Без вины виноватая (гет)

Это даже звучало позорно, поэтому он старался не облекать происходящее в слова, но факт оставался фактом: Драко Малфой, волшебник в двадцать втором поколении, и это если говорить исключительно об известных предках, прятался от маглы, или, как здесь принято выражаться, немага, наглого немага женского пола, настойчиво преследующую его после каждого занятия на курсах изучения компьютера, куда его заставила пойти Грейнджер. Гермиона. Жена. То есть не то чтобы заставила, она сама решила их посещать и заикнулась, что ему это будет полезно. Отпускать ее одну в потенциально враждебную среду Драко не хотел, пришлось переступить через свою нелюбовь к общению с простецами и телевизорам (здесь приходилось работать за таким индивидуально) и осваивать новое. Впрочем, корчить из себя мученика он не пытался, ассимилироваться получилось быстро, а не имеющие эквивалентов в волшебном мире знания увлекли. А потом Тим Робинс, еще один маг, затесавшийся в группу, и вовсе показал ему кое-что потрясающее — интернет! Идея всемирной библиотеки, информацию из которой можно достать мгновенно, была гениальна, даром что пришла в голову маглу. Малфой дал себе слово разобраться, как это работает, и создать магический аналог. Гермиона сомневалась, что его «наполеоновский план» (цитата) воплотим, но он без ложной скромности считал себя способным волшебником и был уверен, что справится. Когда-нибудь.

Сегодняшний же день определенно не задался. Драко пришлось отсидеть занятие по истории ЭВМ, которое мало того, что ничуть не приблизило его к поставленной цели, так еще и оставило наедине (несколько преувеличение, в классе было двенадцать студентов) с Сиршей Хигги. Тим и Грейнджер отсутствовали. Почему отсутствовал Робинс, Малфой не знал, а Гермиона убежала на семинар по биоэтике. Сирша же, жрица свободной любви, считающая, что моногамные отношения до тридцати пяти — чушь собачья, была рядом. Слишком близко.

Драко не повезло оказаться во вкусе этой чертовой девчонки, считающей, что «нет» — это завуалированная форма «да». Она вульгарно клеилась к нему с первого занятия, даже при супруге. Если быть честным с собой, то попытки Сирши «пробить броню мистера Не-Хочу-Повеселиться» при Гермионе Драко пресекал спустя рукава. Возможно, это характеризовало его не с лучшей стороны, но от защищающей Грейнджер у него… эээ... сносило крышу. Да и Сирша при ней вела себя скромнее, сегодня же Хигги все занятие пыталась добраться руками до его ширинки, а после — прижала к стене своими слишком пышным на изысканный малфоевский вкус телом. Драко пришлось не по-джентльменски оттолкнуть ее и бежать (тоже не по-джентльменски).

И теперь он крался как вор, не имея возможности наложить на себя даже антимагловские чары, поскольку колдовать на территории университета было запрещено категорически и каралось вылетом из всех образовательных программ без возможности восстановления. Исключением были только помещения на минусовых этажах в каждом втором корпусе, где проходили занятия по магическим дисциплинам.

Малфой старался думать не о том, что от корпуса, где проходил семинар, его отделяют еще ярдов сто, а о том, как он уже через несколько минут заберет Гермиону домой, отчего день обязательно станет лучше. Лавгуд с крошкой Пэнни гостят у Куинни, а значит, коттедж полностью в их с Грейнджер и Кру распоряжении. Значит, они наконец выспятся. А когда они выспятся… о, когда они выспятся!.. Драко в красках представил себе пробуждение: вот он прижимается утренним стояком к восхитительным ягодицам, вот Гермиона сонно подается назад и вверх, а потом вниз и снова вверх… Существовало бесконечное количество вариантов развития событий, только один из которых — требовательное мр-мяв голодного Круассана — его не устраивал. Малфой сделал мысленную пометку насыпать чудовищу три порции еды с вечера. Нет, две. Сценарий с переевшим котом тоже его не устраивал.

Рождение Пандоры отрицательно сказалось на всех аспектах жизни четы Малфоев, ибо одна повернутая на чувстве долга гриффиндорка решила, что обязана взять на себя всю заботу о младенце. Она варила и совершенствовала зелья от колик, икоты, раздражения десен и дракл его знает чего еще, воевала с эльфами за право не поспать лишнюю ночь, отбирала девочку у матери прямо во время кормления, чтобы похлопать по спинке и убедиться, что в животике не скопилось слишком много воздуха. Грейнджер и грудью кормила бы, кабы эту функцию раздавали за просто так. Драко загнал мысль о Гермиониной груди поглубже. Нельзя возбуждаться, когда где-то тут бродит озабоченная Сирша. Это исчадие ада, вылезшее из котла с прелюбодеями, как пить дать отнесет все на свой счет.

— Джон! — раздался ее пронзительный голос. Драко долго привыкал к своему новому слишком простецкому имени и с удовольствием не отнес бы этот выклик к себе, кабы не был уверен в личности орущей девицы.

— Мисс, не подскажете, как пройти…

— Мы найдем сами, мистер Маккиннон, — перебил спрашивающего низкий баритон со знакомыми интонациями. Так выплевывать обращение не умел никто, кроме...

— Крестный! — Драко возненавидел свой артикуляционный аппарат за недостойный взрослого женатого мужчины взвизг. Его реакцию можно было оправдать шоком от неожиданной встречи и еще более неожиданного прикида Северуса. Малфой никогда не видел его в магловской одежде. Черное пальто хоть и имитировало мантию ужаса подземелий, определенно ею не являлось, что уж говорить о шарфе на шее — шарфе в крупную клетку двух разных оттенков серого.

— Джон, вот ты где! — просияла Хигги, о присутствии которой Драко напрочь забыл.

Снейп мазнул по Сирше брезгливым взглядом и в упор посмотрел на крестника. Кто-то посторонний увидел бы в черных глазах только высокомерие и ледяной холод, но Малфой знал Северуса, сколько себя помнил, поэтому заметил, как крестный бегло оглядел его с едва различимой озабоченностью.

— Ты действительно прятался в кустах? — бровь Снейпа изогнулась на привычный манер, а губы стали подергиваться в попытке сдержать насмешку или уничижительную реплику. — От нее?

Как провалиться на месте, когда запрещено использовать магию?

— Если в твоем воспитании принимал участие он, я начинаю понимать, почему ты такой скучный, — фыркнула Сирша, тряхнув своей странной прической из длинных колтунов (Бредов? Гредов? Дредов!), и подмигнула.

— Где... жена? — проигнорировал девицу и ее слова Снейп.

— Еще скажите, что одобряете такой ранний брак. Когда Смит и Вайт признались, что расписаны, мы подумали, они шутят! — снова попробовала привлечь внимание к себе невыносимая магла. Малфой понадеялся, что крестный помнит имена, которые сам дал им в документах. — Готова поспорить, что этот тип ругал тебя за крашеный хайр! — последнее было адресовано ему. Неужели интерес Хигги обусловлен яркой прядью? Драко готов был побриться наголо, чтоб ее отвадить.

Они с Гермионой решили, что проще согласиться с мнением, будто его волосы химически обесцвечены, чем объяснять немагам, почему у человека с отличным от красного цветом глаз такая белая шевелюра. Конспирации ради Грейнджер перед каждым занятием накладывала на один или несколько пучков волос заклинание тонирования. Яркий штрих отвлекал внимание от лица, не превращая Драко в кого-то другого. Сегодня он щеголял фиолетовыми прядями.

Северус медленно пожал плечами и хмыкнул.

— Ге… Меган на семинаре. Он должен был закончиться четверть часа назад, — ответил Малфой. Сирша мешала, но совершенно не собиралась уходить. — Какими судьбами здесь и в такой компании? — спросил Драко, кивая на Эрлика.

— Есть разговор, — лаконично сказал Снейп и покосился на девчонку, одаривая лучшей неприятной усмешкой. — Не оставите нас, мисс?

Та скорчила гримасу в ответ.

— Не-е-ет, — протянула она, и Северуса передернуло. — Хочу поздороваться с Мегги.

Мерлин и основатели, им с этой наглой паршивкой до следующего июля пересекаться не только на компьютерных курсах, но и на парах программы подготовки к поступлению! Может, стоит все-таки взять тайм-аут на год? Да ну, глупость! Злость едкой желчью поднялась по пищеводу. Какого черта ему, Драко Малфою, будет навязывать решения какая-то магла?! Гермионе не понравился бы ход его мыслей, но то, о чем она не знает, никак ей не вредит. И Драко, что характерно, тоже не вредит.

— Привет, вы что тут все… — легка на помине Грейнджер (то есть Малфой, но все равно Грейнджер) появилась рядом. Аппарировала, что ли? Драко так упивался своим гневом, что упустил момент. Он резко развернулся на голос и, как обычно, замер, впитывая образ стремительно приближающейся к ним девушки: съехавший с плеча кардиган, маленькие руки, прижимающие к груди стопку книг, удивленно-перепуганное лицо, подпрыгивающие при каждом шаге кудряшки, которые она (тоже в целях конспирации) перед началом подготовки остригла выше плеч и мелировала. Эффект двухцветности, когда один из оттенков был ее естественным цветом, а второй — почти совпадал с его собственным, нравился Малфою, будил в душе что-то неясное, чему не очень-то и хотелось давать определение — не варвар же он. Она шла, Драко смотрел и готов был смотреть бесконечно, вот только внутренний джентльмен не одобрял такого поведения. Малфой вышел из каталепсии, в три шага преодолел расстояние до своей женщины и отобрал у нее тяжелые книги. Наверное, за то, что она не повернула голову, позволяя чмокнуть себя на людях в губы, а не в щеку, нужно было благодарить Хигги, но благодарить Хигги не было никакого желания. Он подвел Гермиону к группе, приобняв за талию.

— Северус, Эрлик, — она напряженно кивнула, а затем, охладив голос на десять градусов, с пренебрежением, которое одобрила бы сама Нарцисса Малфой, выплюнула: — Хигги.

— Вайт, — жеманно улыбнулась та, назвав Гермиону по поддельной девичьей фамилии, в очередной раз подчеркивая отношение к факту их брака. — Рада видеть.

В полной мере насладиться ревностью любимой не получилось, он отметил недовольное выражение на лице обходящего их студента и осознал, что они полностью перегородили одну из обычно оживленных дорожек между корпусами, а привлекать внимание маглов ему не нравилось.

— Отойдем к дереву? — предложил он, мотнув головой в сторону раскидистого платана, и двинулся туда первым, направляя Гермиону, поэтому не успел отследить, как из рукава крестного высунулся кончик палочки. Едва заметный взмах — Хигги дернулась и повернулась, как под Империусом, а затем черные глаза Снейпа впились в ее лицо. Ноги Драко будто бы приросли к асфальтированной дорожке, под его рукой замерла Грейнджер. Ее всхлип и паническое «Здесь нельзя колдовать!» прозвучали в унисон его мыслям, тут же развившимся в драматическом ключе: сейчас сюда сбежится охрана, их отведут в деканат магического отделения, оштрафуют, если не арестуют, и учеба закончится, не успев начаться. Шепнув что-то едва слышное, Снейп разорвал зрительный контакт, взмахнул палочкой еще раз, и Сирша бодро зашагала в сторону выхода с территории, не прощаясь и не обращая внимания на оставшуюся позади компанию.

Сотрудник службы безопасности неслышно вынырнул из кустов, Малфой обреченно вздохнул, прижал Гермиону крепче к себе и настроился на долгое неприятное разбирательство, но Северус показал что-то на раскрытой ладони, и маг исчез так же бесшумно, как и появился.

— Вы в своем уме?! — возмущенно выпалила Грейнджер. — Наложили заклинание на маглу и…

— И, как видите, не превысил полномочия, — Снейп нарочито равнодушно пожал плечами и высокомерно вздернул бровь. И этот человек называет Малфоев артистами!

— Но зачем?! — продолжила негодовать радетельница за справедливость.

— Должен был убедиться, что помешательство этой барышни на вашем… супруге не вызвано искусственно. С помощью магии. Что ее не подослали к вам в качестве шпиона… недруги, — видимо, у них с Гермионой одновременно вытянулись лица, Снейп издал свое коронное фырканье и продолжил: — Все в порядке. Девчонка поспорила с кем-то, что сможет уложить тебя в постель, и увлеклась сверх меры, — он одарил Драко лучшим снисходительным взглядом, Малфой почувствовал, как щеки и шею заливает румянец, и проклял крестного: какого дракла так унижать его при чертовом Маккинноне? — Можешь не благодарить. Я немного скорректировал это помешательство, убрал зацикленность. Это не значит, что она полностью бросит свою затею. Потерпишь. И вы, Гермиона, тоже потерпите. Не страшно. Главное, что за этим не стоит кто-то желающий подобраться к вам обоим.

— Параноишь, — презрительно скривился Драко, просто чтобы хоть немного восстановить реноме. Чихал он на мнение Маккиннона, но… Нет, не чихал. Было неприятно. Мало того, что сам сквиб — свидетель его позора, так он еще, к Трелони не ходить, расскажет обо всем этом своему очкастому напарнику, и они вместе будут ржать.

— Не без причины, — выплюнул Северус, теряя терпение. — Давайте переместимся в более приватное место. У меня не так много времени, а я не планировал посвящать его целиком вам. Мне нужно повидаться с мисс Лавгуд. Обеими мисс Лавгуд.

— Они у Куинни. У миссис Голдштейн-Ковальски. Мы можем аппарировать к ней, и Луну проведаем, и поговорим. Точка аппарации есть в каждом втором корпусе на минус первом этаже. И входы для волшебников, конечно же. Они работают по принципу входа в Косой переулок. Только палочка, которой можно открыть вход, должна быть зарегистрирована в деканате, наши зарегистрированы, так что с этим проблем не будет, — затараторила Гермиона. Как всегда: повышенная нервозность включала в ней режим заучки.

— Радость моя, я не уверен, что у Куинни удастся приватно поговорить, — заметил он как можно размереннее, в такт словам потирая тонкое плечико, чтобы снизить градус грейнджеровской нервозности.

— Можно уединиться в той комнате, где мы спим, когда остаемся у нее. В смысле не уединиться, а зайти и…

— Мне подходит, — оборвал Снейп бессвязный лепет покрасневшей до кончиков ушей Гермионы. Драко не отказал себе в удовольствии наклониться и чмокнуть ее в разгоряченную щеку, а затем шепнуть в розовое ушко успокаивающее «Тшшш».

— Ведите. Так даже лучше, разделаюсь со всем сразу. К Куинни у меня вопрос, а для мисс Лавгуд — передача.

— Нам туда, — Драко махнул головой, показывая направление к ближайшему корпусу с точкой аппарации, и удивленно переспросил Северуса: — У тебя передача? Не у него? — Малфой обернулся, чтобы лицезреть, как веснушчатую кожу Маккиннона зальет краска.

Этого типа они принимали раз десять за последние полгода. Официальной причиной метаний Эрлика с континента на континент значился перевод из одного учебного заведения в другое, но перевод никак не мог быть связан с его визитами к ним, и его поведение рядом с Луной подсказывало, что причина как минимум не одна. Малфой хмыкал всякий раз, когда в присутствии Полоумной у сквиба соловел взгляд и приоткрывался рот, но отказывался проводить параллель между Маккинноном и собой, пялящимся на Гермиону. Категорически. Ничего общего. Даже сравнивать глупо. Гермиона — огромный мир, который Драко будет исследовать до конца жизни, а Лавгуд — ну… это Лавгуд.

Как ни странно, сквиб на этот раз сдержался. Кажется, он вообще не отреагировал на упоминание пассии, вместо этого странным незнакомым взглядом пялясь на Гермиону. От размышлений, чем может быть вызвано отсутствие обычной реакции, отвлекло резкое «Да» и последующее «Как она?» Снейпа.

— Я не вижу изменений, — честно ответила Грейнджер. — Но Куинни говорит: Луни идет на поправку.

Драко был склонен скорее согласиться с Ковальски, чем с женой, хоть и не собирался об этом говорить. Изменения происходили. В глазах Лавгуд становилось все больше осмысленности (больше по лавгудовским меркам, конечно), их реже заволакивало туманом, она почти не проваливалась в прошлое, начала узнавать дочь и даже говорить с ней, а не только напевать осточертевшую всем песенку, состоящую из женских имен. Но не все менялось в лучшую сторону, в ее поведении появилось кое-что смущающее, заставляющее Малфоя радоваться, когда Лавгуд гостили у Куинни. Луна почти перестала утруждать себя условностями: несмотря на холод, не носила одежду, не чувствовала необходимости в уединении, для того чтобы сходить в туалет, принять душ или… Драко отогнал воспоминание о том случае, когда застал ее с рукой между ногами. Салазар и Ровена, так неловко ему не было никогда! Даже давнюю фантазию, в которой он наблюдает за ласкающей себя Гермионой, пришлось засунуть в пыльный угол сознания.

Со стороны крестного прозвучало задумчивое «хм». Малфой не удивился бы, что относится оно к тому, что прямо сейчас провертелось в голове. Он в очередной раз подумал, что пора возвращаться к окклюменции, но стимула по-прежнему не нашел — Северус видел воспоминания и похлеще этого. Куинни советовала не форсировать, а лень и нежелание возвращаться в стылую пещеру, где Драко прятал мысли три года, охотно с ней согласились.

— Вниз и можем перемещаться, — шепнула Гермиона, отбив пароль на кирпичах боковой стены здания.

— Грюм сожрал бы вас с потрохами, — хмыкнул Снейп, шагая по лестнице сразу же за ними, и Драко с ужасом осознал, что не проверил гостей на подлинность — так изумился, увидев крестного, что даже мысли не допустил, что «король ненастоящий». А потом, быстро проанализировав недавнее общение, пришел к выводу…

— Никто не смог бы воспроизвести вашу манеру общения, Северус, мы уже это проходили, — беззаботно уронила Гермиона, даже не оглядываясь.

Да, именно к такому выводу.

— А вдруг я под Империусом мистера Маккиннона?

Ага, сквиб, который подчинил своей воле одного из лучших окклюментов современности. Драко как раз собирался фыркнуть вслух, когда короткие, но острые ногти впились ему в запястье. Точно, называть сквиба сквибом в лицо невежливо. Малфой ограничился поворотом головы и недоверчиво вскинутой бровью.

Грейнджер остановилась в закутке за лестничной площадкой, закатила глаза, но все-таки провела проверку:

— Какую намеренную ошибку я допустила в одном из наших разговоров, классифицируя Аурума?

— Хм, отличный выбор, — всякий раз, высказывая кому-либо одобрение, Северус делал такое скорбное лицо, будто расставался с последним кнатом. — Вы назвали мою неясыть филином.

— Так и было, — Гермиона протянула свободную руку Снейпу, Драко ничего не оставалось, кроме как подать локоть Эрлику. — Теперь готовы? — спросила она для проформы и переместилась быстрее, чем кто-то успел бы сообщить о своей неготовности.

— У нас гости, Луни, — нараспев произнес высокий и музыкальный голос из комнаты рядом с той, в которой они оказались. — Сейчас-сейчас. Иду-иду.

Снейп пробормотал себе под нос что-то о тотальном пренебрежении мерами безопасности.

— Здравствуйте, дорогие, проходите в гостиную, — нараспев произнесла Куинни, приковывая к себе внимание всех гостей. То ли это было невероятное обаяние, то ли один из магических талантов — Драко не пришел к однозначному выводу, — но Куинни Голдштейн-Ковальски завораживала в прямом смысле слова. Несмотря на огромную подушку в руках, сухонькая старушка двигалась с грацией заправской танцовщицы, а голос ее околдовывал, как голос сирены, и они как крысы за дудкой гамельнского чародея один за другим вошли в гостиную.

— Не волнуйся, Севи! — Услышать это «Севи» стоило хотя бы ради судороги, перекосившей угрюмое лицо Снейпа. — Явись вы с недобрыми намерениями, остались бы снаружи и блудили бы вокруг, пока не упали без сил. Охранные чары настраивал Мори, а человеколюбием мой мальчик не отличался.

Мальчик. Драко перекосило похлеще крестного.

Куинни уложила крупную декоративную подушку в форме зуву стоймя на диван и подперла двумя небольшими подушками-демимасками. Со стороны гостевой спальни послышались шаги.

— Луни, наши гости не способны оценить красоту Мадонны с младенцем, накинь халат или мантию, — не прекращая наводить порядок на диване, спокойно и размеренно посоветовала она, но опоздала. Кроме присосавшейся к груди дочери, на Лавгуд не было ничего. Пандора с громким чмоком оторвалась от источника пищи, чтобы повернуться к обществу и одарить всех безоблачной улыбкой довольного жизнью младенца, отчего из темно-бордового соска потекло молоко. Драко уже давно привык к таким зрелищам и не кривился, но на влюбленного идиота-сквиба сценка должна была произвести неизгладимое впечатление. Малфой не смог себя остановить и со злорадством повернулся к Эрлику. Тот стоял как громом пораженный, покраснев до насыщенного винного цвета, но вместо того, чтобы пользоваться случаем и пялиться на предмет воздыханий, жмурился изо всех сил.

Гермиона выскользнула из-под руки и оказалась около Полоумной, настойчиво утягивая в спальню, шипя на ухо что-то неразличимое, вызывающее у Лавгуд только мерное хлопанье ресницами.

— На тебя холодно смотреть, Луни, иди-иди, ты же не хочешь заморозить наших гостей, — хозяйка плавно подошла и забрала Пандору из рук матери. — Мы с крошкой-малышкой Пэни скажем всем «привет-привет».

Лавгуд окинула каждого рассеянным взглядом, улыбнулась так же ярко и безмятежно, как Пандора, и наконец позволила Гермионе увести себя.

— Она похожа на Луну, просто копия, — удивленно протянул Маккиннон, когда Куинни с младенцем на руках подошла к нему, — но волосы...

Пэн действительно походила на мать (круглые голубые глазенки навыкате, нос-кнопка и губки бантиком) — впрочем, Драко не исключал, что это черты Лавгуд годились для младенческого личика (в комплекте с вечным недоумением в глазах, как у малютки в первые дни жизни) — походила всем, кроме волос — рыже-золотистых, ярких и пушистых. И эта деталь не помогала с установлением личности отца. За четыре с половиной месяца жизни крохи были обговорены, кажется, все возможные версии, вплоть до кого-то из Уизли. Версию, конечно, толкнул он, а Грейнджер яростно защищала рыжее семейство. Только перебрав всех своих знакомых Уизли и не найдя неоспоримого аргумента в пользу любого из них, Малфой согласился, что рыжим мог быть и тот самый «мальчик Микки». Обсуждалось это как в узком семейном кругу четы Малфоев, так и с Маккинноном, который впервые увидел Пандору в недельном возрасте. Цвет ее волос остался неизменным, откуда это удивление?

— Луна задремала, скоро подойдет, — разборчиво, чтоб услышали все, прошептала вернувшаяся Гермиона.

А ведь еще не так давно эта чрезмерная артикуляция вызывала раздражение. Теперь она ассоциировалась с девушкой, чье присутствие рядом превращало его, Драко Малфоя, в размякшее на солнце желе, в тупо лыбящегося идиота. Манера говорить была одной из мелочей, составляющих ее образ, и каждая такая деталь зажигала внутри по маленькому солнцу. Было откровенно плевать, как это выглядит для других. Драко не пытался отрицать, что присутствие Грейнджер так на него влияет. Он прекратил это через пару недель после того, как все началось. Зачем? Сначала увлечение Гермионой отвлекало от обиды на родителей, потом… поглотило с головой. Именно оно помогло пережить отъезд матери и смерть отца. Чем дальше, тем сложнее было представить, что он не всегда любил Грейнджер, что многие годы не испытывал к ней ничего. Нет, иногда он на нее злился, иногда ощущал толику интереса, как к необычной зверушке, и всегда унцию страха (Гермиона была маглой, а от своего страха перед этим видом он не избавился до сих пор), но эти всплески эмоций были скоротечными, когда они отступали, оставалось безразличие, приправленное снобистским презрением.

Сейчас Гермиона Грейнджер была для Драко всем (не приведи Мерлин ей об этом узнать, лекция о границах, индивидуальности и поиске своего места в жизни была бы обеспечена). Глупышка не понимала, что именно она заставляет его желать большего, стимулирует стать мужчиной, которому место рядом с ней, ну и тем, кто будет сдерживать ее внутреннего гриффиндорца. Нездоровая зависимость — фигня. Никогда Драко не чувствовал себя таким цельным. Еще недавно он, как здравомыслящий человек, реально взвесивший шанс на то, что девчонка, которую он обижал, согласится его спасти, считал, что жизнь окончена. А потом с ним произошла Грейнджер, перевернула его мир с ног на голову, и Драко ни о чем не жалел. Не то чтобы совсем ни о чем, все-таки внутри ныла незакрытая рана от смерти отца, отца, которого он оттолкнул, который так и не узнал, что в конечном счете сын благодарен ему за глупость, совершенную много лет назад, который не узнал, что сын его любит. А Снейп ведь предупреждал, что так будет, настаивал на разговоре с Люциусом. Снейп. Какого черта он забыл на этом континенте?! С некоторых пор настораживали даже его звонки, а тут целый визит.

— Так и чем обязаны? Неужели Британия наконец ушла под воду? — фыркнул он в лучших своих традициях.

— Драко, — на локте сомкнулась знакомая маленькая рука, и Малфой тотчас приготовился пошутить еще одну такую же неудачную шутку, только бы рука оставалась на месте. Тюфяк.

— Здесь все, как и ты, прекрасно понимают, что за бравадой твой муж скрывает беспокойство, — он просто ненавидел эту манеру Куинни облекать в слова потаенные мысли.

— Прости, — улыбнулась легиллимент, передавая ему с удовольствием сосущую большой палец малышку. — Севи действительно с важными новостями.

— Я бы хотел переговорить с вами, миссис Голдштейн-Ковальски, — начал крестный в манере, которую демонстрировали студенты у него на уроках, но никак не он сам.

— Зови меня Куинни, дорогой, — пожилая ведьма заглянула в черные глаза Снейпа и со всей своей непосредственностью зачастила:

.

— Нет, это не сработает, а это можем попробовать. Нет, я не поеду, у меня тут Луни и Драки с Герми. Просто переправь девочку сюда. Да, я понимаю, что их будет двое с мальчиком.

— Гестия? Джордж? — вклинилась в односторонний разговор Гермиона.

Снейп сухо кивнул, но Куинни пояснила:

— В бедняжке много злости, нужно ее подлечить раньше, чем она наделает беды.

— Вы не считаете, что девушке, хладнокровно обдумывающей убийства ровесников и младенца, если тот, то есть та, окажется ей родней, не стоит приближаться к этому младенцу?

Миссис Голдштейн-Ковальски широко улыбнулась Пандоре, ответившей вялой сонной улыбкой, и пропела:

— Дядя Севи не верит, что наша детка сумеет себя защитить, дядя Севи не верит, что нашу детку нельзя не любить, — а затем спокойно, как педагог на уроке, пояснила: — Решиться на убийство непросто, тебе ли не знать, милый. Гораздо бо́льшая проблема бедняжки, потерявшей сестру-близнеца, — суицидальные мысли, а малышка ее покорит, я уверена, к тому же буду рядом. Не нужно недооценивать меня, — от тени, промелькнувшей на лице этой удивительно позитивной пожилой дамы, пробрало до костей. Тень исчезла, как не было, когда она вернулась к ответам на невысказанные вслух вопросы: — Герми и Драко это пойдет на пользу, а его маме… Нет, Непреложный обет не обманешь, он связывает магию с магией. Сожалею.

— Что с мамой? — не сдержался Драко, но его вопрос потонул в потоке отборной брани минимум на трех языках в исполнении миссис Голдштейн-Ковальски (к чему привыкнуть было невозможно — не из уст рафинированной старушки).

— Влить бы его в глотки вашим так называемым судьям. Конечно я впущу тебя, но искать будешь сам. Дети тебе помогут.

Судьи? Снейпа вынудили выкроить несколько часов в своем плотном графике какие-то новые решения Визенгамота? Решения, заставившие Куинни вспомнить ругательства на родном языке покойного мужа, а так же французские и английские аналоги? В груди закололо неприятное предчувствие.

— Что там на этот раз придумали старые маразматики? — спросил он, глумливо растягивая слова. За ленцой на этот раз прятался дикий страх.

— Много чего, — сквозь зубы ответил Снейп, а затем неожиданно подал голос Маккиннон:

— Эти… люди сочли хорошей идеей подливать студентам Хогвартса зелье, подавляющее либидо. Начиная с третьего курса и до сдачи ЖАБА. — Драко задумался, чего же не хватает его голосу — он звучал знакомо, но как-то иначе, — а задумавшись, упустил возможность снисходительно фыркнуть что-то вроде «тебе-то какое дело?». — Они считают, что прием такого зелья поможет избежать ситуаций... ну, ситуаций как с Луной и другими девочками.

«И мальчиками», — мысленно добавил Малфой.

— ...и педагогам на постоянной основе, чтобы наверняка, — пробубнил Снейп, Драко не стал переспрашивать, шутит ли он.

— Что?! — вскрикнула Гермиона, но скосив глаза на задремавшую у него на руках Пандору, заговорила гораздо тише: — Это же какое-то средневековое невежество! Для гармоничного развития подросткам…

— Обойдемся без лекции, — Северус устало потер переносицу. — Если бы я одобрял это решение, не просил бы помощи.

— Мы можем помочь?

— Да. Миссис Голдштейн-Ковальски…

— Севи, я просила называть меня Куинни.

— Куинни отведет меня в библиотеку Мориса. Но у меня нет недели на поиски информации. Я отберу с десяток книг, вы просмотрите их и сделаете заметки, передадите с... Эрликом назад. Похожий эксперимент уже проводили. Здесь, в Штатах. Нужно найти литературу, описывающую реальные последствия. И гипотетические тоже. Нужно доказать, что таким образом будет потеряно целое поколение.

— Я напишу обоснование, опираясь на исследования биохимических процессов в организме тинейджеров...

— Нет, — вырвалось у Драко почти против воли, но раз сказал А, пришлось говорить и Б: — Нельзя брать за основу знания маглов…

Сейчас начнется… Малфой только надеялся, что супруге не изменит здравый смысл и она будет орать на него шепотом, чтобы не разбудить Пэн. Три, два, один...

— Если ты, закостенелый баран, то…

— Драко прав. Две третьих Визенгамота — старые чистокровные ублюдки, простите, дамы, — без тени раскаяния извинился Северус. — Все эти маги и ведьмы просто откажутся слушать, если речь зайдет об опыте простецов.

— Неужели они не понимают, что все мы должны пройти через подростковые увлечения, гормональные перестройки?!

От крика Пандора хныкнула, Куинни осторожно забрала ее и, напевая что-то мелодичное, унесла в комнату, где кимарила Луна, поманив Снейпа за собой. Драко повернулся к Гермионе.

— Даже ссылаясь на маглов, нужно упирать на то, что у нас этот период проходит сложнее, чем у них, — в ответ на гневный обвиняющий в предвзятости взгляд карих глаз он пояснил свою мысль шире: — Погладить их эго, намекая, что урон, который мы можем нанести друг другу, гораздо серьезнее, — можно было привести в пример обилие сдобренных любовным зельем подарков, которые Поттер получал на шестом курсе, но в голове всплыла история посвежее: — У нас вероятность натворить дел повыше. Вспомни, отворот…

— При чем здесь подростки?! Мы не знаем, кто запечатал его. Возможно, твоя тетка…

— Грейнджер, ты ведь понимаешь, что такая, как она, не стала бы размениваться на глупости. Смысл?

— Заставить нас с Роном страдать? — неуверенно пробормотала Гермиона.

«Нас с Роном» неприятно резануло ухо, ответ вышел грубее, чем планировалось:

— Не глупи. Не ее уровень. Беллу привлекали пытки и убийства. Тебя и Уизли вообще не должно существовать в ее картине мира!

— Это была не Молли! — вспыхнула Грейнджер в ответ.

Ссориться не хотелось, тем более при свидетелях.

— А я и не утверждаю, что это Молли, — примирительно бросил он. — У нас тут есть будущий этот… детектив, как в твоих… сериалах, как их? Процесуалах…

— Процедуралах, — маленькая всезнайка не могла его не поправить. Кажется, мир сохранен.

— Хочешь задачку, Эрлик? — у Драко даже получилось изобразить добродушие. — Смоделируем ситуацию. На юную волшебницу наложили заклинание, отвращающее ее от мальчика, который ей симпатичен. И не простое, а необратимое. Запечатанное смертью. То есть автор заклинания либо умер сразу после этого, либо лишил кого-то жизни, что многократно усилило заклинание. Среди подозреваемых ведьма-маньячка, мать большого семейства, совершившая одно убийство в пылу битвы, и смертельно раненая безнадежно влюбленная барышня.

— А зачем матери семейства такое делать? — с угрожающей интонацией поинтересовался Маккиннон, сверля Драко глазами.

— А почем мне знать, — Малфой легкомысленно пожал плечами, чувствуя себя под этим взглядом неуютно. — Может, личность девушки не устраивала.

— С чего бы…

— Мистер Маккиннон! — прикрикнул Снейп, выходя из спальни Луны. — Драко, нет времени на клоунаду! Потом обсудите…

— Погодите! — сквиб Эрлик перебил Северуса Снейпа, это само по себе казалось невероятным, но еще более невероятным было то, что Северус Снейп спустил ситуацию на тормозах. — Если нет других подозреваемых и других вводных, то скорее всего виновата умирающая девушка. А может, и не виновата: случайная мысль, случайное колдовство…

Что-то в его интонациях было необычным, Драко почти поймал проблеск узнавания, но, перехватив взгляд Гермионы, отвлекся.

— Слышишь, Грейнджер… — он самодовольно выгнул бровь.

— Не важно. Нужно пресечь…

— Я и пресеку. Мы пресечем, вы мне поможете, — бросил Снейп профессорским тоном. — Это можно было бы решить дистанционно, поговорить очно я хотел о другой инициативе членов Визенгамота и Кингсли, — он пристально посмотрел в глаза Драко, и тот почувствовал, как встали дыбом волосы на загривке. Что еще? Что заставило занятого по самую макушку Северуса пересечь океан, если на фоне этого чертово зелье, снижающее либидо, — мелочь?

— Какой инициативе? — они с Гермионой задали вопрос хором. Ее пальцы легли поверх его пальцев, и прикосновение вышло не их приятных — костяшки свело от ее крепкой хватки.

— Очередное гениальное решение проблемы, которое позволит Министру поставить крест на проблеме «оступившейся молодежи», — интонацией Снейп четко обозначил кавычки. — Имеются в виду косвенно замешанные в дела Волдеморта старшекурсники и недавно закончившие школу юнцы. Наказание, гораздо суровее первоначального, чтобы удовлетворить недовольных победителей. Проверенное, в отличие от его глупой попытки лишения магии.

— Что на этот раз? — выдавил Драко из себя ровно настолько презрительно, насколько смог.

— Они хотят наказать их, то есть вас, забвением.

Забвением? Сотрут им память? Или… сотрут память о них? А как же… Как же… Малфой громко выдохнул распирающий грудную клетку воздух, с трудом удерживая рвущуюся наружу истерику, и, чтобы отсрочить неизбежное, задал самый безобидный из вертящихся на языке вопросов:

— Нас — это слизеринцев?

— В основном, судей интересует так называемая «природная знать». — Последние два слова не просто были взяты в кавычки, они сочились одновременно едким ядом и иронией. Как же он сам далек от такого виртуозного владения интонациями! — В перспективе Визенгамот желает добиться забвения всех магических семей, запятнавших себя связью с Волдемортом. После того, как его рьяные приспешники окажутся в Азкабане, конечно.

— Но сами члены Визенгамота…

— ...озаботились своей репутацией.

— Как удобно, они останутся новой элитой, если о старой забудут.

— Именно, — гримаса, исказившая лицо Снейпа, выражала брезгливость в превосходной степени. — Но до этого пока далеко. Первый шаг — студенты, применявшие непростительные в Хогвартсе не по своей воле, и молодежь, завербованная Волдемортом из вчерашних выпускников.

— Стоп, стоп, стоп, — голос Грейнджер зазвучал над ухом так пронзительно, что перебил гул в голове Драко. — Что значит «забвение»?

— Вам объяснить значение этого слова? — раз крестный позволил себе подобный выпад, значит, разозлился по-настоящему.

Малфой послал ему свой лучший испепеляющий взгляд, прижимая к себе сжавшуюся в комочек Гермиону, и ледяным тоном осадил:

— Северус!

Неожиданно миротворцем выступил Эрлик.

— Они желают, оглушить, так сказать, двух пикси, одним Ступефаем, — вклинился он в разговор. — Ээээ… Дж… дядя говорил о каком-то древнем ритуале.

— Пытка Герострата, — отчеканил Снейп. — В средние века ее использовали для ученых, перешагнувших границы допустимого. На авторство открытий и изобретений наказуемого накладывали забвение, они становились общественным достоянием, а имя мага исчезало как из памяти, как и из письменных источников. Затем чары усовершенствовали, их стали накладывать на целые семьи. Почти до девятнадцатого века.

— Я читала об этом, то есть встречала упоминание пытки Герострата, — еле слышно прошептала Гермиона, и никто не улыбнулся ее коронной фразе. — Разве международная конфедерация магов не запретила ее использовать через год после принятия статута?

— Запрет носил рекомендательный характер. Пыткой Герострата перестали злоупотреблять. И не смотрите на меня так, — Северус перехватил удивленные взгляды всех троих слушателей. — Я знаю все это потому, что последние сборища почтенных магов были посвящены именно этой теме.

— То есть они хотят… — язык не поворачивался закончить фразу, — нас…

— Вместе с темными делами последнего года забудется все, что сделал осужденный, его родственники и предки для волшебного мира. У всех, с кем его сталкивала судьба, — друзей, одноклассников, учителей, выпадут из памяти любые взаимодействия с ним, из книг и хроник сотрутся все упоминания о том, чем славился род, останется просто фамилия без вековой истории и веса в обществе. Во влажных мечтах Визенгамота и имущества, но так сложилось, что ритуал не распространяется на материальные ценности и недвижимость. Как бы им ни хотелось прибрать к рукам имения и хранилища, ничего не выйдет.

Драко дал емкое и короткое нецензурное определение ситуации, и ему даже не стало стыдно, Северус кивнул и продолжил:

— Все это чревато, но процесс уже запущен. Люди Кинга обрабатывают тех, кто не согласен. Ах да, главное: сам осужденный на пытку Герострата и его родственники будут обо всем помнить, но не смогут вынести знание из семьи, что и является наказанием.

— Но ведь это на руку тем, кто скрывается от закона, — робко заметила Грейнджер.

— Поэтому будет касаться тех, кто от закона не скрывается и ни в чем особенно страшном не замешан, но чей род известен в Британии издавна. Паркинсон, Блетчли, Флинт, Харпер, Уоррингтон, Булстроуд, Малфой.

— Но не Гринграсс? — с хмыканьем спросил Драко.

— Нет, не Гринграсс, — Северус хмыкнул в ответ, вскидывая бровь.

Значит, Парис смог обеспечить своим близким лояльность власти. «Лицемерные мрази», — подумал Малфой, не имея в виду никого конкретно. У Дафны отлично получался Империус. Да, она не умела пытать и рыдала после каждого занятия, где приходилось наблюдать за пытками, но вторым непростительным владела отменно. Вот только Дафна уже потеряла сестру. Она уже пострадала, ее маленькой Тори больше нет и никогда не будет, можно ли сделать ей еще больнее? Неужели сам Драко предпочел бы не помнить об Астории, смешной, капризной, упрямой Астории? О ее раздавленном теле — предпочел бы, да. Но это тоже часть короткой биографии Гринграсс, поэтому справедливо помнить всё.

Драко задумался. Из истории магии исчезнет информация о том, что автором продвинутых защитных чар, в частности заклинания умножения и огненной руки был Брутус Малфой, что Люциус Первый едва не стал британским монархом, женившись на королеве, и о прабабкином зелье для рождения мальчиков тоже. Чувство несправедливости — прошлые Малфои не виноваты в идиотских просчетах нынешних — беспокоило как расчесанный комариный укус, но вместе с ним в душе рождалось что-то другое. Облегчение. Освобождение. И если отбросить беспокойство о давно почивших, перспектива манила, влекла. Британские волшебники забудут о том, на какой стороне выступал Драко Малфой в недавней войне, не станут сравнивать его с выдающимися предками, ассоциировать с отцом, ему в спину не прилетит презрительное «убийца Дамблдора». Даже «хорек» не прилетит! Он не должен будет оправдываться и оправдывать чьи-то ожидания. Он сможет вернуться и начать с чистого листа. Грейнджер не придется стыдиться его. Стоп! Она — Малфой… Драко похолодел.

— Погоди, Гермиона — моя жена, ее забудут. Она… если бы не она…

— Забудут.

— Ты должен сделать так, чтобы Визенгамот не проголосовал за этот бред! Северус, ты ведь можешь. Внуши им, свари зелье, ну?

— Если бы можно было что-то сделать, я бы сделал. Из всех имеющихся вариантов — этот самый безобидный.

— Безобидный?! — голос взвился на октаву, за дверью захныкала Пандора. — Грейнджер — чертова героиня войны, нельзя так!

— Я вообще-то здесь, — фыркнула помянутая. — И думаю, это к лучшему. Забудут не только заслуги, но и то, чем я импульсивно поделилась с ребятами. Морис советовал держать это в секрете, — голос слабый и тоненький в начале тирады набирал обороты, — а после ритуала никто не вспомнит о моей связи с Волдемортом.

— И о том, что ты самая яркая ведьма поколения!

Она деланно хихикнула и махнула рукой.

— И славно. Люпин был предвзят, — теперь интонация окрасилась светлой грустью.

Ну что за болван?! Напомнил о погибшем любимом учителе. Или одном из любимых. Грейнджер, кажется, любила всех, кроме Амбридж.

— Но так нельзя, одно дело — я, я только рад буду, другое — ты…

— А что я? Это шанс стать не подругой мальчика, который выжил, а собой, той, кем заслуживаю стать, кем смогу. Вот только… Северус говорит — все, кроме семьи, значит, и друзья, — она мужественно постаралась не подпустить в голос слезы. — Может быть даже хорошо, если меня забудет Рон, но Гарри, Невилл, Джинни…

Краем глаза Драко заметил, как крестного передернуло. Значит, рыжая еще не оставила своих попыток соблазнить его. Это проскочило краем, потому что в разуме царила одна чертова грядущая пытка Герострата.

— Грейнджер, давай разведемся, — через силу выдавил он.

— Прекрати драматизировать! — закатила глаза ненормальная. Драко не знал, какой реакции ждал (не девчоночьих же воплей «ты что, разлюбил меня?!» в исполнении этой девчонки, совсем непохожей на других?), но точно не такого пренебрежения. — Все хорошо. Мэнор останется твоим. Захочешь, отстроишь дом, захочешь, поставишь новый — мне и в беседке хорошо, — но, отучившись, мы с тобой сможем вернуться и начать все с чистого листа без оглядки на прошлое. Друзья… это тоже не страшно. Мы заново познакомимся, и…

— Я на это не согласен! — выпалил Маккиннон. Драко не успел поинтересоваться, каким драклом это касается его, потому что Снейп опередил:

— Мистер Поттер, мы договаривались!

— Поттер?

— Гарри? — выкрикнули они с Гермионой одновременно.

— Эрлик дал волос, а сам изображает меня на парах, у нас сегодня теория, так что никто не заметит подмены, — с вызовом бросил мальчик, который пересек океан ради подруги.

— Речь шла о том, чтобы вы не выдали себя! — зашипел Северус в своей манере. — Вас не должны видеть в их воспоминаниях, если что! Вы обещали не выходить из образа. «Я только посмотрю на них», — ваши слова!

— А вы обещали рассказать о медальонах.

— Рассказываю. Министр магии, глава Визенгамота, глава аврората и глава Отдела тайн будут помнить о тех, кто подвергся пытке Герострата. Вчера закончил изготавливать медальоны, блокирующие действие этих чар. Между прочим, нашел способ по наводке из энциклопедии артефактов, Драко.

— А ты?

— Я же сказал, что глава Отдела тайн…

— Ты теперь…

— Пока что. Так проще. И я сделал один про запас для этого невыносимого молодого человека. — Малфой был знаком с этим тоном с детства и классифицировал его как нежное ворчание, он заподозрил, что крестный привязан к Поттеру не меньше, чем к нему.

— А мама? — ужас в очередной раз заворочался в животе тяжелыми камнями.

— Станет ли ее положение хуже оттого, что ее приятели забудут предательство Малфоев? Мы говорили с ней. Она уверена, что пытка Герострата пойдет на пользу дела. Если на ее счет у кого-то есть подозрения, они исчезнут.

Прозвучало слишком оптимистично.

— Ее подозревают?

— Пока нет, но рано или поздно заговорщики задумаются, с чем связаны внезапные смерти членов организации. Чем меньше они будут в этот момент помнить о Нарциссе, тем лучше. — Драко не нашелся с ответом, и крестный сменил тему: — Кингсли хочет, чтобы о Лавгуд тоже забыли. — На фоне остального эта новость не вызвала никакого отклика, и в полной тишине Северус добавил: — А я хочу, чтобы о вас забыл и сам Шеклболт. Так что... возможно, с его медальоном что-то пойдет не так.

— Лучшая новость, — фыркнул Драко. Министр с некоторых пор занимал одно из почетных мест в ряду тех, кого Малфой не жаловал. Гермиона отреагировала спокойнее: коротким кивком, мол, поняла, одобряю.

— Интересно, как часто в истории применялась пытка Герострата… — она прикусила ноготь на большом пальце левой руки, что свидетельствовало о нервозности.

— История об этом не помнит, — губы Снейпа искривила улыбка. — Я понимаю ваше беспокойство. Злоупотреблять тем, что может коснуться каждого, не станут. Уберут тех, кто стоит костью в горле, и спрячут информацию о ритуале под грифом «секретно» в недрах Отдела тайн.

— Это хорошо.

Как она может так спокойно реагировать! Драко убивала несправедливость.

— Я жив благодаря тебе, а тебя из-за меня забудут! Забудут все, что ты сделала для них! Виноват я, а ты...

— Ты не думал, что я этого хочу? Что для меня пытка Герострата — тоже благословение, возможность жить без груза чужих ожиданий, без ненужной славы! Что мне достаточно того, что Гарри, ты и Северус будете помнить меня, — когда такое зажигалось в карих глазах, Малфой с трудом держал руки при себе. — А остальным я еще покажу, кто я такая!

Маккиннон-Поттер весело хмыкнул, Северус покачал головой, в проеме застыла мягко улыбающаяся Куинни Голдштейн-Ковальски с сонной малышкой на руках. Драко отметил это всё периферийным зрением, потому что глаза его были прикованы к Гермионе — решительной, сосредоточенной, яростно отстаивающей свое мнение. Любимой. Она накрыла его стиснутые кулаки нежными пальцами и огладила костяшки.

— Не глупи, мы пройдем через это вместе. Станем кем-то новым или напомним, кем были. Только потом!

Драко понимал, что это первая реакция, что потом будет анализ, переосмысление, много разговоров, но сейчас Гермиона Грейнджер выбирала его. Снова. Соглашалась разделить с ним судьбу. Он потянул ее за руки и привлек к себе. Она умостила голову у него на груди и прошептала в отворот пиджака: — Я хочу просто жить.

Примечания:

Уф. Настало время ставить точку в истории, которая писалась больше 2,5 года. Символично делаю это в свой день рождения. Знаю, что многим финал покажется мрачным (и что вы мне сделаете, я в другом городе), но это старт для героев, это время для исцеления, размышлений о будущем и составления планов. Вокруг них зыбко, но они уверены, что хотят шагнуть в это новое неизведанное вместе.

И спасибо бете, которая была с историей все 2,5 года.

Спасибо тем, кто прошел со мной этот путь от начала, тем кто присоединился в процессе, и тем, кто прочитает эту историю потом. Люблю вас!

Ой, неужели я сейчас нажму кнопку завершен?

PS: о дальнейших творческих планах можно узнать здесь https://t.me/Velena_d. А также посмотреть картинки, спойлеры к впроцу и просто пообщаться с автором.