Моя жизнь - моя игра (джен)

— Да, Гермиона, ты можешь за десять галеонов сделать проверку крови в банке. Но род — магическая сущность, он сам решает, причислять ему кого-либо по косвенной линии или нет, — сказал Гарри. Они с Гермионой сидели в библиотеке, эссе по трансфигурации уже были написаны, и теперь разговор велся на свободную тему.

— То есть, даже если окажется, что моя бабушка была свкибом, род может не признать меня?

— Именно. Но вот если сквибом окажется твой дедушка по отцовской линии, то род тебя признает, так как тут будет прямая наследственная линия.

— Что за Средневековье! — возмутилась девочка, — принадлежность к роду по мужской линии! Дискриминация по половому признаку!

— Ну, ну. Никакой дискриминации. Женщинам, наоборот, везет больше. Они к двум родам принадлежат — по отцу и мужу. А мужчина — к одному, если стандартно.

— Это для чистокровных. Я же вижу лишь дискриминацию. А если проверка крови в Гринготтсе не даст результатов? — поинтересовалась Гермиона.

— Значит, род тебя не признал. В любом случае, твои предки были магами, по-другому быть не может.

— Стоп! Проверка крови! Ты же говорил, что род и кровь — не одно и то же!

— Верно, но кровь содержит твою магию и по ней определяется род. Кровная магия вообще бессмысленна, кроме личной.

— Почему?

— Ну, смотри, есть различные сильные родовые чары. Скажем, книги, которые может открыть только представитель рода. Для этого нужно капнуть свою кровь, и по крови определится род. В кровной же магии эту книгу может открыть практически любой чистокровный. Как меня просветили слизеринцы, я состою в дальнем родстве с Малфоями, Паркинсонами, МакМилланами и кучей других чистокровных семей, дети которых обучаются в Хогвартсе. Таким образом, смысл наложенной кровной защиты теряется. Защиту может вскрыть каждый второй, являющийся пусть дальним, но родственником. Часто путают кровную и родовую магию, хотя эти разделы магии действительно тесно связаны. А вот личная кровная магия весьма эффективна. Ту же защиту книги смогу преодолеть только я. Но ее редко используют. Она мало где может пригодиться. Поставлю личную кровную защиту, умру, а потом книгу никто вообще не откроет. Глупо!

— Откуда ты все это знаешь?

— Из книги по древней магии. В сейфе взял, — Гарри не стал уточнять, в чьем именно сейфе, — только учителям и Дамблдору не говори. Да вообще лучше никому не говори.

— Скрываешь то, что взял книгу в собственном сейфе?

— Получается так. Политика сейчас такая, что родовая магия не в почете.

— Почему? Она же дает защиту!

— Наверное, поэтому и не в почете. Кому нужны сильные роды? Вот скажи мне, почему маглорожденным не предлагают пройти проверку в Гринготтсе сразу? Или скажем, не говорят, что они могут основать свой род?

— А можно?

— Да. Есть ритуал, официально разрешенный, но считающийся сомнительным. Его проведение на территории Британии фиксируется в Министерстве. Если надумаешь проводить, сделай это за границей.

— На каникулах пройду проверку в Гринготтсе, если не даст результатов, буду думать над собственным родом, — сказала девочка, которая не хотела уступать другим ни в чем, даже в принадлежности к роду, — это получается, я сама свой дом смогу защитить родовыми чарами?

— До совершеннолетия не сможешь — Надзор. Он, кстати, еще одна причина, по которой советую проводить ритуал за границей. Надзор там не действует, только нам об этом не скажут, — ухмыльнулся Гарри.

— Почему не действует? Он же распространяется на палочку мага с момента его поступления в Хогвартс.

— На палочку и место. Если кто-то рядом с твоим домом произнесет заклинание, то Министерство должно будет разобраться, ты его произнесла или нет. В семьях волшебников проще. Произносится заклинание в доме, и никто не будем проверять кто именно его произнес. Это касается и магических мест. Можешь смело колдовать в Косом переулке. То же и за границей. Ты зарегистрирована в Британии, твоя палочка — тоже. Значит, скажем, Министерство Франции не зафиксирует нарушение.

— Поражаюсь! До чего же все мерзко в этом мире!

— Ты только что об этом узнала?

— Просто отвратительно! Значит, все чистокровные могут свободно колдовать в своем доме, а я все лето должна медленно кипятить чайник на плите, вместо того, чтобы сделать это за секунду!

— Получается так. Представь, проведешь ты летом обряд за границей, Министерство той страны сам обряд зафиксирует, а отследить не сможет. А в Британии вообще не узнают.

— Ох, не нравится мне все это. Пойдем, мы на ужин опоздаем.

Гарри и Гермиона направились в Большой зал. Мальчик, наконец, смог простить Грейнджер нахождение в неположенное время в туалете и спасение ее жизни. Теперь они часто виделись в библиотеке, разговаривали. Его радовала ее реакция на то, что Министерство делает что-то не ради блага магического населения. Каждый раз, когда он приводил доводы против Министерства, девочка так искренне возмущалась происходящим, что Гарри не мог понять, откуда берутся люди с такой верой в «святость» власти. Гермиона зарывалась на несколько дней в книги, пытаясь найти опровержение слов Гарри и защитить политику нынешней власти, неважно, — Министерства или директора Хогвартса. Вот и сейчас, он был уверен, что Гермиона пойдет завтра в библиотеку с намерением прочитать всю родовую литературу. Она будет крайне удивлена, что та расположена в Запретной секции, где находились потенциально опасные и сомнительные книги. Девочка будет долго сомневаться, кто был прав — Гарри или руководство школы, причислившее родовую магию к опасным. И, как всегда, Гермиона примет сторону руководства школы. Она сделает проверку крови в Гринготтсе, но вряд ли решиться на создание собственного рода. И это несмотря на все ее желание быть не хуже других, чистокровных, которые имеют свой род, а некоторые несколько.

С Малфоем Гарри тоже общался нормально. Тот, напротив, с политикой был не согласен, но открыто это не высказывал. Вообще все, что не подлежало логическому объяснению, он принимал как должное. Что взять с этого нелогичного мира? Его мнение чаще совпадало с мнением самого Гарри, но это было даже скучно. Малфою он мог доверить больше, открыто высказать свое мнение о сумасшедшем директоре и, главное, можно было не бояться, что его мысли прочтут. У Драко был артефакт, подобный сережке Гарри, да и окклюменции чистокровных учили дома. Но вот его отношение к грязнокровкам, как он их называл, не нравилось. Гарри попытался привести в пример Луджина, но Малфой сказал, что если грязнокровку принимают в род, то грязнокровкой он перестает быть. А так, все они опасны для магического сообщества из-за увеличения вероятности рождения сквибов. Ну и повышается возможность нарушения Статута о секретности, ведь родители маглорожденных знают о волшебном мире. В принципе, логику в его мыслях найти можно было. Возможно, Гарри даже согласился бы с ним, если бы не существовало Гермионы Грейнджер. А к последней мальчик относился хорошо, хоть и часто злился на нее.

Гарри находился словно между двумя мирами, так как встречаться на одной территории Гермионе и Драко было противопоказанно. Тут же начинались взаимные оскорбления, каждая из сторон хотела показать свое превосходство. Малфой становился невыносимым аристократичным снобом, Грейнджер — той еще занудой. А Гарри не знал, чью сторону принять.

Мальчик и девочка шли по пустынному коридору, когда услышали знакомые голоса. Гарри сразу потянул Гермиону в нишу за рыцарским доспехами, так как видеть директора у него не было ни малейшего желания.

— То, что охраняет цербер, касается Николаса Фламеля. Ты, Хагрид, должен понимать, какая это ответственность, если такой человек попросил о сохранности его... хм... вещи. Поэтому следи внимательнее, прошу тебя.

— Директор, я думаю, что это близнецы Уизли подкинули Пушку навозных бомб. Но это, доказать их... ээ... ну, что это они сделали я не могу.

— Я надеюсь, что этого больше не повториться, Хагрид, — мягко произнес директор.

Голоса удалялись, а Гарри еле сдерживался, чтобы не засмеяться. Как бы он не "любил" Уизли (хотя с близнецами мальчик лично знаком не был, знал лишь, что они постоянно устраивали какие-нибудь гадости слизеринцам), но за навозную бомбу, подкинутую церберу, он им был благодарен. И неважно, что бедная собака ни в чем не виновата, все равно маленькая гадость директору грела душу. Пусть эта гадость и была сделана не собственными руками.

— Николас Фламель...— задумчиво протянула Гермиона, — где-то я слышала это имя.

Гарри решил рассказать ей о цербере, правда о намеках Снейпа и Дамблдора не сказал. Получалось, что они с Малфоем как-то случайно забрели в запретный коридор, убегая от миссис Норрис, где и встретились с этим Пушком. В общем, мальчик рассказал почти правду, умолчав лишь о том, что это было в тот день, когда Гермионе стерли память. Гарри знал, что Грейнджер заинтересуется тем, что охраняет цербер и будет искать информацию о Фламеле. Ему и самому было интересно, за чем же таким его пытаются отправить в этот самый коридор. Но в поиске информации Гермионе нет равных, если информация не из Запретной секции.

Еще мальчика заинтересовало, случайно ли он услышал это разговор. Ведь Кассандра говорила, что директор может отследить перемещение студентов. Он вполне мог видеть, как Гарри и Гемиона направились из библиотеки в сторону Большого зала.

* * *

Следующие несколько дней прошли без происшествий. Гарри спросил "Древнейшую магию" о Фламеле, но она о нем ничего не знала.

В субботу после завтрака Гарри снова наложил на себя иллюзию — все тот же образ русоволосого парня, и отправился к проходу, ведущему в Хогсмид. Вообще, вся эта затея с принятием наследства теперь казалась ему весьма рискованной. Вот что мешает Дамблдору целыми днями наблюдать, где находится Гарри? Может быть, у него даже есть некий прообраз Надзора, где показываются все произнесенные студентами заклинания. То ли паранойя Гарри имела слишком глубокие корни, то ли настроение его, после случайной встречи с директором в коридоре было плохим, но ему казалось, что он в тюрьме, а Азкабан с дементорами — просто курорт по сравнению с Хогвартсом. Там хоть дементоры не пытаются следить за ходом мыслей заключенных, и не подначивают их что-нибудь украсть в запретных коридорах.

Как назло, по дороге Гарри встретил миссис Норрис. Хотелось кинуть в нее что-нибудь тяжелое, или какое-нибудь смертельное проклятие, вроде того, что досталось троллю. Но пришлось ограничиться Ступефаем. Гарри оттащил ее ко входу в гостиную Слизерина, и пошел обратно в сторону прохода. Была идея положить кошку к двери директорского кабинета, но идти туда было далеко и опасно. Естественно, встреча с миссис Норрис оптимизма не прибавила, она только способствовала развитию излишней подозрительности. Теперь русоволосый парень шел, держа палочку в руках, и то и дело, оглядываясь по сторонам.

Гарри опоздал на пять минут из-за встречи с кошкой, извинился перед мистером Луджином, который был одет в ту же самую одежду, что и в прошлый раз. Они отправились порталом — маленьким словарем латинского языка, в Венгрию, или как было в магическом мире — Австро-Венгрию. Приземлился Гарри неудачно, прямо в уже изрядно промерзшую лужу. Араб поспешил удалить грязь и высушить штаны мальчика заклинаниями.

Они оказались в густом лесу, где сквозь толстые стволы деревьев проглядывала старая постройка из красного камня. К ним поспешил пожилой человек с длинным хвостом седых волос, в обычной магловской бежевой куртке и в черных брюках.

— Добрый день, мистер Поттер. Здравствуй, Сакхр, — поприветствовал их человек.

— Гарри, познакомься — это Бенджамин Истван, один из тех, кто имеет доступ к вашему дому.

— Рад встрече, мистер Поттер, — сказал старик, — видите дом?

— Вижу стену, — отозвался Гарри.

— Тогда вот адрес, — сказал Истван, протягивая Гарри листок, — если вы лично назовете его мистеру Луджину, он тоже сможет увидеть. Если не доверяете, я пойму. Мы пойдем вдвоем.

— А если адрес назовете вы?

— Ничего не произойдет, я не Хранитель.

— Дом Забытого леса, — прочитал вслух Гарри.

"Странный адрес", — заметил Адам-Самаэль.

— Добро пожаловать, мистер Поттер, — произнес старик.

Они втроем направились в сторону дома в этом самом Забытом лесу. Строение представляло собой нечто, напоминающее старинную католическую церковь в глухой деревне. Двухэтажный дом с одной небольшой круглой башней из красного камня, уже изрядно поросший мхом и потемневший от сырости.

Внутри дом тоже напоминал, если не церковь, то какой-то небольшой монастырь. Стены были побелены, вся обстановка более чем скромная, в черных тонах. "Черно-белый дом" — охарактеризовал его Гарри. Не было никаких картин — стандартного дополнения интерьера в домах волшебников. Лишь на одной стене висели рога, а на другой медвежья голова. Кресла перед камином были черными, деревянными, на каждом лежала светлая овечья шкура. Не было ни ковров, ни какого-либо еще намека на комфорт.

— Аскетично, — заметил Гарри.

— Весьма. Цоресы ненавидели деньги и комфорт, полагая, что ими чистокровные заменяют магию. Здесь вы не найдете ни пышных гостиных, ни родовых залов с гобеленами родословной, привычных для высокородных магов, ни шикарно отделанных кабинетов и столовых. Нет, столовая, конечно, есть. Но она тоже, как вы выразились, выглядит аскетично. Для Цоресов деньги были лишь средством, у них никогда не было вкладов в банках. Они не собирали более необходимого. Хотя артефактами увлекались, но большинство из них распродали после арестов в сорок пятом. Сохранилось лишь то, что в библиотеке, туда доступ по принадлежности к роду. Даже я не могу войти, не смогли и представители власти, которым вашему прадеду пришлось открыть вход в дом. Мы отомстили им за нашу... семью, они не прожили и месяца — те, кто приходил ограбить этот дом, — ранодушно сказал старик, будто речь шла о погоде, — Лаки!

В гостиной, если это место с двумя креслами, камином, столом, стулом и шкафом черных цветов можно было назвать гостиной, появился старый домовой эльф. На нем была грязная, некогда белая, наволочка.

— Лаки слушает, — поклонился эльф Иствану.

— Лаки, Гарри Поттер — твой хозяин, — сказал старик, указав на Гарри, — мистер Поттер, может быть, вы снимите иллюзию и мы, наконец, увидим, как вы выглядите. А то Лаки вас в следующий раз не узнает.

Гарри снял с себя иллюзию, хотя он этого не хотел. Мальчик ненавидел, когда все пялились на его шрам. Да и иллюзорного двадцатилетнего парня воспринимали серьезнее, чем одиннадцатилетнего бледного худощавого ребенка. Но, к радости Гарри, ни Истван, ни Луджин не стали рассматривать его шрам, а отнеслись к внешности мальчика, как к должному. Обычный ребенок, ничего примечательного.

Домовик низко поклонился.

— Добро пожаловать домой, сэр.

— Лаки, тут найдется чай или вообще что-нибудь из еды?

Домовик низко опустил голову, будто в чем-то провинился.

— Понятно. Аппарируй ко мне домой, захвати там пирожные, чай, и возвращайся, — скомандовал Истван, — давно тут чаями никто не баловался, домовик совсем обленился.

— Мистер Истван, сколько лет этот дом принадлежит Цоресам? — спросил Гарри.

— Этот дом принадлежал именно Цоресам, а не всему их роду. Кто тут жил до этого, я не знаю. Мы переезжаем все вместе каждые лет двести-триста. Я имею ввиду четыре наших рода. Мы периодически меняем фамилии, имена. У нас нет родины, ни одной стране не принадлежат наши роды. Когда мы перебрались в Венгрию сто пятьдесят лет назад, ваш род взял фамилию Цорес — это вообще не венгерское слово. Тут неподалеку жили евреи, и ваш предок услышал это слово на рынке от них. Оно означает "горе". Уж не знаю, о чем он думал, когда решил взять подобную фамилию, но вышло так, как вышло. Горя фамилия принесла действительно немало. Волшебники верят в магию слов, поэтому лучше сто раз подумайте, как назвать ребенка.

— А зачем вы переезжаете каждые двести-триста лет?

— Изучать магию, приобщаться к новым культурам. В библиотеке каждого рода есть книги о магии разных стран. Нужно долго пожить в стране, чтобы понять ее особенности. На первый взгляд кажется, что их не много, но это не так. Вы уже должны были проходить в школе, что есть чары на родном языке, есть традиционно английские ритуалы. Подобное есть в каждой стране, хотя основа одна, одна суть самой магии.

Появился Лаки, и все прошли в столовую. Она представляла собой обычную комнату не сильно больших размеров без штор на окнах, стены тут так же были побелены, на одной из них висела огромная деревянная ложка. Стол был рассчитан на двенадцать человек. Обычный черный старый стол с толстыми ножками. Стулья тоже были старыми и даже скрипели. Правда, Истван это быстро исправил, однако обновлять вещи не стал, сказав, что в старости вещей есть своя особенность, ощущается время. Гарри чувствовал себя каким-то монахом, спустившимся из своей кельи в столовую. Чай Лаки подал в обычных белых фарфоровых чашках, пирожные лежали в плетеной корзине, которая казалась непозволительно уютной в этой столовой.

За чаем Истван рассказал о четырех родах — магов теней и отражений, видящих, магов подчинения и магов жизни. Маги подчинения могли управлять чувствами и эмоциями людей, влиять на их мышление и поступки без использования Империуса и подчиняющих зелий. Безусловно, эта способность была ограниченной, с Империусом по силе ее сравнить нельзя, но зато ее применение отследить было невозможно. Даже сам маг, к которому была применена подобная магия, этого не замечал. Империус действует против воли человека, его можно сбросить. А вот магия подчинения просто замещала личное мнение человека на то, которое было необходимо. При этом замещение мнений и чувств происходило постепенно, человек просто как бы переосмысливал свои поступки, действия и делал новые выводы. В этом роду существовало правило, что подчинение используется только в случае крайней необходимости. Все-таки свободу мысли уважали. Название рода писалось латиницей — Hevel havalim...hakol havel.*

Маги жизни могли лечить без использования заклинаний и зелий. Но и эта способность была ограничена, все таки, они маги жизни, а не боги. То есть, если человек получал серьезные смертельные ранения, можно было эти ранения слегка уменьшить, чтоб они были уже не смертельными. При отравлении сильнодействующими ядами, можно было отсрочить смерть на пять часов. Но дальше предполагалось стандартное лечение или применение антидота к яду. Таким образом, просто можно было выиграть время и найти нужные заклинания или зелья-антидоты. При этом сами маги жизни отдавали часть своей магической силы, поэтому их магия так же использовалась только в крайних случаях. Род назывался Fila vitae, и единственный из четырех имел символ — феникса. Гарри ухмыльнулся и вспомнил птичку директора.

Мальчику показалось, что Истван является неформальным главой четырех родов, ну или, по крайней мере, одним из глав. Уж очень почтительно к нему относился Луджин, да и чувствовалась в нем какая-то сила. Возраст Иствана определить было сложно. Возможно, он был ровесником Дамблдора, если судить по морщинистому лицу и седым волосам. Но вот магловская современная одежда говорила о том, что этот человек явно моложе. Если не физически, то духовно. Принадлежал старик к роду магов подчинения.

После чая они прошлись по дому, Гарри осмотрел все комнаты, и даже выбрал себе одну. Хотя спальни были похожи друг на друга. Мальчик выбрал ту, где была самая широкая кровать. Там, кроме кровати с высокими спинками, находился шкаф, стол, стул и тумба. Все из черного дерева. Пол каменный, без ковра, как и везде. Штор на окнах так же не наблюдалось. Цветной восточный ковер в доме нашелся только в одной комнате, и то он лежал не на полу, а висел в двадцати сантиметрах над ним. Истван пояснил, что это ковер-самолет, правда, старый волшебник толком не понимал его назначения. Летал этот предмет интерьера весьма медленно, наверное, детям поиграть покупали.

В библиотеку Гарри пошел один, других бы комната и не пустила. Она находилась в башне на втором и третьем этаже. С первого этажа круглой комнаты винтовая лестница, расположенная в центре, вела на второй, а там и на третий этажи. Комнаты были площадью не больше тридцати метров, белых стен не было видно, их закрывали книжные полки. Судя по описаниям Малфоя, у них библиотека была в разы больше. Хотя, наверное, она не была круглой и двухуровневой. Эта особенность понравилась Гарри. У стеллажей висели таблички «яды», «лекарства», «боевая магия», «ритуальная магия», «трансфигурация», «магия чисел», «универсальные книги» и т.д. Все надписи на трех языках — венгерском, английском и латыни. Один из стеллажей на третьем этаже был посвящен родовым книгам.

Гарри взял книгу «Числа, меняющие реальность» — магия чисел мальчика заинтересовала, до этого он вообще не слышал о такой. Так же он взял и пару родовых книг, описывающих магические особенности и некоторые родовые заклинания. Такие мог использовать только представитель рода, если их произносил кто-то другой, они не работали. Истван вручил Гарри «Черную Книгу». Волшебник объяснил, что она по традиции всегда хранилась не в библиотеке, и была заколдована так, что любой представитель четырех родов мог ее прочитать. «Черные Книги» были у каждого из четырех родов.

Пора было возвращаться, Гарри итак уже пропустил обед. Пришлось зайти в Сладкое Королевство и купить конфет, которые мальчик демонстративно поедал за ужином, и угощал ими одноклассников. Но, по счастливому стечению обстоятельств, как сообщил Малфой, директора и всех деканов за обедом не было. А остальные и не заметили отсутствия студента, а если и заметили, то не сильно этим заинтересовались. Мало ли, может быть, он в библиотеке уснул.

____________

*Транслитерация фразы из Библии. Ее самый распространенный и самый неверный перевод звучит как «Суета сует... все суета», или «Vanitas vanitatum et omnia vanitas» на латыни. Хочется оторвать голову тому, кто так перевел. Более точной будет фраза — «Полная тщетность... все тщетно». Если образно, то смысл таков: как бы мы не пытались понять мир, изменить его, нас ждет большой облом.