Enchanting Sinner (гет)

День выдался долгим и переполненным событиями.

Нарцисса решила, что заслужила, наконец, отдых, и отложила все заботы до утра: сейчас они казались ей непреодолимыми. Она поднялась в спальню — и сердце едва не вырвалось из груди, когда увидела Люциуса, стоящего посреди комнаты. Он был вымыт и одет с иголочки.

— Как ты себя чувствуешь? Всё в порядке? — взволнованно спросила она.

Не проронив ни слова, Люциус отвернулся. Отодвинул край шторы и застыл у окна, глядя в ночь. В темноте его силуэт казался выше, суровее.

Озадаченная, Нарцисса повторила:

— Ты в порядке?

Люциус молчал мучительно долго, словно утонув в собственных мыслях. И когда наконец заговорил, его слова были коротки и беспощадны:

— Ты должна уйти, Нарцисса.

Она пошатнулась, оглушённая.

— Уйти? Почему?

— Ты не можешь оставаться в этом доме, когда по его комнатам и коридорам шастают чудовища, — ответил он, так и не обернувшись. Ему не хватало сил взглянуть, как эти слова отразились на её лице. — Ты переедешь в старое поместье твоих родителей. Оно пустует, и там ты будешь в безопасности.

— Какая нелепость… — фыркнула Нарцисса, скрестив руки на груди. — Я никуда не поеду.

Но Люциус не обратил внимания на протест. Его голос оставался ровным, глухим:

— Я хотел бы, чтобы ты забрала с собой Драко. Но это невозможно. У него есть Метка. Тёмный Лорд всегда сможет добраться до него, где бы он ни прятался…

— Довольно! Замолчи! — выкрикнула Нарцисса, зажав уши руками.

Лишь тогда Люциус обернулся. И наткнулся на её взгляд — полный недоумения и той ранящей боли, от которой у него сжалось сердце.

— Не смотри так, — тихо произнёс он. — Если я прошу тебя уйти, то только ради твоего блага.

Он отошёл от окна и опустился на край супружеской кровати.

— Думаешь, мне легко? Думаешь, я не страдал и не страдаю до сих пор? Все эти дни без тебя моя жизнь была адом. — Он закрыл лицо ладонями. — Я сходил с ума от мысли, что с тобой может что-то случиться… Ведь если с тобой, Нарцисса… если с тобой произойдёт что-то ужасное по моей вине, мне не останется ничего, кроме как покончить с собой.

— Люциус! — всхлипнула она, подойдя к нему и мягко вынуждая подняться. — Прошу тебя… хватит… хватит…

Он посмотрел ей прямо в глаза, пристально, почти отчаянно.

— Ты ведь знаешь, каким отвратительным человеком я был. Знаешь мой скверный характер. Я был эгоистом, когда попросил тебя выйти за меня, прекрасно понимая, что смогу принести тебе лишь тревоги и страдания своей жизнью Пожирателя. И мало того — я ещё и потребовал у тебя сына… и обрёк и его на ту же несчастную участь! — его лицо исказили муки вины. — Задумывался ли я хоть раз в жизни о том, что делаю? Хоть раз подумал о последствиях?

Он говорил то, на что у него никогда не хватало мужества: признавал собственное поражение.

— Если бы я не провалил миссию… если бы сумел достать для Тёмного Лорда то пророчество… этого всего не случилось бы. А я всё испортил! Как я мог совершить столько ошибок! Таких безрассудных, глупых ошибок… Как я мог быть столь слепо глупым? Я — который всегда презирал глупцов!..

Сердце Нарциссы сжалось от стыда, проступившего в его лице.

— Мы все совершаем ошибки, Люциус. Но у тебя ещё есть время всё исправить. Тёмный Лорд простит тебя, ты получишь шанс вернуть его доверие, я уверена!

Он покачал головой, суровый, с плотно сжатыми челюстями. Опустил лоб к её лбу и закрыл глаза.

— Мне мучительно стыдно и горько за то, что я стал причиной вашей с Драко боли и опасности. Прими мои самые искренние извинения за всё. Я хотел бы, чтобы всё сложилось иначе.

— Не гони меня, Люциус, — прошептала она с отчаянием, вцепившись в него. — Я не слабая. Я смогу выдержать всё, что нас ждёт.

— Я знаю, ты сильная. Ты была смелой, стойкой, — сказал он. — И я всегда буду уважать и восхищаться тобой. Но сейчас ты должна уйти. Знаю, тебе кажется это жестоким, но однажды… однажды, я надеюсь, ты простишь меня за то, что у меня хватило мужества отпустить тебя.

Теперь его голос звучал ровно, почти безжизненно — он словно решал её судьбу.

— Ты сможешь начать новую жизнь, Нарцисса. У тебя нет Метки. Он не тронет тебя, не станет искать. Ты сможешь притвориться, будто всего этого никогда не было, будто это был лишь дурной сон. — Он долго и пристально смотрел на неё. — И если ты решишь, что больше не хочешь меня видеть, я пойму. Я приму это. Не стану тревожить тебя. Если единственное, что я могу сделать, чтобы искупить свои ошибки и уберечь тебя, — держаться подальше, значит, я так и поступлю.

Сначала Нарцисса слушала его, слишком потрясённая, чтобы почувствовать боль. Потом её охватила ярость.

— Нет, Люциус Малфой! — крикнула она, голос сорвался. — Ты не убежишь от меня и от своей ответственности!

Она уткнулась лицом в его грудь и залилась судорожными рыданиями.

— Когда ты был в Азкабане… нам с Драко приходилось справляться самим. Но теперь всё кончено. Теперь мы должны быть вместе, втроём. Ты больше не уйдёшь, ты больше не разобьёшь мне сердце, Люциус!

Она плакала всё сильнее, и он вздрогнул, сжал кулаки, разрываемый между желанием прижать её к себе и оттолкнуть.

— Люциус, прошу! — умоляла она. — Я не боюсь того, что будет. Не страшит ни то, кто ты, ни то, что ты сделал. Единственное, чего я боюсь, — остаться в одиночестве, вне твоих объятий.

Обессиленная, опустошённая, она прижалась к нему.

— Я не смогу жить без тебя, — всхлипнула она. — Не бросай меня!

Всё былое сопротивление в Люциусе растаяло.

— Никогда! — резко ответил он, прижимая её к себе и жадно целуя в дрожащие губы. — Я не оставлю тебя! Никогда! — Он заключил её лицо в ладони и вновь осыпал поцелуями, пока слёзы Нарциссы не смочили его щёки. — У тебя муж — демон, ты ведь знаешь это?

— Знаю, — прошептала она. Бледность постепенно сходила с её лица, и губы дрогнули в слабой улыбке.

Люциус уложил её на кровать. Его поцелуи стали настойчивыми, требовательными, полными голода. Он мог бы изранить её губы, но ей нравился этот жар. Ей не нужна была осторожность — она не сломалась бы под его руками. Её ломала разлука, убивала именно она.

Его напор становился всё сильнее.

— Прошу, — одними губами выдохнула Нарцисса. — Прошу…

Она не находила слов, чтобы выразить своё желание, и повторяла лишь это, надеясь, что он поймёт.

Он понял. Его движения стали размеренными и уверенными, и она откликнулась, поднимая и опуская бёдра в такт. Обвив его ногами, она прижалась ещё крепче, и из его груди вырвался глубокий стон, когда он закрыл глаза.

Нарцисса знала его ритм и силу. Так было всегда — много раз они были вместе именно так, и эта знакомая близость только разжигала её страсть. Она знала, чего ждать, и когда. Знала его тело — каждую перемену, произошедшую в нём за время разлуки. Он похудел. Тюрьма изменила его: огрубила ладони, сделала грубее пальцы. Но он всё так же подходил ей идеально… а может быть, это она умела подстраиваться под него.

Она вскрикнула. Не стоило — Люциус хотел, чтобы она молчала. Но Нарцисса не желала скрывать то, что приносило ей наслаждение.

Как же ты был глуп, Люциус Малфой, — подумала она. — Как глупо было просить меня уйти.