Гарри Поттер и Ледяной Чертополох. Часть Вторая: Обретение (джен)

После того, как Серафима Сергеевна выдала несчастному интуристу краткое пособие по истмату и показала, где стоят нужные словари и энциклопедии, дело пошло веселее. До вечера Гарри удалось освоить полторы главы из Чернова. "Ну, да, осталось всего-то семнадцать с половиной!" — хмыкнул про себя он, выходя из библиотеки через камин.

Московская Торговая Компания, в холле представительства которой он очутился, за время своей деятельности в России — начатой аж в 1551 году! — претерпела не слишком много перемен. По крайней мере, с 1808-го года, с того момента, когда часть Muscovy Company, продолжавшая существовать по маггловскую сторону Статута, была окончательно упразднена, и по нынешний день.

Приемная Нового Английского Двора, обставленная тюдоровской мебелью и отделанная дубовыми резными панелями, подчеркивала славную историю и древние традиции компании — казалось, что вот-вот из дальней двери появятся сам Кабот в компании Дрейка и братьев Фробишер… А то и лично королева Елизавета.

Но явилась всего лишь молоденькая ведьмочка в поспешно накинутой поверх маггловского делового костюма мантии и криво сидящей шляпе — было видно, что для неё этот традиционный наряд британских магов непривычен и неудобен. Да и в английском у неё отчетливо прослеживался акцент — не русский. Что-то с Балкан, но не Югославия. А ведь Дурмштранг ныне, после пресловутого Примирения 1947 года, базировался на страны СоцЛагеря, основной канал связи имея как раз с Болгарией…

— Да, мисс, меня интересует… — Гарри ещё раз огляделся по сторонам, уделяя особое внимание витринам с выставленными в них образцами товаров. — У вас бывает в продаже кожа многоглавых южно-русских? Мне нужно пару квадратных метров…

Девушка отвела глаза в сторону и начала плести словесные кружева, призванные не дать перспективному клиенту исчезнуть так же внезапно, как он появился. Все уцелевшие виды многоглавых драконов были внесены в Красную книгу, и оттого цены на отдельные детали их долго живущих и не особо охотно размножающихся организмов были воистину заоблачными. А тут — покупатель на "пару квадратных метров"! Это при том, что десяток квадратных сантиметров стоил не меньше тысячи!

— М-мма… — задумчиво протянул перспективный клиент. — Спасибо, мисс, я возьму ваш каталог…

* * *

Створки тяжелых дубовых дверей, притянутые мощными дверными пружинами, захлопнулись за спиной херра Хайндриха фон Топфера с просто-таки пушечным грохотом. Но на чисто подметенный тротуар узкого кривого переулка поблизости от Чистых Прудов шагнул уже мистер Фордендари.

Артемиус, стряхнув пылинку с лацкана пиджака, огляделся по сторонам, самым внимательным образом рассмотрев висящую справа от массивных дверей литую чугунную табличку "Памятник истории и культуры. Дом князя Вадболького-Моровского. Первая половина XIX века. В этом доме в 1826-1829 годах часто бывал А.С.Пушкин. Охраняется государством". Если бы не она, этот двухэтажный, выкрашенный бледно-желтой краской дом с подпирающей мезонин белой колоннадой невозможно было бы отличить от десятков и сотен точно таких же особняков, которыми застраивалась Москва после наполеоновского пожара.

— Добрый вечер, мистер Фордендари! — при виде принципала Лёха открыл дверь старого армейского "Козла", на капот которого он опирался до этой минуты, и вежливо коснулся двумя пальцами козырька бейсболки. — Куда едем?

— Алексис… Скажите, неужели нельзя было найти что-то более... — Гарри мельком глянул на брезент, изображающий закрытый кузов сильно потрепанного жизнью и русскими дорогами "шестьдесят девятого". — Более… соответствующее тому впечатлению, которое мы пытаемся создавать?

Да уж, достопочтенный Артемиус Фордендари в строгом деловом костюме от Армани, Алексис О'Ним в образе "профессионального телохранителя", только проводка от наушника мобильной рации не хватает — и вот это вот… транспортное средство. Картина маслом!

— Увы, нет, сэр, — ответил телохранитель и перешёл на русский:

— Мне и Буяна дядь-Саша дал потому только, что мы с ним с детства знакомы. Постороннему-то в руки Буян не дался бы ведь...

Гарри обошел машину, осторожно потыкал пальцем в запасное колесо, вывешенное сбоку на корпусе.

— Алексис, видимо, мы не совсем понимаем друг друга. Мы изображаем состоятельного иностранного туриста с телохранителем, маскирующимся под Дживса. Скажите, вы представляете себе состоятельного интуриста, передвигающегося по Москве вот на этом?

— Сэр, вы думаете, в Москве так легко найти автомобиль — любой автомобиль! — в котором можно не бояться использовать магию?

— А зачем... — Гарри хотел спросить, зачем использовать магию в машине, но почти сразу понял бездонную глупость этого вопроса. Что, нападавших можно будет попросить подождать, пока они вылезут? Или рисковать, что рулевое управление, попав под М-поле, внезапно скажет "ква" на скорости под сотню?

— А ваш "Буян", значит, зачарован?

— Не мой, дяди Саши, отцова брата старшего, — объяснил Лёха. — Он его в армии водил, затем после срочной выкупил, и с собой в Москву взял.

Гарри задумался, машинально постукивая кончиками пальцев по запаске.

— Я так понимаю, в Москве есть какие-то гаражи служебных машин? Можно ли арендовать одну из них?

— Вряд ли, — вновь перешел на английский Алексей. — Я не… не укротитель. Говорю же — Буян-то меня знает, а незнакомую машину брать… Только вместе с поводырем.

— Теперь уже я не очень понимаю, — признался мальчик. — Укротитель? Поводырь?

— Ну, да, а как… А, вы, видимо, не знаете! — прояснилось лицо телохранителя. — Ну, есть несколько способов зачаровывания транспортных средств. Наш, советский, связан с одушевлением. В прямом смысле слова. Душу животного, как правило, крупной собаки, вселяют в машину прямо на заводе, потом дрессируют — около полугода. И только после этого, подобрав водителя, отправляют в войска или куда там положено…

Гарри не отскочил от машины подальше и не завопил "Это же ТЕМНАЯ МАГИЯ!!!" — но возникшее у него некоторое поползновение это сделать, показывало, что, возможно, он несколько недооценивает министерскую пропаганду.

— …дядя Саша говорил, что когда он поступил на срочную, то очень удивился, потому что машины, которые должны водить либо гражданские, либо сверхсрочники, передали им, срочникам. Но потом понял, что это были самые старые машины, которые, не будь они одушевленными, списали бы ещё лет за десять до того…

— То есть взять машину из служебного гаража какого-нибудь наркомата — невозможно, — сделал вывод Гарри. — В лучшем случае удастся найти шофера, согласного… как это сказать…

— Podkalymit…

— Да, подкалымить… Что делает саму затею бессмысленной, — мальчик тяжело вздохнул. — Ладно. Значит, придется пойти другим путем. Насколько быстро в Москве можно легализовать иностранный автомобиль?

* * *

Вечерние развлечения, призванные убедить всех, кто мог бы по старой советской привычке наблюдать за подозрительным иностранцем, в полной его, иностранца, безобидности, прошли по плану. Тамаре, с которой они встретились у входа в "Прагу", удалось отговорить мистера Фордендари от стрельбы по люстрам из раздобытого его жутковатым телохранителем ТТ… Хотя оркестру Артемиус пару раз "Интернационал" заказывал, но остался очень разочарован полным отсутствием результата. Весь ресторан тупо продолжал жевать.

— Нет, ну хоть бы один вскочил и заорал что-нибудь вроде "Кто это тут старорежимную антидемократическую музыку заказал?", или там "Кому это тут демократия не нравится?"… — огорченно выговаривал ирландский франко-канадец отловленному им во время последовавшей за рестораном прогулки на речном трамвайчике товарищу Борису, придерживая того за пуговицу и дыша в лицо сложной смесью дорогих алкогольных напитков.

— Артем, да забудь ты об этих жвачных! — спасла своего водителя Томочка. — Пойдем лучше потанцуем! Слышишь, "Девочка-ночь" играют!

* * *

Вечер закончился ночью — и Гарри, оставив клона отвлекать внимание Томочки, вылетел в окно.

Московские волшебные кварталы, которых насчитывалось три, все были возведены после пожара 1812 года — поскольку до того заботится упрятыванием колдовских гнездилищ под покров Статута было некому. Вот в столице — там да, там кварталы изначально строились по единому плану. Вместе со всем Санкт-Питербурхом. А Москва? Ну, Москва…

Пожар, спаливший город чуть ли не начисто, позволил кое-как привести реальность в соответствие с оной реальности теоретическим описанием. И вокруг более-менее уцелевших каменных строений оседавших в столице Царства Московского иноземных колдунов возникла Кукуевская першпектива. К Арбату добавился Новый Арбат. А к Сухаревой башне пристроился Сухарев переулок — поначалу короткий, но к началу тридцатых вытянувшийся уже миль на пять: Сухаревка служила московским аналогом Лютного, и заселялась контингентом соответствующим. Коего после отмены крепостной зависимости в Москву поналезло гораздо больше, чем многим москвичам хотелось бы.

После Гражданской, в ходе Реконструкции Москвы, все три квартала объединили: площади Третьего Интернационала, Ленина и Карла Маркса, от которых теперь начинались Июльских Баррикад, Николины Живодаровой и Медной Гвардии (в прошлом Кукуевская, Новый Арбат и Сухаревская соответственно) соединили широченными бульварами, между которыми встали здания СНК, ГосПалан, наркоматов и трестов, жилые дома, клубы… И старая Сухаревская башня, которая, конечно, была памятником архитектуры, но уж настолько неудобным, что если б не удалось её радетелям архитектурных ценностей и исторической памяти убрать в Сокрытую Москву, то быть бы ей взорванной.

Гарри, изучая территорию предстоящих действий, как боевых, так и не очень, проделал неплохую домашнюю работу — так что теперь точно знал, где искать входы-выходы из Волшебной Страны.

На улице Живодаровой по случаю ночного времени работали только аптека, единственная круглосуточная на всю Волшебную Москву, отделение милиции и филиалы банков, "Гринготтс" и Медногорского Кооперативного. И гоблины, и уральские карлики-сыртя не привыкли отказываться от клиентов, когда бы те не явились, и к какой бы породе не относились. Государственные "Сберегательный" и "Кредитный", кстати, по ночам не работали — строго с девяти до восемнадцати, с часовым перерывом на обед.

Одноразовый порт-ключ до Парижа и обратно гоблины продали за тридцать пять галлеонов — посетовав, что в этой дикой варварской России никто не понимает важности соблюдения правильных традиций. Конечно, десять серебряных рублевых монет на один золотой "Сеятель", и сто копеек в одном рубле — считать проще. Но это же не дает возможностей выложить ими Великую Колесницу!

Гарри пообещал себе разобраться с этой самой колесницей, чем бы она ни была — но позже. Если уж на её основе создали формулу, вставленную в самое основание денежной системы всей Волшебной Страны, значит, важность была о-го-го какая!

К сожалению, все — то есть обе — мастерские, в которых можно было зачаровать что-то на заказ, были уже закрыты. Но гоблины из парижского филиала обнадежили, сообщив, что зачаровать обычную маггловскую автокарету — дело недорогое и быстрое. А если чуть-чуть доплатить, то волшебники из мастерской смогут, наверное, выполнить заказ за сутки. Нет, можно и ещё быстрее, но тут потребуется доплачивать уже не чуть-чуть.

Гарри знал Париж существенно хуже, чем Узумаки Азэми, ведь опосредованная память всё же совсем не то, что собственная. Поэтому, решив не искать в нем ночью какой-нибудь подходящий для ограбления магазин подержанных автомобилей, он просто вышел из парижского волшебного квартала через пекарню на площади Семи Фей и, вскочив на метлу, за несколько минут добрался до аэропорта Шарль де Голль. Поживиться в агентствах проката автомобилей не удалось — четыре из них работали до полуночи, а "Sixt" так вообще только до двадцати трех. Ждать до четырех утра, когда должен был открыться "Hertz", мальчику не улыбалось, поэтому он просто прогулялся по открытым паркингам у терминалов — по тем, на которых машина могла стоять не больше часа. Дождаться владельца солидно выглядящего угольно-черного "Мерседеса" 123-й серии с парижскими номерами и тонированными стеклами, чтобы отобрать у него ключи, а заодно информацию о "здоровье" его боевого коня, Гарри посчитал более разумным, чем хватать "лошадку в мешке".

Насколько он понял своего телохранителя, машина, зачарованная русскими, воспринимала то… состояние как… точку отсчета, что ли. Дух собаки становился одушевленной машиной, и любую неполадку он считал болезнью или травмой. И старался залечить, возвратить машину к тому, что полагал "здоровьем".

Гарри не был уверен, что машина, зачарованная французами, будет вести себя как-то иначе. И приобретать лошадь, больную каким-нибудь сапом или иной хворобой, ему не хотелось.

Вышедший из третьего терминала на затянутую пеленой густого тумана парковку мужчина, облаченный в неумеренно дорогой деловой костюм и сопровождаемый женщиной в накинутом на униформу стюардессы легком плаще, открыл дверцу "Мерседеса 230Е"… и получил точный, аккуратный удар "в чайник". После чего обернувшийся Гарри на мгновение коснулся рукой лба сначала мужчины, потом стюардессы…

И отправил женщину под присмотром клона в подвал сундука, ключи и выдернутое из кармана пиджака толстое портмоне в карман, а машину упаковал в мешок.

Клонов, державших туман, хватило ещё минут на шесть-семь.

Симон Дюбуа, преуспевающий торговец оборудованием для ванных комнат, только что проводивший супругу и детей на ночной, более дешевый рейс до родной коммуны Кан, и сразу же пригласивший встреченную в аэропорту симпатичную стюардессу посмотреть старинные гравюры, очнулся без каких бы то ни было проблем — как заметил проводивший дознание ажан, грабитель попался ювелирный: с одного удара в отключке, и при этом ни проломленного черепа, ни даже сотрясения. Поразительное мастерство!

Мадлен Лефевр, воровка на доверии, кадрившая почтенных отцов семейств в аэропортах на свои обтянутые короткой форменной юбкой бедра, пришла в себя в канаве, с фингалом на пол-лица и в порванных колготках. Ничего особенно нового для неё в таком окончании вечера не было, поэтому она просто добралась до своей квартирки в XVIII округе, где и отлежалась, покуда бланш не спал. Ничего не поделаешь, иной раз кошке достается рыбка, а другой — по шее. Се ля ви.

И только Гарри матерился не хуже сапожника, узнав, что в Париж он мотался и с гоблинами договаривался совершенно напрасно, поскольку Алексис за те же несколько часов, пройдясь по каким-то своим старым связям, нашел водителя с машиной — из тех, кому там, за речкой, без колебания вверял спину, а здесь и сейчас был готов безоговорочно доверить хоть свою жизнь, хоть жизнь принципала.

И таки доверил ведь, вот что самое неприятное!