Enchanting Sinner (гет)

— Какого чёрта ты сюда пришла? —

Истеричный голос Беллатрисы оглушительно разнёсся по узкому пустому коридору, и Нарциссе пришлось остановиться, чтобы встретить сестру лицом к лицу.

— Я должна быть здесь, Белла! Ты… ты не понимаешь.

— Ты не Пожиратель, тебе нельзя участвовать, — рявкнула та. Но Нарцисса ловко обошла её и направилась прямо к старым деревянным дверям, за которыми, она знала, шло важное собрание Пожирателей. Первое после смерти Дамблдора.

Понимая, что уже не сможет остановить её, Беллатриса последовала за сестрой в тускло освещённый зал. Никто из присутствующих Пожирателей не обратил внимания на их появление. Даже Лорд Волдеморт не повернул головы, хотя Нарциссе показалось, что его алые зрачки на миг задержались на ней. 

Наверное, он настолько воодушевлён вестью о смерти Дамблдора, что ему безразлично моё присутствие, — подумала Нарцисса, занимая место в кругу рядом с Драко и Беллатрисой.

— Мама… — с удивлением прошептал её сын, заметив её. — Почему ты…

Нарцисса жестом велела ему замолчать. Она не могла открыть правду — что пришла лишь затем, чтобы убедиться: Тёмный Лорд не покарает Драко за провал миссии. Она должна была быть уверена, что он даже пальцем не тронет её сына.

К счастью, Лорд Волдеморт был слишком занят, осыпая похвалами Северуса Снейпа, чтобы уделить внимание Драко.

— Ты проявил себя верным слугой, Северус. Преданным, как немногие. Жалею, что сомневался в тебе вначале… но теперь… теперь у меня больше нет сомнений в твоей лояльности, — произнёс Волдеморт, обращаясь к нему почти как к равному, что само по себе казалось невероятным.

— Мой Лорд знает, сколь велико было моё удовольствие исполнить его волю и навсегда избавить мир от Альбуса Дамблдора, — пробормотал Северус, склонившись перед ним. И всё же слова прозвучали не так убедительно, как он, вероятно, хотел. В голосе не было ни капли чувства — лишь пустая интонация, словно он наизусть повторял давно выученное заклинание или рецепт.

— Некоторые утверждали, что Дамблдор был единственным магом, способным противостоять мне, единственным, кто мог бы помешать моему восхождению. И что же скажут теперь? Кто сможет спасти их от меня? К кому они обратятся?

За масками Пожирателей раздались злорадные смешки. Беллатриса даже позволила себе короткую вспышку восторженных аплодисментов.

— Всё изменится. Настоящая война ещё только начинается… — теперь Лорд Волдеморт, казалось, говорил скорее сам с собой, чем со своими последователями. Потом он снова обернулся к ним, впившись взглядом в узкие прорези зловещих масок. — Мне понадобится каждый из вас, и я надеюсь, что вы меня не разочаруете.

Его алые глаза остановились на Драко, и тот тут же опустил взгляд, смертельно напуганный.

— У меня уже было… слишком много разочарований. Не так ли, Драко?

Юноша сглотнул, не зная, что ответить. Он чувствовал, что все взгляды устремлены на него, и от этого становилось ещё хуже.

— Ты должен был убить Дамблдора. Это задание я поручил именно тебе, помнишь? Но мне донесли, что ты дрогнул перед ним… — прошипел Волдеморт, и Нарцисса заметила, как близнецы Кэрроу в углу комнаты захохотали злорадно и мерзко. — Что это значит, Драко? Должен ли я думать, что ты более не рад служить своему хозяину? Должен ли я думать, что ты переметнулся к врагу?

Инстинктивно Драко посмотрел на мать, будто одно её присутствие удерживало его от того, чтобы сорваться в слёзы. Нарцисса встретила его взгляд и попыталась передать хотя бы крупицу своего мужества. Но когда они оба увидели, как Лорд Волдеморт поглаживает свою палочку бледными костлявыми пальцами, и мать, и сын задрожали от ужаса.

— Ты знал, что ждёт тебя в случае провала. Я предупреждал тебя, Драко. Говорил, что тебя ждёт суровое наказание, — он резко взметнул палочку и направил её прямо в грудь юноше. — Пусть это будет уроком для всех вас, мои верные друзья, если хоть кто-то осмелится в будущем проигнорировать мою волю.

Драко крепко зажмурил глаза, готовясь принять смертельное заклятие, — но оно так и не прозвучало.

Прошёл миг, и вся комната погрузилась в гнетущую, оцепенелую тишину. Когда Драко медленно приоткрыл глаза, с его губ сорвался вздох, полный ужаса и удивления: между ним и Лордом Волдемортом стояла его мать, распахнув руки, словно щитом заслоняя его собой.

— Мой Лорд, умоляю вас… — начала Нарцисса холодным и твёрдым голосом. — Накажите меня вместо моего сына.

— Нет! — вскрикнул Драко, но в ту же секунду Снейп перехватил его за плечи, удержав на месте. — Нет! Это моя вина, я сам заплачу!

Но Нарцисса не двинулась ни на шаг. Бледная и гордая, словно мраморная статуя богини, она не отрывала взгляда от лица Волдеморта.

— Всё это так… трогательно! — воскликнул Тёмный Лорд. Его мертвенно-бледное лицо делало алые глаза ещё темнее и зловеще страшнее. — Мать, готовая пожертвовать собой ради сына… До боли знакомая сцена.

Он сделал вид, что пытается припомнить, а потом резко воскликнул:

— Ах да! Теперь вспомнил. Поттеры!

Присутствующие Пожиратели смерти, кроме Драко и Снейпа, разразились злым, издевательским смехом.

Даже Беллатриса, обычно заливавшаяся хохотом при каждом слове своего возлюбленного повелителя, на этот раз осталась молчаливой и озадаченной. Её взгляд метался между сестрой и Волдемортом.

— Цисси… умоляю… ты ведь не посмеешь… — прошептала она едва слышно.

— Мой Лорд, — неожиданно заговорил Снейп, — если позволите… я хотел бы вступиться за Драко.

Тёмный Лорд слегка кивнул Снейпу, но не опустил палочки, всё так же направленной на Нарциссу.

— Если миссия увенчалась успехом, то в первую очередь — благодаря Драко. Именно он починил Исчезающий шкаф, чтобы впустить в Хогвартс нескольких Пожирателей. Именно он обезоружил Дамблдора на Астрономической башне. Мне же оставалось лишь нанести удар, когда Дамблдор был уже слаб и беззащитен… Вся заслуга принадлежит Драко, — говорил Снейп твёрдо, без колебаний, пользуясь уважением и доверием, которые приобрёл в глазах Тёмного Лорда.

— Но ты ведь знаешь, Северус… как и вы все, мои Пожиратели, знаете, — я никогда не отказываюсь от своих слов. А я обещал Драко, что если он не убьёт Дамблдора, то будет сурово наказан, — прошипел Волдеморт.

Он поднял палочку выше, нацелив её прямо в лицо Нарциссы.

— И если память мне не изменяет, я сказал тогда, что начну именно с его дорогой матушки…

Драко издал слабый, отчаянный звук, похожий скорее на жалобное мяуканье, чем на голос. Никто больше не осмелился произнести ни слова.

Волдеморт, однако, словно передумал: палочка немного опустилась. Жертва матери, её любовь к сыну… он не мог этого понять, но слишком хорошо знал, какую силу это имеет. Когда-то он уже был побеждён этой тёмной магией любви — когда Лили Эванс защитила маленького Гарри Поттера. Волдеморт не собирался рисковать и повторять ту же ошибку второй раз.

— Хвост… — громко позвал он.

Из тени неуверенно выступил его скользкий, верный слуга, проталкиваясь вперёд сквозь ряды Пожирателей.

— Ты знаешь, что делать… — произнёс Волдеморт, поворачиваясь спиной к Нарциссе.

Теперь перед Нарциссой стоял Хвост. Она метнула в его сторону взгляд, полный презрения, и тот невольно отступил на шаг. На миг многим показалось, что он не решится поднять руку на Нарциссу Малфой, женщину, к которой всегда демонстрировал почтение. Но Хвост вскинул палочку и ударил — быстрый, как змея.

Нарциссу швырнуло на пол от заклятия Дифиндо. Она тут же поднялась, но во рту ощутила странный солёный привкус. Провела рукой по щеке и почувствовала тёплую влагу: по лицу стекала струйка крови, окрашивая пальцы в красное. Она с удивлением посмотрела на них, но тут же сжала кулак.

Я не дам себя запугать. Нет, не сейчас! Я должна устоять. Я должна быть сильной ради Драко.

— Круцио! — взвизгнул Хвост, и Нарцисса согнулась пополам.

Из её горла вырвался крик — дикий, нечеловеческий, когда острая волна боли пронзила всё её тело. Но это была лишь физическая мука, а её можно выдержать.

Прекрати кричать, Нарцисса! — приказала она себе упрямо. — Не дари ему такого удовольствия. Держись! Всё скоро закончится.

Было ясно: Хвост не вкладывал в заклятие всей силы, и всё же пытка «Круциатусом» обжигала невыносимо.

Вскоре Нарцисса начала терять сознание; боль становилась всё острее, сводя её судорогой и заставляя тело биться в конвульсиях в тщетной попытке уйти от неё.

Но больше она не закричит. И не заплачет. Она знала: нужно перестать думать о боли и сосредоточиться на чём-то другом.

Я подумаю о чём-то хорошем, — решила Нарцисса. — О воспоминании, которое поможет забыть, где я и что со мной происходит. О самом счастливом мгновении в моей жизни.

Было лето. Много лет назад…

Нарцисса ясно увидела ту картину: они с Люциусом шли бок о бок по пляжу вдоль кромки моря. Впереди скакал маленький Драко — то вбегал в воду, то снова возвращался на песок, время от времени наклоняясь за ракушками.

На Нарциссе было скромное платье из фиолетового твила и широкополая соломенная шляпа. Вокруг неё она обвила метры ярко-голубого тюля и завязала концы под подбородком бантом — ей казалось, что это очень ей к лицу. В руках — любимый зонтик: кокетливый небесно-голубой шёлковый парасолик с синей бахромой.

Даже Люциус немного отступил от своей обычной аристократической строгости: расстегнул пиджак и ослабил верхние пуговицы на белой рубашке.

Они оба были прекрасны — ещё юные, самоуверенные, с той врождённой изысканностью, что заставляла всех вокруг казаться неуклюжими и бледными.

— Никогда не видела море таким зелёным и гладким, — сказала тогда Нарцисса, глядя вдаль.

Люциус щурился от солнца, нахмурив лоб в раздумье; он выглядел счастливым — счастливее, чем Нарцисса видела его когда-либо. И это чувство наполнило и её.

Всё было идеально, чудесно, и она не хотела оказаться нигде больше. Хотела остаться там навсегда, наслаждаться опьяняющей лёгкостью, ощущать ветер и море, не обращая внимания на пену, оставлявшую следы на платье, и на волны, что мочили её ботинки. Она могла закрыть глаза, опереться головой о плечо мужа — и не думать больше ни о чём.

Над ними в небе вилась белоснежная чайка, ярко выделяясь на фоне бескрайней синевы.

И Нарцисса чувствовала себя свободной. Свободной, как чайка. Свободной, как морские волны.

Она была частью всего: ветра и воды, соли и солнца…

Неожиданная порывистая волна ветра ударила ей в лицо, сорвала шпильки и распустила волосы. Нарцисса вскрикнула и в отчаянии попыталась собрать их снова, пока соломенная шляпа улетала прочь, уносимая ветром.

— Чёрт возьми! — воскликнула она, тщетно пытаясь привести себя в порядок. Её сердитое, обиженное выражение вызвало у Люциуса и Драко неудержимый смех, к которому через миг присоединилась и сама Нарцисса — сияющая, счастливая. Да к чёрту шляпу!

Было лето. И то было самое счастливое мгновение её жизни.

— Мой Лорд… Повелитель, умоляю вас… — простонала Беллатриса жалобно, почти жалко.

Нарцисса усилием воли вырвала себя из воспоминаний, пытаясь ухватиться за голоса, которые едва-едва различала сквозь полузабвение.

— Довольно, Хвост, — произнёс Лорд Волдеморт. По-видимому, зрелище Нарциссы, не издавшей ни крика, ни стона, ни мольбы о пощаде, нисколько его не забавляло. Но он уже придумал другой, куда более изощрённый способ терзать семью Малфоев.

— С сегодняшнего дня, — громко произнёс он, так, чтобы каждый Пожиратель слышал, — нашей штаб-квартирой станет Малфой-мэнор.

В зале пробежал глухой ропот.

— Лето будет долгим, мои дорогие друзья. Долгим и мучительным… а к его концу все важнейшие магические институты уже окажутся в наших руках.

Пока Тёмный Лорд говорил, Снейп, Беллатриса и Драко поспешили к Нарциссе, всё ещё лежавшей на полу, словно сломанная кукла.

— Нам понадобится как можно больше союзников. Качество солдат важно для победы в битве, но истинное значение имеет количество, — произнёс Волдеморт.

Снейп порылся в одном из трёх мешочков, висевших на шнуре у него на поясе, и достал склянку с тёмной жидкостью. Затем он поддержал голову Нарциссы левой рукой и правой влил ей в рот зелье.

Нарцисса ощутила сильные руки Северуса, поддерживавшие её голову, его осторожные пальцы, приоткрывающие ей губы, и прохладную, сладковатую жидкость, что коснулась языка и мягко скользнула в горло. Ей сразу стало легче. Но слова Тёмного Лорда, произнесённые в этот миг, подействовали на неё ещё сильнее, словно придавая сил.

— Завтра мы захватим Азкабан и освободим Пожирателей, которые всё ещё томятся в его стенах.