Моя жизнь - моя игра (джен)

Ранним утром первого сентября Гарри и Гермиона сидели в креслах и зачарованно смотрели на камин. В этом доме невозможно было собираться в последний момент. Хотя, может быть, просто они сами по себе были довольно собранными людьми, в отличие от Уизли, сборы которых Гарри наблюдал в прошлом году. В этом году, кстати, кажется ему еще предстояло за этим наблюдать. Дамблдор сообщил в письме, что их до Кингс-Кросс повезут на министерских машинах вместе с семьей Уизли. Вернее, вначале он не знал, что у Поттера гостит Гермиона, пришлось ставить директора в известность. Гарри даже обрадовался такому повороту событий, пусть Дамблдор порадуется, что слизеринец дружит с гриффиндоркой. Мелочь, а старик может успокоиться. С другой стороны, это конечно было минусом. Теперь директор с Гермионы глаз спускать не будет и, скорее всего, еще раз вспомнит свой промах в Визенгамоте, когда он отдалил от себя юного Героя, не встав на защиту его подруги.

Огонь в камине вспыхнул, и в гостиную вышли двое — седовласый пожилой волшебник в плаще цвета хаки и в черном цилиндре, и молодой смуглый чернобородый маг в простом сером костюме. Гермиона и Гарри поднялись, чтобы поприветствовать вошедших.

— Все вещи собрали? — без приветствия обратился к подросткам Луджин.

— Доброе утро, Гарри и мисс... — Истван, в отличие от своего зятя, правила приличия соблюдал, но на секунду Поттеру показалось, что он как-то странно, что-то про себя вычисляя, посмотрел на Гермиону.

— Грейнджер, Гермиона Грейнджер, — представилась она.

— Рад познакомиться с подругой Гарри, — предельно вежливо отозвался пожилой маг, но Гарри чувствовал в голосе едва заметное неприятие, — Бенджамин Истван, — старик улыбнулся и протянул руку Гермионе, она с опаской ее пожала, — а этот человек — отец, уже знакомой вам Салимы, — Сакхр Луджин.

Луджин лишь кивнул и сообщил, что им пора. Гарри вошел в камин вместе с Истваном, и нахмурился, задумавшись над поведением волшебников. Обычно общительный Луджин был молчалив, Истван фальшиво улыбался...

— Тысяча поздравлений, Рон! Тебе опять удалось вывести нашего старосту! — первое, что услышал Гарри в Дырявом котле. Семья Уизли как раз спускалась к завтраку.

— Гарри! — миссис Уизли обратила внимания на подростка, но все же обнять его почему-то не решилась, — Кажется, будто ты похудел. Сказывается отсутствие домашней еды!

— Удачи, — ухмыльнулся Истван, кивнул Артуру Уизли, с которым, вероятно, был знаком, и шагнул обратно в камин.

— Домовик вполне сносно готовил, — пробурчал Гарри и уселся за стол, — Всем привет.

— Я загляну в Косой переулок, куплю книзла. Мне мама заранее дала денег, чтобы я купила себе подарок на День Рождения, а я за это время так полюбила Чертика, что решила непременно завести кота, — шепнула на ухо ему Гермиона и умчалась прочь.

Ели все в относительной тишине, что было странным. Видимо, сказывалось присутствие Гарри. Сам же слизеринец, оказавшийся в рыжеволосой гриффиндорской компании, мельком поглядывал на Джинни и Рона. Однокурсник за лето прилично подрос и выглядел вполне счастливым, возможно, Том забыл об этом рыжем недоразумении под его Империусом. Или снял действие заклятия, кто его знает. Джинни же, несмотря на духоту, сидела в длинной черной водолазке, лицо ее было бледным, под глазами залегли синяки, рыжие волосы заплетены в какой-то безобразный пучок. Гарри решил, что она, скорее всего, часто плачет. Девочка почувствовала на себе взгляд, и посмотрела на Поттера. Глаза их встретились, и Джинни почему-то виновато опустила глаза, и так грустно улыбнулась... Гарри надолго запомнит эту улыбку...

Наконец, все позавтракали, вернулась Гермиона, держа в руках рыжего огромного кота, и началась привычная для Уизли суета. Гарри чуть было не рассмеялся от такой охраны, когда стоял на пороге Дырявого котла, понимая, что в любой момент сможет уйти незамеченным, или побеседовать по душам хоть с Сириусом Блэком, хоть с самим Волдемортом, вздумай они сюда явиться.

Машины, несмотря на то, что выглядели весьма обычными, умудрялись обгонять другие автомобили даже в очень узких переулках, а на светофорах оказывались не в конце ряда, а в самом начале. Все же, без магии тут не обошлось, поэтому добраться до вокзала удалось быстро. Гарри и Гермиона почти одновременно прошли сквозь барьер между девятой и десятой платформой, и уже собрались высматривать свободное купе, как вдруг мистер Уизли окликнул Поттера.

— Подойти сюда, пожалуйста, на минуту, — рыжий лысеющий маг выглядывал из-за колонны.

— Что-то случилось, мистер Уизли? — сдержанно поинтересовался Гарри.

— Ты ведь читал тот экстренный выпуск Ежедневного пророка?

— Где говорилось о том, что Блэк был близким другом моей семьи и является моим крестным? Нет, к сожалению, но мне основной смысл все же известен.

— Тогда пообещай мне, что не будешь разыскивать Блэка, Гарри, — неожиданно для Поттера прошептал Артур.

Подросток несколько раз моргнул, видимо, пытаясь найти смысл в словах Уизли-старшего. Судя по выражению лица — не нашел. Да, гриффиндорцам действительно сложно понять слизеринцев. Даже если бы Гарри нашел в Черной книге упоминание о виновности Блэка — не стал бы его разыскивать. По крайней мере, в одиночку. Попросил бы помощи у Иствана и всех родственников, хотя бы. Все-таки месть, пусть и не объявленная главой рода — святой долг для них всех, связанных древними родовыми клятвами о помощи и взаимовыручке. И даже их желание — не важно.

— Артур! Поезд вот-вот отойдет! — прокричала миссис Уизли.

— Сейчас! — ответил жене мистер Уизли, — Просто пообещай мне, Гарри.

— Зачем мне искать того, кто должен хотеть меня убить?

Поезд, издав сигнальный гудок, тронулся. Гарри, с рюкзаком на плечах и черным книзлом в руках, кинулся к ближайшему вагону. Рон открыл дверь, взял на руки Чертика, и протянул Гарри руку. Поттер и младший Уизли оказались вдвоем в тамбуре. Рон потупился, и тихо произнес:

— Прости, Гарри. Я был идиотом, когда считал тебя наследником Слизерина... Все оказалось гораздо сложнее...

— Да, все действительно оказалось сложнее, — перед глазами Гарри возникла грустная улыбка Джинни и виноватый взгляд.

"Отчего, черт возьми, она считает себя виноватой? Лучше бы она меня проклинала, чем такими глазами смотрела, и так улыбалась!"

"Раскаяние способно превратить бесстрашных в бессильных", — тут же отозвался Адам-Самаэль ехидным голосом. Наверное, интонации Снейпа копировал.

— Ты веришь, что Локхарт был наследником? — осторожно спросил Рон.

— Уизли, мне тоже известно, кто этот наследник, — сказал Гарри и забрал Чертика у Рона, — Спасибо, что открыл дверь.

— Откуда ты знаешь?

— Не только гриффиндорцам приходят в голову идеи разгадать какие-либо тайны. Вы в этом не уникальны, — усмехнулся Гарри, и направился по коридору в поисках Гермионы, Малфоя или хотя бы свободного купе.

Грейнджер сидела в одном из дальних вагонов в компании какого-то странного человека. Конечно, с Блэком его не сравнить, но все же мантия была на нем очень старой, в заплатках, лицо осунувшееся, изможденное, но не старое. В светло-каштановых волосах проседь была едва различимой.

— Кто это? — Гарри вошел в купе, внимательно оглядев незнакомца.

— Профессор Р. Дж. Люпин, на его вещах так написано.

— Выглядит он неважно... Как будто его Круциатусом пытали.

Гермиона хотела возразить, но еще раз посмотрев на профессора, вынуждена была признать, что действительно, выглядит он так, будто его долго пытали.

— Мне так интересно побывать в Хогсмиде! — перевела тему Гермиона, — Это ведь единственное место в Британии, где не живут маглы. Там столько достопримечательностей!

— И подохнуть от скуки там можно, — на пороге появился Малфой, который стоял, скрестив руки на груди, и надменно ухмыляясь.

— Вот потом мне и расскажете, что там... — вздохнул Гарри. Ему было обидно, что разрешение так никто и не подписал, а в связи с побегом Блэка, и не подпишет. — Ты уж закрой дверь, что ли.

— С какой стороны? — спросил Малфой, приподняв бровь.

— Будь я девушкой, решил бы, что ты со мной кокетничаешь, — рассмеялся Гарри.

— Да ну тебя, — отмахнулся Драко, но в купе все же вошел, — У вас тут компания странная, поэтому и спросил. Кстати, кто это?

— Судя по всему, новый учитель Защиты.

— И о нем отец говорил, что он лучше Локхарта? — скептически произнес Малфой, окидывая взглядом потрепанного профессора.

— Может, он действительно знаток своего дела! — нравоучительно произнесла Гермиона.

— Ага, Грейнджер, он знаток по борьбе с гриндилоу! Всю жизнь этому посвятил!

— Причем тут гриндилоу, Малфой?

— Ой, Грейнджер не прочла учебник по защите? Ни за что не поверю! — язвительно отозвался слизеринец.

— Хватит! Черт с этими гриндилоу! — вмешался в словесную баталию Гарри, заранее зная, во что она может перерасти.

— Нет, Поттер. Просто сам посуди, я тринадцать лет живу, а гриндилоу видел только на картинках. Зато пьяного оборотня с палочкой в Лютном встречал! Благо, не в полнолуние. И зачем, спрашивается, мне нужно знать, как бороться с этими гриндилоу?

— Ну, боггартов ты можешь встретить в любом темном месте! — возражала Гермиона.

— Ну, боггарта — да. Единственный полезный материал из всего учебника!

— Вы, кстати, знаете в кого превратится ваш боггарт? — поинтересовалась гриффиндорка.

— Твой — в МакГонагалл, заявляющую, что у тебя тролль за эссе, — ухмыльнулся Малфой, — кстати, с кем ты успела подраться? Я подарю ему двадцать галеонов. — Драко присмотрелся к лицу Гермионы, на ее щеке так и остался белый шрам.

— Это последствия Авады, — усмехнулся Гарри, но, видя недоуменное лицо Малфоя и Гермиону, поджавшую губы, поспешил добавить, — Да шучу я, шучу.

Поезд мчался на север, а погода на улице становилась все отвратительнее. Небо заволокло густыми тучами, в окна били крупные капли дождя. По коридору уже во второй раз пухлая волшебница прокатила тележку со сладостями, и Гарри купил печенье. Гермиона попыталась разбудить профессора, но тщетно. В коридорах и купе зажгли свет, и Гарри только сейчас заметил, что освещают поезд обычные магловские лампы.

— Ну и погода, — Малфой посмотрел в окно и, казалось, ничего не смог разглядеть, — Пойду я, Крэбб и Гойл, должно быть, уже заскучали. Хотя они за лето меня здорово достали...

— Привет им передавай что ли... — протянул Гарри в малфоевской манере. Драко ничего на это не ответил, и поднялся, намереваясь уйти.

Но в это время поезд довольно резко стал замедлять ход, так, что Малфой чуть было не завалился на Гермиону.

— Грейнджер, — со злостью выплюнул он, будто она была виновата в резкой остановке.

— До прибытия еще долго, — Гарри посмотрел на часы.

— Что за остановка по требованию? — нахмурился Драко, который забыл, что собирался уйти, и выглянул из купе. Таких любопытных как он нашлось с десяток, школьники пытались узнать, что произошло.

Неожиданно погасли все лампы, из другого конца вагона раздался визг. Наверное, кто-то из первокурсников боялся темноты. Все студенты старше второго курса переставали ее бояться, так как им часто приходилось возвращаться в спальни хоть и до отбоя, но уже по слабо освещенным коридорам Хогвартса.

— Малфой, ты мне на ногу наступил! — возмущалась Гермиона.

— Переживешь.

— Там кто-то движется, — Гарри вытирал замерзшее окно рукой, пытаясь разглядеть происходящее на улице, после чего встал, решив, так же как и Малфой до этого, выглянуть из купе.

Но открыть дверь он не успел, его опередили. У входа стояла высокая фигура в плаще, лицо было скрыто капюшоном. Глаза Гарри метнулись вниз, и к горлу подступил ком. Он увидел серую руку, всю в слизи и струпьях, как у утопленника в фильмах ужасов. Фигура в плаще глубоко вздохнула, и температура в купе резко приблизилась к отрицательному показателю. Изо рта шел пар, а мороз пробирался к самому сердцу.

— Мамочки... — едва слышно прошептала Гермиона, а Гарри попытался рассмотреть лицо фигуры под капюшоном. Зря он это сделал.

Он снова увидел виноватую улыбку Джинни Уизли, а потом погрузился во тьму. Но ненадолго. Гарри очнулся, открыл глаза. Зрение возвращалось постепенно, но он уже понимал, что находится в Больничном крыле Хогвартса. Вспомнил, что слышал крик, и огляделся.

Перед ним с ужасом во взгляде застыла мадам Помфри, как будто он проснулся в гробу на собственных похоронах. Гарри протер глаза, чтобы лучше видеть, а школьная медсестра лишь отшатнулась.

— Что случилось? — память отказывалась что-либо выдавать, и в голове не было никаких идей о том, как он мог оказаться в Больничном крыле.

Но глаза мадам Помфри после вопроса лишь еще больше расширились, и она начала пятиться назад, нащупала дверную ручку, и выбежала в коридор. Гарри снова провалился в небытие.

— Поппи, Волдеморт жив, и нужно это признать. Все, что происходило в этом году в школе — его рук дело.

— А кто-то, между прочим, в этом сомневался, — раздался язвительный голос Снейпа.

— Я не мог поверить в то, что Том додумался повязать миссис Норрис розовый бант на хвост. Уж извини, Северус, но на него это не похоже.

— И кто-то даже подозревал в этом нашего Героя магической Британии, — язвительности в голосе лишь прибавилось, причем фраза про Героя была сказана с язвительностью и отвращением одновременно, — просил наблюдать за ним. Не так ли, Альбус?

— Северус, я ошибся, — произнес Дамблдор таким тоном, будто хотел сказать: "ну, с кем не бывает".

— Альбус, что все это значит? Что произошло? — вмешалась в разговор встревоженная МакГонагалл, — Я связалась через камин с Молли Уизли, они прибудут с минуты на минуту.

— Я не знаю, что произошло, Минерва, — ответил директор, и устало добавил, — И что с этим делать — не знаю. Это, кстати, тоже странно для Волдеморта. По его мнению, метку нужно заслужить, поэтому все, кто заявляли, будто находились под Империусом — лгали. Во время войны людей под этим заклятием, действительно, было не мало, но в круг Пожирателей они не входили.

— А вы не боитесь того, — прошептала мадам Помфри, — что она... заслужила?

— Именно поэтому она сейчас в таком состоянии? Не неси чепухи, Поппи, — грозно произнесла МакГонагалл, вступаясь за свою ученицу.

— Минерва, я всего лишь пытаюсь понять, что могло произойти.

— Никто не знает, что произошло... — вздохнул Дамблдор, — Когда она очнется, мы попытаемся это выяснить.

— Черная метка на руке двенадцатилетней девочки! Это же... — медсестра так и не нашла нужных слов.

Гарри понимал, что речь идет о нем, краем сознания так же понимая, что он кто-то другой. Глаза открывать совсем не хотелось, верить в то, что удалось услышать — тоже. Наконец, до него окончательно дошло, что значил разговор преподавателей и медсестры, и он смог связать слова Дамблдора о том, что Волдеморт жив, и фразу мадам Помфри о метке на руке. Поттер резко поднялся с кровати, и закатал оба рукава мантии, не зная точно, на какой руке Тот-Кого-Нельзя-Называть ставил метки своим последователям. На левой руке красовался едва заметный серый череп, изо рта которого выползала змея.

— Джинни! — МакГонагалл первой обратила внимание на то, что Гарри... или Джинни, пришел в себя.

— Не подходите ко мне! Уйдите! Что вы наделали? — закричал Гарри девичьим голосом.

— Джинни, успокойся. Все хорошо, все закончилось, — Дамблдор подошел ближе к кровати.

— Что закончилось? Что? Это все вы виноваты! Вы! — хотелось обвинить весь мир в том, что он позволил подобному случиться.

— Альбус, что произошло? — в дверном проеме показались Молли и Артур Уизли.

"Нет, нет, нет!" — последняя мысль в сознании Гарри, его глаза снова закрываются.

Когда он проснулся в следующий раз, первое, что он услышал — всхлипывания Молли Уизли неподалеку. Открыл глаза, и почему-то тоже захотелось плакать. Где-то на задворках сознания покоилась мыль, что все хорошо, что это не его чувства, не его желания, но он все равно разрыдался. И пустота... Ни единого воспоминания, никакой зацепки, почему он тут оказался, что именно произошло. Пустота необычная, звенящая, давящая, неестественная.

— Джинни... девочка моя, — Молли накрыла своей рукой руку дочери.

— Как вы себя чувствуете, мисс Уизли? — спросила мадам Помфри.

— Что случилось?

— Это мы бы хотели узнать у вас, — мягко произнес Дамблдор, подошедший к кровати, — Что вы помните?

Гарри задумался, а в голове последнее добольничное воспоминание — как он читал книгу перед камином в гостиной Гриффиндора. Страшно... Это воспоминание он и озвучил голосом Джинни.

— Мы так и предполагали, — обреченно вздохнул директор, — Ничего, профессор Снейп сейчас принесет зелье, и вы все вспомните.

"Нельзя вспоминать. И пить зелье тоже нельзя", — тенью пронесся в голове Гарри собственный и такой чужой голос, и он затравленным щенком посмотрел на Дамблдора.

Вспомнил о метке на левой руке, закатал рукав мантии и посмотрел на некрасивую серую картинку на предплечье. После перевел взгляд к окну, и долго смотрел на небо, не замечая ничего вокруг. Пустота, звенящая... ужасная, и больше ничего. И аккомпонемент к этой пустоте — всхлипывания Молли.

— Я принес зелье, Альбус, — в палату вошел Снейп с каким-то флаконом в руках.

— Давайте мне, — мадам Помфри взяла у зельевара флакон с ярко-фиолетовой жидкостью, и подошла к кровати, — Пей, на вкус оно не из приятных, но не Костерост, и на том спасибо.

Зелье подносят ко рту, но единственная мысль в этот момент — нельзя пить, нельзя вспоминать. Не его мысль, чужая. Но одновременно и своя. И так просто следовать этой мысли, ведь тот внутренний голос знает лучше, ведь нет ничего проще, чем не пить это зелье. Мадам Помфри открывает рот пациентке, видя, что Джинни пить зелье не собирается, и пытается влить фиолетовую жидкость.

"Нельзя, выплюнуть. Все выплюнуть" — Гарри начинает кашлять, зелье течет по подбородку, заливая подушку и простынь. Поттер смотрит на всех присутствующих безумными глазами, в голове вертится: "Они враги, нельзя пить то, что они предлагают". Подсознание понимает, что никакие они не враги, разве может быть врагом мама или Альбус Дамблдор? Ладно Снейп, он-то может, но ведь не остальные. Сознание говорит обратное, и кому верить — непонятно. Но ведь нет ничего легче, чем просто выплюнуть это зелье!

— Мисс Уизли! Зелье, между прочим, не самое дешевое было! — возмущается Снейп, но его голос едва различим, он где-то далеко, как будто доносится из другой комнаты.

— Успокойся, Северус. Она только пришла в себя. Принеси еще флакон, — такой же далекий голос Дамблдора, но это неважно.

Все равно. Пустота... Нет прошлого, настоящего и будущего. Все это — кошмарный сон. Проснуться в спальне первого курса Гриффиндора, спуститься на завтрак, и все будет хорошо, как было. А было ли?.. За год учебы в Хогвартсе — ни единого друга, ни особых успехов, а если верить профессору Снейпу — то их и не будет. Хотя... Друг ведь был... С кем-то все же приходилось делиться своими переживаниями, мыслями. Но воспоминания о нем ускользают. Гарри Поттер... может, он действительно наследник Слизерина, как считает Рон? Да нет, не может такого быть, хоть он и учится не в Гриффиндоре, как его родители.

Захотелось рассмеяться при воспоминании о том, как довелось уговаривать шляпу произнести это проклятое "Слизерин", и все равно, что скажут родители и братья. Но, оказывается, уговорить ее не так-то просто, она смеется, противно так, и кричит: "Гриффиндор". Встает Перси, аплодирует поступлению сестры на "самый лучший" факультет, а в голове мысль: "Вот индюк, ему как раз место в Слизерине. Уж я-то знаю, как он стыдится отца, бедности, гордится тем, что чистокровен. Мечтает стать министром". Фред и Джордж улыбаются, дежурная улыбка в ответ. Гриффиндорский стол, а Гарри Поттер в другом конце зала сидит и разговаривает с белобрысым мальчиком. Малфоем, должно быть, отец говорил, что их легко узнать по цвету волос. Это все прошлое. Поправить рукав мантии, закрыть этот уродливый череп. Это все тоже прошлое. Настоящего нет, будущего тоже.

"Ты знаешь, я их не боюсь, по крайней мере, до тех пор, пока они не попытаются "выпить" мою душу. Они лишь вызывают самые страшные воспоминания, а я могу смеяться. Я не боюсь событий прошлого. Это глупо. Что было, то было. Даже не понимаю, почему дементоры вызывают такой страх у людей", — смутно знакомый голос, хотя нет. Не знакомый, показалось. И при чем тут дементоры?

Заходит Снейп со второй пробиркой и говорит, что на этот раз все сделает сам. Не доверяет мадам Помфри. Но все равно нельзя пить. Нужно, но нельзя! Такой же кашель, зелье проливается на подушку, которая уже почти вся фиолетовая.

— Гарри! Гарри, с тобой все в порядке? Помогите!

Поттер смотрит туда, откуда доносится этот крик, и видит Гермиону, которая переводит взгляд с него на кого-то другого. Он поворачивает голову вперед — фигура в плаще все еще здесь.

"Раскаяние способно превратить бесстрашных в бессильных", — голос Адама-Самаэля, цитирующий второй раз за день эти слова Салимы придает сил, и Гарри смотрит прямо на странную фигуру.

Внезапно из-за его спины возникает туманный свет, он резко оборачивается и видит профессора с палочкой в руке. Фигура в плаще закрывает дверь.

— Поттер, что с тобой было? — спросил Малфой.

— А что со мной было? — Гарри смотрит на дверь, за которой исчезло странное существо.

— Ты смотрел на дементора, не мигая, стеклянными глазами, а он смотрел на тебя, вы так стояли несколько секунд...

— Прошло всего несколько секунд? — удивляется Гарри, и наконец, отрывает взгляд от двери.

— Да, — еле слышно отвечает Гермиона, и испуганно смотрит на Гарри.

— А я думал, что прошло несколько часов... — позади Гарри раздался треск, и он обернулся на шум.

— Держи, — изможденный профессор протягивает кусок шоколадной плитки, но тоже как-то испуганно смотрит на подростка, — Съешь, и станет легче.

Гарри взял шоколад, но есть ему не хотелось. Он нахмурился, и долго смотрел в одну точку. Если бы он мог видеть себя со стороны — ему бы стало страшно от собственного стеклянного безжизненного взгляда зеленых глаз.

— Мне даже стало жаль Сириуса Блэка, — усмехнулся он, но лишь одними губами, глаза по-прежнему внимательно смотрели в одну точку, — двенадцать лет провести в компании этих существ...

— Когда все, наконец, закончилось хэппи-эндом, я все же пойду. Мне еще переодеться нужно... — Малфой как-то заметно погрустнел, должно быть, подумал о своей тетке в Азкабане.

Гарри в этот момент понял, что волшебники — жестокие люди. Вместо обычной тюрьмы или казни заключенные испытывают такой ужас ежедневно, сходят с ума, кричат, безумно смеются. Теперь он понял то, что пыталась донести до него Салима год назад — Азкабан — самое страшное место, а люди, пробывшие в нем хоть полгода — святые мученики. И даже если, как говорила Салима — она не боится дементоров, все равно приятных ощущений они не вызывают, и уж тем более, на путь исправления маг после общения с ними точно не встанет. Скорее, захочет мстить...

— Ешь, полегчает, — профессор в старой мантии указывает Гарри на шоколад, и покидает купе со словами, — Я ненадолго уйду, мне надо кое-что сказать машинисту.

Гарри подносит ко рту кусочек шоколада, продолжая смотреть в одну точку, и вспоминая кошмар конца прошлого года еще раз, когда он не мог нормально спать две недели, просыпаясь оттого, что просыпалась Джинни, чувствуя то, что чувствовала она в тот момент, пытаясь запутать ее мысли, но одновременно запутывая свои. Как он вообще не сошел с ума, и даже умудрился как-то сдать экзамены? А, может, все-таки сошел? Впрочем, какая разница...