Enchanting Sinner (гет)

За годы брака Люциус усвоил: чтобы иметь дело с такой капризной женщиной, как его жена, требовалось недюжинное терпение. А если разговор касался Драко — следовало готовиться к настоящему урагану.

Люциус посмотрел на жену, раздумывая, с чего начать.

— Нарцисса...

Она не обернулась, но встретилась с ним взглядом в зеркале. Была удивительно хороша собой — воздушная, почти неземная, пока расчёсывала перед сном непокорные светлые локоны. Волосы спадали на плечи мягким сияющим облаком, словно нимб.

Люциус прочистил горло — сухое, будто в нём что-то застряло.

— Помнишь Игоря Каркарова?

Рука Нарциссы, державшая гребень, застыла в воздухе

— Каркаров, — повторила она, обдумывая имя. — Один из вас. Один из тех, кому удалось избежать Азкабана, верно?

— Именно. — Люциус нервно вертел в пальцах пожелтевший пергамент. — Он прислал мне письмо… Я хотел бы, чтобы ты его прочла и сказала, что думаешь.

— Моё мнение? — переспросила Нарцисса с недоверием. Редко когда муж интересовался её мнением…

Она отложила гребень и поднялась, приблизившись к письменному столу, за которым сидел Люциус.

Он протянул ей пергамент и замер в ожидании.

— «Дорогой друг», — начала Нарцисса вполголоса. — «Ты наверняка уже знаешь, что несколько лет назад я стал директором одного престижного учебного заведения… Института магических искусств Дурмстранг… замка, скрытого в Восточной Европе, вдали от маггловской черни…» — голос Нарциссы почти перешёл в шёпот, она читала торопливо, перескакивая через предложения, словно не испытывала ни малейшего интереса к написанному. — «Магглорожденных не принимаем… только волшебников чистокровных и благородных… как твой сын… Я бы хотел, чтобы ты задумался о возможности зачислить его…»

Нарцисса скомкала пергамент и, не скрывая раздражения, метнула его в огонь — письмо вспыхнуло и исчезло, будто его никогда и не было.

— Нарцисса, да в конце концов! — вспыхнул Люциус, следя, как письмо Каркарова обращается в пепел. — Могла бы, по крайней мере, дочитать до конца.

— Мне это неинтересно! — огрызнулась она. А затем, усилием воли вернув себе самообладание, добавила: — Драко ещё маленький. Слишком рано решать, в какую школу он пойдет.

— По правде говоря, ты просто не хочешь, чтобы он взрослел, — сказал Люциус, слишком хорошо зная, что творится у неё в голове. — Но, хочешь ты того или нет, он растёт. И через несколько лет отправится в школу. Нам пора задуматься о его будущем. А я, как ты знаешь, хочу для него только самого лучшего.

Нарцисса прикусила нижнюю губу и с обидой уставилась на мужа.

— Как ты можешь быть таким жестоким? — всхлипнула она. — Говорить мне такое… зная, как больно мне даже представить, что придётся с ним расстаться…

Она направилась к широкой супружеской кровати, откинула покрывало и легла, отвернувшись к стене.

— У тебя сердце из камня, — продолжала Нарцисса глухо. — Я была с ним с самого рождения. Не отпускала ни на шаг. А теперь ты хочешь… чтобы я отправила его на край света!

Она показательно разрыдалась, но Люциус на такую уловку не поддался.

— Не изображай передо мной спектакль, Нарцисса. Встань, поговорим спокойно.

— Драко пойдёт в Хогвартс. Тут и обсуждать нечего! — вспыхнула она, села и вытерла ладонями мнимые слёзы.

Люциус тяжело вздохнул, мобилизуя всё своё самообладание, и сел рядом с ней на кровать.

— Подумай сама: школа, куда не принимают магглорожденных! Представляешь, какое отребье теперь заполняет Хогвартс?

— Мы с тобой учились в Хогвартсе — и ничего, выжили, насколько я помню… — холодно отозвалась Нарцисса.

— Выжили, конечно. Только ты, между прочим, чуть не стала добычей оборотня, — парировал Люциус. — Это такую школу ты хочешь для своего сына?

Нарцисса вздрогнула, вспомнив ту далёкую ночь, когда лицом к лицу столкнулась с отвратительным существом — наполовину человеком, наполовину волком. Хогвартс отнюдь не был таким безопасным местом, каким его пытался выставить Дамблдор…

— И потом, в Дурмстранге преподают Тёмные искусства, — продолжил Люциус, уверенный, что уже проломил первый пласт её защиты. — Их там не только учат отражать, но и применять. Драко бы это понравилось.

— Нет! — выкрикнула Нарцисса, закрывая лицо руками. — Я не хочу этого!

— И подумай, сколько выдающихся волшебников учились в Дурмстранге. Тот же Геллерт Гриндевальд, например…

— Хватит! Ты меня всё равно не переубедишь, Люциус! — на этот раз Нарцисса действительно расплакалась — и Люциус смотрел на неё в изумлённом молчании.

Чувствуя вину, он наклонился и обнял её.

— Ну, ну… не стоит так убиваться.

— Как это — не стоит? — всхлипнула она, прижимаясь лицом к его груди и заливая слезами тонкую ткань его чёрного атласного халата. — Ты хочешь отправить нашего сына куда-то на край света, в эту свою восточную глушь. Я даже не представляю, как выглядит этот «Восток»! Я хочу, чтобы Драко остался здесь, в этой части света, чтобы он был рядом…

Люциус решил больше не настаивать: сейчас Нарцисса действительно выглядела убитой горем. Он медленно стал гладить её по спине — мягко, успокаивающе.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, хорошо? А пока — успокойся.

Нарцисса подняла голову и посмотрела на него опухшими, заплаканными глазами. Если Люциус считал, что знает её как свои пять пальцев, то и она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, где у него слабое место. Эту битву выиграю я, — подумала она.

— О, Люциус… — прошептала она, голос её звучал нежно и обволакивающе, прежде чем её губы коснулись его. Пальцы скользнули в светлые волосы, потом спустились вдоль позвоночника, точно следуя каждому его вздоху. Она медленно расстегнула пояс его шёлкового халата — ткань мягко упала на пол. Её ладони задержались на его талии, затем скользнули ниже, к бёдрам…

Он затаил дыхание, проклиная эту ведьму, которая одним лишь взглядом умела склонить его к чему угодно, ловко управляя им, как искусный кукловод своей марионеткой.

— Я знаю, во что ты играешь, — хрипло произнёс он. — Но у тебя ничего не выйдет.

Нарцисса стала медленно массировать его предплечья большими пальцами, стараясь расслабить напряжённые мышцы.

— За кого ты меня принимаешь? Я бы никогда не играла будущим нашего ребёнка, — сказала она, изобразив оскорблённую невинность. — Я уверена, что ты сделаешь правильный выбор. И для него… и для меня.

Она вновь поцеловала его — жадно, требовательно — и, когда отстранилась, оба тяжело дышали.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я была несчастна, правда?

— Нет, — прошептал Люциус, прижимаясь к её губам, к щеке, к чувствительной точке под ухом, к тонкой шее, к изящному изгибу ключиц. — Нет, — повторил он, едва слышно.

И когда он уложил её на постель и склонился над ней, Нарцисса уже знала — она победила.