Гарри Поттер и Ледяной Чертополох. Часть Вторая: Обретение (джен)

Беседа, продолжавшаяся больше семи часов, закончилась всё же благополучно: Лёха был взвешен, оценен и признан достаточно тяжелым, чтобы ему можно было доверить охрану Гарри Поттера в мире русских магглов. При условии, что Гарри никуда не будет лезть! Вообще никуда! Что он будет спокойно сидеть в Москве и изучать русских сквибов и… и все, с ними связанное! И не больше того!

Да и вообще — может, все же стоит остаться в Англии, дорогой?

Ну сдались тебе эти русские сквибы!

И только воспитание леди Андромеды не позволило ей дойти до крайностей вроде требований не забывать зонта в дождливую погоду, всегда надевать шарф и не забывать пользоваться перечным зельем!

Хотя ей, судя по виду, и очень хотелось сказать что-то подобное.

В машине, по дороге в аэропорт тетя Меда выдала путешественникам портключи — у русского он был сделан из какой-то азиатской монетки, восьмигранной, с дыркой посередине и иероглифами, в кажущемся беспорядке рассыпанными вокруг, Гарри получил обычную армейскую пару "собачьих жетонов" — благодаря такому виду они могли носить ключи на цепочке на груди, чтобы активировать их одним словом и тут же исчезнуть откуда угодно…

— …то есть откуда угодно, кроме специально настроенных полей мощных блокирующих артефактов, — добавил свои пять копеек Гарри. — В Англии артефакты такого класса постоянно перекрывают только Азкабан, в Хогвартсе и комплексе Британского Министерства Магии они установлены и подключены, но не полностью… То есть в Министерстве они вообще не действуют, до особого указания министра, а в Хогвартсе заблокирована только аппарация.

— Исчерпывающая справка, — улыбнулась леди Андромеда. — Думаю, и в России мест, заблокированных от действия портключей, не так уж много. Кремль, ещё какие-нибудь официальные места… Постарайтесь там не появляться, ладно?

— Буду держаться как можно дальше! — клятвенно пообещал Гарри, приложив ладонь к сердцу для пущей убедительности. И он бы даже сдержал слово, не будь библиотека Ленина расположена прямо напротив Кремля.

— Я надеюсь!

* * *

Проводив взглядом аэрофлотовский "Туполев", разбегающийся по светло-серому бетону международного аэропорта "Шереметьево", Гарри повернулся к ожидавшей его интуристовской "Волге", мягко сияющей начищенной до светлого блеска металлической обрешеткой радиатора. Переводчица-экскурсовод, прислонившись спиной к машине, выставляла свою фигуру в самом выгодном виде. Водитель молча курил, Лёха, одетый в костюм номер два — черный костюм, белая рубашка, черный галстук и солнечные очки — сохранял бдительность.

— И часто у вас тут… такое? Как это вы сказали… "razborka"? — Гарри кивнул в сторону догорающих машин, напрочь перегородивших движение по дороге.

— Ну, накопилось у людей… Нужно разобраться, поговорить… — от улыбки на щеках у девушки появлялись ямочки. Очень милые. — Так все-таки, лорд Фордендари, что…

— Я не лорд, мисс Тамара, лордом Фордендари является старший брат моего отца, а лордом Брюсом называют его сына. Я — всего лишь "мистер". Скромный мистер Фордендари… — Гарри одернул рукава пиджака от "Армани" так, чтобы в запонках сверкнули драгоценные камни, очень похожие на настоящие. — Для вас, моя дорогая — Артемиус…

— О! А меня зовите Томой, — мило покраснела девушка. — Это такое… домашнее произнесение имени!

— Да, а ещё её можно звать Томик! — ехидно хмыкнул водитель.

— Это какой-то юмор, да? — попробовал уточнить Гарри после нескольких секунд молчания.

— Да! Но совершенно не смешной! Просто моя фамилия — Пушкина…

Разъяснение шутки не заняло много времени — и на дороге вновь воцарилась тишина, прерываемая треском пламени, да завывающими вдалеке сиренами. Которые и не думали приближаться.

— Я думаю, нам пора ехать, — интонация мистера Фордендари, по мнению Гарри, идеально сочетала в себе мягкость и властность. — Тамара, сообщите в полицию из отеля. Борис, вы сможете объехать… это?

Водитель задумчиво смерил взглядом перегородившую дорогу баррикаду из трех полыхающих автомобилей, осмотрел забор аэропорта, крутой кювет по другую сторону — и решительно кивнул.

— Да, сэр, конечно.

— Вот и хорошо, — вздохнул Гарри, забираясь в машину. И где эта полиция, когда она нужна? В аэропорту ему на глаза попалось не меньше полудюжины БТР-70 в новой бело-голубой, "полицейского" типа окраске и с надписью D.S.P.D. — то есть District of Stoliсa Police Department. Та же надпись по окраске той же гаммы украшала и несколько легковых машин, стоявших у международного терминала: пара "Фольксваген-Пассат", новый "Форд Краун Виктори" и новейший "Порше Каррера" — то ли для участия в особо быстрых погонях, то ли просто принадлежащих кому-то статусному. Это не говоря уж о старых добрых "канарейках" и армейской технике, которой тоже имелось. Но вот прямо возле аэропорта цельный кортеж или даже конвой расстреливают из гранатометов… И где все эти менты и полицаи?

Когда "Волга" миновала армейский блок-пост, выставленный на выезде с кольцевой автодороги на Ленинградку, девушка-гид развернулась на штурманском сиденье:

— Ну, что ж, мистер Фордендари…

— Артемиус, Томочка, я же просил!

— Да-да, простите! Добро пожаловать в Москву!

— Спасибо, — отозвался Гарри, вспоминая капониры из бетонных блоков, заполненных гравием бочек и мешков с песком, мощные прожектора и торчащие из-под маскировочных сетей стволы танковых пушек. Зачем им маск-сети, они что, воздушной атаки ожидают? — Я давно уже хотел побывать в вашем замечательном городе… Да всё как-то случая не выдавалось. Но тут услышал о происходящем — и подумал, что надо поторопиться…

— Почему же, Артемиус? — девушка кокетливо поправила локон.

— Потому, дорогая Тома, что если бы вашим заговорщикам удалось то, что они, как уверяет меня телевидение, замышляли — то за восстановленный Железный Занавес меня уже не пропустят…

— Но ведь заговор раскрыт! — возразила Тамара. — И все заговорщики обезврежены!

— Если бы это было так, вы бы не перекрывали все въезды и выезды в столице армейской бронетехникой, — вполне логично возразил Гарри. — Или вам нравится жить в условиях чрезвычайного положения?

Горящие у самого аэропорта автомобили и только что промелькнувший за окном расстрелянный в лоскуты милицейский "Форд" Гарри решил не упоминать. Зачем расстраивать девушку напоминаниями о грустной реальности?

* * *

Номер, забронированный в гостинице "Москва" ещё из Лондона, через принадлежащую гоблинам турфирму, уже ждал мистера Фордендари.

Точнее, должен был ждать.

— А где мой вид на Кремль? Я же просил — с видом на Кремль!

— К сожалению, номера с окнами, выходящими на ту сторону, сейчас недоступны, — казалось, управляющий извивается всем телом, как уж на сковородке. Ему очень не хотелось отвечать на вопрос о том, почему мистер Фордендари вместо заказанного — и уже оплаченного! — номера с видом на Арсенальную башню должен ютиться в какой-то конуре, из окон которой можно рассмотреть только бывший "Госплан", да и то не в самом эффектном ракурсе. Объяснения выходили какими-то спутанными и не очень логичными — а чортов канадец давил, как бульдозер!

Рассказывать про внезапно нагрянувших мускулистых "туристов" с военной выправкой и американским акцентом, которым было приказано выделить лучшие номера, начальство запретило под вполне официальную подписку о неразглашении…

— Мистер Фордендари, сэр, отель полностью возместит вам стоимость вашего заказа, а в качестве извинений предоставит лучший из имеющихся номеров — бесплатно!

* * *

Магия — вещь. Сила!

Один беспалочковый невербальный "конфундус" не только внушил Борису, шоферу и помощнику мисс Пушкиной, неодолимую жажду, но и выжег всю незащищенную электронику в номере. Конечно, здесь могла быть и защищенная электроника… Поэтому вдоль стен и чуть ниже потолка встал фуин-барьер "иллюзии искаженного света". Видеокамеры и микрофоны он не портил, но картинка, камерами снятая, вся состояла из дефектов видеозаписи. С микрофонами, правда, поделать ничего было нельзя — но окно Гарри открыл заранее, а звонкие поцелуи и стоны со стороны кровати отлично замаскировали шелест разворачиваемой мантии-невидимки.

Лететь было недалеко — вдоль фасада ГОСПЛАНА, потом мимо закрытой лесами гостиницы "Националь", по проспекту Маркса до поворота на проспект Калинина, у "Праги" свернуть налево, на Старый Арбат… В общем, маршрут знакомый.

Он влетел в гостеприимно распахнутое окно на втором этаже особняка, стоящего в одном из арбатских переулков, и услышал доносящийся из глубин квартиры гитарный перебор. В заброшенном доме женщина пела танго о каком-то Хуареце — который, действуя, как двигатель прогресса, раздавал нищим пеонам винтовки.

— Привет, Неми, — сказал Гарри, входя в комнату, в которой на невесть как попавших сюда гимнастических матах расположилась компания из нескольких человек, одетых словно бы в какую-то униформу. Неформальную униформу, если можно так сказать. "Субкультуры такие субкультуры" — мимоходом подумал мальчик. — Привет всем.

— Хай! — помахала рукой вторая из присутствующих девушек, та, что без гитары и с двумя страшными шрамами на лице. — Давно не виделись, мелкий. Ты вырос!

— Совершенно недостаточно! — скорчил огорченную мину Гарри. — Представишь меня своим друзьям?

— Легко! Народ, это Артем, младший брат моей подруги. Артём — это народ.

— Хай, пипл! — повторил Гарри, плюхаясь на мат рядом с парнем типичной хайрасто-косушной внешности. Тот молча протянул гостю бутылку. Мальчик сделал ритуальный глоток и передал портвейн дальше по кругу.

— Ну, что, пожелания будут? — спросила девушка с гитарой, закончившая уже петь про Хуареца и попугая. Все загалдели, громко предлагая свои варианты.

— Ладно-ладно, не все сразу! — замахала руками девушка. — Кто там просил "Старт"?

Едва сгорает закат,

Но только вечер уйдёт,

И нам команда — "На старт!",

И нам команда — "Вперёд!"

Летит под окнами снег,

Летят секунды, как дни...

Замедли времени бег

И на бегу — позвони.

Бутылка с тремя семерками на криво наклеенной этикетке вновь пошла по кругу, но быстро кончилась — и на смену ей пришла точно такая же темного стекла бутыль, но на её этикетке были нарисованы семь и два.

Поймай последний трамвай,

Стакан "на счастье" разбей,

Опять уходишь — за грань,

Опять выходишь — за дверь.

Опять — долги раздавать,

А мир стоит, как стоял...

А нам — дороги вскрывать

И прогревать дизеля.

Под гитарный перебор и перестук ладоней по деревянной столешнице без ножек, на которой были расставлены бутылки и разложена немудреная закуска, состоящая из вареной в мундире картошки, колбасного сыра и перьев зеленого лука, Гарри задумчиво грыз криво отрезанный от батона кусок засохшего сыра.

А мы — "везде и нигде" -

Среди каналов пустых.

Судьба разводит людей,

А Мир — разводит мосты...

И по мосту, как по льду,

Как по команде: "На взлёт!",

Как по радару, иду -

Туда, где ночь — напролёт!

Неми, наконец дожевавшая свою картофелину, отхлебнула остатний глоток 72-го и встала с лежанки из четырех положенных один на другой матов, мимоходом прихватив со стола перышко лука.

Судьба "уходит в отрыв"

И — открывает крыло,

И рвутся пальцы о гриф,

И даже струны свело!

И уплывает Земля,

И звёзды — где-то у ног,

И только — тень корабля,

И — телефонный звонок…

Гарри, оставив за спиной комнату, в которой уже снова начался спор о следующей песни, прошел вслед за Немайн через коридор. Девушка отперла массивный навесной замок, и с некоторым трудом распахнула разбухшую и перекосившуюся дверь.

— Ну, что ж… Добро пожаловать в Москву!

— И я рад тебя видеть, — ответно поклонился Гарри. — Нам обязательно беседовать именно здесь?

Мальчик обвел рукой комнату, к которой, из-за отсутствия большей части потолка и одной из стен, больше подходило обозначение "открытая терраса". С видом на заросший сад и взломанную корнями по всей длине асфальтовую дорожку.

— Нет, не обязательно, — хмыкнула Немайн, закуривая сигарету без фильтра. — Но здесь все же удобнее… Так какие будут приказания?

— Неми, какие могут быть приказания между друзьями? — удивленно вскинул бровь Гарри. — Я могу попросить, ты — можешь отказаться. Приказы — не-ет, никогда.

Немайн косо глянула на собеседника и тяжело вздохнула.

— О-кей… Так какие просьбы?

— Ну, прежде всего, та информация, которую просила собрать сестра — по местам, где собирается молодежь. Клубы, концертные площадки, всё такое…

* * *

Вернувшись в номер, Гарри обнаружил, что каге буншин сидит рядом с кроватью, рядом валяется снятый страпон. Томочка, надежно растянутая ремнями на кровати, пребывала по ту сторону добра и зла.

Мальчик беззвучно скомандовал клону исчезнуть — Азэми утром будет что вспомнить, прибрал страпон, отстегнул девушку и, отодвинув её в сторону, завалился на кровать.

Но думать не получалось.

Биджевы гормоны!

Организм не хотел думать и разрабатывать планы — он, чтоб его, хотел… В общем, хотел. Сильно, до звона в ушах.

Гарри плюнул, оделся и вышел из номера. Бар должен работать круглосуточно — все же отель "5 звезд"… В крайнем случае, можно просто пройтись по утренней пустой Москве.

И подумать.

________________

В главе используется песня Светланы Никифоровой "Старт!"

http://pesni.fm/search/%D0%90%D0%BB%D1%8C%D0%BA%D0%BE%D1%80/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D1%82#