Посмотри в глаза чудовищ (джен)

Звук обрушился на них с такой силой, что Гарри захотелось зажать уши.

— …гай! Дурочка, не стой! — кричала миссис Джервис, и в её голосе уже звучала хрипотца. — Беги!!! Уходи, немедл…

— Силенцио, — громко произнёс Робардс, и миссис Джервис вновь стало не слышно. — Мисс Джервис, — он повернулся к ней. — Позвольте целителям вас осмотреть.

— Зачем? — спросила она. — Я здорова.

Она явно удивилась — это прозвучало в голосе, однако же её прекрасное лицо осталось удивительно бесстрастным, заметил Гарри.

— Это обязательная процедура, — сказал Робардс. — Вас, в сущности, держали в плену — мы не можем не дать им убедиться, что с вами всё в порядке.

— А что будет с рабами? — спросила Эннора.

Гарри их как раз разглядывал. Они были одеты как волшебники: в светлые же мантии — но выглядели разительно по-разному. Если мужчина смотрел только на Эннору тем влюблённым взглядом, что обычно бывает у опоённых чем-то вроде Амортенции, то женщина испуганно оглядывалась и стояла, нервно обхватив себя руками и переминаясь с ноги на ногу.

— Их тоже осмотрят, — ответил Робардс. — А потом, я думаю, вернут назад.

— Мама чем-то поит Даймонда, — сказала Эннора. — Она считает, что мне пора иметь мужчину, и всё время мне кого-нибудь приводит и поит их зельями, чтобы они влюбились. Я не разбираюсь в зельях, но я чувствую их запах и могу понять, когда кто-то зачарован. Я так не хочу, но она меня не слушает.

— Амортенция, похоже, — сказал Лестрейндж. — В Мунго это легко снимут.

Миссис Джервис вдруг осела на пол, закрыв лицо руками и, похоже, разрыдалась.

— Когда ваша мать привела Даймонда? — спросил Робардс.

— Наверное, недели три назад, — ответила Эннора. — Она часто их меняет.

Она сказала это вполне буднично, а у Гарри от её слов пополз холодок по позвоночнику. Что, Мерлина ради, миссис Джервис делает с не подошедшими рабами? Хорошо, если обратно возвращает, стерев память — а если нет? Уж не говоря о том, зачем она всё это делает — но об этом Гарри думать было просто до того противно, что он пока это отложил.

— А женщина? — спросил Робардс, видимо, не желавший произносить слово «рабыня».

— Я думаю, примерно год, — на сей раз Энноре пришлось подумать. — Я не помню точно.

— Вы нам потом о них расскажете? — спросил Робардс, и она сказала:

— Да.

— Мы вас проводим в Мунго, — сказал Робардс, и Эннора быстро отступила назад и на удивление безошибочно схватила за руку Эйвери:

— Он пойдёт со мной!

— Конечно, — успокаивающе проговорил Робардс. — Вы когда-нибудь аппарировали?

— Нет, — ответила Эннора. — Мне говорили, что чудовищам, вроде меня, это опасно: мы можем перекинуться в кого-то.

— Это не так, — спокойно заверил её Робардс. — Сразу по двум пунктам: во-первых, вы не чудовище, а человек. Волшебница. А во-вторых, аппарация вам вреда не причинит. Я даю слово. Хотя она может показаться вам неприятной.

— Ты ведь умеешь, — сказала она Эйвери, и Гарри понял, что она боится — скорей, по общей позе, чем по тону.

— Да, конечно, — заверил её тот. — Это очень быстро, хотя и правда неприятно.

— Ты там останешься со мной? — спросила она, и вот на сей раз в её голосе уже отчётливо прозвучал страх. Но лицо! Лицо по-прежнему было почти бесстрастно — разве что губы чуть сжались, а брови сдвинулись — несильно, но достаточно, чтобы Гарри это заметил.

— Конечно, — ответил Робардс вместо Эйвери. — Он будет с вами столько, сколько нужно.

— Я буду! — подтвердил тот, ободряюще накрывая её руку своей.

— Сейчас купол снимем — и аппарируйте, — сказал Робардс и что-то сдвинул на своём браслете с протеевыми чарами. — Радольфус, сопроводи, пожалуйста, мисс Джервис и мистера Эйвери. Катберт — Даймонд, Лисандра… мэм, как вас зовут? — спросил он магглу, но та только вздрогнула испуганно и сделала маленький шажок к Энноре.

— Её зовут Челси, — сказала та.

— Лисандра с Челси, — продолжил Робардс. — А ты сам решай, тут оставаться или с ними, — добавил он внезапно, взглянув на Гарри.

Эннора наклонилась и одной рукой подняла собаку — та… или тот — вроде бы это был мальчик — послушно устроился на её руке, положив морду на плечо, и чуть помахивая своим завитым в кольцо хвостом. Другой рукой Эннора накрепко сжимала руку Эйвери.

А Гарри не знал, что выбрать. Он очень хотел в Мунго — но, с другой стороны, наверное, его же всё равно не пустят на осмотр? И будет он торчать там в коридоре… С другой, ему категорически не хотелось пропускать допрос Урсулы Джервис — а кто сказал, что Робардс станет ждать? Зачем?

Праудфут, между тем, подошёл к Даймонду, так всё и глядящему затуманенным счастливым взглядом на Эннору

— Купол снят, — сказал Робардс. — Радольфус, ты главный.

Сэвидж отсалютовал ему сжатым кулаком, и на его лице отчётливо читалось: «Удачи! А я вообще в отпуске». Раздались аппарационные хлопки: сперва исчез Лестрейндж, взяв за плечи Эннору и Эйвери, за ним последовали Праудфут и Гор со своими подопечными — а Гарри подошёл к Робардсу и сказал:

— Я останусь. Сэр.

— Отлично. Тогда в отдел — подготовь для неё камеру. Закрытую и всё такое — как при высшей секретности. Без тебя не начнём, — пообещал он.

— Есть, — ответил Гарри и, посмотрев на практически бьющуюся в истерике на полу Урсулу Джервис, аппарировал.

Странно, думал Гарри, идя по коридорам аврората и выбирая камеру — они все были, вроде, одинаковыми, и всё же некоторые были удобнее или неудобнее других: где-то из-за решётки здорово сквозило, где-то цепи, на которых крепилась койка, поскрипывали при любом движении, а где-то волшебное окно сбоило и порой показывало солнце в полночь. Это всё, конечно, исправляли, но весьма неспешно, и сейчас Гарри ловил себя на желании использовать одну из них. И думал о том, как странно-буднично и почти скучно прошла операция, к которой они так готовились: сначала они час изображали обыск, потом слушали брань миссис Джервис, а затем всё кончилось.

Проходя мимо камеры Джермейна Джервиса, Гарри на секунду остановился — тот лежал на своей койке, но не спал, а смотрел в окошко под потолком. Пусть отдыхает, подумал Гарри, чувствуя начинающийся внутри него мандраж. Вот сейчас начнут раскрываться все секреты.

Камеру он выбрал, разумеется, нормальную. Добавил заклинания, зачаровал решётку так, чтобы изнутри она казалась сплошной стенкой, положил на койку матрас, одеяло и подушку и даже поставил на стол кружку с водой — и отправился разыскивать уже наверняка вернувшегося Робардса.

Искать долго не пришлось: на двери второй допросной горела красным подпись Робардса. Гарри улыбнулся и вошёл — и когда он открыл дверь, подпись погасла.

Видимо, здесь ждали исключительно его: миссис Джервис уже сидела за большим железным столом, и её руки были прикованы к скобе. Напротив неё расположились Робардс с Сэвиджем — и Гарри, садясь по другую сторону от главного аврора, подумал, что здесь очень не хватает Лестрейнджа — ведь это было его дело. Но кто-то должен был быть сейчас с Эннорой, а откладывать допрос её матери не стоило: сейчас, пока та в шоке, она могла сказать намного больше, чем потом.

Урсула Джервис больше не кричала. Растрёпанная, бледная, заплаканная, но уже не плачущая, она молча сидела за столом и отрешённо смотрела прямо перед собой в пространство.

— Тридцатое августа две тысячи четвёртого года, двенадцать часов двадцать три минуты. Британский Аврорат, главный аврор Гавейн Робардс, старший аврор Роберт Сэвидж, младший аврор Гарри Поттер. Допрос обвиняемой Урсулы Джервис, — начал Робардс, и Прытко пишущее перо запорхало по пергаменту. — Мадам Джервис, — почему-то сейчас Робардс стал официально-вежливым. — Вы арестованы за похищение и удерживание в плену и магглов, а также сокрытие и воспрепятствование пользование свободой вашей дочери Энноре Джервис. Вам есть, что сказать нам?

Она посмотрела на него и сказала каким-то мёртвым голосом:

— Вы даже не представляете, что вы наделали.

— Расскажите нам, — предложил Робардс.

— Вы даже не представляете, — повторила она и закрыла глаза. — Я больше ничего не буду говорить.

— Это ваше право, — согласился Робардс. — В сущности, ваши показания нам не так уж и нужны — хотя, конечно, судьба магглов требует расследования.

— Магглов? — спросила она с некоторым удивлением и даже глаза открыла. — Вас интересуют магглы?

— Магглы нас интересуют, да, — подтвердил Робардс.

Она издала какой-то странный звук, напоминающий смешок и проговорила:

— Это уже не важно.

— Вас в любом случае ожидает Азкабан, — сказал Робардс. — Вопрос в том, что будет с Эбинезером и Натаниэлом.

— Ничего не будет, — как-то равнодушно проговорила Джервис. — Ничего не будет… с ними. Ничего.

— Это спорно, — возразил Робардс. — Вопрос в том, знали ли о том, что происходит в доме. И участвовали ли в этом.

— Это всё не важно, — сказала Джервис. — Вы просто не понимаете. Вы же её в Мунго отвели? Да? — спросила она, и Робардс подтвердил:

— Да. В Мунго.

— Вот и всё, — проговорила Джервис — и вновь закрыла глаза.

Робардс с Сэвиджем встревоженно переглянулись.

— Что «всё»? — спросил с нажимом Робардс. — Что там с ней произойдёт?

Но Джервис не отвечала, и он, встав, быстро вышел, мельком скользнув взглядом по Гарри. Тот посыл не понял, но решил пойти за ним — так что в допросной остались только Джервис с Сэвиджем.

Робардс же почти добежал до камеры Джермейна Джервиса и, рывком распахнув дверь, спросил с порога — тот даже не успел подняться и просто замер, обернувшись и оперевшись на локоть:

— Мы нашли вашу дочь. Эннору. Она сейчас в Мунго. Что с ней там произойдёт? Ну? Живо!

— Нашли, — тихо повторил Джервис.

— Что с ней будет в Мунго? — требовательно и громко повторил Робардс, но Джервис молча сел и закрыл лицо руками.

И заплакал.