Без вины виноватая (гет)

Гарри застал ее валяющейся поперек его кровати с сумочкой и блокнотом на пузе. Несколько страниц блокнота были заполнены гипотезами и вопросами. Гермиона подняла глаза, готовая сходу начать непростой разговор. Не совсем разговор, ибо ее целью было вызнать максимум, выдавая минимум, но не называть же общение с лучшим другом дознанием. Этот самый друг выглядел таким вымотанным, таким убитым, что первый же вопрос застрял у нее в горле.

— Давай перекусим или хотя бы выпьем чаю, — простонал Гарри, запуская руки в волосы.

Гермиона кивнула, хоть и не испытывала ни голода, ни жажды. Не успела она толком отойти от межконтинентального перемещения, как ее догнали новости, заставляющие желудок сжиматься, — какая, к черту, еда?!

— Да, вот. Чуть не забыл, Кинг передал, — из заднего кармана потертых и давно нуждающихся в стирке джинсов друг извлек сквозное зеркало.

Грейнджер сдержалась и не прокомментировала наплевательское отношение к чужой бесценной вещи, и даже почти не сморщилась. В голове вовремя всплыл комментарий Драко о ее неприятной манере поучать. Драко… теперь можно с ним связаться! Она занесла палец над стеклом и замерла, словно напоролась на стену. Что ему говорить? Сказать правду — он станет волноваться, скрыть… нельзя скрывать такое, Малфой должен знать о том, что ее пытались заманить в его дом, и должен знать про отозванное предложение Маклаггена. Возможно, он подметит что-то, упускаемое Гермионой из-за паники. Это, конечно, вряд ли, вероятнее, сам запаникует так, что куда там ей. А еще… разговор с Драко требовал приватности — вдруг он начнет с чего-то… очень личного.

Поттер уловил ее желание остаться с зеркалом наедине. Помявшись в дверном проеме, он пробубнил «Спущусь, попрошу Кричера собрать на стол» и вышел.

Гермиона провела пальцем по зеркалу вверх и вниз наискосок. Раз, другой — ответа не было. Драко обещал чахнуть над ним как Чудовище из мультика, и вот… Уснул, что ли? Грейнджер вцепилась в эту версию — так и есть, он спит, они оба за последние сутки перебивались легкой дремой и активно проводили время бодрствования, а до того Малфоя почти неделю мучили кошмары, поэтому он выпил зелье и отключился. Точно. Иначе бы уже ответил. Это даже хорошо, что разговор не состоится сейчас, у нее будет время собраться с мыслями и преподнести информацию помягче.

Яростно отгоняя тревогу, она привычным жестом подхватила сумочку с палочкой и спустилась вниз.

Кричер уронил поднос, который левитировал к мойке, и воззрился на нее так, словно увидел призрак любимой хозяйки. Гермиона поняла, что сейчас он ляпнет что-то неуместное и сломает ей весь план беседы. Она сделала большие глаза и отчаянно замотала головой.

Обернувшийся на движение Гарри посмотрел на нее с удивлением, а старый эльф молча отвесил низкий поклон. Грейнджер облегченно выдохнула: с удивлением она справится лучше, чем с шоком. Почему ей даже в голову не пришло, что домовик учует ее косвенную принадлежность к семье Блэк и изменившийся статус? Неужели она становится такой же высокомерной, как чистокровные? Признать высокомерие было проще, чем правду: Гермиона все еще совершенно не осознавала, что натворила.

— Ничего такого, это неважно, — она суетно передернула плечами, чтобы как-то пояснить свою странную пантомиму, и присела у выскобленного стола. На нем дымились две чашки чая и стояла тарелка с каким-то печеньем. Избалованная купажными смесями и малфоевскими кулинарными изысками Гермиона не испытала ни малейшего желания пробовать и то, и другое, но вежливо взяла чашку, чтобы занять и согреть руки. В старом доме было зябко.

Гарри шумно отхлебнул чай и хрустнул печеньем. Эта милая непосредственность заставила улыбнуться. Она будто бы вернулась назад во времени, туда, где добро и зло четко разграничены, где все было намного проще.

Гермиона зашла издалека:

— Тяжелый день?

— Не то слово, — ответил друг, догрызая вторую печенюшку. — Даже не знаю, что было сложнее: Кэрроу или Гойл.

Она подозревала, что допрос Гойла имеет отношение к тому, из-за чего арестован Снейп, но и о ситуации с Роном хотелось узнать поподробнее. Какой бы осадок ни оставило последнее взаимодействие, они дружили почти семь лет.

— Ты можешь об этом говорить?

— В допросную пускают только после подписки о неразглаше... — Гарри прервал себя на полуслове и уставился на нее. — Ой, из-за отлучки перед началом работы я сегодня ничего не подписывал.

Интересное совпадение. Гермиона отметила это между прочим, не желая подпитывать свою паранойю.

— Кэрроу… Ее вызывали из-за?..

— Ты, наверное, не знаешь... — Гарри взглянул на нее с сочувствием.

— Чего не знаю?

— Ну… то, что Рон… — замямлил он.

— Что Рон?

— Ну...

Гермиона начала раздражаться.

— Гарри, у меня нет настроения играть в угадайку. Говори прямо. Мне сказали, что Гестия… или Флора — что за глупая запутанность! — серьезно его заколдовала.

— Ага, Гестия... Флора... Бред какой-то. Заколдовала или нет — неясно. Тебе действительно интересно?

— Конечно.

В зеленых глазах за стеклами очков отчего-то плескалось недоверие.

— Рон вроде бы… не знаю… увлекся ею.

— И?

— Ну ты…

— Я? Ты думаешь, после… — дыхание перехватило. Капельки чужой слюны на лице, запах пота и жареных сосисок, боль в лопатках и слюнявые губы, смесь животного страха и отвращения. Она ведь не вспоминала, действительно совсем не вспоминала об инциденте в Хогвартсе. Вместе с ужасом по венам разлилось мрачное удовлетворение. Интересно, станет ли оно охватывать всякий раз, когда ее будет накрывать ранее пережитым?

— После чего? — лицо друга оставалось нейтральным, на нем отражалось только любопытство.

— Ты не помнишь, — констатировала Гермиона и тут же решила не освежать в памяти Гарри этот эпизод, не возводить барьер между ним и Рональдом. Но кое-что следовало рассказать.

— Северус выявил, что на меня наложили отворот. От Рона. Не детское баловство, а мощное заклятие, запечатанное смертью. Магия сродни… — было неэтично упоминать маму Гарри в данном контексте.

— Той, что уберегала меня до совершеннолетия. Он что-то такое говорил. И что оставил тебе какой-то артефакт.

Гермиона почти не вспоминала об улавливателе темной магии. Она потеребила шнурок, удостоверившись, что он все еще висит на шее, вынула из-под воротника рубашки и показала другу.

— Да. Я его и не снимаю.

— То есть ты и Рон не...

От предположения передернуло.

— Нет, теперь уже точно. Никогда.

— И он?..

Он… Гермиона отогнала воспоминание и сухо изложила:

— Я рассказала ему, Рон не поверил. Мы поссорились. Сильно. Ты видел меня сразу после этого, потому я и не…

— Я же говорил, что почти ничего не помню о мае-июне.

Пожалуй, она много дала бы, чтобы забыть — по-настоящему забыть — обстоятельства той встречи с Рональдом.

— Так что Кэрроу?

— Ведет себя очень странно.

Значит, как обычно.

— Она такая, — улыбнулась Гермиона. Неужели Малфой прав и она успела привязаться к девушке?

— Признает вину в том, что случилось с Роном, но ее палочку проверили, к тому же… колдани она что-то серьезнее бытовых чар, Джордж (он теперь ее куратор) почувствовал бы. Да и аврорат получил бы сигнал, а ничего такого не было. На всякий случай провели Приори Инкантатем на рабочих инструментах остальных Уизли и обыскали Нору, неучтенных палочек и темных заклинаний не обнаружили.

— Тогда почему ее вызвали?

— Протокол. И она не отрицает свое участие. Говорит, Рон получил по заслугам.

По заслугам? Но Кэрроу не была в курсе... Дыхание сбилось, перед глазами заплясали круги, Гермиона сделала над собой усилие — нельзя вспоминать, прошлое осталось в прошлом, надо сконцентрироваться на настоящем. Раз Гестия (тьфу, Флора!) не знала об инциденте с Роном, мог ли он повторить? Нет, он не стал бы. Рональд был похож на побитую собаку, когда осознал, что натворил. Вот именно — когда осознал. А что, если у него опять сорвало крышу и он забыл обо всем, даже о том, что на кону его магия — документ, составленный и подписанный в аврорате, не игрушка. Стоп! Голдштейн употребил словосочетание «сильно заколдовали», Гарри говорит, что авроры искали следы темных заклинаний, значит, дело не в том, что Рон нарушил соглашение и лишился способностей. Гермиона еще раз проиграла в голове все, рассказанное другом. Рональд увлекся Кэрроу... Это возвращало ее к первой версии, промелькнувшей и отброшенной сразу после слов Голдштейна. Чтобы отомстить парню — любому парню по любой причине, — Флоре (Гестии?) достаточно просто с ним переспать. О последствиях позаботилась ее тетка. Но Рон жив. Могла ли темная магия, живущая в нем, не позволить убить своего носителя чужой темной магии? Ответа на этот вопрос Грейнджер не знала, как и на другой — чем Рон так насолил близняшке? И все-таки это было больше, чем ничего. Следовало донести до аврората информацию о проклятии, наложенном Алекто на племянниц. С Уотсоном видеться не хотелось, и она поставила в известность Гарри:

— В Хогвартсе мы некоторое время жили с Гестией, то есть с Фло… ну ты понял, в одной палатке. Она рассказала мне, что ее тетя провела над ней и сестрой ритуал, который должен был убить любого, покусившегося на их невинность до свадьбы.

Друг отреагировал совсем не так, как она ожидала.

— Эммм… — промямлил он и почесал затылок. — Могу ли я попросить тебя сохранить это в тайне?

Гермиона опешила.

— Снейп знал об этом нюансе, — объяснил Гарри извиняющимся тоном, и она вспомнила свой спешный ночной вызов через зеркало. — Уотсон решил не подшивать информацию в дело. Версия правдоподобная, но она бросает тень на моральный облик самого Рона и делает соплячку виновной, а ее нельзя разлучать с Джорджем, у них какая-то связь. Не арестовывать же и его за компанию.

— Они выжившие из двух пар магических близнецов и...

— Да, что-то такое.

— Северус хитростью заставил их создать связь. Не специально ли она так поступила?

— Неважно, Гермиона. Им не дадут наделать глупостей, — за словами читалось «не вмешивайся».

Она разобралась, что к чему, имея крупицу информации, но вместо удовлетворения почувствовала дурноту. Сложно было определить, что превалирует в ощущениях: отвращение или обида. Гарри знал, что произошло между Роном и Кэрроу, но, вместо того чтобы сказать как есть, скрыл от нее правду, поделившись лишь незначительными фактами для «чужих»; виновницу тяжелого состояния одного героя войны выгораживают, чтобы не пострадало его доброе имя (что вообще такого ужасного и порочащего в том, что совершеннолетний волшебник занимается сексом с девушкой?!) и еще один герой войны. Не очернить светлую сторону. Она такое уже слышала. Опять выгораживание виноватого, опять сокрытие фактов. Всегда. В своем ли уме она была, когда согласилась быть частью этого?

— Что говорят колдомедики?

— Ничего. Ищут способы снять заклятие, пока Рон без сознания.

— А Гестия-Флора не помогает? Если она не отрицает причастность…

— Ее слова не рассматривают всерьез. После обыска в Норе и проверки палочек Кэрроу отправили в Мунго. Кажется, в Мунго. Целители дали заключение о ее нестабильности.

— А воспоминания?

— Согласно этому заключению, ее воспоминания могут смешиваться с фантазиями. Они ненадежны.

Гермиона начинала понимать масштаб задумки. Было похоже, что близняшку превратили в ненадежный источник, потому что кто-то пожелал замять дело о попытке изнасилования. Но ведь Гермиона и сама отдавала воспоминание об этом эпизоде, она пожелала быть свидетельницей, и свидетельство приняли. Они с Драко устранили фактор, не позволяющий использовать на допросе Сыворотку правды. Что и почему удерживает колесо правосудия? Пайк мертв, но остальные-то живы, пусть один и пострадал из-за собственной глупости. Неужели Пикс, Мэтлок, Корнер и Маклагген останутся безнаказанными? Министерство продолжает заминать некрасивые дела?

Гермиона не знала, присутствовал ли Гарри на допросе Пикса и участвует ли в этом расследовании. Вводить друга в курс дела было бы долго. Следовало исходить из того, что известно наверняка: на допросе Гойла Гарри точно был, и этот допрос косвенно относится к тому же делу.

— Что Гойл?

— Я не хочу об этом говорить.

А придется.

— Его допрашивали под Веритасерумом?

— Да.

— И… не было последствий?

— В смысле? — для человека, так искренне обрадовавшегося ее возвращению, Гарри слишком туго шел на контакт.

— Если бы его сдерживал Непреложный обет, он не пережил бы допроса, — терпеливо пояснила она.

— А, нет, такого не было. Он вообще в основном говорил о том… что творил. Что они вместе с Крэббом творили с этими девчонками, — последнее прозвучало совсем кисло.

В памяти всплыли откровения Пайка. Гермиона протянула руку через стол и сжала ладонь друга.

— Просто… он рассказывал с удовольствием. Будто это нормально. Хорошо, что он мало слов знает. А после допроса Шварц заставил меня каталогизировать извлеченные воспоминания. Смотреть еще хуже, чем слушать! Ты не представляешь...

Ну почему же? Прекрасно представляет. Вот только...

— Зачем?

— Сказал, что аврор должен научиться абстрагироваться.

— Уверен, что тебе стоит продолжать стажировку?

Драко вот был уверен, что ей не стоит во все это лезть, и Гермиона уже готова была с ним согласиться.

— Стоит!

— Но ведь именно абстрагироваться у тебя не выходит!

— Научусь! — отрезал Гарри, а потом шепотом добавил: — Знаешь, что самое отвратительное?

Она движением головы побудила продолжать.

— Я... Нет, дракл, даже тебе о таком не могу рассказать.

— Ты можешь рассказать мне обо всем. Если мы не будем откровенны друг с другом, то с кем тогда?

Грейнджер отмахнулась от голоса совести. Да, она должна хранить в тайне часть своей жизни, но это другое.

— Я… умом ужасался, а тело... ну…

— Ты возбудился? — мальчишки! — Прекрати себя за такое корить. Это физиология.

Кажется, у нее недавно уже был подобный разговор.

— Фу!

— Вот! Ты осознаешь. А за рефлекторные реакции организма не несешь ответственности.

Поттер не выглядел убежденным. Драко тоже ужасали собственные фантазии. Интересно, что будет, если она скажет Гарри, что они с Малфоем в чем-то похожи? Пожалуй, в другой раз. Ей все еще требуется дееспособный Поттер, нельзя его так шокировать.

— Уотсон говорил, что ты собирался признаться Визенгамоту в применении Империуса.

— Кингсли уладил дело иначе, — он скривился, демонстрируя свое отношение к методам улаживания. — Кормак где-то засветился, Шеклболт замял. В благодарность…

И не только Кормак… Фамилия Маклагген могла всплыть при допросе Пикса, а Кормака и сама Кэрроу видела. А что, если заключение колдомедика о нестабильности — попытка заставить ее промолчать именно о нем? Участие племянника члена Визенгамота в несостоявшемся изнасиловании не афишировали, но можно ли скрыть все вместе, когда есть живые очевидцы? Не станет же Кингсли… Не станет! На нее снизошло озарение.

— Маклаггенам дали время скрыться. Они по самую макушку замешаны в историю, из-за которой арестовали Северуса, а младший еще и в историю, которая совсем недавно... едва не случилась в Хогвартсе.

Удивительно, но Гарри не заинтересовался подробностями. Возможно, знал больше, чем говорил.

— Ты уверена?

— Абсолютно! Министру не нужны скомпрометированные чиновники в Визенгамоте, а утечки информации не избежать, посвященных слишком много.

— Но ведь...

— И это только верхушка айсберга! Некоторые из посвященных решили, что могут теперь использовать Тиберия в своих интересах, — по мере проговаривания анализируемого, все ее подозрения превращались в уверенность. — Кингсли понимает: не исключено, что кто-то снова припомнит Маклаггенам их наклонности и захочет с помощью старшего протолкнуть какой-то закон, он не может этого допустить.

Друг смог задавить в себе тысячи вопросов. Гермиона отметила это краем глаза и продолжила строить логическую цепочку:

— Думаю, именно шантажом Тиберия заставили внести предложение об ужесточении наказания за непростительные. Шантажист либо имел зуб на Снейпа, либо метил на место Шеклболта, либо и то, и другое.

И она знала, кто был этим шантажистом. Парис Гринграсс.

— А Министр или кто-то из его окружения заставили его забрать взамен на фору. По радио сказали, что Маклаггены уехали из страны.

— Кингсли, вместо того чтобы арестовать, отпускает их?!

— Шила в мешке не утаишь. Если их тут не будет, фамилия всплывет в деле вскользь, тогда как арест уважаемого члена общества повлечет огромный скандал, бросит тень на весь Визенгамот. И на Министерство. А недовольных хватает. Ты ведь и сам с такими общаешься.

— Это очень похоже на правду. Вот только… Не лезла бы ты.

— Я должна во всем разобраться, Гарри! Шеклболт попросил меня стать его личной помощницей и начать с того, что выступить от его имени на заседании Визенгамота по предложению Маклаггена.

— Но ведь… никакого заседания...

— Да! Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Не совсем… Снейп был абсолютно уверен, что ты сюда не сунешься, что бы тебе ни предложили. Я удивился, когда увидел твоего патронуса.

Северус не ожидал от нее импульсивного поступка. Драко вот тоже не ожидал. Был ли поступок продиктован ее собственным решением?

— Ну… — не обсуждать же Голдштейна с тем, кто о нем не знает, — мне захотелось внести свою лепту в восстановление порядка.

— Думал, ты со своим Малфоем рассорилась, и… — он не нашел слов и закончил неопределенным: — Вот.

Утверждение «Никакой он не мой» утратило актуальность, Гермиона сдержала защитную реакцию.

— Нет. Ему просто сюда нельзя.

— Ты заботишься о нем.

— Я тебя удивлю, но он заботится обо мне больше, — кажется, ей не удалось стереть с лица дурацкое выражение.

— Оу, — поттеровские брови взлетели вверх, он повторил «Оу!» и добавил: — Даже так!

— Да! — это «да» относилось исключительно к заботе Драко о ней, а что себе надумал Гарри — его личные проблемы, вряд ли у него хватило бы фантазии вообразить, как обстоят дела на самом деле.

— Не скажу, что представляю Малфоя, который заботится о тебе.

— А еще он обожает собак. И котов. И низзлов.

— Мы говорим об одном и том же Малфое? Драко Малфое, который обзывал тебя… ты знаешь как, притыкал Рона бедностью, а меня — сиротством, о том Драко Малфое, который отправил на казнь гиппогрифа и получил от тебя по морде?

— Ага, о нем, — фыркнула Гермиона, снова ощущая неповиновение мимических мышц, расползающихся в совершенно глупой гримасе.

Она прекрасно понимала недоверие друга. Даже после объяснения своего видения разницы между монстрами и обычными животными принять, что парень, обожающий собак и котов, решил посмотреть на гиппогрифа в разрезе, предварительно поспособствовав тому, чтобы казнь состоялась, было непросто. А для того, чтобы хоть немного понять, что за человек Драко Малфой, нужно было пройти тот путь, что она прошла с ним рука об руку за последние пару месяцев.

— Подростки злы, — повторила она то, что сказал этот человек целую жизнь назад.

— Меня пугает твое лицо, — Гарри изобразил отвращение. — Мы можем не говорить об этом.

— Конечно! — Грейнджер была за обеими руками. — Не о Драко речь. Мне нужно знать, чего на самом деле хочет от меня Министр. Зачем он использовал предложение Тиберия, как предлог.

— Ты только из-за этого вернулась?

— Не только. Шеклболт просил повлиять на тебя, сказал, что ты, несмотря на его запрет, продолжаешь общаться с недовольными.

— Да! И ничего в этом такого нет, — сразу взбрыкнул друг. — Они сейчас как рыба без головы. Ну или как осьминог. Думал, они стихийно самоорганизовались, но это не так. Был кто-то сверху. Симус и Дин не знали его лично. Человек связывался с ними письменно. А теперь им перестали приходить приказы. Они называли их рекомендациями. Я чувствую, что могу взять под контроль этот бедлам. Кингсли не понимает, что управляемая мной оппозиция — отличный выход!

— Не глупи! Министру не нужен в оппозиции сам Гарри Поттер!

— А он не прогадал с тобой, ты отлично понимаешь его мотивы.

— Предпочла бы не понимать.

— Не веришь в мои силы? Я мог бы постепенно примирить обе стороны.

— Ты мог бы?! — теперь вскипела она. — Ребята не доверяют тебе, считают, что ты на стороне Снейпа, потому что Упивающиеся взяли меня в заложники.

— Когда это было! Всё уже...

— Позавчера. Мы с Кингсли говорили об этом позавчера, — впрочем, Гермиона могла ошибаться, запутавшись в часовых поясах. — Максимум два дня назад.

А будто вечность прошла.

— Не может быть! Я тогда уже отчитался.

— О чем? — сердце забилось в горле.

— Мы с Джин кое-что провернули. Он не упоминал?

— Что провернули? — неприятное предчувствие, что ответ на этот вопрос ей не понравится, пробежало мурашками по коже.

— Кричер раздобыл оборотное. Джинни залезла в твою палатку и нашла волос, выбралась порталом из Хогвартса и сходила со мной на собрание. Никто, кроме нее, ну... или нас с Роном, не смог бы правдоподобно изобразить тебя, никто не знает тебя так хорошо. У нее получилось прямо отлично. Талант!

— Собрание? — несчастно переспросила Грейнджер, просто чтобы не молчать.

— Ну да, собрание. Ребята встречаются приблизительно дважды в неделю. Под носом у Макгонагалл особенно не развернешься, и в школе не все, поэтому они выбираются оттуда под каким-либо предлогом — не одновременно, группами по несколько человек, а остальным потом пересказывают, что было. Но называется это все равно собранием. Джинни обычно не участвует, она еще несовершеннолетняя и должна оставаться в Хогвартсе, но мы сумели...

Речь Гарри превратилась в белый шум. Гермиона пыталась осознать услышанное: когда Кингсли в разговоре с ней сетовал на то, что весть о пропаже героини войны может попасть в прессу, ее роль уже исполнила Джинни. Из последних сил удерживая в узде страх и жалея, что под рукой нет Омута памяти, Гермиона старалась сложить факты в единую картину. Картина… не складывалась. Она вернулась в Британию по просьбе Министра магии. Тот говорил, что Гарри неуправляем, и что повлиять на него способна только Гермиона. Это все еще могло бы быть правдой, но как с остальным? Обнаружить, что ее заманили обратно под ложными предлогами — дело нескольких часов. Что за игру ведет Шеклболт и зачем ему на самом деле Гермиона Грейнджер?

— Мне нужно попасть в Министерство! — выпалила она.

— Ты уверена?

Гермиона не была уверена ни в чем. Это и было причиной, по которой, наплевав на здравый смысл, она собиралась задать накопившиеся вопросы.

— Поможешь добраться до Кингсли?

Друг молча кивнул, встал и протянул ей руку. Вот чем Гарри существенно отличался от Драко: последний обязательно попытался бы воззвать к ее разуму и отговорить действовать сгоряча. Но ждать нельзя. Грейнджер увязала в отвратительной липкой паутине, кокон следовало вспороть прямо сейчас.

Гермиона подхватила бисерную сумочку, заправила ее за шлевку джинсов и переплела пальцы с пальцами Гарри. Тот аппарировал их в проулок за Министерством. Гермиона получила почти экстатическое удовольствие, называя причину посещения магическому механизму: вывести Министра на чистую воду. Нацепив поверх рубашки Драко значок посетителя, она двинулась в сторону лифта.

— Ты знаешь, что там?..

— «Гибель воров»? — о, она знала об этом, более того, рассчитывала. Очень хотелось получить доказательство, что решение вернуться было принято под Империусом или похожими на него чарами. Вода окатила с головы до пят, и Гермиона прислушалась к себе. Она все так же горела праведным гневом, была настроена получить ответы, отчаянно скучала и боялась за Драко. Что до остального… вроде бы ничего не изменилось.

Она, не задумываясь, высушила себя и друга. Механический голос назвал нужный им этаж. Грейнджер перебирала ногами по инерции, мысленно выстраивая грядущую беседу. Дознание.

— Месс, мы к Министру, — сообщил Поттер секретарю. Та, видимо, собиралась возразить, но Гарри уже приоткрыл дверь кабинета перед спутницей.

Шеклболт был один.

— Кингсли! — окликнула Гермиона с порога.

Помянутый поднял голову и воззрился на нее как на второе пришествие Мерлина.

— Гермиона? Что ты тут делаешь?

— Тут в смысле в этом кабинете или в Британии? — на кураже спросила она. — Мне бы хотелось получить ответ на последний вопрос от вас, господин Министр.

Шеклболт положил руки на края столешницы, откинулся на спинку стула и смерил тяжелым взглядом сначала ее, потом Гарри. Затем переместил на своем столе какие-то бумаги и протянул одну Поттеру.

— Занеси в аврорат.

— Но я…

Хочет ли Кингсли поговорить наедине?

— Иди, Гарри.

— Ты уверена?

Да сколько же можно! Ни в чем она не уверена.

— Иди, — ласково повторила Гермиона. — И возвращайся. Я тут пока... разберусь.

— С тобой кое-кто хочет поговорить, — Шеклболт растянул губы в неестественной улыбке. — Кое-кто, кого ты будешь рада видеть.

Северус? Она не задала ни единого вопроса, не получила ни одного удовлетворительного ответа, не избавилась от подозрений в адрес сидящего напротив мужчины, но перспектива увидеть Снейпа затмила собой всё. Что с ней может случиться? Гарри знает, с кем она.

Министр вышел из-за стола и медленно двинулся к камину.

— Гермиона, ты же… — он осекся и махнул рукой. — Ладно, пойдем.

Она с опаской переступила решетку. Шеклболт посмотрел на нее с чем-то вроде сочувствия во взгляде, бросил ей под ноги горсть порошка и назвал адрес. Уже летя по каналу, Грейнджер успела удивиться и ужаснуться пункту назначения.