Без вины виноватая (гет)

Гермиона смотрела на друга, пытаясь уложить в голове только что им сказанное. Следовало ущипнуть себя, дабы убедиться, что не спит заколдованным сном где-то рядом с Драко в беседке.

— Эммм… Поттер, — раздалось из-за спины, Грейнджер обернулась на голос. Кажется, ей еще не доводилось видеть Малфоя таким ошарашенным. — Я верно услышал: действующий Министр магии находится у тебя дома?

— Находится?! Если я все услышала верно, то здесь гораздо уместнее выражение «насильственно удерживается», — исправила она. Ошеломление Драко помогло ей взять под контроль собственное, его стремительно заменял гнев. — Гарри, ты сошел с ума?!

— Ты представляешь мое состояние, когда я вернулся в кабинет, а тебя там нет?! — вспылил друг. — Кингсли стал что-то мямлить, пытаясь меня успокоить...

— И ты?.. — с опаской спросила Гермиона.

— Я вырубил его Петрификусом, переместил к себе по камину и привязал к стулу, пока он был без сознания.

— Беру свои слова назад, Грейнджер, ты нормальная, — пробормотал Малфой ей в волосы. Нельзя было отвлекаться на модуляции его хриплого голоса, она стряхнула наваждение и подстегнула Гарри настойчивым «А потом?».

— Привел в чувство Эннервейтом.

Ей придется каждое предложение выдавливать наводящими вопросами? Гермиона приподняла бровь в безмолвном «Ну?».

— Кинг просил не горячиться, что-то бухтел про холодную голову. Я наслушался этих песен по горло и пригрозил ему…

— Пригрозил ему?..

Друг запустил руку в волосы, растрепал их и промямлил:

— Непростительным. Сказал, что одно уже применял, могу повторить или применить другое, терять мне уже нечего.

Не было ни единой мысли, как выбраться из ямы, в которую Поттер закопал себя, а заодно и других участвующих в этом. Вернее, одна была, но Грейнджер гнала ее от себя со страшной силой.

— Гарри… — выдавила она.

— Что?! Как бы поступила ты, если бы оставила меня с человеком, которому перестала доверять, вернулась, а меня там не оказалось и вразумительного объяснения, где я, тебе не дали?

Гермиона не была готова ответить на этот вопрос, но ответа и не требовалось.

— Он опять стал бубнить про «решить дело миром» в этой бесящей увещевательной манере. Будто я неразумный младенец! — Над головой Гермионы раздался смешок. — Я увидел, что он пытается добраться до палочки, и отнял ее, проверил, нет ли второй, и затянул веревку покрепче.

Абсолютно спокойный повествовательный тон заставил ее задуматься, можно ли будет реальный срок в Азкабане заменить для Гарри пребыванием в больнице святого Мунго.

— Кажется, в этот момент до Кингсли дошло, что мы не в игры играем, и он нехотя сообщил, что отправил тебя в усадьбу Малфоев, что так надо и все под контролем, что это в твоих интересах, что ты вернешься и все будет хорошо.

Гермиона вскипела: хорошо?! Да, просто отлично! Вот только из ее памяти должны были исчезнуть два с половиной месяца жизни, важная информация о себе и воспоминания о людях, которые стали ей небезразличны. Не то чтобы в ее эмоциях сочувствие Министру занимало сколько-нибудь значимое место, но теперь даже тень жалости исчезла.

— Грейнджер, — Драко стремительно развернул ее в своих руках, — я мог тебя потерять!

Дошло наконец.

— Ты мог потерять что-то более важное — жизнь, например, — отрезала она, снова оборачиваясь к другу. Тот продолжил рассказ:

— Я понял, что нужно тебя вызволять, послал патронуса Невиллу. Он собрал народ, мы решили, что Дин побудет с Кричером и Кингсли...

— Почему Дин?

— На него не подействуют угрозы, — ответил подошедший Лонгботтом.

Гермиона была так сконцентрирована на друге, что почти забыла об остальных ребятах. После того как она вывернула на их головы правду о себе, большая часть группы отошла и шушукалась в стороне, очевидно обсуждая шокирующую информацию, кто-то, конечно, грел уши неподалеку, но до них ей сейчас не было дела.

— Он полукровка. Если вдруг что, может просто перебраться к маглам, — пояснил Гарри.

— Мы собираемся все?.. — Гермиона выразительно посмотрела на друга.

Брать с собой на Гриммо столько народу было неразумно, это сразу превратит место, где он чувствует себя в безопасности, в проходной двор.

— Плевать, — Гарри ободряюще улыбнулся. — У них накопились вопросы к Министру, заставим его ответить.

Прозвучало неоднозначно.

— Как? Будешь снова угрожать ему Круциатусом?

— Твой… Малфой умеет накладывать Империус получше, чем я.

— Драко не может…

Малфой вступился за себя сам:

— Ты сдурел, Поттер? Я и так одной ногой в тюрьме. Проще отправить кого-то за Веритасерумом.

— Куда? — оживился Гарри.

Гермиона знала этот взгляд. Ее сетования про пожизненный срок в Азкабане, который все они прямо сейчас пытались схлопотать, остались неуслышанными.

— За Миртос…

— Сыворотка правды есть в тайнике Северуса?

— Ага.

Она вздохнула. Не то чтобы Веритасерум был намного предпочтительнее Непростительного, но это предложение рождало рациональный вопрос, на обдумывание которого можно было отвлечься. С одной стороны, достать зелье проще простого: в сумочке лежал портал-калоша, ведущий на территорию школы, но появление волшебника зафиксируют, то есть попасть туда и уйти незамеченными не получится, а привлекать внимание к себе, а тем более к Драко, нельзя, как и рассказывать о тайнике посторонним, у которых такие же порталы. Значит, нужно было искать другой путь, брешь в защите. Вспомнился горячий ужин, поданный прямо в палатку. Пикс проникал на охраняемую территорию, сможет ли еще раз? Впрочем, выдергивать занятого котенком эльфа не хотелось. «Мало ли в какую беду может попасть предоставленный самому себе Кру в беседке», — легко объяснила она себе нежелание отправлять местного домовика, подставляя Малфоя.

— Гарри, Кричер все еще может переместиться в Хогвартс?

— Спроси сама. Кричер!

Домовик материализовался перед ними, осмотрелся, выпучивая глаза, и с размаху бухнулся на колени.

— Поместье благородного дома Малфоев! Молодой мастер, сын мисс Цисси! Кричер так рад, так рад! — проскрипел он, и Гермиона поморщилась.

— Кричер, ты не мог бы… — замялся Гарри, сбитый с толку поведением эльфа.

— Нужно попасть на территорию школы и забрать пузырек Веритасерума…

— ...из подсобки моего крестного.

— Комната за портретом мерзкой Миртос? — со смесью раболепия и обычной склочности переспросил Кричер.

— Она, — подтвердил Малфой.

— Сможешь найти нужное зелье?

— Юная миссис всегда недооценивает старого Кричера, — на этот раз в интонациях было так много всего, что Гермиона не стала утруждаться идентификацией.

— Мотнись быстро, — напутствовал Поттер. — А то вдруг наш гость…

— Да, оставлять Кингсли только на одного Дина неразумно.

— Кричер заколдовал кухню. Никто не покинет ее, пока хозяина Гарри нет дома, — самодовольно изрек эльф и исчез.

— Я, наверное, перенесу вас всех группами, — друг с вопросом взглянул на нее и почесал затылок.

— Погоди! — Гермиона с удовольствием обнаружила, что стадию принятия ситуации с Министром прошла и наконец может думать рационально. Она потянулась к шлевке, но не нащупала заправленную за нее еще до уничтожения «Тайной комнаты» Волдеморта бисерную сумочку и заметалась взглядом в темноте в попытках ее высмотреть, пока не сообразила призвать манящими чарами. Сумочка была всего лишь припорошена пылью, но цела. Грейнджер сунула руку внутрь, достала блокнот, нашла чистый лист и, вырвав его, наложила привычные чары. «Проклятие», — услужливо подсказал внутренний голос.

— Народ! — созвала она всех к себе, размахивая белым листочком как флагом. — Желающим поучаствовать в… разговоре с мистером Шеклболтом под Веритасерумом придется подписать договор. Вы все однажды уже подписывали такой и знаете, что будет с нарушителем.

— Что именно мы подпишем, Грейнджер? — спросил Захария Смит.

На языке завертелось «Прочитаете!», но Гермиона заставила себя сдержать нрав, на кону стояли безопасность и свобода.

— Не помню, чтобы Малфой подписывал прошлый договор. Ах, точно, он тогда был в Инспекционной дружине…

— У нас вечер воспоминаний? Ну, вспомни что-нибудь с первого курса, Финниган, — перебил Драко с неприязнью. — Например, залысину, которая осталась у Гойла после...

— Залысина?! Если бы я вернулся назад, сделал бы так, чтобы его нахер разорвало!

— Да хватит уже! Вы ведь понимаете, что после этого все мы будем повязаны преступлением? — этим предложением Гермиона вписала себя в шайку нарушителей закона.

— Так это меморандум о дружбе? Да я с твоим Малфоем на одной поляне…

Гарри, не глядя, наложил на Финнигана Силенцио.

— Спасибо, — кивнула она и обратилась ко всем своим лучшим назидательным тоном: — Вы обязуетесь никому и никогда не рассказывать об этой авантюре — ни при каких обстоятельствах, ни прямо, ни косвенно, ни с помощью передачи воспоминаний, ни с помощью легилименции, а также никому не выдавать, не показывать, не передавать сведения о расположении дома Гарри Поттера.

— А если легилимент увидит сам? — почесал затылок Криви.

Ох уж эти мифы о всесильных легилиментах! Гермиона проигнорировала покашливание разошедшегося внутреннего голоса. Ну да, недавно она сама считала такое возможным, но теперь-то знала, что умение читать мысли и воздействовать на разум — очень редкий врожденный дар. Легилимент, который мог походя увидеть в голове картинку, погиб в этом доме. Стоп! Нельзя об этом думать. Главное, что шанс встретить второго подобного… разве что отправиться в Штаты к матери Голдштейна.

— Это не так просто. Даже такому высококвалифицированному специалисту, как Снейп, чтобы просмотреть воспоминание целиком, нужен контакт глаза в глаза. Без заклинания и контакта он максимум может поймать какие-то четко сформулированные обрывки мыслей. Есть время среагировать и защититься, но, если ты так боишься, я могу стереть тебе воспоминание. Утолишь любопытство и забудешь, — Грейнджер ободряюще улыбнулась, но Денниса почему-то от этой улыбки перекосило.

— А… ты умеешь? — спросил кто-то из тех, кто держался подальше.

— Думаете, мы можем себе позволить оставлять этот вечер в памяти Министра? — прозвучало резко, но, видимо, стадию принятия необходимости Обливиэйта она тоже уже прошла.

— Мне нравится твоя мстительность, — прошептал Драко ей на ухо.

Мстительность? Грейнджер не смотрела с этой позиции, но пусть будет мстительность. Или карма. Впрочем, она не собиралась предпринимать ничего радикального, придется работать ювелирно. Воображаемый Северус скривился. Да, Обливиэйт — это не ювелирно, но зато проверено, а рисковать, испытывая на Министре заклинания, о которых бегло читала, Гермиона не могла. Кингсли не должен помнить, что Гарри его схватил, но должен помнить, что она рассказала большой группе людей о своем происхождении. Это будет подстраховкой, если она повременит с распространением информации дальше.

Грейнджер набросала соглашение, передала лист и ручку Гарри, и тот пустил его по рукам.

— Я никого не принуждаю подписывать, — напомнила она и обратилась к Драко: — Ты тоже не обязан участвовать, можешь остаться здесь.

— Серьезно? Я уже один раз позволил тебе уйти, у меня нет никакого желания повторять этот опыт. Надоело пропускать все веселье, — несмотря на браваду в голосе, в глазах Малфоя она видела страх. Ей очень хотелось заставить его отступить, но Гермиона не чувствовала за собой права принимать за него еще одно решение. Ведь совсем недавно она сделала это снова: рассказала об их браке, не посоветовавшись, не задумавшись, что Драко может быть против разглашения причин, побудивших их пойти на это. Словно в продолжение ее мыслей он переспросил: — Как полагаешь, в Азкабане есть семейные камеры?

Гермиона фыркнула. В этот момент ей вернули лист, и она робко протянула его со словами:

— Тогда подписывай, я внесла полезный для тебя пункт «Не причинять вреда никому из тех, с кем свяжет вас договор». Если кто-то подмахнул, не перечитывая, — его проблемы.

В глазах Драко мелькнуло что-то горячее.

— Коварная, — хмыкнул он и поставил размашистую подпись, под которой она добавила свою. Итого восемь, не все. Пришло время плана Б.

— Подписавшие, встаньте возле Гарри, — распорядилась Гермиона. Невилл, Симус, Деннис и Эрни подошли к Поттеру, а затем медленно, словно нехотя, к группе приблизился Смит.

— Остальным я свяжу язык безвредным заклятием. Ничего страшного или необратимого, вы просто не сможете никому рассказать о сегодняшнем дне.

На эти чары она набрела среди других воздействующих на язык после того, как решила закрыть пробел в образовании, столкнувшись с заклинанием косноязычия на Гриммо. Заклинание действительно было безобидным — отменялось простой Финитой, а за неделю развеивалось само по себе, но Грейнджер была уверена, что никто не станет проводить исследование, поначалу же ощущение от попытки нарушить запрет было слишком неприятным, чтобы повторять. Понадеявшись на свой авторитет всезнайки, она предупредила:

— И не пытайтесь снять, можно лишиться голоса навсегда.

— Это точно не опасно? — спросил прятавшийся до сих пор в тени Джастин Финч-Флетчли. Гермиона между прочим отметила, что парочка не разлей вода Джастин и Эрни теперь держится на расстоянии, а возле Эрни трется младший, то есть теперь единственный Криви.

— Нет. Если не пытаться препятствовать чарам, это гораздо безобиднее любых альтернативных вариантов.

— Альтернативных?

— Непреложный обет, Обливиэйт, такой же договор, но из одного пункта — молчание, — с напускным радушием перечислила она.

— Так какая разница тогда между нами и теми, кто идет?

— Никакой, — серьезно ответила Гермиона тому, кого не могла разглядеть, кажется, Терри Буту. — Вы ведь понимаете, что я не допущу, чтобы все это аукнулось Гарри?

— За Гарри она переживает, — раздалось за спиной. — Так и скажи, что Малфой…

— Не мешай чизпурфлов с зубастой геранью! — оборвала она тираду, не оборачиваясь. — Я оберегаю всех нас от глупости, которая может стоить свободы. В лучшем случае.

— Колдуй свое связывающее язык! — разрешил Джастин великодушно.

— А я лучше подпишу.

— Я тоже.

Двое присоединились к группе Гарри, а Гермиона приблизилась к оставшимся троим: Финч-Флетчтли, Буту и… незнакомому высокому пареньку со светлыми волосами. Его точно не было в ОД⁽¹⁾.

— Не помню...

— Я не учился в Хогвартсе. Эрлик Маккиннон, — представился он. Его манера говорить неприятно напомнила о Голдштейне. Американец. Но ведь в первом созыве Ордена была девушка с этой фамилией.

— Ты — родственник…

— Марлин Маккинон. Она моя тетя. То есть была бы моей тетей. Я сын ее старшего брата. Отец с матерью решились бежать в Штаты накануне… накануне убийства тети, бабушки и дедушки.

— А ты?..

— Родился в США, учился там же. Мы вернулись месяц назад.

— А как?..

— Мой отец дружил с отцом Невилла, зашли засвидетельствовать почтение мисс Августе, встретились с Невом, он познакомил меня с ребятами и самим Гарри Поттером.

Улыбчивый паренек понравился Гермионе. Неужели он был среди перемывавших ей косточки четверть часа назад?

— Давай я поклянусь магией, что ничего не расскажу? — предложил Эрлик. — Не люблю опробовать на себе неизвестные заклинания, не всегда адекватно реагирую на них, и…

— Клятва магией намного серьезнее.

— Так я же не собираюсь ее нарушать.

Они обменялись смущенными улыбками, и рядом с Гермионой тут же возник Драко.

— Чего так долго?

Эрлик воспользовался ее отвлечением и быстро проговорил:

— Клянусь магией никому не рассказывать о том, чем занимался сегодня, где и с кем провел этот день, и не показывать в виде воспоминаний.

Это прозвучало веско. Слишком серьезно для… Впрочем, в игры они не играли.

— Спасибо, — нашлась опешившая Грейнджер.

— Да не за что. Я бы подписал твой договор, но вас и так толпа собралась, а у меня вопросов к Министру нет. Пока что.

— А если родители поинтересуются? — недовольным голосом спросил Малфой, притягивая Гермиону к своему боку. Детский сад!

— Скажу, был с новыми друзьями — ничего конкретного, но правда. Мать с отцом вернулись в Америку завершить дела, мы созваниваемся и всё. Жив, цел, при деле — что им еще нужно?

Усталость давала о себе знать, Гермиона поймала себя на том, что тупо слушает нового знакомого, вместо того чтобы колдовать над Терри и Джастином. Она направила палочку на бывших однокурсников. Заклинание легко слетело с языка, а через полминуты трое парней исчезли в вихре коллективной аппарации. Концентрация упала, мозг блуждал, перескакивая с мысли на мысль, из оцепенения выбил еще один хлопок. Наверное, Гарри начал перемещать ребят к себе. Стоп! Аппарация? Бут, Эрлик, Джастин и Гарри с ребятами… Разве отсюда можно аппарировать? Треск возвестил о возвращении друга. Через несколько секунд он снова исчез.

— Защита…

— Судя по всему, разрушена, — сухо констатировал Малфой.

Вот о чем он решил не говорить при свидетелях. Но как же…

— На парке другие чары, кажется, его просто отрезало от… поврежденной части, поэтому нас и выбросило сюда, когда я хотел оказаться в беседке. О доме я не жалею, — Драко пожал плечами.

В недрах этого огромного мрачного покосившегося дома скрывалась великолепная библиотека. Гермиона пообещала себе, что обдумает план спасения бесценных фолиантов позже.

— Готовы? — Гарри возник рядом и протянул руку подруге, она схватила его пальцы, телом прижимаясь к Малфою, через мгновение все трое оказались в прихожей дома на площади Гриммо.

Последующие три четверти часа вошли в десятку самых неприятных в жизни Гермионы Грейнджер. Если бы не Укрепляющее зелье и не Умиротворяющий бальзам, она сорвалась бы к чертовой матери. После того как они закончили со взаимными угрозами (в смысле вернулся Кричер с зельем и Финниган с Лонгботтомом силой влили Веритасерум, а Гермиона колдомедицинским заклинанием заставила сглотнуть), Шеклболт сменил тон с угрожающего на обреченный и предупредил, что любой неосторожный вопрос может сделать присутствующих убийцами. Многочисленные Обеты, связывающие его с разными людьми, превратили беседу в хождение по минному полю. От постоянного осаживания таких рьяных «саперов» как Симус и Захария, у Грейнджер дергался глаз.

Вызнать удалось не так много, как хотелось. Но и этого хватало, чтобы презирать Министерство и его карманный Визенгамот всей душой. Шеклболт, даже получив подтверждение обратного, не сомневался, что каждое его решение все равно примут, каждая инициатива будет реализована так, как он задумал. Несостоявшееся изнасилование планировалось подать как пример всепрощения: оступиться может каждый и всякое такое, виновников приговорили бы к общественным работам и обязательному лечению в Мунго, но тут очень не вовремя в прессу просочилась история с прошлогодними… состоявшимися изнасилованиями в Хогвартсе, напрямую связанная с этой. Видимо, Кингсли недооценил ближайших соратников, которые то ли вели свою партию, то ли пытались показать Министру, насколько нелепы его попытки сдержать руками воду в решете. Он не знал, кто стоит за обнародованием нелицеприятной правды, но подозревал Гринграсса, хоть несколько раз назвал его «мой близкий друг Парис». Близкий друг Парис, у которого были свои кулуарные игры с Маклаггеном и Упивающимися... Гермиона полагала, что до правды уже не добраться. Гринграсс мертв, а Маклаггенов отпустили, шантажом добившись от старшего отказа от места в Визенгамоте, отзыва проекта и письменного признания в том, что подставить героя войны Северуса Снейпа — его идея. Кингсли счел, что использовать Тиберия гораздо рациональнее, чем разыгрывать все придуманные Уотсоном и бывшим профессором многоходовки. Во всей этой мерзости был один хороший момент — завтра Северус должен выйти из-под стражи. Собственно, именно приказ о его освобождении Гарри относил в аврорат. Драко не удержался от вопроса «Почему завтра?». После ответа Министра его пришлось удерживать от рукоприкладства. И Гарри тоже. Проволочка была связана с тем, что… Кингсли опасался вмешательства Снейпа в их с Морисом планы.

Удивляло, что Шеклболт не осознавал провала программы «Министерство держит руку на пульсе, живите в мире и согласии, господа волшебники». Даже теперь не осознавал, ведь продолжал играть в те же игры, пытаясь скрыть причины состояния Рона и изолировав… еще одну их общую давнюю подругу. А еще он через предложение говорил о том, что у него есть решение, тот самый компромисс, но в чем компромисс заключается, не признавался, избегая прямого ответа.

Гермиона вышла из кухни, оставив парней заканчивать допрос, то есть разговор, поднялась на первый этаж и остановилась в темном коридоре, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь осознать и разложить в голове только что услышанное.

— Мать заключила с дракловым Шеклболтом Обет. Черт, черт, черт! — раздалось за плечом.

Видимо, не судьба побыть наедине с собой.

— Мерзкий предатель кро…

Шторки перед портретом схлопнулись, прерывая тираду Вальбурги. Резкий вскрик выбил из медитативного состояния. Гермиона спрятала палочку и нащупала руку Малфоя. Она не знала, что ему сказать. Каково это узнать, что мать рискует жизнью ради твоих свободы и благополучия?

— Нарцисса справится.

— Она поклялась ему извести всех Упивающихся, оставшихся на свободе! Всех! Нельзя левитировать себя выше головы!

— Можно, Северус изобрел Левикорпус.

— Гермиона!

— Прости, я не умею поддерживать, но твоя мама... Рабастан пообещал ей список всех… она не уточняла, то ли людей, то ли их убежищ, но умер.

— Что только подтверждает: задача невыполнимая.

— Такая ли невыполнимая? Мы же видели Нарциссу перед… перед Америкой. Она отлично исполняет свою роль, оплетает этих людей сетью клятв и…

— И сама дала такую же!

— Верь в нее, Драко!

Хладнокровию и целеустремленности женщины, готовой пожертвовать семью годами удачи — своей или мужа — можно позавидовать, но упоминать то, что косвенно касалось смерти Люциуса, Грейнджер не стала, были и другие аргументы:

— Благодаря ее действиям арестованы старший Лестрейндж и Долохов, а Макнейр… — они так же не обсуждали и смерть питомцев Малфоя, не стоило бередить еще и эту рану. — Только за сегодня твоя мама убрала с доски три фигуры.

— Этот… этот… — Драко рыкнул, не найдя емкого эпитета, и выпалил: — Он ведь и не собирался добиваться ареста таких… таких, как я, а мама… Министр хочет тихо избавиться от остатков армии Темного Лорда ее руками и забыть о войне. Как она могла согласиться? Зачем?!

Вопросы были риторическими, Малфой понимал, как и зачем, поэтому Гермиона промолчала. Нарцисса снова поставила во главу угла жизнь сына.

— Она загнала себя в ловушку! — продолжил негодовать Драко.

Гермиона подняла голову, уловив важную мысль, и тут же поделилась ею:

— Позволила себя в нее загнать! Так же как Северус отсек себе пути отступления Обетом, который дал твоей маме.

Это было очевидно: Малфоям-отступникам опасно жить в мире, где затаились приспешники Волдеморта, значит, их не должно остаться.

— Хочешь сказать...

Гермиона кивнула.

— Но твой Министр!..

— Для видимости правосудия ему достаточно нескольких процессов над Упивающимися ближнего круга. На примере Долохова и Лестрейнджа покажут социуму, что у Министерства и Визенгамота твердая рука, а на примере… Корнера и Пикса, на твоем примере и примере твоих одноклассников — мягкость и умение прощать. Если у них получится сбить раздутое в прессе пламя.

— Он пытается усыпить нас всех гребаной колыбельной про «все хорошо», примирить… непримиримое. Просто игнорирует очевидное противостояние. Это… у меня нет слов, чтобы прокомментировать то, что он делает!

— Вот только Шеклболт еще не придумал, как выполнить свою часть сделки с Нарциссой, — злорадно сказала она. — Его устраивало то, что ты в Штатах. Видимо, Голдштейн промолчал о том, что ему пришлось переместить тебя сюда. Посмотрим, как Министр извернется, чтобы избежать твоего ареста. И он, и Уотсон поклялись мне магией, что тебе не грозит заключение, а с твоей мамой Кингсли и вовсе связывает Непреложный обет.

Выражение лица Шеклболта, когда он увидел Малфоя, хотелось принимать три раза в день как тонизирующее. Собственно, оно было таким почти все время, но каждый проблеск ужаса вызывал вспышку чего-то темного внутри. Он недооценил «детей, прошедших войну», впрочем, Гермиона тоже недооценила Кингсли.

Его ответы…

— Он помешался на контроле, — выплюнула она.

— Я… Насчет Лавгуд… — Драко сжал ее плечо.

Это было самое неожиданное и самое отвратительное из услышанного. Даже та часть, которая касалась формирования «удобоваримого» для общественности преступления, сшивания дела о прошлогодних школьных развлечениях таким образом, чтобы не шокировать публику, не вызывала таких эмоций. И Гермиона ела себя поедом, что впервые после битвы за Хогвартс вспомнила о подруге только во время раута в Министерстве, и то вскользь — просто удивилась, что Луна не приехала на восстановление школы. Когда вскрылось то, что вскрылось, стало очевидным, что Кингсли давно знал о дичи, которая происходила в Хогвартсе. Знал с тех пор, как к нему обратилась мисс Лавгуд, обнаружившая, что ждет ребенка, но утверждавшая, что никогда не вступала в интимный контакт с мужчиной наяву — только во сне. Вопрос за вопросом, и Шеклболт признался, что хотел уговорить ее на аборт, а когда Лавгуд отказалась, — пытался действовать силой. Луну и ее ребенка спасла то ли магия Лавгудов, то ли магия… неизвестного отца. Удержать от рукоприкладства Симуса, Невилла и Дина было еще сложнее, чем Драко и Гарри несколько раньше.

— Ты, Лавгуд, Кэрроу, моя мать… Я жалею, что ваших горячих парней остановили. Ты все еще можешь превратить его в овощ, никто не будет против.

Гермиона поморщилась. Шутки вокруг ментального вмешательства были ей неприятны. После всего категорически не хотелось изменять память Кингсли, но это было необходимо.

Грейнджер спустилась вниз по лестнице, поскрипывающей под ее тяжелыми от усталости шагами, медленно повернулась к кухонной двери и вытащила палочку, настраиваясь на колдовство. Драко вежливо приоткрыл створку, пропуская ее вперед себя. Как только они оказались внутри, помещение сотряслось от мощного выброса магии. Будто в замедленной съемке Гермиона наблюдала разлетающихся в разные стороны Эрни, Денниса, Гарри, Симуса и Невилла.

Освободившийся от веревок и вооруженный Кингсли стоял напротив них с Драко. Он затянул незнакомое заклинание на латыни, породившее темный дым из кончика палочки, взмахнул ею крест-накрест, и дым устремился к ней. Грейнджер знала, что должна создать щит, но глупая рука с палочкой устроила настоящий бунт. Черный дым заполнил все поле зрения, Малфой дернул ее назад, валя на пол, и вывернулся, прикрыв собой.

Примечания:

спойлеры новых глав и фиков https://t.me/Velena_d

1) Отряде Дамблдора

Вернуться к тексту