Enchanting Sinner (гет)

С самого рождения Нарцисса не видела от родителей ни тепла, ни ласки. Отец проклял её в тот самый момент, когда узнал, что родилась ещё одна девочка. Для матери же Нарцисса стала очередным провалом, рухнувшей надеждой произвести на свет наследника и продолжить династию Блэк.

— Не отчаивайся, дорогой. Да, у нас не получилось, но, вот увидишь, твоя сестра Вальбурга совсем скоро подарит миру мальчика. Древний и благородный чистокровный род Блэков никогда не прервется!

— Но три девчонки, Друэлла! Три девчонки! — с горечью выдохнул Сигнус Блэк, меря шагами комнату.

Малышка Нарцисса, взявшая дурную привычку подслушивать под дверями, не упустила ни одного презрительно сказанного слова. Она не понимала, почему отец так зол по отношению к ней, и почему разговоры взрослых всегда настолько сложны для понимания.

— Я чувствую, Беллатриса оправдает все наши надежды, — решительным тоном продолжила говорить её мать. — И Андромеда, и Нарцисса тоже. Вот увидишь!

— И в чем это будет выражаться? — цинично спросил Сигнус. Во время разговора он продолжал метаться по комнате, словно свирепый тигр в своей клетке.

— Ну, для начала, девочки очень хороши собой. Особенно Нарцисса. С возрастом она станет настолько красивой, что молодые люди будут сражаться за право претендовать на её руку и сердце. И, конечно, мы отдадим её за самого благородного и чистокровнейшего мага из всех желающих, — твердо сказала Друэлла, абсолютно уверенная в неизбежной будущности своей дочери.

Сигнус покачал головой:

— Лично я совершенно не знаю, что с ней делать, — мрачно произнес мужчина.

На этот раз Нарцисса совершенно четко осознала смысл слов отца и не смогла сдержать горестного вздоха.

Этот звук привлек внимание родителей.

Резким движением палочки Друэлла распахнула дверь, за которой скрывалась малышка. Её крошечное тельце сотрясалось от всхлипов.

— Цисси! Сколько раз тебе повторять, что ты не должна подслушивать под дверями? — закричала женщина, как делала всякий раз, поймав девочку с поличным.

— Мне жаль, — прошептала Нарцисса матери. — Мне очень жаль, — снова повторила она, переведя взгляд на отца, чей суровый, угрожающий взгляд темных глаз прожигал насквозь. — Мне жаль, что я всего лишь девочка. Я бы очень хотела родиться мальчиком, чтобы только сделать тебя счастливым, отец.

Нарцисса всхлипывала, и невинные чистые слёзы текли по её щекам:

— Я стану такой, какой ты хочешь меня видеть. Сделаю всё, что попросишь. Только прошу тебя… — она не смогла закончить фразу, слова её потерялись в безудержных рыданиях.

Сигнус нервно почесал бороду, глядя на девочку так, будто впервые её увидел. Что и говорить, до этого момента он, и вправду, не обращал на Нарциссу особого внимания. И с облегчением отметил, что Друэлла была права, говоря о привлекательности малышки. Нарцисса действительно была прелестна: большие, сияющие, словно ясное небо голубые глаза, золотистые локоны, обрамляющие бледное совершенное личико и аристократически вздернутый носик. И ко всему прочему уже сейчас она являла несвойственную детям кротость и покладистость: «Я стану такой, какой ты хочешь меня видеть…».

Было несложно представить, какой она станет через несколько лет. Несомненно, Нарцисса заставит многие сердца биться быстрее, в точности, как это произошло сейчас с его собственным сердцем.

Признаться честно, Сигнуса тронули слезы этой девочки, волшебным образом заставив исчезнуть всю злость. Он подошёл к Нарциссе и, протянув руку, коснулся её лица, стирая влажные дорожки слёз.

— Мальчикам не нравятся плаксы, — предупредил отец, но тон его уже не был таким холодным и невыразительным, как несколько минут назад.

Нарцисса почти умоляюще смотрела на своего отца, и он сдался, глядя в её заплаканные глаза.

— Взрослей, становись краше и женственней, выйди замуж за достойного мужчину и роди чистокровных детей. Большего я не прошу.

— Я всё сделаю, — Нарцисса энергично кивнула, толком не понимая, что именно только что пообещала.

— Умница. А теперь исчезни. Иди, поиграй с сестрами, — скомандовал Сигнус, мягко подтолкнув дочь в сторону выхода.

Нарцисса стремглав летела по коридору от переполняющего её счастья: отец только что назвал её умницей. Она не знала, просто не могла знать того, что только что стала его любимой дочерью.

— Сегодня ты впервые увидишь Хогвартс, Нарцисса. Ты взволнована?

Она едва разобрала вопрос Андромеды среди смеха, болтовни и общего гама на платформе.

— Взволнована? Немного, если честно, — ответила Нарцисса, пытаясь перекричать остальные голоса.

Из-за тяжести нагруженной тележки Нарцисса едва поспевала за сестрами. Беллатриса, обернувшись к отстающей сестре, не смогла удержаться от насмешки:

— Сколько же ты туда положила вещей? Собрала всё, что было в твоем шкафу? — зная о самолюбии младшей сестры, слова Беллы были недалеки от истины.

Плавным движением палочки Белла подняла чемоданы Нарциссы в воздух, заставляя их парить над тележкой, тем самым облегчая ношу сестры.

Младшая Блэк снова зашагала к Хогвартс-экспрессу, который уже был полон учеников, глазеющих из окон поезда. От внимания Нарциссы не укрылось то, что все так или иначе, но разглядывали трех сестер, хоть и делали это по-разному.

— Все взгляды обращены на нас, — с наслаждением констатировала девочка, и гордо подняла подбородок.

— Всё потому, что они боятся меня, — прошептала Беллатриса. На ней было лиловое платье, выгодно подчеркивающее красоту брюнетки, и Нарцисса подумала, что Белла и в самом деле обладает способностью приводить в ужас одним лишь взглядом.

Андромеда тоже не была обделена вниманием, но в отличие от старшей сестры, Меда получала теплые приветствия или улыбки тех, кто был впечатлен её хрупкостью и аристократической красотой.

Свою порцию любопытных взглядов получила и Нарцисса, важно вышагивающая рядом с сестрами. Готовясь к первому дню в школе, она немало времени потратила на свой внешний вид, желая сразить всех и каждого.

Цисси понимала, что харизма Беллы и превосходные манеры Меды затмят её красоту, но она, во что бы то ни стало, решила добиться такой же популярности, какой обладали её сестры.

— Надеюсь, меня будут уважать так же как и вас, — призналась девочка, озвучив свои мысли.

— Конечно, будут. Ты наша сестра и уже этого вполне достаточно для успеха, — произнесла Беллатриса. — Мы трое — неприкосновенные. Никто не осмелится причинить тебе вред пока мы рядом, — она погладила свою палочку угрожающим жестом, чем вызвала гордую улыбку Нарциссы. — Ты — Блэк. Поэтому веди себя, как подобает. Так, чтобы тебя даже коснуться боялись…

Сердце Нарциссы содрогнулось. Молчавшая до этого момента Андромеда, наконец, заговорила:

— Прекрати говорить глупости, Белла. Цисси ни в кого не станет вселять страх. Она добьется всеобщего уважения демонстрируя навыки превосходной волшебницы, прекрасный характер и благородные манеры.

Белла ничего не ответила, лишь наградила Андромеду неодобрительным взглядом за проявленное неуважение к ней, как к старшей сестре.

Подойдя к поезду, Нарцисса, поправляла свой наряд и ждала, пока сестры поднимутся в вагон. Глядя на них снизу вверх, она думала: «Я достигну большего. Я буду умной, милой и благородной, как хочет Андромеда, но в то же время добьюсь того, чтобы меня боялись, как советовала Беллатриса. В конечном счете, всё это будет благодаря моей красоте. Именно за это меня будут уважать. Намного важнее моя внешность, а не мой внутренний мир».

В конце концов, Нарцисса не имела ни малейшего представления о том, что значит по-настоящему быть собой, ведь на протяжении многих лет она то и делала, что пыталась быть такой, какой её хотели видеть другие. Где-то в глубине души она чувствовала, что жизнь её начинается только сейчас.

Сделав глубокий вдох, она шагнула в поезд, который должен был отвезти её в Хогвартс.

— Нарцисса Блэк!

Не было ни сомнений, ни страха, ни каких-либо колебаний. Только огромная уверенность в том, что распределят её на факультет Слизерин. Ведь она — Блэк во всех отношениях.

Нарцисса ждала, пока профессор опустит на её голову Распределяющую шляпу и едва та коснулась макушки, раздался скрипучий голос сверху: «Слизерин!»

Окрыленная Нарцисса подбежала к столу своего факультета, за которым её ждали сестры. Беллатриса сияла от гордости, а Андромеда лишь спокойно подмигнула младшенькой.

Девочка заняла свое место за столом, усаживаясь между сестрами, и сразу почувствовала себя в безопасности: будто принцесса с парой непобедимых телохранителей по обе стороны от неё.

— Мои поздравления и… добро пожаловать, — мужской голос привлек её внимание. Нарцисса подняла взгляд, чтобы посмотреть, кто является его обладателем. Её взгляд встретился с холодными серыми глазами и, непонятно почему, но у неё вдруг перехватило дыхание.

— Еще одна Блэк, а? Да сколько же вас? — повернувшись к Беллатрисе и саркастично улыбаясь, произнес юноша.

— Нас трое, Малфой. Тебя чем-то это не устраивает? — язвительно отчеканила Белла в ответ. И, повернувшись к сестре, снова улыбнулась ей.

Эта улыбка вернула Нарциссе слетевшую было уверенность, но она чувствовала, что парень не сводит с неё глаз. Это вгоняло новоиспеченную слизеринку в краску.

— Приятно познакомиться с тобой, Нарцисса Блэк, — произнес молодой человек, наклоняясь и протягивая ей руку. Нарцисса смущенно ответила на рукопожатие, не говоря ни слова. — Надеюсь, ты не такая ядовитая, как твоя сестрица. Одной Беллатрисы вполне достаточно. Эта школа явно не нуждается в её уменьшенной копии.

— И почему ты не сдохнешь, Малфой? — прорычала Беллатриса и начала оскорблять его всеми знакомыми ей способами.

Нарцисса наблюдала, как эти двое не уступая, подкалывают и язвят друг другу, и поймала себя на мысли, что должно быть их характеры весьма схожи между собой.

Когда сортировка закончилась, Большой зал наполнился оживленным гомоном студентов, которые заговорили все одновременно. Шум приборов, стучащих по тарелкам, вносил свою лепту в эту радостную неразбериху.

Столы ломились от изысканной еды, но Нарцисса тщетно пыталась съесть хоть что-то из этого разнообразия — в желудке образовался непривычный тугой комок. И она не могла понять, в чем же была причина этого неприятного явления, то ли в том, что она впервые наконец-то оказалась в стенах Хогвартса, то ли в серых глазах одной конкретной личности.

Они прожигали насквозь, будто пытаясь добраться до самых потаенных уголков души, обнажая самые потаенные мысли. Очевидно, Малфой пытался понять, насколько Нарцисса похожа на каждую из своих сестер — сколько она переняла от Беллы и сколько от Андромеды. С едва заметной улыбкой и, не говоря ни слова, она в свою очередь с отстраненным интересом тоже изучала слизеринца. Цисси заметила, что у парня большие, сильные кисти рук, тонкие губы и настолько светлые волосы, что кажутся платиновыми. По всей видимости, он был примерно её возраста и явственно демонстрировал свою уверенность и непринужденность, присущие лишь чистокровному волшебнику. Нарцисса была уверенна, что этот Малфой был причиной куда большего, нежели просто восторженных вздохов оравы девчонок.

— Хочешь поселиться в спальне со мной и Беллой? — вопрос Андромеды вырвал Нарциссу из её размышлений.

— Да, конечно. Было бы здорово жить в одной комнате с вами.

— Так у тебя всё-таки есть голос! — вмешался в разговор Малфой, не скрывая восторга. — Превосходный голос, если конечно я могу позволить себе сказать это вслух…

Несмотря на то, что Нарцисса привыкла к комплиментам, щеки её зарумянились от удовольствия, услышав подобное. Она обожала, когда ею восхищались.

— Спасибо, — прошептала она. Во рту мгновенно пересохло и она отпила немного воды.

— Малфой, ты что, подкатываешь к моей сестре? — выгнув бровь, спросила Беллатриса. — Наша Цисси — слишком дорогое сокровище для такого, не обладающего вкусом мальчишки, как ты. Держись от неё подальше и прекрати так пялиться, если не хочешь, чтобы я ткнула тебе в глаз палочкой.

— Я просто сказал, что она очень привлекательная. Не могу поверить, что она на самом деле твоя сестра…

Беллатриса фыркнула и сказала, швырнув салфетку на стол:

— Может, пойдем? Я устала от поездки, а нам нужно еще разобрать вещи.

Андромеда кивнула и незамедлительно встала. Нарцисса же задержалась, засмотревшись на лукаво улыбающегося Малфоя.

— Надеюсь узнать тебя получше, Нарцисса Блэк.

— Если хочешь, чтобы мы лучше узнали друг друга, стоит начать со своего имени, — ответила она, поднимаясь со скамейки.

— Ты права. Прости, я не представился. Меня зовут Люциус Малфой.

Люциус. Загадочное и в то же время обворожительное имя. Но Нарцисса была уверена, что за маской элегантности и хороших манер скрывается настоящий демон.

— Всего доброго, Люциус, — чуть улыбнувшись, произнесла она, направляясь к сестрам, ожидающим её в глубине зала.

— Спокойной ночи, Нарцисса… — прошептал Малфой, не будучи услышанным.

И это стало началом истории любви, которой суждено продлиться вечно.

В том, что Нарцисса быстро освоилась в стенах школы, была заслуга Беллатрисы. Именно она поддерживала младшую сестру, защищала, направляла и, что немаловажно, объясняла — с кем стоит дружить, а от кого лучше держаться подальше.

— Полукровка, полукровка, маглорожденный, чистокровка, — Белла тыкала пальцем в студентов, проходящих по коридору. — Чистокровка, но лучше избегать его, полукровка, маглорожденная, предатель крови, чистокровка, чистокровка…

 — Ну, всё! Хватит, Белла! — раздраженно выпалила Андромеда. — Прекрати указывать на людей — жутко раздражает. А ты, Цисси, достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решить с кем дружить, а с кем нет.

— Не понимаю, чего ты так заводишься, — прошептала Нарцисса, вставая на сторону старшей сестры. — Я лишь хочу знать в лицо всех отбросов, обитающих в стенах этого замка. Думаю, что это вполне нормально.

— Вот именно! — ответила Беллатриса, скрестив руки на груди и разочарованно поморщив нос.

— Нет в этом ничего нормального, — буркнула Андромеда, но сестры проигнорировали её.

Беллатриса продолжала перечислять все известные ей недостатки и достоинства студентов, попавших в её поле зрения. Нарцисса изо всех сил старалась запомнить всю информацию — имена и происхождение их владельцев. В этот момент, будто ниоткуда, перед сестрами появился мальчишка с взъерошенными золотистыми кудряшками.

— Доброе утро, Андромеда, — голос его был очень мягким и приятным.

Андромеда едва слышно прошептала «Привет» и Нарцисса заметила, как медленно, но верно лицо сестры становилось пунцовым.

— А этот? Кто это был? — спросила Нарцисса, всё еще шокированная таким несвойственным румянцем на щеках Меды.

— Это Тед Тонкс, хаффлпафец. Маглорожденный, — будто выплевывая каждое слово, произнесла Беллатриса. — Он как раз из тех людей, на которых ни одна из нас даже смотреть не должна. Он не достоин нашего внимания. Верно, Андромеда?

— Конечно. Несомненно, — ответила та, но Нарцисса ощутила заметное напряжение между двумя сестрами.

* * *

Подслушивание под дверями может привести к огромным проблемам. Нарцисса прекрасно знала об этом, но избавиться от старых привычек не так-то просто. Она была не в состоянии удержаться от соблазна, заметив, как под покровом ночи Андромеда второпях выскользнула из спальни.

Цисси незаметно следовала за сестрой по темным и тихим коридорам Хогвартса. При этом чувствовала она себя довольно глупо, но любопытство одержало верх. Наконец она увидела, как Меда проскользнула в одну из приоткрытых дверей, откуда струился тусклый свет, и тихонько закрыла её за собой.

— Ты пришла! Я знал, что ты получила мою записку.

Нарцисса узнала этот голос. Но всё равно припала к двери, вглядываясь в замочную скважину, чтобы убедиться в верности своих предположений. И она не ошиблась — золотистые завитки, которые она увидела, принадлежали Теду Тонксу. Буквально в нескольких шагах от него стояла Андромеда, красная, словно мак, и смущенная.

— Не знаю, зачем я пришла сюда, — медленно прошептала она, но Нарциссе было прекрасно слышно каждое слово сестры.

Тед протянул Андромеде розу. Она взяла её, вдохнула чуть слышный аромат и смущенно покрутила невинный подарок в руках. Щеки её еще сильнее залились краской, приобретая цвет лепестков прекрасного цветка.

Нарцисса в смятении отступила от двери. Отвращение и безнадежность охватили её. Случайно подсмотренная сцена повергла девочку в ступор. Это не могло быть правдой! Не могло происходить на самом деле!

Слова Андромеды прозвучали сухо и уверенно и, несмотря на разделяющую стену, Цисси уловила их суть:

— Это наша последняя встреча, Тед. Я не могу продолжать и дальше вести себя подобным образом.

Тонкс тягостно вздохнул:

— Вести подобным образом? В каком смысле? Мы ничего дурного не делаем, ты ведь это понимаешь.

— Забудь меня. Забудь моё имя и семью, которой я принадлежу. Если кто-то из них узнает…

— Но я люблю тебя. Это для тебя ничего не значит? Я буду бороться за право быть с тобой. Я не смогу жить, довольствуясь мечтами о тебе в моих объятьях.

По всей видимости, Андромеда не выдержала этого признания, и Нарцисса услышала всхлипы сестры, представив её влажные от слез щеки.

— Мы должны расстаться. Всё должно закончиться здесь, — повторяла девушка снова и снова, скорее в попытке убедить саму себя, нежели Теда.

— Ты делаешь мне больно, Андромеда.

— Сестер это ранит куда сильнее, — ответила она, шмыгая носом. — Я не хочу потерять их. И больше всего я боюсь потерять расположение и привязанность Нарциссы.

— Она важнее меня? Этот избалованный ребенок? Ты любишь её сильнее меня?

Срывающийся голос Теда трогал до глубины души, но нотки сомнения в нем заставляли Нарциссу сходить с ума. Она тоже хотела знать ответ. Немедленно.

— Да, — всхлипнула Андромеда. — Для меня Нарцисса намного важнее.

Профессор Слагхорн неторопливо перемещался между партами, время от времени склоняясь, чтобы взглянуть на бурляще-клокочущее содержимое котлов. Подойдя к Нарциссе, ему пришлось поспешно при-крыть нос платком, дабы не вдыхать отвратительный запах загубленного слизеринкой зелья.

— Вы испортили его, Блэк, — сказал Гораций, качая головой. — Я надеялся, что и вы унаследуете талант к зельеварению, как у ваших сестер… Но, как видно, вам ещё очень многому предстоит научиться.

Нарцисса понуро опустила голову. Профессор же принялся расхваливать таланты Беллатрисы и Андромеды. Закончив рассказывать о невероятном успехе Беллы в приготовлении напитка живой смерти, Слагхорн подошёл к Нарциссе и протянул ей флакон, наполненный серебристой жидкостью.

— В качестве внеклассного задания хочу, чтобы вы, юная леди, к завтрашнему дню сварили такое же зелье. Вы должны добиться идентичного цвета, плотности и… запаха. Будьте внимательны.

Девочка обреченно взяла склянку и стала ждать окончания урока. Глаза её блестели от непролитых слёз унижения.

Уже не в первый раз кто-то указывал ей на то, что она не дотягивает до своих сестёр. Было невероятно сложно конкурировать с успехами Беллатрисы и Андромеды — двумя почти превосходными ведьмами.

Почти. Ведь даже у них были свои недостатки. Мысленно Нарцисса вернулась в ту ночь, когда узнала о тайной связи своей сестры с магглорождённым Тонксом. Несомненно, Андромеда прекратила какое-либо общение с юношей, ведь она даже не смотрела в его сторону. Но Цисси не могла выбросить из головы тот факт, что даже такая сильная и бескомпромиссная личность, как Меда, имела свои скрытые слабости.

Нарцисса была настолько погружена в свои мысли, что повернув за угол коридора, вполне предсказуемо врезалась в кого-то. Столкновение оказалось достаточно сильным и девочка, не удержавшись на ногах, рухнула на пол. При этом книги её разлетелись в разные стороны.

— Эй! Смотри, куда идё… — парень осёкся, не закончив фразу и глядя на распластавшуюся слизеринку. — Нарцисса! Ты не ушиблась?

Она потёрла лоб и подняла взгляд на Люциуса Малфоя, протягивающего ей руку:

— Я в порядке… Извини… Я немного замечталась, — пробормотала она, позволяя юноше помочь ей подняться на ноги.

Нарцисса была так ошеломлена и взволнована появлением Люциуса, что не сразу заметила, что натворила. Когда, наконец, она оглядела разбросанные по полу учебники, то заметила пузырёк, который дал ей Слагхорн. Разбитый и с вытекшим на пол зельем.

— Что же я наделала! — воскликнула девочка, зажимая рот ладонью.

— Это было что-то ценное? — полюбопытствовал Малфой.

— Задание по зельям, — кивнула Нарцисса, изо всех сил пытаясь справиться с подступающими слезами.

— Здесь нет ничего непоправимого, — утешил её парень.

Вынув свою палочку с вычурной рукояткой в форме змеиной головы, Люциус произнёс «Репаро», указав на разбитую бутылочку. Она тут же, осколок за осколком, восстановила прежнюю форму. Ещё один пасс и зелье из лужицы на полу перекочевало в только что восстановленную хрупкую ёмкость.

— Благодарю, — прошептала Нарцисса, взяв флакон в руку. — Вот бы ещё существовало заклятие, которое позволило бы мне сравняться с сёстрами.

Юная Блэк тут же поняла, что невольно озвучила свои мысли. Но это не смутило её, так как Люциус казался действительно заинтересованным в том, чтобы выслушать её откровения.

— Так вот что тебя тревожит? — серьёзно протянул Малфой.

— Громкое имя порой оказывается довольно тяжёлым бременем.

— Мне понятны твои чувства, — лукаво улыбнулся Люциус, не выпуская из рук палочку. — Мне тоже приходится много работать, чтобы быть достойным моих славных предков.

Он окинул взглядом прекрасное лицо Нарциссы, ощутив непреодолимое родство душ.

— Мы принадлежим к двум самым древним и уважаемым чистокровным семьям, но это должно быть не обузой, а предметом гордости.

— Конечно! — поспешила оправдаться Нарцисса. — Конечно, я горжусь тем, что я Блэк, просто…

— Поверь мне, — перебил её белокурый юноша, — тебе совершенно незачем завидовать сёстрам, — Малфой самодовольно ухмыльнулся, заметив, как тень улыбки коснулась губ девочки. — Возможно, они превзойдут тебя в искусстве колдовства, но всегда останется фактом, то, что ты… — он повернулся таким образом, чтобы можно было прямо смотреть слизеринке в глаза, —…бесспорно, ты самая красивая из них.

Нарцисса хотела было ответить что-то, но поняла, что не в состоянии вымолвить ни слова.

Дождавшись, когда Люциус присоединится к однокурсникам, поджидающим его в конце коридора, Нарцисса прислонилась к стене, не сдержав счастливого вздоха.

Какой же он замечательный, этот Малфой! Ему удалось соединить ос-колки её разбитого сердца и израненной гордости так же легко, как он сделал это с флаконом Слагхорна.

Лёжа в тени цветущих деревьев, сёстры Блэк наслаждались свежим весенним воздухом. Андромеда погрузилась в чтение романа, Нарцисса расчёсывала волосы, пользуясь гладью чёрного озера вместо зеркала. Белла же развлекалась тем, что палочкой поджигала груды листьев и несчастных насекомых, которым не посчастливилось оказаться рядом.

— Что с тобой, Белла? Выглядишь обеспокоенной.

— Ничего, — мрачно пробормотала Беллатриса.

Нарцисса подошла ближе к сестре и уселась ряда прямо на траву.

— Это потому что учебный год заканчивается? — сочувственно спросила она.

— Возможно, — ответила Беллатриса, превращая в пепел крылья бабочки, несколько секунд назад летавшей рядом. — Это мой последний год в Хогвартсе. Милый папочка решил, что я не должна продолжать обучение после того, как… этим летом стану супругой Родольфуса Лестрейнджа.

Андромеда резко захлопнула книгу, привлекая внимание сестёр:

— Как ты можешь допускать подобное? Как можешь позволить родителям заставлять тебя выйти замуж за человека, которого не любишь? Да ты должна устроить бунт по этому поводу!

— Ну да, конечно, взбунтоваться я должна, — насмешливо произнесла Беллатриса. — Тебе стоит поменьше читать любовные романчики и чаще смотреть правде в глаза, Андромеда.

Белла рассмеялась, но Нарцисса уловила проскользнувшие в этом смехе истерические нотки.

— Сейчас моя очередь, но позже… вам обеим тоже придётся подчиниться воле родителей. Кто знает, кого они выберут для вас!

Нарцисса прикусила губу, бросив взгляд в противоположную от озера сторону. Люциус Малфой прогуливался в компании слизеринцев. Она представила, как было бы здорово, если бы родители выбрали ей в мужья именно Его.

— И потом, знаете… — продолжила Беллатриса, запрокинув голову. Солнечные лучи пробивались сквозь листву дерева, заливая светом лицо девушки. —… Лестрейндж не так уж плох, между прочим. Кроме того, у нас схожие взгляды на многие вещи.

— Слышала, что у него огромный счёт в Гринготс, — Нарцисса произнесла это так, будто сего факта было вполне достаточно, чтобы полюбить будущего зятя. Андромеда бросила на сестру осуждающий взгляд, упрекнув тем самым в поверхностном отношении.

— Ой, ладно. Я просто хотела поддержать Беллу, — ответила девочка.

Беллатриса снова рассмеялась, на этот раз искренне и весело, притянув к себе Нарциссу и сжав её в объятиях. Младшая покраснела от смущения, не привыкшая к подобным проявлениям привязанности со стороны старшей сестры.

— Когда ты выйдешь замуж, отношения между нами изменятся? — невесело спросила девочка.

— Изменятся, — твёрдо ответила Беллатриса, притягивая в общие объятия подошедшую Андромеду. — Мы растем, взрослеем. Это, несомненно, отдалит нас друг от друга. Наши пути разойдутся, что вполне нормально. Каждая из нас последует за своими идеалами, мечтами. За своей страстью…

— Не хочу, — обиженно произнесла Нарцисса, демонстрируя свою хрупкость и слабость, как никогда раньше, напоминая, что все ещё является ребёнком. — Хочу, чтобы этот день никогда не кончался. Хочу, чтобы всегда была весна и чтобы лето не начиналось. Так тебе не придётся выходить замуж…

— Я бы тоже этого хотела, — прошептала Андромеда, положив голову на плечо Беллатрисы. — Но смена сезонов неизбежна. Рано или поздно всё изменится. Мы растём и, по мере взросления, вынуждены делать выбор.

— Но это не должно разделять нас, — взволнованно произнесла Нарцисса. Горячо надеясь, что Андромеда больше не думает о том магглорожденном, которым была увлечена.

— Ты совсем ещё дитя, Цисси. Есть вещи, которые ты пока не способна понять… — холодно ответила сестра.

Какое-то время они так и сидели, обнявшись, любуясь отблесками на озерной глади. Где-то в глубине души сёстры чувствовали, что всё это, возможно, в последний раз.

Последний счастливый день вместе. Последние объятия.

— Нарцисса!

Резкий голос отца заставил девочку вскочить на ноги и выпрямиться, будто солдата на службе.

— Хочу, чтобы ты надела это платье. Оно сшито специально для тебя, — произнёс глава семейства, и Нарцисса удивлённо уставилась на платье цвета ночного неба, перекинутое через правую руку отца.

— К ужину мы ожидаем очень важного гостя, и я хочу, чтобы ты предстала перед ним в самом лучшем виде.

— Да, отец, — кротко кивнула девочка.

— Иди и приведи себя в порядок в соответствии с тем, как должна выглядеть дама твоего возраста.

Нарцисса протянула руку, чтобы взять платье, и всё ещё с выражением неприкрытого удивления на лице, направилась в сторону спальни.

Там она надела шелковую сорочку, а затем роскошное бархатное платье, повязав его поясом с золотой отделкой. Восторженно разглядывая своё отражение в зеркале, Нарцисса подумала, что гость этот, должно быть, очень важный. Иначе отец никогда не купил бы ей столь потрясающее платье.

Сгорая от любопытства, Нарцисса сбежала вниз по лестнице, ведущей в главный зал. Её сестры при полном убранстве уже были там. Младшая Блэк заметила и то, что на матери был ее лучший туалет.

Это натолкнуло девочку на мысль, что к ужину ожидается министр магии собственной персоны. Она просто не могла представить себе другую особу, значимость которой могла вывести из равновесия настолько невозмутимую личность, как её мать.

Цисси подошла к старшей сестре. Белла тоже была одета с иголочки и в нетерпении пританцовывала.

— Ты знаешь, кто наш таинственный гость? — прошептала ей Нарцисса на ухо.

— Да, — выдохнула Белла, покраснев до корней волос. — Ты, несомненно, слышала о нём. Это… — она не успела договорить. Именно в этот момент массивная входная дверь распахнулась и впустила мужчину, принёсшего в их дом порыв холодного ветра.

Он был высок и строен, в тёмно-зелёном сюртуке и брюках, с накинутой на плечи классической мантией густого чёрного цвета. Нарцисса решила, что когда-то, вероятно, он был очень привлекательным мужчиной, но всё же в нём было что-то неправильное… Его взгляд. Жёсткий, ледяной взгляд налитых кровью глаз раскрывал всю жестокость его души.

Сигнус Блэк поспешил приветствовать гостя с небывалым почтением, какого Нарцисса ранее не замечала за своим отцом.

— Добро пожаловать в наш дом, милорд. Позвольте представить вам мою семью…

Он подошёл к Белле, которая изо всех сил старалась произвести впечатление на небезызвестного гостя.

— Это Беллатриса — моя старшая дочь, — девушка склонилась в реверансе, подарив мужчине лукавую улыбку. Чересчур красноречивую, надо признать.

— Со дня на день она станет супругой Родольфуса Лестрейнджа, — гордо произнёс Сигнус.

— О, чистокровный брак! Чудесно, чудесно… С каждым днём всё реже приходится бывать на подобных мероприятиях, — заметил Лорд Волдеморт.

— Несомненно, вы приглашены на церемонию, мой Господин, — прошептала Беллатриса, склонившись перед мужчиной так, будто собиралась упасть ему в ноги. Нарцисса наблюдала за развернувшейся сценой с нарастающей тревогой. Почему все вокруг ведут себя таким образом? Даже Белла, обычно настолько брезгливая и равнодушная к людям, сейчас мурлыкала как кошка! «Кто же этот человек?» — задавалась вопросом Цисси. Какое заклинание он применил к её старшей сестре, что она стала такой?

— Это Андромеда, — Сигнус сжал плечо девушки. Она же ограничилась лёгким поклоном.

Губы Волдеморта тронула улыбка, в то время как глаза… красные змеиные глаза оставались холодными и отрешёнными.

— И младшенькая, Нарцисса, — продолжил глава семейства, указав на неподвижно стоящую девочку.

Волдеморт подошёл к ней, держа руки за спиной. Его холодящие душу глаза неспешно и внимательно рассмотрели Нарциссу с головы до ног и задержались на прекрасном личике юной Блэк. Задетая таким бесцеремонным разглядыванием, Цисси решительно взглянула в глаза мужчине.

— Сигнус, ты не говорил мне, что у тебя такие обворожительные дочери, — произнёс Тёмный Лорд, повернувшись к отцу семейства. Затем он поклонился к Нарциссе, поцеловав ей руку, чем вызвал множество мурашек по спине.

— Ваша красота столь ослепительна, мисс Нарцисса, что мне трудно подобрать нужные слова для её описания.

Сигнус ухмыльнулся, явно довольный тем, что с помощью своих прекрасных дочерей ему удалось произвести такое впечатление на гостя.

Блэк проводил Лорда Волдеморта в обеденный зал. Стол ломился от обилия изысканных блюд. У Нарциссы промелькнула мысль о том, сколько же времени эльфам пришлось трудиться на кухне, чтобы всё это приготовить. Еды вполне хватило бы на месяц.

Все расселись за столом, но не там, где обычно: Сигнус уступил своё место главы семьи почетному гостю, Белла же, обычно сидевшая между сестрами, на этот раз расположилась ближе к Волдеморту.

— Это честь для меня, ужинать за одним столом с одной из древнейших чистокровных семей, — начал мужчина. — К сожалению, в наше время многие маги потеряли всякое достоинство, вступая в отношения с магглами, и… кто знает, с какими ещё монстрами.

Нарцисса обратила внимание, как мать кивает на каждое слово, произнесённое этим волшебником. Белла тоже буквально заглядывала ему в рот, совершенно позабыв об ужине.

— Вы не устали скрываться от глаз магглов? Они думают… делают вид, что не существует волшебников и магии просто из-за своей слабости, трусости и страха встретиться с нами лицом к лицу, — продолжил гость.

— Моя идея…— сказал он после небольшой паузы. — Создать новый мир. Мир, в котором будут господствовать только те, кто по-настоящему достоин этого. Где маги без стыда смогут выйти из тени, показать свою силу и власть над низшими существами. Но я отдаю себе отчёт в том, что это всего лишь идея. Проект, который невозможно реализовать.

— Воистину проект достойный восхищения! — воскликнул Сигнус Блэк, поднимая свой бокал. — Я хочу предложить тост — за Лорда Волдеморта и его идею! Пусть ему удастся воплотить её в жизнь.

Все подняли свои бокалы. Все, кроме Андромеды, которая делала вид, что очень увлечена нарезанием бифштекса. Нарцисса же присоединилась к тосту. Ей не особо нравился этот маг — от него исходила неприятная, внушающая страх аура, и каждый раз встретившись с ним взглядом, ей становилось не по себе. Но было что-то необыкновенное в его словах. Настроение родителей заметно улучшалось, а это дорого стоило.

Ужин Нарцисса продолжила в тишине, тщательно стараясь не смотреть на гостя.

С каждым шагом чёрные сапожки всё глубже проваливались в снег. Деревушка буквально утопала в снежных сугробах.

Но это не остановило Нарциссу от похода в Хогсмид. Она не обращала внимания на ледяной северный ветер, предпочтя его тёплым и уютным стенам Хогвартса. Но когда снегопад усилился, Нарцисса решила все же поспешить в замок.

Слизеринка постаралась спрятать румяны от мороза щёки и, повернувшись спиной к ветру, зашагала в нужном направлении. Уже практически подойдя к замку, ей преградила дорогу Андромеда. Она казалась воинственно настроенной, скрестив руки на груди и искривив губы в недовольной гримасе.

— Не хочешь рассказать, где ты была полдня? — сухо спросила она. — Я везде тебя искала!

— Я гуляла с Люциусом Малфоем в Хогсмиде, — мечтательно ответила Нарцисса.

Пронзительный голос Меды с воем подхватил внезапный порыв ветра:

— С Малфоем? Но Цисси! Ты обещала сходить со мной в лавку Скривеншафта. Как ты могла так подвести меня?

Нарцисса быстро подошла к сестре и, оказавшись совсем рядом, разжала ладони, демонстрируя снежное сердечко:

— Смотри, Андромеда! Смотри, что мне подарил Люциус! — лучезарно улыбаясь, она прижала сердечко к груди, надеясь, что сестра разделит с ней радость. Но её ждало разочарование.

— Ты позволяешь Малфою пудрить тебе мозги? — едко сказала Меда. — Нарцисса, ты еще мала для того, чтобы оставаться наедине с парнем!

— Я уже не ребёнок! — Цисси гордо задрала голову. — Я достаточно взрослая для того, чтобы принять ухаживания джентльмена.

Андромеда едва не задохнулась от собственной ярости:

— Малфой… Малфой не джентльмен! Он всего-навсего коварный, эгоистичный мальчишка!

— Не смей плохо говорить о нём! Мне он нравится! Во всяком случае, он не… магглорожденный.

Старшая сестра тотчас покраснела, с трудом найдясь, что ответить:

— Что ты хочешь этим сказать?

В глазах Нарциссы Меда увидела правду: она знала. Каким-то образом девочке удалось раскрыть тайну её влюблённости в Теда Тонкса, и намёк, брошенный сестрой, стал предупреждением. Взволнованная Меда осторожно сжала сестру за плечи:

— Цисси, я хочу, чтобы ты внимательно меня выслушала. Ты помнишь мужчину, которого отец приглашал к нам на ужин этим летом?

— Лорда Волдеморта?

— Да, его, но… не произноси вслух его имени. Поговаривают, что он находится в поисках молодых новобранцев для создания секты, своего рода отряда молодых законоотступников, которые будут уничтожать магглорожденных и… полукровок. Малфой хочет присоединиться к нему.

— Ты ничего нового не сказала, Андромеда. Я об этом и так знала, — выпалила Нарцисса. — Люциус мне рассказывал.

Андромеда отпустила сестру, с горечью посмотрев ей в глаза:

— И ты… поддерживаешь его?

— Он лишь хочет помочь Лорду Волдеморту в создании Нового мира, идеального для нас, чистокровных, — цинично пояснила юная Блэк.

— Ты разочаровываешь меня, сестра, — прошептала Меда. — У тебя такое же ледяное сердце, как-то, что ты сжимаешь в руках.

Нарцисса повернулась в сторону замка:

— Довольно! Хватит с меня твоих нравоучений. И к тому же я замёрзла.

— Ты оставила меня одну! Ты бросила меня ради Малфоя! — прокричала Андромеда вслед удаляющейся в сторону Хогвартса сестры. — Ты оставила меня одну, — вновь повторила она, несмотря на то, что сестра уже не могла её слышать. — Я никогда не поступила бы так…

Войдя в гостиную факультета, Нарцисса поспешно сбросила с себя шарф и мантию. Когда же она разжала руку, в которой всё это время держала подарок Люциуса, то не обнаружила там ледяного сердца. На перчатке красовалось лишь мокрое пятно от растаявшего снега.

Если бы от скуки можно было умереть, то Люциус бы уже находился при смерти.

Неспешно потягивая шампанское из бокала, он слушал доносящуюся из соседней залы музыку, которая отчасти приглушала гомон и фривольные смешки бессчетного количества молодых, беззаботных и безликих гостей.

Бал-маскарад был организован семьей Блэк с целью подыскать подходящую партию для их средней дочери Андромеды. Посему были приглашены все молодые и чистокровные маги Британии. Люциусу эта идея сразу показалась бредовой: как девушка могла выбрать кого-то, если лица гостей скрывали маски? Нет, не то что бы его это волновало… Если он и согласился принять участие в этом нелепом мероприятии, то исключительно из-за своего личного желания увидеть малышку Нарциссу Блэк, куда более аппетитную штучку, нежели её резковатая старшая сестра. Но до сих пор ему так и не удалось увидеть слизеринку.

Зато довелось повидать многих старых друзей…

— Хоть вид сделай, что тебе весело! — приближаясь, произнес Родольфус Лестрейндж.

— Просто все эти празднества такие… одинаковые, — прошептал Люциус, ставя пустой бокал на стол.

— Если бы ты находился в компании приятной леди, мой юный Малфой, то не говорил бы таким скучающим тоном. Возможно, стоит оглядеться по сторонам. — Лестрейндж широким жестом обвел залу. — Одна из этих нежных дев нуждается в ухаживаниях и… — внезапно он умолк, засмотревшись на возникшую в дверях фигуру, и смахивая невидимую пелену с глаз, будто увидел мираж или галлюцинацию.

Люциус заметил, что Лестрейндж не сводит глаз с дверей, и решил, что явилась его ненавистная гадюка-жена.

— Что, Бэлла пожаловала? — поинтересовался юноша, но Родольфус отрицательно покачал головой. Заметив во взгляде последнего что-то, напоминающее благоговение, Малфой обернулся, желая выяснить причину столь разительных перемен, произошедших с его другом.

В дверях стояла золотая принцесса, и от красоты её перехватывало дыхание. Тщательно уложенные белокурые волосы, жёлтый корсет, утягивающий талию и подчеркивающий бедра, сияющая мантия, струящаяся по спине, драгоценный кулон на шее… И зачарованная маска, переливающаяся попеременно то изумрудным, то янтарным.

— Моя ожившая мечта, — прошептал Родольфус, делая шаг вперёд. Люциус преградил другу путь.

— Ты — женатый мужчина, — с усмешкой напомнил ему Малфой.

— А тебе не нравятся блондинки! — за плечами юноши раздался яростный протест Лестрейнджа.

— Я готов пересмотреть свои вкусы, — ответил слизеринец. — Удивительная красота Нарциссы Блэк просто обязывает к этому.

— Нарцисса… Блэк? — ошеломленно воскликнул Родольфус.

Он не узнал младшую сестру своей супруги. Да и как он мог? С их последней встречи девушка выросла, распустившись подобно цветку. Словно прекрасная жёлтая роза, пробуждающая чувство зависти у присутствующих на балу женщин.

Одарив Родольфуса насмешливой улыбкой, Люциус поспешил к взволнованной девушке, с опаской оглядывающей толпу гостей.

— Одна из богинь Олимпа решила спуститься к простым смертным, чтобы очаровать своим великолепием, — произнёс Люциус, преодолев расстояние между ними. — Очень рад тебя видеть, Нарцисса, — добавил он с легким поклоном.

Малфой заметил, как удивленно просияли голубые глаза девушки.

— Люциус! Как ты узнал меня?

— Я узнаю тебя среди тысячи дам, потому что ты неповторима в своей грации.

Не тая полученное от комплимента удовольствие, Нарцисса немного опустила маску, скрывающую верхнюю часть лица.

— А ты? Как ты узнала меня? — спросил Люциус, снимая серебристую полумаску.

— По голосу, — объяснила Нарцисса, застенчиво улыбаясь.

— Мне показалось, ты была взволнована. Искала кого-то?

На этот раз Нарцисса не улыбалась, на лице её появилось беспокойство:

— Да, я искала мою сестру Андромеду. Я обещала родителям, что она придет сегодня, ну, ты знаешь… Чтобы как следует присмотреться к кандидатам на её руку и сердце. Но я нигде её не вижу, — расправив плечи, девушка подняла взгляд на Люциуса. — К слову… Ты тоже пришёл на бал, чтобы поухаживать за моей сестрой?

Люциус рассмеялся, протягивая руку Нарциссе, и терпеливо выжидая, пока она примет её:

— Мне никогда не нравились девушки семейства Блэк. По крайней мере, до того момента, пока я не встретил тебя. Я могу помочь тебе в поисках сестры?

Определенно успокоившись, Нарцисса взяла Люциуса под руку и позволила ему сопроводить её через весь зал. Малфой отметил, что держится юная леди, подобно настоящей королеве. Девушка будто плыла по зале, меж гостей, и те почтительно расступались, давая пройти. Именно перед ней, а не перед её спутником. Это открытие определённо позабавило юношу.

— Я тебе уже говорил, что в этом платье ты похожа на самую яркую звезду? — вдруг спросил он.

— Тебе действительно нравится? — воскликнула Цисси, глядя на платье и заливаясь краской.

Люциус пристально посмотрел ей в глаза, а затем прошептал:

— Ты. Ты мне действительно нравишься.

В бальной зале было чрезвычайно душно. Бесконечные танцы, толпы гостей, жаркие дискуссии и смех накалили атмосферу самым невероятным образом.

Но единственной причиной, по которой щёки Нарциссы пылали жгучим огнём, был этот невозможный, исключительный Люциус. Он был ужасно вежлив, очарователен и так нагло ухаживал за юной Блэк! Девушка была счастлива, что Малфой стал её кавалером на этот вечер, и посему крепко сжимала его руку, будто отпусти он её, Нарцисса потеряется в толпе.

Проходя мимо стола с закусками и напитками, Люциус вынужден был на мгновение отпустить руку своей леди — он взял два бокала эльфийского вина. Поблагодарив его, Нарцисса сделала глоток рубиновой жидкости.

— И куда же делась Андромеда? — взволновано воскликнула блондинка.

Прохаживаясь с Люциусом по зале, Нарцисса на какое-то время забыла об отсутствующей на празднике сестре. В противоположной части залы девушка заметила своих спорящих родителей. Было совершенно очевидно, что отец страшно зол, а Друэлла недалека от истерики.

— Возможно, стоит поискать твою сестру в библиотеке, — ободряюще произнес Люциус, касаясь рукой обнаженного плеча Нарциссы.

— Да, она вполне может быть там.

Люциус остановился у входа в библиотеку и жестом предложил девушке войти первой. Проходя мимо, она невольно вдохнула лёгкий аромат парфюма Малфоя.

Библиотека была пуста.

— Кажется, и здесь её нет.

— Нет, — раздражённо повторила Нарцисса. — Наши родители устроили всё это только для неё! Почему она не явилась? — допив залпом оставшееся в бокале вино, девушка взяла Люциуса под руку, вновь позволяя ему вести себя.

— Может она здесь, может, мы просто не узнали её из-за какого-нибудь странного костюма? — предположила Цисси.

Люциус, порядком подуставший от поисков Андромеды и желающий побыть наедине с Нарциссой, предложил:

— Тебе не кажется, что здесь становится душно? Выйдем в сад? Возможно, твоя сестра тоже захотела сделать глоток свежего воздуха.

— В саду? Я и не подумала, что она могла покинуть замок, — они направились к двери, ведущей на задний двор.

Оказавшись вдвоем в саду, в одном из зеленых лабиринтов, Нарцисса попала в импровизированную ловушку юного слизеринца: с одной стороны она упиралась в стену из густорастущего плюща, с другой — был Люциус. Она буквально оказалось в его объятиях.

— Андромеды здесь нет, — дрожа, прошептала Нарцисса. — Давай вернемся в замок.

Люциус заметил, как лицо юной девы залила краска, даже, несмотря на то, что большую его часть скрывала маска. Он осторожно обнажил лицо девушки и затем, взяв за подбородок, заставил посмотреть на себя. Солнце заходило за горизонт, и лучи его играли на гладкой коже обворожительной аристократки. Люциус не сводил глаз с губ девушки. Не устояв перед искушением, он очертил пальцем линию губ Нарциссы.

Не считая музыки, доносившейся из замка, в парке царила тишина.

— Что… что ты собираешься сделать? — пробормотала Нарцисса.

— Поцеловать тебя. Мне кажется, это вполне очевидно, — лукаво улыбнулся Люциус. Не дав девушке опомниться, он прильнул к её губам, не волнуясь в тот момент о нежности или осторожности. Им овладела страсть, и он не собирался её скрывать.

От неожиданности Нарцисса застыла на месте, подобно соляному столпу. Но уже спустя какое-то время, она начала отвечать на умелые ласки языка Люциуса, учась на лету. Малфой издал стон и удовольствия и облегчения одновременно. Он притянул Нарциссу к себе еще ближе, сокращая то малое расстояние, которое оставалось между ними. Он чувствовал извращенную потребность в том, чтобы она принадлежала ему целиком и полностью.

Но Нарцисса внезапно отстранилась, тяжело дыша. Мягко оттолкнув юношу, она оперлась на стоящую рядом мраморную статую, цепляясь тонкими пальчиками за прохладный камень.

— Я не из тех девушек, Малфой, — произнесла она, надевая маску. — Тебе не удастся так легко заполучить одну из Блэк.

Несмотря на достаточно резкие слова, в голосе слизеренки прозвучало сомнение.

— О, Нарцисса, я вовсе не хотел задеть твою гордость! — сказал Люциус, но тут же с вызовом добавил, — Но ты уже моя.

Нарцисса внимательно вгляделась в глубину его серых глаз, пораженная уверенностью юноши. Не привыкшая к подобному отношению, она лишь произнесла:

— А сейчас, позволь мне пройти. Я должна найти сестру.

Люциус покачал головой и, обняв за плечи Нарциссу, просто сказал:

— Нет, ты останешься здесь…со мной. Я так хочу.

Малфой снова привлёк её к себе и снова поцеловал, но на этот раз с куда большей нежностью. Нарцисса упёрлась ладошкой ему в грудь, будто желая оттолкнуть от себя юношу. Но где-то внутри неё, в самых тёмных уголках, зажглась искра. Эта искра разгоралась, поднимаясь всё выше, будоража тело и душу, смешивая их в единое целое, закручивая в водоворот новых ощущений. Объятия Малфоя, вкус его губ — и по нервам Нарциссы побежало приятное тепло, распространяя волнение, лишая желания сопротивляться. Как по чужой воле, руки её скользнули по телу юноши, и лёд растаял под пламенем огня. Позабыв свое имя и репутацию, проблемы и семью, возраст и даже гордость, она сдалась. Сдалась под властью охватившего желания, такого сильного и первого. В этот момент для неё существовал только он, Люциус Малфой. Только для него так бешено билось её сердце.

Поцелуй был медленным, долгим и сладким. Во рту всё ещё сохранялся сладкий привкус выпитого прежде эльфийского вина.

Вкус их первых поцелуев должен был быть именно таким.

Беллатриса влетела в комнату младшей сестры словно фурия, вырывая Нарциссу из дрёмы и сладких объятий юноши, поселившегося в её снах.

— Цисси, что происходит?

— Это я должна задать тебе этот вопрос, Белла. Что случилось? Что привело тебя в мою комнату посреди ночи? — возмутилась Нарцисса. Она выглядела будто маленькая хрупкая девчушка в своей вычурной розовой ночной сорочке и с растрепанными, спадающими по плечам волосами.

Беллатриса нервно расхаживала вокруг постели сестры:

— Почему Андромеда исчезла? Прошло уже… Сколько? Три недели, как от неё ни слуху, ни духу?

— Со дня бал-маскарада, — уточнила Нарцисса, с мечтательным вздохом вспоминая сладкие поцелуи Люциуса в тот вечер. — Ровно две недели.

— Почему, Цисси? — взвизгнула Беллатриса, хватая сестру за плечи. — Тебе ведь что-то известно, правда? Она должна была кому-то довериться… Ты должна рассказать мне.

Белла трясла Нарциссу за плечи, но лицо младшей сестры оставалось всё таким же скучающим и безучастным.

— Я ничего не знаю, — просто ответила она.

— Лгунья! — крик Беллатрисы, заставил девушку опустить взгляд. — Нашей сестры вот уже две недели нет дома, а ты ничего не узнала и даже подозрений не появилось? Хочешь, чтобы я в это поверила? Поверила, что тебе совершенно плевать, где она и что с ней?

— Конечно, мне не плевать! — заявила Нарцисса, выпрыгнув из постели и одарив сестру пылающим взглядом.

Но это не произвело нужного впечатления на Беллу.

— Нашу сестру могли похитить, подвергнуть пыткам, шантажировать, а возможно и убить! А ты спишь в своей удобной постельке, как ни в чем не бывало. Наши родители в отчаянии, я в отчаянии, а ты… спишь, спишь и спишь! Нет, тебе совершенно плевать на неё!

— Я просто не думаю, что Андромеду похитили, пытают, шантажируют или убили, — поняв, что сказала лишнее, Нарцисса прижала ладонь ко рту, будто это могло спасти ситуацию.

— Значит, я была права, — довольно кивнула Беллатриса. — Тебе всё же о чём-то известно, — внезапно Белла выхватила свою палочку и направила её на Нарциссу, которая стала тут же отступать до тех пор, пока не упала на кровать. — Говори! Я должна знать.

— Я… я… — Нарцисса пораженно смотрела то на палочку, то на свирепое лицо своей сестры.

Беллатриса была так похожа на Меду, но в тоже время была полной её противоположностью. У Беллы была копна чёрных кудрей, тёмные и глубокие, будто колодцы, глаза, худое заостренное лицо. Андромеда же обладала мягкими и приятными чертами лица — её глаза, способные выражать, как строгость, так и бесконечную нежность, и россыпь коротких каштановых волос.

К горлу подступал ком. Чёткий образ Меды всплыл в памяти Нарциссы, вернув девушку к той ночи, когда она увидела раскрасневшуюся сестру, принимающую розу от Теда Тонкса. Нарциссе казалось, что она и сейчас слышит уверенный голос сестры, со всей страстью произносившей: «Это наша последняя встреча, Тед. Я не хочу потерять своих сестёр. Не хочу потерять расположение и привязанность Нарциссы».

Осознав произошедшее, глаза юной Блэк наполнились слезами. Правда была в том, что Андромеда передумала и, просто напросто, сбежала… Сбежала от своей неблагодарной сестры, которая была так дорога ей когда-то. Сестры, ради которой Андромеда отказалась от своей безумной любви. Сестры, которая повернулась к ней спиной, став такой же, как и все Блэк: поверхностной, наивной и надменной.

Нарцисса отчаянно всхлипывала под озадаченным и яростным взглядом Беллатрисы, которой так не терпелось понять, что за секрет скрывает её младшая сестра.

— Правда, — шмыгала Нарцисса, — Правда в том, что на протяжении двух недель я пыталась обманывать саму себя… Андромеда не вернется, потому что она нашла кое-что поважнее своих бестолковых сестёр.

— Какого чёрта ты… — Беллатриса прислонилась к стене в тени комнаты. — Что может быть важней семьи?

И в этот момент Нарцисса заплакала ещё сильнее, пряча лицо в ладонях и глотая горестные слёзы:

— Магглорождённый, — всхлипнула девушка.

— Тонкс, — прошептала Белла, но где-то в глубине души она всегда это знала. — Только не он, не Тонкс…

Она сползла по стене, слушая безудержный плач Нарциссы, представив крики матери и ярость отца, негодование всей семьи Блэк перед самым громким предательством.

— Она никогда не вернется, — повторяла Нарцисса, растянувшись на своей постели. Она ненавидела Андромеду, ненавидела Теда Тонкса и больше всего прочего, она ненавидела саму себя.

Тишина.

Тишина воцарилась в её доме, в месте в котором она скорее бывала несчастна, чем счастлива. Как и сейчас.

— Нарцисса! — позвала Друэлла, и девушка, повернувшись в сторону матери, ответила ей грациозным поклоном.

— Да, мама?

— В гостиную. Немедленно, — произнесла женщина тоном, не допускающим возражений.

Нарцисса проследовала за ней. Они пересекли тёмный коридор, оказавшись в ещё более сумрачной комнате, в которой отец Нарциссы и некоторые члены семьи Блэк с угрюмыми лицами, совершенно неподвижно сидели за столом. Всё вокруг было чёрным. Даже занавески на окнах сменили в знак траура: исчезновение Андромеды стало страшным несчастьем. Её непростительное предательство было хуже смерти.

Каждая вещь в комнате была чёрной. Такой же, как и её фамилия.

— Сядь, Нарцисса, — приказал отец, глядя прямо в глаза девушке. Выдержав этот взгляд без колебаний юная Блэк подчинилась. Она села на единственный свободный стул рядом с остальными родственниками. Оказавшись рядом с Сириусом и Регулусом, Нарцисса почувствовала себя неловко, но она сохранила свое бесстрастное и гордое выражение лица. Она была плохо знакома со своими кузенами, знала лишь, что Сириусу едва исполнилось одиннадцать и осенью он должен был отправиться в Хогвартс, в то время как Регулусу было десять и он был точной копией своего отца Ориона.

— Мы собрали всех вас здесь, ребята, чтобы обсудить с вами очень важную вещь, — начала Друэлла, оглядев всех присутствующих. Сириус только хмыкнул в ответ.

— Мы уже знаем, что вы хотите сказать, — пробормотал он нарочито скучающим тоном. — Что мы Блэки и должны гордиться своим именем, чистотой крови и бла бла бла…

— Сириус! — осуждающе воскликнула Вальбурга, багровея от злости.

Её отпрыск замолк с напускным спокойствием, но видно было, что он готов взорваться. Регулус окинул брата мрачным взглядом, и Нарцисса отметила про себя, что младший из кузенов выглядел достаточно жёстким и надменным. Он казался намного серьёзнее и сдержаннее, нежели старший брат.

— Как вы уже знаете, — продолжила Друэлла, будто её никто и не перебивал.

— Андромеда решила бросить учёбу и стала общаться не с теми людьми. И если она не образумится, мы будем вынуждены пойти на крайние, весьма малоприятные, меры.

Нарцисса кивнула, полностью понимая смысл слов матери. У Меды было всего два варианта и никаких компромиссов: либо она выбирает грязнокровку Тонкса и остается с ним, либо приходит в себя и возвращается домой.

— Мама, — пробормотала Нарцисса, поднимая голову. — Что именно вы подразумеваете под малоприятными мерами?

Сигнус Блэк откашлялся, дав понять, что намерен взять слово и Друэлла осталась сидеть на месте.

— Если Андромеда решит не возвращаться и выйти замуж за грязнокровку, то ты перестанешь считать её своей сестрой, Нарцисса, — мужчина заметил, как его дочь побледнела при этом. — Она больше не будет считаться частью этой семьи, лишится права на наследство, и будет удалена с семейного древа.

Нарцисса взглянула на небольшую репродукцию семейного древа, висевшую позади неё. Оригинал, намного превосходящий в размерах копию, находился на улице Гриммо, двенадцать, в доме её дяди и тёти.

— Имя Андромеды останется лишь выжженной точкой, пятном на нашей семье. Несмываемым пятном, таким же, как и боль, которую она всем нам принесла своим побегом…

Сириус снова подскочил со своего стула, протестуя:

— Какая боль? Лично я горжусь смелостью Андромеды. Она всегда будет моей любимой кузиной.

Выпалив это, Сириус взглянул на Нарциссу, изо всех сил старающуюся скрыть вспыхнувшую на лице обиду.

Наконец и Регулус решил высказаться:

— Беллатриса и Нарцисса должны быть твоими любимыми кузинами, — спокойно произнес мальчик. — Белла вышла замуж за благо-родного чистокровку, как и ожидалось от неё, а Цисси… — он немного помолчал в нерешительности, а затем, улыбнувшись Нарциссе, добавил. — Она совершенна.

Девушка вновь покраснела, но Сириус тут же нанёс удар её самолюбию:

— Нарцисса — всего лишь ещё одна Блэк. Милая — да, но ей явно не хватает мозгов, чтобы принимать решения о своем собственном будущем, как это сделала Андромеда.

— Достаточно, Сириус! — рявкнул Сигнус, оставив попытки держать себя в руках. — Имей в виду: выходка Андромеды не должна рассматриваться, как пример для подражания! В наказание все предатели будут изгнаны из нашего рода! Все вы будете следовать правилам наших предков, а значит, все вы будете обручены с чистокровными волшебниками и произведете на свет только чистокровных наследников.

Сигнус надеялся, что этими словами он закрыл дальнейшее обсуждение.

Гостиная факультета Слизерин была уже практически пуста, но Нарциссе совсем не хотелось спать, да и при всём желании она не смогла бы этого сделать. С начала учебного года у юной Блэк не было ни минуты свободного времени из-за большого количества занятий и внеклассной работы. И даже сейчас она была настолько погружена в чтение продвинутого курса по зельеварению, что совершенно не заметила, что к ней кто-то подошёл, пока этот некто резко не захлопнул её книгу.

— Эй, что за… — начала было возмущаться Нарцисса, поднимая глаза. Встретившись же с пристальным взглядом Малфоя, девушка тут же опустила голову.

— Уже вечер. Хватит заниматься, — произнёс юноша, всё так же пристально глядя на неё.

Забрав книгу у Нарциссы, Люциус взял её за руки и потянул на себя, заставляя встать.

— Хочу показать тебе одно место.

Нарцисса молчала, безропотно позволяя Люциусу вывести себя из гостиной Слизерина. И только когда она поняла, что Малфой ведёт её на пятый этаж замка, она решила заговорить:

— Не думаешь, что если нас поймают гуляющими по замку в такой час, то накажут?

— Не волнуйся, я же староста, — просто ответил Малфой, пожав плечами. — Найду какую-нибудь отговорку.

Наконец он остановился перед изысканной дверью из кедра и Нарцисса тут же отступила:

— Это ванная старост-мальчиков? Я не могу сюда войти…

— Можешь, — ответил Люциус, с пылом прижав Нарциссу к себе, вдохнув аромат её мягких волос. Девушка положила голову на плечо слизеринцу, забыв обо всех страхах, как и всякий раз, когда она оказывалась в кольце его рук.

Они вместе переступили через порог ванной комнаты, и Нарцисса замерла, пораженная её красотой: прекрасная ванна из белого мрамора, украшенная цветными камнями, золотые краны, огромные изображения, будто оживших, русалок на стенах, машущих своими изумрудными хвостами и с любопытством разглядывающих юных гостей.

Вокруг было множество подсвечников, и Люциус зажёг свечи, озарив комнату, а затем начал заполнять ванну горячей водой. Выбрав один из ароматов пены, и вылив всю её в воду, пара какое-то время наблюдала, как разрастаются мыльные пузыри.

— Всё очень красиво, Люциус. Но я не могу здесь остаться, — настаивала Нарцисса, нервно оглядываясь по сторонам, боясь, что в любой момент кто-то может войти.

— Я уже сказал тебе, чтобы ты не нервничала. И потом, кто придёт сюда мыться в такой час?

Говоря это, Малфой начал снимать с себя школьную форму, и Нарцисса тут же смущенно прикрыла глаза.

И чтобы открыть их вновь, ей пришлось подождать, пока блондин не окажется в воде, покрытой душистыми пенными облаками.

— Может всё так, как ты и говоришь, но я не чувствую себя здесь в безопасности, — пробормотала девушка, но заметив, что Люциус расслабился в ванне, её собственное напряжение стало понемногу отступать.

Со вздохом Нарцисса сбросила туфли и носки, расстегнула рубашку и стянула юбку. На ней оставалось лишь нижнее белье, и Люциус лукаво улыбнулся, оценив представшую перед ним картину по достоинству.

Нарцисса полностью погрузилась в воду, и вынырнула прямо перед Малфоем.

— Вода достаточно теплая для тебя? — спросил он, с внезапной хрипотцой в голосе.

— Достаточно, — ответила юная Блэк, и на губах её заиграла озорная улыбка.

Люциус не мог удержаться от соблазна поцеловать Нарциссу и сжал её в своих объятиях. Но девушка и не думала сопротивляться. Отвечая на поцелуй, она цеплялась пальцами за влажные плечи юноши.

Их окружала почти абсолютная тишина, которую нарушали лишь вода, льющаяся из кранов, да лёгкие, едва слышные, стоны вперемешку с поцелуями… Нарцисса осталась бы с Люциусом навечно, попроси он об этом. Казалось, ей всегда будет не хватать его губ и рук на её теле, волос, шёлком струящихся по лицу, его глаз, жадно скользящих по её фигуре. Он был её персональным демоном, и тянул её за собой в свой личный греховный ад.

— Кто я для тебя? — внезапно произнесла Нарцисса, отстраняясь от Люциуса. — Кого ты перед собой видишь? Глупую девчонку, которой можно манипулировать, как тебе вздумается? Куклу, с которой можно позабавиться от скуки? Одну из множества тех, кто вьется вокруг тебя? Такой ты меня видишь, да?

Люциус внимательно изучал её, а затем обхватил лицо девушки ладонями.

— Ты для меня, словно вода, — он вновь поцеловал Нарциссу, сначала в носик, потом в губы. — Такая же незаменимая, — он слегка прикусил её за нижнюю губу, а затем спустился к шее, оставляя дорожку из влажных поцелуев. — И как вода, ты — чиста и прозрачна для меня, в тебе нет никаких тайн, — коснувшись рукой груди девушки, он с удовольствием отметил её потяжелевшее дыхание. — Ты обжигаешь, стоит к тебе прикоснуться, и становишься холодной, устав от игр.

Нарцисса отстранилась с усмешкой и отплыла от Люциуса к самому краю ванны.

— Наверное, будет лучше, если я пойду спать…

Люциус надулся, разочарованный внезапным побегом юной красавицы.

— И как вода, ты убегаешь от меня… неуловимая. Ускользаешь, лишь дразня, хотя могла бы дать намного больше этого. Могла бы выбить почву у меня из-под ног.

Она пристально смотрела на Малфоя. Её переполняли эмоции, но страх, прежде всего. Нарцисса прекрасно понимала, чего хочет от неё Люциус, но не была готова к такому шагу. И самое главное, она всё еще не могла полностью доверять ему.

Но зато девушка отлично понимала, кем он становился для неё, и именно это чувство безумно пугало Нарциссу.

К концу октября количество занятий увеличилось, учёба стала ещё более утомительной. Нередко, когда осенний дождь затихал на какое-то время, Нарцисса покидала стены замка и занималась на улице. Глоток свежего воздуха после многочисленных часов, проведённых в библиотеке, был настоящим спасением.

Этим утром, как обычно, она расположилась в саду, чтобы повторить изученный материал по античным рунам. Сконцентрироваться на книге не получилось — мешала доносившаяся ругань каких-то первогодок.

Собрав свои книги, Нарцисса последовала на шум. Она нисколько не удивилась, увидев своего кузена Сириуса с направленной на другого студента палочкой в руке.

— Ну, так что, Нюниус? Нам забрать их силой или ты соизволишь отдать всё добровольно? — произнёс кузен, чем вызвал смех стоящего рядом очкарика-гриффиндорца.

— Вот именно, Нюнчик. Тебе бы стоило прислушаться к Блэку и отдать нам свои заметки.

— Ни за что! — гордо выпалил слизеринец, стоя на коленях на мокрой траве и ещё сильнее прижимая к груди клочки пергамента.

Нарцисса издали заметила, как мальчик вытаскивает из кармана палочку и посылает заклинание в Сириуса. Но Блэк был достаточно шустрым, чтобы успеть увернуться и провести контратаку экспеллиармусом. Юному слизеринцу осталось лишь смотреть, как палочка вылетела из его руки.

— Акцио заметки Нюниуса! — хохоча от удовольствия, выпалил Сириус. И под несчастным взглядом слизеринца, пергаменты вырвались из цепких пальцев мальчика и взмыли в воздух. Сириус на лету подхватил клочки бумаги и стал изучать их содержимое. Впрочем, без особого интереса.

Поначалу Нарцисса не могла решить, стоит ли ей вмешиваться в происходящее. В конце концов, её совершенно не волновало то, что вытворяет Сириус в школе, как и не волновал этот напуганный, не способный дать отпор мальчишка. Но отчего-то на этот раз она не смогла остаться в стороне, спокойно наблюдая за безобразной выходкой своего кузена.

— Сириус! — выкрикнула Нарцисса, надвигаясь на него. Слабые солнечные лучи подсвечивали нескрываемое пренебрежение на её лице.

— Кузина! — не скрывая своего презрения, поприветствовал девушку Сириус.

Нарцисса встала рядом со слизеринцем, не отрывая взгляда от родственника.

— Вижу, развлекаешься хулиганством. Тётя Вальбурга не будет в восторге, когда я расскажу ей, что ты настолько неспособный и глупый, что вынужден отбирать заметки других студентов, — отчитывала она его. — Тётя и так ужасно огорчена тем, что ты попал на Гриффиндор. Сколько ещё разочарований ты намерен ей доставить?

Порядком подуставший от этих нотаций Сириус покачал головой, демонстративно закатил глаза, но ничего не ответил.

— Пойдём, Джеймс.

Друг кивнул ему в ответ, и они зашагали в сторону замка.

Тем временем мальчишка со Слизерина поднялся на ноги и вернул шарф на прежнее место, неаккуратно обмотав его вокруг шеи. Он даже на секунду не взглянул на Нарциссу и это порядком удивило девушку. Она совершенно не привыкла к такому пренебрежительному отношению.

— В этом не было никакой необходимости. Я бы и без твоей помощи прекрасно справился, — внезапно враждебным тоном отчеканил мальчишка.

Нарцисса улыбнулась, будто эти резкие слова совершенно её не задели:

— Обычно, я никому не прихожу на помощь, но мой кузен умудряется довести меня до крайней степени раздражения и… мне всего лишь хотелось поставить его на место, — попыталась как-то оправдаться Нарцисса.

Лицо мальчишки исказило ещё большее отвращение.

— Ты Блэк? Ненавижу Блэков. Ненавижу Сириуса Блэка и этого хвастуна Джеймса Поттера, — глаза его были тусклыми, взор затуманен, пока он собирал свои пергаменты с земли.

Подняв один из них, Нарцисса заинтересовалась — он был исписан деталями приготовления зелий, о которых она никогда ранее не слышала.

— Что это? — спросила она удивленно.

— Отдай!

Пробежав глазами по записям ещё раз, Нарцисса поняла, что зелья были его собственным изобретением, и одно из них казалось крайне ядовитым, исходя из перечисленных ингредиентов.

— Яд… интересно, — прошептала она, возвращая пергамент его законному владельцу. — Этим ты собираешься заняться? Приготовить яд, чтобы убить Сириуса?

— Возможно, — слизеринец все же поднял взгляд на Нарциссу, одарив её веселой усмешкой.

Цисси прикрыла глаза. По непонятным причинам, её мысли вдруг устремились к одному дорогому ей человеку. К тому, кого она любила и ненавидела одновременно — к Люциусу Малфою, играющему её чувствами. Неоднозначному, высокомерному, загадочному, неуловимому, невероятно лживому и, до безумия, непреодолимому.

— Мне бы тоже пригодилось немного яда… — прошептала Нарцисса, и легкий порыв ветра взметнул её длинные волосы.

Она снова обратила внимание на первокурсника, который направился за своей палочкой. Он по-настоящему казался ей странным: болезненный на вид и так очевидно увлечённый тёмными искусствами. В нём не было ничего привлекательного, он был совершенно некрасив, а еще он оказался достаточно обидчив, хотя, экспансивным не выглядел уж точно. Что-то в нём ей понравилось — Нарцисса заподозрила интересную личность. Внутреннее чутьё явно подсказывало, что мальчишка умён и способен.

— Кто ты? — наконец спросила она.

Мальчик помедлил, прежде чем ответить:

— Меня зовут Северус Снейп.

Слизеринка протянула ему руку, как это было принято при знакомстве. Снейп ответил на рукопожатие слегка смутившись.

— Приятно познакомиться. Я — Нарцисса.

Северус тут же отдернул руку, будто обжёгся. Нарцисса. Он уже где-то слышал это имя…

— Ты девушка Люциуса Малфоя, верно? — спросил он, после недолгого раздумья.

Сама того не желая, Нарцисса вдруг стала угрюмой и грустной.

— Девушка? Нет, Малфой никогда не относился к нашим отношениям серьёзно. Он не объявлял о том, что он «со мной», и сомневаюсь, что когда-нибудь официально предложит стать его подружкой.

Вздохнув, она заставила себя улыбнуться, но голос дрогнул от боли:

— Проще говоря, в этих отношениях нет ничего серьёзного. Я всего лишь очередная его победа.

Снейп скрестил руки на груди и уставился на кончики своих ботинок, будто смотреть в глаза Нарциссе могло быть опасно.

— Ну, говоря со мной, он называл тебя своей девушкой.

Глаза Нарциссы расширились. Слегка дрожа, она открыла рот в удивлении:

— Что?

— Он сказал мне, что если я тебя встречу, то не должен на тебя пялиться, несмотря на то, что ты красивая. А всё потому, что ты его собственность, его девушка. Так он сказал.

Смущение Снейпа всё нарастало. Но когда он исподлобья взглянул на Нарциссу и увидел на её лице лучезарную улыбку, то почувствовал облегчение. Северус вдруг понял, что ему нравится смотреть на неё, наслаждаться непринужденной элегантностью её движений. Девушка Люциуса Малфоя действительно была очень красивой.

— Всё еще хочешь отравить Люциуса? — спросил Северус, и Нарцисса рассмеялась в ответ.

— Не знаю. Ты что скажешь?

Дождевые облака угрожающе собирались над ними и, обменявшись улыбками, Нарцисса и Северус направились к замку. Хватило одного октябрьского утра и нескольких слов, чтобы эти двое стали друзьями.

Говорят, когда день начался плохо, закончиться он может только по одному сценарию — ещё хуже.

У Нарциссы день явно не задался. Мало того, что она получила письмо от родителей, в котором те просили приглядеть за Сириусом и проследить, чтобы он поменьше влипал неприятности (чем она совершенно не собиралась заниматься), так ещё пришлось выслушать длинную лекцию профессора по защите от тёмных искусств: «Тёмные искусства должны быть сражены, — со страстью заявила она. — Сражены, а не использованы! Ты, кажется, просто без ума от них, и это меня очень беспокоит».

К концу дня Нарцисса чувствовала себя настолько измученной и удручённой, что решила пропустить ужин. Она направилась прямиком в гостиную Слизерина желая лишь поскорее лечь спать.

— Вы уже решили с кем пойдете на рождественскую вечеринку? — три слизеринки поднимались по лестнице перед Нарциссой, по всей видимости, тоже направляясь в общую гостиную. Блэк шла за ними на небольшом расстоянии, уставшая и сникшая.

— Меня пригласил Эйвери, но я пока не приняла его приглашение. Эти его жуткие прыщи…

Три ведьмы залились пронзительным смехом — этот резкий звук вывел Нарциссу из себя. Ей лишь хотелось, чтобы они исчезли и позволили ей пройти по коридору, освободив дорогу.

— Как бы мне хотелось, чтобы на вечеринку меня пригласил Малфой!

Нарцисса замедлила шаг и взглянула на только что говорившую длинноногую брюнетку.

— Это невозможно, — прокудахтала стоявшая рядом подруга. — Он целиком и полностью занят этой Блэк…

— Да и в любом случае он не пригласил бы тебя, потому что ты слишком страшная.

Три девушки в очередной раз залились смехом, не обращая внимания на то, что обсуждаемая персона находилась прямо за ними и отлично слышала каждое сказанное ими слово.

— Нарцисса Блэк. Что такого особенного Малфой в ней нашёл? — снова начала брюнетка.

Нарцисса закусила нижнюю губы и сжала в руке свою палочку, чтобы в случае чего заставить умолкнуть эту троицу.

— Я тоже себя об этом спрашиваю. Хочу сказать, она конечно милая, да, — фыркнула слизеринка. — И на ней всегда эти прекрасные платья, — продолжила она. Они подошли к входу в общую гостиную. — Но помимо этого…

— Мало, что есть ещё, — закончила за неё подруга.

Нарцисса зажмурила глаза так же сильно, как сжала палочку в руке.

Контролируй свой гнев, Нарцисса. Это всего лишь три скучающие сплетницы.

— Да, всего-навсего красивая кукла, в своих красивых платьицах, ничего более.

Держи себя в руках, Нарцисса!

— Не удивительно, что с ней рядом никого нет. Она такая… пустая.

Держись!

— В ней слишком мало того, что может по-настоящему заинтересовать.

Это всего лишь три глупые завистницы.

— Малфой очень быстро устанет от неё. Возможно, оглянувшись вокруг, он поймёт, что можно найти и лучше.

— И этим «лучше» станешь ты?

— Разумеется! — они снова рассмеялись, прежде чем исчезнуть за входом в гостиную.

Подавленная, Нарцисса прислонилась к стене коридора. Горькие слёзы застилали глаза. Не в её духе было верить сплетням и особенно обращать внимание на то, что другие думают о ней. Но в глубине души Цисси знала — в словах тех девушек была своя доля правды. И тот факт, что у Нарциссы не было подруг, доказывал, насколько она неинтересна для окружающих.

Внезапно болезненная необходимость оказаться рядом с Беллатрисой и Андромедой сковала Нарциссу, сдавив желудок. Вдобавок ко всему колени её задрожали, а дыхание банально перехватило. Она бросилась бежать по лестнице, совершенно не осознавая, куда именно движется.

Убегая от своих собственных страданий, Нарцисса на ходу столкнулась с Люциусом Малфоем, который только что вышел из большого зала. Он попытался схватить её за руку, но девушка оказалась ловчее и вырвалась из его хватки.

— Нарцисса, да куда ты…

— Оставь меня, Малфой! — вскрикнула она, продолжая бежать.

Нарцисса знала, что Люциус последовал за ней, потому и припустила во весь дух. Ей совсем не хотелось, чтобы он видел, как она плачет, словно какая-то кисейная барышня.

К сожалению, Люциус настиг её и схватил. С силой он прижал девушку к колонне, заметив, что лицо Блэк было мокрым от слёз.

— Какого чёрта на тебя нашло? — Нарцисса визжала и извивалась, пытаясь высвободиться из огромных рук Малфоя. — Может, уже успокоишься?

— Прошу тебя! Отпусти меня, — всхлипывала Нарцисса, чей разум переполняли противоречивые эмоции.

Люциус знал, что есть только один способ привести в чувство малышку Блэк. Со всей страстью он впился в её рот, раздвигая неподатливые губы и врываясь туда своим языком. И наконец, Малфой ощутил, как Нарцисса сдаётся под его пылкими поцелуями.

Ещё какое-то время Люциус не выпускал её из объятий, продолжая нежно целовать глаза, лоб и волосы девушки.

— Итак, когда ты немного успокоилась, не объяснишь мне, что случилось?

Нарцисса задрожала, прижимаясь к груди парня.

— Думаешь, я — пустышка? — едва слышно спросила она.

— Что? — непонимающе спросил Люциус.

— Ты думаешь, что я — это лишь чудесные губки, белокурые локоны и прекрасные голубые глаза? Красивая оболочка, не содержащая ничего внутри?

На этот раз Нарцисса говорила, смотря прямо в глаза юноше, ища в них искренность.

— Ты — это соблазнительные губы, восхитительные локоны, красивые глаза, а ещё очень неплохая фигурка! — в тон ответил Люциус, тем самым выводя из себя слизеринку.

Нарцисса отстранилась и решительным шагом направилась на выход из замка.

— Постой! — прокричал ей в след Люциус, ухмыляясь.

Ему безумно нравилось злить её, но на этот раз Малфой понял, что перешёл границу, глубоко задев свою принцессу.

— Я знаю, что в тебе есть нечто большее, вот только… ты никому это не хочешь показывать.

Пораженная Нарцисса остановилась и повернулась к Люциусу.

— Всё лучшее, что есть в тебе, ты хранишь лишь для тех, кому доверяешь, — сказал Люциус, демонстрируя Блэк, что знает её куда лучше большинства.

Смиренно опустив голову, Нарцисса вздохнула:

— Да, возможно.

— Наверное, тебе не мешало бы научиться открываться немного больше.

Игривый тон Люциуса, вызвал непроизвольную улыбку у девушки.

— Открыться больше… уж не тебе ли, Малфой?

Он подмигнул ей, и Нарцисса поймала себя на мысли насколько же он красив в серебристом свете луны. Её демон, замаскированный под ангела-хранителя. Её первая, единственная любовь.

Люциус обнял девушку, увлекая в сторону входа в Хогвартс.

— О, кстати… — небрежно пробормотал он. — У тебя уже есть пара для рождественского бала?

С годами, рождественские праздники в Хогвартсе становились всё удивительнее и прекраснее. Нарцисса с восторгом смотрела на пританцовывающие декорации, распевающие сласти и невероятную груду подарочных свертков.

Да, без сомнения праздник удался на славу. Это подтверждало одно только то, что даже спокойная к таким вещам, невозмутимая юная Блэк, не могла сдержать рвущихся наружу восторгов. А ведь девушка с самого рождения посещала неимоверное количество светских мероприятий и была к ним привычна.

— Похоже, тебе действительно весело, — пробормотал ей на ушко Люциус.

— На самом деле да, — призналась Нарцисса, с легкой усмешкой в голосе. — Всё так… захватывающе, ты не находишь?

Малфой кивнул, правда, не до конца убежденный.

— Ну, я также надеюсь, что ты должным образом оценила не только все эти глупости двинутого на магглах фанатика Дамблдора, но и того, кто составил тебе компанию этим вечером.

Нарцисса мелодично рассмеялась, на мгновение сжав руку своего принца:

— О, ты лучший кавалер, которого только можно было найти, Люциус Малфой, — сказала она, подмигнув, и снова залилась звонким смехом.

Люциус задался вопросом, не слишком ли много веселящей кореньевой настойки выпила Нарцисса. Забрав полупустой бокал у неё из рук, он спросил:

— Не хочешь выйти на свежий воздух? Ты слишком взволнована!

Миновав весёлую толпу студентов и профессоров, в элегантных вечерних нарядах по случаю торжества, пара слизеринцев оказалась на небольшой террасе в дальней части замка.

Было холодно. Нарцисса уткнулась в свой шейный платок серебристого цвета. Люциус же, обняв девушку, стал осыпать её лёгкими поцелуями.

— Если ты хочешь вернуться в замок…

— Нет, всё хорошо, только не останавливайся.

Люциусу не нужно было повторять дважды. Как и всякий раз, когда они оставались наедине, он начал с упоением целовать Нарциссу. Наслаждаясь её вздохами и ароматом её кожи, поглощенный волной приятных ощущений, он не сразу заметил, что лицо Нарциссы залито слезами.

— Эй, что с тобой? — с ужасом спросил он, обхватив ладонями ее лицо.

— Прости, это не твоя вина, — вздрагивая прошептала она. — Просто… мне будет очень не хватать Хогвартса во время рождественских каникул. Ненавижу этот глупый праздник, он разлучает нас. Ненавижу саму необходимость вернуться туда, в этот холодный, мрачный, тихий дом. С тех пор, как Андромеда… ушла, в семье царит постоянное напряжение.

Не зная, что сказать, чтобы утешить свою спутницу, Люциус просто обнял девушку. Он гладил её по длинным волосам. А затем внезапная фраза сама сорвалась с губ:

— Я увезу тебя из этого дома.

Нарцисса удивленно уставилась на него. Но изумление тут же сменилось насмешливой улыбкой.

— Что ты имеешь в виду, Люциус Малфой? Ты женишься на мне?

Люциус сжал губы, челюсти его напряглись. Гордо и пристально он смотрел на Нарциссу.

— Может быть, — сказал юноша, тем самым лишив Нарциссу дара речи.

Воспользовавшись замешательством юной Блэк, Малфой склонился к ней и страстно поцеловал.

Блондинка размышляла об этом странном обмене шутками, но вскоре её мысли улетучились, сознание оказалось захвачено одной, сокрушающей реальностью: она хотела Люциуса всем сердцем. Она хотела, чтобы он продолжал целовать её. Все остальное потеряло своё значение.

Юноша так сильно сжимал в своих объятиях Нарциссу, будто ему не хватало её, словно она была недостаточно близко. Он хотел слиться с ней воедино. Убедиться, что она не исчезнет, как обычно. Он наступал и, в итоге, девушка оказалась прижатой к холодной стене его разгоряченным телом.

— Подожди, я так дышать не могу, — попыталась возразить Нарцисса, угодившая в столь тесные объятия Малфоя, выбраться из которых не представлялось возможным. «Люциус…» — молчаливо взывала девушка, но этот невинный умоляющий взгляд лишь заставлял желать её с удвоенной силой. Сердце слизеринца колотилось с бешеной силой.

Обхватив запястья Нарциссы и тоже прижав их к стене, Люциус лишил её малейшей возможности пошевелиться. Снова поцеловав её в губы, он спустился к лебединой шее девушки: оставив там след своей страсти, Малфой словно пометил её. Спускаясь к декольте её платья, Люциус не обращал внимания на то, что Нарцисса начала вырываться.

В этот самый момент девушка вступила в непростую борьбу с самой собой. Одна её часть, более контролируемая и разумная, буквально вопила:

— Беги! Не позволяй ему сделать то, что он хочет! Он — демон, помнишь? Демон, который использует тебя, вырвет твое сердце из груди и растопчет! Сопротивляйся!

Но была и другая её часть. Глубоко спрятанная, которая едва могла одержать верх, нашептывающая: «Отпусти себя! Ты не знаешь, что он может тебе сделать. Возможно, тебе понравится куда больше, чем ты можешь представить. Возможно, он не сделает тебе больно, а если и да, то оно того будет стоить. Возможно, и я говорю — возможно, после того, как он попробует тебя, он больше не сможет без тебя обойтись».

И тогда Нарцисса перестала сопротивляться, и полностью подалась навстречу Люциусу.

В её голове вспыхнул образ ночной бабочки. Полёт холодной зимой нелёгок. И вот, наконец-то, она находит луч света на своём пути. Но бабочка знает, там, где есть свет, есть и тепло. А там, где есть тепло, возможно, есть и смерть. Тепло опалит её крылья, не позволив ей летать как прежде.

Нарцисса прислонилась лбом к плечу Люциуса и прикрыла глаза в ожидании неизбежного. В этот момент он приподнял пышную юбку её платья, а потом ещё одну, кружевную, чтобы проскользнуть между её ног.

Из замка доносился смех и музыка, голоса и шум шагов. Нарциссе подумалось, что произойдет, если кто-то решит выйти на балкон и обнаружит их там, у этой каменной стены. Несомненно, у Люциуса подобных мыслей не было. Сама идея совершить столь запретный и рискованный поступок, вероятно, ещё больше распаляла его.

Нарцисса ощутила, как он касается её самого чувствительного местечка, средоточия её женственности. Когда же он наконец лишил её невинности, боль была настолько неожиданной, что девушка издала приглушенный стон.

— Ш-ш-ш, Цисси, — шепнул Люциус прямо ей в губы. Чтобы заставить её замолчать, он медленно поцеловал Нарциссу. Сам слизеринец тяжело дышал — не столько от усталости, сколько от нахлынувших эмоций.

Он без труда удерживал дрожащую маленькую Нарциссу, но волны удовольствия, которые переполняли его с каждым толчком, заставляли сомневаться в своих силах. У Малфоя уже были любовницы, взрослые ведьмы, зрелые. Они научили его, как обращаться с женщиной, но ни одна из них не была Нарциссой.

Такая нежная и хрупкая, неповторимая по своей красоте и изяществу… Его маленькая, обессиленная Нарцисса! Бабочка, ворвавшаяся в его сердце, больше никогда его не покинет.

Он знал, что Блэк едва сдерживается от крика, но продолжал двигаться в ней почти яростно — Люциусу просто необходимо было доставить ей удовольствие, которое испытывал он сам.

Нарцисса хваталась за его спину так, будто от этого зависела её жизнь; она кусала его кожу, чтобы не кричать, выдав тем самым свое присутствие. Царапая своими острыми ногтями его кожу, Цисси возвращала ему частичку боли, что он причинил слизеринке, когда без предупреждения вошел в нее.

Когда пик удовольствия был наконец достигнут, мир словно исчез. Всё, что не было экстазом души и тела, было забыто во имя этих драгоценных, интимных, незабываемых моментов. Казалось, даже Люциус потерял свою хвалёную выдержку. Его движения стали хаотичными, сбивчивыми… Он тоже достиг своего предела.

Огонь вспыхнул. Бабочка потеряла свои крылья.

После этой холодной декабрьской ночи она больше уже никогда не будет свободна.

— Регулус, милый… Очень холодно, закутайся получше.

Среди этих заснеженных болот, тётя Вальбурга казалась совершенно не к месту — словно чёрное пятно на белоснежном полотне.

Женщина плотнее натянула капюшон на голову своего сына.

— Мне вовсе не хочется, чтобы ты заболел, — задумчиво протянула она. После чего тётушка выпрямилась. Променад с супругом продолжился.

— «Мне совсем не хочется, чтобы ты заболел», бе-бе-бе, — передразнил её Сириус, вышагивающий позади родителей. Нарцисса обернулась, чтобы бросить на него убийственный взгляд и увидела, что Регулус сам направляется к ней.

— Эй, Нарцисса!

Через мгновение на неё уставились широко распахнутые голубые глаза, до отчаяния напоминавшие Сириуса. К слову сказать, последний никогда не смотрел на неё с таким неподдельным восхищением.

— Почему Беллатрисы нет?

Изо рта молодого человека вырывались клубы пара — он пытался восстановить дыхание после снежной гонки.

Каждый год семья Блэк объединялась с тремя другими чистокровными семьями, чтобы отпраздновать приход нового и смерть старого года. Ни один Блэк не пропускал этот важный ритуал доселе.

— Я думаю, у неё возникли неотложные дела с мужем, — неуверенно ответила Нарцисса.

Не проронивший ни слова с начала прогулки Сириус, не сдержался:

— Знаю я, чем занята Беллатриса, со своим преступником-мужем, — выкрикнул он, несмотря на то, что находился совсем рядом с говорившими.

В очередной раз Нарцисса бросила на смутьяна осуждающий взгляд. Сириус же процедил: «Пожиратель Смерти»…

— Даже если всё так, как ты думаешь, Сириус… — начала она, отводя взгляд от кузена. — Тогда дело Беллатрисы действительно куда важнее, чем какой-то дурацкий семейный ритуал.

Сириус с отвращением помотал головой, и отошёл от Регулуса с Нарциссой. Увязая в рыхлом снегу, он удалялся в сторону тёмного леса.

— Как тебе удается выносить своего брата? — спросила девушка, чьи нервы были на пределе.

— На самом деле я его не выношу!

Ответ Регулуса вернул ей хорошее настроение. Вместе они продолжали шествовать позади своих старших родственников.

Солнце медленно начинало скользить вниз по горным вершинам. Когда процессия наконец-то достигла места празднования, несколько ведьм уже вовсю суетились — они готовились зажечь костёр.

Согласно традиции, присутствующие маги вставали у огня, образуя тем самым круг. Затем в огонь бросали всё старое, что было припасено заранее.

Нарцисса сожгла несколько изношенных вечерних платьев, пару фарфоровых кукол, которые больше не представляли интереса и, наконец, фотографию Андромеды.

А потом всё закончилось, остался лишь прах. Девушка уселась рядом с Регулусом и, словно заворожённая, уставилась на огонь.

— Поделишься планами на новый год? — спросила она кузена, чтобы нарушить неловкую тишину.

Он ответил незамедлительно, как будто бы ответ был готов уже давно:

— Я хочу ослабить ту боль, которую причиняет нашей семье Сириус.

С другой стороны костра они увидели, как Сириус отправил в огонь старую семейную реликвию, вызвав тем самым гневные окрики родителей.

— Сириус ужасен. Как ты намереваешься бороться с проблемами, которые он доставляет?

— Для начала сделать маму счастливой… Угождая ей во всём, — с легкой улыбкой ответил Регулус.

Нарцисса словно увидела себя воочию несколько лет назад. Она всегда стремилась быть любимой дочерью своих родителей — послушной, покорной. Но то была старая Нарцисса, никогда не нарушавшая правил. Та, которая ещё не знала Люциуса Малфоя, демоническую силу его лести, его поцелуев. Девушка вздохнула.

— А ты? Каковы твои планы на новый год? — спросил Регулус, не отрывая от неё глаз.

Усилием воли Нарцисса приказала себе не думать о Люциусе.

— Я не знаю, — сказала она, пожав плечами.

— О, смелей… Я знаю, что у тебя есть желание, которое ты хочешь осуществить… У всех нас есть хотя бы одно, — настаивал молодой человек, с любопытством склонившись к ней.

— Я хотела бы, чтобы один человек попросил моей руки, — Нарцисса опустила голову. На её раскрасневшемся от мороза лице появилась улыбка. — Глупо с моей стороны надеяться на такое, правда?

Регулус начал заламывать руки. Огни пылающего костра отражались на его беспокойном лице, сохранявшем пока ещё детское выражение.

— Кто он?

— Ты его не знаешь, — голос Нарциссы понизился до заговорщического шёпота.

— Во всяком случае, можешь быть спокойна, — пробормотал Регулус. — Только сумасшедший не захотел бы тебя в жёны.

Наградой за откровение ему стала сияющая улыбка Нарциссы:

— Ты очень добр, Рег.

Юноша слегка смутился. Ему подумалось, что никогда ещё Нарцисса не была так прекрасна, как в эту последнюю ночь года. А холодный свет от бледной луны и звёзд, всполохи от костра лишь подчёркивали её притягательность.

Его сердце начало бешено биться, когда он увидел, что лицо девушки медленно приближается. Инстинктивно закрыв глаза, Регулус слегка разомкнул губы. Когда же она коснулась его щеки лишь лёгким поцелуем, Блэк испытал небольшое разочарование. Но тем не менее он был счастлив.

— Счастливого нового года, кузен.

— Он, несомненно, будет таким.

Домашний эльф хорошо усвоил: когда мисс Нарцисса раздражена, идти и беспокоить её не рекомендуется.

Но приказы господина Блэка выполнялись всегда и беспрекословно. Таковы были правила. Исключений быть не могло, и едва ли будет достаточно двух часов телесных самонаказаний чтобы загладить вину, в случае неповиновения.

Он дважды робко постучал в дверь хозяйки, но ответа не получил. Поколебавшись, он просунул голову в дверной проём и увидел, что девушка сидит у большого окна. Взгляд её был устремлён в бескрайнее серое небо.

— Мисс Цисси?

Она едва заметно качнула головой.

— Чего ты хочешь, глупый эльф? Если у тебя нет писем для меня, то можешь убираться отсюда.

Во время рождественских каникул Люциус Малфой ни разу не написал Нарциссе. Даже коротенькую записку в несколько строк. Ничегошеньки.

— Он обещал, что будет думать обо мне… — прошептала девушка. Её взгляд был устремлён к горизонту в поисках совы, которой так и не суждено было появиться.

— Мисс Цисси, — настаивал эльф, нервно теребя подол мятой тряпки, которая служила ему одеянием. — Господин Блэк требует вашего присутствия за столом. Уважаемые гости. Сегодня за обедом, — пробормотал он, беспрестанно кланяясь до самого пола.

Нарцисса фыркнула. Она нервничала и была разочарована. Меньше всего сейчас ей хотелось есть.

— Ясно. А теперь убирайся с глаз долой! — рявкнула она на бедного эльфа, запустив в него расчёской.

Эльф отшатнулся и с тоскливым лицом исчез из комнаты.

Оставшись одна Нарцисса переоделась. Она хмурилась. Кем бы ни были гости её отца, она не хотела выглядеть бледной и потрёпанной только потому, что была расстроена из-за Люциуса Малфоя. Она не собиралась думать о нём. Во всяком случае, пока обед не закончится.

Спустившись по лестнице в главный зал, Нарцисса увидела мужчину, который оживлённо разговаривал с её отцом. Девушка внимательно смотрела на гостя, пытаясь понять, кто он такой. Она не помнила, чтобы видела его раньше. Высокий, широкие сильные плечи, длинные волнистые белые волосы, строгий непроницаемый взгляд…

— О, Нарцисса! Наконец-то ты пришла, — сказал Сигнус Блэк, одобрительно улыбаясь дочери. — Разве она не прекрасна, моя Нарцисса? — спросил он, обращаясь к своему гостю.

Тот кивнул, разглядывая девушку.

— Поистине неотразима. Теперь я понимаю, почему он выбрал именно её.

Растерянная, как никогда, Нарцисса переводила взгляд с Сигнуса на незнакомца. Подойдя к мужчинам ближе, она, как и подобает, сделала лёгкий поклон.

— Отец, вы не представите мне своего гостя?

— Ты права, дорогая. Познакомься с Абраксасом Малфоем.

Она пребывала в полном изумлении, которое сменилось ещё большим, когда из-за спины мужчины показался сам Люциус Малфой.

— Доброе утро, Нарцисса.

— Люциус…

— Надеюсь, ты не против, что я и мой отец составим вам компанию за столом, — сказал он отрешённым тоном и протягивая ароматный букет цветов, который Нарцисса взяла трясущимися руками.

— Вовсе нет! — поспешила она ответить.

Дрожь лишь усиливалась.

— Приступим? Не хочется угощать вас холодными блюдами, — сказал Сигнус, провожая двух Малфоев к пышно накрытому столу.

Обед показался ей бесконечным.

Сидя рядом с матерью, Нарцисса уткнулась в свою тарелку. Она не смела поднять взгляд на Люциуса, который сидя по другую сторону стола неторопливо ел, поддерживая светскую беседу.

Сигнус и Абраксас говорили обо всём и даже больше: о самых свежих новостях из министерства, о недавних мировых турнирах по квиддичу и о старых добрых временах, когда они развлекались охотой на магглов. Когда Абраксас Малфой углубился в подробное описание умерщвления длиннорогого дракона, голова которого красовалась теперь на одной из стен поместья Малфоев, у Нарциссы окончательно пропал аппетит.

Время от времени украдкой она оборачивалась к матери, вполголоса вопрошая её: «Что происходит?» или «Почему они здесь?», но Друэлла шёпотом просила её помолчать. Тогда Нарцисса склонилась над тарелкой в надежде что-нибудь съесть, несмотря на то, что присутствие Люциуса в её доме кружило голову. Подумав было, что это просто странный сон (или кошмар?), она взяла вилку и ткнула ей себе в руку. Лёгкая боль, которую она испытала, была более чем реальной, как и обращённая к ней весёлая улыбка Люциуса.

— Ну, я бы сказал, что мы достаточно насытились, — вдруг произнёс Абраксас, оглаживая живот. — Могу я показать вам договор?

— Конечно, — ответил Сигнус, вытирая рот салфеткой. Он хлопнул в ладоши вызывая домашнего эльфа, который, едва появившись, тут же испарился. Когда посуда исчезла, Абраксас достал из сюртука ворох свитков и разложил их на столе.

— Не торопись, не обязательно ставить подпись сразу. Внимательно всё прочитай, — пробормотал старый Малфой, но Сигнусу хватило одного взгляда, чтобы подписать каждый пергамент.

— Нарцисса — самая значимая и ценная из моих дочерей. Я очень рад отдать её в жёны Люциусу. На лучшее для неё я и надеяться не мог.

Нарцисса так резко вскочила со стула, что тот с грохотом упал на пол. Поймав взгляд Люциуса, она попыталась найти подтверждение происходящему в его серых глазах. И, когда наконец поняла, что всё это правда, волнение накрыло так сильно и так внезапно, что она едва могла справиться с ним. Преодолев препятствия, отделявшие её от возлюбленного и позабыв о манерах, девушка бросилась в его объятия и разрыдалась.

— Спасибо, — всхлипнула она у него на груди. — Спасибо.

Ничего не сказав, Люциус крепко прижал её к себе, чувствуя изумлённые взгляды родителей. Когда после долгих минут плача Нарцисса оторвалась от него, они взялись за руки и вместе подошли к столу. Склонившись над свитками брачного договора они поставили свои подписи.

Они были официально помолвлены.

Ночь ещё не сдала свой пост грядущему дню. Несмотря на это, спать Нарцисса больше не могла.

Предприняв очередную тщетную попытку уснуть, ёрзая в постели в поисках наиболее удобного положения, она в конце концов сдалась и встала. Осторожно, чтобы не разбудить соседок по комнате, она открыла окно, выходящее в сады Хогвартса. Свежий после дождя, ещё пока ночной воздух пьянил.

Вдруг какое-то движение внизу привлекло внимание Нарциссы. Она принялась всматриваться в темноту, чтобы разглядеть того, кто, похоже, проснулся раньше неё.

Люциус…

Он смотрел куда-то за горизонт, сидя рядом со своей метлой.

Нарцисса не могла не думать о том, какие же мысли тревожат его душу — не пожалел ли, что выбрал её в будущие жёны?

С момента подписания брачного договора они не обмолвились и словом.

Из-за неумолимо приближающихся экзаменов Нарцисса была слишком занята учёбой.

Люциус же с головой ушёл в квиддич. Первая игра за кубок школы была не за горами.

Теперь же, когда она молча наблюдала за ним, любуясь его сильной, стройной фигурой, выделяющейся в свете зари, Нарцисса поняла, что разговора не избежать. Ей нужно было понимать, что происходит между ними…

Спустившись в сад, Нарцисса робко подошла к жениху. Ей не хотелось беспокоить Люциуса, прерывать его размышления, но не пожелать ему доброго утра она не могла. Голос её прозвучал приглушённо.

Люциус резко обернулся. Отрешённое выражение его лица сменилось удивлённой улыбкой, едва он понял, кто перед ним. Он поднялся и шагнул навстречу девушке.

— Уже проснулась?

— Не спится, — пробормотала она. — И ещё… Я хотела побыть с тобой наедине, — призналась Нарцисса.

Нежность её голоса согрела бы даже самое ледяное сердце.

— Наедине нам остаться последнее время никак не удаётся. Я уже несколько дней жду момента, чтобы кое-что тебе дать.

— Правда?

На лице Нарциссы невольно расцвела улыбка. Она представила, чего именно хотел Люциус. Она надеялась на поцелуй. Но увидев, как он склонился над школьной папкой и роется в ней, поняла, что скорее всего, для неё приготовлен какой-то сюрприз.

— Дай мне руки, — игривым тоном произнёс Люциус.

Колебалась она ровно одно мгновенье. Наконец решившись, сжала руки в кулачки и протянула их к нему.

— Мне показалось, что в нашей помолвке чего-то не хватает, — пробормотал Люциус, беря слизеринку за левую руку. Заметив озадаченное выражение её лица, он слегка рассмеялся.

— Извини, я не так выразился. Я имел в виду… Не хватает чего-то, что продемонстрирует — ты моя невеста. Что ты принадлежишь мне.

Нарцисса почувствовала, как что-то тяжёлое и холодное скользнуло по её безымянному пальцу. Когда Люциус наконец отпустил её руку, юная Блэк восхитилась своим подарком. Это было золотое кольцо причудливой формы — извивающаяся змейка, украшенная россыпью крошечных сверкающих бриллиантов.

Будь Нарцисса кем-то другим, она бы увидела истинное предназначение этого кольца: петля, затягивающаяся вокруг пальца, словно вместо шеи, навсегда лишающая её свободы.

Но Нарцисса была Нарциссой и в её глазах это прекрасное кольцо было лишь… украшением. Новая драгоценность в её коллекции, с той лишь разницей, что она была подарком Люциуса. Несомненно, это делало кольцо самым ценным из её сокровищ.

— Оно восхитительно, — взволнованно прошептала она.

— Я рад, что тебе нравится, — произнёс Люциус, коснувшись волос девушки, которые в свете восходящего солнца казались ещё ярче и красивее.

Ощутив жар его взгляда, Нарцисса покраснела и уткнулась лицом ему в грудь.

— Я так запуталась! Брачный контракт, дни молчания, а теперь это кольцо… Всё происходит слишком быстро. Почему так?

— Не знаю, как так получилось, — ответил Люциус, сжимая её в объятиях. — Но знаю, что хочу быть с тобой. Хочу. Так сильно, что не объяснить словами.

Обнявшись стояли они среди цветов, покрытых утренней росой. Оба понимали, что принадлежат друг другу. И оба принимали этот факт. Будто бы это было предначертано судьбой. Будто не могло быть иначе. Всегда. Навечно. Возможно, они знали об этом уже в тот момент, когда впервые встретились.

— Ты нужна мне, и я хочу, чтобы ты знала, — задумчиво произнёс Люциус. — Ты уже в курсе, что я собираюсь присоединиться к Пожирателям Смерти. Если у меня всё получится, мне нужно, чтобы рядом со мной был такой человек, как ты. Такой кто сможет понять меня, поддержать. И помочь сдержать присущее мне безрассудство. Союзник, одним словом.

— Да, — кивнула Нарцисса, не понимая, что на самом деле значит быть спутницей Пожирателя Смерти. Она узнает об этом позже, а пока оставалось лишь проявлять снисходительность.

— А ты? Что ты сделаешь для меня взамен, когда я буду исцелять твои боевые раны? — спросила она с лёгкой иронией.

— Я сделаю всё, что захочешь. Всё, что ты пожелаешь. Всегда. Если тебе нравятся бриллианты… — сказал Люциус, указывая на кольцо. — Я осыплю тебя ими.

— Я знаю, что ты сможешь это сделать, — рассмеялась Нарцисса. — А если я пожелаю раба, который посвятит себя моему… личному удовольствию? — воскликнула она, с озорным блеском в глазах.

Самоуверенная улыбка Люциуса погасла. На смену ей пришло куда более напряженное выражение.

— Только попроси, и получишь, — пробормотал он, накрывая губами её губы.

Нарцисса обвила шею Люциуса руками. Затем спустилась ниже, поглаживая мускулистую спину. К сожалению, ей пришлось оторваться от него — послышались весёлые голоса приближающихся студентов, а ей совсем не хотелось устраивать тут представление. Хотя в глубине души она хотела кричать. Кричать на весь мир, что она действительно стала невестой Люциуса Малфоя. Его будущей женой.

И кольцо, маленькой змейкой обвивающее её палец, было доказательством их вечной клятвы.

Письмо было доставлено странной совой во время ужина. Аппетит совершенно пропал, как только Нарцисса увидела выведенную таким элегантным и знакомым почерком букву «А».

Нарцисса сразу поняла, кто отправитель. Бледная и напряжённая, она тут же поднялась из-за стола слизеринцев, не сказав никому ни слова.

Пока она шла в комнаты где-то в горле клокотало сердце. И теперь неподвижно сидя за столом подобно статуе, она не сводила взгляда со всё ещё нераспечатанного конверта в руках. Нарцисса так и не решила, открыть его или выбросить, смеяться или плакать, узнать ли содержание письма или проигнорировать его.

Она смотрела на конверт сжимая его онемевшими пальцами.

Наконец, глубоко вдохнув решилась и распечатала его. При мягком свете свечи, Нарцисса прочла:

«Любимая моя сестра, ты даже не представляешь, чего мне стоило так внезапно оставить тебя. Знаю, своим спонтанным побегом я причинила тебе боль. И поэтому мне хотелось бы ответить на все вопросы, которые ты, возможно, задавала себе тысячу раз.

Почему я оставила тебя?

Почему я оставила наш дом, не поговорив ни с кем из родных?

Почему я держала тебя в неведении о моих сокровенных тайнах?

У меня есть ответ на все эти вопросы. И это то, что наполняет моё сердце радостью. Счастье, которое я бы хотела разделить с тобой, Нарцисса.

Правда в том, что я всегда была влюблена в Теда Тонкса.

Правда в том, что я ждала от него ребёнка, но смелости признаться хоть кому-то у меня не было.

Я была трусихой, знаю, но реакция наших родителей была бы слишком острой. Вероятно, они попросили бы меня отказаться от моего ребёнка. Этого я бы вынести не смогла. Наш отец мог бы даже вырвать его голыми руками из моего чрева.

Ты понимаешь меня, Нарцисса? Понимаешь ли ты, какая это радость — стать матерью? Вырастить плод чистой и искренней любви?

Хотела бы я показать её тебе, мою дочь. Да, это девочка, хрупкая, милая девочка с бархатистыми щёчками. Она стала смыслом моего существования, она — моё всё. Я знаю, тебе понравится моя Нимфадора. Она упряма, всегда хочет быть в центре внимания. Она пока ещё не говорит, и ходит совсем неуверенно, но я всегда рядом с ней, чтобы направлять и защищать её.

Я рядом, когда у неё появляется новый зубик, когда она смеётся над своими игрушками. Когда она устаёт, то утыкается своим личиком в изгиб между моей шеей и плечом и устраивается в моих объятьях. Я так её люблю! Словами не описать…

Хотела бы я поговорить с тобой о муже, но знаю, что ты сочтёшь это неуместным.

Теперь, раскрыв тебе тайну своего сердца, я очень надеюсь получить твой ответ. Мне бы очень хотелось, чтобы ты попыталась простить меня. Хотя просить о таком, возможно, слишком самонадеянно с моей стороны. Мне просто нужно знать, как ты. В конце концов, ты все ещё моя сестра, пусть даже ты и перестала считать таковой меня.

Мне очень больно от этой мысли, но я эгоистично продолжаю надеяться на лучшее… Надеяться, что когда-нибудь наши пути снова пересекутся, и что ты все ещё захочешь видеть меня в своей жизни.

A.»

Нарцисса сидела, по-прежнему сжимая в руках смятое письмо. Она ждала, когда пройдёт колющая боль в груди и можно будет снова нормально вздохнуть. Придя в себя, и будучи в состоянии уверенно стоять на ногах, девушка отправилась за пергаментом и чернилами.

Теперь, когда она знала правду, когда у неё были ответы на вопросы, она поняла, что не в состоянии подарить Андромеде прощение, о котором та просила. Как и сочувствие. Только презрение к ней, к её грязнокровому мужу, и к маленькой, рождённой от этого союза, полукровке.

Быстро и безжалостно ответила она на письмо Андромеды всего лишь несколькими резкими словами:

«Дорогая миссис Тонкс,

вы не заслуживаете счастья.

Н.»

Они спорили уже несколько дней.

Начиная с того вечера, когда Люциус сообщил ей, что Лорд Волдеморт принял его в Пожиратели Смерти.

— Когда ты получишь метку? — в сотый раз спросила Нарцисса.

— Скоро, Нарцисса. Но это тебя совсем не касается, — возмущался Люциус, оглядываясь по сторонам в надежде, что их разговор никто не подслушает. — Послушай, мы не можем говорить об этом здесь.

— Ты прав, и всё равно спорить больше не о чем. Я пойду с тобой! Я тоже хочу принять метку!

— Выбрось это из головы! — выпалил он тоном, не терпящим возражений. — Стать Пожирателем Смерти — не игры для барышень.

Разъярённая Нарцисса не сдавалась, гордо вскинув подбородок.

— Моя сестра вступила в ряды Пожирателей смерти, поэтому… — она замолчала, как раз в этот момент по коридору шла группа студентов. Нарцисса узнала Сириуса и его друга Джеймса. За ними шёл незнакомый болезненного вида паренёк в потрёпанной одежде.

Казалось, он был напуган, и ко всему прочему глубоко несчастен.

— И что вы тут разглядываете? — резким тоном произнёс Люциус. Сириус показал ему средний палец и продолжил свой путь в компании товарищей.

— Итак… — воскликнула Нарцисса убедившись, что осталась наедине со своим женихом. — Объясни уже раз и навсегда, почему ты не хочешь, чтобы я и там была рядом с тобой?

Люциус взял её за плечи и легонько встряхнул.

— Я уже сотню раз говорил тебе об этом, — прошипел он. — Я не хочу, чтобы ты вмешивался в мои дела. Они куда более грязные, чем ты думаешь.

— Может, я хочу испачкаться, — упрямо возразила она. — Или, может быть, ты просто устал постоянно находиться рядом со мной? — девушка вырвалась из хватки Малфоя, поворачиваясь к нему спиной.

— Куда ты собралась? Уже стемнело, вернись! Нарцисса! — Люциус попытался остановить её, но она ускорила шаг направляясь к выходу из замка.

Она шла долго, совершенно бесцельно. Небо над головой заволокло тучами — вполне соответствующий её настроению антураж.

«Всю жизнь я делала то, чего от меня ожидали другие. И вот, впервые, я принимаю своё собственное решение. И что же? Люциус Малфой мешает мне в этом!»

Быть Пожирателем смерти могло дать новую цель её существованию. Она могла бы помочь Люциусу в его миссии против магглов и полукровок. Или помочь Беллатрисе… В общем, это могло быть весело! Тогда почему он так не хотел представить её Лорду Волдеморту? Чего он боялся?

Нарцисса направилась в сторону Чёрного озера, откуда доносились негромкие обманчивые песнопения сирены. Опустив голову ниже, чтобы укрыть лицо от ледяного ветра, она посильнее закуталась в плащ и повернула в сторону леса.

Тем временем на холодном чёрном небе поднималась яркая полная луна. Казалось, что по низу, из болот тянулся туман. Промозглый ветер сотрясал ветви деревьев. Продрогшая Нарцисса услышала отдалённый угрожающий волчий вой и задрожала ещё сильнее.

Она оглянулась. Хогвартс предстал её взору во всём своём величественном великолепии. И всё же вернуться назад и встретиться с Люциусом не было никакого желания. Однако зная, что двери замка скоро закроют, она была вынуждена повернуть обратно. Нарцисса подумала о тёплой, ожидающей её постели, и решила, что на сегодняшний день прогулок вполне достаточно.

Переходя по тропинке на противоположную сторону, слизеринка не могла избавиться от странного ощущения. Ощущения, что за ней наблюдают…

Она осмотрелась по сторонам, задумчиво вглядываясь в темноту леса. Вокруг всё было неподвижно. Как будто время остановилось, навсегда оставаясь в подвешенном состоянии. Казалось, даже звёзды исчезли. Лишь два маленьких огонька сверкали перед ней в темноте.

Нарцисса почувствовала, как по позвоночнику пробежали мурашки, обращая все её чувства в тревогу. Она медленно вытянула шею, несколько раз сморгнула, пытаясь сосредоточиться на этих сверкающих точках. Страх глубоко закрался в глубины её сознания. Она поняла, что это не звёзды, а два жёлтых глаза, злобно смотрящих на неё.

Юная Блэк вскрикнула. Существо, прятавшееся на опушке леса, решило, что настало время явиться взору напуганной девушки.

Зверь не был ни человеком, ни волком. А может, наоборот был и тем и другим одновременно. Из-за страха Нарцисса едва соображала. Все вопросы в голове спутались.

Существо с широко раскрытой пастью и свисающим языком, казалось, смеялось над её бессилием. Лохматое тело двинулось в сторону девушки, рыча и щёлкая челюстью.

— Кто ты? Скажи мне, или я вынуждена буду сделать тебе больно, — прошептала Нарцисса, всё сильнее сжимая в руках палочку.

Чудовище зарычало в ответ. Его раскосые жёлтые глаза встретились со взглядом Нарциссы.

— Ты не умеешь говорить? Тогда ты скорее зверь, нежели человек, — девушка инстинктивно попятилась назад.

Нарцисса запустила в зверя заклинанием, но промазала. Чудовище отскочив в сторону, тут же бросилось прямиком на неё.

Единственное о чём успела подумать блондинка, это о человеке, которого в этот ужасный момент она хотела бы видеть рядом.

— Люциус! — задыхаясь взывала она, упав на землю.

Оскаливший острые клыки зверь угрожающе наклонился, готовый напасть.

— Ступефай! — крикнул кто-то издалека.

Застигнутый врасплох на этот раз монстр не успел ускользнуть. Луч заклинания попал ему прямиком в грудь. Нарцисса видела, как его отшвырнуло в сторону. Чудовище ударилось о дерево, левая плечо его обильно кровоточило.

Воодушевлённая, она повернулась к своему спасителю — ангелу с ледяным взглядом верхом на метле.

— Люциус!

— Дай мне руку, — сказал он, останавливаясь перед ней и протягивая руку, чтобы помочь ей подняться.

Забравшись на метлу, Нарцисса прижалась всем телом к Люциусу. Она закрыла глаза, когда они взмыли вверх. Пересекая лес, они устремлялись всё выше в ночное небо.

— Спасибо, что пришёл за мной, — прошептала Нарцисса, дрожа, как осенний лист.

— Я не видел, чтобы ты возвращалась… Уже была ночь… — хрипло пояснил Люциус.

— Что это было?..

— Полнолуние ни о чём тебе не говорит? — удивился он, приземляясь перед входом в Хогвартс. — Это был оборотень, Нарцисса.

Слезая с древка метлы Люциусу пришлось подстраховать её, чтобы она не упала — ноги были ватные.

— Оборотень… в Хогвартсе?

— Надо всё рассказать Дамблдору. Это может быть ученик школы. Ты… Ты его не узнала?

Она покачала головой, искренне недоумевая, кто может быть этим монстром.

И только на следующее утро, зайдя в больничное крыло, чтобы обработать царапины и мелкие раны, она увидела Римуса Люпина. Друг Сириуса сидел на перевязке окровавленного плеча.

Посмотрев на себя в зеркало, Нарцисса решила, что вполне довольна собой. Отражение явило ей прямой, слегка вздёрнутый подбородок, демонстрирующий всё упрямство его обладательницы; яркие, искривлённые в презрительной ухмылке небольшие губы; необычайно ясный и решительный взгляд голубых глаз, длинные ресницы и красиво очерченные брови. Золотистые локоны обрамляли лицо и были собраны таким образом, чтобы не скрывать изящных ушек.

Нарцисса могла часами любоваться собой в этом маленьком зеркале. Как будто ей всегда было мало. Она словно подпитывалась своей красотой.

И вдруг юная Блэк вздрогнула, словно отравленная стрела пронзила её сердце.

Мимолётное, жгучее видение двух красных змеиных глаз затуманило её зрение и разум, заставляя стиснуть руками виски. Зеркальце выскользнуло из пальцев, со звоном упав на пол.

Нарцисса со стоном опустилась на колени. Пол комнаты показался неприятно холодным.

Её будто сковало. С широко раскрытыми глазами взирала она на осколки. Взгляд её был настолько отрешённым и странным, словно мыслями девушка была за тысячу миль отсюда.

«Разбитые зеркала приносят несчастье» — отчаянно подумала она. — «Годы и годы несчастья».

Все её тело сотрясала дрожь от непреодолимого ужаса. Она точно знала, что-то произошло, но что именно — оставалось загадкой.

— Люциус… — жалобно прошептала она.

Постепенно дрожь прошла, но Нарцисса продолжала тихо плакать, сама не понимая, отчего.

Тем временем, не слишком далеко от Хогвартса, палочка Лорда Волдеморта коснулась предплечья Люциуса Малфоя и оставила метку. Чёрная отметина подобно раку расползалась по коже, безвозвратно окрашивая её владельца неизлечимой болезнью. Болезнью ненависти и отсутствия милосердия, цинизма и высокомерия.

В тот день, когда Малфой официально стал Пожирателем Смерти, часть его молодой души была утрачена.

Только любовь могла ещё спасти его.

Нарцисса стояла у окна в Общей гостиной. Одна. Слёзы текли по щекам падая капельками на грудь.

Какое-то время Люциус безмолвно наблюдал за ней, чувствуя себя совершенно неловко из-за неспособности проявить необходимое в данной ситуации внимание. Ему хотелось утешить её, выразить, что он сожалеет, но он не знал, как обращаться с опечаленной девушкой.

В конце концов он решил, что будет лучше и вовсе не говорить ничего. Он подошёл к задыхающейся от слёз слизеринке и прижал её к себе.

— Когда? — прошептала она всхлипывая. — Когда я снова увижу тебя?

— Очень скоро, обещаю, — Люциус нежно убрал влажные волосы с её лица и стал сцеловывать стекающие по щекам слезинки.

— Я так привыкла видеться с тобой каждый день в школе! И я даже представить не могу, что мне придётся провести всё лето без тебя, — Нарцисса подняла блестящие от слёз глаза вглядываясь в лицо Люциуса, и он увидел всю её тоску во взоре. Они долго не отводили друг от друга взгляд. Наконец Люциус заговорил:

— Я скажу отцу, чтобы он как можно скорее назначил дату свадьбы. Мы расстаёмся ненадолго.

Он притянул её ближе к себе и поцеловал. Долго, страстно, с такой настойчивостью, что у Нарциссы горели губы. Кровь хлынула по венам, стремительно и бурно. Сильное желание Люциуса поразило её. Юное тело Нарциссы ответило Малфою с энтузиазмом, как будто воля её действовала отдельно от разума. Она обхватила Люциуса за шею, тем самым подтверждая свою покорность.

Она не знала, когда увидит его снова, но чувствовала, что может выдержать разлуку, потому что он был её женихом, и вскоре станет мужем.

Неважно, когда… неважно…

Конечно, ей будет безмерно не хватать школьных дней, но она будет хранить в сердце каждое прекрасное воспоминание о тех моментах, которые прожила с ним в Хогвартсе. Их первая встреча, первая откровенность, первые взгляды, первые ласки…

«Однако…» — подумала Нарцисса, пока Люциус возился с лентами на её платье. «Было бы очень приятно провести лето вместе с ним. Но вместо того, чтобы быть со мной, он уходит с Беллатрисой и другими Пожирателями Смерти на миссию от имени лорда Волдеморта. Я тоже могла бы быть там! Но Люциус этого не хочет».

Язвительная мысль в одно мгновение охладила всю её страсть, словно на неё внезапно вылили ведро холодной воды. Одним рывком ей удалось высвободиться из его крепких объятий и отойти на несколько шагов.

— И что теперь не так? — Люциус протянул руки, желая вернуть её обратно, но она лишь отвернулась. Малфой наблюдал за ровной осанкой и лёгким покачиванием бёдер слизеринки, гадая, что происходит в её голове. Вряд ли он когда-нибудь привыкнет к этим внезапным перепадам настроения.

— Мы могли бы провести лето вместе, если бы ты позволил мне стать Пожи…

— Потише, — сухо предупредил её Люциус. — Я не хочу повторяться. Ты останешься в стороне. Точка!

— Но я уже внутри, разве ты не понимаешь? Моя семья тоже часть этого! Беллатриса, например, или даже мой двоюродный брат Регулус, а ведь он самый младший из рода Блэк… почему я не могу последовать за ними? Почему я не могу последовать за тобой? — воскликнула она, глядя на Люциуса с вызовом. Грудь её вздымалась, длинные волосы растрепались и неаккуратными локонами спадали на плечи.

— Ты и так следуешь за мной, Нарцисса. Ты станешь моей женой! Это, по-твоему, мелочь?

— Я никогда этого не говорила. Просто мне невыносимо быть в дали от тебя и вернуться в дом моих родителей на все лето, пока ты будешь находиться бог знает где, — возмутилась она.

Люциус вздохнул. Эти её протесты порядком утомили его. Малфой медленно приближался к ней. Нарцисса наблюдала за каждым его движением с подозрением, готовая оттолкнуть его, если тот попытается схватить её.

— Перестань воевать со мной, — пробормотал он. — Может лучше попрощаемся как следует?

— У меня нет никакого желания отпускать тебя даря поцелуи, — возразила она, гордо вздёрнув подбородок. Но в глубине души знала, что следующие несколько месяцев будет страстно желать вновь ощутить его руки на своём теле…

— По крайней мере, скажи мне, что будешь скучать по мне, — прошептал Люциус, угадывая её мысли.

— А ты? Ты будешь скучать по мне, или найдёшь ту, с кем можно разделить постель?

— Ни одна женщина не сможет заставить меня забыть о тебе, — Люциус схватил её и притянул к себе. Его взгляд пылал в отражении её глаз. — Помни, что ты моя, Нарцисса, — хрипло прошептал он. — И я скоро приду за тобой. Он жадно поцеловал её, наслаждаясь теплотой и страстью, на которые, как он знал, она способна.

«Он придёт за мной», — мысленно повторила Нарцисса. «Он придёт и заберёт меня».

Неважно, когда… неважно…

Беллатриса сорвала с неё одеяло и, прежде чем Нарцисса открыла глаза, грубовато хлопнула её по бедру.

— Вставай, девочка! Сегодня твой самый важный день.

От столь резкого и бесцеремонного пробуждения Нарцисса поморщилась. Она помассировала себе место чуть пониже поясницы, вяло сползла с кровати.

Лестрейндж звонко хлопнула в ладоши; дверь тут же распахнулась, и в комнату просеменили две домашние эльфийки, неся воду для купания.

— Что ты здесь делаешь, Белла? — спросила Нарцисса.

— Ты думала, я пропущу день твоей свадьбы? — ответила та, помогая ей снять ночную рубашку. — А теперь прими душистую ванну. Это тебя взбодрит.

— Так что ты здесь делаешь? — снова, но уже резче, повторила Нарцисса. — А главное, где ты была все эти месяцы?

— Что, прости? — Беллатриса скрестила руки, удивлённая таким серьёзным настроем младшей сестры.

— Я спросила, где ты пропадала месяцами.

Беллатриса фыркнула.

— Ты знаешь, что я не могу обсуждать с тобой свои… миссии. Ну же! Займёмся лучше твоей внешностью. Или ты хочешь, чтобы Малфой, как заполошный бежал из-под венца при виде этих ужасающих кругов под глазами?

С помощью эльфиек Нарцисса неохотно погрузилась в ёмкость с горячей водой. Через пару минут ей действительно удалось немного расслабиться. Сказалось успокаивающие действие ароматных масел.

— Ты ведь знаешь — присутствовать будут все. В прямом смысле все, — сказала Беллатриса, прервав молчание.

— Не все, — пробормотала Нарцисса, закрыв глаза и опустив голову на край ванны. — Одного человека не будет.

— Понятия не имею о ком ты говоришь, — буркнула Белла в ответ. Говорить об Андромеде у неё не было никакого желания. И молодая женщина предпочла сделать вид, что у них никогда не было ещё одной сестры.

Когда Нарцисса вышла из воды, Белла протянула ей полотенце и усадила перед зеркалом.

— Ты не представляешь, как долго я ждала этого момента, — нежно и доверительно произнесла девушка. — И не сосчитать, сколько раз мне снилось, как я становлюсь невестой Люциуса! А может, и сейчас я сплю — проснусь в любую минуту и пойму, что это всего лишь сон.

Беллатриса молча водила щёткой по волосам взволнованной блондинки.

— Я действительно люблю его. Понимаешь? Понимаешь, что я чувствую? Когда ты выходила замуж, ты испытывала то же самое?

— Нет. Не понимаю, — раздражённо ответила Беллатриса, занятая созданием замысловатой причёски. Она сражалась с пышной копной волос, вплетая в них белоснежные ленты. — И я не понимаю, как тебе может нравиться этот придурок Малфой. Я знаю человека, который, по обаянию и силе превосходит его во стократ.

Закончив с причёской, Белла, не без труда помогла Нарциссе застегнуть шёлковое бюстье и облачиться в роскошное свадебное платье.

— Тебе идёт белый, — Беллатриса сделала шаг назад, любуясь сестрой. — Да, мне действительно нравится этот цвет на тебе.

Нарцисса улыбнулась, позабыв, что злится на сестру из-за её частых исчезновений.

— Спасибо, — прошептала она.

— Ты прекрасна, — продолжала Беллатриса. — Но не слишком обольщайся. В день моей свадьбы я выглядела куда лучше. На Него тебе не удастся произвести впечатление.

Нарцисса выгнула бровь:

— О ком ты?

Ответом ей был лишь лёгкий толчок в спину.

— Идём. Нас уже ждут.

* * *

Церемония была недолгой, но насыщенной.

Голос Люциуса, повторяющего свадебные обеты, звучал громко и уверенно. Как ни странно, именно Нарцисса споткнулась в словах, когда настала её очередь произносить клятву.

Она была так взволнована, что не могла ничего поделать, кроме как испепелять своего жениха взглядом, все ещё не понимая, что с ней происходит.

«Люциус! Мой Люциус!»

В каждой клеточке её существа отражалось эхом его имя, заслоняя всё остальное.

Люциус же осознал своё безмерное счастье, только когда церемониальный служащий разрешил ему поцеловать невесту. Малфой приподнял тончайшую вуаль, скрывающую лицо Нарциссы, и нежно коснулся её губ.

Шквал поздравлений прокатился по залу. Девушку вырвали из объятий Люциуса, целуя и поздравляя на все лады. Принимая поздравления, невеста переходила от одних гостей к другим. Пожеланий и тёплых объятий было не счесть. Она была королевой этого сказочного бала.

Однако радость её померкла в тот самый момент, когда она увидела в толпе взгляд красных злобных глаз.

— Мой господин, — смиренно пробормотала она, видя, как к ней приближается Лорд Волдеморт. — Для меня большая честь видеть вас здесь, — только и смогла произнести она, склонив голову.

Губы Волдеморта изогнулись в опасной ухмылке.

— Быть здесь — это честь для меня. Церемония была… прекрасной. А вы очаровательная невеста. Наш Малфой — счастливчик.

Затем, наклонившись к ней, он добавил вполголоса, чтобы никто не услышал:

— В связи с тем, что вы сочетались браком с Люциусом, я надеюсь вы захотите присоединиться и ко мне, Нарцисса…

Никакого подтекста в этих словах не было. О чём говорит лорд она поняла сразу: Волдеморт призывал её к себе, чтобы сделать частью большого круга Пожирателей Смерти.

И юная невеста, полная надежд и мечтаний, уже не была так уверена, что хочет принять это предложение…

Нарцисса медленно открыла глаза. Тёплые солнечные лучи, просочившиеся сквозь ставни, рисовали длинный яркий след на полу. Лениво нежась среди простыней, она несколько мгновений наблюдала, как крошечные пылинки, сверкая, словно золото, плясали в воздухе в этом луче света. Она вдруг вспомнила, как будучи совсем ещё ребёнком тщетно пыталась поймать этих крошек своими ручками. Но теперь она была уже не ребёнком, а женщиной. К тому же замужней!

Вдруг вспомнив, где она находится, Нарцисса окончательно проснулась: она провела первую ночь в Малфой-мэноре, в супружеской постели, настолько просторной, что её тело не касалось тела того, кто лежал рядом.

«Мой муж» — подумала она, подавляя искреннюю усмешку.

Она медленно села, переведя взгляд на Люциуса и позволив взору задержаться на его стройной фигуре. Его размеренное дыхание говорило о том, что он всё ещё крепко спит. В состоянии покоя его лицо имело почти детское обаяние. Его худощавые пальцы сжимали перьевую подушку, с той же предупредительной осторожностью, которую он продемонстрировал накануне вечером, когда подарил Нарциссе бесконечное удовольствие. Она вздрогнула при воспоминании о его ласках…

Нарцисса любовалась слизеринцем ещё несколько минут, очарованная его мужественным профилем и длинными волосами, разбросанными по его широкой спине. Ровно до тех пор, пока не услышала, как заурчало в её животе.

Накануне она не притронулась к еде, слишком потерявшись в эмоциях от этого столь желанного бракосочетания. Теперь же голод дал о себе знать.

Нарцисса очень осторожно встала с постели, содрогаясь от ледяной ласки сквозняка. Набросив шёлковый халат, она приоткрыла дверь, стараясь не слишком скрипеть петлями. Затем бесшумно выскользнула из комнаты и, босиком, начала осмотр особняка.

Он был явно больше замка её родителей, и Нарцисса задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь найти кухню среди всех этих дверей и коридоров. Она чувствовала себя принцессой, затерянной в лабиринте из золотых и серебряных украшений, роскошных ковров и разноцветных гобеленов.

Нарцисса решила, что ей будет хорошо в своём новом доме, заметив лишь, что здесь не хватает женской руки в оформлении. У неё будет достаточно времени, чтобы разобраться с этим.

— Сначала мне бы хотелось найти проклятую кухню и позавтракать, — пробормотал она, озвучив свои мысли.

И — словно эти слова возымели действие — за спиной Нарциссы с громким хлопком появился домашний эльф.

— Леди нужна помощь? — спросил он, уставившись на неё двумя большими водянистыми, выпученными глазами.

Брезгливо сморщившись, новобрачная окинула его взглядом с головы до ног.

— Ты — самая уродливая вещь, которую я когда-либо видела, — сказала она с презрением.

Домашний эльф застонал от отчаяния.

— Добби очень сожалеет, мэм. Добби накажет себя, раз дама сочла его отвратительным.

— Отныне зови меня хозяйкой, — уточнила Нарцисса, скрестив руки на груди. — Ты можешь сказать мне, где кухня? Кажется, я заблудилась.

Показывая дорогу, Добби то и дело спотыкался о подол длинной тряпки, которая служила ему одеянием.

— Кухня находится на нижнем этаже, моя хозяйка, — объяснил он, спускаясь по лестнице вслед за Нарциссой. Когда они наконец добрались до места назначения, Нарцисса огляделась с явным удовольствием. Большая дровяная печь, которая была там, отлично согревала воздух, а объёмные кладовые ломились от разнообразной провизии.

— Приготовь завтрак на двоих и сервируй его на подносе, — приказала она эльфу. — Хочу сделать Люциусу приятный сюрприз, когда он проснётся.

Вернувшись в комнату, Нарцисса обнаружила Люциуса сидящим на кровати.

— Вот ты где! — воскликнул он, увидев, как она входит в комнату. — Какое беспокойство я испытал, когда, смяв простынь, не нашёл тебя рядом со мной.

— Прости, — извинилась она, продвигаясь вперёд с подносом в руках. — Я подумала, что было бы неплохо позавтракать вместе…

Расправив ножки подноса, она поставила его на одеяло, а затем забралась на кровать рядом с Люциусом.

— Отличная идея, — сказал он, вдыхая терпкий аромат горячего чая. — Но в следующий раз пусть прислуживает эльф.

— Видела я его, — сказала Нарцисса, откусывая кусочек тоста. — На него смотреть невозможно.

— Я знаю, но мой отец настоял на том, чтобы из всех его эльфов я взял именно этого. В любом случае Добби служит моей семье уже многие годы, тебе не придётся ни о чём беспокоиться.

Люциус наклонился, чтобы поцеловать её в кончик носа, и она нежно улыбнулась ему.

— Вчера всё было просто прекрасно…

Он искоса посмотрел на неё, лукаво подмигнув.

— Какая именно часть вчерашнего? Свадьба или то, что было после?

Он видел, как Нарцисса покраснела. Её скромность была так забавна. Но вдруг его лицо омрачилось.

— О вчерашнем… — сказал он, взяв с подноса чашку с чаем. — Я видел, как ты разговаривала с Ним во время танцев. О чём вы говорили?

Нарцисса знала, кого имеет в виду Люциус. Беллатриса тоже называла его «Он», будто он был единственным человеком во Вселенной, будто бы его имя слишком трудно произнести. И Нарциссе не хотелось портить настроение Люциусу упоминанием о Лорде Волдеморте. Особенно не было желания ссориться с ним этим ранним утром, обсуждая в очередной раз о своём желании примкнуть к Пожирателям.

— А что он должен был мне сказать?! — произнесла она наигранным беззаботным тоном. — Поздравил нас с нашей свадьбой. Сказал, что тебе повезло, раз ты взял в жёны такую женщину, как я.

Испытав явное облегчение, Люциус улыбнулся.

— И это правда, — сказал он, беря её за руку. — Я не мог желать лучшей жены. Она даже приносит мне завтрак в постель…

— Не слишком привыкай к этому, — оборвала его Нарцисса. Она удивилась, когда увидела, что Люциус отставляет поднос в сторону. — Не будешь больше?

Он бросил взгляд на неё и на лёгкий халат, сквозь который просвечивало её восхитительное тело.

— Я вспомнил, что под этим халатом есть что-то гораздо более аппетитное… — хриплым голосом пробормотал он. — Моим завтраком будешь ты.

Нарцисса не могла возразить, да и не собиралась этого делать.

Она жила в этом особняке уже дня три, но заглянуть в каждую комнату ей так и не удалось.

Часто, когда на неё нападала скука, Нарцисса бродила по длинным пустынным коридорам, пытаясь составить в голове карту Малфой-мэнора. Обнаруживая и открывая новые комнаты, она удивлялась, но злилась, оказываясь перед наглухо запертыми дверями.

Как и в предыдущий день, сразу после обеда, она занялась исследованием западного крыла дома, пока не оказалась перед входом в странный, тёмный коридор.

— Здесь бывает не так много гостей, — раздался за её спиной мужской голос.

Узнав неподражаемый акцент мужа, Нарцисса обернулась.

— Люциус! Напомню, что я хозяйка этого дома, а не гостья.

— Я не забыл, — ответил он мягким тоном, подойдя к ней и невесомо целуя руку. — Просто будь осторожна, выбирая направление. В этом замке есть такие уголки, которые даже я знаю недостаточно хорошо.

Молодая женщина кивнула, снова обращая своё внимание на тёмный коридор.

— Что там? Почему он не освещён факелами?

— О, может потому, что они спят, и свет их беспокоит, — ответил Люциус. Увидев удивлённое выражение на лице жены, он весело улыбнулся. — Это галерея портретов моих предков.

— Тогда я хочу их увидеть, — сказала Нарцисса, освещая путь кончиком палочки. — И мне всё равно, нарушу ли я их сон.

Люциус подошёл к ней предлагая руку, и она приняла его приглашение. Она позволила подвести себя к первому портрету, на котором был изображён старик в полный рост.

— Это мой прапрадед, — сказал Люциус, следя за направлением луча света. — Выглядит устрашающе, не так ли?

— Скорее впечатляюще, мне кажется, — пробормотала Нарцисса, внимательно изучая его.

Очнувшись ото сна, предок в картине оживился. Он пару раз моргнул, с изумлением указывая на лицо Нарциссы, и наконец пробормотал:

— Так это твоя невеста, Люциус?

Девушка покраснела под внимательным взглядом бородатого мужчины.

— И, правда, очаровашка! У тебя хороший вкус, парень. Это ты явно унаследовал от меня!

— Да что ты, Ксабрам, понимаешь в женщинах! Твоя жена была огромной, как горный тролль — злобно процедил другой портрет мужчины, заключённый в вычурную рамку из слоновой кости.

Нарцисса невольно рассмеялась, слушая, как препираются две картины, а затем указала Люциусу на ещё один портрет справа от него.

— Этот кажется весьма скверным типом.

— Как и я, значит, — возразил Люциус, сопроводив свои слова лукавой улыбкой. Он начал рассказывать ей о событиях, произошедших в жизни его предка, но Нарцисса отвела взгляд и сосредоточилась на другой картине. Она была так поражена увиденным, что не слышала ни одного слова из того, что говорил ей Люциус. Когда он наконец увидел, что же привлекло интерес супруги, то стиснул зубы.

— Это невероятно! — воскликнула Нарцисса.

— Да, я знаю, о чём ты думаешь, — нервно пробормотал Люциус. — Если бы он одолжил мне свои волосы, нас могли бы принять за близнецов.

И правда, сходство между человеком с картины и Люциусом было невероятным. Высокий лоб, тяжёлые веки, тонкая линия губ… Только длинный шрам на щеке отличал его от внука, да длинные каштановые волосы, убранные за плечи.

— Не представишь нас? — спросил предок, делая короткий поклон Нарциссе.

— Мой дед, — неопределённо скучающим тоном пояснил Люциус. — Мне часто кажется, что я смотрю на своё собственное отражение в зеркале.

— Вы, должно быть, маленькая Нарцисса Блэк. Я не ожидал, что вы будете… такой, — сказал мужчина, слегка кривя рот.

— Какой такой? — изумилась Нарцисса, чувствуя себя почти виноватой.

— Люциус, — начал дед, повернув голову к Нарциссе, но при этом обращаясь к внуку. — Полагаю, ты долго размышлял, прежде чем выбрать спутницу жизни. Ты не подумал найти кого-то более подходящего?

— Эй! — обиженно воскликнула Нарцисса. — Я подхожу более чем!

— Быть женой Малфоя? Я сильно в этом сомневаюсь, — мужчина мрачно посмотрел на неё. — Мы целое поколение презренных, жестоких людей, которые сделали своё имя и богатство на лжи, пытках, предательствах… Даже убийствах. Вы думаете, что можете быть достойной спутницей Малфоя, когда сами, кажется, выскочили из царства добрых фей?

— Вы ошибаетесь, сэр, — прошептала Нарцисса, отступая на шаг.

— Вы восхищаетесь жестокостью?

— Иногда это необходимо. Я не восхищаюсь этим, но уважаю необходимость.

Люциус наклонился к ней, чтобы поддержать её и, кивнув, направился к выходу из галереи. Нарцисса кивнула в ответ и взяла Люциуса за руку. Она искала его тепла и защиты, чувствуя боль от резких слов деда, его открытого неодобрения.

— Она не подходит! — услышали они крик за спиной. — Она доставит тебе немало проблем!

Не так представляла Нарцисса свою супружескую жизнь.

Дни тянулись друг за другом, но всё вокруг оставалось неизменным. Ни новизны, ни радости, ни красок…

Большую часть своего времени она проводила в тратах на обустройство Малфой-мэнора и отдавалась этому так, будто бы это могло наполнить её существование.

Возможно, если бы Люциус присутствовал при этом, то часы, проведённые в замке, не казались бы ей такими унылыми. Но молодого супруга почти никогда не бывало дома. Часто Нарцисса могла видеть его только по ночам, да и то, если ему не приходилось отлучаться ради очередной миссии по приказу лорда Волдеморта. Разумеется, строго секретной.

Нарцисса была уверена, что, если бы она примкнула к Пожирателям Смерти, то перестала бы чувствовать себя столь безнадёжно одинокой. Она стала бы частью группы, частью организации, соединённой общей целью. У неё бы появился новый смысл жизни, и самое главное, она разделила бы что-то значимое с человеком, которого любила.

Но Нарцисса знала, как сильно Люциус противился этой идее: каждый раз, когда она пыталась заговорить о вступлении в ряды Пожирателей, всё заканчивалось серьёзной ссорой.

В то утро молодая женщина бесцельно бродила по коридорам своего жилища, меланхолично прислушиваясь к эху своих шагов, раздающихся в стенах просторного замка. Внезапно перед ней возник домашний эльф:

— Добби просит прощения, но у вас гость, моя хозяйка, — пробормотал он, склоняясь в тысячном поклоне.

Сначала Нарцисса не могла в это поверить! Неужели кто-то действительно решил нанести ей визит и скрасить её повседневное одиночество?!

— Чего же ты ждёшь? Проводи его в гостиную, — сказала она, стараясь скрыть удивление.

Подойдя к зеркалу и прихорошившись, миссис Малфой наконец отправилась к своему визитёру.

— Доброе утро, Нарцисса.

Ожидающий её в просторной гостиной юноша, был последним, кого урождённая Блэк ожидала увидеть. Не было больше ребёнка, которого она помнила: Сириус Блэк отрастил волосы и даже имел намёк на бородку. Правда, выражение его глаз и высокомерную улыбку спутать было невозможно.

— Если бы я знала, что это ты, то не велела бы эльфу впускать тебя! — возмутилась Нарцисса. — Чего ты хочешь?

— Ничего особенного, — небрежно пробормотал Сириус, приблизившись к ней на несколько шагов. — Тебе кажется странным, что я захотел навестить свою родственницу?

— Мы оба знаем, что не я твоя любимая кузина, — сухо произнесла Нарцисса, обратив на него взгляд полный упрёка, на который он, впрочем, не обратил никакого внимания. По-прежнему уверенным и спокойным шагом Сириус подошёл достаточно близко для того, чтобы схватить её за руку.

От удивления Нарцисса округлила глаза:

— Что ты делаешь? Отпусти меня сейчас же!

Скрипнув зубами, Сириус лихорадочно задрал рукав её платья и уставился на предплечье. После чего с облегчением прикрыл глаза:

— Ты пока не одна из них… — Вздохнув, он склонил голову, едва не коснувшись при этом носа своей кузины. — Может быть, для тебя ещё не всё потеряно.

Нарцисса смотрела на него без тени эмоций.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — прошипела она ему в лицо, рывком высвобождая руку из хватки кузена.

— Я говорю о войне, Нарцисса! О войне! — прорычал Сириус, с явным отвращением на лице.

Хозяйка дома удобно устроилась на диване и откашлялась:

— Нет никакой войны.

— Ты разве не читаешь газет? — спросил Сириус, прищурив глаза. — О, нет. Очевидно, ты слишком занята, живя как принцесса в этом замке, чтобы осознать, что происходит за его пределами.

Нарцисса нарочито отвернулась от своего двоюродного брата. Настроение было испорчено.

— У меня есть свои собственные дела. Я не интересуюсь тем, что происходит в мире. Это не преступление! Теперь, если тебе больше нечего мне сказать, ты можешь удалиться.

— Я беспокоюсь о Регулусе, — Сириус произнёс эти слова так быстро, словно стыдился их.

Нарцисса навострила уши. Вопросительным взглядом она попросила продолжить.

— Я знаю, что не должен беспокоиться о нём… Он выбрал свой путь. Его будущее уже помечено, в отличие от твоего. — Сириус несколько мгновений стоял молча, сжимая челюсти и кулаки, в тщетной попытке унять нарастающую дрожь. — Но он мой брат и я… Я хотел бы, чтобы ты присматривала за ним, оберегала его, — сказал он вполголоса.

— И каким образом я должна позаботиться о нём? От чего его защитить?

— Я бы никогда ни о чём тебя не просил, Нарцисса, но времена становятся всё суровее. Столкновение между тёмными и светлыми силами скоро достигнет кульминации. Всем нам придётся выбирать на какую сторону встать.

Нарцисса поднялась с дивана и принялась нервно расхаживать по гостиной.

Выбрать сторону… Выбрать на какую сторону встать…

В чём суть? Она не Пожиратель Смерти, но она была женой Пожирателя Смерти. Так к чему это всё?

— Ты всё ещё можешь сделать правильный выбор, всё ещё можешь увести за собой Регулуса. Может, тебя он послушает… — пробормотал Сириус. — Я не смог переубедить его, к сожалению.

В голосе кузена Нарцисса услышала глубокую печаль. Не найдя подходящих слов, она отвела от него взгляд. Что ответить на его неожиданную просьбу о помощи? Она пожала плечами отворачиваясь. Стиснув зубы, проговорила размеренным тоном:

— Регулус знает, что всегда может рассчитывать на меня, если он окажется в беде. Это всё или у тебя ещё есть что сказать?

— Это всё, — слегка склонив голову, Сириус направился к выходу, оставив Нарциссу одну в своей раззолоченной темнице.

Вернувшись к своему одиночеству, к своей пустой и бесцветной жизни, Нарцисса ощутила, как её страхи взяли над ней верх. Сомнения подорвали её уверенность, и она тщетно пыталась избавиться от сжимающего сердце холода.

Удивлённо округлив глаза, Нарцисса вскочила на ноги и опрокинула стул, на котором просидела несколько часов.

Проникнув через парадный вход, в дом вошла Тьма.

Люциус Малфой пробирался сквозь толпу тёмных теней, пока не достиг своей жены.

— Нарцисса…

— Что происходит? — спросила она полным волнения голосом.

— Прости, что не смог предупредить тебя раньше, — вполголоса пояснил он. А между тем в вестибюле Малфой-мэнора толпились десятки Пожирателей смерти: мужчины и женщины в капюшонах лица которых были скрыты под призрачными масками.

— Обычно мы встречаемся у Эвана Розье, но авроры в последнее время висят у него на хвосте, — продолжал Люциус, хмурясь. — Было неразумно встречаться там, и поэтому я предложил мой дом.

— Наш дом, — уточнила Нарцисса.

— Это всего на несколько дней, пока буря не утихнет, — в голосе Люциуса прозвучала странная нотка, и у Нарциссы создалось впечатление, что он сам борется с противоречивыми чувствами.

— Ничего страшного, если вы хотите собраться здесь, — успокоила она его, положив руку мужу на плечо. Нарцисса преодолела первоначальное смятение, и теперь ей хотелось оказать Люциусу всемерную поддержку показав, что она готова стать одной из них.

— Подготовить комнату для совещаний? Ту, что с круглым столом?

Люциус кивнул, но измученное выражение ни на мгновение не покидало его лица.

Когда Нарцисса приказала Добби подготовить зал и предложить гостям угощение и напитки, за её спиной появилась женщина. Сначала Нарцисса не узнала её, но как только Пожирательница Смерти одним прикосновением палочки избавилась от маски, то лучезарно ей улыбнулась.

— Беллатриса! Рада тебя видеть.

— Цисси! — Тепло поприветствовала её сестра. — Я вижу, дела у тебя идут неплохо, — заметила она, окинув взглядом величественный вестибюль Малфой-мэнора.

— Хочешь сказать, что наш дом меньше? — Пробормотал мужчина, обнимая Беллатрису за талию.

Нарцисса без труда догадалась о личности, скрытой за маской.

— Я уверена, что Лорд Лестрейндж владеет мэнором размером не меньше нашего.

Мужчина низко склонился к руке Нарциссы и впился в неё горячими губами.

— Зовите меня Род, — пробормотал он с усмешкой. — Как вы изменились, Нарцисса. Но вы всегда очень очаровательны! Вы собираетесь порадовать нас своим присутствием на собрании?

— Не знаю. Я… У меня пока нет Метки, — пробормотала Нарцисса, чувствуя себя при этом до чрезвычайности глупо.

— О, было бы ужасным грехом запятнать такую идеальную кожу или спрятать ваше прекрасное лицо за маской, — продолжал Родольфус Лестрейндж, но Нарцисса уже давно перестала вслушиваться в то, что он говорил.

Она отвлеклась, когда увидела самого младшего из Пожирателей Смерти. Безо всяких объяснений она оставила Лестрейнджа и двинулась к этой хрупкой фигуре.

— Регулус? — неуверенно окликнула она.

Мальчик повернулся к ней, сохраняя суровое и гордое выражение лица.

— Да, Нарцисса?

— Ты… в порядке?

— Конечно. По правде говоря, я никогда не чувствовал себя лучше.

При этих словах Нарцисса испытала некое облегчение, будто эта короткая фраза в одно мгновение прогнала тревогу, которую Сириус Блэк посеял в её душе. Он напрасно беспокоился о своём младшем брате! Судя по всему, Регул отлично со всем справлялся и был абсолютно доволен тем, что стал Пожирателем Смерти.

Беллатриса тоже выглядела так, словно находилась на пике счастья. Нарцисса никогда её раньше такой не видела. Она слышала смех сестры, доносящийся с другого конца зала, её щеки горели румянцем от удовольствия, в глазах появился совсем иной, незнакомый блеск.

Но тут в её голове вновь раздался голос Сириуса. Он всё ещё не утихал…

«Столкновение тёмных и светлых сил скоро достигнет кульминации. Всем нам придётся выбирать свою сторону».

Нарцисса поняла, что момент выбора настал и для неё тоже. Она уже не могла отступить.

Наблюдая, как Люциус рассаживает своих спутников в комнате для совещаний, она с решимостью подошла к нему. Нарцисса позвала его по имени, и он посмотрел на неё слегка смущённо.

— Да?

— Я хочу присутствовать на собрании.

Она сразу заметила, как он старается справиться с подступившим гневом, возможно, потому что боялся показать себя слабым в глазах других Пожирателей смерти.

— Я не думаю, что… — процедил он сквозь стиснутые зубы. Казалось, он изо всех сил пытался подобрать слова. — Нарцисса, пожалуйста… Жди нас снаружи. Ты не можешь быть здесь — ты не относишься к Пожирателям и ещё не заслужила полного доверия Тёмного Лорда. Вопрос закрыт.

— Как ты строг, Люциус! — Голос Лорда Волдеморта, казалось, возник из ниоткуда.

Скользкий и ползучий, как змея, он будто поднимался по их спинам, леденя душу.

— Милорд, — пробормотал Люциус, быстро склонив голову в знак уважения.

— Пусть твоя жена присутствует на собрании. Я доверяю ей безоговорочно. Я знаю, она на нашей стороне. — Он с любопытством посмотрел в сторону Нарциссы, и она подарила ему нервную улыбку. — В конце концов, я сам попросил её присоединиться к моему кругу. И я всё ещё жду ответа.

Люциус нахмурился, ревниво глядя на жену. Она склонила голову, чувствуя себя неловко. Малфой ничего не сказал и проследил взглядом за тем, как Лорд Волдеморт покинул холл, входя в зал заседаний.

— Значит, я ошибался в тебе, — резким тоном произнёс Люциус, на что Нарцисса лишь пожала плечами. — То, как ты умеешь хранить свои секреты… Пожалуй, ты будешь образцовым Пожирателем Смерти.

— Люциус… — Умоляюще пробормотала молодая женщина. Она знала, что подвела его, и не хотела, чтобы он злился ещё сильнее. — Люциус, прошу тебя.

Но мужчина, не желая её слушать, направился в зал. Она проследовала за ним и увидела, что сел он на самое престижное место за столом — рядом с лордом Волдемортом. Казалось, другие Пожиратели смерти завидовали её супругу.

Нарцисса подошла к большому круглому столу с облегчением заметив, что рядом с Беллатрисой никто не сидит.

— Можно? — спросила она, отодвигая стул.

— Да, Цисси. Садись.

«Хорошо, что хоть она одобряет мой выбор», — подумала Нарцисса, устраиваясь рядом с сестрой.

Собрание началось. Лорд Волдеморт заговорил, наполняя сердце каждого обещаниями свободы.

Освобождение магов от глупой слепоты магглов перед лицом магии.

Пожиратели Смерти слушали его с восторгом, между делом жадно сметая всё, что попадалось под руку. Алкоголь тёк рекой.

Добби сновал туда-сюда, разнося напитки и закуски на подносе. Однако ему нередко случалось спотыкаться о подол своего мятого одеяния, и тогда он обрушивался со всей своей ношей на пол. У некоторых Пожирателей Смерти это вызывало неистовое веселье, и они отвешивали ему пинки в качестве наказания за его неуклюжесть.

— Милорд, — вдруг заговорила Беллатриса, слегка наклоняясь вперёд, чтобы привлечь внимание Лорда Волдеморта. — Что вы решили по поводу Грейс Галавенд?

Нарцисса приблизила губы к уху сестры.

— Кто такая Грейс Галавенд?

— Ведьма, которая решила завести дружеские отношения с магглами, — тихо ответила Беллатриса, не беспокоясь о том, чтобы хоть как-то скрыть своё возмущение.

— Ты хочешь решить этот вопрос, Беллатриса? — спросил Лорд Волдеморт, и Нарцисса увидела, как лицо сестры засияло радостью и благодарностью. — Я была бы очень признательна вам, милорд. Могу вам гарантировать, что эта ненасытная женщина получит то, что она заслуживает.

— Не сомневаюсь. Ты никогда не подводила меня. Однако…

Беллатриса резко подняла голову и слегка побледнела. Было очевидно, что это ей совсем не понравилось.

— Я хочу, чтобы ты взяла с собой и сестру.

Эти простые слова, казалось, заморозили воздух. Нарцисса сразу же заметила смятение Люциуса, хотя они сидели на приличном расстоянии друг от друга. Он смотрел ей в глаза, молча умоляя её не соглашаться. Но были и другие глаза, которые смотрели на неё, и это были красные глаза Лорда Волдеморта, способные заглянуть в глубины её мыслей и обнажить её душу.

Нет! Она бы не отступила! Выбор был сделан в тот самый момент, когда она заняла место за круглым столом. В этом кругу Пожирателей Смерти.

— Я охотно присоединюсь к тебе, Беллатриса, — ответила она так, чтобы Люциус тоже мог её услышать. — Буду с нетерпением ждать.

Собрание Пожирателей уже давно закончилось, но Люциус всё ещё не поднимался в спальню: лорд Волдеморт задержал его с разговором. Нарцисса ждала мужа с небольшой долей страха. Она была убеждена, что они начнут ссориться, как только он появится. Она хорошо знала, что разозлила Люциуса, согласившись принять участие в миссии против Грейс Галавенд. Но она была готова справиться с гневом своего мужа, чтобы раз и навсегда начать сотрудничать с Пожирателями Смерти. В конце концов, это было то, чего она желала годами…

Потерявшись в своих раздумьях, она вздрогнула, заметив краем глаза, как к дверному косяку прислонилась фигура.

Люциус смотрел на неё молча. Когда он, наконец, шагнул в спальню, Нарцисса смогла разглядеть суровость его черт в золотистом отблеске свечи.

— Полагаю, теперь ты рада, что исполнила свои прихоти, — неожиданно выпалил он, но Нарцисса была готова к колким словам мужа.

— Да, я очень рада. Но это не каприз, — отчеканила она. — Я верю в идеалы Тёмного Лорда и действительно хочу внести свой вклад.

Люциус был вне себя. Выругавшись, он пнул журнальный столик. Было похоже, что мужчина сдерживал себя слишком долго и теперь ему просто необходимо было выпустить пар.

Столик с шумом опрокинулся на пол. Нарцисса ощутила нарастающий ком в горле, но постаралась сохранить нейтральное выражение лица.

— Я думаю, тебе стоит отдохнуть, муж мой. Сегодня вечером ты выглядишь особенно нервным, и последнее, что я хочу, это увидеть, как наш дом взлетит на воздух.

Люциус окинул её таким суровым взглядом, что она невольно обхватила шаль на плечах, кутаясь ещё сильнее, ощущая весь холод его гнева.

— С Беллатрисой ты завтра не поедешь. Это приказ!

— Приказ? Ты правда думаешь, что можешь вот так командовать мной? — Потрясённо воскликнула слизеринка. — Я пойду туда, и ты не сможешь мне помешать! Если только не решишь запереть меня в темнице, надев на мои запястья цепи.

— Возможно, именно так я и поступлю!

До этого Люциус никогда не поднимал на Нарциссу голоса, но она не позволила запугать себя.

— Почему ты не позволяешь мне сделать это? Тебя так беспокоит, что твоя жена присоединится к твоей же группе?

— Дело не в этом! — рявкнул он, краснея. — Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности!

Нисколько не смутившись, Нарцисса фыркнула.

— Ты считаешь меня настолько глупой и не способной защищаться, да? Ты думаешь, я не смогу применить к кому-то непростительное? Я умнее, чем ты думаешь.

— Нет, ты просто чертовски упряма! Я уже тысячу раз объяснял, что это не игра. Знаешь, сколько раз я рисковал попасть в плен к аврорам? — Голос Люциуса был уже не яростным, а наполненным тоской. — В последнее время они на каждом углу, повсюду. Они даже получили разрешение от Министерства бить на поражение любого из Пожирателей Смерти.

Нарцисса покачала головой и подошла к камину, чтобы разжечь огонь.

— Если ты пытаешься напугать меня, знай, что это не сработает… Я, как и ты, могу с ними справиться.

— Я хитрый, я знаю, как двигаться. А ты… ты просто женщина!

— Беллатриса тоже, и всё же она всегда прекрасно защищалась, как мне кажется. Я не вижу шрамов от сражений на её лице. Вообще, мне кажется, что она никогда не сталкивалась со смертельными заклинаниями, — возразила Нарцисса, поворачиваюсь к мужу спиной, чтобы лучше согреться у разожжённого камина. Она чувствовала, что ей нужно немного тепла, чтобы справиться с ледяным неодобрением мужа. — Возможно, тебе стоит взять пример с Родольфуса Лестрейнджа.

— И по какой причине?

Нарцисса повернулась, чтобы посмотреть Люциусу в глаза, почти с вызовом.

— Он позволяет жене поступать так, как она считает нужным. Он не запирает её в хрустальной витрине, он даёт ей право быть собой.

— Ты не можешь сравнивать нас с Лестрейнджами, — голос Люциуса вдруг сделался низким, но не менее угрожающим.

— Он берет её с собой. Он ей ничего не запрещает. Он не стоит над ней постоянно…

— Он её не любит! — воскликнул Люциус и через мгновение пересёк комнату, останавливаясь в шаге от жены.

— Что? — Осознав смысл сказанного, Нарцисса почувствовала, как дрогнули её колени.

Она, должно быть, неправильно поняла — Люциус Малфой был не из тех, кто говорит о любви.

— Что… — Повторила она срывающимся голосом. — Что ты сказал?

— Ты всё прекрасно поняла, так что не заставляй меня повторяться.

Люциус крепко обхватил её лицо, чтобы она могла прочесть всё, что таится в его сердце по глазам. Спустя мгновение он горячо поцеловал её, запустив пальцы в густую копну светлых волос своей Нарциссы.

— Если с тобой… что-то случится… я не смогу этого вынести, — выдохнул он ей в губы.

— Ты это понимаешь?

— Да, — Нарцисса сама не знала, было ли её «да» ответом на вопрос или только способом сподвигнуть Люциуса на дальнейшее.

Хрупкая блондинка подавила стон, когда мужчина прижал её к стене. Прильнув грудью к мужу и начав высвобождать из брюк его рубашку, она ощутила его прерывистый выдох.

— Со мной ничего не случится, вот увидишь, — ахнула она, когда Люциус впился поцелуем в её изгиб шеи, чуть пониже уха. — Я буду осторожна… — Она ещё сильнее прижалась к нему, стискивая в объятьях.

Поднимая Нарциссу на руки и укладывая в постель, Люциус чувствовал её трепет.

Не дав ей времени отдышаться, он согнул и раздвинул её колени, вставая между ними. Снова поцеловал жену, спускаясь обжигающей дорожкой к ямочке между ключиц, а затем ещё ниже, к груди. Зубами сдвинул край халата, заставив Нарциссу слегка выгнуться под ним.

Люциус нашёл губами её сосок и она застонала от удовольствия. Она чувствовала, как сильно он вжимается в неё бёдрами, прикусывая и лаская губами её грудь.

Люциус услышал ещё один всхлип, на этот раз приглушённый кулаком, прижатым ко рту. Он заметил, как она приподнимала колени, открываясь ему всё больше, будто не могла больше ждать.

Врываясь в неё, он и не думал о нежности. Малфой был груб и резок, как будто наказывал её за это признание в любви, сорванное с его губ. Он хотел покарать её за упрямство и за беспокойство, которое она явит ему в последующие дни. Он двигался в ней уверенными рывками, такими глубокими, что казалось, ещё немного и он погибнет от удовольствия.

Вскоре дыхание Нарциссы изменилось, сделавшись более неровным. Она цеплялась за него с полной силой, пока не задрожала в его объятиях.

Оргазм Люциуса был столь же интенсивным — короткие спазмы сменились более сильным. Это заставило его погрузиться в пучину наслаждения.

После всего они так и не смогли выпустить друг друга из объятий. Они даже не пытались.

В дверь Грейс Галавенд Смерть постучала в полночь.

— Кто вы? — наивно спросила женщина, когда Беллатриса и Нарцисса надменно вторглись в её дом. Белла даже не пожелала надеть маску Пожирателя смерти — в ту ночь она посчитала её лишней.

— Чего вы хотите, да ещё в такой час? — встревоженно настаивала Галавенд, глядя на двух молодых ведьм.

Не отвечая, они быстро оглядели маленькую квартирку. Нужно было убедиться, что они там одни.

— Ты видела? Тут полно магловских приспособлений, — язвительно прокомментировала Белла, постучав палочкой по настольной лампе.

Нарцисса с отвращением поморщилась. Окинув взглядом каждый уголок дома, она медленно подняла глаза на ничего не подозревающую жертву, женщину средних лет с густыми рыжими волосами.

— Давай сделаем всё быстро.

Распознав в этих словах угрозу, Галавенд медленно попятилась в сторону входной двери.

Красивые губы Беллатрисы исказила презрительная улыбка. В тёмных глазах сверкнула ненависть. И прежде, чем Галавенд успела ухватиться за дверную ручку, она оказалась отброшенной на землю оглушающим заклятьем.

— Сколько спешки! — засмеялась Беллатриса. — Разве тебе не хочется перекинуться с нами парочкой слов?

Грейс Галавенд выхватила свою палочку, но не успела, и Пожирательница смерти первой нанесла ей яростный удар. Обезоружив беззащитную женщину, она с силой отшвырнула её в стену. Грейс попыталась подняться с пола, но острая боль в боку вынудила её сдаться.

— Что… что вы от меня хотите?

— А ты догадайся, магловская подружка, — Беллатриса рывком подняла её за воротник платья и прижала к стене.

Ноги ведьмы отказывались слушаться, она снова упала.

— Ходят слухи, что ты регулярно посещаешь семью маглов, рассказываешь им о нашем обществе и о его правилах. А ещё делишься с ними нашими секретами и силой. Так уж вышло, что мой господин не питает большого уважения к предателям.

Закончив фразу, она влепила ведьме звонкую пощёчину.

Галавенд вскрикнула. Она нервно огляделась и, наконец, подняла фиолетовые глаза на истязавшую её ведьму.

— Маглы могут мирно сосуществовать с нами, — негромко пробормотала она. — Я просто пытаюсь показать им, что магии не стоит бояться.

На губах Беллатрисы медленно появилась насмешливая улыбка.

— Если бы им довелось повстречать меня, то я бы посоветовала им бояться.

При этих словах выражение лица Галавенд стало ещё более растерянным. Она повернулась в сторону Нарциссы, словно надеялась найти помощь в её лице, но получила в ответ лишь безразличный взгляд. Отчаявшись, но не желая сдаваться, Галавенд сделала над собой усилие. Всхлипнув, она смогла подняться на дрожащих ногах.

— Ах ты дрянь! — выплюнула Беллатриса, направив на неё палочку и бросив в неё ещё одно оглушающее. — Твоя дерзость не принесёт тебе никакой пользы! Будь ты умнее, ты бы бросилась к моим ногам и молила о пощаде.

— Никогда, — прошептала женщина. — Скажи своему повелителю, что он не получит желаемого. Он никогда не победит нас всех, и мы никогда не уступим его беспрецедентному высокомерию.

— Нахалка! Я скормлю твои мерзкие кости волкам! — Беллатриса рассерженно взмахнула палочкой. — Круцио!

От резко нахлынувшей боли рыжеволосая ведьма почти задыхалась. Ей хотелось быть стойкой, но тело выкручивало страшными судорогами, с губ рвались страшные крики!..

Дрожащая от страха Нарцисса была вынуждена наблюдать за развернувшейся сценой. Она изо всех сил пыталась сохранить хладнокровие и достоинство, чтобы не упасть в глазах сестры. Нельзя было показаться расстроенной.

— Круцио! — вновь яростно провыла Беллатриса и тело Грейс Галавенд подкинуло вверх. Оно пылало будто охваченное огнём. Боль стала невыносимой, крики перешли в хрипы и бульканье.

— Хватит… — пролепетала Нарцисса, сочувствуя мукам этой женщины.

Но Беллатриса была слишком ослеплена яростью, чтобы прислушаться к словам своей слабой сестры. Она удерживала непростительное заклятье до тех пор, пока Нарцисса не схватила её за запястье и не произнесла:

— Ты уже наказала её. Ведь это то, что нас попросили сделать, верно? Теперь пойдём.

Говоря это, она смотрела сестре прямо в глаза, старательно удерживая под контролем каждую свою эмоцию.

— В чём дело, Цисси? Уж не говоришь ли ты, что мы должны помиловать эту предательницу? — вскинулась возмущённая Беллатриса.

Будучи под властью безумной ненависти, она продолжила с того, на чём остановилась и безвольное тело Грейс Галавенд сотрясли новые удары заклятий.

— Я… Я не… — Нарцисса зажмурила глаза, не в состоянии вынести вид живого существа, истязаемого столь жестоко и безжалостно.

Внезапно с улицы послышались голоса. Сёстры отчётливо различили как кто-то говорил о Пожирателях смерти.

— О, — Ухмыльнулась Беллатриса, — Похоже, у них есть радар, чтобы улавливать непростительные…

В груди у Нарциссы сердце заколотилось с новой силой.

— Авроры? Сюда идут авроры?

Становиться Пожирателем смерти внезапно перехотелось. И желание выглядеть непреклонной, гордой в глазах Беллатрисы пропало тоже. Единственное, в чём Нарцисса была точно уверена, так это в том, что не хочет провести остаток своих дней в Азкабане.

— Уходим отсюда, быстро!

— Я ещё не закончила! — злобно вспыхнула Беллатриса.

Но блондинка с бессильной яростью продолжала настаивать на своём:

— Если ты бросишь Аваду, они узнают, что мы здесь.

— Ну, тогда… Я убью её без магии, — заявила Беллатриса.

Вальяжно расправив плечи, она откинула полу своего тяжёлого плаща, чтобы убрать палочку в чехол. Затем на свет явился серебряный клинок. Беллатриса склонилась над хозяйкой дома и схватила ту за волосы, оттянув её голову назад так, чтобы легче было приблизиться губами к уху.

— Видишь, мисс Галавенд? — прошептала она ведьме, к сожалению, уже стоявшей на пороге смерти. — Именно так твои горячо любимые друзья-маглы убивают друг друга.

— Беллатриса, нет!

На одно мгновение время для Нарциссы будто застыло.

Но рука Беллатрисы не дрогнула и кинжал обрушился на горло жертвы. Гримаса смертного ужаса навсегда изменила черты Галавенд. Нарцисса же содрогнулась от отвращения, не в силах отвести взгляд от хлынувшей багровой реки.

— Никакой пощады, — отчеканила Беллатриса, не беспокоясь о том, что её грудь и руки залило кровью. Голова Грейс Галавенд медленно свесилась на бок, а тело обмякло.

Ошеломлённая произошедшим, Нарцисса разрыдалась. Нежную кожу лица расцветили некрасивые красные пятна. Она захлёбывалась в рыданиях так, словно во время казни забыла о необходимости дышать и сейчас пыталась восполнить нехватку кислорода.

Как раз в этот момент снаружи раздались звуки шагов.

Вздрогнув, Нарцисса опомнилась. Она молниеносно схватила Беллатрису за плечо и аппарировала. Вот так, волоча за собой сестру, она и вернулась в поместье Малфоев. В богато обставленную и такую пустынную гостиную…

Совершенно измученная, она смахнула слёзы, вызванные ужасными переживаниями. Нарцисса пристально посмотрела на сестру и отметила, что её мантия и кожа были покрыты свежей кровью. Было сложно поверить, что эта безжалостная женщина, приходится ей родным человеком.

— Какие-то проблемы? — цинично поинтересовалась Беллатриса, поднимаясь на ноги, и всё ещё держа в руке окровавленный клинок. — Я не понимаю, почему Тёмный Лорд так желает видеть тебя среди нас! У него есть я, этого более чем достаточно. А ты… Ты даже смотреть не можешь! Ты только мешала, Нарцисса.

Она швырнула клинок на паркет и уставилась на перепачканные руки.

— На мне грязная кровь. — Прошипела она с презрением. — Какая гадость!

Нарцисса не могла сказать, была ли эта кровь на самом деле грязной.

Она лишь видела много крови.

Нарцисса резко открыла глаза и уставилась в тёмный потолок.

Вот уже несколько дней подряд она видела одни и те же кошмары: искажённые видения прошлых дней и варианты будущих событий, огни и звуки, вспышки смеха, чередующиеся с приступами рыданий… И лица. Лица, словно жуткие маски, сменяющие друг друга.

Каждый такой сон непременно заканчивался лужей крови. Забыть такое было невозможно.

Но она знала, что это были просто кошмары. Кошмары, рождённые воспалённым лихорадкой сознанием.

Нарцисса попыталась приподняться на локтях, но ослабла до такой степени, что снова уронила голову на сбитые шёлковые подушки. Она чувствовала, как сильный жар сменялся ознобом и наоборот. Казалось, что прямо от сердца расходятся волны неконтролируемого холода и от них стынет не только кровь в жилах, но даже кости.

Как приятно было бы, окажись Люциус сейчас рядом. Но она сама попросила его держаться подальше от спальни и её постели, чтобы не заразить и его. Иногда он настаивал на том, чтобы навестить жену, справиться о её здоровье лично. Но, к сожалению, Нарцисса не видела его со вчерашнего вечера.

— Добби… — Чуть слышно позвала она, и домашний эльф тут же появился у изножья кровати.

— Хозяйка звала Добби? — Произнёс он, согнувшись в поклоне.

— Ты знаешь где Люциус? — Пробормотала Нарцисса, внезапно сильно закашлявшись.

Добби выжидательно смотрел на неё своими большими блестящими глазами. Он ждал, когда хозяйка придёт в себя и только тогда позволил себе заговорить:

— Хозяин Малфой сейчас с гостем, на веранде. Добби подал напитки.

Нарцисса рывком села.

— Кто его гость?

Эльфу не было нужды говорить, испуганное выражение его мордашки было красноречивее любых слов.

У неё дома был сам Волдеморт. Ледяные тиски, которые Нарцисса ощущала в сердце, ещё сильнее сдавили её грудь.

Призвав на помощь последние оставшиеся у неё силы, измученная женщина кое-как поднялась с постели. Добби испуганно смотрел на свою хозяйку, словно ждал, что она в любой момент может упасть без чувств.

Но она смогла добраться до двери. Голова сразу же начала мучительно кружиться. Несмотря на это Нарцисса сделала несколько шагов в сторону пустынного коридора.

Самое сложное предстояло впереди. Лестница.

Чтобы попасть на верхний этаж, потребовалось немало времени, ведь подниматься по ступеням одна за одной с раздражающей медлительностью было очень непросто. И когда она добралась до стеклянной двери, ведущей на веранду, то решила, что Лорд Волдеморт, вероятно, уже ушёл.

Но сквозь витражное стекло доносился именно его голос, сковывающий душу леденящим страхом… Ошибки быть не могло.

— Я рассчитываю на тебя, Люциус. Уверен, ты будешь хранить мои сокровища с величайшей преданностью.

— Можете быть спокойны, Милорд. В моем замке немало подходящих тайников.

Чтобы лучше слышать, Нарцисса прильнула к двери, прислонившись к ней ухом. Это произошло инстинктивно. Вернулась старая, дурная привычка подслушивать. Хотя она понимала, что может услышать не самое приятное.

— Кое-что я отдал на сохранение Лестрейнджам, — продолжал Волдеморт. — В своём хранилище в Гринготтсе они должны будут сберечь несколько других важных для меня вещей.

Нарцисса услышала удивление и сожаление в голосе Люциуса.

— Но… Милорд! Мой дом безопаснее, чем этот банк гоблинов!

— Ни в чём нельзя быть уверенным, Люциус, — сказал он. Голос Волдеморта был низким, пугающим. Нарцисса не могла видеть его лица, но ей отчётливо представилось, как угрожающе сузились его красные глаза. — Я доверяю тебе, но не знаю, что и думать о твоей жене.

— О моей жене? В… В каком смысле, Милорд?

— Сначала она говорит, что верна мне, что хочет стать Пожирателем Смерти, хочет присутствовать на наших собраниях… И где она сейчас? Почему до сих пор не пришла ко мне за Меткой?

Наступила долгая, мрачная тишина. Нарцисса хотела уйти, но не смогла оторваться от двери. Она с нетерпением ждала, что ответит муж.

— В последние дни Нарцисса не очень хорошо себя чувствовала. Даже сейчас она лежит в лихорадке.

Люциус прекрасно понимал, что сказанное звучало неубедительно и он продолжил:

— Нарцисса… У неё всегда было очень слабое здоровье, Милорд.

Испуганная женщина затаила дыхание. Она представила, как цепкий взгляд Лорда Волдеморта впивается в глубины сознания Люциуса, находя в его мыслях то, что тот не смел озвучить.

— В любом случае, Милорд, уверяю вас, в случае необходимости Нарцисса будет готова оказать поддержку нашему правому делу. Она разделяет наши мечты и идеалы…

— Этого недостаточно, — Жёстко возразил Тёмный Лорд. — Наступит день, когда я потребую вернуть долг сполна.

— К-как? — Голос Люциуса дрогнул.

— Да, ты всё правильно понял.

Послышался слабый звук шагов, затем Волдеморт снова заговорил.

— Меня ждёт длительное путешествие, мне нужно идти. Но когда я вернусь, ты будешь здесь. Я знаю.

— Конечно, Милорд.

Больше Нарцисса ничего не услышала, лишь лёгкий хлопок, который мог означать одно — Лорд Волдеморт аппарировал.

Нарцисса представила, как дематериализуется его фигура, словно чёрное облако в ночи.

Люциус вздохнул. Он открыл дверь и не смог сдержать удивления при виде жены, её смертельно бледного лица.

— Нарцисса! — Воскликнул он, схватив её за руки. — Почему ты встала? Посмотри на себя, ты едва держишься на ногах!

Она шагнула в его объятия. Пытаясь унять дрожь пылающего от лихорадки тела, Люциус бережно прижал Нарциссу к себе.

— Ну же, идём в комнату…

— Что он имел в виду? — Спросила она едва слышно.

Люциус растерянно посмотрел на неё.

— Ты подслушивала, не так ли?

— Что значит, он попросит меня… вернуть мой долг?

В сознании Нарциссы всё ещё звучали эти загадочные слова. Казалось, что она видит ужасную улыбку, которой они сопровождались. У неё не было сомнений на этот счёт.

— Не знаю, — Честно признался Люциус. — Я понятия не имею о чём шла речь. Но сейчас тебе не стоит беспокоиться.

Почти невесомо он погладил её по волосам и Нарцисса благодарно всхлипнула. Едва ли она понимала, за что благодарит супруга. Возможно, за то, что этот тягостный разговор с Волдемортом он принял на себя. А, может быть, за то, что все эти годы он защищал её как мог. Или за то, что продолжал поддерживать Тёмного Лорда. В любом случае, он делал это для них обоих.

— Я больше не хочу вступать в ряды Пожирателей, — призналась она, закрывая глаза. Выбор был сделан. На этот раз окончательный.

— Ты будешь просто собой, — Прошептал ей Люциус, не размыкая объятий. — Моя прекрасная жена. Моя очаровательная дама.

Родольфус Лестрейндж прекрасно помнил тот день, когда его ослепила красота Нарциссы. Впервые он увидел её во время бала-маскарада в замке Блэков. Нарцисса была подобна богине, сошедшей с небес. С того самого момента он уже не мог забыть эту надменную и гордую принцессу.

Ту, которая сердечно приветствовала его сейчас.

— Доброе утро, Лорд Лестрейндж.

— Мне казалось, я просил вас называть меня Род. — Возразил он, демонстрируя столь же очаровательную, сколь и надуманную улыбку.

— Что привело вас сюда? — Спросила Нарцисса, являя образ идеальной хозяйки.

Её безупречные волосы были собраны в сложную причёску, а кожа цвета слоновой кости сияла молодостью. Лёгкий румянец на скулах придавал блеск её глазам, окаймлённым длинными чёрными ресницами. Словно спелый плод, манили алые губы.

Родольфус смотрел на неё взглядом, полным восхищения, но сердце его сжималось от боли — настолько сильно волновала его эта женщина.

— Если вы искали моего супруга, то должна сказать, что его, к сожалению, сейчас нет. У него возникли дела в Министерстве.

— Могу себе представить, — Лестрейндж снова улыбнулся, демонстрируя ряд ослепительно белых зубов. — В двойных играх Люциусу нет равных. Респектабельный джентльмен днём, безжалостный Пожиратель смерти ночью… Нет, нет. Я здесь не ради него, — Дружелюбно пояснил он. — По правде сказать, я искал свою жену.

Выражение лица Нарциссы вдруг сделалось грустным.

— Я не видела свою сестру с…

Ночь, когда Беллатриса убила Грейс Галавенд, она вспомнила с содроганием. Ночь её первой и последней миссии в качестве потенциального Пожирателя смерти. То время, когда она узнала, что её сестра больше таковой не является: монстр поселился в её сердце.

— Я уже давно не видела Беллу, — Со вздохом закончила младшая Блэк.

— Странно! Она сказала мне, что хочет навестить вас сегодня утром, — С сожалением произнёс Лестрейндж. — Продолжает лгать мне. Думаю, она с другим мужчиной.

От услышанного Нарцисса рассмеялась.

— Беллатриса — непростая женщина, это правда, но она никогда не будет относиться к вам неуважительно. Если она солгала, несомненно, тому будет иное объяснение.

Окинув взглядом стройную фигуру Нарциссы, Родольфус подошёл к ней ближе.

— Вы слишком великодушно относитесь к своей сестре, — Вполголоса пробормотал он, после чего протянул руку, чтобы убрать с её плеча золотистую прядь волос. — Как знать… Напротив, я прекрасно представляю её в объятиях другого мужчины. Возможно даже в объятьях вашего Люциуса, отчего нет?

Он аккуратно переложил блестящий локон с плеча ей на грудь, на мгновение задержав руку.

— Это невозможно! — Выпалила расстроенная Нарцисса.

Отступив на шаг, она взглянула на своего гостя с открытой враждебностью.

Лестрейндж покачал головой.

— Вы слишком легко доверяете людям.

— Я доверяю своему мужу, — Заявила Нарцисса, хотя в глубине души понимала, что это не совсем так. Её воображение не раз рисовало Люциуса, страстно обнимающего другую, и каждый раз это вызывало у неё неконтролируемые вспышки гнева.

— Мы оба знаем, что наши браки были продиктованы нашими семьями. Они никогда не основывались на таких понятиях, как доверие или привязанность. Лично меня не волнует, предпочитает ли Беллатриса развлекаться с другими мужчинами или нет. У меня тоже есть несколько любовниц.

Его глаза злобно сверкнули, но всё это время он не переставал любоваться гармоничностью изгибов великолепной женщины, стоявшей перед ним.

— Мне жаль слышать, что вы, Нарцисса, закрываете глаза на очевидные измены Малфоя.

Она холодно взглянула на мужчину.

— Очевидные?

Родольфус усмехнулся её наивности.

— О, право же! Он проводит гораздо больше времени вне дома, или я ошибаюсь? Правда в том, что часы эти он проводит вместе с Беллатрисой на какой-то миссии вместо того, чтобы греться в супружеской постели.

Паника пронзила сердце Нарциссы, как кинжал. Она ощутила подступающую тошноту.

— Я отказываюсь слушать ваши измышления!

— Просто подумайте об этом. И обо мне подумайте тоже, — Он смотрел на неё с явным желанием. Похотливый призыв в его глазах сулил немыслимое наслаждение. — Я могу дать вам многое, Нарцисса, — сказал он, легонько коснувшись костяшками пальцев её руки. — У нас может быть приятная интерлюдия или, если хотите, небольшой матч-реванш… Восхитительное времяпровождение, чтобы избавиться от скуки, которой переполнены наши браки.

Не в силах больше выносить этот контакт, Нарцисса оттолкнула его руку с нескрываемым отвращением.

Она почувствовала, что презирает его, как какое-то мерзкое, ползучее существо. Хотелось только одного, чтобы он немедленно покинул её пространство.

Но он и не думал этого делать…

Желая положить конец неприятному разговору, Нарцисса направилась к выходу из залы. Но когда она попыталась обойти Родольфуса, тот преградил ей путь. Женщина попыталась обогнуть его, но Лестрейндж был настойчив и не собирался уступать.

Нарцисса обратила на него презрительный взгляд.

— Я очень устала и хотела бы отдохнуть. Вы позволите мне пройти или мне достать палочку?

— Тогда я готов бросить вызов смерти, лишь бы побыть рядом с вами ещё немного… — Вполголоса возразил он.

Нарцисса лихорадочно искала веский повод избавиться от его назойливой компании.

— Люциус вот-вот будет здесь, — Начала она, но он тут же перебил её.

— Люциуса сейчас нет. Не трудно представить, с кем он развлекается. Нарцисса, дорогая, почему вы не понимаете, что этот человек насмехается над всеми нами?

На короткое мгновение Нарцисса приняла предположение, что муж находится в приятной компании за реальность и почувствовала, как её щёки вспыхнули от гнева и стыда. Она снова попыталась обойти Лестрейнджа, но тот схватил её за руку.

— Не оставляйте меня вот так, прошу вас!

— Найдите себе другую женщину, с которой вы будете мстить за измены Беллатрисе! — холодно воскликнула она.

— Другие женщины — шипы, всего лишь шипы. А я предпочитаю розу, — Жарко прошептал он.

Страсть бежала по его венам вместе с кровью, подобно бурлящей реке. Но Нарцисса не испытывала схожих эмоций. Напротив, эти ухаживания её раздражали. Она отвернулась от него и взгляд Родольфуса оказался прикован к нежному месту, где светлые волосы собирались наверх, обнажая соблазнительный затылок.

Представитель рода Лестрейндж испытал острое, нестерпимое желание, утолить которое ему было не суждено. А ещё он почувствовал, как его охватывает зависть к мужчине, который мог вкушать эту прекрасную женщину когда пожелает.

— Я бы мог поклясться, что вы околдовали меня, Нарцисса, — Произнёс он, снова оказавшись перед ней. — Каждая частица моего существа жаждет вас.

— Люциус — мой супруг и я принадлежу ему. Я обязалась хранить ему верность, — Настойчиво возразила Нарцисса.

— И вам безразлично, не предаёт ли он вас? — Лестрейндж жёстко схватил её, болезненно сжав эти изящные, беззащитные руки словно тисками.

Он начинал злиться, потому что не мог запугать эту упрямицу настолько, чтобы подчинить её своей воле.

— Мне не всё равно, — Выпалила она на одном дыхании, — Но я предпочту иллюзии! Хочу верить, что он любит меня и ставит выше остальных.

— Что я бы и делал, — Пробормотал он, пытаясь поймать взгляд её голубых глаз. — Я готов любить вас, готов возвысить вас до небес. Просто… Позвольте мне это.

— Лорд Лестрейндж, вы напрасно тратите время и силы! Люциус…

— Люциус, Люциус!.. — Сердито выпалил Родольфус. — Только и слышу это имя без конца!

Рука Нарциссы уже тянулась к рукояти палочки, вытаскивая её из ножен.

— Вы утомили меня, Лестрейндж! Уходите! — Воскликнула она, угрожающе взмахнув палочкой.

Но мужчина застигнул её врасплох.

— Вы не только очень красивы, вы ещё и смелы, — Расхохотался он, молниеносным жестом сомкнув свои длинные пальцы на тонком запястье Нарциссы.

Лестрейндж с силой сжимал его, пока ведьма с криком не выронила палочку. Заведя ей руку за спину, он притянул Нарциссу к себе так близко, что ощутил упругость её груди.

Лишившись оружия Нарцисса яростно дёрнулась и попыталась свободной рукой оцарапать Пожирателя. Но прежде, чем она смогла запустить ногти в лицо противника, Родольфус схватил её за другое запястье, тем самым лишив леди Малфой последнего шанса на сопротивление.

Лукаво улыбнувшись, негодяй посмотрел в пылающие глаза леди Малфой.

— Теперь вы познаете истинное удовольствие в объятиях более опытного любовника.

— Да по сравнению с Люциусом вы всего лишь мальчишка! — Саркастически воскликнула женщина.

Внезапно оба вздрогнули от грохота, который раздался в зале. Казалось, даже стены задрожали.

Родольфус отскочил от Нарциссы, как ошпаренный. С открытым ртом уставился он на источник этого шума.

В проёме распахнутой двери высился силуэт Люциуса Малфоя.

С нарочитой, не сулившей ничего хорошего небрежностью, Люциус стоял, прислонившись к дверному косяку.

Сначала он бросил взгляд на Нарциссу, пытавшуюся успокоиться, а затем на Лестрейнджа, чья бледность была вполне оправдана.

— Ты злоупотребляешь моим терпением, Род, — Голос Люциуса звучал тихо, но удивительно близко. — Мне казалось, ты знаешь, что я не позволяю никому прикасаться к тому, что принадлежит мне.

Лестрейндж выдержал его взгляд с явным достоинством.

— И что ты предлагаешь? Дуэль со своим единомышленником и другом? И из-за чего? Из-за женщины?

— Нарцисса — не просто какая-то женщина. Речь идёт о моей жене, — Уточнил Люциус, прищурив глаза. — Если бы ты зашёл чуть дальше, то мог бы не увидеть завтрашний рассвет.

Лестрейндж ничего не ответил, но раздражённо поморщился. Он понял, что его присутствие в этом доме больше не желательно. А, возможно, оно никогда и не приветствовалось.

Покидая Малфой-Мэнор, он прошёл мимо Люциуса, стоявшего в массивных дверях.

Лорд Малфой повернулся и внимательно посмотрел на супругу, которая, тоже смотрела на него не моргая.

Глубоко вздохнув, он закрыл дверь и наклонился, чтобы поднять уроненное. Протягивая Нарциссе палочку, он не сразу отдал её, на мгновение задержав концентратор.

— Надеюсь, я больше никогда не застану тебя с другим одну в нашем доме. Мне не по нраву любовные треугольники.

— Они мне тоже не нравятся, — Сухо прокомментировала она.

Заметив мрачное выражение её лица, Люциус понял, что жена злится.

— Что случилось?

— Ты мне скажи! — Выпалила Нарцисса, быстро выдернув палочку из руки, — Лестрейндж считает, что у вас с Беллатрисой тайные отношения.

— Какая ерунда! — Покачав головой, Люциус бросил на неё полный разочарования взгляд. — Мне казалось, я не раз доказывал, насколько ты важна для меня. Я считал, что в должной мере продемонстрировал тебе свою заботу. Что мне ещё сделать?

Нарцисса подошла к Люциусу ближе и виновато посмотрела ему в глаза. В её взгляде можно было прочесть извинение.

— Может… Ты мог бы проводить со мной чуть больше времени, — Рискнула предложить она.

Казалось, Люциус на мгновение задумался, будто не было обязательств, которые он мог бы с лёгким сердцем отложить или отменить.

— Я посмотрю, что смогу сделать, но… Я тебе ничего не обещаю.

Он отвёл длинный золотистый локон с её лба и склонился к её губам, желая вновь ощутить их вкус.

Нарцисса не смогла найти в себе сил, чтобы оттолкнуть его. Она сдалась на милость его объятиям и отвечала на поцелуй за поцелуем ещё сильнее вжимаясь в Люциуса, словно он был недостаточно близко.

Они по-прежнему принадлежали друг другу.

Люди толпами выходили из распахнутых дверей театра — говорили, смеялись, останавливались под аркадой, словно не желая признать, что этот прекрасный вечер действительно подошёл к концу. Как и каждый год, все волшебники и ведьмы в один голос утверждали, что это было самое восхитительное представление во всей Англии: с лучшим оркестром, лучшими актёрами, лучшими спецэффектами, самой вкусной едой, самой приятной компанией и — без сомнения — самым весёлым вечером в их жизни…

Однако вскоре улыбающиеся лица начали исчезать. Кто-то взмывал в небо на метле, растворяясь в весенней ночи, кто-то — быстро исчезал с места, попрощавшись с друзьями и знакомыми.

Нарцисса потянула Люциуса за рукав, пытаясь привлечь его внимание.

— Воздух — просто волшебный! Прогуляемся?

— Вообще-то я порядком устал… — пробурчал тот в ответ.

— А мне хочется немного пройтись. Не хочу сразу возвращаться домой. К тому же — всего-то два часа.

Люциус глубоко вдохнул прохладный ночной воздух.

— Хорошо, — вздохнул он. — Но только немного.

Они зашагали по пустынным улицам Лондона.

Воздух был тёплым, тишина — глубокой, а воспоминание о только что прошедшем весёлом вечере оказалось даже приятнее самого представления. Их шаги гулко отдавались по кирпичному тротуару, и этот лёгкий звук отскакивал от стен домов.

Ночь была тёплая и благоухающая. Тёмный силуэт Люциуса сливался с её тенью; белизна рубашки почти полностью скрыта чёрной вечерней мантией. Нарцисса крепче прижалась к его руке, обвив её чуть выше локтя. Она ощущала в ней силу — руку обаятельного и влиятельного мужчины.

— Какая тишина! — воскликнула женщина, настолько громко, что её голос эхом разнёсся по улице. — Нам бы почаще бывать в театре.

Люциус тихо усмехнулся. Его жена слишком легко забывала, что в волшебном мире шла война. И что он — один из тех, кто стоит в первых рядах армии Лорда Волдеморта. Ему казалось абсурдным это их мимолётное счастье. Да, они оба были до глупости довольны, шагали рядом, никуда не торопясь... словно никакой войны и не было. Будто они — последние двое, оставшиеся на земле.

Нарцисса повернулась к нему. Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо, но, казалось, у Люциуса было задумчивое выражение.

— О чём ты думаешь? — с тревогой спросила она.

— Я думал... — Люциус остановился, заставив остановиться и её. — Я думал о будущем.

Нарцисса встала перед ним, обхватив его холодные руки своими.

— Тебя что-то тревожит? Но ведь вечер был таким приятным...

Люциус покачал головой:

— Будем надеяться, таких вечеров у нас ещё будет много. Только вот Авроры всё время у меня на хвосте...

Он напомнил себе, что один из самых преданных Пожирателей Смерти Темного Лорда был убит всего несколько дней назад — Аврором Аластором Грюмом. Это событие привело Волдеморта в небывалую ярость… а Люциуса Малфоя — до смертельного ужаса.

Следующим мог быть он.

— Тебе страшно? — спросила Нарцисса, угадав его мысли. — Но ты не поступишь так глупо, как Эван Розье! Ты ведь умнее, хитрее. Ты не позволишь себя одолеть.

Люциус коротко рассмеялся:

— Золотые слова, моя дорогая. Золотые!

И как никогда сильно надеялся, что она права. Умирать ему совершенно не хотелось — даже за идеалы, в которые он так свято верил. Пусть умирают другие.

И всё же он не мог не думать о том, что однажды удача может отвернуться. До сих пор ему везло… Но если вдруг нет? Что тогда станет с его чистокровной, благородной родословной? Он — последний из Малфоев…

Они продолжали идти молча, пока не вышли на длинный мост, перекинутый через Темзу.

Мерное плескание воды под ними звучало, как медленная, убаюкивающая музыка.

— Ну же… — вдруг прошептала Нарцисса, тёплым, едва слышным голосом. — Скажи мне честно. О чём ты думаешь, прошу тебя?

Люциус провёл рукой по подбородку.

— Я подумал, что, возможно, пришло время, — произнёс он, не глядя на неё. — А ещё… что потом может быть уже слишком поздно. Я подумал… что хотел бы иметь наследника.

Нарцисса поднесла руку к лицу, и её алые губы расплылись в ликующей улыбке.

— Я бы тоже этого очень хотела, — воскликнула она с искренним счастьем в голосе.

В этот миг она вдруг осознала, что больше всего на свете хочет подарить Люциусу ребёнка. Как будто только сейчас поняла: именно в этом и заключался её настоящий смысл жизни, цель, которую она безуспешно искала, чтобы заполнить пустоту внутри.

И ещё она знала, знала это с полной уверенностью: если она подарит ему сына, Люциус будет любить её вечно.

На последнем этаже поместья Малфоев стоял изящный латунный телескоп.Нарциссе нравилось проводить там вечера, когда Люциуса не было дома. Она любила заглядывать в окуляр и наблюдать за движением звёзд и планет — так же, как когда училась в Астрономической башне Хогвартса.

В тот вечер Нарцисса вглядывалась в глубокую, бархатно-тёмную пелену ночного неба и заметила, что звёзды сияют ярче, чем когда-либо прежде. Некоторые из них казались такими близкими, что у неё возникло странное ощущение: протяни руку — и дотронешься.

Она была полностью погружена в созерцание небесной сферы, когда внезапно что-то заставило её резко поднять голову.

— О! — прошептала она, чувствуя, как внутри неё прошёл едва заметный трепет жизни.

— О… — повторила она и мягко положила руки на слегка округлившийся живот.

Неужели крошечное существо, что жило у неё под сердцем, уже могло двигаться?

И почему оно выбрало именно этот момент, чтобы заявить о своём присутствии в мире?

Нарцисса улыбнулась себе самой.

— Понятно. Ты хочешь имя звезды — как и заведено в нашей семье.

Действительно, почти все Блэки носили имена звёзд и созвездий, и, разумеется, выбирали самые яркие, известные астрономии.

Нарцисса снова склонилась к телескопу и увидела созвездие Лебедя — с его характерным силуэтом в форме креста.

— В честь него назвали твоего дедушку, — сказала она, обращаясь к ребёнку так, словно он мог её слышать. — Хотя на лебедя он совсем не похож — здоровенный и тяжёлый… — усмехнулась она, подавляя смешок. — Но ведь он благородный. И элегантный. Как лебедь.

Она заметила Ориона — созвездие охотника — и его самую яркую звезду, Беллатрису Воительницу.

— Это твоя тётя, — с улыбкой произнесла Нарцисса, будто ребёнок мог заглянуть в телескоп вместе с ней.

И тут её взгляд зацепился за две длинные линии звёзд, составлявшие созвездие Андромеды. Её сердце сбилось с ритма. Прошло много лет с тех пор, как она в последний раз думала о сестре Андромеде. Она всегда тщательно старалась не думать о ней, не вспоминать её лицо, голос, сам факт её существования. Но она была. Так же ярко и отчётливо, как эти тёплые звёзды на небе.

Нарцисса резко покачала головой.

Нет. Об этом — нельзя думать.

Она продолжала смотреть в небо, выискивая имена самых близких родственников. Увидела Сириуса — звезду в созвездии Большого Пса, и Регулуса — в созвездии Льва.

— Прекрасные имена, правда? — прошептала она. — Но для тебя, любовь моя, мы найдём что-то ещё лучше.

Нарцисса задумалась, согласится ли Люциус дать сыну имя звезды. Всё-таки это была традиция семьи Блэк, не Малфоев...

И тут её взгляд остановился на Альфе Дракона — звезде из созвездия Дракона. Она сияла так ярко, что Нарцисса даже испугалась: не ослепнет ли, если будет продолжать смотреть на неё.

— Драко… — прошептала она.

— Драко… — повторила снова и снова, прикидывая, как звучит имя. Оно было величественным, весомым, вызывало трепет и уважение. Конечно, кто-то мог бы найти его немного странным, но ведь, в конце концов, это сам ребёнок выбрал себе имя, не так ли?

— Драко… — прошептала Нарцисса ещё раз, поглаживая свой округлившийся живот с необычайной нежностью.

— Ты превзойдёшь всех детей на свете. Я это чувствую.

Декабрь пришёл, принося с собой ледяные порывы ветра и укрывая всё вокруг белым покрывалом снега.

Нарцисса больше не выходила из дома — она берегла своё здоровье и здоровье ребёнка, который рос у неё под сердцем. Её стройная фигура уже заметно округлилась. Она чувствовала себя такой утомлённой, движения давались с трудом, постоянная тошнота истощала её до такой степени, что часами не могла подняться с постели.

Тем утром на ноги её поднял только визит кузена. Она хотела принять его как положено и встретила его в гостиной точно к назначенному времени.

— Рег! — приветствовала она его с теплотой, поцеловав в обе щеки. — Я так рада тебя видеть!

Но её широкая улыбка медленно угасла, когда она внимательнее вгляделась в его измождённое лицо. В последний раз, когда она видела Регулуса, он был полон жизни, самодоволен и горд собой: тем, что стал Пожирателем Смерти, тем, какую радость доставил родителям. Он был доволен абсолютно всем.

А теперь... какое странное выражение застыло у него на лице! Будто он болен какой-то неизлечимой болезнью.

— Всё в порядке? Почему ты пришёл? Хотел со мной поговорить или просто взглянуть на мой огромный животик? — попыталась она пошутить.

— Я пришёл попрощаться, — ответил Регулус ровным, бесцветным тоном.

— Проходи, присядь… давай выпьем чаю. — Нарцисса жестом указала на мягкие кресла вокруг изящного столика, но он не сдвинулся с места ни на миллиметр.

— Добби! Добби, где ты запропастился? — хлопнула в ладоши Нарцисса.

Домовой эльф появился почти мгновенно, дрожащими руками держа изысканный чайный сервиз с фарфоровыми чашками и заварочным чайником. Он поставил его на столик, искоса взглянул на гостя и тотчас исчез, дематериализовавшись из гостиной.

— Садись, Рег, прошу тебя, — вновь настаивала Нарцисса.

Он снова проигнорировал её и остался стоять, не двигаясь с места.

— Рег...

— Я пришёл попрощаться, Нарцисса, — повторил он, вкладывая в эти слова всю серьёзность и окончательность решения.

Нарцисса ощутила лёгкое головокружение и опустилась в кресло.

— Ты уезжаешь? — спросила она.

Регулус едва заметно кивнул. Он был бледен, как полотно.

— Но мы ведь увидимся на Новый год? Ты же не можешь пропустить наш костёр в канун...

Они замерли, глядя друг на друга, и Нарцисса словно утонула в его сияющих, будто сапфиры, глазах, которые особенно резко выделялись на его осунувшемся лице.

— Меня не будет, — ответил он наконец и опустил взгляд. — Прости.

Он дал ей несколько секунд, чтобы переварить сказанное, а потом вновь заговорил — ровно, спокойно, чужим голосом:

— Что-то пошло не так. Я был так уверен... так уверен, что нахожусь на правильной стороне. Так уверен, что стану сильным, что буду в безопасности, если буду с ним.

Нарцисса резко поднялась, раздражённая его загадками.

— О чём ты говоришь, Рег?

— Я думал, что посвящаю свою жизнь благородному делу. Я ошибался. — Он горько усмехнулся, стараясь скрыть боль, которую чувствовал там, на руке, где жгла Чёрная Метка Лорда Волдеморта. — Я отдам свою жизнь за что-то по-настоящему стоящее.

Отдам свою жизнь?..

Нарцисса прикрыла глаза рукой и с ужасом обнаружила, что её лицо всё в слезах. Она хотела что-то сказать, но ком в горле позволил ей выдавить лишь хриплый всхлип.

— Обещай мне одно, Нарцисса, — прошептал Регулус, опустив взгляд на чуть округлившийся живот женщины, обтянутый приталенным платьем. — Обещай, что не позволишь своему сыну совершить ту же ошибку, что и я.

— Рег!.. — всхлипнула она, умоляюще, зажав ладонью рот.

— Держи его подальше от Него. И держись подальше сама.

Нарцисса бросилась к нему и обняла крепко за плечи.

— Мы ещё можем что-то сделать, Рег! — закричала она, всхлипывая. — Я обещала твоему брату, что буду присматривать за тобой. Рег!

И тут ей вспомнился тот день, когда они с Сириусом сидели в этом самом салоне. «Он уже выбрал, по какому пути идти. Его будущее предопределено, в отличие от твоего», — сказал он тогда.

И тогда она не захотела верить. Не могла. Не может и сейчас.

Она долго плакала, заливая слезами рубашку Регулуса, пока он не отстранил её мягко, но решительно.

Улыбаясь, он вытер её слёзы ладонью, и она в ответ тоже улыбнулась сквозь оглушающее, пульсирующее горе.

Ей хотелось закричать, что это несправедливо, что всё это — ужас, кошмар.

Но вместо этого она просто прошептала:

— Мы ещё увидимся, правда, Рег?

— Да. Мы увидимся, Цисси.

Но оба знали: это было их последнее прощание.

Она увидела сон.

Навязчивый и беспокойный сон.

Она была в квартире у дяди и тёти на Гриммоулд-Плейс — такой же, какой её помнила. Но в ней было что-то странное, другое... Например, изящная изогнутая лестница казалась закрученной в пространстве, словно парила в воздухе.

Нарцисса шла по ступеням, грациозно и быстро. Впереди чётко виднелся тёмный силуэт Регулуса, который поднимался всё выше и выше, не обращая внимания на её умоляющие крики.

— Рег! — кричала Нарцисса. — Подожди меня, Рег!

Она бежала за ним, но лестница казалась бесконечно длинной. Ей казалось, что она становится всё выше и выше с каждым шагом. Она заметила, что Регулус остановился и смотрит на неё сверху, бледный как мёртвый, прозрачный, словно призрак.

— Рег, слезай! — просила Нарцисса. — Мы все волнуемся за тебя. Почему ты ещё не вернулся домой?

Юноша усмехнулся с издёвкой и покачал головой:

— Я больше не могу вернуться назад.

Опять Нарцисса бросилась бежать, сердце бешено колотилось в горле. Она пыталась догнать дух Регулуса, но видела, как его спина всё дальше и дальше удаляется... так далеко, так далеко...

Из ниоткуда поднялся тёмный туман, и Регулус растворился в нём.

— Рег! — Нарцисса замедлила шаг, потому что уже не видела, куда ставит ноги. Вдруг ступени резко опустились, и лестница превратилась в скользкую горку — Нарцисса полетела вниз.

Сначала она почувствовала пустоту, а потом — холод. Смертельный холод.

Она поняла, что оказалась в глубокой чёрной воде. В ужасе увидела, как из мрака поднимались разложившиеся руки и, извиваясь, обвивали её ледяными хватками за горло, за бока, за ноги и руки, пытаясь утянуть в бездну.

— Нет! — завизжала она, когда руки Инфериев касались её кожи, царапали, рвали платье. — Я не хочу умирать!

Было так темно, что она уже ничего не видела сквозь воду, заливавшую лицо, жгущую глаза. Она пыталась отчаянно цепляться за выступы скал — словно это была пещера, — но Инферии поднимали бешеные, пенящиеся волны, прожилки которых были окрашены кроваво-красным.

Она хотела закричать, позвать Рега, Люциуса, кого угодно, но рот её был полон воды. Её утягивало на дно, она больше не могла держаться на поверхности...

— Тсс… всё хорошо. Это всего лишь сон… не взаправду.

Этот голос… голос, который она любила.

— Люциус!

— Да, я здесь. Всё в порядке.

Он поднял её с постели, крепко обнял, и она сразу почувствовала: она в тепле, она в безопасности. Нарцисса распахнула глаза. На тумбочке мерцала свеча, разливая мягкий золотистый свет. А над ней было его лицо — родное, любимое.

— О, Люциус, — прошептала она дрожащим голосом. — Это было ужасно…

— Но это всего лишь кошмар, — прошептал он, гладя её по волосам.

— Нет, — выдохнула она, и глаза наполнились слезами. Теперь она знала. Теперь всё поняла. Что случилось с Регулусом. Как он умер.

Люциус прижал её к себе ещё крепче, и его голос прозвучал прямо в её груди, чуть хриплый, но спокойный:

— Это просто кошмар, Цисси. Больше он не вернётся. А ты уснёшь спокойно.

Он осторожно уложил её обратно на подушки, и веки её начали опускаться, тяжёлые от усталости и слёз.

— Не уходи… — прошептала она, едва слышно, сонно.

— Я с тобой. Я рядом.

И последним, что она услышала, был его тихий, ласковый смех. Тёплый, нежный — как колыбельная.

Это случилось солнечным июньским утром, когда Нарцисса впервые почувствовала глухую боль внизу живота.

— Что-то не так? — спросил Люциус, отодвигая в сторону завтрак, за которым сидел.

— Нет, ничего особенного, — ответила она, но вскоре ноющая боль превратилась в резкий спазм, от которого у неё перехватило дыхание. Она протянула руку к Люциусу. — Поможешь мне подняться наверх? Боюсь, я не справлюсь сама.

Он не стал медлить. Подхватив её на руки, понёс вверх по лестнице, а через плечо бросил Добби короткий приказ:

— Отправляйся в Больницу святого Мунго, скажи, чтобы прислали Целителя Болфарда. У госпожи начались роды.

Эти слова тут же привели домовика в состояние паники — он заметался по комнате, беспорядочно размахивая руками, и лишь спустя несколько секунд, немного придя в себя, исчез из зала с громким хлопком.

Люциус взлетел по лестнице, перепрыгивая через ступени, будто вовсе не чувствовал тяжести на руках. Подбежал к двери их спальни и распахнул её пинком. Затем осторожно уложил Нарциссу на постель.

Она заметила, как напряглось его лицо, и задумалась: он волнуется за неё — или это страх за ребёнка? Её пальцы нащупали его ладонь, и она прижала её к своей щеке. Люциус сел рядом, бережно, будто опасаясь причинить боль, и посмотрел на неё с тревогой в чуть нахмуренных бровях.

Боль вернулась с новой силой, и Нарцисса крепко сжала руку мужа.

Люциус хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но не смог — у него не находилось слов даже для самого себя. Он знал, что такое страдание: шрамы от боевых заклинаний на его теле напоминали о пережитом. Он умел терпеть боль и бороться. Но боль, которую он видел сейчас на лице Нарциссы, была иной. И он к ней не был готов.

— Лорд и леди Малфой… — раздался голос Целителя Болфарда, вошедшего в комнату в сопровождении двух пожилых медведьм и испуганного до оцепенения Добби. — Как вы себя чувствуете, миледи? Пожалуйста, сохраняйте спокойствие — мы обо всём позаботимся.

Нарцисса попыталась дышать ровно, но резкий спазм пронзил её бок, опускаясь вниз по ногам, и она вцепилась в простыни, как в спасение. Её крик пронзил комнату, а затем она застыла, заметив, как между её ног струится жидкость. Она не была прозрачной.

Это была кровь. Кровь, вырывающаяся наружу с каждой схваткой, с каждым толчком ребёнка…

— Что-то не так! — всхлипнула она в панике. — Воды не должны быть красными… они должны быть прозрачными!

Лицо Люциуса исказилось от ужаса настолько сильно, что Целитель решил говорить с ним откровенно:

— Лорд Малфой, дел предстоит много, и я бы предпочёл, чтобы вы покинули комнату.

Но даже врач не смог скрыть своего страха, глядя на полотенца, пропитанные кровью. Он мял их в комок и срочно уносил прочь.

— Вам лучше хорошо справиться со своей работой! — пригрозил Люциус. — Я заплатил вам немалые деньги, чтобы всё прошло как надо. Так что помогите моему сыну родиться и спасите мою жену.

Он хотел сказать что-то ещё, но его оттолкнули от Нарциссы, и Люциус уже не смог к ней подойти.

Он провожал взглядом медведьм, окружавших Нарциссу, слышал, как они тихо подбадривали её и прикладывали прохладные полотенца ко лбу. В конце концов Люциус всё-таки вышел из спальни и глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки.

Но по мере того как часы тянулись, он начал сомневаться, действительно ли всё шло хорошо. Измотанный ожиданием, он не мог прогнать от себя самые мрачные мысли: он слышал не раз, как женщины умирали при родах. Одна только мысль о жизни без Нарциссы вызывала у него тошноту и парализующий страх. Он не мог справиться с паникой. Минуты казались вечностью… и вдруг он услышал детский крик.

Он бросился к двери, распахнул её — и замер: перед ним стоял Целитель с тёмным лицом и халатом цвета лайма, насквозь пропитанным кровью.

— Лорд Малфой, мне придётся сообщить вам дурную весть…

* * *

— Где он?.. — прошептала Нарцисса, повернув голову на подушке. — Где он?

Одна из медведьм подошла к ней. В руках она держала мягкое белое одеяльце, в которое было завернуто крошечное детское тельце. Нарцисса заметила небольшое личико и взмолилась:

— Пожалуйста... пожалуйста. Дайте мне его... Я должна его увидеть!

— Это мальчик, — сказала медведьма, наклоняясь, чтобы показать ей новорождённого.

— Я знала, — прошептала Нарцисса. Она протянула руки, чтобы взять его, и, прижав к себе, разрыдалась навзрыд.

Какой он был прекрасный! Морщинистое личико, светлый пушок на головке… голубые глазки — ещё мутные, не умеющие фокусироваться… длинные чёрные ресницы, изогнутые бровки, крохотный носик, ротик, из которого срывались первые хриплые всхлипы. Такой крошечный, такой хрупкий, такой совершенный!

И он был поразительно похож на Люциуса.

Неожиданная слабость сковала тело, а за ней пришло тепло — сильное, почти болезненное, пронизывающее до костей. Нарцисса вдруг поняла: это и есть любовь. Настоящая. Чистая. Любовь без условий, без причин, без вопросов, без границ, без оговорок, без эгоизма… Какое чудо! Какая чистая, пронзительная любовь наполнила её сердце — после целой жизни, в которой она даже не замечала, чего ей не хватало.

— Добро пожаловать, Драко.

Малыш посмотрел ей прямо в глаза — и впервые в своей жизни… улыбнулся.

* * *

— Не может быть! — Люциус вцепился обеими руками в голову. Он отказывался верить в это, и всё же голос Целителя прозвучал с ужасающей, безапелляционной твердостью.

— К сожалению, это так. Чтобы спасти ребёнка, мне пришлось удалить матку — повреждения были необратимы. Госпожа больше не сможет иметь детей.

Больше никаких детей… Именно теперь, когда он только начинал понимать, какое это счастье — стать отцом? Это было слишком жестоко. Наверное, подумал он, это и есть божественное возмездие за все его преступления как Пожирателя смерти — за то зло, которое он причинил другим женщинам, другим семьям…

— Я хочу его увидеть, — выпалил он, резко прерывая Целителя Болфарда.

Он медленно открыл дверь в спальню — и увидел Нарциссу, лежащую на подушках, с младенцем, свернувшимся у неё на груди.

Он подошёл к ней бесшумно, словно тенью, и она расцвела улыбкой, осторожно развернув одеяльце, чтобы показать ему малыша.

— Люциус, — прошептала она радостно, — знакомься: наш маленький Драко.

— Драко? — усмехнулся он, присаживаясь рядом с женой. — И когда же ты решила назвать его именно так?

— После всех тех мук, через которые я прошла, чтобы родить его, мне, полагаю, должно быть дозволено дать ему любое имя, которое мне вздумается, — парировала Нарцисса, делая вид, что слегка раздражена.

Но Люциус не обманулся — он никогда прежде не видел её взгляд таким тёплым и нежным. Она была прекрасна: волосы разбросаны по подушке в лёгкой небрежности, лицо бледное и усталое, но на губах играла тихая, теплая улыбка.

Ему было больно разрушать эту хрупкую радость.

— Нарцисса… — начал он тихо, — должен сказать тебе кое-что, что тебе, боюсь, не понравится…

— Я уже знаю, — поспешила сказать она. — Медведьмы всё мне рассказали. Но это неважно.

Она вздохнула и наклонилась, чтобы поцеловать Драко в лоб. Как же она его любила! Ни один ребёнок в мире не будет так любим, как её сын.

— Я не расстраиваюсь, — твёрдо сказала Нарцисса. — Мне не нужны другие дети. Разве у меня уже нет самого чудесного малыша на свете?

Нарцисса приняла столько гостей за эти недели, сколько не видела за целый год. Все горели желанием взглянуть на её малыша, и когда они оказывались перед этими крохотными, аристократичными чертами, перед этими глубокими серыми глазами и волосами, такими светлыми, что казались серебряными нитями, вердикт всегда был один и тот же, будь он произнесён родственником или подругой: «Он как миниатюрный Люциус!»

Так же думал и Северус Снейп, зашедший в Малфой-Мэнор с букетом прекрасных цветов в подарок новоиспечённой маме.

— Это было лишним, Северус, — поблагодарила его Нарцисса. Её щёки горели, глаза сияли, пока она вдыхала нежный аромат множества цветов, собранных в элегантный розовый букет.

— Это всего лишь маленький знак внимания… — пробормотал Северус, резко откидывая гладкие чёрные волосы со лба.

— Это очень мило с твоей стороны.

Нарцисса двинулась, чтобы поставить цветы на столик, и от этого лёгкого движения Драко проснулся у неё на руках, в знак протеста замахав хрупкими ручками.

— Неужели мой Драко не кажется тебе очевидно превосходящим всех других младенцев в мире? — гордо вздохнула женщина.

Северус не ответил. Он чувствовал себя очень уставшим и подавленным, и надеялся, что встреча с Нарциссой поднимет ему настроение. Но правда была в том, что ему стало ещё хуже: образ этой женщины, державшей на руках собственного ребёнка, настойчиво напоминал ему, что Лили Эванс тоже ждёт ребёнка.

Лили… единственная женщина, которую Северус когда-либо любил, теперь принадлежала другому мужчине. Джеймсу Поттеру она скоро подарит сына.

— Ты кажешься очень грустным, — констатировала Нарцисса, вглядываясь в мрачное лицо Северуса.

Он покачал головой и заставил себя улыбнуться.

— Зато ты кажешься очень счастливой.

— Да… я была счастлива много раз, но никогда так, как сейчас. Я даже не могла себе представить, что можно быть такой счастливой, как я каждый раз, когда смотрю на Драко или держу его рядом с собой. — Она наклонилась поцеловать малыша в мягкие волосы, в пухлые щёки, в крохотные ручки. Но Драко, который терпел ласки лишь несколько минут, высвободился, дрыгая ножками и размахивая маленькими кулачками, и его маленькое бледное личико приняло такое обиженное выражение, что Нарцисса не могла не рассмеяться.

— Сев, хочешь немного подержать его?

— Я не люблю детей, — поспешно ответил он, но Нарцисса буквально всучила ему Драко в руки, и Северусу оставалось лишь стоять столбом. Он посмотрел на ребёнка, который ответил на его изучение с удивительной серьёзностью. Тогда он попытался подбросить его, как видел у матери, но его широкая грудь была жёсткой по сравнению с мягкой грудью Нарциссы, и малыш принялся хныкать.

— Пожалуйста, заберите его!

Нарцисса засмеялась и отказалась выручать Снейпа из затруднительного положения.

— Попробуй укачать его, увидишь, он успокоится.

Нижняя губа Драко угрожающе задрожала, и Северус попытался успокоить его, медленно укачивая на руках. — Спи, давай же! — резко приказал он. Большие глаза Драко внимательно уставились на мужчину, который с ним говорил, затем вернулись к созерцанию собственных пальцев.

— Похоже, он тебя полюбил! — ликовала Нарцисса. Она наклонилась, чтобы забрать своего ребёнка, к огромному облегчению Снейпа, который передал ей эту громоздкую ношу. При этом рукав его мантии слегка задрался, частично обнажив несомненную Метку Лорда Волдеморта на его коже.

— Ты один из них, — прошептала Нарцисса, уставившись на чёрный череп. — Люциус мне не говорил.

Северус неловко заёрзал на табурете.

— Уже довольно давно… — Он не смог продолжить.

— Признаюсь, я подозревала. Ты всегда был очарован Тёмными искусствами, как и мы с Люциусом. Не говоря уже о твоей ненависти к магглам… — вздохнула она. — В таком случае, я, кажется, осталась единственной, у кого нет Метки. — Она опустила голову и посмотрела на Драко, теперь жадно сосавшего большой палец. — Но меня это больше не интересует, знаешь? Теперь у меня есть нечто гораздо более важное.

— Я вижу, — сказал Северус. Он немного кашлянул, словно прочищая горло. — Кстати, есть кое-что, о чём я хотел бы с тобой поговорить.

Нарцисса кивнула, приглашая его продолжать.

— Люциус был выбран Тёмным Лордом для очень опасной миссии. Думаю, он тебе об этом говорил…

— Нет, — призналась она. Люциус очень редко рассказывал ей о своих делах Пожирателя Смерти, хотя Нарцисса хотела бы знать всё.

— Что ж, я предложил заменить его, но он и слышать не хотел, — спокойно объяснил Северус. — Возможно, ты сможешь убедить его, Нарцисса.

— Зачем мне? Если Люциус желает участвовать в этой… миссии, я не вижу, как могу остановить его. — Нарцисса перевела взгляд на букет цветов, красовавшийся на столике, и почувствовала, как Северус глубоко вдохнул.

— Теперь, когда он стал отцом, Люциусу следовало бы держаться подальше от неприятностей. Он слишком важен для многих людей. А я, напротив… — Северус горько улыбнулся, и его глаза, если это было возможно, стали ещё темнее. — А я, напротив, мне нечего терять.

— Абсурд, — прокомментировала Нарцисса, качая головой. — Ты говоришь кучу глупостей.

— Я говорю, как есть. Никто бы не плакал обо мне, если бы меня посадили… или убили, — продолжал он, безжалостно к самому себе. — Никто не ждёт моего возвращения домой вечером. У меня никого нет. Ты понимаешь?

Прежде чем Нарцисса успела возразить, он жестом велел ей замолчать и поднялся со своего табурета.

— Я ухожу. Не беспокойся, я знаю, где выход.

Нарцисса осталась сидеть на месте, с Драко, беспокойно извивающимся у неё на руках. Поняв, что больше нечего сказать, Северус направился к двери, но прежде чем он смог выйти из комнаты, он услышал, как Нарцисса снова позвала его.

— Что такое?

— Спасибо ещё раз за цветы. — Нарцисса гордо вскинула подбородок, и Северус разглядел в ней новую твёрдость. — Знай, ты не один. Я, Люциус… и даже маленький Драко, мы всегда будем рядом с тобой, если тебе понадобится.

Он улыбнулся женщине, а затем в последний раз взглянул на ребёнка, который оглядывался вокруг, покусывая маленький кулачок, широко раскрыв глаза от любопытства. Губы Снейпа изогнулись в лёгкой улыбке, прежде чем его фигура исчезла за дверью.

Дом был полностью погружён в тишину.

Единственный звук, что слышала Нарцисса, — это медленное тиканье бронзовых маятниковых часов, висевших над камином.

Почему Люциус так задерживается? — спрашивала себя женщина, расхаживая по гостиной.

Утром, выходя из дома, он сказал ей, что отправляется на важную миссию по поручению Тёмного Лорда, и заверил, что это займёт всего несколько часов.

Нарцисса ждала его возвращения с непривычным беспокойством, и теперь, когда уже наступила ночь, начинала серьёзно тревожиться.

Что могло с ним случиться?

Она изо всех сил старалась отогнать слова, сказанные Северусом несколько недель назад, но каждый раз они властно возвращались в её разум.

Люциус был выбран Тёмным Лордом для очень опасной миссии… Теперь, когда он стал отцом, ему следовало бы держаться подальше от неприятностей… если бы его посадили… или убили…

— О, Люциус! — всхлипнула Нарцисса, продолжая смотреть на часы, отбивавшие время. Было два часа.

Удары маятника зловеще разнеслись по пустынным стенам, и, когда они стихли, звук медленно угас, далёкий, но чёткий в тёплой темноте дома.

У Нарциссы болела голова и сердце от напряжения, от попыток не думать о худшем. Люциус должен быть в порядке, просто обязан! Она резко вскинула голову, когда услышала слабый плач Драко в соседней комнате.

Малыш проснулся, и Нарцисса была рада отвлечению, чему-то, что заставило бы её на мгновение забыть о том, что муж всё ещё не вернулся домой.

— Солнышко, тебе нужна мама? — спросила она, подходя к колыбели. — Конечно, нет! Ты ещё слишком мал, чтобы любить меня. Правда в том, что ты любишь поесть.

Она взяла Драко на руки, и когда ребёнок нашёл материнскую грудь, жадно прильнул к ней, с маленькой сосредоточенной морщинкой на лбу. Нарцисса торжествующе улыбнулась ему.

— Ты весь в отца! Такой же прожорливый, как дракон, и решительный в достижении того, что хочешь.

Ей даже удалось посмеяться над собой: Нарцисса Блэк, которая ради развлечения влюбляла в себя сотни мужчин своей красотой, теперь стала всего лишь источником пищи для единственного человека, которого она любила больше всех на свете!

Довольный ночным перекусом, ребёнок легко уснул, и Нарцисса осторожно положила его обратно в колыбель.

— Возможно, мне тоже стоит поспать, — пробормотала она, глядя на сына, который лежал спокойно и безмятежно, не ведая о мучениях своей матери.

Где ты, Люциус?

Тем временем часы показывали три.

Где ты? Что так задерживает тебя? Если мне придётся сидеть здесь и ждать тебя ещё долго, я начну кричать!

Внезапно скрипнул замок, и дверь комнаты открылась. Нарцисса вздрогнула и обернулась.

На пороге стоял Люциус: с палочкой в руке, в той же одежде, что надел утром, и с серьёзным, мрачным выражением лица.

— Нарцисса, — пробормотал он. — Почему ты ещё не спишь? — Он возвышался над ней, огромный и угрожающий, и резкие тени ночи ложились на сильные черты его лица.

— Я ждала тебя. Я волновалась, — послушно призналась Нарцисса.

— Не стоило. Ну же, ложись спать, — жёстко приказал он.

Он повернулся к ней спиной и медленно начал раздеваться. Он пытался стереть из памяти ужасы, которые видел и пережил в тот день: война между Пожирателями Смерти и аврорами становилась всё более ожесточённой, и Люциус уже не был уверен, что сможет долго защищать своё имя и свою семью. Он был так близок к разоблачению! Но теперь это уже не имело значения… Теперь он наконец-то дома.

Ощущая тяжесть и усталость в ногах, он сел на кровать и тут же лёг рядом с женой. Заснул он так быстро, что даже не заметил, как Нарцисса плачет слезами облегчения.

«Грядёт тот, кто в силах победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но тот будет обладать силой, неведомой Тёмному Лорду…» (Дж. К. Роулинг, Гарри Поттер и Орден Феникса, стр. 777, глава 37, «Утраченное пророчество»)

Пожиратели Смерти вошли в Малфой-Мэнор рано днём, заперлись в комнате, отведённой для совещаний, и с тех пор оттуда не выходили.

Нарцисса мельком увидела Беллатрису, но не успела поприветствовать её. Лицо сестры казалось напряжённым от гнева, и то же напряжение Нарцисса ощущала в воздухе и в бормотании других Пожирателей Смерти. Она не была глупой, понимала, что назревает нечто серьёзное, и часть её хотела бы присутствовать на собрании, желала быть в курсе происходящего…

Но в конце концов для Нарциссы имело значение лишь одно, и это одно звалось Драко. Она решила запереться в его детской, чтобы посвятить себя только ему. Она ни за что не оставит его одного, зная, что в нескольких метрах от этого невинного создания собралась шайка всевозможных преступников.

Люциус резко распахнул дверь ногой, заставив женщину вздрогнуть от испуга.

— Нарцисса, я везде тебя ищу! — взревел он, вихрем врываясь в комнату. — Где Добби? Я приказал ему принести выпить! Куда он, черт возьми, делся?

Нарцисса бросила на него взгляд терпеливого снисхождения.

— Что происходит, Люциус? Почему вы все сегодня такие нервные?

Мужчина покачал головой и отвёл взгляд.

— Ты знаешь, что я не могу говорить с тобой об этом.

— Ну же, Люциус! Я твоя жена… Я хочу знать… — слабо настаивала она.

У Люциуса вырвалась короткая улыбка от неудержимого любопытства Нарциссы.

— Ладно, — вздохнул он. — Дело в пророчестве, — добавил он, стараясь не повышать голос. — Возможно, благодаря наводке, мы выяснили, где Орден Феникса спрятал ребёнка… того, кто, по всей видимости, обладает силой, способной победить Тёмного Лорда.

С губ Нарциссы сорвался стон.

— Это ужасно!

— Я знаю… — кивнул Люциус. — Ужасно даже представить, что в мире может существовать волшебник, превосходящий Его.

— Я не это имела в виду. — Ветер завывал в открытой двери, прохладой обдувая их тела. — Я имела в виду… ужасно, что вы должны убить новорождённого ребёнка. — Нарцисса содрогнулась от холода и ужаса. — Ведь… он будет того же возраста, что и наш сын, верно?

Люциус разразился жестоким смехом.

— Нарцисса, мы не можем позволить, чтобы кто-то препятствовал восхождению нашего Повелителя к власти. Неважно, если это всего лишь ребёнок… — Он усмехнулся с выражением, в котором смешались веселье и негодование. — Что такое? Ты смотришь на меня, как на какое-то чудовище.

Нарцисса сурово выдержала его взгляд.

— Ты осознаёшь? Мы поддерживаем, поклоняемся и сражаемся за того, кто ходит и убивает младенцев.

— Я не позволю тебе так говорить о Нём! — Люциус сжал запястья Нарциссы в безжалостном захвате, не понимая, что причиняет ей боль. — Ты должна верить! Когда Он достигнет власти, мы получим больше славы, чем кто-либо другой.

— Он! Он! Он! — крикнула Нарцисса, не в силах сдержать гнев. — Возможно ли, что ты не можешь говорить ни о чём, кроме Него? — Её крики разбудили Драко, который отчаянно заплакал. Женщина поспешно бросилась к колыбели и склонилась, чтобы утешить ребёнка. — Есть вещи важнее… — пробормотала она, ласково улыбаясь сыну. — Вещи важнее славы, власти, этой глупой войны… — Она повернулась к Люциусу, показывая ему маленького Драко, который теперь нежно прижался к её груди. — У нас есть сын, Люциус. Ты заметил?

— Конечно, заметил, — огрызнулся он, обиженно.

— Мне так не кажется. Ты никогда не уделял ему достаточно внимания с тех пор, как он родился.

— Я и за Драко тоже сражаюсь! — запротестовал Люциус. — Чтобы дать ему лучший мир для взросления, мир, где мы, чистокровные, будем господствовать над недостойными.

Нарцисса знала, что его слова искренни, но не могла простить ему всех упущенных дней и отсутствия. Как много он терял! И всё из-за Него, Лорда Волдеморта, тёмной тени, нависшей над их семьёй.

— Где ты был сегодня, когда он сказал своё первое слово? — тихо спросила она, укладывая Драко в его одеяльца.

— Что? — Люциус рванулся вперёд и заставил Нарциссу повернуться, пока они не оказались лицом к лицу. Его руки больно сомкнулись на плечах жены. — Ребёнок заговорил? — Он попытался разглядеть правду в лице Нарциссы, но в темноте не мог прочитать её выражение.

Она попыталась вырваться из его хватки, но он был слишком силён.

— Да… он заговорил! — выпалила она, покраснев.

— И что он сказал? — Голос Люциуса охрип от волнения.

Нарцисса подняла глаза, блестящие от с трудом сдерживаемых слёз.

— Он сказал… папа.

Люциус застонал, отпустил плечи Нарциссы и отшатнулся на шаг, споткнувшись — это был первый неконтролируемый жест, который она когда-либо видела от него.

— Прости, — всхлипнул он, бледный как призрак. — Прости, Цисси. Мне так жаль! — Он снова подошёл к ней, взял её лицо в ладони и поцеловал в лоб. — Я должен был присутствовать. Мне так жаль! — Затем он опустил губы, чтобы с собственнической силой захватить её уста. Нарцисса приняла его извинения и переплела руки за шеей Люциуса. Его руки скользнули от её шеи к бёдрам, и она расслабилась в его объятиях. Скоро, очень скоро, кошмар войны закончится, она была уверена.

Всё будет хорошо…

Всё должно было быть хорошо.

Её рука скользнула по мягкому матрасу, ища привычное тепло и сильное тело мужа. Не найдя его, Нарцисса недовольно застонала. Она открыла глаза, скользнула взглядом по тёмной комнате, но не увидела и следа его присутствия. Разочарованная, она попыталась снова заснуть, ворочаясь в пустынной необъятности супружеской постели, но так и не смогла вновь обрести сон.

Вздохнув, она встала и завернулась в шёлковый халат. Бросила взгляд на колыбель и, убедившись, что Драко крепко спит, вышла из комнаты.

Весь дом был погружён в ту особую тишину, что окутывает мир, когда солнце вот-вот взойдёт. Но это приятное ощущение покоя внезапно исчезло в тот самый момент, когда Нарцисса открыла дверь кухни.

Люциус сидел у окна, его задумчивый профиль драматически освещали первые лучи солнца.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Нарцисса почти шёпотом. — Почему ты уже встал в такое время? — Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Она попыталась расшифровать выражение лица мужа, но оно было совершенно пустым, потерянным.

— Нарцисса… — Он произнёс её имя усталым голосом, и она заметила, что его глаза потускнели, вероятно, от недостатка сна.

— Что с тобой, Люциус?

— Подойди. Подойди и посмотри. — Он жестом пригласил её приблизиться, и она не могла не повиноваться.

Медленно подошла к нему и опустилась на колени. Он показал ей обнажённое предплечье, где коже его была словно выжжена Темная Метка. Нарцисса какое-то мгновение смотрела на этот мрачный символ и потом отвела взгляд. Но Люциус взял её за подбородок одной рукой и заставил повернуться обратно. — Я знаю, она тебе никогда особо не нравилась, но… пожалуйста, посмотри внимательно.

При втором, более внимательном рассмотрении Нарцисса поняла, что в Метке Лорда Волдеморта действительно было что-то другое: она была неподвижна, как обычная татуировка, совершенно лишённая своей магии. Она была почти… потускневшей.

— Что это значит? — спросила она, снова поднимая взгляд на измождённое лицо мужа. Он наверняка не спал всю ночь, размышляя. Ей хотелось прижать его голову к своему сердцу и гладить, пока вся его усталость не рассеется.

— Что это значит? Я сам не знаю. Всё, что я знаю, это то, что она не пульсирует, не движется, она как…

— Мёртвая, — закончила Нарцисса за него. — Нет. Этого не может быть… — прошептала она, внезапно побледнев как полотно. Её голубые глаза блеснули, придавая необычный свет её бескровному лицу. — Это совершенно невозможно.

— И мне кажется невозможным, — сказал он, и казалось, что он с трудом подбирает слова. Он не мог поверить, что его Тёмный Лорд был побеждён.

Это было обстоятельство, на которое Люциус Малфой никогда не рассчитывал, никогда и ни за что не стал бы рассматривать. Он всегда был убеждён, что встал на сторону сильнейшего, могущественнейшего, того, кто не знал смерти. И всё же теперь, перед этой безжизненной Меткой, все его убеждения рухнули.

Нарцисса снова встала, но почувствовала, как у неё дрожат колени.

— Что ты собираешься делать теперь, Люциус?

— Что мне делать? Всё кончено, разве нет? — выпалил он, криво усмехнувшись. — Я пытал, строил козни, обманывал, работал днём и ночью, и ради чего? Война окончена, и мне не осталось ничего, кроме бесполезной татуировки. — Он попытался рассмеяться над иронией этой судьбы, но из его губ вырвался лишь скрипучий звук. — Теперь нам придётся иметь дело с людьми ниже нас, пытаться убедить их, что мы никогда не были на Его стороне. Да, нам придётся притворяться, будто мы на стороне людей, которые даже не достойны целовать нам ноги! — Он сжал свои большие руки, пока костяшки не побелели, но когда Нарцисса положила свои пальцы на его, Люциус, казалось, немного успокоился.

— Как бы теперь ни сложились дела, знай, что я буду рядом, — прошептала она, пока первые, слабые лучи красного света озаряли комнату. — Возможно, закончившаяся война оставила нас на стороне проигравших, но совершенно неверно, что у тебя ничего не осталось. У тебя есть я. И у тебя есть Драко. Возможно, мы покажемся тебе чем-то незначительным…

— Нет! — поспешно возразил Люциус. — Вы очень много значите. Ты очень много значишь для меня, всегда значила. — Он обхватил жену за талию и притянул к себе, уткнувшись лицом в её тёплый живот.

Солнце теперь величественно возвышалось в небе, и, казалось, обещало сияющий свет новому дню и всем будущим дням. Возможно, нам стоит начать всё сначала, — подумала Нарцисса, глядя на рассвет за окном.

Возможно, всё пойдёт хорошо, и наша новая жизнь будет лучше той, что мы оставляем позади. Возможно…

Возможно, худшее уже позади.

Беллатриса мерила шагами просторную гостиную виллы Лестрейнджей, мысли её бушевали.

— Кого-то не хватает… — пробормотала она, окидывая взглядом лица собравшихся Пожирателей Смерти. — Где Трэверс и Малсибер?

Ответил Август Руквуд — сотрудник Отдела Тайн в Министерстве магии, человек, который всегда знал, чем занимаются авроры.

— Арестованы. Их должны судить со дня на день.

— А Каркаров? Долохов? — с нетерпением переспросила Беллатриса.

— Их тоже арестовали, — ответил Руквуд.

— Хм… — Беллатриса скривилась. — Я ожидала увидеть здесь куда больше народу…

Раздражение ясно читалось на её лице, но, глубоко вдохнув и уперев руки в бока, она обвела взглядом немногочисленных собравшихся и заговорила:

— Вы знаете, зачем я собрала вас сегодня. Мы должны найти нашего Повелителя.

Пожиратели смерти переглянулись, тревожно и молча. Лишь Амикус Кэрроу осмелился расхохотаться:

— Искать его? Искать где?

— Где угодно! — вспыхнула Беллатриса.

В одном из углов зала, прижимая к груди уснувшего Драко, сидела Нарцисса. Она думала, что её сестра сегодня выглядела особенно красиво — румянец на щеках от возбуждения, длинные распущенные волосы спадали на плечи мягкими волнами. Эта ярость — она делала Беллу живой, по-настоящему живой.

— В Министерстве празднуют. Им кажется, что теперь всё кончено, что они в безопасности, что победа за ними… Но они ошибаются, — вещала Беллатриса, обращаясь к горстке мужчин, как к собственной армии. — Мы, Пожиратели смерти, не остановимся. Мы будем действовать — всегда, во имя нашего Тёмного Лорда!

— Ты и впрямь веришь, что Ему теперь до нас есть дело? Он ведь мёртв!

— Следи за языком! — яростно вскинулась Беллатриса, круто разворачиваясь к глупцу, осмелившемуся это сказать. — Нет никаких доказательств! Его… тело не нашли. А то, что сопляк Поттер выжил — ничего не значит!

Она осеклась, делая глубокий вдох. Грудь её стремительно вздымалась от переполнявших эмоций.

— Я знаю, что Он жив, — прошептала она, губы дрожали. — Возможно, сейчас Ему тяжело… но Он жив.

— Всё это напрасно, Белла, — тихо сказала Нарцисса, с жалостью глядя на отчаянную сестру.

Беллатриса резко обернулась.

— Всё напрасно? — Беллатриса взвилась. — Всё напрасно?! — прорычала она, сверля Нарциссу взглядом, полным ярости и презрения. — Молчи, Нарцисса! Ты никогда не была одной из нас. Никогда. Так что не смей говорить мне, что имеет смысл, а что нет!

Люциус Малфой, до этого молчавший, шагнул вперёд и встал между сёстрами, встав на защиту жены:

— Нарцисса права. Пора признать очевидное. Тёмный Лорд исчез. И вот… — Он поднял рукав и показал Потемневшую Метку — теперь лишь расплывшееся пятно на бледной коже. — Вот наше единственное доказательство. Но, поверь, его более чем достаточно.

Черты лица Беллатрисы исказились — в них застыла смесь ярости, боли и отчаяния.

— Да ты просто трус, Малфой, — ядовито усмехнулась Беллатриса. — До смерти боишься угодить в Азкабан, как остальные, да?

— Это не страх, — отозвался он хладнокровно. — Просто, если выбирать между тем, чтобы сгнить в камере рядом с Долоховым, или прикинуться добропорядочным волшебником… Извини, Белла, но я выберу второе.

Пожиратели Смерти согласно закивали, синхронно качая головами, будто были частями одного и того же организма.

— Подождите! — выдохнула Беллатриса. — Хотя бы выслушайте мой план, прежде чем решать — сражаться или сбегать с поджатым хвостом… как Малфои, — добавила ядовито, метнув взгляд в сторону Люциуса и Нарциссы. — Потому что я уверена: наш Повелитель жив. Так что захватим аврора — и будем пытать, пока не расскажет нам всю правду. Они точно знают, где Он сейчас!

— Ты уже выбрала, кого именно? — спросил Родольфус Лестрейндж, облизывая губы.

— Фрэнк Лонгботтом.

При звуках этого имени Пожиратели Смерти загудели, перешёптываясь и перекрикивая друг друга, но голос Люциуса Малфоя взмыл над общим шумом — насмешливый и резкий:

— Ты спятила! У Поттеров — влиятельная семья, но и Лонгботтомы у всех на виду. Свяжешься с ними — сгоришь.

— Пусть так, — парировала Беллатриса с надменной усмешкой. — Рисковать — в моей крови.

— У них недавно родился ребёнок, — вмешалась Нарцисса, крепче прижимая к себе Драко.

— Плевать! — отмахнулась Беллатриса.

Лицо Нарциссы омрачилось — она снова замолчала, глядя на сестру с тревогой и всё нарастающим отчуждением.

Беллатриса опустилась в кресло и сцепила пальцы на коленях.

— Ну? — бросила в тишину. — Кто со мной?

Почти сразу Родольфус Лестрейндж поднялся с кресла. Его взгляд стал жёстким, рука легла на рукоять палочки, свисавшей с пояса. Он не сказал ни слова — просто встал рядом с женой.

Рабастан Лестрейндж, иссохший, как высушенный корень, последовал примеру брата и занял место по правую руку от Беллатрисы.

— Никто больше? — холодно спросила она, обводя взглядом молчаливых, побледневших Пожирателей Смерти.

— Я с тобой! — воскликнул юный Барти Крауч, вскакивая с места. — Мы найдём нашего Повелителя. И когда это случится, нас ждут почести, о которых вы даже не мечтали. А вы, трусы, будете ползать у его ног, умоляя о прощении за своё предательство!

* * *

Почему так душно?

Нарциссе не хватало воздуха — она задыхалась посреди толпы волшебников и ведьм, собравшихся на судебное заседание. Всё произошло так быстро… До сих пор она не могла поверить, что Беллатрису арестовали.

Она до последнего надеялась, что ей дадут шанс — ещё один, последний — поговорить с сестрой. Но в глубине души знала: этого не случится. Лишь благодаря связям Люциуса ей удалось получить разрешение — всего несколько минут наедине с Беллатрисой, прежде чем ту уведут в застенки Министерства.

— Пожалуйста, мы ещё можем что-то для тебя сделать… — умоляла Нарцисса в ту единственную встречу. — Отрекись! Откажись от преданности Тёмному Лорду, как это сделал Люциус!

— Никогда! — выкрикнула Беллатриса. — Я останусь ему верна. Лучше провести остаток жизни в Азкабане, чем предать моего Господина!

Мольбы Нарциссы ни к чему не привели.

— Прошу тебя, Белла… Эта жертва — безумие…

— Убирайся! — с отвращением глянула ей в глаза — тем самым взглядом, с которым прежде смотрела и на другую сестру. — Ты и твой предатель-муж — вы мне отвратительны.

Тихий гул голосов на трибунах вернул Нарциссу в реальность. Все что-то обсуждали, с суровыми, мрачными лицами, и несколько ведьм всё ещё тихо всхлипывали — по бедным Лонгботтомам, доставленным в Больницу Святого Мунго в тяжелейшем состоянии, с разумом, навсегда искалеченным под пытками, которым их подвергла Беллатриса Лестрейндж.

Нарциссе не было трудно поверить, что её сестра способна на такое. Она и сама когда-то видела, как Беллатриса хладнокровно убила женщину.

Я не буду по ней плакать, твёрдо сказала себе Нарцисса, нащупывая рукой локоть Люциуса.

Я не стану рыдать из-за Беллатрисы. Всё, что с ней случилось — её выбор.

Но всё равно ком подступил к горлу, и плечи её задрожали от сдавленного всхлипа.

— Нарцисса, ты в порядке? — тихо спросил Люциус, подхватывая её под руку. — Если ты не готова присутствовать на слушании, мы можем уехать домой.

— Нет, — быстро ответила она. Ей нужно было видеть всё своими глазами. — Всё хорошо. Спасибо.

Люциус уже собирался возразить, как вдруг между ним и женой вклинилась какая-то женщина.

— Ах, кого я вижу! Дорогая Нарцисса! — Она наклонилась, чтобы поцеловать её в обе щёки, и одарила её приторно-сладкой улыбкой.

— Рита… Сколько лет… — пробормотала Нарцисса, узнав свою давнюю подругу по факультету Слизерин — Риту Скитер.

— О, да тут и твой обворожительный муж, — воскликнула Рита, прежде чем выудить из сумочки длинное зелёное перо и свиток пергамента. — Как поживаешь, Люциус? Говорят, тебе удалось вывернуться из беды, заявив, что ты действовал как Пожиратель смерти под действием Заклятия Империус. Это правда?

У Люциуса резко заиграли скулы.

— Сейчас не время…

— Ну скажи же мне и моим читателям: какие ощущения испытывает человек под влиянием такого сильного заклятия?

Люциус выглядел спокойным, почти равнодушным. Но лицо его побледнело, а в холодном сером взгляде вспыхнул металлический отблеск — жёсткий, угрожающий.

Рита уловила этот взгляд. В нём была смерть. И она сразу поняла: лучше не испытывать судьбу. Она тут же переключила внимание на Нарциссу.

— Итак, дорогая Нарцисса… — протянула она с фальшиво-сочувственным выражением. — Что ты чувствуешь теперь, когда твоя сестра вот-вот предстанет перед Визенгамотом? Думаешь, её отправят в Азкабан пожизненно или надеешься на более мягкий приговор? Считаешь, что она невиновна? А что будешь делать, если её приговорят к поцелую Дементора?

Нарцисса вздрогнула. Её охватила волна паники. Поцелуй Дементора?.. Она даже не допускала, что всё может зайти так далеко. В висках гулко застучала кровь.

— Мне нечего сказать, — прошептала она едва слышно.

— Исчезни, — резко оборвал её Люциус, и в голосе его звучала явная угроза.

Рита Скитер состроила разочарованную гримасу, убрала перо и пергамент обратно в сумочку и проворковала:

— Благодарю за интервью.

Люциус обхватил Нарциссу за плечи, но ей становилось всё хуже. Чувство удушья нарастало, и когда в углу зала распахнулась маленькая дверь, она едва не задохнулась от накатившей тревоги.

В помещение вплыли шестеро дементоров — скользя над полом, как густой, холодный туман, — сопровождая братьев Лестрейнджей, Барти Крауча-младшего и Беллатрису. Та держалась высокомерно, гордо, с совершенно ясным — и безумным — взглядом.

Нарцисса вжалась в Люциуса, дрожа как осиновый лист, не в силах отвести глаз от сестры, которую сковали цепями и усадили на скамью подсудимых.

Крауч-старший поднялся с места, и его суровый голос раскатисто прокатился по залу:

— Вас доставили в Волшебный трибунал, чтобы судить за преступление столь ужасное, что ему едва ли найдётся равное в истории этой палаты.

Воздух. Мне нужен воздух… — с отчаянием подумала Нарцисса, делая усилие, чтобы дышать ровно.

— Вас обвиняют в похищении аврора Фрэнка Лонгботтома и в применении к нему Заклятия Круциатус — в попытке выведать, где сейчас скрывается ваш Господин, Тот-Кого-Нельзя-Называть.

— Нарцисса, — тихо позвал Люциус, обеспокоенно глядя на жену. — Всё в порядке?

— Если не выйду на воздух, упаду в обморок, — прохрипела она, тяжело дыша. — Но я должна… должна досмотреть. Дослушать.

А Крауч тем временем продолжал:

— Вы намеревались возродить власть Того-Кого-Нельзя-Называть и вернуться к той жизни, которую вели при его господстве — к насилию и страданиям. И потому я прошу членов Визенгамота поднять руки, если они, как и я, убеждены, что эти преступления заслуживают...

— Беллатриса… — прошептала Нарцисса, голос её дрогнул, полон слёз.

— ...пожизненное заключение в Азкабан! — провозгласил Крауч, и все члены суда Волшебного трибунала единодушно подняли руки. В зале разразились аплодисменты — громкие, ликующие, будто это был праздник.

Нарцисса больше не могла там оставаться. Выскользнула из-под руки Люциуса и, расталкивая толпу, побежала к выходу. Её трясло, сердце колотилось в ушах: «Воздух! Мне нужен воздух!»

Позади раздавались крики Беллатрисы — безумные, яростные, пронзительные:

— Тёмный Лорд восстанет, Крауч! Бросай нас в Азкабан, мы подождём! Он вернётся — и вознаградит нас! Только мы были верны! Только мы пытались его найти!

Нарцисса вылетела в коридор, абсолютно пустой, гулкий, как колокол. Она неслась к лифту, задыхаясь, сжимая в руках край мантии. Нужно выбраться. Нужно вырваться… прочь от этого проклятого места, от этих людей, от этого суда, что навсегда отнял у неё сестру.

— Белла… — прошептала она, не в силах сдержать стона. — Ты же была у меня одна…

Сжав кулак, она втиснула в рот костяшки пальцев, чтобы заглушить крик, готовый вырваться наружу. Двери лифта отворились, и она метнулась внутрь.

Наверху, выбежав наконец на улицу, она вдохнула — резко, жадно. Декабрьский воздух был студёным, резким, как пощёчина. Ветер трепал её волосы, сушил слёзы, хлестал по лицу.

Она осела, прижавшись спиной к каменной стене, и, задрав голову, смотрела в небо — ввысь, туда, где неслись белые, надутые ветром облака.

— Как это могло случиться? — прошептала она. — Мы ведь были так счастливы… У нас было всё. Что изменилось? Что заставило тебя стать… такой?

Она долго плакала. Ответ был известен — и невыносим. Именно Лорд Волдеморт превратил её сестру в безжалостную убийцу. Это началось в тот самый миг, когда он вошёл в их жизнь.

— Я рада, что он мёртв, — прошептала она, стискивая зубы от ненависти.

Люциус нашёл её такой — обессиленной, с заплаканным лицом. Осторожно подхватил на руки.

— Всё кончено, Цисси. Пойдём домой.

Нарцисса всхлипнула, вытерла лицо рукавом мантии и кивнула:

— Пойдём домой.

Нарцисса провела взглядом вдоль рядов побелённых стволов деревьев, выстроившихся по краям сада и поблёскивающих в тени листвы. Они вели к большому мраморному фонтану, ослепительно белому на фоне изумрудной зелени.

Рядом с зелёными живыми изгородями пара индийских павлинов соперничала в красоте с группой павлинов-альбиносов, гордо демонстрируя свои большие оранжевые перья и распуская их словно величественные бронзовые веера.

— Посмотри, Драко! Посмотри, что папа тебе принёс! — сказала Нарцисса своему малышу, указав рукой на этих великолепных птиц.

— Что это? — спросил Драко, прячась за складками длинной юбки матери.

— Это павлины. Они тебя не тронут, солнышко. Они безобидны... — объяснила она, продолжая неторопливо прогуливаться по саду с присущим ей изяществом.

Она подошла к фонтану и опустилась на его мраморный край, наблюдая, как Драко осторожно приближается к пернатым. С тех пор как он научился ходить, малыш не мог усидеть на месте и частенько путался в собственных ногах, спотыкаясь на ровном месте.

Нарцисса вздохнула и огляделась. Изящные арки фонтана выпускали струи воды, взмывавшие ввысь и опадавшие обратно сверкающими каскадами — словно россыпи алмазов. Яркий солнечный свет преломлялся в этих водных завесах, создавая радужные всполохи, то вспыхивающие, то исчезающие, то вновь появляющиеся в воздушной мозаике капель.

Всё вокруг дышало покоем, которого она не ощущала уже давно.

Это чувство было настолько упоительным, что Нарциссе захотелось удержать его навсегда. Она не была уверена, что когда-либо по-настоящему понимала, что такое счастье, — но сейчас, наблюдая за своим маленьким Драко, который с восторгом бегал по саду, то и дело подпрыгивая и преследуя бедных павлинов в какой-то только ему понятной игре, — она знала точно: нигде в мире ей не хотелось бы быть больше, чем здесь.

Нарцисса вспоминала: в её жизни было всего несколько по-настоящему безмятежных моментов. Один из них — день рождения Драко. Она вновь ощутила ту радость и невольно улыбнулась, помахав сыну рукой. Мальчик обернулся, улыбнулся ей в ответ — и вновь бросился догонять павлинов, хвосты которых, усыпанные драгоценными «глазами», стелились по зелёной траве, словно веера знатных дам, украшенные самоцветами.

Нарцисса попыталась копнуть глубже в свою память, отыскивая иные светлые воспоминания. Почти все они были связаны с Люциусом: их первое знакомство, украденные поцелуи на маскараде, та ночь, когда он впервые овладел ею, день их свадьбы, их нежное пробуждение на следующее утро…

Да. Тогда был по-настоящему прекрасный день. Яркий, тёплый, весенний.

Вдруг — как вспышка — перед глазами всплыло ещё одно воспоминание, и Нарцисса будто перенеслась в другой сад. Она снова увидела себя, Андромеду и Беллатрису — троих девочек, сидящих у берега Чёрного озера в Хогвартсе, прижавшихся друг к другу в общем объятии. Это было так давно, до того, как всё безвозвратно изменилось...

— Мама! — позвал Драко, его детский голосок прозвучал близко, но казалось, что Нарцисса была в сотнях миль от него. — Ма-ма…

Он подошёл, протянул руку и осторожно провёл пальцами по её щеке, смахивая слёзы, оставляя за собой тёплый, влажный след. Она очнулась от своих дум, обняла сына и всхлипнула:

— Какой ты у меня ласковый цыплёнок, Драко… Не переживай за маму. Она скоро поймёт, что прошлое нужно отпустить… и тогда снова начнёт жить настоящим.

Мальчик, не понимая слов, выскользнул из её рук — и в этот момент заметил, что в саду появился отец.

Люциус спускался по ступеням, ведущим в сад, и Драко тут же побежал к нему. Но путь ему перегородил павлин с бронзовым хвостом, и мальчик, раздосадованный преградой, со всего размаху пнул птицу.

Нарцисса приподнялась с мраморного борта фонтана, собираясь отчитать сына, но слова застряли у неё в горле — она увидела выражение лица мужа. Не может быть… Люциус смеялся. По-настоящему, открыто, от всей души.

Кажется, прошло уже сто лет с тех пор, как она в последний раз слышала его смеющимся так искренне.

— Похоже, нашему малышу не по душе павлины. Какая ирония! Уж не помню, сколько я за них выложил, — сказал он, подойдя к жене. — Но признай: они прекрасно украшают наш сад, не так ли?

— Очаровательны. Особенно оранжевые, — с лёгкой улыбкой согласилась Нарцисса. — Надеюсь, они у нас задержатся… если, конечно, Драко оставит их в живых.

Люциус снова рассмеялся, и этот звук будто солнце согрел её изнутри.

— В характере он явно пошёл в отца, а не в мать.

— Я тоже так думаю, — кивнула Нарцисса. — И, наверное, именно поэтому я люблю его так безмерно.

Гроза разразилась внезапно в холодную ноябрьскую ночь — раскатами оглушительных ударов и треска, словно автоматная очередь.

Во мраке комнаты молнии зигзагами скользили по бледным стенам, рисуя на них зловещие тени и призрачные очертания.

Дождь яростно хлестал по стеклу, и Нарцисса, кутаясь в домашний халат, поднялась с кровати, чтобы задернуть шторы. Она задержалась у окна, глядя, как буря бушует снаружи, с грохотом налетая на массивные каменные стены дома.

— Как насчёт того, чтобы вернуться в постель? — шепнул Люциус ей на ухо, его дыхание коснулось её плеч, а губы мягко поцеловали кожу. От холода — и от тепла этих поцелуев — по телу Нарциссы пробежала дрожь.

— Сейчас иду, только…

— Только? — переспросил Люциус, приподняв бровь.

— Я волнуюсь за Драко. В такую грозу ему, наверное, страшно и одиноко в своей комнате… — Гром глухо откликнулся за горизонтом, и холодный град зазвенел по стёклам, словно пальцы чего-то нетерпеливого.

— Знаешь, что я думаю? — прошептал Люциус, обнимая жену за талию. — Что тебе стоит поменьше думать о сыне… и побольше — обо мне.

Он легко повернул её к себе, чтобы видеть лицо.

Нарцисса закрыла глаза, когда губы Люциуса коснулись её — сначала мягко, почти нежно, а затем с нарастающей жадностью. Её губы вспыхнули от чувствительности. Он прижал её к себе с такой силой, что она не смогла бы вырваться даже если бы захотела. Подняв её на руки, он крепко прижал к груди, а спустя пару мгновений аккуратно опустил на покрывало и лёг рядом, накрывая её своим тёплым, тяжёлым телом.

Но внезапно, в короткой тишине между одним раскатом грома и другим, воздух разрезал испуганный детский крик. Супруги нехотя отстранились и обменялись встревоженными взглядами.

— Что это было? — прошептала Нарцисса, приподнимаясь на локтях.

Люциус раздражённо выдохнул, недовольный тем, что их так некстати прервали.

Комната озарилась вспышкой молнии, и на пороге показалась хрупкая фигурка Драко. Его глаза блестели от слёз, а в руках он сжимал мягкую игрушку — плюшевого единорога.

— Драко! Милый, иди ко мне, — воскликнула Нарцисса, поманив его рукой.

Мальчик со всех ног бросился через просторную спальню к родительской кровати. С трудом вскарабкался на высокое ложе, и вскоре из-под одеяла показалась его светловолосая голова.

Он сначала посмотрел на мать, потом повернулся к отцу. Хотел что-то сказать, но взгляд Люциуса, вспыхнувший гневом, заставил его осечься.

— Что ты тут делаешь? — резко спросил Люциус.

— Мне страшно, — прошептал мальчик, сунув в рот большой палец.

— Страшно? — с явным презрением переспросил отец. — Не неси чепуху и марш в свою комнату! Ты — Малфой, а Малфои ничего не боятся.

Его губы скривились в разочарованной гримасе, и Драко всхлипнул.

— Гром гремит... — начал он, но Люциус его перебил:

— Малфои не боятся грома!

Почти в тот же миг, словно в ответ на последние слова, ночь вновь сотряс мощный раскат грома. Драко тихо всхлипнул и попытался прикрыть уши ладошками.

Нарцисса прижала сына к себе, поглаживая его по голове.

— Иди сюда, милый. Сегодня ты поспишь с нами — так будет спокойнее, — прошептала она.

— Что?! — возмутился Люциус, глядя, как довольный Драко с удобством устраивается в объятиях матери. — Нарцисса! Я не хочу, чтобы мой наследник рос трусом. Пусть учится справляться со страхами.

— Он ещё слишком мал, чтобы справляться с чем бы то ни было, — спокойно возразила она. — Да и у меня самой от этих раскатов мурашки бегут по коже.

Драко поднял глаза к матери.

— Я правда могу остаться, мама? — Как же она красива, подумал он, свернувшись рядом с ней среди кружевных подушек. Красива, добра, мудра и ласкова…

— Ты его слишком балуешь, — недовольно бросил Люциус, не в силах скрыть разочарования от сорванного уединения.

— А ты не мешай мне его баловать, — сказала Нарцисса, слегка склонив голову и одарив мужа улыбкой с фирменной ямочкой на щеке.

Драко знал: каким бы суровым и непреклонным ни был его отец, одной этой улыбки матери было достаточно, чтобы он подчинился без единого слова.

Люциус действительно поднял руки в притворном жесте капитуляции.

— Только на эту ночь! — буркнул он, недовольно. — Рано или поздно Драко должен понять, что гром — всего лишь далёкий звук.

Он повернулся на бок, не удостоив сына даже взгляда, а Драко уютно устроился посередине, между родителями. Несмотря на грохот грома и завывания ветра за окнами, мальчик уснул почти мгновенно.

Нарцисса ещё немного посидела, любуясь спящим сыном. Ах, как она любила его! Сердце стучало так громко, что он, казалось, должен был его услышать. Она любила Драко больше всего на свете — сильной, безусловной любовью. И была готова защищать его от любого страха, от любого зла. Всегда.

Семья Малфоев в полном составе вышла из тяжёлых бронзовых дверей банка Гринготтс и погрузилась в привычную суету Косого переулка — мирную какофонию приветствий, торга и бесконечных покупок.

Улица сияла светом и теплом, кипела жизнью и пестрела цветами, среди которых троица Малфоев двигалась с присущей им грацией, привлекая восхищённые взгляды прохожих.

— Дорогая, мне нужно отлучиться на минутку, — сказал Люциус Малфой, отпуская руку жены.

— Тебе… э-э… нужно уладить дела в Тёмном переулке? — тихо поинтересовалась Нарцисса.

— Именно. Потом загляну к мадам Малкин — кое-что прикупить. — Он провёл рукой по волосам и наклонился, чтобы откинуть непослушный золотистый локон с её лба. — Встретимся там через час, идёт?

Нарцисса лукаво улыбнулась:

— Идёт, мой дорогой. Мне придётся утешиться безудержным шопингом, чтобы как-то пережить этот трагичный час разлуки.

Люциус ухмыльнулся, уже представляя себе, как по возвращении обнаружит жену увешанной пакетами с украшениями, нарядами и всякой милой ерундой, в которой та вовсе не нуждалась.

— Только не теряй из виду этого карапуза, — добавил он, кивая в сторону маленького Драко, который с любопытством разглядывал всё вокруг.

— Я бы не выпустила его из виду, даже если бы мне выкололи глаза, — гордо парировала Нарцисса.

Люциус одарил её последней улыбкой и зашагал по мощёной мостовой, ведущей к Тёмному переулку.

Нарцисса проводила его взглядом, пока фигура мужа не растворилась в бесформенном утреннем тумане Лондона, и только тогда обернулась к сыну:

— Пойдём, дорогой. Я хочу купить себе новое платье.

Драко покорно кивнул и вложил свою ладошку в её обтянутую перчаткой ладонь.

Вместе они влились в хаотичный поток телег и экипажей, заполнивших суетливую улицу. Косой переулок кипел жизнью и магией, был полон спешащих прохожих, ссор, смеха, жалоб и весёлых приветствий — бурлящий поток энергии, где всё, казалось, дышало чарами.

Нарцисса собиралась устроить себе настоящий праздник шопинга. Первым делом она вошла в магазин одежды для ведьм и с головой ушла в кожаные сундуки, доверху набитые нарядами. Примерив с десяток, она устроила импровизированный показ мод перед Драко.

— Ну как, Драко? Какое мне идёт больше всего? — спросила она наконец, демонстрируя ему платья с кружевами и оборками, с драгоценными пуговицами и длиннющими шлейфами, с пышными бантами и тончайшими украшениями.

— Ну, скажи, какое самое красивое?

Мальчик задумался на мгновение. Какое бы платье она ни надела — это было неважно: для него его мать оставалась самой прекрасной женщиной на свете. На её фоне другие ведьмы казались серыми и безликими.

— Все, — наконец сказал он. — Тебе все идут!

— Значит, я возьму все, — счастливо ответила Нарцисса и, наклонившись, поцеловала сына в носик.

Когда они вышли из магазина, Драко осмелился спросить:

— Мам, а ты мне что-нибудь купишь?

— Конечно, дорогой. Всё, что захочешь.

— Всё-всё?

— Да, Драко. Всё.

Они вышли из лавки и оказались на шумной улице, где в витринах сверкали зелья и шляпы, фарфор и книги, котлы и сладости…

— Есть что-то, что тебе особенно нравится? — спросила Нарцисса, наблюдая, как сын весело приплясывает, не в силах оторвать восхищённый взгляд от чудес, которых никогда прежде не видел.

— Да, мам! Я хочу вон ту Огромную Черепаху! И бутылочку меняющихся чернил — для рисунков! И тот рог единорога! И ту шахматную доску! И Лунарий! И тот складной котёл! И вон ту коробку холодных фейерверков!

Нарцисса пыталась не отставать, но быстро поняла: сыну хотелось буквально всё, что попадалось на глаза. Впрочем, она старалась исполнить каждое желание — и вскоре они заполнили всякой всячиной целый сундук.

— Вон ту! Хочу вон ту, мамочка! — вдруг воскликнул Драко, указывая на набор Золотых Шаробомб, выставленный на витрине волшебного магазина игрушек.

Нарцисса без промедления вошла внутрь и вежливо поздоровалась с молодым продавцом:

— Добрый день.

Тот тут же принялся кланяться, узнав в изящной леди Нарциссу Малфой:

— Госпожа Малфой! Для меня это большая честь!

— Сколько вы хотите за этот набор Шаробомб? — спросила она сухо и по-деловому.

Улыбка юноши тут же сменилась на неловкую гримасу:

— Мне очень жаль, мадам, но этот набор уже зарезервирован.

Драко тяжело вздохнул, и Нарцисса почувствовала, как всё внутри у неё сжалось от вида расстроенного личика сына. Она вновь повернулась к продавцу и, не церемонясь, открыла кошелёк у него перед носом:

— Ну что вы, не усложняйте! Десять галлеонов устроят?

— Я… я и правда не могу, — замялся молодой человек. — Миссис Уизли зарезервировала его два месяца назад. Это подарок на день рождения для близнецов.

— Молли Уизли?! Эта оборванка?! — ядовито фыркнула Нарцисса. — Хорошо. Тридцать галлеонов — и мы забудем об этом, — не моргнув глазом, она сунула продавцу пригоршню золотых монет.

— Не могу. Ну правда не могу, — пробормотал он, ссыпая монеты обратно на прилавок и отодвигая их в сторону.

Нарцисса рассмеялась — холодно, без капли веселья.

— Вот, держите. — Она выложила на стойку весь кошелёк. — Здесь, должно быть, около сотни золотых галлеонов.

— Но… госпожа...

— Драко, бери свой новый набор Шаробомб, — обратилась она к сыну.

— Да, мамочка, — откликнулся мальчик. Он тут же кинулся к витрине, схватил желанную коробку, осмотрел её, а затем с небрежной важностью швырнул в и без того набитый сундук.

Юноша за прилавком с изумлением пересчитывал монеты.

— Это слишком много. Я не могу принять… Этот набор не стоит таких денег.

— Зато счастье моего сына стоит, — сухо бросила Нарцисса и приподняла подбородок. — А оно, уверяю вас, куда дороже сотни галлеонов.

Она развернулась и вышла, оставив его без слов. За ней поспешил сияющий от радости Драко.

Она знала, чему только что научила своего ребёнка: богатство — это достойно, бедность — позор. Возможно, он пока слишком мал, чтобы осознать это. Пока он не понимал, что уже родился тем, кем другим не стать — обладателем несметных богатств и статуса, которые давала фамилия Малфой.

— Пойдём, милый. Нам пора — твой отец уже, должно быть, заждался… — Нарцисса остановилась на полуслове.

Аромат настиг её внезапно — уютный, как детство, и такой же мучительно знакомый. Она помнила его слишком хорошо, даже если притворялась, что забыла.

Почти не осознавая своих действий, она двинулась вперёд, словно ведомая этим запахом. Позади тяжело заскрипел по мостовой сундук — Драко с трудом тащил его, стараясь поспевать за матерью.

— Мам, — окликнул он её, но Нарцисса не ответила. Она шагнула в полутень лавки, в груди у неё колотилось сердце — от тревоги, от надежды, от страха.

Что, если… что, если она действительно увидит Андромеду?

Марибель Харон владела самой известной в Лондоне лавкой по продаже ингредиентов для зелий. Магазин был крошечным, но уютным: тёмная деревянная стойка, высокие до потолка стеллажи, уставленные стеклянными банками и мешочками с волшебными порошками.

Нарцисса неторопливо бродила по полутёмной лавке, а маленький Драко крепко держался за край её мантии. Она притворялась, будто разглядывает ароматные специи, но на самом деле всё её внимание было приковано к лицу сестры — она не могла отвести от него взгляда.

Андромеда разговаривала с леди Харон. На ней было коричневое платье с высоким воротом и белыми льняными манжетами — и она казалась совсем не той, какой Нарцисса её помнила. Глаза по-прежнему излучали тепло и доброту, но теперь она стала крепче, румянее, будто напиталась жизнью. Щёки пылали, как спелые яблоки, а улыбка, казалось, наполняла светом всю комнату. Безусловно, перед Нарциссой стояла счастливая женщина…

— Думаю, я возьму ещё пару луковиц жабника, если у вас остались, — произнесла Андромеда мягко, с характерной для неё певучей теплотой.

— К несчастью, они закончились ещё утром, — вздохнула хозяйка лавки.

— Ничего страшного, благодарю вас всё равно, — ответила Андромеда с искренней улыбкой.

Внезапный звон разбившегося стекла заставил вздрогнуть всех троих: и двух женщин у прилавка, и Нарциссу. Как по команде, все они повернулись на звук.

— Ой! — воскликнула девочка с другого конца прохода. Она случайно опрокинула целую связку стеклянных банок: те посыпались одна за другой, рассыпав по полу разнообразные порошки и ингредиенты.

— Чёрт побери! — вскипела Андромеда. — Ну сколько можно?! Нельзя тебя и на секунду одну оставить — обязательно натворишь бед!

Девочка показала язык и протянула:

— Прости, мам!

Нарцисса, затаившись за полкой, внимательно вглядывалась в происходящее. Значит, вот она — та самая полукровка, дочь Андромеды… Лицо у неё было почти точь-в-точь как у матери — такое же сердцевидное, с чётким подбородком, и те же тёмные, выразительные глаза.

— Не беспокойся, не стоит! — торопливо сказала хозяйка лавки, заметив, как Андромеда с виноватым видом подняла палочку, намереваясь убрать беспорядок, устроенный дочерью. — Пустяки! О, но я и не знала, что у тебя есть дочь. Какая прелесть! Познакомишь нас?

— Конечно, — отозвалась Андромеда, мягко приобняв девочку за плечи. — Это Нимфадора. В этом году она пойдёт на второй курс в Хогвартс.

— Не называй меня Нимфадора! — тут же вспыхнула та, моментально покраснев. — Это ужасное имя! В школе из-за него все надо мной смеются.

От злости и стыда её косички моментально вспыхнули огненно-красным, а затем, словно остудившись, побледнели до нежно-розового.

— О, её волосы! — воскликнула Леди Харон и тут же засмеялась, заметив недовольную гримасу на лице девочки.

— Дора — метаморфомаг, — объяснила Андромеда с оттенком гордости в голосе. — Она умеет менять внешность, когда захочет.

В доказательство своих способностей девочка принялась с энтузиазмом менять форму носа, вызывая новую порцию весёлого смеха у хозяйки лавки.

— Мам, — шепнул Драко, чуть потянув Нарциссу за край мантии, — мне скучно…

— Молчи, Драко! — прошипела Нарцисса сквозь зубы. Мальчик всхлипнул в ответ, обиженно поджав губы.

Тем временем нос Нимфадоры превратился сначала в картошку, затем вытянулся острым, словно булавка, и, наконец, вновь обрёл обычную форму.

— А ещё я умею много всего другого! — с улыбкой заявила она. — Вообще, я на многое способна!

— Послушайте, как она важничает, — вмешалась Андромеда, добродушно усмехнувшись.

Леди Харон рассмеялась снова, но тут взгляд её упал на другую посетительницу — и смех замер. Она узнала Нарциссу. Та торопливо подняла перед лицом книжицу с инструкциями по приготовлению снотворного, но было поздно.

— Леди Малфой, какая честь видеть вас! Чем могу быть полезна? — радушно обратилась к ней хозяйка лавки.

Щёки Нарциссы вспыхнули. Она быстро подтолкнула Драко вперёд:

— Н-ничего. Мне ничего не нужно, — пробормотала, спеша к выходу.

Но не успела она отступить в сторону, как в воздухе прозвучало её имя:

— Нарцисса!

Она не оглянулась. Не замедлила шага. Переступила порог и нырнула в гомонящую толпу волшебников на Косой аллее, как будто людской поток мог заслонить её от прошлого.

— Нарцисса! Прошу, подожди! — снова донёсся за спиной голос Андромеды.

— Мам, та женщина тебя зовёт, — невинно заметил Драко.

— Продолжай идти! — резко одёрнула она. — Нас ждёт отец. Быстрее!

Драко обернулся ещё раз, прежде чем послушно поспешить за матерью:

— А кто это был? — спросил он с той безобидной, но неумолимой любознательностью, какая бывает только у детей.

Нарцисса шмыгнула носом, не зная, что ответить сыну. Она могла бы сказать ему, что это была её сестра, — но тогда пришлось бы объяснить, почему она от неё убежала. Пришлось бы рассказать, что когда-то та женщина была частью их семьи, а потом — опозорила их род, предала чистоту крови, выйдя замуж за грязнокровку и родив недостойное, полукровное существо. Ей бы пришлось объяснить, что эта женщина для неё значила… и сколько дней и ночей она плакала по ней, как сильно ей не хватало её, и как сильно она её ненавидела.

А это было слишком. Слишком сложно. Сложно настолько, что Нарцисса не смогла бы объяснить этого даже самой себе.

— Ну? Кто это был? — вновь спросил Драко с наивной прямотой ребёнка.

— Никто, — тихо сказала Нарцисса. — Просто… никто.

Люциус ждал их у входа в банк Гринготтс.

— Вот вы где, наконец-то! — воскликнул он, бросаясь помочь сыну с тяжёлым сундуком. — Я уж начал думать, что вы пропали без вести...

Он осёкся, заметив тревогу, застывшую на лице жены. Нарцисса выглядела так, будто бежала всю дорогу — взволнованная, обессиленная.

— Что случилось? — спросил он настороженно.

— Ничего... Просто давай уйдём отсюда. Пожалуйста, — прошептала она, вцепившись в его руку.

Люциус не стал расспрашивать. Он молча кивнул и повёл их прочь.

Нарцисса склонила голову, любуясь белыми кружевными воланами своей шляпки. Кружево мягко спадало ей на лоб, подчёркивая изящный изгиб бровей и насыщенно-голубой цвет глаз. Она слегка повернулась сначала вправо, потом влево, оценивая отражение в зеркале через плечо.

— Неплохо для тридцатилетней, — подумала она. Но на самом деле внутри уже начинала подниматься паника. Тридцать лет… Такая внушительная цифра, что поверить в неё по-настоящему она до сих пор не могла.

— В этом возрасте женщина уже почти как покойница — только ещё дышит, — проворчала Нарцисса, нахмурив лоб.

Она поспешила к туалетному столику и брызнула немного духов на плечи и шею. Нужно было торопиться — в любой момент могли начать прибывать гости. Внизу, в гостиной, музыканты уже настраивали инструменты.

Нарцисса была готова выйти из комнаты, когда почувствовала, как кто-то дёрнул за подол её длинного платья. Она опустила взгляд и увидела Драко — прелестного, в небесно-голубой пижаме.

— Я сделал тебе подарок, — сказал малыш.

В глазах Нарциссы вспыхнуло тёплое сияние, когда она заметила неловко завернутый свёрток, зажатый в крошечных ладошках сына. Она наклонилась, с интересом взяла подарок и осторожно развернула упаковку.

— О, да это же твой плюшевый единорог!

— Ага. Он мне больше не нужен, — искренне признался мальчик, пока Нарцисса поднимала его на руки.

— Очень щедро с твоей стороны, милый, — с иронией заметила Нарцисса.

Пора было идти — музыканты уже начали играть, значит, она и вправду задержалась! Она отнесла Драко в его комнату и уложила в кровать.

— А теперь спи, — прошептала она, укрывая сына одеялом.

— Но я хочу на твой праздник, — запротестовал мальчик, сладко зевая в середине фразы.

Нарцисса наклонилась к свечам и одним лёгким выдохом погасила пламя.

— Спи, — мягко велела она, прикрывая за собой дверь.

Она медленно спустилась по лестнице, покрытой фиолетовым ковром, с удовольствием вдыхая аромат тепличных цветов, расставленных в каждом углу в огромных вазах. Бросила беглый взгляд на серебряные подносы, стоявшие на длинных столах, — всё ли на месте, всё ли готово.

Да. Всё было безупречно. Люциус всегда умел управляться с домовыми эльфами, особенно когда речь шла о приёмах и праздниках. Сегодня он устроил праздник в её честь — день её рождения.

Нарцисса направилась в центр зала, чтобы поприветствовать первых гостей.

Они прибывали почти без перерыва целый час, и вскоре особняк наполнился гулом голосов, стойкими ароматами духов и пудры, всполохами шёлка и атласа, блеском рубинов и сапфиров. Привычное жужжание разговоров прерывалось низкими и пронзительными смешками — тот самый приятный гомон, что бывает в доме, полном беззаботных, удачливых людей.

Нарцисса двигалась в этом водовороте, улыбаясь и смеясь, принимая поздравления, распаковывая подарки, лениво флиртуя с мужчинами и сдержанно отвечая на лицемерные комплименты женщин. Как они были рады её видеть! Как скучали! Ни один бал не был столь волнующим, как её, ни один особняк не казался столь просторным, ни одно платье — столь изысканным. Ни у кого не было таких шелковистых волос, такой юной фигуры, такой безупречной и бархатной кожи...

Нарциссу охватило странное чувство — словно она вновь вернулась в мир своей юности: в тот лёгкий, беззаботный мир балов и приёмов, легкомыслия и удовольствий. Казалось, будто он никогда и не исчезал, будто ничего не изменилось, будто в волшебном мире вовсе не было войны.

Но… чего-то всё же не хватало. Не хватало семьи. Не хватало сестёр. Не хватало кузенов. Больше всего — родителей, сломленных потерей Беллатрисы, оказавшейся в Азкабане.

Нарцисса резко мотнула головой, отгоняя мысли. Нет. Она отказывалась признавать эти потери. Лучше раствориться в иллюзии. Лучше забыться. Лучше попытаться повеселиться.

Это был её праздник. Её великолепный день рождения.

С другого конца зала ей улыбалась Долорес Амбридж. Та жадно набивала рот тарталетками, и струйка жирного соуса стекала по подбородку, пачкая сверкающее бриллиантовое ожерелье, туго обхватывающее её массивную шею. Нарцисса натянуто улыбнулась в ответ — и тут же отвернулась, сдерживая отвращение.

У входа она заметила Люциуса. Он играл роль безупречного хозяина, и делал это великолепно. В такие моменты, если и существовал в мире кто-то более обаятельный, Нарцисса о нём не знала. Жаль только, что он обаятелен со всеми этими дамочками… а не со мной, — подумала она. Её терзали противоречия: гордость оттого, что её мужа желали и завидовали ему, и безумная ревность — оттого, что его внимание принадлежало не ей одной.

Она приказала себе не обращать внимания. И, спустя некоторое время… ей это почти удалось.

После каждого танца вокруг неё мгновенно собиралась группа мужчин, настойчиво умоляющих подарить им следующий. И в глубине души Нарцисса не желала ничего иного — быть обожаемой, осыпаемой комплиментами, окружённой вниманием и восхищением.

Она была в своей стихии.

Мужчины всегда реагировали одинаково — на трепет её ресниц, на мимолётное появление ямочек на щеках, на тщательно отрепетированную лесть в её голосе.

— Вы, должно быть, нашли эликсир молодости, леди Малфой, — заметил Людо Бэгмен, галантно склоняясь к её руке.

— И вы, Людовик, по сравнению с прошлой встречей выглядите лет на десять моложе, — с лукавым блеском в глазах ответила Нарцисса.

Но прежде чем он успел что-либо возразить, к ней сзади подошёл Люциус — неожиданно, без предупреждения. Его рука обвила её талию, он уверенно притянул её к себе.

— Ты хорошо проводишь вечер?

— Великолепный праздник, — ответила она, заглядывая ему в глаза с тёплой улыбкой. — Спасибо, что устроил его для меня.

Люциус повёл её в закружившийся вальс, и на одно блаженное мгновение Нарцисса забыла о существовании всего остального мира.

— Если это сделает тебя счастливой, — прошептал он, крепко прижимая её к себе, — мы устроим ещё приёмы, ещё балы. Я знаю, я не всегда был идеальным мужем… Но теперь я хочу это изменить. Хочу наверстать всё, что упустил.

Они кружились в танце, двигаясь в идеальной гармонии под хрустальной люстрой, чьи огни рассыпались над их головами тысячами бликов.

— Ты думаешь, я постарела? — прошептала она, уткнувшись лицом в складки его белоснежной рубашки.

— Ты шутишь? — усмехнулся Люциус, слыша её страх перед возрастом. — Ты не видишь, как на тебя сегодня смотрят? Ты ослепительна, Нарцисса. Ты всегда была такой… и останешься навсегда.

Они танцевали ещё долго, будто втайне надеясь, что оркестр будет играть вечно — только для них двоих.

Нарцисса танцевала без передышки вот уже несколько часов — и была почти уверена, что напрочь сточила каблуки своих туфель.

Уставшая, но счастливая, она решила ненадолго уйти из бального зала, чтобы дать передышку уставшим ногам. Направилась в салон для карточных игр, где за столами в тишине соперничали несколько небольших компаний.

Среди множества лиц Нарцисса сразу заметила Северуса Снейпа — и ей показалось, что он тоже отметил её появление, хоть и не оторвал взгляда от карт. Он играл в паре с Эйвери, против Крэбба и Гойла. В какой-то момент Снейп неспешно коснулся двумя пальцами запястья Гойла — как раз в тот миг, когда тот уже протянул руку к колоде.

— Не червы, — бросил он резким тоном. — Не тогда, когда у тебя ещё на руках пика.

Нарцисса увидела, как Гойл напрягся.

— Ты сейчас намекаешь, что я жульничаю, Снейп?

— Я лишь стараюсь предотвратить тот момент, когда ты начнёшь это делать, — отозвался тот, лениво потирая подбородок костяшками пальцев. — Клади пику и покончим с этим.

Потребовалась всего минута, чтобы доиграть партию. Победили Эйвери и Снейп. Крэбб и Гойл пробормотали извинения и поспешили к столу с угощениями.

— Нарцисса, хочешь сыграть со мной следующую партию? — наконец поднял на неё глаза Северус.

Её не пришлось упрашивать — она обожала карточные игры.

— Откуда ты знал, что у него на руках пика? — спросила она, усаживаясь напротив.

— Он постукивал по картам, подавая сигналы Крэббу. Один стук — червы, два — бубны, три — пики…

— Понятно, — перебила его Нарцисса со смехом. — Ну и мошенники!

К ним подошли Яксли и Селвин, выразив желание сыграть против них.

Снейп начал раздавать. Когда раздача была завершена, Нарцисса раскрыла карты веером и внимательно их изучила. Ход начался с её туза пик. Игра шла легко — Нарцисса играла уверенно, и вскоре мужчины начали осыпать её комплиментами.

— Как тебе всё время удаётся сделать правильный ход? — с нескрываемым восхищением спросил Снейп.

Она бросила на него ленивый взгляд из-под полуприкрытых век:

— Не знаю, как это выходит… Но считай, что тебе повезло быть со мной в паре.

— Это Люциусу повезло! — воскликнул Яксли. — Вы так прекрасны, Нарцисса, что если бы не знание о вашем семейном положении, я бы давно стал за вами ухаживать.

— Вы меня смущаете, — пропела она и снова опустила взгляд на карты.

— Жаль, что Люциус не берёт вас с собой на наши вечера охоты на магглов, — тихо проговорил Яксли, выкладывая карту и откидываясь на спинку кресла в ожидании хода Снейпа. — Настоящий эгоист, держит вас взаперти в этом замке, пока мы развлекаемся. А ведь общество такой блистательной дамы украсило бы любой вечер. Передам ему, чтобы в следующий раз непременно взял вас с собой.

Одна тёмная бровь Снейпа приподнялась, образуя идеальную, почти насмешливую дугу.

— Возможно, Люциус считает неуместным участие своей жены в такой опасной и незаконной забаве, как охота на магглов. Разве нет? — произнёс он ледяным тоном, бросая четвёрку червей в центр стола.

Селвин не поднял взгляда, продолжая безучастно разглядывать карты:

— Профессор Снейп… расскажи-ка, как идут дела в Хогвартсе? — в его голосе звучала откровенная насмешка. — Альбус Дамблдор тебя хорошо содержит? Служишь ему так же преданно, как прежде служил нашему Тёмному Лорду?

Снейп начал тасовать колоду с рассеянным видом, но Нарцисса заметила, что он немного побледнел.

Она сразу почувствовала, что должна его защитить.

— Северус приспособился, — сказала она спокойно. — Как и все мы, в конце концов. Произошло то, что произошло. Мы были вынуждены начать всё заново… Многие из наших оказались в Азкабане. — Произносить это было больно. — Но мы до сих пор здесь. И теперь носим маски — чтобы выживать среди тех, кто считает нас своими.

— Ну да, разумеется, — протянул Селвин лениво, не отрывая взгляда от уже скинутых карт. — Только вот Люциус не забыл прежние привычки, а Снейп — никогда не участвует в наших развлечениях. Словно отрёкся от прошлого.

Снейп резко поднялся, бросив карты на стол, и, не сказав ни слова, направился к выходу из зала.

Нарцисса проводила его взглядом. Затем посмотрела на Яксли и Селвина и одарила их таким ледяным взглядом, что те сразу замолчали.

Нарцисса направилась вслед за Снейпом, прокладывая путь сквозь ряды гостей, уже порядком утомлённых и подвыпивших. Вскоре она настигла его — как раз в тот момент, когда он почти дошёл до выхода.

— Сев! — окликнула она, запыхавшись. — Северус, не уходи. Вечеринка ещё не закончилась, а Селвин — просто идиот…

Снейп не обернулся. Не сказал ни слова. Какой же он был непривычно молчаливый в этот вечер…

— Если тебе важно знать, — продолжила Нарцисса убеждённо, — мы с Люциусом не верим, что ты переметнулся к Дамблдору. Мы тебя слишком хорошо знаем.

Она хотела добавить что-то ещё, но выражение лица Северуса её остановило. Он выглядел встревоженным, напряжённым, мрачным… и таким далёким.

— Северус… — прошептала Нарцисса, и губы её чуть дрогнули. — Ты ведь всё ещё на нашей стороне… правда?

Он смотрел в пустоту. Челюсть была напряжена, губы сжаты до белизны. Сказать ей горькую правду — или утешить ложью? Нарцисса всегда была ему другом… но мог ли он решиться?

Мог ли сыграть с ней в открытую?

Мог ли доверить ей свою тайну?

Рассказать, что теперь он на стороне Дамблдора. Что невыносимо чувствовать под кожей пульсирующую Чёрную метку. Что он ненавидит Волдеморта всей душой — потому что тот отнял у него Лили Эванс, единственную, кого он любил с детства, кого не смог спасти.

— Северус… — повторила она чуть неуверенно, почти испуганно.

Нет. Я не могу, — решил Северус.

Нарцисса, благодаря материнству, и правда изменилась — стала мягче, человечнее… Но её убеждения о чистоте крови остались прежними. Да и… это был её день рождения. Последнее, чего он хотел, — омрачить его тяжестью тайн, что носил в своей душе.

Он глубоко вздохнул:

— Конечно, Нарцисса. Я всё ещё на вашей стороне.

Он взял её руки в свои — прохладные, крепкие.

— Спасибо, что пригласила меня. Передай привет Люциусу. А мне пора.

— Да, — прошептала она, ощущая, как грудь разрывается от клубка противоречивых чувств. — Надеюсь, ты провёл вечер не зря. Прости за Селвина и Яксли — они испортили нам отличную игру. В следующий раз мы их точно обыграем.

Король червей едва заметно улыбнулся и наклонился, касаясь губами волос Королевы пик. А потом развернулся и вышел в ночь, захлопнув за собой тяжёлую дверь особняка.

С каждым днём Драко всё больше становился похож на отца.

Он и сам не осознавал, как начал подражать жестам и манере Люциуса: говорил с тем же надменным британским акцентом, держался с той же прямой спиной и выставленной вперёд грудью — точно так же, как отец, когда бывал доволен собой.

И каждый раз, когда Нарцисса ему об этом говорила — когда замечала, что он поразительно напоминает Люциуса, — мальчик озарялся сияющей улыбкой, будто не существовало в мире большего комплимента.

Он смотрел на Люциуса с тем же благоговением, с каким смотрят на героя.

— Пожалуй, мне следовало бы ревновать, — пробормотала Нарцисса вслух. — Драко куда охотнее проводит время с отцом, чем со мной, — добавила она, наблюдая за сценой, что предстала перед ней, когда она вышла в сад.

На газоне, покрытом золотыми и алыми листьями, Люциус обучал сына полётам. Лицо мальчика вспыхнуло от напряжения: он впитывал каждое слово с предельным вниманием и судорожно сжимал в ладонях рукоять детской метлы.

— Так не пойдёт, Драко! — отчитывал его Люциус. — Если будешь сидеть вот так, обязательно соскользнёшь назад!

Нарцисса подошла к ним, неся серебряный поднос с дымящимися чашками.

Люциус тут же заметил её и двинулся навстречу.

— Дорогая, ну зачем? Поручи это Добби — тебе не стоит заниматься такими вещами.

— Я просто не хотела пропустить момент, когда наш сын впервые взлетит на метле, — спокойно ответила она, ставя поднос на резной деревянный столик. — Он уже оторвался от земли? — спросила она, не сумев скрыть волнения.

— Пока нет, — усмехнулся Люциус. Он вдохнул пряный аромат сидра, взял чашку и сделал глоток, не торопясь.

Нарцисса улыбнулась ему и обернулась, чтобы посмотреть, как Драко с явным усилием отталкивается от земли, пытаясь взлететь.

— Осторожнее с метлой, Драко! Это моя, — крикнула она в сторону сына, узнав свою любимую модель. Ей почти никогда не приходилось пользоваться метлой — она предпочитала аппарацию или другие, более щадящие причёску способы передвижения. Но к этой метле у неё были особые чувства...

— А когда вы купите мне мою собственную? — громко спросил Драко, не отрывая взгляда от древка под ногами.

— Когда ты будешь летать как чемпион по Квиддичу, — отозвался Люциус с весёлым смешком.

Из дома донёсся глухой бой старинных бронзовых часов: прошёл ещё один час. Люциус быстро допил сидр, облизнул губы и коснулся губами лба жены.

— Мм… мне пора.

— Нет, нет! — запротестовал Драко, чуть не всхлипывая. — Ты же обещал меня учить!

— В другой раз. Не капризничай, — холодно бросил Люциус, уже поворачиваясь спиной.

Нарцисса мягко коснулась его руки.

— Ты встречаешься с Ноттом, верно? Разве нельзя перенести вашу встречу на другой день?

— С чего бы? — спросил Люциус, равнодушно пожав плечами.

Нарцисса лишь кивнула в сторону сына. Драко сидел на метле с поникшим лицом, сжимая рукоять так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Он явно изо всех сил сдерживал слёзы.

— Ты же не можешь уйти, оставив его в таком состоянии…

Люциус не проявил ни малейшего сочувствия.

— Ты действительно думаешь, что у меня нет дел поважнее, чем возиться с ребёнком? — отрезал он. — Разве я не уделил ему достаточно времени сегодня?

— Но он тебя боготворит! — настаивала Нарцисса. — Я сама напишу Нотту, скажу, что ты не придёшь. Ладно?

— Но... Нарцисса... — начал было Люциус, но не успел договорить — их перебил радостный вопль. Муж и жена тут же обернулись в поисках сына — но на траве его уже не было. Пришлось поднять голову, чтобы увидеть: Драко носился по воздуху, описывая круги над их головами и в восторге выкрикивая:

— Смотрите! Смотрите, у меня получилось! Я лечу!

Нарцисса заметила, как у Люциуса вспыхнули глаза. Его лицо озарилось довольной, почти мальчишеской улыбкой.

— Он талантлив, — пробормотал он себе под нос. И в этот момент Нарциссе показалось, что она никогда ещё не видела мужчину, так безоглядно влюблённого в собственного сына.

Драко был их светом. Он проник в их черствые сердца и осветил их изнутри, как солнечный луч пробивается сквозь тьму. И, может быть, однажды именно этот свет спасёт их обоих.

Нарцисса вынырнула из собственных мыслей как раз в тот момент, когда Драко неудачно приземлился — его выбросило на траву, и он покатился по саду кубарем.

— Драко! — вскрикнула она, прижав ладонь к губам. — Ты не ушибся?

Она облегчённо выдохнула, увидев, как мальчик тут же поднялся на ноги и стряхнул с себя пыль.

— Летать ты научился, а вот с посадкой пока беда, — констатировал Люциус, уперев руки в бока. Затем он повернулся к жене:

— Можешь написать Нотту. Передай, что сегодня я не приду. У нас с Драко ещё много работы.

Нарцисса с торжествующей улыбкой кивнула — и вдруг в груди кольнуло: острая, почти невыносимая вспышка любви к этому невероятному мужчине, её мужу…

Она уже поспешила было в дом, но у самого порога замерла, чтобы ещё раз оглянуться. Люциус трепал Драко по голове своей широкой ладонью — по-мужски, с неожиданной теплотой. Мальчик сиял, глядя на отца снизу вверх с беззаветным восторгом в юных глазах.

«Да, — подумала Нарцисса. — Мне и правда стоит ревновать».

За годы брака Люциус усвоил: чтобы иметь дело с такой капризной женщиной, как его жена, требовалось недюжинное терпение. А если разговор касался Драко — следовало готовиться к настоящему урагану.

Люциус посмотрел на жену, раздумывая, с чего начать.

— Нарцисса...

Она не обернулась, но встретилась с ним взглядом в зеркале. Была удивительно хороша собой — воздушная, почти неземная, пока расчёсывала перед сном непокорные светлые локоны. Волосы спадали на плечи мягким сияющим облаком, словно нимб.

Люциус прочистил горло — сухое, будто в нём что-то застряло.

— Помнишь Игоря Каркарова?

Рука Нарциссы, державшая гребень, застыла в воздухе

— Каркаров, — повторила она, обдумывая имя. — Один из вас. Один из тех, кому удалось избежать Азкабана, верно?

— Именно. — Люциус нервно вертел в пальцах пожелтевший пергамент. — Он прислал мне письмо… Я хотел бы, чтобы ты его прочла и сказала, что думаешь.

— Моё мнение? — переспросила Нарцисса с недоверием. Редко когда муж интересовался её мнением…

Она отложила гребень и поднялась, приблизившись к письменному столу, за которым сидел Люциус.

Он протянул ей пергамент и замер в ожидании.

— «Дорогой друг», — начала Нарцисса вполголоса. — «Ты наверняка уже знаешь, что несколько лет назад я стал директором одного престижного учебного заведения… Института магических искусств Дурмстранг… замка, скрытого в Восточной Европе, вдали от маггловской черни…» — голос Нарциссы почти перешёл в шёпот, она читала торопливо, перескакивая через предложения, словно не испытывала ни малейшего интереса к написанному. — «Магглорожденных не принимаем… только волшебников чистокровных и благородных… как твой сын… Я бы хотел, чтобы ты задумался о возможности зачислить его…»

Нарцисса скомкала пергамент и, не скрывая раздражения, метнула его в огонь — письмо вспыхнуло и исчезло, будто его никогда и не было.

— Нарцисса, да в конце концов! — вспыхнул Люциус, следя, как письмо Каркарова обращается в пепел. — Могла бы, по крайней мере, дочитать до конца.

— Мне это неинтересно! — огрызнулась она. А затем, усилием воли вернув себе самообладание, добавила: — Драко ещё маленький. Слишком рано решать, в какую школу он пойдет.

— По правде говоря, ты просто не хочешь, чтобы он взрослел, — сказал Люциус, слишком хорошо зная, что творится у неё в голове. — Но, хочешь ты того или нет, он растёт. И через несколько лет отправится в школу. Нам пора задуматься о его будущем. А я, как ты знаешь, хочу для него только самого лучшего.

Нарцисса прикусила нижнюю губу и с обидой уставилась на мужа.

— Как ты можешь быть таким жестоким? — всхлипнула она. — Говорить мне такое… зная, как больно мне даже представить, что придётся с ним расстаться…

Она направилась к широкой супружеской кровати, откинула покрывало и легла, отвернувшись к стене.

— У тебя сердце из камня, — продолжала Нарцисса глухо. — Я была с ним с самого рождения. Не отпускала ни на шаг. А теперь ты хочешь… чтобы я отправила его на край света!

Она показательно разрыдалась, но Люциус на такую уловку не поддался.

— Не изображай передо мной спектакль, Нарцисса. Встань, поговорим спокойно.

— Драко пойдёт в Хогвартс. Тут и обсуждать нечего! — вспыхнула она, села и вытерла ладонями мнимые слёзы.

Люциус тяжело вздохнул, мобилизуя всё своё самообладание, и сел рядом с ней на кровать.

— Подумай сама: школа, куда не принимают магглорожденных! Представляешь, какое отребье теперь заполняет Хогвартс?

— Мы с тобой учились в Хогвартсе — и ничего, выжили, насколько я помню… — холодно отозвалась Нарцисса.

— Выжили, конечно. Только ты, между прочим, чуть не стала добычей оборотня, — парировал Люциус. — Это такую школу ты хочешь для своего сына?

Нарцисса вздрогнула, вспомнив ту далёкую ночь, когда лицом к лицу столкнулась с отвратительным существом — наполовину человеком, наполовину волком. Хогвартс отнюдь не был таким безопасным местом, каким его пытался выставить Дамблдор…

— И потом, в Дурмстранге преподают Тёмные искусства, — продолжил Люциус, уверенный, что уже проломил первый пласт её защиты. — Их там не только учат отражать, но и применять. Драко бы это понравилось.

— Нет! — выкрикнула Нарцисса, закрывая лицо руками. — Я не хочу этого!

— И подумай, сколько выдающихся волшебников учились в Дурмстранге. Тот же Геллерт Гриндевальд, например…

— Хватит! Ты меня всё равно не переубедишь, Люциус! — на этот раз Нарцисса действительно расплакалась — и Люциус смотрел на неё в изумлённом молчании.

Чувствуя вину, он наклонился и обнял её.

— Ну, ну… не стоит так убиваться.

— Как это — не стоит? — всхлипнула она, прижимаясь лицом к его груди и заливая слезами тонкую ткань его чёрного атласного халата. — Ты хочешь отправить нашего сына куда-то на край света, в эту свою восточную глушь. Я даже не представляю, как выглядит этот «Восток»! Я хочу, чтобы Драко остался здесь, в этой части света, чтобы он был рядом…

Люциус решил больше не настаивать: сейчас Нарцисса действительно выглядела убитой горем. Он медленно стал гладить её по спине — мягко, успокаивающе.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору, хорошо? А пока — успокойся.

Нарцисса подняла голову и посмотрела на него опухшими, заплаканными глазами. Если Люциус считал, что знает её как свои пять пальцев, то и она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать, где у него слабое место. Эту битву выиграю я, — подумала она.

— О, Люциус… — прошептала она, голос её звучал нежно и обволакивающе, прежде чем её губы коснулись его. Пальцы скользнули в светлые волосы, потом спустились вдоль позвоночника, точно следуя каждому его вздоху. Она медленно расстегнула пояс его шёлкового халата — ткань мягко упала на пол. Её ладони задержались на его талии, затем скользнули ниже, к бёдрам…

Он затаил дыхание, проклиная эту ведьму, которая одним лишь взглядом умела склонить его к чему угодно, ловко управляя им, как искусный кукловод своей марионеткой.

— Я знаю, во что ты играешь, — хрипло произнёс он. — Но у тебя ничего не выйдет.

Нарцисса стала медленно массировать его предплечья большими пальцами, стараясь расслабить напряжённые мышцы.

— За кого ты меня принимаешь? Я бы никогда не играла будущим нашего ребёнка, — сказала она, изобразив оскорблённую невинность. — Я уверена, что ты сделаешь правильный выбор. И для него… и для меня.

Она вновь поцеловала его — жадно, требовательно — и, когда отстранилась, оба тяжело дышали.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я была несчастна, правда?

— Нет, — прошептал Люциус, прижимаясь к её губам, к щеке, к чувствительной точке под ухом, к тонкой шее, к изящному изгибу ключиц. — Нет, — повторил он, едва слышно.

И когда он уложил её на постель и склонился над ней, Нарцисса уже знала — она победила.

— Мне надоело заниматься с профессором Вудбэном.

Услышав этот протяжный, усталый тон, Нарцисса на мгновение оторвалась от журнала «Чародейская красавица» и перевела взгляд на сына.

Бледное, заострённое лицо Драко выглядывало из-за кипы тяжёлых фолиантов и вороха исписанных чернилами пергаментов.

— Я думала, Вудбэн — замечательный преподаватель. Почему он тебе разонравился? Слишком много задаёт?

— Нет… Просто… я так жду, когда наконец попаду в Хогвартс, — признался мальчик с мечтательной ноткой, а затем вновь уткнулся в увесистую книгу. Он перелистывал страницы медленно, с недовольным выражением и чуть нахмуренным лбом.

Нарцисса с нежностью посмотрела на сына, пытаясь заглушить глухую боль, сжимающую грудь всякий раз, когда она думала о том, насколько опустеют её дни, когда он уедет в школу. До сих пор Драко обучался дома, в поместье Малфоев, с частными преподавателями, которые учили его грамоте, письму и основам волшебства.

— Ну зачем же спешить? — воскликнула она, подходя и устраиваясь рядом с ним. Ей хотелось быть как можно ближе, пока это ещё возможно. — Готова поспорить, в Хогвартсе ты каждый день будешь считать, сколько осталось до возвращения домой.

Драко скептически приподнял бровь, но не решился противоречить матери.

— Что ты читаешь? — спросила она, наклонившись так близко, что её подбородок коснулся его светлых волос.

— «Историю Хогвартса», — ответил Драко, переворачивая страницу. — Я всё ещё не решил, на какой именно факультет хочу попасть… Мам, а ты знала, что в Хогвартсе есть целых четыре факультета?

Нарцисса едва сдержала смешок.

— Разумеется, знала. Я тоже училась в Хогвартсе.

Драко уставился на неё с выражением абсолютного потрясения — будто не мог поверить, что его мать когда-то была ребёнком.

— Мы с твоим отцом были на Слизерине, — добавила она с лукавой улыбкой.

— Слизерин… — протянул мальчик, всё более изумлённый. Он наклонился над книгой и принялся торопливо листать страницы, пока не нашёл нужный абзац. — Вот тут написано, что многие тёмные волшебники учились именно на Слизерине. А что это значит? Кто такие тёмные волшебники?

Вопрос застал Нарциссу врасплох. Её кольнуло странное чувство — почти боль — от того, как внимательно Драко на неё смотрел. Неужели он вдруг усомнился в том, что его родители — хорошие люди? В их любви к нему?.. Это недопустимо. Нужно было немедленно прояснить ситуацию.

— Понимаешь, Драко… У всего в этом мире есть светлая и тёмная сторона. И у магии тоже. Есть те, кто слепо следует указаниям Министерства, будто они единственная возможная истина. А есть другие — те, кто считает, что к знаниям и силе можно идти разными путями. Не обязательно... строго соблюдать все правила.

Пока она говорила, Драко слушал, затаив дыхание, не отрывая взгляда от её лица ни на секунду.

— Есть волшебники, — продолжила Нарцисса, — такие, как я и твой отец, которые не одобряют некоторые обязательные законы Министерства. Например, те, что запрещают вмешиваться в жизнь магглов. Понимаешь? Нас называют тёмными, но на деле всё, что мы делаем, — это говорим вслух то, что и так очевидно: раз магглы вмешиваются в нашу жизнь, заставляя нас прятаться и сдерживать свои силы, то у нас есть полное право вмешиваться в их. В конце концов, мы живём не в двух разных мирах, а на одной планете. Мы — я, твой отец и многие другие — считаем, что вполне допустимо использовать магию, чтобы решать возможные конфликты с магглами… защищаться от них… или даже брать у них то, что нам нужно.

Она замолчала, чтобы перевести дух. Потом, мягко коснувшись плеча сына, спросила:

— Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Думаю, да, — пробормотал Драко, задумчиво. Затем пожал плечами и захлопнул книгу.

— Значит, я тоже попаду на Слизерин.

— Я в этом уверена. Сам Салазар Слизерин захотел бы видеть тебя на своём факультете. Он всегда особенно ценил тех, у кого в жилах течёт чистая кровь — как у тебя. Он не считал, что в Хогвартсе есть место полукровкам и рожденным от магглов.

Драко с торжествующим видом улыбнулся: он не сомневался — кровь, которую он унаследовал, особенная. Безупречно чистая, древняя, достойная величия… Не то что у всех этих прочих, ничтожных, смертных.

— Знаешь, что я придумала? — вдруг воскликнула Нарцисса, поднимаясь с кресла. Она с изяществом подошла к большому деревянному сундуку в углу комнаты и, немного покопавшись в нём, наконец нашла то, что искала. Драко подошёл ближе, с любопытством глядя ей через плечо. Нарцисса протянула ему подарок.

— Это принадлежало твоему отцу. А теперь будет твоим. Пара взмахов палочки — и он станет как новенький, — сказала она, ласково проводя рукой по мягкой поверхности шарфа. Того самого, что не раз согревал шею Люциуса в холодные зимы Хогвартса… а теперь будет согревать и его сына.

Мальчик принял подарок с восторгом и трепетом, заворожённо глядя на череду зелёных и серебристых полос.

Он был словно загипнотизирован.

— Не могу дождаться, когда надену его, — прошептал он, проведя пальцем по изящному изгибу змеи на гербе Слизерина, ярко выделяющемуся на бледно-зелёном фоне. — Не могу дождаться, когда отправлюсь в Хогвартс…

Нарцисса тяжело вздохнула, уверенная, что услышит эту фразу ещё не раз — а скорее, не меньше сотни раз — в ближайшие месяцы.

Что, чёрт побери, с ними всеми не так? Почему они такие радостные, шумные, улыбаются во весь рот? Почему никто не проявляет хоть капли сочувствия к моему кровоточащему сердцу?

Эти и десятки других вопросов проносились в голове Нарциссы, пока она шла сквозь ряды родителей и детей, заполнивших платформу Девять и Три Четверти. Остальные матери держали детей за руки, болтали, смеялись — и только усиливали общий гвалт и всеобщее возбуждение.

Но только не Нарцисса. Она двигалась молча, бледная, натянутая, словно струна, готовая в любую секунду лопнуть.

Рядом с ней Люциус Малфой шёл с безупречной грацией, по дороге приветствуя нужных людей и полностью игнорируя всех прочих.

— Драко, ты уверен, что взял всё, что тебе нужно? — вдруг спросил он у сына.

— Кажется, да, — отозвался мальчик, пнув бедного Добби, который тащил за ним два тяжёлых сундука.

— Если тебе что-то понадобится — просто попроси.

Драко кивнул, но тут же замедлил шаги.

— Вон Крэбб! — воскликнул он, указывая на коренастого мальчишку с не самой умной физиономией.

Люциус тут же направился к родителям мальчика, и Нарциссе, хочешь не хочешь, пришлось последовать за ним. Она увидела, как муж пожал руку старшему Крэббу и чуть склонил голову перед его женой.

— Ваш сын тоже идёт в Хогвартс в этом году, верно?

— Да. Мы надеемся, что он попадёт на Слизерин, — с энтузиазмом ответила Салли Крэбб, а потом повернулась к Нарциссе: — Доброе утро, дорогая!

Нарцисса не ответила на приветствие, но та, похоже, и не заметила. Мгновенно вцепившись ей под руку, женщина принялась без умолку щебетать на самые нелепые и пустые темы, в то время как Драко с Крэббом с воодушевлением обсуждали, как здорово будет наконец-то освоить настоящие заклинания.

Каждая минута, что уходит, — это минута, которую я могла бы провести с сыном, — думала Нарцисса, не отводя взгляда от обезьяньей физиономии Салли Крэбб, поражаясь, как много бессмысленных слов может извергать один человек, не замечая при этом полного отсутствия интереса у собеседницы.

— О, ты слышала? Керрингтон наконец-то выпустила свою новую омолаживающую сыворотку! Реклама вышла в «Пророке» буквально вчера, — без умолку щебетала Салли. — Ах да, я тебе не рассказывала! Мы нашли нового домового эльфа. Он раньше принадлежал двоюродной тётке моего мужа. Представляешь, какой кулинар! Его медовое желе — просто волшебство. Никто не готовит лучше!

Терпеть его не могу, — Нарцисса стиснула зубы, сохраняя вежливую, но натянутую улыбку. Она старательно отвечала на все вопросы миссис Крэбб, хотя мысли её были совершенно в другом месте.

— Да, я тоже в детстве обожала Хогсмид…

Хочу быть с Драко…

— Нет, до галереи фейских крыльев мы ещё не дошли.

Не хочу с ним расставаться…

— Да, поездка на поезде и впрямь захватывает.

Мне так плохо. Просто невыносимо…

— Безусловно, чудесная погода. Такие тёплые осенние деньки…

Сколько месяцев пройдёт, прежде чем я смогу снова его обнять?..

— Нет, с вашим кузеном мы не знакомы.

Так много месяцев… без моего мальчика…

Когда, наконец, Салли Крэбб исчерпала запас тем для светской болтовни, Нарцисса с облегчением выдохнула. Она могла собой гордиться: сдержала все приличия, достойно исполнила роль безупречной леди Малфой — и не позволила себе ни тени слабости, ни единого намёка на подлинные чувства.

В этот момент из паровоза вырвался первый клуб пара.

— Пошли, Крэбб, — бросил Драко и направился к поезду. — Надо торопиться, а то опоздаем.

Нарцисса и Люциус двинулись следом, пробираясь через гомонящую толпу на перроне. Драко отдал багаж Добби и, наконец, повернулся к родителям, одарив их сияющей улыбкой.

— Напиши сразу, как только тебя распределят, — велел Люциус. Затем слегка наклонился и добавил вполголоса:

— И держи меня в курсе насчёт Поттера. Он, по идее, будет с тобой на одном курсе… Победил Тёмного Лорда, но мы не знаем, на что он на самом деле способен.

— Да, отец, — серьёзно кивнул Драко.

Потом перевёл взгляд на мать.

— Мама…

Нарцисса склонилась и коснулась губами его нежной, бархатистой щеки.

— Счастливого пути, — только это и смогла вымолвить она, хотя внутри всё разрывалось от боли. Это чувство оказалось мучительнее любой физической боли — даже родов. Будто кто-то вырывал из груди часть её самой.

Я не буду плакать. Лучше ослепну, чем позволю себе слёзы при нём.

Но Драко, похоже, заметил тревогу и боль, проступившие в глазах матери, и, стараясь её утешить, тихо сказал:

— Я вернусь на Рождество.

Рождество… Три месяца. Три долгих месяца без него!

Нарцисса кивнула и выдавила дрожащую улыбку. Затаив дыхание, она следила за тем, как сын поднимается по ступенькам поезда и исчезает внутри. А потом увидела его вновь — в окне вагона: он махал ей рукой, улыбающийся, взволнованный.

Она стояла, не двигаясь, пока не раздался пронзительный скрежет колёс — предвестник отправления. Поезд, фыркая и пуская облака пара, медленно тронулся и вскоре исчез со станции.

Нарцисса сглотнула. Нет. Сейчас — нельзя. Ни в коем случае нельзя расплакаться.

— Как думаешь, он забудет меня? — прошептала она, крепко вцепившись в руку Люциуса.

Он тихо рассмеялся.

— Забыть собственную мать? За каких-то три месяца? Вряд ли. — Он услышал, как она печально вздохнула, и мягко погладил её по плечу. — Он вернётся.

— Да. Вернётся, — повторила она, поднимая голову, будто вспоминая, как дышать.

Она посмотрела на точку, где скрылся Хогвартс-Экспресс, — а затем повернулась, чтобы идти домой.

Не важно, что дорога теперь будто вздумала идти в гору.

Не важно, что особняк Малфоев отныне будет до боли пуст без Драко.

Она выдержит. И не прольёт ни единой слезяы.

Люциус Малфой обыскал весь особняк в поисках жены — и, в конце концов, нашёл её в единственном месте на свете, где меньше всего ожидал её увидеть: на кухне.

— Что ты делаешь на нижнем этаже? — осведомился он, с изумлением глядя на происходящее.

— Люциус… — рассеянно откликнулась Нарцисса, не отрываясь от дела: она одновременно помешивала содержимое сразу трёх мисок, ловко управляя волшебной палочкой. — Я готовлю сладости. Для Драко.

— Опять? — протянул он с оттенком усталости в голосе.

Домовой эльф Добби, сновавший по кухне в панике и заляпанный мукой до самого кончика своего длинного носа, застыл, как только заметил хозяина. Его всего затрясло.

— Хозяин! Добби пытался остановить госпожу! Добби умолял её! Но она… она настаивала, хотела всё приготовить сама!

Люциус бросил на Добби выразительный, молчаливый взгляд — сдержанное порицание, которым владел в совершенстве, — а затем повернулся к Нарциссе:

— Зачем ты это делаешь?

— Боюсь, в Хогвартсе его плохо кормят. Вот и всё, — оправдалась она.

Но Люциус посмотрел на неё с лёгким подозрением.

— Не делай вид, будто не знаешь: в Хогвартсе всегда кормили на совесть.

Нарцисса лишь фыркнула, но не ответила. Даже если бы захотела, не смогла бы объяснить, что чувствует. Он всё равно не понял бы — не понял бы, насколько ей важно хотя бы на миг представить, как её маленький Драко где-то в школе ест что-то, что она сама приготовила для него… своими руками.

Писать ему письма и отправлять подарки — вот и всё, что оставалось, чтобы хоть как-то чувствовать себя ближе к сыну. Она ужасно по нему скучала, хоть со временем и начала понемногу привыкать к одиночеству. Но порой становилось невмоготу: чтобы не думать о Драко и как-то заполнить пустоту в днях, приходилось искать себе отвлечения.

— Ты пришёл просто пялиться на меня, или есть ещё какая-то причина? — буркнула она с раздражением, заканчивая украшать торт толстым слоем блестящей глазури.

— Ну… — протянул Люциус неопределённо. — Пришло вот… — Он помахал перед её лицом запечатанным письмом.

— Драко написал! — воскликнула Нарцисса, поспешно вытирая руки о кухонный фартук. Она торопливо его развязала и кинулась вперёд, чтобы схватить письмо, но Люциус ловко отдёрнул конверт, прежде чем она успела его коснуться.

— Оно адресовано мне. Я прочту сам.

— О, Люциус! — вспыхнула она, надув губы. Прошло уже две недели с тех пор, как Драко не отвечал на её письма, и она начинала всерьёз волноваться. Она с тревогой наблюдала, как муж медленно вскрывает конверт — нарочно тянет, словно наслаждаясь её нетерпением. — Ну же, читай! Что он пишет?

— Посмотрим… Ммм… благодарит тебя за сладости.

— Правда? — просияла она.

Люциус продолжил читать про себя.

— Да. Вот… пишет, что в отличие от него, Гарри Поттер не получает писем из дома.

— Да он, по сути, только и делает, что жалуется на Поттера во всём письме, — заключил Люциус.

— Как обычно! — рассмеялась Нарцисса. Но, заметив, как его лицо потемнело, вздрогнула. — Что случилось?

— Послушай: он пишет, что выяснил — Хагрид, лесничий, держит у себя в хижине настоящего дракона. Представляешь? Но когда он рассказал об этом, ему никто не поверил — и в наказание его оставили после уроков!

Нарцисса не смогла сдержать возмущения.

— Это неслыханно! Как они могли назвать его лжецом? Как смеют…

— И это ещё не всё, — перебил её Люциус, продолжая читать. — В наказание их отправили в Запретный лес — глубокой ночью — на поиски существа, которое… питалось кровью единорогов…

Он замолчал, потому что Нарцисса побледнела и пошатнулась, едва не потеряв сознание. Люциус быстро подхватил её и помог сесть, а затем протянул ей письмо.

— Успокойся. С Драко всё в порядке. Читай: он мельком увидел это существо и тут же убежал.

Женщина склонилась над листом, вчитываясь в знакомый, любимый почерк своего Драко:

«Единорог лежал безжизненно. Мы услышали, как кто-то подкрадывается к нему, скребётся… Это была тень. Не человек. Нечто не-человеческое. Тень, ползущая в капюшоне… с двумя глазами. Красными. Змеиными глазами».

Нарциссу пробрала дрожь — по спине будто провели ледяным лезвием. Пальцы, сжимавшие письмо, предательски задрожали. В воображении всплыла ужасная сцена, свидетелем которой стал её ребёнок: нечто, тень, пьющее кровь единорога…

Красные глаза. Змеиные глаза.

— Ты думаешь… это был Он? — прошептала она, глядя на Люциуса.

Он посмотрел на неё удивлённо, затем резко возразил:

— Не будь глупой! Драко, скорее всего, увидел какое-нибудь странное существо. Ты же знаешь, сколько разных тварей бродит по Запретному лесу? Нет, это возмутительно! Хагрид отправил двух детей одних, ночью, в такое опасное место! Я добьюсь его увольнения. Клянусь, добьюсь!

Но Нарцисса его уже не слушала.

Мысль о возвращении Лорда Волдеморта цепко осела в сознании — тяжёлая, как свинец, и холодная, как камень. Нарцисса не могла от неё отделаться. И Люциус знал это. Он просто отказывался признать.

— Как член Попечительского совета школы, я добьюсь, чтобы этого деревенщину уволили! — бушевал Люциус, меряя шагами кухню. — Не понимаю, почему Дамблдор до сих пор держит его в Хогвартсе. Он же ни на что не годен! Он заплатит за то, что подверг опасности моего сына.

— Люциус, — тихо окликнула его Нарцисса. — Люциус… А что, если Он никогда и не умирал? Что, если Он стал чем-то вроде тени… потерявшей тело, но всё ещё ищущей силы и помощи?

Она прижала письмо Драко к груди, будто оно могло защитить её от мрачного, разъярённого взгляда мужа.

— Это невозможно, — процедил Люциус сквозь зубы.

Не сказав больше ни слова, он вышел и плотно захлопнул за собой дверь, оставив Нарциссу одну — среди сладких ароматов выпечки и горьких сомнений. Он так и не признался ей в главном: в последнее время Чёрная метка на его руке снова давала о себе знать.

У Нарциссы никогда не было много подруг в юности, а после того, как она стала богатой леди Малфой, их стало ещё меньше.

Возможно, именно поэтому она искренне обрадовалась, увидев Салли Крэбб у входа в особняк тем утром. Не избалованная бескорыстными визитами, Нарцисса, облегчённо улыбаясь, тут же принялась болтать без умолку:

— Присаживайтесь, дорогая. Вот сюда, в это кресло — оно ближе всего к камину. Ужасная стужа, правда? Я просто не дождусь лета! Я велела Добби подать нам чай. Получали новости от вашего сына из Хогвартса? Драко мне написал пару дней назад.

Салли Крэбб сидела на удивление молча, но Нарцисса не придала этому значения. Она всё ещё говорила, когда домашний эльф поставил поднос с чаем на столик перед ними.

— Люциус уже несколько дней заперт в своём кабинете, но если хотите, я могу потревожить его — скажу, что вы здесь. А ваш муж? Чем он занят?

— Значит, к вам они ещё не приходили, — внезапно произнесла Салли Крэбб, мрачно и с плохо скрываемой горечью.

— Что? — Нарцисса удивлённо подняла взгляд, поправляя крышку на заварочном чайнике.

— Те, из Министерства, — отрезала Салли. — К нам домой они уже приходили. Обыскали всё, до последнего угла.

Нарцисса удивлённо распахнула глаза. Обыск?

— С какой стати? — удивлённо спросила она, а затем, выпрямившись и придав себе весь присущий ей аристократический лоск, твёрдо произнесла: — Никто из Министерства не посмеет переступить порог этого дома без нашего согласия. Имя Малфоев по-прежнему внушает и уважение, и страх… или, по крайней мере, я на это надеюсь.

— Вы не знаете? — с подчеркнутой загадочностью произнесла Салли Крэбб, внимательно изучая недоумение, проступившее на лице Нарциссы, и неторопливо отпивая чай. Облизала губы и продолжила:

— Артур Уизли предложил принять новый Закон о защите магглов. Он и другие сотрудники его Отдела начали проводить обыски в домах тех, кто раньше подозревался в связях с Тёмным Лордом. Похоже, мой муж оказался первым в списке. Но я уверена, что скоро они заглянут и к вам, — закончила она, устраиваясь поудобнее в кресле.

Нарцисса не могла поверить своим ушам. Она была настолько возмущена, что сперва даже не нашлась, что ответить.

— Ещё один закон о защите магглов? — переспросила она, громко опуская чашку на блюдце.

— Надеюсь, им не хватит дерзости появиться в моём доме. То, что они творят, — возмутительно! Люциус уже был оправдан. У них нет никаких доказательств — и не будет, даже если они перероют здесь всё до последнего ящика!

Эта вспышка гнева принесла ей некоторое облегчение, но теперь ей срочно нужно было поговорить с Люциусом — рассказать об этом вопиющем безобразии.

— Думаю, вам лучше вернуться домой, — холодно обратилась она к госпоже Крэбб. — Мне что-то нехорошо.

Салли уныло кивнула:

— Надеюсь, я вас не слишком расстроила, моя дорогая. Пожалуй, пойду. Отдохните… и спасибо за чай — он был восхитителен.

Словно подводя черту под беседой, она неторопливо надела перчатки и, сопровождаемая Добби, направилась к выходу.

Едва за Салли Крэбб закрылась дверь, как Нарцисса стремглав бросилась наверх и постучала в дверь кабинета Люциуса.

Открыли ей не сразу.

— А, это ты, — устало произнёс он. — Послушай, я очень занят и…

Но Нарцисса не собиралась ждать. Она ворвалась в кабинет, как ураган. На столе мужа громоздились бумаги и пузырьки с зельями.

— Что бы ты ни делал, то, что я собираюсь тебе сообщить, куда важнее, — отрезала она, скрестив руки на груди. — Министерство приняло новый закон…

— О защите магглов? Я в курсе, — перебил Люциус с гримасой. — Именно поэтому я и заперся в кабинете, Нарцисса.

Он вновь уселся за письменный стол, повернувшись к ней спиной, и с лихорадочной поспешностью начал строчить что-то на длинном пергаменте.

— Я составляю список предметов, от которых нужно избавиться до того, как эти грызуны из Министерства сунутся в наш дом. Передам его Борджину — уверен, он купит их по хорошей цене.

Нарцисса вытянула шею, пытаясь разглядеть написанное, и тут же заметила знакомые названия. Дорогие её сердцу вещи.

— Ты не посмеешь отдать Прорицательную Сферу Печальных Судеб! Это была реликвия моей матери! — воскликнула она. — И мой Соблазнительный Аромат тоже?!

— Заставляет мужчин делать всё, что захочет женщина. Это запрещено, Нарцисса. Почти как Империус.

— Мне плевать! — закричала она. Затем вырвался глухой, отчаянный всхлип. — О, Люциус! Почему они собираются рыться в нашем доме? Я не перенесу такого унижения…

— Я понимаю, — мрачно произнёс Люциус. — Это унизительно. Но мы не можем рисковать. Чем больше вещей мы уберём из дома, тем лучше для нашей репутации.

Он сжал кулаки, с трудом подавляя гнев, и вновь склонился над пергаментом, поспешно продолжая список. Нарцисса стояла за его спиной и, едва сдерживая слёзы, следила за тем, как перо выводит строчку за строчкой — словно перечёркивая её прошлое.

Там были вещи, которые принадлежали ей самой, дорогие сердцу мелочи, — и предметы, о существовании которых она прежде даже не догадывалась. Один из них особенно привлёк её внимание:

— Дневник Тома Реддла?

— М-м… да. Один из многих предметов, которые Тёмный Лорд доверил мне на хранение.

— Но ты не можешь его продать. Если Он поручил тебе его спрятать, значит, это что-то по-настоящему ценное. Что, если Он однажды потребует его обратно?

— Каким образом? — отрезал Люциус, не желая даже допустить мысль о том, что Лорд Волдеморт мог быть ещё жив.

Нарцисса прикусила губу, удерживая на языке то, что давно просилось наружу.

— Добби! — рявкнул Люциус, и в следующую секунду в кабинете с негромким хлопком появился домашний эльф.

— Принеси мне ещё Огненного виски, — велел он, указывая на пустой графин.

— Да, господин, — пискнул эльф, бережно поднимая поднос.

Тем временем Нарцисса устроилась в кресле.

— Что ж, Люциус… — произнесла она, скрестив ноги и спокойно взглянув на него. — Разумеется, решать тебе, но на твоём месте я бы не спешила от него избавляться. В конце концов, это всего лишь дневник со времён учёбы, не так ли? Вряд ли Министерство устроит из этого драму.

— Этот дневник куда опаснее, чем ты думаешь, Нарцисса, — сказал Люциус. И, заметив жадное любопытство в глазах жены, спросил: — Ты помнишь легенду… о Тайной комнате?

Губы Нарциссы скривились в невольной усмешке.

— Конечно. Та самая легендарная комната с кровожадным монстром, пожирающим магглорожденных, — проговорила она с насмешкой.

— Я бы не стала так шутить, — холодно возразил Люциус. — Эта комната существует. И только Тёмный Лорд, наследник Салазара Слизерина, знал, как в неё попасть. Прошло уже пятьдесят лет с тех пор, как её открывали в последний раз. Тогда погибла одна грязнокровка.

Нарцисса почувствовала, как сердце сжалось от неосознанного страха… и тут же трепетно отозвалось каким-то мрачным, почти запретным волнением.

— В его старом школьном дневнике записан ключ к открытию Тайной комнаты и к очищению Хогвартса от учеников, недостойных его посещать, — заключил Люциус с едва заметной усмешкой. Почувствовав, как пересохло во рту, он бросил раздражённый взгляд в сторону домовика:

— Добби! Я всё ещё жду свой виски…

Эльф вздрогнул и затрепетал, не то от страха, не то от ужаса перед тем, что только что услышал. Выскользнув за дверь, он затаился и навострил свои огромные уши, решив не упустить ни единого слова из разговора хозяев.

— Ты ведь понимаешь, что с такой вещью лучше расстаться? — продолжил Люциус. — Я должен продать её.

— Можно придумать и нечто получше, — резко возразила Нарцисса. От прилива крови её щёки вспыхнули, а голубые глаза, устремлённые на мужа, казались особенно яркими.

— Что ты хочешь этим сказать? — прохрипел он.

— Ты можешь… «случайно» уронить этот дневник, скажем, в руки Артура Уизли. А ещё лучше — одному из его детей. Представь себе скандал! Уверена, Министерство немедленно отправит его в отставку. А вместе с ним канет в Лету и его очередной Закон о защите магглов. И тогда никто не посмеет совать нос в наш дом, — она кокетливо поправила выбившуюся прядь, и, глядя на Люциуса с лукавой усмешкой, добавила: — Таких, как он, вообще следовало бы лишить палочки и отправить жить среди тех магглов, которых он так страстно защищает.

Люциус усмехнулся в ответ — понимающий, довольный. План и впрямь был гениален в своей изощрённости. Осталось только воплотить его в жизнь… а это, увы, звучало куда проще, чем было на деле.

В течение нескольких недель мысли о министерских проверках и дневнике Тома Риддла почти не тревожили Нарциссу — с приходом лета в дом вернулся Драко, и вместе с ним вернулся покой. Его присутствие вновь согревало её сердце, отодвигая на задний план мрачные тени одиночества и ненависти.

— Интересно, куда это они запропастились, — пробормотала она, вглядываясь в толпу прохожих. Люциус и Драко отправились по делам в Темный переулок, но до сих пор не вернулись.

Нарцисса терпеливо ждала их возле лавки мороженого Флориана Фортескью, когда, наконец, различила в потоке лиц знакомый профиль мужа. Рядом с ним быстро шагал Драко, стараясь не отставать.

— Где вы пропали? — возмутилась Нарцисса, заметив их. — Бросили меня одну среди этой толпы неотёсанных детей и… Люциус! Что с тобой? — ахнула она, лишь теперь заметив синяк, темнеющий у него под глазом.

— Ничего страшного, — буркнул он раздражённо.

— Он подрался с Артуром Уизли, — пропел Драко, за что немедленно удостоился ледяного взгляда отца.

— Подрался?! — переспросила Нарцисса, потрясённая. — Это совсем не по-джентльменски, Люциус! Что теперь о тебе подумают?

Люциус раздражённо зарычал:

— Это он первый полез с кулаками, и… ай! — поморщился он, когда Нарцисса осторожно прикоснулась к его травме.

— Прости. Не двигайся. — Она подняла палочку, направила её на пострадавший глаз и прошептала целительное заклинание. Увидев, как лицо Люциуса слегка расслабилось, поняла, что боль отступила, и убрала палочку в рукав.

Он внезапно схватил её за запястье и рывком притянул к себе:

— Нарцисса, у меня получилось… — прошептал он ей на ухо.

Нарцисса невольно вздрогнула.

— Получилось… сделать что?

— Подвернулся идеальный случай, — прошептал Люциус. — Я подбросил дневник в котёл девчонки Уизли.

— Какой дневник? — Она смотрела ему в глаза, как загипнотизированная птица в зрачки змеи. Но в следующую секунду чары рассеялись, и на лице Нарциссы мелькнуло осознание. — Тот самый дневник!

Она и забыла об истории с Тайной комнатой. Как странно… И всё же теперь в её голове начали закрадываться сомнения. Удастся ли им действительно скомпрометировать Артура Уизли? Когда она предложила этот план Люциусу, то сделала это на эмоциях — под влиянием злости, возмущения, тревоги. Она и представить не могла, что он решится воплотить всё в жизнь.

— Хорошо ещё, что я захватил его с собой, — тихо проговорил Люциус.

— Ты уверен, что это не обернётся слишком серьёзными последствиями? — шёпотом спросила Нарцисса. — Я… я волнуюсь за безопасность Драко.

Она и представить не могла, как выглядит то чудовище, что прячется в Тайной комнате…

— Он нападает только на грязнокровок, тебе не о чем беспокоиться, — сказал Люциус, безошибочно прочитав тревогу на лице жены. — И потом, ещё не факт, что девчонка Уизли вообще сможет открыть Тайную комнату…

— Эй, о чём вы тут шепчетесь? — спросил Драко, подходя ближе с недовольным и подозрительным выражением лица. — Ну и где мой подарок?

— Я пообещал ему гоночную метлу, — пояснил Люциус.

Нарцисса с облегчением улыбнулась: перемена темы пришлась как нельзя кстати. История с Тайной комнатой уже начала блекнуть в её мыслях. Взяв Люциуса под руку, она направилась вместе с ним к ближайшему магазину гоночных метел.

— Я хочу новую модель «Нимбуса», — заявил Драко, шагая впереди родителей. — У Поттера «Нимбус-2000», и он так зазнаётся, будто уже стал великим игроком… этот шрамированный идиот…

Люциус с Нарциссой переглянулись и тяжело вздохнули — всё лето их сын не уставал изливать желчь на Гарри Поттера.

— А ты ничего не рассказываешь о своих друзьях из Слизерина, — заметила Нарцисса. — Какие они?

— Друзья? Ну… — Драко на миг задумался, будто не вполне понимал, что именно имелось в виду. — Крэбб и Гойл делают всё, что я им говорю, — пробормотал он наконец. — И ещё профессор Снейп. Он один не пускает слюни при одном упоминании Поттера, Великого и Прекрасного. Поттера-Выжившего!

— Опять началось… — устало вздохнул Люциус, закатив глаза. Он был уверен, что его ждёт ещё как минимум полчаса причитаний на тему Гарри Поттера. Но Драко внезапно сменил тему, завидев витрину с новыми моделями гоночных метел.

— Вот она! Та самая! «Нимбус-2001»! — воскликнул он и, не дожидаясь родителей, бросился в магазин.

Нарцисса поспешила за ним, провожая взглядом с тревогой, смешанной с нежностью.

Как такое возможно? Как такой чудесный мальчик, как её Драко, до сих пор не обрёл настоящих друзей?

Она не могла — нет, не хотела — этого понять. Не хотела верить, что его может постигнуть та же участь, что когда-то постигла её саму. В школе однокурсники восхищались ею — и в то же время боялись. За спиной шептались, завидовали, плели заговоры. Потому что проще всего избавиться от того, кто внушает страх.

Но Драко не заслуживал одиночества. Он не должен был прожить те же школьные годы, что она. Не имел права остаться таким же одиноким.

— Неужели метлы для квиддича стоят таких денег? — пробормотал Люциус, нахмурившись, читая цену на табличке.

— Только лучшие, синьор Малфой, — отозвался молодой продавец.

Люциус криво усмехнулся. Он хотел, чтобы его сын получал лучшее — сразу, без преград, без вопросов.

Он без колебаний оплатил «Нимбус-2001», пока Драко с интересом щупал рукоять и оценивающе осматривал метлу со всех сторон.

Но на лице мальчика всё ещё сохранялось недовольное выражение.

— Что случилось, дорогой? Тебе не нравится? — с тревогой спросила Нарцисса.

— Нравится, но… на самом деле, она мне без толку. Пока я не попаду в команду Слизерина. Как бы я хотел быть ловцом! Я бы заставил Поттера глотать пыль! — Он вскинул голову и посмотрел на родителей. — Я просто… не хочу казаться хуже него.

— Ты не будешь хуже. Ты — Малфой, — твёрдо сказал Люциус. А затем повернулся к продавцу:

— Сколько у вас таких ещё?

— Ч-что, простите? — замялся тот.

— Таких же метел. Сколько осталось? — повторил Люциус с нарастающим раздражением.

— Ещё три, синьор Малфой.

— А заказать можно? Мне нужно минимум шесть одинаковых. Чтобы к началу учебного года они были доставлены в Хогвартс.

— Но, папа… зачем мне семь «Нимбусов-2001»? — наивно спросил Драко.

— Остальные — для твоих товарищей по команде. Подарок от меня факультету Слизерин, — ответил Люциус.

Нарцисса сразу поняла, что так он решил «купить» Драко место в команде по квиддичу. Но она сомневалась, что этого будет достаточно, чтобы у сына появились настоящие друзья.

Дружбу нельзя купить. Уважение — возможно. Восхищение — пожалуй. Зависть — наверняка.

Но не дружбу.

Тем не менее, она предпочла не говорить вслух ни слова. В конце концов, Драко выглядел довольным и гордым, а ей больше всего на свете хотелось видеть улыбку на его лице.

Сидя у окна, Нарцисса с тяжёлым сердцем вспоминала события последних дней.

Их с Люциусом тщательно продуманный план по дискредитации Артура Уизли с треском провалился: этот жалкий магглолюбец не только остался при должности, но и осмелился заявиться в Малфой-мэнор с обыском, конфисковав добрую часть их коллекции запрещённых артефактов.

Будто этого было недостаточно, Люциуса исключили из Попечительского совета Хогвартса, а его попытка добиться отставки Дамблдора потерпела полное фиаско.

Всё пошло не так, как должно было, — с тяжёлым вздохом подумала Нарцисса.

Но хуже всего — и от этого внутри у неё закипала настоящая ярость — было то, что они потеряли Добби. Их домового эльфа.

Как раз в тот момент, когда мысли её вновь вернулись к нему, послышался лёгкий хлопок — тот самый звук, с каким кто-то появляется или исчезает в пространстве.

Нарцисса мгновенно вскочила и поспешила проверить источник. И к своему величайшему изумлению, увидела у двери в подземелье знакомую хрупкую, морщинистую фигурку — Добби.

— Добби! Я была уверена, что ты вернёшься! — воскликнула Нарцисса, одаривая его торжествующей улыбкой. — Идём, дел полно на кухне. Лестницы и полы срочно требуют уборки.

Но эльф не сдвинулся с места. Он смотрел на неё с таким странным выражением, какого она прежде никогда у него не видела.

— Добби пришёл не работать, миледи, — вдруг произнёс он тяжёлым, глухим голосом. — Добби пришёл забрать свои вещи.

Нарцисса сразу же заметила: он не назвал её «госпожой». В груди у неё вспыхнуло раздражение, сильное, почти неконтролируемое желание влепить ему пощёчину. Но она усилием воли подавила гнев. Без единого слова пошла за ним вниз по лестнице в подземелье и стояла в стороне, наблюдая, как он собирает свои жалкие пожитки: старую фотографию отца — того самого эльфа, что служил в особняке Малфоев много лет назад, потрёпанную маленькую биту для квиддича — Нарцисса смутно помнила, как Драко когда-то избивал ею Добби, — и затёртый до дыр коврик, которым он укрывался по ночам, свернувшись клубком на ледяных плитах подземелья.

— Добби всё собрал. Добби теперь уходит, — пробормотал эльф, упорно избегая встречаться взглядом со своей бывшей хозяйкой.

— Нет! Ты не можешь просто взять и уйти! — прошипела Нарцисса сквозь стиснутые зубы. Её охватило отчаяние. Как она теперь будет управляться с огромным замком одна? Она отчаянно нуждалась в нём… — Ты — домашний эльф. Ты обязан служить этому дому и этой семье до конца своих дней.

— Добби был обязан, — поправил её эльф. — А теперь Добби — свободный эльф.

Он приподнял левую ногу и гордо продемонстрировал отвратительный, дурно пахнущий носок — тот самый, который дал ему свободу.

— Гарри Поттер освободил Добби! — вздохнул он с благоговением. — Такой храбрый, благородный, добрый, скромный… Гарри Поттер был первым, кто обращался с Добби как с равным.

Он бы мог часами рассыпаться в похвалах в адрес того, кто, по всей видимости, стал для него настоящим героем.

Нарцисса вдруг поняла: если она и надеялась вернуть своего домового эльфа, придётся начать относиться к нему с большим уважением. Впрочем… она не могла припомнить, чтобы хоть раз была с ним по-настоящему добра. За все те годы, что Добби провёл в Малфой-мэноре, она старательно избегала даже просто смотреть на него — его вид вызывал у неё отвращение. Обращалась с ним так, словно он был бесплотной тенью.

Люциус и Драко, впрочем, были не лучше. Приказывали ему сунуть уши в духовку, хлестали плетью, подвергали жестоким наказаниям. Но разве не так поступали все волшебники? Разве не так следовало воспитывать домашних эльфов — в строгости, дисциплине, подчинении?

Почему же тогда этот проклятый эльф решил восстать против вековых устоев?

— Мне очень жаль, Добби, — с трудом выдавила из себя Нарцисса, стараясь говорить как можно мягче. — Возможно, мы… эм… не всегда были с тобой… вежливы. Но, уверяю тебя, есть волшебные семьи, которые обращаются со своими эльфами гораздо хуже! Мы, может, и угрожали тебе смертью… время от времени…

— Пять раз в день, миледи, — уточнил Добби.

— Но ведь другие не ограничиваются словами, — продолжила она, приближаясь к эльфу, и он попятился назад, пока не уткнулся спиной в стену. — Моя тётушка, например, отрубала головы эльфам, если они ослушались или становились слишком старыми. Потом варила их и развешивала по дому — на чёрных блюдах. — Голос Нарциссы стал мрачным и глухим, почти траурным.

Добби передёрнуло. Его и без того огромные глаза ещё больше выпучились и заблестели от ужаса.

— Возможно, ты слишком возомнил о себе и потерял ощущение реальности. Но поверь… найти кого-то, кто будет обращаться с тобой лучше, чем мы, тебе вряд ли удастся.

Но Добби мужественно поднял голову и взглянул Нарциссе прямо в глаза.

— Добби не собирается искать другую волшебную семью, чтобы снова служить в рабстве, миледи, — твёрдо сказал он.

— Ах вот как? — вскинула брови Нарцисса, скрестив руки на груди. — И что же ты собираешься делать?

— Добби будет искать работу. Настоящую, — пискнул он, но с решимостью. — За которую платят.

Одна только мысль о том, что Добби собирается получать жалованье, заставила её расхохотаться.

— Я полагала, для домовых эльфов это величайшее оскорбление — брать деньги за службу.

— Только не для Добби, миледи.

Нарцисса мгновенно потеряла терпение. Скинув с лица прежнюю вежливую маску, она разразилась гневной тирадой:

— Ты, должно быть, выжил из ума, раз решил, что кто-то вообще захочет иметь дело с таким эльфом, как ты! — крикнула она, едва сдерживая ярость. — Ты не слушаешься, ты предаёшь, ты забыл, что такое долг! Эльф, который требует себе плату за работу… Да тебя никто и близко не подпустит ни к одному дому!

Добби прикусил губу и принялся теребить свои длинные уши, неуверенно перебирая их дрожащими пальцами. Он больше не был ей подвластен — мог наконец сказать всё, что думал. Но не сказал. Какая-то часть его всё ещё оставалась покорной воле этой женщины. По крючковатому носу скатилась крупная слеза.

— Добби… свободный эльф, — снова пискнул он, едва слышно.

И прежде чем Нарцисса успела ответить, он исчез с мягким хлопком.

— Ну и катись! — взвизгнула Нарцисса, яростно пнув воздух. — Ты мне и даром не нужен, глупый эльф!

Она осталась одна — в холодной, тёмной, безмолвной комнате подземелий. Огляделась. Изнутри её обдало неприятным, липким ощущением. Леди из дома Блэк — без эльфа… Это было непристойно. Невыносимо. Унизительно.

Она ещё не знала, что это — лишь первый шаг в череду потерь, от которых не будет спасения.

Нарцисса почти против воли согласилась сопровождать Люциуса и Драко на финал Кубка мира по квиддичу, но к концу дня была вынуждена признать: она ни о чём не пожалела. Сидя между мужем и сыном у пылающего костра, разожжённого в летнюю ночь, она ощутила редкое чувство покоя.

Было приятно слушать, как бывшие Пожиратели Смерти вспоминают давние времена, делясь друг с другом забавными историями. Даже Драко, казалось, искренне развлекался — не пропускал ни слова и с восторгом ловил каждую фразу Селвина, настоящего мастера рассказа. Темы были настолько увлекательны, что пару раз Нарцисса сама засмеялась — легко, беззаботно, как не смеялась уже много лет.

По левую руку от неё Люциус смеялся, поддерживал беседу и изредка пригублял из бокала. Нарцисса краем глаза замечала, как его обычно бледное лицо всё больше наливалось румянцем — то ли от жара костра, то ли от изрядного количества алкоголя.

— О, расскажи-ка ещё, как мы тогда подорвали ту штуковину… ну, на которой магглы перемещаются туда-сюда! — возбуждённо воскликнул он, обращаясь к Селвину. Пляшущие языки пламени озаряли его лицо.

— Они называются автомобили, — поправил его Нотт, усмехаясь себе под нос и случайно расплескав немного виски.

Яксли слегка наклонился к Нарциссе и прошептал с заговорщицкой улыбкой:

— Честно говоря, я очень рад, что Люциус в этот раз взял вас с собой.

Он подмигнул, и на губах Нарциссы невольно мелькнула улыбка.

— Слушать о ваших проделках — сплошное удовольствие! — отозвалась она с неожиданной искренностью.

— Вам бы куда больше понравилась одна из наших охот на магглов, — протянул кто-то из мужчин. Его слова тут же вызвали волну аплодисментов и смеха, и Нарцисса, сбитая с толку, обернулась к Люциусу.

Он перехватил её взгляд и усмехнулся с ленцой:

— Ещё как бы захотела… Но я всегда находил способ тебя отговорить.

— Ты просто не любишь делиться, — заметил Нотт, дружелюбно хлопнув его по плечу. — Так и не дал своей даме вкусить настоящего веселья. Хотя… это ещё поправимо.

Мужчины замолчали. В повисшей тишине лесной поляны ясно доносились отдалённые крики и весёлый гомон с расположенного неподалёку лагеря.

— Вы вообще видели, кто сидел сегодня на трибунах? — прошептал Нотт, прищурившись. — Сплошная грязь и предатели крови, — добавил он с нескрываемым презрением.

Бывшие Пожиратели Смерти переглянулись, безмолвно обмениваясь взглядами — в этих взглядах читалось полное понимание и негласное согласие.

Нарцисса всё поняла — и отнюдь не обрадовалась.

— Вы ведь не всерьёз… О, только не это! — воскликнула она с нарастающим раздражением. — Напасть сегодня — безумие! Кругом сотрудники Министерства!

Но её слова повисли в воздухе: никто и не подумал их услышать. Мужчины один за другим поднялись со своих мест, шатаясь, и начали гасить костёр.

Нарцисса вцепилась в край плаща Люциуса.

— Прошу тебя. Это же самоубийство.

— Не волнуйся, дорогая, — отозвался он с усмешкой. — Именно потому, что никто не ждёт этого, будет особенно весело.

Он обвёл взглядом остальных и уже громче добавил:

— Возьмём кого-нибудь в заложники. Тогда Министерство не рискнёт вмешиваться.

— Владелец лагеря — маггл, живёт вон в том домике, — бросил Макнейр, указывая на хижину на вершине холма.

— За ним! — рявкнул он, голосом, срывающимся в боевой рык, и вся группа, почти одновременно, устремилась в указанную сторону.

— О, отец! — взмолился Драко. — Можно мне с вами?

— Исключено, — отрезал Люциус. — Останешься здесь. Спрячься вон за теми деревьями.

Драко уже раскрыл рот, чтобы возразить, но один-единственный взгляд отца заставил его замолчать на полуслове.

— Ну что, леди Малфой, вы с нами? — обратился к ней Яксли, проходя мимо.

— Я… — Нарцисса запнулась, оглядываясь в замешательстве. Её начинало подташнивать от внутреннего напряжения: желание стать частью происходящего боролось с тревогой — а вдруг всё выйдет из-под контроля? — Я должна присмотреть за сыном, — проговорила она неуверенно.

— Я вполне способен позаботиться о себе, — недовольно бросил Драко.

— Слышали? — усмехнулся Яксли. — Ну так как?

У Нарциссы заколотилось сердце. Она ясно ощутила, как лёгкое головокружение от предвкушения и адреналина заглушило остатки сомнений и приличий.

— Ну… раз уж вы настаиваете, — бросила она с показным равнодушием.

— Ты и правда хочешь пойти с нами? — Люциус положил руки ей на плечи, заглядывая в глаза.

Нарцисса кивнула.

— Я уж подумал, ты предпочтёшь сохранить безупречный вид, вместо того чтобы ввязываться во всё это безумие, — усмехнулся Люциус.

Нарцисса и впрямь была довольна тем, как выглядит. Её образ — холодный, безукоризненно сдержанный — полностью соответствовал тому впечатлению, которое она хотела производить. Высоко собранные светлые волосы, тонкое платье ледяного голубого оттенка, подчёркивающее цвет глаз… Она выглядела безупречно — будто ничто на свете не способно было поколебать её хладнокровие.

Но внутри всё кипело: возбуждение и гнев бурлили под гладкой оболочкой, жадно и нетерпеливо ища выход наружу.

— Если хочешь выпустить пар — я не против, — прошептал Люциус, наклоняясь ближе. Его пальцы мягко коснулись её подбородка, чуть приподняли его. — Только держись рядом. Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось.

Он осторожно распустил её причёску — волосы мягкой волной упали на плечи. Затем лёгким взмахом палочки нарисовал на её лице маску — мрачную, устрашающе прекрасную.

* * *

Мистер Робертс задумчиво смотрел в окно спальни, вглядываясь в темноту, где тесным скоплением стояли странные палатки на его кемпинге. И что за чудной народ понаехал! Сплошь чудаки — в нелепых нарядах и с каким-то странным, возбуждённым видом.

Мысли путались. Он и не догадывался, что за сегодняшний день его память стирали уже не раз — с помощью заклинаний забвения.

— Бывает у тебя такое, что не можешь вспомнить, чем занимался днём? — спросил он жену.

Миссис Робертс, сидевшая на супружеской кровати с увлекательным любовным романом в руках, покачала головой и пожала плечами:

— Наверное, возраст берёт своё, дорогой, — хихикнула она. — Ложись спать. Какая тебе разница, кто они такие? Главное, что деньги заплатили, верно?

— Конечно, конечно! — отозвался мистер Робертс, бросив взгляд на банку, доверху набитую деньгами. Он и мечтать не мог, что за один день удастся собрать такую сумму. — Пойду проверю, выключили ли дети телевизор. Сейчас вернусь.

Он уже собрался выйти из комнаты, как вдруг снаружи раздался громкий хлопок.

— Что это было? — встревоженно спросила миссис Робертс.

— Наверное, гром, — ответил он, в тот момент, когда странная зелёная вспышка осветила спальню. — Кажется, начинается гроза…

— Ах, это межсезонье! — вздохнула миссис Робертс, поёжившись от внезапного холода.

Прежде чем супруги успели осознать, что происходит, дверь с грохотом сорвалась с петель, и в спальню ворвались двое мужчин в капюшонах. Миссис Робертс закричала и вцепилась в кровать, но невидимая, сверхъестественная сила подняла её в воздух. Мистер Робертс бросился к шкафу, где хранил ружьё, но не успел. Через мгновение он уже висел в полуметре над полом, бессильно размахивая руками. Ни угрозы, ни мольбы не произвели на незваных гостей никакого впечатления — те лишь хохотали, выходя из комнаты, чтобы присоединиться к остальным, в таких же пугающих масках.

— Нет! Только не дети! — закричала миссис Робертс, с ужасом глядя, как тела её сыновей, словно тряпичные куклы, парят в воздухе над головами нападавших. Она изо всех сил хотела что-нибудь сделать… хоть что-нибудь. Но ужас от увиденного оказался сильнее. Она потеряла сознание.

* * *

Это было безумие. Абсурд. Нечто невозможное.

Но она действительно это делала.

Она действительно присоединилась к группе Пожирателей смерти — и ей это даже нравилось.

Всё происходящее казалось воплощением её подростковых грёз: тех длинных, одиноких послеполуденных часов, когда она завидовала Люциусу и его двойной жизни, когда ей хотелось быть рядом с ним — сражаться бок о бок против грязнокровок и магглов, что оскверняли волшебный мир.

Её разбирал неудержимый смех — то ли от вина, которое она позволила себе этим вечером, то ли от ощущения безграничной силы, бушующей в венах и вырывающейся наружу с каждым взмахом палочки.

Она никогда прежде не чувствовала себя настолько свободной. Настолько всесильной.

— Наслаждаешься, Нарцисса? — раздался рядом голос Люциуса.

Ей нравилось, как он произносит её имя — будто смакуя.

— Очень, — ответила она, и в ту же секунду послала огненный шар в очередную палатку.

Самым забавным было то, что её никто не мог узнать — тогда как сама она, сквозь прорези маски, видела всё и всех.

А вот и старина Джош, устроился вздремнуть. Даже не заметил, что вокруг творится!

О, а это — леди Мистрел. Похожа на наседку с выводком: приперла с собой целую ораву детей. Интересно, узнала ли она меня?.. Вряд ли! Сейчас она слишком занята тем, чтобы унести ноги. Надеюсь, споткнётся.

Погружённая в весёлые мысли, Нарцисса не сразу заметила, что отряд бывших Пожирателей Смерти резко остановился. Но, увидев их стоящими неподвижно и в напряжённой тишине, поспешила их догнать.

— Что случилось? — спросила она, не в силах стереть с лица улыбку.

Люциус поднял руку, указывая на небо. Нарцисса проследила за его жестом — и увидела: над головами сиял в ночи Знак Лорда Волдеморта.

Мерцающий из звёзд и дыма, он навис в небе зловещим черепом с длинным языком-змеёй…

Колени предательски дрогнули, и Нарцисса потянулась к Люциусу, ища в нём опору.

— Кто это сделал? — пробормотал он, глядя на своих спутников. — Кто из вас?

— Никто, Люциус, — ответил Яксли, и в его голосе звенела истерика.

Нарцисса сжала руку мужа сильнее.

— Люциус, это уже не весело. Уходим!

Некоторые Пожиратели — и они явно разделяли её мнение — мгновенно исчезли, трансгрессировав прочь.

— Пойдём, найдём Драко, — сказал Люциус и крепко взял её за руку. Они бросились к лесу, туда, где оставили сына. К счастью, нашли его почти сразу.

— Драко! Ты в порядке? — вскрикнула Нарцисса, сорвав с лица маску и кинулась обнимать своего обожаемого мальчика.

— Да, всё нормально… но что это такое в небе?

Нарцисса не сразу ответила — она ждала, когда сердце, бешено колотящееся в груди, немного успокоится. Лишь тогда прошептала:

— Это всего лишь символ. Он ничего не значит.

Это не значит, что Лорд Волдеморт вернулся. Нет. Он исчез… Он мертв. Навсегда.

Но, обернувшись к Люциусу, она без труда прочла в его взгляде ту же тревогу, что терзала и её саму.

— Пойдём отсюда, — тихо сказал он, сжав руки жены и сына.

И в следующее мгновение их больше не было под этим холодным небом — они стояли в тёплых, надёжных стенах родного дома.

Гроза надвигалась.

Нарцисса чувствовала её запах в воздухе, слышала её шёпот в приоткрытые окна, ощущала, как она проникает под кожу — в кости, в самое сердце. И не была уверена, что сможет встретить её достойно. По крайней мере, не одна. Не без Люциуса.

— Где ты пропадаешь? — громко произнесла она, и в ту же секунду на оконные стёкла упали первые капли дождя.

На глазах день растаял, обратился в жидкие сумерки, а тяжёлые тучи затянули небо чёрной мглой.

На какой-то безумный, отчаянный миг ей показалось, что буря вот-вот обрушится прямо на неё, захлестнёт, разорвёт на части. Но тут же она велела себе не бояться. Скоро Люциус вернётся. А он умел подчинять себе всё — даже разрушительную, хаотичную ярость ветра.

— Куда же ты подевался? — вновь спросила она.

В последнее время Люциус подолгу не появлялся дома. Он стал беспокойным, молчаливым, раздражённым — и почти всё своё время проводил вне стен особняка.

С тех пор, как в небе во время финала Кубка мира по квиддичу вспыхнула Метка Волдеморта, прошло уже несколько месяцев, но ощущение, будто она до сих пор нависает над их головами, не покидало Нарциссу ни на день.

Уставшая и продрогшая, она решила лечь в постель. Казалось, Люциуса в ту ночь она уже не дождётся — оставалось лишь попытаться уснуть.

Но стоило ей закрыть глаза, как в дверном проёме показалась высокая фигура.

— Люциус… — прошептала она.

Молния осветила комнату яркой вспышкой, и на одно короткое мгновение Нарцисса различила уставшее, напряжённое лицо мужа.

— Где ты был?

Он не ответил и не двинулся с места, и тогда она приподняла край покрывала, приглашая его лечь рядом.

Люциус устало расстегнул мантию и подошёл к кровати, где лежала его жена.

Почему он молчит? — подумала Нарцисса. — Почему он такой мрачный?

Она почувствовала его тёплое дыхание у лица, близость губ… и едва уловимый вкус виски, когда он наклонился, чтобы поцеловать её.

— Что с тобой происходит? — прошептала она, прикасаясь губами к его губам. — Ты словно сам не свой…

Но и на этот раз он не ответил.

В комнате было слишком темно, чтобы разглядеть его лицо, и всё же Нарциссе показалось, что она видит знакомый, любимый профиль — просто потому, что знала его до мельчайших черт.

— Прошу тебя… скажи, что тебя терзает, — тихо добавила она и, скользнув рукой по его коже, вздрогнула от холода. Тогда она обняла его за плечи, прижала к себе, пытаясь отогреть.

— Я всё ещё твоя жена. Позволь мне помочь, — прошептала она, голос её был едва слышен, как жалобное мяуканье котёнка.

Он провёл пальцами по её щеке — длинные чёрные ресницы резко выделялись на фоне кожи — и осторожно поцеловал её: сначала в лоб, потом в щёки и, наконец, в губы. Снаружи сверкнула молния, воздух затрещал от напряжения… но они даже не обратили внимания. Поцелуй становился всё более жадным.

Нарцисса вздохнула. Край ночной сорочки скользнул по её лодыжкам, затем по бёдрам — Люциус поднял ткань, ласково задевая её пальцами. Желая коснуться его широкой груди, она поспешно расстёгивала пуговицы рубашки, пока не стянула её с его плеч. В тот миг, когда её ладонь скользнула по его предплечью, он вздрогнул.

— Что такое? Я… я сделала тебе больно? — спросила она, заглянув ему в глаза.

Но, опустив взгляд, увидела — и застыла в ужасе: на бледной коже его руки, в том самом месте, где когда-то была Тёмная метка, вновь вспыхивало и пульсировало чёрное клеймо. Живое. Жуткое. Неумирающее.

— Так вот что ты от меня скрывал… Сколько это уже длится?

Громовой раскат заглушил её голос — такой сильный, что стены задрожали. В следующую секунду молния осветила лицо Люциуса, бледное, словно у призрака.

— Уже несколько недель, — прошептал он, и сгорбился, будто внутри его разломила боль.

— Люциус, что с тобой? — воскликнула Нарцисса, в тревоге бросаясь к нему. — Он зовёт тебя, да? Это он?

Лоб Люциуса покрылся потом, губы сжались в тонкую белую линию. Он выглядел настолько измученным, что не мог вымолвить и слова. Вскочив, он принялся метаться по комнате, сжав рукой налитое болью предплечье.

— Чего ты ждёшь? Иди! — выкрикнула Нарцисса. — Ты должен идти, Люциус!

— Он вернулся… — прошептал Люциус. — Он будет в ярости! В ярости на всех нас… за то, что не искали его, когда он исчез… за то, что проигнорировали Знак, который Он послал на финале Кубка мира. Но что мы могли сделать? Мы же думали, что он мёртв! Что мне надо было — как Лестрейнджи, сесть в Азкабан, чтобы доказать преданность?

— Люциус, тебе нужно идти, — твёрдо сказала Нарцисса. — Можешь продолжать жаловаться до хрипоты, это всё равно ничего не изменит.

Она прижала ладонь к лицу и смахнула слёзы, катившиеся по щекам.

— От Него не убежишь. Если попытаешься спрятаться — Он тебя найдёт. И когда найдёт… убьёт.

Одна эта мысль сжала ей горло, не давая говорить дальше.

Люциус замер, остановив лихорадочные шаги, и остался стоять посреди комнаты.

— Ты права. Я должен идти. Всё не так уж и плохо, — выдавил он, будто убеждая не её, а самого себя. — Мы справимся, — добавил ровно, почти бесцветно. — В конце концов, мы всегда справлялись.

— Да, разумеется, — кивнула она, пытаясь усмирить охвативший её страх силой воли.

Люциус печально улыбнулся ей — и натянул на лицо маску Пожирателя Смерти.

Она увидела, как он исчез из комнаты, и её охватила внезапная паника. Ей хотелось броситься к нему, умолять остаться, вцепиться в него и продолжать делать вид, будто ничего не изменилось.

Но Нарцисса знала: теперь всё будет иначе.

Буря началась.

Глухие, тяжёлые шаги Люциуса эхом разносились по холодным, пустынным коридорам Малфой-мэнора.

Он чувствовал себя совершенно измождённым после ночи, проведённой в выслушивании бредовых планов Тёмного Лорда. Сейчас ему хотелось только одного — забраться под одеяло и проспать ближайшие двадцать четыре часа.

Когда он вошёл в спальню, Нарцисса спала, крепко прижав к себе подушку. На ней всё ещё было платье с прошедшего дня. Зная жену, Люциус был уверен: она не сомкнула глаз, ожидая его всю ночь, пока усталость не взяла верх.

Он подошёл ближе и наклонился, чтобы погладить её по волосам, чувствуя, как в груди отзывается резкая, острая боль вины — за всё, через что ей приходилось проходить в последнее время.

С тех пор как вернулся Лорд Волдеморт, Люциусу пришлось снова забыть о семье и вернуться к своим старым привычкам Пожирателя смерти.

Вот только теперь всё изменилось. Тёмный Лорд больше не доверял ему так, как раньше. Он почти простил Люциусу то, что тот не искал его после исчезновения… почти. Но теперь снова и снова подвергал его испытаниям — а Люциусу оставалось лишь терпеть и делать всё возможное, чтобы вернуть себе прежнее положение рядом с Повелителем. Даже если для этого приходилось оставлять Нарциссу одну.

— Хорошо, что Рождество уже близко, — прошептал он, легко касаясь щеки жены. — Когда Драко приедет на каникулы, ты снова улыбнёшься.

От этого лёгкого прикосновения она проснулась.

— Люциус… — пробормотала она, поворачивая лицо к нему. — Люциус, ты вернулся. Как всё прошло?

Он вздохнул, сожалея, что разбудил её.

— Всё как обычно, — ответил он, пока она поднималась, чтобы сесть. — Тёмный Лорд собирает новые силы, хочет восстановить армию и готовится к новой войне за власть, но прежде…

— Прежде он хочет услышать пророчество, — закончила за него Нарцисса.

— Именно, — кивнул Люциус и устремил взгляд в пустоту, мысленно возвращаясь к событиям последних недель. — С тех пор как Гарри Поттер ускользнул у него из-под носа, тот буквально одержим им. Убеждён, что пророчество наконец раскроет тайну их связи…

— Но он всё ещё не знает, как до него добраться, верно?

Люциус кивнул:

— Забрать пророчество из Отдела тайн может только тот, кого оно непосредственно касается. Так что, если только Поттер сам не решит сунуть туда нос…

Малфой так и не успел договорить — в тот самый момент в комнате возникла странная фигура, материализовавшись прямо между ним и его женой.

— Что за… — выдохнул Люциус, вытаращив глаза на появившееся существо. Это оказался крайне старый домовик. Из покрытой морщинами головы торчали клочья белёсых волос, крупный приплюснутый нос выдавался вперёд, а узкие, слезящиеся глаза злобно уставились на него. Однако выражение мордочки резко переменилось, стоило ему перевести взгляд на Нарциссу.

— Кикимер всегда знал, что мисс Цисси красива, но вы… вы ещё прекраснее, чем Кикимер помнил, — пробормотал эльф, кланяясь ей так низко, что лбом коснулся пола.

— Кикимер! — воскликнула Нарцисса, узнав его.

— Ты знаешь этого… древнего домовика? — с неодобрением спросил Люциус. Вид у него был такой, будто кто-то плюхнулся грязными ногами прямо на его подушку — и ведь действительно, вторглись не куда-нибудь, а в его спальню.

— Это был домовик моих дяди с тётей, — объяснила Нарцисса. Затем, обратившись к самому Кикимеру: — Что ты здесь делаешь? Ах… постой. Кажется, я поняла. Ты услышал, что наш эльф ушёл, и решил предложить свои услуги? Наверняка тебе тяжело без хозяев…

— У Кикимера есть хозяин, — перебил её эльф. — Но хозяин велел Кикимеру уйти… и Кикимер послушался. Потому что бедный старый Кикимер обязан делать всё, что приказывает хозяин Сириус.

Через пару секунд Люциус уже вцепился в воротник грязной тряпки, служившей домовику одеждой, и рывком поднял его в воздух.

— Сириус? — прорычал он ему в лицо. — Ты хочешь сказать, что служишь Сириусу Блэку?

— Отпусти его, Люциус, — взмолилась Нарцисса, бросаясь на помощь Кикимеру. — Кажется, я понимаю, что произошло, — сказала она, в то время как муж нехотя опустил старого эльфа на пол. — После смерти моих дяди с тётей Кикимер остался ухаживать за их домом… пока Сириус, последний мужской наследник рода Блэков, не сбежал из Азкабана. Теперь он его хозяин. Видимо, в каком-то приступе ярости Сириус приказал эльфу убираться — и тот… воспринял приказ буквально.

Она тепло улыбнулась Кикимеру:

— А почему ты решил прийти именно сюда?

— Кикимер… Кикимер пришёл, потому что… — домовик зажмурился, и его глаза заблестели ещё сильнее — казалось, он вот-вот расплачется. — Потому что хозяин Регулус всегда очень хорошо отзывался о Мисс Цисси. Она была его любимой кузиной… и Кикимер с радостью служил бы Мисс Цисси и благородному дому Малфоев до самой смерти, только бы не служить этому преступнику, вонючему и грубому предателю собственного рода.

Услышать из уст Кикимера имя Регулуса — это было как удар под дых. Слишком долго Нарцисса заставляла себя не думать о кузене: память о его пропаже до сих пор причиняла почти физическую боль, даже спустя столько лет. Горло сжалось, губы пересохли — она не смогла вымолвить ни слова.

Зато заговорил Люциус:

— Сириус Блэк состоит в Ордене Феникса, верно? Ты можешь сказать нам, где их штаб и как туда попасть? Что они замышляют теперь, когда Тёмный Лорд вернулся?

От потока вопросов домовик буквально вжался в пол и жалобно застонал:

— Кикимер не знает! Кикимер не может — ему велели молчать!

Когда Люциус с досадой вскинул трость, явно намереваясь ударить, Нарцисса тут же бросилась между ними:

— Довольно, Люциус! Ты пугаешь его — не видишь?

Он не отступил. Даже удивился — ведь редко случалось, чтобы жена повышала на него голос.

— Нарцисса, ты не понимаешь… — процедил он. — Мы обязаны вытянуть из него всё, что можно. — Он схватил её за запястье и подтянул ближе, чтобы прошептать: — Мне нужно вернуть доверие Тёмного Лорда. Возможно, это мой последний шанс доказать свою полезность.

— Я это прекрасно понимаю, — парировала она, глядя ему прямо в лицо. — Но ты, видимо, ничему не научился с Добби. Если мы хотим, чтобы Кикимер заговорил, нужно обращаться с ним уважительно. И очень, очень осторожно.

Он бросил взгляд на эльфа, жалко раскачивавшегося взад-вперёд, перепуганного и подавленного.

— Ну же, Кикимер… всё хорошо, не бойся. Тебе вовсе не обязательно рассказывать то, что ты не вправе говорить, — мягко проговорила Нарцисса, наклоняясь к нему. — Пойдём в гостиную? Я заварю тебе горячего чаю. И, если ты любишь сладкое, принесу целое блюдо пирожных.

Кикимер всхлипнул, словно такая доброта была для него невыносимой.

— Кикимер бы никогда… не осмелился просить о таком, — прошептал он, глядя на неё с новой порцией восхищения.

Нарцисса бережно вывела его из спальни, и Люциусу, скрипя зубами, пришлось подыграть.

Только когда Кикимер устроился в кресле гостиной и немного успокоился, Нарцисса осмелилась задать вопрос:

— Послушай, Кикимер… возможно, ты его не знаешь, но не упоминал ли Сириус что-нибудь о Гарри Поттере?

Кикимер покашлял и с энергичным видом закивал своей крупной головой.

— Прекрасно, — произнесла Нарцисса с ласковой улыбкой. — А Сириус запрещал тебе рассказывать об этом?

— Нет, мисс Цисси. Хозяин никогда не приказывал Кикимеру молчать о том, как он обожает Гарри Поттера.

Люциус, до этого стоявший в стороне и лишь прислушивавшийся, резко обернулся и теперь слушал с удвоенным вниманием.

— Хозяин всё твердит о Гарри Поттере — какой он храбрый, отважный, безрассудный, щедрый… «Точь-в-точь Джеймс», — говорит. Но Кикимер думает, что Гарри Поттер — дерзкий мальчишка. Отвратительный полукровка!

Он ещё добрых десять минут с жаром перечислял все его недостатки — почти слово в слово с тем, что Нарцисса уже не раз слышала от Драко.

— Если Гарри Поттер такой отвратительный, как ты говоришь… о, хочешь ещё пирожное? — Нарцисса наклонилась к подносу и подала Кикимеру ещё один десерт. — Так вот, если он такой мерзкий, почему Сириус так к нему привязан?

Кикимер задумался, пережёвывая пирожное с кремом медленно, как будто не ел ничего вкусного уже много лет.

— Кикимер знает, почему хозяин Сириус так любит Гарри Поттера. Кикимер может рассказать. Никто не запрещал. Кикимер знает, что хозяин Сириус — крёстный отец Гарри Поттера. И для Гарри Поттера он… почти как отец.

Он продолжал с аппетитом доедать пирожное, не замечая, как Люциус и Нарцисса переглянулись с безмолвным пониманием.

— Ешь спокойно, Кикимер. — Голос Нарциссы был мягким, почти певучим. — Если захочешь… ты мог бы остаться у нас на Рождество.

— Но хозяин… — начал было эльф.

Нарцисса тут же остановила его лёгким движением руки:

— Сириус велел тебе уйти — но ведь он не уточнил, на сколько, верно? Было бы… замечательно, если бы ты остался у нас ещё на несколько дней. Просто чтобы рассказать нам обо всём интересном, что знаешь.

Кикимер скорчил странную гримасу, отдалённо напоминающую улыбку. Нарцисса ответила ему такой же — только гораздо более искренней. Удача, казалось, снова повернулась к ней лицом.

Благодаря неожиданной помощи старого эльфа, был сделан первый шаг к тому, чтобы вернуть доверие Тёмного Лорда.

В ту ночь, когда Нарцисса вновь увидела сестру, она сперва даже не узнала её.

Беллатрисcа была похожа на призрак самой себя: побелевшие губы, широко распахнутые глаза, спутанные волосы, лицо — до боли исхудавшее.

И когда Нарцисса с порывом бросилась к ней навстречу, казалось, что прижимает к себе не живого человека, а хрупкий скелет.

— Что они с тобой сделали?.. — прошептала она в слезах, уткнувшись лбом в плечо сестры.

От Беллатрисы исходил тошнотворный запах — будто за все эти годы она сгнила заживо. Она пахла смертью.

Нарцисса резко обернулась к Люциусу, стоявшему у дверей рядом с братьями Лестрейндж.

— Зачем ты их сюда привёл?

— Я думал, ты обрадуешься, увидев сестру… или, по крайней мере, то, что от неё осталось, — с усмешкой отозвался он, взглянув на Беллатрису с явным отвращением. — Тебе не о чем волноваться, Нарцисса.

— Да как раз наоборот! — вспыхнула она. — Мы приютили у себя трёх беглецов из тюрьмы строгого режима! И именно потому, что Беллатриса — моя сестра, с чего ты взял, что Министерство не начнёт поиски именно отсюда?

— Не начнёт, — спокойно ответил Люциус, обхватывая её за талию, стараясь успокоить. — Я дал понять Фаджу, что единственный, кто знал способ сбежать из Азкабана — это Сириус Блэк. Так что он наверняка и помог своей кузине выбраться.

— Сириус, да?.. — фыркнула Нарцисса. — И ты думаешь, Фадж в это поверил?

— Разумеется. Этот человек до того напуган, что готов поверить во что угодно — лишь бы не признать возвращение Тёмного Лорда.

Нарцисса поморщилась: она помнила, как и они с Люциусом когда-то до смерти боялись даже самой мысли о возвращении Волдеморта. К счастью, теперь казалось, что Повелитель почти простил Люциусу прежние ошибки — благодаря ценной информации о Сириусе Блэке и его особой привязанности к Гарри Поттеру.

— Я отведу Лестрейнджей наверх и размещу их в гостевых комнатах, — бросил Люциус. И Нарцисса поняла, что вовсе не испытывает радости от мысли, что Родольфус Лестрейндж будет жить под их крышей. Особенно после того, как когда-то пытался её соблазнить. Впрочем, от прежней самоуверенности и наглости в нём не осталось почти ничего — перед ней стоял лишь бледный призрак того человека, которым он был.

— А ты займись своей сестрой, — добавил Люциус, уже отворачиваясь. — И, ради Мерлина, пусть примет ванну. От неё разит, как от могилы, — поморщившись, он зашагал вверх по лестнице. Лестрейнджи поплелись за ним.

— Хотела бы я понюхать, как бы он сам пах после пятнадцати лет в Азкабане, — презрительно бросила Беллатрисса. — А ведь этот проклятый, лживый, трусливый предатель всё это время нежился в своём замке и жил припеваючи. Тёмный Лорд был чересчур милостив к нему.

Нарцисса была настолько поражена тем, что сестра заговорила, что даже не смогла обидеться на брошенные ею оскорбления в адрес Люциуса. Её по-настоящему радовало, что Беллатрисса не утратила дара речи, но теперь оставалось выяснить: сохранила ли она здравый рассудок? Поговаривали, что в Азкабане любой теряет разум — рано или поздно…

Нарцисса с силой отогнала это мрачное предположение и, взяв сестру под руку, мягко сказала:

— Пойдём со мной.

Она повела её в роскошную ванную комнату на первом этаже. Беллатрисса шла молча, без сопротивления. Она безмолвно наблюдала, как Нарцисса открывает золотые краны, и позволила ей снять с неё полосатую тюремную робу, которая за месяцы стала словно второй кожей — убогой, грязной и облепившей тело.

— Когда тебя арестовали, я думала, что никогда больше тебя не увижу, — прошептала Нарцисса, пока Беллатрисса погружалась в тёплую воду. — Ты не представляешь, как я счастлива, что ты здесь.

— Он вернулся, Цисси! — воскликнула Беллатрисса с лихорадочным пылом. — Помнишь? Я же говорила, что он вернётся! Что он меня освободит!

— Да, — кивнула Нарцисса без особого энтузиазма. Она налила в ванну немного ароматических зелий и, стараясь говорить ровно, спросила:

— Ты уже видела Его?

— Ещё нет, — ответила Беллатрисса. — Не могла же я показаться Ему в таком жалком виде.

Нарцисса сильно сомневалась, что Тёмного Лорда волнует внешний вид Беллатриссы, но не стала делиться своими мыслями. Сейчас было важнее другое: как можно скорее избавиться от этого зловония, пропитавшего сестру. В противном случае Лорд Волдеморт, пожалуй, предпочёл бы снова заточить Беллу в мрачной камере, чем терпеть её рядом.

Сколько бы Нарцисса ни терла кожу сестры, сколько бы ни лила в воду ароматических зелий — запах гнили не уходил. Лишь спустя почти час, когда Беллатрисса как следует отмокла в горячей ванне, зловоние начало понемногу рассеиваться.

— Не могу дождаться, когда ты познакомишься с Драко, — проговорила Нарцисса, пока Беллатриса закутывалась в мягкое полотенце. — Он так вырос с тех пор, как ты видела его в последний раз. Такой красавец, глаз не отвести! В этом году его назначили старостой. Прямо как Люциуса в его годы.

Беллатрисса слушала её без малейшего интереса.

— Прости. Я, кажется, говорю слишком много… — прошептала Нарцисса, склоняя голову. — После всего, что тебе довелось пережить, я лезу со своими пустяками… они, наверное, тебе совсем ни к чему.

Беллатрисса пожала плечами и молча последовала за сестрой. Они прошли по коридору, освещённому мерцающим светом свечей, и вошли в спальню, которую, по всей видимости, раньше никто не занимал. Беллатрисса с безразличным интересом оглядела ряд платьев, аккуратно развешанных в шкафу.

— Сколько у тебя всего, сестричка, — пропела она насмешливо. — Смотрю, ты не перестала жить как настоящая принцесса.

— Я их ни разу не надевала. Можешь выбрать всё, что захочешь.

В конце концов, Беллатрисса выбрала чёрную ночную сорочку из шёлка — без кружева и излишеств.

— Ты хочешь спать? Или мне сначала причесать тебе волосы? — спросила Нарцисса.

Сестра кивнула и уселась перед зеркалом.

Нарцисса начала расчёсывать длинную чёрную гриву — энергично, с нажимом, стараясь пригладить завитки, но особых успехов не добилась.

— Не нужно меня начищать, как лошадь, — проворчала Беллатрисса.

Нарцисса улыбнулась:

— В детстве ты никогда не ложилась спать, не отсчитав сто взмахов щёткой.

— Правда? Не помню.

— Ну да… Ты наотрез отказывалась идти в постель, пока как следует не расчешешься. А я так завидовала твоим волосам. Блестящие, как воронье крыло, и мягкие, как шёлк, завивались сами собой… Помнишь, как я попыталась окрасить свои зельем-усилителем цвета из маминых запасов? Она тогда страшно разозлилась.

— Не помню и этого. Прости, — пробормотала Беллатрисса, качнув головой. — Дементоры отняли у меня часть воспоминаний. Не все. Только… те, что были счастливыми.

Она уставилась в зеркало — потухшим, ничего не выражающим взглядом. И И Нарциссе показалось, что сестра будто ушла — в себя, в тень, в мир, куда ей не было доступа.

— Кстати… — спустя пару минут вдруг сказала Беллатрисса, словно возвращаясь к реальности. — Как там мама? Когда я немного приведу себя в порядок и снова стану похожа на человека, собираюсь её навестить.

— Белла… — Нарцисса опустила щётку и прикрыла глаза. — Наши родители умерли. Почти сразу после твоего ареста.

— О, — только и вымолвила Беллатрисса. 

На лице у неё застыло выражение удивления, но не было ни боли, ни печали.

Наверное, подумала Нарцисса, она уже столько пережила в Азкабане, что больше просто не способна чувствовать. 

Бывает ли, что после определённого предела страданий остаётся только пустота? Что наступает точка, за которой уже не вернуть себя? И, возможно, той Беллатриссы, которую она помнила, больше нет — и никогда не будет.

— Готово, — сказала она, закрепляя в волосах сестры несколько шпилек.

Беллатрисса с критичным видом оглядела себя в высоком зеркале, затем поднялась.

— Теперь я бы хотела отдохнуть.

— Конечно, — Нарцисса легонько коснулась её плеча и отвернулась, чтобы сестра не увидела, как у неё навернулись слёзы. — Спокойной ночи…

— Слишком много лет прошло с тех пор, как я в последний раз спала спокойно, — откликнулась Беллатрисса, устраиваясь на мягкой постели.

Нарцисса нагнулась к свечам, чтобы задуть огоньки, но, дойдя до последней, передумала. Решила, что немного света не помешает сну сестры.

Возможно, этой ночью, впервые за долгие годы, Беллатриссе не приснятся кошмары.

— Ты лжёшь, Малфой! Тёмный Лорд не мог выбрать именно тебя!

— Смирись, Беллатрисса. Видимо, Ему больше по душе поручать задания тем, у кого ещё сохранился рассудок…

— Как ты смеешь, мерзавец! Это я — Его самая преданная Пожирательница! Только я осталась верна, только я искала Его, когда Он исчез!

Крики Беллатриссы и Люциуса разносились по всему дому, и Нарциссе не составило труда найти их, просто пойдя на звук. Они стояли в столовой, лицом к лицу, переполненные яростью. Оба напрочь забыли о еде — тарелки так и остались нетронутыми.

— Что с вами происходит? Неужели вы не можете хоть минуту не ругаться? — устало спросила Нарцисса, но ни муж, ни сестра не обратили на неё ни малейшего внимания. Тогда она села за стол, от нечего делать отломила кусочек хлеба и, жуя без всякого аппетита, принялась наблюдать за перепалкой.

— Как Тёмный Лорд может тебе доверять, если ты так открыто встал на сторону Министерства? — Беллатрисса наградила Люциуса одной из своих презрительных усмешек, и он едва сдержался, чтобы не вцепиться ей в горло.

— Мне пришлось притворяться. И ты тоже должна была так поступить, а не вопить на каждом углу, что ты — Пожирательница Смерти. Теперь ты в розыске, не так ли? — Он усмехнулся, но в его голосе не было и тени веселья. — Так что тебе лучше быть поосторожнее, если хочешь и дальше жить под этой крышей. Под моей крышей, где ты и твой муж всего лишь гости.

— Да я бы тысячу раз предпочла вернуться в Азкабан, чем каждый день видеть твою омерзительную рожу! — прошипела Беллатрисса, вложив в слова всю накопившуюся злобу.

— Ну так иди! Чего ждёшь? Уверен, снаружи полно авроров, которые с удовольствием накинутся на тебя при первой же возможности.

Эти слова только подлили масла в огонь. Не колеблясь ни на мгновение, Беллатрисса выхватила палочку и направила её прямо на Люциуса.

Но он лишь усмехнулся, с показным равнодушием:

— Ну же, заклинание в меня метни. Всё равно это твой единственный шанс занять моё место и возглавить задание.

Нарцисса резко вскочила и с силой хлопнула ладонями по столу:

— Хватит! Мне надоели ваши сцены!

Гнев Беллатриссы сменился горьким разочарованием — она убрала палочку.

Люциус пробормотал что-то вроде извинения, но Нарцисса метнула в него такой взгляд, что он тут же замолчал.

— Вы как два несносных подростка, — прошипела она. — Ни капли не изменились с тех времён, как ссорились за столом Слизерина. — Она сделала паузу. — Кстати, о чём это вы спорили? Что за задание? Почему я вообще ничего не знаю?

— Ты не Пожирательница Смерти, тебе не обязательно знать всё, — холодно отрезала Беллатрисса.

— Тёмный Лорд разработал план, как заманить Поттера в Отдел Тайн, — начал объяснять Люциус. — И только благодаря ценной информации, которую предоставил я, — добавил он, бросив ядовитый взгляд в сторону Беллатриссы.

Та, кажется, была ещё более возмущена, чем прежде.

У Нарциссы задрожали пальцы. Мысли путались, сплетаясь в хаотичный клубок, но в самой их сердцевине пульсировала одна-единственная, жгучая мысль — что-то идёт не так. Надвигалась беда.

— Всё ещё гоняетесь за этим глупым пророчеством… — пробормотала она недовольно.

Лицо Люциуса налилось стальной холодностью, как небо накануне бури.

— Это не какая-то там глупая пророческая блажь, — произнёс он. — Для Тёмного Лорда оно имеет огромное значение.

— Тогда почему он не пойдёт за ним сам, а посылает тебя на риск? — вырвалось у Нарциссы.

Беллатрисса отшатнулась, словно сестра только что сказала что-то кощунственное.

— Нарцисса! Как ты можешь так говорить? Это же святотатство! Что значит наша жизнь по сравнению с жизнью нашего Повелителя?

Нарцисса не решилась ей возразить — но как же хотелось. Закричать, выложить всё разом: что ей плевать на Лорда Волдеморта, что она не перенесёт, если Беллу снова арестуют и вернут в Азкабан, и что ей… страшно. До судорог страшно, что может случиться что-то с Люциусом.

— Беллатрисса права, — внезапно вмешался Люциус.

Нарцисса резко обернулась к нему.

— Тёмный Лорд не станет подвергать себя риску, появляясь в Министерстве. Это можем сделать мы. И когда доставим ему пророчество, нас ждёт награда, какой ещё не удостаивался никто.

Охваченная гневом, Нарцисса не нашла слов и бросилась прочь. Поднялась по лестнице, захлопнула за собой дверь спальни и тяжело опустилась в кресло у камина. Сидела, нахмурившись, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени.

Прошло всего несколько минут, как снаружи раздался властный голос Люциуса, и дверь вздрогнула от ударов.

— Нарцисса! Нарцисса, открой немедленно!

Она злобно глянула в сторону двери, но тут же перевела взгляд обратно на пламя и продолжила молча смотреть на огонь, будто вовсе не слышала его. Люциус не унимался:

— Нарцисса!

Она упрямо хранила молчание.

Внезапно раздался глухой треск — дверь с грохотом слетела с петель и рухнула на пол. Нарцисса резко вскочила и встретила мужа ледяным, бесстрашным взглядом.

— Я не намерена с тобой спорить. Уходи. И оставь меня в покое. В конце концов, именно это у тебя выходит лучше всего.

— Я не заслужил таких слов! — вспыхнул Люциус. — Я всегда был рядом с тобой! Но ты не можешь требовать от меня отказаться от задания. Оно слишком важно!

— Ах да, конечно! — усмехнулась Нарцисса. — Пророчество о великом Гарри Поттере! Настолько важное, что ради него стоит сунуться прямо в логово авроров. Гениальный план, нечего сказать.

— Я и не в таких передрягах бывал, — рявкнул Люциус в ответ. Он наклонился к ней, каждое слово выговаривая с нажимом: — Ты знала, за кого выходишь замуж. Ты знала, что я Пожиратель, знала, чем это грозит…

— Ошибаешься! — воскликнула Нарцисса. — Я думала, что выхожу за человека, который борется за новый порядок, в котором чистокровные маги будут властвовать над полукровками и магглами… А теперь мне кажется, что ты тратишь силы на бессмысленные и опасные игры.

— Я обязан подчиняться его приказам, ты это прекрасно знаешь! Я не могу отступить! — закричал Люциус, словно она находилась за стеной и не могла его услышать. И правда — Нарцисса чувствовала, будто между ними пролегла пропасть. Он был рядом, стоял прямо перед ней, но казался бесконечно далёким.

Они никогда ещё не были так далеки друг от друга…

— Я устал от тебя, — тихо сказал Люциус, даже не повышая голоса.

— Прекрасно. Уходи тогда из этой комнаты. Ступай к своему Повелителю. И сгинь за него, раз уж тебе так не терпится! — парировала она, с явным намерением задеть. Он злобно оскалился и, не сказав ни слова, резко развернулся, покидая комнату.

Вдали от тепла Люциуса Нарцисса вдруг ощутила, насколько холодна ткань её шёлкового платья: оно прилипало к груди и животу, словно ледяной покров. Она скрестила руки, обняв себя за бока, и опустилась на колени перед камином, пытаясь согреться.

Я устал от тебя. Я устал от тебя. Я устал от тебя…

Слова Люциуса оглушительно отдавались в голове, и Нарцисса сжала виски пальцами, тщетно пытаясь вытолкнуть их прочь. Она не сразу заметила, что в комнате появилась ещё одна фигура.

— Нарцисса…

Откуда-то из глубины комнаты до неё донёсся голос Родольфуса Лестрейнджа — тягучий, маслянистый, узнаваемый с первой ноты. От его звучания у Нарциссы по спине пробежал холодок. Она резко обернулась, а он лишь усмехнулся, заметив тревогу, промелькнувшую на её лице.

— Вижу, я тебя напугал. Прошу прощения.

— Что тебе нужно? — резко спросила она.

— Услышал крики Малфоя и… просто решил убедиться, что с тобой всё в порядке.

Он приблизился и остановился в шаге от неё, улыбаясь.

— Не стоило беспокоиться, — отозвалась Нарцисса холодно. — Люциус может повысить голос, но он бы никогда не поднял на меня руку.

— Ах, какая образцовая женушка! — воскликнул Родольфус с ядовитой усмешкой. — Всегда готова защищать своего ненаглядного супруга…

Нарцисса с недоверием посмотрела на Лестрейнджа.

— Как и у любого мужчины, у Люциуса есть недостатки. Я этого не отрицаю. Но никак не могу понять, откуда в тебе столько презрения к нему…

Родольфус внезапно посерьёзнел, отвернулся и опустился в кресло у камина. Несколько минут он молча вглядывался в пламя, словно пытался выудить из него ответы на невысказанные вопросы. Затем медленно повернул голову и взглянул на Нарциссу через плечо:

— Я его не презираю. Я ему завидую.

С этими словами он снова уставился на огонь.

Нарцисса заметила, что он выглядел куда лучше, чем в ту ночь, когда сбежал из Азкабана. На нём был элегантный вечерний костюм цвета тёмного шоколада — в тон его бороде, волосам и глазам. Цвет соколиного крыла…

— Я завидую Люциусу потому, что, оставаясь слугой Тёмного Лорда, он сумел избежать Азкабана, — продолжил Родольфус. Он встал, заглянул Нарциссе в глаза, и она вдруг увидела в его взгляде собственное отражение.

— Азкабан отнимает всё. Высасывает из тебя каждый крошечный осколок человечности. Он душит. Стирает тебя до небытия.

Он протянул руку и лёгким движением приподнял прядь её волос с груди.

— Люциус — счастливчик. Потому что ему не довелось испытать на себе весь тот ужас. Потому что он не терял то, что любит.

— И всё же, — прошептала Нарцисса, опустив глаза на смуглую, тонкую кисть Лестрейнджа, перебирающую прядь её светлых волос, — он, похоже, совсем не осознаёт, как ему повезло. Продолжает рисковать без всякой нужды…

— Ты боишься, что его поймают? — тихо спросил Родольфус, пытаясь отыскать в её взгляде подтверждение своим мыслям. — Спустя столько лет ты всё ещё любишь его? Я надеялся, что тебе это уже надоело…

Нарцисса рассмеялась — легко, как над особенно удачной шуткой. Лёгким движением коснулась его руки, мягко отстраняя её от себя.

— Бедняжка Лестрейндж! Всё ещё мучаешься из-за меня? А ведь я уже говорила тебе: я предана своему мужу — всегда была и буду.

Она лукаво склонила голову набок и добавила с ноткой насмешки:

— Что за разочарованное лицо? Уверена, моя сестра с радостью утешит тебя.

— Да ты издеваешься! — воскликнул он, раздражённо вскинув руку. — Пламя Беллатриссы давно пылает для другого, и ты это прекрасно знаешь. Но ты, Нарцисса… ты ещё не познала ни настоящей страсти, ни подлинного огня. Твой брак с Люциусом был ледяным душем, заморозившим твоё сердце. Но теперь…

Он перехватил её руку прежде, чем она успела отдёрнуться. Одного лишь прикосновения оказалось достаточно, чтобы кровь с гулом ударила ему в виски.

— Теперь позволь мне показать, как высоко может взлететь наслаждение.

— Ты не сдаёшься, да? — выдохнула она, отчаянно дёрнув рукой, пытаясь вырваться из его хватки. — Даже после всех этих лет…

— Нет. Я никогда тебя не забывал, — прошептал Родольфус. — В самые тёмные часы моей неволи единственным, что дарило хоть крошечную искру тепла и света, был образ твоей недосягаемой красоты. Я не переставал терзаться тем, что так и не держал тебя в своих объятиях.

Она увидела, как его соколиный взгляд скользнул к её груди — взгляд, в котором не было ни сомнений, ни стыда, только голое намерение. Паника мгновенно охватила её.

— Остановись, Лестрейндж! — вскрикнула Нарцисса.

— Пожалей меня… Не заставляй меня мучиться из-за тебя, — прошептал Родольфус, притягивая её к себе. Нарцисса попыталась вырваться, но это было бесполезно. Его рука скользнула ей за талию, и он потянулся губами к её шее.

— Не отталкивай меня, моя нежная, — прошипел он ей в ухо, голос охрип от желания. — Поделись со мной своей светлой искрой… облегчи муку, что гложет мою никчёмную душу.

Нарцисса забилась в его руках, безуспешно пытаясь вырваться, — но казалась теперь не женщиной, а белоснежной, хрупкой птицей, пойманной в когти алчного сокола.

Родольфус оскалился и впился в её губы поцелуем — яростным, болезненным. Его твёрдые губы двигались безжалостно, а горячее, сбивчивое дыхание жгло ей кожу.

— Я жажду тебя, как не жаждал ничего в этой жизни, — выдохнул он. Хрипло. Обжигающе. Чуждо.

Собрав всю силу отчаяния, Нарцисса наконец вырвалась — но, к несчастью, потеряла равновесие и отлетела назад, рухнув на широкую супружескую кровать. На мгновение она застыла, не в силах дышать, и в ужасе смотрела, как Лестрейндж неумолимо приближается.

— Умница, не усложняй всё, — прорычал он. — Прошло слишком много времени с тех пор, как у меня была женщина… Но не беспокойся, я не подведу. В этом можешь не сомневаться.

Он откинул голову, и его безумный хохот отдался зловещим эхом под потолком.

И вдруг раздался свист — за ним сухой треск, и алый луч пронёсся по комнате, пройдя в каких-то сантиметрах от лица Лестрейнджа.

Он резко обернулся — и кровь застыла в жилах. В нескольких шагах от них стоял Люциус Малфой, с вытянутой вперёд рукой и сверкающими глазами.

— Родольфус, дерись как мужчина… если, конечно, ты на это способен, — бросил Люциус насмешливо. Его голос звенел холодной сталью.

Глаза Лестрейнджа вспыхнули ненавистью.

— Почему ты всегда такой жадный, а? Не хочешь делиться тем, что у тебя есть? А ведь мы с тобой, в конце концов, товарищи…

В ответ Люциус ловко взмахнул палочкой и метнулся в сторону, уклоняясь от заклинания, просвистевшего в воздухе, словно нож.

У Нарциссы в ушах грохотало от стука собственного сердца, и она задрожала — на этот раз не из страха за себя, а за Люциуса. Она видела, как Родольфус рухнул на пол и, перекатившись в сторону, едва успел уклониться от очередного заклятия. Оно ударило в хрустальную вазу у окна, разнеся её в дребезги. Комнату наполнили вспышки света и звон разбивающегося стекла.

Нарцисса зажала уши ладонями, съежившись в углу кровати.

— Прошу вас, хватит! Хватит! — выкрикнула она, не надеясь, что её услышат.

Но — к её изумлению — крик подействовал. Оба мужчины замерли, переводя дыхание, каждый с палочкой в руке. Пользуясь затишьем, Нарцисса соскочила с кровати и бросилась к Люциусу.

— Он что-то сделал с тобой? — спросил тот, встревоженно обнимая её за плечи.

Нарцисса покачала головой и позволила себе укрыться в его объятиях. А в нескольких шагах позади них Родольфус наблюдал за этой сценой, лицо искажено яростью. Его разрывала зависть — такая острая, что он готов был разодрать соперника на части.

Решив воспользоваться тем, что Люциус отвлёкся, Родольфус вновь ринулся в атаку. Но Малфой успел заметить движение и мгновенно вскинул палочку, чтобы отразить заклинание обезоруживания.

— Petrificus Totalus! — выкрикнул он, и Родольфус, мчась вперёд с вызовом в глазах, получил удар вскользь — руку парализовало.

— Мерзавец! — зарычал Лестрейндж, сжав зубы от боли. Пальцы, стиснутые магическим оцепенением, не удержали палочку — она беззвучно упала на пол.

Люциус медленно убрал свою. Мужчины застыли лицом к лицу. На губах Малфоя расползалась ледяная усмешка, а в серых глазах вспыхнул зловещий блеск.

— Слушай внимательно, Род, — негромко произнёс он. — Я оставлю тебе жизнь только потому, что Тёмному Лорду ты пока ещё нужен. Он не простил бы мне, если бы я прикончил одного из его самых преданных Пожирателей. Но учти…

Лестрейндж словно ощутил на себе дыхание смерти — и гнев, державший его до этого, вмиг испарился, уступив место острому страху.

— Да… да, я ухожу, — прорычал он. — Но я ещё вернусь…

Он резко развернулся, и перед тем как покинуть комнату, бросил на Нарциссу насмешливый взгляд. Та встретила его холодно, словно ледяное зеркало.

— На мгновение мне показалось, что ты его убьёшь, — тихо сказала Нарцисса, когда они остались одни.

— Нет… — Люциус пожал плечами с холодной усмешкой. — В конце концов, я не виню его за то, что он пал перед твоим обаянием. Ты настолько прекрасна, что можешь свести с ума любого мужчину.

— Он услышал, как мы ссорились, и…

— …решил, что это его шанс залечить твоё разбитое сердечко, — закончил за неё Люциус. Он оглядел спальню, прикидывая, насколько сильный урон нанесён их комнате. Затем снова посмотрел на жену. — Можешь больше о нём не беспокоиться. Я прикажу ему покинуть наш дом сразу после завершения миссии по возвращению пророчества.

Нарцисса вздрогнула, будто от боли.

— Я думала, ты пришёл, чтобы извиниться. Чтобы сказать, что отказываешься от этого безумия.

— Нарцисса…

— Да, я знаю. Приказ есть приказ, не так ли?

Он посмотрел на неё — и что-то в нём дрогнуло. Никогда ещё он не видел её такой. В глазах Нарциссы стояли слёзы, но ни одна так и не скатилась. Лицо, обращённое к огню, застыло, как маска.

— Если я скажу, что всё будет хорошо, что тебе не о чем тревожиться… — начал он.

— Это ничего не изменит, — отрезала она. — У меня очень плохое предчувствие насчёт всего этого.

Люциус быстро сократил расстояние между ними и мягко заключил её в объятия, прижав к своей груди. Он осторожно убрал прядь волос с её лица, поцеловал в висок, потом в щёку, в лоб, в закрытые веки… и, наконец, в губы.

Потому что в глубине души он знал — она права.

Потому что в глубине души он знал: это может быть последний раз, когда он держит её в своих объятиях.

В гостиной замка стояло кресло-качалка, принадлежавшее Абраксасу Малфою.

Каждый раз, когда Люциус бросал на него взгляд, ему чудилось, будто отец всё ещё сидит там — с прямой спиной, суровым светлым взглядом и волнистыми белыми волосами.

Кресло Абраксаса оставалось на своём месте, неподвижное и вечное, напоминая Малфоям об их обязанностях как чистокровных волшебников.

Нарцисса никогда в него не садилась — муж категорически запретил.

Если Люциус, вернувшись с этой дурацкой миссии, застанет меня в его кресле, страшно разозлится, — подумала она, глядя на заманчивое кресло.

Ну и пусть. Поругаемся — он повысит голос, я расплачусь… а потом мы, как всегда, помиримся, — решила Нарцисса с широкой улыбкой на губах.

Сняв с полки книгу заклинаний, она медленно подошла к креслу-качалке и осторожно опустилась в него, не сводя глаз с двери — словно всё ещё ждала, что Люциус войдёт с минуты на минуту. Но он не появлялся, и Нарцисса позволила себе расслабиться в мягком кресле, покачиваясь вверх-вниз, нежно убаюкивая саму себя.

Сквозь плотные занавеси пробивались мягкие лучи солнца, золотя страницы книги. Нарцисса начала читать, но уже через несколько минут почувствовала, как веки тяжелеют. Равномерное покачивание кресла успокаивало, убаюкивало, словно старая колыбельная — нежно и неотвратимо.

Не успела она опомниться, как погрузилась в глубокий, беспамятный сон — без сновидений, без тревог.

Когда она снова открыла глаза, дом был окутан абсолютной тишиной. Света за окнами больше не было — наступила глубокая ночь.

А Люциус всё ещё не вернулся.

Что-то пошло не так, — прошептал голос внутри неё, но Нарцисса упрямо тряхнула головой, отгоняя зловещее предчувствие.

— Конечно, всё в порядке, — произнесла она вслух, стараясь звучать уверенно. — Наверняка Люциус задержался, чтобы поговорить с Тёмным Лордом. Он, должно быть, хвалит его за успешно выполненное задание…

Но даже она сама не поверила этим словам до конца.

Она снова взяла в руки книгу заклинаний, но в темноте не могла разобрать ни слова. Впрочем, и желания читать не было… Всё это ожидание становилось невыносимым. В приступе раздражения она со злостью швырнула книгу в стену, и с губ сорвался сдавленный крик.

Кресло-качалка жалобно заскрипело, когда Нарцисса попыталась встать.

Внезапно её охватило странное головокружение. Ноги ослабли, всё тело свело судорогой от напряжения, дыхание сбилось и стало прерывистым. Она чувствовала, как теряет сознание, и, словно в замедленной съёмке, осела на холодный пол гостиной.

Перед глазами замелькали бессвязные, рваные образы. Пустые, тёмные коридоры, заставленные полками с бледными хрустальными сферами. Маски… маски Пожирателей смерти. И бледное лицо мальчика, державшего в руках одну из сфер. А затем — осколки, разлетевшиеся по тёмной плитке, и серые глаза Люциуса — широко раскрытые, полные неверия.

Нарцисса задышала чаще, судорожно, и тихо застонала, пытаясь вернуть себе контроль.

Она не помнила, чтобы когда-либо чувствовала нечто подобное…

Хотя нет — однажды это уже случалось. Много лет назад, в тот день, когда Люциус позволил Тёмному Лорду оставить на его руке Чёрную метку.

Нарцисса помнила, что тогда почувствовала — трагическое, мучительное осознание того, что произошло нечто непоправимое. Возможно, между ней и Люциусом существовала какая-то ментальная связь, неведомая магия, которую она не могла ни понять, ни контролировать.

«Я ошибаюсь», — подумала она. — «Я просто ужасно устала — вот и всё. Потому мне всё мерещится, потому и снятся кошмары».

Её внезапно охватило нелепое желание рассмеяться. Эти… видения… не могли быть настоящими! Люциус скоро вернётся домой, заключит её в объятия и прошепчет слова любви на ухо. Стоило ей коснуться губ — и она почти чувствовала остаточное тепло его последнего поцелуя, того самого, которым он одарил её утром, перед уходом.

Не обманывай себя. Что-то пошло не так, и ты это знаешь, — повторил знакомый, раздражающий голос внутри. И на этот раз Нарцисса уже не могла его игнорировать.

Но тут она уловила слабый звук шагов, приближающихся к гостиной, — и в груди вновь вспыхнула надежда. Собрав всю силу, которую могла дать только отчаянная надежда, она поднялась с пола — как раз в тот миг, когда дверь в гостиную с грохотом распахнулась.

На пороге появилась Беллатриса — с растрёпанными чёрными волосами и пылающими щеками, возбужденная и вдохновлённая недавним сражением.

— О, Белла! Слава Мерлину, ты жива, — воскликнула Нарцисса и, несмотря на собственную слабость, бросилась ей навстречу и крепко обняла.

Но сестра застонала от боли:

— Не сжимай так! Кажется, у меня треснула пара рёбер, — сказала она, освобождаясь от объятий.

— Что? Что случилось в Министерстве? — в тревоге спросила Нарцисса.

— Меня придавила проклятая статуя. Тонну весила, не меньше… Чёрт бы побрал Дамблдора! Жаль, что Повелителю не удалось прикончить его.

— Дамблдор?! — вскрикнула Нарцисса.

Тот зловещий предчувственный холод, что всего несколько минут назад затаился у неё в груди, теперь разрастался стремительно и неумолимо, пронзая сердце с остротой тысячи ножей.

— О, да, — прорычала Беллатриса. — Там были и Дамблдор, и этот проклятый Орден Феникса в полном составе. Миссия провалилась с треском. Тёмный Лорд был в ярости! Никогда раньше я не видела его таким взбешённым.

Она говорила быстро, сбивчиво, не останавливаясь ни на секунду, но всё никак не произносила те слова, которые Нарцисса отчаянно ждала.

— Потом начали подтягиваться авроры, Фадж тоже был… и, по-моему, он увидел Повелителя… на миг, перед тем как мы трансгрессировали. Мерлин, как же он был зол, Цисси! Тебе не представить! А когда узнал, что пророчество разбилось… я и вправду думала, что он покарает меня, но…

— Беллатрисса! — воскликнула Нарцисса, не выдержав. Она метнулась вперёд и с силой вцепилась сестре в плечи. — Где Люциус? Почему он не вернулся?!

— Это из-за него миссия сорвалась! — выплюнула Беллатриса. — Позволил какой-то стайке сопливых щенков переиграть его! Жалкий, никчёмный…

— Где он?! — закричала Нарцисса, голос её сорвался на хрип.

Беллатриса зло изогнула бровь:

— Его арестовали… насколько я знаю.

И Нарцисса больше ниче

Как же сладок был забвенный мрак! Холод пробирал до ломоты в костях, но Нарцисса предпочитала этот леденящий мрак горькой, тоскливой реальности, поджидавшей её при пробуждении. Единственным способом не чувствовать боль было перестать думать вовсе.

Но помутнённое сознание всё равно уловило голоса, жужжащие вокруг:

— Что с ней случилось?

— Не видишь? Она потеряла сознание, как только услышала об аресте Люциуса.

— Очевидно, ты сообщила ей это со своей привычной «деликатностью»…

Нарцисса узнала женский голос — это была её сестра. Но чтобы понять, кому принадлежит мужской, ей потребовалось чуть больше времени. В этом язвительном тоне было что-то до боли знакомое…

— Я презираю Люциуса, но хотя бы он сражался этой ночью. А ты где был, Снейп? Где ты был, пока мы выполняли приказы Тёмного Лорда?

— Это не твоё дело, — отозвался Северус ледяным голосом. — И, в любом случае, я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, Беллатриса.

Нарцисса ощутила, как чья-то большая ладонь легонько похлопала её по щеке — не резко, а будто пытаясь вывести из оцепенения.

— Нарцисса, тебе нужно очнуться, — говорил Снейп, но она не хотела. Не хотела просыпаться. Она просто не была готова встретиться с реальностью.

— Открой глаза, — настаивал он, склонившись над ней. — Люциуса вот-вот отправят в Азкабан. Если хочешь успеть с ним поговорить — поднимайся и иди за мной.

И она, собрав всю силу воли, подчинилась. Открыла глаза — и с ужасом поняла, что они полны слёз. Слёз бессилия. Но сейчас она не могла позволить себе быть слабой. Сейчас она должна быть сильной — ради Люциуса.

Северус протянул ей фляжку, и Нарцисса даже не поинтересовалась, что за зелье в ней. Просто сделала несколько глотков — осторожно, по чуть-чуть, — а потом вытерла губы тыльной стороной ладони.

— Тебе лучше? — спросил Снейп.

Она кивнула, хоть прекрасно понимала: ни одно зелье не могло изгнать дрожь, охватившую её тело.

— Отведи меня к нему, — прошептала она с мольбой, будто это было важней всего на свете. А для неё — так и было.

Так, преодолев путь, что показался ей невыносимо коротким, Нарцисса оказалась под мрачной аркой тюрем Министерства магии. Именно здесь заключённые дожидались своей участи — свободы или Азкабана. Но для Люциуса никакого разбирательства не предвиделось. Не теперь, когда против него были собраны столь неопровержимые доказательства.

Следуя за Северусом вниз по лестнице, ведущей к камерам, Нарцисса ощутила, как её обдало зловонием — моча, прокисшая еда, смерть и безысходность. Подол платья волочился по грязному каменному полу, и она изо всех сил старалась не думать о том, по чему именно ступает.

— Ваши палочки, пожалуйста, — сказал надзиратель, завидев их. Получив от Снейпа золотой галеон, он повёл их по узкому коридору между влажными каменными стенами.

Крыса с шорохом пронеслась у ног Нарциссы, и она вздрогнула, коротко вскрикнув. Надзиратель проигнорировал её испуг, но Снейп остановился и с тревогой обернулся.

— Всё в порядке, — солгала она и поспешила продолжить путь. В который раз она приказала себе быть сильной: Люциус не должен был увидеть, как его арест повлиял на неё. Она пришла не затем, чтобы пасть к его ногам в слезах — а чтобы помочь. Придать ему сил, насколько это было возможно…

Добравшись до самых тёмных закоулков тюрьмы, они остановились перед низкой дверью.

— У вас десять минут. Ни секундой больше, — буркнул надзиратель с надменным выражением лица.

Снейп бросил ей лёгкую ободряющую улыбку и отступил в сторону.

— Иди. Я подожду здесь.

Она не завидовала ему в его одиноком ожидании во тьме, но лишь кивнула и переступила порог.

Оказавшись в камере и услышав, как за её спиной захлопнулась дверь, Нарцисса застыла на месте, давая глазам привыкнуть к внезапной темноте. Помещение освещал лишь слабый свет, пробивавшийся сквозь решётку крохотного окошка под самым потолком.

Перед ней сидел сломленный человек. Люциус — с закованными руками и ногами, с израненными запястьями и лодыжками, с бинтами и грубым воротником на шее, кое-как прикрывающим следы от магических ожогов и физической боли. На нём была грязная, изодранная рубашка, будто его часами волокли по закопчённым, липким от влаги стенам. Лицо его скрывала тень. Только глаза оставались живыми — они блеснули в темноте, стоило ему разглядеть лицо жены.

— Нарцисса, — прошептал он. — Ты пришла как раз к началу моего конца.

— Не говори так, Люциус! — Нарцисса шагнула к нему, и он потянулся вперёд, но цепи натянулись, не позволив приблизиться. Они остановились друг перед другом — разделённые болью и железом.

— Сейчас тебе кажется, что всё потеряно, — тихо проговорила она, — но не смей отчаиваться. Я вытащу тебя отсюда.

Во тьме Люциус слабо усмехнулся.

— Надо было тебя послушать… Надо было. — Его голос звучал иначе — словно за эти часы или дни он увидел больше, чем за всю свою прежнюю жизнь. — Я жалею о каждом мгновении, когда не сделал этого. 

— Я буду бороться до последнего, чтобы вытащить тебя из Азкабана! — воскликнула она, пытаясь заглушить отчаяние. — Я подкуплю кого-нибудь в Министерстве, как мы сделали тогда…

— Это не сработает, Нарцисса. — Люциус провёл рукой по лбу, только сильнее размазав грязь. — На этот раз деньги не купят мне свободу.

— Тогда я попрошу Тёмного Лорда… как он освободил Беллатрису, он…

— Нет! — рвано оборвал он. — Ни за что не проси его.

Он выглядел по-настоящему испуганным.

— Он… он хочет моей смерти.

Между ними повисло молчание. Где-то в углу камеры с глухим эхом капала вода, стекая по грязным стенам.

— Почему ты так говоришь? — прошептала Нарцисса, побледнев, как смерть.

— Я чувствую это, — ответил Люциус и бросил выразительный взгляд на своё предплечье, где Чёрная метка пульсировала болью. — Он в ярости. Я подвёл его. Не принёс пророчество. Он не простит мне этого… не в этот раз.

Он сгорбился, закашлялся, долго приходил в себя, а затем выдохнул:

— Не унижайся перед ним. Не проси.

— Но я…

— Послушай меня внимательно, Нарцисса. Ты и Драко должны держаться от Него подальше, поняла? — Люциус протянул руку и провёл пальцами по её волосам. — Я… у меня есть веские основания полагать, что… Он может захотеть отметить и тебя. Тёмный Лорд так и не смирился с тем, что ты не вошла в круг его Пожирателей, а теперь, когда многие из нас окажутся в Азкабане, Ему понадобятся новые.

Он сделал паузу и тяжело вздохнул, не отводя от неё взгляда.

— Он может пожелать и тебя, а я… я смогу вынести цепи и тёмную камеру, но не вынесу мысли, что твоя жизнь в опасности. Ты не повторишь моей жалкой участи.

Его ладонь легла ей на щёку, и палец легко коснулся губ.

— Пообещай. Пообещай, что будешь держаться от Него подальше.

Он всё ещё держал руку на её лице, и эта точка вдруг стала для Нарциссы самой уязвимой и чувствительной на всём теле.

— Хорошо, — выдохнула она. — Но тогда… как мне тебя освободить? Скажи, Люциус. Скажи, что я должна сделать, — и я сделаю.

— Ты больше ничего не сможешь для меня сделать, — тихо произнёс Люциус, покачав головой. — Со мной всё будет в порядке, вот увидишь… В конце концов, Азкабан уже не кажется таким ужасным местом теперь, когда Дементоры ушли служить Тёмному Лорду.

Но Нарцисса видела — за этими словами прятался ледяной, всепоглощающий страх. Она читала его в сухих, лишённых сна глазах мужа.

— Я люблю тебя, — сказал он вдруг.

Она застыла, поражённая. Это было последнее, что она ожидала услышать…

— Знаю, возможно, в этих стенах это звучит нелепо, — продолжил он, — но я люблю тебя. И если мне когда-нибудь удастся выйти отсюда, я докажу это так, как не делал никогда.

Он хотел добавить ещё что-то, но в этот момент в узкую камеру вошли двое громил и, грубо толкнув Нарциссу в сторону, прервали их. На их плечах она с ужасом заметила мундиры азкабанских надзирателей.

— Нет! Подождите! Дайте нам ещё несколько секунд, — всхлипнула она. — Прошу вас…

Но те не обратили на неё внимания, таща Люциуса к выходу из камеры, словно безвольное тело. Нарцисса прижала ладони к губам, заставляя себя молчать: ещё одно слово — и она потеряет всё уважение к себе.

Она резко отвела взгляд, не в силах видеть, как Люциус уходит, оставляя её в одиночестве, какого она не знала никогда. Вокруг сгущались тьма и неизвестность.

Дрожа в темноте, она направилась к двери и увидела, что Снейп ждёт её снаружи. Увидев его сочувственное, почти жалостливое выражение, Нарцисса не выдержала — слёзы хлынули сами собой. Она прижала руки ко рту, пытаясь сдержать рыдания.

Северус взглянул на неё с беспомощностью, словно не знал, как её утешить.

— Его увели! — выдавила она с надрывом.

— Я видел.

— Как же я скажу об этом Драко? — её голос сорвался. — Он обожает отца… Это известие его убьёт.

Северус положил ладонь ей на плечо.

— Если тебе будет слишком тяжело, я сам расскажу Драко…

Она посмотрела на него с благодарностью, тщетно пытаясь вытереть слёзы. Ей было стыдно, что она разрыдалась, как глупая девчонка, на глазах у Снейпа. Но и он выглядел измотанным и надломленным после последних событий: сутулые плечи, тёмные круги под глазами.

— Пойдём, — мягко сказал он. — Нам не стоит больше оставаться в этом месте.

С глухим ворчанием за их спинами снова возник тюремщик Министерства. Он вернул им палочки и повёл к выходу.

Нарцисса не была глупа. По крайней мере, не настолько, чтобы проигнорировать приглашение на личную встречу с лордом Волдемортом, если он сам пожелал говорить с ней с глазу на глаз. Лишь безумец — или самоубийца — осмелился бы ослушаться его прямого приказа.

Поэтому было неважно, что она поклялась Люциусу держаться подальше от Тёмного Лорда.

Есть обещания, которые невозможно сдержать.

— Мой лорд, — почтительно произнесла она, склонившись перед ним.

— Нарцисса! Какое удовольствие видеть тебя снова… Прошло много лет с нашей последней встречи, а твоя красота ничуть не померкла, — произнёс тёмный маг, пристально разглядывая её с близкого расстояния. — Жаль только, что под глазами — тени. Пожалуй, тебе стоило бы спать больше… и плакать меньше.

Нарцисса непроизвольно вздрогнула. Она всегда ощущала себя обнажённой и беззащитной, когда Он смотрел на неё этими красными глазами, от взгляда которых хотелось исчезнуть, оказаться в любом другом месте.

— Мой лорд, вы желали поговорить со мной? — произнесла она.

Волдеморт усмехнулся, словно забавляясь её нетерпением:

— Какая спешка! Но хорошо, хорошо… перейдём прямо к делу.

Нарцисса знала, чего ожидать — Люциус предупреждал её, — и всё же слова, произнесённые Волдемортом, обрушились на неё, как ледяной душ.

— Мне нужны новые Пожиратели смерти, — произнёс он и тут же наклонил голову, будто желая уловить малейшую её реакцию.

Она распахнула глаза, сохраняя на лице наивное выражение:

— Новые Пожиратели, мой лорд? Но зачем? У вас уже есть немало верных слуг, готовых служить вам в любую минуту… Стоит лишь освободить тех, кто сейчас заточён в Азкабане.

Она прекрасно понимала, что эта попытка выхлопотать освобождение Люциуса звучит слишком слабой, но всё же решила рискнуть.

Волдеморт, однако, явно не оценил её слов.

— Что мне за толк от этих ничтожеств? — прошипел он, скривив тонкие губы в злобной гримасе. — Они не смогли справиться даже с горсткой сопляков… Нет, дорогая Нарцисса. Мне нужны новые силы, новые последователи, которых можно будет испытать.

Значит, в конце концов, она станет Пожирателем смерти?

Когда-то это, возможно, принесло бы ей радость — о, как же страстно она мечтала об этом в юности, будучи лишь молодой, беззаботной невестой Люциуса Малфоя!

Но со временем её желания изменились. Она поняла, что Чёрная Метка на самом деле означает: полную утрату свободы… пожизненное подчинение.

А теперь Волдеморт желал заполучить её, и рядом больше не было Люциуса, чтобы её защитить. Оставалось лишь поднять манжет платья и ждать, пока Тёмный Лорд опустит палочку на её предплечье.

— Я готова служить вам, мой лорд.

— Ты? — к её изумлению, Волдеморт расхохотался. — Ты, Нарцисса? — смех его был низким, холодным, пугающим. В нём не было ни капли веселья — лишь угроза.

Нарцисса уставилась на него, широко раскрыв глаза; черты её лица исказило изумление.

— Я вовсе не тебя собирался завербовать. По правде говоря, мне ни к чему слабая, слезливая женщина.

Возможно, она должна была бы обидеться на столь откровенное презрение, но вместо этого испытала почти приятное облегчение: пока что ей не придётся становиться Пожирателем смерти, и этого было достаточно.

Но тогда… зачем он её позвал? Чего ещё мог от неё желать?

— Я не понимаю, мой лорд… — пробормотала она, торопливо моргая длинными ресницами.

— Ты поняла меня прекрасно. — Смех Волдеморта оборвался, сменившись низким, леденящим шёпотом. — Ты мне не нужна.

Для Нарциссы это прозвучало как собственный смертный приговор. Казалось, ничего ужаснее этих слов быть не могло… но следующие доказали, что она ошибалась.

— Я хорошо помню первый раз, когда увидел тебя — за ужином в доме твоих родителей. Сразу понял, какими будут твои сёстры: Беллатриса станет идеальным Пожирателем смерти, а Андромеда, напротив, будет мне враждебна. А вот ты… — Он сделал паузу, и в узких зрачках мелькнуло что-то неуловимое. — Ты была загадкой. Я попытался заглянуть в твои мысли, но безуспешно. Я — величайший легилимен этого мира — не смог разглядеть, что творится в твоей крошечной головке. Ты была всего лишь ребёнком — ямочки на щёчках, кудри… И, признаюсь, я не знал, что о тебе думать.

Он говорил медленно, словно следуя за воспоминаниями из иной жизни, а взгляд его на миг потускнел.

— А потом, спустя несколько лет, ты вышла замуж за одного из моих Пожирателей. Для меня это означало появление новой союзницы, и я был абсолютно уверен: ты явишься ко мне за Чёрной Меткой. Но этого не случилось. — Он улыбнулся, но слова, прозвучавшие следом, были точны и холодны, как осколки льда: — Ты согласилась участвовать в миссии вместе с Беллатрисой, и моя надежда вновь ожила. Но, видимо, ты слишком испугалась… и снова разочаровала меня. В очередной раз ты отступила.

Теперь Нарцисса была уверена: она умрёт, и убьёт её сам Лорд Волдеморт. Она видела, как он приближается, продолжая говорить:

— Я пощадил тебя, хоть и был крайне разочарован твоим поведением. Но тогда я поклялся себе, что однажды потребую, чтобы ты оплатила свой долг передо мной. И этот день настал.

Дыхание застряло у неё в горле. Она смотрела на Лорда Волдеморта, и в её взгляде ясно читался страх.

— Я всё ещё не понимаю, мой лорд.

— Мне казалось, я выразился предельно ясно: мне нужны новые Пожиратели смерти, — повторил он, и на его губах появился жестокий, насмешливый оскал.

— Но если вам нужна не я, тогда… — прошептала она с нарастающим ужасом. — Тогда… кто?

— Ты до сих пор не догадалась? — Его голос капал презрением. — Я считал тебя умнее.

Волдеморт отвернулся, отводя от неё пронзающие красные глаза. Лунный свет подчёркивал смертельную бледность её лица.

— Надеюсь, твой сын окажется сообразительнее матери и не таким слабовольным, как отец. Иначе как он сможет выполнить все поручения, что я для него приготовил?

Нарциссе показалось, что лучше бы он ударил её или поразил заклятием. Синяк или рана зажили бы, но то, что он сейчас требовал… то, чего он хотел…

— Мой сын? — прошептала она, дрожа. Ей следовало сохранять спокойствие, и она презирала себя за проявленную слабость, но удержать нарастающий ужас было невозможно. — Должно быть, я ослышалась. Драко слишком молод, чтобы…

— Чтобы стать одним из моих Пожирателей смерти? — перебил её Волдеморт насмешливым тоном. — О, он уже готов! Если память мне не изменяет, твой кузен был примерно в том же возрасте, когда пришёл просить у меня Метку.

— Примерно в том же возрасте он и умер, — холодно парировала Нарцисса, не в силах скрыть силу своей ярости. Как он смеет? Как смеет поминать Регулуса, когда сам обрёк его на смерть?

«Пообещай мне одно, Нарцисса», — голос Регулуса всплыл в её памяти, наполняя сердце тоской и отчаянием. «Пообещай, что не позволишь своему сыну совершить ту же ошибку».

Прости, Рег… — подумала она, на миг закрыв глаза. Есть обещания, которые невозможно сдержать.

И если Тёмный Лорд решил, что Драко должен стать одним из его Пожирателей смерти, ничто не сможет этому воспрепятствовать. Абсолютно ничто.

— Что с тобой, Нарцисса? — вкрадчиво осведомился Волдеморт. — Ты выглядишь недовольной…

Ей хотелось закричать и зажать уши. Только не Драко! Не мой ребёнок! Я не позволю превратить его в безумного убийцу, как ты сделал с моей сестрой. С того самого мгновения, как я впервые взяла его на руки, я отдала ему всю свою любовь. Ты никогда его не получишь!

Она мечтала выплюнуть эти слова ему в лицо, выцарапать его мерзкие глаза и разбить кулаками отвратительную тонкую улыбку… Но не сделала ничего из этого. Если бы она решилась, то погибла бы. А мёртвая она не смогла бы ни защитить Драко, ни освободить Люциуса. Чтобы спасти семью, ей нужно было любой ценой остаться в живых.

— Я не возражаю, мой лорд, — заставила себя произнести она, хотя прекрасно знала, что гнев в её голосе выдаёт её с головой. — Уверена, для Драко будет великой честью стать Пожирателем смерти, как и его отец.

— Надеюсь, он окажется лучше своего отца, — немедленно парировал Волдеморт, невольно ещё сильнее подогревая её ярость. — Отлично. Завтра он получит Метку. У меня для него есть очень важное задание…

Завтра? Завтра — слишком рано! Я не готова… он не готов…

— А теперь убирайся. Оставь меня одного, — холодно бросил Тёмный Лорд, отмахнувшись от неё с ленивой скукой.

Нарцисса не стала дожидаться повторения приказа. Попыталась выпрямиться, но колени предательски дрожали. Шатаясь, она направилась к выходу и, лишь захлопнув за собой дверь, позволила себе рухнуть на пол и разрыдаться.

Смеркалось, а Драко всё ещё не вернулся домой.

Нарцисса бродила по Малфой-мэнору, словно потерянная душа, моля, чтобы с её сыном всё было в порядке, и то и дело бросала взгляд на парадную дверь, надеясь увидеть его силуэт.

Вдруг её внимание привлёк алый отблеск за окном. Сначала она решила, что начинается гроза, но, отодвинув штору и вглядевшись в сад, поняла, что ошиблась.

Не теряя ни секунды, она вышла на улицу, даже не накинув на плечи плащ, чтобы защититься от вечернего холода. На лужайке перед домом стояла странная пара — её сестра и её сын — и соревновалась в заклятиях, обрушивая их на кусты и стволы деревьев.

— Драко! Что ты делаешь? — окликнула она.

Тот даже не обернулся, слишком увлечённый отработкой замаха.

— Тётя Беллатриса даёт мне уроки, — ответил он рассеянно.

— Уроки? — холодно переспросила Нарцисса, уже обращаясь к сестре.

— Да, Тёмный Лорд поручил мне обучать Драко, — пояснила Беллатриса с восторгом, который показался Нарциссе до омерзения неуместным. — Твой сын молодец, Цисси. Сразу видно, что в его жилах течёт кровь Блэков! Хотя, признаюсь, я удивилась, когда он сказал, что не умеет пользоваться ни одним из Непростительных заклятий. Я-то думала, ты и Люциус…

— Мы не считали важным учить ребёнка смертельным проклятиям! — холодно возразила Нарцисса.

— А я уже не ребёнок, — спокойно парировал Драко.

Нарцисса прикусила губу и проглотила ответ. Она слишком часто натыкалась на гордость сына и знала — он непоколебим.

Беллатриса шагнула вперёд, встав между ними:

— Ладно, ладно! Продолжим с того места, на котором остановились.

Она встала рядом с Драко и, наклонившись так близко, что их лица оказались почти вплотную, прошипела:

— Урок второй. Если ты действительно хочешь пытать кого-то «Круциатусом», если хочешь довести его до желания умереть… ты должен получать от этого удовольствие.

Через секунду она взмахнула палочкой в пустоту и выкрикнула:

— Круцио!

Драко кивнул и попытался повторить за ней, под тревожным взглядом матери.

Иногда, когда он чуть наклонял голову или одаривал её той самой самоуверенной улыбкой, что так напоминала юного Люциуса, Нарциссе удавалось почти забыть, что её сын готовится убивать. Но реальность всегда возвращалась, тяжёлой волной обрушиваясь на неё, и сердце предательски замирало.

— Нет, нет! — уже с раздражением крикнула Беллатриса. — Я же сказала: тебе должно быть весело! Нужно наслаждаться болью, вызывать в жертве такую агонию, чтобы она молила о смерти.

— Легко сказать! — раздражённо бросил Драко. — Но совсем не так просто получать удовольствие, размахивая палочкой в пустоту.

Беллатриса ухмыльнулась, и в её глазах сверкнул опасный блеск.

— Тогда попробуем по движущейся цели.

Её взгляд медленно скользнул по цветникам и тёмным кустам, пока не остановился на одном из белоснежных павлинов, украшавших сад Малфой-мэнора. Резким, молниеносным движением, словно змея, бросающаяся на добычу, она метнула проклятие в беззащитную птицу.

— Круцио!

Бледные лица Нарциссы и Драко застыли, неотрывно следя за происходящим. Вспышки алого света из палочки Беллатрисы на мгновения вырывали их из ночного мрака. И вот воздух рассекла последняя, ослепительная — и смертельная — вспышка, окрасившая белоснежные перья павлина мимолётным ядовито-зелёным сиянием.

Тьма вернулась.

Беллатриса опустила палочку и подошла к мёртвой птице, лениво переворачивая её носком сапога.

— Не стоило его убивать, — буркнул Драко. — Отец разозлится, когда узнает.

— Твой отец в Азкабане. Думаешь, ему есть дело до его садовых птичек? — презрительно отрезала Беллатриса.

Нарцисса заметила, как Драко начал дрожать от злости, его лицо потемнело.

— Отец скоро будет на свободе! — выдохнул он. — Я отомщу за него… Все, все до единого заплатят за то, что сделали!

— Начнёшь с Дамблдора? — спросила Нарцисса, делая шаг к сыну.

Он взглянул на неё в недоумении, и она утвердительно кивнула:

— Да, Драко. Я всё знаю. Тёмный Лорд рассказал мне о миссии, которую поручил тебе, и если ты думаешь, что для того, чтобы остановить такого мага, как Дамблдор, достаточно лишь умения использовать Непростительное заклятие, — ты заблуждаешься.

Драко попытался возразить, но Нарцисса перебила его, не дав и рта раскрыть:

— Дамблдору больше ста лет, он побеждал тёмных магов уровня Гриндевальда, и ты правда веришь, что его можно просто взять и убить, метнув заклятие в спину? Так легко? В один миг?

— Я… я что-нибудь придумаю, — рявкнул Драко, явно нервничая. — Должен хотя бы попробовать, разве нет? — Он бросил на неё яростный взгляд, какого Нарцисса никогда прежде не видела, и в груди у неё, там, где должно было биться сердце, разверзлась бездонная пропасть отчаяния. 

Она ещё могла держать это чувство в узде после того, как Тёмный Лорд выжёг на руке её сына Метку, но теперь оно вырвалось, сметая последние надежды вернуть её мальчика.

— Драко… — прошептала она умоляюще, но сын уже отвернулся и быстрым шагом направился к дверям дома.

— Что ж, продолжим завтра, — безразлично заключила Беллатриса, убирая палочку. — Пойдём в дом, Цисси… — Но в темноте она заметила, как на лице сестры блеснула слеза. — И что это с тобой теперь?

Нарцисса хотела что-то возразить, но знала: с Беллатрисой бессмысленно объясняться. У той не было детей… Как она могла понять, что значит видеть, как твой сын становится убийцей? Как могла осознать, какой страх терзал её при мысли о том, что она может его потерять?

Ах, если бы только Люциус был сейчас рядом… — подумала она с нарастающей тоской. — Если бы мог разделить моё горе… Ей до боли хотелось услышать его утешающий голос, почувствовать его уверенность, его любовь. Но она была одна. Одна против целого мира. И рассчитывать было не на кого, чтобы спасти душу её сына.

У меня нет даже друга, к которому можно обратиться за помощью, — сказала она себе… и тут же поняла, что это неправда. Всё же был один человек, который, возможно, ещё оставался ей другом.

Беллатриса подозрительно отметила внезапную перемену в лице сестры, но лишь пожала плечами.

— Ну? Мы пойдём в дом или ты решила окоченеть здесь? — спросила она, вырывая Нарциссу из раздумий.

— Иди одна. Мне нужно отлучиться.

Беллатриса нахмурилась.

— Отлучиться? Куда это?

Нарцисса приподняла подбородок, а её взгляд утонул в тёмной глубине ночного неба.

— Мне нужно поговорить с Северусом.

Беллатриса никогда не доверяла Северусу Снейпу — и уж точно не собиралась начинать.

И всё же все, даже Тёмный Лорд, даже Дамблдор, и даже Нарцисса, казалось, верили в него.

Она пыталась остановить сестру, пыталась отговорить её от этой затеи, но в итоге не сумела — и была вынуждена последовать за ней в тот грязный притон, где Снейп жил, когда не находился в Хогвартсе.

Ни за что на свете Беллатриса не могла бы предположить, что всё обернётся именно так, и что она — да, именно она! — станет Свидетелем Нерушимого обета между Снейпом и Нарциссой. До сих пор не верилось, что он согласился выслушать мольбы её сестры…

Ошеломлённая, она медленно опустила палочку и, обратившись к мужчине, произнесла:

— Интересно, ты хоть понимаешь, в какую передрягу влез?

Северус всё ещё держал правую руку, переплетённую с рукой Нарциссы, не отрывая взгляда от её голубых, полных слёз глаз.

— Если ты нарушишь обет… — продолжила Беллатриса, раздражённая тем, что он делает вид, будто не слышит её, — …ты умрёшь. Ты ведь понимаешь это, да?

— Спасибо, что просветила меня, Беллатриса. Но, уверяю тебя, я был прекрасно осведомлён об этом и без твоих замечаний, — холодно отозвался он. — Трогательно, что ты так беспокоишься обо мне.

Он слегка изогнул губы в насмешливой улыбке, от чего Беллатрису передёрнуло от ярости.

— Не думай, что ты для меня настолько важен! — вспыхнула она, не скрывая ярости. — Жив ты или мёртв — мне всё равно! Я лишь хотела сказать… если ты понимаешь, на какой риск идёшь, то зачем вообще согласился?

— Бедная, бедная Беллатриса… — протянул он с ядовитой мягкостью. — У тебя ведь никогда в жизни не было друзей, правда?

— У-у меня есть Тёмный Лорд! — огрызнулась она, всё больше закипая, но Снейп даже не повернул головы.

Он был занят другим — пытался собрать Нарциссу, словно осколки, с холодного кирпичного пола. Хотел помочь ей подняться, но она не делала ни малейшей попытки пошевелиться. Напротив, полностью обмякла, прижимаясь к твёрдому полу, и не слушала его тихие, настойчивые уговоры. Она чувствовала себя опустошённой, обессиленной. Даже если бы хотела заплакать, у неё уже не осталось слёз — все были пролиты.

Каждая клеточка её измученного, охваченного ужасом тела вопила о том, чтобы остаться здесь, прижатой к единственной надёжной опоре, неизменной среди руин её мира.

Этой ночью Северус подтвердил её худшие опасения: Тёмный Лорд поручил Драко убийство Дамблдора не потому, что считал его способным, а лишь для того, чтобы отомстить за провалы Люциуса. Тот лишил его пророчества — теперь Волдеморт лишит его сына. Такова была жестокая, беспощадная правда.

Но Северус его защитит! Он поклялся, дал Нерушимый обет… — снова и снова повторяла себе Нарцисса, будто это была последняя ниточка, за которую она могла уцепиться, чтобы не сорваться в бездонную пропасть, раскрывшуюся под её ногами.

— Прошу тебя, Нарцисса… — умоляюще произнёс Северус.

Даже Беллатриса, не вынося вида сестры, унижающейся подобным образом, сказала:

— Поднимись, соберись! Сохрани хотя бы крупицу собственного достоинства.

Голос её звучал жёстко — так, чтобы прорвать глухую, безумную скорбь Нарциссы. Но та так и не шелохнулась.

Не знаю, что мне теперь делать с этим достоинством, — горько подумала она. — Чем мне помогла вся моя надменность за эти годы? Чем были полезны моя гордость, красота, холодность? К чему всё это, если в итоге я потеряла всё? Муж — в тюрьме, сын — в смертельной опасности… и я даже не знаю, как выразить благодарность единственному человеку, который, возможно, ещё остался моим другом. Мне остаётся лишь ползать у его ног и целовать землю, по которой он ходит.

— Спасибо тебе, Северус… спасибо, — прошептала она едва слышно.

— Довольно! — отрезал он. — Ты не должна меня благодарить.

Северус снова наклонился к ней, вглядываясь в лицо, залитое слезами.

— Поверь, защищать Драко в моих же интересах. Я… очень к нему привязан и не хочу, чтобы с ним случилось что-то плохое, — теперь он говорил почти шёпотом, словно не желая, чтобы Беллатриса услышала, но та не пропустила ни слова. — Я прекрасно помню, как ты впервые вложила его в мои руки, только что рождённого. Я привык иметь дело с пузырьками и флаконами зелий, но тогда был по-настоящему напуган. Мне ещё никогда не доводилось держать в руках что-то настолько хрупкое…

Воспоминание о тех счастливых минутах вызвало на губах Нарциссы лёгкую улыбку. Беллатриса же в ответ демонстративно изобразила позыв к рвоте.

— В тот день ты сказала, что я всегда смогу рассчитывать на тебя, Люциуса и Драко. Возможно, для тебя это были пустые слова… но уверяю, для меня они значили очень много.

Северус внимательно смотрел на женщину, сидевшую у его ног. Она молча ловила каждое его слово, отвечая на взгляд глазами, полными слёз, с отёкшими веками, приоткрытыми и дрожащими губами. Длинные светлые волосы беспорядочно спадали ей на плечи и грудь.

— А когда, на твоём дне рождения, ты встала на мою защиту перед теми, кто всё ещё во мне сомневался… — он бросил косой взгляд на Беллатрису, и та презрительно фыркнула. — Я был тебе за это благодарен. Но до сих пор у меня не было случая поблагодарить тебя за ту неизменную веру в меня, что ты всегда носила в сердце.

Он вновь попытался поднять её на ноги, но руки Нарциссы всё ещё крепко упирались в пол.

— Теперь у меня есть возможность отплатить тебе, Нарцисса. Обещаю: я сделаю всё, чтобы держать Драко подальше от опасности.

Эти слова сломили последние преграды в её душе. Нарцисса тихо всхлипнула и обессиленно отдалась в его руки. Северус сумел поднять её с пола.

— Пойдём уже, Цисси? — с досадой протянула Беллатриса.

Нарцисса едва заметно кивнула. Ещё раз взглянув на Северуса, она шепнула напоследок:

— Спасибо.

Затем, покорно позволив сестре вывести её из тесной квартиры, она вышла, храня в сердце новую, робкую надежду.

Было время, когда перспектива оказаться в Косом переулке за покупками наполняла Нарциссу радостным волнением, почти предвкушением. Но то время осталось далеко позади, словно принадлежало другой жизни. Теперь ей было безразлично, будут ли её выходы в свет успешными: с тех пор как Люциус оказался в Азкабане, люди перестали смотреть на неё с прежним уважением и восхищением.

Однако Нарцисса не собиралась опускать взгляд перед кем бы то ни было. Дополнительную уверенность придавало присутствие Драко рядом. Он шёл с ней плечом к плечу, держа голову высоко, хоть и выглядел заметно встревоженным после встречи с Поттером и его дружками в лавке мадам Малкин.

— Мы действительно идём к «Тиссли и Твид»? — спросил он, когда они, пройдя под каменной аркой, свернули в узкий переулок, полный зазывал и уличных торговцев, магов и ведьм всех званий и сословий.

— Уверяю тебя, у них великолепный выбор, — ответила Нарцисса и, бросив взгляд на сына, отметила, как хорошо он смотрится в ярком солнечном свете. На нём были дорогие перчатки и пальто с роскошным меховым воротником; в этот момент он казался куда взрослее своих лет. — У «Тиссли и Твид» ассортимент гораздо богаче, ткани куда элегантнее…

— Но зачем? — перебил её Драко. — Мне не нужны новые вещи, у меня их и так полно.

— Может, ты и не заметил, но за лето ты вырос, — сказала Нарцисса. — Нужно обновить твой гардероб, а ещё… — Она понизила голос и тревожно огляделась. — Теперь тебе стоит носить рукава чуть подлиннее. Понимаешь… чтобы прикрыть её. 

Драко приподнял бровь. Он гордился своей Чёрной Меткой настолько, что с удовольствием выставил бы её на показ — словно трофей.

— Когда я показываю её кому-то, — с самодовольной ухмылкой произнёс он, — могу запугать человека так, что он сделает всё, что я захочу. Так зачем мне её прятать?

— Затем, что ты не хочешь оказаться в Азкабане, как твой отец! — выпалила Нарцисса, и тут же пожалела о сказанном. 

Порой она забывала, что арест Люциуса сильнее всего ударил именно по Драко. И всё же она чувствовала: сказанное было необходимо. Сын должен был наконец открыть глаза и перестать вести себя как эгоистичный мальчишка, радующийся игрушке, о которой давно мечтал. Потому что, в отличие от игрушки, Черную Метку нельзя было спрятать в ящик или разбить. Метка Лорда Волдеморта была вечной — клеймом, что останется с ним на всю жизнь.

Мать и сын продолжали идти, напряжённо и молча, каждый погружённый в свои мысли.

Вокруг чинные дамы и джентльмены прогуливались под руку с друзьями или заводили новые знакомства. Звенели колокольчики, раздавался смех, глухие удары и свист мальчишек, что носились сквозь толпу.

Драко хотелось воспользоваться общей суматохой, чтобы ускользнуть в Тёмный переулок, и он рассеянно осматривался в поисках подходящей лазейки.

Но Нарцисса не спускала с него глаз ни на секунду. Она заметила, что он всё время потирает руку, словно та доставляла ему беспокойство.

— Болит? — спросила она вполголоса.

— Иногда, — отозвался он тоном, в котором звучало показное равнодушие.

Они обошли нищего, который поднял костыль, пытаясь преградить им путь, и Нарцисса привычным движением откинула подол в сторону, чтобы не зацепить его.

Наконец они добрались до ателье. У входа стоял невысокий человечек с обезьянкой на плече и нараспев выкрикивал:

— У «Тиссли и Твид» вы найдёте брокат, серебряные ткани, золотые ткани, мантовскую шёлковую парчу, ирландский бархат, арабские материи…

Нарцисса с Драко прошли мимо и вошли в лавку. Стоило им появиться, как продавщица за прилавком посмотрела на них с едва скрытым раздражением. Она прекрасно знала клиенток вроде госпожи Малфой: те обычно обходили весь магазин, стаскивая ткани с полок и роняя их на столы, требовали открыть одну шкатулку за другой, перерывали весь товар, холодно спрашивали о цвете, которого не было в продаже, брали в руки самый дорогой шёлк и с пренебрежением отбрасывали его на место, а в конце уходили, купив в лучшем случае ленточку, которую так никогда и не наденут.

Но, к своему удивлению, в тот день Нарцисса Малфой вовсе не собиралась церемониться. Она быстро выбрала три вида тканей для школьных мантий сына и терпеливо дождалась, пока портниха снимет с Драко мерки.

— Не желаете взглянуть на новые вечерние наряды, что у нас недавно появились? — осторожно поинтересовалась продавщица, приближаясь к Нарциссе.

— Нет, сегодня мы спешим.

— Понимаю…

Продавщицу оттеснила в сторону чья-то маленькая рука, и перед Нарциссой появился мужчина, учтиво улыбаясь.

— Госпожа Малфой! Какая радость снова видеть вас в нашем магазине.

Нарцисса узнала его и заставила себя ответить вежливой улыбкой: это был мистер Тиссли, владелец лавки.

— Могу ли я чем-то вам помочь? Возможно, показать наши ткани со скидкой?..

— Ткани… со скидкой? — Нарцисса нахмурилась, затем сдержанно усмехнулась. Он что, вздумал насмехаться над ней? — Уверена, вы прекрасно знаете, что цена тканей никогда не была для меня проблемой.

Мистер Тиссли посмотрел на неё с ленивым интересом:

— Разумеется, не была. Но я подумал… теперь, когда ваш муж в Азкабане… — Он заметил, как лицо Нарциссы вспыхнуло багрянцем, и продолжил с ядовитой насмешкой: — Поговаривают… некоторые утверждают, что ваша семья обеднела. Но, очевидно, это всего лишь выдумки!

Нарциссе до дрожи в пальцах захотелось стереть с его лица эту мерзкую ухмылку.

— Чепуха, — резко бросила она, поворачиваясь к нему спиной. — Драко, мы уходим из этого места!

Её лицо потемнело ещё сильнее, когда она не обнаружила сына.

— Где он? — встревоженно спросила она, быстро оглядевшись. Но Драко исчез.

Швея, ещё минуту назад снимавшая с него мерки, указала дрожащей рукой на дверь в глубине лавки.

— О-он… он вышел туда, — пробормотала она неловко.

Нарцисса раздражённо выдохнула сквозь зубы. Как она могла так глупо упустить его из виду? Конечно, Драко воспользовался её минутной невнимательностью, чтобы улизнуть в Тёмный переулок… Но разве он не понимал, что этим лишь выставляет себя на людях причастным к тёмным делам? Зачем он вёл себя так по-детски? И главное — разве не догадывался, какую боль причиняет ей?

Если бы только он захотел довериться ей… быть может, она смогла бы помочь, но он явно не собирался делиться своими планами.

Со вздохом Нарцисса затянула потуже шнурки капюшона, расправила складки мантии и, не удостоив мистера Тиссли прощальным словом, вышла через заднюю дверь, отправляясь на поиски сына.

— Ты моя. Только моя.

Губы Люциуса коснулись её уха, дыхание было горячим, прерывистым, пока он двигался в ней.

— Да, — прошептала Нарцисса, содрогнувшись от накатившего жара.

Она выгнула шею, поддаваясь ощущению. — Да, — повторила она, будто боялась, что это блаженство оборвётся. — Да!

Последний крик вырвался из груди и, отражаясь в голове, становился всё громче, всё мучительнее. И вдруг тяжесть Люциуса исчезла, словно с неё сдёрнули одеяло. Его голос умолк. Крик оборвался, и тишина заставила её вздрогнуть.

Нарцисса поняла: она одна в постели. Люциус был рядом лишь во сне.

Она отвернулась от свечи, всё ещё мерцавшей в подсвечнике на тумбе, и уткнулась лицом в подушку. Пока Драко оставался дома на летних каникулах, всё её внимание было приковано к сыну, и тоску по мужу удавалось держать в узде. Но теперь, когда и он уехал, одиночество навалилось с удушающей силой.

Она прикусила нижнюю губу и почти сразу ощутила вкус крови. Глаза наполнились слезами.

— Люциус! — всхлипнула Нарцисса, и тут же вспомнила: сегодня годовщина их свадьбы.

Пальцы сжались в кулаки у бёдер, и рыдания вырвались наружу. Она снова и снова звала мужа, отчаянно, в истерике. О, что бы она только ни отдала, лишь бы он вернулся к ней! Ей не нужно было многого — достаточно было услышать его голос хоть на мгновение, ощутить лёгкое прикосновение, уловить биение сердца в груди или заглянуть в эти живые, холодно-серые глаза.

Не отдавая себе отчёта, она поднялась с кровати и босиком пошла по коридорам особняка, ведомая неодолимой жаждой окружить себя его вещами. Добравшись до кабинета, она медленно приоткрыла дверь, с безумной надеждой увидеть Люциуса в кресле.

Его там не было. Но воздух по-прежнему хранил его запах.

На письменном столе лежали свитки, исписанные его рукой. Нарцисса взяла один и провела пальцем по чёрным строчкам, следуя знакомым изгибам почерка. Это принесло крошечное утешение, но было слишком мало.

Она начала рыться в ящиках, в отчаянной попытке найти хоть что-то, что позволило бы ощутить присутствие мужа. Бумаги летели в стороны, на пол с глухим стуком падали опрокинутые пузырьки с зельями, с грохотом рушились книги и предметы со стола. И вдруг, совершенно случайно, она задела маленький рычаг, спрятанный в углу за письменным столом.

Раздался глухой скрежет, и Нарцисса резко выпрямилась. На её глазах каменные плиты стены начали медленно раздвигаться, образуя узкий проём. В его центре показалась высокая каменная ваза, украшенная вкраплениями сапфиров.

Сначала она не поняла, что именно видит, но в следующее мгновение осознание пронзило её — и, затаив дыхание, Нарцисса бросилась ближе.

Омут памяти Люциуса! Он как-то обмолвился, что пользуется им, чтобы избавляться от самых тягостных и неловких воспоминаний, но Нарцисса никогда не знала, где именно он его держит. Вот он! Ответ на её отчаянное желание!

Не делай этого, Нарцисса… — раздался строгий голос совести. — Ты не имела права входить сюда, в его кабинет, без позволения! Ты нарушаешь самую сокровенную границу его жизни.

Но она уже не могла остановиться. Ей был нужен Люциус, и не имело значения, что увидит она его лишь в воспоминании. Да, она рисковала узнать нечто ужасное, но теперь и это казалось ничтожным.

Её пальцы крепко сомкнулись на краях каменного Омута памяти, она склонилась над мутным водоворотом мыслей и воспоминаний. И в тот миг позволила себе шагнуть внутрь, разрываясь между виной и трепетом от того, что её ждало.

Она закрыла глаза… и, открыв их вновь, с ужасом поняла, что всё ещё стоит в кабинете Люциуса.

За письменным столом сидел мужчина с широкими плечами и длинными светлыми волосами, внимательно читая письмо. Сердце Нарциссы забилось быстрее, и она, не веря себе, прошептала:

— Люциус…

Но он не мог её услышать.

В следующую секунду в дверь постучали, и мужчина за столом резко бросил:

— Войдите!

Нарцисса вздрогнула. Это был не его голос. Подойдя ближе, она с ужасом различила черты — перед ней сидел Абраксас Малфой.

Нарцисса обернулась к двери, которая теперь была распахнута, и наконец увидела его: Люциус стоял на пороге — ещё совсем молодой и красивый, сдержанный в осанке и с серьёзным, даже тревожным взглядом.

— Прошу прощения, что отвлекаю вас, отец.

— Надеюсь, у тебя на то веская причина, Люциус, — произнёс Абраксас, не поднимая головы от письма. — Ты знаешь, я не люблю, когда меня беспокоят в кабинете.

Нарцисса с нежностью смотрела на юного Люциуса, который, казалось, чувствовал себя неловко. Ей так хотелось прикоснуться к нему, хотя бы взять за руку, но она знала — ухватит лишь воздух. Оставалось довольствоваться тем, что можно видеть его и слышать голос.

— Да, причина веская, — с трудом сглотнув, сказал Люциус. — Я хочу жениться на Нарциссе Блэк, — выпалил он, и из груди Нарциссы вырвался тихий вздох удивления.

Эти слова наконец заставили Абраксаса отложить письмо. Он обернулся к сыну, и их взгляды встретились — долгие, напряжённые, почти одинаковые, как отражение в зеркале. Первым отвёл глаза отец.

— Ты сказал… Нарцисса Блэк?

— Именно, — подтвердил Люциус и поспешно откашлялся, пытаясь справиться с внезапной сухостью в горле.

— Удивительно устроена судьба, — медленно произнёс Абраксас. — Я как раз читал письмо от Треверов. У них есть очаровательная старшая дочь, ты ведь знаешь? Они были бы счастливы видеть её твоей женой…

— Меня это не интересует, — перебил Люциус чуть резче, чем хотел. А затем, будто спохватившись, тихо добавил: — Простите, отец. Я действительно хочу жениться на Нарциссе Блэк.

Нарцисса даже не попыталась сдержать слёзы. Она позволила им наполнить глаза и скатиться по щекам, дальше — по шее и груди. Сквозь пелену рыданий ей едва удалось различить, как Абраксас Малфой поднялся с кресла и начал мерить шагами кабинет — медленно, сдержанно, словно выверяя каждое движение.

— Не понимаю… Почему именно она?

— Потому что она совершенна, — просто ответил Люциус, будто этого объяснения было достаточно.

— Совершенна? — Абраксас разразился жестоким смехом, и Нарцисса заметила, как Люциус напряг челюсть и слегка покраснел. Без сомнений, ему было мучительно стыдно демонстрировать чувства так открыто.

— Все женщины кажутся совершенными вначале, — продолжал насмешливо тянуть Абраксас, не скрывая злорадства перед наивностью сына. — Но уверяю тебя: стоит им добиться брака — и все до единой превращаются в гарпий.

— Вы меня неправильно поняли, отец, — возразил Люциус, и его ледяной взгляд пронзил пространство между ними. — Я имел в виду, что Нарцисса совершенна… для меня. Да, у неё масса недостатков. Она полна пыла, упряма, капризна. Она… сущая девчонка, несмотря на все свои притязания! Но в ней есть то, чего я не встречал ни в одной другой. Она умеет довести меня до ярости и в то же время — очаровать. Она как болезнь, как яд, проникший в мою кровь…

Он вдруг осёкся, словно осознав, что сказал слишком много, и опустил голову.

Абраксас изогнул губы в хитрой усмешке.

— Послушай себя! Говоришь, как поэт… как влюблённый мальчишка. — Он снова рассмеялся, тихо, почти снисходительно. — Хочешь оказаться одним из тех одурманенных мужей, что не видят никого, кроме собственной жены?

— Может, так и есть, — холодно отозвался Люциус. — Может, особая красота Нарциссы Блэк отравила моё желание к другим женщинам…

Абраксас, нахмурившись, продолжил расхаживать по комнате, заложив руки за спину и обдумывая его слова. Подбородок он держал в пальцах, взгляд упирался в пустоту.

Люциус начинал раздражаться от затянувшегося молчания. Похоже, он не ожидал, что разговор с отцом займёт так много времени… Нарцисса с нежностью отметила на его лице упрямое недовольство.

— В конце концов, в чём же проблема? — вспылил он, теряя терпение. — Она благородного рода, чистокровная! Она — Блэк!

— В этом-то всё и дело, — неожиданно парировал отец, застав врасплох даже сына. — Да, Блэки гордятся безупречным древом рода. Но теперь во всём обществе известно о предательстве Андромеды Блэк. Она вышла замуж за грязнокровку… — с отвращением пробормотал он.

— Но Нарцисса больше не признаёт её сестрой! Она больше не часть их семьи, — горячо возразил Люциус.

Нарциссу обожгла такая же ярость: из-за Андромеды доброе имя Блэков оказалось опозорено. И выходит, именно из-за неё она могла лишиться шанса стать женой Люциуса?

— Не тревожься, сын мой. Раз уж ты так увлёкся этой девушкой, я не стану отказывать тебе, — сказал Абраксас, желая успокоить напряжённого Люциуса. — В конце концов, Цигнус — мой давний друг… я напишу ему сегодня же, чтобы договориться о встрече.

Нарциссе почудилось, будто с губ Люциуса сорвался облегчённый вздох.

— Благодарю вас, отец, — прошептал он и слегка склонился в поклоне.

— Ты меня заинтриговал. Хочу сам увидеть эту твою Нарциссу…

— Уверяю вас, отец, нет мужчины — от двенадцати до девяноста лет, — что не зардейлся бы при её улыбке.

Старый Малфой вскинул голову и расхохотался над горячностью сына:

— Ну ладно, понял! Ступай, ступай…

Люциус выглядел счастливым, что его отпустили, и поспешил к двери.

Но Нарцисса не могла позволить ему уйти. Ей всё ещё так остро нужен был он!

— Подожди, умоляю! — всхлипнула она, бросившись за ним.

Но то был лишь призрак воспоминания. Не настоящий Люциус, так же, как не были настоящими её сны.

Он исчез так же стремительно, как появился, рассеялся дымом у неё на глазах. И это было так мучительно, словно её оставили во второй раз.

— Мама! — Драко распахнул парадную дверь Малфой-мэнора и широким шагом вошёл в атриум.

Он огляделся, тяжело дыша. Дом был холоден и тёмен, стояла мёртвая тишина.

— Мама! — его тревожный голос зловеще отозвался в стенах, но никто не откликнулся.

С сердцем, колотившимся в груди, Драко бросился на поиски Нарциссы, обходя один за другим коридоры и залы бескрайнего замка. В гостиной его ожидало неожиданное зрелище: помещение было украшено венками из остролиста, гирляндами плюща и ароматными сосновыми ветвями. В мраморном камине горел живой огонь, наполняя зал теплом. В углу сияла ёлка, усыпанная огнями, у подножия которой громоздились большие подарочные коробки. Драко понял, что мать вложила всю душу, стараясь создать праздничную атмосферу, и его тронуло до глубины души тщетное усердие.

— Ты уже здесь? Я не ожидала тебя так рано… — донёсся знакомый голос.

Драко резко обернулся и увидел вверху лестницы стройную, изящную фигуру матери. Она, как всегда, была безупречно одета.

— Как приятно видеть тебя дома в Рождество, — сказала Нарцисса тихо, ступая вниз по лестнице.

— С тобой… с тобой всё в порядке? — спросил Драко. Его глаза были широко раскрыты, полные неверия, губы побелели и дрожали, дыхание оставалось прерывистым.

— Конечно, всё в порядке. А вот ты… выглядишь взволнованным. Что случилось?

— Ничего, — резко отрезал он. Ему ни за что нельзя было рассказывать, как обстоят дела на самом деле… Правда лишь напугала бы её так же, как когда-то ужаснула его самого мысль о том, что он вернётся домой и найдёт её бездыханное тело.

Драко зажмурился, и в памяти с пугающей ясностью всплыли слова, произнесённые Тёмным Лордом во время их последней встречи:

Ты сильно разочаровал меня, Драко. Я был уверен, что ты убьёшь Дамблдора до конца года, но ты оказался никчёмностью — точь-в-точь как твой отец. Однако… я готов проявить терпение. В конце концов… сейчас Рождество!

Собравшиеся Пожиратели взорвались хохотом, осыпая его насмешками и указывая на него пальцами.

Я дарую тебе ещё один шанс. Но смотри не ошибись вновь, иначе за твои провалы первыми заплатят твои родители. Начну, разумеется, с твоей дорогой матушки…

— Хочешь открыть подарки или сначала пообедаешь? — голос Нарциссы вернул его в реальность.

Драко резко поднял голову.

— Пообедаем… — пробормотал он едва слышно, хотя есть ему совсем не хотелось.

Он прошёл в столовую и тяжело опустился на стул перед накрытым столом, ломившимся от яств. Мать позаботилась о каждом его любимом блюде.

Вскоре плотные портьеры наглухо отгородили дом от внешнего мира, и за длинным столом, освещённым красными свечами, остались лишь Нарцисса и Драко. Они ели молча, будто стараясь отыскать в привычном домашнем укладе хоть крошку утешения. Но боль и страх всё равно ткали между ними невидимую, непробиваемую завесу. Отсутствие Люциуса тяжёлым грузом давило на сердце обоих, и они упорно избегали смотреть на пустующее кресло во главе стола.

— Как идут дела в школе? — вдруг спросила Нарцисса, желая разорвать оглушительную тишину.

Драко не поднял взгляда от тарелки, всё ещё полной.

— Хорошо, — бросил он и, пересиливая себя, проглотил кусок за куском, даже не замечая, что ест.

— И… как продвигается твой загадочный план?

— Ты же прекрасно знаешь, что я не хочу об этом говорить! — взорвался Драко, с силой ударив кулаком по столу.

Нарцисса вздрогнула, почувствовав, насколько переполнен её сын раздражением и отчаянием.

— Ты прав, милый, — прошептала она, не слишком уверенно. — Не стоит обсуждать эти ужасные вещи. Не сегодня. Сегодня Рождество, — добавила она, пытаясь улыбнуться сквозь печаль.

Достаточно было взгляда её голубых, любящих и мудрых глаз, чтобы боль пронзила Драко сильнее всего, что он испытывал прежде.

— Прости… — выдохнул он. — Мне не следовало повышать на тебя голос, мама. Просто… — голос его сорвался, стал хриплым от тяжести невыраженных тайн. — Просто всё оказалось куда сложнее, чем я ожидал.

Это были всего лишь шёпотом сказанные слова, но для Нарциссы они прозвучали как крик. Крик измученной души, полной одиночества и страха. Она знала, что должна утешить его, сказать хоть что-то, но как это сделать, если сама остро нуждалась в утешении? Она тоже страдала невыносимо!

— Драко, — начала она, проглотив слёзы, так и рвавшиеся наружу, — убить человека никогда не бывает просто.

Она знала это слишком хорошо. Помнила, как чувствовала себя тогда, когда впервые провалила задание рядом с Беллатрисой, дрогнув и пожалев женщину, которую должна была убить.

— Может быть… может быть, тебе и не придётся этого делать, — продолжила она с отчаянной надеждой. — Возможно, мы ещё можем попросить о помощи… обратиться к кому-то…

Но что-то внутри неё надломилось, и она горько разрыдалась:

— Может быть… может…

— Никаких шансов, — холодно произнёс Драко, обрушивая её последние надежды. — В конце концов, я должен буду это сделать.

Сломленная, Нарцисса вытерла глаза и попыталась взять себя в руки. Потом, будто исчерпав все слова, снова принялась медленно есть — под несчастным взглядом сына.

— Всё под контролем. Мой план не может провалиться, — прошептал он, сожалея, что стал свидетелем её слома. До этого момента Драко и не подозревал, что его мать вообще способна плакать. — Всё будет хорошо… тебе не нужно волноваться за меня.

Но слова, которые должны были её успокоить, произвели на Нарциссу обратный эффект. Ведь этими же словами Люциус утешал её всего за несколько дней до ареста.

Не отдавая себе отчёта, Нарцисса начала пить регулярно.

Сначала это был лишь бокал хереса на ночь, перед сном, — а потом всё дошло до целых бутылок виски. Когда же она находила их почти пустыми, то приходила в ярость, решив, что кто-то другой осушил их за неё. Ведь это не могла быть она сама. Она не пила так много…

Она не понимала, но алкоголь уже стал необходимостью, зависимостью: ей всё время был нужен этот огонь, жёгший горло и сердце.

И в ту ночь Нарцисса тоже вышла из спальни, чтобы выпить и заставить себя уснуть.

Она прошла в столовую и налила себе полстакана Огненного виски, осушив его в три глотка, каждый из которых жёг её изнутри. Дом был тих и темен, холоден, словно склеп, но в изнурённом теле Нарциссы разлилась мягкая волна тепла, и дрожь вскоре отступила.

Она уже чувствовала себя гораздо лучше: дома, за своим столом, со своей бутылкой, своим виски…

Ещё один глоток — и нервы перестанут быть натянутыми до предела, — сказала она себе, снова наполнив стакан и ловким движением запястья опрокинув в себя янтарный ликёр. Тотчас по телу разлилось успокаивающее, текучее тепло.

Слава Мерлину! — облегчённо выдохнула она. — Но… не стоит пить так поспешно. Это не подобает леди, — мелькнула мысль, пока она вновь наполняла бокал.

Она посмотрела на свет свечей. Очаровательные золотые язычки пламени отражались на полированной столешнице, и это было так красиво! Даже пустой бокал казался ей прекрасным. Нарцисса вертела его в пальцах, заворожённо любуясь переливами хрусталя, разбивавшими свет на сотни разноцветных искр.

Когда она снова налила себе виски, звон стекла о край бокала заставил её вздрогнуть.

Это лишь доказывает, что мне нужно пить, не так ли? Я всё ещё слишком напряжена, чтобы уснуть.

Свечи медленно догорали, бутылка пустела, и привычный контроль, позволявший Нарциссе держать воспоминания на расстоянии, начал ослабевать. В памяти всплыла ночь, удивительно похожая на эту… ночь, случившаяся много лет назад.

Она увидела тот же пустой стол, те же горящие канделябры, ту же бутылку Огненного виски на серебряном подносе. И увидела Люциуса. Он был пьян. Обычно алкоголь почти не брал его, но в тот вечер он был пьян… и жесток. Он наговорил ей множество обидных слов, а она вырвала у него из рук бутылку и закричала, требуя, чтобы он перестал пить. Тогда он резко поднялся, выкрутил ей руку, пытаясь отнять бутылку. Но она не уступила — продолжала кричать, чтобы он остановился. А потом поцеловала его, и он ответил мгновенно, с жадным жаром.

Он поднял её на руки и отнёс к камину, где, опустившись на пол, прижал к себе. Под его прикосновениями тело Нарциссы загорелось, и она застонала, требуя ещё. Её тело выгибалось навстречу его — снова и снова…

При этом воспоминании Нарцисса прижала руки к груди, дрожавшей от желания. Но это были не те руки, прикосновения которых жаждало её тело.

Кажется, я пью слишком много.

Она уронила руки на стол перед собой, спрятав в них голову, и отдалась волнам боли, которые сотрясали её и вырвались криком в пустоту:

— Люциус! О, Люциус! Мне так нужен ты…

Никогда в жизни она ещё не чувствовала себя столь несчастной.

Пошатываясь, она поднялась со стула и принялась расхаживать вокруг стола. Поднесла бокал к губам и сделала ещё один долгий глоток виски. Краем глаза уловила своё отражение в зеркале над буфетом.

Медленно Нарцисса опустила руку и поставила бокал на стол. Затем подошла ближе к зеркалу и вгляделась в собственные глаза — широко распахнутые, ужаснувшиеся увиденному.

Это не я.

Уже много дней она не смотрела на себя внимательно — и теперь не могла поверить, что это её лицо: бледное, с ввалившимися глазами. Казалось, волосы не мыты неделями — спутанные, тусклые. И так сильно похудела! Она и не замечала, что последние дни почти не ела: алкоголь утолял её голод лучше пищи.

Что со мной произошло?

Её рука автоматически потянулась к бутылке — и этот жест стал ответом. 

Нарцисса отдёрнула руку, будто обожглась.

— Глупая… — прошептала она.

Схватившись за край буфета, чтобы не упасть, она вновь посмотрела на своё отражение.

— Глупая! Посмотри, во что ты превратилась!

Она закрыла глаза, и по щекам покатились слёзы. Нарцисса стёрла их дрожащими пальцами.

— Нужно лишь выпить ещё немного — и станет легче, — пробормотала она, проводя языком по сухим губам.

Её правая рука, словно живя собственной жизнью, сомкнулась на блестящей бутылке — на ложных обещаниях спасения, что скрывались в ней. Нарцисса смотрела на этот жест, будто он принадлежал чужому телу, и ей стало страшно.

Это не я!

Нарцисса Блэк не топит горе в вине.

Нарцисса Блэк не прячется и не бросает тех, кого любит.

Нарцисса Блэк встречает худшее, что может показать ей мир, и бросается в самую гущу опасности, чтобы вернуть своё.

Она стиснула бутылку и отступила на несколько шагов. Глубоко вдохнула, отводя взгляд от пугающего отражения. Затем резким движением метнула её изо всей силы.

Сосуд вспыхнул красными и синими отблесками, пролетел по воздуху и с грохотом разбился о большое зеркало.

Нарцисса смотрела, как её лицо рассыпается на осколки, и торжественная улыбка исказила её губы.

Стекло взорвалось тысячами мелких брызг, тонкие осколки осыпали буфет, а тяжёлые фрагменты зеркала с треском рухнули на пол.

Она плакала, смеялась и кричала, приветствуя гибель собственного отражения.

— Трусиха! Глупая, жалкая трусиха!

Она была так близка к тому, чтобы сдаться… Но теперь всё кончено. Теперь она возьмёт жизнь в свои руки.

Её хриплый, вызывающий смех разнёсся эхом по комнате. Всё тело дрожало, каждая клеточка жаждала ещё одного глотка виски, но Нарцисса отказалась слушать этот зов. Она знала — сможет преодолеть слабость.

В ней разгорелся новый огонь… и он не имел ничего общего с алкоголем.

Она должна была спасти себя, Люциуса и Драко.

И она это сделает.

Сады Хогвартса были всё такими же, какими она их помнила. Возможно, даже красивее.

Ветер мягко шевелил листву деревьев, над головой раскинулось безоблачное голубое небо, высоко стоящее солнце ласково согревало лицо, а на обширных зелёных лугах расцветали цветы. Русалки выпрыгивали из вод озера и, изящно изгибаясь, снова ныряли в глубину…

Нарцисса подняла руки и изогнула спину, сладко потянувшись, как кошка. Она подумала, что прекрасно — быть живой в такой день.

— Здравствуйте, Нарцисса! — приветствовал её радостный голос.

Женщина опустила голову и моргнула, не веря глазам. Перед ней, в тени ивы, сидел Альбус Дамблдор. Он улыбался дружелюбно, словно её появление было чем-то самым обычным.

— Что происходит? Почему мы здесь? — спросила вдруг Нарцисса, сбитая с толку.

Дамблдор улыбнулся ещё шире, обезоруживающе.

— Хотите жевательную конфету «Суперпузырь» Друббла? — он протянул ей бумажный пакет, полный сладостей и карамелек.

Нарцисса посмотрела на старого мага холодным, упрямым взглядом.

— Почему мы здесь? — повторила она, раздражённо.

— Не знаю, почему вы здесь, но точно знаю, почему нахожусь здесь я, — ответил Дамблдор загадочно. Потом вздохнул. — Я умер.

— Ах… — Нарцисса отвернулась к воде озера, искрившейся под солнцем.

— Не печальтесь обо мне, дорогая Нарцисса. Я ведь уже давно не юноша, в конце концов! — произнёс он мягко.

— С чего вы взяли, что мне жаль? — усмехнулась она, снова повернувшись к нему и бросив дерзкий, почти игривый взгляд. — Уверяю вас, вовсе нет.

Он коротко рассмеялся, явно забавляясь её дерзостью. Но затем его лицо посерьёзнело, и он устремил взгляд на дивный пейзаж перед собой.

— Надеюсь, меня похоронят здесь, в Хогвартсе. Мне было бы слишком тяжело оставить это место, ведь, несмотря на то что именно здесь я был убит, здесь же я прожил самые спокойные мгновения своей жизни.

Нарцисса не смогла удержаться от вопроса — кто же убил его? И словно прочитав её мысли, Дамблдор сразу сказал:

— Успокойтесь. Это был не ваш сын.

К её собственному удивлению, губы дрогнули в улыбке облегчения.

— Нет. Конечно, нет, — вымолвила она с внезапным комком в горле. — Драко в сто крат лучше, чем его безрассудные родители.

— Так и есть, — кивнул Дамблдор с мягкой улыбкой. — Вы точно не желаете жевательную конфету «Суперпузырь» Друббла?

Нарцисса покачала головой и закрыла глаза.

Когда она вновь открыла их, первым, что увидела, был тёмный потолок спальни. Нарцисса резко села и поняла: всё это время она была одна — в холоде мрачной ночи.

— Сон… — прошептала она. — Всего лишь до нелепости странный сон.

За окнами небо темнело ещё сильнее. Нарцисса поднялась с постели и подошла к окнам, чтобы задернуть тяжёлые шторы. Когда опустила последнюю, вдали раскатился гром, а на стекле проступили первые капли дождя.

Она прижала ладонь к холодному стеклу, тоскуя по солнцу из сна — такому реальному и тёплому…

И вдруг ей почудилось движение за окном.

Две чёрные фигуры быстро приближались к Малфой-мэнору, пересекая сад, утонувший во тьме. Ливень был столь плотным, что Нарцисса не могла разглядеть их лиц; к тому же их скрывали широкие капюшоны.

Похоже… неужели это они? — мелькнуло в голове, всё ещё затуманенной остатками сна. Нет! Это не могут быть Драко и Снейп. Учебный год ещё не окончен; они не могли покинуть Хогвартс…

Она решила, что всё ещё спит. Конечно — это просто продолжение прежнего сна. Это не могло происходить наяву, убеждала она себя, пока ноги сами несли её вниз по лестнице.

Она распахнула парадную дверь и подняла взгляд сквозь пелену дождя, хлещущего по лицу. Две фигуры, закутанные в чёрные плащи, подходили всё ближе; капюшоны скрывали их лица, а штанины промокли до нитки.

Серые глаза, взволнованные, как море в бурю, блеснули в ночи. Нарцисса узнала бы их среди тысячи.

Это Драко! — закричал её разум.

Но ведь это не реальность… всего лишь сон.

Не обращая внимания на дождь, Нарцисса вышла за порог и медленно направилась к двум силуэтам. На ней была лишь ночная рубашка, и вскоре она промокла насквозь, дрожа и телом, и душой. Но подбородок держала высоко, противостоя порывам ветра, и не замечала яростного натиска ливня. Все её силы были сосредоточены лишь на одном: дойти до тех серых, таких близких и в то же время далёких глаз… глаз её сына.

— Драко… — прошептала она. — Драко! — позвала громче.

Она увидела, как он идёт навстречу — медленно, неуверенно.

— Мама…

Тогда она ускорила шаг, щурясь, защищая лицо от потоков дождя, хлещущих по щекам, бьющих, словно пощёчины, и стекающих по платью и телу ледяными струями.

Когда они оказались лицом к лицу, Нарцисса долго всматривалась в его черты — и, наконец, поняла: всё это было правдой. Настоящим.

— Драко! — она бросилась ему на шею и крепко прижала к себе.

Юноша принял её объятие, не выражая эмоций. Он был как кораблекрушенец, как выживший после катастрофы, ещё не оправившийся от потрясений, перевернувших его мир.

Нарцисса уронила голову на его худые, острые плечи и разрыдалась, как ребёнок. Холод сковывал её тело, зубы выбивали дробь, но ей было всё равно. Она хотела лишь держать его и знать, что он не исчезнет, не растает, словно призрак из сна.

Лёгкая рука коснулась её склонённой головы.

— Не плачь, мама. Со мной всё в порядке.

— Именно поэтому я и плачу, — простонала она, чуть отстранившись, чтобы взглянуть ему в лицо. — Ты цел, ты жив!

Драко всмотрелся в лицо матери и увидел в её светлых глазах любовь, пульсирующую живым огнём. Слёзы смешивались с дождём на её просветлённом лице.

— Не плачь, — ещё раз умоляюще прошептал он.

— Прости, — всхлипнула она. — Но я просто не могу остановиться.

Она прижала его к себе ещё крепче, и Драко на миг почувствовал себя ребёнком — в безопасности, под защитой всесильной материнской любви.

Прошло время, которое показалось ей вечностью, прежде чем Нарцисса подняла взгляд на Снейпа, всё это время стоявшего молча и неподвижно за спиной Драко.

— Спасибо, Северус. Спасибо, что вернул его мне. Что случилось?

— Мы всё объясним, но не здесь, не под дождём, — ответил он странным, непривычным голосом. Снейп тоже был насквозь мокрый: одежда облепила руки, а с длинных прядей непрерывно капала вода на плечи. — Пойдём в дом…

— Это сделал ты, верно? — спросила она, глядя прямо в его тёмные, измученные глаза. — Ты убил Дамблдора.

Это не был вопрос — утверждение.

Снейп едва заметно кивнул.

— Откуда ты знаешь? — губы его скривились в болезненной гримасе, словно от отвращения. Казалось, его вот-вот вырвет.

— Мне приснился сон… — начала она. Но уже сама не была уверена, что это действительно был сон. Да и вообще — в чём она могла быть уверена теперь?

И вдруг, именно в тот миг, когда они собирались войти в дом, дождь внезапно прекратился.

Нарцисса улыбнулась небу. Возможно, скоро на нём вспыхнет радуга.

— Какого чёрта ты сюда пришла? —

Истеричный голос Беллатрисы оглушительно разнёсся по узкому пустому коридору, и Нарциссе пришлось остановиться, чтобы встретить сестру лицом к лицу.

— Я должна быть здесь, Белла! Ты… ты не понимаешь.

— Ты не Пожиратель, тебе нельзя участвовать, — рявкнула та. Но Нарцисса ловко обошла её и направилась прямо к старым деревянным дверям, за которыми, она знала, шло важное собрание Пожирателей. Первое после смерти Дамблдора.

Понимая, что уже не сможет остановить её, Беллатриса последовала за сестрой в тускло освещённый зал. Никто из присутствующих Пожирателей не обратил внимания на их появление. Даже Лорд Волдеморт не повернул головы, хотя Нарциссе показалось, что его алые зрачки на миг задержались на ней. 

Наверное, он настолько воодушевлён вестью о смерти Дамблдора, что ему безразлично моё присутствие, — подумала Нарцисса, занимая место в кругу рядом с Драко и Беллатрисой.

— Мама… — с удивлением прошептал её сын, заметив её. — Почему ты…

Нарцисса жестом велела ему замолчать. Она не могла открыть правду — что пришла лишь затем, чтобы убедиться: Тёмный Лорд не покарает Драко за провал миссии. Она должна была быть уверена, что он даже пальцем не тронет её сына.

К счастью, Лорд Волдеморт был слишком занят, осыпая похвалами Северуса Снейпа, чтобы уделить внимание Драко.

— Ты проявил себя верным слугой, Северус. Преданным, как немногие. Жалею, что сомневался в тебе вначале… но теперь… теперь у меня больше нет сомнений в твоей лояльности, — произнёс Волдеморт, обращаясь к нему почти как к равному, что само по себе казалось невероятным.

— Мой Лорд знает, сколь велико было моё удовольствие исполнить его волю и навсегда избавить мир от Альбуса Дамблдора, — пробормотал Северус, склонившись перед ним. И всё же слова прозвучали не так убедительно, как он, вероятно, хотел. В голосе не было ни капли чувства — лишь пустая интонация, словно он наизусть повторял давно выученное заклинание или рецепт.

— Некоторые утверждали, что Дамблдор был единственным магом, способным противостоять мне, единственным, кто мог бы помешать моему восхождению. И что же скажут теперь? Кто сможет спасти их от меня? К кому они обратятся?

За масками Пожирателей раздались злорадные смешки. Беллатриса даже позволила себе короткую вспышку восторженных аплодисментов.

— Всё изменится. Настоящая война ещё только начинается… — теперь Лорд Волдеморт, казалось, говорил скорее сам с собой, чем со своими последователями. Потом он снова обернулся к ним, впившись взглядом в узкие прорези зловещих масок. — Мне понадобится каждый из вас, и я надеюсь, что вы меня не разочаруете.

Его алые глаза остановились на Драко, и тот тут же опустил взгляд, смертельно напуганный.

— У меня уже было… слишком много разочарований. Не так ли, Драко?

Юноша сглотнул, не зная, что ответить. Он чувствовал, что все взгляды устремлены на него, и от этого становилось ещё хуже.

— Ты должен был убить Дамблдора. Это задание я поручил именно тебе, помнишь? Но мне донесли, что ты дрогнул перед ним… — прошипел Волдеморт, и Нарцисса заметила, как близнецы Кэрроу в углу комнаты захохотали злорадно и мерзко. — Что это значит, Драко? Должен ли я думать, что ты более не рад служить своему хозяину? Должен ли я думать, что ты переметнулся к врагу?

Инстинктивно Драко посмотрел на мать, будто одно её присутствие удерживало его от того, чтобы сорваться в слёзы. Нарцисса встретила его взгляд и попыталась передать хотя бы крупицу своего мужества. Но когда они оба увидели, как Лорд Волдеморт поглаживает свою палочку бледными костлявыми пальцами, и мать, и сын задрожали от ужаса.

— Ты знал, что ждёт тебя в случае провала. Я предупреждал тебя, Драко. Говорил, что тебя ждёт суровое наказание, — он резко взметнул палочку и направил её прямо в грудь юноше. — Пусть это будет уроком для всех вас, мои верные друзья, если хоть кто-то осмелится в будущем проигнорировать мою волю.

Драко крепко зажмурил глаза, готовясь принять смертельное заклятие, — но оно так и не прозвучало.

Прошёл миг, и вся комната погрузилась в гнетущую, оцепенелую тишину. Когда Драко медленно приоткрыл глаза, с его губ сорвался вздох, полный ужаса и удивления: между ним и Лордом Волдемортом стояла его мать, распахнув руки, словно щитом заслоняя его собой.

— Мой Лорд, умоляю вас… — начала Нарцисса холодным и твёрдым голосом. — Накажите меня вместо моего сына.

— Нет! — вскрикнул Драко, но в ту же секунду Снейп перехватил его за плечи, удержав на месте. — Нет! Это моя вина, я сам заплачу!

Но Нарцисса не двинулась ни на шаг. Бледная и гордая, словно мраморная статуя богини, она не отрывала взгляда от лица Волдеморта.

— Всё это так… трогательно! — воскликнул Тёмный Лорд. Его мертвенно-бледное лицо делало алые глаза ещё темнее и зловеще страшнее. — Мать, готовая пожертвовать собой ради сына… До боли знакомая сцена.

Он сделал вид, что пытается припомнить, а потом резко воскликнул:

— Ах да! Теперь вспомнил. Поттеры!

Присутствующие Пожиратели смерти, кроме Драко и Снейпа, разразились злым, издевательским смехом.

Даже Беллатриса, обычно заливавшаяся хохотом при каждом слове своего возлюбленного повелителя, на этот раз осталась молчаливой и озадаченной. Её взгляд метался между сестрой и Волдемортом.

— Цисси… умоляю… ты ведь не посмеешь… — прошептала она едва слышно.

— Мой Лорд, — неожиданно заговорил Снейп, — если позволите… я хотел бы вступиться за Драко.

Тёмный Лорд слегка кивнул Снейпу, но не опустил палочки, всё так же направленной на Нарциссу.

— Если миссия увенчалась успехом, то в первую очередь — благодаря Драко. Именно он починил Исчезающий шкаф, чтобы впустить в Хогвартс нескольких Пожирателей. Именно он обезоружил Дамблдора на Астрономической башне. Мне же оставалось лишь нанести удар, когда Дамблдор был уже слаб и беззащитен… Вся заслуга принадлежит Драко, — говорил Снейп твёрдо, без колебаний, пользуясь уважением и доверием, которые приобрёл в глазах Тёмного Лорда.

— Но ты ведь знаешь, Северус… как и вы все, мои Пожиратели, знаете, — я никогда не отказываюсь от своих слов. А я обещал Драко, что если он не убьёт Дамблдора, то будет сурово наказан, — прошипел Волдеморт.

Он поднял палочку выше, нацелив её прямо в лицо Нарциссы.

— И если память мне не изменяет, я сказал тогда, что начну именно с его дорогой матушки…

Драко издал слабый, отчаянный звук, похожий скорее на жалобное мяуканье, чем на голос. Никто больше не осмелился произнести ни слова.

Волдеморт, однако, словно передумал: палочка немного опустилась. Жертва матери, её любовь к сыну… он не мог этого понять, но слишком хорошо знал, какую силу это имеет. Когда-то он уже был побеждён этой тёмной магией любви — когда Лили Эванс защитила маленького Гарри Поттера. Волдеморт не собирался рисковать и повторять ту же ошибку второй раз.

— Хвост… — громко позвал он.

Из тени неуверенно выступил его скользкий, верный слуга, проталкиваясь вперёд сквозь ряды Пожирателей.

— Ты знаешь, что делать… — произнёс Волдеморт, поворачиваясь спиной к Нарциссе.

Теперь перед Нарциссой стоял Хвост. Она метнула в его сторону взгляд, полный презрения, и тот невольно отступил на шаг. На миг многим показалось, что он не решится поднять руку на Нарциссу Малфой, женщину, к которой всегда демонстрировал почтение. Но Хвост вскинул палочку и ударил — быстрый, как змея.

Нарциссу швырнуло на пол от заклятия Дифиндо. Она тут же поднялась, но во рту ощутила странный солёный привкус. Провела рукой по щеке и почувствовала тёплую влагу: по лицу стекала струйка крови, окрашивая пальцы в красное. Она с удивлением посмотрела на них, но тут же сжала кулак.

Я не дам себя запугать. Нет, не сейчас! Я должна устоять. Я должна быть сильной ради Драко.

— Круцио! — взвизгнул Хвост, и Нарцисса согнулась пополам.

Из её горла вырвался крик — дикий, нечеловеческий, когда острая волна боли пронзила всё её тело. Но это была лишь физическая мука, а её можно выдержать.

Прекрати кричать, Нарцисса! — приказала она себе упрямо. — Не дари ему такого удовольствия. Держись! Всё скоро закончится.

Было ясно: Хвост не вкладывал в заклятие всей силы, и всё же пытка «Круциатусом» обжигала невыносимо.

Вскоре Нарцисса начала терять сознание; боль становилась всё острее, сводя её судорогой и заставляя тело биться в конвульсиях в тщетной попытке уйти от неё.

Но больше она не закричит. И не заплачет. Она знала: нужно перестать думать о боли и сосредоточиться на чём-то другом.

Я подумаю о чём-то хорошем, — решила Нарцисса. — О воспоминании, которое поможет забыть, где я и что со мной происходит. О самом счастливом мгновении в моей жизни.

Было лето. Много лет назад…

Нарцисса ясно увидела ту картину: они с Люциусом шли бок о бок по пляжу вдоль кромки моря. Впереди скакал маленький Драко — то вбегал в воду, то снова возвращался на песок, время от времени наклоняясь за ракушками.

На Нарциссе было скромное платье из фиолетового твила и широкополая соломенная шляпа. Вокруг неё она обвила метры ярко-голубого тюля и завязала концы под подбородком бантом — ей казалось, что это очень ей к лицу. В руках — любимый зонтик: кокетливый небесно-голубой шёлковый парасолик с синей бахромой.

Даже Люциус немного отступил от своей обычной аристократической строгости: расстегнул пиджак и ослабил верхние пуговицы на белой рубашке.

Они оба были прекрасны — ещё юные, самоуверенные, с той врождённой изысканностью, что заставляла всех вокруг казаться неуклюжими и бледными.

— Никогда не видела море таким зелёным и гладким, — сказала тогда Нарцисса, глядя вдаль.

Люциус щурился от солнца, нахмурив лоб в раздумье; он выглядел счастливым — счастливее, чем Нарцисса видела его когда-либо. И это чувство наполнило и её.

Всё было идеально, чудесно, и она не хотела оказаться нигде больше. Хотела остаться там навсегда, наслаждаться опьяняющей лёгкостью, ощущать ветер и море, не обращая внимания на пену, оставлявшую следы на платье, и на волны, что мочили её ботинки. Она могла закрыть глаза, опереться головой о плечо мужа — и не думать больше ни о чём.

Над ними в небе вилась белоснежная чайка, ярко выделяясь на фоне бескрайней синевы.

И Нарцисса чувствовала себя свободной. Свободной, как чайка. Свободной, как морские волны.

Она была частью всего: ветра и воды, соли и солнца…

Неожиданная порывистая волна ветра ударила ей в лицо, сорвала шпильки и распустила волосы. Нарцисса вскрикнула и в отчаянии попыталась собрать их снова, пока соломенная шляпа улетала прочь, уносимая ветром.

— Чёрт возьми! — воскликнула она, тщетно пытаясь привести себя в порядок. Её сердитое, обиженное выражение вызвало у Люциуса и Драко неудержимый смех, к которому через миг присоединилась и сама Нарцисса — сияющая, счастливая. Да к чёрту шляпу!

Было лето. И то было самое счастливое мгновение её жизни.

— Мой Лорд… Повелитель, умоляю вас… — простонала Беллатриса жалобно, почти жалко.

Нарцисса усилием воли вырвала себя из воспоминаний, пытаясь ухватиться за голоса, которые едва-едва различала сквозь полузабвение.

— Довольно, Хвост, — произнёс Лорд Волдеморт. По-видимому, зрелище Нарциссы, не издавшей ни крика, ни стона, ни мольбы о пощаде, нисколько его не забавляло. Но он уже придумал другой, куда более изощрённый способ терзать семью Малфоев.

— С сегодняшнего дня, — громко произнёс он, так, чтобы каждый Пожиратель слышал, — нашей штаб-квартирой станет Малфой-мэнор.

В зале пробежал глухой ропот.

— Лето будет долгим, мои дорогие друзья. Долгим и мучительным… а к его концу все важнейшие магические институты уже окажутся в наших руках.

Пока Тёмный Лорд говорил, Снейп, Беллатриса и Драко поспешили к Нарциссе, всё ещё лежавшей на полу, словно сломанная кукла.

— Нам понадобится как можно больше союзников. Качество солдат важно для победы в битве, но истинное значение имеет количество, — произнёс Волдеморт.

Снейп порылся в одном из трёх мешочков, висевших на шнуре у него на поясе, и достал склянку с тёмной жидкостью. Затем он поддержал голову Нарциссы левой рукой и правой влил ей в рот зелье.

Нарцисса ощутила сильные руки Северуса, поддерживавшие её голову, его осторожные пальцы, приоткрывающие ей губы, и прохладную, сладковатую жидкость, что коснулась языка и мягко скользнула в горло. Ей сразу стало легче. Но слова Тёмного Лорда, произнесённые в этот миг, подействовали на неё ещё сильнее, словно придавая сил.

— Завтра мы захватим Азкабан и освободим Пожирателей, которые всё ещё томятся в его стенах.

Всякий раз, когда ей доводилось слышать об Азкабане, его описывали как неприступную крепость, из которой не мог выбраться ни один преступник. И, возможно, подумала Нарцисса, когда-то это действительно было совершенное место заключения — по крайней мере, пока его охраняли дементоры.

Но в ту ночь стены тюрьмы рушили именно они — естественные союзники тьмы, — и для Пожирателей оказалось до смешного легко проникнуть внутрь.

Застигнутые врасплох, тюремные стражи оказались совершенно не готовы к нападению группы людей в капюшонах и масках: многие пали один за другим. И всё же Нарцисса была почти уверена, что заметила, как один из охранников успел подать сигнал, выпустив в небо белую искру из палочки. Быть может, он звал авроров и Министерство?..

— Чего ждёте? Открывайте камеры! — взвизгнул Амикус Кэрроу и взмахнул палочкой так, будто испытывал удовольствие, обрушивая на стражей удар за ударом невидимого кнута.

Нарцисса поспешила за Пожирателями по мрачным коридорам тюрьмы, рядом со Снейпом. С той самой минуты, как они прибыли в Азкабан, он не отходил от неё ни на шаг.

— Почему твоя сестра не участвует в миссии? Обычно она первая рвётся в бой, лишь бы произвести впечатление на Тёмного Лорда, — заметил он тем ядовитым тоном, который всегда звучал в его голосе, когда речь заходила о Беллатрисе.

— Это не то, что может заинтересовать мою сестру, — горько заметила Нарцисса. — Она сказала, что ей всё равно, будут ли освобождены другие Пожиратели, и что Тёмному Лорду не нужны новые последователи, раз у него есть она… как всегда.

Её взгляд упал на нескольких узников, сжавшихся в своих камерах. Их глаза были тусклыми и безумными — такими же, какими Нарцисса видела их у Беллатрисы после её возвращения из Азкабана.

— И потом… хотя она мне этого и не говорила, думаю, её саму ужасает мысль снова ступить в эти стены. И кто осудит её за это?

Спустя мгновение Нарцисса и Снейп свернули в боковой коридор, отделившись от остальных.

— А Драко? — спросил Снейп. — Где он? Я думал, он рвётся сюда, чтобы увидеть отца…

— Так и было. Но я сама не позволила ему прийти этой ночью… — Нарцисса не успела договорить: Северус резко остановился и в изумлении уставился вглубь камеры.

— Что там? — спросила она, и голос её дрогнул.

— Он здесь, — тихо произнёс Снейп и в следующее мгновение резким движением палочки разнёс замок на решётке.

На миг Нарцисса ощутила, будто тело отказалось ей повиноваться. Она не смогла двинуться с места и только смотрела на Снейпа.

— Позаботься о нём, — тихо сказал Северус, отходя в сторону. — Я поднимусь наверх и поищу все конфискованные палочки.

Он развернулся и ушёл, оставив супругов на их первую встречу после месяцев разлуки и боли.

Охваченная мучительным страхом перед тем, что могла увидеть, Нарцисса сделала неуверенный шаг вглубь тесной камеры. Потом замерла на пороге, долго и пристально вглядываясь в Люциуса.

На нём всё ещё была та же поношенная, изодранная роба, в которой она видела его в последний раз. Волосы отросли, поседели, спутались и легли в беспорядке; на щеках и подбородке пробивалась щетина. Лицо усталое, изрезанное странными тенями.

Худой, чуть сутулый человек перед ней уже не был тем самым Люциусом Малфоем, в которого она влюбилась юной девушкой, тем Люциусом с жёсткой осанкой, гордым, надменным, уверенным в себе…

Но всё же он оставался для неё самым красивым мужчиной на свете, и в ту минуту Нарцисса поняла, что никогда ещё не любила его так сильно.

Когда их взгляды встретились, ей показалось, будто исчез весь мир, и остались лишь они двое — одни, вне времени и пространства. Она увидела, как он распахнул глаза, точно перед миражом, а затем с его губ сорвалось её имя:

— Нарцисса… — позвал он, не веря.

— Нарцисса! — вскрикнул он уже громко, с восторгом и изумлением, каких она ещё никогда не слышала в его голосе.

Прежде чем она успела что-то осознать, он уже заключил её в объятия. Она чувствовала, как сливается с ним всем телом, и внезапная волна блаженства захлестнула её. Сдавленно простонав, Нарцисса уткнулась лицом в его грудь, а он прижал её так крепко, что у неё перехватило дыхание.

— Люциус, я… — начала Нарцисса, но не нашла слов, чтобы выразить свою радость. И решила промолчать. Стоило допустить всего одну неверную фразу — и между ними тут же опустилась бы завеса боли и горечи. Всё это она решила отложить на потом. У них впереди будет время. Много времени, чтобы сказать друг другу всё. Но не сейчас. Сейчас за них говорили переплетённые руки, бешено стучавшие сердца, выражая счастье столь глубокое, что оно было выше любых слов, выше любых объяснений.

Нарцисса потеряла всякое чувство времени. Сладостное ощущение объятий мужа переполняло её такой радостью, что она сознавала лишь их слияние, их близость. Всё остальное исчезло, было забыто. Они не помнили ничего — кроме себя и своих торжествующих сердец.

Люциус наклонился к ней, и следы отчаяния исчезли с его лица, смывая весь тот ужас, который он пережил в дни заточения. Он поднял ладонями любимое лицо жены, всматриваясь только в неё — в свою супругу, прекрасную, смелую, несравненную. Его взгляд задержался на её глазах, сверкающих сквозь слёзы, на изящном, слегка порозовевшем носике, на мягких, алых губах — и в нём вспыхнуло желание, неудержимое, как буря. Он поцеловал её яростно, страстно, властно — так, словно хотел вырвать её душу из этих губ.

И Нарцисса чувствовала эти ненасытные поцелуи — на закрытых веках, на горячих щеках, в изгибе шеи, на груди… Это были жгучие, почти болезненные поцелуи — воплощение нестерпимой физической жажды. Она приняла этот пожирающий жар, позволив ему поглотить себя целиком — без сил, без права на сопротивление.

— Цисси… любовь моя… жизнь моя… — шептал Люциус меж поцелуями. И Нарцисса знала: сейчас он боготворил её, обожал — и в его страсти рождалась нежность, куда более глубокая, чем одно лишь желание.

Но в тот миг, когда им казалось, что время остановилось, раздался гулкий раскат и близкие взрывы.

Нарцисса, всё ещё дрожащая от накативших чувств, попыталась разжать объятия.

— Думаю, авроры уже здесь. Нам нужно уходить, Люциус…

Новый взрыв, ещё страшнее и ближе прежнего, заставил их вздрогнуть. И тогда Люциус, собрав силы, которых, казалось, у него уже не осталось, подхватил Нарциссу на руки и вынес из камеры.

Коридор быстро заволакивал тёмный дым, застилавший глаза и перехватывавший дыхание.

— Крыша, — прохрипела Нарцисса, прижимаясь лицом к его шее. — Нужно подняться на крышу.

Он увидел, как несколько Пожирателей обогнали его, устремляясь к лестнице, ведущей на верхний этаж крепости. Люциус последовал за ними, пока дым становился всё гуще, а крики снизу — всё более угрожающими.

На крыше кто-то схватил его за плечо.

— Говорили, в Азкабане люди сходят с ума… — это был Северус. Он протянул ему метлу.

— Ещё один день там — и я действительно потерял бы рассудок, друг мой, — ответил Люциус, позволяя Нарциссе соскользнуть с его рук. — Уходим! Я не хочу больше никогда видеть это место.

Следуя примеру остальных Пожирателей, уже взмывших в воздух над холодным и бурным Северным морем, Люциус вскочил на метлу. Нарцисса крепко прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечи.

— Держись. Мы возвращаемся домой.

Когда они оторвались от земли и Азкабан остался позади, Нарцисса обернулась и ей почудилось, будто вдали мелькнули белые мантии авроров. Но теперь это уже не имело значения: они были далеко, они были спасены, они летели к свободе.

Да, это был не сон. Это было то самое чувство, когда тьма делает тебя живым. До предела, до боли живым.

Нарцисса чувствовала, как сердце освобождается от тяжести. И понимала: рядом с Люциусом она способна выдержать всё — и больше не бояться.

И ничто уже не могло поколебать их вечную любовь.

Когда её ноги снова коснулись земли, Нарцисса не знала, радоваться ли возвращению домой или сожалеть о том, что не удалось продлить до бесконечности те восхитительные мгновения, когда они с Люциусом летели вместе сквозь ночное небо, свободное от облаков и от тяжёлых мыслей.

Она откладывала до последнего момента разговор с мужем, но теперь он непременно потребует ответов.

Помогая Нарциссе сойти с метлы, Люциус заметил царапину на её щеке.

— Что это? — спросил он, едва коснувшись пальцами неглубокого пореза, оставленного Хвостом и ещё не успевшего зажить.

— О, это пустяки… — поспешно отозвалась Нарцисса, быстро прикрывая щёку ладонью. — Ничего страшного!

Люциус нахмурился, глядя в темноту, царившую в саду Малфой-мэнора.

— Должно быть, за время моего заключения произошло немало неприятного, верно? — Он резко повернулся к ней и крепко взял за плечи. — Думаю, ты должна мне всё рассказать…

— Да, произошло многое, — прошептала Нарцисса. Но с чего начать?

С воли Тёмного Лорда сделать Драко Пожирателем? Или с самоубийственной миссии, которую он ему поручил?

С Клятвы Нерушимой, что она дала Северусу? Или с той бездны отчаяния, к которой её подтолкнуло собственное бессилие?

И вдруг Люциус и Нарцисса услышали шум, донёсшийся из глубин Малфой-мэнора: хриплый смех, крики, взрывы. По окнам величественного замка скользили странные, тревожные тени.

— Что за чёрт… — начал было Люциус. Он вновь повернулся к жене и увидел в её ясных глазах гнев и боль. Но не удивление.

— Нарцисса! Ты обязана сказать мне правду! Я имею право знать! — закричал он, резко тряхнув её за плечи.

Когда она заговорила, слова прозвучали коротко, размеренно, будто она нарочно давала ему время усвоить каждую фразу.

— Дамблдор мёртв, — произнесла она ровным голосом.

Люциус улыбнулся. Для него это была хорошая новость.

— Его убил Снейп.

Зависть, раздражение, обида — и множество иных чувств промелькнули во вспыхнувшем взгляде Люциуса. Конечно, он сразу подумал о том, что теперь в любимцах Тёмного Лорда окажется другой Пожиратель. Как он воспримет этот удар?

— Тёмный Лорд поручил Драко убить Дамблдора.

С губ Люциуса сорвался короткий смешок. Видимо, ему показалось, что это дурная шутка. Жаль только, что шуткой это не было.

— Драко… он теперь Пожиратель, — Нарцисса опустила голову.

— Ты лжёшь! — взревел Люциус, схватив её за руку и заставив поднять взгляд. — Драко ещё ребёнок… он не способен… на такое преступление… какая безумная затея! Сколько же в этом… риска, смертельной опасности… — он сам уже не понимал, что бормочет.

Нарцисса вцепилась в него, и он продолжал держать её за руку. Так они и стояли — опираясь друг на друга, разделяя общий ужас перед безжалостной судьбой, обрушившейся на их любимого сына.

— Я должен поговорить с ним, — внезапно сказал Люциус, отстранившись от жены. — Неважно, в каком я виде. Я обязан увидеть его!

Он обогнул Нарциссу и, перепрыгивая через две ступени сразу, взлетел по лестнице ко входу. Распахнув тяжёлые двери, он понял, что ничего уже не было таким, как прежде.

Дом был неузнаваем: картины висели криво, портьеры превратились в лохмотья, ковры истёрлись до такой степени, что сквозь них просвечивал пол. С каждой новой комнатой отчаяние Люциуса только усиливалось: за каждым углом его поджидали всё новые следы запустения и разрухи.

И он, и Нарцисса не смогли сдержать ужаса, увидев, во что превратились их вещи, их дом.

— Смотрите-ка, смотрите! Хозяева вернулись! — насмешливый голос донёсся из гостиной.

Когда Люциус и Нарцисса переступили порог, зрелище, открывшееся им, лишило их дара речи.

Эйвери и Роули яростно колотили друг друга; Фенрир Сивый, устроившись прямо на полу, пожирал запасы мяса; Селвин развалился в кресле, когда-то принадлежавшем Абраксу Малфою, а Беллатриса, раскинувшись на диване, позволяла Рудольфусу Лестрейнджу — откровенно скучающему — массировать её босые ноги.

— Добро пожаловать домой, Цисси! — лениво бросила Беллатриса, чуть приподняв голову, но не меняя своей развалившейся позы. — А ты, Люциус, может, примешь ванну? От тебя разит так, что дышать невозможно! — добавила она, бросив на него взгляд и отплатив теми же словами, что когда-то он сам обрушил на неё после её возвращения из Азкабана.

Лицо Люциуса налилось багрянцем, он казался готовым взорваться.

— Вы! Как вы смеете?! В моём доме!..

— Твой дом, да ну! — воскликнул Рудольфус, бросив на супругов Малфой взгляд, полный злобы. — Это теперь наш Штаб.

— Штаб… Штаб? — Люциус обернулся к Нарциссе, жадно ища у неё объяснений, но она не проронила ни слова. Губы плотно сжаты, скривлены в горькой гримасе, глаза полыхали, а лицо приняло болезненно-бледный оттенок.

— Нарцисса…

— Тебе нужно отдохнуть, Люциус, — произнесла она ровным, безжизненным голосом. — Прими горячую ванну и переоденься. Ты не можешь встретиться с Драко в таком виде.

Люциус кивнул — слишком потрясённый и измученный, чтобы возразить. Он направился к лестнице, моля лишь о том, чтобы не столкнуться по пути ещё с кем-нибудь из нежеланных гостей.

Нарцисса следила за ним, пока он не скрылся из виду, а затем перевела взгляд на Пожирателей, что ныне хозяйничали в её доме. Потому что это всё ещё был её дом.

Тот самый, где она в последний раз простилась с Регулусом… где появился на свет Драко и где она наблюдала, как он растёт… где Люциус любил её, а она любила его — с такой же страстью и преданностью.

И вот теперь в этих стенах омерзительные, грубые, самодовольные людишки разоряли всё вокруг, не зная ни стыда, ни уважения. Нарцисса знала: она не из их числа.

Протискиваясь сквозь тесную толпу Пожирателей, она вышла вперёд. Провела руками по платью, будто стирая грязь их прикосновений, — и стремительно бросилась прочь.

— Вы отвратительны, — прорычала она тихо. — Все до единого отвратительны.

Она подошла к двери комнаты Драко и, сделав глубокий вдох, дважды постучала.

— Ч-что вам ещё нужно? Уходите! Оставьте меня в покое! — пронзительно выкрикнул тонкий голос из-за двери.

— Драко, это я, — прошептала Нарцисса, и в тот же миг щёлкнул замок. Перед ней предстал сын — лицо белое, как у привидения.

— Ты в порядке, Драко?

— О, мама! Эти люди… они заходили ко мне… они повсюду! — пробормотал Драко, оглядываясь с испугом, словно ожидая, что из угла вот-вот вынырнет ещё один Пожиратель.

Нарцисса легко провела ладонью по его волосам. Затем, стараясь придать голосу уверенности, сказала:

— Твой отец вернулся, знаешь? Теперь всё наладится.

— Он вернулся? Где он? Я хочу его видеть!

— Он очень устал, пусть отдохнёт, — Нарцисса ласково улыбнулась сыну. — Утром вы поговорите.

Драко хотел было возразить, но, заметив печальное выражение лица матери, промолчал. Уже собирался вернуться в комнату, но вдруг задержался на пороге и снова повернулся к ней:

— Ты же прогонишь их, правда? Они не останутся здесь надолго?

Нарцисса не ответила.

День выдался долгим и переполненным событиями.

Нарцисса решила, что заслужила, наконец, отдых, и отложила все заботы до утра: сейчас они казались ей непреодолимыми. Она поднялась в спальню — и сердце едва не вырвалось из груди, когда увидела Люциуса, стоящего посреди комнаты. Он был вымыт и одет с иголочки.

— Как ты себя чувствуешь? Всё в порядке? — взволнованно спросила она.

Не проронив ни слова, Люциус отвернулся. Отодвинул край шторы и застыл у окна, глядя в ночь. В темноте его силуэт казался выше, суровее.

Озадаченная, Нарцисса повторила:

— Ты в порядке?

Люциус молчал мучительно долго, словно утонув в собственных мыслях. И когда наконец заговорил, его слова были коротки и беспощадны:

— Ты должна уйти, Нарцисса.

Она пошатнулась, оглушённая.

— Уйти? Почему?

— Ты не можешь оставаться в этом доме, когда по его комнатам и коридорам шастают чудовища, — ответил он, так и не обернувшись. Ему не хватало сил взглянуть, как эти слова отразились на её лице. — Ты переедешь в старое поместье твоих родителей. Оно пустует, и там ты будешь в безопасности.

— Какая нелепость… — фыркнула Нарцисса, скрестив руки на груди. — Я никуда не поеду.

Но Люциус не обратил внимания на протест. Его голос оставался ровным, глухим:

— Я хотел бы, чтобы ты забрала с собой Драко. Но это невозможно. У него есть Метка. Тёмный Лорд всегда сможет добраться до него, где бы он ни прятался…

— Довольно! Замолчи! — выкрикнула Нарцисса, зажав уши руками.

Лишь тогда Люциус обернулся. И наткнулся на её взгляд — полный недоумения и той ранящей боли, от которой у него сжалось сердце.

— Не смотри так, — тихо произнёс он. — Если я прошу тебя уйти, то только ради твоего блага.

Он отошёл от окна и опустился на край супружеской кровати.

— Думаешь, мне легко? Думаешь, я не страдал и не страдаю до сих пор? Все эти дни без тебя моя жизнь была адом. — Он закрыл лицо ладонями. — Я сходил с ума от мысли, что с тобой может что-то случиться… Ведь если с тобой, Нарцисса… если с тобой произойдёт что-то ужасное по моей вине, мне не останется ничего, кроме как покончить с собой.

— Люциус! — всхлипнула она, подойдя к нему и мягко вынуждая подняться. — Прошу тебя… хватит… хватит…

Он посмотрел ей прямо в глаза, пристально, почти отчаянно.

— Ты ведь знаешь, каким отвратительным человеком я был. Знаешь мой скверный характер. Я был эгоистом, когда попросил тебя выйти за меня, прекрасно понимая, что смогу принести тебе лишь тревоги и страдания своей жизнью Пожирателя. И мало того — я ещё и потребовал у тебя сына… и обрёк и его на ту же несчастную участь! — его лицо исказили муки вины. — Задумывался ли я хоть раз в жизни о том, что делаю? Хоть раз подумал о последствиях?

Он говорил то, на что у него никогда не хватало мужества: признавал собственное поражение.

— Если бы я не провалил миссию… если бы сумел достать для Тёмного Лорда то пророчество… этого всего не случилось бы. А я всё испортил! Как я мог совершить столько ошибок! Таких безрассудных, глупых ошибок… Как я мог быть столь слепо глупым? Я — который всегда презирал глупцов!..

Сердце Нарциссы сжалось от стыда, проступившего в его лице.

— Мы все совершаем ошибки, Люциус. Но у тебя ещё есть время всё исправить. Тёмный Лорд простит тебя, ты получишь шанс вернуть его доверие, я уверена!

Он покачал головой, суровый, с плотно сжатыми челюстями. Опустил лоб к её лбу и закрыл глаза.

— Мне мучительно стыдно и горько за то, что я стал причиной вашей с Драко боли и опасности. Прими мои самые искренние извинения за всё. Я хотел бы, чтобы всё сложилось иначе.

— Не гони меня, Люциус, — прошептала она с отчаянием, вцепившись в него. — Я не слабая. Я смогу выдержать всё, что нас ждёт.

— Я знаю, ты сильная. Ты была смелой, стойкой, — сказал он. — И я всегда буду уважать и восхищаться тобой. Но сейчас ты должна уйти. Знаю, тебе кажется это жестоким, но однажды… однажды, я надеюсь, ты простишь меня за то, что у меня хватило мужества отпустить тебя.

Теперь его голос звучал ровно, почти безжизненно — он словно решал её судьбу.

— Ты сможешь начать новую жизнь, Нарцисса. У тебя нет Метки. Он не тронет тебя, не станет искать. Ты сможешь притвориться, будто всего этого никогда не было, будто это был лишь дурной сон. — Он долго и пристально смотрел на неё. — И если ты решишь, что больше не хочешь меня видеть, я пойму. Я приму это. Не стану тревожить тебя. Если единственное, что я могу сделать, чтобы искупить свои ошибки и уберечь тебя, — держаться подальше, значит, я так и поступлю.

Сначала Нарцисса слушала его, слишком потрясённая, чтобы почувствовать боль. Потом её охватила ярость.

— Нет, Люциус Малфой! — крикнула она, голос сорвался. — Ты не убежишь от меня и от своей ответственности!

Она уткнулась лицом в его грудь и залилась судорожными рыданиями.

— Когда ты был в Азкабане… нам с Драко приходилось справляться самим. Но теперь всё кончено. Теперь мы должны быть вместе, втроём. Ты больше не уйдёшь, ты больше не разобьёшь мне сердце, Люциус!

Она плакала всё сильнее, и он вздрогнул, сжал кулаки, разрываемый между желанием прижать её к себе и оттолкнуть.

— Люциус, прошу! — умоляла она. — Я не боюсь того, что будет. Не страшит ни то, кто ты, ни то, что ты сделал. Единственное, чего я боюсь, — остаться в одиночестве, вне твоих объятий.

Обессиленная, опустошённая, она прижалась к нему.

— Я не смогу жить без тебя, — всхлипнула она. — Не бросай меня!

Всё былое сопротивление в Люциусе растаяло.

— Никогда! — резко ответил он, прижимая её к себе и жадно целуя в дрожащие губы. — Я не оставлю тебя! Никогда! — Он заключил её лицо в ладони и вновь осыпал поцелуями, пока слёзы Нарциссы не смочили его щёки. — У тебя муж — демон, ты ведь знаешь это?

— Знаю, — прошептала она. Бледность постепенно сходила с её лица, и губы дрогнули в слабой улыбке.

Люциус уложил её на кровать. Его поцелуи стали настойчивыми, требовательными, полными голода. Он мог бы изранить её губы, но ей нравился этот жар. Ей не нужна была осторожность — она не сломалась бы под его руками. Её ломала разлука, убивала именно она.

Его напор становился всё сильнее.

— Прошу, — одними губами выдохнула Нарцисса. — Прошу…

Она не находила слов, чтобы выразить своё желание, и повторяла лишь это, надеясь, что он поймёт.

Он понял. Его движения стали размеренными и уверенными, и она откликнулась, поднимая и опуская бёдра в такт. Обвив его ногами, она прижалась ещё крепче, и из его груди вырвался глубокий стон, когда он закрыл глаза.

Нарцисса знала его ритм и силу. Так было всегда — много раз они были вместе именно так, и эта знакомая близость только разжигала её страсть. Она знала, чего ждать, и когда. Знала его тело — каждую перемену, произошедшую в нём за время разлуки. Он похудел. Тюрьма изменила его: огрубила ладони, сделала грубее пальцы. Но он всё так же подходил ей идеально… а может быть, это она умела подстраиваться под него.

Она вскрикнула. Не стоило — Люциус хотел, чтобы она молчала. Но Нарцисса не желала скрывать то, что приносило ей наслаждение.

Как же ты был глуп, Люциус Малфой, — подумала она. — Как глупо было просить меня уйти.

С самого начала собрания Нарцисса не произнесла ни слова, не шевельнула ни одним мускулом. Она сидела неподвижно и безучастно, устремив взгляд в неопределённую точку перед собой и, в отличие от Драко, не позволила себе ни разу взглянуть на тело пленницы, медленно парившее над столом.

Лорд Волдеморт говорил со своими Пожирателями, но Нарцисса так и не обернулась к нему. Она знала, что он не способен читать её мысли — сам признался в этом на одной из их личных аудиенций, — но была уверена: стоило бы их взглядам встретиться, и Тёмный Лорд почувствовал бы всю ненависть и презрение, что она питала к нему.

— Мне понадобится чья-то палочка, чтобы убить Поттера, — протянул он своим холодным голосом. — Добровольцы есть?

У Нарциссы пробежал по спине холодок. Она ясно представила, как Волдеморт обводит взглядом круг Пожирателей, пока не останавливается на ней, Люциусе и Драко.

— Посмотрим… Люциус, не вижу причин, по которым ты должен и дальше держать у себя палочку.

Не реагируй, мой дорогой. Не говори, не делай ничего! — закричала Нарцисса про себя.

— Мой Лорд…

— Палочку, Люциус. Я хочу твою палочку.

Ты же понимаешь, он лишь провоцирует тебя? — думала Нарцисса, сжав зубы до боли. — Неужели не видишь, что ждёт лишь малейшего признака сопротивления, чтобы убить тебя? Сделай, как он велит. Ты должен отдать ему палочку, Люциус!

— Я… — прошептал Люциус, не находя слов. Он повернул голову к жене, ища её поддержки.

Она не подняла глаз, но под столом её ладонь нашла его руку.

Её прикосновение было близким и знакомым, лёгким, как взмах крыла бабочки. Оно говорило больше, чем тысяча слов, больше, чем любой взгляд. Между ними всегда текла тайная, неосознанная сила — и именно благодаря ей Люциус теперь слышал каждую её мысль.

Ты должен отдать палочку, Люциус. Мы были слабы. Мы поверили его лестным речам, его обещаниям, власти, которую он предлагал. Мы были слабы — и попались. Мы верили в него. Но теперь… теперь мы не можем больше позволить себе слабость. Сейчас настал момент, когда мы должны собрать всю свою силу. Не падай духом, Люциус! Он снова испытывает нас. Он забрал у нас дом, достоинство, нашего ребёнка… а теперь хочет и твою палочку. Однажды мы отомстим за это унижение, я знаю. Но сейчас нужно лишь стиснуть зубы и повиноваться, потому что он всё ещё наш повелитель. Так сделай это! Отдай ему, что он требует. Я знаю, ты смотришь на меня и думаешь: буду ли я любить тебя после этого? Сможет ли Нарцисса Блэк любить мага без палочки? Мага, который почти что маггл? Да, Люциус. Я всё ещё люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Всегда, при любых обстоятельствах.

И окрепший от этих слов — реальных ли или лишь порождённых его собственным воображением, — Люциус протянул палочку Лорду Волдеморту. Никогда в жизни он не чувствовал себя столь униженным и раздавленным. Но Нарцисса продолжала держать его за руку, продолжала любить его. И этого было достаточно.

Нарцисса оцепенела от ужаса, увидев, как Трэверс и Сельвин втащили в гостиную девочку-подростка.

— Кто это? — холодно и раздражённо спросила она.

— Дочь Ксенофилиуса Лавгуда, редактора Придиры, — ответил Сельвин, толкнув девчонку так, что та упала на холодный пол.

— Но я не понимаю… зачем вы её сюда привели?

На этот раз заговорил Трэверс, своим привычным скучающим тоном:

— Это приказ Тёмного Лорда. Мы должны припугнуть её отца и заставить прекратить пропаганду в пользу Гарри Поттера через его жалкий журнал. И что может напугать сильнее, чем похищение его обожаемой, единственной дочери?

Нарцисса скривилась. Да, лучшего способа запугать родителя она не знала. Разве не то же самое сделал Волдеморт с ней самой, когда отнял у неё Драко, превратив его в Пожирателя Смерти?

— Нам предстоит держать её в заложниках какое-то время, — подвёл итог Трэверс, заставив Луну подняться на ноги.

Нарцисса тяжело вздохнула. Ей было ненавистно видеть, как её дом превращается в тюрьму, но ослушаться прямого приказа Тёмного Лорда она не могла.

— Хорошо. Отведу её в подземелья. Составит компанию старику Олливандеру.

Трэверс и Сельвин кивнули и, пробормотав что-то себе под нос, вышли из гостиной. В ту же секунду из боковой двери в комнату вошёл ещё кто-то.

— Чую аппетитный запах! Свежая девичья кровь, — раздался за спиной Нарциссы хриплый, звериный голос Фенрира Сивого. Она вздрогнула, до боли сжав зубы, и обернулась к новоприбывшему с открытой враждебностью.

Тяжёлый, громоздкий, с одутловатым лицом и хищными, порочными чертами, Фенрир Сивый вошёл в комнату. Его губы приоткрылись, обнажая жёлтые острые зубы, а налитые кровью глаза, горевшие звериным, извращённым светом, остановились на Луне Лавгуд.

— О, что за прелестная девочка у нас тут! — Сивый чуть подался вперёд и медленно окинул её взглядом. — Какая удача! Мне как раз захотелось перекусить.

Его горящие безумием глаза впивались в неё — в них переплетались угроза и алчное любование, а грязная морщинистая рука терзала прядь её светлых волос.

Луна поспешно отвела взгляд к Нарциссе и сразу поняла: ни сострадания, ни помощи ждать от этой женщины не приходилось. Прекрасная, элегантная, безупречная — но на её суровом лице не было и тени мягкости. И всё же почти инстинкт подсказывал Луне: та не испытывала к ней ненависти. По крайней мере, не такой, как к этому оборотню. Эта мысль вернула ей крупицу мужества, и она подняла на Нарциссу умоляющий взгляд.

Нарцисса подумала, что этой девочке должно быть примерно столько же лет, сколько Драко, — и к горлу подкатил болезненный ком.

— Сивый! — выкрикнула она вдруг. — Эта девочка — заложница, а не твоя еда!

— Заложница, еда… какая разница? — осклабился он. Сухой рык, похожий на глухое рычание зверя, сорвался с его груди, когда он схватил Луну за горло, впиваясь в белоснежную кожу длинными почерневшими когтями. Она упрямо не смотрела на него, удерживая полные ужаса, распухшие от слёз глаза на леди Малфой.

Нарцисса застыла, будто загипнотизированная отчаянием, написанным на лице Луны. Чтобы подавить рвущийся из груди стон, она вцепилась зубами в манжет своей блузы.

Сивый расхохотался — смехом диким, нечеловеческим.

— Обычно я предпочитаю еду посвежее… помоложе… но на этот раз придётся довольствоваться тем, что есть, — прохрипел он, склоняясь всё ближе к лицу Луны. Его свободная рука скользнула по её руке, прошлась по волосам и задержалась на юной, ещё не до конца сформировавшейся груди.

Холодный пот выступил на лбу Нарциссы. Сделав над собой невероятное усилие, она решилась, наконец, выступить против него.

— Довольно! — крикнула она. А потом, уже спокойнее, но с голосом, твёрдым, как сталь: — Это всё ещё мой дом, Сивый. Здесь приказываю я. Девчонка останется заложницей в подземельях, а уж Тёмный Лорд решит, что с ней делать.

— Простите, прекрасная госпожа Малфой, но мне плевать на вашу власть, — оскалился он, показав свои острые зубы. Рванул Луну за волосы, откинул ей голову назад. В глазах метался безумный огонь, изо рта текла слюна, когда он наклонился к её горлу.

Нарцисса вскрикнула — и этот звук заставил его вновь обернуться к ней.

— Что ещё?

С трудом поборов дрожь, сотрясавшую всё её тело, она пошла на него прямо, с высоко поднятой головой.

— Ты даже не Пожиратель. У тебя нет права находиться в нашем штабе, — процедила Нарцисса, в упор глядя ему в лицо. — Где твоя Метка, Сивый?

Он зарычал, явно сбитый с толку.

— Я… мне не нужен Метка, чтобы служить моему хозяину. Теперь убирайся и дай мне насладиться моей добычей!

Но Нарцисса лишь вскинула голову с гордым презрением, стараясь выглядеть холодной и бесстрашной. Близость этого чудовища вызывала у неё тошноту: он смердел грязью, кровью и потом.

— Знаешь, почему Тёмный Лорд так и не поставил тебе Метку? Почему он не пожелал видеть тебя среди Пожирателей? Потому что ты ему мерзок, Сивый. Как мерзок и твой грязный выводок. Точно так же, как и мне.

Она резко отвернулась от него и наклонилась к Луне, которая сидела на ковре, бледная и обессиленная, тяжело дыша.

— Вставай, девчонка. Живо! — приказала Нарцисса, грубо притянув её к себе.

Луна покорно поднялась и пошла прочь от оборотня, следуя за Нарциссой в тёмный коридор, ведущий к темницам Малфой-мэнора. Она шагала с нарочитой, по-детски дерзкой небрежностью и вскоре оказалась в холодной камере, где уже лежал без сознания ещё один пленник — мастер палочек Олливандер. Луна присела рядом и наблюдала, как Нарцисса несколькими лёгкими взмахами палочки запирает дверь. В полумраке было трудно разобрать выражение её прекрасного лица.

Когда чары были завершены, Нарцисса повернулась, собираясь уходить.

— Огромное спасибо, мадам, — неожиданно прошептала Луна. — Мне не слишком нравится проводить Рождество в камере, но, полагаю, это куда лучше, чем оказаться едой для этого оборотня.

Нарцисса растерялась от этих слов, сказанных с такой лёгкостью. На миг ей показалось, что девочка сошла с ума от страха… или безумие охватило её саму. Потому что вдруг она ощутила, как губы предательски дрогнули в невольной улыбке, а по щеке скатилась слеза.

Её с Люциусом разделяла запертая дверь. А за ней слышались гул, взрывы, крики боли и зловещий голос Лорда Волдеморта.

Его ярость была понятна: Поттер и его дружки сумели бежать из Малфой-мэнора с поразительной лёгкостью — и всё это благодаря домовому эльфу Добби…

— Мой Лорд, я думаю, я его задела! Думаю, мне удалось ранить его кинжалом! — пронзительно вопила теперь Беллатриса. Нарцисса слышала её отчётливо и легко могла представить, как та стоит на коленях у ног хозяина, умоляя о пощаде.

— Ты думаешь, Беллатриса? Ты думаешь?! — взревел Тёмный Лорд, и стены задрожали.

Сколько ещё продлится эта мучительная пытка? Когда Волдеморт насытится? Простит ли он их когда-нибудь? Нарцисса задавалась этими и множеством других вопросов, не отрывая взгляда от закрытой двери.

Каждый новый, глухой крик боли Люциуса отзывался в ней спазмом — словно это её саму пронзала та же пытка. Она ясно представляла, как тело мужа корчится в агонии от проклятий, что обрушивал на него Волдеморт, и ужас овладевал ею всё больше. Она задавалась вопросом, сможет ли когда-нибудь разжать свои пальцы, стиснутые так судорожно, что костяшки побелели.

Пошатываясь от ужаса, к двери подошёл Драко.

— Что… что он с ним делает?

— Не знаю. Не знаю… — прошептала Нарцисса, согнувшись вдвое.

Пот стекал по вискам, и светлые пряди Драко прилипли к лбу.

— Он умрёт? — спросил Драко глухим, ослабевшим голосом.

— Нет! Конечно нет! — вспыхнула она, словно сын только что произнёс кощунство. Но Нарцисса знала: перед Драко нельзя показывать отчаяния. Нельзя кричать, падать в обморок, плакать. Нужно лишь держать себя в руках и сделать всё возможное, чтобы уберечь себя и сына от гнева Тёмного Лорда.

— Твой отец силён, — сказала она наконец, тяжело дыша. — Гораздо сильнее, чем ты думаешь.

Спокойная уверенность, прозвучавшая в её голосе, дала Драко силы справиться с собственным напряжением. Он посмотрел на неё серьёзно и спросил:

— Что мы будем делать теперь?

— Разве это не очевидно, Драко, — холодно ответила она. — Ты вернёшься в Хогвартс. Сегодня же.

— Бесполезно приказывать мне уходить, я не собираюсь! — резко возразил он, вскинув голову. — Я должен помочь вам! Я могу помочь!

— Если хочешь помочь, перестань спорить и слушай меня, — сказала Нарцисса, не проявив ни капли слабости. — Ты обязан спастись. И Хогвартс — единственное по-настоящему безопасное место для тебя.

— Для меня, да. А вы? Что будет с вами?

— Мы достаточно взрослые, чтобы справиться сами, — отрезала она холодно. А потом, чуть мягче добавила: — Вернись в школу. Я буду гораздо спокойнее, зная, что ты в безопасности. К тому же теперь, когда Северус — директор, ты получишь двойную защиту, и…

— Я не могу вернуться в школу, — перебил её Драко. Он был бледнее и худее, чем Нарцисса когда-либо его видела. — Я… у меня больше нет палочки. Поттер забрал её. — Он сжал губы так плотно, что они побелели.

Нарцисса сперва прижала руку к сердцу, затем медленно опустила её к шёлковому футляру с собственной палочкой. Отвязала её от пояса и вложила в дрожащие пальцы сына.

— Вот, возьми мою.

— Н-нет, — прошептал Драко едва слышно. — Как же ты останешься без палочки? Нет, я не могу… — Он попытался вернуть её, но Нарцисса отвернулась.

— Оставь! Я достану себе другую.

Драко понимал, что это ложь, но знал и другое: если мать говорила таким безапелляционным тоном, спорить было бесполезно. Он опустил взгляд на драгоценную палочку, сжав её в руках.

— Клянусь, матушка: в следующий раз, когда встречу Поттера, я не дам ему уйти. Я захвачу его. Захвачу для Тёмного Лорда — и тогда Он будет вынужден простить все наши ошибки.

Он поднял глаза на Нарциссу, и они долго, торжественно смотрели друг другу в лицо.

— Клянусь, — повторил он.

Несколько часов спустя, когда Драко уже уехал, а крики смолкли, Нарцисса пошла искать то, что осталось от её мужа.

Просторная гостиная утопала во мраке: камин давно потух, на полу всё ещё валялись осколки хрустальной люстры, которую уронил Добби. В доме стояла абсолютная тишина.

Нарцисса поискала Беллатрису, но той не было и следа. Зато Люциус лежал возле перевёрнутых кресел, без сознания. Его тело носило следы страшной кары, но, с облегчением убедилась Нарцисса, ни одна рана не была настолько глубока, чтобы требовать перевязки. Боль, причинённая Волдемортом, не оставляла видимых отметин, но проникала внутрь — разрывала душу.

Нарцисса упала на колени рядом с мужем. Останется ли он жив? Мужество, державшее её до этого, будто иссякло, стоило задать себе этот вопрос. Ещё несколько часов назад Люциус был полон сил — а теперь лежал неподвижный… страшно, жутко неподвижный. Губы её задрожали, и из глаз, полных тревоги, скатились слёзы.

Она склонилась над неподвижным телом мужа.

— Люциус… — прошептала она дрожащим голосом, склонившись к нему. — Люциус, заговори со мной… Ты необходим мне и Драко, без тебя нам не выстоять.

Нарцисса вложила ладонь в его неподвижные пальцы и заплакала беззвучно.

Через несколько минут Люциус начал с трудом шевелиться и что-то бормотать — сначала обрывки, непонятные звуки. Потом речь стала чуть яснее: замедленные, сбивчивые, но всё же различимые фразы.

— Нарцисса… Нарцисса… жарко. Мне нестерпимо жарко. Дорогая, где ты? Скажи, что он не тронул тебя, что не причинил тебе боли. Если бы ты знала, Нарцисса… если бы знала, как я сожалею… Так темно. Я не вижу тебя. Но я чувствую твой запах… скажи, что с тобой всё в порядке…

— Со мной всё хорошо, — шепнула она, целуя его окровавленный лоб. — Посмотри на меня. Открой глаза.

Но он не мог. Веки казались свинцовыми, тяжёлыми, словно их придавили грузом. С закрытыми глазами он продолжал:

— А Драко? С Драко всё в порядке?

Нарцисса утвердительно кивнула.

— Да. Я отправила его в школу.

Собрав силы, Люциус приоткрыл глаза и посмотрел на жену. Она была бледна, как смерть, с тёмными кругами под глазами, но её лицо оставалось целым, щеки порозовели, а рука, державшая его, была крепкой и твёрдой.

— Нарцисса…

— Тише. Я позабочусь о тебе, — сказала она ровным, спокойным голосом, в котором не дрогнула ни одна нота.

Люциус хотел ответить, но его мучила жажда. Горло обжигало, дыхание стало сухим и тяжелым. Он попробовал приподняться, но даже это крохотное усилие вызвало острую боль в висках.

— Не двигайся, дорогой, — Нарцисса мягко прижала ладонь к его груди. — Скажи, что тебе нужно?

— Воды… — прохрипел он. — Дай мне попить…чего угодно… пить.

Нарцисса замерла, лихорадочно обведя глазами комнату.

Люциус заметил на полке за книгами бутылку сливочного пива. Он терпеть не мог этот сладкий, густой напиток, но подумал, что в ожидании воды он хотя бы немного утолит жажду, и вытянул палец, показывая на неё Нарциссе.

Она встала на цыпочки, пытаясь достать бутылку, но та стояла слишком высоко, и её пальцы не дотягивались. Какой-нибудь простой заклинание-призыв — и напиток оказался бы у неё в руке… если бы только у неё была палочка! Впервые в жизни она осознала, что не в силах справиться даже с такой пустяковой преградой. Никогда ещё Нарцисса не чувствовала себя настолько безоружной, беззащитной, бессильной, совершенно парализованной.

— Нарцисса, что происходит? — с трудом поднявшись, спросил Люциус. — Почему ты не пользуешься палочкой?

В гостиной воцарилась тишина. Долгий, рваный всхлип вырвался из груди Нарциссы.

— Я отдала её Драко, — призналась она и вновь умолкла, не отрывая глаз от бутылки сливочного пива, которая теперь казалась ей недосягаемой.

— Этого не может быть… — напряжение болезненно сжало и без того измученные нервы Люциуса. Теперь у них обоих нет палочек? Эта новость была слишком невыносимой, слишком нелепой, слишком тяжёлой для осознания. — Твоя палочка… твоя палочка, Нарцисса… — он хотел сказать ещё что-то, но резкая боль в горле не дала произнести ни слова.

Наконец Нарцисса повернулась к нему, встретив его серые глаза, полные безмолвного отчаяния, — и её сердце болезненно сжалось.

— Я должна была, Люциус! — её голос сорвался. — Я должна была! Ради Драко! — выкрикнула она, почти захлебнувшись рыданием. — Я смогу выдержать всё, что угодно… кроме мысли, что с ним может случиться что-то ужасное. Этого я не вынесу.

— Я тоже, — прошептал Люциус. Лицо его побелело, взгляд был пронзителен. Затем он резко отвернулся, вновь устремив глаза в темноту, окутавшую их дом. И их жизнь.

Северус Снейп выглядел болезненно, почти безнадёжно измождённым.

Под глазами пролегли тёмные круги, а от носа к уголкам рта тянулись глубокие морщины. Мантия висела на нём, словно чужая, спадая с согбённых плеч, похожих на сломанные крылья ворона.

Сердце Нарциссы сжалось: ей было тяжело смотреть на него, столь измученного и надломленного.

— Что ты здесь делаешь, Северус? — спросила она, медленно входя в комнату. — Разве тебе не следует быть в Хогвартсе?

И тут же она осознала нелепость своих слов.

— Прости. Иногда я забываю, что мой дом превратился в… штаб Пожирателей, — проговорила она с усилием: и теперь, вслух, эта горькая правда резала слух.

Снейп не ответил. Он просто сидел, опустив голову и сцепив руки.

— Ты был на совещании у Тёмного Лорда? Он ещё здесь? — тревожно спросила Нарцисса.

Северус медленно, тяжело покачал головой.

— Он ушёл, — вымолвил он глухо. И наконец поднял взгляд. Лицо его было полно такой муки, что Нарциссе почудилось: перед ней смертельно раненый зверь, поверженный сворой хищников.

— Люциус… Люциус дома?

— Да, — кивнула она. — Но ему нехорошо. Он в постели. Всё ещё не оправился после побега Поттера… наверное, тебе уже рассказывали…