замок был тоже до неприличия прост — открыть такой можно было даже гвоздем. Впрочем, Элемар подозревал, что пленника, обнаружившегося за калиткой, держали взаперти отнюдь не они…
Пленник, сухощавый данмер примерно одних с Элемаром лет, на открывшуюся и почти тут же закрывшуюся калитку отреагировал мгновенно, попятившись назад и обшаривая пространство перед собой настороженным взглядом.
— Кто здесь? — негромко, но нервно окликнул он. — Эй! Отзовитесь, предков ради... Мне… мне нужна помощь!
— Помощь? — негромко переспросил Элемар.
— Да, да! — мгновенно взбодрившись при звуке чужого голоса, зачастил данмер. — Я торговец, Ханнат Зайнсубани. И… я не знаю, как здесь оказался. Кажется, я должен был что-то передать… какую-то вещь… Не помню… Помню только, что очнулся здесь, а эти сумасшедшие срывали с меня одежду. Все забрали, — тараторил он, не давая Элемару вставить ни слова. — И все время, что я здесь был, меня преследовали какие-то мрачные видения. Я… я не знаю, могу ли верить своим глазам и ушам… Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда! У меня ничего нет, правда, они все забрали… Но если вы обратитесь к моему отцу, Хассуру Зайнсубани из Альд'Руна, он щедро вас вознаграадит. Найти его просто — он все время проводит в таверне «Альд Скар». У меня, правда, нет никакого знака, который вы могли бы ему показать… Но если вы скажете ему… Азура, защити нас! — вдруг взвизгнул он, резко переведя взгляд куда-то за спину Элемара, и торопливо попятился.
— Смело, — раздался сзади низкий мужской голос. — Глупо, но… смело.
Элемар медленно обернулся. Негоже, в конце концов, встречать хозяев, стоя к ним задом… А в том, что пожаловал настоящий хозяин Мамеи, сомнений не было. А он… облажался, как говорит Второй. За трескотней Ханната не заметил ни как слетели чары, ни как пришли… хозяева.
Он был высок, на полголовы выше Элемара и выглядел бы, как нормальный данмер, если бы не третий глаз, ярким рубином пылающий четко посередине высокого лба. Когда-то роскошная мантия в цветах Дома Дагот износилась, выцвела и посерела, ноги были босы, а волосы свалялись колтунами. Над выбритым по моде давно исчезнувших двемеров лбом тускло поблескивал двемерский же венец. Кожа над верхней губой была тоже выбрита, а борода аккуратно заплетена в косицы и сколота несколькими цепочками… как — он внезапно вспомнил один из снов — было принято у знатных двемеров. Не у кимеров Дома Дагот. Но…
…Среди этих других выделяются двое рослых мужчин, слишком молодых, чтобы участвовать в Совете — но уже начавших бриться, о чем говорит легкая синева на щеках. Старший из них… просто смотрит. Но от его взгляда хочется убежать. И подальше. Поэтому он вздергивает подбородок и смотрит со всем вызовом, на который способен.
И с удивлением видит, как теплеют непроницаемо-темные глаза пугающего чужака, а тонкогубый рот на миг изгибается в едва заметной, но несомненно одобрительной усмешке…
— Арайнис…
Неведомо откуда возникшее в голове имя вырвалось само собой. Но… он знал, что прав — Дагот Арайнис, один из старших братьев Дагота Ворина, стоял сейчас перед ним, насмешливо кривя тонкие, изуродованные корпрусом губы и сверля его глазами. Всеми тремя.
Тот самый Арайнис, которого он, тогда еще одиннадцатилетний мальчишка, в первые дни знакомства боялся едва не до мокрых штанов…
Тот самый Арайнис, с которым он впервые встретился при заключении союза между Домами Индорил и Дагот…
Элемар затряс головой, пытаясь выпутаться из паутины противоречащих друг другу воспоминаний… и обнаружил, что контроль над телом перехватил Второй, а Арайнис стоит всего в шаге от него.
— Узнал, значит, — неприятно усмехнулся он. — Вспомнил?
— Вспомнил, — скупо обронил Второй.
— И много вспомнил? — с издевкой поинтересовался Арайнис.
— Меньше, чем хотел бы. Но достаточно, чтобы кое-что понять, — уклончиво ответил Второй.
Арайнис снова усмехнулся.
— Так зачем ты здесь? — спросил он. — Ты пришёл, чтобы служить? Или бросить мне вызов? Подумай. Что тебя больше всего интересует? Многие смертные служат своим богам. Но мало кому выпадает честь разделить их божественную силу. Лорд Дагот делает тебе щедрое предложение… Суротано. Присоединись к нему и получишь божественную вечную силу сердца Лорхана. Или ты думаешь, что сможешь подняться выше в глазах нашего Повелителя, если победишь меня? — не дожидаясь ответа, продолжил он. — Да, это может сработать. Никто из Порождений Сердца не может умереть. Сила Сердца всегда переносит нас назад во времени. Мне не страшно, Суротано... или Неревар… или как там тебя зовут на самом деле. Я проиграю — потеряю свой ранг. Ты проиграешь — потеряешь всё. Ты уверен, что хочешь сразиться со мной? Поверь мне, для смертного не позорно прислуживать богу…(1)
— Для начала, я хочу поговорить, — твердо проговорил Второй.
— Поговорить? Разве наш родич Гарес не поведал тебе все, что нужно? — наигранно удивился Арайнис.
— Его прервали, — ощерился Второй. — На самом интересном месте…
— А, да… — кивнул Арайнис. — Заблудшее дитя… Что ж, он выбрал войну. Его право. Мы печалимся о потере, но не пожалеем его. Он презрел сладость заботы Повелителя. Теперь он познает горечь его ярости. Что до тебя… задавай свои вопросы.
— Что насчет Ханната Зайнсубани? Он… благословлен?
— Нет, конечно, — удивился Арайнис, причем вроде бы неподдельно. — Наш Повелитель не одаривает своим благословением всех подряд. Он был нам полезен, но с твоим приходом нужда в нем отпала. И теперь мы можем даже… отпустить его, — он усмехнулся.
Второй медленно кивнул… а Элемар увидел, как одновременно с ним кивает один из из сопровождающих Арайниса Видящих — единственный, кто одет и одоспешен — протягивая руку к рукояти меча… Впрочем, Второй, как оказалось, на милость Арайниса тоже не надеялся: резко отшагнув назад, он швырнул в замершего у стены с выпученными от ужаса глазами Ханната свиток Вмешательства. Тот самый, что был приготовлен для него еще перед входом в Мамею.
Ловкости и скорости Ханната в следующие мгновения мог бы позавидовать даже валенвудский имга. Сцапав свиток в полете, он вмиг, только чудом не разорвав, развернул его и с переходящим на визг нечленораздельным воплем, в котором все же угадывалась фраза-ключ, исчез во вспышке сработавшего заклинания. Меч подоспевшего Видящего разрубил только светящийся остаточной магией воздух.
— Как благородно, — издевательски проговорил Арайнис. — Ты мог приберечь этот свиток для себя.
Не мог, тут же понял Элемар. И не сможет — вооруженный Видящий так и остался у них за спиной. И можно лишь надеяться на то, что отправить его — их — на поклон к Даготу Уру для Арайниса важнее, чем прикончить на месте. Потому-то Второй и не делает попыток к сопротивлению — не только бесполезно, но и опасно.
— Мы не договорили, — ушел от ответа Второй.
— Ты тянешь время. Но изволь. Последний вопрос… Неревар.
— А мне больше и не надо, — ощерился Второй. — Скажи мне… Арайнис… с каких пор ты изменил свои предпочтения? Ты, который искренне ненавидел все двемерское?
Лицо Арайниса на мгновение застыло. А в следующий миг дрогнуло… и сквозь него словно бы проступило еще одно. Чужое. Незнакомое.
Неизвестный скривил губы Арайниса в не-его усмешке и проговорил его голосом с не-его интонациями и в не-его манере:
— Какой интересный вопрос, лорд Неревар. Достойный того, чтобы получить на него самый исчерпывающий ответ. И вы его непременно получите… после того, как познаете тяжесть Руки Арайниса в наказание за свою дерзость.
Окутанная красноватыми искрами когтистая длань с эбонитовым перстнем на среднем пальце мелькнула перед лицом… а в следующий миг голова Элемара, казалось, раскололась от боли. Левая щека, скула и половина челюсти пылали огнем, перед глазами плавали темные пятна… Но, как выяснилось, это было еще не все…
— Теперь, — вновь раздался голос Арайниса и Второго (а с ним и самого Элемара), полуослепшего от боли, вздернули на ноги, — когда урок покорности преподан, вернемся к вашему вопросу. Как я сказал, он достоин исчерпывающего ответа. Но получить вы его сможете… под Красной Горой. Я же могу только обеспечить вас… как это… гостевой грамотой. А это, лорд Неревар, чтобы не было неожиданностей.
Резкий удар по затылку погрузил их обоих во мрак беспамятства…
1) в игре эти реплики (с некоторыми отличиями) принадлежат Даготу Одросу. Но если протагонист дошел до Одросала, предлагать ему служить, мне кажется, поздновато. Логичнее было бы, чтобы службу предлагал первый встреченный протагонистом пепельный вампир
Тишина. И темнота.
- Набегались, детки?
Услышав этот голос — голос, в котором участие мешалось с добродушной насмешкой — я оказался на ногах прежде, чем успел открыть глаза или осознать, где я нахожусь, зато попутно что-то уронив. «Что-то» загрохотало, как ящик со слесарными инструментами и матерно ойкнуло. Но мне было плевать — чем обернулось для меня предыдущее общение с задавшим вопрос, я помнил очень хорошо. И испытывать терпение того, кто легким шлепком по лбу может лишить меня всего, что мне дорого — остатков памяти, а с нею и личности — совсем не хотел.
Я — снова — был в своем кабинете. Точнее, в месте, которое выглядело, как мой кабинет. А он, как и тогда, сидел в моем кресле. И с моей рожей. Но в этот раз к роже не прилагалось все остальное. Нет, все было на месте, и моя физиономия не висела в воздухе, подобно улыбке Чеширского Кота… просто… он решил предстать в обличии кимерского воина. Вполне конкретного кимерского воина: жесткие, как у всех эльфов Нирна, волосы цвета махагонового дерева — или, по-простому, темно-рыжие — топорщатся узкой, чуть более двух пальцев в ширину, щеткой от высокого лба до макушки, дальше, с затылка, спускаясь на плечи нетронутой гривой. Я знаю
…ослепляющая вспышка, треск сгорающих волос и нестерпимый жар от охватившего голову пламени. И собственный звериный вой, порожденный невыносимой болью…
как была получена эта «прическа»…
Голый безволосый торс залит подсыхающей кровью. А на груди — прямо напротив сердца — зияет рваными, вывороченными краями рана, сочась алыми каплями на каждом выдохе. Так бывает, когда удар наносится сзади. Я догадываюсь, как она была получена…
А рожа все-таки не моя. Похожа до изумления, но не моя. Эльфийская рожа. Резче скулы, острее подбородок, челюсть уже… отличия едва заметны, но они есть.
Неревар Индорил. Тот, кем упорно считают меня едва ли не все, кто знает о моем существовании. Начиная с Ллевула Андрано, именовавшего меня не иначе, как «пришедший издалека» — ну да, Внешние Миры, согласно представлениям в Нирне об устройстве вселенной… куда уж дальше? И заканчивая Арайнисом, с его непробиваемой уверенностью, что перед ним именно тот, кем он меня считает. Пришлось поддакивать, опираясь на обрывки чужих воспоминаний. Или все же моих? Когда тебя столько раз называют свиньей… может, пора все-таки начинать хрюкать?
А рука у Арайниса тяжелая… такой оплеухой и шею сломать можно… Когда я задавал «последний» дозволенный вопрос, я догадывался, каким будет ответ. И нет, я не о повторном «приглашении» под Красную Гору. И не о затрещине, которой, к слову, совершенно не ожидал. Я о той смеси бессильной ярости и… благодарности? мелькнувшей в его взгляде за мгновение до того, как его место занял кто-то другой — так же, как я сам незадолго до того занял место потерявшегося в воспоминаниях Элемара. Арайнис понял, что я все понял… какой бы тавтологией это ни звучало. Понял, что я догадался, если не обо всем, то о главном…
Дом Дагот — жертва величайшей несправедливости. Преданные и истребленные своими и порабощенные после смерти чужими, носителями чьей крови, на свое несчастье, оказались. Желание этих «чужих» понятно — они хотят вернуться. Любой ценой. В чужих телах, под чужими именами, но вернуться. Жить. И вернуть себе Вварденфелл, который принадлежал им до прихода кимеров. А потом завоевать все остальное — для того-то и строится Акулахан… Это кимеры думали, что он возводится в насмешку над богами. А на деле двемеры были слишком практичны для такого. И, осознав, к какой мощи получили доступ, немедленно нашли ей применение. Предельно практичное. И совершенно очевидное. И не узнай обо всем этом Ворин Дагот — снова Дагот! — вполне могли желаемого достичь.
И ответ на вопрос: «Что с этим делать?» тоже предельно очевиден. С самого начала был очевиден. Но… сперва я хочу разобраться. Во всем. До конца. Да, это все я обдумывал и раньше, да, уже сейчас мои соображения приняли, наконец, достаточно стройный вид, но… мне по-прежнему не хватает информации.
От резкого тычка в бок перехватило дыхание, мгновенно вытряхнув из головы все мысли… Он все так же сидел в моем кресле, скрестив ноги и рассеянно играя с авторучкой. Щелк — конический пишущий узел высунулся наружу. Щелк — спрятался. Щелк…
«Как собачий член», — подумалось мне.
Губы бога, явно подслушивавшего мои мысли, дрогнули в усмешке. Щелкнув авторучкой в последний раз — конус пишущего узла стыдливо спрятался внутрь корпуса — он со вздохом отложил её и с ласковостью, от которой у меня по хребту промчался целый табун мурашек, спросил:
- Ну так, что, мальчики… набегались?
Стоп… мальчики?
Хотя я ведь кого-то уронил, вскакивая. Кого-то, кто ойкал и матерился. И кто заехал мне в бочину — случайно или намеренно…
С этой мыслью я развернулся… и замер с разинутым ртом, изо всех сил подавляя желание протереть глаза.
Жесткие, как у всех эльфов Нирна, волосы все того же цвета древесины махагона были слишком коротки и потому торчали во все стороны, делая голову владельца похожей на одуванчик. Или на круглый мандарин. Прямо, как у меня когда-то. Пока я не отрастил патлы до такой длины, чтобы их можно было стягивать на затылке резинкой. Но лицо… мой взгляд перепрыгнул с потрясенного лица моего визави на лицо сидящего в стороне бога, расплывающееся в предвкушающе-паскудной ухмылке, краем глаза отметив точно такое же движение напротив. Словно оказался пперед зеркалом.
Они могли показаться отцом и сыном. Или… или один просто был более молодой версией другого.
Я почувствовал, что зверею. И глядя, как искажается гневом лицо стоящего напротив, я понял, что давно обещанное нами друг другу битье морд состоится прямо сейчас. Не знаю, какие у него претензии ко мне, да и плевать, если честно. Но если бы этот гаденыш, вместо того, чтобы изводить своими подозрениями в «нереварстве» меня, внимательнее смотрел бы в зеркало, вопрос был бы давно исчерпан!
— Ты-ы-ы! — дружно взревели мы оба.
Рявк получился удивительно синхронный, но это только взбесило меня еще больше. И не только меня.
— Сволочь! Если бы ты…
Драки не получилось. Мы успели ухватить друг друга за грудки — все так же синхронно — и, едва не столкнувшись лбами, прошипеть только эти слова, как обоих буквально заморозило на месте короткое:
- Хватит.
Он усмехнулся и повторил:
- Хватит. Хотя попытка была забавной. Но вы здесь не для того, чтобы выяснять, кто из вас прикидывающаяся идиотом сволочь, а кто не смотрящий в зеркало гаденыш. Хотя, - он хмыкнул, — посмотреть в зеркало не помешало бы обоим. Может, тогда что-то дойдет…
Словно по заказу, перед нами возникло широкое зеркало, отразив две перекошенные бешенством рожи.
Две абсолютно одинаковые перекошенные бешенством рожи…
Мы — снова синхронно — отпустили друг друга, принявшись изучать отражения. Изучать в поисках отличий… которых не было — моя морда выглядела теперь не менее эльфийской, чем у остальных присутствующих. Словно мое почти стертое из памяти «земное» человеческое прошлое мне просто приснилось…
— Твою мать! — выдохнул я, пораженный внезапной догадкой.
Хотя… ведь все указывало именно на это. Сны, в которых Неревар Индорил умирал то от полученных в бою ран, то от яда и удара в спину. В которых Альмалексия представала то недостижимой богиней, то такой же смертной ханшей клана Индорил. Слова Грезящей Пророчицы… Предсмертные слова Гареса, обращенные к нам обоим…
— Но… как? — голос Элемара был потерянным.
А я, как дурак, таращился на него, а в голове медленно расцветало понимание…
Падомаик. Единственный аэдра-падомаик, старший из падомаиков, первенец своего «отца» — Хаоса, которому не писаны никакие законы — имеющий дар творить. Пусть и скованный многими ограничениями и ослабленный утратой Сердца. Его ли волей душа Неревара — моя душа — оказалась во Внешних Мирах или просто заблудилась по дороге в Этериус… но когда Вивек творил собственную версию истории, её в… гхм, «пределах доступа» не было. Ноль. Зеро, как еще говорят в таких случаях.
Но Поломка или Прорыв Дракона — момент перенастройки пространства-времени. Миг-бесконечность, когда царит Хаос, когда не действуют никакие законы и спадают любые ограничения. Миг, когда Мертвый Бог и его Сердце снова суть одно, во всей полноте своей силы и возможностей…
Когда в хаосе между «да», «нет» и «быть может» ноль становится равен единице…
И душа Индорила Неревара занимает положенное место в потоке событий… В новом потоке…
Взгляд бога был одобрительно-изучающим. Взгляд Элемара — потрясенным. Я, что, все это вслух говорил?
Видимо, да. Или он транслировал мои догадки Элемару. А тот вдруг нахмурился, стремительно мрачнея:
— То есть я — просто твоя копия?
Бля-а… Кажется, парень сейчас отрастит себе гигантский комплекс неполноценности. И вот как ему объяснить, что все совсем не так, как он явно себе надумывает?
«Боже, вразуми дурака…» — мелькнула лихорадочная мысль, пока я отчаянно подбирал нужные слова.
- Нет, дитя, — негромко заговорил он, заставив меня поперхнуться от внезапного осознания, что я только что сделал. — Ты — это ты. Да, вы оба — Индорил Неревар Мора. Но ни один из вас не является ни копией, ни частью другого.
— Угу, каждый сам себе неповторимый оригинал, — нервно буркнул я.
О чем тут же немедленно пожалел.
- Именно, - усмехнулся он.
Лицо задумавшегося Элемара слегка разгладилось. А я со стыдом и благодарностью осознал, что интуитивно нашел самый лучший вариант решения, хотя, по совести, даже не думал о нем, надеясь справиться сам. Просто сработала земная привычка… я на миг глупейшим образом забыл, что здесь, в отличие от «там», адресат обращения вполне реален и находится совсем рядом. И даже может отозваться на нечаянную молитву…
- Но вы здесь не для того, чтобы прояснить вопрос, кто из вас есть кто… хотя и это давно пора было сделать. Удивительное упрямство… и не менее удивительное единодушие, — хмыкнул он. — Стоит ли напомнить вам предшествующие обстятельства?
Я переглянулся с Элемаром и похолодел. В прошлый раз я оказался здесь один, переоценив свои возможности в зачаровании дротика для Шарн и едва не угробившись. А если в этот раз нас занесло сюда обоих… значит, все совсем плохо?
- Вовсе нет, — ответил он на невысказанный вопрос. — Просто мне нужно было встретиться с вами обоими. И именно сейчас.
Из-за корпруса? Кстати, а ведь Мор — и корпрус в первую очередь — вызывают эманации его Сердца. Как радиоактивная песчинка, попав в организм, облучает ближайшие органы, провоцируя клеточные мутации и рак, с той лишь разницей, что рак не заразен. Так может…
- Увы, это не в моих силах, - тут же услышал я. — Мое Сердце и я слишком долго были не вместе. Из-за этого оно обрело собственную силу, отличную от моей. Так что избавить вас от её воздействия я не могу.
Жаль…
- Да и что тебе за печаль? Вас двое — меняйтесь, это замедлит развитие мутаций. Да и где найти лекарство, вам обоим известно. Тем более, что перед визитом туда вам стоит навестить еще одно место… а туда лучше наведаться до исцеления.
Такие намеки просто так не делаются. Я, конечно, не собирался игнорировать настойчивые приглашения к Даготу Уру — было, не скрою, у меня желание с ним встретиться — но теперь от путешествия к Красной Горе точно не отвертеться. Богам не перечат. Даже те, кто к их вниманию не привычен.
- Однако кое-что я все же могу для вас сделать. Пусть сила Сердца и изменилась, я все же в состоянии немного ослабить её воздействие. Особенность ваших душ, то, что вас двое, и моя небольшая помощь — все это даст вам немного больше времени. Не суетитесь… но и не медлите.
Твердый палец вдруг ткнулся мне в лоб — в ту самую точку, где у Арайниса находился лишний глаз. Я невольно шарахнулся, помня, чем обернулось для меня его прикосновение в прошлую встречу… и провалился во тьму.
Открыть получилось только один глаз — правый, заплывший после полученной от Арайниса оплеухи левый глаз открываться отказывался напрочь. С правым тоже было что-то неладно — Элемар почти сразу зажмурился от непереносимого жжения под веками. Вторая попытка оказалась столь же неудачной. И третья…
Кое-как осмотреться удалось только с десятой попытки. Или с одиннадцатой. Ну, как осмотреться… очень осторожно, не шевелясь и постоянно смаргивая набегающие из-за рези слезы. Этого, к счастью, хватило, чтобы разглядеть сходящиеся кверху неровные стены из светлого гранита и блики солнца на них. Кое-как осмыслив увиденное — из-за не отступающей головной боли процесс шёл с трудом — он понял, что лежит в нескольких шагах от входа в Мамею, Причём не снаружи, а внутри, и сейчас середина утра следующего дня. Или… следующего за следующим? Кто знает, сколько он провалялся без сознания?
Лежать было некомфортно. Кто-то, кто выволок Элемара из глубин пещеры, заботливо подложил ему под голову его же заплечную сумку, но устилавшие пол осколки гранита невозбранно впивались в спину. Особенно один, острым краем воткнувшийся в поясницу чуть левее позвоночника, недвусмысленно намекая на то, что кирасу с него сняли… Однако попытка встать привела лишь к тому, что Элемар хрипло взвыл и повалился обратно, тут же взвыв повторно — проклятая каменюка воткнулась в спину опять. Впрочем, на фоне боли, охватившей все тело до, казалось, последнего волоска, это ощущение не слишком выделялось.
— О-ох… Паршиво-то как… — пробормотал он, немного придя в себя и почувствовав, что способен не только выдыхать краткие бранные слова. — Прямо, как после того знакомства с Куарра в Эшленде. Хотя… нет, тогда, пожалуй, было всё-таки полегче…
«Как говорится, если что-то болит, значит, оно есть», — сочувственно хмыкнул Второй.
Точнее, Неревар. Теперь-то уже это точно известно. Хотя… он ведь тоже… Элемар с некоторым усилием отогнал эту мысль. Он подумает над этим всем позже.
— В таком случае, у меня есть ВСЁ, — выдохнул он. — Особенно у меня есть поясница, левое полумордие и брюхо… — продолжил он, пытаясь непослушной рукой ощупать живот. — Куда вот только кираса поде… Фубля, что это за… Бля! — панически заорал он, судорожно отбрасывая липкий ком чего-то мягкого и слизистого, попавший под руку.
Влажный шлепок, раздавшийся почти сразу же, дал понять, что далеко дрянь не улетела…
«Ты что там, корпрусятинку жамкаешь?» — поинтересовался Вто… Неревар.
— Иди ты на хуй со своими шуточками, а? — простонал Элемар, борясь с немедленно подступившей тошнотой и старательно вытирая обо все подряд испачканную в липкой слизи ладонь.
В следующее мгновение он оказался «внутри», а занявший его место В… Неревар сдавленно охнул и придушенно выругался:
— Ух, ёб твою… Да, если оно будет так все время, долго мы не продержимся…
С полминуты лежал, тяжело дыша, потом коротко прошипел сквозь зубы… и сотворил заклинание сопротивления корпрусу.
«Ну и как?» — не выдержав, полюбопытствовал Элемар — заботливый «сосед» наглухо отгородил его от всех ощущений, оставив только зрение и слух.
«Да полегче вроде бы… — мысленно отозвался… Неревар. — Но ненамного».
Вздохнул — и со стоном сел. Тут же едва снова не завалился обратно — тело слушалось плохо, а руки тряслись и норовили подломиться — но все же сумел удержаться и с ещё одним стоном обмяк, сгорбившись и уронив руки на колени.
Кираса нашлась рядом. А на животе, чуть ниже следа от ладони Тельзы Драл, обнаружились два косых разреза крест-накрест, каждый в палец длиной. Кровь уже не сочилась, но края были воспалены. Разрезы были заполнены мерзкой даже на вид красно-чёрной слизью, в происхождении которой сомневаться не приходилось. Вто… Неревар сглотнул и зажмурился, сжав зубы — зрелище, вкупе с тем, что оно подразумевало, его явно проняло. А Элемар искренне порадовался, что находится «внутри», где ощущения и эмоции притуплены, и блевануть от воспоминания, что вляпался в эту мерзость рукой, он не может. Справившись с тошнотой, Неревар неловко пошарил в сумке и плеснул на разрезы приберегавшимся ещё с похода к Уршилаку зельем против моровых болезней… и вздохнул, оценив результат. Точнее, почти полное его отсутствие. Цедя сквозь зубы ругательства пополам с болезненным шипением, он вытер живот полой рубашки — с ней культисты не церемонились, варварски разрезав недешевую ткань — и кое-как прочистил рану. После чего неуклюже залил её заживляющим зельем и некоторое время сидел, глядя, как стремительно срастаются края разрезов, выталкивая все лишнее и образуя грубые рубцы. После чего снова вытерся — уже как следует.
— Красота-а, — ядовито заключил он, отбросив изгвазданную тряпку и оценив получившийся результат.
Элемар «внутри» удручённо вздохнул.
Загадочный липкий ком нашёлся висящим на стене неподалёку и действительно оказался ломтем корпусного мяса. Глядя на него, Элемар снова порадовался, что сидит «внутри» — зная, что эта дрянь неизвестно сколько времени лежала у него на животе, заражая корпрусом, он бы точно сблевал. Неревар же с каким-то мрачным удовлетворением хмыкнул, переведя взгляд с куска корпрусятины на шрам, угукнул каким-то своим мыслям и, к искреннему облегчению Элемара, потерял к склизкой мерзости интерес. Делиться своими соображениями он, как обычно, не торопился, но Элемар на этот раз был совершенно не уверен, хочет ли он вообще знать, о чем тот думал и к каким выводам пришёл…
Обновив заклинание — оно, к огорчению обоих, действовало всего десяток минут — забрав кирасу и накинув вместо испорченной рубашки мантию, Неревар перенесся Вмешательством… в Гнисис.
— Твою мать! — оглядевшись, вполголоса прокомментировал он. — Что такое «не везёт» и как с этим бороться…
«Я рассчитывал на Альд'Рун, — с каким-то смущением добавил он мысленно. — Но ладно… Попробуем выжать максимум пользы из пребывания тут».
Обменявшись кивками с расположившимся во дворе храма знакомым оружейником, Неревар зашёл внутрь. Под ехидные комментарии пришедшего в себя Элемара получил благословение у триолита святого Ллотиса за тридцать пять медяков и у маски Вивека — за зелье исцеления болезней. Эффекта, впрочем, ни от того, ни от другого особого не было. Разве что левый глаз наконец открылся. Совсем немного, но и это радовало. Напоследок Неревар купил у местного портного рубашку взамен оставшейся в Мамее…
Больше в Гнисисе им делать было нечего поэтому Неревар направился к порту силт страйдеров, на ходу в очередной раз обновив заклинание сопротивления корпрусу. Погонщик долго хмурился, рассматривая его физиономию, но согласился отвезти его до Альд'Руна. И даже денег запросил не больше обычного. Элемар облегчённо выдохнул «внутри» — «божественная болезнь», похоже, пока себя не проявила. Внешне, по крайней мере. А битой мордой никого не удивишь…
* * *
В альдрунский храм входил уже Элемар — терпение Неревара иссякло буквально за несколько минут до прибытия. Стоило ему снять шлем, Ллорос Сарано, занимавшийся какими-то документами, выронил перо и почти беззвучно охнул:
— Серджо… У вас…
— Я знаю, мутсэра Сарано, — мягко перебил его Элемар. — Знаю, — он криво усмехнулся. — Я всё знаю…
Он осторожно присел на стул, отставив его так, чтобы не коснуться Сарано даже случайно. Тот, проследив за действиями гостя, заметно расслабился.
— Я так понимаю, вы пришли не просто так, — проговорил он.
— Да, мутсэра, — осторожно кивнул Элемар. — У меня к вам несколько просьб, выполнение которых, смею надеяться, вас не слишком затруднит.
— Слушаю вас, — слегка насторожился Сарано.
— Во-первых, я хочу попросить вас уведомить о случившемся советника Атина Сарети. Способ — на ваше усмотрение, мне важно лишь, чтобы эта информация до него дошла.
— Не беспокойтесь, — скупо улыбнулся Сарано, — я сообщил бы об этом советнику Сарети и без вашей просьбы.
— Отлично, — выдохнул Элемар. — И вторая просьба… Расскажите, пожалуйста, святилища каких святых даруют сопротивление корпрусу. И где их искать?
— Они не дадут вам исцеления, серджо, — Сарано снова улыбнулся, но на этот раз улыбка была грустной. — Только краткую отсрочку. Корпрус — это приговор…
— Я знаю, мутсэра, — болезненно улыбнулся в ответ Элемар. — Но мне и нужна отсрочка. Чтобы успе… — он зашипел от боли и зажмурился, пережидая приступ боли в спине.
— Как это случилось? — спросил Сарано, терпеливо дождавшись, когда его отпустит. — Когда?
— Вчера. Я решил помочь… одному знакомому… найти его сына. Оказалось, что его подчинили с помощью пепельной статуи, как Варвура Сарети, и увели в подземный комплекс Мамея. Не знаю, на кого была рассчитана эта ловушка — а это была именно ловушка — но попался в неё я…
На самом деле, как теперь понимал Элемар, ловушка была приготовлена именно для него. И его там ждали. О том, как Ханнат оказался в Мамее, догадаться было несложно: случай с Варвуром ещё не изгладился в памяти, вспомнившись, едва шахтёр из Ашиману упомянул загадочный свёрток в руках Ханната. Ну а его собственное признание, что он не помнит, как оказался в пещере, окончательно убедило в правильности догадки. Неясно только, почему Арайнис был уверен, что выручать пленника явится именно он? Хотя, если Дагот Ур «читает в сердцах» своих последователей и потомков, собрать нужные сведения об Элемаре ему не составило бы большого труда. И устроить ловушку, опираясь на эти сведения. Но Сарано этого говорить не следовало — слишком на многие вопросы тогда пришлось бы отвечать. И вряд ли жрецу Трибунала эти ответы понравились бы…
— Там меня ждал Дагот Арайнис…
— Один из Семи? — ахнул Сарано. — Серджо, вы…
— Уверен ли я? — горько усмехнулся Элемар. — О, да… Вот это, — он осторожно коснулся пальцами опухшей левой скулы, — след от его руки. Руки Арайниса… В наказание за дерзость, как он соизволил пояснить. От удара я… потерял сознание. А очнулся уже… заражённым. Как именно это происходило, я не знаю, но, очнувшись, нашёл у себя пару неопасных ран. И крови было значительно больше, чем должно было натечь.
О том, что залитую заражённой кровью рану сверху залепили куском корпусного мяса он решил умолчать — хватит и тех догадок, которыми с ним все же поделился Неревар.
Ллорос Сарано нервно прочистил горло. Но промолчал.
— Радует то, что парня я все же спас. Увёл у них буквально из-под носа.
— Ханнат Зайнсубани, сын торговца Хассура Зайнсубани, — Сарано не спрашивал. — Он вчера появился перед храмом, практически голый и почти невменяемый от ужаса.
— Да, — кивнул Элемар, — он.
— Значит, Мамея, — потёр бритый подбородок Сарано.
— Не советую, — покачал головой Элемар. — Во-первых, слуги Шестого Дома и сам Арайнис не могли не понимать, что я, оставшись в живых после встречи с ними, молчать не стану. Тем не менее, я жив и пока ещё в относительно здравом рассудке. А значит, скорее всего, когда туда прибудут воины Редоран или Вечной Стражи, там уже никого не будет… кроме тех несчастных, кем они, возможно, решат пожертвовать. А во-вторых… легионеры из форта Пёстрой Бабочки уже штурмовали святилище в Илуниби. Чем это для них кончилось, вы знаете. А ведь там был всего лишь, — он криво усмехнулся этому «всего лишь», — пепельный упырь Дагот Гарес.
Сарано мрачно покивал... но остался при своём мнении. Что и подтвердил следующей фразой:
— Тем не менее нужно, по меньшей мере, убедиться в том, что слуги Шестого Дома покинули это место.
Элемар вздохнул, но настаивать не стал. Хочет Сарано положить отправленный отряд редоранцев — пусть. Хотя ему заранее жаль обречённых воинов Дома. Особенно тех, кто не погибнет сразу, как тот легионер из Илуниби…
— Так что насчёт второй моей просьбы? — вместо этого спросил он.
Ллорос Сарано некоторое время озадаченно моргал и хмурился, явно забыв за расспросами, в чем эта самая просьба заключалась. Потом просветлел лицом:
— Ах, да… Вам нужны алтари Мерис Примирительницы и святого Делина Мудрого. Находятся они в храме Призрачных Врат и в Соборе, в Вивеке. К слову — ещё одно святилище Мерис есть здесь, в храме Альд'Руна. Но, как я уже говорил, они не способны даровать исцеление от «божественной болезни».
— Если они способны замедлить её развитие — этого более чем достаточно, — усмехнулся Элемар.
Усмешка вышла совсем болезненной — терпеть постоянную боль в мышцах и суставах становилось все тяжелее. Вот только меняться местами с успевшим слегка передохнуть Нереваром, следуя совету некоего доброжелателя — имя которого, пусть и давно переставшее быть для обоих тайной, они предпочитали не упоминать даже мысленно — при свидетелях не стоило. Так что он попрощался с Сарано, напоследок напомнив ему просьбу передать о болезни Атину Сарети, надел шлем и направился к алтарю Мерис.
«Не слишком ли многое я рассказал?» — обеспокоился он.
«Нет, как ни удивительно, — задумчиво отозвался Неревар. — Ровно то, что нужно. Но в дальнейшем следует все же следить, что и кому говоришь. Ведь собеседником может оказаться не благожелательный Сарано».
Неяркое сияние, исходящее от триолита святой Мерис, обволокло тело и Элемар облегчённо выдохнул, распрямляя неведомо когда успевшую сгорбиться спину. Болезнь, разумеется, никуда не делась — да они этого и не ждали, даже без предупреждений Ллороса Сарано — продолжая напоминать о себе непрерывной ноющей болью. Но сама эта боль стала значительно слабее. И, как с удивлением отметил Элемар, в голове тоже заметно прояснилось. Настолько, что до него вдруг дошло, что Арайнис Дагот, когда отвешивал ему… им оплеуху, говорил о «тяжести» своей руки, имея в виду вовсе не силу удара. След от которого тоже не мешало бы убрать: смотреть вокруг фактически одним глазом было и неудобно, и неприятно. Как и разговаривать половиной рта. Так что следующим, кого он навестил, был храмовый аптекарь, у которого он, под чутким руководством встрепенувшегося Неревара, скупил едва ли не весь запас зелий и мазей — заживляющих, снимающих головную боль, боль и воспаление в мышцах и суставах... всех, которые, предположительно, могли облегчить его состояние и... пусть не убрать, но хотя бы сгладить виденные им внешние симптомы болезни. Часть из них он принял, не отходя от прилавка, почти сразу ощутив себя... не здоровым, конечно, но гораздо бодрее. Вмешательство доброжелателя дало им, по его словам, «небольшую» отсрочку, однако рассчитывать только на неё было бы глупостью. К тому же, кто знает, что он вкладывал в это понятие...
Выйдя из храма, Элемар свернул на площадь к югу, где торговали различной снедью. Следовало запастись едой — долго не портящейся и не слишком увесистой. И мягкой тканью для перевязок. Как можно больше и как можно быстрее: сегодня признаки «божественной болезни» заметил пока только опытный Сарано, и, возможно, аптекарь, но то, что он явно не слишком здоров, заметно любому. Завтра признаки корпруса могут стать очевидны каждому взглянувшему. И тогда с ним просто откажутся иметь дело. А потому стоит поторопиться.
Следующей целью его визита стала «ракушка» Гилдан. Босмерка, к его облегчению, оказалась дома и уже собиралась поприветствовать его в привычной манере, но Элемар успел выставить перед собой руку и рявкнуть:
— Стоять!
Получилось грубо: хорошенькое личико замершей от неожиданно резкого окрика Гилдан тут же сморщилось от обиды, и Элемар торопливо пояснил:
— Я болен. И заразен. Корпрус.
Обида мгновенно сменилась ужасом. А ужас — злостью.
— Тогда зачем пришёл?
— Сообщи об этом Каю Косадесу. И передай, что в поместье я буду… — он ненадолго замолчал, прислушиваясь к словам встрепенувшегося Неревара, — примерно через неделю, если буду ему нужен.
— Сделаю, — резко кивнула Гилдан. — Это все?
Элемар кивнул.
— Тогда убирайся! — почти истерично выкрикнула она. — И... и вообще держись от меня подальше!
Он усмехнулся и подчинился. И хотя чего-то подобного он и ожидал, на душе было тоскливо. По-настоящему близки они с Гилдан не были, если не считать «дружбы телами», как это ехидно называл Неревар, строго следивший, чтобы он ей не выболтал чего-нибудь лишнего, но Элемар все же успел к ней привязаться. И…
«Меняемся», — решил он.
«Чтобы ты мог беспрепятственно киснуть по своей зазнобе?» — едко осведомился Неревар.
«Нет. Чтобы я мог по ней не киснуть».
«Уважаю, — совсем другим тоном проговорил дух. — Отойди-ка за вот эту хижину. Мало ли что».
Просьба оказалась не лишней — затаившаяся после приёма зелий болезнь словно ждала этого, напомнив о себе мгновенно вспыхнувшей во всем теле болью. Резко ощутивший все «прелести» их нынешнего состояния Неревар сдавленно охнул и покачнулся, привалившись к стене той самой хижины, за которую просил отойти. Не окажись её — наверняка растянулся бы на земле. Так что Элемар порадовался предусмотрительности духа, раньше него сообразившего, что незаметного «обмена» может и не получиться. И, похоже, теперь им вообще придётся забыть о незаметности этого, ставшего уже вполне привычным действия. Если раньше их могла выдать разница в поведении, то теперь…
«А ведь это только начало, — мысленно проговорил Неревар, прислушиваясь к себе. — Дальше будет только хуже».
«Но ведь это не навсегда?» — рискнул спросить Элемар.
«Не навсегда», — согласился Неревар.
Осторожно повёл плечами, потянулся... и облегчённо выдохнул.
«Рано или поздно это закончится. А вот как… зависит уже не только от нас. Впрочем, как говорили в том мире, где я жил — поверить не могу, что он мне не родной, а я на самом деле… а, ладно… Так вот, в том мире обычно говорили "с нами бог". Смекаешь?»
Элемар смекал. Потому что некий бог действительно был с ними, «сердечно», как с намёком выразился однажды все тот же Неревар, заинтересованный в их успехе. И альтмер всерьёз подозревал, что благодаря вмешательству этого самого бога они сейчас всего лишь попеременно страдают от ломоты и болей, а не отращивают дополнительные части тела, попутно наслаждаясь красочными видениями. Хотя и до видений наверняка дойдёт… Но тот же бог упоминал некое «лекарство»... а значит, кто бы что ни говорил, для них корпрус вовсе не приговор. Уж Неревар-то наверняка знает, где его можно найти. Не может не знать...
Напоследок Неревар заглянул в «Крысу в Котелке» — подкрепиться. Без аппетита поел — пища казалась совершенно лишённой вкуса, и только понимание, что голодовка не выход и без еды они лишь ослабеют быстрее, заставляло впихивать в себя кусок за куском и ложку за ложкой. И покинул Альд'Рун через южные ворота.
«Домой нам вообще-то ближе через западные», — недоуменно прокомментировал Элемар.
«А мы пока не домой, — задумчиво ответил Неревар. — Или ты забыл, что сказал Гилдан?»
«Признаться… забыл, — повинился Элемар. — И куда мы тогда направимся?»
«Сперва — в храм Призрачных Врат, к алтарям святых Мерис и Делина. А потом — в гости».
«В гос… На Красную Гору, так?»
«На самом деле — под Красную Гору. Но, в целом, ты все понял правильно».
Элемар задумался.
«Признайся, — проговорил наконец он. — Ты ведь с самого начала собирался туда пойти, верно? После истории с черепом Ллевула Андрано и убийства некромантки Шарн, когда пришёл к мысли, что Дагот Ур и Дагот Ворин — не одно и то же».
«Даже раньше, — не стал отрицать Неревар. — Когда, осознав, куда вместе с тобой вляпался, начал анализировать получаемую информацию и раз за разом натыкаться на нестыковки. И чем больше я узнавал, тем больше запутывался. Пока не пришёл к логичному, в общем-то, выводу, что можно спросить у очевидца и непосредственного участника. И сравнить его версию с уже известными».
«Зачем?»
«Привычка, наверное, сказалась. Я ведь говорил, что в том мире был законником? Вот меня, видимо, и переклинило — есть преступление, надо его расследовать».
Элемар хмыкнул.
«Ну, расследуешь ты его… И что дальше?»
«Не знаю, — вздохнул Неревар. — Там видно будет… наверное».
«Понятно. Тебя просто бесит незнание, а о последствиях ты не думал».
«Почему же? Или ты намекаешь на то, что я не смогу решиться убить его, если буду доподлинно знать, что он невиновен? Смогу. Просто… мне, скажем так, нужны основания. Мои собственные. Не потому, понимаешь, что Трибунал сказал: "Ату его, он Дьявол и Враг" и все вокруг дружно согласились: "Да, да, да!" не вникая, а приняв слова Альмсиви на веру. А потому что он, к примеру, абсолютно безумен. Безумец такой силы — бесспорная угроза. Или озлобился. Или… если его действия продиктованы чужой злой волей, а освободить его от этой воли может только смерть…»
Элемар не стал спрашивать, какую «злую волю» тот имеет в виду. Все и так было понятно.
Мысленный разговор был неожиданно прерван резким окриком:
— Эй!
Неревар тут же развернулся на голос, тихо зашипев сквозь зубы — привычное движение немедленно отозвалось болью во всем теле. К счастью, зелья ещё действовали, заставив её быстро утихнуть...
— Эй, вы! — к ним решительным шагом направлялась высокая бретонка. — Да, вы!
Довольно молодая, дорого одетая… она могла бы показаться привлекательной, если бы не непередаваемое выражение лица, присущее «сушёным рыбам» — старым девам, собственными руками намертво заковавшим себя в жестчайший корсет благопристойности и неукоснительного соблюдения внешних приличий. И люто ненавидящим всех тех, кто внешнему благочинию предпочёл внутреннюю свободу. Или просто оказался хоть чуточку счастливее их. Элемар на таких насмотрелся ещё в Вэйресте: Школа Юлианоса была все же не столько школой, сколько храмом. И там стояли алтари всех девяти богов, давая прихожанам возможность обратиться именно к тому, чьё покровительство было необходимо в данный момент: купцы и путешественники искали благословения Стендарра, ремесленники — Зенитара, фермеры и охотники почитали Кинарет, а будущие матери молились Маре. Дамочки же вроде этой мимо алтаря Мары проходили с видом несправедливо обиженным, а мимо алтаря Дибеллы — с презрительно-негодующим. Впрочем, «хозяин» Школы тоже их внимания не удостаивался — мимо алтаря Юлианоса они проходили, словно мимо пустого места. Главной их целью всегда было святилище Стендарра, бога милосердия… но, что интересно, его благословение они получали редко, в то время как другие боги были к молящимся им неизменно щедры. Тот же Юлианос мог даровать своё благословение даже самому ленивому и бестолковому ученику, если тот молился достаточно искренне. Искренность... не в этом ли дело?
— Моё имя Виатрикс Петилия, вдова, — приблизившись, надменно представилась незнакомка. — Я совершаю паломничество к Алтарю Гордости, что за Призрачным Пределом, и мне нужна охрана, чтобы добраться туда за два дня. Вы мне подходите. Проводите меня туда. Если сумеете уложиться в два дня, получите чаевые.
Неревар оторопел — Элемар ощутил это как никогда ясно — и долгие несколько мгновений мог только изумлённо смотреть на стоящую напротив дамочку. А потом взбесился.
— Я. Вам. Подхожу, — медленно, подчёркивая каждое слово, проговорил он.
Звучало это мягко и даже вкрадчиво, но Элемар все так же отчётливо чуял — его «сосед» в бешенстве. Обратись эта «сушёная рыба» к нему по-другому, он наверняка отреагировал бы иначе — в конце концов сами они направлялись, по большому счёту, туда же — несмотря на то, что чья-либо компания для них сейчас была весьма обременительна. В этом они были схожи… Но напряжение последних недель, закончившееся поистине грандиозными неприятностями — если заражение корпрусом вообще можно охарактеризовать таким тривиальным словом, как «неприятность» — изрядно подточили самообладание у обоих, а дреморова дамочка смотрела так, словно альтмер был провинившимся слугой, которому милостиво дают шанс искупить допущенную оплошность…
— Именно, — высокомерно кивнула Виатрикс Петилия. — Манер вам, конечно, недостаёт… Но вы прилично одеты и неплохо вооружены. То есть вполне достойны некоторое время сопровождать приличную даму.
— Вот как? — Неревар не усмехнулся — оскалился. — Достоин, значит… Вынужден вас огорчить, сударыня — у меня нет ни малейшего желания сопровождать вас куда бы то ни было. И я достаточно богат, чтобы не нуждаться в ваших подачках.
— Зато, сударь, вы ужасно воспитаны, — оскорблённо вскинула подбородок Петилия, по-старушечьи поджав губы. — Отказать даме, попавшей в затруднительное положение…
— Даме, попавшей в истинно затруднительное положение, я бы не отказал. Но… — Неревар злобно ухмыльнулся, — ни одной дамы я здесь не вижу. А ваши «затруднения», госпожа Петилия, порождены вашим же дурным нравом. И я бесконечно рад, что моё ужасное воспитание позволяет мне оставлять подобных вам заносчивых выскочек наедине с их проблемами, не испытывая терзаний совести.
Обогнул задохнувшуюся от возмущения и хватающую ртом воздух Петилию и направился в сторону форта Пёстрой Бабочки. Элемар притих — судя по долетающим до него отголоскам эмоций, Неревар злился. Правда, как довольно скоро стало понятно, не столько на Петилию, сколько на себя.
На развилке Неревар свернул на север, дошёл до фояды, поднимающейся — или спускающейся — по склону Красной Горы и… с трудом отбившись от скального наездника, понял, что действие зелий кончилось. Благо, поблизости оказалась крошечная расселина, забившись в которую, можно было сравнительно безопасно передохнуть.
Однако планы пришлось почти сразу же поменять. Потому что из приглянувшейся расселины показался одетый в рваные штаны данмер, а возле развилки одновременно с ним возникла женская фигура. От неё до места, где Неревар решил укрыться для отдыха, было порядка двух сотен локтей, так что Элемар без труда узнал Виатрикс Петилию.
«Какая решительная дамочка», — иронично восхитился он.
«Угу», — буркнул Неревар, настороженно следя за данмером, сверлящим их крайне недружелюбным взглядом.
То, что конкретно этого данмера он видел впервые, узнаванию совершенно не помешало. Редкая сыпь багровых нарывов, пусть с трудом, но все же различимых на серой коже, тому очень способствовала. Потому что видел он такую уже не в первый раз.
Видящий.
Элемару незнакомец тоже не понравился. Потому что и он прекрасно понял, кто это. Петилия, конечно, своей заносчивостью вызвала к себе неприязнь. Но...
«Как думаешь, этот тип нападёт на неё?» — поинтересовался он.
«Вряд ли, — задумчиво отозвался Неревар, все ещё не сводя взгляда с Видящего. — Он одержимый, а не идиот. И понимает, что мы не сможем не вмешаться. Хотя… всегда есть шанс, что может произойти нечто неожиданное».
«А мы вмешаемся?» — уточнил Элемар.
«Разумеется. Одно дело — осадить заносчивую дамочку, решившую, что вправе чего-то требовать от случайного незнакомца. И совсем другое — не прийти на помощь тому, кто попал в беду. Даже если это та же самая заносчивая дамочка», — озвучил его собственные мысли Неревар.
Обсуждаемая дамочка тем временем подошла совсем близко — от их укрытия её отделяла какая-то пара десятков локтей — и явно тревожилась, заметив ещё одно действующее лицо. Элемар с любопытством наблюдал «изнутри», как она напряжённо всматривается в незнакомца и постепенно замедляет шаг. Ему было интересно, как близко она рискнёт подойти.
Петилия оказалась благоразумной. Так что Видящего обошла по широкой дуге. Благо, русло фояды такие манёвры позволяло.
— Кто это? — остановившись так, что Неревар оказался между ней и Видящим, и окинув последнего прямо-таки ординаторским взглядом, спросила она. — Паломник? Разбойник?
— Нет, — усмехнулся Неревар. — Он болен.
— У меня есть эликсир…
— Он не поможет.
— От моровых болезней. Я…
— Он не поможет, — чуть громче и жёстче повторил Неревар. — У него корпрус. Держитесь от него подальше.
— Мое безумие — божественное чувство, — подал вдруг голос Видящий. — Вперед! Хватайте цепи и докажите, что вы в своем уме!
Он ещё не договорил, а Виатрикс Петилия уже отпрянула, в какое-то мгновение увеличив разделяющее их расстояние сразу на десяток шагов. И замерла олицетворением укора, сложив губы скорбной скобкой. Потом фыркнула и едва не строевым шагом двинулась вверх по фояде — туда, где на фоне вечереющего неба мерцала завеса Призрачного Предела. Видящий склонил набок голову, с безразличным любопытством наблюдая за удаляющейся женской фигурой. Потом перевёл взгляд тусклых глаз на... них.
— Мы пристально наблюдаем за вами. Мы видим, как вы спите... и как вы просыпаетесь... — бесстрастно проговорил он с внезапно прорезавшимся уже знакомым лязгающим акцентом. — Повелитель не придёт к вам, лорд Неревар. Это вы должны прийти к Нему и умолять о снисхождении. Так идите же. Он ждёт...
Он моргнул — раз, другой... Тусклые глаза обессмыслились...
Неревар медленно попятился, внимательно следя замершим в какой-то прострации Видящим. Элемар тоже невольно напрягся. Однако тот мотнул головой, смерил их очередным неприязненным взглядом и отвернулся. Неревар передёрнул плечами, резко развернулся и зашагал прочь. К Призрачным Вратам.
* * *
Когда Неревар в очередной раз споткнулся, Элемар в первое мгновение даже не понял, что произошло. Просто в какой-то момент в ушах и в разуме раздался стон: «Больше не могу!» а в следующий миг он обнаружил, что стоит на коленях, упираясь ладонью в землю, и изо всех сил стискивает зубы, чтоб не завыть от раздирающего все тело нестерпимо болезненного зуда. Под кожей, словно бы копошились тысячи червей, прогрызающих себе ходы во всех направлениях разом. Хотелось сорвать с себя все — броню, одежду — и исступлённо драть, драть, драть ногтями кожу, срывая её вместе с воображаемыми сходящим с ума рассудком червями. Везде — на груди, на плечах, в паху… Перед глазами начало темнеть, в ушах зазвучал низкий гул, перекрывший ставшее за последние часы привычным гудение близкого Призрачного Предела…
«Дыши! - ворвался вдруг в гаснущий разум чей-то яростный рык. — Дыши, сукин ты сын! Слышишь меня? ДЫШИ!»
Сухой, пропитанный пепельной горечью воздух предгорья Красной Горы вдруг с всхлипом ворвался лёгкие, обжигая и царапая нутро. Раз, другой, третий… Элемар согнулся ещё ниже — почти уткнувшись лбом в спрессованный ветром и временем пепел дна фояды — судорожно царапая скрюченными пальцами нагрудник кирасы.
Очередной вдох дался почти безболезненно. А зуд, который в какой-то момент стал почти нестерпим, начал стихать и через какое-то время прекратился совсем. Осталась только уже знакомая ломота в мышцах и прибавившаяся к ней огромная усталость — после встречи с Видящим Неревар решил не терять времени и шёл практически всю ночь. А ведь зелья, вспомнил вдруг Элемар, он так и не принял... только, когда, видимо, стало, совсем паршиво, раз за разом накладывал на себя заклинание сопротивления корпрусу, пока не истощил магию досуха. Пытался экономить? Или просто забыл?
Элемар подозревал, что второе.
Он осторожно выпрямился и открыл глаза. И застыл, зачарованно рассматривая левую руку, которой по-прежнему упирался в землю. На тыльной стороне ладони багровела большая, покрытая царапинами и полосами расчесов и поблескивающая выступившей сукровицей опухоль. И эта опухоль прямо на глазах у изумлённого Элемара бледнела и опадала, пока не исчезла совсем. Остались только следы от расчесов.
— Как это? — не удержавшись, вслух выдохнул он, сжимая и разжимая кулак и прислушиваясь к ощущениям.
«А это, я так понимаю, то, о чем говорил... сам знаешь, кто, когда советовал меняться, чтобы замедлить развитие болезни», — отозвался Неревар.
Голос его, как всегда в моменты сильного истощения, был безэмоционален.
«А корпрус, как ты говорил, меняет не только тело, но и душу, — медленно и осторожно предположил Элемар. — И моё тело менялось вместе с твоей душой, так? А когда мы поменялись, эти изменения... откатились обратно?»
Он встал, отряхнулся от пыли и, оглядевшись, медленно зашагал дальше. До фояды Мамея и Призрачных Врат оставалось, по его прикидкам, не так уж и много, а усталость, на удивление, была не такой уж сильной. Этим стоило воспользоваться. Особенно, с учётом того, что только что произошло.
«Думаю, так и есть», — не менее осторожно согласился Неревар.
Элемару показалось, что он собирался сказать что-то ещё... но тот продолжал молчать.
К Призрачным Вратам он пришёл через два часа. Кивком попрощался с держащейся на безопасном расстоянии Петилией и вошёл в Башню Заката.
А ещё полчаса спустя, получив благословение от триолитов святой Мерис и святого Делина, он заселился в снятой комнате и с облегчением запер дверь на ключ. Тихо хмыкнул, оценив размеры кровати — в его спальне в Бал Исре была, пожалуй, скромнее — и количество подушек. И, сняв шлем, подошёл к висящему на стене зеркалу. Виатрикс Петилия, после встречи с Видящим старавшаяся держаться к нему поближе, увидев его лицо — тогда ещё не он, а Неревар остановился, чтобы напиться — устроила истерику, удержавшись от рукоприкладства только из боязни заразиться. И ему было интересно, что же такое она увидела...
«Кошмар, — прокомментировал увиденное в отражении Неревар. — Ты похож на сифилитика».
«На кого?» — переспросил Элемар, разглядывая уже знакомую багровую сыпь, покрывающую его лицо и шею.
«Болячка такая, — иронично хмыкнул Неревар. — В том мире. Сначала от неё покрываешься вот такой вот радостью. А потом отваливаются нос и член».
Элемар икнул. Расставаться ни с тем, ни с другим он был не готов. Хотя уточнение «в том мире» немного успокаивало.
«Хотя... — усмехнулся Неревар, — у пепельных зомби носы тоже проваливаются».
Элемар запустил шлемом в стену, еле сдержавшись, чтобы не расколотить ещё и зеркало.
«Издеваешься, да?»
«Зато члены вырастают. Правда, не там где положено, а на роже, но вырастают же».
Несколько мгновений Элемар боролся с желанием пнуть, разбить или запустить в стену что-нибудь ещё... а потом тихонько и бессильно рассмеялся. Подобрал шлем, задумчиво повертел... и положил на столик.
«Ложись, — уже другим тоном посоветовал Неревар. - Стоит как следует отдохнуть. Времени, конечно, у нас мало... но и возможности тела отнюдь не бесконечны. Так что стоит воспользоваться случаем и восстановить силы в безопасном месте — кто знает, где и когда нам придётся это делать в следующий раз».
«Ты о чем?»
Неревар помолчал.
«Завтра... или когда ты проснёшься... мы не пойдём через Призрачные Врата. Потому что в этом случае весь Вварденфелл будет знать, что ты попёрся на Красную Гору. А нам этого совсем не надо».
«Тогда как мы попадём за Призрачный Предел?»
«Есть одно место. Придётся поискать, так как я знаю его расположение очень приблизительно. Зато там гарантированно есть проход за Призрачный Предел».
«И что же это за место?» — насторожился Элемар.
Неревар некоторое время молчал, явно раздумывая, стоит ли отвечать.
«Затерянный Когорун, — проговорил наконец он. — Бывшая столица Дома Дагот».
В арочном зале Фаласмариона после их визита так никто и не побывал, о чем свидетельствовали следы в пыли — все они принадлежали Элемару. Но он этому обстоятельству был только рад. Потому что других поводов для радости попросту не было.
Болезнь прогрессировала, несмотря на все их усилия. Хуже того, состояние, в котором он «принял» тело, вернулось и произошло это заметно быстрее — всего за несколько часов. Покрывшая его лицо и тело багровая сыпь стала гуще и нестерпимо чесалась от любого прикосновения. Теперь Элемар понимал, почему все встреченные им Видящие предпочитали обходиться минимумом одежды. Или же, как в Илуниби, и вовсе без неё. Он же себе такую роскошь позволить не мог. И не только потому что не хотел афишировать своё состояние — тем более, тех, кому об этом следовало знать, он сам постарался уведомить — а из соображений банальной безопасности. Хищники пустошей Эшленда по достоинству оценили бы мясо, которое не только само пришло в их охотничьи угодья, но и позаботилось о том, чтобы его не пришлось выковыривать из прочного панциря доспехов...
Впрочем, хищников они, как ни удивительно, не встретили. Зато на почти неприметной развилке им повстречался Поднявшийся Спящий. Со спины распухшая полуматериальная туша напоминала еще один валун, отличаясь от других только цветом. На счастье, Спящий заинтересовался чем-то в стороне фояды Бани-Дад и неторопливо поплыл туда. Однако Элемар все равно не стал рисковать, воспользовавшись Амулетом Теней: непрекращающаяся ломота в мышцах и суставах, хоть и стала слабее — или это он уже притерпелся? — изрядно урезала его способность к скрытному перемещению. А выяснять, как отреагирует Поднявшийся Спящий, обнаружив его присутствие, он, помня предупреждение Гареса, не хотел. Да, в случае, если бы встреча прошла мирно, можно было бы просто разузнать дорогу к Когоруну — уж один-то из «старых Даготов» должен был её знать — но дело могло закончиться и дракой. А драки с кем-либо из представителей этого Дома... или того, во что он превратился, Неревар настоятельно рекомендовал избегать. И отнюдь не из чрезмерного миролюбия или какого-то особого отношения к Дому Дагот или его главе. Просто, кодекс этого самого Дома предписывал отдавать право первого удара врагу. Что совершенно не мешало этот удар провоцировать, если было нужно — именно так Даготы когда-то поступали с теми, кто им каким-то образом мешал: умелая провокация, выхваченное оружие... и объект провокации из более или менее тайного недоброжелателя или конкурента превращался во врага, подлежащего уничтожению, а на его род или клан обрушивалась вся мощь одного из двух самых могущественных Домов Ресдайна, подминая и подчиняя... И вот такой провокации — хотя и наверняка куда более грубой — Неревар советовал всеми силами избегать.
Поэтому Элемар терпеливо дождался, пока Поднявшийся Спящий удалится от развилки десятка на три шагов, и, стараясь не шуметь, прокрался за его спиной к малозаметной тропке, нырявшей в короткую узкую расселину между двух низких скал. И только отойдя от развилки на довольно значительное расстояние, позволил себе идти нормально.
Выдерживать направление было легко — бурый конус Красной Горы был прекрасным ориентиром. По словам Неревара, Когорун следовало искать строго на восток от Фаласмариона. Красная Гора, соответственно, должна была оставаться «по правую руку». И если бы не пепельная буря — короткая, но удивительно яростная — цели своей они, как выяснилось позднее, достигли бы уже к по-зимнему раннему закату. Но... не вышло.
И дело было даже не в крупицах пепла, забивающихся под одежду и при каждом движении царапающих острыми гранями и без того невыносимо зудящую кожу. Вместе с бурей начались галлюцинации. Сначала в пепельной пелене начали раздаваться голоса — сперва едва слышные, но чем дальше, тем яснее различимые. Они перекликались между собой и пытались окликнуть его, задавали вопросы и сыпали то ли угрозами, то ли предупреждениями. Слов разобрать Элемар не мог, но интонации были вполне отчётливы. Потом начались видения. Вихри пепла закручивались вокруг Элемара крохотными смерчами, в багровой глубине которых возникали то силуэты пепельных зомби, недобро взирающих на него безглазыми провалами лиц, то гротескные валуноподобные очертания Поднявшихся Спящих, то задрапированные в долгополые одеяния угловатые фигуры пепельных упырей, простирающих в его сторону костлявые руки... И с каждым шагом сквозь пепельную мглу они казались все реальнее...
Неладное заметил Неревар.
«Что ты мечешься?»
«Зомби... пепельные зомби... они повсюду», — загнанно дыша, отозвался Элемар, забившись в какую-то расщелину между камней и следя за то пропадающей, то вновь проявляющейся сквозь пепельное марево угловатой худосочной фигурой в едва прикрывающем чресла рванье, подобравшейся ближе остальных и не сводящей с него пристального взгляда.
«Где? Там, куда ты смотришь, никого нет!»
Словно подчиняясь его словам, зомби исчез, опав пригоршней колкого пепла, тут же подхваченного ветром и унесённого куда-то в сторону оставшегося далеко позади Фаласмариона. Но почти тут же чуть правее из пепельных вихрей соткался костлявый силуэт упыря...
«Пепельного упыря тоже нет?» — напряжённо спросил Элемар.
«Там, куда ты смотришь, никого нет», — размеренно, почти увещевающе, повторил Неревар.
«Однако я его ви...» — Элемар осёкся — будто в насмешку, пепельный упырь растворился в пепельной мгле.
Неревар выругался.
«И голоса. Их ты тоже не слышишь?»
«Нет. Только шорох пепла и ветер».
Шорох пепла? Но...
«...кто ты такой, чтобы судить дела...» — визгливо свистнул Элемару в ухо ветер.
«Отступи, мой милый...» — прогрохотал вдали сорвавшийся камень.
«...когда-то мы были друзьями...» — едва слышно прошуршал под ногами пепел.
Элемар затряс головой — звуки окружающего мира отчетливо складывались в слова. Но посвист ветра оставался посвистом ветра, а грохот камней был именно грохотом камней...
«Думаю, это все корпрус, - вздохнул Неревар. — Видимо, буря как-то усиливает его действие. Надо переждать, или, шарахаясь от опасностей мнимых, мы рискуем оказаться в реальной. Не говоря о том, что...»
Голос его вдруг стал отдаляться, все более заглушаясь шелестом летящего пепла, а мир погрузился в багровый сумрак...
...Он шёл по поросшей золотым канетом равнине — туда, где под ночным небом высились стены крепости из тёмно-серого базальта — места, когда-то недолго бывшего ему вторым домом. Золотые соцветия роняли пыльцу на обутые в пыльные сандалии ноги, обращаясь в пепел... И пеплом же осыпались усеянные шипами стебли, цепляющиеся за полы плаща, словно пытаясь не пустить его к одинокой фигуре в багряных одеждах, ожидающей на верхней ступени широкой лестницы...
Он поставил ногу на нижнюю ступень — и по всей равнине цветы обратились в раскалённый прах, жадной волной хлынувший на стены дома, что был нерушим, стремясь поглотить, погрести, источить, стирая о нем всякую память... Эта волна вознесла его по ступеням вверх... и бессильно откатилась назад.
Он поставил ногу на последнюю ступень. И пыльца сгоревших эры назад канетов, взметнувшись с его одежд, расцветила золотом кожу, а колючие стебли оплели плечи Консула Дома Дагот.
Золотая маска не скрывала лицо и он увидел, как сжался тонкогубый рот и настороженно сощурились тёмные глаза.
- Кто ты такой? — услышал он.
- Ты звал меня...
Он попытался улыбнуться, но лицо его было освежёвано века назад. Связки и мышцы иссохли и затвердели, а зубы обнажились... Он смотрел в леденеющие глаза того, кого он прежде называл другом и братом — бывшим? — силясь быть узнанным...
Тщетно.
Его не могли узнать, потому что у него больше не было лица. Его отнял тот, кого он когда-то приблизил к себе.
Он рухнул на серые плиты, потому что стоп у него тоже больше не было. Их отняла та, с которой он когда-то связал свою судьбу.
Стон замер у него в горле, потому что он не дышал и пронзённое сердце не могло поддерживать в нем жизнь... Его пронзил тот, кого он некогда поднял с самого дна, поставив почти вровень с собой.
И тогда он поднял руку, на которой сверкнуло кольцо. Кольцо которого у него тоже — уже? еще? — не было. Но которое было. Потому что его никто не мог отнять.
- Ты?! — колко сощуренные глаза потрясенно распахнулись.
- Я, — просто ответил он.
- Но почему ты пришел... таким?
- Потому что мы спим. Потому что таким я тогда умер. Сехт отнял мое лицо, а Айем — ноги. Чтобы я не мог снова шагнуть на землю Ресдайна и быть признан.
- Как? Где?
- Сехт — эбонитовым кинжалом. Хорошая заточка. Из-за яда я почти не ощущал боли, пока он не... не начал снимать кожу, — он вздрогнул всем телом, словно вдруг пережив все заново. — Айем и её Огонь Надежды были не столь ласковы. А где... в кратере, возле входа в Бтуангтув. Рассказы про Холамаян — выдумка. На самом деле они убедили меня провести ритуал призыва прямо там, едва не перед дверью. Видимо, опасались слишком удаляться от Инструментов...
- Но ты всё же вернулся...
- Да, — произнёс он горько. — Я вернулся. Но чужими ногами меряю я дороги Вварденфелла, а дух мой скрыт за чужим лицом.
- Покажи мне, — потребовал Дагот. — Покажи мне того, чье лицо носишь ныне!
Нет, не потребовал. Попросил.
Он кивнул. И осторожно принял свое новое лицо, которое иногда позволял ему примерить тот, кто носил его в себе. Тот, кто был им-но-не-совсем.
Высохшие тысячелетия назад глаза прикрылись мгновенно отросшими веками и увлажнились, а окостеневшие связки расправились и заиграли под кожей, когда он улыбнулся — легко и открыто.
Дагот расхохотался. Громко, отчаянно, почти истерически. И смех его был полон безумного торжества и злобной радости.
- Чужое лицо? — хохотал он. — Это — чужое лицо?
Острые шипы оплётших его канетов в кровь расцарапали ему скулы, но Дагот этого словно не замечал.
И вдруг смех стих, а на лице его проступило понимание.
- Ты не помнишь, — выдохнул Дагот. — Никто не помнит. Только они трое... и я.
Он улыбнулся:
- Не помню. Ещё не помню. Но знаю. И он — он-я — тоже.
Глаза Дагота потрясенно распахнулись.
- Он... вы?! Вы... знаете?
- Да. Мы знаем не все, но уже довольно. Чтобы... догадаться.
- Ты... понял? — во взгляде Дагота вспыхнула надежда.
- Да. И иду к тебе. В Бтуангтув.
- Я буду ждать. Но сейчас тебе нужно просну...
- Один вопрос, Ворин, — перебил он. — Зачем все это — корпрус, Акулахан?..
Дагот вздрогнул, точно от удара... и вдруг лицо его болезненно исказилось, а сам он сгорбился, обхватив себя руками, и опустился на колени, оплетённый канетом, точно цепями.
- Корпрус... — голос его наполнился отчаянием. — Моя самая большая вина. Моё самое великое предательство. И всё напрасно... Прости, мой гахмердон, я пытался... но они... они уже не люди. И искажение плоти их не страшит... А Акулахан... — медленно, словно через силу, произнёс он. — У строителей Акулахана моё имя, Неревар. Но они — не я.
Он попытался сказать что-то еще, но вдруг дернулся... и исчез, опав на камни пыльцой золотого канета. А в следующий миг исчез и весь мир, растворившись в сером тумане...
Элемар распахнул глаза и заозирался. Пепельная буря закончилась и с ночного неба на равнину — ту самую, из сна, испепелённую, но все еще узнаваемую — мрачно взирал глаз Массера, заливая все тревожащим алым светом.
«Когорун совсем близко», — подал голос Неревар.
«Ты... тоже видел?»
«Не видел. Я — был».
«То есть... это был твой сон?»
«Это был наш общий сон. Но... да, мой».
Элемар встал... и застыл. В свете Массера на пепле четко видны были отпечатки узких босых ступней. Неизвестный, кем бы он ни был, долго топтался в какой-то паре шагов от его спящего тела — часть отпечатков была частично занесена пеплом. А потом ушел в сторону — теперь Элемар это знал — Когоруна.
«Однако», — крякнул Неревар.
Элемар же, подхватив сумку, начал её судорожно перетряхивать. Но, видимо, неизвестный действительно не приближался, а почему-то просто стоял рядом — все было на месте. Сев обратно и выпив уже ставший почти привычным за последние два дня набор зелий, Элемар откинулся спиной на камень, выжидая, когда они подействуют и удивляясь тому, как короткий, по всей видимости, сон восстановил его силы...
«Как думаешь, — спросил он. — Почему нас не тронули?»
«Честно? — вздохнул Неревар. — Не имею ни малейшего представления. Возможно, тебя приняли за своего».
«Ну... — Элемар вздохнул и поднялся. — Хоть какая-то польза от корпруса».
Подобрал сумку и направился вслед за цепочкой отпечатков. К Когоруну.
* * *
В реальности Когорун оказался не таким, как во сне. Время источило его стены, занесло пеплом, выщербило ступени. Чуть правее лестницы высилась странная башня из разноразмерных камней неправильной формы, сложенных друг на друга. Каким образом она не развалилась, Элемар не понимал. Магия?
«Скорее, точнейший расчёт, — задумчиво отозвался Неревар. — Замысел — безумный, лишенный смысла и привычной нам логики... но расчёт — гениальный. Идеальное равновесие».
Прогуливавшийся неподалёку от «башни» Видящий, заметив Элемара, взревел и бросился на них, потрясая какой-то дубиной и выкрикивая угрозы. Но, не добежав какой-то десяток шагов, внезапно остановился. Опустил уже занесённую для удара дубину на плечо и мрачно уставился на Элемара. Тот пожал плечами, покосился на босые ступни Видящего — шире и больше оставленных на пепле следов — и шагнул в сторону. Туда, откуда доносился мерный звон кузнечного молота.
А в следующую минуту шарахнулся назад и от души выругался, едва не столкнувшись нос к ному с мрачным призраком данмера в доспехах ординатора.
«У меня опять галлюцинации?» — устало поинтересовался он.
«Увы. Этот — настоящий».
Некоторое время они с призраком неприязненно таращились друг на друга. Стоящий поодаль Видящий заинтересованно склонил голову к плечу, явно выжидая, что будет дальше.
- Убей его, - потребовал вдруг призрак.
— Кого? — опешил Элемар. — Его? — кивнул он на Видящего. — За что?
- Он враг и приспешник Врага, - заявил призрак.
— Для врага он как-то удивительно миролюбив, — пробормотал Элемар, переглянувшись с Видящим.
Тот хмыкнул и демонстративно почесал спину, что-то невразумительно ворча от удовольствия. Дубиной. Элемар, у которого зверски чесалось решительно все — и местами зуд был весьма болезненным — ощутил острый укол зависти. Но чесаться Неревар запрещал категорически... к тому же некоторые волдыри уже набухли так, что были, похоже, готовы вот-вот лопнуть, а к каким последствиям это приведёт, он уже видел. В том числе и на себе. После «обмена» все зажило, но он предпочёл бы не повторять этот опыт. Столько, сколько это будет возможно.
- Вот как? — призрак нехорошо прищурился и... бросился на него.
Элемар взвыл — что произошло, он не успел понять, но ощущения были таковы, словно его мгновенно проморозили изнутри — и пошатнулся от внезапно нахлынувшей слабости. А мёртвый ординатор заметался вокруг него, яростно шипя:
- Ты-ы! Ты такой же, как они, одержимый, поражённый скверной... Ничтожество!
Вот тут Элемар разозлился — мало ему было вполне живых индорильских засранцев, при каждом удобном случае демонстрирующих презрение к «н'ваху», так ещё и этот туда же? Но возможностей проучить бесплотную сволочь он не видел: морозные чары на его мече против призрака были бесполезны, паралич на дротиках тоже — как можно парализовать того, кто не имеет плоти? А заклинания... Элемар вдруг поймал себя на мысли, что не может вспомнить ни одного. Вернее, помнить-то их он помнил, но...
«Кольцо предков Фарал Ретеран», — подсказал Неревар.
Кольцо? Ах, да, они же так и не добрались до Бал Исры и кольцо так и осталось в кошеле на поясе... И, пожалуй, у духа может получиться задать трёпку такому же духу. Но...
«Ты уверен? У нас... у меня нет предков, которые могли бы...»
«Вот и проверим».
Элемар неуклюже увернулся от новой попытки призрака проморозить ему кишки — или что там тот пытался с ним сделать — и кое-как вытащил из мешочка кольцо, отметив, что, несмотря на принятые недавно зелья, пальцы слушаются его намного хуже, чем прежде. Корпрус продолжал прогрессировать, пусть и не так заметно, как поначалу. Или ему так просто казалось? Суставы тоже начали опухать, поэтому надеть кольцо получилось лишь на мизинец...
«Забавно будет, если кольцо выдернет наружу тебя, как моего...» — Элемар замялся, пытаясь подобрать подходящее слово — предком его Неревар точно не был.
«Очень смешно», — буркнул тот.
Того, кто появился, они точно не ждали. Видящий недовольно нахмурился и перехватил дубину поудобнее, нехорошо поглядывая то на Элемара, то на призванного им духа. Зато у ординатора отвисла челюсть.
— С-сэра? — обалдело моргнул альтмер.
- Приветствую, пришедший издалека, — отвесил ему — им! — легкий, но учтивый поклон Ллевул Андрано. — Или мне уже стоит обращаться к вам...
«Не стоит», — вежливо, но твердо перебил его Неревар.
- Как пожелаете... лорд, — тонко улыбнувшийся призрак все же сделал по-своему, хотя и пошёл им навстречу, не став называть имя. - Думаю, вы хотите продолжить ваш путь...
Ещё одна тонкая улыбка дала понять, что Андрано прекрасно знает, куда они направляются... и не возражает.
- Что до вас, юноша...
Призрачный «юноша» с абсолютно седой головой только безмолвно разевал рот.
- Ка-ка-каноник Андрано? — кое-как выговорил он.
«Один вопрос, мутсэра Андрано, - подал голос Неревар. — Почему именно вы?»
Ллевул Андрано повернулся к ним:
- А почему бы и не я? — мягко ответил он. — Вам предстоит ещё многое... понять, лорд... но вы идёте верным путём, — и снова отвернулся к ординатору.
Элемар снова переглянулся с Видящим, но тот, видимо, поняв, что драки не будет, потерял к происходящему интерес и медленно направился прочь, в сторону строения, похожего на арочный зал. Подумав, он все же решил идти, как и собирался — туда, откуда ветер по-прежнему доносил приглушённый звон кузнечного молота. Можно, конечно, было догнать Видящего и поговорить с ним, но... что-то подсказывало ему, что разговаривать лучше с кем-то повыше в иерархии Дома Дагот. Вроде того же Арайниса, хотя именно его Элемар сейчас встречать совершенно не хотел. Или Гареса. Кого-то, кто имеет право принимать решения. Хотя он не исключал, что неведомый кузнец может оказаться таким же Видящим. Но надеялся, что тот хотя бы окажется более общительным.
«Кстати, — вспомнил вдруг он. — Этот говнюк назвал меня одержимым. Не то, чтобы это было неправдой... но я тут подумал... А где, собственно, назначенный нам кукловод?»
«А тебе одного меня уже недостаточно? - хмыкнул Неревар. — Не знаю. Подвинуть меня в твоей голове пока никто не пытался. Возможно, потому что ты не Дагот и ему не за что было... э-э... зацепиться. А может, все дело в том, что н'вахам кукловода не полагается — их дело сдохнуть, быстро и мучительно. Откуда им было знать, что ты такой живучий — всего-то прыщами покрылся да пару глюков словил?»
Элемар только фыркнул: причина — точнее, причины — такой живучести были им обоим известны. Но продолжать разговор не стал.
Когда он подошёл к низкому куполообразному зданию, в котором, видимо и работал кузнец, он вдруг ощутил, что по шее что-то ползёт. Инстинктивно попытавшись это «что-то» смахнуть, он ощутил под пальцами влагу и отдёрнул руку. Дотронулся снова... и с отвращением уставился на испачканные в крови и слизи пальцы.
«Меняемся. Немедленно», — отреагировал Неревар.
Элемар с готовностью подчинился: зудящие волдыри начали вскрываться, а у них сейчас не было возможности обработать образующиеся язвы. «Обмен» же позволял выиграть некоторое время...
Неревар как раз пришёл в себя после того, как произошедшие за последние неполные сутки изменения откатились обратно, когда перед ними вновь возник призрачный Ллевул Андрано. Впрочем, удивляться было нечему — чары на кольце призывали призрака на целый час и он ещё даже наполовину не истёк... Но что ещё удивительнее, рядом с ним маячил и ординатор, уставившийся на него каким-то недоверчивым взглядом.
- Прошу прощения, лорд, — обратился к нему Андрано. — Но... у меня к вам просьба. Этот юноша, Ферил Сальмин, искал затерянный Когорун...
— Нашёл. Хотя, судя по его нынешнему состоянию, лучше бы не находил, — проворчал в ответ Неревар, недовольный обращением.
Андрано едва заметно улыбнулся.
- Осмелюсь предположить, что из места, куда вы направляетесь, вы будете возвращаться иным путём... Не сочтите за труд, заберите с тела сэры Сальмина реликвию Храма, власяницу святого Аралора и передайте её Уву Лларен в храм Призрачных Врат.
— Вряд ли я окажусь в ближайшее время в Призрачных Вратах, мутсэра, — покачал головой Неревар. — Но я могу передать её Ллоросу Сарано из альдрунского храма, если это вас устроит.
- Вполне, — подал голос ординатор. — Идёмте, я покажу вам место, где... — он запнулся, — где она лежит.
— Не торопитесь, — остановил его Неревар. — Как я объясню, каким образом храмовая реликвия попала ко мне? Если вы знаете, куда я иду, то наверняка знаете, почему я выбрал именно этот путь туда. И раскрывать тот факт, что я был в Когоруне, я бы не хотел. Потому что тогда мне придётся ответить на вопрос, зачем я вообще туда отправился...
Элемар молча с ним согласился.
- О, не беспокойтесь, лорд, — тут же отозвался Андрано. — Уверен, вы сумеете дать сэре Сарано необходимые объяснения, сохранив в тайне и конечную цель вашего нынешнего путешествия, и место обретения власяницы. Северный Эшленд велик...
Призрак Ферила Сальмина что-то протестующе буркнул, но вслух возражать все же не стал. Только нетерпеливо поманил Неревара за собой.
Место гибели Сальмина оказалось на противоположной стороне крепости. И, оказавшись поблизости, Неревар забеспокоился — судя по всему, ординатор был убит не вчера, потому что даже дующий с востока ветер не мог развеять повисший в воздухе смрад разложения.
— Очень надеюсь, сэра, что вы её не надевали, — встревоженно пробормотал Неревар. — Иначе возвращать будет попросту нечего...
Призрак, явно расслышавший каждое слово, что-то оскорблённо прошипел, но покачал головой. Неревар слегка расслабился. Элемар «внутри» — тоже. Перспектива обшаривать разлагающийся труп не радовала обоих, но немного утешало то, что хотя бы не придётся его раздевать. Впрочем, в реальности все оказалось гораздо проще — власяница была спрятана в небольшой котомке, нашедшейся возле руки мёртвого ординатора, хотя для того, чтобы её найти, пришлось разгрести наметённый на тело пепел. А призрак... дождавшись, когда Неревар уберёт власяницу в заплечную сумку, он просто кивнул... и растаял. А через несколько минут исчез и призрак Ллевула Андрано.
Перед тем как открыть крепкую, выглядящую значительно новее проема, в который она была установлена, дверь в обитель неизвестного кузнеца, Неревар подумал... и навесил на себя маскировочные чары. Амулет Теней после бесславного похода в Мамею был более, чем наполовину пуст, так что он воспользовался одним из припасенных свитков Лабиринта Восприятия Голанара. Предосторожность оказалась не лишней — обернувшийся на звук открывшейся двери кузнец, никого не обнаружив, поскольку Неревар предусмотрительно отступил в сторону от двери, угрожающе поднял молот:
— Кто здесь?
Но тут же как-то странно повел деформированной головой и опустил его, уставившись туда, где стоял Неревар. Помедлил — и проговорил:
— О... Я полагаю, сам лорд Неревар решил почтить меня своим присутствием...
В мягком, звучном голосе не было ни тени насмешки — пепельный упырь, а именно им оказался кузнец, видимо, пытался быть вежливым. По крайней мере, пока не спадут чары маскировки. Хотя... опознать Неревара и определить место его нахождения они ему совершенно не помешали — изуродованное... лицо с подрагивающим хоботом было обращено прямо на него. Элемар внутри напрягся — получалось, что от нападения упыря удерживала только собственная воля, а чары... они, конечно, позволяли слиться с окружением, но против неприятеля, не имеющего глаз и ориентирующегося в пространстве неким иным способом, явно были бесполезны.
— «Почтил» слишком громкое слово, лорд Дагот, — учтиво отозвался Неревар.
— Не «лорд», — так же, как и Гарес когда-то, возразил упырь, — Дагот Гирер, к вашим услугам, лорд Неревар. Или мне стоит обращаться к вам по имени нынешнего Воплощения? — поинтересовался он, отвлёкшись на какую-то непонятную вещицу, которую ловко подхватил клещами и опустил в стоящую рядом металлическую бочку с водой.
Но Элемар почему-то не сомневался, что в случае угрозы тот отреагирует мгновенно. Впрочем, угрожать они и не собирались.
— Как вам будет угодно, сэра Гирер, — Неревар решил подойти ближе, чтобы не перекрикиваться через весь купол. — И... мне действительно нужны ваши услуги.
— Любопытно, — заметно удивился упырь. — И что же вам нужно?
— Мне известно... — осторожно заговорил Неревар, — что из Когоруна есть проход под Призрачным Пределом...
— И вы хотели бы им воспользоваться, — кивнул Гирер. — Смелое решение... безрассудное, но смелое. И даже по-своему логичное — будь вы одной с нами крови, вы могли бы попытаться пройти через Призрачные Врата, как паломник... но вы, простите, н'вах... Однако явиться в Когорун все же было опрометчиво с вашей стороны, — покачал головой он.
— Ваш родич Гарес успел предупредить меня о том, что слуги Шестого Дома могут быть... недружелюбны, — согласился Неревар. — Но мне хотелось бы избежать кровопролития. И хотя переданное лордом Арайнисом благословение Дагота Ура уже успело защитить меня от... конфликтов с недавно обращёнными по пути к Когоруну, я бы не хотел рассчитывать только на него...
-...но и на чары маскировки, — усмехнулся Гирер. — Да, они способны сбить с толку кого-нибудь из тех, кто примкнул к нам недавно. И ваше желание так же похвально — негоже приняв приглашение Повелителя, предварять беседу убийством его слуг... Но что вам нужно от меня?
— Мне нужен проводник, — прямо сказал Неревар. — Кто-то, кто наделен достаточным влиянием, чтобы предотвратить насилие. Кто-то, кто проведёт меня кратчайшим путём к проходу под Призрачным Пределом, чтобы я не блуждал в стенах Когоруна, беспокоя его обитателей своим присутствием.
Гирер задумался, совершенно человеческим жестом потирая когтистым пальцем хобот — так, как будучи обычным данмером, потирал бы нос.
— Я выполню вашу просьбу, лорд Неревар... и сам провожу вас. Сколько смогу. Из Фарватера Набит вас проведёт мой родич Ралас. Он приведёт вас к лорду Утолу... а тот уже решит, как поступить.
— Благодарю, — отозвался Неревар.
А Элемар сообразил, что Гирер не раздумывал — он общался с другими. Наверняка с тем самым Раласом... и, возможно, с Утолом.
— В таком случае, не будет терять время, — Дагот Гирер решительно направился к выходу из купола-кузницы. — И, лорд, несмотря на моё сопровождение, чары маскировки лишними не будут. Но не думайте, что они помогут вам, если вы задумаете навредить кому-то из нас. Я буду пристально наблюдать за вами.
— Вы в своём праве, сэра Гирер, — покладисто отозвался Неревар, выходя из кузницы вслед за ним.
* * *
Опасения Элемара, что они сами, добровольно сдаются в руки врагу, суют голову под меч и вот-вот этой самой головы лишатся, не оправдались. От младших слуг Шестого Дома и призванных ими даэдра их надёжно защищали маскировочные чары, а «старшие Даготы», наверняка предупрежденные Гирером, открытой враждебности не проявляли — всё-таки статус Неревара пока ещё был неоднозначным. Хотя и не отказывали себе в возможности продемонстрировать неприятие. Тем не менее, откровенных провокаций не последовало — Неревар стойко терпел и пристальное недружелюбное внимание, и редкие ядовитые реплики... К тому же, наличие проводника в лице Гирера изрядно сократило и упростило им путь — Элемар даже представить себе не мог, как бы они бродили по запутанным переходам Когоруна самостоятельно. И почти наверняка бы попались. А тогда... шанс договориться мирно был бы значительно меньше.
Дагот Ралас, встретивший их в Фарватере Набит — сети подземных тоннелей под Когоруном, напомнивших Элемару подземелья вивекских кантонов — продемонстрированной Гирером учтивости не проявлял. И был не слишком доволен необходимостью сопровождать Неревара к Даготу Утолу. Впрочем, открытой враждебности он не показывал, холодно поприветствовав выбравшегося из воды Неревара — часть тоннеля пришлось, попрощавшись с Гирером, преодолеть вплавь — и напомнив ему о необходимости обновления маскирующих чар. Попытку завязать разговор, Ралас довольно сухо оборвал:
— Что толку от речей? Ваша судьба в руках Повелителя — и лишь по его слову вы будете жить или умрёте, — после чего быстро сопроводил Неревара по извилистым пещерам, явно не желая иметь с ним дело дольше необходимого.
Впрочем, Неревара, похоже, холодность Раласа не волновала — у него, как сумел понять Элемар, были другие проблемы. Внутри одной из твердынь Шестого Дома, пропитанной силой Сердца Лорхана, корпрус начал развиваться быстрее и видения, начавшие одолевать самого Элемара только спустя несколько часов и с наступлением пепельной бури, Неревару начали являться намного раньше. Оставалось лишь надеяться, что очередной навеянный сон не сморит их прежде, чем они покинут подземелья Когоруна и смогут найти укрытие. Тем не менее, Неревар держался стойко и, даже если не всегда мог отличить видения от реальности, внешне этого никак не показывал — даже сам Элемар сумел понять, что что-то не так только по охватившему того напряжению. И ждать, что, когда они выйдут на поверхность, станет легче не приходилось...
Дагот Утол, встретивший их почти у самого выхода на поверхность, в отличие от Арайниса, никаких вспышек воспоминаний не вызвал — видимо, в прошлом они не встречались. Ни в одном из его вариантов. Такой же высокий, как и Арайнис, он был похож на него — и в тоже время разительно от него отличался. Такой же — или очень похожий — венец, так же заплетенная в косицы и сколотая тонкой цепочкой борода без малейшего намека на усы... Но Утол, в отличие от Арайниса, был почти по-орочьи массивен, абсолютно лыс... и не обременял себя одеждой, немногими элементами которой были оборванный килт из кожи нетча, удерживаемый широким поясом, да обвившие предплечья кожаные же наручи.
— Он сказал, что ты придёшь к нам, — голос его гулко отразился под сводами пещеры. — И он был прав. Зачем вы здесь?
— Я иду по его зову, — обтекаемо — и в то же время правдиво — ответил Неревар.
— Лорд Дагот говорит, что ты присоединишься к нам или умрешь, — медленно, точно размышляя, проговорил Утол. — Я подумал, что ты мог бы просто оставить нас и заняться своими делами. Но лорд Дагот говорит, что это не в твоем духе — просто оставить все, как есть. Возможно. Я совсем тебя не помню, — он нахмурился. — Но я выполню приказ моего Повелителя. Я всегда выполнял его приказы. Так что иди к нему. И если покоришься, тебе будут даны власть и место. И, возможно, мир и прощение. Как тебе захочется.
Неревар склонил голову, словно соглашаясь.
— Иди вперёд, — напутствовал его Утол, посторонившись, и махнул рукой, указывая направление. — Этот проход под Призрачным Пределом ведёт в кратер Красной Горы. Тебе нужно войти в Дагот Ур, где ты должен найти Лорда Дагота. Прояви покорность, и ты присоединишься к нам.
Он гулко хохотнул.
— Если ты перенесёшь это путешествие, мы будем очень рады твоему присоединению.
Неревар кивнул, растянул губы в улыбке и торопливо направился к выходу.
...Небо было багровым. И дело было отнюдь не в том, что уже занимался рассвет. Нет, алым был сам воздух. Все вокруг было затянуто этой алой пеленой, словно сотканной из мельчайших капелек крови... Хотя... может, это и была кровь. Кровь, истекающая из Сердца Лорхана и напоённая его силой... заставившей Неревара глухо взвыть и опуститься на землю, сотрясаясь от резко пронзившей все тело боли.
Они были внутри Призрачного Предела.
Примечания:
Автор не инженер и не вулканолог, хотя и очень старался... а потому за достоверность не ручается.
То, что они идут куда-то не туда, Элемар понял не сразу. Неревар, справившись с приступом боли, видимо, совсем утратил связь с реальностью и просто пошел, куда глаза глядят. А глядели они строго вперед — туда, где напротив выхода из подземелий Когоруна виднелось русло фояды. Вот только фояда была совсем не та... но выяснилось это сильно позже, когда они, миновав какую-то двемерскую крепость, вышли к месту, где она сворачивала... влево, если судить по направлению движения. А вот в какую сторону вело это «влево», вопрос оставался открытым...
Хуже было другое — Неревар его не слышал. Или слышал, но принимал за еще один из призрачных голосов, которые донимали самого Элемара на пути в Когорун, а потому не отзывался и вообще никак не реагировал. А попытка силой перехватить контроль над собственным телом привела к тому, что его буквально отшвырнули «внутрь»...
И вот тогда Элемару стало по-настоящему жутко. Оказаться пленником в собственном теле, управляемом сошедшим с ума «подселенцем»... Осознав это, он едва не запаниковал... но в бестелесном состоянии все же были свои преимущества — приступ паники удалось подавить еще до его начала. А затем и начать думать, как исправить сложившуюся ситуацию... пока она из просто жуткой не стала критической. Что могло произойти в любой момент. После чего затаился, выжидая удобного момента.
Неревар же тем временем шагал вдоль русла фояды, бездумно следуя её изгибам... пока очередной поворот не вывел к устью какой-то пещеры. Пользуясь тем, что он остановился, вглядываясь в темный зев, Элемар неожиданно рванулся и перехватил контроль, выталкивая опешившего духа «внутрь». А потом оставалось только держаться изо всех сил. Держаться, веря, что мгновенно взбесившийся Неревар придет в себя и успокоится. Держаться, сцепив зубы, чтобы не заорать от выкручивающей мышцы и суставы боли, пока тело претерпевает обратную трансформацию... Держаться, всей душой надеясь, что вот сейчас, пока они беспомощны оба, с неба не свалится какой-нибудь скальный наездник, пронзительные крики которых слышались опасно близко...
Повезло. Скальные наездники, к местам гнездования которых они, видимо, приблизились, оказались то ли слишком далеко от них, то ли достаточно сыты, чтобы не заинтересоваться. Элемару было трудно судить — разум, кристально ясный, пока он находился внутри, словно заволакивала вязкая, постепенно сгущающаяся муть, мешая мыслить связно. Боль тоже ушла — не полностью, но ослабев до уже ставшего почти привычным глухого нытья во всем теле. Нужно было торопиться найти укрытие, чтобы привести себя хоть немного в порядок, пока он еще способен рассуждать относительно здраво, и искать дорогу в обиталище Дагота Ура... в Бтуангтув — так, кажется, говорил Неревар в последнем сне? Благо, сам Неревар тоже затих. Элемар мог только надеяться, что тот постепенно приходит в себя, а не ждет удобного момента, чтобы вернуть их общее тело себе.
Внутри пещеры, оказавшейся при близком рассмотрении брошенной эбонитовой шахтой, стало немного легче. Вяло удивившись этому, Элемар устроился неподалеку от входа — кто знает, что заставило шахтеров бежать отсюда? Ладно, если Мор... а если что-то другое?
«Где мы?» — подал вдруг голос Неревар.
«А что ты помнишь?» — осторожно поинтересовался Элемар в ответ.
Тот помолчал.
«Помню... помню встречу с Раласом. Помню, как шли по «залам предков» Когоруна и разговор с Утолом. Помню, как вышли наружу и... — он снова замолчал. — Остальное... прости, не хочу об этом говорить. Неприятно».
«Понятно, — не стал настаивать Элемар. — А что за залы предков?»
«Погребальные залы Дома Дагот. Ты не ответил».
«В общем... мы заблудились».
Неревар помолчал.
«Это шахта?»
«Да. Брошенная, судя по всему».
«Плохо».
«Не то слово».
«Ты не понял. Будь эта шахта действующей, я бы знал, где мы оказались».
«А за Призрачным Пределом есть действующие шахты?» — вяло изумился Элемар.
«Одна точно есть. На полпути от Призрачных Врат до Бтуангтува. В фояде Мамея».
«Тогда это точно не она», — приуныл Элемар.
След узкого, прихотливо извивающегося, обходя крупные препятствия, ручейка лавы не шел ни в какое сравнение с руслом гигантского огненного потока, пронесшегося через эти самые препятствия напрямик и остановленного только водами Внутреннего моря. К тому же, если вспомнить, что выйти к Красной горе они могли только с севера, дойти до Мамеи у них при всем желании не вышло бы. Ближайшей фоядой... Элемар даже зажмурился, напрягая вялый, словно бы все больше затягивающийся какой-то паутиной разум... Ближайшей фоядой была Бани-Дад. Далеко от нее они отойти не могли... Оставалось выяснить, как к ней выйти... и можно ли добраться по её руслу до... Бтуангтува. В котором, если верить беседе из последнего сна, их будет ждать... Дагот.
Только какой? Во сне они — точнее, Неревар — беседовали явно с Даготом Ворином. Таким, каким Неревар его помнил... Но сколько от того Ворина, которого он некогда знал, осталось в Даготе Уре, с которым им предстоит встретиться под Красной Горой?
А еще неясно зачем... ему было нужно, чтобы они побывали в Бтуангтуве именно сейчас? Да, там его Сердце, но... Нет, определенная логика наверняка была — сейчас это было сравнительно безопасно... с той точки зрения, что пепельные твари принимали их за кого-то из своих. Но ведь дело-то явно не в этом... а в чем же?
«Надо бы проверить пещеру, — произнес вдруг Неревар. — Пока ты... способен соображать и отличать реальность от видений. Потому что когда тебя накроет, как меня — а я боюсь, что накроет — будет поздно. А нам еще собой надо заняться».
Соображал Элемар как раз-таки не слишком хорошо. Более того, с каждой минутой, пожалуй, все хуже. Так что Неревар был прав. Только...
«Много слов, — ответил он. — Говори короче».
«Понял, — отозвался тот. — Как ты себя чувствуешь?»
Элемар задумался.
«Неплохо... пожалуй. Все болит, но... как обычно. И чешется. И мокро... Спина... руки... везде. А в голове... как паутина», — с трудом сформулировал он.
Неревар выругался.
Первый враг нашел их сам. Точнее, враги: целая стая крыс — очень крупных и крайне недовольных вторжением. Или напротив — обрадованных появлением вероятного обеда... Элемар даже не успел отойти от выхода, когда из штольни к нему устремилась серая повизгивающая волна. К счастью, ему было чем их встретить — на пути тварей вновь, как когда-то в подземельях Вивека, расцвел «огненный цветок». Правда, потом пришлось ждать, пока смрад от горелых тушек слегка развеется... к тому же на крысиный визг мог явиться кто-то еще.
«Странно. Вряд ли шахтеров выгнали отсюда крысы», — задумчиво проронил Неревар, когда из темного зева так никто и не появился.
Меняться обратно он не предлагал, видимо, опасаясь, что вновь утратит связь с действительностью. К тому же он по-прежнему оставался отвратительным мечником, как-то вскользь посетовав, что лучше бы ему приснились тренировки с мечом, чем женитьба на Альмалексии. Пользы, мол, было бы больше. Конечно, он очень неплохо — даже лучше, чем Элемар — владел ножом, но... о том, чтобы подобраться к кому-то на расстояние удара ножом сейчас нечего было и думать: ноющие, налитые тяжестью мышцы слушались неохотно, а распухшие суставы отказывались гнуться должным образом...
Серьезных противников им поначалу не встретилось, только несколько шалков, облюбовавших ближайшую штольню. Неревар при виде них нервно шипел и норовил спрятаться поглубже...
«Почему ты их так боишься?» — не выдержал наконец Элемар.
«Не помню, — буркнул в ответ Неревар. — Вспомню — расскажу».
А вот дальше пришлось напрячься. Потому что, как оказалось, шахта действительно была заброшена вовсе не из-за крыс...
Когда из незамеченного сразу бокового прохода на них дохнуло холодом, а следом показалась массивная фигура, словно вытесанная изо льда, Неревар внутри успел только выругаться. Элемар же запустил в нее приготовленным заклинанием «огненного цветка» — несмотря на предупреждение, он ожидал еще одного нападения крыс. В конце концов, напавшая на них ранее стая встретилась им совсем недалеко...
В ответ своды шахты содрогнулись от низкого рева, похожего на треск ломающегося льда. На их счастье, выбор заклинания оказался удачным, а инеевый атронах не ожидал атаки. Ему не хватило одного шага, чтобы вырваться из огненной ловушки...
«Как ты догадался использовать именно это заклинание?» — удивился Неревар, пока он обходил куски тающего, оплавленного жаром льда, на которые рассыпался поверженный атронах.
«Случайно, — буркнул Элемар. — Не... обманывайся, — медленно добавил он. — Я не очень... хорошо... соображаю».
«Видения?» — Неревар явственно напрягся.
«Нет. Просто... паутина... в голове. Так что... будь готов. К... — он замялся, пытаясь подобрать нужные слова, — чему угодно».
Просьба оказалась не лишней: на шум явился — точнее, явилась — крылатый сумрак. И когда Элемар, заметив движение, снова запустил «огненным цветком» — её это не остановило. Хуже того, заклинание еще и частично отразилось обратно, заставив его зашипеть от боли. Впрочем, крылатую «деву» все же потрепало — пламя обожгло ей глаза, заставив бестолково метаться по тоннелю шахты. Только вот легче от этого не было: тоннель был довольно узок, а корпрус все же лишил Элемара изрядной доли подвижности, так что столкновение с сумраком, яростно хлещущей воздух когтистыми крыльями и хвостом, было делом времени. Эти же обстоятельства мешали и подобраться к ней ближе, чтобы добить. Однако, как оказалось, кое-что сумрак все-таки видела. Стоило Элемару шагнуть в сторону, уворачиваясь от столкновения, как она с яростным криком бросилась на него. Крылья распахнулись, отрезая пути отхода, увенчанный острым жалом хвост взметнулся вверх, грозя расколоть череп вместе со шлемом или перебить позвоночник...
Неревар рванулся «вперед» и... вперед, вскинув руки... хрустнуло... и сумрак грянулась на спину, запрокинув голову и плеснув изо рта темной кровью. Острое жало все же успело скользнуть по наплечнику, оставив глубокую борозду и заставив левую руку Элемара бессильно обвиснуть, но... это было все. Сумрак несколько раз ударила крыльями об пол, изгибаясь всем телом, дернула когтистыми лапами — и затихла. Неревар же торопливо спрятался «внутрь».
— Это... как? — ошарашенно пробормотал Элемар, привалившись к стене, чтобы не упасть — молниеносный «обмен» туда и обратно его несколько дезориентировал — и недоверчиво разглядывая сумрака, распластавшуюся у его ног с неестественно вывернутой шеей.
«Случайно», — не менее ошарашенно отозвался Неревар.
«Случайно», — уже мысленно с иронией повторил Элемар.
То ли от потрясения, то ли из-за кратковременного обмена «паутина», затягивавшая его разум, слегка рассеялась. О чем он даже немного жалел — случившееся в прояснившейся голове укладываться не желало.
«Случайно взял — и сломал шею младшему даэдра», — все так же иронично проговорил мысленно он.
«Ну... да. То есть я знал... помнишь, нам еще Андрано говорил... только не Ллевул, а этот... из балморского храма... что у больных корпрусом увеличивается физическая сила. Я думал эту тварь просто оттолкнуть, пока она нас совсем в стену не вжала и рожу не обглодала. И предполагал, что даэдра все же хоть немного, но сильнее и крепче любого смертного. Поэтому вложил в толчок всю силу, какую смог. И... промазал. Ну и вот...» — почти смущенно закончил Неревар.
Элемар почти беззвучно рассмеялся, сползая по стене на пол. И впрямь случайность... дурацкая, но такая для них сейчас счастливая. Дралвал Андрано — вспомнилось имя балморского храмового целителя — действительно говорил об этом, но он просто забыл...
Аккуратно пошевелив ноющим плечом, он облегченно выдохнул — кости были целы. И боль ожогов от собственного отразившегося заклинания тоже почти утихла. Вот только разум вновь начало затягивать паутинной пеленой... но с этим ничего нельзя было поделать. Вынув меч — возросшая сила была несомненным преимуществом, но рассчитывать только на неё не стоило, как и на «огненный цветок» — Элемар осторожно двинулся дальше. Туда, где вдали что-то настораживающе светилось багрянцем...
Однако последним серьезным противником, облюбовавшим самый дальний забой, стал еще один атронах — такой же, как и первый, так что меч не пригодился. А вот «огненный цветок» — очень даже. Точнее, целый «букет» и озерцо лавы — то самое, свечение которого Элемара и насторожило ранее и в которое, уже удирая, он чуть не угодил сам — потому что этот атронах был настороже. Элемару пришлось напрячься, чтобы, выманив его из довольно просторного забоя в тоннель, не попасть под удар самому — инеевые атронахи, как оказалось, могли быть очень быстрыми. К тому же заклинание, к его ужасу, несколько раз срывалось в последний момент... Так что лавовое озерцо, в которое в итоге с разгона влетел ослепленный очередным удачным «цветком» атронах, пришлось очень даже кстати.
Шахту, похоже, покидали в спешке — Элемару то и дело попадались валяющиеся как попало инструменты, несколько ящиков и тележек с эбонитом, заполненных едва на треть, и даже личные вещи, видимо, забытые или выроненные во время бегства. Нашлись даже две котомки с испорченной едой — от амбре сгнившего батата Элемара, поддавшегося любопытству и опрометчиво развязавшего одну из них слишком близко к носу, едва не вывернуло наизнанку.
Была и неожиданная находка — даэдрическая клеймора, воткнутая в глубокую трещину в лавовом останце, в окружении нескольких черепов, перетянутых плетеными лентами из черного шелка.
«Похоже, кто-то баловался некромантией, — проронил Неревар, пока Элемар, задрав голову, изучал эту композицию. — Я такие черепушки в Тель Фире видел. На полках валялись».
«У Фира на полках чего только не валялось», — фыркнул Элемар.
«Да, очень разносторонний мер».
«И ты думаешь, что он занимается некромантией?»
«Почему нет? Он — Телванни, а им на законы плевать с вершины грибной башни. Но я вот думаю... эта штука проклята или нет?»
«Зачем те... ты, что, хочешь её забрать?»
«Ну... обратно мы сюда не вернемся, а даэдрик жутко дорогой...»
«...И жутко тяжелый! — возмутился Элемар. — Тебе не кажется, что жажда наживы тебя как-то не вовремя обуяла?»
«Ну и хрен с ней тогда», — смирился Неревар.
Самой же полезной находкой, ради которой, собственно, они и затеяли обыск шахты, стала бочка с водой. Воды, правда, в ней оставалось меньше половины, да и запах от неё исходил неприятный, но в их положении и это было подарком богов. Потому что одежду пришлось отмачивать — кровь и слизь из лопнувших волдырей намертво приклеили ткань к коже. Толку, увы, было немного — процесс отдирания одной от другой оказался неприятным настолько, что Элемар в какой-то момент заподозрил, что рубашка к спине не присохла, а приросла. К тому же вскрытые таким образом язвы вновь начали сочиться...
На перевязку ушло почти все, что было закуплено в Альд'Руне. А Элемар сам себе стал напоминать драугра — пропитанные заживляющими зельями бинты покрывали его с ног до головы. Двигался он теперь тоже, как тот драугр, что стало особенно заметно, когда пришлось влезать в доспехи. Справиться помогло Кольцо Ветра, которое он так и носил на шнурке на шее. Снимать его не хотелось — опухшие суставы чары кольца, конечно, не излечили, но те хотя бы гнуться начали должным образом — однако вещица была приметной. Здесь, внутри Призрачного Предела интересоваться ею было некому, но вот снаружи... Элемар был совсем не уверен, что корпрус не изуродует его пальцы так, что снять кольцо он попросту не сможет — он и сейчас-то и надел, и снял его с трудом... Поэтому он покачал кольцо на ладони и со вздохом сожаления повесил обратно на шнурок.
А вот висевшее на том же шнурке Кольцо Учителя Неревар порекомендовал не убирать далеко. Хотя и надевать прямо сейчас отсоветовал.
«В Бтуангтуве нам понадобится ясная голова... ну, насколько это будет возможно».
Элемар не возражал — с головой у них и без кольца, точнее, последствий его ношения потом будут проблемы. Впрочем, проблемы у них уже были и не только с головой. Накладывая повязки, Элемар вдоволь насмотрелся на то, что сделал с ним корпрус — золотистая, как у всех альтмеров, кожа выцвела, приобретя оттенок сырого теста... в сочетании с мокнущими язвами это выглядело особенно отвратительно. А как выглядит теперь его лицо, он даже представить боялся. К тому же у него начали сыпаться волосы...
Зелья тоже заканчивались, да и действовали с каждым разом все слабее. Но что было хуже всего — ни Элемар, ни Неревар не знали, сколько времени у них осталось до тех пор, пока не закончится действие благословения алтарей...
Выйдя из шахты, Элемар втянул воздух сквозь стиснутые зубы — под землей почему-то было легче, а стоило выйти на поверхность... Но нужно было двигаться дальше. Переждав, пока приступ пройдет, он огляделся. Глянул на небо... и выдохнул сквозь зубы, испытывая одновременно облегчение и отчаяние — сквозь багровое марево просвечивал окровавленной монетой Магнус, зависший в зените, скупо высвечивая темную громаду конуса Красной Горы к юго-западу от шахты. Надолго задумавшись — мысли снова стали тягучими, точно скрибовое желе — Элемар двинулся в сторону, откуда они, предположительно, пришли.
К фояде Бани-Дад и к входу в подземелья Когоруна — удалось выйти довольно быстро. Возможно, потому что Элемара видения почти не одолевали — видимо, принятое зелье для прояснения рассудка все же худо-бедно действовало — а потому он не метался по фояде, наворачивая круги и петли буквально на одном месте. Дальше уже было просто — путь лежал «в гору» по руслу фояды. Хотя физически, конечно, дело обстояло с точностью до наоборот...
Встреченные корпрусные монстры — по большей части, пепельные «зомби», хотя встречались и ловчие корпруса и даже один калека — по-прежнему их не трогали, в большинстве своем, похоже, вообще не замечая. А вот у Элемара от хриплых воплей с мольбами к «Господину» поговорить с очередным несчастным, обращающим к небу превратившееся в кровавое месиво безглазое лицо, всякий раз по спине пробирало морозом. А в голове звучал голос Ворина Дагота из сна:
«Корпрус... Моя самая большая вина. Моё самое великое предательство...»
Что бы тот ни сделал, вряд ли он хотел потомкам своего Дома вот этого...
Края кратера Элемар достиг к закату и к тому времени почти совсем обессилел. В какой-то момент — он не заметил, когда — склон стал совсем крутым и, хотя идти по нему все еще было возможно, усилий с каждой тысячей локтей требовалось все больше. А времени до заката оставалось все меньше... Решение использовать чары Ботинок предложил Неревар, удивившийся, что он не додумался до этого раньше... Элемар не удивлялся — это тоже требовало слишком больших усилий. Просто сделал, как было сказано. Так было проще. Главное было держать равновесие. И обновлять чары по команде...
Ему казалось — не только мысли, но и сам мозг превратился в вяло колышущееся внутри головы скрибовое желе, не способное ни удивляться, ни пугаться. Ни шороха и хруста лавовой корки под ногами, ни низкого вибрирующего рокота где-то в глубине... ни золотистых проблесков, возникающих то тут, то там, постепенно наливаясь цветом и объемом, пока не оказалось, что мимо проходят десятки... нет, сотни призраков. Крепких и плечистых, облаченных в сияющие золотом доспехи воинов или худых, укутанных в долгополые одежды из «золотой» ткани магов или ученых... но одинаково черноволосых и чернобородых. Большей частью мужчины — женщин было немного и отличить их порой можно было лишь по отсутствию бороды. Каждый из них на первый взгляд был занят своим делом: кто-то сидел на камнях, притопывая в нетерпеливом ожидании неведомо чего, кто-то возился с разобранным арбалетом, детали которого были педантично разложены рядом с обутой в бронированный сапог ногой на лоскуте ткани... Кто-то яростно спорил с соседом, резкими движениями рук вычерчивая в воздухе какие-то рисунки, кто-то просто бродил туда-сюда, изредка поглядывая в небо... но все они видели Элемара. Ему уступали дорогу. Не из почтительности или симпатии — потому что он ясно видел недовольство и презрение на вытянутых угловатых лицах — скорее, не желая столкнуться. Соприкоснуться. И то же презрение и неприятие было слышно в гуле голосов, с каждым его шагом набирающим громкость и плотность — от едва слышного гудящего шепота до многоголосого гомона, в котором ясно различались целые реплики, произносимые на уже знакомом лязгающем языке. Но ему было все равно. Они — кем бы они ни были — не мешали ему идти вперед... и этого было достаточно.
Главный кратер Красной Горы был ничуть не похож на кальдерский, с его ровными склонами, почти вертикальными сверху и округло-пологими, плавно сходящимися чашей внизу. Здешние склоны даже в верхней части казались обманчиво-пологими, перемежаясь широкими горизонтальными уступами, гигантской лестницей спускающимися к курящемуся провалу в центре(1).
На них-то, на этих уступах, и расположился огромный город, некогда бывший двемерской столицей, носившей название Бтуангтув, а ныне ставший оплотом «Шестого Дома» и именуемый по имени главы оного... Сейчас от него оставалось немного — южная часть была уничтожена извержениями — со своего места Элемар видел черные ленты застывшей лавы, прожёгшие глубокие провалы в стенках кратера и ставшие истоками фояд Ашур-Дан и Мамея, с высоким обветрившимся останцом между ними — а те постройки, что были пощажены лавой, обрушились в жерло Красной Горы.
Северной повезло немногим больше... но Элемар, как и с Когоруном, откуда-то знал, что им не надо ни на юг, ни на север. Цель их путешествия находилась в западном склоне кратера, в той части города, что загадочным образом сохранилась лучше всего.
Оставалось до нее добраться...
* * *
— Дом с привидениями, — проворчал Неревар, выпрямляясь.
Покачал на ладони Кольцо Учителя. Помедлил и надел.
Бтуангтув был мертв, как бывает мертв дом, навсегда покинутый хозяевами. И в то же время жив. Точнее, не-жив.
Осмотревшись, Неревар вздохнул:
— Конечно, это не могло быть так просто...
Полутемные залы и запутанные коридоры с погасшими или мигающими зеленоватыми цилиндрами ламп, змеящиеся вдоль стен трубы, уходящие внутрь и куда-то вниз, лестницы... двемеры изрыли вулкан, как черви бретонский сыр. Темные прямоугольные отверстия, забранные решетками. Круглые колеса каких-то затворов. Загадочные надписи над некоторыми дверями. Низкий непрерывный гул из-за стен, отдающийся вибрацией внутри. И жара. Элемару казалось, что они попали в какой-то другой мир... если бы не встречающиеся... наверное, все-таки души... двемеров и слуги Шестого Дома.
«Подумать только — целый народ, ожидающий... воплощения?» — пробормотал он.
«Угу, — мрачно отозвался Неревар. — Только вот способ они выбрали... не самый... гнусный, в общем».
Проходивший мимо дух двемера в одеянии из уже знакомой «металлической» ткани, повернулся, явно услышав, и презрительно усмехнулся сквозь бороду:
- Кто бы говорил...
Неревар ответил ему не менее презрительным взглядом:
«Я, по крайней мере, не убил своего носителя. И не превращал его тело в... головоногое рукожопое».
Элемар внутри невольно фыркнул — двемер недоуменно моргнул, видимо, переводя сказанное на нормальную речь. Впрочем, переведя, тот снисходительно хмыкнул:
- Ты слишком трепетно относишься к внешнему. А мы обращены внутрь.
«Ну да, хуй на морде — признак высокой духовности, — Неревар фыркнул почти по-лошадиному. — О сомнительной эстетике я и вовсе молчу», — и отвернулся, решительно зашагав в ему одному известном направлении.
У Элемара возникло тревожное чувство, когда он заметил, с какой уверенностью Неревар шел куда-то вглубь Бтуангтува, ненадолго приостанавливаясь только в тех случаях, когда заходил в тупик или для того, чтобы учтиво поприветствовать очередного «старого Дагота». И то, что его в большинстве случаев игнорировали, его совершенно не огорчало. Как не задевали и редкие саркастически-оскорбительные реплики в ответ. Элемара, впрочем, тоже — не нападают и ладно. Да, проводник пришелся бы кстати, но предлагать им помощь никто не спешил — видимо, Дагот Гирер был исключением. Но хотя Неревар, кажется, примерно представлял, куда им нужно... и на этот раз вроде был в своем уме, чувство тревоги не отпускало.
«Ты точно знаешь, куда нам нужно идти?» — не выдержав, спросил он.
«Вниз, — тут же ответил Неревар. — Но это приблизительно. Дагот Ур по какой-то причине не может далеко отойти от Сердца. А оно внизу — вулкан образовался над ним, если верить... легендам».
«А... чувствуешь ты себя как?» — продолжил осторожные расспросы Элемар.
«Физически — сносно. Ничего не болит... ну, больше обычного... и так далее. Или ты о башке? Мне трудно судить, но... никакой «паутины», которую ты упоминал, я не ощущаю и проблем с мышлением не замечаю. Но ты приглядывай».
«А как насчет поменяться?»
Неревар даже остановился.
«Если ты мне внятно объяснишь, нахрена тебе это понадобилось прямо сейчас, то почему нет?» — удивленно ответил он.
«Прямо сейчас мне это вообще не надо, — признался Элемар. — Просто когда ты прошлый раз так же, как сейчас, целеустремленно пёр непонятно куда, мне пришлось с тобой драться».
«А-а... Нет, прямо сейчас в твоей-моей голове на удивление ясно, — Неревар зашагал дальше. — И это настораживает. Кстати, заметь — марева-то нет... И это тоже повод задуматься».
«Я пока просто запомню».
Элемар не знал, как глубоко они успели спуститься, когда выяснилось, что дальше хода нет — очередной коридор — на удивление пустынный — привел их к металлической решетке, за которой зиял глубокий прямоугольный провал с рубчатыми металлическими полосами в скошенных углах. Точнее, коридоров было много, но все они либо вели в помещения на уровне, либо были так или иначе повреждены и непроходимы. Из самых дальних и вовсе дышало жаром, а воздух был явно отравлен — сунувшись в один такой коридор, Неревар обратно не вышел, а выполз, подстегиваемый, кажется, даже не истошными мысленными воплями перепуганного Элемара, а собственным упрямством... А выхлебав буквально в один глоток флакон с противоядием, облегченно пробормотал:
— Какое счастье, что мы давно не вытряхивали всякий хлам...
«Я бы не назвал противоядие хламом», — хмыкнул Элемар, даже не пытаясь скрыть собственное облегчение.
«Можно подумать, ты не понял, что я имел в виду», — уже мысленно отфыркнулся Неревар.
Но, как бы то ни было, единственным путем вниз оставался тот самый провал.
«Блядь!» — нервно крякнул Неревар, осторожно заглянув вниз и тут же отшатнувшись.
Отошел немного назад, сел на пол, вытянув ноги и привалившись к стене, и принялся развязывать заплечную сумку.
«Что ты собираешься делать?»
«Надо немного передохнуть. Не то чтобы я чувствовал усталость, но... лучше сейчас. Пока мы тут одни. Странно, кстати, что никого нет. То ли всем наплевать, что мы тут шляемся, то ли... то ли я чего-то не понимаю».
Впрочем, отдых получился кратким — Неревар не собирался попусту терять и без того ускользающее время. Просидев всего несколько минут и сделав всего несколько глотков из фляги с водой, он встал. И успел сделать шаг в сторону зарешеченного провала, когда сбоку вдруг раздалось оглушительное шипение, сопровождаемое лязгом, заставив его шарахнуться в сторону, одновременно разворачиваясь в сторону источника звука. Струя воздуха, в следующий момент ударившая в бок, заставила покачнуться и сдавленно выругаться. Впрочем, он тут же успокоился и облегченно выдохнул:
— Ёбаная вентиляция...
В коридоре действительно стало заметно прохладнее и легче дышать, а шипение постепенно начало утихать. А вместе с ним и лязг.
Лязгала, как оказалось, одна из решеток, закрывающих ранее замеченные прямоугольные ниши в стенах. Неревар подошел к ней и, сняв перчатку, поднес руку... потом перешел к следующей.
— Понятно... — пробормотал он.
«Что именно?»
«Что им пора прочистить вентиляцию. Иначе не задохнутся, так изжарятся. Вулкан же... Впрочем... — он ненадолго задумался, — мы должны успеть».
«В смысле?» — не понял Элемар.
Неревар вздохнул.
«Я об обслуживании механизмов, обеспечивающих охлаждение и приток чистого воздуха. И... все остальное тоже. И наличии резервных установок на случай выхода из строя основных. Точнее, в том, что они есть, я как раз не сомневаюсь... меня волнует их состояние — как долго они еще проработают?»
Элемар ничего не понял, но счел за лучшее не переспрашивать.
«Что это?» — заговорил он, когда они вернулись к провалу за решеткой.
«Это? Подъемник. Точнее, шахта подъемника. А вот где кабина... или платформа, я понятия не имею. Но именно она-то нам и нужна, хотя кто бы знал, как я не хочу ею пользоваться...»
«Ты говорил, что в том мире, где... куда тебя перенесло... там нет магии. Там все вот так?»
«Нет, — отозвался настороженно заозиравшийся Неревар, но никого вокруг по-прежнему не было — ни живого, ни мертвого — и он уже спокойнее продолжил: — Вот так оно было лет сто назад. Наверное. Я все же был далек от техники. Мог сделать несложный ремонт или настройку какого-нибудь бытового прибора, но и только, для чего-то серьезнее уже нужен был специалист. Как, в общем-то и везде... А вот именно такое... ну, разве что где-нибудь на крупных промышленных комплексах было. Я там не бывал, поэтому могу только догадываться».
«Сто лет? Ты говоришь так, как будто это прямо седая древность!»
«Для большинства моих... знакомых из того мира так оно и есть. Во-первых, не забывай, что человеческий век короток. А во-вторых, за эти сто лет наука и техника в том мире начала развиваться с огромной скоростью. Я даже описать не могу... чтоб было понятно. Да и не нужно оно тебе — тут-то все совсем иначе... Ага!» — непонятно чему вдруг обрадовался Неревар.
«Не нужно... — согласился Элемар, — но интересно».
«Давай продолжим этот разговор как-нибудь позже, а? Там, где нас не смогут случайно подслушать...» — с последним словом Неревар дернул за какой-то рычаг.
В глубине шахты подъемника что-то загрохотало. И грохот этот становился все громче и ближе.
Платформа подъемника доверия не внушала. Совсем. Три тысячи лет... Но это был единственный путь вниз. Элемар даже думать не хотел, каких усилий стоило Неревару сделать первый шаг. И даже то, что в левой руке тот сжимал фиал с зельем левитации, похоже, не особо его успокаивало. Тем не менее, спуск оказался... вполне комфортным. Если не считать рывка вначале и явственной дрожи под ногами в такт работающему механизму, скрытому где-то под дном платформы. Да громкого несмолкающего рокота все время спуска.
Время от времени мимо проплывали вверх такие же решетки, за которыми виднелись коридоры, похожие один на другой. Появлению очередной решетки предшествовала надпись на стене... точнее, цепочка угловатых двемерских символов, выполненных из все того же двемерита и утопленных в камень. Неревар, заметив их, только вздохнул.
«Что там написано?» — рискнул спросить Элемар.
«Понятия не имею, — буркнул тот. — Но могу предположить, что это указатели. Чтобы не путаться между аниматориями... или как там у них это называлось».
В какой-то момент выходы на этажи пропали. Стало заметно жарче, а воздух приобрел отчетливый неприятный привкус. К счастью, дышать им по-прежнему было можно. Это радовало — выпитое ранее противоядие было у них единственным. И Элемар старался не думать о том, что может понадобиться еще...
Очередная надпись была длинной, а верхняя строка — заметно крупнее остальных, расположенных ниже. Следующая в точности её повторяла. И следующая.
«О, — хмыкнул Неревар. — Вот это я, пожалуй, даже могу перевести».
«Да ну?» — недоверчиво протянул Элемар, подозревая подвох.
«Могу-могу. То, что накракозябрено со второй строки и ниже, мне, конечно, не понятно, а вот верхняя строка наверняка сообщает, что это запретная зона. А это значит, что мы уже близко — вряд ли к Сердцу было разрешено таскаться всем желающим».
«Надеюсь, что ты не ошибаешься...»
Неревар не ошибся. Платформа со стуком остановилась перед решеткой, перекрывающей выход в очередной коридор. Гул под ногами стих.
«Приехали», — прокомментировал Неревар.
Здесь уже было довольно жарко... и все так же пустынно. Ни слуг Шестого Дома, ни двемерских призраков... а еще в воздухе, в свете ламп вновь висело знакомое багровое марево. Его завеса не была такой густой, как над Красной Горой, но все же заметной. Неревар успел сделать пару шагов, прежде чем, покачнувшись, болезненно зашипел и прислонился к ближайшей стене.
— Что ж, — пробормотал он, отдышавшись. — Я даже на это не рассчитывал. Знать бы кого поблагодарить...
«Ты про что?» — насторожился Элемар.
«Передышка, — уже мысленно отозвался тот. — С той минуты, как мы вошли в Бтуангтув, я ощущал себя... почти как обычно. Голова была ясной, физически... тоже. Ну, с учетом того, насколько уже успели зайти изменения. И никаких изменений, а ведь мы тут шляемся уже довольно долго. Подозреваю, даже храмовые благословения уже успели развеяться... И ничего. А сейчас... все вернулось».
«И что это может означать?» — обеспокоенно поинтересовался Элемар.
«Что нам надо поторопиться, пока наши общие мозги снова не превратились в мусковую похлебку».
«А возвращаться мы как будем? — вспомнил Элемар одно крайне важное обстоятельство. — Я что-то не припомню, чтобы ты запоминал дорогу по пути сюда».
«Вмешательством. В Палате Сердца оно не сработает, но за её пределами — должно», — Неревар оттолкнулся от стены и зашагал по коридору.
«Ты думаешь, нас отпустят?»
«Уверен. Дагот Ур, кем бы он ни был, хочет кое-что получить. Кое-что, что хранится у Трибунала. Точнее, у Вивека. Сам он забрать эту вещь не может, поскольку привязан к Сердцу. Посылать кого-то из слуг Шестого Дома тоже смысла нет... а тут мы. Вряд ли он упустит такой удобный случай. К тому же это еще и станет проверкой на лояльность».
«Он так уверен, что ты эту вещь отдашь? Если добудешь...»
«Скорее, уверен, что сможет её отобрать, если я откажусь... Так что нас отпустят».
Элемар помолчал, наблюдая «изнутри», как Неревар опасливо заглядывает в полутемные залы и поперечные коридоры, встречающиеся на пути, и отмечая, что здесь, внизу, разрушений значительно больше — даже гул и рокот неведомых механизмов звучал с перебоями... Потом снова заговорил.
«Как ты думаешь, зачем ему нужно, чтобы мы побывали здесь именно сейчас?»
Неревар вздохнул.
«Не знаю. И не догадываюсь даже. Показать, что мои те знания о Бтуангтуве — полная херня? Так я и об этом и раньше знал, примеров, когда я оказывался неправ, опираясь на них, и без того предостаточно. Чтобы я поглазел на Сердце? Ну... возможно, всё-таки сердце бога — это не банальный кусок мяса... но опять же — зачем? А может, у него еще какие-то мотивы, о которых я даже не догадываюсь. Лю... смертным богов не понять... Так что дойдем — увидим. И, может быть, даже что-нибудь поймем».
«А если не поймем?»
«Если ты не заметил, у него выходят крайне доходчивые объяснения, когда он того хочет, — Неревар притормозил возле очередной надписи и почти с ненавистью уставился на отблескивающие в свете ламп строчки символов. — Блядь, ну почему тот я — раз уж, сука, все так уверены, что я и есть тот самый Неревар — не озаботился изучить язык и письменность соседей, коль уж заключил с ними союз и сдружился с их правителем? — досадливо прорычал он. — На Дагота надеялся? На Сила?»
«На Сила, если рассуждать логически, надеялся я», — неохотно отозвался Элемар.
Знания о себе-прошлом, почерпнутые из снов, его совершенно не радовали. Особенно, в сравнении с... оригиналом в тех же ситуациях.
«Один хрен... — уныло вздохнул Неревар. — Без знания языка нам придется бродить тут наугад, пока не наткнемся на то, что ищем».
Однако вопреки ожиданиям, блуждать пришлось недолго — сыграло на руку обилие разрушений. Так что, когда в очередном зале им встретился пепельный вампир, Элемар как-то сразу понял — пришли.
«Кажется, он нам совершенно не рад», — буркнул он, увидев откровенно неприязненное выражение на физиономии «брата» Дагота Ура.
И провалился в очередное видение.
...Чернявый мальчишка с узнаваемо волнистыми волосами смотрит исподлобья — зло, ненавидяще. Того и гляди бросится с кулаками...
В следующее мгновение он и бросается. Но не на него — шагнувший было вперед Ворин охает, согнувшись от удара в живот. И тут же получает еще град ударов небольшими, но твердыми мальчишескими кулаками. Пара приходится в скулу и челюсть, но большая часть достается плечам. А мальчишка повисает у того на шее, без стеснения разревевшись в голос:
— Ты меня бросил!
Ворин только обреченно вздыхает, подхватывает плачущего навзрыд брата на руки, прижав к себе и что-то успокаивающе шепча, и, виновато оглянувшись на него, уносит куда-то внутрь. Впрочем, за него тоже не забывают — за спиной раздается вежливое покашливание и, обернувшись, он видит немолодого кимера, с вежливым поклоном приглашающего «друга молодого хозяина» следовать за ним...
Ворин объявляется не скоро. Так и не переодевшийся с дороги и совершенно вымотанный.
— Прости, что вот так вышло, — выдыхает устало, практически рухнув на подушки и растекшись по ним выброшенной на берег медузой. — Но это Гильвот...
— Перестань, — отмахивается он. — Я все видел сам. К тому же обо мне позаботились.
— Это хорошо, — зевнув, вяло отзывается Ворин. — Знаешь, я ведь успел забыть, насколько утомительны его истерики...
— Это потому что ты всегда с ним слишком нянчился, — неодобрительно ворчит он. — И потакал. Вот он и решил, что ты его собственность. Безотказный старший брат, у которого можно во всех смыслах ездить на шее. Которому вместо приветствия после долгой разлуки можно лихо дать по роже, закатить безобразную истерику и вместо положенных пиз... кхм, положенного вразумления через вдумчивое знакомство задницы с кожаным ремнем — за такое-то поведение! — получить объятия и ласковые увещевания. Почему ваш отец до сих пор не поручил его Арайнису, чтобы дурь повыбил? У него хорошо получается, по себе помню... — он невольно ежится, припомнив методы воспитания старшего из братьев Ворина. — А то я начинаю подозревать, что не того из сыновей серджо Морина дразнили девчонкой...
— Сейчас по роже получишь ты, — сонно грозит Ворин.
Слишком сонно — видимо, Гильвот отыгрался вовсю, мстя за долгое отсутствие. Впрочем, сил у Ворина оказывается достаточно, чтобы кое-как встать и практически уползти отсыпаться к себе — ровно тогда, когда он начинает задумываться, стоит ли попросить кого-нибудь, чтобы его устроили в другой комнате, или попробовать просто выдернуть парочку подушек из-под занявшего его ложе приятеля...
— Гильвот, — услышал он, придя в себя. — Я почему-то не удивлен.
— Заткнись, будь любезен, — раздался в ответ шипящий злой голос.
— Да-а, вижу, наша радость от встречи по-прежнему взаимна, — хмыкнул Неревар.
Дагот Гильвот вдруг оказался прямо перед ними. Совсем близко. Навис, пылая ненавистью во взгляде всех трех глаз.
— Неревар Луна-и-Звезда... — зло выплюнул он. — Или самозванец, возомнивший себя таковым? Даже не знаю, из кого больше я хотел бы выдавить жизнь по капле, — он поднял руку и демонстративно медленно сжал её в кулак перед лицом Неревара. — Кто бы ты ни был, ты жив только потому, что Он так приказал. Но после... дай мне лишь повод... Я буду ждать твоего возвращения...
— Чтобы убить меня, знаю, — усмехнулся Неревар. — Даже вопреки его приказу?
Глаза Гильвота полыхнули яростью... и безумием. Элемару показалось, что он бросится — почти так же, как в видении. Только теперь уже точно на Неревара и с совершенно другими намерениями. Но...
— Заткнись. Просто... заткнись, — выдохнул Гильвот и с трудом, явно пересиливая себя, отодвинулся. — Иди вперед, — он указал себе за спину. — Он знает, что ты здесь. И ждет.
Неревар кивнул и направился к дальней стене: с оплывшей от жара обшивкой и натеками застывшей лавы. Наблюдающий «изнутри» Элемар заметил в центре широкий пролом, в глубине которого мерцало красноватое свечение, но на то, что здесь раньше был нормальный проход, ничто не указывало. Впрочем, чудом было то, что комплексы внутри Красной Горы вообще сохранились, а механизмы, укрытые за стенами и, по словам Неревара, обеспечивающие охлаждение, нагнетание чистого воздуха и отвод ядовитых газов, продолжали работать. Пусть далеко не все и не полностью, особенно здесь, внизу... но даэдра возьми, все это три тысячи лет находилось внутри не потухшего вулкана!
Сзади вдруг донеслось тихое:
— Как же я тебя ненавижу...
«За что, интересно?» — не выдержал Элемар.
«Ты же сам видел, — вздохнул Неревар. — Насколько я смог... вспомнить, Гильвот всегда был немного ебану... кхм... своеобразным. По любому поводу впадал в сильнейшую истерику... Никого не терпел рядом, кроме Ворина, к которому просто лип, бешено ревнуя его к каждому столбу. Даже к отцу и братьям, не говоря о ком-то еще. Не в том смысле, что... ничего такого, в общем, просто братская привязанность. Только... нездорово сильная и... какая-то собственническая. С годами все это сгладилось, конечно, но не исчезло».
«А теперь вернулось?»
«Не знаю... — Неревар приостановился, прежде чем шагнуть в пролом. — Что-то мне говорит, что вход в дальние аниматории был совсем в другом месте...» — пробормотал он.
Впереди замерцали отблески огня. Живого, не магического. И не от двемерских светильников...
По большому счету, каверна, в которой они оказались, была продолжением пролома. Вернее, наоборот: слуги Шестого Дома — Элемар про себя решил называть их так — расширили пролом, стремясь то ли к Сердцу, то ли наружу. А то, что было тут прежде, уничтожило извержение и землетрясения — из неровных, кое-как обтесанных стен тут и там торчали обломки лопнувших труб и оплавленные листы обшивки.
У дальней стены Элемар заметил алтарь — ничем не отличающийся от других виденных им алтарей Шестого Дома. Те же статуэтки из туфа, поблескивающие пироповыми глазками в сиянии свечей... И ничего, что напоминало бы о присутствии — или о вмешательстве — двемеров. Ни малейшего намека на... технологии, словно они снова попали в иной мир. Точнее, вернулись обратно. Странный и тревожащий контраст...
А стоило Неревару сделать еще один шаг... и из багрового сумрака, в точности как в наведенных снах, навстречу шагнул высокий силуэт в золотой маске.
— Дагот Ур приветствует тебя, Неревар, старый друг мой! Но зачем в то место, где творится судьба, входишь ты неподготовленным?
1) что-то вроде вот этого: https://clck.ru/XV52Q
Примечания:
1) Автор не хотела, автора вынудили персонажи... Без упаковки платочков (или тазика/пакетика — кому что пригодится) не читать
В реальности голос Дагота Ура оказался совсем не таким, каким он звучал во снах — заглушенный маской, тихий, сиплый, словно его обладателю давно не приходилось ни с кем говорить... или довелось долго надрывно кричать. Наваждение, начавшее было овладевать Элемаром, несмотря на то, что он был «внутри», спало. Теперь он видел не просто загадочный «силуэт в маске» из снов, а вполне материального... мера. Пусть и огромного роста — даже так ему было видно, что он, высокий, как любой альтмер, ниже Дагота Ура не меньше чем на две ладони.
А ведь Ворин был не настолько рослым...
Дагот Ур шагнул ближе и Элемар увидел и кое-что еще: старые и свежие шрамы и язвы, изрывшие кожу и сочащиеся сукровицей. Как и Утол, как и Гильвот, оставшийся в соседнем зале, Дагот Ур не обременял себя одеждой сверх необходимого. Но учитывая царящую вокруг жару и его состояние, это было вполне оправданное решение.
— Я пришел по Твоему зову, — ответил тем временем Неревар. — Твоей Плотью и в Твоей Плоти, как Ты того и хотел...
Элемар онемел. А потом вспомнил, что именно это и именно так говорил Гарес перед смертью. А Неревар просто повторил его слова, старательно выдерживая интонации. Это значило, что...
Что перед ними — не Ворин. И Неревар это подозревал с самого начала.
— Странно, — словно не услышав, проговорил Дагот Ур, глядя куда-то им за спину и поверх головы. — Такого исхода я не ожидал. Того, что ты придешь неподготовленным.
— Неподготовленным? — переспросил Неревар.
Золотая маска слегка наклонилась, словно Дагот Ур только сейчас увидел его.
— Это место судьбы, — в сиплом голосе прорезались снисходительные нотки, а сам он приобрел какой-то неприятный отзвук. — Но вершить судьбу может лишь обладатель Инструментов Кагренака. Я не знаю, чего ты хотел добиться, придя сюда с пустыми руками... Но подними на меня руку — и я уничтожу тебя.
— Я пришел не сражаться, — покачал головой Неревар, а Элемар подумал, что стоило бы подсчитать, в который раз за последние дни он произносит эти слова. — Я пришел, потому что ты позвал.
— Вот как, Луна-и-Звезда? Тогда иди. Принеси мне Призрачный Страж. Принеси его в Зал Сердца. Он нужен мне. Вместе мы освободим эту землю и вернем былое величие нашему народу...
— Принесу, — Неревар наклонил голову, словно демонстрируя покорность.
Золотая маска величаво качнулась, словно в благосклонном кивке... и Дагот Ур потерял к ним интерес, замерев статуей самому себе и уставившись куда-то в пространство. Неревар снова наклонил голову и поспешно развернулся к выходу. Впрочем, «поспешно» было не совсем верно — двигался он медленно и плавно, насколько позволяли пораженные корпрусом суставы. Словно опасался делать резкие движения.
Он успел сделать несколько шагов к пролому, ведущему в зал, где их наверняка уже поджидал жаждущий крови Гильвот, когда сзади вдруг раздался металлический щелчок. И тихий голос, по-прежнему сиплый, но уже не приглушенный:
— Неревар?..
Неревар обернулся — резко, порывисто, коротко застонав от мгновенно прострелившей тело боли. Дагот так и остался стоять на том же месте. Только теперь золотая маска не скрывала его лицо — он держал её в руках. Плечи его были опущены и сам он слегка ссутулился, сразу став как-то ниже ростом. Ореол величественности исчез, остался только измученный мер, совершенно непохожий на того, кого Элемар помнил из своих и чужих снов: вместо строгих одежд в цветах Дома — рваное и грязное тряпье невнятно-темного цвета, едва прикрывающее чресла; посеревшую от проклятья Азуры кожу изрыли многочисленные шрамы и уродливые язвы, пальцы рук неестественно вытянулись и искривились. А лицо... даже в царящем вокруг сумраке было заметно, как оплыли черты. Но это был он. И его взгляд...
Элемару стало не по себе. Он никогда не считал себя особенно чувствительным к чужим переживаниям, а сейчас еще и находился «внутри», где эмоции и ощущения были изрядно притупленными, но сейчас ему хотелось выть. Впрочем, почти сразу он понял, что эти эмоции — не его. Это Неревар. Именно он захлебывался от чувства... вины. Приправленной недоверчивой опаской вины.
— Ворин? — так же неуверенно проговорил Неревар, снова шагнув у нему.
И снял шлем.
Лицо Дагота исказилось в болезненной гримасе. Это походило на судорогу... если бы не взгляд, на миг полыхнувший лютой ненавистью. Не к ним — к кому-то другому...
— Вот как... — почти прошептал он. — Вот, значит, как... Прости, мой гахмердон, я этого не желал...
— Я не гахмердон, Ворин, — покачал головой Неревар, медленно подходя ближе, а Элемара вновь обожгло почти неодолимым чувством вины. — Я... чувствую себя обманщиком, самозванцем... Да, когда-то меня звали Нереваром... но я этого не помню. Это имя для меня такое же чужое, как и любое другое. И те осколки памяти, что приходят ко мне во снах... да, в них я — Неревар. Но я до сих пор не уверен, что тот, кому они принадлежали — я...
— Не помнишь? — отшатнулся Дагот.
Неревар покачал головой.
— Прости, лорд Ворин Дагот. Но я не имел права скрывать эту правду...
— Замолчи! — сиплый полушепот Дагота был похож на вой. — Замолчи...
...Текущая из носа кровь неприятно щекочет кожу и он, поморщившись, вытирает её, раздраженно стряхнув багровые капли на пол.
— Мой ашхан... — молодой темноволосый воин, на плечо которого он опирается — а точнее, почти висит, потому что от слабости у него подкашиваются ноги — встревоженно поворачивается, и он видит, что лицо у того изуродовано жуткими шрамами, словно кто-то пытался содрать с него кожу, отрывая её тонкими полосами. — Твои раны...
— Я должен, — перебивает он.
Двемеров больше нет — всех их постигла участь Думака и Кагренака, рассыпавшихся прахом у него на глазах. Но нужно еще показаться на глаза советникам и хотя бы главам Домов и племен. Чтобы видели — он жив, он не сгинул в недрах Красной Горы. Потом — да, потом он свалится от слабости и несколько дней будет метаться в лихорадке из-за не желающих поддаваться лечению ран — это с ним уже было и не раз... Слишком непросто ему дался поединок с Думаком. Поединок, в котором он, нанося каждый удар, преодолевал себя — слишком тяжело было поднимать оружие против того, с кем так долго его связывала крепкая дружба. Поединок, в котором он неминуемо проиграл бы, промедли Ворин хоть на мгновение — Истинное Пламя, и без того казавшееся налитым неведомой тяжестью, раскололось, словно встав на сторону противника... или не желая проливать кровь еще одного из тех, кто его создал. Думак ведь уже замахнулся для последнего удара...
Опираясь на плечо верного щитоносца
(Аландро — всплывает в памяти имя — Аландро Сул...)
он делает шаг к выходу...
— Постой, — раздается сзади тихий голос.
Он оборачивается.
Ворин Дагот, единственный, кроме него самого, выживший из тех, кто пробился сюда, в тайные залы Бтуангтува, стоит опасно близко к Сердцу, рядом со столом, за которым Кагренак, видимо, до последнего делал записи своих опытов. На руках — его же, Кагренака, проклятые перчатки. В правой льдисто взблескивает кристальным лезвием короткий кинжал.
— Что делать с... Инструментами Кагренака? Что, если они попадут не в те руки? Кагренак наложил на них защиту, но любую защиту можно обойти... А ты видел сам, как они опасны. Не лучше ли уничтожить их сейчас, пока не стало поздно?
Инструменты Кагренака... Чудовищное творение для чудовищного деяния... Он смотрит на бассейн-колодец, глубоко на дне которого — он знает — лениво течет кровь земли... И искушение действительно велико, ведь заключенная в Инструментах мощь непредставимо опасна, он сам был тому свидетелем...
— Ты говорил о защите, — он кивает на перчатки. — И о том, что её можно обойти... Как ты это сделал?
— Никак, — качает головой Ворин, а губы его растягиваются в горькой, болезненной улыбке. — Мне не нужно её обходить — на меня она просто не действует. Потому что... ты знаешь, почему.
Он знает. Все знают, что в жилах рода Дагот и многих детей Дома Дагот течет кровь не только кимеров, но и их врагов. Теперь — врагов... Слишком мало, чтобы содеянное Кагренаком уничтожило их вместе с чистокровными родичами, но достаточно... и с началом войны кто только не указал на этот факт, тыча в него, как в незаживающую рану. Да же после его прямого запрета...
— Так что ты решил? — снова спрашивает Ворин. — Колодец — вон. Тебе нельзя, но мне-то ничего не мешает бросить их туда. Только скажи...
Да... только скажи он — и кинжал, и молот, и обе перчатки канут в ней прежде, чем он успеет произнести собственное имя.
Но он качает головой:
— Я бы с радостью... но я не чувствую себя вправе решать их судьбу одному. Я созову Совет — прежде они уже проявляли мудрость, когда мне её недоставало. Будем надеяться, так будет и теперь...
На самом деле он... боится. Боится принять решение, которое сам считает единственно правильным. Он никогда не бежал от ответственности... но и ответственность никогда не была настолько велика.
На лице Ворина недоумение и протест. Однако он кивает, принимая ответ, и подается вперед, явно собираясь наклониться, чтобы подобрать по-прежнему лежащий на полу молот.
Но он поднимает руку, безмолвно веля остановиться. Он еще не договорил.
— И я хочу попросить тебя остаться здесь... — Он выпускает плечо Аландро и подходит ближе. — Ты нужен мне здесь. Потому что больше никому я не доверяю настолько... Особенно теперь...
Он не успевает договорить — от неожиданно накатившей слабости ноги подкашиваются и он буквально повисает на руке Ворина, выронившего кинжал и метнувшегося навстречу.
— Отложи Совет, — тихо говорит тот.
— Нельзя... все должно решиться сейчас, — мотает головой он. — Пока они не опомнились. Пока слишком напуганы тем, что произошло...
Ворин сердито шипит сквозь зубы ругательства, помогая ему удержаться на ногах — проклятая слабость не отступает.
— Тогда хотя бы покажись лекарю, — произнося это, Ворин переводит взгляд на замершего позади Аландро и он, даже не обернувшись, знает, что тот сейчас кивает в ответ, безмолвно обещая проследить.
Эта забота неожиданно раздражает — и он выпрямляется, собрав все имеющиеся силы и делая шаг назад:
— Мне пора.
Снова опирается на плечо подошедшего Аландро и идет прочь, к выходу. Его ждет Совет...
...Который расколот надвое. Ханы кочевых кланов настаивают на уничтожении «нечестивых орудий Кагренака». Той же позиции придерживается и Дом Дагот, от лица главы которого говорит он. От Дома Индорил говорит Альмалексия... и она настаивает на том, чтобы сохранить Инструменты. И главы остальных Домов с ней согласны! Даже Редоран, издавна соперничавшие с Индорилами. Что это — сговор? Преимущества нет ни у одной из сторон, а значит, решение снова за ним. И ответственность все же ляжет на него.
— Мой гахмердон и мой муж, — внезапно говорит Альмалексия. — Не торопись отказываться от силы, что сама пришла к тебе в руки. Подумай — овладев ею, ты сможешь стать бессмертным правителем Ресдайна. Правителем, подобным богам. Под твоим мудрым руководством наш народ продолжит свой путь к величию...
— Зачем мне это? — недоуменно хмурится он. — Разве мало я уже сделал для Ресдайна? И для этого мне не понадобились Инструменты Кагренака и бессмертие, вырванное из Сердца Мертвого Бога. А если меня не станет... что ж, найдутся другие. Те, кто, возможно, сумеет сделать лучше, чем смог я.
Лица советников, застывшие каменными масками — идея Альмалексии им, кажется, пришлась не по вкусу — едва заметно разглаживаются... Вот только почему-то ни один не попытался возразить — все ждали, что на это ответит он.
— Ты просто трусишь! — вскочив, презрительно шипит Альмалексия.
— Помолчи! — взрывается он. — Я вижу, что Совет не способен прийти к единому решению, — обводит он взглядом присутствующих. — Что ж... в таком случае пусть его подскажет богиня. Я призову Матерь Розы и испрошу совета у неё.
Шатер, где собрался Совет, наполняется негромким гулом: предложенное решение нравится всем — и главам Великих Домов, и ашханам кочевых кланов. Лицо же Альмалексии, напротив, каменеет, но она тут же опускает голову, демонстрируя покорность. Подобное не в её характере — уж он-то знает — но он благодарен ей за это. Он слишком обессилен, чтобы спорить с ней сейчас. Позже, без лишних свидетелей, его наверняка ждет непростой разговор, как всегда, полный взаимных претензий и обвинений... но это будет потом. Сейчас же он с затаенным облегчением наблюдает, как она садится обратно на свое место и, слегка улыбаясь, что-то шепчет на ухо Силу из малого Дома Сота, от чего мрачное его лицо светлеет и разглаживается...
...От душного запаха благовоний, пропитавших одежды, в голове мутится и тяжело дышать — приходится прилагать усилия для того, чтобы сделать очередной вдох. Какой-то частью разума он понимает, что это конец — его предали те, кому он верил. Он не чувствует боли — он уже вообще почти ничего не чувствует... но боль души с успехом заменяет телесную. И копьё Вивека, пронзившее его насквозь и вышедшее из спины, не делает эту боль сильнее. Только мелькает какая-то мимолётная мысль... Но обдумать её он не успевает — все вокруг заливает тьма…
...Возбуждение битвы спадает и он сдавленно шипит сквозь зубы — боль от полученных ран, которую все это время он почти не чувствовал, начинает заявлять о себе. От душного запаха крови и испарений, поднимающихся из провалов в полу — двемерских колодцев для крови земли — в голове мутится. Он со вздохом отбрасывает ставшую бесполезной рукоять Истинного Пламени — в последний миг клинок раскололся, словно встав на сторону противника... как раз когда Думак уже замахнулся для последнего удара — и промедли Дагот хоть на мгновение... Но тот не подвел.
Двемеров больше нет — всех их постигла участь Думака и Кагренака, рассыпавшихся прахом у него на глазах. Но нужно еще показаться на глаза советникам — главам Домов и племен. И его учителям и наставникам — божественному Трибуналу. Чтобы все знали — он жив, он не сгинул в недрах Красной Горы. Потом — да, потом он свалится от слабости и несколько дней будет метаться в лихорадке из-за не желающих поддаваться лечению ран — это с ним уже было и не раз...
Он делает шаг к выходу...
— Мой гахмердон, — раздается сзади тихий голос.
Он оборачивается.
Ворин Дагот, глава Дома Дагот — единственный, кроме него самого, выживший из тех, кто пробился сюда, в тайные залы Бтуангтува — стоит опасно близко к Сердцу, рядом со столом, за которым Кагренак, видимо, до последнего делал записи своих опытов. На руках — его же, Кагренака, проклятые перчатки. В правой льдисто взблескивает кристальным лезвием короткий кинжал.
— Что делать с Инструментами Кагренака? Что, если они попадут не в те руки? Кто знает, какая участь тогда постигнет народ кимеров? Ты сам видел, как Кагренак с их помощью в один миг истребил свой народ... Не лучше ли уничтожить их сейчас, пока не стало поздно?
Инструменты Кагренака... Чудовищное творение для чудовищного деяния... Уничтожить их? Искушение действительно велико, ведь заключенная в Инструментах мощь непредставимо опасна, он сам был тому свидетелем... Слова Дагота разумны и совпадают с его собственными суждениями. Но... он не может принять такое решение в одиночку.
— Я созову Совет, — говорит он. — У них есть мудрость, которой недостает мне. Ты остаешься здесь — будет неразумно выносить творения Кагренака отсюда. Но и оставлять их без охраны нельзя.
На лице Дагота — недоумение и протест. Однако он кивает, принимая ответ, и низко склоняет голову в знак покорности.
— Как пожелаешь, гахмердон. Но Совет...
— Я сообщу Совету твое мнение, — обрывает он. — Сохранность Инструментов важнее, а лучше всего их опасность известна тебе.
— Как пожелаешь, — повторяет Дагот. — Я сохраню Инструменты до твоего возвращения.
— И подчинишься решению Совета.
Дагот вскидывает голову и подается вперед...
— Но что если...
— Обещай! — требует он.
И Дагот медленно кивает, опуская взгляд. Голос его глух, с нотками непонятной безысходности:
— Обещаю. Но...
Он жестом велит замолчать — эта странная настойчивость его раздражает.
Разворачивается и уходит — его ждет Совет...
...Который расколот надвое. Требование главы Дома Дагот — неожиданное, учитывая их близость к исчезнувшим двемерам — поддерживают все ашханы кочевых племен. Великие Дома же, напротив, поддерживают Дом Индорил, выражающий мнение Трибунала, предлагающего сохранить Инструменты Кагренака. И все ожидают окончательного решения от него.
А он медлит... и вдруг в заполнившей шатер тишине звучит голос одного из его наставников.
— Дагот сказал, что двемеры уничтожены. Но так ли это на самом деле? Что если действия Кагренака привели не к уничтожению, а перенесли их в некое отдаленное место, откуда они однажды попытаются вернуться, чтобы снова угрожать нашей безопасности?
Тишина мгновенно сменяется обеспокоенным гулом. Главы Домов переглядываются. По лицам же ашханов кочевников ничего нельзя прочитать...
— Глупо отказываться от такой силы. Но и применять её нужно с осторожностью и не более, чем того потребует необходимость. Нам следует сохранить Инструменты Кагренака и изучить их, чтобы защитить себя в будущем.
Сказанное звучит разумно, и он, хотя все еще сомневается, согласно кивает:
— Мы сохраним Инструменты ради безопасности нашего будущего. Но... — он ненадолго замолкает, внезапно вспомнив опасения, высказанные Даготом — там, в зале с Сердцем. — Но все вы поклянетесь не использовать Инструменты Кагренака без великой нужды и в нечестивых или корыстных целях.
Альмалексия, его прекрасная богиня вдруг поворачивается к нему и встречается с ним взглядом. Но вместо одобрения в её глазах — тень неудовольствия. Впрочем, она сразу же улыбается и, повернувшись с сидящему с отрешенным лицом Силу, начинает его о чем-то негромко расспрашивать...
...- Нам надо поспешить, — говорит Альмалексия, когда они наконец остаются одни. — Кто знает, что Дагот может сделать с Инструментами, покуда мы медлим?
— Он обещал сохранить их до моего возвращения, — возражает он — лекари свое дело знают, но усталость берет свое, а потому единственное, чего он хочет сейчас, это отдых.
— Это может быть уловкой, — глядя куда-то перед собой, замечает Вивек. — Двемерские тональные архитекторы звали его своим другом... кто знает, какие тайны они успели ему поведать?
— Я взял с него слово, что он подчинится решению Совета, — снова возражает он, но... речи Вивека зародили сомнения в его душе, а потому возражения звучат неубедительно даже для него самого.
— Ха! Слово! — восклицает Альмалексия. — Слово ничего не стоит, а клятвой он не связан! Мы теряем время!
...Дагот встречает их там же, где он его ранее оставил — неподалеку от Сердца.
— Совет принял решение сохранить Инструменты, — сообщает он и тот молча склоняет голову. — Тебе надлежит передать их Силу из Дома Сота, чтобы он мог изучить их для дальнейшего использования на благо будущих поколений...
— Нет! — Дагот резко вскидывается и мотает головой, почти срываясь на крик; на лице его — ужас. — Нет, гахмердон... их нельзя использовать!
— Ты обещал подчиниться Совету, — его вдруг наполняет злость.
Неужели и вправду все ранее сказанное Даготом было ложью? Хитрой уловкой, чтобы заполучить Инструменты только для себя? Иначе как объяснить, что он не желает с ними расставаться?
— И я подчинюсь, — отвечает тот. — Я сохраню их, как ты ранее велел, если такова воля Совета. Но, гахмердон... их нельзя использовать! Нельзя...
Голос Дагота почти звенит от отчаяния и то же отчаяние читается на его лице, но...
— Нельзя никому, кроме тебя, так? — раздается голос Альмалексии сзади.
Дагот вздрагивает и делает шаг назад, словно получив пощечину, а на лице его проступает обреченность:
— Да. Я могу... Только мне они не причинят вреда...
Ну, конечно... Проклятая кровь — как он мог забыть? Он смотрит на главу Дома Дагот так, словно видит впервые — и сходство того с уничтоженными врагами вдруг просто бросается в глаза...
— Довольно! — говорит он, вынимая меч. — Ты отдашь Инструменты сейчас, глава Дома Дагот, или я уничтожу тебя!
Он шагает к столу, на котором разложены Инструменты Кагренака, и протягивает руку...
— Нет! — отчаянно кричит Дагот, раскинув руки и заступая ему дорогу. — Неревар, нет!..
Лезвие меча — не его, просто взятого на замену расколотому Истинному Пламени — неожиданно легко входит в тело, заливая алые одежды алой же кровью. Он видит, как взгляд Дагота наполняется болью и непониманием... и отталкивает его от себя, в гневе вложив в толчок всю силу. Тот падает на угловатый клубок труб и вентилей, оплетающих Сердце... и сползает на пол, оставляя на блестящем металле кровавый след. Еще живой — мутный взгляд останавливается на стоящих чуть поодаль Трибунах... и наполняется ненавистью. Которая вновь сменяется ужасом при виде того, как он вновь тянет руку к Инструментам.
— Нет, — хрипит Дагот.
Пытается встать... и бессильно падает в лужу успевшей натечь под ним крови.
А он берет Разрубатель.
— Интересно, о каком вреде... — успевает он произнести, прежде чем все его тело пронзает невыносимая боль.
Разрубатель выпадает из разжавшейся руки, а следом падает и он сам. Каждая частица его тела словно охвачена огнем, пожирающим его заживо, а перед глазами медленно расплывается и густеет багровая муть. Подошедший Сил наклоняется к нему и скорбно качает головой:
— Прости, Наставник, но я бессилен помочь...
Тонкие пальцы Альмалексии касаются пылающего лица, даря облегчение своей прохладой. Она спрашивает что-то, о чем-то просит — он уже не способен разобрать ни слова, но ради своей богини готов согласиться на что угодно.
Однако сил не хватает даже на слабый кивок, и все вокруг заливает тьма…
— Ты выбрал крайне неудачное место, чтобы прилечь, незнакомец, — проговорил Дагот Ур.
Неревар пошевелился, оглядываясь, но Элемару показалось, что он еще не вполне осознает окружающее, находясь по впечатлением от очередного видения. Он сам был потрясен увиденным. Особенно той частью воспоминаний, которая... которая, судя по всему, принадлежала ему. Если тем Нереваром, который убил Ворина Дагота за то, что тот пытался не дать ему сделать глупость, был он... он не хотел бы им быть. Сейчас ему было отвратительны почти щенячье преклонение Неревара перед едва терпящей его — это было видно — Альмалексией, его слепое доверие к остальным Трибунам... кстати, а почему они его не остановили, когда он протянул руку к Разрубателю? Дагот-то как раз пытался... даже раненый... а они нет.
Потому что... потому, внезапно осознал он, что он им был больше не нужен. В том прошлом, что было изначально, Неревар умер после битвы у Красной Горы... и новом его варианте тоже должен был умереть. Чтобы раздвоившаяся реальность вновь слилась воедино.
Впрочем, эти размышления не помешали ему оценивать происходящее. Он, точнее, сейчас больше Неревар, сидел, прислонившись к стене. И что-то подсказывало, что не сам он так аккуратно уселся... Тем более что сидящий сейчас рядом на пятках Дагот говорил про «прилечь». Но вот Неревара, как выяснилось, волновало другое:
— Кто ты? — вдруг сипло спросил он, глядя на Дагота.
Тот изумленно моргнул. Всеми тремя глазами. Потом изуродованные шрамами и язвами губы искривились в сардонической усмешке, в которой, впрочем, горечи было намного больше, чем презрения:
— Дагот Ур. Шармат. Если, конечно, тебе это о чем-то говорит...
— Кто ты сейчас? — Неревар чуть подался вперед, а Элемар вдруг поразился тому, как изменился его собственный голос.
Или он просто не замечал? Голос Неревара в его сознании всегда звучал ниже и глуше чем его — довольно звонкий и высокий, как у всех альтмеров. И потому, когда тот говорил сначала с Гильвотом, а затем и с Даготом Уром, Элемар просто не обратил внимание на изменения в собственном голосе. А ведь еще в Когоруне он звучал, как обычно...
Сейчас же... сейчас его голос был похож на тот, что был у... у них обоих. Прежде — когда они, каждый в своей реальности, носили одно и то же имя. Не полностью — но сходство было уже очевидным. И, судя по прищуру Дагота, не только ему. Хотя Элемар подозревал, что тому могло просто что-то не понравиться...
— И сейчас, и всегда — ответ тот же, — проронил наконец тот.
Неревар вздохнул и начал подниматься.
— В таком случае, мне пора... за Призрачным Стражем, — проговорил он.
— Не приноси его, — прозвучало за спиной — тихо, почти неслышно.
— Ты ведь сам велел мне отправляться за ним, — обернулся Неревар.
Дагот так и остался сидеть, но даже так он был ненамного ниже Неревара. Ему почти не пришлось запрокидывать голову, чтобы встретить настороженный взгляд последнего своим — прямым... и строгим.
— Тогда просто не возвращайся, — все так же тихо, но твердо, требовательно произнес он.
— Я должен.
Элемар «внутри» невольно ахнул — случайно или намеренно эти слова прозвучали точно так же, как в воспоминаниях. Как тогда. Только тогда Неревар говорил это не Даготу... но тот был рядом и слышал. Вспомнит ли?
Нет, не вспомнит, тут же понял он, глядя как тот берет маску и поднимается на ноги. Это они двое случившееся тогда помнят в подробностях — они буквально только что пережили все это заново, за себя и друг за друга. Для Дагота это было слишком давно, чтобы помнить такие мелочи, как фраза, сказанная кому-то другому.
— Один раз ты уже вернулся...
В голосе Дагота не было ни ненависти, ни обиды... даже уже, видимо, привычной горечи не было. Но что-то в нем все же присутствовало — что-то неуловимое, неопознаваемое... но вонзающееся в душу с той же легкостью, с какой меч Неревара — того, которым был когда-то он — вонзился в живот Ворина Дагота. Который — Элемар был в этом уверен — сейчас и говорил с ними. Один. Без своих... надсмотрщиков.
— Я не возвращался, — покачал головой Неревар.
Тот, который действительно не вернулся, убитый будущим Трибуналом. Но был ведь еще и другой...
«Пусти!» — потребовал Элемар.
И рванулся, не дожидаясь ответа и практически сметя не ожидавшего такой поспешности Неревара «внутрь». Судорожно втянул и медленно, осторожно сцедил сквозь зубы душный воздух, привалившись к грубо обтесанной стене и пережидая боль, мгновенно вгрызшуюся в тело, да такую, что все ранее испытанные мучения из-за корпруса показались легким недомоганием.
«Поделом», — неожиданно ожесточенно подумал вдруг он.
Он — тот, кем он некогда был — был отвратителен. Особенно в сравнении с тем, кем он мог быть. Да, тот тоже проявил нерешительность в самый последний момент... за что, если вдуматься, и поплатился. Но если его Элемар мог понять и оправдать, то себя — нет. Даже понимая, что шансов противостоять кукловодам у него не было. А потому — поделом.
— Интересный эффект, — задумчиво проговорил Дагот, разглядывая его лицо.
И совсем другим тоном произнес:
— Вернулся, не отрицай. Ах да... — Дагот криво усмехнулся. — Ты же не помнишь...
— Он не вернулся. Он умер тогда, — покачал головой Элемар.
— Он? А кто ты?
— Я отвечу... когда услышу, кто все-таки передо мной — Ворин Дагот или... не только?
Дагот прищурился, взгляд его стал пронзительным.
— Ворин Дагот. И только. Сейчас, — он снова усмехнулся, — и только. Как, впрочем, и большую часть времени.
Элемар вздохнул.
— Что ж... Я — Неревар Индорил, — он вскинул руку — тем же жестом, что и в своем воспоминании. — Но я — не он. Я... — он резко выдохнул. — Это я тогда, уходя, взял с тебя обещание подчиниться решению Совета. Это я тогда вернулся. И... это я должен просить у тебя прощения за тот удар, глава Дома Дагот, — пересиливая себя, проговорил он. — Я... был неправ. И жалею, что понял это только сейчас.
«Уважаю, брат», — прошелестел изнутри Неревар.
И подался «вперед». Элемар не протестовал — он уже сказал все, что хотел сказать. Что должен был сказать.
— Нас действительно двое, Ворин, — проговорил Неревар, придя в себя под внимательным взглядом Дагота. — Двое... и оба перед тобой виноваты.
Тот некоторое время молчал.
— Кажется, невиновных в случившемся вообще нет, — наконец проговорил он. — И все отличие только в степени вины.
— Думаю, ты прав, — вздохнул Неревар. — Кем-то двигала алчность, кто-то испугался ответственности...
Элемар, тихо слушающий этот разговор, почти воочию увидел, как на его лице — на их лице — расплывается усмешка. Кривая, полная горечи и злости — на самого себя.
— ...А кому-то не повезло оказаться куклой в чужих руках, — договорил Неревар.
«Не смей меня жалеть! — взвился Элемар, сообразив, о ком тот говорит. — Не смей!»
«А я и не жалею. Ведь ты — это я. Только... с самого начала лишенный свободы».
— Не ты один тогда испугался ответственности, — тихо произнес Дагот. — Мне ведь ничто не мешало уничтожить Инструменты, когда я узнал о твоей смерти... И времени мне бы на это хватило. Но я... я тоже испугался. А потом, много позже... когда понял, к чему все это привело, попытался хоть что-то исправить. Но, как оказалось, сделал только хуже.
— Ты надеялся, пожертвовать немногими, чтобы защитить остальных, так? — так же тихо спросил Неревар.
Дагот кивнул и жестом пригласил его следовать за ним, повергнувшись и направляясь к дальней стене пещеры. За алтарем оказался узкий проход, ведущий в крошечную каморку с неровно обтесанными стенами. Элемар почувствовал, как его наполняет бешенство... и не только чужое: груда рваного и засаленного тряпья в углу вместо постели, огарок свечи на залитом воском каменном выступе, низкий круглый стол с облезлым пером и чернильницей в грязной оловянной тарелке... тот, кого с подачи Трибунала клял весь Морровинд, считая повинным во всех бедах, жил... нет, не жил — существовал в условиях, хуже, чем у нищих... И вряд ли эти условия он для себя выбрал сам, зная, что буквально за стеной можно устроиться с намного большим удобством.
— Я не учел, насколько сильна их жажда быть, — вздохнул Дагот, положив маску на стол и усаживаясь прямо на пол. — И насколько они... изменились. Они выбрасывают разрушающиеся тела потомков моего Дома — потомков моих родичей! — как износившуюся одежду, вселяясь в новые до тех пор, пока и те не придут в негодность.
— А души? — напрягся Неревар, следуя его примеру.
— Души... — Дагот вздохнул и болезненно поморщился. — Они остаются здесь. Как бабочки в паутине. Я не могу описать — это надо видеть.
— Есть способ это прекратить?
— Разорвать их связь с Сердцем, — пожал плечами Дагот.
— Разорвать связь... — медленно повторил Неревар. — Рвать ведь придется все связи, верно?
— Все, — вздохнул Дагот. — До одной. Ты... вы ведь тоже теперь связаны. Все... — он оскалился — со злобой и одновременно мечтательным ликованием глядя куда-то сквозь каменный потолок... но тут же сник. — Но, когда удалось отобрать у Трибунала Инструменты, меня остановило не это...
«Ему бы не дали», — подал голос Элемар.
«Я знаю».
— Ты понял, что тебе не позволят, так? И велел их спрятать. Кстати, а почему они не попытались их забрать? Я ведь встречался с Арайнисом и знаю...
— Да, я говорил с ним, — едва заметно улыбнулся Дагот. — Он сказал, что наше ожидание подходит к концу... он был почти счастлив, когда рассказал про твой последний вопрос. И жалел только о том, что вместо него тебе врезал... другой. За все хорошее, как он выразился. Теперь будет жалеть, что и врезали-то не тому...
Неревар усмехнулся:
— Скажи ему, что я был рад его встретить. Несмотря на то, чем наша встреча закончилась. — Он посерьезнел. — И давай все же закроем тему вины всех перед всеми. Я просто чувствую, как истекает наше время.
Дагот кивнул.
— Хорошо. Слушай тогда. Инструменты у Одроса и Вемина. Это не тайна, ты все равно бы узнал... Но без Призрачных Стражей тебе их не забрать.
— Я помню... — кивнул Неревар. — Мы... мы видим... проживаем... воспоминания друг друга. Так что я знаю, что будет, если схватиться за тот же Разрубатель без перчаток Кагренака, — пояснил он в ответ на мгновенно ставший подозрительным взгляд Дагота.
Тот медленно кивнул.
— Стражи у Вивека. Но я не знаю, как ты убедишь его отдать тебе их. Возможно, тебе придется его убить... — в голосе Дагота зазвучало сомнение. — И еще: Одросом можно попробовать договориться, но я бы не рассчитывал... А Вемин... тебя он не послушает. Так что...
— Я что-нибудь придумаю.
Дагот вздрогнул. Закрыл глаза и улыбнулся.
— Верю... Ты не помнишь, но ты всегда говорил эти слова, когда мы оказывались в... сложной ситуации, — проговорил он. — И после этого находил из нее выход. Значит, и в этот раз найдешь.
— Обязательно, — резко кивнул Неревар. — Отсюда можно уйти Вмешательством? Не хочу дразнить Гильвота...
— Можно. Отсюда еще можно. Оттуда, — Дагот мотнул головой куда-то за стену, — уже нет. Имей это в виду, когда вернешься с Призрачным Стражем.
— Учту, — Неревар встал.
Поднял руку, чтобы сотворить заклинание... и посмотрел на Дагота.
— Ворин, ты... — он обвел каморку взглядом.
Элемар понял, что он хочет спросить — этот же вопрос не давал покоя и ему. Но как его задать, не раня и без того явно давно истерзанное самолюбие Дагота, он не знал.
— Почему здесь? — понял тот. — И почему так?
Неревар молча кивнул.
— Потому что, несмотря на кровь, я кимерский дикарь. Меня привечали, со мной делились знаниями... а я в решающий момент выбрал не просвещенную Логику, а дикарскую Веру. Избавиться от меня они не могут... но место дикарю-кимеру отвели в грязной и темной пещере, а не в светлых залах двемерских аниматорий...
Дагот говорил это, как нечто совершенно обыденное, но... Элемар видел, как едва заметно подрагивали крылья носа, слышал голос — слишком ровный, слишком спокойный...
— Я что-нибудь придумаю, — процедил Неревар сквозь намертво стиснутые зубы.
— Не надо ничего придумывать, Неревар, — покачал головой Дагот. — Просто сделай то, что должен.
Элемар чуть подался «вперед», творя заклинание Вмешательства Альмсиви — у Неревара получалось, получится и у него... Пока тот не сорвался... Пока под влиянием эмоций не пообещал такого, что не сможет исполнить…
Уже во дворе альдрунского храма Неревар ожесточенно прошептал:
— Я все равно что-нибудь придумаю...
И упав на колени, без слов заорал в багровую хмарь накрывшей город очередной пепельной бури, не обращая внимания на секущий лицо колючий пепел...
Примечания:
С Новым Годом, мои любимые читатели)))
(Не вычитано, возможна масса опечаток, но мне слишком хотелось успеть сделать вам подарок...)
Косадес заявился в Бал Исру через два дня после того, как туда вернулся сам Элемар. То есть, ровно через неделю после разговора с Гилдан. На сей раз он примерил на себя образ служителя Имперского культа, видимо, вспомнив слова Неревара, сказанные в его прошлый визит в поместье. И, поскольку всем было известно, что «Отец Дома Суротано» является последователем культа Девяти, ничьего внимания не привлек. Что, в общем-то, и требовалось.
Рассматривать Элемара он не стал, почти сразу отведя глаза. Элемар его не винил — он прекрасно знал, как выглядит: абсолютно лысый череп, отечное и оплывшее лицо без бровей и ресниц, похожее на маску из пережженной глины... Только что не кирпично-красное, а цвета сырого теста, с алеющими узелками волдырей и багрово-коричневыми кратерами мокнущих язв. И с выцветшими до неприятно-желтого цвета радужками глаз.
Конечно, стоило им с Нереваром оказаться по эту сторону Призрачного Предела, развитие корпруса резко замедлилось, даже, как ему иногда казалось, почти остановилось — когда они менялись местами, заметных обратных изменений не происходило. «Божественная болезнь» как будто замерла на уже достигнутой стадии... Но Элемар не обманывался, понимая, что она по-прежнему продолжает перемалывать и перекраивать его тело — ноющая боль не оставляла его ни на мгновение, взрываясь ослепляющей вспышкой при любом движении. Просто теперь изменения перестали быть явными.
Это даже радовало — ничего не пыталось отвалиться или отрасти в неположенном месте... Воздействие корпруса на разум — или на душу, точнее, обе заключенные в его теле души — тоже замедлилось. Видения и галлюцинации прекратились, мозг больше не затягивало паутиной отупения... хотя последнее оба списывали на проясняющие разум зелья, которые пили почти постоянно. Но теперь приходилось терпеть не проходящие головные боли и бороться с приступами ярости, возникающими неожиданно и порой без видимой причины. И то, насколько уже успела изуродовать его «божественная болезнь»... Вернувшись в Бал Исру, Элемар посмотрел на себя в зеркало только один раз. После чего приказал его завесить, не желая видеть то, что в нем отражалось. И совершенно не представлял, как такое можно исправить. Если вообще будет на ком исправлять — надежды на излечение, упорно подогреваемые Нереваром, неуклонно таяли. Возможно, потому что подбадривания с каждым разом звучали все неувереннее, словно вера Неревара, черпаемая им из его странного иномирного знания, тоже начинала иссякать.
— Как тебя-то угораздило? — как-то устало вдруг спросил Косадес.
— Хассур Зайнсубани попросил отыскать его пропавшего сына Ханната. Это оказалась ловушка. Не знаю, на кого она была расставлена, но попался в неё я. Ханната Зайнсубани подчинили с помощью пепельной статуи, как раньше Варвура Сарети, и увели в подземный комплекс Мамея, где хозяйничал один из пепельных вампиров Дагота Ура. Ханнату я успел бросить свиток Вмешательства, а меня самого оглушили и... В общем, очнулся я уже... больным.
— Почему он тебя не убил? — остро глянул Косадес, тут же, впрочем, снова отвернувшись.
— Это у него надо спрашивать, — пожал плечами Элемар. — Возможно, потому же, почему Гарес в Илуниби «благословил» Селвило. — Он усмехнулся, тут же ощутив, как из лопнувшей от этого движения нижней губы по подбородку потекла кровь. — Он же, Гарес, говорил, что Дагот Ур ждет нас обоих и что до меня тоже рано или поздно доберутся. «Его Плотью и в Его Плоти», как он сказал.
— Он пропал, — вдруг неохотно проговорил Косадес.
— Кто? — не понял Элемар, отвлекшийся на поиски тряпицы, чтобы вытереть кровь.
— Селвило. Оставил у гильдейского зачарователя в Балморе просто сумасшедшую кучу денег и исчез. Мне удалось с ней пообщаться. С этой Гальбедир, я имею в виду. По её словам, Селвило зачаровал по комплекту одежды и доспехов и набор украшений на сопротивление корпрусу. Ни на что больше.
— И Гальбедир ничего не заподозрила? — нахмурился Элемар, прижимая тряпицу к губе и подбородку.
— Он не выглядел больным, судя по всему, — Кай снова коротко покосился на него. — Потому что в его усадьбе на плато Одай тоже никто этого не заподозрил.
Элемар невесело хмыкнул — его самого в Бал Исре сперва вообще не узнали. Да и когда узнали... преодолеть свой страх, чтобы помочь ему привести себя в порядок, сумели только Вельса Орети и Индрель Ратрион. И то, скорее всего, потому что считали себя слишком обязанными ему.
— Хотя и поняли, что у него неприятности, когда выяснилось, что он выгреб и распродал все ценности, — продолжил Косадес. — Кстати... — он вдруг нахмурился. — Перед его исчезновением в усадьбу кто-то пробрался. Какая-то пепельная тварь. Её обезвредили, а труп сожгли. А на следующий день Селвило в очередной раз отправился в Балмору. Там его видели разговаривающим с Лландрасом Белаалом — знаешь такого? — на Торговой площади неподалеку от лестницы в Верхний Город, причём разговор едва не кончился дракой, если бы не подоспевшие стражники Хлаалу. Пока они скрутили и уволокли Белаала, оказавшегося Спящим, Селвило исчез. Точнее, свалил в Вивек через Гильдию. Я тебе к чему все это рассказываю... ты был с ним у Уршилаку, ты был с ним в Илуниби... Может, у тебя есть какие-то мысли по поводу того, куда и зачем он мог отправиться, когда ему было сказано сидеть в усадьбе и ждать, пока я не найду решение его проблемы? — последние слова Косадес почти прорычал.
Элемар задумался.
«Ублюдок был, похоже, просто неприлично богат, — буркнул Неревар, - потому что я с трудом представляю, сколько денег с него запросила Гальбедир. И совсем не представляю, где он нарыл столько великих камней душ. Причём заполненных камней душ».
— Паршиво, — вслух проговорил Элемар. — Корпрус — по себе знаю — влияет не только на тело, но и на разум. А у Селвило беды с башкой и до того были немалые.
Кай покосился на него:
— А у тебя, значит, их нет?
— Почему же? Есть и очень серьезные. Это сейчас я спокоен и в относительно ясном рассудке, — Элемар отсалютовал Косадесу очередным флаконом с зельем прояснения разума. — А так... все было. И виделось всякое, и слышалось... и думалось тоже порой такое, что в здравом уме иначе как бредом не назовешь. Да и постоянные головные боли... они доброты и здравости суждений тоже не добавляют, — поморщившись, он осушил флакон и с отвращением пробормотал: — Скоро эта дрянь у меня из ушей польется...
Кай сочувственно покивал.
— А насчет того, куда он мог отправиться... Возможные решения мы сами ему подсказали — Вивек и Фир. Он мог решить не дожидаться, пока корпрус сделает с ним то же, что и со мной, и отправиться попытать счастья с аудиенцией у... для начала, у архиканоника. Хотя чем он мог его убедить, ведь Храм к Пророчеству о Нереварине относится, как к ереси... а его ранг в иерархии Храма, если верить... — Неревар внутри сердито рыкнул и Элемар торопливо проглотил едва не сорвавшееся имя Ллороса Сарано, — тому, что я слышал, недостаточно высок... Но попытаться он мог — та же Танусея Велот вообще простая горожанка, к которой снизошла Альмалексия... Мог направиться к Фиру. Но опять же, чем он может заинтересовать древнего Телванни, который живет, видел, может и имеет больше, чем можно себе представить? Я с ним встречался однажды, по делам Дома... и я не представляю, чем этого мера можно удивить. Разве что Селвило действительно согласится стать его подопытным, потому что в Корпрусариум он точно не захочет.
Кай согласно кивнул. А Неревар внутри вдруг встрепенулся и выругался.
— Есть у меня еще одно предположение, — медленно проговорил Элемар, слушая его торопливую речь. — Селвило мог принять предложение Дагота Ура.
— Какое? — тут же подобрался Косадес.
— Дагот Гарес в Илуниби передавал «лорду Неревару» приглашение Дагота Ура на Красную Гору. И предложение присоединиться к Шестому Дому. А перед самой смертью сказал, что мы все равно туда придем, «Его Плотью и в Его Плоти», — вновь процитировал он. — Селвило мог направиться туда.
— Думаешь, он мог решить принять это приглашение? — подобрался Косадес. — Хотя... терять ему уже нечего, он обречен, а это — пусть иллюзорный, но шанс выжить. Правда, в каком качестве...
— Некроманты, решающие стать личами, этим вопросом не задаются, — фыркнул в тряпку Элемар. — Они просто желают убежать от смерти, точнее, продолжить существование после оной. Хоть какое-то. Почему бы Селвило не руководствоваться схожими мотивами? Хотя я все же имел в виду другое. Он мог воспользоваться приглашением Дагота Ура. Только не для того, чтобы присоединиться, а чтобы попытаться убить его.
Дойти до входа в Бтуангтув Селвило вполне мог. Возможно, ему даже хватило бы сообразительности добраться до Зала Сердца. При условии, что его, как «выбравшего войну», не остановили бы раньше — их-то с Нереваром никто не трогал, поскольку они старательно демонстрировали смирение, чтобы не дать повода. А вот насчет Ллотиса Селвило тот же Арайнис высказался достаточно прямо. В любом случае, до «настоящего» Дагот Ура, точнее, до «строителей Акулахана», скрывающихся под этим именем, Селвило не доберется.
А если и доберется... если Ворин не просто даст себя убить — а Элемару почему-то казалось, что тот именно так и поступит — а даст... захочет дать подсказку... без обрыва связей с Сердцем все равно ничего не получится.
Вот только Неревару, замершему «внутри», источая гнев и тревогу, Ворин Дагот явно нужен живым. По крайней мере, сейчас, пока доподлинно не известно, что нельзя ни исцелить его, ни освободить — вряд ли тот захочет жить дальше в таком состоянии, в каком пребывает сейчас. К тому же они не договорили — очень многое осталось недосказанным, непроясненным... Жаль, что путь на Красную Гору им теперь заказан. По крайней мере, без Призрачных Стражей. А пометку для повторного возвращения ни один поставить не догадался — не до того было. После исцеления, если оно все же будет, прием там будет совсем иным: вряд ли Даготу Уру — тем его двум третям, которые не Ворин — такое придется по душе.
А договорить надо. И, желательно, до того как они добудут Призрачные Стражи. Только вот как?
Косадес задумчиво потер подбородок.
— Возможно... — помолчав, проговорил он. — Впрочем, что толку гадать? Если он объявится... — он замолчал, на миг крепко сжав губы в явном недовольстве. — А пока у меня хорошая новость для тебя, Суротано. Я решил проверить твои слова насчет исследований Фира, уж не обессудь. И поговорил с Быстрым Эдди — Эдом Теманом из Дома Телванни. Тот еще скользкий тип... хуже тебя.
— Вот спасибо, — ядовито буркнул Элемар.
— Парень, вокруг тебя вечно происходят какие-то странности. Я уже устал гадать, когда все в очередной раз пойдет через... кувырком.
— А я уже привык. К тому же эти странности начались, когда меня пнули сюда вместо настоящего Суротано, самоубившегося в столичной тюрьме. Как тогда все пошло через гуарью задницу, так до сих пор и идет. Только и успеваю из очередного дерьма выныривать.
То, что выныривает он из дерьма, в которое его с подачи руководства раз за разом макает сам Косадес, Элемар решил не уточнять. Во избежание. Хотя очень хотелось.
— Понятно, — протянул Косадес, видимо, придя к каким-то своим выводам. — Так вот, Эдди подтвердил, что Фир действительно до сих пор занимается исследованиями корпруса. И вроде как у него даже что-то там получилось. Но что именно, никто не знает. Тем не менее, это твой шанс.
— Шанс — это хорошо, — медленно проговорил Элемар. — Но, повторюсь, я не представляю, чем можно заинтересовать волшебника, у которого есть все. А если чего-то нет, то оно ему, скорее всего, просто не нужно.
Косадес усмехнулся и с усилием поднял сумку, которую принес с собой. Точнее, предмет внутри нее, взявшись за который двумя руками, резким движением сумку с него просто стряхнул.
— Кое-чем его заинтересовать все-таки можно. Думаю, вот это, — он поставил предмет на пол перед собой, — ему точно понравится... Как мне удалось выяснить, Дивайт Фир коллекционирует двемерские артефакты. Уточню — артефакты. Не броню, не оружие, а те занятные вещицы, которые не вдруг сообразишь, для чего употребить.
Двемерское происхождение стоящей на полу вещи, чем-то похожей на длинногорлый хаммерфелльский кувшин для перевозки масла(1), было видно с первого взгляда. Неревар внутри заинтересованно встрепенулся, но говорить ничего не стал. Хотя Элемар чувствовал исходящее от него любопытство. А вот сам он неожиданно припомнил первое полученное от Косадеса задание. Не первое вообще, когда он только-только прибыл в совершенно непонятный и чуждый Морровинд и Косадес посоветовал ему для начала обжиться и попытаться наработать репутацию. А первое из той проклятой цепочки, что привела к происходящему с ним сейчас — получение информации от Хасфата Антаболиса. Точнее, то, что Антаболис за эту информацию желал получить.
— Насколько я помню, согласно декрету Императора, все вещи двемерского происхождения... — начал он, вперив тяжелый взгляд в Косадеса.
— Да-да, я помню, что это измена, — криво ухмыльнувшись, прервал тот. — Но я — имперский мастер-шпион Клинков, помнишь? А у Клинков немного другие отношения с законом, нежели у остальных. К тому же ты этого заслуживаешь.
Элемар с трудом подавил желание поинтересоваться, чем потом придется расплачиваться за такую щедрость...
А Косадес с новой ухмылкой плюхнул рядом с двемерским артефактом немалых размеров мешок из толстой кожи:
— Немного мелочи на представительские расходы. Уж извини, но с такой рожей они у тебя точно будут немалые. Тысячи дрейков, надеюсь, тебе хватит. И парочка зелий левитации, — рядом с мешком с легким стуком опустились три флакона с зельями. — В башне они тебе пригодятся — Телванни лестницами не пользуются.
Элемар кивнул — шахту в Тель Фире, которая вела к покоям и рабочим помещениям, он помнил с того времени, когда искал там Делайну Мандас.
— В общем, — хлопнул себя по коленям Кай, — давай... шевелись. Отправляйся в Тель Фир и вылечись от этой дряни. А потом... потом быстро возвращайся. Мне кажется, я нашел способ добыть те «утраченные пророчества», которые просила Нибани Меса...
* * *
После ухода Косадеса — тот, к слову, благоразумно воспользовался свитком, и Элемар полагал, что отправился он не в форт Пестрой Бабочки, в окрестностях которого его могли поджидать воины, служащие семье Сарети — они надолго задумались, как им все же заинтересовать Дивайта Фира. Потому что касательно «подарка» Неревар после осмотра оного высказался кратко и уверенно:
«Херня».
А на вопрос, почему он в этом уверен, пояснил:
«Эта штука, когерер — просто деталька какого-то механизма, типа стартера... А, бля... Короче, без нее двемерский агрегат не запустится. Но сама по себе она бесполезна. Это раз. Второе — не факт, что она исправна. И третье — у Фира может быть уже десяток таких поебеней, нахрена ему еще одна такая же? Но... как попытка преподнести «продуманный подарок» может сойти. Он же кимер, а эшлендерские традиции пошли, в общем-то, от них... да, пожалуй, может сработать. Фир коллекционирует двемерский хлам, так что двемерская хрень в подарок... то есть не сама хрень, а её дарение может действительно ему понравиться. Ностальгия по далекому велотийскому прошлому, наивная незамутненность дарителя... По крайней мере, нас соизволят выслушать... надеюсь».
Услышанное Элемару совсем не понравилось, но какой у него был выбор?
В Тель Фир они добрались легко. Густой запах гриифа, парой глотков которого Элемар хорошенько прополоскал рот, а остальное, мысленно ругаясь на придумавшего эту идею Неревара на чем Нирн стоит, вылил на себя, отбил у всех встречных желание к нему приглядываться: зачем, если за добрый десяток локтей любому станет понятно — этому меру очень хорошо. Настолько хорошо, насколько завтра будет плохо... обычное дело, чего уж. А от опознания защитил закрытый редоранский шлем — такой же, как тот, что остался в Бтуангтуве — широкий редоранский же шарф, прикрывший язвы на шее, и расшитые дорогие перчатки, неведомо как оказавшиеся в платяном шкафу. Элемар подозревал, что заботами Индрель Ратрион. Ботинки Апостола, несмотря на их очевидную полезность, пришлось оставить в Бал Исре из-за их не менее очевидной узнаваемости — в сумку они не влезали из-за двемерского «подарочка», а являться в Тель Фир в образе вьючного гуара Элемару не хотелось. По голосу его тоже не могли опознать, что подтвердилось в краткой беседе с Эрраниль, магом-проводником альдрунского отделения Гильдии магов, регулярно переправлявшей его в другие отделения Гильдии. Та не узнала его, равнодушно запросив за услуги вдвое больше — стандартную цену «для всех», в то время как ему обычно делала скидку. Только фыркнула с отвращением, учуяв густой гриифовый дух, когда ловко собирала монеты с затянутой в перчатку ладони: отсчитать монеты сам Элемар не сумел — пальцы не слушались — поэтому просто протянул ей горсть серебра, даже не попытавшись торговаться. Потому что голос, конечно, у него поменялся, но... он так и не сумел до конца избавиться от «гунявого», как выразился когда-то Косадес, бретонского произношения, причудливо смешавшегося теперь с гортанным данмерским. Так что Элемар постарался говорить поменьше, ограничившись пунктом назначения. Эрраниль напоследок презрительно буркнула: «В шлем себе не блевани, пьянчуга» — и переправила его в Волверин-холл. Где он тоже не стал задерживаться — во-первых, его почему-то действительно замутило... а во-вторых, его здесь тоже неплохо знали. Встречаться с той же Улени Хелеран или Тусамиркилем в своем нынешнем состоянии и рисковать его обнародовать Элемар был не готов.
Сложнее всего было переправиться к Тель Фиру через разделяющий его с Садрит Морой пролив. Пришлось рискнуть и воспользоваться заклинанием полета, которому Элемара еще в поместье нехотя обучил Увеле Берендас — зелья они дружно решили приберечь. В итоге к Тель Фиру Элемар прибыл мокрый, замерзший — все же месяц Вечерней Звезды — и злой. С одной стороны, от него перестало нести, как от винного кувшина... а с другой — творить заклинание в ледяной воде, когда руки сводит судорогой, а зубы выстукивают сентинельскую хаггалу(2), та еще задача. Ах да, не стоило забывать дреугов, которые были искренне рады неожиданному гостю и после внезапного купания сопровождали Элемара почти до берега в надежде устроить-таки горячий прием...
— Какая прелесть! — встретил его ироничный возглас хозяина башни, стоило подняться по шахте наверх. — Неужели гость? Занимательно... Прошу, не стесняйтесь, юноша, говорите же, с чем пожаловали! Пришли посоветоваться с великим Дивайтом Фиром? — ирония стала густой, как слезы корпруса, которые Индрель с Вельсой соскабливали с его спины. — Или у вас божественная болезнь? Может быть, вы хотите ограбить мою сокровищницу? Или вы просто пришли поглазеть на моих дочерей?
У Элемара возникло стойкое ощущение, что над ним издеваются. Впрочем, Фир вдруг всмотрелся...
— Ах, это снова вы? Как поживает очаровательная Делайна? Такая милая девочка... будь она еще чуточку горячее, постель пришлось бы тушить, да... — Фир ухмыльнулся, и Элемар окончательно убедился, что тот издевается.
— Окружена заботой и вниманием своего батюшки — ведь она готовится подарить своему роду наследника с сильной и древней кровью, — усмехнулся под шлемом Элемар, повторяя подсказанное Нереваром.
Брови древнего волшебника изумленно подпрыгнули, взгляд на миг стал изучающим... а через мгновение он от души расхохотался.
— Занимательно... — проговорил он, отсмеявшись — очень, очень быстро. — И все же, юноша, с чем вы пожаловали на этот раз? Я ценю смелость, но она все же должна чем-то оправдываться. И разве мы не договорили в прошлый раз? Помнится, вас интересовала «божественная болезнь»...
— О да, кэна Фир, — кивнул Элемар. — Именно о ней я и хотел с вами поговорить. А зная, что вы коллекционер, взял на себя смелость подобрать для вас небольшой подарок... в знак уважения к вам... и к старым традициям.
С этими словами он, как и Кай ранее, поднял когерер и стряхнул с него сумку. Та с влажным шлепком упала на пол, но Фир на это не обратил внимания. Забрав когерер, он повертел его в руках, встряхнул, любуясь, как пересыпаются в прозрачной колбе крупинки золотистого металла. Поставил его на ближайший стол и снова повернулся к Элемару.
— Уважение к старым традициям, значит? — уже без тени веселья проговорил он. — Что ж, юноша, я оценил... ваш продуманный подарок. Очень проницательно с вашей стороны. Но давайте начистоту — зачем действительно вам понадобилось меня задобрить?
— Как я уже сказал, меня очень интересуют ваши изыскания, касающиеся корпруса...
— Ах, корпрус... — перебил Фир. — Его магические принципы неуловимы и загадочны, они гораздо более могущественны и непостижимы, чем любое обычное волшебство или чары... Я подозреваю, что это в некотором роде проклятие... или благословение бога. Возможно, это одновременно и проклятие, и благословение. Жертва, конечно, не может оценить удивительную природу корпруса, ведь он истощает разум и разрушает тело. Но для волшебника это восхитительная тайна... Загадка, в поиске ответа на которую не жаль потратить целую жизнь... О, простите, юноша, об этом я могу говорить бесконечно, но у вас ведь наверняка имеются более конкретные вопросы?
— Конкретнее некуда, — вздохнул Элемар.
И снял наконец шлем.
— Как интересно, — Фир подался вперед, зажигая магический свет. — Вы знали, юноша, что корпрус делает вас невосприимчивым к остальным болезням? К слову, вы когда-нибудь слышали о пророчествах Нереварина? Эшлендеры говорят, что Нереварин будет невосприимчив к болезням... Я всегда думал: «Может быть, у меня в Корпрусариуме есть Нереварин, а я даже не знаю об этом». Только представьте: Нереварин — жирная, отвратительная корпрусная тварь, безумная, как болотная крыса. Разве это не было бы забавно? — Фир, все это время вертевший Элемара, как манекен, внимательно его разглядывая, вдруг отпустил его и, запрокинув голову, расхохотался.
Элемару смешно не было. Но приходилось терпеть, утешая себя тем, что настолько древний волшебник Телванни имеет право на... некоторую жестокость по отношению к окружающим. И лучше его не злить, коль скоро он на это непрозрачно намекнул, чтобы не потерять свой единственный шанс на исцеление.
— Пророчества о Нереварине? — спросил вместо этого он, вовремя вспомнив об уговоре с Нереваром, который был против раскрытия Фиру этих сведений.
А теперь так и вовсе делиться ими не хотелось.
— Не берите в голову, — небрежно отмахнулся тот, задумчиво продолжая изучать лицо Элемара. — Просто суеверия эшлендеров. А может, и нет. Нельзя быть полностью в чем-то уверенным, когда дело касается Азуры... Хмм, — Фир нахмурился. — Дайте мне подумать...
Элемар терпеливо ждал.
— Как вам уже известно, я долгое время изучал корпрус. И даже добился некоторых успехов в своих экспериментах. Поразительное все же заболевание...
Он снова замолчал, явно уйдя в свои мысли. Потом встрепенулся.
— Что ж... Судя по внешним признакам, заражены вы совсем недавно... и это хорошо. Может быть... — Фир оборвал сам себя и заговорил совсем другим тоном, сухим и деловым: — У меня есть одно снадобье. По моим расчетам, оно должно излечивать корпрус. Но... оно не работает. Убило всех моих подопытных. Возможно, убьет и вас, юноша. Но вам-то все равно нечего терять, верно?
Дождавшись от Элемара кивка, Фир продолжил:
— Но прежде чем я дам его вам, я хочу, чтобы вы побывали внизу, в Корпрусариуме. Чтобы увидели своими глазами, что вас ждет, если не принять это зелье. Да, оно, скорее всего, убьет вас, как и остальных... но это будет быстро. Хотя кто знает, вдруг именно вам повезет? А заодно я хочу, чтобы вы забрали пару сапог у одного из тех, кто там находится. Он называет себя Ягрум Багарн. Мой самый старый пациент. Умелый парень, чинил мне кое-что. Принесите сапоги, и тогда получите зелье.
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Элемар не стал испытывать его терпение и вернулся к шахте.
Встреченная внизу, в Ониксовом зале, «дочь» Фира, которую, если Элемар правильно запомнил с прошлого визита, звали Дельтой, объяснила, что Корпрусариум находится ниже, в пещерах под башней Тель Фир.
— Я провожу, — раздался вдруг за его спиной тихий женский голос.
Элемар обернулся. В паре шагов от него стояла просто одетая пожилая данмерка, в которой он, приглядевшись, с удивлением узнал Танусею Велот. Ту самую, которую сам же когда-то уговорил переехать сюда из Вивека... и о которой совсем забыл. То есть, не совсем, конечно, в последние дни он как раз-таки её довольно часто вспоминал... но, не встретив её в Тель Фире в прошлый свой визит, был почему-то уверен, что она, как и прочие подопечные Фира, обитает теперь в Корпрусариуме.
Со времени их короткого знакомства она совсем не изменилась. Слегка затравленное выражение лица исчезло, сменившись какой-то глухой тоской, но в целом Танусея выглядела намного... лучше.
— Идемте, — Танусея повернулась, жестом поманив его за собой. — Я покажу вам дорогу.
Элемар кивком попрощался с... наверное, все-таки с Дельтой — и поспешил за ней.
— Рад видеть вас в... — он осекся, сообразив, что обычное продолжение вежливой фразы, учитывая обстоятельства, наверняка покажется Танусее форменным издевательством. — Э-э... в порядке, — скомканно закончил он.
Танусея, неторопливо идущая впереди, удивленно остановилась и повернулась к нему:
— Мы встречались раньше?
— Однажды. В Вивеке, возле Высокого Собора. — Помолчав, Элемар неохотно добавил: — Это я тогда предложил вам переехать сюда.
Шагнув ближе, Танусея всмотрелась в его лицо.
— А, — усмехнулась она, — тот самый сладкоречивый саличе... Забавно встретить тебя снова... да еще и... таким.
Элемар пожал плечами. Танусея тихонько хмыкнула и снова неспешно двинулась вперед, по заворачивающемуся спиралью коридору, идущему под уклон.
— Как вам тут живется? — осторожно поинтересовался он.
— Скучно, — отозвалась Танусея. — Господин Фир слишком занят своими... делами, — в голосе её промелькнули нотки неодобрения. — Поначалу он, конечно, уделял мне некоторое внимание, но очень быстро утратил интерес. А его... жены-дочери не слишком расположены к общению, тем более с простой старухой, — на последних словах её голос окрасился легкой горечью. — Кроме, разве что, госпожи Уупсы... но у нее тоже не так много времени на беседы. Я помогаю госпоже Бейте вести хозяйство, это все же лучше, чем томиться совсем без дела. А в остальном — мне не на что жаловаться: обо мне здесь хорошо заботятся, не требуя, чтобы я убиралась прочь. Не осыпают оскорблениями... и не швыряются камнями и гнилыми бататами.
Элемар, вспомнив разговор с Селвило, подумал, что бататы — не самое худшее, с чем она едва не столкнулась.
А Танусея вдруг прерывисто вздохнула:
— Я бы все отдала за то, чтобы вновь пройти по набережным кантона Святого Делина. Посмотреть на Министерство Правды и вознести хвалу благой Альмалексии в Высоком Соборе...
Услышав последние слова, Элемар порадовался, что она не видит его лица. С некоторых пор слово «благая» стало едва не последним, которое он мог бы применить, говоря об Альмалексии. Хотя, пожалуй, до той площадной брани, на которую после Бтуангтува сорвался Неревар, когда у них зашел разговор о Трибунале, все же не дошло бы. Наверное...
— Кстати, — вспомнил вдруг он. — Здесь не появлялся данмер... черноволосый, средних лет и со шрамом на лице?
Танусея, как раз остановившаяся перед массивной дверью, преграждающей дальнейший путь, посмотрела на него.
— Занятно, что ты спрашиваешь... Да, кто-то похожий был здесь совсем недавно. И совсем недолго. Господин Фир сильно разозлился...
«И здесь этот жук нагадить успел, — хмыкнул внутри Неревар. - То-то Фир тебя так ласково встретил».
За дверью оказалась небольшая пещера. Низкий свод, грубо сколоченная дверь в дальней стене — прямо напротив входа. Пара светильников по обе стороны от двери. Тени на стенах...
Одна из теней вдруг зашевелилась и шагнула им навстречу, оказавшись немолодым аргонианином в неполном стальном доспехе.
— А, это ты, Танус-сея, — проговорил он. — Кто это с-с тобой?
* * *
— Гости! — удивленно воскликнул седобородый толстяк, разворачиваясь к ним на странном устройстве, похожем на низкий широкий таз на паучьих ногах и сдергивая с лица еще одно устройство, в свете жаровни рядом со столом сверкнувшее круглыми стеклами. — Что привело вас к Ягруму Багарну?
Элемар невольно вздрогнул: скрипучий тенор, совершенно не вяжущийся со слоадоподобной внешностью его владельца, резанул слух, напомнив другой голос... никогда не слышанный вживую. В этой жизни, по крайней мере.
Но от владельца того голоса Ягрум Багарн отличался поистине разительно. Невероятно толстый, с лысым, как коленка, теменем и — да, заплетенной в аккуратные косицы густой полуседой бородой, в соответствии с обычаями его народа. Неревар не поленился предупредить заранее, так что Элемар знал, кем он является. Корпрус Багарна не пощадил — выцветшая, как и у всех зараженных, не являвшихся потомками Дома Дагот, кожа была густо покрыта шрамами и багровыми шелушащимися язвами. Да и платформа-таз, заменившая ему ноги, вызывала сомнение в наличии этих самых ног, одновременно напоминая о Поднявшихся Спящих. Но при всем этом Яргум Багарн не походил ни на корпрусных больных, зачарованно следующих сейчас за наигрывающей на небольшом барабанчике затейливый ритм Уупсой Фир, ни на слуг Шестого Дома. И он явно находился в здравом рассудке... настолько, насколько это было возможно в его обстоятельствах.
— Господин Дивайт Фир интересовался парой сапог, которые он отдал вам для починки, — сдержанно ответил Элемар.
— А, — тут же помрачнел Ягрум Багарн, — сапоги...
Он почесал россыпь язв на необъятном животе, потом взялся за какой-то рычажок на своей платформе, отчего паучьи ноги пришли в движение, разворачивая его обратно к столу, на краю которого Элемар только сейчас заметил пару двемерских латных сапог. Снова надел на голову свое загадочное устройство, взял один сапог, потом второй... удрученно вздохнул — так, что по необъятному телу пошла волна — и недовольно крякнув, протянул сапоги Элемару.
— Вот. Передай моему милостивому смотрителю, — в скрипучем голосе мелькнула едва заметная ирония, — что я сделал все, что смог. Больше, чем Мастер-Ремесленник, уже никто не сделает. Но... эти сапоги явно создал безумец. Или идиот. Горе моему народу, если о нем будут судить по изделиям таких вот безмозглых растяп...
Элемар осмотрел протянутые ему сапоги.
— Что с ними не так?
Багарн снова снял с лица свое устройство и посмотрел на него.
— Попробую объяснить так, чтобы было понятно... Говоря привычными тебе терминами... искажена сама основа... наложенных чар. Проще было бы сделать все заново, чем пытаться исправить то, что получилось... если бы такую пару сапог было возможно сейчас изготовить.
Неревар внутри заинтересованно встрепенулся.
«Спроси, почему это сейчас невозможно?» — несколько резковато, с каким-то предвкушением проговорил он.
Элемар послушно повторил вопрос.
Багарн посмотрел на него снисходительно.
— Все дело в оборудовании, — с той же снисходительностью пояснил он. — Как бы ни был хорош кузнец, детали, откованные вручную, никогда не будут полностью идентичны. А для изготовления... да хотя бы таких же сапог!.. нужна филигранная точность. И множественные расчеты. Хотя и они не всегда гарантируют... приличный результат, — Багарн мрачно посмотрел на сапоги, — если тот, кто их делает, непроходимый идиот... Все, что было возможно сделать в нынешних условиях, я сделал. Так что передайте господину Фиру мои сожаления, когда отнесете ему сапоги.
— Обязательно, — кивнул Элемар.
— Что-нибудь еще?
Вопрос был задан словно бы невзначай, но Элемар видел, что старый двемер не прочь поговорить еще.
— Пара вопросов, если позволите, — проговорил он.
Багарн заинтересованно воззрился на него.
— Что это за... приспособление? — Элемар указал на загадочную вещь со стеклами, которую тот по-прежнему держал в руке.
— Это? — Багарн повертел её в руках, стараясь не касаться стекол. — Это чтобы лучше видеть. Мелкие детали, которые трудно рассмотреть...
Он вздохнул.
— Как вы можете видеть, я болен, — проговорил он. — Корпрус, как и у всех здесь... Но благодаря господину Фиру все еще жив: он нашел меня, когда я был безумным чудовищем, и поместил сюда. Со временем, благодаря его усилиям, рассудок вернулся ко мне, и теперь большую часть времени я в полном сознании, хотя мое тело все еще гротескная и бесполезная тюрьма. Мои умения всё ещё при мне, но руки и глаза уже подводят меня. Поэтому... — он снова повертел устройство в руках.
— Благодарю за пояснение, — слегка склонил голову Элемар.
— Не стоит, — отмахнулся Багарн. — Мне приятен ваш интерес. Кстати, вы говорили о нескольких вопросах...
— Да, — кивнул Элемар. — Вы не будете против, если я, при возможности, навещу вас еще?
Ягрум Багарн некоторое время молчал, пристально глядя на него. Элемару стало неловко под этим взглядом — сам он со старым двемером общаться не собирался. Но он знал того, кто наверняка этого хочет и, если представится такая возможность, воспользуется ею.
Глаза Багарна блеснули.
— Мои товарищи по заточению вряд ли могут считаться приятной компанией. Конечно, есть еще милая Уупса, но... Если вы пожелаете вновь встретиться со старым больным двемером... я буду рад.
* * *
— Итак, юноша, вы оценили перспективы? — проговорил Фир, забирая сапоги. — Это хорошо... как и то, что вы поспешили обратиться ко мне сразу после заражения. Возможно, если попытаться на ранней стадии... — он замолчал, явно думая чем-то своем.
— Не совсем, — вздохнул Неревар — на выходе из Корпрусариума они в очередной раз поменялись. — Сегодня девятый день с момента заражения.
— Невозможно! — отрезал Фир. — Вы либо лжете, либо заблуждаетесь. Возможно, я переоценил демонстрируемую вами удивительную ясность мышления...
— Мои слова может подтвердить Ллорос Сарано из альдрунского храма, — сказал Неревар. — Сегодня восемнадцатое число месяца Вечерней Звезды, так? — дождавшись от Фира кивка, он продолжил. — А я встречался с ним одиннадцатого... примерно через сутки после того, как меня заразили. Даже, может, чуть больше. Или меньше — после того, как меня оглушили, я почти сутки пробыл без сознания и не могу сказать точно, когда именно это случилось.
— Хм-м... — недоверчиво протянул Фир. — Похоже, вы не лжете... но, юноша, я достаточно долго изучаю корпрус, чтобы твердо знать, что подобное невозможно. Вы не являетесь данмером, следовательно, не можете иметь ту небольшую устойчивость к корпрусу, которая позволяет им сопротивляться заболеванию несколько дольше — к представителям иных рас корпрус куда более беспощаден. Да, вы явно больны и больны именно корпрусом — признаки очевидны и несомненны... но я не вижу признаков деформации и разрастания тканей, которые к этому времени должны были давно проявиться.
— Кроме того, я регулярно принимаю целый ряд зелий, направленных на облегчение моего состояния, и трижды получал благословения от алтаря святой Мерис, — добавил Неревар.
— Чушь! — гневно воскликнул Фир. — Неужели вы думаете, что до вас никто не пытался замедлить развитие корпруса подобными средствами?
— И тем не менее, — пожал плечами Неревар.
— Удивительно связный... бред, — пробормотал Фир, покачав головой. — Хотя у жертв корпруса бывают самые разнообразные галлюцинации. Нет, надо подумать.
Он снова погрузился в раздумья, неотрывно глядя на Неревара и поглаживая аккуратную бородку.
— Так, — очнувшись, проговорил он. — Ваша история увлекательна и внутренне логична, хотя и противоречит всему моему опыту. Поэтому поступим следующим образом. Как я и обещал, вы получите снадобье. — Фир продемонстрировал небольшой фиал с непонятной субстанцией внутри. — Но перед тем я намерен пронаблюдать за вами, пока не прекратится действие принятых вами зелий. Я хочу убедиться, что воздействие корпруса на ваш организм действительно настолько замедлено.
Неревар только вздохнул.
— И радуйтесь, юноша, что я не заставляю вас принять зелье для очищения организма. Он у вас и так отравлен всем тем, что вы успели выпить в попытках самолечения, ни к чему ослаблять его еще больше. К тому же это может нарушить чистоту эксперимента...
«Экспериментатор, мать его», — не выдержал Элемар.
«Тише, — мысленно буркнул Неревар. — Улыбаемся и машем. Если старикан разозлится, нам останется только накрыться белой простынкой и ползти в сторону ближайшего кладбища, потому что другого шанса справиться с этим дерьмом у нас не будет. Так что, молчим и терпим его остроумие до упора».
— Как скажете, — уже вслух проговорил он.
— Мне нравится ваше послушание, — усмехнулся Фир. — А то был тут на днях один... Впрочем, неважно. Все, что от вас требуется — выполнять мои распоряжения. И для начала... раздевайтесь.
Неревар поперхнулся и изумленно уставился на него.
— Ч-что? — выдавил он.
— Раздевайтесь. Мне нужно видеть картину поражения целиком, — раздраженно пояснил Фир. — И не надо на меня так смотреть — если я захочу удовольствий плоти, в моем распоряжении есть четыре прекрасных девушки. К тому же я никогда не имел наклонностей, присущих, — он скривил губы в пренебрежительной усмешке, — Воину-Поэту...
«Блядь, здравствуй, армия и добрый дядя доктор, — мысленно прошипел Неревар, стянув брэ после красноречивого взгляда Фира. - Но там нас хотя бы много было... в толпе таких же голожопых не так стремно писюном трясти», — поежившись, добавил он.
Ничего смешного не было, но Элемар невольно хихикнул.
«Зачем?»
«Проверяли, годен ли к строевой, — заставив себя выпрямиться, пояснил Неревар. — Чтобы не тратить время на одевание-раздевание — призывников-то много — заставляли заголиться сразу. Так и гоняли по врачам — голых и охуевших... ну и про воздействие на психику поговаривали — голым-то не слишком уверенно себя чувствуешь».
Впрочем, у Фира интерес был действительно... исследовательский. Сделав какие-то записи после короткого осмотра, он жестом велел присесть на один из стульев.
— Итак, юноша, — Фир, тоже устроившийся в куда более удобном даже на вид кресле, явно был настроен поговорить. — Как я уже говорил, мое снадобье может вам помочь.
Он помолчал и добавил:
— А может не помочь.
Подозрительная жижа во вновь продемонстрированном фиале, на редкость неаппетитного вида, не вызывала ни малейшего желания её принимать. И Элемар вдруг понял, что совершенно не желает знать, из каких компонентов она создана. Во избежание...
— Видите ли, — вертя фиал в пальцах, продолжил Фир. — До вашего появления я уже предпринимал попытки исцелить корпрус. Совершенно безнадежные случаи, крайне запущенные... им уже совсем нечего было терять.
— Они умерли, — внешне спокойно проронил Неревар.
— Верно, — кивнул Фир. — Это было... неприятно. Но я почти уверен, что с вами ничего подобного не произойдет — болезнь, судя по всему, только начала менять вас. Это... повышает шансы на успех.
— Вы упомянули, что недавно к вам приходил кто-то еще... — осторожно проговорил Неревар. — Он тоже умер?
— Вероятно, — помрачнел Фир. — Видите ли, в поисках решения я постоянно совершенствую состав. И этот наглый с'вит умудрился стащить один из более ранних образцов... довольно удачных, к моему великому сожалению, хотя и не особо действенных. Так что сейчас он наверняка мертв, если уже принял украденное снадобье. Хотя я не исключаю, что он мог и выжить — вероятность мала, но... она есть. Признаюсь, если бы он не сбежал так быстро, я бы сам влил это снадобье ему в глотку — такая наглость должна быть наказуема, а подопытных с не слишком запущенной «божественной болезнью» у меня еще не было...
Элемар «внутри» нервно икнул.
— Я еще хотел спросить вас о... — Неревар слегка замялся, но продолжил: — О ваших дочерях.
— А-а, — самодовольно усмехнулся Фир. — Неплохи для родившихся из сосуда, а? Очаровательные и талантливые. На самом деле, как вы понимаете, они мне не совсем дочери. Небольшой проект, один из результатов моих исследований корпруса. Они созданы мной лично, из моей же плоти. Великолепны, правда? Утешение в старости... — он ухмыльнулся.
— И вы можете так вырастить любое тело?
— Могу... но зачем? — пожал плечами Фир. — Мои исследования завершены. Или, — он остро глянул на Неревара, — вы интересуетесь для... кого-то другого?
Элемар «внутри» замер, ощутив затопившее того замешательство.
— Я даже не представляю, кто еще этим мог заинтересоваться, — невесело усмехнулся тот. — И даже не предполагал, что мое любопытство будет воспринято, как попытка что-то выведать. Просто это настолько... не знаю, как объяснить... удивительно, невероятно... в общем, мимо такой загадки просто нельзя пройти равнодушно. Да и не интересуют меня... технические подробности. Какой мне от них прок, если я в этом все равно не разбираюсь? Мне просто хотелось... м-м... понимать чуть больше. Хотя бы в общих чертах.
— Технические подробности... — медленно, словно пробуя эти слова на вкус, проговорил Фир, не сводя с Неревара пристального взгляда. — Знакомая фраза... мой пациент, с которым вы сегодня познакомились, Ягрум Багарн, частенько её произносит... Кстати, что вы о нем думаете?
— Он глубоко несчастен, — пожал плечами Неревар. — Единственный живой представитель своего народа... Угасающий телесно и духовно носитель знаний, которые некуда применить и некому передать, пока они еще присутствуют в его памяти. И да, он произносил эту фразу, когда я спрашивал у него насчет тех сапог... почему он считает их... неудачно сработанными. Должен признать, из его объяснений я понял только, что ему не хватает какого-то оборудования, которое не может изготовить простой кузнец. Хотя он явно пытался объяснять доступно...
Элемар «внутри» фыркнул — он был уверен, что Неревар объяснения Багарна как раз прекрасно понял. Но Дивайту Фиру об этом знать явно не стоило.
Сверлящий острый взгляд Фира медленно потух, а на лице мелькнуло что-то похожее на разочарование.
— Всего лишь любопытство... — пробормотал он. — И «технические подробности» не интересуют... Что ж, если так, то не скрою, мне было бы приятно поговорить о своих исследованиях, — все еще с легким недоверием проговорил он.
— Так вы действительно можете создать любое тело? Скажем, для того же Ягрума Багарна? Вряд ли ему по душе нынешнее вместилище... А как много времени займет его выращивание? И... э-э... как вы... нет, не то... сможете ли вы переместить его разум в новое тело? — озвучил сразу все интересующие их вопросы Неревар
— Видите ли, какое дело, юноша, — помолчав, заговорил слегка опешивший от его напора Фир. — Я действительно могу вырастить тело Ягрума в сосуде. Это, конечно, займет годы... хотя и меньше, чем если бы развитие шло естественным путем — все же корпрус помогает сильно ускорить процесс. Но перенести в новое тело душу Ягрума... такое под силу только богам.
— А ваши дочери? Чьи души в их телах? Ведь тело не может полноценно существовать без души... или это не так?
— Все так, юноша. Но души моих дочерей... скажем так, мне помогли. Кое-кто, способный вдохнуть душу в тело. Кое-кто посильнее этих... — Фир вдруг сжал челюсти и осекся, явно проглотив какое-то слово, но договорил, — Трибунов.
— То есть выходит, вы можете... создать сосуд, но не можете его наполнить, — медленно проговорил Неревар.
Реплику про Трибунал он, видимо, решил оставить без внимания.
— Именно так, юноша, — кивнул Фир. — И когда я это понял, я оставил эти исследования. Но довольно об этом. Как вы себя чувствуете?
— Неловко, — буркнул Неревар. — Но в целом — как и в предыдущие дни. Боль в мышцах, ломота в суставах, кожа зудит... и мозги будто паутиной затягивает.
Элемар внутри хмыкнул — Неревару явно надоело «трясти писюном» и он решил слегка поторопить события. Да и ответ на вопрос, который их волновал немногим меньше, чем обещанное излечение, они уже получили. Хотя и не тот, на который была надежда.
Не потому ли Неревар так резко помрачнел? И ведь не спросишь же...
Проведя короткий осмотр, Фир задумчиво покивал каким-то своим мыслям и проговорил:
— Что ж, изменений не видно, хотя, возможно, прошло слишком мало времени... Не хотите ли подождать с приемом снадобья? Я бы не отказался пронаблюдать...
Неревар в ужасе отшатнулся. Но все же сдержался.
— Прошу простить, но... вы сами сказали, что промедление снизит мои шансы на исцеление. И я не хотел бы рисковать больше, чем уже рискую сейчас, — осторожно проговорил он.
— Понимаю, — проговорил Фир, даже не пытаясь скрыть разочарование. — Что ж... Последнее условие — снадобье вы примете прямо сейчас. Здесь, при мне.
Знакомый фиал, словно по волшебству, вновь оказался в его руках.
«Слушай, — внезапно занервничал Элемар. — А ты не хочешь спросить, из чего он соорудил свое чудо-снадобье?»
«Нет, — отрезал Неревар. — Я догадываюсь, знаешь ли. Но предпочту не знать наверняка. По крайней мере, до исцеления».
«А поделиться догадками не желаешь?»
«Нет! — рявкнул Неревар. — Некоторых вещей, как я уже говорил, лучше не знать заранее. Так что выяснять будем только после того, как выпьем эту дрянь. Или не будем — во избежание».
«Ладно», — покладисто согласился Элемар, здраво рассудив, что в этом случае и впрямь лучше не знать заранее — вид «снадобья» и его наводил на некоторые подозрения.
«И вот еще что — как только поймешь, что... когда эта дрянь подействовала на меня, заменишь. Может быть, она, конечно, будет... корректировать обоих сразу, но лучше не рисковать».
«Ладно», — повторил Элемар.
— Ну что, юноша, готовы? — бодро поинтересовался Фир.
— Насколько возможно, — дипломатично ответил Неревар, сцепив предательски трясущиеся руки за спиной.
— Вот и замечательно. Закройте глаза и откройте рот, — скомандовал Фир. — Снадобье я волью сам.
Вязкая жижа, на вкус и запах похожая на бульон из протухшего мяса, в который щедро плеснули крови и чего-то еще не менее отвратительного, пролилась на язык... и намертво застряла в стиснутой спазмом глотке. Но на горло мгновенно легли чужие пальцы, слегка придавили... и мерзкое пойло тут же стекло в желудок. Который, впрочем, «подарку судьбы» тоже не обрадовался. А в следующий миг где-то внутри вспыхнул огненный шторм, захлестнувший оба сознания волной невыносимой боли...
— Оно... оно работает! — раздался откуда-то сверху восторженно-недоверчивый возглас. — Работает!
Боль пошла на убыль — и Элемар, как и было велено, рванулся наружу, мимолетно отметив отсутствие сопротивления. Пойло Фира, кажется, все-таки воздействовало на обоих, но...
— Что? Что за?.. — услышал он изумленный вскрик.
И от новой вспышки нестерпимой боли потерял сознание.
Пришел он в себя от того, что его слегка потрясли за плечо, а бодрый голос Фира произнес:
— Ну вот и все. Очнитесь, юноша, все уже закончилось.
— И я теперь полностью здоров? — поинтересовался Элемар, поднимаясь с пола и подавляя желание прикрыться.
Все же стоять голышом было... неприятно. Но Неревар сдерживался, сумеет сдержаться и он.
— Ну... — чуть замялся Фир. — Строго говоря, нет. Вы все еще больны корпрусом. Но...
— То есть ваше... снадобье не сработало?
— Отчего же? Сработало. Да, если говорить строго, вы по-прежнему больны... но я и не ставил своей целью излечить вас. Как я уже, вероятно, говорил, корпрус представляется мне чем-то вроде благословения бога... благословения, ставшего проклятьем.
Элемар припомнил, что Неревар когда-то предполагал нечто подобное. Еще давно...
— Так вот, — продолжил Фир. — Моей целью было избавить вас от негативных эффектов корпруса, оставив его положительное воздействие. И у меня это получилось. Не без неожиданностей в процессе, правда... — пробормотал он. — Теперь вам не страшны любые болезни, включая моровые поветрия, ваша сила, возросшая за время болезни, также осталась при вас... но вы теперь не опасны для окружающих, более того, никто не заподозрит, что вы являетесь носителем воистину «божественной болезни» — все внешние проявления так же исчезли. И жить вы теперь будете долго... если не позволите кому-то себя убить. К слову, как вы себя чувствуете?
Элемар прислушался к себе... и потрясенно замер. Пошевелил руками, переступил с ноги на ногу... повел плечами...
— У меня ничего не болит... — недоверчиво прошептал он. — У меня...
Он посмотрел на свои руки, несколько раз с силой сжав и разжав кулаки. Пальцы гнулись, как должно, уродливые опухоли и краснота на суставах исчезли, словно их и не было. На тыльной стороне ладоней и предплечий оставались сухие желто-бурые струпья, но он не сомневался, что после вдумчивого купания там останется абсолютно чистая кожа.
— Превосходно, — довольно проговорил Фир. — К слову, позвольте поинтересоваться... кто из ваших родственников был данмером?
— Никто, — опешил Элемар. — Мои родители были чистокровными альтмерами с Саммерсета.
— Возможно, вы просто не знаете, — снисходительно усмехнулся Фир. — Но я теперь, когда корпрус не искажает более вашу внешность, ясно вижу сильную примесь данмерской крови. Очень сильную... что, кстати, объясняет вашу удивительную сопротивляемость заболеванию.
«Молчи, ради всего, просто молчи! — подал голос Неревар. — Потом разберемся. Главное, что все получилось. И вообще, может, мы просто не замечали — не зря же тебя в свое время затрахивали проверками на чистокровность».
Одевшись в то, в чем прибыл — сменную одежду все равно нужно было сушить, да и надевать чистое до купания не хотелось — Элемар почтительно поклонился Фиру:
— Искренне благодарю вас, кэна Фир...
— Пустое, — с деланной небрежностью отмахнулся тот. — Я рад, что мои предположения все же оказались верны. Надеюсь, вы не откажетесь погостить у меня несколько дней? Мне бы хотелось пронаблюдать... все же успех, хоть и предполагавшийся, несколько неожидан...
— Если вы желаете, — отказываться было крайне недальновидно.
И неблагодарно — Элемар понимал это без подсказок помалкивающего Неревара.
— Желаю, — важно кивнул Фир. — Добрейшая Танусея Велот, тоже к слову, одна из моих пациенток, поможет вам устроиться.
Снова вгляделся в лицо Элемара... и вдруг пробормотал:
— Кого-то вы мне напоминаете...
1) имеется в виду амфора
2) восточный (бедуинский) танец
— Интересно, вот здешним самим-то не противно? — проворчал Неревар, прикидывая, как преодолеть очередную лужу, коими был богат Рабочий квартал Балморы.
Элемар внутри хихикнул — учитывая, что плавало почти в каждой встреченной ими луже, недовольство Неревара было более чем обосновано. Радовало то, что хотя бы за шиворот ничего не капало — дождь прекратился примерно через пару минут после того, как они вышли из здания Гильдии Магов. Другое дело, что он в любой момент мог начаться снова...
Ломиться к Каю было бы вопиющей глупостью — вряд ли наблюдение было снято. Не стоило считать других глупее себя. Поэтому... Неревар, как и положено только что прибывшему в город, сперва отправился в купальню, посещение которой в этот раз показалось особенно приятным. А уже потом... опять-таки не к Каю, а к Тьермэйллину, живущему практически рядом — что может быть естественнее, чем посещение целителя? Который может оказать не только лекарские услуги... правда, строго ограниченному кругу лиц. В который он — ну, не совсем он — совершенно случайно входит.
Очередная лужа оказалась особенно обширной. Потоптавшись и не найдя обходного пути, Неревар примерился... и, приземлившись по другую сторону, неожиданно взвыл:
— Да чтоб вас по вашему же дерьму дреморы рожами возили, ур-роды!
Проходивший мимо данмер, видимо, из местных, злорадно заржал. Но все же указал замершему на краю лужи практически на одной ноге «сэре редоранцу» — «н'ваха» в нем, похоже, не распознали — на видневшуюся буквально через два дома вывеску лекаря. Поблагодарив его, Неревар, шипя и морщась при каждом шаге, похромал туда.
Выглянувший на стук Тьермэйллин оценил скособоченную позу неожиданного визитера и посторонился, впуская его внутрь.
— Что у вас? — поинтересовался он, закрыв дверь.
— Ерунда, — отозвался Неревар и выпрямился. — Пройдет.
Тьермэйллин напрягся.
— Спокойно, — Неревар медленно поднял руки и снял шлем. — Свои.
Однако узнавания на лице собеседника так и не увидел. Зато между пальцев у того заплясали мелкие искры. Элемар «внутри» напрягся тоже.
— Не узнаешь? — вздохнул Неревар, мгновенно распознав причину этой настороженности.
— Не... — Тьермэйллин осекся и по-прежнему настороженно всмотрелся в его лицо.
Перевел взгляд на редоранский герб на наплечнике... и вдруг резко спросил:
— Какой формы был ожог у тебя на заднице, который мне пришлось лечить?
«Что-о?!»
Неревар изумленно моргнул. Потом хмыкнул:
— Извращенец... Не знаю, чью там задницу ты сейчас вспоминал, а у меня ты лечил ожог на груди. И был он в форме пятерни. Размазанной, но пятерни.
— Суротано, — расслабляясь, выдохнул Тьермэйллин.
Но тут же снова вскинулся:
— Что у тебя с лицом? И... с голосом?
Неревар вздохнул — не то чтобы они этого не ожидали, но все же...
— Насколько ты в курсе... последних событий? В том, что... касается меня? — спросил он.
— Ты о... проблемах со здоровьем? — пожал плечами Тьермэйллин и прошел к стоящему неподалеку легкому креслу, одновременно жестом указав на стоящий напротив стул. — Кай не слишком распространялся. Упомянул, что ты подхватил какую-то редкую дрянь, но... не уточнял. Сказал только, что ты отправился к Телванни за лечением, потому что лучше них на Вварденфелле никто не разбирается в составлении заклинаний любой Школы.
— У меня был корпрус, — просто сказал Неревар, не торопясь садиться.
Кресло со скрежетом отъехало назад, буквально отброшенное вскочившим Тьермэйллином.
— Лжешь! — полупрошипел-полурявкнул он. — От корпруса не излечиваются!
— Не вижу причин лгать, — пожал плечами Неревар. — И да, я действительно был у Телванни. У одного вполне определенного Телванни, — криво усмехнулся он. — Прожил у него целую неделю, прежде чем он убедился, что я все же здоров, и отстал.
Элемар «внутри» только ядовито фыркнул на это. Конечно, Фир пару раз обследовал их повторно... и каждый раз задумчиво хмурился, видимо, пытаясь что-то вспомнить. Они догадывались, оба, что его беспокоит — зеркала в Тель Фире были — но откровенничать не собирались. Впрочем, кое о чем Фир их все же пытался расспросить. И даже соизволил пояснить свой интерес: как оказалось, в какой-то момент процесс излечения повернул вспять... ненадолго и потом вновь пошел, как предполагалось. Но Фира это не могло не заинтересовать... Вот только на их счастье, вопрос он задал Неревару, а тот не моргнув глазом изобразил полнейшее непонимание, чего от него, собственно, хотят. Собственно, после этого Фир, уже убедившийся, что лечение прошло успешно, потерял к ним интерес окончательно.
Впрочем, основная причина их задержки находилась в Корпрусариуме и передвигалась в паукообразном устройстве, заменяющем этой самой причине ноги. И, радуясь вниманию, щедро вливала в подставленные уши добровольного слушателя целый океан совершенно непонятных сведений. То, что эти уши слушателю вообще-то не принадлежали, в расчет особо не принималось, причем, в первую очередь, им самим. Впрочем, Элемар не слишком возражал: речи Багарна были, судя по всему, непонятны только ему. Неревар, правда, по его собственному признанию, тоже понимал едва половину сказанного. Точнее — «хоть как-то» понимал. Но даже то немногое, что поддавалось осмыслению, приводило его в неописуемый восторг. И Тель Фир он покидал с совершенно не скрываемым сожалением и твердым намерением однажды вернуться, если получит-таки собственное тело.
— Не знаю, из какого говна он намешал ту мерзость, которую в меня влил, но она сработала, — продолжил Неревар. — Но, поскольку добрался я до него сильно не сразу... не обошлось, как видишь, без... определенных побочных эффектов, — он провел пальцем от виска до челюсти. — И честно признаюсь, мне насрать. После того, на что я насмотрелся в Корпрусариуме, поплывшие черты лица и севший голос — это ничего не значащие мелочи...
Лицо Тьермэйллина заметно вытянулось, а Элемар «внутри» хмыкнул, подумав, что корпрус действительно очень удобное объяснение изменившейся внешности. Все равно никто не сможет доказать, что дело не в корпрусе, хотя свою роль в этом он определенно сыграл...
— Кстати, до меня у него побывал Селвило, — словно между прочим произнес Неревар. — Спер один из экспериментальных образцов этой бурды. Не знаю, действенный или нет... но старик был очень зол.
— Селвило тоже... заразился? — осторожно уточнил Тьермэйллин.
Неревар кивнул.
— Кай говорил, что он исчез...
— Я ничего об этом не знаю, — Тьермэйллин, словно защищаясь, поднял ладони перед собой. — Как я уже сказал, Кай не слишком делился подробностями.
— Ясно, — вздохнул Неревар. — Впрочем, я пришел не за этим. Мне нужен Кай. Но за домом наверняка до сих пор следят и соваться туда означает привлечь к себе внимание. Тем не менее он назначил мне встречу здесь, значит, сюда он хоть изредка, но наведывается.
— Он назначал тебе встречу? — недоверчиво прищурился Тьермэйллин. — Ладно, — тут же загородился руками он, — не мое дело. Но... его сейчас нет в Балморе. Какие-то новости из Киродиила...
— Как с ним связаться?
— Он сам связывается с нами. И ты прав, за домом следят, так что... — Тьермэйллин помедлил, — слушай и запоминай...
* * *
Разгуливать по Балморе в броне с символикой Дома Редоран означало привлекать внимание. Одно дело, когда в принадлежащем конкурирующему Дому городе некий редоранец оказывается проездом — и совсем другое, когда торчит в этом городе несколько дней кряду. А разгуливать по Балморе без брони и, главное, шлема, светя обновленным лицом перед возможными наблюдателями, ни Элемар, ни Неревар готовы не были.
К счастью, долго ждать не пришлось: уже на следующий день Тьермэйллин заявился в «Восемь Тарелок» и прилюдно непререкаемым тоном потребовал с наглухо упакованного в броню «сэры редоранца» — лицо они все же решили не светить, поэтому большую часть времени просиживали в снятой комнате — вернуть долг за лечение. Элемар, как раз вышедший за обедом, сначала замер — он-то не ожидал, что Тьермэйллин будет действовать настолько... нагло — потом спокойно уточнил:
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас я вам о нем напоминаю, — скривил губы Тьермэйллин. — Вечером. Не позднее восьми.
— Я принесу, — резко кивнул Элемар. — Чтобы никто не мог сказать, что редоранцы не платят свои долги.
В назначенное время он постучал в дверь дома Тьермэйллина — устроенный в «Тарелках» спектакль следовало доиграть. К тому же соваться в дом Косадеса по-прежнему оставалось вопиющей глупостью. Куда вероятнее было то, что встреча состоится здесь.
Однако внутри обнаружился только хозяин. На безмолвный вопрос Элемара он пояснил:
— Кай не здесь — ему в Балморе появляться опасно. Но весточку передал — он ждет тебя в форте Лунной Бабочки. Свиток Божественного Вмешательства у тебя, надеюсь, найдется?
— Найдется, — кивнул Элемар.
Свитка у него не было, но он в нем не нуждался. Однако объяснять это Тьермэйллину не счел нужным: да, они оба принадлежали к одной организации, но сколько-нибудь теплых отношений между ними не сложилось. Впрочем, Элемара, учитывая все обстоятельства, это ничуть не печалило. Так что, надев шлем — для опознания его пришлось снять — он кивком попрощался с Тьермэйллином и, выйдя на улицу и на всякий случай пробормотав: «Долги розданы, можно покинуть этот сраный городишко», перенесся в форт Лунной Бабочки.
— А, это ты, — услышал он голос Косадеса, оказавшись перед входом в канцелярию форта. — Идем.
Спрашивать, как тот опознал его в шлеме, Элемар не стал. Наверняка просто ждал того, кто явится в назначенное время, укрывшись в неосвещенном углу форта на случай неожиданностей. А поскольку Тьермэйллин не носит доспехов... да еще редоранских, логично было предположить, что явился именно тот, кто был нужен.
— Здесь сейчас никого нет, кроме охраны, — пояснил Косадес, приведя его в тюремную башню форта. — Так что можно не опасаться, что нас кто-нибудь подслушает.
Элемар кивнул и снял шлем. В очередной раз за вечер.
Косадес шагнул ближе. Некоторое время вглядывался в лицо...
— Судя по всему, у тебя действительно получилось, — прокомментировал он, отступив на шаг.
— Получилось, — кивнул Элемар. — Не без неожиданностей, — он, как и ранее Неревар в разговоре с Тьермэйллином, провел пальцем от виска до челюсти, — но получилось.
А Косадес вдруг улыбнулся — широко... и как-то непривычно тепло.
— Это хорошая новость, — с такой же непривычной теплотой в голосе проговорил он. — Знаешь... я действительно рад, что тебе удалось исцелиться. А эти «неожиданности»... да херня это, парень. Да и все, по большей части, такая херня, — перестав вдруг улыбаться и чуть отвернувшись, тихо и с какой-то горечью добавил он.
Но тут же встряхнулся и вновь стал прежним Каем Косадесом.
— Плохие новости, Суротано. Меня отзывают в Киродиил. В Имперский Город. — Он на несколько мгновений замолчал. — Так что, пока я еще координатор Клинков на Вварденфелле, я произвожу тебя в агенты. Осталось только дать тебе последние распоряжения...
— Подождите... что значит, «отзывают»? Почему именно сейчас?
— Внутренняя политика, парень, — поморщился Косадес. — Некоторых очень беспокоит мой сахар...
— Что? — изумленно вытаращился на него Элемар.
Сейчас, когда Косадес окончательно отказался от образа нищего старика-скумоеда, было отлично видно, что если он и употреблял когда-либо лунный сахар, то явно давно и не в тех количествах, чтобы это как-то на нем отразилось. Весьма немолодой, но крепкий и подтянутый имперец. Бывший наемник или военный, а ныне средней руки торговец или сержант алтаря Имперского культа, каким он предстал в их предыдущую встречу в Бал Исре — вот какое впечатление теперь создавалось при взгляде на Кая Косадеса. При чем тут сахар? Что вообще творится?
Видимо, лицо у него стало достаточно красноречивым, потому что Косадес криво усмехнулся и кивнул.
— Знаешь, парень, — вздохнул вдруг он. — Мы с тобой плохо начали... и плохо продолжили. И мне жаль. Но... у меня были свои приказы. Которые я обязан был выполнять, — проговорил он, глядя Элемару в лицо.
Тот медленно кивнул. Неревар — тогда еще Второй — предполагал это еще очень давно. Не сразу, но... было у него такое подозрение. Однако некоторое недоверие у Элемара все еще оставалось, поэтому он ровно произнес:
— Я понимаю...
— И теперь я обязан подчиниться вызову, как бы ни хотел от него отказаться, — вновь криво усмехнулся Косадес. — Там, у них... в столице мои родственники.
Элемар снова покивал. Кай Косадес сейчас казался искренним... но он больше не верил Клинкам. И Косадесу в том числе. Да и эта его фраза о родственниках... Толковать ее можно как угодно: то ли они в заложниках, то ли под наблюдением... то ли живут своей жизнью и никому до них и дела нет, но очень удобно оказалось упомянуть в разговоре с претензией на откровенность.
А Кай вдруг хлопнул его по плечу.
— Не вешай нос, агент. В конце концов, это только мои проблемы. И это не навсегда, я думаю. А до моего возвращения официально возглавлять местную ячейку Клинков будешь ты.
— Официально, — угрюмо буркнул Элемар, думая, что это главенство ему нужно, как... лысому расческа.
Хотя вот ему эта расческа теперь вновь понадобится и, похоже, очень скоро — волосы, выпавшие во время блужданий за Призрачным Пределом и после того, отрастали удивительно быстро. И не только шевелюра — бриться тоже теперь приходилось гораздо чаще, лицо уже к вечеру зарастало щетиной, а не как прежде, на третьи-четвертые сутки. Непривычно и раздражает, но, как верно заметил Косадес, это херня...
А тот усмехнулся.
— Ты же не дурак, парень. Я произвел тебя в агенты, чтобы сохранить твою независимость. У каждого агента — свое предписание. И докладывает он непосредственно в Киродиил. Ты будешь старшим по рангу из Клинков на Вварденфелле... насколько мне известно. Хотя меня бы не удивило, если бы выяснилось, что есть и другие, о которых мне ничего не известно.
— Так работает Империя, — вспомнил вдруг Элемар почти забытую фразу.
— Именно, — без улыбки кивнул в ответ Косадес.
— Что ж... какие будут распоряжения?
— Поскольку ты теперь агент, твоя задача — продолжать поиск пророчеств о Нереварине. Это если сейчас. А вообще тебе, как агенту предписывается выполнить это даэдрово пророчество, как приказал император.
— Вы говорили, что у вас есть какие-то мысли по этому поводу...
— Да, — кивнул Косадес. — Мехра Мило — вы уже встречались — говорит, что у Жрецов-Отступников есть записи пророчеств о Нереварине. И у неё вроде бы есть идея, как ты можешь на них взглянуть.
— Это та служительница из Зала Мудрости при Храме в Вивеке? — уточнил Элемар.
— Она самая, — кивнул Косадес. — Но есть сложности. В последнее время Храм как-то зашевелился. И за ней следят. Поэтому, если что-то вдруг пойдет не так, найди ее личные комнаты. Там она должна оставить тебе сообщение под кодом «Амайя» на подобный случай... Когда найдешь эти Утраченные Пророчества, отнеси их Нибани Месе, как она и просила. А дальше, — он покачал головой, — тебе придется следовать ее указаниям. Наверное. Тебе придется самому искать ответы, потому что теперь ты сам за себя. А я... — он вздохнул. — Я могу лишь пожелать тебе удачи.
— Благодарю, — слегка улыбнулся Элемар. — Она мне не помешает.
Косадес усмехнулся в ответ. Но уже в следующее мгновение его взгляд наполнился тоской.
— Кирод... Сиродиил, — пробормотал он. — Теперь привыкать заново... Ладно, — он вновь посмотрел на Элемара. — Некоторое время я в К-х... Сиродииле наверняка пробуду. Пока я не вернусь, можешь пользоваться моим домом. Ключ у нашего лекаря. Хотя... я бы не советовал — про слежку сам знаешь. Но мало ли, вдруг будет необходимость... Да и наблюдателей, я надеюсь, уберут после моего отъезда — я позаботился, чтобы об этом стало известно... после того, как я действительно уеду, разумеется.
Он замолчал и молчал довольно долго. Но Элемар терпеливо ждал, чувствуя, что это еще не конец разговора.
— Знаешь, — проговорил вдруг Косадес. — То, что я тебе сейчас скажу... да ты и сам не дурак, наверняка это понял. Но я откажусь от своих слов, если ты их кому-нибудь передашь... Дни Империи почти закончены. Когда император умрет, разразятся девять концов света. Уже сейчас возникают проблемы с престолонаследием...
— Наслышан, — кивнул Элемар.
— Да-да... Здоровье императора ухудшается и разные... Многие из его приближенных уже сейчас поднимают головы, а после его смерти начнется полноценная борьба за власть... Впрочем, — Косадес словно встряхнулся, — тебе сейчас нужно думать не об Имперском Городе. Забудь о нем. Думай локально. Потому что сейчас твоя забота — Морровинд. Шестой Дом и Дагот Ур. И напряженность между Великими Домами и колонистами. Остатка политического вздора не наберется и на тарелку скаттла...
Косадес огляделся... и вдруг хлопнул себя по лбу.
— Совсем забыл... — пробормотал он, подобрав с пола потрепанную, но все еще крепкую на вид заплечную сумку. — Вот, держи, — он достал и протянул Элемару какой-то сверток. — Надеюсь, эти вещи тебе пригодятся.
Сумку он повесил на плечо, достал из кармана свиток... и снова посмотрел на Элемара.
— Знаешь... найди время в ближайшие дни заглянуть в мою лачугу. Там на полке шкатулка. В ней золото. Заберешь его... все равно там все выгребут... скорее всего. Это Рабочий квартал, разнеси его даэдра... А тебе будет как раз немного на расходы. Все, бывай. И... удачи тебе.
— И вам, мастер Кай, — улыбнулся Элемар.
Тот ухмыльнулся в ответ, развернул свиток и, пробормотав слово-ключ, исчез. Элемар задерживаться, впрочем, тоже не стал — ни в форте, ни в Балморе, куда заглянул за упомянутой Косадесом шкатулкой.
Заклинание Возврата перенесло его прямо в спальню в его поместье в Бал Исре. Оказавшись там, он с облегчением стянул шлем, бросил его вместе со шкатулкой и врученным Косадесом свертком на кровать и огляделся.
Чисто... Вещи разложены и расставлены так аккуратно, как ранее никогда не бывало. Постель перестелена, но оно и правильно... вряд ли кто-то ждал, что он вернется. Только на столике в углу лежит раскрытая книга... и горит лампа. А в кресле рядом скорчилась худенькая угловатая фигурка.
Ринар...
Наверняка ведь пробрался тайком — будучи больным, Элемар запретил его пускать. Не хотел, чтобы мальчишка видел его обезображенным корпрусом. Да и просто из предосторожности — заразись еще и Ринар, он бы себе этого не простил. Хватало того, что ему приходилось переживать за Индрель, к помощи которой ему приходилось прибегать в те дни...
Ринар зашевелился, разбуженный, видимо, произведенным Элемаром по прибытии шумом — он ведь и не думал таиться, да и не ожидал здесь кого-то увидеть. Сонно заморгал, вглядываясь... и вдруг вскинулся, испуганно вскрикнув и выхватив кинжал. Тот самый, подаренный ему еще в Сейда Нине.
— Тише, Ринар, — медленно, чтобы не напугать его еще больше, поднял ладони перед собой Элемар. — Не кричи, пожалуйста. Все-таки ночь на дворе. Все спят.
— Дядя Тано? — недоверчиво и все еще с нотками испуга тихо воскликнул тот. — Вы мне снитесь?
— Нет, — Элемар невольно рассмеялся. — Не снюсь. Это все наяву.
— А вы... — Ринар подался вперед, вглядываясь в него. — Вы... — и осекся, уставившись одновременно со страхом и надеждой.
— Здоров, — кивнув, улыбнулся Элемар.
А Ринар вскочил и кинулся на него. Нет, мгновение спустя понял Элемар, аккуратно прижав к себе почти повисшего на нем мальчишку, не на него. К нему.
Несколько мгновений они стояли обнявшись, потом Ринар расцепил руки и отодвинулся, шмыгнув носом.
— А вы никуда не... уйдете? — как-то жалобно спросил он.
И несмотря на то, что Элемар продолжал слегка придерживать его за плечи, выглядел Ринар при этом так, словно готовился вновь вцепиться в него, как имга в дерево, чтобы он точно никуда не ушел.
— Ну... есть у меня одно важное дело... — сознался Элемар. — Вернее, их много... Но в ближайшие дни я точно никуда не собираюсь уходить. Разве что в Альд'Рун, ненадолго.
Ринар посмотрел недоверчиво... но спросил неожиданно о другом:
— А еще кто-нибудь знает?
— О чем?
— Что вы вернулись...
— Нет, — покачал головой Элемар. — Никто не знает. Кроме тебя.
Глаза Ринара изумленно распахнулись. В следующий миг он вывернулся из рук и исчез за дверью.
А еще несколько мгновений спустя по всему дому разнесся ликующий вопль:
— Мама! Проснись! Все проснитесь! Дядя Тано вернулся! И он здоров!!!
Когда в дверь протиснулся Ринар, видимо, заскучавший в одиночестве — все взрослое население поместья праздновало Новую Жизнь на постоялом дворе Бал Исры, кроме караульных и тех, кто решил отправиться за бесплатным мацтом в альдрунский «Альд Скар» или «Крысу» — Элемар неторопливо прорисовывал местность вокруг Тель Фира, насколько он её помнил. Все равно из-за праздника заняться было больше нечем, а к мацту у Элемара было довольно опасливое отношение. И менять его он не торопился, делая исключение только для напитка из вивекских пивоварен. Хотя и понимал, что такое пойло, как в "Южной Стене" — с которого и началось его знакомство с местным алкоголем — тоже, скорее, исключение...
Ничего секретного на столе он открыто не держал, так что, когда Ринар попросился посмотреть, не стал возражать. Только хмыкнул, глядя, как тот, едва не с ногами забравшись в кресло, перебирает рисунки, восторженно сверкая глазами — все же такая реакция была приятна.
В Бал Исре они пробыли уже неделю. И большую часть времени — в своей комнате, над листом плотной рисовой бумаги и с рисовальной палочкой(1) в руке, изведя последних едва не половину из купленного. Благо, ничего непредвиденного за его отсутствие не произошло, а необходимые распоряжения были отданы ранее, перед поездкой в Тель Фир...
О том, что «серджо Суротано» рисует, в поместье знали давно — склонность делать в задумчивости наброски пером на первом попавшемся листе бумаги, как оказалось, имелась у обоих. В итоге таковые неизменно появлялись всякий раз, когда они оказывались дома, а порой и в самых неожиданных местах — чего только стоил счет от альдрунского мастера, изготовившего книжные полки по заказу Элемара, с рисунком головы никс-гончей, как позже выяснилось, нацарапанным им во время обсуждения этих самых полок... Хотя обычно они старались подобного не допускать — нарисоваться могло... всякое. Но дома... дома можно было себе это позволить. Исключением стало только недолгое время их последнего пребывания...
Поэтому никто не удивился, когда он на следующий день после возвращения отправился в Альд'Рун и вернулся с рисовальным набором — похожим, к слову, на тот, что Неревару некогда принесли по распоряжению Атина Сарети, но попроще — и стопкой рисовой бумаги. Разговоры пошли потом, когда окружающие заметили, что «серджо Суротано» посвящает своему занятию все свое время, прерываясь только на краткий сон и изредка на еду...
Отъезд Косадеса словно послужил неким сигналом, изменив что-то... и Элемар не понимал пока, что. Точнее, изменения-то начались раньше, но именно это стало последней каплей. И теперь все то, что давило изнутри, стремилось выплеснуться наружу... но не находило выхода. Днем он не находил себе места — ни «снаружи», ни «внутри» — бурлящая в нем какая-то больная энергия требовала неких действий, заставляя бесцельно метаться в попытке хоть немного сбросить это напряжение, но он не мог понять, что нужно делать. Ночью... ночью были сны. Нет, не те насланные багровые сны... Смутные, обрывочные, путающие сознание обрывки прошлых жизней... всех прошлых жизней. Потому что с Нереваром творилось то же самое. И Элемар даже не слишком удивился, обнаружив уже на второй день этих метаний почти законченный портрет Косадеса на лежащем перед ним листе бумаги — далекий от совершенства, в брызгах туши... но вполне узнаваемый. Зато как-то внезапно понял — вот оно. И ринулся в Альд'Рун... благо, все необходимое там нашлось, а пометка для возвращения по-прежнему стояла в его спальне.
Они рисовали днем и ночью, по очереди, то и дело меняясь, выплескивая на белые листы все то, что не давало покоя. Жители поместья начали шептаться, дескать, «серджо Суротано, верно, повредился разумом из-за болезни», но им было наплевать. То самое, больное, что рвало их обоих изнутри, наконец-то нашло выход...
Неревар рисовал прошлое — места и лица. Когорун, такой, каким они его увидели сейчас, затерянный и забытый, сквозь который проступали очертания другого Когоруна — могучей столицы одного из могущественнейших Домов... Надменного мера с весьма запоминающейся внешностью и прильнувшей к нему полунагой женщиной, брезгливо кривящего красиво очерченный рот. Арайниса, от взгляда которого, даже нарисованного, хотелось поежиться и поскорее отвести глаза... Рисовал юрты велотов... усеянное телами пепелище на месте разгромленной стоянки... и немолодую женщину в сложном, расшитом бусами и перьями наряде, чем-то похожую на Нибани Месу... Караван вьючных гуаров, сопровождаемый воинами в хитиновых доспехах... и Ворина — совсем молодого, в потрепанной мантии без знаков Дома и заметно осунувшегося, но явно довольного жизнью. Улицы совершенно незнакомого города... и тощего мальчишку с забавно торчащими ушами на склоненной набок обритой голове и по-девичьи мягкими чертами, повисшего на упертом пяткой в пыль хитиновом копье, обвив его одной ногой и солнечно улыбаясь... Кратер Красной горы и шпили внешних построек Бтуангтува... искаженное яростью лицо Думака...
Иногда он рисовал... странное. Такие рисунки он уничтожал сразу после окончания работы над ними, но Элемар-то видел... Странные пейзажи, странные агрегаты... Женщину непонятной, но несомненно человеческой расы с тонкой дымящейся палочкой, зажатой между ухоженных пальцев с длинными ногтями. Уже не юную, но очень красивую, с холодным взглядом и презрительно сжатыми губами. Ту странную комнату, которую он видел во сне после встречи с Арайнисом, только пустую. Других мужчин и женщин — всегда людей, никого иной расы. Хотя у некоторых присутствовали порой черты меров — как у совсем юной девушки с по-босмерски раскосыми темными глазами на совершенно человеческом лице...
Особенно его поразил рисунок какого-то темного зала с сидящим у стены мертвецом, приколотым к стене чем-то вроде копья. Обезображенное до полной неузнаваемости лицо, кусок колонны, придавивший ноги ниже колен... Чудилось в этом что-то знакомое... но необычность деталей, явная чуждость нарисованного места сбивала с толку. Этот рисунок Неревар, перед тем как сжечь, сминал с особым тщанием. И с ним же проследил за тем, как бумажный комок обращается в пепел в пламени кухонного очага, поглотившего уже не один такой рисунок...
Элемар же рисовал настоящее. Прошлое... а что он, собственно, помнил? Все его воспоминания были так или иначе связаны с Трибунами... конечно, он попытался их изобразить, но итог оказался неожиданным. Альмалексия всем своим обликом источала презрение, ничуть не походя на тот образ, что хранился в его памяти. Двухцветный Вивек чуть заметно хмурил тонкие брови — недоуменно и слегка разочарованно... да и на лице Сехта вместо памятной отрешенности проступало неясное сожаление. Неревар, в процессе создания этих рисунков от комментариев воздержался, но рисовать Трибунов так, как помнил их он, не захотел... А Элемар переключился на настоящее. На Бал Исру в лучах рассвета, Индрель и Бродера... смеющегося Ринара... руины Ануднабии и Хильбонгарда с Крушителем Черепов над наковальней... Силт страйдера — того самого, из Сейда Нин, каким увидел его впервые с пристани... Сул-Матуула... Альд'Рун с его Скаром и Атина Сарети... Баар Дау над вивекским храмом... Балина Омавеля... лукаво улыбающуюся Улени Хелеран, прикрывающую грудь покрывалом, и строгие линии Волверин-холла... Дивайта Фира с фиалом в руке и Ягрума Багарна... Нарисовал он и Арайниса — уже такого, каким тот был в Мамее... вот только вместо увиденной тогда неприязни, несмотря на все усилия, на лице у того упорно отражалась невыносимая усталость... И кое-кого еще — в облике немолодого воина с кровоточащей, явно смертельной раной на груди и странным предметом в руке, сидящего, скрестив ноги. И с очень узнаваемым лицом. Лицом, которое никому не стоило видеть — слишком много неудобных вопросов оно бы вызвало. Из-за этого рисунка они едва не разругались: Неревар потребовал его уничтожить, едва рисунок был окончен, а Элемар отказался — не то чтобы ему было жаль затраченных усилий... просто хотелось сохранить память о встрече с богом. Пусть эта встреча и случилась не совсем в реальности, да и бог был не в своем обличии... но она была, и увиденное еще не успело заметно изгладиться в памяти. В итоге рисунок был... спрятан. До «лучших», как выразился Неревар, времен... На самом деле не только этот, но парочка других менее тщательно — не то чтобы кто-то мог узнать тех, кто на них изображен, но все же не хотелось держать их открыто.
Это помогло. За день до фестиваля Новой Жизни Элемар вышел из комнаты, не испытывая, наконец, желания немедленно вернуться обратно и выплеснуть внутреннее напряжение в оттенках серого. Нет, ознакомившись с состоянием дел и успокоив домочадцев, он вернулся к своему занятию... но охватившая их одержимость ушла, и сейчас он рисовал уже для собственного удовольствия.
Вот только Ринар, получив разрешение, разглядыванием лежащих на виду рисунков не ограничился, умудрившись заметить именно те, которые они с Нереваром... отложили в сторонку на всякий случай. И... узнать одного из тех, кто там был изображен? Но откуда?
Неревар, рванувшийся вперед, стоило Ринару опустить взгляд на рисунок, настороженно замер. Замер и Элемар, оттесненный «внутрь», но следящий за тем, что происходит не менее внимательно.
Внезапный вопрос озадачил, а прозвучавшее имя — Вилвин Лесаала — было неожиданным... и совершенно незнакомым.
А уж когда Ринар развернул рисунок к нему, Неревар и вовсе на мгновение растерялся, не представляя, что ответить. Элемар тоже. Признаваться в том, кто именно был изображен на рисунке, было ни в коем случае нельзя. Потому что у Ринара закономерно возникли бы вопросы, кто такой Ворин Дагот, как он связан — а с таким именем иначе и быть не могло — с Шестым Домом... и... и как объяснить, как донести правду, если они сами еще не во всем разобрались? Да и нужно ли? Нет, они не имели права рисковать... И как хорошо, что тот рисунок они спрятали как следует...
Однако у Ринара оказался припасен еще один не менее озадачивающий вопрос: не провидец ли «дядя Тано»? Элемар «внутри» нервно расхохотался, припомнив Неревару, что некоторые события будущего он предсказывал неоднократно. И довольно точно.
«Иди в жопу», — беззлобно огрызнулся тот.
Но смех смехом, а что-то отвечать было надо...
— Ну... — невольно улыбнувшись, уже вслух сказал Неревар. — Я, конечно, оракул Имперского культа Девяти... но это всего лишь звание. Способностей к предсказанию у меня нет. Это не... Вилвин... так? Это...
Аккуратно забрал у Ринара рисунок. Некоторое время смотрел на него — Элемар «внутри» затих, чтобы не мешать бороться с подступившим вдруг желанием поделиться тем, что жгло их обоих изнутри — и коротко произнес:
— Это мой друг...
Помолчал... и все же не выдержал:
— Самый преданный... И сейчас он в большой беде... а я не знаю, как его спасти.
— Я тоже не знаю! — выпалил вдруг Ринар. — Я хочу вернуть его! Это так несправедливо! Он ни в чём не виноват!
— Вилвин тоже мой друг... они очень похожи... — чуть дрожащим голосом продолжил он. — И он никому ничего не сделал... но его всё равно забрали... Просто пришли ординаторы, как только закончились занятия, и увели его. А я... я ничего не сделал... даже слова сказать не смог...
— Ординаторы? — насторожился Неревар. — Твоего друга забрали ординаторы? Не стража?
Ответом стал унылый кивок. А в следующий миг Ринар вскочил с кресла, на котором сидел и, вымещая бессильную злость, пнул так, что оно перевернулось.
— Тише, тише... — Неревар, вскочив, перехватил бушующего Ринара и прижал к себе. — Успокойся... Кресло-то чем перед тобой провинилось? А ординаторы... мда...
Он тяжело вздохнул, гладя вздрагивающего мальчишку по растрепанной голове, с удивлением осознав, что тот меньше, чем за полгода сытой жизни успел вымахать ему почти по плечо.
«Если все пойдет так, как я... помню, с ординаторами вскоре так и так придется столкнуться, - мысленно сообщил он. — Так что ты не зря ржал насчет предвидения... Мехра Мило наверняка уже в Министерстве Правды. Или окажется там в ближайшее время. Но в библиотеке Зала Мудрости мы ее точно не застанем... разве что в момент, когда те самые ординаторы будут ее оттуда выводить».
«Я просто счастлив», — вздохнул Элемар.
«Я знал, что ты обрадуешься», — наполовину иронично, наполовину сочувственно отозвался Неревар.
— Ты лучше скажи мне, зачем ординаторам понадобилось забирать твоего дру... — обратился уже к Ринару он — и осекся, когда взгляд его зацепился за портрет молодого Ворина.
Портрет... Вилвина Лесаалы, по мнению Ринара.
«Они выбрасывают разрушающиеся тела потомков моего Дома... как износившуюся одежду, вселяясь в новые...» — словно наяву, услышали они вновь тихий сиплый голос.
«Так он -Дагот?» — ахнул Элемар.
Неревар же выругался:
«Даже детей? Твари ублюдочные!»
Друг Ринара был одним из далеких потомков уничтоженного Дома... нет, рода Дагот. Конечно, спустя столько времени такое поразительное сходство с его последним главой могло оказаться случайным, но что-то им обоим подсказывало, что это не так. И что отнюдь не оно стало причиной интереса ординаторов, а...
— Скажи, — Неревар аккуратно отстранил слегка успокоившегося Ринара и заставил посмотреть себе в глаза, — твоего друга... не мучили странные сны?
Если бы у них были какие-то сомнения, то они бы развеялись уже при виде мгновенно плеснувшейся в широко распахнутых глазах Ринара паники. А уж то, что за ней последовало... стыд, вина, отчаянная мольба... То ли «пожалуйста, не спрашивай», то ли «ты же умный, догадайся». Так что предположение было верным: незнакомого им Вилвина действительно мучили навеянные кошмары и Ринар об этом знал. Знал... и, судя по несчастному виду, с которым он промямлил что-то совершенно невразумительное, пряча глаза, пообещал не выдавать. И теперь разрывался между ним и другом, явно жалея, что вообще о нем заговорил в надежде спасти... Если парнишка похож на Ворина не только внешне, ему и без того наверняка было нелегко, а если бы кто-то узнал, что он видит те самые сны...
«Знаешь, — проговорил Элемар, — а пацан молодец...»
Ведь сами они... Разве они не стремились спасти своего друга? Пусть именно другом он был только одному из них, пусть был отнюдь не так невиновен, как этот незнакомый им парнишка... Но кто точно не был воплощением зла, каковым его считали...
Неревар только вздохнул в ответ.
Снова притянул Ринара к себе, крепко прижав на несколько мгновений, и негромко, размеренно заговорил:
— Все хорошо, Ринар. Слышишь? Все хорошо. Ты ничего мне не рассказал, я сам обо всем догадался. Ты никого не предал, Ринар... И еще — тебе не нужно убеждать меня в его невиновности. Слышишь? Меня — не нужно...
И грустно усмехнулся в ответ на сдавленное уверение, что он — точнее, «дядя Тано» — самый лучший.
«Если бы, ребенок... если бы», — удивительно синхронно подумалось обоим.
А Ринар обернулся на стол с рисунками... и вдруг спросил:
— А что случилось с вашим другом? — но тут же, явно смутившись, торопливо добавил: — Если не можете сказать, то не надо! Я понимаю...
Неревар задумался, успокаивающе приобнимая жмущегося к нему Ринара. А тот притих, ожидая ответа.
«Ты всерьез рассматриваешь мысль рассказать ему? — не выдержал Элемар. — Ему всего четырнадцать!»
«Всерьез. Только не все, разумеется. То, что будет ему понятно. То, что будет... безопасно рассказать. Это вопрос доверия. Он-то нам доверился... так, как мог. И я могу отгородиться от него, как любой, в общем-то, взрослый... а могу проявить ответное доверие. Неполное, конечно... дозированное. Но для пацана это на самом деле важнее, чем он хочет показать. И кстати... вспомни, каким в четырнадцать был ты сам».
Элемар промолчал. Он помнил. Смутно уже... но помнил.
— Его... оклеветали, — медленно, тщательно подбирая слова, заговорил Неревар уже вслух. — Там сложная ситуация на самом деле... Одним он мешал, очень мешал... а другим... оказалось удобно прикрываться его именем, творя... всяческие мерзости. Первые... они знали, что он не виновен... но им тоже было удобно свалить всю вину на него. Тем более, кое-что он все же сделал, когда пытался бороться... но я понимаю причины и не могу его винить. Когда это случилось... меня не было рядом. Да и потом... я долгое время был далеко. А когда вернулся... стал выяснять. И чем больше узнавал, тем больше понимал, что все — неправда. Но теперь никто не поверит, даже если рассказать, как все было на самом деле: слишком привыкли слушать тех, кто его оболгал, слишком привыкли считать его... злодеем. Но я сумел с ним увидеться... и теперь знаю, что случилось. Но не знаю, как это... исправить. Вернее, знаю... но если пойти этим путем, он умрет. Наверное, я эгоист... Ведь я видел, насколько он устал — ждать, пытаться бороться... и согласен умереть, если это все закончится... Вот только я на это не согласен.
«Думаешь, он что-то поймет? — задумчиво поинтересовался Элемар. — Не знай я, о ком ты говоришь, в жизни бы не догадался, что речь о том, кого все называют Шарматом».
«Ну, так на то и расчет. А он... Думаю, он просто примерит ситуацию на своего приятеля. Ту часть, которая совпадет. Этого достаточно, на самом деле — остальное он придумает сам», - мысленно усмехнулся Неревар, но эта усмешка была совсем не веселой.
Ринар не подвел. Отстранился и заявил, что тоже не согласен. Элемар внутри хихикнул, получив от Неревара мысленное: «не ржи, скотина». А в следующий момент обоим стало как-то не до смеха... да и не стоило все же обижать ребенка, такого искреннего в своем порыве...
— Осун адур ас албур молкхун, — коверкая слова, звонко проговорил он, соединив их ладони.
Посмотрел на стол и добавил:
— И мне кажется, что наши друзья тоже ас албур молкхун... — Повернулся обратно. — Мы вернём их! Они не умрут! А если будут ныть, когда мы их спасём, то мы устроим им взбучку! И... если я смогу вам помочь, дядя Тано, вы только скажите!
«Дурачок... — пробормотал смущенный услышанным Элемар. — Он и так мне вроде брата... младшего».
«Тогда... оно, конечно, не так делается, если всерьез... но это же от души. Повзрослеет — сам решит, как к этому относиться... а сейчас давай немного порадуем ребенка», — усмехнулся Неревар.
Поймал взгляд Ринара и четко, слегка торжественно произнес:
— Ос э велишиф му'рид айканам ом даэру'н, Ринар Ратрион(2).
И добавил уже обычным тоном:
— Только... то, что ты мне сказал, произносится немного по-другому... «Осу'н адур ам албур мол'хун»(3), — медленно, тщательно проговаривая каждое слово, проговорил он — и одобрительно кивнул, когда Ринар старательно повторил фразу уже правильно.
На его же слова насчет друзей Неревар решил не отвечать — они-то точно были уверены, что эти двое «ам албур мол'хун»... но мальчику пока знать этого не стоило.
Однако, как оказалось, это был не последний сюрприз. Потому что буквально через минуту Ринар огорошил их вопросом... как пробраться в Министерство Правды. Незаметно. И выйти оттуда. Мотивы его были — яснее некуда. Пацан нацелился во что бы то ни стало спасти своего друга.
Логика в этом была — Ринар наверняка слышал, что несчастных, попавших под влияние навеянных снов, отправляют туда — по крайней мере, что-то подобное звучало в слышанных ими альдрунских сплетнях...
Но Министерство же не бездонное! А это значит...
«Пацан наверняка уже мертв», — спокойно констатировал Элемар.
Да только спокойствие это было напускным. На самом деле он уже строил планы, как вызволить оттуда парнишку, виновного лишь в том, что он оказался чувствителен к проклятому Зову. Тем более, если им, по словам Неревара, все равно придется туда лезть...
«Строишь планы?» — прервал его размышления понимающий смешок.
«А ты — нет?»
«И я», — легко согласился Неревар.
Посмотрел на ждущего его ответа мальчишку:
— Ринар... Как давно твоего друга забрали ординаторы? И... как давно его донимают кошмары? Это очень важно, Ринар, не время запираться. И, обещаю, дальше меня это не пойдет. Но мне это знать нужно.
Тот некоторое время помолчал, опустив голову... а потом поднял глаза:
— Тринадцатого. Его забрали тринадцатого числа, я точно это помню. А сны... — он мотнул головой. — Я не знаю, сколько. Но, судя по его обмолвкам, очень давно. Он старается не говорить об этом. Только он рассказал...
Взгляд Ринара стал жалобным.
— Он хотел сказать вам «спасибо», дядь Тано. За то, что спасли его тогда... когда разобрались с тем убийством Б... Балина?.. Ну... там ещё была эта... Хан... Ханарай, которая медленно убивала Вилвина. А вы её... того, и Вил пошёл на поправку после этого! А все думали, что это просто какая-то болезнь. Но он-то знал, что это было на самом деле. Ещё он сказал, что после нападения на поместье Морвейна стало хуже. А мы... я затащил его туда... и после... — он все же расплакался и тихо осел на пол, съежившись в комок.
Имя отозвалось внутри неприятным уколом. Да, они с Омавелем, по большому счету, просто приятельствовали... но даже таких отношений у них больше ни с кем не сложилось. Впрочем, имя Ханарай тут же подсказало, кого Ринар на самом деле имел в виду. Вздохнув, Неревар помог ему подняться и сесть обратно в кресло.
— Тринадцатого, говоришь... Что ж, о вашей вылазке в поместье Морвейн — кстати, где вы ключ-то достали? — мы с тобой позже поговорим... Надеюсь, что никто из вас не пострадал... кроме твоего друга. Хотя... — он посмотрел на безутешного Ринара и, снова тяжело вздохнув, легонько потрепал по голове, — похоже, ты и сам уже все понял... Что же до твоего вопроса... Что ты вообще знаешь о Министерстве Правды?
* * *
Мехры Мило в библиотеке Зала Мудрости не оказалось. Более того, служители были явно чем-то взбудоражены — отовсюду то и дело слышались возбужденные перешептывания.
Элемар не выдержал. Поймал за рукав одну из проходивших мимо служительниц.
— Что-то случилось? Раньше здесь было значительно тише.
— Так ведь пособницу Жрецов-Отступников поймали! — всплеснула руками та. — И кого! Мило! Мехру Мило!
— Да быть того не может, — недоверчиво протянул Элемар. — Она же казалась искренне преданной Храму...
— Всем казалась, — отозвалась служительница, воодушевленная интересом к её рассказу и почувствовавшая возможность от души высказаться. — Ей даже комнаты выделили здесь, при храме. Прямо напротив службы канонов, — в голосе её послышались нотки зависти.
Видимо, это было привилегией... и конкретно эта служительница такой привилегии удостоена не была.
— А она, оказывается, все это время притворялась, — гневно продолжила она.
Элемар послушно изобразил на лице осуждение.
— И что теперь с ней будет? Я слышал, кроме нее вроде бы схватили кого-то еще... как-там его звали? Маглир? Малир?
— Малур Омейн, — поправила служительница. — Еще один Жрец-Отступник. Еретик, посмевший выступить против священного Трибунала с какими-то смехотворными «разоблачениями»... Сейчас-то они оба в Министерстве Правды, на дознании... — в голосе её послышалось едва скрываемое злорадство, — там им быстро прочистят мозги от всяческой ереси. Уж Орден Инквизиции свое дело знает...
Элемар покивал. Осторожно, чтобы не заметила собеседница, скосил глаза на остановившегося неподалеку ординатора — тот, привлеченный разговором, вне всякого сомнения слышал каждое слово. Поэтому уходить было нельзя. Так что он попросил разрешения почитать, благо на глаза удачно попались «Кантаты Вивека» — в собранной ими библиотеке в Бал Исре её точно не было, а, учитывая имя автора, чтение могло оказаться... небесполезным. И после долгого въедливого инструктажа был оставлен наедине с книгой.
Однако увлечься чтением не удалось. Присутствие все так же маячившего поблизости ординатора нервировало, да и мысли были больше заняты событиями минувшего дня.
Сначала разговор с Ллоросом Сарано — Элемар все же надеялся, что возможность вытащить из Министерства Правды приятеля Ринара, не прибегая к похищению, существует. Собственно, она и существовала... но пацан вполне мог до нее не дожить. Потому что для этого нужно было устранить угрозу со стороны Шестого Дома... а Элемар не имел ни малейшего представления, как хотя бы подступиться к этой задаче. Неревар же, если и имел на этот счет какие-то соображения, предпочитал держать их при себе. И вроде бы обойтись без этого разговора было нельзя... но в то же время, если предстоящая им авантюра увенчается успехом, он станет одним из подозреваемых — о дружбе Ринара и этого Вилвина Лесаалы Сарано знал. Более того, они поймали Ринара за подслушиванием... точнее, тот не сообразил вовремя удрать, когда беседа закончилась. Так что... нужно было еще придумать, где прятать мальчишку, если все же удастся его вызволить. Тащить его в Бал Исру... глупо, с какой стороны ни глянь. И дело даже не в том, что туда могут нанести визит ординаторы... хотя, если вмешается Ллорос, он может отправить стражей Дома Редоран... впрочем, последствия этого визита, если мальчишку оставить там, для Элемара будут почти одинаковы — изгнание из Дома и передача его в руки Ордена Инквизиции... Нет, дело в кошмарах мальчишки — примеры Варвура Сарети и Ханната Зайнсубани заставляли всерьез задуматься. Даже если в самом поместье до сих пор нет ни одной пепельной статуэтки, что мешает одному из слуг Шестого Дома подбросить её... даже не в дом, просто спрятать в кустах где-нибудь под стеной? Для и без того ослабленного постоянной борьбой с Зовом мальчишки даже это будет сокрушительным ударом. Он может просто угаснуть, борясь за свой рассудок до последнего... А может не выдержать и сломаться — и тогда Бал Исра превратится в еще одно «поместье Морвейн».
Но и оставлять его в застенках Министерства... В добросердечие и милосердие ординаторов Элемар не верил. В то, что в Ордене Инквизиции кто-то будет прислушиваться к просьбам Сарано — тоже. Как и в мифическую защиту Вивека... Грезящую Пророчицу, год державшую в страхе весь Вивек, эта защита почему-то не отпугнула.
Впрочем, вполне могло оказаться, что все предположения и планы окажутся бесполезны и бессмысленны. По самой простой причине — если вызволять будет попросту некого.
Вспомнив, как Ринар отреагировал на предупреждение, что его друг может не дождаться помощи, Элемар вздохнул и перевернул очередную страницу. Давешний ординатор куда-то ушел, но это не отменяло нужды создавать видимость увлеченного чтения. Мало ли кто еще мог за ним наблюдать...
Ринар... Большую часть дня пришлось потратить на выяснение того, что мальчишка успел наворотить, пойдя вразнос после потери сразу двоих близких. Да, одна из потерь — несмотря на некогда сказанное Индрель, Элемар не предполагал, что Ринар настолько расстроится, узнав о его болезни — оказалась не окончательной, но дел мальчишка натворить успел. И если в одном случае он, по мнению Элемара, был полностью в своем праве — это, в конце концов, признала даже мать избитого, попытавшаяся поначалу устроить скандал — то вот во всех остальных... Повезло, что Вонден Мано согласился его обучать. Вот уж кто был вполне способен окоротить потерявшего берега подростка. И можно было быть уверенным — Мано не оставит Ринару ни капли энергии, которую можно будет употребить на глупости. Выжмет досуха и еще немного сверху. То, что надо.
Он перелистнул еще одну страницу, думая теперь о Мехре Мило. Арестовали ее только что... а ведь она опасалась разоблачения еще с лета. Вряд ли заподозрили ее недавно — скорее, сама Мило заметила слежку только тогда, когда она стала явной. Но почему арестовали ее только сейчас?
Предположений у Элемара было два. Первым делом он подумал о связи Мило и Косадеса — тот еще когда называл ее другом и требовал не навлечь на нее беду. К тому же Храм, по словам Агнинга и покойного Омавеля, проявлял интерес и к самому Косадесу. Не с подачи ли Селвило, кстати? Тот ведь примкнул к Храму... и вполне мог в попытках избавиться от «поводка» Клинков выдать и координатора, и всех остальных, кого знал. Включая и Элемара, как основного соперника... тем более что это его отношение — как к сопернику — возникло задолго до того, как Косадес сообщил им, что они один из них может быть героем Пророчества о Нереварине. Не верить ни Агнингу, ни Омавелю у Элемара причин не было. Но слежки за собой он не заметил. Нет, о визите Косадеса в Бал Исру наверняка было известно, к примеру, Сарети. Но у Сарети свои мотивы... появившиеся, кстати, не без его, Элемара помощи. Так что тут он ничуть не лучше Селвило, если подумать. Да, он знает, что за ним... присматривают. Но присматривают, опять же, для Сарети... с которым все же нужно продолжить разговор. Советник терпелив, но до тех пор, пока не видит угрозы Дому. Вопрос в том, что он может счесть угрозой...
Слежки за собой Элемар не заметил. Не заметил ее и Неревар, который уж точно дал бы знать — в этом на него можно было положиться. Да и остальные Клинки... нет, вполне возможно, что уже все знакомые Элемару агенты под присмотром... чьим-нибудь... и их не трогают, пока они ни во что не лезут... но, с другой стороны, если бы что-то было, кто-то что-то бы да заметил. Тот же Сйорвар Лошадиная Пасть.Так что Селвило, скорее всего, ни при чем, а интерес Храма к Косадесу был вызван каким-то его личным проколом.
А что касается Мило, гораздо вероятнее другое предположение: её арест — следствие внутрихрамового конфликта. Того самого, связанного со Жрецами-Отступниками, о котором судачит едва ли не весь Вварденфелл. По крайней мере, до Альд'Руна слухи успели докатиться. Элемар успел услышать пару свежих сплетен на прихрамовом рынке, пока Ринар закупался выпечкой в лавке. Остальное — просто совпадение. Иначе за ним бы уже тоже пришли. Прямо сюда, в Зал Мудрости, благо, Министерство буквально над головой висит, далеко ходить не надо... Глупо думать, что он не привлек внимания — но, похоже, не больше, чем любой н'вах, за каким-то скампом припершийся в библиотеку храма другой веры и проявивший интерес к внутрихрамовым сплетням, его не касающимся.
Элемар все же рискнул украдкой оглядеться — давешний ординатор снова торчал поодаль, стоя к нему спиной. Что вряд ли позволил бы себе, возникни у него хоть какие-то подозрения. Еще двое тоже не проявляли интереса ни к кому из немногих посетителей. Он снова перелистнул страницу книги — та была не слишком толстой и за размышлениями он успел пролистать её почти до конца — и опустил взгляд.
«Кантаты Вивека» оказались сборником стихов. Элемар прочел первую бросившуюся в глаза строчку... и обомлел.
«Голодных призраков огни маячат, как облака далёкие...
В дымах и тенях сливаются на похоронном костре Красной Горы...»
Моргнув, он качнул головой и перечитал заново. И дальше.
«Своды и шпили каменных залов,
Освещённых духами умерших.
Кровь разбитых сердец и домов
Кровавыми реками течёт, расцветает в фонтанах.
Пойманы за стеклянными стенами разума
Духи дрожащие спят в колыбели пепла.
Но когда проснутся они?
В каком тёмном тигле зажгутся их души?
И долго ли ещё под красными облаками
Сторожевые огни гореть будут?
Сколько жизней, полных труда и стенаний
Нужно, чтоб этой могиле покой ниспослать?»(4)
— Сволочь, — почти беззвучно прошептал он. — Какая же все-таки сволочь... Они все-таки знали... и пошли на это. Второй раз...
Перед глазами у него стояло видение призрачных облаков из золотых искр, стелющихся над поверхностью склонов Красной Горы, постепенно сливаясь в силуэты черноволосых и кудрявых мужчин и женщин. Готовящихся к давно отгремевшей битве, ведущих прерванные споры и научные диспуты... занятых тем, за чем застала их гибель. Призраков давно исчезнувшего народа, озлобившихся и утративших человечность за века не-существования. Страстно желающих быть и ждущих возможности вернуться.
И вновь звучал сорванный тихий голос Дагота:
«Они выбрасывают разрушающиеся тела потомков моего Дома, вселяясь в новые... А души... Они остаются здесь. Как бабочки в паутине...»
— Какие все-таки сволочи... — повторил он.
«Думаю, тогда они не предполагали, чем это обернется впоследствии. Все-таки Сил — не Кагренак и наверняка не смог выяснить все свойства Инструментов. По крайней мере, сразу. А что там на Красной Горе... да кто этих «голодных призраков» увидит? Тем более, Эшленд и Молаг Амур после извержения стали почти необитаемой пустошью... А потом стало поздно. Да и Айем наверняка была против — эта тварь ни за что не отказалась бы от власти. Жаль, что тот я не убил её сразу... — вздохнул Неревар.. - Но вообще... давай-ка пока отложим толкование. Иносказательные тексты опасны тем, что трактовать их можно как угодно. И при недостатке информации трактовка неизбежно идет в пользу версии, которая либо успела сложиться, либо начинает складываться. Да, у нас уже в избытке причин не питать симпатии к Трибуналу... но вдруг мы по незнанию чего-то не учитываем?»
«Как скажешь. Ладно, — Элемар закрыл книгу. — Думаю, мы пробыли здесь достаточно долго, чтобы развеять подозрения на свой счет. Нам еще комнату Мило искать».
Вернув книгу все той же служительнице, он покинул библиотеку. Нужно было подготовиться к визиту в Министерство. И, разумеется, найти комнаты Мило, благо, где примерно искать, им любезно подсказали — если она ожидала своего ареста, возможно, там будут какие-то подсказки. Соваться в оплот Ордена Инквизиции наобум все-таки очень не хотелось...
* * *
Пустые глазницы личины индорильского шлема, лежащего на полуистлевшей лежанке, равнодушно наблюдали, как зачарованные на паралич дротики один за другим занимают свои места в кармашках пояса. Еще части предстояло дожидаться своего часа в свертке, уложенном в заплечную сумку — численность ординаторов внутри Министерства Правды оставалась величиной неизвестной, поэтому Элемар брал с изрядным запасом. Впрочем, предполагалось, что понадобятся они только при встречах с охраной: воевать с Орденом Инквизиции в полном составе ни Элемар, ни Неревар не собирались, уповая на то, что большая часть ординаторов будет спать — пробраться в Министерство предполагалось примерно за пару часов до рассвета.
Элемар зевнул и потряс головой, прогоняя сонливость. Потер шею — натертая порошком от растолченной рисовальной палочки, она жутко чесалась. И, как подозревал Элемар, выглядела в точности, как и ощущалась — грязной. Но расчет был на то, что в сумраке это не будет слишком бросаться в глаза. Все равно другого способа замаскировать «не тот» цвет кожи не было — ординаторы, в отличие от редоранцев, шарфов не носили. Хватало и того, что ростом он был выше почти любого данмера. В общем, лучшим способом не дать себя раскрыть раньше времени было просто не попадаться на глаза. Зевнув еще раз, он достал из сумки два фиала с зельями восстановления и укрепления запаса сил и выпил, как воду, один за другим — за прошедшие двое суток поспать ему удалось от силы пару часов. Да и те почти не восстановили силы — обстановка не слишком располагала.
Накануне, покинув библиотеку Зала Мудрости, он вернулся в «Черный Шалк», где забрал оставленные по прибытии в Вивек вещи, и перенесся обратно к собору. Откуда направился в кантон Святого Делина. А там спустился в подземелья, где как он помнил с лета, имелась заброшенная ухоронка...
Ухоронка так и осталась заброшенной. Во всяком случае, признаков того, что кто-то в нее наведывался, Элемар не заметил. Пришлось, правда, поплутать, разыскивая ее, но определенная польза от этого все же была — Элемар выяснил, что разоренное даэдрическое святилище неподалеку от ухоронки по-прежнему необитаемо. Это радовало.
Правда, недолго — отдохнуть после поисков квартиры Мехры Мило толком не удалось. Было ли дело в близости даэдрического святилища, пусть и заброшенного, или в его собственном взвинченном состоянии из-за того, что ему вскоре предстояло, Элемар не знал. Но и заснуть получилось не сразу, и отдыха этот сон — неглубокий и тревожный — ему не принес. В комнате Мило тоже не нашлось никаких подсказок, кроме записки на комоде, в которой иносказательно говорилось то, что он уже знал и так, и двух флаконов с зельями левитации. Он забрал и то, и другое — зелья могли пригодиться, а записка... не стоило оставлять подсказку тем, кто наверняка придет с обыском.
Отдельно были сложены свитки Божественного Вмешательства и Вмешательства Альмсиви — столько, сколько удалось достать. Какие-то были взяты в поместье — например, те, что были некогда получены в часовне Эбенгарда и перед путешествием к Уршилаку да так и не использованы — парочка была куплена Элемаром, воспользовавшимся советом из записки от Мило, у Янанд Маулиниэ, в Гильдии Магов Вивека. У нее было и больше, но он не стал рисковать — дознаватели Ордена Дозора наверняка будут допрашивать всех торговцев и покупка большого количества свитков с определенным зачарованием наверняка привлечет их внимание. А оно Элемару было совершенно не нужно.
Четыре свитка были отложены отдельно. И предназначались они для Мехры Мило, Вилвина и... Малура Омэйна. Элемар надеялся, что двое последних еще живы и находятся в хоть сколько-то дееспособном состоянии. Остальные же предполагалось либо раздать тем, кого удастся встретить, либо просто забросить в общую камеру — а там уж кому как повезет...
Впрочем, Элемар был уверен, что большинство сбежавших ординаторы довольно быстро переловят опять. Расчет был на то, что кто-то все же окажется удачливее других и затруднит Ордену Дозора разгадку, кто же был целью, кроме Жрецов-Отступников, которых заподозрили бы в любом случае, даже без его участия.
Конечно, среди узников Министерства Правды наверняка были и настоящие преступники. Некроманты, даэдрапоклонники... но Элемар сомневался, что встретит хотя бы одного — безудержное рвение Берела Салы, грандмастера ординаторов, в искоренении ереси давно стало предметом пересудов по всему Вварденфеллу. К тому же, если уж освобождать — так всех, до кого дотянется.
Малура Омэйна посоветовал вытащить Неревар: во-первых, еще Косадес говорил, что записи Пророчеств о Нереварине хранятся у них, следовательно, спасение одного из их собратьев могло повысить шансы получить к этим записям доступ. А во-вторых, вместе с Мило Омэйн должен был увести дознавателей Дозора по ложному следу, заставляя их думать, что организация побега — дело рук пособников Жрецов-Отступников. Для последних все равно ничего не менялось, потому что они и раньше подвергались преследованиям... а вот для Элемара это было важно. Тем самым внимание все тех же дознавателей отвлекалось от еще одного узника. Которого могли связать с ним напрямую — тот же Ллорос Сарано мог вспомнить их беседу накануне и то, что мальчик был дружен с воспитанником «серджо Суротано». А Элам Андас мог припомнить, что именно «серджо Суротано» примерно полгода назад получил от него индорильский шлем и кирасу. Учитывая отношение ординаторов именно к этим элементам индорильских доспехов, вряд ли многие становились их обладателями. По этой же причине перед обыском комнаты Мило Элемару пришлось отказаться от идеи поставить магическую пометку в ухоронке, чтобы лишний раз не мелькать перед обитателями кантона Святого Делина — шлем и кирасу надлежало вернуть в поместье как можно быстрее и незаметнее, на случай, если кто-то в Ордене Дозора окажется слишком догадлив и подозрителен. И проще всего это можно было сделать, пока пометка оставалась у него в спальне в поместье.
Определить более-менее точное время, сидя в ухоронке, было невозможно. Да и за ее пределами оказалось немногим проще. Но глубокий мрак, не нарушаемый ни единым проблеском света из шахт вентиляции, а также тишина, нарушаемая лишь негромким плеском воды в канале и за стенами кантона, подсказали, что уже глубокая ночь. Снаружи, откуда-то сверху донеслось ритмичное постукивание — патрульный ординатор шел по набережной кантона. Приблизилось, став чуть громче — и, удаляясь, постепенно затихло вновь. Элемар вздохнул, собираясь с духом... наложил на себя заклинание «ночного глаза» и, надев шлем, перенесся к храму.
Там пришлось поспешить, не шумя, убраться в тень до появления еще одного патрульного ординатора, который мог удивиться неожиданному появлению собрата по Ордену... а потом распознать чужака. Дождавшись, пока тот пройдет мимо и свернет за угол, миновав Зал Мудрости, Элемар Божественным Вмешательством перенесся в Эбенгард. Там спрятал сумку неподалеку от входа в часовню — все необходимое было у него при себе, остальное только мешало бы — и вернулся в Вивек. Выпил зелье левитации и укрылся под чарами маскировки — лететь к Министерству Правды предстояло именно ему.
Нижняя дверь не охранялась. Элемар невольно вспомнил, как Неревар, рассказывая Ринару о Министерстве Правды, говорил, что первым делом тот увидит ординатора перед дверью, смотрящего прямо на него... с другой стороны, чтобы отговорить четырнадцатилетнего мальчишку от самоубийственной авантюры по личному спасению приятеля, можно было и не такой жути нагнать. Тем более это напрашивалось... кто бы мог подумать, что на самом деле все немного не так? Да и кому в здравом уме придет в голову мысль пробраться в оплот Ордена Инквизиции? Хоть ночью, хоть днем...
«Нам», — фыркнул Неревар, с которым он поделился своими размышлениями.
Помолчал.
«На самом деле, желающих пробраться внутрь немало, я думаю, — снова заговорил он. — Сочувствующие Жрецам-Отступникам, культисты Шестого Дома... те, кто еще не успел утратить нормальный облик, но оказался слишком... слаб духовно и очень быстро попал под полный контроль. Кому-нибудь слишком отчаянному из Гильдии Воров или жадному одиночке... к примеру, по заказу кого-то из названных ранее. Ни за что не поверю, что подобные личности ни разу там не побывали с "деловым визитом". Просто далеко не у всех желающих есть такая возможность... если не брать в расчет попадание туда в качестве "приглашенного гостя" и в сопровождении ординаторов».
Дверь, само собой, была заперта. Это не было проблемой — отмычками они запаслись, да и заклинание взлома замков, опробованное в поместье Морвейн, вполне могло справиться. Но в записке от Мило говорилось, что у входа должна дежурить её подруга или знакомая, у которой есть ключ. Было ли это намеком на что-то или нет, ни Элемар, ни Неревар не поняли, но подсказку решили не игнорировать. Поэтому немного передохнув — сам полет был недолог и без каких-то неожиданностей, вроде внезапно развеявшихся чар, но переживания Неревара, так и не нашедшего пока причину своего страха перед полетами и высотой... несколько утомляли — Элемар обновил маскирующие чары и «ночной глаз», и взлетел выше, к следующей двери.
«Подружка, значит, — прокомментировал Неревар, увидев стоящего перед еще одной дверью ординатора. — Что-то я сомневаюсь, что эта "подружка" будет дружелюбна».
Шлема на том не было, поэтому ничто не мешало им разглядеть совершенно не женственные черты лица и аккуратную бородку клинышком, вроде той, которой щеголяли Дивайт Фир и Болвин Веним.
«Что будем делать?» — уточнил Элемар, бесшумно приземляясь рядом с ординатором.
Глупо, конечно, было рассчитывать, что они встретят именно знакомую Мехры Мило, которую та упомянула в своей записке. Возможно, она и дежурит только в дневные часы... С другой стороны, возможно, это было к лучшему.
«Да то же, что и собирались. Только действовать придется без подсказок... к сожалению. Вряд ли этот парень будет настолько любезен, чтобы указать нам кратчайший путь к камере Мехры Мило».
То ли ординатор что-то почувствовал, то ли ему просто надоело стоять на одном месте, но он вдруг начал разворачиваться — прямо в их сторону. Элемар отреагировал мгновенно: легкий укол дротиком в незащищенную шею — и обмякшее тело начало оседать к их ногам.
«Не думал, что однажды это скажу, но спасибо корпрусу», — проговорил Элемар, подхватив ординатора и аккуратно, чтобы не нашуметь, оттащив его в сторону от двери.
Благо, зелье полета еще действовало.
«Поблагодари заодно и Фира — если бы не его отрава... Да и кое-кого еще, подозреваю, поблагодарить не мешает», — отозвался Неревар.
Элемар не ответил, хотя внутренне был с ним полностью согласен. И благодарен — и Фиру, и тому самому кое-кому, на которого намекнул Неревар. Воспоминания о том, что с ними творилось до «лечения», еще не успели изгладиться из памяти. Уложил ординатора так, чтобы тому не было видно происходящее перед дверью и, торопливо обыскав его карманы, выудил ключ.
Замок тихо щелкнул, но сама дверь отворилась бесшумно, открывая вид на спину еще одного ординатора. То ли они предпочитали полагаться на мрачную славу своего ордена и Министерства Правды, а не на простейшую сигнализацию, то ли просто слишком ценили комфорт... В любом случае, Элемару это было только на руку. Он достал еще один дротик, мысленно вознеся молитву богам за нелюбовь индорильцев к шарфам и, подобравшись ближе, нанес укол. Уложив и этого ординатора возле стены, продвинулся чуть дальше по коридору... заглянул в одну дверь, в другую... и торопливо вернулся к выходу.
«Это точно не тюрьма, — заметил Неревар. - Похоже, мы вломились прямиком в штаб-квартиру Ордена Инквизиции. Заманчиво, конечно... но нам явно не сюда».
«Есть еще один вход, — отозвался Элемар. — Внизу. Да и эти мостки, по идее, куда-то ведут».
«Проверим. Время есть. Только удели немного внимания "подружке", чтобы он не поднял тревогу раньше времени. И опробуй подарок от Кая — вдруг поможет. Хотя не верю я в начарованную удачу...»
«Тогда уж обоим», — проворчал мысленно Элемар, незамедлительно следуя совету, благо, что один ординатор, что второй лежали недалеко друг от друга.
Потер под перчаткой простенькое колечко на мизинце, активируя наложенные на него чары. Прислушался к себе, но ничего необычного не ощутил. Закрыл дверь, досадливо поморщившись, когда она тихо стукнула, и полетел вверх вдоль мостков, прислушиваясь к каждому звуку и держась как можно ближе к поверхности, чтобы не нашуметь при приземлении: действие зелья должно было вот-вот иссякнуть.
Однако его хватило, чтобы добраться почти до самого верха. Где обнаружилась еще одна дверь. Впрочем, чего-то подобного они и ожидали...
Охраны здесь тоже не было, а дверь снова открылась без шума — ключ подошел и к этому замку. Никого за ней не увидев, Элемар протиснулся внутрь и запер её за собой — снизу как раз послышалась возня освободившегося от чар охранника. Оставалось надеяться, что оставленная незапертой средняя дверь ненадолго собьет с толку тех, кто будет искать нарушителя... хотя считать ординаторов глупее себя не стоило. Искать, скорее всего, будут везде.
Почти сразу же откуда-то сбоку послышался мерный звук шагов и Элемар замер, торопливо схватившись за Амулет Теней. Но вышедший полминуты спустя из бокового прохода ординатор даже не повернул головы в сторону двери, размеренно прошагав мимо. Выждав, Элемар вновь услышал шаги: ординатор возвращался. Дождавшись, когда тот вновь скроется из виду, он крадучись направился туда, откуда тот пришел.
Коридор, изогнувшись вначале дугой, дальше поднимался куда-то вверх. Но идти обратно уже было поздно — сзади опять слышались шаги патрулирующего коридор ординатора и надо было срочно убираться куда-нибудь, чтобы не оказаться замеченным. Радовало, что факелы на стенах были развешаны довольно редко, лишь немного разгоняя темноту.
Шаги вдруг замерли, а откуда-то снизу донеслись взволнованные крики. Судя по всему, двое обезвреженных ординаторов пришли в себя и подняли тревогу. Элемар тихо выругался и вжался в стену — охранник вдруг резко ускорился, зачем-то рванув наверх. К счастью, коридор был достаточно широк, а факелы висели далеко — ординатор пронесся мимо, не заметив ничего необычного. Снова беззвучно выругавшись, Элемар поспешно последовал за ним — шум внизу начал нарастать.
«Кажется, нам не повезло, — мрачно заметил Неревар. — Придется найти какой-нибудь укромный угол, в котором можно будет поставить пометку. Вот вам и наколдованная удача...»
Элемар поморщился: из-за надетых ради маскировки индорильских доспехов — на случай, если чары вдруг спадут и его заметят — пометка им была нужна в Бал Исре... и теперь, пожалуй, даже больше, чем раньше. Но другого выхода, похоже, не было — вполне возможно, что ординаторы ужесточат охрану... и тогда пробраться туда, куда нужно, станет еще сложнее. А заодно придется отказаться от идеи замаскироваться под одного из ординаторов.
«Да ладно, замаскируемся под Поднявшегося Спящего, — нервно пошутил Неревар. — И пока все будут охреневать, сопрем всех, кого надо».
Усомниться в ответ, что ординаторы будут охреневать достаточно долго, чтобы дать им возможность «спереть» хоть кого-то, Элемар не успел — впереди послышался торопливый приближающийся топот и ему вновь пришлось срочно искать хоть какое-то подобие укрытия. Впрочем, ему и на этот раз повезло — возвращающийся ординатор, на сей раз сопровождаемый еще двоими, снова ничего не заметил, пробежав мимо. Как и его сопровождающие.
Элемар задумчиво посмотрел им вслед. Два раза подряд? Покосился на свою руку с «подарком Кая»... и заторопился вверх по коридору — действовала ли наколдованная удача или нет, но им все еще надо было найти укрытие.
Коридор привел к запертой двери. Замок на ней казался довольно простым, словно намекая, что внутри ничего особо ценного не скрыто. Правда, оставалось непонятным, почему тогда этот коридор охранялся тремя ординаторами...
Прислушавшись — шум внизу нарастал, но шагов возвращающихся охранников слышно не было — Элемар достал отмычки.
Замок действительно оказался очень простым. Это вновь заставило подумать, что за дверью не скрывается ничего особо ценного: тот же кабинет великого инквизитора наверняка запирался бы не в пример лучше. И давало надежду на то, что внутри будет удачное место для установки пометки для перемещения.
Однако увиденное за дверью стало неожиданностью. И заставило снова пересмотреть планы...
Вместо кабинета кого-то из инквизиторов средней руки или склада с запасными частями ординаторских доспехов они оказались в огромной каверне. На дне её горели несколько костров, вокруг которых, в большинстве своем, вповалку спали... Элемар приметил пару людей и одного босмера — последний как раз не спал, а сидел возле одного из костров, обняв руками колени — но большая часть была все же данмерами. Причем обоих полов — разделением на «мужскую» и «женскую» части инквизиторы, видимо, решили не утруждаться. По провешенным вдоль стен и через центр каверны мосткам лениво прогуливались ординаторы. Дальняя от входа стена каверны была похожа на соты: ряды и ряды дверей, разделенных мостками на ярусы. Одиночные камеры для особо опасных узников...
Совершенно случайно они забрались именно туда, куда им и было нужно — в тюрьму Министерства Правды. Оставалось только найти и вызволить тех, ради кого и была затеяна эта вылазка... и процессе не занять место кого-то из них.
С нахождением намечались сложности: камер было много. Нет, сначала Элемар осмотрел тех, кто находился в «общей» части тюрьмы — обновив маскировку и наложив чары полета, выученные перед визитом в Тель Фир, он пролетал едва не над головами тех, кто не спал — но ни Мило, ни кого-либо, похожего на подростка среди данмеров не заметил. Хотя он и не рассчитывал: Жрецов-Отступников просто обязаны были поместить отдельно, чтобы они не смущали умы своей ересью. Как и парнишку, которого, если верить Сарано, отправили в Министерство ради защиты. К тому же он был потенциально опасен — в любой момент он мог поддаться Зову — и это должны были принять во внимание. Так что, убедившись, что в «общей» яме нет никого похожего на тех, кто был ему нужен — по крайней мере, двоих из трех, потому что они понятия не имели, как выглядит Малур Омэйн — Элемар переместился к камерам.
Замки и здесь оказались несложными. Правда, как тут же выяснилось, была у них неожиданная особенность: стоило закрыть дверь, как замок тут же защелкивался обратно. В другой ситуации Элемар восхитился бы столь простым и элегантным решением — сопровождающим узника ординаторам не нужно было иметь при себе ключ, достаточно было поместить его в свободную камеру и захлопнуть за ним дверь. А так сюрприз получился неприятным. К счастью, отпирающее заклинание изнутри сработало ничуть не хуже. Но после этого Элемар предпочел двери за собой плотно не закрывать.
Узников было много: слухи о том, что Министерство Правды уже почти переполнено, оказались довольно близки к истине. Крошечные каморки были рассчитаны на одного, но во многих уже сидело по двое-трое. Некоторые отказывались бежать, некоторые пытались на него напасть... В некоторые камеры сам Элемар не рискнул заходить — Вилвин был не единственным, кто попал в Министерство из-за чувствительности к Зову. Вот только этих меров как раз стоило оставить там. Новообратившимся Спящим, конечно, вряд ли со стороны инквизиторов светило что-то хорошее... но вот что с ними будет, если их отпустить, Элемар представлял довольно четко — наверняка где-нибудь в окрестностях Вивека есть своя Илуниби...
Были и забавные встречи. Например, с вором из Гильдии. Причем не просто вором, а пойманным, по его словам, именно здесь, внутри Министерства Правды на попытке подменить «пару кое-каких бумажек». Элемар сразу вспомнил предположения Неревара о том, кому и зачем могло бы понадобиться проникнуть в Министерство, кроме них самих. Бежать этот вор, к слову, отказался, заявив, что ему осталось сидеть всего ничего и увеличивать этот срок побегом он не хочет.
Впрочем, согласившихся бежать было тоже немало. Некоторые даже читали врученные им свитки, не дожидаясь, пока он выйдет. С парочки магов оказалось достаточно снять наручи, вроде рабских, заклинание они знали сами.
«Поторопись, - в какой-то момент сказал Неревар. — Думаю, в Эбенгарде уже подняли тревогу».
Элемар и сам чувствовал, как уходит время. В Эбенгарде, конечно, разберутся не мгновенно, даже если и отреагируют сразу. Но как только разберутся... кто-то переместится в Вивек. И всем станет ясно, что именно в Министерстве Правды было целью дерзкого проникновения.
Мехра Мило нашлась в дальней части второго яруса. Малур Омэйн — там же, причем, в той же камере. Видимо, Жрецов-Отступников решили держать вместе, в очередной раз наплевав на приличия. Оставалось найти Вилвина... но с каждой проверенной камерой у Элемара крепло подозрение, что они просто теряют время.
«Давай сначала разберемся с этими двумя, — вздохнул Неревар, с которым он поделился своими сомнениями. — А потом все же поищем парнишку. Чтобы уж точно быть уверенными».
Мехра Мило, испуганно дернувшаяся при виде индорильской брони — чары маскировки в очередной раз развеялись, едва Элемар закрыл за собой дверь — облегченно выдохнула, стоило ему снять шлем.
— Вы захватили свитки Божественного Вмешательства, как я просила? — не тратя времени на приветствия или восклицания, спросила она. — Я оставляла записку...
— Да, я нашел её, — кивнул он. — Вот... Но, сэра, у меня вопрос насчет вашего... сокамерника.
— Малур Омэйн, — склонил голову в приветствии тот. — Ваше имя, думаю, мне лучше не знать, верно?
— Вы собираетесь и дальше пользоваться гостеприимством Ордена Инквизиции? — поднял брови Элемар.
Вставший при виде него с циновки данмер напоминал ему Ллороса Сарано. Разве что был заметно моложе.
— А у вас есть иные предложения? — Омэйн скопировал его мимику.
— Почему бы вам не составить компанию этой очаровательной сэре?
Мило растерянно захлопала глазами:
— Я не... Да, я собиралась... — залепетала она.
Потом умолкла и, помолчав несколько мгновений, кивнула:
— Д-да, это хорошая мысль... Думаю, так будет лучше всего. Я ведь собиралась в Холамаян — тайный монастырь...
— Жрецов-Отступников, — кивнул Омэйн. — Если так, то я с радостью сопровожу вас. Гостеприимство Ордена Инквизиции, признаюсь, оставило желать лучшего.
— С вами нам лучше разделиться, — озабоченно нахмурившись, обратилась Мило к Элемару. — Так будет безопаснее... для всех. Вы, — она страдальчески сморщила лоб, — будете привлекать внимание сейчас... А позже — найдите в порту Эбенгарда, в восточных доках, женщину по имени Блатта Хатерия. Скажите ей, что вы от меня и что хотите «пойти порыбачить» — и она доставит вас в Холамаян. Там найдите Веврану Арион и поговорите с ней о потайном входе в монастырь...
— Верно, вход в Холамаян защищен магическим щитом, который поднимается только в часы Азуры, — кивнул слушающий её указания Омэйн. — На рассвете и на закате. Но зачем вам?..
— Потом, — оборвала его Мило. — Вам нужен будет Гильвас Барело. Ну, или попросите найти меня и я провожу вас к нему.
Элемар кивнул и протянул им обоим свитки.
— Удачи вам, — Мило развернула свиток и, скороговоркой произнеся ключ, исчезла во вспышке.
Малур Омэйн ограничился молчаливым кивком.
Теперь им оставалось только найти Вилвина. Или убедиться, что его здесь нет... И Элемар не хотел думать, что в таком случае скажет Ринару.
Однако им повезло. На нижнем ярусе, в одной из дальних камер они его нашли. Вот только... Элемар сначала даже не понял, что скорчившийся на грязной циновке истощенный подросток еще жив. Но подойдя ближе, расслышал тихое бормотание и слегка перевел дух. Наклонился...
Вилвин на прикосновение не отреагировал, разве что не сопротивлялся, послушно запрокинув голову. Только с запекшихся губ слетело чуть слышное «Проснись», неожиданно болезненно отозвавшееся внутри. Это было плохо... С другой стороны, Элемар не знал, как бы тот поступил, увидев над собой личину ординаторского шлема. Хотя нет, не увидел бы... разве что размытый силуэт.
Элемар стиснул зубы: Ллорос Сарано явно ошибся по всем пунктам — ни предполагаемой «защиты», ни сколько-нибудь сострадательного отношения мальчишке не досталось. Но лицо...
«Неудивительно, что Ринар узнал его на том рисунке, — проговорил Неревар. — У всех Даготов была запоминающаяся внешность — ни с кем не перепутать. Хотя сейчас, множество поколений спустя... просто удивительно. К тому же у Ворина не было детей... выживших детей. Аскетом он, конечно, не был и женским вниманием не пренебрегал, хотя и не кидался на каждую юбку, как его папаша... но единственный его ребенок, насколько я припоминаю, родился мертвым».
Тихо втянув воздух сквозь зубы от очередного «Проснись», Элемар распрямился и двинулся к выходу. К парню он еще вернется, а сейчас следовало хорошенько озадачить инквизиторов. Напоследок, пока чары маскировки еще действуют...
Вновь наложив на себя заклинание полета, Элемар взлетел на середину общей ямы и укрылся под центральным помостом. Вынул из сумки несколько свитков Вмешательств — и бросил в толпу.
В первые мгновения ничего не происходило. Узники, в которых попали свитки, просыпались и недоуменно вертели головами. Потом кто-то заметил лежащий рядом свиток и сообразил развернуть подобранный его — и, прочитав слова-ключ, исчез в сиреневой вспышке. Его примеру последовал еще один узник... и в следующий миг толпа внизу пришла в движение. Те, кто не проснулся раньше, так же непонимающе озирались, щурясь от вспышек. Счастливчики, успевшие схватить и развернуть один из свитков, торопливо бормотали ключи, исчезая порой из рук тех, кто хотел то ли перехватить их, то ли убраться вместе с ними. Кто-то глядел вверх, явно пытаясь понять, откуда эти свитки взялись... но чары еще держались, а тень от помоста была достаточно густой. Тут и там завязывались драки... Элемар бросил оставшиеся свитки и аккуратно выскользнул из-под помоста, слыша, как к тому месту, где он только что был, бегут взволнованно перекрикивающиеся ординаторы, привлеченные воплями и вспышками заклинаний внизу.
В камере ничего не изменилось: Вилвин так и лежал на циновке, тихо бормоча себе под нос. Элемар покачнулся, приземляясь, подошел к нему и, наклонившись, легонько потряс за плечо:
— Эй, парень... Вилвин... Вилвин, очнись...
И в этот момент чары Амулета Теней спали.
Впрочем, Вилвин, кажется, его не увидел, продолжая пребывать в плену насланных кошмаров. Дернулся и, кое-как перевернувшись, изогнулся в приступе рвоты. Элемар выругался и подхватил его, не давая ткнуться лицом в лужу исторгнутой желчи, и придержал, помогая принять сидячее положение. Вилвин не сопротивлялся, но, кажется, все еще не осознавал происходящее.
За дверью где-то наверху загрохотали шаги: ординаторы начали проверять заключенных в камерах. И очень скоро они доберутся до этой. Элемар нервно втянул воздух сквозь стиснутые зубы: можно, конечно, укрыться под невидимостью... но как знать, что будет с Вилвином? Не решат ли от него избавиться, пока есть возможность?
— Давай же парень, приходи в себя, — он снова осторожно потряс Вилвина за плечи. — Я не смогу тебя вытащить, если ты не очнешься... Ну же, пацан, у нас мало времени! — встряхнул Элемар его сильнее. — Очнись же!
Но тот не реагировал, только опять давился мучительными позывами, прикрыв дрожащей рукой рот. Потом пару раз вдохнул, видимо, справляясь с дурнотой, и все же поднял на Элемара мутный взгляд, сипло прошептав:
— Кто вы?..
— Очнулся... — с облегчением выдохнул Элемар. — Хотя...
Он всмотрелся в мутные глаза мальчишки и покачал головой. Пошарил в опустевшей сумке и вытащил зелье восстановления сил. Выдернул пробку и поднес фиал ко рту Вилвина.
— Так, парень, давай-ка все вопросы потом, когда выберемся отсюда... Обещаю, я на все отвечу... но давай позже, а? Надо валить, пока за тобой не пришли... А сейчас выпей это... и всеми богами тебя заклинаю — постарайся его не выблевать!
Но тот отвернулся и попытался отстраниться:
— Не надо... Я смогу без этого...
— Ну попробуй... — решил не настаивать пока Элемар, закупорив фиал. — Но имей в виду: вырубишься — волью сам. Потом можешь обратно в свои весёлые глюки уплывать, а сейчас ты мне нужен хоть сколько-то бодрый и осознающий действительность. Держи, — он вручил парню последний припасённый свиток Божественного Вмешательства. — Читай. Только быстро.
Того, что Вилвин, перенесясь в Эбенгард, сумеет сбежать, он не опасался — парень явно был слишком истощен и измучен. Гораздо вероятнее было то, что после переноса он всё-таки потеряет сознание. Поэтому Элемар собирался перенестись сразу после. Как только убедится, что заклинание сработало.
Вилвин развернул свиток, и явно с трудом прочитав написанное, посмотрел на него и произнёс вслух слово-ключ. Элемар облегченно выдохнул, мысленно благодаря богов — наконец-то... Теперь можно было уходить и самому...
Сделав шаг из вихря переноса, Элемар едва не споткнулся о скорчившегося на ступенях Вилвина. Вздохнул: все, как он и предполагал... Бросив взгляд на алеющее на востоке небо — до восхода оставалось не так много времени, так что стоило поторопиться — он наклонился, собираясь помочь подняться... но в последний момент передумал и просто подхватил Вилвина на руки — так было быстрее. И неприятно поразился тому, насколько легким тот оказался. Корпрус, конечно, заметно прибавил ему сил... но эти уроды, что, пацана совсем не кормили? Хотя кто бы там с ним возился?.. Скорее всего, просто ставили миску рядом с циновкой — и вся забота.
Он осмотрелся — никого. Прислушался — откуда-то со стороны доков Восточно-Имперской компании доносился шум. Видимо, те, кто оказался здесь раньше, рванули туда: ворота были в той же стороне. И все патрульные легионеры отправились наводить порядок. Элемар мысленно пожелал Мехре Мило удачно убраться из Эбенгарда.
С сомнением посмотрел на вяло трепыхнувшегося у него в руках Вилвина — нужно было худо-бедно привести парня в порядок. Отмыть и переодеть. Влить в него это дреморово зелье, чтобы хоть немного очухался — не нравилась ему эта вялость... Да и с себя эту скорлупу золочёную содрать... А потом всё-таки придётся двигать в порт. Сесть на корабль... другого выхода всё равно нет. Сам он в жизни бы на корабль не сел — есть же другие способы... Но с замученным пацаном на руках — причем, похоже, в самом прямом смысле — только корабль.
Но это позже. А сейчас...
Забрав спрятанную ранее сумку и наложив на себя заклинание полёта, Элемар перехватил Вилвина поудобнее и, перемахнув через парапет, начал спускаться к берегу.
Держась вдоль стен — так, чтобы караульным было не видно их в предрассветном сумраке — он, временами обновляя чары полета, добрался до островка к юго-востоку от Эбенгарда. Того самого, на который некогда приволокли его самого, пытаясь подставить с убийством Иулуса Труптора. Там можно было привести себя в приличный вид, не опасаясь чужих глаз.
Приземлившись, Элемар с облегчением сгрузил Вилвина на траву — показавшийся поначалу совсем лёгким, тот к концу пути ощутимо оттянул руки — и встревоженно спросил:
— Эй... ты как?
Но тот, похоже, снова не услышал, слепо таращась в предрассветное небо и шаря руками по траве. Только бессвязно шептал:
— Скажите, что это не сон... пожалуйста, сэра... Иначе...
Сорвал травинку, повертел перед лицом, рассматривая. Выронил и зажмурился.
— Крепко же тебе досталось, — сочувственно вздохнул Элемар. — Нет, Вилвин, это не сон. Разве что я тоже сплю... уфф! — облегченно выдохнув, он стянул с головы надоевший шлем и взъерошил волосы. — Как хорошо наконец снять этот дурацкий котелок! Так, а это еще что? — заметил он наруч. — Ну-ка, давай сюда руку... как ты только колдовать с ним умудрился...
Не дожидаясь, пока Вилвин отреагирует, взял его за запястье. Нащупал крошечный запор... Неяркая вспышка, тихий хруст...
— Все, можешь снимать. И, пацан, не вздумай помереть, — обеспокоился Элемар, глядя на безучастного Вилвина. — Я не для того корячился, вытаскивая тебя... Подниму мертвого, так и знай. Правда, — добавил он больше для себя, — Ринар другу-зомби вряд ли обрадуется...
Тот вздрогнул. Стянул наруч и слабо оттолкнул его от себя. Поднял взгляд. Моргнул раз, другой...
— С-серджо... Суротано?..
— О, — криво усмехнулся Элемар. — Пришел в себя наконец-то? Ну, слава богам... А то я уж думал, что опоздал. Давай-ка ты все же выпьешь это дреморово зелье, а то на тебя смотреть страшно, — он снова достал фиал и вручил его Вилвину. — Силы тебе понадобятся...
— Серджо... я... благодарен вам, но... зачем вы... вытащили меня? — просипел тот.
— Да я просто мимо проходил, гляжу — ты. Чего, думаю, тебе в Министерстве сидеть... детям там не место... Да, вот еще, — он залез в сумку и вынул зелье прояснения разума, — выпей-ка еще и вот это. Оно, конечно, уже почти выдохлось... но мозги прочищает. На себе испытал, — протянув и этот фиал Вилвину, пояснил он. — Мне оно здорово помогало реальность от бреда отличать, когда я... а, потом расскажу. Если захочешь.
Помолчал.
— А если серьезно... — уже без иронии проговорил он. — Если бы я отказался... в это гребаное Министерство полез бы кое-кто другой. Тот, у кого ни умений, ни возможностей не было бы... ничего бы не было, кроме горячего желания спасти тебя. Ему — и тебе — повезло, что мне самому нужно было туда попасть. Потому что... честно тебе признаюсь, парень, за тобой одним я бы не сунулся. Настроить против себя Орден и Храм из-за того, кого могло и в живых-то уже не оказаться... не обижайся, но выглядишь ты так, словно и впрямь умирать собрался. А у меня, если все пойдет так, как я думаю, и без того скоро появится как минимум одна причина... а, неважно, — он осекся.
Что-то слишком часто их начало тянуть на откровенность...
— В общем, нам сейчас надо быстро привести себя в приемлемый вид и мчаться в порт Эбенгарда нанимать лодку. Потому что, чем быстрее мы это сделаем, тем раньше я смогу доставить тебя в относительно безопасное место — такое, куда смогу быстро вернуться, чтобы не оставлять тебя одного надолго: мне надо будет отлучиться, чтобы отвести от себя даже тень подозрений. И как можно скорее. А потом уже можно будет подумать, где тебя спрятать и как оградить от навеянных снов. Только надо будет немного... — он не сдержал зевок, — передохнуть...
Вилвин же не торопился пить, крутя в руках два флакона.
— Хорошо, что… вы шли не за мной… это было бы глупо… трогательно… как в книжках… но глупо… Вы ведь знаете… почему я там оказался, серджо?.. Моя смерть… лишь вопрос времени… там… затягивать с этим… не было ни смысла… ни возможностей…
Он замолчал, тяжело дыша.
— Здесь… — снова заговорил Вилвин, с трудом откупоривая один из флаконов. — Я хотя бы… увидел море. И узнал… что один маленький придурок… совсем с головой не дружит… Наверное… это моя вина… — выдохнул он.
Сделал пару глотков — Элемар с беспокойством наблюдал, как тяжело ходит кадык на тощей шее — и вдруг скорчился на траве, выронив флакон и прижав руки ко рту в попытке удержать выпитое внутри.
Не удержал. Элемар покачал головой и прикрыл глаза. Что толку в зельях, если истощенное тело мальчишки не способно их принимать? А исцеляющими заклинаниями ни один из них не владеет...
Вилвин тем временем отдышался и предпринял еще одну попытку. А потом принялся и за второе зелье. Глядя, как его вновь выгибает дугой, Элемар с трудом подавил желание зажмуриться. Или отвернуться. Слишком тяжело было ощущать собственное бессилие...
Упав на бок, Вилвин сделал несколько глубоких вдохов и перевернулся на спину.
— Знаете, серджо… у моей мамы в красках был красивый оттенок голубого, — заговорил он неожиданно быстро, широко открытыми глазами глядя в рыжеющее небо. — Она говорила, что это цвет моря в заливе Зафирбел. Я так и не узнал, видела ли она его вживую или воспроизвела с каких-то других источников. Здесь море тёмное, совсем не такое, как тот цвет. Но всё равно красивое. Я никогда не видел моря.
Он слишком быстроговорил, почти тараторил, будто боялся не успеть.
Элемар ничего не успел сказать в ответ — мгновенно почему-то вдруг взбеленившийся Неревар резко оттеснил его и ухватил распластавшегося на траве мальчишку за рубашку на груди.
— Сдался? — прошипел он. — Не смей... Ты...
«Неревар...»
— Дагот. Это гордое имя...
«Неревар!»
— Так изволь соответствовать! Не сдавайся, борись. Они не...
«НЕРЕВАР!!!» — рявкнул Элемар.
Тот вздрогнул. Отпустил Вилвина. Закрыл глаза и почти прошептал:
— Прости... Я знаю, что ты думаешь. И понимаю, что ты чувствуешь. Я не могу тебе объяснить... не могу рассказать. Поэтому просто поверь: ты ненавидишь не тех. Хотя именно родство с ними стало причиной твоих бед.
«Ты идиот. Теперь пацан решит, что я тронулся умом».
«Знаю, — устало отозвался Неревар. — Но... Не сдержался я. Видеть этого пацана — такого...»
«Он ребёнок. Глупо требовать от него того, что и взрослому-то не всякому по плечу».
Неревар не ответил. Посмотрел на Вилвина.
— Я... Забудь все, что я сейчас наговорил. Можешь думать, что я сошел с ума, если тебе будет так проще. Но лучше просто забудь.
— Сдался?.. — прошептал в ответ Вилвин, видимо, тоже разозлившись. — Это я-то сдался?
Он сел на колени и выпрямился, нахмурившись и с вызовом уставившись на Неревара.
— Скажите мне, серджо, — если вы и правда понимаете, — что, в моих условиях, для вас является сопротивлением?
Неревар посмотрел на вскинувшегося мальчишку с интересом.
«Однако».
— Вот теперь я вижу, что ты истинный... сын своих предков, — одобрительно проговорил он.
В последний момент он решил всё же не произносить имя проклинаемого всеми рода и Дома, решив, что Вилвин его, скорее всего, не расслышал. И, пожалуй, к лучшему.
— А то прямо совсем размазался... «зачем вытащили»... «моя вина»... «моя смерть лишь вопрос времени»... — передразнил он. — Вот так и держись впредь, как сейчас. И никому не позволяй усомниться в твоей силе. И твоей правоте. Никогда. И не вздумай ни стыдиться того, кто ты есть, ни оправдываться за это, — всё же добавил Неревар. — А теперь вставай и хоть немного приведи себя в приличный вид. Сейчас, конечно, не месяц Высокого Солнца... но, уж извини, от тебя разит. Да и от меня тоже, — поморщился он. — Вопросы и ответы будут потом, когда мы доберемся до убежища. Я обещал, я отвечу... на какие смогу. А сейчас мы просто теряем время.
Вилвин нехорошо сощурился.
— Я никогда не стыдился и не оправдывался за то, кем был, — почти отчеканил он. -. Потому что это значило бы презреть поколения предков, что жили и выживали вопреки всему.
Он медленно поднялся, но разогнуться сразу не смог — так и стоял, упёршись руками в колени. Потом, выдохнув, наконец распрямился. Покачнулся, посмотрел в сторону моря. И поковылял к воде.
— Не утопись там, — буркнул вслед ему Неревар.
Вздохнул — донимать парня лишний раз не хотелось... но, похоже, только разозлившись, тот более-менее оживал... а им надо, чтобы он был хоть немного бодрым. Хотя бы в ближайший час.
Он завозился, расстегивая ремни креплений кирасы и с облегчением сбросил ее на траву. Стянул рубашку — парнишка пах отнюдь не канетом и эта вонь перекинулась и на нее. Да и снова зазудевшую от втертого порошка шею хотелось поскорее отмыть... так что он скинул сапоги, закатал штанины и вошел в воду чуть поодаль от Вилвина.
Вода была холодной, так что помывка не затянулась. Да и, в отличие от Вилвина, сильно намываться нужды не было, так что Неревар вскоре выбрался на берег. Осмотрел рубашку — рукава, наверное, можно было отстирать, но воротник был испорчен безвозвратно — порошок от рисовальной палочки втерся в ткань намертво. Благо, был еще подарок от Кая — перед походом предполагалось переодеться, очень уж полезные чары там были, но после уловки с порошком стало жаль портить хорошую вещь...
Спалив заклинанием загубленную вещь и затолкав индорильские доспехи в сумку, Неревар облачился в уже привычное «стекло». Критически осмотрел выбравшегося из воды Вилвина. Вздохнул — в его... их вещи можно было бы всунуть двух таких Вилвинов — и вручил ему тогу и штаны:
— Надевай. Не по размеру, конечно... но хотя бы сухое. А эти тряпки выбрось.
Нахлобучил на голову шлем — привычный, редоранский — и замотал шею шарфом.
— Если спросят — мало ли — ты сын моего старого друга, только что выкупленный из рабства. Это объяснит и твой замученный вид, и одежду с чужого плеча, — проговорил он. — Вряд ли кому-то придет в голову, что в тюрьме могли держать ребенка... но лучше перестраховаться.
Подобрал валяющийся на траве наруч. Покрутил в руках... глянул на Вилвина... потом снова на наруч... и, буркнув:
— Нет, ну его нахрен... — зашвырнул его подальше в воду, под явственный вздох облегчения.
Дрожащий от холода Вилвин тем временем подвернул сваливающиеся штаны и закутался в тогу, не с первого раза перекрутив её так, чтобы и штаны кое-как удерживались и по земле не сильно волоклась. Смотрелся он нелепо. Зато не голый... да и для их дурацкой легенды самое оно.
Сцепив руки перед собой в замок, Вилвин подошёл ближе, молча выражая свою готовность идти.
Неревар одобрительно кивнул. Стоило поторопиться, пока зелье ещё действовало...
1) а) так называемый "итальянский карандаш" из мягкого черного сланца или смеси жженой кости с глиной б) графитовый карандаш (без оболочки, разумеется)
2) Я горд зваться твоим родичем
3) Мы одной крови
4) «Кантаты Вивека», TES-III: Morrowind
Лодка нашлась на удивление легко. Небольшой шлюп со странным названием «Чан-Ук», такой же старый, как и его владелец, седой данмер, повадками неуловимо напомнивший Неревару Селвило. Последний окинул оценивающим взглядом путающегося в полах тоги Вилвина, презрительно скривился:
— Зря только потратились, сэра... Сдохнет.
Неревар глянул на него с высоты своего роста — капитан оказался даже ниже тут же сердито отвернувшегося Вилвина — и сухо буркнул:
— Если он и умрет, то свободным. Хотя я надеюсь, что теперь выживет.
— О, — капитан тут же сделал понимающее лицо. — Конечно-конечно...
В Сейда Нин капитан везти их отказался, невнятно сославшись на какую-то размолвку с тамошней канцелярией. Пришлось соглашаться на Хла Оуд, до которого было вдвое дальше. И дольше. Ну и дороже, само собой.
Пять часов пути... К концу путешествия Вилвин снова раскис — действие зелья подошло к концу, да и выпить он смог всего ничего. Так что из каюты его снова пришлось выносить — других зелий восстановления сил у них не было. Хорошо хоть зелье прояснения разума на него еще действовало... Самому Неревару тоже не помешало бы и то, и другое — от усталости его всю дорогу клонило в сон — но приходилось держаться так.
— Заклинание Вмешательства Альмсиви накладывать умеешь? — спросил он, вынеся Вилвина на причал и поставив на ноги. — Здесь не стоит задерживаться.
— Нет… — тихо выдохнул тот, держась за его предплечье.
— Что ж, хорошо, что я это предвидел, — вздохнул Неревар, доставая из кармашка на поясе последний свиток из отложенных. — Держи.
Протянул свиток Вилвину... Тот явно держался на одном упрямстве, хотя и выглядел получше, чем в Эбенгарде.
— Потерпи еще немного, — негромко проговорил он. — Скоро будем на месте. Там можно будет отдохнуть.
Вилвин слегка скривился, словно хотел рассмеяться, но ничего не ответил. Развернул свиток и, прочитав очередное дурацкое слово-ключ, исчез в магической вспышке.
Неревар, появившийся во дворе балморского храма следом за ним, поймал его за локоть, помогая устоять. Поморщился, обнаружив, что его снова вывернуло.
«Этак пацан загнется от обезвоживания», — мрачно прокомментировал он, ведя Вилвина к выходу из храмового двора.
Огляделся — на улицах не было никого, кроме редких стражников. Это было хорошо.
По-хорошему, стоило показать парня Тьермэйллину, тем более тот жил недалеко от дома Кая, куда они и направлялись, но Неревар, подумав, все же отверг эту идею. Во-первых, пацана надо было сначала отмыть как следует и переодеть, а во-вторых... чем меньше Клинки знают об их делах, тем спокойнее.
Они успели дойти почти до моста через Одай, когда сзади раздался голос:
— Стой, именующий себя Суротано! Ты бросил вызов нашему Повелителю, лжец, и его приговор — смерть...
Вилвин неожиданно выскользнул из его рук и отступил на шаг назад, развернувшись и сцепив руки в замок.
— Остановись. Я здесь по велению нашего Господина, дабы наблюдать и судить, — будто не своим голосом, заговорил он. — Его волю исполняет тот, кто именует себя Суротано. Если ты посмеешь навредить ему, пока он не завершит свою миссию, гнев Лорда Дагота будет сокрушительным.
Неревар ошеломленно следил за мальчишкой, пытаясь понять, что тот несет. Неужели все-таки сломался? И откуда он догадался про...
«Акцент, — подсказал Элемар. — Его нет. Парень блефует».
«Дурачок... — успокоившись, выдохнул Неревар. - Зря он это затеял...»
На Спящего — не Белаала, кстати, которого в Министерстве они не встретили, другого, но тоже смутно знакомого — слова Вилвина, как и ожидалось, не подействовали. Вперив в замершего перед ним мальчишку пустой взгляд, он скривил губы в странном подобии усмешки:
— А, ты... смеющий противиться... мы видим тебя, Вилвин Лесаала. Видим, как ты спишь... и как просыпаешься. Приди к нам, преклони колени перед Повелителем — и Он проявит к тебе милосердие, приняв тебя в свой Дом, где ты будешь исцелен и наполнен Его славой и силой. Отринь Его — и умрешь в безвестности и бесчестии...
Оглядевшись — набережная, к счастью, по-прежнему была пустынна — Неревар шагнул к Вилвину, кладя ладонь ему на плечо.
— Довольно, — уронил он, аккуратно оттесняя парня себе за спину. — Значит, то, что я не захотел покорно превращаться в безумный кусок гниющего корпрусного мяса, вы сочли вызовом? Что ж... пусть будет так. Я, тот, кого ныне в Морровинде зовут Суротано, объявляю вам войну. Именно вам... ты ведь понимаешь меня, верно, дви(1)? — мрачно усмехнулся он. — И я приду. Раньше или позже. Чтобы завершить то, что когда-то начал. Так и передай.
Отвернулся от застывшего истуканом Спящего и мягко повлек спотыкающегося Вилвина за собой.
— Смело. Глупо, но... смело, — произнес он, когда они вышли к дому Омавеля, в последний момент осознав, что в точности копирует Арайниса. — Это была хорошая попытка. Беда в том, что ты не знаешь, кому на самом деле осмелился бросить вызов... — он вздохнул. — Теперь, боюсь, они примутся за тебя всерьез. И хорошо, если не лично...
Как только за ними закрылась дверь домишки Косадеса, Вилвин покачнулся и начал оседать.
— Твою мать! — выдохнул Неревар, едва успев его подхватить.
Уложил на постель. Сел рядом на край и сунулся в сумку...
Доспехи, чтоб их... запасы дартов, фляга с водой... кошель... пара фиалов с лечебными зельями, еще один с зельем восполнения магии... разные мелочи, вроде бритвы и катушки ниток... и все.
«Ты споил ему последнее», — подтвердил Элемар.
— Твою мать... — только и смог повторить Неревар. — Хотя постой...
Он полез за пазуху и выудил шнурок с висящими на нем перстнями. Развязал узелок и снял Кольцо Учителя. Надел на безвольную руку Вилвина и заставил его сжать кулак — перстень был парню безнадежно велик. И, с облегчением увидев, как проясняется его взгляд, выдохнул:
— Не вздумай снимать. А потеряешь — вообще голову оторву. В ближайшее время этот перстень — твоя единственная защита. Другого такого нет.
— …спасибо… — едва слышно выдохнул в ответ Вилвин.
И вяло сжал кулак с болтающимся на пальце перстнем, показывая, что понял.
— Серджо… вы ведь точно знаете… кто они… да?.. — тихо спросил Вилвин, устало дыша, будто воздуха было мало.
— Знаю, — вздохнул Неревар. — И кто они, и чего хотят...
Повинуясь какому-то внутреннему импульсу, он протянул руку и легонько потрепал Вилвина по все еще влажноватой после купания голове. И, сам того не ожидая, вдруг произнес:
— Держись, ребенок. Я что-нибудь придумаю.
Оставлять Вилвина вот таким... нестабильным не хотелось. Но время уходило. Чем быстрее он вернет эти клятые доспехи на место, тем меньше вероятность, что его причастность к налёту на Министерство Правды раскроют. И тем быстрее он вернется. С зельями и прочим.
— А сейчас мне пора. И так времени прошло немало. Я вернусь... — Неревар быстро прикинул, сколько ему времени понадобится, — часа через два-три. Дверь я запер — дом считается пустующим, поэтому так будет безопаснее. — Он вздохнул. — Ты, наверное, еще и голоден... хотя куда тебе сейчас. Но вот это, — он достал флягу и положил на постель рядом с рукой Вилвина, — постарайся выпить все. Только не сразу. По глотку. Иначе не удержишь. Ну да ты парень умный, сам поймешь, как для тебя будет лучше. И постарайся не уснуть. Кольцо — Кольцом, но оно все же не всесильно.
Встал и Возвратом перенесся в Бал Исру, надеясь, что туда еще никто не добрался и его появление останется незамеченным.
Спальня в Бал Исре, к облегчению Неревара, оказалась пустой. Вещи тоже лежали так, как он их оставил. Да и в самом поместье было тихо. Это радовало: значит, он успел.
Осторожно, стараясь не шуметь, Неревар достал из сумки кирасу и шлем ординаторов и положил так, как они лежали раньше — на сундуке в углу. Нахмурился. Вытер пыль с сундуков и комода. Подошел к полкам и открыл шкатулку с зельями, изучая её содержимое. Вынул несколько флаконов с зельями прояснения разума. Помедлил, перечитывая бирки... Но зелий восстановления сил так и не нашел. Да и не могло их тут быть — стимуляторы у них никогда не задерживались. Не приляжешь же поспать в том же Фаласмарионе... а уж сколько их в Илуниби было выпито... Впрочем, тут проблемы не было — такое можно купить у любого алхимика, причем совершенно не вызывая подозрений. Свитки даже смотреть не стал — все, что было полезного, они либо выгребли в прошлый раз, либо давно отдали Увеле Берендасу на продажу. Осталась только разная пакость вроде «заключения» или «подчинения»...
«Одежда», — подсказал Элемар.
Неревар задумался. Их одежда Вилвину была слишком велика — он помнил, как тот то и дело подтягивал спадающие штаны. И тога...
Кстати...
Он прошел к комоду и вынул из него тогу, такую же, как та, которую он отдал Вилвину. Слишком многие видели, что он был в ней, когда отбыл из Альд'Руна. И наверняка найдутся те, кто видел их с Вилвином... В той же Балморе. Или в Эбенгарде. Так что...
Надев тогу, он огляделся, надеясь вспомнить, не забыл ли чего-нибудь... Прислушался — за дверью по-прежнему царила тишина. И перенёсся к альдрунскому храму.
Зелья у альдрунских алхимиков он покупать не рискнул, вспомнив ринаровы признания. Нахрен — ему сейчас не до разборок... Торопливо прошагал к Эрраниль и оплатил перенос до Кальдеры. Там он сразу направился к ростовщику Ирголе, у которого, кроме одежды, купил пару неплохих зелий восстановления сил. Еще несколько флаконов нашлись у гильдейского алхимика. Купив и их, Неревар отправился в Балмору.
Заворчавший желудок напомнил ему, что в последний раз его наполнял еще Элемар. И было это почти сутки назад. До этого голод не ощущался, заглушенный заботами. Но теперь, когда они могли позволить себе немного — совсем немного, потому что пока еще было неясно, что делать с Вилвином — расслабиться, он не замедлил о себе напомнить. А заодно и о том, что мальчишку тоже следовало накормить.
Последнее сулило немалые проблемы. Судя по тому, что успел увидеть Неревар, Вилвин довольно давно голодал. Не все три недели, что был в Министерстве, но... загнуться, вероятно, ему не дало только собственное упрямство. И, по-хорошему, кормить его нужно было чем-то жидким, чтобы его желудок мог это воспринять. Но в тавернах ничего подобного не подавали.
Впрочем, кое-какой снедью он все же разжился. Запеченный батат, соленый рис... Из мяса была только крысятина, которую Неревар брать не стал. Вместо нее купил три порции скаттла — вкусно, питательно... то, что надо. Пацану должно понравиться. Из напитков взял комуниковый взвар — воду в оставленной фляге Вилвин должен был выпить... И вернулся в дом Косадеса.
— Джу'ро'н биви(2)… — сонно пробормотал Вилвин.
Запнулся, но договорил:
— …серджо.
И зябко поёжился, кутаясь в тогу и прикрыв глаза.
Неревар невольно улыбнулся. Надо же...
— Джуо'н,(3) — отозвался он. — Ба'р друха, му'рджул, бро эн му'руаа альна. Даш осу'н талджен(4)...
Запер дверь, бросил сумку на столик, на котором у Кая обычно лежал лунный сахар. Снял внезапно показавшиеся почти неподъемными доспехи и присел на край постели. Подтянул столик ближе и начал выкладывать покупки.
— Одежда, — сверток с ней Неревар сразу вручил Вилвину. — Еда и лекарства. Сначала это, — он указал на флакон с исцеляющим, — чтобы хоть немного подлечить твой желудок, потом остальные, по одному. Потом постарайся хоть немного поесть.
Взвесил на руке флягу.
— Плохо... — вздохнул он. — Лучше, чем я ожидал, но все равно плохо...
Потер слипающиеся глаза — с осознанием, что никуда бежать вроде больше не надо, навалилась невыносимая усталость. В голове мутилось, а руки и ноги словно налились свинцом.
— Давай, парень... — пробормотал он, обессиленно откидываясь на стену — благо, кровать была узкой, а ноги Вилвин успел поджать. — А потом мы...
И отключился.
...Он крадется по темным коридорам Министерства Правды. Идущий мимо ординатор вдруг останавливается и поворачивает голову. Цепочки, скрепляющие заплетенную в косицы густую черную бороду, чуть слышно скрежещут по двемеритовому нагруднику. Ординатор скользит по нему невидящим взглядом, недоуменно хмурит брови... и, развернувшись, уходит прочь и скрывается за поворотом. А он облегченно выдыхает и приваливается к стене.
«Бомм!»
Эхо далекого удара колокола отражается от облицованных металлом стен, вгрызается в кости, отдается глухой ломотой в теле и ощущением безотчетного страха где-то в затылке.
(Мальчик... надо найти мальчика...)
«Бомм!»
Вдали вновь слышатся тяжелые шаги возвращающегося ординатора и он торопливо крадется дальше, чтобы избежать новой встречи. Пересекает коридор, огибая пятачок света, исходящего от забранной решеткой горящей зеленоватым огнем лампы, и движется дальше в тень.
«Бомм!»
Колокол звучит ближе. Как и шаги нагоняющего ординатора. Где-то здесь, он помнит, должна быть дверь... Спасаясь от обнаружения, он сворачивает в какой-то боковой коридор...
«Бомм!»
Звук отражается под черепом, всколыхнув пламя сотен свечей, наполняющих коридор багровым сумраком, и заставляя плясать тени на стенах. Сзади в затылок дышит Селвило, а где-то там в глубинах Илуниби их ждет Дагот Гарес...
(Дагот Гарес мертв...)
Он оборачивается... и застывает, встретившись взглядом с... самим собой.
— Ты... — выдыхает он.
— ...кто? — одновременно с ним настороженно отзывается двойник.
«Бомм!»
— Твою мать! — они с двойником одновременно морщатся и хватаются за голову.
Снова смотрят друг на друга... и вдруг в один голос выдыхают:
— Ты... это я, — и облегченно улыбаются, протягивая руки друг другу.
Пальцы их соприкасаются...
«Бомм!»
(Надо найти мальчика... Он где-то здесь...)
Он смотрит на пустой коридор. Никого. Только шаги ординаторов вдалеке да тихое шипение ламп.
«Я здесь», — раздается внутри.
А он идет на звук колокола...
Еще один ординатор, вышедший откуда-то сбоку почти перегораживает коридор. Останавливается и крутит головой, потянувшись к мечу. Темные глаза смотрят прямо на него...
...но снова не видят. Хмурясь, ординатор оглядывает коридор, а он, проскользнув за его спину, торопливо прокрадывается дальше. Туда, где звонит колокол.
«Бомм!»
(Скорее!)
Он выпрямляется и переходит на быстрый шаг. А потом на бег. Откуда-то сбоку вдруг бьет струя раскаленного воздуха, едва не сбив его с ног. Пламя свечей трепещет, но не гаснет.
«Бомм!»
Колокол звучит уже совсем рядом. От этого звука, кажется, начинают крошиться кости, но он упрямо несется вперед, не обращая внимания на все чаще попадающихся навстречу ординаторов...
...пока не вылетает в просторный зал, стены которого облицованы металлическими плитами. Он помнит это место.
«Бомм!» — звонит в очередной раз колокол.
А следом раздается низкий глухой звук, похожий на двойной хлопок.
И еще один. И еще. А он вдруг понимает, что на самом деле уже давно слышит это ритмичное то ли хлопанье, то ли хлюпанье.
«Бомм!»
«Хлюп-хлоп... хлюп-хлоп...»
Он почти на месте...
«Хлюп-хлоп... хлюп-хлоп...»
Он знает, что это за звук. Не может вспомнить, но знает. И ему нужно к его источнику. Он шагает в темнеющий в стене пролом...
«Бомм!»
Пролом за спиной смыкается, отрезая путь к отступлению. Пещера перед ним наполняется густым багровым сумраком, из которого выходит хорошо знакомая фигура в золотой маске... Они не в Министерстве! Они — под Красной Горой...
А фигура в золотой маске величаво идет к нему и полы золотого одеяния метут пол, крошащийся под подошвами тяжелых боевых сапог...
Нет. Не к нему. На него вовсе не обращают внимание — фигура вдруг останавливается и тянет руку к замершему посреди пещеры парнишке, что-то ему говоря...
Мальчик!
(Вилвин. Друг Ринара)
Вилвин... Это сон!
Сознание рывком проясняется. Он знает, что спит... и знает, что может в любой момент проснуться. Но нельзя... пока нельзя...
Гулкий бас давит и упрекает, скрипучий тенор увещевает... но еще один голос... он молчит.
«Бомм!»
Звон колокола почти оглушает. Парнишка вздрагивает, словно от удара... и качнувшись, делает шажок навстречу фигуре. Совсем крошечный... и тут же пытается отшагнуть назад.
Вот, значит, как это выглядит со стороны...
(Забрать мальчика. Разбудить...)
«Бомм!»
— Стой! — рявкает он. — Назад, Вилвин! Назад!
Парнишка вздрагивает. Оборачивается. На лице — удивление, узнавание... которые вдруг сменяются обреченностью.
А золотая маска обращается на него.
— Ты! — в троящемся голосе — удивление, ярость... и кажется, облегчение. — Тебя не звали! Иди к нам, дитя, — маска вновь поворачивается к Вилвину. — Иди к своей семье...
«Бомм!»
Тот снова вздрагивает...
— Не смей, ребенок, — рычит он. — Не сдавайся!
Делает несколько шагов вперед... и вдруг упирается в стену. Невидимую, мягко подающуюся под нажимом — он тут же в этом убеждается — но непроходимую.
— Сюда, Вилвин, — он пытается протянуть руку, но натыкается на стену и в бессильном гневе бьет по ней ладонью: — Твою мать!
«Я помогу, брат», — звучит вдруг внутри.
Толчок в спину — мягкий и одновременно сильный вдавливает его в стену... Нет, продавливает его сквозь нее!
Он тут же шагает вперед, протягивая руки, чтобы ухватить и оттащить парнишку назад, подальше. Плевать, что не видно выхода — это сон! Значит, надо всего лишь проснуться...
Багровый шелк рукавов плещет крыльями, когда фигура в маске тоже делает шаг вперед... и в его протянутые руки почти влетает костлявое тело парнишки, отброшенное сильным толчком. А в ушах, заглушая колокольный звон, гремит яростный крик:
— Просыпайтесь, немедленно!
Он прижимает мальчишку к себе и...
...И едва не свалился с кровати в обнимку с парнишкой.
Некоторое время Неревар просто пытался отдышаться. Потом расцепил судорожно сжатые руки, отпуская вяло завозившегося Вилвина. Сел... и тут же, выругавшись, зашарил под бедром, нащупывая неожиданно впившийся твердый предмет.
— Вот оно что, — пробормотал он, увидев Кольцо Учителя.
Вручил его испуганно ощупывающему свои руки Вилвину. Вздохнул и пробормотал, прикрыв глаза:
— Ебаные веселые глюки...
Тот торопливо напялил перстень обратно на палец и прижал руку, сжатую в кулак, к груди.
А Неревар потер лицо, пытаясь разогнать сонную одурь и сосредоточиться. Внезапный сон не принес облегчения... да и сном-то, если разобраться, не был. Как и предыдущие. Нет, про Министерство-то понятно... а вот остальное, особенно учесть, что его «не звали»... как такое вышло?
«Ты вроде говорил, что снов больше не будет», — нервно подал голос Элемар.
«Я и думал так, - мысленно вздохнул Неревар. — Но... видимо, ошибался. Надо сказать, происходящее вокруг все больше отличается от того, что я помню... оттуда. Возможно, это происходит из-за моего вмешательства... а возможно, часть моих знаний изначально неверна».
— Вы... тоже... это видели?.. — тихо, с трудом спросил вдруг Вилвин. — Почему... их трое?..
— Что, прости? — переспросил он.
Посмотрел на Вилвина и нахмурился — тот снова выглядел немногим лучше покойника. Бросив взгляд на столик, Неревар увидел, что зелья остались нетронутыми... все, кроме одного. Флакона с целительным зельем не было. Видимо, Вилвин успел его выпить...
В следующий момент он едва удержался от того, чтобы врезать себе по лбу: ну, конечно же! Он же сам сказал парню, чтобы тот сначала выпил целительное зелье... а откуда у истощенного организма силы на регенерацию? Вилвин честно выпил... и, видимо, потерял сознание. А потом обморок просто перешел в сон... который ему как раз-таки был строго противопоказан... Оставалось только надеяться, что теперь его желудок все же сможет удерживать в себе воду и пищу... хотя бы понемногу.
— Подожди, не говори, — произнес Неревар. — Не трать силы.
Встал, нашел флягу с водой. Откупорив, подал Вилвину, но руку не убрал, придерживая на случай, если тот не сумеет удержать. Убедившись, что тот сделал несколько глотков и не собирается вывернуться наизнанку, как раньше, забрал флягу и подал зелье восстановления сил.
— Теперь вот это. Знаю, эта дрянь скоро у тебя из ушей выливаться будет... сам недавно только на зельях и жил... но надо.
И, подождав, пока Вилвин отдышится, спросил:
— Так о чем ты там спрашивал?
Но тот вдруг замялся. Нервно потёр мелко дрожащие руки:
— Я... Серджо… это может прозвучать бестактно, но… могу я узнать, что вам снилось?
Неревар некоторое время смотрел на него. Парень явно ждал чего-то определенного. Но чего? Хотя... сон. Ведь эти сновидения — не просто картинки, создаваемые усталым мозгом. Что если?..
— Багровый сон, — сказал он. — Да, Дагот Ур звал и меня... неважно, почему, но звал. Хотя и не в этот раз... Или тебя интересуют подробности? Могу ли я в ответ узнать, что снилось тебе?
Вилвин удивленно уставился на него. Потом отвел взгляд.
— Хотелось бы узнать подробности… — медленно проговорил он. — Потому что я только что впервые увидел Его. Даже троих. И вас… обоих…
— Обоих? — тут же напряженно прищурился Неревар. — Ты видел двоих?
«Как ты там говоришь — "попадос"? — прокомментировал Элемар. — Что теперь делать будем?»
— Думать, — буркнул Неревар.
Не выдержав, вскочил, прошелся из угла в угол.
— Ох, ребенок... — пробормотал он, — и в кого ты такой глазастый... хотя о чем я? Есть в кого... на мордаху твою только глянуть...
«Ты хоть вслух не говори! Он же все слышит!»
«Бля-а...»
Неревар повернулся к забившемуся в угол Вилвину.
— И вот что тебе отвечать? — устало выдохнул он. — Да, я помню, я обещал... но ты ребенок. Сколько тебе — четырнадцать-пятнадцать? Тут, мать его, взрослым никому не расскажешь...
Вместо ответа тот чихнул из своего угла. Ещё раз. И ещё. Передёрнувшись, утёр нос.
— Пятнадцать было, когда меня забрали, — шмыгнув носом, ответил он. — Сейчас... не знаю, может, уже шестнадцать. Но разве это плохо? Даже если я и решу что-то кому-то рассказать, кто поверит в фантазии больного ребёнка? Или вы переживаете, что я чего-то не пойму? — Вилвин чему-то кивнул, нервно теребя Кольцо Учителя. — Возможно. Но не пойму сейчас — разберусь позже. Если это «позже» наступит... Пока я не понимаю, почему Нереваров два, а Даготов три и, кажется, двое из них самозванцы...
И снова чихнул, прикрывая лицо.
— Шестнадцать... — криво усмехнулся Неревар. — Совсем взрослый...
И осекся.
«...А дома у него больше нет. Ушел он из дома… расплевался со всеми и ушел...»
Как раз в шестнадцать...
Но в этот момент Вилвин снова расчихался.
«Тебе не кажется, что пацан простыл? — подал голос Элемар, отвлекая его от воспоминаний. — Все-таки купание в холодной воде редко кому на пользу идет. А он еще и истощен».
Неревар посмотрел на шмыгающего носом Вилвина... а потом шагнул к нему и прижал ладонь ко лбу, не обратив внимания на то, что тот испуганно сжался и попытался увернуться:
— Не дергайся. М-мать... да ты горишь, ребенок!
Посмотрел на сумку, уже зная, что нужного там нет...
«Не брали», — подтвердил Элемар.
— Так, — вздохнул Неревар. — Разговор откладывается. Надо тебя лечить, а то это не дело...
Набросил тогу, взял ключ, и перенесся к балморскому храму — так было быстрее.
Новый набор зелий для Вилвина заметно облегчил кошелек, но оно того стоило — зелья Налькарии были высочайшего качества. И лавка ее как раз находилась неподалеку от храма. Набрав всего, о чем они с Элемаром только смогли вспомнить, Неревар торопливо вернулся в дом Кая, поминая тихим незлым словом зиму и балморскую погоду: пока он торговался в лавке, снаружи заметно стемнело и пошел дождь...
— Джу'ро'н биви, йи гахмердон(5), — выдал им с порога Вилвин, выпрямляясь и чуть хмуря брови.
Услышав это, Неревар едва не споткнулся о полу мокрой тоги.
— И ты туда же?.. — сквозь зубы простонал он.
Элемар расхохотался:
«Упорный пацан! Мне он нравится!»
«Может, ты с ним и пообщаешься?» — запирая дверь, поинтересовался Неревар.
«Не-а, ты проебался, ты и общайся».
«Ну, проебались, положим, мы оба. Но не бросать же его там было? Но я тебя понял».
«На самом деле, ты просто все еще лучший переговорщик. И лучше знаешь, что и как сказать, а о чем и как умолчать».
«Н-да? А ты уверен, что мне удастся хоть о чем-то умолчать? Посмотри на него — в чем душа держится, а туда же — вынь да положь ему ответы на вопросы. И вопросы ж такие...»
Он выгрузил купленное на стол и поежился от холода, передернув мокрыми плечами и со свистом втянув воздух. Занавесил окно, чтобы не видно было света лампы изнутри и с тоской покосился на очаг. Лампу-то можно было теперь разжечь... а вот очаг — нет. Наблюдения за домом он не заметил — видимо, все же сняли после отъезда Кая — но мало ли... И переодеться было не во что — торопясь убраться из Бал Исры, он о смене одежды не подумал, а потом и вовсе забыл. Зажег лампу, развесил мокрую тогу на стуле и уселся на кровать — больше все равно было некуда.
— Вот держи, — повернулся он к отодвинувшемуся Вилвину, протягивая фиал с зельем исцеления болезней. — Подожди, не пей, а то опять вырубишься. Ты же, я так понимаю, так голодным и отключился... Так что сначала это...
Вилвин при виде флакона с зельем восстановления сил страдальчески сморщился, но покорно выпил.
— А теперь поешь, — Неревар взял себе печеный батат и порцию скаттла, а остальное подвинул к нему. — А то даже лечебные зелья без еды становятся отравой. Выбирай на свой вкус... в таверне выбор, правда, оказался негуст, так что...
Встал, нашел пару ложек и, придирчиво изучив, вручил одну Вилвину. Сел обратно, ковырнул разрезанный батат...
— Мда... — попробовав, пробормотал он, — горячим он был бы вкуснее... Но что поделать — очаг разжигать нам нельзя, потому что я, кажется, говорил, что дом считается пустующим. К тому же с его бывшим владельцем очень хотел пообщаться Орден Дозора. Сейчас-то вроде никого вокруг нет, но, как думаешь, нам они обрадуются, если заметят дым от очага? А вот если сидеть тихо, то и нормально... Поставлю тебя на ноги более-менее и можно будет отсюда убраться. В Бал Исру тебя нельзя, а больше пока некуда... так что придется тебе везде таскаться со мной, пока я не придумаю, куда тебя спрятать и что делать с твоими кошмарами, — вздохнул он, откладывая пустую кожуру. — Ну, не совсем везде... в самую жопу я тебя не потащу, разумеется...
Снова поежился и стянул мокрую рубашку. Бросил ее на сундук в изножье кровати. Взял одеяло и завернулся в него, морщась от запаха.
— Фу, пакость какая... но хотя бы сухое. Ты ешь, ребенок, ешь... я подожду...
После еды его снова начало клонить в сон. К тому же его знобило, а голова с каждой минутой наливалась все большей тяжестью. Сдавшись, Неревар со стоном вытянулся на кровати, отодвинувшись к стене. Прикрыл слипающиеся глаза...
— Зелье для прояснения, кстати, выпей... А то Кольцо нельзя долго носить. Да и свалится еще опять... — успел напоследок пробормотать он.
...Он лежит на земле, тщетно пытаясь дышать не так часто и глубоко. Правый глаз заливает кровь из рассеченной брови, а грудь при каждом вздохе прошивает болью, от которой на глаза наворачиваются слезы бессилия.
Сидящий рядом Эндус прижимает руку к лицу, шмыгая расквашенным носом, а чуть поодаль, держась за живот, сидит Ворин. Губы у него разбиты, по подбородку стекает кровь, капая на одежду. Но в целом братьям Дагот досталось значительно меньше — сильно бить сыновей серджо Морина поостереглись. Зато на нем, безродном чужаке оторвались по полной. Прямо, как те, дома. Даром, что знали, что он гость... если бы не Ворин, кинувшийся его защищать...
— Ты как? — испуганно смотрят на него братья.
Кажется, он совсем паршиво выглядит... впрочем, чувствует он себя действительно хуже, чем в другие разы. Раньше ему, пожалуй, доставалось поменьше...
— Выживу... — шепчет он. — Не впервой...
От боли мутится в голове, но он пытается улыбнуться — действительно ведь не впервой — но, кажется, пугает братьев еще больше: Эндус выглядит так, словно вот-вот расплачется.
— Что нам делать, Рин? — шмыгает он. — Он же сейчас...
Ворин, как самый старший, старается держаться. Он пытается колдовать что-то из исцеления, но у него ничего не выходит — целительные заклинания ему не даются... Только все сильнее заикается с каждой попыткой.
— Ри-ин... — не выдерживает Эндус. — Давай позовем кого-нибудь, а? — размазывая полившиеся-таки слезы, просит он.
— Д-да... — почти судорожно кивает тот. — Н-над-до на-найти к-к-кого-н-н-н...
Но договорить не успевает — находят их самих.
Он слышит голос Арайниса, но сил испугаться старшего из братьев Дагот у него уже нет — дыхания не хватает все больше... и дышать все больнее...
А откуда-то сбоку слышится плачущий голос Эндуса:
— Да эти скрибячьи оплёвки сами на нас... Рин, ну скажи ему!..
Арайнис склоняется над ним...
...Не Арайнис — смутно знакомая данмерка. Её лицо искажено в гримасе ярости, а над ладонью пляшут искры огненного заклинания. И эту ладонь она практически впечатывает ему в грудь.
Пламя с ее руки сжигает его изнутри, вырываясь из глотки вместе с надсадным кашлем, и растекается по телу сотнями золотых нитей, опутывающих его по рукам и ногам. Одна нить — толстая, двойная — вырастает у него прямо из груди и, завиваясь сама вокруг себя, тянется куда-то во тьму. И вокруг него — тьма...
Он осторожно трогает эту нить и та отзывается звоном. Звук приглушенный, но неприятный, заставляющий ныть зубы и кости... Недолго подумав, он идет вслед за нитью сквозь тьму — куда-то же она должна вывести...
...В какой-то момент тьма редеет, сменяясь багровым полумраком, разгоняемым светом одинокой свечи, прилепленной на залитый потеками воска уступ на стене крошечной пещеры, и он хмурится от смутного чувства узнавания.
— Как ты сюда попал?
Сидящий на груде грязного тряпья Ворин Дагот недоверчиво щурится, глядя на него. Кисти рук спрятаны в широкие рукава мантии в цветах Дома Дагот — так модницы Хай Рока прячут руки в муфту. Вот только он помнит, что в тех рукавах прячутся пара кинжалов. Но...
Он снова оглядывается — и вдруг понимает, где находится.
Бтуангтув. Преддверие Палаты Сердца.
— Рин? — вспомнившееся вдруг детское прозвище слетает само собой. — Почему ты выглядишь... так?
Тот едва заметно улыбается, но улыбка эта полна горечи.
— Потому что ты спишь.
— Я — сплю? — переспрашивает он.
Вопрос дурацкий, доходит до него мгновение спустя. Он должен быть сейчас в Балморе, в доме Косадеса. Из-за Вилвина...
Вилвин!
Имя мальчишки проясняет сознание окончательно. Теперь он точно знает — это сон.
(легкое усилие — и багровый сумрак слегка меркнет, а он ощущает себя лежащим на боку, со свернувшимся рядом клубком Вилвином...)
(будь осторожен, мелькает мысль)
(конечно)
(он приподнимает руку и накрывает мальчишку краем одеяла)
(...и с облегчением проваливается обратно в багровый полумрак)
Дагот смотрит на него с любопытством:
— Как тебе удалось остаться?
— Не знаю. Я просто очень не хотел просыпаться — в кои-то веки в этих снах у меня приятная компания... — отвечает он.
И вздрагивает от неожиданности, услышав сзади:
— Я удержал.
Двойник появляется откуда-то из-за спины. Уважительно кивает Даготу и отходит в сторону, качнув головой — объясняй сам.
— Рин... — вздыхает он. — Я не знаю, сколько у нас времени, поэтому... Скажи, ты можешь как-то заглушить Зов?
Тот подбирается.
— Только не говори...
— Не меня, — он даже мотает головой. — Да и откуда бы? Хотя мне любопытно, как они нас отлавливали в прошлые разы, без кровной метки-то... Просто я нашел парнишку...
— Опять? — с каким-то веселым ужасом спрашивает Дагот. — Ты неисправим...
— Наверное... — улыбается он. — Он на тебя похож. С поправкой на проклятье Азуры, конечно. И головастый такой же...
Тот невольно улыбается в ответ:
— Понятно...
— Но, Рин, — он перестает улыбаться, — пацана надо спасать. И срочно — он уже на пределе. А я... Да, мы смогли выцарапать его у ординаторов, но избавить его от Зова...
Глаза Дагота изумленно расширяются:
— Так это вы полезли в Министерство Правды? За ним?
— Нет, не за ним. Но полезли, да, — кивает он, ничуть не удивленный осведомленностью. — А он удачно попался под руку...
— Да за каким гуаром вас туда понесло? — взрывается Дагот. — Весь Орден Ординаторов теперь наверняка на ушах стоит!
— Скорее, за гуарихой... — хмыкает он. — Надо было вытащить одну девицу... из Жрецов-Отступников. У них есть записи Потерянных Пророчеств, которые мне нужны. Заодно и пацана забрал. Его, кстати, из-за Зова туда и засунули. Вроде как под защиту Вивека, — губы сами собой складываются в презрительную усмешку.
Другой он тоже презрительно кривится.
— Кажется, можно не спрашивать, — посмотрев на них поочередно, криво усмехается Дагот.
— Почему? Можно и спросить, — неожиданно подает голос он-другой. — Он скажет честно, а я культурно, — и ухмыляется в ответ на заинтересованный взгляд: — Просто у меня пока для честной оценки слов не хватает.
— Значит, вы договорились...
— С самим собой? — в один голос отвечают они. — Да легко!
И ухмыляются друг другу:
— Но рожу я тебе все-таки набью.
Это звучит уже привычной шуткой...
— Ладно, — вздыхает Дагот. — Но все же... какое вам дело до этого... мальчика? Кроме его родства и сходства со мной?
Он качает головой.
— Рин... он ребенок. Ему, как он признался, только на днях шестнадцать стукнуло... А Зов, как мне сказали, он уже года два слышит. А может, и больше...
— Стойкий... — грустно улыбается Дагот. — Жаль, что я не могу ему помочь... Зов мне почти не подвластен — этим знанием со мной не делились. Хотя подождите... — прикрывает глаза и словно к чему-то прислушивается.
Они терпеливо ждут...
— Не знаю, — Дагот открывает глаза и качает головой. — Мне нужно самому его увидеть.
— Ты его видел. Это ведь ты помог нам его вытащить, когда мы провалились в его сон.
— Так это был он? Нет, — после короткого раздумья Дагот снова качает головой. — Я должен увидеть его. Запомнить. Тогда... тогда я, возможно, смогу... замкнуть обращенный к нему Зов на себя. Это единственное, что я могу сделать. И то — с одним-двумя. Хотя и насчет двух не уверен...
— Хоть что-то, — бормочет он-другой.
— Я не всесилен, — пожимает плечами Дагот. — Только вот что вы скажете мальчику? Не сделаете ли вы хуже? Ведь если он, как вы говорите, очень умен, он очень быстро поймет... и что тогда? Не станут ли сны для него еще более мучительными — ведь он будет пытаться бороться еще и со мной. Просто из страха.
— Я расскажу ему все, — вздыхает он под хмыканье себя-другого. — Он действительно умный. Меня... нас вычислил очень быстро. Правда, мы невольно сами дали ему подсказки... И нет, я не опасаюсь, что он нас кому-то выдаст. Пока все не закончится, его придется прятать. Да и не станут его слушать, после того, что вещают Спящие...
— Вы рискуете, — качает головой Дагот.
— Знаем, — отвечает он за обоих. — Но это ненадолго. Через год-два, большее — пять, все закончится... И это либо перестанет быть тайной... либо будет уже никому не интересно. Так что и парнишка сможет вернуться к нормальной жизни.
— Надеюсь, ты прав, — вздыхает Дагот. — Пять лет — это совсем немного... — почти мечтательно добавляет он.
Но тут же встряхивается:
— Допустим, вы сумеете убедить мальчика. Но как вы собираетесь... знакомить нас?
Они переглядываются.
— Спать с ним в обнимку? — страдальчески морщит лоб он-другой. — Прошлый раз же именно так сработало... Что? — меняется в лице.
А он прислушивается... и медленно произносит:
— Думаю, он уже где-то здесь.
Сзади раздается шорох — словно кто-то споткнулся или оступился — и взгляд его-другого обращается ему за спину. Он оборачивается...
Вилвин.
Он отступает в сторону, позволяя пройти. Мальчик пришел. Сам. Что он слышал? Что он решит? Не сделали ли они действительно хуже?
Но тот опускается перед Даготом на колени и просто... смотрит?
Он видит, как пару раз судорожно дергается кадык на худой шее, но... Вилвин так ничего и не говорит.
Молчит и Дагот.
Они переглядываются: сейчас, когда эти двое сидят друг напротив друга, сходства между ними не заметил бы разве что слепец. Абсолютно одинаковые профили, схожие позы и выражения лиц... Разве что кожа у одного золотистая, а у другого — серая, точно пепел.
— Храбрый... — Дагот чуть качает головой, печально улыбаясь. — Или просто отчаявшийся... Ну, что же... Джу'ро'н, хла'даэру'н(6). Доверишь ли ты мне защиту своего разума? Мне, тому, кого весь Морровинд проклинает и называет Врагом?
Вилвин склоняет голову.
— Ос э лорна’аг прокид о’л, хан(7) Дагот, — произносит наконец он, поднимая взгляд. — Но как же вы? Если они узнают, что вы кому-то помогаете… что будет с вами?
Дагот изумленно вскидывает брови. И грустно улыбается.
— Ох, мур'джул... — вздыхает он. — Ничего со мной не будет. Ничего...
Они же переглядываются вновь и одинаково стискивают челюсти, мысленно договаривая непроизнесенное:
«Все, что можно, уже сделано...»
— Я доверю... — тихо выдыхает Вилвин, подняв глаза. — Свой разум и свою душу... то, что от неё осталось. И если это снова их ложь... надеюсь, что серджо будет готов. Но... могу я всё же узнать, что тогда произошло? Почему всё так? Почему Нереваров двое? И почему... Трибунал всё это допускает?.. они... принесли в жертву Дом Дагот, но для чего? Разве не было бы лучше, если б Альмсиви спасли целый Великий Дом, развенчали клевету настоящего Врага и покарали действительно виновных? Разве не прибавило бы им это чести и славы? И не подняло моральный дух народа, убедившегося, что и в той войне они были едины? Или... — он осекается. — Дом Дагот был по какой-то причине опасен для них?..
Он делает шаг вперед и садится рядом с Вилвином, прямо на пол. Он-другой — с противоположной стороны.
— Потому, ребенок, что некоторым никогда не бывает достаточно власти, — вздыхает он. — И ради нее они готовы на все. Вонзить меч в спину тому, кто поднял с самого дна, пустить под нож сотни мужчин и женщин... даже детей, правда, начиная с определенного возраста. Нарушить клятву, данную перед богами... все, что угодно, ради еще большей власти, сколько бы ее уже ни было... Что именно тогда произошло, никто не скажет. Я помню одно, он, — кивок на двойника, — другое... Ворин наверняка расскажет третью версию...
Тот кивает:
— Когда содрогаются Башни Мироздания, когда ломается Дракон, ни в чем нельзя быть уверенным. Мои воспоминания о произошедшем тогда противоречивы... Я помню, как мне принесли весть о твоей смерти, — Дагот смотрит на него, — и помню, как ты пронзил меня мечом, — взгляд на болезненно улыбнувшегося его-другого. — И до недавнего времени сходил с ума, пытаясь понять, где правда, а где ложь... пока не узнал, что вас — двое. Тогда-то все и встало на свои места...
— «Встало на свои места»? Хотите сказать, что... произошли оба события? Но как? История ведь знает только одного Неревара! Они не могли вместе... — Вилвин умолкает и хмурится.
Потом вертит головой, глядя то на него, то на двойника:
— Альмсиви разделили Время? Но зачем? Зачем им было?.. — задерживает взгляд на нем и мрачнеет. — Они убили вас... всех вас... но зачем? Зачем им это было нужно? Каким образом трое... двое... — сбивается Вилвин, видимо, пытаясь определиться, считать ли двух Нереваров за одного или нет. — Каким образом вы могли помешать богам? Или им, чтобы вознестись как раз и потребовались такие жертвы? Ведь не было до этого Альмсиви, были только советники Альмалексия, Сота Сил и Вивек...
— Могли, — вздыхает Дагот. — И мешали. По крайней мере, двое из троих.
Он-другой горько улыбается.
— Да... Я просто... стал не нужен. Поэтому мне... позволили "умереть от ран", — саркастически произносит он, — спровоцировав перед этим на убийство того, кто мог бы удержать меня от глупости. А потом достаточно было не мешать мне эту глупость совершить.
Вздохнув, он-другой прикрывает глаза. И вдруг произносит:
— Думаю, я и был не нужен. Но вычеркнуть Неревара Индорила из... рисунка прошлого оказалось то ли слишком сложно, то ли вовсе нельзя... Зато оказалось возможно другое... — он-другой замолкает, не договорив.
А потом открывает глаза и смотрит прямо на него:
— Рассказывай. Ты знаешь больше. Ты понял больше. Да, я всего лишь тень тебя, но... я устал от твоего молчания.
— Ты не тень, — возражает он. — Ты — это я. Только опутанный ложью и полуправдой.
Обводит всех взглядом. Все они — он-другой, Дагот и даже Вилвин — выжидающе смотрят на него.
— Я расскажу, — это сон... но почему его голос так хрипит? — Но я знаю не все. Далеко не все... и я могу ошибаться. Поэтому не спешите принимать мои слова на веру, — глядя на Вилвина, говорит он.
— Рядом с тобой, ребенок, сидит главная причина бед Морровинда. Все от мала до велика проклинают Ворина Дагота... но на самом деле им следует клясть меня. Именно моя... нерешительность привела к тому, что происходит сейчас. Молчи, — обрывает он собравшегося возразить Дагота. — Все остальное — только последствия. Не свяжи я тебя клятвой сохранить Инструменты до моего возвращения... кстати, иронично, не находишь? Я вернулся... и Инструменты у тебя, — усмехается он. — Хранятся... но не используются, верно? Все, как я и просил...
Дагот на мгновение хмурится, потом усмехается в ответ:
— Действительно, иронично... Но ты все же не прав, беря всю ответственность на себя, — качает головой он.
— Если бы я тогда послушал тебя, у них не было бы причин...
— О, поверь, причины они бы нашли, — не улыбается — зло скалится в усмешке Дагот. — Твоя дорогая супруга не простила бы тебе утраченную возможность обрести больше власти. И с радостью избавила бы тебя от бремени власти, на тебя уже возложенной. Векх, как и в прошлом, последовал бы за ней... им следовало бы родиться друг другом.
— Ну, в Альмалексии я и не сомневаюсь. Ей действительно следовало родиться мужчиной... впрочем, тогда я бы просто убил ее в поединке за право возглавить Дом Индорил.
— Жаль, что ты этого не сделал в прошлом.
— Да, жаль... Хотя тогда брак с ней казался мне хорошей идеей. Бескровная, в кои-то веки, преемственность власти от сильного к еще более сильному... к тому же власть над Домом оставалась, по большому счету, у нее...
— Ей никогда не было достаточно, — презрительно роняет Дагот.
— Чтобы понять это, мне пришлось умереть.
— Она хотела превзойти тебя, — говорит вдруг он-другой. — Встать над... и отомстить. Тебе... и тебе, — он-другой смотрит на Дагота. — Думаю, тогда... она была счастлива видеть, как мы умираем.
— Как бы то ни было, после твоей смерти у меня были бы развязаны руки... — говорит после недолгого молчания Дагот. — И они не могли этого не понимать...
— Они и понимали, — кивает он. — Они понимали, что ты не отдашь им Инструменты. И боялись, что ты воспользуешься ими сам.
— У меня возникала такая мысль, — признается Дагот. — Когда мне сказали... Чтобы отомстить. Но я ими так и не воспользовался. Не хотел... уподобляться им и нарушать данную перед Азурой клятву. Ни ради восстановления справедливости... ни ради того, чтобы выжить. И могу поклясться вновь, что не лгу. Я не знаю, как мне удалось вернуться к жизни. И если бы знал, к чему это приведет, предпочел бы не возвращаться... — и тихо добавляет, опустив голову, словно самому себе: — Мы все предпочли бы...
— Эти инструменты могли сделать смертных богами? — недоумённо моргает Вилвин. — Тогда почему сами двемеры не воспользовались ими? Зачем строить одного бога над всеми, когда они могли одарить божественной силой весь свой народ? Это была бы катастрофа для кимеров, но... не было бы это и торжеством «просвещённой логики» над «дикарской верой», чего так хотели двемеры? Их что-то останавливало или это было простое лицемерие?
— Да, Вилвин, — медленно кивает он. — Эти Инструменты могли сделать смертных богами... Ты, скорее всего не знаешь, но мы сейчас находимся в основании одной из Башен. Красной Башни, если быть точным. Но чего ты точно не знаешь, это того, что стало причиной ее основания. Первым камнем, если верить легендам. Хотя сам-то Первый Камень уж точно не легенда... Прислушайся — ты слышишь этот стук? Это он, Первый Камень Красной Башни. Сердце бога Лорхана, некогда вырванное из его груди богом альдмеров Тринимаком и брошенное прочь...
Тот медленно кивает.
Вздохнув, он продолжает:
— Я не знаю, искали ли двемеры его специально или это была случайная находка... — он смотрит на Дагота, но тот, покачав головой, пожимает плечами, давая понять, что не знает тоже. — Но, так или иначе, они его нашли. И когда им стало известно, что это, главный тональный архитектор Кагренак создал Инструменты, чтобы работать с Сердцем. Они так и назывались — Инструменты Кагренака: молот Разделитель, кинжал Разрубатель и пара перчаток Призрачные Стражи, чтобы можно было взять их в руки. Потому что чары, наложенные на них были столь мощными, что мгновенно убивали того, кто пытался взять их без защиты.
— И это правда, — зло улыбается он-другой. — Именно так я «умер от ран»... И именно от этого Лорд Ворин Дагот пытался меня удержать. За что и пострадал сам. В отличие от... Трибунала, которые просто стояли и смотрели... чтобы потом лицемерно поведать другим, что якобы Неревар погиб в схватке с «обезумевшим» Даготом, но перед смертью благословил их... Нет, я бы благословил... тогда. Ради Альмалексии... Но я не успел, — улыбка его-другого похожа на оскал. — Просто не успел. И теперь... теперь я этому искренне рад.
Дагот сочувственно качает головой. А Вилвин едва заметно сжимается, как-то расстроенно глядя на него-другого.
— С помощью этих Инструментов Кагренак извлекал из Сердца Лорхана божественную силу, — продолжает он, отвлекая внимание Вилвина от себя-другого. — В том числе и для того, чтобы наделить ею свой народ, делая двемеров подобными богам. К несчастью, он успел связать их души с Сердцем... Но вот в остальном мы смогли ему помешать. И вместо того, чтобы обрести бессмертие и божественную силу, двемеры... их тела обратились в прах. Но их души... — он со вздохом прикрывает глаза. — Будучи связанными с Сердцем, их души лишились возможности уйти на перерождение или раствориться в Этериусе. Они там... наверху. Ждут возможности... вернуться. Воплотиться. Но двемеров больше нет, а сохранившиеся частицы двемерской крови остались только в потомках Дома Дагот...
Вилвин ежится, крепче стискивая руки, и смотрит на Дагота:
— И они используют нас... сводят с ума... порабощают... Но корпрус уничтожает тела... и они ищут всё новые.
А тот вдруг опускает голову, пряча исказившееся, словно от нестерпимой боли, лицо в ладони.
— Может, я? — осторожно предлагает он.
— Нет, — мгновенно выпрямившись, почти с яростью мотает головой Дагот. — Моя вина... мне и держать ответ. Особенно перед моим потомком.
Смотрит на Вилвина.
— Я не жду прощения, дитя... Но надеюсь, ты меня все же выслушаешь, прежде чем судить. Корпрус это... Двемеры не просто хотели вернуться. Кагренак замысливал возродить свою расу. Для этого он создал заклятье, завязанное на силу Сердца Лорхана... и на мою кровь — ведь сам-то он был тела лишен, а во мне, к несчастью, не только кимерская кровь... Заклятье это должно было преобразовать того, на кого накладывалось, делая меньшее — ту самую частицу — большим. И потомки детей Дома Дагот, выживших после резни, должны были стать... материалом. Рудой, из которой он выплавлял бы новые тела для двемеров. Не желая своим родичам такой судьбы, я... вмешался. Исказил заклятье, в надежде, что неудача заставит его отвергнуть эту идею — ведь вместо «новых» двемеров получались чудовища — и искать иное решение, оставив мой народ в покое хотя бы на время. Но я ошибся...
Дагот на миг прикрывает глаза, а потом вновь встречает взгляд Вилвина.
— Они не отступили. Новые тела, пусть и чудовищно исковерканные, давали им возможность существовать. Давали большую свободу. Кагренак, разумеется, узнал о моем вмешательстве, — он криво усмехается. — После этого я мог только наблюдать за уничтожением моего народа, которому сам же и поспособствовал, вместо того, чтобы спасти. А мои ближайшие родичи, получившие, словно в насмешку, облик наших врагов, стали рабами... мы все стали рабами...
— Ты не учел, что тебе противостоит гений, — тихо произносит он. — Утративший человечность... но не остроту разума. И одержимый жаждой быть.
— Лучше бы вы сделали так, чтобы оно убивало. Тогда было бы больше шансов, что они оставят эту идею, — говорит Вилвин — Либо это подтолкнуло бы их использовать мёртвые тела... но так хотя бы мучений было бы чуточку меньше.
Опускает голову, вздохнув. Потом вновь выпрямляется:
— Простите, серджо Ворин, я не виню вас, во мне просто говорят боль и страх. Но меня волнует ещё один вопрос: как вернулись вы, серджо Неревар? — поворачивается к нему. — Я могу предположить, что серджо Ворин и... другой серджо Неревар вернулись благодаря Сердцу Бога или тем же Инструментам. Но вы? Вы ведь не держали в руках Инструменты Кагренака и умерли не у Сердца Лорхана, так?
Он переглядывается с собой-другим. Тот задумчиво хмурится, но чуть помедлив, отрицательно качает головой.
— Я... не могу сказать, — говорит он. — Пока не могу. Возможно, никогда не смогу. Но могу предположить, что мое — именно мое — возвращение и не предполагалось, хотя умер я пусть и не рядом с Сердцем, но и не так уж далеко — наверху, в кратере Красной Горы. Его, — кивок в сторону двойника, — да, а мое... для этого нужно было понять, что он и я — не совсем одно и то же. Но... есть тот, кто знал — в конце концов, он, — еще один кивок в сторону двойника, — получил возможность быть именно благодаря ему. Не знаю, искал ли он меня... но нашел. И вернул. Возможно, планировал поменять нас... но в итоге мы оказались вдвоем в одном теле, накрепко привязанные друг к другу. Я не могу сказать, кто это — есть у меня подозрения, что лучше не произносить его имя, особенно здесь — но он очень заинтересован в том, чтобы мы добились успеха.
Он смотрит на Дагота, заинтересованно подавшегося вперед в ожидании хоть какого-то намека... а потом выразительно скашивает глаза на Вилвина. Тот понимающе усмехается и вновь слегка откидывается назад.
— К слову, именно он после встречи с Арайнисом посоветовал нам сначала прийти к тебе, а уже потом искать способ исцелиться. Я, конечно, собирался и сам, еще до того, но... я не знал, кого здесь встречу, и не хотел провоцировать. Вряд ли меня отпустили бы просто так... — он обменивается с Даготом понимающими усмешками. — И именно благодаря его помощи мы дожили до лечения... в относительно приличном состоянии, а не превратились через пару суток в корпрусную тварь, как любой другой н'вах. Конечно, мы заливались зельями так, что они едва не из ушей текли, стараясь хоть немного снизить воздействие, но вряд ли бы это сильно помогло...
Дагот медленно кивает.
— Не помогло бы... помимо мутаций плоти заклятье должно было...
Не договорив, Дагот смотрит на него, а потом на двойника... а потом разражается беззвучным хохотом:
— Так вот почему у них не вышло — вас же уже было двое!
— В-вы исцелились от корпруса? — неверяще выдавливает из себя Вилвин. — Как?
Он некоторое время молчит, а потом говорит:
— И да, и нет. Видишь ли, ребенок, корпрус — не болезнь. Это... пусть будет «проклятие». Хотя переносится оно через кровь или плоть.
Его-другого передергивает. Воспоминания о Мамее, не иначе — им-то как раз досталось и то, и другое...
— Нам больше не грозит превратиться ни в корпрусное, ни в пепельное существо. Или сойти с ума. Но мы все еще являемся его носителем, хотя уже не можем передать корпрус кому-то еще. И слава богам... — бормочет он. — Но лекарства нет... это был эксперимент, в котором выжил только я. Все остальные погибли.
— Неудивительно, — говорит Дагот. — Там должны быть колоссальные затраты... Кагренак потерял немало своих помощников, пытаясь исправить последствия моего вмешательства в его заклинание.
— Мы тоже чуть не сдохли. У меня такое ощущение было, что меня выкручивают, как тряпку, причем не только тело, но и душу.
Он-другой согласно кивает.
— Признак сильного оттока энергии души, — кивает Дагот. — Я и делал его запредельным... чтоб наверняка.
— Тогда почему оно не сработало на нас?
— Понятия не имею. Может, — Дагот задумчиво хмурится, — из-за помощи того, кто в вас заинтересован? Или... нет, — сдается он, — я не знаю.
— Может, у серджо Неревара... обоих... просто очень сильные души? Или особенные. Способные вынести ту нагрузку, что вы вложили, — предполагает Вилвин.
И вдруг отчего-то сгорбливается и опускает голову. Потом резко выпрямляется и подозрительно ровным голосом говорит:
— Полагаю, мне пора. Вы, верно, хотели пообщаться наедине, без лишних ушей. Простите, что вмешался. И благодарю за ответы. Мне есть над чем поразмышлять, — и с этими словами исчезает, вырываясь из сна.
Они переглядываются.
— Не понял, — недоуменно хмурится он-другой.
— Я тоже. Но кажется, его что-то обидело.
— Скорее, огорчило, — задумчиво произносит Дагот. — Хотя я тоже не понимаю, что.
— Проснемся — спросим, — пожимает плечами он.
— Только не настаивай на ответе, — просит Дагот.
— Я, конечно, не так умен, как ты, — укоризненно смотрит он в ответ. — Но с тобой как-то ладил. А пацан — вылитый ты. Теперь я в этом окончательно убедился. Так что...
— Несчастное дитя, — тихо смеясь, качает головой Дагот. — Не знает он, что его ждет...
— Кстати, — вспоминает он, с чего они начали разговор. — Как ты собираешься его оградить от Зова?
— Очень просто. Мальчик станет Спящим, — говорит Дагот. — Только вместо подселенного духа буду я. Точнее, небольшая часть... моего сознания.
— Хорошо, что он этого не слышит, — качает головой он-другой. — Перепугался бы до одури.
— Чем ему это грозит?
Дагот задумывается.
— Отсутствием уединения в своей голове, скажем так. Я не собираюсь подавлять его разум, как это происходит с другими Спящими, или как-то влиять на него. Но мне необходимо будет... присутствовать в его разуме постоянно, чтобы исключить возможность подселения кого-то еще. В остальном он сможет жить, как прежде.
— Тяжко ему поначалу придется, — качает головой он-другой. — Я долго привыкал...
— Возможно, позже я найду другой способ. Но пока... только так.
— Будешь за нами приглядывать? — прищурившись, подначивает он.
— Буду. С вас же станется к тому же Вивеку вломиться, — усмехается в ответ Дагот.
— Придется, — вздыхает он. — Если Призрачные Стражи у него... Но не сейчас.
— Это радует. А сейчас вам пора.
Они переглядываются.
— Ворин, — помедлив, говорит он. — Если вам удастся договориться с парнем... Попроси его показать вот такой жест...
Он сжимает руку в кулак, а потом выпрямляет средний палец. Дагот повторяет его жест и хмурится:
— И что это означает?
Он ухмыляется:
— Вообще-то, это оскорбление. Суть в том, что про этот жест знаю только я. А теперь и вы двое.
— Я мог бы догадаться, — закатив глаза, констатирует Дагот. — Все-таки ты неисправим...
Он смеется и, потянувшись...
...Открыл глаза.
1) глубинный
2) С возвращением
3) благодарю
4) Не спи, ребенок, сначала еда и зелья. Потом посмотрим
5) С возвращением, мой король
6) Приветствую/добро пожаловать, младший родич
7) Для меня честь встретиться с вами, советник/консул
Мальчишка не шевелился, то ли делая вид, что спит, то ли сберегая тепло, так что, не поплыви к нему со стола фиал с зельем, можно было и не догадаться, что он бодрствует.
Тихий хлопок пробки, протяжный вздох...
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Неревар.
— Как раздавленный фуражир... — хрипло буркнул Вилвин.
Неревар хмыкнул:
— Шутишь... это хорошо.
Потянувшись, накрыл одеялом Вилвина и встал. Поежился — холодно. Хорошо хоть, за время сна организм справился с подступающей простудой. Пощупал волглую, не просохшую рубашку, поморщился, но натянул — не светить же росписью шрамов... и просушить, кроме как на себе, негде. Такую же волглую тогу перевесил со стула на крючок и подставил его к столику с зельями и остатками вчерашней трапезы.
— Вылезай. Поедим, да в купальню пойдем. Там хотя бы тепло... Да и отмоемся нормально. И, — с отвращением потер подбородок, за трое суток без бритья обросший длинной щетиной, — не только.
Вилвин ещё полежал под нагретым одеялом, но потом неохотно поднялся. Поёжился и закутался в одеяло, видимо, не желая терять тепло. Морщась, допил зелье. Отставив склянку на стол, покрутил пробку в руке, задумчиво поглядывая на Неревара. Так, словно прицеливался...
Элемар фыркнул:
«Спорим, пацан сейчас прикидывает, как бы зарядить этой пробкой тебе в лоб?»
«За что, интересно?»
«За все хорошее. Например, за то, что ты ему на берегу тогда высказал, дипломат хренов».
«А, ну пусть запустит. Глядишь полегчает... А я увернусь. Или с тобой поменяюсь — твой лоб, ты и получай», — мысленно отфыркнулся Неревар.
«Кажется, вот прямо сейчас я его очень понимаю...» — Элемар усмехнулся.
Однако Вилвин, вздохнув, просто положил пробку в кучку других. Подтянув ближе свою миску, он перемешал её содержимое — смесь скаттла и соленого риса — после чего начал осторожно есть. По чуть-чуть, как и в прошлый раз. Съев буквально пару ложек, он вдруг наклонился и поднял свёрток с одеждой, положив рядом с собой. Поморщился и с явным усилием запихнул в себя еще две.
— Не кисни, ребенок, — Неревар, как и в прошлый раз, быстро расправился со своей порцией и теперь смотрел, как тот ест. — Все наладится.
Посмотрел на то, что еще оставалось. Нутро отозвалось недовольным ворчанием, намекая, что уже съеденного недостаточно: после исцеления от корпруса привычных порций им стало мало. В последнее время стало полегче — в Тель Фире в первые пару дней они вообще сметали все, что предложат, под смешки Фира. Но сейчас... Видимо, дело было в вынужденной голодовке — сначала было некогда, потом... тоже не до того. Прикинув, что Вилвин, дай боги, сумеет разве что доесть то, что намесил себе еще вчера, он придвинул к себе остальное.
— Предлагаю следующее, — доев, проговорил Неревар. — Сейчас мы приводим себя в порядок, потом садимся на силта: тащить тебя через Гильдию Магов я не рискну — Ринар рассказал, как тебя забирали. В Балморе-то тебя никто не знает, но в вивекском отделении могут и вспомнить. Да, — кивнул он в ответ на испуганный взгляд. — Нам нужно в Вивек. Точнее, в Эбенгард, но пока в Вивек. И не бойся — там тебя вряд ли кто-то узнает. Ну... кроме телепортистки. Город большой... к тому же никому и в голову не придет, что тебя могут прятать у ординаторов под носом. Если... — он вздохнул, — тебя вообще ищут. Учитывая, в каком состоянии я тебя забрал... сам понимаешь. Так вот... Я хочу, чтобы ты прикинул, что тебе понадобится — так-то я примерно представляю, но... в общем, думай.
Вилвин отставил недоеденное в сторону и сцепил руки в замок, опустив взгляд в пол. Неревар нахмурился — этот жест ему не нравился: насколько он успел заметить, парнишка так делал, когда чего-то пугался. Как это было со Спящим. Да и после, когда допытывался, почему их двое, тоже то и дело пытался явно привычно сплести пальцы... Но сейчас-то что? Думает, чем придется расплачиваться за щедрость? Или... он мысленно выругался, сообразив.
Вивек. Министерство Правды. Вряд ли парнишке хотелось возвращаться туда. Да еще и учитывая вероятность того, что его все-таки ищут. Но деваться было некуда — Эбенгард и окрестности наверняка все еще прочесывают в поисках беглецов, а из данмеров там только члены Совета да герцог со свитой. Изможденный мальчишка, даже если его приодеть, будет привлекать внимание. В Вивеке с этим проще...
— Сменная одежда, зелья.. — начал тем временем перечислять Вилвин. — Тех, что есть, я думаю, хватит. Ещё... Еда? Вода? А на какое время рассчитывать? И... честно, я без понятия. Я никогда не был за пределами Альд'Руна, — сознался он.
— Понятно...
Вилвин заморгал, покосился на флаконы с зельями, а потом снял Кольцо Учителя и положил на стол перед ним. Неревар настороженно наблюдал. Но нет, хуже вроде не стало. Тем не менее...
— Хлебни-ка ты еще зелье прояснения... — проговорил он, сняв с шеи шнурок и снова повесив Кольцо Учителя на него. — Для надежности. И доедай. Позже в таверне горячего возьмем, но тебе вообще надо есть, сколько влезает, при любой возможности, чтобы хоть немного восстановиться. А с вещами... разберемся. Часть можно будет даже купить здесь, в Балморе, если силт не сразу придет. И если опять почувствуешь Зов — не тяни. Сразу пей зелье, не экономь. Или...
Он замолчал, думая, как сказать.
— Или зови. Родича своего зови. Прямо по имени, чтоб наверняка — он не обидится. И изо всех сил. Он... прикроет. Главное — не пугайся. Предполагалось, конечно, что он сам тебе все объяснит... во сне... но может так быть, что ему придется сначала делать, а потом рассказывать.
— Может, если не приближаться к Спящим, Зов не будет усиливаться? — задумчиво пробормотал Вилвин, болтая в руках флакон с зельем.
— Возможно, — так же задумчиво кивнул Неревар. — Я, конечно, попробую проследить... но в Вивеке это будет сложнее, — вздохнул он.
Вилвин выпил свое зелье. И добросовестно допихал в себя оставшуюся кашу.
— Как думаете, серджо, мне включать счётчик того, сколько раз за сегодня меня каким-либо образом назовут рабом?
Неревар удивленно посмотрел на него. Потом одобрительно усмехнулся:
— Если тебя это развлечет. Но, будем надеяться, не слишком часто. Хотя это Хлаалу... да и купальня принадлежит кому-то из Дрес, так что... мда, возможно, тебе доведется услышать подобное. Но я буду рядом. Ладно, если ты готов, идем.
Встал, недовольно вздохнул, надевая не просохшую до конца тогу...
Дождь не шел. Но вместо него в стылом воздухе висела то ли морось, то ли туман... и воняло. Неревар поежился от мгновенно пробравшей до костей стылости, высказавшись, что он думает о местном климате и привычках местных жителей, и кратчайшей дорогой — мимо дома Омавеля — повел Вилвина из Рабочего квартала. Месить грязь, пробираясь задворками у него не было ни малейшего желания.
Опасения Вилвина оказались верны: владелец купальни сначала попытался отправить его в мыльню для рабов. Потом — с тем непередаваемым дешаанским акцентом, что в прошлом так веселил Неревара — проворчал, что у него приличное заведение...
«Что-о?!» — буквально взревел «внутри» Элемар.
— Вы готовы ответить за свои слова на Арене, мутсэра? — сжав плечо побледневшего Вилвина, замершего столбом и вновь сцепившего руки, процедил Неревар. — За каждое слово — и в мой адрес, и в адрес этого ребенка?
В итоге, они все же относительно спокойно отмылись. Относительно — потому что в мыльню, где они расположились, то и дело заглядывал аргонианин-банщик, то подливая каждому горячую воду, то интересуясь, не нужна ли господам помощь... После очередного такого вопроса Неревар, ощупав подбородок, попросил позвать брадобрея. И поинтересовался у Вилвина, не хочет ли тот остричь свою гриву...
Вилвин, ухмыльнувшись, помотал головой.
— Только если подровнять, — ответил он. — Девчонкам нравятся длинные волосы, а мне нравится, когда они их расчёсывают.
Неревар одобрительно усмехнулся:
— Нравиться девчонкам — это хорошо, — он потер свою голову и вздохнул.
За три недели волосы успели отрасти почти на три пальца и теперь торчали во все стороны неопрятным рыжим одуваном... но стричь? Ни за что! Если они еще хотя бы месяц-другой будут расти с той же скоростью, что и сейчас — а что-то подсказывало ему, что такой сумасшедший их рост скоро прекратится — можно будет наконец стянуть их в хвост. Как в той жизни... в другом мире. Но никакого гребня, делающего его похожим на «нордлингскую лошадь»! Хватит...
Силта, когда они вышли из купальни, не было, поэтому Неревар повел Вилвина на Торговую площадь, верный своему решению обеспечить необходимым... раз уж они взяли на себя за него ответственность. Однако перед лавкой Клагиуса Клангера остановился и вручил Вилвину несколько "башен".
— Сейчас ты, конечно, уже не похож на... но лучше будет, если ты расплатишься за покупки самостоятельно, — сказал он. — Хватит с меня инсинуаций... да и с тебя, думаю, тоже.
В галантерее Вилвин выторговал себе штаны, ботинки и рубашку по цене втрое меньше заявленной, придирчиво осмотрев товар и демонстративно повздыхав над торчащими нитками или слабоватыми швами.
«Во дает пацан!» — восхитился Элемар.
Неревар, все это время ненавязчиво наблюдавший за ним, только головой покачивал: желавший поиметь хоть что-то с неразборчивого, как ему казалось, покупателя торговец просчитался, недооценив тощего подростка. Но Клагиус, видимо, не желал сдаваться, вынеся мантию, при виде которой у Вилвина заблестели глаза. Широкие рукава, где хорошо руки прятать, а если понадобиться, то и закатывались они без проблем, шарф, которым можно было и голову от пепельной бури укрыть, добротная, хоть и простая, ткань... Мантия казалась совсем новой и удачно скрывала худобу примерившего её Вилвина.
— Не сомневайтесь, мутсэра! Вам очень к лицу! — решил подтолкнуть торговец, когда тот задумался.
Однако, услышав цену, Вилвин как-то потух и начал выпутываться из мантии. Видимо, остатка выданных ему денег на покупку не хватало, а просить не позволяла скромность. Или гордость. Нет, он конечно, изо всех сил старался сохранять невозмутимый вид, но Неревар знал, на что обращать внимание.
— Постой, — он положил Вилвину руку на плечо. — Я заплачу. Мантия тебе все равно нужна, так почему бы не эта? Тем более, она тебе действительно подходит.
И, не дожидаясь возражений, достал из кошеля названную сумму и положил на прилавок. Потом якобы задумчиво добавил — так, чтобы слышал торговец:
— Так, раз уж мне в ближайшее время за тобой присматривать... Нам еще нужно... — и перечислил с десяток разных мелочей, которые, по его прикидкам, могли Вилвину потребоваться — хоть в городе, хоть за его пределами.
— ...И сумку для этого богатства, — осторожно напомнил Вилвин.
— Само собой, — кивнул Неревар, указывая торговцу на не слишком большую, но явно вместительную сумку на длинном ремне, похожую на те, с какими обычно ходят целители.
Выйдя из галантереи, Вилвин повёл плечами, улыбнувшись и благодаря... но вдруг замер и побледнел, глядя в сторону порта силт страйдеров.
— Серджо, — напряженно проговорил он. — Я кое-что вспомнил. Если в порт придёт Вершинник, у нас будет серьёзная проблема. Его погонщик... знает меня в лицо. Мы знакомы. Он дядя моей подруги.
«Засада», — прокомментировал Элемар.
— Засада, — повторил Неревар, одновременно соглашаясь с ним и отвечая Вилвину.
Задумался.
— Будь сейчас лето — или хотя бы середина весны — и будь ты поздоровее, я предложил бы тебе прогуляться пешком, — медленно проговорил он, соображая, как поступить. — Но сейчас зима... а ты все же не совсем здоров. Так что, — он повернул голову и посмотрел в сторону Гильдии Магов, — предлагаю следующее: сейчас мы идем в Гильдию Магов, перемещаемся в Садрит Мору, а оттуда...
«Только не корабль!» — взвыл Элемар, заставив его поперхнуться от неожиданности.
— Оттуда переместимся в Молаг Мар — у Гальбедир должны быть свитки Вмешательства Альмсиви, — кашлянув, продолжил он под взглядом Вилвина с подозрительно изогнутой бровью. — И из Молаг Мара уже силтом в Вивек. Кстати, в Садрит Море можно будет и пообедать — здешнюю кухню ты уже мог оценить, а там можно разжиться вкуснейшими пирожками. Заодно и зелья твои к тебе перегрузим, чтобы ты мог ими воспользоваться сразу, а не когда я достану... Задерживаться там нельзя, к сожалению — без Удостоверения Гостя... Хотя, — он посмотрел на Вилвина, — что мешает мне записать тебя, как Ринара Ратриона? Тогда можно будет прогуляться по городу, если захочешь. Садрит Мора стоит того, чтобы на нее посмотреть...
— Не сомневаюсь, — выдохнул Вилвин, улыбнувшись чуть виновато. — Вот только боюсь, пирожки даже при желании я не смогу оценить по достоинству. Мало того, что твёрдую пищу желудок сейчас вряд ли примет нормально, так я и вкуса еды не чувствую почти.
— Не понял, — нахмурился Неревар. — Ладно, с желудком твоим все ясно... но со вкусом-то что?
— Так и в прошлый раз было, — пожал плечами Вилвин. — Я первое время вообще не замечал, что ем. Дали бы мне пепел, водой разбавленный, я б и не понял даже. Храмовый аптекарь утверждала, что это из-за зелий, которыми меня пичкали, а целитель говорил, что это из-за нервного истощения и подавленности.
Подходя к Гильдии Магов, они наткнулись на целую гурьбу гомонящего молодняка, высыпающего из дверей. Часть заруливала сразу в соседнюю Гильдию Бойцов, остальные разбегались кто куда. В такую погоду никто задерживаться на улице особо не хотел.
— Ранис, похоже, решила последовать примеру Эдвинны, — пробормотал Неревар, уступая дорогу.
«Странно, что Гильдия начала просвещение с редоранцев, а не с более лояльных Хлаалу».
«Подозреваю, они работают совместно с Имперским культом. Помнишь задания Труптора?»
«Смутно. Я вообще о нем стараюсь не вспоминать».
«Понимаю. Тогда в двух словах: имперская экспансия и эшлендеры. Чтобы тебе не скучно было, раз уж ты парня на меня сгрузил».
«В Садрит Море я тебя сменю, так и быть», — усмехнулся Элемар.
«А-а, так ты просто мокнуть не захотел, скотина хитрожопая!»
Элемар расхохотался, не став отрицать. Но на самом деле он просто не знал, как вести себя с Вилвином, в отличие от открытого Ринара, замкнутым и, казалось, зашнурованным наглухо. Неревар же сложностей вроде бы не испытывал, поэтому он и не рвался меняться.
Толпа перед входом наконец рассосалась, и Неревар прошел внутрь Гильдии.
Поздоровавшись с устало потирающей виски Ранис, он остановился перед лестницей:
— Я сейчас поднимусь к зачарователю, а ты иди вниз. Заодно осмотришься.
Помедлил... и добавил, кое-что вспомнив:
— Ничего секретного, ребенок, просто у Гальбедир и вдвоем-то не развернуться. Но если хочешь, можешь убедиться сам.
Вилвин дернулся, словно собираясь все-таки пойти с ним, но тут же мотнув головой, отступил назад и начал спускаться. Проводив его взглядом, Неревар поднялся к Гальбедир, обдумывая внезапно возникшую идею...
Однако с ней пришлось на время расстаться — готовых амулетов с нужными чарами у Гальбедир не было. А зачаровать... от одной мысли, сколько Гальбедир запросит за свою работу, у него волосы вставали дыбом. Причем не только на голове... Дешевле было зачаровать амулеты самим, пусть и угробив в процессе три-четыре камня душ. А пока пришлось обойтись свитками. И камнями душ — амулет Теней после Министерства был почти разряжен. Да и мысль зачаровать Вилвину пару амулетов Элемар одобрил: дорогой кулон даже вместе с камнем душ для чар стоил заметно меньше свитка Божественного Вмешательства, а использовать его можно было неоднократно. Так что, купив по два свитка, Неревар спустился вниз.
Вилвина он заметил не сразу — тот устроился в дальней части зала, там, где обычно сидел Марайн Дрен. Но тот как раз вышел из-за ширмы, отделяющей жилую часть от общей.
— Ваш подопечный, серджо? — негромко поинтересовался он.
— Мой, — кивнул Неревар. — Что-то не так?
— Нет, ничего, — качнул головой Дрен.
— Хор-роший котенок, — проурчала вышедшая следом за Марайном Ажира — Добр-рый...
Каджитка выглядела чем-то расстроенной. Неревар вопросительно посмотрел на Марайна, но тот вновь молчаливо качнул головой, словно предупреждая о нежелательности расспросов.
В этот момент Вилвин поднял голову, и Неревар жестом подозвал его к себе: пора было отправляться в Садрит Мору.
— ...Опохмелиться не значит налакаться!.. — встретил их разгневанный рёв Проциона Нигиллуса.
Заметив прибывших, он оборвался и бросил гневный взгляд на Иниэль.
— Побро дожалвать! Ой, я вам так рада! Вы прсто се не представляите!.. У нас тут ткие суровы начальники! Праздники же, а они! — одарив их шальной улыбкой, сообщила она.
И потянулась к Вилвину. Тот отшатнулся, но она даже не обратила на это внимания. Тогда он спешно отступил за спину Неревара.
— Праздники кончились неделю назад, Иниэль! — прорычал Нигиллус.
— А вот и нет! Годолгий? До-олгий! Вот и праздновать его над как следует! Проводить и встретить! А птом ещё пмочь освоиться! И отметить первые достжения!
Неревар несколько мгновений изумленно таращился на Иниэль — на их с Элемаром памяти она так себя вела в первый раз, хотя о её любви к выпивке они были наслышаны. Потом покосился в угол, который обычно занимала Улени Хелеран. Та с интересом наблюдала за разворачивающимся зрелищем. Что интересно — в одиночестве: хмурый Тусамиркиль отирался поодаль, поглядывая то на нее, то на Иниэль.
Неревар обвел всех троих взглядом еще раз... и, подталкивая перед собой Вилвина, торопливо покинул Гильдию магов, не желая ввязываться в чужие склоки. В коридоре он несколько мгновений постоял, соображая, и направился к святилищу Имперского культа — покинуть Волверин Холл можно было только через него.
Перейдя мост и чуть отойдя от трактира Грязной Мюриэль, он повернулся к Вилвину и, убедившись, что поблизости нет стражи Телванни, с шутливой торжественностью проговорил:
— Добро пожаловать в Садрит Мору — самый негостеприимный город Вварденфелла!
Вилвин не ответил — широко раскрыв глаза, он таращился на Тель Нагу, возвышающуюся вдалеке, явно забыв, что нужно хоть иногда моргать. Потом торопливо утер заслезившиеся глаза и глянул с такой благодарностью, что Неревару стало немного не по себе:
— Я думал, что ничего величественнее Скара не увижу, — тихо проговорил он. — Я бы и не увидел... Всё так изменилось...
Неревар приобнял его за плечи и притянул к себе под бок, прижав и тут же отпустив. Руку, впрочем, с его плеча не убрал.
— Все будет хорошо, ребенок. Ты справишься. Уже справляешься. И кстати: если что-то нужно, интересно или если просто устанешь — не молчи, говори. Мы все же за тебя отвечаем... по меньшей мере, перед собой.
Элемар, помня свое обещание, подался «вперед». Благо, заметить сейчас что-то мог только Вилвин... а он и так знал.
— Пойдем, пацан... не знаю, как ты, а я жрать хочу.
* * *
Молаг Мар, как они и опасались, встретил их пепельной бурей. Впрочем, к облегчению Элемара, она, кажется, стихала — сквозь багровое марево все ярче проглядывало полуденное солнце. Потому что, стоило им вывалиться из переноса, как Вилвин согнулся пополам, плотно зажмурившись и зажимая руками уши. На оклик он не отозвался ни в первый раз, ни во второй... Только мотал головой и прижимал ладони плотнее.
Элемар тихо выругался — вернуться в Волверин Холл они теперь явно не могли. Оставалось либо тащить пацана к силту, либо сразу лететь к заливу. Следовало не выпендриваться, а сесть на корабль до Эбенгарда. Перетерпел бы...
От храма и вниз по лестнице к верхней галерее Вилвина он довел... хотя, скорее, доволок — тот спотыкался и шатался из стороны в сторону, точно пьяный. Но послушно шел, куда тащили... Как им удалось не наткнуться ни на одного патрулирующих поселение ординаторов — загадка... Но предстояло спуститься еще к Поясу — и Элемар не выдержал: наложив на себя заклинание полета, подхватил почти бессознательного Вилвина на руки, как ранее в Эбенгарде, перелетел через парапет и направился к едва виднеющемуся сквозь косматые пепельные вихри холму к западу от Молаг Мара.
А подлетев ближе, чуть не взвыл от досады — силта не было.
В следующий миг по нервам резануло ощущением чужого присутствия. Почти как тогда... на пути к Когоруну. Кто-то был рядом, прячась в вихрях пепельной бури. И настроен он был совсем не дружелюбно.
Вилвин у него в руках вдруг задергался, мотая головой. Элемар торопливо обновил заклинание полета и огляделся, ища загадочного недоброжелателя.
Показалось? Или в пепельной круговерти на площадке пустующего порта силт страйдеров действительно мелькнул чей-то силуэт? Неизвестный, как показалось Элемару, был облачен в доспехи. И чудилось в нем что-то знакомое. Знакомое и опасное.
Однако гоняться за призраками было некогда. Силт ушел, вернуться в Волверин Холл, учитывая состояние Вилвина, тоже не вышло бы... Оставалось только лететь к гробнице Равиро — так было гораздо быстрее, чем ногами — и надеяться, что буря утихнет, и пацану полегчает достаточно, чтобы суметь прочесть ключ на свитке Божественного Вмешательства. Благо, куда тот его положил, Элемар видел. Более того сам и настоял.
До берега залива оставалось рукой подать, и Элемар уже мысленно возносил хвалу всем богам за то, что на пути в этот раз им не встретился ни один скальник, когда Вилвин у него на руках задергался совсем уж отчаянно.
А потом обмяк.
Элемар торопливо спустился, надеясь, что поблизости не бродят какие-нибудь хищники. Да и заклинание должно было вот-вот развеяться. Радовало только, что загадочный недоброжелатель не последовал за ними, оставшись возле порта силт страйдеров.
«Кажется, пацан спекся, — приземлившись, нервно сообщил он. — Что делать?»
«Пробовать в чувство привести. Ебаная буря... что ж ты невезучий-то такой, а, ребенок? Хотя мы тоже хороши».
И в этот момент Вилвин открыл глаза. Или... Элемар настороженно прищурился... не Вилвин.
А тот вздохнул, поднял руку, сжал кулак и, хмурясь, выпрямил средний палец.
— Ворин... — выдохнул Элемар.
— Я, — кивнул Вилвин. — Будь любезен, поставь меня на ноги.
— Что с пацаном? — спросил Элемар, выполнив его просьбу.
— Напуган и дезориентирован. Мне пришлось действовать... быстро. И, как я и опасался, он борется и со мной тоже, — он поморщился, отдуваясь от сыпанувшего в лицо пепла. — Какого гуара вы его сюда притащили? И, кстати, куда?
— В Молаг Мар. Хотели на силта до Вивека сесть, но не повезло. Мало того, что буря, так еще и силт ушел хрен знает когда. Вот и неслись до залива, чтобы в Эбенгард переместиться.
— Тогда пойдем. Чем быстрее я смогу вернуть ребенку его тело, тем будет лучше.
— Прошу прощения, серджо Дагот, но вы — поедете. Пацан вымотан, мы так до утра ползти будем.
— На чем? — подозрительно осведомился тот.
— На мне, другого транспорта нет, — хмыкнул Элемар.
— Благодарю, — скривился он, — но воздержусь.
Элемар только выругался, подхватывая оседающее тело. Обновил заклинание полета и понесся дальше.
«Не злись, — подал голос Неревар. — Все-таки это довольно унизительно. Представь себя на его месте. Парнишка, вон, и то старался идти самостоятельно, сколько было сил...»
«Если я и злюсь, то только на себя. Поплыви мы на корабле, ничего бы не случилось. А я... перетерпел бы как-нибудь. В крайнем случае, можно было поменяться».
Неревар вздохнул.
«Что сделано, то сделано. Я ведь тоже не настоял. Теперь остается только разбираться с последствиями».
Вилвин медленно открыл глаза. Нервно прижал руку к груди, глубоко вдохнул и выдохнул. И ещё пару раз.
— Серджо... всё в порядке? — нерешительно спросил он.
Элемар посмотрел на него, сдержав вздох облегчения. Не то чтобы он не доверял Даготу... скорее, опасался, что их задумка не сработает. Но нет, Вилвин явно был в сознании... и это был именно он.
— Теперь, думаю, все в порядке. Хотя ты заставил поволноваться. Пришлось плюнуть на все планы и мчаться к заливу в надежде, что тут влияние ослабнет... — он снизился, ощутив примешивающийся к пеплу запах моря.
Приземлился, усадил Вилвина на камень.
— Как ты себя чувствуешь... теперь? Твоему родичу пришлось вмешаться, видимо, все было совсем плохо...
Вилвин спрятал лицо в ладонях, упёршись локтями в колени, и с явным облегчением выдохнул.
— Я... в ужасе, — честно ответил он. — А если бы это был не он?.. Столько голосов и все что-то шептали, не останавливаясь, заглушая друг друга. Давили-давили-давили, пытались прогрызться внутрь, ярились сильнее под звон колокола. Голова, казалось, разорвётся... я не соображал почти. И не выбраться, ведь это не сон. Некуда выбираться. Всё так просто. Всё было так просто. Если бы я хоть один раз попал в пепельную бурю... — он рвано вздохнул.
Но тут же выпрямился, а выражение лица у него сделалось точь-в-точь, как у его старшего родича несколькими минутами ранее.
— Простите, серджо, я... забылся.
Поднялся. Опасно накренился, чуть не завалившись назад, но выпрямился и полез в свою сумку.
Элемар снял шлем и провел ладонью по лицу, не обращая внимания на секущий лицо пепел. Впрочем, буря действительно стихала — сквозь багровую круговерть уже кое-как просматривался унылый пейзаж..
— Спасатели хуевы... — пробормотал он.
Покосился на Вилвина, но тот вроде бы уверенно держался на ногах, копаясь в сумке.
— Прости, пацан, — вздохнул он. — Надо было прислушаться к тебе.
Выпив зелья, Вилвин посмотрел на него и коротко усмехнулся.
— Если бы я был сильнее, этого бы не произошло, — помотал он головой. — Но, хей, я сумел удержать суп в животе! Идём дальше? Или отсюда уже можно воспользоваться Вмешательством?
— Удержать суп в животе — отличное достижение, — невольно улыбнулся Элемар. — Но нам лучше пройти чуть дальше, чтоб наверняка. Я в свое время напрыгался, как квам-блоха, выясняя, как попасть отсюда в Эбенгард, а не в Садрит Мору.
Надел шлем и двинулся дальше по дороге:
— Идем. Только держись чуть правее по дороге. Тут старый родовой склеп чуть южнее. Сам-то он вроде бы давно заброшен и, кажется, разграблен — печати на входе я не увидел, правда, мне и не до разглядывания было — но его охраняет нежить. Скелет. Напасть он не должен — все-таки мы далековато пройдем — но мало ли...
* * *
— Не ко времени ты сюда явился, Суротано, — покачал головой Агнинг, стоило им зайти в «Шесть Рыб». — Да еще и пацана приволок. Орден Дозора лютует сейчас. Слыхал, что на днях было?
— Откуда бы? — усмехнулся Элемар. — Я по Молаг Амуру шлялся...
Прибыли-то они действительно оттуда... да и пепел, забившийся в складки их одежды и в волосы Вилвина, подтверждал эту легенду — до купальни они не дошли. А то, что «шлялись» они всего час — уже неважно.
— С пацаном? — неодобрительно нахмурился Агнинг, покосившись на Вилвина.
— С пацаном, — вздохнул он. — А куда его? К этим... поэтическим боевым глиномесам в Молаг Маре? — он оглянулся на Вилвина и тайком изобразил непристойный жест. — Нехрен ему там делать.
Агнинг хрюкнул и торопливо прикрыл ладонью рот.
— Ты только при ком другом этого не ляпни, — пробурчал он, старательно сдерживая смех. — Загребут еще в Министерство...
— Так что случилось-то? — спросил Элемар.
— Да вот в Министерство-то кто-то и пролез. И всех еретиков, бают, выпустил. Ординаторы дюже злы, легион тоже — они вчера весь день за беглецами гонялись. Все окрестности прочесали. Заодно, говорят, Кольчугу Повелителя нашли наконец...
— В Министерство? — изобразил удивление Элемар. — Там что, одни маги сидели? Оттуда же без полетных чар не сбежишь, а прыгать... то, что останется, только тряпкой собирать.
— Да не, какие маги... — отмахнулся Агнинг. — Кто-то, говорят, в толпу свитками Вмешательства кинул, а те не будь дураки и попрочитали. Представь, как охренели ординаторы, когда перед собором толпа народу вывалилась?
Элемар фыркнул. Именно на это они и рассчитывали. Но интересно, какие все-таки слухи теперь ходят...
— И кому это понадобилось?
Агнинг нахмурился.
— А не видал никто. Но говорят про Жрецов-Отступников. И про Телванни — у кого еще столько свитков взять?
Телванни? Элемар мысленно усмехнулся. Это даже лучше. Особенно если среди тех немногих магов, которых он тогда освободил, действительно был кто-то из этого Дома. Хотя вряд ли, конечно...
— Телванни? — уже вслух сказал он. — Что за бред...
— Так явно же маг пролез. Да и кто еще настолько еб... — Агнинг покосился на Вилвина, — сумасшедший? Ладно, хорош болтать, чего заказывать будете?
— Комнату. Парню передохнуть надо, пока я бегать буду. Не привык он пока... да еще и траванулся.
— То-то я гляжу, зеленый он совсем, — понимающе усмехнулся Агнинг.
— Да вот же, — сокрушенно вздохнул Элемар. — Куда ему сейчас за мной гоняться...
Свободная комната у Агнинга нашлась.
— Отдыхай, — выдохнул Элемар, убедившись, что за дверью никого. — Никуда не выходи, по возможности, и ни с кем не разговаривай. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.
Найти Блатту Хатерию оказалось не так-то просто — из-за карантина порт был переполнен судами всех мастей. И найти среди них одно, загадочно поименованнное «шнека»... он даже не представлял, как она должна выглядеть: несмотря на проведенное в портовом Вэйресте детство, в типах кораблей он разбирался не слишком хорошо. Это крупные военные и торговые суда можно было рассмотреть, не слишком приближаясь к порту. С небольшими рыбацкими суденышками дело обстояло совсем иначе...
Мимо шлюпов, вроде того, на котором его сюда когда-то привезли он, в основном, проходил не задерживаясь. Конечно, он догадывался, что судно должно быть достаточно большим, чтобы выдержать довольно длительное плавание... но это должно быть именно рыбацкое судно. Или такое, которое можно за него выдать. Но немногие явно данмерские суда на рыбацкие похожи не были...
Однако ищущий — найдет и, увидев имперку средних лет, задумчиво перебирающую рыболовные снасти на пристани возле... лодки-переростка, он понял, что, кажется, нашел. Судно было примерно на треть короче того же «Чан-Ука» и заметно уже. Палуба отсутствовала, открывая шпангоуты на всеобщее обозрение. В общем... лодка. Только большая и с парусом. При мысли о том, что придется плыть на этом, Элемару стало нехорошо. Но деваться было некуда — другого способа добраться до Холамаяна они не знали. Оглядевшись и никого больше поблизости не увидев, Элемар подошел ближе.
— Приветствую, — обратился он к имперке. — Вы — Блатта Хатерия?
Та подняла голову и прищурившись, посмотрела на него.
— Да, я Блатта Хатерия, — медленно кивнула она. — Мы знакомы?
— Не лично, — покачал головой Элемар. — Но одна моя знакомая рекомендовала мне обратиться к вам, если я решу поехать на рыбалку...
Взгляд её стал острым.
— Ну, если речь о рыбалке, то вы пришли к кому надо, — все так же щурясь, ответила она. — Знаю я одно отличное место... На рассвете и на закате там чудесный клёв...
— Да-да, Мехра Мило говорила об этом, — он позволил себе едва заметно улыбнуться
Плечи Хатерии заметно расслабились.
— Три с половиной "башни" — и я отвезу вас на самое рыбное место.
— Только... я буду не один. Со мной воспитанник, — осторожно добавил Элемар. — Подросток. Это не станет... препятствием?
— Три с половиной "башни" за каждого, — пожала плечами она. — Итого семь.
— Договорились. Когда нам лучше прийти, чтобы успеть к самому клеву?
Хатерия задумалась.
— Приходите... — она посмотрела на солнце, — через три часа. Если выйдем за час до заката, как раз успеете к рассветному клёву. Опоздаете — придется ждать до вечера.
— Благодарю, — кивнул он. — Будем вовремя.
Три часа... у него был час в запасе. Стоило наведаться в Вивек — купить пару подвесок на амулеты для Вилвина. Пацан, конечно, просил научить его заклинаниям Вмешательства... но Элемар был не уверен, что у него это получится. И даже если получится... лучше пусть у Вилвина будет нечто, что сработает с первого раза, если понадобится быстро откуда-то убираться. А свитки... помимо того, что в итоге они обойдутся значительно дороже амулетов, сейчас ими лучше даже не интересоваться.
* * *
К пристани монастыря Холамаян они подплыли за два часа до рассвета. Неревар легонько потряс спящего Вилвина:
— Просыпайся, ребенок. Мы почти на месте.
Тот дернулся, сжался, вцепившись в складки своей мантии, потом тихонько выдохнул и расслабился. Неревар покачал головой. Снова... Конечно, два года постоянных кошмаров не могли не наложить свой отпечаток, но с этим парнишке предстояло справляться самому.
Пока Вилвин, душераздирающе зевая — Неревару самому пришлось сцеживать зевок в кулак — тер кулаками глаза, он осторожно пошевелился, шипя от боли в затекшей спине: плыть пришлось всю ночь. И половину этой ночи просидеть практически неподвижно, разве что попеременно напрягая и расслабляя мышцы, чтобы к концу пути не превратиться в совсем уж замороженное — к утру похолодало еще сильнее — бревно.
...Когда Элемар вернулся в их комнату в «Шести Рыбах», Вилвин спал. Не стонал, не метался, как если бы его вновь мучили кошмары... просто спал, как и положено усталому подростку, свернувшись клубком на неразобранной постели. Разве что веки на миг приподнялись... и тут же опустились. Даже дыхание не изменилось.
Элемар тогда некоторое время просто стоял над ним, не решаясь разбудить. Но время начинало поджимать — до пристани надо было еще добраться, а перед этим Вилвина стоило накормить. Позволять себе небрежности в его отношении им больше не хотелось.
Разбуженный, Вилвин в первое мгновение дёрнулся, будто пытаясь вжаться в кровать, и часто задышал... но потом, видимо, все же осознал, где находится, и расслабился. Только дыхание оставалось частым и рваным, словно он собирался то ли рассмеяться, то ли расплакаться. В пользу первого свидетельствовала широкая, слегка сумасшедшая улыбка, которую он, кажется, не замечал... а в пользу второго — плотно зажмуренные глаза и вздрагивающие в такт резким коротким выдохам плечи.
Отвернувшись и выждав, когда Вилвин достаточно успокоится, Элемар велел ему привести себя в порядок и спускаться, а сам отправился вниз — заказывать Агнингу ужин.
К пристани, где была пришвартована лодка Хатерии, подошел уже Неревар...
Половину пути Вилвин вертел головой — сначала заметно сдерживаясь, потом все более увлеченно. То наблюдая, как Хатерия управляет парусом, заставляя их суденышко ловко огибать скалистые рифы, то рассматривая далекий берег и островки, проплывающие по левому борту... На море было прохладно и задувал ветер, вынуждая его плотнее кутаться в мантию, подтягивая шарф на шее, но ему, похоже, нравилось происходящее. Когда стемнело и взошли луны, Вилвин долго смотрел в небо, запрокинув голову и выглядывая нечто, известное лишь ему. Вопросов он почти не задавал, то ли стесняясь, то ли опасаясь Хатерии, но в остальном наконец вел себя, как обычный любопытный подросток. Потом усталость и избыток впечатлений все же взяли свое, и, когда они миновали Тель Бранору, Вилвин уснул, неловко привалившись к плечу Неревара. Он же некоторое время понаблюдал, готовый в любой момент начать его тормошить, если начнут сниться кошмары... Но Вилвин действительно спокойно спал. Так же, как ранее в «Шести Рыбах».
Было неудобно. Чисто физически — в лодке и так возможностей переменить положение было весьма немного. А теперь и вовсе: переложить Вилвина было некуда, а будить совестно. Пришлось терпеть, придерживая, чтобы тот никуда не завалился, и сцеживать зевки в кулак — ему-то как раз спать было нельзя...
Когда лодка пришвартовалась, Неревар, кряхтя, как старик, и шепотом цедя сквозь зубы ругательства, кое-как вскарабкался на пристань, стараясь не обращать внимания на тихие смешки Хатерии — сама-то она, похоже, неудобств не испытывала. Забрал у Вилвина сумки и помог выбраться ему самому. Сразу после этого Хатерия оттолкнулась от пристани багром, не тратя время на прощание. Тем более, что заплачено ей было заранее. А Неревар принялся разминаться, чтобы хоть немного отогреться и разогнать кровь, шепотом некуртуазно комментируя каждый спазм в затекших от долгой неподвижности мышцах.
В паре шагов от них почти неслышно возникла немолодая данмерка в простой темной мантии и с убранными в высокую прическу огненно-рыжими волосами. Если бы не их цвет, можно было бы принять ее за духа предков или призрака, соткавшегося из предрассветного сумрака. Неревар распрямился и замолчал, почесав заросшую щетиной челюсть. В другое время он бы, пожалуй, устыдился своей несдержанности, но сейчас ему было наплевать.
— Приветствую вас в монастыре Холамаян, — негромко, почти напевно проговорила она. — Я Веврана Арион, несу здесь послушание.
— Приветствуем и мы вас, — учтиво отозвался он, не торопясь представляться. — Как нам пройти к монастырю? Мы хотели бы...
Веврана Арион мягко улыбнулась и подняла руку, прося остановиться.
— Не нужно. Мехра Мило предупредила нас о вашем прибытии. Хотя, — она посмотрела на Вилвина, — она не говорила, что вы будете не один.
— Это... вызовет сложности? — напрягся Неревар.
— О нет, — вновь улыбнувшись, покачала головой она. — Просто это немного неожиданно. Идите по каменной тропке — вон там, к северу от пристани, — она махнула рукой, указывая направление, — вверх по склону холма. Но там вам придется подождать — вход в монастырь откроется только на рассвете, в священный час сумерек — такова воля Азуры. Мехру Мило вы, вероятнее всего, найдете в библиотеке, вместе с настоятелем Барело. А когда вы закончите свои дела здесь, найдите меня — я помогу вам вернуться обратно в Вивек.
— Каким образом? — поинтересовался Неревар.
— Тем же, каким вы сюда прибыли, — по-прежнему улыбаясь, Веврана Арион махнула рукой в сторону.
Повернувшись, Неревар разглядел в сумраке силуэт лодки — такой же, как та, на которой их доставила сюда Хатерия.
«Не-не-не-не, больше никаких лодок! — тут же запротестовал Элемар, который все время пути вел себя удивительно тихо, чего никогда ранее не бывало. — Садрит Мора недалеко, просто перенесемся туда. На лодке я не поеду... ну, если совсем не припрет».
И Неревар в этот раз был с ним абсолютно согласен.
— Холамаян? — тихо выдохнул Вилвин, когда они достаточно отошли от Вевраны. — Вам что-то нужно от жрецов-отступников, серджо?
— Да, ребенок, Холамаян, — кивнув, так же негромко ответил Неревар. — Здесь есть то, что мне нужно...
Он замолчал, помогая Вилвину забраться на дорожку из огромных каменных кубов. Все же состояние мальчишки было удручающим...
— Знания, Вилвин. Мне нужны знания, — продолжил он, неторопливо идя по дорожке — так, чтобы Вилвину не приходилось за ним бежать.
Спешить было некуда — до рассвета времени оставалось еще достаточно.
— Точнее, доказательства. Убедительные доказательства, которые можно предъявить другим. То, что хранится в моей памяти... как я докажу, что не выдумал это сам? Не сочинил, сходя с ума под воздействием корпруса? Как думаешь, что будет, если я приду, к примеру... к архиканонику Сариони и сообщу ему: «Я — Индорил Неревар»? Или скажу, что Ворин Дагот, обвиняемый во всех бедах данмеров — невиновен? Ну, почти... Или — только представь! — заявлю, что моя смерть — дело рук Трибунала, возжаждавшего божественной власти? Что будет, если мне не поверят? И тем более — если мне все же поверят?
— Ничего хорошего, — буркнул Вилвин, нахмурившись. — Даже если у вас будут доказательства. Попрание власти Трибунала — приговор. Тех же жрецов-отступников тоже ничего хорошего не ждёт, если их отловят. А вы можете быть счастливы, если после о вас Лорд Вивек изволит сложить какую-нибудь притчу о том, как делать не надо. Вообще, с такими заявлениями к тому же архиканонику стоит идти в последнюю очередь, — подумав, пока они поднимались, проговорил Вилвин. — А может, вообще не стоит. Для начала стоило убедить всех, кого можно и нельзя, в том кто вы есть, набрать сторонников, чтобы с вами приходилось считаться, и только потом уже пытаться что-то доказывать Храму. Иначе просто сметут, как очередную ересь, и ваш статус в Доме Редоран только усугубит ситуацию.
Неревар покосился на него — восхождение явно давалось Вилвину тяжело, но он изо всех сил старался не подавать вида. Упрямый. Что ж... Он остановился и негромко рассмеялся:
— Я и привел это в качестве примера, как делать не надо. И избавь меня боги от творчества Вивека — его вирши мне никогда не нравились. Особенно, если вспомнить его любовь комментировать всё и вся не затыкаясь ни на минуту. Это со словарным запасом беспризорника из трущоб-то... Например...
Он прикрыл глаза, вспоминая и продекламировал:
— «Был я вчера на морнхолдском базаре, видел двух индорильцев на срущем гуаре...» И это самое приличное из того, что я смог вспомнить. Сейчас-то, понятное дело, он сочинил бы что-то возвышенно-пафосное и с обязательным подтекстом — читал я его «Кантаты»... Хотя, — помедлив, сказал он, — должен признать, со стихосложением у него стало намного лучше.
«Я от него ничего подобного не слышал», — хмыкнул Элемар.
«С тобой он уже бога изображал, а я-то его совсем другим помню».
Остановившийся отдышаться Вилвин фыркнул. Потом поднял голову.
— Серджо, не сочтите за дерзость, мне просто любопытно — как много вы помните из прошлого? Помимо последней битвы и последующих событий.
Неревар вздохнул. Посмотрел на Вилвина и решился — в конце концов, его ответа ждет наверняка не только он.
— На самом деле не слишком много, — признался он. — Воспоминания начали возвращаться только пару недель назад. И то, очень обрывочные. Нет, кое-что мы вспомнили немного раньше... благодаря твоему родичу, кстати — видимо, пытаясь меня дозваться, он что-то задевал в памяти... или не он... он как раз помогал мне очнуться от кошмаров... А ту самую битву — вернее, события сразу после — мы вспомнили совсем недавно. Когда встретились с ним лично в Бтуангтуве...
Он нахмурился, вспоминая, и вздохнул.
— Хотя я и до того подозревал, что «официальная версия» тех событий... не совсем правдива. Но до последнего не мог принять, что я — это я, считая, что я просто... э-э... случайно подселившийся в тело настоящего Неревара дух, призванный ему помочь. Забавно, что он думал примерно так же, но о себе, — Элемар «внутри» согласно хмыкнул. — Пока нас обоих не ткнули носом. После того, как прорвало... как с этим стишком — я ведь вспомнил его только что. И его, и голос Векха, когда он его декламировал... и как он кривлялся при этом.
Неревар усмехнулся, вновь вспомнив внезапно возникшее видение прошлого.
— Было смешно, но он тогда успел нас с Рином изрядно достать бесконечным трепом. И тот наложил на него немоту. Ненадолго, но Векх дулся потом полдня. Подозреваю, после этого он Рина и невзлюбил... Ему, кстати, на тот момент было примерно столько же, сколько и тебе... В общем, кое-что я, конечно, помню. Но все равно — очень и очень немногое.
— Жаль, — протянул Вилвин, печально улыбнувшись и опустив взгляд. — Но хорошо, что воспоминания возвращаются к вам. Память, пережитый опыт, хороший или плохой, делают нас теми, кто мы есть. И наверняка, там было что-то чего бы вам забывать не хотелось.
— Пока что возвращаются, в основном, те воспоминания, без которых я бы прекрасно обошелся, — криво усмехнулся Неревар.
Вилвин сцепил руки в замок и посмотрел в сторону берега Вварденфелла, теряющегося в предрассветной дымке. Отвернулся.
— Реб... Вилвин, — проговорил Неревар, глядя на его сцепленные руки. — Могу я узнать, что в моих словах тебя... встревожило?
— Ничего, — отозвался Вилвин, как-то неловко улыбнувшись. — Просто...
Он помолчал, словно что-то для себя решая. Потом вскинул голову:
— Серджо, вы случайно не видели, чтобы Ринар сжигал какие-нибудь исписанные листы или... что-то подобное?
Брови Неревара невольно поползли вверх.
— Насколько я знаю, чем-то подобным в поместье занимался только я. Точнее, мы. Но... это были рисунки. Мои... наши рисунки.
Он кашлянул, неожиданно смутившись.
— А Ринар... Нет, насколько я знаю, он ничего похожего не сжигал. Да и, надеюсь... — он осекся
Посмотрел на Вилвина, осененный внезапной догадкой.
— Постой, ребенок... Ты ведь не просто так спрашиваешь, верно? Позволь угадать: ты что-то дал Ринару. Книгу... или какие-то записи, так? И теперь опасаешься, что он это уничтожил?
— Да... дневник одного из моих предков. Всё, что осталось от моей семьи... — выдавил понурившийся Вилвин. — Не волнуйтесь, серджо, там нет ничего опасного!.. Ну, кроме разбора боевых заклинаний, но Ринару в любом случае пришлось бы для начала выучить данмерис, чтобы хотя бы попытаться что-то понять.
— Ох, ребенок... — вздохнул Неревар. — Знаешь... не подумай, что я его выгораживаю. Но вряд ли Ринар, так горюя о попавшем в беду друге, как я это видел, пошел бы на такой шаг. Он и проговорился-то о тебе случайно, решив, что мы знакомы. И страшно перепугался, когда я начал его расспрашивать... я так понимаю, он пообещал тебе молчать о твоих кошмарах. И молчал. Только твердил, что ты ни в чем не виноват, и корил себя за то, что поддался страху, когда тебя забирали, и ничем тебе не помог. Мне пришлось взять с него обещание, что он не полезет в Министерство сам. Не просто взять, а практически выдавить, потому что он давать его не хотел. Так что я не думаю, что он стал бы уничтожать вещь, принадлежащую тому, кто ему так дорог.
Он помолчал.
— После Холамаяна мне придется вернуться в Альд'Рун. Только надо придумать, как обезопасить тебя... И, если ты хочешь, я могу попросить Ринара отдать дневник. Если у меня будет такая возможность, — добавил он, подумав вдруг, что разговор с Сарети может обернуться так, что им самим придется спасаться.
Вилвин заметно растерялся.
— Не стоит в таком случае, — тихо ответил он, мотнув головой. — Дневник в большей безопасности у него. К тому же, будет лучше забрать его лично. Только напомните ему о нём и передайте, что я узнал почему Вивек не может закинуть Баар Дау в жерло Красной Горы — в ней слишком много дерьма, такую тяжесть даже богу не сдюжить, — и усмехнулся.
Нахмурился и спросил:
— А с чего Рин... Ринар решил, что мы с вами были знакомы?
— Он увидел один из моих рисунков, — неохотно ответил Неревар. — И решил, что на нем изображен ты. Благодаря этому, кстати, я знал, кого искать в Министерстве Правды, хотя никогда тебя до этого не видел.
Он посмотрел на небо:
— Передохнул? Давай чуть-чуть поторопимся — скоро рассветет. Если опоздаем, придется ждать до вечера, — и развернувшись, медленно зашагал дальше по тропе.
Приотставший Вилвин что-то пробубнил. Судя по интонациям, его что-то возмутило. Неревар вновь остановился и обернулся:
— Что, прости? Кажется, я прослушал, о чем ты говорил...
Вилвин явственно растерялся. А потом и вовсе смутился.
— Я... ничего, серджо, просто... — он как-то нервно вздохнул. — Серджо, а как вы себя чувствовали, когда... вернулись? Вы ведь не с самого начала были вместе, так? И как на это отреагировал... другой вы? Я так понимаю, что он жил здесь до того как... познакомился с вами. Просто, когда в голове появляется независимый собеседник, это... обескураживает.
Неревар медленно кивнул.
— Я был растерян, — задумчиво проговорил он, вновь начав подниматься. — К тому же я почти ничего не помнил о себе — кто я, откуда... И, когда начал хоть что-то понимать, решил, что меня отправили помогать тому, в ком оказался. И предложил то, что еще имел — знания. Их у меня не отняли... А как он на это отреагировал, — Неревар вздохнул. — Пусть он сам расскажет.
И уступил место Элемару. Тот споткнулся и тихо выругался.
— В ужасе я был, пацан. В ужасе. Осознать, что в твоей голове ты не один... да и собственному телу не всегда хозяин — это страшно. Даже учитывая то, что неожиданно обнаруживший свое присутствие «сосед» только что спас тебе жизнь, — он невесело усмехнулся. — Я тогда только что прибыл в Морровинд, бродил по окрестностям Сейда Нина... и едва не влез в рунную ловушку, заинтересовавшись... приманкой. Есть там один любитель таких забав, как позже выяснилось — заманивал только что приехавших, обещая им некий артефакт. Пытался заманить и меня, но не вышло — тот самый артефакт уже был у меня. Он, к счастью, об этом не знал... А тогда я выжил благодаря Неревару. Да, — покосился он на Вилвина, — я-то тоже... но предпочитаю так не зваться. Чтобы не путаться и... вообще, — он на миг стиснул зубы. — Он в последний момент заметил эту даэдрову ловушку и просто... оттолкнул меня, заняв мое место. И захлопнул дверь за нами за миг до того, как она сработала. Так и познакомились. Потом притирались... опасались, что один из нас попытается вышвырнуть другого... оба. Мы ведь не знали, что это невозможно, узнали позже... когда разосрались едва не насмерть. Не помню уже, из-за чего. Но помню, во что это вылилось... Тебе это не грозит, — снова посмотрел он на идущего рядом Вилвина. — У тебя иначе. Это мы, похоже, друг к другу накрепко пришиты...
— Да... если поначалу мне было не по себе, то после того как я смог поспать... — Вилвин не сдержал нервный смешок. — Только ради этого я готов прожить так всю оставшуюся жизнь! Правда, сомневаюсь, что серджо Ворин согласится. Всё-таки, если я правильно понимаю, ему приходится быть в двух местах одновременно. Да и мало удовольствия торчать в голове какого-то пацана.
— Надеюсь, у нас все получится успешно, и тебе не придется до конца дней жить с частью чужого сознания в голове, — вздохнул Элемар. — Если бы еще мы сами как-то могли разделиться... Конечно, мы уже привыкли, но... — он не договорил, только снова вздохнул.
«Хочешь от меня избавиться?» — хмыкнул Неревар.
«Хочу, чтобы ты мог от меня не зависеть. Но я был бы рад, если бы ты остался рядом».
Неревар долго молчал.
«Увидим», — сказал наконец он.
* * *
— Добро пожаловать, — поприветствовал их пожилой данмер в жреческой мантии, стоящий перед пепельным бассейном. — Мое имя Тивам Садри. Чем я могу вам помочь?
Элемар в ответ уважительно наклонил голову, краем глаза заметив, что Вилвин последовал его примеру.
— Меня зовут Суротано. И я прибыл, надеясь побеседовать с настоятелем Барело. Это мой воспитанник...
— А, — перебил, улыбнувшись, жрец. — Мехра Мило предупредила, что вы нас навестите. Вы сможете найти ее в библиотеке. Настоятель Гильвас Барело тоже обычно там.
— Благодарю. Надеюсь, все благополучно. У нее и... — Элемар запнулся, вспоминая имя, — Малура Омэйна.
— Да, у них все хорошо. Позвольте поблагодарить вас за то, что вы спасли их из Министерства Правды.
— Я сделал лишь то, что... — Элемар не сумел договорить, торопливо прикрываясь ладонью, чтобы спрятать внезапный зевок. — Прошу прощения... — смутился он.
Пока они шли вверх по тропе, холод придавал бодрости. Но внутри храма было тепло... и это неожиданно напомнило, что они снова не спали всю ночь.
— О, я вижу, вы устали, — обеспокоился жрец. — Пожалуйста, чувствуйте себя, как дома. Идемте, я провожу вас туда, где вы сможете спокойно отдохнуть с дороги. Если вам что-то понадобится, можете обратиться к любому из служителей. Наши трапезная и библиотека тоже в вашем распоряжении. Единственная просьба — не выносить книги, — глядя почему-то на Вилвина, сказал он.
— Из библиотеки или из монастыря? — уточнил тот, чуть улыбнувшись.
— Из монастыря, юноша, — назидательно проговорил жрец.
Элемар кашлянул, сдерживая недовольство. Но промолчал: ссориться с жрецами-отступниками с порога не хотелось. Все же они здесь как просители...
Обойдя пепельный бассейн, Тивам Садри скрылся в боковом проходе. Последовав за ним, Элемар увидел лестницу, ведущую куда-то вниз. Когда они спустились, тот пояснил:
— Здесь у нас трапезная. Так как многие из нас часто заняты, единого времени для всех нет, каждый приходит сюда тогда, когда ему удобно.
Оставив Вилвина в трапезной, Элемар прошел вслед за жрецом до дортуара. Спать хотелось невероятно, но он нашел в себе достаточно сил, чтобы задать хотя бы основные вопросы, касающиеся их размещения. К счастью, никаких сложностей не возникло.
Проснувшись — недолгий сон в этот раз не принес никаких новых воспоминаний — Элемар отловил одного из жрецов и поинтересовался, где можно привести себя в порядок. И час спустя, освеженный, отправился в библиотеку.
«Думаю, будет лучше, если беседовать с настоятелем будешь ты, — обратился он к Неревару. — Тебе лучше знать, о чем стоит спрашивать».
«Да обо всем», — буркнул тот, явно думая о чем-то своем.
Но упираться не стал.
Настоятелем оказался немолодой, очень высокий данмер. Когда Неревар вошел, он что-то негромко объяснял внимательно слушающей Мехре Мило, сопровождая свои слова плавными жестами рук. Там же нашелся и Вилвин, сидящий на полу прямо у стеллажа. Мальчишка выглядел увлеченным книгой, но Неревар не исключал возможности, что тот не менее увлеченно греет уши... Впрочем, он-то совершенно не был против.
Обменявшись приветствиями и коротко представившись друг другу — настоятель Барело явно не был сторонником долгих церемоний — они перешили к основному волновавшему Неревара вопросу.
— Когда наша дорогая Мехра Мило рассказала мне о вашей просьбе, я просмотрел Апографу и нашел два отрывка, которые могут представлять для вас некоторый интерес. Мы сняли с них копии, чтобы вы могли с ними ознакомиться...
— Я могу забрать эти копии? — уточнил Неревар, вспомнив озвученный ранее запрет.
— Разумеется, — слегка удивился Барело. — Эти копии для вас и были изготовлены.
Неревар чуть наклонил голову, демонстрируя признательность.
— Так вот, — продолжил Барело, — с пророчествами о Нереварине, известными среди эшлендеров под названиями «Незнакомец» и «Семь Видений», знакомы многие. Но мы нашли еще два — так называемое «Потерянное Пророчество» и «Семь проклятий» — предлагающие дополнительное понимание загадок, окружающих приход Воплощенного. Возможно, это и есть те самые Утраченные Пророчества, о которых вам поведала ваша знакомая, Нибани Меса.
Услышав имя шаманки, Элемар удивился. Потом сообразил, что о ней мог рассказать Косадес в беседе с Мило. А та уже передала настоятелю.
Это заставило его задуматься, как долго и насколько тесно Клинки в лице Косадеса сотрудничали с жрецами-отступниками. Не в этом ли крылась причина столь настойчивого интереса Ордена Дозора к бывшему координатору?
— Если они ей неизвестны, вполне вероятно, — кивнул Неревар.
— Мы также подготовили для вас небольшую заметку под названием «Орудия Кагренака», раскрывающую страшную тайну, скрываемую Храмом, об истинной истории Трибунала и порочной природе их божественной силы, — на последних словах он нервно сплел пальцы почти так же, как это делал Вилвин, и прижал руки к груди.
«Это то, о чем мы тогда рассказывали пацану?»
«Оно самое. Не отвлекай пока, я же старательно делаю вид, что ни хера не знаю и мало что понимаю. Лучше пока любуйся разыгрываемым спектаклем».
— Именно ради сокрытия этой тайны Храм и преследует Нереварина и жрецов-отступников, — продолжал тем временем Барело. — Это преследование должно прекратиться. Мы должны объединиться против истинного врага, Дагота Ура. И если вы и есть Нереварин, вам надлежит возглавить нас в этой борьбе.
Спроси в этот момент у Неревара кто-нибудь, что он об этом думает, он затруднился бы с ответом, разрываясь между возмущением и желанием расхохотаться. И потребовалось приложить довольно серьезные усилия, чтобы сохранить на лице выражение вежливой заинтересованности, приличествующее тому, кто не слишком понимает, о чем речь.
— Я не Нереварин, — покачал он головой. — По крайней мере, по словам Нибани Месы.
«Угу, — хмыкнул Элемар, — ты Неревар».
«Сам такой, — буркнул тот в ответ. — Не отвлекай, скотина — наш добрый друг настоятель вряд ли поймет правильно, если у меня во время его выступления внезапно перекосит ебальник».
Элемар фыркнул и затих.
— Увидим, — ничуть не смутился Барело. — Возможно, когда она, с вашей помощью, ознакомится с Утраченными Пророчествами, она не будет настолько категорична... хотя, — его уверенность слегка поугасла, заставив вновь сплести пальцы перед собой, — Мехра Мило упоминала еще одного претендента. Но, насколько мне известно с ее же слов, о нем давно ничего не слышно...
«Зато видно, — проворчал Элемар. — Готов поспорить, что тот неизвестный в Молаг Маре — это он. Пацан реагирует на Спящих, подчиненных Зову, а тогда он бился так, что у меня чуть из рук не вывернулся».
«Возможно», — отозвался Неревар — предположение было слишком схоже с его собственным.
— Вы упомянули Апографу... — обратился он к Барело.
— Апографа... — тот потер гладко выбритый подбородок. — Чтобы вам было яснее, существует два... собрания храмовых текстов. Иерографа и Апографа. Первый — это свод официально принятых сочинений и исторических хроник. Апографа же — это «сокрытые писания». Собрание тайн, известных только узкому кругу высших иерархов Храма и верховному инквизитору. Из-за сокрытия этих тайн и возник конфликт между Храмом и жрецами-отступниками, — скорбно поджал губы он. — И бросив вызов высшим храмовым иерархам, мы постарались собрать здесь, в Холамаяне, как можно больше таких «сокрытых писаний»...
— И назвались Жрецами-Отступниками?
— Некоторая часть храмовой иерархии отнеслась бы терпимо к различиям во мнениях относительно некоторых догм, — медленно покачал головой Барело. — Но другие, в частности, Берел Сала, утверждают, что угрозе со стороны Дагота Ура можно противостоять только с единой решительной верой...
— Угу, — буркнул Неревар. — Поэтому народ боится лишний раз слово молвить, а Министерство Правды переполнено теми, кто не успел вовремя испугаться.
Гильвас Барело как-то странно кашлянул, словно сдерживая смешок.
— Пока ординаторы и Вечные Стражи с помощью Трибунала удерживали Мор и созданий Дагота Ура внутри Призрачного Предела, вера народа в Храм была сильна. Но теперь, когда моровые бури все чаще накрывают Вварденфелл, а ужасные твари вырываются из-за Призрачного Предела, народ боится, что вековая борьба с Даготом Уром будет вот-вот проиграна... Но если мы покажем, что способны противостоять Даготу Уру лучше, чем они, народ и Храм поддержат нас, — с жаром закончил он, патетично сложив руки перед собой.
— И поэтому вы обратились к пророчествам о Нереварине? — поднял бровь Неревар.
Барело чуть нахмурился и задумчиво пожевал губами.
— Наш интерес к Нереварину был делом принципа, желанием признания мистических верований, отрицаемых догматиками Храма, — медленно проговорил он. — Сейчас, когда Трибунал слабеет, а Дагот Ур становится сильнее, возвращение святого Неревара или даже его возрожденного духа может оказаться лучшим путем решения проблемы.
«О как, — не выдержал Элемар. — Значит, вас устроит любой, лишь бы выполнил то, что вы хотите...»
«Помолчи, пожалуйста. Позже все обсудим».
— Вот, — Барело повернулся к стоящей рядом подставке, на которой были сложены две сравнительно небольшие книги, под обложкой одной из которых виднелись сложенные листы бумаги. — Полагаю, эти книги будут для вас полезны. Каждая описывает различные образы Неревара. Копии выдержек из Апографы здесь же, вложены под обложку, — он протянул книги Неревару. — Если у вас возникнут вопросы, я всегда к вашим услугам.
— Думаю, вопросы у меня обязательно возникнут, — кивнул тот, забирая книги. — Благодарю за помощь.
Барело слегка поклонился и отошел, а с того места, где сидел Вилвин, послышался шорох, негромкий узнаваемый стук поставленного на полку тяжелого фолианта и легкие шаги.
— Серджо? — раздался из-за плеча чуть слышный шепот. — На знамёна нынче ткани мало стало, правда?
Проводивший взглядом остановившегося у ближайшей книжной полки Барело Неревар чуть повернулся и покосился на Вилвина, словно бы в задумчивости постукивая указательным пальцем по губам. И подавил одобрительную усмешку, заметив, как в ответ мальчишка понятливо опустил на миг веки.
Посмотрел на полученные книги, на Барело...
«О чем думаешь?» — поинтересовался Элемар.
«О томах "Тридцати Шести Уроков", которых нет в нашей библиотеке. Впрочем, это ждет. Сейчас лучше поговорить с пацаном».
— Идем, — бросил он Вилвину и вышел из библиотеки.
На лестнице, убедившись, что никого рядом нет, Неревар приостановился и прошептал:
— Только нейтральные темы, запомни. Остальное... не здесь.
Вилвин кивнул понятливо. Выйдя в центральный зал монастыря, Неревар проговорил:
— Сейчас идем в дортуар, отнесем книги. Заодно мне нужно будет кое-что сделать, а ты отдохнешь. А потом мы немного прогуляемся.
— Позвольте напомнить, мутсэра, — подал голос Тивам Садри, расставлявший ароматические палочки перед алтарями, — что проход в монастырь будет открыт только в течение священного часа закатных сумерек, — он встал и повернулся к ним. — Если вы не успеете вернуться, придется дожидаться рассвета.
— Я планировал воспользоваться Возвратом, — поднял бровь Неревар.
Садри задумчиво посмотрел на него.
— Это возможно. Только поставьте пометку для возвращения возле входа. После его запечатывания там никого не бывает, так что можете не опасаться случайных столкновений, — сказал он.
— Благодарю за совет, — кивнул Неревар и повернулся к Вилвину: — Идем.
В дортуаре обнаружился сосед — немолодой крепкий данмер.
— Тарен Омотан, — кивнув, представился он.
— Суротано, — ответил таким же кивком Неревар.
— Наслышан, — скупо улыбнулся Омотан.
— Ваше имя мне тоже знакомо, хотя я и не могу припомнить...
«Болван, — прошипел Элемар. — "Историю мастера Зоурайма" вспомни!»
Неревар замер.
— Вспомнили, — понимающе усмехнулся Омотан.
— Верно, мастер. Но я не стану докучать вам расспросами — наверняка вас ими утомили и без меня, раз уж вы решили укрыться в этом тихом месте.
— Не без того, — улыбка стала чуть шире и теплее.
Неревар понимающе усмехнулся и направился к выделенной ему кровати, в сундуке возле которой они оставили свои вещи перед разговором с Гильвасом Барело, указав Вилвину на соседнюю:
— Устраивайся. Вещи можно сложить в сундук — их никто не тронет. А я пока сделаю то, что давно собирался.
Положив книги на край постели, он достал из сундука заплечную сумку и, порывшись в ней, вынул купленные накануне в Вивеке кулоны-заготовки для амулетов и несколько мелких камней душ. И полчаса спустя опустил на подушку перед задремавшим Вилвином четыре амулета — Вмешательств, Пометки и Возврата.
Тот открыл глаза, почувствовав движение перед собой, и протяжно вздохнул. Сфокусировал взгляд на вещицах, выложенных прямо перед ним, и недоумённо моргнул. Неревар с любопытством наблюдал, как на сонном лице мальчишки, поочередно касающегося каждого из амулетов, возникают и тут же пропадают тени эмоций — сосредоточенность, узнавание... Коснувшись амулета Пометки, Вилвин на миг недоуменно нахмурился — видимо, эти чары были ему незнакомы.
«Кажется, кто-то сообразил, что проспал процесс зачарования», — хихикнул Элемар, заметив почти обиженно изогнувшиеся брови Вилвина, переводящего взгляд с амулетов на Неревара и обратно.
«И слава яйцам, — отозвался Неревар. - Иначе, боюсь, я угробил бы не две геммы, а все шесть, что мы купили...»
— Это... — начал Вилвин и замолчал. — Спасибо, серджо. Я... отплачу вам за всё, обязательно.
— Звучит почти как угроза, — хмыкнул Неревар.
Вилвин сел на кровати, перебирая в руках украшения.
— Да, угроза быть благодарным, — усмехнулся он в ответ. — Бойтесь, серджо.
«Колючка трамовая, — хмыкнул Элемар. — Подъел, поспал — и растопырился».
«Но согласись, так интереснее, чем с умирающим олененком, каким он был всего пару суток назад».
— Это гарантия, что у тебя будет возможность быстро удрать, если что-то случится, — уже вслух проговорил Неревар. — Мало ли... Заклинания срабатывают не всегда, сам знаешь... особенно поначалу.
Вилвин кивнул и надел Пометку и Возврат на шею, а Вмешательства намотал на предплечья. И подтянул к себе выставленное заранее на крышку сундука зелье, но пить не спешил.
— Мы вроде куда-то собирались, серджо?
— Вообще-то, увидев, как нежно ты обнимаешь подушку, я не собирался тебя будить... — чуть насмешливо поднял бровь Неревар. — Но, если хочешь, можно прогуляться. Только, чтобы не беспокоиться о возвращении, нужно будет поставить пометку. Амулет у тебя теперь есть, но заклинание я тоже покажу, раз уж пообещал тебя научить. Заодно выясним, какой из меня учитель...
— Я не спал, — смущённо буркнул Вилвин, отведя взгляд. — Не успел.
Оглянувшись и обнаружив, что Омотан куда-то ушел, Неревар вытолкал «наружу» Элемара:
«Давай, ты с теорией магии знаком гораздо лучше, тебе и объяснять. Да и лектор из меня...»
«Да уж... лекции в твоем исполнении точно не для детских ушей. Хотя надо сказать, объясняешь ты гораздо доходчивее моих наставников в Школе Юлианоса», — фыркнул Элемар.
Посмотрел на Вилвина.
— Готов? Тогда смотри. Заклинание на самом деле несложное...
Элемар ли оказался хорошим учителем или Вилвин — способным учеником, но заклинание Возврата у него получилось с четвертой попытки.
— Сработало, — выдохнул удивлённо он, оказавшись в трех шагах позади места, где стоял мгновение назад, и глядя на осыпающиеся искры. — Серджо, а если я... скажем, заберусь в двемерского анимункула и использую Возврат, я перемещусь вместе с ним или отдельно?
— Хороший вопрос, — потер подбородок Элемар. — У меня сходу два варианта — либо ты переместишься отдельно, либо не переместишься вовсе. Как и обычно, в общем-то. Либо... — он задумался, потом тряхнул головой. — Нет, это надо считать... Видишь ли, заклинание не слишком магоемкое, а анимункул — это дополнительный вес и объем, причем значительный, на который оно может быть не рассчитано. Но, — он покосился на успевшего вернуться Омотана, — я не теоретик, поэтому могу только предполагать. Ладно, пацан, попробуй переместиться еще раз, для закрепления, и пойдем гулять, пока завеса не опустилась...
Когда они вышли, каменный «капюшон» со скрежетом начал подниматься, открывая вид на залитый вечерними сумерками остров.
— Итак, до закрытия у нас есть час, — проговорил Элемар — не столько для Вилвина, сколько для пары монахов, вышедших вместе с ними.
Те, правда, интереса к гостям не проявили и задерживаться не стали, направившись по каменной тропке к доку. Элемар с Вилвином неторопливо пошли в противоположную сторону.
— Предлагаю отправиться в Садрит Мору, — тихо произнес Элемар, когда они отошли, завернув за скалистый выступ. — Там поужинаем и пройдемся по лавкам.
«И поговорим», — мысленно добавил он.
Но вслух этого произносить не стал — после разговора, точнее представления, устроенного Гильвасом Барело, доверия к жрецам-отступникам — которое и без того было невелико — у него заметно поубавилось.
Переместившись, задерживаться в Волверин Холле они не стали, и выйдя на дорогу к городу, Вилвин, как и накануне, замер, пораженный красотой Садрит Моры. В вечерних сумерках только начинали разгораться оранжево-жёлтые выросты на стенках некоторых грибов и бледно-голубые скопления мха. Элемар не торопил, давая ему осмотреться. Впрочем, пришел в себя Вилвин довольно быстро.
— Серджо, можно задать вам вопрос? — спросил он. — Возможно, я лезу не в своё дело, но что за «ещё один претендент», о котором упоминал настоятель?
— Подожди немного... Сейчас мы пройдемся по лавкам — помнится, ты как-то просил писчие принадлежности, а я как раз собираюсь за ними — а потом найдем тихое место, где можно будет поговорить. Для этого я и предложил тебе прогуляться. Только зайдем сначала к префекту...
Оформив на Вилвина Удостоверение Гостя — на всякий случай Элемар все же записал его как Ринара — и разобравшись с покупками, он повел Вилвина мимо Совета по дороге на север. Тот заворожённо проводил взглядом неярко сиявшую изнутри гигантскую кристаллическую сферу, оплетённую толстыми грибными лозами. Дойдя до императорского зонта, возле которого дорога превращалась в едва видимую в сгущающихся сумерках тропку, Элемар остановился и сел, прислонившись спиной к жесткой грибной ножке и жестом предлагая устроиться рядом. Прикрыл глаза...
— Ты умный парень, — открыв глаза, проговорил Неревар. — И наблюдательный. Это замечательно. Но в стенах монастыря лучше не обсуждать... разное. Например, то, для чего им понадобился Нереварин. Просто... на всякий случай.
Вилвин кивнул.
— Ты спрашивал насчет еще одного претендента... Да, есть еще один. Но не приведи боги тебе с ним встретиться...
Неревар ненадолго задумался.
— На всякий случай. Мало ли, где эта тварь скрывается... Запомни — если увидишь черноволосого данмера со шрамом на пол-лица, в броне Хлаалу или стекле, как я — держись от него подальше. А если заметишь, что он интересуется именно тобой, или если он попытается приблизиться — хватайся за амулет и переносись подальше. Я позже попытаюсь его изобразить — пером, конечно, будет не то, но я постараюсь — чтобы ты представлял, как он выглядит. Хотя бы приблизительно. И ни в коем случае не позволяй ему к тебе прикоснуться! Со стороны этого может быть незаметно, но он болен корпрусом...
Вилвин заметно напрягся. Неревар замолчал и прикрыл глаза, соображая, как рассказать, чтобы парень не запутался.
— Значит, так... по порядку. Его зовут Ллотис Селвило, хотя имя наверняка ненастоящее. Да и вряд ли он тебе представится, даже если попытается заговорить. Если ты когда-нибудь слышал о Камонна Тонг... все, что говорят о головорезах оттуда, можно сказать и о нем. Я общался с ним не слишком много, но он никогда не производил впечатления... порядочного мера. Да и Грезящая Пророчица в Вивеке отзывалась о нем весьма нелестно... А теперь он болен корпрусом и... вероятно, одержим.
- Не обязательно. Он ведь чужак, — внезапно проговорил Вилвин.
Нет, не Вилвин, почти сразу сообразил Неревар. Ворин. Точнее, Вилвин просто повторил его слова. Что ж...
— Илуниби, Рин, — покачал головой он. — Убийца Гареса. Гарес его и... м-м... проклял. Пытался достать и м... нас, но не дотянулся. Арайнис сказал, что его списали. Но, я считаю, что приглядывать все же должны. На случай, если удастся его... перековать. И... он один из потомков Дома. Об этом мне сказала еще Пророчица, но в Илуниби я в этом убедился сам. Правда, он сумел спереть у Фира его чудо-зелье... не то, что досталось мне, явно более слабое. Хотя, возможно, он просто не рискнул его принять. Потому что он жив — мы вчера видели его возле Молаг Мара. Толком не рассмотрели, конечно — буря, да еще и у парня как раз началось что-то вроде приступа... Но мы оба уверены, что это был он.
Вилвин виновато опустил голову. Неревар, видя это, вздохнул.
— В общем, Вилвин... Если такое случится, когда я буду рядом — зови меня. Если меня рядом не будет — беги и прячься. И как можно дальше. Потому что он и раньше считал меня конкурентом, а теперь... зная на себе, как корпрус способен замутить разум, я не представляю, чего он хочет и на что способен теперь, сходящий с ума и сознающий, что обречен. И он вполне может попытаться навредить тебе только для того, чтобы добраться до меня.
Он огляделся.
— Уже совсем стемнело, ребенок. Если у тебя... или не у тебя... пока нет вопросов, нам стоит вернуться, чтобы не заставлять почтенного настоятеля волноваться. В конце концов, нам ничто не мешает отправиться на прогулку еще и завтра. Или позднее...
— Я хотел ещё спросить о пророчествах. Тех, что вам уже известны, — спросил Вилвин. — А! Ещё хотел узнать, как вы смогли добраться до серджо Ворина. И я тут почитал о Вулфхарте... он же тоже был под Красной Горой тогда... и что-то ещё я... — скомканно закончил он.
Неревар покачал головой.
— Пока что я не знаю ни одного пророчества более или менее дословно. Только в общих чертах. Но думаю, что у тебя будет возможность их услышать. И тогда мы их обсудим. А насчет Вулфхарта... я не помню ту битву, только то, что было после. С того момента, как погиб Думак... и до собственной смерти. Обеих смертей. Возможно, позднее я смогу что-то рассказать, но сейчас... я просто ничего не помню. А как добрался... — он задумался. — С чего бы начать...
Но Вилвин вдруг нервно переплёл пальцы и вновь заговорил, явно передавая чужие слова:
- Расскажи о Грезящей Пророчице. Ее задачей было найти новое Воплощение — они что-то почувствовали. Некое «натяжение струн», как выразился Кагренак. И начали искать... Я хочу знать, что она сказала о другом... претенденте. То, что он — потомок Дома, я знал: они считали его более... перспективным кандидатом. Как раз поэтому. И теперь могут вернуться к этой идее.
— Она много чего сказала, — вздохнул Неревар, стараясь припомнить тот разговор. — Что он жаждет стать Нереварином, но ему это не удастся. Что он предатель и отродье предателей... как-то так. Дескать, скрывается под личиной... нет, под именем прихлебателя ложных богов, но готов укусить кормящую руку. Что Зов достиг его и «Господин читал в его сердце». Что она якобы видела, как он вонзает мне акавирский клинок в спину. Всего и не упомнить...
- Я бы еще хотел услышать про Илуниби. Как ты там оказался вместе со своим соперником? Но это терпит... — передал Вилвин.
Неревар поморщился.
— Я предпочел бы пока не рассказывать, как, — неохотно проговорил он. — Но да, мы были там именно вместе. И нашей общей целью был Гарес. Он, кстати, знал о нашем приходе.
- Вас действительно ждали. Гарес должен был передать вам послание и... обратить вас обоих. Если получится, — хмурясь, произнес Вилвин.
— С Селвило у него получилось. А послание я нашел на его теле, пока Селвило мародерствовал. Хотя мог и не найти, не вывались оно у Гареса из кармана... И узнал твой почерк, несмотря на то, что тогда еще толком ничего не успел вспомнить о себе: наше знакомство, свадьбу с Айем и как ты дал мне в бубен. Ну и то, как меня убивали... То есть, целое нихуя, — иронично подытожил он.
- Почерк... Письмо действительно было написано моей рукой. Но вместе с тем писал его не я.
— Я догадался. К тому моменту у меня скопился такой ворох странностей, не укладывающихся в рамки официальной версии того, что произошло тогда и происходит сейчас, что я, даже нихрена не помня, сообразил, что с письмом что-то не так. Хотя для того, чтобы понять, что именно, мне не хватало информации. Мне и сейчас её не хватает — но это уже детали, дополняющие сложившуюся картину. И большую их часть я способен достроить сам на основе того, что уже успел узнать.
— Пожалуй, уже действительно пора возвращаться, — осторожно поднимаясь, произнёс Вилвин.
Хорошо, что небо было ясным, да и света из города было достаточно, чтобы не заблудиться. Но им этого даже и нужно не было, в принципе. В конце концов, всё, что им надо было — это воспользоваться Возвратом.
* * *
Ночью Элемара разбудила тихая возня. Подняв голову, он увидел медленно пробирающегося к выходу из дортуара Вилвина
— Вилвин? — тихо, чтобы не потревожить окружающих, окликнул он
Тот обернулся и, сделав знак молчать, подошел ближе. Присел рядом.
— Кошмары, — лаконично сообщил он. — Хочу поискать причину. Возможно, здесь статуя...
— Пойти с тобой?
— Нет, — качнул головой Вилвин.
«Это Ворин», — подал голос Неревар.
Элемар тут же напрягся. Не то чтобы он не доверял Даготу...
Но тот пояснил:
— Без тебя... безопаснее. Я не намерен сражаться. Просто посмотреть и запомнить обладателя статуи, если я прав. И без тебя будет казаться, будто мальчика наконец достиг Зов.
— Прямо сейчас, — мрачно буркнул Элемар.
— Почему нет? Им известно, что он противился. Это будет выглядеть так, словно он сломлен или сдался. И стал одним из тысяч безликих Спящих. А с тобой... это будет подозрительно. В то, что мальчик сумел победить, никто не поверит. В то, что сумел договориться или... переубедить — тем более. Мы для них — материал. С материалом не договариваются. И тем более не встают на его сторону. И они могут догадаться о моем вмешательстве. Мне не грозит ничего... но вот мальчик может пострадать. Поэтому я пойду один.
— А обычные полуночники? — прищурился Элемар.
— Друг мой, — усмехнулся Дагот. — Я могу смотреть на мир снаружи глазами любого из тысяч Спящих и Видящих, и слышать их ушами его голоса. Неужели ты думаешь, что я не найду, что сказать?
Видеть и слышать глазами и ушами тысяч? А они навесили на Дагота заботу еще об одном...
— Всегда? — ужаснулся Элемар.
— Нет, конечно, — вновь усмехнулся Дагот, — только по необходимости. Иначе давно сошел бы с ума от вины из-за испытываемых ими страданий.
Он встал.
— Это не займет много времени, — и, развернувшись, медленно направился к выходу из дортуара.
Впрочем, Дагот действительно вернулся обратно довольно скоро. И с заметным облегчением лег в постель.
— Ну что? — поинтересовался Элемар.
Тот передёрнул плечами и проговорил:
— Внутри — ничего. Это что-то снаружи. Вероятно, где-то рядом святилище.
— И что делать?
— Принимать во внимание, — прозвучало в ответ. — И не затягивать с... решением.
Элемар отложил прочитанную книгу и некоторое время сидел, прикрыв глаза.
— Мда, — тихо пробормотал он, — познавательное чтиво...
На самом деле ему хотелось сказать нечто совсем другое — громко, прочувствованно и абсолютно непристойно... но приходилось сдерживаться. Чтобы не вызывать вопросов у окружающих, отвечать на которые он был совершенно не готов. А еще Элемар понял, почему Неревар в какой-то момент замолчал, перестав комментировать написанное. И молчание его было столь мрачным, что становилось не по себе. Только, словно не сдержавшись, он однажды тихо проронил:
«Ну и нахрена тогда вот это все?..»
И убрался куда-то вглубь, не реагируя ни на вопросы, ни хотя бы просто на зов. Схоже он прежде вел себя только однажды, очень давно... и по схожей причине. Только теперь Элемар понимал, что это точно так же относится и к нему. И тоже задавался вопросом — нахрена? Нахрена, если... если они на самом деле никому не нужны? И Клинков, и жрецов-отступников вполне устроил бы «убедительный самозванец»... как, вероятно, и всех прочих.
Рядом раздался шорох. Вилвин.
Открыв глаза, Элемар покосился на него — парнишка снова выглядел невыспавшимся. Но не жаловался. И упорно отказывался досыпать днем. Впрочем, даже несмотря на явную нехватку нормального сна, выглядел он заметно лучше, чем почти неделю назад, постепенно восстанавливаясь после пребывания в Министерстве... и всего остального. Элемар все же предложил ему досыпать днем, чтобы поскорее восстановиться — еще в первый день после той ночной прогулки, помня, что накануне тот вроде бы спал нормально. Но Вилвин в ответ смерил его каким-то обиженным взглядом и, тихо пробухтев что-то вроде: «И вы туда же...» почти демонстративно вцепился в одну из полученных от Барело книг. Настаивать Элемар не рискнул — Вилвин явно уперся, не ругаться же с ним... и без того непонятно, как с ним себя вести. Казалось, тот тяготится их обществом... особенно, после того, как Элемар набросал его шуточный портрет, на котором Вилвин получился замотанным в одеяло, взлохмаченным и надутым. Этакий птенец скальника в гнезде, рассерженный, что его потревожили... Это вышло случайно — они как раз прочитали выписки из эшлендерских преданий о Нереваре и пытались соотнести прочитанное с собой и друг с другом. Получалось плохо — восстанавливающаяся понемногу память какой-либо связностью не радовала. Вот привычка рисовать в процессе размышлений и сыграла с ними дурную шутку — заинтересовавшийся Вилвин рисунок увидел и предсказуемо обиделся. Хотя, по мнению Элемара, он и до того их обществу не был особо рад... Что, однако, не помешало ему и дальше таскаться за ними по Холамаяну молчаливым хвостиком. Зачем было над собой издеваться, упорно проводя время в обществе того, кто откровенно неприятен, Элемар не понимал. И сомневался, что Вилвин делает это по просьбе Дагота — тот после ночной прогулки вообще свое присутствие никак не проявлял.
И не спросить — замкнется еще окончательно...
Однако поговорить с Вилвином было все-таки нужно: впереди все ближе маячил давно откладываемый разговор с Сарети... который для них вполне мог закончиться печально. И Вилвина об этом следовало хотя бы предупредить.
А тот снова чуть поерзал на пуфе, вопросительно глядя то на Элемара, то на лежащую перед ним книгу.
— Серджо? — осторожно окликнул он. — Может, прогуляемся? А то так недолго забыть, как выглядит небо.
За три дня? Элемар сдержал усмешку — парнишка, кажется, поостыл и решил снизойти до разговора. Не стоило его провоцировать.
— Можно, — медленно кивнул он. — Пометки стоят... Почему бы не развеяться немного?
Настроение тащиться куда бы то ни было отсутствовало, но раз уж пацан решил сам заговорить... отказывать точно не стоило, чтобы он окончательно не закрылся.
Садрит Мора встретила их пронизывающим ветром, напомнившим, что сейчас середина зимы. Погода была под стать настроению Элемара — пасмурная, низко бегущие тучи грозились пролиться холодным дождем.
— Мда... — поежившись, проговорил он. — Погода... не слишком прогулочная.
Повернулся к Вилвину.
— Куда бы ты хотел пойти?
Тот некоторое время не отвечал, обхватив себя за плечи и глядя в сторону пролива. Но потом словно бы с неохотой признался, что не отказался бы попробовать пирожки, о которых ему говорил Неревар.
В «Дыре в Стене» Фары было сумрачно, но одуряюще пахло сдобой и жарящимся мясом. Элемар глубоко вдохнул напоенный соблазнительными ароматами воздух, чувствуя, как отвратительное настроение слегка отступает, а на лице почти против воли расползается улыбка. Тут же перетекшая в злую усмешку... которую он постарался сразу подавить.
Нахрена, значит?
А не похрен ли?
— Ну что, пацан... — тряхнув головой, повернулся Элемар к Вилвину, — пойдем, спросим, чем тут гостей угощают?
— Ос лейшад, йи хан, — ухмыльнувшись, протянул тот и направился к лестнице наверх.
Элемар усмехнулся и последовал за ним.
Поначалу все было вроде бы нормально. Вилвин с видимым удовольствием жевал сладкий пирожок и даже рискнул пригубить местное грибное пиво... слабенькое, не чета мацту, из-за чего Элемар не стал запрещать, хотя и честно предупредил, что с непривычки можно захмелеть и от него. Не в пиве ли было дело? Потому что в какой-то момент все пошло кувырком...
Не иначе как под действием того же пива Элемар решился на откровенность, рассказав о причинах своей нелюбви к морским путешествиям. И кое-что о своем детстве в Хай Роке. В тот момент это казалось неплохой возможностью наладить отношения и, может быть, побудить Вилвина к ответной откровенности. Но... тот вдруг изменился в лице и закрылся ладонями.
— Вы хотели бы вернуться? — глядя сквозь пальцы прошептал он. — Туда, в прошлое? Или наоборот, стать тем самым, с тем же мироощущением, но в нынешнем Морровинде? Вернуть себя? Настоящего, а не проекции чужих ожиданий и домыслов.
Вопрос Элемара встревожил — с Вилвином, похоже, творилось что-то неладное. Но почему? Он невольно покосился на кружку Вилвина — почти полна, так что, даже с учетом его состояния, сильно разобрать его было не должно... но горящий каким-то нездоровым ожиданием взгляд настораживал.
Спросить? А не закроется ли тот совсем, получив вместо ответа встречный вопрос? И какого ответа он вообще ждет? Потому что... горло вдруг стянуло судорогой, а губы сами собой растянулись в горькой усмешке.
— Ты забыл? Нас ведь двое... и я-прежний и есть проекция чужих ожиданий и домыслов. Искаженная копия настоящего Неревара... — почти прошептал он. — Хочу ли я вернуться в прошлое? Бросить тех, кому я стал нужен, и вернуться к тем, кто некогда и вылепил меня-тогдашнего... а потом едва скрывал разочарование, глядя на дело рук своих? Нет, определенно нет. Хочу ли я вернуть тогдашнего себя? Слепоглухого глупца, покорно следовавшего велениям троих кукловодов? Нет, Вилвин, не хочу. Пусть я все еще не знаю, каков настоящий я — не тот, другой, а именно я — нет. Разве что... — он резко втянул воздух сквозь зубы, — я-нынешний не отказался бы вернуться в тот краткий отрезок времени, когда мы с лордом Даготом остались один на один. Чтобы уничтожить Инструменты Кагренака, как он и предлагал. Мои... тогдашние хозяева мне бы этого, конечно, не простили, но это было бы... приемлемой ценой.
— Я тоже так думаю, — так же шепотом проговорил Вилвин, не сводя с него немигающего взгляда. — Ведь всё, что нужно было, это не бежать к папе, когда стало плохо. И этого всего бы не случилось. Приемлемая цена.
Он явно говорил о чем-то своем. О чем-то таком, что у Элемара, несмотря на то, что он ничего не понял из сказанного, вдоль позвоночника побежали мурашки. А в следующий миг Вилвин убрал прикрывающую лицо руку...
Растянутые в кривой ухмылке трясущиеся губы, ставший вдруг совершенно больным взгляд...
— Копия или нет, у вас была та жизнь. И она была столь же настоящей, как и жизнь другого Неревара. К тому событию вела цепочка других, и когда-то ведь жил маленький мальчишка, не совершивший ещё никаких ошибок и не принявший никаких судьбоносных решений...
«А жил ли?» — мелькнула горькая мысль.
Возвращающаяся память не подарила ему ни одного воспоминания из детства. Его детства. Словно не было ничего... и не было его самого до того дня, когда он увидел стоящего на коленях у дороги сломанного двемерского анимункула и не... проявился? Ожил?
— ...хотите отомстить, серджо? — ворвался в его мысли голос Вилвина. — За то, что они отняли у вас свободу воли, отняли у вас вашу жизнь?
— Отомстить? — переспросил он, приходя в себя.
И взглянув на Вилвина, с трудом подавил порыв сгрести его в охапку и дать как следует прореветься. Или проораться. И будь Вилвин ровесником Ринара или девчонкой, Элемар так бы и сделал. Хотя он сделал бы это и сейчас... будь они где-нибудь вдали от чужих взглядов. Но они были в трактире. Тихий их разговор пока не привлек внимания окружающих — стол они выбрали поодаль, под лестницей, да и сидел Вилвин спиной к залу... но вот бьющийся и плачущий подросток, даже почти юноша, в руках н'ваха — непременно привлечет. Да так, что потом будет не отмыться...
К счастью, происходящее с Вилвином встревожило не только его. Потому что тот вдруг как-то испуганно дернулся... и начал оседать, закатывая глаза. Но тут же выпрямился, моргнул и, поморщившись, посмотрел на Элемара.
— Возвращайтесь. Немедленно, — чужим, напряженным тоном проговорил он.
— Амулет Возврата на нем... — тут же подобрался Элемар, сообразив, что случилось.
Не дав ему договорить, Дагот безошибочно нашел нужный амулет и, молча сжав его в пальцах, исчез. Элемар тут же последовал за ним, радуясь, что заказ они сразу оплатили, и надеясь, что заклинание перенесет Вилвина в Холамаян, а не куда-нибудь в окрестности Когоруна или вовсе под Красную Гору...
Однако все обошлось: Вилвин — точнее, Дагот — стоял у входа в молельный зал, привалившись к стене, и то и дело едва заметно морщился. Увидев Элемара, он с облегчением выдохнул:
— Держите. А я попробую... успокоить.
Выругавшись, Элемар уже почти привычно подхватил начавшего медленно сползать по стене на пол мальчишку на руки и широкими шагами понесся к дортуару, распугав по пути пару монахов мрачным выражением лица. А там, уложив бессознательного Вилвина на кровать, он выпрямился и вздохнул:
— Да что же с тобой происходит, пацан?
* * *
...Снова клубящаяся вокруг багровая хмарь. И нить, протянувшаяся от груди куда-то в сумрак...
Сознание медленно проясняется. Он касается отозвавшейся звоном нити и кивает. Все верно — он... они засыпали с мыслью о том, что надо найти эту нить. Странное все же чувство... он знает, что спит. Знает, что может в любой миг проснуться. И знает, что не должен этого делать. Его ждут. Их ждут. Нить — вот она. Теперь надо идти вдоль неё.
Шаг. Другой. Багряный сумрак рассеивается, разгоняемый светом одинокой свечи на каменном уступе. Почему так? Почему даже во сне у него не покои в Когоруне, а эта крошечная пещерка? Что это — напоминание о настоящем? Или отражение его... душевного состояния?
И не спросить...
Снова стол, тарелка, груда тряпья в углу... И двое, сидящие друг напротив друга.
— Получилось, — раздается за спиной тихий выдох.
Он оборачивается и, обменявшись с собой-другим кивками, шагает вперед и вбок, опускаясь на пол — там же, где и в прошлый раз.
— Почему не отзывался? — мрачно интересуется он-другой.
— Сочинял объяснения для Сарети, — морщится он. — На все, так сказать, случаи жизни.
Он-другой кивает. Объясняться с Сарети, скорее всего придется именно ему. Не другому. У того будет своя задача, на случай если что-то пойдет не так. Что очень даже вероятно. Потому и пришлось раз за разом проигрывать предстоящий разговор, пытаясь предугадать реакцию советника на те или иные слова. Хотя все предусмотреть наверняка невозможно...
— С чего начнем? — интересуется он.
Не настолько он все же отрешался от происходящего, чтобы не знать, ради чего все затевалось.
— И кстати, — он смотрит на Дагота. — Ты об эшлендских пророчествах что-нибудь знаешь?
— Только в общих чертах, — качает головой тот. — И то... Они пытались понять смысл пророчеств с помощью машин. Но... что-то у них не получилось и они отказались от этой идеи. Кагренак, впрочем, передал мне их содержание... «в качестве упражнений для пытливого разума». Хотя мне кажется, что это было такой издевкой с его стороны... мне ведь, как дикарю, полагается верить в такие алогичные вещи, как пророчества.
— Занятная позиция для тех, само нынешнее существование кого, по их же меркам, алогично, — хмыкает он. — Как и сам способ этого существования.
Дагот бросает на него короткий странный взгляд.
— Ладно, ребенок, — обращает он внимание на притихшего Вилвина. — Выбирай, с чего начнем.
— Я? — парнишка смотрит на него, изумлённо округлившимися глазами.
— Ты-ты, — усмехается он. — Или ты против?
Вилвин поочередно обводит их глазами, едва заметно втянув голову в плечи. Вздыхает, прикрыв глаза. А в следующее мгновение у него в руках исписанные листы.
Занятный фокус. Хотя это же сон...
— Наверное, стоит начать с Потерянного Пророчества, — говорит Вилвин, опустив глаза. — Тогда я расскажу, как понял прочитанное, а вы... прокомментируете. «От седьмого знака одиннадцатого поколения» — наверно, ответ на вопрос «когда?». Вот только даэдра разберут откуда вести отсчёт: от времени смерти или от момента произнесения пророчества, и чьими «поколениями» мерять продолжительность. «Седьмой знак» — возможно созвездие, с которого стоило вести отсчёт, но я не уверен. А под каким созвездием вы родились, серджо? — подняв взгляд, спрашивает вдруг он.
— Змей, — одновременно отвечает на вопрос Вилвина Дагот.
— Ритуал, — пожимает плечами он-другой. — Хотя тогда был...
— Конь, — подсказывает Дагот.
Он только кивает, подавляя желание добавить «педальный». Не поймут. Да и вообще... не стоит.
— Надо же, — протягивает Вил, глядя на Дагота. — Змей очень редкий знак. Я родился под знаком Вора, — и усмехается. -Так что осторожней, украду ещё вашего Коня. Обоих.
Дагот изумленно вскинул брови. Потом с явным одобрением усмехается в ответ.
— Ну, попробуй, — хмыкает он-другой. — Так и быть, дадим покататься.
— Так он уже катался, — ухмыляется он. — Правда, в основном, на тебе. Осторожнее, ребенок, один из этих Коней до возвращения сюда стоял на страже закона. Не боишься?
Дагот бросает на него внимательный взгляд, а он-другой длинно фыркает, пытаясь сдержать смех. Получается почти по-лошадиному.
— Точно, Кони, — тихо смеется Дагот. — Даже фыркают так же.
— Украсть Коня-законника не только выгодно, но и почётно, — испытание для настоящего Вора! А уж если знаешь, что у этого Коня есть свои понятия о справедливости... достаточно будет на его глазах стать жертвой произвола, и он сам придёт к тебе в руки, — коварно улыбается Вилвин.
Теперь смеются все.
— Съел? — сквозь смех осведомляется он-другой.
Он только мотает головой, не переставая смеяться. После срыва и последовавшего за ним разговора парнишка наконец слегка оттаял и «ослабил шнуровку». Ему-то это не мешало — Ворин когда-то тоже так себя вел... так давно, что он этого не помнит. Но знает, что так оно и было. Другому же ему, в силу обстоятельств, это было непривычно, поэтому нервировало. Настолько, что зажатость Вилвина тот принял за неприятие.
Хорошо, что эти двое все-таки между собой разобрались. Плохо, что парнишке, кажется, гораздо комфортнее в обществе воскресших, в той или иной степени, мертвецов, чем среди живых. По-настоящему жив из них только он-другой... которому общение с Вилвином как раз давалось тяжелее всего. Хотя, возможно, теперь это изменится.
— Ладно, — когда все успокаиваются, говорит он-другой. — Хорош ржать... Давай дальше, Вилвин.
— «Ни Гончая, ни Гуар, ни Семя, ни Борона», — послушно читает тот. — Это племена эшлендеров. Дедушка в дневнике описывал их со слов меров племён. Эрабенимсун, Уршилаку, Ахеммуза и Зайнаб. В общем, это значит, Воплощённый не будет мером из этих племён. Ну, вы, собственно, им и не являетесь.
Они кивают.
— «Но Рождённый Драконом и меченый дальней звездой» — это самая туманная строчка, если не считать первую, — Вилвин ненадолго задумывается. — Я полагаю, что имеется в виду «преодолевший время» ведь Драконом называют бога времени Акатоша. А «меченый дальней звездой» может означать, что он пришёл из-за смертного плана, то есть дух, снова ставший смертным, или что-то такое, — задумчиво почесав пальцем щёку, Вилвин хмуро смотрит на текст. — Я, похоже, просто пытаюсь подогнать прочитанное под вас, серджо...
— Но ведь подгоняется же, — хмыкает он-другой.
И добавляет, глядя на него в упор:
— Хотя про «дальние звезды» у меня есть свое предположение.
— Позже, — морщится он. — А насчет поколений... Интересная мысль... Если отсчитывать от Битвы на Красной Горе и, соответственно, от убийства, то... — он закрывает глаза, пытаясь подсчитать, — получается, что да, примерно одиннадцать поколений... Пророчество эшлендерское, измерять время поколениями, особенно длительные периоды... вполне разумно, как мне кажется. Единственное, что мне кажется — считать надо действительно с одиннадцатого поколения. Потому что были и другие... претенденты. Так называемые Ложные Воплощения.
Он делает короткую паузу, чтобы перевести дух. Казалось бы — зачем, это ведь сон... а вот поди ж ты...
— Так вот, их было шесть. Ложных Воплощений. Он, — мотнув головой в сторону себя-другого, произносит, — седьмой. Ну и я вместе с ним.
— Или вместо, — тихо бормочет тот.
— Надеюсь, что все же вместе. Точнее, по отдельности... но вы меня поняли.
— "Седьмого знака"... — тихо повторяет Вилвин. — Так вот оно что... Седьмое Воплощение.
— Со второй строкой вроде бы все ясно, — замечает Дагот.
— Предельно, — фыркает он-другой. — Даже Барело счел, что эшлендеры решили это пророчество потерять, потому что им не понравилась идея Нереварина-чужака.
— Сомневаюсь, — тихо возражает Дагот. — Кочевые велоти придавали таким вещам большое значение... вряд ли их потомки сильно отличаются.
— Все меняются, — так же тихо роняет он.
— И некоторые весьма заметно, — приподняв бровь, с намеком отвечает Дагот.
— Твоя очередь, брат, — поворачивается он к себе-другому. — Озвучь выводы Барело. И свои мысли, разумеется. Какими бы дурацкими они тебе не казались.
Тот отмахивается, развернув возникшие ниоткуда, как ранее у Вилвина, копии записей Гильваса Барело.
— Барело считает, что... кхм... Нереварин будет родом из Империи и древнего рода. Видимо, то, что Морровинд вот уже четыре столетия считается частью Империи, он забыл.
— Иллюзия независимости, чего ты хочешь, — пожимает плечами он. — В которую он настолько поверил, что упускает некоторые нюансы.
Дагот морщится. Он догадывается, о чем тот думает. Особенно, когда ловит короткий взгляд в свою сторону.
— Рин? Что ты думаешь?
Тот некоторое время молчит.
— Про седьмой знак ничего не могу сказать, а вот версия Вилвина об одиннадцати поколениях кажется мне вполне правдоподобной. С эшлендерами тоже все понятно... А вот «рожденный Драконом»... Может, действительно, «преодолевший время», а может, просто родившийся в Кироде — Дракон-Акхат, насколько я знаю, был символом империи недов с Первой Эры...
— Мимо, — мотнув головой, возражает он-другой. — Я родился на островах Саммерсета, а жил в Хай Роке. В Киродииле же был проездом, когда меня отправили сюда. Так что не сходится...
— Ну да, в этом случае было «рожденный Орлом», если я правильно помню, кто там у островитян на гербе.
— Тогда уж грифоном, — поправляет он-другой. — Чтоб звучало похоже
— Ну да, — фыркает он. — Грифонорожден...
И осекается.
— «Рожденный Драконом»... — медленно повторяет он. — Драконорожденный...
— Блядь... — потрясенно-недоверчиво выпаливает он-другой, мгновенно поняв, о чем речь. — Не может быть!
— Может, — медленно, почти с осторожностью произносит он. — И многое объясняет... Что ты там говорил про запредельную нагрузку на душу при попытке коррекции эффектов от заклинания Кагренака? — поворачивается он к Даготу.
— Энергия души любого мера или человека истощится быстрее, чем завершится процесс коррекции, — задумчиво отзывается тот, изучающе глядя в ответ.
— А если это будет так называемая «драконья» душа?
Лицо Дагота становится озадаченным.
— Не знаю. Я не встречал...
— Встречал, — прерывает он. — Вулфхарт. И другие. В основном, нордлинги, но вообще это может быть кто угодно. И, — он смотрит на себя-другого, — совсем необязательно родственники Септимов. Кто угодно, брат, — повторяет он.
— Не встречал, — упрямо мотает головой Дагот. — Не в тех... условиях. Так что не знаю. С другой стороны, если это так, то вы вполне наглядный пример...
— Что ж... С «рожденным Драконом» мы вроде бы разобрались. Не то чтобы я был уверен... но эта версия объясняет, по меньшей мере, то, почему мы выжили. И почему корпрус действовал так... замедленно. Да, нам помогли, но...
— Но если душа... драконья, опутать ее струнами не так-то просто, — задумчиво кивает Дагот.
А он замечает, что Вилвин как-то напрягается на этих словах, а потом нервно дёргает головой — точно лошадь, сбрасывающая узду... Но с сожалением отказывается от мысли расспросить парнишку. В очередной раз.
Вместо этого он продолжает:
— К тому же я убежден, что таких «драконорожденных» на самом деле намного больше, чем принято считать. Просто о большинстве никто не догадывается, в том числе и они сами. Как мы, — он смотрит на себя-другого. — Нам, конечно, намекнули... но не начни мы разбираться с этим пророчеством, мы могли об этом так и не подумать. Но, повторюсь, я не уверен.
— Что нам это дает в дальнейшем?
— Не знаю. Может, это вообще всего лишь аллегория. Вроде указания на истинность Воплощения.
— Может, — медленно кивает Дагот.
Он-другой, хмурясь, потирает лоб.
— Если это так, тогда... Фир, получается, не ожидал, что я выживу — он ведь жаловался, что подопытные мрут. И просто воспользовался возможностью испытать новый вариант своей отравы...
— Обрати внимание, что выжили мы оба, — хмыкает он.
— Кстати, да... то есть мы оба...
— Оба, — решительно кивает он. — Он ведь сказал, что наши души особенные. Не у тебя или меня — у обоих. Помнишь? Правда, я тогда не понял...
— Не помню, — он-другой качает головой. — Я тогда был немного... не в том состоянии. Слишком много всего было...
— Не соизволите ли разъяснить, что вы поняли? — требовательно вклинивается в их разговор Дагот.
— Разъясним, — кивает он. — Но позже... может, еще что-нибудь всплывет... — и смотрит на Вилвина: — Продолжай.
— Дальнейшие строки, на мой взгляд, описывают уже будущее: «Воплощённый пришелец под Красной Горой». Хотя... вы вроде уже были там. И даже добрались до серджо Ворина.
Он-другой, прищурившись, снова смотрит на него. Но он качает головой — вряд ли. Хотя... кто знает? Но надеяться все же глупо. Тем более что ему не нравятся возникающие в голове варианты, как это может быть. Создать живое, дышащее, полноценное тело из ничего... вряд ли такое под силу даже богам. А значит... нет. Не стоит и надеяться.
— «Благословенный гость противостоит семи проклятиям» — это отсылка к пророчеству о Семи Проклятьях, — продолжает читать Вилвин. — Но что имеется в виду под «благословенным гостем»? Может, это указание на покровительство богов? Чужеземец, благословлённый богами. На это, даже конкретно на Азуру, возможно, указывает и следующая строчка: «Рука, благословлённая звёздами, берёт трижды проклятый меч». Либо под «благословлённая звёздами» имеется в виду кольцо Луна-и-Звезда, являющееся едва ли не показателем истинности Воплощения, судя по тем книжонкам. «Проклятый меч» — Разрубатель, вероятно.
— Он самый, — вздыхает он.
— «Чтобы сжать урожай неоплаканного дома», — медленно читает последнюю строку Вилвин и, вздохнув, прикрывает глаза.
Они ждут, пока парнишка справится с собой, ведь первое же приходящее на ум толкование... не слишком жизнеутверждающе.
— Я хочу думать, что здесь говорится о результатах той вековой борьбы, что вёл Дом Дагот всё это время, — открыв глаза, упрямо заявляет Вилвин.
— Почему нет? Эта версия тоже имеет право на жизнь, — помедлив, кивает он-другой.
Действительно. Другое дело, что результат бывает разный...
— В общей картине у меня вышло, что в определённое время, сквозь время и смерть явится Нереварин, не принадлежащий ни одному из крупнейших племён Эшленда. Под Красной Горой он воплотится и, будучи благословлённым богами, столкнётся с семью проклятьями... и рукой, осенённой Лунозвездием, пожнёт плоды противостояния Дома Дагот и двемеров с помощью орудий Кагренака, — подводит итог Вилвин.
Интересная трактовка. И непротиворечивая.
Подумав, он повторяет это вслух. И смотрит на Дагота:
— Рин?
— «Воплощенный пришелец под Красной Горой»... Не возьмусь судить о первых словах — слишком много вариантов для толкований — но упоминание Красной Горы, как мне кажется, указывает на то, что ключевое событие произойдет здесь. Что, учитывая некоторые обстоятельства, логично. «Рука, благословленная звездами»... Я думаю, что это все-таки о кольце. Правда, я не представляю, как ты его будешь искать, ведь оно, насколько мне известно, давно утеряно...
— Я знаю, где оно. Нужно только найти это место.
— Я все больше хочу знать, откуда, — по лицу Дагота видно, что тот бы с удовольствием вытряс объяснения прямо сейчас, однако все же сдерживается.
— Подробностей не жди, — предупреждает он. — Главное я расскажу. Остальное же... занятно, но бесполезно.
— Как тот глупый жест, который я должен был показать? — иронично приподнимает бровь Дагот.
— Вроде того. Но мы вновь отвлеклись.
— Действительно. Но не думай, что я забуду. Так вот... Про Разрубатель тоже, думаю, иного толкования быть не может. А «сжать урожай»...
Дагот некоторое время молчит.
— Тут тоже... Разрубатель способен рассечь любые связи. Или почти любые. Но в первую очередь — связи с Сердцем. Ты ведь понимаешь, о чем я?
— Прекрасно понимаю, — вздыхает он. — Ладно... Твоя очередь, — обращается он к себе-другому.
— Слова «Воплощенный пришелец» он считает формальным эпитетом для связки слов, — продолжает он-другой.
— Напрасно, — замечает Дагот. — В пророчествах каждое слово имеет скрытый смысл. Вопрос в том, какой.
— Ну, он поясняет, что это тот, кто принят в племенах, как гость с правом убежища.
— Друг Клана, — хмыкает он. — Впрочем, это он мог узнать от Мило. И подогнать под свою теорию.
— «Семью проклятьями» Барело счел ваших братьев, лорд Дагот...
— Облом, — ухмыляется он. — Тому же Арайнису мы, по большому счету, не противостояли. Мы получили от него по еба... — покосившись на Вилвина, он торопливо исправляется, — в бубен, приглашение в Бтуангтув и корпрус в качестве пропуска. И все. Никакого противостояния. Или Утол. С ним мы так и вовсе при встрече едва не раскланялись. Хотя тут еще можно переиграть. А вот с Арайнисом — уже нет. Или я ошибаюсь?
Дагот качает головой. И вдруг едва слышно роняет:
— А я, оказывается, скучал по этой твоей дурацкой манере выражаться...
— Что там еще? — решив не заострять внимания на этой случайной фразе, спрашивает он.
— «Благословение звездами» Барело связывает с Азурой. Логично, в общем-то, — хмыкает он-другой. — «Сжать урожай» он истолковывает, как воздаяние за ранее совершенное, хорошее или дурное. А вот истолкование слов «неоплаканный Дом» весьма интересно...
Он-другой поднимает глаза от растаявших бесследно листов.
— Потому что, наряду с Домом Дагот, он — правда, тоже именуя их Домом, — называет так двемеров.
— Почему, если все источники утверждают, что в Войне Первого Совета они были врагами? Не говоря уж о том, что они и остаются таковыми поныне, — подает голос нахмурившийся Вилвин. — Тем более если это эшлендское пророчество!
— Не все, ребенок, — вздыхает он. — Первая книга о тех событиях, которую я прочел, гласила, что Дом Дагот противостоял остальным в той войне, союзничая с Домом Двемер и объединившись с нордами и орками. И подавалось это, как политическое противостояние светских и ортодоксальных Домов. С другой стороны, это был трактат имперского историка, написанный для имперцев, так что...
— Я даже знаком с этим... опусом, — морщится Дагот. — Библиотеку Кагренака разграбили, но Турейнул одно время пытался её восстановить. Надеялся найти что-нибудь, что могло бы нам помочь... Эта книжонка там тоже была.
Замолкает. И тяжело смотрит на него:
— А теперь я хочу услышать твои мысли по поводу того, что означает третья строка. Вся третья строка, «Конь на страже закона».
Он неохотно кивает.
— Ну что ж... — неохотно говорит он, отметив, как мгновенно подобрались все остальные в ожидании обещанных разъяснений. — «Меченый дальней звездой»... Это может относиться и к тебе, — смотрит он на себя-другого. — Все же хоть Саммерсет, хоть Хай Рок — это другой край Тамриэля.
Тот согласно кивает, но взгляда не отводит, молчаливо требуя продолжения. А вот Вилвин мотает головой и хмурится. Словно догадывается, о чем пойдет речь дальше.
— И это может относиться ко мне, — признается он.
Обводит взглядом всех. Говорить об этом он не хочет, но понимает, что отмолчаться не получится. К тому же... обещания следует выполнять.
— Я не знаю, что было тому причиной, — медленно, преодолевая нежелание рассказывать, начинает говорить он, — но тогда... тогда меня выбросило в Внешние Пространства. Причем, как видите, так далеко, что потребовалась замена, — он криво усмехается себе-другому, получив такую же кривую усмешку в ответ. — Если Аурбис действительно, как считают некоторые, имеет форму Колеса... то меня выбросило за обод. В другой мир, где все совершенно иначе... Там нет магии, а боги то ли ушли, то ли умерли... там нет никого, кроме людей, и, не имея магии, они развили технику... в чем-то превзойдя дви, в чем-то безнадежно им проигрывая. И да, звезды там совершенно другие. Я плохо помню свою жизнь там... точнее, почти вовсе не помню. Только разрозненные обрывки. Детство в... приюте для сирот, потом службу в армии... И работу в... пусть будет стража... после армии.
Дагот качает головой:
— Это превосходит даже самые смелые мои предположения.
Он только пожимает плечами и продолжает — и сейчас это выходит гораздо легче:
— Между тем миром и Мундусом есть какая-то связь. По крайней мере, там о Нирне знают... но считают его выдумкой. Каким-то образом там сумели узнать многое из того, что здесь происходило... и что должно произойти. И создали множество историй, увлекших многих. Я, как вы понимаете, живя там, тоже увлекся... И когда меня... вернули сюда, эти знания оказались едва не единственным, что мне было оставлено. Все остальное... видимо, все же не стерто, но убрано так глубоко, что... В общем, не память, а обрывки — неточные, порой откровенно ошибочные...
— Однако они изрядно облегчили нам жизнь, — качает головой он-другой.
— В общем, другой мир — то ли за границами Аурбиса, то ли рядом с ними — куда уж дальше?
— И этот мир оставил на тебе свой отпечаток, — кивает Дагот, словно раздумывая вслух. — Что ж... теперь мне многое стало понятно.
Подумав, он решает не спрашивать, что именно. Ночь не бесконечна...
— «Воплощенный пришелец под Красной Горой», — вместо этого продолжает он. — Вот тут у меня нет... нормальных предположений. Точнее, они есть, но... — он обводит всех тяжелым взглядом, — я не хочу их озвучивать.
— Почему? — напряженно прищурился он-другой.
— Потому что мне они, скажем так, не нравятся. Совсем. Да, вероятно, это указание на то, что мне удастся воплотиться... Вот только ответьте мне — как? Никакая магия не создаст живое полноценное тело из воздуха. Живое, повторюсь, и полноценное. Не голем из камня или глины. Не конструкт из магии. Нужен соответствующий материал. То есть плоть. А откуда она возьмется, если из живых существ в Палате Сердца будешь ты, — он мрачно смотрит на себя-другого и переводит взгляд на Дагота, — и ты? Думайте теперь...
— Ну, если подумать… — задумчиво тянет Дагот.
— Рин, вот сейчас просто заткнись. Пожалуйста. Я все же надеюсь...
— Да что, что ты можешь придумать? — взрывается тот. — А главное — зачем?!
— А разве просто жить — не достойная цель? Жить, Рин. Дышать свежим воздухом, видеть солнце... найти занятие по душе, рвануть куда-нибудь, где так и не побывал. Жениться — не все ж такие, как Айем — и наделать детей... Или вон, — он кивнул на Вилвина, — эту мелочь усынови, тем более что вы и так родственники.
Мальчишка вздрагивает и, испуганно взглянув на Дагота, опускает глаза на листки с пророчествами, сжатые в руках.
А тот резко выпрямляется, сверля его яростным, почти ненавидящим взглядом.
— Не искушай меня, — почти шипит. — Слышишь? Не смей... искушать меня... надеждой.
Выдохнув, откидывается назад, привалившись спиной к стене. И тихо шепчет, прикрыв глаза:
— Ты не представляешь, как я сейчас хочу тебе врезать...
— Я тебе тоже, — он зол. — И что?
— Прекратите, — подает голос Вилвин, поочередно смерив его и Дагота колючим взглядом. — Слова здесь не помогут. Я тоже не верил, что у вас получится помочь мне. И слышать ваши рассуждения об этом было мучительно. Поэтому либо набейте уже морду друг другу, чтобы мы могли продолжить, либо просто оставьте его в покое, серджо Неревар, и делом докажите, что это возможно, а выбор предоставьте ему. Что касается «воплощения», то с чего вы решили, что здесь говорится о физическом воплощении? Ведь эти же строчки должны в равной степени подходить и вам, и другому серджо Неревару, а он вполне себе «воплощён». К тому же вы уже были под Красной Горой. С вами точно не происходило ничего эдакого? Что можно было счесть... — Вилвин вдруг осекается. — Вы вроде говорили, что вспомнили, как умерли там?
— Устами младенца глаголет истина, — хмыкает он, успокоившись так же резко, как и вспылил.
Тем более что ему неожиданно вспоминается некое обстоятельство... о котором он, встречаясь с Даготом во сне, где тот пребывал в прежнем облике, успел забыть. Очень-очень весомое обстоятельство. А еще... одно весьма неприятное предположение. Которое стоило бы проверить. И, желательно, сейчас. Потому что встречи через сон... в общем, стоит пользоваться возможностью, пока она есть.
— Слова тут действительно не помогут, а для действий... я все еще знаю недостаточно, чтобы предположить, что можно предпринять. Кроме самого простого — прийти и хреначить Разрубателем по Сердцу до одурения. Кстати, раз уж я признался... есть вероятность, что Вивек посоветует мне именно это. Вот только что-то мне подсказывает, что именно так поступать как раз не стоит...
Он смотрит на еще не остывшего Дагота. Потом на Вилвина.
— Что же до твоего вопроса, ребенок... ничего я не решил. Это просто один из предполагаемых вариантов. Его, — он кивает на хмурящегося себя-другого, — могут заменить мной. Могут выкинуть в Обливион меня, типа, сделал дело — иди нахер... Могут слить нас двоих воедино. И да, могут даже действительно воплотить... если, так сказать, заказчики этого всего будут в достаточно хорошем настроении. Выбирай, что тебе больше по сердцу.
— Есть еще один вариант толкования, — неожиданно подает голос он-другой. — Раз уж упомянули наш прошлый визит сюда... Помнишь слова Пророчицы?
— Какие именно? — хмурится он. — Напомни.
— Про «сорвать проклятую кожу», — так же хмуро отвечает тот. — Что, если нам тогда было предложено... стать такими, как они? И присоединиться к армии пепельных существ в виде, если повезет, упыря или Поднявшегося Спящего, одержав какого-нибудь бедолагу? Чем не "воплощение под Красной Горой"?
— Хм... А ты бы согласился? Если бы не начал догадываться, кто на самом деле стоит за происходящим? Если бы считал, что это я и никто более? — Дагот заинтересованно подается вперед.
— Нет.
Слово падает, словно камень.
— Нет, — повторяет он. — Не согласился бы. Да, я пришел бы в любом случае. Чтобы понять... причины. Но даже если бы это и впрямь был ты... я бы отказался.
— Но ведь я на самом деле приложил к происходящему руку, — заметил Дагот. — Разве этого не достаточно?
— Мне — нет. Потому что я знаю причину.
— Тогда считай это моей просьбой. Ударом милосердия, если хочешь.
Он некоторое время молчит.
— Я тебя услышал. Но... скажи-ка мне, старый друг, насколько тесно связана с Сердцем твоя душа? И так ли просто разорвать эту связь, как все остальные?
И по побелевшему лицу Дагота понимает, что попал в точку.
— Ты ведь не смог бы одержать его так, как это делают остальные, верно? — указывает он подбородком на Вилвина. — Никого бы не смог... Потому что тебе нечем... ведь Сердце — это и есть ты!
Тот обреченно кивает.
— Да. И в то же время нет. Я — это я, а Сердце — это Сердце... но его струны и струны моей души переплелись слишком тесно. Я не знаю, как так вышло... но да, эту связь так просто не разорвать.
— Вот поэтому я и не хочу торопиться, — вздохнув, он откидывается спиной на стену, благо, та близко.
Потирает руками лицо. Казалось бы, это сон... к тому же чужой... так почему он чувствует себя таким уставшим?
— Но я запомню твою просьбу. А сейчас давайте вернемся к этим гребаным пророчествам. Давай второе, Вилвин.
Тот реагирует не сразу. Заторможено меняет листки местами и несколько мгновений молча сидит, отрешённо уставившись в текст. Потом встряхивает головой и, нахмурившись, начинает говорить:
— «Сквозь двери неоплаканного дома, где смеются насмешники и интриганы плетут интриги, из залов вероломного дома звенит семь проклятий богов, познавших хулу» — прямым текстом написано, что мы лишь двери, проводники для действий тех, кто презирал божественное. На дверях символ Дома Дагот, но за ними залы рабочих цехов двемеров. Поэтому я не считаю их «неоплаканным домом».
В голосе мальчишки — вызов... и затаенная ненависть. К кому?
— Ну, — усмехается он, — это зависит от того, как трактовать. Это могут быть как те, кого не оплакали должным образом, то есть не совершили положенные ритуалы... так и те, по кому никто плакать не будет.
— Дальше идёт перечисление проклятий. И перед этим у меня сразу возникли вопросы: что означает эта нумерация? Хронологический порядок? Последовательность, в которой Нереварин столкнётся с ними? Относятся ли они исключительно к Нереварину или ко всему Морровинду в целом? Насколько растянуты они во времени? То есть столкнётся Нереварин лишь с их последствиями или встретит их... они произойдут с ним непосредственно? От этого многое зависит, ибо проклятия «личные» и «общие» толковаться будут по-разному.
— Давай все, что надумал, — подает голос он-другой. — Потом разберемся, что и как.
— «Первое проклятие. Проклятие Огня» — в варианте личного проклятия это может быть либо буквально столкновение с огнём, едва не погубившем вас, — Вилвин косится на него-другого. — Либо имеются в виду события сродни пламени... какие-нибудь... не знаю. Личные катастрофы или трагедии? Предательство? Если же говорить об общем проклятии, то тут напрашивается вариант с извержением. И таковой был после событий на Красной Горе. Это опять же, если воспринимать «огонь» буквально. Со времён Войны Первого Совета прошло много времени и событий, что можно было приравнять к «сжигающим», было наверняка немало.
Он-другой ухмыляется, привлекая внимание, и, дождавшись, пока парнишка вновь уткнется взглядом в записи, беззвучно отбивает короткую дробь пальцами на нагруднике, а потом показывает ему пятерню со слегка расставленными пальцами. Он медленно кивает — шрам от заклинания телваннийской волшебницы...
— «Второе проклятие. Проклятие Пепла» — здесь трактовать, как проклятие личное и общее, можно в связи с предыдущим. Как пепел, накрывший регионы Эшленда и Молаг Амура, или последствия тех самых «сжигающих» событий, так и ощущение «выжженной пустоши» после неких травмирующих событий. Или просто чувство одиночества, — Вилвин фыркает: — Чувствую себя гадалкой-шарлатанкой, предсказывающей судьбу очередному простачку, не пожалевшему денег.
— Ничего-ничего, у тебя неплохо получается. Трактовки, во всяком случае, интересные. Хотя... нет, продолжай.
Судя по заинтересованному взгляду от противоположной стены, не только ему интересно, что Вилвин скажет еще. Ни с кем из них его предположения соотнести было нельзя, но фантазия у парнишки работает отменно.
— «Третье проклятие. Проклятие Плоти» — тут в личном варианте, как и в общем, скорее всего говориться о корпрусе. Но ещё, возможно, имеется в виду Мор в целом.
Внимательно слушающий Дагот едва заметно хмурится.
— «Четвёртое проклятие, — говорит тем временем Вилвин. — Проклятие Призраков» — это сложно. Здесь у меня есть три варианта для общего проклятия: пленение и истязание душ Даготов и их потомков, месть призраков двемеров, жаждущих вернуться, и Призрачный Предел. А может и всё вместе, одно другого не исключает. В личном же... возможно, говорится о воздействии на душу божественной болезни. Ещё есть вариант, что вы бы как-то провинились перед духами предков. Только, что нужно такого совершить, чтобы все мёртвые Морровинда... ладно, допустим только Вварденфелла, обозлились на вас?
— Вот уж с кем у нас полное взаимопонимание, так это с духами, — фыркает он.
— Угу, — отзывается он-другой. — Настолько, что в Когоруне разбираться с мертвым ординатором Храма на призыв отозвался мертвый каноник того же Храма.
Дагот заинтересованно подается вперед:
— Как так вышло?
Они переглядываются.
— Да как... — пожимает плечами он-другой. — Пришли мы в Когорун — в Бтуангтув мы через него шли...
И коротко, дополняя рассказ друг за другом, они описывают, как было дело.
— ...Ну, думаю, пусть два духа друг с другом разбираются...
— Признайся, ты хотел посмотреть на рожу этого ординатора, когда появлюсь я, — хмыкает он.
— Не без того, — он-другой ухмыляется. — На других духов я как-то не рассчитывал... Но появился этот каноник — с ним тоже интересная история была... В общем, ординатор его узнал и припух — как так-то? Даже боевой задор растерял. Потом снова приперся...
— Но уже ко мне, — продолжает рассказ он. — Оказалось, что он как раз искал Когорун... непонятно только, нахрена.
— Как же, — хмыкает Дагот. — Искоренять зло, разумеется.
— Угу... Видимо, для этого он взял с собой храмовую реликвию — священную власяницу кого-то там... Не знаю уж, чем она должна была ему помочь, но с искоренением зла у него не получилось. Поэтому он попросил меня эту власяницу вернуть.
— Вернул?
— Вернул, конечно. Сразу после возвращения из Бтуангтува. Оставил во дворе альдрунского храма на видном месте — чтобы не объяснять, как она ко мне попала. Надеюсь, что ее опознали.
— А не опознали, так сами себе идиоты, — морщится он-другой.
— А вы не думали, что со двора Храма эту власяницу могли... того... умыкнуть? Простой прихожанин мог счесть это "знаком свыше" и хорошо, если просто забрать себе хранить-использовать, но мог ведь и продать... — изогнув бровь, ехидно интересуется Вилвин.
— Если бы ты видел это убожество, пацан, сейчас бы не умничал, — бурчит он-другой. — На такое даже не всякий нищий позарится...
— Видишь ли, "власяница" — это не просто название, — поясняет он. — Не знаю, из чьей шерсти она была... изготовлена, но носить такое — и впрямь подвиг. Грубая, жесткая, расцарапывающая кожу при каждом движении — и чем дальше, тем больше. Нужно быть искренне раскаивающимся грешником или просто религиозным фанатиком. К тому же очень ветхая. Так что для простого прихожанина это не более чем старая замызганная тряпка из непонятного материала. Ценность она представляет только для тех, кто точно знает, что это такое. Или знает о существовании такой вещи. Простые прихожане, как ты понимаешь, к таким знатокам не относятся. Так что в худшем случае ее могли просто выбросить, как ветошь.
— Но, поскольку никто до сих пор не явился выразить нам свое негодование — я о том самом ординаторе — можно предположить, что ее все же нашли и опознали именно те, кто надо, — он-другой пренебрежительно фыркает.
— Но даже если и нет — нас, как ты понимаешь, это не слишком волнует. Я, конечно, понимаю, что ты трибуналит и я сейчас наверняка оскорбил твои чувства, но у нас достаточно причин относиться к культу Трибунала без пиетета. Не говоря о том, что тогда нам было попросту не до того.
Вилвин в ответ пожимает плечами:
— Я не в претензии. Тем более что узнал уже достаточно, чтобы разочароваться в Троих.
И добавляет:
— Хотя святые и не особо виноваты. Они-то были искренни в своих порывах, и их подвиги стоят того, чтобы почитать их. В конце концов, среди святых Храма есть и вы, серджо. Весь Дом Редоран чтит вас, как своего покровителя. Разве это плохо? Славить предков и равняться на лучших из них?
— Вот уж кем я не был, так это святым, — морщится он. — И никогда не претендовал.
— Я тоже, — недовольно ворчит он-другой. — Стереть из истории не вышло... поэтому назвали святым и сделали вид, что так и надо. А вот ты можешь гордиться — Сарано тебя с Рорисом-мучеником сравнивал.
Вилвин поворачивается к нему-другому и тут же сконфуженно отводит взгляд. Ну да, в храме наверняка заставляли запоминать святых... и мальчишка понимает, о чем речь гораздо лучше, чем они со слов Сарано.
— Мы снова отвлеклись, — напоминает он.
— «Пятое проклятие, — тут же утыкается в записи Вилвин, — Проклятие Семени» — в общем проклятии, я полагаю, два варианта: либо речь идёт о неурожае и гибели скота, либо... говорится о нас, потомках Дома Дагот, как о семенах зла, что могут прорасти в любой момент. В личном... тоже можно сказать о «семенах зла» — Спящих, с которыми вы так или иначе сталкиваетесь. «Шестое проклятие. Проклятие Отчаяния» — в общем случае, если исключить отчаяние тех, кто подвергся Зову и тех, кто с ними связан, то, возможно, имеется в виду кризис веры у населения. Как раз то, о чём говорил настоятель Барело. В личном же...
Вилвин, подняв глаза, смотрит на него и переводит взгляд на Дагота. И ядовито произносит, склонив голову набок:
— Вероятно, имеется в виду невозможность что-либо изменить или исправить. Тщетное желание спасти тех, кто дорог...
И снова опускает взгляд на записи.
Пользуясь тем, что мальчишка снова уткнулся в листки, он криво усмехается — едкие нотки у того в голосе нельзя не заметить — и незаметно показывает кулак. И неодобрительно покачивающему головой Даготу, явно принявшему сказанное на свой счет, и уже начавшему поднимать руку — отвесить подзатыльник — себе-другому.
— Ты сердишься, значит, ты не прав, — почти беззвучно шепчет он в ответ на возмущенный взгляд.
Дать мальчишке подзатыльник хочется и ему — что бы он понимал, сопля... но это только убедило бы Вилвина в том, что он прав.
Он-другой прищуривается... смотрит на Вилвина и, медленно кивнув, опускает руку.
— «Седьмое проклятие. Проклятие Снов» — тут, вероятней всего, и для общего, и для личного проклятия подойдёт одно и то же — навеянные кошмары.
Помолчав и задумчиво глядя на листки, Вилвин говорит:
— Это всё, в общих чертах. Но есть ещё вероятность, что первые два, а может и три, проклятия относятся к Проклятию Азуры, становлению кимеров данмерами.
И, подумав, неуверенно добавляет:
— И... насчёт последовательности... В какой-то момент мне показалось, что проклятия идут в обратном порядке. «Сны»... Зов, как таковой, появился первым. После исчезновения двемеров. Вы сами говорили об этом, серджо Ворин. Отчаяние резни, последовавшее после было очевидно. «Семя зла» проявило себя позже: потомки Дома Дагот, так или иначе, тоже слышали Зов. Призраки двемеров вместе с Даготами проявились так же далеко не сразу. Потом было проклятие Плоти. А пепел и огонь нам ещё предстоит увидеть, по всей видимости.
— Что поэтому поводу говорит Барело? — поворачивается он к себе-другому.
Тот пожал плечами.
— Первые строки он вновь относит, как к Дому Дагот, так и к двемерам, упирая на то, что те были безбожниками и осквернителями божественного. Проклятие Плоти — тут ничего нового, все тот же корпрус. Проклятие Снов он соотносит с повсеместными сообщениями о кошмарах и душевных заболеваниях и считает, что это признак надвигающегося... э-э...
— Кризиса, — подсказывает он.
Он-другой кивает:
— Да. Про остальное он толком ничего сказать не смог.
— Ну, — медленно произносит Дагот, бросив взгляд куда-то им за спины, — учитывая все обстоятельства, он не так уж и неправ...
Ненадолго умолкает. Потом добавляет:
— Хотя трактование Вилвина представляется мне более точным. Но это и не удивительно — у мальчика все же больше информации о происходящем.
— Из первых рук, — тихо хмыкает он.
— А вот насчет, собственно, проклятий... — продолжает Дагот. — Первое, что пришло в голову мне — это проклятие Азуры, превратившей кимеров в данмеров...
— У меня только один вопрос — какого хрена она превратила всех? — зло цедит он. — Почему не ограничилась этими тремя? Остальные-то клятву не нарушали. Кстати... — он смотрит на Дагота. — То, что Азура прокляла наш народ из-за действий Трибунала — общеизвестный факт.
Тот кивает:
— Я тебе больше скажу — наложение проклятья я испытал на себе. И когда они пришли за Инструментами, уже знал и что произошло, и почему. И догадывался, что уготовано мне. Хотя такого все же не ожидал, думая, что они ограничатся мной. Да и все остальное...
— Думаю, что никто не ожидал. Особенно «остального»... Но — действия Трибунала, Рин. Не моя смерть, кто бы что ни говорил. Присвоение Инструментов Кагренака и манипуляции с Сердцем. Азура явилась им... — вкрадчиво произносит он. — А тебе?
Тот медленно качает головой.
— Да чтоб я сдох! — ахает он-другой. — Это же...
— Косвенное подтверждение невиновности в нарушении данной ее именем клятвы и предательстве, — кивает он. — Которое известно всем... кто интересовался теми событиями. И которое почему-то никто не заметил.
— Ты забываешь о том, что это противоречит версии Трибунала о случившемся, — криво усмехается Дагот. — Полагаю, те, кто имел неосторожность указать на это обстоятельство вслух, очень быстро умолкали...
— И обычно навсегда, — соглашается он. — Ты прав, это я упустил. Но вопрос «какого хрена» остается.
— Потому что могла, — бурчит он-другой.
— Призови и спроси, — предлагает Дагот. — Раньше ты так и делал.
— Теперь я предпочитаю меньше... общаться с богами, — морщится он. — Ты был прав — тот мир действительно оставил на мне свой отпечаток... Мне еще кольцо у нее забирать — оно в ее святилище, — поясняет он в ответ на вопросительный взгляд.
— Ладно. Итак, одна версия проклятий «Огня» и «Пепла», это проклятье Азуры, — возвращается к обсуждению Дагот. — Вторая — это извержение Красной Горы вскоре после исчезновения двемеров, превратившее Вварденфелл в пустошь. Я все же не всегда был... так ограничен в передвижениях. Хотя далеко и надолго оставлять Бтуангтув все же не мог. И то, что я увидел снаружи — совсем не то, что я помню, — горько усмехается он.
— Да уж... Все что могло гореть — сгорело. Что не могло — было засыпано пеплом, — -вздыхает он. — Я ведь тоже вспомнил, какими были окрестности Когоруна. Тогда, когда мы шли сюда. Как раз на подступах к нему нас накрыла буря...
— Я помню тот разговор, — кивает Дагот. — Хотя тогда счел его очередным приступом безумия. Я ведь говорил... А Арайнис как раз передал, что встретился с тобой. И что ты его узнал. Он-то тоже не знал, что вас двое...
Он сочувственно качает головой:
— Даже не знаю, что хуже — не помнить... или помнить вдвое больше, чем было... Мне было проще — я и свои воспоминания, и его, — кивок на себя-другого, — считал чужими. Но вот невозможность вспомнить то, что я считал своим... тоже сводила с ума. Особенно, когда что-то всплывало в памяти само собой — какой-нибудь обрывок, не связанный ни с чем и ни с кем. А при попытках эту связь найти — пустота.
И замечает, как Вилвин опускает голову, сцепив руки в замок.
— Проклятие Плоти, — кивнув, продолжает Дагот, — это корпрус. После моего вмешательства. А может, и до, учитывая, с какой целью он создавался. Проклятие Призраков...
— Тут тоже, в общем-то понятно. Одни — там, наверху, другие — в чужих телах... Как кукловоды, — негромко роняет он-другой.
— Именно, — морщится Дагот.
— Кстати... Твои... — он замолкает, подбирая слова, — соседи могут явиться сюда?
— Могут, — Дагот на миг стискивает челюсти. — Но я об этом узнаю. Все-таки это мой сон. А они... скажем так, я им слишком не рад, чтобы не заметить их попытку в него проникнуть. К счастью, они уже давно не пытаются это делать. Хотя... хорошо, что ты напомнил — ум Кагренака не стоит недооценивать. Он вполне может что-то заподозрить. Особенно, если привлечь его внимание...
— Тогда давайте не будем его привлекать, — подает голос он-другой. — И закончим уже с этими гребаными пророчествами. А потом, если получится, обсудим все остальное — я понимаю, что это тоже нужно. Остались проклятия Семени, Отчаяния и Снов. Последнее можно пропустить, думаю — вряд ли у кого-то из нас есть другие варианты толкования.
— Проклятие Семени... Ты высказал интересную мысль, му'рджул... — медленно произносит Дагот, глянув на Вилвина. — Но ты и прав, и неправ одновременно. Да, речь о потомках Даготов, но не только как о возможных «семенах зла», а еще и как об основных жертвах проклятия.
— Другое дело, что мало кто знает, почему одним снится просто мутная жуть, а другие говорят о Зове или внезапно сходят с ума, — кивает он-другой. — Но если принимать во внимание последствия этого... сумасшествия, версия с "семенами зла" приходит на ум первой.
— И она тоже верна, как ни неприятно это признавать, — соглашается Дагот.
— Проклятье Отчаяния, — снова говорит он-другой. — Барело тоже говорил о кризисе веры. Собственно, жрецы-отступники, как я понимаю, рассчитывают на этом сыграть, чтобы урвать свой кусок власти... Так что возможно.
— Я думаю, что все проще, — качает головой он. — Учащающиеся бури губят стада и посевы. Народ опасается голода — из-за корпруса Империя закрыла Вварденфел на карантин. И будет ли поставлять продовольствие в случае еще одного неурожая — неизвестно. Корпрус, призрак голода, дурные сны — есть от чего впасть в отчаяние. А вот насчет хронологии... Что проклятье Азуры, что извержение Красной Горы — события далекого прошлого. А вот сны и отчаяние — явно настоящее.
И незаметно показывает кулак прищурившемуся себе-другому — о том, что в довольно скором будущем извержение повторится, говорить сейчас не стоит.
— Серджо, а для чего вам нужны эти пророчества? — спрашивает вдруг Вилвин. — Я сомневаюсь, что кто-то воспримет их в качестве доказательства и вообще придаст этому большое значение... — и осекается. — Кроме эшлендеров. Вы собираетесь пойти к ним?
— Если переживем разговор с Сарети — да, собираемся, — нервно хмыкает он-другой. — Конкретно — к шаманке племени Уршилаку, которая и просила нас их достать.
— А для советников Великих Домов доказательством станет Луна-и-Звезда, — кривит губы он. — Наверное. Большинству, как я подозреваю, будет просто плевать: хочет какой-то н'вах зваться Наставником — ну, пусть зовется... Кого-то удастся купить, кто-то согласится, лишь бы от него отвязались... Колебаться будут либо упертые традиционалисты, не терпящие н'вахов в принципе, либо те, кто не верит ни в пророчества, ни в то, что происходящее можно прекратить — у Альмсиви же не вышло... Полагаю, что из-за этого дурацкого титула придется даже кого-то убить... Дурацкого, да, потому что реальной власти нам все равно никто не даст. И переться на Красную Гору придется, скорее всего, в одиночку. Ну, может, эшлендеры дадут с десяток воинов... и то не факт. А Дома будут смотреть, получится у нас или нет. Получится у н'ваха — хорошо, проблема Шестого Дома и всего, что с ним связано, решена. Не получится — туда и дорога...
— Скоро полдень, — внезапно замечает Дагот. — Вам пора.
Они, переглянувшись, синхронно кивают и...
...И первое, что он увидел, открыв глаза — встревоженное лицо настоятеля Барело.
— Улени? Можно тебя на пару минут?
— Для тебя — сколько угодно, милый, — Улени Хелеран кокетливо стрельнула глазами в сторону помрачневшего Тусамиркиля и поднялась.
Тот нахмурился и привстал. Элемар тоже посмотрел на него и приглашающе мотнул головой в сторону двери — мол, пойдем, если хочешь. Тусамиркиль недоверчиво уставился на него. Потом плюхнулся обратно и с мрачным видом принялся что-то толочь в ступке.
— Он тебя ко всем так ревнует? — полюбопытствовал Элемар, выходя следом за ней из Гильдии.
— Нет, только к тебе, — фыркнула Улени.
— И зачем ты его дразнишь? — закрывая за собой дверь, спросил он.
— Заслужил, — буркнула она. — Что у тебя за дело?
Элемар махнул рукой ждущему в коридоре Вилвину — вести его в Гильдию он поостерегся. Мало ли, явится кто-нибудь из альдрунского отделения… Не то чтобы маги Гильдии подобное часто практиковали... но закон подлости никто не отменял.
— Я бы хотел, чтобы ты присмотрела за этим парнем, — сказал он, когда тот подошел ближе. — Так-то он вполне самостоятельный, но он еще несовершеннолетний. Сама понимаешь…
Улени шагнула к Вилвину и принялась его разглядывать.
— Жаль, что ты еще ребенок, — промурлыкала она. — Тетя Улени показала бы тебе… мно-ого чего…
Тот испуганно вытаращил глаза, не попятившись только потому, что сзади была стена. А потом покосился на Элемара со смесью ужаса и возмущения, словно спрашивая: «Ты на кого меня оставляешь, скотина?!»
Элемар стиснул зубы и оттащил Улени Хелеран чуть назад.
— Улени… — рыкнул он. — Только пожалуйста — без твоих шуточек. Пацан не так давно потерял родителей и… очень тяжело это перенес. Твои шпильки он может не оценить.
Та мгновенно посерьезнела.
— Как?
— Пепельные твари, — понизив голос, проговорил Элемар. — Пацан сам чудом выжил и еще не оправился до конца. Так что… я тебя очень прошу, не третируй его. Ему и так несладко пришлось.
Повернулся к Вилвину:
— Ринар? Познакомься, это Улени Хелеран. Если что-то понадобится, обращайся к ней. Да, я знаю, что ты можешь о себе позаботиться, но мало ли? Лучше пусть у тебя будет кто-то, к кому ты можешь обратиться в случае нужды.
— Просто Улени, носатик, — та легонько мазнула пальцем не успевшего увернуться Вилвина по кончику носа. — Если понадобится — обращайся. Я всегда здесь, в Гильдии.
Повернулась к Элемару:
— Привратный?
— А куда еще? — пожал плечами тот. — Ангаредэль все еще злится на тебя?
— Разберусь, — вздохнула Улени. — Раз такое дело...
— Извини, — Элемар тоже вздохнул. — Но мне кровь из носа надо уехать… а пацана туда нельзя. И обратиться больше не к кому. Я постараюсь вернуться поскорее, но дня четыре меня точно не будет. Может, неделю. А это Садрит Мора, тут надо ходить с оглядкой. Кое-какие амулеты у него есть, но… в общем, мне будет спокойнее, если я буду знать, что он под присмотром.
— Странный ты, Суротано, — изучающе глядя на него, проговорила Улени. — Какое тебе дело до этого мальчишки? Он ведь чужой тебе.
— Я знаю... знал его родню, — криво усмехнулся Элемар.
В конце концов, с одним родственником Вилвина, пусть и невообразимо дальним, он действительно был знаком. И тот мальчишку признал. Так что это даже не было ложью.
— В общем, не мог я его бросить... — вздохнул он.
— Хорошо, — серьезно кивнула Улени. — Я присмотрю.
— Спасибо, — улыбнулся Элемар. — Ладно… пойдем, Рин. Надо тебя заселить.
Из Волверин Холла они отправились прямиком в Привратный. Сняв комнату — ту самую, в которой некогда буйствовал призванный Улени Хелеран призрак — и проводив Вилвина туда, Элемар закрыл дверь и снял с пояса кошелек. Прикинув, сколько ему понадобится на расходы, отсчитал нужную сумму. Остальное вместе с кошельком положил рядом с опустившимся на кровать Вилвином. Денег в кошельке оставалось гораздо больше того, что он оставил себе, но Элемар не жалел: если им не повезет, деньги им станут не нужны. А если с Сарети удастся договориться, он не обеднеет, «забыв» про отданный мальчишке кошелек.
— Здесь должно хватить на полтора-два месяца. Или даже больше, если расходовать экономно, — проговорил он, сев на кровать рядом с Вилвином, чтобы не нависать. — Но ты не дожидайся, пока деньги закончатся. Если я... мы не вернемся через... пусть будет десять дней — не жди. Отправляйся в Вос. Там лордом-волшебником является Арион. Если Нехт не ошибается, он — самый... вменяемый из Телванни. Да и Вос намного безопаснее любого другого телваннийского поселения. Так что там у тебя больше всего шансов устроить свою жизнь, если мы не вернемся.
Потрепал смурного мальчишку по голове. Тот поднял на него взгляд, спросив:
— Как до него добраться?
— В порт довольно часто приходят корабли. Там спросишь. И еще. Заставлять тебя все это время сидеть взаперти было бы глупо и жестоко... Но постарайся поменьше шастать по улицам, особенно избегай боковых улочек. Мне не хотелось бы тебя пугать, но предупредить я обязан: Нехт не просто так назвал Садрит Мору «самым негостеприимным городом» — примерно год назад нам пришлось отбиваться от охотников за рабами. Те были из Дрес... но Телванни тоже подобным не брезгуют. Так что имей в виду.
Он помолчал, соображая, что еще нужно сказать. Вилвин в это время выдохнул, нахмурившись и явно сдерживая недовольство.
— Да, насчет Улени Хелеран. Она, — Элемар вздохнул, — вообще-то не злая… просто у нее дурацкое чувство юмора и неистребимая любовь к розыгрышам. Я её, конечно, предупредил, но не уверен, что она сможет удержаться от шуточек. Постарайся на нее не обижаться, хорошо?
— Не могу обещать. Всё будет зависеть от самих шуточек, серджо… — буркнул Вилвин, сцепив руки в замок.
Казалось, он собирался с духом, чтобы сказать что-то ещё и, наконец, решился:
— Всё будет хорошо, серджо, — неловко улыбнулся. — Всё-таки вас двое, а он один.
— Конечно, — Элемар ободряюще улыбнулся в ответ, — иначе и быть не может. Ладно, — он встал и легонько хлопнул мальчишку по костлявому плечу, — мне пора.
* * *
В Альд'Руне вновь свирепствовала пепельная буря. Тащиться в такую погоду в общественную купальню смысла не было — к тому времени, как он добрался бы до «Альд Скара», вездесущий пепел вновь забился бы во все возможные места — поэтому Элемар сразу направился в таверну. Благо привести себя в порядок можно было и там. Правда, крюк к порту силт страйдера все равно пришлось делать — в расположенную рядом с ним курьерскую службу: следовало уведомить Атина Сарети о своем приезде и поинтересоваться, когда тому будет удобно его принять.
Отправка письма обошлась неожиданно дорого. Из-за бури, как было сказано. В обычное время Элемара это не обеспокоило бы, но сейчас, когда он почти все деньги отдал Вилвину...
«А я, оказывается, отвык считать каждую монету», — нервно хмыкнув, мысленно признался он.
«К хорошему всегда привыкаешь быстро, — раздался в голове ответный хмык. — К тому же ты имел на то полное право: ты ведь тратил то, что сам заработал... не отнял, не украл — заработал».
«Как думаешь, — открывая дверь «Альд Скара», поинтересовался Элемар, — как скоро советник назначит встречу?»
«Не знаю. С одной стороны, он наверняка успел поисчерпать терпение в ожидании, с другой же — он вполне может быть занят».
Однако ответ от Атина Сарети пришел быстро — Элемар едва успел привести себя в порядок, когда явился курьер.
На листе бумаги, вынутом из запечатанного конверта, было одно-единственное слово:
«Немедленно».
Элемар невольно повел плечами — на миг показалось, что от листка полыхнуло той смесью эмоций, которая наверняка владела советником, когда тот писал свой ответ. Впрочем, это, скорее, были его собственные опасения — от предстоящего разговора зависело очень многое, а он к тому же не знал, о чем вообще придется говорить.
«Как думаешь, — не выдержал он, — нам удастся... получится ли сохранить с советником хорошие отношения?»
Неревар некоторое время молчал. Элемар успел решить, что ответа не будет, но он все же заговорил:
«Надеюсь. Очень надеюсь. Но если все обернется плохо, твоя задача — вытащить нас оттуда. Так же, как из Бтуангтува, помнишь? Потому что я могу быть занят».
Чем именно — Элемар уточнять не стал. Все и так было понятно.
На этот раз сдавать оружие, вопреки ожиданиям не потребовалось — их сразу пригласили в кабинет.
Атин Сарети, как и в прошлый раз, сидел за столом, внимательно изучая шпалеру с изображением Капитана. Неревар дождался, когда за ним закроется дверь и прошёл вперёд... и замер, едва удержавшись от того, чтобы протереть глаза.
Мер, сидевший за столом, был его сверстником... точнее, сверстником Элемара.
Удержать лицо ему, видимо, не удалось, потому что Сарети — а это, без сомнения, был он, только выглядящий теперь неожиданно молодым — сначала удивленно поднял брови, а затем нахмурился:
— Что-то не так?
Неревар опомнился и опустил взгляд.
— Прошу прощения, серджо... Я просто внезапно обнаружил, что совершенно не умею правильно оценивать возраст меров. То есть, не умел, — поправился он.
Сарети вновь нахмурился, на сей раз озадаченно. Потом просветлел лицом, кивнув какой-то своей мысли.
— Любопытно... Но вы не торопились, — совсем другим тоном проговорил он, решив, видимо, не тратить время на отвлеченные темы.
— На то были причины, — качнул головой Неревар. — Но теперь я полностью в вашем распоряжении и готов ответить на... — он запнулся, — почти любые вопросы.
— Что ж, — Сарети коротко хмыкнул, оценив оговорку. — Присаживайтесь.
Неревар не заставил себя упрашивать — стоять перед Сарети навытяжку оказалось неожиданно... неприятно. Устраиваясь в кресле, он невольно задумался о причинах — не было ли это ощущение отголоском прежнего, забытого мировосприятия... когда не он стоял вот так перед кем-то, а напротив, другим приходилось стоять перед ним?
Сарети тем временем пристально изучал его лицо.
— Занятно... — пробормотал наконец он. — Что ж, вы сказали, что готовы ответить на мои вопросы. Это отрадно... и для начала я хотел бы услышать о том, чем вы были так заняты с момента нашей последней беседы, что нашли время для ее продолжения только сейчас. Случай с поместьем Морвейн и Фаласмарион можете опустить. А вот про Гнаар Мок хотелось бы услышать подробнее... особенно, учитывая, что вас видели в обществе некоего Ллотиса Селвило...
Неревар пожал плечами и принялся рассказывать. Впрочем, это заняло намного меньше времени, чем предполагалось.
— Это достоверная информация? — спросил Сарети, когда он договорил. — О Селвило?
— Неделю назад я встретил его в окрестностях Молаг Мара. Не уверен, что это был именно он, но у меня есть причины считать именно так. И я уверен, что он все еще жив. Возможно, позднее я буду знать больше, но пока неопровержимых сведений у меня нет. Только предположения.
— Что вы будете делать, если встретитесь?
— Убью его, — усмехнулся Неревар. — Теперь меня ничто не сдерживает. Его тоже, но...
— Вы упоминали, что из-за сотрудничества не можете вредить друг другу, — напомнил Сарети.
— Так и было. Но недавно кое-что изменилось: человек, который... сдерживал Селвило, покинул Морровинд. С одной стороны, это развязало ему руки... а с другой — не только ему, но и мне тоже.
Неревар посмотрел на Сарети:
— И я не знаю, кто займет его место и какие приказы может отдать. Приказывать мне этот преемник не сможет... но есть и другие. И я знаю не всех. А тех, о ком я знаю, вполне могут начать в скором времени выводить из провинции.
Сарети медленно кивнул. Потом моргнул и посмотрел на Неревара.
— Это ведь не все, верно? — проницательно заметил он.
— Не все, — кивнул тот. — Есть еще кое-что... и я надеюсь, что вы меня выслушаете до конца, прежде чем... — он вздохнул, — примете решение о моем дальнейшем пребывании в Доме Редоран.
— Вы что-то совершили? — Сарети вмиг напрягся. — Что-то... порочащее Дом?
— В числе прочего, — неохотно проговорил Неревар. — О... моей причастности... известно только мне и тем, ради чьей помощи я был вынужден это сделать. Частично в рамках уже известного вам сотрудничества, частично... Впрочем, даже без этого... с определенной точки зрения... само мое пребывание в рядах Дома Редоран теперь может его опорочить. И для этого мне не нужно было что-либо совершать. Достаточно оказаться... тем, кем я оказался.
— И кем же?
— Нереварином, — медленно, по слогам произнес Неревар, глядя на Сарети в упор.
Тот, к его чести, не стал сходу кричать: «Ересь!» Вновь откинулся в кресле, сложив руки «домиком» перед собой и сверля Неревара острым взглядом сузившихся глаз. Потом отвернулся, глядя на шпалеру с изображением Капитана.
— Это... очень рискованное заявление, — проговорил он, вновь повернувшись к Неревару. — Смею надеяться, что узнал вас достаточно, чтобы быть уверенным в вашей честности, серджо Суротано. Но... отложим пока в сторону тот факт, что такое заявление само по себе является еретическим. И да, вы абсолютно правы — я обязан изгнать вас из Дома Редоран прямо сейчас. Но... как и в предыдущую нашу беседу что-то мне подсказывает, что это решение — казалось бы, правильное решение, если не единственно верное — будет огромной ошибкой. Поэтому... я хочу услышать объяснения, прежде чем что-либо предпринять.
— Объяснения... — Неревар вздохнул. — Боюсь, они покажутся вам недостаточно полными... или недостаточно убедительными. Не потому что я желаю что-то скрыть — в складывающихся обстоятельствах мне будет необходима поддержка, поэтому утаивать что-либо не в моих интересах.
Элемар «внутри» хмыкнул. В том, что Неревар именно утаит от Сарети все, что сможет — по крайней мере, до поры — он был уверен.
«Несколько лицемерно, не находишь?»
«Предлагаешь выложить ему все как есть? — недовольно отозвался тот. — Сарети мужик, конечно, умный, но вся правда о тебе — и обо мне — может оказаться для него слишком... шокирующей. И в лучшем случае он решит, что ты двинулся рассудком на почве корпруса и предполагаемой избранности. А в худшем... я не представляю, какие могут быть последствия. Кроме очевидных, разумеется. Поэтому предпочту не рисковать».
— Просто многое из того, что мне стало известно, я не могу подкрепить фактами. А домыслы вполне могут оказаться ошибочными.
— Хм... — Сарети потер бритый подбородок. — Что ж... Я слушаю.
Неревар помолчал.
— Думаю, вы помните из нашей прошлой беседы, что... э-э... императора — да, это был его приказ, — кивнул он удивленно поднявшему брови Сарети, — интересовали пророчества о Нереварине. Я предполагаю, что это связано с ситуацией на Вварденфелле: действия культа Шестого Дома в отношении сторонников Империи, участившиеся моровые бури и связанные с ними плохие урожаи... И корпрус. Имперцам нужны богатства Вварденфелла, — криво усмехнулся он. — А происходящее... расшатывает положение. К тому же, если Шестой Дом наберет влияние... в Киродииле ведь не понимают, что это такое, считая просто местным еретическим культом. Сродни поклонению даэдра. О том, что это нечто большее, мало кто задумывается. Да вообще почти никто, — он вздохнул.
Сарети задумчиво кивнул.
— Вот для того, чтобы урегулировать ситуацию, император решил обратиться к пророчествам о Нереварине, — Неревар достал из сумки полученные от Косадеса и Барело заметки и положил на стол.
Точнее, не сами заметки, а их копии — без имен получателя — сделанные ими перед проникновением в Министерство Правды и позднее, в Холамаяне. Неревар тогда не слишком верил, что им удастся найти Вилвина, и предполагал, что после Министерства они сразу отправятся в Холамаян, а оттуда — к Уршилаку. И переговорить с Сарети планировал как раз перед поездкой к эшлендерам, потому что после... после было бы уже поздно. Он не знал, откуда у Ордена Дозора появятся сведения о связи «боевого мага Суротано» с Клинками, но был уверен, что после их обнародования заручиться поддержкой Сарети будет намного сложнее. Если вообще возможно. Сейчас же был шанс... Но давать Сарети доступ к оригинальным документам Элемар был все же не готов. Пускай выбор между Клинками и Домом Редоран был сделан им уже давно, пускай они были уверены, что личность Косадеса Сарети уже известна, светить имя бывшего координатора Клинков ему не хотелось. И Неревар его понимал: все-таки благодаря Клинкам он в свое время многое получил. Да и сам Косадес, если верить тому, что он сказал в их последнюю беседу, оказался заложником чужих приказов... и кто знает, как бы все сложилось, не будь этих самых приказов... Кроме того, оригиналы этих документов могли пригодиться им самим.
Сарети задумчиво посмотрел на перевязанные шнуром заметки, перевел взгляд на Неревара... потянулся и, сняв шнур, развернул скрученные трубкой листки.
Читал он быстро, к тому же заметки Антаболиса и Шарн явно просто просмотрел, задержавшись на расшифрованном послании Косадесу и записях Гильваса Барело.
— Вот как, — проговорил он несколько минут спустя, вновь сворачивая заметки и перевязав их шнуром. — И вы склонны полагать, что являетесь героем этого пророчества?
— У меня есть основания так считать, — медленно проговорил Неревар. — И расчеты имперцев тут ни при чем... хотя они, безусловно, способствовали моему здесь появлению. Их, как мне было однажды сказано, вполне устроил бы «убедительный самозванец». Послушный Империи, само собой. Вот только в исполнении этого пророчества заинтересованы те, кому чаяния имперцев совершенно безразличны. Мои, к слову тоже. И... — он посмотрел Сарети в глаза, — скажем так, у меня была возможность уяснить на собственном опыте, что... богам перечить не стоит. И если они чего-то хотят... лучше это сделать. Или хотя бы попытаться.
— Даже так? — нахмурился Сарети.
— Именно так. Вот только, к сожалению, богов интересует исключительно результат.
«Не всех», — подал голос Элемар.
«Не обольщайся. Ему просто надоело ждать, когда мы перестанем изображать баранов. Да и ситуация, пожалуй, требовала его вмешательства. Впрочем, я имел в виду не его».
— Значит, воля богов... — пробормотал Сарети. — Как я понимаю, речь не о Трибунале?
— Нет, — качнул головой Неревар. — Хотя и они заинтересованы в устранении угрозы со стороны Шестого Дома. Но, учитывая, что, согласно доктрине Храма, пророчество о Нереварине — ересь, уверен, что с их стороны поддержки я не получу. Даже напротив. Кроме того... у Храма, если они узнают о моей причастности к недавнему происшествию в Вивеке, будут ко мне собственные претензии.
Сарети нахмурился.
— В Вивеке?
Элемар «внутри» напрягся — от того, как Сарети отреагирует сейчас, зависело очень многое...
А тот вдруг распахнул глаза.
— Нападение на Министерство Правды?! — ахнул он. — Вы?!
— Да, серджо, — хмуро кивнул Неревар. — В рамках уже известного вам сотрудничества, как я уже упоминал, — напомнил он.
— Невероятно... немыслимо... — в голосе Сарети причудливо мешались потрясение, недоверие и гнев.
— Жрецы-Отступники, значит? — он остро глянул на Неревара.
— Да, — кивнул тот. — Необходимые мне сведения, — он кивнул на лежащие перед Сарети записи, — хранятся у них, а тот, с кем я должен был договариваться об их передаче, как раз накануне нашей встречи был арестован Орденом Инквизиции. Можно сказать, у меня не было другого выбора.
— Что ж... — Сарети задумчиво покатал свиток по столу. — Орден Инквизиции, насколько мне известно, считает, что дерзкий налет — дело рук Жрецов-Отступников... пусть так и остается. Тем более, с определенной точки зрения, так оно и есть...
Неревар промолчал.
— Есть еще кое-что, о чем вам стоит знать, поскольку Дом Редоран довольно тесно связан с Храмом, — помедлив, проговорил он. — У меня есть основания утверждать, что версия Жрецов-Отступников насчет источника божественных сил Трибунала — верна. Я не могу подкрепить ее фактами сейчас, но если... когда, — поправился он, — когда угроза со стороны Шестого Дома будет устранена, это выйдет наружу, так или иначе. Ведь, чтобы победить Дагота Ура, нужно будет отрезать его от источника его божественной силы. А поскольку Трибунал черпает оттуда же, с ними неминуемо произойдет то же самое... И тогда руководство Храмом перейдет именно к Жрецам-Отступникам.
Сарети прищурился и медленно кивнул.
— И у Дома Редоран будут... сложности, — проговорил он. — Вы предлагаете мне... что?
— Я всего лишь сообщил вам то, что считаю важным — для вас лично и для Дома Редоран в целом. Это не только мой долг, но и мой выбор. А как с этим знанием поступить — принять к сведению, отвергнуть или, скажем, передать Ордену Инквизиции, вместе с личностью того, кто вам их сообщил — только ваше решение.
— Думаю, я приму их к сведению, — задумчиво ответил Сарети. — А дальше — посмотрим, сбудутся ли ваши предположения. Но вернемся к вам и вашей... миссии. Вы упомянули, что рассчитываете на поддержку... Дома? Или мою лично?
— Не скрою, мне она нужна. Но даже без этого... — Неревар ненадолго замолчал. — Я достаточно многим вам обязан, поэтому счел необходимым предупредить. Ведь рано или поздно то, кто я есть, станет общеизвестным. И у вас, как у оказавшего мне покровительство, могут возникнуть... сложности.
Сарети задумчиво кивнул:
— Думаю, они непременно возникнут.
— К тому же, есть вероятность, что помимо обвинения в ереси, станет известно о моей связи с... — Неревар помедлил, — имперской тайной службой. И меня волнует, как это скажется на тех, кто со мной связан. Все же Берел Сала известен... излишним рвением в искоренении ересей и врагов Храма.
— Если они не замешаны в ваших... делах, то это быстро выяснится.
— Не замешаны, — покачал головой Неревар.
— В таком случае, им ничего не грозит.
— Это было бы прекрасно.
— Отрадно, что вы заботитесь о тех, кто рядом с вами, — Сарети подался вперед. — Однако в случае обнародования... компрометирующих вас связей, я буду вынужден поставить под вопрос ваше пребывание в рядах Дома Редоран. По крайней мере, до предъявления вами убедительных доказательств. Это не изгнание, но... определенное поражение в правах.
— Кольцо Луна-и-Звезда вас устроит? — приподнял бровь Неревар. — Согласно преданиям, оно зачаровано так, чтобы носить его мог только сам Индорил Неревар. Или Нереварин, как его Воплощение. Любого другого оно, предположительно, убьет на месте.
— Хм... Если вы останетесь живы, надеюсь, вы не будете возражать против проверки?
— Не буду, — Неревар усмехнулся.
Сарети прищурился. Но от вопросов удержался.
— Что ж... — вздохнул он. — Я услышал больше, чем рассчитывал... хотя и не то, что ожидал. И уверен, что вы не лгали. Не сказали всего, но... не лгали. Возможно, вы искренне заблуждаетесь... время покажет. Но надеюсь, к следующей нашей беседе вы будете в здравии и сумеете предоставить убедительные подтверждения сказанному сегодня.
— Боюсь, что для того, чтобы эта беседа состоялась, мне придется пробраться в поместье подобно вору, — невесело хмыкнул Неревар.
— Думаю, я это переживу, — усмехнулся Сарети.
* * *
Элемар досадливо выругался, собирая разлетевшиеся листки с записями. Эти документы ни в коем случае не должны были попасть в руки ординаторов, когда те явятся в Бал Исру с обыском. За копии, оставленные у Сарети, он не переживал — без имен, кроме того, под которым его знали в Морровинде — они были почти безвредны. Даже для него самого, по большому счету — если его связь с Клинками раскроется, то произойдет это без привлечения этих документов. А после того как с Шестым Домом будет покончено, большинству станет плевать на его возможные связи с Империей. Победителей, как сказал Неревар, не судят.
Разговор с Сарети накануне окончился далеко не сразу. Советник был настроен удивительно оптимистично, рассчитывая, что «Нереварин» войдет в состав Совета Редорана... словно уже поверил в то, что «серджо Суротано» таковым является. И Неревару потребовалось немало усилий, чтобы отговорить Сарети от идеи сделать его Архимастером Дома. Шаг был бы, конечно, красивый — поставить Воплощение Капитана во главе Дома, которому он покровительствует — но... сделать это означало бы передать Дом Редоран под контроль Империи. А это, в свою очередь, означало, что некоторые инициативы Сарети, в лучшем случае, просто не получат развития — сильный Дом Империи был не нужен. Особенно, не такой лояльный, как Хлаалу. Хотя насчет лояльности тех же Хлаалу можно было поспорить...
Собранные записи отправились в сумку. Следом Элемар свернул и убрал туда же рисунки — портреты Арайниса и Ворина, Когорун... свой рисунок, из-за которого он в свое время поцапался с Нереваром. И другие. Не все, только те, в которых угадывалось прошлое, которое н'вах знать не мог. Да и не всякий не-н'вах знал... Вспомнив, он достал набросок, сделанный в Холамаяне. Некоторое время смотрел на него в сомнении, потом вздохнул и взял перо. Стоило оставить Ринару какую-нибудь весточку — если Неревар снова прав в своих опасениях, мальчишке придется непросто.
Помедлив, он обмакнул перо в чернила и написал:
«Слушай свое сердце».
Прямо под рисунком.
После чего прошел в пустующую сейчас — Ринар был на занятиях в Альд'Руне — комнату и оставил рисунок на подушке.
Зелья, свитки... все это предстояло покупать. Кольца, амулеты... Стоило навестить Гальбедир, у которой всегда можно было разжиться несколькими заполненными камнями душ. Деньги. Оружие и амуниция удостоились особого внимания — в Эшленде кузнецов, работающих со стеклом, нет. К тому же Неревар не раз упомянул, что после объявления его Нереварином, появляться в городах будет небезопасно. Впрочем, кое-какой ремонт он, конечно, мог сделать и сам. Взвесил в руке даэдрический гунто, который после разговора с Сарети забрал у Тувесо Белет. Помедлил. С одной стороны, надежнее было бы взять верный стеклянный меч, с другой... с некоторых пор Элемар чувствовал, что он ему как будто не по руке. Акавирская «сабля» ощущалась иначе. Лучше. Не совсем так, как должно, но... правильнее. Словно начали просыпаться навыки прошлой жизни... в которой он сражался совсем иным клинком.
Вынув гунто из ножен, Элемар несколько раз взмахнул им, нарочно замедляя движения и прислушиваясь к ощущениям. Не сабля... и не гунто. Что-то более массивное... Топор? Однако в памяти упорно мелькал образ изогнутого клинка... смутный, но все же узнаваемый.
«Как не вовремя», — вздохнул в голове Неревар.
Перехватил управление телом. И, как Элемар несколькими минутами ранее, взмахнул клинком. Сначала неловко, а потом все четче и увереннее. Впрочем, долго это не продлилось — проведя несколько приемов, он вдруг сбился, тихо выругался и убрался «внутрь».
В пользу даэдрического меча было еще одно обстоятельство: прочность. Даже в сравнении со стеклянным такое оружие было прочнее и реже требовало заточки. Правда и усилий на оную требовалось больше... Подумав, Элемар все же пристегнул к поясу гунто.
Взял сумку, огляделся, вспоминая, все ли взял, что собирался... досадливо тряхнул головой — что-нибудь, как обычно, всплывет позднее — и перенесся в Альд'Рун.
В Гильдии Магов было тихо — занятия, видимо, давно закончились и ученики разбежались кто куда. Так что Элемар направился прямо к Эрраниль, мимолетно пожалев, что не удалось пересечься с Ринаром — после общества вечно смурного Вилвина он неожиданно обнаружил, что скучает по солнечной непосредственности этого шебутного мальчишки. С другой стороны, весточку ему Элемар все же оставил. Да и задерживаться не стоило, а Ринар наверняка придумал бы что-нибудь... как в прошлый раз, когда, столкнувшись с ним на следующий день после памятного разговора о Вилвине, прогулял занятия, чтобы подслушать его беседу с Сарано, а потом потащил его на продуктовый рынок... Впрочем, польза от той встречи была — с Ринаром теперь занимается Вонден Мано и пацан сейчас наверняка у него. С такими мыслями он и оказался в Балморе.
— Явился вор, укравший мое сердце, — обрадованно встала из-за стола ему навстречу Гальбедир.
— Учитывая, сколько денег я обычно у тебя оставляю, можно сказать, что я его честно купил, — усмехнулся в ответ он.
Гальбедир рассмеялась:
— Жаль, что ты нечасто это делаешь. А в последнее время и вовсе меня забыл. Что тебе понадобилось на этот раз?
Заполненные камни душ у нее нашлись. Элемар давно не спрашивал, где она их берет — в прошлом, когда он все же задал этот вопрос, Гальбедир отделалась шуткой. С тех пор он не интересовался, уважая ее тайны, но при случае всегда пользовался возможностью пополнить запасы.
Подумав, что Вилвину может понадобиться защита, он спросил:
— Свитки... хотя нет, — качнул головой он, — есть ли у тебя амулеты с чарами щита? Любыми, но лучше Второй или Третьей Преграды.
— Свитки есть Первой и Второй Преграды. Амулетов нет, — пожала плечами она. — Но я могу зачаровать.
Элемар, знакомый с расценками Гальбедир, изобразил что-то придушенное.
— Не знаю, нужно ли тебе мое сердце, но ты явно мечтаешь меня раздеть, — фыркнул он. — Нет уж, давай свитки. Второй Преграды, — уточнил он.
— Скупердяй, — шутливо попеняла она. — И пошляк. Сколько свитков тебе нужно?
Следующей, кого он навестил, была Ажира. Впрочем, как оказалось, ничего особого она предложить не могла, так что Элемар, купив только несколько фиалов со стимуляторами, отбыл в Садрит Мору.
Примечания:
Да, оно живое! После множества правок и переделок — новая глава. Мало, конечно, но...
Проснувшись, Элемар позволил себе некоторое время просто поваляться в кровати. Все, что они планировали сделать, было сделано: Сарети предупрежден, компрометирующие документы они из Бал Исры забрали, к предстоящему... походу тоже подготовились, как смогли.Оставалось выяснить, как дела у их подопечного — а потом отправляться к Уршилаку, передавать Нибани Месе содержание найденных пророчеств... если здоровье этого подопечного позволит. В последнем и Элемар, и Неревар дружно сомневались, заранее готовясь к тому, что придется немного задержаться в Садрит Море. Неревару, к слову, вероятность задержки чем-то не нравилась — Элемар несколько раз уловил его беспокойство, когда разговор касался этой темы — но делиться он, как обычно, не спешил... С этой мыслью Элемар встал, оделся и, выйдя из комнаты, легонько постучал в соседнюю дверь.
Открывший ему Вилвин выглядел испуганным и полным какой-то обреченной решимости. Но только в первое мгновение — в следующий миг глаза его распахнулись... и подозрительно заблестели, а заклинание, клубящееся над ладонью, истаяло. Что это было, Элемар рассмотреть не успел, но подозревал, что это явно что-то небезобидное. А Вилвин в уже привычном жесте сцепил руки и нервно улыбнулся.
— Значит... И со мной... так тоже может быть... — срывающимся голосом произнёс он. — Джу'ро'н биви(1), серджо. Джуо'н сут яглакам биви(2)...
Элемар растерялся. Настолько, что почти пропустил мимо ушей его сбивчивый лепет. Впрочем, Неревар, похоже, все расслышал. Удрученно вздохнув: «Ох, ребенок...», он аккуратно отодвинул Элемара «внутрь» и шагнул в комнату.
— Эх, ты... — негромко проговорил он, слегка взъерошив Вилвину волосы. — Неужели ты думал, что я тебя брошу?
Думал, внезапно осознал Элемар, вспомнив, что именно сказал Вилвин. Именно так пацан и подумал, когда они уходили, видимо, уже привыкнув к тому, что каждый проявивший участие добр к нему, в лучшем случае, наполовину. С ним самим когда-то было точно так же... вот только он был... сильнее? Хотя намного легче быть сильным, когда тебя не изнуряют бесконечные кошмары...
А Вилвин тем временем опустил глаза, сжимая переплетённые пальцы.
— Не разумно исключать такой вариант, особенно, когда он кажется наиболее вероятным. Но... — он снова посмотрел на Неревара, как-то болезненно улыбнувшись. — Я так рад, что с вами всё в порядке, серджо! Что вы живы...
И вдруг, шагнув вперед, обвил Неревара руками. Тот вздрогнул, тихонько крякнул от неожиданности, но тут же обнял его в ответ.
— Ох, ребенок... — снова вздохнул Неревар, понимая, что мальчишке, измученному кошмарами и одиночеством, просто хотелось убедиться, что ему не чудится.
Вилвин же замер, словно испугавшись собственной смелости, но тут же прижался теснее. Всего на мгновение, после чего отстранился.
— Простите, это... — неловко пробубнил он и замолк, опустив голову.
Вспомнив, что они все еще стоят на пороге, Вилвин отошёл в сторону, пропуская Неревара в комнату и закрывая за ним дверь.
— Серджо Ворин тоже рад вас видеть. Как всё прошло, серджо? — явно желая поскорее перевести тему, спросил он.
Покосился на ряды пустых склянок из-под зелий у кровати, дернулся, словно хотел их спрятать... и пошарив в кармане, протянул Неревару кошель, оставленный ему перед их отъездом:
— Вот. Мы только просили приносить еду в комнату, чтобы... — Вилвин замялся, подбирая слова. — Некоторые зелья требовали снизить нагрузку, и мы решили просто никуда не выходить. Это дополнительно стоило медяк в день. Сверх того я не тратил.
«Вот же... — вздохнул "внутри" Элемар. — Нет, пацан молодец, и честный... хотя с, э-э...»
Он замялся, думая, стоит ли называть Дагота надзирателем... да и по виду Вилвина было понятно, что, даже не будь он под присмотром родича, ему бы и в голову не пришло оставить деньги себе. К тому же Элемар с запозданием сообразил, что не видел раньше, чтобы мальчишка что-то пил. Кроме стимуляторов, когда становилось совсем тяжко... а они, обманувшись его внешней серьезностью и взрослостью, даже не думали проследить. Так что лечение и дополнительные траты, скорее всего, инициатива Дагота...
«Скажи, пусть оставит кошель у себя», — проговорил он.
«Обязательно. Да и потом надо будет добавить под каким-нибудь предлогом», — отозвался Неревар.
«Само собой. Раз уж взялись... а предлог — вон, ряды предлогов возле кровати. Мы же не сможем таскать его с собой повсюду...»
«Не сможем. Особенно, когда нас объявят вне закона. Думаешь, я просто так все, что можно, выложил Сарети?»
«Кто-то копает под Клинков...» — вспомнил Элемар.
«Думаю, дело не только в этом... но Кай верно заметил: наша забота сейчас — Шестой Дом».
— Оставь у себя, — сказал Неревар протягивающему кошель Вилвину. — Мало ли, вдруг тебе срочно нужно будет что-то купить, а меня рядом не будет. Кстати, о покупках, — он посмотрел на пустые флаконы от зелий. — Что из лекарств нужно докупить? Всё же нам предстоит отправиться туда, где достать их будет довольно затруднительно...
Вилвин, судя по его лицу, хотел возразить, что ничего больше не нужно, но вздохнул и, выбрав пару флаконов, протянул их Неревару.
— Мне намного лучше, серджо, — виновато улыбнулся он. — Я уже могу весь день обходиться без бодрящего зелья. Правда, не уверен, что справлюсь на долгом переходе.
— Весь день — это хорошо, — рассеянно отозвался Неревар, убирая пустые флаконы в сумку, — но лучше прибегать к ним в исключительных случаях. Думаю, стоит немного задержаться здесь, чтобы у тебя было время восстановиться получше. Только... — он осекся и нахмурился, пытаясь поймать ускользающую мысль. — Ладно, позже вспомню, — сдался он, поняв, что не в состоянии понять, что его беспокоит и как это связано с пребыванием в городе.
Одновременно с этим раздался стук в дверь. Стоявший ближе Неревар открыл и увидел Улени Хелеран.
— О, — мурлыкнула та, усмехнувшись, — ты уже вернулся? Так быстро? Привет, носатик, — улыбнулась она Вилвину.
Тот ответил ей вежливым кивком.
— Да, — кивнул он, впуская ее в комнату. — Вышло быстрее, чем я ожидал, но оно и к лучшему.
— Значит, в моих услугах больше нет нужды? — уточнила Улени, цепким взглядом окинув его и Вилвина.
— Больше нет, — подтвердил Неревар. — Я тебе что-то за это должен? — поинтересовался он, прислушавшись к торопливой подсказке встрепенувшегося Элемара.
— Пфф, — отмахнулась Улени. — Пустяки какие... мальчишка славный и любознательный, мне было нетрудно. Но, — она посмотрела на Неревара, — я бы хотела с тобой поговорить. Наедине, — она обернулась и послала Вилвину извиняющуюся улыбку.
— Хорошо, — кивнул он.
Потрепал Вилвина по голове:
— Я недолго, ребенок, — и вышел из комнаты, пропустив Улени перед собой.
Далеко отходить, впрочем, не пришлось — как только за ними закрылась дверь, Улени Хелеран развернулась к нему и, прищурившись, прошипела — не зло, но подозрительно:
— Скажи мне, Суротано, что на самом деле связывает тебя с этим мальчишкой? Почему при виде тебя он готов разрыдаться?
Элемар внутри едва не взвился, а Неревар вздохнул и невесело усмехнулся:
— Приди ты на пару минут раньше, у тебя не возникло бы таких вопросов... Я ведь говорил, что он перенес... сильное потрясение?
— Да, — чуть настороженно кивнула Улени, — ты говорил, что он потерял семью...
— А он сам? Ты ведь наверняка пыталась его расспросить. Парень, конечно, замкнутый, особенно после всего, но что-то ж наверняка рассказал...
— То же самое. Но как это относится к моему вопросу?
Неревар вздохнул.
— Улени, я нашел его не сразу после того как это случилось. Парень успел понять, что никому не нужен... Я не расспрашивал его, но я не слепой. И когда мне пришлось оставить его тут, он решил, что я, как и все остальные, его бросаю. Как его родители, которые умерли, как те, кто после этого принимал участие в его судьбе — знаешь, как нищему кинули кусок хлеба и пошли дальше, даже не глянув, куда упал тот кусок — в протянутые руки или в дорожную пыль... Он ведь знал, что я могу не вернуться — не по своей воле, но... он ребенок, Улени, хоть и выглядит взрослым. Ребенок с израненной душой. И в его понимании, от него просто в очередной раз ушли... В общем...
— Я поняла, — кивнула она.
Шагнула вперед и положила ладонь ему на плечо:
— Извини, что засомневалась.
Неревар накрыл ее ладонь своей.
— Я знаю, как это могло выглядеть со стороны. Все хорошо. И... спасибо тебе. За неравнодушие.
Улени улыбнулась. Подалась вперед и коротко поцеловала, тут же отстранившись и сделав шаг назад.
— Если тебе еще что-то понадобится — обращайся, — сказала она.
И ушла.
«Даже Улени... — вздохнул Элемар. — Ну почему из всех предположений выбирают всегда самое дерьмовое?»
«Потому что дерьмо случается гораздо чаще. Особенно с теми, за кого некому заступиться, вроде Вилвина. Или Ринара с Индрель. Или тебя в прошлом. И немалая часть его совершается под маской добрых дел. С этим можно только смириться и продолжать поступать так, как велит совесть. А мнение... кому надо, будут знать, как все на самом деле. А остальные пусть катятся в Обливион».
Элемар хмыкнул — спорить с этим было сложно. Разве что вообще закрыть глаза на все и проходить мимо... если эта самая совесть позволит.
«А еще подумай, что на месте Вилвина могла быть девчонка... такая же замученная беззащитная сирота», — припечатал напоследок Неревар.
Когда они вернулись в комнату, Вилвин, сидящий на кровати, поднял взгляд.
— Я, правда, больше боялся, что вы не вернётесь не из-за того, что не захотите, а из-за того, что не сможете, — проронил он и тихо добавил, опустив голову и сцепив руки в замок: — Как отец.
Неревар озадаченно моргнул.
«Подслушивал, — фыркнул внутри Элемар. — Я бы на его месте не удержался, да и разговаривали вы под самой дверью».
— Подслушивал? — добродушно хмыкнул Неревар, глянув на Вилвина. — Не могу сказать, что одобряю... но и бранить особо не за что. Зато и объяснять ничего не надо — ты сам все слышал, верно?
Замолчал и нахмурился.
— Ты уже второй раз упоминаешь отца... Я не вправе настаивать, но все же хотел бы узнать, что именно случилось. Ты можешь не говорить, если не хочешь, но если я... мы будем понимать чуть больше, возможно, это поможет нам в дальнейшем. Если не избежать... сложностей, то хотя бы сгладить острые углы.
Наблюдавший «изнутри» Элемар, глядя на мальчишку, заподозрил, что в случившемся с его родителями было что-то... непростое. И пожалуй, стоило прояснить, что... даже рискуя, что мальчишка замкнется. Прояснить, до того, как они узнают официальную версию...
— А что тут рассказывать, серджо? — горько усмехнулся Вилвин. — Мы с папой оба слышали Зов. Он знал, как мне плохо, а я знал, что ему намного хуже, ведь он слышал его намного дольше, чем я. Просто однажды он ушёл... на задание и... не вернулся.
Он удручённо вздохнул и ненадолго замолчал. Неревар сел рядом с ним.
— Знаете, серджо, — глухо, словно выдавливая из себя слова, продолжил Вилвин, — я тоже... не помню каким был раньше. Я... забываю. Они отняли это у меня. Почти не помню отца, только обрывками и... мне очень не хватает его. Я вовсе не помню свою маму. Ни лица, ни имени, ни голоса. Только баночки с краской: разноцветные и яркие. Я уже давно не уверен, что о родителях, да и всём своём детстве, я действительно помню, а что — выдумал. Мальчик, что жил когда-то этой жизнью, давно умер. Остался только я. Сломанный, неправильный, искалеченный. Ущербный и жалкий, как неправильно собранный фактотум из металлолома...
Даже в профиль было видно, как мальчишка, глядя на сцепленные в замке пальцы, кривится в усмешке, полной презрения — к себе самому.
«Вот оно что, — пробормотал Неревар — не вслух, мысленно. — Как я тебя понимаю, ребенок...»
«Память, значит. Он слишком строг к себе, — вздохнул Элемар. — Так нельзя... чудо, что он не сломался».
«Очевидно, это помогало ему сохранять рассудок, — так же вздохнул Неревар. — Главное, чтобы он сумел вовремя себя отпустить».
— Что ж, — невесело хмыкнул он уже вслух. — Значит, у нас с тобой много общего. Я, как ты знаешь, вообще не помню, каким был... тогда. В той жизни. И не знаю, каким должен быть «настоящий» Неревар. Откуда бы? Полдесятка коротких воспоминаний и пара глупых книжонок — не то подспорье, что поможет восстановить прежнюю личность. Да и надо ли ее восстанавливать, прежнюю? Мой... — он чуть помедлил, подбирая правильное слово, — другой я, например, сказал бы, что не стоит...
«Определенно не стоит», — угрюмо процедил Элемар.
— ...да и сам я в этом не уверен. Не уверен, что хочу быть прежним Нереваром. Он умер и очень давно, а я... даже если я когда-то и был им, я не смогу стать им снова. Слишком многое забыто, слишком многое изменилось — и не только мир вокруг, но и я сам. Да и те, кто знал меня прежнего, давно ушли... или, — он вздохнул, — скоро уйдут. А остальным наплевать, кто я и какой, лишь бы исполнил это грёбаное пророчество и не слишком мешался потом. Так какая, в сущности, разница? Настоящий или нет, правильный или неправильный...
Он помолчал. Вилвин поднял на него взгляд — задумчивый и одновременно... понимающий?
— Гнаться за прошлым — бессмысленно, — продолжил Неревар, — а пытаться оправдать чужие чаяния — глупо. Остается делать, что должно. Что велит сердце и совесть. И прожить эту жизнь... если она у меня будет... так, словно она первая. Не пытаясь вернуть то, что вернуть невозможно... Не бери в голову, ребенок, — совсем другим тоном сказал вдруг он, легонько хлопнув Вилвина по плечу, — у всех бывают минуты слабости. А ты гораздо сильнее, чем думаешь, только боишься поверить в себя.
Встал. В желудке засосало, напоминая о том, что было бы неплохо позавтракать. И как можно скорее. Они и так игнорировали его позывы намного дольше обычного... для последних недель.
«Рекомендую поторопиться с завтраком. Иначе ты — или я — будешь мести все, до чего дотянешься», — хмыкнул он.
— Ладно... — проговорил Неревар, то ли отвечая ему, то ли обращаясь к Вилвину. — Мы пробудем здесь еще несколько дней — раз уж ты начал лечение, стоит его закончить, прежде чем отправляться в Эшленд. Заодно будет время закупить то, что может там понадобиться.
Мальчишка кивнул, глянул на лежавшие рядом записи и, взяв их, поднялся следом.
— Серджо... А вы случайно не знаете заклинания Третьей Преграды?
Неревар задумался.
«Было что-то такое, — припомнил Элемар. — Но мы его так и не использовали».
— Кажется, да... но мы не уверены, — кивнул Неревар. — Мы оба как-то больше полагаемся на скрытность, чем на защиту. Хотя мысль хорошая... — он ненадолго задумался и взглянул на Вилвина: — Третья Преграда, значит? Хорошо. Если нам удастся вспомнить, как её накладывать, мы тебя научим.
Кивнул и вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
* * *
В Садрит Море они задержались на неделю. Элемар, позаботившийся о том, чтобы у них было достаточно средств, подумал — и на следующий же день потащил Вилвина по лавкам. Предупреждение Неревара о том, что их вскоре «сольют» не давало ему покоя, заставляя думать, кто и зачем. Клинкам это было ни к чему... а кроме них о том, что Элемар является агентом имперской службы, знал только Сарети, которому от обнародования этих сведений было больше вреда, чем пользы. Разве что тот с кем-то ими поделился... Еще, конечно, был вариант с Селвило... но тут можно было гадать до бесконечности. Жив ли он или мертв, вменяем или погрузился в безумие, готовится убрать конкурента сейчас или догадался подготовить донос заранее...
Так или иначе, им предстояло неопределенное время провести в пустошах Эшленда — вдали от ординаторов Храма, интриг Домов... и, к сожалению, услуг целителей, портных или бронников. И если сами они были относительно привычны к этому и готовы, то с Вилвином дело обстояло совершенно иначе. Городской ребенок, изнуренный долгой болезнью... Оставлять его в Садрит Море было нельзя — конечно, здесь ему были не страшны ординаторы, но одинокий и явно не местный подросток мог стать лакомой целью для охотников за рабами. Кроме того, и Элемар и Неревар подозревали, что мальчишка в любом случае попросится с ними. И отказать ему они не смогут. Следовательно, стоило снарядить его получше. И не только сменой одежды, но и каким-никаким оружием. Возможно, даже зачарованным.
Искомое в итоге нашлось у Галара Ротана, зачарователя, с которым они некогда познакомились благодаря Ангаредэлю. Обманчиво простая на вид серо-коричневая мантия была зачарована на защиту от холода — недолгую, но все же. А в качестве оружия Элемар выбрал довольно легкий, как раз по руке подростку, посох в нордском стиле с серебряными накладками, зачарованный на паралич. То, что нужно-огрел врага и удрал, пока тот лежит бревном...
Стоило это все недешево, поэтому Элемар, помня почти болезненную реакцию Вилвина на траты ради него, к моменту оплаты отправил мальчишку порыться в книгах и свитках в поисках чего-нибудь полезного или хотя бы интересного. Потому что выложить пришлось десять золотых «драконов» даже с учетом того, что Ротан, как старому знакомому, скинул ему цену на целую треть.
Мальчишка же от обновок пришёл не то в ужас, не то в восторг, и долго ощупывал зачарованные вещи, видимо пытаясь осознать, что это для него. Но кроме сумбурного потока благодарностей ничего не сказал, хоть по глазам были видны и вина, и что он записал на свой счёт ещё один долг.
Гром грянул, когда они гуляли вдоль северного берега островка — на ежедневных прогулках, с каждым днем становящихся чуть длиннее, настоял Неревар, чтобы хоть немного подготовить Вилвина к походу в Эшленд, а заодно выяснить, насколько у него вообще хватает выносливости, — и наткнулись на чей-то кард'рун. Чей, Элемар разбираться не собирался — отпугнув стража-нежить, он развернулся в обратную сторону, жестом веля Вилвину делать то же: идти дальше не стоило хотя бы потому что страж мог быть не один...
Гулко чавкнув и плеснув споровой слизью, качнулась колонна мускпунжа, возвышавшаяся над зарослями креша чуть впереди и слева. За ней вторая — ближе и ниже первой, третья... резко запахло сырым муском... Элемар напрягся — кто-то лез напролом через заросли, явно направляясь в их сторону. Непонятно было только, почему этот «кто-то» не попытался эти заросли обойти...
— Колокол... — судорожно выдохнул за спиной Вилвин.
— Что? — переспросил Элемар.
Впрочем, вопрос отпал сам собой, как только неизвестный, раздвинув листья, выбрался наружу — он просто не видел, куда идет, ориентируясь иным, неведомым Элемару способом. Потому что «кем-то» оказался пепельный зомби.
Сзади, со стороны Вилвина, к незваному гостю метнулась едва заметная чёрно-красная дымка, сбивая с шага и замедляя, и въелась в плоть, заставив того взвыть от боли. Зомби повалился на землю, скрюченный, точно в мышечном спазме, но почти сразу же упрямо попытался встать, намереваясь достичь своих целей.
Элемар не понял, что сделал мальчишка, но не замедлил этим воспользоваться. Едва зомби выпрямился и начал подниматься на ноги, он прыгнул вперед и вбок, закрывая Вилвина собой, и выхватил из ножен гунто, целясь в шею и надеясь, что непривычный клинок не подведет. Однако чернёное лезвие прошло сквозь чужую плоть, даже не задержавшись — лишь тихо скрипнул рассеченный позвоночник. Изуродованная безглазая голова только начала падать, отделенная от тела, а Элемар уже с силой пнул впалую грудь, отбрасывая фонтанирующий кровью труп обратно в заросли. Подумал — и следующим пинком отправил туда же и голову.
Стряхнул с гунто кровь, отстраненно думая, чем оттереть то, что осталось, и повернулся к Вилвину:
— Ты как, пацан?
Тот, с заметным усилием оторвав взгляд от кустов, куда завалилось тело зомби, посмотрел на Элемара и нервно выдохнул:
— Н-нормально... вроде.
— Это хорошо... И... не знаю, что ты сделал, пацан, но это было очень кстати!
Элемар аккуратно потрепал Вилвина по плечу и спустился к урезу воды — отмываться. Но тут же обернулся на шорох за спиной. Однако все было тихо, только Вилвин не стоял, а сидел на земле. Впрочем, это было неудивительно. Так что Элемар ободряюще улыбнулся ему и проговорил:
— Ноги не держат, да? Ничего, в первом бою всегда так... точнее, после него. Хотя, у некоторых и не после, а до... Но ты, повторюсь, молодец, четко сработал. Что это хоть за заклинание? Я ничего подобного не встречал еще.
— Калечащая Хватка. Это д-дедушкино заклинание, — немного нервно отозвался Вилвин, сцепив руки в замок. — Т-там воздействие на мышечную с-систему... магия крови.
— Магия крови? — Элемар, не обнаружив больше пятен, встал и уважительно присвистнул. — Непрост был твой дедушка...
Он нахмурился, вспоминая.
— Это из... записей, про которые ты упоминал, верно? Может, стоило все же их забрать у Ринара? Сам-то он их точно не прочитает, если они на данмерисе, но вот если их найдут другие...
«Да и нам было бы полезно в них заглянуть, — задумчиво протянул Неревар. — Личные записи нам без нужды, но если этот «дедушка» записывал там известные ему заклинания...»
«Согласен, — Элемар вздохнул. — Но, возможно, еще представится случай».
— Я надеюсь, что не найдут, — тихо проговорил Вилвин.
Помолчали.
— Знаете... — заговорил вдруг Вилвин, — у дедушки тоже был друг по имени Суротано. Тоже рыжий альтмер. Они многое прошли вместе. И у него тоже был дед, с которым они так же многое прошли. На которого он равнялся, — чуть тише продолжил он. — И о котором пёкся даже больше, чем о себе.
Элемар изумленно потер подбородок, с неудовольствием отметив уже отросшую щетину, и хмыкнул:
— Бывают же совпадения...
Посмотрел на все еще сидящего на земле Вилвина. Идти тот явно был не в состоянии, а убраться было необходимо. Взять на руки и унести, как они делали раньше, когда ему было совсем худо? Идея была заманчивой, но Элемар помнил, как, сам того не замечая, куксился Вилвин каждый раз, когда такое происходило. Впрочем, выход был — унести, да, но не как ребенка, а... как раненого. Тем более, в каком-то смысле так оно, пожалуй, и было. Так что Элемар подошел к Вилвину, аккуратно потянул за плечо, вынуждая подняться, и развернувшись к нему спиной, присел:
— Залезай. Идти сам ты сейчас не сможешь, но это нормально. Однако нам стоит убраться отсюда. И палку свою не забудь.
«А я наконец вспомнил, что меня беспокоило», — проронил вдруг Неревар.
«И что же?»
«Вот такие гости, как нынешний. Будь мы сами, было бы проще, но теперь нам придется заботиться не только о собственной безопасности».
Телекинезом притянув к себе посох, Вилвин не с первого раза закрепил его и неловко взгромоздился Элемару на спину.
— Спасибо... — пробухтел он из-за плеча. — Серджо говорит, что это был не первый... гость, — внезапно и уже совсем другим тоном сообщил он.
— Чудесно, — мрачно буркнул Элемар, выпрямляясь. — Значит, нас может ждать еще одна теплая встреча? Стоит поторопиться — в городе хоть на помощь стражи можно рассчитывать...
Постоял, давая возможность судорожно вцепившемуся в него Вилвину немного освоиться и устроиться поудобнее. А дождавшись, когда хватка на плечах ослабеет, размашисто зашагал в сторону города.
— Сейчас поблизости их нет, но серджо сказал, что сбил с пути уже троих за три дня и не ожидал встретить их за городом. Кажется, нам придётся уходить и из Садрит Моры, — несколько печально протянул из-за спины Вилвин.
«Что ж, в Садрит Море действительно оставаться больше нельзя, — подтвердил его слова Неревар. — Если Ворин будет постоянно заворачивать таких гостей... не стоит недооценивать его соседей».
— В следующий раз лучше пусть сразу предупредит, когда кто-то подобный окажется поблизости, — попросил Элемар. — Это лучше, чем подставляться, уводя их в сторону. Его... соседи могут заинтересоваться таким феноменом.
Только когда впереди и чуть в стороне показался лазурный шар Зала Совета, обвитый грибными побегами точно щупальцами, Элемар остановился и сгрузил свою ношу на землю.
— Давай, разомнись. И пойдем собираться, раз уж здесь оставаться больше не безопасно.
1) «С возвращением» (данм.)
2) «Спасибо, что вернулись» (данм.)
 |
|
|
Какое всё-таки удовольствие наблюдать за вашими интерпретациями игровых квестов и событий, каждая глава как праздник)
2 |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
nastyKAT
Мурр))) Автор счастлив))) |
|
 |
|
|
Видится мне здесь небольшое завершение, и получилось оно красивым. Что-то закончилось, что-то началось - а что именно, будет уже дальше :)
1 |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
|
|
Но как завершение большой части мне понравилось. Остальное посмотрю завтра)
1 |
|
 |
|
|
После долгого перерыва начал читать 57 главу, тут же начались вьетнамские флешбеки из игры, хто все эти люди?, чзх тут происходит?...
|
|
|
Count Zeroавтор
|
|
no_ammo
Бывает))) |
|
 |
|
|
С 18 года я слежу за этой работой. Мир вокруг меняется, Морровинд остается вечен.
Я рада, что работа не бросается и медленно, но верно бредет вперед, подобно целеустремленному путнику, не желающему сгинуть в пепельных пустошах! 2 |
|
|
|
|
Прямо ранний новогодний подарок! Огромное спасибо, что не забрасываете :)
Спиралька скручивается дальше и туже... Основание заложено, теперь дальше по пророчествам? 1 |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
Darwin_666
Простите за то, что не сразу отвечаю. Да, работа медленно, но движется, вопреки внезапному и не отступающему неписцу... |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
SetaraN
Не, не заброшу. Правда, следующая глава будет, наверное, не скоро: осенний неписец решил развиться в зимний... К тому же автор добрался до TESO... или TESO наконец добралась до автора... |
|
|
|
 |
|
|
На причале Элемара встретил один из младших офицеров Легиона, сердито напомнив, что, хотя по прибытию в Морровинд альтмер формально уже считается свободным, в действительности таковым он станет только после обязательной процедуры регистрации новоприбывших. Всегда казался странным этот момент. Понятно, что таков канон, но именно канон и казался странным. Если Варденфелл - что-то вроде Сибири, некое ссыльное поселение в пределах которого ссыльный становится свободен, то это понятно. Но кой смысл везти за три девять земель преступника чтобы совсем освободить? Не становится же он свободен вообще? Понятно, что протагонист игры (Нереварин) - случай особый и позже покидал остров чтобы посетить тот же Морнхолд не как простой человек. И ему особую бумагу могли выписать... Но прочие ссыльные поселенцы (на мой взгляд) должны были в установленный срок обязаны найти работу (скорее всего на какой-нибудь имперской шахте по добыче стекла или эбонита, кому они ещё нужны-то?). Иначе какой смысл везти преступников чтобы просто их выпускать? Дабы они пополняли ряды местной преступности? |
|
|
|
|
Я даже не помню, комментировала ли однажды эту работу или все-таки нет. Но! Я слежу за этой работой аж с 18 года👀
И это потрясающе! На момент начала написания, я только-только прошла впервые главный квест. И в голове еще не все уложилось по полочкам, а я, как всегда, искала фф, который был бы прям "вах, какая прелесть! Дайте два". И эта работа прям затянула. На пороге 23 год👀 (ужос!) Меняются декорации в реале, но здесь все движется по продуманному маршруту, и я так сильно восхищаюсь автором (авторами) этой работы! Сколько терпения, сил, эмоций вложено сюда. А какой сюжет, а какие виды! Буду ждать, аки Хатико до победного конца! Потому что не ждать конца этой работы - сущее преступление! 3 |
|
|
|
|
Таки зашёл в игру, Нераварину напрямую говорят и что совсем его освобождают, и что это по прямому приказу Императора, а память меня обманывала: думал что его чуть более в тёмную до самого доклада Каю Кодасесу использовали.
Видимо, наложилось преставление о Морровинде как о неком месте ссылки далеко только не для ГГ. |
|
 |
|
|
Спасибо! Великолепная работа! Шедевр! Надеюсь она когда-нибудь будет продолжена.
1 |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
|
|
Книга ожила, С автором все норм...
И это прекрасно! ) 1 |
|
|
Count Zeroавтор
|
|
Корнелий Шнапс
автор жив и (не)героически преодолевает не отступающий неписец... 4 |
|
|
|
|
Dreaming... Dreaming... Подготовка в заоблачные дали продолжается...
1 |
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
