Enchanting Sinner (гет)

Не отдавая себе отчёта, Нарцисса начала пить регулярно.

Сначала это был лишь бокал хереса на ночь, перед сном, — а потом всё дошло до целых бутылок виски. Когда же она находила их почти пустыми, то приходила в ярость, решив, что кто-то другой осушил их за неё. Ведь это не могла быть она сама. Она не пила так много…

Она не понимала, но алкоголь уже стал необходимостью, зависимостью: ей всё время был нужен этот огонь, жёгший горло и сердце.

И в ту ночь Нарцисса тоже вышла из спальни, чтобы выпить и заставить себя уснуть.

Она прошла в столовую и налила себе полстакана Огненного виски, осушив его в три глотка, каждый из которых жёг её изнутри. Дом был тих и темен, холоден, словно склеп, но в изнурённом теле Нарциссы разлилась мягкая волна тепла, и дрожь вскоре отступила.

Она уже чувствовала себя гораздо лучше: дома, за своим столом, со своей бутылкой, своим виски…

Ещё один глоток — и нервы перестанут быть натянутыми до предела, — сказала она себе, снова наполнив стакан и ловким движением запястья опрокинув в себя янтарный ликёр. Тотчас по телу разлилось успокаивающее, текучее тепло.

Слава Мерлину! — облегчённо выдохнула она. — Но… не стоит пить так поспешно. Это не подобает леди, — мелькнула мысль, пока она вновь наполняла бокал.

Она посмотрела на свет свечей. Очаровательные золотые язычки пламени отражались на полированной столешнице, и это было так красиво! Даже пустой бокал казался ей прекрасным. Нарцисса вертела его в пальцах, заворожённо любуясь переливами хрусталя, разбивавшими свет на сотни разноцветных искр.

Когда она снова налила себе виски, звон стекла о край бокала заставил её вздрогнуть.

Это лишь доказывает, что мне нужно пить, не так ли? Я всё ещё слишком напряжена, чтобы уснуть.

Свечи медленно догорали, бутылка пустела, и привычный контроль, позволявший Нарциссе держать воспоминания на расстоянии, начал ослабевать. В памяти всплыла ночь, удивительно похожая на эту… ночь, случившаяся много лет назад.

Она увидела тот же пустой стол, те же горящие канделябры, ту же бутылку Огненного виски на серебряном подносе. И увидела Люциуса. Он был пьян. Обычно алкоголь почти не брал его, но в тот вечер он был пьян… и жесток. Он наговорил ей множество обидных слов, а она вырвала у него из рук бутылку и закричала, требуя, чтобы он перестал пить. Тогда он резко поднялся, выкрутил ей руку, пытаясь отнять бутылку. Но она не уступила — продолжала кричать, чтобы он остановился. А потом поцеловала его, и он ответил мгновенно, с жадным жаром.

Он поднял её на руки и отнёс к камину, где, опустившись на пол, прижал к себе. Под его прикосновениями тело Нарциссы загорелось, и она застонала, требуя ещё. Её тело выгибалось навстречу его — снова и снова…

При этом воспоминании Нарцисса прижала руки к груди, дрожавшей от желания. Но это были не те руки, прикосновения которых жаждало её тело.

Кажется, я пью слишком много.

Она уронила руки на стол перед собой, спрятав в них голову, и отдалась волнам боли, которые сотрясали её и вырвались криком в пустоту:

— Люциус! О, Люциус! Мне так нужен ты…

Никогда в жизни она ещё не чувствовала себя столь несчастной.

Пошатываясь, она поднялась со стула и принялась расхаживать вокруг стола. Поднесла бокал к губам и сделала ещё один долгий глоток виски. Краем глаза уловила своё отражение в зеркале над буфетом.

Медленно Нарцисса опустила руку и поставила бокал на стол. Затем подошла ближе к зеркалу и вгляделась в собственные глаза — широко распахнутые, ужаснувшиеся увиденному.

Это не я.

Уже много дней она не смотрела на себя внимательно — и теперь не могла поверить, что это её лицо: бледное, с ввалившимися глазами. Казалось, волосы не мыты неделями — спутанные, тусклые. И так сильно похудела! Она и не замечала, что последние дни почти не ела: алкоголь утолял её голод лучше пищи.

Что со мной произошло?

Её рука автоматически потянулась к бутылке — и этот жест стал ответом. 

Нарцисса отдёрнула руку, будто обожглась.

— Глупая… — прошептала она.

Схватившись за край буфета, чтобы не упасть, она вновь посмотрела на своё отражение.

— Глупая! Посмотри, во что ты превратилась!

Она закрыла глаза, и по щекам покатились слёзы. Нарцисса стёрла их дрожащими пальцами.

— Нужно лишь выпить ещё немного — и станет легче, — пробормотала она, проводя языком по сухим губам.

Её правая рука, словно живя собственной жизнью, сомкнулась на блестящей бутылке — на ложных обещаниях спасения, что скрывались в ней. Нарцисса смотрела на этот жест, будто он принадлежал чужому телу, и ей стало страшно.

Это не я!

Нарцисса Блэк не топит горе в вине.

Нарцисса Блэк не прячется и не бросает тех, кого любит.

Нарцисса Блэк встречает худшее, что может показать ей мир, и бросается в самую гущу опасности, чтобы вернуть своё.

Она стиснула бутылку и отступила на несколько шагов. Глубоко вдохнула, отводя взгляд от пугающего отражения. Затем резким движением метнула её изо всей силы.

Сосуд вспыхнул красными и синими отблесками, пролетел по воздуху и с грохотом разбился о большое зеркало.

Нарцисса смотрела, как её лицо рассыпается на осколки, и торжественная улыбка исказила её губы.

Стекло взорвалось тысячами мелких брызг, тонкие осколки осыпали буфет, а тяжёлые фрагменты зеркала с треском рухнули на пол.

Она плакала, смеялась и кричала, приветствуя гибель собственного отражения.

— Трусиха! Глупая, жалкая трусиха!

Она была так близка к тому, чтобы сдаться… Но теперь всё кончено. Теперь она возьмёт жизнь в свои руки.

Её хриплый, вызывающий смех разнёсся эхом по комнате. Всё тело дрожало, каждая клеточка жаждала ещё одного глотка виски, но Нарцисса отказалась слушать этот зов. Она знала — сможет преодолеть слабость.

В ней разгорелся новый огонь… и он не имел ничего общего с алкоголем.

Она должна была спасти себя, Люциуса и Драко.

И она это сделает.