Куда вас, сударь... (джен)

Примечания:

С Новым Годом, мои любимые читатели)))

(Не вычитано, возможна масса опечаток, но мне слишком хотелось успеть сделать вам подарок...)

Косадес заявился в Бал Исру через два дня после того, как туда вернулся сам Элемар. То есть, ровно через неделю после разговора с Гилдан. На сей раз он примерил на себя образ служителя Имперского культа, видимо, вспомнив слова Неревара, сказанные в его прошлый визит в поместье. И, поскольку всем было известно, что «Отец Дома Суротано» является последователем культа Девяти, ничьего внимания не привлек. Что, в общем-то, и требовалось.

Рассматривать Элемара он не стал, почти сразу отведя глаза. Элемар его не винил — он прекрасно знал, как выглядит: абсолютно лысый череп, отечное и оплывшее лицо без бровей и ресниц, похожее на маску из пережженной глины... Только что не кирпично-красное, а цвета сырого теста, с алеющими узелками волдырей и багрово-коричневыми кратерами мокнущих язв. И с выцветшими до неприятно-желтого цвета радужками глаз.

Конечно, стоило им с Нереваром оказаться по эту сторону Призрачного Предела, развитие корпруса резко замедлилось, даже, как ему иногда казалось, почти остановилось — когда они менялись местами, заметных обратных изменений не происходило. «Божественная болезнь» как будто замерла на уже достигнутой стадии... Но Элемар не обманывался, понимая, что она по-прежнему продолжает перемалывать и перекраивать его тело — ноющая боль не оставляла его ни на мгновение, взрываясь ослепляющей вспышкой при любом движении. Просто теперь изменения перестали быть явными.

Это даже радовало — ничего не пыталось отвалиться или отрасти в неположенном месте... Воздействие корпруса на разум — или на душу, точнее, обе заключенные в его теле души — тоже замедлилось. Видения и галлюцинации прекратились, мозг больше не затягивало паутиной отупения... хотя последнее оба списывали на проясняющие разум зелья, которые пили почти постоянно. Но теперь приходилось терпеть не проходящие головные боли и бороться с приступами ярости, возникающими неожиданно и порой без видимой причины. И то, насколько уже успела изуродовать его «божественная болезнь»... Вернувшись в Бал Исру, Элемар посмотрел на себя в зеркало только один раз. После чего приказал его завесить, не желая видеть то, что в нем отражалось. И совершенно не представлял, как такое можно исправить. Если вообще будет на ком исправлять — надежды на излечение, упорно подогреваемые Нереваром, неуклонно таяли. Возможно, потому что подбадривания с каждым разом звучали все неувереннее, словно вера Неревара, черпаемая им из его странного иномирного знания, тоже начинала иссякать.

— Как тебя-то угораздило? — как-то устало вдруг спросил Косадес.

— Хассур Зайнсубани попросил отыскать его пропавшего сына Ханната. Это оказалась ловушка. Не знаю, на кого она была расставлена, но попался в неё я. Ханната Зайнсубани подчинили с помощью пепельной статуи, как раньше Варвура Сарети, и увели в подземный комплекс Мамея, где хозяйничал один из пепельных вампиров Дагота Ура. Ханнату я успел бросить свиток Вмешательства, а меня самого оглушили и... В общем, очнулся я уже... больным.

— Почему он тебя не убил? — остро глянул Косадес, тут же, впрочем, снова отвернувшись.

— Это у него надо спрашивать, — пожал плечами Элемар. — Возможно, потому же, почему Гарес в Илуниби «благословил» Селвило. — Он усмехнулся, тут же ощутив, как из лопнувшей от этого движения нижней губы по подбородку потекла кровь. — Он же, Гарес, говорил, что Дагот Ур ждет нас обоих и что до меня тоже рано или поздно доберутся. «Его Плотью и в Его Плоти», как он сказал.

— Он пропал, — вдруг неохотно проговорил Косадес.

— Кто? — не понял Элемар, отвлекшийся на поиски тряпицы, чтобы вытереть кровь.

— Селвило. Оставил у гильдейского зачарователя в Балморе просто сумасшедшую кучу денег и исчез. Мне удалось с ней пообщаться. С этой Гальбедир, я имею в виду. По её словам, Селвило зачаровал по комплекту одежды и доспехов и набор украшений на сопротивление корпрусу. Ни на что больше.

— И Гальбедир ничего не заподозрила? — нахмурился Элемар, прижимая тряпицу к губе и подбородку.

— Он не выглядел больным, судя по всему, — Кай снова коротко покосился на него. — Потому что в его усадьбе на плато Одай тоже никто этого не заподозрил.

Элемар невесело хмыкнул — его самого в Бал Исре сперва вообще не узнали. Да и когда узнали... преодолеть свой страх, чтобы помочь ему привести себя в порядок, сумели только Вельса Орети и Индрель Ратрион. И то, скорее всего, потому что считали себя слишком обязанными ему.

— Хотя и поняли, что у него неприятности, когда выяснилось, что он выгреб и распродал все ценности, — продолжил Косадес. — Кстати... — он вдруг нахмурился. — Перед его исчезновением в усадьбу кто-то пробрался. Какая-то пепельная тварь. Её обезвредили, а труп сожгли. А на следующий день Селвило в очередной раз отправился в Балмору. Там его видели разговаривающим с Лландрасом Белаалом — знаешь такого? — на Торговой площади неподалеку от лестницы в Верхний Город, причём разговор едва не кончился дракой, если бы не подоспевшие стражники Хлаалу. Пока они скрутили и уволокли Белаала, оказавшегося Спящим, Селвило исчез. Точнее, свалил в Вивек через Гильдию. Я тебе к чему все это рассказываю... ты был с ним у Уршилаку, ты был с ним в Илуниби... Может, у тебя есть какие-то мысли по поводу того, куда и зачем он мог отправиться, когда ему было сказано сидеть в усадьбе и ждать, пока я не найду решение его проблемы? — последние слова Косадес почти прорычал.

Элемар задумался.

«Ублюдок был, похоже, просто неприлично богат, — буркнул Неревар, - потому что я с трудом представляю, сколько денег с него запросила Гальбедир. И совсем не представляю, где он нарыл столько великих камней душ. Причём заполненных камней душ».

— Паршиво, — вслух проговорил Элемар. — Корпрус — по себе знаю — влияет не только на тело, но и на разум. А у Селвило беды с башкой и до того были немалые.

Кай покосился на него:

— А у тебя, значит, их нет?

— Почему же? Есть и очень серьезные. Это сейчас я спокоен и в относительно ясном рассудке, — Элемар отсалютовал Косадесу очередным флаконом с зельем прояснения разума. — А так... все было. И виделось всякое, и слышалось... и думалось тоже порой такое, что в здравом уме иначе как бредом не назовешь. Да и постоянные головные боли... они доброты и здравости суждений тоже не добавляют, — поморщившись, он осушил флакон и с отвращением пробормотал: — Скоро эта дрянь у меня из ушей польется...

Кай сочувственно покивал.

— А насчет того, куда он мог отправиться... Возможные решения мы сами ему подсказали — Вивек и Фир. Он мог решить не дожидаться, пока корпрус сделает с ним то же, что и со мной, и отправиться попытать счастья с аудиенцией у... для начала, у архиканоника. Хотя чем он мог его убедить, ведь Храм к Пророчеству о Нереварине относится, как к ереси... а его ранг в иерархии Храма, если верить... — Неревар внутри сердито рыкнул и Элемар торопливо проглотил едва не сорвавшееся имя Ллороса Сарано, — тому, что я слышал, недостаточно высок... Но попытаться он мог — та же Танусея Велот вообще простая горожанка, к которой снизошла Альмалексия... Мог направиться к Фиру. Но опять же, чем он может заинтересовать древнего Телванни, который живет, видел, может и имеет больше, чем можно себе представить? Я с ним встречался однажды, по делам Дома... и я не представляю, чем этого мера можно удивить. Разве что Селвило действительно согласится стать его подопытным, потому что в Корпрусариум он точно не захочет.

Кай согласно кивнул. А Неревар внутри вдруг встрепенулся и выругался.

— Есть у меня еще одно предположение, — медленно проговорил Элемар, слушая его торопливую речь. — Селвило мог принять предложение Дагота Ура.

— Какое? — тут же подобрался Косадес.

— Дагот Гарес в Илуниби передавал «лорду Неревару» приглашение Дагота Ура на Красную Гору. И предложение присоединиться к Шестому Дому. А перед самой смертью сказал, что мы все равно туда придем, «Его Плотью и в Его Плоти», — вновь процитировал он. — Селвило мог направиться туда.

— Думаешь, он мог решить принять это приглашение? — подобрался Косадес. — Хотя... терять ему уже нечего, он обречен, а это — пусть иллюзорный, но шанс выжить. Правда, в каком качестве...

— Некроманты, решающие стать личами, этим вопросом не задаются, — фыркнул в тряпку Элемар. — Они просто желают убежать от смерти, точнее, продолжить существование после оной. Хоть какое-то. Почему бы Селвило не руководствоваться схожими мотивами? Хотя я все же имел в виду другое. Он мог воспользоваться приглашением Дагота Ура. Только не для того, чтобы присоединиться, а чтобы попытаться убить его.

Дойти до входа в Бтуангтув Селвило вполне мог. Возможно, ему даже хватило бы сообразительности добраться до Зала Сердца. При условии, что его, как «выбравшего войну», не остановили бы раньше — их-то с Нереваром никто не трогал, поскольку они старательно демонстрировали смирение, чтобы не дать повода. А вот насчет Ллотиса Селвило тот же Арайнис высказался достаточно прямо. В любом случае, до «настоящего» Дагот Ура, точнее, до «строителей Акулахана», скрывающихся под этим именем, Селвило не доберется.

А если и доберется... если Ворин не просто даст себя убить — а Элемару почему-то казалось, что тот именно так и поступит — а даст... захочет дать подсказку... без обрыва связей с Сердцем все равно ничего не получится.

Вот только Неревару, замершему «внутри», источая гнев и тревогу, Ворин Дагот явно нужен живым. По крайней мере, сейчас, пока доподлинно не известно, что нельзя ни исцелить его, ни освободить — вряд ли тот захочет жить дальше в таком состоянии, в каком пребывает сейчас. К тому же они не договорили — очень многое осталось недосказанным, непроясненным... Жаль, что путь на Красную Гору им теперь заказан. По крайней мере, без Призрачных Стражей. А пометку для повторного возвращения ни один поставить не догадался — не до того было. После исцеления, если оно все же будет, прием там будет совсем иным: вряд ли Даготу Уру — тем его двум третям, которые не Ворин — такое придется по душе.

А договорить надо. И, желательно, до того как они добудут Призрачные Стражи. Только вот как?

Косадес задумчиво потер подбородок.

— Возможно... — помолчав, проговорил он. — Впрочем, что толку гадать? Если он объявится... — он замолчал, на миг крепко сжав губы в явном недовольстве. — А пока у меня хорошая новость для тебя, Суротано. Я решил проверить твои слова насчет исследований Фира, уж не обессудь. И поговорил с Быстрым Эдди — Эдом Теманом из Дома Телванни. Тот еще скользкий тип... хуже тебя.

— Вот спасибо, — ядовито буркнул Элемар.

— Парень, вокруг тебя вечно происходят какие-то странности. Я уже устал гадать, когда все в очередной раз пойдет через... кувырком.

— А я уже привык. К тому же эти странности начались, когда меня пнули сюда вместо настоящего Суротано, самоубившегося в столичной тюрьме. Как тогда все пошло через гуарью задницу, так до сих пор и идет. Только и успеваю из очередного дерьма выныривать.

То, что выныривает он из дерьма, в которое его с подачи руководства раз за разом макает сам Косадес, Элемар решил не уточнять. Во избежание. Хотя очень хотелось.

— Понятно, — протянул Косадес, видимо, придя к каким-то своим выводам. — Так вот, Эдди подтвердил, что Фир действительно до сих пор занимается исследованиями корпруса. И вроде как у него даже что-то там получилось. Но что именно, никто не знает. Тем не менее, это твой шанс.

— Шанс — это хорошо, — медленно проговорил Элемар. — Но, повторюсь, я не представляю, чем можно заинтересовать волшебника, у которого есть все. А если чего-то нет, то оно ему, скорее всего, просто не нужно.

Косадес усмехнулся и с усилием поднял сумку, которую принес с собой. Точнее, предмет внутри нее, взявшись за который двумя руками, резким движением сумку с него просто стряхнул.

— Кое-чем его заинтересовать все-таки можно. Думаю, вот это, — он поставил предмет на пол перед собой, — ему точно понравится... Как мне удалось выяснить, Дивайт Фир коллекционирует двемерские артефакты. Уточню — артефакты. Не броню, не оружие, а те занятные вещицы, которые не вдруг сообразишь, для чего употребить.

Двемерское происхождение стоящей на полу вещи, чем-то похожей на длинногорлый хаммерфелльский кувшин для перевозки масла⁽¹⁾, было видно с первого взгляда. Неревар внутри заинтересованно встрепенулся, но говорить ничего не стал. Хотя Элемар чувствовал исходящее от него любопытство. А вот сам он неожиданно припомнил первое полученное от Косадеса задание. Не первое вообще, когда он только-только прибыл в совершенно непонятный и чуждый Морровинд и Косадес посоветовал ему для начала обжиться и попытаться наработать репутацию. А первое из той проклятой цепочки, что привела к происходящему с ним сейчас — получение информации от Хасфата Антаболиса. Точнее, то, что Антаболис за эту информацию желал получить.

— Насколько я помню, согласно декрету Императора, все вещи двемерского происхождения... — начал он, вперив тяжелый взгляд в Косадеса.

— Да-да, я помню, что это измена, — криво ухмыльнувшись, прервал тот. — Но я — имперский мастер-шпион Клинков, помнишь? А у Клинков немного другие отношения с законом, нежели у остальных. К тому же ты этого заслуживаешь.

Элемар с трудом подавил желание поинтересоваться, чем потом придется расплачиваться за такую щедрость...

А Косадес с новой ухмылкой плюхнул рядом с двемерским артефактом немалых размеров мешок из толстой кожи:

— Немного мелочи на представительские расходы. Уж извини, но с такой рожей они у тебя точно будут немалые. Тысячи дрейков, надеюсь, тебе хватит. И парочка зелий левитации, — рядом с мешком с легким стуком опустились три флакона с зельями. — В башне они тебе пригодятся — Телванни лестницами не пользуются.

Элемар кивнул — шахту в Тель Фире, которая вела к покоям и рабочим помещениям, он помнил с того времени, когда искал там Делайну Мандас.

— В общем, — хлопнул себя по коленям Кай, — давай... шевелись. Отправляйся в Тель Фир и вылечись от этой дряни. А потом... потом быстро возвращайся. Мне кажется, я нашел способ добыть те «утраченные пророчества», которые просила Нибани Меса...

* * *

После ухода Косадеса — тот, к слову, благоразумно воспользовался свитком, и Элемар полагал, что отправился он не в форт Пестрой Бабочки, в окрестностях которого его могли поджидать воины, служащие семье Сарети — они надолго задумались, как им все же заинтересовать Дивайта Фира. Потому что касательно «подарка» Неревар после осмотра оного высказался кратко и уверенно:

«Херня».

А на вопрос, почему он в этом уверен, пояснил:

«Эта штука, когерер — просто деталька какого-то механизма, типа стартера... А, бля... Короче, без нее двемерский агрегат не запустится. Но сама по себе она бесполезна. Это раз. Второе — не факт, что она исправна. И третье — у Фира может быть уже десяток таких поебеней, нахрена ему еще одна такая же? Но... как попытка преподнести «продуманный подарок» может сойти. Он же кимер, а эшлендерские традиции пошли, в общем-то, от них... да, пожалуй, может сработать. Фир коллекционирует двемерский хлам, так что двемерская хрень в подарок... то есть не сама хрень, а её дарение может действительно ему понравиться. Ностальгия по далекому велотийскому прошлому, наивная незамутненность дарителя... По крайней мере, нас соизволят выслушать... надеюсь».

Услышанное Элемару совсем не понравилось, но какой у него был выбор?

В Тель Фир они добрались легко. Густой запах гриифа, парой глотков которого Элемар хорошенько прополоскал рот, а остальное, мысленно ругаясь на придумавшего эту идею Неревара на чем Нирн стоит, вылил на себя, отбил у всех встречных желание к нему приглядываться: зачем, если за добрый десяток локтей любому станет понятно — этому меру очень хорошо. Настолько хорошо, насколько завтра будет плохо... обычное дело, чего уж. А от опознания защитил закрытый редоранский шлем — такой же, как тот, что остался в Бтуангтуве — широкий редоранский же шарф, прикрывший язвы на шее, и расшитые дорогие перчатки, неведомо как оказавшиеся в платяном шкафу. Элемар подозревал, что заботами Индрель Ратрион. Ботинки Апостола, несмотря на их очевидную полезность, пришлось оставить в Бал Исре из-за их не менее очевидной узнаваемости — в сумку они не влезали из-за двемерского «подарочка», а являться в Тель Фир в образе вьючного гуара Элемару не хотелось. По голосу его тоже не могли опознать, что подтвердилось в краткой беседе с Эрраниль, магом-проводником альдрунского отделения Гильдии магов, регулярно переправлявшей его в другие отделения Гильдии. Та не узнала его, равнодушно запросив за услуги вдвое больше — стандартную цену «для всех», в то время как ему обычно делала скидку. Только фыркнула с отвращением, учуяв густой гриифовый дух, когда ловко собирала монеты с затянутой в перчатку ладони: отсчитать монеты сам Элемар не сумел — пальцы не слушались — поэтому просто протянул ей горсть серебра, даже не попытавшись торговаться. Потому что голос, конечно, у него поменялся, но... он так и не сумел до конца избавиться от «гунявого», как выразился когда-то Косадес, бретонского произношения, причудливо смешавшегося теперь с гортанным данмерским. Так что Элемар постарался говорить поменьше, ограничившись пунктом назначения. Эрраниль напоследок презрительно буркнула: «В шлем себе не блевани, пьянчуга» — и переправила его в Волверин-холл. Где он тоже не стал задерживаться — во-первых, его почему-то действительно замутило... а во-вторых, его здесь тоже неплохо знали. Встречаться с той же Улени Хелеран или Тусамиркилем в своем нынешнем состоянии и рисковать его обнародовать Элемар был не готов.

Сложнее всего было переправиться к Тель Фиру через разделяющий его с Садрит Морой пролив. Пришлось рискнуть и воспользоваться заклинанием полета, которому Элемара еще в поместье нехотя обучил Увеле Берендас — зелья они дружно решили приберечь. В итоге к Тель Фиру Элемар прибыл мокрый, замерзший — все же месяц Вечерней Звезды — и злой. С одной стороны, от него перестало нести, как от винного кувшина... а с другой — творить заклинание в ледяной воде, когда руки сводит судорогой, а зубы выстукивают сентинельскую хаггалу⁽²⁾, та еще задача. Ах да, не стоило забывать дреугов, которые были искренне рады неожиданному гостю и после внезапного купания сопровождали Элемара почти до берега в надежде устроить-таки горячий прием...

— Какая прелесть! — встретил его ироничный возглас хозяина башни, стоило подняться по шахте наверх. — Неужели гость? Занимательно... Прошу, не стесняйтесь, юноша, говорите же, с чем пожаловали! Пришли посоветоваться с великим Дивайтом Фиром? — ирония стала густой, как слезы корпруса, которые Индрель с Вельсой соскабливали с его спины. — Или у вас божественная болезнь? Может быть, вы хотите ограбить мою сокровищницу? Или вы просто пришли поглазеть на моих дочерей?

У Элемара возникло стойкое ощущение, что над ним издеваются. Впрочем, Фир вдруг всмотрелся...

— Ах, это снова вы? Как поживает очаровательная Делайна? Такая милая девочка... будь она еще чуточку горячее, постель пришлось бы тушить, да... — Фир ухмыльнулся, и Элемар окончательно убедился, что тот издевается.

— Окружена заботой и вниманием своего батюшки — ведь она готовится подарить своему роду наследника с сильной и древней кровью, — усмехнулся под шлемом Элемар, повторяя подсказанное Нереваром.

Брови древнего волшебника изумленно подпрыгнули, взгляд на миг стал изучающим... а через мгновение он от души расхохотался.

— Занимательно... — проговорил он, отсмеявшись — очень, очень быстро. — И все же, юноша, с чем вы пожаловали на этот раз? Я ценю смелость, но она все же должна чем-то оправдываться. И разве мы не договорили в прошлый раз? Помнится, вас интересовала «божественная болезнь»...

— О да, кэна Фир, — кивнул Элемар. — Именно о ней я и хотел с вами поговорить. А зная, что вы коллекционер, взял на себя смелость подобрать для вас небольшой подарок... в знак уважения к вам... и к старым традициям.

С этими словами он, как и Кай ранее, поднял когерер и стряхнул с него сумку. Та с влажным шлепком упала на пол, но Фир на это не обратил внимания. Забрав когерер, он повертел его в руках, встряхнул, любуясь, как пересыпаются в прозрачной колбе крупинки золотистого металла. Поставил его на ближайший стол и снова повернулся к Элемару.

— Уважение к старым традициям, значит? — уже без тени веселья проговорил он. — Что ж, юноша, я оценил... ваш продуманный подарок. Очень проницательно с вашей стороны. Но давайте начистоту — зачем действительно вам понадобилось меня задобрить?

— Как я уже сказал, меня очень интересуют ваши изыскания, касающиеся корпруса...

— Ах, корпрус... — перебил Фир. — Его магические принципы неуловимы и загадочны, они гораздо более могущественны и непостижимы, чем любое обычное волшебство или чары... Я подозреваю, что это в некотором роде проклятие... или благословение бога. Возможно, это одновременно и проклятие, и благословение. Жертва, конечно, не может оценить удивительную природу корпруса, ведь он истощает разум и разрушает тело. Но для волшебника это восхитительная тайна... Загадка, в поиске ответа на которую не жаль потратить целую жизнь... О, простите, юноша, об этом я могу говорить бесконечно, но у вас ведь наверняка имеются более конкретные вопросы?

— Конкретнее некуда, — вздохнул Элемар.

И снял наконец шлем.

— Как интересно, — Фир подался вперед, зажигая магический свет. — Вы знали, юноша, что корпрус делает вас невосприимчивым к остальным болезням? К слову, вы когда-нибудь слышали о пророчествах Нереварина? Эшлендеры говорят, что Нереварин будет невосприимчив к болезням... Я всегда думал: «Может быть, у меня в Корпрусариуме есть Нереварин, а я даже не знаю об этом». Только представьте: Нереварин — жирная, отвратительная корпрусная тварь, безумная, как болотная крыса. Разве это не было бы забавно? — Фир, все это время вертевший Элемара, как манекен, внимательно его разглядывая, вдруг отпустил его и, запрокинув голову, расхохотался.

Элемару смешно не было. Но приходилось терпеть, утешая себя тем, что настолько древний волшебник Телванни имеет право на... некоторую жестокость по отношению к окружающим. И лучше его не злить, коль скоро он на это непрозрачно намекнул, чтобы не потерять свой единственный шанс на исцеление.

— Пророчества о Нереварине? — спросил вместо этого он, вовремя вспомнив об уговоре с Нереваром, который был против раскрытия Фиру этих сведений.

А теперь так и вовсе делиться ими не хотелось.

— Не берите в голову, — небрежно отмахнулся тот, задумчиво продолжая изучать лицо Элемара. — Просто суеверия эшлендеров. А может, и нет. Нельзя быть полностью в чем-то уверенным, когда дело касается Азуры... Хмм, — Фир нахмурился. — Дайте мне подумать...

Элемар терпеливо ждал.

— Как вам уже известно, я долгое время изучал корпрус. И даже добился некоторых успехов в своих экспериментах. Поразительное все же заболевание...

Он снова замолчал, явно уйдя в свои мысли. Потом встрепенулся.

— Что ж... Судя по внешним признакам, заражены вы совсем недавно... и это хорошо. Может быть... — Фир оборвал сам себя и заговорил совсем другим тоном, сухим и деловым: — У меня есть одно снадобье. По моим расчетам, оно должно излечивать корпрус. Но... оно не работает. Убило всех моих подопытных. Возможно, убьет и вас, юноша. Но вам-то все равно нечего терять, верно?

Дождавшись от Элемара кивка, Фир продолжил:

— Но прежде чем я дам его вам, я хочу, чтобы вы побывали внизу, в Корпрусариуме. Чтобы увидели своими глазами, что вас ждет, если не принять это зелье. Да, оно, скорее всего, убьет вас, как и остальных... но это будет быстро. Хотя кто знает, вдруг именно вам повезет? А заодно я хочу, чтобы вы забрали пару сапог у одного из тех, кто там находится. Он называет себя Ягрум Багарн. Мой самый старый пациент. Умелый парень, чинил мне кое-что. Принесите сапоги, и тогда получите зелье.

Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Элемар не стал испытывать его терпение и вернулся к шахте.

Встреченная внизу, в Ониксовом зале, «дочь» Фира, которую, если Элемар правильно запомнил с прошлого визита, звали Дельтой, объяснила, что Корпрусариум находится ниже, в пещерах под башней Тель Фир.

— Я провожу, — раздался вдруг за его спиной тихий женский голос.

Элемар обернулся. В паре шагов от него стояла просто одетая пожилая данмерка, в которой он, приглядевшись, с удивлением узнал Танусею Велот. Ту самую, которую сам же когда-то уговорил переехать сюда из Вивека... и о которой совсем забыл. То есть, не совсем, конечно, в последние дни он как раз-таки её довольно часто вспоминал... но, не встретив её в Тель Фире в прошлый свой визит, был почему-то уверен, что она, как и прочие подопечные Фира, обитает теперь в Корпрусариуме.

Со времени их короткого знакомства она совсем не изменилась. Слегка затравленное выражение лица исчезло, сменившись какой-то глухой тоской, но в целом Танусея выглядела намного... лучше.

— Идемте, — Танусея повернулась, жестом поманив его за собой. — Я покажу вам дорогу.

Элемар кивком попрощался с... наверное, все-таки с Дельтой — и поспешил за ней.

— Рад видеть вас в... — он осекся, сообразив, что обычное продолжение вежливой фразы, учитывая обстоятельства, наверняка покажется Танусее форменным издевательством. — Э-э... в порядке, — скомканно закончил он.

Танусея, неторопливо идущая впереди, удивленно остановилась и повернулась к нему:

— Мы встречались раньше?

— Однажды. В Вивеке, возле Высокого Собора. — Помолчав, Элемар неохотно добавил: — Это я тогда предложил вам переехать сюда.

Шагнув ближе, Танусея всмотрелась в его лицо.

— А, — усмехнулась она, — тот самый сладкоречивый саличе... Забавно встретить тебя снова... да еще и... таким.

Элемар пожал плечами. Танусея тихонько хмыкнула и снова неспешно двинулась вперед, по заворачивающемуся спиралью коридору, идущему под уклон.

— Как вам тут живется? — осторожно поинтересовался он.

— Скучно, — отозвалась Танусея. — Господин Фир слишком занят своими... делами, — в голосе её промелькнули нотки неодобрения. — Поначалу он, конечно, уделял мне некоторое внимание, но очень быстро утратил интерес. А его... жены-дочери не слишком расположены к общению, тем более с простой старухой, — на последних словах её голос окрасился легкой горечью. — Кроме, разве что, госпожи Уупсы... но у нее тоже не так много времени на беседы. Я помогаю госпоже Бейте вести хозяйство, это все же лучше, чем томиться совсем без дела. А в остальном — мне не на что жаловаться: обо мне здесь хорошо заботятся, не требуя, чтобы я убиралась прочь. Не осыпают оскорблениями... и не швыряются камнями и гнилыми бататами.

Элемар, вспомнив разговор с Селвило, подумал, что бататы — не самое худшее, с чем она едва не столкнулась.

А Танусея вдруг прерывисто вздохнула:

— Я бы все отдала за то, чтобы вновь пройти по набережным кантона Святого Делина. Посмотреть на Министерство Правды и вознести хвалу благой Альмалексии в Высоком Соборе...

Услышав последние слова, Элемар порадовался, что она не видит его лица. С некоторых пор слово «благая» стало едва не последним, которое он мог бы применить, говоря об Альмалексии. Хотя, пожалуй, до той площадной брани, на которую после Бтуангтува сорвался Неревар, когда у них зашел разговор о Трибунале, все же не дошло бы. Наверное...

— Кстати, — вспомнил вдруг он. — Здесь не появлялся данмер... черноволосый, средних лет и со шрамом на лице?

Танусея, как раз остановившаяся перед массивной дверью, преграждающей дальнейший путь, посмотрела на него.

— Занятно, что ты спрашиваешь... Да, кто-то похожий был здесь совсем недавно. И совсем недолго. Господин Фир сильно разозлился...

«И здесь этот жук нагадить успел, — хмыкнул внутри Неревар. - То-то Фир тебя так ласково встретил».

За дверью оказалась небольшая пещера. Низкий свод, грубо сколоченная дверь в дальней стене — прямо напротив входа. Пара светильников по обе стороны от двери. Тени на стенах...

Одна из теней вдруг зашевелилась и шагнула им навстречу, оказавшись немолодым аргонианином в неполном стальном доспехе.

— А, это ты, Танус-сея, — проговорил он. — Кто это с-с тобой?

* * *

— Гости! — удивленно воскликнул седобородый толстяк, разворачиваясь к ним на странном устройстве, похожем на низкий широкий таз на паучьих ногах и сдергивая с лица еще одно устройство, в свете жаровни рядом со столом сверкнувшее круглыми стеклами. — Что привело вас к Ягруму Багарну?

Элемар невольно вздрогнул: скрипучий тенор, совершенно не вяжущийся со слоадоподобной внешностью его владельца, резанул слух, напомнив другой голос... никогда не слышанный вживую. В этой жизни, по крайней мере.

Но от владельца того голоса Ягрум Багарн отличался поистине разительно. Невероятно толстый, с лысым, как коленка, теменем и — да, заплетенной в аккуратные косицы густой полуседой бородой, в соответствии с обычаями его народа. Неревар не поленился предупредить заранее, так что Элемар знал, кем он является. Корпрус Багарна не пощадил — выцветшая, как и у всех зараженных, не являвшихся потомками Дома Дагот, кожа была густо покрыта шрамами и багровыми шелушащимися язвами. Да и платформа-таз, заменившая ему ноги, вызывала сомнение в наличии этих самых ног, одновременно напоминая о Поднявшихся Спящих. Но при всем этом Яргум Багарн не походил ни на корпрусных больных, зачарованно следующих сейчас за наигрывающей на небольшом барабанчике затейливый ритм Уупсой Фир, ни на слуг Шестого Дома. И он явно находился в здравом рассудке... настолько, насколько это было возможно в его обстоятельствах.

— Господин Дивайт Фир интересовался парой сапог, которые он отдал вам для починки, — сдержанно ответил Элемар.

— А, — тут же помрачнел Ягрум Багарн, — сапоги...

Он почесал россыпь язв на необъятном животе, потом взялся за какой-то рычажок на своей платформе, отчего паучьи ноги пришли в движение, разворачивая его обратно к столу, на краю которого Элемар только сейчас заметил пару двемерских латных сапог. Снова надел на голову свое загадочное устройство, взял один сапог, потом второй... удрученно вздохнул — так, что по необъятному телу пошла волна — и недовольно крякнув, протянул сапоги Элемару.

— Вот. Передай моему милостивому смотрителю, — в скрипучем голосе мелькнула едва заметная ирония, — что я сделал все, что смог. Больше, чем Мастер-Ремесленник, уже никто не сделает. Но... эти сапоги явно создал безумец. Или идиот. Горе моему народу, если о нем будут судить по изделиям таких вот безмозглых растяп...

Элемар осмотрел протянутые ему сапоги.

— Что с ними не так?

Багарн снова снял с лица свое устройство и посмотрел на него.

— Попробую объяснить так, чтобы было понятно... Говоря привычными тебе терминами... искажена сама основа... наложенных чар. Проще было бы сделать все заново, чем пытаться исправить то, что получилось... если бы такую пару сапог было возможно сейчас изготовить.

Неревар внутри заинтересованно встрепенулся.

«Спроси, почему это сейчас невозможно?» — несколько резковато, с каким-то предвкушением проговорил он.

Элемар послушно повторил вопрос.

Багарн посмотрел на него снисходительно.

— Все дело в оборудовании, — с той же снисходительностью пояснил он. — Как бы ни был хорош кузнец, детали, откованные вручную, никогда не будут полностью идентичны. А для изготовления... да хотя бы таких же сапог!.. нужна филигранная точность. И множественные расчеты. Хотя и они не всегда гарантируют... приличный результат, — Багарн мрачно посмотрел на сапоги, — если тот, кто их делает, непроходимый идиот... Все, что было возможно сделать в нынешних условиях, я сделал. Так что передайте господину Фиру мои сожаления, когда отнесете ему сапоги.

— Обязательно, — кивнул Элемар.

— Что-нибудь еще?

Вопрос был задан словно бы невзначай, но Элемар видел, что старый двемер не прочь поговорить еще.

— Пара вопросов, если позволите, — проговорил он.

Багарн заинтересованно воззрился на него.

— Что это за... приспособление? — Элемар указал на загадочную вещь со стеклами, которую тот по-прежнему держал в руке.

— Это? — Багарн повертел её в руках, стараясь не касаться стекол. — Это чтобы лучше видеть. Мелкие детали, которые трудно рассмотреть...

Он вздохнул.

— Как вы можете видеть, я болен, — проговорил он. — Корпрус, как и у всех здесь... Но благодаря господину Фиру все еще жив: он нашел меня, когда я был безумным чудовищем, и поместил сюда. Со временем, благодаря его усилиям, рассудок вернулся ко мне, и теперь большую часть времени я в полном сознании, хотя мое тело все еще гротескная и бесполезная тюрьма. Мои умения всё ещё при мне, но руки и глаза уже подводят меня. Поэтому... — он снова повертел устройство в руках.

— Благодарю за пояснение, — слегка склонил голову Элемар.

— Не стоит, — отмахнулся Багарн. — Мне приятен ваш интерес. Кстати, вы говорили о нескольких вопросах...

— Да, — кивнул Элемар. — Вы не будете против, если я, при возможности, навещу вас еще?

Ягрум Багарн некоторое время молчал, пристально глядя на него. Элемару стало неловко под этим взглядом — сам он со старым двемером общаться не собирался. Но он знал того, кто наверняка этого хочет и, если представится такая возможность, воспользуется ею.

Глаза Багарна блеснули.

— Мои товарищи по заточению вряд ли могут считаться приятной компанией. Конечно, есть еще милая Уупса, но... Если вы пожелаете вновь встретиться со старым больным двемером... я буду рад.

* * *

— Итак, юноша, вы оценили перспективы? — проговорил Фир, забирая сапоги. — Это хорошо... как и то, что вы поспешили обратиться ко мне сразу после заражения. Возможно, если попытаться на ранней стадии... — он замолчал, явно думая чем-то своем.

— Не совсем, — вздохнул Неревар — на выходе из Корпрусариума они в очередной раз поменялись. — Сегодня девятый день с момента заражения.

— Невозможно! — отрезал Фир. — Вы либо лжете, либо заблуждаетесь. Возможно, я переоценил демонстрируемую вами удивительную ясность мышления...

— Мои слова может подтвердить Ллорос Сарано из альдрунского храма, — сказал Неревар. — Сегодня восемнадцатое число месяца Вечерней Звезды, так? — дождавшись от Фира кивка, он продолжил. — А я встречался с ним одиннадцатого... примерно через сутки после того, как меня заразили. Даже, может, чуть больше. Или меньше — после того, как меня оглушили, я почти сутки пробыл без сознания и не могу сказать точно, когда именно это случилось.

— Хм-м... — недоверчиво протянул Фир. — Похоже, вы не лжете... но, юноша, я достаточно долго изучаю корпрус, чтобы твердо знать, что подобное невозможно. Вы не являетесь данмером, следовательно, не можете иметь ту небольшую устойчивость к корпрусу, которая позволяет им сопротивляться заболеванию несколько дольше — к представителям иных рас корпрус куда более беспощаден. Да, вы явно больны и больны именно корпрусом — признаки очевидны и несомненны... но я не вижу признаков деформации и разрастания тканей, которые к этому времени должны были давно проявиться.

— Кроме того, я регулярно принимаю целый ряд зелий, направленных на облегчение моего состояния, и трижды получал благословения от алтаря святой Мерис, — добавил Неревар.

— Чушь! — гневно воскликнул Фир. — Неужели вы думаете, что до вас никто не пытался замедлить развитие корпруса подобными средствами?

— И тем не менее, — пожал плечами Неревар.

— Удивительно связный... бред, — пробормотал Фир, покачав головой. — Хотя у жертв корпруса бывают самые разнообразные галлюцинации. Нет, надо подумать.

Он снова погрузился в раздумья, неотрывно глядя на Неревара и поглаживая аккуратную бородку.

— Так, — очнувшись, проговорил он. — Ваша история увлекательна и внутренне логична, хотя и противоречит всему моему опыту. Поэтому поступим следующим образом. Как я и обещал, вы получите снадобье. — Фир продемонстрировал небольшой фиал с непонятной субстанцией внутри. — Но перед тем я намерен пронаблюдать за вами, пока не прекратится действие принятых вами зелий. Я хочу убедиться, что воздействие корпруса на ваш организм действительно настолько замедлено.

Неревар только вздохнул.

— И радуйтесь, юноша, что я не заставляю вас принять зелье для очищения организма. Он у вас и так отравлен всем тем, что вы успели выпить в попытках самолечения, ни к чему ослаблять его еще больше. К тому же это может нарушить чистоту эксперимента...

«Экспериментатор, мать его», — не выдержал Элемар.

«Тише, — мысленно буркнул Неревар. — Улыбаемся и машем. Если старикан разозлится, нам останется только накрыться белой простынкой и ползти в сторону ближайшего кладбища, потому что другого шанса справиться с этим дерьмом у нас не будет. Так что, молчим и терпим его остроумие до упора».

— Как скажете, — уже вслух проговорил он.

— Мне нравится ваше послушание, — усмехнулся Фир. — А то был тут на днях один... Впрочем, неважно. Все, что от вас требуется — выполнять мои распоряжения. И для начала... раздевайтесь.

Неревар поперхнулся и изумленно уставился на него.

— Ч-что? — выдавил он.

— Раздевайтесь. Мне нужно видеть картину поражения целиком, — раздраженно пояснил Фир. — И не надо на меня так смотреть — если я захочу удовольствий плоти, в моем распоряжении есть четыре прекрасных девушки. К тому же я никогда не имел наклонностей, присущих, — он скривил губы в пренебрежительной усмешке, — Воину-Поэту...

«Блядь, здравствуй, армия и добрый дядя доктор, — мысленно прошипел Неревар, стянув брэ после красноречивого взгляда Фира. - Но там нас хотя бы много было... в толпе таких же голожопых не так стремно писюном трясти», — поежившись, добавил он.

Ничего смешного не было, но Элемар невольно хихикнул.

«Зачем?»

«Проверяли, годен ли к строевой, — заставив себя выпрямиться, пояснил Неревар. — Чтобы не тратить время на одевание-раздевание — призывников-то много — заставляли заголиться сразу. Так и гоняли по врачам — голых и охуевших... ну и про воздействие на психику поговаривали — голым-то не слишком уверенно себя чувствуешь».

Впрочем, у Фира интерес был действительно... исследовательский. Сделав какие-то записи после короткого осмотра, он жестом велел присесть на один из стульев.

— Итак, юноша, — Фир, тоже устроившийся в куда более удобном даже на вид кресле, явно был настроен поговорить. — Как я уже говорил, мое снадобье может вам помочь.

Он помолчал и добавил:

— А может не помочь.

Подозрительная жижа во вновь продемонстрированном фиале, на редкость неаппетитного вида, не вызывала ни малейшего желания её принимать. И Элемар вдруг понял, что совершенно не желает знать, из каких компонентов она создана. Во избежание...

— Видите ли, — вертя фиал в пальцах, продолжил Фир. — До вашего появления я уже предпринимал попытки исцелить корпрус. Совершенно безнадежные случаи, крайне запущенные... им уже совсем нечего было терять.

— Они умерли, — внешне спокойно проронил Неревар.

— Верно, — кивнул Фир. — Это было... неприятно. Но я почти уверен, что с вами ничего подобного не произойдет — болезнь, судя по всему, только начала менять вас. Это... повышает шансы на успех.

— Вы упомянули, что недавно к вам приходил кто-то еще... — осторожно проговорил Неревар. — Он тоже умер?

— Вероятно, — помрачнел Фир. — Видите ли, в поисках решения я постоянно совершенствую состав. И этот наглый с'вит умудрился стащить один из более ранних образцов... довольно удачных, к моему великому сожалению, хотя и не особо действенных. Так что сейчас он наверняка мертв, если уже принял украденное снадобье. Хотя я не исключаю, что он мог и выжить — вероятность мала, но... она есть. Признаюсь, если бы он не сбежал так быстро, я бы сам влил это снадобье ему в глотку — такая наглость должна быть наказуема, а подопытных с не слишком запущенной «божественной болезнью» у меня еще не было...

Элемар «внутри» нервно икнул.

— Я еще хотел спросить вас о... — Неревар слегка замялся, но продолжил: — О ваших дочерях.

— А-а, — самодовольно усмехнулся Фир. — Неплохи для родившихся из сосуда, а? Очаровательные и талантливые. На самом деле, как вы понимаете, они мне не совсем дочери. Небольшой проект, один из результатов моих исследований корпруса. Они созданы мной лично, из моей же плоти. Великолепны, правда? Утешение в старости... — он ухмыльнулся.

— И вы можете так вырастить любое тело?

— Могу... но зачем? — пожал плечами Фир. — Мои исследования завершены. Или, — он остро глянул на Неревара, — вы интересуетесь для... кого-то другого?

Элемар «внутри» замер, ощутив затопившее того замешательство.

— Я даже не представляю, кто еще этим мог заинтересоваться, — невесело усмехнулся тот. — И даже не предполагал, что мое любопытство будет воспринято, как попытка что-то выведать. Просто это настолько... не знаю, как объяснить... удивительно, невероятно... в общем, мимо такой загадки просто нельзя пройти равнодушно. Да и не интересуют меня... технические подробности. Какой мне от них прок, если я в этом все равно не разбираюсь? Мне просто хотелось... м-м... понимать чуть больше. Хотя бы в общих чертах.

— Технические подробности... — медленно, словно пробуя эти слова на вкус, проговорил Фир, не сводя с Неревара пристального взгляда. — Знакомая фраза... мой пациент, с которым вы сегодня познакомились, Ягрум Багарн, частенько её произносит... Кстати, что вы о нем думаете?

— Он глубоко несчастен, — пожал плечами Неревар. — Единственный живой представитель своего народа... Угасающий телесно и духовно носитель знаний, которые некуда применить и некому передать, пока они еще присутствуют в его памяти. И да, он произносил эту фразу, когда я спрашивал у него насчет тех сапог... почему он считает их... неудачно сработанными. Должен признать, из его объяснений я понял только, что ему не хватает какого-то оборудования, которое не может изготовить простой кузнец. Хотя он явно пытался объяснять доступно...

Элемар «внутри» фыркнул — он был уверен, что Неревар объяснения Багарна как раз прекрасно понял. Но Дивайту Фиру об этом знать явно не стоило.

Сверлящий острый взгляд Фира медленно потух, а на лице мелькнуло что-то похожее на разочарование.

— Всего лишь любопытство... — пробормотал он. — И «технические подробности» не интересуют... Что ж, если так, то не скрою, мне было бы приятно поговорить о своих исследованиях, — все еще с легким недоверием проговорил он.

— Так вы действительно можете создать любое тело? Скажем, для того же Ягрума Багарна? Вряд ли ему по душе нынешнее вместилище... А как много времени займет его выращивание? И... э-э... как вы... нет, не то... сможете ли вы переместить его разум в новое тело? — озвучил сразу все интересующие их вопросы Неревар

— Видите ли, какое дело, юноша, — помолчав, заговорил слегка опешивший от его напора Фир. — Я действительно могу вырастить тело Ягрума в сосуде. Это, конечно, займет годы... хотя и меньше, чем если бы развитие шло естественным путем — все же корпрус помогает сильно ускорить процесс. Но перенести в новое тело душу Ягрума... такое под силу только богам.

— А ваши дочери? Чьи души в их телах? Ведь тело не может полноценно существовать без души... или это не так?

— Все так, юноша. Но души моих дочерей... скажем так, мне помогли. Кое-кто, способный вдохнуть душу в тело. Кое-кто посильнее этих... — Фир вдруг сжал челюсти и осекся, явно проглотив какое-то слово, но договорил, — Трибунов.

— То есть выходит, вы можете... создать сосуд, но не можете его наполнить, — медленно проговорил Неревар.

Реплику про Трибунал он, видимо, решил оставить без внимания.

— Именно так, юноша, — кивнул Фир. — И когда я это понял, я оставил эти исследования. Но довольно об этом. Как вы себя чувствуете?

— Неловко, — буркнул Неревар. — Но в целом — как и в предыдущие дни. Боль в мышцах, ломота в суставах, кожа зудит... и мозги будто паутиной затягивает.

Элемар внутри хмыкнул — Неревару явно надоело «трясти писюном» и он решил слегка поторопить события. Да и ответ на вопрос, который их волновал немногим меньше, чем обещанное излечение, они уже получили. Хотя и не тот, на который была надежда.

Не потому ли Неревар так резко помрачнел? И ведь не спросишь же...

Проведя короткий осмотр, Фир задумчиво покивал каким-то своим мыслям и проговорил:

— Что ж, изменений не видно, хотя, возможно, прошло слишком мало времени... Не хотите ли подождать с приемом снадобья? Я бы не отказался пронаблюдать...

Неревар в ужасе отшатнулся. Но все же сдержался.

— Прошу простить, но... вы сами сказали, что промедление снизит мои шансы на исцеление. И я не хотел бы рисковать больше, чем уже рискую сейчас, — осторожно проговорил он.

— Понимаю, — проговорил Фир, даже не пытаясь скрыть разочарование. — Что ж... Последнее условие — снадобье вы примете прямо сейчас. Здесь, при мне.

Знакомый фиал, словно по волшебству, вновь оказался в его руках.

«Слушай, — внезапно занервничал Элемар. — А ты не хочешь спросить, из чего он соорудил свое чудо-снадобье?»

«Нет, — отрезал Неревар. — Я догадываюсь, знаешь ли. Но предпочту не знать наверняка. По крайней мере, до исцеления».

«А поделиться догадками не желаешь?»

«Нет! — рявкнул Неревар. — Некоторых вещей, как я уже говорил, лучше не знать заранее. Так что выяснять будем только после того, как выпьем эту дрянь. Или не будем — во избежание».

«Ладно», — покладисто согласился Элемар, здраво рассудив, что в этом случае и впрямь лучше не знать заранее — вид «снадобья» и его наводил на некоторые подозрения.

«И вот еще что — как только поймешь, что... когда эта дрянь подействовала на меня, заменишь. Может быть, она, конечно, будет... корректировать обоих сразу, но лучше не рисковать».

«Ладно», — повторил Элемар.

— Ну что, юноша, готовы? — бодро поинтересовался Фир.

— Насколько возможно, — дипломатично ответил Неревар, сцепив предательски трясущиеся руки за спиной.

— Вот и замечательно. Закройте глаза и откройте рот, — скомандовал Фир. — Снадобье я волью сам.

Вязкая жижа, на вкус и запах похожая на бульон из протухшего мяса, в который щедро плеснули крови и чего-то еще не менее отвратительного, пролилась на язык... и намертво застряла в стиснутой спазмом глотке. Но на горло мгновенно легли чужие пальцы, слегка придавили... и мерзкое пойло тут же стекло в желудок. Который, впрочем, «подарку судьбы» тоже не обрадовался. А в следующий миг где-то внутри вспыхнул огненный шторм, захлестнувший оба сознания волной невыносимой боли...

— Оно... оно работает! — раздался откуда-то сверху восторженно-недоверчивый возглас. — Работает!

Боль пошла на убыль — и Элемар, как и было велено, рванулся наружу, мимолетно отметив отсутствие сопротивления. Пойло Фира, кажется, все-таки воздействовало на обоих, но...

— Что? Что за?.. — услышал он изумленный вскрик.

И от новой вспышки нестерпимой боли потерял сознание.

Пришел он в себя от того, что его слегка потрясли за плечо, а бодрый голос Фира произнес:

— Ну вот и все. Очнитесь, юноша, все уже закончилось.

— И я теперь полностью здоров? — поинтересовался Элемар, поднимаясь с пола и подавляя желание прикрыться.

Все же стоять голышом было... неприятно. Но Неревар сдерживался, сумеет сдержаться и он.

— Ну... — чуть замялся Фир. — Строго говоря, нет. Вы все еще больны корпрусом. Но...

— То есть ваше... снадобье не сработало?

— Отчего же? Сработало. Да, если говорить строго, вы по-прежнему больны... но я и не ставил своей целью излечить вас. Как я уже, вероятно, говорил, корпрус представляется мне чем-то вроде благословения бога... благословения, ставшего проклятьем.

Элемар припомнил, что Неревар когда-то предполагал нечто подобное. Еще давно...

— Так вот, — продолжил Фир. — Моей целью было избавить вас от негативных эффектов корпруса, оставив его положительное воздействие. И у меня это получилось. Не без неожиданностей в процессе, правда... — пробормотал он. — Теперь вам не страшны любые болезни, включая моровые поветрия, ваша сила, возросшая за время болезни, также осталась при вас... но вы теперь не опасны для окружающих, более того, никто не заподозрит, что вы являетесь носителем воистину «божественной болезни» — все внешние проявления так же исчезли. И жить вы теперь будете долго... если не позволите кому-то себя убить. К слову, как вы себя чувствуете?

Элемар прислушался к себе... и потрясенно замер. Пошевелил руками, переступил с ноги на ногу... повел плечами...

— У меня ничего не болит... — недоверчиво прошептал он. — У меня...

Он посмотрел на свои руки, несколько раз с силой сжав и разжав кулаки. Пальцы гнулись, как должно, уродливые опухоли и краснота на суставах исчезли, словно их и не было. На тыльной стороне ладоней и предплечий оставались сухие желто-бурые струпья, но он не сомневался, что после вдумчивого купания там останется абсолютно чистая кожа.

— Превосходно, — довольно проговорил Фир. — К слову, позвольте поинтересоваться... кто из ваших родственников был данмером?

— Никто, — опешил Элемар. — Мои родители были чистокровными альтмерами с Саммерсета.

— Возможно, вы просто не знаете, — снисходительно усмехнулся Фир. — Но я теперь, когда корпрус не искажает более вашу внешность, ясно вижу сильную примесь данмерской крови. Очень сильную... что, кстати, объясняет вашу удивительную сопротивляемость заболеванию.

«Молчи, ради всего, просто молчи! — подал голос Неревар. — Потом разберемся. Главное, что все получилось. И вообще, может, мы просто не замечали — не зря же тебя в свое время затрахивали проверками на чистокровность».

Одевшись в то, в чем прибыл — сменную одежду все равно нужно было сушить, да и надевать чистое до купания не хотелось — Элемар почтительно поклонился Фиру:

— Искренне благодарю вас, кэна Фир...

— Пустое, — с деланной небрежностью отмахнулся тот. — Я рад, что мои предположения все же оказались верны. Надеюсь, вы не откажетесь погостить у меня несколько дней? Мне бы хотелось пронаблюдать... все же успех, хоть и предполагавшийся, несколько неожидан...

— Если вы желаете, — отказываться было крайне недальновидно.

И неблагодарно — Элемар понимал это без подсказок помалкивающего Неревара.

— Желаю, — важно кивнул Фир. — Добрейшая Танусея Велот, тоже к слову, одна из моих пациенток, поможет вам устроиться.

Снова вгляделся в лицо Элемара... и вдруг пробормотал:

— Кого-то вы мне напоминаете...

1) имеется в виду амфора

Вернуться к тексту

2) восточный (бедуинский) танец

Вернуться к тексту