Enchanting Sinner (гет)

— Ты моя. Только моя.

Губы Люциуса коснулись её уха, дыхание было горячим, прерывистым, пока он двигался в ней.

— Да, — прошептала Нарцисса, содрогнувшись от накатившего жара.

Она выгнула шею, поддаваясь ощущению. — Да, — повторила она, будто боялась, что это блаженство оборвётся. — Да!

Последний крик вырвался из груди и, отражаясь в голове, становился всё громче, всё мучительнее. И вдруг тяжесть Люциуса исчезла, словно с неё сдёрнули одеяло. Его голос умолк. Крик оборвался, и тишина заставила её вздрогнуть.

Нарцисса поняла: она одна в постели. Люциус был рядом лишь во сне.

Она отвернулась от свечи, всё ещё мерцавшей в подсвечнике на тумбе, и уткнулась лицом в подушку. Пока Драко оставался дома на летних каникулах, всё её внимание было приковано к сыну, и тоску по мужу удавалось держать в узде. Но теперь, когда и он уехал, одиночество навалилось с удушающей силой.

Она прикусила нижнюю губу и почти сразу ощутила вкус крови. Глаза наполнились слезами.

— Люциус! — всхлипнула Нарцисса, и тут же вспомнила: сегодня годовщина их свадьбы.

Пальцы сжались в кулаки у бёдер, и рыдания вырвались наружу. Она снова и снова звала мужа, отчаянно, в истерике. О, что бы она только ни отдала, лишь бы он вернулся к ней! Ей не нужно было многого — достаточно было услышать его голос хоть на мгновение, ощутить лёгкое прикосновение, уловить биение сердца в груди или заглянуть в эти живые, холодно-серые глаза.

Не отдавая себе отчёта, она поднялась с кровати и босиком пошла по коридорам особняка, ведомая неодолимой жаждой окружить себя его вещами. Добравшись до кабинета, она медленно приоткрыла дверь, с безумной надеждой увидеть Люциуса в кресле.

Его там не было. Но воздух по-прежнему хранил его запах.

На письменном столе лежали свитки, исписанные его рукой. Нарцисса взяла один и провела пальцем по чёрным строчкам, следуя знакомым изгибам почерка. Это принесло крошечное утешение, но было слишком мало.

Она начала рыться в ящиках, в отчаянной попытке найти хоть что-то, что позволило бы ощутить присутствие мужа. Бумаги летели в стороны, на пол с глухим стуком падали опрокинутые пузырьки с зельями, с грохотом рушились книги и предметы со стола. И вдруг, совершенно случайно, она задела маленький рычаг, спрятанный в углу за письменным столом.

Раздался глухой скрежет, и Нарцисса резко выпрямилась. На её глазах каменные плиты стены начали медленно раздвигаться, образуя узкий проём. В его центре показалась высокая каменная ваза, украшенная вкраплениями сапфиров.

Сначала она не поняла, что именно видит, но в следующее мгновение осознание пронзило её — и, затаив дыхание, Нарцисса бросилась ближе.

Омут памяти Люциуса! Он как-то обмолвился, что пользуется им, чтобы избавляться от самых тягостных и неловких воспоминаний, но Нарцисса никогда не знала, где именно он его держит. Вот он! Ответ на её отчаянное желание!

Не делай этого, Нарцисса… — раздался строгий голос совести. — Ты не имела права входить сюда, в его кабинет, без позволения! Ты нарушаешь самую сокровенную границу его жизни.

Но она уже не могла остановиться. Ей был нужен Люциус, и не имело значения, что увидит она его лишь в воспоминании. Да, она рисковала узнать нечто ужасное, но теперь и это казалось ничтожным.

Её пальцы крепко сомкнулись на краях каменного Омута памяти, она склонилась над мутным водоворотом мыслей и воспоминаний. И в тот миг позволила себе шагнуть внутрь, разрываясь между виной и трепетом от того, что её ждало.

Она закрыла глаза… и, открыв их вновь, с ужасом поняла, что всё ещё стоит в кабинете Люциуса.

За письменным столом сидел мужчина с широкими плечами и длинными светлыми волосами, внимательно читая письмо. Сердце Нарциссы забилось быстрее, и она, не веря себе, прошептала:

— Люциус…

Но он не мог её услышать.

В следующую секунду в дверь постучали, и мужчина за столом резко бросил:

— Войдите!

Нарцисса вздрогнула. Это был не его голос. Подойдя ближе, она с ужасом различила черты — перед ней сидел Абраксас Малфой.

Нарцисса обернулась к двери, которая теперь была распахнута, и наконец увидела его: Люциус стоял на пороге — ещё совсем молодой и красивый, сдержанный в осанке и с серьёзным, даже тревожным взглядом.

— Прошу прощения, что отвлекаю вас, отец.

— Надеюсь, у тебя на то веская причина, Люциус, — произнёс Абраксас, не поднимая головы от письма. — Ты знаешь, я не люблю, когда меня беспокоят в кабинете.

Нарцисса с нежностью смотрела на юного Люциуса, который, казалось, чувствовал себя неловко. Ей так хотелось прикоснуться к нему, хотя бы взять за руку, но она знала — ухватит лишь воздух. Оставалось довольствоваться тем, что можно видеть его и слышать голос.

— Да, причина веская, — с трудом сглотнув, сказал Люциус. — Я хочу жениться на Нарциссе Блэк, — выпалил он, и из груди Нарциссы вырвался тихий вздох удивления.

Эти слова наконец заставили Абраксаса отложить письмо. Он обернулся к сыну, и их взгляды встретились — долгие, напряжённые, почти одинаковые, как отражение в зеркале. Первым отвёл глаза отец.

— Ты сказал… Нарцисса Блэк?

— Именно, — подтвердил Люциус и поспешно откашлялся, пытаясь справиться с внезапной сухостью в горле.

— Удивительно устроена судьба, — медленно произнёс Абраксас. — Я как раз читал письмо от Треверов. У них есть очаровательная старшая дочь, ты ведь знаешь? Они были бы счастливы видеть её твоей женой…

— Меня это не интересует, — перебил Люциус чуть резче, чем хотел. А затем, будто спохватившись, тихо добавил: — Простите, отец. Я действительно хочу жениться на Нарциссе Блэк.

Нарцисса даже не попыталась сдержать слёзы. Она позволила им наполнить глаза и скатиться по щекам, дальше — по шее и груди. Сквозь пелену рыданий ей едва удалось различить, как Абраксас Малфой поднялся с кресла и начал мерить шагами кабинет — медленно, сдержанно, словно выверяя каждое движение.

— Не понимаю… Почему именно она?

— Потому что она совершенна, — просто ответил Люциус, будто этого объяснения было достаточно.

— Совершенна? — Абраксас разразился жестоким смехом, и Нарцисса заметила, как Люциус напряг челюсть и слегка покраснел. Без сомнений, ему было мучительно стыдно демонстрировать чувства так открыто.

— Все женщины кажутся совершенными вначале, — продолжал насмешливо тянуть Абраксас, не скрывая злорадства перед наивностью сына. — Но уверяю тебя: стоит им добиться брака — и все до единой превращаются в гарпий.

— Вы меня неправильно поняли, отец, — возразил Люциус, и его ледяной взгляд пронзил пространство между ними. — Я имел в виду, что Нарцисса совершенна… для меня. Да, у неё масса недостатков. Она полна пыла, упряма, капризна. Она… сущая девчонка, несмотря на все свои притязания! Но в ней есть то, чего я не встречал ни в одной другой. Она умеет довести меня до ярости и в то же время — очаровать. Она как болезнь, как яд, проникший в мою кровь…

Он вдруг осёкся, словно осознав, что сказал слишком много, и опустил голову.

Абраксас изогнул губы в хитрой усмешке.

— Послушай себя! Говоришь, как поэт… как влюблённый мальчишка. — Он снова рассмеялся, тихо, почти снисходительно. — Хочешь оказаться одним из тех одурманенных мужей, что не видят никого, кроме собственной жены?

— Может, так и есть, — холодно отозвался Люциус. — Может, особая красота Нарциссы Блэк отравила моё желание к другим женщинам…

Абраксас, нахмурившись, продолжил расхаживать по комнате, заложив руки за спину и обдумывая его слова. Подбородок он держал в пальцах, взгляд упирался в пустоту.

Люциус начинал раздражаться от затянувшегося молчания. Похоже, он не ожидал, что разговор с отцом займёт так много времени… Нарцисса с нежностью отметила на его лице упрямое недовольство.

— В конце концов, в чём же проблема? — вспылил он, теряя терпение. — Она благородного рода, чистокровная! Она — Блэк!

— В этом-то всё и дело, — неожиданно парировал отец, застав врасплох даже сына. — Да, Блэки гордятся безупречным древом рода. Но теперь во всём обществе известно о предательстве Андромеды Блэк. Она вышла замуж за грязнокровку… — с отвращением пробормотал он.

— Но Нарцисса больше не признаёт её сестрой! Она больше не часть их семьи, — горячо возразил Люциус.

Нарциссу обожгла такая же ярость: из-за Андромеды доброе имя Блэков оказалось опозорено. И выходит, именно из-за неё она могла лишиться шанса стать женой Люциуса?

— Не тревожься, сын мой. Раз уж ты так увлёкся этой девушкой, я не стану отказывать тебе, — сказал Абраксас, желая успокоить напряжённого Люциуса. — В конце концов, Цигнус — мой давний друг… я напишу ему сегодня же, чтобы договориться о встрече.

Нарциссе почудилось, будто с губ Люциуса сорвался облегчённый вздох.

— Благодарю вас, отец, — прошептал он и слегка склонился в поклоне.

— Ты меня заинтриговал. Хочу сам увидеть эту твою Нарциссу…

— Уверяю вас, отец, нет мужчины — от двенадцати до девяноста лет, — что не зардейлся бы при её улыбке.

Старый Малфой вскинул голову и расхохотался над горячностью сына:

— Ну ладно, понял! Ступай, ступай…

Люциус выглядел счастливым, что его отпустили, и поспешил к двери.

Но Нарцисса не могла позволить ему уйти. Ей всё ещё так остро нужен был он!

— Подожди, умоляю! — всхлипнула она, бросившись за ним.

Но то был лишь призрак воспоминания. Не настоящий Люциус, так же, как не были настоящими её сны.

Он исчез так же стремительно, как появился, рассеялся дымом у неё на глазах. И это было так мучительно, словно её оставили во второй раз.