Enchanting Sinner (гет)

Сидя у окна, Нарцисса с тяжёлым сердцем вспоминала события последних дней.

Их с Люциусом тщательно продуманный план по дискредитации Артура Уизли с треском провалился: этот жалкий магглолюбец не только остался при должности, но и осмелился заявиться в Малфой-мэнор с обыском, конфисковав добрую часть их коллекции запрещённых артефактов.

Будто этого было недостаточно, Люциуса исключили из Попечительского совета Хогвартса, а его попытка добиться отставки Дамблдора потерпела полное фиаско.

Всё пошло не так, как должно было, — с тяжёлым вздохом подумала Нарцисса.

Но хуже всего — и от этого внутри у неё закипала настоящая ярость — было то, что они потеряли Добби. Их домового эльфа.

Как раз в тот момент, когда мысли её вновь вернулись к нему, послышался лёгкий хлопок — тот самый звук, с каким кто-то появляется или исчезает в пространстве.

Нарцисса мгновенно вскочила и поспешила проверить источник. И к своему величайшему изумлению, увидела у двери в подземелье знакомую хрупкую, морщинистую фигурку — Добби.

— Добби! Я была уверена, что ты вернёшься! — воскликнула Нарцисса, одаривая его торжествующей улыбкой. — Идём, дел полно на кухне. Лестницы и полы срочно требуют уборки.

Но эльф не сдвинулся с места. Он смотрел на неё с таким странным выражением, какого она прежде никогда у него не видела.

— Добби пришёл не работать, миледи, — вдруг произнёс он тяжёлым, глухим голосом. — Добби пришёл забрать свои вещи.

Нарцисса сразу же заметила: он не назвал её «госпожой». В груди у неё вспыхнуло раздражение, сильное, почти неконтролируемое желание влепить ему пощёчину. Но она усилием воли подавила гнев. Без единого слова пошла за ним вниз по лестнице в подземелье и стояла в стороне, наблюдая, как он собирает свои жалкие пожитки: старую фотографию отца — того самого эльфа, что служил в особняке Малфоев много лет назад, потрёпанную маленькую биту для квиддича — Нарцисса смутно помнила, как Драко когда-то избивал ею Добби, — и затёртый до дыр коврик, которым он укрывался по ночам, свернувшись клубком на ледяных плитах подземелья.

— Добби всё собрал. Добби теперь уходит, — пробормотал эльф, упорно избегая встречаться взглядом со своей бывшей хозяйкой.

— Нет! Ты не можешь просто взять и уйти! — прошипела Нарцисса сквозь стиснутые зубы. Её охватило отчаяние. Как она теперь будет управляться с огромным замком одна? Она отчаянно нуждалась в нём… — Ты — домашний эльф. Ты обязан служить этому дому и этой семье до конца своих дней.

— Добби был обязан, — поправил её эльф. — А теперь Добби — свободный эльф.

Он приподнял левую ногу и гордо продемонстрировал отвратительный, дурно пахнущий носок — тот самый, который дал ему свободу.

— Гарри Поттер освободил Добби! — вздохнул он с благоговением. — Такой храбрый, благородный, добрый, скромный… Гарри Поттер был первым, кто обращался с Добби как с равным.

Он бы мог часами рассыпаться в похвалах в адрес того, кто, по всей видимости, стал для него настоящим героем.

Нарцисса вдруг поняла: если она и надеялась вернуть своего домового эльфа, придётся начать относиться к нему с большим уважением. Впрочем… она не могла припомнить, чтобы хоть раз была с ним по-настоящему добра. За все те годы, что Добби провёл в Малфой-мэноре, она старательно избегала даже просто смотреть на него — его вид вызывал у неё отвращение. Обращалась с ним так, словно он был бесплотной тенью.

Люциус и Драко, впрочем, были не лучше. Приказывали ему сунуть уши в духовку, хлестали плетью, подвергали жестоким наказаниям. Но разве не так поступали все волшебники? Разве не так следовало воспитывать домашних эльфов — в строгости, дисциплине, подчинении?

Почему же тогда этот проклятый эльф решил восстать против вековых устоев?

— Мне очень жаль, Добби, — с трудом выдавила из себя Нарцисса, стараясь говорить как можно мягче. — Возможно, мы… эм… не всегда были с тобой… вежливы. Но, уверяю тебя, есть волшебные семьи, которые обращаются со своими эльфами гораздо хуже! Мы, может, и угрожали тебе смертью… время от времени…

— Пять раз в день, миледи, — уточнил Добби.

— Но ведь другие не ограничиваются словами, — продолжила она, приближаясь к эльфу, и он попятился назад, пока не уткнулся спиной в стену. — Моя тётушка, например, отрубала головы эльфам, если они ослушались или становились слишком старыми. Потом варила их и развешивала по дому — на чёрных блюдах. — Голос Нарциссы стал мрачным и глухим, почти траурным.

Добби передёрнуло. Его и без того огромные глаза ещё больше выпучились и заблестели от ужаса.

— Возможно, ты слишком возомнил о себе и потерял ощущение реальности. Но поверь… найти кого-то, кто будет обращаться с тобой лучше, чем мы, тебе вряд ли удастся.

Но Добби мужественно поднял голову и взглянул Нарциссе прямо в глаза.

— Добби не собирается искать другую волшебную семью, чтобы снова служить в рабстве, миледи, — твёрдо сказал он.

— Ах вот как? — вскинула брови Нарцисса, скрестив руки на груди. — И что же ты собираешься делать?

— Добби будет искать работу. Настоящую, — пискнул он, но с решимостью. — За которую платят.

Одна только мысль о том, что Добби собирается получать жалованье, заставила её расхохотаться.

— Я полагала, для домовых эльфов это величайшее оскорбление — брать деньги за службу.

— Только не для Добби, миледи.

Нарцисса мгновенно потеряла терпение. Скинув с лица прежнюю вежливую маску, она разразилась гневной тирадой:

— Ты, должно быть, выжил из ума, раз решил, что кто-то вообще захочет иметь дело с таким эльфом, как ты! — крикнула она, едва сдерживая ярость. — Ты не слушаешься, ты предаёшь, ты забыл, что такое долг! Эльф, который требует себе плату за работу… Да тебя никто и близко не подпустит ни к одному дому!

Добби прикусил губу и принялся теребить свои длинные уши, неуверенно перебирая их дрожащими пальцами. Он больше не был ей подвластен — мог наконец сказать всё, что думал. Но не сказал. Какая-то часть его всё ещё оставалась покорной воле этой женщины. По крючковатому носу скатилась крупная слеза.

— Добби… свободный эльф, — снова пискнул он, едва слышно.

И прежде чем Нарцисса успела ответить, он исчез с мягким хлопком.

— Ну и катись! — взвизгнула Нарцисса, яростно пнув воздух. — Ты мне и даром не нужен, глупый эльф!

Она осталась одна — в холодной, тёмной, безмолвной комнате подземелий. Огляделась. Изнутри её обдало неприятным, липким ощущением. Леди из дома Блэк — без эльфа… Это было непристойно. Невыносимо. Унизительно.

Она ещё не знала, что это — лишь первый шаг в череду потерь, от которых не будет спасения.