О воспитании (гет)

— Мисс Гласс? Приятный сюрприз, неправда ли? — тонкие губы Люциуса растянулись в издевательской улыбке.

— Неправда, — довольно резко ответила Крисс, едва взглянув на члена правления попечителей, поднимающегося для приветствия. Малфой — старший вызывал у неё то же отвращение, что и Малфой — младший. Только с этим отвращением в душу вползал леденящий, сковывающий ужас.

Снейп предпочёл не вмешиваться в и без того напряженный диалог, отсиживаясь во втором кресле в кабинете профессора Дамблдора. Тот так же слегка приподнялся, и теперь переводил взгляд с Люциуса на Крис, пытаясь определить момент, в который нужно будет «открыть клапан». Жестом Снейп велел Кристалл сесть в кресло напротив стола. Она тут же почувствовала себя подсудимой на допросе. Кроме того, сидя спиной к Люциусу, она постоянно ожидала удара сзади.

— Итак, мистер Малфой, какие собственно претензии возникли у вас к этой молодой особе? —Дамблдор слегка наклонился вперёд.

— Она делает пребывание моего сына на факультете Слизерин невозможным. Постоянно докучая ему своим вниманием, она заставляет его избегать себя. Он вынужден всюду ходить в сопровождении друзей. Я так же опасаюсь за здоровье моего сына. Мало ли, что может прийти в голову неуравновешенной девицы, — в продолжение своего монолога Люциус покручивал трость-палочку, разглядывая девушку.

Она всеми силами скрывала свою неуверенность, сидела очень прямо, положив ногу на ногу. Снейп невольно залюбовался ею. С тех пор, как Минерва неосторожно намекнула её матери, что Крис должна одеваться как взрослая, в длинное и женское, девочка с восторгом отдалась старому доброму подростковому бунту. Теперь она стала носиться по Хогвартсу в совершенно невозможных нарядах. В основном мужских. Из всей её бесформенной одежды можно было выделить яркий килт, который держался на одной булавке. При ходьбе он совершенно неприлично распахивался, позволяя хозяйке демонстрировать довольно пухленькие, но стройные ножки.

МакГонагалл, которая была родом из Шотландии и славилась на весь колледж своей строгостью, закрывала на эту вольность глаза. В отличие от всех остальных преподавателей. Особенно мужчин. При всей своей обыкновенности, Кристалл могла быть очень обаятельной, и Снейп через какое-то время перестал замечать мелкие дефекты у неё на лице, а её полнота перестала бросаться в глаза. Он видел только лихорадочный блеск в её глазах, когда она загоралась новой идеей. В такие моменты он прощал ей все.

Она могла среди ночи ввалиться в его личный кабинет, перерыть там все книги в поисках закладки, на которой месяц назад записала формулу, а потом забыла её в книге. Она могла опоздать на урок. И в каком бы бешенстве он не был, увидев её, влетающей в подземелье, на ходу жующей бутерброд, он понимал, что с этим тайфуном ему не справиться. По дороге она выхватывала у него чашку кофе, отпивала из неё и ставила её там, где останавливалась. И если к тому моменту профессор ещё не готов был убить её ударом молнии, поворачивалась, и самым невинным тоном заявляла: «Вы не представляете, что я придумала!».

С этими словами она влетала в лабораторию, а удивлённые сокурсники ошарашено глазели на единственную студентку, которая оскорбила Снейпа опозданием и осталась при этом живой. И сейчас в глазах у неё появлялся тот самый блеск. Снейп давно не прислушивался к диалогу Дамблдора с Малфоем. Зато Крис эта беседа давно надоела, и она придумывала, как бы её поскорее прервать. Можно было исчезнуть, превратиться в летучую мышь, или усыпить всю компанию. Но что потом?

И тут Малфою как будто добавили звук:

— К тому же он жалуется, что она докучает ему своими сексуальными домогательствами. Между прочим, мой сын обручён. Подобная связь недопустима! Тем более, с ирландскими нищими!

Для Кристалл это было уже слишком.

— Да пошел ты со своим сыном!

Этого ей показалось мало, и в наступившей тишине звенел её голос:

— Мне до пуговицы, с кем будет трахаться твой ублюдок! Засади ему сам, если ещё есть, чем! — фраза сопровождалась ещё многими сложными непечатными оборотами, общий смысл которых сводился к предложению немедленно начать практиковаться в содомии, вместо того, чтобы ходить и всем надоедать.

Наступила немая сцена. Дамблдор застыл в кресле, Люциус так сжал рукоять трости, что слышен был хруст его пальцев.

Со Снейпом случилось что-то вроде ступора, когда понимаешь, что сейчас взорвётся паровой котел, но ничего не можешь сделать. И всё же он первым пришел в себя, на долю секунды опередив Малфоя. Тот уже взмахнул палочкой, видимо, собираясь наложить проклятие, но конец её уперся прямо в спину Снейпа.

— А теперь всё то же самое, но мне! — прорычал он, закрывая собой Кристалл, которая, осознав, что сейчас будет атакована, машинально приняла защитную позу. Только она одна знала, каким невероятным ледяным страхом боялась Малфоя. С самого детства, по непонятной причине.

— Это импровизация, — процедила она, опуская руки, — вдохновения не хватит. — Снейп с удовольствием отметил, что сарказм её не пострадал от страха.

Дамблдор пришел в себя:

— Надеюсь, мисс Гласс, вы извинитесь, и мы не станем доводить дело до открытого конфликта?

Кристалл уже открыла рот для извинения. Она даже мысленно отрепетировала фразу. Но когда взгляд её встретился с торжествующим, хищным прищуром Малфоя, вместо желаемых извинений у неё вырвалось:

— По пятницам не подаю!

Снейп стоял лицом к двери, поэтому Малфой не мог видеть его ухмылки. Каких усилий стоило сдерживать смех, рвущийся наружу. Но недаром о сдержанности Снейпа ходили легенды. Невероятным усилием воли он придал своему лицу вид крайней ярости, и, повернувшись, выдавил:

— Безусловно, извинения будут принесены мистеру Малфою в ближайшее время. Я лично прослежу за этим.

— Да, и я настаиваю на том, чтобы семья мисс Гласс получила соответствующее извещение о недостойном поведении дочери, — тихо произнес Дамблдор. По его лицу было видно, что он ошарашен до крайности.

Пока Люциус не очнулся окончательно, Снейп вытолкал ее в приёмную и довольно грубо приказал ждать. Сам же, вернувшись, извинился перед Малфоем, попрощался с Дамблдором и покинул кабинет директора.

Дорога до подземелья прошла в молчании. Кристалл чувствовала неловкость, но не решалась заговорить первой. В личные покои Снейпа вошли так же молча. Он запер дверь, наложил заклятие от подслушивания и сел в кресло. Казалось, он не замечал, что привел с собой ученицу (та уже мысленно прощалась с колледжем). Он сидел, глядя перед собой, и выглядел совершенно спокойным. Кристалл не знала, как ей прервать молчание, и топталась у двери. Наконец, убедившись, что она достаточно напугана, Снейп заговорил:

— Надеюсь, вы понимаете, что после сегодняшней выходки ваше пребывание здесь под большим вопросом?

Она кивнула.

— И вы понимаете, что я, как декан, не могу оставить всё, как есть?

Вздохнула.

— Сколько времени вам понадобится, чтобы собрать вещи?

— Нет! Только не сейчас! Пожалуйста, профессор!

— Что помешало вам извиниться в кабинете директора? Отчего вы здесь стали так разговорчивы?

— Хер ему, а не извинения! Ой! Само вырвалось. Извините, сэр.

— Свобода. Я дал вам слишком много свободы. Думаю, что пришло время исправить мою ошибку.

Она побледнела.

— Все, что угодно, только не исключение!

Снейп открыл дверь в соседнюю комнату, где она никогда не была, и куда видимо, ей попасть не придётся. После сегодняшнего. Но оттуда он продолжал разговор:

— Вас когда-нибудь наказывали дома? Вижу, что нет. И возможно, я оставил бы всё, как есть. Тем более, что вы выразили общее мнение. Я сам бы не сказал лучше. Но вы посмели оскорбить колдуна из высших эшелонов министерства. В присутствии директора. Он решит, что я потерял контроль над учащимися. Вы меня понимаете?

Она кивнула, хотя отлично понимала, что он её не видит.

Он вернулся с небольшим плоским ящиком, поставил его на стол и совершенно спокойно продолжал:

— Вас, видимо никогда не пороли?

Она побледнела. Розги запретили в Хогвартсе в прошлом веке. Но Филч хранил их у себя из ностальгических соображений, а так же в тайной надежде на возвращение оных в обиход. Теперь ясно, что и некоторые преподаватели тоже. Инстинктивно ища защиты, она стала отступать, пока не упёрлась спиной в стену. Снейп, не отрываясь, глядел на неё.

— Не столь больно, как стыдно. Сам знаю, — и уже почти нежно, по-отечески: — Иди сюда.

«Но я не могу. Не хочу! Какого черта?»

То бледнея, то краснея, она очень медленно приблизилась к столу.

— Будьте добры, мисс, — он чуть покраснел, — спустите трусы до колен.

Она неуверенно подчинилась. Щеки горели, пришлось отвернуться.

— Я постараюсь сделать всё, как можно мягче. Обещаю. Ты мне веришь?

Она кивнула. И наказание началось.

Он осторожно обнял её за шею, заставил нагнуться и облокотиться на стол. Она тут же спрятала лицо, чувствуя, что покраснела ещё сильнее. Он, продолжая держать её за шею, поднял юбку, очень осторожно, очень медленно, наверное, ему тоже было неловко. При мысли, что ей приходиться стоять перед собственным деканом в таком виде, ей стало не по себе.

Казалось, что румянец залил не только лицо, но и шею, и плечи. Спина горела. Первый удар застал врасплох, она вскрикнула. На некоторое время он остановился. Его рука твердо удерживала её не столе, и когда она немного пришла в себя и расслабилась, он продолжил. Больше она не кричала, только считала удары. Пятнадцатый, двадцатый. Сколько ещё? Что она такого сделала на тридцать ударов? Чтобы отвлечься от ощущений в область пятой точки, она каждый раз щипала себя за руку. Действительно, не так больно, как ей вначале показалось. Как маленькие ожоги. Во всё время экзекуции Снейп прижимал её бедром к столу. Когда она окончательно привыкла к ритмичным ударам, она вдруг заметила, что рука у него очень горячая, это чувствуется даже через водолазку, и уже не лежит у неё на шее, а гладит плечо. Довольно настойчиво. А попытавшись поудобнее устроиться на столе, она поняла, что постоянно прижимается вовсе не к тазобедренному суставу, как в начале подумала. СТОЯК? Не может быть! Страх и боль мгновенно отступили перед волной стыда. Она постаралась отодвинуться, но он не пустил.

«Он что, не остановится, пока не кончит?»

Несмотря на своё затянувшееся сидение на «скамье целочек-невредимок», Крисс была достаточно осведомлена об анатомии и физиологии мужчин. Богемная среда не располагала к особенной стеснительности, и долго оставаться в неведении относительно разных аспектов сексуальных отношений Крис не пришлось. Она, конечно же, слышала о садистах, мазохистах, и эротической порке. Но примерять эти образы на себя ей и в голову не приходило. Бред. Не может быть. Почему она? Она даже не заметила, что всё закончилось. Удары прекратились. Рука декана всё ещё лежала на плече, но уже не твердо.

«Потрясающе! Я только что стала объектом виртуального насилия. Надеюсь, ему хотя бы стыдно».

— Как ты себя чувствуешь? — его голос слегка дрожал, дыхание было неровным.

— А вы?

Рука мгновенно отпустила ее, и она поднялась. Стараясь не поворачиваться к Снейпу лицом, она стремительно натянула трусы, одернула юбку и пригладила волосы на затылке. Щёки горели. Впрочем, не только щеки.

— Извините, сэр, мне нужно идти.

— Конечно. Вечером я жду?

«Есть варианты?»

Она кивнула и ушла.